Бесплатный фрагмент - История одного похищения

Глава 0. Семён

Вы знали, что свеженапечатанная книга пахнет спящим драконом? Теплое, еле слышное дыхание, склеенные ресницы-листы и загадочный характер. Ведь пока ты не разбудишь дракона, не узнаешь — сожрёт он тебя или позволит набить карманы золотом. Хоть это-то вы знаете? Что драконы охраняют золото?

Про книги, положа лапу на сердце, я сам узнал совсем недавно, когда Алиса притащила домой авторские экземпляры её, только что напечатанного романа. Она кричала, как чайка, танцевала, как бегемот, а я нюхал эти теплые кирпичики и урчал. От удовольствия и для пользы. Когда драконы урчат, богатство множится, знали? А я очень хотел, чтобы книга хорошо продавалась. Так хорошо, чтобы напечатали ещё. И ещё.

Я упоминал, что книга про меня? Нет? Странно, это же самое важное. В ней, конечно, есть и про принца и бедную девушку, про любовь, про страшные чары, но это всё ерунда и сказки. Главная и самая правдивая часть там про меня — дракона Саймона. Хотя про ведьм тоже не всё выдумки — одну из них Алиса имела неосторожность иметь в близких родственниках. Да и с бабушкой по маминой линии не всё чисто… Тьфу ты, отвлёкся, так вот — самые интересные главы про драконов, остальное можете перелистывать смело.

Особенно про то, как я спас принцессу и зажарил принца. Ну вот, проговорился. Хорошо хоть без всех подробностей вы все равно ничего не поймёте — так что читайте роман и наслаждайтесь. Поверьте, есть чем. Я, конечно, хотел, чтобы повествование шло от первого лица — моего, но и так тоже хорошо: есть главы от лица главной героини, а большая часть — голос с небес. То есть, от автора. Который всё про всех знает. Кто куда пошёл и что подумал. Очень удобно и находчиво. Нет, именно находчиво: смыслы находятся сразу и не надо бегать по книге в поисках вчерашнего носка.

Крылья чешутся рассказать пару-тройку эпизодов, но воздержусь. Скажу только, что это последняя глава, которую запихнули первой. То есть, вы уже знаете, что роман Алиса написала и его напечатали. Если это всё, что вас интересует, то смело закрывайте книгу и идите. А остальных, более дотошных читателей я приглашаю совершить путешествие с начала истории, в которой вы узнаете откуда взялся в городе Неяженск магический дракон, что существуют настоящие ведьмы, что не всё так, как кажется. А ещё поймёте, что всё будет, как будет — ведь ни разу так не было, чтобы никак не было. Или как-то так…

Глава 1

В Неяженске всё шло своим чередом. Люди рождались, сдавали экзамены, создавали семьи и рожали людей, чтобы всё шло своим чередом. И так было почти всегда. Ключевое слово — почти. Ведь если бы не существовало исключений, то и рассказывать было бы нечего.

Итак, в Неяженске, в отдельно взятой среднестатистической квартире, одна, в общем-то, неплохая, но очень затурканная бытом и работой, мама выносила мозг своей симпатичной, но, по мнению матери, совершенно бестолковой дочери, которая умудрилась не набрать положенных баллов для поступления в институт.

— Алиса, — устало и уже без особых эмоций, которые подрастерялись за предыдущие сорок минут беспрерывного монолога, вопрошала мать к дочери, — Алиса, поняла ли ты хоть что-то из того, что я только что тебе сказала? Алиса?

— Мам, — встрепенулась та самая Алиса, которая, в свою очередь, успела задремать под канонаду нелицеприятных эпитетов, смешанных со страшными пророчествами и душещипательными жалобами матери, — ну… Это… Да. Всё поняла, осознала и впредь обещаю…

— Что? Что ты обещаешь? Хорошо учиться и не позорить мать своими выкрутасами в школьных сочинениях? Поздно — школа закончилась, — мать торжествующе, словно поймала дочь на вранье, припечатала её констатацией непреложного факта и усилила этот факт тыканьем в дочь указательного пальца.

— Подумаешь, — Алиса отодвинула от себя палец, как будто это было дуло пистолета. — Ни я первая не поступила. И вообще, где экономика, а где я? Я — писатель! У меня с седьмого класса заказы на статьи, посты, рекламные объявления. А теперь, когда школа не мешает…

— А… так значит, школа тебе мешала, — от возмущения лицо матери пошло красными пятнами, — школа тебе, значит, мешала. Мешала, значит, школа. Очаровательно. А я не мешала? Работаю с утра до ночи. А ночью подрабатываю. Танцую как белка в колесе.

— Кручусь…

— Что?

— Правильно говорить: кручусь как белка в колесе. Ну, или мечусь. Танцует уж на сковородке… Или корова? — Алиса привычно полезла спрашивать тёзку в Яндексе, но вовремя остановилась, углядев, как мама скручивает в жгут полотенце. — Мама, успокойся. Я пошутила. Просто хотела разрядить обстановку.

— Мама, хм, мама… С сегодняшнего дня я для тебя Зинаида Петровна — раз. Два — будешь отдавать мне по десять тысяч в месяц со своей гениальной писанины на коммунальные расходы и питание. Три — бабкину квартиру выставляй на продажу и половину мне. Ясно? — три пальца и зло прищуренные глаза матери приблизились к лицу Алисы.

Про бабушкину квартиру — это был удар под дых. Свою бабулечку Алиса любила нежно и никак не могла свыкнуться с мыслью, что та умерла. Нет больше Нась-Вась, как звала бабушку маленькая, а потом и подросшая Алиса. И от этого «нет», хотелось плакать и спрятаться под одеяло. И, конечно, разговора о продаже квартиры быть не могло — бабушкино тридевятое царство отдать в чужие руки?

Убедившись, что умудрилась вогнать в ступор всегда строптивую дочь, Зинаида Петровна победно улыбнулась, отбросила полотенце, как знамя поверженного врага, и торжественно покинула поле боя. Жаль, что дверью хлопнуть не получилось — таковой на их малометражной кухне отродясь не было. Алиса скорчилась на табуретке и заплакала. Она в последнее время часто плакала. После смерти Нась-Васи поговорить по душам стало не с кем, не было даже кошки — мать терпеть не могла никаких животных. Алиса находила отдушину в слезах и буквах. Она либо читала, либо писала. Целыми днями. Поэтому и к экзаменам подготовилась плохо. Да и не хотела хорошо. Нужное количество баллов означало поступление на ненавистный экономический факультет. Цифры, б-р-р…

Квартира бабушки стала яблоком раздора между и так не очень-то ладившими матерью и дочерью. Зинаида Петровна считала, что Анастасия Васильевна должна была оставить квартиру ей, как наследнице первой очереди — дочери, а не внучке. И то, что последние лет десять она почти не общалась со своей старенькой матерью, не являлось аргументом. Плюс, точнее, жирный минус, общеизвестный факт: Алиса — бестолочь. А за огромную квартиру в старинном доме надо платить приличную квартплату, делать там ремонт и вообще… Что конкретно вообще, не уточнялось, но выразительно показывалось глазами: мол, старушка под старость совсем мозгами слабой стала.

Но против нотариально заверенного завещания не попрёшь. А Нась-Вась не поленилась и сделала всё по уму. На всякий такой случай в образе своей завистливой дочурки, которая всегда считала мать малахольной выдумщицей, плохо влияющей на неокрепший ум внучки. Теперь у Алисы была своя огроменная жилплощадь, небольшой и непостоянный доход и амбициозные планы. Девушка мнила себя в недалёком будущем известной писательницей, под дверью которой стоит очередь из дерущихся продюсеров и сценаристов. Эдакой Джоан Роулинг Неяженска.

Осталось только переехать. Ну и роман написать. В Алисином случае первое выглядело намного сложнее второго. Мать грозилась инфарктом, полицией и божьей карой. Во все три угрозы верилось плохо: здоровье у Зинаиды Петровны было, тьфу-тьфу, полиция вообще ни при чём, а в бога в их семье как-то верить не принято. Но Алиса с детства привыкла мать бояться, а защитницы в виде бабули уже не было. Однако этот последний демарш матери с тремя пальцами и требованием продажи наследства, наполнил Алису отчаянной храбростью. Она почувствовала себя настолько глубоко загнанной в угол, что страшнее было оставаться в нём, чем попытаться выбраться.

Твёрдое решение переехать сегодня же оторвало Алису от табуретки, высушило слёзы и придало бешеную скорость. Девушка металась по квартире Зинаиды Петровны, а иначе она теперь её не могла называть, сбрасывая свои вещи в огромный мусорный мешок. Через пять минут он уже был полон и совершенно не подъёмен.

— Стоп, — сказала сама себе Алиса, — остановись. Дыши. Думай. Никто тебе не запретит забрать вещи потом. Наверное. Неважно. Возьми самое необходимое. А что у тебя самое-самое? Ничего. Паспорт и документы на квартиру. Даже зубная щётка твоя у бабушки есть. То есть, в бабушкиной квартире. Нет, глупая, зубная щётка в твоей квартире.

Алиса не стала присаживаться перед выходом. На дорожку сидят тогда, когда хотят вернуться. Не в её случае, не в её…

Глава 2. Алиса

Читатель рождается читателем, чтобы читать. Писатель — писать. А не вот это вот всё: ранние подъёмы, походы на работу… Когда запищал будильник, мой организм проснулся вместе с надеждой: сейчас отключу писк и посплю ещё часок-другой. Ага…

Вместе с «ага» вернулись воспоминания. Прогулка по тропам Неяженска, которые не принято указывать в путеводителях. Заброшки, таращащиеся с подозрением на заблудшую пешеходку. Странным образом живой магазинчик в подвале потрёпанного двухэтажного особняка, торгующий старыми книгами и хламом…

Вот любовь к книгам меня и подвела. С тихим, но радостным поскуливанием, скатилась по ступенькам к входу магазина. Старичок, похожий скорее на нечто из ассортимента своей лавки, чем на продавца, разрешил мне взять любой предмет за покупку двух книг.

Фолианты, как высокопарно нарёк еле держащиеся в обложках истрёпанные листы их хозяин, стоили неприлично дорого. Но мне очень, очень хотелось купить хоть что-нибудь! Выбрала французский перевод сказки «Крошка Цахес» и миниатюрное издание «Принц и нищий». На большее денег у меня не хватило.

Оставалось выбрать что-нибудь… Этим что-нибудь стало яйцо. Но старикан упёрся и заявил, что яйцо единственное, его нельзя выносить из магазина. Плёл что-то о заклятии драконов, охране и нёс прочую околесицу. Явно любитель фэнтези. Я хотела яйцо. Из принципа. Чтобы выйти с ним на улицу и шарахнуть об асфальт. Чтобы этот чокнутый дед увидел, как сомнётся папье-маше, и мою гордую спину… Уговоры ни к чему не привели и я, в страшном разочаровании, ткнула пальцем в первую попавшуюся статуэтку, и собралась покинуть чокнутого старика, когда в лавочку ввалились двое.

Смысла описывать их наружность нет — мужчины как мужчины. На первый взгляд. Опрятно, но безлико одетые, гладко выбритые, но глаза… Как сканеры. Вжик — и осмотрели весь зал, вжик — и стоят возле яйца, буравя его взглядом. Я передумала уходить и прикинулась ветошью, которая рассматривает абажур рядом с яйцом. Покупатели, а то, что это именно покупатели, сомнений не было, бесцеремонно яйцо хватали, крутили, нюхали. Продавец им пел ту же песню, что и мне: нельзя, заклятие… Но мужчины внимания на него не обращали, а бодро обсуждали возможность перепродажи артефакта.

Как только я услышала это слово — артефакт, то сразу почему-то решила, что дед не чокнутый. Магического, конечно, ничего здесь нет, но в яйце скорее всего кто-то есть. Живой. Объяснить свою логическую цепочку я не могу. Это как озарение. Со мной такое бывает. Я как будто вижу. И всё. Только говорить об этом никому не могу, потому что мама с детства внушила мне, что это дурная кровь отца во мне бродит. При чём тут отец? Я его даже толком не помню…

Ну вот, отвлеклась. Это тоже мне свойственно — уходить в дебри и петлять в них. Тем временем, мужчины пришли к выводу, что если яйцо вскрыть золотой краской… Они так и сказали: вскрыть. Живодёры какие-то… Короче, вскрыть и продать за большие и настоящие деньги где-то там. Где именно, я не поняла, да и не хотела понимать — в голове загорелась красная лампочка: спасать. Тем более, что и продавец уже не так рьяно отбрыкивался от продажи, услышав про много нулей.

Что делать? Обычно в любой непонятной ситуации, я ложусь спать. И вуаля — во сне приходит решение. Согласна, метод не очень. В школе, например, никак не помог. Кто же даст тебе на экзамене поспать? Вот и сейчас, времени на сон не было, и я решила сыграть на самой распространенной общественной боязни — закатилась в приступе булькающего кашля. Я захлёбывалась и задыхалась, хрюкала, хваталась за горло и протягивала в мольбе руки к посетителям, которые в панике отступили за старинный сервант. Кашель вышел настолько правдоподобным, что старик кинулся куда-то вглубь дома, видимо, за водой. А я засунула яйцо в рюкзак, ещё парочку раз хрюкнула и покинула место преступления.

Скажете, что воровать плохо и меня должна мучить совесть? Совесть? Нет, эта функция в моём организме отсутствует. Я бодро зашагала в сторону своего нового дома. Кстати, я уже говорила, что имею счастье обладать трёхкомнатной квартирой, доставшейся мне в наследство от любимой бабушки? Нет? Странно, сейчас только об этом и говорю. Сама себе. Больше некому. Друзей нет, от мамы со скандалом съехала… Ладно, потом подробнее расскажу, а пока я шагала и предвкушала, как поставлю яйцо в большую хрустальную вазу и… Не знаю, что «и».

«Эх, утро вечера мудренее!» — подумала я, стараясь не думать, что это самое утро будет противно ранним, потому как необходимость на что-то жить вынуждает писателя-читателя устраиваться на работу. Яйцо пристроила на столе, себя на диване и в три секунды уснула.

И вот утро… Точнее — и вот орёт будильник. Ну и что, что пи-пи-пи. Ничем не лучше ежеутреннего крика моей матери: вставай, пора работать, приличные дети, а ты в дворники, стакан воды, под забором… А у меня работа такая, что не надо вставать ни свет ни заря. Пишу в своём ритме, но жёсткие сроки. И получаю за это, между прочим, больше тружеников метлы на свежем воздухе. Меньше, конечно, чем мать в своей бухгалтерии, но… Кто на что учился. Или не учился.

Открыла ноутбук, пошарила глазами по объявлениям: тухловато. Взяла парочку заявок на промо-посты, прототип лэндинга и рерайт статьи на какую-то мутную тему. Не густо. Проверила почту. О, хоть тут что-то про деньги — пришло время роялти. Сколько там накапало за мои рассказы? Два косаря? Смеётесь вы что ли? Как я буду в эти несчастные две тысячи запихивать квартплату за сто почти квадратов, питание хотя бы одноразовое и вообще… Гори огнём это писательство — в дворники пойду.

Про огонь и дворников сказала я, конечно, образно, но в сердцах. И стукнула ещё по столу, на вроде точки. Но ничего такого в серьёз не имела, а оно как полыхнёт. Прямо из-под руки. Скатерть старинная, льняная. Синим пламенем. А я остолбенела, как дура, и смотрю на пламя, скатерть, на вазу хрустальную посреди огня и яйцо в ней. Стою и думаю: бабуля меня убьёт, бабуля меня убьёт, бабуля… Очнулась, побежала на кухню за водой — и кто только придумал такие длинные коридоры? Возвращаюсь, падаю на стул и пью воду.

Какая же вкусная вода у бабушки из крана течёт, думаю я и смотрю на птичку. Нигде такой вкусной воды не пила, продолжаю думать и пить маленькими глоточками, а на птичку стараюсь не смотреть. Но даже сквозь преломления в стакане вижу: сидит лысая, страшная и пар из ноздрей пускает. Я, конечно, в школе не по всем предметам хорошо училась, но что-то не припомню, чтобы у птиц такие большие ноздри были. И пар. Или это дым? Вода между тем закончилась и прятаться за стакан смысла больше не было.

— Привет, — это я так просто ляпнула, не в тишине же сидеть. — А кто костёр погасил? Или потушил? Всегда путаю. Я Алиса, а ты?

— Саймон, — от неожиданности стакан я, конечно же, уронила. Мама всегда говорит, что такую растяпу ещё поискать. Но кто бы не уронил?

— Ой, — глубокомысленно изрекла, потому что догадалась, — ты же попугай. А лысый из-за огня? Сгорели перышки?

— Нет, — птица сделала обиженные глаза. Вот бы никогда не подумала, что у пернатых такая богатая мимика. — Не попугай я. Дракон. Дракон Саймон. Я сейчас обсохну и буду пушистым.

— Чтобы мне всю жизнь на кефире сидеть, — видимо я еще не проснулась, и мне сниться сон. Сейчас я себя ущипну и проснусь. — Ай!

— Странная вы, Алиса, девушка. Одеты странно, волосы лохматые… И зачем вы себя ущипнули? — дракон так участливо посмотрел на меня, что захотелось поднять стакан и запустить в этого лысого Семёна. — Хотя… Возможно… Маловероятно, но судя по всему…

— Ты, Сёма, сейчас с кем разговариваешь? — еще не расставшись с мыслью, что это сон, решила вести себя слегка нагловато. В обычной жизни я себе такого не позволяю, сказываются годы материнского террора, вследствие которого предпочитаю ипостась серой, мягкой и беззубой мыши. Ой, опять отвлеклась. — С кем, говорю, ты такими многоточиями общаешься, Семён?

— Семён? О, интересная вариация имени. Се-мён. Сай-мон. Мне нравится. А мы с вами уже на ты? Тогда расскажи, куда это меня занесло вылупиться? Всегда с этим сложности. Видишь ли, Алиса, драконы рождаются с памятью всех предков, но сразу в настоящем разобраться не могут. Нам нужен проводник. Как мне кажется, могу, конечно, ошибаться, мой проводник — это ты. И это прекрасно! Женщины лучше мужчин справляются с выращиванием драконов. Нас ждут великие дела. А кто в этом замке живёт ещё? А скоро ли подадут обед? Где моя спальня? А…

В священном ужасе и восторге смотрела я на это чудо природы или чего-то там не знаю чего. Так быстро и в разных направлениях в моём окружении говорить умела только я. Дракон всё открывал и закрывал клюв, а я смотрела на него и думала: блин, и рассказать-то никому нельзя.

Глава 3

Весь день Алиса и Семён рассказывали друг другу истории из своей жизни. Точнее, только из Алисиной — у Сёмы своей ещё не нажилось. Зато у дракона была память предков. Они были так увлечены рассказами и только к вечеру обнаружили, что голодные, а в доме шаром покати. Нет, конечно, в шкафчиках стояли какие-то крупы, но разве это еда? Алиса решила закатить пир горой в честь нового друга. Тем более, единственного.

Минут через сорок курьер доставил праздничный ужин: пиццу, картофель-фри, пепси-колу и острые куриные крылышки. Алиса накрыла стол, разделив на две зоны — сервировку и посадочную площадку для дракона. Широким жестом: прошу к нашему шалашу — довольная девушка возвестила начало трапезы. Семён долго нюхал то одно блюдо, то другое…

— Блин, ты, наверное, такое не ешь, да? — Алиса не просто выглядела расстроенной, она была раздавлена своим легкомыслием и непрактичностью: истратила последние деньги и не погуглила пищевые привычки драконов. — Только вот принцев, гномов или сочных альпийских ягнят у нас в городе всё равно нет.

— Не расстраивайся, Алиса, я быстро привыкну к твоей пище, а пока налей мне воды и, если умеешь, свари кашки пожиже, — дракон застенчиво улыбнулся.

— Вот ещё! Конечно, умею. Каши так каши. Жидкой так жидкой. Без сахара и масла — потому что нет, а крупы и воды — завались, — Алиса деланно бодрым шагом пошла на кухню

Она совершенно не представляла, как варить каши для новорожденного дракона. Как вообще их варят? В её картине мира, сколько она себя помнила, были только бутерброды, пицца и праздничное блюдо — макароны с полуфабрикатной котлеткой. Школьная столовка не считалась, туда ходили только за компотом и пирожками. Бабуля кормила Алису в основном сказками и блинчиками. Тоже, кстати, магазинными — Нась-Вась терпеть не могла всю эту бытовуху, и сама питалась дома только чаем с шоколадными пряниками. А если старушке требовалась основательная подзарядка, то шла в уютное кафе неподалёку.

Алиса выбрала из бабулиных запасов пачку, на которой была самая простая инструкция — насыпать, заварить, три минуты подождать. Идеально. Еще через пять минут дракон, придерживая лапой небольшой тазик, вылизывал последние крошки и урчал от удовольствия. Вода ему тоже понравилась. Видимо, геркулесовые хлопья и вправду полезные, так как после ужина из Семёна полезли идеи, как поправить их финансовое положение — Алиса, пока изучала рецепты на кашах, в двух словах обрисовала простую и печальную картину своего материального тупика.

— Пока я ещё слишком молод и не владею необходимыми магическими навыками, можно просто нападать на соседей и отбирать у них избыточные ресурсы, — Семён кончиком крыла рисовал римскую цифру один на холсте из пыли на старинном секретере, удобно устроившись пузиком на резной шкатулке.

— Не вариант. Излишков у наших соседей точно нет, да и уголовное наказание за разбойное нападение — сомнительное удовольствие.

— Ладно, — в пыли начала проскрёбываться двойка, — можно без грабежа обойтись. Давай устраивать представления на ярмарках. Ярмарки-то у вас хоть есть?

— Есть. Носки, трусы и прочий непрочный, но и недорогой ширпотреб для наших малообеспеченных соседей там продают. Не вариант — тебя отберут в тот же день. На опыты.

— Не знаю, кто такие опыты, но кажется, что мне это вряд ли понравится. Можем тогда удачно выдать тебя замуж или продавать что-нибудь ненужное, — на пыльной глади Сёма начертил тройку и четверку.

— Что бы продать что-нибудь ненужное, нужно купить что-нибудь ненужное, а у нас… Точно, — Алиса так резко вскочила, что испуганный дракон мгновенно переместился с секретера в подушки на кресле-качалке. — Точно. Ты — гений. У нас же целая квартира старинных вещей. Можно дать объявление. А что-то предложить на реализацию по антикварным лавкам.

Алиса выудила дракона из подушечной норы и поцеловала в кончик носа. Дракон ласково дыхнул на девушку тонкой струйкой теплого пара. Они тут же начали ревизию квартиры на предмет первого лота их будущей безбедной жизни. Так как ни у кого из них опыта торговли не было, решили остановиться на чём-то небольшом. Книги было жалко, чайная пара тончайшего фарфора — память о бабушке…

— Вот, нашёл, — дракон сидел на туалетном столике Нась-Васи и аккуратно дышал на маленькое, богато инкрустированное зеркальце.

Алиса сфотографировала на телефон в нескольких ракурсах их первый лот и выложила объявление на Авито. Она не стала мудрствовать, а написала просто: почти волшебное старинное зеркальце, доставшееся по наследству от королевы эльфов. Они еще смеялись над этой детской шуткой, когда раздался звонок телефона.

— Да, давала, да, еще не купили, — Алиса скорчила удивленно-забавную рожицу. — Сегодня? А не поздновато? А-а, уезжаете… Ну, ладно, приходите сейчас. Пишите адрес: Липовая 3, корпус 7, квартира 1. Да, да, все так шутят — тройка, семерка, туз. Да, до встречи.

— Про шутку не понял, но не кажется ли тебе, что для визита мужчины в апартаменты юной особы время непозволительно неурочное? — дракон склонил голову направо и вопросительно поднял левое ухо.

— Семён, говоришь, как моя бабушка. Ты совершенно случайно не её реинкарнация? — засмеялась Алиса. — Надо придумать, куда тебя скрыть так, чтобы и скрытно, и на виду. А?

Минут тридцать Сему то пытались запихнуть в вазу, то прикрыть кружевной салфеткой. Была даже идея не прятаться, а просто застыть чучелом. На «чучело» дракон слегка обиделся и даже отвернулся. И увидел идеальное место — коричневый пузатый буфет с дверками из стекла цвета тёмного рубина. Идеально!

— Идеально, — выслушав идею, повторила его одобрение Алиса. — Ты будешь видеть всю комнату, а твой силуэт сквозь тёмное стекло можно будет вполне принять за супницу.

На супницу дракон обидеться не успел — раздалось кваканье дверного звонка. Алиса мгновенно впихнула Семёна в буфет, автоматически закрыв дверцу на изящный ключик, торчавший в маленьком замочке, и пошла в прихожую. Через мгновение дракон уже наблюдал, как в гостиную, жадно и цепко её оглядывая, входит мужчина какого-то никакого вида.

— Вот, собственно, зеркальце, — Алиса протянула позднему визитёру изящную вещицу.

— Отлично, отлично, — покупатель толком даже не взглянул на то, зачем пришёл. — А что ещё у вас есть? Я так понимаю, наследство не ограничивается этой безделушкой?

— Ну, — нерешительно протянула Алиса: ей что-то разонравилась идея таких поздних торгов, — ну, я ещё не разбирала… Просто вот… деньги… понимаете?

— Понимаю, понимаю, очень даже понимаю, — как-то странно, словно задыхаясь, ответил мужчина и начал оттягивать воротничок рубашки. — Душно у вас что-то, воды с ложечкой сахара не дадите? Только растворите сахар полностью, хорошо? И воду попрохладнее, пожалуйста.

Алиса указала посетителю на стул и вышла в кухню. Растворить сахар в холодной воде оказалось не так просто и быстро, а когда девушка вернулась, то обнаружила, точнее — не обнаружила ни покупателя, ни зеркальца, ни бабулиных украшений в распахнутой шкатулке. Семён громыхал в буфете.

— Ты зачем меня закрыла? — исходил праведным паром возмущения, освобождённый из заточения дракон. — Я бы ему показал. Я бы его испепелил, как пасхального зайца, как…

— Кролика.

— Что? — Семён перестал пыхтеть и приземлился на стол.

— Пасхального кролика. Интересно, много кроликов испепелил твой род, раз у тебя родилось такое сравнение? И зачем они их пепелили? Что от бедных кроликов оставалось тогда: зубы и ногти?

— Алиса, очнись. Какие кролики? Тебя обокрали. Что ты делаешь?

— Звоню в полицию. У нас так принято, когда тебя грабят. Или, правильнее, у тебя грабят? Или так вообще не говорят? Надо уточнить… Алло? Я зачем звоню? Ах, да! У меня украли зеркальце. Ну, почему только? Еще старинные украшения. Сколько? Не знаю, шкатулка большая. Пару килограммов, наверное. Ага, записывайте: тройка, семерка, туз. Ой, извините: Липовая 3, корпус 7, квартира 1. Ждём. То есть, жду.

Время до приезда полиции Алиса потратила на уговоры Семёна — он ни в какую не желал прятаться. Никакие доводы об отсутствии драконов в современной природе в общем и в Неяженске, в частности, Сёму не убеждали. Пока Алиса не догадалась заплакать. Дракон, как оказалось, совершенно не выносит женских слёз. Это такое семейное проклятие со времён принцесс. Он выпустил пару колечек пара в знак несогласия и встал на полку за рубиновой дверцей.

— На ключ не закрывай, — попросил дракон, — мало ли что.

— Да что может случится? Это же полиция. Они как… как рыцари. И должны нас охранять, — попыталась отшутиться Алиса.

— Вот-вот, рыцари. От рыцарей чаще всего неприятности и происходят. Вот однажды… — что произошло однажды Семён рассказать не успел, в дверь позвонили.

Алиса приложила палец к губам, призывая дракона к тишине, и пошла встречать полицию. Она распахнула дверь и замерла: на пороге стоял принц из её снов. Высокий, аристократически бледный брюнет с потрясающе зелёными глазами. Его красные, чуть излишне тонковатые губы что-то говорили, но Алису словно пыльным мешком накрыло — она стояла столбом, широко открыв глаза и рот. И любовалась принцем.

— Полицию вызывали, — принц в тёмно-синей форменной рубашке тряс перед лицом Алисы удостоверением и, видимо, уже терял терпение, — вызывали полицию? Оперуполномоченный Антон Сергеевич Сергеев.

— Антон… Сергеевич, — Алиса усилием воли возвратила себя на порог квартиры, — очень приятно. Алиса. Генриховна. Да. В том смысле, что вызывали. Ой, что это я вас перед дверью держу. Заходите, пожалуйста.

Когда Семён увидел, как Алиса, краснея и не поднимая глаз, ввела в гостиную полицейского и начала путанно и многословно скакать в рассказе о происшествии с пятого на десятое, то подумал: ага, а вот и рыцарь — жди беды.

Глава 4. Алиса

То самое чувство, когда все мечты детства в одной коробочке на блюдечке с голубой каёмочкой. Он стоял передо мной, как… Как… Господи, почему в голову в такие моменты лезут только кони? Нет, он был совсем не похож на копытное, хотя ноги вытер с таким грохотом, словно подкован на все четыре из двух. И форма на нём сидела идеально, как седло на арабском скакуне. Да, блин, откуда взялся весь этот ипподром? Алиса, очнись и веди гостя в гостиную. И чай предложи. А ещё руку и сердце.

Я выдавила из себя радушную хозяйку с милой, надеюсь, что с милой, улыбкой. Хотела слегка присесть в реверансе, но вовремя передумала. Какой гость? Какой чай? Меня ограбили, а это вовсе не принц, а совсем даже наоборот. Что наоборот, я додумать не успела, потому как оперуполномоченный Сергеев Антон Сергеевич начал в нетерпении рыть копытом. Ну вот опять…

— Проходите, пожалуйста, на место преступления, — голосом придушенного котёнка промямлила я. Ну почему, когда рядом он, мне надо так глупо мяукать? Я сержусь на себя и от этого становлюсь собраннее и, местами, солиднее и басовитее. — Готова дать показания.

— Девушка, какие показания? Где вы видите допрос? Давайте просто побеседуем и выясним, есть ли вообще состав преступления или вам всё померещилось, — принц, то есть Антон Сергеевич вёл себя как-то не по-рыцарски. Как он может подозревать меня… Подозревать… Короче, ничего мне не привиделось. Что я ему и продемонстрировала.

— Вот, — торжествующе предъявила ему под его прекрасный нос разорённую шкатулку. — Вот, смотрите, своими зелёными глазами.

— И что я должен увидеть, наблюдательная вы моя, — ухмыльнулся оперуполномоченный и посмотрел на меня с интересом.

— Нет ничего, — для убедительности я демонстративно пошарила в шкатулке и показала пустую руку.

— А был ли мальчик? — не менее прекрасные чёрные брови встали на высоком, бледном лбу домиком.

— Какой мальчик? А… Горького я как-то не очень. При чём тут мальчик вообще? Здесь лежали драгоценности. Бабушкины. Много.

— А кто может это подтвердить?

— Я, — настроение упало ниже точки замерзания. Кстати, точку я эту так и не запомнила и вообще по физике у меня была тройка. Или точка из химии? Впрочем, без разницы — по химии у меня тоже тройка. Зато по литературе и русскому языку — круглые пятёрки, но это в данной ситуации тоже роли не играет. На чём я остановилась? Ах да — настроение упало. Подтвердить наличие пропавших вещей могу только я и вор. Жидкие хлопки, занавес закрывается, пьеса провалилась.

— Никто не может, — я резко захлопнула крышку шкатулки. — Спасибо за визит, я вас больше не задерживаю.

— Это я вас, девушка, не задерживаю. За ложный вызов. Вот моя визитка, — Антон Сергеевич положил беленький прямоугольничек на стол, — звоните, если что.

Оперуполномоченный Сергеев бодро прогарцевал к двери и вышел. Из квартиры и боюсь, что и из моей жизни. В печали присела я на обувницу и тут же свалилась с неё, испуганная телефонным звонком. Ну, что ещё в ночи грядущей меня должно ошарашить?

— Слушаю, — рявкнула я, даже не посмотрев на номер наглого абонента.

— Алиска? — голос был вроде знаком. — Алиска?

— Крыска вам Алиска, а я Алиса Генриховна. И слушаю вас ровно минуту, потому что через 60 секунд превращусь в тыкву, — громко и чётко проговорила я в трубку и зачем-то показала язык.

— Ну ты, коза, даёшь! Не зря мать твоя всем рассказывает, что ты чокнутая, — хохотнул до боли знакомый женский, противный и до сих пор мною неопознанный голосок. — Не узнала? Богатой буду, в отличие от тебя. Дело есть. Пусти пожить. Ты же теперь невеста с жилплощадью, не жмись — поделись.

— Уважаемая. Наверное. И видимо, знакомая, представьтесь уже наконец, чтобы мы могли продолжить эту совершенно бесполезную беседу, — еле сдерживаясь проговорила я.

— Марта я, ты чо? Мы с тобой мамнадцать лет на одной площадке росли.

— Марта? Марта? — я захлебнулась от возмущения: мне среди ночи звонит мой детский кошмар и просит приютить?

— Заело тебя, что ли, Алиса Греховна?

— Генриховна, — на автомате поправила и тут же куснула себя за язык: зачем? — Слушай меня внимательно, Марта. Ты меня терроризировала с младых ногтей, шагу без подножки ступить не давала, а теперь просишься ко мне пожить? Иди ты, Марточка, к котам на помойку. Спокойной ночи.

Я скинула звонок, не став слушать проклятия, посыпавшиеся на меня из рога нецензурного изобилия словарного запаса соседки. Помогла выбраться Семёну из наблюдательного шкафчика и протрубила «утро вечера мудренее», оборвав все попытки Сёмы обсудить принца и бабу Ягу. Дракон расположился в той самой вазе, которая послужила ему родильной палатой — свернулся клубочком, как котёнок, и через секунду захрапел, выпуская из ноздрей пар колечками. Позавидовав такой скорости отключения, я ещё порядком покрутилась в кровати, представляя различные варианты развитий наших отношений с Антоном. Заснула на моменте выбора института для нашего сына.

— Пора, красавица, проснись: открой, сомкнуты негой взоры, — такой побудки у меня ещё не было. Истерические крики матери, пищание будильника, предусмотрительно поставленного в другой конец комнаты, но декламирующего пушкинские строфы дракона — такого нет, не было.

— Семён, признавайся, ты — собака? — я открыла один глаз.

— Нет, — растерялся дракон и выронил из правой лапы томик стихов.

— значит выгуливать тебя не надо. Зачем ты меня тогда разбудил ни свет ни заря? — закрыла я глаз и натянула на голову одеяло.

— К-какой заря? — Сёма спикировал мне на спину мешком картошки и попытался заглянуть под моё укрытие. — Солнце в зените. Извольте, барышня, выбраться из берлоги и заняться поиском пропитания. Хотя бы для меня — драконам необходимо правильное питание.

— А людям, думаешь, правильное питание не нужно? — обречённо вздохнула я и героическим усилием воли вынула одну руку из-под одеяла. — Дай мне пять минут и телефон. Он на столе.

Дракон хоть и не собака, но просьбу мою выполнил не хуже лабрадора, носившего в зубах рюкзак моей бывшей одноклассницы. Но и не лучше: весь чехол Сёма знатно обслюнявил. Скользкий телефон оказался весомым доводом для приведения меня в вертикальное положение: я потащилась на кухню за салфетками. Заодно поставила чайник на плиту и провела тщательный анализ запасов. Долго дракон протянет на одних кашах? Он что-то говорил о быстрой приспособляемости к условиям… Ага, с моими доходами ему придётся привыкать к трёхразовому питанию: понедельник, среда, пятница.

— Сём, а в твоей памяти предков случайно нет каких-нибудь простых рецептов типа «по щучьему велению»? — спросила я, печально помешивая геркулес в кипятке.

— Не очень понимаю про что ты, но чувствую, что это какой-то фольклорный юмор, да? Некоторые магические способности я, конечно, получил по наследству, но ещё не знаю какие. И вряд ли они относятся к кулинарии. Могу предложить… — Семёна перебил звонок телефона.

— Алло. Да, давала. Нет, дома не показываю, давайте встретимся в кафе на Садовой. Да, «Чайка». Хорошо, в семь мы, то есть я буду там, — я закончила разговор и продолжила помешивать кашу, не обращая на приплясывающего от любопытства дракона. Эх, не получится из меня актриса: не умею держать паузу. — Сёма, у нас сегодня будут деньги. Звонил покупатель, встреча…

— В семь в «Чайке», — закончил за меня Семён. — Не боишься, что это опять будет вор? И что ты ему понесёшь? А как туда пойду я?

— Шкатулку, он хочет шкатулку. Я специально такое людное место выбрала. Ты не пойдёшь и не делай такое лицо. Кстати, у драконов лицо или морда? Судя по палитре эмоций — лицо. Вот и не куксь его. Блин, каша пригорела…

Оставшийся день мы с Семёном производили ревизию моего наследства. Вещей, которые можно было бы выставить на продажу, набралось вагон и маленькая тележка. Решили отнести их в бабушкину спальню — всё равно я пока была не готова пользоваться этой комнатой полноценно. Дракон смешно цокал языком на каждый откладываемый раритет и рассказывал какую-нибудь историю с похожим предметом.

— Семён, ты так интересно рассказываешь, что хочется за тобой записывать. Может, пойдёшь ко мне в соавторы? — спросила я почти серьёзно после его очередной байки. — Представляешь, как удивится мир, когда узнает, что писатель — настоящий дракон?

— Тебя, Алиса, не поймёшь, — развёл крыльями Сёма, — то ты в шкаф меня запираешь, то хочешь мировой знаменитостью сделать.

— Сильно-то губы не раскатывай, до знаменитостей нам с тобой ещё ой-ё-ёй. И вообще, мне уже пора собираться на встречу. Два часа всего осталось.

— Всего? И ты собираешься ство восемьдесят минут собираться? Вроде говорила, что кафе неподалёку?

— Чего бы ты понимал в женских сборах, — вздохнула я и поплелась мыть голову.

Причёска и макияж много времени не заняли. Волосы у меня обычно в двух вариантах прибывают: распущенные лохматые и распущенные прилизанные. Первые чаще. Я не специально, правда. От всяких там заколочек и резиночек жутко болит голова. Но мама говорит, что это во мне папа беснуется: вечно у него всё в бардаке. Ну не знаю… Точнее, не помню, он нас в раннем детстве бросил. Моём, конечно. Думаю, что сбежал он от вечно нудящей жены, а не от меня, хотя мама говорит, что ребёнком я была несносным. И выросла не лучше… И лохматая. В общем, волосы я тщательно расчесала, а губы намазала гигиеничкой, другой помадой пользоваться мама не разрешала. Вопрос с нарядами тоже не стоял — из одежды у меня было только то, что на мне. Оставшиеся полтора часа я репетировала встречу: как сяду, что скажу, как буду торговаться.

— Понимаешь, Семён, — призналась дракону, — я абсолютно не умею стройно вести беседу. Меня вечно уносит в какие-то тридевятые дали. Мой учитель литературы всегда шутил на этот счёт: «у вас, милочка, перманентные приступы завихрений ассоциаций». Начинаю за здравие, а заканчиваю бузиной, понимаешь?

— Скорее, догадываюсь, — Сёма явно ничего не понимал, но уточнять либо стеснялся, либо боялся, что ещё больше запутается от моих объяснений. — Если тебе надо порепетировать, то я согласен быть твоим визави.

— Ого, какой у тебя богатый лексикон, так уже почти никто не говорит. Ладно, пойду пораньше. Посижу в кафе, попью чаю… Слишком много «по» — не находишь? Хм. А ты остаёшься за страшного — всех впускать и никого живым не выпускать. Шучу.

Я завернула шкатулку в бабушкину шаль и затолкала этот свёрток в рюкзак. Телефон в правый карман, ключ в левый. Ещё разок пробежаться по волосам или не надо? Всё равно на улице моя причёска превратится в сноп — причешусь в кафе. Послав к чёрту семёновское ни пуха, я для конспирации выключила везде свет, вышла и тщательно заперла дверь. Постояла, повздыхала — после печального опыта с домушником было страшновато встречаться с покупателем даже в людном месте.

Солнце палило беспощадно, и я пожалела, что не взяла кепку. Но кто бы мог подумать о таком в седьмом часу вечера? Благо идти, и правда, было совсем немного. Да и на Садовой растут огромные старые липы, в тени которых можно спрятать весь город. А уж в «Чайке» будет и свеже-кондиционированный воздух и холодный лимонад. И покупатель… М-да, не герой я, не герой. Посмотрела на руки — трясутся. Мне не прохладительные напитки нужны, а валерьянка. Надеюсь, хоть места свободные у окошка будут.

«Чайку» я люблю с детства. Я говорила, что Нась-Вась моя не очень соответствовала классическим бабушкам? Пирожки она предпочитала покупать, а не печь. А из всех видов пирожков лучшие, по её мнению, были круассаны с черникой. Или блинчики с варёной сгущёнкой. Ой, аж слюна потекла. Короче, бывали мы в этом заведении с бабулей часто. И садились всегда у окошка. Нась-Вась учила меня наблюдать. Это была моя самая любимая игра в детстве: насмотреть мешочек впечатлений, а вечером, когда мама наорётся, закрыться в комнате и писать, потихоньку вынимая насмотренное.

Дверь в кафе привычно секунду посопротивлялась, а потом втянула меня в прохладное помещение. Посетителей почти не было. Странно, обычно в это время зал полный. Плюхнулась за любимый столик и посадила рюкзак на соседний стул. Надо было взять какую-нибудь книжку — до встречи ещё минут тридцать. Ладно, поиграю в старую игру: я уставилась на улицу и собралась насматривать материал, как говорила бабушка.

— Алиса? — меня окликнули так неожиданно, что сначала я даже не поняла, что обращаются ко мне. — Вы же Алиса? Я по объявлению, насчёт шкатулки.

— Вы рановато, — брякнула зачем-то я и притянула к себе рюкзак. — Присаживайтесь. Здравствуйте. Алиса. Вот.

— Алиса, вы боитесь меня, что ли? — покупатель не выглядел опасным, скорее смущённым. — Не стоит. Я не представляю для вас угрозы. Впрочем, я ни для кого не представляю… Принесли?

Я достала из рюкзака свёрток, долго копалась, разворачивая его, и едва не уронила шкатулку. Мужчина бережно провёл по крышке тонкими длинными пальцами. Какими-то слишком тонкими. Он и сам весь был какой-то узкий и почти прозрачный. Бояться следовало не его, а за него: как он такую тяжесть понесёт?

— Кстати, я не представился, — покупатель протянул мне свою руку, больше похожую на сухую веточку. — Василий Петрович Свиридов, директор музея сказок и мифов.

— Да ладно! — опять не слишком воспитанно удивилась я. — А такой есть в нашем городе? Не знала. А где он находится? А я пишу что-то типа сказок. Даже уже опубликовала несколько. А скоро напишу большой роман. Фэнтези. У меня знаете сколько идей. Ой, извините. Нравится вам шкатулка?

— Очень. Сразу видно, что не новодел. И история у неё, наверное, есть, — Василий Петрович посмотрел на меня вопросительно. — Приходите ко мне в музей. Расскажите про шкатулку, посмотрите экспонаты. Вот моя визитка. А деньги я сейчас вам электронно переведу, хорошо?

Я согласилась и на электронно, и на визитку. Через минуту блямкнуло оповещение от банка и Свиридов откланялся. Вот прям — откланялся: встал и склонил голову, приложив руку к груди. Потом аккуратно, словно стеклянную, взял со стола шкатулку и ушёл. Я купила два круассана навынос — отпразднуем с Сёмой удачную сделку вкусненьким, и тоже покинула кафе.

Я уже упоминала про липы на Садовой? Они не просто большие — их кроны смыкаются ароматной аркой над пешеходной дорожкой. Идти, никуда не торопясь, под этими исполинами — одно удовольствие. Шагать и мысленно прописывать аутлайн нового рассказа…

— Куда колготки несёшь, красотка? — грубо вернул меня на землю мужской голос. — Зачем такая юная прынцесса и одна?

— Молодые люди, — оглядела я группу пареньков, пытающихся взять меня в кольцо. — Не отягощайте свои личные дела избыточными сведениями о нелицеприятных поступках. Хотя нелицеприятность тут ни при чём, мы ошибочно употребляем это прилагательное в негативном ключе, а между прочим, в словаре…

— Ты идиотка? — парень справа больно стукнул меня в плечо. — Давай телефон, кошелёк и вали к своим словарям.

— Не могу, — развела я руками. — Телефон мне нужен для работы, а кошелька нет.

— Точно, идиотка. Телефон гони, говорю, — драчун схватился за лямку моего рюкзака и дёрнул так, что я полетела лицом вниз, подминая под себя свежие круассаны.

— А ну, разойдись, шпана, — спокойно, но грозно прозвучало надо мной и парней сдуло, как ветром. — Давайте руку, Алиса Генриховна.

— А? — продолжая валяться на пакете с десертом, я посмотрела вверх. — Антон… Сергеевич. Добрый вечер. Всё в порядке. Я сама.

— Сама… Угу, — покивал оперуполномоченный и не очень ласково схватил меня за плечи и рывком поставил на ноги. — Целая? Ну, пойдём, провожу.

— Мы теперь на ты? — деланно удивилась я, а сама уже повисла на предложенной руке и заранее жалела, что дом близко, и пригласить Антона в гости нельзя — там неспрятанный дракон обитается.

Глава 5

Несмотря на то, что принца в дом не пригласили, вечер можно было смело назвать романтическим. Во-первых, Алиса шла так медленно, подволакивая обе ноги сразу, что к дому парочка доковыляла уже в потёмках. У подъезда они постояли в неловком молчании, которое нарушила трель домашнего телефона, доносящаяся из окна квартиры на первом этаже.

— У тебя есть домашний телефон? — удивился Антон.

— Не знаю… Видимо, есть, — Алиса удивлена была не меньше оперуполномоченного. — Я побежала?

— Видимо, да. Хорошего вечера и не ходи темными аллеями в одиночестве. Собаку себе заведи, что ли.

— Дракона заведу. Огнедышащего, — подмигнула Алиса и скрылась в подъезде.

Телефон выдавал уже не трель, а хрип. Алиса даже не стала разуваться, так и пробежала в кроссовках в гостиную, откуда доносился звук. На столе, зачем-то натянув кастрюльку из-под каши, голосил Семён, изображая телефонный звонок.

— Тук-тук, кто в домике орёт? — тихонько постучала по кастрюльке Алиса. — Геркулес из твоего птинячьего пушка как будем вычесывать?

— Нечем тут измазываться. Я уже почти до дыр всё вылизал. Голодаю, а ты с кавалерами под окнами обжимаешься, — трагически пропищал почти охрипший дракон и демонстративно потащился на другой край стола, еле волоча лапки. — И вообще, я скоро сброшу пух и стану взрослым и серебряно-чешуйчатым, а ты так и будешь…

— Что? — не выдержала драконьей паузы Алиса. — То есть, наверное, кто? Или как? А может, кем? Сёма, не вешай нос. Сейчас будем пить чай при свечах и с круассанами. Хоть и мятые они, но вкусные. И не нужны нам с тобой никакие принцы.

Драконы они в принципе злопамятные, но Семён являл собой приятное исключение: долго дуться он считал нецелесообразным действием, а в виду круассанов еще и опрометчивым. Они быстренько достали из пузатого буфета тончайший бабушкин фарфор, поставили в бронзовый подсвечник толстые красные свечи и устроили себе вкусный вечер. Без электричества, освещаемая лишь тремя жёлтыми огонёчками, гостиная стала походить на сказочную комнату в башне, где коротают дни и ночи принцесса и дракон. Вы же знали, что драконы в башнях были тоже узниками, как и принцессы? Даже больше них — девчонок хоть время от времени освобождал какой-нибудь бездельник, а бедное животное умирало от одиночества и тоски.

— Жаль, что ты так мало купила этих прекрасных булок, — Сёма тщательно, на третий уже круг, облизывал когти на правой лапе и оба блюдца. — В следующий раз, пожалуй, я пойду с тобой.

— Ага, скажем, что ты гибрид кота с цыплёнком, — медленно проговорила Алиса, практически уже засыпая. — Давай завтра посуду помоем, ага? Я чего-то совсем это…

Алиса двинулась в сторону дивана, зевая и стягивая рубашку через голову — пуговицы расстегнуть она была уже не состоянии. Дракон целомудренно отвёл глаза в сторону и рассматривал пламя свечи пока не услышал бормотание, приглашающее его на подушку. Как самый настоящий кот, Семён потянулся, выгибая спину и топорща малюсенькие ещё крылышки, а потом в один затяжной прыжок спикировал рядом с головой засыпающей Алисы и зарылся в её волосы.

Утро началось с трели телефона. Семён попробовал зарыться поглубже в подушку, но там уже пряталась голова Алисы. Какое-то время они боролись за мягкое укрытие, но звонок звенел снова и снова и Алиса сдалась.

— Оставьте сообщение после сигнала, — пыталась сымитировать автоответчик сонная Алиса, не открывая глаз и не видя, кто же её побеспокоил так рано.

— Любимая моя племянница, какая же ты шутница, — проворковал совершенно незнакомый голос в трубке.

— Племянница?

— Я не удивлена, что ты удивлена. Удивительно, что я вообще тебя нашла, — продолжала квохтать какая-то женщина, а Алиса подумала: «такое себе с утра обрести родственницу, страдающую тавтологией». А неизвестная тётя тем временем сыпала какими-то древними воспоминаниями о совместном, хоть и недолгом, но замечательном времяпрепровождении. — Я всегда говорила Генриху, чтобы он…

— Кому? — встрепенулась Алиса так резко, что Семён чуть не свалился с подушки. — Генриху? Я же Генриховна. Говорите, вы моя тётя? То есть — сестра моего папы? Честно?

— Клянусь, — торжественно произнесла тётя. — Я твоя единственная тётя Фрида Арнольдовна. Если ты забыла меня, то виновата в этом твоя бабушка. Она считала меня ведьмой и не разрешала твоему бедному отцу привозить тебя ко мне. Такая была злая, жестокая женщина.

— Неправда. Нась-Вась была самая добрая. А вас я не помню. Да и папу, сбежавшего в неизвестном направлении, тоже уже не слишком. И вообще, зачем вы звоните?

— Видишь ли, милая племянница, — елей так и тёк из трубки, и Алиса отставила её подальше от уха, — мне совершенно необходимо переехать в город побольше. Мой талант засыхает в этой дыре.

— А я здесь причём? — Алиса уже не пыталась быть вежливой.

— Котик, ты же моя родная…

— Племянница. Ага. И что?

— Теперь у тебя такая большая квартира. И злая, ой, прости… И Анастасия Васильевна уже не будет против, если я поживу у тебя. Некоторое время. Пока не встану на ноги. Я буду платить тебе за комнату…

Алисе не нравилась идея вселения в бабулину квартиру Фриды Арнольдовны, но… Если ненадолго. И если та будет платить… Додумать свою меркантильную мысль Алиса не успела — с книжной полки, по какой-то немыслимой траектории, чуть-чуть не задев её, на кровать шлёпнулась книга. Следом прилетела вторая. Дверцы буфета захлопали, а фарфоровая посуда запела пронзительно звонко. Семён от страха окончательно залез под подушку и даже не подглядывал.

— Знаете, Фрида Арнольдовна, я, наверное, откажу вам, — почему-то вырвалось у Алисы и в квартире наступила тишина. — Нет, не наверное. Я вам совершенно точно откажу. Прощайте.

Алиса нажала кнопку отбоя, засунула руку под подушку и вытащила дрожащего, вспотевшего Семёна. Пушок дракона слипся и стала видно, проклевывается чешуя. Серебристая, как и обещал Сёма.

— Похоже, что кто-то начал линять. Ещё похоже, что кто-то трусишка, — Алиса тихонько постучала пальцем по лбу смущенного дракона. — А ведь это всего-навсего неизвестная тётя из какого-то Мухосранска, прости за мой французский.

— Нет такого слова в языке галлов. Или, если угодно — кельтов. И вовсе я не испугался какую-то старушку, тем более что она не обладает навыком телепортации, несмотря на то что ведьма. Но вот квартира твоя… — Семён сделал свои большие глаза ещё больше, явно на что-то намекая.

— Ведьма? — пропустила намёк Алиса. — Серьёзно? Ты хочешь сказать, что по голосу распознал это? И вообще, какие ведьмы в 21 веке?

— Ну, наверное, такие же, как и драконы.

— Туше, — сдалась перед неоспоримым фактом Алиса. — Драконы и ведьмы существуют, хорошо. Но как ты определил, что Фрида Арнольдовна такая?

— Фр-р, — облачко пара обозначило глупость вопроса, — так любому коню понятно…

— Что? Что понятно коню? Особенно любому.

— Ну из трубки твоей холодом так и тянуло. Могильным. Не почувствовала что-ли? — дракон съёжился, прижался к Алисе и стал ещё больше похож на котёнка. Они одновременно посмотрели на телефон, который лежал куском обыкновенного черного пластика рядом с ними.

— Я думала, что мне просто спросонок прохладно… А-а-а, — закричала Алиса и подхватив дракона спрыгнула с дивана: телефон гудел и полз к краю. — А-а-а… А, блин, я же звук убрала и на вибрацию поставила. Слушаю?

Дракон посмотрел на довольное лицо Алисы, вздохнул и закатил глаза: принц звонит. Подслушивать Семён не хотел, поэтому полетел на кухню и поставил чайник — газовую плиту он уже освоил. Пока вода закипала, Сёма попробовал наколдовать завтрак из имеющихся продуктов: перемолол геркулес и пожарил на сковородке лепешки. На антресолях обнаружились стратегические запасы джема и одна банка зелёного горошка. Банкет! Лишь бы Алиса побыстрее закончила щебетать.

— Семён, Семён, у меня отличные новости: Антон поможет нам, то есть, конечно, мне, про тебя он не знает, а если узнает, то не поверит. Да и кто поверит? В дурку сдадут, а тебя на опыты. Так, если тебя на опыты — значит, поверят? Нет, надо держать тебя в тайне. Пока не поженимся. С ним, конечно, а не с тобой. О чём я хотела тебе сказать? — Алиса застыла возле накрытого стола. — Хотя, с такими твоими талантами, можно и за тебя. Где ты джем взял?

— Драконы не женятся на принцессах. Наверное. На антресолях. Что за новости-то?

— А, новости, — уже с набитым ртом ответила Алиса, жмурясь от удовольствия. — Антон поможет мне продавать безделушки. Это он так сказал: безделушки. А я не стала спорить. Вот.

— А в чём его выгода? — дракон удручённо смотрел на скорость исчезания лепёшек.

— Ты о чём? — удивилась Алиса. — Почему ты думаешь, что ему что-то от меня надо.

— Мировая практика, — вздохнул Семён, — и исторический опыт показывают, что рыцари в основной своей массе народ меркантильный и к наследству принцесс неравнодушный.

— Ты просто ревнуешь, — воскликнула Алиса и выскочила из-за стола. — Спасибо за завтрак. Антон не корысти ради, а… А… Может я ему нравлюсь. И потом, на минуточку, он не рыцарь, а полицейский. Вот.

— Ага, — ещё раз вздохнул дракон. — Посуду помоешь?

Глава 6. Алиса

Вчерашний день начался со звонков, продолжился генеральной разборкой вещей в шкафу, а закончился чудесной прогулкой. Сначала я помыла посуду после завтрака, а потом решила, что жить в гостиной, конечно, удобно, но пора осваивать и остальную территорию. Набралась смелости и вошла в комнату Нась-Вась. Как же здесь всё напоминает о ней. Вот стакан с её зубками. Ой, оказывается, челюсть всё ещё лежит на высохшем дне… Несу эту жуткую икебану на кухню и, мысленно прося прощение у бабули, выкидываю в ведро. Бр-р-р…

Снимаю постельное бельё, бежевую льняную салфетку с прикроватной тумбы и тяжёлую нитяную шаль с кресла качалки. Тащу всё это в ванную и обнаруживаю отсутствие стиральной машинки. Засада… Неужели Нась-Вась стирала руками? На неё вообще не похоже. Открываю шкафчик под раковиной в поисках стирального порошка и обнаруживаю приклеенную на дверцу бумажку с кучей телефонов. Ага, вот и весь секрет: в пункте 1 указан телефон прачечной. Звоню, договариваюсь и изучаю остальные телефоны. Сантехник, электрик, плотник, мойщик окон, клининговая компания, доставка еды — бабушка хоть что-то сама делала? Некоторые записи под раковиной были не просто странными, а, как это сказать, причудливыми. Настройщик грома, например. Или изгонятель сущностей. Или уборщик разгрома.

— Ничего странного, — Семён не выглядит удивлённым, тыкает по-хозяйски когтём правой лапы в список. — Твоя Нась-Вась была знакома с миром магии. Ты же сама наблюдала за летающими книгами. Это квартире просто не понравилась вероятность вероятной квартирантки. А если ей чего больше не понравится? Тут-то и нужен специалист по наведению порядка после приступа полтергейста.

— Ну у тебя и фантазия, — смеюсь я и закрываю дверцы. — Пойдем обратно, нас самое сложное ждёт.

Сложное в лице огромного гардероба, в котором можно было спрятать парочку слонов, пугало меня неимоверно. В нём жили бабулины вещи. Что с ними делать? Она одевалась так своеобразно, что предлагать их кому-нибудь смысла не имело. А выкидывать не поднималась рука. Сёма предложил сжечь. Устроить, так сказать ритуальный костёр. А что, мысль. Сортировка заняла несколько часов. Уже и из прачечной приехали за бельём. И Семён опять лепешки жарил. А вещей меньше не становилось. В итоге, я сдалась и запихала уже разобранные вещи огромной кучей назад, к неразобранным. Как-нибудь потом я этот завал разгребу, честное слово.

Телефон блямкнул оповещением. О, из банка, интересно. Смотрю и понимаю, что ничего-то интересного нет. Опять копейки. Раньше они меня, конечно, порадовали бы, но теперь я обременённая хозяйством женщина: замок и дракон требуют содержания. А с такими гонорарами… Замок придётся продать, а Сёму сдать в зоопарк. Что делать? Пристрою я ещё несколько бабушкиных вещичек, а потом? Мебель ещё…

— Алис, я же дракон, помнишь? Драконы могут притягивать золото. Это, конечно, немного не законно. Но мы будем только на необходимые расходы, а?

— Даже не думай. Воровать я не буду. Даже магически. С голоду мы не помрём — Антон обещал помочь с антикварами. А я сегодня же сяду писать роман. Про тебя. Ты же ходячий материал насмотренности. Будешь рассказывать мне истории? Напишем бестселлер про приключения дракона, который путешествовал во времени. От кайнозоя до наших дней.

— Почему бы не начать с архейской эры?

— Потому что, глупыш, — а щелкнула Семёна по носу, — тогда еще не было принцесс.

— А рыцарей?

— И рыцарей не было. И драконов. Что твоя память предков говорит?

— Я так далеко не заглядывал, — запыхтел Сёма.

— Не дуйся, сваришься. У меня есть классное предложение — ты спрячешься в мой рюкзак, и мы погуляем. Купим чего-нибудь вкусненького и пожуем в кустах возле речки.

— Почему в кустах?

— Чтобы тебя, мой пока пушистый соперник Поттера, не спалили раньше времени.

— Кто же меня спалит? И кто такой Поттер?

— Ныряй и сиди тихо.

Сёма на удивление послушно залез в рюкзак. Только попросил оставить щёлочку для обзора. Я закинула ношу на спину и вприпрыжку помчалась на набережную — хотелось поскорее вырваться на свежий воздух. В качестве провианта на пикник купила брусничный морс «Любимый», морковное печенье и готовые сэндвичи. В идеале бутерброды следовало бы разогреть, но в такую жару сойдёт и так. Самым сложным оказалось найти уединённое место. Все злачные кусты были плотно заселены влюблёнными парочками. Глядя на них, я подумала, что хорошо бы сюда прийти с Антоном… Эх, с драконом тоже неплохо, но не так романтично.

Я всё-таки нашла укромный уголок — там оказалось не занято, видимо, потому что попасть к берегу в том месте можно только прорвавшись через заросли шиповника. Выпустила из рюкзака Семёна, достала плед и объявила сезон пикников открытым. Дракон смешно уселся прямо на хвост и вытянул ноги, поигрывая когтями. Ему явно нравилось на улице. Я уже почти сжевала сэндвич, а он всё осматривался и ловил языком комаров.

— Между прочим, ты охотишься за практически вампирами, — сказала я и покатилась со смеху от округлившегося взгляда Сёмы, который начал лихорадочно отплёвываться. — Ладно, пошутила я. Они, конечно, пьют человеческую кровь, но в гробах не спят. И не заразные. Почти. Бывают такие специальные малярийные комары — вот он них можно подцепить болячку. Но не в России. У нас ещё в прошлом веке они перестали переносить малярию. Не знаю почему. Можно погуглить. Хотя лучше бы они перестали переносить людей. Закуси вот, а то лицо у тебя…

Семён быстро съел бутерброд и свою долю печенья, выпил морс и перекатился поближе ко мне, растянувшись на спинке. С тёплым драконом под боком меня разморило и я тоже легла и закрыла глаза. Как же хорошо… Не мешает даже писк комаров, которых Сёма теперь не ловил языком, а сбивал тоненькими огненными струйками. Не хватало только Антона. Надо придумать, как правильно рассказать ему о драконе.

— О принце своём мечтаешь? — влез в мои фантазии Семён. — Ты же его совсем не знаешь. Вдруг он на тёмной стороне.

— Ага, Дарт Вейдер третьего РУВД, — рассмеялась я чтобы скрыть смущение. Неужели мои мысли так легко считываются? Или мне дракон-телепат достался? — Нет, Семён, ты явно относишься к принцу, тьфу ты, к оперуполномоченному Сергееву Антону Сергеевичу несправедливо. И не рассказывай мне про исторические тенденции. Каждый человек считается хорошим, пока не доказал обратного. Что плохого сделал Антон? Спас меня от хулиганов? Проводил домой и не полез целоваться? Хотя, наверное, зря не полез… А? Где он тебе на хвост насолил? Не делай вид, что уснул.

— Ладно, я придираюсь. Возможно, чуточку ревную. У тебя глаза такие сразу становятся…

— Какие?

— Глупые и красивые, как у лошади, — отвечает Сёма, а я катаюсь по пледу от смеха и упала, наверное, если бы и так не лежала. — А сейчас ты точно ржёшь, как конь.

— Семён, обещаю, что в моём сердце для тебя будет всегда особое место. И никакой принц этого не изменит, — я схватила его и обняла со всей возможной силой, но так, чтобы не раздавить этот огнедышащий пушистый комок. — А ты обещай мне никогда не вырастать в огромного дракона. Во-первых, мне будет трудно тебя прокормить, во-вторых, мой замок не так уж и велик, а в-третьих… Мне так нравится тебя тискать.

— Ну, — Семён явно смутился от такого откровения, — ну… Я не из породы великих драконов и сильно большим не вырасту. Сначала полиняю и сменю пух на чешую, но останусь довольно приятным на ощупь, и ты… Ну, это… Сможешь меня по-прежнему тискать. А в рост пойду только с третьего года, если не будет стрессовых ситуаций.

— В каком смысле стрессовых?

— Не знаю, так записано в моей памяти. Пояснительной записки нет.

— Ладно, погуглим. А теперь, давай собираться — темнеет уже.

Семён ловко запрыгнул в рюкзак, а я пристроила вокруг него плед. Собрала в пакет оберточную бумагу и пакеты от морса. Огляделась, чтобы убедится, что никакого мусора мы за собой не оставили, накинула рюкзак на плечо и постаралась продраться сквозь колючие кусты с минимальными потерями для внешнего вида. Домой мы дошли без приключений: нас никто не преследовал, не бил и не пытался ограбить. На что я слегка надеялась, чтобы появилась причина позвонить Антону. Почему я такая трусиха и не могу набрать его номер просто так?

Дома я решаю, что сразу падаю спать. Даже зубы чистить не буду. Бабушка уже не увидит, а Семён… Впрочем, он тоже не увидит, так как дрыхнет без задних ног. Секунду уходит на колебание между диваном в гостиной и огромной кроватью в спальне. Побеждает диван, но я даю себе честное слово, что завтра начну обживать квартиру и переберусь в спальню. Хотя бы гостевую, для начала. С надеждой на спокойную ночь без звонков, выключаю свет, обнимаю дракона и засыпаю, едва коснувшись подушки.

Глава 7

«Я проклята телефонными компаниями» — подумала Алиса, засовывая орущий телефон под подушку. Номер не определился, но выглядел смутно знакомым. Разговаривать ни с кем не хотелось, однако звонивший проявил незаурядную настойчивость и набирал номер снова и снова. Дракон заткнул уши крыльями и забрался поглубже в одеяло.

— Слушаю невнимательно, — честно призналась Алиса.

— Я иду в милицию писать на вас, юная аферистка, заявление, — тихий голос тоже был смутно знаком.

— Милицию давно отменили, а я не аферистка. Кто это? — Алиса откинула одеяло и попыталась нащупать под диваном тапки.

— Василий Петрович Свиридов, директор музея сказок и мифов, — вежливо ответила трубка. — Я купил у вас чудесную шкатулку, а вы… Вы… Ах…

— Василий Петрович, вы плачете? — от удивления поиски тапочек прекратились. — Успокойтесь и объясните всё по порядку.

— Объясняю: я купил шкатулку, а вы её украли, — Свиридов перестал всхлипывать и даже попытался добавить в голос ноток уверенности. — На камере наблюдения явно видно женское привидение в странной одежде, уносящее добычу в том самом платке, в котором вы мне шкатулку принесли.

— Ага, и вы решили, что бесплотная сущность — это я? Надеюсь, что это непотребное действо происходило ночью?

— Конечно, ночью. Днём приведения либо спят, либо обретают плоть, — снисходительно объяснил Василий Петрович.

— Ага, стало понятнее. Говорите, в полицию собрались? Настоятельно советую обратиться к оперуполномоченному Сергееву А. С. Всего хорошего, — Алиса нажала отбой и откопала Семёна. — Нет, ну ты слышал эту чушь несусветную? Я в образе привидения украла шкатулку. Ты куда уставился?

— Э… — крыло дракона раскрылось в сторону буфета, на котором стояла… шкатулка.

Несколько минут они безмолвно наблюдали за шкатулкой. Она стояла так монументально и бесповоротно, что списать на то, что эта деревянная коробка им привиделась вариантов не было. Первый не выдержал Семён, он спикировал на резную крышку и постучал в неё, как в дверь, когтём.

— Кто там? Кто там? — дурашливым голосом проговорила Алиса, напугав дракона, который от неожиданности заскользил, засеменил лапами по шкатулке и точно бы свалился, если бы не вспомнил о крыльях.

— Не смешно, — обиделся Сёма. — Там и правда, кто-то мог быть.

— Зачем там кому-то прятаться?

— Ну ведь кто-то же её сюда принёс? — фыркнул маленьким колечком пара Семён.

— Ага, именно так и принёс: залез внутрь и тащил на себе, — Алиса махнула рукой, как бы отгоняя такое глупое предположение, подошла к шкатулке и открыла крышку. — Пусто. Если не считать бумажки с инвентарным номером. Семён, скажи честно, ты лунатизмом не страдаешь?

— А зачем?

— Ну да, ну да… Тебе такого не надо… Просто я пытаюсь откинуть все невозможное, чтобы остался единственный возможный вариант. Он же правильный. Так говорил какой-то известный сыщик. Не помню какой. Но подход мне этот нравится. То есть нравился до сдачи экзаменов. Там он почему-то не сработал…

— Алиса, не отвлекайся, — взмолился Семён. — К нам с минуту на минуту рыцари явятся тебя арестовывать. Давай спрячем шкатулку? На берег её унесём и зароем. Они придут, посмотрят и уйдут. И всё. Мы не виноваты.

— Ага, а ты уверен, что пока мы обратно идти будем, шкатулка опять дома не материализуется? Лучше я Антону позвоню и расскажу, как есть.

— А как есть? Как? — дракону явно не нравился этот вариант со звонком, но не отнимать же трубку у Алисы, которая уже быстро набирала номер оперуполномоченного.

— Антон Сергеевич? Это Алиса. Да, с Липовой 3. Да, я помню, что мы на ты, но я подумала, что звоню на работу… Короче, Антон, к тебе сегодня придёт Василий Петрович Свиридов, директор музея сказок и мифов, которому я продала шкатулку. Её украло приведение в платке, похожем на бабулин. Свиридов думает, что это я. Но это не я, честное слово. Я спала, как убитая. И вообще не умею прикидываться приведением. Но самое главное, Антон, самое главное, — Алиса замялась, понимая, как сейчас это прозвучит. — Короче, шкатулка у меня. Что? Нести к тебе? Хорошо. Я запомнила: кабинет без номера в самом конце коридора. Скоро буду.

Семён весь разговор выражал всеми доступными ему способами крайнюю степень недовольства: закатывал глаза, пускал кольца пара, несколько раз обречённо падал на попу и возводил крылья к потолку. Теперь же он с испугом наблюдал, как Алиса мечется в сборах. Она умудрилась одной рукой чистить зубы, а второй натягивать брюки. При этом она еще и разговаривала. Правда непонятно с кем.

— Так, надо сходить за шмотками к матери. Уму не растяжимо, что уже в третий раз он видит меня в одном и том же. Надо расчесаться. Семён, чай сам попей. Где расчёска? На обратном пути, если меня не посадят, куплю что-нибудь вкусненького. Где платок-то блудный? Если не вернусь к вечеру, ночью лети по адресу: Глухая 5, квартира 5. Почему-то не могу в рюкзак запихнуть… Хм… Хорошо же входило, замечательно выходило. Там живёт мой учитель литературы Марк Давидович, ему можно доверять. Только не вламывайся с разгоном — напугаешь, а он человек пожилой. Впрочем, у меня по закону, вроде, есть один телефонный звонок? Вот ему-то я и позвоню, предупрежу насчёт тебя.

На это фразе слова и метания словно иссякли, Алиса неловко села на краешек стула и протянула руки дракону. Семён юркнул в её объятия и задышал громко и прерывисто.

— Ты плачешь, что ли? — Алиса попыталась заглянуть дракону в мордочку, но тот ловко запутался в её волосах, испортив и без того очень условную причёску. — Из-за меня ещё никто и никогда не плакал. Перестань, а то я тоже разревусь. Всё будет хорошо, Антон мне поможет, вот увидишь.

Алиса встала, положила тут же свернувшегося клубочком дракона на подушку, и вышла. Семён вздрогнул от хлопка закрывшейся двери и сжался ещё больше: он решил не шевелиться пока не вернётся Алиса. Или никогда.

Дорога до отделения не заняла много времени, и Алиса не успела толком продумать, что расскажет Антону, а о чём умолчит. Здание полиции походило скорее на заброшенный сарай из пересохшей штукатурки и косых деревянных окон, а не на официальное помещение, где карают преступников и это немного расслабило девушку. Внутри всё выглядело еще запущенней: стены с облупившейся когда-то ядовито-зеленой краской, неровный пол со вздувшимся линолеумом неугадываемой масти и привинченные к полу кресла с частично отсутствующими спинками. Алиса даже забыла зачем пришла, жалея, что у неё не хватит духа поснимать эту красоту на телефон, а придётся надеяться на память — декорации, на её взгляд, были прекрасными.

— Можно? — робко поскреблась в последнюю, какую-то чересчур узкую дверь без опознавательных надписей.

— Заходи, заходи, — радушно отозвался голос Антона, и Алиса вошла в маленький кабинет, который наполняли узкие вещи: узкий стол, на котором в тесноте соседствовали тонкий ноутбук и глиняная голова мужчины с острой бородкой, узкий открытый шкаф, набитый худыми папками, продолговатый сейф на стене и окно, больше похожее на бойницу. — Смотрю, тебе нравится мои апартаменты? Так восторженно их еще никто не разглядывал. Присаживайся.

— Тут всё такое… компактное, — сказала Алиса, усаживаясь на высокий, крутящийся стул, больше подходящий для бара. — Только кружка вот огромная. Чай любишь?

— Люблю, — усмехнулся Антон и сделал неширокий, закругляющийся жест. — Нормальная мебель в эту каморку не влезет. Вот даже любимый барный стул из дома сюда притащил. Показывай.

— Вот, — предъявила беглянку Алиса и опять, как могла, коротко передала суть проблемы.

— Хорошо, я тебе верю, но вот потерпевшего убедить будет непросто. Я бы сказал — невозможно. Поэтому предлагаю поступить следующим образом: шкатулку запираю в сейф, заявление Свиридова принимаю, прихожу к тебе с обыском и за отсутствием доказательств, дело прекращаю.

— Так просто?

— Ну не совсем просто. Надо будет ещё экспертизы разные провести: отпечатки на месте преступления, плёнка с камеры наблюдения… Но, в общем и целом, это мелочи. Шкатулки у тебя нет. Вопрос закрыт.

— Ой, Антон, не знаю, как тебя благодарить.

— Легко. Много чая и круассанов с малиновым вареньем. Всё, беги, а то еще столкнёшься с пострадавшим, возникнут лишние вопросы. Я тебе позвоню.

Алиса, прижимая пустой рюкзак к груди, выскользнула из кабинета. Она, конечно, рассчитывала на более нежное прощание, но главное, что все проблемы разрешились. Почти все. Нужно ещё зайти к матери на квартиру и собрать наконец свои вещи. Только Алиса подумала об этом, как завибрировал телефон.

Глава 8. Алиса

Я смотрела на телефон и не знала, что делать. С одной стороны, я и так к ней собиралась, а с другой… Звонок матери хорошего ничего не предвещал, но и выбора особо у меня нет.

— Слушаю, ма… э-э-э… Зинаида Петровна, — промямлила я.

— Не юродствуй, нахалка, — голос матери локомотивом врезался в барабанную перепонку. — Сегодня у меня короткий день и вместо отдыха, заслуженного, между прочим, так вот, вместо отдыха я должна с тобой беседы беседовать. Вот делать мне больше нечего. В общем, жду тебя через тридцать минут.

— А что случилось-то? — я уже забыла, что добровольно хотела зайти к ней сегодня, и судорожно перебирала варианты отговорок.

— Есть серьёзный разговор. Важный для тебя. Понимаешь? Для тебя, — она так раздельно, чуть ли не по слогам произнесла слова, что у меня мурашки поползли от нехорошего предчувствия и ещё больше захотелось найти важную причину не пойти.

— Хорошо, — обреченно пробормотала я и нажала отбой.