Бесплатный фрагмент - Как я мыл кастрюлю в Карибском море

Глава 1

Это не книга мемуаров, а я не писатель. Это просто события и воспоминания.

В начале 2010 года знакомая из Москвы предложила мне поехать на Гаити. Произошло землетрясение, со всего мира набирали группы добровольцев. Огромное количество различных организаций, частных фондов. Она позвонила и предложила съездить на 3 месяца.

А я согласился. Мне было 22 года. Я работал в полиграфическом предприятии, достаточно крупном в Мурманске, и мне всё осточертело. Я просто горел на работе. А в личной жизни всё совершенно не ладилось. Так что для меня такая поездка стала возможностью проветриться, очистить голову, и посмотреть мир. Ну серьезно, тогда я считал, что в жизни бы не выбрался за границу. Причем это не просто поездка в соседнюю страну, а вообще на другой край земного шара. Это огромные деньги, которые для меня, в 22 года, казались невероятными. Это сейчас, в 36 лет я ухмыляюсь, но тогда, в конце нулевых это казалось мне единственной возможностью выбраться куда-либо за рубеж.

И я срочно начал делать загранпаспорт. Получил на работе нужные документы, отправился по нужному адресу, отстоял 4 часа в длинной очереди небольшом помещении с узкими коридорами, и когда пришла моя очередь подавать документы, я подошел к столу, за которым работала сотрудница, она посмотрела мою подборку бумажек и сообщила, что одна бумажка неправильная.

Ну ладно, кто не стоял в очередях. Вторая попытка сдачи документов уже была успешной. На первую волну отправки групп на Гаити я опоздал, и должен был успеть ко второй. За несколько дней до получения загранпаспорта мне позвонила знакомая и сообщила, что нужно срочно приобретать авиабилеты, и нужны имя и фамилия именно так, как будет указано в моем новом паспорте. Новый квест! Я принялся звонить в… честно, прошло уже 14 лет, я не помню как называлась эта организация. Паспортный стол? Сейчас всё проще — через Госуслуги отправляешь документы, и через какое-то время идешь в МФЦ за паспортом. Даже в тесной очереди стоять не надо, настолько всё стало скучно! В общем, принялся звонить в (гипотетически) паспортный стол и допытывать, как будут написаны мои фамилия и имя. К счастью, отзывчивая сотрудница нашла мои подготовленные данные, продиктовала нужную информацию и сообщила, когда я смогу получить заветный документ. И вот — авиабилеты оформлены!

Отговаривали ли меня окружающие? Да конечно отговаривали. В первую очередь мама, которая волновалась и рассказывала, что там происходит, какие кошмары на улицах столицы, и вообще там одни черные, которые белых не любят. Но, благодаря моему юношескому максимализму и безрассудному оптимизму, я воспринимал будущие трудности как возможность для закалки характера и, в первую очередь, испытания на прочность для самого себя. Да и не будем же мы лезть в пекло, рассуждал я. Волонтеры — это достаточно организованная группа, работающая в безопасных условиях там, где нет угрозы для жизни. И в нашем случае это почти так и было. Почему почти? Ну, потому что это Гаити.

Так что я уезжал без особых волнений. Скорее, это было воодушевление, что я увижу огромный мир и нечто совершенно новое для себя. На работе меня замещал подготовленный человек. Я не стал увольняться с работы, и директор разрешил взять отпуск на 3 месяца. Вроде. С той, с кем хотел организовать личную жизнь, к сожалению поссорился окончательно. Не нарочно, просто всё не складывалось. Маму успокоил, что буду регулярно выходить на связь. Друзьям, наверное, пообещал магнитики. Это было 14 лет назад, думаете я помню?

И в феврале 2010 года я полетел в Москву. Ночью выспаться не удалось, я не мог заснуть. Нервничал. Кстати, и сейчас то же самое — если нужно куда-то далеко ехать или лететь, организм совершенно не хочет засыпать, всю ночь я нахожусь в легком ощущении тревоги и на утро, в вареном состоянии, начинаю собираться. Честное слово, так происходит до сих пор. Один раз принял снотворное, чтобы выспаться, и всю ночь глаз не сомкнул. Организм оказался сильней. И в тот раз он тоже упорно отказывался погружаться в сон, хотя бы на пару часов. В почти вареном состоянии (полуфабрикат?) я доехал в аэропорт, сел на самолет и через 3 часа был в Москве.

Черт, я совершенно не знаю этот город! Паника преследовала меня до самого конца дня. Согласно плана, я должен прилететь в Шереметьево, и оттуда же, только с другого терминала, вылететь в другую страну. Ну ладно, я нашел тот самый другой терминал, и принялся ждать остальных из нашей группы.

Я не знал там никого. Знакомая сообщила мне только имя ответственной за вылет, и во сколько мы вылетаем. Опущу подробности, как я в сонном состоянии слонялся по территории аэропорта в ожидании остальных. Скажу лишь, что они появились неожиданно и громко — ведь оказывается, мы опаздывали на самолет. Я познакомился с ребятами. Под ребятами я имею в виду группу совершеннолетних людей совершенно разных возрастов. Кому-то там точно было недалеко до 50 лет. И с таким же шумом вся компания пробежала через упаковку багажа и паспортный контроль.

А я остался. Потому что, оказывается, мой билет был приобретен то ли с другой датой, то ли вообще не по нужному направлению. Я его даже в глаза не видел. Ответственная сообщила, что мне придется провести некоторое время в Москве. Которую я видел впервые в жизни. И не забывайте, что паника преследовала меня до конца дня. Да что там, я просто не соображал что происходит. Мне жутко хотелось спать, я был готов свалиться прямо на сидения в аэропорту, хотя бы на пару часов.

Кстати, оказалось, что не только я в этот день не вылетел. Еще одна девушка из нашей группы тоже не вылетела из-за ошибки в билете.

В общем, 3 дня я провел в Москве, ночуя у только что обретенных знакомых. Каждый раз в новом месте. Один раз пришлось ночевать у мужика, который был невероятно пьян. От него в очередной раз ушла жена, и полночи он плакался как всё вокруг несправедливо. Такого запаса спиртного я ни до, ни после в своей жизни не видел. Посреди ночи он успокоился. Кое-как мне удалось уснуть. Наутро я в благодарность помыл посуду, купил хозяину жилья большую пачку пельменей, попрощался с пришедшим в себя мужиком и благополучно свалил шататься по Москве. Кстати, через несколько часов он позвонил, и проспавшимся, значительно более трезвым и веселым голосом предложил переночевать и покушать вкусных пельменей. Вспомнив долгое повторяющееся повествование об ушедшей жене, я вежливо отказался.

Я не считаю себя сильно впечатлительным человеком, но в 22 года эта история показалась мне каким-то сюрреализмом. Хотелось просто вылететь как можно скорей.

Мы вылетели из Москвы втроем, уже из Домодедово. Я, та девушка, и еще один мужчина. Эконом классом в Цюрих, Швейцария. Первый раз в жизни я увидел подобный самолет, большое количество кресел, информационные экраны над рядами.

Для меня это было чем-то невообразимым. Как и швейцарский аэропорт, в котором особенно запомнились диковинные электрические розетки и инсталляция для шоколада Toblerone в Duty-free. После скромной жизни в Мурманске я словно ненароком увидел нечто роскошное и недосягаемое, о чем можно увидеть в рекламных буклетах и зарубежных фильмах. Мне было 22, не забывайте.

После нескольких часов ожидания мы втроем отправились в аэропорт города Пунта Кана, Доминиканская республика.

Глава 2

Пунта Кана! Никогда не забуду первое впечатление от выхода из самолета. Местный воздух словно обволакивал со всех сторон, он был густой, очень влажный и наполненный пряными ароматами. Да и сам аэропорт выглядел причудливо. Остроугольные соломенные крыши, размашистые пальмы. Я впервые увидел всё это. Но знаете что? Оказывается, впечатление от ожидания может быть сильней, чем впечатление от увиденного собственными глазами. Это когда готовишься увидеть что-то новое и невероятное, и когда наконец видишь это, не получаешь ожидаемых эмоций. Прямо как в выступлении Евгения Гришковца — с трепетом представляешь, как с восторгом будешь смотреть на Мону Лизу, и когда видишь ее собственными глазами, возникает вопрос: и что? Где этот восторг? Вот же она, Мона Лиза, та самая!

Так же было и у меня. У меня не было того самого трепета и понимания, что я уже на другой стороне земного шара, и это остров в Карибском море!

Я шел в аэропорт, словно это было рутиной. Получить багаж, найти встречающего, поехать на место ночлега. Само собой.

Уже вечерело. На машине нас повезли в небольшой район Вилла Панамерикана, находящийся рядом с городом Бока Чика. По большей части это был студенческий городок с доступным жильем. И тут мы встретились с другими ребятами, которые направлялись на Гаити как волонтеры.

В этот вечер у студентов проходила какая-то тусовка. Они притащили огромные колонки во двор дома, где мы располагались, и танцевали под популярные местные композиции.

На утро организованной группой мы поехали в Санто-Доминго, столицу Доминиканы. Проезжая, смотрели на дом-музей Христофора Колумба с парусником у причала. Я видел своими глазами совершенно иную культуру, но разумом не мог этого осознать. Просто ехал, смотрел в окно, периодически общаясь с остальными. В Санто-Доминго местный организатор приобрела для нас билеты на автобус. Никогда не забуду пересечение границы Доминиканской республики и Гаити. Это почти 9 часов автобусе. К счастью, с кондиционером. Это долгое ожидание на границе, пока все наши документы будут досмотрены и печати проставлены. И это колоссальная разница между двумя странами. Туристическая Доминикана и полуразрушенная Гаити. Мягко говоря, это был культурный шок от увиденного. Пыль, полуразрушенные строения, огромное количество мусора. Не говоря о разнице между жителями. В Доминикане проживали смуглые испаноязычные жители, а на Гаити африканцы, говорящие на креольском и французском. Конечно же, и там и здесь мы сразу выделялись, как белые. Но то, что мы были волонтерами и ехали на помощь в столицу Гаити, во многом помогало и ускоряло досмотр вещей, проверки и прочее. В итоге, к вечеру мы приехали в Порт-о-Пренс, столицу Гаити. Откуда нас большой веселой компанией повезли в тесном минивэне к очередному месту ночлега.

Сколько ни был на Гаити, меня постоянно считали американцем. Возможно, из-за слегка небрежного внешнего вида и светлых вьющихся волос. Когда один из местных организаторов спросил на английском, откуда я, и я ответил что из России, он произнес на чистом русском «Ну наконец-то». На этой базе волонтеров было, как мне показалось, человек 70 или больше. Вероятно, я из разговоров услышал такое число. Были и американцы, и мексиканцы, и русскоязычная группа из России, Украины, Белоруссии, Молдовы. На ночь я остался в палатке со своим рюкзаком под головой. Компанию составил молодой парень из Германии, возможно, мой ровесник. Утром я собрал воедино всё, что знаю на немецком языке и произнес «Гутен морген», когад вышел из палатки и встретил его за завтраком. Он немного удивился и ответил «Морген». Не знал, что у фразы есть сокращенный вариант. Да и откуда мне было знать, я же не учил немецкий.

Вечером я уже находился на другой базе, которая стала постоянной для нашей группы добровольцев.

Пока не забыл, сразу скажу свои мысли по поводу деятельности волонтера, особенно в другой стране. Это хорошая возможность увидеть другие страны, другую жизнь, других людей. И если есть возможность попробовать себя в этом деле — почему нет? Может, мой способ был не самым лучшим — я улетел совсем уж далеко, на противоположную сторону планеты, с весьма посредственным уровнем английского. Но необходимость вынудила быстро изучать язык, ухватываться за самые распространенные фразы, привыкать к темпу общения с иностранцами и научиться понимать слова, которые льются бессвязным потоком.

Стал бы я заниматься этим сейчас? Нет. Сейчас у меня есть профессия, по которой я постоянно обучаюсь, поднимаю квалификацию. Я не могу позволить себе подобные длительные приключения, поскольку у меня своя роль в работе и жизни города. Не говоря об ответственности перед коллегами. Даже отпуск необходимо планировать, по возможности предупреждая ключевых клиентов.

А в 22 года — почему нет? Насколько знаю, программы волонтеров есть до сих пор. Конечно, везде разные условия. Одна организация может закрыть все финансовые потребности, другая оставляет транспортные вопросы на самого волонтера. Организации ведь разные, и разный подход. Это могут быть частные фонды, общественные организации, религиозные. Я не раз видел, как строительные организации получали государственные гранты и привозили волонтеров из других стран на восстановительные работы. Кто знает, может быть, сегодня возможностей даже больше, чем раньше.

И именно восстановительными работами я занимался первый месяц. Конечно, не только я. Двухэтажное здание, в которое мы перебрались, было не в лучшем состоянии. Пришлось перемывать все помещения, красить стены, ремонтировать проводку, восстанавливать сантехнику. Здесь мы находились небольшой группой, и подготавливали здание до приезда остальных. Я был не против малярных работ, уборки помещений, мелком ремонте.

А вот климатические особенности давались мне тяжело. Для человека, родившемся и прожившем на Крайнем Севере, температура плюс 25 уже испытание, а плюс 33 в тени это настоящая пытка. Забегая вперед, я немного привык к подобным температурам, и даже пережил июльские плюс 38.

Постепенно на базу волонтеров приезжали остальные. Мест для сна становилось всё меньше. Матрасы в комнатах сдвигались всё плотнее друг к другу. Но к концу дня на это было просто наплевать, поскольку хотелось просто упасть и уснуть, не обращая внимания на житейские проблемы.

Со временем я стал завидовать ребятам, которые отправлялись на более серьезные дела — раздачу еды и воды, приведение в порядок зданий. Конечно, не все работы были мне по плечу, да и не всем хотелось заниматься — некоторые добровольцы помогали в госпиталях, среди нас были врачи, которые оказывали медицинскую помощь.

Некоторые помогали в детских домах, преимущественно девушки. Там познакомились с другими группами волонтеров.

Тем не менее, со временем во мне поселилось навязчивое желание выбраться за ворота базы, начать заниматься чем-то другим и, в конце концов, увидеть, что же представляет из себя Гаити.

Глава 3

Мне удалось напроситься в одну из выезжающих бригад, и наконец я увидел улицы Порт-о-Пренса, столицы.

До сих помню то опустошение, в котором пребывал от увиденного в первый день работы снаружи. Невероятная разруха, грязь, бесконечные трущобы, и спокойные гаитяне, которые занимались своими делами посреди всего этого. Это не были последствия того самого ужасного землетрясения. Это была норма жизни.

Я поработал на раздаче еды и воды. Увидел работу медиков. Иногда видел работу других команд волонтеров, но мы практически не пересекались. Порт-о-Пренс гигантский город, не говоря об окрестностях.

А еще был этот запах. Особенно на улицах, где было много сложившихся домов. Поскольку не все завалы успевали разгрести. Я проходил мимо улиц с большим количеством разрушений, и понимал, что под бетоном до сих пор кто-то лежит. Первое время запах вызывал приступы тошноты, а потом привык.

Еще меня поразили палаточные города. Они занимали гигантские площади, и находились буквально везде — и на окраинах, и на центральных улицах. Просто невероятное количество палаток. Действительно, целые города внутри городов.

Некоторые государственные здания были разрушены. Президентский дворец частично сложился внутрь, и президент страны работал в полицейском участке.

Организаторы наших поездок быстро налаживали связи с представителями города, различными организациями. Практически каждый день были поездки в новые места. Иногда нас возили на минивэне Ford ecoline. Иногда добирались общественным транспортом, который представлял из себя пикап с крышей и местами для пассажиров. На Гаити это называется тап-тап.

К этому времени у меня уже был доступ к ноутбукам. Простите, лэптопы, как называли их американцы. Очень мелкие, размером с книжку. Так что я был на связи с родственниками, и начал публиковать заметки и фотографии в «Контакте». Еще я впервые увидел макбук, тот самый, с белым светящимся яблоком на крышке. Он был у парня, который занимался делами, связанными с санитарными нормами.

Американцы привезли много разной техники, в том числе айфоны со знаменитыми белыми наушниками. Качество кабелей было таким, что эти наушники у всех были переклеены скотчем или изолентой, а то и просто отправлялись в мусорное ведро.

Произошло еще кое-что. Наконец, ко мне пришло осознание, что я на другой стороне земного шара. Это вообще странная штука. Первую неделю я просыпался с мыслью: зачем я на это решился? Каждое утро я открывал глаза, видел незнакомые стены, кучу спальников и думал, неужели это всё на самом деле?

По-настоящему я понял где нахожусь только через пару-тройку недель, если не позже. Я просто стоял на базе, смотрел на улицу, пока мы подготавливались к выезду на очередную волонтерскую работу, и в какой-то момент окружающая действительность стала реальной для меня. Помню, даже сказал об этом одному русскому неподалеку, что только сейчас до меня долетело понимание, куда я вообще прилетел. А он ответил короткой фразой «такая же фигня».

Бывает, разуму просто нужно время. События постепенно укладываются в голове, замешательство уходит, появляется понимание как надо действовать, и каким человеком стоит быть. По крайней мере, здесь, на волонтерской работе.

Бывает, разучиваешь на гитаре композицию, несколько дней подряд. И некоторые моменты никак не получаются. Оставляешь гитару у стены, и после небольшого отдыха происходит чудо. Пальцы сами ложатся на верные лады, в руках достаточно гибкости для исполнения сложных моментов, а скорость исполнения не нужно контролировать — мелодия идет сама собой. Почему нельзя достичь этого без отдыха? Похоже, просто нужно время. Так же было и на Гаити. Я смотрел на открытые ворота и думал: черт, вот где я теперь.

Довольно большая часть города представляла из себя не самые опрятные районы и здания. Кругом пыль, какие-то куски стен, арматура. Но иногда попадались и чистые, ухоженные улицы. Например, небольшой райончик Пешн Виль, в котором находились рестораны, полезные магазины, вроде канцтоваров, компьютеров и гаджетов. Там находилась компания Access Haiti, предоставлявшая интернет. Вдоль дорог продавали картины, и, к слову, многие действительно были красивыми, хоть и однообразными. Мне нравилось бывать в этом районе, он был как глоток воздуха среди разрухи и трущоб. Но даже там дороги представляли собой печальное зрелище.

Дороги делались на американский манер — заливка бетоном. Вот только качество дорожного покрытия вызывало сомнения, везде этот бетон сыпался и образовывались ямы.

Конечно, хороших ухоженных районов было немало, были приятные улицы, и красивые частные дома. Но раздолбанные строения были везде, их было слишком много, точно больше половины города.

Мне постоянно хотелось изучать город. С одной стороны, Порт-о-Пренс считался опасным, и не без причин. С другой стороны, во многих частях города присутствовали полицейские и военные. На некоторых улицах ходили и другие иностранцы, мы не так сильно бросались в глаза местным жителям.

В марте я уже достаточно освоился в роли волонтера, мы хорошо общались в коллективе русскоязычных, которых было человек 40. Также хорошо, хоть и не очень понятно из-за языкового барьера, общались с мексиканцами, которых прибыло тоже большое количество. На нашей базе часто стали появляться местные жители, которые хотели приобщиться к помощи остальным. Это действительно интересный момент — многие, очень многие гаитяне жили в крайне бедных условиях, но при этом старались помогать соседям. Мы познакомились с одним местным предпринимателем с тяжелой историей. Он был владельцем крупного магазина, и считался состоятельным человеком. Но в день землетрясения здание рухнуло, и внутри осталась его дочь. После этого на все оставшиеся деньги он приобрел 9 тысяч палаток для тех, кто остался без крова и сам стал оказывать посильную помощь пострадавшим. Он рассказывал нам где находятся учебные заведения и больницы, как проехать в другие бедствующие районы, помогал налаживать контакты. И таких. как он, идущих навстречу, было действительно много.

И вот, я постепенно приближаюсь к тому, как судьба привела меня к мойке кастрюли в Карибском море. Но это сложный этап повествования, первые три месяца жизни на Гаити оказались самыми насыщенными, и теперь самое главное для меня — это не запутаться.

Глава 4

Еще немного отвлекусь на описание быта.

На базу приехали еще несколько добровольцев. Нас стало почти сто человек. Тем, кому не хватало места внутри двухэтажного здания, доставались комфортабельные палатки. В них с удовольствием жили американцы.

Среди новых волонтеров был молодой японский парень, приехавший ненадолго. Его звали Тэппи (Tappei). У него, как и у многих из нас, был не самый большой словарный запас на английском языке, но мы могли общаться. Кто-то из русских успел обменяться с ним монетами, прежде чем японец вернулся в страну восходящего солнца.

Несколько слов о еде. Нас вкусно кормили! Правда, на организацию нормального питания ушло какое-то время. Были чай и кофе, свежие фрукты, огромные, желтые, сочные и приторные манго, невероятно мелкие и, между тем, сладкие бананы. А также рис, макароны, курица, бобы и прочая привычная еда. Кстати о бананах — мелкие сладкие бананы продавались как фрукты. А крупные, еще больше чем те, к которым мы привыкли, и совершенно несладкие, это по сути были овощи. Их можно было отварить, и получалось нечто, похожее на картофель. Кормовые бананы сырыми невозможно есть.

А еще были сухие пайки, с которыми я ознакомился с первых дней пребывания на базе. MRE STAR, Meal ready-to-eat — еда, готовая к употреблению. Пайки для военных США, довольно разнообразные и сытные. В первые дни я никак не мог понять, почему от них все воротят нос? Это же вкусно! Тут тебе и макароны, и рис с изюмом, и говядина, и куча других вкусов! Кроме того, пайки разогревались интересным способом — в комплекте к пакету с основным блюдом шел небольшой пакет, в который нужно добавить немного воды. Быстро начиналась химическая реакция, и пакет становился очень горячим. Нужно вплотную положить главное блюдо и нагревательный элемент, а дальше всё это можно спокойно класть в рюкзак и идти по своим делам, зная, что за спиной уже горячая еда, которая не остынет какое-то время. Кроме основного блюда, в MREs всегда были галеты, суховатое песочное печенье, так любимая американцами арахисовая паста, и небольшая шоколадная конфета. Плюс пластиковые ложка, вилка, нож, бумажные пакетики с солью и сахаром, пакет с концентратом для сока, и какая-то жевачка. У нас было 7 или 8 видов этих пайков, в которых различалось основное блюдо. И первое время я с удовольствием их ел, не понимая, почему те, кто приехал раньше меня, так воротят нос от удобной походной еды.

А потом я понял. Консервированный вкус быстро приедался, и удовольствие сменилось отвращением. Спустя месяц я с трудом запихивал в себя эту еду. Так любимые макароны с говядиной стали невыносимыми. Почему так акцентировал внимание на этих пайках? В марте на нашу базу приехал представитель с завода производства этих сухих военных пайков, пообщался с нашим руководством, и сообщил, что пришлет целый контейнер новых пайков для славных и смелых добровольцев! Что сказать, нашей радости не было предела, от счастья кто-то даже рукой закрыл лицо.

На самом деле так начинается история с кораблем. История на целый месяц, полная событий, приключений. Кто-то из наших даже сказал, что про этот корабль надо было написать книгу. Что ж, вот и пишу.

Я могу немного напутать последовательность событий. Всё-таки я не знаю, в какое время с нами познакомились люди из дальнейшей истории, с ними общались представители нашего руководства. Один из них — это Владимир из Москвы. Человек, полный энергии и быстро разговаривающий на английском с сильным русским акцентом. Крепким таким, с нашими правильными согласными. Без преувеличения, человек с пробивным характером. И однажды он сообщил нам (русскоязычным волонтерам), что к нам из США скоро отправится корабль с гуманитарным грузом. Это большая ответственность, и немножко опасности. Почему? Потому что гуманитарка, попавшая на Гаити, чаще всего разворовывалась. Лекарства и одежда продавались на улицах, и это было в порядке вещей. Перед Владимиром стояла задача найти способ безопасно получить груз. Помимо огромного количества сухпайков и другой еды нам должны были доставить машину скорой помощи для госпиталя, еще один автомобиль для другого учреждения, предметы для оказания первой медицинской помощи, медтехнические предметы вроде костылей, и прочее. И первым препятствием оказалась бюрократия. Груз не могла получить организация из другой страны, даже волонтерская. Получателем могла быть только местная организация.

Хотели ли местные власти получить выгоду? Конечно хотели, а наше руководство нет. И пока корабль подготавливался к отплытию, руководство нашей базы познакомилось с женщиной, которая занималась детскими домами. Она была директором нескольких приютов, о которой отзывались хорошо. Ей предложили оформить договор на получение гуманитарного груза с последующей передачей волонтерской организации, и она согласилась. К сожалению, через несколько дней выяснилось, что она была не настолько светлым человеком, и переговоры прекратились. Позже Владимир рассказал, как она показывала детские дома в полуразрушенном состоянии, большое количество детей, как она рассказывала о своих усилиях по поддержке всего этого своими собственными силами. И как она поменялась в лице, когда узнала, что находилось в том грузе, предназначенном для нас. Она стала предлагать какие-то мутные схемы, стала странной и суетливой. А позже выяснилось, что на самом деле она состоятельный человек с большим домом, хорошим доходом, и обветшалые приюты были организованы с целью получения денег. Даже получая финансирование, она намеренно держала приюты в плохом состоянии с расчетом вызвать жалость и сострадание, и ее не заботило то, в каком окружении росли дети.

Примерно в это же время наше руководство познакомилось с французским доктором, у которого была своя клиника на побережье, и его хорошим другом Максимом Бувуа, которого все звали Макс Би.

В 2010 году Макс Геснер Бувуа, гаитянский биохимик и религиозный священник, был лидером религии Вуду во всём мире. Его все безгранично уважали, и доверия у местных жителей к нему было больше, чем к властям.

Глава 5

Не знаю точно, с кем вначале познакомились наши руководители — с Максом Би или французским доктором.

Но сперва мы небольшой группой добровольцев отправились именно к доктору. Возможно, это место уже относилось к городу Карфур (Carrefour на фр.), пригород столицы. На берегу моря расположилось несколько больших тентов, под которыми ассистенты оказывали помощь местным жителям. Его дом располагался прямо напротив, через дорогу. Он же был клиникой. Иногда мы подходили к берегу и смотрели на проплывающие мимо небольшие парусники и лодки.

До нас здесь уже часто были добровольцы, в основном, группы врачей. Мы же приехали ремонтировать стену, разделявшую проезжую часть и дом доктора.

Кстати, эта часть Порт-о-Пренса была в эпицентре землетрясения, и разрушений здесь было намного меньше, чем в городе. Позже Макс Бувуа рассказывал, что находился дома в это время, и все последствия — это лишь слетевшие со стен рамки с фотографиями.

Мы небольшой группой ремонтировали стену из местного подобия кирпича, заливая подобием бетона. Этот бетон не имеет никакого отношения к тому, что я привык видеть в России, в нем намного больше песка, вероятно, меньше связующих элементов, и по застывании он становится пористым, рыхлым.

Мы работали на жаре, футболка прилипала к спине. Врачи уже вернулись на базу. Ассистентка доктора сидела на берегу моря на белом пластиковом стуле и что-то читала в мобильнике. Машина не ехала за нами уже довольно долго. Доктор предложил переночевать у него на крыше, там достаточно места, у него были большие плотные пледы, на которые можно прилечь. Мы созвонились с базой, получили разрешение и не торопясь, доделали работу на этот день. Затем перекусили пайками, которые у нас были. Но подогреть решили по-человечески, в кастрюле.

Наутро мне досталась участь мыть посуду. Поскольку в клинике не было воды, я взял металлические тарелки, кастрюлю и вилки, и отправился к берегу.

Весь берег был усеян ракушками. Это красивое зрелище, на этом берегу мы наделали немало хороших фотографий для своих личных архивов. Вот только эти ракушки были очень острыми. Ракушки были и на самом берегу, и в воде. Шлепанцев с собой не было, я работал в обуви, купленной еще в Мурманске. Так что пришлось босиком, неторопливо, идти по острым раковинам, из которых иногда выбегали мелкие крабы.

А еще на этом берегу стоял неприятный запах, по видимому из-за сточных вод. В нескольких десятках метрах от нас виднелись трубы, спускающиеся к морю, подозреваю они и были главным виновником. Берег оказался не самым приветливым.

И вот, в десятом часу утра, я стоял по колено в воде на берегу Карибского моря, и надраивал тарелки с вилками. Затем отложил их в сторону, и взялся за кастрюлю. Именно этот момент путешествия я решил вынести в название книги. Он отражает всю суть моего пребывания на Гаити, и, наверное, морального состояния. С одной стороны, я стоял в теплых водах Карибского моря, наблюдая по-настоящему красивые виды на берегу. Мягко шелестели волны, и легкий теплый ветер обдувал со стороны воды.

А с другой стороны, ракушки резали мои ноги. Откуда-то доносилась неприятная вонь. Футболка прилипала к спине. А я смотрел на кастрюлю, и думал, что фотографии с глянцевых журналов о путешествиях и красивой жизни не всегда могут полноценно передать окружающую действительность.

Я стоял в воде и думал, почему я не в Мурманске, в своей комфортной и уютной квартире. Где вкусная и разнообразная еда, а не эти осточертевшие военные сухпайки. Я видел жизнь в Карибском регионе, но это была отнюдь не туристическая сторона жизни, а скорее, изнанка. Не самая приглядная, местами неприятная, и держаться в приемлемом состоянии духа помогало то, что на базе волонтеров собралось много хороших людей, которые старались приходить друг другу на выручку. Языковой барьер между нами был вещью второстепенной.

Честное слово, до сих пор помню эту кастрюлю.

Кстати, это вид с того же берега, но в другую сторону.

Эти фотографии были сделаны небольшой мыльницей-фотоаппаратом Samsung L210, который приобрел в 2008 году в Мурманске. Еще заснял небольшое видео, но оно получилось не очень хорошего качества из-за солнечных бликов, почему-то ставших фиолетовыми, а так же из-за разрешения видео 640 на 480 пикселей, которое было максимальным для мыльницы.

Совсем забыл рассказать про вечер, еще до мытья посуды. Пока не стемнело окончательно, мы решили искупаться. Прямо так, в одежде, чтобы немного освежить ее после дневной работы. Солнце практически ушло за горизонт. Вода была очень теплой и мягкой. Я погрузился с головой, из-за чего случайно захлебнул немного соленой воды. Концентрация соли оказалась настолько большой, что глаза чуть не вылезли. Я долго кашлял, всё во рту онемело. Тогда я еще не знал, что соленость вод Карибского моря составляет 35—36 процентов. Для сравнения, Черное море — 18 процентов солености в верхних слоях. А еще, после того как вышли на берег, наша одежда покрылась солью, из-за чего стала неприятно обдирать кожу. Так что пришлось обливать одежду пресной водой.

Еще я познакомился с интересным явлением, о котором не знал, пока солнце не ушло. Чем дальше шел от берега, тем чаще мои ноги что-то задевало. Парни тоже отмечали, что рядом с ногами что-то плавает. Мы решили что это рыбы. Ну и что такого? Да хоть водоросли. И уверенно шли дальше. А после того, как вернулись на берег, наши руки и ноги, не защищенные шортами и футболками, покрылись красными полосками, и возникло ощущение жжения. Французский доктор посмотрел на нас и сказал, что можно не пугаться, это быстро пройдет. Просто мы наткнулись на нашествие медуз, от которых на несколько часов остаются ожоги. Вот уж действительно повезло.

После наступления темноты мы отправились на крышу дома. Постелили пледы, взяли другие свернутые пледы в качестве подушек, и развалились на крыше одноэтажной гаитянской клиники. На небе было просто невероятное количество звезд. Так много звезд никогда не увидишь в Мурманске. С другой стороны, на Гаити никогда не увидишь северное сияние. Мы с парнями болтали о работе, о всяком. Обсуждали жизнь на базе. И в какой-то момент заметили, что прямо над нами находилась высокая пальма. А на ней висело несколько кокосов. Кто-то из парней сказал: «Надеюсь, они не упадут на нас ночью», и после этого ненадолго повисла тишина. Некоторое время я наблюдал за тем, как покачивается пальма, и насколько крепко кокосы на ней держатся. А потом не заметил, как уснул.

После этого я еще несколько раз был на этом берегу. Но пора уже подробней рассказать про корабль с гуманитарным грузом.

Глава 6

В том же марте на базе началась подготовка к принятию груза. Могу ошибаться, все-таки я не знал закулисье переговоров по юридическим вопросам, но видимо Макс Бувуа посодействовал нам. Всемирный лидер религии Вуду жил довольно просто, был близок с обычными жителями. К его мнению прислушивались даже политики. На что мы все обратили внимание — он единственный сказал, что им, жителям Гаити, нужны не деньги, а технологии. Возможно, именно это выделяло его среди остальных общественных деятелей, которые при встрече заводили разговор о финансировании или благотворительности.

Это было заметно. Наши американские коллеги как-то посетили салон Toyota, и менеджер им прямо сказал, что как только очередная общественная организация получала грант от американцев или других иностранных фондов, первым делом они отправлялись покупать себе большие внедорожники.

Стоит сказать, что большинство автомобилей на дороге было именно марки Toyota. Выносливые агрегаты, которые хорошо служат в странах третьего мира. Ими пользовались и водители тап-тапов, и таксисты, и полиция, и военные, и сотрудники ООН, обеспечивающие безопасность.

Хотя, вот вам Nissan Patrol.