Бесплатный фрагмент - Хрустальный ключик

От автора

Совсем рядом с нами — лишь протяни руку — лежит Страна Фантазии. В детстве мы все её частые гости. Потому что с рождением получаем Хрустальный ключ от её ворот. В ту счастливую пору мы часто бываем там, встречаясь на её просторах с Чудом и Сказкой. Ведь именно там живут герои наших любимых книг, сказок, фильмов. Там обитают герои наших снов и фантазий. Но детство проходит и далеко не всем удаётся сохранить Хрустальный ключик от её ворот — в суете взрослой жизни и житейских забот так легко его потерять. И тогда вход в Страну Фантазий закрывается и лишь в снах мы вновь бываем там. Но некоторым людям удаётся не потерять хрустальный ключ. И тогда можно увидеть необычное в обыкновенном. Увидеть сказочное волшебство, которое прячется совсем рядом. Вновь, как в детстве ощутить Тайну на улицах ночного города. Увидеть и услышать Сказку, видеть волшебные сны. Потому что вместе с Хрустальным ключом в нашей душе остаётся частица детства. Такие люди обычно становятся композиторами и художниками, поэтами и писателями. Как стали ими я и моя сестра, бережно хранящие свои Хрустальные ключи…

***

В сборнике использованы фотоматериалы из личного архива автора.

Женины сказки

От автора.

«Женины сказки» — цикл историй о маленькой и озорной выдумщице и фантазёрке Жени Дёминой и придуманных ею сказках. Женя обладает редкими для нынешних людей качествами — она умеет удивляться и видеть необыкновенное в обычном. Умеет пользоваться своим Хрустальным ключиком и бывает частой гостьей в Стране Фантазий. Она не боится фантазировать и умеет своими историями удивлять других. И когда вырастет — непременно станет детским писателем, как и мечтает.

Образ Жени родился благодаря моей младшей сестре Вере. Именно с неё я и писал образ рыжей и неунывающей фантазёрки — героини цикла. И её детские сны и фантазии стали основой Жениных сказок.

Цикл близко связан с другим моим циклом — «Приключения Пулек»: Женя одна из друзей Павлика и Юли и почти постоянный герой произведений серии.

Цикл ещё далёк от завершения, поэтому в этом сборнике представлены ещё далеко не все истории Жени-Рыжика.

Жила-была Женька

Вступление

«Жила-была Женька…» — так однажды написала в своём дневнике третьеклассница Женя Дёмина. «…И случались с ней разные чудеса», — закончила она фразу. Но, подумав, зачеркнула «чудеса» и написала вместо этого «невероятные истории». Потому что разных историй в жизни озорной и непоседливой девочки случалось много. То встретится Женьке необыкновенная трёхцветная кошка с умными голубыми глазами, то увидит она на рассвете пролетевшую в расположившийся неподалёку от дома парк птицу с сиреневыми крыльями. Правда, папа говорил ей, что это обычная сойка, но… Разве может быть обыкновенной такая необычная и красивая птица? То вдруг увидит Женька в небе над степью, куда она приезжает на лето к дедушке и бабушке настоящего розового фламинго. И всё потому, что Женька умеет удивляться и видеть необычное в обыкновенном.

Хотя, чем можно удивить человека на рубеже двадцать первого и двадцать второго веков? Когда люди летают к другим звёздам, изучают свойства параллельных миров, разговаривают с дельфинами и отправляют посольства к инопланетянам. А в зоопарке живут привезённые с соседней планеты Эрты удивительные крылатые кошки — симкумы.

Но Женька умеет удивляться. Потому что у неё богатя фантазия и необыкновенное воображение. Увидит Женька в синем небе белые громады облаков, и ей уже представляется, что это каравеллы и фрегаты с громадными белыми парусами плывут в безбрежном небесном океане. Залает из-за угла собачонка, приветливо виляя хвостом, а Женьке уже слышится, что собака рассказывает ей, как поссорилась с наглым соседским котом. Поднимает Женька паруса в детском яхт-клубе «Бригантина» на учебном «кадете» вместе со своим капитаном (а заодно и старшим братом) Юркой, и кажется ей, что ведёт она в южных морях бригантину к таинственным островам, где пиратские капитаны зарыли несметные сокровища. Вот такая она, Женька Дёмина, выдумщица и фантазёрка.

В комнате у Женьки много всяких игрушек, безделушек и просто интересных вещей. «Эх ты, барахольщица!» — подтрунивает над ней иногда Юрка. Но со многими из этих вещей связаны у Женьки интересные истории или придуманные ею сказки.

Вот на окне стоят две фиалки-сенполии, фиолетовая и розовая. Женька считает, что они — мальчик и девочка, и очень дружны между собой. Ведь розовую фиалку подарил Женьке её лучший друг и одноклассник Антошка Иволгин. А по вечерам, когда в доме гаснет свет и наступает тишина, фиалки болтают друг с другом и со своими соседями: рассудительной берёзкой-вьюнком, беззаботной и весёлой традесканцией и, хоть и колючими, но добродушными «декабристом» и похожим на зелёного ёжика кактусом.

А вот лежит на столе камень лазурит. Вроде камень, как камень, но Женька же умеет замечать то, что не видят другие. А Женька разглядела на камне человеческую фигурку. Сама Женька считает, что это портрет девочки Лазурки, внучки самого Неба лазоревого, а вот брат Юрка придумал, будто это Каменная ведьма, которую в наказание заключили в камень. Вот вредина этот Юрка! Чуть не испортил Женьке сказку. Хотя на самом деле Юрка хороший брат. Хоть и старше Женьки на два года, но всегда с удовольствием принимает участие в проказах сестрёнки. Юрка ласково называет Женьку Рыжиком, потому что волосы Жени ярко-рыжие, а курносый нос и щёки усыпаны озорными веснушками. Женьке очень нравится это ласковое прозвище и поэтому друзья зовут её так же.

Рядом с лазуритом лежат на столе большая ракушка и полупрозрачный зелёный камень. Многим кажется, что камень — всего лишь обточенный морской водой осколок бутылки, но Женька знает, что это волшебный камень, исполняющий все желания, и принадлежал он когда-то дельфиньему царю. Камень ей подарили её крымские друзья, Алиса и Пашка Корабельниковы, и Зоя Чередниченко. И лежащая в раковине розовая жемчужина тоже не простая. Её надо подарить лучшему другу. Девочка сама нашла её в море и когда-нибудь, когда Женька станет взрослой, она подарит её Антошке.

Рядом с ракушкой на полке стоит коробочка, в которой лежит ёлочный шарик. Шарик очень красивый — на нём изображён заснеженный дворец, в окошках которого светятся праздничные огоньки. Однажды Женька наряжала с Юркой ёлку и чуть не уронила красивую игрушку. Правда, шарик небьющийся, но всё равно Женьке стало его жалко. И она сочинила сказку о похищенной злой Пургой Весне. Потому что дворец на шарике — это Дворец Времён Года, и если он разрушится, то нарушится ход времён…

А вот стоящий на книжной полке игрушечный маячок. В нём всегда горит огонёк. Как только свет маячка начинает тускнеть, Женька сразу же вставляет новую батарейку, чтобы маячок не гас. А всё потому, что маячок виден в Женькином окне, и она уверена, что маячок — это волшебный фонарик, и его свет помогает Женькиным друзьям не потеряться в дороге и не попасть в беду. А друзей у Женьки много. Это не только Антошка, Зоя, Алиса и Пашка. Это ещё и неугомонные двойняшки Пульки, и добродушная Валя, и озорная и непоседливая Яся, маленькая Ира по прозвищу Радуга, Алька, также влюблённая в море и паруса, как и Женя, и ещё многие-многие другие…

Рядом с маячком стоит фарфоровая фигурка крылатой кошки. Это Симкума, дух любопытства, которого подарили ей друзья с соседней планеты Эрты: Ноно, Зуйка, Луанна и Лана.

В дальнем углу комнаты, за кроватью, стоит большой плюшевый оленёнок. На лбу у него белое пятно в виде ромба, поэтому Женька зовёт его Белая Метка. Оленёнок большой, и Женька даже может сесть на него верхом. Иногда она так и делает, представляя себя Гердой, мчащейся на помощь Каю, которого, конечно же, изображает Юрка.

Сейчас верхом на Белой Метке сидит кукла, изображающая старого хитрого домового. Женька зовёт его Чудик. Эту куклу Жене когда-то давно подарил дедушка, шахматист и художник Александр Симагин. И рассказал ей историю про домового, с которым подружился в детстве. Поэтому, сколько помнит себя Женька, Чудик всегда был с ней. А рядом с домовым на тумбочке сидит игрушечный кот Черныш. Это подарок сестры дедушки Саши бабушки Светы из Новороссийска. Кот и правда весь чёрный, кроме белой манишки и носочков на лапках. Кем только Чернышу не приходилось бывать в Женькиных играх! И простым чёрным котом, и Чеширским, и заколдованным принцем, и домовым, и луговым, и даже помощником лешего! Но Черныш не обижается. Он любит свою хозяйку и сейчас добродушно смотрит на неё зелёными стеклянными глазами и улыбается в белые пушистые усы.

Но самое главное в Женькиной комнате — это висящая на стене картинка. На ней изображена Красная шапочка, встретившая Волка. Вот только Шапочка здесь совсем не испуганная, а очень даже решительная. А на её красной шапочке написано: «Русские не сдаются!». А внизу под картинкой видна надпись: «Женьке-писательнице в день десятилетия». Картинку эту нарисовали её друзья — Димка Смирнов и Пашка Корабельников. Почему эта картинка так важна для Жени? Потому что с ней связана одна из её историй, самая первая. Впрочем, Женя сама расскажет вам её и другие свои сказки. Так что, слушайте…

Жила-была девочка

Одна из историй о Красной Шапочке, пересказанная маленькой и озорной девочкой

Жила-была в одной казачьей станице девочка по имени Женечка, правнучка славных донских казаков. Была девятилетняя Женечка смелой, да отчаянной сорви-головой: гоняла на велосипеде по деревне, распугивая кур да гусей соседских, лазала по деревьям да заборам, запускала змеев, ходила под парусом в лиман на отремонтированной с приятелями лодке, гоняла с друзьями-мальчишками мяч, да играла в мушкетёров и казаков-разбойников, совершала с ними лихие набеги на соседские сады. Да и подружки у Женьки были под стать ей — такие же сорви-головы с косичками. Больше всего на свете не любила Женька платьица да бантики, а носила шорты, да джинсы и полосатые майки, потому как были они похожи на тельняшки. Да, чуть не забыла: друзья да подружки звали Женечку Красной Шапочкой, потому что любила она носить красную кепочку с надписью: «Русские не сдаются!»

А недалеко от той станицы рос лес дремучий (правда, откуда взялся лес в степи донской — это и мне самой неведомо, видать зона там аномальная). А за тем лесом жил на кордоне егерь, Иван Степанович с женой своей Катериной Семёновной, дедушка с бабушкой Женьки-Красной Шапочки. А лес тот славой дурной пользовался: говорили, что живёт там серый волк-оборотень (вот ведь говорила же — нехорошее там место!).

Поспорила как-то Красная Шапочка с друзьями да подружками — кто из них смелее, да храбрее. Спорили они, спорили, да решили: тот самым смелым считаться будет, кто не побоится через страшный лес пройти, там, где оборотень обитает. Тут Женечка-Красная Шапочка и сказала: «Я в гости к дедушке с бабушкой на кордон пойду, да не по шоссе, а прямо через лес!»

Сказано — сделано. Взяла Красная Шапочка лукошко с свежими пирожками, что мама с утречка напекла и побежала на кордон.

Вошла Женечка в лес и вскоре пожалела, что в спор ввязалась. Страшно в лесу-то том. Темно, деревья совсем ветки на тропу опустили, так и норовят схватить за майку и шортики. Филин в чаще ухает, болотом пахнет, в кустах кто-то мерзко хихикает. Жутко стало Женьке-Красной Шапочке. Да так жутко, что даже в кустики захотелось. А вернуться нельзя — гордость ребячья не позволяет.

Вдруг затрещало в кустах, и выбежал на дорогу громадный серый волк. Хотя может и не был он таким громадным, да косматым, но у страха, как известно, глаза велики.

— Привет, Красная Шапочка! — ухмыльнулся волк.

Хотела было Красная Шапочка сказать волку: «Ты что ли этот оборотень страшный, про которого в станице бабки старые рассказывают?», да с перепугу только пискнуть что-то сумела.

— Смелая ты вижу девочка, раз в наш лес сунулась. Небось к Степанычу — егерю — бежишь, внучка Женечка? — раскрыл волк пасть, да облизнул зубы острые.

— Бегу… — пролепетала Красная Шапочка, а как увидела зубы волчьи, так сразу и поняла, что в кустики-то больше и не хочется…

— Съесть бы тебя другим шалопаям в назидание, да… Штанишки твои мокрые аппетит испортили. Но ничего, Красная Шапочка, мы с тобой ещё встретимся. Только просьбочка у меня к тебе будет — покушай в следующий раз яблочек, ты с ними вкуснее будешь! — усмехнулся волк и скрылся в чаще.

Красная Шапочка постояла ни жива, ни мертва, а потом кинула лукошко в чащу, да с воплями бегом в родную станицу, подальше от страшной чащи побежала.

Прибежала Женечка-Красная Шапочка домой и разревелась в четыре ручья — никакая она оказывается не смелая, а трусишка хуже зайца серого. Друзья прибежали, стали уговаривать: мол вон ты как далеко в тот лес зашла, мы бы тоже того страшилища серого испугались. А Женька ревёт пуще прежнего.

А тут приехал в отпуск со службы воинской Женькин брат старший Юрка, голубой берет — душа в полоску. Жалко ему стало сестрёнку любимую, стал он учить да тренировать Красную Шапочку, а заодно и друзей её, приятелей (уж больно толковые да хорошие мальчишки и девчонки оказались). И стали Женечка с приятелями ловкие да сильные, стрелять без промаха научились и шпане всякой опор давать. Осмелели, окрепли…

Год прошёл, и решила Женька-Красная Шапочка опять сходить в гости к деду с бабушкой. Взяла лукошко с пирожками, надела свою любимую кепочку красную и опять через лес страшенный пошла. А лес-то уже ей страшным и не кажется: светлый, радостный, птички поют, кузнечики стрекочут.

И тут опять волк на тропу выскочил. Только Женьке-Красной Шапочке он огромным да страшным и не показался: серый, облезлый какой-то… В общем не волк, а так — шпана подворотная.

— Никак опять ты, Красная Шапочка, на кордон к деду с бабкой намылилась?

— А тебе какое дело, вешалка серая? — сплюнула с досады Красная Шапочка — такой день душевный волк испортить вздумал. А сама-то чувствует — опять душа в пятки уходит. «Ну уж нет, не напугаешь, шпана серая!»

— Изменилась ты, Красная Шапочка, дерзкая, да нахальная стала. Грубиянка, как со старшими разговариваешь?

— Было бы с кем разговаривать, а то с тобой, — усмехнулась Женька-Красная Шапочка. — Да ты и не волк вовсе, а так — собака драная!

— Да, упустил я тебя, Красная Шапочка, упустил. Силу ты, смотрю, почуяла.

— А ты думал, у тебя сила-то, разбойник серый? Сам виноват, что клювом щёлкаешь — и на силу сила найдётся.

— Жалко мне тебя, Женечка, да видать сожрать придётся, — усмехнулся волк и стал подбираться к Женечке.

— А не подавишься? Меня без хрена не сожрёшь, а с хреном — тем более! — размахнулась Женька-Красная Шапочка лукошком, да как хрястнет волка аккурат между ушей!

Загудела волчья голова, как колокол, и понял тут волк, что дело-то скверное — керосином пахнет. Поджал он хвост, да и в чащу кинулся.

— Улепётывай отсюда, чучело серое — не боимся мы тебя больше, — крикнула ему вслед Красная Шапочка, да лихо свистнула, хоть у самой (чего уж хвастаться!) поджилки со страху тряслись, да только не хотела больше Красная Шапочка бояться эту шпану лесную, серую. А раз страх ей покажешь — всю жизнь не отвяжутся.

И с тех пор волка в том лесу больше не видели, а Женька с друзьями да подружками смело в лес ходили: играть, да собирать грибы-ягоды.

июнь 2017г.

Старик и волк

От автора.

Сюжет этой истории родился из детской фантазии моей сестры Веры. Детская площадка в посёлке, где мы провели детство, располагалась на краю векового леса, и игравшей там сестре часто казалось, что из леса за ней наблюдает добрый старик с ручным волком… Кто это был? Кто знает, может дух того леса… И однажды она представила себе, что было бы, откликнись она на зов таинственного Старика.

***

Лес начинался почти сразу за окраиной дачного посёлка. Могучей зелёной стеной он подступал к нему и, казалось, молча смотрел на суетящихся людей. Ему, вековому бору, мельтешение этих странных существ, наверное, казалось забавным. Ведь лес многое повидал за эти века и хранил под своим зелёным покровом многие тайны…

Шестилетней Женьке поначалу показалось здесь скучно. Посёлок, состоящий из небольших одноэтажных домиков, дремучий лес, обступавший его почти с трёх сторон, выступавший из леса мрачный гранитный утёс, нависший над широким и глубоким оврагом, отделявшим от леса неширокую равнину, поросшую клевером и одуванчиками. Правда, неширокой эта равнина была лишь в самом начале, у въезда в посёлок. А дальше, после пересечения с журчащим ручейком со студёной даже летом водой, равнина широко расходилась, превращаясь в цветущий разнотравный луг. За этим лугом виднелись домики учебно-практической базы геологического факультета, из-за которого, родители Женьки и её старшего брата Юрки и оказались здесь.

Посёлок был совсем небольшим и постоянного населения в нём не было — в домиках жили снимавшие их под дачи туристы, приехавшие в эти удалённые от цивилизации места, да пребывавшие здесь во время летней практики студенты-геологи и их преподаватели. И, хотя постоянного населения в посёлке не было, легенды об этих местах, как это ни странно, были. Легенды о том самом Лесе, что виднелся из окон. Лес был заповедным. Вообще всё: и равнина, и утёс — всё это было территорией большого заповедника. Но лес за околицей был не просто заповедным. Среди тех, кто часто приезжал сюда, лес считался зачарованным…

***

Утро всегда начиналось одинаково: первым просыпался восьмилетний Юрка и, вскочив и сладко потянувшись, кидался подушкой в сестру, ещё зевавшей в кровати в попытке прогнать сон.

— Эй, Рыжик, вставай, а то проспишь всё на свете!

— Юрка! Иди знаешь куда?

— Куда?

— Туда! — и в указанном направлении летела пущенная Женькиной рукой подушка. А так как это направление всегда совпадало с местоположением брата, а Женька отличалась меткостью, то подушка всегда попадала в Юрку. А потом дети подбегали к окну и здоровались с лесом, желая ему доброго утра, потому что Лес казался им живым и мудрым существом.

Детей в посёлке было мало, и Женька часто проводила утро одна. Нет, конечно она играла и с Юркой, но братишка любил ходить к студентам и с любопытством смотреть, как парни и девчонки учились проводить полевые исследования или брать пробы на учебном полигоне. Тем более, что родители ребят были в числе преподавателей, ведших студенческую практику. Тогда Женька уходила на расположенную невдалеке от дома детскую площадку, сооружённую всё теми же весёлыми и вездесущими студентами и усаживалась на верёвочные качели, от которых приятно пахло деревом и смолой.

Площадка была у самой опушки заповедного леса, а качели стояли с самого её края. И прямо за ними, точнее за низеньким, выкрашенным синей масляной краской забором, стояли первые деревца, за которыми начиналась густая чаща.

Женька не боялась леса. И густая зелёная стена казалась девочке не тёмной и мрачной, а, наоборот, светлой и яркой, пропитанной солнечным светом. Женька, усевшись на дощатое сиденье, раскачивалась и, зажмурившись, подставляла лицо тёплым струям ветра, представляя, что она летит на зелёным колышущемся лесным океаном…

Качели стояли так, что, садясь на них, девочка оказывалась к лесу спиной. Лесная чаща оставалась сзади, и Женька не видела её, но слышала доносившейся оттуда шум деревьев, шелест травы и веток, щебет птиц. И богатая фантазия девочки дорисовывала эту картину сказочными мазками.

Когда качаться надоедало, и Женька переставала раскачиваться, ожидая, когда качели остановятся, лес снова обступал девочку своей тайной. И тогда Женьке казалось, что за спиной, там, где на краю леса находилась небольшая опушка, заросшая кустами, и начиналась тропинка, ведущая к спрятавшемуся в лесу живописному озерцу с тёплой, прогретой солнцем водой, стоит старик. Древний седой старец с длинной бородой и волосами, схваченными тесёмкой, долгополой белой рубахе с замысловатой вышивкой-руницей, синих домотканых штанах и лаптях с белыми онучами. Старик опирается на суковатый посох, а у его ног сидит волк. Но волк совсем не страшный, потому что он ручной. И очень умный — янтарные глаза зверя смотрят мудро и проницательно, будто заглядывая в душу человека. А голубые глаза старика смотрят из-под косматых бровей добродушно и ласково. Старик незаметно улыбается в седые усы, смотря на маленькую озорную девочку с рыжими волосами, с радостью раскачивающуюся на деревянных качелях.

Когда эта фантазия впервые вспыхнула в Женькиной голове, она не испугалась. Наоборот, ей стало любопытно: а есть ли старик на самом деле? Убедится в этом просто — достаточно обернуться. Но вот этого девочка и боялась сделать. Не потому что боялась старика или его четвероногого спутника, нет. Женька боялась спугнуть сказку…

***

Вечер был тёплым и тихим, каким обычно бывают вечера в середине июня. За окном комнаты розовел закат, на фоне которого темнела зубчатая полоса леса. Женька сидела у окна и, опершись локтями об узкий подоконник, смотрела на темноту лесной чащи. Действительно ли там, в её глубине, обитает таинственный старик и его серый спутник? Или это только Женькина фантазия? А если это правда, то кто он? И почему у его ног не собака, а именно волк? Мудрый волк из сказок, которые так обожает девочка…

В комнате было темно, лишь горела настольная лампа, бросая причудливые тени на стену. Потому что на столе стояла суковатая коряга. Юрка сегодня нашёл её в овраге и теперь, орудуя ножом, пытался выстругать из неё что-нибудь интересное. Юрка год назад увлёкся этим — находил разные кривые сучья, ветки, наросты — которые, как знала Женька, называются кап — и вырезал из них забавные фигурки. К резьбе его пристрастил их дед — Фёдор Дмитриевич и друг деда художник Егор Варенцов. Егор Ильич вёл во Дворце пионеров кружок, и Юрка уже год бегал на занятия. За год Юрка многому научился, и теперь резал кривые деревяшки умело и быстро. А Егор говорил, что у Юры несомненный талант и из мальчика получится замечательный скульптор. Впрочем, ни сам Юрка, ни Женька, ни родители этому не удивились — Юрка явно пошёл этим в деда. Дедушка Федя тоже с самого детства увлекался вырезанием таких же забавных фигурок из лесных коряг и сучьев. Правда, со временем инженер-кораблестроитель Фёдор Дмитриевич Дёмин научился делать и настоящие скульптуры из дерева. Но у его внука Юрки всё ещё впереди.

И сейчас Юрка, сопя от усердия, вырезал из коряги фигуру.

— Юр, а кто это будет?

— Старик-ведун.

— А почему ведун?

— Потому что живёт в лесу, — Юрка был весь поглощён увлекательным занятием и отвечал односложно, даже не оглядываясь на сестру.

— А ему помогает собака!

— Почему? — Юрка, оставив работу, с удивлением глянул на сестрёнку.

— А смотри, — Женя подошла к столу. — Видишь, рядом с ним кривой сучок на коряге?

— Ну, вижу. Мешается он очень!

— Смотри, вот на этом сучке уши, — Женя показала на два бугорка засохшей коры. — А вот нос. И язык высунутый.

— Точно! Ну, Рыжик, ты молодец. Только это не собака, а волк! Видишь — шеи почти не видно. Значит, это волк, а не собака!

— Точно! У него волк ручной!

— У кого?! — удивился Юра.

И Женя, присев на кровать, рассказала брату о старике.

***

Тёплый встречный ветер бил в лицо вместе с яркими лучами утреннего солнца. Женька, заливаясь весёлым смехом, раскачивалась на качелях. Вверх — вниз! Вверх — вниз! Потому что это было так здорово! Ощущать себя летящей над землёй, над лугом, над посёлком, над лесом… Когда только ветер в лицо, только солнце, только синее небо вокруг!

Женька перестала раскачиваться и осторожно присела, спустив ноги с сиденья и оправив подол коротенького сарафанчика. Качели уменьшали «ход» и постепенно останавливались. И девочка вновь ощутила, что там за спиной на неё смотрят две пары глаз: голубые глаза старика и янтарные глаза волка. И на этот раз Женька решилась. Подождав, когда качели совсем остановятся, она слезла с деревянного сиденья и резко оглянулась. Старик там был!

Он стоял за кустом и с доброй улыбкой смотрел на девочку. А потом, опершись о посох, зашагал в глубь леса. Волк, сидевший у его ног, зевнул, и поднявшись следом, пошёл за стариком. Но у самой опушке оглянулся на девочку, будто позвав: «Идём! Мы ждём тебя!»

Женя растерянно стояла у заборчика. Идти или не идти за стариком? Конечно, когда-то давно, ещё когда были маленькими дедушки и бабушки Жени, были такие взрослые, которые запросто могли обидеть ребёнка. Да и не только обидеть, могли сделать и кое-что похуже… Но это было очень давно и уже много лет, даже десятилетий про это никто не слышал. И дети уже не очень опасались незнакомых людей. И, бегая нагишом на речке, не боялись, что кто-то подглядывает за ними из-за кустов. Но всё-таки…

Женя оглянулась на посёлок — улочки были почти пусты, все взрослые уехали на полигон, а дети разбрелись кто куда. А старик приостановился, будто поджидая её. Снова вглядевшись в его прозрачные лучистые глаза, она поняла — старик не обидит её. А если она не пойдёт, то в её жизни исчезнет что-то очень важное… И Женька, ловко перескочив через низенький заборчик, шагнула в чащу…

Лес был светлым и совсем не страшным. Шумел ветер в верхушках деревьев, пели птицы, утреннее солнце высвечивало в чаще вековые стволы… Женька бодро шагала по лесной тропинке. Старик шёл где-то впереди, то останавливаясь и поджидая девочку, то быстро шагая дальше в чащу леса. А волк, время от времени оглядываясь, трусил рядом с ним.

Сколько она так шла по лесу, Женя не знала. Только однажды она оглянулась… Посёлка уже не было видно, позади неё всё так же вилась среди глухой чащи узкая тропка. И вот тогда Женя испугалась. По-настоящему. Да и старик куда-то исчез вместе со своим мохнатым спутником. Густая чаща со всех сторон обступила её. Огромные, до самого неба стволы с густыми кронами, под которыми царил влажный лесной сумрак. Ветер, иногда пробегавший среди крон, уже не казался ей добродушным. Он был прохладным и заставлял девочку испуганно съёживаться. Кто-то шелестел в кустах совсем рядом, а из глубокой тени, как казалось Жене, за ней следят чьи-то глаза, злые и голодные… И самое страшное было в том, что тропинка, петлявшая в траве, исчезла! Лишь густые кусты и жёсткий травяной бурьян между ними.

Что же делать?! Как найти дорогу?! Женя уже собралась зареветь от страха во весь голос и тут… Будто чей-то ласковый шёпот послышался в шуме ветра, раскачивавшего вершины мрачных вековых сосен и елей: «Не бойся, Женя, солнцеволосая девочка! Ты уже почти пришла. Нельзя отступать в последний момент. Преодолей свой страх!»

Женя огляделась и тут заметила просеку, которая вела дальше, к видневшейся среди деревьев прогалине. Вот только добраться до неё было непросто — впереди перед Женей оказался овраг, глубокий и тёмный. И перебраться через него можно было только по тоненькому, похожему на жёрдочку, стволу берёзы, пролёгшему на другой край оврага.

Женя глубоко вздохнула и, вытерев выступившие слёзы, осторожно ступила на ствол. Вроде бы ничего, крепкий. Она осторожно толкнула его ногой. Держится. И, собравшись с духом, Женя пошла по узкому «мостику». Внизу оврага, где среди густых зарослей черёмухи и орешника журчал невидимый ручей. Иногда среди ветвей кустов проглядывали угрюмые серые валуны. Может зажмуриться? Нет, тогда не увидишь другого берега оврага. И Женя шагнула дальше.

Ну вот, наконец, и другой берег. Женя облегчённо вздохнув, соскочила на землю. И снова солнце брызнуло из-за облаков, разрезав косыми лучами полумрак леса. И снова зазвенели птичьи голоса и заструилась между деревьями желтоватая тропинка. А среди ветвей вновь сверкнули белая рубаха старика и жёлтые глаза волка. А впереди между деревьями блеснула прогалина. И Женя, радостно улыбнувшись, побежала туда, где виднелась освещённая ярким летним солнцем поляна.

Поляна показалась Жене огромной. Противоположная опушка леса виднелась далеко впереди. А перед девочкой раскинулся цветущий луг. Каких только цветов не было здесь! Белые ромашки, голубые васильки, розовые кашки, жёлтые одуванчики, лиловые колокольчики, алые маки… Женька даже забыла на время про старика. Они бежала по лугу, пританцовывая и кружась, иногда останавливаясь перед красивым цветком и поглаживала его лепестки.

Но вот небольшой изгиб опушки остался позади и… Женя открыла рот от удивления. Перед стоял самый настоящий сказочный терем. Бревенчатые стены, резные наличники, крашенные затейливой резьбой столбы крыльца… Но самым загадочным было не это. Небо приобрело сиреневые оттенки вечера, а солнце уже висело за спиной Жени, хотя девочка помнила, что утром, когда она шла по лесу солнце было спереди. Значит уже вечер и она здесь уже целый день! Она растерянно огляделась вокруг…

— Здравствуй, Женя, солнцеволосая девочка!

Женя вздрогнула от неожиданности, услышав мягкий и ласковый голос. На крыльце стоял старик, а рядом с ним, около резных балясин перил сидел волк. Старик, улыбаясь, смотрел на неё.

— Здравствуйте, дедушка! — нерешительно поздоровалась девочка.

— Мы давно ждали тебя! — старик спустился с крыльца и, подойдя к Жене, погладил её по голове.

— А это ваш дом, да? — Женя, почувствовав ласку старика немного осмелела.

— Да.

— А вокруг… Как будто сказка!

— Можешь так и считать Женя. Что ты попала в сказку.

Голос старика был молодым и мелодичным и совсем не походил к его облику.

— А этот терем… Всем он видится по-своему. Тебе показался сказочным теремом, кому-то он видится средневековым замком, а кому-то зданием из стекла и бетона из будущего.

— А на самом деле, оно какое? — Жене стало любопытно.

— Разное, малыш. Это не простой дом. Можно сказать, что это библиотека, в которой хранится полное собрание Мудрости и Глупости человеческой.

— И глупости тоже? — хихикнула Женька.

— Ну, как же без неё? — улыбнулся старик. — Всё в мире уравновешено. Добро уравновешивает Зло, а Мудрости, увы, не обойтись без своей противоположности.

— А как же сказки? Папа говорит, что сказки — это народная мудрость.

— Твой папа прав, Женя. Но ведь и самую большую мудрость можно использовать с большой глупостью, верно?

— Верно, — согласилась Женя. — Я вот тоже… Думаю, что делаю правильно, а получается глупость, — девочка сокрушённо вздохнула.

— Не страшно совершить глупость, если в тебе хватает смелости признать это и исправить ошибку, — улыбнулся старик.

— А зачем вы меня ждали? — Женя внимательно посмотрела на старика.

— Затем, зачем и других людей.

— А зачем сюда приходят другие люди?

— За своим Даром.

— А за каким?

— За разными дарами. Кто-то просит власти, кто-то богатства, кто удачи, а кто успеха в делах. Одни просят для себя, другие просят для других людей.

— А я? Мне же ничего не нужно! — удивилась Женя. — У меня всё есть! Папа с мамой, брат, игрушки, книжки…

— Милое дитя! — старик ласково посмотрел на Женю. — У каждого есть свой Дар. И в своё время каждый получает его. Но не все используют свой Дар по назначению, — старик вздохнул.

— А какой тогда мой Дар? — робко спросила Женя.

Вместо ответа старик достал из холщовой сумки оранжевый шарик.

— Возьми.

Женя осторожно взяла шарик из ладони старика. Это был обкатанный кусочек янтаря.

— Это и есть мой Дар, да?

— Нет, Женечка. Твой Дар уже в тебе. А это мой подарок для тебя.

— А он волшебный? Ну… мой Дар?

— Волшебный, — улыбнулся старик. — Твоим Даром будет Слово. Когда ты подрастёшь, то этим Словом ты будешь зажигать огонь в душах детей, таких же, как и ты. А этот шарик… — старик задумался. — У каждого человека есть своя Дорога. А какой она будет, определяет его Дар. Шарик поможет тебе не сбиться с пути. Если ты сомневаешься, возьми его в ладонь. И если шарик затеплеет в ней — знай, ты на верном пути.

— А Юра? Он тоже получил от тебя свой Дар? Он очень любит делать всякие забавные статуэтки из разных коряг.

— Да, Женечка, твой брат тоже получил свой Дар.

— Он делает твою статуэтку, дедушка.

— Юра — молодец, он будет хорошим мастером. Всё у него получится. Как и у тебя, малыш. А теперь тебе пора домой.

Женя оглянулась — вокруг действительно был уже сиреневый вечер.

— Это я целый день сюда шла? А как же я пойду обратно — уже вечер, в лесу будет темно. Я боюсь!

— Не бойся, ведь это сказка. И время здесь течёт по-другому. А твой дом совсем рядом, — старик взял Женю за руку и повёл в сторону от дома, туда где росли две молодые берёзки, склонившиеся вершинами друг к другу. За ним оказалась тропинка, в конце которой — совсем рядом! — Женя увидела знакомый синий заборчик и качели.

— Ой, правда! — обрадовалась Женя. — Совсем рядом! Только… Там, наверное, очень интересно… Если это библиотека… Я книжки читать очень люблю, — вздохнула Женя.

— Так ведь ты всегда можешь прийти сюда, дорога тебе знакома.

— Прийти-то приду. А там же замок! — Женя кивнула на хитроумный амбарный замок, висящей на украшенной затейливой резьбой дубовой двери.

— А разве ты потеряла свой ключик? Ведь каждому любопытному ребёнку его дают с рождения, — хитро глянул на неё старик. — Замок-то только для тех, кто решил сюда со злом да хитростью прийти.

— Это вот этот, что ли? — Женя вытащила из кармашка маленький стеклянный ключик. — Мне его бабушка Света подарила.

— Вот этот самый, — улыбнулся старик.

— Значит, правда, что бабушка Света мне сказала. Она сказала, что он — волшебный. Он от ворот Страны Фантазии, — девочка с любопытством посмотрела на сверкнувший в свете заходящего солнца ключ. — Спасибо, дедушка! До свидания! — крикнула она уже с тропинки, помахав старику и волку ладошкой.

— До свидания, Женечка, будь счастлива!

Женя на всём бегу влетела на площадку. Да, время в лесу, наверное, и впрямь шло по-другому. Здесь в посёлке было ещё утро. Даже качели, оставленные Женей ещё раскачивались. Солнце ещё только поднималось к зениту, освещая опушку, и тёплый утренний ветерок ласково обдувал девочку.

***

Тёплый и ласковый утренний ветер влетал в открытое окно и шевелил лёгкую занавеску. Ночью было жарко, и дети спали, откинув одеяла. И сейчас ветерок ласково обдувал просыпающуюся Женю.

Женя открыла глаза и с удивлением осмотрелась. «Какой необыкновенный сон!» — удивилась девочка. Её взгляд упал на стол, на котором стояла вчерашняя коряга. Юрка всё-таки доделал её. И на столе стояла фигура старика с сидящем у ног ручным волком. Того самого старика из Женькиного сна.

«Твоим Даром будет Слово. Им ты будешь зажигать огонь в душах детей!» — вновь зазвучали в ней слова старика.

«А как это? Зажигать Словом?» — Женя разжала ладошку — на ней лежал янтарный шарик. Конечно, на самом деле эти шарики вчера им подарил отец — студенты нашли их на полигоне. И Женя, ложась спать, положила его под подушку. Но это был тот самый шарик из сна! Женя, вспоминая сон, положила шарик на тумбочку и села в кровати стараясь не шуметь — Юрка ещё крепко спал, раскинув во сне руки и посапывая курносым веснушчатым носом.

Девочка осторожно сняла со стула платье и вынула из кармашка маленький ключик из голубоватого стекла. «Вот, значит, что это за ключ!» — улыбнулась Женя и, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, прицепила к ключу висевший на тонкой цепочке янтарный шарик. «Пусть будут вместе!» — решила Женя.

На тумбочке у брата лежала книжка — Женя и Юра читали её перед сном. «Владислав Крапивин, Летящие сказки», — прочитала Женя на обложке. Как же им понравилась эта книжка про смелых и любопытных детей! Они её перечитывали уже в третий раз! И с таким же удовольствием, как и в первый! «Да, эта книга зажгла в вас настоящий огонь приключений!» — сказал им вчера отец.

«Зажгла огонь… — повторила про себя девочка. — Я знаю! — неожиданно поняла она. — Я поняла! Наверно, когда я вырасту, я стану писателем! И буду писать такие же интересные книжки для детей!» Женя взяла в руку шарик, и он затеплел в её ладошке. «Значит ты на верном пути, Женя!» — вновь услышала она голос старика. И ей показалось, что старик на Юркиной статуэтке улыбнулся.

Женя подошла к окну. За соседними домиками виднелась детская площадка с синим забором и её любимые качели, за которыми начиналась опушка леса. И Жене показалось (а может быть это был только блик солнца на листве), что среди ветвей мелькнула белая рубаха Старика…

октябрь 2019г.

Ёлочный шарик

Третьеклассник Юрка Дёмин, прихватив за руку сестру-первоклашку Женьку, бежал домой. Сегодня отец привезёт ёлку, и они будут её наряжать! И дома опять запахнет хвоей и смолой, предвещая чудесный праздник Нового Года!

— Юрка, не беги! Я же не успеваю! — Женя споткнулась и чуть не упала. Девочка уже собралась захныкать, но Юрка, дёрнув её за собой, весело крикнул: — Ты что забыла? Сегодня папа ёлку привезёт!

— Ёлку? Сегодня? Ура! — Женька мигом забыла про слёзы и припустила к дому даже быстрее брата.

Вечером, когда на улице уже зажглись огни, дверь распахнулась и квартиру наполнил густой хвойный аромат.

— Ура! Ёлка! — дети наперегонки бросились в прихожую, где отец уже распутывал сетку, в которую была завёрнута зелёная красавица.

***

— Смотри, Юра, какой красивый шарик! — Женя протянула брату синий стеклянный шар, в котором виднелся заснеженный лес, и стоящий в нём сказочный дворец. — Наверное, в этом дворце живёт Дед Мороз!

— Нет, Дед Мороз живёт в тереме, а это дворец Зимы!

— А вдруг этот шар волшебный? — таинственным шёпотом произнесла девочка.

— И если его разбить, то разрушится Дворец Зимы, и зима будет вечной. Потому что Зиме будет некуда возвращаться, когда придёт Весна.

Юра хотел взять шар в руку, но шёлковая нитка выскользнула у него из руки, и шар упал на ковёр, разбившись с жалобным звуком на сверкающие осколки.

— Что ты наделал!!! — слёзы брызнули из глаз Жени. — А если он и правда волшебный?

— В комнате стало холодно, — неожиданно поёжился мальчик.

Внезапно всё вокруг застыло в странном туманном мареве, а в открывшееся со стуком окно ворвался снежный вихрь.

— Окно! Юра! Помоги закрыть окно!

Неожиданно Женя остановилась. Напротив окна стоял невысокий мальчик примерно Жениного возраста. Белая курточка, белые штанишки и сапожки. Белая шапочка, вышитая узорами, похожими на морозные росписи на стекле. А щёки и нос мальчишки сияли морозным румянцем.

— Не бойтесь! Меня зовут Снежок. Я сын Зимы, старшей сестры Весны и Лета и младшей сестры Осени. Мне нужна ваша помощь. Злая Стужа и её тётка Пурга похитили Весну. И теперь она не наступит!

— Но ведь ты же Снежок, зачем тебе Весна? — удивился Юрка.

— А как же мои двоюродные братья и сёстры? Ручеёк, Солнечный лучик, Листопадничка? Они же теперь не смогут прийти сюда, чтобы играть с вами? Нужно вернуть тётю Весну.

— Но… Надо сказать папе и маме, а то они будут беспокоиться, — попросила Женя.

— Не будут. В сказочном мире время течёт по-другому. И вы вернётесь в тот же день и ту же минуту, когда отправились, — объяснил Снежок. — Никто ничего не заметит! Вы поможете нам?

— Обязательно!

— Конечно, поможем! — заверил его Юрка.

Внезапно ребят окружил снежных вихрь. Но он был вовсе не холодным или злым, а, наоборот, тёплым и мягким.

— Ой, Юрка! — Женя с восхищением посмотрела на себя. Её домашнее клетчатое платьице сменилось серебристой шубкой, и девочка стала похожа на маленькую Снегурочку. Да и одежда мальчика стала похожа на костюм Снежка.

— Ну вот! Теперь вы готовы! — Снежок оглядел ребят и протянул им маленькие ледяные кристаллики на серебристых, как будто из инея, цепочках.

— Что это? — удивился Юрка.

— Если вдруг вам станет страшно и захочется вернуться — растопите льдинки в руках и в ту же секунду вы окажетесь дома.

— А как же ты? — спросила Женя.

— Найду ещё кого-нибудь, — вздохнул Снежок.

— Ну уж нет! — воскликнул Юрка. — Мы друзей не бросаем!

— Никогда! Мы поможем тебе вернуть Весну!

— Спасибо, ребята!

— А как ты нашёл нас? Почему выбрал?

— У вас в руках был волшебный ёлочный шарик, — ответил им снежный мальчик.

— Но он же разбился… — в глазах Женечки опять появились слёзы — уж очень нравилась ей красивая игрушка.

— Вот поэтому и нужно вернуть Весну! — ответил им Снежок. — Пойдёмте, нас ждут.

Рядом с ребятами раздалось звонкое конское ржание, и Юра с Женей увидели, как вихрь превратился в стремительных белых коней с развевающейся белоснежной гривой, которые понесли Женю, Юру и Снежка сквозь звенящую синюю пустоту, навстречу снежному ветру. И детям почему-то было совсем не страшно — летящий в лицо снег вызывал восторг, радость от необычных, волшебных приключений, начавшихся в этот загадочный вечер.

***

Вскоре метель улеглась, кони сбавили шаг, и дети очутились в дремучем зимнем лесу. Вековые ели суровыми стражами стояли по краям занесённой снегом лесной дороги. Снег, укрывший покрывалом их мохнатые, зелёные лапы, искрился разноцветными бликами в призрачном свете полной Луны, выбравшейся на усыпанный звёздами небосклон. Иней, тонкой нежной бахромой лежавший на ветвях спящих зимним сном деревьев, придавал им сказочные невиданные формы.

— Как красиво! — зачарованно протянула Женя, разглядывая лесную чащу.

— Вам нравится? — обернулся к ним Снежок.

— Ещё бы! — согласился Юра.

— Это мама постаралась! — не без гордости ответил Снежок, поправив поводья.

— А как их зовут? — спросила Женя. — Коней?

— А как ты думаешь? — лукаво улыбнулся Снежок. — Как и положено: Декабрь, Январь и Февраль. Вот и приехали!

Из-за поворота дороги показалась широкая снежная равнина. На краю равнины, у самой опушки леса дети увидели резной деревянный терем.

— Прямо, как на шарике! Правда, Юрка?

— Ага!

— Это Дворец Времён года. Здесь мы живём, — Снежок спешился и вбежал на крыльцо.

Дверь ему открыла молодая высокая женщина в вышитой серебром белой шубе и с таким же ярким морозным румянцем, как и у Снежка.

— Здравствуйте, дети. Мы уже давно ждём вас, — женщина пригласила их войти.

— А я знаю! Вы — Зима, да? — спросила Женя, поздоровавшись.

— Да, я — Зима, — улыбнулась женщина.

— Это моя мама! — гордо представил её Снежок, — а это моя сестрёнка — Снежинка, — представил он девочку лет 9—10ти, в такой же белой шубке.

Женя и Юра вошли в просторный терем. И сразу же детей окружил запах хвои, тот чудесный запах, который бывает лишь раз в году, когда в каждом доме воцаряется пушистая ёлка, а весь мир замирает в предвкушении новогодних чудес.

Ёлка в тереме тоже стояла, огромная, мохнатая, украшенная снежинками, осенними листьями, ягодами, прозрачными голубыми сосульками — всем тем, что может подарить каждое из времён года.

— Ну, здравствуйте, добро пожаловать в сказку! — раздался густой бас, и в горницу вошёл высокий русобородый мужчина в синем, расшитым снежинками и звёздами кафтане. В бороде мужчины поблёскивали крупинки инея, а голубые глаза светились озорными, мальчишескими искрами.

— Вы — Дед Мороз?! — ахнули Юрка и Женечка.

— Нет, ребятки, я — Морозец, муж Зимы. И тот, кто дарит весёлой ребятне зимние забавы! У дядьки моего, Мороза, сейчас работы невпроворот — подарки разнести, праздник принести… Да мало ли забот найдётся!

Познакомились ребята и с другими обитателями сказочного терема: рыженькой озорной Листопадничкой и её родителями — рыжеволосой красивой Осенью и Листопадом, Солнечным лучиком и Земляничкой, детьми юной Лето и синеглазого и золотоволосого Зноя. Познакомились и с Ручейком и Первоцветом.

— Мы вам поможем вернуть вашу маму, — Женя взяла за руку голубоглазого Ручейка. — Обещаем!

— Мы знали, что вы отзовётесь, — такой же голубоглазый, как сын, Весенний Ветер, погладил девочку по голове. — Ваши сердца полны тепла и света.

— Ну вот и все в сборе, — в терем вошёл седовласый человек в очках и с посохом, увенчанным часами.

— Кто это? — спросил Юрка.

— Это Старик Время. Король часов. Он самый главный здесь, — ответила Снежинка.

— Весну украли Зимняя стужа, да злая Пурга. Но хоть злы они, да умом недалеки, — Король часов огладил седую бороду и глянул на ребят поверх очков. — Надоумил их кто-то разорвать круг времён. Может и сама Полярная Ночь придумала это.

— Полярная ночь?! — переспросил Юрка.

— Царица Севера, Полярная ночь мечтает царствовать везде, мало ей её ледяных полей, да бескрайних снегов. Не испугаетесь, детишки сразиться с ней? У этой жестокой красавицы — злое, ледяное сердце.

— Нет, не испугаемся!

— Мы не боимся ночи! — поддержала брата Женя.

— Ну что же, добро, храбрые малыши, — Король Часов улыбнулся в седую бороду. — Найдёте вы её на Севере, за снегами Лапландии.

— Там, где живёт Снежная Королева? — переспросила Женя.

— Там, там. Потому как она и есть Снежная королева. Холодная и властолюбивая. Но сначала нужно вам найти Ледяного кузнеца, что куёт серебром мосты над реками, да делает котлы для вьюг и метелей. И жену его — Серебряную Кружевницу, что шьёт шубы для деревьев из волшебного инея. Попроси кузнеца выковать тебе меч ледяной, зачарованный, лунным серебром крытый. Только он может пронзить ледяное сердце Полярной ночи.

— Мам, мы пойдём с ними! — заявил Снежок, подбегая к Зиме. — Они решили помочь нам, а вдруг им понадобиться помощь? С Полярной ночью нелегко справиться.

И друзья отправились выручать Весну все вместе, не отпустили только маленькую Земляничку — слишком уж она была мала для таких приключений.

***

— А где живёт Ледяной кузнец? — спросил Юрка Снежка.

— У Лунного озера. Недалеко отсюда. Вон, уже почти приехали!

Впереди, среди белых, укутанных снегом деревьев показалось озеро, покрытое сверкающим в лунном свете льдом. На берегу его, среди покрытых чудесным кружевным инеем деревьев виднелся домик, а за ним — перекинутый через озеро прозрачно-голубой ледяной мост.

— Вот здесь и живут Ледяной кузнец и Серебряная кружевница, — показала на домик Снежинка.

— Давно я вас поджидал, дети, давно, — навстречу спешившимся ребятам вышел могучий высокий человек с окладистой, сверкающий льдистыми бликами бородой. — Знаю, Юра, зачем ты пожаловал. Будут тебе меч и доспехи от Ледяного мастера.

— А пока отдохните перед долгой дорогой, — позвала их в дом молодая беловолосая женщина.

— А вы правда, плетёте кружево из инея? — спросила её Женечка.

— Плету, — улыбнулась Кружевница. — Хочешь посмотреть?

— Конечно хочу! — обрадовалась девочка.

Серебряная кружевница зачерпнула горсть инея из серебряной кадушки и подбросила в воздух. И иней вдруг на глазах превратился в тонкую серебряную нить. Кружевница подхватила её тонкими пальцами и стала быстро накидывать на ветки деревьев, склонившихся над озером. Нитка перевивалась в воздухе и превращалась в тонкое серебристое кружево, покрывавшее склонённые ветки.

— Хочешь попробовать?

— Я!? — изумилась Женечка. — Но я же обычная девочка, а не волшебница.

— Обычная? — улыбнулась Кружевница. — Тот, кто попал в сказку, уже никогда не будет обычным человеком. Все мы волшебники, кто больше, кто меньше. Не бойся, возьми иней, согрей его ладонями и подкинь в воздух, а потом поймай нитку.

Женечка зачерпнула горсть серебристого инея. Он оказался совсем не холодным и не таял в тёплых ладошках. Женечка взглянула на блестящие крупинки и представила себе, как из этих разноцветных искорок рождается тонкое зимнее кружево. Она подбросила его в воздух, как советовала Кружевница и с удивлением почувствовала, как в пальцы легла тоненькая, как будто шёлковая, ниточка. Ниточка повисла в неподвижном воздухе…

— Смелее, малыш!

Женя накинула нитку на ветку деревца, и вдруг нитка на глазах стала превращаться в тонкое кружево, ложась в те узоры, что рождались в фантазии Женечки.

— Молодец! Вот видишь — и ты можешь быть волшебницей, если пожелаешь! А в награду я подарю тебе волшебный иней: если тебе и твоим друзьям будет плохо, если враг покажется неодолимым, кинь этот иней, и он поможет вам, — с этими словами Кружевница прикрепила к пояску девочки белый мешочек с серебристым порошком.

— Спасибо! — поблагодарила девочка.

— А пока я сотку тебе снежный плащ, он может вам не раз пригодиться.

— Вот и готов твой меч, маленький рыцарь, — Ледяной кузнец вынес из мастерской ледяной меч, со сверкающим острыми гранями клинком и рукояткой из голубого льда. — Но сначала нужно дать ему силу. Закалят его лунные лучи, а силу дадут сполохи северного сияния. Как только увидишь его — попроси Сполохов, чтобы дали силу твоему оружию.

— А я знаю, кто такие Сполохи! — воскликнул Юра. — Они — Братья Солнца. Они помогли Ято и Таюне справиться с Пургой и Ночью.

— Молодец, ты смелый мальчик, — Кузнец поднял клинок над головой, и Луна осветила льдистые грани. Засиял голубым светом меч, заиграл бликами.

— Вот и закалён твой клинок! Держи его! — Кузнец вручил меч мальчику. — Иди вперёд и ничего не бойся!

— А это мой подарок, — Кружевница накинула на плечи Женечки полупрозрачный серебристый плащ. — Идите по ледяному мосту — Луна и Северное сияние укажут вам дорогу, дети!

***

Долго ехали ребята по заснеженному лесу, когда деревья, наконец-то, расступились, и впереди показалась бескрайняя снежная равнина.

— Вот и начались владения Полярной ночи, — сказала Снежинка.

Внезапно необыкновенный свет озарил равнину — это северное сияние зажгло на небе свой занавес.

— Смотри, Юрка, это же северное сияние, — захлопала от радости и удивления в ладошки Женечка.

Юра, помня наказ кузнеца, выхватил из-за пояса свой меч и крикнул:

— Сполохи — братья Солнца, дайте силу моему мечу!

В ответ на слова мальчика северное сияние засверкало ещё ярче, и его лучи отразились в гранях меча, наполнив его таинственным зелёным мерцанием.

— Твой меч обрёл силу, храбрый малыш! — на горизонте появились зеленоватый призрачные фигуры богатырей — братьев Сполохов. — И помни, маленький герой, самую большую силу ему даст твоё горячее сердце!

— Спасибо вам, братья Сполохи! — поблагодарил их Юра.

Долго тянулась снежная пустыня, кони вязли в сугробах, метель мешала идти, но друзья добрались до ледяных гор, в которых сверкал ледяными башнями дворец Полярной ночи.

— Коней оставим здесь — им по льду не пройти, — распорядился Юра — как-то незаметно все стали считать его командиром их маленького отряда.

— Явились! — раздался ехидный голос, и на краю ледяного поля появилась старуха в белой парке и косматой шапке. — Ну что ж! Попробуйте пройти дальше, если не боитесь ледяного моря!

Стужа махнула рукой, и ледяное поле лопнуло, разбилось на льдины, обнажила тёмную воду.

— Как же мы пройдём? — испугалась Первоцвет.

— А вот как! — Женечка сняла свой снежный плащ, подаренный Кружевницей, и накинула его на воду. И плащ сразу же превратился в ледяной мост. Перешли дети по мосту, но не тут-то было.

— Ах так! — крикнула им старуха Пурга. — Попробуйте справиться со мной!

Злая метель налетела на друзей, ослепила, закрутила.

— Всё равно пройдём! — крикнул им Юрка. — Не помешаете!

— Прячьтесь под плащ! — крикнула друзьям Лена, и волшебный плащ превратился в крепкую палатку, в которой не страшен ни снег, ни ветер. А Юрка, укрывшись за выкованным Ледяным Кузнецом щитом взмахнул мечом и рассёк плащ Пурги на мелкие клочки. И тут же стихла пурга, и вновь засияли на небе Луна и звёзды.

— Вперёд! Вон он, дворец! — крикнул Юрка.

— Не торопись, глупый мальчишка, — раздался голос. Померкло небо, погасли звёзды, тьма накрыла ледяные торосы.

— С Пургой и Стужей вы справились. Злобы в них много, а умом обе не вышли. А теперь попробуй справиться со мной, владычицей Севера, Полярной Ночью! — из дворца вышла женщина в чёрной шубе и сияющей льдистыми бликами короне. С новой силой пурга обрушилась на детей. Неистовая, злая. Стужа сковала всё вокруг. Тьма льды застлала.

— Не справиться нам! Слишком она сильная! — воскликнула Листопадничек.

— Справимся! Не сдадимся! — сквозь зубы проговорил Юрка, пытаясь устоять против неистового ветра.

— Ещё никому не удалось справиться со мной, глупый мальчишка! — всё злее пурга становилась, всё свирепее стужа… — Не только Весна будет моей, все времена года заключу я в ледяную тюрьму, и будет на Земле царить вечная ледяная ночь!

Кинула друзьям свой плащ Женя, да не тут-то было: схватила Полярная Ночь волшебный плащ и разорвала в клочья.

— Что мне твой плащ, девчонка!

Жалко стало Женечке подарок Серебряной Кружевнице, до слёз жалко. И вспомнила тут она о другом подарке волшебницы. Разозлилась девочка, зачерпнула горсть волшебного инея и швырнула прямо в злое лицо царицы Севера.

— На, получи тогда!

Рассмеялась Полярная ночь, да рано обрадовалась — превратился волшебный иней в серебряные иглы. Вонзились те иглы в Ночь, сковали ледяным панцирем.

— Ах ты, маленькая дрянь! Заморожу, в ледяную глыбу обращу!

Да только крепок волшебный панцирь из серебряного инея. Не так легко его разорвать!

— А что же мы-то стоим?! — воскликнула Первоцвет.

— Они же нам помочь пришли, а мы что же?! — поддержал её Солнечный луч.

Удалось, наконец, Полярной Ночи из панциря выбраться.

— Заморожу, застужу, в лёд обращу, наглая девчонка!

— Сил не хватить! Смотри не лопни от злости! — раздался задорный мальчишеский голосок.

И в глаза Ночи ударил солнечный луч, ослепил злую колдунью. Это Солнечный Лучик достал своё зеркальце, которым любил он пускать солнечных зайчиков, играя с детворой.

Хотела было Ночь вырвать зеркало из рук сына Лета, да ноги у неё разъехались в стороны — не удержаться. Это ручейки весенние подмыли лёд.

— Ура! — крикнул Ручеёк. — Получила!

Вскочила Ночь на ноги, да куда там! Намертво ноги в траве запутались — это Первоцвет приказала гибким зелёным стеблям проснуться!

Разорвала ночь зелёные путы, а нет, шалишь! Закрутили её в бешеном вихре невесть откуда взявшиеся рыжие осенние листья, закружили, норовя наземь опрокинуть — это Листопадничек кидала их пригоршнями в злую северную ведьму.

— Эй, снежинки белые! Кому вы служите? Кто ваш хозяин и повелитель? — Снежинка встала посреди снежной бури, воздев руки.

— Вы, Дети Зимы, наши повелители! — раздался хор тоненьких голосков со всех сторон.

— Тогда почему вы нас предали? Служите не нам, а ночи полярной? — крикнул им Снежок.

— Мы служим вам! Мы верны вам! — раздались голоски.

— Тогда помогите нашим друзьям с Ночью справиться, наши белые солдаты! — Снежинка жестом полководца показала им на фигуру Ночи, бьющуюся с рыжим смерчем.

И ринулись снежинки белым вихрем на полярную ночь — ослепили, закружили, завьюжили!

— Юрка, скорее! — крикнула Снежинка мальчику.

Не растерялся тогда Юра, выхватил свой ледяной меч и вонзил прямо в ледяное сердце Полярной Ночи. Весь жар своего сердца вложил в него, помня наказ братьев Сполохов!

И разбилось ледяное сердце Ночи, растаяла Владычица Севера, разлетелась туманом, марью белой, мглой морозной. Растеклась по льдам белым и торосам голубым.

Стихла тут пурга, засияло Северное сияние, заалел Восток, возвещая о приходе Солнца.

— Молодец, маленький герой! — приветствовали Юрку братья Сполохи. — Не испугался ты Полярной Ночи, да Пурги свирепой. Спас Весну.

Засияло тут Северное сияние ярко, неистово и рухнули чертоги ледяные. Лишь осталась стоять ледяная глыба — застыла в ней молодая женщина в платье зелёном и венке из белых цветов.

Юрка подбежал к глыбе и ударил мечом. Но, увы, лишь зазвенел лёд, и даже зазубринки на нём не осталось.

— Как же нам освободить её? — Леночка растерянно посмотрела на Ручейка и Первоцвет. Она осторожно прикоснулась к глыбе, но лёд был такой холодный, что девочка, охнув, отдёрнула руку. «Эх, если бы сейчас настала весна и стало тепло… — подумала Женя. — Так ведь Весна… Пока мы не растопим лёд — она не наступит!»

И Женечка вдруг вспомнила весну: как весело журчат ручейки, как плывут по ним белые бумажные кораблики. Как на проталинах появляются первые зелёные ростки… И ей так нестерпимо захотелось весны! Всем сердцем, всей душой пожелала она этого.

И вдруг покачнулась глыба, потемнел лёд, потёк талыми ручейками и… исчезла глыба.

— Мама! Мамочка! — Ручеёк и Первоцвет бросились в объятия Весны.

— Спасибо, дети, — Весна обняла Юру и Женечку. — Вы растопили лёд своими горячими сердцами, своим горячим желанием!

И в следующее мгновение дети вновь оказались в Тереме Времён Года.

— А наши кони? — испуганно огляделся Юра. — Они же остались там!

— Они уже в конюшне, малыш. Вернулись вместе с вами, — Король часов вышел к ёлке и взял свой посох. — Вот и восстановлен круг времён! А вам, храбрые малыши, пора домой.

Женечка и Юра оглянулись на друзей.

— Неужели мы больше не увидимся? — расстроилась Женечка.

— Почему же? — улыбнулась Снежинка.

— Да, я знаю, что вы все придёте к нам. Но ведь… придёте в нашем воображении… а не по-настоящему, — ответил ей Юра.

— А может, мы уже давно живём среди вас, только вы нас не замечаете до поры, до времени, — улыбнулась Листопадничек.

— Тот, кто попал в сказку, уже не остаётся прежним, — сказала им Зима. — Вы вернётесь домой, но в сказках будут новые герои: Ледяной рыцарь и Девочка-иней. Ведь все мы немножко волшебники.

— Так что до встречи, ребята! — помахала им рукой Первоцвет.

— Ну, а в награду я исполню любое ваше желание, — Король часов взял свой посох. — Что вы хотите?

— Ваше величество… — начал Юра и задумался.

— Дяденька Время, а вы можете хоть на минутку, хоть совсем чуть-чуть пустить часы назад? — Леночка умоляюще посмотрела на Короля часов.

— Чтобы не разбился ёлочный шарик? — улыбнулся Король. — Запросто! Ну, а теперь домой, дети!

Король часов ударил об пол своим посохом, и раздался удар часов. Один… Второй…

***

Часы в гостиной пробили восемь. Юра и Женя стояли у новогодней ёлки.

— Неужели нам всё приснилось? — Женя посмотрела на брата.

Юра повернулся к сестрёнке, но шёлковая нитка выскользнула из пальцев, и шарик с изображённым на нём теремом Времён Года упал вниз.

Но Женечка быстро присела и ловко поймала его в ладошку.

— Смотри, он не разбился! — радостно крикнула девочка. И ребята вдруг увидели, как жёлтые, нарисованные окошки терема засветились настоящим, тёплым светом. И ребята вспомнили Снежинку, Снежка, Первоцвета и других ребят из сказки.

В следующий миг раздался звонок в дверь.

— Ребятишки, это к вам! — позвала их мама.

Женя и Юра подбежали к двери и замерли от удивления: на пороге стояли… Снежок и Снежинка. Правда одеты они были, как обычные дети: На Снежинке домашнее синее платьице с серебристым люрексом, а на Снежке синие брючки и свитер со снеговиком.

— Я Вика, а это мой брат Дима. Мы ваши соседи сверху, только вчера приехали.

Юра не удивился — они и сами въехали в новый дом только неделю назад и тоже ещё не успели познакомиться со всеми детьми во дворе.

— Юра, — представился мальчик. — А это — Женя.

— У нас пакет со снежинками для ёлки упал к вам на балкон. Можно, мы поднимем.

— Конечно, пойдёмте.

— А вы завтра выходите во двор — будем играть вместе, — пригласила новых друзей Женя.

— Обязательно придём! — обрадовалась Вика.

А утром ребят ждал сюрприз.

— Смотрите, ребята, какие костюмы мы вам купили на ёлку, — мама развернула свёртки.

Дети ахнули от удивления. Это была та же одежда, в которой они бились с Полярной Ночью. Костюмы так и назывались: Принцесса Иней и Снежный рыцарь. Женя потрогала пальцами серебристую шубку и накинутый на плечи полупрозрачный голубоватый плащ (точно такой же соткала ей Серебряная кружевница). Даже притороченный к поясу мешочек для волшебного инея был на месте, наполненный серебряным и голубым конфетти. А Юра любовался зеленоватым, сверкающим льдистыми бликами мечом…

Женя подбежала к окну, и радостно рассмеявшись, подозвала братишку: — Юрка, смотри! Вон они все во дворе: и Листопадничек, и Первоцвет! Они и правда живут среди нас!

Юра выглянул в окошко. И улыбнулся: во дворе мальчик в голубой курточке деловито заливал горку, а ему помогала девочка в зелёной шапочке с вышитыми на ней большими подснежниками; другой мальчик, весело смеясь, учил девочку лет четырёх — пяти, в шапочке, напоминавшей ягоду землянички, пускать зеркальцем солнечные зайчики; девочка в рыжей шапочке и красной куртке играла невесть как сохранившимися с осени кленовыми листьями.

Увидев в окне Юрку и Женечку, дети весело замахали им: «Идите скорее к нам!»

— Пошли? — Юрка глянул на сестру.

— Конечно, они же нас ждут!

***

— Ты так и будешь его в руках держать? — Юрка, улыбнувшись, посмотрел на сестру. — Не бойся, он — небьющийся!

Женя снова посмотрела на красивый ёлочный шарик, который держала в руках. Несколько минут назад она, наряжая ёлку, чуть не уронила его — скользкая шёлковая ниточка выскользнула из ещё неловких детских пальцев. И теперь она испуганно держала его на ладошке, боясь снова выпустить из рук. Очень уж красивый был шарик с изображённым на нём резным теремом, стоящим в заснеженном лесу. И очень уж хорошая получилась сказка…

— Хорошая сказка получилась, — отец погладил Женю по голове. — Как ты ухитрилась так быстро целую историю сочинить?!

— Ага, — согласился Юрка. — Значит, Снежок и Снежинка — это Димка и Вика Смирновы. А остальные? Дай-ка догадаюсь: Ручеёк и Первоцвет — это Павлик и Юлька Воробьёвы, Солнечный лучик и Земляничка — это Антошка и Тайка Иволгины, а Листопадничек — Валя Полосухина, с которыми ты уже успела подружиться во дворе. Только Валя-то — черноволосая, а не рыжая. Рыжик у нас — ты! И у тебя ещё одна неточность есть — ты уже не первоклашка, а второклассница.

— Какая разница! А может я на второй год останусь!

— Я тебе останусь! — Юрка шутливо показал сестре кулак.

— По этой сказке можно запросто спектакль сделать для вашего новогоднего утренника, — мать, улыбнувшись, посмотрела на Женю — неделю назад девочка с своими друзьями загорелась идеей поставить новогодний спектакль на школьной ёлке.

— А мы так и сделаем! — весело ответила Женя. — Я саму сказку уже давно придумала. Только начало никак не получалось. А вот сегодня — получилось. Когда шарик чуть не разбился…

— А кто играть будет? — поинтересовался Юрка.

— Мы и будем. И Нина Сергеевна с драмкружка обещала помочь.

— Ну, Женька — это понятно. Её будешь ты играть. А Юрку?

— А ты не догадался? — озорно посмотрела Женя на брата.

— Ну! Я так не играю! — возмутился Юрка, хотя видно было, что всё его возмущение напускное. — Ты меня спросила?!

— А чего тебя спрашивать? Будто ты не согласишься! — хмыкнула, озорно улыбаясь Женя.

— Ух, лиса! Конечно, соглашусь.

— Ну, вот. А шарик и правда красивый, — Женя осторожно передала шарик матери, повесившей его на верхнюю ветку, на самом виду. Пусть красуется!

декабрь 2016г.

Нил-камнерез и лазурит-камень

Женька крепко спала, когда раздался звонок в дверь. Юрка вскочил с кровати и, выглянув в коридор, растолкал сестру.

— Вставай, засоня!

— Юрк, дай поспать… — Женька зевнула и хотела было перевернуться на другой бок, но Юрка стянул с неё одеяло.

— Рыжик! Вставай давай!

— Юрка, ты совсем обалдел… — Женька села, протирая глаза, — Восемь утра…

— Папка из командировки приехал!

— А чего ты молчишь, балда! — Женька мигом вскочила и, схватив висевшее на стуле платье, кинулась в прихожую, на ходу одеваясь.

— Я молчу!? — Юрка со смехом посмотрел вслед сестре. — Дай я тебя полчаса бужу уже!

Отец, бросив сумку, подхватил Женьку на руки.

— Ну, что, Женёк, не озорничали тут без меня?

— Не-а! Юрка озорничал! А я…

— А ты? — Алексей поставил Женьку на пол и щёлкнул по курносому носу.

— А я ему помогала, — хихикнула Женька, искоса глянув на брата. — Да, мам?

— Ладно, выдумщики, — Лариса ласково потрепала их по волосам. — Скучали без папки…

— Скучали, — вздохнул Юрка.

— Ну, вот вам за то, что скучали, — отец вынул из кармана синий камешек.

— Ой, что это? — дети с любопытством взяли камень в руки. Камень был красивым: ярко синим, как июньское небо с размытыми белёсыми полосками и пятнами, напоминавшими летящие по небу лёгкие перистые облака.

— Как небо! — восхищённо воскликнула Женя.

— Это лазурит. С самого Памира, — Алексей внимательно посмотрел на камень. — Он и правда похож на небо. По легенде, лазурит появился оттого, что небо увидело своё отражение в воде. Воды, отразившие небо, стали очень красивыми, а земля оставалась чёрной и мрачной. Тогда небо зачерпнуло эту воду и разбрызгало по земле. И там, где брызги синей от небесного света воды попали на неё, появился камень цвета небесной лазури. Кстати, и слово лазурь происходит от староарабского «азул», то есть «небо».

— Здорово! — Юрка покачал на руке камень.

— А лазурит только на Памире бывает? — полюбопытствовала Женька.

— Да нет, почему же… Его добывают в Забайкалье, в Калифорнии, Андах… Но самый красивый лазурит — в Бадахшане и на Памире.

— Это потому, что там самые высокие горы. И там в лазурите лучше всех небо отражается, — сделала вывод Женя.

***

Сегодняшний день выдался пасмурным и дождливым. Серое небо, серые тучи… Скоро осень — конец августа на дворе. Женя сидела за столом и разглядывала отцовский подарок. Казалось, что от камня исходил удивительный свет — лазурь яркого летнего неба лилась с его неровных граней. И девятилетней Женьке было совсем не грустно. Наоборот, яркая синева камня напоминали ей прошедшее лето, ярко-синее крымское небо и синее море, и удивительные приключения Жени и её приятелей в Севастополе, плавание на яле и подводные поиски в маленькой бухточке с прозрачной голубой водой. «Надо её назвать не Голубой, а Лазурной», — подумала Женька.

Размышления девочки прервал Юрка.

— Классный камень! Нравиться?

— Ещё бы! — восхищённо ответила Женя. — Смотри, как будто облака по небу бегут, — Женя повертела камень в свете лампы.

— Смотри, а здесь что? — Юрка осторожно взял камень и повернул его к свету самой большой гранью. На ней виднелось небольшое белое пятнышко, напоминавшее не облако, а танцующую человеческую фигурку, воздевшую руки к небу.

— Ого! — удивилась Женя. — А я знаю, кто это! — девочка поставила камень на лежавшую на столе книгу.

— И кто? — Юрка с любопытством посмотрел на сестру.

— Это девочка Лазурка, внучка Неба лазоревого. Она танцует, чтобы тучи прогнать, чтобы снова небо стало голубым, а не серым.

— Хм… — Юрка глянул на камень, а потом на книгу. — «Уральские сказы», Бажов. Вот ты откуда про Лазурку придумала, понятно!

— А чем тебе не нравится? — насупилась Женя.

— А может это и не внучка Лазурка. А может это сама Каменная ведьма, которую в наказание заточили в камень. Вот она и стоит там прикованная за то, что попыталась отнять у людей небесную лазурь.

— Это как!?

— А так. Напустила она туч на небо, чтобы они навсегда солнце закрыли, а небо всегда было серым и мрачным. А люди тогда будут такие же мрачные и злые. Ведьме на радость, — мрачно усмехнулся Юрка.

— Юр, а давай вместе сказку про лазурит придумаем, а? Мне про ведьму понравилось!

— Давай! — согласился Юрка.

***

Давно это было…

Жил в селе за Каменным Поясом парень по имени Нил. Да только сельчане больше знали его по прозвищу — Лешак, потому как был тот парень упрямый, да своевольный. Всё по-своему норовил сделать. Да только криво и кособоко у него выходило.

И решили парня определить к местному камнерезу в ученики, чтоб Нилушка ума да разума набрался. Да к ремеслу приобщился.

Понравилось Нилу камнерезное дело. Полюбил он фигурки да цветы из самоцветных камней вырезать. А резал он умело, быстро секреты ремесла схватывал. Звери, как живые получались — смотришь и кажется, что сейчас каменный зверь оживёт, да в лес побежит. А цветы даже жалко было в руки брать, боязно неосторожно сломать лепестки, потому как казались они вовсе не каменными, а живыми… И скоро Ниловы поделки цениться стали. Да по всему Каменному Поясу и за ним известны.

Вот только характер парня не изменился — как был Лешак своенравный, так и остался.

И вот шёл как-то Лешак по горам, камни искал. Долго бродил по лесу, да всё не то попадается… И вышел он на поляну… Странная та поляна была, никогда раньше Нил её здесь не видал. Откуда взялась? Вроде и солнце светит, а мрачно на поляне — деревья до земли клонятся, ветки паутиной спутались, вместо трав репей колючий, да чертополох растёт.

И вдруг видит Нил — стоит посередь поляны камень. Валун здоровый. Красивый. Так и проглядывает через серую кору фигура девичья статная. Зачаровал камень Лешака. Непременно решил он камень взять, да статую из него сделать.

Приметил Нил поляну, да вернулся в деревню за лошадью и волокушей. Но странное дело — как порешил Лешак камень забрать, так погода портится стала: тучи небо заволакивают, ветер траву высокую на лугу прижимает, того и гляди буря налетит. Да только не привык Лешак от своего отступаться.

Пришёл он обратно на поляну, стал камень валить, да видит — письмена какие-то по камню идут, вязью каменной стелются. А ветер крепчает — деревья гнёт, зарницы в тучах засверкали — того гляди, разверзнуться хляби небесные. Свалил Нил камень на волокушу, стеганул мерина, пошёл в деревню. А по дороге видит — старик навстречу идёт. Остановился старик и смотрит на Лешака. А глаза у старика яркие, синие, как у парня молодого, так и сверлят Нила.

Остановился Нил, поклонился старику.

А старик покачал головой:

— Ох, зря ты Нилушка, камень-то взял. Поганый камень тот, не зря на чёрной поляне стоял. Ох, наплачутся люди от него. Верни камень на место, не делай греха.

— Да вы старики скажете! — усмехнулся парень. — Не вчера родился, знаю, что делаю.

— Твоё дело, Нилушка. Но смотри: предупредил я тебя.

И исчез старик, будто его и не было…

Привёз Нил камень в мастерскую, стал смотреть да оглядывать глыбу. А погода совсем испортилась: грозою, бурей небо грозит. Выбрал Нил, с чего начать валун обкалывать, взял троянку в руки, да ударил по камню.

Грянула тут молния, грохот раздался. Раскололся камень, да вышла из него девица. Красоты неописуемой! Статная, черноволосая, да черноглазая. Вышла она из камня, глянула на опешившего Лешака, да и говорит:

— Освободил ты меня от чар, Лешак. Давненько я в камне том сижу, аж задервенела. Но ничего, теперь свободна я от заклятия.

А очи-то красавицы недобрым светом мерцают. Кажется, что чёрные молнии мрачных подземелий блестят в них. Холодом от девицы тянет, злоба в словах звучит.

— Кто ты? — Нил не из пугливых был, чёрными очами его не застращаешь.

— А ты смелый, как я гляну, раз посмел саму Каменную ведьму спрашивать! Ну да ладно! Встретимся ещё с тобой, запомнишь меня! До самой смерти запомнишь!

Обернулась девка чёрным вихрем, да и вылетела.

И пошли беды с того дня. Небо тучами кроет, ни клочка лазури светлой не осталось. Град да дождь холодный урожай губит. Бури на реках корабли топят. Люди в чащах да болотах гибнут.

Задумался Лешак. Ведь он виноват в том, раз своею рукой ведьму выпустил. Пригорюнился парень — как дело-то содеянное поправить, да как с ведьмой справится…

И видит: идёт старик по дороге. Тот же старик синеглазый. Увидел Нила, подсел к нему.

— Печалишься, Нилушка? А ведь говорил я тебе — верни камень на поляну зачарованную. А ты не послушал меня…

— Да, старик. Глуп я был. Сколько бед наделал!

— Беды-то беды, но исправить содеянное можно.

— Как? — встрепенулся Нил.

— Идти тебе в чёрные горы надо. Искать ведьму, да обратно в камень её заключить.

— Да как её заключишь-то?

— Ведомо мне как. Но ты сначала должен до тех гор дойти, до озера колдовского. Дойдёшь — узнаешь, как извести ведьму. Внучка тебе моя подскажет. Что Лазуркой звать, — сказал старик и исчез опять, как и не было его.

Посидел, подумал Нил, да делать нечего — идти надо. Собрал котомку и с утра в поход выступил.

Долго шёл он, да нашёл-таки Чёрные горы. А в горах пещера колдовская видна, чернее самой ночи. Присел отдохнуть Нил, да слышит — плачет кто-то, на помощь зовёт.

Кинулся он в кусты и видит, как в болоте, что за кустами спряталось, девчоночка махонькая топнет. Ещё чуть-чуть и сгинет в болотной жиже.

А рядом ни деревца, ни жердины какой не видно даже. Как спасти девчушку-то?

— А будь, что будет! Коль сам сгину, так поделом!

Пополз Нил по болоту, подполз к дивчинке, выхватил из трясины. И видит — ива рядом с болотом растёт, как он её раньше не видел? И ветки ивушка к ним клонит. Схватился Нил рукой за ветки, а другой девчоночку крепко ухватил. И сам не заметил, как на сухом берегу оказался.

— Спасибо тебе, Лешак! И тебе, ивушка, — поклонилась им девчоночка. А у самой глаза синие-синие, как лазурь небесная, полуденная.

— Откуда ты прозвание моё знаешь? — удивился парень.

— Так дед сказывал, ждать тебя здесь велел. Да ведьма меня в грязь толкнула, чуть не сгубила.

— А как звать-то тебя, дивчинка?

— Лазуркой меня кличут. Внучкой Неба Лазоревого.

— Так ты и есть…

— Знаю, за чем идёшь ты. Сильная эта ведьма, просто не одолеть. Но есть у неё место слабое. Боится она отражения своего и цвета синего. Зеркальце я тебе дам, своё, заговорённое. Как будет ведьма-то с тобой браниться, ты ей скажи, что мол подарок-дань тебе принёс, Владычица каменная. Да и покажи ей зеркало. Замрёт она, и вот тут и надо её в камень обернуть, да так чтоб на века её спрятать.

— Да как же в камень-то её обратить? Ведь не колдун, не ведьмак я…

— Есть здесь в горах камень чудесный. Синий, как лазурь небесная. Говорят, когда-то давным-давно, когда и земли ещё не было, глянуло Вечное Синее Небо в воды морские, и превратилось его отражение в лазоревый камень. Возьмёшь этот камень волшебный, да и кинешь в ведьму со словами: «Камень чудный, камень лазоревый, от неба рождённый, да в земле спрятанный. Защити нас от ведьмы каменной, чтоб всегда сияло нам Небо синее, Лазурь вечная». Она и превратится обратно в каменную бабу.

Принял Нил от девчоночки зеркальце заговорённое, да пошёл лазоревый камень искать. День ходит, два… Зашёл в долину глухую, мрачную. Да видит: сидит посередь долины зверь — не зверь, птица — не птица. Чудо-юдо диковинное. О трёх рогах, да четырёх ногах, двух хвостах, да семи клыках. Ревёт страшно, погубить хочет.

Схватился Нил за «пальму»-то, да видит: жалостливо чудо-юдо небывалое на него смотрит, как дитя малое, обиженное. Как будто помощи просит…

Оставил Нил «пальму» в сторонке, подошёл к чуду–юду невиданному, да и видит: прикован зверь диковинный цепями к скале, как собака на привязи. Тоскливо ему видать. Жалко стало Лешаку зверя, достал он инструменты, да и разбил цепь хитрую.

Отряхнулось чудо-юдо невиданное, поклонилось Нилу, да и говорит: «Доброе сердце у тебя, человечище. Хранитель я гор каменных, руд богатых, камней самоцветных. Всё дам, что захочешь».

— Да ничего мне не надо, зверь невиданный, хранитель каменный. Только найти бы мне камень. Синий, как лазурь небесная.

— Дам я тебе камень лазоревый, добрый человечище. Ведьма приковала меня цепью каленной, да велела стеречь долину, что к её пещере ведёт, — обернулось чудо-юдо вокруг себя, да под землю сгинуло. А потом вновь явилось, да камень Нилу протягивает. Камень синий, лазоревый.

— Там живёт вражина твоя, в пещере чёрной. А мне пора в владения свои вернуться, порядок навести. Нужен буду, крикни: «Зверь каменный, хранитель горный, приди ко мне, помоги путнику».

И исчезло чудо-юдо невиданное….

Долго шёл Нил к пещере каменной. Вот и пещера рядом совсем, пасть чёрную раззявила. Шагнул Нил к пещере, да не тут-то было. Грянул гром, молния блеснула, лавина каменная с гор рухнула… И слышно, как захохотала ведьма каменная: «Не тебе, человек, со мной тягаться!»

Но успел Нил крикнуть, позвать чудо-юдо горное, хранителя сокровищ подземных. Свистнул-крикнул хозяин гор каменных, позвал помощников своих ловких, да пронырливых. Раскидали они завал каменный, вызволили Нила на свет белый.

— Ну, теперь самое время! Не ждёт тебя ведьма! — усмехнулся хранитель горный.

Вошёл Нил в пещеру каменную. Мрачная пещера, страшная — вода холодная со сталактитов капает, тени по стенам мечутся, глаза совиные во мраке сверкают, да мыши летучие перешёптываются.

Вдруг раздался шум страшный, рокот раскатистый. Огнём полыхнуло, ветром ледяным дохнуло…

— Как ты смел, человечье отродье, потревожить меня во дворце моём! Гостем не званным, вором полуночным проникнуть! — ведьма каменная в чертоги свои вернулась, да Нила увидела.

— Не гневись, владычица. Принёс я тебе подарок-дань.

— А ну, показывай, что за дар ты мне принёс, отродье человечье.

Показал ей Нил зеркальце, Лазуркой даренное. Сверкнуло зеркальце светом голубым, невиданным. Да и замерла ведьма посередь пещеры своей.

А Нил наказ девчоночки помня, кинул в неё камень лазоревый, да сказал слова заветные. И обратилась ведьма вновь в каменную бабу безликую…

И сразу солнце сквозь тучи брызнуло, разогнало хмарь небесную. И засияло небо лазоревое, чистое да светлое. А бабу ту каменную, хранитель горный в пещеру спрятал, самую чёрную, самую глубокую. Где только огонь подземный гудит, да лавы варятся…

Вернулся Нил в родное село и знатным горным мастером стал. Старики говорили, что, мол, сами горные духи Лешаку помогают. Правда прозвище Лешак больше за ним с той поры не водилось — остепенился Нилушка, семьёй обзавёлся: женой-красавицей и детишками умными, да крепкими. А жену его Марьюшку за добрый, да отзывчивый нрав и ласковый взгляд глаз синих, как само небо бездонное, прозвали Лазуркою.

А на месте пещеры той с тех пор добывают люди камень-лазурит. Синий, лазоревый. И делают из него утварь, шкатулки, украшения всякие. Чтобы всегда в доме сияло небо лазоревое. Небо Вечное, Небо Синее.

***

— Хорошая сказка получилась, — улыбнулся Алексей.

— Прямо, как у Бажова в уральских сказах, — Лариса ласково погладила ребят по голове.

— Мы её вместе с Юркой сочинили, — Женька посмотрела на брата.

— Только как-то не совсем получилось… — Юрка повертел в руках камень.

— Почему?

— Ну, на Урале лазурит хоть и встречается, а он же там так себе, некрасивый, почти белый. А красивый камень в Средний Азии.

— Так Лешак же долго шёл, может и до Памироалтая и Памира добрался, — ответила Женька.

— Да и чудище в вашей сказке больше на дива из азиатских сказок похоже, — согласилась Лариса.

— Тогда другое дело! — согласился Юрка. Он осторожно взял в руки лазурит и, встав на стул, поставил его на самый верх книжной полки. — Пускай здесь стоит, чтобы у нас в доме тоже всегда сияло небо лазоревое.

— Ага! А всё-таки там Лазурка танцует.

— А почему танцует?

— Как почему, Юрка? Она тучи разгоняет, что Ведьма наслала. Может и у нас тучи развеет, а то уже неделю дождик льёт, — вздохнула Женя.

***

Утром, проснувшись, Женя сразу подбежала к окну. К её радостному удивлению за окном не было ни одной тучки, лишь сияла чистая голубизна яркого утреннего неба. Женя даже запрыгала от радости, а потом, вскочив на стул, взяла в руки камень с танцующей фигуркой и ласково погладила её мизинцем

— Спасибо тебе, Лазурка!

сентябрь 2016г.

Сказка Кобыльей пустоши

От автора.

Сюжет «Страшной истории», сочинённой Женей родился благодаря рисунку художника Сергея Захарова (https://vk.com/id87829129), созданного для инвента «Вижу-Пишу».

***

За окном синели августовские сумерки. Женька сидела за столом, подперев голову и печально вздыхала, разглядывая привезённую из Крыма розовую жемчужину. Опять неприятности в литературном кружке, который Женька посещала уже год. Только посещала, потому что учиться там ей было, собственно говоря нечему. Как говорил друг отца журналист Юрий Криницын, можно научить человека писать грамотно, но научить писать нельзя — литературный талант или есть, или его нет. А чтобы научиться писать грамотно, Женьке хватало и обычных уроков русского языка.

Знала это и Эра Простословцева, руководительница кружка, считавшая себя талантливым автором детективных романов. На самом деле, конечно, это звучное имя было псевдонимом, а на самом деле Эру звали Жанной Клюевой (поэтому кружковцы быстро окрестили её Эрой Жабоклюевой). Или просто Жабой — так её окрестили другие учителя из Дворца пионеров за скверный и скандальный характер. Эра, конечно, видела талант девочки и поэтому сразу же невзлюбила «рыжую выскочку» — так однажды Эра окрестила Рыжика в беседе с кем-то из учителей.

Этот разговор случайно услышала Стася Михейкина, племянница Криницына и единственная Женькина подруга в кружке. Эра тогда заявила, что «…этой рыжей выскочке ничего сказать невозможно — сразу колючки, как у злобного ежа!», потому что Женька ответила Эре полной взаимностью. «По-моему, уважаемая Эльвира, вы слишком категоричны, — ответил тогда Эре Дмитрий Егозин, детский писатель, иногда приходивший на занятия кружка и проводивший мастер-классы. — У Жени и Станиславы явный талант!» «Две бездарности, которых только на мелкие пакости хватает!» — только и фыркнула в ответ Эра. Спорить с Егозиным ей было не к лицу: тот был уже известным автором увлекательных детских книг (которые Женька и её друзья читали просто залпом), а Эра, хоть и считала себя большой авторессой, но дальше продававшихся в киосках аэро- и космопортов карманных книжек (которые покупали, чтобы не скучать в пути) пока так и не продвинулась. И Егозин относился к весьма тщеславной даме с насмешливой снисходительностью.

— Рыжик, ты чего такая смурная? — Юрка незаметно вошёл в комнату и взъерошил Женьке волосы. Женя только вздохнула в ответ на ласку брата.

— Понятно, опять Эра наступила… Интересно, на кого на этот раз: на лягушку или на таракана? — Юрка веселился, потому что ухитрился попасть на школьную математическую олимпиаду и теперь в числе призёров, отправлялся на олимпиаду районную. — В прошлый раз вы ей крысу подсунули!

— Угу… Меховую, с опилками… Стаська сама на труде сшила.

— Представляю… Если бы крыса была живая! Эра бы окончательно с катушек съехала!

— На хвост себе пусть наступит… — мрачно ответила Женя.

— Не… При её комплекции… Для неё это слишком сложный акробатический трюк, надо чего-нибудь попроще… — пожал плечами Юрка. — Не пойму я, чего вы со Стаськой на этом кружке забыли, а? Дядя Юра вам постоянно твердит — нечего вам там делать! И вообще, она вам просто завидует!

— Кто?

— Эта ваша, графиня Пустословцева.

— Угу, баронесса Ветроголовцева…

— Ага, герцогиня Жабоклюева! — подхватил игру Юрка, стараясь развеселить сестру.

— Ладно тебе, Юрка, эту дурынду титулами осыпать — она этого не заслужила! — наконец улыбнулась Женька.

— А всё-таки, чего она опять?

— Задание дала: сочинить смешную сказку.

— И чего? Не сочинишь что ли? Юмора у тебя хоть отбавляй!

— Ага… Надо что в ней было только смешно. Как она сказала: «…ни морали, ни сатиры, только чтобы посмеяться, не напрягаясь…»

— Чисто, чтобы поржать… Ясно, — сделал вывод Юрка.

— И ещё заявила, что «…задание очень простое, так что может наши юные таланты, наконец-то, осчастливят нас нетленными шедеврами…» и смотрит на нас со Стаськой. «Станислава, Евгения, вам задание понятно?» Это, наверное, для тех, кто её шутку не сразу понял… — снова надулась Женька.

— Ну, и сочини ей сказку…

— Как мужик наклал в коляску… — мрачно отозвалась Женька.

— Не, зачем так сложно — она не поймёт. Напиши ей страшную сказку… — начал Юрка глухим голосом, будто рассказывая страшилку у костра.

— Про чёрный-чёрный замок, где жила чёрная-чёрная жаба… — Женька с интересом посмотрела на брата.

— Ага. А в деревне в окрестностях замка жила девочка по имени Красная Шапочка. Носила она красную кепочку с надписью: «Русские не сдаются!» и имела татуировку «Да здравствует шило!» на одном месте. Один сандаль у неё был голубой, а другой — коричневый, потому что любила Красная Шапочка шарахаться по болотам. Но дело не в этом.

— А в чём? Ты всё про тот случай вспоминаешь?

— Да. Потому что так и не понял, зачем тебя тогда в камыши понесло?

— Ветром, наверно… — неуверенно подала плечами Женя.

— Который у тебя в голове свистел. Но дело не в Красной Шапочке. И даже не в жабе, которая шла в гости к водяному и повстречала в камышах эту Красную Шапочку на свою пупырчатую голову.

— В смысле!?

— Красная Шапочка была юннатом… И вообще! Это совсем другая история! Не путай меня! А дело в…

— Графине Пустомельской, которая летала на швабре над Кобыльей пустошью.

— Почему Кобыльей?

— Потому что они там паслись…

— Швабры!?

— Кобылы!!!

— Ага, сивые. Вот ты и напиши сказку про графиню Пустомельскую, которая возвращалась в лунную ночь из леса, куда ходила к лешему за мухоморами, в свой замок.

— А почему к лешему? — не поняла Женька.

— Ну, потому что ей так и сказали: «Иди ты к лешему! За мухоморами!» Она и пошла…

— А почему пешком? У неё же швабра была для полётов?

— Швабру у неё колючие рыжие ежи свистнул, чтобы на болотах не выпендривалась. Ну, вот… Но на подвесном мосту замка встретила графиня сивую кобылу и от удивления поскользнулась на лягушке.

— Она ещё и лягушку раздавила!? Фу, какая гадость!!!

— Ну, вот… Поскользнулась графиня и упала… На самое дно самого глубокого ущелья… Прямо в протекавшую там речку. А так как в соответствии с народной приметой в тот самый миг прошёл ливень…

— Какой ещё ливень?

— Ну, она же лягушку раздавила!

— А! Поняла…

— Ну, вот… Прошёл ливень, и река разлилась. Но графиня не утонула…

— Потому что оно не тонет…

— Рыжик, где ты таких гадостей нахваталась! Надо срочно заняться твоим воспитанием! — усмехнулся Юрка. — Она не утонула, потому что её пустая голова сработала, как поплавок. Но конец всё-таки был не очень счастливым — экологический урон реке она всё же нанесла!

— Это как?! — удивилась Женька, враз забыв все свои печали.

— Рыбы в реке со смеху передохли! — невозмутимо ответил Юрка. — Чего ты хохочешь?! Чего я смешного сказал?!

— Юрка, ну у тебя фантазия! Мне бы такую!

— Ну, вот и рассмеялась! — Юрка, улыбнулся, глядя на рассмеявшуюся до слёз сестру.

— Я просто представила… Как эта герцогиня…

— Графиня, — поправил сестру Юрка.

— Ну, графиня… Как она в реку… С мухоморами… Полной корзинкой! — хохотала Женька.

— Угадайте, дети, что это за птица: летит, граблями машет — корзинка следом мчится!

— Юрка, кончай меня смешить!

— Я тебя не смешу. Я тебе помогаю выполнить задание. Вот про это ты и напиши.

— Про задание? — ехидно прищурилась Женя.

— Про графиню, балда! А ещё Чебурашку попроси, что бы она тебе эпиграф в стихах написала. А Димка с Пашкой Корабельниковым тебе картинки нарисуют.

— А вот возьму и вправду напишу, — коварно усмехнулась Женька. — Сказку про графиню Пустомельскую и летучих мухоморов…

— Женёк, ты меня пугаешь… — притворно обеспокоился Юрка.

— Ага, как же! Тебя и чокнутым гоблином не напугаешь! — хихикнула Женька. — А вот их я ещё не так напугаю! — Женька присела к компьютеру. — Будет вам страшная история в смешной сказке.

Страшная история

Привет! Расскажу-ка я вам сказку, как Жабоклюй… гм… упал в коляску. Точнее, упал он не в коляску, а из неё. Да и давно это было и, говорят, не правда. А было это так…

Жила-была в далёкой стране одна графиня. Страна была далёкая, а графиня — не очень. Язык у неё был длинный, как и волосы, а вот уму не повезло… Так её и звали — графиня Дурында Пустомельская. И однажды пришла в её светлую голову мысль… И как только дорогу нашла!? Нет, вы не думайте, что графиня была совсем дурой! Просто она была… Не совсем. Дурой. А этой… как его… слегка нестандартной, вот! Ну, и мысли у неё были слегка нестандартные. Когда они у неё были. А были они у графини нечасто…

Вот и в то утро графиня проснулась, потянулась, пару раз ругнулась, потому что утро было пасмурное, а часы сломались. И пошла наводить порядок… в голове и в доме. Распугала всех своих тараканов, ну они и давай бегать. Бегают и лапками мозг графини щекочут. Вот от этого мыслительного зуда и родилась в её голове мысль… А может и не от зуда, а потому что её муха-подлянка в то утро укусила…

Так вот, решила в то утро графиня смотаться в столицу — лететь-то всего ничего: пару поломок, да две-три аварии. Кинула она в дрындоплан граммофон и своего приятеля Жабоклюя и дала по газам, только её и видели… сквозь облако пыли и сажи. Те, кому повезло быстро отскочить и по канавам попрятаться. Потому что графиня опять канистры перепутала: вместо топлива залила в бак удобрение для чертополоха, благо оно тоже горит… Ярко-синим пламенем…

Полёт шёл вполне нормально, если не считать сбитую вывеску продавца мыльных пузырей, срезанный крылом гигантский гриб-вонючку (воняло потом от самого замка графини и до Нового Года) и пару контуженных голубей. Графиня была в восторге — встречный ветер свистел в ушах и в голове. И свист этот не могли заглушить даже душераздирающие звуки граммофона Жабоклюя, с комфортом рассевшегося в коляске дрындоплана. Жабоклюев комфорт усиливался не только ласкающей слух и леденящей душу мелодией, но и тем, что встречный ветер выдувал из графиньей головы её тараканов, которых Жабоклюй ловко ловил своей варежкой… Ой, простите! …Ртом и блаженно ухмылялся, довольный угощением. Потому что тараканы в голове графини были особой графской породы, таких больше нигде не встречалось. Выводить их начал ещё её далёкий предок, Евдох Безумный, основатель клана, скрестив говорящего таракана-рогача с зелёным мозговым слизнем и рубиновой мухой-подлянкой. А муха-подлянка — это ого-го! Особенно с мозговым слизнем! Опаснее них только розовые королевские тараканы, что продаются в столице на каждой помойке… Ой! Я хотела сказать — на каждом углу по золотому за десяток. Потому что они помогают от лунатизма! Или для него… А! Какая разница!

Ну, так вот… Летят, значит, графиня и Жабоклюй в дрындоплане… Кстати, графиня ласково называет этот аппарат долболётом. Потому что он на скорости плохо управляется, вот и долбается во все препятствия, когда идёт на бреющем. А графиня это дело любит. Да не долбать препятствия! А летать на бреющем! Чтоб расшугать ежей и белок, что дофига развелось на Кобыльей пустоши в последнее время. А пустошь называется Кобыльей, потом что на ней, на глубоком холме, на краю высокого болота… Ой, нет, наоборот! На краю глубокого болота, на высоком холме стоит замок графини. А на воротах герб: сивая кобыла с букетом чертополоха. Говорят, что местный художник рисовал кобылу с самой графини. Поэтому у кобылы и графини портретное сходство. И в народе графиню зовут Сивокобыльской…

Вот, значит, и стоит замок графини с крышей набекрень. Да не у графини крыша набекрень! А у замка! Как болото по осени разливается, так замок и затапливает. Два раза чуть не смыло… Вот крыша и покосилась, тихо шурша шифером… Почему болото по осени, а не по весне разливается? Так у нас в Дурманной стране… То есть, я хотела сказать в Туманной стране всё шиворот-навыворот, не как у нормальных людей.

Так вот… Летят Жабоклюй с графиней Сивокобыльской… Тьфу! Пустомельской в долболёте… Вы, наверно, думаете, что Жабоклюя так зовут, потому что он жабу похож? А вот и не угадали! Жабоклюй — пигмей-короед и как его зовут, родная мама не помнит. А похож он на мешок с какаш… Ой, то есть мешок с капитошками, на который присобачили горшок из-под вчерашней простокваши и углём глазки нарисовали: один чёрный, а другой навыкате. А зовут его так, потому что он охотник на горных жаб. Это такие склизкие и ароматные серо-буро-малиновые шарики на ножках, что сидят на базальтовых камнях и глаза пучат. Говорят, что если их увидеть, то можно обдел… Ой, простите! …Отделаться лёгким испугом. Потому что глаза у жаб добрые-добрые, а зубы мелкие и острые. А сами жабы косые и немного не в себе…

Местные их сетями ловят и из сушёных жаб пряности делают. Чтобы похлёбку из кактуса сдабривать. А то она жжёными покрышками воняет, а так приобретает тонкий и благородный аромат вчерашних портянок. А Жабоклюй придумал Клюй. Это вроде удочки с клювом, как у летучего кота — если ей жабу клюнуть, то она офигевает… Ой, извините… Сильно удивляется и столбенеет. И тогда её хоть голыми руками бери! Её и берут… Только не руками, а ногами, потому что короеды — ногорукие. И руки у них растут… Сами знаете, откуда… Вот поэтому графиньего приятеля и зовут ЖабоКлюем. А если жабу потом замочить в отрыжке огнеплюйной гадюки, настоянной на соке гогочущего дуба, то жаба становиться сиреневой в розовую крапинку. Если ещё и кувшин красивый подобрать… Жуть просто, как симпатично! А Жабоклюй придумал туда семена нехай-корня добавлять. И жабы от этого в полнолуние мерцают перламутровым блеском. Закачаешься!

А качает тут часто. Землетрясения. Потому что гигантского ската, что материк держит, блохи заели. Шутка ли, несколько тысячелетий на себе материк держать! Ни помыться, ни почесаться! Вот он и ворочается.

Ну, вот. С тех пор и пошла примета: дом, где Жабоклюева жаба стоит, от землетрясения даже не закачается. И сколько у нас землетрясений не было — дома в щебёнку, а кувшин с жабой стоит! Хоть бы треснул! А не фига — стоит… Жабоклюй на этом и заработал. И граммофон купил. Правда там пластинка только одна, зато знаменитая! «Баллада о плешивом лешем»! Правда, слов там нет. Да и музыка не совсем приличная… Ой, то есть, я хотела сказать — не совсем привычная. Представьте себе хор картавых лягушек, которые поют под аккомпанемент оркестра, в котором глухие слоны, страдающие насморком, играют тяжёлый рок на водосточных трубах? Во! И я говорю, что ого-го!

Так вот, летят значит граммофон с графиней… Тьфу, то есть графиня с Жабоклюем. Жабоклюй-то её давний приятель. Она его каждую среду приглашает на рюмку редечной настойки. Эту настойку делают из свежей редьки, настоянной на квасе. Так вот… Жабоклюй всегда приходит. До заката они, значит, настойку принимают. А после заката шатаются по пустоши и частушки про кикимор поют. У обоих ни слуха, ни голоса. Так вот крысохвосты, что на пустоши живут, в полнолуние выходят из нор лунные ванны принимать, чтобы ежемесячная линька быстрей прошла — старая шкура от лунного света испаряется. А как они эти завывания графини слышат, так с ума сходят и сами шкуры снимают. Потому что думают, что это сам Плешивый Леший пожаловал! А от него откупаться надо. Иначе заболтает до смерти. Язык у него длинный, аж до спины достаёт и хорошо подвешен. Они с графиней раз в месяц соревнование устраивают на ту самую настойку: кто кого перебрешет. Графиня всегда побеждает, особенно, если ночь лунная — зря что ли у неё на гербе сивая кобыла изображена? Поэтому настойки у неё полны подвалы. А графиня утром их шкуры собирает и шубы для королевских фрейлин шьёт. Крысохвостов шкуры, а не подвалов. Ну да вы, наверное, и так поняли.

Так, опять я отвлеклась! Вот значит, летят графиня с Жабоклюем. А сзади кто-то как клювом щёлкнет: «Хам!» Графиня как завопит: «Сам ты хам!» и обернулась… Тут к ней чуть сам Кондратий не пришёл с карачумом наперевес. Потому что оказалось, что за ними Мухомор увязался! Музыка, наверное, понравилась. А Мухомор этот — та ещё тварь, чтобы она в кошмаре злейшему другу приснилась! Рыба эта такая, заоблачная. Чего рыба в небе делает? Так я ж и говорю: в нашем сумасшедшем доме… Ой, простите… Туманной стране всё не как у людей: рыбы по небу летают, мыши по морю шныряют, ежи веники плетут… И иногда такое наплетут эти ежи, что клюква на болотах (а она там развесистая — из ветвей этой клюквы ежи свои веники и плетут) вверх корнями расти начинает. Говорят, что на них болотные испарения плохо влияют. На ежей, а не на корни! Потому что рыжие болотные ежи, что веники из клюквы плетут живут там… в самой топи… Где Плешивый леший лиловых кроликов не гонял. По правде говоря, потому он их там и не гонял — ежи эти нахальные, чуть что, так сразу свои рыжие колючки к бою! И ни одну тварь в свои болота не пустят! Особенно с немытыми лапами…

Так вот про мухоморы. Они, эти грибы-мухоморы красивые очень, жители их в букеты собирают и на рынке продают. А в столице с вообще с руками оторвут, потому что… Чего? Я не о том мухоморе рассказываю?! А! Так это всё болотные ежи виноваты, опять такое выплели, что ни в сказке наплести, ни бульдозером снести.

Так вот, о чём я? А! О Мухоморе! Только не о том, что на клумбах растёт, а что в облаках витает. Да не от мухоморов! Живёт он там, в облаках. Точнее за облаками. В облаках витает и нектаром кормится. Который заоблачные пчёлы с мышиных кактусов собирают (мыши эти кактусы обожают: колются, плачут, но всё равно едят) и мёд делают. Вот Мухомор нектар и мёд этот и ест. Вместе с пчёлами… А Мухомором его называют, потому что когда он под облака спускается (это у старых мухоморов бывает, когда на старости лет они с катушек слетают), то от него мухи дохнут… Ой, извините… Падают замертво. Потому что зубы у него во-о-о! А зубы чистить надо! Хоть раз в месяц!

Этот Мухомор, правда, молодой был. Старый-то музыку бы не услышал — они глухие, как пень в весенний день! Наверное, циклон вчерашний виноват: давление атмосферное упало и Мухомора пришибло слегка. Вот он под облака и провалился.

Ну, вот, значит… Графиня-то, не будь дурой, как даст по газам и на бреющем. Аж крышу снесло. Да не у графини!!! У неё крыши отродясь не было, вместо неё парик! У сарая какого-то снесло, они же уже над пригородом летели. Ежей и белок шуганула, а тут гогочущий дуб прям посреди равнины… Нашёл место, где гоготать… Вот, значит… Он как загогочет! А загогочешь тут, когда в тебя на полной дури… Ой, извините… На всей скорости врежутся! Графине-то с Жабоклюем чего сделается: покряхтели, поохали, бока друг другу намяли и пошли в замок настойку пить.

А Мухомор от неожиданности окосел совсем и втюхался в цистерну с дождевыми червями… Нет, стоп… С дождевой водой цистерна была! Черви там потом завелись… Так вот. Он в цистерну, да зубами за столб фонарный зацепился. А фонарь-то городской старый был, его и замкнуло! В общем славная уха получилась! Все ели, пока туман не рассеялся. И наступила Эра Просветления. А Эра эта, она девушка своеобразная, вечно на что-нибудь наступит. Вот и в этот раз: то ли сапогом на лягушку наступила, то ли босой пяткой на ежа… В общем, старики сказали — дождь будет. И замок графини теперь совсем смоет…

***

— Ну, Женька, ты даёшь! На одном дыхании такую белиберду сочинить и темпа не потерять ни разу! — четвероклассники хохотали так, что дрожали стёкла. А Женька глядела на одноклассников и тихонько хихикала в ладошку.

— Слушай, Рыжик, тебе случайно в окно пыльца этого… нехай-дуба не влетела? — Женькин сосед по парте Антошка с интересом глянул на девочку.

— Не-а. Меня муха-подлянка укусила, — смеясь ответила девочка.

— Женёк, тебе нас не жалко? — весело спросила её Стаська Михейкина. — Уже вторая история. Сначала «Жила-была девочка», теперь «Страшная история». Мы ж помрём со смеху! Да, мне бы такую фантазию! — с восхищением и лёгкой завистью продолжила она.

— А сказку надо назвать не «Страшной историей», а «Рыжей…», чтобы все знали, кто её сочинил! — добавил Антошка.

— Слушай, а ты не боишься? — шепнула ей Стася.

— Чего?

— Эра тебя теперь точно из кружка выгонит.

— Ну, и фиг с ней! — махнула рукой Женька. — И с кружком тоже. Я всё равно сегодня сама из него уйду!

— Вот правильно! — поддержала её Стаська. — И я с тобой! Дядя Юра давно уже говорит — нечего нам там делать!

— До свидания! — Женя изобразила глубокий поклон.

— И Эра с вами! — добавила Стася.

ноябрь 2019г.

Поверь в себя

От автора.

Сюжет этой истории (точнее, сюжет сна героини рассказа Жени) родился благодаря рисунку художника Сергея Захарова (https://vk.com/id87829129), созданного для инвента «Вижу-Пишу».

***

Утро было серым и дождливым, что, впрочем, совсем не огорчало Мери. Это была не та мрачная серость, какую она знала в городе. Весна в Дримвелли, Долине грёз, как называли это место местные жители, всегда была такой. Влажные ветры, дувшие с моря, приносили огромные серые облака, проливавшиеся над сушей обильными дождями. К лету ветер сменит направление, станет сухим и горячим, и вот тогда многие скажут спасибо мокрым весенним ветрам, ведь это благодаря ним в долине не бывает засух, которые так часто посещают расположившееся южнее бескрайние степи.

К тому же когда тебе всего тринадцать, дождливая весна не может огорчить. Скорее, наоборот, в шуме дождевых капель Мери слышалась музыка. Необыкновенная мелодия весеннего волшебства…

И сейчас Мери, скинув башмачки и чулки, весело шлёпала босыми ногами по тёплым лужам. Весенний дождь был для неё вовсе не врагом, а добрым другом. Отец с друзьями ремонтировали дом, мать с маленьким Тимом ушла к соседке поделиться последними новостями, и Мери делать было нечего, а значит можно устроить прогулку. Впереди показался дома Старого Тома, как называли здесь механика. Том обещал Мери необыкновенное приключение, после которого она станет совершенно другой. Такой же, как добрый старый механик и другие жители долины. Может сегодня он исполнит обещание?

Том встретил девочку во двери. Хитро прищурившись, оглядел её с ног до головы.

— Вижу с дождиком вы теперь стали друзьями?

— Ага, — ответила Мери, входя в дом. Как и всегда, в доме старого механика цвели самые невероятные цветы, пели птицы и, казалось, что здесь царило вечное счастливое лето. Внезапно лодыжки Мери коснулось что-то мягкое и пушистое.

— Ой! — непроизвольно вздрогнула девочка. Около её ноги сидело необыкновенное и очаровательное существо: кто-то вроде большеухого жёлтого и пушистого котёнка с длинным хвостиком, заканчивающимся пушистой кисточкой.

— Сегодня хороший день, — Том выглянул в окно. Дождь уже закончился и среди облаков появились ярко-голубые просветы синего неба.

— Да… — вздохнула Мери. — Здесь дни всегда хорошие.

— Ты думаешь? — Том оглянулся на девочку.

— Конечно! Разве могут быть плохими дни здесь, где живут такие удивительные люди!

— А ты? Разве ты не считаешь себя удивительной девочкой?

— Я!? Да что во мне удивительного? — Мери оглядела себя. — Разве я могу то, что умеете вы? Хотя бы ты, дядя Том. Я ничего не умею, — вздохнула Мери.

— Каждый человек умеет многое и каждый может стать добрым волшебником, — Том с улыбкой погладил девочку по непослушным вьющимся волосам медно-рыжего цвета. Надо лишь верить в себя и не сомневаться в своих силах.

— Я верю, только толку-то… — грустно ответила Мери.

— Значит, недостаточно веришь. И в глубине души всё же сомневаешься. А этого нельзя допускать.

— Ой, что это!? — мери выскочила на улицу и с удивлением показала рукой на нечто, парившее в небе. Казалось, что высоко в уже поредевших облаках парит большая белая птица с огромными крыльями.

— Я же говорю, что сегодня хороший день. Хороший день для полётов, — Том тоже посмотрел в небо, где в бездонной синеве появились ещё несколько белых «птиц». Только сейчас Мери разглядела под крыльями фигурки людей, паривших на этих странных сооружениях.

— И как же они… — начала было Мери.

— Потому что они верят в себя, Мери. Пойдём-ка. Помнишь я обещал тебе приключение, после которого ты изменишься?

— Да.

— Сегодня пришла пора, совершить его, — Том поманил девочку за собой, открыв дверь старого ангара, стоявшего позади дома. В ангаре было темно, но вскоре, привыкнув к полумраку, Мери разглядела огромную корзину и тюк ткани, лежащий рядом.

— Это воздушный шар? — догадалась девочка.

— Да. И сейчас мы с тобой совершим на нём полёт над нашей чудесной долиной.

Полёт и впрямь был чудесный, у Мери просто захватывало дух от открывшихся сверху видов. Портило его лишь накрытое вечным серым смрадом пятно города, метко прозванного жителями Мрачной долиной. Зверёк, сидевший на коленях девочки, вдруг радостно пискнул и прыгнул за борт корзины.

— Стой! Куда ты!? — испугалась Мери. Но старый Том успокоил её:

— Не бойся. Он умеет летать. Смотри…

Зверёк и впрямь, даже и не думал падать. Растопырив передние лапки, превратившиеся в узкие крылья, зверёк парил рядом с корзиной. Увидев Мери, он пискнул и взмахнув лапками, поднялся выше, будто зовя девочку за собой.

— А как же он?.. — удивилась Мери.

— Это могут многие, но не все умеют, — Том многозначительно посмотрел на неё.

— Потому что они верят в себя? — усмехнулась девочка.

— Да. Хочешь попробовать?

— Как?! Я же упаду!!! Я же не этот зверёк.

— Не бойся. Мы полетим низко над землёй. А я привяжу тебя страховочным канатом, — Том достал из-под лавочки крепкую верёвку с кожаным поясом на конце.

«А если и правда, попробовать? — подумала про себя Мери. — Может и не врут деревенские мальчишки и девчонки, когда говорят, что умеют летать?»

Шар снизился над мелким озерцом, и Том закрепил страховку на поясе Мери.

— Если и упадёшь, то в воду, а здесь мелко, да и плавать ты умеешь, насколько я помню, как рыбка.

Мери вышла из корзины коснувшегося берега шара и стала ждать. Шар набирая высоту, оторвался от земли и потянул за собой девочку. Мери испуганно взвизгнула, когда ноги оторвались от земли. Сначала приятного было мало — пояс давил на живот, а в груди девочки нарастал холодный и колючий комок страха. Но вдруг рядом кто-то весело пискнул, и Мери, открыв зажмуренные от страха глаза, увидела рядом пушистого зверька. Зверёк весело улыбнулся, глянул на неё и, сложив лапки, стремительно ринулся в высоту, оглядываясь на неё. Будто звал: «Летим же со мной! Не бойся! Верь в себя!»

— Поверь в себя, Мери! Ты можешь всё! Надо только захотеть и поверить!

Мери оглянулась вокруг. От открывшегося вокруг пространства просто захватывало дух! Ей казалось, что это не шар несёт её вперёд, а она сама летит вперёд и ввысь!

— Поверь в себя, Мери! И всё получится! — услышала она голос Тома.

И Мери, наконец, поверила! Поверила в то, что и вправду она летит сама над этой прекрасной землёй. И вдруг почувствовала, что пояс странно ослаб и больше не давит на неё. Оборвался?! Да нет же! Это верёвка, которой Мери привязана к аэростату ослабла, повисла в воздухе. Потому что Мери летела! Летела сама, будто птица, раскинув руки и наслаждаясь полётом! И ничто не могла помешать ей, потому что впереди и вокруг было только синие небо, свежий ветер и яркое солнце!

Вечером Мери сидела на крыльце дома старого механика и любовалась ласковым вечерним солнцем.

— Ну как, Мери?

— Здорово! Оказывается, это совсем просто — поверить в себя!

— Тогда помоги мне, — Том прошёл в дом. Там на столе стоял горшок с красивым цветком. Но цветок беспомощно повис, потому что его стебель оказался сломан.

— Попробуй вылечить его.

— Я… У меня… — начала было Мери. «Поверь в себя, Мери! Поверь и всё получиться!» — вспомнила она голос Тома там, в небе.

Мери осторожно поправила стебель и завязала его чистой тряпицей. А потом поднесла к нему руки, как это делал Том. И представляя, как тепло её рук передаётся цветку… Никакого эффекта! И тут Мери вспомнила сегодняшний полёт, невероятное ощущение свободного полёта.

«Я могу! Я всё могу!» — и девочку вновь охватил этот восторг, когда только ветер, только солнце, только небо вокруг…

И цветок вдруг ожил, ощутив тепло её рук, встрепенулись, окрепли листья, поднялся, распускаясь прекрасный розовый венчик…

— Вот видишь, Мери! Теперь и ты стала волшебницей!

***

«В юном месяце апреле

В старом парке тает снег…»

— Женька проснулась, услышав любимую мелодию, раздававшуюся из будильника. Она сладко потянулась, зевнув, и вспомнила сон. Удивительный и яркий, будто бы не сон вовсе, а самая настоящая явь. И в душе Женьки всё ещё звучал тот восторг, который ощутила Мэри. И снова звучал в душе голос старого Тома: «Поверь в себя». Она взяла в руки книжку, лежавшую на подушке. Повесть «Мэри», которую Женька читала перед сном, да так и заснула с книгой в руках. История о девочке, поверившей в свои силы и ставшей доброй и смелой. Правда в повести Мэри не летала по-настоящему, а лишь представила себе этот полёт, стоя на обрывистом берегу моря. Но и этого восторга ей хватило, чтобы что-то перевернулось в её душе, и Мэри смогла поверить в свои силы.

Женька встала, посадила на стол плюшевого зверька, с которым всегда спала — пушистое жёлтое существо с крылатыми лапками и длинным тонким хвостиком с забавной кисточкой, напоминавшего одновременно двух героев старинных мультфильмов, которые так любила Женька: забавного покемона Пикачу и неунывающего робота-котёнка Индрикиса-13. Игрушку ей подарил старый знакомый отца, космонавт с планеты Прайда Мго’кланн.

Женька посмотрела на улицу, освещённую ярким солнцем июньского утра, и её взгляд упал на лежащую на столе тетрадь. «Поверь в себя!» — вновь зазвучал в её голове голос из удивительного сна. В тетрадке был набросок юморески, которую Женька написала для школьного конкурса. «Лунный рейс»… Забавная история о приключениях юной недотёпы Алисы на Луне и в ближнем космосе. Но загоревшаяся поначалу энтузиазмом Женька вскоре засомневалась в своих способностях и отправить юмореску на конкурс не решилась. Посчитала историю глупой. Ведь другие ребята пишут намного лучше, чем она. Вон какие истории! Сказки, повести о смелости, дружбе и отваге. Рассказы о природе, о школьных и пионерских делах. О приключениях на земле и в космосе. И она тут влезет со своей юмореской о глупой студентке. Чтобы опять повторилась история со сказкой «Жила-была девочка», когда над Женькой потешалась, наверное, вся школа. Нет, второй раз она себя на смех не поднимет. Хотя друзья и утешали её, что сказка получилась отличная, а над ней смеялись только от зависти.

Женька взяла тетрадку в руки… И вновь в голове зазвучал голос Тома: «Поверь в себя!» Голос строгого старика из повести, который всем казался злым и нелюдимым, а оказался добрым волшебником. «Поверь в себя, Мэри!» — вновь и вновь звучал голос, не желая забываться и не давая Женьке забыть удивительный сон. Женя открыла тетрадку и вновь начала перечитывать рассказ. «Поверь в себя!» — Женька вдруг снова увидела перед мысленным взором лицо старика из сна. Доброе, улыбающееся лицо старого механика. «Поверь в себя, Женя! И всё получится!» — произнёс он.

И Женька поверила. Вновь перечитала рассказ и поняла. Что никакой он не глупый, а весёлый. И юмор вовсе не обидный, а героиня рассказа Алиса вовсе не недотёпа-блондинка. Просто она весёлая и озорная, как Женька. И так же, как и сама Женька, любит подурачиться. И почему она решила, что хуже других?

«Поверь в себя, Женя!»

«Я верю, Том», — мысленно ответила ему Женька. И вновь вспомнила счастливое чувство из сна. Чувство свободного полёта. Когда, как в песне: «…только солнце, только ветер, только радость впереди!» Она вновь была Мэри и летела над полями, лугами, лесами… Летела к своей мечте. «Поверь в себя!» — прошептала Женька. Она ведь ещё успеет подать работу на конкурс — приём завершается только через неделю. И она это сделает сегодня. Прямо сейчас!

Женька подхватила на руки плюшевого зверька и весело закружилась с ним: «Мы ещё покажем всем! Да, Пушистик?» И ей показалось, что игрушечный зверёк весело улыбнулся в ответ. Как и там, во сне…

***

— Женя, Дёмина, подожди, пожалуйста! — в школьном коридоре её догнал Игорь Сергеевич, один из членов жюри конкурса, редактор городской детской газеты.

— Да? — Женя остановилась, вежливо улыбнувшись Игорю.

— Ты, наверное, расстроилась, что не попала в тройку призёров?

— Да нет, что вы! — Женька не врала — она и вправду совсем не была расстроена. Наоборот, в её душе вновь звенел восторг, как в том недавнем сне. — В конкурсе юмора я же получила первое место, — Женя показала красивый диплом. — Ещё выиграю! Я же только начала сочинять истории и у меня ещё просто мало опыта…

— Ты молодец! — похвалил её Игорь. — Но я ведь к тебе не за этим.

— А… за чем? — удивилась Женя.

— Хочешь стать юнкором нашей городской газеты?

— Юнкором «Москвичонка»?! Вы не врёте!?

— Конечно нет, Женя. Я думаю, что у тебя есть все данные для этого: чувство юмора, внимание к деталям, умение видеть суть вещей и создавать характеры, образность языка. И несомненный литературный дар, уж поверь мне. Ну, так как?

— Ты можешь подумать. Но, я думаю, не стоит зарывать талант. Даже, если поначалу случаются неудачи.

— А я не боюсь неудач, — Женя смело посмотрела на редактора. — Я согласна.

— Я же говорил, что ты молодец! — Игорь провёл рукой по рыжим Женькиным волосам. — Тогда я жду тебя завтра в редакции.

Женька, ликуя, выбежала на улицу. И впереди неё было лишь яркое солнце, синее небо и свежий ветер!

март 2019г.

Лунный рейс

Юмористическая история, написанная Женей Дёминой для школьного конкурса.

***

Здрасьте! Меня зовут Алиса, мне — восемнадцать лет и я — студентка. То есть я учусь. На кого-то… Надо в студенческом билете посмотреть — на кого. Вот только… Сейчас ведь каникулы, и он лежит в где-то в секретере. А там — паутина. И в ней — пауки! А я их боюсь! Хотя, конечно, пауков я ещё не так боюсь. Я больше боюсь тараканов. Только не рыжих пруссаков, которые обитают в мусорке в конце двора. И не чёрных, которые живут в кафе «Караван» (там, между прочим, сайки с изюмом обалденные!). А синих и рогатых, которых, как говорят, завезли с Марса. Правда, наши парни на курсе говорят, что на самом деле их вывели студенты-генетики с биофака МГУ, когда поспорили со студентами-селекционерами из тимирязевки — кто круче! То есть они решили, что круче нас! Ой, точно, я же на селекционера учусь! Буду значит яблоки на берёзе выращивать. Или… Бананы на груше — тоже неплохо.

Так вот. О чём я? А, о тараканах. Почему я боюсь именно синих и рогатых? Потому что они страшно шипят, когда кого-нибудь увидят. Пугают, наверное. Во всяком случае в отношении меня им это неплохо удаётся. А ещё говорят, что после полуночи они говорят человеческим голосом… Но это, наверное, всё-таки шутка, я надеюсь. Хотя мой приятель Борька говорит, что самые опасные тараканы — розовые и пушистые, потому что живут у меня в голове. И Алисой меня не зря назвали — я такая же чудесатая на всю голову, как и Алиса у Кэрролла. И вообще, я — гламурная балда, потому что настоящая блондинка. Но он жестоко ошибается, причём дважды! Потому что я вовсе не гламурная. И совсем не всё розовое и пушистое мне нравится! Розовую плесень, например, я не люблю — она вредная. И блондинка я крашеная! А на самом деле я — каштанка. Ну, то есть волосы у меня каштановые, если вы чего подумали. И вообще, Алисой меня назвали в честь совсем другой героини. В честь Алисы Селезёнкиной, которая в старинном мультфильме гонялась за космическим попугаем, который сидел на памятнике космическим пиратам на планете Железяка.

Ну, вот… Сбилась с мысли. А вот, вспомнила. Я же этим летом побывала в космосе! И всё Борька виноват! Сказал, что устроит мне классное путешествие, от которого я просто закачаюсь. Ну, думаю — всё! Потащит меня на какую-нибудь яхту и будем болтаться по морю. С моей морской болезнью. А не фига! Он, оказывается, купил космический тур! И ладно бы на Землю-2 там, или на Пангею куда-нибудь… На Эрту хотя бы. На нормальном лайнере — каком-нибудь суперквазигипертурболёте, ну или как они там называются? Так нет. Этот, извиняюсь, романтик (причём на всю голову), купил тур на Луну в Порт-Нубиум. И не нормальный, а исторический! То есть полетим мы так, как космонавты летали на Луну сто лет назад. А на Луну сто лет назад уже летали?!

Ну, вот… Сегодня явились в турагентство, подписали бумаги, что мол, если нас съедят космические волки по дороге, или что-нибудь этакое, то фирма ту не причём, а это мы сами виноваты. Ну и фиг с вами! Меня волки точно не сожрут — я длинная и тощая — Борьку на полголовы выше. Не зря же меня в школе дразнили Алиска-сосиска и поставили центровым в школьной баскетбольной команде. А вот Борька… Его в школе звали Винни-Пухом…

А потом нас повели на медкомиссию… Я только не пойму, зачем? Мы в космос летим или в Силы Обороны записались? В общем меня всю обследовали и сверху, и снизу. Врач долго чего-то заносил в компьютер, потом кому-то сказал в телефон: «Годится!» Я чуть сдуру не брякнула (хорошо, что про себя): «К употреблению!»

А вот Бореньке не так повезло: врач сказал, что будь это на заре космонавтики, он бы его не допустил. «Меньше надо на картофель фри и гамбургеры налегать, молодой человек! И целый день в компьютере в „Танки“ играть. Берите пример с вашей подруги: спорт и здоровый образ жизни!»

Да какой ещё спорт?! Ну да, люблю на велике гонять, плаваю до посинения… Ну ещё с родителями в байдарочные походы хожу и с папкой в горы. Зимой на лыжах катаюсь. Да какой же это спорт?! Просто классно, например, в походе у костра сидеть. А воду я с детства люблю! Я понимаю, спорт — это когда штангу тягают или там в хоккей или футбол играют. Или хотя бы на машине на автодроме гоняют. А я… Я ж просто для удовольствия. Да и до здорового образа жизни мне как до Порта-Нубиума — я мороженым могу объесться, пока к стулу не примёрзну. И пирожные с кремом обожаю. Только не в коня корм, поэтому мне все девчонки на курсе завидуют.

Итак, сегодня мы прибыли в Центр подготовки. Нам выдали белые комбинезоны и сказали, что с сегодняшнего дня мы приступаем к тренировкам. Ужас! Мы, вообще-то на экскурсию на Луну собрались или на Олимпиаде экстремальных видов спорта выступать?! Ещё и эти комбинезоны… Они же совсем не модные! Хотя… Если вот тут подтянуть… Вот тут потуже застегнуть… А вот тут подвернуть… То очень даже ничего! И эмблема красивая. А вот Борьке и правда, неплохо бы в спортзал походить.

Господи, как же они над нами издевались, эти тренеры. Ещё говорят, что нам повезло — раньше космонавтов ещё больше готовили. Вот уж у кого фантазия извращённая, садисты! На центрифуге нас крутили. Во всяких камерах держали. Зачем-то подвесили на растяжках и заставили по наклонной стенке ходить. Для прикола что ли? В термокамере мы целый час сидели. Мне-то что? Я каждую неделю на даче в бане парюсь. Вот и сейчас — сижу и не парюсь. Ой, каламбур получился! Забавненько. Вот… Я, значит, сижу, а Борька страдает, потом обливается. Вот так, Боренька, не будешь задаваться, пилот ты виртуальный!

После шумовой камеры у меня в ушах такой гул стоял, будто десяток рок-групп одновременно играли фуги Баха в стиле хэви-металл в пустой цистерне. Мне захотелось Борьке крикнуть, как Волк во всем известном мультике (это когда он, помните, из акустической колонки выпал и из ушей ноты вытряхивал?). Голос-то у меня ого-го! В смысле децибелов. Насчёт мелодичности — не знаю, петь не пробовала. Хотя Борька и приглашал в караоке. Надо как-нибудь сходить. А вот когда я на стадионе кричалки ору — когда наши «красно-синие кони» играют, так там от моих воплей цветы вянут! Ну, вот я и решила гаркнуть ему во всё своё воронье, извините, девичье горло: «Ну, Заяц, погоди!» Это потому, что Борькина фамилия — Зайцев. А я, соответственно, Алиса Волкова. Вот на курсе все и угорают на нас: «Заяц — Волк, Заяц — Волк!» Вот… Но всё-таки удержалась, промолчала. Может, наконец, за умную сойду.

После тренировки вестибулярного аппарата мне очень захотелось вывернуться наизнанку. Прям, нестерпимо! Но, так как я понимаю, что я не пресноводная гидра, и без вреда для здоровья вывернуться не получится, то пришлось ограничится… Ну, в общем вы поняли. Я тоже поняла… Что такое «еда секонд-хэнд». Но, всё-таки польза от тренировок есть. Сегодня вечером поехала домой на морском катере через Большую бухту (я говорила, что в Севастополе живу?) — так короче. И поняла, что свою морскую болезнь где-то потеряла, растрёпа. Не укачивает, хоть ты тресни! Значит, сбылась моя мечта — пойду к папке в яхт-клуб заниматься, он меня уже давно агитирует. А раньше я как со своей морской болезнью, да на яхту!? А теперь… Я ведь паруса тоже с детства люблю. Вот за это, Борька, я тебе всю твою затею прощу!

А завтра мы начнём тренироваться в невесомости.

***

Ну, вот, сегодня будем в невесомости летать учиться. Только… Или я чего-то не поняла, или… В общем мы поехали на аэродром. А там нас загрузили в самолёт. Только в салоне у самолёта не было ни кресел, ни даже скамеек. Вообще не было, от слова «совсем»! А стены, пол и потолок обшиты мягкими матами. Тренер, вернее тренерша, улыбнувшись нам ослепительной улыбкой, заявила: «Наш экипаж приветствует вас на борту „блюющей кометы“!» Так… Борьке может и понадобятся комментарии, а мне можете дальше не рассказывать! Знаем, плавали! Почему? А это я вам в конце объясню. Неужели у них нормальных антигравов нет!? Ах, да, рейс-то в стиле «ретро». И почему надо было американским астронавтам подражать, как попугаи макакам? Это они любители всяких неприличных прозвищ, а наши космонавты вообще-то людьми интеллигентными были — мой прадедушка со многими по долгу службы общался. «Комета», блин…

Но Борька конечно стал выяснять подробности, что да как… Тренерша куда-то спешила — самолёт уже моторы прогревал, и старалась побыстрее нас с Борькой и ещё с десяток таких же любителей приключений на одно место разместить в салоне. Ну, я вместо тренерши и решила объяснить Бореньке, что к чему… Сказала, что, мол, сначала взлетим, а потом будем «горки» делать, пока все не до кондиции не дойдут. А на Борькин вопрос: «Какие горки?» ответила: «Детские» и на пальцах показала (шум был сильный — не слышно), как самолёт носом вверх взлетает, а потом — ух! И этим же носом вниз. «А потом?» А потом переходим к горизонтальному полёту. И опять «горка». «А если не перейдём?» — чувствую Борька забеспокоился. А я вместо ответа изобразила ему сигнал «Памяти героев» — зря что ли горнисткой в отряде была. Но тут тренерша рявкнула (аж чуть не поперхнулась при этом — до моих вокально децебельных данных ей ещё далековато): «Взлёт!» Потом до конца рейса молчала — наверное голос всё-таки сорвала.

И вот взлетели мы… Сидим… Чувствую — самолёт вверх пошёл (дед у меня лётчик и в полёты не раз с собой брал, так что я в этом отношении опытная). И тут второй тренер сделал страшное лицо и сказал: «Поехали». Ой, мама! Куда пол-то поехал?! В общем вспорхнули мы птичками (только я почему-то вверх ногами) и… Всё-таки хорошо, что умный инженер обшил потолок матами. Потому что я об него приложилась. И головой тоже! Хорошо, что это место у меня мягкое. Не голова! А то, чем я сначала — до головы — с потолком встретилась. И на которое Борька себе приключений нашёл. Хотя, конечно, некоторым людям это место и впрямь вполне заменяет голову…

Но, в общем-то, с третьей попытки, мы таки научились с невесомостью управляться. И вообще, повеселились! На другой день тренировались уже нормально — в антиграве. Учились принимать пищу в отсутствии земного притяжения. А вот это уже было веселее. Мне-то привычно — я до сих пор обожаю детские фруктовые пюрешки из паучей есть, да и когда на велике катаюсь воду из такой же бутылки с клапаном пью. Так что вполне со знанием дела я с пайком управилась, чем здорово удивила тренершу. Ну, не одной же ей такой умелой быть! А остальные… И смех, и слёзы. Ну, ладно, научаться. А мы завтра будем инструктаж проходить. А потом — в полёт. Полетим втроём: я, Борька и эта инструктор, Лариска, что голос посадила в самолёте.

***

И вот мы на инструктаже. Расселись за столы с умным видом и ждём… Вошёл профессор — низенький, лысенький и, наверное, очень умный. Вошёл, весело глянул на нас (так, наверное, на хомячков в клетке смотрят), раскрыл красную папочку и начал читать… Про законы небесной механики, принципы баллистики, орбиты, устройство кораблей и прочее. Читал быстро и монотонно, как робот-информатор. А может он и правда робот?! Киберпрофессор, которого запрограммировали делать инструктаж среди хомячков. Правильнее было бы среди крыс, потому что опыты обычно на крысах ставят… Или собаках… Или мухах-дрозофилах… Потому что мухи — они на то и мухи, что не пухнут с голодухи… А на кошках опыты не ставят… Потому что они умные… И красивые… Кошек я люблю, а мух нет… Потому что дрозофилы живут на плодах… На гнилых… А я люблю свежие… И тут я чувствую, как мне в бок кто-то тычется. Кошка, что ли? Или крыса, на которой опыт поставили. Какой опыт!? Какая крыса!? Тут только я соображаю, что это Борька меня в бок толкает! И ещё ехидно так говорит, чтобы я в следующий раз храпела потише, а то профессора не слышно — как он про переходные орбиты рассказывает. Я чего, заснула что ли?! Ну, вообще…

А профессор тем временем начал рассказывать о космическом корабле, на котором нам значит лететь и о схеме полёта. Вот тут я уши навострила. Почему? Да имейте же терпение! Сказала ведь — расскажу в конце! Ну, вот… Самое интересное пропустила — как взлетать будем. Поняла только, что не на настоящей ракете, а всё-таки по-человечески — в нормальном гравилёте, который только замаскирован под ракету. Потому что на настоящей ракете нам подготовки не хватает и для нас опасно. А вот на орбите…

В общем, выйдем на орбиту и будем ждать буксир, который нас к Луне и отведёт. И тут Боренька решил из себя умника состроить. Заявил, что это всё неправильно, потому что американцы на Луну сразу с орбиты летели, прямо с третьей ступенью, которая у них уже по дороге к Луне отстыковывалась. Я уж ему и руками показывала и гримасы строила — сядь и помолчи! И вообще, надо было на ночь не «Звёздные войны» смотреть, а проспект почитать! Мы ж не программу «Аполлонов» повторяем, а первую советскую лунную программу. В которой корабль «Союз-7КЛ1» запускали обычной, а не сверхтяжёлой ракетой. И он ждал на орбите буксир. Который назывался «Союз-Б». А этот буксир, который запускали заранее, подводил к нему и лунную кабину, и танкер с горючим на обратный путь. Танкер, кстати назывался «Союз-В». Это уже потом, когда корабль Л3 сделали и ракету УР-500К, тогда можно было и напрямую, как американцы корабль на Луну закидывать. А так, с буксиром, намного интереснее.

Ой, мама! Я ж это всё вслух сказала! Борька меня достал со своим умничаньем, я и не выдержала — вскочила и на одном дыхании всё ему и выпалила! И смотрю, профессор на меня с таким интересом смотрит. «Ах, какая начитанная девушка! А вас, простите, как зовут?» «Алиса», — отвечаю. А сама чувствую, что красная, как рак стала. «Ну, тогда я вашим знаниям не удивляюсь! — пошутил профессор. — И зря смущаетесь — весьма умное и своевременное замечание!» Ага, умное… Сказал бы сразу — первый раз такую умную блондинку увидел! Всё — вернусь из полёта, покрашусь в синий цвет! Или нет, лучше в зелёный! Достали…

Ну, ладно, фиг с ними. Дослушала инструктаж до конца. Потому что послезавтра мы летим на Луну. Наконец-то!

***

Сегодня мы наконец-то летим! С утра нас одели в экскомбы и посадили в самолёт. Кстати, в детстве всегда недоумевала, почему эти комбинезоны так называются. Вроде получается — «бывший комбинезон». Ну, как, например, экс-директор или экс-министр. А оказалось, что всё проще — это сокращённо «ЭКСкурсионный КОМБинезон». То есть в нём ходят на экскурсии. Шучу, конечно.

Я-то думала, что мы полетим из космопорта в Симферополе, а нас повезли куда-то в степь под Краснодаром. Оказывается, там космодром, и именно оттуда мы и полетим. Нас ещё раз проинструктировали и одели в скафандры… Хорошо, что скафандры современные. Только… Они же без каблуков! Как в них ходить?! У современных скафандров ведь ботинки, это раньше они без них были! А, поняла. Это же всё-таки ретрорейс. Старые скафандры использовать нельзя — опасно, так эти фантазёры нас без обуви оставили. Что б, так сказать, момент соответствовал.

Зря я паниковала, идти оказалось недалеко — до кара. На каре нас втроём доставили к ракете, подняли на лифте и вот мы у люка корабля. Чего как-то жутковато в эту дыру лезть… А Борька на меня так снисходительно посматривает… Ну уж нет! Повода для шуточек про блондинок я тебе не дам! Схватилась я за края люка и полезла вслед за инструктором Лариской. Втиснулась в этот, как его… Ложемент — с перепугу забыла, как называется! Я оказалась в серединке. Тесновато конечно. И темновато. А тут ещё помощник нас пристегнул и ремни затянул. Хорошо затянул — ни вздохнуть, ни, извините, пукнуть! А последнее очень хотелось сделать, учитывая моё душевное состояние. Я, как писали в старинных романах, пришла в состояние сильнейшего душевного волнения. Да какое там волнение! Я тряслась от страха, как последний суслик под комбайном! Хотя, я, если честно не знаю, трясутся суслики от страха? И, если суслик уже под комбайном, ему, наверное, уже всё равно… Какие мысли лезут в голову! Мне вот не всё равно!

Ладно, попробуем отвлечься… Да, отвлечёшься тут, как же. Старинный ложемент — это вам не кресло! Ноги не внизу, а согнуты, и колени уши затыкают! А ещё передо мной на шнурке какой-то игрушечный зверёк висит. Странная помесь ежа, ужа и Чебурашки. Почему-то синего цвета… А тут ещё Лариска заорала на всю Ивановскую, что сломала ноготь! Вот спрашивается, кто из нас после этого настоящая блондинка?

Люк захлопнули. Так и хотелось сказать — «с мрачным лязгом», но врать не буду — бесшумно он закрылся. А тут ещё что-то ритмично лязгает и стучит. А поняла — это мои зубы. Спокойно, Алиска! Это тебе, конечно, не в баскетбол играть, и не в водолазном снаряжении под воду спускаться, но всё-таки… В космос люди уже больше ста лет летают и ничего.

Так, дождались… Что загудело, задрожало, заурчало внизу… Я зажмурилась — ну, думаю, сейчас начнётся! Смотрела же старые фильмы про космонавтов, как там их перегрузки давили… Но… Наверное, мы всё-таки и правда на обычном гравилёте взлетаем — перегрузка так себе, только слегка прижала. Не знаю, сколько времени мы взлетали, потому что думала только в какой момент мы взорвёмся, а потом смотрю… Этот синий ёжечебурашка на шнурке куда-то в сторону поехал… Только сейчас догадалась, зачем он! Вот ведь действительно — блондинка, хоть и крашеная! Это же индикатор невесомости! Взлетели значит, ура! Но перетрусила я конечно…

Оказывается, корабль не такой уж и тесный — Лариска люк открыла и оказалось, что там ещё отсек. И даже туалет есть. Только скажу вам по секрету: туалет в невесомости — это ого-го! А в иллюминатор Землю видно — красота! Вот только Борьку я, наверное, прибью, когда вернёмся. Знаете, что он мне сказал после взлёта, балда!? Я, конечно, трусиха — не спорю. Но не до такой же степени!!! Хотя… В следующую минуту мне вдруг очень захотелось сделать именно то, про что спросил Борька. Потому что наша инструктор Лариска сказала, что она в космосе первый раз!!!

Но, в общем-то ничего страшного не произошло. Дождались буксира. Лариска открыла ещё один отсек — оказывается, корабль будет садиться на Луну целиком, без лунной кабины. А вот это не честно! И неправильно! Целиком на Луну мог садится только ЛК-700, а ему буксир был не нужен. Ну, ладно, так тоже интересно.

До Луны мы летели — вы не поверите — четверо суток! За это время можно до Марса долететь! А за неделю до Плутона! Честно сказать, лететь было скучно. Ужасно, я думала, что крыша съедет. Представьте, что вы сидите несколько суток в железной бочке, где всего два иллюминатора, и где делать нечего — только есть и спать. Правда, еда вся одинаковая. Это только на этикетках аппетитные картинки, а внутри везде одно и тоже — что-то вроде несолёного пюре. А спать приходилось в вертикальных спальных мешках. Но в невесомости, это в принципе без разницы — веса-то всё равно нет.

И вот, наконец-то, мы долетели. Правда Луну в иллюминаторе мы только мельком увидали, потому что тут же пошли на посадку. На старую площадку метрах в ста от станции Нубиум.

***

И вот надели мы скафандры и вылезли наружу. Я-то и Лариска с трапа нормально спустились, а вот Борька решил удаль молодецкую показать. И с последней ступеньки лесенки (а мы спускались по ней задом, как с садовой стремянки) спрыгнул… Лариска сказала, что это хорошо, что у меня такая реакция и мы успели Борьку подхватить и удержать.

Ну, не знаю, как Борька, а я Луной не прониклась. Лучше всё-таки её, наверное, из окна дачи летним вечером наблюдать. Сели мы на дневной стороне поздним лунным вечером — до захода солнца дня три осталось (земных, конечно). Вокруг одна пыльная равнина, залитая светом. Как будто стоишь одна ночью посреди стадиона, где все прожектора на полную катушку врубили. Всё белое, только изредка чёрные тени от камней попадаются. Огляделись мы и пошли ко входу на станцию.

Борька шёл впереди подпрыгивая, как мячик. А вот надо было тренироваться, когда нас заставляли в подвесе по наклонной стенке ходить. И в антиграве. Мы-то с Лариской вполне нормально шли и над Борькой угорали. Вообще, Лариска вполне нормальная девчонка, мы с ней подружились, хотя она меня на два года старше. Она оказывается, подругу подменяла и не знала, что её в космос отправят. Она в Академии космонавтики учится и только через года в первый полёт отправится на лунном буксире. Так что Лариска нам клятвенно обещала, что по возвращении торжественно настучит подруге в бубен, чтобы таких подлянок больше не устраивала.

А Борька молодец… Додумался… Когда мы уже скафандры сняли и из шлюзовой камеры вышли, он вдруг как рявкнет нам над ухом: «Подпрыгни!» Ну, я, балда, и подпрыгнула с перепугу. На пару с Лариской… Надо ж было забыть, что на Луне гравитация в шесть раз меньше. А искры из глаз — это очень красиво. Они разноцветные. И хорошую реакцию иметь очень даже неплохо — мы успели в потолок руками упереться, и наши головы только слегка пострадали. Я ругаться с Борькой не стала, а Лариска на него так выразительно посмотрела, что будь я на его месте — сбежала бы на Марс немедля.

На Луне мы пробудем два дня. За это время нам устроили несколько экскурсий: по самой станции, к «Луноходу-1», к станции «Луна-9» и к «Аполлону-11».

Экскурсия по Нубиуму была очень интересной — мы с Лариской были в восторге. Станция нам показалась громадной — столько в ней всего, оказывается. А вот Борька зевал. Ну, конечно — ему всё приключения подавай, как Пашке из книжек про Алису. Лариска на это философски заметила, что мальчишки просто взрослеют позже. А вот дальше, наоборот, мне немножко заскучалось.

Нет, увидеть настоящий луноход, а не модель в музее — это очень интересно. Правда нам всё-таки показали не первый, а второй луноход, потому что летали мы не в Море Дождей, а в Море Ясности. Жалко. Я думала, что мы на подлёте увидим «восьмёрку», которую Луноход нарисовал колёсами в честь праздника 8 марта 1971 года.

Луноход там так и стоит. В кратере, в котором застрял. И даже лунную пыль, которая ему батарею засыпала, не убрали. А Борька ляпнул, что Луноход похож на старую супницу с открытой крышкой. Умно…

Вообще Борька умник. Большой умник. Когда мы прилетели на место посадки «Луны-9» — первой АМС, которая совершила мягкую посадку на Луну — Борька долго вертел головой, а потом толкнул меня в бок: «А где станция-то?» Я чуть не упала… «Да вот же она перед тобой!» и показываю. «Это вот этот железный мячик и есть она!?» «А ты здесь звездолёт хотел увидеть!?»

Но самый большой перл он выдал, когда мы побывали на месте первой высадки человека на Луну. Там было очень интересно. И следы астронавтов, и кабина, на которой они прилетели, и тележка для оборудования и лунный ровер… Только, не совсем правильно. Я хотела было сказать экскурсоводу, но тут Борька вылез. «А что это за старый полосатый матрас там сушится?» Это он решил остроумие проявить… Лариска меня в бок толкает и говорит: «Спокойно, Алиса! Дыши глубже…» Я побольше воздуха в лёгкие набрала и уже хотела высказать Бореньке всё, что думаю о его чувстве юмора, но поперхнулась некстати. А Лариска так спокойно — голосом сытого удава — ему объясняет, что Нил Армстронг был вообще-то американцем и это флаг США, который за сто лет немного потрепало солнечным ветром. И она знает в Севастополе хорошую парикмахерскую, где его перекрасят в блондина, чтобы он не вводил в заблуждение собеседников относительно своей персоны. В общем никто так и не понял, кашляю я или смеюсь, потому что я и то, и то делала одновременно.

Борька, конечно, надулся… Но вопрос я всё же задала. А начала издалека — мол, вы не заметили, что у вас у луномобиля кузов украли — одно только шасси осталось? Экскурсовод на меня вылупился, а я только глупую рожицу в ответ сделала — мол, блондинка, чего с меня возьмёшь! А ведь и вправду — блондинка! Рожи я ему корчу! У меня ведь светофильтр опущен — лица-то не видно! Всё, решено — перекрашиваюсь. А то я м вправду чего-то глупеть начинаю… В общем, когда экскурсовод от такой наглости отошёл и сумел спросить в ответ: «А что вы имеете в виду, девушка?», я ему и отвечаю, что экспозиция сделана не совсем правильно. Потому что ни тележка «мэт», ни «Ровер» в первых экспедициях не использовались. И астронавты по Луне ходили пешком. И от лунной кабины осталась только нижняя ступень, потому что на верхней астронавты улетели. А если уж макет верхней на кабину поставили, так могли бы и манекены в скафандрах поставить. Было бы интереснее. Экскурсоводу моё предложение понравилось, но тут всё эти испортили… Которые в «лунный заговор» верят… Сказали, что здесь всё ненастоящее, а американцы на Луне не были. А Лариска им возьми и ляпни в ответ, что они тоже здесь не были, а мы им только снимся в кошмаре. В общем экскурсия сорвалась…

Ну, вот… Домой, на Землю мы полетим на нормальном лайнере. Вот только не будь я Алиска Волкова, если что-нибудь не выкину! А дело в том, что в Нубиуме я встретила папкиного приятеля, дядю Диму Вешкова, командира лунного пакетбота. Ну и накануне отлёта объявила Борьке, что домой мы полетим почти по-настоящему — в скафандрах и в ложементах, как настоящие космонавты. А на вопрос Борьки: «Почему почти?», ответила, что мне, к сожалению, не удалось уговорить дядю Диму сбросить нас на Землю в спускаемом аппарате, как сто лет назад. Поэтому сядем мы в Ростовском космопорте, откуда и взлетали. Кстати, Лариска была очень довольна, а Борька почему-то нет… Странно…

Долетели нормально. Сели благополучно, если не считать, что Лариска сломала второй ноготь, а Борька набил шишку на лбу. Отдохнули и тут же на поезд и домой. Переваривать впечатления. У Борьки-то их было выше крыши. А я…

Ну, в общем-то на Луне я же уже была в детстве, только не в Нубиуме, а в Тавре. Да и про космос и космическую технику знаю намного больше и Борьки, и Лариски. Почему? А! Я вам обещала, что в конце всё расскажу? Так вот слушайте. У меня дедушка и прадедушка — лётчики. Прадед — военный, а дед — гражданский. И дед даже готовился в космонавты, только полететь не удалось. Вернее, удалось, но только пассажиром. Так вот и я в детстве интересовалась космосом и космической техникой. Прямо бредила ими. И про Юрия Гагарина — первого космонавта — всё знала. И про Валентину Терешкову — первую женщину в космосе. И про Алексея Леонова — первого человека в открытом космосе. И про Нила Армстронга — первого человека на Луне. И про других знаменитых космонавтов. Даже сама хотела стать космонавтом, пока уже в старших классах не решила окончательно, что буду морским биологом. Да, про селекционера я пошутила, уж извините. Как и про синих тараканов. Вернее, этих синих и рогатых жуков, которых привезли с Земли-2 все действительно называют «марсианскими тараканами», но они вполне мирные, вроде майских жуков, и свистят не так уж и страшно, а даже забавно. Просто я люблю подурачиться! Ну, что я могу с собой сделать, если характер у меня такой — озорной и весёлый.

Вы только Борьке про это не говорите, ладно? Это он ведь мне понравиться хотел, поэтому и устроил этот лунный рейс. Чтобы я увидела, какой он смелый и сильный! Ох, Борька-Борька… Все вы, мальчишки, такие, наверное. И зря. Потому что Борька мне и так нравится, безо всяких подвигов. Ой, телефон звонит! Я сейчас…

Борька, зараза! Напомнил мне, что я обещала после полёта в зелёный цвет перекрасится. И ещё таким голоском ласковым говорит, что готов на правах старого друга сопроводить меня в парикмахерскую. Ну, Заяц, то есть Борька! Ну, погоди!

апрель 2019г.

Приключения Пулек

(Павлик и Юля)

От автора.

Герои цикла «Приключения Пулек» — любопытные и добродушные близнецы Павлик и Юля Воробьёвы. Друзья и родители зовут их Пульки, ведь если соединить их имена — Павлик и Юлька — получается «Пулька». И это ласковое прозвище полностью отражает характер ребят — озорной и неунывающий. Павлик и Юля живут в Москве на рубеже XXI и XXII вв. Поэтому ребятам приходится бывать и под водой, и в космосе, где они и их многочисленные друзья находят множество интересных тайн и загадок. А так как родители Пулек — археологи, то и загадки, которые приходится решать любознательным ребятам, часто бывают связаны с тайнами истории. Хотя иногда ребята не прочь и просто подурачиться.

Цикл тесно связан с другими циклами: «Эртяне», «Женины сказки».

В настоящий момент в цикл входят следующие повести и рассказы (произведения расставлены по хронологии происходящих в них событий): «Алый жеребёнок», «Гавань облаков», «Голубая бухта», «Русалочья игрушка», «Обряд неполнолуния», «Верность», «Последний рейс „Зари“», «Лесные люди», «Ночной полёт», «Загадка „пирамидок“» (являющаяся продолжением повести «Царский курган», входящей в цикл «Эртяне»), «Игра, приснившаяся ночью», «Тайна старого кордона», «Там, где цветёт огнецвет», «Следы на снегу», «Павлик и Валя», «Встреча на Коссоме». И хотя формально рассказ «Встреча на Коссоме» завершает цикл (Павлик и Юля там уже взрослые люди), сам цикл ещё далёк от завершения.

Часть упомянутых здесь повестей и рассказов вышли отдельными книгами или вошли в ранее изданный сборник «Мир светлый и добрый».

Гавань облаков

…Ночь полностью завладела миром, поглотив последние отблески зари. Но вскоре её чёрный полог разорвали серебристые лучи — на небо взошла Луна, «ночное солнце», как поэтично называли его когда-то. Огромный, сияющий жидким серебром шар повис точно напротив окон, заливая струящимся светом комнату. Юлька осторожно приподнялась на постели. Вокруг не было ни звука. Так обычно бывает во сне, когда всё вокруг движется совершенно беззвучно, как будто все предметы, вещи внезапно потеряли оболочку и превратились в призраки. Но сейчас Юля была почему-то уверена, что это не сон, что всё происходящее: и огромная Луна за окном, и струящиеся серебристые лучи — всё это совершенно реально. А лунные лучи можно даже потрогать — они текли, будто полупрозрачные молочно-белые струи. Юля осторожно погрузила в них руки и почувствовала необыкновенную, какую-то шелковистую прохладу, заструившуюся по рукам. «Так вот ты какая, лунная вода», — улыбнулась Юля, вспомнив подружку Валю, которую бабушка-тувинка так и звала — Айсуу, то есть Лунная вода.

Юля осторожно выбралась из постели и подошла к окну. Город, посеребрённый Луной, спал. А листва на деревьях казалась выкованной из тончайшего серебра искусным мастером. Стоп! Юлька мотнула головой. Сейчас же зима! Только недавно наступил Новый Год! Какие листья?! Может, это и правда всего лишь сон? Нет, Юлька была уверена, что это не сон… Она оглянулась — Павлик крепко спал, раскинув руки… Значит, никто ей не помешает сегодня.

Юля встала на подоконник и распахнула створки. Нет, это не может быть сон! Разве во сне можно почувствовать, как тёплый ночной ветер ласково обтекает тело, ерошит волосы, несёт запах нагретых солнцем трав и ещё чего необыкновенного, холодяще-таинственного… «Наверно, так пахнет лунная вода», — подумала девочка. Она глубоко вздохнула и, зажмурившись, подставила лицо ночной прохладе.

Неожиданно странный тонкий звон коснулся её слуха. Юля открыла глаза и изумлённо уставилась под ноги. От самого окна, от её ног тянулась мерцающая серебристая дорожка. Потянулась до самой Луны. Девочка осторожно ступила на неё. И дорожка зазвенела, будто хрустальный орган. И Юля, будто подчиняясь этому мелодичному звону, побежала вперёд.

Странно, что Юля не испытывала никакого страха, хотя внизу зияла огромная гулкая пустота, на дне которой сверкали огни города. Её нисколько не смущало и то, что на ней не было никакой одежды — Юля просто забыла одеться, выскочив из кровати. В ней звенело лишь одно чувство — звенящий зов Пространства. И она бежала по нему, по звенящей лунной дорожке навстречу ночному светилу…

Юлька проснулась неожиданно. Странный звон, по-прежнему стоял в ушах. Лишь спустя несколько секунд она догадалась, что это звенит будильник на столике у родителей. Девочка, откинув одеяло, подскочила, как будто от внезапно освободившейся пружины, и…

— Ой, мама! — Юлька, подлетев высоко над кроватью, мягко спланировала на ковёр, да так и осталась сидеть, удивлённо поглядывая вокруг. — Вот это полёт… Как это я… Всё ещё сплю?

— Ага! И другим спать не даёшь… — сонным голосом отозвался Павлик. — Забыла, что ли, что на Луне притяжение в шесть раз меньше. Если, как ты, скакать, то можно и головой потолок пробить…

— Точно! Мы же на Луне, в Нубиуме! — ахнула Юлька и тихо рассмеялась. — То-то какая-то ерунда про Луну снилась!

***

Про это путешествие Пульки (так ласково называли Павлика и Юлю родители) узнали во время осенних каникул.

— Ну, что ж, гвардейцы, — Артём хитро глянул на сына и дочку. — Поздравляю с успешным завершением первой в жизни учебной четверти.

— Разве первой? — удивилась Юля. — А нулевой класс?

— Подготовительный класс не в счёт, — ответил Павлик.

— Правильно. Там вы только готовились, а теперь занялись учёбой по-настоящему. Так вот, мы с мамой решили устроить вам настоящее космическое путешествие. После Нового Года мы летим на Луну — на станцию «Нубиум» в Море Облаков.

— Ура!!!

***

Луна всегда была для Юли олицетворением чего-то сказочного и волшебного. Наверно, с того самого момента, когда полуторалетняя Юлька, сидя на руках отца, глядела через окно на первый ноябрьский снег, засыпавший сад их дачи и серебристо искрившийся в свете почти полной луны, выкатившейся на небо.

Это было необыкновенно и волшебно. Юлька, широко распахнув свои синие глаза, смотрела, приоткрыв от удивления рот, на замерший в серебряной сказке сад. Призрачно-голубой свет Луны струился с чёрно-синего неба и заставлял всё кругом таинственно мерцать и переливаться… Павлик, уютно устроившийся на руках матери, был удивлён не меньше сестрёнки и с таким же огромным изумлением и любопытством смотрел на серебристо-лунный пейзаж за окном.

Всё было сказочным. И деревья, замершие в зимнем сне и укрытые пушистым инеем. И свежий снег, волнами лежавший на земле. И заиндевелые кусты, превратившиеся в тончайшие хрустальные кристаллы (Хрустальный Лес — так однажды назовёт эту чудесную картину друг Павлика, юный художник Димка Смирнов). И над этой сверкающей сказкой царила главная волшебница ночи — Луна.

Юле всегда нравилось любоваться Луной. Белым шаром, будто наполненным необыкновенным светом. И даже, когда Юлька и Павлик стали постарше и узнали, что Луна — это соседнее небесное тело и спутник Земли, и на ней давно работают люди, это не лишило ночное светило сказочного ореола, которым наделила его девочка.

Да, ребята узнали, что на Луне тоже есть горы и равнины, как и на Земле. Там, на станциях «Селена», «Тавр» и «Нубиум», а также орбитальной станции «Лунник» работают космонавты и учёные, и даже бывают туристы. Но это не сделало Луну для Пулек менее таинственной. Скорее, даже наоборот.

«Неужели, там так же, как и на Земле есть горы, впадины, холмы? — думала Юля, разглядывая фотографии лунных пейзажей и просматривая фильмы о Луне. — И люди там работают так же, как и на Земле — строят станции, добывают полезные ископаемые, изучают камни?» И разглядывая Луну в телескоп, Юлька замирала, вглядываясь в кольца кратеров, в отбрасывавшие тени горные кряжи. А вдруг там появиться что-то таинственное и сказочное? Что-то, что не заметили взрослые. Вдруг?

Вот и за день до отлёта Пульки, устроившись у телескопа, смотрели на Луну, пытаясь разглядеть на её поверхности лунную станцию «Нубиум».

— А почему — Порт-Нубиум? — спросил отца Павлик.

— Потому что станция расположена в Море Облаков, недалеко от мыса Тенарий. По латыни Море Облаков — Марэ Нубиум. Ну, а Порт — значит гавань. Ведь это гавань для космических кораблей. Кстати, официально станция называется «Море Облаков», а «Порт-Нубиум» или просто «Нубиум» — это прозвище, данное ей космонавтами.

— Значит, Порт-Нубиум — это Гавань Облаков… — глядя на ночное светило, тихо произнесла Юля. — Гавань Облаков… Как в сказке…

— А почему — море? Там что — вода? — не унимался любопытный Павлик.

— Нет, воды там нет. Но когда-то в древности эти моря наполняла лава. А морями их назвали астрономы прошлых веков, потому что моря казались тёмными пятнами, и астрономы действительно думали, что они наполнены водой.

Конечно, небольшой домашний телескоп не позволял разглядеть станцию, и ребята заметили лишь несколько мерцающих, как искры огоньков к северу от «прямой стены», да увидели идущий на посадку корабль, маленькой чёрной точкой мелькнувший над лунной поверхностью.

— Послезавтра и мы также будем садиться на Луну…

— Ну ты сказанула, Юлька! Послезавтра мы только с Земли взлетим, а до Луны лететь почти двое суток. Это тебе не звездолёт, который в гипро… гиперпростансвро… тьфу! Ги-пер-про-странс-тво! Вот… летит… — Павлик глянул на сестру.

— Ой, какой ты умный, Павлик! — с иронией ответила Юлька, рассмеявшись.

— Ага! Не то, что некоторые! — засмеялся в ответ мальчик, поправив воображаемые очки.

***

В день отлёта Пульки жутко разволновались. Ещё бы! До этого дня они летали только на самолёте и флайере. А теперь полетят в космос! На настоящем космическом корабле!

Над Москвой разгоралось солнечное и морозное зимнее утро. Скоростной поезд быстро доставил Пулек и их родителей в космопорт «Раменское». Впрочем, поначалу Пульки были разочарованы — космопорт ничем не отличался от обычного аэропорта. Залы прилёта, залы вылета, стойка регистрации, стойка багажа… Спешащие пассажиры, космонавты в синих, похожих на лётчицкие, мундирах или бело-голубых рабочих комбинезонах… В ожидании посадки на рейс Пульки даже задремали от скуки. Разбудил их голос диспетчера, объявивший о посадке на лунный рейс. Оказалось, что стартовые поля были не совсем близко от космовокзала. Рядом находились только взлётно-посадочные полосы для высотно-космических самолётов. А до стартовых площадок пришлось ехать на специальном подземном поезде, похожем на метро. Со станции пассажиры поднимались сначала на эскалаторе, а потом специальном лифте на посадочную башню. И только с её верхней площадки, где были оборудованы панорамные стекла, Пульки увидели наконец-то космодром. На стартовых площадках стояли корабли самых разных форм и конструкций: похожие на большие линзы и башенки с конусами-обтекателями, напоминавшие короткокрылые самолёты или приплюснутые треугольники, некоторые были похожи на шары, другие на странные бумеранги…

Застеклённая галерея вела их к кораблю, напоминавшему приплюснутый белый бочонок, увенчанный полусферой-обтекателем. Внутри корабля ребята, пройдя шлюзы, они оказались в круглом зале, по периметру которого стояли ряды кресел. Кресла походили на самолётные, но были установлены на напоминавшие чаши основания. Пульки уже знали, что в случае аварии и разгерметизации корабля, эти «чаши» превращаются в капсулы, защищающие пассажиров.

Пульки уселись в кресла, с любопытством оглядываясь вокруг. Артём и Тоня — родители Пулек — устроились слева, а справа шумно заняли места два давних друга и вечных спорщика, археолог Ариэль Соломонович Штерн и палеогенетик Илья Викторович Дятел, работавшие вместе с Пулькиными родителями.

— Ну что, Ариэль Соломонович, побываем, так сказать на ближайшем к Земле небесном теле! — потёр руки Илья Викторович.

— Вы-таки, коллега, забыли прибавить — на естественном небесном теле. Так как есть тела и более близкие к нашей, как говорили классики, колыбели! Но их отличие лишь в том, что они — искусственные! — назидательно поднял указательный палец Штерн.

— Вы, коллега, очевидно имеете в виду орбитальные станции и прочие сооружения, витающие в небе над нашими грешными головушками, не так ли?

— Именно так, уважаемый коллега. Именно так!

— Но можно ли их назвать небесными телами? Ведь это машины!

— Но вам это не мешает называть орбитальные аппараты спутниками, — продолжил шутливый спор Штерн. — Добавляя к ним термин искусственные, дабы отличить их от спутников естественных в виде цели нашего сегодняшнего путешествия и всевозможных метеорных тел, посещающих околоземную орбиту!

Возможно, Илья Викторович Дятел и возразил бы что-то профессору Штерну, но в этот момент ожили динамики и мелодичный женский голос объявил о готовности к старту. Кресла приняли горизонтальное положение и мягко обхватили пассажиров специальными фиксаторами.

— Поехали… — подмигнул Пулькам Артём. Раздался гул, и корабль, охваченный лёгкой вибрацией, начал взлёт. Юлька почувствовала, как её постепенно вжимает в кресло. «Да… Вот раньше были перегрузки! В космонавты брали только самых здоровых и тренированных! А сейчас почти все летают».

Когда гул смолк, Юлька почувствовала необычные ощущения. Её будто окунули в воду — страховочные ремни ослабли, а тело сделалось лёгким, как пушинка.

— Юлька, смотри! — Павлик показал на висевший на длинном шнуре около двери салона красный шарик. Шарик поплыл по воздуху.

— Пашка! Это же невесомость! — воскликнула Юля.

Но долго наслаждаться необыкновенными ощущениями Пулькам не пришлось. Вскоре шарик вновь повис на подвесе, а тело обрело обычную массу.

— Да… С изобретением гравитрона космические полёты потеряли былую романтику, — вздохнул Штерн. — Невесомость теперь можно ощутить только в качестве аттракциона…

— Ну, что вы, Ариэль Соломонович. Мне довелось застать корабли старых конструкций и, скажу я вам, невесомость не самое удобное явление.

— И когда же вы, Илья Викторович, успели их застать? Я и не думал, что вы настолько стары, — усмехнулся шестидесятилетний Штерн, хитро глядя на Илью Дятла, которому лишь недавно стукнуло сорок три.

— Мне было двенадцать, когда я побывал в космосе, — ничуть не смутившись ответил генетик. — Юному поколению это ныне удаётся сделать раньше, — Дятел, улыбнувшись, посмотрел на Пулек. — Как ощущения?

— Класс! — ответили Юлька с Павликом.

— А я в те годы уже был взрослым человеком. И, знаете ли, коллега, я не ощутил в невесомости каких-то особенных неудобств, — продолжил спор Штерн. — А в столь же нежном возрасте, каковой был у вас, коллега, в момент первого знакомства с мировым пространством, ещё застал времена, когда полёты в космос не были столь массовыми, а Луна только осваивалась!

Спор вновь прервал голос из динамика, оповестивший пассажиров о том, что корабль ожидает на орбите лунный буксир.

— Это не меньше часа, — заявил Штерн и погрузился в чтение какой-то скучной монографии по шумерской культуре. Пульки же буквально прилипли к иллюминаторам по периметру салона. Во время взлёта их закрывали заслонки, а сейчас в иллюминаторах была видна Земля.

Павлик и Юля были зачарованы открывшейся картиной. Голубая планета с белыми облаками, над которой раскинулось бархатно-чёрное небо с мириадами звёзд. Эта картина потрясла Юльки до глубины души и с тех пор всегда вызывала у неё трепетное волнение. Земля с орбиты казалась такой красивой и такой хрупкой…

Ариэль Штерн ошибся — буксир подошёл минут через двадцать, и пассажиры вновь заняли места в креслах до той поры, пока корабль не вышел на траекторию полёта к Луне. Сам полёт показался Пулькам предельно скучным и неинтересным. В иллюминаторах виднелись лишь россыпи звёзд, Земля оставалась за кормой, а Луна по ходу полёта, и в иллюминаторы видны не были.

Но наконец-то динамик объявил, что корабль выходит на окололунную орбиту, и Пульки, едва закончился манёвр, вновь прильнули к иллюминаторам… Но увы! Их ждало жестокое разочарование — корабль прошёл над терминатором и теперь летел над ночной стороной земного спутника.

— Ну вот, малыши, мы и прибыли, — Тоня помогла Пулькам выбраться из кресел. Ощущения вновь были непривычными. Детям показалось, что кто-то подвесил их на невидимых резиновых тросах и теперь при каждом неосторожном шаге они будто подлетали вверх.

— Ничего, привыкните, — приободрил их Артём. — Гравитация на Луне в шесть раз меньше.

Коридор, по которому ребята шли к посадочной башне был без окон, и лишь выбравшись в зал прилёта станции, Пульки наконец-то увидели лунную поверхность. За окном с тройным бронированным стеклом виднелась залитая солнцем голубовато-сиреневая равнина, уходившая к далёким холмам. А чуть левее на горизонте виднелись высокие горные утёсы.

— Это и есть Море Облаков? — Павлик оглянулся на родителей.

— Да, эта равнина — Море Облаков, а горы — Мыс Тенарий, — Артём подошёл к окну и встал рядом с сыном. — Сейчас здесь позднее лунное утро. А вечер наступит через две недели.

— Ого! — удивилась Юлька.

— И, хотя здесь утро — мы живём по Гринвичу. И сейчас по времени станции почти ночь, — встречавший их, незнакомый Юльке и Павлику, селенолог пригласил гостей на регистрацию.

— Да, ребята, сейчас пора спать, а утром займёмся делами, — Тоня подтолкнула детей к выходу из зала.

***

Это было вчера. А сейчас — вот оно первое лунное утро. Было нелегко привыкнуть к много меньшей тяжести здесь, на Луне. Юлька с Павликом потратили почти полчаса, чтобы одеться. И почти столько же, чтобы умыться. Хорошо хоть постель убирать не пришлось — это сделал автомат.

На завтрак поднялись в кафе. Да, именно поднялись, а не спустились. Для Пулек это тоже оказалось странным и непривычным — гостиница в Нубиуме оказалась зданием наоборот: если на Земле кафе, холл и прочие помещения обычно располагались на первом этаже, а выше поднимались жилые этажи, то гостиница «Нубиум» наоборот уходила вглубь Луны. Кафе, холл и прочее здесь тоже были на первом этаже, но вот жилые этажи были под ними и уходили вниз. И номер, которым остановились Воробьёвы, располагался на «минус третьем» этаже, как указывала схема гостиницы. Казалось, что весь мир станции — это мир наоборот, вверх ногами. «Это же Луна! Поэтому здесь всё шиворот-навыворот!» — сделал вывод Павлик. Но потом всё же поинтересовался у отца:

— Пап, а почему так?

— Потому что на Луне нет атмосферы, Павлик. И нет магнитного поля. И строя станцию под лунной поверхностью, достигают сразу несколько целей.

— Каких?

— Ну… Во-первых, защита людей от космических излучений.

— Но ведь есть экраны. У кораблей просто защитная оболочка.

— Здесь оболочку пришлось бы делать очень большой. Даже наша гостиница больше самого большого корабля в сотню раз. А она — не единственная постройка станции. Во-вторых, это защита от перепадов температур и перегрева станции лунным днём, и переохлаждения ночью. Ведь в тени здесь примерно минус сто двадцать градусов Цельсия, а на солнце — плюс сто пятьдесят.

— Ого! — невольно вырвалось у Юльки.

— И, в-третьих, это защита от метеоритов. На Земле они сгорают в атмосфере, и поверхности достигают только самые крупные. А здесь даже мелкие метеоры долетают до поверхности. Станция снабжена метеоритной защитой, которая не пропустит крупные. А от мелких защищает бронированный купол, закрывающий станцию сверху.

— А чтобы он не был слишком большим и тяжёлым, станцию закопали в землю, а куполом накрыли только верхний этаж, где люди не живут.

— Только не в землю — у нас ведь тут Луна, а не Земля — а в грунт или реголит, — поправил сына Артём.

— А как же мы пойдём на поверхность? — забеспокоилась Юля. — В нас же тоже могут попасть метеориты?

— О крупных предупредит система слежения, от более мелких защитит противометеоритная система луноходов или станции. А от совсем мелких — их называют микрометеоритами — защитит броня скафандра, — пояснила Тоня. — Так что, не бойтесь.

В кафе были панорамные окна, в которых виднелась поверхность Луны. Сиренево-белёсая равнина с мелкими камнями, ярко освещённая солнцем. При этом тени были резкие и чёрные, казалось, что в тени всё исчезало, растворялось в густой, осязаемой темноте. А валуны, наоборот, сияли ярким светом, будто подсвеченные мощным дуговым прожектором. Над равниной раскинулось бархатно-чёрное небо с невообразимым количеством звёзд, будто чьей-то щедрой рукой рассыпанных над Морем Облаков. Звёзды были намного ярче и не мерцали.

— Солнце на противоположной стороне купола, иначе звёзды были бы не видны, — сидевший за соседним столиком вчерашний селенолог обернулся к ребятам, вовсю глазевшим на лунный пейзаж за окном.

— А почему? — поинтересовался Павлик.

— Потому что яркий свет Солнца засвечивал бы их. Да и на окна пришлось бы опустить плотные фильтры. Но зато — посмотрите вон туда! — селенолог показал на дальнее окно, находившееся в другом конце зала. Пульки взглянули туда и ахнули: из-за дальнего одинокого утёса на небо поднималась… Земля!

— Ух, ты! Земной месяц! — восторженно сказала Юлька. Земля действительно представляла собой ещё узкий голубой серп, на котором даже с такого расстояния различались коричневато-оливковые материки, синие океаны и белые облака.

— Как здорово! — Павлик, как и сестра, не смог сдержать восторга.

— Николай, — представился селенолог. — Николай Кудрявцев.

— Павлик, — представился Павлик, — а это моя сестра Юлька.

— Приятно познакомиться, — Николай протянул ребятам руку. — Я думаю, вы ещё немало интересного увидите здесь.

***

После завтрака, вернувшись в номер, Пульки стали с увлечением изучать проспект, рассказывавший о станции и её окрестностях. Сегодня они отправятся на экскурсию по территории станции, а потом будут экскурсии к первой лунной станции «Луна-9», к «Луноходу-2», к месту посадки «Аполлона-11» и в другие интересные места. А через неделю, они, вдоволь наглядевшись на лунные пейзажи, отправятся домой на Землю.

Но сегодняшние планы неожиданным образом нарушились. К Пулькиным родителям пришёл гость — крепкого сложения мужчина с густой шевелюрой вьющихся волос и аккуратно подстриженной шкиперской бородкой. «Похож на старого пирата», — хихикнул Павлик.

— О! Кого я вижу! Копна, какими судьбами? — Артём пожал руку гостью. — Тоже решил культурно отдохнуть?

— Тёма, не поверишь! Я здесь по работе!

— Работа?! А что археологу делать на Луне!?

— Да я вот тоже удивился поначалу… Археология и Луна? Безжизненное небесное тело и искатели древних цивилизаций? Хорошая шутка! Была бы… Но дело-то как раз в том, что селенологи откопали нечто, впрямую касающиеся именно нашей специальности.

— Поясни.

— Пойдём-ка. В конференц-зале нас уже ждёт Николай и другие селенологи, что заварили эту кашу. Кстати, Пулек можете взять с собой — им наверняка будет не менее интересно.

Пульки внимательно прислушивались к разговору. Археолога Сергея Копёнкина они уже знали, и знали, что дядя Серёжа, как называли его Павлик и Юля, был страстным поклонником всяческих археологических загадок, за что и прослыл в среде коллег, как чудак и авантюрист. И если сейчас он говорил про тайну, значит, будет что-то очень интересное! У Юльки сладко заныло под ложечкой — вот она, загадка! Не зря же Луна всегда казалась им с Павликом такой таинственной!

В конференц-зале собралось множество людей. Они о чём-то спорили, говорили и их громкие голоса сливались в один неразборчивый гул. Пулек усадили в сторонке, чтобы не мешались под ногами. Они было заскучали, но тут к ним подсел давний знакомый, селенолог Николай.

— Что, ребята, пытаетесь разобраться, что тут у нас произошло?

— Угу… — рассеянно ответили Пульки. Из разговоров взрослых они поняли только то, что строители, расчищавшие площадку под новую обсерваторию, нашли под тамошними холмами какие-то странные сооружения и механизмы, и срочно вызвали на Луну археологов. Вот это-то и вызвало весь сыр-бор: Луна считалась мёртвым небесным телом, интересным только геологам и астрономам, где не может быть никаких следов древних цивилизаций и всего прочего, что изучают археологи. Но не тут-то было. Коварная спутница Земли подкинула учёным загадку…

— Мы расчищали от камней и скопления пыли площадку. И тут прямо в рабочую зону ухнул метеорит.

— А как же система защиты? — удивился Павлик.

— В том и вся штука, что в тот момент мы её отключили — забарахлил какой-то датчик. Еле успели разбежаться. А метеорит шарахнул аккурат в небольшой пологий холм на краю. А там под реголитом оказались… кирпичи!

— Чего, прям настоящие!? — Юлька аж привстала со стула.

— Самые настоящие! Из лунобетона, как и те, из которых мы строим лунные станции. Только очень старые… Мы из интереса начали раскапывать холм дальше, точнее возвышения, которые от него расходились, и нашли под пылью механизм. Вроде трубы с фрезами, собиравшими реголит.

— Может он и делал эти кирпичи? — предположил Павлик.

— Вот и мы об этом подумали, — усмехнулся Николай. — Сообщили на Землю…

— А вам не поверили! — хором ответили Пульки.

— Точно! Даже на смех подняли — мол, не слишком ли весело мы отметили Новый Год? Вот мы и попросили отдыхающих на Луне археологов — ваших родителей, Копёнкина, Ариэля Соломоновича помочь, так сказать, на общественных началах.

***

Примерно через час Пульки с родителями уже готовились к выходу на поверхность. Юлька и Павлик с любопытством осмотрели скафандры. Скафандры представляли собой нечто среднее между похожим на корпус робота скафандром для открытого космоса и герметичным спасательным комбинезоном для экипажей космических кораблей. Детские скафандры для Пулек тоже нашлись, и ребята, жутко волнуясь, стали готовиться к выходу вместе со взрослыми.

Николай подвёл ребят к стойкам, на которых находились скафандры, и снял со стены дыхательные маски, протянув их Пулькам. Гофрированные шланги шли от масок к фланцам на закреплённой на стене рядом со стойками панели.

— Вдохните глубоко несколько раз, — посоветовал Николай, помогая им надеть маски. — Нужно «промыть» лёгкие, для профилактики кессонной болезни.

— Так ведь она только у водолазов бывает, — удивился начитанный Павлик.

— Так ведь здесь вы выходите в вакуум. Лунный скафандр полужёсткий в отличие от жёсткого орбитального, чтобы обеспечить космонавту большую подвижность — на Луне ведь не невесомость, как в открытом космосе, а хоть и маленькая, но всё-таки сила тяжести. И в скафандре, чтобы его не раздуло от перепада давления, внутреннее давление немного меньше, чем нормальное атмосферное. И вы оказываетесь в положении водолаза, поднимающегося с глубины.

Юлька глубоко вдохнула три раза. Голова немного закружилась, но Николай объяснил, что это нормально, сняв с Юли маску. А затем, ловко подхватив девочку за подмышки, поднёс её к открывшемуся на спине скафандра люку. Юля, уже выслушавшая вместе с братом инструктаж, сунула ноги в люк, а затем, пригнувшись, нырнула в скафандр. Дверца с хлопком закрылась за спиной, раздался щелчок. Что-то обдуло голову и лицо девочки. А потом в шлеме раздался голос отца:

— Всё нормально, ребятишки?

— Ага! — Юлька попробовала поднять руку — это удалось довольно легко, скафандр действительно был подвижным и достаточно лёгким.

— У меня тоже, — раздался над самым ухом голос Павлика. Это было немного непривычно: Павлик стоял метрах в трёх от неё, но будто говорил ей на ухо.

Щёлкнули замки, и скафандры отделились от стойки.

— Не отходите далеко, ребята, — Николай повернулся к ним. — Снаружи опустятся фильтры, и лиц друг друга вы видеть не будете. Ориентируйтесь по номерам на скафандрах. Мой — №4, у ваших родителей — №10 у Артёма и №11 у Тони. У вас — №14 у Юли и №15 у Павлика. Их разглядеть легче, чем бейджи. А я буду, так сказать, вашим экскурсоводом.

Юля кивнула в ответ, но только тут сообразила, что шлем скафандра неподвижен.

— Если согласны — поднимайте левую руку, — Николай продемонстрировал жест. — Если нет — покачайте поднятой левой рукой. А теперь — в шлюз.

В шлюзе ничего интересного не было. Закрылся внутренний люк, и через некоторое время открылся наружный. Массивная бронированная дверь отползла в сторону, и Юлька увидела перед собой серебристо-сиреневую равнину, уходящую к горизонту. Она осторожно перешагнула комингс и ступила на лунный реголит. Сердце её взволновано забилось: она вступала на поверхность Луны. Волшебный и таинственной Луны, так манившей её с самых малых лет. Неужели, всё это правда? И она на самом деле осторожно ставит ногу на Луну? Настоящую Луну!

Идти было непривычно: подошвы скафандра были толстые и девочке казалось, будто она идёт на ходулях. Лунная пыль оказалась мягкой и плотной, но, к удивлению Юли, не подлетала вверх, как летом поднимается дорожная пыль от сандалий, а слипалась, как мокрый песок у края воды. «Интересно», — подумала она и собралась нагнуться, чтобы взять реголит в горсть, но шедший сзади Николай остановил её.

— Лучше не нагибайся, а присядь. Нагнувшись, можно легко упасть. А встать в скафандре будет довольно проблематично.

Юля слегка присела, и дотянувшись рукой до реголита, зачерпнула зернистый чёрный песок. К её удивлению, зажатый в ладонь песок слипся в плотный блестящий комок.

— А почему он мокрый?

— Он не мокрый. В вакууме вода не существует в жидком виде — она мгновенно испаряется. На этом, кстати, основан принцип вакуумной сушилки. Но в вакууме начинают действовать силы молекулярного сцепления, поэтому песок слипается — его частицы притягиваются друг к другу.

— Как магниты? — Павлик с любопытством взглянул на лунную пыль в руках сестры.

— В общем-то да. Только эти силы не магнитные, а молекулярные.

Как только они обошли небольшой скалистый выступ у входа в гостиницу, брызнули лучи солнца. Раздался щелчок, и перед забралом опустился золотистый светофильтр. Точнее, золотистым он был снаружи, а изнутри был буро-красным. Правда Лунный пейзаж не стал от этого бурым, а лишь усилил цвета и стал многоцветным. Юля посмотрела на небо. Оно стало равномерно-чёрным, без звёзд. Лишь ярко сияло белое солнце.

— Звёзды засвечены Солнцем, точнее, его светом, отражённым от поверхности Луны, поэтому ты их не видишь, — пояснил Николай.

Невдалеке от гостиницы — между ней и штабом базы — стоял большой луноход, напоминавший водружённую на восьмиосное шасси с ажурными металлическими колёсами большую бочку с прозрачным колпаком на месте кабины и башенкой с антеннами, телекамерами и ещё какими-то непонятными Пулькам приборами. Все забрались в кабину, люк закрылся, и луноход плавно тронулся в путь.

— А почему мы всё равно в скафандрах? — удивилась Юлька.

— Кабина негерметична. Конструкция лунохода в этом случае проще и легче. А в случае повреждения корпуса нет опасности разгерметизации. А чтобы не тратить ресурсы скафандров, их система жизнеобеспечения подключена к бортовой, — Николай показал на шланг, протянувшийся от ранца Юлиного скафандра к разъёму на стене кабины.

— А тогда зачем корпус? Мы могли бы и в открытом луноходе сидеть!

— Во-первых, Павлик, корпус — защита от метеоритов, во-вторых, это на Земле Солнце является источником тепла и света, ласковым солнышком. А в открытом космосе — а здесь, фактически, условия открытого космоса — Солнце является источником жёсткой и опасной радиации. Скафандр защищает от неё, но корпус лунохода — это более надёжная защита.

Пульки повернулись к панорамным стёклам в бортах лунохода. Машина плавно прошла мимо построек станции, которые были похожи на различные шары, купола, цилиндры или плоские шайбы, врытые в грунт или приподнятые на ажурных опорах, и соединённые между собой трубами-переходами. Между ними стояли стойки и кронштейны с различными приборами, антеннами и другим, незнакомыми детям приборами. На самом краю Нубиума луноход обогнул несколько куполов, от которых отходили цилиндрические постройки из многослойного бронированного стекла и прозрачного пластика, сквозь который виднелись плотные ряды растений.

— Это наши оранжереи, — пояснил селенолог. — Растения в них вырабатывают кислород, и идут на стол сотрудникам и гостям станции.

За оранжереями луноход свернул в сторону и вышел на хорошо наезженную дорогу, ведущую между скалистым останцем и плоским холмом, за которыми виднелись несколько высоких валунов, больше напоминающих небольшие утёсы.

«Как будто обычная деревенская грунтовка», — удивлённо подумала Юля.

— Идём к третьему участку, у Столовой горы, — раздался в шлеме чей-то голос. — Там — в цирке — и нашли это нечто.

Через несколько километров луноход остановился возле небольшой каменистой гряды. Скалы мыса Тенарий остались в стороне. А прямо за грядой виднелось огромное углубление в виде глубокой чаши, в середине которой виднелись несколько холмов, пересекавшихся друг с другом. Один из холмов оказался разрытым, и среди отвалов реголита виднелось странное сооружение в виде огромной трубы, заканчивающейся небольшим шаром. Снизу трубы виднелись гребни, похожие на гребни водосброса гидроэлектростанции. Судя по мелькавшим у «трубы» фигуркам людей, высотой она была с трёх или четырёхэтажный дом.

— Сколько она длиной? — спросил Артём.

— Диаметром эта система километра полтора. «Кирпичи» нашли в стороне, рядом со Столовой горой, — Николай показал на находившуюся рядом невысокую скалу, со странной, будто срезанной верхушкой.

— Будто пилой спилили, — Павлик с интересом посмотрел на гору.

— А почему так, дядя Коля? — спросила Юлька.

— Метеорит попал, вот вершина и разрушилась. А эрозия от мелких метеоров и солнечного ветра довершили дело.

— Так ровно разрушилась? — не поверил Павлик.

— Это только кажется, что ровно.

Юлька и Павлик стали медленно обходить гору. Гора была небольшой, с удивительно ровными склонами. Казалось, будто она накрыта слегка присыпанной пылью тканью, лежащей на ней ровными складками.

— Как будто специально слепили… — удивлённо сказал Павлик.

Юльке гора больше всего напоминала шатёр, и лишь камни на склонах говорили о том, что перед ними всё же скальный останец.

— Ребята, не отходите далеко, — раздался в их шлемах голос отца.

— Пап, мы здесь! — Юлька помахала рукой, разглядев скафандр отца.

— Юль, смотри! — Павлик показал рукой. — Что там сверкает?

Юля посмотрела на то место, куда указывал брат. Там действительно что-то сверкало в лучах солнца. Юля медленно обходила Столовую гору, как вдруг… Наверху невысокой горы что-то сверкнуло, и девочка увидела прозрачный белый луч, ударивший вверх. Луч вдруг расширился, превратившись в быстро вращающееся световое веретено.

«Вот оно, лунное волшебство…» — неожиданно подумала Юля. То, что не заметили взрослые, маленькое чудо на таинственной Луне…

— Папа, мама, дядя Коля! Скорее сюда! — крикнула девочка и отступила на шаг. И видение тотчас же исчезло.

— Что случилось? — Артём подскочил к детям.

— Пап, там что-то блеснуло, а потом засветилось! Как будто веретено закрутилось! — Юлька показала рукой на вершину горы.

— Это просто блик на иллюминаторе шлема, — пояснил Николай. — Солнце как раз сбоку от тебя.

Юлька покачала головой и нахмурилась — взрослые не поверили её рассказу. Но ведь она видела это «веретено»! Оно светилось и быстро вращалось! И это не был блик — блики от солнца уже не раз вспыхивали на её шлеме, и они совсем не походили на странный вращающийся луч над вершиной горы.

— Павлик, а ты что-нибудь видел? — отец обернулся к нему.

— Нет, — честно ответил мальчик, хотя очень хотел поддержать сестру — Юлька никогда ничего не выдумывала, а значит, она и вправду видела что-то необычное. — Я не успел оглянуться. Там что-то блестело на солнце.

— Здесь попадаются кристаллы кварца, — пояснил Николай. — Практически, это кристаллы стекла. Возможно, блик от такого кристалла и видели дети.

Юлька вздохнула и отвернулась — разве докажешь взрослым, что действительно видел что-то необычное. Они взрослые, они всё знают…

Вечером, уже ложась спать, Павлик с интересом спросил сестрёнку:

— Юль, а там что было?

— Где? — неохотно ответила девочка.

— Ну, на этой столовой горе.

— Просто сверкнуло. И как будто веретено из света закрутилось. А потом исчезло…

— Надо ещё там побывать — вдруг оно опять засветится, — предложил Павлик.

— Ага, и камеру взять, чтобы снять! — обрадовалась Юлька поддержке брата.

***

Но в последующие три дня попасть к Столовой горе не удалось. Экскурсии к Луноходу-1, Луне-9, Аполлону-11, первой лунной базе и другим интересным местам были очень увлекательными, и ребята даже чуть не позабыли о странном происшествии. Но на четвёртый день Юлька с Павликом всё же упросили родителей взять их с собой.

Загадочную машину раскопали почти наполовину. Виден был центральный блок в виде шара, частично разрушенный — Копёнкин предположил, что в шар попал метеорит, две «ноги» с устройствами для сбора грунта, несколько дополнительных механизмов, похожих на стрелы-«гуськи» земных землеройных машин… Откопанные из-под реголита штабеля лунных «кирпичей», каждый размером с легковой автомобиль.

Столовая гора по-прежнему отбрасывала тень на край цирка, молча наблюдая за копошившимися внизу фигурками в скафандрах. Юлька и Павлик обошли гору, но ничего странного на этот раз не было. Павлик держал наготове видеокамеру, подвешенную к нагрудной подвеске скафандра. Видоискатель, соединённый специальным световодом с камерой, был прикреплён внутри шлема, прямо перед глазами. Но воспользоваться камерой пока не было повода — на этот раз Столовая гора не хотела открывать своих тайн.

— Ой, Пашка, смотри! — «глазастая» Юлька быстро подошла к основанию склона горы.

— Что там? — Павлик с тревогой оглянулся на сестру и тут только заметил яркий стеклянный блеск у основания утёса.

— Ого, — тихо ахнула Юля, поднимая предусмотрительно захваченным из лунохода захватом (пользоваться им ребят научил Николай) небольшую стеклянную призму из помутневшего голубоватого стекла.

— Наверное, селенологи потеряли, — робко предположил Павлик.

— Какой ты зануда, Пашка! — фыркнула Юлька. — Прям, как эти академики, которые до сих пишут статьи, что внеземных цивилизаций не существует. Она под слоем пыли лежала. Или что, по-твоему, селенологи специально её здесь закопали?

— Сама ты зануда! — парировал Павлик. — Смотри лучше — там ещё что-то есть. Вон железяка какая-то валяется, наверно, кронштейн от этой стекляшки.

Павлик, взяв у сестры захват, подобрал им с реголита сероватую пластинку в виде дуги.

— Дай мне! Ну, дай, Пашка! Жадина!

Юлька, выхватив захват, раскопала им пыль и выудила из чёрного зернистого песка ещё одну пластину, напоминавшую крест.

— Смотри, Юль, если их наложить, получается вроде шкалы от прибора, — Павлик наложил серый, потемневший и казавшийся изъеденным «крест» на «дугу».

— Ой, правда… — удивлённо согласилась Юля. — Здесь даже деления есть, как у этого… Ну, которым углы меряют…

— Транспортира, — солидно добавил Павлик.

— Ага, — Юля повертела в руках «железяку» и приложила к призме. — А стекляшка к ней не подходит!

— Она от другого устройства. Пойдём папе с мамой покажем.

Ребята уже собрались спуститься к археологам, как вдруг Павлик ткнул сестру в бок.

— Ты чего?

— Смотри, вон где ты эту штуку увидела!

— Откуда ты знаешь? Здесь всё одинаковое.

— Да вон твои следы! Ты там топталась. А вон — мои! Я шёл за тобой. На Луне ветра нет и следы не заметает. А здесь — смотри. Вон видишь?

— Ага. Как будто вход в пещеру засыпанный, — Юлька оглянулась на углубление в стене склона под горой, действительно напоминавшее полукруглый засыпанный камнями и пылью неглубокий грот. Но её сейчас уже не интересовали находки. Юлька снова вспомнила про открытую ей тайну.

— Пошли посмотрим ещё раз, — потянула она брата.

Ребята вновь подошли к тому месту, где Юля увидела «веретено». Гора бело-серой стеной нависала над ними на фоне угольно-чёрного неба. И неожиданно на самом верху горы вновь блеснула яркая искорка.

— Пашка, снимай!!! — взвизгнула Юлька, тыча пальцем на вершину горы.

Теперь и Павлик увидел странное, будто призрачное «веретено», закрутившееся над вершиной горы. Он не стал возиться с подвесом и видоискателем камеры, а просто схватил её и, откинув экран, поднял в руках, спешно снимая, как «веретено» будто осветилось снизу, превратившись в подобие овального белёсо-серого экрана. Эта спешка и была его ошибкой, вновь отодвинув разгадку тайны.

Тем временем по краю «экрана» скользнул яркий и тонкий, как игла, красный луч, и «экран» стал серым и квадратным. Но… То ли из-за того, что ребята отступили на несколько шагов, чтобы лучше заснять загадочный мираж, то ли по иной, непонятной причине, но «экран» внезапно погас, оставив быстро рассеивающееся в чёрном небе сероватое облачко.

— Зато теперь у нас есть съёмка! — гордо заявила Юлька.

— Пойдём, покажем всё взрослым! — предложил Павлик.

— Пошли! — согласилась Юлька.

***

— Ну, так что вы думаете, уважаемые коллеги? — Ариэль Штерн откинулся на стуле, оглядывая археологов и других учёных базы, собравшихся в конференц-зале.

— Видите, мы не придумали! Мы видели «веретено»! Это не блик!

— Подожди, Юля, — остановил её отец. — Зря ты, Павлик, снял камеру с подвеса. Съёмка получилась не очень чёткой…

— Ребёнок впервые вёл съёмку в условиях открытого космоса, что же вы хотите? — улыбнулся Копёнкин.

— Видны какие-то странные блики над горой. Но блики ли это или странные оптические феномены, говорить сложно, — осторожно ответил кто-то из селенологов.

Юлька обиженно поджала губы — опять им не верят! Но они же видели веретено!

— Оставим пока феномен Столовой горы и поговорим о нашей загадочной машине, — примирительно заявил Штерн. — Тем более, что наши юные коллеги сделали весьма и весьма интересное открытие, сопоставимое с находкой селенологов.

Штерн был доволен — он обожал тайны, с каким-то мальчишечьим задором и любопытством погружаясь в самые спорные и непонятные темы, от которых шарахались «порядочные» учёные, озабоченные своим авторитетом и научным прогрессом человечества. Под стать ему были и те, кто собрался в конференц-зале: супруги Воробьёвы, Копёнкин, Дятел и ещё несколько молодых археологов, так сказать, оказавшихся поблизости.

— Мы сделали?! — Пульки были искренне изумлены.

— Да, ребята. Ваши находки весьма сенсационны, — Копёнкин подошёл к висевшему на стене экрану. — Зиночка, будьте добры — включите проектор.

Молоденькая Зина Артемьева, больше похожая на девочку-старшеклассницу, чем на новоиспечённого младшего научного сотрудника, нажала на клавиатуре компьютера несколько клавиш. Свет плавно погас, и на осветившемся экране появились фотографии раскопок и несколько рисунков, видимо из какой-то старинной книги.

— Наш механизм больше всего похож на таинственные Х-машины, которые описывали многие астрономы XVII — XVIII вв. По утверждениям астрономов, они неоднократно замечали на лунной поверхности некие механизмы, работавшие внутри кратеров, поднимая пыль. Некоторые порождали новые кратеры, некоторые просто отрывали своеобразные котлованы. Конечно, большинство таких сообщений оказались выдумками или ошибками при наблюдении. Что в конечном счёте привело к тому, что наблюдения «Х-машин» стали считать научным курьёзом. Вплоть до настоящего времени. Но теперь… Видите сами. То, что мы нашли, научным курьёзом или игрой слепых сил природы не объяснишь. Хотя я уверен — таких объяснений со стороны наших серьёзных опытных коллег будет предостаточно.

— Я не понимаю. Вот находка. Это — явный механизм, и построен он не нами — землянами — и очень давно. Какие могут быть возражения? Вот он — механизм, и следы его работы, — возразила Тоня Воробьёва.

— Тонечка, поверьте старому, познавшему жизнь еврею — возражения будут, и ваш механизм объявят случайным скоплением метеорных тел; машиной, забытой первыми космонавтами, работавшими на Луне и ещё чёрт-те чем, только лишь бы не выходить за рамки такой привычной и уютной парадигмы, — усмехнулся Штерн, — на которой сделано имя и масса нетленных научных трудов. И чем нелепее будут эти возражения, тем более научными их будут считать наши академические авторитеты.

— Угу. Нил Армстронг этот механизм из «Аполлона-11» выронил при старте, — усмехнулся, покачав ногой Артём.

— Ещё кое-что, — продолжил Копёнкин. — Астрономы прошлого наблюдали и малые механизмы, вроде найденных нами «землечерпалок», и некие знаки в виде косых голубых крестов, видимо, служивших предупредительными знаками. Голубых крестов мы не нашли, но нашли ещё нечто, подтверждающее достоверность многих подобных наблюдений.

Зина вновь переключила слайды. На экране появились разложенные на столе гладкие, напоминавшие стекло осколки.

— Некоторые астрономы уверяли о наблюдении в районе работы Х-машин странных объектов в виде движущихся по поверхности черных прямоугольников, окружённых сине-фиолетовым сиянием. В районе нашей «машины» мы обнаружили частично разрушенную полосу из оплавленного грунта. Оплавление реголита в стекловидную массу, которую вы видите на снимке, произошло под воздействием плазмы или достаточно мощного коронного разряда.

— Извините, что перебью, Сергей, — Тоня поднялась со своего места. — Мне на ум пришло сравнение с транспортёром, который перевозит «кирпичи» к месту складирования и использует для движения эффект электромагнитной левитации. Побочным эффектом такого движителя может явится мощный разряд, сопровождаемый появлением газоразрядной плазмы высокой температуры. На Земле подобного эффекта из-за его разрушительной силы и негативного воздействия на окружающую среду мы избегаем, но на безжизненной Луне в этом нет необходимости.

— Либо это была электромагнитная катапульта, — добавил Дятел. — Ведь мы не нашли места посадки транспортных кораблей, осуществлявших вывоз, так сказать, готовой продукции. «Кирпичи» забрасывали на орбиту, где их собирали специальными ловушками. Подобные технологии мы также использовали, но метод признан слишком сложным и ненадёжным. Но, опять же, наш способ только в начале разработки и несовершенен. Но возможно, что иные цивилизации довели его до совершенства.

— У меня пока всё. Артём, прошу вас.

— Я могу сказать следующее, — Артём Воробьёв вышел к экрану. — Машина довольно стара и изношена. Примерный возраст, по нашим предварительным оценкам — в диапазоне от 600—700 до 400—300 лет. Создаётся впечатление, что машина встала примерно 400 лет назад. А до этого момента продолжительное время — возможно до 100—200 лет — работала никем не управляемая, автономно, по жёстко заданной программе. Пока не остановилась в результате полного износа, поломки или выработки источника энергии. Во всяком случае «стеклянная дорога» давно разрушена, а «кирпичи» не вывозились. То, что можно принять за добывающие механизмы — а они аналогичны таким на земных машинах, поэтому ошибка в интерпретации исключена — предельно изношены. Мы ещё не приступили к изучению центрального узла, но возможно, что источником энергии служил компактный термоядерный боро-бариевый реактор. Такие экспериментальные реакторы сейчас строят и на Земле. Они компактны, мощны, долговечны. Не дают излучений и радиоактивных побочных продуктов, но очень капризны в запуске и эксплуатации. Во всяком случае, как мне известно, для зажигания реакции в них требуется пучок плазмы из обычного термоядерного реактора. Возможно, что про работающий механизм просто забыли и бросили его, если, например, хозяева машины покидали свою базу в спешке.

— Я не понимаю, — Зина многозначительно развела руками.

— Что именно, Зиночка? — улыбнулся Штерн — Зина была его любимой ученицей.

— Я не понимаю этих скептиков и их насмешки над «запретной археологией». Вот машина, явно сделанная другими разумными существами и выполнявшая целенаправленную работу. Сделанная много веков назад, когда мы ещё не могли сделать ничего подобного. Чего вам ещё надо? Как это объяснить естественными причинами?

— Поверь, Зина, это наше открытие ещё будут высмеивать, — хмыкнула Тоня. — И говорить, что мы приняли за механизм естественные образования нашего спутника.

«Ага. Как вы над нами смеётесь, — обиженно подумала Юлька. — Про наши находки вы тоже сказали, чтобы мы их отнесли селенологам и попросили их не терять инструменты».

— Зина, вспомни про сторонников «лунного заговора». Разве они замолчали после того, как новые лунные экспедиции подтвердили наличие на Луне и лунных кабин, и роверов, и следов астронавтов? Или сторонники «плоской Земли»? Они до сих пишут пространные статьи, доказывающие, что Земля плоская, а все доводы науки и наблюдения космонавтов — ложь. Хотя в космосе, в том числе и глубоком, побывали уже миллионы людей. Мы уже имеем дипломатические отношения с Эртой, Теллусом и другими иными космическими цивилизациями, летаем друг к другу в гости, а некоторые весьма умные субъекты издают книги, в которых продолжают упорно доказывать уникальность земной цивилизации и «разоблачать ложь» о внеземных братьях по разуму, — усмехнулся Дятел.

— Или про скептиков, не верящих в путешествия во времени, хотя мы уже полвека используем для изучения прошлого машину времени. Вполне реальный механизм, успешно выполняющий свои функции, — внёс свои пять копеек Копёнкин.

— Коллеги, мы отвлеклись от главной темы. Конечно, исследования только начаты и результаты, полученные нами, лишь предварительны. Но, тем не менее, мы уже вполне обоснованно можем говорить, что на нашем спутнике мы столкнулись с следами деятельности ещё неизвестной нам внеземной цивилизации, — резюмировал Штерн. — К этому можно добавить и сегодняшние необычные находки. Которые замечательно вписываются в общую картину последних открытий. Юлия, Павел, прошу вас.

Юлька обалдело посмотрела на профессора — их с Павликом просят рассказать про их находки!?

— Смелее, малыши, — подбодрил Штерн. — Расскажите о ваших находках.

Пульки, жутко смутившись, вышли к экрану и сбиваясь и путаясь от волнения, рассказали о том, что видели и нашли у Столовой горы. На экране, к их изумлению, появилась сделанная Павликом видеозапись и фотографии призмы и «креста».

— Ну, что же, я помогу, — Артём вышел к ребятам, ласково потрепав сына и дочку по голове. — Призма изготовлена из высококачественного оптического стекла, но пробыла на Луне слишком долго. Её возраст сопоставим с возрастом машины. Возможно, это часть некоей оптической системы. А вот крест… Он напоминает угломерный прибор. Так называемый «кельтский крест».

— Его ещё в Древнем Риме использовали, — ответил Павлик. Сказать, что они с Юлькой остались недовольны своим неловким выступлением перед взрослыми учёными было нельзя — Пульки были счастливы, что их находки тоже оказались полезными.

— Спасибо, Павлик, — поблагодарил его отец. — Это действительно так.

— Молодец, Павлик. Сразу видно будущего учёного, — похвалил его Копёнкин.

— Так вот. Это, наиболее вероятно, остатки угломерного прибора. Но его шкала не совпадает ни с одной из известных нам угломерных систем. Ни с градусами, ни с градами, ни с радианами, ни с румбами. Ни с процентными долями круга… Мы произвели предварительное вскрытие ниши, найденной Юлей и Павликом. За ней скрываются пещеры. По предварительной оценке — довольно обширные. Но они разрушены и засыпаны обломочным материалом. Причиной могло быть падение метеорита. Но там были найдены некоторые предметы. Они весьма похожи на земные шанцевые и геологические инструменты и… так скажем, запчасти к найденным механизмам и, возможно, инструменты для их обслуживания.

— То есть, это склады ЗиП? — поинтересовался Дятел.

— Да.

Между тем Штерн тревожно поглядывал, то на часы, то на дверь.

— Вы кого-то ждёте, Ариэль Соломонович? — поинтересовался Копёнкин.

— Николая Кудрявцева. Он решил провести там какой-то эксперимент. Задерживается…

— Лёгок на помине! — воскликнула Тоня, когда дверь неожиданно открылась и на пороге появился селенолог. В руках он держал кассету с мнемокристаллом. Николай обвёл всех загадочным взглядом и, коротко кивнув в ответ на приветствие, прошёл к экрану.

— Зинаида батьковна, прошу вас, — Николай протянул девушке мнемокристалл.

— Николай Викторович, вы прям светитесь какой-то тайной! — улыбнулась Зина, запуская проектор.

— Вот именно. Тайной! Которой мы обязаны нашим юным коллегам, — Николай многозначительно поднял палец. — Сейчас сами увидите. Мы прошли на то место, где ребята видели «веретено». И решили повторить их действия. И вот результат.

Экран вновь засветился. Сначала на нём появилась уже знакомая Пулькам Столовая гора. Камера медленно обходила гору… И вот, на том же самом месте, где стояли ребята, камера остановилась, медленно обходя верхнюю кромку склона. Вновь что-то ярко сверкнуло на самом верху, и над горой закружилось знакомое ребятам «веретено». Вновь оно трансформировалось в овальное облако, похожее на экран. По его краю пробежал красный луч, и облако превратилось в светящийся прямоугольный экран. На экране появилось изображение. Не очень ясные тени каких-то холмов. Но камера приблизила его и сфокусировалась. И Пульки даже ахнули от увиденного. На экране появилась живописная долина под вечереющим сиреневым небом. Зелёные склоны поросли высокими деревьями с широкими и длинными, похожими на пальмовые, листьями. Среди них поднимались странные суставчатые стволы, увенчанные исполинскими шишками, растения с необычными голыми зелёными стволами без единого листочка, или заменяющими их наростами, напоминающими чешуйки. Посреди долины вилась грунтовая дорога, по которой шли, о чём-то беспечно беседуя, две грациозные девушки. На них были одеты оранжевые экспедиционные комбинезоны, а короткие тёмные волосы ерошил лёгкий ветерок…

— Вот это да! — воскликнул Павлик.

Изображение продержалось недолго. Как только девушки ушли из кадра, оно поблёкло и исчезло…

— Вот это мы засняли над Столовой горой, — прокомментировал увиденное Николай. — Веретено, виденное малышами, — облако газа, которое формирует экран для лазерного проектора. Видимо, когда-то проекция была голографической, но сейчас этот таинственный проектор, скорее всего, работает нестабильно.

— Вы уверены, что это газ, коллега? — поинтересовался Штерн.

— Уверен, — ответил селенолог. — Вот изображение с другой камеры.

На экране появилось крупное изображение верхней кромки горы. На ней виднелся какой-то полупрозрачный предмет. Вот предмет повернулся (им оказалась шестигранная призма) и на одной из его граней сверкнул яркий блик. В следующий момент из-за призмы брызнули струи мутного, похожего на туман газа, образуя быстро вытягивающееся облако. Затем нечто, выбрасывавшее газ, начало вращаться, и струи переплелись, образуя туманное веретено. А затем из-под призмы ударил тонкий ярко-красный луч…

— Спектрограф показал, что газ — углекислота.

— Деревья, как в нашей с Юлькой книжке про каменноугольный период.

— Ага, — согласилась с братом Юлька, — древовидные папоротники и хвощи с этими, как их… ну, которые на болоте растут… Пашка, ты же мне говорил!

— Мхи, — авторитетно ответил Павлик.

— Сам ты мох! — ответила Юлька. — Плауны! Вот, сама вспомнила!

— И девушки в земных комбезах… И какие-то знакомые… — Копёнкин потёр подбородок.

— Копна, ты что, своих однокурсниц перестал узнавать? — усмехнулась Тоня. — Это же Аклима Бектаева и Лена Ивлева.

— Точно! Ленка и Лимка! Они ж ещё в институте были две закадычные подруги! — подскочил Копёнкин.

— Ага. За Аклимой ты даже ухлёстывал! — подмигнул ему Артём.

— А я и сейчас… — невинным тоном ответил Сергей. — Вернётся Лимка из экспедиции, мы и свадебку справим! Кстати, об экспедиции… Они же сейчас на Тарборе!

— А что там, на Тарборе? — поинтересовался Дятел.

— Нашли следы пребывания разумных антропоидных существ.

— А я думал, что люди там бывали только в виде туристов на Первой базе, — удивлённо ответил Дятел.

— Ну, не знаю, люди там были или кто ещё. Это пока непонятно. Но несколько веков назад там работала экспедиция какой-то цивилизации. Довольно крупная база, существовавшая там несколько лет, может даже десятков лет. И довольно необычный корабль, который их доставил.

— А чем он необычный? — спросила Юля.

— Он огромный. Длиной или в поперечнике не менее километра. И садились они туда неоднократно.

— У нас такие громадные корабли никогда на планеты не садятся. Даже на безатмосферные, — Артём снова запустил отснятый ролик. — Кстати, ребятишки правы. Пейзаж, как в древности…

— Всё верно. На Тарборе эволюция в стадии, соответствующей земным девону и карбону. Флора — древовидные папоротники, хвощи и плауны; риниофиты, псилофиты; примитивные голосеменные. Фауна — земноводные, примитивные пресмыкающиеся, насекомые — в большинстве своём ещё нелетающие, и обильная морская фауна в виде рыб, моллюсков, ракообразных и трилобитов.

— На Земле в девоне трилобиты уже вымерли. Или я не права? — Зина подняла голову от ноутбука.

— А на Тарборе ещё процветают. А на суше царствуют земноводные. Только, в отличие от Земли, нет гигантских насекомых.

— Их там и не хватало! — фыркнула Тоня.

— А с тамошними микроорганизмами мы не совместимы — тарборские микробы в нас сразу подыхают… — пожал плечами Копёнкин.

— Ребята, мы, по-моему, отвлеклись от главного: вопрос не в том, как там, на Тарборе, а в том, кто сделал эту телепередачу к нам на Луну? — остановил беседу Штерн.

— Надо связаться с девчонками, — ответил Копёнкин. — Не было ли у них ничего странного.

— Кстати, съёмкой мы не ограничились. Мы запустили дрон над поверхностью горы. Вот что он заснял.

На экране вновь появилась Столовая гора. На этот раз гора была внизу. А в камеру виднелась плоская, как стол вершина. Там, где Пульки видели блик, действительно оказалась шестигранная призма из голубоватого стекла. А ещё странная поблёскивающая металлом воронка, в глубине которой стеклянно блеснуло что-то оранжевое. Воронка напоминала раструб мегафона. Вокруг неё расположился круг из чёрных отверстий, окружённых белоснежным, напоминающим снег, порошком.

— Это замёрзшая углекислота. Из отверстий вырывался газ. А воронка, видимо, источник излучения. Объектив проектора.

— Любопытно… — Штерн огладил бородку.

***

Несмотря на самый разгар лунного полдня, в «Нубиуме», жившим по земному времени, была глубокая ночь.

…Юльке снова снился удивительный сон. Он будто продолжал то давнее сновидение про волшебную Луну, что снился девочке несколько дней назад. Юлька вновь бежала по звенящей хрустальной дорожке к сияющему впереди жемчужному шару Луны. И вот под её босыми ногами уже не звенящий хрусталь лунной дорожке, а пыль лунного реголита. Удивительно, но он похож на тонкий белый песок на пляже — такой же тёплый и шелковистый. А солнце, сияющее на чёрном небе, ласкает её плечи ласковым теплом. Потому что Луна — не мёртвое тело, она — живая.

Перед девочкой раскинулась глубокая долина, заросшая густым лесом. Но лес этот необычный: высокие, похожие на пальмы деревья с длинными и широкими перистыми листьями, тонкие шершавые стволы поднимаются между ними, иногда среди раскидистых крон видны высокие чешуйчатые деревья с зелёной шишкой на вершине. Юля знает, как называются эти удивительные растения — это древовидные папоротники, хвощи и плауны. Когда-то они росли на Земле, но потом вымерли, превратившись в каменный уголь. А здесь — на спутнике Земли — они сохранились. Как и похожие на пучки ребристых и чешуйчатых прутьев растения, растущие по берегу озера. Юля помнит и их названия — это ринии и псилоты, древние растения, первыми выбравшиеся на сушу. Вода в озере заколыхалась, и на берег выползла странная тварь: у неё было длинное чешуйчатое рыбье тело, похожий на сомий хвост, голова с узким рылом и огромной зубастой пастью, рыбьи жабры… Но вместо плавников тварь имела короткие толстые лапы, и, неуклюже переставляя их, животное медленно выползло на мокрый чёрный песок, оставляя гладкий чёткий след на нём. И это животное было знакомо Юльке — это ихтиостега, про него девочка читала в каком-то старом рассказе об эволюции, кажется он назывался «Однажды в девоне».

Из густых зарослей навстречу ей вышли две девушки в оранжевых экспедиционных комбинезонах.

— Здравствуй, Юля, — произнесла одна из них, смуглая, с чёрными вьющимися волосами. — Мы рады, что ты не побоялась прийти сюда, сквозь бездну пространства.

— Мы хотим открыть тебе тайну, к которой вы с Павликом сумели прикоснуться, — сказала ей вторая девушка, веснушчатая и светловолосая.

Но что это!? Юлька и девушки испуганно обернулись. Вода в озере вспучилась, заходила волнами. Замершая на берегу ихтиостега неуклюже поползла в спрятанное в зарослях риний болото, ища убежища. Из озера появилась исполинская машина. Подобно гигантскому колесу, она вращалась, захватывая длинными, расходящимися в стороны балками, зелёные заросли. Бешено крутившиеся под ними сверкающие, похожие на косилки комбайна, ножи безжалостно перемалывали папоротники, ринии, хвощи… С громким хрустом их стволы и листья исчезали в её ненасытной утробе. А за ней оставалась лишь мёртвая серая равнина, покрытая мёртвой холодной пылью… И залитая яркими лучами солнца, сверкающего на чёрном безжизненном небе…

Юлька в ужасе проснулась, вскочив в постели. Страшный сон всё ещё стоял перед глазами. А сердце испуганно билось где-то под горлом. Дрожащей рукой девочка провела по лбу, стирая капельки пота, выступившего от охватившего её страха. Страха перед ужасной машиной, превращающий живой мир в мёртвый…

«Это просто сон, — подумала она про себя. — Но почему в нём эта машина, которая уничтожала всё, что ей попадалось?»

Но вскоре сон вновь сморил её, и Юлька крепко уснула. На этот раз без снов.

***

Утром археологи вновь собрались в конференц-зале.

— Ну, что, Копна, узнал что-нибудь? — Артём с рассматривал фотографии находок, сделанных в кратере.

— Конечно, — Сергей хитро улыбался, на его лице прямо-таки светилось ребячье: «Ах, что я знаю! А вы не знаете!», — вот запись. Я вчера связался с Тарборой.

На экране появилась загорелая симпатичная девушка-казашка с короткими вьющимися волосами. Юлька ахнула: это была девушка из её сна.

— Привет, Лимка! — за кадром послышался голос Копёнкина.

— Привет, бродяга! — девушка улыбнулась. — И что сподвигло вашу милость снизойти до скромных служителей ископаемой науки?

Дальше кадры быстро побежали — Сергей включил перемотку.

— Тут мы с Лимкой любезничаем и обмениваемся последними сплетнями. А вот самое интересное, — Копёнкин остановил перемотку и вновь запустил запись.

— Знаешь, Серёжа, — девушка задумалась, потирая мочку уха. — Это довольно интересно и странно. На кадрах правда мы. И это было вчера. По земному времени! — спохватилась девушка. — На Тарборе сутки — тридцать пять часов. Там был вечер. А по Гринвичу — как раз вторая половина дня, как и у вас.

— То есть передача была в реальном времени? — за кадром вновь послышался голос Сергея.

— Получается так, — немного растерянно ответила Аклима. — Понимаешь, там в долине мы бываем редко. Но там есть одна интересная вещь: невдалеке стоит странное сооружение.

— Странное?

— Ну, загадочное… Если тебе так понятней. Мы его приняли за гурий, оставленной хозяевами базы перед отлётом. Такое… треугольное сооружение, вроде геодезического знака. Только из камня. Точнее, чего-то вроде бетона. А на вершине шар, вроде металлический, только порядком заржавелый и… кристалл или что-то стеклянное.

— Ты уверена?

— Ну, да… Этот гурий на островке, посреди болота. Но болото горячее — там в нескольких километрах вулкан. Он постоянно курится. Вообще, планета молодая и ещё очень беспокойная в тектоническом плане — нас потряхивает каждый день. Так вот… Там рядом с болотом сальза. И в самом болоте есть горячие грязевые источники. А у самого «гурия» — грифон. Мы его только в бинокль разглядывали. «Стекляшка» на вершине похожа на призму из голубоватого стекла. Выходит, эта штука — вроде телекамеры, до сих пор работающей и предающий трансляцию с планеты…

— Она может работать от геотермальной энергии.

— Геотермальной… Приземлённая субстанция! Терратермальной! Это не Земля.

— Ладно тебе, Лимка! Спасибо за информацию.

— Я передала Иву данные. Он хочет запустить робота к «гурию».

— Ладно, пока!

— Пока.

Передача завершилась.

— Как-то так… — развёл руками Сергей.

— Так, коллеги. Сегодня будем вскрывать нашу Столовую гору, — в конференц-зал буквально вбежал Штерн, потирая руки. — Селенологи дали необходимое оборудование. На Земле скептики несколько притихли — «естественных» объяснений найти не удалось. Особенно в свете сообщения с Тарборы. Предварительное обследование горы показало наличие в ней пустот, предположительно заполненных газом.

***

Юлька и Павлик, открыв рты от удивления, смотрели на открывшуюся им картину. Гору уже очистили от векового слоя пыли и грунта, и теперь перед взором людей предстало сооружение, больше похожее на бетонный дот времён войны. Приземистое сооружение из серого, похожего на бетон материала, выглядело совершенно чужеродно на лунной поверхности. Будто кто-то из вредности воткнул его в край лунного цирка, чтобы испортить пейзаж. Сооружение походило на огромную, лежащую на боку шестигранную гайку, на одной из граней которой виднелось что-то, похожее на очертания люка. И, судя по виду, если это и была дверь в таинственное сооружение, то кто-то когда-то её крепко запечатал.

— Смотрите, опять! — Павлик показал рукой на крышу сооружения. Над ней опять завертелось туманное веретено. Теперь его видели все. Веретено вновь превратилось в экран, по которому скользнул луч. Но на «экране» вместо живописной долины неожиданно сверкнуло багровое зарево, зловеще осветив крышу сооружения. Вслед за этим сверкнула яркая огненная вспышка, и «экран» погас.

— Как будто что-то взорвалось… — произнесла Тоня.

— Ну, что? Начнём? — Артём и Николай подошли к пульту управления. — Всем за укрытие. На всякий случай.

Все, в том числе и Пульки, отошли за корпус транспортного лунохода. К сооружению подъехал маленький луноход-робот и направил на стену манипулятор. Из цилиндра, закреплённого на манипуляторе выдвинулась труба с находящимся внутри буром. Труба плотно прижалась к стенке, и бур начал медленно вгрызаться в стенку. А дальше произошло совершенно непредвиденное…

В динамиках шлема коротко взвизгнула сирена метеоритной тревоги. Юлька испуганно взглянула вверх, насколько позволял иллюминатор шлема, и увидела небольшой метеорит, стремительно влетевший в крышу сооружения. А дальше… Дальше прогремел взрыв. Нет, конечно, прогремел он только в воображении девочки. На самом деле всё произошло совершенно бесшумно, как и должно быть в космическом вакууме. Сооружение просто лопнуло. Осколки стен, пыль шестью — по числу граней — мощными потоками брызнули в стороны, вверх подлетели, быстро оседая, обломки крыши. Луноход-буровую засыпало пылью и мелкими камнями, а сооружение в считанные секунды превратилось в груду обломков.

— Невысока прочность у инопланетной архитектуры, — только и сумел произнести Артём, так и оставшись стоять у пульта.

— Вот тебе и тайна! — усмехнулся Копёнкин.

***

В конференц-зале царило молчание. На этот раз Луна не спешила раскрывать свою тайну.

— Артём, что там нашли, на руинах?

— Немного. Ту самую призму из кварцевого стекла. Кусок оранжевого стекла, видимо составлявшего линзу, того же состава. Разбитый металлический шар, состоявший из нескольких сегментов. Фрагмент цилиндра из сложного сплава на основе меди. На цилиндре сохранились следы венчика — видимо, цилиндр имел механизм, позволявший ему вращаться. И обломки контейнера из минерально-органического композита, полного стеклянной крошки и графитового порошка. И множество глыб лунобетона…

— Копать придётся долго, — продолжила Тоня. — Конечно, раскидать завал при лунной гравитации не проблема, но, чтобы сделать это аккуратно, нужно время, осторожность и специальная техника. Да и, боюсь, разрушено там всё слишком основательно.

— Нам повезло, что на Луне нет атмосферы и не образовалась ударная волна. По примерной оценке, мощность взрыва равна ноль-одной килотонны, — подтвердил Николай.

— Сто тонн взрывчатки!!! — Павлик глянул на Юльку изумлённым взглядом. — Там, наверное, всё в пыль разнесло!

— Посмотрим, что скажут на Тарборе, — Штерн огладил бородку.

— Скажут, но не то, что хотелось бы, — вошедший Копёнкин положил на стол мнемокристалл. — Вы не поверите…

— Ни за что не поверим! — хихикнула Зина.

— А ты вообще молчи, коза! — усмехнулся Копёнкин. — Тузик сдох!

— В смысле? — Артём оторвался от разложенных перед ним бумаг.

— Смотри и слушайте голос казахских степей — в эфире Аклима Бектаева! — Сергей запустил проектор.

— Серёжа, ты не поверишь!!! Это кошмар!!! — на экране вновь показалась вчерашняя девушка, её вид был крайне взволнован. — Завтра мы собирались обследовать «гурий», но вместо этого срочно эвакуируем базу! Вчера проснулся вулкан. Но не тот, про который я говорила. А прямо посреди болота!!! Тот самый холм с «гурием»! Он стоял аккурат на его жерле!!! Ночью рвануло так, что… — Аклима перевела дух. — В общем хорошо, что лагерь стоял за горой. У которой снесло всю вершину. И уничтожило всё наше оборудование, оставленное в долине. От долины ничего не осталось — всё в огне! В общем, тайна осталась тайной.

Экран погас. Копёнкин подвинул к Штерну кристалл:

— Здесь официальное сообщение Ива Дюмона, руководителя экспедиции. Вот что за багровое зарево на «экране»…

***

Лунолёт стартовал и постепенно лёг на пологую дугу, совершая оборот вокруг Луны, выходя на траекторию полёта к Земле. На этот раз полёт шёл над освещённой стороной Луны, и Пульки вовсю глядели в иллюминатор. Далеко внизу мелькнул Пор-Нубиум; цирк с видневшейся в нём, уже полностью раскопанной таинственной машиной и россыпь камней и обломков, оставшихся от скрывавшей загадочную постройку Столовой горы, где виднелись работавшие там луноходы. На этот раз Луна не открыла свою тайну, но ребята не унывали — люди упорны, и однажды Луне всё же придётся уступить. И тогда разгадка будет найдена. И может быть и они — Павлик и Юля — приложат к этому свои усилия.

— Вот будет, что в школе рассказать! — Юлька поглядела на брата.

— Ага. Все обзавидуются! — подмигнул ей Павлик.

— Особенно Люська Матвейкина, — озорно добавила Юля.

— Да пускай эта гадюка завидует. Может лопнет, наконец, от зависти, — в тон ей ответил Павлик.

И оба вновь глянули в иллюминатор. Поверхность Луны была уже далеко внизу. Позади остался мыс Тенарий и щекочущая до мурашек тайна. Тайна волшебной и загадочной спутницы Земли. Которую только предстоит разгадать учёным.

апрель 2020 г.

Обряд неполнолуния

Едва только Павлик Воробьёв вбежал в класс, его встретил вопль Феди Звонарцева:

— Бельчонок, тебя Рыжка-кочерыжка искала!

— Это кто кочерыжка!? Буратина недоделанная! — в двери 2 «Б» показалась рыжая голова Женьки Дёминой из 3 «Б», соседки по двору и приятельницы Павлика. — Попадись мне во дворе! — шутливо погрозила она Феде.

— Ты чего меня искала, Рыжик?

— Поговорить надо. А Юлька где?

— К зубному пошла. А чего говорить?

— Про Первое апреля, пошли, — Рыжик махнула рукой.

— Ну, чего? — вопросительно посмотрел на неё Павлик, когда ребята вышли в коридор.

— Пашка, тебе и Юльке надо тоже принять участие в первоапрельском конкурсе.

— Мне!? Это же ты писательница.

— Мы же с этими задаваками соревнуемся из соседней школы. А они же с литературным уклоном!

— С уклоном в искусство, — поправил её Павлик.

— Какая разница! Бельчонок, они восьмерых на конкурс выставили! А у нас только трое: я, Стаська и ещё Нэлька Михайлицина из 4 «В». А так нас хоть четверо будет.

— Жень, а что я придумаю? Я ж не как ты.

— Бельчонок, вы же выдумщики с Юлькой! Сказку про звёздного дракончика на Новый Год придумали? Придумали. Так и здесь что-нибудь придумайте! Ну, Бельчонок, ну, пожалуйста! — попросила Женя.

— Ладно, Рыжик, что-нибудь придумаем.

— Так я вас записываю?

— Насчёт Юльки погоди, ей же подумать надо. А меня — пиши! — согласился Павлик.

***

Вечером Павлик сидел за столом и грыз ручку. Что написать на конкурс? Это Женьке легко, а ему какого? Юлька сидела рядом с книжкой в руках.

— Вот придумала Женька! — Павлик отложил ручку. — Ничего в голову не приходит!

— Мне пока тоже, — вздохнула Юлька. — Только стишки дурацкие: зазвенел фарфор в буфете — кто-то пукнул в туалете…

— Юлька! — рассмеялся Павлик. — Поэтесса!

— А Женька чего придумала?

— Помнишь Алиска Сибирцева из соседнего подъезда на Луну летала с двоюродным братом?

— Которая из 9 «А»? Ага, она вместе с нами в Нубиуме была. Только прилетела этим, как его, ретрорейсом. С невесомостью который.

— Ну да! Ну, вот. Она тогда ещё во дворе всем рассказывала про свои приключения. С подробностями, — усмехнулся Павлик.

— Ага! Все со смеху катались. Алиска же всегда дурака валяет и половину придумала, как барон Мюнхгаузен.

— Ага! Помнишь, как они с Борькой спектакль для подшефных играли?

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Юлька. — Заяц — Волк! Заяц — Волк! — изобразила она сцену из спектакля.

— Ну, вот. Женька с Алиской и договорилась, что напишет рассказ про её приключения. Ну… не совсем её… а так, за основу возьмёт.

Павлик вновь взял ручку. Печатать на компьютере им не разрешали — пусть вырабатывают почерк. А чего писать? Неожиданно, Юлька прыснула, уткнувшись в книжку.

— Ты чего?

— Анекдот прочитала. Слушай: сидит медведь в клетке, а в соседней — бегемот. Медведь на него смотрит, смотрит… Бегемоту это надоело, он и спрашивает: «Чего смотришь, бегемота не видел?» Медведь отвечает: «Да вот, прикидываю…» «Чего прикидываешь?» — испугался бегемот: «Вдруг сожрать хочет?» И от страха зевнул. А медведь посмотрел на его пасть и говорит: «Вот это и прикидываю. Как бы твоей пастью медку навернуть».

Павлик замер с открытым ртом, а потом порывисто обнял и чмокнул сестру в щёку: — Юлька! Ты — гений!

— Ты чего, Павлик?! — оторопела девочка.

— Рассказ придумал, чего! — весело выкрикнул Павлик. — Вот только название…

Юля подошла к окну, за которым синели мартовские сумерки.

— Интересно… — сказала она.

— Чего тебе интересно? — Павлик подпёр голову рукой, уставившись в потолок — название никак не придумывалось.

— Вот когда Луна полная, то пишут — полнолуние. Когда её нет — новолуние. А когда она есть, только не целиком, то пишут первая четверть или последняя, — Юлька перелистнула несколько листков отрывного календаря.

— А как, по-твоему, надо писать? — усмехнулся мальчик.

— Неполнолуние, — невозмутимо ответила Юля.

— Ну, Юлька, коза! Ты и название придумала! — и Павлик стал быстро писать в тетрадке.

Через неделю Павлик стоял на сцене районного Дома пионеров и школьников. Больше всего ему сейчас хотелось провалиться сквозь землю, точнее сквозь сцену. Потому что в зале было полно детей из окрестных школ, и все они смотрели на Павлика и ждали, когда же он начнёт читать свой рассказ. Рассказ хоть и был немного «причёсан» писателем Дмитрием Егозиным, с которым была знакома Женя, но сюжет Павлик придумал сам. И Дмитрий Валентинович сказал, что рассказ, придуманный Павликом оригинален и довольно хорош для второклассника. Но, хотя рассказы Павлика и Женьки вышли в призёры — поэтому, собственно, он сейчас и стоял на сцене, а Рыжик мучилась ожиданием своей очереди за кулисами — Павлику казалось, что ребята в зале ждут только одного — когда же, наконец, можно будет всласть посмеяться над недотёпой Бельчонком.

— Павлик, смелее, — раздался голос ведущей вечера, восьмиклассницы Инки. — Не бойся, начинай.

Павлик глубоко вздохнул, стараясь унять волнение и начал читать.

***

Утро только начиналось. Голубой шар солнца медленно выкатывался из-за холмистой гряды на горизонте планеты. Исследовательская база землян, уже полгода работавшая на Леде, постепенно просыпалась.

— Что-то аборигены последние дни притихли, не показываются из своей деревни, — этнограф Ирина глянула в окно, за которым виднелся высокий плоский холм, закрывавший от базы деревню местных разумных обитателей, пребывавших пока что в первобытном строе.

— К празднику готовятся, — ответил командир базы Сергей. — Весьма любопытно…

— Что?

— Генетики установили, что здешние аборигены, хоть и похожи на людей, но происходят не от приматов. А от медведей. Местных, конечно, — добавил он после паузы.

— Разумные медведи, — фыркнула Ирина. — Природа не нашла здесь обезьян что ли?

— Здесь природа не так разнообразна, как на нашей Земле.

— Поэтому мы и прозвали Леду планетой Фиговией — природа фиговая, — усмехнулся геолог Игорь.

— Игорь, природа здесь не виновата. А виноваты эти самые разумные медведи, — Ирина принялась за приготовление завтрака.

— Локисы, как их Ивар называет, — Сергей огладил шкиперскую бородку. — Они же были нормальной цивилизацией, а потом взяли и устроили войнушку. Мировую. Да всю планету чуть не уничтожили. А эти аборигены — одичавшие потомки тех, кто выжил…

— А что за праздник у аборигенов?

— Чего-то с луной связано, — пожала плечами Ирина, отвечая Игорю.

— С луной? Странно. Новолуние уже прошло, до полнолуния ещё долго… — засомневался Игорь.

— Значит, у них обряд неполнолуния, — с серьёзным видом ответил входящий в отсек биолог Влад. — С охоты они вчера вернулись. На гигантского бегемота-мутанта охотились.

— Зачем? Он же несъедобный! — удивилась планетограф Саша.

— А шкура? Она — дубовая, на доспехи идёт, — ответила подруге Ирина. — И потом, зачем-то они его челюсть полируют, — она глядела в экран небольшого дрона, наблюдавшего за селением аборигенов. — Причём саму челюсть они только чистят, а передние резцы… затачивают, — Ирина озадаченно почесала в затылке.

— К вопросу о челюсти, коллеги, — Сергей пригласил всех к столу. — Быстрее ими работайте. Не забудьте — нам сегодня надо свернуть и законсервировать наш опорный пункт. И перебраться на главную базу.

— А чего так срочно? — спросил Влад.

— Какой-то загадочный объект нашли в Долине Фиалок.

— Одни загадки, голову сломать можно, — Саша налила кофе. — А долину следовало бы назвать Долиной Вонялок — там одни вулканические источники, дышать нечем.

— Да, пахнет там не фиалками, — поддакнула Ирина.

— Поэтому Ивар её так и назвал. У него же необычное чувство юмора, — невозмутимо ответил Сергей.

— Я думала, эти бегемоты давно вымерли. Недавно недалеко отсюда откопали целый скелет.

— Это, Ирина, была довоенная версия. А потом: радиация, мутации. Новая модель бегемота оказалась в два раза крупнее и в три раза тупее. Какую они челюсть затачивают?

— Нижнюю…

— Хм… Загадка, однако.

На полпути к главной станции вездеход остановился у раскидистого дерева.

— Ого! Шикарная крона, — Саша высунулась из люка. — Похож на баньян.

— А это — плоды? — Ирина показала на висевшие на некоторых нижних ветках бурые шары.

— Нет, это пчелиные гнёзда. Точнее, эти насекомые — нечто среднее между пчелой и мухой. От мух у них два крыла и жужжание, от пчёл — жало и умение делать мёд, — пояснил Влад.

— Значит, они — пчеломухи… — ответила Ирина.

— Пчелухи, в общем, — усмехнулся Сергей. — А вообще, интересное сочетание: мёд и мухи… Из чего, интересно, они его делают?

— Цветов-то здесь нет, — поддакнула Ирина.

— Я вообще-то имел в виду немного другое, — усмехнулся Сергей.

— Вон там озеро, — показал рукой Влад. — Его вода — насыщенный раствор углеводов, в общем — сироп. Из него они мёд и делают. Но Сергей тоже верно догадался. Эти углеводы — отходы жизнедеятельности тамошних простейших животных.

— Аборигены этот мёд обожают… — начала Ирина.

— Ещё бы! У них предки — медведи! — хихикнула Саша.

— Вот я и говорю. Загадка в том, как они его добывают. Эти пчеломухи очень агрессивны. Достаточно сотни укусов, чтобы убить человекоподобное существо. А их здесь тысячи.

Неожиданно со стороны долины, где расположилась деревня аборигенов, раздались душераздирающие звуки. Будто сотня охрипших котов сошлись в рукопашную в середине марта.

— Стоп! Все в машину! Наши аборигены идут, с торжественной процессией, — скомандовал Сергей.

И правда, вскоре на луговину, где росло дерево, вступила процессия аборигенов. Похожие на африканцев аборигены были разукрашены разноцветной краской и цветными птичьими перьями. И множеством других украшений. Особенно красив был вождь в огромной «короне» из перьев и ракушек. А звуки издавали дудки, сделанные из костей всё того же бегемота. А в конце процессии несколько дюжих воинов тащили огромную челюсть, обмотанную кожаными полотнищами. Несколько женщин несли глиняные, обмотанные прутьями кувшины с широкими горлами.

По команде вождя челюсть торжественно установили под дерево, слегка наклонив. После этого женщины поставили внутрь кувшины, а сверху развернули полотнища. Дико взвыли дудки, и все аборигены нырнули под них. Два могучих воина вскочили на торчавший сбоку здоровенный валун и прыгнули на выступы челюсти. Огромная кость перевернулась, накрыв всех собой и заодно срезала резцами нижние ветки вместе с бурыми шарами, посыпавшимися внутрь.

— Сейчас же их там эти пчеломухи пережалят! — воскликнула Саша.

— Не, сами пчеломухи живут в дуплах, а в этих глиняных шарах хранят только свой мёд, чтобы он быстрей созревал на солнце, — возразил Влад.

Пчеломухи гудящим роем вылетели из щелей и дырок на стволе и дружно атаковали челюсть. Но куда там! Кость и толстую кожу им было не пробить. Впрочем, атаковали он и довольно вяло, и после первой атаки убрались восвояси. А аборигены снова перевернули челюсть и, сняв полотнища (в хозяйстве пригодятся), вылезли из-под неё, унося в деревню полные кувшины сладкого лакомства и оставив лишь разбитые глиняные шары насекомых.

— Я теперь поняла, почему в неполнолуние! — воскликнула Саша. — Эти пчеломухи активны только в полнолуние и после него, а после новолуния становятся вялыми и ленивыми.

— Оригинальная техника! — присвистнул Сергей.

— Не зря говорят, что анекдоты берут из жизни, пусть и инопланетной, — добавил Игорь. — Твоей бы пастью, да медку навернуть!

Бортовые часы между тем показывали первое апреля две тысячи восемьдесят девятого года по земному календарю…

***

Павлик, улыбаясь, смотрел в зал. Зал хохотал. Но Павлик не обижался, потому что зал смеялся не над ним, а над незадачливыми космонавтами. И дружно аплодировал юному автору.

— Молодец, Пашка! — это кричали одноклассники Павлика.

— Молодец, Пашка! Ты со своей рыжей подружкой настоящие юмористы! Таланты, так держать! — это старшеклассники из литературного кружка.

Павлик, вежливо поклонившись публике, вышел за кулисы.

— Ну, вот, а ты боялся! — Женька растрепала ему волосы. — А теперь я… — Женька выдохнула и пошла на сцену.

— Удачи, Рыжик! — махнул ей рукой Павлик.

февраль 2021г.

Последний рейс «Зари»

На околоземной орбитальной станции «Зенит» диспетчерской службы Космофлота началась обычная смена.

Но у старшего диспетчера Фаруха Каримова, заступившего в тот день на дежурство, было дурное предчувствие. Фарух, как ни пытался, не мог найти причины этому чувству. Что-то скребло душу, не давало покоя. Опрос станций диспетчерской службы лишь подтвердил — всё спокойно, обычные рабочие будни на околоземной орбите. Но беспокойство не оставляло Каримова — что-то должно было случиться, Фарух знал свою натуру.

— Что ты мечешься? — старший оператор Информационно-Управляющей системы станции Яна Панович — тридцатитрёхлетняя светловолосая женщина — с сочувствием посмотрела на старшего диспетчера. За пять лет работы на «Зените» она хорошо изучила характер начальника смены. Если Фарух не может найти места — лучше приготовиться к происшествию. Может, конечно, и повезёт, и ничего не случится, но всё же…

— Не знаю, Яна, что-то не даёт покоя. Опроси внешние сектора на всякий случай.

— Ничего экстраординарного. На подходе грузовик «Прогрессор», исследователь «Эйнштейн», пакетбот «Заря», астробот AS-210, базовый снабженец «Венус».

— Да, ничего необычного. Объект «210» отслеживают?

— Да, но свежую сводку ещё не получили. Какая-то непредвиденная задержка, — Яна замолчала, взглянув на Фаруха. — Тебя это беспокоит?

— Возможно. Метеорное тело в околоземном пространстве — это всегда тревожный случай. Плотность движения кораблей в околоземном пространстве слишком высока. Любой посторонний объект аварийноопасен.

— Пакетбот «Заря» заходит на внешнюю орбиту, — Яна заняла место у терминала. — Ещё один вызов со станции наблюдения LO-7. Сводка об объекте «210». Странно…

— Что случилось?

— У сводки пометки «Срочно» и «Особо важно».

Фарух почувствовал, что внутри будто что-то оборвалось — вот оно, предчувствие!

— Займись «Зарёй».

Яна вышла к диспетчерскому пульту.

Фарух раскрыл сводку об обнаруженном несколько дней назад крупном метеорном теле, вошедшим в зону земной орбиты, предположительно из Главного пояса. Диспетчер поморщился — в сводке было полно опечаток.

«Какой идиот лазил в настройки терминала. Делать им там нечего, что ли?»

Вчитываясь в сводку, Каримов всё больше мрачнел. Похоже, что предчувствие его не обмануло и на этот раз.

— Яна, заходящим кораблям немедленно уходить на залунную орбиту!

— Что случилось?! «Заря» и AS-210 уже во внутренней зоне.

— Параметры орбит?

— Вот…

— Астроботу немедленно идти к Луне! «Заре» оставаться на стационарной орбите! «Двести десятый» внезапно изменил траекторию!

***

— Пап, а почему мы не идём к Земле? — Павлик посмотрел на отца.

— Не знаю, Павлик, — Артём пожал плечами. — Может орбиты перегружены, и нам придётся ждать очереди. А может — какая-то опасность…

— Пап, а какая опасность?

— Трудно сказать, Юля, — Артём посмотрел в иллюминатор. — Наиболее вероятно, что в околоземном пространстве появился метеорит или астероид.

***

Диспетчер ещё раз просмотрел сводку, пока система вычисляла возможное развитие ситуации. Фарух был одним из наиболее опытных диспетчеров, и сводка ему очень не нравилась.

«Не может быть, чтобы метеорное тело так резко изменило орбиту. И ошибиться система не могла».

Фарух просмотрел данные компьютера.

«Перехватить метеорит мы не успеем. Увести тоже. Гравитационного тягача такой мощности не существует. Впрочем, попробуем затормозить „двести десятый“ тягачом».

— Кораблям покинуть сектора 8, 9 сфер G и H, сектор 10 сферы F. Кораблям, находящимся на высоких орбитах покинуть внутреннюю зону. Вывести корабль-мишень 1 класса в сектор 12 сферы A нижней зоны. Остальным кораблям лечь в дрейф и прекратить маневрирование. Тягачу G15 выйти в сектор 10 высокой зоны, — Каримов отдавал команды, одновременно ещё раз перебирая данные о объекте «210». Что-то было не так. За двадцать лет службы Фарух привык доверять своей интуиции.

Спустя несколько минут гравитационный тягач-автомат занял позицию увода тела за пределы опасной зоны. Остановить или увести «двести десятый» он не мог — Земля тянула метеорное тело сильнее. Но попытаться затормозить гостя и точным импульсом изменить его орбиту было можно. Фарух замер у диспетчерского пульта, вглядываясь в цифры отчёта — ошибка во включении генераторов тягача могла обойтись очень дорого.

— Пора! — сказал себе диспетчер, отдав команду на запуск тягача.

— Фарух! — испуганно вскрикнула Яна, глядя на информационный дисплей. — Что происходит?!

— Быть этого не может! — Фарух не верил своим глазам. Тягач не затормозил, а наоборот подтолкнул метеорит. А импульс, который должен был вытолкнуть метеорное тело на орбиту, уводящую «двести десятый» во внешний космос, направил «гостя» к Земле! — Орбита рассчитана абсолютно точно!

— Что будем делать? — Яна появилась в пультовой.

— Поставим мишень. Надеюсь «двести десятый» попадёт в неё, а не в какой-нибудь, находящийся на орбите, корабль или станцию.

— Или полетит на поверхность…

— Не страшно. В этом случае и с большой вероятностью «двести десятый» сгорит в атмосфере.

Прозвучал сигнал экстренного вызова.

— Это опять LO-7.

— Яна, отслеживайте обстановку, — Каримов включил связь.

— Фарух Рашидович, у нас возникли проблемы, — на экране был дежурный наблюдатель метеоритной службы Сергей Вольнов.

— Когда ты так говоришь, Сергей, — мне становится не по себе, — в голосе Каримова зазвучала тревога. — Что ещё? Яна! — Фарух оглянулся на помощника. — Сколько до входа объекта в контрольную зону?

— Пять минут… Какой-то странный этот объект: параметры движения не очень соответствуют тому, что показывают радары. Он движется слишком энергично.

— Он уже в видимости?

— Да, Фарух Рашидович. Я не понимаю… Он должен был войти в зону визуального контроля лишь через четыре минуты.

— Сергей, у тебя срочно?

— Срочно. Но, боюсь, мы говорим об одной и той же проблеме.

Каримов взглянул на контрольные мониторы. «Двести десятый» уже был в видимости телескопов визуального контроля. На экранах виднелось массивное тело, напоминавшее погрызенную мышами гигантскую картофелину. Фарух вновь взглянул на сводку. Опыт космического диспетчера подсказывал: сводка неверна — вид космического тела не соответствовал расчётным данным, вычисленным автоматикой.

— Сергей!

— Да, Фарух Рашидович. Помните вспышку на Солнце третьего августа? Она серьёзно повредила аппаратуру связи и навигации на «Астроне» и LO-7. Аппаратуру исправили. Но… Это невероятно, но, видимо, произошёл сбой в главной информационно-вычислительной системе…

— Этого быть не может! Там тройное дублирование, даже если вспышка и пробьёт защиту! — Яна вклинилась в разговор.

— Невероятно, но факт. Пишта сделал всё, что мог. И похоже, что мы неправильно рассчитали параметры «двести десятого». Совсем неверно…

— Я запустил новые вычисления — они должны быть готовы через две-три минуты, — на экране появился Иштван Балла, старший инженер-программист дежурной смены станции.

Вскоре поступили новые данные. Каримов лишь витиевато выругался по-узбекски, взглянув на экран.

— Яна, просканируй опасную зону! Массы мишени может не хватить, чтобы остановить гостя — необходимы генераторы поля. Ошибка в вычислениях незначительна и не фатальна. Но расчёты не соответствуют данным наблюдения… Это загадка… Придётся действовать на глаз…

— Генераторов только два, остальные не успеют подойти. Опасная зона довольно большая. Спутник связи С-21, спутник геологоразведки «Ресурс-12», исследовательская станция «Эра», учебный корабль «Астра», пакетбот «Заря», база буксиров БСБ-8, телескоп «Астрон», — Яна, глядя на бегущий по экрану текст, перечисляла космические аппараты, для которых возможность стать жертвой «двести десятого» была очень высока. — Туристическая станция «Орбита-2». Но «Орбита-2» имеет собственное защитное поле и успеет выйти из опасной зоны до столкновения «двести десятого» с мишенью. На буксирной базе штатный экипаж — двенадцать человек. На «Эре» дежурная смена — три человека. На «Заре» пять членов экипажа и двенадцать пассажиров, из них трое — дети. На «Астре» — пятнадцать детей, воспитанников московского Клуба юных космонавтов и семь человек экипажа.

— Дай команду буксирам отвести «Астру» и «Зарю» — запустить маршевые они не успеют, да и орбита у «Астры» слишком низкая. Экипажу «Эры» укрыться в спасательном корабле. Передай Службе связи и Службе мониторинга, что их спутниками придётся пожертвовать.

— Буксиров мало, остальные не успеют подойти в опасный сектор. Времени в обрез.

— Отвести «Астру» — она в более опасном положении. «Заря» пусть попытается изменить наклонение орбиты — тогда она быстрее уйдёт из опасной зоны.

***

— Лу, что случилось, как ты думаешь? — встревоженно спросил Павлик, когда объявили корабельную тревогу.

— Что-то серьёзное, — Луанна пыталась разглядеть что-нибудь в иллюминатор, но там была видна лишь Земля.

— Так, малыши, — отец Луанны — капитан Найделл Каммо — пытался сохранять спокойствие. — Надеть скафандры и зафиксироваться в ложементах.

— Папа, что случилось? — испуганно спросила Лу.

— Ничего страшного. Корабль будет совершать манёвр, поэтому приняты меры безопасности.

— При простом манёвре — в амортизатор? — удивилась Лу. — Пап, что произошло?

— Всё нормально, дочка, не беспокойся, — Найделл помог ребятам зафиксироваться.

— Всё в порядке. Капитан Земекис просто не хочет рисковать, — отец Павлика и Юли, проверив ложементы ребят, зафиксировался рядом. Но ребята не поверили взрослым — слишком уж бодро они говорили.

***

Потянулись тревожные минуты. Диспетчерская служба сделала всё, что могла. Теперь оставалось лишь ждать развязки. Каримов надеялся, что мишень выдержит удар «двести десятого». Генераторы поля, которые должны задержать обломки метеорного тела в «силовом» мешке, уже готовы. Наготове и автоматические «мусорщики», перед которыми стояла задача собрать обломки метеорита.

— Что будет, если мишень не выдержит? — Яна обернулась к диспетчеру.

— Взрыв мощностью от одной до десяти мегатонн на высотах от пяти до десяти километров где-то в районе Центральной или Восточной Австралии.

Сейчас на Земле, в районе возможного падения метеорита население укрывали в убежищах. Когда на Земле наконец-то воцарились мир и покой, и угроза глобальной ядерной войны миновала, в горячие головы пацифистов пришла великолепная, как они считали, идея уничтожить все противоатомные убежища, как символ «ядерного безумия», владевшего умами землян около века. Каримов был среди тех учёных, которые предостерегали от этого бессмысленного шага, заявляя, что убежища могут послужить и миру. Ведь существуют и другие опасности, помимо войны. И сила взрыва даже мелкого метеорита порой может не уступать термоядерному. И вот сейчас пришло время старым противоатомным бункерам послужить людям мирной эпохи.

Но дальнейшее пошло не совсем так, как рассчитал компьютер. Метеорное тело вошло в околоземное пространство гораздо энергичней, чем можно было предположить. Ошибка включения генераторов составила всего полторы секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы упругий удар силового поля расколол «двести десятый» на три части.

Одна из них — самая массивная — как и предполагалось ударила в мишень. Мишень не выдержала удара, но разрушившись, остановила падение обломка. Облако, образовавшееся на месте столкновения, было быстро собрано в «силовую» сферу, к которой уже спешили корабли-мусоросборщики. Лишь четырём небольшим обломкам удалось вырваться: три из них сгорели в атмосфере, а четвёртый уничтожил автоматическую метеостанцию на одном из мелких островков в Тихом океане.

Вторая часть влетела в атмосферу и взорвалась яркой вспышкой («Пятьсот — шестьсот килотонн», — автоматически отметил про себя Каримов) на двадцатикилометровой высоте где-то над просторами Тихого океана.

Третий обломок «двести десятого» наделал куда больше бед. Отразившись от силового экрана «Орбиты-2» (станция уже успешно покинула опасную зону, и никто не предполагал такого развития событий), обломок сокрушил монтажную платформу №7, находившуюся далеко за пределами определённой автоматикой опасной зоны. Обломки платформы разлетелись по всем близлежащим секторам, круша орбитальные объекты…

***

Юля лежала в ложементе, замерев от страха. Что же произошло? Взрослые молчали, а если и говорили, то нарочито бодро и весело. Что-то не так. От них — детей — что-то скрывают. А это значит, что произошло что-то очень опасное.

Повернув голову, Юля могла краем глаза увидеть иллюминатор. В иллюминаторе виднелся край Земли, но сейчас планета стала уходить из поля зрения, да и сама девочка почувствовала ускорение. Пакетбот совершал манёвр. Но взрослые и не скрывали этого. А для чего кораблю маневрировать на орбите?

«Скорее всего, меняет орбиту для более удобного спуска к Земле», — рассудила Юля.

Она взглянула на друзей. Павлик был спокоен, а вот Лу явно беспокоилась. В её глазах была не просто тревога, в них был страх. Около Лу находился иллюминатор, и страх в её глазах появлялся после того, как девочка смотрела в него. Лу, хоть и была ровесницей Павлика и Юли (и так же, как и они, занималась в клубе юных космонавтов), но знала больше о космических полётах и кораблях. Её отец служил в Космофлоте Эрты, поэтому Лу могла увидеть то, что ускользнуло от Юлиного внимания.

— Что там, Лу?

— Где?

— В иллюминаторе.

— Ничего, — быстро и нарочито спокойно произнесла Луанна.

— Не ври! — внезапно разозлилась Юлька.

— Я не вру. Там «Астра» разворачивается. И по соседней орбите прошёл генератор поля. Мы тоже маневрируем. «Астру» уже не видно, видно станцию «Орбита» и электростанцию, — Лу комментировала увиденное, но голос её при этом звучал тревожно. — А ещё идут мусорщики. Наверное, какой-нибудь спутник… Мама!!!

***

— Спутник связи С-21 уничтожен. Спутники метеонаблюдения «Метео-12» и «Прогноз-7» уничтожены. Спутник навигации «Гео-6» уничтожен. Спутник астронавигации «Астро-4» уничтожен, — Яна ровным голосом перечисляла жертвы «двести десятого», глядя на экран главного терминала. — Школьный спутник «Бадо» уничтожен. Школьный спутник «Кве» уничтожен. Школьный спутник «Орлёнок» уничтожен. Обсерватория «Астрон» серьёзно повреждена: выведен из строя блок инструментов и крышка входной апертуры главного телескопа, выведены из строя инфракрасный и вспомогательный телескопы. Серьёзно повреждена база БСБ-8: в экипаже пятеро раненных и двое погибших. Гибель не окончательная, возможна реанимация на Земле. Станция «Эра» выведена из строя, экипаж начал спуск на Землю на аварийном корабле. Генератор поля №74 выведен из строя. «Мусорщик» А-15 выведен из строя… Орбитальная топливная база №704 серьёзно повреждена. На орбитальной электростанции КСЭ-21 выведено из строя тридцать шесть процентов рабочей поверхности…

Последним в списке был пакетбот «Заря».

***

Внезапный вскрик Луанны потонул в вое сирены. А дальше… А дальше всё закружилось, как в кошмарном сне…

«Заря» содрогнулась от нескольких мощных ударов. Раздался скрип, треск, грохот. Юля почувствовала, как отключилась гравитация, и тело, привыкшее к силе тяжести, повисло на ремнях…

В иллюминаторе всё закружилось в жутком танце, и в следующий момент небольшой обломок насквозь пробил стены рубки, пассажирской кабины, где находились ребята (обломок лишь каким-то чудом не зацепил ложементов), и соседней с ней агрегатной камеры. Девочка услышала самый страшный звук, который может услышать космонавт на орбите — звук вырывающегося из пробоин воздуха… К низкому густому вою примешивался шипящий свист воздуха, выходящего из соседних с пассажирской кабиной отсеков. И Юля, и Павлик, и Лу на всю жизнь запомнили это страшный свистящий-воющий звук, несущий смерть… Забрало шлема захлопнулось автоматически, и лицо обдуло потоком воздуха из аварийной системы.

Корабль продолжал содрогаться в механических судорогах. Вырывающийся из отсеков воздух поднял в кабине вихри мусора и мелких осколков. Дети расширившимися от ужаса глазами смотрели, как раздулась и лопнула от перепада давления крепко закрытая пластиковая канистра с водой. Как на видневшемся из пассажирской кабины небольшом окне рубки появились ярко-красные брызги…

Несмотря на юный возраст, ребята прекрасно понимали, что будет дальше и сколько им осталось. Корабль разрушался на орбите, а значит через некоторое время их выбросит за борт. Если им повезёт, и их не убьют обломки корабля и осколки того, что вызвало катастрофу, их, может быть, отловят «кошелём» со спасателя. А если нет… Тогда через три часа, когда закончится заряд генераторов, они погибнут от удушья. Или их бросит в атмосферу, и тогда они сгорят… Живыми…

Защёлкали аварийные переборки, отсекая разгерметизировавшиеся отсеки. Но тут Юля заметила, как разбитый щит, находившийся у входа в пассажирскую кабину, охватывает странное, струящееся оранжевое сияние.

— Юлька, щит горит! — подтвердил её догадку Павлик.

Разгореться пожару не дали — щит вскоре окутал белый дымок от сработавших огнетушителей. Корабль по-прежнему метался по орбите: в иллюминаторе появлялись то Земля, то обломки мусорщика, то напоминающая гантель «Астра», то похожие на рваный лист остатки орбитальной электростанции, то обломки какого-то корабля и ажурных металлических конструкций, один из которых на глазах Юли врезался в борт «Зари», вызвав новые разрушения корабля…