Бесплатный фрагмент - Инсайт

Андрей Марышев Инсайт

________________________________________________________________________

Повесть о небольшом отрезке человеческой жизни, который стал для главного героя тем, для чего стоило, наверное, жить. Автор рассказывает от первого лица о том, в чём, собственно, заключается название произведения: о взаимопроникновении судеб двух людей, которые встретились совершенно случайно. Случайно ли? Да кто ж его знает. Наверное, знает только Бог…

********************

Тьма имеет свои пределы, если убрать все источники света будет кромешная тьма, но темнее, чем есть, она стать не сможет. Свету же предела быть не может, он может становиться ярче и ярче бесконечно долго, соответственно он сильнее тьмы… А ведь Любовь это тоже в каком-то роде свет, значит и пределов ей быть не может.

Глава 1

Идея поехать с женой в Питер перед Рождеством родилась спонтанно. Вспомнив предыдущие новогодние праздники и их унылую тягучесть, когда в опустевшем городе остались немногие его обитатели, уставшие справлять Новый год — ходить в гости, организовывать застолья у себя дома, возникла альтернатива. Я был в этом городе не раз — в командировке, иногда проездом. Два раза отдыхал, зная, что насладиться его очарованием невозможно.

Поездка прошла без проволочек — поезд, маленький семейный отель, Невский с его бешеной скоростью жить, приятные ресторанчики, музеи, величественные соборы…

Оля была довольна. Тем, что не нужно тягостного молчания дома, отдельных комнат в квартире, за которыми каждый занимался своими интересами, встреч за завтраком, ужином и обедом, тяготящих обоих нас совместных поездок на дачу и к друзьям… И я был в общем спокоен, что впечатления каким-то образом отвлекут меня от одной и той же мысли, которая седьмой год сидит во мне ноющей болью, с которой свыкнуться невозможно…

Удивительно — она не отпускала меня и здесь. Странное ощущение не покидало меня в Северной столице. Ощущение узнаваемости, ностальгии смешались с новыми ощущениями мест, где не приходилось ещё бывать. Влажный воздух с залива был таким, как будто я им дышал уже давно, с самого рожденья. А вкус впечатлений от картин голландского художника в музее «Эрарта» был непередаваемым, новым, волшебным… Но всё это было ничто по сравнению с тем, что трогало моё подсознание — теребило, заставляло чувствовать, вспоминать…

В кафе «Зингер» напротив сидела молодая женщина. Взгляд её был туда, за окна, на собор и дальше, дальше… Она пила глинтвейн, рядом на блюдечке таяло пирожное. Вероятно она была голодна, продрогла на январском ветру, который впрочем был, как ни странно не очень холодным. В Петербурге стояла оттепель — плюс 2, плюс 4… Что-то знакомое показалось мне в ней. Но вот что? Оля о чём-то громко мне рассказывала, слегка возбуждённая отличным видом из окна, потоком людей, снующих по Невскому проспекту быстрыми челноками, теплом помещения, запахом книг из магазина на этом же этаже, меню, где потерялась в выборе кондитерских изысков… Я отвечал односложно «да», «нет», «наверное»… Укололо как иголкой — Наташка точно так же облизывает губы, поворачивает голову, улыбается чуть, уголками рта. Эта женщина точно меня притягивает. Улыбнулся. Оля непонимающе посмотрела и, через паузу, продолжила шевелить губами, за которыми мне следить совсем не хотелось.

День проходил за днём, у нас было всего четыре дня в этой поездке. Друзья набросали мне целый список мест, неизвестных в Питере, которые, как ни странно я посетил почти все, слава Богу, минуя стояние в огромных очередях в Эрмитаж, Русский музей, Кунсткамеру… Светало где-то в начале двенадцатого, и к этому времени длинной вереницей люди выстраивались в ожидании посетить просторные залы музеев — картины, скульптуры, послушать быстрый говор экскурсоводов… Праздники. Долгиедолгие праздники…

А странное чувство не отпускало, заставляло дёргаться непроизвольно сердце, сосать под ложечкой, выжимать тепло из глаз. У девчонкиэкскурсовода оказалось точь-в-точь такое же платье, как у Наташи, синее, с чёрной окантовкой внизу. Чувствую, ей стало даже не по себе от моего пристального взгляда — чуть порозовели щёки, ресницы опустились. Нет, она правда подумала, что я ей заинтересовался? Знала бы она о чём я сейчас вспоминаю… Сделал вид, что заинтересовала очередная инсталляция современного художника, подошёл, посмотрел не неё… А у самого сердце забилось, наверное, как у воробья, которого держат в руке. Держал-знаю…

Дальше-больше. В БДТ, где смотрели, как ни странно, довольно блеклый спектакль, вероятно актёры торопились к очередному столу, взгляд упал на раскрытую программку, которую Оля положила себе на колени. Опять — будто воткнули иглу, куда-то в грудь — заныло, сначало больно, а потом вдруг — сладко.

Заслуженная артистка России Быстрова Наталья Николаевна. Наташины имя фамилия и отчество…

Подумал: добьёт меня этот Питер. Дежавю здесь на каждом шагу.

Глава 2

Не отпускаешь ты меня, девочка, не отпускаешь Хрупкая, гибкая, с огромными глазами, в которых, кажется, отражается вся моя жизнь… Так и останешься, девочкой, до дней моих последних. А как иначе? Вот хочу задать вопрос, а вас не испугала бы разница в возрасте между мужчиной и женщиной в 23 года?… Или это, так, пустячок какой-то, на который не надо просто обращать внимания? Хотя, наверное слово «испугала» немного не то, неправильное какое-то…

Получилось-то всё до банального просто — подвёз на своём «Мондео» запыхавшегося человечка совсем недалеко, но, как оказалось, и Божье провидение есть. «Пробка» позволила быть непринуждённой, или стало тепло в салоне девушке, что торопилась, как оказалось, в косметический салон? Не знаю. Но что-то заставило разговориться, пошутить, заинтересовать каким-то псевдоинтеллектуальным стебом, услышать её звонкий смех где-то к середине нашего общения… Честно? Не возникало желания никогда знакомиться с случайными попутчицами, ни в поезде, ни в самолёте, ни тем более… Да и смысла не было — Оля для меня всегда была каким-то огоньком, что ли, который согревает своей заботой, участием. С ней было просто спокойно. В принципе, как спокойно и сейчас. Всё-таки тридцать лет вместе — не шутка…

А тут… Никогда не купались в лесной речке, где холодная, очень холодная вода, кувшинки, по краям и где-то, дальше, в ледяной воде — омут? Не испытывали никогда ощущения безысходности? Не страха, уважения перед этим местом? Я уже почему-то тогда, в пробке почувствовал чтото холодное, даже ледяное, что отжигает всё ненужное, иное, подчиняет своей воле… Странное чувство? Ну хорошо. Проще было бы сказать: меня бросило в жар от её пытливого взгляда, а край короткого кружевного платьица из под полы шубки не дал мне промолвить и слова? Не смешите меня… Отдал визитку, так, не надеясь, что позвонит… Почему-то робко взяла — было такое ощу-щение, что тяготит что-то. Подумал — выйдет, порвёт… Не успел опомниться — выпорхнула и оставила на сиденье 100 рублей, розоватую бумажку — принципиальная… Дополнительной наградой стали высоко открывшиеся ноги в тёмных колготках и звук каблука, задевшего не нарочно о порог.

Дверца захлопнулась, а мне показалось, что это я вышел на морозный воздух, закрыв эту хрупкую птичку в своём автомобиле, будто в клетке.

Звонка не было. Да, наверное, и не могло быть вообще. Что должно случиться, чтобы молодая, порывистая, чувствуется, упрямая девушка, мне вдруг позвонила?

Иногда бреюсь и пристально смотрю на себя в зеркало. В следующем году — полжизни уже будет. Ну как полжизни? Если рассуждать: жить век человеческий — сто лет. Синие, немного в серый, глаза, морщины у глаз, мешков под глазами нет совсем. Седину на висках и выше — никуда не деть… Губы чуть припухлые. Не нравлюсь я себе. Ох, не нравлюсь. Улыбнулся. Но что-то всё-таки есть: чёртики играют около зрачков и прищур у глаз, хм…

Никогда не был ловеласом, да и длительных отношений с иными женщинами не было никогда, так, командировка или соместный с друзьями выезд на природу. Дни рождения. Иногда свадьба, с послесвадебными последствиями… Никогда не страдал присутствием какой-то робости в общении с женским полом… Может быть потому, что по гороскопу я — Весы. Знак какойто — раздваивается, словно хочет одновременно и то и другое. Ненадёжный знак.

На работе, в офисе, в пятницу, случился очередной корпоратив — с приготовленными на уютной кухоньке яствами, набором спиртного с яркими нерусскими этикетками, танцами, послекорпоративными ночными звонками: кто как добрался, кто потерялся, с помадой на рукаве — следами «диких» танцев в конце «вечера»… Обычное дело. А утром, по заведённой привычке, после освежающего душа, обычный моцион — поход за парой бутылочек отличного немецкого пива… Захлопнувшийся за моей спиной лифт провозгласил новый день, дышалось легко и настроение было в принципе ни-че-го. День ещё солнечный так, что слепило глаза. Отвлёк от созерцания природных экзерсисов сигнал «бип», который был «забит» в мобильник. Это пришло сообщение.

Глава 3

«Наконец-то зима…» И, не знакомый мне совершенно номер. Совершенно не стал соотносить этот номер ни с кем. Просто подумал: наверное, это очередное желание телефонных мошенников, чтобы им перезвонили и этим подарили немного денег…

После оттепельного, плачущего дождями Нового года, намело, потом пришли рождественские, потом крещенские морозы со снегом, хрустящим под ногами, наледями, дымящими выхлопами автомобилей… И всё же пребывая, по понятной причине в благостном состоянии, перезвонил. Дёрнулось что-то внутри, когда услышал голос (до сих пор не могу привыкнуть). Просто сказала: это Наташа, помните?…

Ещё бы. Коленки, приподнятые над порогом моего «Форда» отпечатались где-то там, в глубине подсознания. Будто в нём есть некий блокнот, а в блокноте чистая страница и на ней почему-то синей тушью, каллиграфически выведено: «Наташа». Как правило, не знаю, как у иных представителей мужского пола, у меня похмельный синдром и красноречие находятся в прямой зависимости… Остапа понесло. Наговорил, кажется, лишнего. Девушка заторопилась, и пообещала «сбросить» сообщение ещё раз. Отключилась… Ближе к ночи получил ещё «доброй ночи» и смайлик в конце… Ответил…

Тогда я ещё и предполагать не мог, что нахожусь в самом начале длинного, странного пути, имя которому… Не знаю, как назвать то, что определяет человеческую жизнь, заставляет жить по-другому, дышать по-другому, смотреть на мир словно через прозрачное стекло и видеть за ним только одного человека.

А дальше поток смс было не остановить. Общение то прерывалось, то безумным водопадом продолжалось литься день и ночь… За всю свою жизнь я не получал и не отправлял столько sms — ок… Ей было всего… Просто говорили про то, сколько лет моей дочке, и невольно оказа-лось, что они ровесницы…

— Вы так уверенно говорите, что я невольно начинаю задумываться, а правда ли это?

— Может иногда я запальчив, но честен в своих оценках и суждениях…

— Вы считаете, что я неправильно поступила, с смс?

— По крайней мере вы решились, и это главное…

— Хотелось бы узнать кто вы, кем работаете и…

— Ну это и мне самому хотелось бы задать, только природное чувство такта не позволяет мне это…

У неё удивительный смех. И голос… Внутри с оттяжкой стучит кулачок, мягко и сладко отдавая в рёбра. Это чувство, чувство сладости, придёт ко мне ещё не раз. Но первое…

Это, наверное, как увидеть рассвет, стремительно розовеющий на горизонте, удержать в себе восторг от распустившегося наутро куста жасмина, прильнуть к роднику и пить его воду длинными затяжными глотками… Парк. Кафе недалеко от шоссе. Лес, в котором так тихо, что звук голоса становится стеклянным, лёгким, невесомым… Высаживал из машины всегда в разных местах и не мог понять, где она живёт, не напрашивался на чашечку кофе, старался не разбить, не потревожить то, что зрело, уже жило во мне…

— Можно я буду говорить тебе «ты», Наташ..?

— Конечно. Только я не смогу вас… пока… хорошо?

— Хорошо… ты завтра сможешь?…

— Нет, пожалуй только через два дня… график…

— Да-да. Напишешь?

— Конечно, остановите здесь….

— Выставка гравюр Дали открывается, пойдём…?

— Хорошо, если буду свободна… До свидания.

Глава 4

На выставку Дали попасть так и не удалось… Зато я знал, что нужно сделать, чтобы узнать, наконец, о ней немного больше. После обмена сообщениями забрал её с одной из остановок троллейбуса… Середина марта в этом году была непривычно тёплая. Такое ощущение, что уже последняя декада апреля — свежий, тёплый ветер, ароматы весны, которые ни с чем не спутать… Смотрела совсем не в сторону, откуда я подъехал.

Тонкая светлая курточка, русые светлые волосы, ботильоны с блестящими пряжками, юбочка вишнёвого цвета и тёмно-коричневая кожаная сумка. Присела на заднее сидение. Теперь почти всегда она будет садится сзади… В этом есть свой недостаток и свои преимущества… Какие? Всему своё время…

— Давно ждёшь?…Сказал, отдавая пять длинных голландских красавиц.

— Почему жёлтые?

— Мне показалось, что тебе этот цвет должен нравиться.

— Ты… Вы угадали… Этот цвет мне ближе всего…

— Думаю, что другие цвета не являются препятствием?

Улыбнулся.

Помолчала и ответила:

— Нет…

— Сейчас поедем в уютное место…

Встрепенулась:

— Куда?…

— Просто я здесь был уже один раз и мне очень понравилось…

Я привёз её в уютное место: «чайный домик», небольшое кафе, гда подавали только чай: чёрный, зелёный, красный, с молоком и без, с сушёными фруктами, орешками и ещё разными вкусностями. Небольшого роста китаец провёл нам чайную церемонию, звучала тихая, успокаивающая музыка. Было расслабленно и просто хорошо…

До сих пор не могу понять, какое я имел право, что мной двигало, когда я совершил этот поступок? Привлёк её к себе, благо сидели совсем рядом, и поцеловал в щёчку… Потом, много времени спустя, Наташа мне призналась, что ей стало очень хорошо, закружилась немного голова и не захотелось совсем ничего скрывать, утаивать от меня. Совсем-совсем. …Я будто присутствовал на исповеди — тихо-тихо её голос рассказывал, кто её родители, где они живут, где она училась, свою молодость, про своего мужа, с которым она сейчас живёт. Что всё сложно и просто на самом деле. Что у неё странное ощущение, что она знает меня будто так давно, словно жила со мной рядом с самого детства, и что мои слова странно совпадают с моими… Я больше не целовал её в этот вечер. Мы сидели рядом. Долго говорили обо всём, взахлёб, иногда спорили… Потом я отвёз её ближе к её дому.

Обратно руки сжимали руль, так, что белели костяшки пальцев, окно было приоткрыто. А я думал, думал, думал, думал… Но мысли какой-то лавиной проносились, впитывались в кровь, опять бродили в моей голове… Странное ощущение — я думал только об одном человеке. Что я мог тогда придумать, предположить, сделать? Я соотносил себя и её, губами шептал бессознательно её имя, отгонял прочь дурные мысли… Что же дальше?

Бред. Ничего я тогда не думал. Я улыбался. Как сумасшедший, выигравший безумный приз, Узнавший тайну появления человека на земле, открывший 119-ый элемент системы Менделеева. Чувство лёгкости не покидало меня. Что-то нечленораздельное пелось из моей груди: отрывки из «Гаудеамус игитур», «Ой, то не вечер», что-то другое…

Я уже тогда понял, что моя жизнь изменилась.

Глава 5

Совершенно спокойно воспринял её слова, что она замужем. Во всяком случае, ей не семнадцать и не восемнадцать лет. Да и я на самом деле не свободен… Ах, да… Совсем забыл сказать, что меня зовут Сергей. Ну ещё можно, Сергей Владимирович. Так меня называют коллеги по работе… Образование высшее, 49 лет. Не был, не привлекался, русский… Жена Оля и дочь Светлана, которая уже давно живёт отдельно…

Что я за человек? Сложный и в общем-то с непростым характером. Как и у всех, наверное, есть свои «тараканы» в голове, предубеждения и, как я их ещё называю, «бзыки». Их на самом деле немного. Основной — я совершенно не люблю людей. Кто-то в своё время сказал: чем больше я не люблю людей, тем больше я начинаю любить собак. Это про меня.

В чём причина? Она проста — за мою, в общем, небольшую жизнь, меня предавали. Раза два или три. Но мне хватило… Из смешных «бзиков»: чашка с кофе или с чаем всегда должна быть наполнена на две трети, не больше и не меньше. Смеётесь. А мне не смешно. Есть стойкое убеждение, что напиток будет гораздо вкуснее, если отмерить его ровно столько. Ещё что… Имею слабость к хорошим вещам — брюкам, рубашкам. Готов переплатить за нужную вещь, зная, что этот бренд мне подойдёт идеально или этот галстук будет смотреться безукоризненно. Обладаю весьма злым чувством юмора. Человеку приходится привыкать, где мои слова с подвохом, а где просто я болтаю и жонглирую ими для того, чтобы провести время… Некоторые не привыкли и по сей день.

События, которые начали развиваться просто с калейдоскопической быстротой, не застали меня врасплох Такое ощущение, я был готов к ним, или это кто-то шепнул мне: иди… По крайней мере я отозвался, поверил, заставил себя прислушаться к тому, что творилось у меня внутри. И это не было какой-то странной, спонтанной реакцией, вроде того, когда человек берёт телефон и начинает громко говорить, жестикулируя, выходя из одной комнаты, входя в другую, неестественно реагируя на простой звонок.

Нет, я как бы присел с телефоном в кресло и слушал, вернее внимал, впитывал то, что происходило…

Намедни, глядя Наташе прямо в её серые, с миндалевидным разрезом глаза, сказал: «а ведь всё равно „это“ случится между нами…» Был март, кафе на высоком берегу реки, немного посетителей, ну, пожалуй ещё три-четыре человека… Ответила: «Наверное…» Причём в её глазах не было ноток сомнения. Она ответила мне утвердительно — так, словно ответила «да». Пили шампанское, вернее, не пили, а смаковали, глотками, узнавая друг друга постепенно: касаясь пальцами, глазами, словами, обнимаясь смехом целый вечер.

Потом я вёз её домой… Это было время, когда не можешь определить, что это: влюблённость, влечение, что? Какой-то фейерверк, смешавшийся с воздухом салют — ассорти из её слов, аромата волос… Наговориться я не мог с ней ни разу.

Потом, когда ехал восвояси, рассудок собирал перемешавшиеся мысли, преломлял их и, странно, из этого смешения стало появляться нечто, о чём я доселе и не предполагал… Ко мне стали приходить строчки, по две по четыре, сначала со слабыми, глагольными рифмами, которые по приезде я забивал в телефон… Этот голос мне шептал и шептал и стихи эти. Со временем они становились стройнее, понятнее, чётче, красивее, если хотите… Я прислал их ей, даже не сомневаясь, первое четверостишье, наивное донельзя:

«Позвонишь мне сейчас, ну а я улыбаюсь…

Ты живёшь в моём сердце, совсем не стараясь.»

Сейчас тоже улыбаюсь, вспоминая эти строчки. Но это было только начало, когда семечко только посажено в землю. И это семечко уже дало росток.

Глава 6

Как сказал, так и получилось. Без лишних волнений, просто и в какой-то мере обыденно.

Позвонила — сказала, что ухаживает за своей одинокой бабушкой, заезжает иногда к ней убраться в квартире, помыть окна. Обычное, в общем дело. На обратном пути заедет в книжный магазин — надо посмотреть что-нибудь почитать новое… Ни слова о том, хочу ли я её видеть, может пересечься в том же магазине или подъехать к дому… Сам предложил, что заеду в «Книжный мир» и заберу её оттуда… Стеллажи громадного книжного супермаркета тянулись неискончаемой, длинной змеёй. Аромат бумаги, клея, наверное, ещё и чувств, слов тех авторов, которые написали эти книги, будто витал в воздухе… Бродил, ожидая, листал полки любимых авторов — подошёл, полистал томики С. Довлатова, грустно поулыбался прочитанному на открывшейся странице. Подумал: так легко дано писАть немногим, наверное… Но вот и стук уже знакомых каблучков. Позже буду их узнавать задолго до того, как их хозяйка придёт ко мне…

— Привет. Я сегодня по-походному, — сказала она чуть улыбнувшись…

Длинные волосы были забраны в пучок. Джинсы, туфли на низком каблуке и ветровка довершали Наташин гардероб… Дёрнулось сладко внутри, заныли вены на руках, толчками заработало сердце.

— Здравствуй… Ну… поедем?

Присела в салон, стала щебетать о своих хлопотах, как она убирала квартиру, немного рассказала про свою работу администратором в одном из двух vip-фитнесc салонов «Диамант фитнесс»…

— Ты, наверное, проголодалась…

Протянул пакетик с мандаринами… Через минуту аромат фруктов заполнил салон… Я ехал и улыбался. Потому что знал, что хочу. Потому что со мной рядом, на заднем сиденье находился человек, о котором я, наверное, мечтал всю жизнь…

— Спасибо. Мандарины очень вкусные… Это абхазские? Ароматные очень… А вы куда меня везёте?

— Хочу чтобы ты подышала свежим воздухом. Не бойся, Наташ, привезу тебя домой в целости и сохранности…

— А я и не боюсь.

Засмеялась…

— Я вам верю…

— Почему, позвольте спросить?… неужели я внушаю какое-то доверие?

Тоже улыбнулся.

— Мне ка-жет-ся — да?… А что, это не так?

— Время покажет… — ответил я уклончиво.

Занимал время рассказом про то, что смотрел недавно новый фильм про Джеймса Бонда, про его новую девушку, спрашивал о её вкусах в одежде, о том, какое время года нравится, какой знак Зодиака у неё (как оказалось, Овен), и какой камень соответствует этому знаку…

Весенний лес дышал влагой, птичий щебет уже умолк, сумерки казалось были наполнены туманной, зыбкой сетью, которая легла на деревья, кусты, уже пробившуюся траву…

Мы оба знали про себя, что будет дальше и разговор не обрывался, он наоборот нарастал и нарастал…

Остановился. Пересел на заднее сиденье. Потянул её к себе… была податлива — чуть приоткрыла губы навстречу. Не мог долго оторваться от них, одновременно, пальцами, сминая блузку… Легко подхватив, пересадил тонкое, хрупкое тело на себя. Заторопившись, освободил её и себя от лишней, ставшей ненужной одежды… Чувствовал её, испытывая нарастающее желание, окунулся в аромат её волос, тела, слов, и чуть слышных постанываний где-то близко, около шеи… Губы её проникли куда-то под подбородок и своей прохладой заставили ощутить радость рождения, бездонность предсмертного, последнего желания, когда меркнет свет, а потом, яркой вспышкой, заставляет воскресать…

Глава 7

Наконец-то рассмотрел её поближе — светлорусые волосы, взъерошенные мной, напоминали водопад, чьи струи непрерывно льются по телу, лицо, тонкое, с нежной кожей, небольшая морщинка около рта и глаза, от которых никуда не деться. Они прозрачные, серые. В них такое удивительное тепло…

— Мне надо домой… — вернул её голос, будто из небытия…

— Иди сюда… — прижал к себе, почувствовал что сердце бьётся быстро-быстро.

— Мне правда надо домой… не смотрите…

Вышел из машины, вдохнул воздух, боковым зрением увидел мелькающие локти и колени, там, внутри, за стеклом. Ощутил непреодолимое желание сказать, сейчас, спонтанно, не думая. Потому что чувствовал — такой момент бывает только один раз в жизни…

Я однажды уже говорил, эти слова. Но сейчас, по прошествии лет, понимаю, что это было немного не то. Это было скорее влечение, что ли…

Оля, давно-давно кажется уже, двадцать, чуть больше лет назад, была стройной, милой девушкой, такое ощущение было, что у неё постоянно хорошее настроение. Добрая, улыбчивая… С ней было очень легко. Так получилось, что мы работали одно время вместе. Были молодыми, даже очень. Нам не было и двадцати. Кровь кипела, заставляла совершать самые бесшабашные поступки… Результатом, после двух лет знакомства, поспешных встреч, желания обладать друг другом, явилась свадьба и затем рождение Светки. Она была удивительно похожа на меня маленькая и, чем старше становилась, тем её черты уловимей и уловимей напоминали меня в детстве: разрез глаз, их цвет. Волосы — тёмные, почти чёрные. И улыбка — на каждой щёчке были ямочки, маленькие, которые я так любил целовать…

Тряхнул головой… Дверца открылась. Наташа смотрела на меня, ожидая, что я скажу.

А я молчал, тянул паузу, стараясь почему-то что-то увидеть в её глазах. Не знаю что…

Она закрылась ладошкой.

— Не смотрите на меня так…

Присел рядом с ней.

— Наташа, послушай меня. Только внимательно послушай… Я тебя люблю, — посмотрел на неё внимательно.

На её лице отразилось безумное множество чувств, от желания заплакать, может быть засмеяться после, обидеться, обрадоваться, разозлиться… Глаза потеплели. Но взгляд не отвела, просто смотрела куда-то за меня, на тёмные сосны, зелёную уже траву, на подступающую темноту…

— …Не нужно так говорить… Вы знаете меня недавно и, может быть, ваши слова — всего лишь радость от случившегося… Не надо…

Поцеловал нежно, как мог нежно поцеловал её в щёчку. Молча сел за руль, обернулся: едем? … Кивнула… Так в молчании, доехали почти до её дома. Не доезжая, свернул в переулок… Куда-то в ухо, в висок, ударил тёплый воздух дыхания — её прикосновение, её губы коснулись щеки сзади. Щёлкнул замок — вышла… Долго смотрел ей вслед. Ветер трепал её волосы и она казалась мне листком, который приподнял с земли порыв воздуха, закружил, понёс… Так легка была её походка, так она была хрупка и невесома. Загадал — обернется, значит у нас всё будет хорошо с ней… Ждал, пока не превратится совсем в точку. Голова ничего совершенно не соображала. Будто на голодный желудок принял рюмку — две… Был просто опь-я-нён… Тем, что хотелось жить — обнять всю Землю, крикнуть громко, совершать дурацкие поступки, быть мальчишкой… Оглянулась.

Глава 8

Серой мглой снегопада преддверье

Где-то там серебрится восход

Я скучаю, и в это поверь мне

Каждый день, потому что я тот,

Кто одною всего одурманен

Кто одною тобой окрылен

Сердце днями болеть не устанет

Потому что в тебя лишь влюблен…

Какие наивными были мои строчки, но какими искренними! В них дышало чувство к одной всего женщине на свете… Строчек становилось всё больше и больше и Наташа не могла скрыть, что она счастлива, когда их читает. Сначала была удивлена, настолько, что не могла поверить — это всё ей? В моих стихах были нюансы наших встреч, разговоров. Иногда строчки напоминали дневник. Иногда скурпулёзный разбор, по моментам, наших встреч, но чаще они восторгались этой женщиной, описывали её мелкие детали, которые обыкновенный смертный, тот, кому не дано любить, просто не сможет подметить…

Наши встречи продолжались. Лавина впечатлений, чувств, захватила нас обоих, закружила, переставила с места на место, заставила поверить в то, что есть вторая половинка у любого человека на Земле. Только вот как найти её? Кому-то в жизни везёт, а кто-то ищет её весь свой век и найти не может… Чаще это было в автомобиле, в номере сауны, летом — на лесных полянах, у озера, на берегу реки — везде, где нас не мог увидеть чужой взгляд… Но то, что случилось первый раз, вряд ли суждено позабыть нам обоим…

Тридцатого марта две тысячи седьмого года. 30.03.07. Позже родилась игра, своеобразный код — если я присылал смс с цифрами 300307, это означало слово «люблю». Смешно и наивно. Но любовь во мне поселилась надолго, она дышала, смеялась, иногда плакала и печалилась, но это было живое и трепетное ощущение доказать женщине, что она самое красивое существо на свете, а во время близости дать почувствовать ей, что она — женщина… Со временем Наташа стала говорить мне «ты». Но так и не стала называть меня по имени. Как я реагировал? Как Весы. Сегодня одна чашка их перевешивает, пессимистичная — я спокоен, наполнен печалью. Назавтра другая оказывается тяжелее, оптимистическая — я взрывной, восторженный, недовольный и неудовлетворённый положением вещей… Такое состояние я называл «качели»…

Длинные ноготки нырнули под рубашку, царапнули… Наташины зубки куснули мне грудь… Прижал… Запищала: раздавишь… Снял рубашку, надел на её тело, которое покрылось маленькими мурашками, и опрокинул на сиденье. Тёплые её ноги я приютил под своими руками и ничего не было, кроме слова «люблю», фразы «люблю тебя…» Позже, много позже, Наташа, улыбаясь поучала меня в шутку: никогда не говори «люблю» во время близости, надо или что-то обещать или наоборот. Говорить надо прелюдией, или после, продлевая близость, утверждать, что любишь… Смешно морщила нос и смеялась. Её «колокольчик» звенел серебряным тоном и его звон сообщал мне нотки, в которых я начал немного разбираться… Это сольфеджио я изучал постепенно, не торопя события, ведомый будто под руку невидимым поводырём… Может потому что у меня такой неустойчивый, сомневающийся знак Зодиака, я был постоянно неудовлетворён — редкостью наших встреч, потом, что не зовёт меня на «ты». Позже — что ничего не говорит мне в ответ. Я же говорю ей «люблю», говорю «люблю тебя, очень люблю, сильно». А в ответ — молчание…

Хм… Решил для себя — «я не я буду», но скажет!

Глава 9

А мысли всё равно лезли в голову, не давали покоя… Почему меня так завлекло, завертело, затянуло, окутало истомой по этой женщине? Что двигает женщиной, которая замужем, когда она соглашается проводить время с мужчиной, который несвободен? Человеку становится больше лет, он набирается опыта и те стереотипы, которые существовали у него когдато, в молодости, уходят в прошлое, заменяются другими… Например, лет в четырнадцать я искренне полагал, что моя будущая жена будет только девственницей, и никак иначе, но мне исполнилось двадцать и я стал совершенно спокоен по этому поводу. Проходит время, всё меняется.

Когда-то я считал, что главной чертой человека является благородство и доброта… Сейчас во мне окрепла уверенность, что только одна черта определяет для меня человека — чувство такта. Если этой черты нет в человеке, он становится для меня не интересен. Так что? Наверное, она ищет понимания её, её собственного я, что в сочетании с внутренней свободой обеспечивает благоприятную почву для жизни? Выбрав десять лет назад свою половинку (довелось видеть его, довелось… хм…), через три-четыре года она понимает, что главное в семейном сосуществовании или семейной идиллии, как хотите, так и называйте, совсем не секс, хотя это тоже очень важная составляющая, а уважение друг друга как человека, и ещё поддержка и забота… Что нужно мне, в этих поспешных встречах, организация которых требует безумной фантазии, которая у меня, слава Богу, есть? Потешить себя тем, что ещё ого-го!? Что ещё могу? Насладиться молодым телом, которое размешивает и заставляет кипеть кровь?

Честно? Никогда не думал именно о том, что сейчас написал… Меня просто уколола встреча с ней, не дала дышать и смешала все стереотипы и заповеди в одну кучу. Эты куча навалилась на меня и не дала возможности встать, осмотреться, трезво поразмышлять. Например: взять лист бумаги и разделив его по вертикали чертой, написать её плюсы и минусы… Это будет гораздо позже…

Смотрели советские фильмы, там, где молодой человек, желающий познакомиться с девушкой, спрашивает: а вы не замужем? Ну и дальше, как говорится, развитие сюжета с разными вариациями. Не задал я этого вопроса. Зная, что это страшный грех, отогнал куда-то прочь одну из десяти заповедей. Что ж, я совсем не был праведником.

С каждым днём моя уверенность крепла, чувство к Наташе росло… Оно не перестает расти и сейчас, хотя в марте будет уже семь лет с тех пор, как я, нисколько не сомневаясь, сказал ей о том, что я на самом деле думал.

Прошёл март, апрель со своими капелями подошёл к концу. А я не был уверен ни в чём. Пожалуй, только в одном, что это та, с которой будет связана вся моя дальнейшая жизнь. Я понял постепенно, что характер у неё очень упрямый. Она совершенно не хотела говорить неправду дома… Если случались «окошки», когда она должна была зайти в магазин или поехать к родственникам одна, мы всегда их использовали. Ещё случались встречи рано утром, перед её работой, после работы. Иногда она на свой страх и риск отпрашивалась у хозяина на пару часов, и сразу попадала в мои объятья… Что меня привлекло в ней ёщё? Она никогда меня ни о чём не просила, не висла у меня на шее, не целовала сама, после минут близости быстро одевалась, не обронив ни слова. Вела себя со мной будто «ледышка», хотя я чувствовал, что скучает, ждёт, что ей непросто признаться самой себе — она встретила настоящее…

А у меня такого в жизни не было никогда! Открывал глаза и улыбался, каждый день. Шёпотом говорил её имя, зная, что она есть у меня, что этим продолжаю жить… на ночь долго смотрел на улицу, стоя у окна… Понемногу, что со мной тоже никогда не было, я стал просить. Я умолял Бога об одном. Чтобы она меня полюбила. Не зная толком слов молитвы, своим словами, я просил… Не стыдно признаться, но слёзы иногда лились из моих глаз длинными влажными дорожками. Но я не останавливался, пока без сил не засыпал. На работе не могли понять что со мной происходит: я многое не слышал, заставляя повторять мне ещё раз сказанное, приходил очень рано, уходил последний из офиса…

А фантазия тоже не давала мне скучать. Придумал я вот что.

Глава 10

Стоило прожить какие-то полста лет, чтобы понять очевидную истину — есть она, любовь эта… Позже стану называть странное чувство, что пришло ко мне слишком поздно (лучше поздно) по-другому. Но от этого его суть совсем не поменялась. Как хочешь его называй… Я странный человек, скажут многие… Совсем не радуюсь подаркам, чему-то такому, что достается даром, что можно взять легко и положить в карман… Это противоречит всему моему характеру, что ли… Я люблю ДАРИТЬ подарки. Люблю смотреть, как человек, будь он ребёнок или взрослый, наполняется радостью, и я радуюсь по этой причине, тоже… Доставить человечку маленький кусочек счастья — что может быть удивительнее и неповторимее!… Наташа стеснялась поначалу моим знакам внимания. Её серые глаза широко расширялись, румянец появлялся на щеках… Но всё меняется — она быстро привыкла к ним… Более того, когда она их получала, стала походить на меня. Не «один в один», конечно. Но, всегда хитро улыбаясь, говорила: это не мой размер, ой это великовато на мой пальчик или: ты думаешь этот цвет мне к лицу?…Всегда улыбался. Зная, что ей очень приятно. Но подарки, знаки внимания — это маленькая песчинка, полшажочка к её сердцу…

Собрался — поехал в рекламное агентство, с которым моё руководство сотрудничает с самого основания нашего предприятия. По роду своей работы мне приходилось часто работать с ним… Директор его, довольно приятная женщина, Марина Геннадьевна, с улыбкой посмотрела на меня, когда я без стука вошёл к ней в кабинет.

— Определённо что-то случилось…

— Почему тебе так кажется, Марин?…

— Вид у тебя какой-то… взъерошенный. Навевает вопросы, — спокойно сказала она.

— Хм… Ты провидец. Есть серьёзный и конфиденциальный разговор… Жарко у тебя — улыбнулся, снял свою ветровку…

— Рада тебя видеть. Ну-ну, выкладывай…

— Понимаешь… Только не смейся, ради Бога… Я влюбился и, кажется, это настоящее…

— Ой ли? В который раз?… Ну ладно-ладно, слушаю! — в уголках её глаз играли бесенята, она пред-вку-шала, зная меня, что сейчас будет «бомба».

— Хочу рекламный щит около шоссе, срочно — брякнул я.

Марина расхохоталась то ли от неожиданности, то ли от выражения моего лица, в нём отражалось всё-ооо, до последней капельки.

— И как ты себе это представляешь, что на нём будет изображено, на какой срок, зачем тебе это надо в конце концов, ты знаешь какие это деньги?? — забросала она меня своими вопросами…

Пристально посмотрел на неё.

— Я не шучу. Деньги — не важно… Сделаешь?

Ещё раз посмотрел в её карие глаза.

— Серёг. Расскажи.

— Мне нечего тебе рассказывать… Я нашёл её, понимаешь? Нашёл.

— Хорошо, я позвоню тебе… Вернее, пришлю тебе в «личку» места, где ты можешь разместить свою «рекламу». И смету… Только оплатить придётся вперёд и наличными, если хочешь скидку. В углу, на поле щита, хочешь ты или не хочешь, будет название моего агентства — «Сириус». Как?

— Я принимаю ВСЕ твои условия и знаю, что не подведёшь, — протянул конверт с авансом…

— Ну и хорошо. Не расскажешь?…

— Нет, Марин. Извини…

— Так что будет изображено на щите? — деловито спросила меня, одновременно что-то записывая перьевым «Паркером»…

— Там строчка будет: «Ты живёшь в моём сердце совсем не стараясь…» И всё.

Глава 11

— Сумасшедший. Так нельзя! — Наташа прижалась ко мне, как всегда, порывисто и отстранилась.

— Я ехала по шоссе и сначала не обратила внимания, но увидела строку из твоих стихов… Реклама совсем рядом с моим домом!… Так нельзя!…, — глаза её светились блеском, в котором было столько тепла…

Засмеялся.

— Я больше не буду… Этот рекламный щит будет тебя тревожить месяц…

— Мне никто не делал никогда таких подарков… сумасшедший…, — она схватила меня за рукав рубашки и по-детски потрясла его.

Я знал, что это произведёт впечатление… О чём она думала этот месяц, проезжая с ним на машине мимо или возвращаясь домой на «маршрутке»? … Мальчишеская выходка, скажете? Ну да… На поступок взрослого человека совсем не тянет. Безусловно это бы навлекло какие-то, но подозрения. Моя задумка была известна ТОЛЬКО нам двоим. Сидящий рядом с ней за рулём человек не мог и предполагать, ЧТО означают для нас эти слова. Они были написаны белой краской на фоне синего неба и белых облаков. Внизу гордо красовалась надпись «Сириус». И волки сыты и овцы целы… Не подвела Марина. Да я и не сомневался в её порядочности, а ещё в том, что она обязательно извлечёт для себя выгоду из моего бесшабашного поступка…

Приближался Наташин день рождения. Я уже знал какие цветы она любит, их цвет, даже длину… Договорился со знакомыми, которые занимались цветочным бизнесом… Мне хотелось подарить именно охапку роз, заставить опять её глаза блеснуть, увидеть её улыбку… А улыбка была необыкновенная, монализовская… Опять улыбаюсь, вспоминая то время. Конечно, каждый, кто влюблён, считает свою девушку самой красивой на свете. А её улыбку — самой лучшей, самой загадочной и неповторимой… Наташину улыбку я бы назвал… предвкушением. Как на картине великого Леонардо. У неё улыбался только уголок рта, скорее, только начинал улыбаться. И этот момент будил во мне страшное желание сделать для этой женщине всё, что я могу. Мне хотелось быть там, в ней, в этой улыбке, в этом движении губ — любоваться этим чудом бесконечно… В дополнение подарил красивую, металлическую коробочку в форме «сундучка» с рассыпным чаем…

Ну да, я получил, что хотел — блеск глаз, голос, который громко ахнул, когда почти три десятка влажных роз я усадил ей на руки. Но чувствовалось и недоумение в её глазах, будто что-то я сделал не то… Улыбка какая-то была чуть виноватая, непонимающая…

— Ты чай любишь? — сказал, пряча улыбку…

— Ну да, но больше кофе, конечно…

Пришлось задать ряд наводящих вопросов. Придумать, что этот чай эксклюзивный, что бывает так, что внизу слой зелёного чая, потом чёрного, потом опять зелёного… Подумал: не соотнесёт, что здесь сюрприз? Не догадается?

Открыла коробочку, проверить какие там «слои». Нашла сначала серёжки, потом колечко…

На щеках выступили красные пятна, говорить долго не смогла ничего. Просто стояла растерянная. Прижал к себе, поцеловал в губы…

— Зачем… ты… Я не знаю, что сказать… Спасибо…, — пришла она в себя.

— Наташка, я тебя очень люблю! — подхватил её на руки и ещё раз поцеловал…

Что чувствуют люди, когда понимают, что любят по-настоящему? Я чувствовал, что эти шесть букв, её имени, для меня значат всё.

ГЛАВА 12

Хочу: ты ветер, слезы выбивай

Прошу дождя: пусть вымокну до нитки.

Кричу морозу: застывай,

А сердце будет пусть стеклянным слитком.

Ты, солнце, мне сожги мои глаза.

Раз я тебя не вижу, что мне делать?

А вьюге тоже бы сказал:

Ты замети, засну под одеялом белым…

И будут мимо люди проходить,

И будет время бесконечно длиться.

И о тебе — воспоминанья бередить,

В которых лишь улыбка будет сниться…

Страшное это чувство. В нём намешано бесконечное множество нюансов. Там и восхищение, и ревность, и страсть, и муки бесконечные, и боль… Я любил, любил так, что не может понять простой смертный. Я любил так, как другие не могут полюбить? Заблуждение. Я любил просто, одну женщину, которая замужем, которая каждый раз уходит от меня, и я смотрю ей вослед, и она оборачивается иногда. Это другой мир, другой свет, другие ощущения совсем…

Мы часто говорили о совершенно разных вещах — от каких-то бытовых мелочей до литературных изысков, от описания своих привычек, до физиологии, от рассказов, где мы были, до споров, какой автомобиль больше нравится… Насытиться этим невозможно было…

Я ревновал? Ну да, конечно. Хотя это на самом деле было глупо. Некоторые стихи мои говорили об этом… Что думала она? Не знаю, не знаю… Скорее всего она испытывала те же чувства, однако ни разу не призналась мне в этом. Наоборот, мои резкие суждения о нём старалась пресечь. И вообще, взаимоотношения в семье стали своеобразным табу и только иногда у неё проскакивало что-то вроде сожаления, маленькими, микроскопическими нюансами в разговорах со мной…

Вспоминаю ещё одно моё хулиганство. Однажды вспомнили Гоголя, Манилова — «Мёртвые души»… Наташа сказала, что начала читать новый роман, но не успевает его читать, не хватает времени… Я спросил: «на четырнадцатой странице открыт?» Недоуменно посмотрела на меня. Объяснил — «это у помещика Манилова, лощёного прожектёра, книга была всегда открыта на четырнадцатой странице». Засмеялась. Вспомнила…

Много позже она болела, простыла где-то здорово… Поддержать мог только по телефону по известной причине… Но — купил томик Бродского и в нём на четырнадцатой страничке, подчеркнул буквы, так, чтобы читая их по порядку, получилась фраза: я тебя люблю.

Вызвал курьерскую службу и, оплатив, дал инструкции… Через пару часов раздался испуганный наташин звонок: «у меня тут какойто курьер у домофона…»

«Впусти его», ответил, «это Манилов, наверное»… Засмеялся. «Не бойся…»

Она догадалась… Сбросила sms: «Позвони». Позвонил. Сказала просто: «знаешь, ты меня опять удивил…» Нашёлся: «просто хотел тебя развеселить..» «Удалось…» Было мне, ответом…

Ехал по шосе и нажимал «повтор» у компакта в cd-магнитоле…

Звучала песня «Крейзи», пел Михаил Шуфутинский. Крейзи ты, Серёга, крейзи… Сумасшедший, влюблённый, странный и неуёмный в своей фантазии…

Подумал: любить женщину мало. Надо ещё сделать так, чтобы ей не было с тобой скучно.

Глава 13

Итальянский ресторанчик приютился в маленьком переулке, близ пешеходной улицы, откуда открывался вид на реку и дальше, на луга, на мост вдали… Позвонил Наташе:

— Ты как…?

Помолчала…

— Тогда жди меня на остановке, около книжного, помнишь?..

— Да…

Был июньский, тёплый дождь, до того сильный, что закрадывались сомнение, а вдруг я приеду, а её унесёт бурным потоком куда-то уже, до того невесомая, тонкая, хрупкая эта девочка… Решил опять удивить? Да нет. Просто мне нравится, когда в её серых глазах с графитовыми, большими зрачками, загораются огоньки. Весёлые, озорные, немного удивлённые… Забежал в цветочную палатку — купил семь роз. Продавец с удивлением взирал на меня, когда я выбрал их совершенно разными — белая, красная, бордовая, зелёная, жёлтая, сиреневая, розовая…

Его приподнятые брови меня развеселили. Я подмигнул ему и побежал к машине… Когда Наташка присела на заднее сиденье, там лежал свежий букет… Она «ойкнула».

— Спасибо… почему.. так?…

— Я просто захотел тебе подарить ассорти…

— Мне никто не дарил ассорти из роз…

Мы уже приехали… Учтивый официант принёс меню. В фужере перед Наташей было белое полусухое итальянское вино, я довольствовался «Перье» с лимоном… Картины с видами Венеции окружали нас. Там пели гондольеры, ведя свои «корабли» по каналам, услаждая этим своих пассажиров, там были знаменитые мосты, набережные и конечно же Сан-Марко… Казалось, свежий воздух с залива тянет прямо сюда, к нашему столику, заставляет жить очарованием города на воде…

Наташа отдала мне меню — «что закажешь…» Карпаччо, пармская ветчина, фуа-гра с фруктами скрасили наше недолгое времяпровождение в этом заведении… Играла негромко музыка и тосканские мелодии делали огромный зал, где мы были одни, небольшим и уютным… Девушка разговорилась, чуть зарумянились её щёки. Чувствовалаось, что она не избалована посещениями ресторанов или кафе. Зазвучал её удивительный голос, перебиваемый моим, с небольшой хрипотцой…

У меня остались несколько фото. Я застал её врасплох, и тем прекраснее она была: алая блузка, полуоборот головы, инстинктивно закрыто пальцами левой руки обручальное кольцо на правой, косая чёлка длинных русых волос, припухлые губы, немного раскосые глаза, бусы из жемчуга на красивой шее… Почитал ей свои стихи, те, что были забиты в телефоне…

Очарование твое и силуэта нежного абрис.

Порхание ресниц и взгляда серого ждать долго

Я почему-то так хочу исполнить твой каприз

Иначе жить зачем? Без этого — без толку…

Мы дурачились, пробуя друг у друга еду, наши голоса звучали всё громче и громче… Официант улыбался нам, приносил десерт, кофе, чай, фреш… Попросил протянуть её мне ножку под столом — взял маленькую ступню в ладони и погрел её… Наташа не сопротивлялась. Она улыбалась, что-то говорила мне, но я не слышал. Мне просто было хо-ро-шо, как, наверное, никогда… Потом мы танцевали, музыка была медленная, красивая, такое ощущение, что это море играет волнами…

Расчёсывая свои длинные волосы на лесной поляне, Наташа смотрела в боковое зеркало и говорила мне, смеясь: «накормил, напоил, ну… и всё остальное!…» Я отвечал: «с любовью не шутят… если не прекратишь, спрячу юбку в багажник…»

Господи, как мы были счастливы своим первым, ещё не окрепшим чувством… Но уже тогда оба понимали, что оно пришло, теребит нас обоих, заставляет быть рядом…

Глава 14

Обратно вёз — ливень обнял стёкла в автомобиле. Вода обходила «дворники», казалось, одним большим ручьём, они бешено и почти бесполезно пытались найти светлое окошко в этом водном хаосе… Размытые фигуры автомобилей, людей «проплывали» мимо. Бесконечная «пробка». Наташа прикрыла глаза, сняв свои промокшие босоножки и колготки… Под моей правой рукой были её ступни, я грел их… Вскоре она заснула. Ехали долго, наташины ноги согрелись, благо «климатика» работала исправно, да и я помогал ей в этом… Пока стоял в длинной, бесконечной череде авто, смотрел на её ноги: тонкая голень, изящные ступни, акккуратные коленки, успевшие загореть. Под коленкой небольшой шрамик, ссадина на подъёме, натёртый новыми босоножками мизинец — все эти детали не ускользнули от моего взгляда… Не хотел будить, а то бы прикоснулся губами к глянцевой глади этих двух идеальных созданий природы… Приоткрытые губы Наташи напомнили мне лепестки тех роз, которые подарил сегодня. Вон они, лежат рядом с ней — ассорти… Улыбнулся. Тогда я ещё и не мог предположить, что судьба подкинет мне такой поворот!…

Всё же я довёз её. Как всегда, не доезжая полкилометра до дома… Смотрел как быстро оделась, хлопнула дверца и она упорхнула. Тогда родились эти строчки:

Присела грациозно, быстро, рядом.

Шоссе. И ехать не осталось ничего.

Уставшим мне сказала взглядом:

Пустой сосуд теперь из тела моего.

А в волосах, что в хвостик забираешь.

Заколка — «бабочка» — играет и летит.

Ты подголовник ей неловко задеваешь.

Твой взгляд устойчиво, намеренно сердит.

Неловко поцелую на одном дыханье.

Щека твоя жестка, напряжена.

Я от дороги отвлеку свое вниманье.

И горько мне — чужая ты жена…

Тебе идти, включаю «поворотник».

Выходишь, словно бабочка легка.

Слова — рука на подлокотник:

Люблю тебя одну… Беги. Пока.

Вспорхнула «птичка», мигом улетела.

Мне чуть еще проехать предстоит.

Я улыбаюсь и пою без дела…

Авто, как сумасшедший, по шоссе летит…

Остановлю машину и открою дверцу.

Там, где твоя осталась теплота.

Щекой — о подголовник, мне — по сердцу.

Там «бабочки» твоей осталась суета…

Я смотрел ей вослед, на высокий разрез юбки, на блузку, краешек которой оказался не заправлен, на порывистый шаг… И глаза мои теплели.

Глава 15

Подошёл июль. Своей жарой он напомнил мне духоту прикосновения её волос, когда она наклонялась надо мной и они падали мне на лицо, проникая своим ароматом, духотой везде, заставляя сильнее биться сердце…

Наташа была в отпуске, на этот раз, на удивление, одна. Гостила недолго у своей мамы в деревне… Я очень хотел к ней приехать и настойчиво просил её об этом… Она отговаривалась, придумывала разные причинны, но, наконец, согласилась… Её мама уходила с утра на работу, дома обычно бывала где-то во второй половине дня… Ехать предстояло около трёх часов, но я выехал рано, машин на трассе было мало, кондиционер работал исправно и поэтому дорога не показалось длинной и утомительной… В середине пути Наташа позвонила: «ты где?…» Чувствововалось — ждала… Сделала мне наставления –где оставить машину в лесу, рядом с деревней. Улыбался и кивал головой. Переспрашивала: «ты слышишь? …ты меня понял?…» …Трогал букет местных мелких роз — девять или одиннадцать, не помню, лежащий рядом. Девушка-продавец завернула стебли цветов в газету и в целлофан. А в целлофан налила воды…

— Долго ехать, — сказал я, грустно…