Бесплатный фрагмент - Катрина: Падение Проклятых

Книги цикла

Фактологическая справка

На облик современной Сербии повлияла неспокойная история, полная жестоких войн и смены власти. Тем не менее, это край красоты и жизнелюбия, знакомство с которым станет для читателя приятным открытием.

Сербия находилась под владычеством Османской Империи более четырех столетий с 1459 по 1878 годы. Несмотря на власть турков, сербам удалось сохранить православную веру и традиции, которые крепки по сей день.

Первая Мировая Война началась с непосредственного участия Сербии, а во Вторую Мировую Войну сербы и балканские евреи подвергались жестоким этническим чисткам со стороны хорватских усташей.

Югославские войны 1991 — 2001 годов стали эпохой боли и несправедливости, в результате которых погибло по самым скромным подсчетам более 35 000 сербов, а государственные границы вероломно дробились на самостоятельные страны. НАТО неоднократно атаковали Сербию, в том числе бомбами с обедненным ураном. Некоторые из разрушенных зданий оставлены в центре Белграда как памятник истории, среди них здание Генштаба Югославии и Телецентр.

Причиной войн становились этнические конфликты с албанцами, боснийцами, хорватами и словенцами. Многие из них остаются актуальны до сих пор. Частые войны стали причиной популяризации армии в обществе. В Сербии каждый десятый военнослужащий — женщина. 25% сотрудников Министерства обороны Сербии тоже женщины. Здесь воительница это не художественный образ, а повседневная реальность.

Культурная, духовная и этническая связь роднит сербов с русскими. Теплые чувства к России тянутся из глубины веков. Истории наших стран тесно связаны. Оба славянских народа поддерживают друг друга в трудные времена. Сербию можно назвать экзотической южной ветвью русского мира.

Кроме того, Сербия это край мистических суеверий и единственная страна с документально подтвержденными случаями вампиризма в ходе расследования Австро-Венгерского военного управления, в рамках которого в XVIII веке комиссия офицеров и военных врачей провела опросы сельчан и эксгумацию 19 захороненных тел, 12 из которых находились, согласно официальным архивам, «в вампирическом состоянии».

Само слово «вампир» имеет сербохорватское происхождение и впоследствии заимствовано в западноевропейские языки.

А сербский правитель XV века деспот Стефан Лазаревич и воевода Милан Катич состояли в Ордене Дракона, том самом рыцарском обществе, куда входил валашский господарь Влад III Басараб, известный как Влад Цепеш или Дракула.

Современная Сербия это быстро развивающаяся страна с активной ночной жизнью, это удивительный контраст культур и эпох, который бережно перенесен в данную книгу. Обширное исследование материала по истории Балкан легло в основу книги «Катрина: Падение проклятых».

Название цикла «Катрина» продолжает традицию называть произведения именами вампиров, начатую ещё 1872 году Джозефом Шериданом Ле Фаню в «Кармилле» и впоследствии продолженную Брэмом Стокером в «Дракуле».

от автора

Глава 1. Непредвиденный риск

Александр Риск только что сказал почти не знакомой ему женщине, что её муж мертв.

Стояло тихое туманное утро. Он шел теперь к своей машине от её дома в элитном коттеджном поселке под Москвой, мысленно ещё прокручивая их трудный разговор, длившийся почти час. Пропитанный горечью и благодарностью за прямоту. Риск постарался смягчить момент и выразить слова поддержки. Он не сказал ей только об одном. Что он сам убил её мужа.

Риск не был хирургом, выходящим к родственникам пациентов, чтобы сообщить, что сделал всё, что мог. Он не был и сотрудником правоохранительных органов или психопатом, убивающим людей ради наслаждения. Он был человеком, который ещё в раннем юношестве узнал, что существует зло, превосходящее самые темные людские пороки. Однажды он решил, что кто-то должен с этим что-то сделать.

Две недели назад заплаканная клиентка пришла в детективное агентство Александра Риска с просьбой найти пропавшего мужа, Дмитрия Ломакина, крупного бизнесмена из сферы организации мероприятий, которого за полгода не смогла найти полиция. Клиентка дала исчерпывающие сведенья, в которых уже крылись намеки на разгадку исчезновения мужа, невидимые для правоохранителей. Разыскать пропавшего бизнесмена оказалось лишь вопросом времени — он стал ключом к разгадке другого дела, над которым Риск ломал голову месяцами. Но то, чем Ломакин стал, уже не было человеком и несло смертельную угрозу окружающим.

Риск поступил с ним так, как требовал моральный долг. Но с делом Ломакина всё было не так просто, как казалось на первый взгляд…

Возле «Шевроле Камаро» Риска ждала фигуристая блондинка в коротенькой желтой косухе и джинсах с вышивкой: яркая цветочная лоза обвивала длинные спортивные ноги. Зеленый топ в цвет глаз дерзко обтягивал грудь. Она расслабленно опиралась на капот машины. Увидев идущего Риска, блондинка вынула из ушей наушники и выключила телефон. В туманном воздухе из наушников успел прогудеть гитарный рифф британской глэм-метал группы Def Leppard, особенно популярной в 80х годах.

— Как прошло? — вопросительно кивнула блондинка.

Риск устало покачал головой. В голосе прозвучала тень сочувствия:

— Не люблю сообщать людям плохие новости. Но бывало и сложнее, Лиз.

Александр Риск обладал приятной, но совсем не примечательной внешностью. Классические прямые черты лица сочетались гармонично, без особенностей. Стрижка, лишенная кричащей погони за модой и простоты уличной шпаны, аккуратная, но уложенная извечно небрежно. Выделялся только наполненный умом взгляд, прямой и неспешный как у людей несуетливых, основательных. А его насыщенно серые глаза в зависимости от освещения визуально меняли оттенок от добросердечного лазурного до азартного песочного. Причем, никакой мистики за этим не крылось, то была лишь игра света.

В одежде московский детектив придерживался изысканно-повседневного стиля, лаконичного кроя и натуральных оттенков: серый лонгслив с пуговичным воротником Генри, простые джинсы, кеды и короткое бежевое пальто фасона кромби. Его образ сочетал смесь незатейливой классики и городской небрежности.

Он достал ключи от машины из кармана. Его автомобиль выглядел дороже, чем есть на самом деле. Красный Шевроле шестого поколения смотрелся агрессивно и стильно, но от культовых «Камаро» модель Риска отличал самый скромный в линейке четырехцилиндровый двигатель мощностью всего 275 лошадиных сил, что делало эту машину бюджетным спорт-каром, стоимостью как половина однушки в спальном районе Москвы.

— Дело сделано, это главное, — вздохнув, подытожил Александр Риск.

— Два дела разом! — в победном жесте вознесла кулак Лиза и радостно посмеялась. — Ночные улицы стали безопаснее. Вечером всей компанией отпразднуем успешное завершение и очередную победу?

В противоположность бойкой натуре у Лизы был чуть грустный разрез глаз и от природы припухшие веки, но стоило ей хоть слегка улыбнуться, и взгляд её смешливо сиял как два изумрудных солнца.

— Конечно, как всегда, — кивнул Риск. — Собираемся у меня после семи. Пусть будут все из наших. Надо кое-что обсудить.

Александр Риск выглядел чем-то озабоченным и занятым своими мыслями. Загадка, которую он пытался решить, определенно, распаляла в нём азарт и любопытство. Риск открыл дверцу водителя и остановился возле Лизы, задумчиво рассматривая сосновый бор позади частных особняков.

Он думал о странной находке, найденной им в ходе дела Ломакина. Лиза пока ничего не знала об этом, но события принимали чертовски интересный оборот!

Блондинка пригляделась к нему:

— Вид у тебя такой, будто ты снова что-то замышляешь.

Ни секунды не колеблясь, Риск подтвердил:

— Так и есть. Может быть, мы что-то упускаем.

— Алекс, кажется, я не успеваю угнаться за ходом твоих мыслей. Что именно мы упускаем?

— Возможно, есть новое дело. А может, мы чего-то не знаем про дело Ломакина.

— В смысле? — удивилась Лиза. — Мы же только его закрыли.

— Для жены Ломакина да, закрыли.

— Но?…

— Но я продолжаю копать. Там, в притоне, где мы нашли её мужа, былое кое-что странное. Пока ни в чём не уверен. Надо кое с чем разобраться. Вечером всё расскажу.

Перед отъездом Риск бросил сочувственный взгляд в сторону дома Ломакиных и подумал, что обратись к ним жена этого бизнесмена на полгода раньше, возможно Александр смог бы вернуть его живым.

Всю дорогу до МКАД-а они просто болтали. Лиза даже не пыталась вытянуть из Риска больше информации. Она знала, расколоть его не выйдет.

Александр подбросил Лизу до парковки их офиса в районе бизнес-центра Белая Площадь, где её ждал японский спортивный мотоцикл с двигателем на 600 кубов. Забрав мотошлем из его багажника, Лиза тепло попрощалась с Алексом, а Риск поехал в Историко-Архивный Институт РГГУ. В полдень у него там была назначена встреча.

На Тверской-Ямской снова вели дорожные работы и ограничили движение по одной полосе с каждой стороны, поэтому ехать пришлось объездами. Утро понедельника растянуло дорогу, которая без пробок заняла бы меньше пятнадцати минут, почти на час. Планируя сегодняшний день, Александр Риск заранее учел это и на встречу успел вовремя.

Историко-Архивный Институт занимал псевдоготическое здание синодальной типографии, построенное в 1814 году на месте сгоревшего Московского печатного двора. Украшенный барельефом со львом и единорогом фасад центральной части походил на готические соборы и смотрел на Никольскую улицу характерными бифорами и трифорами, только окрашен был в пастельные тона холодной гаммы.

Внутри Риска ждал профессор Савин, историк-геральдист из учебно-научного центра архивных исследований. Александр уже дважды обращался к этому специалисту в прошлом, поскольку нередко имел дело с фамильными реликвиями, династическими тайнами и историческими артефактами. Контакт был давно налажен. А профессор с симпатией относился к Александру Риску, ведь этот молодой человек схватывал всё на лету, и профессору не приходилось ничего объяснять.

Частный детектив и историк-геральдист поприветствовали друг друга и прошли в кабинет Савина по длинной галерее на втором этаже.

Савину было за пятьдесят, он всегда носил трикотажные жилеты и две пары очков, одни из которых висели на груди на цепочке. Невысокий, вихрастый с бесформенным телосложением, при этом очень располагающий человек благодаря обходительной манере держаться, бодрой энергии и безукоризненно четкой дикции.

Профессор устроился за своим столом в небольшой, заставленной стеллажами комнате со сводчатым потолком и толстенными белеными стенами, делавшими окно похожим на крепостную бойницу. Каждый раз кабинет Савина напоминал Риску о восточноевропейских замках и средневековых летописцах. Здесь он чувствовал себя, словно в келье многовекового монастыря, и темы для разговора сегодня оказались под стать обстановке.

— Итак, рассказывайте, какое у вас дело на этот раз? — в предвкушении поинтересовался Савин.

Риск выложил на стол листок с распечатанной фотографией эмблемы, похожей на герб. Композицию составляли всего три элемента, если не считать декоративных узоров на их фоне.

Латинская V. Меч. И роза.

Цветок с оружием под острым углом пересекались на фоне латинской буквы. Накануне Риск перерыл все поисковики и электронные каталоги распространённых логотипов, брендов и исторических символов, но такого нигде не нашел. Этот символ был в загадочном конверте, который Алекс обнаружил там же, где скрывался Ломакин.

Алекс подался вперед и изучающе вгляделся в профессора:

— Встречался ли вам такой символ?

Савин сменил очки и долго рассматривал изображение. Освещенное интеллектом лицо профессора напряглось.

— А в каком контексте он упоминается? — уточнил профессор, взглянув на Риска поверх очков.

— Пока известно только одно упоминание. Это штамп на письме, заменяющий подпись. Некий отличительный символ, указывающий на личность автора, — заключил Риск.

— Да, тут вы правы, — покивал профессор, продолжая рассматривать эмблему.

— Мне нужно выяснить, на кого указывает символ. Может ли он быть связан с неким Черным Георгом?

— Черный Георг, — повторил Савин. — Интересно, интересно. Это определенно иносказательное указание, но так сходу на ум не приходит ни одна историческая аналогия. А датировка? Известно, к какому периоду относится герб?

— Я рассчитывал, что вы прольете свет на это.

— Если бы это был обычный герб, несомненно, — озадаченно вздохнул Савин. — Для традиционных фамильных гербов этот штамп очень минималистичен. Он не следует европейской геральдической традиции. Не хватает основных элементов: щита, девизной ленты, отсутствуют и щитодержатели. Очень любопытный случай! Знать бы хотя бы место или даты… — приговорил Савин и еще раз задумчиво вздохнул. Какое-то время он молча рассматривал эмблему, а потом озвучил вердикт: — Мне не знаком этот символ. Он что-то смутно напоминает, возможно, мимоходом я видел что-то подобное в контексте Балкан. Хотя в орнаменте на его фоне я вижу кельтское влияние. Я, с вашего позволения, возьму листок и поинтересуюсь у своего коллеги-балканиста. Может он узнает эмблему. Но, к сожалению, происхождение символа мне неизвестно.

Балканы. Риск и сам подумывал, что это подходящее направление. Он надеялся, что от профессора узнает больше, но этот ответ предвидел. Поэтому задал следующий вопрос:

— А его значение? Могли бы вы растолковать символы, заложенные в этот герб?

Савин охотно кивнул:

— Конечно. Меч символизирует защиту неких идеалов, например страны или рода. А также указывает, что обладатель герба имеет непосредственное отношение к сражениям. Хотя бы родоначальник принимал активное участие в войнах. Если мы говорим о допетровском периоде российской геральдики, то меч символизировал еще и власть. И даже апокалипсис. Но латинская литера «V» говорит нам, что это не отечественный герб. Она, несомненно, указывает на фамилию. Значит, родоначальник носил имя, начинающееся на V, и был воином. А вот розы в европейскую геральдику пришли во второй половине XIII века. Как символ роза несет в себе мифопоэтическую смысловую нагрузку, отождествляется с любовью и красотой, но в германоязычной традиции означает смерть. Скажу больше, в средневековой философской традиции изображение розы было связано с мистическими тайнами. Перекрещенная роза с мечом означает единение воплощенных смыслов. Пока, это всё, что можно сказать. И должен заметить, я очень озадачен. Прошу прощения, что не дал вам исчерпывающий ответ, но деталей и правда мало.

— Детали есть, — подхватил Риск. — Только это не даты, а такие же загадки, как и Черный Георг.

— Ну давайте, попробуем разгадать загадки.

Алекс Риск усмехнулся и покачал головой. Он знал, что Савину сейчас придется нелегко:

— Хорошо. Кто такие дети отнятой веры?

Профессор снял очки и задумчиво откинулся на спинку стула.

— Давайте следующую, — с азартом попросил Савин.

— На какой горе сын Дибры сжег святые останки?

— Что-то дело у вас совсем необычное в этот раз.

— Это точно, — улыбнулся Алекс. — Но я думаю, что ваша догадка о связи герба с Балканами верна.

Савин оживился и оперся на стол:

— Значит, вы разузнали, что такое Дибра?

— Дибра это не женщина. А географическая область в Албании.

— Именно! Я не знаю, кто такие «дети отнятой веры», и кто может скрываться под иносказанием Черный Георг, всё это я обязательно обсужу с коллегами. Но кое-что я знаю!

Риск хитро прищурился и озвучил догадку:

— Вы знаете, на какой горе сын Дибры сжег святые останки?

— Совершенно верно! Дело в том, что Албания долгие века находилась под властью Османов, но некоторые регионы Сербии периодически отбивались, и туркам приходилось заново их захватывать. На местах часто назначались албанцы, лояльные османам. А святые останки это мощи. Один из наиболее известных случаев, когда мусульмане сожгли христианские мощи, это мощи Святого Саввы чудотворца, основателя Сербской православной автокефалии. Произошло это на горе Врачар. Если вы поинтересуетесь, кто сжег мощи, то обнаружите, что это был османский паша Коджа Синан. Разные источники приписывают ему разные места рождения. Турки указывают расплывчатую формулировку, что он родом из Дибры. А на месте сожжения мощей позднее возвели Храм Святого Саввы по проекту архитекторов Александра Дероко и Богдана Несторовича — теперь это весьма узнаваемая достопримечательность Белграда. К слову сказать, Балканский край до сих пор раздирают культурные, религиозные и политические противоречия.

Риск ухватился за важную для себя информацию. Значит, Белград. Если копнуть, выяснится, что Черный Георг и дети отнятой веры тоже как-то связаны с этим сербским городом. Риск уже начал искать связи, чтобы сложить общую картинку с делом Ломакина. Тут профессор Савин уже ничем помочь бы не смог — здесь начиналась компетенция самого Алекса Риска.

Риск с толикой торжества поблагодарил:

— Вы мне очень помогли. Как всегда. Спасибо!

— Ну что вы. Скорее вам спасибо, вы подкинули мне интересную задачку. Я еще подумаю над вашими загадками.

Они перекинулись еще несколькими словами как старые знакомые, затем частный детектив попросил все новые сведенья присылать ему на электронную почту еще раз поблагодарил Савина за помощь и ушел. Риск направился к парковке через Ильинский сквер, а оттуда на своем «Камаро» поехал в квартиру, в жилом комплексе на Проспекте Мира.

Детективная деятельность служила Риску и его верным друзьям прикрытием для дел более экзотических. Помогать людям в ситуациях, связанных с мистикой и необъяснимыми происшествиями они стали задолго до «Детективного агентства Риска». Так распорядилась судьба. Много лет назад, будучи еще школьниками, они сами угодили в историю, изменившую всё. Выбравшись из сущего кошмара, они решили помогать другим. Это оказалось круто, весело и прибыльно. За годы деятельности им действительно удалось сделать ночные улицы безопаснее. Кое-что они знали и про ло́рдоков.

По пути домой Александр Риск успел многое обдумать, прокручивая в уме их рейд в притон позапрошлой ночью. Он хотел скорее перечитать странное письмо с гербом, что взял в притоне, где нашелся Ломакин. Письмо, которого там не должно было оказаться.

Притоном они с друзьями называли место сходок, обустроенное в ореоле обитания альфа-распространителя ло́рдочьей заразы, куда обращенные слетаются дневать. Нередко там привечают наркозависимых, барыжа дурью и позволяя наркоманам зависать у себя. Это обеспечивало обращенных постоянной легкой добычей.

В реалиях мегаполиса притоны иногда мимикрировали под частные подпольные клубы с возможностью развлечений без ограничений для желающих вкусить вседозволенности. Посетителей отбирали тщательно из числа окружения тех из смертных, кто уже имел доступ к притону. Всё для создания постоянного притока свежей крови. Вокруг формировались слишком узкие круги тех, кто в теме, поэтому отследить их было очень сложно.

Впрочем, такую организованность Алекс видел не часто. В последний раз они разогнали высокоорганизованный московский притон два года назад. И долгое время всё было тихо. Но потом вновь начали появляться тревожные признаки. В ночных клубах стало неспокойно. Увеличилась статистика пропавших без вести. Как сорняк, зараза Ло́рдока, возвращалась вновь и вновь. Унося жизни смертных, превращая людей в зависимых гематофагов, а ночные улицы в смертельно опасные охотничьи угодья истинных чудовищ. Это была настоящая эпидемия, страшнее любой чумы.

Вместе с верными друзьями, давно посвященными в потусторонние тайны ночи, Алекс Риск несколько месяцев пытался установить местонахождение нового обиталища обращенных, и каждый раз они заходили в тупик, пока не подвернулось дело Ломакина.

Обычно притоны устраивались на промышленной заброшке, в особняках жертв и даже на недостроенных в советский период станциях метро. Новый притон ничем не отличался от остальных. След Ломакина вывел точно к цели. Его устроили на одной из бесхозных территорий в промышленных кварталах района Царицыно вдоль павелецкой железной дороги. Вокруг на пару километров тянулись пустыри и бетонные заборы с колючей проволокой.

Попеременно сотрудники агентства, Александр Риск, Лиза Волкова, Максим Донников и Игорь Сенчин вели слежку за трехэтажным зданием с притоном. За несколько дней они составили график и число особей. На рассвете друзья устроили рейд. Сработали по отлаженной схеме. Облачившись в защищенную тактическую одежду, вооружившись холодным и огнестрельным оружием, они пошли в наступление. Если ошибутся и их спалят обычные люди, всегда было объяснение: снимаем страйкбол-клип для Ютуба. В XXI веке любую дичь можно было списать на видеоблогинг. Тем более Лизу часто путали с двумя популярными блогершами.

Прикрывая друг друга, они спустились сначала в темные коридоры подвалов, пахнущие размоченной землей и гнилостными останками обескровленных бродячих собак. Прошли лабиринтами технических переходов вдоль труб, а оттуда попали в самое пекло, в залитый красным неоновым светом подвал, где Ломакин прямо в этот момент упивался фонтаном крови из перерезанной глотки девушки с синяками на венах. Впрочем, это был уже не Ломакин.

Первая пуля досталась ему.

Вокруг царил истинный храм боли. Стоял резкий смрад. Комната за комнатой открывали всё больше ужасов. Пол, ржавый от крови. Люди в цепях с содранной кожей на полуобнаженных телах, размазанные по диванам наркоманы, хохочущие в полусонном бреду, бьющиеся в конвульсиях фигуры в латексных мешках на головах. Жертвы, стонущие, не то от боли, не то от удовольствия. Добыча с затуманенным разумом.

И над всем этим царствовали они — худощавые, белолицые человекоподобные фигуры с мерцающими зрачками ночных хищников. В безвкусных одеждах ночных кутил. С пастью, усеянной острыми зубами. Они истязали своих жертв, игрались с их плотью, обливаясь человеческой кровью.

Истинная смерть во плоти. Упыри.

Увидев чужаков, они набросились со скоростью, многократно превосходящей быстроту человеческой реакции. С дикими воплями и прыжками по стенам и потолку. Ужасающее шипение неслось из их клыкастых ртов. Они нападали с исступленным бешенством. Но тусклый ультрафиолетовый свет, белые пули, выжигающие в их телах черные дыры, и посеребрённые ножи, в конце концов остановили чудовищ.

Через несколько минут всё закончилось. Обращенные не были готовы к рейду. А друзья отделались царапинами и синяками, хотя и понимали, что каждый может умереть сегодня. Но сегодня всё обошлось.

Выжившим ребята вызвали скорою с телефона одного из наркоманов, а из-за трупов, что лежали в дальней комнате, пришлось обращаться к людям, более компетентным. Отец сводной сестры Алекса занимал кое-какую должность в городском управлении МВД, и давно о многом догадывался. Он привык получать звонки от Алекса и высылать то наряды, то кареты скорой помощи без лишних вопросов: ни в уголовном кодексе, ни в законах ничего не говорилось о делах потусторонних, а значит, они его не интересовали. В отчетах всё списывали то на анонимные звонки, то на сообщения случайных свидетелей. В этот раз Алекс вновь позвонил ему. Через час сюда должны были приехать полицейские.

Обугленные тела обращенных вытащили на улицу. Дальше косые лучи солнца сделали свое дело — когда сюда приедут из органов, на пустыре останется лишь пепел.

Всё прошло обычно, кроме одной детали.

Риск заметил её еще в первые секунды, но потом завязалось сражение. И лишь когда всё закончилось, он вернулся в притон, чтобы вновь взглянуть.

На столике, заваленном мусором, перетяжками для вен, шприцами и ржавыми лезвиями бритв, высилась ваза с высохшими цветами, сверху которой лежал странный конверт. Поверх его дорогой бежевой бумаги витиеватым росчерком чернил выведены слова:

«Для тебя»

Александр не сомневался, обращенные не пишут писем. Всё, что им интересно, не выходит далеко за рамки примитивных инстинктов. Это письмо настолько выбивалось из типичной картины притонов, что Алекс решил прихватить странное письмо с собой.

Прочитал он его уже дома. И убедился в одном. Версия Риска казалась единственно верной. Кто-то посторонний с легкостью нашел притон, который Алекс с друзьями искал месяцами. Оставил там письмо и так же легко ушел из этого гиблого места. Письмо, адресованное людям, которые придут в притон, чтобы зачистить его от упырей.

Этот кто-то прекрасно понимал тайный ночной мир и осознавал, что в Москве есть сила, борющаяся за безопасность живых.

Загадочный автор письма, как теперь знал Алекс, очевидно призывал отправится в Сербию, в Белград. И даже в общих чертах объяснял, зачем.

Александр Риск постоянно размышлял о тайне его личности. Эта неизвестная персона сутками не выходила у него из головы. Даже прошлой ночью, когда Лиза забралась на него в спальне, сбрасывая одежду со своего соблазнительного спортивного тела. В итоге Лизе удалось целиком и полностью завладеть вниманием Риска. Но потом наступило утро понедельника.

В понедельник вернувшись из Историко-Архивного Института домой, в просторную квартиру в престижном жилом комплексе на проспекте Мира, Риск заварил себе кофе, заказал побольше китайской еды и несколько пицц для намечающейся вечеринки. А потом прошел по современному интерьеру в светло-бежевых тонах, и сев на диван в центре гостиной, взглянул на тот самый конверт.

От него веяло бедой. За ним крылась опасная тайна. В жизни встречаются вещицы, окруженные своей мощной аурой, и наша интуиция считывает её, заставляя психику тревожится, независимо от того, верит человек в мистику или нет. Конверт из притона был такой вещицей.

Дорогая бумага. Изысканный почерк. Старомодная сургучная печать, не тронутая обращенными. Лишь Алекс вскрыл конверт, до этого он хранился в целости и сохранности. Но знали ли упыри про этот конверт? Обращали ли внимание на него? И что их останавливало от того чтобы открыть или выбросить его?

Никакой профессор не дал бы эти ответы. Всё предстояло выяснить самому. Но по сравнению с тайной герба и содержанием письма, важность этих вопросов меркла.

Риск отпил кофе и вынул письмо из конверта. Он вновь пробежал глазами по убористым чернильным строчкам:

«Я не знаю тебя, как и ты меня, и оснований доверять мне у тебя нет. Но ты — моя надежда.

Пусть Орден давно уничтожен, наследие его основателя еще живет. И потому я взываю к его потомку. К тебе:

Надвигается тьма столь черная, что буря ночи заденет и дневной мир. Я замышляю предательство во имя сохранения мира, но войны не избежать. Помоги уберечь мир от прихода прежде невиданного зла. Во имя тех, кто тебе дорог и всего, во что ты веришь.

Тебе придется отправиться на мои поиски. Ищи меня там, где Черный Георг восстал победить детей отнятой веры. Путь подскажет гора, где святые останки сжег сын Дибры. Там ищи мой герб.

Поспеши. Найди меня. И я дам ответы.»

Письмо заканчивалось гербом с латинской V и мечом, перекрещенным с розой. Его строки звучали проникновенно, лично и тревожно. Александр Риск лишь частично понимал, о чём здесь говориться. И не мог показать это письмо никому из посторонних. Только тем, кто посвящен.

С начала шестого подтянулись его друзья — Игорь, Макс, Мария и сводная сестра, Лена. Друзья завалились с бутылками пива и шампанского. Самая яркая девушка в компании, Лиза Волкова, тоже пришла. Не хватало еще одного. Андрея Белова, он обещал подъехать позднее.

Прежде чем обо всём рассказать, Александр решил позволить им и себе немного повеселиться отдохнуть. Они были ему как семья. Он чувствовал за них ответственность и видел в них опору. Каждому Риск доверял прикрывать свою спину, и они никогда не подводили. Каждого из них Риск готов был прикрыть собой, и пару раз ему доводилось это делать.

В их компании он вспоминал кем они были, с чего начинали. Сорванцы из бедных спальных районов, которые однажды решили сделать что-то хорошее. Как бы долог ни был их путь, они остались собой. Такие разные, но сплоченные. Игорь ответственный и рассудительный одноклассник Риска; Мария старая школьная подруга; Макс легкомысленный неформал, но чрезвычайно способный и отважный помощник в любом деле; Лена, самая тихая, чуткая и не стремящаяся ко вниманию перфекционистка. И Лиза, настоящая оторва, на фоне которой они всегда чувствовали себя прилежными домашними детишками. Годы дружбы уравновесили их характеры, научили брать пример друг у друга, и каждый в этой компании чувствовал опору в ближнем.

Когда Алекс снова вспомнил про конверт, Лиза первая заметила перемену в Риске. Он замолчал, улыбка после шутки Игоря еще сходила с его лица. Они сидели за столом, добивая кто пиццу, кто китайскую еду. А вслед за Лизой на Алекса посмотрели все остальные. И он понял, что пора.

Лена облегчила начало, словно говоря от имени всех:

— Кажется, Лиза говорила, что ты хотел с нами о чем-то поговорить.

Глядя на их улыбки, он осознавал, что не может их в это втянуть.

— Есть одно новое дело. Не от клиентов, а мое собственное расследование. Сначала я думал, что оно связано с Ломакиным, но это не так.

Без утайки Алекс рассказал обо всём, от конверта в притоне, до визита к профессору Савину. В конце он показал друзьям письмо.

Игорь присвистнул и задумчиво отпил из своей бутылки пива. Маша взволнованно переглядывалась с Леной. Лиза с обеспокоенностью смотрела на Алекса. А Макс уточнил:

— А что за орден?

— Без понятия, — пожал плечами Риск. — Но мы ведь знаем, что был человек, силой равный упырям, верно? Константин Крестоносец. И все его потомки, преимущественно по мужской линии, наследовали силу. И род его из уст в уста передавал предание о предназначении силы. И однажды мне не повезло родиться в этом роду, — с иронией закончил Алекс, и все посмеялись.

— И кому-то там в Сербии нужна помощь потомка Константина, — безрадостно произнесла Лиза, понимая, что сердце Алекса уже рвется помочь тому, кто в этом нуждается. Но также Лиза понимала, что всё это подозрительно, странно, опасно. И не могла его отпустить туда.

Макс, до этого отвалившийся на стуле назад, с хлопком ножек стула, придвинулся к столу:

— Если этот криповый кто-то приехал в Москву, чтобы оставить сообщение для Алекса в криповом притоне криповых упырей, почему он просто не пришел к нам в агентство? Че за чудик?

— Это же очевидно, он не знает личности Алекса, — объяснил Игорь. — Но он точно знает, что в Москве орудует потомок Константина.

— Откуда? — задумалась Лена.

Алекс Риск уже знал. Он обдумал это, читая письмо еще в первый раз.

— Вариантов много, — сообщил он. — Нашими стараниями, в Москве и вообще России упырей мало. Мы их уничтожаем, в итоге лордочья зараза не распространяется. Любой, кто в теме, заметит это. Также об этом могут ходить разговоры среди самих упырей, особенно тех, кто старше и умнее. Среди них есть те, кто благополучно переживал потомков Константина. Они просто не суются в те города, в которых есть признаки охоты на обращенных.

— А вдруг это всё ловушка? — озвучила мысли Алекса Лиза.

Алекс беззаботно усмехнулся:

— Ну знаешь, если где-то есть негодяй, придумывающий ловушки для хороших парней вроде нас, грех не наведаться к нему в гости и не объяснить, что так делать нельзя. Риск ловушки меня не беспокоит так, как кое что из письма…

— Что именно? — настороженно подала голос Маша.

— «Прежде невиданное зло»… — многозначительно произнес Алекс, и все замолчали.

— Мы ведь знаем, что существуют не только вампиры, верно, — первым молчание нарушил Игорь. — Есть вещи пострашнее. Мы в этом убеждались.

Все покивали, понимая, о чём Игорь говорит.

— Но обычно они присутствуют в жизнях людей опосредованно, верно? — продолжил свою мысль он. — А что если…

— Зло заявится собственной персоной? — угадала Лиза.

— Точняк, — кивнул Игорь.

Макс заложил в рот кусочек утки по-пекински и предположил:

— Тогда его нужно разнести к чертям, разве нет?

— Ну обычно мы так и делаем, но тут история мутная, — скептически скривилась Лиза.

Алекс решил подвести итог:

— Предотвратить беду гораздо легче, чем разгребать последствия. Нам уже доводилось проворачивать большие дела. И в Европе мы тоже порядки уже наводили пару раз. Я чувствую, что должен поехать в Белград и во всём разобраться. Может, я ничего не найду. А может, в очередной раз дам нам всем повод собраться и отметить успешное дело.

Все посмеялись. Лена подняла бокал с шампанским:

— Да, я не против! Почему нет! У нас же с Сербией безвиз, да?

— Вроде да, — подтвердил Игорь. — Собрались и поехали, если заграны не просрочатся в ближайшие полгода.

Макс в это время рылся в телефоне, потом показал всем результаты поисков:

— Ох, что я нагуглил, сербки такие горячие! Всё я еду, с этого надо было начинать! У них там ночная жизнь.

— Да что это за ночная жизнь, слушают какой-нибудь евроденс или еще хуже, — тоже забурившись в поисковики, ответил Игорь. — Блин, а что такое турбо-фолк?

— О, поверь, тебе лучше такого не знать, — посмеялась Лиза, преданная слушательница только тяжелой музыки.

Александр Риск хотел прервать их и сказать, что они не поедут. Что он решил ехать сам, на всякий случай, чтобы не подставлять их опасности. Но в этот момент раздался стук в дверь. С характерным ритмом, каким стучались только друзья Алекса.

Это был припозднившийся Андрей Белов. Их старший товарищ, чрезвычайно посвященный в мистические знания человек, в былые времена ставший для ребят наставником и путеводителем в опасном мире ночи. Чернобровый брюнет с острыми угольными глазами; худощавый, рослый, широкоплечий; черная кожанка поверх черной футболки и черные джинсы не казались на нём китчем. Трудно вообразить более подходящий ему цвет. От его персоны веяло тихой, неспешной, но весьма убедительной силой. Даже угрозой, причем отнюдь не эзотерической. Здесь он находился в кругу близких людей и выглядел приветливо, и всё равно, с его появлением тени словно стали гуще, а воздух похолодел.

Его впустила Лена.

— Ну, что я пропустил? — подходя к столу, за которым все сидели, спросил Андрей.

Друзья ввели его в курс дела. Алекс к этому прибавил:

— Но загадкой остается сам герб. И ни в интернете, ни у профессора Савина узнать подробностей не удалось. А тебе этот символ знаком?

Письмо от загадочного автора лежало на столе между Алексом и Лизой. Андрей подошел поближе, медленно наклонил голову вбок, задумчиво рассматривая чернильные строки, потом обвел всех присутствующих напряженным взглядом черных как уголь глаз.

— Это герб Ва́ллкичей.

— Кого? — нахмурилась Лена.

— Сербского знатного рода, идущего от Мучителя Панно́нского, малоизвестной, но довольно любопытной средневековой личности, чей садизм прославился в свое время и у турков, и у венгров, и болгар, и у румын, — нарушил тишину Андрей. — Вот только никаких исторических дел он вершить не стремился и потому в летописях о нём практически не упоминается. В отличие от Влада Дракулы, который как мы знаем, не был никаким вампиром, Мучитель Паннонский не воевал с турками, а жил с ними в согласии. Панно́ния это обширная местность в Сербии, где располагались земли Валлкичей. В ХIХ веке след Валкичей теряется в мировой истории. Потом там разразилась первая мировая и вторая мировая, а затем советский период. Какие-то потомки могли сохраниться, но свои богатства наверняка растеряли. Я бы не брался за это дело. Вряд ли хорошо заплатят. Не нужно туда ехать, — легко махнув рукой, посоветовал Андрей.

Все в изумленном молчании уставились на него.

— Что? — усмехнулся он.

— Нифигасе ты выдал, — подивилась Лиза. — Откуда такая подробная инфа про этот герб?

— Я знаю об этом из времен бурной молодости, скажем так.

— Погоди, а это не твой пранк, случайно? — попытался догадаться Макс. — Может, ты подкинул этот конверт в притон? Ради шутки?

— Да ну, глупости, — не поверил Игорь.

Всё это время с Андрея не сводил внимательного взгляда Александр Риск. И лишь он продолжал молчать, когда остальные пустились в обсуждения. Он прекрасно понимал, что познания его старшего товарища уходят далеко в его противоречивое прошлое. А там всё было покрыто мраком недомолвок, крайне ненадежно и очень неоднозначно.

— Андрей, я хотел переговорить с тобой наедине, пойдем подышим, — обратился к нему Алекс с дружеской улыбкой, от которой Андрей всё же напрягся.

Они вышли на балкон, Алекс отодвинул створку окна и холодный воздух с реки Яузы потянул приятным ветерком. Вдали на фоне вечерней синевы святящейся иглой переливалась Останкинская телебашня.

— Выкладывай, — повернулся к Андрею Риск.

— Насчет?

— Ты сообщил нам пару фактов, попытался деморализовать отсутствием выгод и сделал вид, будто это какой-то пустяк. Но ты понимаешь, что такой конверт в притоне — не пустяк. О Константине Крестоносце знают единицы. Исторические сведения в конверте превосходят знания даже историков РГГУ. В письме говорится о каком-то Ордене, о котором мы понятия не имеем. Нет, совсем не пустяк. Конверт оставил кто-то, кто знает мир упырей изнутри. И ты отлично понимаешь, кто его написал, ведь так?

Андрей молчал. И думал. Решая, в чём может признаться. Черные волосы в вечернем свете подчеркивали неестественную бледность его лица. Город мерцал в его черных глазах нечеловеческим желтым блеском. А Алекс буравил его взглядом, заявлявшим, что он не намерен шутить.

Андрей решил говорить уклончиво:

— Ты ведь знаешь, что я всегда хотел вам всем добра, — начал он. — Как самый старший, как тот, у кого были ответы, которые вы искали. Я направлял вас и готовил. Но к этому вы не готовы.

— Вот об этом я и говорил, — подняв мускулистую руку и указав на Андрея пальцем, прорычал Алекс. — Выкладывай всё, что тебе известно об этих Валлкичах. Ты знаешь, кто написал это письмо?

— Нет.

— Они вышли на нас из-за тебя?

— Нет, они не знают, где я.

— Дальше.

— Дальше мы вернемся к основам. И ты сам поймешь, что не готов.

— Посмотрим.

— Потомки Константина охотятся на упырей. Но так было не всегда. Говорят, был целый тайный Орден, который сражался с теми, от кого обращенные упыри произошли. Я рассказывал вам о ло́рдоках. Расе, породившей вампиров, но сгинувшей в веках из-за Константина Крестоносца.

— Я это помню.

— Так вот, я врал, — серьезно сообщил Андрей. — Чтобы уберечь. Потому что знал, что если ты будешь знать правду, то будешь рваться в бой с врагом, который тебе не по зубам.

Этот ответ Алекс ожидал услышать. Оставалось лишь уточнить.

— Врал о чем? Говори всё.

Андрей покачал головой.

— Сгинули не ло́рдоки. Поражение одержал Орден Фона́рников. Сначала в XVII веке. Затем окончательный разгром во Вторую Мировую. А чистокровные бессмертные, совершенство которых ты не можешь себе вообразить, думая о простых вампирах из книжек, думая об упырях, которых ты видел, вот они выжили. Праотцы. Тайный криптоэтнос разумных хищников, отличающихся от упырей, как кроманьонцы отличались от неандертальцев. Именно они носители истинного кровонаследия первого бессмертного.

Информация об уничтожении Ордена Фонарников не испугала Риска. Он принял её как вызов.

— Сколько лордоков осталось?

— Кланов лордоков было двенадцать в последний раз, когда я о них слышал. Они подмяли под себя всю эту современную светскую власть, весь этот европейский истеблишмент, что закрывает церкви и запрещает носить религиозную символику, всех этих активистов и адептов нового мира. Мы живем в той реальности, которую лордоки готовили веками. Поэтому там не с чем воевать. Они контролируют всё. И я уже молчу про три воинственных клана лордоков, образующих Триумвират стражей, который зарешает любой военный конфликт за пару дней. Ваши армии ничто. Группа друзей, на интересе подчищающих улицы от деградировавших кровонаследников Ло́рдока — тем более. Если вы сунетесь в дела лордоков, вас размажут в буквальном смысле. Алекс, прошу, сожги это письмо, забудь, что ты его видел и просто живи. Ты принесешь больше добра, оставшись в стороне. Поверь.

Андрей говорил так горячно и проникновенно, что Риск ему поверил. Андрей был единственный, кто знал о лордоках больше остальных. И на то имелись веские причины.

— Теперь многое понятно, — признал Алекс. — Я понимаю твои мотивы, почему ты утаивал это от нас. Я бы тоже утаил такое от пацанов. Но мы с ребятами выросли, Андрей. И теперь я хочу знать, те самые совершенные лордоки, построившие нынешний миропорядок, кого они могут называть невиданным злом?

Бледное лицо Андрея застыло в недоумении.

— А вот это хороший вопрос.

Александр решительно направился в квартиру.

— Я собираюсь это выяснить, — на ходу бросил он.

— Постой, это плохая идея.

— Все мои идеи плохие, так интереснее.

Друзья, сидевшие за столом, увидев Алекса и Андрея, повставали со своих мест.

— Ну как, о чём поговорили, что решили? — спросила Лиза.

Алекс задорно усмехнулся:

— Я еду в Белград.

Андрей попытался до него достучаться:

— Там тебя ждет огромный непредвиденный риск.

— Да? Ну что ж, Риск это мое второе имя.

Глава 2. По подсказкам чернил

Спустя три дня приготовлений, игнорируя попытки Андрея Белова остановить его, Александр Риск вылетел в Сербию.

Ему удалось убедить друзей остаться в Москве. Все угрозы этого непредсказуемого дела он решил взять только на себя. Но отговорить Лизу Волкову не ехать с ним ему не удалось. Она всегда беспокоилась за него и не могла отпустить его одного. Тем более, как сказала Лиза, наверняка в Белграде на Риска западет какая-нибудь горячая штучка и будет его отвлекать от дел.

— Как это обычно бывает, стоит мне только отвернуться, — надув пухлые губки прибавила она.

Вместе с оформлением и ожиданием рейса перелет из Москвы в Белград занял чуть больше четырех часов. В Сербии Алекса и Лизу ждал водитель с трансфером до известного отеля «Москва» в самом центре Белграда, который сам по себе считался одной из достопримечательностей города. Побросав легкие сумки в багажник, Алекс и Лиза сели в трансферный «Мерседес», где негромко играли песни популярной в Сербии поп-фолк певицы Цецы.

По пути из международного аэропорта имени Николы Теслы на глаза им попалось с полсотни любопытных граффити, многое рассказавших о культуре и политических взглядах сербов. Оказалось, Сербия это уголок Европы, тесно связанный с Россией. Стены бетонных заборов, домов и опоры мостов украшали граффити с Николаем II, Путиным, Гагариным, православными крестами, флагами обоих стран и распространенным слоганом на расширенной кириллице «Браћа заувек». А неоднократно встречавшиеся надписи «Косово jе Србиjа» кричали о недавнем насильственном разделении народа, семей и территории страны. Еще больше было патриотичных граффити с портретами королей, патриархов и национальных героев, с Ратко Младичем, Николаем Теслой, Гаврило Принципом, и каким-то солдатом в повязке на одном глазу. Как объяснил водитель, это Альберт Андиев, российский доброволец, который в 1999 году приехал в Югославию вместе с сербами сражаться в Косово и Метохии за территориальную целостность страны.

Граффити в Белграде было чрезмерно много даже в центре. Нередко росписи на стенах вероломно перекрывали красивые фасады старинных зданий и смотрелись как вандализм, но их никто не закрашивал, то ли потому что они соответствовали общему духу народа, то ли из-за лояльного отношения властей к уличным рисункам. И такую гордость за свою страну, армию, культуру, веру и принятие своей истории Алекс и Лиза наблюдали с некоторым удивлением, поскольку в России из каждого второго блога неслись глумления над чувством патриотизма, препятствуя формированию того народного единства, какое с первых часов наблюдалось в Сербии.

Центр Белграда стоял на слиянии рек Сава и Дунай. Зеленоватыми зеркалами с мелкой рябью волн реки закладывали широкие изгибы вокруг города. Величественный Дунай протекал как бы мимо Белграда и едва угадывался на севере по пути из аэропорта, а Сава отделяла новые районы от исторических. Миновав Саву по широкому Бранкову мосту, Мерседес проехал пару нарядных кварталов и остановился перед необычным зданием.

Отель «Москва» с двумя остроконечными башенками, изумрудной крышей и барельефами на фасадах был открыт в 1908 году лично королем Петаром I Карагеоргиевичем. С тех пор здесь останавливались дипломаты разных стран, нобелевские лауреаты и мировые звезды. Он высился возле Теразийского фонтана на пересечении нескольких главных улиц, напоминая своим видом замок в стиле модерн. При этом отель оставался доступным и дружелюбным для обычных туристов.

Гонорары за детективную деятельность вполне позволяли Алексу снять номер-люкс премиум класса. И в том крылось любопытство простого пацана, выросшего в Чертаново, каким в сущности оставался Александр Риск в свои 25 лет.

В распоряжении Алекса и Лизы оказались четыре светлых помещения: прихожая, большая гостиная с эркерными окнами и две спальни. Впрочем, воспользоваться они собирались только одной спальней. Все комнаты обставлены антикварной мебелью с атласной обивкой, шикарными торшерами, картинами и необходимой электроникой. Лепка на потолках в 4 метра высотой и прекрасный вид из окна на Теразийскую площадь и одну из главных улиц города дополняли роскошный ансамбль.

— Шик здесь какой-то простой, старомодный, но подкупающий, — озвучила мысли Риска Лиза.

Оставив вещи в номере, Алекс и Лиза спустились в ресторан. За обедом они обсудили план действий. Для начала следовало осмотреться в городе. И Риск уже знал, с чего начать. В конце улицы, на которой стоял отель, он заметил монументальный купол собора Святого Саввы, что возвышался над домами на холме Врачар.

— Я сразу его узнал. То самое место из нашего таинственного письма, — сказал Алекс. — То самое место, на которое указал профессор Савин.

Лиза покивала, набирая последний кусочек плескавицы и восторженно прикрыла глаза:

— Как же круто они здесь готовят мясо!

— Это точно.

— Что будем делать? — спросила Лиза. — Осмотрим храм и окрестности, зайдем внутрь, если еще будет открыт? Сколько сейчас, часов восемь?

— Шесть. В Сербии на два часа меньше. Да. Для начала осмотримся, а потом, — он понизил голос, — заглянем к знакомому Андрея. Нужно разжиться парой стволов.

После ресторана, они отправились на прогулку. Погода в Белграде в конце сентября походила на летнюю, с теплыми вечерами и долгими огненными закатами, какие можно наблюдать только в южных странах.

Улица Кралья Милана, на которой стоял отель «Москва», вела прямо к храму Святого Саввы через круглую площадь Славию. По вечерам в выходные улица становилась целиком пешеходной. Алексу и Лизе встречались самые разномастные прохожие. От нарядно одетых горожан до цыган и девушек в военной форме. До храма было полчаса прогулки. Алекс и Лиза шли неспешно, болтая и изучая город.

Несмотря на то, что улица короля Милана была одна из центральных, со стен многих зданий давно слетела штукатурка, и никто не стремился её восстанавливать. Город выглядел старым. В нём смешивались эпохи. Советские стеклянно-бетонные универмаги соседствовали с шикарными фасадами XIX и XVIII веков. На улицу смотрели эркерные окна, барельефы, колоннады, закругленные углы зданий и висящие террасы. А редкие фонари и темные тона домов создавали мрачный балканский колорит даже в ясный вечер.

Центр города казался смутно знакомым. Походившим на смесь старой Москвы, Петербурга, Ростова-на-Дону, венгерского Будапешта, румынского Бухареста и турецкого Стамбула. И неспроста. Огромную роль в формировании облика Белграда в конце XIX — начале XX века сыграли русские архитекторы, из которых более всего заметен вклад Николая Краснова, главного архитектора крымской Ялты. А до этого несколько веков над всеми Балканами властвовала турецкая Османская империя, внося свой вклад в облик и культуру южно-славянского края.

Построенный в византийском стиле собор Святого Саввы обладал внешним сходством с другим византийско-православным храмом, исполинской Айа-Софией в Стамбуле, которую турки в средние века переделали в мечеть, затем в музей, а недавно снова в мечеть. Тяжелый и монументальный, с плоскими зеленоватыми куполами, не похожими на золотые луковицы российских церквей. Масштабы сооружения поражали. Главные врата храма высотой 6 метров покрывал бронзовый рельеф с молитвой «Богородице дево радуйся» на 8 языках, что делало их похожими на гигантский молитвенник. Купол начинался на высоте 40 метров и возвышался еще на 30 метров. Всего же высота храма достигала более 80 метров. Это был один из самых больших христианских храмов в мире. Внутри убранство храма отдаленно напоминало московский собор Христа Спасителя, только выполненное в бело-золотом стиле. Золота здесь было много. Сорокатонная золотая мозаика главного купола изображала Вознесение Христа.

Заканчивалась вечерняя служба. Алекс и Лиза с удивлением заметили среди прихожан много молодых людей, а также девушек с ярким макияжем, в открытых топах и мини-юбках. Правила посещения храма здесь оказались демократичнее, чем в российских церквях.

Стоя под главным куполом в редеющей толпе прихожан, Алекс Риск достал письмо из притона упырей и мысленно вычеркнул две из 4-х загадок письма. Они пришли по подсказкам чернил. Нашли то место, куда призывал приехать таинственный автор письма. Стояли на том самом месте, где сын Дибры, османский паша Коджа Синан, сжег святые останки. И благодаря Андрею Белову теперь знали, кому принадлежит герб.

— Итак, мы здесь. Но как найти этих Валлкичей? — угадав, о чём думает Алекс, сомкнула брови Лиза.

— Разгадаем последние две загадки и, возможно, поймем. Нужно выяснить, кто такой Черный Георг и что это за дети отнятой веры.

Выйдя из храма в парк, Алекс и Лиза увидели на одном из зданий окружавших площадь рекламную вывеску местной фармацевтической компании «РеГема». Она показалась им смутно похожей на герб Валлкичей. На всякий случай частные детективы решили поискать информацию в интернете, но фамилия древнего сербского рода на сайте «РеГемы» не упоминалась, а информацию о списке руководства в открытом доступе найти не удалось. Вернуться к изучению этой фармкомпании они решили потом, если не появится других зацепок.

Походив еще немного по району Врачар, они обналичили деньги в банкомате, поймали такси и отправились в клуб, где по наводке Андрея Белова, можно было разжиться оружием.

Петляя по холмистым улицам, такси в конце концов завезло Алекса и Лизу на улочку с двухэтажными покосившимися домишками двухвековой давности. Темную и пустынную, от которой любым другим туристам стало бы не по себе, но только не охотникам на упырей и по совместительству, частным детективам. Редкие фонари, глубокие черные тени и пустынные замусоренные тротуары их не смущали.

— Злачненько тут, — оглядевшись, протянула Лиза, когда они расплатились с таксистом и вышли на разбитый тротуар. — Райончик навевает настроение затеять драку, да жаль пока не с кем.

— Мы не будем затевать драки, мы к друзьям, — напомнил Риск. — И, кажется, я знаю, куда идти.

На углу одного из старых зданий темнели железные двери с названием клуба Liquid. Оттуда гулко неслись барабанящие басы.

— А мне нравится музон! — разобрав ритмы альтернативной музыки, воскликнула Лиза и пританцовывая направилась к дверям. — Как там сказал Андрей, нужно назвать какое-то имя?

— Нужно назвать два имени. От кого мы и к кому.

— Ты их помнишь?

— Конечно, не парься.

— А я уже забыла первое имя.

Александр позвонил в коммуникатор, висящий сбоку от черной двери на пошарпанной стене, и стал ждать. Вскоре дверь открыл рослый серб с татуированной шеей. По наличию среди татуировок крестов Алекс понял, что это просто человек. Вышибала медленно рассмотрел пришедших, особенно задержав внимание на груди Лизы и её татуировках на руке. Ничего символически-криминального он в её набивках не нашел и потому перевел взгляд на Риска.

Поскольку сербский язык никто из них не знал, хоть язык и был чертовски похож на русский в написании, но в звучании значительно отличался, Алекс решил не заморачиваться, и сказал по-русски, надеясь, что брат славянин его поймет:

— Мы от Юрия Сырбу к Домино.

Недружелюбный вид клубного вышибалы стал еще более грозным:

— Јесте ли ви руси?

— Типа того, — кивнула Лиза.

Алекс с напором двинулся вперед:

— У нас дела, пропусти уже.

Тот вдруг ухмыльнулся неопределенной улыбкой и отошел в сторону, запуская гостей:

— Добродошли браћо! Ја ћу те одвести. Идемо!

Московские детективы прошли внутрь. В клубе их плотным маревом окружила темнота, запах сигаретного дыма, смешанный с алкоголем и парфюмом. По темному залу разливался агрессивный ритм дарк техно музыки. Сверкали вспышки стробоскопов, неоновые фигуры горели на стенах кислотными цветами. Небольшой танцпол располагался в интерьере XIX века. Под клуб в доме снесли пару внутренних стен, и было ощущение, что эта ветхая роскошь однажды окончательно обрушится.

Вышибала провел их мимо танцующей толпы на второй этаж по узкой зарешеченной лестничке, в комнатку-балкончик, которую условно можно было назвать VIP-ложей. Залитая зеленым неоном, заполненная компанией молодежи из числа «своих» людей, у которых была отдельная тусовка вокруг частного бара. Компания тут отрывалась по полной. Все они выглядели захмелевшими, но еще очень энергичными и невероятно громкими.

— Домино! Дошли су код тебе. Кажу од Јурија Сирбу. Руси! — крикнул вышибала худому рослому мужчине в сползающей с плеча цветастой куртке и золотой цепочке на шее.

Когда тот развернулся, стало понятно, почему у него кличка Домино. Всё лицо в татуировках из сыплющихся игральных костяшек домино. Он что-то приветственно прокричал и увел Алекса с Лизой по коридору в дальнюю комнату. Вместе с ними пошел и вышибала, что немного настораживало, ведь громила перекрывал собой пути к отступлению.

Домино шел по-пацански расхлябано, будто какой-то важный гангстер. Он прогнал со своего пути обжимающуюся в коридоре парочку громкими окриками и шмыгнул в отдельную комнату. В этой более тихой комнате с оборванными обоями, диванчиком, столом, шкафами и диско-шаром он приступил к переговорам:

— Откуд знаш Јурија Сирбу?

— От общего знакомого, — быстро сообразила Лиза.

Они имели дело с обычными людьми, которые приторговывали оружием, приглядывали за клубом, возможно принадлежавшим кому-то намного более влиятельному, и обладали вполне предсказуемой склонностью не доверять недосказанности. Боялись полиции, осторожничали. Поэтому Алекс прибавил, считая, что нет смысла в недосказанности:

— От Андрея Белова.

Домино повторил:

— Андреj Белов… Не. Није чуо. Чуо сам за другог. Андраса Бэлоша. Имена су слична. Кажу да је опасна особа! Его знаете?

Согласные звуки в сербском звучали бегло, слипались, так что иногда можно было запутаться в распознавании элементарных слов. Но смысл вопроса Риск понял: Домино не слышал про Андрея Белова и потому интересовался, может они знают другого опасного человека с похожим, но румынским именем Андрас Бэлош.

Московский детектив вполоборота повернулся к Лизе:

— Спрашивает, знаем ли мы Андраса Бэлоша, прикинь!

Спутница Риска задорно усмехнулась:

— Ох, опасные темы поднимает чувачок…

Алекс, взглянул на Домино въедливым взглядом и многозначительно спросил:

— Андрей, Андрас… разве есть разница?

В его вопросе смешались нотка насмешливого предостережения и намек, что они говорят об одном человеке. Такой ответ заставил глаза Домино бегать в размышлениях. Он будто бы протрезвел. Имя Андраса Бэлоша обладало черной репутацией в криминальном и вампирском мирах. Особенно здесь, в Восточной Европе.

Домино этот встречный вопрос немного озадачил и даже обеспокоил. Но в хорошем смысле. Он подумал и ответил:

— Оке! Имам магију за тебе! Шта волите?

— Магию? Нет, мы не за наркотой, — объяснил Алекс. — Нам нужны стволы. Пистолеты. Бам-бам! Не засвеченные в преступлениях. И не старые. Рабочие. Без криминального следа, понимаешь? Чистые!

Домино понятливо промычал, посмеялся и перешел на ломаный русский:

— Это Сербия, брат. Ми не делаем преступлений. Преступления делают против нас, сербов. Чужаки. Албанци. Американци. Хорвати. Страшные преступления. НАТОвци сбрасывали на нас бомбы, подписивали «подарки сербским детям». Много войн! Много боли, — говорил Домино активно раскидывая блатные жесты, но сквозь эту уличную манеру проглядывала простая человеческая обида на несправедливости, омрачавшие судьбу сербского народа. — Но ви не чужаки. Ви руси. Ви помогали нам всегда. У меня сестра учит руски в университету Нови Сада. А мама говорит, нас сербов 140 миллионов и два вагона. Понял, да? 140 миллионов русских и два вагона сербов. Братья!

— Круто, — кивнул Алекс. — А как насчет оружия?

— Имам оружје, свака друга породица овде има оружје, — (что значило: есть оружие, здесь в каждой второй семье имеется оружие). — Есть пара хороших пистолетов для вас. Али зашто ти треба? — поинтересовался Домино.

Алекс и Лиза переглянулись, соображая, что тот говорит.

— Зашто треба? В смысле, зачем? — уточнил Риск. — Да так, албанскую мафию попугать. — И прибавил серьезно: — На всякий случай.

Домино оценил шутку, пропитанную пониманием особенностей многовекового конфликта сербов и албанцев и одобрительно посмеялся:

— Аааа! Знаш за шиптаре! Добро! Добро!

Он покрутил двумя пальцами в воздухе, посылая вышибалу за товаром, а сам пошарил по карманам куртки и принялся скручивать самокрутку с какой-то травой да пританцовывать под глухие басы из танцевального зала, что сотрясали стены второго этажа.

Пока они ждали, Лиза спросила:

— А почему НАТО сбрасывали бомбы на вас?

Домино сделал несколько затяжек и заговорил на ломаном русском с акцентом. Так искренне, будто принимал новых знакомых за давних друзей, с которыми можно поделиться наболевшим:

— Чтоби Югославия проиграла войну в Косово. ООН не разрешили, а НАТО всё равно бомбили нас. Прямо на Пасху. Больше пяти тысяч сербов тогда погибли. Знаш, как деци воспринимали НАТОви бомбёжки Београда? Деци не знали, что их бомбят. Они думали, то конфетки-хлопушки падают с неба. Если не убежать, то в тебя от удара попадут конфети, и будет больно. Тако говорили нам папы и мамы. Люди не знали, как говорить детям, что их намерилась убить армия демократии и гуманизма, — взгляд его прищуренных красноватых от дыма глаз блеснул болью. — Я был ребенком тогда. Но всё помню. Бомби сыпались на граждански объекти всюду. Взрыви с ураном вспухали белыми куполами. Кто не погиб тогда, заболели от радиации и умерли вскоре. А потом, наших национальных героев иностранци судили как каких-то бандитов. То было ужасно време. Только недавно все стало мирно. И никто не знает, надолго ли. Балканы это бочка с порохом.

— В том и ценность каждого мирного дня, приятель, — с теплым человеческим сочувствием ответил московский детектив. И воспользовался моментом, чтобы разведать, где в городе может быть притон упырей на всякий случай. — Слушай, Домино. А есть в Белграде совсем сумасшедший ночной клуб? Для конченых психов. Куда обычные люди не ходят.

Домино быстро вернулся из омута воспоминаний и расплылся в безумной улыбке:

— А ви какие-то необычные, да? Не простые!

— Так клуб такой есть?

Домино рассмотрел их внимательно и неторопливо кивнул:

— Један такав клуб постоји! У Дунавској улици. Зове се «V»… али уверовам те, не желиш да идеш тамо, — (что на сербском означало: один такой клуб есть. На дунайской улице. Называется «V»… Но уверяю, ты не хочешь туда идти).

Он демонстративно замолчал, не собираясь вдаваться в подробности. Впрочем, этой информации для московских детективов было достаточно.

Вышибала приволок тяжеленный контейнер для оружия и поставил его на стол. Открыв граненую крышку из противоударного HPX-полимера, Домино представил свой товар на выбор.

Ассортимент более чем на половину состоял из хлама, но пара годных пушек имелась. Коммерческая версия компактного многокалиберного пистолета SIG Sauer P320 и пистолет Walther P99 с полимерной рамой и модифицированной системой блокировки браунинга. На остальное Алекс и Лиза даже не взглянули. А Домино окончательно понял, что его гости хорошо разбираются в вопросе оружия и отнесся к ним с еще большим уважением и дружелюбием.

Они вхолостую проверили работу пистолетов, затворы, магазины, спусковые крючки. Состояние оружия на беглую оценку казалось удовлетворительным.

— И особый патрон. Какой Юрий Сырбу заказывает, — на память произнес Риск кодовую фразу, которую Андрей Белов рекомендовал озвучить для приобретения серебряных пуль.

— Сребро? Еботе! Знао сам! — (Серебряные? Ё-мое! Так и знал!) эмоционально отреагировал Домино на сербском и уточнил: — Колико је потребно?

— На два магазина.

По указке Домино вышибала быстро притащил нужную коробку патронов. Лиза убедилась, что наконечники пуль посеребрены и кивнула Риску. Домино написал цену на клочке сигаретной бумаги. Стоимость оружия Алекса вполне устроила, но Лиза еще поторговалась. Как всегда, её напор сработал. Такой роскошной красотке Домино не мог не уступить.

Сойдясь на цене, Алекс и Лиза ушли из клуба Liquid с парой пистолетов и двумя полными магазинами патронов с посеребрением. Домино всячески уговаривал их остаться потусить, поболтать и пыхнуть магию, но друзья лишь вежливо пообещали что, возможно, они заглянут к нему на огонек после того, как закончат с делами. В общем-то, это была не совсем правда. Может им и приходилось спускаться в злачное подполье, покупать оружие и временами пересекаться с криминальными личностями, но Александр Риск и Лиза Волкова делали это, потому что не оставалось иного способа выполнять свой долг. Сами же они чувствовали себя чужими в таких местах.

Позже ночью в номере отеля, когда Лиза шерстила ворох купленных сербских лакомств из уличного ларька, Александр Риск на кофейном столике разбирал пистолеты, внимательно осматривал их состояние, чтобы в момент опасности оружие не подвело. Пока руки занимались делом, он с тяжестью на сердце вспоминал слова Домино об ужасах войны и вслух подумал:

— Жалко сербов. Идешь по городу, видишь, какие они жизнерадостные, но понимаешь, какая непростая судьба у этого народа.

Лиза пожала плечами:

— Не знаю, у каждого народа свои трудности. Наверное, нет клочка земли, на которую не проливалась бы кровь.

Риск собрал пистолет Вальтер и принялся за Зиг Зауэр. Вынул магазин, поставил матовый кожух-затвор на затворную задержку, опустил рычажок фиксатора и скользящим движением снял кожух-затвор с пистолета. А сам продолжил озвучивать мрачные мысли:

— Поэтому иногда я задаюсь вопросом, какой смысл защищать людей от потустороннего зла, если люди потом своими же руками впускают зло в мир? Добрые дела теряются в океане человеческих зверств. Все наши усилия делать что-то хорошее так часто кажутся тщетными. Буквально запираешь двери в ад, а преисподняя лезет через людей.

В отличие от эмпатичного Риска, склонного порой взваливать на свои плечи груз ответственности за судьбу мира, Лиза особо не загружалась, и как всегда выдала поразительно простое и точное мнение в своей легкомысленной манере:

— Смысл в том, что есть люди, которые этого не делают. Так человечество и выжило. Пока одни двери в ад открывают, другие их всё же закрывают! Это вечная история. И не будет никаких наград, бонусов, мира во всем мире. Важен лишь процесс. Баланс.

Она прищурила свои лучистые изумрудные глаза в доброй улыбке и слегка пожала плечами, словно говоря: «вот так просто!». Потом развернула сербскую конфету «банан в шоколаде» и с любопытством надкусила. Риск обдумал каждое слово и устало потер лицо. Его идеалистическое сердце жаждало невозможного:

— Остаётся лишь делать то, что можешь сделать, несмотря ни на что. Ни на что не надеясь и зная, что глобально не изменишь мир… Вот это и бесит! Но я не отступлюсь. Никогда. Так хочется сделать что-то, что раз и навсегда изменило бы правила игры! Только, боюсь, это не в человеческих силах.

Конфета Лизе показалось странной, это был скорее банановый зефир в шоколадной глазури, но она с удовольствием её доела и легковесно ввернула в разговор:

— Ага. Так что если не умеешь кайфовать в моменте, то крыша от этого всего поедет! Тем более, мы с тобой знаем, что главное поле боя в нас самих. У кого-то черный ход в душе нараспашку, а кто-то держит своих демонов под замком. Вот и вся борьба добра со злом, дружочек. Победил свой внутренний ад, молодец, съешь конфетку! Только вот в жизни слишком много тупых упорышей, не способных себя контролировать. Отсюда все беды.

Алекс достал из затвора пружину и ствол, заглядывая внутрь, проверяя, что в стволе нет брака и засора, потом принялся вынимать спусковую раму из модуля рукояти. Все детали были достаточно хорошо промаслены и признаков повреждений не имели.

— Может быть, ты права… — задумчиво покивал Риск и саркастично ухмыльнулся на одну сторону, сбегая от мрачных размышлений в шутливый тон. — А может, мы просто еще не добрались до мировой закулисы политических фанатиков оккультизма, которые заваривают кашу и придумывают все эти безумные военные конфликты ради кровопролития и завуалированных жертвоприношений.

Лиза боевито подхватила с толикой юмора:

— Может. Но мировое правительство оставим на десерт. А сначала разгадаем эту твою тайну герба Валлкичей, идёт?

Риск ловко собрал пистолет и задорно кивнул:

— Договорились!

Утром появилась новая зацепка.

На телефон Алекса пришло электронное письмо от профессора Савина из московского Историко-Архивного Института РГГУ. Профессор сообщал, что поговорил со знакомым балканистом насчет герба и загадок из письма, и тот советовал связаться с доктором Милорошем Лазовацем из Исторического института Београда, который проявил интерес к поискам Алекса.

По словам Савина, доктор Лазовац обладал исчерпывающей компетенцией, он являлся специалистом в нескольких областях, от истории до религиоведения, и вел как научные, так и богословские курсы в двух сербских вузах. Что подчеркивало характерное место религии в сербской культуре и вопросе самоопределения: для сербов православие было неотделимо от истории и народной идентичности.

Контакты сербского специалиста находились в письме Савина. Созвонившись с ним и узнав, как работает доктор Милорош Лазовац, Алекс и Лиза отправились к нему в Исторический институт.

Глава 3. Дети отнятой веры

— Зло в современном представлении ошибочно понимается как первоначальная сила, противопоставленная добру. Это не так. Человечество последовало этой ложной трактовке из-за манихейского учения III-го века и средневековых художественных произведений, требовавших в соображениях драматизма выраженной дуальности. Бинарности. Конфликта. Это убеждение так упрочилось в нашем мировосприятии, что художественная мысль стала допускать, будто дихотомия пришла из аврамических религий. Но это тоже не вполне верно. Если мы обратимся к основам христианского богословия, то обнаружим, что зло это качество, а не первоначальная стихия, ибо вселенная не двуначальна. Это качество, которое приобретает всё, что отпадает от добра, от благого намерения, выходит из строя. Из Божественного замысла. Сравнивая эту метафизическую концепцию с материальным, можно сказать, что зло это повреждённые детали духовной природы вещей. Это искажение первоначальной сути вещей. Записываем: в христианстве зло это не сила, это качество убывания блага, — суммировал доктор Лазовац и нацарапал свой тезис мелом на доске. — Именно так толкует концепцию зла выдающийся раннехристианский апологет, философ и святой, Аврелий Августин.

Лекция по религиоведению доктора Милороша Лазоваца подходила к концу, когда Алекс Риск и Лиза Волкова вошли в лекторий и заняли места в последнем ряду, дожидаясь, когда закончится занятие. Преподаватель говорил на сербском, в таком объеме Алекс и Лиза почти ничего не поняли, кроме смысла отдельных фраз.

Доктор Лазовац был худощавым смуглым брюнетом за сорок. В очках с тонкой оправой и очень интеллигентной располагающей манерой говорить. Не слишком громко, размеренно и деликатно. Он продолжил лекцию на сербском:

— Из этого следует и другой важный вывод. Если нет дуализма добра и зла, верно ли допускать дуализм Бога и дьявола так, как он понимается в современной культуре? Если мы внимательно изучим Апокалипсис от Иоанна Богослова, то обнаружим, что диавол противостоит не Богу, но человеку. Эта идея постоянно выпадает из внимания современной художественной мысли. Ее буквально игнорируют. А ведь это очень важная мысль. В христианстве именно диавол называется главным обвинителем каждого человека на Страшном суде. Будучи изгнанным Богом, падший херувим стремится не победить Бога, но исказить мироздание. Изменить природу вещей. Переделать мир, сломав его. Как думаете, чьими руками?

В лектории раздались несколько голосов студентов с предположениями. Все, по словам доктора Милороша Лазоваца, оказываются ложными.

Звонок к завершению лекции прозвучал неожиданно, но заслушавшиеся студенты не сдвинулись с места, желая дослушать. И доктор Лазовац завершает лекцию ответом:

— Руками человека. Потому что человек находится в мире. А падшие ангелы исключены из него, они, как говорят старцы, в великой пустоте. Потому что природа падших ангелов уже впала во зло, а человеческая еще в процессе. Поэтому руками человека. И больше вам скажу, род человеческий на свою беду преуспевает в этом. Но не отчаивайтесь, как отмечает Августин, Бог использует зло согрешающих во благо. А вам задание к следующему занятию: написать статью с разбором, в чём именно заключается разрушительное отпадение человеческой природы от Божественного замысла. С примерами добровольной попытки человека восстановить свою роль в мироздании. И комментарием, как вы понимаете толкования Тертуллиана на эту тему. Минимальный объем работы от пяти тысяч знаков без учета пробелов.

Завершив лекцию теплым прощанием и пожеланием успехов, доктор Милорош Лазовац дождался, когда студенты освободят лекторий и сам стал складывать свои записи в портфель. Тогда-то он и заметил, что двое слушателей не вышли из зала.

Алекс и Лиза подошли к нему и представились как московские частные детективы. Доктор Лазовац сразу предупредил, что говорит по-русски, а Алекс напомнил:

— Мы с вами созванивались о встрече. Профессор Савин из Историко-Архивного Института РГГУ сказал, что вы проявили интерес к нашему делу.

— Да-да, я помню. Замечательно, что вы лично находитесь в Сербии! — с воодушевлением подхватил Милорош Лазовац. — Я хотел бы взглянуть на письмо, о котором идет речь.

Алекс и Лиза с сомнением переглянулись.

— К сожалению, это невозможно. В письме содержаться конфиденциальные сведенья, — сказал Алекс.

Лиза тут же с энтузиазмом прибавила:

— Зато у нас есть образец герба.

— И две неразрешенные загадки, связанные с историей Балкан. Мы надеялись, что вы сможете разгадать нам их значение.

Гомон голосов от потока студентов за дверями лектория стал стихать. В помещение постепенно вернулись отголоски улицы из приоткрытого окна. Такие летние и теплые для сентября. Щебетание небольших птиц и неспешных шорох листвы на фоне тягучего городского гула Белграда.

— Расскажите о загадках, — согласился доктор Лазовац, закрыв портфель.

— Вы знаете, кто такой Черный Георг?

Милорош Лазовац задумался.

— Черный Георг… иносказательное указание на основателя сербской королевской династии Караджорджиевичей. Несомненно. Черный Георг это Георгий Пе́трович. Именно он руководил первым сербским восстанием против османов. Прозвище «Кара», то есть «черный» на турецком языке, он получил за темную внешность, яростный нрав и страха, который он внушал в османов. Кара-Джордже. Карагеоргий. Черный Георг. Но имя употреблено и правда в завуалированной форме.

— Вот как? Вы нам очень помогли.

— Ну что вы, пустяки. Эту загадку разгадал бы каждый серб.

— Но есть последняя тайна. Кто такие дети отнятой веры? И где Карагеоргий мог их победить?

— Тут снова иносказание. Более расплывчатое, но думаю, речь идет о янычарах.

Лиза наморщила носик, будто услышала не иноземное слово, а какой-то скрежет.

— А кто это?

— Дословно «янычары» означает на турецком «новое войско». В свое время экспансия османской империи привела к необходимости пополнять ряды войска из числа покоренных народов. Сербов, греков, албанцев, армян, грузин, болгар, — факты так легко и непринужденно лились с уст Милороша Лазоваца, что информация казалась будничной беседой о пустяках. — Для формирования янычар с XIV века турки забирали христианских мальчиков, и с 8 лет в строжайших исламских традициях воспитывали из них воинов. Набор в янычары был насажденной повинностью христианского населения, что в случае албанцев привело почти к полной исламизации народа. Янычары возвращались в свои земли уже зрелыми мужчинами, заточенными на подавление собственного народа. У них буквально отнимали их веру, обращая в ислам и настраивая против своих родичей.

— А Карагеоргий сражался с янычарами? — спросил Риск. Он хотел выстроить логическую связь загадок из письма.

— Конечно. В начале XIX века сербские главари турецких янычар дахи, восстали против своего султана и подчинили Белградский пашалык своей власти. При янычарах многократно ужесточилось отношение турок к сербскому народу. Янычары творили страшные вещи. Они устроили то, что в историю вошло под названием Сеча кнезова. Резня князей. Янычарами были зарезаны сербские народные вожди, старейшины, дворяне, священники, богатые торговцы и конечно все повстанцы. Казнили целыми семьями. Карагеоргия казнить им не удалось. Его предупредили. А он со своими людьми устроил янычарам засаду и расправился со всеми турецкими убийцами. Дальше необходимо было предпринять все меры, чтобы вслед за резней князей не последовала резня народа. Был созван народный совет. Карагеоргия назначили руководителем восстания. И не прогадали. Под руководством Карагеоргия сначала удалось победить янычар и их дахов. А окрыленное военными успехами Первое сербское восстание обратилось против османского султаната. И началась война за возвращение независимости Сербии, которой она не имела много веков.

— А где именно Карагеоргий победил янычар? — поинтересовался московский детектив.

— Решающая битва состоялась под Иванковацем.

— И началась там же? — уточнила Лиза.

— Верно. Началась тоже под Иванковацем.

— Где находится этот Иванковац?

— Это возле Чуприи. 155 километров по шоссе в сторону города Ниш.

— Далеко от Белграда, — подметила Лиза.

Алекс тоже так считал. Он задумался. Они знали теперь, где Черный Георг победил детей отнятой веры. Вроде бы складывалось всё, да не всё. Не вполне осознанная теория, похожая на предчувствие, заставила Риска продолжать вызнавать о географии тех событий:

— А где проходило сербское народное собрание, приведшее к битве под Иванковацем?

— В Остружнице.

— Это где?

— Сейчас это район Белграда в предместьях города. Фактически отдельный городок. Вы легко найдете на картах.

Одно из двух, подумал Риск. Либо Остружница. Либо Иванковац. Вот, где он найдет этих Валлкичей. Вот, где живет автор таинственного письма.

— Спасибо, ваши знания нам очень помогли! — с признательностью поблагодарил Алекс. — Скажите, а какую роль в восстании Карагеоргия против янычар сыграли Валлкичи?

Лицо доктора Лазоваца вытянулось в изумлении.

— Валлкичи? — переспросил он и озадаченно хмыкнул. — Никакого.

— Но ведь это было всенародное первое восстание сербов, а Валлкичи, насколько я понимаю, представляют древний сербский род, — настаивал Алекс.

— Откуда вы знаете про Валлкичей? — удивился Милорош Лазовац.

— Знакомый балканист-любитель подсказал.

Доктор Лазовац снял очки и протер линзы платком. Вид его сделался отстраненно задумчивым. Невидящим взором он уперся в танец теней от деревьев на припыленных дорожной пылью окнах. Риск обратил внимание, какими суетливыми стали пальцы сербского эксперта, как некрепко держаться очки в его напряженных кистях. Доктор Лазовац озадаченно вздохнул.

— Мне придется вас разочаровать. Валлкичи никак не упоминаются в связи с теми событиями.

— Странно, — прищурилась Лиза.

— Так вы полагаете, что герб с вашего письма принадлежит Валлкичам? — уточнил Милорош, проверяя чистоту очков на просвет.

— Да. Мы думали, вы заинтересовались нашим делом из-за них и могли бы дать больше информации.

— О, прошу простить, если создалось такое впечатление. Оно неверно. Извините. Я видел герб на изображениях, которые мне присылали русские коллеги, с которыми вы общались. Но если вы уже знаете, что герб принадлежит Валлкичам, добавить мне больше нечего. Валлкичи далеко не самые заметные исторические деятели. Они не оставили после себя ощутимого наследия.

— Вы так говорите, будто их династия прервалась.

— Скорее всего, так и есть.

Риск заметил, что из голоса доктора Лазоваца ушла прежняя легкость. Рассказывая о Валлкичах, он тщательно подбирал слова.

— А откуда вы знаете о Валлкичах, если они не такие уж заметные исторические фигуры? — поинтересовался Алекс.

— Поднял пару документов в архивах после того, как мне прислали герб, — простодушно улыбнулся Милорош Лазовац. — Вы так спрашиваете, будто не доверяете мне. Пойдёмте! Я вам кое-что покажу.

Доктор Лазовац водрузил очки на нос, накинул портфель через плечо и пригласительным жестом позвал за собой.

Он провел Алекса и Лизу из здания Исторического института Белграда через дорогу, пригласил в соседнее здание городского архива, где на входе показал вахтеру пластиковую карточку, с разрешением на допуск к работе с архивными материалами и провел на второй этаж, где встретился судя по всему со знакомой работницей архива. Худощавой высокой женщиной с черными волосами, собранными в тугой хвост. Выглядела она так, будто работает в сфере услуг, где необходимо хорошо выглядеть и постоянно контактировать с людьми. Хотя в архивах это было не так. Она выглядела умеренно нарядно, умеренно строго, с макияжем и маникюром. Слишком эффектно для работы в архиве. При этом лет ей было не меньше сорока. Этот облик Алекс уже не раз отмечал на улицах Белграда и что-то смутно начинал понимать об отношении сербок к своему внешнему виду.

Они с Милорошем радостно поздоровались и затараторили на сербском определенно на отвлеченные темы. Обмениваясь любезностями, вопросами и подробно делясь новостями. Минут через пять доктор Лазовац вспомнил и представил ей Алекса Риска и Лизу Волкову, им представил ее, архивистку Лильяну Марич. А потом сообщил ей, что ненадолго заглянет вместе со своими русскими знакомыми в архив.

— Можете ли нам да показати неке од ствари које су ме недавно занимале? — спросил Милорош.

— Наравно! Идемо! — с улыбкой кивнула архивистка.

Она провела карточкой по магнитному замку и завела в зал архива, где сразу почувствовался другой микроклимат, созданный специальной системой поддержания оптимальных условий для хранения ветхой бумаги.

Вчетвером они направились по узкому ряду между стеллажей. Архивистка и доктор Лазовац продолжали перекидываться легковесными разговорами. Попутно доктор Лазовац оборачивался и сообщал инструкции для работы с архивом. Все они сводились к простому «ничего не трогать руками без перчаток». А белые латексные перчатки были только у самой работницы архива.

Свернув направо и оказавшись в еще более тесном ряду, Лильяна Марич указала на бокс с документами, который в прошлый раз интересовал доктора Лазоваца.

— Да ли сте поново заинтересовани за Валлкиђи? — уточнила она.

— Баш тако, — подтвердил доктор Лазовац.

Открыв металлический ящик стеллажа, и найдя необходимую папку, архивистка вытащила старый альбом и положила перед ними на выдвинутый ящик.

— Напомните, что мы здесь делаем? — уточнила Лиза.

— Хочу показать вам последнее сохранившееся упоминание о Валлкичах.

— Вот как? Интересно, — протянула Лиза, многозначительно глянув на Алекса.

Милорош Лазовац достал из внутреннего кармана пиджака белые перчатки, надел их приступил к документам. Риск внимательно наблюдал за его действиями. Доктор Лазовац листал древние черно-белые фотографии, столь плачевного состояния, что было ясно: им определенно больше ста лет.

На фотографиях были то события из жизни города, то портреты людей, отделенных от дня сегодняшнего почти десятком поколений.

— Вот! — доктор Лазовац раскрыл альбом на странице с датировкой «1898» и отошел, показывая архивные фото Алексу и Лизе. — Это Валлкичи.

— Без дирања, молим, — (не трогая, пожалуйста), напомнила архивистка.

С древнего фотопортрета в старомодном костюме на Алекса Риска смотрел властный молодой и статный мужчина с бакенбардами. С густыми черными бровями и очень светлыми глазами. На нём был парадный фрак, под которым блестела почетная орденская лента. Гордая посадка головы и совершенно жесткий взгляд создавали впечатление человека сурового. Даже спустя ста с лишним лет смотреть на него было неприятно, несмотря на то, что он обладал очевидным благородством и даже красотой черт.

Сделанная архивными работниками подпись под фото почти стерлась. Разобрать можно было только фамилию «Валлкиђ» и то, что имя начинается на «З».

Рядом с его фотографией был другой портрет. Девушки примерно того же возраста. Может, лет на пять младше. Брюнетки с густыми локонами, обрамлявшими утонченной красоты лицо, в котором проглядывало нечто экзотическое, породистое и гордое. Волосы были подколоты в изысканный пучок, в котором блестела тонкой ювелирной работы диадема-венок с драгоценными камнями. Сложного кроя платье с высоким воротом покрывало изящные плечи и закрывало тонкую шею. И взгляд ее был чарующе пронзителен. Даже мятежен. Будто скрытые заботы одолевали ее. Она производила совсем иное впечатление, чем мужчина на соседнем портрете. Хотя оба неуловимо были похожи между собой. Подпись гласила:

«Катарина Валлкиђ»

— Како је лепа, зар не? — (как она красива, не правда ли?), с умилением улыбнулась Лильяна Марич.

Алекс и Лиза вопросительно посмотрели на доктора Лазоваца, ожидая перевода.

— Восхищается внешностью, — объяснил он.

— Да, запоминающаяся внешность, — согласился Риск. — У обоих. Кем они друг другу приходились?

— Сейчас!

Милорош Лазовац достал другую папку с документами и вынул оттуда другой альбом, в котором хранились распечатанные сканы документов за тот же период. Полистав немного, он нашел короткий документ, в котором говорилось о том, что при участии меценатов было построено и открыто здание музея. Далее приводился список почетных гостей из числа меценатов, присутствовавших на открытии. Среди которых значились Заран Валлкич с дочерью Катариной.

— Они совсем не похожи на отца и дочь, — нахмурилась Лиза.

— В те времена фотография скрывала возраст и морщинки. На точности и детальности изображения сказывались многие факторы, — объяснил доктор Лазовац и подытожил: — Это последнее упоминание, которое удалось найти о Валлкичах. Фото тогда делали редко. Выпуски газет особо не хранили. А в известных документах XX века Валлкичи не упоминались. Случилась Первая мировая война, затем Вторая, смена власти, затем балканские войны 90-х. В общем, многое утеряно.

— Информации не много, но всё весьма познавательно, — признал Риск и поблагодарил по-сербски: — Пуно хвала!

Попрощавшись с архивисткой Лильяной Марич, доктор Лазовац проводил Алекса и Лизу до улицы, где они тоже простились, договорившись, что будут на связи, если возникнут новые факты.

Время приближалось к двум часам дня. Яркое балканское солнце бросало короткие тени, подчеркивая ажурные фасады старинных зданий. На улицах стоял зной, асфальт ярко блестел, торговцы-частники выкатили холодильники с прохладительными напитками под солнечными зонтами. Алекс и Лиза прогулялись по городу в поисках симпатичного ресторана и зашли в первое понравившееся местечко, название которого толком не смогли произнести, потому что оно целиком состояло из согласных букв «Скрб». Такое в Сербии встречалось частенько. Площади назывались «трг», сады «врт», кресты «крст», и это не было сокращением, таков сам сербский язык.

Они устроились возле окна в уютном интерьере, обильно украшенном ампельными петуниями в подвесных кашпо. Заказали уштипцы с айваром и чевапчичи с каймаком под добрую порцию картофеля фри, который в Сербии называли «помфритом» и никак иначе. Уштипцами назывались воздушные котлеты из говядины вперемешку с сыром, рубленным беконом и ветчиной. Айвар представлял из себя икру из печеной паприки. Колбаски на гриле из рубленого мяса по виду похожие на кебаб, но совершенно другие по вкусу, носили название чевапчичи. В последнее время они встречались даже за пределами Сербии. А каймаком оказался белый кисломолочный соус, напоминавший подсоленный сыр маскарпоне. Все блюда подали в стильной посуде Бойя Фарфор от белградского дизайнера. Букет гастрономических впечатлений дополнило местное спиртное. Алкогольными напитками ни Алекс, ни Лиза не увлекались, но уж больно любопытно стало попробовать легкое малиновое вино, и они заказали по бокальчику.

За обедом они то обменивались восторженными впечатлениями о сербской кухне, то обсуждали расследование. Алекс выложил на стол загадочное письмо из притона упырей и несколько раз перечитал. Он так часто его перечитывал, что строки ясно всплывали перед ним, стоило ему закрыть глаза.

— Завтра едем в этот Иванковац? — спросила Лиза. — Туда, где Карагеоргий победил янычар.

— А потом в Остружницу. Есть смысл заехать туда на обратном пути.

— Жутковатое название. Похоже на острог. Но согласна, надо проверить все варианты. Сначала в Иванковац, ведь там произошла битва. К тому же, он расположен аж за полторы сотни километров от Белграда. Не хочется оставлять такой вояж на десерт.

Лиза отпила вина и с любопытством рассмотрела его насыщенный алый цвет.

— Погоди-ка… я понял! — ликующе воскликнул Алекс и передал письмо Лизе. — Смотри, автор использует оборот «восстал победить». Это может означать не бой. Не Иванковац. А место, где началось…

— Сербское восстание! — в один голос с Алексом, подхватила Лиза. — Точно!

— Как профи мы должны проверить все варианты, но определенно стоит наведаться в эту Остружницу, — решил Алекс.

А Лиза подняла бокал и победно произнесла:

— Таинственное письмо официально разгадано!

Они чокнулись бокалами и допили малиновое вино. В деле определенно наметился прорыв. Вот-вот они найдут того, кто призывает потомка Константина Крестоносца.

После заката, добравшись до своей квартирки на улице Димитрия Туцовича, Милорош Лазовац плотно закрыл двери на все замки. Взглянул на часы. Выглянул в окно, наблюдая, как гаснет огненная арка уходящего дня. И позвонил по номеру, записанному в памяти телефона просто как восклицательный знак.

Прошло долгих семь гудков прежде, чем на звонок ответили.

Вместо привычного приветствия, на том конце провода застыло лишь молчание. Угрожающая тишина. Ничуть не смутившая Милороша.

Он тут же заговорил:

— Здраво Катрина! Данас руси су ми дошли. Млади човек и млада жена. Приватни детективи. Питали су за твоју породицу. Шта се дешава? — (что означало: Здравствуй, Катрина. Сегодня ко мне приходили русские. Парень и девушка. Частные детективы. Спрашивали о твоей семье. Что происходит?).

Глава 4. Валлкичи

Глубокий бас сотряс красный мрак.

Алые лазерные лучи замигали, закружились, разрезая темноту ночного клуба. Девичий голос Grimes несся размазанной гипнотической мантрой. Толпа темными тенями качалась, будто в трансе, в слаженном живом единстве праздности. А потом сверлящие электронные ритмы пронзили тягучее эхо музыки в быстром ритме. И черно-красный мрак застрочил белыми вспышками. Публика пустилась в энергичный пляс, прыгая всем залом.

В этом всеобщем забвении через толпу спешно пробивался испуганный иностранец. Короткостриженый. В мешковатой одежде цветов, подходящих для полевых военных операций. Он бежал, оглядываясь, с силой расталкивая людей. А сил ему было не занимать. Из-за чего вслед за ним в толпе росла прогалина, видная со второго яруса клуба.

Бледный широколицый брюнет Негомир, наблюдавший за залом с технического балкончика, сообщил в переговорное устройство:

— Обра́зный движется от сцены в сторону служебного выхода. Второго пока не наблюдаю.

Иностранца преследовал слаженный отряд, возглавляемый стройной брюнеткой со снежно-белой кожей и идеальным геометрически ровным каре. В строгом черном тренче, вооруженная Т-образным пистолетом-пулеметом Heckler & Koch MP7 в одной руке и странным хромированным пистолетом в другой, она шла совсем не торопясь. Даже не сомневаясь, что цель от неё не уйдет. У них всё было схвачено.

На расстоянии от неё двигались двое крупных мужчин в похожих черных плащах с вышитым балканским орнаментом. Элиен и Петрош были вооружены компактными российскими автоматами АМ-17, разработанными концерном Калашников.

Таких как они, обученных воинов, называли стражами Триумвирата.

Иностранец налетел на дверь в служебное помещение и обнаружил, что она закрыта. Он попытался вышибить её плечом. Металлическая, дверь поддалась его напору уже со второго удара. Но промедление было критическим. Брюнетка вскинула литой хромированный пистолет и сделала выстрел. Капсульная стеклянная пуля с жидкостью попала точно в шею иностранца, когда он ввалился в коридор служебного помещения. Выстрел его не убил и даже, казалось, не ранил. Он выдернул пулю и обнаружил, что жидкости в ней больше нет. Стеклянная капсула опустела, а её содержимое уже струилось по его венам. Испугавшись еще больше, он побежал со всех ног.

Преследующая его брюнетка перецепила пистолет за карабин на поясе и сообщила в переговорное устройство:

— Тормозящая сыворотка введена. Начинаем захват. Продолжайте выискивать второго. Он где-то рядом.

Завершив отдавать приказы, она сорвалась с места и помчалась за иностранцем по служебному коридору. Тот оторвался вперед. Столкнулся с кем-то из работников клуба, отшвырнул его на стену и вышиб собой дверь в переулок. Брюнетка легко перепрыгнула упавшего работника клуба и выбежала в переулок. Оттолкнувшись от стены ногами в высоких лаковых сапогах, она прыгнула на иностранца, сбила его с ног и повалила на землю.

Тот попытался вырваться, скинуть ее. Но она уже заламывала ему руки, продевая в железные кандалы. Двойной щелчок, и дело было сделано.

Вместо того, чтобы сдаться и пасть духом, иностранец засмеялся.

— Что смешного? — ударив его лицом об асфальт, спросила брюнетка. В ровной прорези её рта сверкнули острые клыки.

Иностранец с торжеством поинтересовался:

— А ты разве не чуешь второго?

Девушка вскинула голову в тот момент, когда её сшиб второй иностранец в похожей одежде. В руках его блестел нож с лезвием, покрытым белым металлом. По напряжению мышц, по тому, как он обхватил рукоятку, было понятно, вот-вот он вонзит острие ей в грудь.

Он прижал брюнетку к земле и самодовольно прорычал ей в лицо:

— И ты еще называешься наёмницей Триумвирата?

Теперь рассмеялась брюнетка.

— Я не наёмница. Я всего лишь её подданная.

Из передатчика в её ухе раздалось:

«Митра, мы идем!»

В следующее мгновение переулок перекрыли Элиен, Петрош и Негомир. Раздался выстрел. Пуля с капсулой угодила в шею второго иностранца. Он попытался напасть на стражей. Но Митра быстро вскочила и подстрелила ему ногу. Он упал, не завершив рывок в сторону Элиена.

— Наемница не провозилась бы с вами целых полчаса, — усмехнулась Митра, забирая нож иностранца. — После встречи с наёмницей вас бы тащили в мусорных мешках.

Стражи не позволили иностранцам сбежать из переулка. Их забили прикладами. Разбили лица ногами. Накинули на голову мешки. На второго тоже надели кандалы. Обоих пленников запихнули в подъехавший черный фургон.

Митра прошла через перекресток к своей машине, черному «Ягуару JX6» 1983 года, и поехала вслед за фургоном. Их конвой двигался по Белградским улицам не быстро. Ехали они к самым окраинам города, где тянулись шоссе, высились холмы и перелески.

Через полчаса машины свернули на бездорожье. Проехали несколько минут по кочкам и остановились на земляной площадке перед обветшалым двухэтажным домом второй половины XIX века. В тихом месте за Белградом среди черных ночных холмов, неиспользуемой ветки железной дороги и бетонных заборов заброшенных промышленных предприятий, разбросанных в радиусе пары километров.

Двух пойманных иностранцев вытолкали из фургона. Подбили им ноги и поставили на колени. Их руки оставили связанными, и мешки с голов не сняли. Петрош и Негомир остановились рядом, держа их затылки на прицеле компактных автоматов АМ-17.

Митра вышла из «Ягуара», поглядывая на пленников с опаской, придерживая свой пистолет-пулемет MP7 наготове. И направилась к ветхому дому, производившему довольно жуткое впечатление. На фоне облупившихся стен выделялись окна, закрытые современными металлическими экранами из матовой черной краски. На черепичной крыше установлены камеры, датчики движения и тепла. Вход в дом перекрывала бронированная дверь с электронным замком.

Приложив руку с имплантированным в кисть чипом-ключом к экрану электронного замка, Митра вошла в дом. Внутри раздавались стоны и рычания. Вскрики, повизгивания и звон цепей.

Среди квадратных бетонных колонн, державших потолок, в полумраке стояли мониторы систем наблюдения, мигали индикаторы компьютерных серверов, медицинские процедурные столы для инструментов, два стола для операций, а единственным источником освещения служил подвешенный под потолком хирургический светильник с шестью иллюминаторами прожекторов. В покрытом бурыми пятнами полу вокруг столов были оборудованы стоки для крови.

Посреди столь необычного убранства в экстазе кричала и извивалась стройная женская фигура, затянутая в блестящий черный латекс с ног до головы. На лице светлели прорези для глаз и рта. Такие же прорези имелись в других местах костюма. Она висела, закованная в цепи и судорожно хваталась за обнаженного мужчину, который одной рукой душил ее, а другой крепко обхватывал за бедра, наваливаясь на неё всем своим крепким телом с животным неистовством. Он заканчивал их дикую и необузданную близость. Его губы почему-то были в крови, и кровь стекала по шее на мускулистую грудь.

Появление Митры во время их секса ничуть не смутило этого рослого широкоплечего серба с черными волосами до плеч и густыми бакенбардами. Его партнерша и вовсе не помнила себя от наслаждения, она была истощена, пьяна и одурманена. А Митру ничуть не смущал момент, в который она вошла. Она невозмутимо выждала, когда они закончат. Когда её хозяин снимет с цепей свою партнершу, заключит в объятья и погрузит свое лицо в её шею. А потом отправит «переодеваться» для продолжения, оставив разорванный окровавленный след на её шее. Пошатываясь, придерживаясь за бетонные колонны, девушка в латексе оставила их с Митрой одних. А серб стал одеваться. И одежды его были дороги и необычны. В облегающем элегантном фасоне угадывались черты нарядов давно минувших эпох, напоминавших о временах монархий.

На стройном прессе застегнулись пуговицы классических черных брюк. Клацнул ремень. На широкий торс скользнула шелковая черная рубашка с необычными манжетами почти до локтя. Он застегнул всего четыре нижних пуговицы. А сверху элегантно сел строгий жаккардовый камзол, расшитый агатом. На плече камзола вышивка сплеталась в герб: роза и меч складывались в косом перекрести на фоне латинской V.

В довершение своего наряда, он заправил украшенный золотом пистолет за пояс и повернулся к Митре.

— Говори, — наконец, позволил он.

— Лорд-маршал Вэллкат, — с почтением медленно поклонилась Митра, будто испытывая истинное наслаждение от служения этому господину. — Ваша воля исполнена. Мы поймали их. Они во дворе.

Зан Вэллкат молча обратил свои желтые глаза в обрамлении черных лимбальных колец к мониторам камер наблюдения. И также молча кивнул. Едва заметно.

Они с Митрой вышли во двор под россыпью звезд чернильно-черного небосклона, какой бывает лишь в южных странах. На мужественном подбородке Зана по-прежнему краснела кровь. Он внимательно рассмотрел пленников, отметил для себя их простую одежду на крупных телах и сорвал с голов обоих мешки.

— Им введена тормозящая сыворотка, — услужливо сообщила Митра из-за плеча Зана.

Сербский лорд-маршал едва заметно кивнул, неотрывно рассматривая двоих иностранцев. Брезгливо. С отвращением. Но в лицо он их не знал. А они рассматривали его. Со страхом.

Ибо узнавали его.

Зан достал пистолет и мгновенно застрелил одного из пленников двойным быстрым выстрелом. В сердце и в голову. Тот даже не успел вздрогнуть от пули, разорвавшей его миокард, как вторая пуля высадила из его затылка розоватый всплеск разворошенного мозга. Застреленный иностранец покосился назад, всё еще стоя на коленях уже мертвый, и свалился на землю.

— Нужен только один, — через плечо бросил Зан Митре.

Второй иностранец с бешенством оскалился. Убийство друга не вселило в него ужас. Смерти он определенно видел и не раз. Но вот персона Зана Вэллката вселяла в него животный трепет.

Лорд-маршал Вэллкат заговорил, качнув пистолетом в руке:

— Знаешь, почему люди стремятся к вечной жизни?

Иностранец сцепил зубы, попытался вырваться из оков, но не мог. Кандалы на руках ему были не по силам.

— Плевал я на такую чушь. Ближе к делу! — огрызнулся пленник.

— Потому что человеку не дано понять степень мучений, которую перед живой плотью открывает бессмертие, — продолжил Зан, даже не дослушав, будто тот ничего не говорил. — Это безграничная пропасть. Всепоглощающая. Стирающая твою личность. В мучении бессмертие становится страшнейшим из всех проклятий. Ты ведь понимаешь это.

Пленник попытался воззвать к здравому смыслу своего похитителя:

— Не совершай ошибки. Мы связаны вековыми договорённостями! Ты не можешь творить с обра́зными всё, что вздумается.

Зан Вэллкат и это будто бы не услышал.

— А знаешь, как меня прозвали османы? — наклонил он свое снежно-белое лицо к пленнику.

— Да. Ты Мучитель Паннонский. Не удивил. Я знаю, кто из лордоков заведует Балканами. Лучше скажи, где мы? И почему твои стражи меня притащили сюда?

Зан вдавил горячий ствол пистолета ему в лоб и выпрямился, глядя сверху вниз.

— Ты в специальном месте. Этот дом принадлежал албанской мафии. Здесь под потранажем европейского политического истеблишмента из тел похищенных сербов вырезали органы и отправляли под видом дипломатических грузов в бывшие колониальные империи и страны «цивилизованного» мира. Британию, Францию, Германию, США. Чтобы пересадить органы в тела состоятельных паразитов рода человеческого. Золотому миллиарду, как они себя называют. Торговля органами это серьезный бизнес, который нельзя вести без ведома лордоков. Когда я узнал, что здесь происходит, я был вне себя от бешенства. Как такое могли не согласовать со мной? Чтобы творить столь дерзкие вещи прямо на моей земле, нужно спросить у меня разрешения. Нужно платить мне дань. И потому я познакомил бывших владельцев этого места с правилами этикета. Аннулировал их деятельность, превратил их тела в золу и забрал это место себе. Но ты со своими сородичами тоже творишь дерзкие вещи на моей земле. И поэтому ты здесь. Сюда я привожу шлюх, которых не собираюсь оставлять в живых, и псин из твоего вида. Я не потащу такую вонючую псину, как ты, в темницы моей фамильной обители. Но и здесь, поверь, ты сполна вкусишь боль.

— Зачем? Лордоки и обра́зные заключили pactum pacis. Нарушение договора повлечет последствия, которые ты не разгребешь. Не нарушай хрупкий мир, пока можешь избежать войны.

— Ты смеешь скулить о пакте?! — зашипел Зан. — Если бы вы придерживались пакта, то явились бы ко мне с просьбой о разрешении пребывать в моих землях. Возможно, я дозволил бы находиться в Сербии и пожаловал вам свою протекцию. Но вы, псины, этого не сделали. Вы проникли в Сербию тайно, нарушая святые договорённости прошлого. Замышляя недобрый умысел против нас! И потому пакт мира тебя не защитит. Никого из вас. Я знаю, что вас целый отряд. Вы все здесь умрёте. Но очень не скоро. Сначала ты будешь жрать свои кишки. Я сдеру с тебя шкуру и срежу мясо с костей, мышца за мышцей. А когда плоть закончится, примусь за кости. Но сердце не трону. И дождусь, когда ты восстановишься. А потом начну всё сначала… И начнем мы прямо сейчас.

Зан схватил пленника за волосы и потащил за собой по земле в дом. Митра и остальные вооруженные подданные сербского лорда-маршала последовали за ним. Мучитель Паннонский заковал пленника в те же висящие с потолка цепи, на которых овладевал своей партнершей в латексе. Он взял в руки промышленный пульт от крана и растянул пленника в воздухе на цепях. Приказал Петрошу срезать с пленника всю одежду. А сам неспешно раскрыл резиновый сверток с хирургическими инструментами и нитриловыми перчатками. Затем еще один сверток: с инструментами созданными специально для пыток.

Пленник Зана не проронил ни звука, когда Петрош и Негомир закрутили на его пальцах специальные винты для раздавливания конечностей, когда лопалась его кожа и хрустели кости. Пальцы были ему не важны, судя по всему. И Зану это понравилось.

Тогда Мучитель Паннонский надел эластичные перчатки из черного нитрила и принялся заживо сдирать с пленника кожу специальным слегка изогнутым полумесяцем ножом. Начал он со спины пленника. Аккуратно, неспешно, словно счищая кожуру с хрупкого плода, Зан обнажал живое мясо до шеи. Кровь тяжелыми струями сливалась на пол, собиралась в желоба и стекала в стоки. А Зан продолжал и продолжал. И ему удалось заставить пленника кричать.

Вот теперь можно было переходить к делу. С тяжелом звоном отложив нож для свежевания на металлический поднос, Зан обошел пленника спереди и заговорил:

— Я не спрашиваю, зачем обра́зные заявились в мои земли, потому что знаю это. Вы ищите то же, что и мы. Весь подлунный мир ищет. Все мы видели знамение. И все мы поняли его правильно. «Кровь вернется в тела мертвецов». Так предречено Тентелом. Я знаю, зачем вы здесь. Посему я не стану вытягивать из тебя ваши вшивые секреты. Не бойся. Это уже никакие не секреты. От тебя мне нужен только крик боли. Я просто хочу вдоволь помучить тебя. И, поверь, в ходе наших утех, ты сам захочешь рассказать мне, сколько вас? Кто вами руководит? Насколько вы продвинулись в поисках Темного Фонарника?

Пытки продолжались следующие два часа.

И даже когда пленник пытался заговорить сорванным в кровь горлом, Зан ему не давал. Он затолкал в его глотку резиновый кляп и продолжил. Лорд-маршал Вэллкат совершил с пленником столько зверств, что ни один человек не выдержал бы. Мясо, кровь, кожа, слетали на пол лоскут за лоскутом. А потом Зан сделал перерыв. Накормил изможденного пленника его же собственной плотью и стал ждать, когда сработает природа этого необычного биологического вида.

— Вот, почему вы псины. Вы готовы жрать себя заживо, лишь бы выжить, — с презрением и ненавистью скривил губы Зан, продолжая скармливать обра́зному его собственное мясо.

Спустя еще час тело пленника стало заживать.

И тогда Зан собственными когтями, разодрал его живот, ухватился за склизкие кишки и приказал ему говорить. Пленник корчился от боли, извивался и ухал, всякий раз как Зан дергал его выскальзывающие внутренности. Надеясь, что Мучитель Паннонский перестанет, пленник заговорил измученным булькающим голосом:

— Мы не преуспели в поисках Темного Фонарника. Но близки. Завтра что-то намечается. В центре Белграда. Встреча.

Желтые глаза Зана властно впивались в лицо своей жертвы.

— Встреча с кем? — спросил он и потянул за кишки.

— Не знаю. Вожак нас не посвящает. А мы не спрашиваем. Мы всецело верим ему.

— Кто он? Кто ваш вожак?

— Нами руководит тот, чье существование вы боитесь признавать. Черный Волк.

Митра, Петрош и Негомир обеспокоенно переглянулись. Зан оскалился:

— Ложь! О́струв Ло́вич это миф. Не оскорбляй мой слух столь лживой ересью! Кто руководит вашим отрядом? Мне нужно настоящее имя!

— Ты уже назвал его имя, — посмеялся пленник, видя, что одно лишь упоминание Черного Волка заставило лордоков поджать хвосты. — Почему бы тебе самому не приехать и не посмотреть на него. Или ты боишься, а Мучитель Паннонский?

Пленник засмеялся с гримасой муки. И смех его стал срываться на звериный рык. Глубокий, как гудок корабельного тифона. В нём просыпалось чудовище. Заметив эту перемену, Митра посмотрела на наручные часы.

— Действие тормозящей сыворотки заканчивается, — с тревогой напомнила она.

Зан ответил пленнику:

— Мы на него посмотрим, не переживай. Но сейчас я хочу взглянуть на твое сердце. А уж после ты мне расскажешь, где состоится встреча.

Зан взял новые цепи. С крюками на концах. Всадил по крюку в грудь пленника так, чтобы они надежно подхватили несколько ребер и снова вышли наружу острием. Взял пульт от крана и включил мотор. Цепи с крюками мгновенно натянулись и распахнули грудную клетку, обнажая внутренности обра́зного. Тот заорал, стал задыхаться, потому что работа легких нарушилась, ноги его затряслись от смертельной муки, но он продолжал жить, а сердце продолжало бешено биться, заходясь в фибрилляциях, и постепенно возвращаясь к нормальному ритму.

— Где пройдет встреча? — спросил Зан Вэллкат.

От шока пленник лишь промычал что-то бессвязное. По телу его прокатилась странная волна. Будто мышечная масса нарастала. И кости его с хрустом все разом надломились, расширились и изогнулись, отчего лицо изменилось. Петрош и Негомир вскинули автоматы, готовясь его убить, если трансформации продолжатся.

— Если вы туда сунетесь, вы умрете, — заходясь низким сипом, пробормотал пленник. Голос его пугающе преобразился, упав до таких тембров, на какие не способны человеческие связки.

Зан жестче повторил:

— Где встреча?

— В самом сердце Белграда… В доме, на который сошел дьявольский огонь. Не знаю, как вы его зовете.

Митра быстро сообразила:

— Здание генштаба. Дьявольский огонь это бомбардировка НАТО. А это единственное здание, которое оставили поныне, чтобы сербский народ помнил истинный лик североатлантического альянса.

Сербский лорд-маршал одарил её покровительственным поощрением.

— Именно. Прекрасная догадка, Демитра, — назвал Митру полным именем Зан. — Молодец.

— Благодарю, лорд-маршал.

— Нам нужно подготовиться, — отходя от пленника, стал планировать дальнейшие действия Зан. — Поезжай за Катриной. Сообщи всё, что мы узнали. Пусть Катрина снарядит группу для облавы. Она будет руководить операцией. А я закончу тут. Выясню кое-какие детали.

Лорд-маршал Вэллкат с недоброй полуулыбкой повернулся к пленнику, чье лицо уже мало походило на человеческое. Оно вытягивалось по костной структуре и покрывалось шерстью. Обра́зный превращался в подобие волка, исторгнутого самой преисподней. Но Зана это не беспокоило. Он собирался продолжить свои пытки.

Митра послушалась с покорной поспешностью и исполнительностью. Она вернулась к своей машине и отправилась в Белград.

Глава 5. «РеГема»

До конца ночи Митра успела заехать к Катрине и передать всё, что Вэллкатам удалось узнать о планах обра́зных.

Маршал клана Катрина Вэллкат в это время находилась на торжественном приеме, организованном фармацевтической компанией Вэллкатов. Прием устроили в зале Королевского дворца в престижном районе Дединье, среди иностранных посольств и вилл представителей сербского правительства. А сам Королевский дворец, выполненный в сербско-византийском архитектурном стиле на манер балканского зодчества XIII — XIV веков, и парковая территория площадью почти 130 гектар — поныне принадлежали династии Карагеоргиевичей.

Пройдя несколько периметров охраны по спец-пропуску, Митра встретилась с администратором приема, и тот провел ее в роскошный зал, полный гостей в смокингах и вечерних платьях. В приглушенном свете зал мерцал блеском ювелирных украшений, наручных часов, запонок, брошей, золоченых подносов и бокалов из австрийского хрусталя. Во все стороны расходились столы с изобилием угощений. Воздух полнился тягучими ароматами сандала и амбры, легкими нотами флердоранжа и гальбанума, цветочными и смоляными парфюмами. Официанты сновали, разнося вина и шампанское. Струнный квартет играл вариацию на «Гноссиенны» Эрика Сати. Известные в политических кругах лица и иностранные чиновники, приехавшие прямиком из соседних посольств, сбивались в круги и оживленно обсуждали с известными бизнесменами повестку дня. Сам зал по замыслу архитектора Николая Краснова убранством напоминал царские палаты российских монархов.

На трибуну в мягкий свет прожектора вышел исполнительный директор компании Вэллкатов, попросил тишины и представил следующего спикера. Совладелицу компании, Катрину Вэллкат.

Смычки камерного оркестра замерли в ожидании. Музыка и разговоры стихли.

Из полутьмы на трибуну вышла красивая брюнетка в блестящем черном вечернем платье от Эли Сааб. Платье от кутюрье, одевающим монарших особ и звезд кино, было покрыто драгоценными камнями и подчеркивало волнующие изгибы ее изящной фигуры. Стильное каре спадало на одну часть ее лица, словно воронье крыло. Над платьем белели открытые снежные плечи необычайно бледной кожи. Она подошла к микрофону и обвела зал хозяйским взглядом цепких сапфировых глаз. Заметила вдали свою подданную Митру, склонившую голову в почтительном приветствии госпоже. И начала свою речь целеустремленно, без лишних вступлений, заставив всех внимательно слушать:

— С синтетической кровью нового поколения на базе рекомбинантных белков мы спасем жизни тысяч и миллионов. Солдаты, жертвы автокатастроф, люди с болезнями крови. Пациенты в тяжелом состоянии перестанут погибать от кровопотери, нехватки заменителей и невозможности своевременно сделать переливание. С нашей синтетической кровью, способной поддерживать гемостаз, транспортную и защитную функцию мы изменим мир. Сегодня мы празднуем старт международной программы «Доступная кровь», которую наша компания «РеГема» предложила в прошлом году на Европейском Саммите ВОЗ. Каждый из присутствующих в этом зале сделал свой вклад, чтобы у нас получилось реализовать нашу смелую идею во имя человечества, — зал разразился аплодисментами, которые Катрина изящным мановением руки заставила смолкнуть, не позволяя людям перебивать себя, даже если это похвала и восторг. Ее невысокий мелодичный голос, полный чарующих обертонов вновь зазвучал из усилителей и черным бархатом разлился в пространстве: — Вы все достойны высокой похвалы. Но достигая одну вершину, я смотрю не вниз, не на пройденный путь. Мой взор неизменно устремляется вверх. Программа «Доступная кровь» и продукты компании «РеГема» это лишь первый шаг из большого и продуктивного пути, которым мы вместе можем пройти, при поддержке со стороны государств, муниципальной системы здравоохранения и коммерческого сектора. Передаю слово нашему директору по развитию, Любице Пелич, она изложит перспективные проекты, которые нам еще предстоит воплотить.

Катрина вышла из света прожектора под бурные аплодисменты и темной тенью двинулась прямиком в сторону Митры, на ходу забирая бокал с шампанским с услужливо подставленного подноса официанта. Она не искала людского одобрения, не нуждалась в славе и овациях. Единственная важная вещь, которая представляла для Катрины ценность, это дела ее клана, о которых приехала сообщить Митра. Надвигалась буря перемен, способная навсегда изменить облик мира, и только она, Катрина, считала, что может этому помешать.

В иных обстоятельствах Митра не позволила бы себе стоять на месте в ожидании, когда к ней подойдет вышестоящий чин клана, а непременно поспешила бы навстречу своей хозяйке. Но сейчас она стояла вдали от посторонних ушей, и это было идеальное место для предстоящего разговора.

— Госпожа! — почтительно улыбнулась ей Митра, когда Катрина поравнялась с ней.

Катрина остановилась спиной к залу, глядя на один из экспонатов Королевского дворца, картину французского живописца XVII века «Венера и Адонис» Николы Пуссена.

— Говори, — повелела Катрина не с властной сталью в голосе, но с теплом к верной подданной.

Она прекрасно знала, чем Митра с отрядом стражей занималась этим вечером. О ходе операции по отлову обра́зных Катрине докладывал веймар-лейтенант клана, Элиен.

— Наводка Джареда подтвердилась, — многозначительно сообщила Митра и коротко рассказала всю информацию, которую отец Катрины вырвал из обра́зного в доме для пыток. — У вожака обра́зных завтра важная встреча в разрушенном здании Генштаба. Наш лорд-маршал хочет их перехватить. Зан приказал готовиться. Он сказал, ты нас поведешь.

Решительный блеск сверкнул в глазах Катрины.

— Поведу, — подтвердила она. — Есть еще информация?

— К сожалению, госпожа.

— В чём дело?

— Пактум пацис нарушен, но это еще не самое худшее, — поглядывая по сторонам, шепнула Митра.

Катрина Вэллкат взглядом позволила ей продолжить.

— Прозвучало имя Острува Ловича, — беспокойно шепнула Митра, склонившись к Катрине. — Сколько веков оно не тревожило воздух наших земель, а теперь уподобившиеся образу волка угрожают нам, кидая это мерзкое имя нам в лицо.

Катрина ответила так уверенно, будто её это ничуть не удивило и уж точно не испугало:

— Разумеется, прозвучало. Обра́зные не осмелились бы нарушить пактум пацис да еще на территории клана стражей, если бы им не внушили, что их ведет Острув Лович. Эти легковерные псы из века в век покупаются на дешевую уловку своих вожаков. Всякая армия идет на убой под ложь командиров. Не бойся, Митра. Острув Лович это миф. Несуществующая личность, в которую верят вукодлаки. Его никто никогда не видел. Триумвират однажды постановил: нет никакого Черного Волка. Это старая страшилка покрылась пылью эпох, и уже не сможет меня впечатлить. Но мы Вэллкаты! — с гордостью произнесла Катрина. — И мы будем готовы к встрече с самым опасным врагом!

Договорив, она отпила шампанское так величественно, словно прозвучал тост. Услышав свою госпожу, Митра немного успокоилась. А потом заметила, что сюда идёт незнакомый ей высокий блондин за сорок. По природе наделенный отталкивающей внешностью, но холеный и доброжелательно расслабленный, как все миллиардеры. Митре не требовалось знать его, чтобы понять, что он не из политиков, а лишь какой-то бизнесмен.

Катрина Вэллкат, хоть и стояла к нему спиной, но увидела его фигуру еще раньше в отражении на стенке своего бокала. И потому обе представительницы клана сделали паузу в разговоре, когда он к ним подошел.

— Катрина, Демитра, прошу прощения, не хотелось бы вас прерывать, но нас ждёт член европейской ассоциации здравоохранения, — На английском заговорил он до приторного сладко поставленной речью. — Вы, Катрина, хотели обсудить с ним… перспективы сотрудничества.

Английский не был его родным, поняла Митра. А его услужливая манера отталкивала таящимся за ней бесстрашием.

— Спасибо, Нильс. Идите. Я сейчас подойду, — медленно кивнула Катрина через плечо и бросила твердый взгляд в его розоватое белобровое лицо. — Вы можете идти.

В этой фразе не было повеления, но в ней звучала холодная сталь величия лордока над человеком. Нильс улыбнулся девушкам обаятельнейшей протокольной улыбкой, за которой не стояло ничего искреннего, сообщил Митре, что рад был ее видеть, и растворился среди черных смокингов толпы.

Дождавшись, когда он уйдет, Митра нахмурилась:

— Откуда он меня знает? Что это за хлыщ?

— Нильс Магнус Линдстрём, шведский фармацевтический магнат, работающий на Понарина Люцербера. Посвященный в тайны лордоков во втором поколении. Он помог получить преференции от европейских чиновников для нашей компании в области разработок синтетической крови.

— Странно. Такой вылизанный, располагающий и одновременно такой скользкий тип.

— В нём скрывается социопатическая личность, — без интереса сообщила Катрина. — Но человек он полезный и лояльный Триумвирату. Он прав. Мне нужно решить здесь ещё пару вопросов. Сразу отлучиться я не могу. Этот вечер организован не столь для празднования успехов нашей компании, сколь для заключения кулуарных договоренностей в интересах лордоков. От качества крови, которую мы будем производить, зависит многое. Возвращайся в поместье, Митра. Я здесь задержусь. Поезжай в особняк, приготовь всё к моему приезду. Как приеду, я проведу инструктаж. Мне потребуется поэтажный план Генштаба. В его конструкцию вносили изменения из-за угрозы обрушений. Пусть Джаред раздобудет актуальную версию чертежей.

— Поняла.

— Ступай.

— Госпожа! — почтительно склонила голову Митра на прощание.

Выполнив поручение Зана, Митра отправилась в особняк Вэллкатов. Под утро «Ягуар» Митры свернул с шоссе в сторону родового поместья сербского клана стражей — имение Ружамач.

Укрытый от посторонних глаз вязовой рощей особняк Вэллкатов располагался среди живописных лугов, пологих холмов и густых рощ в двадцати километрах от центра Белграда на юго-запад по 26-му шоссе в районе Остружница, известном еще по Первому сербскому восстанию, где в 1804 году кронпринц Джордже Караджорджевич провел первое национальное собрание против османов.

В то время Остружница была селом, располагавшимся у края землевладений Валлкичей. Сербское восстание, безусловно было следствием народных настроений и лидерских качеств Карагеоргиевича, но без некоторого участия Вэллкатов не обошлось. Лорду-маршалу Зану Вэллкату в те годы турки стали очень неудобны из-за попыток османского Константинополя через Вэллкатов надавить на сербов и усилить контроль над регионом.

Припарковав машину во вместительном гараже на десяток мест, пристроенном к дому, Митра поприветствовала другого стража, что любовно копался в моторе своего мотоцикла:

— Горан, нужно заправить внедорожники на полный бак. Следующей ночью нас поведет Катрина. Проучим шайку недоволков.

Крупный, с широкой спиной и шеей, короткостриженый Горан выпрямился, вытирая руки от масла и неспешным взглядом уставился на Митру. Все привыкли, что она выполняет обязанности адъютанта: Зан правит над всеми, Катрина как маршал и его дочь тоже во главе, Джаред в качестве советника лорда-маршала приближен к власти, а Митра передает распоряжения, заведует поручениями и следит, чтобы всё исполнялось надлежащим образом. Такая иерархия устоялась несколько веков назад. Но Горан был одним из старшейших членов клана, он помнил иную иерархию, издавна сражался плечом к плечу с самим Заном, и на спешный приказной тон Митры отреагировал непроницаемым выражением лица с легкой ухмылкой. В конце концов, он тоже обладал обер-офицерским рангом и был равен Митре.

— Я тут только своим мотоциклом занимаюсь, — суховато напомнил он и с ликованием уточнил: — В самом деле, Катрина нас поведет?

— Горан, хотя бы передай управляющему. К закату машины должны быть готовы, — проносясь мимо него, растолковала Митра.

Управляющий домом был смертным человеком, главным над слугами. Такую просьбу Горан счел приемлемой и понятливо кивнул:

— Хорошо, я ему поручу.

Митра поднялась в дворцовые интерьеры обители Вэллкатов. В предрассветном полумраке дома не горело ни единого светильника. Гулкой дробью отдавался спешный шаг Митры о мраморный пол. Она промчалась через анфиладу безлюдных комнат, в поисках остальных подданных клана. В центральном фойе-атриуме с закругленной двойной лестницей, ведшей на балкон второго этажа, Митру встретил теплый обеспокоенный голос советника Зана, Джареда:

— Митра! Катрина с тобой?

Худощавый, с легкой щетиной, франтоватого вида, безупречно одетый Джаред с бордовым платком в нагрудном кармане идеально сидящего атласного черного пиджака — он выглядел мужественно, изысканно и заботливо. Только, в отличие от Митры, чья строгость одежд напоминала смесь офисного, воинского и монашеского отречения от себя во имя своей службы, в Джареде сразу ощущалось стремление к индивидуальности.

— Скоро будет. Нужно подготовиться к ее прибытию, — спешно сообщила Митра. — И не только к этому, Джаред! Грядущей ночью выезжаем на перехват обра́зных. Приказ Зана.

Джаред стал неспешно спускаться по ступеням.

— Значит, вы добыли всю информацию, — насторожился он.

— Обра́зные здесь? Ваша группа видела их своими глазами? — выбегая из глубин дома, спросила подданная Радомилка с длинными ярко-алыми волосами. Страж среднего звена в клане, прямая подчиненная Горана.

— Именно, — Митра свернула на лестницу в огромных размеров подвал с сетью коридоров. — Наводка Джареда оказалась верной.

Приложила руку с чипом к электронному замку сейфовой двери и вошла в арсенал: каменную комнату с белой подсветкой в полу, заставленную прозрачными стеллажами из прочного полимера с десятками автоматов, дробовиков, пистолетов, ножей, мечей, турецких сабель и дополнительных обвесов на оружие, будь то глушители, лазерные указатели, прицелы или подствольные гранатометы. Джаред и Радомилка следовали за Митрой.

Митра нехотя произнесла:

— Мы поймали двоих. Один из обра́зных сказал… их возглавляет Острув Лович.

Это имя испугало сородичей Митры. Джаред невольно взялся за лоб и стал обдумывать эту информацию.

— Невозможно! — воскликнул Джаред.

Радомилка со злобным испугом встряхнула головой, вторя Джареду:

— Я не верю!

— Они просто хотят нас запугать.

— Зан и Катрина тоже так считают, — кивнула Митра, вынимая магазин из своего пистолета-пулемета и возвращая оружие на пустующее место. — Уподобившиеся образу волка уже не первый век прикрываются именем Острува Ловича для храбрости.

— Примитивные твари, — прошипела Радомилка, но в голосе ее еще дрожала боязнь перед мифическим Черным Волком, чья кровавая слава протянулась сквозь века.

Митра вышла из арсенала. И втроем они направились на первый этаж.

— Джаред, — обратилась к нему Митра, — Поручение от Катрины: раздобудь поэтажный план Генштаба. Скачай необходимые файлы и выведи на экран в зале для совещаний. А ты, Радомилка, разбуди слуг. Пусть приготовят покои Катрины к ее возвращению.

Поднялась суматоха. Слуги сновали, поднятые стражами. Известие о возвращении дочери Мучителя Паннонского заставило спешно готовить пустовавшие многие годы покои — Катрина Вэллкат уже 20 лет не жила в фамильном особняке Вэллкатов. Подданные тоже пришли в трепетное ожидание. Они редко виделись со своей госпожой. Для клана, Триумвирата и сообщества лордоков это был период затишья, угрожающих событий в мире бессмертных почти не происходило, и потому крупных миссий, в которых требовалась участие наёмницы, стражи не затевали (кроме пары исключительных случаев). А в кулуарах вампирских кланов шептались, что Зан Вэллкат попросту не хотел тревожить дочь после их окончательного разрыва, произошедшего два Поминальных Бала назад.

Уход Катрины с небосклона светской жизни лордоков особенно остро все почувствовали, когда она пропустила оба Поминальных Бала — торжественных вечера памяти что устраивал прусский лорд-маршал Виктор Ворман раз в десятилетие. Бессмертные уже не помнили имени и личности человека, из-за гибели которого случился разлад в отношениях Зана и Катрины. Подобные детали вечным призракам во плоти казались несущественными. Двенадцать кланов сделали лишь один вывод: ослабление железной хватки Зана и свобода наёмницы быть предоставленной себе на целых двадцать лет свидетельствовали об укреплении власти Катрины Вэллкат внутри клана и ослаблении позиций Зана.

В эти два десятилетия Катрина жила отстраненно от клана и посвятила себя созданию компании «РеГема», чтобы под прикрытием фармацевтической деятельности и биоразработок производить синтетическую модифицированную кровь на рекомбинантных технологиях. Присутствие вампиров в фармацевтической отрасли было не ново: задолго до Вэллкатов, еще в середине прошлого века, свою компанию открыл швейцарский лорд-маршал Понари́н Люцербер. Но чем швейцарцы там занимались, никто толком не знал.

С бизнесом Катрины дело обстояло иначе, Триумвирату и мирным кланам затея сразу пришлась по нраву, ведь Катрина обещала, что её синтетическая кровь обеспечит потребности лордоков резервной снедью. Для стражей это означало, что в случае ранений серебром, они всегда смогут избежать смерти от отравления, если под рукой будет страховочный пакет крови. Чтобы использовать обычную донорскую кровь на системной основе, пришлось бы создавать цепочку подставных медучреждений и подавать запрос на квоты в министерство здравоохранения. Так сделали лорды-маршалы в Румынии, Франции и еще нескольких странах. Очень неудобная схема, которая доставляла немало лишних хлопот и вовлекала чересчур много лишних сторон. Поэтому разработка высококачественной синтетической крови для всех высокородных вампиров являлось одной из приоритетных задач XXI века.

Почему Катрина решила заняться этим 20 лет назад, никто достоверно не знал. Разумеется, у нее были свои причины, которых наёмница не раскрывала. Вот только лордоки о таких вещах не задумывались, ведь многие кланы в текущем столетии расширяли свою власть над миром смертных, оплетая их экономику и политику своими организациями. Так сложилась общая тенденция, и казалось, всё у бессмертных идет гладко до недавних пор, пока оборотни вновь не замаячили на горизонте лордочьих владений, угрожая разрушить сложившийся миропорядок…

Теперь на подлунный мир надвигались перемены, обещанные ещё в лордокской книге пророчеств Тентел. Разрушительные перемены.

Вскоре после приезда Митры, в особняк вернулся и Петрош. Зан отправил его к основным силам Вэллкатов, а заодно Петрош передал, что лорд-маршал с Элиеном и Негомиром немедленно займутся наблюдением за местом проведения предстоящей операции. Работа предстояла немалая, следовало выбрать удобные точки наблюдения, недоступные для солнечных лучей грядущего дня и установить визуальный контроль над всей территорией бывшего Генштаба так, чтобы не спугнуть оборотней и дать им собраться вместе для последующей зачистки. Кроме того Зан Вэллкат брал на свой отряд функцию прикрытия основной штурмовой группы, что тоже требовало от них подготовки к активным боевым действиям.

Закончив с планом Генштаба, Джаред улучил момент и затащил Митру в небольшой коридор соединявший кухню и столовую с домом. В темной нише из дубовых панелей он трепетно обхватил её за талию, прижал к себе и коснулся своим лицом её лица.

— Сегодня у нас нет на это времени, — ласково обвивая его шею, прошептала Митра.

— А если это правда? — шепотом ответил Джаред, крепче сжимая Митру.

Мрачное предчувствие с болезненным лязгом отдалось в его словах.

— Что правда? — нахмурилась Митра.

— Острув Лович. Первый из них. Рожденный волком. Если он существует?

Митра взволнованно вгляделась в его глаза.

— Если бы это было так, они не стали бы просить заключить pactum pacis. С Острувом Ловичем обра́зные могли победить Триумвират.

— Но по легендам, он не этого хотел, — жадно целуя Митру, прошептал Джаред. — Острув стремился не к власти, а к процветанию своего племени. И если ценой тому был его уход с поста предводителя, то он мог на это пойти. А теперь что-то заставило его вернуться.

— Это всё домыслы. Я знаю, почему ты встревожен, — отвечая на его поцелуи, сладостно задыхалась Митра. — Обра́зные уничтожили твой клан незадолго до заключения пакта мира. Ты так и не успел отомстить. Ты жаждешь мести. Столько столетий ты этого ждал.

Хватаясь за расшитую узорами черную блузу Митры, Джаред остановил поцелуи и взглянул ей в лицо:

— Демитра, послушай. Это очень важно. Что бы тебе ни приказал Зан или Катрина, не езжай завтра в Генштаб.

— Я не могу ослушаться.

Он резко замотал головой и нежно взял ее за лицо, закрывая рот.

— Услышь меня. Меня терзают дурные предчувствия. Ты понимаешь, о чём я говорю. Я не просто единственный выживший в нападении волков на богемский клан. Я единственный переборовший волчью заразу и впитавший ее часть. И сердце мое не знает нужных слов, чтобы объяснить тебе, как тяжело мне. Но молю, услышь. Я чувствую, что Черный волк здесь и он не миф.

— Тогда скажи об этом Катрине, Зану…

— Скажу, но прошу… не езжай на предстоящую операцию в Генштаб.

Митра разглядела, как боль и горечь разъедают Джареда изнутри. Она отстранилась от него, почувствовав нечто странное. Недоверие. Лицемерие. Какую-то недосказанность, разрушающую иллюзию единства, в которой она себя убеждала, всякий раз оказываясь в объятьях Джареда.

— Почему ты говоришь это мне, а не Катрине? — холодно спросила она, всем сердцем надеясь услышать правильный ответ, хотя понятия не имела, как он должен звучать.

— Просто останься здесь. Не принимай в этом участие.

— Я говорю не об этом, — отстранила его Митра. — Я знаю, что ты чувствуешь к Катрине. Я знаю, как ты смотришь на нее и на меня. Ты ищешь во мне ее, но не находишь. Так почему тебе столь страшно за меня, а не за нее?

Джаред занервничал. Он не знал, что ответить и куда деть взгляд. А потом, как показалось Митре, швырнул в нее обидную ложь, окончательно разрушающую иллюзию искренности их союза.

— С Катриной никогда ничего не случится, она ведь наёмница. Самый способный воин Триумвирата.

Горько поцеловав его, а потом отвесив пощечину, Митра прошипела:

— Почему ты мне врешь?!

— Разве это ложь?

Она вновь ударила его. А он принял ее удар, как негу и ответил ласковым прикосновением к ее щеке, но Митра убрала его руку.

— Ты что-то знаешь? Тебе известно больше, чем нам? — боясь заглянуть в пропасть собственных догадок, спросила Митра.

Джаред молчал, но в нём шла борьба. Митра никогда не видела его таким.

— Что ты задумал, Джаред? — беззвучно прошептала Митра.

А потом из глубин дома раздался могучий голос Горана:

— Катрина подъезжает к дому.

Следом от окон донеслись рычащие отголоски пятисот-сильного двигателя Форда-Мустанга Шелби GT 500E 1967 года. Машины Катрины.

— Мне нужно идти встречать ее. По регламенту положено, — сказал Джаред, пятясь, будто вор, будто жулик, будто человек, собравшийся разбить Митре сердце таким способом, на который она не была готова. И она по-прежнему боялась себе в этом признаться.

На мгновение Митра подумала, что Джаред замешан в чем-то ужасном. Но она тут же в ужасе отогнала эти мысли.

Глава 6. Стражи

Наёмница переступила порог особняка Ружамач впервые за многие годы. Двери спешно захлопнули за вошедшей в родовую обитель Катриной Вэллкат, и бледный утренний свет, на мгновение разлившийся по мраморному полу, оборвался густым полумраком.

— Построиться! — скомандовал подданным Джаред в приветствие Катрине, старшему офицеру стражей.

Прямо в вестибюле свою госпожу с почестями встречали две шеренги поданных клана по шесть фигур. Стражи синхронно преклонили колено в особом порядке: к груди они приложили кулак левой руки, символизирующий розу на фамильном гербе; за спиной они аналогично согнули правую руку расправленной ладонью вверх, что символизировало острие меча на их гербе. Локти оставались почти по центру торса так, что сгиб обеих рук в целом очерчивал латинскую V, завершая геральдический символизм Вэллкатов. Все в торжественно-траурных черных одеждах, ибо таков цвет сербского клана. Головы они не поднимали, глядя в мрамор перед собой до тех пор, пока госпожа приказом не завершит их почетное построение.

Закрыв двери за наёмницей, смертные слуги удалились, так как не участвовали в церемониях бессмертных. Летописец клана, Дэкан, традиционно выступавший в качестве герольда, объявил:

— Маршал сербского клана стражей, наёмница Триумвирата, наша госпожа, леди Катрина Вэллкат!

И голос его эхом зазвенел в полутьме.

Столь пышный церемониал свойственен для всех кланов лордоков. В трех кланах стражей практикуется умеренный регламент, а у остальных мирных кланов еще более пышный и праздничный. Но сегодня стражи с особым удовольствием отдавали почести своей госпоже, чествуя её возвращение после многолетней разлуки.

В своем вечернем платье Катрина спешным шагом прошла между шеренгами:

— Поднимайтесь, стражи! На это нет времени, — на ходу бросила она с толикой пренебрежения не к своим поданным, а к церемониям в её честь, которых Катрина, в последние годы, совсем не желала. И на то имелись причины. — Митра, всё ли готово к инструктажу?

Митра услужливо поторопилась за наёмницей:

— Подготовили всё, что вы сказали, моя госпожа.

По правилам, встречать и отчитываться пред маршалом клана должно третье по старшинству лицо с титулом советник лорда-маршала, то есть Джаред. И он ожидал обращения Катрины к себе. Но даже двадцать лет спустя после их раздора на Поминальном балу, наёмница помнила его предательскую игру против неё в кровавых интригах Зана и с тех пор совсем не жаловала Джареда.

Сколько еще будет продолжаться её обида? Сотню лет? Тысячу?

Обожаемая и недостижимая госпожа в очередной раз ранила его своим холодом, а Джаред с извечной покорностью к давнему безответному чувству, безропотно принял эту рану. И в числе остальных подданных последовал за Катриной и Митрой, поглядывая то на одну, то на другую из толпы. Одну он страстно желал, другой мог обладать, но почти ничего не испытывал.

Бессмертные воины уверенно потянулись за наемницей.

— Отчего такой мрачный, Джаред? Сегодня великий день! — дружески положил руку ему на спину шедший рядом страж Бранимир. Красивый бородатый брюнет с коротко стрижеными висками.

— Истинно великий! — тут же нацепил на себя улыбку Джаред, продолжая из толпы горько любоваться Катриной.

Бранимир это заметил и понимающе посмеялся:

— Ничего не изменилось, да? Этот огонь всё ещё пылает в твоем сердце? Скажу честно, порой и я скучаю по былым временам, когда узы клана были крепки, и жизнь не расставила между всеми нами стены.

Их разговор тонул в гомоне других голосов. Джаред повременил с ответом, обдумывая мысль, которая его, очевидно забавляла. И загадочно протянул, опуская взгляд:

— О нет, друг. Этот огонь давно выжег всё дотла. И тому я рад. На пустоши я построю новое, и все узрят как велико мое освобождение.

Бранимир по-своему понял сказанное советником. Он решил, что речь о романе Джареда и Митры. Тут Бранимира за бок схватили черные коготки на бледных пальцах.

— Осторожно, Бранимир, ты проглядел угрозу справа, — ласково куснув его в шею, хищно улыбнулась Аиша — кареглазая воительница с миловидным острым личиком и гладко собранными в пучок темными волосами.

Бранимир тут же сгреб и приобнял её. Аиша подключилась к разговору:

— Рада, что ты освободился Джаред. Чувства переоценены. Они лишь пленят. Просто наслаждаться друг другом c кем-то, кто отвечает симпатией, и идти своим путем, без ожиданий, вот в чём сладость.

Джаред хранил молчание, загадочно ухмыляясь на одну сторону.

Так же проворно, как подкралась, Аиша вывернулась из объятий Бранимира, напоследок лизнув его в щеку, и смешалась с толпой. Веселая и приободрённая появлением Катрины, как и остальные стражи.

Последним за всеми поспевал клановый летописец Дэкан.

Сверкая роскошным черным вечерним платьем, Катрина вошла в просторный зал, оббитый дубом и украшенный величественными портретами. Традиционно подготовку к боевым операциям Вэллкаты проводили именно в этом помещении. Темноту здесь разгоняли редкие позолоченные бра в виде подсвечников. Два классических кожаных дивана на ножках в центре и несколько кресел из того же гарнитура, расставленные ближе к стенам, почти терялись в тенях просторной комнаты.

У зала этого имелась необычная для жилищ смертных особенность. В нём совсем не было окон. Тем не менее, альмандиновые бархатные портьеры на подхватах обрамляли портреты в золоченых рамах. Здесь многовековая история клана обретала образы. Наёмница остановилась возле одного из портретов, под которым переливалась бронзовая табличка с именем:

графиня Анабела Блатенская

Лицо матери Катрина помнила в основном благодаря этому портрету. Красивая молодая женщина взирала с масляного полотна проницательно, завораживающе, царственно. Печать власти несло само происхождение графини, несколько веков правившей Карантанскими землями к северу от реки Драва между Градецем и Блатенским озером на территории нынешних Венгрии, Австрии и Словении. Изысканные черты старо-славянского лица передавали благородную силу характера и женственную мягкость. Её темные волосы под стать южным славянам, затейливо сплетались в широкие косы и открывали острые золотые каффы на ушах, служившие не столько украшением, сколько графскими регалиями, как и золотое с рубинами ожерелье на грациозной шее. От матери Катрина унаследовала всего понемногу, в особенности росчерк бровей с округленным изломом, прямой лоб, точеный овал лица и чарующий разрез глаз, делавший взгляд бесконечно мистическим.

Портрет Анабелы оставался единственным, за чем Катрина скучала, живя вдали от фамильной обители в своей белградской квартире.

Напоследок наёмница бросила короткий взгляд и на противоположную стену, где из всего ансамбля картин выделялся очень старый порыжевший истресканный портрет необычной женщины-воина со снежно-белыми волосами и варварски разукрашенным золой лицом. Именная табличка под её изображением была краткой, но значащей многое, ибо все лордоки знали, кто она:

Вэллкатра

Титулов у основательницы клана имелось много: Одна из Девяти Первых, лучший воин Императора Мертвых, Первая наёмница. Подданные называли её сокращенным именем «Вэллкат», что и дало название клану.

Катрина не застала её, но слышала, что Вэллкат была воплощением войны. Дикой, необузданной, жестокой и невероятно талантливой в искусстве боя. Она годами изучала сражения в своих странствиях и набиралась военной мудрости от врагов и союзников, совершенствуясь из века в век. Война была её верой и жизнью.

Чему Вэллкат обучала Зана, Зан обучил и Катрину, превратив дочь в первоклассное оружие Триумвирата, а не в изнеженную роскошью дочку графини Блатенской. По воле Зана Катрина Вэллкат даже носила обе части имени основательницы клана. И это при том, что Зан скорее ненавидел Вэллкат, чем почитал. Что, конечно, многое говорило о его отношении к дочери.

Связь с Вэллкат скрепляла клан, но Катрине эта связь была навязана без права выбора, и потому она тоже не питала нежных чувств к основательнице клана. Будь её воля, Катрина не избрала бы жизнь изнеженной дочки графини, но и наёмницей не стала бы. Ведь жизнь наёмников с юных лет полна лишений, долга, боли, пыток, полного отречения от себя, умерщвления своего я, это вечная служба Триумвирату и всему сообществу лордоков. Но другой жизни она не знала. Столетия наёмница принимала такой уклад, пока однажды её идеалы ни рухнули.

Катрина отвернулась от портрета Вэллкатры.

— Мы готовы, можем начинать, — подчеркнуто почтительно обратился к ней летописец Дэкан, когда все стражи заняли свои места.

Наёмница оглядела комнату, желая в этом убедиться.

На дальней стене был растянут экран для современного цифрового проектора, которым пользовались во время оперативных инструктажей. Джаред стоял у проектора. Остальные ждали.

— Вывести слайды с чертежами, — распорядилась Катрина.

За исполнение принялся Джаред, как тот, кто занимался подготовкой материалов. Проектор подал на стену слайд с негативом плана двух зданий Генштаба и Министерства обороны Югославии, стоящих на одной линии и разделенных дорогой. На темном фоне выводились светлые линии чертежей, так крайне светочувствительному глазу лордоков было удобнее.

Катрина подошла к экрану, изучила чертежи зданий и заговорила с военной четкостью:

— С заходом солнца мы отправляемся на задание. План операции по схеме «разведка-проникновение-зачистка». Цель операции: устранение всех обра́зных. Этап первый: Зан возглавит разведгруппу. Они будут вести наблюдение по периметру за зоной проведения операции, используя тепловизоры. Вукодлаки теплокровны и хорошо визуализируются на приборах. Когда мы получим сведения об их численности и позициях, перейдем к наступлению. Этап второй. Я поведу штурмовые группы. Мы проникнем в здание с двух направлений: группа «альфа» проникнет с земли и начнет подъем, группа «бета» с крыши и начнет спуск. Зачистка здания по этажам. Каждый этаж занимает площадь более двух тысяч квадратных метров. Основных этажей 9, с надстройками 11. В среднем 20 000 квадратных метров бетонных руин, и за каждым углом может быть враг. Вукодлаки будут занимать одно из зданий, либо Генштаб, либо бывшее Министерство обороны. Их конструкционные характеристики похожи, они построены как единый комплекс. Отличается степень разрушения после НАТОвской бомбардировки. Третий этап: контакт с врагом и ликвидация. Об особенностях боя с обра́зными в условиях современной городской застройки проинструктирую отдельным блоком. На данный момент вопросы есть?

Сербские стражи хранили молчание. Суть операции ими была усвоена. Они понимали, что сложности начнутся в деталях. Вскоре это подтвердилось. Катрина продолжила инструктаж:

— В числе неблагоприятных факторов: непосредственная близость государственных учреждений. Через дорогу по улице Князя Милоша Министерство иностранных дел Сербии. Рядом на перекрестке с улицей Неманьина — Правительство. В двухстах метрах посольство Польши, чуть дальше посольство Хорватии. И наконец, новое здание минобороны Сербии сразу за старым зданием югославского генштаба. Все здания охраняемые, на улицах регулярные полицейские патрули, это нужно учитывать. У нас не так много времени, прежде чем шум нашей операции привлечет внимание охраны административных зданий страны. На таком высоком уровне нам оно не к чему. Работаем тихо и быстро. Вооружение: легкое для условий ограниченной маневренности. Дополнительный боеприпас: тормозящая сыворотка, ингибирующая гормон трансформации оборотней. Использование многокамерных глушителей с супрессией пороховых газов обязательно! Если всё пройдет по плану, отходим на север через дворы, по задворкам театра и музея.

Пока Катрина инструктировала, Митра, стоявшая позади всех у самого входа, заметила, с каким горьким обожанием на наёмницу глядит Джаред. Она смирилась, что физически Джаред был с ней, а сердце свое по-прежнему безответно отдавал Катрине. По мнению Митры, это естественно, балтийский лорд-маршал Виктор Ворман тоже неровно дышит к наёмнице, да и много кто проявлял интерес к дочери Мучителя Паннонского, как наследнице клана.

Митру беспокоило отнюдь не то, что ею Джаред довольствовался как той, до кого мог дотянуться. Её тревожило притворство Джареда совсем иного уровня. Темное и непривычное.

Она решила проследить, подойдет ли к Катрине Джаред, чтобы шепнуть да предупредить о чем-то, из-за чего Джаред просил Митру не ехать на предстоящее задание.

Закончив с планом штурма, Катрина рассказывала о последних данных Триумвирата по изучению физиологии оборотней:

— Теперь про врага. Прошли столетия с тех пор, как мы воевали с обра́зными. Многое изменилось с той поры. В современности трансформация вукодлаков хорошо изучена специалистами Триумвирата. Фазовый диморфизм оборотней позволяет им обращаться в волков при достижении пика секреции стрессовых гормонов адреналина, кортизола и нейромедиаторов норадреналина и дофамина. Дальше включается уникальный для обра́зных стероидный гормон гамма-аминостерон, который запускает костно-мышечные метаморфозы, меняет внутриклеточное распространение сигналов посредством цAMФ, модулирует рецепторы вазопрессина в гипоталамусе в 20 раз сильнее тестостерона. Это влияет на уровень агрессии, как и гиперактивная лобная доля и амигдала в мозгу обра́зных, что делает оборотней высокоагрессивным видом. Иными словами, им хочется убивать не меньше, чем вам.

— Легче устранять их в человеческом облике, до трансформации они слабее, — хмуро проговорил Бранимир.

Катрина его услышала.

— Поэтому вы будете вооружены тормозящей сывороткой, ингибирующей специфические гормоны вукодлаков. В момент трансформации они наиболее уязвимы, поскольку идет перестройка эфферентной иннервации. У разных особей длительность трансформации разная. От нескольких секунд до трех минут. За рост тканей оборотней отвечает еще один уникальный для обра́зных гормон соматотропнин-2-альфа. Скелетные кости сегментированы, пористая структура костей подвижна, имеет свойство разрастаться за счет увеличения полостей, но многократно прочнее костной структуры людей и лордоков. Чтобы отсечь голову волкодлаку, лордоку необходимо приложить всю силу, и рубить придется в два-три приема. Наконец, слюна и кровь образных переносит смертельный для лордоков пептидный токсин, который мы зовем волчьей заразой. Токсин обращает людей в волков, за счет влияния пептидов на гены. Вампиров же он убивает медленно, но верно. Не дайте себя укусить и не пейте их кровь.

Инструктаж Катрины напомнил всем, почему наёмница пользуется репутацией исключительного воина Триумвирата. Её планирование впечатляло. Она мыслила охватно, объясняла детально, говорила с абсолютным знанием особенностей противника и боевых задач.

— Вижу, биолаборатории Понарина без дела не стояли, — шепнула Бранимиру Аиша.

— Отрадно знать, — из толпы прошептал младший страж Йежич, — а то совсем не ясно было, чем ученые Понарина занимаются последние годы.

Катрина кивнула Джареду, чтобы тот сменил файл проектора.

На стене появились кадры оперативной съемки работы западных наёмников где-то на Ближнем Востоке.

Часть наёмников в группе выделялась на видео программными алгоритмами для отслеживания их поведения и более наглядного анализа происходящего. Оборотни среди наёмников были помечены ёмким и понятным вампирам сокращением «vuko» от сербохорватского «вукодлак». Выделенные бойцы штурмовали подвальное укрытие террористов с разветвленной сетью тоннелей.

Удивляла не их прыть и быстрота реакций, а способность отдельных бойцов реагировать на угрозу и перемещаться для оказания подкрепления в сектора с обнаруженным врагом. Как только одна группа входила в контакт с противником, другая тут же заходила с тылов и флангов, чтобы добить. Судя по видео, оборотням в составе западных наёмников легко удалось зачистить силы противника, шестикратно превосходящие числом. А шестикратный перевес сил в тактике боя считается решающим.

— Как видно по оперативной съемке, данный тип врага ориентируется в боевой обстановке лучше прочих противников, — отметила Катрина. — В XXI веке они внедрились во многие частные военные организации для утоления инстинкта убийства в мире людей. Поэтому боевой опыт у них обширный. Помимо сверхчуткого обоняния и слуха, вукодлаки в одной стае связаны метафизической способностью чувствовать друг друга на близкой и средней дистанции. Им не нужно поддерживать радиосвязь, чтобы знать, что испытывает каждая конкретная особь его стаи. Находится ли он в опасности, взял ли след, ранен ли он. Они прекрасно кооперируются, заходят с тыла, обходят опасности, находят подступы к добыче и нападают с наиболее выгодных позиций, которые нам в один ум гораздо сложнее просчитать.

— Они действуют на подобии роя, — прибавил Джаред на правах советника — третьего по старшинству лица в клане.

— И прошу заметить, — деликатно вклинился Дэкан из затененного угла комнаты, — в нынешнем столетии их тактическая подготовка делает образных похожими на нас, стражей Триумвирата. Они организованны как никогда прежде.

Катрина продолжила:

— Тактика роя в современном военном деле становится всё более изученной и практикуемой разновидностью поведения боевых единиц. Если вы хорошо изучали особенности ведения боя ведущими мировыми армиями в военных конфликтах последних пяти — десяти лет, то логически понимаете и тактику оборотней. У них есть сильные и слабые стороны. К сильным относится высокая способность вести бой как один сложноструктурный боевой организм. Быстрая перестройка боевых звеньев под изменчивую обстановку их конек.

— Полагаю, должны быть и минусы, — подал голос Бранимир.

— Они есть, — подтвердила наемница. — Слабостью тактики обра́зных стало отношение к своим бойцам как к расходному материалу. У них поразительная способность жертвовать бойцами в рамках не героической боевой храбрости, а целенаправленной прагматичной тактической задачи. Они посылают смертников для отвлечения внимания. Если есть риск для всей стаи, никогда не спасают своих. Бросают тяжело раненых, продолжая выполнять основную задачу. По логике волков: выжил, значит, достоин жить. Сдох, значит, не нужен стае. Так сложилось, потому что у образных нет династической чистоты крови. Нет ценных индивидов. Они могут обращать новых рекрутов в равных себе неограниченно. В связи с чем, их боевой дух практически не падает, когда образные несут потери.

— Неограниченный ресурс вражеских бойцов, — задумчиво проговорил стройный бритоголовый вампир в наглухо застегнутом легком плаще с воротником-стойкой, напоминающим католическую сутану. Звали его Орен, и одежды на нём свидетельствовали о принадлежности к стражам младшего ранга. — А так хотелось верить, что эти времена давно позади.

— Катрина, как мы можем воспользоваться их боевым упорством и обратить их силу в слабость? — спросила красноволосая Радамилка.

Наёмнице не потребовалось ни минуты, чтобы дать ответ:

— Сохранение боевого духа при существенных потерях приводит к растрате эффективности боевой единицы и фатальным последствиям. Поэтому в ходе боестолкновения с обра́зными используйте тактики отрезания цели от основной группы. Уничтожайте мгновенно. Не пытайтесь ранить и отравить серебром, у обра́зных стойкость к серебру намного выше, чем у нас. Задача только одна: скорейшая ликвидация при контакте с врагом. Мы идем истреблять! Как убили цель, осматривайтесь, скорее всего, на вас уже охотится их подкрепление. Если не получилось убить цель, срочно передислоцируйтесь. Учитывайте, что с ними нельзя вступать в позиционные бои. Никаких затяжных перестрелок!

— Почему? — спросил Йежич.

— Иначе вас выследят и уничтожат, какая бы удобная огневая точка у вас ни была, — ответила Катрина. — Важно: волки всегда нападают с двух флангов, еще никогда не было иначе. Для ухода от фланговых атак используйте вертикальное маневрирование. Также помните: авангард волков практически никогда не бывает основной ударной силой. В лоб они вступают в бой только, чтобы подставить врага под удар другим своим звеньям. Надеюсь, все это помнят.

— Помним, госпожа, — хором ответили стражи.

— Необходимо подчеркнуть, стратагемы образных сложны и неочевидны. Видимая логика боя отличается от действительной цели происходящего. Вукодлаки прекрасно умеют путать, заводить в ловушки и использовать успехи противника для сокрушительных контратак. Но есть и физиология оборотней, которая играет нам на руку.

Здесь Катрина вознесла перст, и все тихие пересуды смолкли. Стражи внимательнее прислушались. Наемница сказала:

— Фазовый переход обра́зных требует интенсивной работы эндокринной системы. Их гормоны вырабатываются с бешенной силой. Как следствие, образные имеют характерный запах. В обычных условиях учуять их легко, но в XX веке у них появились современные ухищрения: в городских условиях они обмазываются бензином, керосином, машинным маслом и дегтем, чтобы слиться с общей индустриальной картиной улиц и железных дорог. Реже для маскировки используют лакокрасочные смеси и порох. Почуете один из этих запахов, значит противник рядом. У нас же здесь преимущество. Из-за предельно сниженной биоактивности бессмертного организма лордоков, нас учуять очень сложно. Так что ориентироваться они будут на косвенные запахи, которые вы можете случайно принести с собой: отголоски парфюма, оттенки употребленной крови, порох и машинное масло в нашем оружии. Слух им тоже не помощник в выслеживании вампиров. На слух мы намного тише самих образных. Но они могут слышать высокочастотные сигналы связи и сами переговоры в ушных коммуникаторах. Поэтому мы пойдем без средств радиокоммуникации. На этом основной блок закончен. Есть вопросы?

Руку подняла красноволосая Радамилка.

— А нам известно, кто возглавляет оборотней?

— Триумвират считает, что у обра́зных нет общего центрального вожака. Есть разные стаи, которые в разное время возглавляют разные вожаки. Дележка власти это у них в крови. Но из-за географической удаленности основной популяции вукодлаков, изгнанной за океан в рамках мирного договора с нами, Триумвирату сложно отслеживать такие нюансы. Информации об их нынешней иерархии мало.

Петрош тоже задал вопрос, хоть и знал, что он госпоже не понравится. Голос его выдавал беспокойство.

— Пойманный обра́зный утверждал, что в руинах Генштаба состоится встреча с Черным Волком…

Катрина кивнула и подняла ладонь, требуя тишины. Она не хотела давать Петрошу свободно делиться своими страхами на оперативном инструктаже. Наёмница обратилась к подданным с отголоском остывшей, но когда-то теплой заботы о своем клане.

— Я знаю, что всех вас тревожит миф о Черном Волке, — осознавая свою ответственность перед поданными, Катрина обвела взглядом всех присутствующих. — Исторически самые страшные зверства они творили во имя Черного Волка. Это часть их культуры. Этот мифический образ вселяет в них боевой дух и чувство принадлежности к чему-то большему, чем низменные инстинкты.

Бранимир задумчиво расправил черную бороду и усы, затем хмуро припомнил:

— Убийство наёмника из румынского клана в 1802 году приписывается именно вожаку оборотней, Оструву Ловичу.

— Достоверно неизвестно, кто из оборотней убил Морбиева наёмника, — вмешался Горан. — Что свойственно всем наёмникам, Валерио выполнял одиночное задание.

А Джаред угодливо подхватил и пылко обратился к остальным стражам:

— Это позже обра́зные приписали убийство Морбиева наёмника своему мифическому вожаку. Мотивы их понятны. Оборотни хотели придать физических заслуг тому, кого на самом деле не существует, чтобы укрепить веру их бездумных бойцов.

Говорил он столь приторно старательно и воодушевленно, что Митра вновь напряглась. Перед кем и ради чего он сейчас так выслуживается? Что за энтузиазм им движет в преддверии большой битвы?

Катрина решила положить конец разговорам о Черном Волке и обратилась к своему клану:

— Но допустим, что над всеми волками действительно есть общий вожак, и он объявится сегодня на сходке обра́зных. Изменит ли это наш подход к планированию и проведению операции?

Вопрос породил волну задумчивых перешептываний, которая вскоре быстро улеглась, и наступила тишина. За всех ответил Горан:

— Не изменит. Не важно, какое имя у цели, она будет ликвидирована. Зачистка есть зачистка.

— Истина в твоих словах, — согласился Бранимир.

Реакцию стражей Катрина нашла удовлетворительной. Она заключила:

— Для нашего клана не имеет значения, как зовут и какая репутация у волков, которых мы идем убивать. Превосходство на нашей стороне. Нам ничего не нужно узнавать. Мы знаем, чего они хотят, почему они появились на Балканах и почему именно сейчас. Нет никакой ценной информации, которой бы они располагали. Никто из них не важен. Они вероломно нарушили пакт, подрывают власть Вэллкатов, многовековой порядок, строят коварные планы против нас, и должны быть ликвидированы. Вы готовы сражаться во имя Вэллкатов?

— Конечно!

— Вы помните кто вы?

— Да!

— Кто вы?

Горан подхватил первым:

— Клан имени первой наёмницы, лучшего воина Императора Мертвых!

Бранимир подключился:

— Мы стражи Триумвирата, хранящие порядок сообщества лордоков!

— Мы воины Мучителя Паннонского и последней наёмницы, — с честью подхватила Митра.

Катрина спросила:

— И вы помните, чем славен наш клан?

— Мы уничтожали оплоты фонарников, — плотоядно ощерилась Радамилка.

— И крушили легендарных лидеров оборотней! — напомнил Орен.

— Обрушали власть иллюминатов и истребляли древних эйнов, — с чувством произнес Горан.