Волк с отстреленным ухом и шрамом, пересекающим скулу, затаился в снегу на холме возле тропы и смотрел на городок, где жили люди, называющие себя учёными. Яркая, но невидимая луна подсвечивала снежную целину, пробиваясь через промоины в облаках, словно дождевой фронт. Городок светился сам. В его корпусах, похожих на большие бочки и приземистые коробки, имелись лампы. Вот они и светили сквозь окна, с трудом проявляя протоптанные в снегу тропы.
Косомордый смотрел на городок с проницательностью полководца. Он не был обычным волком, он был волком разумным. Хотя, пожалуй, это не совсем правомерное утверждение. Волки — они изначально звери разумные, более того — их поведение предполагает свободу выбора. Но после встречи с людьми Косомордый получил дополнительные… возможности? Да, пожалуй, так будет правильно. Он получил дополнительные возможности и теперь превосходил разумностью не только собратьев, но и, возможно, самих людей.
Его тело было напичкано электроникой, его мозг и нервную систему опутывали тонюсенькие проводки электродов, а небольшое устройство, вшитое под шкуру на правом боку, питало все эти чужеродные приспособления энергией. Косомордый знал, что заряда в питателе должно хватить на всю его волчью жизнь и даже больше, а откуда он это знал, понять не мог. Знал и всё тут.
Помимо странной и восхитительной возможности формулировать мысли, облекать их в слова, выстраивать в цепочки, где одна мысль следует из другой, он получил знания. И это оказалось ещё более необычным приобретением, нежели новый способ мышления и слова. Дело в том, что большинство знаний никак не относилось к окружающему его миру. Мёртвые знания. Они касались вещей или событий, какие живущий в лесу волк и вообразить не мог, даже если бы умел воображать. То были знания, полученные не в результате личного опыта, но опыта многих людей, а часто и вовсе не опыта, но просто умозрительных заключений.
Косомордый вряд ли бы смог использовать мёртвые знания, даже просто разобраться в них, но, к счастью или нет, среди знаний были и такие, что позволяли оперировать информацией. Люди изобрели множество способов анализировать и классифицировать свои и чужие знания и считали это одной из основ мышления. Момент, разумеется, спорный. Но спорить волк не хотел. Да и не с кем ему было спорить. Впрочем, теперь-то он знал, что люди часто спорят сами с собой.
На кривой сосне прямо над головой Косомордого шевельнулась белка и внимание сразу же переключилась на неё. До стоящих на той стороне тропы деревьев ей не допрыгнуть, а спуститься вниз, чтобы перебежать, она не могла вот уже третий день. Потому что вот уже третий день здесь расположилась стая волков. Цель с которой они устроили стоянку знал лишь Косомордый. Но объясниться с сородичам вожак не мог. Им ведь не вшивали под шкуру электронные приборы, и лишние знания не бродили в их мыслях, ломая что ни попадя, подобно восставшему посреди зимы медведю.
Белка отвлекла его, сбила с мысли. Он пока не умел вполне управлять собственным улучшенным разумом. Но понемногу учился. Косомордый бы вообще не справился с неожиданным приобретением, будь он собакой. И это не умозрительное заключение, не просто случайный пример для сравнения. Он видел, как корёжило именно собак, которые обретали ровно такие же способности как у него. Собаки сходили с ума и умирали, как от… У людей этот недуг называется вирусом бешенства. И это одно из немногих точных определений, совпадающих с личным опытом волка. Беспородные шавки умирали раньше, другие, такие как хаски или овчарки, позже, но те и другие погибали обязательно. Люди наблюдали их агонию без сострадания и лишь фиксировали в журналах наблюдений растущее раздражение, агрессию, отказ внутренних органов, паралич и смерть. Теперь волк понимал, что доведись каким-то чудом собакам выжить, их всё равно уничтожили бы. Таков метод учёных людей. Но дело не только в методе. Люди вообще не терпели рядом с собой того, чего не могли обуздать. И его, Косомордого, уничтожили бы. Обуздать бы уж точно не вышло. Однако он был волком. Его мозг на треть превосходил объёмом мозг приручённых людьми собратьев. Но треть — это арифметика. Треть давала новое качество. Он не только выжил, но и смог вырваться на свободу…
***
Он почувствовал Серую, только услышав её дыхание, когда она оказалась совсем близко. Покалеченное ухо ослабило слух, но подруга вообще умела передвигаться бесшумно, что частенько давало ей преимущество. Не зря она верховодила в Малой стае, пока Косомордый не вернулся из людского плена. Ни один из молодых самцов не смог оспорить первенства Серой, и не один не смог занять его место возле неё. Подруга приблизилась и потёрлась скулой о его шею. Косомордого переполнила нежность. Нежность. Слово это, как и все прочие слова, появилось из массива приобретённых знаний, но чувство, которое оно пыталось обозначить, Косомордый испытывал и раньше, до знакомств с людьми. По крайней мере, он определял его так. Он потянулся с ответной нежностью к Серой, предвкушая игру. Волчица, однако, тут же отпрянула, как будто вдруг почуяла в нём чужака.
Косомордый дёрнулся. Так продолжалось уже много дней. Что-то у них с Серой пошло не так. Прежняя связь нарушилась. Не разорвалась совсем, но… стала неустойчивой, как сказали бы люди. Её по-прежнему тянуло к нему, а его к ней. Но что-то важное исчезло. И теперь он начинал постигать, что именно. Подруга перестала его понимать. Не абсолютно, даже не большей частью; в каких-то мелочах, в деталях, отдельных мгновениях, но этого хватило, чтобы потерять уверенность, а уверенность друг в друге была основой их отношений. Волчица перестала предугадывать его действия, перестала «читать» его и потому злилась.
Это, во всяком случае, было объяснимо, ведь он вернулся от людей другим. Искалеченным не только физически, но с перестроенным мозгом и самим способом мышления. Гораздо менее объяснимым оказалось другое — он тоже перестал её «читать» так, как «читал» прежде. Хотя все навыки и знания волка остались при нём, сохранилась и память, опыт Косомордого тех времён, когда он ещё не был косомордым. Но применительно к Серой прежний опыт подводил. Видимо, огромный объём чужих и чуждых знаний как-то «засветил» или исказил его.
Косомордного захлестнула… тоска. Люди называют это тоской, если он не ошибается в определении. Чувство, когда теряешь что-то важное. чего раньше возможно не ощущал, принимал как должное. Тоска. Ностальгия. Наверное, так.
Серая понимала, что с ним произошла какая-то… трансформация, но не уходила и не пыталась прогнать, как определённо поступила бы, почувствовав исходящую от партнёра опасность. Но волчица не понимала причин, не могла понять. Весь гигантский мир человеческих знаний был сокрыт от неё. Она даже не догадывалась о его существовании. А Косомордый не мог поделиться с подругой даже мельчайшей частичкой сомнительного приобретения и это угнетало.
***
Три ночи назад он почуял знакомый запах на тропе, идущей к городку и больше не мог успокоиться. Возбуждение, какое возникало раньше во время погони за крупным опасным зверем, бурлило в нём, ища выход. Выходом стала засада.
Малая стая подчинилась привычно, хотя не могла постичь его замысла. Зачем они остановились здесь, где слишком много людей, где нет другой пищи, кроме разве что белок? Но и белку ещё нужно поймать, не привлекая внимания. Почему бы не двинуть дальше, перейти через замёрзшую реку, а там объединяться с другими семьями в Большую стаю? Успеть, пока не наступил голод. Они непременно задали бы все эти вопросы если бы могли формулировать их и если бы могли говорить. Но его воображения хватало, чтобы сделать это за них.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.