Бесплатный фрагмент - История с продолжением

Дневник Элли. Заметки филолога. Книга первая: Дневник Элли

Глава первая

Первые слова:

2.07. 2014

— Слушай, а не хочешь на две недели взять к себе попугая? Мой знакомый, писатель, уезжает за границу, а пернатого не с кем оставить… Возьмёшь? Он даже говорящий…

— Говорящий? — Заинтересовалась я.

Я с детства мечтала завести себе попугайчика, и, конечно же, говорящего. Особенно после того, как мне мама рассказала несколько историй про попугая бабушкиных знакомых, который говорил не просто «Попка — дурак», а, когда кто-то приходил, он спрашивал: «Чаю хочешь?» или «Кофе хочешь?» Или говорил дочке знакомых, тогда ещё школьнице: «Лара, учи уроки».

Тогда это меня очень смешило. Поэтому идея взять к себе хоть на время попугая, да ещё говорящего, да ещё у которого хозяин писатель, показалась мне заманчивой, и я с удовольствием согласилась. И не прогадала.

Я уже два месяца не могла взяться за новую… а, собственно, что? Повесть, а, может, рассказ или даже роман? Я ещё не решила, поэтому скажу просто «вещь», но идея у меня родилась аж два месяца назад, в самый разгар летней сессии, поэтому её пришлось отложить до «лучших времен».

И вот, придя в себя после экзаменов и аттестации, на что ушло немало нервов, я наконец-то села за компьютер. А только сегодня взятый у вышеупомянутого писателя попугай по кличке Маркиз, сидел на моём левом плече и смотрел на пока ещё пустой лист на экране монитора.

Сам себя он звал Марком (так было короче и удобнее), хотя если его очень просили назвать своё имя полностью, он, приосанившись, проговаривал Мар-р-киз, и делал крылом жест, будто снимал с головы шляпу, и, раскланявшись, надевал её обратно. Это очень веселило самого писателя — Серафима Никаноровича, и его гостей. А один друг писателя, модельер, даже подарил на день рождения Марку шляпу с пером времён девятнадцатого века.

— Не выходит? — Спустя десять минут услышала я слева голос.

— Не-а — покачала головой я — Идея у меня есть, но ведь без героя нельзя, а героя я придумать не могу.

Я вкратце рассказала Маркизу о чём хотела бы писать.

— А… Ну так может? — он сделал жест крылом, и на пустом листе начал вырисовываться силуэт некоего молодого человека. Я даже сначала не успела удивиться.

— Узнаешь?

— Кого? — Не поняла я. Силуэт стал вырисовываться чётче. Это был молодой человек, лет двадцати двух, невысокого роста со светло русыми волосами и карими глазами, с конспектами собственных уроков в руках. Затем, он стал преображаться в семнадцатилетнего юношу, голубоглазого блондина в ковбойской шляпе и с гитарой за спиной. Но и он начал таять. Третьего портрета я дожидаться не стала.

— Всё, перестань, — поняв, куда он клонит, попросила Марка я и дёрнула плечом так, что Маркизу пришлось спрыгнуть на стол.

— Ты что?

— И откуда такая осведомлённость? — поинтересовалась я. — И что это вообще такое было?

До меня потихоньку начало доходить, что это что-то уже из ряда вон выходящее, что попугай просто такого сделать не мог.

А если это не простой попугай?

Я на всякий случай поморгала. Нет, не сплю. Лист в программе Microsoft Word, тем не менее, оставался абсолютно белым.

— Ну, так что это такое было? — повторила я свой вопрос.

А тем временем Маркиз, ничуть ни смутившись, (интересно, попугаям вообще это свойственно?) посмотрел на меня, и, что-то прикинув в уме, сказал: «Хорошо, тебе, так и быть, расскажу. Тебе, случайно, не рассказывали, как мы с Симой познакомились?»

— С кем? — переспросила я.

— Ну, с Серафимом Никаноровичем то есть.

— А… Нет.

— А это, когда он в Африку летал, встретил одного туриста — шотландца, и с ним путешествовал я. Я тогда ещё молодым был, птенцом почти… Так вот. Этот шотландец был волшебником. До встречи с ним я был обычным попугаем. Даже говорить не умел. А он меня обучил. И говорить, и колдовать, немного.

— Кем-кем? Поперхнулась я чаем, который как раз в это время отпивала. Я люблю иногда, во время, если можно так выразиться, работы, брать с собой чёрный чай и плитку молочного шоколада. Неплохо для мозговой деятельности, знаете ли.

— Ну, волшебник, маг, чародей…

— Как Мерлин что ли?

— Типа того.

— Ты меня прямо заинтриговал. И что дальше?

— Дальше маг-шотландец предложил Симе купить меня у него.

— Ммм… А Серафим Никанорович знал, у кого и кого он покупает?

— Не-а, тогда не знал, но я себя выдал, когда мы приехали в Москву.

— Сознательно?

— Ага, у него юбилей был, а он давно мечтал коллекционное издание одной энциклопедии приобрести, но, знаешь ли, на гонорары с книг, очень даже приличных, между прочим, но ведь даже на приличных книгах особо много не заработаешь, даже и трети этого стотомного издания не купишь.

И вот, представляешь, просыпается Сима, а у него в коридоре (пришлось немного пространство незаметно увеличить, а то уже от полок с книгами места и так не было) … Так вот, просыпается, значит, Сима, идёт в коридор, а там стоит книжный шкаф с полной коллекцией той самой энциклопедии. Естественно, возникли вполне логичные вопросы… Пришлось сознаться. Ты не сердись на меня… Я думал, что герой, в первую очередь, должен нравиться автору…

— Да ладно, ничего… Между прочим, неплохая идея. Только пусть тогда это будет молодой человек с русыми волосами и голубыми глазами.

— Хорошо. Теперь надо вспомнить твою идею. Ты хотела написать рассказ о значении слов… Если у нас герой, ну так пусть он и будет их значения объяснять.

— Хмм…

— Ну, между прочим, в герое может быть же что-то и от автора.

— Хорошо, пусть филолог, но тогда только студент.

— Ну вот, героя выбрали, деятельность его тоже. Возраст примерный, значит, тоже. Что ещё осталось?

— Да, собственно, придумать, как начать. Кажется, у меня появилась идея.

Я поставила кружку, похлопала себя по плечу, приглашая попугая обратно. И набрала:

— Ну, снимай очки, мерзавец.

— А ты знаешь, что мерзавцами называ… — договорить он не успел, получил резкий удар в нос. Пощупал, вроде не сломан, но пальцы окрасились в красный цвет. Затем последовал второй удар с ноги под коленную чашечку, однако, его он предвидел, перехватил ногу, и, заломив ее, опрокинул обидчика на асфальт.

— Так вот, мерзавцами называли тех, кого, наказывая за какие-либо проступки, на морозе привязывали к столбу и поливали водой. Тех, кто поливал, называли подлецами. А ты действительно подлец, если бьешь еще не готового тебе ответить противника.

— Ну вот, теперь знаю, что забыли. Назвать героя мы забыли — осенило меня.

— Да, точно. Давай назовём его Ивгением. Смотри. — Марк опять сделал движение крылом.

На экране появилось:

Имя Ивгений как фраза

И (Объединение, Соединять, Союз, ЕДИНСТВО, Едино, Воедино, «Вместе с»)

Веди (Знать)

Глагол (Говорить)

Еси (Есть, Быть, Существовать)

Наш (Наше, Ваше)

И (Объединение, Соединять, Союз, ЕДИНСТВО, Едино, Воедино, «Вместе с»)

Иже (Ежели, Если, а также значение i — Единство, Едино, Воедино, Соединять, Совершенство, Союз, Объединение)

— А ещё, например, «Г» в имени Ивгений это стремление к знанию, ввод в скрытую тайну, умение все понять в неразрывной связи с жизнью, внимание к деталям и потребность все делать добросовестно. Ну и наконец, Ивгений, с греческого, значит благородный. Да и не обычно. Имя не с Е, а с И начинается.

— Отлично, спасибо, Марк! — Я лишний раз про себя подумала, что как же всё-таки мне повезло, и продолжила:

Илюха застучал ладонью по асфальту, как по ковру.

— Молодец, знаешь правила борьбы, — сказал Женя и отпустил ногу. Противник сел, ощупывая ногу, потом осторожно встал.

— Ну что, продолжим? — Поинтересовался Женя.

— Да нет, знаешь… — Протянул Илья и заковылял в сторону дома.

— Ну вот. Даже два слова объяснили. Только как-то непонятно получается. Откуда взялся этот Женя, кто такой Илюха, почему он уже так настроен… — перечитав напечатанное мной, сказал Маркиз.

— Да, точно. Хотя в таких ситуациях, как говорится, «шерше ля фам» … Вот пусть оно так и будет — ответив Марку, я отломила плитку шоколада, и, сделав глоток, начала печатать снова:

Илья наблюдал за Лизой, сидя за столиком в институтской столовой.

Столик был человек на четырёх, но, стоило только посмотреть на студента, сидящего за ним, как было сразу понятно, лучше подыскать другое место. Однокурсники и ребята постарше вертели головами, чуть приостанавливаясь напротив столика Ильи, ища, где можно расположиться.

Он же не обращал ни на кого внимания, хмурил брови и от негодования кусал губы.

А Лиза, девушка за которой он пошёл в этот «несчастный» Санкт-Петербургский Государственный Университет, сидела за столиком почти в центре столовой с русым голубоглазым парнем, и о чём-то с ним увлечённо беседовала, даже не обращая внимания на пристальный взгляд зелёных глаз из дальнего угла.

Илья иногда даже сомневался, из-за чего он больше вообще поступил в университет. Из-за неё или чтобы откосить от армии. Продолжал бы работать в известном интернет-магазине телефонов, ноутбуков и некоторой другой техники, получал бы, как раньше, неплохую зарплату и жил бы себе спокойно, но, увы, в магазине отсрочку от армии не дают.

Он пытался добиться её расположения с девятого класса, а она тогда гуляла с ботаником с первой парты и не обращала на него никакого внимания.

Он думал в институте ему будет легче, ботаник уехал в Москву и поступил в МГУ, так нет, откуда-то выискался этот Ивгений Сергеев… Именно И, а не Е была первая буква его имени, о чём он при знакомстве не упускал случая упомянуть. Илья опять остался в тени этого звезды курса, отличника, поэта, певца и гитариста. Парень с отвращением подносил ко рту вилку с гречкой, на которую уже смотреть не мог, и ел лишь из-за того, что нужно было есть.

— Вот, смотри, — говорил Ивгений, а попросту Женя, захватывая вилкой кашу. Вот мы греча говорим, а в Москве говорят гречка.

— Да ладно! — удивилась Лиза. Нет, про различия названий некоторых предметов я и раньше слышала. Поребрик и бордюр, например, карточка и проездной, парадная и подъезд, но, чтобы греча и гречка…

— А ещё кура и курица, шаверма и шаурма, булка и батон, пончик и пышка — добавил Женя, пережевав то, про что, сказав, сразу же отправил в рот. — Я собирал даже московско-санкт-петербургский разговорник какое-то время…

— Интересно. А с чего это тебе пришла в голову такая идея?

— Так у меня же почти все родственники в Москве остались… Бабушка, сестра, тётя с двоюродным братом и сестрёнкой. Мои родители с бабушкой, дедушкой и сестрой жили в Москве. Я родился, в двушке, в которой они тогда жили, стало тесно. К тому же сестра уже в школу пошла. А тут друг отца, бизнесмен, подарил ему квартиру в доме, который построила его фирма, правда не в Москве, а здесь. Родители решили, чтобы сестру не дёргать, её с бабушкой и дедушкой оставить, а сами с полугодовалым мной уехали в Питер. Вот я и вырос здесь. А вообще я по месту рождения москвич, хоть и живу в Санкт-Петербурге.

— А сестра, она с родителями видится?

— Да, конечно, приезжала к нам на каникулах, когда в школе училась. Сейчас она уже замуж вышла, поэтому реже навещать стала.

— А ты сам в Москве был?

— Был несколько раз, правда, последний раз давно, лет семь назад. Да, Лиз, раз уж мы об этом заговорили… Я ведь этот семестр доучиваюсь и в Москву с родителями уезжаю. Они хотят на родину вернуться, да и бабушке с дедушкой больше помогать нужно, а у сестры самой малыш.

По лицу Лизы пробежала тень, но кот, который жил при институте, и забежал в столовую, погнался за лучом мартовского солнца, проникшего через окно, и Женя ничего не заметил.

Женя попрощался с Лизой на выходе из института. Она побежала в метро, а он пошёл по направлению к дому, где у подъезда с ним произошёл случай, описанный в самом начале этой главы.

Глава вторая

Я лежу на диване без одеяла. В комнате жутко жарко и душно, балкон не откроешь, потому что нет сеток, а окна деревянные, открываются только полностью, и дело не в комарах, а в моем волнении за кошку Дымку, которая готова вот — вот выпрыгнуть из окна за любой пролетающей птичкой или насекомым. Это еще удивительно, как они с Маркизом нашли общий язык. Хотя, на самом деле, ничего удивительного, если вспомнить одну особенность этого попугая. Доползти же до вентилятора в другом углу комнаты даже не хватит сил. Маркиз уже спит на своей жердочке, засунув голову под крыло. Может намекнуть ему на кондиционер?

А тем временем мои мысли только о нем. Хотя до романа еще ой, как далеко… И это даже не повесть… Книга… Точно, книга! Наверное, лучше всего подходит в ситуации, когда не знаешь, что в итоге получится. Опыт написания повести уже есть, а хватит ли дыхания на целый роман? А книга может быть и романом, и даже не одним, и повестью также не одной, и сборником рассказов, и стихотворений, и собранием сочинений… В общем, книга — идеальный вариант!

Я размышляла. В принципе, глава, на том месте, где я остановилась, вроде и закончена. Хотя, это дело вкуса. Вот у Серафима Никаноровича, например, есть книга в триста с лишним страниц, а глав в ней всего семь. В главе можно взять одну большую тему, и ее развивать, можно объединить несколько небольших, похожих, а тем временем, у меня, кажется, появилась идея. Я беру с тумбочки планшет. Он меня всегда выручает, когда нельзя воспользоваться ручкой и бумагой или ноутбуком…

После разговора с Женей Лиза не находила себе места. Ей нужно было выговориться и посоветоваться, и она позвала на чай Катю, свою лучшую подругу.

— Послушай, даже если ты его любишь, он все-таки, как говорят, не твоя половинка, и даже если бы вы встречались… он целый взрослый самостоятельный человек и волен делать все, что нужно ему — начала она, выслушав Лизин рассказ — Если он уезжает, значит так нужно. Да и прости за резкость, но, кажется, ты в его планы не вписываешься… ты посмотри на Илью, парень по тебе с девятого класса сохнет, приглядись, знаешь, как говорят: счастье ищем в километрах от дома, а оно вот оно, рядом, ждет, пока его заметят.

В тот вечер Лиза как обычно решила прокатиться на велосипеде.

Она, по обыкновению выехав с территории школы, вокруг которой каталась, заехала к дому, от которого вниз шла лестница с не очень высокими ступенями. Один раз она уже удачно съезжала с нее. Лиза думала уже поворачивать, как сзади послышался гудок машины. От неожиданности Лиза проехала вперед и поняла, что развернуться уже не сможет. Вспомнив удачный спуск по лестнице, поехала без страха прямо. А дальше… она так и не смогла понять, что произошло. То ли штанина попала в цепь, или по какой другой причине она очнулась на асфальте. Подняла голову. Телефон валялся в одной стороне, шляпа в другой. Сама она с удивлением обнаружила себя под велосипедом. Горела бровь. А потом она услышала истошный выкрик своего имени и потеряла сознание.

Очнулась не у себя дома. Огляделась. Типичные белые стены, белые железные кровати, стерильно белое постельное бельё… Пощупала бровь — заклеена пластырем. Попыталась привстать… Белая дверь отворилась, и зашла женщина в белом костюме… Море, море белого, аж режет глаза…

— Где я? — Спросила Лиза.

— Не волнуйся, ты в больнице, в травматологии… Ты каталась на велосипеде, упала, разбила бровь, потеряла сознание… Хорошо, что молодой человек вызвал скорую…

Тут Лиза заметила выглядывающего из-за спины медсестры Илью. Столкнувшись с ней взглядом, он смущённо потупился и вывел руку из-за спины. Ромашки. Любимые Лизины цветы…

— Сейчас врач тебя осмотрит, скажет, когда мы сможем тебя выписать, а пока поговорите — сказала медсестра, протянула Лизе градусник и вышла из палаты.

Лиза вспомнила слова подруги. Эти зелёные глаза показались сейчас ей такими близкими и родными… А может, это она так сильно головой стукнулась? Потрогала лоб.

— Что, голова кружится? — обеспокоенно спросил Илья.

От звука голоса бросило в незаметную дрожь… Нет, кажется, это не голова… Дотронулась до сердца, оно билось как сумасшедшее.

— Сестра! — закричал Илья и выбежал из палаты.

Глава третья

Я уже начинаю потихонечку собираться и напевать дорожные песенки.

Ну что тебе, мой друг, сказать?

Пусть нас с тобой не судят строго…

Пока на свете есть дорога,

Нам суждено по ней шагать…

(сериал «Сваты» пятый сезон)

Уезжаю… К двоюродной бабушке в Воскресенск. Год ее не видела и ужасно соскучилась… А что Женька? Герой моей истории? А он уже в дороге, возвращается в город, в котором родился, но из которого уехал с родителями ещё младенцем. Он там семь лет не был, и ему всё там будет в новинку, а пока он мирно спит на верхней полке в купе с родителями, в поезде Санкт-Петербург — Москва…

Женька мирно посапывал, и во сне для удобства со спины перевернулся на живот. Однако его дернуло так, что он, еле удержавшись, на автомате привстал и треснулся головой о багажную полку купе. Остановка. Небо уже было светло-голубым и белесым от тесно прижатых друг к другу воздушных облаков. Форточка приоткрыта. Женька вдохнул. Даже воздух показался ему иным, не питерским. Он слез с полки.

— Мам, я пойду, пройдусь.

— Ладно, только смотри, не далеко, попросила Татьяна Ивановна.

— Куда это ты собрался? — зевая, поинтересовался отец со второй верхней полки.

— Миш, пусть выйдет, подышит воздухом.

— А, ну я с тобой тогда — Михаил Александрович слез с полки и вышел за сыном из купе.

— Давай-ка пройдёмся до ближайшего цветочного — заговорщически подмигнул он Женьке.

— Зачем это?

— Эх, ты, сын! Годовщина у твоих родителей.

— Ах, да, точно! 20 лет, фарфоровая свадьба!

— Вот именно, так что идём в цветочный. Хоть помнишь, какие у мамы-то твоей любимые цветы?

Глава четвёртая

Огонек в родном доме, на него я иду

Как давно меня не было в этом краю…

Я сидела, подбирала аккорды к новой песне. Есть три «блатных» аккорда, на которых можно сыграть почти любую песню. Но это была моя далеко не первая, а даже десятая песня, и хотелось как-то разнообразить их звучание… Я даже нашла способ, как играть аккорд, который строится на баре, с которым не очень дружу до сих пор, без баре и была довольна, как слон…

Поезд плавно сбавлял ход… Уже показались здания Ленинградского вокзала. Пассажиры загудели… Всем не терпелось поскорее увидеть и обнять родных, друзей…

— Рита с Андреем и Вероничкой нас встретят.

Женька подумал, что сто лет не видел ни тетю, ни ее мужа, а сестру в последний раз совсем маленькой еще в коляске катал. Сейчас ей в школу этой осенью идти уже… Зато с братом в Вконтакте переписывались постоянно. Он как раз третий курс закончил.

— А Никита?

— У Никитоса практика в институте. Он потом подъедет.

— А бабушка с дедушкой?

— Дедушка в химчистку поехал ковер сдавать. Сегодня там акция, а бабушка, ты же ее знаешь, к нашему приезду обед готовит…

— Ну, бабушка как всегда — улыбнулся Женька — А сестренка с Юрой и Костиком-то что?

— А Они… Мама с отцом переглянулись. А Ира с ребятами тоже подъедет чуть позже загадочно улыбнулся Михаил Александрович.

— Я что-то не знаю?

— Увидишь…

Женька первый ступил ногой на московский перрон, потянулся.

— Женька! — Тут же его чуть не сшибла с ног, повиснув на шее, двоюродная сестра.

— Дай я посмотрю на тебя. Вымахала-то как!

— Чужие дети быстро растут — сказала, сделав серьезное лицо, Вероника.

Женька прыснул.

— Здорово, племяш! Рита обняла его, когда Ника оказалась в руках у дяди.

— Привет — привет, тетушка — Женька не упустил случая ответить на подкол.

У тети с племянником разница была тридцать лет, но общались они свободно и на равных. Женька Риту звал по имени. Она не любила, когда ее звали тетей. Подошел Андрей, Ритин муж, пожал крепко руку. Женя видел его как, собственно, и сестренку, один раз, когда они к ним приезжали в Питер пять лет назад.

Женька подождал, пока Рита с семьей поприветствует родителей, и дружная компания направилась к джипу Андрея. Ника сидела на коленях у Женьки, и тараторила без умолку. Женя чувствовал приятную усталость с дороги, и понимал — дома!

Когда вся компания появилась на пороге двухкомнатной квартиры, в которой жили самые солидные представители семьи, дедушка уже был дома и перетащил с кухни в большую комнату раскладной стол, бабушка хлопотала на кухне, а Ира с мужем Юрием и трёхлетним сынишкой Костиком встретили всех в коридоре. Женька присвистнул.

— И вы скрывали, что я второй раз стану дядей? Когда?

— Месяца через три…

Он обнял сестру.