Бесплатный фрагмент - Игры воображения

Чи­та­тель до­ро­гой!

Детст­во. Слу­чи­лось так, что в XXI ве­ке де­ти в ос­нов­ном иг­рают в Фер­би, Та­ма­го­чи, компью­тер­ные иг­ры и про­чее. А ка­ко­вы пос­ледст­вия! За­мы­ка­ние в собст­вен­ном вир­туаль­ном прост­ранст­ве. Мно­гие да­же раз­учи­лись уст­но из­ла­гать свои мыс­ли.

Но твор­чест­во по­мо­гает реа­ли­зо­вать детс­кие фан­та­зии. На­до ве­рить в се­бя и мно­го тру­дить­ся. Гос­подь бла­гос­ло­вит.

И вот пе­ред ва­ми Сол­ныш­ко и Мак­сим с друзья­ми. Их иг­ры вооб­ра­же­ния отв­ле­кут вас на вре­мя от вир­туаль­но­го ми­ра.

От ав­то­ров

ГЛА­ВА 1. АХ, ЭТИ ПРОБ­КИ

Здравст­вуй­те, до­ро­гой чи­та­тель! Я хо­чу расс­ка­зать вам сов­ре­мен­ную ска­зоч­ную ис­то­­рию ма­лень­кой де­воч­ки, ко­то­рая ро­ди­лась в Моск­ве. Зва­ли её Сол­ныш­ко. «Ка­кое стран­­ное имя», — ве­роят­но, по­ду­мае­те вы. Су­щест­ву­ет ли та­кое имя или мо­гут так наз­вать де­­воч­ку в Рос­сии? Во-пер­вых, в сказ­ках все воз­мож­но; во-вто­рых, в Рос­сии как угод­но мо­­гут наз­вать де­во­чку. Она же бы­ла та­ким свет­лым, лу­че­зар­ным ре­бен­ком, что сам Бог ве­­лел дать ей та­кое имя. Прав­да, как и вам, её ба­буш­кам, де­душ­кам, те­ту­шкам, дя­дюш­кам и дру­гим родст­вен­ни­кам это так­же по­ка­за­лось стран­ным, но со вре­ме­нем они по­н­я­ли, что имя как нель­зя луч­ше соот­ветст­вует ей. На­до ска­зать, что семья очень серьез­но от­но­си­лась к вы­бо­ру име­ни. Ведь бы­тует мне­ние, что имя ре­бен­ка ока­зы­вает влия­ние на его судь­бу. В это ве­рят мно­гие, но что са­мое глав­ное, нуж­но бы­ло ин­тер­на­ци­ональ­ное имя. В де­воч­ке бы­ло сме­ше­ние раз­ных кро­вей и столь слож­ное пе­реп­ле­те­ние восточ­ных и за­пад­ных кор­ней, что ро­ди­те­ли просто об­яза­ны бы­ли дать ре­бен­ку та­кое имя, что­бы он не ощу­щал дис­ком­фор­та в раз­ных точ­ках зем­но­го ша­ра. И это имя бы­ло выб­ра­но весь­ма уда­чно.

Де­воч­ке по­вез­ло. Она ро­ди­лась в так на­зы­вае­мой «бла­го­по­луч­ной семье». С пе­р­вых дней своей жиз­ни она бы­ла ок­ру­же­на за­бо­той и лю­бовью. Ее кор­ми­ли, пои­ли, вос­пи­ты­ва­ли, об­ра­зо­вы­ва­ли и в ме­ру ба­ло­ва­ли. Сол­ныш­ко за­сы­па­ла и про­сы­па­лась под клас­си­чес­кую му­зы­ку, в лю­бую по­го­ду (и в солн­це, и в снег, и в дождь) де­воч­ка гу­ля­ла, при­об­ща­лась к при­ро­де, за­ни­ма­лась физ­куль­ту­рой. На­чи­тав­шись вся­ких ум­ных кни­жек и ру­ко­во­дствуясь собст­вен­ным опы­том, всю эту бла­го­дать ей обес­пе­чи­ва­ли семья и бли­жай­шие род­ствен­ни­ки. И то ли опыт был неп­ло­хой, то ли книж­ки по­па­лись доста­точ­но ум­ные, толь­ко де­воч­ка жи­ла, как в сказ­ке. Но, взрос­лея, Сол­ныш­ко ста­ла по­ни­мать, что ре­аль­ная жизнь от­ли­чает­ся от опи­сан­ной в кни­гах. Мно­гое в жиз­ни просто не под­да­ва­лось ка­ко­му-ли­бо объяс­не­нию, да и взрос­лые не всег­да мог­ли объяс­нить ей эти раз­ли­чия.

На­вер­ное, как и боль­шинст­во де­тей, Сол­ныш­ко бы­ла очень наб­лю­да­тель­ным ре­бен­ком. Она наб­лю­да­ла за иду­щи­ми по тро­туа­рам людь­ми, ма­ши­на­ми. Так она нау­чи­лась рас­поз­на­вать трол­лей­бу­сы, ав­то­бу­сы, трам­ваи, гру­зо­вые ма­ши­ны, марш­рут­ные так­си, а так­же мар­ки ав­то­мо­би­лей. Ее обу­ча­ли пра­ви­лам по­ве­де­ния на ули­це и в ма­ши­не. Сол­ныш­ко бы­ла де­воч­кой под­виж­ной, и ей слож­но бы­ло спо­кой­но вы­си­деть всю до­ро­гу в дет­ском крес­ле за во­ди­те­лем. Ей то и де­ло хо­те­лось прист­роить­ся на ру­ках у взрос­лых, по­ер­зать в ма­ши­не, под­ры­гать нож­ка­ми.

Ког­да Сол­ныш­ко бы­ло два с по­ло­ви­ной го­да, она как-то спро­си­ла:

— А ес­ли ка­кой-ни­будь ре­бе­нок от­ка­жет­ся си­деть в крес­ле или при­стег­нуть­ся, что тог­да бу­дет?

— Дя­дя ГАИш­ник ошт­ра­фует во­ди­те­ля ма­ши­ны за на­ру­ше­ние пра­вил до­рож­но­го дви­же­ния, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— И у не­го не оста­нет­ся де­нег, что­бы ку­пить ре­бен­ку иг­руш­ку? — про­дол­жа­ла Сол­ны­ш­ко.

— Очень мо­жет быть. Во вся­ком слу­чае де­нег у не­го ста­нет мень­ше, — объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— И ре­бе­нок бу­дет пла­кать? — опе­ча­ли­лась де­воч­ка.

— Мо­жет, и бу­дет пла­кать. Да толь­ко сле­за­ми го­рю не по­мочь. Это пос­лу­жит ему уро­ком, и ре­бе­нок впредь не бу­дет на­ру­шать пра­вил, — спо­кой­но от­­­­­ве­­ти­ла ба­буш­ка.

«Взрос­лые всег­да най­дут, что ска­зать, лишь бы сде­лать по-свое­му», — по­ду­ма­ла Сол­ныш­ко. Но так она ду­ма­ла до то­го, по­ка не уви­де­ла на до­ро­ге ава­рию. К счастью, ник­то не пост­ра­дал, но из-за про­бок на до­ро­ге приш­лось дол­го стоять. В ре­зуль­та­те Сол­ныш­ко опоз­да­ла на цир­ко­вое представ­ле­ние, что еще боль­ше ее расст­рои­ло. (Но цирк — это осо­бая исто­рия. И сей­час речь не об этом). Так, не сра­зу, но вско­ре она по­ня­ла, что бе­зо­пас­ность пре­вы­ше все­го, и са­мое бе­зо­пас­ное место в ав­то­мо­би­ле — это место за во­ди­те­лем.

Сол­ныш­ко лю­би­ла про­цесс дви­же­ния. И с са­мо­го ран­не­го детст­ва ей не нра­ви­лось, ког­да ма­ши­на оста­нав­ли­ва­лась на крас­ный свет све­то­фо­ра, не го­во­ря уже о бо­лее дли­тель­ных оста­нов­ках, как нап­ри­мер, пе­ред же­лез­но­до­рож­ным пе­реез­дом по до­ро­ге на да­чу или из-за про­бок. Тог­да она на­чи­на­ла хны­кать и да­же пла­кать. При­хо­ди­лось каж­дый раз при­ду­мы­вать что-ни­будь, что­бы ее отв­лечь. Со вре­ме­нем Сол­ныш­ко ста­ла слу­шать в ав­то­мо­би­ле «Детс­кое ра­дио», ау­дио­дис­ки с лю­би­мы­ми сказ­ка­ми и мю­зик­ла­ми, ле­ген­да­ми и ми­фа­ми древ­ности. Де­воч­ка на­столь­ко пог­ру­жа­лась в ус­лы­шан­ное и так силь­но со­пе­ре­жи­ва­ла лю­би­мым ге­роям, что у ок­ру­жаю­щих соз­да­ва­лось впе­чат­ле­ние, буд­то она ни­че­го дру­го­го вок­руг не за­ме­чает. Но это бы­ло не так. У нее воз­ни­ка­ло мно­жес­тво воп­ро­сов.

Од­наж­ды ве­че­ром Сол­ныш­ко, имея в ви­ду проб­ки, ска­за­ла:

— Ба­буш­ка, ты мо­жешь мне объяс­нить, по­че­му так проис­хо­дит? И как это мож­но исп­ра­вить?

В пер­вый мо­мент ба­буш­ка да­же расте­ря­лась. Как-то стран­но бы­ло об­суж­дать эту проб­ле­му с ма­лень­кой де­воч­кой. Но ни­че­го не по­де­лаешь, при­дет­ся от­ве­тить.

— Ес­ли вкрат­це, то мно­гие над этим ду­мают, но по­ка ни­че­го вра­зу­ми­тель­но­го не при­ду­ма­ли. Я имею в ви­ду, как эту си­туа­цию исп­ра­вить, — серьез­ным то­ном от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— Я знаю. Мне па­па расс­ка­зы­вал, что есть та­кие яв­ле­ния в при­ро­де, ко­то­рые лю­ди еще не мо­гу­т объяс­нить, — воо­ду­ше­ви­лась­ де­воч­ка, вспом­нив о своем ув­ле­ка­тель­ном пу­те­шест­вии в прош­лое, ко­то­рое она со­вер­ши­ла с па­пой в Дар­ви­новс­ком му­зее. — А проб­ки на до­ро­гах — это то­же та­кие яв­ле­ния?

— Нет. Это не та­кие яв­ле­ния. Их мож­но объяс­нить, но по­ка лю­ди не на­у­чи­лись ими уп­рав­лять.

— А по­че­му?

— Это не так просто, — серьез­но от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— Это как же? — мяг­ким го­ло­сом спро­си­ла де­воч­ка.

— Ты знаешь, что есть бо­лез­ни, ко­то­рые лю­ди уже мо­гут объяс­нить, но еще не уме­ют ле­чить. Поэ­то­му по­ка пы­тают­ся как-то под­дер­жать боль­но­го, об­лег­чить его стра­да­ния. Но со вре­ме­нем обя­за­тель­но нау­чат­ся ле­чить эти бо­лез­ни.

— Ба­буш­ка, а проб­ки — это бо­лезнь? — сра­зу от­реа­ги­ро­ва­ла де­воч­ка.

— Да, мож­но и так ска­зать. Это бо­лезнь боль­ших го­ро­дов, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— И их то­же по­ка не умеют ле­чить? — по­лю­бо­пытст­во­ва­ла Сол­ныш­ко.

— Увы, да. По­ка все по­пыт­ки умень­шить их без­ре­зуль­тат­ны, — про­дол­жи­ла ба­буш­ка.

— А их то­же нау­чат­ся ле­чить? — спро­си­ла де­воч­ка.

— Ве­роят­но, ког­да-ни­будь так и бу­дет, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— А ког­да? — не уни­ма­лась Сол­ныш­ко.

— Это слож­ный воп­рос, — ска­за­ла ба­буш­ка.

— Вот так всег­да. Вы, взрос­лые, ког­да че­го-ни­будь не знае­те, так от­ве­чае­те, — воз­му­ти­лась де­воч­ка.

— Позд­но уже. По­ра спать, — по­пы­та­лась обор­вать раз­го­вор ба­буш­ка. Но не тут-то бы­ло.

— Не пой­ду. Я дож­дусь ма­мы или па­пы, — не уни­ма­лась де­воч­ка.

— Сол­ныш­ко, дет­ка, боюсь, дол­го при­дет­ся ждать. Ви­дишь, ка­кой снег на ули­це? Все за­ме­ло. Сне­гоу­бо­роч­ные ма­ши­ны не справ­ляют­ся. Ни прой­ти, ни прое­хать. Пой­дем спать, а ночью, ког­да ты за­хо­чешь мо­лоч­ка по­пить, те­бе его при­не­сет ма­ма.

Все по­пыт­ки отв­лечь Сол­ныш­ко бы­ли бес­по­лез­ны. Де­воч­ка очень сос­ку­чи­лась по па­пе, ко­то­ро­го она не ви­де­ла це­лых три ме­ся­ца. Он был в науч­ной экс­пе­ди­ции и се­год­ня возв­ра­щал­ся до­мой. Са­мо­лет уже при­зем­лил­ся. Па­па зво­нил из аэ­ро­пор­та. Но прош­ло уже два ча­са, а он ни­как не мог доб­рать­ся до до­му. Ма­ма то­же мно­го ра­бо­та­ла. И каж­дый лиш­ний час, про­ве­ден­ный вместе, был как по­да­рок, ко­то­ро­го се­год­ня, де­воч­ка, по­хо­же, ли­ши­лась.

— По­че­му ты мне го­во­ри­ла, что вы­ход всег­да есть? — до­пы­ты­ва­лась Сол­ныш­ко, возв­ра­щаясь все к то­му же воп­ро­су.

— Вы­ход, дейст­ви­тель­но, есть всег­да. Просто иног­да его слиш­ком дол­го при­хо­дит­ся ис­кать, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— Зна­чит, ес­ли очень поста­рать­ся, то его мож­но най­ти? — про­дол­жа­ла ин­те­ре­со­вать­ся Сол­ныш­ко.

— Да, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка. Но чувст­во­ва­лось, что она уже уста­ла и еле сдер­жи­ва­ла свое не­тер­пе­ние.

— Ба­буш­ка, а да­вай поз­во­ним в МЧС, — воо­ду­ше­ви­лась де­воч­ка, по­ла­гая, ви­ди­мо, что это как раз и есть ре­ше­ние проб­ле­мы.

— По­че­му? — уди­ви­лась ба­буш­ка.

— А пом­нишь, ког­да ле­том бы­ли по­жа­ры, лю­дей спа­сал МЧС… Ба­буш­ка, а что та­кое МЧС?

— Ми­нистерст­во чрез­вы­чай­ных си­туа­ций, — объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— А что та­кое чрез­вы­чай­ные си­туа­ции? — про­дол­жа­ла ин­те­ре­со­вать­ся Сол­ныш­ко.

— Это сти­хий­ные бедст­вия, нап­ри­мер, по­жа­ры и раз­ные опас­ные си­ту­ации, в ко­то­рых ока­за­лись лю­ди. До­пустим, зах­лоп­ну­лась дверь, ма­лень­кий ре­бе­нок остал­ся в до­ме один, и ему сроч­но нуж­на по­мощь.

— А проб­ки на до­ро­гах — это обыч­ная си­туа­ция?

— Да, — с со­жа­ле­нием от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

Де­воч­ка жи­ла на 13-ом эта­же вы­сот­но­го до­ма и по ве­че­рам лю­би­ла, в ожи­да­нии ро­ди­те­лей, си­деть на низ­ком по­до­кон­ни­ке и смот­реть в ок­но. Так и в этот ве­чер, наб­лю­дая за бес­ко­неч­ной ве­ре­ни­цей ма­шин, она об­ра­ти­ла вни­ма­ние на ог­ром­ное чис­ло неп­ра­ви­ль­но при­пар­ко­ван­ны­х ав­то­мо­би­лей, ко­то­рые силь­но ос­лож­ня­ли и без то­го неп­ростую си­ту­а­цию на до­ро­гах. И это обстоя­тельст­во не мог­ло оста­вить рав­но­душ­ной наб­лю­да­тель­ную де­воч­ку.

— Ба­буш­ка, а по­че­му все эти ма­ши­ны стоят в не­по­ло­жен­ном месте? — спро­си­ла Сол­ныш­ко.

— Вла­дель­цы ма­шин прие­ха­ли на ра­бо­ту и оста­ви­ли ав­то­мо­би­ли здесь, что­бы пос­ле ра­бо­ты на ма­ши­не вер­нуть­ся до­мой.

— А по­че­му они не оста­ви­ли ма­ши­ны там, где мож­но? — до­пы­ты­ва­лась де­воч­ка.

— Ви­дишь, на стоян­ке мест для всех же­лаю­щих нет. Кро­ме то­го, часто стоян­ки плат­ные. Поэ­то­му мно­гие остав­ляют ав­то­мо­би­ли, где по­па­ло, — объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— А их за это не на­ка­зы­вают? — уди­ви­лась де­воч­ка.

— Бы­вает, что на­ка­зы­вают: ли­бо просто вы­пи­сы­вают штраф, ли­бо да­же за­би­рают ма­ши­ны на штраф­ную пло­щад­ку, — под­роб­но объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— А кто на­ка­зы­вает, дя­дя ГАИш­ник? — вспом­ни­ла де­воч­ка.

— Да, — ба­буш­ка прият­но уди­ви­лась то­му, что Сол­ныш­ко не за­бы­ла со­дер­жа­ние про­ш­­лых бе­сед.

— Но они его все рав­но не боят­ся, ес­ли про­дол­жают ста­вить ма­ши­ны, где не на­до? — поин­те­ре­со­ва­лась Сол­ныш­ко.

— По­лу­чает­ся, что так, — сог­ла­си­лась ба­буш­ка.

Насту­пи­ла пау­за. Ба­буш­ка, устав­шая от этих раз­го­во­ров, ста­ла го­то­вить де­воч­ку ко с­ну.

В это вре­мя заз­во­нил те­ле­фон, и ба­буш­ка от­ве­ти­ла. За­кон­чив раз­го­вор, она об­ра­ти­лась к Сол­ныш­ко:

— Ма­ма ска­за­ла, что­бы мы не до­жи­да­лись ее и отп­рав­ля­лись спать.

— Как ма­ма ска­за­ла, так мы и долж­ны сде­лать? — спро­си­ла Сол­ныш­ко.

— Ко­неч­но. Ты же знаешь, что сло­во ма­мы — для нас за­кон, — под­черк­ну­ла ба­буш­ка.

— А мы ей не ска­жем, — воз­ра­зи­ла де­воч­ка.

— Ма­ма всег­да долж­на знать прав­ду. И вооб­ще, Сол­ныш­ко, луч­ше пусть те­бя на­ка­зы­вают за то, что ты неп­ра­виль­но посту­пи­ла, чем за то, что ты утаи­ла. Тог­да и на­ка­за­ние бу­дет бо­лее лег­ким, и ошиб­ку мож­но бу­дет вов­ре­мя исп­ра­вить, — ска­за­ла ба­буш­ка.

— Но ты сей­час здесь, со мной. Ты мо­жешь мне раз­ре­шить не спать, — не уни­ма­лась Сол­ныш­ко.

— Нет, дет­ка, сло­во ма­мы важ­нее мое­го, — настаи­ва­ла ба­буш­ка.

— Но моя ма­ма то­же мо­жет оши­бать­ся, — не сда­ва­лась Сол­ныш­ко.

— Очень мо­жет быть. Но и в этом слу­чае, ес­ли да­же те­бе ка­жет­ся, что ма­ма не пра­ва, на­до посту­пать так, как ска­за­ла ма­ма. По край­ней ме­ре до тех пор, по­ка ты не от­ве­ча­ешь за свои поступ­ки са­ма, — спо­кой­но объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— Зна­чит, ес­ли я не сог­лас­на с ма­мой, то ни­ког­да не мо­гу де­лать то, что хо­чу? — ис­к­рен­не уди­ви­лась де­воч­ка.

— По­че­му? Су­мей до­ка­зать свою пра­во­ту так, что­бы и ма­ма ее при­ня­ла, — от­ве­ти­ла ба­бу­шка. — И по­том, Сол­ныш­ко, ма­ма те­бе раз­ре­шает прак­ти­чес­ки все. Ог­ра­ни­че­ния свя­за­ны иск­лю­чи­тель­но с твоей бе­зо­пас­ностью, здо­ровьем. Сов­сем без ог­ра­ни­че­ний нель­зя. По­лу­чит­ся анар­хия, хаос.

— Как на до­ро­ге? — вспом­ни­ла де­воч­ка.

— Со­вер­шен­но вер­но, — ска­за­ла ба­буш­ка.

— А во всех семьях так? — поин­те­ре­со­ва­лась Сол­ныш­ко.

— Ес­ли ты имеешь в ви­ду систе­му ог­ра­ни­че­ний, то она есть в каж­дой семье. Дру­гое де­ло, что са­ма систе­ма мо­жет быть дру­гой, — пояс­ни­ла ба­буш­ка.

— Что-то ты ме­ня за­пу­та­ла, ба­буш­ка, — ска­за­ла де­воч­ка.

— Пра­виль­но, по­то­му что на­до ид­ти спать, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— А твоя ма­ма то­же бы­ла всег­да пра­ва? — про­дол­жи­ла Сол­ныш­ко.

— Во мно­гом да. Но в моей семье бы­ла нес­коль­ко иная си­туа­ция, — ска­за­ла ба­буш­ка.

— Расс­ка­жи, ба­буш­ка, — взмо­ли­лась де­воч­ка.

— Как-ни­будь в дру­гой раз. На се­год­ня все. Идем спать, — не сог­ла­ша­лась ба­буш­ка.

— Ну, по­жа­луйста, ба­буш­ка, — поп­ро­си­ла Сол­ныш­ко.

— Да­же не про­си. Иди мыть ру­ки, чистить зу­бы, на­день пи­жа­му и в по­стель, — ка­те­го­рич­но зая­ви­ла ба­буш­ка.

— А сказ­ку на ночь? — вста­ви­ла Сол­ныш­ко.

— Обя­за­тель­но. Вы­би­рай, что бу­дем чи­тать, — сог­ла­си­лась ба­буш­ка. — А мож­но вместо ска­зки ты мне расс­ка­жешь, как бы­ло в твоей семье? — лу­ка­во спро­си­ла де­воч­ка.

— Ах, ты, хит­рю­ля. В дру­гой раз, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— Не хо­чу и не пой­ду спать, — ни­как не ус­по­каи­ва­лась де­воч­ка. — Ес­ли я пой­ду спать, это бу­дет оз­на­чать, что я сми­ри­лась с тем, что мо­гу не так ско­ро уви­деть па­пу и ма­му. А я не хо­чу ми­рить­ся с этим.

— Боюсь, те­бе ни­че­го дру­го­го не остает­ся. Не в на­шей власти бо­роть­ся со сти­хией. И по­том, все не так уж и пло­хо. Ско­ро твои ро­ди­те­ли вер­нут­ся. А пос­мот­ри, что де­лает­ся в аэ­ро­пор­тах. Лю­ди уже нес­коль­ко су­ток си­дят без еды и во­ды и не мо­гут уле­теть. Так что счи­тай, что нам круп­но по­вез­ло, — ска­за­ла ба­буш­ка.

— Они то­же не мо­гут уле­теть из-за сти­хии? И еды, и во­ды у них нет то­же из-за сти­хии?

— То, что они ока­за­лись в та­ких ужас­ных ус­ло­виях, на од­ну лишь сти­хию спи­сать слож­­но, это прои­зош­ло из-за пло­хой ра­бо­ты соот­ветст­вую­щих служб, — разъяс­ни­ла ба­­буш­ка.

— А они то­же сми­ри­лись с тем, что им так пло­хо? — оза­да­чи­ла ба­буш­ку Сол­ныш­ко.

— С этим труд­но сми­рить­ся, бо­лее то­го, с этим нель­зя ми­рить­ся. По­ка сам не бу­дешь бо­роть­ся за свои пра­ва, ник­то те­бе не по­мо­жет, — про­дол­жи­ла ба­буш­ка.

— А что они де­лают? Как бо­рют­ся? — поин­те­ре­со­ва­лась де­воч­ка.

— Пы­тают­ся най­ти сот­руд­ни­ков аэ­ро­пор­та, авиа­ком­па­ний, что­бы по­лу­чить хоть ка­кую-то ин­фор­ма­цию о рей­сах, пы­тают­ся бун­то­вать, на­ко­нец, — очень серьез­но, да­же не­сколь­ко нап­ря­жен­но от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— А по­че­му они пы­тают­ся бун­то­вать? Раз­ве это мо­жет по­мочь им вы­ле­теть? — уди­ви­лась де­воч­ка.

— Нет, вы­ле­теть это не по­мо­жет, но прив­ле­чет вни­ма­ние к их проб­ле­ме и заста­вит их по­ду­мать, — по­пы­та­лась как-то бо­лее доступ­но для ре­бен­ка объяс­нить ба­буш­ка.

По­хо­же, де­воч­ку эта те­ма силь­но заин­те­ре­со­ва­ла, и хо­тя ей не все бы­ло по­нят­но, но она чувст­во­ва­ла, что ска­зан­ное ба­буш­кой очень важ­но.

Сол­ныш­ко бы­ла ум­ной де­воч­кой. Она за­по­ми­на­ла все. И преж­де все­го свои ощу­ще­ния, ко­то­рые ей по­мо­га­ли до­га­ды­вать­ся о том, что, с ее точ­ки зре­ния, важ­но, но че­го она по­ка не по­ни­ма­ла.

Еще дол­го де­воч­ка пре­пи­ра­лась, но в кон­це кон­цов уста­лость взя­ла верх, и она ус­ну­ла.

Ро­ди­те­ли бла­го­по­луч­но вер­ну­лись до­мой. И сле­дую­щее ут­ро для Сол­ныш­ко бы­ло счас­тли­вым, как ни­ког­да за пос­лед­ние три ме­ся­ца.

ГЛА­ВА 2. ТЕ­РАКТ — НЕ ВОЙ­НА

Прош­ло нес­коль­ко дней. Все скла­ды­ва­лось как нель­зя луч­ше для Сол­ныш­ко. Не на­до бы­ло ид­ти в детс­кий сад, ко­то­рый в свя­зи с эпи­де­мией грип­па был зак­рыт. На дво­ре был лю­тый хо­лод, что не поз­во­ля­ло гу­лять на ули­це. Сло­вом, де­воч­ка все свое вре­мя про­во­ди­ла в кру­гу семьи, в са­мой лю­би­мой для се­бя обста­нов­ке. На­до ска­зать, что Сол­ныш­ко очень лю­би­ла свою квар­ти­ру, свою ком­на­ту, свои книж­ки, иг­руш­ки, DVD и ау­дио­дис­ки. По­рой ка­за­лось, что ее очень слож­но вооб­ще ку­да-ни­будь «вы­та­щить». Часто при­хо­ди­лось ее уго­ва­ри­вать, заин­те­ре­со­вы­вать. Но стои­ло ей вый­ти, и уже возв­ра­щать­ся не хо­те­лось. В та­кие дни од­ним из же­лан­ных мест бы­ло по­се­ще­ние му­зея на­ро­дов Во­сто­ка. Де­воч­ке нра­ви­лось хо­дить по по­лу­пустым за­лам му­зея и нас­лаж­дать­ся ве­ли­чием древ­ней куль­ту­ры Восто­ка. Осо­бен­но прив­ле­ка­ли ее экс­по­на­ты в за­лах, пос­вя­щен­ных Ин­дии, Ки­таю, Япо­нии, Ира­ну. И, ко­неч­но же, кар­ти­ны Ре­ри­хов: Ни­ко­лая и Свя­тос­ла­ва. В них при­сутст­во­ва­ла не­кая ма­гия, от них ис­хо­дил бла­го­дат­ный свет. И цве­то­вая гам­ма по­ра­жа­ла вооб­ра­же­ние. Она мог­ла ча­са­ми смот­реть на их кар­ти­ны и не уста­вать. И ес­ли не­ко­то­рые представ­лен­ные в Третья­ковс­кой га­ле­рее кар­ти­ны Шиш­ки­на, Вас­не­цо­ва, Вру­бе­ля, По­ле­но­ва, Куинд­жи и да­же Ай­ва­зовс­ко­го по своей те­ма­ти­ке бы­ли близ­ки ре­бен­ку и по этой при­чи­не по­нят­ны и лю­би­мы им, то кар­ти­ны Ре­ри­хов за­во­ра­жи­ва­ли нас­толь­ко, что ма­лень­кая Сол­ныш­ко смот­ре­ла на эти ра­бо­ты с ши­ро­ко раск­ры­ты­ми гла­за­ми и не спе­ши­ла расстать­ся с ни­ми. Де­воч­ка часто при­хо­ди­ла сю­да с ро­ди­те­ля­ми.

Каж­дое по­се­ще­ние бы­ло пос­вя­ще­но конк­рет­но­му за­лу. Та­ким об­ра­зом ро­ди­те­ли до­зи­ро­ва­ли фи­зи­чес­кую и эмо­цио­наль­ную наг­руз­ку, шаг за ша­гом приоб­щая ре­бен­­ка к вы­со­ко­му ис­кусст­ву, что­бы не за­ту­ше­вы­ва­лось восп­рия­тие, за­по­ми­на­лись ощу­ще­ния и не уга­сал за­ро­див­ший­ся ин­те­рес.

Как пра­ви­ло, пос­ле та­ких экс­кур­сий де­воч­ка в те­че­ние нес­коль­ких дней иг­ра­ла со сво­ими ба­буш­ка­ми в сю­же­ты наи­бо­лее по­нра­вив­ших­ся ей кар­тин или имп­ро­ви­зи­ро­ва­ла на те­мы экс­по­зи­ций. Раз­местив­шись на ков­ре, Сол­ныш­ко расстав­ля­ла свои иг­руш­ки и строи­ла ком­по­зи­ции — прооб­ра­зы наи­бо­лее ин­те­рес­ных и за­пом­нив­ших­ся сцен, расп­ре­де­ля­ла ро­ли и вов­ле­ка­ла взрос­лых в теат­ра­ли­зо­ван­ные представ­ле­ния. По­рой ужас­но стра­да­ла от­то­го, что де­ко­ра­ций соот­ветст­вую­щих не доста­ва­ло. Тог­да взрос­лым при­хо­ди­лось сроч­но ре­шать проб­ле­му лю­бым из воз­мож­ных спо­со­бов: до­вя­зы­вать, до­ши­вать, ле­пить, ри­со­вать, раск­ра­ши­вать, до­ку­пать. Сол­ныш­ко са­ма ак­тив­но вов­ле­ка­лась в про­цесс до­де­лы­ва­ния де­ко­ра­ций. Она очень ра­до­ва­лась, ког­да все это по­лу­ча­лось. И лишь из­ред­ка мож­но бы­ло оп­ре­де­лить, что имен­но ее боль­ше ра­дует: сам про­цесс или по­лу­чен­ный ре­зуль­тат.

Де­душ­ки то­же вов­ле­ка­лись в иг­ры, од­на­ко об­ще­ние с де­душ­ка­ми бы­ло дистан­цион­ным, так как они жи­ли в «ближ­нем за­ру­бежье». А так­же у Сол­ныш­ко бы­ли родст­вен­ни­ки, ока­зав­шие­ся по во­ле судь­бы в «даль­нем за­ру­бежье».

Иног­да пос­ле по­се­ще­ний му­зея де­воч­ка уста­ва­ла и пред­по­чи­та­ла, усев­шись на пол, слу­шать ау­дио­за­пи­си лю­би­мых ска­зок или исто­рий. Тог­да ее остав­ля­ли од­ну, нае­ди­не с ее мыс­ля­ми и фан­та­зия­ми.

Но на этот раз все бы­ло по-дру­го­му. Еще в до­ро­ге, в ма­ши­не, ста­ло из­вест­но о взры­ве в аэ­ро­пор­ту «До­мо­де­до­во». И тог­да Сол­ныш­ко впер­вые ус­лы­ша­ла сло­во «те­ракт». По реак­ции ок­ру­жаю­щих она сра­зу по­ня­ла, что слу­чи­лось неч­то страш­ное. Естест­вен­но, ей за­хо­те­лось уз­нать, что оз­на­чает «те­ракт», и она об­ра­ти­лась к ро­ди­те­лям за разъяс­не­ния­ми. Де­воч­ка бы­ла очень впе­чат­ли­тель­на, поэ­то­му ро­ди­те­ли вся­чес­ки обе­ре­га­ли ее от под­роб­ностей, лишь вскользь упо­мя­нув о том, что преступ­ни­ки уст­рои­ли в аэ­ро­пор­ту взрыв, в ре­зуль­та­те ко­то­ро­го по­гиб­ли лю­ди. Все бы­ло сде­ла­но для то­го, что­бы вооб­ра­жае­мая кар­тин­ка с места со­бы­тий не предста­ла пе­ред гла­за­ми Сол­ныш­ко. Тем не ме­нее, наст­рое­ние бы­ло ис­пор­че­но, и, ка­за­лось, в воз­ду­хе при­сутст­во­ва­ло не­кое ощу­ще­ние тре­во­ги, от ко­то­ро­го до­воль­но дол­го не уда­ва­лось из­ба­вить­ся.

Ко­неч­но, все ра­но или позд­но кон­чает­ся. Жизнь нор­ма­ли­зо­ва­лась и вош­ла в обыч­ное рус­ло. Од­на­ко ни­че­го не ис­че­зает бес­след­но.

Од­наж­ды пос­ле обе­да, ког­да в гостях у них бы­ла Ла­ри­са, близ­кий друг семьи, Сол­ныш­ко поп­ро­си­ла ба­буш­ку выяс­нить кое-что у Джейн Эйр, фар­фо­ро­вой кук­лы, ко­то­рую не­дав­но ба­буш­ка по­да­ри­ла внуч­ке и от ко­то­рой Сол­ныш­ко бы­ла просто в востор­ге. Ба­буш­ка спро­си­ла кук­лу по-анг­лийс­ки. Это ста­ло нео­жи­дан­ностью для ре­бен­ка. Де­воч­ка поин­те­ре­со­ва­лась у ба­буш­ки, на ка­ком язы­ке об­ра­ти­лась она к Джейн. Уз­нав от­вет, Сол­ныш­ко спро­си­ла:

— А по­че­му по-анг­лийс­ки?

— По­то­му что она анг­ли­чан­ка, — спо­кой­но объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— А по-русс­ки она го­во­рит? — поин­те­ре­со­ва­лась де­воч­ка.

— Нет, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— Тог­да она пло­хая, — ка­те­го­рич­но зая­ви­ла Сол­ныш­ко, отста­вив кук­лу в сто­ро­ну.

— Все, кто не го­во­рят по-русс­ки, пло­хие? — край­не уди­ви­лась ба­буш­ка.

— По­ни­маешь, есть та­кие язы­ки, на ко­то­рых ес­ли лю­ди го­во­рят, то они пло­хие, — объяс­ни­ла де­воч­ка без те­ни сом­не­ния в го­ло­се.

— И ка­кие же это язы­ки? — бо­лее спо­кой­но по­пы­та­лась спро­сить ба­буш­ка.

— Аб­ра­калп­моль… дю.

— А кто те­бе об этом расс­ка­зал? — ре­ши­ла выяс­нить ба­буш­ка.

— Я слы­ша­ла в пар­ке, как ба­буш­ки Ка­ти и На­та­ши го­во­ри­ли, что взрыв уст­рои­ли лю­ди, ко­то­рые го­во­рят на та­ких язы­ках, — пе­рес­ка­за­ла ус­лы­­шан­­ное де­воч­ка.

— Дет­ка, мо­жет, да, но, мо­жет, и нет, это по­ка ни­ко­му не из­вест­но. Да­же ес­ли пред­по­ло­жить, что это прав­да, ты долж­на знать, что лю­ди бы­вают хо­ро­ши­ми или пло­хи­ми, не­за­ви­си­мо от­то­го, на ка­ком язы­ке они го­во­рят, — объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— Зна­чит, ба­буш­ки Ка­ти и На­та­ши го­во­рят неп­рав­ду? — спро­си­ла Сол­ныш­ко с сом­не­нием в го­ло­се.

— Нет, Сол­ныш­ко. Они просто заб­луж­дают­ся, — от­ве­ти­ла ба­буш­ка.

— А что зна­чит «заб­луж­дают­ся»? — до­пы­ты­ва­лась де­воч­ка.

— А это зна­чит, что они оши­бают­ся, — объяс­ни­ла ба­буш­ка.

— А по­че­му оши­бают­ся они, а не ты? — от­па­ри­ро­ва­ла Сол­ныш­ко.

— Са­ма по­су­ди. Я, твоя ба­буш­ка, то­же го­во­рю не по-русс­ки. Зна­чит, я пло­хая? — про­дол­жи­ла ба­буш­ка.

— Нет, — расте­рян­но от­ве­ти­ла де­воч­ка, од­на­ко по­том наш­лась, что ска­зать, — но ты же умеешь го­во­рить по-русс­ки?

— Зна­чит, ты по­ла­гаешь, что я неп­ло­хая лишь по­то­му, что умею го­во­рить по-русс­ки, а ес­ли бы я не уме­ла го­во­рить по-русс­ки, то бы­ла бы пло­хой? — ска­за­ла ба­буш­ка.

— Ба­буш­ка, ты ме­ня сов­сем за­пу­та­ла, — еле сдер­жи­вая сле­зы, ска­за­ла Сол­ныш­ко. — И, вооб­ще, ба­буш­ки бы­вают доб­ры­ми, а ты ка­кая-то очень стро­гая, — воз­му­ти­лась де­воч­ка, — ну, да­вай уже иг­рать.

— Чу­до мое! — воск­лик­ну­ла ба­буш­ка, об­няв де­воч­ку. — Доб­рая и стро­гая — это не ан­то­ни­мы, кро­ме то­го, преж­де чем де­лать ка­кой-ли­бо вы­вод, поста­рай­ся во всем ра­зоб­рать­ся са­ма или об­ра­тись за разъяс­не­ния­ми к своим близ­ким, что­бы не предстать в неп­риг­ляд­ном све­те. А сей­час, ко­неч­но, пой­дем иг­рать, — ми­ро­лю­би­во зак­лю­чи­ла ба­буш­ка.

И вместе нап­ра­ви­лись в детс­кую ком­на­ту.

— А во что мы бу­дем иг­рать? — поин­те­ре­со­ва­лась ба­буш­ка.

— На этот раз ты са­ма при­ду­май, — воо­ду­ше­ви­лась Сол­ныш­ко.

— Я пред­ла­гаю ра­зыг­рать исто­рию Троянс­кой вой­ны, — при­ду­ма­ла ба­буш­ка.

— Да­вай! — об­ра­до­ва­лась де­воч­ка.

— Расп­ре­де­лим ро­ли. Ты — Еле­на Прек­рас­ная, я так по­ни­маю, — про­дол­жи­ла ба­буш­ка.

— Ко­неч­но. Ла­ри­са — Па­рис, а ты, ба­буш­ка, бу­дешь за Ме­не­лая, Ага­мем­но­на, Ахил­ле­са, Гек­то­ра и всех осталь­ных, — серьез­но по­дош­ла к воп­ро­су Сол­ныш­ко.

— Нам нуж­но по­за­бо­тить­ся о де­ко­ра­циях, — пред­ло­жи­ла Ла­ри­са.

И ра­бо­та за­ки­пе­ла. Гла­диль­ная дос­ка, нак­ры­тая пле­дом, вмиг прев­ра­ти­лась в ко­ня, ком­на­та — в по­ле бит­вы. Поя­ви­лись щи­ты, ме­чи и все осталь­ные ат­ри­бу­ты воен­ных дейст­вий то­го вре­ме­ни. Гим­насти­чес­кий мат стал ко­раб­лем, на ко­то­ром, под пред­во­ди­тельст­вом ца­ря Ми­кен Ага­мем­но­на, воинст­вен­ные гре­чес­кие пле­ме­на ахей­цев, пе­реп­лыв Эгейс­кое мо­ре, оса­ди­ли Трою. Гре­ки при­бы­ли за Еле­ной Прек­рас­ной и сок­ро­ви­ща­ми, ук­ра­ден­ны­ми Па­ри­сом, млад­шим сы­ном ца­ря Трои Приа­ма. Поя­ви­лись вои­ны с обеих сто­рон, неп­риступ­ные сте­ны Трои, сам го­род — неп­риступ­ная кре­пость. Раз­вер­ну­лись бое­вые дейст­вия, в ре­зуль­та­те ко­то­рых мно­гие храб­рые вои­ны по­гиб­ли на по­ле бит­вы. Спустя го­ды гре­кам уда­лось хит­ростью зав­ла­деть го­ро­дом и раз­ру­шить его.

Ро­ли бы­ли хо­ро­шо зау­че­ны, но иног­да Сол­ныш­ко нра­ви­лось пе­ре­ина­чи­вать со­бы­тия, и де­воч­ка са­ма до­ду­мы­ва­ла или пе­ре­де­лы­ва­ла сю­жет в за­ви­си­мости от наст­рое­ния. Тог­да в про­цес­се иг­ры пе­ре­пи­сы­вал­ся сце­на­рий, и Сол­ныш­ко са­ма пе­ре­расп­ре­де­ля­ла ро­ли и ре­жис­си­ро­ва­ла со­бы­тия.

По­лу­чил­ся настоя­щий спек­такль, ко­то­рый настоль­ко зах­ва­тил всех его участ­ни­ков, что они по­те­ря­ли чувст­во вре­ме­ни и реаль­но вжи­лись в об­ра­зы своих ге­роев. Бы­ло очень ин­те­рес­но и зах­ва­ты­ваю­ще, все по­лу­чи­ли ог­ром­ное удо­вольст­вие.

И вдруг Сол­ныш­ко спро­си­ла:

— Ба­буш­ка, а при те­рак­те лю­ди по­гиб­ли так же?

В пер­вый мо­мент и ба­буш­ка, и Ла­ри­са ис­пы­та­ли шок, в ре­зуль­та­те че­го во­ца­ри­лось гне­ту­щее мол­ча­ние. Пер­вой опом­ни­лась ба­буш­ка:

— Нет, дет­ка. Есть боль­шая раз­ни­ца меж­ду вой­ной и те­рак­том.

— Ка­кая? — про­дол­жи­ла де­воч­ка.

— Сол­ныш­ко, прош­ли ты­ся­че­ле­тия со вре­мен Троянс­кой вой­ны. Не­за­ви­си­мо от то­го, на чьей сто­ро­не сим­па­тии чи­та­те­лей, мы пом­ним их участ­ни­ков и с ува­же­нием от­но­сим­ся к их храб­рости и му­жест­ву. О них сло­же­ны ле­ген­ды. Па­мять о них жи­вет в ве­ках. У тер­ро­ристов же нет име­ни. Это лю­ди без ро­ду, без пле­ме­ни, без на­цио­наль­ности. Их прок­ли­на­ют все, так как их дейст­вия нап­рав­ле­ны про­тив без­за­щит­ных мир­ных лю­дей, — по­пы­та­лась объяс­нить ба­буш­ка.

— Прок­ли­нают? Это как же? Мож­но я ска­жу те­бе в уш­ко? Го­во­рят: «черт с то­бой»? Ты знаешь, ба­буш­ка, я то­же ни­как не мо­гут за­быть эти сло­ва. Хо­чу, но не мо­гу.

— А ты ска­жи: «Бог с то­бой». И все за­бу­дет­ся, моя хо­ро­шая, — ска­за­ла ба­буш­ка, об­няв и при­лас­кав ре­бен­ка. — А сей­час, да­вай­те луч­ше ужи­нать. — Я по­дог­рею ужин, а вы с Ла­ри­сой раз­бе­ри­те де­ко­ра­ции и уст­ра­ни­те сле­ды по­бои­ща. Ско­ро ро­ди­те­ли вер­нут­ся с ра­бо­ты, а у нас тут настоя­щий пог­ром.

Дол­го еще Сол­ныш­ко не мог­ла отой­ти от иг­ры, а пе­ред сном расс­ка­зы­ва­ла о Еле­не Прек­рас­ной. Сол­ныш­ко востор­га­лась Па­ри­сом, Еле­ной Пре­крас­ной, нев­зи­рая на неод­ноз­нач­ность их об­ра­зов. А во сне улыб­ка иг­ра­ла на ее ли­це.

С той по­ры де­воч­ка о тер­ро­ристах бо­лее не вспо­ми­на­ла.

ГЛА­ВА 3. ПРОБ­ЛЕ­МА ВЫ­БО­РА

С ран­не­го детст­ва ма­ма за­ни­ма­ла в жиз­ни Сол­ныш­ко глав­ное место. В при­сутст­вии ма­мы все от­хо­ди­ли да­же не на вто­рой, а на тре­тий или чет­вер­тый план. Каж­дый раз, ког­да ма­ма долж­на бы­ла уе­хать по своим де­лам, на­чи­на­лись двусто­рон­ние пе­ре­го­во­ры по по­во­ду от­ме­ны всех ма­ми­ных дел и сок­ра­ще­ния сро­ка ее от­сутст­вия. Пус­ка­лись в ход все ар­гу­мен­ты: прось­бы, убеж­де­ния, сле­зы.

— Ма­моч­ка, по­жа­луйста, не уез­жай. Мне так пло­хо без те­бя, — жа­лоб­но мо­ли­ла де­воч­ка, всю­ду сле­дуя за ма­мой, ко­то­рая со­би­ра­лась на ра­бо­ту.

— Сол­ныш­ко, у ме­ня мно­го дел на­ко­пи­лось. Я со все­ми де­ла­ми раз­бе­русь и вер­нусь к те­бе, — лас­ко­вым го­ло­сом от­ве­ча­ла ма­ма, гла­дя ее по го­ло­ве и це­луя. — А по­ка ты по­бу­дешь с ба­буш­кой.

— Пусть ба­буш­ка ра­бо­тает, а ты остань­ся со мной, — воз­ра­жа­ла Сол­ныш­ко.

— У ба­буш­ки свои де­ла. Она оста­ви­ла их, что­бы по­быть с то­бой. Я ско­ро вер­нусь, и мы бу­дем с то­бой иг­рать, — тер­пе­ли­во про­дол­жа­ла ма­ма.

— Нет, не хо­чу оста­вать­ся с ба­буш­кой, не уез­жай, по­жа­луйста, ма­ма, — уже вся в сле­зах про­си­ла де­воч­ка.

Но стои­ло ма­ме зак­рыть за со­бой дверь, как все вста­ва­ло на свои места. Ре­бе­нок мо­мен­таль­но пе­рек­лю­чал­ся на то­го из близ­ких, кто остал­ся с ним, и да­же на­зы­вал его ма­мой до воз­вра­ще­ния ма­мы с ра­бо­ты. Вна­ча­ле это вы­зы­ва­ло удив­ле­ние, но посте­пен­но все ста­ли к это­му при­вы­кать и восп­ри­ни­ма­ли как иг­ру, в ко­то­рой ре­бе­нок та­ким об­ра­зом не хо­тел ми­рить­ся с от­сутст­вием ма­мы.

С каж­дым из чле­нов боль­шой друж­ной семьи, ко­то­рую в ос­нов­ном и объе­ди­ня­ла Сол­ныш­ко, она об­ща­лась по-раз­но­му, при­ду­мы­вая раз­ные иг­ры, и тем са­мым, ре­бе­нок в те­че­ние дня про­жи­вал мно­жест­во жиз­ней.

Ес­ли Сол­ныш­ко ук­ла­ды­ва­ла спать ба­буш­ка, то де­воч­ка про­си­ла расс­ка­зать ей сказ­ку про Лин­да­гуль, млад­шую и са­мую лю­би­мую дочь пер­сидс­ко­го ша­ха На­ди­ра. И, нес­мот­ря на то, что Сол­ныш­ко зна­ла эту сказ­ку наи­зусть, она каж­дый раз про­си­ла ба­буш­ку про­чи­тать, а по­том еще и пе­рес­ка­зать ее. А ког­да уже по­лу­сон­ная и устав­шая ба­буш­ка пы­та­лась как-то сок­ра­тить по­вест­во­ва­ние, ка­кой бы устав­шей и сон­ной ни бы­ла де­воч­ка, она тут же прио­бод­ря­лась и на­чи­на­ла исп­рав­лять ба­буш­ку, уко­ряя ее в за­быв­чи­вости:

— Нет, не так ба­буш­ка. Ты опять все пе­ре­пу­та­ла. Ты, ба­буш­ка, та­кая «пе­ре­пу­талка».

Са­мое ин­те­рес­ное, что ни­ко­го дру­го­го она не про­си­ла про­чи­тать эту сказ­ку. С ма­мой или с дру­гой ба­буш­кой у них бы­ли свои лю­би­мые сказ­ки, ко­то­рые то­же ни­ко­му дру­го­му не доз­во­ля­лось чи­тать или пе­рес­ка­зы­вать. Об­щим бы­ло толь­ко то, что на всех эта­пах жиз­ни де­воч­ки обя­за­тель­но при­сутст­во­вал ка­кой-ни­будь ска­зоч­ный пер­со­наж, ко­то­рый был ее дру­гом, ко­то­ро­му до­ве­ря­лось са­мое сок­ро­вен­ное. С дру­гом Сол­ныш­ко прис­ту­па­ла к тра­пе­зе, с дру­гом гу­ля­ла, хо­ди­ла в детс­кий сад, за­ни­ма­лась му­зы­кой, хо­ди­ла в гим­насти­чес­кий зал, на ка­ток, ка­та­лась на лы­жах, слу­ша­ла сказ­ки, иг­ра­ла, да­же кон­цер­ты да­ва­ла, за­сы­па­ла. Вна­ча­ле это бы­ли со­ба­ка, заяц, волк, ли­си­ца — наи­бо­лее по­лю­бив­шие­ся пер­со­на­жи муль­ти­ков, ка­ких-ни­будь за­ни­ма­тель­ных исто­рий. При­чем, ес­ли ана­ло­га­ми жи­вот­ных — близ­ких дру­зей ста­но­ви­лись соот­ветст­вую­щие плю­ше­вые иг­руш­ки, то Са­мо­дел­кин доста­точ­но дол­гое вре­мя был нез­ри­мым дру­гом де­воч­ки. Ре­бе­нок был настоль­ко пог­ло­щен этим пер­со­на­жем, что раз­го­ва­ри­вал с ним, зна­ко­мил с ним своих гостей, спра­ши­вал у не­го со­ве­та. Са­мо­дел­кин стал глав­ным в до­ме. Все иг­ры про­хо­ди­ли с его участием. Чи­та­лись кни­ги о прик­лю­че­ниях Са­мо­дел­ки­на и его дру­зей, слу­ша­лись все те же ау­дио­за­пи­си, да­же имп­ро­ви­за­ции бы­ли иск­лю­чи­тель­но на те­му «Са­мо­дел­кин и ком­па­ния».

Ког­да семья са­ди­лась обе­дать, обя­за­тель­но ря­дом с де­воч­кой ста­ви­лись при­бо­ры и для Са­мо­дел­ки­на. Пе­ред сном де­воч­ка приг­ла­ша­ла Са­мо­дел­ки­на в ван­ную ком­на­ту по­мыть­ся и по­чистить зу­бы. Ког­да слу­ша­ла ау­дио­за­пи­си, про­си­ла не бес­по­коить их с Са­мо­дел­ки­ным.

Все боль­ше жиз­нен­но­го прост­ранст­ва от­во­ди­лось Са­мо­дел­ки­ну. Это был, мяг­ко го­во­ря, неп­ростой пе­риод в жиз­ни семьи, чле­нам ко­то­рой приш­лось учить­ся жить в ус­ло­виях постоян­но­го не­зри­мо­го при­сутст­вия Са­мо­дел­кина.

Но, сла­ва Бо­гу, все в жиз­ни про­хо­дит, настал день, ког­да Са­мо­дел­кин, Ка­ран­даш, Настень­ка, Кле­точ­ка, Тиг­ра­ша, пи­ра­ты Буль­буль и Дыр­ка и дру­гие пер­со­на­жи оста­лись в прош­лом.

Но­вым лю­би­мым ге­роем Сол­ныш­ко ста­ла очень ум­ная кры­са Ра­ми. Сол­ныш­ко мно­го раз пе­рес­мат­ри­ва­ла муль­тик «Ра­та­туй» и вся­кий раз востор­га­лась храб­ростью, лов­костью и на­ход­чи­востью кры­сы. Де­воч­ка бы­ла очень раз­бор­чи­ва в еде. И Ра­ми был силь­но из­ба­ло­ван ку­ли­нар­ны­ми изыс­ка­ми. Сол­ныш­ко срав­ни­ва­ла свои гаст­ро­но­ми­чес­кие прист­растия с та­ко­вы­ми у Ра­ми. И да­же на­хо­ди­ла неч­то об­щее, что еще боль­ше при­тя­ги­ва­ло ее к кры­се. Меж­ду тем ба­буш­ка да­же вооб­ра­зить се­бе не мог­ла, что кры­са мо­жет по­се­лить­ся в до­ме, тем бо­лее на кух­не. что она мо­жет участ­во­вать в при­го­тов­ле­нии пи­щи, ла­зить в бан­ки с кру­па­ми, в каст­рю­ли, спать в кол­па­ке убор­щи­ка. И, что са­мое глав­ное, это мо­жет у ко­го-то вы­зы­вать восторг.

Во вре­мя оче­ред­но­го по­хо­да в «Детс­кий мир» ба­буш­ка с Сол­ныш­ко наб­ра­ли иг­ру­шек — оби­та­те­лей морс­ко­го дна: ме­ду­зу, морс­ко­го ко­ня, морс­кую звез­ду, ось­ми­но­га, ска­та, морс­кую че­ре­па­ху. Иг­руш­ки бы­ли яр­кие, кра­си­вые, нео­быч­ные. Сог­лас­но ин­струк­ции, они уве­ли­чи­ва­лись в раз­ме­рах при каж­дом пог­ру­же­нии в во­ду. Собст­вен­но, по этой при­чи­не ба­буш­ка и Сол­ныш­ко ре­ши­ли про­ве­рить, так ли это на са­мом де­ле. И вдруг де­воч­ка уви­де­ла боль­шую жир­ную и чер­ную, как смоль, кры­су, по­хо­жую на Ра­ми. У нее за­го­ре­лись гла­за, и с кри­ком «Ра­ми» ре­бе­нок бро­сил­ся к кры­се, уро­нив все наб­ран­ные иг­руш­ки.

Кры­са бы­ла, как жи­вая. У нее был длин­ный хвост, ко­то­рый очень на­ту­раль­но дер­гал­ся, приотк­ры­тый рот, от­ку­да выг­ля­ды­ва­ли бе­лые зу­бы, те­ло бы­ло рых­лое, мяг­кое. Сло­вом, настоя­щее чу­до­ви­ще. Сол­ныш­ко очень об­ра­до­ва­лась. Вце­пи­лась в кры­су и уже не хо­те­ла с ней расста­вать­ся. Она не об­ра­ща­ла вни­ма­ния ни на про­дав­цов, ни на по­се­ти­те­лей ма­га­зи­на, ко­то­рые не сра­зу по­ня­ли, что проис­хо­дит. И бы­ла счаст­ли­ва…

С точ­ки же зре­ния ба­буш­ки, слож­но бы­ло най­ти бо­лее омер­зи­тель­ное соз­да­ние. Она ужас­ну­лась на­ход­ке, но не мог­ла ни­че­го по­де­лать. Приш­лось по­ку­пать и кры­су, и двуг­ла­во­го дра­ко­на. Уте­ша­ло лишь то, что дра­кон ока­зал­ся да­же сим­па­тич­ным. Сол­ныш­ко объяс­ни­ла, что это Змей Го­ры­ныч, ко­то­рый су­щест­вен­но по­доб­рел пос­ле то­го, как ему от­ру­би­ли од­ну из трех го­лов. Тут же в ма­га­зи­не кры­су выз­во­ли­ли из упа­ков­ки, и всю об­рат­ную до­ро­гу Сол­ныш­ко шла, при­жав к се­бе кры­су, вооб­ра­жая, как она ее кор­мит, поит, и рас­суж­дая о том, что му­чить жи­вот­ных нель­зя, что это ху­же, чем убить их. И да­же на ночь уло­жи­ла кры­су ря­дом с со­бой в кро­вать. Хо­ро­шо, что вот это­го ба­буш­ка уже не ви­де­ла.