Бесплатный фрагмент - Химера

От автора

Пара слов с некоторым разъяснением ситуации и расстановкой всех нужных точек над «ё». Как там подобает писать перед началом сомнительного романа? «Предприятия, организации и действующие лица, фигурирующие в книге, являются плодом воображения, и любое совпадение с реально существующими структурами и людьми абсолютно случайно и не входило в намерения автора». И еще про рекламу что-нибудь, вроде как ни названия, ни бренды тут ни при чем, и нет у меня никакой рекламы, ни скрытой, ни явной. Так кажется. Поэтому будем считать, что у меня роман просто фантастический — договоримся, что все нижеизложенное — результат досужих фантазий и не является чем-то большим, чем несерьезным литературным творением. А о скрытой рекламе так скажу — что ее действительно нет, просто невозможно было обойти молчанием те предметы и факты бытия, что давным-давно стали повседневной реальностью нашей жизни.

Кроме всего вышесказанного будет еще одна настоятельная просьба: друзья, не ищите здесь реальных прототипов и скрытых аналогий, не пытайтесь угадать, кто кому соответствует. Прототипов вы не знаете и никогда не угадаете (во всяком случае, на это очень надеюсь!), а любая похожесть ситуаций и жизненных моментов — абсолютно случайна. Как говорили древние римляне: Dixi et animam levavi — я сказал и успокоил совесть.

С уважением, автор.

Часть первая

1. Магазинчик ужасов

Известно ли вам, что значит «глобализация»? Да? Все равно расскажу. Это когда мой шеф — индиец-сикх, играющий за канадскую корпорацию, срочно летит в Новую Зеландию на обсуждение программы для Болгарии, а меня, простую русскую бабу, бросает быть ответственной за геморройный проект для Бразилии, который делается группой, состоящей из пакистанца, польки, украинки из Казахстана и практикантки-ирландки. А поскольку ныне получаю проблемы и за себя, и за того парня, улетевшего в Новую Зеландию, то мне с нежностью вспоминаются далекие времена прежней работы в Питере. Тогда все казалось так легко, просто и понятно…

Но довольно о работе.

Я искала подарок своему другу, поэтому на целый день отпросилась с этой самой работы. Для Москвы, в период кризиса, да еще и при моей теперешней загруженности — это очень серьезный шаг. Подвиг, можно сказать. Мой друг бы оценил. Вообще-то мне до чрезвычайности не нравится выражение «бой-френд», и тем более — «любовник». Терпеть не могу! Противно и пошло. Предпочитаю говорить «друг», и хватит об этом.

Обычно мой друг ценил только те дары, что никогда не приобрел бы для себя сам. А, учитывая его, мягко говоря, не самое бедственное материальное положение и непростой характер, могла подарить только то, что он просто не догадался бы купить. Или не смог, в силу полной никчемности возможного презента. Однако подарок должен был быть: красивым, не совсем бесполезным, особенным, способным принести радость и не очень громоздким. Мой парень высоко ценил свободное место у себя дома. Думаю, что вся тяжесть проблемы, упавшей на мои хрупкие женские плечи, более-менее понятна.

Когда утром курила на балконе, то увидела девушку, похожую на Мэрлина Мэнсона. Она была довольно высокой, с черными редкими сальными волосами, собранными в хвост, в синих трениках, и голубой не по размеру футболке. Почему-то эта картина испортила мне все настроение. Как говорил когда-то один известный профессиональный сатирик: «человек — это звучит гордо, зато выглядит отвратительно». Вдобавок ко всему не выспалась, в результате чувствовала себя самым мерзопакостным образом.

Я припарковала свой «Лексус» прямо на краю улицы, где отыскался свободный пятачок, и устремилась к намеченной цели. Магазинчик влек меня главным образом тем, что уже давно к нему приглядывалась, ибо всегда проезжала мимо по дороге на работу.

Смешная история у того магазина. Однажды, муниципальные власти вдруг решили, что в данном доме на первом этаже людям жить нельзя. Ну, просто никак невозможно. Тогда кто-то кому-то что-то разрешил, жильцов переселили, и квартиры переоборудовали под магазины и конторы, а вместо лоджий сделали выходы прямо на улицу. Первое, что появилось в интересовавшем меня помещении, — магазин дорогого женского белья. Собственно это и привлекло. На окнах-витринах появились черные девушки-манекены, этакие гигантские афроамериканские куклы Барби, символично одетые во что-то очень разноцветно-воздушное. И безумно красивое. Я туда как-то даже заглядывала: надо же иногда обожать и ублажать себя любимую. Ведь ни для кого ж не тайна, что ценность женского белья пропорциональна уважению к себе. Впрочем, роскошным бельем женщины балуют не только свою персону, но и тех, кто получает в награду возможность лицезреть этот феномен…

Кроме ярких проспектов и рекламных листовок про очередные опусы о бедственной жизни несчастных обитателей Рублёвки, там оказалось целые серии и наборы вполне эротичной нательной одежды. Пеньюары, боди-комбинезоны, сорочки, чулки с поясами и подвязками, платья бэби-долл, боа, бюстье и бра… Кстати — бра здесь, ни разу даже не настенные светильники, как многие могут подумать. Бра, или пуш-ап, это близкий родственник обычного бюстгальтера, придающий груди дополнительный объем и подпирающий снизу, открывая в то же время обольстительные формы сверху. Ведь всем известно, что неотягощенные лямками плечи обладают особым шармом: хороший пример того, как функциональность совмещается с эстетикой.

Однако я отвлеклась. Так вот, микроскопические трусики стоили там дороже, чем неплохая тинсулейтовая зимняя куртка в «Спортмастере», а почти символический бюстгальтер немногим уступал по цене трусикам, поэтому бутик не протянул долго, и с началом кризиса канул в вечность. Вместо него образовался сексшоп. Витрина стала абсолютно непрозрачной, как окна в женской консультации, и над дверью появилась призывная надпись: « (18+) Вход только лицам, достигшим 18-летнего возраста». Туда я так и не попала, несмотря на то, что очень хотела зайти. Сначала думала, что всегда успею, потом все как-то не получалось — то некогда, то забывала, то ехала с кем-нибудь из сослуживцев. А бывало, что и не своей машине. Короче, магазин попросту закрылся. Разорился, видимо.

Но это — ладно.

Новый бутик, сменивший собою сексшоп, назывался легко и непринужденно — «Необычные подарки». Витрина снова сделалась прозрачной. Там теперь стояли всякие действительно удивительные вещи, назначение коих сразу даже не удавалось определить. Две блестящие, отшлифованные до зеркального блеска металлические трубы, завязанные морским узлом; шар с блуждающими внутри фиолетовыми сполохами; светонасадка для водопроводного крана; летающий будильник; светящаяся ваза; настоящие часы, мягкие и текучие, словно сошедшие с картины Сальвадора Дали; букет удивительных по красоте и живости исполнения металлических роз; изящная подставка с левитирующей над ней рамкой для портрета; компактный калейдоскоп-проектор и прочие бесполезные диковины. Каждый подарок сопровождался краткой, но емкой запиской с разъяснением, что собственно из себя представляет сей предмет. Про калейдоскоп, например, писали, что эта целиком уникальная вещь наполнит дом волшебным светом и сделает подобным старинному замку с витражами.

На моей памяти никто не заходил в этот магазин, во всяком случае, не замечала такого. Местное население как-то игнорировало его, видимо не к тому классу относилось. По классификации моего друга современные типы взрослого московского населения распределялись так: учащаяся молодежь, работяги, гастарбайтеры и рыночные торговцы, офисный планктон, начальники, дачники, пенсионеры, бюджетники, служивые люди, бомжи и люмпены. И немного бизнесменов, тех, кто скромненько так, но со вкусом, именуют себя средним классом. Тех же, кто называет себя классом высшим, сюда вносить не буду, поскольку это уже не «население». К какой из этих категорий относилась я, сказать было трудно — что-то среднее, между офисным планктоном и начальником, с закосом на «средний класс». К молодежи уже, увы, отношения не имею.

Я зашла. Содержимое бутика не имело ничего общего с витриной. Тут не было никаких современных новомодных дизайнерских штучек, зато оказалось столько разных интересных предметов, что глаза разбегались, и становилось страшно. Сразу же про себя нарекла этот бутик «Магазинчиком ужасов» по аналогии с черной комедией Роджера Кормана. Цены не то, чтобы кусались, они казались фантастически запредельными даже по современным канонам. Некоторые товары выглядели очень элегантно и стильно, другие же смотрелись столь вычурно и безудержно фантастично, что глазам делалось больно. Огромная друза аметиста, с кристаллами размером с кулак, сверкала в специальной отдельной витринке. Какой-то ярко-зеленый кристалл, похожий по форме на гигантский карандашный обрубок, стоял в углу. Было много богато украшенного сувенирного холодного оружия со зверскими лезвиями, каких-то страшных чучел, черепов и голов, явно не настоящих — таких зверей просто не существует на Земле. Под ближайшей из них прочитала: «Голова раннетриасовой рептилии Lystrosaurus murray. Воссозданный оригинал». Эта морда смотрелась настолько реалистично, что становилось жутко.

Меня вдруг заинтересовал любопытный объект, похожий не то на шлем заплутавшего в пространстве инопланетянина, не то на портативную сушилку для волос, не то на реквизит из фильма про темное киберпанковское будущее. Предмет резко отличался по виду от всех других товаров, и был явно чужд этому празднику жизни. На маленькой табличке значилось: «Шлем Реальных Возможностей». Цена у этого продукта инопланетной конструкторской мысли отсутствовала, пояснение тоже. Пока разглядывала странную штуковину, сзади кто-то подошел.

— Чем-нибудь могу вам помочь? — спросил предупредительно-вежливый голос.

Я обернулась. За мной стояла красотка-продавец, или как сейчас говорят «менеджер по продажам». Смугловатая девушка с черными пронзительными глазами и блестящими волосами цвета вороного крыла. Вся ладненькая, аккуратненькая, в элегантном строгом сером костюмчике с обязательным бейджиком кокетливо прицепленным к лацкану пиджачка. Девушка так прямо и просилась на какую-нибудь глянцевую рекламу. Красота, разумеется, требует жертв, но иной раз ее запросы оказываются слишком уж высокими. Стерильность, мейк-ап, блеск и гигиеническая помада. Я знала только одного человека с идеальными губами, которые не сохли, не шелушились, не трескались, причем без всякого использования косметики.

— Нет, спасибо. Просто смотрю… Мне нужен подарок, — зачем-то пояснила я, разглядывая девушку.

Девушка всем своим нарисованным лицом изображала внимание и заинтересованность, но в глазах читалась такая тоска и вселенская скука, что хотелось все бросить и немедленно отсюда уйти.

«Девочки, — думала я, — не размалевывайте свое личико. Совсем. Слабо? Наверное. И поменьше духов. Если природа избавила вашу кожу от значительных изъянов, не надо расходовать время на тщательное нанесение тонального крема. Можно обойтись и рассыпчатой пудрой: раз, два — и готово! А вообще, естественность превыше всего. Если вам уж так хочется — делайте чистый натюрель: вроде бы все и насыщенно, но при этом лицо не видится излишне накрашенным.»

— Кстати, — нелогично продолжила я, — а вот это что? И цена никак не обозначена.

— Ах, это… Вас заинтересовало? Вы же подарок ищите? Для кого, для мужчины или для женщины?

— Для друга, — почему-то смутилась я, вспомнив своего теперешнего мужчину.

— Тогда посоветовала бы что-нибудь более удачное, например вот. Оправленный в серебро коготь ринхозавра. Выглядит так, будто его только вчера отрубили. Что невозможно, как вы понимаете, — улыбнулась продавщица. — Можно носить на цепочке, можно в качестве брелка. Изысканная вещь… Или посмотрите авторский кинжал — «Зуб Дракона» — с ручкой в форме клыка гигантского ящера. Вот это — нож с рукояткой из когтя дракона… Подарок как раз для солидного мужчины. Мы всегда предоставляем сертификат, что такое изделие не является холодным оружием. Это на случай проблем с полицией…

— Нет, не хочу проблем с полицией, хочу вот это вот, — уперлась я, перебив менеджера на полуслове. Терпеть не могу, когда мне начинают что-то втюхивать в магазинах. Меня это бесит.

— У хозяина надо уточнить, — замялась брюнетка. — Могу попробовать ему позвонить.

— Как у вас все сложно! — разочаровано проговорила я. Меня вовсе не тянуло покупать эту дрянь, да и цена, судя по всему, окажется совершено беспредельной. Но раз уж ввязалась в историю, приходилось исполнять роль до конца. Отказаться всегда успею.

— Отчего же сложно? Вот прямо сейчас и узнаем!

С этими словами она откуда-то взяла мобильник, что-то там нажала и сказала:

— Не зайдешь в торговый зал? Тут интересуются твоим шлемом…

Они с хозяином «на ты»? Любопытно!

Потом она посмотрела мне в глаза и заговорщицким тоном произнесла:

— Сейчас придет хозяин… а, вот и он! — это было сказано таким тоном, будто хозяин здесь ни кто-нибудь, а сам философ Аристипп, неведомым образом вернувшийся из царства Аида.

Хотела уже отпустить колкость, но когда увидела, кто тут хозяин, то чуть было не вскрикнула. Вовремя удержалась. Это оказался мой старинный приятель Алекс. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, мы очень активно общались с ним. Сначала по Интернету, потом в реале, но последнее время он забросил все свои аккаунты и куда-то запропастился. А я, вечно занятая собственными делами, почти забыла о нем. За то время, пока не виделись, Алекс заметно постарел. На лбу обозначились морщинки, в волосах, особенно на висках, просматривались многочисленные серебряные нити, а глаза прятались за большими темноватыми очками.

— Это ты? — глупо спросила я.

— Это я, — усмехнулся Алекс. — Ты свободна, этого клиента обслужу сам, — сказал он продавщице. Та с недовольным видом ушла в дальний угол магазина, и демонстративно стала смотреть в сторону. — А ты думала кто? И тебе привет. Как жизнь?

— Нормально жизнь. Вот для своего друга подарок ищу… а как ты… ну, хочу спросить… как это все вообще?.. — что-то плела я, озираясь по сторонам, совсем забыв даже поздороваться.

— Хочешь узнать, как заделался торговцем всяких разных экзотических штук? — хитро осведомился Алекс. — Как дошел до жизни такой?

— Ну, в общем да.

— А ты все такая же красивая и молодая, — грубо льстил он. — Время тебя не берет.

— С твоей стороны бестактно и невежливо напоминать о моем возрасте, — смутилась я, хотя не так давно сконфузить меня чем-либо было просто невозможно.

— Да ладно тебе! Классно же выглядишь!

— Это всего-навсего быстрый мейк-ап. Но все равно спасибо. Так расскажешь?

— Тебе могу. Ведь не отстанешь, пока не расскажу, — устало сказал он, задумчиво посмотрев куда-то вверх, будто разглядывал невидимую фресковую живопись у меня над головой. — У тебя время имеется? Сразу предупреждаю — сам никуда не тороплюсь, а повествование получится долгим.

— Время есть, все равно хотела пройтись по магазинам.

— Обычно в таких случаях женщины говорят, что времени у них нет, — усмехнулся он.

— Так то — обычные женщины! — засмеялась я. Первоначальное оцепенение уже прошло, и я снова была собой. — Я не из их числа.

— Согласен. Может, посидим в кафе? Просто посидим и поговорим, без всякого подтекста и неприличных намеков. Поедим заодно. Тут рядом недавно обозначилась вполне недурственная и уютная кафешка. Постоянно там бываю. Позитивная обстановка, и кормят очень даже ничего, а главное — никогда не выгоняют засидевшихся посетителей. Если те не буянят, конечно.

— Сейчас много хороших мест, — туманно ответила я, печально думая о чем-то своем. Может плюнуть на все и уйти?

— Да не особо много, — грустно возразил Алекс, видимо почувствовал мое новое настроение. — Хороших мест меньше, чем хотелось бы. Это кафе скорее исключение. Знаешь, хоть родился и всегда жил в Москве, но как же не люблю ее! Для меня этот город чужой, как река Брахмапутра. Не моя атмосфера. Когда еду по улицам, то все время кажется, что я здесь в гостях, а вот разнообразным плохо говорящим по-русски гоблинам и троллям, как раз наоборот — представляется, что они тут все у себя дома. Архитектура мне нравится только в самом центре, но и там уже мало чего осталось, и все становится по-уродски с этими стеклянными новоделами. Транспорт и пробки… тут даже говорить ничего не надо, и так ясно. Последнее время вообще все раздражает, хоть из дома не вылезай. Надеюсь все ж таки перебраться в Петербург: там лучше себя ощущаю.

Почему-то мне не понравились слова бывшего друга, и я опять почувствовала себя скучно.

— А что в Питере-то хорошего? — сердито спросила я. — Болото оно и есть болото. Это я тебе как коренная петербурженка говорю. Бывшая, хвала Аллаху.

— Ну, может, климата хорошего и нет, но мне там психологически почему-то комфортнее. Город для меня более близкий по духу, если так можно выразиться, чем Москва…

— А вот Москва часто ставит меня в тупик, — задумчиво поведала я. — Например, с недавних пор иногда приходится мне ездить до станции Римская. На метро. Вот думала все думала, что за скульптурная композиция стоит на этой станции? Грязные дети, ползающие по обломкам римских колонн. Эти дети там просто отвратительны. Они такие неприятные, плохо сделанные, даже страшные. А оказывается, эти младенцы — Ромул и Рем, основатели Рима.

— А, да. Знаю, — почему-то засмеялся Алекс, хоть и не сказала ничего смешного. — Причем основали Рим сразу на развалинах самого Рима. Раньше у одного из этих керамических детей в расщелине, в заднице, торчала монетка. Интересно, она до сих пор там?

Я ничего не ответила, а молча стала рассматривать очередной экспонат его магазинчика. Это была отвратительная на вид ваза изготовленная, судя по всему, из ноги какого-то монстра.

— У тебя почему-то плохое настроение? — снова спросил Алекс. — Что-то не так?

— Все не так, поэтому у меня с сегодняшнего утра крайне сильный приступ мизантропии. Я и сейчас мизантроплю. Ладно, не бери в голову. Пошли, покажешь мне ту позитивную обстановку.

Кинув бутик на свою элегантную продавщицу, Алекс отвел меня в обещанную им «уютную кафешку». Нам пришлось пройти пешком — на проезжей части той улицы проводились какие-то землекопные работы, и машина бы не прошла.

Кафе называлось — «Златоглазка» и действительно оказалось очень даже приятным, несмотря на развешанные по стенам картины сомнительного содержания. Вероятно, создатели дизайна кафе и авторы названия смутно представляли себе, что златоглазки — это вовсе не голенькие девочки-феи с пышными формами в развратных позах, а такие зелененькие насекомые с прозрачными крылышками. Зал был совсем небольшим, столиков двадцать от силы, но очень уютным и симпатичным. Одну из стен полностью занимал гигантский аквариум со множеством рыб. Большие, маленькие, золотые, черные с перламутровым отливом. Алекс заулыбался, разглядывая их. Нас поприветствовала девушка-официантка и проводила за один из столиков в углу, чем крайне меня порадовала. Мне показалось весьма удачным, что на нашей стене не было никаких картин и вообще ничего не было. Алекс попросил меню и для меня стакан сока. Я погрузилась в черное кожаное кресло и, пока Алекс усаживался напротив, разглядывала его. Читая меню, он все время без повода улыбался, и временами поглядывал в мою сторону. Про себя отметила, что ему очень идет такая легкая небритость, костюм без галстука, судя по всему достаточно дорогой. Чувствовала себя немного глупо, потому, что рядом с ним было так легко, хотелось улыбаться, говорить, слушать и желательно подольше. Немного времени прошло в тишине, пока проходила эта маленькая формальность с меню, но когда принесли заказ, сделала глоток. Играющий недалеко от входа рояль добавлял в атмосферу немного иррациональности и декаданса. За стойкой сидела парочка молоденьких некрасивых девушек в обтягивающих штанах, и двое рыхлых мужиков с пивными животами.

— Форму смотрю, ты держишь, — решила немного польстить своему старому знакомому. — Живот не отпустил, морду не наел.

— А что, считаешь надо? — весело спросил он, хлопнув себя кулаком по животу. — А то говорят, у нас в стране статус человека принято измерять в градусах: чем тупее угол между линией галстука и спины, тем уважаемее человек! Мне бы сейчас не помешало немного дополнительной солидности.

Я сделала вид, что смеюсь.

— Да не, — сказала потом я, — мужской торс должен смотреться плоско и крепко, особенно в нежном возрасте — от двадцати до сорока. У мужиков, имею в виду. Боже ж мой, это же так просто, вам вообще все просто! И голова от тяжких гантелей не кружится, и желания позаниматься не обламываются месячными… Но я даже совсем не о том. Раз уж мы заговорили на эту тему, все же выскажусь: есть у меня двое мальчиков знакомых, лет десять уже знакомых. Не встречались с самого выпуска. Были такие симпатичные, худенькие, обаятельные… А недавно увиделись на встрече выпускников, так оба они отрастили зачетные брюхи. В их-то годы за брюхи вообще положены репрессии прямо на месте. Ну, если только не учитывать особо трудные случаи, связанные с состоянием нездоровья. Поражаюсь, как за какие-то несчастные пять лет можно было так себя распустить! И физиономии стали у обоих рыхлые, с кривыми ртами, как на грустном смайлике. Знаешь, бывают такие удивительные лица, мимо которых невозможно спокойно пройти — так и хочется остановиться и дать в морду. Оба лепетали что-то про сидячую работу, хронические стрессы и еще какую-то фигню. А подруга одного из них вообще отпустила шедевральную фразу: «когда ты кормишь своего мужчину, то пузико всегда в радость»! Ни первая часть фразы, ни вторая в голове у меня ну никак не умещается. Если ты сама его еще и кормишь, он тем более хотя бы следить за собой должен, а не расползаться как студень. Давеча не выдержала и высказалась вполне непечатно… Неужели люди до такой степени неадекватны в собственных оценках?

— Намек понял! — засмеялся Алекс. — Тогда закажем что-нибудь кулинарно-безопасное, так, чтоб и форму не потерять, и не растолстеть в одночасье.

— Значит, нечто полезное, но чтобы еще и вкусное, — улыбнулась я. — А здесь довольно приятно, особенно на глаз. Очень миленько.

— Мне тоже нравится, — рассеянно откликнулся Алекс, окидывая взглядом зал.

Я снова сымитировала смешок и тоже принялась разглядывать посетителей. В первой половине рабочего дня кафе пребывало полупустым.

— Так, посмотрим, что тут у нас есть… — говорила я, просматривая список блюд. — Нам желательно ограничить, а лучше совсем отказаться от всех жирных и сладких яств, и еще от разных алкогольсодержащих напитков. За рулем.

«Еда, кругом еда, — думала я внутри своего мозга. — Как же хочется есть!.. Положить в рот что-нибудь вкусненькое, растолочь зубами, смешать со слюною, проглотить… Вот этот самый момент проглатывания и доставляет удовольствие… Еще надо залить пищу… Чем-нибудь достойным».

— Ну, раз мы все за рулем… — пробурчал мой приятель себе под нос, вертя головой и продолжая изучать окружающую обстановку. — Кстати, заказывай ты, на меня нет надежды. Тут недавно от нефиг делать прошел тест в инете на тему «Средний класс — это о Вас?». Там предлагали опознать и правильно обозначить всякие разные штучки из среднеклассового обихода. Из неодинаковых вариантов ответов выбрать верный. Так знаешь, что мне этот тест выдал?

— И что? — я вопросительно посмотрела на Алекса. — Посоветовали чаще читать Википедию? Но ты же тут часто бываешь, смог уж адаптироваться.

— Почти угадала. Там выскочила записка: «Даже странно, что с такими познаниями в области стиля жизни среднего класса у вас есть компьютер и Интернет, чтобы пройти этот тест». Наверное, ничего не угадал правильно. А здесь заказываю всегда одно и тоже. Консервативен.

Для начала мы остановились на салатиках и блинчиках с мясом, забыв о своем обоюдном желании избегать калорийной пищи. Ну и, конечно же, черный кофе. С сахаром.

Постепенно время ближе и ближе двигало нас к обеду, и кафе заполнялось все новыми и новыми людьми. Они приходили и располагались группками, продолжая вести разговоры о своей работе. Люди как люди, ничего особенного. А мы сидели, болтали о прошлых знакомых, и откуда-то к нам лилась успокаивающая мирная музыка, как густой шоколад с ложки. Тихая незамысловатая мелодия, от которой неудержимо клонило в сон. Заснуть за столом в этом месте, где сидишь не одна, было бы с моей стороны верхом неприличия.

— Ладно, эта тема для нас неисчерпаема, как атом, — сдерживая зевоту, нетерпеливо напомнила я, когда мы получили свой заказ. — Ты же про магазин обещал мне рассказать, про свой магазин.

— А, ну да… Люблю, знаешь ли, такие вот заведения, как это — начал Алекс откуда-то сильно издалека. — Приятная атмосфера, можно спокойно посидеть, никто не напрягает без повода, как говаривал один мой покойный друг. И работают они до поздней ночи. Не успеешь оглянуться, а уже вечер — самое симпатичное мне время суток. Как ты знаешь, я ненавижу начало дня…

2. Хмурое утро

Я ненавижу начало дня. Независимо от погоды на улице, от дня недели, даже вне зависимости от времени года. Просто ужасно себя чувствую по утрам. Не мое это время. Продирая с большим трудом глаза, моя неповторимая личность всегда крайне возмущена заговором трудового кодекса против людей. Ну, действительно: мы же не сеем, не жнем, сено не косим и коров нам не доить, так какого черта, скажите на милость, нужно рано просыпаться? Зачем? Есть, конечно, куча добрых слов, множество пословиц и поговорок на тему утреннего времени суток, но они не про меня. «Утро вечера мудренее…», «кто рано встает, тому бог подает»… «Хвали утро вечером…» что там дальше? Какое продолжение у этой пословицы? Не помню! Ну, и так далее в таком же духе. «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…» Нет, это уже что-то совсем из другой оперы. Короче — не люблю утро. Вечер или ночь — это да, мое время суток, а утро не люблю. Терпеть не могу, утром ненавижу всех людей. Поэтому и мечтал всегда о свободной профессии, когда четкого графика нет. Но так уж сложилась жизнь, что именно утром надобно вылезать из постели, приводить себя в порядок и идти на работу.

Утро понедельника ненавижу вдвойне. Причем совсем недавно началу дня радовался. А в тот раз, после вчерашнего, в голове гудела какая-то машина, похожая на компьютерный кулер. Старый плохо работающий кулер. И поразительная пустота! Где был, что делал? Ни фига не помню! Как поручик Ржевский из анекдота. А маленькие молоточки выбивали примерно семьдесят пять ударов в минуту. Бедные мои мозги, ну пожалейте же меня! Это у всех так? Если с утра никто ничего не помнит, что было вчера, то откуда берутся подробности? Что за дрянь мне подсунули? Какая мерзость, тьфу! С удовольствием поспал бы еще часок.

Я — здоровый, тридцатитрехлетний мужик, обладаю среднестатистической внешностью, стрессоустойчивой психикой, без особых претензий по части организации быта, но ужасно не люблю просыпаться. Спасает только шоковая терапия в виде холодного душа, новостей по зомбоящику и чашки черного ароматного напитка: запах свежезаваренного кофе говорит сам за себя. Не знаю, как бы жил без этих вреднейших, но столь полезных изобретений человечества. Наверное, предпочитал бы не спать вовсе и вскорости откинул бы коньки по причине недосыпа. Читал где-то в Интернете, что вроде бы в Великобритании появилась даже специальная ассоциация «сов», то есть таких хороших ребят, которые активно борются за свое неотъемлемое право работать во второй половине дня. Жду не дождусь, когда они доберутся и до нас. Я бы незамедлительно вступил.

Утренние действия практически не менялись день ото дня, поэтому запоминались плохо. Надо что? Выпить воды. Побриться, умыться, съесть завтрак, совершить разные прочие необходимые организму процедуры… Залезть в душ, помыть голову несколько раз подряд жестким шампунем, а лучше туалетным мылом, почистить зубы…. Облиться холодной, а потом горячей водой. Как следует вытереться, и вот свеж, как огурчик и готов к разным неожиданностям.

Выполнив все необходимые утренние ритуалы, я чмокнул в щечку Ольгу (жена уходила на полчаса позднее меня) быстро оделся и покинул нашу квартиру.

В очередной раз на выходе из подъезда меня охватило дикое ощущение невероятной нереальности окружающей действительности. Это сильно… Издержки общения с компьютером. Вероятно, развивается какой-нибудь новомодный интернет-психоз. Говорят пациент, что долгие годы просиживал за компьютером, входит потом в прострацию, всецело погружается в виртуальный мир и погибает от инсульта. У меня это похоже на своеобразную зависимость от сети, не могу долго находиться в оффлайне, меня физически тянет, где бы не пребывал к любым средствам связи, с которых можно выйти в сеть. Сейчас уже меньше, но было время, когда меня просто «ломало» от одной только мысли, что проведу какую-то часть своего времени без интернета…

Глупость, конечно, но стало жутковато…

Затем — короткий путь от дома до метро. Повинуясь какому-то душевному порыву, купил на углу три чайные розы с длинными толстыми стеблями. Так просто, без повода. До вечера подержу в воде, а потом жене подарю.

Потом дошел до проспекта, спустился в подземный переход, проследовал сквозь стеклянные распашные двери, приложил к морде турникета свою карточку, миновал откровенно скучающего полиционера и встал на бегущую вниз ленту эскалатора. Дождавшись поезда, вошел внутрь. Голос из динамиков предупредил об осторожности при закрытии дверей и огласил следующую станцию.

— Уважаемые пассажиры! — громко возвестила на весь вагон запись мужским голосом. — Будьте взаимно вежливы! Уступайте места инвалидам, людям пожилого возраста, пассажирам с детьми и беременным женщинам.

Двери закрылись, поезд тронулся и поехал. Кстати о голосах. Мне очень нравятся голоса московского метро, особенно то, что в сторону центра голос мужской, а от центра — женский. Огляделся. Полупустой салон, всего несколько человек: хорошо все-таки садится ближе к конечной станции, но только после того, как час-пик уже миновал. Впрочем, ехать мне предстояло до противоположного конца линии, через весь город, а у центра народ под завязку набьется всенепременно. Хотел, было почитать книжку, но почему-то не стал.

«Ладно, — думал я тогда, — когда займут все места, уткнусь носом в страницы, буду претворяться, что увлечен столь сильно, что уже ничего не вижу вокруг, а то, чего доброго, придется кому-нибудь уступать».

Почти сразу отключился от внешних раздражителей и сконцентрировался на внутреннем мире. Начал обдумывать свои дела на сегодня.

«И на кой фиг вообще купил эти розы? — подумалось тогда. — Таскайся вот теперь с ними».

Меня беспокоил герцог Эренейский. Его Эреней — небольшая гористая область на юго-западе, ничего не имела, кроме океанского побережья, скал, шумных рек и труднопроходимой местности. Еще там жил маленький вздорный народ, считавший себя гордым. Сам герцог полагал свою персону основным претендентом на престол Королевства, о чем мы с ним постоянно спорили. В столице герцог казался вполне адекватным парнем, мы часто встречались, и не раз играли партии в шахматы, причем герцог чаще всего выигрывал. Он великолепно знал историю, и я почерпнул у него множество интересных фактов. Некоторые сообщенные им сведения казались мне досужими байками, но потом, покопавшись в дворцовой библиотеке, убедился в их достоверности. Однако, как только герцог возвращался в свой Эреней, в фамильный замок — этакое переросшее подобие крымского «Ласточкина Гнезда» — то сразу же впадал в депрессию и его снедала лютая жажда власти. Характер герцога тяжелел, он становился неуправляем и начинал плести интриги. Это у него называлось — «делать политику». Если так пойдет и дальше, ситуация может выйти из-под контроля и мне придется что-то решать с герцогом. Неприятно-то как…

От важных дум отвлек недовольный голос:

— Молодой человек, уступите место! — сказал некто сбоку, прервав мне поток сознания.

Пришлось сфокусироваться на текущей реальности. Ну вот, дождался! Совсем не заметил, как проехал почти полпути, и вагон уже наполнился, как следует. Теперь голос из динамиков сменился на женский, значит, мы уже миновали центр города и удаляемся от него. Сразу припомнился недавний случай. Еду вот так же намедни, только в обратную сторону и совсем уж вечером. Сижу, а на Цветном бульваре входит некая мадам. Ну, лет примерно тридцати, или чуть меньше того, и как-то сразу видно, что она немного навеселе, но выглядит еще вполне прилично и на ногах самостоятельно держится. Огляделась, наметила жертву и ко мне: «Молодой человек, уступите место!». А сам я ехал из гостей тоже после небольшого принятия, настроение имел обычно нехарактерное для трезвого меня, и вставать мне оч-ч-ч-чень не хотелось. Смотрю, женщина вполне еще молодая и вроде бы даже не беременная, крепкая с виду, на ней вполне и вспахать что-нибудь можно. Да и внешность у нее целиком симпатичная — стройная длинноволосая брюнетка с сумасшедшим весельем в цыганских глазах. Короче, интересуюсь: «А собственно, по какой причине? Может, у вас болит что-нибудь внутреннее, или вы на ранних сроках?» Надо сказать, что вопрос поставил ее в затруднение, что-то она выдавила из себя вроде: «Но я же все-таки женщина как-никак!» Меня просто убило это самое «как-никак». Молча пожал плечами в том смысле, что вас много, женщин, а я у себя все-таки один. Ухмыльнулся, и остался сидеть. Хамство, конечно, с моей стороны первостатейное, но места в вагоне еще были. Она их то ли не видела, то ли хотела испытать судьбу и собственные способности к очарованию. Судьба, однако, в тот раз меня обманула. Женское обаяние ни разу не сработало. «Эта грубость вам так не сойдет, — резко произнесла брюнетка, — я вас запомню, мое слово верное, его нельзя снять, покуда не сработает». Вот так, ни больше, ни меньше. Иогда сразу же забыл об этой глупой истории, да и не до того было.

Но на этот раз уступать пришлось — вошла действительно пожилая женщина, свободных мест в наличии не оказалось, да и состояние у меня было вполне трезвое. Передо мной стояла не старуха, не бабка, а именно дама — элегантно, но по возрасту одетая, со вкусом и достоинством. Абсолютно седая. В ней чувствовалась особая внутренняя сила, ощущалось, что она очень уверена в себе. Извинился я, встал. А потом меня что-то дернуло, и я подарил этой незнакомке свои цветы, которые мне уже надоело держать в руках.

— Это вам, — сказал я, повинуясь внезапному порыву, — возьмите, пожалуйста, и извините, что я не уступил вам сразу.

Она приняла розы, мимолетно дотронувшись своей рукой до моей, и мне сразу показалось, что за этот короткий миг случайная попутчица узнала обо мне все.

— Молодой человек, — сказала она уже сев, — на вас висит нехорошее заклятие, будьте очень внимательны, особенно в ближайшую неделю. Потом станет не так страшно.

Вот и мне от нее подарочек! Нехорошее заклятие, видите ли, висит. По этой линии что, всегда разные ведьмы ездят? Или психика у народа теперь расшатана столь сильно?

Все, забыл, выкинул из головы.

Остаток пути пришлось проделывать на ногах. Стоять утром в вагоне метро решительно некомфортно, так как от большинства сограждан очень выразительно несет перегаром. Интересно, это они с вечера не просохли или с утречка заправились? Народ так и не рассосался до самой моей станции, а я, чтобы чем-то заняться, сначала разглядывал схему метрополитена и окружающую ее рекламу, а потом, улучив момент, встал около дверей.

Обожаю вот так приваливаться боком к той двери, через которую люди выходят и входят, той, что между вагоном и платформой. Это если стоим. А когда едем, то там проносится переменчивый мрак тоннеля и дверь становится зеркалом, в котором вижу отражения качающихся людей, не опасаясь столкнуться с ними взорами. Отыскиваю интересного человека, как правило — женщину, и слежу за ней, рассматривая ее физиономию, стиль, одежду. Думаю, кем бы она могла быть, чем бы она могла заниматься. Какое у нее могло бы быть увлечение. Есть ли дом, друзья, семья. Одинокие отражения на фоне мелькающей тьмы тоннеля…

Стоп, все, конец лирике. Моя станция, пора выходить.

3. Стелла

Когда Стелла вошла в кабинет своего шефа, тот удобно сидел в кресле и разглагольствовал по телефону. Он кивнул ей и одновременно махнул свободной рукой в сторону стула для посетителей, что стоял рядом с его столом. Судя по обрывкам фраз, решался вопрос с каким-то контрактом. Стеллу совсем не удивило, что начальник уже весь в работе: у них считалось правильным являться за полчаса, а уходить не раньше четверти седьмого. Шеф любил, когда его сотрудники работают много, сверхурочно, в офисе застревают и выходят в нерабочие дни. Разумеется, бесплатно. Все заняты, работа кипит, дела продвигаются. Через пару минут шеф закончил разговор, положил трубку и автоматически улыбнулся профессиональной улыбкой топ-менеджера. Улыбкой стоимостью в месячный доход Стеллы.

— Итак, поздравляю. У нас с тобой новое дело, — произнес он с каким-то хитроватым выражением на лице.

— Это хорошо или плохо? Мне это вообще-то надо? — грубо спросила Стелла своего начальника. Недавно она подстриглась — сделала себе короткую прическу — поэтому ощущала себя непривычно и немного неуверенно.

— Почему плохо? — многозначительно удивился Шеф.

Стелле было двадцать четыре года — возраст, когда переоценка ценностей у большинства уже позади. Университетский диплом философа и магистерская степень ничего ей не дали, кроме украшений для резюме. Полезных, к слову сказать, украшений. Заголовок диссертации звучал так: «Принцип достаточного основания, как базис эмоционального убеждения». Степень магистра позволила обойти конкурентов при поступлении на работу. И только.

Своим замечательным именем девушка была обязана отцу-киноману, который пребывал без ума от некоей Барбары Стэнвик — популярной в прошлом веке американской киноактрисы, сыгравшей заглавную роль в какой-то забытой мелодраме тридцатых годов. Ныне только старые киноведы, да энциклопедии и специализированные справочники могли помочь найти источник вдохновения родителя Стеллы. Однако Стелла Олеговна Петрушина к своему неординарному имени привыкла, и менять его не собиралась. Стелла была красива. Но не той правильной голливудско-киношной красотой, что регулярно потчует нас фабрика грез, а своеобразным шармом, имеющим немного аналогов. До двенадцати лет девочка считалась гадким утенком и подвергалась постоянным жестоким нападкам и преследованиям со стороны других детей. В результате жизнь приучила ее нервы к железному терпению, однако иногда она могла и взорваться, за что, чаще всего, сама же потом и страдала. Она не могла долго кому-либо завидовать, однако всегда была язвительна и злопамятна. К своей незаурядной внешности, как и к жизни в целом, относилась с иронией и философским спокойствием, мало чего боялась. Очень любила вкусно поесть, а при случае еще и выпить, за что расплачивалась последующими диетами, фитнесами и циклами упражнений на тренажерах. При этом Стелла всегда говорила себе, что надо сбрасывать вес. И внешне, и внутренне девушка была абсолютно непохожа на свою киношную тезку. Она не считала себя затворницей, всегда была довольно общительна, но близко к телу подпускала далеко не всех. Нейтрально относилась к любым людям, независимо от национальности, цвета кожи, вероисповедания и сексуальной ориентации, соблюдая поистине европейскую политкорректность. Тем не менее, с личной жизнью все складывалось как-то не очень, и Стелла располагала арсеналом из четырех полномасштабных бывших. Она не считала таковыми одноразово-мимолетные, краткосрочные и непродолжительные интим-контакты, но в настоящий момент ничего заслуживающего признания у нее не имелось. Это притом, что в конторе постоянно ходили слухи и сплетни о каких-то многочисленных любовниках Стеллы, коих на самом деле не было.

— Почему плохо? — многозначительно удивился Шеф. — И вообще, зачем такой хамоватый тон?

— Затем, что хочу, чтобы вы меня уволили, — сосредоточенно сказала Стелла.

В случае увольнения, она, согласно контракту, получила бы от фирмы очень неплохой парашютный бонус. Но сейчас об этом можно было только мечтать.

— Не дождешься! — радостно ответил ей шеф. — А хорошо это потому, что в период кризиса народ стал жаден, прижимист и скуп, экономит на всем, даже на своих собственных проблемах. А если мы это дело осилим, то хорошо можем заработать, значит надо не только тебе, но и всей нашей компании. Так вот, ввязались мы в одну авантюру…

— Не мы, а вы, — невольно ляпнула девушка. Она была в дурном расположении духа, поэтому очень захотелось позлить шефа. К тому же ей чем-то не понравилась его ехидная интонация.

— Нет, на этот раз именно мы! — С довольной рожей сообщил шеф. Он явно рассчитывал на подобный ответ с ее стороны. Эта его способность — частично угадывать мысли Стеллы и ее желания иногда напрягала.

— Не к добру это. Навалили дел на бедную девочку.

Фирма «Эридания», где официально трудилась Стелла, занималась разнообразной деятельностью в сфере разрешения конфликтных и просто сложных ситуаций. Фирма считалась и была зарегистрирована, как частное детективное агентство. Несмотря на солидность и большое число сотрудников «Эридания» несильно кричала о себе. Какой-нибудь случайный гражданин, увидев в газете объявление от частного детектива, не мог и догадываться, что это всего-навсего одно из проявлений крупной корпорации, имевшей свои филиалы и представительства во всех городах-миллионниках и некоторых других населенных пунктах. И в отечестве, и за рубежом. В фирме трудилось много народу. Юристы, детективы, аналитики, команда собственных высококлассных экспертов. Фирма располагала хорошей устоявшейся репутацией, а поскольку платили тут не в пример лучше, нежели в государственных учреждениях, трудности с кадрами возникали редко. Фирма имела договора с несколькими научными организациями, что снимало еще ряд проблем. Из-за всеобщего падения авторитета правоохранительных структур и практически тотального недоверия к органам власти со стороны населения, фирма пользовалась популярностью и хорошей репутацией. Процент раскрываемости был высок. В случае возникновения криминальной ситуации или при наличии сложных жизненных обстоятельств, люди старались обращаться за помощью именно сюда. Единственное, что затрудняло работу сотрудников «Эридании», это ограниченные законом возможности и в тяжелых случаях обязательная необходимость взаимодействовать с органами власти. Так требовал закон. Нарушение угрожало отзывом лицензии. Но руководство, да и рядовые работники фирмы научились легко обходить такие неудобные препятствия.

Начальство фирмы всегда и с особым вниманием относилось к проблемам своих сотрудников. И, если это не мешало работе, регулярно шло им навстречу. Однако дисциплина в «Эридании» была жесткой, хоть и своеобразной. Шеф фирмы, а также шефы всех региональных отделений, ранее работали в спецслужбах. И эта едва ощутимая унаследованная аура временами давала о себе знать.

— Ты, «бедная девочка», будешь считаться основным исполнителем, — доходчиво вразумлял Стеллу шеф, — Вернее, ответственной по этому делу. После гибели группы Ивана… царствие им всем небесное, людей стало мало. Их нам теперь явно не хватает… и еще долго не будет хватать, причем всему персоналу фирмы…

«Кто же мы? — тем временем думала Стелла. — Для шефа мы — персонал фирмы, для врача мы — больные, для продавца — покупатели, для гаишника — водители, для следователя всегда подозреваемые, а для нашего сисадмина мы вообще юзеры. Какая гадость! Не хочу быть юзером!»

— Ладно, — продолжал шеф, — хватит эмоций. Так вот. Нужно узнать все про одного мужика.

— Тогда — отчего авантюра? Искать пропавших и выводить на чистую воду подозрительных — обычное наше занятие. Профильное, можно сказать.

— Так-то оно конечно так, но…

Шеф Стеллы — Борис Викторович, — еще не старый, но уже совсем не молодой человек лет сорока пяти, был несколько полноват, но держался пока неплохо. Стелла хорошо понимала настроение шефа. Сегодня он, скорее всего, встал гораздо раньше, чем обычно привык. «Напридумывали тут всяких дел, поспать некогда! — как бы ворчал он под нос, сидя у себя в кабинете и готовясь к очередному разговору. — И ведь веселиться будут только они, а мне что? Сиди вот и расхлебывай потом, что они тут наворочали…» — такое внутреннее ворчание могло продолжаться долго, если бы не заходила какая-нибудь офисная девочка и не отвлекала его от любимого занятия. Обычно эту миссию брала на себя его секретарша Лилька. Или Лиля, как ее все называли. Ладно скроенная баба лет двадцати, смешливого и вздорного нрава, отличительными чертами которой были: крепко сбитая фигурка, крашенная копна пепельного цвета волос, невысокий рост и модные квадратные плечики — в юности Лилька увлекалась каким-то спортом. Она прекрасно знала, чем кончаются такие настроения шефа, и искренне надеялась не только подзаработать, но и поразвлечься. В конце концов, когда жить, если не в двадцать лет? Офисные сплетни говорили про них с шефом всякое разное, но Стелла не удивилась, если б узнала, что там вообще ничего нет кроме чисто деловых отношений. Лилька была хорошо замужем, а Шеф славится своей нравственностью граничащей временами с пуританизмом. А вот сама Лилька была явно не прочь. Согласно статистике, легко доступной в Сети, четверть женщин влюблена в своего шефа или не отказались бы с ним переспать, но только пять процентов мужчин сходят с ума по своей подчиненной. Для женщины с самого начала наличествует разница между потенциальным партнером и другом, причем последнего представительницы прекрасного пола редко когда считают сексуально привлекательным, поэтому до тела обычно не допускают. Это также расходится с тезисом, что мужчины, обычно, не особо притязательно смотрят на продолжение рода, тогда как женщины более целеустремленны и разборчивы в решении подобных задач. Как правило, каждая вторая одинокая женщина влюбляется в мужчину, уже состоявшего в браке или просто имевшего много баб. Стелла считала себя не такой, и полагала, что подобные заморочки ей по барабану.

— Так-то оно конечно так, но… дело это какое-то тухлое, как говаривал старина Мюллер, — задумчиво вымолвил шеф. — А поскольку ты работаешь в нашей фирме уже достаточно долго…

— …и согласно нашему контракту, только формально числюсь в вашей конторе. Вы мне обеспечиваете «крышу», а я вам отстегиваю процент оброка. И все. А в случае моего увольнения по вашей инициативе, вы должны выплатить мне компенсацию в хорошем размере.

Борис Викторович промолчал и ничего не сказал. Дурной признак.

— Шеф, поясните ситуацию, пожалуйста, — на этот раз вполне серьезно сказала Стелла. — А то у меня могут возникнуть неправильные установки и неверные мысли.

— Во-первых, перестань называть меня «шеф», я уже просил тебя, и не раз! За глаза — можешь, тут ничего не могу поделать, а в моем присутствии — не терплю. Во-вторых, перестань перебивать. А в-третьих, если в двух словах, то эту историю можно изложить следующим образом. К нам обратилась женщина, утверждающая, будто ее муж попал в какую-то непонятную историю. В беду. В какую именно, она сама, похоже, толком не знает. Аванс уже внесен. Вот тут, — Шеф протянул досье, — вся имеющаяся информация о нем, об этом муже, да и вообще все, что у нас сейчас есть по этому делу. Посмотри. Биография, работа, друзья, координаты, связи, увлечения и все такое прочее.

— Он исчез?

— И не думал. Каждый вечер приходит домой к жене, а утром уходит. Вроде как на работу.

— Тогда в чем проблема? — удивилась девушка.

— А ты посмотри материалы. Там все есть.

— Сколько ему? — осведомилась Стелла, раскрывая папку и начав рассматривать снимки. — Выглядит лет на тридцать — или около того… Это современные фотки? А, вижу. Тридцать три, возраст Иисуса Христа.

Среди документов досье внимание девушки привлекла карточка клуба «Гуднайт». Как было известно Стелле, в этом месте собирались любители БДСМ, и девушка хорошо знала данное заведение. Была, как говорится, в теме. Если вам нравятся сексуальные ролевые игры с обменом власти, если вы готовы взять действие в свои руки или наоборот отдать свое тело и душу на полное и беспрекословное подчинение, идти на любые унижения и самое главное, получать от этого массу удовольствия, то вы попали именно туда, куда надо! Московский тематический клуб «Гуднайт» — это зона, где принята особая культура сексуальных отношений, в которой физическое удовольствие от боли или наслаждения второстепенно за моральным удовлетворением от унижения и издевательств. Женское доминирование, унижения, латекс, бондаж… Это лишь малая толика того, что вас там ожидает.

— Рожа у него какая-то малоприятная, у нашего объекта, имею в виду. Да, а кто собирал это досье?

— Работали уже до тебя люди, — туманно пояснил шеф. — Трудились. Но не до конца, как видишь. А физиономические характеристики этого человека должны беспокоить только на предмет его опознания, узнавания и составления психологического портрета.

— Почему все так безуспешно? — удивилась девушка. Потом секунду подумала и добавила: — Но если все так, как говорите, то теперь что, только одни тухлые дела мне и вести?

— Не знаю, почему безуспешно, — сказал шеф, игнорируя вторую половину вопроса. — Сотрудник, который всем этим занимался, отказался без объяснения причин. Просто так отказался, без видимого повода. Пришел и сдал дело. Имеет право вообще-то, поскольку даже за расходы счет не предъявил.

Шеф Стеллы любил делать вид, что ничего не понимал в разработках, которыми руководил. Но потом каждый раз выяснялось, что он в курсе всех текущих задач. Хуже того, шеф, как правило, знал обо всех проблемах больше, чем сам исполнитель. Никакие попытки сотрудников аккуратно разъяснить начальнику, что, согласно современным управленческим концепциям, микроменеджмент — зло, а делегирование ответственности — есть благо, не помогали. Борис Викторович почему-то полагал нужным знать до тонкости, чем, собственно, занимаются его подчиненные. Любимая его фраза: «Выясню, кто виноват и накажу, кого попало!» всегда напрягала и не давала расслабиться.

— Даже так? Ни фига ж себе! А этот наш сотрудник — он кто? Я его знаю?

— Может, и знаешь, но тут без комментариев, как говорят в одной зарубежной стране, — кондово пошутил Борис Викторович.

— Ого! А что там с нашим фигурантом? Может, бегает на сторону просто? И встречается с какой-нибудь чужой бабой, а этот неизвестный мой коллега отказался из-за ложной мужской солидарности. Хотя — нетипично как-то, да и непрофессионально.

— Все может быть, вот и разберись там. Распредели обязанности, и давай работать. Это хороший заказ, денежный. А тухлым назвал это дело лишь потому, что там что-то не так, что-то мне не нравится. Печенкой чую. И мы можем или заработать всю сумму, плюс расходы, или придется вернуть аванс. Заказчица настояла на внесении этого пункта в договор.

— Обычно же вы таких вещей не допускаете, да? Работа должна быть оплачена по факту, — удивилась Стелла. — У меня одних расходов сколько наберется.

— Об этом не беспокойся. Расходы будут оплачены при любом результате, поэтому все, что можно фиксируй. Чеки, счета и накладные обязательно сохраняй. Но, тем не менее, мы же частная структура, а не госорганизация, бизнес у нас сейчас идет не очень, вот и приходится изменять своим принципам. Ладно, не бери в голову. Только ребятам не рассказывай, это тебе чисто по секрету поведал, как старшей в группе. Обещай! Слово?

— Слово, — согласилась девушка. — Когда начинать?

— Да вот прямо сейчас и начинай, — барственным тоном дозволил шеф. — Только имей в виду, что у ребят и так много работы, поэтому не загружай всякой ерундой, только по крайней необходимости. Ну, ты поняла, не маленькая. И еще одно. Давай без этих твоих штучек, умоляю тебя! У меня еще с прошлого раза временами кошмары снятся. Веришь ли — во сне вздрагиваю и просыпаюсь!

— Слушаюсь, шеф, — заулыбалась Стелла и с довольным видом подтвердила свою готовность. — Будет сделано, как вы велели. Еще какие-нибудь указания последуют? Рекомендации, советы? Напутствия?

— Ладно, иди, — устало сказал девушке ее начальник, а потом тихо пробормотал себе под нос: — Почему же мне такое наказание-то, тебя терпеть? Господи! За тяжкие грехи видимо.

«Да уж, — подумала Стелла. — В любом из нас спит грешник, его надо только разбудить правильно и найти выход. Все дело в нюансах».

4. Письмо

Выход из метро в нюансах практически не запомнился — двигался по привычному для себя маршруту, на автопилоте, целиком поглощенный своими мыслями. Только в подземном переходе опять ошивались какие-то молодые мужики в камуфляже, изображающие музыкантов. При этом псевдовояки не просто стояли, а еще и немузыкально бренчали на своих гитарах, натужно выкрикивая нечто милитаристическое. Наверное, думали что поют. Вообще — музыканты в общественных местах меня раздражают чрезвычайно. Почему это они полагают, что так уж приятно слушать их голоса? Умели бы хоть петь по нормальному. Так нет же! Стоят и пытаются переорать друг друга, а их друзья прилипчиво пристают к прохожим с протянутой для денег шапкой. Каждый раз обламываюсь, идя через этот переход.

Район считался «спальным». Большинство городского люда уже разъехалось по разным работам, и только отдельные пешеходы все еще тянулись в направлении подземной станции. Не дойдя до дома, зашел в магазин купить разной жратвы. Так, самое основополагающее. Стоя в небольшой очереди, услышал монолог некоей старушенции: «Говорят все кризис… кризис… Что за кризис? Чего только не придумают! В войну вон даже по карточкам хлеба иногда не было, голодали… А сейчас картошка есть? Булка с маслом есть? Чего еще надо?»

«Да, — подумал я, — понимаю, конечно, что во время войны люди терпели все лишения и тяготы жизни ради победы и во имя нее. Сколько ей? Лет девяносто? Но сейчас-то время у нас не военное и сильного желания страдать, почему-то нет. Да и необходимости особой не вижу!»

Когда уже выходил из лифта на своем этаже, то повстречал хозяйку соседней квартиры — Антонину Ильиничну. Вот уж повезло! Признаться, не ожидал сегодня встретить эту веселую разговорчивую бабулю — она кем-то работала в местной управе и обычно уходила значительно раньше моего появления. Кроме того, она регулярно «стучала» на своих соседей и знакомых по подъезду — писала в «соответствующие органы» длинные многословные заявления. Причем делала это бескорыстно, из «гражданского долга» и чистой любви к искусству. В круг ее интересов входило все: кто что делает, кто с кем живет, с кем спит, когда и где, каким образом и сколько раз. А уж если некто приводил в гости явного иностранца — то тут уж повод для сериального доноса. Приобщенным к тайне оказался случайно и не преминул этим воспользоваться. Однажды меня вызвал патрон и, хихикая, показал рукописное заявление на мою персону. Ему, как руководителю, эту кляузу переслали «из органов» дабы ознакомил с нею меня, как одного из основных исполнителей некоего госпроекта, а по совместительству главное действующее лицо манускрипта. Видимо это сделали для порядка, и просто для ясности. Никто никаких санкций против меня предпринимать, разумеется, не собирался, но ознакомить решили, дабы наладил отношения с соседкой и не вызывал подозрений с ее стороны. Антонина Ильинична уведомляла, что веду «распутный образ жизни», не ночую дома, привожу к себе «средь бела дня гулящих девок» и вообще «морально разлагаюсь, тлетворно влияя на молодежь». Еще там говорилось, что я — подозрительная личность и, вероятно, «посещаю притоны». Смеясь, мой начальник отдал бумажку мне, и попросил вести себя потише, а разлагаться не столь откровенно. Потом я показал это заявление авторше и намекнул, что сам работаю в чем-то жутко серьезном и очень-очень государственном. Антонина Ильинична испугалась, и с тех пор сильно зауважала меня.

— О, Саша, здравствуйте! Давно вас не встречала. С работы?

— Здравствуйте Антонина Ильинична, — расстроено сказал я. Мое недовольство вполне могло сойти за усталость. — Да вот, ночь оттрубил, теперь буду отдыхать. В магазин тут по дороге заскочил, — я показал пакет. — За продуктами.

— Тяжело, наверное, вот так — ночами работать? — зачем-то спросила она.

— Да не особо. И потом уж привык, — кисло улыбнулся я.

— Ну, хорошо. Знаете, скоро общее собрание всех жильцов нашего кооператива. Будем нового председателя избирать. Приходите обязательно! Тут вечером всех обходили, списки сверяли и подписи собирали, но вас не было, так я взяла для вас бланк. Сейчас принесу…

И Антонина Ильинична сделала телодвижение в сторону своей квартиры.

— Погодите, а что с ним надо делать? — забеспокоился я. — С этим бланком?

— Как что? — удивилась соседка, затормозив почти у самой двери. — Заполните и распишитесь, за кого вы.

Есть такая категория людей — до чрезвычайности активных, деятельных, энергичных, но не способных свою энергию употребить в правильное русло для мирных целей. Крутятся, мечутся, а затем весь этот поток возьмет и даст по ушам отдельных тихих граждан, по несчастной закономерности проживающих поблизости от места обитания данного энерджайзера. И понеслось.

— Да мне на это как-то… — индифферентно брякнул я, — все равно же не знаю этих людей.

— Голосуйте за Ивана Кузьмича. Он бывший летчик, очень хороший человек, воевал! Очень честный.

— А голова у него варит?.. Ой, хотел сказать, что для председателя нужны всякие разные другие качества…

— Ну, что вы! — почти обиделась соседка. — Иван Кузьмич будет очень хорошим председателем! Он честный, правдивый и порядочный! Везде порядок наведет. Теперь все будут вовремя платить за уборку подъезда.

С этой уборкой тоже была увлекательная тема. Споры шли уже давно, и даже мне стали известны, поскольку их результаты время от времени появлялись в качестве объявлений на доске информации. Иногда читал эти дацзыбао. Те, из жителей, что обитали одни, безответно вопрошали: «А с какого это бодуна я должен сдавать за мытье столько же, сколько мой сосед, у которого трое детей, две собаки и хронические гости? Или соседка с нижнего этажа, у которой пять кошек? Разве мусорю больше них?» Вроде как справедливо и как бы правильно, но есть в этом какая-то дряннота. Может, это просто привык или воспитан как-то не так, но ни за что не стану препираться из-за копеек, дабы не калечить нервы себе и окружающим. Впрочем — окружающим как раз можно. Сказано сдать, значит, сдам. В моем основном доме не так. У нас всё это как-то более упорядоченно что ли, или централизованно, чем в этих старых многоэтажках, где двери с кодовыми замками появились несколько лет назад.

— Ладно, пусть будет Иван Кузьмич, — сказал я успокоительным тоном. — Распишитесь тогда за меня, ладно?

— Этого нельзя делать, вы сами должны! — возмутилась Антонина Ильинична.

— Да бросьте вы! — с подкупающей непосредственностью сказал я, махнув рукой. — Я вам доверяю. Поставьте там какую-нибудь закорючку другими чернилами, и все! Вы же меня хорошо знаете!

— Ну, как же так… — сконфузилась соседка.

— А мы никому не скажем! — произнес я с заговорщицким видом. — Это будет наш маленький секрет! А то устал зверски и мне сейчас не до подписи…

Ей давно уже было известно, с моих слов, что ночами у меня какая-то важная (возможно секретная!) работа на другом конце города. Кстати соседи — это хорошо знакомое такое явление. Они вообще большие любители вмешаться, в любом мире, в любой стране. Поэтому не хотел оставлять тут свою подпись. Мало ли что…

Отделавшись от излишне любезной соседки, отпер свою железную дверь, вошел, задвинул крепкий засов, снял куртку и глянул в зеркало, висевшее напротив входной двери. Оттуда на меня скучно смотрел плохо побритый человек с растрепанными волосами, серыми глазами, в не очень новом растянутом свитере и старых джинсах. Ничего особенного. Среднее лицо, средний рост, средний вес… таких людей вы встречаете постоянно и никогда не запоминаете их внешность. Одежда тоже средняя. Я не любил выделяться из толпы. Как там, в Божественной комедии у Данте? «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу»? Скорее уж в сумрачной прихожей. Нажал локтем на выключатель, в тот же момент лампочка перегорела. «…Утратив правый путь во тьме долины». Ага, теперь придется вкручивать новую.

По-моему самый неправдоподобный эпизод любого фильма — это когда главный персонаж, вернувшись к себе домой, первым делом задумчиво прослушивает автоответчик. Или неторопливо наливает сок из холодильника. Или садится на диван и включает телевизор. Или компьютер.

Вранье, такой герой сначала должен бежать в сортир.

Но я поступил вполне по стандартам Голливуда — сразу же врубил компьютер.

Потом закинул продукты в холодильник, посетил санузел, и с наслаждением расслабился. Это моя личная жилплощадь, собственное пространство в этом мире, только для меня одного и ни для кого больше. Но практически я не живу в этой квартире. Я тут работаю.

В романе Жоржа Сименона «Мегрэ и человек на скамейке» блистательный сыщик, проницательный добрый толстяк расследует очередное убийство. Комиссар Мегрэ, как обычно, гениально одолевает возникшую перед ним проблему: человек, труп которого был обнаружен ноябрьским вечером в Париже на бульваре Сен-Мартен, оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Погибший вел жизнь двойную и загадочную. Вечером и ночью он выглядел как хороший семьянин-подкаблучник, имевший престижную работу в Париже. Каждое утро он уходил на службу, а приходил… в съемную квартиру, где делал, что хотел, а главное — одевался, как хотел. А соседей и хозяйку этого дома уверял, что работает по ночам. Зато добывание денег у данного месье много времени не отнимало — он ловко и изобретательно воровал во время обеденного перерыва в крупных универмагах. Вечером же, он снова возвращался к своей жене и опять превращался в тихого порядочного человека, отдававшего супруге «всю зарплату», оставаясь для окружающих вполне законопослушным респектабельным гражданином.

Я не ворую в магазинах и вообще не ворую. У меня совсем иное поле деятельности.

Проверил почту. Кроме всякого мусора и прочего спама пришло только два полезных сообщения адресованных именно мне: одно от кого-то невнятного, и от заказчика. Как и все подобные письма, то, что от заказчика, не отличалось богатством стиля и не блистало словарным запасом. Там вообще не было никакого смысла — похоже на обычное спамовое письмо. Так мне сообщали, что сегодня надо зайти на определенный сайт, открыть нужную страничку, и считать оттуда единственное изображение. Потом зайти на другой сайт, и считать другое изображение. А уже в моем компьютере первая картинка преобразовывалась в многозначные числа. Этот шифр, на мой взгляд, вообще невозможно расшифровать без ключа и декодирующей программы. Вы когда-нибудь видели содержимое файла-фотографии? Нет? А вы полюбопытствуйте. Мешанина из символов — буквы, цифры, разные значки… Есть и русские буквы, как же без них? Программа-кодировщик считывает символы из записки, и ищет такие же в изображении. Это изображение и есть ключ. Вместо буквы кодировщик записывает номер этой буквы в другой файл. Или номер цифры или какого иного символа. Потом — следующий номер, и так далее. Когда буква повторяется, программа-шифровальщик ищет другое место, где есть эта буква, и записывает ее номер. И так до тех пор, пока вся записка не превратится в столбик несовпадающих чисел, которые потом монтируются в другую картинку. Дешифратор работает в обратном направлении. Главное, чтобы в компьютере отправителя и получателя имелся доступ к фотографиям-ключам. Кстати, вместо фотографии можно использовать и любой другой файл. Главное, чтобы он был достаточно большой и объемистый.

Я нашел ключ — сегодня он оказался неприличной фоткой дебелой блондинки с крупной расплывшейся грудью. Файл в формате «джейпег», он же — джей-пи-джи, от английского «Joint Photographic Experts Group», дословно: объединенная группа экспертов в области фотографии. Пропустил толстоватую блондинку через дешифратор и получил короткую записку. Нечего лишнего — полное имя клиента, его адрес, телефон и срок исполнения заказа. Все.

Согласно содержанию письма, на выполнение давался ровно месяц.

Ночью, раз в сутки из компьютера автоматически уничтожаются все следы этой деятельности, диск оптимизируется и никто, ничего никогда не восстановит. Через провайдера, конечно, можно определить, что смотрел сайт с голыми бабами. Ну и что с того? Им всем давно уже исполнилось восемнадцать лет. Да и мне тоже.

А вот другое письмо меня неприятно насторожило и сильно не понравилось.

Как говорится — синтаксис, орфография и грамотность на совести автора:

Следующая неделя будет небольшой кошмар для Вас, готовитесь. Мы разочарованы. Теперь Вам придется отвечать. Вообще обдумайте хорошенечко. Чтобы Вам думать не мешало мания величия, так на всякий случай сообщаю, что в моем распоряжении сеть ботов с суммарный пропускной способностью канала ~5 Гб/с. Кроме этого есть отличные и хорошие знакомые в mwt.ru, так же вполне вероятно, что измениться Ваш сетевой статус. Заранее приношу свои извинения за жесткость и угрожающий характер письма, но другого выхода не вижу, потому как личность я довольно принципиальная, что называется око за око зуб за зуб.

С уважением Ваша Тень.

Так, приехали. Судя по некоторым признакам, в достоверности которых не сомневался, это отправил кто-то с моей основной работы. Из офиса фирмы. Более того — из моего отдела. А нарочитая безграмотность текста походила на допущенную специально.

Однако угроза напрягала. Справлюсь, конечно, не смертельно, но неприятно.

У меня на работе почта организована так, что у каждого отдела свой сервер и собственный почтовый домен. Что делать — жизнь надиктовала жесткие правила. Как следствие — всегда видно, откуда ушло письмо и через кого. И от кого. Последнее, правда, легко обойти, но вот корпоративный сервер обойти не удастся. Систему, конечно же, чисто теоретически можно обмануть, но такое под силу разве что какому-нибудь суперкрутому хакеру, что случаются только в кино. Или нашему системному администратору, но с ним-то как раз у меня особых разногласий нет. Да и делить нечего.

Почесав в затылке, подошел к окну и посмотрел вниз. Там виднелся свежий газон, новый, обтянутый полиэтиленом, еще неработающий магазин, и очень-очень много разноцветных машин. Почти одни иномарки. С минуту разглядывал забитый автомобилями двор, потом вернулся вглубь комнаты. Распечатал второе письмо. Все распечатал, со всеми заголовками и вместе со служебной и скрытой информацией. Порылся в ящике стола, извлек карманную записную книжку с вложенным калькулятором и прицепил ее на пояс под удобным черным свитером. Затем помотал головой, словно взнузданный конь, и решительно сел за стол. Одиночество в квартире — это когда всегда знаешь, где что лежит. Одиночество в жизни — это когда невыносимо хочешь испортить кому-нибудь настроение, а некому. «Одиночество в сети» — это культовый роман Януша Вишневского.

Пора в Замок, а то сегодня опять ничего не успею.

После того, как все необходимые действия были совершены, врубил другой, новый компьютер, нацепил на голову несуразное приспособление, кем-то названное Шлемом Реальных Возможностей и растянулся на своей лежанке.

Хорошо, что в свое время не поленился вписать в этот интерьер двуспальный ортопедический матрас…

5. Повелитель Королевства

…Интерьер словно сошел с экрана голливудского фильма снятого по мотивам рыцарского романа Томаса Мэлори или какого-нибудь более современного произведения фэнтезийного жанра. Этим обстановка выдавала свою искусственность. Вариация на тему перемещения в параллельный мир, где наш современник оказывается в эпохе рыцарей, вероломных герцогов и сумасшедших колдунов. Историко-приключенческий роман, действие которого происходит в вымышленном мире, близком к реальному Средневековью. Доблестные рыцари дружат с волшебниками, бьются с орками, сражаются с троллями и прочими нехорошими существами. Самые сильные и крутые лезут в неравные поединки с драконами, а в свободное от драконов время — вступают в интимные отношения с прекрасными эльфийками. И добиваются желаемого, естественно.

Все это стало уже настолько обыденным стандартом, что делается тоскливо и скучно, но в моем конкретном случае все обстояло не так однозначно. В этом мире не существовало ни троллей, ни орков, ни гоблинов с оборотнями. Эльфов с феями тоже как-то не наблюдалось. Во всяком случае, ничего о таких не слышал.

Очень большая, по нашим меркам, комната. Весь пол покрыт плетеными циновками, а у самой кровати постелен мягкий ворсистый ковер. Дорогой, судя по внешнему виду. Стены без всякого подобия обоев, сложены из тщательно подогнанных серых камней. Потом, присмотревшись внимательнее, я определил их как куски базальта. Справа, во всю стену стеллаж с книгами в кожаных переплетах и с золотым теснением, а рядом — крепкая двухстворчатая дверь. На другой стене развешано всевозможное холодное оружие устрашающих форм и размеров. Распознавался солидных габаритов меч, парочку жутких с виду тесаков, несколько кинжалов разной конфигурации и величины и еще нечто, названия чему просто не смог подобрать. Но это явно было оружие, представлявшее собой цепь с острейшим иглами на звеньях и массивным шипастым шаром на конце. Ниже — огромный камин с весело потрескивающим пламенем. Перед огнем — изящно кованая решетка и какие-то инструменты, видимо специально предназначенные для обслуживания этого камина. На каминной полке выстроился ряд из десятка потемневших человеческих черепов с простыми чугунными подсвечниками между ними. Черепа скалились белыми зубами и смотрели на меня своими пустыми глазницами. У трех из десяти отсутствовали все передние зубы, а у двух крайних — не хватало только верхних резцов. Зубы. Резцы. Самая твердая и хрупкая часть тела, открытая для всеобщего обозрения. При внимательном рассмотрении становилось видно, что эти зубы не выпали сами, а были сломаны у основания. Или выбиты. Третью стену занимал большой гобелен, с подробным изображением молодой пары в натуральную величину, затейливо предававшейся откровенным любовным утехам на фоне пасторального пейзажа. Прямо напротив — зарешеченное стрельчатое окно-витраж. В промежутках между прутьями решетки сверкали прозрачные волнистые стекла, которые хорошо пропускали свет, но совсем не пропускали изображения.

Привычная уже среда обитания.

Моя кровать стояла в самой середине всего этого великолепия. С трудом освободился из объятий мягкого ложа, выкарабкался из-под балдахина и дернул за специальный шнурок. Считается, что он активизирует звонок где-то в недрах дворца, и тот, кому надо, сразу же услышит этот зов. Но иногда я почему-то сомневался в реальности такого простого механизма. Возможно потому, что сам никогда никакого звонка не слышал.

Никогда не забуду один из первых своих дней здесь.

…Свой мир они называли просто Миром, а страна именовалась «Королевство Вильфиер». Первый раз попал я сюда вовсе не случайно, как стало уже штампом для многочисленной фэнтезийной литературы. Меня туда переправили вполне намеренно и осознанно, причем по работе.

Двери открылись, и вошел старый слуга. Вернее — старший слуга. Он выглядел очень крепким, несмотря на возраст, и по виду вполне хорошо себя чувствовал. О его физической силе ходили легенды. Говорили, что Ольгерд (так его звали) мог руками гнуть лошадиные подковы, а кусок чугуна весом в один стоун забрасывал на сто шагов.

— Доброго здравия, повелитель.

Титул мой в этом мире звучал изящно — «Повелитель Королевства». Не король, а именно «Повелитель». Простенько и со вкусом. Как потом выяснилась, последнего короля не то зарезали, не то отравили, не то куда-то заживо замуровали, и с тех пор никаких королей не имелось, были только «Повелители». На эту тему никто говорить не любил, и мне, несмотря на все старания, так и не удалось выяснить истину. Причем откуда эти повелители брались, и куда потом девались, пока выведать тоже не получилось. По официальной версии, последний король «тихо умер, не оставив наследников». Ага, знаем, тихо он умер, как же.

— Здравствуй, Ольгерд. Я же просил, не зови меня «Повелитель». Умоляю тебя. Называй меня как-нибудь более демократично. Господин Алекс, например.

— Хорошо, повелитель.

Мысленно махнув рукой, я сказал:

— Что там у нас на сегодня? Только самое важное. Например, вечером?

— Сегодня вечером у Вас встреча с комендантами крепостей, прием отчета от Старшины Городского Собрания на предмет утверждения проекта ремонта городского водопровода. А еще вечером Вас желает видеть госпожа.

— Ну, про госпожу и так можно догадаться, она каждый вечер меня желает видеть. Иногда даже и в середине дня. Ладно. А сейчас кто-нибудь ждет?

— Ждут, повелитель. Внизу Вас ожидают коменданты крепостей.

— Отлично, тогда пойдем к ним.

— Я в полном расстройстве, повелитель, но, боюсь, что такое вряд ли удастся осуществить.

Язык у них должен был быть похож на какую-то латинизированную версию не то старогерманского, не то готского. Но все-таки сильно отличался как от немецкого, так и от латыни — произношением и словарным запасом. Я не лингвист, поэтому детали мне были не очень-то интересны. Из-за большого количества латинских и германских корней, обучение не показалось мне особенно сложным, произношение было простым, и уже через месяц вполне неплохо понимал других, а через два месяца уже сносно для окружающих изъяснялся без помощи жестов.

— Почему это вряд ли удастся? — не понял я.

— Им назначено на вечер, — ответил Ольгерд, — но они пришли не вовремя. А встретиться с ними раньше будет неуважительно к Вам, повелитель.

— Так чего ж тогда они приперлись в такую рань? — вопросил я, стараясь уяснить ситуацию.

— Боятся, что их опередят, повелитель. Они подождут, это им будет даже приятно.

— Ну, раз так… — рассеянно сказал я, почесав в затылке. — Короче, когда мы идем к этим господам? Во сколько часов?

— В семнадцать, повелитель, — уверенно констатировал Ольгерд.

— От герцога ничего новенького? — на всякий случай спросил я, хотя знал: будь для меня хоть какое-то послание, Ольгерд сразу бы мне сообщил. — Ни писем, ни сообщений?

— Ничего, повелитель.

Плохо. Последнее время письма на мое имя почти не приходили. Или — не доходили. Вся корреспонденция шла в Столичный Капитул. Власть ускользала из моих рук, как сухой песок между пальцами, но ничего поделать я уже не мог — непосредственных рычагов управления у меня почти не осталось. Вот если только…

— Ну, вот и ладушки, — сказал я, обрадовавшись неожиданно пришедшей в голову полезной мысли. — Значит в семнадцать? Тогда за полчаса предупреди меня, ладно? А пока не беспокой.

— Как прикажете, повелитель, — сказал Ольгерд, но, тем не менее, никуда не уходил. Это означало только одно: у него еще не иссяк запас новостей для меня.

— Значит, до вечера я свободен? — с сомнением сказал я, придав голосу вопросительные интонации.

— Вы всегда свободны в своих решениях, повелитель. Но…

Я когда-нибудь все-таки свихнусь от этого парня.

— Да? Что-то не так?

— Но, повелитель, сейчас же турнир.

Вот дьявол! Что еще за турнир? Ни фига не помню! В шахматы, или во что? Почему не знаю? Тогда реализацию моей новой идеи придется отложить на потом.

— Какой еще к черту турнир? Я что, должен в нем участвовать лично, так что ли? — я даже не скрывал своего раздражения. — Или как?

— Участвуют самые благородные рыцари всего Королевства. Без Вас не приступят, повелитель…

— А я что там делаю? Тоже считаюсь благородным рыцарем? — с содроганием спросил я. В качестве участника рыцарского турнира я себя совершенно не представлял.

— Присутствуете в своей ложе, как обычно.

Ага, присутствую, значит. Как обычно. Ну, слава богу. Это уже сильно легче.

— И как скоро начало этого эпохального мероприятия?

— Уже время идти, повелитель.

Тьфу ты черт… А я-то полагал, что до пяти часов можно полезным делом заняться…

— Ладно, идем раз так. Надо — значит надо. Ты будешь сопровождать меня, до моего места, — сказал я, поскольку понятия не имел, что там за турнир такой и где он должен происходить.

Никогда раньше на турнирах я не был, не довелось как-то. Или был, но не совсем я. Вернее — совсем не я. Лицо слуги просто осветилось искренним счастьем. Интересно, это он правда обрадовался, или прикидывается столь искусно?

— Позволю себе лишь одно пожелание, повелитель. Ваша одежда…

Только сейчас я сообразил, что пребываю в обычном своем домашнем одеянии — в рваных линялых джинсах и спортивной куртке китайского производства, но с лейблом а-ля Адидас.

— О, черт! Да, действительно. Что бы ты посоветовал? Только что-нибудь такое, чтобы просто и удобно. И быстро. Времени уже нет.

— Я бы осмелился рекомендовать Вам мантию…

В этой мантии я сам себе напоминал клоуна из цирка. Однако все остальные относились к ней вполне уважительно, да и преимущество налицо — надевать мантию действительно быстро.

Я быстро облачился, и мы отправились куда-то в неведомые глубины Дворца.

До сих пор мне так и не удалось научиться без затруднений ориентироваться в этом чертовом Дворце. Или в Замке, что будет намного ближе к истине. Что за вредитель его проектировал, интересно? Бесконечные запутанные коридоры, лестницы, башни, галереи и внутренние дворики. Многочисленные залы, палаты и подземелья тоже исчислялись трехзначными числами. А этажность? А подземелья, о которых я только и знал, что они существуют? В разных местах здания наличествовало различное количество этажей, как надземных, так и подземных. Весьма часто, чтобы перебраться из одного помещения в другое, приходилось совершать длиннейший путь по лестницам и хитроумным переходам. Вот черт! Надо будет обязательно изучить планы данного сооружения, а то, не ровен час, придется мне тут бегать одному — я ж просто погибну, заблужусь, как Тезей в Лабиринте без своей Ариадны!

Я чертыхался про себя, когда думал обо всем этом, следуя за слугой.

Тут Ольгерд взял со стены ближайший факел (только недавно узнал, кто и как меняет эти полезные осветительные устройства), и мы начали спускаться по узенькой винтовой лестнице куда-то в мрачную темноту.

Через некоторое время лестница закончилась, и мы очутились в длинном сводчатом коридоре, очень похожем на подземный ход или трубу некоей древней канализации. Наши шаги гулко раздавались в пустоте этого тоннеля, который местами менял направление, делая резкие изгибы. Стены, сложенные из каменных блоков размерами и формой с коробку для ботинок, покрывала неприятная влажная слизь. Местами между камней высачивалась вода, стекавшая ручейками вниз, где она собиралась в узкие канавки вдоль стен. Откуда-то слышался звук журчания и падающих капель, а воздух казался флажным и затхлым. Пахло плесенью, сыростью и еще чем-то малоаппетитным. Все это усиливало канализационные ассоциации.

Я тогда еще плохо ориентировался в обстановке, и практически постоянно чувствовал себя полным идиотом.

Мы шли долго, и это стало понемногу надоедать. Ход становился все ýже и ýже, явно поднимаясь вверх. Постепенно вода исчезла, камни сделались сухими и на вид боле чистыми, дышать становилось приятнее, а когда после очередного поворота впереди забрезжил дневной свет, то сразу стало понятно, что скоро выберемся на свежий воздух.

6. Турнир

Когда мы, наконец, вылезли из этого перехода, то Ольгерд почтительно поклонился и отошел в сторону, с достоинством заняв место где-то позади меня. Выбрались мы прямо в большую удобную ложу. Мою, по всей видимости. Я подошел к краю и, монголоидно щурясь от непривычно яркого солнца, оглядел открывшееся пространство. Все это поле я окрестил про себя манежем: довольно большая площадка, весьма смахивавшая на стадион какого-нибудь провинциального спортклуба. С двух сторон она ограничивалась трибунами, занятыми пестро одетой публикой. С третьей стороны располагалась моя ложа, и ложи поменьше. Кто там сидел, со своего места разглядеть просто не мог. При моем появлении трибуны сначала стихли, потом огласились нестройными приветственными криками и чем-то похожим на хаотичные аплодисменты. Видимо, меня уже заждались. В ложе, где оказался я, справа уже расположилась весьма привлекательная на вид молодая женщина с жутко сексуальным профилем, одетая в бирюзовое платье с глубоким декольте. За вырезом вздымалась симпатичная грудь. На шее у этой дамы сверкало что-то ослепительно-драгоценное. Чуть сзади и справа от нее стояла юная просто одетая девушка, с очень милым личиком и прекрасно сложенным телом, угадывающимся под ладно скроенным по фигуре платьем. Девушка густо покраснела, когда заметила, что я разглядываю ее. Новая служанка, подумал я. Как только спустился на предназначенное мне место, женщина, засверкав драгоценностями на шее, повернула в мою сторону красивое злое лицо, холодно, но широко улыбнулась одними только пухлыми губами и грациозно подала мне руку тыльной стороной ладони вверх. Я привстал и церемонно приложился к этой руке, одновременно заглядывая за вырез платья. Рука казалась на удивление мягкой и теплой. Это и была госпожа, что желала меня видеть сегодня вечером. В этот момент трибуны снова зашумели. Когда я уселся, моя соседка взяла большой белый платок и демонстративно им взмахнула. Ритуал был соблюден, и действие началось.

Насколько помнил из истории, рыцарские турниры в Европе появились еще до крестовых походов. Во всяком случае, существует упоминание о неких военных игрищах, происходивших в середине девятого века в Страсбурге после переговоров Карла Лысого с Людовиком Немецким. Но окончательно турниры оформились во Франции к середине двенадцатого века, а затем уже распространились на Германию и Англию. В некоторых справочниках изобретателем турниров значится французский барон де Прелли, но, скорее всего, он лишь разработал первые турнирные правила. Сначала рыцари бились как есть, в обычном вооружении. Позднее в моду вошли тяжелые турнирные латы, практически непригодные в настоящем бою. Из яростного кровавого сражения турниры преобразились в живописные театрализованные выступления, где условности приобретали всё большую роль, а борьба сделалась менее значительной и более формальной. Турниры на долгое время сделались обязательным элементом западноевропейской средневековой жизни, причем к участию допускались лишь самые благородные рыцари, те, что имели безукоризненную репутацию, а всякое нарушение рыцарского кодекса угрожало страшным несмываемым позором. Рыцарь-нарушитель лишался оружия, лошади и амуниции, после чего заключался в тюрьму на срок до трех лет. Герб, доказывающий знатное положение владельца и его место в родовой иерархии, стал основным пропуском на турнир. Подделка и подлог гербов карались смертью. Если какой-то простолюдин присваивал себе рыцарское звание и герб, то такого фальсификатора просто вешали на ближайшем дереве. Для специалистов, каковыми являлись герольды, предъявленный герб содержал все необходимые сведения. Вот почему немаловажным элементом турнирного этикета стали именно гербы, которых развелось такое количество, что пришлось навести хоть какую-то систему в этой области. Возникла целая наука — геральдика, регламентирующая, что и как может быть помещено на герб, объясняющая значение тех или иных символов. Истоки геральдики уходили в европейские Средние века, когда было необходимо получать сведения о человеке, не видя даже его лица, закрытого забралом. По этой причине геральдическая символика всегда легко читалась, не имела сложных рисунков и надписей, зато сам герб снабжался крупным цветным полем. Такие гербы обобщенно назывались блазонами, то есть щитами.

Возможно, я чего-то не то слышал о рыцарских турнирах, или просто читал неправильные книжки, но мероприятие, на котором случилось присутствовать, весьма отличалось от моих представлений на данную тему. Или мир, где мне довелось находиться, был не похож на средневековый европейский стандарт.

Сначала вышел какой-то важный тип разодетый как фазан, и воткнул в грунт длинную пику с большим красным гербом на верхнем конце. Герб, нарисованный на чем-то среднем между щитом, знаменем и воздушным змеем, весело затрепетал и заполоскался на ветру. Постепенно я смог разглядеть белую лошадь на красном фоне с витым бивнем нарвала, торчащим прямо изо лба. Затем нарядный мужик развернул имевшийся у него свиток и начал что-то длинно и неразборчиво кричать нараспев, поворачиваясь из стороны в сторону. Голос его временами срывался, и несколько раз он «давал петуха». Из памяти всплыло то самое слово — «герольд».

Наконец наряженный парень заткнулся, свернул свой свиток и куда-то ушел. Его место сразу же занял следующий герольд, и сцена повторилась почти в точности, только новый персонаж был раскрашен уже в другие цвета, кричал дольше, да и герб оказался иным. На белом фоне резко выделялось стилизованное изображение черной хищной птицы с распростертыми крыльями, растопыренными когтистыми лапами и свернутой набок головой. В одной лапе птица держала пучок стрел, а в другой короткий толстый меч. Расстояние между пиками с гербами я оценил шагов в двадцать.

Заиграла музыка — духовая, несколько визгливая и неприятная для моего слуха. Самих музыкантов не видел, вероятно, они скрывались где-то сбоку от трибун. Когда музыка прекратилась, зрители опять заорали. На поле манежа неспешно выехала пара всадников закованных в тяжелые турнирные латы с длинными пиками или копьями в руках. Крепких, толстоногих лошадей придерживало по паре пеших людей, которых я для себя обозначил как оруженосцев. Странно, всегда считал, что оруженосец положен один на рыцаря, но мало ли что бывает. Наконец рыцари остановились, ожидая какого-то сигнала, при этом лошадь одного из латников приподняла хвост и навалила прямо на траву манежа кучу дерьма. Трибуны стихли. Именно в этот момент и усомнился в виртуальности и модельности данного мира. Какой программист или дизайнер, скажите на милость, будет моделировать дефекацию лошади? Да и зачем? Для пущего натурализма что ли?

Надо сказать, что первоначально подобных сомнений не было. Даже намека не возникало. Ну, да, вполне реальный квест, приключенческая игра (адвенчура, бродилка или как там их еще называют?) — один из обычнейших игровых жанров, требующих от участника решения умственных задач для прохождения по сюжету. Множество людей тратило уймищу своего времени на такие развлечения. Отличительным свойством подобных игр стала великолепная графика и атмосферность, вынуждающая игрока окунуться с головой в мир игры, будь то загадочный полный ужасов замок, тропический лес, покинутая лаборатория сумасшедшего гения, темный город-призрак, средневековая крепость… Сюжет мог быть определенным или же предполагать множество исходов, выбор которых зависел от поступков участника игры. Самым успешным на сегодняшний день жанром (вернее поджанром) среди квестов считается экшн, основанный на реакции и рефлексах игрока, хоть традиционные головоломки в ней тоже присутствуют. Но я попал в компьютерную сетевую игрушку, выглядевшую как совсем живой мир, практически неотличимый от реального. А что тут такого? Новые технологии, прямое воздействие на мозг, все дела. Непосредственный интерфейс мозг — компьютер, обходящий стороной внешние органы чувств.

Короче — игра меня увлекала, но не более. А осознание факта, что за это еще и платят, причем вполне приличные деньги, придавало всему процессу особое очарование.

Кроме того, довольно скоро выяснилось, что в этом мире я мог колдовать и делать мелкие чудеса. То есть приобретал некие магические способности. Как ни печально это признавать, но набившие оскомину вопросы типа: «Что есть для тебя магия?», и желание каждого второго (если не первого) дать, наконец, четкое определение этой скользкой деятельности, на самом деле признак того, что мы живем в мире, лишенном этой самой магии напрочь. Тем не менее, результатом прочтения всякого рода фэнтезийной литературы стало некоторое количество завязших в мозгу определений. Магия — это умение оказывать воздействие на расстоянии с помощью одной из форм энергетики — силы мысли. Магия — это возможность воздействовать на тонкие миры, подчиняя себе тем самым события в физическом мире. Магия — это средство сверхъестественным путем достигать цели, не задумываясь, как эта цель будет реализована… По-моему только ленивый не придумывал своего собственного определения магии. В одном из современных фэнтезийных романов давалось еще более простое и изящное определение: «магия — это искусство словами изменять мир». Только тут возникала маленькая неувязочка. Согласно этой формуле получалось, что самый крупный маг и кудесник в нашей стране — ныне действующий премьер министр. Вот уж кто одними только словами изменял мир! Хотя — черт его знает, может он и правда крутой маг… В Большой Советской Энциклопедии скупо сообщалось: «Магия — это обряды, связанные с верой в способность человека сверхъестественным путем воздействовать на людей, животных, явления природы, а также на воображаемых духов и богов». Существовали также и другие определения магии, например известного медиевиста профессора А. М. Карпова: «Магическими называются поступки, адресованные достижению желаемой цели путем сверхъестественного нарушения законов природы». Под это определение подпадают и первобытные верования, и современная магическая традиция, и получение «благодатного огня». Но все эти дефиниции отмечали одну главную особенность, которую обычно не замечают. В основе магии всегда лежала вера в сверхъестественные силы, в способность человека эти силы контролировать и с их помощью воздействовать на окружающий мир. Правда, что подразумевать под понятием «сверхъестественное», уже никто особенно не пояснял. Всемогущая Википедия при запросе на это слово отсылала к одноименному американскому телесериалу.

Так вот, оказалось, что в Вильфиере я был способен делать некоторые вещи, которые иначе как магическими и сверхъестественными назвать трудно. Причем прежние сведения о полном отсутствии магии в Королевстве не оказались препятствием. Выяснилось данное обстоятельство вполне случайно — однажды о чем-то задумался и смахнул рукой хрустальный бокал с вином. Пока он падал, я успел очень захотеть и даже представить, как этот сосуд не только не разобьется, но даже и не расплещется. Все так и случилось! Бокал не разбился, встал вертикально, жидкость не пролилась и только концентрические волны некоторое время морщили ее поверхность. Так получилось, что это маленькое происшествие осталось никем не замеченным — в своих покоях я был тогда один. Серия несложных экспериментов, которую провел при первой же возможности, показала, что здешней реальностью вполне можно управлять, если соблюдать ряд правил и иметь в виду несколько законов, обойти которые никогда не удавалось. Для себя (и про себя) я назвал их «законами магии Вильфиера».

Первый выведенный мною «закон» гласил, что невозможно из ничего получить что-то, и что-то превратить в ничто. Я был не в состоянии что-либо получать из ничего, и исчезать предметы у меня тоже не могли.

Второй «закон» я сформулировал для себя так. Превратить один предмет в другой возможно только тогда, когда вес и элементный состав исходного и конечного предмета совпадают. Вероятно, часть массы терялась при этом на энергию превращения, но это предположение проверить не смог — столь точных весов там просто не существовало. Видимо дополнением к этому закону было условие, что то, что получается в результате, должно быть термодинамически более устойчиво, чем исходный материал. Говоря простым языком — я мог превратить алмаз в кучку сажи, но не наоборот.

Третий «закон». Кроме самого исполнителя, за магическими действиями никто не должен следить. Наличие стороннего наблюдателя полностью лишало меня всяких способностей на эту тему. Для осуществления какого-нибудь магического действия обязательно надо было остаться одному, сосредоточиться, наглядно представить, как произойдет желаемое, и очень этого захотеть. В присутствии кого-либо следящего, терялась даже возможность телекинеза — простейший трюк, которому я обучился в первую очередь.

И, наконец, четвертый «закон» магии Вильфиера гласил: «Магическое воздействие не должно принести вред никакому живому существу этого мира». «Закон» налагал строгий запрет на действия с любыми живыми объектами. Когда я попытался что-нибудь сделать с пойманным в Замке тараканом, то потерпел полное фиаско, в то время как умертвить насекомое естественным способом не составило особого труда. Обратным действием этого правила я считал невозможность кого-либо оживить или превратить неживое в живое. Воскресить утопленного в стакане с водой таракана так и не получилось, несмотря на значительные усилия с моей стороны. Управлять своим телом как-нибудь отлично от других людей я тоже не мог: не умел ничего на себе отращивать, превращать, изменять или заживлять. Когда я получил глубокий порез во время тренировок на мечах, то он затягивался дней десять, и никакие усилия не могли ускорить данный процесс. Исцелять других людей тоже не получалось. И еще одно — я так и не освоил левитацию, телепортацию и все то, что нам иногда удается во сне. Вероятно, это тоже было невозможно по тем же причинам. Я даже не мог изменять вес своего тела, не говоря уж о более сложных фокусах.

Все это я объяснил для себя, как недокументированные функции Игры, этакие сознательные лазейки, допущенные неведомыми программистами. Достаточно припомнить претензии к разработкам компании Майкрософт, которая использовала недокументированные функции Виндоус, операционной системы созданной ею же. Тем самым, Майкрософт добивалась большей производительности своих программных продуктов и, соответственно, значительного преимущества перед конкурентами, которые вынуждены употреблять более медленные программные интерфейсы, описанные в общедоступной документации. Там дошло до суда. Тут, похоже, дело обстояло сходным образом. Вероятно, разработчики тоже играли в «Вильфиер». А может, и не играли, а что-то еще там делали? Я тогда очень обрадовался, что тут есть эти недокументированные функции, и что мне удалось на них неожиданно наткнуться. Это давало хоть небольшое, но преимущество над окружающими, и не позволяло сомневаться в виртуальности данного мира. Но все равно, радовался неожиданным возможностям, как ребенок, получивший на день рождения новенький компьютер. Беда состояла в том, что я практически никогда не оставался один. Рядом все время кто-то крутился.

Но вернемся к турниру.

Сами рыцари друг от друга отличались мало, основная разница состояла в гербах, изображенных на щитах, да в цветах плюмажей на шлемах. У рыцаря с рогатой белой лошадью на гербе это был пучок белых перьев, а у рыцаря с черной птицей — черных. Соответственно так и решил называть про себя этих господ: Белым и Черным рыцарем.

Непосредственный сигнал к бою я прозевал, заметил только, что оба всадника вдруг сорвались с мест и, как будто в дикой радости, устремились навстречу друг другу с пиками наперевес. Зрители опять закричали. Пики почти одновременно громко ударились о щиты, причем у Черного рыцаря копье сразу же с треском переломилось, а у Белого как-то нелепо отклонилось в сторону и вывалилось из рук. Рыцари разъехались так, что каждый оказался на позиции практически исходной для противника. Тот из всадников, у которого потерялась пика, вдруг утратил равновесие, неуклюже задвигал руками и вывалился из седла. Я сначала подумал, что после такого падения любой нормальный человек не то, что встать, жить больше не может. Но нет! Белый рыцарь оказался мужиком крепким, и сразу после падения начал шевелить конечностями, изображая попытки подняться. Как только он шмякнулся оземь, Черный рыцарь, уронил обломок пики, остановил свою лошадь, развернулся на сто восемьдесят градусов и подъехал почти вплотную к Белому. При этом подбежавшие оруженосцы помогли Черному слезть с лошади, в то время как оруженосцы Белого объединенными усилиями поднимали своего господина на ноги. Сначала я решил, что Черный задумал проявить «рыцарство» и помочь своему сопернику. Но не тут-то было. Он взял из рук своего оруженосца устрашающих размеров меч, и явно начал выбирать удобную возможность прикончить противника. В этот момент он случайно наступил на кучу лошадиного помета, поскользнулся, вскрикнул и упал сам. Трибуны снова заорали. При этом Черный рыцарь потерял меч, который тут же подхватил оруженосец. В это время второй рыцарь уже стоял на ногах. Держа двумя руками свой меч, Белый рыцарь неуклюже подошел к Черному и, недолго думая, нанес точный удар куда-то между сочленениями лат своего противника. У того дернулись ноги, а из-под доспехов хлынула кровь. Трибуны просто взорвались криками, а победивший рыцарь поднял руку с окровавленным мечом вверх.

Самые благородные рыцари? Ага!

На этом поединок практически завершился. Выбежали какие-то люди и без всякого почтения за ноги уволокли безжизненного рыцаря прочь с манежа. По траве тянулась кровавая полоса. Тем временем Белый рыцарь поднял забрало, и скрипя латами, неуклюже поплелся к нашей трибуне. Похоже, что снова оседлать своего коня он бы уже не смог. Верные оруженосцы помогали ему, как могли. Оказавшись у самых трибун, он со скрежетом поднял закованную в латы руку и потянулся железной перчаткой в сторону моей дамы. Та натужно улыбнулась и обмотала платок вокруг стального запястья так, что рыцарь стал похож на легко раненного. Трибуны снова зашумели.

Да, будь у нашего олимпийского фехтования правила как здесь, то конкурентов по зрительскому интересу с другими видами спорта не наблюдалось бы.

Потом прошли еще какие-то поединки, которые уже не произвели на меня столь сильного впечатления. Основная схема повторялось, за исключением всяких мелочей и финала. Еще менялись гербы. Победа обычно присваивалась «по очкам»: поражение присуждалось тому, кто терял оружие или падал на спину, причем победитель должен был поставить ногу на грудь побежденного. Я не думаю, что последний что-то ощущал кроме горечи поражения — у каждого из рыцарей имелись такие крепкие кирасы, что нагрузку можно было бы и удвоить. К моей даме никто больше не подходил, и платков не просил. Видимо, этой привилегии удостаивались лишь особо избранные. К концу турнира травяной манеж так избили копытами, что он весьма напоминал вспаханное поле во время посевной кампании.

Покидать ложу пришлось прежним путем, причем уходили только мы с Ольгердом. Как возвращалась госпожа со своей служанкой, я не понял. Или они задержались в ложе, чтобы идти отдельно, или же вернулись другим путем. Откуда-то я знал, что живут они в том же Замке, что и я.

Встреча с комендантами замков и крепостей почти не сохранилась у меня в памяти. Помню только небольшую компанию суровых с виду дядек, со следами пагубных страстей на мужественных физиономиях. Кажется, они просили крупные суммы денег, которых у меня тогда попросту не было. Что-то я там говорил, что-то отвечали мне. Кажется, я им дал меньше, чем они просили. А вот прием отчета от Старшины Городского Собрания и утверждение проекта ремонта городского водопровода запомнился сравнительно неплохо.

Старшина городского собрания, или бургомистр, оказался вычурно одетым плотным немолодым господином с маленькими глазами и нечестным выражением физиономии. Все знали, что у бургомистра тесные связи с цехом каменщиков, и чтобы обеспечить им выгодные заказы, он, через разных третьих и подставных лиц организовывал пожары и обвалы старых, но вполне еще крепких зданий. Потом эти дома сносили, «чтобы предотвратить возможные жертвы». Для этого у него под рукой имелся главный смотритель городской застройки, который никогда не отказывал своему хозяину, да и каменщики не оставались в долгу и щедро благодарили бургомистра. Не на словах, разумеется.

Невысокая пузатая фигура бургомистра, казалось, так и выражала солидность и напористость. Его сопровождала пара просто одетых мужиков с каменными рожами профессиональных громил. За время нашей беседы сопровождающие не проронили ни единого слова. Наш разговор как-то сразу не заладился. Что-то случилось, и весь последующий словарный поток протекал уже вроде как помимо меня. То есть я, конечно, активно участвовал, но из моих уст вылетали такие слова и такие сведения, о которых я и понятия-то не имел. Я как бы наблюдал со стороны за этим разговором. То есть нет, не со стороны, конечно, говори сам, но каким-то чужим голосом. Хотя голос звучал, как мой… трудно объяснить. Это почувствовать надо.

— Мне рассказывали, — говорил я, — что это не всегда была городская собственность, первоначально — королевская. Водопровод был построен на личные средства короля. Потом передали городу, и произошло это не так уж давно. Как я понял, вы уже начали там что-то делать, да? В чем проблема?

— Работ разных очень много, — с понурым выражением начал оправдываться бургомистр. — Начали мы с того, что провели полную замену труб. В том, что у водопровода сменился хозяин, ничего противозаконного нет, он ведь в юрисдикции муниципалитета, а не правительства. Но мы согласны компенсировать затраты прежнему хозяину, что составляет чуть больше ста тысяч, затраченных на прокладку труб и их склейку. А все остальное — государственное имущество. Вот отсюда и конфликт.

— Чего-то я совсем ничего не понимаю, — сказал я. — Какой может быть конфликт? С кем? Водопровод с апреля позапрошлого года числится уже в вашем ведении. В мае того же года был передан в собственность городским властям официально. Учитывая все это, получается, что водопровод не имеет сегодня никакого отношения к Дворцу… И документ о передаче давно подписан. Еще при моем предшественнике, кстати. И подписан вроде не по собственной инициативе, а после настоятельной просьбы кого-то из муниципальной администрации. Я только одного не понял, как так получилось, что упомянутый документ скрепил подписью не повелитель Королевства, а глава Столичного Капитула?

— Это мы выясняем, — прокомментировал ситуацию бургомистр. — Однако как бы то ни было, юридической силы этот договор не имеет. Мало того, что Столичного Капитула, как юридического лица, не существует, он нигде не зарегистрирован — просто остался с королевских времен, как придаток. Поэтому получается, что водопровод все еще королевская собственность, то есть принадлежит Дворцу…

Чего ему от меня надо, догадаться было несложно. Он пришел просить денег. Из казны. А городское хозяйство такая область, что там никто и никогда не смог бы оплатить всех расходов и переделать всех дел. Но поскольку существовали более важные объекты финансирования, зависящие исключительно от Казны, я решил полностью отказать.

— К Дворцу он сейчас никак не относится, — снова повторился я. — Да, никаких документов я лично не подписывал, но, на мой взгляд, вопрос по водопроводу требует безотлагательного решения. Скоро лето. Город не может без воды. А так как собственник еще вроде как не определен, истинный хозяин не вполне ясен, то мое решение будет такое: все работы идут за счет муниципалитета. Причем работы должны быть выполнены как можно быстрее, я прослежу. Это городское хозяйство. На все я вам даю месяц, а деньги у вас есть, это мне известно. Я так сказал! Мне-то ваш водопровод вообще без надобности — у дворца своя вода, от города не зависим.

— Но повелитель… — опять подал голос старшина городского собрания.

— Что? Денег не дам! У меня свободных денег просто нет. На крепости не хватает. Дал меньше, чем нужно. Армию держать не на что, наемникам надо платить, полицию вооружать, снаряжение закупать, оружие делать. Стражникам жалование за месяц задолжали. Вы что хотите, чтобы сюда ворвались орды с окраин? Тогда вам уже никакой водопровод не понадобится. А у вас… одних только налогов с продаж сколько собираете! Ведь эти налоги остаются в городском бюджете! Вон купцы стонут от вас уже!

— Но… — что-то еще хотел возразить бургомистр.

— Что, разве еще что-то не ясно? — продолжал вещать я, постепенно повышая голос и тон. — По моим сведениям, Казна и так ежегодно отпускала вполне неплохие деньги на муниципальные нужды. На водопровод в том числе. Столица, как-никак, и мы все в ней живем. А результаты где? Есть, конечно, но мизерные! Зато себе лично вы отгрохали колоссальный особняк, с парками и фонтанами. Если вы так уж радеете за горожан, то продайте его!

— А где… — начал что-то возражать бургомистр, но я его перебил,

— Где вы будете жить со своей семьей? А чем плох ваш старый дом? Он вполне крепкий, большой и хороший, по-прежнему принадлежит вам. Я узнавал. Кстати, какое у вас жалование, запамятовал я?

— Ну, я сейчас не могу так сразу…

— Так вот, я вам проверочку устрою. Отчеты запрошу за последние годы, и мои люди все посчитают. Справочки наведем о ваших расходах, и доходах заодно. На что и когда были потрачены солидные суммы, полученные вами из государственного кармана. Или вы считаете, будто Казна это такая бездонная бочка, специально придуманная, чтобы можно было черпать оттуда бесконечно? Ничего подобного! Если найдут нецелевое расходование средств, виновные отправятся под суд. А потом — на Остров Скорби! Еще есть вопросы? Нет? Тогда все свободны!

Последнюю фразу уже практически орал. Наверное, зря я так. Надо было действовать, но дипломатичнее. Но чего уж там…

Когда все ушли, я вернулся в свои покои. Пора было домой, да и хотелось уже уйти отсюда. Этот дворец меня быстро утомлял. Но стоило мне прийти в свою спальню, сразу же появился старший слуга. Вот черт…

— Да, Ольгерд? — как можно вежливее сказал я. — Скажешь, что я был излишне резок?

— Нет, повелитель. Вас желает видеть госпожа Вульфила. — Торжественным тоном заявил этот парень. Можно было подумать, что меня желает видеть не кто иной, как генсек ООН или, как минимум, глава Международного Валютного Фонда. — Разрешите?

— Прямо сейчас? — чисто механически осведомился я. Судя по виду слуги можно было не сомневаться, что особых вариантов уже нет.

— Да, повелитель. Она здесь.

В этот момент двери раскрылись, и вошла давешняя дама, что я сегодня имел счастье лицезреть в своей ложе. На ней уже не было сверкающих драгоценностей, да и одежда стала другой. Сейчас на ней сидело легкое платье неопределенного покроя. Судя по складкам — только оно одно.

— Ступай, Ольгерд! — сказала она властным голосом. Но старший слуга, не трогаясь с места, вопросительно взглянул на меня.

— Спасибо, Ольгерд, можешь чувствовать себя свободным, — сказал я, и посмотрел на «госпожу».

…Она глубоко дышала, а ноздри ее расширялись от возбуждения. Я знал тогда, что зовут эту бабу Вульфила, но понятие не имел как надо правильно обращаться с ней. Довольно быстро стало понятно, зачем она пришла, но тогда мне совсем ничего хотелось. Кажется, прекрасно понимал все ее желания и устремления. Но мало ли какие у нее могли возникнуть идеи на мой счет? Вдруг не оправдаю ожиданий и надежд? Трудно было не сообразить, что означает эта полуулыбка, почти открытая грудь, облегающая юбка из мягкой тонкой полупрозрачной ткани…

— У меня есть женщина, — почему-то бухнул я. — И я ее люблю.

— Мне все равно, — спокойно сказала она, и села на низкое кресло из какого-то черного дерева, забросив ногу на ногу и поддернув юбку так, что обнажилось круглое колено. — Ты мой муж и любить должен только меня.

— Зачем тебе это надо?

— Долг. Ты должен исполнять свой супружеский долг. Вспомни, нашу первую ночь. Помнишь, ты же был тогда очень счастлив? Ты признался тогда, что все для меня сделаешь, о чем только я не попрошу. А я тогда сказала, что попрошу, но позже, а еще ты мне сказал, что всегда исполняешь свои обещания. Слово мужчины. И вот я прошу.

«Интересно, — подумал я, — что она имеет в виду? Что еще за первая ночь, когда я будто бы был „очень счастлив“? И почему я сам ничего об этом не знаю?»

— Чего тебе надо? Денег? Власти? Чего? — выговорил я очередную дурацкую фразу, услышанную в каком-то фэнтезийном фильме и вдруг всплывшую из мутных глубин памяти.

— Не-е-ет! — засмеялась она. — Тебя!

Она широко улыбнулась, обнажив ряд белых зубов, и облизнула пухлые губы своим розовым язычком.

— Но это же неправильно, — неуверенным тоном промямлил я, вспоминая что-нибудь более оригинальное. Никогда не говори женщине, что ты не достоин ее любви: она и сама про это знает.

— Ты обещал. Дал клятву. Все очень просто. Ты будешь со мной сейчас, а потом я уйду к себе.

— Но я… — снова начал я, но она закрыла своей ладонью мой рот.

— Я прошу! — Она произнесла эти слова тихо, почти шепотом, наклонившись слегка вперед. Левая грудь при этом выскользнула из ее декольтированного платья, и показался розовый сосок.

— Пожалуйста, — сказала она почти совсем не слышно, и медленно переползла с кресла на ковер, а потом на четвереньках подобралась к кровати, на которой сидел я. Потом она стала медленно поднимать юбку, поглаживая себя ладонями по бедрам.

— Я тебя ждала, ты мне снился по ночам, я чувствовала тебя и просыпалась от сладостной дрожи. Я хочу сейчас, здесь. Сделай это для меня, — прошептала она.

Я уже совсем не противился, даже для вида. Она расстегнула пуговицы на моих джинсах и залезла внутрь узкой ладонью. От прикосновения ее руки у меня все напряглось.

— Можно мне, — еще раз попросила она шепотом. Кажется, ее вовсе не смущал фасон моих штанов.

Я и хотел и не хотел этого, поэтому не сопротивлялся и не помогал. Тоненькими пальцами она расстегнула рубашку и прикоснулась своим животом к моему обнаженному телу.

— Минуточку, я сейчас, — воскликнула она, снимая платье.

Я молча наблюдал, как она медленно стягивает с себя одежду, а потом, наклонившись вперед, упирается грудью мне в колени и проводит рукой по моему животу. Потом она снова села на ковер у моих ног и стала трогать меня легкими прикосновениями пальчиков. Наклонилась ко мне и прикоснулась своей грудью. Еще раз. Потом так же провела языком. Наконец я не выдержал:

— Иди сюда! — Одним движением я подхватил ее с ковра, раздвинул ей ноги и надел на себя. Она охнула от удовольствия, а ее пальцы сильно впились мне в плечи. Она взлетала и опускалась на мне, как всадница на лошади, оставляя глубокие следы от ногтей у меня на плечах.

— Еще, еще сильнее, да!.. Да!.. Да!.. А!.. А! — порнографично вскрикивала женщина, ускоряя темп. Я смотрел в ее расширенные глаза и иногда ловил губами ее грудь, когда та оказывалась в пределах досягаемости…

А в самый кульминационный момент, когда все уже почти иссякло, мне вдруг показалось, что небо вспыхнуло и взорвалось фейерверком. Правду говорят: женщин нужно носить на руках — на шею они сядут потом сами.

7. Серьезный разговор

Вот тут надо бы объяснить, как я получил столько проблем на свою задницу и как достиг такой замысловатой формы собственного существования.

Для меня вся эта история началась с вызова к патрону. В теперешнее время почти все значимые изменения в нашей карьере возникают с приглашения к руководству, причем неважно, в хороших или плохих отношениях вы состоите со своим начальником — служебные контакты формализуют общение. Наш генеральный директор — Андрей Агронян — вообще мало влезал в подробности и тонкие детали проектов. Всю работу он поручил своему заму — исполнительному директору — Леониду Горчакову. Его-то я и называл патроном, поскольку он являлся моим непосредственным начальником и все служебные распоряжения поступали мне только от него. Сама же наша фирма — корпорация «Экспертные Системы», или, сокращенно — «ЭС», занималась всяко-разными программными разработками и осуществляла их экспертные оценки. Мы работали для коммерческих и государственных структур, и вообще для всех тех, кто мог нормально заплатить. Помню, как-то выполняли даже частный заказ одного весьма состоятельного господина — известного криминального авторитета. Тому потребовалась эксклюзивная программа управления и наблюдения за внутренностями собственного дома. Ничего, сделали, куда бы мы делись.

Обычно сразу, после получения заказа, новой работе присваивалось некое кодовое наименование. Проект такой-то. Название бралось откровенно «с потолка» и не имело к самой работе никакого отношения. Клички придумывал или лично генеральный, или его секретарша. То, над чем я трудился в тот момент, именовалось — «Проект Листопад». Второй проект, что находился у нас в производстве, назывался «Пирамида», причем ничего криминального и финансового в нем не было.

— Заходи, присаживайся, — сказал мне Леонид, когда я переступил порог его кабинета. — Как дела? Как жизнь?

— Да вполне сносно, учитывая все эти кризисные явления в экономике вообще и поголовное уныние в нашей конторе в частности.

— Уныние? Ну, зачем уж так-то уж… А что говорят в народе? — по всегдашней привычке спросил Леонид.

Что я ему мог ответить? Ничего хорошего. Вдобавок к штатным сокращениям, недавно госчиновники запретили один из наших филиалов. Придрались к якобы неправильно оборудованной энергозащите и будто бы плохой противопожарной безопасности. А санитарный врач понаписал целую кучу каких-то нелепых и заведомо невыполнимых требований. Чиновники явно вымогали взятки, и после того, как наш генеральный в категорической и грубой форме отказался платить, филиал был закрыт и вычеркнут из всех реестров и каталогов. Но основное предприятие работало, и все надеялись, что скоро наступит то прекрасное далёко, когда наша фирма избавится от дискриминации и заработает в полную силу. Если конечно расплодившиеся чиновники не придумают что-нибудь новенькое.

— Пока ничего особенно интересного в народе не говорят, — рассеянно ответил я. — Кризиса боятся, ухудшения благосостояния опасаются, на жизнь жалуются. Почему-то мне иногда мерещилось, что чаша сия минует нашу тихую обитель. Не получилось. А первые же сокращения очень народу не понравились. Зачем, к примеру, было так уж необходимо убирать Ирочку, которая не делала никому никакого зла? Очень была пунктуальная и исполнительная девочка. Единственный ее недостаток состоял в том, что она никогда не обнаруживала инициативу. Но ведь инициатива всегда наказуема, и временами мне чудится, что наказуема жестоко. Но чтобы так карали за безынициативность? Или я в чем-то не прав?

— Да, блин, конечно… нехорошо получилось, но кто ж знал? Как в анекдоте про деда Мазая…

— А что за анекдот? — как можно более бодрым голосом спросил я.

— Ну, анекдот такой старый, что по-моему военный еще. Неужели не слышал? Жил в лесу дед Мазай со своими зайцами. Жил — не тужил. Но пришли фашисты, и настали тяжелые времена: жрать зайцам совсем нечего, дохнут зайцы. Пошел дед Мазай к партизанам и стал жить у них, но и там тоже голодно и зайцам есть нечего. Вот идет как-то дед по лесу, а на встречу ему фашисты. Бросился к ним дед Мазай и говорит: «Hе корысти ради, а токмо для блага питомцев, дайте, корму для зайцев!» А фашисты в ответ: «Ладно, дед. Скажи только, где партизаны прячутся?» Подумал дед Мазай, подумал, да и выдал партизан фашистам. А те партизан всех перестреляли, но корму для зайцев, изверги, так и не дали. Вот снова идет дед Мазай и думает: «И зайцев не накормил… и с ребятами какая-то лажа вышла…»

— Можно я не буду смеяться? Чего-то не то настроение… А люди не знают, чего ожидать. Все затаились. По поводу закрытия филиала все переживают. Хотя некоторые как-то вот живут. Знаешь, шел сегодня на работу, смотрю — у нашего мусоропровода лежит толстая пачка журналов «Пентхаус»: наверное, кто-то новый к Интернету подключился, будет теперь посещать порносайты и подпольно вызывать нелегальных проституток.

— Да, похоже, у нас легализована только политическая проституция, — с горечью сказал Леонид, посмотрев в окно. — А единственный, на мой взгляд, действенный способ борьбы с ростом армии чиновников, это использовать опыт католической церкви: ввести для них целибат — обет безбрачия. Запретить создавать семьи, заводить детей и иметь сексуальных партнеров. В средневековом Китае тоже хорошо придумали — там все ответственные посты в государстве лишь евнухи могли занимать. Очень разумно, по-моему… Ну, ничего, переживем. К тому же у меня для тебя вполне хорошие известия.

— Правда что ли? Ты мне прибавляешь зарплату? Нет? Или отправляешь в служебную командировку в Таиланд? В Паттайю? Опять не угадал? Значит — на Мальдивские острова? — прикалывался я, поскольку знал: ни прибавок к жалованию, ни, тем более, поездок за корпоративный счет в ближайшем обозримом будущем не предвиделось.

С Леонидом мы всегда разговаривали на «ты», поскольку именно он в свое время принимал меня сюда на работу эксперта и руководителя проектов. История была еще та: сначала меня вроде как приняли, потом — отказали, а через месяц снова взяли на должность менеджера, причем с извинениями и начальным бонусом. Вообще, если не признаешь авторитетов, а к своему патрону относишься скептически, то некоторое время можешь вести себя с ним довольно-таки вызывающе. Но без панибратства и откровенного хамства. В идеале профессиональный руководитель потому и профи, что умеет держаться на расстоянии от таких выпадов, а людей оценивает лишь по их деловым качествам. Чем доказательнее аргументируешь свою осведомленность на практике, тем уважительнее к тебе будет относиться патрон. Аксиома. А если ты ненавязчиво докажешь свою исключительную компетентность во всем, за что тебе платят деньги, то контакты потом перейдут на новую стадию и общение станет на равных.

— Ха, раскатал губу! — засмеялся Леонид. — И не надейся! Пока кризис не закончится — живем по-спартански. А дело будет, вот какое. Скажи, не возникало ли у тебя такого странного ощущения, что ты занимаешься по жизни совсем не тем, чем стоило бы? Что живешь не в ладах с самим собой, и существование не приносит удовольствия? И что у тебя в этой жизни какое-то особое предназначение, но ты до сих пор не понял — какое именно?

— Это ты к чему? — испугался я. — Начитался каких-нибудь тестов в Интернете, и желаешь меня просветлить? Уж не в сайентологию ли вдарился? В дианетику?

— Нет, я к тому, что у нас сейчас будет серьезный разговор.

Я сразу же пригорюнился. Обычно хорошие вести такими словами не начинаются. Когда начальство сообщает про «серьезный разговор», это всегда плохо. Или расширят круг ответственности без расширения зарплаты, либо сократят выплаты при прочих равных, или из отдельного кабинета выселят в общий зал, или все вместе взятое, или еще что похуже.

— Так вот, — менторским тоном продолжал Леонид, — сравнительно недавно мы подключились к одному солидному европейскому проекту… это… как бы тебе сказать… довольно новая для нас задача что ли. Я буду с тобой откровенен… да, об этом пока никому ни слова, это вообще-то коммерческая тайна!

— Стоп! — резко сказал я, подняв руку ладонью вперед. — Если дело такое все из себя совершенносекретное, то я, пожалуй, воздержусь от участия. Ведь можно отказаться?

— Можно, конечно. Мы живем в свободной стране и у нас не тюрьма народов, — усмехнулся Леонид, — но не забывай: на дворе кризис, с новой работой проблемы, а таких специалистов как ты, сейчас полным-полно на рынке труда. А поскольку в случае сокращения, увольняют чаще всего именно тех сотрудников, что проработали в компании менее трех лет, то… Подумай, короче.

— Суровый намек понял. Ты меня уговорил. Рассказывай свою секретную историю, — обреченно вздохнул я, — болтать не люблю, сам знаешь.

— Знаю, но предупредить обязан. Так вот, мы участвуем в разработке проекта «Вильфиер».

— Кто ж такое идиотское название выдумал? — без особого интереса съязвил я. — Еленочка или сам генеральный изобрел? Что за Вильфиер такой?

Секретаршу генерального все почему-то называли не Елена, и не Лена, а именно Еленочка. Так сложилось еще до меня, а на мои вопросы все пожимали плечами, ничего не объясняя по существу.

— Нет, на сей раз, — наставительно изрек Леонид. — Это официальное название, поступившее вместе с приглашением к сотрудничеству в проекте. Поскольку наше там участие надо тоже как-то обозначать, то для внутреннего пользования вводится код — проект «Химера»

— Ага… как всегда никакого отношения к смыслу работы? — зачем-то уточнил я.

— Естественно. Да, а что у тебя по проекту «Листопад»? Заканчиваешь? Как твои менеджеры?

Менеджеры… Уже год с лишним я работал здесь, и заканчивал очередной свой проект. Проект считался большим, и я, разумеется, не один трудился над программой, но был, что называется, ответственным за все происходящее. Вместе со мной с самого начала вкалывал еще десяток «менеджеров». Потом их, правда, стало сильно меньше, но неважно. Так вот, про менеджеров. Примерно лет пятнадцать назад на офисные пространства нашего многострадального отечества обрушилась дурная мода: всех типовых сотрудников стали именовать интригующим заморским словом «менеджер». И начхать было на то, что слово сие проистекло от английского «manage», то есть управлять, и на самом-то деле означает «управляющий». Начальник. Продавцы чайников и компьютеров тотчас преобразились в «менеджеров по продажам», кладовщики сделались «менеджерами по логистике», секретарши завели гордые звания «офис-менеджеров», и даже уборщицам стали присваивать загадочные титулы типа «менеджеров хаузкипинга». Процесс достиг того, что менеджерам в подлинном значении данного термина не осталось места. Вернее — места-то остались, только наименования закончились. Вот и возникла в российских офисах целая армия директоров. Временами их еще именуют топ-менеджерами. В качестве топ-менеджеров могут выступать президенты или генеральные директора, а также руководители управляющих компаний и крутых корпораций. Кроме упомянутых вариантов известны случаи, когда фирмой распоряжалась команда топ-менеджеров, поделивших полномочия промежду собой. То есть появились директора коммерческие, исполнительные, финансовые, «по девелопменту» и прочие. Теперь в штате из двух десятков сотрудников можно без особых трудностей обнаружить с десяток всяких разных директоров по чему-нибудь важному, не считая, естественно, генерального. Но это — что! Через несколько лет на некрепкие интеллекты офисного планктона обрушилась новая напасть. Теперь ни одна компания не может мыслить себя современной, если в ее штате нет хотя бы одного человека с должностью «креативного директора». Вообще-то креативный директор как неотъемлемый элемент прилагается к таким видам деятельности, как искусство вообще, издательский бизнес, кино, реклама, телевидение, Интернет, и компьютерные игры. Поскольку работа для такого «директора» наличествует лишь в очень узких областях бизнеса, то этим словом стали нарекать всякого начальника, ведающего текущими рутинными процессами, а также ответственного за главные действия в бизнесе данной компании. Не понятно? Тогда так. Сначала креативные директора возникали и развивались в рекламных агентствах, но потом что-то произошло, и они расползлись по прочим фирмам. Утвердились везде, где только можно. Где нельзя — тоже появились. Я видел даже одно частное сыскное агентство, в котором зачем-то присутствовала такая должность. О фирмах, где этот пост действительно уместен, и говорить нечего. Каждый второй сотрудник какого-нибудь мелкого дизайнерского или рекламного агентства называет себя теперь не иначе, как «креативным директором».

Довольно быстро из рядового менеджера я превратился именно в такого «креативного директора», и командовал небольшим отделом из десяти человек. С началом кризиса шестерых уволили, и в моем подчинении сохранилось всего четверо сотрудников. Не знаю, где как, а у нас креативный директор — довольно-таки мелкая сошка и подчиняется нашему исполнительному директору. А вот исполнительный директор является «правой рукой» генерального, и несет на себе ответственность за все операции компании, их развитие и разработку, воплощение в жизнь стратегических замыслов, контролирует работу всей фирмы. Таких «правых рук» у нашего генерального несколько. Зато — ни одной левой, как мне известно.

— …а что у тебя по проекту «Листопад»? Заканчиваешь? Как твои менеджеры? — осведомился Леонид.

— Уже закончил, и ребята мои все сделали, вот и расслабились. Там только документы оформить, сопроводиловку распечатать и можно отправлять заказчику. Я думаю оставшиеся деяния на стажеров свалить. Пусть привыкают к бюрократическим работам.

Стажеры у нас — вообще отдельная песня. Трудятся они в реальной среде и с полной отдачей: видят, как происходят технологические процессы, начинают понимать, что есть истина и что такое фунт лиха. За каждым из них закрепляется наставник, содействующий их адаптации к нашей фирме. Стажировки проводятся не только летом, но и в течение года. Чаще всего они оплачиваются по минимуму, но дальновидные студенты воспринимают происходящее как приобретение драгоценного опыта. Опыта, который можно получить бесплатно. Отсеиваются, конечно. И очень многие. Условия у стажеров тяжелые, и не все понимают сначала, на что идут.

— Нет уж! Сам все доделай. Заключительные действия — они же зачастую и есть самые важные… Хотя… ладно, — вдруг поменял свое решение Леонид, увидев мою кислую физиономию, — поручай стажерам. Только проверь потом все самолично! Ты как-никак ответственный за все это дерьмо… Вот. А теперь по новой разработке. По «Химере». Очень дорогостоящий проект, куда вложены весьма значительные средства. Еще до кризиса, как ты понимаешь. Вложены они не нами, и до нашего туда приглашения. В этом деле принимает участие частично Европейский союз, Южная Корея и Япония, а теперь подключилась и наша страна. Бабло нам уже поступает…

— Даже так? Ну, ни хрена ж себе! А мы-то с какого боку туда затесались? И что за проект такой? Какой-нибудь контроль наркотрафика? Из Афганистана в Европу?

— Да нет, дело вполне тихое и безопасное, — засмеялся Леонид. — Такой виртуальный мир. Согласно легенде, время примерно соответствует европейскому средневековью или как бы средневековью, но не настоящему, а такая вот альтернативная история. Типа того, что бы произошло в Европе, если бы никакого технического прогресса не было, и мир тысячу лет развивался бы по средневековым образцам и технологиям. Причем там не наш мир, а некий параллельный, со своей историей и всем прочим. Все географические названия, вообще вся география — сугубо оригинальна, никаких аналогий.

— Мы теперь что, иностранные агенты, если такое мощное финансирование?

— Нет. Наш случай не подпадает под закон об иноагентах. В общем, планы у создателей грандиозные и далеко идущие.

— Далеко идущие планы имеют свойство уходить безвозвратно…

8. Стелла и чужая индивидуальность

Стелла имела на сегодня далеко идущие планы, но когда утром посмотрела на себя в зеркало, то чуть не умерла от ужаса… «Нет, с этим пора срочно что-то сделать… — думала девушка. — И начать бы прямо сегодня, не откладывая на понедельник, как обычно бывает в таких случаях. Нет, я не поправилась, но от такого питания, как у меня сейчас, по-видимому, уже начал проявляться целлюлит. Страх-то какой! На попе особенно заметно! Только не это! Надо что-то срочно придумывать. Подкраситься, что ли?»

Как и все брюнетки, она мечтала о светлых волосах.

Облегающая белая блузка и джинсовая юбка. Иногда — свободные брюки. Если не смотреть на лицо, то Стелла вполне ничего. А лицо… Ну, ей свое лицо, конечно, нравится, но оно как-то не соответствует всему остальному. И не лучше бы ходить в длинных юбках? А то в мини у нее ноги как бы короткие. Стелла, конечно, понимала, что внешность не главное, но ее так все достали… Она признавалась себе, что для того, чтобы, например, только сфотографироваться и хорошо получиться, ей немного и надо. Причем без разницы, каким способом, лишь бы уменьшить зад!

«Р-р-р-р-р! Если не считать вероятного целлюлита, то единственное, что меня раздражает в себе! — размышляла Стелла, — Называется, была в глубокой депрессии и засела в работу. Вот черт! И за лицом поухаживать стоит. Если употреблять косметику, то все можно скрыть, но дело в том, что я ей почти не пользуюсь. Косметикой. И пока что не собираюсь. Глазки там подкрасить, да губки карандашиком подвести — разве это косметика? Я даже обычный блеск для губ не применяю, что уж там говорить о всяко-разной помаде. Авокадо не забыть купить. Нашла о чём заморачиваться, мне ж работать надо. Я и правда на всю голову някнутая.»

На сайте фирмы, где вроде как работала Стелла, сообщалось:

«Детективное агентство „Эридания“ выполняет частную детективную деятельность в Москве, Московском регионе, иных регионах России, а также за границей РФ. Каждый сотрудник агентства располагает значительным опытом в сфере оказания вышеупомянутых услуг, владеет большой информационной базой и в рамках действующего законодательства взаимодействует с правоохранительными, налоговыми и судебными органами».

Основную часть сотрудников агентства составляли женщины, причем они не любили ни с кем взаимодействовать. Тем более с органами.

Шеф Стеллы обожал повторять, что женщины — многовекторные создания и способны держать в голове сразу сто дел. Но сама Стелла еще не знала этого наверняка, потому что не пробовала.

Первым делом пришлось проверить указанные в том досье контакты, что передал шеф. Одно дело собранная кем-то инфа, и совсем другое — объективная реальность. Стелла хорошо знала такие досье — понапихают туда, кто что нарыл, а потом разбирайся, отделяй истину от спама. Но в качестве первоначальной зацепки — вполне годится. Кто-то хорошо уже поработал, собирая весь этот хлам.

Итак, что она сейчас имела.

Типичные анкетные данные — как зовут, место работы, все дела… Номера телефонов, имейлы, facebook рабочий веб-сайт… Так, фоток до кучи. Даже видео имеется. Любимые места отдыха, парочка друзей-знакомых, обычные маршруты, тусовки, корпоративки…

Зовут его Алекс. Или Александр, или Алексей, Стелла пока не выяснила. А может и просто Алекс, мало ли. Этот ее объект, работает в какой-то фирме «Экспертные Системы», чем там занимается, хрен поймешь, но вроде как он руководит бригадой из нескольких сотрудников. Девушка так поняла, что они разрабатывают какие-то проги, проводят оценки готовых программных продуктов и дают свои заключения. Все за крутое бабло, естественно. Вполне достойный бизнес, живут же люди. За всем за этим могут скрываться самые гнусные вещи, но пока ничего такого незаметно.

Девушка вошла на сайт фирмы и посмотрела там, что могла. Судя по сайту и всеобщему антуражу, зарабатывали ребята неплохо. Куча отделов, несколько телефонов, физиономии топ-менеджеров, все как у больших. Занимают два этажа нового офисного здания в хорошем районе Москвы. Надо бы наведаться туда лично, только повод благовидный найти. Ничего так сайтик, довольно миленький, но без особого шарма. Не видно индивидуальности. Так, что там у них. Новые вакансии… нет, новые контакты… не ищут, приглашаем к сотрудничеству… конечно же приглашают, а вот, нашла!

«Компания „Экспертные Системы“ (ЭС) предлагает Вам стать участником своей российской сети региональных компаньонов — авторизованным партнером компании. ЭС готова предложить Вам самые выгодные скидки, всестороннюю маркетинговую и техническую поддержку, минимальные сроки исполнения. Сотрудничая с нами, Вы получите дополнительные и стабильные источники доходов, конкурентное преимущество и доступ к самым современным технологиям. ЭС заключит соглашение о партнерстве на взаимовыгодных условиях в кратчайшие сроки».

Ничего конкретного.

Далее следовали контакты: факс, номера телефонов, электронная почта и адрес. Обычный адрес, как пройти и проехать, с планом и указателями. Юридический адрес — «117049, Москва, Мытная ул., д. 162». Ага, даже где-то недалеко, судя по всему.

Стоп! Что-то тут не так.

Стелла снова просматривала имеющийся материал, уже внимательнее, неторопливее. Что-то там зацепило ее внимание, нечто на уровне подсознания… что-то неприметное… Нет, не получается. Не видно уже. А ведь такое уже было, причем важное что-то… Надо подождать, может всплывет потом. Или забудется окончательно.

Попробуем снова, степ бай степ.

Так, опять и сначала. Что там уже есть.

Место работы — корпорация «Экспертные Системы». Интересно, чем они конкретно там занимаются. Девушка снова принялась изучать их сайт, но более подробно и вдумчиво.

«Мы применяем запас знаний одного или нескольких экспертов, — писал некто на главной странице корпорации, — показанные в некотором формальном виде, а также логику принятия решения человеком-экспертом в трудно формализуемых или неформализуемых задачах. Наши системы способны в непростых обстоятельствах (при недостатке времени, информации или опыта) дать квалифицированную консультацию (совет, подсказку), направляющую специалиста или менеджера к принятию обоснованного решения. Главная идея этих систем заключается в употреблении знаний и опыта экспертов высокой квалификации в конкретной предметной области специалистами менее высокой квалификации в той же предметной области при решении появляющихся перед ними задач. ЭС не замещают специалиста, но являются его безэмоциональным консультантом, интеллектуальным партнером.»

Бр-р-р-р! Нет, это уже что-то за гранью понимания.

Тут вдруг позвонил ее последний бывший и совсем выбил из колеи. Вначале у них бурно развивалась дикая и страстная любовь. С постелями из лепестков роз и ваннами шампанского. Но потом все резко закончилось. Причем после разрыва они остались вроде как друзьями, что весьма странно. Нетипично даже. Давно рассталась, полгода уже, в какой-то степени по ее вине… Хотя — виноват был все равно он! Стелла встречалась с другими, но как-то сиюминутно и походя, поэтому так и не смогла забыть его окончательно. И вот сегодня — нате вам, когда Стелла стала уже сильно меньше о нем думать, и явно начала забывать. Раз, и позвонил. Разговорились, будто и не было ничего. Болтали о всякой ерунде, а Стелла возьми да и ляпни:

— Знаешь, мне сегодня собачка встретилась, совсем как моя Джуля, только черненькая! Думала, что существует одна единственная разновидность колли… Даже расстроилась.

— Твоя Джуля? — взвился он. — Только что-то гуляла с ней не ты, да и видила она тебя ой как нечасто!

— Какая же ты жопа! — возмущалась Стелла. — А кто ее купил? Кто ее кормил, кто ее причесывал, кто ее купал? Кто к ветеринару таскал? Кто до этого с ней играл? А?

— Кто ее купил и кто с ней играл, не спорю, а вот кто с утра пораньше с ней гулял и гуляет? И я после этого еще и жопа?

— Я, между прочим, с ней тоже гуляла! И от ротвейлера спасала, и от стаи собак защищала. А в чате кто вчера мне нахамил? — неожиданно для самой себя спросила девушка. — Тоже я?

«Верх мужской сообразительности, — думала тем временем Стелла. — Спровоцировать скандал на безопасном расстоянии, а потом ловко свалить из аськи. При этом всю ночь висеть в какой-нибудь „социальной сети“ наивно полагая, что при большом желании я его там не достану. Иногда так хочу настучать ему по голове! А в случае летального исхода, сказать всем, что уехал в Тибет для просветления».

— Хочешь, я вернусь к тебе? — в полном соответствии с загадочной женской логикой спросила девушка.

— Знаешь сказку? — риторически вопросил бывший. — Жил-был Иван-царевич, и все, о чем только нормальный мужик может мечтать, у него имелось в достатке: и деньги, и власть, и бабы, а все-таки чего-то ему недоставало. Тогда роздал он все деньги нищим, отказался от власти, послал всех баб куда подальше и женился. И вот только тут понял Иван-царевич, чего все это время ему не хватало. Мозгов! Нет уж! У меня мозги пока есть, и лучше буду каждое утро гулять с собакой, чем каждый день терпеть тебя дома. Хотя может чебуреки, наконец, для меня все-таки испечешь?

«Вот ведь сволочь! — решила Стелла, — сейчас я тебе устрою чебуреки! Сама его попросила, на горло себе наступила, а этот тип… Погоди у меня!»

Сделав над собой титаническое усилие, девушка сказала как можно естественнее:

— Что и требовалось доказать. О! Завтра буду дома, закинь мое барахло!

— Йе! — сразу же загорелся ее бывший. — Приеду попозже, чтоб не принимать участия в готовке, но успеть на чебуреки.

— А я никуда не тороплюсь, — изобразив обрадованный голос, сказала девушка. — Я люблю вечерами готовить, поэтому и тебе достанется.

— Дык, если завтра успею закончить пораньше, то я с работы смотаюсь, а после нее как обычно в пол-одиннадцатого или около того буду дома.

На этом бывший прекратил разговор. Повесил трубку.

После того, как Стелла отвертелась, наконец, от бывшего, то снова смогла заняться своим прямым делом — изучением и осмысливанием досье.

Но работа не клеилась, мешали дурные мысли в пересмешку со скверными воспоминаниями.

«Поговорили, называется, — раздраженно думала девушка. — Вот ведь мудила! Получишь ты у меня чебуреки, как же! Опять все мои мысли сбил! Ну почему даже самые глупые уроды бывают счастливы в личной жизни, а я тут такая вся из себя замечательная сижу и сама собой любуюсь? Где она, справедливость? Или всего лишь плата за мою индивидуальность? Это как на приеме у гинеколога: „У вас систематическая половая жизнь?“ „Нет, но зато многообразная“».

Последнее время Стеллу жутко доставало, что кругом и всюду все сплошные индивидуальности. Деваться от них стало ну просто совсем некуда. От своей правда тоже. Девушка прекрасно понимала, субъективны не сами вещи, а смыслы, которые в эти вещи вкладываются. И если смыслы даже порой бывают похожими, то коннотации разные, и уже без вариантов. Видимо они и вырабатывают саму индивидуальность. Жалко, что нельзя делиться мыслями в их первозданном, нерасчлененном на слова виде. Нельзя поделиться ощущением, чувством. Ничем. Проклятая индивидуальность. Но каждый к ней стремится, и если уж в одну сторону сближение не выходит, то приходится отдаляться.

Только сейчас девушка поняла, что там не так с этими Экспертными Системами. Адрес и номер дома. На той улице вряд ли могли существовать трехзначные номера домов.

Уснула Стелла далеко за полночь.

9. Тест Тьюринга

— Далеко идущие планы имеют свойство уходить безвозвратно, — апатично сказал я своему начальнику. — Причем насовсем.

— Сам придумал? — обрадовался моей шутке Леонид.

— Нет, конечно, не такой уж я и умный, — кисло усмехнулся я. — А знаешь, есть же куча фантастических романов на такую тему. Короче — такая игрушка, да? Компьютерная игра? Типа Колдовского Мира? Такой квест? Сказка для взрослых?

— Ну, почти…

Разглядывая хмурую рожу своего патрона, я вдруг подумал, что это только считается, будто в этой стране две главных напасти, что никогда не уйдут безвозвратно — дураки и дороги. Но есть и третья беда — начальники. Причем в народе существует мнение, что эта, последняя проблема, напрямую связана с двумя первыми. Ну, ребята, если вы чего-то не уметете, и не знаете, как надо, то хоть научитесь у тех, кто знает и умеет. В мире давно уже все придумано и изобретено. И люди-то везде одинаковые, а загадочный менталитет определяется только обстановкой, уровнем знаний и воспитанием, больше ничем. А вот за создание всех этих условий, за правильное обучение и воспитание «населения» отвечает начальство и никто больше. Как в той старой русской поговорке — «каков поп, таков и приход». Для продвинутых поясню, что «поп» — не почтовый интернет-протокол, а священник. Что касается «прихода» то это не наркотический эффект, а так именуется участок, обсуживаемый местным «участковым» священником.

— Ну, почти… — после небольшой паузы туманно согласился мой начальник.

— А, знаю, знаю! Там всякие сумасшедшие волшебники, ведьмы и маги, да? Каждый раздолбай умеет колдовать, а уж если он не совсем полный дурак, то, подучившись малость, сможешь стать крутейшим магом и суперволшебником. Я угадал? Там любой недотепа может взять пару уроков у первого встречного колдуна, вооружиться волшебным мечом или колдовским посохом и пойти охотится на нечисть или спасать мир от неизбежного обрушения.

— А вот и нет! — вдруг оживился мой начальник. — Там вообще никакого колдовства, все сугубо реалистично.

— Ну, я так не играю! — с интонацией мульяшного Карлсона сказал я. — Какая же это фэнтези-игра, если без магов и колдовства? Магия — обычное дело для фэнтези! Еще там обязаны присутствовать эльфы, феи, орки, гоблины и тролли. Иначе не будет фэнтези. Ну и по возможности всякие там зомби, вампиры, оборотни и прочие очаровательные персонажи…

— А это вовсе даже не фэнтезийная игра. Бродилка. Сейчас расскажу… Хотя — нет, лучше я тебе дам саму легенду игры, — Леонид начал шарить руками и перебирать бумажки у себя на столе, — почитаешь на досуге. Не стоит принимать все сказанное там за правду в последней инстанции. Куда же я ее… Кое-что здесь преувеличено, что-то немного сглажено, а если что-то и преуменьшено, то исключительно для пользы дела. А вот, нашел… возьми, — и он протянул мне тоненькую книжечку в мягкой обложке.

— Ты сейчас о чем? — спросил я, принимая книжонку из его рук.

Названия у брошюрки я не нашел. Вместо него на черной глянцевой поверхности был изображен дом из дикого камня с какой-то цилиндрической башней, увенчанной крышей, похожей не то на шляпку гриба, не то на тюрбан. На задней стороне книжки не оказалось вообще ничего кроме блестящей черноты. Ни информации, ни данных издателя.

— Прочитай, сам все увидишь. Нет, не сейчас, домой возьми. Только не потеряй и не давай никому. Сама по себе книжечка ничего не значит, никакой видимой связи с Проектом в ней не просматривается, но мало ли что. Совсем не надо, чтобы она попала в чужие руки.

— Ладно, прочитаю на досуге, — сказал я, рассеянно листая страницы, — но что тут такого уж необычного? Просто компьютерная сетевая игрушка. Сейчас подобных полным-полно. Да и работа к тому же, не по нашему профилю. Нет? Мы-то, почему в это дело ввязались? Из-за кризиса что ли?

— Видишь ли… — Леонид откинулся на спинку кресла, которая протестующе заскрипела, а затем несколько секунд задумчиво и увлеченно разглядывал собственные кулаки, будто бы не видел их никогда. — Еще до начала нашего участия, проект был почти завершен, и проходил уже бета-тестирование. На добровольных помощниках, как сейчас принято. Им всем первоначально ничего не платили, но ты же знаешь, любители поиграть на халяву найдутся всегда, не проблема. А может, и платили, не знаю точно. Короче, чтобы сохранить секретность, для доступа использовали специальные компьютеры и периферию к ним — с обычной персоналки туда не войдешь. Оборудование устанавливалось у бета-тестера после заключения соответствующего договора. Кстати — тебе тоже такое установят. Нет, погоди, я сначала все расскажу, а потом вопросы. Все железо работает на гибридных туннельных процессорах, и стóит сейчас, я даже не знаю сколько. Не суть. Ты же наверняка уже слышал, что такое туннельный процессор?

— Что-то слышал, конечно, но только в общих чертах, без деталей. По-моему неопределенно как-то. Я же не специалист в этой сфере. Говорят, что это такой новый процессор, аналоговый, с масштабируемой архитектурой и что он основан на каких-то квантовомеханических принципах типа туннельного эффекта. Предназначен для решения задач с неприлично огромным количеством информации, безобразными по объему банками данных и с совершенно невероятным числом переменных. Так примерно.

— Ну, да, приблизительно так оно и есть. Ты в этом хорошо разбираешься? — я сделал неопределенный жест — Я вот тоже как-то не очень. Ну, это — ладно. Короче, когда удалось реализовать идею голографического туннельного компьютера, то он, как оказалось, сумел значительно превзойти по производительности классическую схему для большинства видов ресурсоемких вычислений. Говоря простым человеческим языком, появились машины, которые осуществляют за считанные часы такие вычисления, на которые у нынешних компьютеров ушли бы столетия. То есть именно эта техника могла справиться с задачей моделирования… даже нет, создания виртуальных миров. Понял теперь, в чем там отличие от заурядного игрового квеста?

— Все равно, компьютерная игра, — начал философствовать я, — замкнутый мир, у которого есть предел и строгие линии сюжетной направленности. Лучшая игра — реальная жизнь, поскольку у неё отсутствуют направляющие. Нет?

— Лучшая игра — это реальная жизнь, говоришь? — хитро переспросил Леонид. — Чья мудрость, твоя собственная или чья-то чужая?

— Погоди, ты хочешь сказать, что они создали… вернее — сконструировали реальный мир? — не поверил я своим ушам. — Мир, который невозможно отличить от настоящего?

— Ну, грубо говоря, да. Почти невозможно. Так вот, эти компьютеры вместе с соответствующими серверами объединены в свою собственную сеть, для поддержания этого самого мира.

— Ничего себе! — не поверил я. — Фантастика!