Бесплатный фрагмент - Игра в прятки

Посвящается моим родителям

---

Авторский перевод с английского под редакцией Елены Кудряшовой

---

Глава 1

Офис был просторным и по-современному роскошным: много естественного света, проникающего через большие окна, серые стены, черная кожаная мебель и картины-произведения современного искусства на стенах. Не могу сказать, что мне нравился такой стиль. Я бы предпочёл более классические интерьеры. Однако всё это, а также расположение офиса на верхнем этаже самого высокого здания в городе, должно было демонстрировать, что его владелец — человек не просто состоятельный, но обладающий значительной финансовой властью.

Апрельское утреннее солнце ярко светило в ясном голубом небе, добавляя насыщенности декору этого места, где десятки миллионов различных валют регулярно зарабатывались ещё до того, как некоторые люди выпивали свою первую чашку чая. Я сидел за большим журнальным столиком в одном из двух cделанных на заказ и очень дорогих на вид кресел в той части офиса, где владелец хотел бы, чтобы люди чувствовали себя более комфортно, всего в нескольких метрах от его большого, тщательно организованного рабочего стола с двумя широкими компьютерными мониторами.

Человек, с которым я встречался, был одним из самых успешных «денежных волшебников» в Сити. Его звали Джаред Шеннон, и он был на несколько лет моложе и на пару миллиардов долларов богаче меня. Последний факт раздражал, а первый — сбивал с толку.

Зачем человеку его уровня говорить со мной о моём небольшом проекте по деревенскому строительству? Да, я знаю, что не являюсь среднестатистическим Джо, но я вряд ли мог представлять для него какой-либо личный интерес, если только он не держал под контролем абсолютно все вопросы в своей собственной компании, что было крайне маловероятно. В его империи было достаточно людей, с которыми я мог бы провести совещание и получить то, что хотел, без встречи с ним самим. Это могло иметь смысл, только если ему нравились аристократы и их поместья. Какова бы ни была причина, я сидел в его офисе, и это было всё, что действительно имело значение на данный момент.

Я пытался сосредоточиться и оценить эту возможность, но это было трудно сделать из-за похмелья, которое я пытался подавить обезболивающими. Пойти на вечеринку вчера вечером и провести половину её, флиртуя с несколькими раскрепощёнными молодыми женщинами, чтобы позже продолжить знакомство с ними в моей квартире оказалось не очень-то хорошей идеей. Одна из них, надо сказать, всё-таки была восприимчива к моим ораторским навыкам, и мне пришлось разбудить её пораньше и посадить в такси, чтобы успеть привести себя в порядок перед вышеупомянутой встречей.

— Ну, я не думаю, что у меня есть еще вопросы, — сказал Джаред, небрежно держа в руках то, что, по-видимому, было моим коммерческим предложением. Он сидел в другом кресле, возвышаясь надо мной на противоположной стороне стола. Джаред был высоким мужчиной в хорошей форме, примерно сорока лет, с лицом, излучающим интеллект и уверенность. — Может быть, у вас есть вопросы ко мне?

Джаред был одет в простую, но очень качественную футболку, сшитую на заказ, джинсы и пару кроссовок от Louis Vuitton. Любой, кто не разбирается в хорошей одежде, даже не взглянул бы дважды на этого человека на улице. Однако я, как человек, знающий в этом толк, отметил про себя, что кто-то явно проделал большую работу, создавая данный образ для Джареда. Но часов на нём не было. Вероятно, он был одним из тех людей, которые могут позволить себе любые часы в мире, но предпочитают проверять время на своём телефоне. Для меня подобное отсутствие традиций было показателем «новых денег».

Мне тоже нравится чувствовать себя комфортно в своей одежде, но я не любитель футболок. На мне были симпатичный светло-коричневый пиджак от Orazio Luciano и белая рубашка от Jean-Manuel Moreau, которые я заказал в Париже. Я немного почитал о компании Джареда и знал об их политике в отношении повседневной одежды. Я тоже мог бы выглядеть повседневно: на мне были джинсы от Luigi Borrelli и удобные лоферы от Tod’s — это, так сказать, моё понимание стиля casual.

Я выбрал часы Patek Philippe World Time с серебристо-синим циферблатом и платиновым корпусом, которые напоминали мне о том, какие деньги были у моей семьи. Это то, что любой ценитель часов расценил бы как тему для интересного разговора, но, к сожалению, подобная деталь, вероятно, останется незамеченной людьми без часов. Мне нужно было сделать вид, что, помимо Джареда, у меня есть и другие «варианты» для развития моего проекта.

— У меня тоже нет вопросов, — сказал я, чувствуя облегчение от того, что встреча подходит к концу, и мечтая о большой чашке кофе. — Я просто хотел поблагодарить вас за возможность встретиться лично.

Признаюсь, в последнее время мои дела шли не лучшим образом, и эта сделка была для меня особенно значимой. У меня было несколько богатых друзей, но они не проявили интереса к моей идее, поэтому я был вынужден общаться с людьми, которые мне не особо нравились.

Я осторожно намекал им, что рассматриваю возможность использования части нашего фамильного поместья для строительства жилья. Это были люди с хорошими связями, и именно они привели меня к этой встрече — возможному источнику желаемых инвестиций, хотя я и не ожидал, что встречусь с самим Джаредом Шенноном.

Моя идея построить несколько коттеджей для состоятельных людей, вероятно, показалась ему несерьёзной. Однако кто-то однажды сказал, что все важные дела начинаются с чего-то простого, и я, конечно, надеялся, что в моём случае получится именно так.

Кроме того, в наше время нужно быть гибким, когда речь заходит о зарабатывании денег, даже если человек с дворянским титулом должен превратить часть своих старейших парков в объекты недвижимости. Мне пришлось пойти на риск, чтобы восстановить своё финансовое положение, прежде чем начинать продавать вещи, которые я хотел бы сохранить.

И ещё одна вещь, о которой я, конечно, должен был помнить — отец сказал мне, что это будет мой последний шанс использовать семейные средства, которые видели лучшие дни. Если эта идея не сработает, мне, вероятно, придётся пройти онлайн-курсы и освоить бухгалтерский учёт или что-то в этом роде. Найти честную работу, так сказать. Но я старался не позволять этой «маленькой детали» затуманивать моё сознание.

— Но хотелось бы понять, — произнес он, глядя на меня с улыбкой. — Ты действительно меня не помнишь, да?

— Прошу прощения?

Джаред хлопнул себя по колену и усмехнулся. — Я тут всё это время думал, что ты не хочешь смешивать личные и рабочие моменты, но теперь я вижу, что ты не представляешь, кто я такой.

Мне стало немного не по себе. Я не привык, чтобы люди, которых я не очень хорошо знаю, разговаривали со мной в таком панибратском тоне. Но, как говорится, бедному да вору всякая одежда впору. Сейчас мне придется ему подыграть.

— Боюсь, я не совсем понимаю. Я знаю, кто вы, — сказал я, стараясь говорить как можно более профессионально. Я даже выдавил улыбку, хотя и не очень искренне. — Мы раньше встречались?

— Да, встречались, — ответил он, перестав смеяться. — Ладно, мы знакомы уже довольно давно. — Он посмотрел на меня и добавил: — Когда я говорю «давно», я имею в виду то время, когда мы были детьми. Ну, по крайней мере, я.

Это никак не помогло мне вспомнить, и я решил сделать ещё одну попытку.

— Мы ходили в одну школу? Думаю, я бы вас запомнил.

— Нет, мы не могли ходить в одну школу.

Джаред встал и подошёл к своему столу. Он взял фотографию в дорогой на вид серебряной рамке и протянул её мне.

— Это моя мать, — сказал он.

Я взял фотографию. Женщина показалась мне смутно знакомой. Она могла быть кем угодно, но я чувствовал, что Джаред ждёт от меня, что я её узнаю.

— Понятно.

— Она работала в Мэйпэл Гроув Хаус, — сказал Джаред, ожидая от меня какой-то реакции типа «ага». — Её звали Сьюзан Шеннон.

— О, повариха? — спросил я, снова взглянув на фотографию. — Конечно, Сьюзан. Я её помню. — Я помнил её имя, но совершенно забыл, как она выглядит. — Так, должно быть, вы… — попытался я предположить, потому что не мог вспомнить, сколько у неё было детей.

— Малыш Джей, — закончил Джаред.

— Конечно, Малыш Джей, — сказал я, глядя на него и медленно узнавая маленького негодяя, которого видел у нашего дома, когда был подростком. У Сьюзан был один сын. Теперь я вспомнил. Малыш Джей и мой младший брат частенько играли в нашем саду. Думаю, они были друзьями.

Как я мог упустить этот факт в своей так называемой подготовке к сделке? Ради Бога ведь даже его фамилия всё ещё была Шеннон. Почему никто из знакомых не сказал мне об этом?

Теперь я начал понимать, почему мы проводим встречу в его офисе, а не в конференц-зале. На минуту я наивно вообразил, что, возможно, моё «блестящее» коммерческое предложение всё-таки не было для Джареда чем-то тривиальным. Встреча постепенно становилась неловкой даже для меня. Я пытался получить долгожданное финансирование от сына бывшей поварихи нашей семьи, с которым мой младший брат постоянно играл в пятнашки. Хуже того, я не узнал его и его мать. Это нельзя было назвать «хорошим началом» профессиональных отношений.

Джаред взял фотографию и поставил её на место. Повисла короткая пауза, от которой мне стало немного не по себе. Однако, похоже, моя забывчивость не задела его.

— Я понимаю, что говорить об этом уже поздно, но мне жаль твоего брата, — наконец произнёс Джаред. — Чарли был отличным мальчиком. Я любил его как родного.

— О, спасибо, — сказал я, радуясь, что мы перешли к другой теме. В то же время я надеялся, что вопросов о моём младшем брате больше не будет. На всякий случай я добавил: — Мы все его любили, и мне всё ещё больно говорить о нём.

Офис, который казался таким огромным в начале нашей встречи, теперь становился всё меньше и меньше. Хотя деньги были для меня довольно чувствительной темой, я старался сосредоточиться на своих прагматичных целях, чтобы сохранять спокойствие. Мне было необходимо получить финансовую помощь, чтобы поправить свои дела и смягчить последствия некоторых решений, приведших к катастрофическим результатам. Немногие знали, насколько плачевно моё положение, и я не собирался распространяться о нём без крайней на то необходимости. Некоторое время мне удавалось довольно хорошо притворяться, но, тем не менее, у меня было слишком много счетов, требовавших срочной оплаты.

— Удивительно, что за всё это время… его так и не нашли, — сказал Джаред, не поняв моего намёка.

Глава 2

Я стою в коридоре третьего этажа, ведущем на чердак. Я подхожу к лестнице и собираюсь проверить, есть ли кто-нибудь наверху, но что-то привлекает моё внимание. Я выглядываю в окно и вижу, как Чарли в белой рубашке убегает через сад.

— Это нечестно! — кричу я. — Мы только в доме можем прятаться! Мошенник!

Чарли меня не слышит. Он слишком далеко, и вот его рубашка уже исчезает за старыми дубами…

Я бегу за ним вниз по лестнице, а затем…

Просыпаюсь, выкрикивая его имя.

Я сел в кровати, охваченный растерянностью. Этот сон уже давно не снился мне благодаря психотерапии, которая, казалось, работала до этого момента. Почему мне вдруг приснился последний раз, когда я видел своего младшего брата живым? Это всё из-за дурацкой встречи с Джаредом. Вот в чём причина.

Мой терапевт говорил мне, что сны «позволяют нам консолидировать и оценивать наши воспоминания», а сны о ком-то, кого мы потеряли, «влияют на нерешённые проблемы». Он также назвал мне примерно пятнадцать других возможных причин подобных снов, которые я благополучно забыл и никогда не пытался вспомнить. Мы с моим доктором использовали несколько техник для «примирения с прошлой травмой», и я надеялся, что они мне больше не понадобятся.

Прошло три дня с тех пор, как я говорил с Джаредом, но пока никаких новостей не было. Я уже начал подумывать, что мне придётся найти другой способ получить деньги, если известий от его людей не будет в течение недели. Ждать дольше просто не имело смысла.

Оглядываясь назад, я понимаю, что большинство людей вокруг меня были чрезвычайно терпеливы к моим проделкам, начавшимся ещё в школьные годы. Тогда я решил, что быть старшим отпрыском уважаемой семьи с родословной — мой счастливый билет в успешное будущее.

Хотя для мальчика моего положения это было несколько необычно, я начал времени от времени приторговывать травой, чтобы увеличить свои карманные деньги и почувствовать себя более независимым. Поначалу это не казалось чем-то серьёзным. Я делал это не для того, чтобы стать популярным. Популярности мне хватало. Это был просто предпринимательский зуд, желание контролировать свою собственную жизнь, быть выше всех правил дома и инструкций, которым я должен был следовать, чтобы быть «сыном, которым родители могут гордиться». Я полагал, что для этого у них есть Чарли, а я мог бы просто немного развлечься, прежде чем стану их преемником.

После нескольких небольших успешных сделок я наивно поверил, что лёгкие наркотики могут стать основой для серьёзного бизнеса или, по крайней мере, дать мне предпринимательский опыт. Это придало мне уверенности, и я решил расширить свою деятельность.

К сожалению, я потерял партию, от которой должен был получить свой первый крупный доход. Полиция нагрянула с рейдом в школу-интернат, где я учился, и пришла в наше общежитие. Мне повезло — я успел смыть большую часть партии в унитаз, а остатки — выбросить в окно. Однако, чтобы расплатиться с дилерами, мне пришлось тайно продать некоторые вещи из дома.

Когда родители обо всём узнали, разразился небольшой скандал, но мне удалось избежать проблем. Однако этот опыт ничему меня не научил. Я просто не заметил знаков, указывающих на то, что это не моё. Неожиданно я получил больше денег от продажи вещей, чем мне было нужно, и решил купить ещё больше травы, чтобы утвердиться в качестве серьёзного игрока на этом опасном рынке. Я думал, что моё будущее в моих руках. Но всё пошло не по плану — в следующий раз я потерял и травку, и брата.

Тем временем пришло время заняться своими делами и сделать что-то продуктивное, чтобы разнообразить свою жизнь. Когда я потянулся за телефоном, то, помимо обычных сообщений о выпивке от моих приятелей, я увидел смс от Джареда.

Наконец-то!

Он тоже хотел встретиться, чтобы выпить. «Давай сделаем это в неформальной обстановке», — говорилось в сообщении. Означало ли это, что я получил то, что хотел? Я не мог точно сказать, что он думал о моих перспективах после того, как мы вспомнили о его маме и Чарли.

— Мои люди свяжутся с тобой, — произнесён, когда интервью закончилось.

Да, я вспомнил, что он употребил фразу «мои люди», и подумал, что это прозвучало не слишком многообещающе. Так почему же он сам отправлял мне сообщение?

Что бы это ни было, это лучше, чем никаких новостей. Я отправил несколько ответных сообщений своим знакомым, отменив некоторые встречи, которые также подразумевали употребление алкоголя.

Ну что же, давайте выпьем с сыном нашей бывшей поварихи, который был в сто раз богаче меня. Выпивка была тем, в чём я был не так уж и плох. Однако сейчас я нуждался в чём-то большем, чтобы снять напряжение. Это была важная встреча, и я не хотел её испортить.

Когда я собирался принять душ, зазвонил мой телефон. На экране высветилась надпись «Наташа».

— Привет, красотка, — сказал я. — Как дела?

У нас с Наташей Каннингем были отношения, которые можно назвать «случайными и взаимовыгодными», продолжавшиеся уже около года. Она была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал, и вела себя как настоящая звезда, когда мы выходили куда-нибудь вместе. Наташа знала, как одеваться, чтобы у других мужчин при взгляде на неё перехватывало дыхание. Она мудро решила не подражать всем тем знаменитостям, у которых, в сущности, не было ничего, кроме их известности. Вместо этого она выбрала стиль Линды Евангелисты, носила шикарную короткую стрижку и всегда выглядела великолепно. Ей нравился гламур и внимание окружающих, что подходило и мне — встречи с ней шли на пользу моему имиджу.

Наташа была прагматичной леди, возможно, даже слишком прагматичной для своего возраста — ей было всего двадцать пять. Начав работать хостес в дорогом ресторане в возрасте двадцати лет, она завела множество крайне полезных знакомств с людьми, которые, в свою очередь, знали многих людей с деньгами и титулами. Она ушла из ресторана, почитала Достоевского и Диккенса, чтобы «получить образование», стала настоящей светской львицей, поддерживаемой несколькими щедрыми джентльменами, и затем перешла к более амбициозным проектам.

Наташа была наслышана и о семействе Монтегью, и об их прекрасном поместье с единственным наследником, которого можно было бы прибрать к рукам. Она задумала «случайно» встретиться со мной на каком-то мероприятии, в результате чего мы ещё немного «наткнулись» друг на друга в моей квартире. Наша почти двадцатилетняя разница в возрасте её не смущала. У Наташи была чёткая цель — войти в уважаемую и титулованную семью с кучей денег. Пока у неё не было ни того, ни другого, но она была невероятно решительна и рассматривала меня как одного из возможных кандидатов для осуществления своей мечты. Что мне в ней нравилось, так это то, что она никогда не лгала мне об этом и не возражала против моих маленьких приключений «на стороне».

— У меня всё хорошо, Саша, — произнесла она. Ей нравилось использовать русский уменьшительный вариант имени Александр, хотя она совсем не говорила по-русски, Наташа считала, что это звучит изысканно, когда мы были на людях. — Я позвонила Кристоферу, чтобы узнать, будет ли он с нами сегодня вечером, и узнала, что ты отменил встречу. Я думала, что ты мог бы найти больше времени для своих друзей и меня в своём чрезвычайно плотном графике.

Я уловил нотки сарказма в словах о «чрезвычайно плотном графике», но решил не обращать на них внимания. Я не был известен своей занятостью. Кроме того, для меня было несколько необычно не выпить с моим университетским товарищем Кристофером Девоном, который, по-видимому, был в списке быстрого набора у Наташи в телефоне. И это было логично, потому что он тоже был одним из аристократов и, несомненно, представлял для неё интерес. Насколько я знал, Наташа пока не предпринимала никаких действий по поводу его поместья. Ей просто нравилось находиться в окружении людей, у которых над входом в дом висели гербы.

Как бы то ни было, я мысленно обратил внимание на упоминание Кристофера, но тоже проигнорировал это. — У меня деловая встреча, — сказал я, ища свой халат.

— Надеюсь, она того стоит, — произнесла Наташа, вкладывая в свои слова двойной смысл и смеясь. Нет, она не была ревнивой, но любила пошутить на эту тему.

— Ничто не сравнится с тобой, дорогая, — попытался я пропеть строчку из известной песни.

— Саша, ты ужасно поёшь. Когда я смогу тебя увидеть?

— Я позвоню тебе завтра. — Я нашёл свой халат и был готов пойти в душ.

— Хорошо, — сказала Наташа и повесила трубку. Она никогда не тратила время на пустую болтовню.

Глава 3

Ранним вечером Джаред встретил меня у входа в свой офис. Я пришёл вовремя и был готов к любому разговору благодаря волшебному веществу под названием «Чинг», которое удобно хранилось в маленькой коричневой стеклянной баночке, спрятанной во внутреннем кармане моего пиджака. Я купил его по пути на встречу у надёжного друга с богатым фармацевтическим опытом и принял немного, чтобы быть в отличной форме.

— Спасибо, что пришёл, Алекс, — сказал он, пожимая мне руку.

— Не за что, — ответил я.

Джаред выглядел небрежно, но дорого. На нём была тёмно-синяя льняная футболка без рисунка, чёрные джинсы и кроссовки из оленьей кожи. Я бы сказал, что вся его одежда была куплена в бутике Zegna. Это было слишком скромно для такого человека, как Джаред, но кто я такой, чтобы судить?

Поскольку у нас была неформальная встреча, я решил одеться по-простому и выглядеть так, будто бы собирался на спортивное мероприятие. Я выбрал двубортный пиджак из оленьей шерсти от Ralph Lauren; классика никогда не подводила. К тому же вечером могло быть немного прохладно. Эластичная клетчатая рубашка от Corneliani была заправлена в хлопковые брюки от Brunello Cucinelli. Я также чувствовал себя комфортно в своих пенни-лоферах Carlos от Santoni и пришёл вовремя благодаря снятым с производства AP Royal Oak с синим циферблатом — часам моего отца, которые он одолжил мне несколько лет назад на деловую встречу. «Они бы хорошо сочетались с моими туфлями, как думаешь?» — помнится, так я сказал ему тогда. К сожалению, я забыл вернуть их после встречи, но он тоже никогда не вспоминал об этом. Тогда мы могли забывать о таких вещах.

— Давай выпьем по пинте и сядем у окна, — предложил Джаред, указывая на самый дальний угол паба.

Паб был не слишком далеко от офиса Джареда, но я был немного удивлён тому, что он выбрал это старое и скромное место. Нувориши часто любят выставлять своё богатство напоказ, но я думаю, что Джаред не был одним из таких людей. Возможно, он владел этим местом или купил его тайно, чтобы показать другим, какой он скромный. Держу пари, там будет изысканное крафтовое пиво с фруктовым вкусом и полезные закуски.

Мы взяли наше пиво и сели за старый стол.

— На здоровье! — сказал Джаред, выпив добрую половину своей порции. — Это то, что нужно! — добавил он и поставил стакан.

Я сделал глоток. Пиво было хорошим. Ничего вычурного — старый добрый лагер. Я выпил ещё и решил дать ему выговориться.

— Слушай, Алекс, — начал Джаред, вытерев рот тыльной стороной ладони, — я просто хотел поболтать с тобой вне офиса. Так что сегодня вечером не будет никаких разговоров о работе.

Ну, замечательно! Выходит, я пришёл сюда зря.

— Мы всё решим на следующей неделе, — продолжил он.

А вот это уже лучше. Давай поболтаем.

— Давай допьём и закажем ещё, ладно? — предложил он и, не дожидаясь моего согласия, подал знак бармену принести ещё пива. — До дна?

В эту игру я играю хорошо. Мы осушили свои стаканы.

— Я прихожу сюда постоянно. Хью, бармен, хорошо меня знает и не против принести напитки, когда я его прошу, — сказал Джаред.

Джаред определённо был хозяином этого места.

— Ладно, — ответил я.

— Говорят, это один из лучших пабов в городе, — сказал Джаред, оглядываясь.

— Никогда здесь не был.

— Ты, наверное, задаёшься вопросом, почему мы встречаемся именно здесь.

— Да, я это приходило мне в голову.

— Ну, возможно, ты этого не знаешь, но я провёл довольно много времени за границей. Твоя семья была добра к моей маме, и она смогла накопить немного денег, чтобы мы могли поехать к родственникам в Штаты.

Я ничего такого не помнил. С чего бы мне об этом помнить? Джаред не входил в круг моих друзей. Он и в социальном плане был не на одном уровне со мной. Так что неудивительно, что я мало общался с ним, когда мы были детьми.

Хью, мужчина средних лет с бородкой и татуированными руками, принёс наши напитки и поставил их на стол. Джаред просто кивнул в знак благодарности.

— Сказать по правде, я не хотел отправляться за океан, потому что мне нравилось жить здесь, в маленьком коттедже за главным домом, который мы делили с мамой, и проводить время, играя с местными мальчишками и…

— С Чарли, — закончил я предложение за него.

— И с Чарли. Точно. — Джаред улыбнулся и поднял второй стакан. — За твоего младшего брата.

Джаред отпил пива. Я последовал его примеру.

— В этом мальчишке было что-то особенное, — сказал Джаред. — Он был таким добрым и… Какое же слово к нему больше подойдёт?

— Общительным, — предположил я, потому что действительно помнил своего младшего брата таким.

— Правильно. Добрым и общительным.

Джаред осушил свой стакан. Его мучила жажда, и я его очень хорошо понимал. Меня тоже иногда могла мучить жажда, когда я этого хотел. Поэтому я быстро допил своё пиво.

— Так вот, могу ли я попросить тебя рассказать мне, что именно случилось тогда? — сказал Джаред после короткой паузы. — Я имею в виду, я знаю эту историю, но меня не было в поместье с тех пор, как я уехал ребёнком. Я слышал о том, что произошло, от своей матери и читал кое-что в газетах, но было бы здорово выслушать тебя.

Ага! Так вот для чего нужны были эти два раунда выпивки — чтобы смягчить меня и подготовить к грустной истории. Но чтобы вывести меня на эмоции, нужно больше, чем просто два пива. Вкусная еда и фильм о маленьких щенках, попавших в беду, могли бы сработать лучше. Пиво делает меня только более внимательным и любопытным. Если, конечно, ограничиться тремя стаканами. После этого мы либо увеличиваем градус алкоголя, так сказать, переходим на новый уровень, либо просто пьём дальше, пока один из нас не сломается и не пойдёт в туалет, будучи не в силах терпеть.

Джаред был моим потенциальным инвестором, точнее, моим единственным потенциальным инвестором, и он хотел послушать мою версию случившегося. Как бы я ни противился этому разговору, мне нужно было подчиниться. Но сначала я должен был воспользоваться туалетом, чтобы «припудрить носик», прежде чем отправиться в путешествие по закоулкам своей памяти.

Глава 4

Мой брат был на семь лет моложе меня. Я помню, что, несмотря на разницу в возрасте, мы были хорошими друзьями. Конечно, у нас были свои братские споры, и я признаю, что иногда мог вести себя с ним как настоящий тиран. Но Чарли любил всех, и все любили Чарли.

Он был невероятно любознательным — иногда до такой степени, что меня это раздражало. Казалось, его интересовало всё: от сбора камней из нашего ручья до изучения космоса и созвездий. Часто можно было услышать, как он победно смеялся где-то в доме или в саду, сделав очередное открытие.

Я всегда удивлялся, откуда у него столько энергии и почему у меня, похоже, нет такой черты в ДНК. Я старался держать его подальше от своих так называемых предпринимательских начинаний. Он всегда хотел быть рядом со мной, хотя я не всегда позволял ему это. В нём никогда не было ничего плохого или негативного. Несмотря на все глупости, связанные с половым созреванием, которые обычно переживают подростки, я думаю, что гордился тем, что у меня был такой брат, даже если в то время не вполне осознавал это.

Когда он исчез, у меня было такое чувство, будто внутри меня образовалась чёрная дыра, которая с тех пор медленно разрасталась. Я винил себя в его исчезновении. Годами мне снился один и тот же кошмар: Чарли звал меня по имени, а я нигде его не видел. Я бегал по дому в поисках его, слышал его голос, но просто не мог его найти. Я просыпался с криком, и проходила минута или две, прежде чем я понимал, что это просто сон.

Бесконечные сеансы терапии постепенно изменили сон на тот, в котором я просто смотрел, как Чарли бежит по парку. Ну, если быть совсем точным, мне помогла терапия в «отличном» сочетании с травой, алкоголем и довольно частым случайным сексом. Теоретически, это можно было бы назвать прорывом, но я пытался забыть тот день, когда Чарли пропал, и избегал разговоров на эту тему со всеми, включая моих родителей. Однако, похоже, сегодня другого выхода не было. Итак, вот что я рассказал Джареду.

— Вы, возможно, помните, что Мэйпэл Гроув Хаус — не самый большой особняк в округе, но довольно просторный, — начал я.

— Действительно, — сказал Джаред. — Десять спален, не так ли?

— Да, плюс ещё пять или шесть комнат для, так сказать, разных занятий.

Очередной раунд пива, словно по волшебству, появился на нашем столе. На этот раз его сопровождала миска с грецкими орехами.

Грецкие орехи в пабе? Это место определённо принадлежит ему.

Джаред отпил из своего нового стакана и, умело расколов орехи, начал отправлять их в рот.

— Итак, — произнес я, на мгновение залюбовавшись его техникой. — Чарли обожал часами играть со мной в прятки, потому что в доме было много мест, где мы могли бы прятаться. Наши родители часто были слишком заняты гостями, чтобы проводить с нами время. Поэтому, когда мы были в доме, мы были предоставлены сами себе. Конечно, это было только во время летних и зимних каникул. Постепенно мы стали всё реже и реже играть в прятки.

— Я помню это, — сказал Джаред. — Я также помню, как сильно хотел поиграть с вами, но дом был закрыт для детей слуг. Хотя мы могли пользоваться детской площадкой, что было довольно широким жестом со стороны твоих родителей.

Это было правдой. Одно время мы держали в доме довольно много персонала. Мои родители предпочитали нанимать семейные пары с детьми, вероятно, потому что они лучше выполняли свои обязанности. Мать Джареда — родитель-одиночка — была исключением из этого правила, но она тоже работала добросовестно. В любой день на нашей детской площадке, которую когда-то построил прадедушка, играли чьи-то дети.

— Ну, мы играли в и в тот самый день, — произнес я, боясь приблизить момент, когда мой брат исчезнет. — Мы давно этого не делали, и Чарли буквально умолял меня сыграть в прятки, что называется, в память о старых временах.

Если бы я только ответил «нет»!

— Он сказал, что нашёл новое место, где можно спрятаться, и что на этот раз я его не найду, — продолжал я. — Конечно, я знал все возможные места для пряток в доме, но это был наш ритуал. Он хвастался новым местом, а потом я находил его в течение нескольких минут.

Внезапно я почувствовал жажду и допил свой бокал. Судя по онемевшим деснам, мой «волшебный порошок» все еще действовал, и мне нужно было больше алкоголя, чтобы погасить внезапную тревогу. Джаред последовал моему примеру, не говоря ни слова, и дал бармену знак — ещё один раунд.

— Итак, Чарли побежал прятаться. Я решил дать ему несколько дополнительных минут и пошёл попить чего-нибудь прохладительного, — сказал я, желая, чтобы следующий раунд принесли как можно скорее.

— Мы можем сделать перерыв, — предложил Джаред, глядя на меня.

— Со мной всё в порядке. Я уже много раз обсуждал это со своим психотерапевтом и ещё больше запивал это алкоголем.

Новый раунд пива сопровождался очередной миской грецких орехов. Джаред приступил к их раскалыванию, и я присоединился к нему. Мы ели орехи в тишине, как два друга, которым не нужно заполнять паузы пустой болтовнёй. После того как я съел пару, я почувствовал, что готов продолжить разговор.

— Ну так вот. Когда я поднялся наверх в поисках Чарли, я не смог найти его в обычных местах. И как раз в тот момент, когда я подумал, что, возможно, он наконец нашёл новое убежище, я увидел его из окна, бегущим по саду. Я решил, что он передумал и больше не хочет играть, поэтому пошёл в свою комнату.

— Ты видел, как он убегал?

— Ну, я был на третьем этаже и думал проверить чердак, которого Чарли немного боялся, когда увидел, как он быстро бежит к главным воротам. Я закричал: «Это несправедливо!» или что-то в этом роде, думая, что это не в его стиле — нарушать наше правило прятаться только в доме.

Джаред перестал есть орехи и уставился на меня.

— Когда именно это было?

— Тринадцатого июля.

Наступила минута молчания.

— Это был последний раз, когда ты его видел?

— Да, последний раз.

— Когда ты понял, что он пропал?

— Это было гораздо позже, вечером. Мне показалось странным, что он не появился на ужине — когда родители были заняты гостями, мы с братом, как правило, ужинали вместе. Я спросил прислугу, но никто его не видел. Потом я подумал, что, возможно, он пошёл к нашим родителям. Это было немного необычно, но в тот момент у меня заканчивались варианты.

Если бы я только начал искать его раньше, а не сидел в своей комнате, просматривая мои секретные запасы журналов для взрослых!

— Я помню летние вечеринки, которые устраивали твои родители, — сказал Джаред. — Они были потрясающими. Люди в красивых нарядах гуляли по парку, держа высокие бокалы с шампанским и болтая друг с другом.

— Некоторые из этих мероприятий были приятными, я полагаю, — ответил я, вспомнив, как скучал на них.

— Но Чарли там не было.

— Да, — сказал я и отпил из своего стакана. — Стемнело, и мы начали очень нервничать. Все, даже некоторые гости, если я правильно помню, искали его. Я рассказал всем, где видел его бегущим, и мы отправились прочесывать парк. Мои родители вызвали полицию, и всё это превратилось в масштабную поисковую операцию, которая длилась месяц и даже больше.

— Да, я слышал, что все искали Чарли. Моя мама тоже была там.

Я не помнил, была ли мать Джареда там, но всё равно кивнул.

— Через шесть месяцев моя мать была эмоционально истощена. Было решено, что отец отвезёт её во Францию, чтобы она поправилась. Это было временной договоренностью. Не уверен, знаете ли вы об этом, но у моих бабушки и дедушки был шато, который они завещали матери и её сестре. Однако через некоторое время мама вбила себе в голову, что Мэйпэл Гроув Хаус проклят, и убедила моего отца остаться во Франции ещё на некоторое время. Каждый раз, когда папа поднимал вопрос о возвращении, моя мать просила подождать «ещё немного», и в итоге это её «немного» превратилось в «никогда». В то время мы всё ещё владели свинофермой, которая приносила кое-какой доход. Она была прибыльной, пока несколько лет назад не умер арендатор, а его дети уже не захотели быть свиноводами. Ну вот, с тех пор отец время от времени возвращался в поместье, чтобы позаботиться о некоторых вещах, но мама была непреклонна, она не хотела снова переступать порог этого дома. Постепенно папа тоже перестал приезжать туда, и все вопросы решались через нашего адвоката.

Джаред кивнул. — А как насчёт тебя?

— Я провёл некоторое время во Франции, вернулся, чтобы поступить в университет, окончил его и с тех пор живу в Сити, в поместье никогда не возвращался, — сказал я и почувствовал, что это немного перебор. Пиво не пошло мне на пользу.

Джаред обдумал свою следующую мысль. — Он бежал к главным воротам, и на нём была белая рубашка?

— Да. А что?

— Понимаешь, ты видел меня, а не Чарли.

— Что?!

— Ну, именно об этом я и хотел поговорить с тобой сегодня. Думаю, для разговора нам понадобится что-то покрепче пива.

Когда нам принесли односолодовый «напиток покрепче», Джаред взял телефон и быстро набрал номер.

— Фредди, принеси, — сказал он и положил трубку. Затем взял свой стакан, поднял и посмотрел сквозь него, словно любуясь насыщенным средне-темным оттенком напитка оранжевого цвета. Он понюхал его. — Ах, эта штука определённо лучшая.

В бар вошёл высокий мужчина с широкими плечами и квадратной челюстью, одетый в черный костюм. Он подошел к столу, поставил на него пакет и посмотрел на Джареда.

— Это все, Фредди. Спасибо, — сказал Джаред.

Фредди кивнул и ушёл, не сказав ни слова.

Я не собирался выдавать свое беспокойство, задавая вопросы о дурацком пакете, поэтому взял свой стакан с виски и осушил его одним глотком. Виски был приятным и мягким на вкус. Ирландцы знают, как делать хорошие напитки.

— Ну, — Джаред наконец нарушил молчание, — есть кое-что, что я хочу тебе вернуть.

— Вернуть? Честно говоря, я не помню, чтобы я вам что-то давал.

Джаред придвинул пакет ближе ко мне.

— Открой его. Это принадлежит твоей семье.

Я медленно взял пакет и заглянул внутрь. Внутри оказалась белая рубашка небольшого размера, аккуратно сложенная и перевязанная длинной синей тесёмкой. Я посмотрел на Джареда.

— Достань её, — сказал он.

Я так и сделал. Еще до того, как я ее увидел, я каким-то образом уже знал, что увижу на этой рубашке. Медленно развязав тесёмку, я разглядел вышитую на ней анаграмму «ЧДМ».

— Чарльз Джон Монтегью, — произнес Джаред, — я заметил, что у тебя на манжете есть похожая вышивка. Тебе всё ещё шьют рубашки на заказ, не так ли?

У меня была анаграмма на манжете, только там было моё имя — «АДМ II», что означало Александр Джеймс Монтегью Второй. Я всегда носил рубашки, поло и даже нижнее бельё с этой надписью.

Я пытался собраться с мыслями. — Как… Откуда она у вас?

— Видишь ли, Чарли подарил мне эту рубашку за день до того, как я покинул поместье. Он отдал мне её в качестве прощального подарка. Как ты понимаешь, у самого у меня не могло быть ничего такого ценного.

Я покачал головой, пытаясь осознать этот факт. Я не помнил, чтобы Чарли раздавал какие-либо свои вещи.

— Он отдал вам рубашку за день до того, как вы уехали? Когда это произошло?

— Это было в тот день, когда Чарли исчез.

Глава 5

— Не могли бы вы ехать побыстрее? — спросил я таксиста. — Мне нужно успеть на последний поезд.

Водитель не ответил, но ускорил движение. Стыдясь и стараясь не просыпать порошок, я принял ещё одну дозу «Чинга» на следующем светофоре.

Это безумие. Я выставляю себя глупцом.

Зазвонил мой телефон. Это был наш бывший дворецкий, который теперь фактически управлял поместьем.

— Мистер Монтегью, это Гарри Шуленберг, — сказал он.

— Да, Гарри, — ответил я, вытирая нос. — Мне нужно, чтобы завтра утром ты первым делом открыл дом.

— Это можно устроить, мистер Монтегью. Могу я спросить, вы приедете один?

— Да.

— Вам понадобится какая-либо помощь?

Старый добрый Шуленберг. Он начал работать на моего отца, когда они оба были молодыми людьми двадцати лет от роду. Гарри приехал из Южной Африки, чтобы увидеть землю своих предков, и решил остаться. Он женился на местной леди, но она заболела и умерла всего через десять лет после свадьбы. Больше Гарри так и не создал семью. Он вызвался остаться и присматривать за домом. Гарри всегда говорил, что «будет привязан к этой земле до того дня, когда больше не понадобится». И, по правде говоря, мы не могли представить наше поместье без него. Ничто не могло поколебать его профессионального спокойствия, которое помогало ему управлять домом без хозяев и общаться с арендаторами в течение последних двадцати трех лет.

— Я думаю, нет. Мне, возможно, понадобятся фонарик и ключи от подвала.

— Я приготовлю их и гостевую комнату для вас завтра утром.

— Ты можешь сделать это сегодня вечером, на всякий случай, если можно?

— Конечно, сэр, — сказал он без тени удивления.

— Спасибо, Гарри, — произнес я и завершил разговор.

Я откинул голову на спинку сиденья, не особо заботясь о его чистоте, и закрыл глаза. Мне нужно было несколько минут, чтобы осмыслить то, что только что произошло в пабе, и возможные последствия того, что случится завтра.

Что там Джаред говорил?

— Мама рассказала мне о том, что произошло, когда мы уже приехали в Штаты, — произнес он, крутя стакан в руке. — Позже она сказала, что вы всей семьёй уехали из дома. Я знаю, что сейчас это может показаться странным вопросом, но тщательно ли его осмотрели?

Это прозвучало немного странно, но я сохранил бесстрастное выражение лица. — Ну, на следующий день мы с полицией обыскали все вокруг. Сотня человек искала моего брата в парке и близлежащих деревнях день и ночь в течение месяца.

— Понятно. Не знаю почему, но я просто вспомнил кое-что, о чём мне рассказал Чарли.

Я заметил, что телефон Джареда, который он положил на стол, мигал входящими сообщениями, но он не проверял их. Я был уверен, что он собирается что-то мне рассказать, поэтому просто посмотрел на него, ожидая, когда всплывет ещё одно воспоминание.

— Он рассказал мне о страшном сундуке, который ваша семья держала на чердаке, — произнес он. — Если я правильно помню, это был пиратский сундук, полный проклятых сокровищ, и, если что-нибудь из него взять, призраки пиратов будут преследовать тебя вечно.

— Да, на самом деле таких сундуков было два. Один находился на чердаке, а его «брат-близнец» — в кабинете моего отца. Тот, что на чердаке, был «проклят», и именно я рассказал его историю Чарли. Это своего рода легенда, которая передаётся из поколения в поколение и которой можно пугать младших детей в доме, чтобы старшие могли прятать в этом сундуке свои вещи. Семейная традиция, так сказать.

Мне не нужно было говорить Джареду, что это было место, где я хранил свой продукт. Мне пришлось придумать несколько страшных историй, чтобы Чарли никогда даже близко не подошёл к этому сундуку. Там была мощная трава, которая пахла так сильно, что мне пришлось упаковать ее в два пакета и держать в сундуке, чтобы никто не узнал о ней.

— Это действительно были пиратские сундуки? — Джаред казался заинтригованным.

— Ну, легенда гласит, что первый Монтегью, Иезекиль, был неприятным типом. Он много путешествовал и был замешан в какой-то незаконной торговле где-то ближе к концу или сразу после «золотого века пиратства».

— Когда это произошло?

— Я думаю, это было в начале или середине 1800-х годов. В любом случае, каким-то образом ему удалось сохранить свои «наторгованные» богатства. Возможно, его помиловали, и он вложил деньги в железные дороги. Позже он проявил мудрость, успев вывести свои средства и проценты по ним до того, как здесь началась железнодорожная лихорадка и революция во Франции — последняя, как мне кажется. В 1862 году он купил землю и построил дом, а пресловутые сундуки были среди его имущества. Поговаривали, что он купил их у китайских моряков в Азии. Мой дедушка утверждал, что сундуки были полны золотых монет, которые помогли семье пережить трудные времена, но я никогда не видел ничего из этой предполагаемой пиратской добычи.

— Интересно.

— Да, — произнес я, крутя стакан в руке и глядя на свой напиток.

Когда я был маленьким мальчиком, я сам был очарован этой историей и постоянно просил отца рассказывать мне её снова и снова. К сожалению, это было редкое удовольствие, поскольку мой отец обычно был слишком занят для подобных вещей.

— Все дети в семье, включая Чарли и меня, пытались найти пиратские монеты. Увы, сундуки были заполнены всем, кроме денег. — Я пожал плечами.

Джаред улыбнулся. — Я помню, как хотел посмотреть на этот сундук и одновременно боялся его. Я также помню, как Чарли говорил, что сундук — это идеальное место, чтобы спрятаться ото всех.

— Он немного боялся чердака и сундука. К тому же крышка была слишком тяжелой, чтобы он мог её открыть, — сказал я, массируя живот, в котором начали происходить странные процессы. Это был не просто «зов природы», а чувство, будто мой разум пытался мне что-то сказать и выбрал кишечник как источник передачи сообщения.

Я вспомнил, события того дня более подробно, что было для меня не сложно. Когда я узнал, что мои родители вызвали полицию, я перенес сундук с чердака в подвал. Я не хотел, чтобы полицейские с собакой были где-то рядом, и чтобы в итоге меня спрашивали, откуда я взял деньги на партию травы.

— Почему вы упомянули сундук? — спросил я.

— Не знаю. В детстве, каждый раз, когда я смотрел фильм о пиратах, я вспоминал этот сундук, — сказал Джаред, отпив ещё глоток из своего стакана. — В любом случае, я уверен, что ты сделал всё возможное, чтобы отыскать Чарли.

Глава 6

Сидя в такси, я думал о том сундуке. Проверяли ли мы его, прежде чем отнести в подвал? Конечно, нет. Я был слишком обеспокоен полицией, и мне не приходило в голову, что в сундуке вообще может кто-то прятаться. К тому же меня не было рядом, когда пара наших слуг по моей просьбе отнесла его вниз. Нет, это было безумием, но теперь эта мысль буквально сводила меня с ума. Мне нужно было окончательно всё выяснить.

Я приехал на вокзал вовремя и дал щедрые чаевые моему равнодушному таксисту. Затем сел в поезд и откинулся на сиденье. Теперь я мог немного подумать.

— Алекс?

Я повернул голову и увидел своего старого университетского друга Джеймса Хардинга.

Его семья была нашими соседями. Хардинги жили в районе, где располагалось наше поместье, задолго до прибытия Иезекиля Монтегью, но с годами они постепенно потеряли большую часть своей земли. Они были богаты землёй, но бедны наличными деньгами, и им приходилось идти на множество компромиссов, чтобы остаться на плаву. Они все ещё владели Винтерсмит Холлом, особняком в стиле барокко, который был построен в конце 1600-х годов, но был в основном непригоден для проживания из-за отсутствия надлежащего обслуживания и финансирования. Семья Джеймса занимала в этом особняке одно крыло и использовала бывшие конюшни для своих нужд столько, сколько я себя помню.

Наши отцы дружили, пока отец Джеймса не умер семь лет назад, но наши прадеды никогда не были друзьями. Я вспомнил, как отец говорил мне, что, когда я стану главой семьи, я должен буду убедиться, что Хардинги всегда будут желанными гостями в нашем доме.

Я видел Джеймса и его семью на вечеринках, которые организовывали мои родители, но мы не были особенно близки. Возможно, дружба наших отцов была причиной того, что мы с ним учились в одной школе, а затем и в университете, и это как бы делало нас достаточно близкими, чтобы мы считались друзьями. Джеймс изучал историю, а я — бизнес-дисциплины. После окончания университета мы почти не поддерживали связь, но иногда виделись на разных мероприятиях в городе.

Я всегда считал его неряшливым ботаником, вечно витающим в облаках. Джеймс был немного ниже меня и не обращал внимания ни на чистоту, ни на опрятность своего гардероба и прически. Я вспомнил, как однажды, когда мы были студентами, я пришел в его комнату в общежитии, чтобы забрать Джеймса на какое-то мероприятие, и был поражен беспорядком, который загромождал его жилое пространство. Он вытащил белую рубашку из-под ботинок, надел ее и был готов к выходу.

Джеймс начал скрывать свой ничем не примечательный подбородок под темной бородой задолго до того, как это стало модным, и крошки еды застревали в ней, словно маленькие заложники. Его худое тело, которое редко посещало спортзал, никогда не выглядело слишком сексуально для женщин. После смерти отца Джеймс вернулся в родительский дом, чтобы помочь своей властной матери с тем, что осталось от их поместья, которое, насколько я помню, не приносило им много денег. После этого я его почти не видел — до сегодняшнего дня.

— Сколько лет, сколько зим, — сказал он с улыбкой. — Как, чёрт возьми, поживаешь?

Я заметил на куртке Джеймса несколько жирных пятен, вероятно, от соуса для бургеров, но мне было неожиданно приятно увидеть его.

— Джеймс, — произнёс я, — я не видел тебя с тех пор, как… — Я прищурился, пытаясь вспомнить, когда мы в последний раз встречались.

— «Целую вечность» было бы правильным определением, — рассмеялся он.

— Присаживайся, приятель, — сказал я, указывая на сиденье рядом со мной.

Джеймс сел.

— Как твоя спина? — спросил он.

Несколько лет назад я попал в ужасную автомобильную аварию, когда у моей машины отказали тормоза, и я врезался в кирпичную стену. Я повредил спину, провёл некоторое время в больнице и прошёл неприятную восстановительную терапию. Я отремонтировал свой «Рейндж Ровер» цвета Firenze, потому что на тот момент он был новым и притягивал девушек как магнит, но с тех пор я редко ездил на машине.

— Всё в порядке, если мне не нужно долго стоять, — ответил я.

— Итак, что привело тебя в эту глушь? — спросил он.

Я не был уверен, стоит ли мне рассказывать Джеймсу о причине, по которой я ехал в поезде, но у меня было чувство, что мне нужно с кем-то поделиться тем, что у меня на уме, чтобы почувствовать себя лучше. По крайней мере, выговориться не повредит.

— У меня была деловая встреча с Джаредом Шенноном, — сказал я.

— Джаред Шеннон — это основатель QC Solutions?

— Он самый. Я пытаюсь найти инвесторов для одного моего проекта.

Я старался говорить как можно более туманно, но в то же время придать беседе значимость. Это, конечно, было бесполезно, потому что у Джеймса не было ни денег, ни хороших связей, которые могли бы мне помочь, но я ничего не мог с собой поделать.

Джеймс расширил глаза и кивнул. Внезапно он, казалось, вспомнил что-то важное.

— Эй, разве его мать не работала в вашей семье? — спросил он. Будучи частым гостем в Мэйпэл Гроув Хаус, он был знаком с большей частью нашего персонала. Когда мы были детьми, мы часто пробирались на кухню, чтобы украсть что-нибудь «запрещённое до ужина». Джеймс всегда следовал за нами и наслаждался плодами наших набегов, которые мы с удовольствием поглощали, прячась где-нибудь в парке.

— Да, он тоже напомнил мне об этом, — сказал я.

— Он говорил об этом? Странно.

— Почему?

— Ну, я думал, он постарается избежать этой темы, хотя прошло уже много лет, и, полагаю, это уже не имеет значения.

— Какой темы?

— О, я имею в виду тот случай с его матерью. Ты не помнишь? Её уволили. Её в чём-то обвинили. В краже, да?

— Что? Я не помню, чтобы её увольняли.

— Ну, это было как раз перед… ну, ты знаешь, перед исчезновением Чарли, — сказал Джеймс, почесывая бороду и извлекая из её глубин какие-то сомнительные частицы. — Поэтому, я полагаю, это было не такой уж важной деталью, чтобы её запоминать.

— Тем не менее интересно, почему он никогда об этом не говорил? — сказал я в основном сам себе, размышляя вслух.

— А как у тебя дела? Ты всё ещё встречаешься с той девушкой, с которой я видел тебя в прошлый раз? — спросил Джеймс, меняя предмет беседы, за что я был ему благодарен.

Мы разговаривали всю дорогу до моей остановки, вспоминая наши университетские дни, говоря о наших семьях, о напряжённых отношениях Джеймса с матерью, которая держала его при себе, но не хотела отдавать ему бразды правления поместьем, и обсуждая мои неудачные выборы женщин. Хотя я не мог перестать думать о Джареде, я старался не упоминать его в нашем разговоре. Джеймс никогда не был слишком любопытным и больше не спрашивал меня о нашей с Джаредом встрече.

Когда мне пришло время выходить (остановка Джеймса была следующей), мы договорились встретиться в Сити на следующей неделе. Однако, как только я сошёл с поезда, я сразу забыл об этом обещании.

Глава 7

Бенджамин «Бенни» Хадсон, наш бывший лакей, ставший мастером на все руки, ждал меня на платформе, чтобы отвезти домой. Это был невысокий, плотный мужчина лет шестидесяти, с очень дружелюбным морщинистым лицом и в очках. Была уже почти полночь, когда я увидел тёмный силуэт нашего фамильного гнезда с двумя освещёнными окнами на втором этаже — гостевой комнатой, где я собирался остановиться.

Мэйпэл Гроув Хаус — это величественный трёхэтажный загородный дом из красного кирпича в георгианском стиле. Он был выстроен как простое прямоугольное здание с гармоничной симметрией, створчатыми окнами и центральным входом. За домом располагалось несколько построек поменьше — бывшие конюшни, каретный сарай и несколько коттеджей, где раньше жили слуги. Наше поместье занимало территорию площадью почти пятьсот акров, где также были ручей и закрытая свиноферма, но большую её часть занимал парк со старыми кленовыми и дубовыми аллеями.

На круглой поляне, прямо перед домом, рос большой старый клён, который мы с Чарли называли Великаном. Его обхват был более двух метров, и это было отличное место для укрытия. Когда мне было около пяти лет, моя бабушка Анна рассказала мне, что на дереве живёт большой говорящий кот, который умеет рассказывать сказки. Я много раз пытался его найти, прячась в разных местах, чтобы не спугнуть. Позже я узнал, что это была мистификация, придуманная бабулей, чтобы я проводил больше времени на свежем воздухе.

Гарри появился у главного входа, как только подъехала наша машина.

— Я надеюсь, ваша поездка была приятной, сэр, — сказал он, выходя из темноты холла.

— Всё было хорошо, Гарри, — ответил я, стараясь казаться весёлым. — Как ты? Я вижу, ты всё ещё в форме.

— Жизнь была ко мне благосклонна, сэр. Спасибо. Багажа нет?

У меня была с собой только сумка с рубашкой Чарли. — Мой приезд был чем-то вроде спонтанного решения.

Прежде чем мы вошли в дом, Бенни включил свет в холле, и я не мог не заметить пустоту некогда роскошного холла. Чуть более светлые квадраты на кирпичных стенах и деревянных панелях указывали на то, где были картины в то время, когда особняк был полон жизни.

— Не хотите ли чего-нибудь поесть, сэр? — спросил Гарри. — Уверен, мы сможем найти что-нибудь прохладительное.

— Я бы с удовольствием выпил стаканчик односолодового виски, если тебе удастся его найти.

— Конечно, сэр, — ответил Гарри, когда мы шли по коридору. — Хотите, чтобы я подал его в библиотеке, сэр?

— О боже, там ещё есть мебель?

— У нас там есть несколько кресел и стол, на всякий случай.

— Отлично, — сказал я, размышляя, куда бы пойти. — Давай взглянем на это старое место. Почему бы и нет?

Гарри и Бенни спустились на кухню, а я продолжил путь в библиотеку. Мне нужно было некоторое время побыть одному, прежде чем приступить к плану, которого у меня ещё не было. Я надеялся, что волшебная сила виски поможет мне найти решение и немного расслабит. К тому же, у меня всё ещё оставалось немного Чинга. Я подумал, что смогу дать своему уставшему мозгу ещё один заряд бодрости на час.

Я окинул взглядом пустые книжные полки, которые раньше были заполнены кожаными корешками сотен фолиантов, собранных моими родственниками. Некоторые из них пришлось продать на закрытых аукционах, чтобы семья могла держаться на плаву. Но никто не должен был знать, что коллекция уменьшается.

Я увидел и старое чучело лисы, которое всё ещё стояло возле камина. Отец Джеймса, Ричард Хардинг, подарил эту вещь моему отцу около тридцати лет назад. Внутри было секретное отделение, достаточно большое, чтобы спрятать бутылку виски — Ричард делал это, потому что его жена Маргарет была довольно строга в отношении алкоголя. Мы использовали чучело, чтобы прятать в нём подарки и еду. Похоже, этот старый мех стал совсем бесполезен, и ему суждено было быть съеденным молью.

Оглядываясь по сторонам, я задумался о том, услышу ли я эхо, если скажу что-нибудь громко. Я не стал это проверять и сразу подошёл к красным кожаным креслам, которые всё ещё стояли у камина. Сев в одно из кресел, я попытался вспомнить конец нашего с Джаредом разговора в пабе.

***

— Мы обыскали все уголки, — сказал я Джареду. — Я уверен, что не осталось ни одного следа, который мог бы указать на моего младшего брата.

— Это так, — ответил Джаред, задумчиво покусывая верхнюю губу.

Наступила долгая пауза, и тишина словно требовала либо продолжения разговора, либо завершения встречи.

— Ну что ж, спасибо, что вернули рубашку, — произнес я наконец.

— Не за что, — сказал Джаред, вставая и нажимая несколько кнопок на своем телефоне.

Я тоже поднялся на ноги, чувствуя, что выпил ровно столько алкоголя, сколько нужно. Я махнул рукой Хью, чтобы он подошел и отдал нам чек, но он в ответ жестом показал, что в этом нет необходимости.

— Не беспокойся об этом, — сказал Джаред. — Я угощаю.

— Благодарю, — ответил я.

Джаред тоже помахал Хью, и мы вышли из бара. На улице было прохладно, но я находил это освежающим и радовался, что надел пиджак. Машина Джареда, большой черный внедорожник, была припаркована прямо у входа, и Фредди уже стоял возле нее, готовый открыть пассажирскую дверь.

— Тебя подвезти? — спросил Джаред. — Фредди отвезёт, куда захочешь.

Я чувствовал, что на сегодня мне уже достаточно общения с Джаредом и его людьми. — Я в порядке, — ответил я.

— Окей, — произнес Джаред и повернулся к Фредди. — Я дойду до офиса, Фредди.

Фредди кивнул, обошел машину и сел на водительское сиденье.

— Слушай, Алекс, — начал Джаред. — Я не хотел ворошить прошлое всеми этими вопросами. Когда-то я был очарован твоей семьей и, кажется, немного увлекся своей ностальгией.

— Ничего, — произнес я, удивленный этой внезапной откровенностью.

— Хорошо, — сказал он. — Я попрошу своих людей связаться с тобой через день или два.

— Спасибо, Джаред, — произнес я и решил не испытывать судьбу, спрашивая, получил ли я предложение, в котором так нуждался.

***

Я был полностью погружён в свои мысли, когда появился Гарри с моим виски на подносе.

— Спасибо, — сказал я, принимая напиток и делая первый глоток. — Ух ты, как такое может быть в нашем доме, Гарри?

Это был The Balvenie, скотч, который моя родня покупала ещё в девятнадцатом веке, с тех самых пор, как его начали производить. Все мужчины в моей семье предпочитали этот виски любому другому. Я был уверен, что мы опустошили наш погреб, когда переехали во Францию.

— Я оставил несколько бутылок на всякий случай, сэр, — произнёс Гарри.

— Ты просто молодец.

Внезапно я почувствовал себя как дома и достаточно непринуждённо, чтобы продвинуться в деле, из-за которого приехал, на шаг вперёд.

— Значит, лиса всё ещё здесь, а? — спросил я, показывая на чучело указательным пальцем, потому что другие были заняты стаканом.

— Да, сэр, — ответил он. — Хотите, мы поставим её в подвал?

— Нет, оставьте её здесь, тут ей самое место, — сказал я, делая глоток. — Слушай, Гарри, ты помнишь старый пиратский сундук, который мы держали на чердаке?

— Конечно, сэр. Мы перенесли его вместе со всей остальной старой мебелью в подвал.

— Я хотел бы взглянуть на него, если это не слишком сложно.

— Никаких проблем, сэр. Я попрошу Бенни принести ключи и открыть для вас подвал. Хотите, я вас провожу?

— В этом нет необходимости. Бенни справится. Я просто допью свой напиток и встречусь с ним в холле, скажем, через десять минут.

— Очень хорошо, сэр, — сказал Гарри и, задумавшись, вышел из библиотеки, оставив поднос с хрустальным кувшином для виски на столе.

Ладно, всё к тому и идёт. Я выпью ещё один стаканчик и буду готов увидеть его. Ещё один стаканчик.

***

В Мэйпэл Гроув Хаус был огромный подвал, по площади не уступающий этажу наверху. Поскольку он нес на себе вес дома, его стены были построены так, чтобы служить продолжением фундамента, и были намного толще, чем стены на поверхности.

В подвал вели два входа: один — изнутри дома, из кухни, и один — с заднего двора. Оба они вели в проходы, где по обеим сторонам располагались помещения для хранения, винные и виски-погреба, а также кладовые.

В подвале был и секретный выход, замаскированный под тупик и расположенный рядом с самым дальним погребом — он вёл в туннель. Иезекиль Монтегью позаботился о создании этого выхода при строительстве дома на случай, если ему придется бежать из него. Выход был скрыт в кленовой роще примерно в пятидесяти метрах от особняка. Это дало нам, потомкам Иезекиля, понять, что у него все еще были какие-то тайны, которые его беспокоили.

С годами туннель оказался весьма полезным для тех, кто знал, где находится тайный выход (или вход) и хотел попасть в дом незамеченным. В основном это были мужчины нашей семьи, возвращавшиеся с ночных вечеринок. Со временем использование туннеля стало выходить из-под контроля, и в какой-то момент мой прадедушка приказал его запечатать. После этого никто не спускался в туннель — кроме тех, кто не хотел, чтобы их видели пользующимися секретным входом.

В детстве нам было запрещено посещать подвал, но время от времени мы могли пробраться туда, когда работавшие там слуги доставали продукты из кладовых, приносили из винных погребов старые и пыльные бутылки вина для вечеринок или переносили какие-нибудь старинные вещи из одного хранилища в другое.

Когда я пошёл за Бенни через кухню к двери в подвал, моё сердце забилось быстрее. Я старался не думать о том, что могу там увидеть, но был полон решимости как можно скорее покончить с этим безумием.

— Как долго ты здесь работаешь, Бенни? — спросил я, просто чтобы заполнить тишину разговором.

— Уже двадцать семь лет, сэр, — сказал он, открывая дверь и входя в подвал.

— Боже, неужели так давно? — спросил я, спускаясь за ним по лестнице.

— Время летит, не так ли?

— Это точно.

Мы прошли мимо пары складских помещений слева и бывших кладовых справа, когда Бенни повернул направо за угол.

— Я думал, кладовая здесь, — сказал я, указывая на массивную деревянную дверь, которая находилась слева от нас, в конце коридора.

— О, это винный погреб. Если я правильно помню, нам пришлось запереть его много лет назад из-за крыс. Некоторые из этих мохнатых ублюдков, прошу прощения за выражение, отдали там концы, и запах был невыносимым. Мы бросили туда немного химикатов и запечатали дверь, — ответил Бенни. — По-моему, с тех пор её не открывали.

Я помнил, что один из слуг объяснил мне, в какое хранилище они поместили сундук, и я предпринял попытку добраться до него, чтобы забрать свои вещи, но мне сказали подождать, пока проблема с грызунами не будет решена. Позже мы были слишком заняты поисками Чарли, и у меня не было ни времени, ни возможности вновь сюда спуститься.

Мы подошли к другой двери, и Бенни открыл её одним из многочисленных ключей на огромном кольце, которое он держал в руках.

— Вот мы и пришли, — сказал он. — Позвольте мне включить свет.

Когда загорелся свет, я оказался в комнате, полной разнообразных вещей, покрытых пылью, которые явно лежали здесь уже долгое время.

— Сундук вон там, — указал Бенни в угол. Это было именно то, что я искал.

— Не возражаешь, если я сам осмотрюсь, Бенни?

— Нет проблем, сэр. Я буду ждать за углом.

После того как он ушёл, я подошёл к сундуку. На нём не было замка, и я открыл его.

Сундук был пуст.

Мои колени ослабли, и мне пришлось срочно найти что-то, на что можно было бы сесть. К счастью, рядом с сундуком стояла картонная коробка, которая выглядела достаточно прочной, чтобы выдержать мой вес. Она тоже была пыльной, но мне было всё равно. Я сел и попытался дышать ровно, чтобы Бенни не увидел, как я расчувствовался из-за ничего.

Как я мог попасться на это? Мой брат не мог быть в этом сундуке. Приехать сюда было просто-напросто глупо. Случилось ли это из-за «ментальной незавершённости исчезновения Чарли», как однажды выразился мой психотерапевт? Моя семья и я всегда надеялись, что когда-нибудь снова увидим его или, по крайней мере, узнаем его судьбу.

Надежда была опасной вещью. Она могла свести с ума.

Как только я смог собраться с мыслями, я начал думать. Что случилось с моим запасом? Он не мог просто испариться вместе с пакетом, в котором был спрятан. Может быть, работники поместья со временем разжились расслабляющей травкой за мой счёт? Впрочем, возможно, это всё-таки грызуны добрались до неё. В таком случае я надеялся, что эти мохнатые ублюдки, как красноречиво выразился Бенни, умерли под кайфом.

Глава 8

Вернувшись в библиотеку, я опять взял стакан с виски, все еще чувствуя себя глупо, но в то же время испытывая облегчение.

— Ты тоже считаешь меня дураком? — спросил я лису. Она, естественно, не ответила, но продолжала смотреть на меня. — Это всё из-за дурацкого порошка. Вот в чём дело. — Лиса по-прежнему молчала.

Теперь я мог снова сосредоточиться на зарабатывании денег.

Как и многие семьи с большими поместьями, мы столкнулись с трудными временами, но сделали всё возможное, чтобы сохранить наши владения как можно дольше. Мне потребовалось некоторое время, чтобы убедить родителей, особенно моего отца, который всё ещё жил во Франции, рассмотреть проект по строительству жилья после того, как умер наш арендатор, управлявший свинофермой. Земля принадлежала его родственникам по линии нашей семьи в течение нескольких поколений.

Идея иметь коттеджи, полные незнакомцев, на нашей земле, поначалу не понравилась отцу, но он неохотно согласился, когда я сказал ему, что это пойдет на пользу местному сообществу, создав рабочие места на долгий срок для местных жителей. Однако я подозревал, что настоящая причина его согласия заключалась в том, что родители потеряли надежду на то, что я когда-нибудь вступлю в серьёзные отношения, которые могли бы привести к созданию семьи и рождению детей. Следовательно, отпала и необходимость в большом количестве земли, которая не приносит никаких денег.

Вошёл Гарри.

— Вы нашли то, что искали, сэр? — спросил он.

— Да, Гарри, — сказал я, вставая. — Думаю, да.

— Хотите поужинать, сэр? — спросил Гарри, забирая поднос с кувшином виски и моим стаканом.

— Я бы не возражал. Можешь сделать мне сэндвич или что-нибудь в этом роде?

— Я думаю, мы можем придумать что-то получше, чем сэндвич, сэр.

— Звучит потрясающе. Вы присоединитесь ко мне, Гарри?

— Если желаете, сэр. Боюсь, в столовой сейчас пусто.

— Кухня тоже сойдёт, — сказал я.

***

Я решил провести остаток выходных в доме, надеясь найти здесь что-то полезное для себя. Мне позвонила Наташа, которая пыталась напроситься в гости, зная, что я давно не был в поместье. Я сказал ей, что у нее еще будет возможность приехать, и пообещал пригласить ее, когда вернусь в город. Наташа, по своему обыкновению, ответила немногословно, и мне показалось, что она была разочарована.

Я заметил, что моя мать пытается связаться со мной, но решил не отвечать на её звонок. Мы не общались уже некоторое время, и я не знал, как объяснить матери свой приезд в Мэйпэл Гроув Хаус. Я был не в настроении придумывать оправдания и решил просто перезвонить ей через несколько дней.

Большую часть времени я гулял по парку, вспоминая «старые добрые времена» и проверяя место, которое собирался использовать для своего строительного проекта. Парк со старыми деревьями, деревянными скамейками и аккуратно подстриженной травой сохранил своё былое великолепие. Это почти заставило меня на минуту задуматься о том, что, в сущности, я собираюсь сделать с большей его частью. Однако парк также напоминал мне о времени, когда мы искали Чарли, и я почувствовал к нему укол враждебности, словно именно парк был виноват в исчезновении моего брата.

В конце концов, я решил, что привлечение большего количества людей в поместье принесёт ему новую жизнь и позитивную энергию. Оно и так было заброшено слишком долго. Я задавался вопросом, что подумали бы обо всём этом мои предки. Перевернутся ли они в своих гробах на другой стороне парка, где у нас располагались семейные захоронения? Эта мысль заставила меня улыбнуться.

Возможно, наследнику, которым я собирался стать однажды, правильнее было бы сохранить это место нетронутым, таким, каким его создали предыдущие поколения нашей семьи. Но я почему-то не чувствовал достаточной связи с прошлым, чтобы это стало препятствием в принятии решений. Делало ли это меня плохим хозяином или прагматичным бизнесменом? Если хочешь создать будущее, нужно отпустить прошлое — я прочитал это где-то на уличном плакате и подумал, что это не такая уж и плохая идея.

Что касается дома, то он казался пустым и холодным без людей и вещей, которые я помнил, как часть своего детства и юности. Чтобы почувствовать себя немного комфортнее, я попросил Гарри доставить мне часть моей одежды и туалетных принадлежностей из города. Как только я купил немного вина в деревне, у меня возникло ощущение, что я провожу выходные на природе. Мне почти захотелось позвонить Наташе и пригласить ее в гости, но я передумал.

Итак, Гарри и Бенни составили мне компанию во время еды. Я чувствовал, что им было немного неловко обедать со мной — это было не то, к чему они привыкли, — но они были свидетелями прошлого, которого больше не существовало, которое безвозвратно ушло и уже никогда не повторится. Поэтому я думаю, что просто хотел вернуть то самое ощущение прежней жизни, даже если это было возможно только в компании дворецкого-смотрителя и лакея-техника.

Тема моего брата никогда не поднималась и намеренно избегалась всякий раз, когда мы были в опасной близости от ужасного события, говоря о прошлом. Гарри и Бенни любили Чарли, но они не хотели говорить об этом, чтобы не расстраивать меня. Я все ещё гадал, что произошло с моей исчезнувшей травой, и решил спросить их об этом во время нашего последнего ужина в воскресенье.

Погода была хорошей, и я попросил Гарри накрыть стол на улице. Бенни нашел несколько старых длинных факелов, которые мы использовали для обедов на открытом воздухе, и установил их вокруг нашей импровизированной обеденной зоны рядом с Великаном. Я подумал, что немного лосося на гриле было бы неплохим блюдом для этого случая, и вызвался приготовить его, несмотря на попытки Гарри сделать всё самому. Лосось — жирная рыба, и, поскольку я собирался приготовить его на гриле, я решил, что бутылка Пино Нуар будет подходящим дополнением. Гарри организовал это и добавил сухое Пино Гри просто на случай, если мы передумаем и предпочтём белое. Бенни оказался весьма искусным салатником и приготовил большую миску сочного на вид зеленого салата с Бог знает каким количеством ингредиентов внутри. Внезапно общее настроение стало довольно праздничным, и мы сидели за столом, наслаждаясь едой и напитками.

— Слушай, Гарри, — начал я после рыбного блюда. — Сундук, который перенесли в подвал. Он пуст. Кажется, в нём были какие-то старые вещи. Ты случайно не знаешь, что случилось с содержимым?

— Боюсь, я не могу этого сказать, сэр, — произнёс он, нахмурившись, словно пытаясь вспомнить. — Прошло двадцать шесть лет, и мы переложили довольно много вещей в доме.

— Ты помнишь, где находится сундук моего отца? Его перевезли во Францию? Я не помню, чтобы я его там видел.

— Мистер Дешам, покойный камердинер вашего отца, отвечал за отправку вещей мистера Монтегью. Я уверен, что он позаботился об этом. Я могу разобраться в этом и…

— Он был уже довольно стар, этот мистер Дешам, и мог позабыть, что делал тогда, — задумчиво произнес Бенни.

— Это маловероятно. У него всё ещё был весьма острый ум, — возразил Гарри, защищая своего старого коллегу.

Я махнул рукой. — Неважно, право.

Возможно, это был знак, чтобы оставить все в прошлом и двигаться вперед. Однако была еще одна вещь, которую я хотел бы вспомнить. — Вы помните нашу повариху Сьюзен? — спросил я.

— Конечно, помним.

— Мы уволили её или она ушла сама?

— Мистер Монтегью, ваш отец, решил рассчитать её после того, как мы узнали о пропаже из дома некоторых ценных картин.

— Почему я этого не помню? — задумчиво спросил я, глядя в свой стакан.

— Ваш отец, сэр, не хотел делать это публичным, и было решено разобраться с этим вопросом в частном порядке, хотя, должен сказать, речь шла о значительной сумме денег. В конце концов ей пришлось уйти и забрать с собой сына, — сказал Гарри и допил своё вино.

Я взглянул на него. — Малыша Джея?

— Именно его. Он был славным, но немного вспыльчивым мальчиком.

— Что же случилось со Сьюзен?

— Они переехали в Штаты, и, если я не ошибаюсь, она умерла несколько лет назад.

— А что стало с Малышом Джеем?

— Я слышал, что он заработал целое состояние за океаном, — сказал Бенни.

Гарри встал. — Я тоже об этом слышал. Бенни, можешь убрать эти тарелки и начать готовить кофе?

Как же так получилось, что я никогда об этом не слышал?

Бенни взял наши тарелки и направился в дом, чтобы сварить кофе.

— Десерт, сэр? — спросил меня Гарри.

— Конечно. Но… почему они решили, что это была именно Сьюзен?

— О, мы нашли рамку от одной из пропавших картин в одной из кладовых, сэр, — сказал он и начал резать торт, который привезли из местной пекарни.

Я поставил свой стакан. — В кладовой? Так с чего же они решили, что воровство — дело её рук?

— Вероятно, потому, что она пользовалась этой кладовой чаще других.

— Это не очень подходящее место для того, чтобы спрятать там что-то ценное, не правда ли?

— Это так, сэр. — Гарри дал мне тарелку с куском торта. — Ей повезло, что её не арестовали, если можно так выразиться. Со стороны вашей семьи было очень великодушно уволить её, не выдвинув обвинений.

— Как она это восприняла?

— О, она была очень расстроена. Гарри кивнул, и уголки его рта опустились вниз. — Она была хорошей женщиной, и, честно говоря, мы не верили, что она могла сделать что-то подобное. Она, кстати, осталась в поместье ещё на некоторое время и помогла нам, пока мы все были заняты поисками.

— Кто остался? — спросил Бенни, возвращаясь с кофейником.

— Сьюзен Шеннон, — ответил Гарри, нахмурившись от фамильярности Бенни в моём присутствии.

— О да, — Бенни кивнул, не замечая его хмурого лица. — Она помогла нам и с теми крысами в подвале, не правда ли?

— Удалось выяснить, что случилось с картинами? — спросил я, пытаясь закрыть эту тему.

— Насколько мне известно, никто так и не узнал, кто это сделал, — сказал Гарри.

— Я подозревал двух бродяг, которые работали в поместье в то время, но у них было какое-то алиби, — произнёс Бенни, разливая нам кофе. — Ах, бедная Сьюзен.

Я положил кусок торта в рот и одобрительно кивнул Гарри. Он улыбнулся.

— Кстати, Бенни, — сказал я, проглотив свой десерт, — ты проделал великолепную работу, поддерживая газон в идеальном состоянии. Я уже ожидал увидеть его высотой по пояс.

Бенни был рад это услышать. — Спасибо, сэр.

Таким образом, тема разговора была успешно сменена на садоводство и уход за домом.

Глава 9

Я проснулся в понедельник утром в своей квартире и, к своему удивлению, не обнаружил сообщений на телефоне. Прежде чем отложить его обратно на тумбочку и поспать ещё несколько часов, я обратил внимание на сегодняшнюю дату — Первое мая.

Это был день рождения моей матери и день рождения Чарли. Да, они родились в один день, и мама воспринимала это как благословение, а потому данный день всегда был особенным в Мэйпэл Гроув Хаус. Мы устраивали грандиозную вечеринку, и моя мать делала бесчисленное количество фотографий с Чарли.

После исчезновения брата прошло уже много лет, но мама продолжала отмечать его день рождения, в то же время отказываясь принимать подарки для себя. Количество свечей на его любимом медовом торте, который моя мать и её сестра Люси пекли сами, соответствовало возрасту, в котором он был бы сейчас. Я всегда звонил ей в этот день, независимо от того, где я находился и в каком состоянии были наши отношения. День рождения Чарли словно сводил на нет все споры, и мы говорили о нём.

Я всегда заканчивал наш разговор словами «С днем рождения, мама», на что она отвечала: «Сегодня речь не обо мне, mon chéri, а о Чарли», а иногда добавляла: «Спасибо».

— Привет, мама, — сказал я, когда она наконец взяла трубку. Иногда ей требовалось много времени, чтобы найти её.

— Доброе утро, mon chéri, — ответила она, и я почувствовал, что она пребывает в одном из своих грустных настроений. — Рада слышать твой голос… наконец-то.

— С днём рождения… Чарли, — сказал я.

— С днём рождения Чарли, — сказала она. — Сейчас ему было бы тридцать семь.

— Верно.

— Возможно, он уже был бы женат и имел бы нескольких детей.

— Именно так и было бы, — сказал я, следуя нашей обычной привычке фантазировать о том, какой была бы жизнь Чарли, если бы он был жив. — У него, вероятно, было бы несколько собак, кошек, лошадей и змей или что-то в этом роде. — Мой список воображаемых питомцев Чарли всегда вызывал улыбку на лице матери. Я услышал, как она хихикает, и улыбнулся в ответ. Я не хотел, чтобы сегодня она была слишком грустной.

Мы немного поболтали и закончили наш разговор так, как мы его обычно заканчивали — дежурными фразами. Я чувствовал, что сделал что-то хорошее сегодня и заслужил какие-нибудь достойные новости. И именно их я вскоре и получил.

День был в самом разгаре, когда прибыл долгожданный ответ от команды Джареда. В тот момент я готовился пойти на встречу со своими приятелями, с которыми мы познакомился несколько лет назад в ночном клубе. Это была весёлая компания людей, любивших вечеринки. Они обещали, что на встрече будут женщины, которые могут мне понравиться.

И тут мне позвонила помощница Джареда, сказавшая, что они отправили мне электронное письмо с предложением. Она попросила меня прочитать его и, если я соглашусь, зайти в офис на следующей неделе, чтобы ознакомиться с документами. Также она попросила разрешить их команде посетить Мэйпэл Гроув Хауз для проведения оценочной работы. Я сразу же дал своё согласие и поблагодарил её за звонок.

Предложение было довольно простым. Джаред был готов предоставить необходимые средства для строительства коттеджей после успешного продвижения проекта и получения как минимум двух авансовых платежей. Поэтому, чтобы начать проект, я должен буду использовать свои собственные деньги, а он присоединится ко мне, как только увидит, что всё идёт по плану. Не могу сказать, что меня полностью устраивал подобный план, но это был определённый знак того, что Джаред заинтересован в нашем сотрудничестве. Сознавая своё положение, я чувствовал, что должен был рискнуть и принять предложение — в конце концов, нищим выбирать не приходится.

Я позвонил своему адвокату, мистеру Голдбергу, и рассказал ему о сделке. Он тоже не был в восторге от условий, но сказал, что это «определённо лучше, чем ничего, если ты с умом к этому отнесёшься». Мистер Голдберг был старым другом нашей семьи и хорошо меня знал. Я бы сказал, возможно, даже слишком хорошо. Для него это была хорошая новость, потому что это означало, что «засуха по оплатам» может вскоре прекратиться, и он наконец-то получит свой гонорар.

Мистер Голдберг был адвокатом нашей семьи уже более сорока лет. Мой дедушка нанял его для работы с документами, когда тот был ещё студентом юридического факультета. Он продолжал лично оказывать свои бесценные услуги даже после того, как основал свою собственную фирму «Голдберг и Партнёры», которая стала довольно уважаемой конторой в Сити.

Я попросил его присоединиться ко мне на встрече с командой Джареда; я хотел бы, чтобы он был рядом со мной, чтобы в случае необходимости исправлять мои оговорки.

— Давай на этот раз сделаем всё правильно, — сказал мистер Голдберг, словно напоминая о некоторых моих поспешных решениях в прошлом.

Мне всё ещё предстояло сообщить о сделке моим родителям. Большую часть своей жизни они не беспокоились о деньгах. Мой отец внешне не проявлял особого интереса к финансовым вопросам, потому что, как он однажды объяснил, был «старомодным джентльменом, и говорить об этом было бы вульгарно». Однако это не означало, что он был безрассудным транжирой. Напротив, он прилагал все усилия, чтобы сохранить то, что ему досталось по наследству. Помимо прочего, у него были инвестиционные проекты в разных частях страны, и когда я был маленьким, он часто ездил на встречи со своими партнерами по бизнесу.

Его деловая активность и финансовая отдача от инвестиций значительно снизились после исчезновения Чарли. Он почти отошёл от дел и сосредоточился на том, чтобы поддержать мою мать, а также, вероятно, на своих собственных переживаниях.

С недавних пор, несмотря на отсутствие у меня подтвержденного пути к успеху, он начал давать мне больше возможностей в определенных финансовых пределах, чтобы помочь улучшить наше положение и научить меня «нести ответственность за свои действия и за будущее семьи». Мама всегда доверяла отцу все финансовые решения и не хотела тратить своё время на «подсчёт монет».

Я позвонил им на следующий день. Мой отец чувствовал себя плохо, и я поговорил с матерью. Она пыталась казаться счастливой, но я чувствовал в её голосе немного притворства. Она никоим образом не хотела делать что-либо с домом после исчезновения Чарли. По её мнению, я мог свободно продать поместье. Я был немного разочарован тем, что моя идея не произвела на неё большого впечатления, но не стал переживать по этому поводу, потому что нужно было заработать хорошие деньги, что на данный момент было самым важным, пусть и не для моей матери. Я был уверен, что на этот раз всё получится.

Позже в тот же день я планировал провести время с Наташей и Кристофером. В университете всегда надежный Кристофер показал себя отличным партнёром по выпивке и экспертом в борьбе с похмельем. Я по-прежнему ценил эти два его качества. В отличие от Джеймса Хардинга, Кристофер был аккуратным джентльменом, на которого можно рассчитывать, и с ним было очень приятно напиться. Я никому из них не рассказывал о сделке. Это были люди, которые не выставляли свои чувства напоказ, и я тоже был одним из таких людей.

Наташа организовала для нас поход на благотворительное мероприятие и объявила новость, когда мы ужинали во французском бистро.

— Там будет много людей, которые ищут возможности вложить свои деньги, — сказала она. — Я уверена, ты сможешь встретить кого-то полезного.

— Кому мы отдадим наши деньги на этот раз, дорогая? — спросил Кристофер, потягивая свой Old Fashioned. Ему нравились благотворительные мероприятия, потому что это был не только «способ отдать долг обществу», но и «хорошие места для знакомства с умными и образованными людьми». В отличие от меня, он любил вести содержательные беседы и узнавать что-то новое.

— Мне нужно проверить своё расписание, — сказал я и поднял указательный палец, прежде чем кто-нибудь из них успел сделать саркастическое замечание. — На этот раз я говорю серьёзно. — Я посмотрел на Наташу. — Когда состоится это твоё замечательное мероприятие?

Она допила коктейль с шампанским, прежде чем ответить на вопрос. — Завтра. — На этот раз была её очередь поднять указательный палец. — Я знаю, что сообщаю о нём в последний момент, но всё же, постарайтесь приехать, и я обещаю, что вы не пожалеете. — Наташа подняла брови и улыбнулась. — У них даже будет открытый бар.

***

На следующий день мы с Кристофером прибыли на мероприятие в лучшем виде. Поскольку это был вечер в стиле black tie, я выбрал свой глубокий двубортный смокинг от Tom Ford с широкими лацканами и сшитую на заказ белую рубашку от Charvet. Эта последняя деталь гардероба была роскошной инвестицией в шедевр, который оценили такие выдающиеся личности, как сэр Уинстон Черчилль и Его Величество Наполеон Бонапарт.

Мне было приятно видеть, что Кристофер, одетый в смокинг от Henry Pool & Co., выглядел как кинозвезда — его фигура казалась стройнее, а плечи — шире.

Когда мы собирались сделать друг другу комплименты по поводу нашего выбора одежды, появилась Наташа в эффектном черном макси-платье с открытой спиной и асимметричным вырезом. Я не мог определить марку её платья, да это и не имело значения. Наташа была великолепна, а прекрасные бриллиантовые серьги-люстры эффектно дополняли её ослепительный образ.

— Рада, что вы оба смогли прийти, — сказала она после обязательной фотосессии на красной дорожке и нежно чмокнула нас в щеки. — Есть кое-кто, с кем я хотела бы вас познакомить.

— Можем ли мы улучить минутку и сделать тебе комплимент прежде, чем начнем общаться? — спросил я, целуя её руку. — Ты выглядишь потрясающе, — я посмотрел на Кристофера. — Не так ли?

— Абсолютно согласен, — сказал он, когда настала его очередь поцеловать руку Наташи.

— Спасибо, — произнесла она и, взглянув на кого-то позади нас, добавила: — О, вот тот джентльмен, с которым я хотела бы вас познакомить.

Мы обернулись.

— Это миллиардер из Штатов, который переехал в Сити несколько месяцев назад, — объяснила Наташа. — Его зовут…

— Джаред Шеннон, — закончил я.

— А, так ты его знаешь, — Наташа не смогла скрыть разочарования от того, что я испортил сюрприз, и поджала губы.

— А вот откуда ты его знаешь? — спросил я, наблюдая, как Джаред машет рукой Наташе и направляется к нам.

— О, мы встречались на одном мероприятии несколько недель назад. Знаешь, мне просто необходимо знакомиться с такими людьми, чтобы… О, привет, Джаред! — она раскрыла руки для объятий и поприветствовала прекрасно одетого мужчину, который, как я надеялся, станет моим выходом из надвигающейся финансовой пропасти. Тот факт, что они с Наташей уже были на «ты», немного тревожил.

— Позволь представить тебе моих друзей, — произнесла Наташа, наконец освободив Джареда из своих гостеприимных объятий, которые показались мне немного липкими.

— Думаю, я знаю, по крайней мере, одного из них, — сказал Джаред и протянул руку для рукопожатия. — Как дела, Алекс?

Я пожал ему руку. — Хорошо, спасибо. — Я указал на Кристофера. — Это мой друг Кристофер Девон.

— Барон Кристофер Девон, — Наташа поправила меня с дружелюбным, но немного осуждающим покачиванием головы.

— Можно просто Кристофер, — Кристофер спас меня от вступительного faux pas и с улыбкой пожал руку Джареду.

— Как дела, Кристофер? — спросил Джаред и посмотрел на Наташу. — Я не знал, что ты приведёшь гостей сегодня вечером.

— Этим двоим определённо нужно немного свежего воздуха.

Мы все вежливо рассмеялись, как делают люди, которым нечего добавить. — Я провожу своих друзей к столу, — сказала Наташа и взяла Кристофера и меня за руки. — Увидимся позже на вечеринке, не так ли?

— После этого будет ещё одна вечеринка? — спросил Джаред, смеясь.

— Конечно, как и всегда на подобных мероприятиях, — Наташа улыбнулась.

— Ну, что ж, веселитесь, — сказал Джаред. — Не думаю, что я пойду на эту «последующую вечеринку».

Он кивнул нам с улыбкой и отошёл к группе щебечущих друг с другом молодых людей, которые встретили его воодушевлёнными приветствиями. Я был рад, что он не упомянул о нашей маленькой сделке, потому что я ещё не был готов обнародовать её.

— Кажется, ты его довольно хорошо знаешь, — сказал я, когда мы подошли к нашему столику, и помог Наташе сесть.

— Знакомство с такими людьми, как Джаред Шеннон, приносит хорошие деньги, — ответила она и открыла меню. — Давайте посмотрим, за что мы заплатим сегодня вечером.

— Кстати, на что мы жертвуем деньги в этот раз? — спросил Кристофер, садясь.

— И где этот открытый бар? — задал я более важный вопрос, оглядываясь по сторонам.

Мероприятие прошло хорошо, и мы покинули его через пару часов. Нам удалось воспользоваться открытым баром, и мы также пожертвовали немного денег на… Я даже не мог вспомнить, для чего была затеяна эта проклятая благотворительность, после того как мы пошли на вечеринку. Но я чётко помнил одну вещь. Мне не очень-то понравилось, как Джаред посмотрел на Наташу. Но я не мог винить его за то, что он был очарован её красотой.

***

Неделю спустя мы с мистером Голдбергом прибыли в просторный конференц-зал, где нас ждала команда Джареда. Мы были готовы обсудить любые возможные недочеты в сделке. В этот момент вошла молодая женщина и объявила о новом предложении, которое её босс был готов сделать.

Она изложила основный моменты дела довольно кратко, но в то же время очень подробно: суть была в том, что Джаред намерен удвоить свои инвестиции в проект, предоставив мне тем самым больше средств для строительства и развития моего небольшого коттеджного поселка, что приведёт к привлечению большего количества клиентов в будущем. Однако для этого нам нужно было заключить еще одну сделку — продать дом. Он хотел приобрести Мэйпэл Гроув Хаус.

Команда Джареда уже провела необходимую оценку состояния особняка, когда на прошлой неделе они были на участке и проверяли будущую строительную площадку. Сумма, которую он предлагал, была очень щедрой, и было очевидно, что Джаред стремился закрыть сделку как можно скорее.

— Зачем ему дом? — спросил меня мистер Голдберг, когда мы вышли на улицу.

— Вы же слышали, что говорила та женщина: «Мистер Шеннон хотел бы отдать своей долг обществу, частью которого он когда-то был, восстановив былое величие Мэйпэл Гроув Хаус и превратив его в культурное пространство для образовательных целей».

— Что, чёрт возьми, это значит?

— Не имею представления. Но. как бы там ни было, он готов заплатить за это большие деньги.

— Тебе всё равно нужно запустить проект на собственные средства.

— Да, но позже их будет гораздо больше. Нам просто нужно получить несколько хороших предложений, и мы в шоколаде.

— Если только ты получишь эти предложения.

Я улыбнулся. Мистер Голдберг был очень осторожным человеком. Я похлопал его по плечу: «Я уверен, что всё будет хорошо».

Мы дошли до парковки и остановились у «Рейндж Ровера» мистера Голдберга.

— Я и не знал, что дом продаётся. Твои родители хранили его и надеялись, что однажды у тебя будет семья или, ну, ты знаешь…

Чарли найдут живым, и мы все снова будем счастливой семьей в большом доме.

— … Ты понимаешь, о чём я, — сказал мистер Голдберг, доставая ключи. — Почему ты мне не сказал о продаже дома?

— Потому что он не продавался. По крайней мере, до сих пор. Он же пустовал больше четверти века.

Он отпер машину, и мы оба сели в неё.

— Ты ведь не воспринимаешь всерьёз это нелепое предложение, да?

— Ну, было бы неплохо получить больше денег для проекта, но мне нужно будет поговорить об этом с отцом.

— Это уж точно, — сказал мистер Голдберг, заводя мотор. — Передай ему привет от меня и обязательно дай знать о результате вашего разговора.

Глава 10

Я так и не смог поговорить с отцом, потому что три дня спустя он скончался от осложнений, вызванных простудой. Я был занят проработкой деталей предложения и постоянно откладывал нашу беседу, чтобы убедиться, что смогу представить всё в нужном свете. Из-за этого я пропустил несколько звонков от матери и не стал перезванивать ей. Я не хотел допускать ошибок и упустить важные детали, ведь я не был известен своей педантичностью.

Когда я наконец почувствовал, что готов к разговору, я позвонил матери и сообщил, что в ближайшее время собираюсь навестить их с отцом. Папа уже некоторое время болел и не мог присоединиться к разговору, но моя мать казалась счастливой и взволнованной от предстоящей встречи. Когда она позвонила мне на следующий день, чтобы сообщить печальную новость, я подумал, что она хочет попросить меня привезти ей турецкие сладости, которые ей так нравились, и не стал отвечать на звонок. Она всегда просила меня об этом. Однако, когда я увидел, что она пытается дозвониться мне три раза подряд, я решил ответить.

На этот раз не нужно было никаких угощений. Только черный костюм.

— Это произошло так быстро, Алекс, — сказала она. — Ему становилось лучше, он был взволнован твоим визитом, а потом просто перестал дышать во сне прошлой ночью. Врач сказал, что это какой-то респираторный синдром, лёгкие просто отказали.

Она начала тихо всхлипывать. Я пытался придумать, как утешить мать, но единственное, что приходило мне в голову — это то, что все предки отца были похоронены на фамильном кладбище, расположенном в одном из уголков парка, и его, вероятно, тоже похоронят там. Этот участок не был частью сделки, над которой я работал, но мысль о могиле моего отца, находящейся рядом с домом, который больше не будет нашим, заставляла меня чувствовать себя еще хуже.

Мой отец, Александр Монтегью Первый, был единственным ребенком Теодора и Аделаиды Монтегью. Он получил хорошее образование в тех местах, где обычно учились дети из высшего общества. Александр работал с арендаторами в поместье так, чтобы все были довольны, преумножал свой доход и начал разрабатывать некоторые инвестиционные проекты. Он не поддавался чарам местных девушек на выданье, но был известен как завидный жених.

До того, как отцу доверили управление Мэйпэл Гроув Хаус, его отправили в Европу изучать искусство, к которому он, надо сказать, не проявлял никакой склонности. Однако от него ожидали приобретения определённых знаний, чтобы он мог со временем увеличить семейную коллекцию произведений искусства. Мой дед хотел, чтобы он знал разницу между Мане и Моне и мог повесить нужные картины в нужных местах в доме, дабы производить должное впечатление на гостей. Не то, чтобы у семьи была большая коллекция произведений искусства, но это был «необходимый элемент хорошего дома», и Теодор считал это крайне важным.

Именно в этой поездке мой отец познакомился с молодой и красивой француженкой Элизабет Бодлер-Назаровой, которая хорошо говорила по-английски. Через год она стала его женой, а ещё через год — моей матерью. Он встретил её на выставке Рериха в Париже, любуясь пейзажами Гималаев и необычными цветами, которые выбрал художник. Отец спросил Элизабет, нравятся ли ей картины, в которых сам он не очень разбирался, но решил держать это при себе. Она согласилась поговорить, и их разговор продолжался до неприличия долго — целых тридцать минут — однако никто из них не мог и не хотел его прекращать.

Отец был очарован и забыл о светских приличиях, когда пригласил юную Элизабет, которая была на десять лет его моложе, выпить чашечку горячего шоколада в заведении на улице Риволи. Там они обнаружили, что оба были поклонниками Жюля Верна. Заведение называлось «Анджелина», и именно так отец думал об этой молодой женщине: «ангел». С тех пор он называл её «Лиззи, мой ангел».

Моя мать была независимой натурой, которая хотела увидеть мир, но она охотно отказалась от большинства своих мечтаний, когда вышла замуж за отца. «Любовь заставляет совершать разные поступки», — часто слышал я от неё. Они немного попутешествовали до того, как мой отец стал главой Мэйпэл Гроув Хаус, у них появились дети, и постепенно они стали «веселыми деревенскими жителями», как любила называть себя моя мать.

— Мама, я буду там сегодня чуть попозже и обо всем позабочусь, — сказал я, чувствуя, что не могу её утешить.

— Спасибо, Алекс. Я хочу, чтобы ты знал — я хочу, чтобы он был здесь со мной.

— Что, прости?

— Я хочу, чтобы его похоронили здесь, во Франции, потому что я тоже хочу быть похороненной здесь, — тихо, но решительно заявила она.

— Но, мама…

— Мы приняли это решение вместе, и ты найдешь его в его завещании. Оглашение состоится завтра утром. Я надеюсь, что ты уже будешь здесь, чтобы услышать его.

Мне не придётся хоронить моего отца посреди моих предпринимательских проектов. Это избавляло меня от лишних сложностей, но не делало счастливее. Я попытался вспомнить время, проведённое с ним в детстве, которого было не так уж и много. Я привык видеть, как он развлекает гостей больше, чем своих детей, и уезжает в командировки гораздо чаще, чем путешествует с нами. Тем не менее, было несколько редких моментов — пара рыбалок, поездок и сборка модели лодки — которые могли бы почти компенсировать одиночество мальчика, проводившего больше времени со своей няней, чем с родителями. Почти, но не совсем.

Я никогда не сравнивал родителей ни с кем. Когда речь заходила о них, я довольствовался тем, что родители мне давали, даже не задумываясь о том, что может быть иначе. Несмотря на статус и положение в обществе, жизнь мальчика в большом доме могла быть наполнена одиночеством. Это было до рождения Чарли. Когда он появился, он мгновенно стал центром внимания, и я осознал, что у одиночества есть разные уровни. Это положило начало длительному периоду, в течение которого моя и так хрупкая связь с родителями была напряжена до предела. Мне повезло, что Чарли обожал своего старшего брата, несмотря на все мои недостатки, и я по-своему это ценил.

Итак, пришло время попрощаться с отцом. Я делал это много раз, когда он был жив. Но в этот раз всё должно было быть по-другому, и я пытался почувствовать потерю в своём огрубевшем сердце. Я любил отца, и был уверен, что он тоже любил меня. К сожалению, у нас не было достаточно сильной связи, чтобы передать это чувство друг другу.

— Я буду там, мама, — сказал я и повесил трубку.

Я подозревал, что буду отсутствовать довольно долго, и решил сделать ещё один звонок, прежде чем начать собирать вещи. Я подумал, что мне нужно сообщить Наташе о том, что произошло. Это было странное чувство, потому что мне никогда не приходилось сообщать о своих передвижениях кому-либо. Возникали ли у меня к ней какие-то чувства, достаточно серьёзные, чтобы сделать такой телефонный звонок? Или я просто пытался убедиться, что она будет слишком жалеть меня, чтобы встречаться с другими мужчинами, пока я буду отсутствовать?

— Мне так жаль, Саша, — её голос звучал искренне. — Хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Спасибо, Наташа. Думаю, мне просто нужно провести немного времени с мамой, понимаешь? — Я не чувствовал, что это была настоящая причина, по которой я хотел поехать один, но это было всё, что я мог придумать на тот момент. — Я позвоню тебе из Франции и расскажу, как всё прошло?

— Конечно. Как скажешь, Саша, — сказала она и вздохнула. — Я хотела бы с ним познакомиться.

— Ты бы ему понравилась, Наташа, — сказал я и внезапно понял, что это вполне могло быть правдой несмотря на то, что Наташа не была аристократкой. Мой отец увидел бы в ней трудолюбивую личность, если бы у их был шанс встретиться.

— Ладно, не буду отвлекать. Извини. Ты, наверное, будешь безумно занят всеми этими похоронами и наследством.

О, вот оно что. Наташа сожалела о случившемся, но никогда не упускала возможность получить полезную информацию.

— Да. Думаю, так и будет.

***

Мои родители жили в замке, расположенном в живописной восточной части Овернь-Рона-Альп, вместе с сестрой моей матери Люси. Это место называлось Шато де Россиньоль, и его когда-то купил их отец, Этьен Бодлер, успешный французский предприниматель, для моей бабушки Анны Бодлер-Назаровой, дочери русских иммигрантов, которые были богаты до революции, но потеряли всё, когда она совершилась.

Говорят, это место напоминало моей бабушке о поместье, которым владела её семья в России. Она не помнила его, так как была слишком мала, когда они уехали, но видела его на семейных фотографиях. Бабушка помнила или думала, что помнит, как по утрам возле её детской пели соловьи. Её девичья фамилия была Назарова, и она произошла от древнееврейского имени Назар, что означает «преданный Богу».

С годами Анна стала довольно религиозной и суеверной, но она ни в чём не могла отказать своим дочерям. Она нежно любила их и видела в их глазах «частицу Родины». Этьен был серьёзным бизнесменом, но больше всего на свете он любил своих женщин.

В молодости моя мать и Люси были неразлучны, пока Люси не увлеклась молодым лихим автомобилистом Джорджем, который случайно заехал в шато, чтобы выпить чего-нибудь холодненького. Видимо, это чувство было взаимным, потому что всего через несколько недель, к всеобщему удивлению, они объявили о своей помолвке. Однако то, что должно было стать великолепной историей любви, внезапно закончилось смертью Джорджа в автокатастрофе как раз перед тем, как они собрались пожениться. Он любил скорость и быстрые машины. Люси так и не нашла другого мужчину, который смог бы покорить её сердце, и с тех пор хранила его фотографию в серебряном медальоне у себя на шее.

Мы часто ездили в Шато де Россиньоль, когда были детьми. Хотя оно было намного меньше нашего дома, мне очень нравилась его атмосфера и мои французско-русские бабушка и дедушка. Однако, когда я стал подростком, это поместья показалось мне недостаточно крутым, чтобы проводить своё «драгоценное» время вдали от друзей. Позже, когда мои бабушка и дедушка умерли, и у меня больше не было возможности их видеть, я пожалел о своём решении.

После того, что случилось с Чарли, моя мать настояла на переезде во Францию, и отец неохотно согласился. Он не хотел покидать своё фамильное гнездо, но маму он любил больше. В то время за Шато де Россиньоль присматривала Люси. Мои родители взяли с собой камердинера и экономку, а остальным слугам выдали щедрое выходное пособие и уволили всех, за исключением Гарри и Бенни. Я почти не навещал их там, будучи занят другими, как мне тогда казалось, куда более важными делами.

На этот раз я старался проводить как можно больше времени с матерью, но подготовка к похоронам, сами похороны, несколько встреч с нашими юристами и последующая бумажная волокита заняли практически всё моё время в течение следующих нескольких недель. Я был рад, что рядом была её старшая сестра Люси, которая мне всегда нравилась. Она была милой женщиной и не возражала против того, чтобы мы, дети, пели «Люси в небе с алмазами» каждый раз, когда её видели. Она смеялась и подпевала. Ей было наплевать, что другие люди считают её старой девой. Она жила с моими бабушкой и дедушкой, пока они не умерли, а затем занялась благоустройством поместья.

Срок, отведённый Джаредом на обдумывание его предложения, истекал, и мне, как новому владельцу Мэйпэл Гроув Хаус, нужно было принять решение. Когда бесконечный поток посетителей наконец иссяк, и мой отец упокоился на задворках нашего французского поместья под черной мраморной плитой, которую заказала моя мать, я решил поговорить с ней.

Люси не было дома, а мы с мамой сидели в библиотеке, листали какие-то книги и пили. После сорока лет брака с моим отцом мать так и не начала пить скотч по вечерам, но в тот вечер она попросила меня налить ей немного. Она держала стакан, время от времени вдыхая аромат, но так и не притронулась к самому напитку.

— Теперь, когда ты стал наследником, что ты собираешься делать с нашим домом? — спросила мама, словно прочитав мои мысли.

— Я как раз собирался поговорить об этом с тобой и отцом, когда сказал, что приеду.

— Тогда рассказывай, — сказала она, снова понюхав скотч в своём стакане.

— Ну, я думаю, что продам его. Ты помнишь строительный проект, о котором я упоминал некоторое время назад? Коттеджи для состоятельных людей в восточной части поместья.

— Там, где была свиноферма твоего дедушки?

— Да. Я хочу построить на этой территории небольшой посёлок.

Мне не хотелось делиться всеми подробностями сделки с матерью; в любом случае, это не было бы ей интересно.

— Как бы мне ни хотелось избавиться от него, я всё ещё не понимаю, почему ты продаёшь дом. Он же как минимум в миле оттуда, не так ли?

— Видишь ли, мама, я получил за него хорошее предложение. У меня будут свободные деньги для проекта, и есть ещё несколько вещей, в которые я хотел бы инвестировать, например, биткоины и недвижимость. Кроме того, с твоей долей тебе не нужно будет думать о деньгах для… — Я остановился, не зная, как закончить предложение.

Она улыбнулась. — Для безбедной старости? — Мать посмотрела на меня и положила свою руку на мою. — Mon chéri, я не хочу, чтобы ты беспокоился обо мне. Кроме того, я не думаю, что мне осталось слишком много лет, и я скоро последую за твоим отцом, — произнесла она.

— Не говори так.

— Продай его! — сказала мать и наконец отпила из своего стакана.

Я посмотрел на её реакцию и восхитился решимостью, с которой она проглотила ненавистный скотч, сморщив лицо его от крепости.

— Кто покупает Мэйпэл Гроув Хаус? — спросила она, когда пришла в себя.

— Джаред Шеннон, — сказал я и собирался рассказать ей всю историю, когда она внезапно поставила стакан.

— Сын Сьюзен?

— Ты помнишь его?

Она на минуту отвернулась, ничего не сказав, а потом усмехнулась.

— Может быть. Что посеешь, то и пожнёшь, не так ли?

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — сказала она и встала. — Я немного устала, думаю, пойду спать.

Когда она выходила из библиотеки, она остановилась и посмотрела на меня.

— Знаешь, он прислал открытку с соболезнованиями и большой букет цветов.

— Кто? Джаред?

— Да, — сказала мать и покинула библиотеку.

Глава 11

Мистер Голдберг, ждал меня у здания офиса Джареда, как всегда, проверяя на телефоне новости своей небольшой юридической империи. Он был одет в свою фирменную «кольчугу» — тёмно-синий костюм от Gieves & Hawkes, сшитый на заказ, и красный шелковый галстук от Dege & Skinner с выцветшим рисунком улитки. Его белая рубашка была сшита на заказ в том же магазине, что и костюм. Этот факт оставался тайной для посторонних, так как один из старейших портных на Сивел Роу тщательно оберегал список своих клиентов. «Тише едешь — дальше будешь» — это был девиз мистера Голдберга, и улитки на галстуке служили напоминанием о его сдержанности и невозмутимости. Он прекрасно разбирался в костюмах, и я уважал его за это даже больше, чем за выдающиеся способности в юриспруденции.

Я ожидал увидеть мистера Голдберга в таком наряде и стремился соответствовать его современному и элегантному образу в британском стиле. На мне был мой проверенный двубортный серый костюм от Richard James с бледно-голубой хлопковой рубашкой без галстука. Мои ноги были обуты в замшевые ботинки чукка из того же магазина. Иными словами, я был готов заключить сделку и начать новый этап в своей жизни.

В последний раз мы виделись на похоронах отца, и мистер Голдберг был первым человеком, помимо семьи, кому я сообщил о своём намерении продать дом. Я не был уверен, что он обрадуется этой новости, но он был профессионалом, а я — его клиентом. Клиент всегда прав.

— Готов? — спросил он, отложив телефон и пожав мне руку.

— Давайте покончим с этим.

Когда мы вошли в офис, нас встретила помощница Джареда — привлекательная молодая женщина в черных брюках и обтягивающей белой блузке, которая выгодно подчёркивала её фигуру.

— Все собрались наверху. Мистер Шеннон, возможно, тоже присоединится к нам, — сказала она.

Мы с мистером Голдбергом переглянулись. Это не было запланировано, но и не стало неожиданностью. Накануне мы обсуждали вероятность такого развития событий по телефону, а также содержание соглашения, которое должны были подписать сегодня.

— Для меня большая честь наконец-то с ним познакомиться, — сказал он помощнице.

Я сомневался, что он действительно так думал, но он был вежливым человеком и должен был что-то сказать.

— Сюда, — сказала она, указывая на лифт.

Мы снова оказались в конференц-зале с тем же длинным столом, на котором были аппетитно разложены закуски и разнообразные напитки. Я не помню такого изобилия на нашей последней встрече, но было приятно видеть такое гостеприимство. Кто-то явно хотел, чтобы мы были сыты и довольны во время завершения сделки. Хотя я бы предпочел увидеть ведерко со льдом и бутылочкой шампанского Veuve Clicquot, а ещё, возможно, немного чёрной икры.

Команда Джареда действительно была готова. Нас ждали полдюжины мужчин и женщин, в основном лет тридцати, с ноутбуками и серьезными лицами. Мы пожали всем руки. Они были одеты в модную повседневную одежду, так что мы с мистером Голдбергом выглядели слегка официально и казались намного старше.

— Ну что же, начнём? — спросил я с улыбкой, потирая руки и усаживаясь за стол.

Контракт и акт приёма-передачи лежали на столе для просмотра и подписания. Я заметил, что рядом с моими экземплярами и копиями для мистера Голдберга лежали ручки Montblanc Rollerball. Моему отцу они нравились. Будучи любителем старой школы, он предпочитал перьевые ручки. Я взял одну из них и взглянул на помощницу.

— Небольшой подарок от мистера Шеннона, — сказала она с улыбкой.

Я кивнул и посмотрел на мистера Голдберга. Он был доволен. Мы оба были довольны.

— Подпишем сейчас или подождём мистера Шеннона? — спросил я, откручивая колпачок своей новой ручки.

— Вот Мистер Форд, — она указала на мужчину в синих джинсах и светло-голубом пиджаке поверх черной футболки с изображением тигра. — Он подпишет контракт от имени нашей компании, но вы можете подписать его первым.

Так мы и сделали. Никакой суеты. Это заняло минуту. Сделка была наполовину завершена. Затем мистер Тигр-на-моей-футболке подписал свои экземпляры документов.

— Ключи от поместья будут переданы покупателю только после того, как будет завершен процесс оформления документов и перевода денежных средств — это займет несколько недель, — объявила помощница, собирая копии документов для компании Джареда.

— Однако мистер Шеннон готов подождать месяц или даже больше, чтобы дать вам достаточно времени для вывоза вещей.

— Это очень щедро с его стороны, — сказал я, убирая свой новый Montblanc.

— Поздравляю с продажей, мистер Монтегью, — произнесла она, улыбаясь. — Мне жаль, что мистер Шеннон не смог присутствовать здесь. Я только что получила от него сообщение. Он на другой встрече, но передаёт вам привет.

— Ну, он занятой человек, — произнес я, улыбаясь в ответ. Мне было всё равно. Я получил то, что хотел, и, похоже, у Джареда теперь тоже было всё, чего он хотел. Нам не обязательно было находиться в одной комнате, чтобы поделиться впечатлениями.

Я встал и заметил под потолком камеру видеонаблюдения, которая светилась красным огоньком. За нами следили?

***

Когда мы вышли из здания, уже близился полдень. Я надел свои солнечные очки, чтобы защитить глаза от яркого июньского солнца.

— Не хотите ли пообедать? — спросил я мистера Голдберга.

— С удовольствием, — ответил он, надевая свои любимые «Авиаторы» от Ray Ban, которые делали его похожим на шпиона. — Ты платишь, да? — он широко улыбнулся, обнажив свои белоснежные зубы.

Я утвердительно кивнул.

— В таком случае, давайте отправимся в какое-нибудь роскошное место и отпразднуем нашу сделку, — он дружески похлопал меня по плечу.

— Отлично. Выбирайте место, я угощаю.

— Договорились.

Когда мы собирались перейти улицу, чтобы дойти до машины мистера Голдберга, я заметил автомобиль, выезжающий из подземного гаража того самого здания, из которого мы только что вышли. Это был мраморно-белый BMW Coupe 8 серии — шикарный автомобиль для тех, кто ценит скорость и роскошь. Наташа ездила как раз на таком.

Глава 12

У меня был ровно месяц на то, чтобы съехать с Мэйпэл Гроув Хаус, который пустовал более двадцати лет, и начать свой строительный проект, который должен был изменить поместье. Это была поистине грандиозная задача, но я был уверен, что смогу с ней справиться.

Остаток недели я планировал провести в поместье. Моя идея заключалась в том, чтобы сделать сразу два важных дела: подготовить дом к передаче, проведя инвентаризацию со старым добрым Гарри, и провести время на бывшей свиноферме с моим инженером-строителем. Теперь, когда у нас были необходимые средства, мы могли обсудить все детали предстоящего строительства.

Я позвонил Гарри и попросил его нанять повара на время моего пребывания в поместье, так как не был готов питаться там холостяцкой едой. Гарри заверил меня, что у него есть подходящий кандидат на эту роль.

В среду я решил уехать пораньше и сел на утренний поезд до Мэйпэл Гроув Хаус. По дороге на станцию я купил стаканчик кофе и выпечку к нему. Когда я добрался до места назначения, то остановился у газетного киоска, чтобы взять что-нибудь почитать в дорогу. Внезапно я увидел лицо Джареда на обложке делового журнала. Под его улыбающимся взглядом было написано: «Финансовый маг останется здесь». Я купил этот выпуск, решив просмотреть его в поезде.

Статья в основном рассказывала о стремительной карьере Джареда Шеннона в финансах, восхваляя его местные корни, но не вдаваясь в подробности. В ней упоминалось, что его мать работала в «одном старинном поместье», прежде чем уехать в Штаты и забрать его с собой. Это было «лучшим решением в его жизни» и «научило мистера Шеннона быть стойким и настойчивым». Он никогда не знал своего отца, и его «мать была для него всем».

На одной из фотографий был изображен Джаред в возрасте двадцати с небольшим лет и Сьюзен перед их маленьким домом в Калифорнии, как раз незадолго до того, как он начал строить свою финансовую империю. Мне было интересно, начал ли он свою деятельность в гараже, как другие известные предприниматели. Однако в статье об этом не упоминалось. Несколько прочих фотографий показывали различные этапы жизни Джареда вплоть до сегодняшнего дня.

Статья заканчивалась рассказом о его планах «дальнейшего развития различных аспектов своего бизнеса» и проведения большего времени там, где он родился, чтобы лучше понять свои корни. Я не могу сказать, что узнал о Джареде всё после прочтения, но это добавило несколько штрихов к его портрету.

Мне показалось, что покупка дома и время выхода этой статьи не были простым совпадением. Попивая кофе и наблюдая за маленькими деревеньками, проплывающими за окном, я задавался вопросом, для чего Джареду на самом деле нужен был этот дом. Чтобы войти в высшее общество? Казалось, его это не особо заботило. Мэйпэл Гроув Хаус мог быть мимолетным капризом очень богатого человека, который хотел владеть чем-то старинным и демонстрировать очередное приобретение своим друзьям. Как бы то ни было, для меня это была прекрасная возможность начать новую жизнь. Так что, полагаю, я оказался в беспроигрышной ситуации.

Когда я собирался сойти с поезда, мне вспомнилась машина Наташи. Если это действительно она выезжала из здания Джареда в день, когда приезжал туда, чтобы заключить сделку, то что именно она могла обсуждать с ним? Более того, почему Джареду было важнее встретиться с ней, а не со мной?

***

В этот раз на вокзале меня встретил Гарри.

— Большие перемены, сэр, — сказал он, забирая мой багаж. — Мистер Голдберг уже рассказал нам о происшедших событиях.

— Действительно, большие, — ответил я, пытаясь понять, что он думает об этом.

Когда я был моложе, я не был известен тем, что делился своими мыслями с персоналом или заботился об их чувствах. Но в этот раз я хотел узнать его мнение о предстоящих изменениях. Гарри долгое время был частью дома, и мне казалось, что я лишаю его средств к существованию. Я решил до поры до времени не расспрашивать его и подождать, пока он сам начнет разговор.

Гарри был осторожным водителем, и нам потребовалось около получаса, чтобы добраться до поместья. Мы болтали о пустяках и избегали темы сделки, которую я заключил с Джаредом. Когда мы подъехали к дому, я оставил журнал, который читал, на переднем пассажирском сиденье и вышел из машины, не дожидаясь, пока Гарри откроет дверь. Он подошел со стороны водителя и достал мою сумку из багажника.

— Он выглядит моложе без бороды, не так ли? — сказал он.

— Кто выглядит моложе? — спросил я, когда мы шли к дому.

— Мистер Шеннон на обложке, сэр, — ответил он, открывая передо мной главную дверь.

— Наверное, — сказал я, не совсем понимая к чему Гарри клонит. — Что бы там ни было Джареду к лицу, нам нужно будет подготовить это место к «захвату». В нашем распоряжении месяц.

— Конечно, сэр, — сказал Гарри. — Хотите немного освежиться, прежде чем мы начнем процесс?

— Никогда не помешает освежиться, прежде чем приступить к чему-то важному, например, к продаже дома своих предков. Как думаешь? — Я подмигнул Гарри и направился в библиотеку.

Гарри последовал за мной, все еще неся мою сумку.

— Норм, как говорит молодежь в наши дни, сэр, — парировал Гарри.

Я рассмеялся и сел в одно из красных кожаных кресел у камина.

— Есть одна вещь, сэр, которую я хотел бы с вами обсудить, прежде чем я принесу напитки, если можно. — Он сцепил руки за спиной. — Гарри всегда так делал, когда собирался объявить о чём-то серьёзном.

Я посмотрел на него и кивнул, чтобы он продолжал.

— Поскольку у дома будет новый владелец, я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы объявить о своем намерении уйти в отставку, сэр, — сказал он.

— Это… эм, ну, я полагаю, я должен был этого ожидать, но ты уверен, что хочешь уйти? Я думаю, мистер Шеннон был бы рад, если бы ты остался.

— Я польщён, что мои навыки и опыт все еще нужны, но я хотел бы посвятить оставшиеся дни тому, что я откладывал до сих пор.

— Чему, например? Ты не против, если я спрошу?

— Путешествиям и писательству, сэр. И, если я могу быть с вами откровенен, я так же хотел бы устроить свою личную жизнь.

— Ого, я собирался спросить тебя о писательстве, но теперь я должен узнать, кто она, и… поздравляю!

— Я познакомился с ней в Интернете, когда искал материал для своего будущего опуса, сэр, — сказал Гарри, и я мог бы поклясться, что видел, как он покраснел.

— Хорошо, — сказал я, улыбаясь. — О чём будет книга — я полагаю, это книга?

— О доме, сэр.

— О чём? Об этом доме?

— Мэйпэл Гроув Хаус заслуживает письменного увековечения, и я хотел бы попробовать это сделать, сэр.

— А эта женщина, она…

— Ее зовут Дженнифер, она любитель истории архитектуры, и я познакомился с ней на онлайн-курсе, который проходил в прошлом году.

— Ты уже встречался с этой Дженнифер?

— Мы близки к этому, сэр. Это немного сложно, потому что она живет во Франции.

— Ух ты, моя мать будет в восторге. Ты единственный в своем роде, Гарри. Ты же знаешь это, не так ли? — Я был рад услышать, что Гарри будет, чем заняться, когда он покинет поместье. Некоторые люди плохо переносят уход на пенсию и увядают без своих повседневных задач и рабочей суеты. Казалось, что Гарри заранее подумал о своей отставке. Молодец.

Он слегка кивнул, чтобы поблагодарить меня, на мгновение выглядя довольным комплиментом, прежде чем снова обрести свою обычную профессиональную манеру поведения. — Вряд ли во мне есть что-то уникальное, сэр, но я могу принести немного скотча, чтобы вы действительно так подумали.

— Это отличная идея, и мне бы доставило удовольствие, если бы ты присоединился ко мне. Не желаешь, Гарри?

— Если хотите, сэр. — Уголки его губ слегка приподнялись, и он повернулся, чтобы уйти.

— Ещё одно. А как насчет Бенни? Он…

— Он еще не дал мне заявление об отставке, но подумывает переехать на ферму своей дочери, сэр.

У Бенни, который тоже был вдовцом, была дочь, вышедшая замуж за местного фермера. Они занимались каким-то бизнесом по выращиванию органических ягод и делали это довольно успешно.

— Понятно, — сказал я. — Ну, что ж, вы оба заслуживаете делать то, что вам нравится.

Я сказал это от всего сердца.

— Спасибо, сэр. — Он поклонился и ушёл.