Бесплатный фрагмент - Гости из будущего

Данное повествование продолжает описание приключений героев предыдущей книги «Коридор времени», когда главные герои оказываются в 1941-м году и попадают в лабораторию. секретного института Третьего рейха. Теперь же основные действия, в которых принимают участие главные герои происходят в Москве в наши дни.

Пролог

Начинаясь от берега Чёрного моря в районе Пицунды, дорога проходит через отроги Кавказского хребта и далее ведёт к красивейшему высокогорному озеру Рица, расположенному среди высоких скал и альпийских лугов Абхазии. Горная дорога серпантином круто берёт вверх и проходит вдоль отвесных высоких скал.

Древняя, легендарная страна Апсны славится своей первозданной красотой и поистине считается одним из чудес природы. Это — край непуганых диких зверей, целебного воздуха, быстрых горных рек и ручьёв, несущих в своей прозрачной и ледяной воде живую силу чистейшего горного снега.

Человек, впервые попавший в эти места, чувствует себя немного странно и необычно. Знающие люди утверждают, что такое ощущение связано с тем, что именно здесь таинственным образом время сжимается и замедляет свой бег, а потому сама природа замирает и цепенеет, и даже вода реликтового горного озера кажется неподвижной и застывшей.

Необычный вид открывается с дороги на близлежащие горы Большого Кавказа. Словно из-под земли по краям горной трассы вырастают два каменных столба, похожие на ворота-башни. Старики сказывают, что по старинным преданиям эти «истуканы» были построены великанами, которые жили здесь много-много веков назад.

Слева от «ворот» на одном из хребтов видны развалины древней крепости. С земли заметить её трудно, так как она почти полностью поглощена зелёными зарослями дикорастущих кустов и вековыми реликтовыми деревьями.

На строительство этой удивительной дороги сил и средств не жалели. А потому для проделывания проходов и тоннелей в крепком базальте расходовали тысячи тонн тротила, взрывая горную породу и вгрызаясь в скалы. Для устройства отбойников, камнеулавливателей и монолитных железобетонных мостов сюда завезли сотни кубометров бетона. Каждый мост на горной дороге проектировали как мощное фортификационное сооружение, в котором одновременно могли находиться десяток танков, артиллерийских батарей и пулемётных расчётов. Всего таких мостов было построено тринадцать.

Это строительство в горах можно считать одним из парадоксов человеческой мысли. Ведь любая дорога, будь она горная или равнинная, соединяет между собой города и селения, хутора и аулы, но не может и не должна вести в никуда. А в действительности это необычное творение человека неожиданно прерывается за тринадцатым мостом, расположенным в самой высокой точке над озером Рица, и нет далее продолжения её…

                                      * * *

В 1964 году из СССР были выдворены немецкие туристы, которые занимались на Кавказе в районе озера Рица деятельностью, не связанной с целью их приезда. Граждан Федеративной республики Германии при установке ими специального оборудования задержали сотрудники Комитета государственной безопасности. По поводу этого инцидента в центральных газетах было опубликовано соответствующее заявление Телеграфного агентства Советского Союза.

                                      * * *

Весной 2005 года на Черноморском побережье Кавказа в поле зрения органов государственной безопасности Российской федерации попал гражданин Германии, который прибыл в нашу страну под видом туриста. Покрутившись по курортным приморским городам Краснодарского края и Абхазии, гость изъявил желание полюбоваться альпийской природой. Он отказался от проводника и самостоятельно пошёл в горы. Добравшись до озера Рица, «турист» внезапно там «затерялся». Однако некоторое время спустя он был найден. Его задержали на месте с поличным во время проверки тайника с оружием, специальным горным снаряжением, палатками, радиоаппаратурой и прочими предметами, необходимыми для проведения топографической съёмки местности. При более детальной и тщательной проверке личности «туриста» он назвался Фрицем Швайнштайгером и дал показания, что во время войны являлся офицером СС в звании оберштурмфюрера. Немец рассказал также, что родился в 1920 году, служил в зондеркоманде «Гётеборг» и командовал ротой. Прибыл он в Россию и Абхазию для выполнения секретного задания. Далее «турист» отказался от дачи показаний, на следствии вёл себя вызывающе, самоуверенно, ругался, грубил и даже угрожал сотрудникам госбезопасности. Так как возраст «туриста» явно не совпадал с заявленным им годом своего рождения, а его откровения показались настолько странными и необычными, то было принято решение отправить задержанного иностранца на обследование в психиатрическую лечебницу. Правда, через день по приказу, полученному из Москвы, «туриста» пришлось отпустить. Встречать его приехали два человека на автомобиле с дипломатическим номером, принадлежащим одному из Европейских государств.

Глава первая

рассказывает о неожиданном визите начальника отдела по расследованию убийств Московского уголовного розыска к тем, кто его не ждал.

                                      * * *

Наступил обычный ничем не примечательный день. Я, как всегда, встал рано утром, выгулял своего английского сеттера Кристофера, позавтракал и уже собирался выйти из квартиры, но не успел, так как в прихожей громко зазвонил домашний стационарный телефон. Его призывный и настойчивый сигнал вызвал моё искреннее удивление, ведь по нему мне звонили довольно редко. Обычно по домашнему телефону любила поболтать жена с подругами, а со мной, как правило, связывались по мобильнику. Однако телефон продолжал настойчиво трезвонить, и мне не оставалось ничего другого, как вернуться и снять трубку.

— На проводе, разговаривайте!

— Здравствуйте! — раздался в трубке приятный мужской баритональный тенор. Мне тогда ещё пришла в голову мысль, что обладателю такого голоса следовало бы попробовать себя в театре в качестве исполнителя оперных арий.

— Спасибо! И вам здоровья! Кому обязан сим ранним звонком?

— Простите, не представился сразу! Полковник Кривулёв Роман Иванович, начальник отдела по расследованию убийств Московского уголовного розыска.

В этот момент наверно от выражения моего лица можно было бы надорваться от смеха, но я был один, если не считать моего сеттера, которого, тем не менее, поразило моё недоумение. Он уселся возле меня и выразительно уставился мне в глаза.

— Вы, часом, не ошиблись номером телефона, уважаемый Роман Иванович? Просто с трудом представляю, чем моя скромная персона могла заинтересовать Московский уголовный розыск, тем паче отдел по расследованию убийств. Вроде криминала за мной не водилось, надеюсь, что и в будущем не влипну в сомнительные дела, — спокойно ответил я полковнику из МУРа, хотя скажу честно, что сердце моё все-таки ёкнуло.

— Нет, номером телефона я не ошибся, уважаемый Александр Владимирович! — назвал меня по имени и отчеству полковник Кривулёв. Но эта осведомлённость начальника отдела меня не удивила, так как ему по должности и чину следовало быть информированным человеком. К тому же, было очевидно, что он звонил мне по важному делу, а не случайно.

— Конечно, у вас ко мне разговор сугубо личного характера, но не по телефону? — с небольшим сарказмом в голосе спросил я оперативника МУРа.

— Вы очень проницательны! — с лёгкой усмешкой в голосе, которую скрыть было невозможно, прозвучал в трубке короткий ответ. Полковник понял мою иронию.

— Хорошо! Приезжайте к ужину, часикам, эдак, к семи вечера. Адрес мой, вы наверняка знаете? Если нет, то разочаровали бы меня основательно.

— Да уж, конечно, не разочарую! Адрес знаю!

— Тогда до встречи вечером!

Я не стал первым вешать трубку и дождался, когда в ней раздались короткие гудки. Никаких странных щелчков, звуков и прочее в аппарате не прозвучало.

«Интересный звонок, и разговор ожидается интересный! — пришла мне в голову вполне естественная мысль, — с какого- такого боку-припёку мной интересуется отдел по расследованию убийств?»

Не знаю почему, но я был почти уверен, что речь на этой встрече пойдёт о чём-то необычном, ведь никакой вины перед законом у меня не имелось, а стало быть…

— Надо позвонить Сокольникову. Пусть тоже подъедет. Ему наверняка будет интересно поприсутствовать при моей встрече с полковником из МУРа, — подумал я, после чего быстро связался по мобильному телефону со своим другом, подробно рассказал ему суть разговора и пригласил приехать к ужину, но чуть раньше назначенного времени, чтобы подготовиться к встрече с высокопоставленным оперативником из Московского уголовного розыска.

                                       * * *

Ровно в семь вечера, как и было условлено, в коридоре раздалась трель входного звонка. Я пошёл открывать дверь. На пороге стоял выше среднего роста, крепкий, широкоплечий, симпатичный мужчина, возраста примерно сорока лет.

— Ещё раз здравствуйте, уважаемый Александр Владимирович! Я — полковник Кривулёв Роман Иванович. Вот, моё служебное удостоверение! — представился он и протянул мне красные корочки. Я взял документ, открыл, там были написаны фамилия, имя, отчество, звание и занимаемая должность владельца «ксивы». В самом низу маленькими буковками стояла приписка, что владелец удостоверения имеет право на ношение и хранение огнестрельного оружия.

— Серьёзный документ! И оружие имеется? — с иронией спросил я.

— А как же? — полковник откинул полу пиджака. На левом боку висела оперативная кобура, но пистолета в ней не было. — Сейчас «волына» без надобности, не преступников же приехал брать! — в тон мне ответил полковник, и его юмор пришёлся мне по душе. Я вернул удостоверение и сделал шаг в сторону, жестом приглашая гостя пройти в прихожую.

— Прошу, Роман Иванович! Чего на пороге стоять?

— Спасибо!

Полковник Кривулёв вошёл в прихожую, огляделся, как бы что-то ища.

— Обувь снимать не надо! — упредил я муровца, — шагайте прямо в гостиную!

Гость кивнул и вошёл в зал. Там по центру комнаты стоял большой круглый стол. Предположив, что разговор будет непростым и долгим, я заблаговременно заказал в ресторане всякую еду, поэтому стол был накрыт соответственно предстоящему событию.

— Не ожидал такого приёма! — удивлённо сказал полковник Кривулёв.

— Так ведь не преступника приехали брать, а серьёзные разговоры разговаривать, — пошутил я, испытывая к пришедшему оперативнику явную симпатию.

— И то правда! — улыбнулся полковник, — в хорошей компании с удовольствием выкушаю поллитровочку и плотно закушу! А это, как я понял, — ваш друг и коллега Дмитрий Серафимович Сокольников? — спросил меня Кривулёв, увидев за столом моего товарища.

— Дима, я не знал, что ты так популярен среди сотрудников уголовного розыска! — воскликнул я с удивлением, обращаясь к другу.

— Так я и сам не знал! А, вы, проницательный человек, господин полковник или… — отозвался из-за стола Сокольников.

— Лучше товарищ! «Господа» у нас в конторе как-то не прижились! Многие из них сейчас в местах не столь отдалённых, — улыбнулся в ответ Кривулёв.

Сокольников встал, протянул полковнику руку и после крепкого рукопожатия жестом пригласил того занять место за столом. Когда гость уселся, я, как радушный хозяин, открыл бутылку водки и налил всем по полному бокалу.

— За знакомство! — произнёс короткий тост Сокольников.

Мы дружно выпили, положили в тарелки закуску и стали с аппетитом её уписывать. После непродолжительной паузы я налил ещё. Полковник Кривулёв поднял фужер, чуть пригубил и сказал: «Вас разве не интересует цель моего прихода?»

— Очень интересует, но мы знаем цель вашего прихода! — уверенно ответил Дмитрий.

— Даже так? Позвольте тогда полюбопытствовать?

— Пожалуйста! Ежели за нами нет никаких уголовных дел, никаких преступлений, а таковых в действительности нет, то, стало быть, вы, полковник, столкнулись в своей работе с чем-то необычным, чему у вас на данный момент времени нет объяснений. Но это что-то каким-то образом связано с нами, поэтому вы и напросились приехать, так сказать, на разговор. Но это ещё не всё! Скорее всего, интерес к нам может быть только по поводу событий годичной давности. По-нашему, у вас что-то произошло такое, что вы неожиданным образом вышли на третьего человека, который побывал с нами там, — Сокольников многозначительно кивнул вбок и выразительно повёл при этом бровями, — этим третьим естественно является один наш очень известный режиссёр. Вот он и навёл вас на нас. О том, где нам довелось побывать год назад, поверить невозможно, да мы особо про наше то давнее приключение не распространялись, чтобы нас за сумасшедших ненароком не приняли и не отправили в соответствующее место. Однако, судя по вашему внезапному визиту, можно сделать вывод, что, так как мы имеем опыт общения с неизведанным и непонятным явлением, то вполне естественно вам хотелось бы поговорить с людьми, которые могут что-то пояснить, прояснить и помочь разобраться в обстоятельствах, не поддающихся нормальному объяснению. Приблизительно так? Я угадал?

— Точно в цель! Вам бы, Дмитрий Серафимович, в МУРе работать аналитиком, цены бы вам не было! — восхищённо воскликнул гость.

— Мне и на пенсии хорошо! — улыбнулся в ответ мой друг. — А где же наш режиссёр засветился?

— Роман Иванович, давайте договоримся сразу! Я и мой друг готовы ответить на все интересующие вас вопросы и оказать любую посильную помощь, но вначале расскажите во всех подробностях, какие события побудили уголовный розыск обратиться к нам. Я акцентирую ваше внимание на моей просьбе «во всех подробностях», даже если они являются секретными или для служебного пользования. На таких условиях можете рассчитывать на нашу поддержку и полную откровенность. По рукам? — спросил я начальника отдела.

— Возражений нет! — коротко ответил полковник. Он допил остававшуюся в фужере водку, закусил, затем уселся в кресло и обвёл нас взглядом.

Глава вторая

рассказывает о том, какие причины и обстоятельства могут вынудить начальника отдела по расследованию убийств поверить в мистику, магию и потусторонний мир.

                                       * * *

Свою традиционную «летучку» начальник отдела по расследованию убийств полковник Кривулёв проводил сразу же после начала рабочего дня. Для этого он приезжал на службу гораздо раньше, чтобы успеть ознакомиться со сводкой происшествий по городу за ночь, и отобрать из них те, которые относилось к компетенции его сотрудников.

Полковник всегда считал, что именно начальник отдела должен вводить своих оперативников в курс всего того, что произошло в городе за прошедшие сутки. Кроме того, на утреннем совещании он заслушивал краткие доклады сотрудников о результатах проделанной работы, давал им указания и задания по текущим делам и поручения по вновь появившимся.

Оперативники отдела знали об этих особенностях своего руководителя, а потому точно в назначенное время собрались в кабинете начальника. Они вошли, оживлённо беседуя, расселись по местам и стали ждать начало «летучки».

Кривулёв поздоровался с каждым сотрудником персонально и уже собирался начать, как вдруг на его столе зазвонил телефон внутренней связи. Причём произошло это так неожиданно, что все с удивлением переглянулись. В МУРе прекрасно знали, что в это время полковник проводит совещание. Кроме того, многим был известен строгий и бескомпромиссный характер Кривулёва. Даже вышестоящие начальники старались не беспокоить своего подчинённого в минуты проведения им утреннего совещания. Но телефон, тем не менее, продолжал настойчиво надрываться громкой трелью звонка.

Полковник недовольно посмотрел на панель селекторного аппарата. На ней призывно горела лампочка напротив надписи «оперативный дежурный Управления». Кривулёв понимал, что его попусту беспокоить во время совещания не стали бы. Он тяжело вздохнул и, чуть качнув головой, резким движением поднял телефонную трубку: «Слушаю!»

— Здравия желаю, товарищ полковник, извините за беспокойство, но срочное дело! — раздался в наушнике знакомый голос подполковника Паутова.

— Здравствуй, Володя! Давай своё срочное дело!

— Роман Иванович, ЧП! Четверть часа назад позвонили из гостиницы «Хилтон», там в одном из номеров обнаружено тело женщины. Генерал распорядился передать эту информацию в ваш отдел. Дежурная оперативно-следственная группа уже выехала на место. Так же я позвонил в Следственное управление Москвы!

— Убийство?

— Точно не знаю, Роман Иванович, но женщина мертва!

— Ну и что? Может она умерла от сердечного приступа, инсульта и чёрт его знает от чего ещё, например, с перепоя? Если нет криминала, чего нам там делать? Почему именно моему отделу приказано передать?

— Может быть потому, что она иностранка? Генерал, кстати, просил передать, чтобы вы лично выехали на место происшествия и взяли под контроль это дело.

— Этого ещё не хватало…! — буркнул в ответ Кривулёв и чуть не выругался. Он не любил вести дела, где были замешаны иностранные граждане. В конце концов, выяснялось, что причиной смерти стали или самоубийство, или передозировка наркотиками, а всяких бюрократических заморочек в таких расследованиях было воз и маленькая тележка: приходилось официально вступать в отношения с посольствами, консульствами, соблюдать всякие международные правила, дипломатический политес и политическую целесообразность. Все эти формальности и нюансы отбирали много времени, но главное их нельзя было игнорировать и обойти. Об этом Кривулёв знал из опыта долгой работы. Ему доводилось вести аналогичные дела, правда, случалось такое довольно редко, но случалось.

— А почему генерал сам не позвонил?

— Его срочно вызвали в Министерство!

— Хорошо! Информацию принял! Сейчас выезжаем!

Кривулёв положил на место телефонную трубку и обвёл взглядом своих сотрудников. Они сидели и смотрели на начальника, что он скажет.

— Слышали?

Оперативники, молча, кивнули в ответ. Кривулёв чуть задумался, выбивая пальцами дробь на столе.

— Тогда по коням, ребята! Здесь остаются подполковник Пронин и капитан Мальцев. К вам, Анатолий Сергеевич, — обратился Кривулёв к своему заместителю, — будет стекаться вся информация по этому делу. А Николаю быть в готовности сесть за телефон и начать обзвон посольств. Вопрос один: не пропадали ли у них в последнее время сотрудницы. Надо узнать, откуда женщина прибыла, если это нам не удастся сделать на месте.

— У меня скоро от долго сидения в кабинете на штанах дырки появятся! — пробурчал капитан, недовольный тем, что остаётся в отделе.

— Николай, ты у нас самый аккуратный сотрудник. А подполковнику Пронину одному осуществлять координацию со всеми службами будет трудно, поэтому не засидишься и штаны не протрёшь! — похлопал по плечу своего подчинённого Кривулёв. После этого полковник направился к выходу из кабинета. Следом за ним дружно двинулись сотрудники отдела.

— Мы тебе, Николай, купим кожаные джинсы! Они не протираются! — уходя, хохотнул в дверях майор Зуев.

                                       * * *

Отель «Хилтон» находился от Петровки не более получаса езды, но добираться пришлось намного дольше. Хотя время было раннее, однако Москва уже стояла в «пробках», поэтому оперативная машина с трудом продвигалась в плотном транспортном потоке даже с включённым проблесковым маячком.

К гостинице начальник отдела со своим сотрудниками подъехал не со стороны центрального входа, а через запасные ворота. Там полковника встретил начальник службы безопасности отеля. Кривулёв был знаком с ним давно. Они вместе учились сначала в школе милиции, потом в академии МВД. Их служебная карьера начиналась в одно время и продолжалась довольно успешно. Однако со временем у однокашника не заладились отношения с руководством, слишком уж он был независимым и принципиальным, ну а люди с таким характером долго служить не могут, так как сверх меры создают неудобства и приносят неприятности своим начальникам. Вот и попросили полковника Королькова покинуть государственную службу по собственному желанию. Однако долго без работы тому сидеть не пришлось. Буквально через неделю после увольнения Королькова пригласили возглавить службу безопасности одного из самых престижных пятизвёздочных отелей столицы.

— Здравствуй, Саша! — поприветствовал своего бывшего коллегу Кривулёв.

— Здравствуй, Рома!

— Вот товарищи офицеры, — обратился Кривулёв к прибывшим с ним сотрудникам, — представляю вам своего друга, коллегу и лучшего оперативника за всю мою службу в МУРе!

— Это ты хватил! — довольно усмехнулся Корольков. Чувствовалось, что похвала бывшего коллеги ему понравилась.

— Не скромничай, в самый раз! — ответил Кривулёв, улыбаясь. — Ну что тут у тебя приключилось? Убийство, суицид, несчастный случай или передозировка? — начал расспрашивать начальник отдела своего однокашника, пока они шли через двор и потом на лифте поднимались на десятый этаж отеля, где находились самые дорогие апартаменты.

— Точно сказать не берусь! Я приказал никого не пускать в номер, пока не приедет опергруппа! Сам осматривать не стал, чтобы следы не затоптать и лишнего не принести!

— А тело кто обнаружил?

— Как и полагается, горничная! Пришла утром в номере убираться и увидела, что женщина лежит в постели. Горничная её окликнула, та не ответила. Хотя клиентка собиралась уехать очень рано и даже дежурного портье предупредила, чтобы он разбудил её в шесть утра и на шесть тридцать заказал такси.

— Портье утром звонил?

— Да!

— И разбудил гостью!

— Слушай, Рома, я сейчас не работаю ни следователем, ни оперативником! Я его не допрашивал, а просто спросил, что и как? У меня и так куча проблем, а сейчас ещё и это… — чуть раздражённо ответил начальник службы безопасности отеля.

Кривулёв сразу почувствовал плохое настроение бывшего сослуживца.

— Не сердись! Просто ты лучше своих людей знаешь. И потом, Саша, они с тобой скорее на откровенность пойдут, чем со мной или моими ребятами! Помоги по старой памяти, если захочешь! Коллеги мы с тобой всё-таки или как?

— Ладно, коллега, убедил! Поговорю! Но с тебя «пузырь»!

— Договорились! — засмеялся Кривулёв и дружески похлопал однокашника по плечу. Они чуть помолчали, а потом начальник отдела спросил: «Но, если портье звонил, и ему ответили, то это означает, что женщина в шесть утра ещё была жива?»

— Я и сам это понял! — ответил Корольков.

— А на звонок ответила она или кто-то другой?

— Портье сказал, что голос был женский, а сама ответила она или нет, он не знает.

— Хорошо! Уточним! — сказал начальник отдела и выразительно посмотрел на своих оперативников.

Кабина плавно остановился на десятом этаже. Кривулёв и его люди вышли в лифтовой холл, из которого через большие окна открывалась прекрасная панорама на городские улицы, центр столицы и на набережную Москвы-реки. Именно поэтому номера здесь пользовались особенно большим спросом среди богатых клиентов.

В сопровождении начальника безопасности отеля оперативники двинулись по коридору. Они быстро дошли до нужного номера. Массивная дверь в него была плотно закрыта. Возле неё стоял молоденький младший лейтенант, видимо, из местного отделения полиции. Он остановил подошедшего полковника Кривулёва и строгим голосом попросил предъявить документы. После проверки удостоверений, уважительно козырнув, лейтенант пропустил прибывших сотрудников внутрь апартаментов.

В номере уже работала дежурная оперативная группа МУРа. Криминалист внимательно осматривал мебель, дверные ручки, посуду и прочие предметы, на которых могли остаться отпечатки пальцев. Оперативники скрупулёзно изучали номер. За столом гостиной сидел следователь из центрального аппарата Следственного комитета Москвы и заполнял протокол осмотра. В это же самое время в спальне работал судмедэксперт.

— Всем утренний привет! — громко с порога сказал полковник Кривулёв. — Степану Фёдоровичу, личное моё здравствуйте! — обратился он к следователю.

— И вам, Роман Иванович, моё персональное приветствие! — дружелюбно ответил тот. Они были знакомы так давно, что понимали друг друга без лишних слов.

— Ну что, опять будем тащить воз проблем вместе? — спросил Кривулёв.

— Так уже в поте лица с самого утра трудимся!

— Есть результаты? Накопали что-нибудь?

— Пока ничего существенного! — чуть удручённо ответил следователь.

— Так разве бывает, Степан? — немного артистично удивился Кривулёв.

— Получается, что бывает, Рома! — развёл тот руками.

— Отпечатки пальцев обнаружили, но в нашей картотеке совпадений не нашлось! — вставил криминалист, не прекращая работать.

— Личность женщины установили? — поинтересовался Кривулёв.

— Так точно! В отеле она зарегистрировалась под именем Моники Цейс, номер паспорта и прочие данные записаны в клиентскую карточку. Апартаменты зарезервированы два дня назад на её имя, — ответил оперативник из местного отделения полиции.

— Что говорит горничная? — вновь спросил Кривулёв.

— Можете сами поговорить, товарищ полковник! Специально ждали вас!

Кривулёв повернулся к сидевшей на диване молодой красивой девушке лет двадцати пяти-двадцати семи. Та заметно волновалась, и, видимо, недавно плакала. Красные глаза и слегка припухшее лицо выдавали её состояние. Это было не удивительно, ведь не в каждое её дежурство в номере престижной гостиницы обнаруживалось бездыханное тело клиента. Но сейчас девушку, видимо, более всего тревожил другой вопрос, как бы её не выгнали на улицу с доходной работы.

— Здравствуйте! Как вас зовут? — обратился полковник к горничной.

— Здравствуйте! Виктория!

В этом коротком ответе послышался специфический говор девушки, который выдавал её происхождение.

— Вы приезжая!? — с утверждением в голосе спросил Кривулёв.

— Да, я из Харькова. Но у меня есть разрешение на работу! — чуть испуганно пролепетала девушка.

— Вы не волнуйтесь, Виктория, — доброжелательно посоветовал полковник, — меня не интересует законность вашего пребывания на территории нашей страны, такими вопросами занимается миграционная служба, а я из уголовного розыска, отдел убийств. Итак, расскажите всё по порядку. Вот вы подошли к двери номера. А, кстати, который был час, когда вы постучали в дверь?

— Ровно шесть тридцать утра.

— Вы всегда так рано убираетесь в номерах?

— Нет! Но портье предупредил меня, что гостья уехала рано утром, поэтому я решила прибраться пораньше. Мне хотелось отпроситься после обеда с работы.

— Хорошо! Итак, портье сказал, что постоялец уехал, и вы спустя полчаса постучались в номер.

— Я вошла без стука.

— Почему? — поинтересовался Кривулёв.

— Ну, ведь портье сказал, что она рано уехала! — горничная удивлённо вскинула вверх свои красивые густые ресницы.

— Ну да, ну да, конечно! Как же я не догадался? — торопливо проговорил полковник, соглашаясь с горничной и, тем самым, подчёркивая, что от него не стоит ждать какого-либо подвоха. — Итак, у вас есть ключ, вы этим самым своим ключом открыли номер и…

— Да, у меня есть универсальный электронный ключ, по которому я могу входить в номера, которые обслуживаю.

— Хорошо! — подбодрил горничную Кривулёв, — значит, вы вошли без стука и направились…, — полковник как бы направлял рассказ горничной в нужном ему направлении.

— Да, я вошла и сразу направилась в спальню. Обычно я всегда оттуда начинаю прибирать. Кроме того, в этом номере остановилась женщина, которая требовала ежедневно менять постельное бельё и полотенца в ванной. Шторы в спальной комнате были задёрнуты, поэтому было несколько темновато. Я положила комплект белья на комод, раздвинула шторы и увидела, что гостья никуда не уехала, а лежит на кровати, хотя меня предупредили об её раннем отъезде. Я тут же извинилась и спросила у неё разрешения зайти попозже, но ответа не получила. После этого я тихо подошла к ней и поняла, что она мертва, — волнуясь, рассказывала Виктория

— Значит, подошли и вот так сразу определили, что она мертва? — с небольшим недоверием в голосе спросил полковник.

— Я окончила Одесский медицинский институт, — ответила девушка, — и даже успела поработать два года по профессии.

— Где, если не секрет?

Не секрет! По распределению я была направлена в городскую больницу в Донецк. Ну, а через некоторое время произошли известные события в Киеве. Я застала самоё трудное время, когда под Донецком шли ожесточённые бои за аэропорт. Было много раненых, убитых…, — глаза девушки наполнились слезами, видимо, то были для неё весьма печальные воспоминания.

— Понятно, Вика, извини! Продолжай по существу дела! Итак, ты поняла, что женщина мертва. Что ты сделала дальше? — полковник перешёл с девушкой на «ты» и сел рядом, этим самым как бы подчёркивая своё дружеское к ней расположение.

— Я сразу позвонила начальнику собственной безопасности отеля, как этого требует инструкция, а также сообщила портье.

— А почему не в полицию? — удивился Кривулёв.

— Я же сказала, что действовала по инструкции, а в ней говорится, что перед тем, как вызвать полицию, прежде всего, необходимо оповестить службу безопасности отеля, и она уже сама связывается с отделением полиции и с кем положено!

— Хорошо! Стало быть, ты сообщила службе безопасности, а дальше что…?

— Мне сказали, чтобы я оставалась на месте, так как являюсь свидетелем, ничего не трогала руками и ожидала приезда полиции и неотложки.

— И когда прибыла скорая помощь? — повернулся Кривулёв к оперативнику из местной полиции.

— Минут через пятнадцать-двадцать после вызова, Роман Иванович! Врач после осмотра констатировал смерть от острой сердечной недостаточности.

— Владислав Витальевич, а вы, что скажете? — полковник Кривулёв адресовал свой вопрос судмедэксперту, тот как раз выходил из спальни.

— По предварительному осмотру можно согласиться с врачом скорой помощи, но более точно готов определить причину смерти только после вскрытия. На теле нет никаких явных признаков насильственной смерти. Да вы сами можете взглянуть! — словно радушный хозяин, судмедэксперт распахнул перед полковником дверь в спальную комнату.

Кривулёва всегда удивляла некая обыденность в действиях патологоанатомов, какое-то их спокойствие и некое равнодушие к самому факту смерти, но особенно к тому, кто когда-то был живым человеком. Однако эти качества, наверное, были издержками профессии, когда ежедневно приходится сталкиваться с весьма печальными и трагическими событиями, к которым привыкаешь, и которые становятся частью твоей обыденной жизни.

Полковник уже собирался войти в спальню, как дверь в апартаменты открылась, и на пороге появился молодой лейтенант полиции.

— Товарищ полковник, — обратился он к Кривулёву, — пришёл портье, который сегодня дежурил. Впустить?

— Да, конечно! — ответил полковник. — Придётся на некоторое время отложить осмотр, — сказал он судмедэксперту. После этого Кривулёв чуть прикрыл дверь в спальню, но так, чтобы служащий отеля мог бы видеть мёртвую женщину.

В гостиную, тем временем, уже зашёл молодой весьма респектабельного вида мужчина не более тридцати лет. Он был одет в прекрасно сшитый форменный костюм с пришитой на нагрудном накладном кармане биркой с названием и эмблемой отеля. Портье держался достойно и немного напыщенно. Он являл собой эталон настоящего метросексуала, видимо, прекрасно знал об этом и бесспорно очень дорожил своим образом и внешностью.

— Как тебя зовут, друг мой? — улыбнувшись, спросил полковник Кривулёв прибывшего свидетеля.

— Артур!

Судя по интонации, говору и манере держаться, портье был коренным москвичом. Опыт и наблюдательность и в этот раз не подвели полковника, но он всё равно спросил:

— Ты местный?

— Да, я родился в Москве на Старом Арбате, — уверенно и с некоторым вызовом в голосе ответил молодой человек.

— Замечательно, — улыбнулся полковник. Ему понравился портье каким-то необычным проявлением независимости, которое могло исходить только от жителя столицы. — Давно работаешь в гостинице?

— Почти два года. Я учусь в институте по специальности «гостиничный бизнес», а здесь получаю опыт практической работы.

— Молодец, Артур, похвально! Твой поступок достоин уважения! Тогда пошли!

— Куда? — удивлённо спросил портье.

— Поможешь женщину опознать, ты ведь её оформлял!

— Не люблю я покойников! — брезгливо ответил Артур, взглянув через приоткрытую дверь на неподвижное тело женщины.

— Ничего не поделаешь, дружище! Надо! Протокол требует! — твёрдо сказал полковник Кривулёв, распахнул дверь в спальню и кивнул портье, чтобы тот вошёл.

Артур, нехотя, ступил за порог комнаты. Кривулёв, судмедэксперт и один из оперативников последовали за ним.

Спальня, в которой оказались мужчины, была просторной. В ней стояла дорогая мебель белого цвета из коллекции «Верди»: большой четырёхстворчатый шкаф с зеркалом, пара кресел, журнальный стол, кожаный диван и двуспальная кровать.

На кровати поверх одеяла лежала полуодетая женщина. Её длинные светлые волосы разметались по подушке, руки были раскинуты в стороны, глаза открыты. При жизни она была довольно красивой, и смерть нисколько не испортила её прекрасное лицо, которое не исказили гримасы страха или мучений. Женщина, видимо, одевалась, когда внезапная смерить прервала этот процесс. В спальне стояла полная тишина, но в воздухе витала какая-то необъяснимая тревога.

— Подходи ближе, Артур! — позвал Кривулёв молодого человека, — ну, смотри, это — она, Моника Цельс? — спросил он портье.

Парень чуть брезгливо и испуганно посмотрел на женщину и тут же отвернулся. Он очень побледнел, и, казалось, вот-вот упадёт в обморок. Судмедэксперт даже приготовился открыть пузырёк с нашатырём, но он не понадобился. Артур смог совладать с собой.

— Ну? — подтолкнул его в спину полковник, — что скажешь?

— Да, она самая, — еле слышно пролепетал портье.

— Рассказывай, Артур, всё по порядку, когда она приехала, что говорила, с кем разговаривала, куда пошла, как была одета и прочее. Короче всё, что знаешь или слышал от кого-то из коллег!

— Знаю и слышал я немного, — начал говорить молодой парень, старясь не смотреть в сторону мёртвой женщины, — номер был забронирован заранее по интернету. Прибыла она два дня назад. Когда она вошла в вестибюль, мне сразу бросилось в глаза то, что она очень красива, но как-то по-старомодному одета, и причёска у неё была странная, не современная.

— А в чём старомодность? — поинтересовался один из оперативников МУРа.

— Да во всём, будто не из нашего времени! И платье, и туфли, и сумочка…, да и часы у неё какие-то допотопные были, ну, короче, всё… Модница из тридцатых годов!

— Понятно! — улыбнулся полковник, — продолжай, Артур! Говорил ты с ней на каком языке?

— Говорили мы на русском, но акцент у неё был странный!

— Опять странный! Какой акцент? Грузинский, армянский, узбекский…?

— Причём здесь грузинский или узбекский? — удивился Артур, — нет! То ли прибалтийский, то ли финский, то ли немецкий…

— Хорошо! Давай дальше!

— Ну, подошла к стойке, назвала номер заказа, я дал ей заполнить гостевую карточку, она это сделала, после я дал ей электронный ключ от апартаментов. Она повертела карточку и спросила, что это и как ей можно открыть дверь?

— Опять удивила тебя?

— А вас не удивила бы?

— Согласен! Удивила бы!

— Я послал с ней своего помощника, чтобы он помог ей разобраться. Вот, собственно, и всё! Вчера я дежурил ночью, мне ведь удобно только ночью работать, днём надо на лекции ходить. Она позвонила и попросила разбудить её рано утром!

— Она сама звонила?

— Да!

— И ты узнал её по голосу?

— Конечно, я должен узнавать клиентов по голосу — это часть моей профессии! — с гордостью в голосе ответил Артур.

— Ты позвонил утром? — спросил один из оперативников.

— Конечно! Это — также одна из моих обязанностей! Я не имею право перепоручать пожелания клиентов кому-то другому…, — Артур удивлённо вскинул вверх красивые брови. В его глазах был и вопрос, и укор в адрес оперативника, как можно задавать такие глупые вопросы.

— Ответила она сама? — спросил полковник.

— Да! Она сама ответила! Сказала «спасибо» и повесила трубку!

— Во сколько это было?

— В пять тридцать утра!

— Ты уверен, что отвечала она сама, а не кто-то другой! Точно, или есть сомнения? — вновь спросил один из оперативников.

— Не знаю, утверждать не берусь, но голос был не мужским, а женским! — уже не так уверенно ответил портье.

— Она сама расплачивалась за номер?

— Нет! Оплата прошла по электронному счёту!

— Кстати, а багаж у неё какой-нибудь был?

— Ничего особенного! Обычная сумочка в виде небольшого саквояжа. Я тогда ещё подумал, мол, иностранка, живёт в таком дорогом номере и так мало вещей.

— Кроме саквояжа ничего?

— Да! И ещё небольшая дамская сумочка, вроде косметички.

— Хорошо, Артур! Пока всё, но если что-нибудь вспомнишь, то позвони вот по этому телефону! — Кривулёв протянул портье свою визитку. Портье с уважением взял её и аккуратно положил в нагрудный карман.

Когда молодой человек расписался под протоком и ушёл, полковник ещё раз внимательно осмотрел спальню и уже потом лежавшую на кровати женщину. Ничего особенного он не обнаружил. Кривулёву приходилось много раз видеть безжизненные тела. Но сейчас что-то было в умершей женщине необычное, однако, что, полковник понять не мог. Его небольшое смятение заметил и судмедэксперт.

— Немного волнуетесь, Роман Иванович? — поинтересовался он.

— Да, есть чуть-чуть! — коротко ответил Кривулёв.

— Причина?

— Не понял, не могу объяснить, но… мне кажется, что она не мертва! По крайней мере, не выглядит умершей, — чуть пожал плечами полковник.

— Вот и у меня такое же чувство!

— Мистика?

— Не верю я в мистику, Роман Иванович!

— Где будете делать вскрытие, Владислав Витальевич? — повернулся полковник к патологоанатому.

— Как где? К себе повезём!

— Когда?

— Думаю, сегодня вечером сделаю!

— Как всё будет готово, пришлите мне результаты! Я буду ждать! У меня сегодня дежурство!

— Хорошо! — коротко ответил эксперт. Затем он повернулся к санитарам, неслышно зашедшим в спальню, и сказал, — грузите ребята!

Санитары быстрыми и заученными приёмами развернули носилки, переложили тело женщины в пластиковый мешок, застегнули молнию и покинули номер.

Полковник Кривулёв ещё раз окинул взглядом спальную комнату и вышел в гостиную. Там продолжали работать криминалисты и оперативники из районного отдела и двое его ребят.

— Что-нибудь интересного обнаружили? — спросил начальник отдела.

— Да, Роман Иванович, кое-что нашли! Вот, посмотрите! — сказал один из оперативников и подвёл полковника к дивану. К удивлению, Кривулёв увидел там две необычные картины: одна напоминала старинную икону, то есть представляла собой деревянную доску размером приблизительно 70 на 60 сантиметров и с изображённым на ней неизвестным мужчиной. На другой картине, выполненной на холсте и размером чуть меньше первой, был нарисован портрет молодой женщины.

— Дайте лупу! Есть у кого-нибудь? — не оборачиваясь, сказал полковник и протянул руку. Один из экспертов тут же вложил ему в ладонь увеличительное стекло. Кривулёв склонился над картинами и стал внимательно их рассматривать. Этот процесс длился не более пяти минут. Не надо было быть специалистом по живописи, чтобы понять, что данные художественные произведения не являлись новоделами.

— Где вы их нашли? — кивнул Кривулёв на картины.

— Одна стояла за диваном в чехле, поэтому так сразу её и не обнаружили, а вторая была свёрнута и лежала в тубе. Туб стоял в шкафу в прихожей, — ответил майор Зуев.

— Что думаете? Где-то мне уже доводилось видеть вот эту картину с мужчиной! — указал полковник на одну из картин. — Отправьте нашим специалистам, пусть внимательно посмотрят, изучат и дадут своё экспертное заключение! — распорядился Кривулёв.

— Сделаем, товарищ полковник! А вот ещё один артефакт, Роман Иванович!

— Фёдор, хватит удивлять! Выкладывай всё сразу!

— Я так и делаю, товарищ полковник! Посмотрите вот эту бумагу!

Майор Зуев положил на журнальный столик лист бумаги размером А4. На нём был напечатан текст на латинском алфавите. В правом верхнем углу стоял штамп в виде орла с распростёртыми в стороны крыльями и державшим в лапах медальон в виде круга со свастикой внутри. В самом конце документа стояли две подписи. Под одной явно просматривался отпечаток пальца.

— Вот это сюрприз! — искренне удивившись находке, воскликнул Кривулёв. — Что там написано?

— Не знаю! Напечатано на немецком языке, Роман Иванович. Я им не владею. Но одна подпись читается чётко, так как она явно на русском.

— Да…? Так, так, так! Давай удивляй!

Вот эта! — указал майор Зуев и протянул полковнику лупу. Кривулёв поднёс её к самому тексту. Действительно одна подпись была двойной, а потому и без увеличительного стекла явно прочитывалась фамилия того, кто её оставил под документом.

— Час от часу не легче! — вздохнул Кривулёв. — Эту бумагу сначала отправьте к переводчику, а потом уже в лабораторию. Найдите у нас в Управлении человека, кто знает немецкий, имя под документом слишком известное, чтобы предавать его гласности. А то поднимется раньше времени ненужный шум. Такой скандал начнётся громкий, что… только держись. Могут и головы у некоторых полететь! Надо бы всё чётко взвесить и проверить.

— Понял, Роман Иванович! Но это ещё не всё!

Что там? Фёдор, ты меня доконаешь!

— Вот, смотрите!

Оперативник подвёл Кривулёва к серванту с посудой, открыл нижний ящик. Начальник отдела чуть не вскрикнул, когда увидел лежавший там два золотых слитка. Кривулёв даже никого не стал спрашивать, сам понимая наивность своего вопроса, так как и без ответа было понятно, что сейчас никто не даст чёткого ответа, откуда появилось здесь золото. Полковник повернулся к криминалисту.

— Григорий, пожалуйста, дай перчатки!

Тот сразу протянул полковнику пару резиновых перчаток. Кривулёв натянул их на руки и только после этого взял один слиток. Он повертел его в руках, как бы пробуя на вес, хотя на золотом бруске было пробито «1kg», стояла проба «999» и латинскими буквами написано «Deutsche Reichsbank».

— Фёдор, сделай опись всего найденного, и заканчивайте без меня! Сделайте химический анализ ящика! Может здесь были ещё слитки? Через два часа жду у себя с докладом! — приказал Кривулёв своему сотруднику и направился к выходу.

                                       * * *

Время близилось к вечеру. За длинным столом для совещаний сидели полковник Кривулёв и все оперативники его отдела. Сегодняшний день был трудным и насыщенным, а потому прошёл в трудах и поисках. Теперь следовало подвести итоги по начатому расследованию. Для Кривулёва дело умершей в отеле женщины постепенно начинало принимать довольно неожиданный оборот и потому он хотел поделиться своими размышлениями.

— Начнём, товарищи офицеры! Анатолий Сергеевич, прошу! — посмотрел полковник на своего заместителя.

Подполковник Пронин работал в отделе по расследованию убийств уже пять лет. Его в звании «майора» перевели из Главного управления уголовного розыска МВД. Полковник Кривулёв и сотрудники отдела поначалу встретили его настороженно. Все думали, что прислали какого-нибудь очередного «временщика», которому было более всего важно продвижение вверх по карьерной лестнице, а не оперативная работа. Но первое впечатление оказалось ошибочным, так как короткое время спустя полковник и его ребята увидели в заместителе хорошего и ценного работника. Анатолий Пронин оказался очень толковым оперативником, не менее толковым «сыскарём» и отличным аналитиком. Хотя начальник отдела заранее познакомился с личным делом своего заместителя, но одно дело — официальные бумаги, а другое — реальная работа. Вот своей реальной работой подполковник доказал, что является профессионалом высокого уровня.

— Товарищи офицеры, — начал Пронин доклад, — в течение всего дня в отдел стекалась от вас информация по данному делу. Сейчас уже можно сделать кое-какие выводы. Итак, установлено, что умершую женщину, предположительно, зовут Моника Цейс, ведь кроме записи в регистрационной книге никаких других данных о ней не имеется. По национальности, вероятно, она немка…

— Почему вероятно? — удивлённо вскинул глаза на своего заместителя полковник Кривулёв, — ведь нам известно, что она прибыла из Берлина и зарегистрировалась в отеле как гражданка этой страны.

— Роман Иванович, я повторяю, что об этом говорят только записи в регистрационной книге отеля. У нас нет документов, по которым можно было бы идентифицировать её личность. Согласитесь, что сейчас человек при записи в гостинице может назваться любым именем, и указать какую угодно страну и город. Кроме того, номер забронирован через интернет, никаких документов после прибытия она не предъявляла, а просто назвала номер заказа и заполнила гостевую карточку. Проездных документов так же не обнаружено. Мы можем отталкиваться только от тех записей, что оставлены ею самой.

— Согласен, Анатолий Сергеевич! Продолжайте! — кивнул начальник отдела.

— Я связывался с посольством ФРГ, чтобы поговорить с консулом. Беседа с ним не прояснила личности женщины. Она не посещала посольство Германии, не обращалась туда, и о ней там никаких сведений нет.

— Ну и что из того? Не все же идут в посольство после приезда. Туда обычно обращаются, когда происходят какие-либо форс-мажорные обстоятельства. Например, наши туристы тоже не идут в российское посольство во время отдыха, — вновь бросил реплику Кривулёв. Он был чуть раздражён, но не понимал причину своего настроения, и от этого злился ещё больше. Пронин пропустил замечание начальника мимо ушей.

— Но главное заключается в том, что эта женщина не пересекала государственную границу России. Она вообще не проходила ни через один пограничный пункт. Сразу же, как только вы, Роман Иванович, выехали с ребятами в отель, я связался с пограничниками. Буквально полчаса назад получил от них ответ. Содержание его я уже довёл до вашего сведения.

— Интересно! Это очень интересно и необычно! Но чувствую, что это не всё, чем вы нас собираетесь ещё удивить! Выкладывайте, Анатолий Сергеевич, не тяните! — усмехнулся полковник Кривулёв.

— Из службы безопасности отеля по вашей просьбе мне прислали видеозаписи камер наблюдения, установленных в коридоре, где находятся апартаменты. Сейчас я продемонстрирую их и прокомментирую некоторые эпизоды.

Подполковник Пронин включил компьютер. Он вывел изображение на большую плазменную панель, которая висела на стене кабинета. На экране появилась картинка длинного коридора. В нём изредка появлялись разные люди.

— Это коридор нужного нам этажа. Вторая дверь направо апартаменты, где была обнаружена мёртвая женщина. Именно эта запись сделана три дня назад. Об этом свидетельствует время записи и дата в верхнем правом углу экрана, — световой указкой Пронин отметил данные съёмки и продолжил, — вы видите, как по коридору в сопровождении сотрудника отеля идёт женщина. Это — Моника Цейс в день своего приезда. Вот она заходит вместе с ним в номер. Теперь можно несколько кадров пропустить. Дальше на этой видеозаписи ничего интересного нет, — сказал подполковник Пронин. Все присутствовавшие в кабинете начальника отдела оперативники, включая и его самого, с большим вниманием смотрели материал и слушали заместителя, который продолжил комментировать. Пауза длилась недолго.

— И вот, наконец, мы подошли к самому интересному, — вновь продолжил подполковник Пронин, — теперь прошу максимум внимания. Видите человека, который сейчас входит в номер? Он довольно известная у нас личность. Узнаёте его?

— Остановить кадр можно? — попросил кто-то из оперативников.

— Запросто! — откликнулся заместитель и нажал кнопку «пауза».

— Постой, постой, постой! — быстро проговорил майор Зуев, — действительно знакомая личность!

— Да это же ведь сам режиссёр Зеркалович-Романовский! — удивлённо воскликнул полковник Кривулёв, узнавший человека, зашедшего в номер Моники Цейс.

— Именно так! Это — сам Зеркалович-Романовский, собственной персоной! Лауреат, орденоносец, депутат, член всяких советов и союзов, участник всевозможных международных конкурсов, победитель разных фестивалей, обладатель престижных российских и заморских премий и прочее, и прочее, и прочее…, — подтвердил слова начальника подполковник Пронин.

— И весьма влиятельный человек с такими же влиятельными, даже более чем он сам, связями и друзьями! — вставил один из оперативников.

— Да, Руслан, ты прав! И вот этот влиятельный человек с влиятельными друзьями и влиятельными связями пробыл в номере Моники Цельс более двух с половиной часов. А если точнее, то сто пятьдесят четыре минуты и двадцать семь секунд. Об этом свидетельствует таймер на записи видеокамеры, — прокомментировал Пронин.

— Анатолий Сергеевич, а может у них интим был? — серьёзным тоном спросил майор Зуев.

— Не похоже, Фёдор Петрович! Так как буквально через тридцать минут в номер вошёл ещё один человек. Мужчина. Вот он выходит из лифта! Смотрите! — после этих слов Пронина на экране появился высокий, стройный, атлетически сложенный мужчина в светлом костюме необычного покроя. Такие пиджаки и брюки носили приблизительно полвека назад. Он прошёл по коридору и остановился возле дверей апартаментов. Постояв буквально несколько секунд, как бы к чему-то прислушиваясь, он без стука вошёл внутрь.

— А что там, внутри, происходило? — спросил кто-то из оперативников.

— Не знаю! В номерах камеры не установлены! Жаль, конечно, но… — засмеялся Пронин и развёл руками.

— Надо вызывать режиссёра на беседу! — предложил майор Зуев.

— Надо! — согласился с ним полковник Кривулёв, — но сделать это необходимо весьма деликатно, так как скандал может начаться жуткий. Сами понимаете, что режиссёр этот обидчив, щепетилен, тщеславен. Вонь такая поднимется, что за год не выветришь… Но беседовать с ним надо, и от этого не уйдёшь! Вот только где? Вероятно, придётся поехать к нему в офис.

— А личность другого мужчины установить удалось? — спросил майор Зуев.

— Нет, Фёдор Петрович, но обязательно займёмся этим завтра! — ответил заместитель.

— Хорошо! — вступил в разговор полковник Кривулёв, — и возьмите это под свой личный контроль, Анатолий Сергеевич!

— Слушаюсь! — ответил Пронин, — но это ещё не финал. Здесь так же появился один весьма интересный факт. Капитан Мальцев установил, что оплата гостиничного номера, в котором проживала Моника Цейс, была произведена со счёта продюсерского центра, возглавляемого нашим режиссёром.

— Даже так? — у Кривулёв от такого неожиданного поворота в деле даже округлились глаза, да и не только у него.

— Да, да! Не удивляйтесь так сильно! Стоимость апартаментов класса люкс в данном отеле стоит бешеных денег, и оплачено всё из кармана Зеркалович-Романовского.

— Очень интересно! Что ж, это лишний повод побеседовать с режиссёром. Подготовьте встречу с ним, Анатолий Сергеевич! Поедем к нему вместе!

— Хорошо! Я узнаю, когда он бывает у себя в офисе, позвоню и договорюсь о встрече, — заверил своего начальника подполковник Пронин.

— Кстати, Фёдор, — повернулся начальник отдела к майору Зуеву, — а что там с картинами, золотом и документом?

— Роман Иванович, картины я уже передал в соответствующий отдел. Эксперты говорят, что им надо время поработать с ними. Заверили, к вечеру завтрашнего дня прислать отчёт. Документ с подписью режиссёра в лаборатории, переводчика нашли, золото тоже передали на экспертизу.

— Хорошо, будем ждать! Смотри-ка, наш пострел везде поспел! Этот режиссёр прямо вездесущ!

Полковник Кривулёв ещё хотел что-то добавить, но в этот момент зазвонил телефон. Он ждал звонка из лаборатории, а потому быстро снял трубку. По мере того, как ему что-то говорили на том конце телефонной линии, выражение лица начальника менялось буквально на глазах от удивления до полной растерянности. Оперативники с недоумением поглядывали на полковника Кривулёва, так как никогда не видели его в таком необычном состоянии. Начальник отдела, молча, выслушал всё, о чём ему говорили, потом положил рубку и изумлёнными глазами посмотрел на своих подчинённых.

— Тело нашей Моники Цельс пропало! — сказал он чуть хрипловатым голосом. Потом налил себе из графина в стакан воды, сделал большой глоток, чуть подождал и затем уже выпил всю воду залпом.

— Как пропало? Где пропало? Куда оно могло деться! Похитили? Как, кто, зачем? — громко заговорили сразу все сотрудники отдела, перебивая друг друга.

— Ничего не знаю! — ответил полковник Кривулёв, пожимая плечами, — позвонил судмедэксперт из морга и сказал, что хотел начинать вскрытие, открыл холодильник, а он пуст… Он сам в полном недоумении

— Может, санитары причастны к пропаже? — сразу выдвинул версию майор Зуев.

— Сейчас поеду разбираться по «горячим» следам! — коротко ответил начальник отдела. — До завтра все свободны! Анатолий Сергеевич, составишь мне компанию? — повернулся к своему заместителю полковник Кривулёв.

— Конечно, Роман Иванович!

                                       * * *

Судмедэксперт патологоанатомической лаборатории МВД встретил полковника Кривулёва и его заместителя на входе и тут же провёл их в холодильную камеру. Подведомственный морг был оборудован по последнему слову техники.

— Владислав Витальевич, мы с замом приехали не в качестве следователей, а как коллеги, чтобы просто предварительно разобраться, что произошло. Ведь дело за нашим отделом закреплено, да и тело женщины тоже!

— Я понял Роман Иванович! Короче, тело женщины привезли в два часа сорок пять минут. Об этом имеется запись в регистрационной книге и соответствующая пометка в компьютере. У нас ведётся двойной учёт: один электронный, а другой по старинке. Мало ли что может произойти, например, отключение электричества, сбой компьютера и прочее, — взволновано рассказывал судмедэксперт.

— Труп получили сотрудники морга, и сами его поместили в холодильник? — спросил подполковник Пронин.

— Конечно! У нас так заведено!

— Куда они поместили тело? — вновь задал вопрос заместитель начальника отдела.

— Вот сюда! — указал рукой патологоанатом, открыл дверцу камеры и вытянул оттуда металлический лоток, на котором обычно лежали трупы. Сейчас на нём ничего не было, кроме пустого пластикового мешка, в котором несколько часов назад привезли тело умершей женщины.

— Ну, Анатолий Сергеевич, приступим к осмотру? — взглянул на своего заместителя полковник Кривулёв.

Тот, молча, кивнул в ответ, достал из кармана небольшой фонарик, включил его и стал внимательно осматривать холодильную камеру изнутри. Начальник отдела тем временем разглядывал ручку камеры и замок. Ничего существенного они не обнаружили. Запоры не имели видимых следов взлома. Однако на внутренней поверхности пластикового мешка и кое-где на стенах камеры подполковник Пронин обнаружил какой- то странный налёт.

— Роман Иванович, посмотрите! — подозвал он своего начальника, — взгляните сюда! Видите что-нибудь?

— Вижу! — ответил тот, — Владислав Витальевич, как вы думаете, что это такое? — обратился полковник Кривулёв к судмедэксперту. Патологоанатом подошёл, внимательно и тщательно осмотрел внутреннюю часть мешка.

— Трудно сказать, Роман Иванович. Давайте попробуем соскоблить немного и отправим на экспертизу, — предложил патологоанатом.

После этого он взял скальпель и стал осторожно соскребать необычный еле заметный налёт на бумажный лист, затем положил лист на стол, взял увеличительное стекло и стал внимательно рассматривать. Через минуту эксперт пожал плечами и свернул бумагу в виде пакетика.

— Отнесу химикам и попрошу сделать экстренный анализ, — сказал он.

— Хорошо, Владислав Витальевич, ваше предложение принимается. Но пока вы будете ходить к химикам, мы с Анатолием Сергеевичем побродим, посмотрим, поговорим с санитарами и другими сотрудниками морга, может что-то прояснится в этой необычной истории, удастся, например, найти хотя бы какое-то объяснение данному происшествию или след пропажи тела обнаружится?

Полковник Кривулёв и его заместитель почти два часа беседовали с сотрудниками морга, но ничего интересного и существенного, что прояснило бы удивительный факт исчезновения тела, так и не нашли.

Когда они вернулись на Петровку, то в кабинете их уже ожидала справка из химической лаборатории. В ней говорилось, что вещество, присланное на исследование, является соединением ртути и серебра с небольшим добавлением меди и олова. Предположительно, такие сплавы, говорилось в документе, применяются при изготовлении отражающих поверхностей зеркал.

— Час от часу не легче, — вздохнул Кривулёв, — что скажешь, Толя?

— Может этот налёт был в камере до того, как туда поместили тело?

— Хорошо, согласен, но сгодится только как предположение! Ну, а тело куда подевалось?

Вместо ответа Пронин только пожал плечами, так как действительно всё, что случилось за прошедшие сутки, никак не связывались в логическую цепочку, и не встраивались ни в одну из версий, потому как версий исчезновения тела попросту не было.

Но главные сюрпризы полковника Кривулёва и его сотрудников ожидали впереди. Им ещё предстояло столкнуться с такими событиями и явлениями, о которых они даже не могли подумать и прочитать в фантастических романах. Однако эти «чудеса» нагрянут не скоро, они станут происходить постепенно, нарастая как снежный ком и сводя на нет всю проделанную работу. А пока отделу по расследованию убийств предстояло заниматься своими обычными ежедневными рутинными делами.

Закончился очередной рабочий день. Полковник Кривулёв собирался домой, когда его вызвал к себе начальник МУРа. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять причину приглашения к генералу на «ковёр». Полковник Кривулёв закрыл кабинет и поднялся этажом выше, где размещался начальник уголовного розыска столицы.

— Садитесь, Роман Иванович, — после традиционного рукопожатия генерал пригласил Кривулёва в кресло. Сам он расположился напротив. — Ну, как дела? В управлении начинают ходить всякие и разные невероятные слухи. Что там у вас происходит в отделе?

— Сергей Витальевич, ничего особенного, если не считать, что исчезло тело из нашего ведомственного морга! — доложил полковник.

— Знаю! И какие версии и предположения? — поинтересовался генерал Филатов.

— А никаких! — развёл руками Кривулёв.

— Так не бывает, Роман Иванович! Тело не может пропасть бесследно и беспричинно. Значит, у кого-то был мотив, чтобы тело исчезло? Я по приказу свыше назначил служебное расследование по данному факту!

— Я был уже там со своим заместителем! Думаю, что к пропаже тела сотрудники морга отношения не имеют! Единственно, что удивляет, так это анализ вещества, появившегося внутри пластикового мешка и на стенках холодильника после того, как труп исчез. В других камерах такого налёта не найдено. Анализ показал, что обнаруженные элементы данного вещества применяются при изготовлении зеркал. Вот и всё, что мы имеем! И потом, товарищ генерал, прошло ещё слишком мало времени, чтобы делать какие-либо выводы. Много непонятного и, к великому моему удивлению, загадочного и необъяснимого. Надо разбираться!

— Вот и разбирайтесь, Роман Иванович!

— Но, с такими делами должны разбираться не мы, «сыскари»!

— А кто же?

— Учёные всякие, например, уфологи, эзотерики, сторонники палеоконтакта и прочие. Короче говоря, все те, кто специализируется на исследованиях «тонких» энергий, «потусторонних» миров, «чёрных» материй, «кротовых» переходов, «червоточин», параллельных пространств и т. д. и т.п!

— Смотри, Роман Иванович, как вы серьёзно подготовились? — засмеялся генерал.

— Пришлось, Сергей Витальевич!

— В таком случае я ещё раз перепоручаю это дело вам, ибо у меня в Управлении нет специалистов, которых вы перечислили. У меня в штате кроме «сыскарей» никого других нет. Вот так, уважаемый, Роман Иванович! Привлекайте к расследованию всех, кого посчитаете нужным! И держите меня в курсе дела! Да, если понадобится моя помощь в разговоре с нашим кинематографическим гуру, то обращайтесь, я постараюсь организовать встречу!

— Есть, товарищ генерал!

— Тогда дерзайте!

                                      * * *

Всю первую половину следующего дня полковник Кривулёв провёл в кабинете. Он изучал материалы и протоколы осмотра гостиничного номера, где было обнаружено тело Моники Цейс. С лупой в руке полковник рассматривал фотографии, читал опросные листы свидетелей. В разгар работы к нему в кабинет зашёл заместитель. Когда они оставались вдвоём, то обращались друг к другу на «ты» и без лишней субординации.

— Роман Иванович, не очень отвлеку? — спросил Пронин.

Заходи, Толя! Голова кругом идёт! Вопросов больше, чем ответов, и главное, что вопросы в голову лезут все какие-то странные и нелепые. Человеку с материалистическими взглядами на жизнь они кажутся… даже трудно подобрать слово.

— Я тоже материалист, а потому думаю, ни бог, ни чёрт к этому делу отношения не имеют! Разберёмся!

— Не сомневаюсь в этом! Ну, что у тебя?

— Роман Иванович, не помню, в который раз просматривая видеозаписи, связанные с Моникой Цейс, обратил внимание на один очень интересный эпизод. Надо обмозговать коллективно! Вот погляди сам!

Подполковник Пронин открыл ноутбук, включил видео, быстро прокрутил запись, нашёл нужный кадр и нажал кнопку «пауза».

— Ты помнишь, что в апартаментах у женщины был не только режиссёр, но и ещё один неизвестный мужчина. Режиссёр пришёл раньше на полчаса, и только затем в номер вошёл тот незнакомец. Таймер на камере показывает время его прихода.

— И что из этого следует? Ведь после этого женщина была жива и здорова. А эти двое её больше не навещали.

— Верно! Моника Цейс приехала три дня назад. В первый же день у неё была встреча с этими двумя, один из которых нам известен, другой — пока нет. Но есть и ещё один человек, который, вероятно, также знаком с Моникой Цейс.

— И кто он?

— Пока не знаю.

— А с чего тогда ты это взял?

— Давай внимательно посмотрим видео!

— Ну, давай!

— Вот смотри, здесь на экране объект номер два, так я назвал неизвестного мужчину для удобства…

— А объект номер один кто, режиссёр? — улыбнувшись, перебил своего заместителя полковник Кривулёв.

— Да, — коротко ответил тот и продолжил, — теперь смотри очень внимательно!

— Ну что ты заладил: смотри, смотри! Смотрю!

Пронин вновь быстро прокрутил видеозапись и, выбрав нужное место, включил нормальную скорость просмотра. На экране ноутбука появился вестибюль гостиницы. Таймер показывал дату и время. Дата совпадала с посещением объектом номер «два» Моники Цейс, но время было чуть раньше. В зале перед стойкой регистрации стояли несколько человек и о чём-то беседовали с портье. В этот момент через входные двери отеля в вестибюль вошёл незнакомец, обозначенный Прониным как объект номер «два». В его руках была папка. Пройдя буквально не более метра, он неожиданно столкнулся с другим мужчиной. Папка из рук объекта «два» упала на пол, раскрылась от удара и из неё по гладкой поверхности мрамора разлетелись какие-то фотографии и бумаги. Незнакомый мужчина, посчитав себя виновным за инцидент, тут же бросился помогать объекту «два» собирать рассыпавшиеся листы. Потом оба поднимаются, внимательно посмотрели друг на друга и о чём-то быстро переговорили. Беседа длилась не долго, буквально несколько секунд. После чего незнакомый мужчина и объект «два» разошлись в разные стороны.

— Обычный инцидент! И что из этого следует? — полковник Кривулёв вопросительно посмотрел на своего заместителя.

— Не кажется ли тебе, Роман Иванович, что эти двое знают друг друга? — спросил вместо ответа Пронин.

— Почему у тебя такое предположение? Обоснуй!

— Интуиция, Роман Иванович! Чтобы сказать одному «простите!», а другому «спасибо!», хватило бы и пары секунд. А они, судя по таймеру на камере, о чём-то разговаривали в течение почти двадцати пяти секунд. Они знакомы, голову даю на отсечение, а стало быть, каким-то образом, связаны и с умершей женщиной, и с режиссёром. Теперь остаётся только узнать, кто это…

— Убедительно, Анатолий Сергеевич! Однако интуицию к делу не подошьёшь! Ладно, тогда давай поступим так! Сделай фотографии Моники Цейс, объекта номер «два», который входил к ней в номер, обязательно отпечатай фотографии нашего режиссёра, ну и фото этого мужчины, что в дверях столкнулся с номером «два», и размножь их. Раздай нашим ребятам, разошли во все отделы Москвы, в соседние области, да хоть по всей стране. Надо изо всех сил постараться, из кожи вон вылезти, но установить личности этих двоих. Они нам теперь очень даже нужны. Хотя одного мы постараемся установить с помощью режиссёра, может, и второго при его содействии опознаем. Да, Толя, и готовься, сегодня после обеда едем к режиссёру. Генерал Филатов решил помочь и уже договорился о встрече!

— Молодец, генерал Филатов!

— Я ему передам твои слова!

— Передай, Роман Иванович, сделай доброе дело!

                                      * * *

Офис продюсерского центра режиссёра Зеркалович-Романовского находился на улице Волхонка, поэтому от Московского уголовного розыска полковник Кривулёв и его заместитель, подполковник Пронин, на оперативной машине, используя проблесковый маячок и выделенную полосу, добрались до нужного адреса за четверть часа.

Здание, в котором располагалась резиденция именитого деятеля российского кинематографа, представляло собой старинный особняк XVIII-го века с мраморной табличкой на фасаде, на которой было написано, что данное сооружение представляет собой историческую ценность и находится под охраной государства.

В вестибюле на первом этаже офицеров уголовного розыска встретил крепкого телосложения охранник. Он был очень строг, так как, выйдя из своей будки, начал внимательно рассматривать удостоверения офицеров. На это мероприятие у него ушло пара минут. Затем охранник позвонил кому-то и только после этого пропустил оперативников внутрь здания.

Кабинет режиссёра находился на втором этаже. Кривулёв и Пронин поднялись по винтовой красивой мраморной лестнице в приёмную. Там за большим столом сидела секретарь, напоминавшая своей внешностью супермодель. При появлении офицеров уголовного розыска голубиным голоском, мило улыбаясь, она спросил: «Здравствуйте, господа! Вам назначено на сегодня? Как доложить?»

— Здравствуйте, сеньорита! Вы прекрасны! — ответил подполковник, — доложите, пожалуйста, что прибыли из Московского уголовного розыска с желанием поговорить. Мы договаривались о сегодняшней встрече!

— Минуточку, господа! — ответила «ангелочек», сняла телефонную трубку и нажала на кнопку вызова. Через пару секунд в селекторе раздался голос режиссёра.

— Слушаю тебя, Анжелочка?

Кривулёв и Пронин переглянулись. «Очень подходящее имя к её внешности и голосу», — одними губами еле слышно прошептал полковник.

— Степан Дорофеевич, к вам пришли из уголовного розыска два человека. Они сказали, что вы им назначили!

— Из уголовного розыска? — несколько удивлённо переспросил режиссёр и замолчал. Пауза длилась мгновение. — Да, да, да! — скороговоркой ответил Степан, — что-то припоминаю! Кажется, звонил какой-то генерал из МУРа. Ну, впустите их, пусть заходят!

— Прошу вас, господа! — девушка встала из кресла. На ней было очень короткое обтягивающее её идеальную фигуру чёрное платье, которое она чуть одёрнула и только после этого вышла из-за стола. Красиво покачивая бёдрами и демонстрируя длинные стройные ноги, она эффектным движением, словно фокусник на сцене, открыла дверь в кабинет своего босса.

— Заходите, господа, заходите! — радушно пригласил посетителей режиссёр, не поднимаясь из кресла, — или, может, вам приятнее обращение «товарищи?»

— Лучше по имени и отчеству! Меня зовут Роман Иванович, звание –полковник, я — начальник отдела по расследованию убийств, а это — мой заместитель, подполковник Анатолий Сергеевич Пронин. О нашей сегодняшней встрече с вами, если вы вспомнили, договаривался какой-то генерал в статусе начальника МУРа!

— Ах, да! Помню, помню! Как же можно отказать начальнику МУРа в его просьбе принять вас, хотя лично с ним не знаком. Проходите, садитесь! Рад помочь родной полиции, но нахожусь в полном недоумении и замешательстве, чем могу посодействовать отделу по расследованию убийств?

— Степан Дорофеевич, я не буду ходить около и рядом, а начну сразу с главного! В гостинице «Хилтон» пару дней назад при очень странных обстоятельствах умерла женщина по имени Моника Цейс. Мы расследуем это дело, — без предварительного вступления и сразу по делу начал полковник Кривулёв.

— Удивительно! Мало ли где ещё умирают молодые женщины при странных обстоятельствах, но я-то тут причём? — немного резко ответил режиссёр.

— А откуда вы знаете, что умерла молодая женщина, мы ведь ничего не сказали про её возраст? — неожиданно вставил подполковник Пронин и, тем самым, чуть обескуражил режиссёра. Тот после этих слов несколько стушевался. Было видно, что он на короткое время даже потерял самообладание, но ему удалось быстро взять себя в руки. Однако, состояние режиссёра и мгновенная смена настроения не ускользнуло от острого взгляда опытных оперативников.

— Слушайте, а чего вы цепляетесь к моим словам? Ну, сказал, что молодая, мог сказать, что старая, пожилая или юная. Какая разница? Что это меняет? — стараясь держать себя в руках, чуть раздражённым тоном сказал режиссёр.

— А что вы так сильно разволновались? — усмехнулся полковник Кривулёв, — Анатолий Сергеевич просто хотел уточнить, с чего вы взяли, что умершая женщина молодая, может она действительно была в возрасте?

— Хватит меня ловить на словах! Я знаю методы ваших допросов! Кстати, сам фильмы про милицию и чекистов снимал! Запутать своими вопросиками человека для вас дело плёвое! Тем более, что у вашего заместителя, товарищ полковник, весьма известная для приключенческой литературы фамилия. Но вновь возникает резонный вопрос, какая связь может быть между мной и какой-то женщиной, которая умерла в отеле «Хилтон»? Хотя, конечно, с противоположным полом у меня может быть связь, но только одна, и вы понимаете, какая…, — вновь чуть повышенным тоном ответил режиссёр и ухмыльнулся своей немного пошловатой шутке.

— Вот мы и хотели установить, какая именно связь! — тихо и спокойно сказал Пронин. — Степан Дорофеевич, пока я спрашиваю вас без протокола! Итак, мой вопрос звучит следующим образом: вы были три дня назад в гостинице «Хилтон» в номере 1415? Да или нет? Прежде чем ответить, подумайте и не торопитесь! — полковник Кривулёв, выжидающе смотрел прямо в глаза режиссёра. Тот заметно заволновался. Это было видно по всему его поведению, и скрыть своей тревоги он не мог. Хотя, судя по ролям, которые сыграл Зеркалович-Романовский в кино, он был хорошим актёром. Но жизнь — это не игра на сцене.

— Нет! — категоричным тоном прозвучал ответ, — ни два, ни три дня, ни неделю назад я не был в отеле «Хилтон» в номере…, какой там номер вы назвали, — чуть вызывающе и немного театрально вскрикнул режиссёр.

— Степан Дорофеевич, обязан напомнить, что своими ответами вы ставите себя в весьма неловкое положение, ибо нам доподлинно известно, что вы три дня тому назад находились в номере 1415 отеля «Хилтон» до полудня, — спокойно сказал подполковник Пронин.

— Что вы хотите от меня? Ваш вопрос я расцениваю как шантаж и запугивание!

— Вы ошибаетесь, господин режиссёр! Мы вас не пугаем и, тем более, не шантажируем, так как у нас для этого нет никакого резону! Но нам нужна правда и только правда! Вы знаете, у нас есть любопытные фотографии! Посмотрите! — после этих слов подполковник Пронин разложил на столе перед режиссёром несколько снимков и стал давать пояснения к каждому из них, — здесь, здесь и здесь изображены вы, и оспаривать сей факт, не имеет смысла. В левом нижнем уголке проставлены дата и время съёмки. Если будет необходимо, то мы предоставим вам видеозапись вашего посещения данного номера гостиницы? Ну, как, будете давать объяснения? В противном случае мы пригласим вас на Петровку, но уже официально, по повестке, и, вполне вероятно, что из свидетеля вы можете перейти в разряд подозреваемого! Поэтому в ваших интересах отвечать на наши вопросы максимально откровенно? Я доходчиво объяснил ситуацию? — опять тихо, но очень серьёзно и настойчиво проговорил подполковник Пронин.

Всё это время полковник Кривулёв сидел и молчал, внимательно наблюдая за реакцией и поведением режиссёра, отчего тот чувствовал себя не совсем удобно, словно он находился в гостях у этих двоих оперативников, а не они у него. После недолгой паузы, хозяин кабинета улыбнулся, как это он умел делать в кино и на встречах со зрителями, вызывая огромную волну симпатий женской половины своих многочисленных почитателей к собственной персоне и обезоруживая тех, кто относился к нему скептически.

— Ребята, давайте жить дружно! — напустив на себя маску миролюбия, заговорил режиссёр. — Я немного, в самом деле, запамятовал! Да, действительно мне довелось пару-тройку дней назад побывать в гостинице «Хилтон» и что удивительно, именно в номере 1415. И действительно, там я встречался с этой женщиной.

— Как её зовут, фамилия, откуда приехала, с какой целью, зачем вы с ней встречались, ну и прочее по порядку? — чётко проговаривая каждое слово, сказал полковник Кривулёв.

— Имя её, кажется, Моника, а вот фамилии не помню, запамятовал! Она немка, а немецкие фамилии очень трудны для запоминания.

— Цель вашей встречи? — резко сказал Пронин. Режиссёр задумался. Было видно, что он не готов к беседе, а потому этот вопрос застал его врасплох. Зеркалович-Романовский понимал, что пауза затягивается, и она не в его пользу. Он лихорадочно раздумал, как и что бы ответить.

— Мы обсуждали мой будущий фильм. Она прибыла как представитель спонсора, который согласился дать деньги на экранизацию одного литературного произведения.

— Не скажите, какого произведения? Кто изъявил желание стать спонсором Вашего фильма? — вступил в разговор Кривулёв.

— Не скажу, ибо это пока коммерческая тайна! — быстро нашёлся режиссёр и потому улыбнулся своей находчивости, мол, не так я прост, как вам показалось, господа оперативники.

— Странно, Степан Дорофеевич, очень странно…, — вставил Пронин и замолчал, поглядывая на режиссёра. Тот вновь заволновался и даже заёрзал на кресле.

— А что странного?

— Да всё! Ну, например, женщина является представителем спонсора, а вы даже не запомнили её фамилию! Ну, а как вы сможете объяснить тот факт, что спонсор даёт вам большие деньги на постановку фильма, а за номер, в котором живёт его представитель, платит ваша фирма, причём, деньги немалые. Апартаменты ведь в отеле «Хилтон» очень дорого стоят.

Режиссёр вновь чуть замешкался. Он не ожидал, что пришедшие к нему сотрудники уголовного розыска обладают такой подробной информацией.

— Бывает и такое, а что делать? Со спонсором спорить нельзя! Его условия таковы, что расходы должна оплачивать принимающая сторона. А мне скупость свою также не имеет смысла выказывать. Лучше потратить сейчас лишнюю тысячу долларов, чем получить отказ. Это — коммерция, господа, бизнес! Вложил тысячу — получил в сто раз больше! Волчий закон капитализма! — режиссёр посмотрел на часы. Уже прошёл почти целый час, как шла беседа. — Простите, господа, но меня ждут в администрации президента. Пора заканчивать нашу беседу!

— Хорошо, Степан Дорофеевич, не будем вас более задерживать, но ещё один вопрос! Кто эти мужчины? — полковник Кривулёв положил на стол перед режиссёром две фотографии с изображением на них двух неизвестных, которых запечатлела камеры видеонаблюдения отеля. — Одного из них вы должны обязательно знать, ведь он был с вами в одно и тоже время и в один и тот же день в номере 1415!

— Да знаю! — ответил режиссёр, поняв, что препираться и изворачиваться бесполезно, так как в противном случае, его действительно могут ожидать крупные неприятности. — Вот этот, — указал он на объект номер «два», — также представитель западного продюсерского центра, с которым я давно сотрудничаю. В номере, как вы понимаете, у нас были деловые переговоры.

— Назовите его имя?

— Тиль Швайгер! — почти, не задумываясь, выпалил режиссёр.

— Как называется продюсерская фирма, с которой вы сотрудничаете? Где находится?

— «Дойчен фильм продакшн», город Гамбург. Это небольшая и не очень известная фирма!

— Откуда у небольшой и не очень известной фирмы большие деньги на производство дорогих фильмов? — несколько скептически спросил Пронин.

— Не знаю, я не считаю деньги в чужих карманах.

— А второго мужчину случаем не знаете? — неожиданно поинтересовался полковник.

— Случаем знаю!

Этот короткий ответ Зеркалович-Романовского произвёл эффект разорвавшейся бомбы на его посетителей. Они не ожидали, что столь быстро и просто им удастся установить второго незнакомца. Это была поистине большая удача, которая в сыске необходима и приходит она к тому, кто сам идёт навстречу к ней. Счастливый случай всегда сопутствует работе оперативников, но поймать его не всякому и не всегда удаётся.

— Да, господа, я знаю его! — повторил режиссёр после того, как взял в руки фотографию и поднёс поближе к глазам, — простите, слабое зрение! Это мой военный консультант по прошлому фильму, который я снимал около года назад. Вернее, главным консультантом в фильме был генерал Корабелов, бывший начальник ГРУ, но по возрасту ему было трудно ехать в киноэкспедицию, я ведь выезжал в Белоруссию, на реку Березина, снимал там батальные сцены сражения наших войск с наступающей армией фельдмаршала фон Бока. Так вот, генерал Корабелов вместо себя послал своего представителя.

— И как зовут этого представителя?

— Если мне не изменяет память, зовут его Александр, отчество не помню, фамилия, кажется, Павлов. Да, да, точно — Павлов. Он служил в ГРУ, бывший полковник. С ним был ещё один специалист. Звали его Дмитрий. Более ничего вспомнить не могу. Не обессудьте! Но, если нужно поточней, то можно покопаться в документах, в финансовых ведомостях, отчётах и найти более верные сведения о них, вплоть до домашних адресов и паспортных данных. У нас с ними наверняка заключались трудовые соглашения, выплачивались денежные гонорары. Ну, это всё, господа! Я и так с вами перебрал время. К президенту, сами понимаете, опаздывать нельзя! — режиссёр многозначительно повёл глазами вверх.

— Конечно, к президенту нельзя опаздывать! — согласился с ним Пронин.

— Спасибо, Степан Дорофеевич, за интересную и содержательную беседу! Извините, что заняли так много времени! — сказал полковник Кривулёв.

— Думаю, что вас не надо предупреждать, что тема и содержание нашего разговора не должны выйти за пределы этого кабинета, — улыбнулся на прощание подполковник Пронин и после секундной паузы добавил, — уверен, что мы ещё продолжим нашу беседу!

Как только оперативники вышли из кабинета, режиссёр откинулся в кресло и замер. В неподвижной позе он сидел довольно долго. Из состояния размышлений его вывела секретарь, которая тихо постучалась в дверь и вошла в кабинет. Режиссёр даже не понял, о чём спрашивает девушка, и что она хочет. Он невпопад ей ответил, после этого схватил мобильный телефон и стал лихорадочно набирать номер. Как только на том конце ответили, режиссёр сказал: «Ко мне в офис приходили из уголовного розыска по поводу Эльзы!» В трубке что-то ответили, отчего на лице Зеркалович-Романовского появилась гримаса недовольства.

— Понимаю, что по телефону такие вопросы не обсуждаются, но ко мне в офис приезжать не стоит. Давай встретимся на нейтральной территории.

                                       * * *

— Что думаешь, Толя? — спросил начальник отдела своего заместителя, когда они уже сели в автомобиль и отъехали от офиса режиссёра.

— Не договаривает, темнит наш Стёпа. Мутный какой-то. Как только его спросили о незнакомце, то сразу назвал имя и фамилию известного немецкого актёра. Смешно! Он думает, что полицейские абсолютные профаны и ничего не знают из области кино.

— Какого актёра? — с интересом переспросил Кривулёв.

— Тиль Швайгер! Очень известный в Германии, Австрии и Голливуде актёр!

— Да? А я и не знал! — удивился полковник.

— Да, Роман Иванович! Волновался Степан сильно, видно с совестью у него всё-таки имеются проблемы!

— А ты как повёл бы себя, если бы почувствовал, что тебя подозревают в причастности к смерти человека? Тоже, небось, заёрзал бы на стуле?

— Конечно, заёрзал бы, но врать не стал бы. По опыту знаю, что ложь усугубляет положение.

— Но у него такого опыта нет! Ладно, пусть пока походит, подумает, попереживает, короче, созреет к настоящему разговору. А через пару дней мы его пригласим к себе и поговорим ещё раз. За это время наши ребята что-нибудь интересное накопают.

— Согласен, шеф! — улыбнулся Пронин. — Но надо бы информацию собрать и на этого военного консультанта, который на фильме работал.

— Павлова?

— Да!

— Только максимум осторожности и осмотрительности. Он всё-таки полковник ГРУ, хоть и бывший, а в таком ведомстве, как известно, бывших не бывает. Кроме того, там ребята служили очень серьёзные, и готовили их для всяких и разных «тонких и деликатных» дел. Эти парни могут многое! Ведь может оказаться и так, что Павлов не имеет отношение к Монике Цейс, что действительно он случайно столкнулся с объектом номер «два» на входе в отель. Всякое может быть, но проверять будем!

— Я понял, Роман Иванович! — оторвав взгляд от дороги, серьёзно ответил Пронин.

— Да, а за режиссёром оставили кого-нибудь присмотреть?

— Обижаешь начальник! Ребята следом ехали!

— Молодцы! Я их даже не заметил!

— Так ведь профи!

— Смотри, профи! Главное, чтобы режиссёр не усёк, а то потом из грязи не вылезем! Его адвокаты «контору» по судам затаскают, а нас на пенсию отправят!

— Не волнуйтесь, шеф! Всё будет в порядке!

                                       * * *

До обеда полковник Кривулёв был на совещании у начальника Управления внутренних дел города Москвы. Как только он вернулся в кабинет, к нему тут же вошёл заместитель.

— Роман Иванович, здравия желаю, звонили из криминалистической лаборатории, просили зайти.

— Когда?

— Чем быстрее, тем лучше!

Начальник отдела вышел из-за стола, но, прежде чем покинуть кабинет, он позвонил дежурному и предупредил того, что, если вдруг кому-то срочно понадобится, то будет в лаборатории.

— Ну, пошли, Анатолий!

Офицеры вышли в коридор. Лаборатория находилась этажом выше, поэтому буквально через пару минут они уже были там. Их встретил главный эксперт-криминалист. Кривулёв знал его с первых дней своего прихода на службу в Московский уголовный розыск. Они были не просто сослуживцами, а хорошими друзьями.

— Здравствуй, Эдуард Васильевич! — поприветствовал своего друга Кривулёв.

— Спасибо, Роман Иванович, и тебе здоровья! — смеясь, ответил Крошнев. — Анатолий, что как не родной? Заходи! — поприветствовал криминалист подполковника Пронина, задержавшегося на мгновение в дверях.

— Что скажешь интересного? — с порога поинтересовался Кривулёв.

— Ты хотя бы житием-бытием поинтересовался, а то сразу о делах! — вновь засмеялся Крошнев.

— Извини, Эдик! Как житие-бытие, как семья, как дети?

— Нормально! В субботу сам их сможешь увидеть. Не забыл, что у меня юбилей?

— Как ты можешь так подумать, Эдуард? — с укоризной в голосе ответил Кривулёв.

— Верю, верю! Ну, давайте теперь поговорим о делах наших и ваших бренных!

— Считаешь, что бренных?

— А то!

Главный эксперт провёл своих сослуживцев в большую комнату, заставленную столами, шкафами, ретортами, колбами, пробирками и какими-то невиданными и удивительными приборами и механизмами. При помощи всего этого оборудования криминалисты и оперативники МУРа распутывали самые сложные преступления.

— Садитесь! — указал Крошнев на небольшой диванчик. Когда офицеры уселись, он сам расположился напротив и положил на стол документ на немецком языке, изъятый при осмотре номера в гостинице «Хилтон».

— Итак, начнём с него! Внимательно слушайте, что мы накопали и не перебивайте! Все вопросы потом! Кстати, переводчика найти было, пожалуй, самым сложным моментом в нашей работе. Короче говоря, данный текст гласит, что человек, чья подпись стоит под документом, даёт своё согласие негласно сотрудничать с Главным управлением имперской безопасности Третьего Рейха. Кроме того, он обязуется факт своего сотрудничества хранить в тайне и выполнять любые поручения представителей СД. Понятно? Это, что касается содержания. Теперь самое интересное, то бишь, подписей людей, оставивших их под документом. Здесь их две. Первая принадлежит начальнику Главного управления имперской безопасности рейха обергруппенфюреру СС Рейнхарду Гейдриху. Вторая подпись, как вы и сами смогли разобрать, двойная. Она чётко читается. Из этого можно сделать вывод о фамилии того, кто её оставил. Это — Степан Дорофеевич Зеркалович-Романовский. Странно, но как говорится, что «написано пером, не вырубишь топором». Предупреждая всякие вопросы, сразу докладываю, что мы сделали анализ бумаги, чернил, краски печати, отпечатки литер машинки и так далее. Вывод можно сделать категоричный: документ является подлинным! Теперь давайте ваши вопросы! — эксперт откинулся в кресле на спинку и уставился на своих гостей. Те какое-то время сидели ошарашенные услышанным выводом, ведь он действительно был необычным.

— Эдуард Васильевич, хотя мы и не представляли другого ответа относительно документа, то есть не сомневались в его подлинности, однако смущает подпись режиссёра, как она могла оказалась на данной бумаге? Ведь документ датирован 15 июлем 1941 года, а Зеркалович-Романовский родился в 1945 году. Выходит, что это есть подделка или мистификация? — удивлённо спросил подполковник Пронин.

— Вот мы и подошли к самому интересному и парадоксальному моменту нашего исследования. Я сейчас вам всё доложу, исходя из научного анализа данного документа, ну а объяснения и оценки полученным фактам будете давать сами, ибо я не мистик, не экстрасенс, не шаман и вообще не связан никаким боком с эзотерическими знаниями, волшебством и прочей чушью подобного типа.

— Ты, Эдуард уже заинтриговал нас! Давай, по существу, слишком затянул с прологом! — засмеялся Кривулёв.

— Сейчас тебе, Рома будет не до смеха!

— Давай, давай, не пугай! Мы с Анатолием не кисейные барышни!

— Тогда констатирую тот факт, что подпись режиссёра подлинная! Это — во-первых! Ну, как?

— Можно сделать вывод, что будет и, во-вторых!

— Бесспорно!

— Эдуард, с тем, что документ подлинный, я согласен, но подпись можно поставить и сейчас. Он ведь фильмы снимает про войну и прочее. Не забывай, что наш режиссёр — киношник, мастер фантазировать и мистифицировать. Эпатаж — его стихия и образ жизни, — невозмутимо возразил своему коллеге полковник Кривулёв.

— Рома, ты меня не совсем точно понял! Видишь ли, для того, чтобы оставить свою подпись под данным документом, режиссёру следовало каким-то образом оказаться именно и конкретно в июле 1941 года. Это показывает сделанный нами анализ чернил. Ты думаешь, что, если сейчас изготовить по старинному рецепту чернила, которыми были написаны старинные манускрипты, взять папирусную бумагу, произведённую во времена Древнего Египта или по технологии египтян, и потом что-то написать на ней, то полученный свиток можно представить как подлинник? Нет, Рома! Анализ бумаги и чернил показывает, что они сделаны в одно время и надписи также сделаны приблизительно в одно время. Мне довелось участвовать в исследовании одного документа под названием «Иудейские древности», принадлежавшие перу Иосифа Флавия. Так вот нам удалось установить, что в текст были внесены некоторые изменения, и внесены позже того времени, как написан сам текст. Есть у нас такие методики. Так вот, повторяю, что подписан этот документ режиссёром Зеркалович-Романовским, самолично, в июле 1941 года. Чтобы упредить следующий вопрос, отвечаю: у нас имеются образцы его почерка. Их нам предоставили ещё несколько лет назад, когда экономическим управлением расследовалось какое-то мошенничество в обществе авторских прав. Отпечаток пальца, оставленный под документом, тоже подлинный и тоже оставлен под документом в июле 1941 года. Вот так ребята! Вопросы есть?

Крошнев замолчал и откинулся на спинку кресла. Сцена после его слов напоминала финал спектакля по произведению Николая Васильевича Гоголя «Ревизор». И Кривулёв, и Пронин сидели, словно окаменевшие, и молчали. Офицеры пару минут переваривали услышанную информацию. Она была действительно шокирующей. За это время, пока Кривулёв и его заместитель молчали, Крошнев успел налить им в чашки крепкого кофе.

— Эдуард Васильевич, ну, а вы, что думаете? — прервал затянувшуюся паузу подполковник Пронин.

— Ребята, я же сказал, что занимаюсь только наукой! Это — артефакт! Думайте! Анализируйте! Ищите! Вы же сыскари!

— Спасибо, Эдик, за экспертизу и кофе! — поднялся с дивана Кривулёв, — будем действовать в соответствии данному тобой совету! Если вдруг придётся спуститься в ад, как Орфею, то спустимся! Теперь давай про картины.

— По этому делу могу сказать, что картины написаны на рубеже XV — XVI-го веков. Данный вывод бесспорный. Отчёт написан. А вот кому они принадлежат, сказать не могу. Позвонил в отдел, который занимается поисками похищенных произведений искусств. Они пришли, посмотрели, потом у себя покопались и тут же связались со специалистами из Третьяковки. Картины я передал им.

— Золото!

— Химический анализ показал, что золото действительно «999» пробы. Владелец на слитках написан. Изготовитель? Трудно сказать! Но думаю, при концентрационных лагерях типа Освенцима, Бухенвальда, Дахау существовали фабрики по выплавке золота из зубных протезов и ювелирных изделий, изъятых у заключённых перед отправкой их в газовые камеры! Пока всё! В ящике комода находился не один и не два слитка.

— Сколько?

— Вот этого точно сказать не могу!

— И на том спасибо!

Уже в коридоре полковник Кривулёв остановился и сказал своему заместителю: «Толя, давай-ка иди к полковнику Морозову, а я на доклад к генералу. Не нравится мне это дело. Много в нём абсурдного и невероятного».

— Согласен, Роман Иванович!

                                       * * *

Отдел по розыску произведений искусства находился на третьем этаже в правом крыле здания. На одной из дверей висела табличка «полковник Морозов». Пронин постучал.

— Входите! — раздался громкий голос из-за двери.

— Разрешите, Денис Михайлович?

— Заходите, Анатолий Сергеевич! А начальник где?

— К генералу пошёл!

— Ну, ребята, где вы только такое дело накопали?

— А что? — сразу же насторожился Пронин.

Вместо ответа полковник Морозов только усмехнулся как-то странно и покачал головой из стороны в сторону, мол, понимай, как хочешь.

— Присаживайся! Сейчас консультант из Третьяковки подъедет. Целый доктор искусствоведения. Заодно и твоего начальника подождём.

— Когда консультант будет?

— Через четверть часа!

— Я позвоню в отдел, скажу, чтобы шёл сюда, как только вернётся от руководства?

— Давай, звони! — кивнул Морозов.

                                      * * *

Консультант из Третьяковки так волновался, что чуть не уронил одну из картин на пол, когда выставлял их на диван, стоявший напротив стола полковника Морозова. В кабинете начальника отдела в этот момент находились три человека; он сам, полковник Кривулёв и подполковник Пронин.

— Господа, — обратился искусствовед к сидевшим напротив офицерам, — то, что вы видите перед собой это просто какое-то чудо божественного происхождения.

Оперативники, услышав такое вступление эксперта, переглянулись между собой, но ничего не сказали.

— Да, да, это — самый настоящий божий промысел! По вашим скептическим взглядам вижу, что вы сомневаетесь, однако не спешите давать волю своим атеистическим чувствам. Я сейчас коротко расскажу об истории каждой картины, и тогда вы меня поймёте, что я прав, говоря о божественном чуде. Давайте начнём вот с этой, — доктор искусствоведения указал на ту, которая напоминала церковную икону. — Перед вами картина Рафаэля Санти «Портрет молодого человека». Предположительно на ней изображён сам художник. Картина написана приблизительно в 1513—1514 годах. В 1798 году польский князь Адам Ежи Чарторыйский приобрёл данное произведение в Италии. Он привёз картину в город Краков. С того времени она хранилась в его музее. После начала Второй мировой войны картина была спрятана, но вскоре её нашли немецкие специалисты. Как известно, приказом Гиммлера всем отделам СД на фронте вменялась в обязанность изымать в пользу рейха произведения искусства и отправлять их в Германию. Картину, как я уже говорил, из Польши отправили в музей Гитлера в Линце, а в 1945 году перевезли в Вавельский замок, служивший резиденцией Ганса Франка, генерал-губернатора оккупированной Польши. После освобождения Польши советскими войсками Франк, прихватив коллекцию, бежал в Силезию, оттуда в Баварию. 4 мая 1945 года он был арестован американскими военными. Среди найденных при нём произведений искусства данной картины не оказалось. В ходе допросов Франк указал места, где нацистское правительство спрятало конфискованную живопись, но, к сожалению, ни в одном из них произведение Рафаэля Санти «Портрет молодого человека» не нашли. После войны слухи ходили разные, но можно констатировать тот факт, что с 1945 года местонахождение «Портрета молодого человека» доподлинно неизвестно. Предположительно данное произведение сгорело.

После столь длительного информативного сообщения доктор искусствоведения извинился и сделал небольшую паузу, чтобы выпить минеральной воды. Было видно, что он сильно волновался.

— Теперь, что касается второй картины, продолжил он после вынужденного небольшого перерыва. — Это произведение называется «Портрет куртизанки» или «Портрет Филлиде Меландрони». Картина принадлежит кисти знаменитого итальянского художника Микеланджело Меризи да Караваджо. Предположительно портрет написан в 1597 году. Женщина, изображённая на картине, была любимой натурщицей художника. Судьба её сложилась очень трагично. Филлиде умерла в довольно молодом возрасте. Ей было 37 лет от роду. В течение 40 лет картина хранилась в Венеции в коллекции рода Джустиниани, а затем следы её теряются. В ХХ веке картина вдруг оказалась в коллекции Берлинского Фридрих Кайзер Музея. К сожалению, этого произведения также не существует. Оно погибло в пожаре в Германии во время войны. «Портрет куртизанки» находился в бетонных башнях Флактюрме, где нацисты хранили произведения искусства.

— Простите, а что такое «флактюрме»? — перебил искусствоведа Кривулёв.

— Вы, как военные люди, должны знать! — удивлённо вскинув брови, ответил эксперт по живописи.

— В годы Второй мировой войны в Берлине, Гамбурге и Вене немцами были построены уникальные в своем роде «зенитные башни». В них размещали зенитные орудия и одновременно использовали как бомбоубежища, — неожиданно для всех дал пояснения подполковник Пронин, чем вызвал одобрительный взгляд не только своего начальника, но и работника картинной галереи.

— Вы, молодой человек, весьма образованный юноша, — с восхищением в голосе воскликнул доктор искусствоведения, — однако я продолжу с вашего разрешения! В 1945 году в одной из башен разразился сильный пожар, и тысячи картин сгорели, в том числе несколько работ Караваджо вместе с «Портретом куртизанки».

— Иосиф Абрамович, а вы твёрдо уверены, что эти картины, которые стоят перед нами, подлинные? — спросил полковник Морозов. — Ошибки быть не может?

— Ну что вы, Денис Михайлович? Мы же не торговая антикварная лавка, а государственная картинная галерея. Правда, времени было мало для полномасштабного исследования, но по предварительному изучению, можно сказать, что картины подлинные. У меня и наших экспертов сомнений в этом нет! — убедительно заявил доктор искусствоведения, — но, если нам дадут ещё полторы-две недели, то мы дадим полный и исчерпывающий отчёт о проведённых работах и оформим сертификат о подлинности картин. Однако не могу не задать вопрос, уж простите меня, но как эти шедевры попали в ваше ведомство?

— Мы пока не можем дать всесторонний ответ на этот вопрос, так как идёт следствие, — пояснил с места полковник Кривулёв.

— Кстати, Иосиф Абрамович, а как вы объясните тот факт, что эти картины считались безвозвратно утерянными, и вдруг они стоят здесь перед нами? — продолжил Роман Иванович.

— Вероятно, они могли где-то храниться, в каком-нибудь тайнике, а потом их случайно кто-то нашёл! Такое в жизни бывает, но, если вам интересно моё личное мнение, то это — просто божественное чудо!

                                       * * *

Вечером того же дня в кабинете полковника Кривулёва собрались все оперативники его отдела. Нужно было подвести краткий итог проделанной работе, так как объём полученной информации буквально перехлёстывал через край.

— Сведений получено столько, что от них мозги закипают. Давайте подведём итоги, товарищи офицеры! — сказал полковник, — слово Анатолию Сергеевичу!

Заместитель начальника отдела встал, обвёл взглядом всех присутствовавших в помещении оперативников.

— Можно не вставать! — посмотрел на своего заместителя Кривулёв.

— Разрешите, стоя? Мне так сподручнее! — отозвался Пронин.

— Как хотите! — кивнул начальник отдела.

— Итак, начинаю, товарищи офицеры! Если говорить коротко, то первое и самое главное это то, что нами установлено имя умершей женщины. Зовут её Моника Цейс. Об этом говорят записи, сделанные ею, самолично, в регистрационной карточке. Кроме того, это подтвердили портье и горничная отеля, и режиссёр Зеркалович-Романовский.

— На каком языке написано имя и фамилия? — спросил капитан Мальцев.

— Не на русском, но латинскими буквами, — ответил Пронин и продолжил, — откуда она прибыла, с какой целью и прочее, мы не знаем. Причина смерти женщины исключительно по диагнозу врача скорой помощи и нашего судмедэксперта — острая сердечная недостаточность. Более точно установить, от чего умерла Моника Цельс, не представляется возможным, так как вскрытия не было по известной причине. Сейчас проводится служебное расследование по данному факту, но я уверен, что оно не даст каких-либо результатов.

— Почему такой пессимизм? — вскинул глаза на своего заместителя полковник Кривулёв.

— Это — моя интуиция, хотя посмотрим, всякое может быть, вполне вероятно, что труп отыщется! Третье, что нам удалось установить так это личность обоих мужчин, заходивших в номер к умершей женщине. Один из них — наш известный режиссёр Зеркалович-Романовский. Второй мужчина — некий Тиль Швайгер, представитель немецкой продюсерской фирмы. Его имя назвал сам режиссёр.

— Так это австрийский актёр, хотя внешне не похож! — сказал с места майор Трунов.

— Так точно, Альберт Константинович, — согласился подполковник Пронин, — мы тоже сомневаемся в искренности нашего режиссёра, и предполагаем, что имя второго мужчины вымышленное. Но, думаю, режиссёр расколется и сдаст своего напарника по искусству. Четвёртое. У нас на руках имеется документ о сотрудничестве Зеркалович-Романовского с Главным управлением имперской безопасности времён Третьего Рейха. Документ подписан упомянутым режиссёром. Подлинность подписи Романовского подтверждается проведённым криминалистическим исследованием. Факт этот удивительный, нереальный, фантастический, но это — факт, причём, бесспорный. Ему нужно найти какое-то объяснение. На данный момент у нас такого объяснения пока нет. Пятое. В номере умершей женщины найдены две картины очень известных художников. По официальным данным они были безвозвратно утеряны во время Второй мировой войны, то есть эти картины погибли в огне, но…. — Пронин сделал короткую паузу, обвёл взглядом всех сотрудников, — неожиданно они всплывают в номере отеля. Фантасмагория? Мы тоже этот факт объяснить не можем. Шестое. Золото в количестве двух слитков Германского имперского банка. Как оно попало в номер, также не известно. У меня всё!

— Не очень оптимистично, Анатолий Сергеевич! — задумчиво проговорил майор Зуев, обращая свои слова к заместителю начальника отдела. Однако тот ничего не ответил на замечание коллеги.

— Да уж, Фёдор Петрович, ты прав! Но распутывать это дело, поручено нашему отделу, — твёрдо заявил полковник Кривулёв.

— Товарищ полковник, там был ещё третий мужчина, ну тот, с кем наш объект «два» столкнулся в дверях! Его узнал режиссёр, а вы мне приказали собрать информацию о нём! — сказал с места капитан Мальцев.

— Уже собрал, Николай? — чуть удивлённо спросил начальник отдела.

— Так точно! — улыбнулся тот в ответ.

— Молодец! Быстро! — похвалил своего подчинённого Кривулёв.

— Так ведь я оперативником работаю!

— Давай, докладывай!

— Сразу скажу, что он оказался весьма серьёзным мужчиной. Полковник в отставке, Павлов Александр Владимирович. Прослужил в ГРУ почти тридцать лет. Был командиром отдельного отряда специального назначения. В/ч 86741. Имеет богатый послужной список. Длительное время воевал в Афганистане, был и в других странах, но в каких, мне установить не удалось. Основной позывной — Барфиус. Но, кроме этого, имеется ещё пара псевдонимов — «Павел» и «Савл». Подробных сведений о работе этого отряда не имеется, но в Союзе ветеранов спецназа ГРУ мне в приватной беседе сказали, что этот отряд был настолько засекреченным, что ему боевые задачи ставил чуть ли не лично начальник разведки генерал армии Ивашутин или его заместитель генерал-полковник Корабелов. Имеет ранения, госнаграды. В 1991 году Павлов был уволен из рядов вооружённых сил. В том же году находился под следствием за незаконное пересечение государственной границы. Дело вела военная прокуратура, но до суда оно не дошло и было закрыто. Кроме того, на сайте ФБР размещена информация о том, что американским правительством разыскиваются граждане России, которые обвиняются в массовом убийстве американских военнослужащих в 1993 году в Сомали в городе Могадишо. На одной из фотографий изображён полковник Павлов, фотография из личного дела. Как она попала к американцам, одному богу известно. Вместе с ним на сайте есть ещё один человек по фамилии Сокольников Дмитрий Серафимович, старший прапорщик. Он также обвиняется в массовом убийстве американских граждан и разыскивается правительством США для предания суду!

— Ничего себе клиенты! — раздались голоса оперативников.

— Роман Иванович, тогда разрешите для полой картины ещё один сюрприз! — подал голос, до этого молчавший, капитан Сухарев.

— Давай Олег!

— Вы приказали не спускать глаз с режиссёра! У него прошедшим вечером была встреча с объектом номер «два», который приходил в номер гостиницы, где обнаружили потом тело умершей женщины, и который после доклада Анатолия Сергеевича теперь известен нам как Тиль Швайгер. Разговор у них состоялся в ресторане Дома кино. Затем они сыграли на бильярде несколько партий. О чём разговаривали, установить не удалось, но режиссёр был весьма озабочен и даже чем-то сильно расстроен. Проследить, где живёт объект номер «два» не удалось. Но нами были замечены несколько человек, которые явно обеспечивали его безопасность и прикрытие.

— Они вас засекли? — спросил подполковник Пронин.

— Нет! — ответил оперативник, потом чуть помолчал и добавил, — думаю, что нет! Но работали профессионально!

— Вот тебе бабушка и Юрьев день! — тяжело вздохнул полковник Кривулёв, — час от часу не легче. Работы непочатый край. И труп, который каким-то непонятным образом пропал, и полковник ГРУ вместе со старшим прапорщиком, разыскиваемые правительством США, и представитель фирмы с вымышленным именем, которого надо ещё найти, и режиссёр, поставивший под сомнительным документом подпись, когда ещё не родился.

— Прибавьте к этому картины, сгоревшие более семидесяти лет назад и сейчас внезапно чудесным образом воскресшие, и имперское золото. Вполне вероятно, что и ещё что-то появится, — добавил Пронин.

— Ладно! На сегодня хватит! Завтра к обеду прошу представить план розыскных мероприятий. Направления поисков распределит мой заместитель. А я завтра поеду на встречу с этим отставным полковником. Пришло время поговорить и с ним, — немного устало сказал полковник Кривулёв. — Адрес установите!

— Уже сделано! — капитан Мальцев положил на стол начальника отдела лист бумаги, на котором убористым почерком были написаны адрес и номера телефонов, мобильного и стационарного.

Глава третья

рассказывает о том, что начинается какая-то необыкновенная, но очень серьёзная игра, смысл которой не ясен.

                                       * * *

Я и Сокольников с искренним интересом выслушали подробный рассказ полковника Кривулёва о том, с чем ему пришлось столкнуться в последние несколько дней. Почти целых два часа с лишним начальник отдела по расследованию убийств затратил на своё необычное повествование. После того как он закончил, воцарилось молчание, но длилось оно не долго.

— Однако, быстро они на тебя вышли, — взглянул на меня Сокольников.

— Так ведь МУР есть МУР! — засмеялся я, — кстати, а личность посетителя или, по-вашему, объекта номер «два» установлена?

— Да, с помощью режиссёра! Он назвал мне и моему заместителю имя того человека. Это — Тиль Швайгер, представитель продюсерской фирмы из Гамбурга, приехал для проведения переговоров по поводу финансирования нового фильма. Но, по-моему, он солгал.

— Фотографии этого гамбургского представителя имеется? — спросил Дмитрий.

— А как же?

Полковник Кривулёв вытащил из кармана несколько фотографий, на которых были запечатлены незнакомый мужчина и умершая женщина из отеля, и положил их на стол перед нами. Я поочерёдно посмотрел на каждую из них и затем передал Сокольникову. Тот также перебрал фотографии и вернул Кривулёву.

— Значит, так! Первое, что хотелось бы сказать. Женщина, которую вы обнаружили в отеле, не Моника Цельс, её настоящее имя и фамилия — Эльза Балтруш. Я уверен, что она жива и пребывает сейчас в полном здравии у себя дома в Германии 194… -какого-то года. Эльза Балтруш служит личным секретарём у некоего доктора Карла-Марии Виллигута, имеющего звание группенфюрера СС, возглавляющего отдел специальных научных работ в «Аненербе» и входящего в ближний круг рейхсфюрера СС Гиммлера. В списках руководителей данной организации он записан как Карл Вайстор. Второе. Тиль Швайгер — это вовсе не Тиль Швайгер, а штурмбанфюрер СС Отто фон Стаубе, наш куратор в эксперименте, проводимом над нами в стенах «Аненербе». Он также является ближайшим помощником группенфюрера СС Карла Виллигута-Вайстора, ему тридцать лет, рождения он 1911 года, уроженец Мюнхена, свободно говорит по-русски.

— Хорошо сохранился, ведь ему сейчас должно быть очень даже далеко за девяносто? — удивлённо констатировал полковник Кривулёв. — А кто такой Карл Виллигут? Вы эту фамилию упоминаете второй раз.

— Ладно, теперь наша очередь рассказать Роману Ивановичу историю, что произошла с нами? — посмотрел я на Сокольникова. Тот кивнул мне в ответ в знак своего согласия.

— Тогда я не стану разбивать наши приключения на эпизоды, а расскажу всё по порядку. Давай, Дима, я начну, а ты будешь дополнять меня, если вдруг что-нибудь забуду.

— Добро, командир! — ответил Сокольников на моё предложение. После этого он лихо опрокинул в рот фужер с водкой, смачно закусил и уселся поудобнее в кресле в ожидании моего рассказа и в готовности внести свои добавления. Мой рассказ длился недолго. Читателю он известен по первой части моего повествования, а полковнику Кривулёву я всё изложил кратко, но самую суть.

                                       * * *

Та необычная история, фантастичная на первый взгляд, была реальна, хотя доказательств этого у меня, конечно, нет. Божиться и клясться в том, что те, годичной давности, события имели место, я не буду. Поверить в мой рассказ можно только в том случае, если человек сам окажется по тем или иным непонятным и необъяснимым причинам в подобной ситуации.

Почти год назад мне, как бывшему полковнику Генерального штаба, пришлось консультировать фильм на военную тематику, который снимал известный российский режиссёр. Вернее, главным консультантом был не я, а генерал-полковник Корабелов Иван Фёдорович, бывший начальник советской военной разведки. Но так как киноэкспедиция обещала быть долгой, да ещё с выездом на натурные съёмки в соседнюю республику, то Иван Фёдорович по причине своего преклонного возраста и физического состояния не мог принять личное участие в столь утомительной работе. Он часть своих обязанностей возложил на меня, и попросил быть его личным представителем на съёмках. Режиссёр, конечно, воспринял это без особого энтузиазма, немного посопротивлялся, но вынужден был согласиться.

Фильм делали о начальном периоде Великой отечественной войны. Натурные съёмки проходили в Белоруссии на реке Березина между городами Борисов и Бобруйск. Там в первых числах июля 1941 года шли наиболее упорные и ожесточённые бои между войсками Красной армии и фашистским вермахтом.

Вот именно в процессе съёмок одного из эпизодов фильма, когда по сценарию должен был начаться артобстрел, с нами и произошло то необъяснимое явление. Пиротехники тогда поработали прекрасно. Взрывы выглядели устрашающе настоящими, ситуация на съёмочной площадке максимально напоминала боевую обстановку.

Во время массового подрыва заложенных имитаторов снарядов произошло что-то такое, в результате которого главный режиссёр, я и мой друг оказались перенесёнными непонятно, как и в результате чего или кого, на десятилетия в прошлое. Короче говоря, мы очутились в июле 1941-го года на реке Березина в условиях самого реального боя, но который происходил по прописанным в сценарии фильма эпизодам и сценам.

Рассказывать обо всех злоключениях, что произошли с нами после столь удивительного перемещения во времени, я не буду, слишком много времени для этого понадобилось бы, но финалом всех приключений стал факт того, что я и мой друг оказались в руках «Аненербе», как известно, — самой секретной организации Третьего Рейха.

«Аненербе» тайно занималось весьма необычными изысканиями. В сферу интересов данной организации входили не только исследование классической истории появления и жизни древних германских племён. Учёные из «Аненербе» занимались изучением весьма далёких от науки предметов таких, как чёрная магия, колдовство, волхование, ясновидение и прочее. Кроме того, они искали возможность установления контактов с

«потусторонними» силами и представителями других цивилизаций, которых называли «тонким» миром или «чужими».

Сотрудники «Аненербе» штудировали прочие нетрадиционные знания, а также занимались поисками уникальных артефактов, в список которых входили Копьё судьбы, которым римский сотник Лонгин заколол на кресте Христа, святой Грааль и ковчег Завета. Данную «научную» организацию курировал лично рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Он сам ставил перед сотрудниками исследовательского института вполне конкретную задачу по установление контактов с представителями параллельных миров и внеземных цивилизаций, и получение от них новых сверхзнаний и технологий с основной целью их применения — установление мирового господства германского государства.

Нужно сказать, что учёные «Аненербе» добились весьма выдающихся и поразительных успехов в своих нетрадиционных исследованиях. Под руководством Карла-Марии Виллигута-Вайстора группе его сотрудников удалось сконструировать техно-магический аппарат, с помощью которого нацисты собирались воздействовать на подсознание человека, подавлять его волю и управлять поведением. Но основным направлением работы группы доктора Виллигута было проникновение в будущее.

Информацию о появлении в 1941 году гостей из будущего была представлена доктору Карлу Виллигуту во время одного из его спиритических сеансов по установлению контакта с представителями «тонкого» мира из параллельной вселенной. Прошёл ли тот контакт успешно, мне не было известно. Но в конце июня 1941 года перед вторжением в СССР во все подразделения службы безопасности СД, которым предстояло действовать на Восточном фронте, ушла телеграмма под грифом «совершенно секретно» и за подписью рейхсфюрера СС Гиммлера. В ней предписывалось всем офицерам СД немедленно сообщать и брать под особый жёсткий контроль всё, что не вписывается в рамки нормальной человеческой логики и понимания. К таким категориям странностей, на которые следовало обращать особое внимание, относились необычное поведение людей на допросе, их вещи, одежда и личные предметы. Кроме того, необходимо было подвергать проверке самые невероятные случаи, события и даже слухи.

В поле зрения полевой службы СД я и мой друг попали после того, как режиссёр фильма, не сумевший чисто психически справиться со сложившейся ситуацией и свалившимися на него испытаниями, перешёл на сторону немцев. Поначалу его хотели расстрелять, но по счастливой случайности о нём услышал очень исполнительный офицера СД, который внимательно изучил секретный приказ Гиммлера. Звали того офицера Отто фон Стаубе в звании штурмбанфюрера СС. Своим вмешательством он спас режиссёра от верной смерти.

На наш след вышли через несколько дней после того, как режиссёр перешёл на сторону фашистов. Когда меня и моего друга захватили, то тут же отправили сначала в Берлин в штаб- квартиру «Аненербе», которая располагалась в особняке «Вилла Вурмбах» столичного района Далем, а оттуда затем уже перевезли в замок Вевельсбург. Меня и моего друга поначалу долго уговаривали пойти на сотрудничество, потом нам стали угрожать, на нас оказывали мощнейшее психологическое давление, но, не добившись нашего согласия, просто взяли и, как подопытных кроликов, включили в проведение одного эксперимента с использованием техно-магического аппарата.

Но, видимо, алгоритм эксперимента не был чётко разработан, а потому в процессе проводимого опыта мы внезапно вернулись назад в своё время. Это произошло столь же неожиданно и необъяснимо, как и перемещение в прошлое. И хотя после столь чудесного путешествия минул уже год, но оно не даёт покоя ни мне, ни моему другу. Если бы тот случай произошёл только со мной, то можно было бы всё списать на сон. Однако один сон не может присниться трём людям одновременно, причём, с одинаковым сюжетом и похожими событиями.

Когда мы впервые рассказывали о своих невероятных похождениях одному постороннему человеку, то нужно было видеть выражение его лица. Ведь любой с нормальной психикой и адекватным восприятием реальности человек, услышавший историю о перемещении в прошлое и возвращении обратно, наверняка посчитает рассказчика за сумасшедшего.

---

                                       * * *

После того, как я закончил нашу историю, наступила тишина. Начальник отдела полковник Кривулёв молчал довольно долго, видимо, переваривая, услышанную информацию. Ни я, ни Сокольников не нарушали эту затянувшуюся паузу и ни о чём не спрашивали нашего гостя.

— И вы никому об этом не докладывали? — наконец, прервал своё молчание полковник.

— Рома, ты поверил в то, что услышал? — вместо ответа задал короткий вопрос Сокольников. Тот промолчал и только пожал плечами. Его реакция была понятна и предсказуема.

— А кому мы могли доложить? Вот ты, например, как бы поступил в такой ситуации, если бы к тебе пришёл человек и рассказал бы о путешествии в прошлое? — поддержал я своего друга.

— Ну, не знаю! — вновь смутился начальник отдела.

— Вот представь себе: мы приходим к тебе в МУР и рассказываем, что побывали в Германии времён Гитлера, там мы были объектами изучения специалистов по «чёрной» магии и прочее. Как бы ты воспринял историю? Вышел бы в соседний кабинет, чтобы оттуда вызвать скорую психиатрическую помощь с усиленной бригадой санитаров для посетителей? — Сокольников своими вопросами поставил нашего гостя в тупик.

— Я вообще-то возглавляю отдел по расследованию убийств! — не нашёл другого ответа Кривулёв.

— Вот-вот, приблизительно так нам ответили бы во всех государственных учреждениях. И это в лучшем случае. В худшем — вытолкали бы в шею или отправили в психушку, — рассмеялся Дмитрий.

— Но ведь в Министерстве обороны, насколько я знаю, были структуры, которые занимались поисками и изучением контактов с внеземными цивилизациями и поисками фактов возможного посещения Земли инопланетянами и всякими летающими «тарелками». А в КГБ, я слышал, целый отдел отвечал за это направление, — ответил Кривулёв.

— Очнись, Рома, всё это было при Советской власти более сорока лет назад! Сейчас другие времена, другие люди и другие приоритеты! Мы попробовали один раз достучаться до самого верха, да ничего не получилось. На нас посмотрели, как на дураков, — сказал Сокольников.

— Вообще-то, конечно! — согласился с нашими доводами оперативник, — а что режиссёр, он куда-то обращался по этому поводу?

— Не знаю! Его после нашего внезапного возвращения отправили за рубеж в закрытую психиатрическую лечебницу. У него было сильнейшее нервное расстройство. Он там пролежал около двух месяцев. Вышел. Сейчас фильмы снимает, в общественных советах разных министерств заседает, в жюри международных кинофестивалей сидит, свой кинофестиваль организовал, с президентом дружит, короче, неплохо живёт! — с небольшим сарказмом в голосе проговорил Дмитрий.

— Разговор сейчас не о том, поверят нам или нет! — вставил я.

— А в чём? — одновременно спросили меня и мой друг, и полковник из МУРа.

— Я уверен, что в отель «Хилтон» наш куратор из «Аненербе» не просто так пришёл и встречался там с режиссёром. И Эльза Балтруш прибыла не на экскурсию полюбоваться Красной площадью. Это означает, что им удалось доработать свой техно-магический аппарат, и они теперь могут отправлять людей в наше время. Сразу возникает вопрос: «В каком количестве и с какой целью?» Нам так же неизвестно, из какого года происходит телепортация.

— Это имеет значение? — спросил Кривулёв.

— А как же? Не просто так они посылают своих людей, да ещё с картинами, которые сгорели в 1945-ом году, и золотыми слитками в придачу. Для чего это делается? Во-первых, для доработки канала переброски. Во-вторых, через продажу картин узнать их цены и прочее, но, опять же, для чего? Вопросов много! А если они готовят эвакуацию Адольфа Гитлера и всей верхушки Третьего Рейха или что-то другое? Главный вопрос — в каком количестве можно телепортировать сюда людей? Представьте себе ситуацию с внезапным появлением, например, миллионной группировки вермахта с современным вооружением на Кавказе. Несколько лет назад, когда началась чеченская эпопея, у нас во всех вооружённых силах не могли собрать несколько боеспособных полков для ведения боевых действий. Мы же не знаем, какими возможностями сейчас обладает установка Виллигута, с помощью которой происходит перемещение в пространстве и времени.

— Ты думаешь, что они могут перебросить сюда миллион солдат с современной техникой? — обеспокоенно спросил Кривулёв, — тогда об этом надо немедленно доложить!

— Даже, если сто тысяч, то хило не покажется! И потом я предположил, что они могут перебросить миллион солдат, а если больше?

— Разве, это предположение невероятно? — задумчиво спросил Сокольников и потом добавил, — не знаю насчёт миллиона, а вот то, что режиссёру в предстоящей игре также отводится какая-то важная роль, уверен! Иначе с ним не стали бы вообще возобновлять контакты.

— Без сомнений! — поддержал я своего друга.

— Надо срочно докладывать! — почти крикнул Кривулёв.

— Кому докладывать, министру обороны, главнокомандующему, премьер-министру? Как до них добраться? И как бы потом не уехать на принудительное лечение! — ответил я с большим сомнением в голосе.

— Ты, Роман, не вздумай сам с такими мыслями к руководству пойти! Враз на пенсии окажешься! — вставил Сокольников

— Ребята, но это же — фантастика! — уже чуть ли не шёпотом проговорил полковник МУРа.

— Вот и ты пришёл к вполне логическому выводу! То есть, этого не может быть, ибо не может быть никогда! — ответил я начальнику отдела.

— Я не о том! Все наши дела, которыми занимается весь мой отдел в последние несколько дней, как раз подтверждают ваши слова. Однако поверить очень уж трудно!

— Конечно, трудно! Но вполне вероятно, что сейчас определённая группа людей, находящихся в данный момент в прошлом, но имеющих возможность влиять на будущее через посещение нашего времени, думает над планом его изменения.

А ведь в реальности мы, сидя сейчас в моей квартире и ведя разговоры о вероятных планах руководителей Третьего Рейха, действительно ничего не знали о тех важных и необычных событиях, какие происходили более 70 лет назад в августе 1944 года в Германии.

Глава четвёртая

рассказывает о событиях, которые носили на первый взгляд фантастический характер, но они происходили в реальности, хотя поверить в них было почти невозможно.

                                       * * *

Эрнст Кальтенбруннер, обергруппенфюрер СС, начальник Главного управления имперской безопасности так стремительно шёл по коридору, направляясь в кабинет, что его адъютант еле успел открыть перед ним тяжёлую дубовую дверь. Несмотря на то, что буквально час назад на самолёте Кальтенбруннер вернулся из резиденции рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, которая находилась в Вестфалии в замке Вевельсбург, он не поехал отдыхать после долгого перелёта, а вернулся на службу. Настроение шефа имперской безопасности было отвратительным, но не от того, что он побывал у своего начальника и имел с ним серьёзный и довольно трудный разговор, а совершенно по другой причине.

Кальтенбруннер любил тишину кабинета, так как по характеру был интровертом. Он недолго посидел за столом, о чём-то раздумывая, потом встал и подошёл к окну. Штаб-квартира Главного управления имперской безопасности находилась на улице Принц-Альбрехтштрассе. Хотя время перевалило за полдень, но прохожих на одном из центральных проспектов Берлина в этот час было очень мало. Обычно всегда оживлённая и многолюдная улица столицы, в последние дни выглядела пустынной и унылой. Это было не удивительно, ведь шёл август 1944 года. На Восточном фронте складывалась тяжёлая обстановка. Красная армия четыре месяца назад пересекла границу рейха и с боями быстро продвигалась по территории Германии. К тому же, союзная авиация массировано наносила бомбовые удары по промышленным районам рейха.

Все эти события удручали обергруппенфюрера СС, но именно сейчас, в это тяжёлое время, Кальтенбруннеру предстояло выполнить важное задание, полученное от самого рейхсфюрера, поэтому шеф имперской безопасности выглядел весьма озабоченным. Он какое-то время постоял у окна и затем вернулся к своему столу. Прежде чем начать работу, Кальтенбруннер ещё раз прокрутил в голове весь свой разговор с рейхсфюрером СС.

                                      * * *

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер давно знал Кальтенбруннера. Они познакомились ещё до присоединения Австрии к Германии в 1938 году. Кальтенбруннер, как и фюрер, был коренным австрийцем и потому являлся активным сторонником идей и политических взглядов Адольфа Гитлера. У себя на родине будущий обергруппенфюрер принимал самое активное участие в организации штурмовых отрядов СС и с огромным восторгом встретил аншлюс Австрии. Но особенно сильно Гиммлер проникся уважением к Кальтенбруннеру после того, как тот первым в Германии создал концентрационный лагерь Маутхаузен, лично принимая самое активное участие в его проектировании и строительстве. Вполне естественно, что после убийства в Польше в 1942 году Рейнхарда Гейдриха, возглавлявшего Главное управление имперской безопасности, рейхсфюрер СС Гиммлер вызвал к себе Кальтенбруннера и после короткой беседы назначил того своим первым заместителем и главой службы СД.

Большой мраморный зал замка Вевельсбург, где рейхсфюрер принял своего заместителя, был специально предназначен для встреч и переговоров. Сюда для обсуждения важных вопросов и утверждения судьбоносных решений Гиммлер приглашал своих ближайших соратников по партии и избранных руководителей СС. Мраморный пол зала украшала мозаика в виде трёх свастик, тесно переплетавшихся между собой. Это огромное помещение носило символическое название зал «Чёрного Солнца».

В центре зала стоял круглый дубовый стол. Вокруг него располагались двенадцать кресел. Это было сделано специально для того, чтобы ни у кого не возникало бы сомнения в своём иерархическом положении в СС, ибо за круглым столом могли сидеть только равные друг другу люди.

Когда обергруппенфюрер СС вошёл в зал, Гиммлер тепло встретил своего коллегу. Он встал и направился навстречу Кальтенбруннеру со словами приветствия и дружеским объятием.

— Прошу, Вас, Эрнст, садитесь! — указал на кресло рейхсфюрер СС.

Однако Кальтенбруннер остался неподвижным, и только после того, как Гиммлер сел, занял место напротив своего шефа. В зале стало очень тихо. Кальтенбруннер спокойно ждал, что ему скажет рейхсфюрер СС. Гиммлер выдержал довольно продолжительную паузу и первой же своей фразой буквально огорошил своего подчинённого.

— К сожалению, дорогой Эрнст, должен констатировать тот факт, что Германия проиграла войну как на Востоке, так и на Западе. Армии Сталина максимум через два года войдут в Берлин. Положение наших войск в Нормандии после высадки там американцев и англичан также довольно удручающее. Но не будем углубляться в обстановку на фронтах. Сейчас хотелось бы поговорить о более важных делах. Фюрер дал мне указание форсировать разработку плана эвакуации всего руководства рейха, — после этих слов Гиммлер внимательно и пристально посмотрел прямо в глаза Кальтенбруннера. Нужно сказать, что слова рейхсфюрера СС произвели на шефа имперской безопасности ошеломляющее впечатление. Кальтенбруннер побледнел и даже немного осунулся после услышанного, хотя и без того был человеком довольно худым.

— Как это понимать господин рейхсминистр? — с трудом выдавил обергруппенфюрер, устремив на своего шефа удивлённый взгляд своих глубоко посаженных глаз.

Гиммлер поправил пенсне, встал и подошёл к огромному окну, из которого открывался великолепный вид на долину с раскинувшимися на ней ухоженными полями и фруктовыми садами. Он стоял долго и молчал. Наконец, рейхсфюрер повернулся к Кальтенбруннеру, который терпеливо ждал ответа, не смея нарушить тишину.

— Да, да, именно так и понимать, как я сказал! Руководство рейха и сам фюрер должны быть спасены любой ценой, чтобы потом иметь возможность продолжить начатую нами борьбу. Эрнст, на вас возлагается выполнение особого поручения самого фюрера. Именно вы должны посвятить всех высших офицеров СС, СД, гестапо, военной разведки и генерального штаба в детали предстоящей эвакуации. Кроме того, к этой операции следует привлечь наших финансистов и промышленников. Война не закончится с поражением Германии на её территории. Так сказал наш фюрер — Адольф Гитлер. Будущее новой Германии мы связываем с экономической борьбой, я бы даже сказал сражением, которое последует сразу же вслед за окончанием войны армий. Именно эта борьба обеспечит возрождение нашей великой родины, но уже в новом её воплощении. Фюрер потребовал усилить контакты с нашими иностранными торговыми и финансовыми партнёрами. Но делать это надо осторожно, строго, требовательно и осмотрительно! В работе с ними следует придерживаться индивидуального подхода и стараться не привлекать внимания наших врагов. Хотя враг у нас один, и этот враг — коммунисты-большевики, а не американцы и англичане. Я уверен, что после войны США и Великобритания станут нашими союзниками в общей борьбе против коммунизма. Именно поэтому фюрер потребовал подготовить соответствующие условия, чтобы мы имели возможности и необходимый потенциал заимствовать за границей значительные суммы денег для возрождения новой Германии. Вот такая задача возлагается лично на вас, дорогой Эрнст!

— Сколько времени отводится мне на подготовку? — поинтересовался Кальтенбруннер.

— Надо торопиться, времени у нас мало! Большевистские войска Сталина наступают очень стремительно!

                                       * * *

Обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер после возвращения из Вестфалии с головой погрузился в работу. Для начала ему надо было определить место, где предстояло в чрезвычайных условиях войны провести важную встречу с представителями немецких банков и промышленниками.

По мнению шефа службы имперской безопасности, основными условиями такого мероприятия являлись обеспечение секретности и безопасности её участников. Конечно, какой-либо город в самой Германии тут же отвергался в силу объективных причин, так как в последнее время территорию рейха очень интенсивно бомбили американцы и англичане. Выбрать какой-либо город в Италии, как своего союзника, не представлялось возможным, ибо там после свержения Бенито Муссолини хозяйничали американцы и местные коммунисты. Единственной страной, где можно было провести секретное совещание, оказывалась Швейцария, которую не задели своим беспощадным и разрушительным огнём боевые действия. В этом соседнем государстве, придерживающимся принципа традиционного нейтралитета, жизнь продолжала идти своим привычным мирным порядком: давались представления в театрах, работали кафе и рестораны, функционировали банки, которые даже в военное время продолжали обслуживать своих богатых клиентов и проводить финансовые сделки. Именно поэтому, не смотря на войну, Швейцария считалась во всём мире надёжным партнёром в хранении и приумножении денег, где неукоснительно соблюдалась тайна банковских вкладов.

— Ну и, кроме того, специальные службы рейха имеют в Швейцарии довольно сильные позиции, — подумал Кальтенбруннер, выбирая место для будущей встречи.

Он снял телефонную трубку, так как решил позвонить в шестой отдел, который занимался ведением разведки в зарубежных странах. Его возглавлял бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг. Этот молодой, амбициозный и подающий надежды генерал был прекрасным специалистом и большим знатоком внутреннего положения в европейских странах. Кальтенбруннер всегда доверял профессионалам, а потому посчитал необходимым выслушать мнение знающего эксперта.

— Вальтер, зайдите ко мне! — бросил короткую фразу в телефонную трубку шеф имперской безопасности.

— Через несколько минут дверь в кабинет открыл адъютант и доложил, что бригаденфюрер Шелленберг прибыл и ждёт в приёмной.

— Пусть войдёт!

Адъютант сделал шаг в сторону, давая возможность пройти начальнику отдела иностранной разведки в кабинет шефа службы имперской безопасности.

— Хайль Гитлер! — поприветствовал своего шефа бригаденфюрер Шелленберг.

— Хайль! — ответил Кальтенбруннер, после чего, не отрываясь от бумаг, указал на кресло. Шелленберг сел и стал ждать, пока обергруппенфюрер дочитает до конца документы.

— Вальтер, мне нужен ваш совет относительно одного весьма деликатного и секретного дела, — Кальтенбруннер дочитал бумаги и поднял глаза на сидевшего напротив него генерала разведки.

— Я весь во внимании, господин обергруппенфюрер!

Начальник имперской службы безопасности, кратко изложив своему подчинённому суть вопроса.

— Вальтер, что вы скажете о моём выборе? — поинтересовался своим выбором Кальтенбруннер.

— Господин обергруппенфюрер, должен констатировать, что ваш выбор не вполне удачный?

Почему? — удивлённо приподнял брови Кальтенбруннер. — Обоснуйте своё мнение!

— Дело в том, господин обергруппенфюрер, что в Берне или Цюрихе слишком много лишних любопытных глаз и ушей! — коротко сформулировал свой ответ Шелленберг.

— Если, вы, Вальтер, имеете в виду американцев, то для них не будет большого секрета узнать о наших будущих планах, так как им придётся, хотят они того или нет, но в недалёком будущем сотрудничать с нами против большевиков.

— Господин обергруппенфюрер, речь идёт вовсе не об американцах и англичанах, но там весьма активно работает и разведка Сталина. Я убеждён, что ровно через сутки после того, как встреча состоится, на его стол ляжет полная информация о ней, — уверенно сказал бригаденфюрер Шелленберг.

— Даже так? — вновь искренне удивился Кальтенбруннер.

— Да, господин обергруппенфюрер! Резидентуры советской военной разведки у нейтралов работают очень активно, они имеют в Швейцарии и Швеции широко разветвлённую и структурированную агентурную сеть.

— Что вы тогда можете предложить?

— Я бы предложил Страсбург! — почти не задумываясь, выпалил Шелленберг.

— Страсбург? — в некотором изумлении и даже разочарованием в голосе переспросил Кальтенбруннер, — почему Страсбург? Ведь это — Франция!

— Вот именно, господин обергруппенфюрер! Во-первых, эта та часть Франции, которая находится под нашим полным контролем. Во-вторых, Страсбург — многонаселённый город и там стоит наш большой воинский гарнизон. В-третьих, в Страсбурге обстановка спокойная, как известно, американцы и англичане его не бомбят. В-четвёртых, недавно гестапо ликвидировало там крупную подпольную коммунистическую организацию. Арестовано более ста человек, все они расстреляны. Видите, сколько положительных моментов того, чтобы провести встречу именно в Страсбурге. Более удобного места для проведения мероприятия с соблюдением всех необходимых условий секретности найти невозможно, — уверенным тоном доложил свои аргументы Шелленберг.

— Вальтер, я всегда восхищался вашим острым умом и потрясающей логикой. Пожалуй, соглашусь с вашим предложением и приму его!

Кальтенбруннер был доволен советом своего подчинённого, а потому дал приказ готовить встречу в Страсбурге.

                                       * * *

После начала вторжения германской армии Франция не стала долго сопротивляться немецким войскам. Война длилась чуть более сорока дней, а потому Франция смогла сохранить многие свои города от разрушительных бомбардировок и артиллерийских обстрелов. Страну почти не затронули боевые действия. И сейчас в зоне оккупации было тихо и спокойно — работали кафе, рестораны, магазины, кинотеатры и даже ювелирные лавки. В этом смысле французским городам, попавшим под пяту Германии, в какой-то степени сильно повезло.

Страсбург по праву считался самым тихим и спокойным городом в Франции. Его любили туристы, которые во множестве приезжали сюда на отдых. Но это было до войны. Конечно, в 1944 году желающих посетить Страсбург значительно уменьшилось. Такая ситуация сложилась, конечно, в первую очередь по причине непреодолимых трудностей, которые были связаны и проблем, как добираться до города через воюющую Европу. Однако для тех малочисленных счастливцев, умудрившихся всё-таки тем или иным путём приехать в город, Страсбург представал во всём своём великолепии. Война практически не изменила его внешний облик.

Главной достопримечательностью города считался отель Мезонруж», расположенный в исторической части Страсбурга недалеко от площади Плас-Клебер. Эта гостиница слыла самой лучшей и комфортабельной среди своих многочисленных конкурентов. Кто впервые приезжал в Страсбург, обязательно посещал отель «Мезонруж», чтобы полюбоваться его окнами со старинными витражами и пожить в оформленных в индивидуальном неповторяемом стиле номерах гостиницы.

День 10 августа 1944 года выпал на четверг. Было раннее утро. Стрелки часов на ратуше показывали девять часов. Время рабочее, но в ресторан отеля «Мезонруж» никого не пускали, так как он был закрыт на спецобслуживание. Редких посетителей, случайно заходивших в вестибюль гостиницы, удивляло большое количество штатских лиц, одетых в одинаковые тёмные костюмы. Эти люди вежливо и ненавязчиво выставляли желавших позавтракать на улицу. Однако если бы посетители знали, с чем связана такая повышенная безопасность, то не стали бы удивляться и задавать лишние вопросы, ибо в ресторане в это время проходило очень важное совещание, которое проводил лично начальник Главного управления имперской безопасности обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер, прибывший в Страсбург под именем коммерсанта Вольфа Штайна.

Кроме него в мероприятии участвовали почти все руководители СС, гестапо, войск Ваффен СС, военной разведки «Абвер», немецкие промышленники и банкиры, которые также приехали в город под вымышленными именами и фамилиями. Именно для обеспечения секретности этой важной встречи были предприняты столь беспрецедентные меры безопасности.

За одним из столов просторного обеденного зала ресторана сидел сам обергруппенфюрер СС. Стена за его спиной была декорирована большим полотном известного швейцарского художника. Кальтенбруннер немного волновался, так как повестка дня была чрезвычайно важной. В течение двух суток руководству спецслужб Третьего Рейха надлежало обсудить планы послевоенного возрождения Германии и мероприятия по эвакуации из Берлина фюрера, его соратников и представителей промышленности и банков. Один из пунктов предстоящего плана спасения включал сдачу столицы Германии войскам антигитлеровской коалиции, а именно американцам и англичанам. Ближайшее окружение фюрера уже выходило с таким предложением к вождю. Кальтенбруннеру из осведомлённых источников стало известно, что ещё в апреле на дне рождения вождя германского народа заместитель Гитлера по партии Мартин Борман прямо так и сказал фюреру: «Мой фюрер, война практически проиграна. Нам надо подумать о спасении Германии и заключить сепаратный мир с американцами и англичанами, впустить их армии на территорию рейха и вместе с ними дать бой наступающими большевистским полчищам Сталина. Но если Рузвельт и Черчилль не пойдут на переговоры, то открыть перед ними фронт, чтобы они первыми вошли в Берлин, и пусть союзники сами разбираются между собой за наследство Германии. Мы же, под прикрытием этой свары спокойно сможем покинуть страну, перебраться в заранее подготовленные лагеря и базы и оттуда начать возрождение новой великой Германии».

— Пора начинать, господин обергруппенфюрер! — наклонившись к самому уху, прошептал помощник, прервав, тем самым, размышления и воспоминания своего шефа.

Кальтенбруннер окинул строгим взглядом просторный зал ресторана. Все приглашённые гости уже сидели за столиками и внимательно поглядывали на начальника Главного управления имперской безопасности. Обергруппенфюрер СС встал из кресла. Кальтенбруннер прекрасно знал, что благодаря своему огромному почти двухметровому росту, низкому голосу и шраму, проходящему по всему его лицу от виска и до самого подбородка, он мог оказывать на присутствовавших гостей почти мистическое воздействие.

— Господа, рад приветствовать вас в этом зале! Я попросил собраться здесь, дабы выполнить поручение фюрера германского народа, Адольфа Гитлера, — начал своё выступление Кальтенбруннер. Затем он подробно изложил предстоящие планы высшего руководства страны по возрождению Германии после окончания войны. Его доклад продолжался около часа. В конце своего выступления обергруппенфюрер СС сказал:

«Господа, наши финансовые резервы, аккумулированные за границей, должны находиться в полном распоряжении партии, чтобы в назначенный час и день из пепла возродить новую могущественную Германскую империю. Все финансисты, банкиры и промышленники обязаны с настоящего времени начать вывод своих капиталов из страны. Гарантом защиты их, как в Германии, так и за границей станет наша партия, имперская служба безопасности и СС. На данный момент два швейцарских банка уже дали согласие на использование своих ресурсов и возможностей для экспорта капиталов ваших фирм. Этими банками являются Базельский торговый банк и Швейцарский кредитный банк в Цюрихе. Также у нас есть договорённость с большим количеством отделений коммерческих банков в Швейцарии, которые за символические три-пять процентов комиссии, смогут обеспечить прикрытие работы некоторого количества наших фирм на территории их страны. Мы верим, что после того, как Третий рейх падёт, на его пепелище тут же, как птица Феникс, возродится Четвёртый! — такими словами закончил свою речь обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер.

                                       * * *

Третий рейх не выглядел для европейских и американских промышленных кругов абсолютным злом, которого надо бояться. Адольф Гитлер был открыт для взаимовыгодного сотрудничества, чем с удовольствием пользовались корпорации стран, официально воюющих с Германией. С нацистами активно сотрудничали «до» и «вовремя» войны такие крупные иностранные концерны как:

• американский автомобильный концерн «Ford»;

• создатель ИКЕА Ингвар Кампрад;

• американский концерн «Kodak»;

• американская корпорация «General Motors»;

• американская компания IBM, в годы войны производством перфокарты и систем обработки данных.

                                       * * *

После встречи с начальником Главного управления имперской безопасности рейхсфюрер СС Гиммлер несколько дней пребывал в тяжёлых раздумьях. Он, конечно, полностью доверял своему первому заместителю, но план по спасению фюрера Германии решил взять под свой личный контроль. На это решение его подтолкнул давний и весьма откровенный разговор с генерал-фельдмаршалом Кейтелем, начальником штаба Верховного командования вермахта. На одном совещании у фюрера, которое проводилось по поводу оказания противодействия предстоящим действиям Красной армии на Восточном фронте, прохаживаясь по длинному коридору рейхсканцелярии, им удалось кулуарно переговорить по серьёзному вопросу, волнующему их обоих.

— Господин фельдмаршал, вы считаете ситуацию сложной? — осторожно формулируя вопрос, поинтересовался Гиммлер.

— Господин рейхсфюрер, я как военный человек и профессионал, отвечу на ваш вопрос и сделаю это максимально объективно. Нынешнюю ситуацию нельзя считать сложной, ибо она просто трагична! Я должен со всей ответственностью заявить, что военная компания нами проиграна полностью и окончательно. Мы с нашим экономическим потенциалом и людскими ресурсами сможем продержаться от силы год или даже меньше того. Думаю, к лету следующего года война будет закончена. Вопрос только в одном: кто первым войдёт в Берлин: большевики или американцы с англичанами? Вот здесь…

— Так кто господин фельдмаршал, по-вашему, сделает это первыми? — довольно бесцеремонно перебил военачальника Гиммлер.

— Мне бы хотелось, чтобы это были американцы, господин рейхсфюрер! Но армии Сталина неудержимы! Для русских и для самого Сталина дело чести войти в Берлин первыми. К сожалению, они это уже делали один раз в нашей истории, — горько усмехнулся фельдмаршал Кейтель.

— У нас уже почти закончились работы по созданию супербомбы, и скоро пройдут испытания. Если мы применим против Сталина наше секретное оружие, мы сможем остановить его армии на границе рейха?

— Сомнительно! Вермахт сможет только на короткое время сдержать наступление русских! К тому же, у нас нет достаточного количества супербомб, а применение одной, двух или даже десяти решающей роли не сыграет и не повлияет на весь ход войны!

— Но мы ведь были под Москвой! — с надеждой и одновременно с горечью в голосе воскликнул Гиммлер.

— Вот тогда и надо было покончить со Сталиным, а теперь, увы, господин рейхсфюрер! — с сожалением ответил военачальник и развёл руками.

Разговор с фельдмаршалом Кейтелем оставил у рейхсфюрера СС тяжёлый и неприятный осадок. Но он ещё продолжал надеяться на чудо-оружие Гитлера. Однако фельдмаршал Кейтель оказался провидцем. Короткое время спустя после того разговора Красная армия взломала оборону вермахта, перешла границу рейха и вошла в Восточную Пруссию и генерал-губернаторство Польша. Армии Сталина неудержимо рвались к Берлину. В этих условиях надо было срочно разрабатывать нетрадиционный план эвакуации высшего руководства Германии.

Гиммлер прекрасно понимал, что для обсуждения столь неординарного мероприятия мог рассчитывать только на тех людей, которым он полностью и безгранично доверял. И такие люди у рейхсфюрера СС были.

                                       * * *

Доктор Виллигут, он же группенфюрер СС Карл Вайстор, обычно проводил исследования в своей лаборатория на вилле, расположенной на берегу реки Хафель в районе Груневальд, большой зелёной зоне Берлина. Домашний уют и покой более всего располагали к серьёзной работе, нежели официальная обстановка в государственном научном институте.

Генерал-медиум готовился к очередному испытанию своего необычного магического аппарата, с помощью которого намеревался проникать в будущее время и даже влиять на него. Он ставил перед собой амбициозные цели, главной и единственной из которых было изменить реальность настоящего путём воздействия на него через события и явления, кои должны были ещё только произойти. И нужно сказать откровенно, что доктор Виллигут-Вайстор добился в этом направлении определённых успехов.

После проведённой долгой и кропотливой работы профессор мог похвастаться тем, что сумел создать необычный техно-магический аппарат. С помощью этого гениального изобретения он намеревался изменить окружающий мир, но пока доктор мог всего лишь на весьма короткое время проникать в будущее. Он даже провёл несколько успешных сеансов по применению своего технического детища. И его аппарат функционировал.

Доктор находился в кабинете и делал очередные теоретические расчёты, когда на столе зазвонил телефон. Виллигут недовольно отложил в сторону карандаш и тетрадь. Генерал не любил, когда его отрывали от важных дел. Но звонил телефонный аппарат белого цвета, а это была прямая связь с рейхсфюрером СС Гиммлером. Доктор не мог игнорировать звонок от своего всемогущественного шефа, а потому поднял трубку.

— Слушаю вас, господин рейхсфюрер!

— Карл, я знаю, что вы в это время работаете, но должен оторвать вас от дел. У меня к вам есть очень серьёзный разговор. Приезжайте ко мне!

— Когда прикажете прибыть? — спросил доктор Виллигут.

— Прямо сейчас и приезжайте! Машину я уже выслал.

Буквально через пятнадцать минут в кабинет постучали, дверь открылась, и на пороге появился адъютант Гиммлера оберштурмбанфюрер СС Вернер Гротман.

— Господин группенфюрер, — обратился он к доктору, — машина прибыла!

                                       * * *

Путь до резиденции рейхсфюрера СС занял не более получаса. По прибытию доктора Виллигута и Вернера Гротмана на крыльце встретил дежурный офицер. Адъютант Гиммлера оставил доктора на попечении своего помощника, а сам сел в машину. Прежде чем уехать, он сказал на прощание: «Господин группенфюрер, Гельмут проводит вас к рейхсфюреру!»

Дежурный офицер кивнул, подтверждая этим знаком, что выполнит приказ, как надо. Он знал, кого сопровождал, поэтому учтиво открыл перед доктором Виллигутом тяжёлую входную дверь, провёл генерала по длинному коридору мимо вооружённых автоматами часовых прямо в кабинет Гиммлера.

Доктор Виллигут вошёл в огромную комнату. В просторном кабинете за большим округлым столом для совещаний сидели шесть человек: рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, обергруппенфюрер СС Карл Вольф, обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер, группенфюрер СС Генрих Мюллер, бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг и оберштурмбанфюрер СС Вольфрам Зиверс. Все эти высокопоставленные офицеры СС входили в число самых доверенных лиц Гиммлера.

Доктор был со всеми знаком и состоял с ними в дружеских отношениях. А с оберштурмбанфюрером Вольфрамом Зиверсом он работал над одними проблемами, так как тот занимал должность заместителя рейхсфюрера по науке, одновременно был директором «Аненербе» и отвечал за все исследовательские работы, проводимые немецкими учёными в лабораториях и учреждениях этой секретной организации. Им также приходилось много сотрудничать по вопросам в сфере эзотерике.

Виллигут-Вайстор также хорошо знал и обергруппенфюрера СС Карла Вольфа. Он был прекрасно осведомлён, что Гиммлер безгранично доверяет этому человеку. Генерал Вольф три года служил в качестве адъютанта рейхсфюрера, а затем шеф СС и СД назначил его начальником своего личного штаба. Сейчас обергруппенфюрер СС Вольф находился в Италии, где выполнял обязанности советника по полицейским вопросам при итальянском правительстве и одновременно являлся соглядатаем, то есть глазами и ушами Гиммлера, в штабе генерал-фельдмаршала люфтваффе Кессельринга, командующего немецкими войсками в Италии.

С обергруппенфюрером СС Эрнстом Кальтенбруннером доктор Виллигут не поддерживал особо близких отношений, но среди доверенных лиц Гиммлера начальник Главного управления имперской безопасности пользовался, пожалуй, самым большим авторитетом.

Группенфюрера Мюллера, начальника гестапо, и бригаденфюрера Шелленберга доктор Виллигут уважал, хотя имел с ними шапочное знакомство, изредка встречался на совещаниях и ещё реже на внеслужебных мероприятиях.

— Хайль Гитлер! — громко выкрикнул Виллигут-Вайстор, выбросив правую руку вперёд, в знак приветствия.

Все присутствовавшие в кабинете встали и дружно ответили: «Зиг хайль!» После этого Гиммлер пошёл навстречу вошедшему доктору. С людьми из своего близкого круга рейхсфюрер вёл себя очень демократично. Как гостеприимный хозяин он радушно и тепло поприветствовал Карла Виллигута и довёл его до стола, за которым стояли приглашённые высокопоставленные офицеры СС.

После того как рейхсфюрер сел в кресло, все тут же последовали его примеру. Гиммлер поправил пенсне и внимательно обвёл взглядом всех приглашённых. Те сидели, сложив руки на столе, как прилежные ученики перед строгим учителем, и ждали, что скажет их всемогущественный шеф.

— Начнём, господа! — нарушил молчание рейхсфюрер СС, — я не стану вам говорить о том, что война нами проиграна. Думаю, вы все и сами это понимаете. Исходя из этого, мы должны разработать план мероприятий по возрождению рейха после того, как всё закончится. Наш соратник, Эрнст, — Гиммлер посмотрел на Кальтенбруннера, — провёл несколько дней назад важное секретное совещание. Прошу вас, доложить коротко об итогах!

Обергруппенфюрер хотел встать, но шеф СС жестом показал, чтобы тот оставался на месте. Кальтенбруннер открыл заранее заготовленную папку с документами.

— Господа, рейхсфюрер поручил мне провести совещание руководителей всех отделов Управления имперской безопасности, армейской разведки «Абвер» и наших промышленников и финансистов. Местом проведения столь важной встречи был выбран город Страсбург. Я не буду говорить вам о тех причинах, на которые я опирался, выбирая данный город во Франции. Это не столь важно. Главное заключается в том, что я поставил перед собой цель довести до всех приглашённых наши планы по выведению финансовых ресурсов, культурных ценностей и запасов золота из Германии в третьи страны. Мой доклад длился почти час, но сейчас я сокращу его до десяти минут, чтобы не утомлять вас деталями. Итак, вывоз ценностей будет осуществляться в основном через Швейцарию и Швецию. Он уже начался. Таким образом, мы подготовим базу для дальнейшей деятельности нашей партии и возрождения новой Германии. В Южной Америке в районе Патагонии нашими уполномоченными уже приобретены обширные участки земли и началось строительство домов для тех, кого мы эвакуируем из Германии. Согласие на приобретение земельных участков и строительство посёлков получены так же от правительств Аргентины, Бразилии, Чили, Перу. Подробный список составлен и одобрен лично фюрером. Отправку первых переселенцев можно будет уже начинать через полгода. Обеспечение безопасности мероприятия предлагаю возложить на группенфюрера СС Генриха Мюллера, начальника гестапо, и бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, начальника разведывательного отдела. Если нет вопросов, то я закончил.

— Кандидатуры достойные, — сказал Гиммлер. — Теперь нам следует подумать об эвакуации самого фюрера и его ближайшего окружения. Это самое трудное в предстоящей операции. Ведь Сталин сделает всё возможное, чтобы вождь германского народа попал в его руки с целью устроить над ним судилище. Давайте ваши предложения!

— Мой рейхсфюрер, — встал со своего места Карл Вольф, — разрешите мне первому высказать свои соображения по данному вопросу?

— Хорошо, Карл! Только давайте без официоза. Докладывайте, сидя!

— Я думаю…, нет, я даже уверен, что смогу уговорить фельдмаршала Кессельринга капитулировать перед американцами и англичанами. Таким образом, мы откроем им прямой путь в Германию и на Берлин. Нам прекрасно известно, Черчилль и Рузвельт не хотят пускать коммунистов в Европу, они боятся влияния Сталина, который тот получит после его победы над нами и окончания войны. Не в интересах крупного американского и английского промышленного и финансового капитала, чтобы русские владели бы Европой от Польши и до Гибралтара и Ла- Манша. Они присоединятся к нашим войскам, ведущим кровопролитные бои с большевизмом на Восточном фронте, и общими усилиями мы остановим Сталина и не пустим коммунистические орды в Европу. Кроме того, уже сейчас следует начать переговоры с американцами о заключении сепаратного мира. Швейцарию можно считать самым удобным местом для их проведения. Готов быть посредником в этих переговорах.

— Хорошее предложение, Карл! Но фюрер не примет его! Он отвергает любые предложения о сепаратных переговорах! С ним по данному вопросу уже пробовали поговорить, но всё безрезультатно! — удручённо ответил Гиммлер.

— Тогда эти переговоры надо вести без ведома фюрера! Успех, я уверен, обеспечен. А победителей, как известно, не судят! — убеждённо продолжил Карл Вольф.

— Но это только в том случае, если вы, дорогой Карл, сумеете договориться с американцами и откроете им путь на Берлин, — вставил доктор Виллигут, — а если этого не произойдёт, и город будет окружён большевиками-коммунистами, начнутся уличные бои, что тогда? Как при таких обстоятельствах выбраться из Берлина? Ведь фюрер не покинет Германию, пока вермахт сражается, и его солдаты погибают. Вы все знаете характер Гитлера.

Этой своей неожиданной репликой учёный обескуражил обергруппенфюрера СС Карла Вольфа. Обергруппенфюрер даже в небольшой растерянности посмотрел на своего шефа. Однако тот был вполне спокоен, взирая на всех через увеличительные стёкла пенсне.

— Дорогой Карл, — после небольшой паузы обратился рейхсфюрер к своему бывшему адъютанту, — тебе всё равно придётся устанавливать связи с американцами и вести с ними сепаратные переговоры. Сейчас нам надо использовать любую возможность, чтобы поссорить союзников и, таким образом, оттянуть время поражения. Если вдруг фюреру кто-то доложит о наших контактах с американцами, то я сумею его убедить, что вы работали по моему личному заданию, которое состояло из дискредитации американцев в глазах русских. Но у нас есть и другой способ эвакуации. Он довольно нетрадиционный. И вот сейчас господин группенфюрер Вайстор, — после этих слов Гиммлер повернулся к доктору Виллигуту, — и оберштурмбанфюрер Зиверс расскажут нам об ином пути спасения фюрера и его соратников. Заодно они и мне доложат, каких результатов добились в своей работе. И попутно введут коротко в курс дела наших уважаемых генералов Вольфа, Кальтенбруннера, Мюллера и отчасти Шелленберга. Прошу, господа!

— Позвольте начать мне? — спросил доктор Виллигут-Вайстор.

— Давайте, давайте, господин группенфюрер, без церемоний! — кивнул Гиммлер, разрешая тому начать доклад.

— Вам, господа, возможно, известно, что я занимаюсь проблемой установления контактов с представителями «тонкого мира» или «чужими», так у нас, медиумов и контактёров, давно принято называть обитателей из вселенной высшего разума, — пояснил доктор Виллигут высокопоставленным эсэсовцам. — Не стану долго утомлять вас терминологией и рассказом о своей рутинной работе, так как боюсь, что вы запутаетесь во всех ненужных деталях, поэтому начну сразу с основного. В середине июня 1941 года перед самым началом военной компании мне удалась попытка установить контакт с «чужими». От них поступила информация о том, что возможно появление «гостей» из будущего. Конкретного времени и места их появления сообщено не было. Я тут же доложил об этом факте рейхсфюреру Гиммлеру. Он принял мою информацию и незамедлительно отправил в подразделения службы СД и СС, наступавших в передовых отрядах действующей армии, соответствующую директиву. В ней предписывалось офицерам СС и СД обращать самое пристальное внимание на странные и необычные случаи, выходящие за пределы человеческого понимания. Кроме того, было приказано проверять необычные показания пленных, даже если они будут напоминать бред сумасшедшего. И в июле 1941 года такой случай представился. К нам в руки действительно попал человеческий материал из будущего. Это были три человека. К тому времени мне при содействии представителей высшего разума удалось сделать очень сложный аппарат, с помощью которого я смог осуществить короткое пробное путешествие во времени. Мной было проведено несколько удачных испытаний. В одном я сам принимал участие, а к другим привлекал свою помощницу и одного офицера СС, прикомандированного ко мне лично рейхсфюрером. В конце августа 1941-го года по решению рейхсфюрера и с одобрения самого Адольфа Гитлера мы провели испытание моего аппарата, как говорится, в боевых условиях на освобождённых от коммунистического режима территориях. Это произошло в районе между городами Бобруйск и Борисов на реке Березина. Эксперимент начался очень удачно, но в определённый момент времени он вышел из-под контроля и стал проходить без нашего участия, то есть спонтанно и неуправляемо. Результатом этого стало утеря нами человеческого материала…

— Они погибли? — не удержался Карл Вольф.

— Трудно сказать, погибли или нет! Они просто пропали! Называйте это, как хотите: исчезли, испарились, растворились в воздухе! От них ничего не осталось, словно не было!

— Но этого не может быть! — воскликнул обергруппенфюрер Кальтенбруннер.

Не может, но…, — профессор магии сделал короткую театральную паузу и закончил фразу, — но произошло! Свидетелями этого «чуда» стали много людей, обеспечивающих проведение эксперимента.

— Это же фантасмагория, это похоже на…, — вновь удивился шеф имперской безопасности.

— Всё, Эрнст! Научный спор здесь и сейчас мы начинать не будем! — прекратил, чуть было не начавшуюся, дискуссию Гиммлер. После этого он повернулся к Виллигуту, — доктор, давайте о конкретных результатах, которые мы имеем на сегодняшний день! Вы что-то можете доложить нового, чем-то обрадовать нас?

Карл Виллигут, многозначительно посмотрел на своего шефа, затем обвёл взглядом всех присутствовавших офицеров СС.

— Да, мой рейхсфюрер, мне и моему коллеге Вольфраму Зиверсу есть, что доложить лично вам и фюреру! Заключительный эксперимент прошёл более чем успешно! Можно смело констатировать тот факт, что окно в будущее открыто! Усовершенствовав имевшуюся у нас аппаратуру, мы будем способны отправлять туда наших людей целыми отрядами.

— Как вам удалось это! — недоверчиво воскликнул рейхсфюрер СС Гиммлер

— С помощью вот этого небольшого и необычного устройства, похожего на миниатюрную рацию, которое нам передал один из наших «подопечных» — после этих слов группенфюрер Виллигут-Вайстор вынул из нагрудного кармана небольшую пластмассовую прямоугольную коробочку толщиной полсантиметра, на крышке которой была нанесена картинка в виде надкушенного яблока. Он положил её на стол перед ошеломленными офицерами СС. Реакция генералов была не удивительной, ведь им никогда в жизни не приходилось видеть мобильный телефон фирмы «Apple».

Глава пятая

Рассказывает о том, что в Москве начинают стремительно и трагично раскручиваться события, связанные с давно минувшими делами.

                                       * * *

Мы сидели за столом, молчали и естественно ничего не знали и не могли знать о событиях более чем полувековой давности. Каждый думал о своём. Пауза несколько затянулась.

— Саша, — прервал тишину полковник Кривулёв, — вам было страшно там, на войне?

— Ты про какую войну спрашиваешь, Роман? Я на стольких войнах побывал, что не хватит пальцев на руках и ногах загибать.

— Я про ту войну! — кивнул полковник и большим пальцем руки указал за спину.

— Да по-всякому, бывало, Рома! И в атаку штыковую пришлось ходить, и в окружении сражаться, и в плен довелось попасть, в опытах по телепортации поучаствовать. Конечно, страшно! Но это не так важно. Главное заключается в том, что аппарат свой хитрый доктору Виллигуту удалось сделать, и работает этот самый аппарат весьма успешно. Теперь только осталось понять: какой план задумали они осуществить с помощью этого своего изобретения. Ведь используя данный приборчик, можно что угодно перетащить оттуда сюда и обратно, например, самые последние научные разработки и современные технологии. А какой тогда будет итог? Вполне вероятно, они попытаются изменить прошлое, а вместе с ним и наше время.

— Но это невозможно! — воскликнул Кривулёв, — что же такое получится? Я просыпаюсь однажды утром, а могу и не проснуться, потому как просто не появлюсь на свет, а…, — нашему гостю не хватало воображения, чтобы продолжить и развить свою мысль. К тому же, он сильно волновался.

— Не знаю, не знаю! Это ведь только моё предположение, — успокоил я Кривулёва, хотя меня эти мысли беспокоили с момента встречи с штурмбанфюрером СС Отто фон Стаубе в вестибюле отеля «Хилтон» не меньше, чем оперативника уголовного розыска.

— Кстати, — вступил в разговор Сокольников, — в августе 1944 года в Страсбурге прошло совещание высокопоставленных офицеров СС и СД и военной разведки «Абвер» с участием финансистов и промышленников рейха. О чём говорили конкретно на том совещании не известно. Но в общих чертах обсуждали вопросы необходимости возрождения четвёртого рейха.

— Да, и, видимо, там было принято окончательно какое-то важное решение! Ведь сейчас можно понять, что они уже начали действовать, причём по утверждённому плану! Два гостя из прошлого уже к нам прибыли. Отто и Эльза — это ближайшие помощники доктора Виллигута и его доверенные лица. Надо, во что бы то ни стало, узнать, с какой целью они здесь появились? — ответил я.

— Если возникнет острая необходимость, то можете рассчитывать на меня и мой отдел. Я имею в виду установочную информацию о любых лицах, адреса проживания, родственники, номера машин и прочее — вставил полковник Кривулёв.

— Спасибо! Но вначале надо подумать, как нам выйти на Отто фон Стаубе? Ведь сейчас он в Москве и действует в нашем времени, но не под своим именем.

— Сомнений нет, что он наверняка использует нашего режиссёра и его связи. Ну, к кому ещё обращаться, если не к Степану? Ведь номер Эльзы оплачивал его продюсерский центр, стало быть, на сто процентов можно быть уверенным, что и средствами связи типа мобильного телефона своих друзей из прошлого Стёпа снабдил. Может быть, картины, сгоревшие во время войны, ему предназначались? Ведь эти шедевры погибли в самом конце войны, то есть в 1945 году, но в 1944-ом они ещё находились в руках нацистов, — заключил Сокольников.

— Дима, ты прав! Конечно, нам обязательно надо найти Отто и Эльзу.

— Вы считаете, что Эльза жива? — спросил Кривулёв.

— А то? Конечно, жива! Просто аппарат доктора дал сбой и что-то пошло не так. Но это, опять же, только всего лишь предположение, — чуть пораздумав, ответил Сокольников.

— И как вы думаете их найти? — поинтересовался полковник МУРа.

— Сделать это можно только через режиссёра, — сказал Дмитрий.

— Рома, — я вопросительно взглянул на Кривулёва, — а вот, например, ты сможешь установить наружное наблюдение за офисом режиссёра и за ним самим? Кроме того, было бы неплохо подключиться к его телефонам и получать распечатки всех разговоров. Это возможно?

— Попробую! Сами понимаете для того, чтобы пустить за столь известным человеком «наружку» нужна серьёзная проработка данного вопроса. Ведь начальник Управления может и не подписать мой рапорт. Распечатку разговоров получить легче. Но не официально я своих ребят возле офиса продюсерского центра поставлю, чтобы фиксировали посетителей! Наверняка там повсюду натыканы уличные камеры! Использую весь свой ресурс! — ответил оперативник.

— И на этом спасибо! — поблагодарил я. — Теперь, Рома, ещё одна просьба. У нас также есть определённые оперативные возможности. Они довольно внушительны, но не законны. Этот аспект нашей работы не должен стать объектом волнений и расследований твоего ведомства.

— То есть вы предлагаете мне стать вашей «крышей»?

— Именно так! Но и это ещё не всё! Твои ребята в случае необходимости должны обеспечить наше прикрытие и безопасность. Связь со мной и Димой Сокольниковым держишь только ты, в крайнем случае, твой заместитель. Даже под пыткой ты и твой человек не должны упоминать наши имена и фамилии. Если ты согласен на такие условия, то мы работаем вместе.

— Согласен! — сразу без раздумий ответил Кривулёв и после короткой паузы добавил, — надеюсь, договор о сотрудничестве не будем скреплять кровью или…?

— Не будем! — улыбнулся я. — Теперь о самом главном! Нисколько не сомневаюсь, что после посещения вами офиса Зеркаловича и беседы с ним, он пребывает в лёгкой панике. Уверен также, что он уже проинформировал своего куратора из прошлого, то есть штурмбанфюрера СС фон Стаубе, о содержании вашего с ним разговора. Теперь тебе и твоему заместителю надо быть очень внимательными и осторожными!

— В каком смысле? — поинтересовался полковник.