Бесплатный фрагмент - Je suis Иваныч!

От Автора

Знакомьтесь — Иваныч!

Иваныч — это собирательный образ работника современной российской компании, размер которой не всегда важен, от микро-бизнеса до крупных федеральных и даже международных компаний. Иваныч может быть как женщиной, так и мужчиной, это не половая принадлежность, а кодовое имя. В сборнике приключений Иваныча каждый сможет найти что-то для себя, что-то, с чем уже сталкивался или совсем новое. Иванычи есть везде, но их не так много, как хотелось бы, а уж в топ-менеджменте их совсем кот наплакал.

Персонаж появился, как водится, совершенно случайно, в одной компании, которая занимается тем, что делает вид, что чем-то управляет. Прототип Иваныча — реально существующий человек, мой очень близкий друг, который понял всю иронию своего существования после того, как в деловой переписке по корпоративной почте его собеседники, в порыве демонстративного перехода с имён на имена-отчества начали почему-то начали называть его Ивановичем, хотя у нашего героя в паспорте значилось совершенно иное отчество.

И вот этот самый «Иваныч» стал самоназванием группы лиц, которые понимают всю иронию современной корпоративной жизни и уровня развития отечественного менеджмента. «Иваныч» — это кто-то не особо заметный, но при этом эффективно работающий, зачастую это тот странный тип, которому обязательно нужно что-то делать и чего-то достигать, в то время как остальные «уважаемые коллеги» заняты имитацией бурной деятельности и симуляцией результатов. На Иванычах часто держится многое, но никто этого не замечает и не понимает, а вот когда Иваныч уходит — приходит понимание, что оно «не само работало».

В своих приключениях Иваныч сталкивается с рабочими ситуациями, ищет ответы на экзистенциальные вопросы, погружается в хитросплетения корпоративных обычаев и пытается к этому как-то отнестись, чтобы и чувства юмора не потерять и из ума не выжить.

Да, чуть не забыл: любые совпадения случайны, персонажи вымышлены, но вот ситуации взяты из реального бизнеса и местами даже преуменьшены и облагорожены. Реальная жизнь гораздо безумнее любого художественного произведения.

Je suis Иваныч!

Каждый из нас немного Иваныч…

---

И ещё несколько слов вдогонку, тоже от Автора

Истории, собранные в этой небольшой книге, в некотором роде уникальны. Уникальны тем, что большинство моих первых читателей (которые трудятся в очень разных компаниях, в очень разных сферах) задавали мне один и тот же вопрос: «А как ты узнал об особенностях дурдома, к котором я работаю? Откуда ты узнал про регламенты, совещания, потолочную аналитику и прочую бюрократическую ересь? Ты что, тоже у нас работал?»

Мои дорогие читатели, я уверен, что почерк бюрократов и высокопоставленных дилетантов универсален и мало подвержен отраслевым оттенкам, в этом его сила и наша тяжкая ноша.

Поэтому, если вы вдруг узнаете в Иваныче и его приключениях себя или свою работу — значит, вы тоже Иваныч. И нас, на самом деле, много.

Глава I

Я родился!

Пётр Николаевич работал кем-то между топ-менеджером и топ-топ-менеджером (курьером). То есть, вроде уже начальник, но ещё не самый главный, medium well, так сказать. Примерно уровня СЕО-2 или СЕО-3. Работал он в отделе, не до конца понятно, чем занимающимся. Точнее, он его возглавлял. Неопределённость началась с первого же дня, когда он пришёл в отдел кадров, и там его спросили:

— Пётр Николаевич, а как вы хотите, чтобы мы вашу должность назвали? У нас тут есть пара вариантов, но, может, вы сами что-то предложите?

Пётр Николаевич слегка удивился, но виду не подал.

— А давайте, дамы, назовём меня «директором подразделения»?

— Нет, так нельзя, чтобы называться директором, надо, чтобы у вас в подчинении было несколько отделов, а вы у нас один вообще, сами по себе. Человек-отдел, получается, нехорошо.

— Ну давайте «руководителем» назовём? Можно?

— Нет, так тоже нельзя, вы же никем не руководите. Только своей рукой водить будете, а это уже не работа, а самоудовлетворение получается. Фу, пошлость какая! Кстати, у нас пошлости запрещены, у нас разработан документ на эту тему, почитаете потом, сейчас просто за него распишетесь.

— Ну а кем же вы меня тогда запишете-то?

— Нам нужно посоветоваться с советом директоров, идите пока, начинайте работать, мы вам потом скажем. И трудовой договор тоже потом подпишем, куда спешить-то?

Пётр Николаевич пошёл искать своё рабочее место. Дело осложнялось тем, что все сотрудники Компании работали в одном большом помещении, по размеру похожим на небольшой стадион. Шум стоял такой же, как во время игры команды местного дивизиона — громкий, но не слишком. Как в улье со слегка встревоженными пчёлами.

Навигация по стадиону осложнялась отсутствием этой самой навигации в принципе. Ни табличек, ни вывесок, ни указателей, ни даже разметки на ковролине или хоть каких-то перегородок. Хотя, нет, была пара огороженных загончиков в дальнем от входа углу, там, как потом узнал Пётр Николаевич, заседало РУКОВОДСТВО! Именно так — огромными пылающими буквами (произносить следует с придыханием). В другом загончике была «пытошная», она же «переговорка». Там либо РУКОВОДСТВО давало сотруднику «обратную связь» (то есть, боль, страдания и унижения), либо (что бывало реже) там действительно проводили встречи с партнёрами, поставщиками и контрагентами.

— Здравствуйте, меня Пётр зовут, я первый день работаю, не поможете сориентироваться, где моё рабочее место? — попытался он завязать беседу с симпатичной девушкой, покрытой татуировками с головы до пят («Якудза что ли?» — подумал про себя Пётр Николаевич).

— Я не в курсе, я всего-то полгода здесь работаю, спросите местного Аксакала, он тут поди лет двадцать трудится, он подскажет.

— А где мне найти этого Аксакала? И как его зовут?

— Найти его несложно — вон, видите, сидит с электронной сигаретой под табличкой «у нас не курят»? Это он. А имени его уже никто не помнит, так все и зовут — Аксакал.

Пётр Николаевич, петляя между хаотично расставленными столами, путаясь в кое-как разбросанных патч-кордах и сетевых шнурах, добрался, наконец, до вполне себе не старого, но очень важного Аксакала. Тот очень недобро зыркнул на подошедшего и затянулся вейпом. Пётр немного стушевался.

— Извините, господин Саксаул, можно спросить?

— Маалаадой челаавеек (немного растягивая гласные), произнёс старожил, — во-первых, не Саксаул, а Аксакал!

«Да один хрен — старый пень» — подумал Пётр, но вместо этого произнёс нечто извинительное и умиротворяющее.

— Господин Аксакал, помогите мне понять, где моё место в этом прекрасном офисе, пожалуйста.

— А ты, собственно, кто? — спросил Аксакал.

— Да, понимаете, с этим как раз заминка. В отделе кадров затруднились определить сходу, кем мне быть, вот я хожу и пытаюсь понять, где есть свободное место, где тот, на чьё место я призван.

— Хм, интересно. Кого-то мне это напоминает. Погоди-погоди, вот ходил такой же, всё пытался понять, кто он.

— Может, вы имеете виду фильм «Неизвестный», с Лиамом Нисоном?

— Да нет, там мультик был. Такое сиреневое чучело там бродило и всех раздражало. Не помню, ну да ладно, не важно. Вон в том углу посмотри, там с позавчерашнего дня никого нет, наверное, твоё место.

И правда, место оказалось вакантным, и Пётр Николаевич слегка расслабился — кресло под его зад нашлось. А должность — да пофиг, какая выпадет — такую и займу — решил он.

Так прошла неделя.

Никто к нему не приходил, никто никаких задач не ставил, коллеги по соседним столам-островкам, казалось, не проявляли никакого интереса ни к новичку, ни к своей работе. Пётр Николаевич начал осознавать, что он попал на работу своей мечты — секретное бюро, настолько секретное, что сотрудники не имеют представление о том, что делают они сами! Поэтому и должность не могут назвать — секретная же! Но всё же трудовой договор увидеть бы хотелось. Риск, что зарплата будет перечисляться на секретный счёт, номер которого никому не известен, был велик. И Пётр пошёл.

— Здравствуйте, дамы! Доброго вам утра! Я к вам с вопросом — кто я?

— О, Лунтик нашёлся, заходи, договор твой готов! — радостно прогромыхала бесформенная тётка, заведовавшая кадровым делопроизводством. — А мы тебе должность придумали! Будешь начальником наблюдательно-советовательного отдела!

— Очень интересно! А что я должен буду делать?

— Ты будешь смотреть, как другие работают, и советовать им, как работать иначе.

— Я понял, я буду говорить им, как лучше и эффективнее можно работать?

— Ну, в принципе, это не главное. Главное — всегда говорить, что можно иначе. Можно даже не говорить, как это «иначе», все равно всем наплевать. — радостно пробасило HR-пятно Роршаха.

— Послушайте, но в чём тогда смысл моей работы? А если они неправильно делают, а я знаю, как правильно?

— Послушай, дорогой, ты вроде парень неглупый. Ну смотри: наш собственник сказал, что мы здесь все консультанты. Понимаешь, у нас большая компания, мы владеем множеством объектов — у нас и гостевые дома, и палатки с шаурмой, и даже есть какая-то турбаза в лесу, как-то она называется глупо, не вспомню, и даже пышечная у нас есть, и вот всем этим филиалам нужно советовать, как им правильно работать. Вот мы и советуем. Правда, большой босс не готов, чтобы нашим советам следовали, так как «И так всё работает, и вообще — я не согласен с вами, давайте глубже погрузимся в тему, подсветим проблемы и попробуем сами во всё это поверить, а потом, может быть, попросим коллег как–то отреагировать на наши расчёты и советы. Но решения всё равно будут принимать на местах. И если они не захотят, то ваши рекомендации просто проигнорируют».

— Интересная система. Позвольте полюбопытствовать, много ли сотрудников в нашем сверхсекретном КБ (консалтинг-бюро)?

— Да, мы стремительно растем, и нас уже 163 человека, а с вами — 164!

— Здорово! Я люблю работать в крупных компаниях. А сколько тех, кому мы советуем?

— Их количество тоже стремительно увеличивается, с каждым годом мы прибавляем от 5 до 12 процентов! Их сейчас 28.

— То есть, двадцати восьми сотрудникам, которые зарабатывают деньги для компании, советуют аж 164?

— Да, мы строго придерживаемся коэффициента 5,5—6,0 в соотношении «их» и «нас», это прописано в одном из сверхсекретных регламентов. Кстати, они все перечислены в конце вашего трудового договора, списком. Вот тут подпишите, что вы с ними со всеми ознакомлены. Прекрасненько! Копию договора потом когда-нибудь заберёте, а то у нас половина подписантов-согласовантов в командировках, на больничных и в отпусках. Не переживайте, никуда ваш договор не денется, у нас всё строго! Строго по регламенту. Идите, работайте.

Ещё три недели ушло у Петра Николаевича на оформление учётной записи, получению адреса электронной почты, доступа ко всем системам электронного документооборота, и прочим радостям офисной жизни.

Наконец ему торжественно вручили новый ежедневник (просроченный на три года, правда, но это не главное), вручили не пишущую засохшую авторучку и сказали: «Работайте, коллега! Сроки горят!»

Работа оказалась очень интересная. Пётр Николаевич начал погружаться в отчёты, синхронизироваться с руководством, составлять дорожные карты по внедрению улучшений, участвовать в разных совещаниях, воркшопах, сессиях, итерациях и брейнштормах. Постоянно приходилось срочно вытаскивать дополнительные данные из разнообразных информационных систем, анализировать большие объёмы данных, проводить расчёты и строить графики. Всё шло лучше некуда!

Но один-единственный червячок сомнения грыз Петра Николаевича изнутри. Он понимал, что приносит пользу, что он участвует в создании чего-то полезного и важного, он помогает улучшать и развивать. Но его смущало только одно — он никогда не получал никакой обратной связи от своего руководства после сдачи очередного проекта. Только статус в программе менялся с «в работе» на «принято» — и всё.

Ему было очень важно приносить реальную помощь, облегчать труд людей, создавать и созидать качественные проекты, помогать отрасли развиваться. Он очень хотел быть полезным.

И вот, проснувшись как-то утром, он решил связаться с теми, кому он так долго помогал и советовал, с теми, кто там, по другую сторону, «в полях». Он хотел спросить, работают ли его рекомендации, стандарты, предложения и регламенты. Очень хотел услышать, чем он ещё может быть полезен.

Придя на работу, он первым делом начал искать номер телефона хоть одного из подшефных заведений. Искал долго, но безрезультатно. Тогда он вспомнил, что в каком-то старом письме от руководства не была удалена история переписки, и он где-то видел кого-то из «подшефных» в адресатах.

Два часа спустя, почти отчаявшись, Пётр Николаевич познал радость триумфа — нашёлся-таки адрес электронной почты руководителя одного из проектов. На радостях он написал длинное письмо, в котором многословно просил адресата рассказать, как ему помогают со стороны секретного КБ, и как им «там» хорошо живётся благодаря советам Петра Николаевича и остальных 163 сотрудников Компании.

Ответа пришлось ждать четыре дня. Пятницу, выходные и понедельник. Наконец, во вторник, блямкнуло сообщение — пришло письмо по корпоративной почте. Пётр Николаевич дрожащей мышью открыл долгожданный ответ и жадно впился взглядом в экран. Улыбка радости медленно сползала с его лица, уступая место растерянности и непонимания. Нет, не такого ответа он ожидал, не на такую благодарность рассчитывал. И уж точно не на такое обращение.

«Многоуважаемый Пётр ИВАНОВИЧ!» — начиналось письмо — «Мы рекомендуем Вам никогда больше не приставать к нам со своими идиотскими вопросами, мы уже на всё ответили Вашему руководству, идите спрашивайте у них. И вообще — не мешайте нам работать своими идиотскими запросами то одного, то другого. Мы не будем выполнять ваши фантазии, так как считаем, что вы вообще там все некомпетентны и не знаете, как мы здесь работаем. Сидите там в своём уютном офисе и не лезьте к нам!»

Петра Николаевича глубоко поразило не само письмо, не агрессия, сквозившая в каждой строчке, не презрительные оскорбления, нет — его до глубины души оскорбило то, что тот, кто писал письмо даже не удосужился правильно написать отчество Петра Николаевича, обозвав его презрительно «Ивановичем». Это был плевок глубоко в душу, знак того, что автору ответа совершенно не важно, как на самом деле зовут того, кому он пишет.

Пётр Николаевич ушёл в себя на несколько дней. Он глубоко переживал личную драму, он понял, что как личность он никому «там» не интересен, он «там» не существует. Он просто очередной «Иванович» (даже, наверное, «Иваныч»), которого нужно как можно сильнее послать, чтобы больше не лез со своей «пользой» и советом. Пётр даже хотел уволиться, но один хороший друг ему как-то сказал:

«– Петя, смотри, какая странная история — каждый следующий работодатель оказывается хуже предыдущего. И не потому, что там реально хуже, а потому, что на новом месте ты найдёшь новые глупости, новых идиотов и новый геморрой себе на голову. А у тебя уже возраст, а у тебя уже опыт, а ты и так уже повидал идиотов на своём веку. Вот и получается, что новые глупости накладываются на старые, и начинают бесить и быстрее, и сильнее. И срок твоей работы на следующем месте оказывается короче предыдущего, так как терпение у тебя заканчивается всё быстрее и быстрее. И так далее.

— Друг мой, расслабься, и воспринимай это всё как надоевший, но всё же любимый сериал, который ты смотришь по инерции. И вроде бы уже все знаешь наперёд, но пропустить новую серию будет жалко, ведь ты привык к героям. Так что запасайся попкорном и смотри, что будет дальше, не ожидая никакого фантастического изменения сюжета!»

И Пётр пошёл на работу с высоко поднятой головой. Он понял, что теперь он супергерой «человек-Иваныч», он обладает тайным пониманием бессмысленности происходящего. Он прозрел. Теперь он больше не парился насчёт дедлайнов, он понимал, что от него не ждут результатов, он понял, что нужно просто что-то показать, что-то пояснить (пусть даже и невпопад), и начальство радостно поставит статус «принято» на любую его задачу. Сверхсекретный смысл секретной организации разгадан — главное «казаться, а не быть», задачи чего–либо реально улучшить не стоит, нужно просто «генерить контент» и разные регламенты, инструкции и планы.

Иваныч родился в муках, но теперь он мог видеть своих собратьев по разуму — таких же прозревших коллег с попкорном и тайным светом знания в уголках глаз.

Оказалось, в офисе было не так уж и мало Иванычей, но загадкой было их полное отсутствие в высших эшелонах власти. Руководство было полностью поглощено имитацией работы, нисколько не заботясь о результатах.

С течением времени, Иванычи разошлись по разным компаниям, и тайное общество потихоньку разрасталось. В следующих историях мы узнаем о других Иванычах и ситуациях, в которых им доводилось оказываться.

Глава II

204-й отдел

Иваныча позвали работать пуско-наладчиком в небольшую, но гордую компанию, знаете, про таких ещё говорят «динамично развивающаяся компания с молодой амбициозной командой», что на поверку означает «коллектив морально неуравновешенных инфантильных молодых и незрелых персонажей с кучей комплексов и незакрытыми гештальтами». Компания занималась каким-то новомодным видом супер-фастфуда, жутко полезного, но очень недооценённого широкими массами, так как рабочие местных заводов отказывались заказывать искусственное мясо с фалафелем по цене десяти дошираков, и категорически не хотели просвещаться, но «проджект-офис» настойчиво заставлял инвесторов, то есть, «стейк-холдеров» заносить деньги каждый месяц на зарплату раздутому штату маркетологов, суетологов и прочих авитологов, объясняя это незрелостью общества, которое «скоро прозреет, ибо иначе не может быть!»

Так вот, Иваныча позвали заниматься запуском и наладкой новых супер-забегаловок по всему региону, а когда-нибудь даже и по всей стране и далеко за её пределами. По крайней мере, на собеседовании ему сказали так:

— Иваныч, зарплату мы тебе даём ниже твоих ожиданий, и даже ниже рынка, и она будет серенькая (всё, что свыше МРОТа, ну ты же понимаешь — оптимизация, мы против высоких налогов, поэтому платить их не будем, протест такой, понимаешь?), и платить мы её постараемся дважды в месяц, но не обещаем, времена нынче смутные. Но зато у нас огромные перспективы! Ты будешь открывать новые заведения в других городах, поездишь по области, страну повидаешь! А потом, глядишь, мы в соседней области найдём дурачка и франшизу ему толкнём, станем почти федеральной компанией, и тогда у тебя перспективы будут охххххххх какие!

— Простите, а можно как–то обозначить сроки повышения зарплаты? Может, KPI какой будет?

— Что будет, извините?

— Ну, KPI — key performance indicatiors.

— Товарищ, ты что, иноагент? Зачем по-вражески лопочешь? Грамоте не обучен? Давай по-русски, а? Мы тут все эти, как их? А, патриоты! Причём настоящие, а не как уазик!

— О’кей. Простите, хорошо! По-русски это называется КПЭ — ключевые показатели эффективности. Бонус, короче говоря, за выполнение поставленных целей.

— А, премия? Так бы сразу и говорил. Да, премия есть. Директор себе выписывает каждый квартал. И любимчикам своим, тем, чей язык ему сейчас более мягок и тёпл (или прохладен, если лето на дворе).

— Понятно, значит, премии не будет?

— Нет, Иваныч, тем, кто реально работает, премии не дают, времена не те…

— Ладно, согласен, всё равно больше вариантов нет, а за кредиты платить нужно. Оформляюсь!

…Первый месяц Иваныч исправно погружался в документы, процессы, регламенты и прочие юридические издевательства, коих в компании было чуть менее, чем очень много. Читал, анализировал, пропитывался бредом. Простите, брендом, конечно, брендом — опечатка случилась.

И тут случилось радостное — компания наконец решила открыть новую точку. Иваныч воспрял духом — настал его звёздный час! Сейчас он покажет, что не зря ест свой хлеб, блеснёт знаниями и героически что-нибудь построит, наладит и откроет.

Собралась бригада проектировщиков и начала рисовать будущий объект. Иваныч с интересом следил за процессом и периодически комментировал что-то, получая удовольствие от причастности к рождению нового заведения, которое скоро порадует своих гостей отлаженными современными технологическими процессами и даст им возможность наслаждаться вкусом, качеством и скоростью.

Он расставлял оборудование на схеме с упорством, достойным отдельной похвалы и рвением пионера, увидевшего вертикального Ленина, несущего знаменитое бревно. Смотрите, мол, Владимир Ильич, как коммунистическая молодежь может!

Проект согласовали, спецификацию определили, все довольные и уставшие разошлись по домам…

В этот вечер Иваныч долго не мог уснуть, он был радостно возбуждён — скоро, совсем скоро, откроется проект, который он разработал и положил на бумагу! Знал бы Иваныч, что на проект не только он положил…

Прошло немного времени и ремонт в помещении был закончен, оборудование завезено и расставлено, и Иваныч торжественно направил свои стопы на объект — пуско-налаживать.

Придя на объект физическим телом, бесплотным духом он ещё некоторое время не мог прийти в себя — Иваныч лишился дара речи и связи с реальностью минут эдак на семь. Со слегка отвисшей челюстью он осматривал оборудование, расставленное по местам, которые он определил: нет, всё было расставлено правильно, только почти ничего не соответствовало той спецификации, которую он согласовал. Вместо вполне себе бюджетных и достойно зарекомендовавших себя марок оборудования он увидел нечто, слабо поддающееся описанию.

Представьте — вы подписали документы на покупку автомобиля среднего класса, а вместо добротного автомобиля, рабочей лошадки, которой сносу не будет, и обслуживание будет копеечное (ибо там ломаться нечему), вам привезли лимузин экстра-класса. При этом ваша бухгалтерия его уже оплатила, вогнав вашу компанию в долги на шесть лет вперёд. Да ещё и ломается он как самый плохой представитель всем-известного-автопрома, но при этом обслуживание будет стоить как годовой бюджет страны третьего мира…

Представили?

Так вот Иваныч увидел примерно то же самое, только вместо автомобиля он получил ресторан, собранный из самого редкого, дорогого и ненадёжного оборудования, которое только можно найти на рынке. Некоторые марки были настолько эксклюзивны и редки, что православный Яндекс их не знал, пришлось прибегнуть к помощи б-гомерзкого гугла (будь он неладен), который выдал несколько ссылок на закордонные сайты натовских прихвостней, производящих эти наименования.

Обретя дар речи обратно, Иваныч дрожащим голосом вопросил:

— Коллеги, родненькие, что же это? Мы же с вами не это договорились покупать и ставить! Как это? Кто это решил?

— Иваныч, ну что ты как маленький? Ты правда не понимаешь? Тут поработал 204-й отдел. Только тише, тише — не нужно слишком громко об этом! Тише! Соберись, тряпка, и думай теперь, как с этим добром ресторан открыть.

— 204-й отдел? Что за отдел такой? У нас нет такого отдела, я всё изучил, все кабинеты знаю, у нас нумерация от 00 до 113-го. Нет никакого 204-го!

— Коллеги, у нас тяжёлый случай, дайте товарищу успокоительного, ему понадобится!

— Да не надо мне таблетки пихать, просто расскажите, что это за отдел такой, я пойду разбираться! Испортили мне весь проект, понимаешь! Сроки окупаемости при таких вложениях и стоимости владения коту под хвост! Возврат инвестиций инвестора отодвигается на годы! Не позволю! Где этот отдел, признавайтесь!

— Иваныч, на, прими таблеточку, расслабься, покури, тебе это поможет. Да посиди, не бегай, успокойся немного, прежде чем услышишь правду! Дыши глубоко и медленно.

— Ладно, ладно, я спокоен! Рассказывай!

— Странно, что ты с таким опытом и не в курсе… Первый раз буду такие вещи говорить человеку с таким стажем. Ну да ладно. Смотри: в любой компании есть тот, кто ворует деньги. Ну, то есть, не так, как мы с тобой — на принтере пару страниц для своих личных нужд распечатаем, или в курилке посидим дольше, чем положено, или карандаш по забывчивости унесём. Нет, там дело посерьёзнее будет — там ОТКАТЫ, понимаешь, там люди принимают вредные для компании решения, получая лично для себя выгоду. Компании плохо, а им хорошо. И чем хуже компании — тем им лучше, тем им больше денег в карман сыпется. Поставщики через 204-й отдел компании лоббируют свои интересы — сливают неликвидные остатки по оборудованию, расходникам, продуктам и всему, что только можно придумать.

— И что, никакой управы на них нет? А собственник что же, не в курсе?

— В курсе, конечно, ему докладывают. И даже фактуру носят, доказательства.

— И что, почему этот отдел до сих пор работает, где бы он ни находился?

— Да видишь, в чём дело — собственник-то не хочет верить, что кто-то имеет его и его компанию, да ворует его деньги, ведь ему кажется, что всё хорошо, что сотрудники ему лояльны, что они работают много-много лет и честны перед ним как правоверные на исповеди…

— Да какая разница, что не хочет верить? Ведь фактура же есть?

— Да, есть. Но есть и те, кто говорит: «Собственник, не верь, это заказуха! Тебе просто завидуют! Завидуют твоему успеху и прибыльности твоего бизнеса. Уволь тех, кто тебе таскает такие отчёты, они желают тебе зла!» И те, кто это говорит — это его приближённые, самые доверенные лица. Это те, кому он верит уже многие годы. А они его имеют во всех направлениях. А он верит. А тем, кто говорит правду — не верит. Ибо ему так велят. А он боится вылезти из придуманного мира, в котором он величина! Успешный, создавший прибыльный бизнес, лидер рынка и т. д. и т. п. Он боится оказаться очередным лохом, которого обкрадывают собственные сотрудники. И продолжает оставаться этим лохом для всего рынка, кроме себя самого. Ибо пока он сам не признает себя таким — это всё неправда! Знаешь, есть такой принцип: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» Так вот это самый яркий пример его проявления. Самообман высшей пробы. Добровольный и всепоглощающий.

— Ладно, я всё понял! Но один вопрос остался — что это за отдел такой мистический, законспирированный? Что за 204-й?

— А, это? Так всё же просто — ты уголовный кодекс давно листал?

— Ну как–то не приходилось пристально изучать, тьфу-тьфу-тьфу! А что?

— Так статья 204 УК РФ называется «Коммерческий подкуп». Откат, по-нашему. Вот и получается, что все взяточники, откатчики, вредители и т. п. — это всё сотрудники 204-го отдела! Его на плане нашего здания нет, а он всё-таки есть. Компренде?

— Да, теперь понял. Это отдел-призрак. Вроде и знаешь, кто этим занимается, а доказать и поймать крайне сложно. Вред виден невооружённым взглядом, а попробуй докажи!

— Аллилуйя, Иваныч, ты прозрел! А теперь давай, подотри сопли, и иди открывай наш новый ресторан. И смотри, как бы самому в 204-й не попасть…

Глава III

Редкое заболевание

Иванычу хронически не везло.

Он нигде долго не задерживался, так как его всегда выживали из коллектива. И это было очень странно — Иваныч не был конфликтным, не был карьеристом, никогда никого не подставлял и не подсиживал, никогда не интриговал и не дружил «против кого-либо». Он был максимально корректен, соблюдал субординацию, не участвовал ни в каких сговорах и не мутил воду. Честно и профессионально делал свою работу.

Работа Иваныча всегда была так или иначе связана с переговорами, договорами, поставщиками и контрагентами. Он всегда старался получить лучшие условия для компании — максимальные скидки, качественный товар или услугу, полную прозрачность, все перечисления по безналу и никаких теневых договорённостей.

Поставщикам, в массе своей, это нравилось. Ни тебе обнала, ни сомнительных схем, ни договорённостей нигде не зафиксированных. Всё честно и понятно. Но попадались такие, кто искренне удивлялся и переспрашивал: «То есть, как это — по-белому? А мы так не умеем. Как это маркетинговый бюджет перечислить на расчётный счёт вашей организации? А мы так не делали никогда, мы не умеем. Всегда кэшем заносили. Странный вы человек, Иваныч, всё не как у людей!»

Первые месяцы на новом месте Иваныч скромно работал, потихоньку создавая более выгодную финансовую картину на вверенном ему участке. Затем обычно его замечали, отмечая его успехи, иногда даже премировали и награждали почётной грамотой. Затем, однако, всё катилось под откос. Коллеги начинали его тихо ненавидеть, начальство же откровенно подставляло и третировало. Кончалось всё одинаково — «Уважаемый Иваныч, компания далее не видит совместного будущего, вы не оправдали оказанного вам высокого доверия и более не представляете интереса для нас. Пишите по собственному или мы вас подставим и уволим по статье!»

Иваныч, в силу своей бесконфликтности, никогда не спорил и безропотно подписывал подсовываемые ему бумажки. Он всегда сильно расстраивался от таких разговоров и недоумевал, почему ещё вчера начальство его целовало в сахарные уста и пело ему дифирамбы, а сегодня оно же его самым подлым образом выгоняет на улицу.

Он занимался самокопанием, проигрывая все диалоги и совещания у себя в голове раз за разом, пытаясь понять, где он что не так сделал и почему всё так резко изменилось. С каждым таким новым увольнением он всё меньше и меньше понимал, и его самооценка становилась всё ниже и ниже. Он становился всё тише и покорнее на каждом новом месте работы, но это лишь немного продлевало срок этого проклятого цикла. Итог всегда оставался неизменным.

Иваныч изучал книги по психологии, менеджменту, корпоративной этике и прочим дисциплинам, пытаясь прокачать свои навыки и стать незаменимым, чтобы больше никто никогда его так позорно не увольнял. Он старался делать свою работу ещё лучше, но над ним, видимо, довлело какое-то проклятие — ничего не менялось.

От отчаяния Иваныч пробовал всё: и ставил свечки соответствующим святым, и обращался за помощью к знахарям и потомственным колдунам, чтобы с него сняли эту напасть, и сам ворожил по ночам. Он состоял в разных группах психологической помощи, но всё без толку — проклятие никуда не девалось.

Иваныч уже подумывал об уходе в монастырь, подальше от всей этой непонятной суеты, но тут вдруг кто-то из случайных знакомцев на одной из «тусовок неудачников» (как они сами себя называли) посоветовал ему сходить на приём к профессору медицины, профиль которого был не совсем понятен, но визитка была вполне себе настоящая и выглядела солидно.

Иваныч приехал в назначенное время в закрытый НИИ, где-то в тихом районе города, там, где много зелени, тишина и историческая застройка. Профессор оказался вполне себе живым и активным старичком, отдалённо напоминающим Владимира Ильича во времена перемещения брёвен. Светило медицины объяснил, что его методика диагностики основана на передовых научных разработках, но носит экспериментальный характер, поэтому в открытых источниках информации о ней найти нельзя. Иваныч слегка напрягся, но многочисленные дипломы, развешанные на стенах кабинета, а также фотографии старичка с известными деятелями культуры, науки и политики, наводили на мысль, что либо профессор прекрасно владеет фотошопом, либо действительно серьёзный товарищ.

Иваныча проводили в просторный, но очень уютный кабинет, с задёрнутыми тяжёлыми шторами на окнах и приглушённым освещением. Стены были заставлены книжными шкафами, на которых стройными рядами стояли увесистые тома на серьёзные медицинские темы, многие из которых имели названия на иностранных языках. Посреди кабинета расположились два огромных кожаных кресла, в одно из которых посадили Иваныча. Кресло обняло пациента как огромная зефирка.