Бесплатный фрагмент - Игла Зингера

ОБ АВТОРЕ

Зигфрид фон Бабенберг — современный мастер интеллектуального шпионского триллера, чьё творчество стоит особняком в жанре, искусно балансируя на грани исторической достоверности и захватывающего художественного вымысла. Специализация автора — период великих геополитических потрясений конца XIX — начала XXI веков, когда мир на пороге глобальных перемен, а закулисные игры разведок определяляют судьбы империй.

Вдохновляясь классиками жанра в духе Джона ле Карре и Роберта Харриса, автор создаёт сложные, многоплановые сюжеты, где личная драма героя неразрывно связана с маховиком истории. Его фирменный стиль — это виртуозное сочетание:

Детальной исторической фактуры (костюм, технологии, реалии эпохи);
Запутанного шпионского сюжета с двойными агентами и сложными операциями;
Глубокого погружения в психологию персонажей, вынужденных делать невозможный моральный выбор.

Помимо цикла об «Игле Зингера», перу автора принадлежат и другие признанные читателями работы:

«Квадрига на вираже» — напряжённый политический триллер, разворачивающийся в преддверии Третьей мировой войны в атмосфере интриг разведок, где на кону стоит судьба секретного оружия, способного переломить ход истории.
«На службе Её Величества» — масштабная история агента британской разведки, втянутого в паутину заговора против России. Действие романа переносит читателя из кабинетов Лондона в тяжелые ситуации, раскрывая изнанку «Большой игры» в один из её самых критических моментов.

Объединяет все произведения автора неизменное внимание к деталям, динамичный стиль, напоминающий сценарий блокбастера, и главная тема — борьба отдельной человеческой воли с бездушными системами власти. Его книги — это не просто развлечение, а invitation к размышлению о том, как рождаются мифы, как пишется история и какую цену платят те, кто оказывается на острие событий.

ПРЕДИСЛОВИЕ

«ИГЛА ЗИНГЕРА»: ИСТОРИЯ, ПРОШИТАЯ ТАЙНОЙ

Перед вами — не просто книга. Это клубок. Клубок из нитей подлинных исторических событий, засекреченных архивных сводок, дерзких операций и личных драм, затянутый туже вымыслом там, где правда навсегда сокрыта во мраке.

Действие разворачивается в эпоху великого перелома — между залпами Первой мировой и грохотом гражданской смуты, когда рушились империи и рождался новый, жестокий мир. Это время, когда разведки всех воюющих держав вели свою «невидимую войну», а идеи становились оружием страшнее любых пушек.

В центре повествования — загадочная фигура Агента «Игла». Его прототипами стали десятки реальных людей: блестящих авантюристов, идеалистов-революционеров, циничных мастеров закулисных игр, чьи истинные биографии до сих пор хранят множество «белых пятен». Его одиночная война против могущественной сети заговора — это метафора вечного противостояния человека и безликой машины власти, где на кону стоит будущее целых народов.

Компания «Зингер», чьё имя вынесено в название, — не художественный вымысел. Её филиалы с швейными машинками в витринах действительно покрывали всю карту Российской империи и мира, представляя собой идеальную, легальную и абсолютно незаметную структуру для ведения разведывательной деятельности. Это лишь один из примеров того, как реальные исторические детали сплетаются в захватывающий сюжет.

Эта книга — попытка увидеть за сухими строчками учебников живых людей, их страсти, предательства и мужество. Попытка представить, какие страсти кипели в кабинетах разведок, на конспиративных квартирах и в салонах заговорщиков, чьи решения определяли судьбы миллионов.

Помните: грань между вымыслом и правдой здесь призрачна. Истина всегда где-то рядом. Стоит лишь взглянуть на знакомую историю под другим углом — и вы увидите, как мелькнёт стальная «Игла».

Автор.

Игла Зингера

Пролог

Вилла «Эдельвейс», Цюрих. Январь 1917 года.

Снег хлопьями падал на замерзшее озеро. В кабинете, пахнущем старым деревом и дорогим коньяком, трое мужчин обсуждали судьбу империи. Карта России лежала на столе, испещренная аккуратными крестиками. Их было десятки, от Варшавы до Владивостока.

— Филиалы готовы к приему груза? — спросил старший, его лицо скрывала тень от абажура настольной лампы. Его звали Патрон.

— Да, — ответил второй, щегольски одетый, с идеально подкрученными усами. — «Зингер и Кº» ждет. Минск, Киев, Одесса, Баку, Тбилиси… Все главные узлы. Машины готовы к работе.

— А наш «Инженер»? Он понимает весь план? — вставил третий, с холодными глазами чиновника.

Патрон усмехнулся, повертел в руках золотой портсигар с выгравированным вензелем — не то «H», не то «S».

— «Инженер» — это ключ, который отопрет дверь. Он думает, что строит новый мир. Он не понимает, что мы просто меняем замок. Его банда в сборе. Осталось лишь доставить их к месту работы. Вагон ждет.

Он ткнул длинным пальцем в точку на карте — Петроград.

— Начинаем операцию «Факел». Пусть Россия шьет себе саван на наших машинках.

Часть I. Стальная игла

Глава 1

Петроград. Филиал компании «Зингер и Кº», Невский проспект. 14 марта 1917 года.

Стук швейных машинок стоял оглушительный, сотни иголок вонзались в ткань, создавая ровный, промышленный гул. Для тысяч петроградских модисток и портных это был звук хлеба насущного. Для капитана Дмитрия Волкова это был звук прикрытия.

Он стоял в кабинете управляющего и смотрел на досье. Небольшая папка с грифом «Контрразведка. Особой важности».

— Фельдман? — спросил Волков, не отрываясь от бумаг.

— Да, господин управляющий, — потел толстый администратор филиала. — Проработал у нас коммивояжером пять лет. Объездил всю северо-западную губернию. На прошлой неделе его тело выловили из канала Грибоедова. Официально — ограбление.

Волков поднял глаза. В досье была фотография: на запястье мертвого Фельдмана четко виднелся странный порез — не от ножа, а словно от лопнувшей струны или тонкой проволоки. Такие же порезы Волков видел у двух других убитых — телеграфиста и железнодорожного инженера. Все они так или иначе пересекались с логистическими маршрутами.

— Он что-то перевозил? Кроме образцов тканей и иголок? — спросил Волков.

— Нет, конечно! Только каталоги и запчасти.

Каталоги. Волков закрыл папку. Его взгляд упал на огромную рекламную литографию «Зингера» в кабинете: вся Россия, сшитая одной нитью.

«Слишком уж идеальная сеть для шпионажа», — промелькнуло у него в голове.

— Покажите мне его последний маршрут и журналы заказов.

Глава 2

Телеграфное отделение на Садовой. 16 марта.

Дешифровщик, старый служака с подрагивающими руками, положил перед Волковым листок.

— Это не наш шифр, ваше высокоблагородие. И не немецкий. Я такие комбинации букв и цифр еще не видел. Смотрите: «Нить №40 — прервана. Требуется замена шпульки в пункте В-12».

Волков вспомнил список из журнала Фельдмана. «Шпульки» — так в каталогах «Зингера» обозначались катушки ниток. Пункт В-12 на его карте был отмечен в Минске.

— Откуда телеграмма? — спросил он, уже зная ответ.

— Из Цюриха. Компания «Зингер и Кº». Контора по закупкам.

Внезапно в дверь постучали. Вошел взволнованный курьер из контрразведки.

— Капитан, срочно! Вагон с дипломатической почтой из Стокгольма ограблен под Выборгом. Ничего не взяли, кроме одного ящика.

— И?

— Ящик был помечен логотипом… швейных машин. «Зингер».

Волков посмотрел на дешифрованный листок, потом на курьера. В голове щелкнуло.

— Это не про почту. Это про людей. Они не «что-то» везут. Они везут кого-то.

Глава 3

Гельсингфорс. Вокзал. 3 апреля 1917 года.

Поезд, пахнущий углем и чужими государствами, подал сигнал. Из вагонов начали выходить пассажиры. Группа людей, одетых скромно, но с достоинством, держалась особняком. Их возглавлял человек с цепким, умным взглядом — Инженер.

На перроне его уже ждал невысокий, юркий человек в очках — Акробат. Они обменялись быстрым, едва заметным рукопожатием. Между ладонями мелькнула и исчезла маленькая золотая шпулька от швейной машинки.

— Добро пожаловать в Россию, товарищ. Дорога была спокойной? — улыбнулся Акробат.

— Как по нитке, — сухо ответил Инженер. — Все готово к встрече?

— Оркестр репетирует. Ждет только дирижера. Машины ждут. Ваши люди получат инструкции в филиалах. Все по плану «Факел».

Они двинулись к выходу. Акробат незаметно обернулся, скользнув взглядом по толпе. Его глаза на секунду встретились с глазами человека в форме железнодорожной жандармерии. Это был Волков. Он опоздал на несколько минут.

Капитан наблюдал, как группа садится в автомобили. Он не знал их лиц, но знал почерк. Чистая, выверенная операция. Без суеты. Как пошив дорогого костюма.

Он достал блокнот и написал: «3 апреля. Гельсингфорс. Прибыла группа „Инженер“. Встречал резидент „Акробат“. Цель — Петроград. Кодовая фраза: „Оркестр“».

Он чувствовал, как петля заговора затягивается вокруг города. Иглы уже начали свою работу.

(Продолжение следует… Следующие главы: внедрение агентов в столице, первая провокация, выход Волкова на след «Архитектора» на Кавказе и первая прямая конфронтация с сетью.)

Часть II. Узор из крови и стали

Глава 4

Петроград. Особняк на Кронверкском. 10 апреля 1917.

Стук «Зингера» был идеальным прикрытием. За монотонным гулом из салона, где девицы строчили на машинках форму для новых частей ополчения, в задней комнате Инженер проводил совещание. Его люди — «закройщики» и «мастера» — получали задания.

— Наш товар пользуется спросом, — говорил он, тыкая пальцем в карту города. — Заказы идут от самых влиятельных клиентов. Наша задача — раскроить старую ткань по новым лекалам. Заводы, гарнизоны, газеты. Акробат обеспечит нам нужный информационный фон.

Акробат ухмыльнулся, вертя в руках кинжал с рукоятью в виде орла.

— Уже готовлю скандальную коллекцию. Один министр, два банкира и… голубь мира. — Он многозначительно посмотрел на Инженера. Все поняли: речь о готовящемся покушении на кого-то из символов старого режима.

Дверь приоткрылась, вошел курьер из филиала на Литейном, передал Инженеру каталог новых тканей. Тот пролистал его, нашел нужную страницу. Между изображениями бархата и сукна были цифры: координаты явочной квартиры и время. Сеть работала как часы.

Волков в это время в своем кабинете на Фонтанке накладывал на карту города кружки с датами: кражи оружия, подлог документов, забастовки. Все нити сходились к филиалам «Зингера». Он понимал: бороться с этим в одиночку — безумие. Он написал шифрованную записку своему единственному trusted контакту в Ставке, но чувствовал — империя разваливается быстрее, чем дойдет ответ.

Глава 5

Баку. Филиал «Зингер и Кº». 25 мая 1917.

Жара стояла невыносимая. Воздух над городом дрожал от мазутного марева. Здесь, в нефтяном сердце России, пахло деньгами и войной.

Управляющий филиалом, Архитектор, был не похож на бледного конторского служаку. Холодные глаза, дорогой, но простой костюм, властные манеры. Он принимал «коммивояжера» из Тифлиса. Они обсуждали поставки машинок для нужд местных мастерских, но на деле — координировали диверсии на нефтепроводах и стравливали армянские и азербайджанские банды.

— Наш общий клиент из-за границы доволен ростом цен на нефть, — сказал «коммивояжер», отхлебывая крепкий чай. — Но требуются более яркие… акции.

Архитектор молча кивнул. Он достал из сейфа папку с чертежами — не машинок, а схем нефтехранилищ.

— Скажите нашему клиенту, что его заказ будет выполнен. В срок и с максимальным эффектом. Огонь — лучший портной. Он кроит без остатка.

После ухода гостя Архитектор вышел на балкон. Перед ним лежал город, который он плел как кружево из провокаций, взяток и взрывов. Он чувствовал себя здесь богом. И мысль о том, что где-то там, в Петрограде, какой-то Инженер считает себя главным, вызывала у него лишь презрительную усмешку.

Глава 6

Петроград. Лиговский канал. Ночь на 1 июня.

Акробат любил театр. Его последнее действо было гениально в своем цинизме. Он втёрся в доверие к молодому поэту-эсеру, фанатику и идеалисту, и подарил тому свой кинжал «для великих дел». А потом пустил слух, что тот готовит покушение на лидера кадетов.

Когда за поэтом пришли жандармы, тот оказал сопротивление. Его застрелили на мосту через канал. В руке у него остался тот самый кинжал. Идеальное самоубийство.

На следующее утро газеты, уже контролируемые людьми Инженера, взорвались заголовками: «Кровавая провокация монархистов! Герой-революционер пал от руки наемных убийц!». По городу прокатилась волна митингов и погромов.

Волков, осматривая место перестрелки, нашел нечто. В нескольких метрах от тела — маленькую, блестящую шпульку от швейной машинки «Зингер». Она явно выпала из кармана того, кто подбросил поэту оружие и нашептал ему идею о «великом деле».

Волков поднял ее. Крошечная катушка с отверстием посередине. Как вход в лабиринт. Он понял, что это его единственная зацепка. Его «нить Ариадны» в этом кровавом клубке.

Глава 7

Телеграф. Петроград — Цюрих. 5 июня.

Волков рискнул всем. Он использовал захваченные коды и через лояльного телеграфиста отправил сообщение в центральный офис «Зингера» в Цюрихе.

*«Пункт В-12 (Минск). Срочно требуется партия игл №3. Контракт под угрозой срыва. Подтвердите отправку. Управляющий Петроград-Литейный». *

Расчет был на то, что в панике они пойдут на прямой контакт с своим минским агентом.

Ответ пришел через три часа.

«Иглы отправлены с курьером №17. Маршрут: Петроград — Варшава — Минск. Прибытие 10 июня. Будьте осторожны: за вами может следить конкурент „Волков“».

Волков онемел. Они знали его имя. Значит, кто-то в его же окружении… И это означало, что курьер №17 везет не иглы, а приказ на его, Волкова, ликвидацию.

Он вышел на улицу, чувствуя на спине прицел невидимого снайпера. Город гудел, как улей перед роением. Игра вступила в смертельную фазу. Он был больше не охотником. Он стал мишенью.

(Продолжение следует: бегство Волкова, появление «Маршала» на Востоке, первая прямая стычка с агентом-ликвидатором и раскрытие предателя в рядах контрразведки.)

Часть III. Игра в тени

Глава 8

Петроград. Служебный кабинет Волкова. 6 июня 1917.

Воздух в кабинете стал густым, как свинец. Фраза «конкурент „Волков“» жгла глаза. Предательство было где-то рядом, за этими стенами, в теле самого аппарата контрразведки. Доверять было некому.

Он действовал молниеносно. Схватив самые важные досье — расшифровки телеграмм, карту с отметками филиалов «Зингера», отчет о смерти Фельдмана — он вышел в боковую дверь, ведущую в архивный коридор. Его план был безумием: перехватить курьера №17 до Минска. Но для этого нужно было исчезнуть самому.

Через десять минут в его кабинет вошли двое людей в штатском. Их движения были выверены, взгляды пусты.

— Капитан Волков? С вами хочет поговорить начальство.

Пустая комната и остывающая чашка котина были их единственным ответом.

Волков уже был на другом конце города, в ночлежке для кронштадтских матросов. Его новый образ — потрепанный инженер с провалившимся подрядом. Документы ему обеспечил старый друг, единственный человек, кому он сейчас доверял, — Максим, вор-медвежатник, сидевший когда-то по его делу и вышедший по амнистии на войну.

— Тебе нужна тень, Дмитрий? Я обеспечу, — хрипел Максим, перевязывая его запачканную глиной руку. — Но с «Зингером» ты связался с дьяволом. Они не прощают долгов.

— Я не собираюсь прощать им свой, — отрезал Волков, вскрывая консерву. — Этот курьер… он мой билет к ним. Я должен его найти.

Глава 9

Варшавский вокзал. Петроград. 9 июня.

Курьер №17, он же Ганс, был профессионалом. Его путь из Цюриха был образцом конспирации: три пересадки, смена внешности, легенда — коммивояжер из нейтральной Швеции, везущий образцы новой кожи для офицерских сапог.

Он не знал содержимого крошечного цилиндра, вверенного ему в Цюрихе. Его задача — доставить его в Минск, в филиал «Зингера» на Подгорной улице. Задание было помечено высшим приоритетом — «Игла».

Волков и Максим ждали его на вокзале. План был рискованным: Максим должен был сыграть вора-карманника и «случайно» столкнуться с курьером, пока Волков наблюдал за происходящим, готовый вмешаться.

Поезд из Варшавы прибыл с опозданием. Люди хлынули из вагонов. Волков мгновенно вычислил Ганса по нервной, цепкой походке хищника, пытающегося выглядеть мирным бюргером.

— Пошел, — кивнул он Максиму.

Тот, пошатываясь, направился к курьеру. Столкновение должно было выглядеть естественно. Но в последний момент Ганс — почувствовав неладное — резко отпрянул. Рука Максима схватила воздух. Глаза их встретились. И в глазах Ганса мелькнуло не удивление, а холодное узнавание.

Ловушка.

Мысль пронзила Волкова раньше, чем раздался хлопок. Максим ахнул и рухнул на грязный пол вокзала, сжимая живот, из которого сочилась алая полоса. В руке Ганса блеснул небольшой, с ладонь, бесшумный стреляющий механизм, замаскированный под пряжку ремня.

Волков рванулся вперед, но толпа, завизжав, расступилась. Ганс уже растворялся в людском море, оглянувшись лишь раз. Его взгляд был обещанием: Ты следующий.

Глава 10

Цюрих. Вилла «Эдельвейс». 15 июня.

Патрон получал донесения. Телеграмма из Петрограда была лаконична: «Курьер 17 выполнил half Arbeit. „Волков“ ушел в подполье. Угроза сохраняется. Предлагаю активировать „Маршала“ для зачистки восточных маршрутов. — Архитектор».

Он отложил бумагу и подошел к окну. План «Факел» работал без сбоев. Россия полыхала. Но одна крошечная песчинка — капитан Волков — застряла в шестернях безупречного механизма.

Он позвонил в колокольчик. Вошел слуга.

— Отправьте шифровку в Харбин для нашего представителя. Код: «Проснитесь, „Маршал“. Пора охотиться на волков».

— Слушаюсь, герр фон Зигель.

Имя, произнесенное вслух, звучало в кабинете впервые за много лет.

Глава 11

Омск. Окраина города. 25 июня.

Волков хоронил Максима в безымянной могиле на заброшенном кладбище. Чувство вины душило его. Он остался один против могущественной, невидимой машины.

Его спасла лишь находка в кармане Максима — тот все-таки успел что-то стащить у курьяра. Это был не цилиндр, а клочок бумаги из его кармана — обрывок багажной квитанции. Номер ячейки камеры хранения на станции Ново-Николаевск.

Это был единственный шанс. Ново-Николаевск был крупным железнодорожным узлом на пути в Минск. Возможно, Ганс оставил там часть груза или инструкции.

Добираться пришлось в товарняках, с подложными документами. Россия катилась в пропасть. По станциям гремели митинги, поезда с дезертирами шли на восток. Идеальная среда для того, чтобы затеряться. И для того, чтобы его нашли.

На маленькой станции под Тюменью, пока он покупал хлеб, он заметил человека. Высокий, сутулый, с обветренным лицом и спокойными глазами охотника. Человек не проявлял к нему интереса, но Волков почувствовал ледяной холодок на спине. Он видел этот тип — безжалостные, ничего не выражающие глаза наемника. Это был не Ганс. Это был кто-то новый.

Маршал вышел на тропу войны.

(Продолжение следует: погоня по Транссибу, противостояние с Маршалом, вскрытие ячейки хранения в Ново-Николаевске и раскрытие следующего уровня заговора.)

Hmm, пользователь хочет продолжения шпионского триллера, основанного на исторических событиях с инвертированными ролями. Предыдущие части уже установили напряженный сюжет с заговором сети «Зингер», протагонистом Волковым и антагонистами вроде Маршала.

Нужно развить конфликт, добавив новые повороты и углубив характеры. Кульминация в ячейке хранения дает хорошую возможность для раскрытия масштабов заговора — можно ввести элемент международного шпионажа через документы на японском.

Важно сохранить атмосферу паранойи и предательства: Волков должен осознать, что заговор глубже, чем он думал, а его противники более могущественны. Введение японского следа логично продолжает тему иностранного вмешательства и готовит почву для финальной части.

Стиль должен оставаться в духе исторического триллера — короткие предложения, детали обстановки, минимальный диалог с максимальной смысловой нагрузкой. Нужно закончить часть на напряженной ноте, чтобы подогреть интерес к продолжению.

Часть IV. Огненная игла

Глава 12

Транссибирская магистраль. Товарный вагон. 28 июня 1917.

Поезд выл в темноту, разрывая тишину сибирской ночи. Волков прижался к щели в досках, всматриваясь в промелькивающие огни станций. Он не спал вторые сутки. Чувство опасности стало его второй кожей. Где-то здесь, в этом поезде или в следующем, был тот самый безжалостный охотник — Маршал.

Его единственная надежда — багажная квитанция. *Ново-Николаевск. Ячейка 317.* Что мог оставить там курьер? Оружие? Деньги? Или приманку?

На разъезде Татарская поезд застрял, пропуская состав с углем. Волков выбрался из вагона, чтобы размять ноги. У товарняка с лесом он увидел того самого человека. Маршал стоял спиной, курил, будто любуясь звёздным небом. Но его поза была позой coiled spring — сжатой пружины.

Расчет был прост: на следующей остановке, в Барабинске, Волков сменит вагон. Но Маршал, казалось, читал его мысли. Он тоже двинулся к хвосту состава.

Игра в кошки-мышки шла на равных. Оба — профессионалы. Но у одного был приказ, у другого — жажда выживания и мести.

Глава 13

Станция Ново-Николаевск. Камера хранения. 1 июля 1917.

Город был суетлив и пылен. Волков, в потрёпанной одежде, слился с толпой пассажиров. Он чувствовал, что Маршал где-то рядом, наблюдает.

Камера хранения находилась в подвале вокзала. Пахло углём, махоркой и сыростью. Ключ от ячейки 317 он сделал сам, по памяти, пока ехал в товарняке.

Сердце бешено колотилось. Он вставил самодельный ключ в замочную скважину. Скрип. Щелчок. Дверца открылась.

Внутри лежал не пакет с деньгами и не оружие. Там был один-единственный предмет: новый каталог швейных машин «Зингер» для восточных регионов.

Разочарование ударило по нему like a physical blow. Он уже хотел швырнуть каталог в стену, но его натренированный глаз заметил неладное. Переплёт был слишком толстым.

Острым ножом он аккуратно разрезал кожаную обложку. Внутри, в вырезанной нише, лежали два предмета:

Миниатюрная, тонкая как бритва игла-стилет с полой сердцевиной.

Свёрнутый в трубочку листок бумаги с шифровкой.

Шифр был сложным, но Волков уже имел дело с их системой. Через полчаса, сидя в уборной, он расшифровал послание:

«Операция „Восход“. Получите образец в Харбине у „Лекаря“. Доставьте в Благовещенск для передачи „Рыбаку“. Крайний срок — 20 июля. Промедление смерти подобно. — Патрон»

«Образец». «Лекарь». «Рыбак». Это пахло чем-то гораздо более страшным, чем диверсии. Это пахло биологической войной. Немцы уже применяли газы. Что, если их союзники решили пойти дальше?

И тут до него дошло. Курьер №17 вёз не приказ на его ликвидацию. Он вёз этот каталог. И его убили, чтобы замести следы, а Волкову подбросили квитанцию, чтобы вывести на чистую воду. Его самого сделали курьером.

Он вышел из уборной бледным. Он держал в руках страшное знание. И в этот момент увидел в конце коридора высокую сутулую фигуру. Маршал. Он медленно, неспешно пошёл на него.

Побежать было некуда. Сзади — тупик. Волков сжал в кулаке иглу-стилет. Его единственное оружие.

Глава 14

Поединок в подвале.

Маршал не говорил лишних слов. Его атака была молниеносной и безжалостной. Удар ногой — Волков едва увернулся, почувствовав ветер у виска. Второй удар, рубящий, — пришлось принять на скрещенные руки. Боль пронзила до костей.

Он был сильнее, тяжелее, профессиональнее. Волков отступал, пользуясь тем, что противник не ожидал активного сопротивления. Он пустил в ход обрезок трубы, валявшийся на полу. Маршал лишь усмехнулся, отбивая атаку с устрашающей лёгкостью.

— Кончаем игры, капитан, — впервые прозвучал его низкий, хриплый голос. — Отдай то, что взял в ячейке. И умрёшь быстро.

Волков молчал, экономя силы. Он заметил слабину — старую травму ноги у Маршала, он немного припадал на левую сторону.

В следующий момент Маршал пошёл в решающую атаку, решив не церемониться. Его пальцы, сложенные в «коготь», рванулись к горлу Волкова. И в этот миг Волков сделал то, чего тот не ожидал. Он не отпрянул, а рванулся навстречу.

Острая, как бритва, игла-стилет в его руке скользнула под ребро Маршала. Тот замер от неожиданности и боли. Его глаза расширились от изумления. Он посмотрел на торчащую из его тела рукоятку, на Волкова.

— Это… не по правилам… — выдохнул он и рухнул на колени, а затем на пол.

Волков, тяжело дыша, отступил. Он убил человека. Не в бою, а в подлом подвале. Но это была война. Война без правил.

Обыскав карманы Маршала, он нашёл лишь один предмет — билет до Харбина на имя коммерсанта и несколько монет. Ничего личного. Только работа.

Он понимал, что теперь он — официально убийца. Его будут искать свои и чужие. Дороги назад не было. Только вперёд. В Харбин. К «Лекарю». Он должен был узнать, какой «образец» они собираются доставить в самое сердце России.

Он вышел на перрон, оставив тело в тёмном подвале. Новый поезд уже подавал сигнал. На восток.

(Продолжение следует: Харбин — логово разведок, встреча с коварным «Лекарем» и проникновение в лабораторию, где создаётся «образец». )

Часть V. Логово «Лекаря»

Глава 15

Харбин. Октябрь 1917.

Город был призраком. Рожденный сталью Транссиба, он висел в дымной дымке на стыке Российских владений, Китая и японских интересов. Здесь правил хаос: белоэмигранты, китайские бандиты, японские офицеры, агенты всех разведок мира. Идеальное логово для «Лекаря».

Волков, под именем купца второй гильдии Семена Нестерова, снимал комнату в грязноватой гостинице «Под знаком Зодиака» в районе Пристани. Отсюда был виден филиал «Зингер и Кº» — солидное здание с массивной вывеской. Его план был безумен: проникнуть внутрь.

Он провел три дня в наблюдении. Управляющий филиалом, некто доктор Альбрехт Мангейм (тот самый «Лекарь»), был человеком привычек. Каждый день в 17:30 он выходил из здания, садился в рикшу и уезжал в свой частный санаторий на окраине города.

Идея родилась сама собой. Не проникнуть в контору. Проникнуть в его дом.

Глава 16

Санаторий «Хейлунцзян». Кабинет доктора Мангейма.

Кабинет больше походил на лабораторию алхимика. Пахло формалином, травами и чем-то сладковато-приторным. На полках стояли банки с заспиртованными образцами тканей и органов. Но Волкова интересовал не это.

Пока Лекарь был на ужине, Волков (проникший через окно в кабинет) обыскивал стол. Среди трактатов по медицине и коммерческих отчетов «Зингера» он нашел блокнот с пометкой «Особые поручения. Фармакология».

Страницы были испещрены формулами, графиками и пометками на немецком и русском. Он пролистал до последних записей. И замер.

*«Образец „Урожай-7“. Штамм высоковирулентен. Инкубационный период — 72 часа. Летальность — 85%. Путь передачи — воздушно-капельный, контактный. Антидот — отрицательный. Испытания на подопытных (партия №3) завершены. Результаты удовлетворительные. Готов к передаче. Транспортировка в герметичных колбах, нитриловые перчатки. Малейшая неосторожность — смерть носителя». *

Волков понял всё. Это была не просто диверсия. Это была пандемия по заказу. «Образец» должны были доставить в Благовещенск, а оттуда — по всему Дальнему Востоку и вглубь России. Ослабленная войной, революцией страна не пережила бы такой удар. Это был конец.

Внезапно он услышал шаги в коридоре. Голос Лекаря что-то говорил прислуге на ломаном китайском. Дверная ручка медленно повернулась.

Волков мгновенно юркнул за тяжелую портьеру у балкона, затаив дыхание. В кармане его пальцам нащупал холодный металл иглы-стилета.

Глава 17

Ночь в логове.

Лекарь вошел не один. С ним был японец в безупречном костюме — представитель Квантунской армии.

— …ваше правительство будет довольно, генерал, — говорил Лекарь, расстегивая перчатки. — «Урожай» созрел. Через неделю его доставят вашим курьером в Благовещенск. Ваши люди обеспечат его распространение в Хабаровске и Владивостоке.

— А гарантии? — спросил японец холодно. — Наши испытания на заключенных показали летальность лишь в 70%.

— Это был ослабленный штамм для тестов! — вспылил Лекарь. — «Урожай-7» не оставит шансов. Это идеальное оружие. Не оставляет следов. Выглядит как природная эпидемия. Россия… она просто вымрет по краям. Как гнилой фрукт.

Они договорились о встрече завтра для передачи первой партии. Японец ушел. Лекарь остался один. Он подошел к сейфу, скрытому за картиной с анатомическим рисунком, и начал набирать код.

Волков из-за шторы видел всё. Сейф открылся. Внутри, в подсвеченном неоновым светом отсеке, стояли три стеклянных цилиндра, заполненных прозрачной жидкостью. На них была биологическая маркировка: «Urozhai-7».

Его сердце бешено заколотилось. Он был в шаге от цели. Осталось лишь дождаться, когда Лекарь уснет, и уничтожить это пекло.

Но судьба распорядилась иначе. Забывшаяся в спешке горничная зашла в кабинет, чтобы поправить занавески. Ее взгляд упал на ботинок Волкова, торчащий из-под портьеры.

Она вскрикнула.

Лекарь резко обернулся. Его рука потянулась к ящику стола, где лежал пистолет.

— Кто здесь?! — крикнул он.

Прятаться было бессмысленно. Волков выскочил из-за шторы и бросился к балкону. Выстрел прозвучал оглушительно громко в ночной тишине. Стекло на балконной двери звонко треснуло.

Волков был уже на улице, бежал через сад к глухой стене. Сзади поднялась тревога. Залаяли собаки. Загорелись фонари.

Он перелез через стену и рухнул в темную, вонючую канаву. Он был ранен. Пуля задела плечо. Но он был жив. И он знал. Знает всё.

Теперь он должен был украсть «Урожай-7» и уничтожить его. До завтра. Или умереть, пытаясь это сделать.

(Продолжение следует: подготовка к краже, предательство японского союзника, отчаянный штурм санатория и погоня по ночному Харбину с смертельным грузом в руках.)

лальше

Хм, пользователь запрашивает продолжение шпионского триллера, основанного на исторических данных с инвертированными ролями. Предыдущие части уже установили напряженный сюжет с заговором сети «Зингер», биологическим оружием и погоней по Харбину.

Нужно развить кульминацию: Волков ранен, но должен остановить передачу «Урожая-7» японцам. Важно сохранить динамику, добавить новые повороты (например, предательство японского генерала) и вывести историю к финальной конфронтации.

Учту, что пользователь ценит детализацию и исторический антураж. Можно использовать элементы харбинской атмосферы 1917 года: рикши, чайна-таун, железная дорога. Финал должен быть открытым для возможного продолжения, оставляя угрозу сети «Зингер» не до конца уничтоженной.

Логично разделить заключительную часть на две главы: отчаянную кражу цилиндров и финальную погоню с оставлением одного цилиндра как зацепки для будущего. Диалоги должны быть резкими, действия — динамичными.

Часть VI. Урожай смерти

Глава 18

Харбин. Чайна-таун. Ночь на 11 октября 1917.

Кровь сочилась сквозь пальцы, пропитывая дешёвую ткань куртки. Волков, прижимаясь спиной к глиняной стене какого-то лаохута, пытался перевести дух. Лай собак и крики на непонятных языках приближались. Он был как загнанный зверь. Раненый. Один. С безумным знанием, которое могло убить его раньше любой пули.

Мысль была одна: нельзя дать «Урожаю-7» уйти в Благовещенск. Уничтожить. Любой ценой.

Он порвал рубаху, сделал давящую повязку на плечо. Боль притупилась, сменилась ледяной ясностью. Он вспомнил план санатория. Подвал. Там должны быть котельная, склады. Силовой узел. Если нельзя украсть цилиндры — нужно уничтожить всё вместе с ними. Огонь и пар — лучшие союзники против невидимого врага.

Его взгляд упал на бочку с отработанным машинным маслом у ближайшей мастерской. И на ящик с тряпками. Примитивно, но эффективно.

Через пятнадцать минут, движимый адреналином и отчаянием, он уже бежал обратно к стене санатория, неся в руках самодельную зажигательную смесь в глиняном кувшине.

Глава 19

Подвал санатория «Хейлунцзян».

Охранники рыскали у главного входа и в парке. Они ждали попытки прорыва, а не возвращения. Волков, словно тень, проскользнул через тот же служебный вход у мусорных ям и оказался в лабиринте известковых подвальных коридоров.

Пахло сыростью, лекарствами и углем. Где-то шипели трубы. Он шёл на звук, на гул котла. Сердце колотилось, отдавая болью в раненом плече.

Дверь в котельную была не заперта. Внутри, в полумраке, пыхтел огромный паровой котёл, освещаемый пламенем топки. Рядом — угольная яма, штабеля дров, канистры с мазутом для резервного генератора.

Идеальное место.

Он поставил кувшин с маслом, достал спички. Оставалось лишь разбить его у топки и швынуть горящую тряпку…

— Оставьте это, капитан. Пожалуйста.

Голос прозвучал сзади, тихий и вежливый. Волков медленно обернулся.

В дверном проёме стоял Лекарь, доктор Мангейм. В его руке был не пистолет, а странный пистолет-шприц с длинной иглой. Он смотрел на Волкова не со злостью, а с холодным научным интересом.

— Вы удивительно живучи. Как таракан. Это ценно для моих исследований. Но игра окончена. Отойдите от котла.

— Вы понимаете, что несёте? — хрипло сказал Волков, не двигаясь с места. — Это же чума. Та, что вымрет сама.

— О, нет! — глаза Лекаря загорелись фанатичным блеском. — Это искусство! Высшая форма селекции. Слабые умрут, сильные — возможно, выживут. Но империя… да. Она не переживёт этого. Новый мир будет стерилен и чист.

Внезапно снаружи донесся шум, крики на японском. Послышались выстрелы. Лекарь на мгновение отвлёкся.

Этого мгновения Волкову хватило. Он изо всех сил швырнул глиняный кувшин не в топку, а в самого Лекаря.

Тот инстинктивно отпрянул, прикрываясь руками. Сосуд разбился у его ног, вонючее масло забрызгало его белый халат. Лекарь вскрикнул от ярости и брезгливости.

Волков чиркнул спичкой. Пламя коснулось промасленной тряпки.

— Прощайте, доктор.

Горящий факел полетел в лужу масла у ног Лекаря. Вспыхнуло мгновенно. Огонь побежал по полу, лизая канистры с мазутом.

Волков бросился назад, вглубь подвала, ища выход. Сзади раздался душераздирающий крик Лекаря, охваченного пламенем, и тут же — оглушительный взрыв. Волна горячего воздуха швырнула Волкова вперёд.

Канистры рванули одну за другой. Огненный смерч вырвался из котельной, пожирая всё на своём пути. Сработала противопожарная система, но было поздно — пар и кипяток добавили хаоса.

Волков, оглушённый, почти ослепший, выбрался на улицу через запасной выход. Он оглянулся. Санаторий «Хейлунцзян» полыхал, как гигантский факел, освещая ночной Харбин зловещим заревом.

Он сделал это. «Урожай-7» должен был сгореть вместе со своим создателем.

Но его торжество было коротким. Из-за угла, не спеша, выехал чёрный автомобиль. Из него вышел тот самый японский генерал. Его лицо было каменным. В руках он держал… один неповреждённый стеклянный цилиндр с прозрачной жидкостью.

— Благодарю вас, капитан, — сказал японец на идеальном русском. — Вы устранили ненадёжного партнёра и конкурента. Доктор Мангейм стал требовать слишком много. А его смерть… прекрасно скроет кражу образца. Его возьмёт моя курьерная служба.

Волков понял всю глубину провала. Он сыграл на руку им. Он уничтожил лабораторию, но самый ценный груз — «образец» — был украден у него из-под носа.

Японец сел в машину. Цилиндр был уже в специальном кейсе. Автомобиль тронулся и растворился в переулках.

Волков остался один на холодной улице. Перед ним горели обломки его надежд. Позади был мёртвый город. Впереди — вся японская разведка, уносящая смерть в Благовещенск.

Он посмотрел на свои пустые руки. Он проиграл. Но война ещё не была окончена. Она только начиналась.

(Финальная часть следует: отчаянная погоня за японским курьером, последняя схватка на границе у Амура и решение, которое определит будущее России.)

Часть VII. Последний рубеж

Глава 20

Вокзал Харбина. 12 октября 1917. 04:30.

Рассвет застигал город в дыму и пепле. Пожар в санатории еще не потушили. Волков, закутавшись в чужой плащ, украденный с веревки, наблюдал за особым составом у платформы №3. Японский военный эшелон. Никаких опознавательных знаков, только закрытые вагоны и бдительная охрана.

Его рана горела огнем, каждый шаг давался с трудом. Но мысль о том, что в одном из этих вагонов везут «Урожай-7», придавала ему силы, граничащих с безумием. Он провалил задачу в Харбине. Но он не мог допустить, чтобы смерть ушла на запад.

Он заметил группу японских офицеров, грузящих тот самый массивный кейс в бронированный вагон-салон. Генерала среди них не было. Курьером явно был кто-то другой. Младший офицер, ничем не примечательный, кроме слишком уж бесстрастного лица.

Поезд дал свисток. Волков принял единственно возможное решение. Он должен был быть на этом поезде.

Пока охрана отвлеклась на последние приготовления, он, используя суматоху и предрассветные тени, подкрался к последнему вагону — товарному, прицепленному в хвосте. Защелка двери поддалась после нескольких ударов плечом. Он ввалился внутрь, в темноту, пахнущую кожей и маслом. Ящики с амуницией. Укрытие.

Поезд тронулся. Миссия «Перехват» началась.

Глава 21

В поезде. Путь к границе.

Путь до границы занимал меньше суток. Волков понимал, что времени в обрез. Он пролезал по крышам вагонов, цепляясь за ледяные поручни, пытаясь заглянуть в окна салон-вагона. Охраны было много. Слишком много для простого курьера.

Кейс нигде не было видно. Значит, он был в сейфе. Или при курьере.

Под утро он увидел их. Через щель в шторке купе. Курьер — тот самый офицер — и двое его подчиненных. Они не пили чай, не спали. Они сидели напротив кейса, поставленного на стол между ними. И время от времени один из них вставал и проверял температуру специальным термометром. Они боялись своего груза. Это было его слабостью.

Волков вернулся в свой товарный вагон. Его план был прост и самоубийственен. Он не мог в одиночку взять штурмом охраняемое купе. Но он мог остановить поезд.

Он начал раскачивать тяжелый ящик с патронами к краю двери. Если сбросить его на полном ходу под колеса, мог произойти сход с рельсов. Отчаянный, почти безумный план. Но другого не было.

Поезд уже шел по территории, прилегающей к Амуру. До Благовещенска — несколько часов.

Он из последних сил толкал ящик. Мускулы горели, рана разошлась, кровь проступала сквозь повязку. Еще немного…

Внезапно дверь вагона с грохотом отъехала. На фоне несущегося пейзажа стояли трое японских солдат с винтовками. Они проверяли вагоны. Его нашли.

Прозвучала команда на японском. Винтовки поднялись. Волков отпрыгнул за ящики. Первые выстрелы пробили дерево над его головой.

У него не было оружия. Только нож и отчаяние. Он рванул брезент, накрывавший соседние ящики. И замер. Это были не патроны. Это были ящики с динамитом. Видимо, для диверсий в прифронтовой полосе.

Новый план родился мгновенно. Он выдернул чеку из одной из шашек, чиркнул ножом о ботинок — искра, тление шнура…

— Прощайте, господа, — прошептал он и изо всех сил выкинул шипящую шашку в сторону солдат.

Те в ужасе отпрянули. Волков рванулся к противоположной двери, откинул засов и выпрыгнул на ходу на насыпь.

Удар о землю был страшным. Он кубарем покатился по камням, мир превратился в боль и звон.

Сзади раздался оглушительный взрыв. Затем второй, третий. Целый каскад. Динамит сдетонировал. Огненный шар поглотил хвост поезда. Вагоны, сходя с рельсов, летели под откос.

Волков, полуживой, поднял голову. Поезд был уничтожен. Пламя пожирало обломки. Никто не выживет. Ни охранники. Ни курьер. Ни «Урожай-7».

Он сделал это. Ценой всего. Он спас Россию от невидимого врага. Но он знал, что это лишь одна битва. Война с Тенью «Зингера» только началась.

Он посмотрел на зарево пожара, на восходящее над Амуром солнце. Он был один. Весь в крови и боли. Но он был жив.

И пока он жив, у них не будет покоя.

Эпилог. Новая нить

Владивосток. Портовый кабак «Тихий океан». 1 ноября 1917.

Влажный, соленый воздух смешивался с запахом дешевого табака, водки и пота. Волков сидел в углу, лицо скрыто воротником потрепанного бушлата. Перед ним стояла недопитая кружка пива. Рука, перевязанная грязным бинтом, лежала на столе, пальцы непроизвольно сжимались в кулак.

Взрыв под Благовещенском отнял у него последние силы. Неделю он скрывался в приамурских плавнях, скрываясь от японских патрулей и белых отрядов, шедших на запад — наводить порядок в рушащейся империи. Он был призраком, тенью, которая сама охотилась за тенями.

Но даже призраку нужно было есть. Нужны были деньги, документы, информация. И он нашел единственного человека во Владивостоке, кто мог ему помочь. Человека из прошлой жизни.

В дверях кабака появилась высокая, худая фигура в форме капитана 2-го ранга, но без погон. Лицо изможденное, с острыми скулами и умными, усталыми глазами. Борис Игнатьев, бывший начальник дальневосточного отдела контрразведки, а ныне — такой же отщепенец, как и он сам.

Игнатьев подошел к столу, молча сел, заказал водки. Долго смотрел на Волкова.

— Думал, тебя черти уже давно унесли, Дмитрий, — хрипло проговорил он, осушая стопку.

— Не торопились, — буркнул Волков. — Отчитайся. Что в столицах?

Игнатьев мрачно усмехнулся.

— Столиц больше нет. Есть Петроградский совет и какая-то кучка авантюристов, которая готовится взять власть. Твои друзья из «Зингера», похоже, добились своего. Россия… Россия кончилась.

Волков молча покачал головой.

— Нет. Не кончилась. Пока мы живы — нет. Они проиграли один раунд. Но игра не окончена. «Зингер» здесь. Во Владивостоке. И японцы здесь. И все остальные стервятники. Они будут рвать то, что осталось.

Игнатьев внимательно посмотрел на него.

— Что тебе нужно, Дмитрий?

— Все, что у тебя есть. Все данные по филиалам «Зингера» в регионе. По японской агентуре. По всем, кто вербует, подкупает, готовит диверсии. И человек. Один. Надежный.

— Данные… данные есть, — Игнатьев понизил голос. — У них здесь главный — некий «Таможенник». Сидит в своем офисе, будто царь, все нити в его руках. А насчет человека… — он надолго замолчал. — Есть одна. Не наша. Американка. Журналистка. Эвелин Роуз. Любопытная, как сорока. Лезет во все дыры. Ненавидит японцев. И, кажется, что-то знает про «Зингер». Рискнешь связаться?

Волков взглянул в запотевшее окно. В бухту заходил японский эсминец. Серый, холодный, как игла.

— Риск — это все, что у меня осталось, Борис. Дай мне ее адрес.

Игнатьев что-то написал на салфетке, просунул ее Волкову.

— Что будешь делать?

Волков встал. Боль в боку притупилась, уступив место знакомому холодному огню.

— То, чему меня учили. Наводить порядок. Одна нить за другой.

Он вышел на улицу. Ветер с океана бил в лицо. В кармане его пальто лежала заветная салфетка и крошечная, почерневшая от копоти шпулька от машинки «Зингер» — трофей с того самого поезда.

Он не видел всей картины. Не знал всех игроков. Но он знал главное: сеть «Зингера» не уничтожена. Она ранена, но жива. И пока она жива, его война не окончена.

Где-то в городе была американская журналистка, которая знала слишком много. Где-то в порту ошвартовывался японский корабль, везущий новый груз для «Таможенника». Где-то в офисе на Светланской улице заседал сам «Таможенник», плетя новую паутину.

Волков закурил, спрятавшись от ветра в проходном дворе. Первая нить была у него в руках. Пора было начинать ткать ответный узор.

Конец первой книги.

Продолжение следует в книге второй: «Агент „Игла“: Узор „Таможенника“».

Книга II: Агент «Игла»: Узор «Таможенника»

Пролог

Владивосток. Особняк на Алеутской. 5 ноября 1917.

Кабинет был обит дубом и кожей. Пахло дорогим табаком «Дукат» и властью. Хозяин кабинета, человек известный в городе как коммерсант Павел Игнатьевич Громов, а в узких кругах — как «Таможенник», просматривал шифрограмму. Депеша из Цюриха была лаконичной:

*«Потеря „Урожая“ unacceptable. „Лекарь“ ликвидирован по своей неосторожности. „Маршал“ missing. Ваша задача — стабилизировать ситуацию в регионе, восстановить цепочки. Новый груз („Ткань-5“) arrives с „SS Mikawa“ 10.11. Примите, обеспечьте сохранность. „Патрон“ недоволен. — Z»*

«Таможенник» сжал телеграмму в кулаке. Провал под Благовещенском ударил по его репутации. Но он не собирался терять контроль. Владивосток был его вотчиной. Здесь сходились нити из Японии, Америки, Китая. Здесь он был царь и бог.

Он подошел к окну. Город жил своей жизнью: гудки пароходов, крики торговцев, марши немногочисленных пока еще верных Временному правительству частей. Скоро все изменится. Скоро здесь будет править хаос. А хаос — лучшая ткань для того, чтобы сплеть новый узор.

Он позвонил в колокольчик.

— Приготовьте мой автомобиль. И вызовите ко мне представителя Квантунской армии. Пора укрепить наше… партнерство.

Часть I. В паутине порта

Глава 1

Владивосток. Гостиница «Версаль». Номер 17. 6 ноября.

Эвелин Роуз печатала на старой «Ремингтон» с такой яростью, что кажется, клавиши вот-вот полетят во все стороны. Ее статья для «Chicago Tribune» была гневной и беспощадной: о японской экспансии на Дальнем Востоке, о коррумпированных чиновниках, продающих Россию по кускам, о странной пассивности американских властей.

Дверь в номер тихо открылась.

Эвелин вздрогнула и резко обернулась, рука потянулась к ящику стола, где лежал маленький браунинг.

В дверях стоял мужчина. Высокий, истощенный, с темными кругами под глазами и перевязанным плечом. Его одежда была поношенной, но глаза… Годы работы репортером научили Эвелин видеть людей. А в глазах этого человека была такая концентрация боли, ярости и решимости, что ей стало не по себе.

— Мисс Роуз? — его голос был низким, хриплым, как скрип несмазанной двери. — Меня прислал Борис. Игнатьев.

— Капитан Игнатьев арестован вчера вечером, — холодно парировала Эвелин, не отпуская браунинг. — Так что ваша легенда провалилась с треском. Кто вы?

Тень удивления мелькнула на его лице, но тут же исчезла.

— Меня зовут Волков. И его арест лишь подтверждает, что я говорю правду. У вас есть пять минут, чтобы меня выслушать. Или вы можете выстрелить, и тогда вы никогда не узнаете, кто на самом деле травит китайских докеров в порту и зачем японский транспорт «Микава» везет не уголь, а оборудование для химической лаборатории.

Он сказал это спокойно, почти буднично. Эвелин замерла. Она неделю пыталась выяснить, что за груз на «Микаве». Безрезультатно.

— Говорите, — наконец сказала она, опуская пистолет. — Но если мне что-то не понравится, я не стану стрелять. Я просто позову людей с улицы. И поверьте, ваша история станет достоянием общественности быстрее, чем вы успеете моргнуть.

Волков усмехнулся — коротко и беззвучно.

— Договорились.

Глава 2

Трактир «У старого маяка». 7 ноября.

Они сидели за столиком в углу. Волков говорил коротко, по делу. Без эмоций. О «Зингере», о сети филиалов, о «Патроне» в Швейцарии, о «Лекаре» и «Урожае-7». Он не просил верить на слово. Он давал ей факты, имена, даты.

Эвелин слушала, бледнея. Ее журналистское нутро чувствовало сенсацию века. Но ее человеческая часть содрогалась от ужаса.

— Вы понимаете, что это бред? — наконец выдохнула она. — Международный заговор с использованием швейных машинок? Биологическое оружие?

— Понимаю, — кивнул Волков. — Но это правда. И «Микава» везет «Ткань-5». Что это — я не знаю. Но останавливать надо здесь. Сейчас.

— И что вы предлагаете? Штурмовать таможню?

— Нет. Таможня — его территория. Надо ударить там, где он не ждет. На воде. До того, как груз сойдет на берег.

Эвелин задумалась, вращая в руках стакан с виски.

— У меня есть знакомый… лоцман. Яшка-Китаец. Он знает каждый камень в бухте Золотой Рог. И он ненавидит японцев. Они утопили его шхуну. Он может помочь.

— Может ли он незаметно подойти к «Микаве»?

— Если будет туман… может. Но что вы будете делать на борту?

Волков посмотрел на свою больную руку, потом на Эвелин.

— То, что должен. Искать правду. И жечь ее, если придется.

Он встал.

— Узнайте у своего лоцмана, когда ждать туман. И приготовьте свою фотокамеру, мисс Роуз. Вашим читателям будет что почитать.

Он вышел, растворившись в вечерней толпе. Эвелин осталась сидеть, глядя на его недопитый стакан. Она понимала, что либо этот человек — сумасшедший, либо она только что получила самый важный материал в своей жизни.

А может быть, и то, и другое.

* (Продолжение следует: подготовка к операции в порту, встреча с Яшкой-Китаем, проникновение на борт «Микавы» и обнаружение страшного груза «Ткань-5». ) *

Часть II. Туман над Золотым Рогом

Глава 3

Владивосток. Бухта Тихая. 9 ноября. 03:00.

Туман висел над водой плотным молочным полотном, поглощая звуки и очертания. Старая рыбацкая шаланда «Диана» без огней скользила по черной воде, управляемая призраком во тьме.

Яшка-Китаец был человеком из другого времени. Лицо, испещренное морщинами и шрамами, казалось вырезанным из старого дерева. Он молча правил рулем, чувствуя воду инстинктивно.

— «Микава» на внешнем рейде, — прошептал он, не поворачивая головы. — Ждет утра и лоцмана. Охрана на борту. Японские морпехи. Не спят.

Волков кивнул, проверяя затвор «Нагана». Револьвер был стар, но надежен. Эвелин, закутанная в темный плащ, с фотоаппаратом «Кодак» на груди, снимала крышку с объектива. Руки дрожали, но не от страха — от адреналина.

— План прост, — тихо сказал Волков. — Подходим с кормы. Я поднимусь на борт. Вы ждете. Если через двадцать минут я не вернусь — уходите.

— А если… — начала Эвелин.

— Никаких «если», — оборвал он. — Ищите «Ткань-5». Это может быть все что угодно. Химикаты, документы, оборудование. Фотографируйте все. Это доказательство.

Шаланда почти бесшумно приблизилась к темному силуэту транспорта «Микава». Японец был огромен, как гора. На палубе мелькали огоньки сигарет — часовые.

Яшка мастерски приткнул шаланду к самой корме, где свисали якорные цепи. Волков, как тень, ухватился за холодные звенья и начал подъем. Каждое движение отзывалось болью в плече, но он заставил себя забыть об этом.

Через минуту он исчез за фальшбортом.

Глава 4

На борту «Микавы».

Палуба была почти пуста. Одинокий часовой обходил носовую часть. Волков прижался к надстройке, сообразив, что груз нужно искать в трюмах или в каютах офицеров.

Он двинулся к люку №3, который, судя по всему, вел в грузовые отсеки. Замок был простым — пара ударов ломиком, и щель открылась. Пахнуло сыростью, мазутом и чем-то еще… сладковатым, химическим.

Спустившись по трапу, он оказался в полутьме. Включив карманный фонарь, он увидел ящики с маркировкой «Оборудование для текстильной фабрики». Тот же почерк, что и в истории с «Зингером».

Один из ящиков был вскрыт. Внутри, на мягкой стружке, лежали не детали машин, а аккуратные ряды стеклянных ампул с прозрачной жидкостью. И знакомые биологические символы опасности. Но на этот раз маркировка была иной: «Ткань-5. Образец А».