Бесплатный фрагмент - История, культура и традиции казахского народа

ВВЕДЕНИЕ

Каждый человек на протяжении всего пути бережно хранит и помнит все события своей жизни, ведь каждый прожитый день предостерегает его от ошибок в будущем. Поэтому, личность, стремящаяся к гармоничному и свободному развитию в обществе, опирается на знания об истории родного края и культуре своего народа. Духовные ценности, накопленные за века и прошедшие испытание временем, служат человеку маяком и не позволяют затеряться в тумане обманчивых стереотипов, помогают отличить истинное от ложного, дурное от благого. Обладая опытом былых поколений, человек легче осознает свое место в эпоху динамичных преобразований, встраивается в социальные связи в обществе, становится более уверенным, успешным и счастливым.

Идея создания настоящей книги принадлежит Смагулу Курмангалиевичу Мунтаеву — руководителю культурно-этнографического центра «Алтын-Нур» (Волгоградская область), а ее воплощение любезно доверено обозначенному автору. В основу замысла было положено стремление пробудить интерес читателей к древним истокам культуры и особенностям формирования общественно-родового устройства казахского народа. Ни для кого не секрет, что в настоящее время, в эпоху глобализации, в известной степени ослабляются национальные особенности, размываются этнокультурные границы, происходит перемешивание и переоценка культурных ценностей. Часто можно наблюдать, как утрачиваются, когда-то крепкие и незыблемые, семейно-родственные узы, а с ними уходят обычаи и национально значимый опыт предков. В силу различных причин и обстоятельств некоторые российские казахи малознакомы с прошлым своего родного народа, языка и традиций, имеют слабые представления о наиболее важных событиях из жизни предшествующих поколений.

Известно, например, что просторными землями, свободу которых испокон веков отстаивали казахи, часто пытались овладеть иноземцы. Поэтому в истории казахского народа было много суровых и кровавых страниц. Из кочевого народа, неустанно защищавшего свои родные степи от внешних завоевателей, выходило много храбрых и отважных героев, как мужчин, так и женщин. Об этих батырах, заслуживших всеобщую национальную любовь и уважение, было сложено множество народных песен, дастан и поэм. На протяжении всего исторического развития казахов народное творчество, организация быта и ценности семейного родства вызывали интерес и восхищение у многих ученых и искусствоведов мира. Очевидно, культурно-исторический путь казахов является многогранным, неповторимым и ярким. Поэтому целью настоящей работы является освещение наиболее ценных, интересных и полезных сведений об истории, традициях и духовном развитии казахского народа. Осознавая всю важность, ответственность и сложность поставленной задачи, мы попытались представить в этой работе разностороннюю характеристику культуры, обрядности и жизни степного номада на различных этапах его исторического прошлого.

Для удобства восприятия материала и сохранения общей логики изложения, содержание книги структурировано в три общих раздела. Первый раздел посвящен этнической истории и становлению казахской народности, в нем рассматриваются предпосылки, повлекшие установление тесных связей Казахстана с Россией. Во втором разделе рассказывается о материальной организации быта и хозяйства кочевников, включая особенности народного опыта содержания домашних животных и формирования военного ополчения номадов. И, наконец, в последнем разделе работы мы предлагаем читателю ознакомиться с ценностями культурной жизни степняков. Здесь речь пойдет о религиозных верованиях кочевников, системе родоплеменного устройства, о народном творчестве и семейно-бытовой обрядности казахов.

При создании работы автором использовались многочисленные источники, изданные в разные исторические периоды. Так, для описания наиболее ярких сторон быта кочевых казахов привлекались труды ученых дореволюционной эпохи, среди которых: И. Алтынсарин, Ч. Валиханов, И. Георги, А. Левшин, П. Паллас, Г. Потанин, И. Фальк и др.

Представить ценные сведения об историческом развитии Казахстана позволили труды выдающихся казахстанских исследователей, таких как Ж. Абылхожин, Е. Бекмаханов, И. Ерофеева, С. Зиманов, Ю. Зуев, С. Кляшторный, Н. Масанов, Г. Мукатаев, Т. Султанов и др.

Основу для комплексного рассмотрения культурно-этнографического достояния казахского народа составили содержательные работы Г. Бельгера, У. Джанибекова, К. Джармагамбетова, Т. Жданко, Б. Кармышевой, С. Кенжеахметулы, Н. Лобачевой, А. Маргулана, Э. Масанова, Л. Поповой, Б. Сарыбаева и др.

Определить особенности исторических взаимоотношений Казахстана и России позволили результаты научных изысканий замечательных российских ученых, а именно: В. Викторина, С. Голунова, П. Карабущенко, Г. Косач, Е. Лариной, Ю. Лысенко, В. Моисеева, О. Наумовой, Р. Почекаева, В. Семенова, Ж. Сыздыковой, А. Сызранова, Г. Ташпекова, Г. Урастаевой, Д. Фризена и многих других.

На страницах книги размещены иллюстративные материалы, помогающие наглядно представить содержание текста. Чтобы не нарушать стилистику изложения, автор сохранил орфографию и пунктуацию привлекаемых первоисточников, написание имен собственных и географических названий, принятых в тех пространственно-временных границах.

Насколько удачно автору удалось решить поставленную задачу, судить читателю. Но мы искренне надеемся, что каждый, прочитавший книгу, почерпнет для себя что-то ценное и интересное, обогатит свои представления о жизни кочевников.

Представленная Вашему вниманию книга не претендует на статус исчерпывающего и исключительного собрания материалов об истории и культуре казахского народа. Мы будем благодарны читателю, проявившему интерес к данной работе, за справедливо вынесенные критические замечания, которые послужат дополнительным стимулом для нас и наших последователей в предстоящих начинаниях.

Автор считает приятным долгом выразить свою признательность рецензенту Виктору Михайловичу Викторину за поддержку идеи, обстоятельный анализ работы, высказанные замечания и положительную оценку настоящего труда. За предоставленный материал и ценные рекомендации, вынесенные при подготовке работы, автор бесконечно бгадарен директору Российского этнографического музея Владимиру Моисеевичу Грусману, а также сотрудникам музея, в частности, заместителю директора по учету и хранению Прокопьевой Наталье Николаевне и заведующей отделом этнографии Кавказа, Средней Азии и Казахстана Поповой Ларисе Федоровне, руководителю культурного центра «Алтын-Нур» Смагулу Курмангалиевичу Мунтаеву, руководителю проекта «Наследники Степи», фотографу и журналисту Антону Агаркову, а также доцентам кафедры журналистики и медиакоммуникаций Волгоградского государственного университета Татьяне Анатольевне Пережогиной и Светлане Анатольевне Чубай за помощь в редактировании рукописи.

ИСТОРИЯ КАЗАХСКОГО НАРОДА

Возникновение этнонима «казах»

Каждый род, племя, нация имеют свои имена — этнонимы, которые служат их различителями. Этнонимы — названия наций, народов, народностей, племён, племенных союзов, родов и т. д. Обычно в названиях народов обнаруживаются закономерности, связанные с их образом жизни и направлениями хозяйствования [135, с. 3]. В научной литературе существует множество точек зрения, объясняющих происхождение этнонима казах. При этом данный вопрос до сих пор является предметом дискуссий, поскольку каждый источник в качестве аргументов использует данные, которые ему доступны. Поэтому сегодня однозначно определить истину не представляется возможным.

Так, А. Шахматов и В. Ушков предположили, что казак — воин-дружинник тюркско-язычных племён Южного Казахстана, а Н. Мичурин высказал мнение о том, что казак — это трансформированное китайское слово касак — «большое владение».

Н. Карамзин и А. Вамбери в своих трудах сообщают о том, что византийский император Константин Багрянородный (сер. X в.) упоминает страну Казахия. Дальнейшие исследования показали, что правильная огласовка Касахия, и при этом имеются в виду касоги, а не казахи. Касоги — это племенное объединение абхазо-адыгского происхождения, проживавшее на Северном Кавказе и на Кубани, говорящее на одном из автохтонных кавказских языков. Таким образом, связь этнонима казак с названиями касог, касахия основана лишь на созвучии слов и носит сугубо декларативный характер.

Происхождение слова казах многие ученые связывают со значением слова казак, которое имеет тюркско-кыпчакское происхождение. Исходным значением этнонима казак служил социальный статус, социальное положение в обществе, государстве. Под словом казак понимался «бездомный», «бесприютный», «скиталец», «изгнанник». Казаком называли человека, который по воле судьбы был вынужден отделиться от своего рода-племени, лишившись скота и кочевий, и поэтому был обречен на скитание. Данный статус, как свидетельствуют исторические источники, был временным. Людей, которые вели такой образ жизни, было немало. Это обусловливалось не только сложностью обстановки или доброй волей, но и тем, что данный образ жизни был сопряжен с многочисленными трудностями выживания в одиночестве в дикой природе. Человек-казак ставил себя в экстремальные условия скитаний в лесах, горах или пустынях. Ввиду того, что статус этот был временным, казаком мог стать любой человек независимо от национальной принадлежности и социального положения. Казакование не знало этнических и государственных границ и было в некоторой степени престижным явлением, так как закаляло дух, делало человека мужественным, независимым и самостоятельным. В связи с этим слово казак приобрело свое вторичное, произвольное значение: это уже не скиталец и бездомный, а вольный, удалой, отважный человек, ищущий свободы в военных завоеваниях и тем самым заслуживающий себе почет и уважение среди степняков-кочевников.

Таким образом, словом казак называли всякого вольного человека, скитальца, искателя приключений. В средневековье название казак, не имея никакого отношения к какой-либо народности или этнической группе, было поистине международным. На Руси князья для своих военных укреплений нанимали половцев, которых тоже называли казаками. Отдельные исследователи полагают, что половцы имеют свое происхождение от западных орд кипчаков, среди которых преобладали светловолосые европеоиды. За соломенный цвет волос они и получили у русских название «половцы» [106, с. 28].

Часто казаками на Руси звали и людей без определенных занятий и постоянного места жительства, вольных людей, а также вольнонаемных батраков в независимости от их принадлежности к той или иной народности. В ХVII в. казаками называют вольных людей окраины Русского государства, которых набирали на царскую службу защищать пределы страны. Однако сохранились свидетельства того, что не единичны были случаи, когда русские и малороссийские казаки нападали на юго-западные пограничные уезды России по найму, например, польских феодалов [14, с. 143].

Как отмечает историк В. М. Викторин, сословие казаков Российского государства XVII‒XVIII вв. вовлекало в свой состав кочевые тюркско- и монголоязычные племена, поэтому в нем присутствовали представители разных религий и верований: православные, мусульмане, буддисты и др. [22, с. 3‒17]. Казачество стало оплотом царского самодержавия только в конце XVIII в. До середины этого столетия едва ли не 50% уральских казаков были тюркского происхождения. Тогда они еще не представляли собой российское воинское сословие, а были разбойничьей вольницей, которая фактически никому не подчинялась [143].

Поэтому вполне объяснимо выглядит не просто сходство, но и связь понятий казаки и казахи. Слово казак служило также для обозначения группы, части кочевников, отделившихся от того государства, к которому они раньше принадлежали, и находившихся с ним в состоянии войны. Вот таким коллективом и были кочевники государства Абул-Хайр-хана. Потомки Урус-хана Гирей (Кирей, Керей) и Джанибек восстали против Абул-Хайра и вышли из-под его власти в 1459 г. [59, с. 252]. Эта группа людей из Узбекского улуса какое-то время скиталась в степях Семиречья и получила название узбеки-казаки. (Семиречье — на казахском языке Жетысу (каз. Жетісу) — географическая область в Центральной Азии, расположенная между озёрами Балхаш на севере, Сасыколь и Алаколь на северо-востоке, хребтом Джунгарский, Алатау на юго-востоке, хребтами Северного Тянь-Шаня на юге. Семь рек, давшие название местности, исследователями определяются по-разному. Обычно комбинация семи рек составляется из следующих десяти названий: Аксу, Алгуз, Баскан, Биен, Или, Каратал, Коксу, Кызыл-Агач, Лепса, Саркан. По мнению Г. Н. Потанина, для казахов эта местность связана с представлением о блаженной стране, по которой текут семь рек. В настоящий момент в географический район Семиречье (в дореволюционный период — Семиреченская область) входят юго-восточная часть Казахстана и северный Кыргызстан).

Таким образом, узбекское происхождение казаков Гирея и Джанибека несомненно: они формировались из беглецов Узбекского Улуса, что и получило отражение в их первоначальном названии узбеки-казаки. Эти племена стали именовать себя свободным людом — казак (казактар), в русском языке — казахами. Даннй факт стал важным событием в образовании этнонима казах, то есть не в образовании самого народа, а в определении его современного названия. Иными словами, откочевка Джанибека и Гирея в 1459 г. не определила возникновение казахской народности, а лишь ускорила уже запущенный процесс ее формирования.

Завершающий этап сложения казахского этноса — это процесс выделения, обособления определенной группы племен из конгломерата родов и формирующихся народностей, которые находились на различных стадиях своего развития. Таким было население Восточного Дешт-и-Кипчака (Дешт-и-Кипчак — исторический регион Евразии, представляющий собой Великую Степь от устья Дуная до низовий Сырдарьи и озера Балхаш. В ХVI‒ХVIII вв. термин «Д.-и-К.» употреблялся в среднеазиатской историографии для наименования земель восточного Кипчака (современный Казахстан)) к началу второй половины ХV века: государство Абул-Хайр-хана, Ногайская орда и другие политические образования. Среди этого разноплеменного населения, известного соседям под общим собирательным названием узбеки, уже шел процесс консолидации нескольких народностей, в том числе той, которая позднее получила название казахской.

Как отмечают историки, откочевка Джанибека и Гирея 1459 г. не была началом или венцом сложения казахского этноса. Но она была ключевым моментом этого разноаспектного процесса. В 1459 г. произошла историческая встреча формирующейся народности с будущим именем. С этого момента слились в нерасторжимое единство история людей, приверженцев потомков Урус-хана, и история слова казак.

После смерти Абул-Хайр-хана в Узбекском улусе произошла смена династии другой ветвью чингизидов (Чингизиды (чингисиды) — прямые (генетические) потомки Чингисхана. Только они и их потомки наследовали высшую власть в государстве и носили родовой титул чингизидов), которая не привела к каким-нибудь существенным переменам в экономической и социальной жизни кочевых узбеков, но способствовала изменению самоназвания государства и приобретению словом казак этнической основы. Потомки Урус-хана, возглавившие узбеков-казаков и ставшие впоследствии во главе части узбеков Узбекского улуса, сгенерировали своеобразную конкуренцию с потомками Шибана, которые позже были отстранены от власти. Далее племена, обитавшие в Узбекском улусе, стали разделяться на узбеков (шибанитов), казаков (казахов) и мангытов (ногаев). Тем самым, безраздельному господству термина узбек был положен конец.

В XVI веке произошли события, которые привели к значительным этнополитическим и экономическим переменам в истории Средней Азии и Казахстана. Мухаммед Шейбани (глава Шибанидов) вышел из степей Дешт-и-Кипчака и, воспользовавшись политической раздробленностью страны, в 1500 г. захватил Бухару, а в мае 1501 г. подчинил себе Самарканд. Шибаниды продолжали захватывать все новые и новые мелкие владения Тимуридов, пользуясь их раздробленностью. Вскоре (1507 г.) власть Тимуридов в Средней Азии окончательно пала.

После падения империи Тимуридов на большей территории Средней Азии воцарилась новая династия Шибанидов (происходившая от внука Чингисхана — Шибану). Завоевание государства Тимуридов племенами узбеков стало важным явлением в истории этнонима казак. В дальнейшем уход Шибанидов и массы людей с территории современных казахских степей привел к различиям в бытовой сфере, обычаях, культурной жизни между узбеками Средней Азии и узбеками-казаками (казахами) Дешт-и-Кипчака.

Это разграничение во многом явилось ключевым и сыграло одну из решающих ролей в окончательном образовании казахской народности. Степи Восточного Дешт-и-Кипчака стали разделёнными между формирующимися народами. Племена, последовавшие за Шейбанидами, стали носить название узбек, а за остальными кочевниками, объединенными под властью другой ветви чингизидов, закрепилось название казаки (казахи), а страну их именовали Казакстан (Казахстан). С тех пор коренные жители этой огромной страны себя иначе как казаками не называли (қазақ).

Таким образом, все процессы, которые были обусловлены откочевкой Джанибека и Гирея, кризисом ханства Абулхайр-хана, завоеванием Мавераннахра Мухаммедом Шейбани-ханом, уходом части моголов и узбеков с территории Южного, Юго-Восточного и Западного Казахстана и другими политическими событиями, так или иначе стимулировали формирование группового самосознания казахов.

Но содержательно казахами были все те, кто остался на территории Казахстана. Казахами были все те, кто остался «верен заветам предков» и не перешел к оседлому образу жизни. Казахами были все те, кто ушел от государства «казаковать» и не признавал государственного контроля. Казахами были все те, кто прекрасно осознавал свое отличие от оседлых жителей и земледельцев. Казахами были все те, кто преимущественно ели мясо и пили кумыс, вели кочевой образ жизни и не занимались земледелием [77, с. 97‒98].

Между тем в царской России казахов называли кайсаками, киргизами, киргизцами, кайсак-киргизами, киргиз-кайсаками, казак-киргизами, киргиз-казаками и т. д. Эти названия в русскоязычной литературе имели место с XVIII в. до 30-х годов ХХ в. и были направлены на недопущение смешения названия казахов с русскими казаками. Так, замена этнонима народа казахи другим названием, как полагают исследователи вопроса, произошло в результате стремления отличать в официальных документах этот этнос от русского казачества соседних районов Сибири. Неправильное употребление до революции этнонимов казах и киргиз было связано также с ошибками авторов и администрации, но отнюдь не из-за отсутствия самоназвания народа казах (казак). Это название уже существовало с XV в., а в русских документах применялось уже в XVI‒XVII вв. До ХХ в. во многих официальных документах, письменных источниках и литературе вместо наименования «казах» часто употреблялось «кайсак», «киргиз», «киргизцы», «кайсак-киргизы», «киргиз-кайсаки», «казак-киргизы», «киргиз-казаки» и пр.

Ещё в 30-х годах ХIХ в. ученый А. Левшин доказывал, что киргиз-кайсакам дают чужое имя, которым ни они сами себя, ни соседи, исключая россиян, не называют. «Название казак (казах, примечание автора) принадлежит киргиз-кайсакским ордам с начала их существования: именно так они себя называют», писал ученый и добавлял, что «сами они удивляются, когда слышат, что казаками называют еще какие-то народности».

Впервые слово казах в русских письменных источниках появляется в 1822 г., а в словарях в 1865 г. [59, с. 250‒258]. Первоначально этноним казах закрепился в форме казак в 1925 г. в Советской России — после переименования Киргизской АССР в Казакскую АССР, а в форме казах — после преобразования Казакской АССР в Казахскую ССР в 1936 г.

Таким образом, как отмечают историки-востоковеды, ХVI век — это важная веха в истории государств азиатского мира. В это время в Средней Азии возникли Бухарское, Хивинское и Яркендское ханства. Именно на стыке ХV‒ХVI вв. складывается и упрочняется Казахское ханство в бывшем Узбекском улусе. Теперь на исторической арене Средней Азии появились новые народности: узбеки, кыргызы, каракалпаки. Именно с этого момента нужно говорить не о племенах и племенных союзах, а о новом этническом и этнополитическом качестве, ставшем отличительной чертой тюркскоязычных народов Средней Азии в целом и казахского народа в частности с начала ХVI в. [108, с. 128].

О вероятных возможностях происхождения казахов повествует множество древних преданий и легенд, бытовавших в народе. Некоторые из них противоречивы, но все они в основном повествуют о странниках, которые по тем или иным причинам были вынуждены покинуть свои родные племена и уйти в чужие края, где позже и обосновались. А через некоторое время на этих местах появился народ — казахи.

Вот одно из таких сказаний. Как-то через безводную киргизскую степь проходило огромное полчище. Поход был тяжелый, все воины терпели голод, жажду и усталость, многие ослабевали. Но один из начальников, по имени Колча-Кадыр, которого все воины любили и уважали, настолько ослаб, что уже не мог двигаться дальше. Все об этом сожалели, но ничем не могли помочь и решили оставить его одного в степи на божью волю. Войско двинулось дальше, а Колча остался. День был неимоверно жарким, Колча пребывал в муках и, собравшись с последними силами, встал на колени и начал просить небо о скорейшем ниспослании смерти. Вдруг небеса развезлись и к нему спустилась «каз-ак» — белая гусыня. Она его утешила, слетала за водой; вскоре Колча-Кадыр позабыл о своих мучениях. В образе гусыни оказалась одна из добрых пери (покровительница, дух животных). Из гусыни она превратилась в прекрасную женщину и осталась жить с Колчею. От брака Колчи и доброй пери родились люди, потомки которых в память о необыкновенном явлении спасительницы и родоначальницы стали называться казак [107, с. 197‒202.].

О своем происхождении казахи слагали много преданий, свидетельствующих о том, что казахский народ образовался из отдельных родов — обломков царства Чингисхана. «Из-за моря от Чингис-хана пришли три человека; они искали своих лошадей и заблудились. Старшего из них звали Аргын, среднего Алшим, младшего — Найман. От них и произошли киргизы». По мнению ученых, эта легенда, конечно, не может являться достоверным свидетельством происхождения казахской нации, но определенную связь с племенами из Монголии они допускают. Например, указание на море в легенде может означать Байкальское озеро, рядом с которым находилась Монголия. А сам момент прихода заблудившихся трех братьев — Аргына, Алшима и Наймана хронологически мог совпасть с периодом монгольских завоеваний, которые сдвинули народы с прежних освоенных мест и заставили заблудиться в чужих неизвестных им странах.

Есть также древнее предание, в котором не только повествуется о происхождении казахов, но и раскрываются причины возникновения трех жузов. Жуз — исторически сложившееся объединение казахов. Всего образовалось три жуза: Старший жуз, Средний жуз и Младший жуз. В отдельных исторических источниках упоминается как джуз или джюз.

«Давным-давно у одного хана родился необыкновенный сын; он был полосатый (ала). Хану стыдно было иметь такого сына, и он велел отвезти его далеко в степь. Ребенка нашла какая-то бедная старуха, собиравшая тезек (кизяк), и стала его воспитывать. Пока ребенок рос, благодаря его святости, старуха разбогатела. Став юношей, найденыш отличался красотой и ловкостью, искусством ездить верхом, силою и особенным умом. В скором времени молва о нем дошла и до отца его — хана. Тогда хан пожелал возвратить сына в свой дом и послал за ним сто человек. Когда посланные увидели юношу, они были так поражены его достоинствами, что не захотели возвращаться домой и остались с ним. Через год хан опять отправил сто человек, которые сделали то же самое, что и первые. Наконец, хан посылает третью сотню. И эти не вернулись. Триста человек (во главе с Юнусом, Булатом и Алчином) подняли юношу ханом (то есть посадили на войлок и подняли на воздух в знак избрания ханом) и прозвали его Алаша-ханом от слова ала, то есть полосатый. Алаша-хан разместил этих людей по степи; потомки их образовали три сотни (джюз) казацкого народа. Отсюда уран (родовой клич) всех казаков Алаш, сокращенное от Алаша. У казахов есть высказывание: «Казак казак болганнан, Алаша хан болганнан, мундай кылак болган тес алаштын баласы» — «С тех пор как казахи стали казахами и Алаша стал ханом, так не поступали потомки Алаша».

Повествуя о провозглашении Алаша ханом, это предание приводит следующие примечательные слова трех главных предводителей: Юнуса, Булата и Алчина: «Мы соединились из разных мест и были народом, и положили уран «Алаш! «» …Вот отсюда казахи получили деление на три сотни: Улу-джуз, Орта-джуз и Кши джуз (Старшая, Средняя и Младшая) и получили название Казах [128, с. 269‒273.].

Некоторые предания Старшего жуза, которые освещает Ч. Валиханов, сохранили в себе туркестанское влияние. Одна из таких легенд рассказывает, что казахи произошли от ногайцев, заблудившихся в ишимских степях. Другие передают, что их предки не имели ни рода, ни племени, долго скитались в степи, пока не похитили себе жен от какого-то неверного народа чеген. Но поскольку ногайцы были мусульмане, а жены их неверные, то и народ казахский, произошедший в результате их смешения получил в своей религии смешение двух элементов — мусульманства и шаманизма [18, с. 107].

На основании изложенного можно сделать вывод, что возникновение этнического названия казахов имеет длительную историю, тесно связанную с откочевкой племен во главе Джанибека и Гирея, ушедших казаковать за пределы своего государства. События отделения части народа, которые были вынуждены покинуть свои родные земли и уйти в чужие страны, нашли отражение во многих преданиях и легендах, представляющих культурное достояние казахского этноса.

Происхождение и становление казахского народа

Первые письменные сведения о ранней истории Казахстана содержатся в сочинениях античных авторов (Геродот, Страбон и др.) и китайских источниках («Хоу Хань шу», «Ши цзи», «Цянь Хань Шу» и др.). Ценные наблюдения о жизни народа Казахстана в ХI‒ХVI вв. содержат сочинения восточных авторов Махмуда Кашгарского, Максиди, Джувейни («История завоевателя мира»), Низам-ад-дин Шами («Книга Побед»), Мухаммеда Хайдера («Тарихи Рашиди») и Рузбехана («Михман наме и Бухара») и др.

Упоминания о казахах имеются в русских летописях и других произведениях ХVII в. («Краткой сибирской летописи», Строгановской и Есиповской летописях, в «Книге большого чертежа» и др.) [105]. Систематическое изучение истории Казахстана началось вместе с присоединением его к России. Поскольку у казахов не были развиты традиции письменной передачи информации, в XVI — первой половине XIX в. почти вся историография Казахстана была представлена письменными трудами людей, не принадлежащих к казахскому этносу. В основном авторами таких работ выступали русские пограничные чиновники и дипломаты, а также мусульманские придворные хронисты из соседних среднеазиатских ханств [77, с. 135‒136].

Первые исторические упоминания русских ученых о казахах были представлены в виде путевых записок, дневников и отчетов о путешествиях (П. Паллас, И. Фальк, И. Георги). Более глубокие и подробные исследования по истории казахов дают научные труды И. Кирилова, П. Рычкова, А. Левшина, Л. Мейера, М. Красовского и др. Однако в этих трудах было немало недочетов и неточностей. Тем не менее, эти работы уже представляли огромную ценность на пути к познанию истории становления казахского этноса.

Представители российской администрации исходили из принципа: чтобы управлять вверенной территорией, нужно ее всесторонне знать. Научная работа по описанию Степного края была направлена также на оказание практической помощи азиатскому населению — развитию скотоводства, ярмарок, созданию в степях леса, артезианских колодцев и путей сообщения и т. п. [115, с. 176.].

В середине ХIХ в. свою деятельность начинает первый казахский ученый, историк-востоковед, этнограф, путешественник Чокан Валиханов (1835‒1865 гг.), создавший ряд работ по истории и этнографии казахов, киргизов и уйгуров. Историей и этнографией казахов занимался и выдающийся казахский просветитель Ибрагим Алтынсарин (1841–1889 гг.) — первый учитель-казах и общественный деятель, создатель казахского алфавита [61, с. 149‒158]. Но до Октябрьской революции историческая наука в Казахстане занималась в основном накоплением материала. Широкое развитие она получает лишь в годы советской власти.

Многие ученые склонны предполагать, что этническая история казахского народа первоначально складывалась как синтез двух групп древнего населения. Одна из них, сложившись к западу от Волги, в III‒II тысячелетия до нашей эры (далее — н. э.) стала преобладающим населением Казахстана и Поволжья. Начальный период ее этнической истории связан с формированием индоевропейских языков и европеоидного расового типа. Другая группа племен имела центральноазиатское происхождение; в их среде преобладали тюркские языки и монголоидный расовый тип. История взаимодействия и слияния обоих групп населения на протяжении двух-трех тысяч лет и есть процесс, в ходе которого осуществлялась этническая консолидация и сформировались протоказахская и родственные ей этнические общности. Именно из их среды во втором тысячелетии н.э. сложились казахский, кыргызский, каракалпакский, узбекский и другие народы [59, с. 7].

Древние корни материальной культуры и антропологического типа казахов археологически прослеживаются у племен эпохи бронзы (от середины II-го тысячелетия до н.э. до IХ‒VIII вв. до н. э.), обитавших на территории настоящего Казахстана. Этот период относят к эпохе Андроновской культуры. Племена того периода занимались пастушеским скотоводством, мотыжным земледелием, охотой и рыболовством. Эти объединения знали также металлургию бронзы, они изготавливали топоры, ножи, кинжалы, тесла, наконечники стрел.

На поздних этапах бронзового периода начался процесс выделения скотоводческих племен. К середине I-го тысячелетия до н. э. большинство степных объединений перешло к кочевому скотоводству, определившему на тысячелетия специфику хозяйственной деятельности казахов. Эти племена, населявшие тогда территорию Казахстана, греческий историк и путешественник Страбон (ок. 64‒63 гг. до н. э. — ок. 23‒24 гг. н. э.) называл «азиатскими скифами». В древних клинописных текстах они названы общим именем саки. Сакские племена занимались кочевым скотоводством и орошаемым земледелием, имели торговые и культурные связи с соседними племенами и народами. Во главе племенного союза саков стояли вожди, избранные на общих советах. Они выделялись из основной массы рядовых соплеменников своим социальным и имущественным положением [3, с. 15].

Саки были подчинены племенным объединениям аланов, кангюй и усуней в III‒II вв. до н. э. Кангюй жили в районах Каратау и среднего течения Сырдарьи. Аланы в первые века н. э. находились на западе от Аральского моря, также оказавшие влияние на этногенез казахов.

В Семиречье усуни переселились под давлением степного народа сюнну, преодолев Саяно-Алтайское нагорье и Иртыш ниже озера Зайсан. Усуни занимали обширную территорию Семиречья: от реки Чу до Тянь-Шаня, от Балхаша до Иссык-Куля. Усуньский племенной союз просуществовал со II в. до н. э. по IV в. н. э., а точнее, до его вхождения в состав Тюркского каганата. Согласно китайским источникам, народонаселение этого образования состояло из 120 тыс. кибиток (семей), 630 тыс. душ, а численность строевого войска достигала 183 тыс. человек. Племена усуней находились в тесных экономических, политических и культурных взаимоотношениях с Китаем, Мавераннахром, Поволжьем. Через земли усуней проходил Великий шелковый путь. Среди казахов Старшего жуза, киргизов Иссык-Кульской котловины и части узбеков сохранились родовые этнонимы «сары-уйсун», «уйшун» и др., свидетельствующие о возможном участии усуней в этногенезе этих народов [102, с. 99].

В середине VI в. н. э. часть современной территории Казахстана была включена в состав Тюркского Каганата. Однако к концу VI в. от него откололась западная часть, и в Семиречье образовался Западно-Тюркский Каганат. В это же время на территории Казахстана поселились племена, пришедшие с Востока (тюргеши, теле, карлуки и др.). В VII в. н. э. в Семиречье сформировалось два владения: Дулу (к востоку от реки Чу) и Нушеби (к западу от реки Чу), которые до начала VIII в. н.э. находились в политической зависимости от Восточно-Тюркского Каганата.

В дальнейшем в различных районах Казахстана появлялись кратковременные объединения, в которые входили местные кочевые и часть оседлых тюркскоязычных племен. Так, на протяжении VIII века в Семиречье существовал Тюргешский Каганат, который позднее сменил Карлукский Каганат, просуществовавший до середины Х века.

Но уже в IХ‒Х вв. создаются объединения огузов, а в конце Х в. образуется государство Караханидов. В VIII‒ХI вв. появляются объединения кимаков и кипчаков. Через территорию огузов проходили торговые караваны в Мавераннахр, Иран, Китай, на Кавказ и в Поволжье. Огузский каганат поддерживал связи и с Русью. Кимаки и кипчаки занимали обширные степные пространства современного Казахстана, получившие название Восточный Дешт-и-Кипчак.

Этническому сплочению местных племен способствовало возникновение государства Караханидов в Х‒ХII вв. Но это государство было непрочным, так как в нем обострялась междоусобная борьба различных феодальных групп.

В начале ХII в. территория Казахстана подвергалась вторжению киданей (каракитаев), что вызвало окончательный распад государства Караханидов. Вторгнувшись на территорию Семиречья в 30-е годы ХII в., кидани создали в Средней и Центральной Азии, включая Семиречье и Южный Казахстан, государство Каракитаев. Впоследствии каракитаи смешались с коренным тюркскоязычным населением. Их власть также была непрочной и сохранялась до нашествия монголов.

После недолгого господства каракитаев Казахстан был завоеван монголами и включен в состав Золотой Орды. Эти события произошли в 1219‒1221 гг., в результате чего территория Казахского государства была поделена между сыновьями Чингисхана.

После распада Золотой Орды территория современного Казахстана входила в состав Белой Орды (Ак-Орда) и Моголистана. В начале ХV в. Белая Орда распалась на несколько владений, среди которых наиболее крупными были Ногайская Орда и Узбекское Ханство (Узбекский улус). Территория Ногайской Орды занимала район между

реками Яик (Река Яик (каз. Жайык) после крестьянского восстания под предводительством Е. Пугачёва была переименована в Урал по указу Екатерины II) и Волгой, а Узбекское Ханство — от Аральского моря до реки Яик на западе, Тобола на севере и Иртыша на востоке. В этническом отношении население обоих ханств почти совпадало. Это были тюркскоязычные племена (кипчаки, аргыны, карлуки, канглы, найманы и др.) и части монголоязычных групп, смешанных с местным населением.

Консолидации казахской народности способствовало вызванное междоусобицами в Узбекском ханстве переселение с середины ХV в. значительной части всех племен с Юго-Востока в пределы Моголистана. Уходившие из ханства Абулхаира на запад Моголистана племена возглавили Джанибек и Гирей, что способствовало объединению племен в Казахское ханство. Семиречье, возрождающееся после монгольского господства, стало центром казахских племен. В то же время узбекские племена во главе с Шейбани-ханом ушли из Дешт-и-Кипчака в земледельческие районы Средней Азии. С образованием Казахского ханства завершилось формирование казахской народности, основными компонентами которого явились местные племена, существовавшие на территории Казахстана.

Изначально население этого региона называли узбеками, казахами, а часто и узбек-казахами. Термин казах с 30-х годов ХVI в. стал применяться ко всему населению степей, входивших ранее в Узбекское ханство, и районов, расположенных к Востоку от него. В середине ХVI в. этнический состав казахов пополнился племенами, прикочевавшими из-за Урала после распада Ногайского ханства, и родоплеменными группами из Сибири и Восточного Семиречья.

Образовавшееся Казахское ханство укрепилось при хане Касыме (1455‒1523 гг.) — сыне одного из основателей Казахского ханства Джанибека. Под руководством Касыма ханство расширилось, упрочнило своё положение и установило контроль за обширными территориями Восточного Дешт-и-Кипчака. После распада Ногайской Орды, а позднее Моголистана и Сибирского ханства, казахские роды, входившие ранее в эти государства, объединились с основным населением своего народа. В этот период известия о возрастающем влиянии Казахского ханства доходят до русских монархов, а в летописях того времени уже появляются первые упоминания о казахах как о кайсаках или киргиз-кайсаках. В правление Великого князя Василия III Московское государство вступает в дипломатические отношения с Казахским ханством [59, с. 275]. В борьбе с золотоордынцами к казахским ханам неоднократно обращался Иван III [13, с. 121].

После смерти Касым-хана на престоле утвердился его сын Мамаш, который вскоре умер в одном из сражений от удушья из-за тяжести боевого доспеха. После смерти Мамаша в Казахском ханстве обостряются междоусобицы и внутренние несогласия. В период 1523‒1524 гг. ханом провозглашается Тахир-султан. Принятый им внутрений и внешнеполитический курс губительно отозвался на ханстве и судьбе самого Тахира. Он был отвергнут своим народом и удалился к кыргызам, где умер в бедственном положении примерно в 1531‒1532 гг. Вслед за возвышением Казахского ханства в начале ХVI в. наступили годы бедствий и смуты.

Из казахских султанов тех лет, носивших приблизительно в одно и то же время титул хана, исследователи указывают на Ахмад-хана и Тугум-хана. Тугум-хан был сыном Джадик-султана, а сам Джадик был четвертым сыном Джанибек-хана, одного из основателей Казахского ханства. Как предполагают историки, Тугум-хан погиб примерно в 1537‒38 гг. в местности Чагат. Вместе с ним пали 37 казахских султанов — все потомство Тугум-хана [59, с. 276‒290].

После гибели Тугум-хана на престол Казахского ханства взошел Хак-Назар (Ак-назар) — сын Касыма. При его правлении могущество казахского народа было восстановлено. Как отмечают исследователи, в 1550-е годы наблюдается возрождение Казахского ханства во внутренней и внешней политике под руководством Хак-Назара, правление которого длилось более 30 лет. В этот период приближаются границы Русского государства, которое завоевало Казанское, Астраханское и Сибирское ханства.

В период 1580−1582 гг. главой Казахского ханства является сын Джадик-султана — Шигай. В свою очередь сын Шигая — Тауекел (год рождения неизвестен — умер в 1598 г.) в 1586 г. захватил города в Туркестане. Казахский хан Тауекел один из первых инициировал переговоры с Россией. Желая возвратить своего племянника Ураз-Мухаммеда, взятого в заложники (аманатом — отданное на ответственное хранение как нематериального (язык, культура), так и материального объекта (вещи, недвижимость). В качестве аманатов ханы могли представлять своих сыновей) русскими, хан Тауекел в 1594 г. отправил в Москву послов [132, с. 96.]. В рамках этого визита казахи должны были установить дипломатические отношения с Россией с целью заключения военного союза. Кроме этого, в их миссию входила передача русскому царю Федору Ивановичу ряда интересных сведений о состоянии Казахского ханства под управлением Тауекел-хана.

В период 1598‒1628 гг. в Казахском ханстве правит Ишим — сын Шигая, искусный дипломат. В 1598 г. он заключил мир с Бухарой и завершил длительную борьбу за территории. Теперь у казахов туркестанские города: Ташкент (на 200 лет) и Фергана (город, расположенный на южной части Ферганской долины, современный Узбекистан). Одновременно хан Ишим отказался от Самарканда и Бухары.

После смерти Ишим-хана в Казахском ханстве вновь начались усобицы. В конце концов, ханом был провозглашен сын Ишима Жангир (1635—1652 гг.). При нем внутренняя жизнь Казахской степи была очень нестабильной. Южные города переживали упадок. Ханство дробилось, усиливались феодальные распри, начались набеги джунгар [84, с. 35].

Наглядное представление генеалогических связей казахских ханов приводится в работе Ч. Валиханова «Родословное древо Кайсацких ханов и султанов» [19, с. 484‒486].

Таким образом, период развития Казахского ханства, начиная с момента обособления Джанибека и Гирея вплоть до ХVII в., сопровождался постепенным политическим усилением и расширением его территорий. Укрепление могущества казахского государства и его правителей на этом этапе способствует его вхождению в дипломатические отношения с другими странами. Сведения о Казахском ханстве уже доходят до Московского государства, а их правители устанавливают политические связи. Вспыхивающие внутренние междоусобицы и смуты препятствуют дальнейшему усилению внешних позиций Казахстана.

Казахстан в ХVII‒ХIХ вв. и его присоединение к Российской империи

С тех пор как Казахское ханство удерживало Ташкент и Туркестан (в XII века — Яссы), вплоть до 1723 г. ханы пребывали в Ташкенте. Это время является вторым периодом могущества Казахского государства. К этому моменту, как полагают историки, казахские племена уже были объединены в три жуза: Старший (в Семиречье), Средний (в районе Сырдарьи, Северного, Восточного и Центрального Казахстана) и Младший (в западном Казахстане) [25, с. 589‒596]. Эти жузы в ХVII в. образовали самостоятельные ханства.

Старший жуз, располагавшийся к востоку от Среднего жуза до гор Алатау, образовали племена джалаир, дулат и албан и др. Средний жуз составили племена найман, кереи, аргын, кипчаки, конраты и уаки. В Младший жуз, простирающийся на запад от Среднего жуза до Уральских гор, вошли поколения алимулы, байулы и джетиру [132, с. 95‒96].

В целом могущество казахских ханов возрастало до конца ХVII века, в чем большая заслуга принадлежала хану Тауке (ок. 1652‒1718 гг.) — сыну Жангира. Период правления хана Тауке называют «Золотым веком», когда прекращаются губительные феодальные усобицы. Это век относительного господства законов, развития экономики и процветания торговли. Хан Тауке является последним ханом Казахстана как единого и независимого государства. Тауке был сильным государем, его власть распространялась сразу на все жузы, примирив их между собой. После смерти Тауке-хана жузы превратились в самостоятельные ханства, которые, однако, не имели особых названий, и хан каждого жуза именовал себя ханом Улу жуза (Старшего жуза), ханом Орта жуза (Среднего жуза), ханом Киши жуза (Младшего жуза). В этот период заканчивается история Казахского ханства и начинается история Казахских ханств.

---

Как отмечает историк Н. Масанов, объединить все жузы в Степи в единое государство было невозможно, слишком уж дисперсным было кочевое общество казахов, а плотность населения не превышала 1‒2 человек на квадратный километр. Не было ни городов, ни стационарных пунктов размещения исполнительной власти. Кочевой образ жизни подразумевал минимальный уровень политической централизации с преобладанием центробежных тенденций [78].

Важной заслугой хана Тауке было составление свода законов «Жете Жаргы» (Семь установлений или Уложение хана Тауке), определившего ключевые принципы правопорядка в казахском обществе, основанные на древних обычаях номадов (номады — кочевые племена, кочевые народы). Примерный период его составления относится к 70-м годам ХVII века.

Именно к 70-м годам ХVII в. казахи потеряли значительную часть своих кочевий в районе Семиречья и на северо-востоке страны, что в основном было связано с экспансией джунгарских феодалов в казахские степи. Это вызывало неурядицы и борьбу между самими казахами за пастбища. Перечисленные события обусловили принятие необходимых регулирующих мер по стабилизации общественных устоев, а также для мобилизации всех имеющихся сил, обеспечивающих единую оборону от внешнего сильного врага — джунгаров (джунгары, ойраты — западномонгольские племена. Соседние тюрки называли их калмыками. В первой половине XVII в. эти племена образовали сильный союз — Джунгарское (Ойратское) государство. Ойраты, как часть монгольского суперэтноса, имели те же традиции кочевой государственности, которые заложил Чингисхан для всех монголов), война с которыми была уже неизбежна. Одной из таких мер являлось Уложение хана Тауке.

Согласно казахским преданиям, для его составления хан Тауке собрал совет трех биев, в который вошли Толе-бий из Старшего жуза, Казыбек-бий из Среднего жуза и Айтеке-бий из Младшего жуза. Об этих трех выдающихся степных мужах Президент Республики Казахстан, академик Н. А. Назарбаев сказал: «Можно говорить много о славной жизни этих трех великих биев, об их деяниях во имя чести, достоинства и предельной преданности делу народа, об их природном предводительском таланте, ораторском даре, безупречной справедливости» [39, с. 21].

Хан Тауке, обсудив с тремя биями случавшиеся между казахами частые противоречия, составил и утвердил некоторые законоположения. В своде законов Тауке предусматривалась ответственность за преступления против личности, против собственности и преступления в области семейно-брачных отношений, в том числе десять видов наказаний. Было также прописано, чтобы каждый год осенью казахские старшины собирались на один месяц для совещания по общественным и государственным делам. Для управления жузами хан Тауке убедил биев выбрать особых старшин.

Междоусобицами, начавшимися во время старости Тауке, воспользовались соседи казахов. Это еще более усугубило внешнеполитическое положение Казахского ханства: с запада на казахов совершали набеги волжские калмыки и яицкие казаки, с севера — сибирские казаки, за Яиком — башкиры, с юга — бухарцы и хивинцы, но главная опасность исходила с востока, со стороны джунгарского ханства.

В истории казахов почти весь XVII в. и первая половина XVIII в. прошли в борьбе против ойратов. Джунгарская война была для казахов эпохальным событием и периодом наибольшей консолидации нации. В условиях нараставшей внешней угрозы заинтересованность в установлении более доверительных экономических и политических отношений с русским государством проявлял еще хан Тауке. Так, в годы его правления в г. Тобольск направлялись казахские послы с целью установления торговых взаимоотношений с российскими купцами.

Сложность внешнеполитического положения казахских родов и реальная угроза со стороны соседствующих противников побудили ханов Каипа (хан, избранный после смерти Тауке) и хана Младшего жуза Абулхаира (1680—1748) в 1717 г. обратиться к Петру I с просьбой о принятии российского подданства. Но это обращение не дало никаких результатов. Согласно одной из исторических версий, Петр I, будучи занятым войной со Швецией и имея сведения о внутренних неурядицах в казахских родах, решил не принимать участия в политике Казахского государства [132, с. 96.].

Между тем в тот сложный период вмешательство России в дела казахских ханств считалось объективно неизбежным. Дикие кочевые племена, находящиеся вблизи границы, периодически совершали набеги на слабые приближенные поселения России. Кроме того, сам Петр I обращал внимание на Казахское государство, так как через него проходили торговые караваны, а в самом Казахстане российский император видел ворота к азиатским странам: «Буде оная (казахская, примечание автора) орда в точное подданство не пожелает, то стараться, несмотря на великие издержки, хотя бы до миллиона издержать, но токмо, чтобы только одним листом под протекцию Российской империи быть обязались… де оная киргиз-кайсацкая орда… токмо де всем азиатским странам и землям оная де орда ключ и врата; и той ради причины оная де орда потребна под российской протекцией быть, чтобы только через их во всех странах комониканцею (связь) иметь и к российской стороне полезно способные меры взять» [13, с. 121‒122].

В начале XVIII в. нарастает агрессия джунгаров, и борьба с ними ожесточается, так как ойраты в то время покусились на самое святое для казахов — Сырдарьинский регион. Здесь находились зимовки трех жузов, духовная и политическая столица казахов — Туркестан [143]. В период 1723‒1727 гг. были самые опустошительные вторжения, запечатлённые в народной памяти казахов как Актабан шубырынды — «Годы Великого бедствия», когда джунгарами были захвачены столичные города Туркестан, Ташкент и Сайрам. Разоренные группы казахов Старшего жуза и небольшой части Среднего жуза откочевали в район Ходжента и Самарканда. Казахи Младшего жуза бежали в Хиву и Бухару. Некоторые казахские роды откочевали в пустынные районы Кызылкума и Каракума. В Годы Великого бедствия казахи утратили богатые пастбища Семиречья, нарушились традиционные маршруты перекочевок, пришли в упадок торговля, ремесленные центры, резко сократилось количество скота. В эти годы возникла песня «Елім-ай» («Мой народ»), в которой отразилась трагедия казахского народа. Ослаблением казахов воспользовались другие соседи (волжские калмыки, приуральские казаки, башкиры, беки Коканда, ханы Бухары и Хивы), что ещё более усугубило положение.

Одной из причин, побудивших западно-монгольских феодалов к территориальным захватам, стало проявление пастбищного кризиса. Нехватка земель в ойратских улусах была связана с ростом народонаселения и постоянным увеличением численности скота. У джунгаров возрастала потребность в товарах легкой промышленности, металлургических изделиях и оружии, они искали возможные доступы к торговым путям и рынкам [120, с. 71].

И уже в 1730 г. хан Младшего жуза Абулхаир отправляет в Петербург к императрице Анне Иоанновне прошение о принятии российского подданства. В ответ на это русское правительство немедленно командирует своих чиновников.

В отдельных источниках указывается, что казахское население с удивлением восприняло новость о приезде русских чиновников и особенно их требование о присяге на верность русскому царю. Этот факт вызвал волнения среди казахов [132, с. 97]. Тем не менее 10 октября 1731 г. Абулхаир хан, некоторые султаны и небольшая группа крупных биев и батыров приняли присягу на подданство Российской империи. Это событие произошло в междуречье рек Иргиз и Тобол в урочище Майтюбе. Первым присягнул Абулхаир, а затем его сподвижники. Абулхаир в знак верности царскому престолу обязывался отправлять в Россию аманатов из числа своих сыновей. Вместе с Абулхаиром подданство приняли хан Среднего жуза Семеке (Самеке, Шемяк) и северная часть родов Среднего жуза.

Следует сказать, что в условиях того времени в Центральной Азии и на Кавказе подданство очень часто рассматривалось как тактический прием. Присягу на верность могли использовать для заключения военного союза (в рассматриваемом случае против джунгар) или укрепления внутреннего положения правителя, признававшего верховную власть влиятельного императора [27, с. 71]. Окончательное присоединение основной части Казахстана к России, в частности Среднего и Старшего жуза, произошло позднее — в первой половине ХIХ в.

Вначале после принятия подданства Россия не оказывала серьезного влияния на внутренние дела казахского ханства. Абулхаир, присягая на верность России, обещал охранять русские границы и не беспокоить приграничное русское население, платить ясак (в России XV — начала XX вв. натуральный налог с народов Сибири и Севера, главным образом пушниной) звериными шкурами, защищать купеческие караваны при их следовании через степь, а в случае необходимости направлять для их безопасности свои войска [132, с. 96].

Взамен этого хан Абулхаир просил утвердить в его роде вечное ханское достоинство, передаваемое по наследству, и построить крепость для защиты его границ. Эти условия Россия выполнила: была построена крепость в устье реки Орь для защиты от джунгар (современный г. Орск Оренбургской области, основан в 1735 г.). В течение следующего столетия в Младшем жузе избирались ханы только из рода Абулхаира, даже в тех случаях, когда это противоречило воле степняков. Это обстоятельство являлось одной из причин, объясняющих невозможность России, несмотря на все усилия, подчинить Степь, которой русское правительство более ста лет владела номинально, как будто признавая, что власть хана основывается не на ее решении, а на праве первородства. Ханы, не имея сильного влияния на свое население, больше зависели от различных родов.

Отдельные источники утверждают, что Абулхаир повторно давал присягу на верность России, что было связано с нарушением отдельных обязательств перед царской администрацией. Так, например, именно Абулхаир в декабре 1737 г. стал главным организатором вторжения более чем 20-тысячного казахского войска в беззащитные тогда калмыцкие кочевья, подвергнув их жестокому грабежу и разорению. Только пленными было захвачено более двух тысяч человек. В то время, как известно, шла русско-турецкая война, и калмыцкое войско находилось в походе против союзников турок, кубанцев, с которыми казахи поддерживали тайные связи. Абулхаир, по существу, наносил удар в спину России. Подобные события вызывали сомнения у российских чиновников в верности Абулхаира присяге.

Несмотря на противоречивые и неоднозначные действия, как отмечает историк И. Ерофеева, хан Абулхаир отличался уникальной интеллектуальной одаренностью, сильной волей, величием стратегических замыслов. Учитывая достигнутые им крупные результаты внутренней и внешнеполитической деятельности, Абулхаир бесспорно принадлежит к числу самых выдающихся казахских правителей [81, с. 129‒132].

Абулхаир предстает главным героем борьбы с джунгарами в войне 1723‒1730 гг. Именно Абулхаир является автором многовекторной внешней политики Казахстана, которую он применяет в 1740-х годах в отношении России и Джунгарии. Натолкнувшись на противодействие своей политике со стороны оренбургского губернатора И. И. Неплюева, он стал посылать посольства для принятия подданства в разные страны. Так, известно о его намерении принять наряду с российским и турецкое подданство, а также выдать свою дочь за джунгарского хана и заключить тем самым с ним политический союз [143].

Хан Абулхаир был убит в 1748 г. в результате заговора, организованного казахской знатью во главе с султаном Бараком. После смерти Абулхаира, по решению русского правительства, ханом Младшего жуза был избран его сын Нуралы, что не соответствовало сложившимся в Степи законам. Выборы нового хана прошли с нарушением многовековой традиции чингизидов, с участием ограниченного количества людей. По обычаям казахов достоинство хана должно было перейти к кому-либо из братьев умершего, а не к сыновьям. Грамотой императрицы Елизаветы в 1749 г. Нуралы был утвержден ханом, а позже присягнул ей на верность. Таким образом, Нуралы стал первым казахским ханом, фактически получившим власть из рук русского правительства. Сильная оппозиция его власти существовала даже внутри Младшего жуза, где на ханство претендовал Батыр-султан, обладавший не меньшим авторитетом и влиянием, чем Абулхаир.

По словам историка А. Рязанова, Нуралы-хан имел много врагов в орде, не мог вести самостоятельную политику, подобно предкам. Он постоянно опасался потери своей власти и поэтому искал опоры в русском правительстве. Царская администрация поддерживала Нуралы, но за это требовала определенного курса действий, который часто не соответствовал интересам кочевников. Уступая правительству и осуществляя российскую политику, хан Нуралы превратился в чиновника, получавшего содержание из казны. Хан почувствовал безответственность, свойственную царским воеводам и стал злоупотреблять своей властью. Ученый добавляет: «Он был корыстолюбив и несправедлив; притеснял и грабил враждебные его власти киргизские роды и, таким образом, возбудил к себе ненависть в орде. Проживая вдали от орды около русских границ, Нуралы к концу своей долгой жизни потерял всякое влияние на внутренние дела орды» [110, с. 54].

Присоединение Старшего и Среднего жузов к России затянулось на многие годы. Но в целом вхождение Казахстана в состав Российской империи было в основном обеспечено дипломатическими средствами, хотя применялись и военные методы [108, с. 130].

Вскоре, в 1738 г. в Среднем жузе умер хан Семеке. Согласно степному обычаю ханское достоинство унаследовал сын Кучук-хана — Абулмамбет-султан, а военным лидером стал влиятельный султан Абылай. Немного позже, в 1740 г. Абулмамбет-хан и Абылай прибыли в Оренбург и заключили договор о покровительстве Российской империи над Средним жузом [87, с. 264‒268]. Окончательное добровольное присоединение населения Среднего жуза к России произошло только в середине ХIХ в. [13, с. 130].

После смерти Абдулмамбета (предположительно в 1769 г. или в 1771 г.), избранным ханом в Среднем жузе становится Абылай [129, с. 104.]. Под его властью находилось абсолютное большинство племен Среднего жуза, кроме родов кыпчак и части найман, а также большинство родов Старшего жуза [143]. Укреплению власти Абылая в Старшем жузе способствовала его активная деятельность по укреплению южных границ страны.

До покорения Джунгарии Циньской империей (1758 г.) [120, с. 70‒73] Абылай сохранял независимость, искусно пользуясь враждой ойратов с Китаем, а после покорения Джунгарии признал себя подданным китайского императора. При вступлении на престол Екатерины II Абылай принес присягу на верность императрице, но одновременно оставался и китайским подданным. После смерти Абылая (примерно 1780‒1781 гг.) на территории Среднего и Старшего жузов начинается политический кризис, приведший к распаду политической системы Казахского ханства и потере им своей независимости. До присоединения к России территория Старшего жуза была разбита на отдельные владельческие роды, во главе которых стояли султаны — потомки хана Абылая. Наличие отдельных владений и частые междоусобные войны внутри Старшего жуза привели казахское население к разорению.

Основные районы Семиречья и Южного Казахстана оставались вне влияния Российской империи вплоть до второй половины XIX века. В результате к началу XIX века значительная часть Старшего жуза попала под власть кокандского правителя Алим-хана. Старший жуз с его территориальной и политической раздробленностью оказался бессильным организовать сопротивление ханам Коканда и феодального Китая. Разорительные войны и тяжелый гнет со стороны кокандских беков, которые принуждали казахов к платежу зякета (налог, выплачиваемый мусульманами), явились одной из главных причин добровольного присоединения населения Старшего жуза к России. Так, в 1818 г. Старший жуз обратился с просьбой о принятии его в российское подданство. Царское правительство рассмотрело просьбу казахских родов Старшего жуза 18 января 1819 г. и официально провозгласило казахов этого жуза добровольными подданными России. Первыми подданство приняли роды уйсун, жалайыр и их разветвления, затем роды абдан, суваны, шапрашты, исты, ошакты, канглы и др. [13, с. 132‒133].

На тот момент для стран Центрально-Азиатского региона, в том числе и для Казахстана, потенциальная угроза со стороны Китая была несопоставима с угрозой со стороны Джунгарии. Маньчжуро-китайские войска, сокрушив джунгарское государство, устроили массовую резню, физически уничтожив большую часть ойратов. И это обстоятельство потрясло народы Центральной Азии, обратившие свои взоры на Россию как естественного союзника. Тем более Российская империя успешно продемонстрировала свои возможности в регионе, когда под угрозой военного вмешательства вынудила Иран, захвативший в первой половине ХVIII в. часть Средней Азии, отказаться от вторжения в казахские степи. Угроза поглощения Казахстана и Средней Азии Китаем была вполне реальной и могла быть нейтрализована лишь мощью России. Исходя из теории «наименьшего зла» подчинение Российской империи в тех исторических условиях было предпочтительным, поскольку Россия на тот момент была передовой страной по сравнению с Китаем. В итоге в ХVIII в. вхождение Казахстана в состав России было исторически предрешено и оставалось лишь вопросом времени [108, с. 129].

В ту историческую эпоху ключевые события развития Казахстана не ограничивались только вопросами присоединения к Российской империи. Трагический след в истории казахов оставила кровавая битва с волжскими калмыками 1771 г., принесшая много горя обоим народам. Волжские калмыки являлись частью западных монголов-ойратов, откочевавших в первой трети XVII в. на берега Волги. Усиление политики царизма ограничивало права калмыцкого населения. Остро ощущался недостаток в пастбищных угодьях. Ежегодно калмыки должны были отправлять в российскую армию боевые отряды, часть из которых погибала в многочисленных войнах России. Часть калмыцкого населения подверглась политике христианизации.

После разгрома Китаем Джунгарского государства волжские калмыки предприняли попытку возвращения на историческую родину. В январе 1771 г. калмыки, предположительно общей численностью более 100 тысяч человек, сделали попытку откочевать в китайские пределы [142]. На правобережье Волги остались те калмыки, которые не смогли перебраться на левый берег из-за тонкого льда вследствие ранней оттепели. Маршрут калмыцкого кочевья проходил через территорию Казахстана. Действия калмыков-переселенцев не входили в планы царизма, поскольку вызывали потери подданных, кроме того, служили нежелательным примером другим народам края. Поэтому российские власти решили их вернуть. От предложения русского правительства преследовать калмыков отказались Яицкое и Оренбургское казачества. Тогда Оренбургский губернатор решил обратиться к казахам. Зная о традиционных казахско-калмыцких конфликтах, российские чиновники сообщили казахам о приближении калмыков [83, с. 12]. Казахам предоставили право сражаться с калмыками от имени русского правительства, к тому же им предоставили возможность оставить себе всю добычу при условии возвращения калмыков на прежние кочевья. Казахи воспользовались предложением, рассчитывая ответить калмыкам за набеги в годы Великого бедствия, когда казахи под натиском ойратов были вынуждены уступить свои земли. В сражениях с калмыками приняли участие все три жуза.

Крупные сражения казахов с калмыками состоялись на берегу реки Эмбы и у побережья озера Балхаш. Калмыки сделали попытку остановиться на берегу реки Мойынты, где их окружило казахское ополчение, возглавляемое Абылаем. Окончательный удар по калмыкам нанесли кыргызы. Это событие в истории казахов получило название «Шанды жорык» («Пыльный поход»). Тогда до Джунгарии дошла только небольшая часть переселенцев-калмыков, потеряв почти все свое имущество. Эта война принесла много бед, горя и страданий обоим народам.

В целом история казахско-джунгарского противоборства развивалась с переменным успехом для обеих сторон, а иногда сменялась мирным соседством. Так, постоянные войны Джунгарского ханства с империей Цинов, междинастические распри, частые эпидемии и стихийные бедствия в ойратских улусах побуждали джунгарских правителей приостанавливать свои походы и заключать с казахами перемирия. Такие ситуации часто возникали и в Казахском ханстве. На практике это выражалось в обмене посольствами, подарками и услугами, расширении взаимной меновой торговли, оказании поддержки лидерами обоих народов в междоусобных внутренних распрях. Иногда джунгары предоставляли политическое убежище опальным казахским ханам и султанам. Взаимоотношения и контакты двух стран иногда сопровождались заключением казахско-джунгарских брачных союзов между молодыми людьми, практикой усыновления главами ойратских и казахских семей разнополых малолетних детей друг у друга [77, с.148‒150].

Когда начался Пугачёвский бунт (1773‒1775 гг.), многие казахи, находившиеся в подданстве России, стали активными участниками восстания. После принятия российского подданства частью казахов Младшего и Среднего жузов заметно обострились отношения в приграничном с Россией регионе. В основе казахско-российских противоречий лежали земельные проблемы.

Во-первых, степнякам не хватало пастбищных угодий. После принятия казахами российского подданства царская администрация сразу же ввела ограничения на их кочевание на внутренней стороне и вблизи пограничной линии.

Во-вторых, после событий 1771 г. на бывшие пастбища калмыков претендовали казахи Младшего жуза, но российские власти отказали им в переселении на эти земли.

В-третьих, казахское население никак не хотело мириться со строительством на их землях военных укреплений, которые также существенно сокращали кочевые маршруты.

В-четвертых, Россия в 1752‒1755 гг. захватила новоишимские территории, на которых ранее кочевали казахи Среднего жуза.

Как отмечают специалисты, в основе сложившихся противоречий между казахской и русской сторонами имели место разные представления о подданстве. Через присягу на верность степные правители надеялись получить от России войска для сохранения внутреннего порядка и защиты от внешних вторжений взамен на обеспечение спокойствия торговых караванов и приграничных российских селений. В абсолютистской России жестко выдерживали вертикаль власти, при которой государственное управление предполагало подчинение всех нижних уровней. Когда эти два принципа вступили в противоречие, начались народно-освободительные движения [143].

Учитывая эти обстоятельства, Е. Пугачёв обещал дать казахам землю, воду, леса, оружие, свинец, одежду, а также не препятствовать жить согласно своим обычаям и религиозным верованиям. Взамен он просил оказать военную помощь в «восстановлении» его в статусе русского царя. Е. Пугачёв в 1773 г. тайно побывал в кочевьях Младшего жуза. Он проявлял живой интерес к положению степняков; свободно владея казахским языком, часто беседовал с влиятельными местными старшинами, надеясь заручиться их поддержкой раньше, чем помощью яицких казаков.

Многие казахские роды, особенно из приграничных с Россией районов, выражали свое согласие поддержать восстание Е. Пугачёва. Сам Хан Нуралы прибыл к Яицкому городку с отрядом численностью в 1000 человек. Он передал письмо Е. Пугачёву о своей готовности служить ему, но впоследствии занял нейтральную позицию, формально обещая свою помощь и царским отрядам. Затем Нуралы был вынужден откочевать подальше от охваченных восстанием районов. Из-за неоднозначных действий положение хана еще более ослабилось как в Степи, так и в российской стороне.

Императрица Екатерина II, усомнившись в силе хана Нуралы, в 1782 г. повелела учредить в Оренбурге «Особое управление для киргиз-кайсаков Малой орды» под названием «Пограничная экспедиция». Она отменила действовавший до того момента запрет на перегон скота в зимнее время на территорию России, пограничным чиновникам поручила соблюдать строгое правосудие и выделила огромные средства на строительство мечетей, школ и караван-сараев. Между тем набеги со стороны казахов продолжались, и в некоторых случаях приходилось привлекать войска.

Позже, в 1784 г. управление в Оренбургском крае возглавил барон Игельстром. Он разослал не только ханам, но и всем казахским кочевьям специальное послание с предложением прекратить набеги на приграничные российские поселения и жить спокойно. Казахское население, обнаружив в этой форме обращения признаки падения ханской власти, организовало народное собрание для обсуждения ответа Игельстрому. Предводителем собрания был Срым-батыр, являвшийся представителем народа. Игельстром, подметив влияние Срым-батыра на казахов, вступил с ним в переговоры и легко добился того, что народное собрание присягнуло на верность России и обещало жить в мире.

После этих событий резко сократилось число русских пленных в казахских степях. В Младшем жузе было утверждено пять судебных мест с назначением жалования председателю и его членам. Казахам разрешалось обосновываться в оседлых поселениях, для чего им выплачивалось безвозвратное пособие из государственной казны. Они могли переходить на территорию России и получать там землю для поселения. Было дано распоряжение составить особое уложение для управления казахами, основанное на их народных традициях и обычаях, а в 1789 г. был утвержден штат киргизских училищ.

После смерти Нуралы-хана (1790 г.) его преемником, вопреки народной воле, стал его сын Ирали. Среди казахов не прекращались протесты против его ханствования. Когда Ирали умер (1794 г.), население Младшего жуза пожелало видеть своим ханом Абулгази, сына хана Каипа. Но выбор Оренбургского губернатора пал на старшего сына Нуралы — Ишима, что также вызвало недовольство в Степи. Русское правительство предпринимало меры по укреплению авторитета Ишима в казахском обществе, но эти попытки были тщетными. Ишим был убит в 1797 г. Срым-батыром, после чего Игельстром принудил народное собрание избрать ханом уже престарелого сына Абулхаира — Айчувака.

На тот момент права родов на земли в казахских степях были настолько перепутаны, что определить истинных обладателей было уже невозможно. Внутренние смуты из-за кочевьев породили отчаянную вражду. Её итогом стало переселение одной части казахов, кочевавших около Урала, на восток, другой — на юг, к Каспийскому морю, а третья направилась к низовьям реки Сырдарья, провозгласив своим ханом Абулгази.

Этими смутами воспользовался председатель ханского совета султан Букей, уговоривший часть народа (до 7000 кибиток) перекочевать с ним за Урал, на земли, которые оставили бежавшие в 1771 г. калмыки. Получив в 1801 г. согласие от императора Павла I на постоянную кочевку в эти земли, Букей заложил основание для образования так называемой Внутренней орды или Букеевского ханства.

Но в зауральских землях, где кочевали казахи, смуты и волнения не прекращались: русское правительство по-прежнему назначало ханами наследников Абулхаира. Это вызывало недовольство не только среди простых степняков, но и у представителей ханского сословия, в частности наследников Нуралы. Казахи продолжали совершать набеги на приграничные поселения. Были случаи, когда казахи угоняли скот уральских казаков, особенно лошадей, и уводили женщин [131, с. 104‒110]. Несмотря на принимаемые меры, влияние России среди казахского народа не укреплялось.

Постепенно с развитием торгово-экономических связей к началу XIX века между казахским и русским населением приграничных регионов начали устанавливаться добрососедские отношения. Прежние взаимные набеги пошли на убыль. На пограничных ярмарках активизировалась торговля. Среди казахов и русских получило широкое распространение тамырство (побратимство).

К двадцатым годам ХIХ столетия институт ханства потерял характер высшего органа власти, способного управлять внутренними делами жузов. Царская администрация ликвидировала ханство и стала проводить по своей инициативе реорганизацию управления с целью превращения этого края в колонию Российской империи. Между тем единых подходов к организации управления Оренбургским и Западносибирским регионами не было.

Так, по мысли М. М. Сперанского, в 1822 г. был издан «Устав о сибирских киргизах», который начал воплощаться в жизнь только для населения Среднего жуза и небольшой части Старшего жуза, отошедших в ведомство Западносибирского генерал-губернатора. Ханская власть в Средней орде была уничтожена, и все внутреннее управление было передано непосредственно казахским общинам. Основными единицами управления были волости, управляемые своими султанами. Волости были сгруппированы в два округа: Каркарлинский и Кокчектаевский. Во главе их поставлены приказы, состоявшие из выбранных главных султанов, трех русских заседателей и двух казахских. Внутри самой степи были обустроены казачьи поселения. Право вершить правосудие и устанавливать наказание было оставлено за биями, то есть почетными судьями среди казахов. Как правило, бии не назначались, а избирались самим народом, считавшим их авторитетными, справедливыми, честными и грамотными ораторами.

Новое устройство коснулось и части оренбургских казахов Младшего жуза в 1824 г., что обусловило упразднение ханства. Степь была разделена на три части, управление которыми осуществляли старшие султаны. Этим султанам была дана неограниченная власть, к каждому из них был прикомандирован отряд из казаков. Российская гражданская власть сосредотачивалась в оренбургской пограничной комиссии над оренбургскими казахами. В территориальном отношении новая система, продиктованная российским правительством, совершенно игнорировала прежнее родовое деление земель, что вызывало недовольство казахов.

На этом расширение российских границ в степи не закончилось. В период между 1824 и 1838 гг. российские передовые военные посты достигли Алатау и Актау вплоть до границы с Голодной степью (глинисто-солончаковая пустыня в Средней Азии. Расположена на левобережье Сырдарьи, по выходе её из Ферганской долины). В самой казахской степи были основаны русские поселения — Кокчетав, Каркаралы, Аягузь, Баян-аул и Акмолы. Население Старшего жуза часто беспокоили вторжения со стороны среднеазиатских государств, в частности Коканда и Хивы. Казахи данного региона были заинтересованы в беспошлинной торговле с Россией. Кроме того, к южным границам Казахстана начала проявлять интерес Англия, которая на тот момент преследовала цель завоевания Средней Азии [13, с. 138]. В Старшем жузе, как и в Среднем, были устроены казачьи поселения. Они поддерживали власть России и снабжали войска хлебом. Для управления занятым краем был образован Алтайский округ. Введение новой системы управления в Казахстане вызвало в период 1837‒1847 гг. крупное национально-освободительное движение под руководством Кенесары Касымова. Это восстание было направлено против российской колонизации казахских земель, а также против части казахских феодалов, поддерживавшей царскую администрацию. Своими действиями Кенесары Касымов стремился создать собственную казахскую государственность. Но, учитывая колоссальное неравенство сил казахов и Российской империи, это восстание было обречено на поражение. Во время битвы с кыргызами в 1847 г. Кенесары попал в плен и был убит [1, 138‒140].

---

Лишенные земель, традиционно используемых для летних, а порою и зимних пастбищ, казахи оказались в трудном положении. Изъятие земель разрушало традиционные маршруты кочевания, приводило к перемешиванию различных родов на ограниченной территории, закреплению пастбищ в родовой собственности и установлению зависимости одних родов от других. Ухудшалась экологическая ситуация, поскольку одни и те же земли приходилось использовать и для летовок, и для зимовок.

Особенно тяжелым было положение казахов, кочевавших в непосредственной близости от укрепленных линий или оказывавшихся между ними в результате продвижения рубежей на юг. Казаки зачастую рассматривали всю прифронтирную землю как свою собственность. Они не разрешали кочевникам пользоваться угодьями, лишая их возможности заготавливать сено на зиму. Подобная ситуация сложилась, в частности, между Старой и Новой линиями в Оренбургской губернии. Так, в 30-е гг. XIX в. власти вообще запретили казахам кочевать в этом районе. Предпринимавшиеся протестные действия (подача петиций, захват скота у колонистов, открытые нападения на них, антироссийские выступления), как правило, не приносили кочевникам успехов.

Выпас скота у линий иногда разрешался при отправке казахами заложников (аманатов) из числа местной знати местным властям. Несанкционированный переход линии жестко наказывался. Так, в 1823 г. «за тайный переход чрез границу и намерение учинить воровство» казах Младшего жуза М. Худайназаров был приговорен к 30 ударам плетьми и поселению в Иркутскую губернию, а его соплеменник Д. Айтуваров — к 20 ударам и посылке на службу в Архангельский гарнизон [27, с. 73‒74].

Возникающие волнения и сопротивления служили основанием для устройства в Казахской степи опорных пунктов и укреплений, при которых был открыт беспошлинный меновой торг. Дальнейшее расширение российских границ и установка укреплений происходили вверх по реке Сырдарья и в сторону Ак-мечети, переименованной в форт Перовский (1853 г.) [132, с. 100]. Овладение в 1864 г. подгорной Туркестанской полосой, между укреплением Верным (в будущем г. Алматы) и фортом Перовским, окончательно замкнуло все казахские земли постоянной границей. Таким образом, в 60-х гг. ХIХ в. завершилось присоединение казахских земель к России.

Русское правительство сохраняло существовавшее у казахов управление с родоначальником во главе, а также суд биев, оставляя за собой лишь общий надзор за властями и народом. По мере укрепления царской власти в Степи казахи постепенно исключались из ведомства министерства иностранных дел России. Управление Букеевским ханством в 1836 г. перешло в ведение министерства государственного имущества. Большая часть Среднего жуза в 1854 г. вошла в состав области сибирских казахов и подчинялась уже общему государственному управлению. Управление Младшим жузом перешло к министерству внутренних дел, которое было переименовано в «Область киргизов оренбургского ведомства». Позже из ведомства иностранных дел были исключены казахи, кочующие в пределах Сырдарьинской линии, а также казахи Старшего жуза, земли которых составляли Алатавский округ. Казахские степи как оренбургского, так и сибирского ведомства были разделены в 1868 г. на четыре области: Уральскую и Тургайскую — в Оренбургском генерал-губернаторстве и Акмолинскую и Семипалатинскую — в Западносибирском.

Области были разделены на уезды. Управление в каждом уезде осуществлял уездный начальник, при котором было два помощника и канцелярия. Сами уезды разделялись на волости, волости — на аулы. Величина волости определялась от 1000 до 2000 кибиток. Аулы состояли из 100–200 кибиток и управлялись аульными старшинами. Волостные и аульные управляющие назначались особыми избирателями из числа местного населения. Кочевникам было предоставлено право судить по своим традициям, кроме преступлений политического характера и нарушений общественного порядка. Судьи, именуемые биями, выбирались народом сроком на три года.

Многие султаны и бии остались за штатом, что вызывало с их стороны противодействия новой системе управления. Политика царизма отчасти была направлена на русификацию казахского народа, что препятствовало развитию национального самосознания. Султанам было дано право называть себя «Белой костью», то есть потомками Чингисхана, благодаря чему их освободили от податей. Но с 1889 г. все султаны были привлечены к уплате кибиточного сбора, который составлял 3 рубля [132, с. 100].

Бай (крупный землевладелец или скотовладелец в Средней Азии, Казахстане) и бедняк платили одинаково. Вся земля была объявлена государственной собственностью. Введенные реформы вызвали восстания в Уральской и Тургайской областях, а также на Мангышлаке. При этом местная казахская элита, опираясь на народные массы, стремилась возвратить ханскую власть в Младшем жузе. Однако восстания, не получив широкого распространения, были подавлены.

С начала 60-х гг. ХIХ в. на территории Казахстана начинает активно внедряться школьное образование. При участии И. Алтынсарина в Степи были открыты семь начальных школ для казахских детей, четыре двуклассные училища и учительская школа с преподаванием казахского и русского языков. Эти школы учреждались при возведенных в Степи укреплениях [63, с. 110‒130]. Разработка алфавита казахского языка на основе кириллицы позволила внедрить его в практику общения с казахами, так как раньше документы для них переводили с русского языка на татарский с помощью арабского алфавита.

В декабре 1894 г. на медицинскую службу в Степи заступил первый дипломированный казахский врач, воспитанник медицинского факультета Императорского Томского университета Амре Айтбакин. Сдав экзамены в медицинской испытательной комиссии при Томском университете, А. Айтбакин 19 октября 1894 г. был удостоен степени лекаря. Уже скоро А. Айтбакин стал широко и заслуженно известен как степной врачеватель и мудрец. Сведения о нем распространились из Баян-Аула в Каркаралинск, затем в Семипалатинск, Иркутск, Томск и, наконец, достигли Москвы.

По рассказам лиц, видевших его приемы в Каркаралинске и прислушавшихся к народной молве об этом «своем» враче, А. Айтбакин имел громадный авторитет и влияние на казахов своего уезда. Ежедневно около его квартиры можно было видеть сотни верховых казахов, приезжающих к нему из разных концов уезда за советами не только по своим болезням, но и вообще «по своим делам, тяжебным, семейным и прочим». Местное население обращалось к новому врачу с большой охотой, чему помимо личных качеств Айтбакина, способствовало его умение объясняться с больным на родном языке без помощи переводчика. К прежним русским врачам, казахи приходили гораздо реже, частью из-за непонятной боязни, частью из-за незнания русского языка [123, с. 177‒180].

До Октябрьской революции Казахстан оставался рынком сбыта и источником сырья для российской промышленности. В начале ХХ века на территории Казахстана происходят забастовки рабочих, развиваются марксистские кружки. Одновременно в Тургайской, Семипалатинской и Уральской областях происходят волнения. В это же время царское правительство развернуло процесс переселения русских крестьян в Казахстан, численность которых в Степном крае начала особенно возрастать после отмены крепостного права в России [124, с. 56]. Данное обстоятельство незамедлительно отразилось на положении местного населения из-за сокращения кочевок. В свою очередь, рост численности крестьянского населения способствовал укреплению оседлой земледельческой культуры на севере Казахстана и ощутимо повлиял на традиционное хозяйство казахов. В условиях изъятия земель местное население было вынуждено приспосабливаться и изменять привычные формы хозяйствования и жизни [5, с. 165‒168]. Казахский этнос демонстрировал высокую культуру адаптации, веротерпимости и миролюбия. По оценкам современников, этот процесс протекал не так болезненно для казахов. Народы всегда могли найти общий язык. Журналист А. Трегубов, современник, побывавший в Акмолинской области, так описывал отношения русских с местными казахами: «Переселенцы живут с киргизами (казахами, примечание автора) очень дружно. Мне не приходилось слышать жалоб переселенцев на киргизов. Случаи частичного „тамыра“ (братания) между переселенцами и киргизами служат лучшими доказательством возможности доброй жизни киргизов с русским человеком. Киргизы отличаются гостеприимством, только необходимо уважать их традиции». Возникающие инциденты были чаще всего следствием бездумного отношения чиновничьей бюрократии, не желавшей считаться с интересами новосёлов и местных казахов [158].

Из пользования кочевников изымались также земли, применявшиеся для промышленных нужд: добычи соли, цветных металлов и других полезных ископаемых [27, с. 73]. К 70-м годам ХIХ в. процесс оседания охватил широкую область всего северного и восточного Казахстана. Вне этого процесса осталось население пустынных и полупустынных степей центрального и западного Казахстана, которое по-прежнему совершало огромные перекочевки. В Семиречье и Сырдарьинской области, значительно позднее присоединенных к России и имеющих мягкие климатические условия, процесс оседания начался в самом конце ХIХ — начале ХХ в. и шел довольно быстро. Позднее (в ХХ в.) появились постоянные дома в низовьях Или и на Балхаше [80, с. 183].

Контакты между представителями двух этносов сопровождались взаимным заимствованием достижений материальной и духовной культуры. В условиях нехватки женского населения на сибирских линиях распространенным явлением были смешанные русско-казахские браки. На билингвизм (практику владения двумя языками) сибирских линейных казаков и их прекрасное знание казахских обычаев указывали исследователи и путешественники. Вот что в этой связи писал Н. М. Ядринцев: «На окраинах войска и по линии казаки почти полностью утратили свой язык и полностью разговаривают по-киргизски (по-казахски, примечание автора). Имея частые сношения с киргизами (казахами), они ввели этот язык даже в свой домашний обиход. В станицах часто приходится видеть, что казачья барышня, дочь казачьего чиновника, отдает свои приказания по-киргизски, и киргизский заменяет здесь французский язык. В Омске нам указывали на одного казачьего чиновника, приехавшего из степи, который не мог изложить содержание дела по-русски и, забывшись, начал передавать его по-киргизски, совершенно упуская из виду, что слушатель его не понимает» [72, с. 117].

В годы Первой мировой войны массовые реквизиции сельскохозяйственных продуктов и скота, рост налогов и сборов, призыв казахского населения (в 1916 г.) на тыловые работы вызвали череду забастовок и волнений среди народа. Отдельные выступления переросли в национально-освободительное восстание, охватившее всю территорию Казахстана. Особенно продолжительным оно было в Тургайской области, где во главе повстанцев стоял батыр Амангельды Иманов.

В заключение данного раздела отметим, что вхождение Казахстана в состав Российской империи происходило постепенно на протяжении двухсот лет. Этот процесс обеспечивался в большей степени дипломатическими приемами, но иногда привлекались и военные силы. В некоторых случаях политика царского правительства вызывала недовольство и отчаянное сопротивление со стороны казахского населения. Однако за этот период между двумя соседствующими народами укрепились политические, экономические и культурные связи, что благотворно отразилось на развитии обоих государств.

Младший жуз в составе России и образование Букеевского ханства

Младший жуз занимал территорию 850 000 кв. верст (верста = 1066,8 метров) — от Урала, Тобола до низовьев Сырдарьи. На юге он граничил с Хивинским и Кокандским ханствами и отдельными туркменскими, каракалпакскими владениями, а на севере примыкал к землям Астраханской, Саратовской и Оренбургской губерний, отделенным укрепленной буферной зоной. На западе Младшего жуза находилось Каспийское море, а на востоке проходили земли Среднего и Старшего жузов. Население Младшего жуза к началу ХIХ в. составляло более полумиллиона человек, или 100 тыс. кибиток. Оно состояло из трех крупных объединений — байулы, алимулы и жетыру, каждое из которых включало в свой состав несколько родов.

Младший жуз первым среди казахских ханств принял российское подданство в 30-х гг. ХVIII в. В начале ХIХ в. не более одной трети территории Младшего жуза входило в состав Российской империи. В конце ХVIII — начале ХIХ в. население Младшего жуза переживало один из наиболее трудных периодов своей истории. Его причинами были: падение престижа ханской власти в степи, усиление раздробленности в самом жузе, длительная народная война под руководством Срым-батыра (1783–1797 гг.), направленная против политики царской администрации.

---

Так, в 1782 г. русское правительство разрешило казахам перегонять в зимний период скот на правобережье Урала при условии аренды земли. Но Уральское казачество использовало этот указ в свою пользу и запретило сдачу земли казахам. Пересечение укреплений на внутреннюю сторону границы разрешалось при оставлении казахами аманатов. Зимой 1782‒1783 гг. Уральские казаки самовольно отняли у казахов более 4000 лошадей. В дополнение ко всему зима того года оказалась невероятно суровой, начался джут — массовый падёж скота, вызванный обледенением пастбищ. У степняков пало более 10 тысяч голов лошадей и крупного рогатого скота.

Это способствовало развитию протестного движения в Младшем жузе, которое переросло в освободительное восстание под руководством Срым-батыра. Обозленные кочевники начали совершать набеги на Уральскую линию, брать в плен солдат и угонять скот. В ответ посылались карательные казачьи отряды, которым со стороны казахов оказывалось отчаянное сопротивление.

Царское управление понимало, что при таком трудном положении кочевого народа ему трудно будет подчинить себе Степь. В этой связи Россия выбрала для себя два направления: укрепление союза с казахскими ханами и нарастание военного давления на казахов. При этом военное присутствие России на территории Младшего жуза проявлялось в форме создания укрепительных линий, которое иногда сопровождалось нападениями вооруженных отрядов на аулы. Линейные казаки и солдаты часто участвовали как в санкционированных карательных операциях, так и самовольных грабительских набегах. Например, в качестве репрессивных мер против казахов, заподозренных в нападении на линию или на караваны, применялся захват приезжавших на линию казахов и так называемая пограничная баранта (или барымта — угон скота у тюркских кочевых народов как способ мести за обиду или возмещения за причиненный ущерб). Таким образом, баранта превращалась в одну из форм колониального грабежа [110, с. 57].

В одном из донесений Срыма императрице Екатерине II от 1790 г. сказано, что атаман Уральской крепости Дарыков с многочисленным отрядом «напал на безвинных Ваших подданных киргиз-казахов, разгромил 225 кибиток, забрал все их имущество, убил 140 человек, увел 57 пленных и бесчисленное множество лошадей, верблюдов, коров и баранов». Нередко такие набеги осуществлялись русскими офицерами в целях обогащения. Эти события побудили Екатерину II издать в 1784 г. особый Указ о запрещении «своевольства против киргизцев» со стороны казачьего войска и о «жесточайшем наказании яко злейшего преступника, который поведением своим дает причину к нарушению спокойствия её подданных». Императрица требовала от российских губернаторов и чиновников «ласкового» обращения с казахским народом, предписывала не жалеть денег на подарки ханам и султанам. Оренбургскому военному губернатору Екатерина II советовала: «Сей дикий и легкомысленный народ не столько строгостью, сколько ласковостью и снисходительными с ним поступками уловляем быть может». Наряду с принимаемыми мерами в защиту спокойствия казахов российская администрация делала все, чтобы, во-первых, привлечь на свою сторону султанов как проводников своей власти в степи; во-вторых, ослабить власть ханов и поставить их в зависимость от своего управления.

Одновременно усилилась борьба родовых старшин с ханом Нуралы, который проявил свое бессилие в подавлении народного восстания. Повстанцы выступили за отстранение от власти неугодного степного правителя. Окончательно дискредитировавший себя в глазах как казахов, так и царской власти, Нуралы в 1786 г. был изгнан из Младшего жуза. Он находился под покровительством царской власти и некоторое время укрывался в Калмыковской крепости. Сосланный в Уфу, хан Нуралы там и скончался.

В годы народной войны действия ханских и царских карательных отрядов, а также стихийные бедствия — джуты (1795–1796 гг. и 1800–1801 гг.) вызвали обнищание казахского населения. Граф Я. Ю. Потоцкий, ознакомившись с жизнью казахов, писал: «Юрты или кибитки их, которые должны были бы состоять из хороших и плотных войлоков, покрыты лишь шерстяными тряпками и лоскутьями. Сами киргизцы покрыты лохмотьями» [45, с. 10–16].

В этот период положение казахов Младшего жуза было усугублено, как мы пояснили ранее, внутренними междоусобицами. Их результатом было распространение баранты, последствия от которой по своим масштабам не уступали другим бедствиям. Особенно активно баранта распространилась после освободительных движений под руководством Срым-батыра. По этому поводу А. И. Левшин пишет: «Нет ничего ужаснее мщения киргиз-кайсаков и последствий оного… Зло сие состоит в беспрерывных отгонах друг у друга скота и возникающих из того междоусобных драках». Далее исследователь добавляет: «Из всех трех орд казачьих именно Малая пострадала более всего от баранты» [83, с. 26].

Если раньше баранта производилась по решению старейшины или бия, то есть когда виноватый отказывался удовлетворить требование истца, то теперь каждый обиженный, обокраденный или недовольный производил баранту по своей воле: собирал людей, приезжал в аул к неприятелю, нападал на его жилище и угонял его стада. В ответ на это обиженный собирал защитников и действовал тем же способом. Часто случалось, что баранту «взыскивали» не с имущества самого обидчика, а с населения аула, где тот проживал, не различая ни правых, ни виновных. Это влекло за собой дальнейшее повторение событий; все большее число участников втягивалось в непримиримый процесс. Стада и табуны истреблялись, количество скота в степях начало резко сокращаться, поскольку при отгоне скота животных совсем не берегли. При быстром перегоне много скотины издыхало или заболевало, нередко заражая других здоровых особей. Кроме того, от добытой через баранту скотины пытались быстро избавляться, что вело к ее бездумному забою. «Пламя мщения раздувается, и целые тысячи народа стонут от зла, произвольно введенного и охотно поддерживаемого», — так комментировал масштабы баранты А. И. Левшин [83, с. 26].

Баранта в Младшем жузе резко усилилась в начале ХIХ в., дошло до того, что в 1813, 1814 и 1815 гг. множество матерей и отцов, лишенных пропитания, приходили на российские границы и продавали своих детей, не находя других средств к их спасению. По оценкам А. И. Левшина, только в 1815 г. в районе Гурьева в течение одного месяца было продано около 200 казахских детей. Причем за мальчиков платили по 3‒4 рубля, а за девочек по 2‒3 куля ржаной муки. Так как к началу ХIХ в. казахское население стало ускоренно приходить в бедственное положение, это вынудило его продавать своих детей в неволю не только русским, но и хивинцам.

Плачевное состояние казахов, приближенных к русским границам, побудило императора Александра I издать Указ об их поселении в пределы России, где им предоставлялся участок земли и десятилетний льготный период освобождения от всевозможных сборов и службы. Император также сделал обращение к свободным российским подданным, чтобы они покупали казахских детей, но с условием предоставлять им свободу по достижению ими 25-летнего возраста [83, с. 26].

Исторические источники отмечают, что в тот момент, когда в Младшем жузе разворачивались смуты и междоусобицы, командир Астраханского казачьего полка Попов, действуя с согласия Астраханского военного губернатора К. Ф. Кнорринга, начал предлагать хану Букею навсегда перекочевать со своими сподвижниками на оставленные волжскими калмыками пустующие земли между Уралом и Волгой. Хан Букей (сын хана Нурали и внук Абулхаира, первого из казахских ханов, признавшего российское подданство) [91, с. 75] согласился и, заручившись поддержкой народного кумира Срым-батыра, склонил к кочевке народные массы. Он направил письмо Астраханскому губернатору, в котором изъявлял желание на кочевку. Это письмо было передано на рассмотрение императору Павлу I. И уже 11 марта 1801 г. царь Павел I издал указ «…о позволении на кочевку там, где пожелают…», а в знак своего благоволенья назначил хану Букею Золотую медаль со своим портретом, носить которую следовало на шее на черной ленте [75, с. 7]. В ночь на 12 марта Павел I был убит заговорщиками.

В исторической науке представлено много различных версий, объясняющих мотивы перекочевки хана Букея, а также факторы, способствующие формированию Букеевского ханства (Внутренней орды). Образование Внутренней орды было вызвано политической напряженностью, наблюдаемой в Младшем жузе, а также тяжелым положением населения этого региона, измученного барантой, ханскими междоусобицами, народными восстаниями и возникающими конфликтами из-за нехватки пастбищ. В самой откочевке хан Букей усмотрел возможность достичь спокойствия и защититься от набегов среднеазиатских правителей под непосредственным покровительством русского правительства. Кроме того, не исключено, что откочевав со своими подданными, Букей стремился получить ханское достоинство, когда как в Младшем жузе он был одним из членов Ханского совета. Сторонники третьей позиции склонны полагать, что образование Внутренней орды из Младшего жуза является исключительно продуктом проводимой политики Российской империи.

Например, генерал-майор И. И. Попов, комментируя официальную просьбу хана Букея о выделении ему земли в Астраханской губернии, так оценивал перспективы перекочевки части казахов Младшего жуза: «Польза, ожидаемая от них, та, что когда они с таким великим числом скота останутся, какой при них был прежде, то оный будет в России и не будут пользоваться им хивинцы и бухарцы, как до сего делалось; народ сей же, когда обрусеет, то останется на таком точно основании, как и другой в Астраханской губернии азиатский народ, кочевные калмыки и трухменские татары» [83, с. 20].

Какие бы причины не стояли за этим, откочевка, имеющая огромное историческое значение как для Казахстана, так и для России, произошла. Вначале на правобережье Урала перешло около пяти тысяч семей; затем население этой территории начало расти за счет притока людей из-за Урала. В 1803 г. здесь было уже 7500 кибиток. А к 1845 г. в состав Букеевского ханства, по разным источникам, входило от 30 до 52 тыс. кибиток. Первые и многие из последующих переселенцев в основном имели очень мало скота, вместо кибиток были тентовые лачуги (курке), то есть они представляли собой бедные и беднейшие семьи. Но немногие из них являлись поистине преданными царскому правительству и приверженцами ханской власти. Откочевщики большей своей частью были непосредственными участниками восстания Срыма. Переселенческое движение возглавил род Байбакты, бывший ядром народного восстания в Младшем жузе. Многие исследователи полагают, что именно влияние Срым-батыра имело решающее значение в переходе части населения Младшего жуза на правобережье Урала. Надеясь получить пастбища и поправить свое хозяйство, казахи были вынуждены навсегда оставить свои родные степи и родственников, не желавших переходить. Букеевское ханство образовалось из следующих родов:

— поколения байулы, включающего 11 родов: берш (берче), байбакты, алыча, шеркеш, иссен-темир, кизыл-курт, томин, джабан, адай, маскара и тазлар;

— небольшой части рода кита поколения алимулы;

---

— трех небольших родов: табына, тама, кердери, а также поколения жетиру (джетиуруг или семиродцы);

— тюленгутов, в среде которых встречались представители северо-кавказского и калмыцкого происхождения (тюленгуты составляли прислугу ханов и султанов) [141];

— нескольких десятков кибиток рода ходжи, происходящего, по преданию, от святых мухаммеданских мужей;

— нескольких семейств ногайцев, присоединившихся еще к хану Абулхаиру [83, с. 20].

Первоначально Букеевская степь была административно подчинена Оренбургской пограничной комиссии. С изволения императора Александра I в 1812 г. султан Букей был возведен в ханское достоинство. Но фактически роль хана сводилась к выполнению функции чиновника, действовавшего по указанию пограничной администрации [54, с. 192].

Границы Букеевского ханства были расположены следующим образом: на севере — Самарская губерния; на востоке — Уральская область; на юге — Каспийское море; на западе Енотаевский уезд Астраханской губернии [99, с. 91]. Вдоль северной и северо-восточной границ ханства протекали две реки — Большой и Малый Узень (современная Саратовская область), прибрежья которых изобиловали сенокосными угодьями, а зимой подходили для защиты скота от буранов и холода. Теперь казахам разрешалось перемещаться на зимовку к морю и другим местам, заросшим камышами, которые служили естественным укрытием для скота во время зимней стужи. В центральной части ханства простирался огромный песчаный массив Нарынкум (Нарын-пески). Территория эта была либо вообще песчаная, где произрастал редкий низкий подножный корм, выгорающий до основания в засуху, либо заполненная обширными пространствами солонцевато-глинистой земли. Этот участок мало подходил для ведения любого хозяйства, здесь произрастала только низкая и редкая полынь, которую скотина могла употреблять в корм только зимой, когда от морозов в высохших растениях пропадала горечь. Близость русских поселений Астраханской, Саратовской и Оренбургской губерний способствовала установлению тесных контактов казахов с их жителями. Это повлияло на стремительное развитие Букеевского ханства. Позитивные изменения в хозяйстве, мироощущении, культуре и нравах казахского населения этого региона отчасти происходили под влиянием России.

Особенно активное развитие оседлого образа жизни среди казахов произошло при хане Джангире (Жангире) — сыне Букея, который вступил на престол в 1824 г. После смерти Букея (1815 г.) временным правителем ханства на период достижения Джангиром совершеннолетия был назначен брат Букея — султан Шигай (Сыгай) Нуралиев [83, с. 34].

Период правления Джангира был относительно продолжительным и конструктивным в плане осуществления преобразований в ряде областей жизни Букеевского ханства. Джангир первый переселился из кибитки в дом, который был построен для него правительством. Дом возвели у северо-восточной оконечности Нары-песков на урочище Жаскус (Джускус). Так Джангир положил основание к оседлой жизни среди казахов. Постепенно рядом с ханом начали строить себе дома его родственники и приближенные. Поскольку земли хан раздавал под строительство жилья бесплатно, этим охотно пользовались купцы и некоторые торгующие. Менее чем за двадцать лет здесь образовалось красивое село служившее резиденцией хана, называемое Ханская ставка или просто Ставка. Находилось это поселение на территории современного райцентра Урда Западно-Казахстанской области. Строительство Ставки во многом было связано с потребностями культурного и торгового обмена с Россией [27, с. 74]. Правильная последовательность строениий позволяла различать в селении улицы и кварталы.

---

Огромную пользу от хозяйственной деятельности Букеевского ханства имела и торговая политика царского правительства. Из глубинных степей казахи поставляли крупный рогатый скот, лошадей, верблюдов, овец, шкуры и шерсть. Эти товары обменивались на промышленные изделия и продукты питания. Ханская ставка была одним из важных торговых центров, в котором проходили многолюдные и разноязычные ярмарки. Закупаемые у казахов огромные стада курдючных овец перегонялись в Астрахань, Самару и Камышин. Баранье сало хорошо подходило для производства мыла, свечей и обработки кож. Русские крестьяне предпочитали покупать казахских лошадей для земледельческих работ. Развитие торговли в Букеевском ханстве постепенно начало привлекать сюда купцов из разных регионов России. Например, в 1845 г. на ярмарке в Ханской ставке были зарегистрированы торговцы и промышленники из Саратовской, Воронежской, Пензенской, Тамбовской, Московской, Астраханской, Нижегородской, Рязанской, Симбирской, Казанской, Вятской, Ярославской и Черниговской губерний.

Известно, что скот и скотоводческая продукция казахов на ярмарке при Ханской ставке раскупались полностью, а иноземные промышленные товары реализовывались на 60‒70%, хлеб — на 100%. Но уже к 40-м гг. ХIХ в. в ханстве меновая торговля (обмен товарами), имевшая не эквивалентный характер в рыночном отношении для кочевников, начала уступать товарно-денежным сделкам. Постепенно букеевцы научились накапливать деньги, поскольку вносить подати деньгами было выгоднее, чем скотом. Кроме того, казахи часто ездили в соседние русские губернии за товарами, где расплачиваться деньгами было удобнее, чем с трудом пригнанным скотом.

Само времяпровождение на ярмарке было для казахов интересным событием. На ярмарке открывались трактиры, сюда приезжали музыканты и певцы, устраивались веселые скачки на лошадях. Здесь особым спросом среди казахов пользовались деревянные гармоники, изготавливаемые под Тулой; букеевцы очень любили на них играть. На гармониках казахи часто исполняли песню «Ванька Таньку полюбил» [24, с. 71‒77]. На ярмарку тайным образом завозились хмельные напитки, хотя, согласно закону, ввоз такой продукции в ханство строго запрещался.

Постепенно Ханская ставка начала превращаться в купеческое селение: большинство её жителей были купцами и коммерсантами. Со временем торговлю начали осваивать сами казахи — алып-сатар, саудагер, которые впоследствии тоже становились купцами второй и первой гильдии. Чаще всего они были посредниками. Покупая из вторых рук товары в Астрахани, Саратове и Уральске, они затем перепродавали их среди кочевых аулов. Некоторые казахи скупали скот на местах и гоняли его на ярмарки в другие губернии. Например, за верблюдов, отгоняемых в Оренбург, выручали в полтора раза больше, чем от продажи на месте. Букеевское ханство не несло какой-то прямой повинности в пользу царского правительства. Это компенсировалось превращением орды в сырьевую базу и рынки сбыта товаров России [45, с. 99]. Здесь многие мелкие перекупщики за очень короткий срок превращались в крупных купцов с внушительным капиталом. Знаменитый и довольно состоятельный казахский торговец Караул-Ходжа Бабаджанов, близко стоявший к ханскому дому, в 1817 г. заключил с княгиней Багратион договор о составлении «общего капитала для торговли хлебом и скотом». В рамках этой сделки княгиня на внесенную долю в 11 697 руб. получила в 1818 г. доход в размере 15 607 руб. Однако таких крупных коммерсантов среди казахов было немного.

Развитие торговли в степи влекло и обратный процесс — рост должников, которые брали товар с отсрочкой платежа или с комиссией. Проникновение торгового капитала в пределы Внутренней орды сопровождалось развитием ростовщичества. В то время когда ярмарки не работали, в ханстве трудно было достать деньги, поэтому населению ссужались суммы под высокие проценты. От этих финансовых операций в основном страдало честное и доверчивое население. В счет погашения долга у заемщиков часто в неэквивалентном соотношении забирали скот, а некоторые были вынуждены идти внаем к своим кредиторам.

Кроме скотоводства казахи находили себе занятие в соляном промысле. Они добывали и вывозили соль с озера Баскунчак и поставляли её на повозках в Саратов. Работы продолжались с 1 июня по 1 октября, а оплата производилась с учётом количества произведенной соли. Рабочие нанимались на озеро через подрядчиков из самих же казахов. К началу сезона казахи прикочевывали к озеру со своими семьями и скотом.

Наряду с появлением оседлого и полуоседлого населения стали распространяться отходничество и наем в работники к жителям городов и селений, на рыбные промыслы, заводы и рудники соседских русских губерний. На Волге и ее притоках, вдоль побережья Каспийского моря работали сезонные рабочие. По побережью Каспийского моря от Волги до Урала находилось несколько учугов и ватаг: Иванчуг, Увары, Чаган, Камызяк, Богатинская, Пороховинская, Кокаревская, Косолеинская, Камчатская (Новинская), Вахрамеева, Баксаевская. Учуг — сплошные перегородки реки, устраиваемые с целью удержания и лова поднимающейся вверх по реке рыбы. Такие перегородки делались из ряда свай, вбиваемых поперек течения реки, и промежуточных между ними звеньев из набитых в дно реки деревянных шестов. Ватаги — места ловли рыбы на Волге и на Каспийском море, места неводного залива со всем устройством, а также артели рыбаков для этого лова. По сведениям Астраханского рыболовного правления, казахи арендовали участки на береговой полосе под ватаги и приобретали билеты на рыболовство в море.

---

Часто ордынцы отправлялись на своих верблюдах косить сено или бороновать землю в Красноярский и Царевский уезды. Привился казахам и извозный промысел: зимой они отправлялись из Калмыцкой, Торгунской и Нарынской частей на телегах, запряженных верблюдами, в Астрахань, брали рыбу и везли ее в Царицын. В село Балаково возили пшеницу, а оттуда в села Новокузнецкого уезда — лес, из Казанки перевозили грузы до Новоузенска, Саратова или Гурьева.

Ремесленничество у казахов развивалось медленно: постоянный спрос на продукты животноводства не вызывал у них необходимости активно заниматься другими видами деятельности. Между тем домашние промыслы и ремесла стали занимать определенное место в хозяйственной жизни казахского населения.

Изготовление разнообразных изделий и домашней утвари из дерева и металла считалось важным источником жизнеобеспечения в условиях оседлости. Число ремесленников в Букеевской орде в XIX в. увеличивалось, а некоторые предприимчивые казахи занимались скупкой кустарных изделий и их перепродажей. Наиболее распространенными ремесленниками в ханстве были печники, плотники, кузнецы, серебряки, решетники, сапожники, шорники. Последние в большом количестве продавали сбрую, ремни, которые охотно приобретало русское население [153].

Новым явлением в хозяйственной сфере Букеевского ханства стало возведение плотин и артезианских колодцев для орошения земли, для чего приглашали русских специалистов. Первые опыты по сооружению плотины были осуществлены на реке Торгун (современная Волгоградская область) в 30-х годах ХIХ в., когда была основана Летняя ставка хана, называемая Торгунь-Кала. Она находилась на Северо-Западе от Ханской ставки, в 110 верстах от Камышина и 180 от Саратова. Там возвышался двухэтажный дом хана с двенадцатью комнатами, при котором были сад со рвом, обсаженный вишневыми деревьями, и купальня. Возле сада были бахчи для посева огурцов, здесь также предполагалось выращивать арбузы и дыни. Для создания артезианских колодцев, которые Джангир планировал использовать в летние засухи, по его просьбе Министерство государственного имущества заказало в Париже необходимое для этого оборудование, а для организации работ пригласили специалиста — кандидата Дерптского университета Нешеля.

Постепенно казахи начали осваивать земледелие, при этом способы производства и орудия труда у казахов были самые примитивные. Некоторые султаны нанимали русских крестьян для проведения земледельческих работ. Бытовало мнение, что российское правительство не одобряло занятие казахов земледелием, поскольку это могло нарушить торговые отношения и лишить возможности сбывать хлеб в Степь.

Отсутствие возможности круглый год кочевать из-за скудности травяного покрова, а также нерешенный вопрос ограниченности пастбищных пространств вынуждали казахов осваивать навыки полуоседлой жизни, возводить постоянные жилища, готовить запасы для скотины на зимний период и заниматься сенокошением. Но теперь взгляды у казахов на постройку жилищ кардинально поменялись. Если раньше оседлый образ жизни, как считалось в казахском обществе, был уделом бедняка (жатак, буквально «лежащий», полуоседлый), который не имел скота, что, соответственно, не вызывало нужды кочевать, то сейчас возводить дом считалось признаком благосостояния. Избы были глиняные, бревенчатые, строились землянки. Теперь каждый зажиточный казах старался, несмотря на трудности доставки и дороговизну леса, сделать себе землянку. Уже к 60-м годам ХIХ в. две трети букеевцев имели постоянные жилища с хозяйственными пристройками [80, с. 183]. Лес и другой строительный материал доставлялись в ханство с берегов Волги, из Новоузенского, Николаевского, Камышинского, Черноярского, Царицынского и Астраханского уездов, входивших в состав Саратовской и Астраханской губерний [45, с. 42].

Казахские землянки были разбросаны по всей степи поодиночке или несколько вместе, но в обоих случаях поселение называлось аулом. Часто в ауле было по два, три, четыре или восемь жилищ. Скудная растительность земли не позволяла сильно сплачиваться народу. Землянки эти складывались из нежженного кирпича, для изготовления которого использовалась глина. В смесь добавлялись также соль, песок и трава, из-за применения которой получаемые кирпичи выглядели «мохнатыми». Пол в землянке обычно устилали глиной, которую уплотняли и выравнивали, крышу возводили из камыша, тальника в смеси с глиной или из досок. Снаружи землянка выглядела не выложенной из кирпича, а будто вылепленной из глины. Помещение внутри также было отделано глиною. Иногда встречались дома с перегородкой (из досок, камыша или войлока) на две половины: мужскую и женскую. П. Медведский, характеризуя хозяйственную жизнь казахов Букеевского ханства, писал: «Впрочем, такая перегородка не составляет существенной принадлежности, потому что киргизские (казахские) женщины не ведут затворнической жизни и не скрываются от мужчин. Напротив, они принимают всегда самое живое участие в разговорах мужчин; они же встречают и угощают заезжего странника или гостя. Затворничество женщин и немыслимо при кочевой жизни народа» [83, с. 58].

Не последнее место в зимнем жилище степных казахов занимала печь, которая топилась с утра до ночи. В печь помещался котел, в котором готовили пищу, стирали белье и мыли домашнюю утварь. Зимой перед печкой располагалась обычно вся семья и по возможности как можно плотнее, поскольку температура в помещении редко доходила до девяти градусов. Богатые казахи жили иначе: в их домах было уютно, пол обычно был деревянным, тщательно вымытым, нары покрыты коврами и подушками. В таких домах был свежий воздух и умеренная температура.

Стимулируя казахов переходить к оседлой жизни, Джангир бесплатно выделял земли для сооружения домов и хозяйственных построек. Быструю адаптацию казахов к оседлому и полуоседлому образу жизни связывают также с массовой гибелью скота во время жестоких и длительных буранов в зимние месяцы 1827‒1828 гг. От бескормицы — опустошительного джута — в ханстве пало до 111 тыс. лошадей, 45 тыс. голов крупного рогатого скота, 6 тыс. верблюдов и 220 тыс. баранов. Другие сведения гласят, что в тот год в Букеевском ханстве пало две трети всего поголовья скота. Колоссальный урон, понесенный в эти годы скотоводами, заставил их искать пути самосохранения. С этих пор казахи быстрыми темпами начали создавать самые примитивные укрытия для скота и зимних жилищ.

Главное богатство казахов Букеевской орды всегда составлял скот, но к середине XIX в. скотоводство пришло в упадок. Одна из причин упадка благосостояния населения ханства, как отмечают некоторые историки, состояла в неправильном распределении ханом Джангиром земель между родами, при котором основная часть лучших угодий была сосредоточена в руках крупной и средней знати. Изначальное доверие со стороны русского правительства и политика контроля над Букеевским ханством постепенно сменились принципами невмешательства во внутренние дела орды. Джангир воспользовался своим относительно независимым положением, что привело к своевольной раздаче земли в орде и установлению сборов. Вследствие этого многие казахи лишились пастбищных участков и были вынуждены арендовать для кочевок земли своих соседей — калмыков или крупных землевладельцев, например, князей Юсуповых, Безбородко и др. Некоторые из-за отсутствия угодий попадали в зависимость от знати и были вынуждены платить подать. А часть казахов вовсе покидала территорию ханства и пыталась снова вернуться в Зауральские степи.

Многие историки рассматривали сложившиеся земельные отношения в Букеевском ханстве как аномалию кочевого казахского общества. Так, исследователь С. Е. Толыбеков утверждает: «Вся история кочевого ханства казахов не знает никакого сословно-монопольного ханско-султанского землевладения, нам не известен ни один случай прикрепления к земле кочевника-скотовода, т.е. крепостничества» [113, с. 389]. Например, Караул Ходжа Бабаходжин, ставший по решению хана земляным магнатом, в счет оплаты за предоставленные земли принуждал кочевников косить для себя сено. Кроме того, Караул Ходжа установил денежные поборы с каждой кибитки и натуральный сбор в виде филе и колбас.

Обострение земельных отношений служило фактором разрушения внутриродовых связей казахских общин. Чем больше беднели рядовые скотоводы из-за отсутствия пастбищ, тем больше в родовых группах становилось крме (чужеродец); чем более ослаблялись родовые связи кочевников, тем свободнее оставляли они своих сородичей в поисках более благоприятных жизненных условий. Доведенные до отчаяния люди больше не могли мириться с существующим положением и поднимались на острую борьбу. В середине 30-х гг. ХIХ в. выступления населения (шаруа), впавшего в зависимость от местных феодалов, переросли в восстание под руководством Исатая Тайманова. Батыр обращался к хану с просьбой прекратить бесчинство султанов. Но реакцией Джангира на эту просьбу стало обращение к русскому правительству о предоставлении военного подкрепления. Возмущение народа переросло в вооруженное выступление. «Нужно было иметь исключительное мужество и силу влияния на массы, — писал А. Ф. Рязанов, — чтоб суметь повести почти безоружных людей против хорошо вооруженных русских войск, находящихся под командой офицеров, располагающих артиллерией, которая внушала мистический ужас полудиким ордынцам. Мы знаем подвиги Сырымы, Каратая, Кенисары, но никогда не встречали такого сильного проявления воли, такой страстной жажды победы и такой жертвы ради неё, какие проявил Исатай батыр!» [83, с. 77].

Из-за угрозы уничтожения со стороны военных укреплений повстанцам, во главе с Исатаем, в ночь на 14 декабря 1837 г. удалось пройти обратно в Зауральскую степь вблизи Яманхалинского форпоста [45, с. 90]. Позднее они снова вернулись через линию, и вскоре сам Исатай погиб в схватке с русским войском. Оставшиеся семь мятежников были преданы суду, по решению которого их приговорили к наказанию шпицрутенами от строя в 500 человек по два круга подряд. Шпицрутен — длинный, гибкий и толстый прут из лозняка (ивового кустарника) для телесных наказаний в XVII‒XIX в. Шпицрутены предварительно вымачивались в солёной воде. После этого их отправили в ссылку на восемь лет крепостных работ в Ригу; затем тех, кто остался еще годен для службы, перевели в солдаты.

Оставаясь неравнодушным и небезучастным к произошедшим кровавым событиям, военный оренбургский губернатор В. А. Перовский написал Джангиру: «Без повода и без причины люди эти никогда бы не отважились на действие, влекущее для них такие последствия. Мне сделалось известным, что не только приверженцы Исатая, но и большая часть киргизов доведены до крайности самоуправления султанов, биев и старшин, употребляемых вами по управлению ордой». Спустя время Джангир осознал просчеты, которые он допустил при реформировании земельных отношений, и оценил масштабы их последствий. В его планах стояла задача по решению земельного вопроса в ханстве, но скоропостижная смерть не позволили воплотить задуманное.

Джангир стремился укрепить свои позиции в казахском обществе за счет преданных приближенных, которым он выделял лучшие земли, присваивал звания, делал подарки и предоставлял льготы. В целях управления казахскими общинами Джангир готовил духовных лиц, которые отчасти были проводниками его политики, в том числе и в области образования. В документах упоминается, что до возведения Джангира в статус хана, большинство казахов, за исключением немногих султанов и ходжей, имело слабое представление о мусульманских религиозных убеждениях; число мулл во всем ханстве в то время было не больше 15 человек [45, с. 109].

Для приобщения соплеменников к религии хан прибегал к различным, порой неординарным, мерам. Так, сложные спорные дела хан рассматривал в специально устроенной мечети, в которой предварительно проводил богослужение для сторон. Про население Букеевского ханства военный чиновник Л. Л. Мейер писал, что «молятся они охотно, но имеют решительное отвращение к посещению мечетей». Были случаи, когда во время ярмарки в Ханской ставке внезапно появлялся отряд казаков из личного конвоя хана, который нагайками и плетьми загонял толпу в мечеть на совершение молитв. Л. Л. Мейер, наблюдавший за казахами, полагал, что «причина тому чисто физическая: удушливый воздух мечети особенно чувствителен и неприятен жителям вольных степей и делает общую молитву совершенным наказанием» [83, с. 79]. К началу 40-х гг. ХIХ в. отдельные аульные коллективы уже имели своего духовного наставника. Приглашенные Джангиром татарские муллы обучали вероучению достойных казахов, которые после успешной сдачи экзамена по приказу хана становились муллами. Исламизации казахского общества способствовал Оренбургский муфтий, на дочери которого (Фатиме) женился Джангир.

За активное внедрение исламских институтов в ханстве Джангир удостоился множества хвалебных отзывов со стороны мусульманского духовенства Российской империи. Однако после смерти самого Джангира инициированные им реформы в духовно-религиозной жизни букеевцев вызвали критику со стороны царской администрации. В действиях Джангира теперь усматривалось воспрепятствование преобразованиям, проводимым российским управлением в орде, что способствовало росту антихристианских и антироссийских настроений среди его подданных [91, с. 82].

В условиях отсутствия контроля со стороны российского правительства, среди ханских сборов, утвержденных Джангиром, на первом месте стоял зякет, освещенный исламской религией и существовавший во многих мусульманских странах. Изначально зякет взимался натурой, в виде сороковой части скота по строго установленной раскладке:

1) с 5 голов верблюдов — 1, с 10 — 2, с 15 — 3, с 20 — 4 барана, с 25 верблюдов — тайлак (верблюжонок второго года), с 36 — 1 верблюд третьего года, с 46 — 1 верблюд-четырехлетка, с 61 верблюда — 1 пятилетний верблюд;

2) с каждых 30 голов крупного рогатого скота — 1 полугодовалый теленок, с 40 — 1 трехгодовалый, с 60 — 2 полуторагодовалых, с 70 — трехгодовалый и 1 полуторагодовалый, с 80 — 2 трехгодовалых, с 90 — 3 полуторагодовалых и т.д.;

3) с 40 голов овец, коз — 1 баран, с 121 головы — 2 барана, с 201 — 3 барана и т. д.

Лошади оценивались в деньгах: взималась сороковая часть от их стоимости. Таким образом, размеры зякета, установленные Джангиром, в основном отражали интересы зажиточной части населения, крупных скотовладельцев и в то же время были обременительными для простых казахов. Следствием восстаний, организованных в середине 30-х годов ХIХ в., стало внесение ханом изменений в систему повинностей. По новому правилу лица, имеющие скот стоимостью до 300 рублей ассигнациями (1 лошадь стоила 30 руб. ассигнациями), полностью освобождались от зякета.

По распоряжению Джангира от зякета освобождались: 1) малолетние сироты, не достигшие 15 лет (по шариату это возраст совершеннолетия); 2) двадцать родоправителей, биев и старшин в счет их службы; 3) султаны и ходжи, имеющие особое происхождение; 4) муллы, ведущие богослужение и обучающие детей; 5) лица, заслужившие внимание и уважение со стороны хана; 6) тюленгуты — отпущенные на волю рабы прежних казахских ханов из числа персиянинов, афганцев и других наций. Таким образом, условие выплаты зякета хан поставил в частичную зависимость от положения, заслуг и рода службы человека.

Между тем злоупотребления продолжались в виде утверждения других видов сборов или новых схем расчета размера зякета, в том числе для каждого отдельного рода. Так, в 1839 г. хан обратился к родам, кочующим на приморском участке, с просьбой сделать сбор средств, необходимых ему для поездки к императорскому двору. В этом обращении хан планировал собрать из родов: берш — 4 000, исык — 2 200, алаша — 2 000, байбакты — 800, жетыру — 700, жаббас — 4 500 рублей. Некоторые сборы были сезонные, иногда сбор вводился для содержания ханского скота в виде вьюка сена и т. д.

Другим официальным доходом ханства был согум — натуральная повинность, предназначенная для обеспечения мясом хана в зимнее время. Согум приносил хану ежегодно доходы до 10 000 руб. серебром или от 800 до 1 000 голов скота. Каждый согумный участок (15 кибиток) должен был поставлять хану к зиме одну 5-летнюю корову или кобылицу, или 40 рублей ассигнациями. С каждого согумного участка хан повелел собирать кошмы (войлочный ковёр из овечьей или верблюжьей шерсти) и войлок: четыре согумных участка должны были внести хану две кошмы — одну белую, стоимостью 3 руб. серебром, и одну серую, стоимостью 2 руб. серебром. Каждая кошма должна быть длиной от трех-четырех саженей (сажень = 2,13 м.) и шириной около сажени [45, с. 112].

---

Наряду с доходами ханской казны росли и её расходы. Джангир объяснял введение зякета и согума необходимостью содержать ханскую семью, а также желанием оказать поддержку нуждающимся казахам. В своем письме от 31 января 1838 г. Оренбургскому военному губернатору В. А. Перовскому Джангир писал: «Я издерживаю ежегодно из сборов зякета с сугумом: 1) на прокормление приезжающих ко мне во множестве ордынцев с жалобами на суд; мой расход отражается даже в выделении фуража (корма) для их лошадей; 2) на прием, угощение и на подарки почтеннейшим аксакалам, чтобы поощрить их к обучению малолетних детей и к знанию закона нашего, в чем видны уже успехи; 3) на вспоможение бедным, лишившимся возможности к содержанию по расстройству своего хозяйства; 4) на содержание моей канцелярии и служителей при устроенной мною мечети; 5) на приличное ханскому званию содержание с домом, с семейством и наемною для меня прислугою». По оценкам ученого К. Гебеля, на покупку одних только вин, которых казахи не пили, хан Джангир ежегодно тратил до 14 000 рублей.

Ставка хана всегда была переполнена просителями и разными почетными или должностными лицами, которые, приехав в ставку хана за 200 или 300 верст, по казахским обычаям питались за счет хана. Таких посетителей ежедневно набиралось по несколько десятков, и хану, конечно, трудно было их содержать собственными средствами, что частично объясняло введение согумного сбора. После смерти Джангира согумный сбор с казахского населения уже определялся в денежной форме.

Перед назначением зякета хан обычно собирал родоправителей и старшин, которые сообщали ему о поголовье скота у населения, а также докладывали хану об итогах зимовки скота, о том, какой урон понесло население вследствие бескормицы, буранов и гололедицы. Между тем сбор, формируемый в результате зякета и согума, не поддавался никакому отчету. Не было информации, сколько средств ханство получило и сколько потратило от полученной суммы сборов. Все было до такой степени произвольно, что хан сам испытывал нужду в средствах к своему содержанию. Помимо отсутствия отчетности во введенных Джангиром сборах, появилась и другая, отрицательная по своим последствиям для населения, практика. Во-первых, султаны и ханские советники, на которых возлагалась обязанность взимать ханские подати с населения, освобождали от налогов своих родственников. При этом основную тяжесть сборов совершенно произвольно они возлагали на неугодные для них роды. Большую часть полученных средств они оставляли себе, а в ханскую казну передавали оставшуюся. Во-вторых, стремясь окружить себя такой же роскошью и блеском, какими хан наделялся в народе, казахские султаны и старшины организовывали помимо ханских еще и свои сборы с населения.

Н. Савичев в издании «Уральские военные ведомости» в 1876 г. так описывал произвол, учиненный султанами: «К несчастью, хана окружили некоторые султаны и старшины такого сорта, которые хотели также блестеть и, не справляясь со своими источниками благоприобретения, они позаимствовали блеск свой от хана, то есть воспользовавшись, не думая много, источниками, позволяли себе брать поборы с киргиз (казахов, примечание автора), какие им хотелось, во имя хана. Эти фавориты окружили хана такой непроницаемой стеною, что никакая жалоба, никакой ропот не могли достигнуть хана, не только от простого народа, но и от некоторых ближних старшин, а ропот был, потому что жадность и наглость поборщиков перешли всякие пределы… Хан потом и увидел кое-что, но приближенные не допускали его видеть все, а главное, не давали ему уразуметь, в чем суть дела, показывая ему только одну сторону медали. Эти пронырливые и хитрые люди настолько овладели ханом, что он начал враждебно относиться к недовольным и ропщущим и допустил, таким образом, что в орде образовались две партии, одна другой ненавистнее. Начались тайком борьбы» [83, с. 64‒65].

Джангир-хан поддерживал регулярную связь с высшими органами правительства, несколько раз бывал при дворе. Изначально хан Джангир был сторонником русского самодержавия, помещичьей системы хозяйства, дворянского образования и культуры. Летом 1827 г. он посетил Москву и Петербург, был представлен царскому двору и присутствовал при коронации Николая I. Второй раз Джангир лично встречался с императором Николаем I в 1839 г. уже в порядке личной аудиенции. В 1841 г. хан Джангир добился у Императора Николая I соизволения на утверждение его сына Сахиб-Гирея наследником ханского достоинства по окончании им курса наук в Пажеском корпусе.