Бесплатный фрагмент - История сверхчеловека

Моему отцу, Виктору Кузьмичу Данилову, посвящается...

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Я совсем не думал о переиздании моих первых рассказов. Честно говоря, я отношусь к своим юношеским опусам с большой долей иронии, понимая всю наивность моего тогдашнего восприятия мира. Эта книга была выложена в открытом доступе на моем официальном сайте, ее читали и комментировали, но в последние месяцы на почту сайта стали приходить письма, в которых люди делились инсайтами, которые возникли у них после знакомства именно с этой моей работой. И это при том, что рядом находились более поздние книги, которые, с моей точки зрения, были интереснее и содержательнее. Больше всего меня поразило то, что выводы, которые делали мои читатели, я изначально в эти рассказы не закладывал. Как так получилось?

Я перечел книгу заново и понял, что увеличительное стекло, сквозь которое современный человек рассматривает мир, за двадцать пять лет, прошедших с момента написания этой работы, преломляет наше восприятие совершенно другим образом. И дело даже не в фактах и выводах, которые я излагал в то время, когда интуиция мне заменяла эрудицию. Юношеская экспрессивность, беззащитная ясность чувств в выражении мысли — именно этот фильтр и позволил увидеть моим читателям то, чего я не предполагал изначально.

Разумеется, сегодня мне видны недочеты этой книги. Слабые лирические эпизоды, много мистики и эзотерики, от которых я отказался достаточно скоро. И, вместе с тем, аналитические выводы, под которыми я подпишусь и сейчас, и те научные и художественные принципы, которые создали каркас моей дальнейшей жизни и работы, явно прошли испытание временем.

В общем, перечитав «Историю сверхчеловека» спустя много лет после ее написания, я понял, что она может помочь многим людям в понимании некоторых процессов, происходящих сегодня с ними, и решил ее переиздать для более широкой аудитории. Я немного изменил структуру сборника, переставив местами два произведения, но ничего не трогал внутри. Конечно, был соблазн подправить какие-то отдельные части рассказов, чтобы я выглядел более умным и прозорливым, чем это было на самом деле, но это было бы, прежде всего, нечестно по отношению к себе и к людям, которые возьмут эту книгу в руки. И, во-вторых, приглаживая шероховатости своего тогдашнего стиля, я почти наверняка лишил бы мои рассказы той детской непосредственности, которой я начисто лишен сейчас, и которая, как я предполагаю, и создала тот эмоциональный импульс, который, как оказалось, современному человеку важнее любых рациональных доводов.

Итак, «сверхчеловек» Артур Карелин вторично выходит в мир, и я надеюсь на то, что история его жизни откроет моим читателям их новые личные горизонты!

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Когда-нибудь, хотя бы раз в жизни человеку, держащему в руках эту книгу, приходилось задумываться над проблемами, которыми был озабочен я, приступая к этому труду. Все в жизни нам более или менее известно. Мы рождаемся и умираем, летаем в космос, взрываем бомбы и торгуем на базаре, абсолютно точно зная, что такое Любовь, Добро, Зло или Смерть. Правда наше представление об этих понятиях будет в корне расходиться с определением друга детства или старого партнера по преферансу, не говоря уже о том, что наши дети в слово «Любовь» будут вкладывать несколько иной смысл, нежели мы. Я начинал работу над этой книгой, с великой радостью констатируя, что, проходя по жизни пугливой толпой и усваивая те ценности, которые нам считают нужным внушить «отцы цивилизации», мы так и не научились мыслить коллективно. Каждое новое поколение в трудах и муках открывает для себя те истины, которыми жили отцы и деды, наполняет их новым смыслом и значением; и для меня было важно найти такую литературную форму, которая позволила бы пообщаться с глазу на глаз с человеком, не утратившим еще счастливой способности ума и сердца остановиться вдруг и в суете обыденности доказать самому себе, что Земля все-таки вертится. Так родилась «Моя истина» — взволнованный рассказ эмоционального юноши, этакого «спасителя цивилизации», о тех удивительных «открытиях», которые он сделал, пытаясь проникнуть в суть вещей. Затем появились рассказы о «сверхчеловеке», в которых я начинил беллетристическую форму фантастики и «политического детектива» философскими исследованиями, расставив на пути думающего читателя несколько информационных ловушек, разгадывая которые, он получит тот стимул к самосовершенствованию, ради которого и был задуман этот проект.

Теперь же мне остается только поблагодарить всех моих вольных и невольных соавторов — от Иисуса Христа до того неизвестного мне ученого, на основе таблицы которого был написан «Один день со сверхчеловеком»; и если я убедил Вас в том, что книга, которую Вы сейчас рассматриваете, достойна прочтения — буду рад более близкому знакомству.

КАКИМ ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ… ИЛИ ОДИН ДЕНЬ СО СВЕРХЧЕЛОВЕКОМ

Приведенная в рассказе таблица не является интеллектуальной собственностью автора.  Автор предупреждает, что его расшифровка таблицы неизвестного ему ученого ни в коей мере не претендует на научность и является плодом его воображения.

«… Это не сказка. Это, во всяком случае, не более сказка, чем любой роман из современной нам жизни, носящей на себе все признаки повседневной действительности…

Но пусть даже это и сказка! Я рассказал эту сказку не для любителей легкого чтения, помогающего убивать скуку. Я поднял в ней как мог и как умел непраздные вопросы. Я вложил в нее сердце и душу. И, несмотря на все свои несовершенства, мой труд не погибнет. Он всегда среди грубого непонимания или злонамеренного искажения моих мыслей найдет сердца и души, которые громко откликнутся на призыв мой и поймут меня».

В. С. Соловьев.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Что можно сделать предысторией рассказа о событиях, которых, вполне возможно, никогда не было в действительности? Рассказать о том, как в библиотеке между страницами Большой Советской Энциклопедии я нашел разрозненные странички чьих-то записок, не имеющих ни начала, ни конца, ни указаний на место и время произошедших событий, ни имен их участников, кроме одного, совсем не похожего на нормальные человеческие имена? О том, как я пытался найти их автора, определить научную ценность содержащихся в них сведений и просто понять, где же та грань между правдой и вымыслом, которую в состоянии провести трезвый и расчетливый ум?

Мой уважаемый современник, доверчиво читающий эти строки! Признаюсь тебе честно и откровенно: в первый раз в жизни, обладая материалом, имеющим право на то, чтобы стать неплохим рассказом, не знаю, под каким соусом тебе его подать, в какую раму заключить ту удивительную картину, которая предстала перед моим мысленным взором после прочтения случайно найденных записок неизвестного автора. Конечно, можно было укутать это полотно изящным кружевом романтизма или, наоборот, задрапировать его тяжелым бархатом патетики, но не кажется ли тебе, любезный читатель, что в мире уже и так много простых и естественных вещей, которым склонный к преувеличениям писательский ум придал несвойственные им от природы блеск и пафос, и что рассказ о людях, имевших смелость выйти за рамки сонной обыденной жизни должен быть простым и безыскусным? Пускай же моя литературная история начнется так, как началась бы она в жизни, как происходят самые значительные события, меняющие нас сразу и навсегда — без предысторий и вступлений. Просто переверните страницу и откройте первую главу, в которой мой юный герой бодрым шагом идет навстречу тем событиям, которые сделают его другим человеком.

ГЛАВА 1

из которой следует, что можно иногда, уснув в одном месте, проснуться в другом

В этот день у Артура было всего две пары, и он летел домой, чтобы закончить дело, не дававшее ему покоя уже вторую неделю. Живость характера и постоянная жажда новизны не позволяли моему герою тратить много времени на увлечение каким-либо одним делом, будь то создание универсальной философской модели мира, любовь к однокурснице или занятие йогой, однако его влюбленность в объект, занимающий мысли, была такова, что поставленной цели он добивался сразу и, бросив все, устремлялся к новой. По улицам любого города бродят тысячи таких молодых людей, в меру интеллигентных и в меру испорченных, воображающих, что старик Дарвин создал человека из обезьяны только затем, чтобы в результате появился Он — высокий, стройный, сверкающий обаятельной улыбкой и вращающий земной шар по своей прихоти то в одну, то в другую сторону. Кто из нас не был молод, не носился с планами переустройства мира, не считал себя и только себя носителем истинного знания, этаким Прометеем, дарующим людям свет? Увы, по прошествии времени оказывалось, что выстраданное и открытое тобой с таким трудом знание уже известно людям, мир заключен в серые и скучные рамки, и тебе ехидно советуют заняться более мужскими делами, например, посадить дерево и вырастить сына. К счастью, мой герой находился еще в том блаженном состоянии души, когда краски жизни не полиняли и жизнь кажется сплошной цепью великих открытий, наполняющих душу сознанием собственного величия и значимости.

Вот и сейчас он мчался домой, чтобы в тишине и спокойствии поставить последнюю точку в очередном увлечении, начавшемся после прочтения книги о Пифагоре и пифагорейцах. Автор писал о том, что знания последователей и учеников Пифагора были куда значительнее наших, и что все они зашифрованы в предметах, которыми мы пользуемся каждодневно, не подозревая об их истинном значении. Артур живо воспламенился этими идеями и для начала решил расшифровать всем известную таблицу Пифагора. И вот уже вторую неделю все свободное время он просиживал над таблицей умножения, бесконечно изменяя, модернизируя и усложняя значения, содержащиеся в ней; в общем, делал то, что делает дилетанствующий маньяк от науки, не представляющий, что же в конечном счете должно получиться. Вчера он наконец-то подошел к созданию достаточно красивой модели и сегодня рассчитывал ее закончить.

Была суббота, родители уехали на дачу, и Артур имел все основания предполагать, что никто и ничто не помешает ему заняться своим архиважным делом. Влетев в квартиру, быстро переодевшись и покончив с нудным делом, каковым в такие минуты является поглощение пищи, он уселся за рабочий стол и, пододвинув ближе свои записи, углубился в работу.

Наблюдение за человеком, занятым творческим поиском — занятие крайне неблагодарное, ибо с отвращением чувствуешь себя лишним, бесплодно прожигающим время субъектом на фоне истинного труженика, решающего глобальные задачи. Артур бесконечно вскакивал, семенил по комнате мелкими шажками, ерошил волосы, корчил самые разные гримасы, — в общем, усиленно изображал творческий поиск. И примерно часа через три в результате всех вышеописанных манипуляций на его столе появилась таблица, выглядевшая так:

Артур с минуту любовался своим творением, затем опять уткнулся в бумагу, судорожно рисуя на ней какие-то закорючки и бормоча: «…ну и что это нам дает? Зеркальность, пятерка в основании, но что это может значить?…»

Незаметно стемнело. Неплохо было бы включить свет, но Артур был уже выжат, работать дальше не хотелось, тем более что усталый мозг не сулил больше никаких открытий. Рухнув на кровать, мой герой принялся мечтать о том, как завтра он откроет смысл, вложенный в таблицу Пифагором. Однако вдохновляться будущей победой ему пришлось недолго, ибо то существо, которое в детстве представляется нам большим и мохнатым дедушкой Сном, а во взрослости называется длинно и нудно «физиологической реакцией организма на усталость», уже вызвало его на поединок. И усталый Артур, не проявивший, впрочем, в этой борьбе особого героизма, быстро уснул.

Напряги же теперь все свои психические силы, мой любезный читатель, дабы не испытать такого же вредного для здоровья потрясения, которое испытал, проснувшись, мой герой, так как именно с этого момента начинаются те удивительные и фантастические события, ради описания которых и начат мой рассказ.

Артур просыпался в том блаженном состоянии, в котором и должен был пребывать прекрасно отдохнувший молодой человек, накануне решивший грандиозную в его возрасте задачу. Открыв глаза и сладко потянувшись, он перевернулся на бок и сразу же уткнулся взглядом в пианино, которого прежде в его комнате никогда не было, так как его отношения с музыкой не были настолько интимными, чтобы он имел наглость надеяться на овладение этим инструментом.

Быстро оглядев комнату, в которой находился, Артур понял, что она напоминает ему ту, в которой он уснул, только размерами. Ни низенький столик, ни два глубоких кресла, стоявшие по бокам, ни широкая кровать, на которой он растерянно возлежал, ни уже упомянутый инструмент не имели чести принадлежать к обстановке комнаты, в которой он уснул вчера.

Согласитесь, что это было по меньшей мере странно — уснуть в родной и привычной с детства обстановке, а проснуться неизвестно где, благодаря судьбу уже за то, что если ты и сошел с ума, то частично, потому что одежда на тебе все же та, которую ты носил вчера. Любой из нас, окажись он в подобной ситуации, чего никому не желаю, решил бы, что его похитили неизвестные бандиты, и Артур, не блистая оригинальностью, подумал также. Непонятны были мотивы похищения, ведь никаких солидных денег за Артура неизвестные громилы получить не могли. Не владел он и государственными секретами, но факт оставался фактом и требовал принятия немедленного решения. Поворочавшись на кровати и уже свыкшись с мыслью о том, что сейчас ему придется биться с неведомыми монстрами, Артур решил провести небольшую разведку и хотя бы визуально определить, где же он все-таки находится. Он спустил ноги с кровати, одел стоящие перед ней туфли и, стараясь производить как можно меньше шума, пошел к двери. Однако неизвестные похитители, видимо, все-таки следили за ним, так как после первого же шага дверь открылась и в комнату вошел человек.

ГЛАВА 2

в которой выясняется, что Артура транспортировали в другое измерение, для того, чтобы посвятить в тайные знания

Вошедший человек был очень высокого роста, вероятно около двух метров, но это чувствовалось только тогда, когда собеседник становился рядом с ним — настолько пропорционально и гармонично был сложен этот человек. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на него — длинные волнистые волосы какого-то удивительного пепельно-серебристого цвета, в лучах солнца сиявшие нимбом вокруг головы. По его лицу очень сложно было определить возраст и национальную принадлежность, оно как бы собирало в себе самые противоположные черты, собирало и камуфлировало, оставляя на поверхности только то, что желал подчеркнуть в данный момент его обладатель. Но самым фантастическим в его облике были глаза. Они горели изнутри каким-то сверхъестественным светом, властным, и в то же время бесконечно доброжелательным. В процессе общения Артур заметил, что эти глаза имеют особенность менять цвет от прозрачно-голубого до темно-серого, видимо подчиняясь движению души своего хозяина. То состояние спокойной величавой уверенности, которое исходило от этого человека, было следствием какой-то неведомой силы, которой хотелось подражать. Словом, он несомненно был человеком, но в то же время он был чем-то большим, чем просто человек.

Артур, которого мы оставили посреди комнаты в позе крадущегося человека, из положения которой он осматривал вошедшего, понял, что со стороны выглядит довольно нелепо и выпрямился, всем своим видом давая понять, что требует объяснений. Его версия о похищении неизвестными бандитами лопнула, так как этот человек меньше всего походил на головореза, и бедный мозг Артура лихорадочно пытался найти новое объяснение своему появлению здесь. Вошедший несколько секунд внимательно наблюдал за сложными траекториями мысли нашего героя, отражавшимися на его лице и, видимо, решив, что помучил его достаточно, пришел на помощь.

— Прошу простить меня за то потрясение, которое вы испытали, проснувшись в чужой комнате, — сказал он приятным звучным баритоном, — но у меня были некоторые основания для того, чтобы переместить вас сюда без предварительного приглашения. Давайте присядем и я все объясню.

Он сел в одно из кресел, стоявших рядом с низким столиком, жестом пригласив Артура сделать то же самое, но Артур продолжал стоять, решив именно в такой форме выразить свой протест против насилия.

— Хорошо, перейдем прямо к делу, — продолжил его странный собеседник, ничуть не удивившись и не ожидая, по-видимому, ничего другого.

— Вы находитесь в ином пространственно-временном измерении, куда я переместил вас для того, чтобы дать некоторые знания, которые вам нужны и которых вы достойны.

«Все ясно, — подумал Артур, — я в дурдоме, а это мой сосед по палате. Только как я сюда попал? Нужно вызвать врача и сказать, что я нормальный и здесь какая-то ошибка».

Он быстро повернулся и пошел к двери, но был остановлен голосом того, кого считал сумасшедшим:

— Вы напрасно думаете, что находитесь в психиатрической лечебнице и за дверью находятся врачи, которые отвезут вас домой. Дело обстоит именно так, как я вам сказал: мы находимся в другом измерении, которое я создал персонально для себя, пользуясь некоторыми неизвестными людям законами природы. И вы здесь только потому, что, занимаясь разной околонаучной чепухой, интуитивно наткнулись на систему, отражающую закономерности взаимодействия энергий в природе. Та таблица, которую вы составили вчера, является фрагментом единого закона, познав который человек получает реальную возможность осуществить то, что до этого было плодом его воображения: путешествовать в пространстве и времени, летать и ходить по воде без специальных приспособлений, и еще многое другое. Людей, подобно вам подошедших к открытию этого закона, немного, и все они побывали здесь, где получили необходимые для дальнейшего эволюционирования знания, а главное — ту нравственную базу, которая не позволит им использовать эти знания во вред себе подобным. Чтобы вам легче было представить это, вспомните, что у многих творческих людей были так называемые «Демоны», внушавшие им мысли и образы. Вот и я сейчас являюсь для вас чем-то подобным с той лишь разницей, что их «Демоны» — это существа из более тонкого иноматериального мира, а я такой же человек, как и вы, только обладающий более обширными знаниями, часть которых должен передать вам. Кстати, никакого внешнего насилия в отношении вас совершено не было. Ваше тело продолжает мирно спать там, где оно и было положено. Здесь же находится та часть вашего организма, которая способна воспринимать информацию, и проснувшись утром, вы даже не сможете понять — приснился я вам или существую на самом деле.

Можете себе представить, с каким чувством слушал Артур монолог этого человека! Версия о сумасшествии съеживалась, чернела и таяла прямо на глазах, как сугроб под лучами весеннего солнца, и взамен не появлялось никакой новой. Нравственное превосходство, необычайная осведомленность, а главное — эти глаза, которые так ясно «читали» собеседника не могли принадлежать сумасшедшему. Но кто он? Откуда знает про таблицу? Может быть шпион? Тысячи догадок выписывали виражи в мозгу Артура, сталкивались, разваливались на куски, воскресали вновь, но ни одна из них не давала более-менее правдоподобного «человеческого» объяснения его появлению здесь. Хозяин этого странного жилища молчал, видимо ждал, когда измученный ум Артура откажется от решения этой непосильной задачи, и дождался. Артур справедливо рассудил, что совершенно напрасно себя терзает, и будет более разумным принять предложенную собеседником игру и выяснить в процессе общения, что же все это на самом деле значит. Приняв это решение, он, насвистывая какую-то мелодию, подошел к креслу, стоявшему напротив того, которое уже занимал таинственный незнакомец. Всем своим видом Артур давал понять, что ничего нового не услышал, и шляться по другим измерениям для него так же естественно, как ухаживать за девушками или выпиливать лобзиком. Незнакомец с усмешкой, в которой к иронии, однако, примешивалась изрядная доля одобрения, следил за манипуляциями нашего героя.

Усевшись в кресло, вытянув ноги и пытаясь наскоро придумать план, следуя которому он выведет этого человека на чистую воду, Артур почувствовал на себе его взгляд и решил напасть первым.

— Итак, — сказал он, выжимая из голоса всю значительность, на которую был способен, — вы утверждаете, что переместили меня в другое пространственное измерение для того, чтобы дать мне какие-то тайные знания. Допустим это так. Что я должен делать?

— Для начала постарайтесь придать своему лицу более естественное выражение, а потом задайте мне тысячу тех вопросов, которые вертятся у вас на языке.

И сказав это, собеседник Артура вдруг взорвался таким искренним и чистосердечным смехом, что Артур, сначала обиженный и раздраженный этим приступом веселья, присоединился к нему, поняв вдруг, как действительно нелепо и смешно он выглядит со стороны. Воистину, смех — самая великая сила, способная унизить, или, наоборот, облагородить любое незначительное явление жизни. Одним легким изящным движением смех срывает те пошлые блестящие ткани, в которые кутают нас мораль, воспитание, самомнение, оставляя такими, какими мы пришли в этот мир — неловкими и беспомощными. Отважным должен быть человек, рискнувший посмеяться над себе подобным, ибо не каждый выдержит натиск оскорбленного самолюбия, отвечающего на тонкий укол иглы тяжелым ударом дубины. Но еще большим мужеством должен обладать человек, смеющийся над самим собой. Это ли не признак высшей силы, данной избранным — отбросить в сторону зонт ложной гордости и подставить себя под струи смеха, теплые и очищающие для того, кто верит им и не боится их, и злые и колючие для тех, кто стремится их избежать.

Артур и не заметил, сотрясаемый этим внезапным приступом бурного веселья, как расплавилась стена недоверия, упорно воздвигаемая им, и ему почему-то стало абсолютно все равно, где он находится и правду ли говорит сидящий напротив человек. Видимо существует в нас какая-то сила, выступающая на авансцену сознания в решающие минуты жизни и имеющая власть для того, чтобы приказать заткнуться нашему «здравому смыслу». Сила, открывающая нам мир, как данность, не требующую объяснений и логических увязок. И то внезапное доверие, которое почувствовал Артур к этому человеку, глядящему на него проницательными смеющимися глазами, было, по-видимому, вызвано действием этой силы.

— Как мне вас называть? — спросил Артур, когда первый приступ веселья несколько поутих.

— То имя, которое я носил, живя среди людей, вам ничего не скажет, да и я давно уже им не пользуюсь. Те же, кто подобно вам попадают сюда, зовут меня — Маэстро.

— Вы музыкант? — спросил Артур, которого это предположение почему-то удивило.

— Слово «Маэстро» я использую в его основном значении — Мастер, Учитель. Музыкой я занимался ровно столько, сколько и другими жанрами искусства, а также науками, философией и спортом, ведь человек, желающий проникнуть в тайны Природы, должен иметь не только трезвый ум ученого, но и чувственную восприимчивость художника, а так же абсолютную тренированность спортсмена.

— И вы приобретали все эти навыки только для того, чтобы уйти от людей и создать свой универсальный мир? — спросил Артур, понемногу «настраиваясь на волну» собеседника, понимая в каком ключе нужно вести разговор.

— Ни в коем случае, — ответил Маэстро. — Ни один по-настоящему творческий человек не ответит вам, какую именно цель он преследует своим творчеством. Если кому-то это дано, он будет творить, не задумываясь о целях, наградах и прочей ерунде, ибо для него творчество — процесс почти физиологический, такой же естественный, как потребность есть, спать или дышать. Для меня уход от людей явился вынужденной мерой. Когда я начал проникать в тайны природы, для меня это было простым увлечением любознательного человека. И пока я исследовал силы, лежащие в границах человеческих понятий, я мог позволить себе оставаться человеком. Когда же я вышел за эти рамки, мне пришлось создать для себя персональное пространственно-временное измерение, так как иначе я не смог бы эволюционировать дальше.

— Неужели обыкновенный человек, пусть даже обладающий огромными знаниями, способен создать какое-то дополнительное измерение? — спросил Артур, теперь уже страстно желающий, чтобы все, о чем говорил его собеседник, оказалось правдой.

— Когда-нибудь люди откроют потрясающие реальные возможности своего воображения, — задумчиво глядя на Артура, сказал Маэстро.- Сейчас это самая эфемерная сфера разума, которой пользуются либо творцы, либо бесплодные мечтатели. Однако согласитесь, что только эта способность человека дает ему возможность построить свой абсолютно индивидуальный и абсолютно счастливый мир, в котором будут жить близкие ему люди, и только по тем законам, которые он считает единственно правильными. Человек, обладающий истинным знанием, понимает, что воображение — такой же реальный мир, как и тот, в котором мы существуем, но расположенный в более тонких сферах. Магия и колдовство построены на том, что человек, производящий магические операции, огромным напряжением воли, концентрирующей его психическую энергию, создает в своем воображении мир, адекватный реальному. В вымышленном мире он с помощью магических формул и ритуалов проделывает операции, влияющие на реальный мир. Этого способен добиться любой человек, обладающий начальными сведениями о взаимодействии различных видов энергии. Истинный же творец, познавший всю глубину этих законов, волен использовать свое воображение в полную силу и создать мир, который выйдет за границы его разума, наполнится материальной силой и станет венцом той великой творческой способности человека, которую дала ему Природа.

ГЛАВА 3

в которой Маэстро рассказывает Артуру о причинах, заставивших его покинуть мир людей

Артур вскочил с кресла и забегал по комнате, поминутно натыкаясь на предметы обстановки. Вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову назвать его в эти минуты эталоном учтивости, но нашему герою, и в более простых ситуациях не отличавшемуся особой благовоспитанностью, было сейчас не до светских реверансов. Охваченный каким-то обострившимся нервным предчувствием своей близости к разгадке тайны, он самозабвенно строил ту ось, на которую ему сейчас придется нанизывать факты. Маэстро, видимо приученный к подобным проявлениям мыслительной деятельности, спокойно взирал на те прыжки и ужимки, которыми Артур сопровождал свое передвижение по комнате.

— А разве нельзя было открыть свои знания людям и сделать их такими же могущественными, как вы сами? — спросил он, устав метаться по комнате и, вероятно, придя к чему-то определенному, присел в кресло напротив Маэстро.

— Мой дорогой Артур, — мягко улыбаясь ответил Маэстро, — неужели вы и в самом деле верите в то, что какой-нибудь человек, показав пару-тройку фокусов, выходящих за рамки воображения, сможет убедить толпу в том, что все это в границах человеческих возможностей, и что нужно срочно бросить все дела и заняться подобными экспериментами? Мне задали бы вполне резонный вопрос, а для чего, собственно? С чего вы взяли, что нас не устраивает жизнь, которой мы живем? И в ответ на мои пламенные речи о том, что так дальше жить нельзя, что человек вырождается как биологический вид, что среда обитания скоро не выдержит варварского к себе отношения, найдется много контрдоводов о политической и экономической необходимости, приведя которые мои соплеменники возьмут меня под белы рученьки и заточат в какой-нибудь научно-исследовательский центр с тюремным режимом, где попытаются выжать из меня все знания и умения, используя средства, рядом с которыми забавы инквизиторов будут казаться легким массажем. Когда же я, используя свои возможности, ускользну от них, на меня откроют охоту, ибо никогда еще человеческое сообщество не прощало индивидууму желания казаться умнее толпы. Вообще, вы знаете, крайние проявления демократии куда страшнее абсолютизма и тирании. Бороться против одного, угнетающего всех, можно, но против всех, угнетающих одного, бороться бессмысленно. И единственным средством, могущим помочь мне избежать «благодарности» моих соплеменников за ту миссию добра и света, которую я им нес, было бы создание того самого собственного мира, в котором я и нахожусь. Только я создал его, избежав тех детективных вставок в биографии, которые мне пришлось бы сделать, явись я к людям для передачи своих знаний. Если вы все еще сомневаетесь в подобном исходе, разрешите напомнить, что около двух тысяч лет назад уже приходил один человек с подобной миссией. Он действительно мог дать людям навыки управления природной энергией, так как они были ближе к земле и еще не успели придумать этих механических чудовищ, провоцирующих лень. Но его современники решили иначе и удлинили эволюционный путь своих потомков до тысячелетий. Мои же шансы вернуть людей на истинную дорогу, явившись в разгар эры «роботизации» человечества и вовсе равны нулю.

— Неужели мы все настолько глупы, что будем упрямо цепляться за изжившие себя способы добычи энергии и отказываться от более экономичных и безопасных, если вы нам их любезно укажете? — ехидно осведомился Артур, которому вдруг стало обидно за человеческий род, который Маэстро так презрительно именовал «соплеменниками».

— Вы совершенно напрасно ершитесь, — спокойно ответил Маэстро, — людей я люблю не меньше вашего, и имея некоторые основания не доверять им, я все же работаю для их блага, не требуя от них ни славы, ни даже самой малой толики уважения. Человеческое сообщество в целом никогда не узнает о моем существовании. А для тех избранных, кто был здесь, я останусь безвестным Маэстро, верстовым столбом на их жизненном пути.

А что касается новых способов добычи энергии… Вы слышали когда-нибудь о двигателе, альтернативном двигателю внутреннего сгорания? Не слышали! В энергетике есть два магистральных пути, я их называю восточным и западным. Тот, приверженцем которого я являюсь, предполагает развитие организма человека до таких пределов, когда он сможет стать универсальной энергетической субстанцией, не нуждающейся во вспомогательных механизмах. Каким образом это станет возможным, я объясню вам позже. Сейчас же я хочу сказать, что под разными предлогами люди отказались от этого метода, так как в его основе лежит каторжная работа над собой без внешнего давления и понукания. Свободная творческая воля способна подчинить себе любую энергию, однако люди пошли по более извилистому пути. На востоке еще сохранились последователи истинного эволюционирования, цивилизация же в целом пошла по западному пути — добыче энергии из окружающей среды.

Путь этот был бы не так уж и плох, если бы человек научился извлекать источники энергии без ущерба для окружающей среды и нейтрализовал влияние на атмосферу выхлопных газов и других отбросов энергетического производства. Но это почему-то считается непозволительной роскошью. А ведь технологии существуют! После изобретения двигателя внутреннего сгорания был создан и двигатель, работающий на альтернативном сырье — солнечной энергии, спирте и т. д. Эти автомобили развивали порядочную скорость и не давали вредных отходов.

— А почему они не были запущены в серию, почему о них никто не знает? — спросил Артур, уже не ощущая горячего желания защищать своих собратьев.

— Потому, что из всех богов, когда-либо влиявших на людей, есть один, подчинение которому беспрекословно в любой промежуток времени — денежная купюра. Арабские шейхи и американские нефтяные магнаты заплатят какие угодно суммы за то, чтобы не пропустить на рынок технологии, исключающие использование нефти и газа в качестве сырья и лишающие их прибыли. И рядом с их интересами, подкрепленными реальной властью и сверху — в государственном аппарате, который они покупают, и снизу — в среде производителей, которым они дают работу, чириканье общественного мнения, оперирующего нравственными категориями, выглядит так же неубедительно, как детская рогатка рядом с новейшей гаубицей.

— И долго мы будем так существовать? — сумрачно пробурчал Артур, поняв, что ни о какой полемике с таким собеседником не может быть и речи, и единственное, что ему остается — это слушать и запоминать.

— Живя так, как живут сейчас, люди смогут просуществовать недолго — лет сто пятьдесят — двести. Уже теперь отчетливо наметилась тенденция к снижению роли государства и объединению различных национальных территорий в единый политический и экономический конгломерат. В государстве, как форме осуществления господства одной части общества над другой, единственной реальной силой становятся крупные финансово-производственные корпорации, которым выгодно объединение стран в одну систему, расширяющую сферу их влияния. Государство видоизменится настолько, что политические вопросы будут решаться не с точки зрения интересов национальных группировок и политических партий, а с позиций экономических интересов финансовых воротил. Все традиционные атрибуты государственной власти, ее репрессивный аппарат: армия, полиция, спецслужбы сначала косвенно, а затем и прямо попадут в зависимость к финансовым и промышленным магнатам. На политическую арену выступят еще три силы, до этого находившиеся в полулегальном состоянии: масоны, мафия и религиозные секты.

Древнейшей и могущественнейшей силой, вот уже несколько веков играющей очень важную роль в политике, являются масоны. Я говорю не о настоящих подвижниках духа, открывающих истину ради самой истины, не ищущих никаких земных благ и скрывающихся подобно мне в труднодоступных местах, откуда они поддерживают израненную и оскверненную энергетику планеты. В свое время от этого течения отпочковались люди, поставившие своей целью с помощью тайных знаний завоевать политическое господство. Сейчас масонство — полулегальная и очень влиятельная политическая сила, считаться с которой вынуждены все государственные органы и общественные организации. Членами масонских лож являются крупнейшие политики и финансисты, которые, понятное дело, не занимаются алхимическими опытами и поисками философского камня. Потребности современных масонов в тайных знаниях ушли в прошлое и сейчас это самая влиятельная из закулисных сил, делающих историю.

О мафии, я думаю, много рассказывать не нужно. Эта организация сравнительно молода, но по своему влиянию может соперничать с кем угодно. Сейчас мафиози надели смокинги и крахмальные воротнички, занялись легальным бизнесом и выглядят вполне благопристойно, однако основной доход им дает спекуляция на человеческих пороках. В политике будущего мафии, я думаю, предстоит сыграть ключевую роль, так как только она обладает неограниченными материальными ресурсами, черпаемыми из вечной людской потребности в наслаждении, и четко отлаженной репрессивной машиной, не отягощенной никакими условностями морали.

Третья сила, еще только набирающая обороты, но в будущем, я думаю, наиболее грозная, так как нет более нетерпимых людей, чем религиозные фанатики — переродившаяся религия. Удельный вес религии в политической жизни цивилизации после инквизиции начал сокращаться. Это объясняется тем, что постулаты буддизма и христианства, будучи неверно истолкованными, потеряли огромную часть той энергетической подпитки, которая помогала религии овладеть умами людей. Сейчас же формируется новая религиозная сила, ставящая себе вполне реальные политические цели. Первую скрипку в этом оркестре будут играть секты и учения, использующие религиозную терминологию для придания достоверности своему бизнесу на моральной запущенности урбанизированного человека, а в «войне идеологий» между ведущими религиозными течениями тон будет задавать ислам, фанатизм последователей которого, встречаясь с вялым полуверием европейцев, не будет иметь серьезных преград.

Если люди будут жить так, как живут сейчас, все многообразие политических партий и общественных движений, играющих и сейчас декоративную роль, сойдет на нет. История цивилизации будет определяться борьбой трех вышеупомянутых сил, поддерживаемых финансовым пайком крупных промышленных монополий, определяющих, в конечном счете, лицо любой политической системы.

— Ну, все это не так уж страшно, если люди будут жить хорошо, — сказал Артур, разминая затекшие мышцы.

— Люди будут хорошо жить, — с усмешкой повторил Маэстро, — некоторые… Вы слышали что-нибудь о психотронном генераторе? Есть такая чудесная машинка, излучающая электромагнитные волны определенного диапазона, влияние которых человек не чувствует. Но его вдруг охватывает беспричинный страх, или наоборот, веселье, в зависимости от структуры волны. И можно обработать организм так, что внутренний орган, наиболее слабый по сравнению с другими, выйдет из строя и человек умрет естественной смертью, не подозревая, что в этом естестве есть большая доля искусственности.

Вы знаете, что существуют методики, кодирующие людей на самоуничтожение? И в некоторых странах государственным чиновникам, владеющим опасными секретами, под видом медицинского обследования в мозг вводились подобные программы. А после получения ключевой команды человек лишал себя жизни помимо своей воли. Вы знаете, что выступления экстрасенсов перед телевизионной аудиторией преследуют цель охватить психотронным воздействием как можно большее количество людей, приучить их психику к подобному воздействию, сделать ее более податливой? И все это вкупе с массовой культурой, примитивизирующей органы восприятия людей, с компьютерными играми, лишающими последних остатков творческой фантазии, и составляет ту программу роботизации или, если угодно, зомбирования человечества, в результате реализации которой люди действительно будут «неплохо» жить.

Видите ли, мой друг, наступает такое время, когда борьба между теми, кто создает материальные и духовные блага и теми, кто их в конечном итоге получает, немыслима без власти не только над телом, но и над душой. Те политические силы, о которых я уже говорил, будут незаметно, исподволь обрабатывать человеческую индивидуальность до тех пор, пока не оседлают ее окончательно. Я бы мог явиться как Бова-королевич, разогнать всю эту нечисть поганой метлой, увлечь людей идеями доброты и братства, и что? Вы думаете, мое царство очень долго продержалось бы? Стремление повелевать и стремление подчиняться никакими доводами из генов людей не сотрешь. И с какими бы благородными помыслами человек не рождался, жизнь обязательно поставит его на место. Знание только тогда полезно, когда является плодом работы твоего ума, когда выстрадано тобой, привнесенное же извне оно кажется холодным, абстрактным и далеким. Поэтому не нужно болеть мессианскими идеями, всякому знанию свое время. Нужно просто предоставить людям право свободно идти по той дороге, по которой они идут, какой бы кривой и ухабистой она ни казалась. Придет время, когда человек ступит за последнюю черту и ему придется бороться с высшими природными силами, гораздо более могущественными, чем он сам. И вот тогда, для того чтобы выжить, он вынужден будет вспомнить и о нравственности, и об этике, ведь доброе сердце и ум, не отягощенный злыми мыслями, энергетически гораздо более мощное оружие, чем револьвер или туго набитый бумажник. Война энергий, в которой человек будет наказан за те преступления против законов природы, которые он совершил, будет достаточно скоро. Выживут в ней только те, кто привык руководствоваться нравственными ценностями, для большинства людей звучащими просто смешно. Цивилизация же в том виде, в котором мы наблюдаем ее сейчас, прекратит свое существование — это естественный эволюционный процесс и ничего страшного в этом нет.

— Однако я сильно перегрузил вас информацией и эмоциями, — заметил Маэстро, вставая с кресла. — Сейчас мы немного прервемся и пообедаем, а потом продолжим.

Он подошел к двери, открыл ее и, пропустив Артура вперед, вышел из комнаты.

ГЛАВА 4

в которой Артур, познакомившись с женой Маэстро, узнал, что на свете есть любовь

Они прошли через ряд комнат, обставленных современной мебелью, Маэстро открыл последнюю дверь и Артур, не ожидавший увидеть здесь еще одного обитателя, остановился. Навстречу им из-за стола поднялась юная красивая женщина, одетая в белое свободное платье, перетянутое в талии белым же поясом. Артур оторопело топтался на месте, пытаясь понять, как могло оказаться в аскетичном и строгом мире Маэстро это воздушное создание, такое тонкое и изящное, поправляющее блестящие каштановые волосы и улыбающееся ему прекрасными миндалевидными глазами яркого зеленого цвета.

— Знакомьтесь, мой друг, — нарушил неловкую тишину Маэстро. — Вы, вероятно, не ожидали встретить здесь еще одного жителя? Все, что мне нужно от жизни, находится внутри меня, но признаюсь, я не был бы абсолютно счастливым человеком, если бы не существовал еще и внешний фактор счастья — моя жена Мария.

— Дорогой, ты, видимо, сегодня не в духе, если вместо приветствия называешь меня «внешним фактором», — звонким серебристым голосом, так подходившем к ее воздушному облику, сказала Мария.

— Прости, родная, я сейчас исправлюсь, — улыбнулся Маэстро и пошел к жене. Но она, не дав сделать ему и нескольких шагов, двумя легкими прыжками одолела разделявшее их расстояние. Маэстро подхватил ее на руки и, поцеловав в лоб, бережно поставил рядом с собой.

— Я очень рада, что вы посетили наш дом, — обратилась Мария к Артуру, — мой муж так редко балует меня гостями.

— И это говорит женщина, имеющая возможность отправиться в любую интересующую ее эпоху, похвастаться туалетами перед Еленой Троянской или посплетничать с Екатериной Великой, — парировал Маэстро.

— Ну неужели возможность посплетничать с полуистлевшими старухами может заменить общение с живым современником, — в тон мужу заметила Мария.

— Прошу к столу, мои очень умные и очень голодные мужчины, — она взяла Артура и Маэстро под руки и повела их к столу.

После первых ложек горячего и очень сытного супа с каким-то пряным вкусом Артур, уже освоившийся в обществе жены Маэстро, державшейся, впрочем, очень мило и естественно, выразил свое восхищение ее кулинарными способностями. Маэстро также заметил, что сегодня она превзошла себя.

— Если бы муж разрешил мне использовать для приготовления пищи мясо, ваши дифирамбы вознесли бы меня до небес, — пококетничала Мария и тут же с виноватым видом погладила Маэстро по руке, — понимаю, дорогой, понимаю, но котлет, все-таки иногда хочется.

— Видите ли, — пояснил Маэстро Артуру, — в отношении мяса я был вынужден вернуться к истокам, и моей бедной женушке волей-неволей пришлось последовать за мной. Желудок человека не был изначально приспособлен к перевариванию трупов. Люди преспокойно ели растительную пищу и были здоровыми и жизнерадостными. Кстати, по-настоящему ценных энергией веществ в мясе содержится куда меньше, чем в растениях. Единственное, что действительно дает человеку мясная пища — это заряд агрессивности, ошибочно принимаемый за восстановление сил. Истоки традиции поедания мяса уходят в языческую культуру, когда окружающая среда была враждебной человеку, и чтобы покорить ее, он съедал некоторые внутренние органы могучих и смелых животных, считая, что их отвага перейдет к нему. Сила самовнушения играет огромную роль и постепенно из ритуала процесс поедания плоти поверженного противника, будь то бизон или великий воин соседнего племени, превратился в обыденность. Организм человека перестроился для переработки и усвоения веществ, содержащихся в новой пище, и старый источник получения энергии быстро уравнялся с новым.

— Теоретически я знаю, что мясо вредно, но отказаться от него — воли не хватает, — пробубнил с набитым ртом Артур, вызвав короткий смешок у Марии.

— С точки зрения теории взаимодействия энергий, — продолжил Маэстро, так же с аппетитом уписывающий стряпню жены, — мясо убитого животного содержит в себе запись спектра эмоций, которые испытало животное в момент убийства. Эмоции, как вы понимаете, отрицательного характера, и поглощая мясо, человек на уровне энергетического поля усваивает все это безобразие. Одно время мне пришлось заниматься, так сказать, метафизической криминалистикой — определять объем и качество информации, содержащейся в организме человека, погибшего насильственной смертью. То, что я увидел, навсегда отвратило меня и от охоты и от употребления мяса. Мария же не может его себе позволить потому, что в поддержании уровня чистоты энергетики того места, где мы живем, участвуют все обитатели, и жертвы они обязаны нести наравне.

Маэстро улыбнулся жене и погладил ее по голове как маленького ребенка. Да она и выглядела ребенком — живым и подвижным рядом с величественным, полным горделивой грации Маэстро. Они были удивительно непохожи, и в то же время, увидев их вместе хотя бы раз, трудно было бы представить их друг без друга. Это не была сладкая парочка, приторно умилявшаяся друг другом, это были простые, естественные в своем счастье люди, глядя на которых хотелось пожелать и себе чего-нибудь подобного. Мария встала и вышла из комнаты для того, чтобы принести новое блюдо и Артур, все-таки немного робевший в присутствии этой очаровательной женщины, быстро спросил:

— Маэстро, я уверен, что у вас есть ответы на все вопросы. А можете вы сказать, что такое любовь? Я влюблялся сотни раз, а сейчас, глядя на вас с Марией, понимаю, что все это было ерундой. Как вы нашли ее?

— Не нужно ничего искать, — принимая игру Артура и понижая голос, сказал Маэстро. — Любовь — это такой же талант, как голос, как умение изобразить красками на холсте тот мир, который внутри тебя. Почему-то принято считать, что любить умеют все, а это не так. В этом мире все, что кажется нам сложным, на самом деле просто и примитивно. А то, что кажется несложным, содержит в себе такие лабиринты вариантов, допусков и возможностей, что пройти их может только человек, одержимый сильным чувством. Ну, разве легко видеть перед собой изо дня в день одного и того же человека и открывать в нем новые привлекательные черты, поступаться ради него своими мелкими привычками и не требовать взаимности? Сделать так, чтобы твой человек чувствовал себя абсолютно свободным, не был скован никакими условностями и обязательствами и находился рядом с тобой только потому, что иначе не сможет существовать. Это талант, это великое искусство, и этому тоже надо учиться. Подумайте, ведь любовь — единственная вещь на этом свете, которая не руководствуется никакими четкими логическими законами. Она абсолютно индивидуальна и все в ней зависит только от того, насколько сильно ты любишь другого человека и уважаешь себя…

— Мальчики, о чем вы тут шепчетесь? Рассказываете неприличные анекдоты? — услышали они рядом с собой голос Марии, которая уже принесла какой-то горячий напиток темно-вишневого цвета, разлитый в изящные фарфоровые чашки.

— Нет, солнышко, нам сейчас не до анекдотов, — Маэстро подмигнул Артуру и обратился к жене — наш гость умолял меня рассказать о том, как ты оказалась здесь. Я попробовал, но у меня это получилось косноязычно, помоги мне…

— Вряд ли у меня это получится лучше, — ответила Мария, — это поэты могут так сладко описать чувство, что тебе кажется, что ты все в нем понял, и тоже так можешь… Был самый обычный день, я болтала с двумя подружками и вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Я обернулась и увидела человека, который шел ко мне как лунатик, сшибая всех вокруг. Он подошел, взял за руки, потом обнял и сказал, что давно уже ждал меня. Мы долго гуляли, о чем-то говорили, чему-то смеялись, и… я не помню деталей, помню ощущение того, что встретила человека, которого давно знала. У нас не было никакой свадьбы, никакого венчания, все это казалось каким-то нелепым и ненужным. Потом он сказал, что ему нужно уйти от людей, и я пошла за ним в эту ссылку, — попыталась пошутить Мария.

— Я всегда говорил, что рядом с тобой жены декабристов выглядят неубедительно, — поддержал ее Маэстро, но и у него ничего не получилось. Видно было, что эти люди снова переживают то, что одни считают силой, а другие слабостью. А на самом деле это ни то и ни другое, и не стоит пытаться давать ему определение. Просто если у тебя это есть — ты счастливейший из смертных и стараешься сохранить его целиком, не препарируя и не докапываясь до сути, которой все равно нет. А если у тебя этого нет, то ты можешь сколько угодно напрягать мозг, пытаясь постичь эту тайну, испробовать не одну сотню рецептов и сойти с ума от бессилия решить задачу, которая кажется самой простой в мире. Единой разгадки нет, у каждого она своя. Об этом думал Артур, наблюдая за титаном духа, который выглядел сейчас немного трогательно и нелепо и не стыдился этого.

— Спасибо, родная, все было очень вкусно, — вернул его к действительности голос Маэстро. — Сейчас мы немного погуляем, я покажу гостю наши владения, а потом вернемся к тебе. Артур поблагодарил хозяйку и, следуя приглашению Маэстро, пошел к входной двери.

ГЛАВА 5

в которой Маэстро открыл Артуру тайну таблицы Пифагора и рассказал о существовании Великой Формулы Креста, дающей абсолютное энергетическое могущество

Они вышли на широкую террасу перед домом, и Артур увидел расстилавшееся до линии горизонта спокойное изумрудное море. Дом, стоявший на высоком холме, возвышавшемся над заливом, сзади был отгорожен цепью высоких гор, рядом с которыми он казался ажурной шкатулкой ручной работы.

— Горы и море — мой любимый ландшафт, — сказал Маэстро, — впрочем, иногда он надоедает, и я меняю его на степь или на джунгли со всеми их обитателями.

— Как можно изменить ландшафт? — изумился Артур.

— Желание гостя для меня закон, поэтому заказывайте тот вид растительности, который вам по душе, — спокойно ответил Маэстро.

— Сосновый лес, — не веря в то, что сейчас произойдет на его глазах, сказал Артур.

Маэстро остановился, его взгляд замер, ушел в себя, он несколько раз глубоко вздохнул. Мир начал терять свою отчетливость, все вокруг заволокло каким-то туманом, и когда он снова обрел ясность, Артур увидел вместо моря огромный сосновый бор.

— Я всего ожидал, но такое… Это что, в самом деле возможно? — хватая Маэстро за руку, возбужденно закричал Артур.

— Проверьте на ощупь, даже шишки настоящие, — отшутился Маэстро. — Это следствие того, о чем я уже говорил вам: все энергетические силы, необходимые человеку для того, чтобы он стал властелином природы, находятся в его организме. Важно их выявить, научиться ими управлять и тогда никакие внешние приспособления уже не понадобятся. Эти моря, леса, горы, которые вы видите сейчас — только плод моего воображения. И нужно досконально знать законы перехода энергии из одного вида в другой и уметь использовать их для того, чтобы этот мир вышел из моего мозга в реальность, стал плотным и осязаемым, чтобы в нем смогли существовать живые конкретные люди. Мой воображаемый мир находится на этой же планете, стоит на вполне вещественном клочке земли, по которому ходят люди и ездят автомобили. Но нас они не видят, они проходят и проезжают сквозь нас как сквозь туман, потому что энергетическая частота моего мира, физической оболочки моей души не совпадает с той, в которой существует человеческий организм и которую он способен регистрировать и оценивать своими органами восприятия. Таким образом, я имею возможность спокойно, безо всяких помех делать то дело, к которому меня предназначила природа.

— Маэстро, а в чем заключается ваша миссия? — спросил Артур, на ходу ощупывая деревья и убеждаясь в том, что они действительно настоящие.

— Миссия — это слишком громко сказано, — ответил Маэстро, уворачиваясь от низко растущих веток. — Миссия была у Христа, он был сыном Бога и действительно мог дать людям энергетическое могущество. Я же — только человек, и назвать мое дело миссией можно с таким же успехом, как считать миссией электрика починку электропроводки, а миссией повара — приготовление пищи. Я делаю то, что умею и что должен делать: контролирую энергетический баланс планеты, не давая людям погубить себя окончательно испражнениями отрицательной психической энергии, по мере сил влияю на политическую жизнь, сдерживая амбиции сил, о которых я вам говорил. А самое главное — участвую в той борьбе темных и светлых сил в более тонких слоях материи, результатами которой и определяется эта сумбурная жизнь на Земле.

— Значит мир богов все же существует?

— Это вопрос очень сложный и неоднозначный. Бог, то есть вечная субстанция, то, что я называю Логикой Природы — един, как едина и та энергетическая первочастица, из которой произошло все многообразие миров. Видите ли, объективно не существует никакой материи и никакого духа, никакого пространства и никакого времени. Это только черты единой прародительной энергии, которые подметили и противопоставили друг другу люди. Материя — это более плотное состояние энергии, дух — более тонкое, но ни о каком противопоставлении природы их происхождения не может быть и речи. Они — производные от единой и неделимой первичной энергии, в которой духовность и материальность, как их определили люди, существуют на уровнях разной энергетической плотности, только и всего. Точно так же не существует объективных пространства и времени, которые начинают свою жизнь только с момента появления физического объекта, образованного излучениями первичной энергии.

— А какова цель всего этого взаимодействия энергий, что должно получиться в финале?

— Это типично человеческий вопрос. В каком еще финале? Финал может существовать только для какого-либо объекта Вселенной, типа планеты Земля, для которого играет роль фактор времени, у которого есть начало существования и конец. Но о каком смысле и о каком финале может идти речь, когда мы говорим о едином первоэлементе Природы, для которого время является одним из бесконечных его производных? Отбросьте раз и навсегда эту бестактную человеческую привычку — во всем искать логику, созвучную своему плоскостному уму. Попытайтесь представить, что необъятную Вселенную можно поместить в мельчайшую частицу размером в один квадратный миллиметр, и вы поймете, что объективного пространства не существует. Оно различно для различных энергетических измерений, и то, что вы сейчас находитесь у меня в гостях — лучшее тому «человеческое» доказательство. Представьте себе мир, в котором времени нет, который существовал вечно и будет существовать вечно, и вы поймете, что и пространство и время — такая же энергия, как и та, из которой состоим мы с вами, что энергий этих множество и все они так же разумны, как и мы с вами. Вообразите себе огромное дерево, от ствола которого отходят миллионы веток, и любая из них уникальна и неповторима; на этих ветках растут миллиарды листьев, и каждый обладает собственной индивидуальностью, и вы поймете, что в мире существует бесчисленное множество энергий, с присущими только им особенными частотами, которые, сливаясь, образуют то, что мы называем материей и духом, пространством и временем, человеком и инфузорией. Учтите, я оперирую сейчас понятиями, привычными и родными для землянина, а в действительности все более масштабно, и каждый из этих бесконечных, недоступных восприятию миров — листьев, образованных излучениями бесконечных веток — энергий является творческим производным единого ствола прародительной энергии, который я называю Богом. Смысла с человеческой точки зрения в этом нет никакого, так как даже теоретически трудно предположить существование какого-то доступного человеческой логике результата в мире, где создаются бесконечные производные того, что уже есть. Но какой смысл есть в любви? Потому и говорят, что Бог есть Любовь, так как ощутимого смысла тут вроде бы и нет, а жить без этого пресно. Человек не может познать мир до конца потому, что привык расчленять его на составные части, постоянно искать в явлениях природы какой-то смысл, созвучный его собственному мироощущению, а его нет. Эволюция идет ради самой эволюции, бесконечное творчество новых энергетических форм не преследует никакой цели, кроме создания более совершенных энергий.

Человек уже много веков стоит на грани тех открытий, которые выведут его на новую энергетическую ступень. Единственный шаг, который ему нужно сделать — это понять, что мир следует воспринимать во всем его объеме, не пытаться препарировать и помнить непреложную истину — исследуя мир одним разумом, без помощи чувств и интуиции он также бессилен, как выброшенная на берег рыба. Объемность восприятия мира, в котором участвуют чувства наравне с разумом — вот к чему должен стремиться человек. Объемность как в детстве, когда еще не задумываешься о том, почему мир такой, просто воспринимаешь его как данность и радуешься ему. Именно тогда, когда мы соединим в себе разум, интуицию, чувства и кристально чистую нравственность, мы поймем, что Солнце — это энергия, мозг наш — энергия и придорожный камень — тоже энергия, и все мы состоим из родственных друг другу излучений. Потом мы научимся переходить из одного энергетического состояния в другое, путешествовать по энергиям, исследовать их, и как венец нашей деятельности, может быть сумеем сотворить новую энергетическую форму. Наверное это обидно прозвучит для людей, но сейчас они еще не могут творить. То, что для них является творчеством, есть процесс открытия уже существующих ритмических и мелодических формул, сочетаний цветов, мыслей и образов, ибо мозг человека — только приемно-передающая станция, черпающая информацию из более тонких энергетических сфер и не способная сотворить что- либо не существовавшее прежде.

Они вышли на небольшую ровную поляну с беседкой посредине, где стояли столик и два плетеных кресла, и Артур понял, что именно сейчас начнется основная часть того постижения истины, ради которого он находится здесь. Как только они устроились в креслах, он, возвращая разговор в прежнее русло, спросил:

— А для того, чтобы переходить из одной энергетической частоты в другую, нужно их исследовать каждую в отдельности или существует какой-то общий принцип?

— Разумеется, для всего многообразия энергетических излучений существует несколько основополагающих принципов, и до некоторых из них вы уже дошли своим умом, — ответил Маэстро, одобрительно глянув на Артура. — Выразителем сущности каждой частоты является присущая только ей ритмическая пульсация, и в сообщество себе подобных эти частоты собираются под воздействием закона резонанса. Любовь — модель идеального резонирования частот между собой, ненависть — наоборот, полный дисбаланс, когда одна частота стремится погасить, уничтожить другую. Каким будет вновь сотворенный мир, какие внешние и внутренние черты будут присущи его обитателям — все это зависит от уникальности комбинации частот, резонирующих друг с другом. Но необходимо помнить, что все частоты являются производными от единой прародительной энергии и, следовательно существуют определенные правила, по которым они взаимодействуют между собой. Таблица, составленная вами, и является фрагментом общего закона резонирования всех частот.

Маэстро провел рукой над поверхностью столика и на ней медленно проступила знакомая нам таблица, оставленная Артуром дома. Все-таки как быстро приспосабливается человек к новым обстоятельствам! Еще несколько часов назад, увидев подобный фокус с появлением каких-то цифр из ничего, Артур пришел бы в величайшее возбуждение. Сейчас же он почти не обратил на это внимание, поглощенный мыслью о том, что узнает разгадку волновавшей его тайны.

— Великие мудрецы древности, — начал свои объяснения Маэстро, одновременно рассматривая таблицу, — к которым, несомненно, следует отнести и Пифагора, знали, что условия жизни на какой-либо планете определяются совокупностью воздействия на нее внешних космических сил посредством комплекса энергетических факторов. Важнейшей из этих сил следует признать ту, которую люди называют гравитацией, то есть искривлением пространства — времени под воздействием массы объекта. В действительности, конечно, это целый комплекс энергий, включающий в себя наряду с плотными вибрациями и более тонкую интеллектуально-психологическую информацию, отражающую индивидуальные черты, присущие воздействующему объекту. У каждой планеты есть собственная частота вибраций и, совершенно естественно, существуют числовые соотношения, определяющие весь комплекс вибраций, воздействующих на космический объект. Именно на этом принципе строятся все предсказания будущего человека. В момент рождения одна из планет находится ближе других к Земле, и весь комплекс индивидуальных черт, характерных для этой планеты, перенесенный гравитационными волнами, будет присущ новорожденному. Его судьба будет зависеть от времени суток, ландшафта местности, в которой он появился на свет, и еще тысячи более мелких факторов, усиливающих или ослабляющих воздействие гравитационных волн той планеты, которая будет главной в его жизни. Однако существуют и более глобальные события, на которые оказывают влияние все планеты Солнечной системы. Характер этого влияния и устанавливали мудрецы древности, в числе которых был Пифагор. Он был одним из тех, кто нашел числовой эквивалент всем энергетическим вибрациям, воздействующим на Землю, и составил таблицу, отражающую взаимное резонирование этих вибраций. Причин, по которым он не отдал плоды своего труда людям, было несколько, но главной из них была все та же, вечная — неспособность людей достойно распорядиться властью над природой, которую давали ему эти знания. А власть была огромна: все причинно-следственные связи, все прошлое и будущее было бы у человека как на ладони, владей он системой, отражающей закономерности резонирования частот, из которых соткан его мир. Тогда Пифагор сделал то, что делали все мудрецы, считавшие свои открытия преждевременными и могущими повредить людям — он зашифровал свою таблицу в математических закономерностях, которыми люди пользуются ежедневно, в надежде, что когда придет время, кто-нибудь расшифрует ее. Простейшей и примитивнейшей из этих закономерностей является та таблица Пифагора, которой люди пользуются для быстрого умножения одного числа на другое. Вы интуитивно вышли на тот путь, который ведет к открытию Великого Закона Резонирования частот в нашей энергетической размерности. И хотя путь еще только начат, я от души поздравляю вас с таким почином.

Артур, вцепившись ногтями в крышку стола и подавшись вперед, стараясь не шелохнуться, слушал Маэстро. Он и предполагать не мог, что зашел так далеко, и его сердце, превратившись в маленького босоногого сорванца, отплясывало какой-то фантастический победный танец.

— Обратимся же к вашей таблице, — невозмутимо продолжил Маэстро, не замечавший, или делавший вид, что не замечает состояния нашего героя, — она поделена на одиннадцать столбцов, символизирующих одиннадцать источников излучения энергии, актуальных для нашей Солнечной системы. Первая графа соответствует излучению центра галактики, вторая — Солнца и девять остальных — излучениям девяти планет системы. Таблица зеркально симметрична, что отражает основной способ измерения, налагаемый людьми на все явления природы — полярное разделение объекта изучения на две уравновешивающие друг друга противоположно заряженные силы. В действительности всё, разумеется, сложнее, этих сил гораздо больше, и то, что человек намеренно упрощает, переводит в плоскостную двухмерную систему те явления, которые нужно воспринимать в объеме, создает для него трудности восприятия мира таким, каков он есть. Этот дисбаланс между действительностью и тем стерилизованным миром, который создал человек в своей науке, особенно остро ощущается, если первую графу вашей таблицы, представляющую собой предельные числовые значения энергетических излучений планет, ту пуповину, которая соединяет их с центром галактики, сравнить с рядом магических цифр, которыми пользовались египетские жрецы и тибетские монахи.

Числа 9, 18, 27 36 и 45 совпадают и там и там, однако дальше идут небольшие разночтения. В магическом ряде используется число 56 вместо 54 в таблице, 64 вместо 63 и 82 вместо 81.

Число 72, являющиеся ключевым для ряда вычислений, совпадает и в таблице и в магическом ряде.

Итак, главная ценность вашей таблицы заключается в том, что в ней видны отблески математического метода, возводящего плоскостные численные величины в объем и определяющего длину волны и амплитуду её колебаний в единой для всех излучений системе отсчета. Понятие объема здесь не будет таким, каким привыкли оперировать современные математики. Можно возводить эти числа в разные степени и корни, и всё это будет бесцельным блужданием в границах плоскостного видения мира в пределах одной энергетической системы. Объем же, и я не устану вам это повторять, — это нахождение таких численных закономерностей резонирования частот, когда все излучения, существующие в природе, будут объединены в системе отсчета, единой для всех излучений.

Люди уже владели такой системой, однако войны и непрерывная борьба за власть не давали знающим возможности обнародовать эти сведения. И зашифрованы они не только в египетских пирамидах и развалинах древних культур, доживших до наших дней, но и в азартных и интеллектуальных играх. Это была остроумнейшая идея — доверить истинные знания интеллектуальному увлечению и даже откровенному пороку, ведь ничто не сохраняется так долго, как вещи, помогающие убивать время. Подсчитайте количество клеток на шахматной доске и вспомните о принципе деления фигур на белые и черные; подсчитайте количество делений на столе рулетки и сравните все эти числа со значениями первого столбца своей таблицы и Великого Магического ряда. Вы увидите их совпадение и поймете, что развлекаясь, человек моделирует процессы, происходящие в нашем энергетическом измерении, конечно в очень упрощенном виде, и даже не подозревает об этом. Кстати, азартные игры помогут нам извлечь из вашей таблицы еще одно немаловажное открытие. Количество игральных карт в колоде — 36, и количество делений рулеточного стола тоже 36. Найдите это число в таблице, и вы увидите, что оно является предельным значением для четвертой горизонтальной графы, и это дает нам основание предположить, что именно эта графа выражает закономерности резонирования частот, характерные для нашей планеты. Теперь разделите квадрат таблицы на четыре равные части, и вы увидите, что граница деления проходит именно через эту четвертую графу, которая, таким образом, является основанием таблицы. И это вполне понятно, так как составлена она с точки зрения жителя Земли — существа, сотканного из энергетических частот определенных параметров, которые и являются для него точкой отсчета. Сложите теперь все числа, находящиеся в ячейках нашей четвертой графы и по горизонтали и по вертикали, не трогая основную, показывающую номер планеты и ее главную энергетическую частоту. Сумма чисел в каждой ячейке будет равна пяти, и эти пятерки расположатся крестообразно. Таким образом таблица намекает на существование единой системы отсчета для всех энергетических частот нашей Солнечной системы, дающей возможность перемещения в границах этих частот. Я называю эту систему Великой Формулой Креста. Именно владение Формулой Креста позволит любому существу переходить из одной системы отсчета в другую: путешествовать по другим планетам и историческим эпохам, пользуясь только возможностями своего организма, быть неуязвимым для оружия любого типа, владеть тем, что люди называют телепортацией, левитацией, ясновидением, делать воображаемый мир реальным…

Словом, именно Формула Креста дает истинное беспредельное энергетическое могущество. Не стоит обольщаться на тот счет, что таблица содержит явную модель этой формулы. Она только указывает на существование этой закономерности в природе и дает легкий намек на ее расшифровку, не более. Формула Креста запрятана гораздо глубже, чем все остальные знания, ибо могущество существа, владеющего ею, абсолютно. Почему именно Крест? Крест символизирует соединение в одну энергетическую постоянную четырех земных стихий: землю, воду, огонь и воздух; то есть, владея расшифрованным значением этого символа, человек совмещает в себе все четыре материальные стихии. Он может по желанию, оставаясь в границах своей энергетической среды, принимать облик этих стихий или выйти в ту сферу, где нет ни пространства, ни времени, ни стихий, ни гравитации, а есть только единый поток первородной энергии, по которому он волен путешествовать куда угодно, так как заданных векторов направления там тоже нет. Словом, владея этой формулой, человек из своего обычного физического состояния может переходить в состояние той частицы первородной энергии, которой он и является по своей природе, и возвращаться обратно.

Число 5 по одним источникам символизирует материальность мира, по другим — человеческую волю и является плоскостным численным выражением Формулы Креста. Существует и еще одно важное число, отраженное в таблице только косвенно. Таблица начинается и заканчивается числом 81, являющимся для нее предельным значением. Когда люди составят объемную модель этой таблицы, они увидят, что это число является зеркально симметричным 18, самому загадочному и непостижимому для человеческой логики числу, не вписывающемуся ни в какие каноны и схемы по своей божественной природе. Это число — тот шнур, который связывает напрямую любое существо Вселенной с центром, из которого все произошло, как бы его не называли — Богом или единым первоэлементом Природы. Вот, собственно, и все, что я должен был рассказать вам о строении того мира, в котором мы имеем честь обитать, — закончил Маэстро и, проведя рукой над поверхностью стола, «стер» с него таблицу.

— Маэстро, но ведь вы расскажете мне о том, как перевести таблицу в объем, и… Формулу Креста…, — путаясь в словах, забормотал Артур. — Обидно же стоять рядом с разгадкой и не сделать последнего шага.

— Решение этого вопроса я оставляю вашей совести, — неожиданно сухо и как-то отчужденно ответил Маэстро. — Видите ли, мой друг, я ушел от людей не только потому, что мне, обладающему истинным знанием, тяжело было существовать рядом с невежеством и бескультурьем. Как бы я ни ругал людей, я их очень люблю, ибо никто не умеет так обаятельно заблуждаться, как они, и я мог бы многое сделать для них, живя в их среде. Но для человека моего склада существует иной участок работы, находящийся в более тонких слоях энергии, окружающей Землю, на котором я буду более полезен людям.

Для многих религиозно настроенных людей, вероятно, будет удивительным узнать, что Бог, которого они считают таковым и которому поклоняются, имеет мало общего с той первоосновой всего сущего, о которой я вам говорил. В тонких энергетических слоях каждый планеты находится живая и разумная субстанция, подчиняющаяся тем же физическим законам, которые определяют условия существования рядовых обитателей этой планеты, и все отличие этого Бога от людей в том, что он — существо, состоящее из более тонких, а значит и более могущественных и всепроникающих энергий и обладает большим энергетическим влиянием. Однако есть прямая и обратная зависимость обитателей планеты от так называемого Бога, и Бога от рядовых обитателей. Если Бог является квинтэссенцией единой энергетической постоянной планеты, способной перемещаться во всех энергетических слоях, независимо от их плотности, и оказывать на эти слои решающее влияние, то и он, в свою очередь, нуждается в энергетической подпитке со стороны обитателей своей планеты.

Я еще раз возвращаюсь к тому, что высшая творческая способность человека — его воображение, и не стоит думать, что образы, существующие в нашем мозгу, исчезают бесследно. Образ, возникший в нашем воображении, независимо от того, Бог это, архангел или литературный герой, будет жить в более тонких сферах до тех пор, пока мы думаем о нем, пока мы питаем его энергией своего воображения. Как только мы перестаем о нем думать, он растворяется в энергетических слоях и прекращает свое существование как энергетический образ. И наши отношения с этими богами строятся на том, чтобы с нашей стороны, используя различные религиозные, культовые, магические или колдовские обряды в зависимости от характера того божества, на помощь которого мы надеемся, привлечь к себе его внимание, заручиться его поддержкой, так как оно, имея менее плотную оболочку, чем мы, обладает большими возможностями. А их задача — приобрести себе как можно большее число сторонников в нашем мире, ведь их могущество пропорционально количеству обращений к ним с нашей стороны. Основным инструментом общения человека с обитателями тонких слоев энергии является мысленный образ, закрепленный и овеществленный в слове. Слово с метафизической точки зрения — это не инструмент общения с представителями своего биологического вида, это — символ, фиксирующий энергетическое значение образа. В процессе оформления этого символа, несущего энергетическую нагрузку, важнейшую роль играют два фактора: звук и дыхание. Согласные, резонируя о кости организма, наполняют слово плотной физической вибрацией, гласные же придают ему полетность. Рождаясь в организме человека, резонируя о его костные ткани и подкрепляясь энергетической силой дыхания, звук обретает почти вещественную мощь. И церковные и магические обряды направлены на то, чтобы придать слову — символу, запечатывающему образ, как можно большую энергетическую мощь при помощи внешних эффектов: специального освещения, благовоний. Очень важно найти слово, наиболее точно отражающее метафизический образ какого-либо явления. Недаром колдуны говорят: «Дай имя призраку, и ты получишь власть над ним». Имя, даваемое человеку при рождении, также оказывает огромное влияние на всю его последующую жизнь, ибо определенный порядок букв содержит метафизический код, определяющий судьбу.

Итак, силы, обитающие в тонких энергетических слоях, ведут борьбу между собой за то внимание, которое окажут им люди и которое является источником их процветания. История о том, как ангел взбунтовался против Бога, имеет земную природу и относится к нашим богам, ведь единая первочастица вечна и неделима, и не нуждается ни в каком диалектическом противопоставлении. На нашем же энергетическом уровне только тот раскол, который произошел в стане богов, разделив их на темные и светлые силы, и способен обеспечить эволюцию людей. Будь человек спокойным и мудрым существом, не нуждающимся ни в каких внешних благах — никакой борьбы богов не было бы, так как их мир — это только проекция страстей, существующих в нашем мире. Однако тогда из энергетического поля планеты исчезли бы за ненадобностью сотни богов, а они хотят существовать вечно, как желает этого любой человек, в глубине души не уверенный в том, что после смерти получит какую-то новую форму энергетической жизни. И они беспрестанно борются за мысли и эмоции людей, вызывая в них кто религиозный экстаз, а кто войны и ненависть.

Все это я рассказываю вам затем, чтобы вы поняли — борьба, которую не может не вести человек, обладающий вашими знаниями, очень опасна и идет по жестким правилам. Я транспортировал вас сюда с такой поспешностью потому, что открытия, сделанные вами и дремавшие в вашем мозгу до тех пор, пока я их не расшифровал, представляют кровный интерес для сил, которым я противостою, и они сделают все возможное, чтобы привлечь вас на свою сторону. Вы еще не искушены для того, чтобы вести с ними полноценную борьбу, а в арсенале этих «добрых молодцев» находятся такие средства, которые способны заморочить голову и более опытному человеку. Я могу рассказать вам детально о Великом Законе Резонирования Энергии и открыть Формулу Креста. Но этим самым я возложу на себя страшную ответственность не только за вас, но и за судьбы всех остальных людей, потому что я не знаю, какие силы используют ту абсолютную власть, которую дает владение этими знаниями. Есть в этом вопросе и еще одна немаловажная сторона. Вы сейчас стоите на очень высокой ступени знаний, к которым пришли сами, без чьей-либо помощи, так как я только расшифровал те образы, которые уже жили в вашем мозгу. И я считаю, что дальше вы должны идти сами, так как познание мира энергий настолько индивидуально и неповторимо, что всякая попытка привнести эти знания извне может закончиться плачевно. Ведь Формула Креста — это не сухое математическое уравнение, это стиль жизни, мышления, и от того, насколько чисты ваши мысли и чувства, насколько свободно вы управляете дыхательной и мускульной энергией своего организма и зависит абсолютное энергетическое могущество, которое она дает. В общем, обладатель Формулы Креста должен быть великим ученым, художником и спортсменом в одном лице для того, чтобы эти знания обрели в его руках вещественную силу. Сейчас я оставлю вас одного, подумайте, и если решите, что для обретения дальнейших знаний вам нужна моя помощь и вы сумеете распорядиться ими достойно — я отвечу на все ваши вопросы.

Маэстро поднялся с кресла со словами: «Буду ждать вас дома с готовым решением», — и направился к своему дворцу, белеющему сквозь стволы сосен.

Маэстро поднялся с кресла со словами: «Буду ждать вас дома с готовым решением», — и направился к своему дворцу, белеющему сквозь стволы сосен.

ГЛАВА 6

в которой рассказывается о том, как Артур обрел истинные знания

Артур остался один. Вряд ли стоить говорить о том, что за несколько часов, проведенных им с Маэстро, его как-то незаметно покинули блаженное легкомыслие и жажда перемен, которые были его постоянными спутниками. Я не могу сказать, что он стал другим человеком, да вряд ли и он сам чувствовал что-либо подобное, ведь у него просто не было времени для того, чтобы заглянуть в себя и оценить произошедшие изменения. Просто исчезла расплывчатость и внешняя сумбурность беззаботного существования, мир обрел реальность и четкость. Он уже точно знал, что не потребует у Маэстро раскрытия тайны Формулы Креста, ибо понял, что та ответственность, которая лежит на нем уже сейчас, огромна, и для оплаты выданного аванса ему потребуется напряжение всех сил. Знание, как выяснилось, это не только радость ощущения себя парящим в высоких хрустальных сферах, но и скорбь невозможности открыть эти сферы для остальных.

Артур медленно вышел из беседки и побрел к дому Маэстро. Солнечное прежде небо незаметно затянуло рыхлыми черными тучами. Видимо в этом удивительном мире даже погода чутко реагировала на внутреннее состояние его обитателей и настраивалась в унисон с их душами, видя в этом своеобразный камертон. Едва только эта мысль пришла в голову Артуру, как он почти физически ощутил, что земля, по которой он сейчас ступает, — живая и отзывается на каждый его шаг, где-то ворча потревоженным зверем, а где-то радостно улыбаясь. Его мысли не имели четких и ясно очерченных границ, в мозгу метались какие-то призраки, видимо начинался переход его сознания, разбуженного могучими образами, нарисованными в нем Маэстро, в какое-то новое качество. Артур и не пытался дать определение своему состоянию. Спокойно и незаметно пришла мысль о том, что зафиксировав то, что он сейчас чувствует словесным образом, он утратит его высшую сокровенную суть, не являющуюся плодом работы мозга. Это было какое-то слияние приобретающей отчетливость мысли, необыкновенно обострившейся интуиции и духовного подъема. Может быть и существовало в иных мирах слово, вернее сочетание звуков в нашем понимании, которое могло бы дать точное определение этому состоянию, зафиксировать его в образе, символе, найти, выражаясь языком Маэстро, «резонансный эквивалент» этому чувству, но Артур такого слова не знал. Просто теперь он физически ощутил, что же такое «объемное восприятие мира», насколько оно точнее и радостнее того, что он чувствовал до сих пор. Его мозг работал, по-видимому, всеми своими участками, и на фасад сознания, то и дело прерывая течение основной мысли, пробивались какие-то не связанные друг с другом обрывки: «…Земля — единый организм, человек — ее орган, и она мстит за его глупости естественными и искусственными катаклизмами, изменением климата и погоды. Все эти катаклизмы сознательны и разумны, однако действуют вне границ человеческой логики… таблица Пифагора определяет еще и магическое соотношение букв в алфавитах древних народов. А язык, являющийся метафизической платформой для всех остальных, наверняка санскрит…» Скорее всего это были выводы из постулатов Маэстро, которые выдавал теперь мозг Артура, получивший короткую передышку в восприятии сведений и занявшийся их переработкой.

Артур вышел из леса и медленно, растягивая удовольствие этого парящего состояния единения со всем окружающим его миром, даже с камешками, хрустящими под ногами, пошел к дому. Он услышал позади себя какой-то рокочущий шум и оглянувшись, увидел, что на месте леса, из которого он только что вышел, снова расстилается море, теперь уже грозное и неспокойное. Вся природа, утратив былое благодушие, подобралась и стала величественной и суровой. Тучи закрыли вершины гор, опустились над морем и казалось, что в мире уже ничего нет, кроме этих мохнатых, переполненных водой и начиненных сдержанной энергией громадин. Белый дом Маэстро, окруженный этой черной и, наверное, очень могучей силой, казался чем-то нереально-безнадежным, почти беспомощным. Артур заспешил к дому, так как на землю уже начали падать первые капли, и вдруг, не давая ему возможности избежать того, чего он хотел избежать, с неба хлынул такой поток воды, что мир разом потерял все пространственные ориентиры.

Вода была везде. Казалось, что и из-под земли тоже фонтанируют какие-то источники, которых не было прежде. Не успев ничего сообразить, Артур промок до самых костей и, проклиная все на свете, кинулся к входной двери. Он уже взялся за ручку, и тут какое-то неясное чувство повернуло его назад. Должно быть все та же незаметная, идущая помимо воли работа мозга, соединенная с сильным интуитивным импульсом, вытащила его снова под этот бушующий поток воды. Еще не осознавая, что он делает и зачем, весь во власти этой внутренней силы, Артур резко выбросил обе руки вверх навстречу дождю. Дыхание его внезапно обрело глубину и четкий ритм, и откуда-то изнутри, из области солнечного сплетения, медленно поползла по организму теплая живая энергия. Артур чувствовал ее каждой клеточкой тела. Сначала она пошла вниз и заполнила ноги, затем медленно затопила грудь и плечи, охватила голову и начала подниматься по протянутым к небу рукам. И вот тогда, когда эта вязкая энергия наполнила все тело Артура до предела и оно, казалось, готово было взорваться изнутри, он почувствовал, как, повинуясь все тому же неосознанному импульсу, медленно поднимается в воздух. Дождь продолжал бушевать вокруг, но его струи проходили сквозь тело Артура, поднимавшееся все выше и выше, и он, обретя, наконец, полную ясность мысли, закричал: «Маэстро, я нашел! Вот она — Формула Креста!» Видимо это и были те слова, которые заполнили, налили вещественной силой образы, теснившиеся в его душе, так как после их произнесения Артуру открылся сияющий мир, в котором он почувствовал себя равным среди равных. Перед ним проходили образы великих мужей человечества, знаменитых и абсолютно неизвестных людям, они с улыбкой приветствовали своего нового собрата, и Артур почувствовал, что только теперь ему открылись все тайны природы во всей их ослепительной чистоте и простоте. Его тело, казалось, слилось с душой, и это полное невыразимого счастья осознание своего такого доброго, незапятнанного никакими эгоистическими помыслами могущества, заставило его не сказать, а как бы пропеть те слова, которые явились паролем для прохода в этот чудесный мир: «Я люблю вас всех!». Артур впервые почувствовал на губах это могущество произнесенного слова, наполненного всей силой, на которую способна душа, его отличие от тех узких и бесцветных слов, которые он говорил, живя среди людей.

В этот момент открылась стеклянная дверь, ведущая на балкон, и на него вышел Маэстро, улыбающийся гордой торжествующей улыбкой. Он вытянул вперед правую руку, глубоко вдохнул и из его горла полились чудесные горячие бархатные звуки. Этот голос, величественный всеохватный голос пронзал беснующийся тысячами подголосков грохот дождя и сплетался с ними, находя какую-то гармонию в первозданном шуме Природы, рождал удивительные, неподвластные мозгу слова, проникающие прямо в душу и вызывающие в ней образы, наиболее близкие тому, кто их слушал. Это было искусство одного человека и искусство для одного человека, очищающее и возвышающее его до осознания истинных тайн великой Природы, заключенных в нем самом. Молнии, то и дело вспыхивающие в нависших над землей тучах приобрели какие-то невиданные фантастические оттенки, в атмосфере разлились запахи, не поддающиеся ни одному человеческому определению, и все эти кусочки естества, спаянные в одно целое волшебным голосом Маэстро, рождали ту потрясающую воображение мистерию, которую имел счастье наблюдать Артур.

Маэстро остановился на несколько мгновений, затем опять сделал глубокий вдох и запел уже абсолютно земную, но все же покоряющую своей лиричной мудростью баховскую «Аве-Марию». И тут, словно отвечая на призыв мужа, на балкон вышла Мария. Она с сияющими глазами подошла к Маэстро и, вложив свою тонкую прозрачную ладонь в его руку, запела чистым серебристым голосом, так чудесно контрастировавшим с глубоким и мужественным баритоном Маэстро. Опять началась эта потрясающая импровизация, в которой звуки рождаются не обдуманно, а сиюминутно, подчиняясь движению парящей в восторженном творческом порыве души, только теперь в ней участвовали два дополняющих и оттеняющих друг друга голоса. В такие мгновения могут пройти века, и все равно они покажутся мгновениями, в которые понимаешь, что время все-таки измеряется человеческими ощущениями.

Я не могу определить, сколько длилось это торжество духа, не мог сказать этого и Артур, ибо он как бы очутился в том центре Вселенной, о котором ему рассказывал Маэстро, где время стоит и царит одна творческая способность Души, рождающей новые свои формы. Артур очнулся только тогда, когда Мария, посмотрев на него своими лучистыми глазами, протянула руку, приглашая присоединиться к ним. Видимо то состояние, в котором находились эти люди, было способно вовлечь в процесс творчества даже самого робкого человека, и Артур, забыв о том, что до этого демонстрировал свой голос только на студенческих вечеринках, присоединил его к голосам Маэстро и Марии. И вот странность: его голос, прежде не блиставший особой красотой и мощью, уверенно пошел туда, куда влекла его в восторженном порыве душа. Тело наполнили сладостные вибрации, и он впервые почувствовал, какое это счастье — петь своим голосом, не стесненным никакими рамками, летящим за твоим чувством и послушно повторяющим все его сложные изгибы. Это был тот единственный и неповторимый миг творчества, который, мелькнув однажды в жизни любого человека, отпечатывается в его памяти навсегда, даже не сам момент, а те ощущения, которые он вызвал, запредельные своей чистотой и свежестью, повторить которые, как ни старайся, уже невозможно. Артур знал, что теперь, когда он постиг высшую истину и ощутил в себе ту силу, перед которой все преграды кажутся мелкими и незначительными, он сможет переживать этот прекрасный момент вновь и вновь, но все же ему было жаль расставаться с ним сейчас. Дождь уже кончился, и мир, глядя на него, сиял тысячами отражений солнца в каплях, повисших на растениях. Подняв голову, Артур увидел Маэстро и Марию, улыбающихся ему с балкона, и понял, что праздник завершен, и сейчас его ждет последнее напутственное слово Маэстро, после которого ему нужно будет отправляться назад к людям. И не в силах побороть только что пережитое им чувство, открыв входную дверь и в несколько прыжков взлетев на второй этаж, Артур бросился на шею учителю, выходящему с балкона, и закричал: «Маэстро, я сделал это!»

— Да, я все видел, — погладив его по голове, сказал Маэстро. — Из всех людей, которые были здесь, ты один так далеко прошел по этой дороге. Значит и спрос с тебя будет больше… Однако наше время истекло, ты узнал все, что хотел узнать. Пора возвращаться обратно, в вашем мире скоро начнется новый день.

— Я буду жить там и делать то, что должен делать, — сказал Артур, — но я никогда не смогу наслаждаться человеческим искусством после того, что увидел и услышал здесь. Мое предназначение мне ясно — я должен показать людям что-либо подобное. Окажите последнюю услугу, Маэстро, расскажите, есть ли в этом какой-нибудь секрет, или это только то состояние, в котором я находился, сделало обычную музыку божественной?

— Ты заставляешь меня говорить сухими общими словами о том, что является выражением высочайшего необъяснимого творческого порыва человеческой души, — ответил Маэстро. — Однако мне уже пришлось в подобных выражениях открывать тебе те законы Природы, которые так же невыразимо прекрасны, как и искусство, в создании которого ты участвовал… Хорошо, я попробую…

— Все жанры искусства, какими бы они ни были, — начал свое разъяснение Маэстро, — являются отражением духовной потребности человека. Организм наш настроен на восприятие конечного числа вибраций, из которых состоит звук и цвет. Недаром основных цветов и звуков — семь и все они соотносятся друг с другом в определенном порядке. Каждое чувство, каждое проявление духовной природы имеет свое выражение в бесконечных сочетаниях оттенков цвета и звука, и люди на протяжении всей истории цивилизации искали и сопоставляли эти сочетания, стараясь наиболее полно выразить то, что чувствуют.

Однако верные своей тактике разделения общего целого на фрагменты и познания целого через частное, они стали расчленять искусство, пытаясь проникнуть в его истинное магическое значение и найти логику там, где властвовать должно чувство. Первобытное искусство-это примерно то, что видел ты и в чем принимал участие: мистический акт единения с силами природы, в котором задействованы все ее компоненты, воспринимаемые человеком — звук, цвет, запах, наполненные излучениями человеческой души. И чем чище и тоньше были эти излучения, чем нравственнее человек, тем сильнее было его впечатление от этого акта слияния с природой. Первобытные люди не имели изощренного мыслительного аппарата и их искусство, то есть искусственное моделирование сил природы, было чисто и наполнено истинным значением. Постепенно, по мере развития мозга, человек сошел с этой дороги. Вместо присоединения тех качеств, которые давал ему эволюционирующий мозг к творческому акту, он начал разбивать первородную мистерию на жанры, дабы достичь совершенства в одном из них. Так появились музыка, танец, театр, живопись, скульптура и все их более мелкие разновидности, в которых люди совершенствовались, незаметно отходя от цели искусства — резонирования в творческом экстазе с силами природы и выхолащивая единственный инструмент этого контакта — свою душу. Постепенно те жанры, которые создал человек, расчленив единое искусство, исчерпали себя, как мелеет полноводная река, перегороженная плотинами, ибо эти жанры также были модернизированы в соответствии с людскими потребностями.

Тяжелее всего пришлось музыке, так как у нее отняли семь восьмых того, что она имела изначально. Звуковые интервалы по своей природной сути нетождественны друг другу, то есть большая терция ДО-МИ не равна большой терции СОЛЬ-СИ и т. д. Однако их уравняли между собой, введя систему темперации. Октава, замкнутая на самой себе, является величайшим созданием человеческого разума, ее принцип, наложенный на совершенно различные явления, способен внести в них ясность и конкретику, но, как и все системы отсчета, созданные человеком, она бессильна там, где нужно выразить оттенок, так как имеет четкие границы. Темперация — метод, искусственно выравнивающий интервалы между звуками, изначально неравными по своей природе. В границах этой системы можно творить. Гении рояля и других темперированных инструментов были способны проникать в тонкие сферы и приносить оттуда чудесные мелодии, воплощаемые на этих инструментах, но такое творчество оказалось недолгим. Никакая фантазия, даже самая гениальная, не сможет рождать бесконечное количество приятных созвучий, составленных из звуков конечной высоты, четко разделенных на полутона. И то изобилие примитивных мотивчиков с одной стороны, и интеллектуальные потуги в изобретении системы, выходящей за рамки искусственно созданной тональности с другой — есть закономерная месть величайшего искусства, которое бесстыдно обкорнали. Единственная группа инструментов, способных произвольно удлинять и укорачивать интервалы, приближая музыку к той константе, от которой ушли люди — некоторые струнные и духовые, особенно безладовые скрипка, виолончель, контрабас. Все это характерно для западной музыкальной системы, задыхающейся в бесконечном изобилии конечных народных ладов и атональных изысках, чуждых уху неподготовленного человека. На Востоке люди мудрее, и знания, сохранившиеся там, являются той маленькой речкой, по которой еще можно доплыть до океана истины. На Востоке умеют ценить звук, и музыка ряда народностей — это чувственное созерцание бесконечных оттенков одного тона, своеобразная творческая медитация. Однако вся беда в том, что музыкальных языков существует почти столько же, сколько и словесных, и музыка индуса или китайца будет казаться европейцу скучной и невыразительной, если он, конечно, не приспособит ее к своему восприятию, то есть опять-таки ограничит рамками своей музыкальной системы.

— И что, нет никакого выхода? — спросил Артур, слушавший с неослабным вниманием, так как от ответа на этот вопрос во многом зависела его судьба.

— Любая задача имеет несколько возможных вариантов решения, — ответил Маэстро, — и я не вправе настаивать на том, что мой вариант — единственно верный. Я думаю, что реальный путь — это объединение музыки, театра, живописи, танца в один синтетический жанр мистерии, то есть мистическое соединение всех участников и зрителей в едином творческом порыве, как это было в древние и не столь древние времена.

Прав был Вагнер, утверждавший, что опера должна опираться на миф в качестве литературного первоисточника, ибо миф концентрирует в себе дух народа. То же самое можно сказать и о мистерии. Неким прообразом синтетического жанра мне видится церковная служба — тот же мощный зрительный и слуховой эффект, подкрепленный обращением к высшей природной силе. Я думаю, что нужно создать произведение, в котором соединятся слово, музыка, сценическое движение, свет, живопись и скульптура в качестве оформления сцены, может быть подкрепленные благовониями, усиливающими мистический эффект. Оно должно содержать идеи, к которым потянутся люди, доходящие до человека в виде ритмических и мелодических формул, захватывающих воображение, будящих его творческую фантазию. Это все, что я могу сказать об искусстве, и я уверен, что то, что ты делал сегодня сам, подскажет все остальное.

Артур только сейчас заметил, что Маэстро стал обращаться к нему на «ты». И это красноречивое признание того, что вступив в этот дом учеником, он выходит из него человеком, достигшим значительных высот в познании тайн Природы, наполнило его какой-то спокойной и несуетливой гордостью за свою принадлежность к сообществу людей, так бережно и трепетно познающих эти тайны.

В комнату вошла Мария и остановилась, выжидательно глядя на мужчин. Артур понял, что наступил момент прощания.

— Маэстро, я увижу вас когда-нибудь еще? — тихо спросил он, только сейчас особенно остро почувствовав, как сроднился с этими людьми и как ему будет не хватать их в том, другом мире.

— Вряд ли, теперь ты способен идти сам, и поводыри тебе не нужны, — ответил Маэстро. Было видно, что и он очень привязался к своему ученику и расставание так же тяжело для него, как и для Артура.

— Иди своей дорогой, слушай только свое сердце, отдай людям то, что они захотят взять и помни, что опасности, подстерегающие знающего, гораздо страшнее подстерегающих невежду. У каждого мало-мальски разумного человека один раз в жизни происходит событие, по воле которого он попадает в нашу сферу и только от его ума и сердца зависит то, каким он вернется к людям. Тебе многое дано, с тебя многое и спросится. Если от человека, попавшего сюда, после возвращения зависела только его судьба, то от того, каким вернешься ты, зависит судьба всех людей…

Маэстро обнял Артура, Мария наклонила его голову и поцеловала в лоб. Повинуясь жесту Учителя, Артур сел в кресло и расслабился. Маэстро протянул над его головой руку, от которой пошло сильное тепло и Артур, бормоча последние слова о том, как он им благодарен и как их любит, провалился в пустоту. Последнее, что он увидел, засыпая, была выплывшая вдруг перед его мысленным взором страница какой-то книги, в которой он успел прочесть только последнюю фразу «…судьба людей будет зависеть от того, каким ты вернешься…»

1994 год

ПОСЛЕДНИЙ  ДЕНЬ  СВЕРХЧЕЛОВЕКА

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,

Не проси об этом счастье, отравляющем миры,

Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

Что такое темный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,

У того исчез навеки безмятежный свет очей,

Духи Ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,

Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,

И под Солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,

И когда пылает запад, и когда горит восток.

Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,

И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —

Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленье

В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,

В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.

И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,

И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!

Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача.

Н. Гумилев

Это была его любимая погода — дождь и ветер. Хотя, впрочем, ожидать от серой и нудной осени чего-нибудь более изящного и фривольного можно было бы только в том случае, если бы тополя, мимо которых шел Карелин, стали бы вдруг плодоносить бананами. Да, был обычный осенний день и сверхчеловек, назначивший сегодня свидание женщине, которую одни представляют мерзкой старухой с немытыми волосами, а другие — прекрасной златокудрой девочкой, мысленно благодарил природу за то, что она придумала такие чудные декорации для его последнего спектакля. Мелкий дождик в лицо, огромные желтые листья, цепляющиеся за обнаженные кусты как за последнюю надежду, — вряд ли нужно иметь гениальный ум для того, чтобы разглядеть в этих предсмертных хрипах естества лукавую усмешку жизни, которая наступит через несколько месяцев. Отчего же человек так боится смерти и так любит играть с ней? Артур прекрасно знал ответ на этот вопрос, но теперь, когда закончилась эра теории и наступили минуты практики, снова задал его себе. Он был артистом и ученым, он, наконец, был сверхчеловеком, точно определяющим цену вымыслу и реальности, и сейчас, отодвинув в сторону все свои знания, внимательно прислушивался к собственному организму, пытаясь уловить и пропустить через себя эту тайну исступленного страха и неизъяснимого очарования Последнего Дня, которая так будоражит ум обычного человека…

Глава 1

«Кто может сравниться с Матильдой моей, сверкающей искрами черных очей?..» Голос, наэлектризованный счастьем, казалось, готов был сокрушить валом искрящихся обертонов всякого, позволившего себе усомниться в совершенстве его Дамы Сердца. Легкий поворот ручки пульта в режиссерской кабине — и этот же голос, уже полный сдержанного бархата, выводил томные рулады неаполитанской песни, воспевающей красоту лунной ночи. Еще один поворот — и голос, безжизненный и больной, пел рок-балладу о неизбежности гибели мечтателя, дерзнувшего подняться против воинствующей серости…

Артур Карелин, пользуясь тем, что режиссер телепередачи перед началом интервью давал в эфир коллаж из произведений, певшихся им в разные годы, и назойливые зрачки телекамер в студии еще не обрели осмысленности взгляда монстра, препарирующего душу, ссутулившись и закрыв глаза, сидел в кресле. Он не любил смотреть и слушать себя в записи, ибо то блаженное мгновение творчества, которым он жил при исполнении этих вещей, никогда не выдерживало взгляда со стороны, немного отстраненного и более объективного. Видимо в этом и заключается необъяснимый «наркотик» искусства, когда выложившись при исполнении до предела и получив свою порцию восторга и восхищения от зрителя, при прослушивании записи своего выступления признаешь, что вещь могла бы получиться совершенной, если бы чуть-чуть… Это мистическое «чуть-чуть», видимое только самому творцу, этот маленький зазор между идеальным образом, существующим внутри тебя, и тем, немного ущербным своей недосказанностью, который выходит при исполнении наружу и составляет каторжно-прекрасную магию творчества, заставляющую начинать все заново, которая ведома лишь немногим посвященным.

Артур встрепенулся, почувствовав легкое прикосновение руки ведущей, молчаливо предупреждающей его о включении телекамер и, выпрямившись в кресле и натянув на лицо знаменитую карелинскую улыбку, приготовился к работе. Это была, пожалуй, самая болезненная сторона популярности, к которой он так и не смог привыкнуть: в момент, когда мысли твои далеко, а в душе почему-то черно и пусто и больше всего на свете хочется вытянуться в гамаке, закрыть глаза и спокойно обдумать очередную «авантюру», как он называл свои творческие проекты, нужно убедительно и обаятельно отвечать на дурацкие вопросы, которые почему-то так любят задавать журналисты.

— Добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Как вы, наверно, уж догадались по нашей заставке, сегодняшний гость нашей студии — известный певец, актер и писатель Артур Карелин.

Натали Бенуа жестом, сводящим с ума большинство двуногих, носящих брюки, поправила прическу и, бросив быстрый взгляд на экран монитора, контролируя свой внешний вид, продолжила:

— Широта ваших интересов и, самое главное, те результаты, которых Вы смогли достичь в очень далеких друг от друга жанрах искусства, известны всем и поэтому, я думаю, наших телезрителей очень волнует вопрос: как Вам удается все это совмещать, да еще и достигать везде верхней планки?

«Так, сейчас кому-то будет очень больно, — неприязненно глянув на красотку-телезвезду, подумал Карелин, — и какого черта я согласился на участие в этом балагане?» Дело в том, что практически все журналисты, считающие себя интеллектуалами или теоретиками искусства, очень любили задавать ему в разных вариантах этот вопрос, причем каждый раз требовали от него чего-нибудь свежего и оригинального, доводя до глухого бешенства. Несколько месяцев назад Артур честно предупредил журналистскую братию о том, что следующий человек, которому придет в голову поинтересоваться истоками его разнопланового творчества, позавидует кончине Джордано Бруно. Но эта очередная «умница» либо ничего об этом предостережении не знала, либо, нахально понадеявшись на свои женские чары, просто не приняла его всерьез, и снова наступила на любимую мозоль. И Карелин, без того пребывавший не в лучшем расположении духа, начал «боевые» действия.

— Видите ли, ласточка моя, — искусство осаживания надоедливых поклонниц и «зарвавшихся журналюг» было отработано им до мелочей, — если кто-нибудь когда-нибудь сможет однозначно ответить на этот вопрос и убедительно расскажет о том, как он достигает «верхней планки» в творчестве, вы ему ни в коем случае не верьте. Он либо тайно влюблен в вас и рассуждениями о недосягаемом для человеческого ума хочет завлечь вас в свои сети, либо безнадежно профессионален, как робот, и тогда ему тем более не дано ощутить в себе эту неподвластную пошлому рацио тайну творчества, рассказами о которой он пудрит вам мозги. Я — дилетант, смиренно признающий себя только инструментом выражения идеи, неизвестно какими путями пришедшей в мой мозг, и ничего кроме невнятного бормотания в ответ на этот, безусловно оригинальный и выстраданный вами вопрос, вы от меня не услышите.

Он привстал с кресла, картинно поклонился Натали и, все-таки немного лакируя свое утонченное хамство учтиво-карамельным тоном, продолжил:

— Предвосхищая ваш, вполне естественный интерес к тому, чем же все-таки, с моей точки зрения, отличается дилетант от профессионала, спешу сообщить, что вкладываю в эти слова несколько иной смысл, нежели те творческие импотенты, которые в миру гордо носят звания критиков. Для них дилетантизм — синоним примитивной кустарщины и дешевой самодеятельности, я же подобных людей вообще оставляю за бортом своих теоретических изысканий. Творец для меня начинает существовать только с той минуты, когда он уже подошел к определенному уровню владения основами своей профессии, который дает ему право называться крепким ремесленником. И уже после этого перед ним откроются две двери: или он станет «профессионалом», то есть человеком, работающим на конкретный, им самим предсказуемый результат и пытающимся при помощи идеи, имеющей надчеловеческую, божественную сущность, выразить свои мысли и чувства, или «дилетантом», всецело подчиняющимся идее и предоставляющим свои творческие возможности для материального воплощения тех ее сторон, которые она сама решится доверить людям. Короче говоря, профессионал — это гений, говорящий языком своего разума, а дилетант — безумец, пытающийся лепетать языком Вселенной. Справедливости ради следует сказать, что «верхней планки» в искусстве с равным успехом могут достичь и те и другие, ведь уровень этой планки диктует вкус большинства зрителей или слушателей, объективность которого весьма сомнительна и зависит от господствующей в данный промежуток времени моды на те или иные эмоции и чувства и способы их выражения. В споре этих творческих антиподов есть и чисто энергетическая черта, разделяющая их. Дилетант, растворившись в идее, начинает работать в режиме самосожжения, пытаясь подключить к творческому процессу инстинкты, еще не до конца задушенные цивилизацией. Те продукты творчества, которые он исторгает из себя, зачастую искренне удивляясь тому, как это после очередного «творческого успеха» он вообще остался жив, отличаются особой энергетикой «живого нерва», почти всегда пренебрегающей традициями ремесла. Профессионал же точно следует канонам жанра, и его произведения, при внешнем совершенстве формы, на эмоциональном уровне более холодны и сдержанны.

Нужно заметить, что вначале, довольно резво взявшись размазывать по эфиру несчастную девушку, попавшую под пресс его плохого настроения, Артур, мельком взглянув в сторону Натали, понял, что стреляет холостыми патронами. Вместо ожидаемого возмущения или гнева он увидел в ее глазах только напряженность мысли неглупого человека, пытающегося осмыслить услышанное, и какую-то особую, чисто женскую проницательность, безошибочно определяющую причины его хамства и в высшем, доступном только женщинам милосердии прощающую его.

«Какой я… да и причем тут зрители?» Еще только мелькнула тень мысли, а его мозг, подчиняясь заданному импульсу, уже послушно начал выдавать достаточно убедительные и логически связанные фразы, с помощью которых Карелину удалось выпутаться из ситуации, где он уже самому себе становился противен. И сейчас, закончив свою тираду, он уставился на ведущую программы, с тревогой ожидая ее реакции на это неприятное для него признание собственной вины. Натали поняла, что от фразы, которую она произнесет сейчас, зависит и характер их разговора, при малейшей ошибке рискующего превратиться в никчемную перепалку, и ее дальнейшие взаимоотношения с этим ершистым артистом, к которому она чувствовала не только профессиональный интерес.

— Спасибо за то, что сказали больше, чем хотели сказать, — тихо произнесла она и, заметив на лице строптивой «звезды» довольную улыбку, продолжила более уверенно, — ваше разделение творцов на дилетантов и профессионалов навело меня на мысль о том, что «герои нашего времени» слишком, можно даже сказать извращенно профессиональны. Куда-то исчезли образы, мелодика, господствуют штамп и ритмика… Что это — кризис, смерть культуры, или какой-то временной этап, который мы благополучно преодолеем и возвратимся-таки к безумию дилетантизма?

— А вы — умница, — признательная и одновременно извиняющаяся улыбка Карелина сказала ей, что все трудности позади. — Я уже было подумал, что мне опять придется рассказывать о том, с кем я сейчас сплю и кто был последним любовником моей бабушки, но теперь каюсь…, каюсь…

Он поднял обе руки вверх, а Натали, подыгрывая, изобразила вынимаемый из воображаемой кобуры пистолет и, наставив на Артура указательный палец, сказала подчеркнуто грозным голосом:

— Я оставлю вам жизнь только в том случае, если вы пригласите меня поужинать.

— А я разве еще не пригласил? Проклятый склероз…

Они оба рассмеялись, но Артур, уловив боковым зрением вытянувшееся лицо режиссера, поспешил вернуться к серьезному разговору.

— Видите ли, я не любитель пророчеств и долгосрочных прогнозов, поэтому давайте лучше попробуем разобраться в причинах этого, как вы выразились, «извращенного профессионализма», а там, может быть, до чего-нибудь и додумаемся…

Представим себе первобытного человека, у которого еще не было оснований гордиться плодами деятельности своего разума, который еще чувствовал себя младшим сыном Природы, полностью зависимым от ее милости. Единственным средством выжить для него было растворение в Природе, соединение с ней. И искусство пещерного человека имело только одну цель — самозабвение, самоотречение, слияние в экстазе творческого порыва с символами окружающей среды, для которых он был открыт и прозрачен. Определяющей чертой такого искусства была интуитивность, то, что я ставлю во главу угла, когда говорю об идеологии дилетантизма. Очистьте свое сознание от хлама современного искусства, забудьте все те стереотипы, которые успела внушить вам «профессиональная» культура и постарайтесь представить себе эпоху, когда талант еще имел счастливую способность, не задумываясь о путях реализации идеи, прямо и непосредственно воспроизводить в танце и музыке ритмы Космоса! К сожалению, этот блаженный период язычества длился недолго. Первобытный человек создавал символы космического бытия и истово служил этим символам. Однако логика общественного развития такова, что постепенно из общей массы выделилась группа более сильных, умных и циничных людей, способных оценить профессиональное, то есть подчиненное определенным целям использование символов, созданных языческим искусством. В природе людской психики лежит одна интересная особенность: все, что является порождением Бога, люди непременно сделают орудием дьявола, и искусство стараниями идеологической верхушки перестало быть самодостаточным, в него проникло рацио, подгоняющее экстаз самоотречения под надуманные стандарты. Это стало началом конца. Символ, созданный неистребимой людской потребностью в иллюзии, стал служить прикладным задачам, а само искусство из высшей способности человеческой психики — воссоздания тех черт бытия, которых она лишена в реальности, превратилась в инструмент тиражирования трафаретов поведения, или, в лучшем случае, бесстрастный механизм, профессионально портретирующий действительность.

— Но ведь были в истории человечества периоды, когда искусство создавало шедевры…

— Я понял, о чем вы хотите сказать, — прервал Артур Натали. — Я вовсе не утверждаю, что единственный по-настоящему ценный этап в истории — это заря человечества. Видите ли, здесь мы все попадаем в ловушку пошлой сказочки о том, что прогресс — это движение к какой-то цели и, следовательно, каждый предыдущий этап истории качественно хуже и несовершеннее последующего. Можете мне поверить, для Господа Бога одинаково ценен и троглодит с дубиной в руках, и средневековый рыцарь, и компьютерный гений Пентагона, потому, что все эти люди в процессе творческого познания мира в любое время решают одни и те же задачи: что такое любовь, смерть, долг, как разрешить противоречия между личностью и обществом и так далее. Духовная история цивилизации движется по кругу и мудрецы всех времен озабочены одними и теми же проблемами, которые поэтому и называются вечными. Рецепты каждого отдельно взятого исторического периода будут уникальными хотя бы потому, что угол зрения, под которым мы рассматриваем мир, неизбежно изменяется, но если считать, что с течением времени мы становимся мудрее, то придется признать, что современный человек знает о мире больше, чем Соломон или Эйнштейн. Прогресс количества неравнозначен прогрессу качества, и имея в своем распоряжении суперсовременные приборы, мы только нащупываем проблемы, которые успешно разрешили индийские мудрецы несколько веков назад.

Однако мы немного отвлеклись на общие закономерности, давайте «вернемся к нашим баранам». Искусство — это тот универсальный язык, с помощью которого историческая эпоха может поведать грядущим поколениям о своих духовных открытиях и прозрениях. И для того чтобы в истории возник период, особо урожайный на шедевры, нужны определенные внешние условия. Что объединяет, скажем, античность, эпоху Возрождения… ну, и эпоху Просвещения? Античность являет собой классический пример языческой культуры с ее многобожием, идеализацией достижений человеческого духа, слиянием духовного и физического начал и так далее. Это время, когда великолепным было все: государственное устройство, философия, литература, архитектура и, самое главное, отношение к тому, кто все это создавал — к человеку. Конечно, в космос они не летали, и вообще, в их жизненном укладе, с позиции современного человека, можно найти достаточно много неприятных черт, но что мы видим далее? Все периоды взлета человеческого гения как один берут на вооружение идеологию античности. Всякий раз, когда культура, одряхлевшая под бременем догм, канонов и запретов утрачивает понимание той высшей цели, ради реализации которой она родилась, наступает кризис. Люди, примеряя на себя внекультурную божественную сущность идеи, в любви начинают видеть пошлость, в трагизме — позерство именно тогда, когда идея становится инструментом, институтом идеологии, используемым для навязывания определенного взгляда на жизнь. И единственный реальный выход из кризиса, который способна найти культура — это возврат к язычеству, понимающему искусство как « сложный инстинкт, построенный на интуитивном понимании вечных ценностей, смысл которого в преодолении границ, поставленных человеку физической реальностью». Величие человеческого духа как мера всех вещей в эпоху Возрождения, отказ от условностей морали в эпоху Просвещения, да что там далеко ходить — открытая пропаганда чувственности в эпоху джаза и рок-н-ролла, все это — различные проявления идеологии язычества, составляющей основу нашей психики и как спасательный круг приходящей на помощь цивилизации в тот критический момент, когда она начинает задыхаться в тисках выдуманных ею самой искусственных трафаретов.

— К сожалению, наше эфирное время подходит к концу, — кинув быстрый взгляд в сторону режиссерской кабины, сказала Натали. –Я хочу поблагодарить вас от имени телезрителей за интересный разговор и… пока у нас есть пара минут, может быть вы хотите как-то подытожить свои рассуждения? Лично мне, уже просто так, чисто по-человечески интересно: когда вы включаете радио или телевизор и слышите то, чему внимает простой рядовой обыватель, вам не кажется, что все, что вы делаете — напрасно, и что после вашего ухода со сцены все тихо и мирно утонет в этом болоте, из которого вы нас так самоотверженно вытаскиваете?

— Ну что ж, если мой монолог можно квалифицировать как интересный разговор, то я охотно принимаю благодарность телезрителей, — снова не удержался Артур. –Не обижайтесь, видите ли, когда мне начинают приписывать какие-то мессианские цели, я чисто инстинктивно показываю зубы. Не нравится мне это, да и несправедливо по отношению ко многим моим коллегам, которые может быть и не смогут так цветисто и выспренно порассуждать, но дело свое делают искренне и честно. А за вопрос, если отбросить его последнюю часть, спасибо, кстати, вы вообще очень благотворно воздействуете на мои мысли своим молчанием, у меня даже возникла идея сделать с вами цикл передач, но это мы еще обсудим, а сейчас… пара минут у меня еще есть? — Натали, уловив краешком глаз фигуру режиссера, всеми мыслимыми и немыслимыми способами выражающего свой восторг и одобрение, удовлетворенно кивнула.