Бесплатный фрагмент - Хранители

Хранители

Репино… Сюда она приезжала редко. И вовсе не на пляж. Когда хотелось просто посмотреть на берег залива, на огромные валуны, что живописно разбросаны на берегу, и на сосны, чем-то похожие на южные, пицундские, что растут где-нибудь близ Геленджика. И сейчас ей тоже вовсе не хотелось купаться, глядя на цветущую зелёным воду, будто залитую близ берега зелёной краской.

Впрочем, не купался никто. Наверное, потому, что было прохладно, и сюда даже приближались свинцовые тучи. Несколько почтенных дам загорали, отец с сыном запускали в небо бумажного сокола, вокруг которого с недоумением кружились чайки и любопытные вороны, а остальные, как и сама Даша, просто сидели где-нибудь на камнях.

Ей было жаль, что великолепные сосны не выходили прямо к берегу, и что всё здесь было застроено так, будто это курортная зона юга: бары, рестораны, гостиницы… Она встала с камней и решила каким-нибудь образом миновать зону отдыха, выйти на дикий берег. Но пляж был огорожен большими валунами, и далее, по обе стороны берега, тянулись именно они. Потому, она вернулась к трассе и пошла вдоль неё, ища проходы к соснам и морю. Конечно, заблудилась: то пошла мимо дач куда-то вверх, то попала на детскую площадку. Местами натыкалась на бурелом, местами — на коттеджи с башнями, окружёнными рвом, местами — на старые заброшенные дачи, санатории и турбазы… Всё это перемешивалось вне всякого порядка, и было довольно контрастно.

Наконец, вернувшись на трассу, вдоль которой шла велосипедная дорожка, идя вдоль по ней, Даша отыскала лазейку к морю между санаторием, огромное пространство парка которого было огорожено, и турбазой. Проход здесь оставили только потому, что там протекал ручей, вдоль которого шла незаметная тропка. Местами пришлось пробираться под низко склоняющимися ветвями, местами идти по самому краю обрыва, а в конце — форсировать ручей, так как тропа здесь сворачивала к нему, не решаясь преодолевать глухие кусты и колючки. Ручеёк по краям был обложен густой и смачной грязью. Посредине, впрочем, лежала не доходящая до берега доска. Даша осторожно, чтобы не ступить в грязь, ступала на её край, моментально подтянувшись к противоположному берегу и придерживаясь за ненадёжную, но всё же выдержавшую траву. Преодолев ручеёк, она вышла к заливу и спустилась туда, где начинался песок. Отсюда были видны прибрежные каменные плиты и упавшая с берега сосна: должно быть, вода залива во время шторма постоянно всё более и более размывала песчаный берег.

Здесь было пустынно. Даша спустилась к самому берегу, а потом снова поднялась на пригорок, где были старые сосны, а чуть вдали виднелся полуразрушенный старинный особняк, обнесённый чугунным забором. Отсюда открывался вид на берег. Внизу, кроме упавшей сосны, среди песков росла вполне себе живая берёза, а за каменными, бетонными глыбами прятались от кромки побережья цветущие кусты шиповника. Должно быть, эти каменные глыбы некогда укрепляли берег.

Даша села на камень под сосной — и, закрыв глаза, представляла, будто здесь был сад, расположенный на нынче давно обвалившейся уже, осыпавшейся и обрушенной части берега. И сюда, под сосны, выходили дамы в длинных платьях и с зонтиками, кавалеры с тросточками; люди были разморены солнцем и овеяны чистым, свежим воздухом и светом, таким, как на картинах Кустодиева, Репина и Серова. Они говорили о поэзии и искусстве, были полны планов на будущее. А вдали плавали лодочки и кричали чайки, и небольшие, выложенные камешками лесенки спускались к укреплённому гранитом берегу.

Услышав лёгкий шорох, она обернулась. Она не видела, как и когда совсем рядом оказался незнакомый пожилой человек. Он был озадачен, размахивал руками, хватался за голову. Искал кого-то или что-то. Заметив, что на него смотрят, он подошёл ближе.

— Вы не видели здесь… Молодого человека? Паренька… Ну, примерно ваших лет?

— Нет. Тут не было никого.

— Никого? Ну… Впрочем… Понимаете, бывают такие места, где прошлое соприкасается с настоящим, где хаос и дикость соседствуют с культурой, где… Происходит чёрт знает что. Не было никого… Искривление пространства. Провалы времени. Там, где… Впрочем, быть может, его и не сюда понесло… Да, о чём это я?

— Не знаю, — ответила Даша.

— Боюсь, что он наделает глупостей… Кажется, я заболтался. Извините, — сказал незнакомец. И, больше не обращая никакого внимания на Дашу, засунув руки в карманы, пошёл к старой калитке в решётчатом чугунном заборе. Он даже не открывал эту калитку, запертую на висячий замок снаружи — а просто прошёл сквозь неё, и…

Растворился. Исчез.

Некоторое время, она недоумённо смотрела на старый забор. Ещё минутой позже, Даша стала сомневаться, был ли кто здесь вообще, не придумала ли она себе этот странный диалог, этого человека. А ещё через мгновение, стала и вовсе забывать про него. Что-то сейчас произошло… Только вот, что?

Внезапно, стало очень холодно, небо закрыли свинцовые тучи. Хорошо, что Даша захватила с собой ветровку на случай дождя, которую теперь накинула. Она только ещё немного посидела, глядя на море. Редкие чайки, воробьи и вороны лишь изредка нарушали пустую, до звона в ушах, тишину. Да иногда чрезвычайно любопытные белки спускались теперь вниз по стволам деревьев. Запах прелой листвы, яркие жёлтые листья клёнов на фоне стылой серости дорожки, живописные кроны деревьев и пустые мокрые скамейки дачного сада…

Дачного сада?! Но… кажется, этих скамеек здесь не было… Или же — были? И калитка была заперта. И дача — построенная, примерно, в веке девятнадцатом — была заброшенной и не отреставрированной.

Внизу, рядом с нею, в тени от камня замигал какой-то зелёный огонёк. Даша наклонилась и увидала металлический диск. Подняла его. Прибор был похож на карманные часы, какие носили с собой когда-то, в другие времена. Крышка этих «часов» была раскрыта. Внутри были деления, но не шестьдесят, как в часах, а сто. И пять стрелок. А внизу — семь кнопок разного цвета. Светилась зелёная. Даша нажала на неё — и свечение прекратилось.

Что бы это значило?

Она плотно закрыла странные «часы», положила в сумку. Надо будет поискать в интернете, что это за штуковина такая, на самом деле. Что-то новенькое. Разновидность фитнес-браслета, быть может, только на цепочке? Фитнес-часы…

Тем временем, уже наверняка нужно было возвращаться в город. Тем более, что она не смотрела утром расписание и не знала, до какого часа ходили здесь электрички.

Возвращаться той же дорогой, которой она сюда попала, ей не хотелось. Даша решила отыскать нормальный выход. Дойдя, к примеру, до городского пляжа, уже где-нибудь в Солнечном. Потому, она спустилась по лесенке вниз, к самой кромке берега, и пошла по нему, созерцая свинцово-синюю воду, перепрыгивая с валуна на валун и слушая поскрипывание под ветром стволов огромных елей, растущих на прибрежных утёсах. Холодный, пронизывающий насквозь ветер дул со стороны моря. Слегка продрогшая, Даша поднялась вверх, на возвышенность, и пошла по густой жухлой траве. Оказавшись на тропке за последними дачными домиками, под соснами, растущими на краю склона, она неожиданно заприметила в траве несколько грибов. Наклоняясь за ними, а затем осмотрев и окрестности, она внезапно, будто у неё открылась некая таинственная способность, начала видеть грибы повсюду: крепенькие, пахнущие свежестью, боровики, подосиновики, маслята.

Забыв обо всём, она стала рвать грибы и складывать их в пластиковый пакет, достав его из рюкзака, в котором теперь остался лишь блокнот для набросков да записная книжка.

— Девушка, девушка, — пыхтя, к ней приближался страдающий одышкой человек, средних лет, в куртке и высоких сапогах.

Даша вскочила и попятилась в противоположную от незнакомца сторону, готовая в любую секунду бегом устремиться прочь. Ведь вокруг не было никого, а намерения незнакомого мужчины были ей не известны.

— Девушка! Милая! Не бойтесь меня, я — не маньяк и не убийца, честное слово! — он виновато улыбнулся, разведя руки в стороны. Улыбка вышла такая детская, наивная и подкупающая, что девушка тоже невольно улыбнулась.

— Понимаете, я живу сейчас на даче, совсем один. Все разъехались. Поэтому, мне некого позвать из знакомых, а мне срочно нужен свидетель… Я хочу убедиться, что не сошёл с ума. Пойдёмте со мной. Это — совсем рядом, а зрелище захватывающее!

Даша озадаченно нахмурилась. Что может быть здесь, рядом? Заброшенная дача? Недостроенный и покинутый квартал, с полуобрушенными стенами? Старый, резной деревянный домик?

— Я понимаю, что выгляжу нелепо, но я — совсем не сторож пьяный, я — уважаемый человек, писатель, просто люблю уединение и живу на даче, порой до самого снега. А то, что хочу вам показать, находится чуть ближе к Солнечному, почти около пансионата отдыха. Вы ведь никуда не спешите? Я шёл сейчас оттуда, в надежде найти здесь хоть кого-нибудь. Заранее я не скажу, что я там увидел, почему — потом поймёте, — сообщил этот странный человек быстрой скороговоркой, — Ах, да! Вы, наверное, не привыкли общаться с незнакомцами… Меня зовут Сергей Павлович Одинцов.

— Даша.

— Ну, вот и познакомились! Пойдёмте, дорогая Даша! Иначе я буду считать себя спятившим, сбрендившим, поехавшим крышей, или — как ещё там молодёжь говорит? — промямлил Одинцов и, жестом пригласив Дашу следовать за собою, устремился вперёд.

Они шли по тропинке в лесу, а потом приблизились к открытому пространству, продираясь сквозь кусты и ветви. И, прячась за стволами деревьев, действительно увидали весьма странную картину. На поляне вырисовывалось нечто, похожее на белое яйцо, только высотой с трёхэтажный дом. Казалось, что это нечто было сделано из светлого металла, но поверхность «яйца» была не блестящей, но матово-шершавой.

— Раньше у этого белого купола был открыт вход, где-то посередине, круглый такой, а из него вниз спускалась лестница, — почему-то шёпотом сообщил Одинцов.

Неожиданно, посередине «яйца» выдвинулись лопасти и заработали так, что сооружение стало походить на запущенную юлу. При этом они всё сильнее увеличивались в размерах. Потом вокруг «яйца» создался вибрирующий энергетический кокон, и оно стало похожим на «неопознанный летающий объект». Ещё миг — и «яйцо» исчезло.

Даша выбралась из кустов и пошла к тому месту, где ранее наблюдалось странное явление. На полянке остался чёткий круг примятой травы. «Вот и всё, и будто ничего здесь и не было», — подумала она.

— Вы это видели? — спросил Одинцов.

— Да. Конечно.

— И сможете подтвердить? Перед моим знакомым?

— Смогу. Если нужно.

— Вы живёте на даче — или приехали из Питера?

— Из Питера. И мне давно пора на электричку.

— Я вас провожу, — задумчиво сказал Даше Одинцов, продолжая всматриваться в примятую траву, — Пожалуй, я завтра тоже вернусь в Петербург, соберу только свои пожитки на даче. Здесь уже становится холодно. Вы будете не против встретиться со мной завтра? Кажется, мне пора организовывать общество любителей НЛО… Есть у меня один друг, только раньше я ему как-то не верил. А сейчас, думаю, что и вам, и мне есть о чём с ним поговорить. С вами я мог бы встретиться… Скажем, в Эрмитаже. А после — пойдём вместе к моему другу в гости. Вы учитесь или работаете? Когда бы вам было удобно завтра встретиться? — лицо Одинцова с будто бы рубленными топором, гранёными чертами, при этих словах светилось неподдельной и наивной детской радостью.

— Давайте, действительно, встретимся в Эрмитаже. Завтра, в три часа дня. Например, в зале импрессионистов, — предложила Даша.

— Меня это вполне устраивает. Тогда — до завтра!

Он проводил Дашу почти до самой станции, проведя мимо самых разных дач и ограды турбаз. Ей повезло: иначе, долго бы она искала дорогу.

Электропоезд показался ей не менее странным, чем загадочный летающий аппарат с поляны… Быть может, потому, что она ещё никогда не ездила на «Ласточках»? Он подошёл совершенно бесшумно; в нём были очень мягкие сидения и кондиционеры со свежим морским бризом. И всю дорогу её сопровождала тихая, приятная музыка. А люди здесь были одеты — кто в вечерних платьях и строгих костюмах, а кто — в странных, серебристых, отливающих сталью, свободного покроя спортивных костюмах.

Когда это мода успела так измениться?

Даша очень устала, и потому, приехав домой, сразу же разделась и рухнула в кровать. Завтра ей не надо было на работу: будет ещё один выходной, в режиме два — два… Только потом, её ждала нудная и тяжёлая работа. Но, кому сейчас легко? Главное, платили вовремя. И можно было не бояться, что нечем будет заплатить за съёмное жильё.

Утром она встала рано. Закинула ветровку в стиральную машинку: умудрилась её запачкать. Пока занималась грибами, включила компьютер, открыв запись новостей. Впрочем, она так задумалась, что поначалу лишь случайные отрывки доходили до её внимания.

— … Члены международной экспедиции на Марс сегодня благополучно достигли поверхности планеты. Состояние экипажа нормальное. Русский археолог Анисимов, находящийся в составе экспедиции, уже определил место предстоящих раскопок. Первое открытие десанта сделали южноафриканские биологи, обнаружившие новый, впервые зафиксированный вид марсианских живых организмов. Таким образом, поселение на Марсе постепенно увеличивается и ставится вопрос о создании дополнительных помещений с искусственной атмосферой…

— …В Москве завтра откроется новая выставка экзотических растений, собранных со всех мест нашей планеты, включая редкие и сильно мутировавшие виды. На выставке имеется отдел распродажи, в особенности изобилующий модными нынче кактусами, и отдел «Икебана» с экспозициями букетов из цветов…

— …И о погоде в Санкт-Петербурге. Завтра ожидается небольшой дождь, ветер, температура плюс десять — двенадцать градусов…

Она даже не успела удивиться: передачу внезапно прервал вызов. Звонила мама… Мама? Она никогда не звонила первой, ждала только звонков от неё самой, которые становились всё реже… Похвастать ей перед родителями было нечем.

— Привет, Даша, как дела?

— Нормально всё, мамочка! Как вы там?

— Холодно здесь, конечно. Антарктида, всё-таки. Папа слегка простыл, мёдом лечится. А так — всё по-прежнему. Копаем. Интересная здесь живность когда-то водилась. Закончим первый квадрат — расскажу. Я рада, что у тебя всё хорошо. Связь здесь в дефиците, так что — пока! Целую тебя крепко.

— Удачи вам!

— И тебе, доченька! Старайся, учись. Мы тебя очень любим.

«Учись? — удивилась она, повесив трубку. — Но… Да, ведь я действительно учусь: в академии художеств… Какая работа? И, кстати, на занятия уже пора…»

Она стала одеваться и собирать краски, с удивлением обнаружив их и на столе, и в столе. А также кисточки, карандаши, мольберт у окна… Она всегда любила и хотела рисовать. Мечтала именно об этом. Но, ведь у неё никогда не было возможности? Или же — была…

Как это — не было возможности рисовать? И поступила же она не куда-нибудь, а в Академию Художеств…

Сознание её как бы раздваивалось на две реальности. И, постепенно, вторая реальность поглощала первую.

«А… что это за новости, что передавали? Я попала в будущее? — и она посмотрела на календарь. Да, в будущее… Но, примерно лишь на месяц. Вместо августа был сентябрь, только и всего. А год… Год — тот же самый. — Что же это тогда? Параллельная реальность? Полёты на Марс… Исследования Антарктиды… Археологические. В которых принимают участие и мои родители»…

Всё это было очень странным. Но, обратно ей не хотелось: в ту реальность, которая до недавнего времени была ей привычной.

А теперь, постепенно, она «вспоминала»совсем другое.

И ещё… Она догадывалась, что происходящее каким-то образом было связано с тем предметом, который она нашла: похожим на старинные часы… Даша решила, что постарается больше его не трогать. А то вдруг, всё вернётся на круги своя…

*

Утро выдалось пасмурным. Моросил затяжной дождик. Но Даша, несмотря на дождь, отправилась на занятия в Академию художеств пешком, накинув лёгкую серебристую куртку с капюшоном и захватив зонтик. Можно, конечно, было перемещаться по ТО (транспортным аортам): движущимся тротуарам, загнанным в полупрозрачные разноцветные трубы над городом, на «второй ярус» которых поднимались многочисленные движущиеся лесенки. А на метро было ей не по пути. Если расстояние было не очень большим, то Даша, в отличие от коренных петербурженок, предпочитала ходить пешком. Просто потому, что очень любила этот город.

Неожиданно, она вспомнила или поняла, что обычно ходила на занятия по одной из улиц, параллельных Невскому. Пересекая Фонтанку, а затем — Мойку, Даша рассматривала пёстрые мигающие афиши, бегущие в несколько рядов строчки реклам, трансляции новостей и передач, которые занимали глухие стены многоэтажных домов. У одной из таких стен она немного задержалась. Диктор на фоне картинок — меняющихся пейзажей и фотографий — сообщала:

— В последнее время учёные недоумевают, откуда берутся всё новые и новые мутировавшие животные, не похожие на знакомые нам всем биологические виды. Вот на каких зверюшек, расплодившихся в большом количестве, охотятся под Воронежем жители сёл, содержащие кур… (На весь экран следовал показ существ, представлявших собой помесь крысы, собаки и хорька). В Астрахани, в водах устья Волги, рыбаки встречают невероятно крупных пираний. В Ростовской области и в Краснодарском крае жители опасаются встреч с анакондами и гремучими змеями, у которых появились четыре маленькие конечности, а также расплодившихся ракопауков и сухопутных некрупных осьминогов. В горах Алтая отдыхающие недавно наблюдали издали саблезубого тигра, которого удалось заснять с помощью фотоаппарата.

Даша двинулась дальше. А вот и Летний Сад! Дождь практически прекратился, можно сложить зонтик. Теперь — мимо Летнего сада, Марсова поля, Эрмитажа с любимыми Дашей Атлантами, затем — по Дворцовому мосту… На Дворцовом она задержалась, любуясь сверху парусниками и кораблями всех времён и народов: реконструкторы постарались на славу! С моста, соединяющего два берега Невы, открывалась широкая панорама: Нева, Ростральные колонны, вдали — Петропавловка. Ветер, дующий в лицо, теребил непослушные волосы.

Дальше её путь лежал вдоль парапета набережной Невы, мимо Академии Наук, Университета, дома Меньшикова, мимо небольшого скверика — в котором, по преданиям абитуриентов «Академки», не стоит сидеть на лавочках тем, кто ещё только поступает сюда учиться, чтобы не провалиться на экзаменах.

А вот и Сфинксы…«Неужели, как говорят, с них когда-то ныряли мальчишки, в тяжёлые послевоенные годы, после далёкой и страшной войны середины двадцатого века? И каково же им, „египтянам“, было смотреть на этот город в тяжёлое блокадное время? А после войны они, наверное, всё же радовались тем мальчишкам, что забирались на них, чтобы прыгнуть в воду», — подумала Даша. Она спустилась вниз, и немного постояла здесь, глядя, как заплёскивают на гранитные ступени холодные свинцовые волны.

А затем Даша перешла по переходу на другую сторону дороги и открыла тяжёлую деревянную дверь Академии художеств. Здесь её ждал полумрак, холл, небольшая лесенка в несколько ступенек, следом — налево, в длинный коридор… Она прошла его весь, до винтовой лестницы наверх. Поднимаясь, она вдруг засомневалась, что эта винтовая лестница когда-нибудь закончится. Это было так странно! Так долго подниматься… с первого этажа до второго. «Стоп! Я совсем забыла, что мне нужно купить в ларьке на первом этаже набор кисточек. Время до занятий ещё есть, я успею», — подумала Даша, развернулась и стала спускаться обратно по крутой спирали металлической лестницы.

Вот, наконец-то, она, почему-то спускаясь тоже очень долго, оказалась внизу. За небольшим поворотом должен быть длинный коридор. И что ж это такое? Коридор здесь действительно был, но совсем не тот! А незнакомый, и просто бесконечный. По обе стороны коридора располагались картины, скульптуры, проходы в боковые залы… На картинах были изображены великолепные пейзажи, натюрморты, сцены быта, красивые девушки в пышных нарядах, старики и дети — казалось, здесь были представлены произведения всех эпох. Нигде в этом помещении не было ни окон, ни ламп, лишь приглушённый и ровный дневной свет, льющийся ниоткуда. В первом из боковых проходов, в который свернула Даша, оказалась широкая мраморная лестница. По ней можно было спуститься ещё этажом ниже. А там — вновь последовали картины, статуи, фрески, иконы. Затем — полутёмные, освещённые факелами залы, на картинах в которых были боги и герои, цветы и деревья, реальные и фантастические животные, узоры, орнаменты, вазы…

Даша, как заворожённая, углублялась всё дальше и дальше, удаляясь во всё более и более по разветвлявшимся коридорам, бродя по многочисленным залам, поражённая великолепием и грандиозностью этого загадочного музея, пока не услыхала голос: «Тебе пора возвращаться. Задержка дольше приведёт к схлопыванию портала. И тогда ты сможешь оказаться не там, где вошла, или не тогда, когда вошла…»

«Кто вы?» — спросила Даша мысленно.

«Мы — те, кто всегда здесь. Хранители».

«Где я?»

«В пространственном кармане».

«Как мне выйти отсюда?»

«Следуй за нитью Ариадны», — отвечал голос.

И тут же на полу Даша отчётливо увидала тонкий серебристый лучик — светящуюся нить, которая вела из зала в зал. Она пошла по этому лучику, осторожно ступая, будто боясь его вспугнуть. Он вёл её абсолютно той же дорогой, по которой она прошла сюда. Но сама она никогда бы не смогла отыскать этот путь. В конце концов, она вернулась в самый первый коридор с картинами, и там увидала поворот, за которым была винтовая лестница. И вот она уже поднималась по ней, и вскоре оказалась на обычном втором этаже.

Даша поспешила к дверям в рисовальные классы. Она потеряла столько времени урока… Непременно опоздает! Стремительно открыла дверь, и…

«Неужели, все уже разошлись? Не может такого быть!» — подумала Даша.

В комнате с белыми стенами, высокими потолками и стрельчатыми окнами, из которых било солнце, было абсолютно тихо. Гипсовые торсы, головы, ноги и руки, мольберты и постановки, и — никого. Даша сразу не заметила в самом дальнем углу маленького человечка, замечательного рисовальщика, преподавателя рисунка и графики, Сурена Абрамяна, слишком занятого сейчас работой, чтобы заметить приход ученицы. Он рисовал натюрморт, составленный из гипсовой фигурки, букета из цветов и листьев, множества фруктов и нескольких стеклянных предметов.

— Здравствуйте, Сурен Тигранович, — тихо сказала Даша, приблизившись к художнику, — А… Где все остальные? Моя группа?

— Ты пришла слишком рано, быстро бегаешь! Ещё целых полчаса до занятий, — сказал преподаватель, мельком взглянув на часы, — Ты вполне даже успеешь сходить в буфет. Устраивает?

— Вполне, — ответила Даша.

Она снова спустилась на первый этаж. В этот раз спуск оказался самым обыкновенным. Купила в киоске на первом этаже несколько новых кисточек нужного ей размера и направилась в сторону буфета.

В буфете «Академки» Даша бывала редко. Чаще она наведывалась в соседнее кафе «Мороженое», где продавщица с большими выразительными глазами, похожая на буфетчицу с картины Клода Моне и с таким же зеркалом за своей спиной, во всю стену, накладывала желающим порции самого вкусного в Питере мороженого в оловянные гравированные креманки на длинных ножках. Она также посыпала его, на выбор, тёртым шоколадом, орехами, изюмом, или же поливала сладким сиропом. Фруктовые коктейли в этом кафе тоже были замечательные, с кусочками фруктов и кубиками льда.

Даша и сейчас, потоптавшись немного в нерешительности, всё же прошла мимо буфета. И оказалась в проходе, выходящем во внутренний дворик. Во дворике сидели и грелись, поджав под себя лапки, большие меховые клубки всех цветов и размеров: многочисленные кошки Академии художеств, нагло, по-хозяйски, завоевавшие шиферные крыши низких пристроек и сараев и старые доски. Миновав узкий проход и открыв следом другую массивную дверь, ведущую в следующее помещение, Даша направилась в библиотеку.

В библиотеке с её уютными столиками и зелёными настольными лампами-фонариками на каждом, было абсолютно тихо и уютно. Книжные стеллажи в два яруса, мягкие коврики в проходах… Даша подошла к библиотекарю и тихо попросила:

— Здравствуйте! Дайте мне, пожалуйста, какой-нибудь самый свежий журнальчик — ненадолго.

Библиотекарь, милая пожилая женщина с причёской-каре и янтарными бусами подала ей журнал, недавно поступивший с новой почтой и лежащий сверху.

«Массаракш! Невероятное — вокруг, — читала Даша на его обложке, садясь за ближайший столик, — Журнал, посвящённый описанию необъяснимых событий».

Даша открыла страницу в середине, наугад.

«…множество найденных фигурок с большими головами, в скрюченных позах, фигурки с двумя головами на едином тельце… Уродцы, которых мы, человечество будущего, долгое время принимали за собрание богов примитивных народов — или за непонятную символику, аллегорию. Пока не возникла жуткая возможность лицезреть подобное, маленьких эмбрионов-мутантов, будь то в местах Чернобыля или в Японии. Предупреждение, увы, пропало втуне. Древние записи, долженствующие дать больше сведений о произошедших некогда катастрофах, до нас не дошли. И мы вновь умудрились создать несколько новых пустынь, мы вновь стояли на пороге ядерной войны, которая закинула бы человечество назад на тысячелетия. Но, неожиданное изменение климата, повсеместные стихийные бедствия, вулканическая деятельность, солнечная активность и прочее нарушили размеренный быт „потребленческой“ цивилизации. На пороге катастроф пришлось срочно закрыть атомные станции и вредные химические производства, уничтожить страшное оружие… В результате, видимое зло обернулось во благо, остановив человечество на краю пропасти. Произошло ли это случайно? Некоторые контактёры принимают информацию, что, на самом деле, состоялось вмешательство извне некоей цивилизации, скорректировавшей земную историю», — прочитала она на этой странице. Затем перелистала её назад. Рядом с началом статьи, называвшейся довольно претенциозно: «Кто они, братья по разуму?», красовалась фотография… приблизительно такого аппарата, какой недавно видела она в Солнечном. Даша прочитала имя автора статьи: Игорь Москвин, и сдала журнал. Пора было идти на занятия по рисунку.

* * *

В Эрмитаж она явилась сразу после занятий, за час до назначенного времени. Предъявив контролёру свой студенческий «Академки», дающий право на бесплатное посещение всех музеев, Даша не стала подниматься вверх по пышной лестнице, а свернула в один из боковых коридоров. Решив, что, раз ещё слишком рано для встречи с Одинцовым, то можно сперва прогуляться по нижним залам, в которых она давно не была.

Вот Иорданская галерея с шахматной клеткой полов, статуи, бюсты, красные ковры на лестнице, вазы, свисающие с потолка на огромных цепях люстры, Лаокоон, увитый змеями…

Затем — полуосвещённый Египетский зал. Скульптура, мелкая пластика, рельефы, саркофаги, предметы быта, Стела Ики — а на ней бог с головой шакала и анхом в правой руке, держащий в левой странную «кочергу», и фигура женщины, которая явно занимается магией, в белых одеждах…

Здесь царил полумрак и тишина. Посетители встречались редко. Она открыла сумочку, чтобы взять телефон и посмотреть, сколько время, не опоздает ли она на встречу с Одинцовым. Оставалось ещё минут двадцать. Но… Из сумочки выпал металлический предмет, будто ожидавший этого мгновения.

Ничего страшного! Она же не раскрывала его… Подумав так, она подняла его и положила обратно, в дамскую сумочку. Рассматривая галерею римских статуй, мозаику, мелкую пластику, она не сразу поняла, что галерея статуй была необычайно длинной. Даша заподозрила неладное, только когда после зала Зевса и портика пошло боковое ответвление помещений с экспозициями архаики, которых никогда раньше не было в Эрмитаже… Нет, не было здесь этих скульптур и ваз Микенской культуры! Однако, увлёкшись, Даша продолжала изучать понравившиеся ей экспонаты и прошла в следующее помещение, с выставкой произведений времён расцвета Греции, так же никогда не виденных ею, а следом попала в новый, незнакомый зал римского искусства: длинную, бесконечную галерею…

Она так и не определила момент, с которого статуи Рима с постепенно начавшимися чертами вырождения на лице стали сменяться мраморными статуями королей и принцев последующих эпох, историческими деятелями, духовными лицами, министрами, военными. Выполненные с гениальностью римских скульпторов, эти статуи уходили всё дальше, вдоль бесконечного коридора, всё более и более сужающегося.

Даша огляделась вокруг и поняла, что слишком увлеклась. На этот раз — видимо, тоже в пространственном кармане — никакого предупреждающего объявления для неё не было! И та часть коридора, откуда она только что появилась, теперь была закрыта сплошной глухой стеной. Она попыталась вернуться, пробиться сквозь стену — возможно, это только иллюзия? Но, больно ударилась и даже выронила сумку. Всё, что в ней было, вывалилось наружу… Прибор! Где прибор? Да вот же он! И, на этот раз, он раскрылся. Кнопка мигает красным… Надо скорее выключить её…

Даша собрала и все другие вещи, выпавшие из сумки. И ей оставалось двигаться только вперёд… Туда, где галерея скульптурных портретов всё продолжалась, но только среди мраморных бюстов вскоре стали появляться и восковые изображения, постепенно вытеснив их. И так же постепенно среди них стали появляться восковые фигуры высотой в человеческий рост, которые в конце стали преобладать. Кто это? Правители, президенты, денежные магнаты? Их принадлежность к правящему классу была весьма вероятна. Все они были одеты в настоящие, шитые из дорогой ткани, костюмы. А дамы — в платья, длина которых стала постепенно варьироваться от длинных до мини. Надменные лица, роскошь, множество золотых украшений — дамы походили на ослепительно сияющие новогодние ёлки.

Неожиданно восковые фигуры сменились манекенами, а выставка мелкой пластики и украшений, шедшая вдоль стены — обыкновенными магазинными витринами. Вот — полки с посудой, вот — обувь, вот — ряды с одеждой. Начали попадаться люди, много людей… Покупатели, продавцы, дети и взрослые. А вот мелькнула и лестница — на выход. Даша спустилась вниз, на первый этаж, открыла полупрозрачную дверь… И поняла, что только что вышла на улицу из Гостинного двора.

* * *

Улица встретила её ледяным ветром. Повсюду у встречных были хмурые, злые лица, а машины, несущиеся в сторону Невского, совершенно не обращали никакого внимания на красный глаз светофора.

— Куда прёшь, курица! — проорал грозно водитель, высунувшись наружу из машины и обращаясь к пожилой женщине, ступившей на «зебру» и едва успевшей ретироваться обратно, когда, с лихой и бешеной скоростью из-за поворота выехала машина, едущая на «красный».

Даша, повернувшая в сторону Невского и прошедшая мимо «Салтыковки» и памятника Екатерине — почему-то грязного, с побитым пьедесталом, — дошла до Аничкова моста и там изумлённо остановилась, не веря своим глазам. Вместо нескольких старинных кварталов по правой стороне, через мост отсюда, над городом возвышалась огромная и жуткая коробка высотной, уродливой многоэтажки. «Элитные квартиры для вас!» — следовала по контуру здания, сверху вниз, громадная угловая надпись, — «Роскошь — цель многих!» — гласили слова на фасаде здания. Внизу, на первом этаже этого нависшего над городом монстра, располагался бар, казино и несколько банков.

«Это — не мой Питер! Совсем не мой», — ошеломлённо подумала Даша.

Трудно отрицать очевидное.

Несколько часов подряд, она бесцельно бродила по городу, узнавая и не узнавая его. Время, в котором жил этот, чужой для неё, город, было тем же самым, что и в городе, покинутом ею через стены Эрмитажа. В этом можно было легко убедиться, мимоходом изучив только что поступившие в киоски газеты.

На месте её собственного дома в этом варианте города оказалась ещё одна многоквартальная постройка, окружённая трёхметровым забором, с охраной и цепными собаками на проходной. Пробовала Даша вновь разыскать пространственный тоннель и вернуться обратно через Гостиный двор, но его не обнаруживалось, и она напрасно несколько раз проходила вдоль той части «Гостинки», что выходила на Садовую, и уже начала вызывать подозрения у продавцов. В Эрмитаж ей было и вовсе не попасть: здесь он был закрыт для всех посетителей, кроме иностранных туристов.

Становилось всё холодней, и Даша мёрзла в лёгких джинсах и толстовке. Свою осеннюю курточку она сдала в гардероб в Эрмитаже. В полном отчаянии, Даша вновь предавалась блужданиям по городу, описывая круги по его центру. Пару раз она прошла мимо храма Спаса на крови, побывала и у Казанского Собора. Повсюду было полно нищих и убогих, одетых в лохмотья. Деньги, по всей видимости, здесь были другие: она слышала, как мальчик на улице купил себе с лотка мороженое «за две сотни». Там же, откуда она пришла, мороженое стоило копейки.

Кроме нищих, спешащие по своим делам люди не выражали никаких эмоций на своих каменных лицах. Так что, на сочувствие кого-либо рассчитывать не приходилось. Уже начинало темнеть, и, будто тараканы из щелей, на улице появлялись парни подозрительного и явно бандитского вида, с бритыми затылками и полным отсутствием интеллекта. Их становилось всё больше и больше. Из многих забегаловок, подвалов и валютных ресторанов гремела разухабистая музычка с преобладанием шансона. Даша не знала, что ей теперь делать и где можно было бы переночевать сегодня…

Она шла вдоль Фонтанки, когда увидела впереди две фигуры: маленькую, детскую и женскую, в длинных одеждах. Когда они приблизились, Даша рассмотрела необычайно стройную для своего возраста, высокую пожилую женщину, одетую в чёрное платье в мелкий цветочек и тёмную косынку, почти полностью покрывавшую седые до белизны волосы, и с ней маленькую девочку, лет пяти или шести, в лёгоньком синеньком платье в белый горошек. Одетые не по сезону, они, казалось, не мёрзли на стылом ветру.

Гордая осанка старшей, казалось, не предполагала того, что произошло дальше. Поравнявшись с Дашей, дама в платке неожиданно спросила:

— Извините, девушка, вы не могли бы нам с внучкой помочь?

— Чем же я могу вам помочь? — удивилась Даша.

— Понимаете ли, мы испытываем очень страшную нужду, хотя и временно. И обратиться нам за помощью не к кому, — сказала женщина.

Маленькая девочка строго и внимательно следила за происходящим умными серыми глазами, в глубине которых порой мерцали синие искры.

— К сожалению, у меня совсем нет денег, — попыталась объяснить Даша.

— Мы всё обязательно отдадим! Примерно через две недели приедут родители этой крошки, и у нас будет всё необходимое. Но сейчас мы голодаем, и уже не первый день нам абсолютно нечего есть.

— Хорошо, — нашлась, наконец, Даша, — возьмите, вот, мой перстень, он из золота, и продайте его, получите деньги.

— Милая девушка! Мы в тебе не ошиблись. И — не бойся, мы тебе обязательно вернём это кольцо. Мы возьмём сейчас денег под залог. Где ты живёшь?

— Я? Ну… Не надо мне ничего возвращать! — ответила Даша.

— Не надо? Нет, твоё кольцо однажды будет ждать тебя дома, когда ты туда вернёшься, — улыбнулась странная женщина и потянула к себе девочку, которая смотрела на Дашу так, будто желала запечатлеть в памяти её лицо.

Даша в ответ только улыбнулась — и засеменила прочь. Пройдя метров пять, она обернулась. Но никого, идущего по набережной Фонтанки, уже не было. «Очень странно», — подумала Даша и продолжила своё бесцельное гулянье по городу, который казался ей странным и мрачным, несмотря на разухабистое веселье, доносившееся порой от кафе и ресторанов.

От Фонтанки Даша свернула в глубину кварталов и дошла до Садовой. И тут же пожалела о том, что сделала это. Более мрачных мест она ещё никогда не видела. На очередном перекрёстке Садовой, возле подвального кабака, стоял человек, писающий под себя и бормотавший несвязный бред, и от которого несло даже не водкой, а жуткими и ядовитыми испарениями с тяжёлым запахом пластмассы. Затем он встал на четвереньки — и пополз. Возле следующего угла дежурили дамы, одетые в высокие чёрные сапоги, юбки-пояса и меховые жилеты с длинным ворсистым мехом. Дамы были накрашены до самых ушей с подведёнными чёрными «стрелками» глаз. Повсюду из смрадных зловонных подъездов несло мочой и блевотиной, и несколько стай диких собак, то и дело перебегавших улицу, с чувством исполняемого долга гавкали на случайных прохожих.

Одна из псин, покрытая на голове и шее болезненной коростой, отбилась от своей стаи, подошла к Даше, внимательно её разглядывая, обнюхала ноги девушки, ещё раз печально на неё посмотрела с почти человеческим выражением, глаза в глаза, и уныло поплелась следом. Через несколько кварталов она всё же покинула Дашу и потрусила прочь на перекрёстке улиц.

«Это, наверное, снова сработал прибор… Тот самый. На этот раз, загорелась красная кнопка… И я куда-то преместилась. А в первый раз — была зелёная. Надо попробовать нажать на зелёную», — решила Даша и открыла сумку. Не вынимая прибор, нажала на зелёную кнопку… Но, ничего не произошло. И кнопка даже не загорелась.

Длинная, несуразная машина, проехавшая в этот момент мимо, резко затормозила. Из неё высунулась красная харя, и, пользуясь матерными словами для связки слов в предложение, скомандовала Даше «полезать в лимузин». Даша резко закрыла сумку, прижала её к себе — и попятилась к стене.

В это время из ближайшего подъезда выскочил наружу парень в чёрной куртке и джинсах. Увидев компанию в лимузине, он побледнел и неожиданно навалился на Дашу, они оба резко наклонились вниз, а Даша совсем упала. Но — вовремя. Мимо просвистела пуля, впившись в рыхлую стену.

— Ты — чё, долбанутый! Она нам живой нужна! — послышался чей-то рассерженный вопль, — Узнаем, что за птица.

— Тоже мне, защитничек девке вызвался! Я тебе так сейчас вломлю…

Между сидевшими в машине началась разборка.

— Скорей! Они сейчас выйдут! — крикнул парень оторопевшей Даше, помог ей подняться и втянул её в ближайший подъезд.

Они побежали вверх по лестнице, слыша грузные шаги за собою.

— Здесь — открытая дверь на чердак. А с него можно попасть, через другой выход, на чёрную лестницу другого подъезда, — шепнул Даше незнакомец, — Быстрей! Я это знаю наверняка: экскурсии по крышам для совершенно отмороженных провожу, запретные…

На чёрной лестнице, вместо того, чтобы спуститься вниз и оказаться на другой улице, парень, однако, передумал.

— Они могут нас вычислить. И устроят облаву на всех выходах… Лезь за мной!

И он полез здесь по пожарной лестнице к люку, ведущему на крышу. Хлипкий висячий замок парень быстро вскрыл какой-то отвёрткой, приподнял люк и жестом позвал Дашу.

— Лезь! Быстро!

Звёздное небо, ветер. Ощущение полной нереальности. Покатая ребристая крыша, крытая шифером. Они почти скатились по ней на ровную гладкую поверхность чёрного рубероида.

— Как тебя звать? — спросила Даша.

— Стас.

— А меня — Даша. Мы от них ушли?

— Не думаю. Да и долго на крыше не просидишь: охрана скрутит. Нам теперь надо перепрыгнуть на соседнюю крышу и двигать дальше. До неё не более метра. А дальше дома стоят сплошняком, до самой Сенной площади. А где дома не подходят друг к другу — там доски перекинуты. Близ Сенной у дома одного есть пожарная лестница по стене, что спускается во двор-колодец. А, быть может, снова через чердак пройдём, если снизу не заперто.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Интересовался. Поговорим потом. Прыгай!

— Мне страшно.

— Дай руку. Это — не трудно, но нельзя оступиться, всё должно быть чётко. Соберись! Прыгаем на счёт три! Раз, два…

Даша сама не поняла, как, но… она сделала это!

— Молодец! — сказал Стас, — Идём дальше. По крышам.

Погони за ними не было. Подонки, должно быть, нашли какое-нибудь более интересное занятие.

— После девяти нормальные люди без особой нужды по улицам не ходят. Разве ты этого не знаешь? Надо прятаться по домам. Ты где живёшь? Приезжая, небось? Где остановилась? — спросил Стас, когда они через ещё один люк спустились на старый захламлённый чердак и пошли по нему, стараясь не споткнуться о перекрытия и наваленный хлам. Стас вынул из кармана небольшой фонарик и шёл впереди, освещая дорогу.

— Можно и так сказать. Что я — приезжая. А если до конца всё рассказывать, то ты, скорее всего, не поверишь, — отозвалась Даша, — И остановиться мне не у кого.

— Всё бывает. Я сам в одном доме живу, который скоро под снос пойдёт. Есть хочешь?

— Да.

— Тогда — айда со мной, есть у меня одна «нычка». Там тоже перекантоваться можно.

Они спустились по чёрной лестнице вниз и вышли на Сенную. Фонари здесь отсутствовали, было уже темно и мрачно.

— Ой, что это? — вырвалось у Даши.

В стороне от громадной и безлюдной сейчас площади, пересекаемой трамвайными путями, зияла огромная дыра — глубокая яма, освещаемая лишь луною. Вокруг валялся кирпич, вывороченный из земли столб, куски блоков и цемента.

Стас удивлённо посмотрел на девушку.

— Ты что, ни разу здесь не была? Это — взорванная станция метро.

— «Спасская», — прошептала поражённая Даша.

— Спасской называлась взорванная здесь церковь. Ты путаешь. Про церковь знаешь? А станция метро называлась «Площадь мира»… Пошли?

Миновав площадь по диагонали, Стас направился к одному из серых домов в глубине улицы.

— А это — знаменитые «места Достоевского». Тебе, как приезжей, будет интересно совершить по ним экскурсию. В одном из домов напротив жил Родион Раскольников. В том смысле, что писатель описывал именно этот дом, вплоть до количества ступенек. И ты знаешь, со времён, описанных Достоевским, ничего не изменилось. Даже огромная лужа во дворе-колодце по-прежнему осталась на месте. И тут, естественно, живут люди… А нам — немного дальше. Там мастерня одна есть, от лифтреммонтажа, ночью там никого не бывает. Я запросто могу открыть дверь. И закрыть потом — тоже. Никто и не заметит, что мы там были. Только оттуда нам надо будет свалить глубокой ранью, в семь туда лифтёры заявятся. Тараканов там много, на раковине — крысу однажды видал. Здоровую. Она мыло грызла. Но зато есть диван, куча ватников… Укрыться ими можно будет. А ещё, можно нагреть электрочайник — и чаю вскипятить. У меня в кармане пара супов пакетных — запарим и съедим. Быть может, у лифтёров что ещё из еды завалялось. Если крыса ещё не съела — оприходуем.

Лифтёрная была оборудована в одной из квартир первого этажа. Окна её были изнутри заделаны фанерой — можно было не опасаться соглядатаев. Помещение было сырым и холодным, и потому Стас и Даша натянули на себя по ватнику, отыскав среди висевших на вешалке более-менее чистые. Поставили на стол и воткнули в розетку электрический чайник.

Стас нашёл в столе несколько пакетиков заварки и банку с сахаром, наполовину пустую, а также немного завалявшегося печенья. Железная миска для запаривания продукции компании «Анаком» тоже отыскалась в столе.

Съев получившийся «супчик» и предоставив железную миску и второй пакетик Даше, Стас вдруг, в упор уставившись на Дашу, спросил:

— Говори, не задумываясь: ты — с другой реальности?

Даша вздрогнула. Она никак не ожидала подобного вопроса. Чего угодно ждала — но только не этого.

— Н-не знаю. Наверное, — запинаясь, ответила она.

— Я так и подумал. Когда мы были около «Площади мира». Ужас на твоём лице был неподдельным. И не зря, получается, приспешники «серых» ни с того, ни с сего в тебя стрелять удумали. Что-то в тебе показалось им странным. А ну-ка, сними на минутку ватник. Покажи рукава!

Даша оторопело стянула ватник и сама себя осмотрела: руки, ноги…

— Конечно, — сморщился Стас, как от зубной боли, — нашивка. На рукаве толстовки. Эмблема общества «зелёных» города Питера. Капля, дерево и радуга. Слова «Питер» и «Партия зелёных»… Нет здесь такой партии — да и вообще никаких партий, кроме правящей. А общество «зелёных» — в оппозиции. Понимаешь?

— Да. Ты думаешь, они успели разглядеть нашивку, потому и стреляли?

— Это вполне вероятно. У них в голове есть встроенные наночипы, ориентированные на рефлекторное уничтожение «врага». Вначале — стрельнули, потом — подумали. Или кто-то получил команду «отмена»: тобой заинтересовались. «Зелёные» здесь в розыске, но эмблема у них другая. Эти разъезжающие по улицам парни — лишь зомби, прислужники «серых». С чёткой программой, кого именно убивать. Все эмблемы, знаки, жесты, лица «случайных» жертв встроены у них в память. Это лишь «здешние» думают, что парни просто бывают не в себе и лупят, почём зря, всех, кто ненароком подвернулся под руку, поскольку никакого наказания за это им всё равно не будет. Ведь они и всю власть предержащую «братву» «крышуют». Но, в действительности, их запрограммированными мозгами давно распоряжаются «серые», затеявшие пустить этот вариант мира по пути «свёрнутой эволюции», то есть, пути разложения и регресса.

— А ты почему в курсе? И кто такие «серые»?

— «Серые» — это инопланетяне, прилетевшие с одной из планет в созвездии Ориона. Выглядят, как маленькие рептилоиды с большими чёрными глазами. Наверняка ты видела таких в многочисленных статьях о «братьях по разуму». Первый их глобальный десант появился здесь в тридцатые годы двадцатого века — то есть, больше столетия тому назад. И, стараясь не показываться на глаза широкой общественности, они вели свою закулисную игру, подчиняя себе отдельных людей, манипулируя их сознанием и везде затевая войны и внутренние конфликты, распространяя эпидемии и сталкивая людей друг с другом. А главное, делая для большинства людей их жизнь безнадёжной и бессмысленной.

— Откуда ты всё это знаешь? — изумилась Даша.

— Мне много чего рассказывал мой учитель. Он — один из Хранителей.

— Хранителей? А кто они, и как выглядят?

— А ты — что ж, их не видела? А как же ты сюда попала?

— Я? — переспросила Даша, — Случайно. Я в Эрмитаже была… А вышла — в Гостинке. И — получается, совсем в другом… Питере.

— Пространственный коридор… Неужели, ты попала в пространственный коридор, причём спонтанно? Ну, уж артефакт или наводка какая у тебя, быть может, и есть — но ты о ней сама не знаешь, — Стас изучающе посмотрел на Дашу.

— Расскажи мне о Хранителях, — попросила та.

— Если вкратце, то Хранители — наши предтечи, до-цивилизация, представители которой в незапамятные времена улетели в далёкий Космос. Они обосновались в иных мирах и заселили несколько звёздных систем. Вернулись обратно потомки этих улетевших колонистов. Они обнаружили, что прежняя цивилизация Земли выродилась в результате множества катаклизмов, и здесь снова начался примитивный, почти животный, этап развития. С тех пор они, прилетевшие для изучения и помощи, следили за землянами и тайно опекали нашу новую цивилизацию, иногда спасая её от гибели. По мере же развития человечества Хранители скрывались всё дальше, уходя на другие планеты Солнечной системы, создавая базы на Луне, в Антарктиде и под землёй, чтобы не мешать здешнему самостоятельному развитию. Через многие века они открыли скоростную хроносвязь и связались со своей цивилизацией, которая сейчас существует на нескольких других звёздных системах. Та протоцивилизация давно ушла в развитии намного вперёд и достигла новой эры. Они и передали здешним Хранителям сведения об открытии «расширяющегося пространства». Это дало им возможность создания параллельных миров и подпространств по своему желанию и усмотрению. Ими же и было создано «свёрнутое подпространство» — в котором и состоялась встреча Хранителей и представителей цивилизации предтеч. Тогда Хранители вошли в Галактический Союз — межпланетное объединение разумных существ. Теперешние кураторы Земли, они создали здесь разветвлённую систему подпространственных коридоров, хранилищ и целые дубликатные миры развития. И с тех пор они не прячутся в затаённых уголках нашей Земли, но имеют свои её варианты, вне этого трёхмерного пространства, но в его пределах. Ну, примерно так, насколько я помню…

— А почему Хранители не уничтожили «серых»?

— Они никого не уничтожают. Но позволяют «серым», или «малым рептилоидам» — расе техногенной, которую они сразу заметили, когда её пробный, разведывательный десант высадился на Землю в начале двадцатого века, — влиять на умы людей только в этом подпространстве, в этом варианте цивилизационного развития. Но не в том, например, из которого ты сюда попала. «Серые» проникли на землю именно потому, что им хотелось выведать у Хранителей тайну подпространственных коридоров. Но им здесь очень понравилось: в этом вот варианте земной цивилизации. Они здесь задержались надолго. Серые-шпионы расселились среди землян, вступив в сговор с некоторыми земными властями, создали на Земле свою сеть, и теперь более трети разумных существ в этом пространстве являются представителями иной расы, рептилоидами — отсюда пресловутая «перенаселённость» планеты. Силой гипнотического воздействия они внушают людям, что имеют земной облик. Они поглощают и перерабатывают человеческую энергию, буквальным образом кормятся ею, а также захватывают в свои руки власть и богатства планеты. Но, не борясь с ними, Хранители дали им на откуп лишь искусственное ответвление земного мира — этакое «чистилище», что находится в замкнутой и ограниченной системе. Впрочем, плоскостное восприятие «серых» органически никогда не осознает этого факта. Они не вмещают в себя мысли о множественности миров. И считают её невероятной. Однако, их влияние, в виду существования в этом подпространстве, отражается и на нескольких параллельных мирах.

— Так, мы сейчас находимся в чистилище?

— Да. Можно и так сказать.

— А ты… Здесь и родился?

— Не знаю. Иногда, мне кажется, что это так. Но во снах и нескольких смутных воспоминаниях, мне приходила мысль, что это — не мой мир. Может быть даже, что я из того же самого мира, что и ты. Но, будто, я сам так захотел: попасть сюда. И был просто наивным юнцом, желающим изменить существующее здесь положение вещей. Это был мой осознанный выбор. О котором я теперь жалею. Я верил, что общество можно изменить и улучшить. И, таким образом, победить серых… Устранить их вмешательство. Тогда, я… Взял и стянул один прибор. Чтобы добраться сюда. Но, более не помню: как, у кого, когда узнал о параллельном мире. А теперь… Теперь я не могу выбраться отсюда. Я его потерял. Тот прибор.

— Может, тебе там рассказали обо всём Хранители?

— Нет. Хранители появляются только здесь, в противовес серым. В другие миры они почти не заглядывают, чтобы не мешать людям. Потому, их можно встретить только здесь.

— И ты встретил их? Что для этого нужно было сделать?

— Ничего. Они сами меня нашли.

— Как выглядят Хранители?

— Как обычные люди — но, с очень необычными способностями. Они встречаются даже на улицах этого города, в здешнем мире.

— Даже — на улицах этого города, — как эхо, повторила Даша.

— Ты встречала кого-нибудь из них?

— Может быть. Хотя — вряд ли. Это было что-то другое… Наверное. Девочка и женщина… Они вели себя странно.

— Может, это и были — Хранители. А может — Странники: это — ещё более загадочные существа. Не люди. Можно сказать, святые или ангелы.

— Тебе, чтобы выбраться отсюда в свой мир, нужен прибор, который ты потерял? А что это за прибор?

— Синхронизатор, условно говоря. Он разработан Хранителями для путешествия по разным параллельным мирам. Их можно… переключать. Однако, срабатывает он только в особых местах: в точках пересечения миров. Вдобавок, это — блуждающие точки. Которые переходят в подпространственные коридоры… Хранители могут сами создавать такие точки пересечения. Но, нам нужно или попасть близ Хранителя, который создаёт пересечение, или же попасть в подпространственный коридор или аномальную зону. При этом, имея при себе синхронизатор.

— Но, как же найти подпространственный коридор? Быть может, они расположены в самых таинственных местах Питера?

— Весь Питер — сплошь таинственный и необъяснимый, мистический город. В нём встречаются фантомы прошлого — и мечты будущего. В нём есть места, где время течёт с иной скоростью. И это — даже и без подпространственных коридоров… Теоретически. Но, я не знаю, как найти выход в другой мир. Иначе, меня бы здесь уже не было. Я трусливо сбежал бы отсюда. Но ведь ты как-то сюда прошла… Может, оказалась близ Хранителя. А может, у тебя всё же есть артефакт, благодаря которому совершаются проходы?

— Нет. У меня нет такого предмета — иначе я бы уже ушла назад, и сразу же, — Даша почему-то решила скрыть то, что прибор у неё есть. — Я не протяну здесь долго… И как это тебе удаётся: существовать здесь?

— Давно живу, привык. Подрабатываю на тяжёлых работах, где берут только временно и без оформления документов. Ночую по таким вот и подобным… Берлогам.

— Жуть!

— И не говори! Полная безнадёга. Нет совершенно возможности вырваться из замкнутого круга и как-то проявить себя. Нет никакой возможности с нуля, не имея ни денег, ни связей и пользуясь лишь законными методами достигнуть весомого положения в обществе. Или даже просто относительно приемлемого, в материальном смысле, существования.

— Тут просто по улицам — и то ходить гадко. Надо выбираться отсюда, непременно и как можно скорей! — сказала Даша убеждённо.

— Вместе мы что-нибудь придумаем, — ответил Стас.

— Ты говорил, что у тебя есть учитель, из Хранителей? А почему он не помог тебе отсюда выбраться? Он нам поможет?

Стас молчал.

— Я потерял его, — ответил он, наконец.

Ночь, тем временем, вошла в самую тихую и бесконечную пору. Казалось, что за разговором прошло очень много времени. Но теперь нависла пустота и безысходность. Даше вновь стало страшно.

— Надо тебе поспать. Хоть немного. С рассветом начнётся новый день. Мы не знаем, что он готовит. Отдохни, — сказал Стас.

— Я не знаю, что мне делать, — устало ответила Даша.

— Пока что, попытайся уснуть хоть ненадолго.

Даша улеглась на старый скрипучий диван, стоявший около грязного стола в «мастерне», а Стас остался сидеть на стуле за столом, покрытым обшарпанной клеёнкой, уронив голову на руки.

Даша так и не смогла уснуть, хотя и лежала с закрытыми глазами. Был тот самый «час волка», досидев до которого она никогда уже не засыпала, до самого утра. Но, она продолжала лежать всё так же, будто спит: хоть какой-то отдых.

Наконец, она услышала, как Стас выключил свет и вышел в коридор. Неожиданно он стал звонить кому-то по сотовому телефону. Но Даша, прислушиваясь, не могла расслышать слова. Ей показалось всё это странным, да и вообще в истории со Стасом она чувствовала массу нестыковок, самая видимая из которых — невероятность быстрой встречи в Питере двух людей из другого, параллельного мира.

Именно из-за этих непонятностей, следуя какому-то недоверию, она ничего не рассказала Стасу про найденный ею предмет. Такой, какой Стас именовал «синхронизатором».

— Жду, — услышала она единственное слово подходившего обратно к дверям Стаса. Потом он, кажется, закурил — даже сюда, через не до конца прикрытую дверь, стал проникать дым.

Через полчаса-час раздался стук ногой во входную, обитую дерматином, дверь. Стас пошёл открывать.

Вскоре Даша услыхала топот шагов и голос, похожий на голос подростка:

— Привет, Стас! Неужели, ты снова выпас кого-то из Хранителей?

— Привет, Шкет! Как вы узнали, как вышли на меня?

— Не важно. Так, что? Девчонка — Хранитель? Спонтанно путешествует по мирам, даже без приборов?

— Я бы так не сказал. Просто, встретил в городе какую-то чувствительную дурочку, спас её от гопоты. Задал вопрос навскидку: ты не отсюда, мол? И — что ж, представляешь, она отвечает, что не отсюда! Только, немного странно, что Хранители в качестве посланника для распространения своих идей в наш, как они утверждают, неразвитый мир послали такую молодую девушку. Прошлый Хранитель, который мне повстречался, как ты помнишь, был стариканом. Да и, чтобы напасть на его след, я долго в Ротонде тусовался со всякими блаженными эзотериками. Помнишь, подъезд такой обшарпанный, в котором все стены расписаны всякими «паломниками», с «Древом жизни» на стене, кем-то намалёванном, и где была некогда Масонская Ложа?

— Помню-помню. Там ещё люк в полу какой-то, только не канализационный.

— Ага. Так вот… Странно, что я случайно эту девчонку встретил. Я сегодня специально не ходил и не искал Хранителей. Шёл на встречу с тобой.

— А тебя, ты думаешь, я случайно вызвонил? Хорошо, ты по близости был, вечно по крышам лазишь… У наших приборы есть, серые дали. Твоя девчонка пыталась отсюда выскочить — но, у неё не вышло. А попытка была. Ты хоть прощупал, зачем её Хранители сюда послали?

— Пока что, хотел у неё выведать, где находится проход, по которому она сюда прошла… Вроде бы, не знает ничего. Называет Гостинный двор, но это вряд ли: слишком на виду. И артефакта у неё никакого нет. А мне только он и нужен. В общем, с неё мне толку — ноль.

— Значит, у неё нет артефактов, а переход сделать она пыталась… А так — только реальные Хранители ходят. Потому, сдай её нам. А мы — серым. Не против?

— Ага. Только — не за так, а чтобы они мне заплатили. А дальше — пусть сами выяснят, где у шкафа дверца.

— Тогда, лучше не нам, а напрямую «серым» её сдавать. Они больше дадут, чем мои коллеги. И уж точненько, её расколют. Есть у них всякие-разные приборчики… Как поговаривают.

— А они меня не аннигилируют? За то, что слишком многое про них знаю?

— Ну, а ты про свои познания — молчок. Особенно, про то, что ты с Хранителем долго якшался. Наши про то знают, раскололи тебя — и баста. Теперь у нас с тобой — особый договор. А вот «серым» про то знать совсем не обязательно.

— Слышь, Шкет, а у тебя что, не только с мафиозными связи… Ты ещё и на самих «серых» наводки имеешь?

— Одну только. Да смотри, ты базар больше никому не сливай. И — заплати мне с того, что наваришь, процентов десять. Так по-честному будет.