Бесплатный фрагмент - Как убить ведьму

**Глава 1: Тихая деревня**

Деревня Эльдридж, затерянная среди густых лесов и холмов, казалась вырезанной из древней сказки. Дома из тёмного дерева с соломенными крышами стояли, будто обнявшись, вокруг центральной площади, где колодец с резными драконами на срубе служил главным местом встреч. Здесь время текло, как мёд: медленно, сладко, и чуть липко от спокойствия. Каждое утро начиналось с перезвона косы на лугах, а вечера заканчивались у печей, где пахло ячменным хлебом и дымком.

Элиас, шестнадцатилетний юноша с вороновыми волосами, спадавшими на лоб, и глазами цвета весенней листвы, шагал по тропе, ведущей к дому. На плече болтался лук, в руках — два кролика, подстреленных у ручья. Он уже представлял, как мать, Мариэль, улыбнётся, увидев добычу: «Спасибо, сынок. Лине как раз нужно сил набираться», — скажет она, и тут же засуетится у котла.

— Элиас! — звонкий голос заставил его обернуться. Из-за плетня выглянула Лина, его двенадцатилетняя сестра, с лицом, вымазанным в земляничном варенье. — Опять без меня охотился! Ты же обещал взять меня, когда я подрасту!

— Когда перестанешь путать следы зайца с лисьими — тогда и возьму, — усмехнулся он, щёлкая её по носу. — Иди умойся, а то мать подумает, что тебя барсук облизал.

Лину это не смутило. Она выскочила на дорогу, подпрыгивая, как воробей: — А я сегодня помогала отцу в кузнице! Наковальню держала, пока он подкову правил. Потом старуха Мэри пришла — говорит, в лесу теней видела…

— Лина! — из-за угла появился отец, Гаррик, с руками, вечно чёрными от угля. — Не пугай брата глупостями. Мэри сто лет, ей и ворона привидением кажется. — Он кивнул Элиасу: — Иди ужинать. Мать ждёт.

Но когда Элиас свернул к лесу, чтобы срезать путь, отец вдруг окликнул его с необычной серьёзностью: — И не задерживайся. После заката здесь… — Он запнулся, будто поймав себя на слове. — Ничего. Иди.

Что он хотел сказать? — подумал Элиас, углубляясь в чащу. Воздух пахнул хвоей и сыростью, а между деревьями уже ползли сизые сумерки. Внезапно ветка хрустнула справа.

— Кто здесь? — Элиас натянул тетиву, сердце забилось чаще. Из кустов выскочил рыжий лис, мелькнул хвостом и скрылся. Юноша рассмеялся: «Трусливее Лины…»

Но смех застрял в горле, когда за спиной раздался шёпот. Не ветра, нет — словно десятки голосов лизали уши холодными языками.

— Кто здесь?! — повторил он, резко обернувшись. Тени между соснами сгущались, будто жили собственной волей. Шёпот нарастал, сливаясь в гул. Элиас побежал, цепляясь сапогами за корни.

Когда он вырвался из леса, деревня встретила его молчанием. Над крышами висела чёрная туча, неестественно круглая, как паучий кокон. Воздух дрожал, и даже колодезный дракон, всегда такой добродушный, теперь скалился в зловещей гримасе.

— Элиас! — Мариэль стояла на пороге, бледная, с ладонью, прижатой к губам. — Быстрее в дом!

Он вбежал внутрь, и дверь захлопнулась с таким грохотом, будто её закрыли на сто запоров. Лина прижалась к окну, широко раскрыв глаза: — Смотри! Туча… она движется!

— Отойди от стекла! — рявкнул Гаррик, но сам не сводил взгляда с неба. Тучевое пятно пульсировало, словто живое.

— Это из-за старухи Мэри? — прошептала Лина. — Она говорила, что Тени вернутся…

— Какие тени? — Элиас схватил отца за рукав. — Ты что-то знаешь! Почему не предупредил?

Гаррик отвернулся, его лицо стало каменным: — Не твоё дело. Завтра всё пройдёт.

Но Мариэль вдруг заговорила, обнимая себя, будто от холода: — Они клялись не возвращаться… Твои предки, Гаррик, они же изгнали их…

— Молчи! — отец ударил кулаком по столу, и все вздрогнули. — Никто не должен об этом знать. Никто!

В эту секунду туча разразилась вспышкой багрового света. Элиас вскрикнул, закрывая лицо руками, а когда опустил их — на столе перед семьёй лежал предмет, которого раньше не было: чёрный ключ, покрытый рунами, что светились, как раскалённое железо.

— Нет… — Гаррик упал на колени. — Они выбрали его.

— Кто? — Элиас потянулся к ключу, но мать отшвырнула его руку.

— Не трогай! Это Пограничный Ключ. Тот, кто возьмёт его… — её голос сорвался.

— …станет Стражем, — закончил отец, и в его глазах читалась безысходность. — Или добычей.

За окном завыл ветер, и ключ, будто услышав зов, вспыхнул ярче. Элиас почувствовал, как что-то невидимое сжимает его грудь. Выбора не было — судьба уже вползла в дом на паутинных лапах.

**Глава 2: Проклятие**

Дом Элиаса, обычно наполненный ароматом сушёных трав и звонким смехом Лины, теперь казался склепом. Воздух был тяжёлым, словно пропитанным свинцом. Мариэль стояла у окна, её пальцы впились в деревянный подоконник, оставляя белые следы на потемневшей древесине. За стеклом небо пылало алым, будто горизонт разрезали когтями.

— Мама? — Элиас осторожно приблизился, бросив кроликов на стол. В углу зашипел котёл — мать забыла снять его с огня. — Что случилось?

Мариэль не отвечала. Её взгляд был прикован к лесу, где между деревьями метались тени, слишком длинные и узкие, чтобы быть человеческими.

— Она… — прошептала она наконец, и голос её дрогнул, как струна. — Я чувствую её дыхание. Слышишь?

Элиас прислушался. Сквозь привычный шелест листьев пробивался свист — тонкий, пронзительный, будто ветер дул сквозь трещину в мире.

— Кто она? — он схватил мать за плечо, заставив её обернуться. В её глазах он увидел то, чего не видел никогда — чистый ужас.

— Малания, — выдохнула Мариэль, словно само имя обжигало губы. — Три века назад её предок, лорд тьмы, пытался разорвать границы миров. Твои прадеды, Элиас, Стражи Эльдриджа, остановили его, заплатив жизнями… Но его дочь — она выжила. Скрывалась в тенях, копила силу.

В кухне запахло горелым — вода в котле выкипела. Мариэль машинально потянулась к полке с травами, её пальцы дрожали:

— Мы изгнали её двадцать лет назад… Твой отец и я… Мы думали… — Она сжала пучок сушёного чертополоха, и стебли рассыпались в прах. — Она поклялась, что вернётся, когда ключ найдёт нового носителя.

— Ключ? — Элиас дотронулся до кармана, где лежал зловещий артефакт. Он жёг кожу даже сквозь ткань. — Почему вы ничего не сказали?!

Дверь с треском распахнулась, ворвавшись в дом вместе с вихрем опавших листьев. Гаррик, обычно невозмутимый, как скала, стоял на пороге, держа в руках кузнечный молот. Его лицо, испачканное сажей, было бледным под слоем копоти.

— Она здесь, — хрипло произнёс он. — Границы истончились. Тени шевелятся у колодца…

— Отец, что происходит?! — Элиас шагнул вперёд, но Гаррик грубо оттолкнул его к лестнице:

— Бери сестру и беги к пещере у водопада! Там… — Он замолчал, услышав, как снаружи заскрипели ставни. — Там есть символы защиты. Быстрее!

— Я никуда не побегу без вас! — Элиас вцепился в отцовскую рубаху.

Гаррик схватил его за подбородок, заставив встретиться взглядом:

— Ты — Страж теперь, сынок. Твоя кровь — замок, а плоть — засов. Если умрёшь, все миры рухнут. Понимаешь?!

— Нет! — Элиас вырвался. — Я не просил этого!

Грохот с верхнего этажа прервал спор. Лина, босиком, в ночной рубашке, спустилась по ступеням, держа в руках тряпичного зайца, подаренного матерью на пятилетие:

— Эли… Мне приснилось, что дом плачет… — её голосок дрожал.

Мариэль ахнула, увидев дочь. Она бросилась к Лине, обвивая её руками, словно пытаясь спрятать в складках своего платья:

— Милая, всё хорошо, это всего лишь…

Стекло в окне взорвалось. Осколки, словно стая бритвенных птиц, впились в стены. Посреди кухни материализовалась фигура в плаще из сплетённых теней. Запахло гнилыми ягодами и медью.

— Всего лишь что, Мариэль? — голос Малании напоминал скрип ржавых петель. — Всего лишь конец?

Гаррик рыкнул, замахнувшись молотом, но ведьма щёлкнула пальцами. Молот раскалился докрасна, выпав из его рук с шипением.

— Ты всегда был тупым, кузнец, — прошипела Малания. Её лицо, скрытое капюшоном, мерцало, как отражение в разбитом зеркале. — Сломаю тебя, как ты ломал мой алтарь.

— Не смей! — Элиас бросился вперёд, выхватив нож из-за пояса.

Ведьма рассмеялась. Звук этот заставил Лину вскрикнуть и закрыть уши.

— Малышка-Страж, — протянула Малания, и из-под капюшона блеснули глаза — левое как мёртвый лёд, правое пылающее алым пламенем. — Тысячелетия я ждала нового ключника. Будешь гораздо вкуснее предков.

Мариэль выхватила из-под фартука мешочек с солью и чертополохом.

— Соль земли, железо крови — свяжи язык, закрой уста! — закричала она, рассыпая порошок.

Малания взревела, когда крупинки соли впились в её плащ, словно кислотой.

— Травница?! — её голос исказился от ярости. — Ты смеешь?!

Она взмахнула рукой. Тени сплелись в кнут, ударивший Мариэль в грудь. Женщина упала, обнимая живот, изо рта хлынула кровь цвета черноплодки.

— МАМА! — Лина рванулась к ней, но Гаррик подхватил дочь на руки.

— Держи! — он бросил Элиасу связку ключей, старых, ржавых. — Пещера… Алтарь… Закрой врата!

— Вместе! — Элиас попытался схватить мать, но пол под ногами затрещал. Балки с грохотом рухнули, отделяя его от родителей.

— Любим тебя… — донеслось сквозь рёв надвигающегося хаоса. — Беги!

Стены дома сложились, как карточный домик. Элиас, прижимая рыдающую Лину, выкатился на улицу. За спиной раздался хохот Малании и страшный, влажный хруст.

— Лина, мы должны… — он обернулся и застыл.

Руки, обнимающие его шею, были холодными. Лина висела у него на спине, но там, где должно быть лицо, зияла дыра, полная двигающихся теней.

— Беги, Элиас, — прошептали тени голосом сестры. — Она уже внутри меня.

Девочка рассыпалась пеплом. Где-то в дыму и огне Малания засмеялась снова.

Элиас упал на колени, сжимая ключ в ладони. Руны на нём светились, прожигая кожу. Где-то в глубине сознания он понял — слёзы, крики, даже боль сейчас были роскошью.

Остался только ключ.

И долг.

**Глава 3: Клятва**

Пепел всё ещё падал с неба, как чёрный снег. Элиас стоял на месте, где ещё вчера смеялась Лина, где пахло мамиными травами и звенел отцовский молот. Теперь лишь обугленные балки торчали из земли, слов скелеты великана. Он наклонился, подняв обгоревший кусок ткани — синий платок Лины, вышитый звёздами. Пальцы сжали его так сильно, что суставы побелели.

— Они… Они даже тел не оставили, — прошептал он, но ответил лишь ветер, гулявший среди пепла.

В кармане жгло. Ключ. Проклятый ключ, который теперь пульсировал в такт его сердцу. Элиас вырвал его, готовясь швырнуть в руины, но остановился. Руны на металле светились кровавым, зовущим светом. «Стань Стражем… Или добычей».

— Ты взял их у меня, — он прижал ключ ко лбу, чувствуя, как холодок растекается по венам. — Но я возьму у тебя всё. Клянусь.

Из развалин он вытащил уцелевшее: отцовский охотничий нож с клеймом в виде волка, мамин амулет из дубовой коры, игрушечного зайца Лины с выгоревшим глазом. Сложил в мешок, зашитый серебряной нитью — такой Мариэль использовала для защитных швов.

Дорога к отшельнику петляла через лес, ставший чужим. Деревья скрипели, цепляясь ветвями за плащ Элиаса, а в кустах шептались голоса: «Страж… Маленький Страж… Ты не дойдёшь…»

— Заткнитесь! — он рубил воздух ножом, и шепот стихал, но ненадолго.

Хижина отшельника пряталась за водопадом, чьи воды теперь струились ржавыми потоками. Дверь из костей животных, обтянутых шкурами, скрипела на ветру. На пороге лежала мёртвая ворона с выклеванными глазами.

— Входи, дитя пепла, — голос изнутри звучал как скрежет камней.

Элиас переступил порог. Воздух пах сушёными змеями и плесенью. В углу, на троне из переплетённых корней, сидел старик. Его кожа напоминала кору дуба, а вместо левого глаза горел зелёный кристалл.

— Хадрам, — отшельник назвал своё имя, указывая на стул из оленьих рогов. — Ты опоздал на три века, Страж.

— Ты знал. Знаешь, как убить её. — Элиас не сел, сжимая нож.

Хадрам засмеялся, и из его рта выпал жук-дровосек.

— Убить? Малания — не мясо на вертеле. Она — тень между мирами, болезнь в ране реальности. — Он поднял руку, и стены хижины растворились, показав звёздное небо. Но звёзды были неправильные — зигзагами, спиралями, глазами. — Видишь? Она уже гложет границы.

Элиас отвернулся. Глаза болели от вида извращённых созвездий.

— Тогда как остановить?!

Отшельник щёлкнул пальцами. Между ними возникло пламя, в котором метались силуэты: Гаррик, сжимающий раскалённый молот; Мариэль, читающая заклятье; Лина, рассыпающаяся в пепел…

— Они пытались защитить тебя, — прошипел Хадрам. — Потому что ключ выбирает не сильнейшего. Он выбирает того, чья боль может питать границы.

Пламя погасло. В хижине запахло мёдом и кровью.

— Дай мне оружие. Заклятье. Всё, что работает! — Элиас ударил кулаком по столу, где зашипели чернила в чаше.

Хадрам встал, его платье из мха зашуршало:

— Ты хочешь мести? Она даст тебе силу. — Он ткнул кристаллом-глазом в грудь Элиаса. — Но каждое убийство будет менять тебя. Сегодня ты отрубишь тени голову, завтра сам станешь смотреть на мир её глазами.

Элиас отшатнулся. Кристалл жёг даже сквозь ткань.

— Мне всё равно.

— О, — отшельник ухмыльнулся, обнажив дёсны чёрного цвета. — Тогда возьми.

Он швырнул на стол кинжал. Клинок был из обсидиана, рукоять обмотана собственными волосами Хадрама.

— Коготь Ши'рагаля. Разрежет даже память. Но помни: каждый удар будет стоить капли твоей души. — Он наклонился так близко, что Элиас увидел, как в зрачках старика копошатся черви. — Ты готов платить?

Элиас схватил кинжал. Лезвие впилось в ладонь, пьянея от крови.

— Где она?

Хадрам вздохнул. Он провёл рукой по воздуху, и пространство разорвалось, как гнилая ткань. В прорези виднелся замок из костей, парящий над бездной.

— Цитадель Разлома. Но чтобы войти… — он посмотрел на ключ в руке Элиаса, — …тебе придётся открыть Врата Скверны.

Элиас шагнул к порталу, но Хадрам схватил его за запястье:

— Последний совет, дитя: когда увидишь её, не смотри в глаза. Даже мёртвые боятся её взгляда.

Пространство сомкнулось, оставив Элиаса одного на краю обрыва. Ветер пел погребальную песню, а ключ в его руке кричал на языке забытых богов.

— Я иду, Малания, — прошептал он, вонзая кинжал в ладонь. Кровь брызнула на ключ, и врата открылись. — И мы посчитаем наши раны.

**Глава 4: Первые шаги**

Хижина Хадрама дышала смертью. На полках, сплетённых из спинных хребтов лесных оленей, стояли склянки с глазами, следившими за каждым движением Элиаса. Отшельник протянул ему амулет — зуб существа, которого не было в природе. Он был холодным, как лёд, и пульсировал, словно живой.

— Сердце Ши'рагаля, — прошипел Хадрам, обматывая цепью шею Элиаса. — Оно будет жалить, когда приблизится ложь. Но не доверяй ушам. Не доверяй глазам. Только боль не врёт.

Элиас коснулся амулета. Зуб впился в ладонь, оставив каплю крови.

— Как это поможет убить её?

Старик засмеялся, и из его рта выпал чёрный жук, тут же сожранный тенью под столом:

— Убить? Ты всё ещё не понимаешь. Малания — как ржавчина на клинке реальности. Ты можешь лишь… замедлить. — Он ткнул кристаллом-глазом в карту, начертанную на человеческой коже. — Зачарованный лес. Там, где корни пьют страх. Иди на север, пока луна не станет кровавым глазом в небе.

— А если лес меня не пропустит?

— Он захочет тебя съесть, — Хадрам облизал губы, покрытые язвами. — Но помни: когда запоют мёртвые голоса, режь плоть амулетом. Боль приведёт к истине.

Элиас вышел, и дверь захлопнулась сама, словто хижина выплюнула его. Воздух снаружи был густым, как кисель из кошмаров. Деревья склонились над тропой, их ветви сплетались в решётку, преграждая путь.

Лес встретил его шепотом. Не тем безобидным шёпотом листвы, а вкрадчивым, словто тысячи губ лизали его уши:

— Элиас…

— Страж-малыш…

— Он даже плакать не умеет…

Он шёл, сжимая амулет. Зуб впивался в грудь, оставляя синяки, но боль заставляла сосредоточиться. Тени под ногами шевелились, принимая формы Лины — то падающей в пепел, то зовущей на помощь.

— Не… Не слушаю, — прошипел он, рубя воздух кинжалом. Тени рассыпались с визгом.

Но голос, который раздался впереди, заставил его замереть:

— Сынок… Помоги…

Из тумана вышла Мариэль. Её платье было целым, волосы — уложенными в привычную косу. Только глаза… Глаза были пустыми, как у куклы.

— Мама? — голос Элиаса дрогнул, хотя разум кричал: «Ложь!»

— Она мучает меня, — «Мариэль» протянула руку, и Элиас увидел на запястье шрам — точь-в-точь как от ожога котлом в детстве. — Возьми меня отсюда…

Амулет взорвался ледяной болью. Элиас вскрикнул, схватившись за грудь.

— Ты… не она, — выдохнул он, шагнув назад.

Тварь зарычала. Кожа «Мариэль» лопнула, обнажив червей под ней.

— Ты бросил их! — завыло существо, бросаясь в атаку. — Ты жив, потому что сбежал!

Элиас взмахнул кинжалом. Лезвие разрезало иллюзию, и та рассыпалась в прах с визгом. Но слова жгли сильнее клинка.

Лунный свет стал багровым. Воздух гудел, как раскалённые струны. Элиас шёл, истекая кровью из порезов — лес царапал его шипами, цеплялся корнями. Внезапно земля ушла из-под ног, и он рухнул в яму, полную костей.

— Прекрасная ловушка, правда? — раздался детский голос сверху.

На краю ямы сидела девочка. Не Лина — существо с кожей цвета берёзовой коры и глазами, как угольки.

— Лес любит играть, — она бросила вниз череп, который превратился в змею. — Хочешь выбраться? Отдай ключ.

Элиас прижал ключ к груди. Руны жгли, но он стиснул зубы:

— Убирайся.

— Упрямый! — девочка надула губы. — Тогда спою тебе песенку. Мама пела её Лине, когда та болела…

Она затянула мелодию, от которой у Элиаса побежали мурашки. Это был мамин напев. Тот самый, что Мариэль напевала, собирая травы.

— Прекрати! — он бросил нож, но существо исчезло, смеясь.

Песня продолжала звучать, обволакивая разум. Элиас схватил амулет и вонзил зуб себе в ладонь. Боль, острая и чистая, пронзила туман.

— Доверяй… только боли, — прошептал он, вылезая по костям.

К рассвету (если это был рассвет — небо здесь светилось зелёным) Элиас вышел на поляну. В центре её росло дерево, чьи ветви были усеяны куколками из кожи.

— Маленький Страж, — заговорило дерево, открывая пасть в стволе. — Ты идёшь на смерть.

— Где она? — Элиас поднял кинжал, хотя руки дрожали от усталости.

Дерево засмеялось, и из куколок посыпался пепел:

— В Цитадели Разлома она ткет новый мир. Из твоих страхов. Из твоих воспоминаний.

— Врата… — Элиас потянулся к ключу.

— Они откроются ценой, — дерево склонилось, и в его ветвях мелькнуло лицо Гаррика. — Крови. Твоей крови, Страж.

Элиас без колебаний провёл лезвием по предплечью. Кровь брызнула на ключ, и пространство разорвалось, открыв портал в пульсирующую бездну.

— Идёт, — прошептал он, шагая в жерло тьмы.

А лес выл у него за спиной, прощаясь навсегда.

**Глава 5: Встреча с тенью**

Лес сомкнулся за Элиасом, будто гигантская ловушка. Воздух стал густым, словно сироп из кошмаров, а стволы деревьев искривились, образуя арки, напоминающие рёбра чудовища. Каждый шаг оставлял кровавые следы — шипы под ногами протыкали кожу, словно лес пытался пить его боль. Над головой, вместо листьев, шевелились чёрные перья, и Элиас клялся, что слышит в их шелесте слова: «Страж… Маленький Страж…»

— Хватит! — он рубанул ножом по ближайшему стволу. Из раны хлынула смола, пахнущая гнилью, и лес застонал.

Тень появилась внезапно. Не как Малания — медленно и торжественно, — а словно её выплюнула сама тьма. Фигура в плаще из спутанных волос и теней, с лицом, которое мерцало, как испорченное зеркало. Глаза — два уголька в пепле — светились ядовито-зелёным.

— Ты пахнешь страхом, — голос тени напоминал скрип ножа по стеклу. — Как и твой отец перед смертью.

Элиас ощутил, как амулет на груди впился в кожу, предупреждая об опасности. Он выхватил кинжал, лезвие которого вспыхнуло синим пламенем.

— Кто ты? Призрак Малании? Её слуга?

Тень рассмеялась, и в смехе прозвучали голоса: плач Лины, хрип Гаррика, последний стон Мариэль.

— Я — отражение твоих сомнений. Плата за каждый шаг к мести. — Фигура сделала шаг вперёд, и земля под ней почернела. — Ты думаешь, убив её, вернёшь их? Глупый щенок. Ты лишь станешь частью её паутины.

Элиас стиснул зубы. В груди клокотала ярость, но рука с кинжалом дрожала.

— Заткнись. Ты ничего не знаешь.

— Знаю, что ты видел, — тень взмахнула рукой, и между деревьями возникли видения: Лина, превращающаяся в пепел; отец, раздавленный обломками; мать, пронзённая теневым кнутом. — Ты мог спасти их. Но сбежал. Как трус.

— Нет! — Элиас бросился вперёд, кинжал aimed в грудь тени. Лезвие прошло сквозь неё, словно сквозь дым, а из раны хлынули чёрные стрекозы. Они впились в его кожу жалами, и он отшатнулся с криком.

Тень зашипела, её форма стала чётче: теперь это был двойник Элиаса, но с глазами Малании — ледяным и пламенным.

— Посмотри на себя! — двойник засмеялся. — Ты уже меняешься. Каждая мысль о мести — это её победа.

Элиас прижал амулет к ранам от стрекоз. Зуб Ши'рагаля впился глубже, и боль пронзила мозг, рассеивая иллюзии.

— Ты… всего лишь её пес, — выдохнул он. — И я пройду через тебя.

Он рванулся в атаку, на этот раз целясь не в тело, а в мерцающий кристалл на шее тени — подобие глаза Хадрама. Лес взревел, ветви схватили его за руки, но Элиас вырвался, вспоров кору ножом.

— Ты не готов! — тень взметнулась вверх, превратившись в ворону с человечьим лицом. — Она сделает из тебя монстра!

— Уже сделала, — прошипел Элиас и метнул кинжал.

Клинок, кружась, вонзился в воронье сердце. Существо взорвалось тучей пепла, и Элиас упал на колени, ловя оружие на лету. Воздух дрожал, а на месте тени осталась лишь лужа смолы, в которой плавало… серебряное кольцо Мариэль.

Он поднял его дрожащими пальцами. На внутренней стороне была выгравирована надпись: «Свет во тьме».

— Мама… — прошептал он, надевая кольцо на палец.

Лес внезапно затих. Перья на деревьях превратились в листья, а тропа перед ним осветилась лунным лучом. Вдалеке, за гребнем гор, зловеще пульсировала багровая точка — Цитадель Разлома.

Амулет на груди перестал жечь. Теперь он лишь ныл, как рана.

— Идём, — сказал Элиас пустоте, которая когда-то была его семьёй, и шагнул вперёд, оставляя за спиной шепот леса: «Страж… Больше не малыш…»

**Глава 6: Странствующий охотник**

Кровь Элиаса струилась по пальцам, смешиваясь с росой на траве. Лес, затаившийся после битвы, дышал ему в спину — тяжёлые выдохи ветра несли запах горелой плоти и медного страха. Тень исчезла, но её шепот висел в воздухе, как паутина: «Ты уже её часть… Ты уже её часть…»

— Заткнись, — прошипел он, прижимая к груди кольцо матери. Серебро жгло, напоминая о последнем объятии Мариэль.

Шаги раздались внезапно. Не шелест листьев, а чёткие, мерные удары, разрезающие тишину. Элиас едва успел поднять кинжал, как из тумана возникла фигура.

Мужчина шёл, словно нес на плечах всю тяжесть мира. Его плащ, сшитый из шкур неведомых зверей, был покрыт выцветшими рунами. На поясе болтались склянки с мутной жидкостью, а за спиной виднелся меч с клинком, напоминающим осколок ночи. Лицо его пересекали шрамы, будто кто-то пытался вырезать историю жизни острым пером.

— Новичок, — произнёс он, и голос его звучал как скрежет камней в горной реке. — Ты дрался с Тенью Саморазрушения. Для первого раза… недурно.

Элиас попытался встать, но колени подкосились. Земля встретила его холодным поцелуем.

— Кто… вы? — выдохнул он, чувствуя, как кровь сочится из ран на плече.

Мужчина присел на корточки, и Элиас увидел его глаза — зрачки были вертикальными, как у хищной кошки, и светились тусклым золотом.

— Имена — роскошь для мёртвых, — он достал из складок плаща флягу, вылил содержимое на ладонь. Жидкость вспыхнула синим пламенем. — Но ты можешь звать меня Кайран. Охотник на ту, что зовётся Маланией.

Пламя перекинулось на раны Элиаса. Он вскрикнул, ожидая боли, но вместо этого плоть начала срастаться, оставляя розовые шрамы.

— Зачем… помогли?

Кайран усмехнулся, показывая клыки, подпиленные до острия:

— Мёртвые щенки не годятся для травли. Малания любит, когда добыча отчаивается. А ты… — он ткнул пальцем в грудь Элиаса, прямо в амулет, — …ты пахнешь надеждой. Раздражающе.

Элиас поднялся, опираясь на берёзу. Дерево дёрнулось, пытаясь отстраниться, но он вонзил в кору кинжал. Ствол застонал, истекая чёрным соком.

— Она убила их. Я уничтожу её. С вашей помощью или без.

Кайран засмеялся. Звук был похож на лязг кандалов.

— Уничтожить. Ты говоришь, как дитя, машущее палкой против урагана. — Он сорвал с шеи цепь с клыком, похожим на амулет Элиаса. — Малания — раковая опухоль мироздания. Ты хочешь сражаться с ней? Научись сначала видеть.

Он щёлкнул пальцами, и мир изменился. Воздух заполнили нити — алые, чёрные, ядовито-зелёные. Они опутывали деревья, уходили в землю, бились в конвульсиях.

— Паутина Предела, — прошептал Кайран. — Каждая нить — граница между миром людей и тьмой. Твоя ведьма… — он дёрнул за багровую нить, и где-то вдали взвыл ветер, — …грызёт их, как крыса.

Элиас потянулся к нитям, но Кайран грубо отшлёпнул его руку:

— Тронешь не ту — останешься без пальцев. Или головы.

— Как вы это видите?

— Цена, — охотник провёл рукой по шраму на шее. — Глаза мне вырвала первая жертва. Взамен я получил зрение. Не завидую.

Он махнул рукой, и иллюзия исчезла. Лес снова стал просто лесом — если не считать, что камни под ногами тихо перешёптывались на языке вулканов.

— Почему вы охотитесь на неё? — спросил Элиас, подбирая мешок с немногими уцелевшими вещами.

Кайран замер. На мгновение его глаза стали человеческими — карими, усталыми.

— Она взяла то, что мне дороже жизни. Теперь я беру её кусочки, — он потрогал мешочек на поясе, откуда доносился слабый стон. — Но сегодня не день воспоминаний.

Охотник сорвал с дерева ветку, провёл по ней клинком. Древесина превратилась в змею, которая тут же укусила его за запястье. Он равнодушно раздавил её сапогом.

— Урок первый: в Зачарованном лесу доверяй только тому, что может тебя убить. Иллюзии безобидны. Реальность — нет.

Элиас кивнул, обхватывая дрожащие руки. Лицо Лины мелькнуло в памяти — смешное, с пятном земляники на щеке.

— Я готов. Учите.

Кайран усмехнулся, разворачивая плащ. Внутри были пришиты сотни карманов с диковинными предметами: сушёные сердца, колокольчики из кости, пузырьки с тенями.

— Тогда начнём с малого, — он протянул Элиасу серебряный свисток в форме змеи. — Это зов смерти. Дунешь в него — привлечёшь всё, что жаждет твоей плоти. Используй, только если готов стать жертвой.

— Зачем мне это?

— Чтобы помнить, — Кайран повернулся, и его плащ взметнулся, открывая спину. Там, под одеждой, шевелилось нечто, покрытое чешуёй. — Что даже охотник — всего лишь дичь в чужой игре.

Они двинулись вперёд, и лес расступился, образуя тропу. Где-то впереди, за горами, вздрагивал багровый свет Цитадели.

— Сколько уроков впереди? — спросил Элиас, наступая на тень Кайрана.

— До первого трупа? — охотник обернулся, и его золотые глаза вспыхнули. — Мы уже начали.

**Глава 7: Уроки охотника**

Лагерь Кайрана прятался в пещере, вход в которую прикрывали корни древнего дуба, сплетённые в решётку. Внутри пахло дымом, железом и чем-то невыразимо чужим — будто воздух здесь принадлежал другому веку. На стенах висели трофеи: клыки существ с тремя рядами глаз, высушенные крылья, напоминающие паруса кораблей-призраков, и маски, шептавшиеся на языке углей. Посреди пещеры горел костёр, но пламя было зелёным, а в его сердцевине клубились тени.

— Садись, — Кайран бросил в огонь горсть чёрной соли. Пламя взвыло, и в дыму возникли силуэты: Малания, плетущая паутину из человеческих сухожилий; Элиас, стоящий над обрывом с ключом в руке; Лина, чьи глаза стали звёздами. — Видишь? Она уже ткет твою судьбу.

Элиас сжал кулаки, но не отвёл взгляда:

— Тогда я разорву её паутину.

— Разорвёшь, — Кайран усмехнулся, доставая из плаща склянку с жидкостью, в которой плавало человеческое ухо. — Если научишься видеть нити.

Он плеснул содержимое склянки в огонь. Зелёное пламя вспыхнуло багрянцем, и Элиас почувствовал, как реальность *сдвигается*. Воздух опутали алые нити, пульсирующие как вены. Они пронзали стены, уходили в пол, обвивали его запястья.

— Это… — он попытался дотронуться до одной из них, но нить отстранилась, словно живая.

— Твои связи, — Кайран провёл ножом по собственной ладони, и капли крови, падая в огонь, заставили нити светиться ярче. — Красные — те, кто жив. Чёрные — мёртвые. Зелёные… — он указал на едва заметную нить, уходящую в темноту пещеры, — …предатели.

Элиас проследил за красной нитью, ведущей к его груди. Она раздваивалась: один конец обрывался в пустоте, другой — уходил к кольцу Мариэль.

— Лина… Отец… Их нити…

— Обрезаны, — Кайран бросил в костёр кость с выцарапанными рунами. Пламя выплюнуло пепел, сложившийся в лицо девочки. — Но смерть — не конец. Ты всё ещё держишь их здесь. — Он ткнул пальцем в грудь Элиаса.

— Как это остановить?

— Нельзя. Это и есть цена, — охотник встал, его тень на стене изогнулась, обретя рога и копыта. — Теперь меч.

Он швырнул Элиасу клинок, выкованный из металла, которого не знал ни один кузнец Эльдриджа. Рукоять была обёрнута кожей, испещрённой письменами, а лезвие мерцало, как ночное небо.

— Им можно убить ветер. Отрезать тень от тела. Но каждое прикосновение к нему… — Кайран снял перчатку, показав руку, покрытую звёздчатыми шрамами, — …оставляет след.

Элиас сжал рукоять. Металл жалил, словно укрытый инеем. В висках застучало: «Брось! Сожги! Спрячься!»

— Он… говорит?

— Нет, — охотник подошёл вплотную, его дыхание пахло могильной землёй. — Это твой страх. Меч лишь показывает его.

Они вышли на поляну, где луна висела низко, будто спелый плод, готовый упасть. Кайран сдвинул плащ, обнажив меч с клинком, похожим на застывший дым.

— Первый урок: не атакуй то, что видишь.

Он взмахнул оружием, и пространство перед ним раскололось. Из трещины вырвался ветер с лезвиями, но Элиас едва успел поднять щит из корня, подсказанный инстинктом.

— Что это было?!

— Моя тоска, — Кайран усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то древнее. — Теперь ты.

Элиас замахнулся, но меч внезапно стал тяжёлым, как гора. Лезвие впилось в землю, а из трещины выползли чёрные цветы, шепчущие голосом Лины: «Братик, зачем ты меня бросил?»

— Не слушай! — Кайран бросил нож, срезавший цветы у основания. — Меч — зеркало души. Твои демоны будут драться на его стороне.

К полуночи Элиас лежал на земле, истекая потом и кровью. Руки дрожали, а в ушах звенело:

— Ты… называешь это… обучением?

— Нет, — Кайран присел рядом, доставая из складок плаща флягу с водой, которая пахла мятой и кровью. — Это подготовка к моменту, когда ты останешься один. А это случится.

Он указал на горизонт, где багровая Цитадель пульсировала в такт их сердцам.

— Малания уже знает о тебе. Её слуги идут по твоему следу. — Он бросил Элиасу серебряное зеркало. В отражении мелькнула фигура в плаще из перьев, с лицом, как лунный серп. — Тениные сборщики. Они заберут ключ, а тебя оставят пустой оболочкой.

Элиас встал, опираясь на меч. Тело горело, но глаза горели ярче.

— Когда они придут?

— Когда перестанешь бояться, — Кайран повернулся к лесу, где деревья начали ломаться с треском. — А это… сейчас.

Из чащи выползли существа. Их тела были сотканы из тьмы и лунного света, а вместо лиц зияли дыры, из которых лились звуки: смех Лины, последний вздох матери, звон отцовского молота.

— Сосредоточься на нитях! — крикнул Кайран, исчезая в тени. — И помни: они питаются твоей памятью!

Элиас зажмурился, и мир снова стал паутиной. Красные нити рвались, чёрные вились вокруг сборщиков, а зелёная — та самая, предательская — вела к Кайрану, стоявшему на ветке с луком в руках.

— Урок второй, — прошептал Элиас, поднимая меч. — Доверяй только боли.

Первый сборщик бросился на него, превратившись в отца. Элиас рубанул вскользь, разрезая иллюзию. Второй зашипел голосом Мариэль, но клинок, пожирающий страх, уже вошёл ему в грудь.

Когда последний сборщик рассыпался в прах, Кайран спрыгнул с дерева, в его руке дымилась чёрная стрела.

— Неплохо. Для щенка.

— Сколько ещё «уроков» впереди? — Элиас вытер кровь с губ.

— До тех пор, пока ты не поймёшь, — охотник указал на ключ, горящий в его кармане, — что это ты охотишься на неё. А не она — на тебя.

Они вернулись к костру, где пламя теперь пожирало тень сборщика. Элиас смотрел на свои дрожащие руки, чувствуя, как где-то в глубине растёт холодная ярость — острее меча, ярче страха.

— Завтра, — сказал он, не глядя на Кайрана, — я убью ещё больше.

Охотник усмехнулся, бросая в огонь коготь неведомого зверя.

— Завтра, — согласился он, и в его голосе впервые прозвучало что-то похожее на надежду.

**Глава 8: Тайны ведьм**

Лагерь Кайрана погрузился в неестественную тишину. Даже костёр, обычно потрескивавший зелёными языками пламени, горел беззвучно, как будто сама реальность затаила дыхание. На каменном алтаре, покрытом рунами, лежали странные артефакты: кристалл с пульсирующим ядром, засохшая рука с когтями вместо ногтей и книга, переплетённая из человеческой кожи. Кайран провёл пальцем по страницам, и буквы засветились кровавым светом.

— Они называют это «Песнью Бездны», — произнёс он, указывая на иллюстрацию, где фигура в плаще из теней стояла на фоне разрушенного города. — Ритуал, который Малания совершила триста лет назад. Она призвала дождь из пепла, чтобы стереть с земли королевство Аэндор.

Элиас прикоснулся к странице. Изображение ожило: крики людей, плавящихся в чёрных каплях, пронзили его сознание. Он отдернул руку, но Кайран схватил его за запястье:

— Смотри. Видишь там, в центре бури?

Среди вихря пепла мелькнула девушка в белом платье, прижимающая к груди куклу. Малания, ещё человеческая, с глазами, полными слёз.

— Она… плакала?

— Каждая ведьма начинала как человек, — Кайран захлопнул книгу, и кожаный переплёт взвыл. — Их слабость — осколки прошлого. Для Малании это, возможно, её сестра. Та самая девочка, которую она не смогла спасти.

Элиас сжал кольцо матери. Воспоминание о Лине, превращающейся в пепел, пронзило его как нож.

— Как это поможет её уничтожить?

— Смерть не всегда требует клинка, — охотник достал из плаща зеркало в серебряной оправе. В его отражении Элиас увидел себя — но с глазами Малании, ледяным и пламенным. — Иногда достаточно напомнить им, кем они были.

Они отправились к Озеру Зеркальных Снов, вода которого, по словам Кайрана, хранила память веков. По пути лес изменился: деревья скрючились, образуя арки, похожие на рёбра гиганта, а земля дышала чёрным паром. Над головой пролетела стая птиц с человеческими лицами, выкрикивающих обрывки фраз:

— «Помоги…»

— «Не смотри…»

— «Она близко…»

— Игнорируй, — Кайран швырнул в них камень, и птицы рассыпались в пыль. — Это эхо её мыслей.

У озера их встретила тишина. Вода была неподвижной, как стекло, отражая звёзды, которых не было на небе. Кайран опустился на колени, вычерчивая на песке символ — глаз с тремя зрачками.

— Кровь, чтобы разбудить прошлое, — он надрезал ладонь и капнул в центр символа.

Вода вздыбилась, образуя вихрь. Внутри него возникли образы:

Малания, юная, с волосами цвета воронова крыла, бежит по коридорам замка. В руках она сжимает куклу — подарок сестры. За ней гонится тень с мечом…

— Её отец, — прошептал Кайран. — Лорд Аэрдан. Он первым заключил сделку с Бездной.

Девочка врывается в комнату, где на кровати лежит сестра с лицом, покрытым чёрными прожилками. «Проснись!» — кричит Малания, но тело сестры рассыпается в прах…

Элиас почувствовал, как ключ в его кармане дрожит. Руны на нём светились в такт сердцебиению Малании из видения.

— Она пыталась её спасти…

— И не смогла, — Кайран сжал кулак, и вода успокоилась. — С этого началось её падение. Она отдала душу, чтобы вернуть сестру, но Бездна обманула её.

Внезапно зеркальная гладь озера взорвалась. Из воды вырвалась фигура в рваном плаще, с лицом, скрытым под капюшоном. Существо держало косу из сломанных костей.

— Сборщик Памяти, — проворчал Кайран, вытаскивая меч. — Она знает, что мы копаемся в её прошлом.

Элиас уже двигался навстречу твари. Меч в его руках запел, рассекая воздух. Сборщик взмахнул косой, и пространство исказилось, обнажив видение: Лина, зовущая брата из пепла.

— Не смотри! — крикнул Кайран, но Элиас уже вонзил клинок в грудь существа.

Коса рассыпалась, а сборщик издал звук, похожий на плач ребёнка. Перед тем как исчезнуть, он прошептал:

— Она ждёт вас в Цитадели… Она хочет показать вам правду…

Элиас стоял, дрожа от ярости. Кольцо матери жгло палец, напоминая о другом потерянном ребёнке.

— Правду? — он повернулся к Кайрану. — Какая ещё правда?

Охотник мрачно усмехнулся, разглядывая осколок кости, оставшийся от сборщика:

— Что её сестра… — он раздавил осколок в прах, — …не умерла. Она стала первым Стражем. Как и ты.

Озеро взвыло, и вода почернела. Где-то в глубине, за зеркальной поверхностью, мелькнули два глаза — один ледяной, другой пылающий.

— Она идёт, — Кайран схватил Элиаса за плечо. — Пора двигаться. Цитадель ближе, чем кажется.

Элиас взглянул на отражение в воде. Его глаза, теперь с лёгким мерцанием, напоминали глаза Малании из видения.

— Я готов, — сказал он, сжимая меч.

— Нет, — охотник бросил в озеро гранату из спрессованных рун. Вода взорвалась, стирая следы их присутствия. — Но это не имеет значения.

Они ушли, оставив озеро бурлить яростью ведьмы. А в глубине, среди отражений, чья-то рука с куклой в пальцах медленно скрылась в темноте.

**Глава 9: Испытание в лесу**

Лес, словно живой организм, сжимался вокруг Элиаса. Воздух был густым, пропитанным запахом гниющих листьев и металлическим привкусом магии. Каждый шаг по мягкому мху оставлял за собой след, который тут же зарастал колючей травой, шипящей, как змея. Даже солнце, пробивавшееся сквозь плотный полог ветвей, казалось зелёным и больным.

Кайран стоял у края тропы, его плащ сливался с тенями. В руках он сжимал костяной амулет, испещрённый рунами, которые плавились и перестраивались, будто пытаясь сбежать.

— Сегодня ты пройдёшь дальше, чем когда-либо, — голос охотника звучал как скрежет камней. — В сердце леса есть поляна, где земля дышит чёрной магией. Там, на алтаре из костей, лежит кристалл Ночного Змея. Принеси его.

Элиас поправил лук за спиной, чувствуя, как амулет матери жжёт кожу под рубахой.

— А если Малания ждёт там? — спросил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Кайран повернулся, и его глаза-щели блеснули золотом:

— Если встретишь ведьму — беги. Если встретишь её тень — убей. Если встретишь себя… — он бросил Элиасу мешочек с чёрной солью, — …посыпь это между вами. И помни: лес будет врать.

Путь вглубь чащи был похож на путешествие сквозь глотку великана. Деревья срастались над головой, образуя свод, с которого капала липкая смола. Элиас шёл, сжимая нож, когда внезапно услышал знакомый смех.

— Эли! Возьми меня с собой! — Лина прыгала по камням у ручья, её платье было чистым, лицо — без следов пепла.

Он замер. Рука сама потянулась к сестре, но амулет на груди впился в кожу, как оса.

— Ты не настоящая, — прошептал он.

— Настоящая? — Лина улыбнулась, и её рот растянулся до ушей, обнажив клыки. — А кто тогда сгорел вместо меня?

Элиас швырнул щепотку соли. Существо взвыло, рассыпаясь в пыль, а лес застонал, будто раненый.

Поляна открылась внезапно. Земля здесь была чёрной, испещрённой рунами, которые светились малиновым, как запёкшаяся кровь. В центре, на алтаре из сплетённых рогов и позвонков, лежал кристалл. Он был похож на застывший дым, внутри которого клубились тени.

— Кайран говорил, что это ключ к её ритуалам, — Элиас потянулся к артефакту, но воздух вдруг сгустился.

Туман поднялся мгновенно — ледяной, солёный, пахнущий слезами. Из него проступили фигуры:

— Сынок… Зачем ты оставил нас? — Гаррик стоял, опираясь на сломанный молот. Его лицо было искажено болью.

— Мы звали тебя! — Мариэль протягивала обугленные руки. — Ты слышал, но убежал!

Элиас стиснул кристалл. Холод пронзил руку, поднимаясь к плечу.

— Вы… не настоящие, — он выдохнул, но голос дрожал.

— Настоящие? — Гаррик шагнул вперёд, и земля под ним закипела червями. — Ты знаешь, что мы умерли из-за тебя. Ты нёс ключ. Ты приманил её.

Кристалл в руке Элиаса забился, как сердце. Тени семьи приближались, их пальцы превращались в когти.

— Нет! — он зажмурился, впиваясь ногтями в ладонь. Боль пронзила туман, и он вспомнил слова Кайрана: «Доверяй только тому, что можно порезать».

Открыв глаза, он увидел правду: вместо родителей и Лины перед ним стояли твари с пустыми глазницами, их рты были сшиты паутиной.

— Иллюзии… — Элиас выхватил нож.

— Но боль настоящая! — существа ринулись на него.

Он дрался, как безумный. Клинок резал плоть, которая превращалась в пепел. Кристалл в его руке горел, впитывая тени, а голос Малании шептал внутри черепа:

— Хороший мальчик… Ты несёшь мне свой гнев. Это прекрасный дар.

Когда последняя тварь рассыпалась, туман рассеялся. Кристалл, теперь чёрный как смоль, пульсировал в такт его сердцу. На руке, где он сжимал артефакт, проступили жилки тьмы.

— Я прошёл, — прошептал Элиас, но триумф смешивался со страхом.

Кайран ждал на краю леса. Его взгляд упал на кристалл, и он скривил губы:

— Ты принёс не просто артефакт. Ты принёс её глаза в наш лагерь.

— Я сделал, что требовалось, — Элиас положил кристалл на землю.

Охотник пнул его ногой, и камень взвыл, как раненый зверь:

— Теперь она видит нас. И ты… — он грубо схватил руку Элиаса, показывая чёрные прожилки, — …стал её проводником.

— Что это значит?

— Значит, — Кайран выпустил его руку, — что испытание только начинается.

Он развернулся и ушёл, оставив Элиаса с кристаллом, который шептал обещания мести и силы. А где-то в глубине леса, в такт этому шёпоту, забилось новое сердце тьмы.

**Глава 10: Решение**

Лагерь Кайрана погрузился в тревожную тишину. Даже костёр, обычно потрескивавший ядовито-зелёным пламенем, горел молча, будто затаив дыхание. Элиас стоял перед охотником, сжимая в руке кристалл Ночного Змея. Тьма артефакта пульсировала, как второе сердце, а жилки под кожей запястья тянулись выше, к локтю, оставляя узоры, похожие на паучьи лапки.

Кайран сидел на камне, чистя клинок меча тряпкой, пропитанной чёрным дымом. Его золотые глаза-щели изучали Элиаса, будто видя сквозь плоть.

— Ты выжил. Но не стал сильнее, — наконец произнёс он, швырнув окровавленную тряпку в огонь. Та вспыхнула, и в дыму на миг возникло лицо Малании — её ледяной глаз сверкнул насмешливо.

— Я прошёл испытание, — Элиас положил кристалл на землю. Камень зашипел, прожёгши траву дырой, словно кратер. — Ты сам сказал: «Принеси его».

— И принёс, — Кайран встал, его плащ из шкур шевельнулся, обнажив коготь на спине — живой, покрытый чешуёй. — Теперь вопрос: что с этим делать?

Он подошёл вплотную, запах железа и гнили ударил в ноздри.

— Этот камень — её глаза и уши. Она уже знает, где мы. Знает, что ты носишь в себе частицу её силы. — Он ткнул пальцем в чёрные прожилки на руке Элиаса. — Ты стал слабым звеном.

Элиас отшатнулся, но спина упёрлась в ствол дерева. Кора зашевелилась, обвивая его плечи.

— Я контролирую это, — прошипел он, вырываясь.

— Контроль? — Кайран усмехнулся, доставая из плаща зеркало. — Взгляни.

В отражении Элиас увидел себя — но правый глаз сверкал кровавым алым, как у Малании, а изо рта струился дым.

— Она в твоей крови. В каждом твоём решении. И чем ближе к Цитадели, тем сильнее ты будешь меняться.

Элиас ударил по зеркалу, стекло разлетелось осколками. Один из них вонзился ему в ладонь, но вместо крови потекла чёрная смола.

— Что… что со мной?!

— Ты становишься сосудом, — Кайран развернулся, указывая на север, где небо было окрашено в багровые тона. — Цитадель Разлома в трёх днях пути. Дойдёшь — она предложит тебе сделку. Силу, чтобы отомстить. Жизнь семьи в обмен на служение.

— Я никогда не соглашусь!

— Не согласишься сейчас, — охотник наклонился, подбирая осколок зеркала. В нём мелькнул образ Лины — но не пепельной, а живой, смеющейся. — Но когда тьма выест душу, ты будешь цепляться даже за призраки.

Элиас схватил кристалл. Тьма из него хлынула в жилы, и боль сменилась эйфорией. Он почувствовал, как земля шепчет ему секреты, а ветер приносит голоса из прошлого.

— Я сильнее её. Я сломлю её, даже если это убьёт меня.

Кайран замер. Впервые за всё время его лицо исказила гримаса, похожая на жалость.

— Тогда слушай. У нас есть два пути. — Он вытащил нож с клинком из обсидиана. — Первый: я отрезаю заражённую руку и выжигаю тьму из тебя. Ты выживешь, но будешь калекой. Второй… — он указал на кристалл, — …ты продолжаешь путь. Но тогда точка невозврата будет пройдена.

Элиас посмотрел на кольцо матери. Серебро почернело, но надпись «Свет во тьме» всё ещё читалась.

— Я иду в Цитадель.

Кайран кивнул, как будто ожидал этого.

— Тогда последний урок. — Он бросил Элиасу мешочек с костями, связанными волосами. — Это сердце Ши'рагаля. Когда придёт время, брось его к подножию трона Малании.

— Что это сделает?

— Откроет врата в её прошлое. Ты увидишь, чем она была… и что потеряла. — Кайран повернулся, его плащ слился с тенями. — Но учти: даже если ты убьёшь её, тьма уже внутри тебя. Ты станешь следующим Стражем Предела. Или чудовищем.

Элиас сжал мешочек. Кости внутри пульсировали, словно живая плоть.

— А ты?

Охотник засмеялся, и смех его звучал как предсмертный хрип.

— Я пойду другой дорогой. Моя охота окончена. — Он снял с шеи амулет — коготь с вырезанными рунами. — Если выживешь, верни это в храм Ветров. Он… принадлежал тому, кого я не смог спасти.

Прежде чем Элиас успел ответить, Кайран растворился в воздухе, словто его никогда не существовало. Остался только след от плаща на земле — чёрный и дымящийся.

Ночью лес заговорил с Элиасом по-новому. Деревья скрипели её именем — «Малания», ручьи шептали обманные обещания, а кристалл на груди вибрировал, сливаясь с его сердцебиением.

— Ты уверен в своём выборе? — голос Малании прозвучал у него в голове, сладкий, как яд.

— Я уверен, что убью тебя, — прошептал Элиас, разжигая костёр.

— Убьёшь? — она рассмеялась. — Посмотри вокруг.

Огонь погас. В темноте засветились сотни пар глаз — красных, жёлтых, пустых. Из чащи выползли тени с копьями из костей и щитами из человеческих лиц.

— Покажи мне, Страж, на что ты способен.

Элиас встал, кристалл в его руке вспыхнул. Тьма обвила клинок меча, и он засмеялся — низко, гортанно, как Кайран.

— Приходите. Я научу вас бояться.

Первая тень атаковала. И последнее, что увидел лес той ночью — как тьма встретилась с тьмой, и мир содрогнулся.

**Глава 11: Тайные знания**

Лес вокруг них затих, будто сама природа затаила дыхание. Воздух был густ от запаха мха и древней сырости, а под ногами хрустели ветви, словно кости забытых времен. Кайран остановился перед массивным камнем, покрытым трещинами и плющом, который цеплялся за его поверхность, словно пытаясь скрыть тайну. Символы на камне мерцали голубоватым светом, напоминающим лунное сияние, но более холодным, почти живым. Элиас почувствовал, как мурашки пробежали по спине — это место дышало мощью, которую он не мог объяснить.

— Здесь начинается твоё настоящее посвящение, — проговорил Кайран, его голос звучал торжественно, как жрец у алтаря. — Эти камни видел лишь каждый пятый охотник. И каждый третий из них сошёл с ума.

Элиас сглотнул, но кивнул, стараясь не выдать дрожь в руках. Он приблизился, разглядывая символы. Одни напоминали спирали, другие — переплетённые звериные клыки, третьи — странные руны, будто высеченные когтями.

— Почему они светятся? — спросил он, протягивая руку, но не решаясь прикоснуться.

— Потому что они голодны, — Кайран усмехнулся, заметив колебание ученика. — Магия не терпит праздных взглядов. Каждый символ — это договор. Ты даёшь ему часть себя, он даёт тебе силу. Но будь осторожен: чем ярче свет, тем больше он требует.

Он провёл ладонью по одному из узоров — спирали с шипами на концах. Символ вспыхнул алым, и воздух наполнился запахом серы. Элиас отшатнулся, но Кайран остался неподвижен, будто боль была ему привычна.

— Этот учит огню, — сказал он, сжимая кулак, где на коже остался красный след. — Но если ты дрогнешь, он сожжёт тебя изнутри. Попробуй.

Элиас замер. Глаза его метались между камнем и рукой наставника. Наконец, он коснулся пальцем другого символа — круга с точкой в центре. Холод пронзил тело, как ледяная игла. В ушах зазвучал шёпот, словно сотни голосов спорили на забытом языке.

— Что… что это? — выдохнул он, одёргивая руку. Символ погас, оставив на коже синеватый отпечаток.

— Защита, — Кайран склонил голову, изучая реакцию ученика. — Но она питается страхом. Чем сильнее твой ужас, тем крепче щит. Запомни: магия здесь — не инструмент. Она хищник. И если ты покажешь слабину…

Он резко схватил Элиаса за запястье, поднеся его руку к другому символу — зигзагу, напоминающему молнию. Боль ударила как нож, и юноша вскрикнул. Кайран отпустил его, лицо оставалось каменным.

— Страдание — твой учитель. Ты думал, старые книги и молитвы спасут тебя от ведьм? Нет. Только боль сделает тебя сильнее.

Элиас сжал дрожащую кисть, стиснув зубы. Гнев закипел в груди, но вместе с ним — жгучее любопытство.

— Почему вы не предупредили? — прошипел он.

— Потому что предупреждения бесполезны, — Кайран повернулся к камню, сбрасывая плащ. На его спине виднелись шрамы, складывающиеся в узоры, похожие на символы. — Я тоже когда-то спрашивал: «Как они работают?» Мой наставник бросил меня в яму с голодным духом. Ты хотя бы получил объяснение.

Он провёл лезвием ножа по ладони, и капли крови упали на центральный символ — три перекрещенных кольца. Камень задрожал, и свет сменился на багровый. Воздух сгустился, образуя купол вокруг них.

— Этот символ стоит десятки жизней, — прошептал Кайран, и в его голосе впервые прозвучала тяжесть. — Он скрывает нас от взглядов ведьм, но каждую минуту забирает каплю души. Через час ты забудешь имя матери. Через два — начнёшь видеть тени. Именно поэтому мы приходим сюда только в крайней нужде.

Элиас посмотрел на свои руки, на едва заметную синеву под кожей. Страх сменился решимостью.

— Что дальше? — спросил он, выпрямляясь. — Покажите другой символ.

Кайран усмехнулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на гордость.

— Вот этот, — он указал на руну, напоминающую дерево с корнями-змеями. — Он даёт силу читать мысли. Но чем больше ты слышишь, тем громче становятся твои собственные демоны. Готов ли ты?

Элиас вздохнул, затем прижал ладонь к камню. Холод обжёг кожу, а в голове зазвучали голоса — сначала шёпот, потом крик. Среди них он узнал смех ведьмы, которая убила его отца. Его пальцы впились в камень до крови.

— Я готов.

**Глава 12: Ритуал очищения**

Лагерь Кайрана напоминал алтарь забытого бога. На земле, усыпанной пеплом костей, охотник выложил круг из чёрных свечей, чей воск стекал кровавыми слезами. Внутри круга лежали травы, собранные в полнолуние: чертополох с шипами, исколотыми рунами, корень мандрагоры, кричащий при прикосновении, и кристаллы, вырванные из сердца горных духов. Воздух дрожал, как струна, готовая лопнуть.

Кайран, одетый в плащ из шкур, испещрённых защитными символами, стоял над схемой, его пальцы чертили в воздухе знаки, оставляющие дымные следы.

— Сними всё, кроме кожи, — приказал он, не глядя на Элиаса. — Тьма цепляется за металл и ткань.

Элиас, стиснув зубы, сбросил рубаху. Чёрные прожилки на его руке пульсировали, словно реагируя на близость ритуала. Кристалл Ночного Змея, привязанный к поясу, заныл низким гулом.

— Войди. И не дыши, пока не скажу, — Кайран указал на центр круга, где лежала шкура белого оленя — священного животного древних стражей.

Шагнув внутрь, Элиас почувствовал, как кожу обожгли невидимые иглы. Свечи вспыхнули зелёным пламенем, и круг замкнулся, подняв барьер из дрожащего света.

— Хранитель земли, прими жертву, — начал Кайран, разрезая ладонь ритуальным ножом. Кровь капнула на кристалл у его ног, и тот взорвался светом, ослепив Элиаса.

Тишина. Потом — голоса.

— Эли… Ты ведь не оставишь меня? — Лина, шестилетняя, в платье, заляпанном земляникой, тянула к нему руки.

— Сынок, беги! — Гаррик, зажатый под балкой, хрипел, пытаясь оттолкнуть его.

Элиас стиснул зубы. Воздух в лёгких горел, но Кайран не разрешал дышать.

— Иллюзии, — прошипел он про себя, чувствуя, как чёрные прожилки на руке ползут к сердцу.

Кайран, стоя на коленях, водил ножом по воздуху, вырезая руны. Его кровь, смешанная с пеплом, текла по предплечью, образуя узоры.

— Держись, щенок, — пробормотал он, видя, как кристалл на поясе Элиаса светится всё ярче. — Иначе она войдёт в тебя через дыру в душе.

— Ты думаешь, он тебя спасёт? — голос Малании прорезал сознание. Перед Элиасом возникла она — но не чудовище, а женщина в изорванном платье, с лицом, искажённым горем. — Он такой же, как ты. Сломленный. Голодный.

Элиас сжал кулаки. Прожилки на руке вздулись, и кристалл на поясе взревел, выпуская волну тьмы. Свечи погасли.

— Дыши! — крикнул Кайран, вскакивая.

Элиас вдохнул — и мир взорвался.

Ветер рвал круг, швыряя камни и вырванные с корнем травы. Из тьмы вылезли тени с когтями вместо рук, их рты растянулись в беззвучном смехе.

— Закрой глаза! — Кайран втолкнул Элиаса обратно в круг, сам встав на пути вихря. — Концентрируйся на свете!

— Каком свете?! — закричал Элиас, но голос потонул в рёве.

— На том, что остался!

Элиас прижал к груди кольцо матери. Серебро, почерневшее от тьмы, вдруг дрогнуло. Вспышка — слабая, как светлячок, — пронзила мрак.

— Свет во тьме… — прошептал он, и прожилки на руке затрепетали.

Тишина.

Элиас лежал на шкуре, весь в поту. Круг был разорван, свечи оплавлены до оснований. Кайран, стоя на коленях, вытирал окровавленный нож.

— Ты жив. Пока что.

— Что это было? — Элиас поднял дрожащую руку. Прожилки поблёкли, но не исчезли.

— Она попыталась прорваться через тебя. — Кайран бросил в огонь обугленные кристаллы. — Ритуал не очистил тебя. Он лишь… отсрочил конец.

Элиас встал, шатаясь. Кольцо на пальце было холодным.

— Значит, это бесполезно?

— Нет. — Кайран повернулся, его лицо впервые выражало нечто похожее на уважение. — Ты увидел её лицо. Настоящее. Теперь ты знаешь, что ей не всё равно.

Он указал на север, где багровое зарево Цитадели пульсировало, как рана.

— Она боится, что ты увидишь её слабость. Поэтому нападает.

Элиас сжал кольцо. Слабый свет брызнул из-под пальцев.

— Тогда я пойду туда. И заставлю её бояться ещё сильнее.

Кайран усмехнулся, разводя костёр заново.

— Урок усвоен. Теперь спи. Завтра начнётся настоящая охота.

А где-то в темноте, за границей круга, кристалл Ночного Змея, треснувший пополам, тихо смеялся голосом Малании.

**Глава 13: Встреча с тёмным существом**

Лагерь тонул в багровых сумерках. Солнце, словно раскалённый уголь, прогорало за горизонтом, окрашивая небо в цвет запёкшейся крови. Элиас сидел у потухающего костра, водил пальцем по страницам гримуара Кайрана, стараясь запомнить извилистые линии символа «Пламени Душ». Чернила на пергаменте мерцали, будто реагируя на трепет его мыслей.

— Сосредоточься на каждой линии, — вспомнился голос Кайрана. — Символы — это не рисунки. Это ключи, которыми ты взламываешь реальность.

Внезапно воздух сгустился. Тихое шипение, словно масло на раскалённой сковороде, поползло из чащи. Элиас поднял голову, рука непроизвольно сжала рукоять меча.

— Кто здесь? — его голос прозвучал громче, чем он ожидал.

Ответом стал хруст ломающихся веток. Из-за ствола тысячелетнего дуба выползло нечто. Существо напоминало волка, если бы того слепили из теней и кошмаров. Его шкура переливалась, как ртуть, клыки были длиннее ладони, а глаза — два уголька, тлеющих в черепе. Но страшнее всего был звук: смех, вплетённый в рык, как будто десятки голосов издевались одновременно.

— Кайран! — Элиас вскочил, отступая к костру.

Охотник появился словно из ниоткуда, его плащ взметнулся, обнажив пояс с серебряными клинками.

— Гхур'нал, — прошипел он, узнавая тварь. — Беги к кругу!

Но Элиас замешкался. Взгляд существа приковал его — в алых глазах пульсировали образы: Лина, зовущая из пепла; отец, раздавленный обломками; Малания, тянущая к нему руку с длинными когтями…

— Не смотри в глаза! — Кайран рванул его за плечо, швырнув за спину. — Рисуй символ Аграны!

Существо прыгнуло. Его когти рассекли воздух с шипением, но Кайран успел выхватить кинжал. Сталь встретила тень с визгом, будто резала стекло.

— Элиас, сейчас! — зарычал охотник, отступая под натиском.

Юноша вжал ладони в холодную землю. В памяти всплыли линии символа — три спирали, переплетённые с шипами. Дрожащими пальцами он начал чертить, шепча слова, которым Кайран научил его накануне:

— «Аштар агрэ… вэрис к’тар…»

Почва под пальцами задымилась. Символ светился тускло, как гаснущая лучина.

— Слабовато, щенок! — Кайран, отбиваясь, швырнул ему мешочек с порошком лунного камня. — Кровью!

Элиас вонзил нож в ладонь. Кровь, смешанная с чёрными прожилками, хлынула на символ. Тот вспыхнул ослепительно, и существо взвыло, отпрянув.

— Теперь! — Кайран метнул серебряный клинок.

Элиас поймал его на лету. Лезвие обожгло пальцы, но он всадил его в грудь твари по самую рукоять.

Существо взорвалось. Вместо плоти — вихрь пепла и осколков теней. Один из них, острый как бритва, впился Элиасу в плечо.

— Чёрт! — он упал на колени, вырывая осколок. Тот растаял в руке, оставив шрам в виде спирали.

Кайран, тяжело дыша, подошёл и грубо схватил его за подбородок, изучая глаза:

— Никакого красного отблеска. Повезло.

— Что это было? — Элиас вытер кровь с лица. Рука дрожала.

— Посыльный Малании. — Кайран пнул остатки существа. — Она чувствует, что ты становишься угрозой.

— Но я… я смог его остановить.

— Мы смогли, — поправил охотник, но в углу его губ дрогнула тень улыбки. — Но это лишь щупальце. Настоящая битва будет там. — Он указал на север, где багровое зарево пульсировало чаще.

Элиас поднял руку, разглядывая новый шрам. Спираль мерцала, словно в такт Цитадели.

— Почему она не нападает сама?

— Потому что боится, — Кайран бросил в костёр ветку, и пламя взвилось синим. — Каждый раз, когда ты прогоняешь её тень, часть её силы переходит к тебе. Чувствуешь?

Элиас сжал кулак. В жилах горело что-то новое — не ярость, а холодная уверенность.

— Значит, мы можем использовать её же оружие против неё?

— Мы? — Кайран усмехнулся, доставая бутыль с мутной жидкостью. — Это ты научился. А я… — он отпил, сморщившись, — …просто подсказываю.

Ночью, когда Кайран заснул, Элиас развязал мешочек с кристаллом Ночного Змея. Тот светился тускло, но в его глубине мелькнул силуэт — Малания, сидящая на троне, смотрела прямо на него.

— Ты начинаешь понимать, — прошептал её голос. — Сила не требует выбора между светом и тьмой. Она требует жертв.

Элиас швырнул кристалл в сумку. Но слова засели в сознании, как шип. А шрам на плече пульсировал, напоминая, что каждая победа приближает его к краю.

**Глава 14: Тень прошлого**

Костер потрескивал, выбрасывая в ночь искры, которые смешивались со светлячками, словно звёзды спустились в лес плясать с огнём. Элиас перебирал кольцо матери — серебряная спираль на пальце казалась холоднее обычного. Кайран сидел напротив, чистя клинок обсидиановым точилом. От каждого движения сталь звенела, будто плача.

— Кайран… — Элиас раздавил уголь сапогом, и пепел взвился змейкой. — Почему она стала ведьмой?

Охотник замер. В его глазах, отражающих пламя, промелькнуло что-то древнее.

— Тьма не рождается, её лепят, — он бросил в огонь горсть трав. Дым окрасился в синий. — Малания из рода Стражей. Её предки строили Крепость на Краю Миров, где ключом запирали врата между реальностями.

Элиас прикоснулся к ключу у пояса. Руны на нём вспыхнули в такт словам Кайрана.

— В её семье была сестра-близнец, Аэлина. Те, кто завидовал силе Стражей, отравили её, подмешав в воду пепел падшей звезды. — Кайран провёл пальцем по лезвию, и кровь сочилась в огонь. — Малания нашла сестру в саду — тело превращалось в кристаллы, а изо рта росли чёрные розы.

Ветер внезапно стих. Даже светлячки замерли, будто слушая.

— Она пошла к Вратам, — продолжил охотник. — Взяла ключ и открыла их, умоляя Бездну вернуть сестру. Говорят, голос её был таким отчаянным, что даже камни плакали.

Кристалл Ночного Змея в сумке Элиаса загудел. Тень позади Кайрана сгустилась, приняв очертания женщины в развевающемся платье.

— И… Бездна ответила?

— Ответила, — Кайран кивнул. — Вернула Аэлину. Но та стала первым Теневым Сборщиком. В первую же ночь она вырезала всю деревню, включая родителей Малании.

Элиас сглотнул. Кольцо на пальце вдруг сжалось, оставляя след.

— Почему Малания не остановила её?

— Потому что любила, — охотник швырнул камень в темноту. Где-то вдали взвыл зверь. — Она бежала за сестрой, умоляя вспомнить себя, пока та не загнала её в пещеру Вечных Слёз. Там Малания провела три дня, слушая, как Аэлина за стеной поёт колыбельную их детства… с перерезанным горлом.

Кристалл взорвался светом. В воздухе проступил образ — девушка с лицом Элиаса, но глазами Малании, рвала на себе волосы, окружённая тенями с лицами её семьи.

— Довольно! — Элиас накрыл кристалл плащом. Видение рассыпалось. — Это не оправдывает её!

Кайран усмехнулся, но в усмешке не было радости:

— Оправдание — удел судей. Мы — охотники. Но чтобы убить монстра, надо понять, где кончается человек. — Он встал, его тень накрыла Элиаса. — Её слабость не в прошлом. В настоящем. Она до сих пор ищет Аэлину в каждом убитом ею ребёнке.

Элиас дотронулся до шрама-спирали на плече. Боль отозвалась эхом в висках.

— Почему ты рассказал мне это?

— Потому что сегодня, — Кайран повернулся к лесу, где деревья начали ломаться с хрустом, — ты увидишь её лицом к лицу. И если дрогнешь…

Он не договорил. Из чащи вышла фигура в плаще из перьев ворона. Лицо скрывал серебряный полумесяц, но по рукам, обвитым цепями из слёз, Элиас узнал её — Аэлина из историй.

— Сестра… — голос Малании прозвучал со всех сторон. — Ты принёс мне нового Стража?

Кристалл Ночного Змея разорвал плащ и взмыл в воздух, вонзившись в грудь Аэлины. Та рассмеялась, вытаскивая его, и Элиас увидел — внутри камня билось сердце, обёрнутое колючей проволокой.

— Беги, — прошептал Кайран, вытаскивая лук с чёрной стрелой. — Это не та битва, которую ты готов вести.

Но Элиас уже выхватил меч. На лезвии горел символ, который он начертил кровью — спираль, как на его шраме.

— Я видел её боль, — сказал он, и символ вспыхнул. — Но моя — сильнее.

Аэлина зарычала, и лес пришёл в движение.

**Глава 15: Выбор**

Лагерь охотника был окутан предрассветной дымкой. Кайран сидел у потухающего костра, его плащ, покрытый шрамами-рунами, сливался с тенями. Элиас, стоя напротив, перебирал амулет матери, чувствуя, как холод серебра смешивается с жаром тревоги.

— Ты научился разрывать петли иллюзий и жечь тени, — начал Кайран, не поднимая глаз от точильного камня, скользящего по лезвию. — Но настоящая битва начинается, когда ты остаешься один.

Он резко поднял голову, и в его глазах, мерцающих, как угли, отразилось пламя:

— Зачарованный лес — не просто деревья и тропы. Это живое существо, плетущееся вокруг её воли. Алтарь, который ты ищешь, — не камень. Это ловушка.

Элиас сжал рукоять меча, ощущая, как кристалл Ночного Змея в сумке пульсирует в такт его сердцу:

— Ты говорил, что кристалл силы поможет ослабить Маланию. Почему тогда это ловушка?

Кайран встал, его тень, удлинённая первыми лучами солнца, накрыла Элиаса:

— Потому что сила, которую ты возьмёшь, будет частью её. Каждый шаг к алтарю — шаг в её паутину. — Он бросил Элиасу кожаную флягу. Внутри плескалась жидкость цвета ртути. — Выпей это, когда голос в голове станет громче твоего.

Элиас повертел флягу в руках. Сквозь кожу проступало холодное свечение:

— Что это?

— Память реки Лотаэль. Она унесёт эхо Малании… на время. — Кайран повернулся к лесу, где деревья начинали шевелиться, будто просыпаясь. — Но не жди помощи. Лес не любит гостей.

Воздух здесь пах не сосной, а медью и ладаном. Стволы деревьев, покрытые узорами, напоминающими вены, пульсировали в такт невидимому сердцу. Элиас шёл, оставляя за собой следы, которые тут же зарастали шипами.

— Сюда, мальчик… — шепот просочился сквозь листву. Голос Малании, но с нотками Лины.

Он стиснул зубы, продолжая путь. Ветви сплетались над головой, образуя арки, словто приглашая войти в ловушку. Внезапно тропа раздвоилась. На левой — следы волчьих лап, на правой — детский башмачок, забрызганный кровью.

— Прямо, — прошептал амулет на его груди, голосом матери.

Элиас шагнул в чащу. Ветви сомкнулись за ним.

Поляна открылась неожиданно. В центре, под древом с белыми листьями, сидела Лина. Её платье было целым, волосы заплетены в косу с лентой — точь-в-точь как в день гибели.

— Эли! — она улыбнулась, и в глазах вспыхнул алый отсвет. — Ты обещал научить меня стрелять из лука.

Элиас замер. Рука сама потянулась к сестре, но кристалл в сумке жёг бедро.

— Ты не настоящая, — выдохнул он.

Лина вскочила, и земля под ногами затрещала. Из трещин полезли чёрные корни:

— Настоящая? — её голос зазвучал втроём: детский, материнский, и скрипучий голос Малании. — Ты бросил меня гнить под обломками!

Элиас выхватил флягу и отпил. Жидкость обожгла горло, и мир вздрогнул. Лина рассыпалась в воронах, а на земле остался лишь смрадный след.

— Одна иллюзия… — прошептал он, но сердце бешено колотилось.

К ночи Элиас вышел к озеру. Вода была неподвижна, как зеркало, отражая луну с трещиной посередине. На берегу лежал кристалл — огромный, испещрённый рунами.

— Возьми меня, — прошептал камень голосом Кайрана. — Стань сильнее её.

Элиас протянул руку, но тень в воде шевельнулась. Отражение показало его с глазами Малании, а за спиной — силуэт Аэлины с ножом.

— Нет! — он отпрыгнул, вытаскивая меч. — Ты не Кайран!

Кристалл взорвался осколками. Каждый, падая в воду, превращался в змею. Элиас рубил их, отступая, пока не споткнулся о камень с надписью: «Следуй за болью».

К рассвету он нашёл его. Алтарь был высечен из чёрного мрамора, усыпанного костями. На вершине лежал кристалл, но не сияющий, а поглощающий свет. Вокруг, как часовые, стояли фигуры в плащах из теней — Стражи Предела, давно павшие.

— Последний ключник, — заговорили они в унисон. — Отдай сердце, и мы откроем путь.

Элиас поднял меч. Руна на клинке, начертанная его кровью, вспыхнула:

— Я пришёл не брать. Я пришёл уничтожить.

Он ударил мечом по алтарю. Камень треснул, и из трещины хлынул свет. Кристалл завис в воздухе, обращаясь к нему голосом Малании:

— Ты выбрал страдание. Станешь ли ты убивать меня, зная, что я тоже когда-то плакала?

Элиас схватил кристалл. Боль пронзила руку, но он сжал сильнее:

— Твои слёзы утонули других. Мои… остановят тебя.

Он разбил камень о алтарь. Лес взвыл, и тени стражей рассыпались. В руке остался осколок, горящий холодным огнём — сердце силы Малании.

Кайран ждал на границе леса. Увидев Элиаса, он кивнул:

— Ты выбрал путь, а не силу.

— Я выбрал помнить, кто я, — Элиас бросил осколок к его ногам. — Она придёт за этим.

— Значит, пора готовиться, — Кайран развернулся, и в его голосе впервые прозвучала тяжесть. — Она не простит, что ты разбил её игрушку.

Элиас посмотрел на горизонт, где багровое зарево Цитадели пылало яростнее.

— Пусть приходит. Я научу её страху.

Ветер донёс смех, и в нём сплелись голоса Малании и тысячи потерянных душ. Битва только начиналась.

**Глава 16: Погоня за тенью**

Дорога к заброшенной деревне вилась через болота, где туман цеплялся за одежду липкими пальцами, а воздух пропитался запахом гниющих водорослей и железа. Странник, встреченный накануне, говорил, что Моргану видели у колодца с высохшими костями на дне. Его слова пахли правдой — и страхом.

— Ты уверен, что он не её слуга? — спросил Элиас, перешагивая через труп лягушки размером с собаку. Её брюхо было вспорото, а внутри шевелились черви с человеческими лицами.

Кайран, шедший впереди, не обернулся:

— Слуги Малании не дрожат, как осиновый лист, упоминая её имя. Он боялся. Значит, видел нечто настоящее.

Элиас коснулся амулета матери. Серебро обожгло кожу — предупреждение. Ветви ив над тропой склонились ниже, словно пытаясь загородить путь.

— А если это ловушка? — он ускорил шаг, почти наступая на пятки Кайрану. — Она знает, что мы идём.

Охотник внезапно остановился, заставив Элиаса едва не врезаться в него.

— Знает, — согласился он, обнажая клинок, покрытый синими рунами. — Потому что уже здесь.

Они вышли на поляну. Деревня лежала перед ними, как труп, разодранный в клочья. Избы стояли покосившиеся, с выбитыми окнами-глазницами. На центральной площади, где когда-то кипела жизнь, теперь росла чёрная роза, её лепестки шевелились, словто языки пламени.

— Следы, — Кайран указал на землю. Отпечатки босых ног вели к колодцу, но пальцы на них были слишком длинными, а пятки — раздвоенными.

Элиас потянулся к мечу, но охотник схватил его за запястье:

— Не спеши. Она любит играть с добычей.

Они двинулись между домов. Ветер шептал обрывки фраз из разбитых ставень:

— «Уходите…»

— «Она смотрит…»

— «Кости… все кости…»

У колодца их ждала Моргана.

Она сидела на краю, болтая ногами, обутыми в сапоги из человеческой кожи. Её волосы, сплетённые в косу, были цвета ржавчины, а лицо скрывала маска из птичьих черепов.

— Какие милые гости! — её голос напоминал скрип несмазанных колёс. — Моя госпожа предупреждала, что вы придёте. Но я надеялась… поговорить наедине.

Кайран метнул нож. Моргана исчезла, а клинок вонзился в колодезное ведро. Из него хлынула кровь.

— Иллюзия! — крикнул охотник, но было поздно.

Стены домов ожили. Из щелей выползли тени с когтями вместо рук, их рты растянулись в беззвучном смехе.

— За мной! — Кайран рванул к ближайшей избе, выбив дверь плечом.

Внутри пахло плесенью и смертью. На столе лежал полуистлевший труп, обмотанный лентами с рунами. Кайран опрокинул стол, создавая баррикаду, пока Элиас баррикадировал окно.

— План? — спросил Элиас, слыша, как тени царапают стены.

— У неё есть слабость, — Кайран достал из плаща зеркало в железной оправе. — Маска. Без неё она слепа.

— Как ты это знаешь?!

— Потому что я создал её, — охотник усмехнулся, и в его глазах мелькнула тень боли. — Моргана была моей ученицей… до того, как Малания превратила её в это.

Элиас замер. За дверью тени завыли в унисон, и маска Морганы проступила на стене, как клякса:

— Учитель… Ты пришёл вернуть долг?

Кайран разбил зеркало об пол. Осколки взмыли в воздух, образуя защитный круг.

— Выходи через чердак. Найди её настоящее тело. Оно должно быть рядом с источником иллюзий — колодцем.

— А ты?

— Я займу её «гостей», — он вытащил из ножен меч, клинок которого загорелся синим. — И Элиас… не смотри ей в глаза.

Чердак прогнил, и Элиас провалился сквозь доски, упав в кусты крапивы позади избы. Колодец был в двадцати шагах, окружённый кольцом чёрных свечей. Моргана стояла спиной, её пальцы водили по воздуху, как дирижёрские палочки, управляя тенями.

— Страж! — она обернулась, маска скрипнула. — Ты думаешь, он сказал тебе правду? Он послал тебя на смерть.

Элиас вытащил лук. Стрела с наконечником из лунного камня дрожала в тетиве.

— Снимай маску, Моргана. Или я сниму её с твоим лицом.