Бесплатный фрагмент - Хозяйка старого кладбища

Среди людей принято считать, что кладбище мертвое место. Но это не так! Здесь своеобразный быт и всегда царит особая атмосфера…

Так о чем же вещает нам кладбище?!

Иногда оно шепчет, стонет и даже кричит, рассказывая нам о сакральном, необычном или ужасном. В этом месте находится Пересечение двух миров, — мира живых и мертвых! Тут всегда присутствует незримая грань, покрытая завесой мистических тайн и загадок, где переплетается прошлое, возможное будущее, и настоящее…

Светлой памяти Алексея Атеева посвящается!

Обращение к читателю

Дорогой друг!

Порой всем нам непреодолимо хочется столкнуться лицом к лицу с чем-то неестественным, необычным и тайным. И одинокие прогулки по старым кладбищам вполне могут предоставить нам такую возможность. Но тут всегда следует помнить одну маленькую деталь: любое кладбище — не место для развлечений, а также для смятения и глубокой печали. Ибо на все это оно отзывается!..

Живые, пока не пробил их час, чувством и духом должны находиться средь живых, храня добрую светлую память об ушедших; а обитель покоя усопших всегда должна оставаться тихим местом. И тогда, только истинно чистому на душу человеку, кладбище обязательно даст свое откровение…

Я хочу проходить мимо мраморных плит, закрывающих склепы, и слышать, как кто-то скребется и борется внутри. Я прижимаюсь ухом к мрамору и жду всю ночь. Вот зачем я здесь на самом деле.

Чак Паланик

***

Снегом укрыло долины холмы,

Тут немые кресты и старая ЛЭП.

Свет сражается с бликами Тьмы,

Прогоняя их в дикую степь.

Склонившись в скорбных мольбах,

Тихо плачут замерзшие ивы.

И ветер безлико блуждая впотьмах

Им приносит чудные мотивы.

Сквозь ограду резных позолот

Еле слышен его дивный лепет.

Чуть остановится он у ворот,

Обратившись в дыхания трепет.

Скинув призрачно-тонкую шаль,

Звезды выкрадут лунную тень.

И сонной негой покрывая печаль,

Будут щурясь встречать новый день.

ПРОЛОГ

Церковных звонниц переливы.

В дали трескучие морозы.

Снежинок мягкий хоровод.

Ночной тиши задумчивые стоны?

Вопросов ныне миллион, — они кружат в неистовом веселье и будоражат дум прекрасных коло. Я в дальний путь вас приглашаю, — зову отведать кружев мягкий лён. Потрогать память предков дорогих. Историям конца не видно, у каждой древности они теперь свои. Но тут — в прекрасном Астраханском крае запущен бег к истокам начинаний…

«Мир праху твоему, дорогая.» — манит надпись на надгробном камне. Поведать вам хочу сегодня я историю одной из светлых дам, давно оставившей мирскую суету. Она была прекрасна, как хрустальная слеза. И в белом мраморе ее прелестные черты теперь пленяют красотой и грацией своей. Не бойтесь, ведь легендам положено пугать изяществом и таинством души. Идите же за мной в мир грез и приключений, а я лишь ключик к сердцу подберу.

В начале прошлого столетья, когда сменялся времени мотив, героям нашим оставалось лишь смиренно плыть по водам переменчивого мира. Мы окунемся с вами в век волнений, где прозе места не нашлось. История моя берет свое начало тут — на кладбищенских просторах, где в свете белоликой плутовницы вдруг оживает статуя вдовы. Легенд Мария Шмидт вдосталь собрала и будоражила умы людей немало лет… Но я готов поведать вам трагедию ее судьбы, ведя по лабиринту хитросплетения времен, да познакомить с лицами случившихся трагических событий…

Старинный памятник с чертами дивными откроет вам гостеприимной старины завесу, а уловив знакомые мотивы, вы непременно вспомните о сладких сказках стылой седины.

Прошу в мой мир, в таинственный и настоящий! Ведь верю я, что в каждой сказке есть частичка бытия! И тут, под синим небосклоном, в краю, где соловьи поют, история летит вперед, не утруждаясь пересудами. Остался в память нам лишь гордый белоликий монолит, который прекраснейшей из женщин тех времен муж любящий поставил.

Шептались все тогда от мала до велика. Всё сочиняли разные легенды, что были у Марии Шмидт свои враги, секреты, тайны… Но кто безгрешен — пусть ответит сразу, о чем сказать забыли злые языки?! Давайте же воскресе проведение свершим, воочию познаем той женщины глубокие порывы. По кладбищу пройдя, и памятник узрев в ночи, рассмотрим все ее прекрасные черты. Шагай смелее, друг мой! Страницу открывай, и помни, что я твой добрый проводник!

Но знай же всяк, кто согласится окунуться в этот дивный мир преданий, то вымысел иль летопись времен…

Мария будоражит памяти мгновения и трогает сих струн прекрасные порывы. А я готов открыть вам души тех, кому же повезло воочию столкнуться с ней. Прошу, переступай порог, но помни, что правда и обман порой сплетаются в красивые слова. И знай, что в каждой выдумке есть доля правды, и то, что в каждом начинанье есть обман…

Признание на листе

Однажды я с одноклассниками поперлась на старое кладбище. Там мы просто гуляли, слушали музыку и немного дурачились…

Одна бы я туда никогда не пошла, а ночью — тем более! Но с парнями, кстати, придумавшими, эту тупую идею, я чувствовала себя в безопасности. Я просто была уверена, что страшного ничего там не может случиться.

Но я ошибалась! Господи, как же я ошибалась…

Зло дышало в наши затылки и следовало по пятам с тех самых пор, как мы зашли за ворота этого гиблого места…

И чем мы только думали в этот момент?!

Проклинаю! Проклинаю себя и парней! Пришло нас на прогулку четверо, а вернулось трое. Лёха Реутов бесследно исчез…

Старый сторож с гнилыми зубами на нас там напал, а мы ведь просто гуляли. Он психопат! И я уверена, что это именно он Лёху тюкнул дубиной по голове и там закопал!

Теперь я боюсь каждого чиха и каждого шороха. Я боюсь спать в темноте и мне вечно мерещится всякое. А еще мне отчетливо слышится каждую ночь, что кто-то скребется когтями по стенке…

Гильштейн Маша

На сайте «Общества паранормальных явлений»

User777

17 января 2021 г.

22:40

[Всем привет!

Меня зовут Иваном, и мне 19 лет. У меня есть девушка, ее Катей зовут. Мы астраханцы и оба учимся в Политехе. Кстати, там мы и познакомились.

Однажды я сильно обидел ее. А чем именно, этого до сих пор понять не могу. Вообще она часто на меня обижается. Но в тот раз она целых три дня не брала телефон и не отвечала на мои СМС. Я даже подумал, что бросила. Я от этого чуть с ума не сошел. Какие уже только мысли не лезли в голову. Но потом она мне сама позвонила и предложила ночью сходить на Афонское кладбище.

А что было делать?! В тот день я сам был не свой. Не то чтобы по собственной воле стал каблуком, просто хотелось её увидеть. Да и о месте свидания уже не особо не заморачивался: куда позвала — туда и пошли. В эту же ночь, как она и хотела, мы отправились на погост.

Знаете, мы зря это сделали. Теперь я жалею. Мы оба жалеем…

На этом кладбище творится что-то очень странное. Может ли кто-нибудь из экспертов рассказать мне, что же это за место такое? Что за чертовщина там вообще происходит?!

PS: буду благодарен любой информации!

Не наркоман и не псих!

АНОН. Фото мое, пожалуйста, не светите!

Админам добра!]

Первая запись в «MY DIARY» Завьяловой Е. от 25 января 2021 г.

Здравствуй, Дорогой Дневник!

Меня зовут Катя, мне 18 лет. Я учусь в престижном колледже на дизайнера. Мои приятельницы по учебе очень богаты. И они очень часто делают крутые фотки и селфи для соцсетей, и хвастают этим друг перед другом, и все обсуждают. Шикарные рестораны, крутые тачки и особняки. Все это так угнетает меня. Честное слово, бесит! Аж до мурашек…

Мне было завидно, ДД! Завидно и противно одновременно…

Мне так не хотелось быть среди них «белой вороной». Такой, знаешь, бледной, бедной, невзрачной и противной «белой вороной». Надеюсь, ты меня понимаешь, ДД?!

И я тоже хотела чем-то выделиться и выпендриться! Чем-то таким необычным, экстравагантным и эпатирующим…

Я так виновата, ДД! Обманом я заставила своего парня Ивана устроить мне ночной фото-сет на старом погосте.

И теперь я очень жалею об этом. Ведь там происходят очень жуткие и страшные вещи. Мы соприкоснулись с каким-то неестественным злом…

Ты не поверишь, ДД, но Стивен Кинг реально тут отдыхает!

Каюсь! Я подставушница! И, кажется, над нами теперь нависло роковое проклятье…

PS: Надеюсь, эту запись никто не прочтет. Никогда!

В голове у читателя звучит композиция Ignorance [Hayley Williams].

Глава 1. Ночная прогулка

Январь 2021 года.

Ночь. Кладбище. Тишина…

Небольшая вереница одиноких фонарей залила тусклым светом центральную аллею скорбного места. Кружась и пробиваясь сквозь оранжевую пелену освещаемой зоны, мелкие снежинки беззвучно падали на промерзшую землю. Но так продлилось недолго. Мертвенный покой был нарушен, — в безмолвие врезались звуки хрустящего снега и голоса двух людей. Кажется, это была молодая парочка, решившая прогуляться здесь в столь поздний час…

Ночной январский воздух пробирает аж до костей, а ощущение дискомфорта все никак не покидает его. Стопы так и просятся повернуть назад и спешно покинуть неприятное угнетенному сознанию место.

— И зачем я только согласился на это? — с явным негодованием, выраженным на лице, подумал Иван.

— Слушай, может лучше сходим в кафе? — судорожно морщась ни то от холода, ни то от напирающего беспокойства, наконец, он озвучил своей спутнице, казалось, спасительную идею.

— Ты что, чего-то боишься?! — сказала девушка, бросая презрительный упрек своим твердым голосом. — Покойников боишься, что ли?.. — неутомимо продолжала она. — Они же мертвые, Вань! И не стыдно тебе?!

— Ничего я не боюсь! — недовольно отмахнулся от нее Иван, стараясь изо всех сил сделать это без дрожи в голосе, но получилось неубедительно.

— Ну, а что тогда? — решила справиться Катя.

— Если честно, то мне сразу не понравилась эта затея, — слегка замедлив шаг, буркнул Иван себе под нос. Но Катя ничего ему не ответила, а лишь брезгливо тряхнула плечами, поскольку была настроена крайне решительно на ночную прогулку по кладбищу. Вертя головой по сторонам, она с неподдельным интересом и даже с некоторым восторгом изучала окружающую их обстановку. Иван же, тем временем, нервно мотал головой по сторонам, будто искал преследующего их маньяка.

— Просто шикардос! — неожиданно, громко и протяжно заголосила его спутница, указывая пальцем на памятник, одиноко стоящий в гуще старых могильных крестов. — Ты глянь! Вань, ты просто глянь, какая там красота стоит! — вдохновенно произнесла она, пытаясь обратить внимание своего парня на сей монумент. — Я сейчас как будто во Флоренции.

— Пф-ф-ф! Да что же ты мелешь, Катя? — тяжело вздохнув, вполголоса вымолвил Иван. — Мы что, пришли в музей какой-то, что ли?! Нашла себе место для развлечений. Что здесь, по-твоему, кладбище или «Студия 54»? Знаешь, в такую пору не стоит здесь находиться. Но раз уж мы тут оказались, то не шуми. Уважай, пожалуйста, мертвых!

Но Катя сделала жест, призывающий забить на всё.

— Это всего лишь обычный кладбищенский памятник, таких здесь полно! Наверное, с пару тысяч, если не больше! Мы здесь! Мы пришли! Ты довольна?! Ау?! — уловив насмешку, заигравшую на лице девушки, недовольно выплеснул он. Но Катя была неумолима и притулившись к Ивану, с наигранной, уже чуть ли не с сардонической улыбкой, язвительно прошептала ему в ответ: — Ты посмотри на него! До этого момента, Вань, ты не был так разговорчив. Почти весь вечер молчал, а тут вдруг — на тебе, посмелел и ожил. Интересно, это почему?

От этого у Ивана на лице появилась недовольная, почти что злобная оскомина.

Осознав свою ошибку, Катя решила быстро реабилитироваться, ища понимание в его обычно добром взгляде. Слегка приобняв парня и чуть склонив свою голову ему на плечо, она добавила: — Ну я, конечно, не большой знаток и ценитель мемориальной культуры, но мне здесь очень нравится. Правда. И мне кажется, выглядит этот памятник довольно-таки интересно. И не заводись, дорогой! Хвала мне, что хоть раз смогла вытащить тебя из дома на прогулку, пусть даже в такое страшное и гиблое место, как кладбище…

— Ох! — тяжело вздохнул недовольный Иван, внемля речам своей девушки.

— И, кстати, раз уж на то пошло, не хочешь ли познакомиться с местными призраками? Бу! Ха-х! Ладно-ладно, шучу, — уже с более ванильными эмоциональными красками на лице промолвила Катя.

Иван, заглянув ей в глаза, чуть остыл.

— Знаешь, у меня есть отличная идея! Раз уж мы сюда пришли, то вытащи, пожалуйста, камеру. Пощелкай меня на фоне памятников. Еще на фоне аллеи.

И с этими словами, Катя играючи оттолкнула от себя Ивана и развернулась к нему спиной. Она представила перед собой подиум показа мод, и изо всех сил пыталась вспомнить, как это делает Наоми Кэмпбэлл. И затем, сфокусировавшись на ногах, она горделиво зашагала по импровизированной прямой линии в сторону захоронения…

— Блин, у нее вообще кукуха поехала! Но что делать?.. Люблю стерву, — подумал про себя Иван, принявшись копошиться в своем рюкзаке в поисках фотокамеры.

Сам памятник, надо сказать, действительно представлял собой целое произведение искусства: грузный постамент с барельефом выводил вычурные резные фигуры, что тянулись от его основания и завершались у своеобразного шпиля, который был увенчан диковиной пикой. На табличке же, находящейся в середине памятника, значилась звучная эпитафия следующего содержания: «Человек наилучший здесь погребен: «Жизнь — это благо и зло, а Смерть — ни то, ни другое. Если умен, рассуди: в чем облегчение нам?».

— Ну что там?! Нашел?! — добравшись до памятника, негромко, но четко выкрикнула Катя, выглядывая из-за гущи могильных крестов. Она оглянулась вокруг, почти представляя себе толпу вокруг воображаемого подиума, где много критиков из фешн индустрии, которые уже завтра будут писать об этом показе мод. — Ваня, тут же ничего не видно! Скорей, тащи сюда камеру и фонарь! — уже в приказном тоне обратилась она к Ивану, не выдержав томительных ожиданий, которые так часто ее раздражали. Она не может так долго стоять на месте, потому что даже Наоми Кэмпбэлл не может вечно стоять перед толпой своих фанатов.

А Иван, тем временем, оставался на прежнем месте, продолжая рыскать в поклаже: — Я ищу, подожди!

— Долго ищешь! Давай, иди уже сюда!

Покопошившись еще с некоторое время в нижнем кармане среднего отдела рюкзака, наконец, он вытащил черную фотокамеру и небольшой карманный фонарик. Направившись в сторону Кати, Иван в аккурат зашагал по узкой тропинке между могил…

Осветив фонарем небольшой участок земли и рассмотрев повнимательнее то самое захоронение, Иван произнес: — О! А в этом памятнике и впрямь что-то есть, я тебе скажу! Хотя, что удивляться? У каждого свои причуды, а у богатых… Вот и здесь, наверное, похоронен кто-то из родных каких-нибудь шишкарей. Дворяне, купцы, спекулянты. Особый социальный класс — особая роскошь. Неудивительно, что у некоторых могилы после смерти дороже, чем жилье у остальных при жизни.

— А мне уже не терпится! Ну что, начнем?! — Катя стояла и разглаживала крылья своего слегка помятого пальто.

— Начнем что? — с ноткой некоторого удивления спросил Иван, напрочь позабыв о пожеланиях Кати.

— Память у тебя, Вань, как у рыбки Дорис из мультика «В поисках Немо»: каждые две секунды «Мать честная, кого я вижу?!» Фотографироваться, Вань! Фотографироваться! — кинула Катя таким замечанием камень в его огород.

Иван мысленно огрызнулся, но не проронил ни слова.

— Ладно, не злись, дорогой. Потерпи немного. Всего лишь пара фотоснимков, и, обещаю, мы пойдем отсюда, — девушка решила немного сгладить ситуацию, заметив оттенок недовольства, который вновь заиграл на его лице.

— Окей! — коротко ответил Иван, небрежно кидая свой рюкзак на скамейку, которая принадлежала одной из соседствующих могил.

Следующие пять минут Катя позировала, а Иван делал кадры, выбирая различные ракурсы и сюжеты. Закончив фотосессию с действиями провокационного характера, парочка вышла туда, откуда и начинала свой путь, — на центральную аллею скорби…

Продолжая свою прогулку, ребята направились дальше, — удаляясь вглубь старого погоста. Шли они вполне обычным и совсем неспешным шагом. Спустя каких-то пару мгновений они уже двигались по его верхней части, идя на встречу к молчаливой пустоте, зияющей мраком…

Несмотря на кромешную темень вокруг, Иван уже немного привык к обстановке и почти что справился с волнением.

Следует отметить, что Иван на характер был обычным ворчливым узником уютных домашних стен. А Катя же — совсем напротив, она была слишком уж темпераментна и в достаточной степени любознательна, а в отдельных случаях еще и экспрессивна… Но, несмотря на юношеский максимализм, который обычно свойственен людям данного возраста, под личиной маски вечного бунтаря скрывалась крохотная и ранимая девочка…

А вот Иван же в Екатерине души не чаял. Любил он ее такой, какая она и есть, со всеми ее недостатками и тараканами, которыми ее голова была забита до отказа. И все то безобразие, которое она частенько вытворяла, все же привлекало его. А когда она уж совсем раздражала его своими неординарными выходками, то, рано или поздно, он все равно остывал и более не злился на Катю. И позже, в его мыслях, подобное ее поведение даже становилось предметом особого восхищения…

***

Дорога была темной и из-за этого мрака, где даже черт ногу сломит, Ивану пришлось держать фонарик постоянно включенным (и он очень боялся, что может сесть аккумулятор; а запасного с собой у него, к сожалению, не было). Они шли от небольшой церквушки, что располагалась на точно таком же небольшом бугре, прямо вглубь погоста. По левую и правую сторону аллеи находились плотные насаждения разных памятников, старых склепов и всюду торчащих могильных крестов… Но ребята двигались и двигались дальше — в сторону центральной части, где находилось братское захоронение. В том прекрасном месте покоились с миром бойцы, привезенные из разных уголков страны и городских окраин, что некогда защищали нашу Родину от ярого нашествия нацистов. Чем больше сближались ребята с мрачной стелой, стоящей в центре братской могилы, тем серьезнее и богаче выглядели захоронения…

В прежние времена на этом участке хоронили только богатых или известных людей. В частности, здесь покоились политические деятели (бывшие члены КПСС), представители старого духовенства (черного и белого), а также военные, авиаторы, моряки, пожарные (но их было не так уж и много); а еще: законники и врачи, ученые и деятели искусств. И многие, многие другие представители тогдашней астраханской элиты. Сразу было понятно, что монотонность, блеклость и однообразность захоронений не являлись особым отличием для этой прекрасной части погоста.

Через три минуты неспешной и легкой прогулки, ребята почти что достигли точки назначения. Катя шла чуть впереди. Ступив на обледенелую, скользкую поверхность брусчатки, она немного пошатнулась и стала размахивать руками, чтобы поймать равновесие и не упасть на землю. Иван тотчас же среагировал: он успел ее подхватить, слегка приобняв за тонкую талию.

— Эй! Ваня! Харе уже лапать меня! Нашел время! Видишь, я и сама в состоянии на ногах устоять! — недовольно завопила Катя, таращась на него несколько возмущенным взглядом своих глубоких карих глаз.

— Как пожелаете, мадам — согласился Иван, отпуская герцогиню Астраханскую Екатерину с легкой полу-улыбкой.

Сделав еще буквально пару шагов, Катя вновь потеряла равновесие и уже сама была вынуждена обратиться к нему за помощью, рефлекторно нащупывая руками опору за своей спиной.

— Ладненько, — хватая за руку Катю, с улыбкой почти что во весь рот, вымолвил Иван, а следом подумал: — Ну конечно, куда же ты денешься без меня?

Не видя выражения его лица в скользящей темноте, но услышав нотки присутствия радости в голосе, Катя сразу же спросила полу-истерическим тоном: — Не поняла, а чему это ты так радуешься?

— Как это чему? Хоть ты и говоришь сейчас одно, но на деле-то у нас совсем другое выходит. И можно сказать, что ты…

— И не мечтай! — возмутилась Катя, сбивая Ивана. Но, тем не менее, она уже не пыталась выскользнуть из его крепких объятий. Совсем не пыталась…

А что хотел Иван сказать и как Катя его поняла — это их общий секрет. Пожалуй, это некая магия, волшебные сигналы которой могут быть доступны только двоим, и никому больше!

Наконец, скользкий участок пути был успешно преодолен.

— Вань! Вань, смотри! Видишь? Там, — внизу, что-то есть. И оно, кажется, шевелится… Посвети-ка туда!

Иван тут же направил луч фонаря в ту сторону, куда указывала Катя — на гущу кустов дремлющего можжевельника, опутанного порослями серых могил.

— Ух ты! Ты видишь? Да это же щеночек! — с восторгом заголосила Катя. И кажется, радости ее тогда не было никакого предела…

— Я бы все-таки сказал, что не щеночек и даже не щенок, а какой-то плешак, — иронично возразил Иван, окинув взглядом взлохмаченного малыша. Но Катя, как всегда, не слушала Ивана. Она уже живо демонстрировала жестами юнцу, что поскорее хочет его обнять.

Щенок поначалу побоялся выходить из-за лежбища, но потом, поняв, что опасности нет, тихонько двинулся к ней навстречу.

— Какой хорошенький, миленький, маленький! Ох! Так бы и расцеловала! — Девушка взяла щенка на руки и подняла его вверх, — прямо над собой. Посылая ему воздушные поцелуи, она начала с ним неуклюже кружить в медленном вальсе…

— Вань, а ты не хочешь его поцеловать? — вскоре завредничала Катя, нарочито направляя щенка так, чтобы его мордочка коснулась лица Ивана, озарявшегося светом лика холодной и бледной луны.

— Спасибо, конечно, но нет! И фу, и тьфу, наконец! Не люблю я собак! И вообще, блохастый он! — натуральным брюзгой в ту секунду показался тот парень: он скорчил кислую мину, сопровождаемую необходимыми жестами, которые могут быть присущи только брюзге.

А щенок уже утомился, и заскулил… Из-за этого Кате пришлось опустить его на землю. А как опустила, так сразу же и переключилась на Ивана: — А ты на себя сначала посмотри! Сам ты блохастый, Вань!

— Почему-то ничего другого я не ожидал от тебя услышать. Очень приятно!.. Я уже все твои мысли знаю наперед. И полагаю, что теперь мне кое-что причитается! — в этот момент парень зачем-то галантно кивнул головой. И улыбнулся еще как-то неуклюже, и залился неким задором.

— Э… Не поняла. О чем речь? Совсем не поняла тебя, — уставилась на него Катя, разводя руками в стороны.

— Мы же снова вместе?

— Ничего себе поворот. А это тут причем?

— Просто ответь, вместе или нет? — чуть сщурился Иван, задавая Кате этот вопрос.

— Ну вместе! Не видно, что ли?! — недовольно насупилась девица, взирая на своего парня, который затеял, как ей показалось, что-то совсем непонятное и неладное…

— Ну все, не кипишуй, Катрин, ведь главный вопрос я тебе еще не задал, начал парень увещевать свою девушку.

Тон лица у нее тут же сменился на задумчивый. И действительно, в этот момент она и подумала, а внутренний голос ее произнес: — Хитрый гад! Точно что-то задумал. Ничего! Сейчас мы это узнаем, выудим!

А Иван молча стоял, смотрел на нее, и по-прежнему дурашливо улыбался…

— Ну, и?! — наконец, не выдержала Катя, возмутилась, махнула рукой.

— Говорю же, не кипишуй. У меня еще один вопрос. Всего один…

— Какой?

— Уточняющий… — еще больше заулыбался парень.

— Рожай уже быстрей, пожалуйста, — с нетерпением произнесла Катя.

Кажется, еще чуть-чуть, и она бы лопнула от этого нетерпения или скопившейся злости. И, при втором варианте, точно огрела бы его чем-нибудь по башке, будь у нее такая возможность.

— Ладно, смотри: если у нас все нормально, то это уже хорошо. Это замечательно! Но ночевать сегодня ты будешь у меня или поедешь к себе?

— Ваня!

— Ответь! — коротко и ясно парень настоял на своем.

— Нет, блин, попрусь ночью в одиночку в другой конец города, чтоб меня там по пути зарезали, а перед этим трижды изнасиловали. У тебя, ё-моё! У тебя, родной ты мой! Где же еще?!

— Хорошо, — проигнорировал очередное недовольство Кати Иван, и сразу же начал выставлять ей условия: — Большой диван, тот, что в спальне, сегодня достанется мне. Телек на вечер тоже, — буду смотреть любимое ТВ-шоу. А если уж сильно захочется, то буду еще играть в игровую приставку. И ты — как хочешь, а большую пиццу я все-таки закажу…

— Хм! — задумалась Катя. — А не жирно будет? Не треснешь?

— Не-а!

­– Это еще почему? — удивилась девушка.

— А потому, что я все это вывел, опираясь на твои стандарты. Применил твою логику, так сказать, — пояснил Иван.

— Ну-ка, ну-ка! Что ты там применил? Что ты там вывел? Что за логику? Очень интересно, — девушка изобразила напускной интерес, но ей, тем не менее, и вправду захотелось узнать: тут она уже готовилась контратаковать своего парня, если бы его ответ не устроил.

Эх! Девушки — такие девушки… Ведь правда же?!

— Зная тебя, мы теперь обязательно щеночка должны приютить. Мы должны спасти его от холода и голода. Должны напоить, накормить, отогреть. И я не думаю, что он будет жить у тебя. Боюсь, мать с отцом тебя не поймут, — выпрут вас из квартиры. И, к сожалению, жить он будет теперь у меня, — Иван выдохнул и кинул кроткий взгляд на щенка, который все это время вился у ног: а в этот момент он уже сидел и пытался неуклюже почесать вислое ухо, задирая заднюю лапу себе на затылок…

— Разве я не прав? — перевел Иван чуть настороженный взгляд на свою девушку.

— Да. Тут ты, конечно же, прав. Ну не виноватая я, что люблю животных! И он мне, Вань, очень понравился, — согласилась Катя, тоже кинув скользящий взгляд на щенка, про которого на некоторое время даже забыла.

— Ну что? Уговор? — решил не медлить Иван.

— Согласна.

— Тогда по рукам, — Иван образно сплюнул себе на ладонь и протянул ее Кате.

— Дурак! Лучше скажи, как мы теперь его назовем? Может, Черныш?

— Какой к черту Черныш? Ты бы еще Черненко сказала. Как по мне, так это пес Баскервилей какой-то… Можешь назвать его Плешаком.

И несомненно, между ребятами тотчас разразился бы серьезный спор, если, конечно, ни одно обстоятельство: из соседней могилы вдруг мелькнула чья-то ползущая тень. В следующие пару мгновений она почти настигла парочку. Иван и Катя даже успели чуть испугаться. Но вскоре тень исчезла, а перед ними стояла простая собака. Недовольно рявкнув пару раз на пришлых, собака подбежала, и, радостно виляя хвостом, облизнула щенка, все болтавшегося подле ребят.

Катю, от такой неожиданности, словно током слегка ударило:

— Фух! Господи! Фух! Эта псина… Вшивая дворняга, чтоб ей пусто было!

— Я сам чуть не обделался, Кать! — нервно скривился Иван.

— Да?.. — расплылась Екатерина в загадочной улыбке.

— Пришла за своим нерадивым, — отметил парень, недоверчиво наблюдая за заботливой мамой.

— Я-то тоже немного испугалась, — все же призналась Катя. — Но обделался, кажется, Иван, ты еще раньше, — до того, как мы оказались на кладбище. Ха-ха-ха!

— Что ты ржешь? Смотри пузо не надорви! — передразнил ее Иван, скорчив недовольную гримасу. — Скажи спасибо, что я вообще согласился отправиться в этот бредовый поход! Тоже мне, готики ей захотелось!

— И знаешь, что еще?

— Что?

— Обломчик, Ванюша! Наш уговор теперь, кажись, отменяется. У щеночка мамка объявилась. Она жива и здорова. Ну, не буду же я у матери дитя отнимать?

— М-да…

— На самом деле, я очень рада этому. Теперь я буду спать спокойно, зная, что он тут не один.

— Ну, как знаешь… А мне и так было понятно, что он не пропадет, — многозначительно подытожил Иван, покосившись на псину, расстроившую все его планы. — И все же, как же теперь быть с моими развлечениями?..

— У тебя что, снаряд в голове?! Я же сказала, что нет! Обойдешься!

— Слышишь…

— Нет, сказала, — недовольно дернула чернявой бровью девушка, демонстративно отвернувшись от Ивана. И зашагала по аллее…

— Черт! Вот непруха! — бросился догонять подругу раздосадованный Иван.

Вскоре он Катю нагнал и снова начал канючить, в надежде, что она все-таки разрешит провести время так, как ему бы хотелось.

— Кать, послушай! Я же серьезно тебе говорю. Ты же обещала мне. Я же не виноват, что с щеночком вышел такой облом. Ну, должно же быть хоть какое-то личное пространство у меня. Не могу же я вечно сидеть с тобой, смотреть все эти live-повторы «Дом-2». Меня от них уже просто тошнит, а скоро еще и вырвет…

— Я уже сто раз тебе, Вань, сказала, а ты все никак не хочешь услышать. Наш уговор отменяется! — не на шутку уже рассердилась девушка, топнула каблучком.

— Но не по моей же вине оказия эта вышла, а в силу непредвиденных обстоятельств! — Иван пытался отвоевать свое в эффектно нарастающем споре…

Пока ребята спорили, не желая друг другу ни в чем уступать, щенок и его мамаша немного покрутились чуть поодаль от парочки, а потом мгновенно сгинули прочь, прыгнув обратно в лежбище, расположенное возле одной из ветхих могил, что была близ пушистых кустов того самого можжевельника…

***

С правой стороны от братской могилы виднелись ровные рядки небольших и приземистых черных крестов, и их было не так уж и много. Близ них стоял один массивный, жирный обелиск из белого гранита, который тоже был выполнен в форме креста. У него была своя небольшая площадка, покрытая тротуарной серенькой плиткой, а у подножия того креста простирался скромный мемориал в виде таблички, на которой было что-то начертано.

— Вань, смотри! Кажется, эти кресты принадлежат бывшим военнопленным. Итальянцам, венграм, румынам. Я о них недавно прочитала в интернете. Давай спустимся к ним, — промолвила Катя, обращая внимание Ивана на поляну, виднеющуюся в самой низине погоста.

— Да не вопрос.

— Нужно найти к ним спуск.

— Да вот же он! Смотри, видишь? — Иван указал на узкую тропинку.

— Точно. Пошли.

Действительно, эта тропинка вела вниз — на поляну: узкая асфальтированная дорожка, проходящая аккурат возле могил, соединялась с другой, — выложенной из больших белых плит, которая уже располагалась посредь самой поляны. А вдоль всей ее площади, как раз, по обе стороны и стояли вышеупомянутые кресты. Один из них одиноко стоял в самом конце той тропинки, выделяясь своими размерами: его длинна составляла, по меньшей мере, метров шесть. Спуск был достаточно пологим. Но учитывая тот факт, что в зимнее время наледь могла сыграть с хрупкими костями злую шутку, ребята решили спускаться без спешки.

Весной и летом на этом месте обычно распускались луговые цветы вперемежку с сорняками разного рода, тут же иногда пасся и скот, принадлежащий местным жителям, бесцеремонно ведущим придомовое хозяйство. Но в зимний период здесь всегда было запустело… И с высоты братской могилы эта часть кладбища обычно больше походила на рваную рану на теле животного, вырвавшегося из когтистых лап опасного хищника.

По запланированному Катей маршруту, это место было последним из тех, что собирались посетить парочка. Их ночная прогулка неминуемо близилась к завершению…

***

На обратном пути, казалось, что Иван уже полностью поборол свой страх перед кладбищем. А Катя, получив годный фотоматериал и кучу впечатлений от прогулки по ночному погосту, заметно устала.

Обратно они двигались той же дорогой. И пока они шли, Катя довольно-таки оживленно рассказывала Ивану о своих коллежских подругах…

— Полина с Анькой сдохнут от зависти, когда увидят эти фотки в сети. Я крутая, а ты у меня молодец! Эх! Почаще бы выбираться в такие места.

— А нервишки-то я знатно с тобой потрепал… — подумал Иван, но не желая нарушить сложившуюся беседу, как всегда, не осмелился озвучить эту мысль.

Вскоре, где-то за их спинами, затрещали сухие ветки…

— О! Кажется, это наш дружок решил попрощаться, — довольно улыбнувшись, смекнула Катя.

— Эй, Черныш! Ты решил проводить нас, да? — обернулась Катя, а потом направилась, чтобы погладить щенка — туда, откуда исходили звуки. А Иван пошел вместе с ней…

— Ну, где же ты?! — как она не звала, не подсвистывала и не хлопала по коленке — все было тщетным, щенок не отзывался на призывы. Не желая уходить просто так, — не попрощавшись, Катя решила раздвинуть руками кусты: она надеялась, что так его обнаружит. Вскоре она попросила Ивана посветить фонариком. А как Иван это сделал, то полезла в самую гущу…

— Черныш-Черныш-Черныш! — не унималась Катя, рыская по кустам. Вдруг, в соседнем кустарнике, стоящем прямо средь могилы, раздались звуки некоего присутствия.

— Ага! Вот ты где, красавчик! — пискнула Катя, поворачиваясь в ту сторону. Но когда она вплотную подошла к могиле, то щеночка, к своему удивлению, там не обнаружила. Там было пусто…

— Вот, что это за херня?! — недовольно выпалила она, обращаясь к Ивану.

— Настроения нет выходить… Достала ты его… Мы ж его не кормили и ничего не принесли. Совсем ничегошеньки. Он же не дурак. Он все понимает…

— Ты, Вань, зануда! Эх!.. Очень жаль, что у меня с собой ничего нет. Да и магазины все далеко. Да и не работают они уже, наверное. А то б мы щенка с мамашкой хорошенечко покормили. Ладно, сделаем это в следующий раз…

— Ну конечно! Очень надеюсь, что следующего раза не будет, — подумал Иван, как обычно, многозначительно промолчав.

Но стоило Кате отойти от могилы, как вдруг легкий ветерок обдал парочку своей прохладой. Обоим это дуновение показалось неестественным, странным и неприятным, поскольку больше походило на чье-то злобное дыхание. Оно было мрачным и громко играющим на нервах, но парень с девушкой друг другу об этом ничего не сказали, а лишь настороженно переглянулись…

Спустя некоторое время, дуновение злобного ветра вновь повторилось… Почувствовав его холодное прикосновение, оба одновременно оглянусь. Теперь, ступая дальше, они двигались в спешке, но тихо и осторожно, словно боялись нарушить покой мертвецов, спавших под плитами, накрытыми тонким снежным одеялом.

Вскоре позади них разразились звуки чьих-то тяжелых шагов, нарушивших почти что идеальную тишь кладбищенской ночи. Парочка опять обернулась, но никого поблизости не было.

— Что-то мне стремно уже. Давай валить отсюда, — произнес Иван, чем сбил создавшееся напряженное молчание.

Катя в ответ промолчала, но в знак одобрения тихонько кивнула ему головой, и они чуть прибавили шаг…

Все время, пока они шли, им казалось, что кто-то незримый наблюдает, перемещаясь в тени старых могил и деревьев. Иван то и дело оборачивался, — хотел посмотреть, не следует ли кто-то по пятам? Но сколько б раз он это не делал, никого поблизости не замечал. А в то время, действительно, что-то мрачное плелось следом, степенно настигая парочку.

Спустившись под бугром на самую широкий отрезок кладбищенской дороги, ребята прибавили к шагу немного еще, но было уже поздно…

В тусклом свете местного освещения все разом словно перевернулось. Фонари совершено без причины вдруг стали гаснуть — один за другим. И парню с девушкой уже не казалось, — они явственно ощущали своими спинами и затылками, что злая незримая сущность явно преследует их… Она будто хочет наказать их за то, что те нарушили чей-то покой. Но как?! Что они сделали?!

Все фонари, наконец, погасли. И лишь один, оставшийся, что стоял у центральных ворот, предательски мерцал, наполняя их сердца еще большим ужасом…

В ядовито-ослепляющих лучах этого чертового фонаря и бледном свете одинокой луны что-то махом преградило им путь, и стало материализовываться в нечто совсем неестественное для мира живых.

Иван затаил дыхание и направил луч подсевшего фонарика на неизвестную субстанцию, чтобы ее разглядеть. Тем временем, аморфное серое облако медленно, но верно к ним приближалось. За это время оно несколько раз сменило свои черты. И только потом материализовалось во что-то отдаленно напоминающее человека. До контакта оставались считанные секунды…

Ребята вмиг переглянусь, расплываясь от изумления. От всего происходящего у Ивана даже отвисла челюсть.

— Господи! Что это?! — закричала Катя, топорщась и пятясь от страха назад. Спустя несколько секунд она уже бежала к центральным воротам, вопив во всю глотку: — Ваня, бежим! Быстрее! Бежим!

Ее крик гулким эхом пронесся по всей округе, от чего вороны начали просыпаться и прыгать с ветки на ветку, дополняя тем самым картину полумрака элементами типичного хоррора. Оторопелый Иван ринулся вслед за ней…

Но призрачное облако ни во что так и не превратилось. Оно зависло там, где минуту назад стояла парочка, а потом исчезло, будто его и не было вовсе.

На кладбище вновь воцарилась гробовая тишина…

***

Возле погоста проходила городская дорога, на которой в будние дни обычно длинной вереницей тащился транспорт. В выходные на ней движение было менее закупоренным и интенсивным. А в темное время суток, как сейчас, здесь имели обыкновение беспечно летать на своих мотоциклах любители ночного драйва. Почти у самых ворот погоста располагалась небольшая автозаправочная станция, а само кладбище еще долго тянулось за обветшалым забором вдоль этой дороги…

Ребята остановились на пятачке, который находился между заправочной станцией и входом в обитель скорби.

— Блин! Вань, что это было? — вопросила взъерошенная от испуга девушка, встряхнув своими черными кудрями.

— Хрен его знает. Ты как? Цела? — едва отдышавшись, справился Ваня.

— Вроде, цела.

— Слава Богу.

Всматриваясь в мрачную темень, оставшуюся за кладбищенскими воротами, Катя попыталась вглядеться, чтобы понять, не преследует ли их дальше это жуткое облако.

Долго щурившись и пристально взирая в глубокую тьму, толком ничего не увидев, но убедившись, что оба они в безопасности, но все еще не испытывая полной уверенности, Катя вымолвила: — Кажется, оторвались.

— А я тебе говорил, это была очень плохая идея. По кладбищам в такое время шатаются только преступники, наркоманы, психопаты и прочие маргиналы. Но ты ж меня не послушала. Слава Богу, что все обошлось. Нам нужно валить отсюда. И чем скорее, тем лучше.

— Вань, если ты не против, то сегодня я переночую в твоей комнате. Можно? — спросила девушка, а в ее глазах читалось явное беспокойство.

— Да без проблем, конечно. Но только без фокусов. Хорошо?

Девушка чуть замялась, но в знак согласия кивнула ему головой: — Угу.

Хоть дом Ивана и находился не так далеко от кладбища, но Катя подумала, что вызвать такси было бы здесь очень уместно. Она принялась искать телефон… Обычно она оставляла его в левом кармане пальто, но в этот раз там его не нашла. Тогда она решила проверить и правый. Но и там его тоже не обнаружила. Нервно выворачивая оба кармана наружу, Катя изумленно глянула на Ивана.

— Ва-а-ань! Кажется, я его обронила там… Блин, что же мне делать теперь?! Папа меня убьет!

— Вот черт! — единовременно с тем вполголоса выругался Иван, недовольно покосившись на Катю. А Катя, тем временем, уже чуть ли не рыдала в истерике…

— Ну уж нет, Катрин! Туда мы точно больше не пойдем! Ни за что на свете! Я тебе говорю! Только через мой труп, слышишь?! — резко выразился Иван, поняв, о чем она в эти секунды успела помыслить…

— Ну, Ванечка! Ну, пожалуйста! Давай хотя бы позовем кого-нибудь на помощь? Давай с другими людьми вернемся и отыщем его? — рыдая, головой она припала на его плечо.

— Только через мой труп! — пытаясь слегка оттолкнуть от себя Екатерину, повторил парень.

— Через труп, говоришь?! Сейчас я тебе это мгновенно устрою! ­­– стала она хлестать его по дутому пуховику маленькими ладошками…

— Прекрати! — огрызнулся Иван. — Прекрати и послушай! За этими воротами, за той оградой находится какое-то демоническое существо, от которого непонятно чего ожидать. Мы только что еле удрали, а теперь по глупости вернемся, чтобы попасть в качестве закуски на дьявольский стол? Ну уж нет! — начал он увещевать. — Прошу, пожалуйста, успокойся! — легонько встряхнул он ее, схватив за худенькие плечи. — Если будешь паниковать, то ничего хорошего точно не жди. На рассвете я вернусь и обязательно разыщу твой телефон. Я обещаю!

Время было уже поздним, а мысли о произошедшем вызывали у Кати сильную нервную дрожь в ногах, и потому ей пришлось довериться Ивану. Впрочем, до этого он ее еще ни разу не подводил.

Через пять минут парочка уже мчала по дороге к дому Ивана на пойманном такси…

***

Рос Иван без матери, братьев и сестер у него тоже не было, а отец очень часто находился в разъездных командировках, и потому жилье сутками напролет находилось в полном распоряжении молодого студента.

Когда ребята оказались в квартире, стресс девушки переменился на усталость. Вскоре тело с невероятной силой потянуло вниз; а разум, несмотря на сумбурные потоки мыслей, уже требовал отключки. И ей теперь хотелось сделать только три вещи: скорей принять душ, выпить чашечку чая и поскорее улечься в постель…

Но душ Катя не приняла, а вместо чая выпила залпом всего лишь стакан холодной воды. Вскоре, лежа в постели, она забылась безмятежным и сладким сном…

Иван некоторое время смотрел на нее, а потом, тихонько прикрыв за собой дверь, удалился в соседнюю комнату. Включил телевизор. Он все никак не мог уснуть. Почти всю ночь, не смыкая глаз, он проходил по комнате в раздумьях. Мысли о произошедшем все не давали ему покоя… Заснул он лишь под утро. И с тем, что закружилась его голова. А случилось это, когда за окном забрезжили первые лучики света…

Глава 2. Неразумное решение

Проснувшись, Катя не сразу встала с постели. Некоторое время она еще поворочалась, а потом поглядела на потолок через копну своих вьющихся черных волос, ночью лихо спутавшихся на лице. А потом она разглядывала, как ей тогда казалось, унылые и серые стены небольшой комнатушки. И было это без какой-то конкретной и четкой мысли в ее голове. Но постепенно ее сознание начало приходить в порядок, возвращая воспоминания об ужасе прошедшей ночи… И когда логическая цепочка событий замкнулась, Катя резко вскочила с постели: — О Боже! Мой телефон!

С этой секунды остатки флера волшебного сна будто рукой сняло, — в права вступила суровая и жестокая реальность, резко отразившаяся на ее лице…

— О Боже! Боже! Мой телефон! Офигенный мой телефон! — причитала она, произнеся эти слова несколько раз словно мантру, но каждый раз слова произносились в новом порядке…

Катя нервно зашмыгала по периметру маленькой комнатки… — А вдруг его уже кто-то нашел, подобрал, украл?! Ну нет, подруга, во что бы то ни стало, нужно его отыскать! Нужно поспешить!

— Ваня, черт побери! — как-то вредно насупившись вспомнила она, наконец, и про него. Да так вспомнила, что от накатившей внезапно злобы у Кати на лбу морщинки образовались и желваки на лице выступили, и заиграли.

Вскоре Катя решила заглянуть в окно, чтобы понять погоду: — Холодно ли сегодня улице?.. Ну-ка, во что там люди одеты?

Тем временем, на асфальте тонким покровом серебрилась россыпь мелкого снега, выпавшего скудными осадками за прошедшую ночь; а некоторые жители района чуть похаживали, слегка покачивались или переминались с ноги на ногу, — так они пытались справиться с цепким холодом, ожидая нужный транспорт на автобусной остановке, находившейся прямо у дома.

— Нет-нет! Надо что-то делать! Нужно срочно что-то предпринять… Нельзя просто тупо сидеть, сложив рученки на этом долбаном месте… — очень решительно подумала Катя, отрывая чуть прилипшие локти от подоконника.

Выйдя из комнаты, она почти что беззвучно прошмыгнула через прихожку в уборную; а затем мельком заглянула в соседнюю комнату, где на диване все еще спал Иван. Потом поспешно зашагала на кухню…

У Кати по отношению к Ивану возникли смешанные чувства, поскольку, с одной стороны, ее парень поступил разумно, что не стал ими вчера рисковать, — мало ли с чем они вчера там столкнулись?! Но с другой стороны ее раздирала обида, мгновенно переросшая в злобу, поскольку он не сдержал своего вчерашнего обещания. Он подвел ее! И теперь спокойно дрыхнет себе на диване, — смотрит, досматривает девятый сон. А потом еще и десятый начнется?

— Ну нет!

Оказавшись на кухне, Катя включила электрический чайник. Минуты через пять он закипел, выбрасывая клубочки жаркого пара… Небольшой перекус наскоро приготовленными бутербродами с колбасой (это все, что она нашла в холодильнике из того, что не нуждалось в приготовлении), и утренний черный кофе, который оказался, как нельзя, кстати. Кофеек-то и привел Катю в тонус…

Допивая кофе, она заглянула и в небольшое окошко на кухне. Окошко смотрело на маленький дворик, который стоял ровным квадратом между двумя домами, — этого и соседского. Атмосфера зимнего запустения детской площадки заставила девушку вернуться к своим прежним мыслям…

— Раз он спит, то пойду сама! Днем-то на кладбище, кажись, совсем не страшно, наверное, — внутренним голосом убеждала она себя. — Ну да, конечно же, не страшно! Ни капельки не страшно! Днем светло, да и люди постоянно там ходят. А если кто тронет, то обязательно закричу! Так заору, что точно весь город услышит! Никак иначе!

Пожалуй, подобное сделать она бы не постеснялась…

Катя швырнула посуду в рукомойник, вышла из кухни, и принялась быстренько собираться…

На обратном пути она еще раз взглянула на Ивана, — он по-прежнему крепко спал… Заприметив на тумбочке его мобильник, Катя хмыкнула и пробралась на цыпочках в комнату… С мыслями «Еще пригодится, а Иван меня простит.», она схватила телефон и, как каракатица, попятилась с ним назад. А потом прикрыла за собой тихонечко дверь, что отделяла ничего не подозревавшего Ивана от прихожей. В той же самой прихожей она еще долго искала наощупь, бродя голой ладонью по шершавой стене, выключатель света… Потом еще некоторое время провозилась с непослушными сапогами, пытаясь натянуть их на ноги. А они все не слушались и чуть ли не трещали по швам, но налезать никак не хотели. Наконец, небрежно взявшись за ключи, она звякнула связкой, и покинула квартиру…

***

Ровно в 12:00 зазвонил будильник, являвшийся частью функционала акустической системы, подаренной Ивану отцом на семнадцатилетие пару лет назад. Иван часто ставил его по выходным на это время, чтобы покормить морскую свинку и аквариумных рыбок, если вдруг забыл это сделать поутру…

***

Как только Катя вышла из подъезда, то сразу ощутила на себе приставучий легкий морозец. Подняв воротник и затянув покрепче толстый черный шарф, сотканный из овечьей шерсти, а руки спрятав в глубокие карманы длинного пальто, она побрела пешочком на кладбище…

По дороге Катя то приходила в ярость, то у нее вдруг появлялся мимолетный страх перед кладбищем, то ее одолевали расплывчатые сомнения; но она все равно не останавливалась. Она никуда не сворачивала, а продолжала упрямо идти на погост. Возможно, в какой-то момент, ей все же захотелось повернуть назад и вернуться в теплую квартиру, молча дать пинка Ивану и точно также молча нагло плюхнуться на его любимый диван, но пока это были лишь размышления об обозримом будущем… Но, в конце концов, ярое и непреодолимое желание вернуть телефон боролось и перебороло страх и любые сомнения.

С небольшим усилием, прогнав все дурные мысли прочь из головы, Катя наконец остановилась у центральных ворот. Тут же она перевела свой дух, и аккуратно ступила на территорию по-зимнему замершего погоста.

Тут Катя шла медленно, вкрадчиво и осторожно, будто боясь разбудить спящих покойников, хотя был уже день. Она шла и тихо взирала на могилы и те места, где они вчера ходили с Иваном, периодически переводя свой взгляд на дальние объекты. Но как бы она не силилась что-то разглядеть вдалеке, из-за внезапно накатившего молочного густого тумана, ей совершенно ничего не было видно… Она неспешно прошлась понизу, потом поднялась наверх, и, наконец, пошла по центральной аллее…

Катя двигалась слегка наклонившись, ступая по своим вчерашним следам, за которыми косолапо следовали Ванькины. Она все пыталась вспомнить тот проклятый момент, когда в последний раз держала в руке телефон… Вместе с тем она просчитывала любую вероятность того, где реально могла бы его обронить.

Кроме черных ворон да плешивых собак здесь ей по-прежнему никто не встречался. И, поскольку на кладбище было довольно тихо, волнение сначала чуть умалилось, а после и спало совсем.

От брожений по вчерашним следам, чуть-чуть присыпанным новым снежным покровом, Катю вскоре внезапно отвлек силуэт незнакомой ей женщины, гордо выступивший вдалеке из дымки густого тумана. Ее фигура замаячила и, кажется, заблестела, чем особо и приковала внимание девушки. Эта фигура медленно, верно, и будто бы неумолимо сближалась… Кате тогда на одно короткое мгновение показалось, что эта женщина не идет, а словно плывет по воздуху… Прошло еще буквально несколько мимолетных мгновений, как эта дама поравнялась с Катей. Но она так и «проплыла» дальше — мимо, ни разу не взглянув на девушку. Молодая или возрастная женщина это была, Катя не поняла. А не удалось ей понять из-за того, что голову дамы покрывала длинная белая шаль. Шаль-то и помешала Кате в аккурат разглядеть лицо незнакомки.

Катя сделала несколько уверенных шагов вперед, а потом обернулась, чтобы еще раз взглянуть на нее. Ну, а когда обернулась, то заметила, что дама все дальше и дальше плывет по аллее…

Катя от чего-то хмыкнула про себя, скользнула рукой в карман и достала оттуда мобильник Ивана, быстро нашла там в списке контактов свой абонентский номер (он был подписан как «Зайка») и тут же принялась на него звонить. И, благо, после недолгого ожидания, пошли спасительные тянущиеся гудки…

— Ага! Значит зарядка еще не села, — возрадовалась девушка про себя, и, озираясь по сторонам, и вслушиваясь в здешние звуки, продолжила идти по натоптанной снежной тропинке…

Снег на кладбищенской аллее сверкал, добавляя нотки некой сказочности и волшебства. Однако, и без того напряженное зрение девушки от этого только страдало. Поэтому и шла она морщась. И, когда время ожидания ответа истекало, Катя перенабирала себя вновь и вновь; а убедившись, что гудки снова идут, она с новой надеждой водила рукой с телефоном по воздуху прямо перед собой, словно это было какое-то приспособление для поиска. Наверное, так ей было проще…

Судорожно петляя и лазая средь старых могил, несмотря на теплую одежку, Катя уже начала слегка подмерзать.

— Ну, блин! Ты что, прикалываешься?! Где же ты есть, падла?! — нервно выругалась Катя вслух. И тут, кажется, в ее голове стала зарождаться некая толковая мысль… Но стоило девушке только попытаться ухватиться за ее малюсенький и тонюсенький хвостик, как раздавшийся чей-то голос отвлек Катерину. Машинально повернувшись, Катя увидела, что к ней обратилась та самая дама… К слову, никто другой из живых ей здесь до сих пор не встречался.

Дама стояла в паре метров от девушки и смотрела прямо на нее. Катя, в непонимании чего хочет эта женщина, демонстративно развела руками. Но дама продолжила стоять недвижимо, совершенно никак не отреагировав на это. Тогда Катя решила с ней заговорить: — Простите! Вам что-то нужно? — чуть неуверенно и настороженно спросила она.

Тот час собеседница молча качнулась, словно была на шарнирах, и сделала небольшой шажок в сторону Кати… А Катя и этого не поняла, но, наблюдая за женщиной, продолжила ждать от нее иных действий…

Но дама, как и прежде, молча стояла на месте.

— Ну, что ж! Эм… — Катя как-то попыталась разговорить тогда молчаливую незнакомку, детально при этом разглядывая ее странный наряд, кажется, чуть усыпанный мелким бисером. И хотела, кажется, но не успела добавить к этому что-то еще, как дама, снова качнулась и сделала еще один шаг в ее сторону… А потом, будто со свистом ветра, каким-то странным голоском тихонечко просипела: — Откуда ты здесь, милое дитя?

От этого Кате сделалось как-то не по себе…

— Эм… Да я… Ха-ха! Я из города сюда пришла. Хорошее утречко. Свежее, такое. Решила тут прогуляться немного… — быстро нашла что ответить и нервно выдала Катя своей собеседнице. — А вы? Что вы…

— А я здешняя. Я тоже гуляю. По тропинкам брожу, — спокойно ответила дама.

— Странная она какая-то. И голос у нее тоже странный, не живой какой-то, свистящий — подумала Катя.

Катя смотрела на странную незнакомку, но до сих пор все никак не могла разглядеть ее лица. Но одно для себя в этот момент она подметила точно: загадочная дама была одета совсем не по погоде, где любой бы продрог от такой легкой одевки. Да еще эта дурная шаль, и этот странный шерстяной платок, — да такие вещи раньше только бабки носили. И когда это было? Сто лет назад?!

Но, кажется, женщине шаль и платок совсем не мешали, и что ей на тот момент времени ни капельки не было холодно…

— Наверное, это какая-то местная дачница. Ходит тут по тропинкам, гуляет себе, закаляется, — пришла к такому умозаключению Катя, разглядывая необычный сарафан своей собеседницы, обшитый тоненьким белым бисером, и все-таки больше напоминающий православную тунику. И эта туника была прямо в пол, да так, что обувь дамы разглядеть тоже никак бы не вышло.

— А хочешь, я составлю тебе компанию? Прогуляемся вместе… — еще раз качнулась загадочная дама, оторвав Катю от размышлений о своем необычном наряде.

— Да мне-то и одной неплохо гуляется. Кхм! Я и пришла сюда одна, чтоб в одиночку среди снежных елей да старых могил побродить, немного о жизни подумать, а то живые отвлекают постоянно — попыталась парировать Катя, в надежде, но будучи совсем неуверенной, что так сможет избавиться от назойливой, довольно странной и навязчивой незнакомки.

Но дама была непреклонна и будто пытаясь проникнуть в сознание, начала напирать на Катю, из-за чего той захотелось сразу сбежать.

— Это верно! Жизнь так коротка, милое дитя, — пролепетала ей дама в ответ. — Так коротка… — со свистом легкого ветра повторила она.

— Согласна с вами, — как-то вязко и неестественно медленно для себя ответила Катя, подумав о том, к чему это, нахрен, было сказано?! Она еще возмутилась тому, что таинственная незнакомка уже во второй назвала ее каким-то дитем…

— Как тебя зовут, милое дитя? — нежно просвистела таинственная собеседница.

— Катя. Но, знаете, мне уже пора… Что ли. Да. Так что… Короче, рада была поболтать, — ответила Катя и совсем нехотя протянула руку, чтобы поскорее попрощаться с ней.

— А меня Мария. Очень приятно. Будем знакомы, — недвижимо губами, сквозь прозрачную шаль, проявив свое бледное личико, произнесла странная дама, но руки своей Кате в ответ не протянула, а скорее наоборот — даже слегка качнулась, будто пожелала отстраниться от девушки.

Хоть Катя и была девчонкой не из робкого десятка, но слишком уж много странностей и неприятностей с ней происходит уже второй день подряд. От этого она просто устала…

— Послушайте, мне правда пора уходить, — промолвила Катя, разглядывая чуть приоткрытое бледное личико незнакомки. Но пунцовые, совсем не шевелящиеся губы и невероятно притягательные взгляд глубокой пучины цвета морской волны… Они будто заставили Катю повиноваться воле ее собеседницы. — Просто меня мороз уже начинает реально напрягать. К тому же скоро парень начнет меня искать. А как узнает, что я его телефон свистнула…

— Тс-с-с, милое дитя! Пойдем со мной, я тебе кое-что покажу, — с этими словами, махнув своей прозрачной шалью, словно плавником, дама развернулась на месте и медленно зашагала вперед, — в сторону старой, избитой лестницы, ведущей к оврагу и топлякам, где было очень много старых, почти что растворившихся в снежном покрове могил.

С этой секунды сознание Кати будто попало в плен и прям-таки поплыло. Она тотчас впала в судорожное оцепенение, и, будучи увлеченной какой-то невидимой привязью, покорно зашагала вслед за блистающей бисером дамой…

Шли они медленно или быстро, долго или не очень — не известно. Но в это время перед Катей пролетело глубокое бездонное небо с хороводом бесчисленного множества звезд, наполненная дыханием снежного серебрина живая земля, приветственно машущие ветками поросли лысых деревьев, склонившиеся в почтении могильные кресты и надгробные черные плиты со стертыми лицами на пожелтевших от времени фотокарточках.

В этот момент — момент откровения (и, как казалось Кате — Вселенской любви), все разом будто ее обняло, а после завертелось, завращалось, перемешалось, и неожиданно выплюнуло на обочину жуткой мертвой тропы…

— Катя! — словно обухом ударило по ватной голове и отдалось эхом где-то в глубинах сознания, затуманенного сладким дурманом.

Окрикнув ее по имени до боли знакомый голос, он словно вытащил, выдернул девушку из крепких объятий этого оцепенения.

Тут же все и стало приходить в естественный порядок: деревья, кресты и памятники вновь стояли недвижимо на своих местах и никак себя уже не проявляли: они, как и положено, мертво молчали. Сознание Кати потихонечку начало возвращаться.

Исчезла и мертвая тропа…

Придя окончательно в себя, вернув свое сознание, отбившись от цепких объятий сладострастного магического тумана (а на это потребовалось не так уж и много времени, как может нам показаться), Катя поняла, что это Иван окрикнул ее.

Катя сразу же приняла неуклюжую позу и застыла в ней, зажмурив глазки. Замерла она, и принялась ждать…

— Катя, блин! — снова окрикнул ее Иван.

— Ой, щас че-то будет, — подумала девушка и обернулась, чтобы посмотреть на Ивана… — Привет! — а на ее лице красовалась слегка растерянная улыбка…

— Катя, ты что поперлась без меня?! Я смотрю, ты за своим телефоном готова хоть на тот свет отправиться!

Иван стоял чуть поодаль от девушки и выглядел достаточно встревоженно, — он беспокоился за нее (Также Иван еще успел подумать, что Катя могла сильно обидеться на него из-за того, что тот проспал и не выполнил своего обещания. И если бы так случилось, то девушка в порыве злости спокойно могла его бросить и никогда не простить, а этого он, пожалуй, боялся больше всего остального…).

— Ты проспал, а я пошла искать…

От услышанного у Ивана чуть кольнуло в сердце…

— И прости, что взяла твой мобильник, но он был нужен мне!

— Не страшно, Кать, — отлегло на сердце у Ивана. — Но больше так, пожалуйста, не делай. Я не на шутку перепугался за тебя…

Девушка неуклюже мотнула головой.

— Ну, и как поиски телефона, есть результат? — спросил Иван, неторопливо сближаясь со своей девушкой…

— Искала, но не нашла. Да меня еще, знаешь, и женщина тут одна отвлекла, — пояснила она, вспомнив про странную незнакомку и стала осматриваться, в желании поймать ее взглядом…

— Ты чего вертишься? Что за женщина?

— Э… Да вот тут она только что стояла… Или тут… Или там вообще. Не помню… — и хотела бы Катя указать на нее рукой или хотя бы вспомнить точное место, где эту даму видела в последний раз, но только в удивлении и растерянности могла констатировать лишь то, что на тропинке, никого другого, кроме нее самой, просто-напросто нет. От дамы этой даже след простыл. Никаких свидетельств о том, что она здесь была с минуту назад. Совсем никаких.

А была ли эта дама тут вообще? Не померещилось ли? Что за наваждение?! — Катя крепко закрыла глаза, хлопнув чернеющими ресницами, и взболтнула своей головой, да так взболтнула, что аж черные кудри посыпались.

В этот момент Иван уже стал подле своей зазнобы и окинул взглядом каменные ступеньки вместе с извилистой тропинкой, которая явственно вела к чернеющему оврагу…

Сообразив, что тут происходит что-то неладное, Катя сразу произнесла: — Ладно, давай валить отсюда!

— Ты что?! А как же твой телефон?! — удивился Иван. — Вдруг он где-то поблизости? Разве мы не будем его искать?

— А знаешь, это уже устаревшая модель. Я давно хотела от него избавиться. Подруги надо мной смеются… Другой вечером купим! — ответила девушка. И схватившись холодными пальцами за запястье Ивана, она потащила парня за собой, поднимаясь чуть в гору. Ноги Кати обмякли, но она решительно боролась и сопротивлялась резко накатившей устали, поскольку не имела желания больше ни на секунду здесь оставаться…

Когда ребята почти достигли ворот, слева от них что-то вдруг блямкнуло. Это был очень приятный и до боли знакомый звук… В этом звуке Катя сразу же узнала сигнал уведомления для «WhatsApp», который неделю назад поставила на свой телефон. Иван тоже услышал его… Они сразу остановились и посмотрели туда, где мог находиться источник сигнала. И, через несколько коротких секунд парень зацепился своим блуждающим взглядом за светящийся предмет, который чуть утоп в блистательном снежном покрове. Это точно был ее телефон…

Катя удачному появлению «любимого потеряшки» несказанно обрадовалась! Она поблагодарила судьбу, что все обошлось малой кровью… И настроение ее сразу поднялось. Конечно, от нефтяных котировок после Арабской весны это было далеко, но изменения в настроении Кати были заметны. А еще, выйдя вскоре за черту, отделявшую старый погост, Катя очень крепко для себя решила, что Иван все же был прав — гиблое место! Больше не стоит нам здесь появляться. Ни под каким предлогом! Никогда!

***

Наступила ночь, за окном воссиял чуть мрачный и холодный зимний месяц, а далекие звезды заиграли своим манящим мерцанием…

Иван сидел в соседней комнате и второй час подряд полным ходом мучал игровую приставку… А Катя болтала со своими подругами по «любимому потеряшке». Вскоре, с чувством полного удовлетворения, она положила трубку… Но мысли о странных событиях последних двух дней все же никак не хотели покидать ее голову, периодически накатывая волной клубящегося тумана. Вскоре она прогнала эти мысли прочь, мысленно заперев их на замок, а ключик от сейфа воспоминаний бросила с мостовой прямо в самую глубокую Волгу. И в этот момент резко накатила усталость, и начала решительно одолевать, склоняя Катю ко сну. Но стоило девушке чуть прикрыть свои прекрасные очи, и опуститься в легкий дрем, как она вновь оказалась на кладбище…

На погосте уже царила глубокая ночь. Таинственная дама вновь стояла перед девушкой. И все со всхлипом немого ужаса снова повторилось: незнакомка опять поманила ее за собой, и Катя послушно повиновалась губительной воле; Она ощутила себя беспомощной марионеткой, где чары загадочного дурмана вновь подействовали на нее. И хотелось бы ей закричать, но рот словно зашили невидимыми нитями, поэтому Катя не смогла проронить ни единого звука. Еще чуть-чуть, и она, спускаясь по лестнице в гущу вновь оживших, шевелящихся могил, ступила бы в бездну, из которой нет возврата в наш мир — мир живых! Но голос Ивана вовремя появился: он снова спас ее, заставив отпрянуть от сладкого забвения и вернуться в реальность. А дама точно также испарилась, но мертвая тропа почему-то так и осталась открытой, что-то тихо нашептывая, в ожидании Кати.

В беспробудной тьме этой глубокой ночи девушке еще показалось, что она будто попала в какое-то злое зазеркалье: там все было каким-то дымчатым и обманным. И Иван тоже показался ей каким-то другим, каким-то очень странным…

— Пойдем, пойдем со мной, — как-то неестественно прошептал ей Иван, пытаясь скорее увлечь за собой.

Осторожно разглядывая его облик, Катя заглянула в его глаза, а они были черные и мертвые. Тогда Иван сразу хищно оскалился, обнажив свои острые клыки, и неестественной хромой походкой, вытянув руки, как зомби, медленно начал к ней приближаться…

Катя присела у небольшого черного памятника, обхватила голову руками, поджала ноги и воткнулась лицом в колени, и крепко закрыла глаза. Тем временем, гул вихря, напоминающий досадное жужжание тысячи злобных мух, вместе с мертвым Иваном медленно, но неумолимо приближался…

— Господи! Этого не может быть! Этого просто не может быть! — пролепетала Катя, и отключилась…

***

Очнувшись в холодном поту, Катя приподнялась с постели, и, кажется, увидела в углу комнаты эту даму, сверкающую мелким бисером при свете луны. Но потом, приглядевшись повнимательнее, она поняла, что это всего лишь стеклянная ваза, которая чуть изменилась в своих очертаниях от спросонья поплывшего зрения. И ваза всегда стояла на этом чертовом месте. Чуть оглядевшись по сторонам, и узрев серые стены комнаты, она тяжело выдохнула, поскольку поняла, что все в полном порядке.

Катя слезла с кровати уронила свой взгляд на окно: холодный месяц правил ночью высоко в небесах, а голые ветки старого дерева скрежетали по чуть запотевшему стеклу, ударяясь об него словно костяшками пальцев, подчинявшихся порывам безумного астраханского ветра…

Утром.

— Это всего лишь дурной и поганый сон, — подумала Катя, проснувшись. Сначала она чуток полежала, вытянувшись на постели, а потом и потянулась руками к крохотной тумбе, чтобы взять с нее телефон: она хотела справить время. Чуть скользя и жадно щупая пальцами, она вскоре стала барабанить ими по гладкой поверхности коричневой полироли. Слегка откинув голову на подушку, она кинула свой въедливый взгляд на то место, где он должен был находиться. Но мобильником там и не пахло. Девушка приподнялась, откинула одеяло и стала осматривать скомканную за ночь постель. Дернула перистую подушку — там его тоже не было. Встала с постели…

Искала его везде: за той самой тумбочкой, нырнула потом под кровать, заглянула за батарею, не забыла и заглянуть под палас, и даже как-то косо посмотрела на плинтус…

В других комнатах тоже искала, хотя четко помнила, знала, что оставила его точно на той крохотнющей чертовой тумбе. Искали они его вместе с Иваном почти что весь день с истериками и слезами, присущими Кате…

Не нашли!

Куда подевался ее телефон — для обоих так и осталось загадкой…

А про тот дурной сон Катя Ивану рассказать не решилась. И на старое кладбище, кстати, больше они не ходили, и даже в своих воспоминаниях старались не возвращаться к нему.

Но иногда, совсем неожиданно (это случалось, как правило, в ночь), будто некий канал связи с потусторонним миром, живущим на кладбище, внезапно вдруг открывался в ее голове. Ее сознание начинало тогда расширяться до невообразимых размеров… Это ее, конечно, очень пугало. Но еще больше Катю пугали разные голоса. Их было так много… Были и детские, которые всенепременно звали ее прогуляться на кладбище до кривой тропинки, ведущей к чернеющему оврагу. Они шептали, что любят ее, и транслировали в ее сознание разные расплывчатые эпизоды давно ушедших времен… Но Катя настойчиво игнорировала все эти посылы и прогоняла все темные мысли прочь, считая их бредом, фантазией, вымыслом. Со временем жуткие видения перестали ее посещать. И она, приобретя новенький телефончик, старалась теперь не выпускать его из рук, радуясь каждому светлому дню и жизни простой астраханской студентки…

Глава 3. Кладбищенский сторож

Кладбище, уходящее за горизонт, словно упиралось в небо памятниками и крестами. Здесь утренний рассвет даровал живительную прохладу, вечно встречаясь с гарканьем ворон и лаем собак, облюбовавших эти места.

Ветхие дачные избушки и шикарные особняки, стоявшие поодаль от них, рассказывали о близком и незыблемом соседстве мира живых и мертвых. А вечно дымящая труба ТЭЦ-2, величественно возвышаясь над девятиэтажными постройками, лишь дополняла этот необыкновенный колорит, создавая мрачно-томящую атмосферу.

Здесь всегда царит особый уклад, присущий практически любому большому погосту. Например, поселковые жители, отправлявшиеся спозаранку по своим делам, дабы сэкономить время, понуро преодолевая ухабистую дорогу и узкие тропинки, следовали на ближайшую городскую остановку прямиком через него. Добраться до этой остановки можно было несколькими путями. Два из них — верхний и нижний, считались основными и сходились на кладбищенском бугре, где располагалась небольшая церквушка. А тот бугор, в свою очередь, всенепременно спускал любого путника на нижнюю часть центральной аллеи. Все остальные пути также пересекались с ней и вели в другие стороны населенного пункта. К слову, местные жители ежедневно хаживали этими тропами.

Под час утренней обедни в той самой церквушке, поблизости начинали появляться понурые алкоголики, местечковые попрошайки и бомжи. Иногда захаживали сюда и туристы. А под вечер здесь уже можно было встретить местных чернокопателей или же наркоманов, вечно шарящих средь могил в поисках свежих закладок; а также подростков, ревностно жаждущих приключений. К слову, почти все, кроме последних, были знакомы с местным сторожем дядей Валерой.

На погосте уже стемнело… И ночь, накинув прозрачную шаль на тихое звездное небо, вступила в свои законные права. Вскоре в благую тишь врезались звуки шаркающих сапог. Чьи-то пьяные ноги с трудом плелись по заснеженной стежке. Спустя каких-то пару мгновений, в окружении редко мелькающего снежного серебра, из туманной дымки выступило чье-то пузатое тело. Шлейф от французского амбре сопровождал грузную фигуру этого человека. Следует отметить, что если кто из живых почуял этот запах, то без сознания тот же час слег бы в самую ближайшую могилу… Это был Валерий Вениаминович — кладбищенский сторож, а попросту — Витаминыч, как обычно величали его местные собутыльники. Нес Витаминыч свою службу каждую ночь, исправно, но не без грешка. Страсть до спиртного он питал еще смолоду, и, наверное, за последние пятнадцать лет не было такого, чтоб кто-то повстречал бы его в трезвом состоянии…

За всю свою сознательную жизнь Витаминыч где только не успел побывать и кем только не работал. В частности, в молодости, еще в советское время, когда существовали совхозы, ему не раз доводилось работать на полях в качестве сборщика урожая. Как-то ему даже посчастливилось побывать в роли бригадира по сбору бахчевых культур, правда, продлилось это совсем недолго — всего один урожайный сезон. Сняли его с поста и выгнали оттуда из-за пьянки. Успел он поработать некоторое время и плотником, но тоже недолго. Работал Витаминыч потом и дворником, и трактористом, и даже комбайнером. Но все это было после армейской службы, которую он нес на флоте в качестве матроса. Не чуждой ему оказались профессия сборщика металла, и даже сантехника-трубопроводчика в одной из местных контор. Впрочем, перечислять весь послужной список Витаминыча не имеет никакого смысла, поскольку он довольно огромен. Но следует отметить, что каждый раз задерживался Витаминыч на новом месте недолго. А случалось так лишь потому, что он постоянно тянулся к бутылке.

По внешним параметрам Витаминыч не сильно отличался от других мужчин своего возраста. Коренастость, легкий южный загар, большой пивной живот и возрастная залысина на макушке — раскрывали его как человека, успевшего повидать эту жизнь не с лучшей ее стороны. С ярким переливом серо-голубые глаза, несмотря на суровость характера персоны, выдавали душевную простоту и доброту этого человека. А вот немного суровое мясистое, и напрочь испещренное морщинами лицо — напротив, прямо говорило о сложности и противоречивости натуры его обладателя.

Прошло уже два года, как местное кладбище стало последним пристанищем для вечно страждущего Витаминыча. Здесь его устраивало абсолютно все. Ему очень нравилось, что местные попрошайки и алкоголики относятся к его персоне с большим уважением. Нравилась ему и кладбищенская тишина. А возможность выпивать на посту и бесплатный кров над головой радовали Витаминыча больше всего. Кладбище казалось ему идеальным местом. Так он тут и задержался…

— Эх, какая благодать! — пролепетал полупьяным голоском Витаминыч, разводя в стороны руками, направляясь к мусорной куче, стоявшей между могил. Доковыляв неуклюжей и шаткой походкой, он вытащил из штанов свое хозяйство и принялся опорожняться. Закончив мокрое дело, Витаминыч встряхнул плечами и, с чувством собственной важности, подтянул толстые шерстяные брюки, не забыв при этом проверить, хорошо ли они сидят на ремне.

Несмотря на теплый южный климат, эта ночь выдалась довольно холодной для здешних краев. Легкий ветерок трепал одинокие синие ели и ветки лысых кустарных деревьев, растущих возле могил. Где-то неподалеку раздавался звякающие звуки ритуальной таблички, ритмично бьющейся от легких порывов ветра об крест: видимо, от старости лет у нее сильно ослабло крепление. А в низине, близ поселковой дороги, идущей вдоль кладбища, грустно завывала одна из местных собак, ведая собратьям о своих житейских невзгодах.

— Что же ты воешь, проклятая? — Витаминыч мысленно обратился к ней, поднося сигарету ко рту.

Сторож шел своей дорогой по нижней части погоста, щурясь и пристально всматриваясь в темноту. Позади него стояли ровными рядками захоронения 70-х и 80-х годов прошлого века. Пройдя еще некоторое расстояние, он свернул мимо плотного насаждения склепов на дорогу, ведущую к бугру, на котором стояла церквушка. Постояв немного у лестницы, ведущей к ней, он призадумался о чем-то своем, и, докурив табачок, направился дальше по центральной аллее в сторону братской могилы. Такие обходы Витаминыч совершал регулярно, практически каждую ночь. Во время обходов, прекрасно понимая привычки и нравы местной шпаны, он почти всегда безошибочно определял, где и в какое время может кто-то тут появиться. Вот и в этот раз Витаминыч направился в одно из тех мест, где обычно творились ночные бесчинства.

Приближаясь к месту, где мог происходить кутеж местной шпаны, Витаминыч услышал звуки некоего присутствия…

— Ага! Опять эти беспредельщики тут бродят… Паразиты, не дают спокойно спать мертвецам! — выругался он про себя, вслушиваясь в то, о чем говорит молодежь, решившая устроить ночную тусовку на полянке, средь старых могил.

— Ну-ка, кша отседа! — громко прокричал Витаминыч, направляя служебный фонарь в сторону собравшейся толпы.

В ярком свете, и от неожиданности, толпа тотчас же всполыхнула, все заметались и каждый из членов сборища, узрев сторожа, бросился на утек, спасая свою пятую точку. Когда Витаминыч почти настиг место шабаша, то там уже никого не осталось. Никого, кроме одного паренька, которому на вид было не больше шестнадцати лет. Будучи растерянным, он стоял на месте, как вкопанный, и от неожиданности и, видимо, сковывающего страха, боялся даже пошевелиться.

— Ах ты, подлый негодяй! Ну что, попался?! — заорал Витаминыч своим пропитым, протяжно-мертвенным голосом. И без того бледного цвета парень побелел еще сильнее и сам стал немного похожим на привидение.

— Нарушитель, значит?! Сейчас я с тобой хорошенечко поговорю! — продолжал Витамныч, хватая левой мясистой рукой бедолагу за ворот фетровой куртки. Наконец, схватив его, короткие толстые пальцы сторожа сомкнулись в мертвой хватке; и Витаминыч потащил бедолагу словно куклу, периодически подергивая его резкими рывками вслед за собой.

— Безобразник! Я научу тебя, как нарушать покой и порядок! — причитал Витаминыч по пути, чуть ли не волоча за собой оторопелого парнягу.

Всю дорогу к сторожке, Витаминыч таким макаром тащил своего пленника, все ругаясь, причитая и читая мораль. Наконец, оказавшись у массивных металлических ворот базы, где и располагалась кладбищенская сторожка, Витаминыч промолвил: — Пришли! И резко толкнул пацана. Повинуясь беспринципно примененной грубой силе, Васька влетел на территорию мастерской.

После Витаминыч затолкал пацана в сторожку: у входа в нее, Васька споткнулся об высокий порог и влетев на древний трухлявый топчан, он приземлился на колени, шибко ударившись руками об его борта, инстинктивно выставив их перед собой.

Убедившись, что пленник не пытается сбежать, Витаминыч грозно взглянул на него и пошел проверять засов на воротах.

— Сиди здесь! Я скоро вернусь! — с этими словами сторож покинул сторожку, оставив пацана одного.

Прошло не так уж и много времени для того, чтобы парень успел слегка оклематься. Тем временем Витаминыч успел заглянуть за ворота и проверить, не ошиваются ли где за углом его дружки-беспредельщики; закрыл их на засов и сбегал по малой нужде в туалетную будку. Вернувшись в сторожку и убедившись, что все в порядке (а парень сидел на топчане), Витаминыч хлопнул входной дверью и потянулся к полке древнего шкафа, чтобы достать оттуда уже початую бутылку самогона.

У Витаминыча слегка пересохло в горле, и потому первую налитую рюмку он опустошил резким залпом. Часть самогона потекла по его бороде. Обтерев ее рукавом, сторож, взирая сердитым взглядом на пацана, продолжил: — Из-за таких как ты, мертвецам нет покоя ни днем ни ночью! С 19:30 и до 8:00 кладбище закрыто! И если ты не являешься его работником или же мертвецом, то проезд и проход закрыты до указанного времени, и сюда нечего соваться… Ты меня понял?! Что молчишь?

Васька, посмотрев на сторожа, в знак понимания, неуклюже кивнул головой. Витаминыч уловил этот жест, но по его соображениям воспитательная беседа только началась, и потому продолжил: — Ты, милейший, со своими дружками что тут делал? Вы сектанты что ли какие-то? Сколько вас? А-ну, живо отвечай, пока я шкуру с тебя не содрал!

— Вася, сглотнув застоявшийся комок в горле, слегка заикаясь, начал подбирать подходящие слова: — Я-я. Просто я. Ну, то есть мы…

— Что я? Что мы? Что просто? Просто так даже бородавка на морде носорога не выскочит, — перебил его Витаминыч, разглядывая свой опустевший стакан.

— Дяденька, пожалуйста, отпустите меня. Вы больше никогда меня здесь не увидите. Я вам обещаю, честное слово! — пролепетал Васька, пытаясь вызвать благосклонность у слегка захмелевшего сторожа.

— Все вы так говорите, а потом на памятниках появляются надписи, с могил пропадают цветы и по кладбищу разлетается всякий мусор, — насупившись, Витаминыч целил бутылкой, омолаживая горючим свой стакан.

— Нет, дяденька, мы здесь впервые. Мы ничего не портили, не ломали. Мы просто гуляли, — продолжал Васька убеждать сторожа.

— Сколько тебе лет, пацан?

— Пятнадцать.

— Уже пятнадцать, а шастаешь там, где не положено. Держу пари, что твои родители даже не знают, какого они ублюдка вырастили. Ну ничего, скоро узнают. Я им в этом с радостью помогу…

По прошествии десятиминутной воспитательной беседы и немного попривыкнув к обстановке, Васька все-таки отошел от сковывающего оцепенения и стал продумывать план побега из сторожки. Хоть Витаминыч уже в достаточной степени и захмелел, но прекрасно понял, что мальчишка рыщет глазами в поисках выхода; но от этой и некоторых других мыслей сторожа отвлекли звуки попадания мелкой щебенки в окно сторожки.

— Что это?! Никак дружки твои заявились?! Сейчас я их сцапаю, малец! Будь здесь! За мной не ходи! И не вздумай сбежать! — выпалил Витаминыч и вновь покинул сторожку…

***

Все это время Пашка, Машка и Лёха неустанно следовали за Васькой и Витаминычем. Короткими перебежками они двигались от участка к участку, периодически присаживаясь и прячась за могильными памятниками и кустами, чтобы сторож не смог их заметить.

— Говорил я тебе, не надо брать с собой этого раздолбая, — причитал Пашка, обращаясь к Лёшке.

— Нет, а я-то в чем виноват? Он сам хотел пойти вместе с нами. И разве моя вина в том, что, когда все бежали, он стоял на месте как вкопанный? — искусно парировал Лёха.

Но Пашка не унимался, продолжая перечислять различные весомые аргументы…

— Хватит, мальчики, не ссорьтесь! Нам теперь надо думать, как Ваську вытащить из этой вонючей конуры, — прервала Машка их спор.

— Теперь, когда об этом узнают наши родители, нам несдобровать. И влетит нам за это по полной. Это ты, Лёха, виноват, что сорвался с места. Ты мог толкнуть Ваську или уволочь за собой, когда началась заварушка!

— Я не…

— Я сказала, цыц! — прикрикнула Машка на обоих, — Никому ни за что не влетит. Мы обязательно вытащим Ваську и все будет в порядке.

— Тсс! Кажется, кто-то идет, — уведомил Пашка всех остальных.

На некоторое время на погосте воцарилась гробовая тишина. Молча вслушиваясь в звуки холодной ночи, ребята начали нервно озираться по сторонам. Тишину, кроме легких дуновений ветра ничто не нарушало.

Наверное, просто почудилось, разом подумали ребята и вновь продолжили оживленную беседу.

— Каков наш план? — Нахмурив брови, вопросила Машка, обращаясь к своим друзьям.

— Эм…

— Да какой тут может быть план?! — возразил Лёха.

— Обычный план. Что, котелки уже совсем не варят?! — возмутилась Машка, подпирая руками бока. Парни одновременно зависли словно старые компьютеры, пытаясь поймать и озвучить хоть какую-то умную мысль.

— Что, совсем нет идей? — вопрошающи Машка глядела на своих горе-приятелей.

Пашка больно толкнул Лёшку локтем в бок, а Лёха нервно среагировал; и в кустах, где они сидели, вновь воцарилось некое подобие хаоса…

— Немедленно прекратите! Как вам не стыдно?! — возопила Машка, расталкивая сцепившихся меж собою парней, буравя их строгим взглядом.

Лёха застыл, замахиваясь на своего приятеля кулаком, когда того, кажется, вдруг осенила относительно неплохая идея по спасению Васьки.

— Стой! — выставляя перед приятелем открытые руки завопил Пашка, останавливая уже не на шутку разбушевавшегося Лёху. Тот завис в означенной позе и вопросительно приподнял левую бровь.

— Кажется, я придумал…

— И что же ты придумал, умник?! — заискивающе вопросил Лёха, не спуская деловито-рассерженного взгляда с приятеля.

— Смотрите. Там, у сторожки, когда мы шли.., под бугром. Э… Кажется, я видел, что есть окно. Оно расположено с другой стороны улицы.

— И какой нам с этого прок? — возмущенно ответил Лёха.

— Тс-с-с! Паша, продолжай, — сбила надвигающуюся лавину эмоций Машка.

— Я к тому, что если сторож сидит вместе с Васькой там, у окна, то мы можем незаметно подкрасться к сторожке, и, засев с разных сторон, забросать окно камнями, переключив его внимание на себя. А Машка, тем временем, выведет Ваську.

— Хм! А это идея! Ну вот. Хоть на что-то сгодилась твоя пустая голова, — отметил Лёха.

Машка также одобрила эту идею. После обсуждения тонкостей реализации плана, ребят потихоньку начали подготовку: распределившись, Машка засела на штреме в кустах, спрятавшись у памятника некой старушки Шербаковой Е. М. (оттуда проще всего было наблюдать за воротами); Лёшка спрятался за древним склепом с противоположной стороны, а Пашка побежал прочесывать окрестности в поисках камней. Ему с этим однозначно повезло, поскольку неподалеку от места их дислокации, он наткнулся на кучу строительного мусора, где вперемежку с железными прутьями, кусками могильных оград и досок — лежали обломки старых кирпичей и щебенка. Набив полные карманы куртки камнями разного калибра, Пашка вскоре возвратился назад.

— Вот! — снабдив Машку патронами, Пашка прибежал на позицию к Лёхе и, вывалив наземь перед ним целую кучу, спросил: — Ну что, приступим?

— Ага. Начнем! — ответил Лёха, загребая руками свою долю, и подавая Маше ответственный сигнал рукой, возвещавший о готовности к бою.

Несмотря на значительное расстояние, первый камень попал точно в цель, ударившись прямо об оконное стекло. Несколько последующих попыток оказались не так удачны. Это был явный недолет со стороны Пашки и Машки. После минутного прицельного швыряния камнями, наконец, ворота базы отворились и в образовавшемся проеме показался сторож, и стал всматриваться в окружающую его темноту. А ребята замерли в ожидании.

— Я знаю, что вы здесь, паразиты! А-ну, выходи на свет по одному! — недовольного завопил Витаминыч, пытаясь не потерять равновесие, поскольку к тому моменту от опьянения уже еле стоял на ногах. Но в ответ на данное требование, к Витаминычу возвратилось лишь его собственное эхо… Притихнувшие ребята что есть сил старались не выдать своих позиций.

— Ну ничего, сейчас я вас всех достану! — проорал Витаминыч и покосившись по сторонам, силой захлопнул левую воротину, и пошел брать фонарь и дубину. Но как только он сделал несколько шагов, так уже целый град камней посыпался на него через изгородь и ворота. Витаминича всего перекарежило от раздражения и злости. От такой наглости подростков он просто рассвирепел… Взяв с собой то, что было нужно, он снова приоткрыл ворота и вышел за пределы базы.

— Сорванцы проклятые! Вы что, поиграть со мной решили?! Я вас всех сейчас изловлю и с каждым разберусь по отдельности! — шагая в сторону памятника, за которым сидела Машка, яростно вопил Витаминыч.

Машка затаила дыхание и замерла. Тень от деревьев скрывала ее тоненькую фигуру, но этого было недостаточно, и, кажется, в какой-то момент сторож ее заметил. О том, что он ее заметил поняли и Лёха с Пашкой.

— Кажется, спалилась, — скривился в причудливой позе Пашка, семафоря руками Лёхе, который находился к Машке значительно ближе. Выглянув из-из-за кустов, своими жестам он пытался объяснить Лёхе, что нужно срочно что-то предпринять, чтобы отвлечь внимание противного сторожа.

Лёха сразу же это понял и в поисках подходящего стал лихорадочно перебирать в голове все варианты.

Витаминыч остановился у старого тополя, прямо перед могилой Шербаковой, за которой по-прежнему скрывалась Машка. Направив свет фонаря на памятник, он бегло осмотрел его и стал заглядывать за памятники соседствующих могил. Машка слегка отклонилась, слившись с легкой тенью ветвистого кустарника.

— Где же ты, дрянь?! — пробормотал Витаминыч, лихорадочно вертясь по сторонам в поисках своей цели. В этот момент сердце Машки бешено заколотилось, и она чуть даже не пискнула от страха. Но внимание сторожа привлекло движение у могил с другой стороны, что находились метрах в пяти от этого места. Это Лёха специально зашуршал, пытаясь отвлечь его внимание на себя.

— Ага, вот ты где! Ну, держись, паскуда! — Витаминыч ускоренным шагом направился в сторону Лёхи. Лёха тотчас же, не дожидаясь, пока сторож настигнет его, ретировался к тропинке, ведущей к насаждениям старых склепов.

— Немедленно остановись! Догоню — хуже будет! — угрожал запыхавшийся Витаминыч Лёхе, подтягивая сползающие с бедер толстые зимние брюки и передвигаясь гуськом, чтобы не поскользнуться на тонкой кромке льда.

Взбежав по тропинке наверх и посчитав, что укрыться за одним из склепов было бы очевидным, Лёха спрятался за одним из почти развалившихся памятников. Витаминыч, тем временем, увидел его застывшую тень и медленно крадясь, почти настиг.

— Лёха, беги! — увидев всю патовость ситуации из-за могил, устланных гущей ракитных кустов, выкрикнул Пашка. И Лёха отпрянул, и снова выбежал на тропинку, а потом сбежал по ступенькам, ведущим вниз — к центральной аллее, и скрылся в темноте…

***

Услышав чехарду, происходящую за пределами сторожки, Васька сразу понял, что это верный путь к спасению. Он тихо вылез из сторожки, осторожно огляделся по сторонам, прошмыгнул через открытые ворота на погост и без лишней мысли в голове дал деру в сторону города…

Бежал Васька по аллее так сильно, что воздух засвистел в его ушах. Пашка и Машка, понявшие, что операция по спасению успешно завершена, стреканули вслед за ним, не успевая угнаться.

— Вася, стой! Вася, подожди! Вася! — дуэтом кричали они, пытаясь безуспешно настигнуть своего приятеля. К такому бешеному спринту они были совершенно не готовы.

Выбежав за кладбище и почувствовав, что сил больше нет, а ноги сделались ватными и практически непослушными, Васька, наконец, остановился. Согнувшись и опершись ладонями об колени, он начал переводить дыхание. Чуть отдышавшись, он сделал еще один, — последний рывок, и скрылся во дворах спального района, манящего живыми огнями…

***

— Да черт с тобой! — заорал Пашка, махнув рукой вслед остывающим Васькиным следам. — он значительно дольше и больше пробежал, чем Машка. Догнав Пашку лишь некоторое время спустя, она остановилась, хлопнув его по плечу, как это обычно делает заправский спортсмен, передающий эстафету другому участнику соревнований.

— Убежал?

— Да и черт бы с ним, говорю! — еще раз во всеуслышание заявил Пашка.

— Тихо, тихо. Не кричи. Сторож может быть где-то по близости, не хотела бы я встретиться с ним еще раз.

— И то верно… Кстати, а где Лёха? — спросил Пашка, не увидев его ни на аллее, ни где-либо еще по близости.

— После того, как он сбежал по ступеням и выскочил на аллею, я его не видела. А ты?

— И я его тоже после этого больше не видел. Должно быть он где-то рядом тусуется. Думаю, он подойдет с минуты на минуту.

— Давай ему позвоним?

— А если он пошел окольными путями или решил запутать следы, а тот придурковатый сторож где-нибудь рядышком ошивается, то так мы его только подставим. Давай-ка лучше подождем минуты две-три.

— Хорошо. Давай подождем, — согласилась Машка.

И оба уставились, в темноту, взирая вглубь извилистой и темной аллеи…

Прошло более трех минут. И пять прошло и, наверное, даже значительно больше, а Лёха так и не появлялся. Машка решила нарушить молчание: — Звоним!

— Давай! — Пашка одобрительно кивнув головой.

Набрав его номер, Машка преподнесла к уху телефон и стала ждать ответа. Послышались протяжные гудки, но Лёха не отвечал.

— Позвони со своего, — предложила она после еще двух попыток дозвона.

— Как будто это что-то изменит, — недовольно насупившись, ответил Пашка.

На его вызовы Лёха точно также не ответил.

— Ну, и что теперь будем делать? — уточнила Машка у Пашки, надеясь получить от него ответ, максимально подходящий к сложившейся ситуации.

— Подождем еще немного и снова позвоним. Если это не поможет, то тихонечко пройдемся по аллее и поищем его. Но если не встретим его по пути, то отправимся домой. А уж в школе, при встрече я с обоих спрошу за эти приколы. Они уже давно у меня нарываются!

Тут же небо затянуло одной огромной тучей свинцового цвета и на землю посыпался мелкий серебристый снежок…

***

Витаминыч свернул с аллеи на тропинку, вслед за нырнувшим туда Лёхой. Но из-за резкого ее сужения и наличия оврага за плотными рядами могил, дальнейшую погоню сторож посчитал бессмысленной и повернул назад. На обратном пути он заметил, как Пашка и Машка, сверкая пятками, верно двигались по направлению к выходу из погоста. Он проводил их недобрым взглядом и бранными словами…

— Так-то вам! В следующий раз будете знать, как шастать по кладбищу, — напоследок отметил сторож.

Смачно сплюнув, он докурил свой горький табак и пошел в сторожку допивать самогон. А изрядно напившись бормотухи, отошел ко сну.

К утру на кладбище расстелился молочно-белый туман. Морозец обдал своей свежестью. Тонкий слой инея укутал асфальт своей белизной, а легкий ветерок нагнал прохладу по всей долине. Кое-где, с ветвей деревьев свисали застывшие капли росы. Проснувшиеся вороны стали лениво слетать с верхушек деревьев и гнезд. Другие же птицы, прыгая с ветки на ветку, радостно защебетали, радуясь новому дню.

— То ли сон, то ли явь, — пытаясь что-то вспомнить с похмелу, подумал Витаминыч, и начал шариться по столу в поисках недопитой бутылки. Наконец, нащупав и жадно схватив ее своими мясистыми пальцами, он приподнес ко рту горловину и принялся жадно хлебать…

— Твою мать! Не в то горло попало… — подавившись и немного прокашлявшись, выругался Витаминыч, вытирая мокрый подбородок рукавом.

А голова у него гудела не на шутку…

Раздался стук в ворота…

— Открывай, Витаминыч!

— 6:30 утра. Кого это черт принес в такую рань?! — посмотрев на часы, пробормотал Витаминыч.

За воротами стоял его давнишний приятель и собутыльник Сашка Кривопалов по кличке Кривой.

Кривой барабанил и слегка насупившись от холода стоял в ожидании, когда подойдет Витаминыч и впустит его на территорию базы.

Услышав, что это Кривой кличет его, Витаминыч накинул бушлат и неизменно шаркающей походкой поковылял встречать своего приятеля… Отворив воротину, сторож бросил оценивающий взгляд на Кривого.

— Здорова, Витаминыч! Я тут околел, пока ждал как ты откроешь.

— На кой черт было так рано приходить, спрашивается? Я не ждал гостей. И вообще, тебе повезло, — я мог быть на утреннем обходе, — насупившись проворчал недовольный сторож.

— Ой, да ладно тебе, Витаминыч, заливать! Когда это ты в такую рань ходил на обходы? — заметил Кривой.

— Но-но. Поговори мне тут, — монотонно произнес Витаминич, бросив исподлобья взгляд на куртейку Кривого, под которой явно что-то находилось. — А что у тебя там? Ты что припер?

Держа снизу и сверху обеими руками выпирающий бугорок, образовавшийся под куртейкой, Кривой слегка замялся, а потом ответил: — Курицу принес. Живую…

— Какую такую курицу. Что значит живую? Опять у кого-то животину стащил?! — возмущенно произнес Витаминыч.

— Да нет! Ну, что ты? Вчера подрабатывал на одном из участков. Дровишки колол, вот хозяйка меня и отблагодарила — с важным видом заверил Кривой.

— А не врешь? — решил на всякий случай справиться Витаминыч.

— Да чтоб мне пропасть на этом месте. Вот те крест! — театрально закатил глаза Кривой и небрежно перекрестился. — Я уже околел. Так ты впустишь меня или нет?

— Ладно, заходи, — чуть посторонившись, пропустил его Витаминыч на территорию базы.

— А супчик-то будет наваристый, под самогоночку-то, а? — в предвкушении попойки потирал руки Кривой. — Пущай еще немного поживет да побегает. — вынув из-за пазухи и опуская курицу на землю, с дебиловатой улыбкой напоследок бросил Кривой в ее строну. А потом затушил носком чинарик и направился вслед за Витаминычем, вошедшим в сторожку…

Глава 4. Старый склеп

В полумраке отчетливо виднелись проржавевшие своды старого склепа. Покосившийся крест, венчавший его, было несложно увидеть с дороги, идущей вдоль кладбища: склеп Кокина располагался на небольшой возвышенности старой части некрополя. В нем, и в некоторых других — подобных ему, в прежние времена ночевали бездомные, оставляя там рваные матрацы, некоторую кухонную утварь, пустые бутылки и старые керосиновые лампы. Бывало и так, что праздно болтающаяся молодежь ради интереса частенько заглядывала туда в позднее время.

Несмотря на все увещевания администрации кладбища и местного волонтерского движения — не тревожить и без того на ладан дышащие конструкции старого мемориала, в любые времена находились те, для кого этот запрет оставался лишь пустым звуком: довольно сильно склеп притягивал людские взгляды и мысли своей необычностью, от чего, наверное, в какой-то момент и получил статус местной достопримечательности.

Когда совсем стемнело, на кладбище вновь воцарилась тишина. Небо словно россыпью серебра мерцающих звезд держало прозрачное покрывало над ночным городом; а легкий ветерок, гуляющий по просторам, трепал редкие кустарники и деревья. Слегка бледноватый полумесяц, несмотря на теплую погоду, возвещал о том, что в ближайшие дни должны наступить настоящие холода…

Жека и Миха — два типичных представителя маргинальной молодежи, предварительно распив бутылочку хорошего коньяка, еще недавно пылившуюся в мини-баре Жекиного бати, естественно, были уже навеселе… И, откровенно глупо подшучивая друг над другом, они тащились из города в поселок на вечеринку, организованную их приятелем Яриком.

— Слушай, Жека! Как думаешь, кудрявая будет на вечеринке?

— Понятия не имею. А зачем она тебе?

— Хотел познакомиться.

— Да нахрена она сдалась тебе, брат? Других что ли мало?

— Ну, приглянулась. А что тут такого?

— Мне кажется, что лучше не стоит заводить с ней общение.

— Эм? — Миха недоуменно покосился на своего приятеля.

— А что ты так удивляешься? — Жека спокойно парировал этот жест. — Ты посмотри в каких чуханских шмотках она ходит. А ее макияж? Можно банк грабить без балаклавы, а потом смыть макияж и никто не опознает! Но даже такой слой ей не помогает, а слой там, я тебе скажу… Штукатурка отдыхает. И все равно страшная она, как вся моя жизнь.

— Ты так говоришь, как будто я ее уже под венец зову. А я же просто потусить, пообщаться, закуролесить малость.

— В прошлый раз я то же самое слышал, а потом тебя с какой-то лярвой в полный шлак затянуло. И кто тебя тогда вытаскивал из передряги? Конечно, это был я! Забыл?!

— Ладно старое вспоминать, — насупился Миха. Но если Лера придет, то я уж сам как-нибудь разберусь. И вообще, от простой кадрили с меня не убудет, — отмахнулся Миха.

— Добро. Но если с этой шмарой завертится что-то нездоровое, потом не говори мне: «Ладно я, а ты куда смотрел?! Что, остановить не мог?!» — заверил Жека Миху и следом попросил его уточнить время.

Посмотрев на супермодные котлы, ну то есть, часики, Миха отметил, что уже почти десять.

— Опаздываем. Надо бы поспешить… У меня идея!

— Какая?

— Зайдем в магазин, возьмем по бутылке на брата для разогрева; а чтобы покороче срезать путь — махнем прямо через погост, — предложил Жека, пялясь на кладбищенский забор, находившийся на той стороне дороги.

— А что? Хорошая идея! Пошли, — доверительно кивнул ему Миха, и оба вскоре направились за спиртным в магазин «Красный Карась».

***

Строгая продавщица недоверчиво посмотрела на парней, пока они в предвкушении продолжения пьянки кривлялись друг перед другом у кассы. Она подумала, что ребятишки-то, наверное, несовершеннолетние; но затребовать у них паспорта к предъявлению так и не решилась, поскольку быстро образовавшаяся из покупателей очередь нервно столпилась возле прилавка…

Выйдя из магазина и перебежав через дорогу на красный свет, Жека и Миха оказались прямо перед началом погоста. Молча переглянувшись, они ступили за ограду через зиявший чернотой боковой проход, расположенный прямо в заборе, который был выделан из старого красного кирпича.

Жека ступил первый: тот проход был достаточно узким, вряд ли два человека смоги бы зайти туда одновременно.

— Жуткое место, да?

— Ага, — подтвердил осторожно шагающий вслед за ним Миха.

— Давай, доставай. Выпьем для храбрости, — оказавшись по другую сторону забора, насмешливо хмыкнул Жека, жестом истребовав у Михи свою бутылку.

Миха вытащил из-за пазухи алкоголь, передал его Жеке. Откупорив бутылки и бросив пробки в ближайший куст, они демонстративно чокнулись горлышками, сделали по паре глотков и неспешно отправились в путь, разглядывая старые могилы…

— Здесь давно уже никого не хоронят, брателло, — заявил Жека, размахивая перед собой бутылкой.

— Знаю. Слыхал. А еще я слыхал, что недавно тут стали происходить очень странные вещи… И подросток один пропал, — шмыгнув носом отметил Миха, вполоборота обращаясь к своему корешу.

— Откуда такая инфа? — поинтересовался Жека.

— Да по местным новостям неделю назад передавали. Говорят, что помимо полиции еще кинологи с собаками приезжали. Не нашли…

— А что он тут делал? Закладку искал?

— Точно не известно. Но шумиха тут была на всю округу.

Слегка озябнув, Жека накинул на голову капюшон толстовки, и, чтобы чуть согреться, начал кривляться подобно обезьяне и прыгать средь могил: — Сто пудово на маньяка какого-нибудь нарвался. Но нам то точно ничего не грозит. Мы крутые! Сами кого хошь отлупим! Да?!

— Да, братан! — Миха последовал его примеру, скорчив наигранную, наполненную ужасом гримасу.

— Главное, знаешь, на ментов не нарваться, а так — все путем!

— Ниче. Если что, убежим. Хрен догонят! — выпалил Миха.

— Верно! Пусть сначала догонят! — громко рассмеялся Жека.

В это время местный пес по кличке Джонни засиживал у склепа Кокина. Сначала услышав, а после и заметив на горизонте двух разгоряченных парней, он подумал, что это какие-то ненормальные. И явно не желая иметь с ними никакого дела, поджав хвост, лихо скрылся за колючими зарослями и могилами.

Поравнявшись со склепом Кокина, парни остановились.

— Ну и рухлядь, — отметил Миха, слегка качнув головой.

— Купеческий склеп. К твоему сведению, местная достопримечательность, — заявил Жека, после чего икнул.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Миха, разглядывая проржавевшие своды.

— В интернете одну интересную статейку как-то прочитал.

— Хм! Ну, и что же в нем такого достопримечательного? — указывая уже наполовину опустошенной бутылкой на железную полу-развалину, поинтересовался Миха.

— Не знаю. Но раз так пишут, то, наверное, так оно и есть, — Давай заглянем внутрь? — предложил Жека и направился к небольшому пригорку, на котором стояло само изваяние.

— Может не надо? Испачкаемся еще.

— А мы осторожно.

Левая створка воротец склепа была чуть приоткрыта. Положив бутылку на землю и слегка наперев на эту створку сбоку, Жека ее отворил. Из склепа сразу же пахнуло сыростью и прохладой. Он заглянул внутрь, но ничего не увидел.