Бесплатный фрагмент - Хроники Сестёр

Хроники Сестёр. Хроника Вторая. ЧастьII

«у нас был выбор: отдать им наш мир добровольно или… превратиться в новый мир. без памяти, без продолжения рода, с одной способностью — убивать. или сохранять жизнь. и никто не знал тогда, что это — одно и то же.

и так было.»

Хроника Сестры Последней.

Запись 22.

«книги — это единственный наш источник знания. самый бессмысленный источник. ибо мы можем читать, но не имеем понимания о прочитанном. и только Словарь… (неразборчиво) описание происходящего, а не прошлого.»

Хроника Сестры Третьей.

Запись последняя.

«каждой Сестре после любого Написанного надобно составлять Словарь, ибо мы не в силах сохранить и передать слово. только смысл. да пребудет он с нами.»

Правило №8 Сестры первой

проповедь Смерти

— здравствуйте. я смерть. некоторые из вас меня знают. но многие — нет. я шла к вам и слышала ваши песни. я стою здесь и вижу ваши рисунки на стенах. это страх. когда-то вы проснулись и поняли, что вы — умрёте. хотите вы этого или нет. умрёте. и тогда вам страстно захотелось об этом сказать Слово. и тогда началась ваша жизнь. вы начали писать песни. рисовать изображения. чтобы хоть как то заполнить эту тоску по отсутствию себя. потому что вас оказалось — нет. есть великая пустота, которую нельзя заполнить. всё, что вы видите вокруг — есть благодаря мне. даже вас не было бы, если бы ваши предки не боялись меня. вещи есть только для того, чтобы прятаться за них от меня. существа, окружающие вас, нужны только для того, чтобы вы пожирали их — так вы выживаете. но всем этим пустоту внутри не заполнить. всё, что вы можете — это только отказаться от себя, от вещей, от вечного пожирания и принять своё отсутствие как дар. принять ужас смерти как благодать. и начать всё с чистого листа. вы должны умереть, чтобы начать жить. чем больше ваша доля пренебрежения к себе, тем больше ваша жизнь. для того чтобы вы действительно не умирали, следует, чтобы в каждое мгновение вы уничтожали в себе возможность умирания. то есть себя, то есть жизнь..

я заберу только одну вещь у вас… вы можете пойти за мной и найти много существ там, куда я иду. и сожрать их. и насытиться. и забрать все их вещи себе. и тогда вы забудете мои слова. и вернётесь домой. и увидите ваши вещи. все, кроме одной. и тогда вы вспомните меня. и голодно будет от сожранного. и голо будет от одетого. и возьмёте вы все вещи свои кроме одной, взятой мною, разорвёте их в клочья, совьёте крепкие верёвки и повеситесь на них. с покоем на устах своих, свободных более от всего. потому что избавиться от меня можно только избавившись от себя.

с этими словами Асна прошла мимо кучи трясущихся фруров в угол их главного устроения, разметала наваленные гурьбой вещи на каких-то ящиках, нашла что-то, медленно оглядела выпученные на неё глаза и судорожные лица и вышла вон, помахивая своим зелёным зонтиком.

мы ждали у входа. Прах неопределённо уронил:

— зачем?

— их оказалось внутри слишком много, лень было убивать. да и хоть какое-то развлечение, а то вы больно серьёзные.

— нашла?

— да!

Асна развернула то, что держала в руках — это было синее платьице. я фыркнула:

— я не буду это одевать!

— мы это уже много раз обсуждали, девушка. и это вообще странно, наконец — Смерть увещевает не умирать из-за глупых предрассудков!

я отвернула коляску от них и устроения и начала переодеваться, тихо бурча ругательства. мы действительно по дороге сюда много говорили. Смерть, оказывается, знает о жизни гораздо больше, чем жизнь о ней. по её словам, когда они готовились к Процедуре, они очень тщательно нас изучали, ведь если ты хочешь что-то у кого-то отнять, нужно хорошо знать это самое что. она рассказала мне всё о рождении и… о связанных с ним процессах… и об опасностях этих процессов. много всего, настолько, что ввела меня в тихое состояние ужаса. я пыталась поговорить с Прахом, но Он молчал. Он со времени последнего Написанного вообще перестал почти говорить. а мне так нужно было Слово от Него. только Асна немного оживляла наш путь, постоянно что-то рассказывая.

— всё.

— вот и умница! предлагаю двигаться дальше, пока у меня вновь не возникло желание попереубивать это мерзкое скопище.

устроения фруров оказались дальше от сделанной ими ловушки, чем мы думали — мы шли почти три дня. правда шли медленно, так как Прах был все ещё ранен и шёл тихо. мы пришли туда ночью, когда все фруры собирались в главном устроении для общего тепла. там Смерть их и застала… дальше путь лежал к Цхунгу. Асна узнала много информации от Смолта перед тем как убить его. так же и о том, что Цхунг не на юге, куда за ним ушли Защитники, а на севере, в оселении наёмников. это оселение Асна называла бункером и говорила о том, что попасть туда будет сложно. наёмники как-то сумели забрать Цхунга к себе — так они и узнали о расположении Смерти. Асне нужны были наёмники, чтобы узнать, кто хотел её убить, нам — Цхунг. вот и шли.

— но мы же не будем оставаться на ночь тут, около… этих?!

— нет, милая. дальше вдалеке я видела деревья — дойдём до них, а там поглядим. а, как ты их назвала, «эти» — уверена, за нами не последуют.

но они последовали.

***

из темноты действительно вышли деревья, но мы двигались медленно и я решила расспросить Асну о том, что давно хотела занести в Написанное.

— скажи, а у вас… у несуществ ведь тоже есть… рождение?

— хмм… в определённом смысле нет. это сложно объяснить, но у нас нет видов. и нет развития связанного с сообществами и борьбой внутри сообществ. можно сказать, что каждый из нас это и есть отдельный вид и развитие происходит внутри отдельного несущества. причём под его собственным контролем. индивидуальная эволюция. ну и в этом смысле, конечно, эстетическая вполне. кто хочет, тот продолжает себя — как хочет. кто не хочет, видоизменяется или остаётся в статике. а кто-то и умирает, если у него появилось такое желание…

— что же тогда вас объединяет?

— на этот вопрос ещё сложнее ответить. менталитет — вот наверное подходящее слово. структура сознания.

— вы одинаково думаете?

глаза Аксны покрылись темной ряской. мне показалось, ей не понравился мой вопрос

— нет. вы ограничены возможностями своего тела, но почти не ограничены возможностями сознания. хотя, конечно, никто этим почти не пользуется, вам привычнее использовать уже пережёванные кем-то мысли… у нас всё наоборот.

— что же тогда ограничивает ваше сознание?

тут уже она точно сильно помрачнела, даже красное платье стало чернеть.

— вы бы её назвали Великая Мать… или верховная богиня…

тут она пристально посмотрела на меня и проговорила странным тоном:

— это от неё ты получила свой дар… только у неё он и есть. за твою смерть они готовы отдать всё что угодно…

— она может создавать новых несуществ?

— она может всё.

дальше шли молча. молчание было не как отсутствие Слова, а как физическая сила, липкое явление, которое можно потрогать, как телесная невозможность говорения. лес расступился, но тоже был пуст от звуков. даже мысли замерли. и тут я не выдержала. как всегда.

— хватит! хватит молчать! хватит отмалчиваться, как будто ничего не произошло! мне страшно! я не знаю, что делать и как вообще теперь жить!!!… Прах!!! как ты смеешь меня бросать в это всё одну! как вы все смеете!…

Прах остановился. и опять молчал. а я сопела в сжатые кулаки. потом он обернулся и постарался взглянуть на меня как тогда — чарно. но вышло только сломанно:

— прости, Сестра. мне тоже страшно. очень. и я тоже не знаю, что делать. надо думать. много думать… а пока у нас есть цель. мучай себя аккуратнее, потому что пока в этом смысла немного.

и пошёл дальше. а я сложилась пополам и разрыдалась. хорошо, что была Смерть — меня было кому тащить. так и шли.

спустя время мы остановились. из-за спины Праха я ничего не видела, но остановка была точно не обычной, потому что Асна сзади напряжённо вглядывалась вперёд. шёпотом:

— что там?

— Едок.

***

первый раз мы встретили Едока сразу же, как вышли из первого оселения, где я познакомилась с Прахом. я тогда, едва выжив, записала его в мой Словарь и только позже обнаружила, что он уже есть в Первой Хронике, потому и записи свои о нём вычеркнула. он, по всей видимости, пришёл тогда на запах умерших существ, а когда почувствовал живую добычу, сразу же бросился на меня. Прах к тому времени ещё не успел привыкнуть, что я медленно передвигаюсь, и не всегда был рядом. но мне повезло. Едоки ничего почти не видят и наш налетел на меня сзади, вцепившись в спинку коляски. пока я валялась на земле, ошеломлённая от удара о камни, подоспел Прах и Едока не стало. он же и рассказал мне о нём, пока я с трудом забиралась обратно: о том, что это ударная сила Несущих, что Едоки никогда не спят и пожирают всё живое, что встретится на пути, а когда насытятся, уходят. куда — этого никто не знал. теперь я знала.

выглянув из-за Праха я увидела небольшую поляну, посреди которой лежал огромный Едок, плотно завёрнутый в жёлто-зелёную массу. масса пузырилась и ползала по его телу как живая. собственно, тела у Едока нет — есть только большущий зубчатый рот в виде мешка с клыками внутрь на тысяче мелких отростках, с помощью которых он и передвигается. а то, что можно было бы назвать телом — это ещё один, прозрачный уже мешок с какой-то жидкостью, в который попадают его жертвы из первого мешка. этот второй мешок — самый страшный. мне он снился несколько ночей подряд после этой встречи. существа, попавшие в этой мешок, то ли теряют волю, то ли умирают, но продолжают двигаться… в общем, вторая часть тела Едока передвигает себя сама. тела высовывают свои конечности наружу — кокон очень плотный и жидкость не выливается при этом — и начинают двигать Едока туда, куда ему нужно. а первый мешок теперь уже может опереться на это живое мёртвое туловище, приобретая ещё большую подвижность и возможность нападать свысока. ничего более омерзительно страшного я никогда больше не видела — свальный комок тел с безмозглыми глазами, плавающий в грязной жиже, семенящий конечностями… Едок на поляне не шевелился — то, во что он был завёрнут, было почти непрозрачным, как кокон или материя, только пузыри указывали на то, что что-то происходит.

сзади послышался голос Асны:

— он не должен быть здесь…

***

— он умер?

мы с Прахом стояли на опушке, а Асна подошла к Едоку и присела рядом.

— нет. в каком-то смысле. во всяком случае сейчас он безопасен.

менее страшно от этого не стало.

— значит надо его убить!

Прах недовольно и протяжно посмотрел на меня. и промолчал.

— что?! вы гляньте, какой он огромный, это ж сколько он успел заглотить существ… если он не умер, значит ещё столько же может сожрать!

— странность именно в том, что Едоки не могут съесть больше положенного, как этот…

— положенного кем?

— Ей… они должны съедать ровно столько тел, сколько могут сами себя унести. унести к Ней.

— они её кормят так?!

— нет… они должны возвращаться за новыми… инструкциями. за обновлением. короче говоря это одно и то же.

— то есть этот…

— да. когда он обновится, его сознание будет пустым. как у вас после Процедуры.

я задумалась. сильно задумалась. и очнулась только от того, как почувствовала на себе пристальный взгляд Праха. Асна сидела рядом с Едоком и поглаживала его, грустно глядя в пустоту. Прах, помолчав, сел рядом со мной. я начала было:

— значит мы могли бы…

но Прах всё понял и перебил:

— нет. вспомни, что я говорил тебе про инерцию восприятия. у тебя никогда не должно быть готовых ответов. стандартных реакций. на любой вопрос придумывай ответ заново, даже если кажется, что ответ очевиден… заново, с чистого листа. шаблоны — это смерть Смысла. ты же не Едок…

— но он мог бы…

тут вступила Асна:

— милая, представь, что после Процедуры, мы бы пришли и научили вас всех тому, что мы ваши господа, а вы рабы и должны нам подчиняться. что так было и так будет. сейчас это было бы твоей реальностью, а не то, что ты видишь вокруг. Прах прав. ваши предки и жили так в прошлом мире. с самого рождения их обучали шаблонам — тем, которые были нужны более взрослым особям. ведь нужно только один раз сказать — кто враг. только один раз нужно объяснить, что ложь — это полезно. только однажды тебе укажут на существо и произнесут — мать… а дальше — инерция восприятия.

— я не верю…

Прах грустно осинил меня взглядом:

— вот и не верь. любой внутренний ответ испытывай мыслью. это тяжело. это страдание. но страдание…

— приводит к власти. я поняла. к власти над собой… Асна?

— да. милая девушка.

— тебя изгнали поэтому?

— …

— тебя изгнали, потому что ты не подчинилась… обновлениям вашей Ма… вашей… я назову её Неена. Неене?

Асна молчала. долго. потом с лёгкой улыбкой:

— слишком много я болтаю последнее время! а тем временем вы-то мне ещё пока даже неизвестно кто. к тому же это только я вас убить не могу, а вы меня — вполне себе…

***

с утра Едок исчез. посреди поляны был только почерневший кожух, пустой. и Асна рядом с ним. она не спит. никогда.

— куда он пошёл?

— так же как и мы — искать Смысл. в новом, непонятном мире.

лес был небольшой, но в нём было много пищи и воды, так что вышли из него мы уже поживевшими. ненадолго. за ним начинались холмы — не успели мы подняться на первый из них, как сзади послышался лёгкий шум лесовых кустов.

я обернулась и выдохнула так, что остановились и Прах и Асна. из леса вышел лес — чёрное сплошное полотно из трясущихся тел. это были фруры. очень много фруров.

спустя мало времени они заметили наши взгляды и постепенно ряд за рядом остановились. и опять молчание. как мне надоели эти пустоты в воздухе… я как всегда не сдержалась и покатила себя вниз по склону, но Асна остановила.

— постой, девушка. я за разделение. ты отвечаешь за жизнь. вот и хорошо. а я буду — за всё остальное.

она раскрыла свой зелёный зонт и направилась к фрурам. те не двигались и хором глядели на неё. их было, кажется, намного больше, чем мы видели в их устроении. наверное поэтому Асна не стала подходить слишком близко и остановилась на полпути.

— ты была права, Смерть. мы пели песни, не зная о чём мы поём. мы рисовали, не имея понятия, что мы рисуем. мы собирали вещи и ели этот мир потому что не знали, как заполнить сосущую пустоту внутри. отдай нам нашу вещь — мы хотим забыть о тебе. наша пустота дорога нам, потому что в ней нет мысли. отдай нам нашу вещь или мы заберём её. отдай нам вещь или мы съедим того, кто её носит. оставь нас, нам не нужна тоска тебя…

они сдвинулись с места, но Асна остановила их жестом руки. второй же рукой она начала… снимать своё красное платье. я впервые увидела её обнажённой — она была как из кости — чистая, гладкая, совершенная… без как — из кости. я иногда забываю, кто она. горящие волосы, алые глаза — на сияющем полотне тела. фруры, казалось, остановили не от её жеста, а от того, что увидели.

— пусть подойдёт один из вас ко мне, и вы получите от меня это платье взамен того, что я забрала у вас.

говоривший до этого фрур, помешкав, но не отрывая взгляда от Смерти, вытолкнул кого-то вперёд. тот так же, не отрывая взгляда, двинулся к ней, заворожённо и бессмысленно дёргаясь лицом. пока он шёл я с немым вопросом посмотрела на Праха — тот как-то странно и немного отрешённо глядел в пустоту. заметив мой взгляд, он немного помедлил, читая, а потом медленно покачал головой — он не хотел вмешиваться. и не хотел, чтобы вмешивалась я…