Бесплатный фрагмент - Исцеляющие сказочные истории

Предисловие

Здравствуйте, замечательные, добрые мои друзья! Именно: Здравствуйте — будьте здоровы, наслаждайтесь здравием, восхищайтесь своим сказочным здоровьем! Ведь, если вы читаете эту вторую Книгу Сказок для Здоровья, значит, ваше Здоровье уже, скорее всего, радует вас.

Я назвала эту новую книгу сказок «Исцеляющие сказочные истории», поскольку, создавая сказки по алгоритмам на курсе сакральных значений сказочных символов, вдруг заметила за собой интересное наблюдение. Оказывается, описывая события в сказочных историях, я как бы исправляла те моменты в своих прежних читательских — слушательских — жизненных впечатлениях, которые оставили какой-то неприятный след в памяти, которые хотелось переделать, перекроить под «счастливый конец».

Так, например, в Восточной Сказке я вернула главной героине то, что «украли» у невиновной женщины в настоящем историческом событии. А в «Сказке о моде, кошках-мышках и даже о войне» сам собой сложился жанр альтернативной истории, чтобы сделать более радостными события тех трудных военных дней, хотя бы в альтернативной версии сохранить жизни и честь людей. «Сказ о повитухе» позволил «спасти» рожениц и младенцев тех сложных времён, когда женщинам приходилось рожать практически без медицинской помощи. А в авторской сказке гениального Андерсена мне с детства хотелось спасти и младшего братца-лебедя, и вот, в своей «сказке по мотивам» мне это удалось. И эти истории действительно успокаивали меня, словно снимая какой-то груз нерешённой ранее задачи, давая надежду на то, что чистое и светлое всё-таки преобладает в человеке и в человечестве. И что интересно, я сразу чувствовала себя здоровой и наполненной энергией.

Иногда может показаться, что некоторые сказки слегка жестоки, хоть я сделала везде счастливый конец. Сказки писались по заданному алгоритму, они насыщены символами, и даже «суровые» моменты в них являются обязательными. И задача читателя, (как и писателя, впрочем), интерпретировать эти символы и посредством их найти ответы на свои внутренние вопросы. А если у вас есть желание разобрать символику сказок вместе, всегда рада нашему общению на странице вк.

Желаю вам, любимые читатели мои, легко и свободно создавать свои сказочные исцеляющие истории, способные исправить то, что желало бы быть исправленным, истории, которые будут прибавлять вам здоровья и благоденствия!

Для вас, Юля Сашина

Лебединая верность Рода, сказка

Элиза проснулась от яркого солнца, довольно лучившегося сквозь полуприкрытые портьеры в их с королём покоях. Она любила эти утренние мгновения и специально оставляла шторы слегка недозадёрнутыми, чтобы радоваться первым утренним лучам. Её дорогой муж, добрый король этой страны, ставшей для неё такой родной, ещё дремал, укутавшись в покрывало с соболиной отделкой, в королевском стиле. А Элиза вставала, чтобы пройтись босиком по свежей росе, поприветствовать клумбу с сочной крапивой, выращиваемой в память о восстановлении чести Рода, вдохнуть аромат белых лилий, посаженных в память об отцовском дворце, послать улыбки благоухающим розам, растущим в честь её красоте и чистоте. Но особенно она любила прижаться к стволу большого ветвистого дерева, напоминавшего ей, как в детстве она смотрела сквозь полупрозрачные от обильного солнца тоненькие зелёные листочки.

Элиза перебирала круглые камушки в прохладной воде садового ручья, когда к ней подошла старшая дочь, Аурелия, наследная принцесса королевства, и сообщила, что у неё произошла большая потеря, пропал пояс с сапфирами и рубинами, реликвия их Рода.

Хрустальные капли часто-часто закапали из глаз Элизы, сверкая радужным светом в утренних лучах и смешиваясь со струями прозрачного ручья. Вскинула она руки к небу со словами мольбы на губах, и тот час же прилетел к ней белоснежный прекрасный лебедь, в золотой короне на гордой благородной голове.

— Пояс потерять это очень печально, — сказал Лебедь, — ведь пояс означает защиту Рода, он символ радуги, что соединяет дела земные и охраны небесные. Но есть способ вернуть священный пояс, надо дойти до радуги, взобраться на неё и вернуться обратно чистым и телом, и помыслами.

— Ах, как я рада, что ты прилетел к нам на помощь! — воскликнула Элиза, обнимая Лебедя за элегантную шею.

Но Лебедь покачал белоснежной головой:

— Я слишком стар для такого путешествия, ведь я самый первый среди одиннадцати лебедей. Я лишь могу дать тебе своё белоснежное перо, пусть оно указывает верное направление.

— Я смогу помочь! — радостно воскликнул прилетевший с востока Лебедь Второй. — Садись на меня, молодая принцесса, и я отнесу тебя в нужном направлении.

Старшая дочь Элизы взобралась на Десятого Лебедя, и они улетели в сторону утреннего солнца.

Элиза сорвала с крепкого дерева листочек, проделала в нём небольшую дырочку, как в детстве, и стала смотреть сквозь солнечные лучи вслед улетевшим искателям.

Видит Элиза, как долетели они до середины пути, как начался сильный дождь, намокли тяжёлые перья Второго Лебедя, ведь совсем немногим он был моложе Первого.

— Как же нам добраться до радуги в такую погоду? — волнуется молодая принцесса.

— Это хорошо, что пошёл дождь, хоть мне и сложнее лететь, — отвечает Второй Лебедь. — После дождя радуга воссияет сильнее обычного, и мы её быстро найдём. Вот только тебе придётся мне помочь, Аурелия.

— Конечно же, я с радостью помогу тебе! — воскликнула девушка. — Что я должна сделать?

— Тебе надо сосчитать все капли, что упадут с неба на мои молочные крылья, и тогда я смогу дать тебе своё молочное перо, и оно поможет тебе в нужное время.

Сложно было Аурелии считать капли, что в нескончаемом множестве падали на крылья молочной птицы, но справилась она с заданием. И узрели они радугу, гордой могучей дугой возносимую с Земли на Небо и с Неба до Земли.

— Дальше я не смогу лететь даже с твоей помощью, — признался Лебедь Второй.

Ссадил он Аурелию, встряхнул свои молочные перья, вверил одно из них девушке, а тут уже и Третий Лебедь подлетает, сияют его крыла в мерцающих каплях убывающего дождя цветом айвори.

— Садись на меня, молодая принцесса. Выглянуло солнышко, появилась радуга, я быстро домчу тебя до её сияющих врат. Только и тебе придётся мне помочь. Сил в таком полёте требуется много, нужен мне будет сок Волшебного Цветка, что растёт недалеко, но достать его очень сложно, ибо растёт он на краю обрыва, распускается только после дождя, и там становится очень скользко. Надо быть крайне осторожной и ловкой, чтобы суметь добраться к Цветку на окраине пропасти.

— Я смогу, я обязательно помогу тебе! — уверяет принцесса Лебедя.

Осторожно и ловко пробирается Аурелия к Волшебному Цветку, на самый край обрыва, по сырой и скользкой траве. Иногда ей приходится ползти, но девушка отважно преодолевает расстояние, не опасаясь запачкать свой дорогой наряд. Срывает она Волшебный Цветок, перо молочного цвета падает ей на подол, и вновь становится платье чистым и сухим.

В дороге Третий Лебедь поворачивает свою крупную голову к принцессе, и она капает в его широко раскрытый клюв сладкий сок Волшебного Цветка. И вот они уже возле семицветной радуги, у самого крутого очертания её.

— Не смогу я доставить тебя до верхушки радуги, не обессудь, — говорит Третий Лебедь. — Сил у меня не хватит на самый верх долететь. Но, может, наш братец, Лебедь Четвёртый, сумеет тебе помочь.

Третий Лебедь дарит Аурелии своё айвори-перо, а Четвёртый Лебедь уже приближается к ним, ослепляя своей мерцающей радужной красотой в свете мельчайших солнечных капель.

— Аж голова закружилась от такой красоты, — признаётся молодая принцесса. А Лебедь убеждает её, что надо твёрдо держаться, ведь подъём на Радугу — самый сложный этап путешествия.

— В пути тебе придётся помогать мне, — говорит Радужный Лебедь. — Солнце здесь совсем близко, обжигают его лучи мои пёрышки. Придётся тебе укрывать меня своими длинными золотыми волосами.

Вот поднимаются они высоко-высоко, на самую вершину Радуги, к самому яркому солнцу. Аурелию обжигают лучи, нещадно жгут они её нежную кожу, слепят ярким светом её голубые глаза. Но Принцесса отважно укрывает своими густыми волнистыми волосами Лебедя, низко опускает голову, чтобы не слепило солнышко прямо в глаза, ведь не может она прикрыть волосами ни лицо, ни руки. И когда совсем становится невыносимо от слепящей яркости, достаёт Аурелия айвори-перо, и порхает оно прямо напротив её прекрасных глаз, защищая от прямого солнечного света.

Оказавшись на самом верху, над могучей дугой радуги, молодая принцесса увидела всю перспективу, как на ладони, ей вдруг разом всё стало ясно, стали понятны все переплетения событий, все взаимосвязи причин и следствий, все смыслы и все грани.

Находясь на пике своего радужного осознания, Аурелия увидела, где спрятан её королевский пояс с рубинами и сапфирами. Злая ведьма, мачеха Элизы, опять активировала свои действия. Она выкрала пояс Рода и посадила трёх жаб охранять его.

Пятый Лебедь, цвета белого жемчуга, доставил Аурелию к месту, где был спрятан символичный пояс. И как когда-то Элиза своей чистотой и невинностью превратила жаб, посаженных на неё мачехой, в белые лилии, молодая принцесса Аурелия кротостью своего нрава и добротой своего сердца обернула жутких жаб в прекрасные белые розы. Но старая королева-мачеха тоже стала мудрее, помнила она о превращении страшных жаб в нежные белые лилии и в этот раз укрепила своё заклятье. Белоснежные розы оплели вдруг своими острыми шипами тело жемчужного лебедя, сдавили его перламутровые крылья, и на глазах стали превращаться в ярко-алые, словно наливаясь кровью гордой птицы.

Испугалась девушка, понимая, что её сил не хватит распутать эти коварные шипы. И тут радужное перо выпорхнуло из её рукава, коснулось извивающихся шипов, и они легко разлетелись в безобидную пыль. И опали алые лепестки, на лету превращаясь в розовые, как напоминание об опыте прошлых дней.

Поднял жемчужный лебедь благодарную голову к Аурелии, протянул ей своё перламутровое перо:

— Пусть тебе и моё пёрышко сослужит добрую службу в свой срок. А сейчас я полечу восстанавливать свои силы, отнесёт тебя в замок брат мой, Шестой Лебедь, благословляю вас на путь домой.

Вернулась Аурелия домой на Шестом Лебеде, цвета антик, достала пояс Родовой, глядь, а на нём нет одного рубина. Хитрая колдунья вынула один камень перед тем, как спрятать пояс.

— Не переживай, — говорит Шестой Лебедь, — объедини наши перья, жемчужно-белое и цвета антик, пустое место заполнится, энергии в поясе прибавится, а о рубине утерянном незачем сожалеть.

Провела молодая принцесса по поясу перьями, восстановился рубиновый свет, даже не заметно, что нет камня. Радостная приходит она к матери, к Элизе, а та Аурелию встречает, ласково привечает, да только глаза её смотрят с грустью, серебряные слёзы блестят в ресницах.

— Что случилось, матушка? — спрашивает Аурелия, — кто тебя обидел?

— Не знаю, обидел ли, и как тебе это рассказать, не знаю, — смущённо отвечает Элиза. — Младшая сестра твоя, Яснина, всегда такая весёлая была, общительная, добрая, а теперь заперлась она в башне, на самом верху, что и ветки наших деревьев садовых не достают, и бабочки, любительницы цветов наших прекрасных, не долетают. Целыми днями сидит Яснина в добровольном заточении, даже есть не выходит.

— Так давай позовём наших прекрасных братцев-лебедей! — воскликнула Аурелия. — Они так помогали мне в пути, во всём выручали, даже после того, как улетали отдыхать, перья мне свои оставляли, и перья те меня из всех перипетий спасали!

Обрадовалась Элиза, руками белыми всплеснула, косами золотыми встряхнула, и видит, тут же с неба летит к ним Лебедь Седьмой, крылья цвета утренней росы в молочном тумане так и сверкают в солнечных лучах.

Легко долетел лебедь до самой высокой башни, заглянул в окно, плавно спустился к Элизе.

— Не переживай, Элиза, не голодает твоя Яснина, не плачет, не беспокоится. Помнишь, когда мы летали над морем-океаном, тебе виделись дворцы и сады Фата-Морганы? Там, в самой высокой башне, близко к небу и облакам, видит юная принцесса такие же прекрасные зАмки и оазисы Фата-Морганы, как ты в том нашем путешествии. Возьми моё перо, — продолжал Седьмой Лебедь, — как понадобится тебе помощь, а я буду далеко, моё перо поможет тебе.

Поблагодарила его Элиза, поднялась к Яснине в башню, да только девушка отвечает, что видеть никого не желает, что ей самой здесь интересно, и ни с кем говорить у неё желания нет.

Так дни проходят за днями, Аурелия уехала обучаться врачебному делу, чтоб не беспокоили больше болезни их государство, король занят постоянно своими королевскими делами, Элиза помогает верным подданным, а Яснина всё никак не оставит закрытые покои в высокой башне, всё наблюдает образы Фата-Морганы.

Беспокоится Элиза, вновь зовёт она своих братцев на помощь. Прилетает Восьмой Лебедь, хрустально-белый в солнечных лучах, смотрит в окно высокой башни.

— Не печалься, Элиза, — говорит он сестре, — в своё время покидает Яснина башню, уходит она строить эти зАмки, что увидела у Фата-Морганы. Пока они только как макеты, но такие искусные, что скоро сумеет она и всё государство ваше преобразовать. Вот тебе моё перо на случай, если я буду далеко и не смогу сразу прилететь на твой зов.

Поблагодарила его Элиза, поднялась в башню к Яснине, а юная принцесса отвечает, что не желает она выходить, что только со своими проектами ей интересно, и всё в их государстве менять пора.

Дни идут за днями, не оставляет беспокойство Элизу. Вновь призывает она братцев, прилетает к ней Девятый Лебедь, цвета белого морского песка. Разогретые солнцем крылья так и веют теплом и спокойствием отдыха. Только Элиза не может успокоиться, переживает она за Яснину, что добровольно заперлась в высокой башне.

Слетал Девятый Лебедь высоко-высоко, к самому верхнему окошку зАмка, прилетел к Элизе, говорит:

— Не переживай напрасно, сестрёнка, юная принцесса картины расписные вышивает, краски яркие выбирает, цвета сочные подбирает. Не грустит она, а думу думает, взрослеет, сердце своё к жизни вне королевства готовит. Возьми моё перо цвета прибрежной ракушки, как понадобится тебе помощь, а я буду далеко, пёрышко моё тебе поможет.

Прошло ещё некоторое время, Элиза сквозь листочек дерева смотрит, видит, у Аурелии всё хорошо, дела ладятся, добрые желания исполняются. А к Яснине, как ни подступись, не открывает она свою комнату в башне, на вопросы односложно отвечает, от помощи отказывается.

Опять стала переживать Элиза, вновь зовёт она своих братцев-лебедей. Прилетает к ней Десятый Лебедь, белый мрамор крылья его красит, гордая шея уверенно благородную голову несёт. Слетал он к окну высокой башни и успокаивает Элизу:

— Не серчай по-пустому, сестрёнка, не затворница юная принцесса, а искательница. Песни она слагает душевные, весёлые, поучительные, да ты скоро и сама услышишь. А сейчас возьми перо моё мраморное, как понадобится тебе помощь моя, а я буду далеко, моё перо тебе поможет.

Поблагодарила Элиза всех братьев своих, собрала перья веером, старается успокоиться, а мысли грустные не оставляют её. Пришёл тут к ней младший брат, кто больше всех за неё переживал всегда, да с одним крылом остался, и с одной рукой, потому сейчас и летать не может он с другими братьями, и полноценно рукодельничать. Но доброе сердце его и чистая душа нашли возможности служить и людям, и земле своей, и небу лебединому. Часто виделись они с Элизой, поддерживали друг друга, вместе веселились, вместе размышляли.

Увидела любимого брата Элиза и, не задумываясь, отдала ему веер из перьев волшебных:

— Сделай себе крыло, братец мой, будешь ты летать вместе с нашими братьями-лебедями.

И младший лебедь, бриллиантово-белый, крыло это взял, поднялся к высокой башне, в окно к Яснине влетел. И видит Элиза, вылетают в небо ясное, обнявшись, лебедь — братец её любимый, а с ним юная принцесса, дочь её младшая. И летят они, имея два крыла на двоих, и машут ими в такт, и небо им просторно, и ветер им в помощь.

А вечером пришла Яснина сама в покои матери, принесла ей посмотреть да полюбоваться картины свои, шелками вышитые, зАмки да дворцы миниатюрные, по проектам Фаты-Морганы сделанные. Спела ей песни свои вдохновляющие и сказала главное, что так необходимо было Элизе услышать:

— Поняла я, мама, что Род наш единый, что все вместе мы можем быть счастливы. Когда летели мы с младшим лебедем, ловили одну аэроволну на двоих, крыльями в такт должны были махать, чтобы не упасть, не сбиться с пути, смотреть в одну сторону должны были, чтоб не потерять направление. И знаешь, что я видела там, высоко-высоко в небе? Твой старый дворец, нашу мачеху-бабушку, оказавшуюся колдуньей, и она стала выращивать розарии, ведь такое чудо дважды случилось: страшные жабы превратились в лилии, а затем в розы. И теперь твоя мачеха не причиняет больше зла никому. А братцы-лебеди летают аж до радуги, чтобы силы свои обогащать. И сестра моя, Аурелия, славно служит добрым и верным врачеванием своему народу в новом королевстве!

И король с любовью обнял жену свою, Элизу, и счастливые прижались они к своему садовому дереву. А в солнечном небе пролетали над ними одиннадцать, белые, переливающихся всеми оттенками перламутра, благородные лебеди.

Чистый лист. Сказка

1

Жил-был король. Так часто начинаются сказки. На самом деле, я не король, а скорее принц. Хотя, нет, всё же Король. Фамилия у меня такая. И у моего отца тоже. Но отец мой — директор самой большой библиотеки в нашей маленькой стране. А мне, как только я получил свой первый документ личности, отец сразу передал полномочия наследника. Вот так и получается, что я как бы наследный принц короля, хотя и сам Король.

Наша библиотека это самое посещаемое место в этой стране. Дело даже не в том, что мы самая начитанная нация (эй, кто это сказал?). Вот лично моё мнение, люди просто хотят поймать халяву за хвост. В..цатом году, когда мои Короли-родители ещё только начинали писать книгу своей совместной жизни, а главы о моём появлении и вовсе не было, прошла волна публикаций в СМИ, что в нашей потомственной библиотеке, мол, есть специальное хранилище, где собраны разные волшебные книги. Есть там книги, инкрустированные драгоценными камнями, или с выгравированными на золотой слюде иероглифами, или с оживающими картинками, или исполняющие желания.

Что до меня, так мне кажется, книги из драгметаллов сами по себе ценны, без всякого там волшебства. Картинки «оживают», потому что страницы пропитаны порошком из специального вещества, обладающего галлюциногенными свойствами, раньше часто такие использовали. А если бы у нас была книга, способная исполнять желания, мы бы сами ею воспользовались.

Во всяком случае, никакой специальной охраны мой отец в библиотеку не набирал. И когда мне предложил быть его приемником, ни слова о возможных опасностях не сказал.

— Василь! Василь! Бегом сюда! — истошный, совсем не по-королевски, вопль.

Ну что ещё моему отцу понадобилось? Только хотел свинтить из дома до вечера.

2

Да, я вам ещё не сказал, что меня зовут Василь, хотя родные называют Василёк. И если уж произносят моё «взрослое» имя, значит, что-то действительно серьёзное произошло.

— Василь, сынок, — отец говорил слабым дрожащим голосом. Он как будто постарел сразу лет на тридцать. — Помнишь те полинявшие вырезки из газет, что ты нашёл у нас с матерью в 10 лет? Мы тогда сказали тебе, что это была газетная утка. Нам действительно удалось в тот раз заставить всех поверить, что это просто развлечения жёлтой прессы. Но некоторые охотники за сокровищами все эти годы продолжали свои попытки найти те волшебные книги. По-настоящему ценной там была одна книга. В ней есть чистый лист, где специальной ручкой надо было записать желание, и оно исполнялось. Но было очень много условий, которые должны совпасть, чтобы это произошло. Манускрипт с описанием всех этих условий мы с твоей матерью предусмотрительно уничтожили, но где-то, видимо, была копия, и кто-то ею завладел. Потому как сегодня ночью Книгу выкрали из нашего библиотечного хранилища.

Голос отца стал совсем слабым, он весь обмяк и почти без сил, трясясь, опустился в своё кресло, которое когда-то мы прозвали троном.

— А вы с мамой загадали желания для себя? — задал я самый естественный вопрос.

— Эх, — прокряхтел отец, — надо было загадать, чтоб никто и никогда не мог украсть эту реликвию, а мы были полны амбиций и эйфории от обладания таким волшебством. Я пожелал всегда оставаться владельцем этой библиотеки, чтобы она процветала, появлялись всё новые, самые исключительные книги и реликвии, и только мои прямые наследники могли бы продолжить моё дело.

А твоя мать пожелала о твоём рождении, ведь у нас так и не было детей, хотя ей было уже под пятьдесят, а мне ещё на двадцать лет больше.

Я присвистнул, не удержавшись. Вот те на, отец всегда выглядел лет на сорок, а матушка и вовсе «чуть за тридцать».

— И оба мы пожелали себе молодости, бессмертия пожелать нельзя, а вот молодость можно, — тяжким вздохом закончил отец, и плечи его совсем согнулись, скрючились, словно его то ли горем, то ли дряхлостью прибило книзу.

Так вот почему он выглядит таким постаревшим вмиг! Не только из-за горечи утраты, а из-за того, что ему сейчас должно быть около девяноста лет!

— А разве исполненные желания обратимы? — снова задал я казавшийся самым логичным вопрос.

— Эх, сынок! — продолжал сокрушаться отец. — Если бы было всё так просто, да неужели бы мы с твоей мамой не загадали себе ещё хоть по паре желаний? Есть много условий для того, чтобы желания исполнялись, и есть возможности для обратной силы их. Да только всё так хитро устроено, что сразу всего и не упомнишь. Вот мы и побоялись перепутать что-то, просто запрятали реликвию понадёжнее. Да видно, кто-то узнал и про то, что инкрустацию из рога единорога надо протереть лоскутом от платья речной феи, смоченным в нектаре первоцвета. И про то, что волшебное перо надо заправить звёздной пылью, собранной в ночь летнего солнцестояния. И даже если все эти условия будут соблюдены, когда страницы с написанными желаниями будут вырваны, и сами желания могут перестать сбываться.

— Но, отец! — воскликнул я. — Ведь я-то уже родился, я вырос, я есть, это желание исполнено!

— Не помню я всех условий, сынок, но точно чую, надо тебе скорее в путь собираться, найти волшебную Книгу и волшебное перо, и домой вернуть!

— Легко сказать, только, как же я их найду? Я ведь ни эту Книгу, ни пера в глаза не видел, кто и зачем их выкрал, знать не знаю, да и куда они побежали, тоже не ведаю!

— Дам я тебе, Василёк, все волшебные предметы, что у нас остались ещё. И перо, которым в Книге писать, дам. Как отыщешь его, сразу желание и запиши, чтоб домой невредимым вернуться. Возьми с собой подмогу из наших самых верных слуг. Да только, смотри, всё равно никому не верь! Если страницы уже вырваны, явное становится тайным, смыслы перепутываются, помощники оборотнями становятся, чёрное белым кажется. Чтоб совсем желания отменить, ещё условия требуются, но и этого уже достаточно, чтобы тени вокруг навести.

3

Так и собрался я в путь, неведомо куда. Взял с собой самых верных служащих библиотеки, да предметы какие-то, что отец в котомку сунул. Марк-работник, Данко-плотник, да Тимон-сторож тоже какую-то поклажу приспособили.

Но лишь выехали мы за пределы города, сразу поняли, и за нами охотники есть, видимо, им перо волшебное сильно нужно. Кто-то разложил на дороге резину с шипами, пришлось бросить наш минивэн и спрятаться в придорожных кустах.

— Какой план? — я смотрю на своих попутчиков, они люди взрослые, опытные.

— Вот, надень шапку-невидимку, — говорит мне Тимон, меня всегда в ночных обходах выручала.

Времени удивляться у меня не было. Надел, велел друзьям разойтись в разные стороны, и место встречи обозначил. К рассвету нам надлежало снова вместе собраться.

Лишь только стихли удаляющиеся шаги помощников, слышу, как трещит под чьими-то приближающимися шагами валежник. Не наших это шаги, нутром чую. Я быстро огляделся. Неподалёку стоит довольно крепкое дерево с уже сухим стволом. Видимо от того, что в нём дупло огромное, чуть не во весь ствол расщелина. Я юный, гибкий, прикинул свои силы, смогу неслышно добежать. Под прикрытием сумерек нырнул в дупло, затих. Слышу голоса явно сбитых с толку, тем, куда же мы все подевались, преследователей. Меня они и так видеть не могли, я в шапке-невидимке был, но как-то ведь учуяли. Или на наши голоса, пока мы все вместе были, шли?

И вдруг меня словно кипятком обдало! Знакомый голос Данко:

— Вот здесь мы все и разбежались. Куда не знаю, честно. Нас четверо было. Все в разные стороны побежали.

— Нам все не нужны, ты про Василя говори, у него перо волшебное?

— Не ведомо мне, что у него в котомке, мне только сопровождать и охранять его велено было.

— Не изворачивайся! Ты — плотник, говорил, что со всеми деревьями общий язык найдёшь. Некуда ему было здесь спрятаться, где-то среди деревьев он. Ну-ка, быстро найди пацана, не то, сам знаешь, матушку твою со свету сживём, как и угрожали.

«Так вот почему Данко согласился им помогать!» — подумал я. «Ладно, это человеческий поступок, не оборотень он, выходит».

Я старался не шевелиться, хоть всё тело уже стало затекать.

— Ну, где твой хозяин? Быстрее отвечай! — торопили Данко снаружи.

И тут я понял, что он меня почувствовал. Кожей понял, носом, седьмым чувством. Но чётко осознал, он знает, где я прячусь. Видимо, те, кто его сопровождали, тоже это поняли.

— Здесь? В этом дупле прячется? — чья-то жилистая рука просунулась в дупло, я вжался в ствол. Красные глаза блеснули отражённым светом луны, но не заметили меня из-за шапки-невидимки.

— Это дерево сухое, я не могу чувствовать в сухой древесине, — попытался отговориться Данко.

— Ах так! — воскликнул некто снаружи. — Тогда поджигай это дерево. Всё равно оно сухое, ему недолго здесь осталось, а нам огонь осветит всю территорию. Не его, так других ваших найдём, авось, они посговорчивее будут.

Я слышал, как Данко мнётся, тянет время, но у меня времени не было. Рано или поздно они и сами подожгут, зачем им для этого наш работник. Сухая древесина вспыхнет в момент, шапка-невидимка здесь не поможет.

Пока они спорили, я осторожно нащупывал пути отхода. Дерево было сухое, но крепкое, назад расщелина не поддавалась.

Данко тянул волынку, заговаривая преследователям зубы, то тем, что надо с подветренной стороны подойти, то тем, что надо мох сбить. Я понимал, что мысли отказали мне, липкий пот стекал по спине и со лба. Надо было выйти, но тогда я сразу же, не продержавшись и пары часов, подведу отца с матерью, более того, у меня заберут то, за чем они охотятся — волшебное перо.

И тут Данко с силой пнул ствол:

— Да стоит ли эта коряга, чтоб с огнём возиться!

— Стоит! — крикнули преследователи. — В свете огня далеко видно будет.

Но я услышал эти слова уже на лету: от мощного пинка ствол треснул, разошёлся, и я, потеряв опору, полетел куда-то вниз. Шапка-невидимка слетела с головы. Я приземлился, осмотрелся. Нора какая-то. И тут я увидел смотрящие на меня в упор два красных глаза.

4

Сверху потянуло дымом. Скоро всё здесь займётся огнём. И даже если огонь не достигнет низа, разъедающий всё дым выкурит меня из этой подкорневой норы. Идти вперёд, прямо на красные глаза преследователя? Попытаться вскарабкаться вверх, авось не загорюсь, а враги, наверняка, уже ушли? Или ринуться по извилистым лазам норы, где можно угодить в лапы её хозяина или, на выходе, прямо к врагам? Мысли быстро пронеслись у меня в голове.

В это время две красные точки сдвинулись вбок и замерли, словно давая мне пройти. Дым стал щипать глаза и разъедать горло, обжигающая близость огня пугала ещё больше. И я решился. Со всех ног я кинулся мимо красных точек, всё быстрее и быстрее, всё дальше и дальше, и через какое-то время понял, что меня никто не преследует. Я остановился, припал спиной к мощному дереву, и открыл рюкзак.

Пришло время изучить, что мне собрали в дорогу отец с матушкой. Так это всё странно, сразу столько волшебства в современном мире. Я, конечно, много читал, находясь постоянно при библиотеке, очень много, но одно дело книги, и совсем другое реальная жизнь.

И этот преследователь с красными глазами. Я точно их запомнил, они искали меня внутри ствола. Сначала костлявая рука, потом эти глаза. И преследователей было минимум двое, ещё Данко. Почему Данко, наш один из самых верных работников, стал сотрудничать с врагами, а враг, кем бы он ни был, помог мне убежать?

В рюкзаке оказалась, конечно же, книга, кто бы сомневался! Надеюсь, это путеводитель по Средиземью. Или Зазеркалью. Или куда там меня судьба закинула?

А вот пакетик с каким-то порошком. Хмыкнувшую в голове «шутку в тему» я сразу же отогнал. Ладно, разберусь. Раз отец не стал тратить драгоценное время на ЦУ, значит, уверен, что я сам догадаюсь.

А вот и оно само, время, часы песочные. Песок ли это? В темноте не очень-то видно, но видно, что при повороте он не сыплется. Ага, здесь есть какая-то загогулина, наверное, в ней секрет. Надо «снять часы с предохранителя», и песочек побежит. Знать бы ещё, с какой целью она тут ввинчена.

А вот какой-то мелок. Странно, лежит не завёрнутый, а ничего не перепачкал. Да рисует ли он вообще?

Я попробовал начертить на стволе дерева линию, она напоминала арку. На дереве чертит. Ладно, положу обратно.

Вот бы сейчас встретиться с Марком и Тимоном, я явно нуждаюсь в мозговом штурме. Да и поддержка после поступка Данко мне очень нужна.

Я снова прислонился к стволу, чтобы продолжить думать и набираться сил, но вдруг словно провалился куда-то, аж дух захватило! От странности происходящего я зажмурил глаза. А когда открыл их, передо мной стояли Марк и Тимон.

5

— Вы здесь? — удивился я. И тут же понял, что это совсем другое место, вовсе не то, где я только что был.

Мы находились возле какой-то стоянки, рядом стоял небольшой, очень старый автомобиль.

— Как здорово, что ты сам нас нашёл! — радостно закричали работники. — Мы уж и не знали, где тебя искать. А Данко где?

Я передёрнул плечами, не отвечая.

— Что это за машина, наша?

— Да, мы подумали, что лучше взять машинку самую невзрачную, чтоб не привлекать внимания. У Тимона здесь недалеко домик для рыбалки, там много лет пылилась эта колымага. От домика до озера километров пять, так что даже со всем снаряжением она тянула.

— Километров пять тянула, — усмехнулся я, — а нам знаете сколько ехать?

Ребята замотали головами.

— И я не знаю, — грустнее, чем хотелось бы, сказал я. — Ладно, Тим, давай за руль. Отец говорил о речной фее, поедем к реке.

— Какой именно? — громко захохотали мои помощники. — Нашу страну называют синеокой, в ней одиннадцать тысяч озёр, и, наверное, столько же рек. Да и где уверенность, что эта фея живёт у какой-то из наших рек?

— Поедем к ближайшей, это же фея, она наверняка не привязана к какому-то конкретному месту, — предположил я. — Попытаемся её найти, глядишь многое прояснится.

Тимон завёл машину, она фыркнула и, на удивление, поехала.

И тут я вспомнил, что перед тем, как убрать мелок обратно в рюкзак, видел там ещё что-то, то ли часы наручные, то ли шагомер. Точно, я ведь не всё в рюкзаке пересмотрел. На самом дне лежали фонарик и компас.

Я сверился с картой на смартфоне, где ближайший водоём. Это было последнее действие моего гаджета, он безнадёжно сел, а в старинной колымаге, которую Тимон называл автомобилем, беспроводной зарядки, конечно, не было. В этом проблема современных устройств, потеряв свою батарею, они и элементарный звонок сделать не могут. Я настроил компас на север, и тут увидел яркую звёздочку над стрелкой, словно люминесцентный блик. Она сверкала, как светлячок, то ярче, то матовее, словно звала двигаться за ней.

— Что это? — удивился я. — На светлячка не похоже, на отражение тоже. Волшебство какое-то.

— Волшебство и есть, — откликнулся Марк, перегнувшись между нашими передними сиденьями. — Я слышал от нашего Короля, что есть такой компас, который указывает направление к тому, куда ты сейчас всем сердцем стремишься. Только не думал, что он и в самом деле существует. Уж по крайней мере, у нас.

— Давай за звездой! — радостно-шутливо «приказал» я Тимону.

Мы ехали довольно бодро для такой старой модели, как наш «тушковоз», и всё-таки прибыли к нужному месту только к утру. Полагая, что здесь нам преследователей опасаться нечего, я оставил ребят в машине отдохнуть, а сам выбрался на поиски Речной Феи.

6

Она голографически воссияла в лучах рассветного солнца. На миг я даже забыл, зачем я здесь, так прекрасно было моё видЕние.

— Я жду тебя, Король-младший, — прозвенел вокруг меня хрустальный голосок. — Вот тебе лоскут с моего платья, храни его бережно.

— Ты, ты.. так прекрасна.. — Язык заплетался от усталости, изумления и удивления: как она знает, кто я и зачем здесь.

— Все, кто хоть раз участвовал в исполнении желаний из Волшебной Книги, всегда знают, когда к ним обратятся с подобными просьбами, — Фея словно читала мои мысли. — А твои отец и мать долго хранили Волшебную Книгу, поэтому связь с ней и с вами у меня стала ещё сильнее.

— Ты видишь, как там мои родители? — ухватился я за возможность узнать о них.

— Я знаю. Они ждут, переживают, но держатся. Их годы и без исполненного желания ещё не испиты. Сейчас главное, чтобы Книга не попала в нехорошие руки.

— А ты знаешь, кто её похитил?

— Это мне неведомо. Они ещё не записали свои желания. Они ищут Волшебное Перо.

— Но им понадобится твой лоскуток, — предположил я.

— Не обязательно мой, — улыбнулась полупрозрачная фея. — Книга сама даёт подсказки, что в данных обстоятельствах нужно. Но я могу тебе помочь найти Единорога, из чьего рога оформлена инкрустация обложки.

— Он пострадал? — вместо того, чтобы обрадоваться помощи, испугался я за Единорога.

— Нет, что ты! — Успокоила меня Фея. — Единороги время от времени сбрасывают свой прежний рог, как бы обновляют его. И этот рог очень ценится в мире волшебства. Ваш единорог Армур, он сбросил свой рог как раз, когда родился его брат, так он возмужал, стал наставником. Поэтому твои родители так легко получили молодость, а твоя мама зачала тебя. Иди, они помогут тебе!

Я благодарил красавицу фею дрожащими губами. Если честно, мне захотелось проверить, не проглотил ли я случайно тот странный порошок, что нашёл у себя в рюкзаке, слишком уж всё происходящее было неправдоподобно.

— Сейчас, сбегаю за своими друзьями, — сказал я напоследок. — Компас приведёт нас?

— Тебе не понадобится компас, если ты знаешь точно, к кому хочешь попасть. Для этого у тебя есть Волшебный Мелок. Ты начертишь Портал, произнесёшь имя того, к кому тебе надо, и сразу окажешься там.

— Так вот почему мелок привёл меня к Тимону и Марку, когда я нарисовал арку на стволе! А компас привёл нас к тебе, потому что мы точно не знали, кто ты, и где тебя искать.

— Поторопись! — махнула мне на прощание Речная Фея.

Я, возбуждённый от радостных вестей, прибежал к месту, где оставил друзей. Машины там не оказалось, я растерянно огляделся. Где-то внизу поодаль прозвучал тихий стон. Я подошёл, у камня лежал Марк, к правому уху прилипли волосы, влажные от крови.

— Что случилось? — я помог ему подняться, тревога нарастала.

— Тимон уехал на своём автомобиле, бросил нас здесь. — Марк проворачивал глазами круги, пытаясь быстрее прийти в себя. — Но самое страшное, что он забрал с собой компас, сказал, что ему такая штука очень нужна, а с нами он теряет время.

— Это сейчас не самое страшное, — успокоил я Марка. — Ты сам как?

— Тим толкнул меня, когда я не захотел его отпускать. Но, кажется, я ударился не сильно, скорее свёз кожу об острый край выступа на камне. А так, вроде всё в порядке.

— Тогда давай скорее продолжим путь.

Я подошёл к большому камню, начертил арку этим Мелком, думая о Единороге по имени Армур.

— Сейчас мы прислонимся спинами к этому месту, под чертой, ты и я, — объяснял я Марку. — Скажешь вместе со мной: «Хочу оказаться возле Единорога по имени Армур».

И мы припали к камню с меловой аркой.

7

— Пауйи, смотри, у нас гости! — услышал я в голове странные звуки, которые воспринимал как слова. Судя по растерянно-потрясённому виду Марка, он чувствовал то же самое.

Рядом с нами, в лучах переливчато-изумрудных, такого цвета просто нет в обычной жизни, поэтому не могу его точно описать, стояли два белоснежных Единорога, в свете этих лучей отливающие оттенками бирюзы, аквамарина и перламутра.

— Рад повидать тебя, Король-младший, — продолжал звучать у меня в голове старший Единорог. — Знакомься, это мой младший братик Пауйи, он как раз завтра будет менять свой рог. Может, подаришь рог Васильку, братишка? — обратился он уже к младшему Единорогу.

Тот смотрел на меня большими влажными глазами. Он взметнул в стороны гриву, вздёрнул копытами и спрятался за спину брата.

— Он у нас ещё совсем малыш, по меркам Единорогов, — прозвучал Армур. — Тебе надо будет получить его доверие, — улыбнулся он по-единорожьи.

Не знаю, расстроился ли я из-за вынужденной задержки — отдохнуть и прийти в себя уж очень было надо, и радовался ли я возможности заиметь рог Единорога — Пауйи мне так и не ответил. Мы прекрасно проводили время на поляне Единорогов, волшебно-изумрудный свет, наверное, обладал целительными свойствами.

Вскоре нам тоже дали поручение: для подготовки к обряду смены рога нужны были особые травы, и мы вместе с этими потешными коняшками пустились их искать. Травы мы набрали быстро, спать устроились под раскидистыми деревьями, Единороги на поляне, плотно прижавшись друг к другу.

— А где Пауйи? — не нашёл я глазами маленького строптяжку.

— Он должен провести эту ночь, накануне обряда, один. Он очень волнуется, — ответил голос Армура.

8

Но выспаться мне не удалось. Ночью Марк разбудил меня, ему показалось странным, что все Единороги спят крепко-крепко, не шелохнувшись, когда вблизи не один раз раздавались странные звуки. Я проверил: Единороги действительно спали так крепко, словно они и не спали вовсе, а впали в летаргический сон или кому. Вскоре и я услышал те странные звуки. А потом между деревьями я увидел, или мне показалось? — промелькнул силуэт Тимона и того костлявого преследователя, чья жилистая рука шебуршала внутри дупла, где я прятался. Это он настаивал на том, чтобы дерево подожгли. Он ни перед чем не остановится, ему нужны мои артефакты.

— Пауйи! — воскликнул я. — Они заберут у него рог. А потеряв рог до инициации, он может и сам очень сильно пострадать! Надо его срочно найти!

Мы с Марком решили искать по кругу, чтобы не разделяться. Если что, кто-то должен будет вернуться и рассказать Единорогам, что происходит. Если удастся их разбудить.

Две мысли не давали мне покоя: почему единороги спят, а мы нет, и как так может быть, что почти всемогущие в волшебном мире Единороги так легко позволили себя усыпить.

Я бежал за Марком сквозь высокую сочную траву. Вдруг Марк остановился, голоса преследователей были очень близко. Слишком близко. Совсем рядом.

— Нам не скрыться от них, — вздохнул Марк. — Прости, друг. Пока ты спал, я взял твой мелок. Им нужен ты, я не хочу сгореть в расцвете лет.

И, прежде чем я успел сообразить, Марк начертил дугу на стволе, прижался к нему спиной, и со словами «Домой, к жене и детям», исчез вместе с Волшебным Мелком.

На поляну выбежали преследователи, с ними был Тимон.

9

Я усиленно соображал, что можно сделать. Но констатировать мог только одну мысль: что ни одной мысли у меня в голове не было. Наверное, если бы сейчас спросили, как меня зовут, я и этого бы не смог ответить. Даже предательство Тимона и Марка уже не были моей реальностью. Я словно растворился в тумане. Но, судя по крикам врагов, я не растворился, им было прекрасно меня видно. Ещё сто — сто пятьдесят метров, и они окажутся совсем рядом. Я сильнее сжал рюкзак.

Вдруг прямо под моими ногами приподнялась трава. Словно кто-то открыл в земле люк. Этот кто-то был Данко.

— Сюда, Василёк, прыгай скорее сюда!

Я оторопело смотрел на него. Прыгнуть под землю к тому, кто ещё вчера привёл ко мне моих преследователей, кто поджёг ствол дерева, где я прятался, по приказу одного из бежавших сейчас ко мне по этой поляне? Или остаться стоять здесь и встретить врагов лицом к лицу? Их было много, не трое, как я предполагал, а несколько, шесть или семь. И я прыгнул.

10

Данко быстро закрыл земляной люк. Мы замерли, слышно было, как оторопело загалдели преследователи прямо над нашими головами. Они были полностью, абсолютно обескуражены. Только что я стоял здесь, на поляне, и вдруг как сквозь землю провалился. Хотя, так оно и было. Но они-то не знали, как именно.

Мы тихорились ещё некоторое время, а потом Данко потянул меня за рукав:

— Пойдём потихонечку, а то они скоро могут сообразить, что надо искать лаз в траве, и могут найти.

— Что это за лаз, и почему он оказался прямо у меня под ногами? — недоумевал я. — И как ты здесь? И почему ты мне помогаешь?

— Тише, тише, — прошептал Данко.- Сейчас мы выберемся, и я тебе всё объясню.

Мы вышли в просторное подземное помещение, напоминавшее грот в пещере.

— Это подземелье Индриков, собратьев Единорогов. Накануне инициации Пауйи они пришли сюда, чтобы поддержать его. Сами они живут на Святой горе, пьют из Синего моря. Первыми они никогда не нападут, но защищать своих будут сурово. Речная Фея передала Индрикам через воды Синего моря, что на Единорогов готовится нападение, один из них и прибыл сюда.

— А ты-то как здесь оказался?

— После того, как ты исчез из дупла, я нашёл твою шапку-невидимку. Вернее, как нашёл. Мне её передала Валькирия, она служит Одину, а внедрилась в банду Агачей, так сказать, под прикрытием. Помнишь, тебя пропустил кто-то, с красными глазами? Это была она. В шапке-невидимке мне удалось сбежать из банды. А потом Индрик нашёл меня и привёл сюда.

— Откуда ты всё это знаешь? — оказывается, я всё ещё не утратил способность удивляться.

— Валькирия рассказала мне. Один послал её защищать Волшебную Книгу, но вернуть его может только тот, кто сам лично причастен к написанному на страницах желаний.

— Но ты хотел сжечь меня там, в дупле!

— Я тянул время, надеясь, что ты выберешься, ты же знаешь. Если бы дело касалось только меня, мне всё равно, пусть бы они сожгли меня в дереве, но они угрожали моей семье. Ты самый молодой из нас, ещё жизни не знаешь, к родным, кроме матери и отца, не привязан. И всё равно, ты сам ведь тоже рискуешь жизнью ради просьбы отца вернуть Волшебную Книгу.

— Это не просто реликвия, там спрятаны их желания, и если кто-то с дурными помыслами вырвет эти страницы, мои родители могут резко постареть и заболеть. Да и я ведь родился как следствие желания.

— Вот видишь, ты делаешь всё ради своих близких. А я ведь, заметь, сразу, как только смог, вернулся к тебе.

— Мы должны помочь юному Единорогу, Пауйи. У него сегодня должна быть инициация, он меняет свой рог.

— Индрик рассказал, что бандиты подбросили в травы, которые вы собирали, Сон-Траву. Но необычную, а ту, которая действует только на Единорогов.

— Надо проверить, вдруг Пауйи не пострадал от этой Сон-травы?

— Да, возможно, ведь Единороги сложили «букеты» на своей поляне, а малыш проводил ночь отдельно.

— Тогда нам надо выбираться из этого убежища. Надо найти Пауйи. Или Индрик помогает ему?

— Индрик сейчас будит спящих собратьев. Нам надо найти Пауйи. Может компас или Мелок помогут?

— Компас украл Тимон, а мелок — Марк, — печально припомнил я.

Данко присвистнул:

— Вот те на! Мы же всю жизнь вместе на службе в библиотеке. Мы же как братья были.

— У Марка тоже семья, он скрался со словами о них.

— А для Тимона главное обогащение. Он и раньше проявлял странно повышенный интерес к тайникам библиотеки.

И тут мы оба услышали шум сзади. Видимо, преследователи всё же обнаружили лаз в траве.

11

На наше счастье перед нами появился Индрик. Он был очень похож на Единорога, но не такой изящный, более монументальный, что ли.

— Скорее сюда, вот выход, поторопитесь помочь малышу Пауйи! — загрудинным голосом прозвучал в голове его призыв.

Пауйи мы нашли на залитой лунным светом поляне. В больших глазах его был затаённый страх, голубовато-перламутровое тело мелко дрожало.

Я подошёл к маленькому Единорогу, погладил его щекочущую ладонь шёрстку. Она вдруг стала казаться нежно-розовой, я всмотрелся: это предрассветные лучи высветили нежные волоски на спине и боках.

— Надо срочно сбросить рог! — прокричал грудной голос Индрика. — Если Пауйи не успеет сбросить рог до восхода, он не пройдёт инициацию!

Я совершенно наиглупейшим образом ухватил малыша за рог, пытаясь помочь ему от него избавиться. Пауйи завертел головой, быстро моргая и вскидывая жемчужно-палевую гриву.

Данко нашёл в себе силы расхохотаться:

— Ну, ты даёшь, Василёк! Это же РОГ ЕДИНОРОГА! А ты пытаешься оторвать его своими человеческими руками!

— А что я могу? Как помочь Пауйи? — совсем растерялся я.

— Если бы мы могли хоть на пару минут остановить время! — гулко вздохнул Индрик. — Я знаю, что есть такие специальные песочные часы, песок в них золотой, собран из пыли, что летит из-под копыт Единорогов, прошедших инициацию. Но наши Единороги ещё спят. Я развеял чары Сон-Травы, но, сколько ещё ждать их полного пробуждения, не могу знать наверняка.

— Посмотрите-ка, — воскликнул я, доставая песочные часы из рюкзака. — Не тот ли это золотой песок? Не подойдут ли для нашей цели эти песочные часы?

Индрик радостно присвистнул.

— Да ты волшебник, Василёк! Только подумай, прежде чем отдать эти часы для Пауйи, тебе ведь тоже может понадобиться остановить время на пару минут, а ты их уже использовал! На сборы нового песка могут уйти года, по меркам человеческого времени.

— Некогда тут думать, — встревожился я. — Надо скорее помочь Пауйи, вон, его шёрстка скоро станет совсем розовая.

Я достал песочно-золотые часы, и Индрик быстро совершил с ними необходимые действия.

Розовое зарево словно замерло в предрассветном небе.

12

Вокруг нас стали собираться Единороги, они окружили плотным кольцом Пауйи, и малыш Единорог, наконец, сбросил свой рог, под которым уже появился новый, переливчато-муаровый, ещё немного прозрачный, рожок.

Силовое поле, которое испускали Единороги, не позволило злоумышленникам даже приблизиться к нам.

Пауйи и Армур поддели копытцами сброшенный рог, завернули его в вихрь воздуховорота, создаваемого своими гривами, подули на него своими влажными ноздрями, и мне в ладонь опустилась сияющая, переливающаяся радужная пыль.

— Достань свою Книгу, Василёк, — радостно сказала Петахе, безумно красивая кобылица-Единорог, мама Армура и Пауйи.

Словно зачарованный, я вынул из рюкзака ту самую книгу, которую первой обнаружил в нём, когда искал, чем меня снабдили в дорогу.

Петахе втёрла порошок из рога Пауйи в обложку книги, Индрик взял у меня лоскуток от платья Речной Феи. Они быстро и чётко проделывали ритуальные действия, я же стоял, словно в замороченном сне.

— Открой эту Книгу, — велела Петахе.

Я послушно раскрыл книжку, ветер прошелестел шёлковыми страницами. Один из разворотов был совершенно белым, на нём не было ни букв, ни картинок, ни знаков.

— Чистый лист! — радостно воскликнула Петахе. — Ты заслужил Чистый Лист! Даже при соблюдении всех условий, Книга сама решает, дать ли шанс на исполнение желания тому, кто его захочет в неё записать. Ты можешь написать любое желание, Василёк. Чего ты желаешь? Стать настоящим королём? Быть самым богатым в этом мире? Прожить всю жизнь молодым и здоровым?

— Отец сказал мне, когда найду Книгу, записать желание, чтобы поскорее вернуться домой невредимым, вместе с Книгой и пером, и я напишу именно это желание.

— Но ты можешь пожелать что-то для себя, — настаивала Петахе. — Твои родители уже записывали свои желания, а ты так молод, у тебя вся жизнь впереди. Неужели ты не хочешь богатства и власти?

— Я напишу то, что просил меня отец, — твёрдо сказал я. Я взял в руку перо и стал писать.

— А что же будет с той Книгой, которая осталась у похитителей? — вдруг осенило меня спросить.

— Она автоматически потеряет силу, как только появится новая Книга, — ответил Индрик. — Ты сделал правильный выбор, Василёк. Ты прошёл последнее испытание, и теперь все ваши желания сохранят свою силу. А ваши недруги в любом случае не смогли бы записать свои желания, их не пропустила бы Мудрая Книга. Но они могли бы стереть желания твоих отца и матери. Теперь, когда та Книга более не имеет такой силы, вам нечего опасаться.

13

Едва я закончил записывать желание, мы с Данко, Марком и Тимоном очутились перед дверями нашей Библиотеки. Я специально записал нас всех, чтобы вернуть всё «на круги своя». По их растерянным лицам я понял, что они ничего не помнят из произошедшего. Встрепенувшись, ребята разошлись по своим делам.

Я гордо (что уж там таить, и вправду, с ну очень гордо поднятой головой) прошёл в кабинет отца. Он сидел на своём «троне», рядом матушка, оба они были бодры и веселы, как в старые хорошие времена. Я протянул отцу Книгу, он бережно взял её, и они с матушкой крепко обняли меня.

— Ты станешь настоящим моим преемником, сынок, — со слезами в голосе проговорил отец. — А сейчас познакомься..

Он взял за руку и подвёл ко мне девушку, стоявшую в тени книжных полок, так что я сразу её не заметил. Золотые волосы звёздным водопадом струились по плечам и спине. Добрые глаза бархатисто-василькового цвета смотрели на меня с таким искренним интересом, что невольно вызывали ответную симпатию.

— Это Лилия, наездница Единорогов, — проговорил отец. — Она пришла по просьбе Пауйи, передать тебе благодарность.

— Ты исчез так быстро, что малыш не успел отблагодарить тебя, — произнесла девушка чистым серебряным голосом.

Она протянула мне руку, и клянусь, мне не важно было, что там, у неё в руке. Я смотрел в васильковые глаза, я повторял имя «Лилия», тоже цветок, как и моё. И я уже точно знал, какой самый дорогой подарок сделал мне малыш единорожек.

Три сестры, сказка