Бесплатный фрагмент - Клисандра I

0101| МАЯК ВОЗДУШНОГО ПРИЧАЛА

Мир Клисандры

Да какого?! … голова гудит. Видимо погуляли мы вчера по полной. Глаза слиплись, не могу открыть. К черту, не буду открывать. Вот ветрище, опять кто-то окна не закрыл?! Замки надо на окна поставить, все-таки сорок седьмой этаж. Я с трудом разлепил глаза.

Нет, я не дома, совсем не дома. Я валяюсь на какой-то каменной плите и ветер вокруг… сильный, даже вставать не буду.

Оглядеться надо… о маяк вижу, вот загуляли вчера… интересно какое же здесь море. Резкой болью отдалась мысль, что я не помню ни одного названия моря, да я вообще ничего не помню… как меня зовут? Сил нет, я закрыл глаза и отключился.

Холодно, холодно и темно вокруг, вторая попытка прийти в себя удачнее, я даже смог сесть. Оказывается, я уже на самом берегу… постой, какой на берегу, под скалой нет воды… это… это облака. Хорошо не сдуло. От маяка в мою сторону двинулось темное пятно. Глаза отказываются давать нормальную картинку, не вижу ни черта.

Вот блин… фу… фу, пошел прочь, зверюга. Пес или волк, не могу разглядеть. Наверно надо сопротивляться прежде чем меня начнут есть. В голове помутнело и тело снова решило лечь.

С неба на меня смотрела луна, непривычно большая, с каким-то изумрудным отливом. Никогда не видел такого… похоже галлюцинации… рядом висела вторая луна, заливая небо голубым светом.

Сплю, да точно сплю, как там… ущипнуть себя за руку… на этой мысли сознание успокоилось и погасло.

Очнулся в третий раз… ну сейчас-то в своей кровати? Нет, опять под двумя лунами. Что за упрямый сон… эй… эй-ей, зверюга, отпусти! То ли пес, то ли волк тащил меня за ногу в сторону маяка. Зверь перехватился зубами у лодыжки, и резкая боль в ноге снова выключила сознание.

Дома я так и не проснулся, это был мой первый день на Клисандре. В мире, живущем по своим законам под двумя лунами, в мире где народы бьются друг с другом в двухнедельной войне каждые четыре года. В мире, который подарил мне и новых друзей, и новых врагов, и новых вопросов к себе и богу.

Начнем, пожалуй, по порядку. Прибыл я в этот мир прямиком на Воздушный причал. Кто и когда поставил тут маяк не известно, но поставили удачно — таких как я заносит сюда с завидной постоянностью. Воздушный причал — крайняя точка горной цепи, разделяющей всю Клисандру с севера на юг.

Собственно, сам причал — это небольшая каменная площадка в виде трилистника клевера. В центре стоит маяк — белая тридцатиметровая башня с газовой горелкой и маячными линзами, отполированными еще сотню войн назад лучшими мастерами-стеклодувами страны Калеров.

Воздушный причал — одно из красивейших мест Клисандры и, если бы у меня был в жизни последний час — я бы провел его именно здесь.

Когда в день равенства в июле солнце на закате на половину погружается в облака, наполняя их всеми оттенками красного на севере появляется спутник этого мира — Никас — голубая луна Клисандры, под чьим мягким светом принято творить — народ Клисандры считает ночь Никоса — временем для любви и творчества, спать в которую позволено только грудным детям и немощным старикам. Примерно через час восходит Ликос — изумрудный спутник Клисандры.

На смотровой площадке маяка есть плетеный круглый гамак.

Переплетение канатов, свежий чуть соленый ветер, сплетение света двух лун и солнца, кружка глинтвейна… кажется, что время останавливается.

Старик Брикс — смотритель маяка — рассказывал, что подобрали меня на самом краю западного свеса. Ветер медленно переваливал мое уже остывающее тело к краю, как в лодыжку мне вцепились клыки Клерка — огромный черный пес-водолаз, привыкший сначала спасать, а потом разбираться друг перед ним или враг. Так за лодыжку Клерк и притащил меня к маяку, за что я его благодарю каждый раз, как навещаю Брикса.

Неделю старик накачивал меня дурно пахнущими отварами каких-то трав, рассказывал мне истории, в которых ни одно название не были мне знакомы, на его вопросы о себе я ответить не мог, да и не помнил про себя ни минуты. Когда я окреп достаточно, чтобы встать на ноги я доковылял до стула с моими вещами.

Досталось мне немного: джинсы, изрядно потрепанный тонкий серый свитер, кожаный плащ с жестким потайным карманом, в котором лежали очки с чуть затемненными стеклами в оправе темной меди, высокие кожаные темно коричневые сапоги видавшие похоже больше чем я, пара клинков — длинный самурайский меч и его двойник втрое меньше, оба украшены рядами причудливо изогнутых букв казалось бы из разных алфавитов, небольшая наплечная сумка в которой кроме кошелька, блокнота и красного конструкторского карандаша нашлась вещица, приоткрывшая немного обо мне. Это была визитная карточка, где по плотному тонкому полупрозрачному пластику черными рукописным шрифтом значилось, что зовут меня Марк ЛаКрой и я экспериментальный архитектор. В сумке нашелся кисет с приятным табаком, папиросная бумага, а кошелек был туго набит не по размеру весомыми монетами. Монеты напоминали медь, на них не было рисунка, только пробиты треугольные отверстия, обозначающие видимо вес монеты.

Пробежки и свежий воздух привели меня в порядок, а Брикс каждый вечер рассказывал мне истории Клисандры и как-то утром к маяку подошел почтовый, передавший мне конверт с вензелем императора Хауоми — юго-западного народа: «Марк ЛаКрой, мне доложили о ваших способностях в архитектуре. Я жду Вас через десять лун во временной резиденции на юге моих лесов. Почтовой даст Вам карту. Ваше согласие будет вознаграждено стократно ваших ожиданий».

Предложение, от которого не стоит отказываться, мой друг! — загадочно произнес Брикс, читающий через мое плечо, — Я помогу тебе со сборами.

0102| ЭМОЦИИ

Мир Клисандры

Брикс снабдил меня самодельной картой и отметил, где я смогу провести ночь и отдохнуть. Каждому хозяину постоялого двора он написал письмо, начиная словами «Дорогой друг» и заканчивая «окажите ему радушный приём, скоротайте вечер за рассказом о землях вокруг вашего благодатного дома, от Вас его дорога пойдет к… Искренне ваш ББ».

— Старик не так прост, — подумал я, рассматривая его согнутую годами фигуру, седые кудрявые волосы и потрепанную временем кожаную жилетку, с которой он кажется не расставался с того времени как надел полвека назад.

Было в этой вещице что-то магическое. Добротная мягкая коричневая кожа, простроченная двойной нитью, затягивалась на семь ремешков с медными пряжками и когда в редкие времена хорошего настояния Брикс начинал рассказывать о войнах его спина распрямлялась, плечи расправлялись, он молодел вдвое и становился похож на рыцаря, готового поразить врага одним величием вида и силой взгляда.

Дорогие друзья Брикса оказывали мне самый теплый прием, они же оказались наместниками Хауоми на своих землях, каждый управлял территорией и народом на ней. Не буду сейчас тратить время на описание всего увлекательного пути, на котором мои знания о мироустройство Клисандры стократно увеличились, а остановимся ненадолго в месте моего последнего ночлега — доме Кроули Лэй Матэо — смотрителя южного леса земель Хауоми и главу клана Матэо.

У народа Хауоми очень сильны семейные связи, каждый обязан знать своих предков по отцовской линии за сорок четыре последние войны, старшего из рода называют микуи. С древнего языка можно перевести как «дающий ответы». Он принимает последнее решение по спорам внутри своего рода. Микуи принято называть по фамилии, приставка Лэй указывает на высший военный чин, входящий в Земной совет при Императоре.

Матэо был крепкий старик неопределяемого возраста, он встретил меня в тренировочном костюме с металлической маской на лице, в руках держал две деревянные имитации катаны, которые используют для учебных боев. Он даже не поднял маску, приняв меня за посыльного. Взял письмо, не вскрывая заткнул за пояс, бросил монету за услугу доставки и уже хотел вернуться к трем своим партнерам, они ждали продолжения ожесточенного боя три против одного, боя, который я прервал своим появлением. Матэо развернулся, собираясь уходить, и мне пришлось его окликнуть.

— Прошу прощения, меня зовут Марк, Марк ЛаКрой и я бы просил Вас прочесть письмо сейчас. Оно от Вашего друга — смотрителя маяка Брикса и в нем разъяснено кто я и с какой просьбой пришел в Ваш дом, — Матэо снял маску и отложил катаны, имя моего спасителя производило поразительный эффект на всех, кому было названо.

Матэо вскрыл конверт и дважды перечитал письмо, периодически поглядывая на меня то с удивлением, то с сомнением.

— Ах Брикс, мой старый друг… приятные воспоминания рождает память, когда я вижу слова, выведенные его рукой. Вы чемто понравились этому крайне уважаемому мной человеку, а Брикс не ошибается в людях, поэтому мой дом — Ваш дом. Ваша крайняя молодость и неопытность взгляда позволяет мне полагать, что вам нечем было отплатить старику, а благотворительностью от занимается или от любви или по совести… думаю он спас Вас от смерти или большой беды и теперь считает себя в ответе за Вашу судьбу… ваши штаны, точнее джинсы, кажется так их называют, явно не дело мануфактур Клисандры… а стало быть Брикс Вас нашёл — речь была неспешной, взгляд цепкий, выразительный, но не выдающий эмоций, опыт Матэо позволял читать людей по мельчайшим деталям, его глаза притягивали и вводили в транс абсолютного согласия, будь сказанное им полной чушью я не смел бы возразить, но именно сейчас Матэо попадал в цель каждой буквой и видел подтверждение этому в моем молчании: — Позвольте, Марк, предложить вам вечернюю беседу за чашечкой напитка, который я уверен добавит в вашу юную жизнь новых красок. Примите ванну, переоденьтесь подобающе, моя внучка Мика проводит Вас и все покажет.

Из-за полупрозрачной перегородки, сделанной из мелкого плетения тонких деревянных реек беззвучно выплыла миниатюрная девушка в черном атласном халате, волосы были высоко забраны, позволяя рассмотреть выразительные линии лица, уши украшали медные змейки, разместившие голову с изумрудным глазом на мочке и извиваясь хвостом вверх, ей с трудом можно было дать больше семнадцати лет, но плавность походки с которой она несла себя и взгляд огромных бездонных глаз выдавал жизненный опыт — эта была взрослая абсолютно уверенная в себе женщина — она молча остановилась передо мной, замерла на долю секунды как рысь перед прыжком, проведя рукой по своей шее как будто проверяя что-то. Её глаза на миг стали недвижимы и мне захотелось провести перед её очаровательным лицом ладонью, но Мика моргнула и вернулась мыслями обратно к нам с дедом.

— Нет, Марк ЛаКрой, я не застыла и Вам не показалось. Да, действительно придётся переодеваться, в доме Матэо чтут традиции. На мне не как вы думаете «верх от кимоно, к которому я не успела одеть низ» — это традиционное платье Первого Лицея Хауоми, носить которое как честь, так и обязанность, понимаю, что Вас привлекают мои ноги, но старайтесь иногда поднимать взгляд — я буду признательна.

— А …, — я хотел вставить пару слов, но не мог, успевая только приоткрыть рот, как получал очередное озвучивание моих мыслей или сразу ответ.

— Идите за мной, есть напиток лучше красного сухого вина, скоро мы Вас в этом убедим. И, да, вы абсолютно правы, спорить со мной Вам не стоит. Я тоже рада познакомится и мне нравится ход Ваших мыслей, Марк. Мы подружимся.

— Могу я попросить… — Расслабьтесь, я не буду читать Ваши мысли постоянно, но рекомендую помнить о этой возможности.

Я поблагодарил Матэо за тёплый приём и, заверив что буду ждать с нетерпением вечерней дегустации, отправился за Микой по пятам.

Ага… вот что она проверяла, когда зависла — на тонкой шее чуть ниже волос красовался небольшой изумруд, оплетенный семью медными лепестками. Я сократил дистанцию и чуть не наступал девушке на пятки рассматривая так привлекший меня предмет.

— А как он …, — не успел я договорить, как девушка меня опять перебила.

— Это микродермал, вживляется в кожу, никаких цепочек.

Вы очень внимательны… и любопытны, — Мика обернулась и первый раз улыбнулась мне, чуть-чуть уголками губ.

— Можно я все-таки буду говорить даже если ты уже знаешь ответы? Мне так комфортнее.

— Согласна, можно и на ты. Пришли. Гостевая комната в твоем распоряжении. Ванна готова. Я зайду через час, — пока я провел взглядом осматриваясь, Мика беззвучно исчезла.

Огромная ванна в полный рост оказалась очень кстати. Хауоми не представляют свою жизнь без всяческих масел и благовоний, каждое помещение не только должно быть правильно оформлено и обставлено, но и поддерживать правильный аромат.

Так в моей ванне пахло лавандой с нотками мандарина, а вода была ровно по температуре тела, после долгого дня пути это было то что надо и отдавшись мыслям о моей новой знакомой я не заметил, как уснул.

— Что тебе снилось? — Мика сидела в плетеном кресле в углу ванной закинув ноги на подоконник и изучала короткий клинок из моей пары. Она всегда старалась держать ноги как можно выше от земли.

— Мне снилась ты, точнее мы, бегали по лесу, я и сейчас отдышаться не могу. Долго я спал? Не поздно еще для дегустации? Девушка проигнорировала мой ответ, продолжая разглядывать лезвие. А я разглядывал её. Удивительно, кажется, её черты знакомы мне всю жизнь. Познакомились мы явно не сегодня.

Микадо поворачивала лезвие в одну сторону, а сама наклоняла голову в другую. Она внутренне разговаривала с моим мечем и не удивлюсь, если и ответы получала.

— Интересный клириптоновый клинок, не нашей закалки, слишком молчаливый, думаю он вместе с тобой с луны свалился, готова спорить — ты умеешь им только хлеб резать и то не очень-то ровно. Матэо уже ждет. Успеешь только одеться: нижняя рубашка и вечерняя одежда на стуле за тобой, жду за дверью. И… не забывай сон, расскажешь потом.

Мика привела меня в квадратный зал, застеленный полумягкими матами. По стенам были развешаны луки, мечи, глефы всех видов, метательные ножи, в углу стояла пара деревянных манекенов с изрядно покореженными металлическими накладками для отработки ударов. Стены были расписаны боевыми сценами, чередующимися с изображениями невероятно красивых женщин Хауоми, судя по одежде — учениц Первого Лицея.

Матэо поприветствовал меня легким кивком головы и, заметив мой интерес к оружию, размеренно произнес: — Истинное оружие внутри. Великий воин не тот, кто одерживает победу за победой, а тот, кто без лишних боев добивается задуманного, уважая и друзей, и врагов, не забывая о простых жизненных радостях. Бой — крайняя мера, помни это, Марк! Матэо встречал меня у овального низкого резного столика, поверхность которого была вся в мелких квадратных отверстиях, вокруг лежали несколько больших тканевых мешков, частично набитых горохом, — устраивайся поудобнее, эти чудные «стулья» подарил мне сам Император, надо встряхнуть, а потом сесть — стул подстроится под тело. Давай поближе, так чтобы рука могла дотянуться до стола, пусть тело отдыхает, этот вечер будет посвящен духу.

— Удивительная вещь, — я искренне восхищался «стульями», расположившись полулежа и немного подвигавшись я добился что мешок комфортно повторил форму тела, а верхняя его часть стала подголовником, — Вы большой знаток человеческих потребностей, все в Вашем доме продумано до мелочей.

— Это заслуга Мики, здесь ко всему приложена её рука… или её клинок, — Матэо улыбнулся и кивнул в сторону изрубленных манекенов, — Это четвертые за месяц, для тебя будет большой удачей взять пару уроков.

— Вы мне льстите, дедушка, — Мика вошла в комнату в длинном бежевом халате с черными отворотами, на отворотах красовались причудливо изогнутые символы, на круглом подносе стояло несколько маленьких медных рюмок и тарелка с тонко нарезанным лаймом.

Матэо достал длинную спичку, поджог ароматическую свечу, подвешенную над столом и поймав мой заинтересованный взгляд на содержимом рюмок начал: — Хауоми славятся как искусные фармацевты, мы посылаем лекарства во все уголки Клисандры, даже Инерты (народ изгоев на юго-востоке) в списке наших клиентов, но то что ты попробуешь сейчас превосходит всё ранее открытое. Мика работала над технологией почти пять лет и только неделю назад вышла на стабильные результаты — ты смотришь на эликсиры настроения. Милая, ты мне собери, так чтобы голова была ясна, а тело расслабилась, а нашего гостя можешь удивить. Это совершенно безопасно, Марк, поверь мне, я пробовал все кроме одного и как видишь жив и здоров.

— Давай, для эффекта залпом, — протянула мне Мика первую мензурку, которую я опрокинул на одном дыхании, сбив жжение во рту долькой лайма: — На текилу похоже. По мне слишком крепкий напиток! Тепло спустилось в живот, терпкое послевкусие, легко закружилась голова, очень-очень приятный эффект, но слишком быстрый. Пробежали мурашки по затылку. Как когда ловишь взгляд незнакомого человека, который следит за тобой. Почему зал такой большой?! Я вдруг почувствовал себя ничтожно маленьким, захотелось спрятаться в щель между матами.

Стены же бумажные, а если на нас нападут… или на меня.

Старик странно смотрит. Меня переодели в неудобный балахон специально, чтобы не мог сопротивляться… нижняя рубаха узкая, в такой не убежишь… засада, подстава, бежать, прятаться… дальше испуганное тело отказалось слушаться, и я потерял нить событий. А через несколько секунд расслышал голос девушки: — Расскажи ощущения, — Мика с интересом разглядывала меня, забившегося между стеной и манекеном для отработки ударов, я вернулся в нормальное состояние так же быстро, как и ушел из него.

— Страх. Я такого еще не испытывал, неопределенный такой, я будто сам придумывал чего бояться. Потом зрение сузилось и тело перестало слушаться, потом не помню. Так и должно было быть? — Да, это был страх, я рассчитала по твоему весу дозировку, чтобы быстро отошел и дала тебе средний концентрат чтобы сердце выдержало и галлюцинации не начались. Круто? — глаза Мики блестели, она вся сияла в нетерпении рассказать, показать и дать еще попробовать. Увидев мой живой интерес к своей работе девушка затараторила быстро и местами мне не понятно: — Я пока научилась синтезировать несколько базовых эмоций, они парные — это химическая любовь и ненависть, интерес и страх, вожделение и отвращение, страсть и её обратная сторона отрешенность, радость и печаль, гнев и стыд. Сейчас работаю над позиционными и векторными добавками, настроение состоит из трех частей — субъективная оценка, сама эмоция и вектор (или объект). Надо научиться не только вызывать эмоции, но и закладывать позицию — причина во мне или причина из вне. А еще придумать как затачивать проявления на целевой объект. Без вектора клиент начинает поливать направо и налево без разбору… как ты сейчас: я дала тебе страх, но не могу пока уточнить чего тебе бояться. Самый опасный и мой любимый ингредиент — страсть, она как катализатор для всего что внутри тебя. Я могу собрать тебе любое настроение, смешать в разных пропорциях или в разных порядках. Хочешь попробовать еще? — Ничего не понял, но давай… давай что-то более приятное, вот эти вот печаль, стыд и прочее, как-нибудь в другой раз.

На твой вкус.

— Ммм… на мой вкус. Дедушка, оставьте нас, пожалуйста.

Хочу проверить первое впечатление, обещаю наш гость не пострадает. Но будьте недалеко — вдруг я ошиблась.

Матэо покинул зал, покачивая головой. Мика загадочно улыбнулась и протянула мне мензурку, — Это концентрированная отрешенность, для чистоты эксперимента надо занулить твои эмоции. Давай до дна и рассказывай все что чувствуешь, — Мика присела рядом со мной и стала всматриваться в мои глаза.

— Вкуса у этой штуки нет, хотя… все равно безвкусная, всё равно… все равны … — я смотрел вокруг и не мог ничему дать оценку, глаза мои смотрели и не видели, мои уши слушали, но не слышали, — Мика скинула халат и устроилась ко мне на колени, обвила руками мою шею и поцеловала, её губы были безвкусно мокрыми… на моих коленях сидела молодая безумно сексуальная, интереснейшая из женщин Хауоми, а все что родил мой организм мысль что губы мокрые, даже не мысль — ровная констатация факта.

— А теперь чистая страсть! Посмотрим из чего ты сделан, — в её глазах блеснул дьявольский огонёк экспериментатора, и я одним глотком осушил до краев наполненную медную мензурку с жидкостью, походившей на расплавленное серебро. Мика собрала остатки с моих губ поцелуем.

Первое что я почувствовал были её губы, мягкие, чуть сладкие и безумно нежные, то торопливые то до остановки времени неспешные, игривые, будоражащие воображение. Далее включился звук и теплое дыхание самого соблазнительного оттенка начало помогать жидкому серебру плавить лед внутри меня.

— А теперь? — прошептала Мика переворачиваясь и ложась на меня спиной, расправляя поудобнее как я час назад подгонял под себя стул-мешок.

Она была идеальна, я медленно провел рукой от шеи вниз до колен, повторяя и наслаждаясь каждым изгибом её тела, каждым сантиметром нежнейшей как молодой персик кожи. Мои пальцы нашли еще один изумруд внизу живота и я ощутил проходящее сквозь нас напряжение от изумруда на шее, через всю неё вниз, через мои пальцы и сделав круг обратно к ней.

— Ты удивительная. Я хочу тебя, каждая моя часть: тело, душа и разум рвётся тебе на встречу, а дух держит из последних сил. Знаешь, я не помню своего прошлого, но чувствую, что где-то, возможно за пределами Клисандры, есть та, которой я принадлежу и только ей. Спасибо, за возможность сказать словами, хоть и знаешь всё. Мика, я хочу узнать тебя, говорить с тобой, спорить и соглашаться, мне интересна ты… давай не разменивать нашу начинающуюся дружбу на постель, оно того не стоит, поверь, — я был готов к самой резкой реакции, а она смотрела на меня огромными преданными до самой глубины глазами.

— Я… Тебе… Верю, — она сказала это медленно, с какой-то особенной торжественностью самых важных слов, это было признание, тогда я еще не понимал его значение.

— Я же говорила «подружимся» — прошептала Мики, изогнувшись она поцеловала меня, в этот раз коротко, сомкнутыми губами, — Это был последний раз, извини, не хотела сдерживаться. Она накинула халат и протянула мне еще одну мензурку: — Знал бы как я боялась ошибиться… Ладно, хватит с тебя на сегодня, это просто расслабляющая микстура, не хочу объяснять Матэо почему ты такой [она чудесно улыбнулась одними глазами] перевозбужденный.

— Дедушка [сказала она громче], прошу вернитесь к нам.

— Наигралась? — спросил Матэо сурово рассматривая меня.

— Помнишь, ты говорил, что девушка на жизненном пути должна встретить двух мужчин, одному безоговорочно доверять и остаться верна до конца жизни, а второму родить детей. И оба должны быть выбраны единожды… поздравь меня! Я нашла того, кому верить.

— Уважаю твой выбор, милая. Пусть будет так. Друг Мики в любое время желанный гость в моем доме. А еще я жду тебя, Марк, каждый год в день Духа на медитацию — теперь это твоя обязанность. Пора спать, советую завтра отправиться в путь с рассветом, — Матэо задержал не секунду взгляд на Мики, мурлыкающей что-то себе под нос и поправляющей пояс на халате, положил руку на мое плече и проговорил: — Я, пожалуй, сам провожу тебя до комнаты. Дом большой, несложно свернуть не туда. Идем.

0103| КОФЕ С ЛИМОНОМ

Мир изоляции вспоминаний

По мне лучший запах утром — аромат прогревающихся на сковороде кофейных зерен. Ты еще спишь, смотришь увлекательный сон, а свежий кофейный запах наполняет все вокруг.

Мне снится маленький городок, спрятавшийся в горах на побережье. Приветливые люди, размеренная и неспешная жизнь, бесконечный пляж с крупным песком графитового цвета. Я в уличном кафе на какой-то незнакомой старой пешеходной улочке.

Солнце еще только на половину выглядывает из-за невысоких домиков, но уже начинает наигрывать светом на старой отполированной тысячами ног брусчатке. Стул-качалка из плетеной лозы, поддавшись теплому слегка соленому ветру, покачивает меня и на квадратном столике цвета молочного шоколада появляется белоснежная кружка с толстыми круглыми краями, она сливается с фартуком официантки, накинутом поверх темно-синего платья в горошек, которое ненавязчиво, но уверенно подчеркивает её изгибы.

Я засматриваюсь, любуясь и радуясь, что утро начинается так приятно, она пахнет персиковым мармеладом, я пытаюсь запомнить её всю, чтобы унести с собой каждую черточку. Кофе выдает в воздух дымку аромата, ревнуя и требуя внимания к себе.

— Спасибо, — смотрю в её глаза чуть дольше приличного, — Во сколько? — и девушка, улыбнувшись, исчезает за дверями кафе.

А на молочной пенке моего мокачино оказывается сердечко, нарисованное шоколадной пудрой и вот я делаю первый глоток и начинаю разглядывать чашки и людей за соседними столиками… сердечко на кофе для всех или только для меня? Отличный кофе, отличное утро, отличное место, но как-то все начинает вести себя странно. Улочку затягивает туман, люди один за другим встают и уходят, я чувствую как меня обнимает со всех сторон что-то мягкое, успеваю заметить на столике листочек-записку «я сегодня до восьми» и тут обстановка резко меняется: появляется подушка, одеяло, стеклянный потолок через который уже высокое солнце мешает открыть глаза и заставляет щуриться, остается только запах… так сон подстраивается к пробуждению, заканчиваясь тем, с чего начинается реальность… а моя реальность сегодняшнего дня начинается с манящего аромата кофе с легким шлейфом персикового мармелада.

Единственная серебристая стрелка поверх черного циферблата моих часов показывает на единственную надпись «12»… солнце слепит, значит полдень… «ЭЙ, шторы прикрой» … потолок становится матовым, спасая меня от палящих лучшей… вчерашний вечер удался, мы с Ликой закончили большой проект искусственного водопада в холле одной крупной фармацевтической компании и решили, что искупаться в нем будет лучшей проверкой готовности к завтрашнему открытию.

Позвольте представиться, меня зовут Марк, Марк ЛаКрой, я экспериментальный архитектор… моя работа — искусственные острова, вертикальные города, новые реки и прочие заскоки большого капитала, любой каприз моя архитектурная мастерская готова воплотить в жизнь в любой точке мира. Вообще, мне повезло — моя работа сплошной праздник безумных идей.

Ладно. Пойду на запах. Я добрался до кухни, на плите остывала гейзерная кофеварка с оранжевой крышкой, а на столе заманчиво стояла кружка, чей соблазнительный аромат меня разбудил, а в воздухе пахло персиковым мармеладом так же как девушка из сна.

— С добрым утром, Марк. Тебя проще заманить, чем искать по всему дому, — теплое дыхание Лики коснулось моей шеи. Я давно заметил, что мой внутренний голос очень похож на её — мягкий, полный энергии, иногда чуть звенящий, в то же время настойчивый и не терпящий возражений. И когда Лика начинает говорить за спиной мне кажется, что её слова раздаются откуда-то изнутри.

Лика мой спутник, студентка пражской академии архитектуры, пару лет назад просто постучалась в мою дверь. В тот день за окном был ураган, мой купол заливали потоки воды, сквозь которые проглядывали серо-черное небо каждую секунду разрезаемое молниями. Казалось трехдюймовое стекло вот-вот поддастся стихии, с улиц города пропали даже таксисты — редкий человек решиться покинуть дом в такую непогоду.

И тут я услышал стук в дверь. Стучали, похоже, давно, руками, ногами, потом звук перешел в звонкие удары металла о металл… опасаясь за дверь я поспешил открыть.

— Ты всех заставляешь так ждать?! — произнес игривый женский голос с нотками негодования и вместе с этими словами в меня полетел изрядно промоченный горчичный свитер крупной вязки, а мимо на цыпочках оставляя мокрые следы босых ног на дубовом полу продефилировала незнакомая мне девушка.

— Где у тебя тут душ? Мне нужен фен и большое полотенце — если заболею — лечить и терпеть меня будешь сам. Предупреждаю сразу — я, когда болею, становлюсь невыносимо вредная! — Душ там, за полосатой стеной, — автоматически ответил я и, первый раз встретив такую беспардонную наглость, стал перебирать забытых знакомых, кто мог очутиться передо мной так неожиданно — Мы знакомы? — Я развел руки в удивленно-вопросительном жесте.

Девушка направилась в сторону душа, не сильно обратив на меня внимание, но видимо остатки такта в глубине души взяли верх. Обернувшись и забрызгав меня каплями дождя со своих длинных каштановых волос, она легко пожала мою руку.

Очень мило, я прямо испытываю слабость, когда девушка пожимает руку. Так легонько, не то чтобы пожимает тебе руку, а скорее дает подержаться.

— Я Лика, твой стажер на пару месяцев. Сэр Артур, ты его знаешь, сказал, что ты сейчас свободен и наставника лучше я не найду. Ты ведь не против? Последние слова домчались до меня уже из-за закрывающейся двери ванной комнаты и видимо не требовали ответа.

Собственно, весь характер Лики проявился в сцене нашего знакомства и за прошедшие пару лет я не встречал девушки, которая была бы настолько очаровательна, прошибая бетонные стены жизненных препятствий, сохраняя при этом и завидную непосредственность, и улыбку.

Я взялся за свежий номер «Архитектора», а Лика устроилась прямо на столе и стала разглядывать узорную салфетку, потом её глаза молчаливо стали изучать меня.

— Что? — не выдержал я её не озвученных мыслей.

— Я сегодня твой любимый спутник? — Лика, ты моя единственная и неповторимая, сегодня и всегда… как прошло твое утро? Ты бесподобно пахнешь, мне даже приснился твой новый аромат, это было… Взгляд Лики метнулся мне за спину… похоже мы не одни… и в тот же момент что-то круглое плоское и желтое с силой упало в мою кружку, забрызгав меня, стол и Ликины джинсовые шорты-хулиганки (знаешь, такие, у которых длина заканчивается раньше, чем карманы).

— Может с неповторимой я и соглашусь, но на счет единственной ты мог бы быть аккуратнее, выбирая слова, ЛаКрой! — наигранная возмущенность нового голоса цепляла.

На мои плечи легли пальчики с бежевыми ноготками с тонкими фиолетовыми линиями узора, а изумруд на указательном легко царапнул, ладони двинулись навстречу друг другу и пальцы встретились на моей шее, желая видимо показать все перспективы моих столь неосторожных слов.

— Здравствуй, Ника, ты ушла утром за круассанами, обещала вернуться, а потом пропала… на неделю, я уже начал думать, что ты сходишь с орбиты, — сказал я, поцеловав её ладонь, — Мой кофе чуть не остался без лимона, мы же договаривались предупреждать! — Я же сказала «вернусь», а когда не уточняла… вот твои круассаны, еще теплые, я взяла их по дороге сюда, а не таскала в сумочке всю неделю — не надо озвучивать эту глупую шутку, которую ты только что придумал. Расслабься, я на орбите.

Девушки обсуждали кто как провел выходные. Лика делала зарисовки к новому кольцевому балкону в Хили. Ника восхищалась горным водопадом, медленно накручивая прядку белых волос на мой чертежный карандаш. Вообще Ника брюнетка, но нотки бунтарского характера то и дело выглядывают — на этот раз в виде прядки белых волос, тщательно скрываемой от посторонних глаз и показывающейся только самым близким для нее людям.

Красный строительный карандаш покрывался пружинками её волос виток за витком, виток за витком и это завораживало… карандаш… обычный же карандаш… Вдруг этот небольшой кусок дерева стал единственным, что я видел перед глазами, в голове взорвали, вы когда-нибудь вспоминали большой сон? Раз и всплывают образы, действия, декорации, все сначала вперемешку, а потом как пазл собирается в цельную картину… я вспомнил… каждую минуту, каждый день, каждый звук из семи лет проведенных в мире Клисандры.

— Клисандра. Воздушный причал. Брикс. Мика. Обрывки чьего-то крика «ЛаКрой, не выключай! Я только здесь живу!», — мои губы сами начали бормотать, а потом картина мира прояснилась, как будто я поймал идеальный фокус: — Лика, Ника, мои единственные, мои неповторимые… мне нужны все карандаши, которые вы только найдете в этом доме, и стопка бумаги… все вопросы потом!

0104| СПУТНИКИ

Мир изоляции вспоминаний

Хочу подробнее рассказать тебе о Лике. Вернемся к нашему знакомству. Отказать ей не было никакой возможности. Девушка тенью сопровождала меня везде, а сославшись на то, что я работаю и дома, вообще перебралась жить в купол.

Три месяца стажировки пролетели как один день. Она оказалась способной ученицей и очень быстро её нестандартные мысли просочились в мои проекты, а друзья стали замечать, что в моей жизни появилась безуминка, скрывать которую от мира подлинное преступление и требовали раскрыться.

Ликин выпускной я пропустил — был вызван на разборки с подрядчиками, собиравшими каркас искусственной горы на лыжном курорте в Дубае. Переводчики перепутали пару терминов, китайский завод из-за этого взял в работу не ту балку и после сборки искусственная гора грозила превратиться в новую пизанскую башню, фундамент которой шейх пообещал укрепить неугодными ему подрядчиками, переводчиками и китайскими инженерами, добавив туда и мою безответственную голову.

Две недели и переборка сотни вариантов привели меня к двум мыслям — внутри горы будут русские горки, чей каркас одновременно и спасет проект, и… и мне нужна Лика.

Вернувшись в пустой дом, я нашел в почтовом ящике конверт с почтовым штемпелем Праги и ровным подчерком Лики, идеально написанные буквы были похожи на компьютерный шрифт — каллиграфию она называла «третий признак ангела».

В конверте лежали пару листков, вырванных из детской тетрадки в линию и записка.

«Здравствуй, Марк! Уже хотела тебя забыть, но наткнулась на свой старый дневник. Мне кажется я твой Спутник. Читай пока я собираю чемодан».

Свет в конце туннеля зажегся и ослепил, кровь снова разогналась, и я жадно взялся разбирать студенческий поток сознаний, такой бывает, когда пытаешься записать мысли, не успевая превратить их в предложения.

Перепишу сюда буква в букву: «Сегодня была на лекции по астрофизике. Затащила подруга, я сопротивлялась, на что мне эта ерунда. Вел какой-то старый бородатый профессор в джинсах с вытянутыми коленками. Скукота, то ли дело наша архитектура. Бубнил про кометы, планеты, одни вращаются вокруг других миллиардами лет… бла-бла… потом Катрин напросилась на обед со старшекурсниками с филфака — вот чудики они, зато болтают без остановки, заговорили об отношениях между мужчинами и женщинами, Грег или Грог (смешное имя какое-то) рассказал забавную теорию: когда люди нравятся друг другу они начинают встречаться, ля-ля, цветы-конфеты, дети-треники и пенсия в один день… не нравятся друг другу ну и ладно — нет контакта, адьес и дальше… а вот бывают люди-планеты, интересные, со своим ландшафтом, историей, цивилизациями — к ним так и тянет, пролетает мимо такой планеты какая-нибудь беззаботная луна, летала себе спокойно, а тут раз и затянуло и она вокруг раз круг, два круг, а луна шустрая и на планету не падает и вырваться не может, так и становится луна Спутником и следует за своим человеком-планетой по его орбите нарезая круги, устраивает приливы-отливы, подсвечивает ночи, становится частью его Вселенной плывут они в космосе, держать друг за друга какой-то там силой всемирного тяготения, орбита может стать выше, ниже, могут разлететься или врезаться и слиться, а может и не одна луна так зацепиться, есть же планеты с несколькими спутниками (профессор с вытянутыми коленками как раз рассказывал) … прикольно, я уж лучше сразу в кого-нибудь врежусь с разгону, вот в Грага и врежусь, он прикольный.

Потом несколько сердечек вокруг бородатой рожицы в круглых очках (наверно Грег-Грог) и планета с парой спутников.

Пошел прилив… теория про луну и планету меня зацепила, тянуло к Лике меня космически и похоже это было взаимно.

В первый же день я привел себя в порядок и был готов встретить мой спутник. Во второй день в порядке был уже весь дом, а я рассматривал каждую проходившую девушку в бинокль, ожидая найти знакомые очертания.

Её телефон был недоступен и на третий день я позвонил Артуру: — ГДЕ ЛИКА!? — начал я без предисловий и приветствия, от чего профессор пражской академии архитектуры, выдержал двухсекундную паузу, подбирая видимо слова, но за что я ценю Артура — за умение читать интонации.

— Доброй ночи, Марк. Чувствую, друг мой, не стоит сейчас учить тебя такту, но знай — за моим окном еще очень темно… напряжение твоего голоса тебя выдает полностью, говорил и повторяю — держи эмоции при себе… СМС с адресом я тебе сейчас пошлю, Анжелика жила на съемной квартире, недалеко от академии. Но прошу, не дури девочке голову попусту. Поверь, ей хватило приключений и до тебя.

0105| СПУТНИКИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Мир изоляции вспоминаний

Я гипнотизировал экран телефона казалось уже целую вечность, почти минута прошла, давай же, Артур, жми быстрее на кнопки, мне надо знать с чего начать поиски моей Лики. Интересно, когда она стала «моей»? Так быстро я еще не собирался. Правой рукой заказал в приложениях смартфона такси в аэропорт, левой сунул во внутренний карман пиджака паспорт, подцепил у выхода зонт и пока лифт мчал меня 47 этажей вниз, я выключил в доме свет, выдал рыбкам порцию корма и даже перекрыл в куполе воду, которую набирал в ванну… все-таки «умный» дом не такая и бесполезная дань моде.

— Привет, Siri, позвонить в Хьюстон, — сказал я в наушник и улыбнулся. Как же мне нравится наш цифровой век, хотя… скоро совсем атрофируемся, еще чуть-чуть и техника начнет сама решать, что нам и кто нам нужен, а потом холодильник посоветуется с чайником и робот-пылесос выгонит хозяина из дома как лишний для всех этих электронно-цифровых «помощников» элемент. Наушник ожил, этот голос для меня означает «все будет как надо»: — Гранд Персонал Логистик, Виктория, чем могу Вам помочь?

Вики мой персональный менеджер, её компания специализируется на доставке людей в любую точку мира и решает все дорожные проблемы. Когда я говорю «все» то не преувеличиваю.

Пару лет назад на Аляске приказал долго жить мотор нашего экспедиционного внедорожника и Вики по сигналу GPS отправила за нами упряжку ездовых собак.

— Марк, я там за тобой санки послала, это самый близкий транспорт. Часа три, держитесь, постарайся не обморозить ничего. Советую начать жечь машину с колес. Жив останешься — с тебя ужин.

С того времени я был должен девушке ужин уже не раз и теперь даже когда мне нужно такси доехать до булочной я набираю Вики: — Хьюстон, здравствуй, мне в Прагу надо, ближайшим шаттлом, — такое обращение Виктории безумно нравилось, она забывала свои дурацкие скрипты и начинала говорить, как живой человек.

— Привет-привет, Марк, секунду… еще секунду, я соскучилась, ты же помнишь, что должен мне ужин… все придумала: твой вылет через сорок минут, Прагу накрыл циклон, заброшу тебя в Дрезден, потом поездом на Прагу, у тебя минут двадцать, успеешь ко мне?

— Успею, Хьюстон, ты гений, что я без тебя…

— На трамвае бы ездил по проездному, оборванец, ладно, встречу тебя у стойки регистрации, придержу самолет за крыло — ты же никогда не бываешь вовремя, — Вики улыбнулась в трубку, а я вспомнил строчку песни Высоцкого «надежная как весь гражданский флот».

Я немного опоздал… Громкоговоритель в аэропорту ожил, как только я прошел стеклянную дверь-вертушку: — Эх ЛаКрой, ну ты как всегда, сто пятьдесят четыре пассажира, девять членов экипажа, две кошки и золотая рыбка ждут тебя одного. Бегом, а то будешь догонять самолет на попутках, — чувства юмора Вики хватило бы на весь Аэрофлот.

Светло-синий брючный костюм поверх белой блузки идеально посаженный на сто семьдесят сантиметров логистического совершенства вручила мне билеты и обменяв напоминание об ужине на поцелуй в щеку, скрылась в лабиринтах аэропорта ни разу не обернувшись.

В полете я спал, часы напряженного ожидания стука в дверь настолько измотали меня, что, очутившись в ситуации «от меня не зависит ни-че-го» сознание перешло в режим off как только перестало закладывать уши на взлете.

Посадка, аэропорт, такси, вокзал, поезд, место у окна, за которым мелькали лесные пейзажи вперемешку с небольшими городками. Вот маленький аккуратный вокзал, одноэтажный домик зала ожидания, кирпичные стены в свежей побелке, на которых выделяются окна с коричневыми рамами и легкими декоративными ставнями, старинные перронные стрелочные часы на массивном чугунном столбе и цепочке, лавочки со деревянными спинками и расположившиеся на них пассажиры и провожающие.

Остановка. Молодая девушка в графитовом плаще заняла лавочку напротив моего вагона, сидит спиной к платформе.

Она делает наброски на планшетке, может художница или только учится, несколько четких и легкий движений рождают на листе бумаги очертания здания вокзала, что её так заинтересовало в этом не примечательном на первый взгляд домишке? Ветер играет длинными волосами, закидывая их на лицо, брюнетке надоедает, и она забирает волосы в высокий хвост резинкой. А она должно быть хороша, под плащом угадывается тонкая талия, в движениях легкость и грация, каждая линия как по линейке, я хочу посмотреть на её лицо и стучу в вагонное окно, вдруг незнакомка услышит.

Может услышав, а может почувствовав на себе мой внимательный взгляд девушка поворачивается и смотрит на меня.

Тонкая линия носа, удивительной красоты разрез глаз, дополненный стрелками, обезоруживающая улыбка, Моя Лика! Она там на перроне, а я в поезде. Успеваю выскочить в закрывающуюся дверь, одним прыжком преодолеваю расстояние между нами, обнимаю так крепко как будто искал и скучал по ней две тысячи лет, успеваю удивиться, что новый Ликин аромат непривычно необычайно цветочный.

И получаю ощутимый удар коленом, который складывает меня пополам, ударяюсь о край лавки и теряя сознание замечаю широко открытые изумрудные глаза: — Ты… Вы не Лика…

Ужас как гудит голова… Или это гудит отходящий поезд? Не могу понять открыты мои глаза или не хватает сил поднять веки. Темнота сменяется красным туманом, потом белым дымом, который медленно рассеивается.

— Он очнулся! Не шевелитесь, врач скоро будет. Извините, простите, Вы так набросились на меня …, — из изумрудных глаз катились слезы, — выпейте воды, нет-нет даже не думайте вставать!

— Вы очень похожи на одну мою знакомую, одно лицо, только удар у Вас лучше поставлен, — шутка отдалась резкой болью, и я закрыл глаза. Висок горел, липкая и теплая кровь медленно ползла по шее и забиралась за воротник рубашки. Девушка провела ладонью по моим волосам и остановила руку, боль стала стихать, я уснул.

— Все будет с Вами хорошо, отдохните, я никуда не уйду, — донёсся до меня её мягкий голос, — спите, я буду рядом.

И она была рядом, когда пришли врачи, когда меня на носилках грузили в медицинский вертолет, когда положили на стол и включили лампы, её с трудом заставили покинуть операционную и проваливаясь в наркоз я видел её изумрудные глаза за стеклянной стеной.

Через несколько месяцев я выписался из клиники. Доктор был доволен — прогнозы были оптимистичные, правда вместо прямых линий я все еще мог рисовать только волны, а головная боль была приправой к завтраку, обеду и ужину.

Я взял такси, адрес моего купола пришлась читать с визитки, память иногда сбоила в самые неподходящие моменты. Код-пароль этажа в лифте дался мне с девятого раза и войдя в холл я мог думать только о том, как добраться до кровати, но кто-то был в моем доме. Седьмое чувство подсказало имя раньше, чем я услышал доносившиеся с кухни слова: — Обожаю водопады, не большие и громкие, а такие скромные и тихие, их можно найти посреди леса на маленьких речках, мы нашли один такой с Марком, представляешь — редкий светлый лес, тихий ручеек бежит и по каменным уступам падает в озеро по перекатам, там такой звук… можно часами сидеть и слушать. У нас на берегу этого озера шалаш (Марк его так называет). Только дерево, камень и кварцевое стекло. Никакого пластика, металла, все делали вручную, даже от электричества отказались. Правда у меня спрятан фонарик и спутниковый телефон, он не знает, но у любого экстрима должен быть запасной план. Домик вписан в ландшафт идеально, крыша идет до самой земли, а на втором этаже стеклянные фронтоны, вокруг на километры ни души. Тебе там понравится, Марк поправится и устроим ему реабилитацию.

Это был голос Лики… мой Спутник на орбите, а с кем это она? А Лика тем временем смеясь продолжала: — я сделаю кофе, а потом слетаем в больницу, прямо чувствую еще чуть-чуть и он будет с нами.

— Совсем чуть-чуть, вот прямо сейчас, — сказал я так громко, как только смог.

Раздался звон разбитой кружки, громыхнул падающий стул и из-за стеклянного ограждения кухни меня внимательно разглядывали две пары удивительных глаз, таких одинаковых и таких разных одновременно, как сестры-близняшки, родившиеся одна за другой, но воспитывавшиеся с детства на разных планетах, на меня смотрели Лика и незнакомка-художница в графитовом плаще.

0106| ПОСЛАННИКИ ИНЕРТОВ

Мир Клисандры

Ранним утром я покинул Матэо под огромным впечатлением от произошедшего, получил разрешение посещать дом без приглашения, что для народа Хауоми знак величайшего доверия, а от Мики обещание поработать над моим фехтованием, обнимание на прощание и в подарок медные пробирки в поясном чехле с интересной подборкой: доверие, уважение и концентрат здравого смысла.

До временной резиденции Императора полдня пути, а срок моего прибытия назначен на завтра. Можно прогуляться в свое удовольствие. Утро выдалось свежее и солнечное, южный лес встречал меня прохладой и щебетанием миллиона разных птиц.

Исполинские деревья поднимались на полсотни метров, а первые ветки начинались ближе к кроне — прогулка обещала быть сказочной.

Неспешно продвигаясь по широкой тропе, я вспоминал Мики, было в ней что-то необычное. Вообще она была необычная вся, но я о другом — в дальнем углу памяти хранилась фотография до мельчайших черт повторяющая её миниатюрное лицо, огромные глаза были спрятаны под очками в шоколадно-фиолетовой оправе, каре и идеально ровный воротник белой блузки, серая жилетка с бейджем с длинным именем, записанным иероглифами, не дающими мне шанса прочитать, белый халат накинутый на плечи, в руках планшетка с которыми врачи делают обход и тот же искрящийся немного безумный взгляд экспериментатора… образ явно не из этого мира, но память пока отказывалась выдать тайну.

Слева от тропы какое-то маленькое существо прошелестело под листьями, потом ещё одно, такой же шорох прошёлся справа. И через несколько шагов на тропе меня встречал малыш суриката. Чуть больше ладони он встал на задние лапки и всматривался в моё лицо как будто пытался узнать.

— Привет, малыш, — улыбнулся я, медленно подходя к моему попутчику и вытаскивая из рюкзака несколько гренков — Хочешь угощу тебя? Зверек отбежал несколько шагов от меня и коротко пискнул, шорох вокруг тропы усилился.

— А, мой маленький друг, ты не один. Не бойся. — я медленно положил гренки на землю, сделал несколько шагов назад и присел.

Малыш опасливо подбежал к угощению, взял в лапки и внимательно обнюхал обжаренный кусочек хлеба. Потом отгрыз немного, распробовал, ещё раз посмотрел на меня и оценив талант повара Матэо в таком нехитром блюде начал с удовольствием уплетать. Зверек был полностью занят едой и даже дал легко погладить себя. Чудо природы только пару раз коротко пискнул, обнюхивая мои пальцы и положив лапки мне на ладонь.

— Беги! Марк, быстрее! Это засада! — чья-то рука с силой подняла меня за воротник и толкнула вперёд, пытаясь не упасть я сделал несколько шагов и обернулся.

Между мной и сурикатом спиной ко мне замерла в низкой боевой стойке фигура в свободной чёрной одежде и глубоком капюшоне с фиолетовым подкладом. Треугольный медный щиток с гравированным изображением секвойи — знаком дома Матэо — закрывал часть спины. Фигура уже замахнулась глефой на моего маленького попутчика.

— Стой-стой! Это всего лишь малыш, он не опасен. Следишь за мной?

— Именно этот не опасен, приманка-разведчик, — Мика опустила оружие и стянула капюшон, шорох со всех сторон еще усилился, — Бежать поздно, их много. Доставай меч и спиной ко мне, быстро!

Малыш воспользовался нашим разговором и шмыгнул в листву. В ту же секунду глефа Мики выписав в воздухе причудливую петлю пронеслась у моего лица. Как в замедленной съемке я провожал взглядом обоюдоострое матовое лезвие графитового цвета, исписанное мелкими иероглифами, рассматривая как капли утренней росы, не удержавшись на матовых гранях клинка разлетаются в стороны, преломляя солнечный свет в десятки радужных сводов.

Повернув голову вслед клинку, я увидел безумные маленькие глазки взрослого суриката, который в прыжке уже собирался впиться мне в шею двумя парами длинных зубов.

Лезвие прошло сквозь зверя, не ощутив преграды и унеслось дальше по немыслимой траектории. Со следующим сурикатом я уже расправился самостоятельно, хотя на Клисандре ещё не успел взять уроков, но руки оказывается что-то помнили.

— Будут еще. Прикрой меня на пару секунд, — крикнула Мика и её рука коснулась изумруда на шее. Тут же взгляд остекленел, глефа безвольно покачивалась.

Пара грызунов увидев это кинулись на девушку. Первый атаковал снизу, он мчался, пригнувшись к земле и явно метил вцепиться в ногу, второй в два прыжка забрался метра на четыре по гладкому стволу дерева и уже разбегался вниз, чтобы атаковать с воздуха.

Кажется, моим телом управляло подсознание и мышечная память, понять происходящее я не успевал.

Того что внизу я достал клинком на подходе, вспоров загривок и продолжая движение катаны вверх направо встретил летящего острием. Мика вернулась.

— Идут другие, бежим, тут недалеко старый каменный храм предков. Рядом с ним у нас больше шансов. Очки надень.

— Да у меня идеальное зрение, — удивился я, подбирая рюкзак и пытаясь догнать Мику. Она бежала бесшумно, как будто и не касаясь земли.

— Откуда ты знаешь про очки?

— Просто делай что сказала! — приказом влетело в мою голову: — Я будущее вижу. Живы останемся — расскажу.

Я на бегу нацепил очки, дужки были плотные, а на заушниках подшиты кожей, держались отлично. Краски стали ярче, картинка шире и четче. Раньше такого эффекта не было.

Мы добежали до каменного храма, похоже предки построили его не одну тысячу лет назад. Когда-то грандиозная постройка поражала всякого смотрящего, а сейчас огромные глыбы были словно свалены в кучу, грани стесаны временем. Признаки былой архитектуры еще прослеживались, но природа сделала свое дело, камни были усажены деревьями и обвиты ползучим кустарником.

Вокруг храма кругом была огромными прямоугольными глыбами выложена площадь, камни были настолько идеально подогнаны друг к другу, что редкое дерево смогло прорасти сквозь них.

Нас было видно как на ладони, но и подойти незамеченными враги не могли. Впереди я услышал перекрикивание зверей и нам навстречу из леса выдвинулись пара сурикатов. Эти были около метра ростом и издалека казалось покрыты чешуей.

— Атакуем, — скомандовала Мика и с криком бросилась вперед.

Глефа неслась в занесенной назад руке и выбивала искры из тысячелетних камней. За пару шагов до врага она подпрыгнула, лезвие отрисовало в воздухе серп и первый зверек отлетел метров на десять, хотя тут же поднялся и бросился в атаку вдвое ожесточеннее.

— Они в клириптоновой броне, на голове лезвие, будут пытаться забодать.

— Вижу, смотри внимательно, очки должны подсказать.

— Как? Куда нажать? — я ощупывал очки, пытаясь найти в них хоть что-то необычное.

— Не знаю, не успела уточнить… моргни, прищурься, скажи кодовое слово. Делай уже что-нибудь!

Я выругался и пригляделся к врагу: бронированы сурикаты были отлично. Пластинчатая подвижная защита, в зонах поражения двойная, голова так же защищена. Для нападения штык длинной в ладонь на шлеме и дополнительный стальной коготь (как шпора) на задних лапах. Каждый зверек уже получил от Мики по десятку ударов, пластины были местами помяты, но пробить броню глефа не могла. Скрежет металла о металл, сурикат отлетает, встает и снова нападение.

— Я долго их не удержу, видишь что-нибудь? — крикнула Мика, очередной раз отправив противника на землю.

— Нет, хотя …, — вдруг броня сурикатов стала раскрашиваться в разные оттенки, — у дальнего там, где штык крепится к шлему кажется красная обводка, да красная, но что это все значит?

— Уязвимости, слабые места, — с нереальным криком Мика раскрутила свое оружие и наотмашь ударила по штыку, прыгнувшего не нее зверя.

Металл треснул в месте крепления, штык отлетал, а посередине шлема появилось рваное отверстие из которого выглядывала вставшая дыбом шерсть. Следующим ударом глефы шлем раскололся пополам вместе с головой нападавшего.

— Смотри второго! Видимо для моего удобства второй бросился на меня.

Пара ударов катаной остудили его пыл, но уже через секунду нападения возобновилось. Зверь прошмыгнул под линией удара и с разберу вколол штык мне в ногу, видимо не ожидая такого успеха он остановился, и я разглядел красную полосу между пластинами брони. Бросив катану, я выхватил вакидзаси (малый меч из пары) и вогнал его между пластинами. Сурикат дернулся и обмяк.

— Не время рассиживаться, подлечим тебя у Императора, — Мика протянула мне руку и помогла встать.

— Спасибо, не думал, что увижу тебя так скоро. Откуда эти твари?