Бесплатный фрагмент - Ипостаси любви

***

Когда-нибудь и я

Войду в пресветлый город.

За всё держать ответ

Настанет мой черёд.

Меня поймёт лишь тот,

Кто тоже был так молод,

Кто сердцем, как мечом,

Колол холодный лёд.

Я всё им расскажу

(слова — такая малость!)

А слёзы будут жечь,

И будет боль — до дна.

Три тысячи ночей,

Собрав в кулак усталость,

Я буду ждать, когда

Мне скажут: «прощена!»

И хлынут вдруг ручьи,

И свет сожжёт одежды,

И по плечам моим

Рассыплет серебро.

И я войду в тот сад,

Где ты — моя надежда,

А я — из живота

Изъятое ребро.

2000

***

Будет свежий хлеб за ночной постой,

Буду я твоя, будешь ты — не мой.

Будем вновь делить неделимый куш,

Буду я — жена, будешь ты — не муж.

А забрезжит свет, и повозка ждёт,

Проведу тебя до своих ворот,

Разломаю хлеб, тот, что за постой,

И вот так тебя отпущу к другой.

2001

***

Сердце птицею дрогнуло:

Может всё это зря?

То не остров был огненный,

А простая заря.

Но забыв про сомнения,

Взяв арбузы и нож,

Поплыву по течению,

Если ты меня ждёшь.

2000

***

Люди сходятся и расходятся.

Это проза.

В феврале даже сердце ёжится

От мороза.

Не спасут ни шарфы, ни курточки.

Не согреют.

Ты уйдёшь, и душа на чуточку

Постареет.

2001

***

Преступление? Преступление.

Это ты преступил черту,

За которой меня в забвение

Окунаешь, как в пустоту.

А ночами так тянет холодом.

Я забыла, когда спала.

Преступлением, словно долотом,

Выбиваешь куски тепла.

Забываешь меня, а письмами

Утираешь слезливость глаз.

Преступив прописную истину,

Убиваешь обоих нас.

2000

***

Она оглянется — и всюду свет,

Легка и смешлива, как птица.

То «да» вдруг обронит, то скажет «нет»,

То девочка, то блудница.

То строго ресницы опустит, то вдруг

Начнёт хохотать без причины,

Её не выносит чета подруг,

Зато обожают мужчины.

И ты к ней прилип, как к живому теплу,

Наивному славному чуду,

А мне на прощанье так сухо шепнул:

«Тебя никогда не забуду».

1996

***

Оттого и хотелось тепла,

Что сберечь я его не могла,

Что из рук моих, как зерно,

Просыпалось в поля оно.

Возвращалось в печи хлебами

То тепло, что делила с Вами.

Белой скатертью стол стелю —

Долгожданному гостю все же!

Угощайтесь, я хлеб делю

Так же просто, как прежде — ложе.

2001

***

Все возвращения банальны,

Но снова в поезд я сажусь,

И жду какой-то свежей тайны,

Хотя все знаю наизусть.

И с каждым новым возвращеньем

Старею на год или два.

Одно лишь в этом утешенье:

Во мне рифмуются слова.

2000

***

Ресничная радость — коснуться, успеть,

От света сощурясь, в ладошку уткнуться.

И чувствовать снег за окном, и лететь,

И снегом растаять, и снова — проснуться.

И всё пробужденьем своим оживить:

Картины, хрусталь, полутени в прихожей.

И в утро на цыпочках тихо вступить.

И утро впитать и почувствовать кожей.

И знать, что за тысячу вёрст и земель,

За сто расстояний, растянутых в строки,

Ты тоже проснулся. Ты слышишь капель,

И образ твой светлый, прозрачный и лёгкий.

2001

***

Однажды Машенька и Аннушка

Найдут в бумагах мой портрет.

И скажут: — Вроде бы, прабабушка?

И сколько ж здесь ей было лет?

— Наверно, двадцать, может, с хвостиком,

Смешная, правда? Посмотри,

На обороте легким росчерком,

Похоже, цифра двадцать три?

Ещё стихи, размыто временем.

— Не разобрать, оставь, пустяк!

— Она писала? — Нет, наверное,

Скорее чьи-то, просто так.

И убегут вприпрыжку — тонкие,

Воздушные, как я была,

И будут рифмы златозвонные

Слетать с их школьного стола.

2001

***

На Земле была лишь жизнь одну,

Сотни жизней буду я землёю.

И когда устанешь — обниму,

Ароматом терпких трав укрою.

И меня не чувствуя ни в чём,

Ты прильнешь ко мне лицом горячим.

Как мы много, милый, отдаем!

И уже так мало в мире значим!

Нежности не ведомы слова —

Счастье в тишине всегда крадётся…

— Господи, как прав ты был, когда

Мне шептал, что он еще вернется!

2001

***

Боль на бумаге ёжится.

Разве словами вылепить?

Жизнь, как гармошка, сложится,

Скрипнет: мы рядом были ведь!

Рядом. И руки верили

В каждое из скрещений всех.

И обрастали перьями,

И умоляли: вверх!

Милый мой, верь, как верил мне.

Скоро уж. Знаю, почти не ждать.

Коли уйду я первая,

Буду я за тебя стоять

Пред Богом…

2001

***

Ни венца, ни кольца, лишь простыни.

Да и те не белы.

Не фата, а платочек простенький

С головы.

На окне кружева подтаяли.

Аль рассвет?

В феврале с нелюбимым маяться —

Дольше нет.

Как песок из руки, так молодость

От лица.

Заморщинились пальцы тонкие

Без кольца.

Так и вышло вот, не приметила,

Что пора.

Приготовила всё, что надобно,

Собрала.

И, крестившись, ложилась медленно

На кровать.

— Отчего же так страшно, Господи,

Умирать?

2001

***

Ты доверился свече.

То язычницы распятие!

С восковой фигуры желчь —

Вся в ладонь ожогом — нате вам!

Догорела — развела.

Разведённых разуверила.

И тебе и мне сполна

Одиночества отмерила.

По холодным городам,

Где в почёте только идолы,

Жизнь одну — напополам,

И пайком сухим нам выдала.

Ворожба взяла своё —

Все смолола эта мельница!

Милый, были ли вдвоём?

Мне теперь почти не верится.

2001

***

Имя, созвучное моему

Имени.

Снова весна, снова я обвяжусь

Ливнями.

Выйду к тебе (на какую гору?

Выше бы!)

И зацветёт, задохнётся гора

Вишнями.

Только скажи, кем ты придёшь?

Птицею?

Женщиной? Песней, что сорок ночей

Снится мне?

Иль первоцветом тончайшим, на час

Видным лишь?

Или тебя не узнаю, а ты

Промолчишь?

И на горе, задохнувшись весной,

Рядом бы

Просто стоять, подгоняя рассвет

Взглядами.

2001

***

Тяжбою на плечо

(хрупкое, глаз бы радовать!)

С плеч твоих — как печёт! —

Ношу твою перекладывать.

Сразу и не поймёшь,

Легче ли? Может, кажется?

Наедине с другой

Имя моё вдруг скажется.

Вырвется — отчего? —

Прямо из сердца — клокотом.

И загрустишь опять

Ты по моим локонам.

Так на кратчайший миг

Рядом, и вновь — обмануты.

И от твоей беды

Плечи рубцами стянуты.

2001

***

Прозрений лихорадка поздняя

Колотит, и опять прошу:

Оставь меня весной, не осенью,

Пока ещё сама дышу!

Пока ещё черешни пьяные,

И юбок — наноситься бы,

Пока ещё позволят данные

На горло наступать судьбы!

Пока ещё не поздно каяться

И строить до небес дома.

Оставь меня сейчас, мой ласковый,

Пока ещё смогу сама.

2001

***

Гудки через сердце своё провожу.

Вибрируют вены. Возьмите же трубку!

Я сквозь расстоянья Вас нынче бужу

И каждый гудок поглощаю, как губка.

Вы слышите, милый! В чужих городах,

По улицам с выщербленным тротуаром

То странной улыбкой, то взглядом в слезах

Зову Вас, укутавшись плащиком старым.

За тонкую муку надежды — плачу,

Тариф на межгород растёт постепенно.

Но — видите! — снова на почту лечу,

Гудки запускать, как наркотик, по венам.

2001

***

Я не заигрывала с Вами,

Я не кокетничала, нет,

Вы сами сочинили, сами

Во мне какой-то там секрет.

А я не стала Вам перечить,

Мне было странно в первый раз

Выслушивать такие речи

И от таких спасаться глаз.

Пусть где-то там я промолчала

Иль засмеялась невпопад.

Послушайте! Я ведь не знала,

Что может значить этот взгляд!

2001

***

Выбрала поле — посеяла боль.

Всходов ждала, дожди призывала.

В лунную ночь собрала в подол

Жёлтые зёрна — разлуки начало.

После молола в муку — нет белей,

Тесто месила, солила слезами.

Скоро нарядный замрешь у дверей:

— Милая, пахнет-то как пирогами!

Я из печи достану румяный,

Не обожгись, так горячо!

Ешь эту боль, мой долгожданный!

Хочешь ещё?

2000

***

Море, оно, знаете, всякое.

Можно за тридцать. Вот это — сто.

Здесь багет подороже, лаковый.

Здесь… ах, нет, это горы, не то.

Вам бирюзу или бледно-синее?

Чтобы штормило? Тогда сюда!

Дороговато, но, право, стильное!

Видите, как хороша вода!

Или вот это, почти Айвазовского,

С парусом, нравится? Выбор большой!

Вам подошло бы что-нибудь броское

К имиджу, что-нибудь, ну, с душой.

Вешать куда полагаете? В комнату?

В офис? Такое везде подойдёт!

Эй, уважаемый! Чуточку в сторону!

Видите, дамочка море берёт!

Ну отойдите же! Или быть может

С лесом Вам что-нибудь подобрать?

— Я… спасибо. Наверное, всё же

Завтра — простите! — зайду опять…

2001

***

Не синицей в руках — журавушкой

(все-то пёрышки — чистый шёлк!)

Я хвалилась, я знала, славный мой,

И в любви, и в веселье толк.

Как удерживать было странно мне

Эти два голубых крыла,

И какими ночами пряными

Я из рук твоих дождь пила!

И сгорая к утру рябиною

(нам бы каяться сотни лет!),

Я казалась такою сильною,

И казалась — желанней нет.

Отсчастливилось. Всё отмерено.

И ни пёрышка мне в подол.

Только тени от крыльев — серые,

Ты ушёл…

2001

***

Память сквозь зубы цедить

Медленней, слаже, тише.

Память, как лето, длить,

Чтобы опять — ближе.

Чтобы прильнуть, и —

Дрожь от щеки колкой,

Чтобы глоток — вглубь

Памяти столь — долгой.

Памяти… кто ж знал,

Что сединой — мерить?

Милый, благодарю,

Что до сих пор — верить!

2001

***

Каемся, милый! Рядышком

Как хорошо спалось!

Лучше сейчас каяться,

Чем бы всегда — врозь.

Чем бы ни рук — плясками —

Что ж, коли так люб? —

Лучше сейчас каяться,

Чем бы ни знать губ

Ваших — вся сладость патоки,

Теплых касаний вязь…

Лучше сейчас каяться,

Чем бы не знать Вас!

2001

***

Всласть покаялись-поплакали,

Пережили, да забудется!

Потеплело и подтаяло,

Или с радости так чудится?

И гармошкой провожаема,

Напоследок снегопадится.

Ах, зима, подружка шалая!

Все у нас с тобой не ладится!

Мне сегодня бы на саночках,

Да блины в зубах с вареньицем.

Попрощаемся, красавица,

Ну а завтра жизнь изменится!

2001

***

Золотой песок — авантюрин,

На запястье — ситцевое лето.

Радость (и всего-то миг один)

Выпала из рук моих браслетом

Тоненьким — не склеить, не скрепить,

Камушкам под пальцами крошиться.

Снова расставанья пригубить,

Снова одиночеством напиться.

Но по пляжам — видишь! — торгаши,

Гривною надежда — на запястье.

Что же, коли надоба во лжи

Нам сильнее надобы — во счастье!

2001

***

Массандравских вин всю сладость

В один бокал и глоток.

И сон на мансарде белой,

Как омут страстей, глубок.

А ты, виноградарь смуглый,

Меня не тревожь во сне.

Теперь я уж точно знаю,

Что правда — в твоём вине.

2001

***

Как свыкались мы с тобой,

Как срастались.

Как по миру столько лет

Отмотались.

Что осталось? Сарафан,

Пара кофточек

Да прокисшее вино —

Вкусом косточек.

Не жалею. Что жалеть?

Всё сбывалось.

У камина без огня

Согревалась.

По уходу все долги —

На списание.

До свидания, мой друг,

До свидания!

2001

***

Нам ли с тобой делить

Небо, кроить на части,

Тем, для кого жить

Было под ним — счастье?

Тем, для кого хлеб —

Радость к столу — вместе.

Много ли есть неб,

Где о любви — вести?

Так одеяло сквозь сон

Тянут — в тепле потреба.

Тянем, да с двух сторон

Наше с тобой небо!

Нынче-то на засов

Мир, где так сладко спалось —

Небо, под коим всё,

Что кроме нас — малость!

В стену — холодным лбом:

Крыльность моя — в небыль.

Крашеным потолком

Мне без тебя — небо!

Что ж, целиком бери,

Стоит ли мелочиться?

Нашему — хоть раздери! —

На двоих не делиться!

2001

***

Моей руки сплетение с твоею,

На сто пространств — единственный полёт.

Вселенная пуста, одно лишь греет,

То, как рука к руке в полёте — льнёт.

И только это светлое касание

Имеет смысл — единственно простой! —

Моих миров сплетение случайное

С твоей рукой.

2001

***

Травинкой, в губах зажатой,

Вся зелень — в один укус,

Царапала небо ватное

И пробовала на вкус.

Сладчайшее, вместе питое

И пролитое — в лета

То небо, где гнёзда свиты все,

И врозь наши два гнезда.

Всего-то нам дан воскресный был

Ворованным раем — час.

О, сколько сложилось песен бы,

Коль было б гнездо у нас!

Красивая и безумная,

К стволам припадая лбом,

Просила: давайте, любый мой,

Сейчас, наконец, умрём!

А Вы молчали, казалось Вам,

Что время пустилось вспять.

И мне — восемнадцать с малостью,

И Вам только двадцать пять.

И всё ещё будет, сложится.

Не надо, не прячьте взгляд!

Зачем Вы меня, хороший мой,

Забыли семь лет назад?

2001

***

В каждую руку — по пряничку

Сладкому, и — целовать

Сладко, как только мамочка

На ночь — чтоб крепче спать.

Помнишь, твердила: «Солнышко,

Строятся корабли,

Будет любовь — до донышка,

Самого дна — земли!

И паруса раскроены

Алые, глянешь — жгут!

Вина почти настояны

В бочках дубовых ждут

Сладкие. Скоро, Оленька,

Только глаза зажмурь!»

Тает в ладонях тоненьких

Пряничная глазурь.

2001

***

Вы любили маленьких блондинок.

Я была смугла и высока.

Стать одной из Ваших половинок

Мне б не удалось наверняка.

И лукавить, видимо, не стоит,

На шелках нам рядом не лежать.

Пусть другие руки успокоят

У виска взволнованную прядь.

Сколько светловласых и послушных

Будут на коленях Ваших петь!

Отойдите! Слышите, не нужно

Так легко в глаза мои смотреть!

2001

***

Я не увижу Вашей старости.

О нет, не жалуюсь!

На Графской пристани средь парочек

К ограде жалась я.

Передавали нынче, ласковый,

Шторма да грозы нам,

Но море тёплое, от счастья ли,

От солнца — розовое?

А Вы ещё прекрасней прежнего,

Машу косынкою.

И катер тает за безбрежною

Вечерней дымкою.

2001

***

Спасибо, мой друг полуночный,

Загаданный мне на Пасху,

За травы, что были не скошены,

И в травах — за Вашу ласку.

За то, что вот так, в потёмках,

Сидели со мною в зале.

И гладили, как ребёнка,

И плечи мои укрывали.

Спасибо за чай на веранде —

Тепло со сливовым вареньем,

За то, что стихи мои знали

И слушали вновь — с упоеньем.

За правую Вашу руку,

Которой мой лоб крестили,

И, милый, ещё спасибо

За то, что легко забыли!

2000

***

Как Ной голубку в третий раз

С надеждою — не век же плавать! —

Из рук пустил, так нынче Вас

Я отпускаю — в Вашу заводь.

Тишайшую! И без стихов —

Там нет нужды стихам писаться!

О, этот мир Вам будет нов,

Там спать спокойными ложатся!

Покой приемлете, пустот

Его почти не замечая?

Вам сердце Ваше нынче лжёт!

Его опутала другая!

А мне осталось лишь прозреть,

Усталость чувствуя висками,

И ничего не захотеть,

Простившись с Вами.

2001

***

Как не сойти с ума, вернувшись покаянной

На землю? Нет! На вздыбленную твердь!

На камни острые, как слово «смерть»,

Которые землёй обетованной

Зовёте вы. О, как угодно звать

Возможно то, к чему вернуться — поздно!

Не лучше ли туда, где можно звёзды,

Как грозди винограда, собирать?

И потому пред небом страх забыть,

Что станет небом всё, что прежде свято:

И страсть, и за неё потом — расплата,

И жажда всё сначала повторить.

Я не приемлю возвращений — всех!

Отжив однажды, хочется ли снова

Узнать, что изначально было — слово,

За коим сразу — первородный грех?

2001

***

Если руки, куда заботливей,

Чем мои, на плечах — отрадой,

А не ношей, давно холодною,

Значит в обморок листопада

Мне одной упадать безвременно,

Зацепившись зонтом за небо,

И молиться, чтоб память — девичья,

Будто вовсе и рядом не был

Ты, обещанный мне за странности

(сколько странностей даром вышло!)

Я из жизни твоей на цыпочках

Вслед за осенью — неуслышно

Ускользну. И следы туманами

Да подмёрзшей листвой покроются.

Пусть как можно светлей и правильней

Жизнь твоя без меня устроится.

2001

***

В параллельном падении, безуспешно пытаясь

Побороть параллельность (что возможно едва ли),

Хоть однажды рукою к руке прикасаясь,

Вдруг принять этот мир целиком, без деталей.

И принять параллельность наших судеб, как линий

Без малейшего шанса на пересечение.

Без единственной точки, где возможно — счастливей,

Где возможно на миг задержаться в падении.

Замереть. Отогреться, уткнувшись в колени.

Полною чашей — взахлёб Ваше небо, пьянея.

И забыть (лишь на миг!) безнадёжность движенья

Параллельного, в коем мы оба — стареем.

— Слишком праведно жить — хорошо, — улыбнулась.

Не сошлись. Траектория, видно, плоха.

Только всё же руки хоть однажды коснулась

В параллельном падении Ваша рука.

2001

***

Припадочно глотая воздух —

                                            сплошной жасмин! —

Прощалась, рук отнять от Вас не в состоянии,

Мгновенья растянув на расстояния

Огромные, чтоб длить и длить один

Ваш взгляд. Так смотрят, покидая. Это

Прощание — прощаньям всем конец:

Двугромный взрыв двуспаянных сердец,

Нарушивший их унисон. Иль где-то

Последний всхлип разорванной струны,

И боль грудная, и надлом Луны

Желтушечной на небе, где однажды

Нам вместе быть, а остальное важно ль?

2001

***

И, появившись, сразу исчезает

Во снах твоих — предчувствие меня.

На зыбкой грани пробужденья тает,

То отпуская, то опять маня.

Тончайшее скольженье полутени

На матовой стене поверх картин:

То плечи вдруг почудятся, колени,

То взгляд один.

То голос только — песнопенно светел! —

Таким в церквях молитвой — в купола,

Таким читают малолетним детям,

Собрав их возле круглого стола.

Играю? Нет! Все игры позабыты.

Я всё решила, так тому и быть:

Я скоро в дом твой постучу открыто,

И ты меня не сможешь не любить!

2001

***

Просто расходятся люди

От пустоты квартир.

От недостатка прелюдий

И от нехватки сил.

И заживляя раны

Старые по углам,

Строят отдельно планы.

Так суждено и нам.

Счастье ещё возможно,

Если бы врозь, а так…

Господи, как же сложно

Сделать последний шаг!

2001

***

Я Вас сведу с ума и отпущу —

С ума сведённых у церквей жалеют! —

И нежность, словно деньги, просвищу

Стозвонно, так, что губы онемеют.

Идите же, другим мои стихи

Раздаривать, отмеривать аршином,

Кроя на незаконченность строки,

Как ткань на лоскуты — по чьим-то спинам!

Идите же, пока ещё снега

Не выстлали пути, пока прилежно

Сжимает карандаш моя рука,

И Ваше возвращенье неизбежно.

2001

***

По длинным полкам заспанной души,

Как архивариус, храню смиренно

Моей любви цветные витражи

В багете позолоченном измены.

Там вязаная кофточка в цветах

И жаркий шёпот: Господи, помилуй!

Когда душе неведом был тот страх

Любви, какою обладала силой!

Я к длинным полкам выйду босиком,

Все имена любимых называя.

Я к вам вернусь когда-нибудь, потом,

Себя, другой, ни в чём не узнавая,

Забвению предав свои стихи,

На новый круг от новой выйду точки.

И будут крылья витражей — легки

В полёте за изменчивостью строчки.

2001

***

Растят подруги дочерей,

А мне не хочется,

И что же это в голове

Моей морочится?

Какая дурь (иль благодать?),

Когда в ней каяться?

Детей бы надо мне рожать —

Стихи рождаются.

И кто бы запросто сказал:

«А стоит мучиться?

Хреновый, деточка, поэт

Из Вас получится!»

Какая б тяжесть — с плеч моих

Феноменальная!

И как бы радовался муж:

Жена — нормальная!

2001

***

Весь мир перевернуть одним звонком,

Слежавшийся, как старая бумага,

Болезненно-привычный, что знаком

От первого до заданного шага.

Приевшийся, движением руки,

Несущей трубку к уху, вдруг — разрушить

Затем, чтоб говорить тебе стихи

В ответ, а после снова — слушать.

И задыхаться патокою слов,

Обманутою быть почти желая,

Не понимая смысла и основ

Стихосложения почти не зная.

С любовью, как с сумою, по полям

Цыганскими напевами гонимы,

Уйти вдвоём. И счастье — пополам,

И две души в одной — неуловимы.

2001

***

Если есть ты такой на Земле, значит ждать,

Нашивая на платья лета и вёсны,

Значит верить, и после, потом не сказать:

«Столько лет ни следа, а теперь уже поздно».

Может явишься ты в самый поздний мой срок,

И глаза закрывая, скажу я устало:

«Я ждала тебя жизнь», — и в ответ на упрек

Ты прошепчешь легко: «Мы начнём все сначала».

2001

***

Так не предают, а продают,

Ярлыки навешивая с ценами.

И по-прежнему вдвоём живут,

Отгораживаясь боли — стенами.

Вместе пьют, едят и вместе — спят,

(тело рядом — рыночною тушкою).

И совсем (совсем!) не говорят.

В доме звук — одни часы с кукушкою.

И, застряв всего шагах в пяти

От разрыва — вздох, одна минута! —

Понимают, что назад идти

Проще и привычней почему-то.

2002

***

Можжевеловый браслет

Да лаванды горсть сухой —

Запахи моей любви —

Всё в руке одной.

Надышаться (в сотый раз!),

Вот отрада — боль!

Кто любил тебя ещё

Сильно столь?

Кто любил тебя вот так,

Лбом горячим — в кровь

Расшибаясь? Кто любил

В мире, где любовь

Запахом была и тот

Запах краток был?

Кто тебя ещё вот так

Бешено любил?

Можжевеловый браслет

Да любовь — в горсти.

Милый, через столько лет —

От-пу-сти!

2002

***

Последняя точка, последней строки — итог.

Черта, под которой не будет уже строк.

Нажимов, уколов, и желчи, и ран — всех!

Зачем мы теряем? Возможно, найти тех,

Кого упустили, когда, задыхаясь — бред! —

Под марш Мендельсона летели теплу вслед?

Зубами — в слезах! — в эту память впиваюсь — рвать!

Темно. Валидол под язык. И к другим — спать.

2002

***

А. Ягудину

Страсти суть. Так вдох глубокий

И — рывок!

Мальчик, кто Вы?

Светлоокий новый бог?

Если есть другие боги —

Пусть простят!

Двадцатидвухлетний строгий

Светел взгляд.

Смех и лёгкое скольженье,

Взмах и — взлет!

Примет каждое движенье

Ваше — лёд!

Примет, ляжет белокрыльно

В ноги — петь!

Светлоокий мальчик сильный,

Как смотреть

Мне на Вас легко, едва ли

Кто поймёт!

Март. Весна ещё в начале,

Прочен лёд.

2002

***

Рядом спал. А нынче где?

У какой стены?

Кто — меня нежнее — спит

С левой стороны?

Кто подушечку подбил?

На ночь целовал?

Чьей простынкою укрыт

Тот, кто рядом спал?

Заводил будильник кто?

С кем чуть свет вставать?

Засыпаю. Ничего.

Надо привыкать.

2002

***

И сейчас, и потом, зажимая мой кожаный

Перетёртый браслет, что тебе отдала,

Ты в который уж раз повторишь: непохожи мы,

Так зачем же, зачем эта встреча была?

Но не нам ведь судить, сотни встреч разрешаются,

Значит надо мне было приехать опять.

Просто так не расходятся и не сплетаются

В этом городе люди, пора бы нам знать!

Лотерейным билетом (хоть что-то да выпало!)

Выдаются такие нам светлые дни.

Я вдыхаю июль золотистый да липовый,

В Севастополе ночь зажигает огни…

2002

***

Туманы просятся на холст — пиши!

Нетерпеливо ждут холодной акварели.

В тумане две случайные души

Случайно отгорели.

И был ноябрь напрасным и пустым,

Пустым — нетронутым холстом без света.

И две души — единый пилигрим —

Исчезли где-то…

2002

***

Поговори со мной, неважно

О чем, ну хочешь — о погоде.

Как в этой суете бумажной

Без слов твоих вся жизнь проходит!

Без слов твоих… Ложатся зимы

На город, папа, замерзаю!

Я каждый день неотвратимо

Тебя, как в первый раз, теряю.

Хоть шёпотом, от всех украдкой,

Хоть слово, хоть полслова — что-то!

И я, склонившись над тетрадкой,

Твой голос запишу по нотам

И отпущу. Самой однажды

Услышать нечто в этом роде:

Поговори со мной, неважно

О чем, ну хочешь — о погоде.

2002

***

Я думала, Вы старше и смуглее,

Вы видились мне с посохом, в горах.

Одно лишь знала точно, как умеет

Ваш голос приручать долинных птах.

И голосу я Вашему внимая,

Взлетала на такую высоту,

Где на пологих склонах снег не тает,

И видится все ясно за версту.

Мне грезилось, Вы близко, очень близко,

Всего-то сильный взмах крыла — один!

Но голос Ваш таинственный и низкий

Вдруг таял и терялся в царстве льдин.

И я, назад лететь уже не в силах,

Шептала: «Всё игра и всё мираж!»

И медленно хладела кровь, и в жилах

Лишь теплился спокойный голос Ваш.

2002

***

Я была дорогой куртизанкой,

Вы — солдатом, пришедшим с войны.

Я смеялась: «О, мне не жалко

Вас, коль так Вы, мой друг, пьяны!»

Дорогие шелка взлетали

И ложились у наших ног.

Вы в ответ мне что-то шептали,

Задыхаясь, и, видит Бог,

Я почти Вас любила или

Мы играли? Не в этом суть!

О, какие цветы — забыли? —

Вы охапками мне на грудь

Опускали! Слова рождались

На губах, и к губам — ласкать

Полушёпотом отправлялись.

Как же долго хотелось спать

На плече Вашем загорелом

Легкомысленнейшей из дев!

Прижимаясь горячим телом,

Как корой — к сердцевине древ,

К телу Вашему — приголубить

(так дитя в расставанья час!),

Понимая, что схожесть судеб —

Это то, что разводит нас.

До утра доживём ли? Тише!

В будуаре, где всё лишь — сны,

Мне казалось, я ясно слышу

Горны Вашей святой войны.

2002

***

Замёрзшие руки — на пальцы дышу —

Сжимая, к губам… — Не трожь!

— Ты как? — Ничего, не жалей, прошу!

Срывается голос — в дрожь.

У пропасти, за которой моря

Бездонные, легче — лечь.

— Ты плакала? Нынче твои глаза…

— Не надо, они от свеч

Церковных, по блюдцам уже не собрать