Бесплатный фрагмент - Каннибализм

Иногда приходится сделать нечто отвратительное, чтобы жить дальше.

к/ф «Опасный метод»

1

— Не заводится, — на этих словах Игорь даже перестал дышать.

— Это очень плохая шутка, Гарик! — голос Лены дрогнул.

Игорь еще раз повернул ключ в замке зажигания. Раз двадцатый уже. Бз-з-з-з… гр-р-р….бз-з-з-з… гр-р-р… Не заводится. Игорь схватился за руль так, что грубая кожа рук натянулась на костяшках пальцев. Процедил:

— Это не шутка, Лен.

Что-то в его интонации мешало Лене поверить. Наверняка, есть еще варианты! Есть шансы, чтобы завести машину. В голове не укладывается, что можно так, будто в дерьмовой киношке, застрять в метель не пойми где.

— Слушай, — сказала она, — а если я подтолкну… ну или ты подтолкнёшь и меня научишь, что тут как крутить… может так, а? Заведётся?

— Да хоть толкай, хоть нет. Только вымокнем и замёрзнем под этим снегопадом! — Гарик цедил слова, почти не размыкая губ.

— Не может быть… Я же помню, у меня отец всегда так машину заводил. Копейка была, глохла постоянно…

— Лен, — он посмотрел ей в глаза, — остановись, Лен. У твоего отца старый двигатель. А тут, в Калине, — двадцать лет инжекторные движки ставят. Их с толкача не заведёшь. Они по-другому работают.

Лена сразу же ощутила, будто замерзает. От одной-единственной мысли, которую тот, кого она называла Гариком, пытался донести до неё уже несколько минут.

Застряли. И никто ничего сделать не может. От такой несправедливости на глаза навернулись слёзы.

До этой самой минуты надежда как будто согревала ее, но теперь всё — защитный слой уничтожен.

Она подобрала ноги на сиденье и поглядела в окно за Игорем: метель усиливается. С водительской стороны машину уже хорошенько занесло. За десять грёбанных минут, что они тут стоят, снежный нанос подобрался к середине стекла.

— Да больно я знаю про ваши эти инжекторные движки! — бросила она, вгрызаясь зубами в ладонь, — очень не хотелось разреветься перед Гариком. — Я просто предлагаю варианты. Чего ты-то сидишь загрустил? Ты же мужик — предложи что-нибудь.

Игорь ударил по рулю, а потом, не обращая внимания на Лену, перегнулся назад за своей курткой. Это была кожанка, подбитая мехом. Девушка живо представила, как кутается в неё, и как меховое тепло обволакивает замерзающее тело. Но Игорь не стал предлагать куртку Лене, он резкими движениями натянул кожанку на свои широкие плечи и с трудом стал выбираться, расталкивая дверью навалившийся снег. Выскочил, впустив порыв холодного ветра в салон. Закрыл дверь.

Через секунду дверь распахнулась вновь. Игорь дёрнул какой-то рычажок под рулем и снова вылез в метель, хлопнув дверью. Когда Лена хлопала дверью так же, Игорь смотрел на неё холодным взглядом и требовательно просил: «Осторожнее, пожалуйста».

И вот впервые за долгое время в салоне автомобиля воцарилась глухая тишина. Метель хоть и гудела на улице, шум ее в салон проникал с трудом. Искра надежды снова затеплилась: сейчас Гарик всё сделает, и уже через час она окажется в теплом домике на берегу Камы, в объятьях Паши и с полным стаканом мартини в руках. Будут, перебивая друга друга, вместе с Гариком рассказывать эту глупую историю. А утром как ни в чём не бывало пойдут кататься на бородах со склонов любимой горнолыжки.

Лена разглядела на своих коленках снежинки. Согретые теплом ее тела, проникающего сквозь плотную джинсовую ткань, кристаллики снега медленно таяли.

Игорь набрал полные ботинки снега, пробираясь к передней части машины, проклиная себя, что всегда ведётся на «не мужика». Все его бывшие девушки вили из него веревки, пользуясь этим нехитрым аргументом.

«Смотри как этот говнюк на меня смотрит. Что ты сидишь? Не мужик что ли? Вломи ему!»

И он «вламывал». Много дрался. По пустякам.

И сейчас впечатывал каждый шаг в лицо быстро растущих сугробов, как будто бил этих мудаков, которые косо смотрели на его девушку. Различие только в одном: Лена не была его девушкой.

А была она девушкой его лучшего друга Паши, с которым они и в армии служили вместе, и от футбола фанатели, и от ментов вместе убегали с митингов, а еще вместе они вели свой подпольный бизнес.

Именно ему Игорь обещал, что довезет в целости и сохранности Лену к месту сбора за Камой. И довез бы, не начнись метель. Она изменила все планы.

Игорь подобрался к капоту и в этот же момент заметил движение внутри салона. Там горел лишь маленький светильник над приборной панелью. Его свет выхватывал из тьмы затянутую в эластичную джинсовую ткань попу девушки. Она стояла на коленях, держась за спинку своего сиденья и перегнувшись к задней части салона.

Игорь застыл под порывами ледяного ветра, голыми руками держась за капот Лады Калины. Изнутри его обжигал страх, что Лена вдруг найдёт что-то неприятное там на заднем сиденье.

И всё равно — в груди его нарастало теплое чувство надежды, что эта ночь их объединит, и они смогут быть вместе, как он давно мечтал…

2

А Лене сейчас требовалось только одно — плед. Мысль о нём вспыхнула в ее голове как-то внезапно.

«Гарик ведь наверняка прихватил плед! Это же его фишка».

На любой вечеринке или тусовке Гарик всегда таскался с пледом. Банка какого-то шипучего химозного виноконсерванта и плед.

— Спина мерзнет, — отвечал он всем.

Кажется, была какая-то история времен армии. Кажется, Пашка даже рассказывал… но сейчас это не имело никакого значения.

Значение имел только плед.

Девушка повернулась к заднему сиденью и стала рыться в вещах Игоря. Там стояли сумки и пакеты из «Пятёрочки». Много сумок и пакетов. Лена решила порыться во всём.

Именно в этот момент взгляд Игоря запечатлел ягодицы Лены сквозь лобовое стекло.

Святые блогеры! В третьей сумке поверх всего нашёлся заветный плед.

«Бог нас не оставил». Мысль скорее не всерьез. И всё-таки серьезно. В такие моменты, наверное, и начинаешь в него верить.

Лена вернулась на сиденье, сразу же расправляя свернутый в рулет плед.

Взгляд как-то сам собой обратился сквозь лобовое стекло. Она заметила Игоря, и тот как будто смотрел на неё.

Она попыталась вглядеться получше, чтобы понять, куда именно смотрит Игорь, но тот уже с силой потянул капот вверх. Его фигура сразу же скрылась из виду.

Лена расправила плед полностью и укрылась. Стало теплее. Но…

«Что это было? — спросила себя Лена. — Он что — смотрел на меня?»

Сразу же в животе зашевелилось тянущее чувство стыда. Он видел мои ляжки? Зачем надела эти обтягивающие джинсы? Когда последний раз ходила в зал? Блин, полгода назад! И за зиму еще отъелась. Особенно на новогодних…

Нет, лучше об этом не думать.

«Так, успокойся, — внутренний голос решил ей помочь, — Гарик тебе никто. Его мнение не имеет значения. Зачем он вообще пялится на мой зад? Пусть с машиной разбирается!»

Как будто в ответ ее мыслям, машина начала раскачиваться — Игорь что-то там усиленно дергал или шатал.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, Лена залезла в телефон.

Дисплей верного айфона-семёрочки сообщал, что связь так и не появилась.

Машина еще раз дёрнулась.

«А где телефон Гарика?» — вспыхнуло в голове. У него же какой-то простецкий телефон-звонилка. У таких вообще не должно быть проблем со связью.

Взглядом она разыскала «кармашек» над магнитолой. Там куча вещей. В том числе простенький кнопочный телефон.

Лена схватила его. Нажала несколько кнопок. И ничего не произошло. Разряжен.

— Блядь! — вырвалось у неё. Она швырнула телефон обратно.

Снова взглянула на свой телефон. На экран, сообщающий об отсутствии связи. Но вдруг на долю секунды Лене показалось, что крестик исчезал. Буквально на мгновение, которое нужно сердцу, чтобы отправить вновь насыщенную кислородом кровь по артериям.

В этот раз сердце отправило по телу кровь, наполненную новым приливом надежды.

Лена повела трубкой из стороны в сторону. То поднимая к потолку, то тыча ею в стекло рядом с водительским сиденьем.

Кажется, еще раз! Еще раз удалось поймать!

И что?

Попыталась набрать номер Паши. Ничего. Пустота. Нет звонка.

Тогда пришла внезапная мысль: «Надо отправить СМС!»

Как только появится связь, сообщение сразу же отправится. СМС, вибер, телеграм. Всюду надо отправить.

Она кликнула на иконку сообщений, написала:

«Паша! Мы застряли в какой-то дыре. Не доехали до переправы больше 20 км. Машина заглохла. Спаси нас, Паша!»

Секунду она раздумывала. Не слишком истерично? А что, если Гарик всё сейчас исправит, и они поедут. А Паша получит сообщение и перепугается зря. Он же разозлится…

И всё-таки отправила. Будь что будет. Если машина заведется, то она отправит еще одно сообщение.

Затем разыскала сиреневую иконку. Продублировала текст туда. И, наконец, в телеграм.

Что дальше?

Снова стала искать связь внутри салона.

Ничего. Статус СМС-сообщения — «не отправлено».

И вот только теперь, когда первый озноб уже прошёл, а щеки порозовели от вдохновения, в голову пришла мысль: нужно покружить вокруг машины.

Лена где-то читала, что не важно, как высоко ты поднимешь телефон над головой в месте, где связь не ловит. Единственный вариант — отойти на несколько шагов. Только так можно снова поймать связь.

И она решилась: сбросила плед и выскочила в дверь. Она успела сделать всего два шага, после чего повалилась, запнувшись обо что-то. Покатилась кубарем. Потом — удар. И вот уже снег накрыл ее с головой.

Снег в носу. Во рту. За шиворотом.

Страх. Трудно дышать.

— Игорь! — голос звучит глухо. — Гарик! — звук как будто остается в ее горле…

Игорь даже не заметил, что Лена выскочила из машины.

3

За несколько минут, что он мерз среди метели, Игорь подергал все детали, какие только знал под капотом. Ладно хоть ни одна не оторвалась. Теперь зато сможет сказать, что сделал всё, что мог.

Машина не поедет — и это факт.

А у него теперь есть эта ночь, чтобы пробиться сквозь лёд дружелюбного отстранения, которое всегда демонстрировала Лена. Они вроде знают друг друга, но не дружат.

Это главное сейчас. Раскопают их двоих из-под снега или нет — дело десятое.

Да наверняка с утра их уже обнаружат! Тот, кого назначили, даст кому следует звездюлей, а тот поедет расчищать эти богом забытые проселочные дороги. Обязательно приедет какой-нибудь говнотрактор и вывезет их.

А пока что нужно забраться в салон и развеять надежды Лены на чудесное спасение, но при этом укутать ее своей уверенностью, что всё решится. Завтра точно. Сейчас их просто завалит снегом… Но так ведь даже теплее будет.

У них есть термос с глинтвейном. Даже два.

Игорь захлопнул крышку капота. Снег уже завалил лобовое стекло.

А еще есть сэндвичи.

Он пошёл к водительской двери.

Хотя сэндвичи он, пожалуй, прибережет на потом. Иначе рискует нарваться на непонимающий взгляд Лены: «Откуда у тебя сэндвичи? Ты готовился что ли?»

Следует их приберечь до момента, когда…

Он открыл дверь и обнаружил, что Лены нет на переднем пассажирском сиденье. На сиденье лежит только запорошенный снегом плед. Дверь с её стороны была распахнута.

По инерции человека, который не может осознать происходящее, он вместо того, чтобы сразу бежать за машину, забрался в салон. Как будто надеялся, что Лена всё-таки внутри и просто спряталась на заднем сиденье.

Как только он влез, дверь за его спиной захлопнулась от резкого порыва ветра. В машине продолжал гореть фонарь над приборной панелью. Игорь с трудом просунул свои широкие плечи между спинками передних кресел. Разумеется, Лены сзади не было.

Тогда он перелез на заснеженное пассажирское сиденье и, хлопнув дверью, выпрыгнул обратно в метель.

Снег и ветер по-прежнему бушевали. Несмотря на то, что снег покрывал всё вокруг в считанные минуты, Игорь разглядел вмятины на склоне, ведущем в кювет. Похоже, что Лена провалилась как раз туда.

Он сел и скатился со склона. Там он сразу же увяз в снегу по пояс, еще и ногу как будто чем-то укололо. Правда, он был в осенних туфлях, и ноги уже значительно промерзли, пока он ковырялся под капотом, поэтому не был уверен, что почувствовал правильно.

— Лена! — закричал он в кромешной темноте. Выехали они около четырёх часов дня, и сейчас не могло быть больше шести вечера. Но после того, как отменили зимнее время и перевели часы на московский часовой пояс, темнеть стало раньше. А пурга и тучи усиливали темноту, не давая лунному свету пробраться в эту глушь.

Игорь просто зашагал вперёд. Он съехал параллельно следам девушки, она явно не могла быть где-то далеко. И точно — буквально через два или три шага, его нога уперлась в преграду.

— Лена! — снова закричал он и стал раскапывать навалившийся рыхлый снег. Руки ухватили тело девушки уже через пару секунд. Упругость и теплота девушки ощущались даже сквозь куртку и перчатки.

Она тоже ухватилась за его руки. Вмиг он поднял Лену на ноги. Снег доставал ей до шеи.

— Пойдём, пойдём, — приговаривал Игорь.

Он схватил Лену в охапку и потянул к насыпи, с которой только что скатился. В его ботинок уже набилось столько снега, что он стал таять. Там хлюпало, будто бы он угодил в лужу.

Склон насыпи был достаточно пологим, чтобы они смогли взобраться.

Игорь упёр ногу, чтобы девушка смогла наступить на неё и сделать первый шаг по насыпи. Он придерживал ее за спину. Друг за другом они вскарабкались наверх.

Именно тогда Игорь понял, что с правой ногой что-то не так. Она не просто хлюпает, но еще и болит, когда на нее наступаешь. Но он продолжал идти.

Взобравшись, они с Леной по очереди запрыгнули на заднее сиденье. Зубы Лены выбивали дробь.

— Слава богу, ты меня забрал. Я как упала, сразу растерялась, не понимала, что делать.

Игорь вытянул плед с переднего пассажирского сиденья и накрыл им Лену.

— Долго ты там пролежала? — спросил он.

— Не знаю… не знаю… — и вдруг вспомнила: — Телефон! Там где-то остался мой телефон. Я выронила его, когда упала!

Игорь уже приготовился было открыть дверь, но лишь взглянул в окно и произнес:

— Лен, прости, но его уже не вернуть, просто нереально его там сейчас отыскать.

— А-а-а-а! — вскрикнула девушка. — Что за грёбанный день?!

Она ударила ногой. На резиновом коврике под ногами хлюпнуло.

— Что там такое? — спросила Лена. — Это кровь?

Игорь попытался вглядеться в темноту под ногами. Туда, куда был направлен взгляд Лены. Пахло действительно кровью.

Он поднял правую ногу, которая здесь, в машине, особенно разболелась.

Из подошвы торчала ржавая шляпка гвоздя.

4

— Бля! — не выдержал Игорь. — У меня гвоздь в ноге! Его надо вытащить. Ты можешь его потянуть?

— Что? Потянуть? Ты с ума сошёл? Тебе же больно будет!

— Мне уже больно, Лена! Пожалуйста выдерни его!

Лена скривилась, но всё-таки взялась за шляпку гвоздя обеими руками и дернула.

Игорь вскрикнул. Потом быстро расшнуровал ботинок, снял его и носок. Вся нога была в крови. Это было видно даже при слабом освещении, что было в машине.

— Пожалуйста, подай мне аптечку! Она прямо за тобой, — попросил Игорь.

Лена бросила гвоздь, который всё еще держала в руках. Повернулась и почти что на ощупь нашла аптечку под задним стеклом.

— На, держи!

Гарик схватил коробку, резким движением раскрыл. Щурясь, он выудил бинт и зелёнку. Отдал аптечку обратно Лене.

Открыв пузырёк антисептика, он вылил весь его себе на ногу. Постарался налить прямо в дырку от гвоздя.

Он скрипел зубами от боли. Потом взялся перевязывать.

Лена зарылась в плед с головой.

— Что за грёбанный день? — повторила она уже второй раз за последние пять минут.

— Да, я тоже его не так себе представлял… — попытался Игорь поддержать разговор, продолжая наматывать бинт. — Я должен был уже попивать рэд дэвил и есть шашлычок.

— Фу, как ты можешь пить эту дрянь? — Ленин голос глухо прозвучал из глубин пледа. Она как будто решила утонуть в нём.

— Да как-как, у него хоть вкус приятный… не то что у пива.

Игорь замотал ногу и крепко завязал. Затем взял ботинок, перевернул его, чтобы вылить оставшуюся в нём кровь… но ничего не вылилось. Видимо, вся впиталась в стельку.

Он решил пока не надевать ботинок. Достал влажные салфетки из кармашка на спинке пассажирского переднего сиденья. Вытер руки.

Выдохнул.

После этого решил сменить тему:

— А можно я тоже под плед залезу? Спина что-то совсем замерзла на этом холоде.

— Он у тебя всего один? — из складок появился нос девушки и всклокоченные волосы.

«До чего же она красивая», — подумал Игорь. Ему приятно было переключиться с внезапной проблемы на этот ясный взгляд, мягкие скулы и улыбку, как у актрисы, имя которой вспомнить не получается. У той самой, из романтических комедий… Дженнифер… или Энн… или Эми… крутятся на языке несколько имён, но ни одно не совпадает с этим личиком… испуганным и растерянным.

Вот, наконец-то, Игорь может смотреть на неё в открытую. Не изображая человека, озабоченного поездкой. Стоит собраться и проявить себя заботливым другом. А дальше уж как пойдёт.

— А знаешь, что? Грейся пока одна. Я потерплю, — решил сказать он, чтобы раньше времени не нарушать личных границ девушки. Его пробный заход не удался, Лена была еще не готова открыться. И хоть его зубы тоже стучали, Гарик понимал, что это скорее от волнения и такой волнующей ее близости.

Игорь сидел у двери, а Лена — посередине заднего сиденья, опираясь на лежащие вповалку сумки и пакеты.

— И еще у меня есть глинтвейн, — добавил Игорь.

Лазурные глаза Лены сверкнули в свете лампочки над приборной панелью.

— Великолепная новость, Гарик! Давай его скорее сюда!

— Он в пакетах за тобой, — Игорь перегнулся через Лену, судорожно вбирая ноздрями ее запах, — я сейчас достану.

Лена же ощущала только запах его пота и крови. Особенно, когда он над ней навис. От Гарика всегда пахло застарелым потом и чем-то затхлым. Вероятно, подвалами, по которым он так любит ползать. А еще — ветхими домами и, вероятно, плесенью. Он ведь живёт, хоть и в городе, но в поселке, в частном доме. Эти дома насквозь пропитаны тиной, плесенью и заводской гарью.

Она всегда старается чуть-чуть задерживать дыхание или реже дышать, когда находится рядом с ним. Вот и сейчас.

Они сидят слишком близко, именно поэтому она прячет нос в складки пледа.

Игорь достал из пакета термос. Термос новёхонький, на нём еще даже этикетки наклеены и ни капли не потёрлись. Видимо, редко он пользуется такой нужной вещью. Даром что диггер и таскается днями напролёт по всяким катакомбам, не вылезая на поверхность. Наверняка ведь термос — вещь первой необходимости в таких походах.

— Ты им не пользуешься, что ли? — спросила Лена, просто, чтобы поддержать разговор. Чтобы не слышать завывающую метель за окном. Забыть о натекшей под ногами крови.

Но вопрос застал Игоря врасплох. Его глаза забегали по сторонам, как будто он искал поддержки у кого-то. Потому что правда была подозрительной. Ведь он купил этот и второй термос специально для поездки с Леной. Специально для этой вот ночи. Не станет же он в свою чифирную баклажку наливать напиток своей надежды. Нет. Надежда требует новизны и чистоты.

Разумеется, сказать такое Лене он не мог. Во всяком случае про «напиток надежды» он решил умолчать и сказать лишь часть правды.

— Н-нет, — он даже стал заикаться, притворяясь, что виноват холод, — это новый. Я его купил для поездки. Меня же Паша попросил сварить глинтвейн и привезти. Для девушек — он сказал. Я и купил новенький термос. Потом, думаю, буду с ним всегда ходить. А то мой уже старый.

— Понятно… — сказала девушка и вновь зарылась в плед.

Игорь развинтил крышку и вылил в неё вино тонкой красной струйкой, от которой шел пар. Протянул Лене.

Его глаза жадно следили за тем, как девушка взяла кружку, поднесла ее ко рту и осторожными короткими движениями губ подула, остужая жар, а затем втянула насыщенный специями напиток.

Игорь даже на секунду пожалел, что так и не решился подсыпать туда клофелин, а вместо этого пустил всё на самотек.

Лена, кажется, обожглась. Она открыла рот и стала часто дышать, потом высунула язык.

— Я о-ощ-глащ… — потом уже нормально: — Какой же он горячий!

Она снова стала дуть. Вновь сделала глоток. Теперь ей стало хорошо. Ее лицо расслабилось. И тогда она решилась спросить:

— Ну, что там с машиной?

— Мы застряли здесь как минимум до утра… — сказал Игорь, а потом попытался приободрить Лену: — утром обязательно кто-то приедет чистить дорогу!

Лена снова закуталась в плед. Помолчала, смиряясь с судьбой. Потом решила сменить тему:

— Расскажи мне, пожалуйста, чего ты там ищешь в этих своих подвалах?

Игоря немного смутил вопрос. Он не нашёлся, что ответить, кроме:

— Не знаю… себя, наверное…

5

Игорю вдруг вспомнилась Марина. Девушка, к которой они вместе с Пашей ходили в самоволку во времена службы в армии.

Марина любила Пашу, а тот ее — нет. Поэтому просил Марину спать с ними обоими. Потому что Игорь — Пашин лучший друг. А лучшие друзья должны всем делиться. Такой вот треугольник.

Игорь тоже Марину не любил, но сексом заниматься в девятнадцать лет ему очень даже нравилось. Поэтому его никогда беспокоила моральная сторона их с Пашей поступка. Ему казалось, что так и должно быть. Казалось, что девушку это устраивает.

Они приходили и сперва всегда пили ежевичное вино. Паша говорил, что это для романтичности, что Марина любит романтику. Пили, а потом трахались. Потом снова пили и снова трахались.

Теперь всегда, когда он слышит запах ежевики или ежевичного вина, то вспоминает запах деревенского дома, где жила Марина. Ей было двадцать с чем-то лет и даже скорее около тридцати. Родители умерли, мужа не было, половину лица уродовал шрам, полученный в детстве на сенокосе от острой косы.

А еще вспоминается запах ее кожи, вымазанной Пашиным грязным потом. Сам Паша сидит за тонкой дощатой стенкой и пьет крепкий чёрный чай. Разливает по грязным, заляпанным граненым стаканам ежевичное вино. На самом деле это брага из ежевики, малины и черной смородины. Марина и до появления Паши с Игорем часто ею напивалась.

Еще вспоминается дымный запах печки, которую Марина начинала топить за час до их прихода. Запах до боли знакомый Игорю, который прожил всю жизнь в самом убогом районе города в покосившемся деревянном доме на три семьи. Запах утренних сборов в школу и субботнего банного дня.

Забавно, но когда час назад они с Леной проезжали какой-то посёлок, где, по-видимому, топили то ли баню, то ли дом, он вспоминал про Марину. И воспоминания эти придавали ему уверенности.

«Лена, если бы ты знала всё о Паше… — думал он, — если бы ты только знала…»

Однажды Паша устал от грязной и уродливой Марины. От помойки, на которой та жила.

Так он сказал и решил больше не ходить.

А Игоря тянуло неимоверно. Ведь когда привыкаешь к постоянному сексу неважно с кем, то становится туго, когда он прекращается.

Тем более он был не согласен с Пашей и даже немного жалел Марину, потому что видел, как сильно та любит. Игорь ничего о любви к людям не знал. Но собак вот любил. Он знал, как хорошо, когда добрая большая собака рядом. Как она приходит ночью и ложится своей большой головой тебе на ноги. В детстве, когда мать (а отца у Игоря никогда и не было) уходила рано на работу и не возвращалась, пока не пропьет все деньги и не протрезвеет, именно собака дарила чувство, что он кому-то нужен. Не будь собаки, он бы лет в тринадцать с крыши сбросился или пошёл по воровской дорожке. А так приходилось заботиться и дорожить, не отвлекаясь на второстепенное.

Они много с Мариной разговаривали. Не в тот день, а раньше. Когда Паша сидел за стенкой и причмокивал густой черный чай вприкуску с сахаром, а сам Игорь лежал на Марине. Ему часто удавалось довести Марину до криков, после чего она ставала душевной, открытой, разговорчивой. Поэтому Игорь успел хорошо узнать эту уставшую девушку-женщину, даже понимал ее.

Когда в тот день Игорь пришел к Марине, она уже валялась пьяная. Игорь скрипнул дверью, постучал. Растряс ее. На руках девушки Игорь разглядел какие-то кровоточащие следы, как будто от укусов. Но не придал им значения. Она была живой, и Игорю было этого достаточно.

Раньше у них с Пашей такое уже случалось. Марина напивалась до беспамятства, а они продолжали. Она ведь изначально согласная была. Поэтому они никогда не думали о том, что ей может быть неприятно.

В тот день Марина очнулась после второго раза. Игорь шептал ей что-то о ее горячем нутре, о волшебстве, которое она ему дарит. А девушка проснулась и проблевалась. Игорь лишь держал ей голову, чтобы она не захлебнулась.

— Пашка где? — был ее первый вопрос, когда она пришла в себя.

— Нету, — сообщил Игорь, — не пришёл он.

— А кто тогда тебе разрешил меня лапать, — и голос такой пьяный-пьяный, язык заплетающийся.

— Так ну чё ты уж… мы же свои…

— Иди ты нахуй, я Пашку хочу ебать… Ты знаешь… — продолжает она. — Ты говно с его сапогов лизать не достоин… Так что, блядь, не трогай даже меня.

Игорь молчал. Было не обидно. Он понимал, что она просто влюбленная дура.

— Хочешь отведу тебя к нему? — Игорь даже толком не помнил, что заставило его предложить. Может всё-таки обида? Или желание сделать гадость Пашке за то, что ни во что Марину не ставит…

— Да конечно, блядь…

Они собрались, вышли, пошли к военной части.

Домой Марина уже больше никогда не вернулась.

6

Они вышли на сухой морозный воздух. Так их встречал ноябрь, месяц, который всегда мечтал быть зимним. Иногда ему это удаётся. В тот раз снег еще не выпал, но холодно было очень.

Игорь оглядел Марину. Она даже накинула на себя какую-то новую куртку. Откуда только у неё такая. Позже он вспомнил эту деталь и понял, что она так «красоту навела», чтобы перед Пашкой получше выглядеть.

Он повёл женщину (как он ее тогда про себя называл) тропой, которою ходил постоянно. Проторенная дорожка. «Шлюшья тропа» называл ее Пашка.

Шли молча. Игорь вдруг вспомнил кое-что и спросил:

— Слушай, это что у тебя за следы на руках? Укусы как будто…

— Не твоё дело, — огрызнулась Марина.

— Ну, чё ты, как будто тайна какая-то, — не унимался Игорь. Вокруг было темно, только фонарик дорогу освещал. Страшно было, хотелось разогнать страх разговорами. — Это Пашка тебя что ли так кусал?

— Конечно, Пашка, дождёшься его…

Хрип, горечь, сплюнула.

— Приходит ко мне медведь по ночам и кусает.

— Ага, гони-гони… медведь…

И вроде не верит Игорь в этого медведя, а всё равно страшно становится. Чёрт знает, что там за размытой дугой освещенного круга прячется.

— Медведь, ага, — продолжает Марина, — испугался? Он сейчас выйдет и на тебя кинется. Он может.

— Гони больше…

Когда подходили к воинской части, нужно было идти через заброшенную стройку. В советские годы собирались воинскую часть расширять. А в 90-ые всё думали, как эту часть распустить. Но в итоге ни часть не распустили, ни стройку до конца нулевых так и не возобновили. Остался лабиринт из покосившихся свай и извилистых коридоров фундамента.

Именно эта стройка и давала шанс двум распалённым солдатам сбегать из части, потому что было там место в заборе, где можно было проползти.

— Погоди, стой, — сказала вдруг Марина. Они стояли посреди стройки. — У тебя фляга с собой?

А у Игоря фляга всегда с собой была. Обычная такая солдатская алюминиевая фляга. Игорь всегда после секса пил много.

— Да, — говорит Игорь, — с собой, пить что ли хочешь?

— Давай сюда…

— На… — и отдал флягу. — Ты куда?

Марина взяла фляжку и куда-то пошла. В ответвление, где Игорь не бывал.

— Ты куда? — повторил он вопрос.

— Стой тут, не свети на меня, мне подмыться надо…

Игорь остался стоять. Светить не стал, хоть и думал об этом. Вроде как, ну что он там не видел, а позлить Марину можно. В девятнадцать лет озорства в человеке еще много.

Сначала услышал звук открывающейся фляги, затем знакомый звук льющейся воды. Она из солдатской фляжки с особым звуком вытекает.

А потом Марина разразилась матерным набором слов.

— Что случилось? — крикнул Игорь в темноту.

— Да чуть не ёбнулась, — Марина вышла в свет фонарика, — там яма какая-то… пошли дальше! На вот, — она протянула фляжку, — забери.

Игорь на секунду замялся.

— Чё, трахать меня не боишься, а фляжку после меня брать боишься, думаешь говном я ее замазала что ли? Урод!

— Да не, нормально, — сказал Игорь и взял фляжку. — Пошли дальше.

Он вывел Марину на пустырь, укрытый ото всех глаз.

— Постой здесь, — сказал ей Игорь, — я приведу Пашку.

Она осталась, а Игорь побежал в часть. Пролез под забором, прошёл мимо часовых, залез в казарму.

Нашёл Пашкину постель, растолкал друга кое-как. Заставил одеться и идти с собой.

— Нахуя ты ее сюда притащил, — яростным голосом шептал Пашка.

— Просилась она, я не знал, что ей сказать, — ответил Игорь.

— Нахуя сам пошел тогда к ней, если тупой такой, — уже безразлично, понимая, что ничего не исправить.

Они выбрались той же дорогой. Игорь остался стоять в стороне и просто наблюдал.

Пашка подошёл к Марине. Та прильнула к нему, целовать пыталась. Что-то изливала Пашке в полукрике. Руки его хватала, заставляла их обнимать себя. Потом бить его начала.

«Какая она маленькая», — вдруг подумалось Игорю тогда. На фоне них с Пашкой Марина казалась такой малышкой. Он почему-то никогда не воспринимал ее по росту. Может, потому что в постели рост не так важен и заметен.

Тогда Пашка заговорил. Вдруг. Внезапно. Как пулемёт, таившийся в засаде. Яростно и злобно затараторил громким шёпотом. Сжал руку Марины повыше локтя, больно так — видно было. Бросил малышку Марину на землю. Поднял. Ударил. Опять что-то ей кричал в ухо. «Не люблю», кажется. Или «Ненавижу». Или «Не приходи больше». Или всё сразу.

Еще раз бросил ее на землю.

— Нахуй иди! — крикнул Пашка напоследок в лицо Марине, развернулся и пошагал к Игорю. Когда поравнялся с ним, бросил: — Пошли спать! Не ходи больше к ней ебаться.

«Как шавку», — подумал Игорь. Так собак били его друзья, когда с ними наиграются, чтобы те потом не увязались. Просто мера воспитания.

— Ты иди, — сказал Игорь, — я ее провожу. Трахать не буду. Просто провожу.

Игорь и сам не понимал, что там в нём пробудилось. Жалостью он никогда не страдал. Всё-таки он любил с Мариной заниматься сексом. Позднее Игорь всё списывал именно на эту «любовь».

— Да хоть к чёрту иди! — рявкнул Пашка и пошёл спать. Не знал, Пашка, что это еще не конец истории.

7

Марина побежала через лабиринты. Игорь побежал за ней. Он уверен был, что она заблудится.

Бежал и вслушивался в ее шаги. Куда она повернула? Туда? Нет, направо. Бежал направо, освещая дорогу фонариком.

Но вдруг шаги прекратились.

— Марина! — крикнул Игорь, но ответа не получил. Лишь что-то мелькнуло на краю освещенной зоны. А потом раздался громкий невнятный звук позади. Разумеется, первое, что пришло в голову девятнадцатилетнему парню — медведь, о котором говорила Марина.

А если действительно медведь, то нужно его напугать.

— У-у-у-у! — закричал диким воем солдат.

— Ю-у-у-у! Ха-ха… — насмехался кто-то рядом. Детский игривый голос.

Игорь перевёл резким движением фонарик в сторону голоса. На краю светлой зоны выловил краешек кажется той самой нарядной курточки, в которой была Марина.

— Стой, Марина! Там ямы могут быть! — крикнул он в спину женщины и побежал туда.

Как он не заметил ямы? Он много раз об этом думал потом. В итоге решил, что просто был рассеян. Но тогда ему точно казалось, что он бежал за курткой, которую видел впереди. Если она бежит, то ему что может статься?

Однако же, сталось. Упал он. В яму. Прямиком на спину мёртвой уже Марины. Она упала, видимо, совсем неудачно. На шею. И сразу ее сломала.

А Игорь выжил. Сидел там в темноте колодца. Выбраться не получилось никак. Сидел и замерзал. Он ведь, чтобы легче было бежать к Марине, оделся легко, совсем не по погоде.

Когда устал прыгать и пытаться согреться, положил Марину к стене и прислонился к ней спиной. Сидел так.

И всё это время казалось, что кто-то смотрит сверху. Страх прошёл только, когда светать стало — свет есть, значит можно и докричаться. Стал орать «Помогите». Весь уже продрог, спина замерзла. Окоченевшая Марина не спасала от ноябрьского бетонного холода.

Так вот сидел, орал хриплым голосом. Потом взгляд упал на руки Марины. Вся в укусах. Поднял ее руку, закатал рукав. Вся рука такая покусанная.

— Кто тебя так, Марина?

И такая жалость к себе накатила, что заодно и Марину жалко стало. Как будто он был за нее в ответе, а не уберег.

— Прости меня, Марина…

Вот кто-то ее кусал всё время. А они с Пашкой ходили и даже не знали об этом. Не защищали. Вроде бы она их женщиной была. Вроде обязаны.

— Прости…

— Прости… хихихи… — раздался детский насмешливый голосок. Игорь хоть и пытается себя убедить, что не было его, да только по ночам он ему слышится.

И во всех коридорах и подземельях слышится, по которым он ходит. Ходит и ищет Марину. Может всё-таки спасет ее.

Когда его достали из ямы, то спрашивали, не он ли Марину покусал. Он говорил, что не он. Что медведь ее кусал.

А потом проверили. Это она сама себя кусала. Иногда до крови прямо. Зачем? Игорь понял ее совсем недавно.

8

Впервые Игорь покусал себя ночью после того, как в их компанию забрела Лена и завладела всеобщим вниманием. Тогда они с Пашкой еще не встречались. Лена была просто подругой подруги чьей-то сестры.

Она смеялась, рассказывала одну за одной какие-то веселые истории из жизни. А когда подрубили караоке, она еще и запела так, что все аплодировали.

Игорь на протяжении всего вечера планировал, как подойдёт. Как предложит ром-колу в стаканчике.

Но когда всё-таки подошёл, то Лена сказала, что пьёт мартини и не хотела бы смешивать. А после сразу же отвлеклась на разговор с кем-то из девчонок.

«Тупица», — сказал себе Игорь и продолжил тихонько пить ром-колу в пропорции пятьдесят на пятьдесят, кутаясь в плед в своем углу.

Пашка пришел позже. Он не слышал Лену, не видел, как она блистала в новой для себя компании.

Как только Пашка влетел в хаос квартирной вечеринки, он разыскал задремавшего уже Игоря.

— Дружище, — кричал Пашка ему в ухо, тряся за плечо, — я сейчас сюжет по телеку видел. Мне показалось или это всё-таки ты был?

Хорошенько выпивший Игорь, тем более спросонья, не сразу понял, о чём может идти речь.

— Чё? Какой сюжет? — выдавил он трудные для произношения слова.

— Да блин, ну, про детей. Ты вытащил тех детей? — Пашка смотрел другу прямо в косящие красные глаза.

— Детей?..

— Да, блин, детей! — не унимался этот любимчик женщин. — Украденных детей…

— Не крал я никаких детей, отстань…

— Ну, давай! Хватит ёрничать. Детей держали в старой заводской шахте… Кто-то их там нашёл и вывел. Это ты был?

До Игоря наконец дошёл смысл его слов. Он вспомнил всю эту историю, случившуюся с ним предыдущим днём. Вспоминалось тяжело, как если бы не мысли ворочались, а глиняные горшки, набитые песком.