Бесплатный фрагмент - Каков человек, таков и ангел его

Мир, в котором я была

Светлана, сдерживая слезы, выбежала из своего подъезда и остановилась возле скамейки, соображая, куда пойти. Время уже перевалило за полночь, и троллейбусы не ходили. Может, к маме пойти? Двадцать минут, и я у неё. Нет… Мама опять начнёт её жалеть, будет охать и ахать всю ночь. «А ведь я предупреждала, что рано тебе замуж, — будет причитать она. — Да и Сергей тебе не пара. Лучше бы за Кольку пошла… Тихий, работящий. Как у Христа за пазухой жила бы. Нет ведь, влюбилась в красавца. Дурочка ты ещёе, неразумная дурочка. Намучаешься со своим Серёжей». …Вот такую ночь придётся провести с матерью. А может, к подруге Людке пойти? Она рядом живёт. Нет… Людка наверняка завтра всё разболтает всему женскому коллективу, в котором они работают, ну а те будут потом весь день хихикать и шептаться по углам, искоса поглядывая на Светлану. Ведь Сергей многим из них нравился. А потом Людка будет божиться, что никому ничего не говорила… Ага, не говорила… Еще и нафантазирует, чего не было. Вот такая у неё подруга. Вроде и подруга неплохая, а язык за зубами держать не умеет. Нет, пойду лучше пройдусь немного по городу, может, Серёжа позвонит, извинится. Ну, поссорились, вспылили, с кем не бывает, но дурой-то зачем называть. Какая же она дура, если второе высшее заканчивает. И чего я в него влюбилась, точно дура.

Светлана шла не спеша в сторону дома матери, то и дело оглядываясь, не бежит ли за ней Серёжа… Нет Сергея. Конечно, он парень гордый, если обиделся, сутки минимум пройдут, прежде чем он станет прежним. А почему это обиделся он… Это Светлана на него обиделась. Это он любимую Светку дурой назвал. Ну ладно бы дурочкой, а то дурой. Вот и схлопотал… Погорячилась, конечно, надо себя научиться сдерживать. Чего уж теперь. Пусть посидит дома один, попереживает за свою молодую жену. А может, и не будет переживать. Может, он спит давно, а она, как дурочка, по ночному городу бродит и к тому же мёрзнет. Ну вот, дождь начался. Пойду к маме, здесь совсем рядом.

Светлана уже подходила к подъезду, где жили родители, как вдруг хлынул дождь, да такой силы, что девушка вмиг промокла. Перед глазами сверкнула молния. Светлана пригнулась от яркой вспышки и, зажмурившись, зажала ладонями уши. Ох, сейчас и шандарахнет. Но ничего не происходило. Дождь внезапно прекратился. Девушка открыла глаза. Вокруг было сухо, будто и не было только что дождя. Как это не было? Светлана насквозь сырая. Ручейки с неё стекают на сухой асфальт. Странно всё это.

Девушка зашла в подъезд, поднялась на третий этаж и постучала в дверь родителей, звонка почему-то не было. Наверное, поменять решили. Дверь долго не открывали. Светлана вновь постучала, теперь уже кулачком.

— Да кто там ещё? — услышала девушка недовольный голос матери.

— Это я, мама, Светлана.

— Чего не спиться-то тебе, — открывается дверь. — Опять, что ли, с Колькой подралась?

— С каким Колькой? — не поняла Светлана, входя в квартиру и закрывая дверь.

— Как с каким… С мужем твоим.

— Ты чего, мам, не проснулась, что ли? Сергея с Колей путаешь…

— Перепутаешь тут с вами. Сколько их у тебя было… Не перечесть.

— Чего? — остолбенела Светлана.

Только сейчас девушка заметила растрёпанные, седые волосы матери и какое-то непривычное, опухшее лицо.

— Пива не принесла? — идёт мать на кухню.

— Ты чего, мам? Какое пиво? У вас что-то случилось? А где папа?

— Издеваешься над матерью? — слышится голос с кухни вперемежку с бряцаньем пустых бутылок.

У Светланы прокатился холодок по спине.

— Мама, папа где?

— Да, видимо, здорово тебе Колька шандарахнул по башке, раз память пропала, — выходит мать с кухни. — Хочу тебе напомнить, доченька, что нет у тебя папы… Умер папа.

Ноги девушки стали ватными. Перед глазами поплыли разноцветные круги.

— Что ты такое говоришь, мама? — шепчет девушка, сползая по стене на пол. — Разве так шутят? Что происходит?

— С похмелья я, вот что происходит, — подходит мать к дочери и начинает её поднимать. — Иди вон на диван, нашла место…

— Мама, — держится девушка за стену, — может, ты мне объяснишь, что у вас происходит. Почему ты говоришь, что папа умер? Зачем ты меня пугаешь?

— Это ты меня пугаешь, — ведёт мать Светлану к дивану. — Видимо, и правда у тебя что-то с головой не так. Он что, опять тебя бил?

— Кто, мама? — присаживается девушка на диван, ничего не понимая.

— Как кто? Муж твой, — садится мать рядом.

— Да ты что, Серёжа никогда меня не бил.

— Серёжа, Серёжа, какой Серёжа, — зажала мать руками свою голову. — Нет бы пива матери принести… Уходить тебе надо от Кольки… Убьёт он тебя, вот ей Богу убьёт… Имена уже путаешь у мужа. Не помнишь даже, как отца своего хоронила три года назад…

— Да что ты меня всё пугаешь, мама, — обнимает девушка мать. — Что с тобой происходит? Мама, расскажи мне, что у вас произошло… Что ты такое говоришь… Какого отца я хоронила, если мы с ним вчера разговаривали… Какой Коля… Мама, что с тобой? Почему ты пьяна? Ты же рюмку даже никогда выпить не могла… Где папа?

— Да что ты заладила, где папа, где папа, дура, — отталкивает мать дочь. — Совсем рехнулась? Меня тут еще с ума сведи. Говорила тебе: не выходи за Николая, не послушалась…

Девушка зажала лицо руками и расплакалась.

— Мам, давай я скорую вызову, посмотрят тебя. Мне страшно за тебя… Что-то с тобой происходит… Посмотри на себя… Два дня назад ты совсем другая была… Как два разных человека.

— А ну-ка встала, — толкает мать дочь, — встала, говорю. Пошла вон отсюда… Иди к своему Коленьке, пусть он тебе мозги вправит. Смотри-ка, родную мать сдать хочет. Скорую хочет. Алкашкой меня считает. Иди, говорю… И дверь захлопни за собой. Пива принесёшь, тогда поговорим.

Светлана шла по ночному городу в сторону Людкиного дома, размазывая слёзы по лицу, то и дело спотыкаясь. Ноги совсем её не держали. «Что с мамой? Где отец? — проносились мысли в голове. — Что происходит?»

Девушка остановилась возле двери подруги, не решаясь позвонить. За дверью грохотала музыка. Странно. Людка тихая, спокойная девушка, никогда раньше себе не позволяла включать ночью музыку. Болтушка да, но мешать соседям… А как же бабушка? У неё ведь бабушка болеет, какая там музыка ночью… И дверь какая-то обшарпанная. Может, я давно у неё не была, потому всё так поменялось. А может, это не её квартира? Может, я дома перепутала? Да нет, Людкина квартира. Светлана позвонила в дверь.

— Светка, — обрадовалась подруга, открыв дверь, — заходи давай. А ты чего так долго? Вина принесла? А где вино?

— В каком смысле долго? Ты о чём? — морщится Светлана от грохота музыки. — Да убавь ты музыку. Совсем с ума, что ли, сошла…

— Серёжа, выключи музыку, — крикнула подруга в сторону кухни.

Музыка смолкла.

— Кто там пришёл? — выглядывает с кухни голова Сергея, мужа Светланы. — А, Светка… Это хорошо. С двумя повеселей будет…

У Светланы вновь закружилась голова.

— Серёжа? — выдохнула девушка. — А ты как здесь? Ты зачем здесь? Ты чего здесь делаешь?

— Ты чего-о? — округлились глаза Людмилы. — А где мой жених ещё должен быть-то? Уж не у тебя ли? Странная ты какая-то. Мы же договорились вечером, что ты вина принесёшь… На троих нам не хватит то, что осталось…

Светлане вдруг стало страшно. Она ощутила себя маленькой-маленькой во внезапно ставшем чужом мире. Она не узнавала свою подругу, она не узнавала своего мужа Сергея. А с мамой что происходит? А где новая мебель, которую совсем недавно купила подруга и которую они долго вместе расставляли? А телевизор где, который Людка в рассрочку взяла?

— А где твоя бабушка? — прошептала Светлана.

— Какая бабушка… Ты чего, подруга? Серёжа, а наша бабушка где? — хихикнула Людмила.

— На луне, — расхохотался мужчина.

Светлана открыла дверь и бросилась вниз по ступенькам, подгоняемая непонятным страхом, ничего не понимая. Выбежав из подъезда, она вновь была ослеплена непонятной яркой вспышкой. Внезапно пошёл дождь.

— Нет, это не мой мир, — бежала девушка в сторону своего дома. — Это чужой мир. Чужой город, чужие люди. Здесь всё чужое. Даже мама чужая. Как же я здесь оказалась? Что со мной происходит? Я что, сошла с ума?

Ещё издали Светлана увидела, что ей навстречу бегут её родители и муж Сергей. Девушка остановилась в нерешительности. А как это? Ведь Сергей только что был там… И мама… И отец здесь.

— Светка, — подбегает Сергей и начинает её обнимать, — ты где была? Ну прости меня, не прав я был. Твои родители пришли, говорят, что ты у них недавно была, какая-то невменяемая. Пришла пьяная, с бутылками. Перепугала их. А когда отца увидела, вообще сознание потеряла. Что случилось? Что с тобой?

— Дочка, что происходит? — обнимают запыхавшиеся родители Светлану. — Ох, и напугала ты нас. Пришла ночью выпившая, наглая… Кричишь что-то. Отца увидела, в обморок упала. Едва очнулась и ползком от нас. Как же мы перепугались!

— Всё хорошо, мама, — сдерживает слёзы девушка, — все хорошо. Хорошие вы мои… Как же я вас всех люблю, вы даже себе не представляете. Не я это была, мама…

— Как не ты? — бледнеет мать. — А кто?

— Всё вам расскажу. Пойдемте домой, а то насквозь уже все промокли.

Сергей обнял жену и повёл в сторону дома.

— Нет-нет, — слышится голос матери, — пойдёмте к нам. У нас поговорим. Что-то я побаиваюсь к вам идти.

— Хорошо, — пытается улыбнуться Светлана, — пойдёмте к вам.

Входя в квартиру родителей, Светлана обратила внимание на две бутылки красного вина, лежащих на полу в прихожей.

То, что рассказала Светлана родителям и своему мужу Сергею, не укладывалось в голове.

— Да разве такое может быть? — прошептала мать.

— Значит, может, раз случилось, — отвечает дочь.

— Но ведь это получается, что ты побывала в другом мире, — раскраснелся отец, — в параллельном, где мы так же живём? То есть без меня живёте? Я же там умер.

— Получается так.

— О Господи… Неужели я там алкоголичка? — подносит к своим губам ладонь мама.

— Да, мама, — слегка улыбнулась Светлана, — да и я не лучше… Мне почему-то кажется, что это был знак. Нам с Серёжей знак. Слишком часто мы стали ссориться из-за ерунды. Так можно и семью потерять, не начав толком жить.

…А в то же время, в другом мире…

Едва открылась Людкина дверь, как Светлана ворвалась в квартиру, оттолкнув подругу, захлопнула дверь, провернула замок в два оборота и замерла, прильнув к дверному глазку.

— Опять ты, — выдохнула Людмила, — и опять без вина.

— Да какое там вино! — поворачивает бледное лицо Светлана. — Ты не представляешь, что только что со мной произошло.

— И что с тобой произошло? — подходит Сергей.

— Представляете… Захожу я сейчас к матери, думаю стаканчик ей налить… А там…

— Да что там-то? — вздыхает подруга.

— А там мой отец… Живой…

— Да ладно, — открылся рот подруги, — он же умер.

— Вот именно, умер… И живой… Представляете?

— В общем, — улыбается Сергей, — я так понял, что твой оживший отец выпил наше вино…

— Дурак ты, Серёжка, — зыркнула на него злым взглядом Светлана. — Правильно, что я за Кольку замуж вышла, а не за тебя…

— И чем же Колька лучше меня? — обиделся Сергей.

— Да ничем, — проходит Светлана на кухню, — такой же дурак… Дурак и тюфяк.

— Слушай, Светка, — заходит Людка на кухню вслед за подругой, — может, показалось тебе, и не отец это был. Может, мать кого привела?

— Да нет, Людка… Отец это был… И не призрак, а живой. Он меня с пола поднимал, когда я в обморок грохнулась, увидев его. Только другой он какой-то. Ухоженный, что ли… Я сразу заподозрила что-то нехорошее, когда только к двери подошла… У матери совсем другая дверь была. И в квартире мебель другая…

— Ничего себе, — задумалась Людмила, — а я-то думаю, какая-то ты не такая, не похожая на себя…

— В смысле?

— Да приходила ты недавно… Тоже какая-то, как ты говоришь, ухоженная. Непонятная какая-то.

— Слушайте, подруги, — наливает Сергей по стаканам, — горячее заканчивается. Так наше вино у матери твоей, что ли?

— Наверное, — поднимает стакан Светлана, — с двумя бутылками я к ней пришла… Да и не до вина мне потом было. А что?

— Да ничего, — чокается Сергей с девушками, — надо пойти и забрать.

— Не-не, — вздрагивает Светлана, — я туда больше не пойду…

— Ну, я схожу, — улыбается мужчина. — Слушай, Свет, а может, ты в другой мир попала, в параллельный? А что, всё сходится… Та Светка попала к нам, а ты туда. На время какое-то. Ты ничего странного не замечала?

— Да нет, — отпивает девушка, — всё как всегда… Зашла матери стаканчик налить, знаю, как мучается… Хотя постой… Ну да, точно, когда я к дому матери подходила, ослепило меня чем-то… Будто молния перед глазами сверкнула… И когда уходила от неё, такая же ерунда. Ослепило чем-то. Может, с этим как-то связано?

— Может быть, может быть. Закройте за мной, я быстро.

Через полчаса вернулся Сергей, без вина, но с пивом.

— Мать божится, что не оставляла ты у неё ничего. Говорит, придурошная какая-то ты была, всё отца спрашивала. Вместе с ней всю квартиру обыскали, нет бутылок. Вот, сходил, пива взял в ночном… И матери твоей занёс… Больно уж она просила.

— Больше не заноси, — ошарашила Сергея Светлана, — и не ходи к ней больше. Лечиться ей надо, и нам за ум браться. Правда, Людка?

— Правда, — вздыхает подруга.

— Вы чего, девчонки… Белены, что ли, объелись. Что с вами произошло, пока меня не было? — удивился Сергей.

— Мы тут с Людкой подумали… Знак это был, — идёт Светлана к двери, — всем нам знак. Не так мы живём. Неправильно. Заигрались мы, а это тупик… Я сейчас вспоминаю, как мои родители живут, там… Полная коробочка. Ухоженные, сытые. Видно, что любят друг друга. Вот как надо жить. А посмотри на меня и на мать мою… Какое наше будущее? Скорая могила — наше будущее.

Светлана открыла дверь.

— Ты куда, Светка? — не понял Сергей.

— К матери. У неё побуду. Поговорить мне с ней надо. Как не родные мы в последнее время. Так нельзя… Одинокая она при живой дочери. Грех это.

Болтун, или «Мишка на севере»

Его так и звали в деревне «Мишка на севере». Не зря к нему прицепилось это прозвище, хоть и на Севере он никогда не был. Никогда не был, но всей деревне рассказывал, как он работал, не жалея своего здоровья на благо Родины, как партия послала их в тяжёлых северных условиях поднимать какой-то завод. Надоел он всем своими рассказами, просто жуть. Ему говорят: хватит врать, а он не унимается. Говорит, что орденом он был награждён за доблестный труд, но какая-то сволочь его украла. Особенно как выпьет, слова никому сказать не даёт. Надо, чтобы все сидели и слушали его байки. Ну, в общем, «Мишка на севере», чего уж там.

В нашей деревне баба Клава жила. Побаивались её деревенские и уважали. Больно уж умная она была. Ещё говорили, что колдовать она умеет и что лучше с ней не спорить. Ну, это только слухи. Как говорится, в каждой деревне своя ведьма и свой дурачок.

Баба Клава не раз говорила Мишке, чтобы тот прекращал врать и надоедать людям со своими байками о своём героизме в советские времена. Но Мишка не унимался. Мишка уже так врал, что сам себе верил.

И тогда…

Мишка очнулся на краю заснеженного таёжного поселка. Он был одет в тоненький ватник, на голове рваная шапка-ушанка, а мороз чувствовался градусов под сорок. Слева и справа собирался народ.

— Товарищи комсомольцы, — выкрикнул длинный парень, — сейчас подойдёт дрезина, и занимайте лучшие места. Девчата в вагончик, парни на крышу. Надеюсь, нытиков среди вас нет. За три недели надо протянуть десять километров узкоколейки в глубь тайги. Не дадим городу замёрзнуть, товарищи. Партия в нас верит. Землянки соорудим на месте.

Мишка так заколел, что не мог двигаться. Тело замёрзло аж до боли. Мишка осмотрелся: вся молодежь была румяная и веселая. В руках у многих были красные флаги. Девчата дружно пели что-то о родине.

Мишка с ужасом втянул голову и начал пятиться в сторону посёлка. В одном из домов из трубы шёл дым. Значит, там топится печка, значит, там тепло. Нужно срочно отсюда сматываться.

— Ты куда, Мишка? Тебе ведь на работу в тайгу надо, — услышал он знакомый голос бабы Клавы.

Мишка осмотрелся, но не увидел старушки.

— Стой, говорю, — снова послышался голос бабы Клавы, — сейчас скажу ребятам, побьют. Предателей и лодырей здесь не любят.

— Баба Клава, это ты, что ли? — прошептал Мишка непослушными губами. — Ты где? Почему я тебя не вижу?

— А чего на меня смотреть. Ты теперь о себе беспокойся.

— Значит, это ты сделала? Ты меня сюда отправила? Это же смерть. Я сутки даже не выдержу в таком морозильнике.

— А как же люди, которые с тобой поедут? Они выдержат? Ты же хвастал, что голову был готов сложить на комсомольских стройках. Сколько ты, говорил, работал? Три года? Вот и поработай три года. Всё испытаешь — и голод, и холод.

Мишка горько заплакал, и слёзы тут же замерзали на его щеках.

— Не губи, бабушка Клава, прости. Врал я всё. Никакого ордена трудового мне не давали. Прости. Перед всей деревней покаюсь. Верни меня ради Бога назад, баба Клава.

— Твоё счастье, что силы мои не безграничны, а иначе узнал бы, что такое настоящие комсомольские стройки, болтун, — со злостью прозвучал голос.

Мишка открыл глаза. Он сидел на траве у своего забора с белым от страха лицом. По дороге шла бабушка Клава и хитро улыбалась.

— Вернулся, «Мишка на севере»? А чего съёжился? Замёрз, что ли? Это летом-то?

Мишка вжался в землю. Ему вдруг захотелось стать маленьким-маленьким, чтобы бабушка Клава больше никогда не смогла его найти.

Возвращение, или История, в которую трудно поверить

Ну, наконец-то Васька и Мишка идут завтра на рыбалку на дальнее озеро, где полно карасей. Васька уже стал подумывать, что рыбалка этим летом ему просто не светит. Ну прямо как специально… Только друзья соберутся, как у Василия начинается ангина. Только они наметят день, как вдруг надо ехать на сенокос или в огороде помогать родителям. Последний раз так вообще Васька умудрился ногу подвернуть и просидеть дома аж две недели. Вот такая была невезуха, и вот наконец…

Васька специально вышел на полчаса раньше, чем они договаривались с другом. А вдруг опять что-нибудь не так!

— Мишаня, ты где там? — заглядывает Васька в открытое окно друга.

— Ты чего так рано? Темно ещё, — слышится сонный голос Мишки.

— На всякий случай. Пошли давай. Как раз придём к рассвету, — лыбится довольный Васька.

— Ладно, — зевает Мишка, — умоюсь только.

— На озере умоешься, — идёт Васька в сторону калитки, — догоняй. Червей не забудь. Удилища я взял.

Уже через три минуты друзья вышагивали по просёлочной дороге в сторону леса, через который надо было пройти, чтобы попасть на озеро.

— Левой, левой, — захлёбывается от радости Васька, — выше ногу.

— Куда ещё выше? — смеётся Мишка. — И так выше головы поднимаю.

— Побежали, — кричит Васька, — а то на утренний клёв опоздаем.

— Полетели, — кричит Мишка, расставив руки в стороны.

В лесу было ещё темнее, чем в деревне. Ребята перешли на шаг.

— Слушай, Мишка, — нарочно полушёпотом говорит Васька, — а если волки встретятся?

— Не встретятся, — отвечает друг. — Дед Егор говорит, что волки в это время сытые и людей не трогают.

— А вдруг один из них проголодался? — делает страшное лицо Васька. — Кого из нас он съест?

— Тебя, — смеётся Мишка.

— Это почему? — остановился Васька.

— Потому что ты дурак, а дураки, говорят, вкуснее.

По лесу прокатился звонкий смех ребят, встревожив полусонную птицу.

Друзьям оставалось пройти мимо вон того поваленного дерева, и метров через двести лес закончится. Вернее, им оставалось пройти двести двадцать три шага. Васька много раз уже замерял это расстояние. Правда, всегда получалось по-разному, но разве это так важно. К тому же уже совсем рассвело, и карась наверняка проснулся.

— Слушай, Васька, — остановился Мишка, — а кто это там стоит?

— Где стоит? — глянул Василий, куда показывал друг.

На обочине дороги стоял дряхлый старик с длиннющей бородой, которая, как показалось ребятам, касалась земли. Рядом со стариком лежала большая вязанка хвороста. Рубаха старика была сшита из серой грубой ткани и была подпоясана красной верёвочкой. На ногах старика были лапти. Лапти, которые ребята видели только на картинках в книжках сказок. Ну, прямо дедушка из сказки.

Ребята переглянулись и двинулись по дороге мимо старика.

— Здравствуйте, дедушка, — поздоровался первым Васька.

— Здравствуйте, — здоровается Мишка, не отрывая взгляда от лаптей на старике.

— Доброе утро, ребятушки, — крякнул старик. — Куда это вы ни свет ни заря?

— На рыбалку, дедушка, — отозвался Васька.

— На рыбалку? — удивился старик. — А что, разве здесь есть речка какая? Может, я запамятовал?

— Озеро здесь совсем рядом, — улыбается Мишка.

— Озеро? — гладит старик бороду. — Да что-то не припомню я никакого озера. Что-то вы путаете, ребятушки. Здесь окромя болота бескрайнего и нет ничего. А со стороны, откуда вы пришли, только лес дремучий на сотни вёрст.

— Вы, наверное, дедушка не местный, — удивляются друзья. — Там деревня наша, а там озеро. Что-то вы путаете…

— Может, и путаю, — вглядывается старик в лица ребят, — двести лет уже на свете живу. Возраст. Вон вязанку поднять никак не могу. Целый час уже мучаюсь, а поднять не могу. Совсем старый стал. Силы уже не те. Да и идти-то совсем недалеко. До избы моей рукой подать.

Ребята переглянулись. Какая ещё изба? Никакой избы здесь сроду не было. Старик полоумный какой-то. Откуда он взялся.

— Вы вот что, ребятушки, — подошёл почему-то взволнованный старик ближе к ребятам, — вы мне вот что скажите. Вы тут про деревню говорили. Уж не деревня ли это Ивановка?

— Да, — опешил Васька, — деревня Ивановка.

— А ты случайно не Василий, сын Николая Скворцова? — задрожал голос старика. — Прямо копия Колька. Такой же рыжий.

— Да, — чуть ли не заикается Васька. — А откуда вы знаете моего папку?

— Этого не может быть, — качнуло старика. — Неужели я вернулся? Нет, этого не может быть. Это сон. Мне всё это снится. А не знаете ли вы ребятушки Катерину Николаеву? Сын у неё ещё есть, Мишка звать.

— Это мама моя, — выдохнул Мишка. — А вы, вы что, раньше жили в нашей деревне? Или…

— Или, Мишка, или, — потекла слеза по длинной бороде старика. — Я и сам ничего не могу понять, но похоже, что я твой отец.

— Как это отец? — начал пятиться Мишка. — У меня папка пропал, когда мне годик был. У нас и фотография его есть. Не может он быть таким старым. Нет, нет, дедушка, вы не можете…

— Именно годик, — опустился старик на траву и заплакал, — именно годик был моему сынишке, когда что-то произошло со мной в этом лесу. Оказался я в бескрайнем лесу, где и прожил, по моим подсчётам, больше ста лет в одиночестве. Ребята, а не могли бы вы привести сюда Катерину, жену мою? Ноги что-то совсем отказали. Не дойти мне до деревни. Мишка, сынок, пожалуйста.

Почти вся деревня собралась вместе с Катериной на том месте, где ребята встретили старика. А старика-то и нет. Только вязанка хвороста огромная лежит, да поясок красный. Всю округу мужики облазили, но так никого и не нашли.

Можно сказать, что придумали всё мальчишки. Но разве так шутят? Нет-нет, Мишка бы точно не смог так пошутить, ведь он потом целую неделю слушал, как его мать, Катерина, плакала ночами в подушку. Наверное, всё же случилась эта история на самом деле.

Каков человек, таков и ангел его

Николай проснулся среди ночи от нестерпимой головной боли. Он провел рукой по своему лицу, затем по месту, где должна была находиться жена. Жены не было. «Странно, а Верка-то где? — с трудом поднимается мужчина. — В туалете, что ли, или на кухне? Вроде на кухне свет горит. Чего она там сидит?» Мужчина прислушался — тихо вроде. «Ничего не понимаю. Голова раскалывается. С чего это вдруг? Вроде вчера не пил… Ну точно не пил, телек с Веркой смотрели. Простыл, что ли?» Мужчина шагнул по направлению кухни и зажмурился от нестерпимой головной боли. «Да что ж такое? — обхватил он голову руками. — Вера… Верка». Жена молчала. Николай, осторожно ступая, покусывая от боли губу, направился в сторону странного, зеленоватого света, исходящего со стороны кухни.

Николай вошёл на кухню, и его будто током ударило. На столе сидело странное существо, напоминающее по размерам двухлетнего ребёнка, но со взрослым лицом. Это существо почему-то плакало, совсем не обращая внимания на Николая. У мужчины похолодело всё внутри. Ноги сделались ватными, сердце запрыгало как очумелое.

— А Верка где? — выдавил Николай, удивившись своему же вопросу.

— А мне-то почем знать, где твоя Верка? — зажав одну ноздрю, сморкнулось существо. — Это у тебя надо спросить, где твоя Верка.

— Ты чего тут рассморкался? — стал от удивления заикаться Николай. — Мы здесь едим, наверное… Сидит на столе и сморкается… И вообще, ты кто такой? Чёрт, что ли?

— А где ты видел чёрта с крыльями? — повернулось существо к Николаю спиной, пошевелив маленькими крылышками.

— А кто тогда? — сглотнул Николай ком в горле.

— Кто-кто, ангел, вот кто.

— Да ладно, — опускается Николай на краешек табуретки. — Ангелы разве такие? Ангелы большие, красивые, с голубыми глазами и огромными крыльями.

— Так ведь какой человек, такой у него и ангел, — вновь сморкается существо.

— Нет, я не верю, — шепчет Николай.

— Что я ангел?

— То, что я сейчас вижу, — вытирает с лица холодный пот мужчина. — Мне, наверное, всё это кажется. Не зря ведь так голова болит… Или снится всё это.

— А что, голова болит?

— Ещё как, — морщится Николай.

— А ты возьми немножко слёз моих, потри виски, и пройдет голова. Ну чего ты… Бери-бери.

Николай протянул руку к ангелу и осторожно прикоснулся пальцами к его влажным глазам, вокруг которых блестела кристаллизованная соль. Затем кончиками пальцев прикоснулся к своим вискам. Это невероятно, но уже через несколько секунд головная боль действительно прошла.

— Ничего себе лекарство, — с облегчением вздохнул Николай.

— Пользуйся… пока, — вновь заплакал ангел.

— Да чего ты всё плачешь? Случилось чего?

— Тебя жалко, — вытирает слёзы ангел. — Да и себя тоже.

— А чего меня жалеть? — чуть улыбнулся Николай. — У меня всё нормально.

— Помрёшь ты скоро.

— С чего это? — вновь похолодело внутри Николая. — Я не собираюсь помирать, молодой вроде. Поживу ещё.

— Ну, это не тебе решать, — зажал ноздрю ангел.

— Да хватит здесь сморкаться, — хлопнул слегка по маленькой ручке ангела мужчина. — Мы едим за этим столом, а этот сидит и сморкается.

— Этот? — удивившись, убрал руку с ноздри ангел. — Это ты так своего ангела называешь? Этот…

— Так ты что, мой ангел, что ли?

— Ну а чей же ещё… Не кота же твоего, раз с тобой разговариваю. Ну ты, Коля, совсем без мозгов.

— Попрошу не оскорблять, — смутился Николай.

— Ты смотри, обидчивый какой… Да тебе этот стол не понадобится больше. Говорю же, помрёшь ты скоро, — снова заплакал ангел, — и меня не станет.

— А ты-то чего? Тебя-то почему не станет? — не понял мужчина.

— А ты что, совсем не замечаешь, что я ещё меньше стал?

— Действительно, вроде уменьшаешься.

— Ну вот, — вытирает слёзы ангел, — как закончусь, так ты и помрёшь.

— Да нет, — бледнеет Николай, — так не бывает.

— А у вас, у людей всё одна отговорка… Так не бывает. Ангелов нет. Бога нет. Ада нет.

— А что, ад есть?

— Скоро узнаешь, есть или нет, — быстро сморкнулся ангел. — Иди лучше помойся, побрейся, может, успеешь ещё.

— Нет, всё равно не верю. Не может такого быть. А сделать ничего нельзя, чтобы не умирать?

— Раньше надо было думать, — уменьшается в размерах ангел. — Вечно вы в конце жизни начинаете задумываться. Живут, будто бессмертные, а как время приходит…

— А как я жил? — перебил ангела Николай. — Жил, как все люди живут. Чего я плохого делал-то?

— Начинается, — вздохнул ангел. — Тебе жить минута, а ты всё своё… А чё я, а чё я — оправдывается. Нет чтобы покаяться, душу очистить. Ох, люди-люди.