Бесплатный фрагмент - Город металлических людей

Книга первая

Глава 1. Попутчики

Эбигейл сидела на жестком деревянном сиденье в старом вагоне паровоза. Такие оставались всего на четырех ветках железной дороги, ведущей из пригорода. Раздолбанные вагоны прыгали по ржавым рельсам, и Эби нещадно трясло. В уши врывалась какофония звуков: стук колес, скрежет сочленений между вагонами, скрип старых расшатанных сидений, качавшихся от тряски, вой ветра, паровозные гудки.

Это был летний вагон, еще не вставили рамы к холодам, а утром в тот день, когда путешествовала Эбигейл, было уже по-осеннему зябко. Ее и нескольких других пассажиров насквозь продувало через окна, ледяной воздух впивался в кожу вместе с черным дымом, в большом количестве выдыхаемым трубами паровоза. Дым относило назад, и сквозь него проезжали все вагоны. В окно было даже сложно что-то рассмотреть. Лица всех пассажиров были покрыты налетом сажи.

Эбигейл мерзла и пыталась хоть как-то закутаться в латаную кожанку, единственную стильную вещь в ее гардеробе. Точнее, она такой когда-то была. Сейчас потрепанная до такой степени, что уже перешагнула предел, на котором потертость считалась модной. Эх, стояли бы заплатки из гибкой меди, может, не так бы продувало. Но дорого. Неподъемно дорого.

Клацая зубами, Эбигейл подумала, что вот сейчас бы не помешало иметь хотя бы моди-ступни. Пусть из самого дешевого металла. Тогда не коченели бы, не немели от холода пальцы ног. Сейчас она их почти не ощущала. Зато хорошо чувствовала привычную ноющую боль в правой щиколотке, куда давным-давно ей ввинтили грубые железные болты, когда она сломала ногу. Конечно, и это было роскошью, непозволительной для бедноты с так называемой минимальной медициной, причем под словом «минимальной» подразумевалось «отсутствующей». Но если бы тогда ей не помог Странный Доктор, ходить бы ей с обрубком, точнее, прыгать на одной ноге, а, впрочем, молодой безногой девушке из мягкотелых можно было бы смело себя списывать.

Поэтому Эбигейл никогда не ныла и не сетовала на боль от плохо притертых к костям болтов. Она к ней почти привыкла, притерпелась, приспособилась не замечать. Боль теперь просто служила напоминанием, что она еще жива и почти полноценна. Почти — не потому, что в ее организме была железная часть: это наоборот на сантиметр возвышало ее над другими мягкотелыми. Но грубые, плохо подогнанные болты с минимумом шестерней и поэтому практически с отсутствием гибкости затрудняли ее походку. Нога в щиколотке почти не гнулась, носок тянуть не получалось. Эби стоило больших усилий научиться ходить ровно, не демонстрируя свою травму и ее топорное лечение.

Одна радость — эта конструкция в ноге не требовала ухода и была сделана практически на века. Там не было тонких медных сочленений, множества соединений шестеренок, металл не подвергался воздействию и не изнашивался, в отличие от сложных механизмов из драгоценных металлов, которые знать бежала менять при любой царапине, швыряя огромные деньги.

Некоторые части, которые богачи меняли на новые, отправлялись на переплавку с обязательным указанием, где их впоследствии можно использовать. Ведь за металл, из которого был сделан сустав, что раньше «носила», к примеру, герцогиня, платили очень неплохие деньги. Иногда члены знатного рода, которые не хотели терять ни копейки своих денег, выставляли слегка подпорченную часть на аукцион. Богатые, но не знатные горожане на таком мероприятии буквально выдирали этот предмет друг у друга. Кто-то из счастливчиков, завладевший бывшей металлической частью кого-то из знати, мог просто поставить или выложить его у себя дома как предмет искусства. Если же часть подходила по параметрам, то ее могли даже установить. Конечно, абсолютных совпадений не бывало, индивидуально разработанные части очень редко приживались, но в погоне за модой неименитые жители города готовы были терпеть и боль, и неудобства. Ведь мастерские, где изготавливали элитные части, были для них недоступны из-за незнатного происхождения. И как бы ни сверкали купцы скупленными на аукционах, причем иногда дороже, чем у мастера, бронзовыми руками, серебряными шеями, а то и, очень редко, частями лиц, любой стражник мог с помощью Диагноста, специального устройства, определить их простое происхождение. Лица целиком никогда не отдавали на аукцион, да и их элементы найти там было большой редкостью. Мало кто хотел, чтобы их изображение носил на своем плебейском лице какой-то простолюдин, разбогатевший на торговле мягкотелый. На такие крайние меры, как продажа части лица, шли в самом крайнем случае разорившиеся потомки знатного рода, промотавшие наследство, проигравшие или неудачно вложившие все деньги в провальное дело.

К тому же, скупленные купцом разные части чаще всего не принадлежали руке одного мастера и, тем более, одному из членов высшего общества. У каждого мастера был свой «почерк», и уж для любого наследника знатного рода разрабатывался совершенно особенный, индивидуальный стиль частей, на которые ставилось личное клеймо, и купить на аукционе одновременно хотя бы два из одной серии было огромной редкостью. А разные части на одном человеке опытный стражник различал и без устройства невооруженным глазом. Хотя при малейшем подозрении стражники задействовали функции своего механического глаза, который обмануть, как и Диагноста, было невозможно.

Однако в своем кругу купцы с металлическими частями имели свою иерархическую лестницу, а те, у кого имелись части лиц, так и вовсе практически приравнивались к знати.

***

Вагон Эбигейл трясло и мотало из стороны в сторону, путешественницу продувало ветром, обволакивало едким дымом. Она тоскливо размышляла о своей жизни, которая никак не могла бы сложиться намного лучше. Она не являлась хозяйкой своей судьбы. Все предопределило ее рождение в семье мягкотелых, как их называла знать, с рождения имеющая право и возможности носить металлические части тела.

У мягкотелых, не говоря о недоступности для них дорогих металлов и заказов у мастера, как у знатных вельмож, не было возможности заменить части тела даже на простые механизмы, так как они тоже стоили бешеных денег. Такое себе могли позволить только купцы, которых было немногочисленное количество, но сейчас вовсю обсуждалась подготовка закона, который должен был запретить это. Многие члены высшего света считали, что только они должны иметь право носить металл.

Если каждый мягкотелый понаставит себе блестящих органов и конечностей, что же это будет? Еще, не дай бог, дойдет до того, что простолюдины начнут убивать и грабить знатных людей, чтобы завладеть их металлическими частями!

Купцы в большой тревоге ожидали принятия закона. Ведь неизвестно было, какую судьбу уготовят тем, кто уже поставил железо. Обратного-то хода нет. Торговцы сбивались в кучи, собирались друг у друга в лавках, обсуждая возможные варианты и последствия закона и придумывая выходы из различных ситуаций. Кто-то всерьез обдумывал побег из Города, кто-то размышлял, а не завербоваться ли в стражники. Только люди, вступающие в стражи Города, лишались права торговать, и у них могли отобрать большую часть нажитого, и не важно, законно ли это было заработано или нет.

Кто-то из купцов даже предлагал укрыться на первое время в дальнем лесу, однако там могло быть еще опаснее. Это был недобрый лес. Про него разное рассказывали. Помимо язычников, которые давно облюбовали для поселений эти дремучие места, какая-то нежить там водилась. Но точно сказать не мог никто, потому что никто оттуда не выбирался. Была в этом лесу какая-то определенная зона, черта, в буквальном смысле перешагнув которую, люди уже не возвращались обратно.

У Эбигейл были с дальним лесом свои счеты. Ее родители умерли в одночасье, когда она была еще совсем крохой, от неизвестной болезни. Про этот недуг говорили только, что он пришел с леса. Что это значило, никто Эби не объяснил. Она смутно помнила, как стоит в длинном бревенчатом строении, через которое на скрипучем конвейере куда-то уезжают два деревянных сундука, окованные железом. В узкой стене здания находится какое-то отверстие, где поочередно скрываются оба ящика. Бабушка держит ее за руку и тайком утирает слезы.

С бабушкой и прожила Эбигейл все свое детство, а затем и отрочество. А несколько дней назад и бабушка уехала в таком же кованом сундуке по тому самому конвейеру, только еще более скрипучему. Лента конвейера застревала, заедали шестеренки, и сундук двигался рывками в темное отверстие. Это скачкообразное перемещение почему-то до ужаса напугало Эби, тогда она закрыла лицо руками, чтобы не смотреть, но ее уши слышали сбивающийся скрип шестерней и стук, когда они вдруг на какой-то момент останавливались, а потом с ужасающим скрежетом все же проворачивались и тянули ленту дальше. Эби заткнула уши и так и стояла, не открывая глаз, пока кто-то осторожно не потянул ее за плечо и не показал на выход. Ящика на конвейере уже не было, лента замедляла ход, и наконец механизм со свистящим звуком остановился.

Сейчас в поезде Эбигейл вдруг вспомнился этот звук, вот только от воспоминаний нельзя было отгородиться ни зажмурившись, ни зажав уши. К глазам подступили слезы. Она ехала практически в неизвестность, совершенно одна, зная, что единственное, что может ее ожидать в Городе, это тяжелый изнурительный труд, унижения и голод.

Паровоз издал предупредительный гудок, со свистом затормозил и остановился на полустанке. На протяжении всего пути поезд почти не делал остановок: поселений было мало, и они находились на очень большом расстоянии друг от друга.

В вагон Эби вошла юная девушка, бледная, худая и очень высокая. Слишком высокая для девушки, поэтому немного нескладная. Ее красивое, но изможденное лицо обрамляли светлые слегка вьющиеся волосы до плеч. Одета она была в мешковатые широкие серые штаны и такой же бесформенный длинный балахон с капюшоном, словно не с ее плеча. Через грудь наискосок была перекинута холщовая сумка на очень длинном ремне. Девушка прошла по вагону как-то неловко, не женственно, напомнив Эби цаплю, и села с краю у прохода, чтобы быть подальше от окна. Эбигейл знала, что это не поможет. За долгое время своего унылого пути она перепробовала уже несколько мест. Везде одинаково сквозило и обдавало дымом.

Поезд тронулся. Худая девушка обхватила себя руками, пытаясь удержать тепло и защититься от гуляющих свободно по вагону потоков ветра. Эби, хоть она была не в лучшем положении, стало ее почему-то жалко. Повинуясь внезапному порыву, она вдруг встала и подошла к девушке.

— Можно сесть рядом? — спросила она, стуча зубами. — Может, нам удастся заслонить друг друга от ветра.

Девушка с благодарностью улыбнулась и кивнула. Улыбка преобразила ее лицо, сделав его еще прекраснее. Эбигейл пришла в голову совершенно неподходящая мысль о том, как хорошо, что эта девушка из мягкотелых и вряд ли когда-нибудь она заменит это ангельское лицо на медь или бронзу. Вагон стало заносить на повороте, его сильно тряхнуло, и Эби, чтобы не улететь в другой конец прохода, поскорее села рядом с девушкой.

Какое-то время они ехали молча. Ветер, разгуливая по вагону, закручивался внезапно в неописуемые вихри, не подчиняясь никаким законам природы. Теплее не становилось. Подумав немного, Эби предложила:

— Если ты не против, мы можем сесть ближе друг к другу, ну… вплотную. — Она замялась. Ей показалось странным и неловким, что она предлагает это незнакомке. «Наверное, у меня продуло голову и замерзли мозги», — подумала Эби с грустной иронией и вслух добавила:

— Ты не подумай ничего такого, просто мне кажется, так будет теплее. Но если тебе это не по душе, я пойму.

— Почему же? Я тоже думаю, что так мы сможем хоть немного согреться, — последовал ответ, и у Эбигейл глаза полезли на лоб. — Я и сам хотел это предложить, но постеснялся, что это будет выглядеть как-то не…

Это была не девушка! Это юноша с ангельским лицом! Вот почему такой высокий и не женственный. Это значит, что она только что предложила незнакомому мужчине прижаться друг к другу?!

От двусмысленной и неудобной ситуации у нее на какой-то момент пропал дар речи. Что теперь делать? Сказать, мол, ох, я не знала, что вы мужчина, и отказаться от прижиманий? Молча встать и уйти, и сидеть всю оставшуюся и, похоже, долгую еще дорогу и мерзнуть? Или плюнуть на предрассудки, прижаться к нему и попробовать согреть друг друга своим теплом?

«В конце концов, если я уже опозорилась, то какая теперь разница. Он-то не знает, что я предложила ему это, приняв за девушку», — решила Эбигейл и придвинулась ближе к светловолосому незнакомцу. Он тоже слегка подвинулся к ней, и Эби почувствовала, как будто стало немного теплее. А юноша вдруг очень осторожно приподнял руку и обнял ее. Робко, словно ожидая, что она сейчас вырвется и возмущенно отругает его. Честно говоря, первой мыслью девушки было сделать именно это. Но ей сразу стало ощутимо теплее, она словно почувствовала, как побежала кровь по венам и по телу разлилось тепло и еще что-то, неизведанное, непонятное. Ведь ее впервые в жизни обнимал мужчина, пусть и слишком похожий на девчонку.

— Спасибо, — вдруг пробормотала она. — Мне уже теплее.

Блондин тихонько покивал в ответ.

— Мне тоже. Спасибо, что предложила. — С этими словами он свободной рукой накрыл кисти ее рук, и она не отняла их. Скоро руки тоже стали согреваться. Только пальцы ног совсем заледенели, и им уже ничего не помогало, да еще железные болты холодили правую ногу.

Они снова довольно долго ехали в полном молчании. Эби все порывалась заговорить, но не могла придумать, о чем. Ее спутник закрыл свои темно-голубые глаза и, казалось, задремал. А Эбигейл подумала, что ведь это просто здорово, что у нее уже есть кто-то знакомый, пусть она пока не знает его имя. И они едут в Город вместе, рядом, и она там будет уже не одна, чего она так боялась. Ведь от мыслей про прибытие в незнакомый Город, кажущийся огромным после ее маленького поселения, у нее стыла кровь. Все чужое: и сам Город, и надменная знать с железными частями, и полные людей площади и улицы… Она об этом знала только понаслышке, и от этого все представлялось еще более пугающим и гнетущим. Еще она очень боялась механизмов, хотя даже на картинках почти их не видела. Малая их часть, что была в поселении, и то вызывала неприятные ощущения, как, например, старый скрипучий конвейер, увозящий людей в последний путь. Паровоз почему-то пугал ее меньше. По крайней мере, за время дороги она успела к нему привыкнуть.

Небольшие механизмы она краем глаза успела увидеть в подвале у Странного Доктора, когда он своим своеобразным способом лечил ее ногу, но он сразу при входе дал ей выпить какую-то жидкость и усадил на кресло, после чего она очень быстро уснула и очнулась уже в какой-то небольшой сумрачной комнатке, где не было никаких особенных приспособлений. Может быть, все, что она видела в подвале, ей примерещилось или приснилось.

Теперь ей уже будет не так страшен этот Город, если, конечно, их пути не разойдутся по прибытии. Но что-то подсказывало Эби, что ее новому знакомому тоже очень нужен друг. Интересно, почему он отправился в Город? Тоже на поиски работы? А что он умеет?

Сама Эбигейл собиралась наняться в подмастерья к портному в какой-нибудь швейной мастерской. Она сносно умела шить, а особенно хорошо ей давалось шитье из лоскутов. Она так идеально могла подобрать кусочки разной ткани или кожи друг к другу, так незаметно соединить их, что они казались единым целым, словно это не лоскуты, а причудливый узор на полотне.

Девушка слышала, что в Городе сейчас пошла необычная мода на «бродяжьи лохмотья». Одежду специально создавали из лоскутов и обрывков, с дырами и потертостями, словно вещи так износили и залатали где только можно, что на них нет живого места. На самом деле, этот эффект достигался тщательным подбором материалов и мастерством портных, и некоторые предметы одежды, сшитые на заказ, стоили баснословных денег. Это те, в которых использовалась гибкая медь, или мягкая бронза, или любые другие металлические ткани. Про золото и серебро даже упоминать не стоило. Такую роскошь могли себе позволить только богатейшие члены высшего общества.

Эби однажды в руки случайно попал небольшой клочок гибкой меди, поэтому она знала, что это такое. Она мечтала научиться работать с этой тканью. К ней нужен был особый подход. В тот раз Эбигейл очень сильно поранилась о края обрезка, когда пыталась просто рассмотреть его! Сейчас этот лоскут хранился на дне ее рюкзака с пожитками, который она взяла с собой в дорогу. Она тщательно берегла его от чужих глаз. Вряд ли кто-то позарился бы на скудное барахло мягкотелой, но вот из-за куска дорогой ткани вполне могли напасть.

Этот материал имел необычное свойство: его края были очень опасными. Даже легонько задев рукой край, обязательно сильно порежешься. Нити металлической ткани по краям топорщились и кололись, легко разрывая кожу. Одно неосторожное касание — и долго не заживающая рваная рана тебе обеспечена. Конечно, никто не возьмет Эби сразу работать с этой тканью, этому нужно будет еще учиться, но девушка мечтала, что со временем у нее это получится. Ведь шитье — это было самое лучшее ее умение.

Она взглянула на свою куртку, которую сшила когда-то давно сама. Собирала куски кожи, искала их в мусоре, крошечные обрезки, которые браковали портнихи в их поселении. Иногда маленькие лоскутки откуда-то приносила бабушка. Мозаичная куртка, которой она так раньше гордилась. Жаль, что она до такой степени истлела, что из разноцветной стала грязно-серой и похожей на изнанку шкуры.

Эби перевела глаза на руку юноши, которой он накрыл ее ладони. Ей казалось, что руки у него должны быть нежные и похожие на женские, но с изумлением увидела на кулаке мозолистые костяшки, словно парень часто дрался. Это совершенно не вязалось с его обликом. Эбигейл повернулась и с интересом взглянула на его лицо. Юное нежное лицо, кажется, такой и мухи не обидит. Неужели он при этом драчун?

Словно почувствовав ее взгляд, юноша открыл глаза и взглянул в ответ. Эби смутилась. Неприлично так рассматривать спящих.

— А где ты руки сбил? — этот вопрос не давал ей покоя.

Парень улыбнулся.

— Я тренировался, специально. Набил мешок песком и колотил по нему. С непривычки сразу стер кулаки.

— А зачем? — спросила Эбигейл, то ли почувствовав облегчение, что новый знакомый не хулиган, то ли, наоборот, немного из-за этого расстроившись.

— Перед поездкой в город решил позаниматься, — объяснил юноша. И, немного помолчав, выдал сокровенное: — Я мечтаю в стражники попасть!

— Ого! — только и сказала Эби, которая практически ничего не знала про стражу Города и про тех, кого туда принимают.

— Да, — продолжил собеседник. Он поднял руку и стал рассматривать мозоли. — Вначале было ужасно больно. До крови и до слез. А потом привык. Конечно, этого мало для стражника, но там должны тренировать.

— А почему ты хочешь быть стражником? — спросила Эби, ерзая и устраиваясь поудобнее под его рукой. Она действительно почти согрелась, если не считать окоченевших ног, но их она просто не чувствовала.

— Ну, — юноша задумался, — во-первых, это мужское занятие. А во-вторых, на заработок вполне можно прожить, плюс еще дают бесплатно некоторые части, вместе с униформой.

— Какие части? — не поняла Эбигейл.

— Ну, моди, то есть модифицированные, — терпеливо продолжал будущий страж. — Обычно то, что больше всего может пострадать в бою, в драке. Кулаки, кстати, тоже, скорее всего.

Теперь до Эби дошло, что он имел в виду металлические части. Она и не предполагала, что их можно получить за службу стражником, ей никто об этом никогда не рассказывал! Значит, это не только для знатных и богатых? Интересно, а кому еще их могут дать?

— Я, кстати, так и не спросил твое имя, — вдруг смущенно сказал юноша. — Едем вместе, обнимаемся, а не знакомы даже.

Эби хмыкнула. Действительно, все размышляла, прилично ли себя ведет, а потом даже размечталась, что нашла нового друга. А имени его не спросила!

— Я Эби. Эбигейл.

— Очень красиво звучит, особенно Эбигейл, — протянул новый знакомый в ответ, словно пробуя ее имя на вкус. — Эбигейл. А я бы называл тебя не Эби, а Гейл.

— Так никто никогда не говорит! — вскинулась девушка.

— Ну и что, а мне нравится. Я бы говорил.

— Тогда можешь говорить, — разрешила Эбигейл. — А тебя как зовут?

— Леобен. Тоже можно, кстати, и Лео, и Бен.

— И как тебя обычно называют? — поинтересовалась девушка.

— В основном, Лео. — Леобену, по видимому, тоже стало теплее, она почувствовала, что рука его расслабилась. Хороший она все-таки придумала способ греться. Главное, пережить первый момент смущения.

— Тогда я буду звать тебя Бен. Не как все!

— Договорились, — почти весело ответил Бен. — Как будто личность сменили, да? Новые имена, новая жизнь.

— Новая жизнь, — эхом откликнулась Гейл. Ей было уже совсем тепло. Правда, теперь очень сильно хотелось есть. У нее в рюкзаке оставалось еще немного хлеба и сыра, но она не знала, долго ли им еще ехать, и хотела сохранить еду как можно дольше. Тем более, если вдруг у Леобена нет запасов, то ей придется поделиться, она по-другому не сможет. Вон какой он худой и изможденный. Как у него еще только сил хватало лупить по мешку с песком?

Глава 2. Мечты и планы

Становилось теплее по мере приближения к Городу, вокруг которого располагалось множество угольных шахт. Практически весь уголь поступал в Город: для отопления и для работы паровых механизмов.

Что-то перепадало паровозным депо, но они тоже относились к Городу. А вот в поселения отправляли уголь редко и только за бешеные деньги, и далеко не все из них могли себе это позволить. Поэтому в местечке, откуда родом была Эби, практически не использовали механизмы.

Когда Эбигейл была маленькой, бабушка иногда по вечерам рассказывала ей старинные сказки и легенды, в том числе о том, что не всегда механизмам нужен уголь или другое топливо для работы. Колдуны могут завести эти устройства с помощью своей магии. И такие машины смогут работать бесконечно, их не нужно заправлять. Они, напитавшись магии от колдунов, даже становятся разумными, как и их повелители. Маленькая Эби очень боялась, слушая эти сказки. Девочка лежала, дрожа и затаив дыхание, натянув одеяло до подбородка, а иногда и так, что оставались одни любопытные глаза, глядевшие на бабушку, но никогда не просила остановить сказку. Правда, в их поселении колдунов не было, или же про них никто не знал, потому что они умело прятались, не желая делиться своей силой. А потом Эби подросла и перестала верить в колдунов и в ожившие машины, но страх перед ними остался, наверное, именно с той поры.

Эби пыталась отвлечься мыслями, но желудок наконец начал предательски бурчать.

— Бедняжка, ты совсем проголодалась, наверное! — воскликнул Бен и полез в свою сумку. Он выудил небольшой сверток и стал его разворачивать. — Тетя дала мне с собой несколько пирожков с зеленью, вот, держи.

— У меня тоже есть немного еды, спасибо, — почти прошептала Эби, отодвигая его руку с пирогом. Но Бен, не слушая ее, вложил пирожок ей в руку.

— Ешь! Если что, потом твою съедим, — сказал он и принялся за трапезу. Эбигейл не выдержала и откусила пирог. Он показался ей божественно вкусным. Даже лучше, чем у бабушки! Наверное, так кажется от голода, хотя что такое настоящая сытость, она вообще никогда не знала.

Новоиспеченные друзья съели по два пирожка. Теперь оставались только запасы Эби. У Бена еще оказалась с собой фляжка с водой, они утолили жажду и повеселели. Ветер, залетающий в окна, уже был намного теплее, хотя дым никуда не делся. И хотя ребята ни разу в своей жизни не были в Городе, они чувствовали его приближение. Необъяснимым, непонятным способом он давал о себе знать. Вроде и пейзаж за окном практически не изменился, все тот же унылый, высохший вдоль рельсов лес, серое низкое небо, жухлая трава. Но оба путешественника точно знали: Город уже близко.

— А ты кого-нибудь знаешь в Городе? — спросил Леобен.

— Нет, — вздохнула Эби.

— Как же ты рискнула отправиться? — поразился он. — Где собиралась ночевать?

— Я не знаю, Бен, — грустно ответила Эби. — У меня в поселении никого больше не осталось. И работы там нет. Поэтому я поехала в Город на заработки. Может быть, поначалу даже буду спать на улице.

Она не сказала, что у нее есть кусочек дорогой ткани, который она думала продать, если станет совсем плохо. А еще, говоря про отсутствие работы, немножко покривила душой. Она знала, что Странный Доктор взял бы ее к себе работать. Может быть, уборщицей, может, сиделкой. Но она так боялась этого места, подвала, где ей делали операцию, устройств, которые она видела, возможно, в полубреду… И непонятных криков и стонов, которые доносились из застенков, хотя она не была уверена, слышала ли их на самом деле. Но больше всего ее пугало именно то, что Доктор почему-то очень хотел, чтобы она у него работала. Поэтому после того, как на конвейере уехал ящик с бабушкой, она практически сразу, без раздумий, собрала нужные вещи, дождалась часа, когда прибывал городской поезд, и убежала, заскочив только на пять минут к соседке. Та обещала присматривать за домом, хотя, собственно, следить там было не за чем.

Леобен сочувственно покачал головой.

— Так не пойдет. У меня есть адрес человека, к которому можно будет обратиться в Городе. Он должен помочь. Я не знаю, чем. Но, может быть, он позволит нам переночевать, пока мы не найдем работу или другой ночлег?

— Нам? Ты сказал — нам? — удивилась Эби.

— Ну конечно! — уверенно ответил Бен. — Неужели в Городе ты снова собираешься пуститься в одиночное плавание? Я думаю, вместе будет проще.

— Конечно, я с большой радостью, — закивала головой Эбигейл. — Я просто не знала, захочешь ли ты пойти в Город вместе.

— Очень хочу, надеюсь, мы станем друзьями! — сказал Леобен и совершенно по-дружески снова обнял ее. Она положила голову к нему на плечо, и глаза сами закрылись. Стуки и скрипы поезда уже не будоражили ее, она их почти не слышала, потому что сразу заснула. Лео улыбнулся, отвернулся к окну и ехал так, бездумно глядя на проносящийся мимо пейзаж из засохших и обугленных деревьев.

Паровоз, хоть плелся и неторопливо, но все же с той скоростью, на которой сложно было успеть полюбоваться пейзажем. В данном случае даже не полюбоваться, а просто разглядеть что-то за окном, чтобы глаз отдохнул от созерцания одинаковых деревянных сидений в царапинах и выщерблинах.

«Вот сейчас бы пригодился механический глаз стражника!» — подумал Леобен. Говорили, что этот глаз не просто приближает изображение и не только может видеть в темноте. У этого устройства есть способность останавливать момент и запоминать его! Сохранять у себя внутри, чтобы потом просмотреть! Может быть, конечно, это все слухи. Разве такое вообще возможно? Но жителям поселений многое непонятно из того, что для городских само собой разумеется. Вдруг не соврал бродяга, что рассказал про глаз Леобену, когда его сердобольная тетушка пожалела путника и пустила переночевать? Он шел уже давно из города, пробираясь по перелеску вдоль паровозных рельсов. А в городе повидал всякого и теперь делился с благодарным слушателем, с юным Лео, который слушал его, раскрыв рот. Дело было несколько лет назад. Вот тогда и посеял рассказ бродяги в неокрепшем уме Леобена эту мечту: стать стражником. Семечко мечты проклюнулось и дало росток, который с каждым годом становился все сильнее и больше.

Тетя очень переживала, глядя на мальчика с ангельской внешностью, мечтающего стать служителем закона. Уж сколько она ему рассказывала страшных историй про несчастных стражников, которые рискуя жизнью берегут город, хотя на самом деле они просто охраняют железную знать от мягкотелых. И придумывала ему занятия, чтобы как-то заинтересовать и отвлечь. Все было бесполезно, настолько завладела мыслями Лео идея стать сильным, мужественным и, как это ему представлялось, бесстрашным воином.

Теперь он ехал воплощать свою мечту, на плече его спала новая знакомая, девушка с красивым звонким именем Эбигейл, про которую он совсем ничего не знал. Он-то поделился, что хочет стать стражником, но потом они сменили тему, и теперь Эби тихонько сопит во сне, а он размышляет, кто же она такая. И какой надо быть отчаянной, чтобы отправиться вот так, в одиночку, в Город. Ему и самому-то было страшновато, ведь он знал, что его часто принимают за женщину, хотя он и старался одеваться как можно более неженственно, и ходить поразмашистее, и даже сбил кулаки. Все равно для своей тети он был словно неоперенный птенец. Он чувствовал ее отношение и практически сам в это верил.

Но теперь он вроде как взял под опеку девчонку, и от него требуется все его мужество, чтобы защитить ее в случае чего. Ведь скоро это будет его самая прямая обязанность — защищать. Потому что он станет стражником.

Лео снова вспомнил про механический глаз. Он все пытался представить его, нарисовать в своем воображении, и не получалось. Как глаз может быть механическим?

Что еще могут заменить стражнику? В начале службы дают самые необходимые части. Но если вдруг страж получил какие-то ранения, то покалеченную часть тела тоже вполне могут заменить на железную. Конечно, эти моди совершенно не похожи на те, что носит знать. Никаких драгоценных металлов и уж тем более инкрустации: главное, чтобы было надежно и прочно.

Бродяга рассказал, что однажды видел почти полностью железного стражника. Его прозвали Ярый, потому что он всегда первым кидался в бой, несмотря на количество врагов, которых предстояло сразить. Он дрался как бешеный и, конечно, получал много ранений. Поэтому постепенно ему заменили многие части тела и органы, и с тех пор он стал практически неуязвимым. Но одновременно с этим, видно, пришла к нему потребность во власти. Он стал считать, что вправе сам вершить правосудие, и вскоре стал очень опасен. А и правда, кого ему бояться, если ему никто не может причинить вреда? Он с каждым днем все больше расходился и уже казнил нарушителей прямо на месте преступления, даже до конца не разобравшись, кто прав, кто виноват. Остерегаться его стала и знать, и в конце концов было принято решение убрать его с поля боя, а, точнее, с городских улиц, и так как стражники справиться с ним не смогли, то придумали использовать для этого механизм.

Но ловкое сильное тело Ярого, не знающее усталости, спасло его от машины, которая пыталась его поймать. Машина на трех гигантских ногах должна была догнать и раздавить взбесившегося стражника, но она была неповоротливая и медленная, и он ускользал от нее.

Тогда кто-то из молодых стражников придумал новый способ. С дирижабля спустили механическую руку на очень длинном шланге. Эта рука схватила Ярого за шиворот мертвой хваткой, и дирижабль поднялся выше. Стражник вертелся и извивался, но сил его железных рук не хватило, чтобы разжать механические пальцы, созданные с единственной целью: удержать. Дирижабль пролетел над перелеском до лесного озера, завис строго посередине него, и тогда рука разжала пальцы. Железное тело рухнуло с высоты в воду, и всплыть тяжелый железный стражник уже не смог: сразу пошел ко дну. Его дыхательная система была обычная, как у мягкотелых, так что долго он под водой не прожил. С тех пор он там, значит, так и лежит, на дне глубокого лесного озера. От головы уже, скорее всего, остался лишь череп. Страшное, наверное, зрелище: ржавое железное тело и человеческий череп вместо головы. Но что там с ним на самом деле, никто никогда не проверял.

Вот такую историю поведал бродяга, сказав в итоге, что с тех пор полностью заменять все части стражникам строжайше запрещено! А на следующее утро отправился дальше в путь, который лежал через дальний лес. И как напуганная тетушка его ни отговаривала, рассказывая страсти про нечисть в лесу, бродяге было нипочем. С тех пор они его не видели, обратно через их поселение он не проходил. Может быть, дальше отправился, а, может, сгинул в том лесу.

Глава 3. Город: ожидания и реальность

Город встретил новых друзей холодным затяжным дождем. Уже подъезжая к Городу, Леобен увидел серые тонкие нити, потянувшиеся с небес, а вскоре стена дождя полностью перекрыла обзор. Струи хлестали в окна, заливали сиденья, и брызги разлетались в стороны, попадая на пассажиров. Лео как мог прикрыл собой спящую Эби, но она вскоре проснулась.

— Как же так? Почему они не вставляют рамы? — плачущим голосом пролепетала она, ежась и пытаясь отодвинуться от брызг, долетающих к ней с неприкрытой стороны.

— Поезд летний. А летом не бывает дождей, ты же знаешь.

— Но сейчас не лето, уже давно осень! — продолжала сетовать Эби, которая снова начала мерзнуть. К тому же, у нее заложило нос, видимо, ее сильно продуло до того, как она села к Леобену.

— Им нет до нас дела, это ж бедняцкий паровоз, — грустно сказал Лео, растирая ей плечо, чтобы хоть как-то согреть. — Не уверен, что они вообще будут вставлять эти рамы.

— Как так? — удивилась Эбигейл.

Леобен пожал плечами.

— Да поговаривают, что хотят вообще сообщение прекратить между Городом и поселениями. Мол, никакого прока Городу от них нет. Кому надо, пусть добирается как хочет.

— Но другого же пути нет? — воскликнула Эби.

— На нет и суда нет, — сквозь зубы процедил Леобен. — Говорю же, мы им там не нужны. А если они нам нужны, то доберемся.

— Откуда ты столько знаешь? — вдруг спросила Эбигейл. — Про стражников, про паровоз?

— Да не особо много я знаю, — покачал головой Лео. — Просто наш полустанок ближе к городу, чем ваше поселение. До нас чаще новости доходят и быстрее. Ничего, скоро мы уже приедем, немножко потерпим, и начнется новая жизнь, — попытался подбодрить он девушку. Она хотела в ответ что-то сказать, но закашлялась. Леобен встревожился.

— Ты заболела?

— Я не знаю, — шмыгнула Эби носом. — Кажется, да. Продуло, наверное. Еще эти брызги…

Леобен молча обхватил ее уже обеими руками, чтобы закрыть от дождя и ветра, и так они ехали где-то около часа до самого вокзала. Разговаривать уже не хотелось, да и у Эби не особо получалось, потому что болезнь как-то очень быстро завладевала ею, и сейчас у нее уже болело горло.

Они вышли на вокзале на открытую платформу. Дождь разгулялся всерьез. Платформа была вымощена камнями, но в некоторых местах просела, и в образовавшихся углублениях скапливалась вода. Лужи были обширными, и некоторые невозможно было обойти. Сверху тоже лилась вода, причем все сильнее и сильнее. Леобен огляделся в поисках навеса. До ближайшего нужно было пройти метров сто. Друзья накрыли головы своими сумками и уже не разбирая дороги побежали к укрытию. Боль от болтов привычно отдала в правую ногу Эби. Спрятавшись под навесом, они остановились отдышаться, Эбигейл снова зашлась в кашле.

— Ты очень бледная, Гейл, — взволнованно сказал Лео и приложил руку к ее лбу. — Боже, да ты вся горишь! Нам срочно нужно в тепло, напоить тебя чем-то горячим, а еще лучше крепким!

— Тем и другим сразу, — тихонечко пробормотала Эбигейл.

— Тем и другим сразу, — согласился Леобен, поискав глазами, нашел деревянную лавку и усадил на нее Эби, а затем вытащил из непромокаемой сумки адрес, который дала ему тетушка и сложенную в несколько раз карту Города. По этому адресу проживал человек, который раньше был соседом Лео и его тети. Когда-то давно он перебрался в Город и вроде бы неплохо устроился. Уезжая, он сказал тетушке, что если она решит отправить своего племянника в Город, то пусть тот приходит к нему, там для него будет готов ночлег.

Сосредоточенно шевеля губами, Лео водил пальцем по карте, пытаясь понять, как им добраться с вокзала до знакомого тетушки. Улицы на карте были такими запутанными, их было много и они часто пересекались. Как тут люди вообще что-то находят? Наконец он кое-как разобрался, куда примерно им идти, и выглянул на улицу. Дождь ослабевал, но было очень холодно, а Эби уже трясло в ознобе и просто от холода и мокрой одежды. Когда они вышли из поезда, за потоками воды невозможно было разглядеть весь вокзал. Сейчас Леобен увидел, что неподалеку от них находится небольшая закусочная, и решительным шагом повел подругу туда. На ее испуганный взгляд он шепнул, что у него есть немного денег, и сейчас надо срочно напоить ее горячим и крепким, немножко просохнуть, а затем добираться до дома, где живет старый тетин знакомый. Заодно за это время, может быть, прекратится дождь. Эби покорно поплелась за ним.

В закусочной на мокрую, бедно одетую парочку равнодушно покосились несколько мужиков, жующих что-то за столиками и пьющих пиво за стойкой. Лео усадил Эбигейл за один из столиков поближе к газовому обогревателю, выступающему из стены хитрым переплетением трубок, и направился к стойке. Вскоре он принес ей и себе по большой чашке горячего чая, и тут же трактирщица подала стопку с какой-то терпкой настойкой, которую Леобен заставил Эби выпить одним глотком. Морщась, девушка проглотила жидкость, из глаз ее брызнули слезы, и она, раскрыв рот, стала обмахивать его рукой.

— Как жжет! Что это было?

— Микстура, — засмеялся Лео. — Очень крепкая. А теперь пей очень горячий чай. И давай сюда куртку.

Эби безропотно стащила свою кожанку, мокрую насквозь, и протянула ее Леобену. Тот подошел к обогревателю, подставил поближе пару стульев и развесил на них куртку и свой балахон. Хоть немного просохнет одежда, пока они тут будут сидеть. Эбигейл тем временем, обхватив обеими ладонями чашку, чтобы согреть руки, делала маленькие аккуратные глотки чая, боясь обжечься.

— Тебе полегче? — спросил Леобен. Эби кивнула. Хотя она еще не поняла. Ей стало теплее, и голова побежала после настойки. Но, конечно, так просто она бы не выздоровела. Ей бы сейчас улечься в уютную кровать рядом с печкой, да еще под теплое одеяло, и чтобы бабушка принесла ей чай с малиной, села рядом и рассказала одну из своих длинных старых сказок. Тогда с утра она бы проснулась как огурчик. Но только бабушки больше нет, она уехала на конвейере, и кровати рядом с печкой тоже нет. И почти нет денег. А есть незнакомый чужой Город, залитый дождем, мокрая одежда, холод и простуда. А еще есть немного хлеба и сыра! — вспомнила она.

— Давай доедим то, что у меня осталось, — предложила она Лео. — А завтра уже что-нибудь придумаем.

Леобен задумался. У него тоже денег было совсем немного, тетушка отдала все, что могла, и он сам немного скопил на дорогу. Правда, за настойку вокзальный трактирщик содрал за него втридорога. Но пару недель он протянет. А если вдвоем, то одну. Правда, он очень надеялся, что старый тетин знакомый их покормит, а дальше Лео пойдет наниматься в стражники, а если не возьмут, то просто найдет какую-нибудь работу. Любую. А потом уже посмотрит. Будет день, будет пища — решил он.

— Давай доедим, — согласился он. — А завтра найдем. И денег чуть-чуть у меня есть. Мы справимся. Вдвоем все равно легче.

Эби вытащила хлеб с сыром, они разделили их пополам и съели, запивая чаем.

***

До дома старого знакомого они добрались, когда уже стемнело. Правда, дождь прекратился, но похолодало еще сильнее. Одежду они так и не смогли высушить до конца, вещи остались сырыми, но их хотя бы не нужно было выкручивать. Эби шла, спотыкаясь на подкашивающихся ногах, тело ее горело. Еда и настойка хоть и придали ей немного сил, но намного лучше не стало.

Когда по расчетам Леобена им оставалось уже совсем недалеко, они умудрились заблудиться в хитросплетении узких однообразных улочек, вдоль которых стояли высокие безликие дома с крошечными окошками. Улицы слабо освещались только светом из этих подслеповатых окошек. Эбигейл едва волочила ноги, Лео буквально тащил ее на себе.

— Я больше не могу, — едва слышно шептала девушка, — положи меня где-нибудь и ищи дом.

Лео испугался.

— Ты что, я тебя тут не брошу! Как можно?!

— Ну, ты найдешь дом и вернешься за мной…

— Гейл, если я тебя тут оставлю, боюсь, что мне уже будет не за кем возвращаться. Крепись, сейчас мы выберемся, я это чувствую, — бормотал он все, что приходило в голову, хотя абсолютно не был уверен, что на самом деле выберется. Им встречались редкие прохожие с неприветливыми лицами, и сколько раз ни пытался Лео заговорить с кем-нибудь и спросить дорогу, им никто не отвечал. Кто-то отрицательно вертел головой, кто-то поднимал повыше воротник, закрывая лицо, и ускорял шаг.

А потом они прошли буквально еще метров пятьдесят, и узкие угрюмые улочки сменились на более широкие, освещенные газовыми фонарями. Дома здесь тоже были другими, пониже, с большими окнами и красивыми фасадами. Людей тут сейчас тоже было совсем мало. Под фонарем стоял мужчина и курил, и где-то вдалеке прогуливалась под ручку парочка.

— Кажется, это здесь, — неуверенно протянул Леобен, поднимая глаза на один из импозантных домов. Неужели тетушкин бывший сосед теперь живет в таком месте?

Про этого человека Лео знал только то, что они с его мамой и ее сестрой-погодком в детстве были соседями и играли вместе. Когда мальчик достиг совершеннолетия, он, как и сейчас Леобен, тоже отправился в Город, где ему удалось очень удачно обосноваться, хотя и не сразу. Вернулся он спустя только пятнадцать лет. Лео тогда исполнилось тринадцать, и он уже жил с тетушкой, которая забрала его после пропажи матери. Отца он не помнил, тот погиб в его раннем детстве под завалами в пригородной шахте, где он работал целыми неделями, возвращаясь домой только на выходные.

Добрался он к ним не на поезде, а на служебном дирижабле. Все жители полустанка выбегали тогда из своих домов, чтобы поглазеть, как со стороны леса приближается отливающее медью летучее чудовище. Дирижабль высадил пассажира на единственной площади, что была в поселении, и полетел дальше, с тем чтобы забрать его на обратном пути через сутки. Важный, хорошо одетый бывший тетин друг и сосед огляделся по сторонам и уверенно зашагал в сторону соседкиного дома. Его мало кто помнил здесь, и все жители вывалили на маленькую местную площадь, чтобы посудачить о том, кого же доставили сюда с этакими удобствами.

А он постучался в дверь, где когда-то был частым гостем, и ему открыл Леобен. Тетушки не было дома, она ходила в лавку за продуктами, когда прилетел цеппелин, и ей кто-то сказал, что высадившийся из него человек направился в сторону ее дома. Ничего не понимая, она, подобрав длинную юбку, побежала к дому, едва не забыв расплатиться с лавочником, и как раз застала старого друга на пороге с Леобеном. Белокурый мальчик с лицом ангела встревоженно смотрел на богато одетого незнакомца и не хотел впускать.

— Лео, сынок, что ты! Это же наш старый друг! Он знал твою маму, — радостно воскликнула тетя. — Заходи, Дин, я так рада тебя видеть. Тебя и не узнать, такой ты теперь важный!

— Но ты все-таки узнала, — довольно произнес Дин, входя в домишко, где жили тетя Молли с Леобеном. Он осмотрел старые стены.

— А у вас все по-прежнему, — не скрывая облегчения, что его такая жизнь уже не касается, пробормотал старый знакомый. — Но зато, гляжу, сына вырастила! А где отец?

Мальчик опустил глаза в пол. А тетя почему-то виновато стала объяснять, что Лео не сын ей, а племянник, взяла его после исчезновения Лоры. Дин нахмурился.

— И давно? А что с ней случилось? — поинтересовался он.

— Давно, — вздохнула Молли. — Несколько лет назад. Пошла на полустанок за посылкой, должен был приехать поезд с почтовым вагоном. И с тех пор ее никто не видел.

— М-да, печальная история.

Дин покосился на мальчика, в замешательстве стоявшего около обеденного стола и рассеянно колупавшего клеенку. Когда речь заходила о его матери, он пытался ловить каждое слово, ему всегда казалось, что от него что-то скрывают. Но каждый раз слышал одно и то же.

Тетя Молли усадила гостя за стол и принялась хлопотать, выставляя на скатерть скудные яства, что у них были. Дин вдруг хлопнул себя по коленям и суетливо полез в дорожную сумку, которую поставил рядом со стулом. Оттуда он выудил небольшой сверточек «с дарами Города», как он выразился. Там были сладости.

— Угощайся, приятель! — обратился дядя Дин к Лео, и тот, насупившись, вытащил одну конфету в золотой обертке и сунул в карман.

— Можно я пойду поиграю с ребятами? — спросил Леобен у тети.

— Конечно, беги, дружок, — ласково сказала она и подсела к Дину за стол. Лео так и не узнал, о чем они разговаривали тогда, и зачем вообще прилетал бывший сосед. Тетя после его отбытия лишь сказала, что удачливый Дин в Городе на хорошем счету, работает на государственной службе. А еще, что он обещал, если Леобен, когда вырастет, надумает тоже попытать счастья в Городе, он его приютит. На вопрос Лео, зачем вдруг вернулся Дин через столько лет, если даже не подавал о себе весточки, тетя Молли лишь в недоумении развела руками.

Сейчас, когда Леобен с Эби стояли перед дверьми дома, где проживал Дин, он совсем смутно припоминал эту историю. Все эти годы ему даже в голову не приходило думать про визит дяди Дина. Он и в Город-то никогда не хотел, пока к ним не забрел путник и не принялся рассказывать про железных стражников с механическими глазами. А теперь Лео уже в Городе, и его цель близка, и приют вроде бы тоже.

***

Ребята поднялись на крыльцо, и Леобен потянул тяжелую дверь за витую медную ручку. В подъезде царил негостеприимный полумрак.

— Нам на третий этаж, — сказал Лео и стал подниматься по лестнице, помогая Эби. Она совсем ослабела и еле передвигалась.

— Бен, может, нам лучше пересидеть просто на лестнице? — жалобно протянула она.

«Бредит она, что ли?» — подумал Лео. Зачем сидеть на лестнице, если они уже почти добрались до ночлега.

— Да еще несколько шагов пройти, и будет у нас кров над головой, и, может быть, даже постель! Он человек состоятельный, думаю, у него точно найдется место. Он же сам предложил, — бодрым голосом произнес Леобен, продолжая идти вверх.

— Но уже так поздно, — хныкала Эби. — Вдруг это неприлично? Это же Город! Ты видел, уже никого почти нет на улице, и окна мало где горят. Вдруг он спать лег? Он же не ждал нас. А мы тут явимся среди ночи.

— Ну а что же нам тогда делать, если мы только к ночи приехали, — удивился Лео. — У нас же нет дирижабля, на котором он когда-то прилетал. Он, наверное, знает, как трудно добраться до Города и что поезда ходят редко! Не волнуйся, он поймет!

Эбигейл вздохнула и, едва перенося ноги со ступеньки на ступеньку, продолжила подъем. Последний пролет Лео почти нес ее, ухватив под мышки. Там он поставил ее, шатающуюся, перед дверью дяди Дина и постучал в специальную медную табличку, от которой, видно, по всей квартире пошел трезвон.

Им очень долго не открывали. «Неужели и впрямь спал?» — испуганно подумал Леобен, а Эби так вообще спряталась за его спину, когда они услышали за дверью шаги и недовольное ворчание.

Дверь им открыл пузатый обрюзгший мужчина с круглым брюшком, облаченный в разноцветный длинный шелковый халат с запáхом. Лео вначале не признал в этом располневшем купчике дядю Дина. Правда, тут не было ничего удивительного: он видел его недолго и один раз в жизни, и то почти десять лет назад.

Дин, по всей видимости, тоже не узнал Леобена. Он стоял и с недовольством и некоторым презрением рассматривал двух бродяг в потрепанной одежде: белокурого юношу с нежным, почти женским лицом и щуплую черноволосую девчонку маленького роста, которая пряталась за спиной парня и смотрела на Дина своими огромными угольно-черными глазами из-под густой челки, закрывающей лоб. Казалось, что природе было мало наделить ее такими жгучими черными очами. Глаза были словно обведены жирным черным карандашом, настолько густыми были ее ресницы. Обычно смуглая, сейчас она была очень бледна из-за болезни, и от этого взгляд ее черных глаз с белого как простыня лица был пугающим.

— Вы кто такие? — брезгливо пробурчал сонный купец. А потом решил сменить тон на более грозный. — И что вам тут надо поздно ночью?!

Эби тонкими пальцами вцепилась в плечи Лео. Тот выступил вперед.

— Дядя Дин… Я от тети. От тети Молли. Вы когда-то с ней дружили, а потом, когда у нас гостили, сказали, что я могу приехать, вот я и приехал, — без обиняков выложил Леобен все. Толстяк на шаг отступил и оглядел их снова.

— То есть ты от Молли? — прокряхтел он.

— Да, так точно! — отрапортовал Лео. — Нужно пристанище, но мы надолго вас не потревожим.

Купец снова осмотрел парочку, уже более внимательно. Его сальные глазки пробежались по тщедушной фигурке Эби вниз и вверх несколько раз. «Хм, куда бы ее приспособить? — мелькнуло у него в голове. — Мальчишка-то хоть длинный, но хилый и нежный, не знаю, что ему тут делать. А девчонка на что-нибудь да сгодится». Он быстро в мыслях перебирал варианты, куда можно было бы подсунуть эту бродяжку и самому не остаться в накладе. А вслух он недовольно произнес:

— Как мне помнится, я звал только одного мальчика. И Молли ничего не говорила про то, что будет еще какая-то девчонка.

Эби вжалась в спину Леобена. Она уже еле держалась на ногах, из последних сил цепляясь за его одежду.

— Но мы не займем много места, дядя Дин, — просительно произнес Лео, и Дин поморщился. — И завтра же мы найдем работу!

— Что? Вы завтра найдете работу? — купец сначала засмеялся, а потом его смех перерос в перханье и сухой кашель. — Это, хочешь сказать, тоже я тебе обещал?

Леобен смешался.

— Нет, конечно, но мы найдем. Мы для этого сюда и приехали! И Эби тоже, только немного подлечиться ей надо, ее продуло. — Он с жалостью посмотрел на подружку.

Дин долго рассматривал незнакомцев. Он помнил тот давний свой визит к тете Лео и то, что приглашал Леобена в Город, правда, он ожидал, что тот к этому времени не просто вытянется в тощего журавля с голубыми глазами, а станет уже похож на мужика. «А, впрочем, — почесал Дин подбородок, поросший неровной редкой щетиной, и мысленно ухмыльнулся, — и для него найдется место. Некоторые любят таких ангелочков. Думаю, что и его найду куда определить».

— Лео, ты помнишь, дружок, как я приезжал к тете Молли. Так я сказал, что с радостью приму тебя. Но не ее! — он вонзил указующий перст в еле живую Эбигейл, которая и так уже всего боялась. Ему почему-то доставляло удовольствие видеть, как плещется страх и безнадежность в ее огромных черных глазах. Дин хотел, чтобы она сама просила его о приюте, и в конце концов он бы снизошел и разрешил ей пожить у него, в виде великого одолжения. Тогда она чувствовала бы себя еще больше обязанной. Но Эби как язык проглотила.

— Мы же приехали вместе, дядя Дин, — почти умоляющим тоном произнес юноша. Купец в очередной раз окинул взором ребят и задумался. Медленно осмотрел с ног до головы девушку. Потом, словно резко приняв какое-то решение, он оживился и махнул рукой.

— Ну, ладно. Заходите уж, что ж я в самом деле. — Он отступил немного в сторону, пропуская ребят в квартиру. — Но больше, чем на одну ночь, я вас не оставлю. Либо платите за постой. У меня сейчас… некие затруднения.

— Спасибо, дядя Дин, — сказал Леобен. — Я заплачу! У меня есть. Эби простудилась, а когда она выздоровеет, мы сразу уйдем.

— Хм, — произнес купец. Пока она будет болеть, он разузнает, кто может ею заинтересоваться. Очень уж необычная внешность. Особенно для девчонки из пригорода.

Он провел их в столовую и даже милостиво предложил остатки ужина. Леобен набросился на остывшее жаркое, а Эбигейл кусок в горло не лез. Она только смогла выпить чай, и то потому, что ее сильно уговаривал Лео. Затем Дин показал друзьям место, где они будут спать. Он выделил для каждого по крохотной каморке для слуг. Но, по всей видимости, он не кривил душой, упомянув о денежных затруднениях. Сейчас в квартире находилась единственная служанка, сухонькая пожилая женщина невысокого роста и седая как лунь. Она и отвела ребят в их комнатки, попутно показав, где в квартире туалет с ванной.

А пока Леобен стоял на пороге ванной с подогревом воды и душем и не находил слов от восхищения — ведь ему дома приходилось таскать воду из колодца — Эбигейл, шатаясь, добрела до своей комнаты и нашла в себе сил только стянуть кожанку и обувь, а потом рухнула ничком на заправленную кровать и уснула.

Глава 4. Жажда жизни

Ранним утром недалеко от берега лесного озера, окруженного непроходимой чащей, темная зеркальная поверхность воды подернулась легкой рябью. Потом еще и еще. Прошло какое-то время, и из воды показалась голова странного существа.

Оно очень медленно выползало из воды, еле переставляя свои конечности, перемещаясь не плавно, по-человечески, а рывками, словно каждое движение давалось ему с огромным трудом. Может быть, потому что это было водяное чудище, привыкшее жить в озере и не умевшее находиться на воздухе?

Утреннее солнце играло бликами на темной глади озера. Его лучи отражались в блестящем теле неведомого создания, выходящего из воды. Существо искрилось под солнечным светом, словно все тело его было покрыто серебряной чешуей. Все, кроме лица. Вместо лица у него был оскаленный череп с мертвым правым глазом. В левую глазницу было вставлено замысловатое устройство из меди, источающее слабый зеленоватый свет. Устройство закрывало бровь и левую скулу и заканчивалось медной ушной раковиной. На месте второго уха зияла дыра, внутри которой что-то мерцало. Затылок и шея существа тоже поблескивали металлическим светом. И, что самое удивительное, на его теле была одежда из кожи, точнее, ее остатки, превратившиеся в лохмотья.

Выбравшись полностью на берег, странное создание ничком рухнуло в траву и долго так лежало не шевелясь. Потом, словно собрав последние силы, оно приподнялось на руках, отжалось от земли и стало медленно вставать на ноги, дергаясь, словно веревочная марионетка в неумелых руках начинающего кукловода.

Наконец, полностью распрямившись, существо встало на две ноги и застыло в таком положении. Оказалось, что это не водяное чудище, а всего лишь человек, или был им когда-то, пока ему не заменили почти все части тела на металлические, а затем не сбросили на глубину озера, где рыбы обглодали ему лицо, а единственный живой глаз ослеп от постоянного давления воды. Когда человеку вставляли механический левый глаз, модификаторы решили использовать новое для тех времен изобретение и вставили тонкую металлическую прослойку под черепную коробку, тем самым защитив мозг, поэтому рыбы и другие озерные твари не смогли до него добраться, объев только доступные участки, которых было совсем немного.

Медленной неуверенной походкой, как будто заново обучаясь ходить, человек двинулся в сторону леса, прочь от ненавистного ему озера, в котором он провел столько ужасных беспросветных дней, теряя остатки надежды и последние живые ткани, обрастая илом, утрачивая подвижность, потому что, хоть тело его и создано было из нержавеющей стали, мельчайшие частицы песка проникли во все тонкие сочленения его механических частей. Он пытался выбраться из этого озера уже очень давно, с самого первого дня, как попал на его глубину. Но под толщей воды совсем не видно было света, нельзя было различить, день на поверхности или ночь, и не было никаких ориентиров. Он полз наобум, в первом попавшемся направлении, увязая в мягком рыхлом песке и отбиваясь непослушными в воде железными руками от рыбьих стай. Возможно, он просто подолгу кружил на одном месте, петляя бесцельно по дну, ведь следы, которые оставляло его железное тело на песке, быстро смывались подводными течениями, и сделать хоть какую-то метку было невозможно.

Рыбы, съев все, что было возможно, потеряли к железному человеку интерес, но он с лихвой возмещал свои страдания, поедая в ответ рыб и моллюсков.

Шли годы, подводный странник все искал выход из озерных глубин. Его легенда забывалась, пересказывалась заново, обрастала вымышленными подробностями. Но кроме модификаторов, никто не знал, что когда-то тело стражника Ярого, а это был именно он, пронзили насквозь железным прутом, и ему не просто закрыли грудную клетку металлической броней, но и заменили на моди дыхательную систему. На стражах часто испытывали новые устройства и механизмы — вступая в ряды законников, они давали на это свое согласие. Не всегда эксперименты заканчивались удачно, но в случае с железным стражником все моди приживались отлично, словно он был для этого предназначен.

И вот однажды, когда он в очередной раз без особой надежды попытался разглядеть сквозь толщу воды хоть какой-то просвет, его механический зеленый глаз зафиксировал ультрафиолет. Сквозь слой воды к нему пробивались лучи солнца. Бывший страж вдруг заметил, что в течение какого-то времени ему стало немного легче ползти, как будто давление воды уже меньше. Поначалу он списывал это на действие попутного течения, но, кажется, он действительно приближался к берегу. Стараясь не обольщаться надеждой, Ярый продолжал медленно двигаться вперед. Вполне возможно, что это не близость берега, а просто подводный холм.

Спустя какое-то время ультрафиолетовое излучение исчезло. Но вместо того, чтобы погрузиться в пучину горя от несбывшейся мечты, железный стражник просто перестал ползти и принялся пережидать. Он понадеялся, что наверху сейчас просто настала ночь и солнце скрылось. Торопиться было некуда, он не один год ждал спасения, подождет и одну ночь.

И его надежды оправдались! Прошло несколько часов, хотя он их уже не замечал, и глаз снова поймал такой желанный ультрафиолет. И по мере того, как Ярый полз, излучение становилось все сильнее и сильнее. Он медленно, но верно продвигался к берегу. Он наконец-то мог выйти наружу. И кто бы знал, сколько ярости и ненависти скопилось в его душе! К тем, кто, вначале дав ему волю, власть и силу, за считанные секунды отобрал все. Конечно, они были уверены, что забрали и его жизнь. И вот в этом-то они жестоко ошибались. И он вернется за расплатой в многократном размере. За их жизнями, а, может быть, и жизнями тех, кто попадется на его пути.

Эти мысли придавали ему сил, и он уверенно и упрямо двигался к своей цели, благо цель он уже видел. Сквозь толщу воды механическим глазом уже можно было различить блеклое солнце. Оно было его ориентиром, маяком, путеводной звездой. Иногда оно не показывалось, если день стоял пасмурный. Но берег все приближался, и железного стражника с не менее железной волей с дороги сбить уже было невозможно.

Глава 5. Золотая ступня

Ранним утром Леобен, как и обещал, отправился на поиски работы. Он заглянул в комнату, где вчера на неразобранной постели прямо в одежде улеглась спать его новая подруга Эби. Светлые брови Лео словно срослись на переносице, когда он увидел, как она металась в лихорадке на постели, не замечая, что он вошел. Его сердце мучительно сжалось при мысли, что он не уберег ее. Девушка первая доверчиво подсела к нему, чтобы согреть теплом, а он не смог довезти ее до пристанища, дал ветрам продуть, позволил дождям залить. Он нервно и прерывисто вздохнул, вглядываясь в сумрак комнаты, где лежала Эби. В душной крошечной комнатушке стоял приторный запах болезни. Воздух был горячий: казалось, что его нагревал жар тела больной девушки.

Лео почувствовал, как кто-то легонько тронул его за локоть. Он обернулся и увидел старушку-служанку. Та многозначительно кивнула ему, давая понять, что позаботится об Эбигейл. Лео, который в глубине души был страшно напуган, потому что не имел представления, как помочь больному человеку, от ласкового прикосновения седовласой женщины расслабился и немного успокоился. Она выпроводила его и прикрыла дверь в комнатку Эби. Леобен, перекинув холщовую сумку через плечо, вышел из квартиры. Его цели были очень четкими: он шел наниматься в стражники.

***

Дин приоткрыл дверь в маленькую комнату, где спала больная девушка, и вошел. Воздух тут же надавил на него своей душной неприятной вязкостью. Крошечное окошко под потолком едва пропускало дневной свет, и Дин напряженно вгляделся в лицо Эби, пытаясь ее получше рассмотреть. Девушка спала беспокойным сном, густые ресницы подрагивали. Черные брови иногда взмывали вверх, словно она видела во сне нечто пугающее и необычайное. Дрожали кончики пальцев рук.

Она была такая миниатюрная, крошечная, худая. Смоляные волосы разметались по подушке, челка прилипла ко лбу. Чем дольше вглядывался купец в лицо девушки, чем дольше разглядывал ее худую фигурку, тем сильнее разгоралось в нем давно не удовлетворяемое желание. Он приблизился к кровати и снова всмотрелся в осунувшееся бледное личико. У Эби была кукольная внешность, но если и так, это была особенная кукла. Если такие и делали, то строго на заказ и в единственном экземпляре. Ее огромные черные глазищи, что с таким страхом таращились на него вчера, невозможно было ни забыть, ни повторить. Она была худая и маленькая, и Дину вдруг захотелось придавить ее всем телом, выжать последние соки. Хотелось, чтобы она смотрела на него с ужасом и ненавистью, хотелось показать, что он хозяин и властелин. Но девочка спала больным мучительным сном, ничего не замечая вокруг.

Дин подошел совсем близко к кровати и нагнулся над Эби. Он положил руку на худое плечо, и ему показалось, что он укололся, настолько острое оно было. Полы махрового халата распахнулись, и наружу вывалилось круглое железное брюхо: и гордость, и беда Дина. Эту металлическую часть он отхватил когда-то на аукционе, заплатив чуть ли не половину состояния, но беда была в том, что живот совершенно не подходил Дину по размеру. Его прежний владелец, кто-то из знати, обладал внушительными габаритами и явно неплохо питался, отчего разрастался вширь. Это заставляло его усовершенствовать свое тело: периодически он менял свои металлические части на новые, более подходящие размерам его желудка. Части, из которых он «вырастал», богач сбывал на аукционах и считал это очень неплохим вложением. Поставив очередную металлическую часть и не отказывая себе в пище, он продолжал наращивать свое пузо и увеличивал размер железного живота, а старые, ставшие негодными, части продавал и отлично зарабатывал.

Одну из этих частей и купил Дин, который в то время не мог похвастаться такими объемами. Для того, чтобы ему было комфортно носить новую моди, купцу пришлось долго объедаться и толстеть, питаясь тем, что он не любил, даже когда не было аппетита. Зато со временем его параметры достигли необходимых, и стало возможно установить в его тело железный живот. Отказаться от такого он не мог. Когда еще представится возможность завладеть металлической частью, принадлежавшей знатному человеку?

Когда стало ясно, что живот уже не останется пустым гулким местом на теле Дина и в нем можно разместить его пузо, подпольные мастера установили железо, и купец, неся новую, тяжкую, но очень почетную ношу на своем животе, зажил почти новой жизнью. Он никогда бы не смог принадлежать к знати. Но нечто металлическое, что теперь являлось его частью, тем не менее ставило Дина на одну или две ступени выше по отношению к своему сословию.

***

Дин, раздумывая, все еще сверлил глазами больную, но вдруг Эбигейл зашлась кашлем — сухим, гортанным, страшным — и на миг открыла свои черные глазищи. Кажется, она даже не увидела купца, глядя в горячке сквозь него, но Дин вдруг явственно ощутил жар, исходящий от ее пылающего тела, и неожиданно почувствовал запах болезни, наполняющий комнату. Ему стало противно, природное чувство брезгливости перевесило похоть, и он, опомнившись, отступил на шаг от кровати, осматривая тщедушное тело в грязной пропотевшей одежде. Дин застыл, парализованный внезапным страхом, которым пугала его болезнь Эби. Затем, запахнув халат и скривившись, словно во рту был огромный кусок лимона, купец вышел за дверь и притворил ее за собой.

Однако выгоды своей упускать нельзя. В Городе имеются подходящие заведения, куда с удовольствием примут эту замарашку на работу. А потом он к ней наведается уже как полноправный пользователь.

С этими мыслями Дин ушел к себе, с досадой вдруг вспомнив, что существует еще одна проблема в виде Леобена. Сейчас тот ищет работу, но за один день вряд ли найдет, тем более в страже. И он вернется и будет следить за своей подругой, которой намерениями Дина уже уготована особая судьба. А, впрочем, даже Леобену можно найти прекрасное место. Мужественности в нем, конечно, нет ни на грош. Он, скорее, женственный и притом очень красивый. У юноши ангельское лицо, и, возможно, фигура, скрытая широким балахоном, тоже неплоха. На такого найдутся желающие, особенно женщины в возрасте. И, может быть, даже из знати! Тогда за него он сможет получить такую мзду, которую за эту полудохлую девку с жуткими черными глазами ни в жизнь не выручить.

Дин позволил себе немного помечтать, представив, как пополняется его казна за счет этих двоих прибившихся бродяжек. А потом он все-таки найдет в борделе эту черноглазую девку, уже здоровую, вымытую и чистую.

Меряя грузными шагами свою комнату, купец в задумчивости подошел к красивому старинному комоду и выдвинул самый нижний ящик. Там, обмотанное нательным бельем, было спрятано его сокровище: золотая ступня старой герцогини, что несколько месяцев назад покинула этот мир. Жадные до денег родственники знатной старухи принялись распродавать ее металлические части через тайных ростовщиков. Это было омерзительно и низко: уложить в гроб не тело несчастной целиком, а нечто ущербное, что осталось после изъятия моди. Мертвая герцогиня в закрытом гробу была похожа на убогого калеку, обезноженного, с обглоданной половиной лица, с которого теперь скалились ее неприкрытые зубы: когда-то она заменила всю его нижнюю часть на инкрустированную кристаллами платину, мягкую в нужных местах. Правда, лицо бы не рискнул купить для собственного использования ни один даже самый богатый купец. Подобные ценности торговцы обычно хранили в сундуках для услады мыслей о собственном богатстве и с надеждой когда-нибудь перепродать их за баснословные деньги.

Дину не могла пригодиться золотая женская ступня, однако от того, что она лежит у него среди личных вещей, его сердце переполнялось сладкой истомой и начинало биться в два раза чаще. Это было его сокровище, о котором никому нельзя рассказывать. И лишь изредка его можно было продемонстрировать ценителям из своего круга, у которых также дома были спрятаны металлические части знатных людей. И то с риском, что кто-то, позавидовав, наведет на него стражу.

Дин, вынув из тряпок изящную золотую часть, долго любовался на нее, поднеся к окну и наблюдая, как переливаются золотые пальцы в дневном свете. Затем глубоко вздохнул, завернул ступню и, убрав ее на место и задвинув ногой ящик, вышел из комнаты.

Глава 6. Новобранец

Леобен спустился по лестнице, толкнул тяжелую дверь и вышел на промозглую утреннюю улицу. Небо по-прежнему было затянуто темными низкими тучами, а в воздухе, казалось, висели крошечные ледяные капли, которые, касаясь кожи, тут же в нее впивались. Дождя пока не было, но он мог пойти в любой момент. Лео с удивлением подумал, что таких затяжных дождей не было в местах, где он жил. За городской чертой они, конечно, шли иногда, и часто было сыро и слякотно, но не в таком количестве, хотя в поселеньях, где многие жители имели огороды, влага была нужнее. Но почему-то вся она словно сконцентрировалась в городе.

Лео с интересом отметил, что первые редкие прохожие, встретившиеся ему на пути, поверх одежды были как будто обмотаны странной полупрозрачной материей, которая тускло поблескивала на свету. Это было похоже на бесформенную накидку с капюшоном, совершенно не имеющую привлекательности, и юноша предположил, что эти странные одеяния защищают путников от дождя. Ему и Эби обязательно нужно было обзавестись такими же. Были бы у них вчера такие накидки, может, его подруга бы не заболела.

Вчера вечером при тусклом свете ночника он старательно еще раз изучил карту, уже представляя, где находится дом Дина, и выстроил в голове маршрут, по которому ему придется добираться до Управления стражи. Как он понял из карты, сейчас они с Эби находились в Среднем городе или, как его еще называли, Торговом квартале. В этой части Города, имеющего форму кривого равнобедренного треугольника со срезанной вершиной, жили, в основном, купцы, мелкие торговцы, иногда сюда перебиралась обедневшая знать. В Среднем городе располагалась торговая площадь, несколько развлекательных заведений, в том числе и оказывающих особые услуги, а также в центр квартала практически под прямым углом сходились ветки четырех железных дорог, отчего на карте этот район казался перечеркнутым крест-накрест. Еще одна рельсовая дорога уводила в Новый город: по ней осуществлялось только внутригородское транспортное сообщение. С противоположной стороны Торгового квартала находился Старый город, или Каменный квартал. Там жила знать.

Леобену общие границы трех кварталов напомнили очертания полурастаявшего покосившегося снеговика, у которого нижний шар занимал самый обширный по площади, промышленный Новый город, а на месте головы находился довольно небольшой Каменный квартал.

Лео, еще раз с неприязнью покосившись на надувшееся небо, двинулся по каменной мостовой, периодически сверяясь с картой. Улицы оживали. Мимо него пару раз прогрохотали по мостовой коляски, и Леобен с изумлением увидел, что в них не были запряжены лошади. Они как-то двигались сами по себе, хотя на козлах, как ему показалось, сидел кучер, но он управлял не лошадьми, а металлическими рычагами, торчавшими из какой-то коробки перед ним. Нечто похожее Лео видел однажды, заглянув сквозь мутное стекло в кабину машиниста перед тем, как сесть в поезд. Только там рычагов было больше. Несколько человек проехали по мостовой на небольших самодвижущихся сиденьях, установленных на три колеса: большое спереди и два маленьких сзади. К спинкам сидений были приделаны здоровенных размеров сложенные зонты, а двигались они за счет педалей, которые приходилось крутить ездокам.

Леобен загляделся на незнакомое ему устройство и, нечаянно выйдя на середину дороги, был напуган неприятным, громким и резким звуком, почему-то напомнившим ему кваканье гигантской лягушки. Он неловко отпрыгнул в сторону, и мимо прокатилась еще одна коляска с кучером и рычагами. Из окошек на него недовольно косились утонувшие в толстых щеках глазки какого-то мужчины. Лео прижался к обочине и уже аккуратно двинулся дальше, стараясь больше не отвлекаться от дороги. Дождь все не начинался, но вспухшие тучи в любой момент готовы были прорваться под напором накопившейся воды, так что лучше было поспешить. Не важно, что будет на обратном пути, но предстать перед будущим начальником жалким и вымокшим с ног до головы было бы очень некстати.

Путь Леобена до Управления стражи вышел гораздо продолжительнее, чем он предполагал, изучая карту. Когда накануне он водил пальцем по бумаге, казалось, что все просто и очень близко, а стоило выйти на сырые улицы, где вдалеке за завесой тумана терялись дома, как он тут же запутался. Лео никогда не бывал в Городе. Там, где он прожил всю свою жизнь, дома были невысокие, и располагались они не так часто и плотно друг к другу. И дорогу можно было запросто спросить у любого встречного, хотя бы потому, что почти всех он знал. Здесь же лишний раз не хотелось ни с кем заговаривать. Все пешеходы торопились куда-то, замотанные в свои полупрозрачные накидки, а чтобы остановить тех, кто проезжал на своих трехколесных аппаратах и тем более в колясках, не было и речи.

Лео плутал и сбивался с пути. Он почти все время шел, держа перед собой карту, загнутую назад так, чтобы перед глазами оставался необходимый ему участок дороги. Поначалу он нес карту в развернутом виде, но внезапно налетевший ветер с такой силой рванул бумагу, что юноша испугался за ее сохранность и сложил.

Каким-то образом он вдруг очутился на вокзале, куда вчера привез их с Эбигейл поезд с холодными вагонами и жесткими скамьями. От вокзала Управление стражи было в стороне, однако дальше дорога стала понятнее, и Лео наконец добрался до нужного ему здания. Оно располагалось на площади, вымощенной темно-серым камнем, и было в этом районе самое высокое и солидное. С площади были видны только его три прямоугольные высоченные башни с узкими окнами, средняя из которых заканчивалась остроконечной крышей. В ней же была широкая арка входа с крыльцом.

Еще издалека Леобен увидел у подъезда Управления блеск: то серебрилась кольчуга, в которую были облачены стражники, ожидавшие на улице окончания рабочего пересменка. Одни из них заканчивали ночную смену, другие заступали на день. Из рассказов странника Лео знал, что защитное одеяние было сделано из мельчайших металлических пластин, легких, но очень прочных, с гибкими сочленениями, и не доставляло их владельцу никаких неудобств, однако отлично защищало от ранений. Даже в этом тусклом свете туманного дня, когда ни единый солнечный луч не проникал сквозь толщу сизых туч, кольчуга сверкала, будто под солнцем, и даже издалека переливалась всеми цветами радуги.

Лео шел вперед, и усталость от долгих скитаний и блужданий по незнакомым улицам, что уже просочилась в его тело, стала отступать. Он воодушевленно смотрел вперед на мерцающий серебряный свет, исходящий от мелких металлических чешуек, и невольно ускорял шаг, приближаясь к зданию Управления стражи. Он уже представлял себя в этой красивой униформе, как она облегает его тело вместо бесформенной неуклюжей рубахи, в которой он явился в город. Чувствовал, как выпрямляется его спина, и смелеет взгляд, и уверенность наполняет душу. Он устроится стражником и получит служебную комнату, а еще у него будет неплохое жалованье, и он сможет даже поддерживать Эби, пока она не обоснуется тут и не встанет на ноги. Хотя, если она не найдет работу и место для жилья, он готов будет разделить с ней скромное свое жилище. Если, конечно, она сама будет не против.

Ноги сами несли его вперед, но он был еще довольно далеко. Нужно было пройти до конца улицы, а затем пересечь площадь. В этот момент внезапно все-таки хлынул ливень. Леобен обругал себя за медлительность, с которой добирался до Управления, ведь если бы он не плутал и не забрел к вокзалу, то успел бы добраться в нужное место пораньше, и его не застал бы дождь. К арке он подошел, конечно, уже вымокший с головы до пят, со слипшимися волосами, которые от влаги тут же свились в мелкие локоны, и в промокшей одежде. Он снова вспомнил про интересные накидки, которые видел на многих прохожих.

Кто-то из стражников вошел внутрь здания, а кто-то просто спрятался от ливня под козырек над крыльцом. Все они с любопытством взирали на Леобена, подходящего к ступеням, и негромко переговаривались.

— Ну и дылда, — сквозь шум дождя донеслось до Лео. — Что ее сюда принесло?

— Что вообще здесь может понадобиться бабе?

— Не заявлять же пришла. Одета так бедно, явно у нее нечего красть, — слышал юноша язвительные реплики стражников, которыми еще несколько минут назад так восхищался.

— Может, решила на хозяина пожаловаться? Так толку в этом!

— Длинная и плоская, как шпала на дальних путях, — ехидно заметил один из них, с усмешкой взглянув на грудь Лео под прилипшей к ней мешковатой хламидой.

— Эй, девица, тебе чего тут надо? Это не для девочек место.

— Я не девица, — возразил Лео, бросив на говорившего смущенный взгляд исподлобья, и поднялся по лестнице. Услышав его тихий и приятный тенор, стражники переглянулись, какой-то миг помолчали и вдруг грохнули смехом все сразу.

— Ну, раз не девица, то входи, конечно, — гогоча, сказал один из стражей и посторонился, пропуская Леобена внутрь. — А мы-то уж обрадовались, красавица такая к нам сама явилась.

Весь красный от стыда и горечи, юноша прошел внутрь арки. Вот уж никак не ожидал он такого недружелюбного приема. Он всегда считал, что на новобранца должны смотреть с одобрением и солидарностью, ведь он тоже собирается примкнуть к рядам защитников горожан.

Помимо насмешек, которыми вдоволь осыпали его на входе, что-то еще не давало покоя Леобену. Кажется, взгляды стражников. И дело было не в том, что они осматривали его нахально и неприветливо. Их глаза были странными. Войдя в здание и встретив новую порцию обидных шуток, полетевших от стражей, находившихся внутри, Лео наконец понял, в чем дело. Он вспомнил рассказ странника, что гостил у них когда-то. Тот рассказывал про механические глаза. За дорожной суетой и волнением перед наймом на работу юноша совсем про них забыл, а теперь увидел сам, что у каждого из стражей один глаз отличается от второго по цвету и слегка как будто светится зеленым, и на глаз этот надето что-то вроде маски.

Избегая на улице смотреть им в глаза, он не видел их лица, зато теперь рискнул взглянуть повнимательней и понял, что на зеленых глазах — не маски. Часть лица вместе с глазом у каждого стражника была искусственная. Железная вставка закрывала бровь и тянулась до уха, которое тоже было сделано из металла. На какой-то момент Леобену стало страшно, что его ждет та же самая участь: его собственный глаз вынут и заменят этим жутким зеленым устройством, в которое даже смотреть страшно! Не только красивая серебристая кольчуга ожидает новобранца. Ему модифицируют некоторые части тела. Что видят стражники своим искусственным глазом? Такое же множество цветов? Такие же красивые закаты? Лео слышал, что механическое око может останавливать момент, чтобы потом посмотреть его еще раз. Стоило ли это лишения собственного глаза? Настоящего, живого, голубого, как чистое небо в редкие солнечные дни?

Лео уже несколько раз подумал о том, что стоило повернуть обратно, как только полился дождь, но дома его ждала больная подруга, а негостеприимный дядя Дин явно не горел желанием предоставлять им кров, по крайней мере, за просто так. Лео очень нужна была работа.

***

Лео медленно спустился с крыльца, сквозь тяжкий груз мыслей едва слыша, как за его спиной переговариваются и посмеиваются стражники. Дождь уже закончился, словно он залил юношу перед самым Управлением стражи лишь для того, чтобы сделать пакость, а теперь спокойно умыл руки. В воздухе снова висел серый туман.

Работу Леобен не получил. Начальник стражи, развалившийся за широким выщербленным столом и глядевший на юношу снизу вверх так, что казалось, будто даже сидя он выше его на голову, усмехнулся в жидкие рыжие усы и высокомерно произнес:

— Неужели ты считаешь, что мы возьмем на самую ответственную работу в городе какого-то проходимца с улицы? Просто вот так забредшего в нашу дверь? — он постучал пухлыми пальцами правой руки по столу, на котором стояла печатная машинка и аккуратными стопками были разложены листы бумаги: чистые и исписанные. Лео взглянул на его вторую руку и понял, что левая кисть искусно выполнена из какого-то металла. — Да еще такой сомнительной и неприглядной наружности.

— Чего это в моей наружности такого неприглядного? — с вызовом спросил Лео, уже чувствуя, что все дальнейшие разговоры и пререкания это просто сотрясение воздуха. Начальник все для себя решил. Но юноша не сдавался. — Я, между прочим, очень высокий и могу выглядеть грозно!

Главный страж закашлялся, по-видимому, прикрывая этим смех, однако смеяться в открытую ему, наверное, не пристало даже при неудачливом новобранце.

— И я сильный, я тренировался специально, — продолжал Леобен. — Вы же можете меня испытать! Вы не пожалеете, если возьмете меня на службу, я мечтаю об этом с детства!

— Милый мой мальчик, — неожиданно мягко заговорил вдруг начальник стражи, подавляя вздох. — Мало быть высоким и иметь крепкие кулаки для того, чтобы стать стражем этого города. Даже больше скажу, это вообще не обязательно. Тут нужно кое-что другое. Нечто в характере. И, увы, я вижу, что ты не справишься с этой работой. По крайней мере, пока.

Пораженный внезапной сменой его настроения, Лео на какие-то доли секунды потерял дар речи, затем опомнился и нерешительно сказал:

— Если вы говорите, пока, значит, для меня еще не все потеряно? Но что мне нужно сделать?

Рыжеусый задумался, поправив поочередно обе бумажные стопки, хотя они и без того лежали идеально ровно. Юноша в это время разглядывал красивую печатную машинку с медным корпусом и круглыми клавишами. У себя дома он никогда не видел такое приспособление для письма. Кажется, таких не было даже в их крошечном связном отделении, куда письма и газеты из города доставляли в почтовых вагонах некоторых поездов. Обычно газеты всегда были просроченными на несколько дней.

— Детская мечта, значит? — Лео кивнул. — И в город, небось, только приехал?

— Да, вчера.

— Так я и думал, — удовлетворенно сказал начальник стражи. — Так вот ты поживи тут какое-то время, пообвыкни. Понаблюдай за тем, что творится на улицах. Может быть, сам изменишь свое мнение. Иногда мечтам лучше оставаться в детстве, а не сбываться.

Еще не понимая до конца, к чему клонит страж, Лео спросил:

— То есть, если я через какое-то время приду к вам, уже изучив город и его повадки, вы меня возьмете?

— Ну, ты поживи, поизучай, — повторил, кивая, главный страж и снова нетерпеливо постучал по столу кончиками пальцев. — Я-то ничего обещать не стану. Очень уж почетная наша работа, желающих много. А ты слишком молод. И уж прости, дружочек, но больно на девочку похож. Я еще со своего места слышал, как ребята гоготали, все дивился, в чем дело. Но ты не волнуйся. Потрешься тут на улицах, быстро забуреешь. Тогда и приходи, если нелегкая в противную сторону не занесет.

— В какую сторону? — не понял Леобен.

— В ту самую, от которой мы как раз и охраняем город, — усмехнулся рыжеусый страж.

— Да как вы могли такое подумать!.. — Лео хотел было возмутиться, но начальник стражи замахал руками.

— Ох, не зарекайся. И топай уже давай отсюда, думаешь, у меня дел других, кроме разговоров с тобой, нету? — скривившись, нетерпеливо сказал он. — Что я так с тобой разболтался, в самом деле?

Лео попрощался и направился к выходу. Несмотря на некоторое раздражение, начальник стражи обошелся с ним довольно миролюбиво, и у Леобена осталась надежда, что не все потеряно и что просто следует попытать счастья в другой раз. Правда, теперь ему необходимо было искать какую-то другую работу, и дядя Дин вряд ли ему с этим поможет.

Миновав глумливых стражников, что по-прежнему толпились на крыльце, он остановился недалеко от Управления стражи и оглядел площадь. Булыжник, которым она была вымощена, блестел после дождя. В центре площади находился небольшой фонтан с каменной кладкой, а сама она была окружена приземистыми зданиями, похожими на дом дяди Дина. Они теснились и словно подпирали друг друга, и среди них лишь выделялась узкая четырехугольная часовая башня, высотой заметно превосходящая даже здание Управления. Лео поднял глаза на часы. Часовая стрелка приближалась к девяти. Одно из зданий, что прижималось к самому Управлению, было с узкими зарешеченными окошками, и Леобен подумал, что именно так представлял себе тюрьму. В некоторых домах первые этажи занимали лавчонки и заведения, оказывающие разнообразные услуги горожанам. Там была цирюльня, часовая мастерская и даже какая-то забегаловка. Возможно, туда ходили столоваться стражники.

«А тут, наверное, выгодно открывать свое дело, — пришло в голову Лео. — Можно быть почти уверенным, что не ограбят под носом у городской стражи».

Людей становилось все больше, и человеческий поток в основном устремлялся в одном направлении через площадь. Возможно, все двигались в сторону торговых рядов. Леобен задумался, стоит ли проверить свою догадку или скорее возвратиться домой, к Эби. Одежда его еще была сырая, и он продрог, но мысль, что на рынке он сможет поискать дождевые накидки для себя и новой подруги, а еще купить лекарство, заставила его двинуться вместе с основной массой народа.

Глава 7. Новое знакомство

Следуя за равномерно текущим потоком людей, Лео наконец вышел на рыночную площадь и аж прищелкнул языком. Казалось, торговые ряды простираются в неведомые дали и нет им ни конца ни края. Ничего подобного он не видел в своей жизни. В их поселении рынок был очень скромным. Кто-то перепродавал свое, кто-то делился тем, что смог произвести на грядках, в кузнице, в портняжной. Раз в неделю централизованно привозили товары из города: по большей части, общего потребления. Скудный выбор лекарств, каких-то мелочей. За особыми заказами изредка ездили сами поселенцы, закупая их на рынке и привозя землякам.

Глаза разбегались. Тут были сладости и другие угощения, нарядные одежды, замысловатые приспособления, о назначении которых Лео даже не догадывался. Все гудело, звенело, кричало. Юноша сунул руку в сумку, нащупав там несколько монет, на которые они с Эбигейл должны были прожить неделю. Если эти деньги закончатся, а он не найдет работу, ему придется идти побираться. И тем более нельзя совершать никаких лишних трат. Но лекарство — это очень важно! И накидки тоже, ведь дожди здесь такие непредсказуемые и затяжные.

Правда, Лео заметил, что не все горожане надевали такие накидки. У кого-то из слоняющихся по базару покупателей на головы были напялены странные шапочки с небольшими зонтиками. У кого-то большие зонты висели вместо заплечных сумок, а то и рядом. Впрочем, зонт Леобен видел единственный раз в своей жизни: у странника. Но это приспособление нужно было держать в руках.

Рассудив, что зонт — такая сложная конструкция на спицах — явно дороже, чем просто бесформенный кусок полупрозрачной материи, Леобен принялся расспрашивать, где можно купить накидки. Следуя указаниям, он довольно быстро добрался до нужных прилавков. Там толпился народ: воистину, дожди тут были очень частыми гостями, и всем нужна была от них защита.

Расставшись с третью сбережений и запихнув два небольших блеклых свертка в свою просторную сумку, Лео уныло побрел вдоль рядов, выискивая глазами лекарство для Эби. Но какое ей нужно лекарство? По-хорошему, надо было пригласить лекаря, чтобы тот посоветовал, что делать. Но Леобен был уверен, что Дину это точно не понравится. Юноше не верилось, что именно этот человек когда-то сам предложил свою помощь. Казалось, что тогда ночью они с Эби просто ошиблись дверью и постучались к первому попавшемуся негостеприимному хозяину.

Дойдя до рядов, где продавали различные снадобья, Лео растерялся. Торговцы запрашивали за свои пилюли и микстуры немыслимые деньги. Юноша зажмурился, пытаясь сдержать слезы. Вот же дурак! Надо было сначала купить лекарство, а потом уже задумываться о непромокаемой одежде. Одинокая слезинка все же предательски просочилась сквозь его длинные ресницы и прочертила мокрый след на щеке. Леобен повернул назад и принялся искать продавца накидок, но тот, по-видимому, быстро распродав всю партию, отправился пропивать заработок.

Эбигейл осталась без лекарства, и виной тому была непрактичность и наивность Леобена. Так он думал, понуро бредя вдоль прилавков, не интересуясь больше никаким товаром. Там, где обрывались торговые ряды, оставалось незанятым небольшое пространство, заплеванное и замусоренное, а дальше, примостив на сломанных деревянных ящиках свой скудный скарб, стояли несколько женщин и девушек. Возможно, они не могли разместиться за прилавками, потому что не платили определенную мзду, и пытались сбыть хоть что-то из своих товаров, пока их не застукала стража или хозяева торговых рядов, подумал Лео.

Как будто в подтверждение его мыслей, женщины постоянно тревожно оглядывались по сторонам, словно ждали, что вот-вот набегут стражники и погонят их с места, попутно отбирая и портя их маленькие сувениры.

Взгляд Леобена привлекла девушка, стоявшая с самого краю, дальше всех от рядов и даже особняком от других женщин. Она все время потирала худые белые руки, словно они окоченели, и, как и остальные, беспокойно озиралась по сторонам. На ее ящике лежали какие-то травки и стояли маленькие баночки. Внешне девушка была крайней противоположностью Эби: светлые волосы, тонкими прядями стекающие на спину, светло-зеленые глаза, обрамленные пушистыми русыми ресницами. Лео она показалась очень симпатичной, и ему стало почему-то ее жалко. Она явно пришла сюда приторговывать не от хорошей жизни. И интересно, что это за травки?

Медленно пройдя мимо женщин с товарами на ящиках, он дошел до светловолосой девушки. Она стояла, опустив глаза в пол, и все продолжала тереть окоченевшие пальцы. На ней не было прозрачной накидки или зонта на голове. Она была одета в длинное прямое платье из грубой мешковины, расшитое какими-то потрясающими цветочными узорами. Тонкую талию опоясывало множество тонких кожаных шнурков, схваченных сбоку в единый причудливый узел. Подойдя ближе, Леобен разглядел, что в ее светлые струящиеся волосы были вплетены маленькие веточки и листья какого-то растения. Юноше сразу вспомнилась сказка, которую он слышал в детстве, о лесных нимфах или феях. Он остановился напротив девушки, внимательно глядя на незнакомые травки, и она наконец робко подняла на него глаза.

— Я ищу лекарство, — хрипло произнес Лео после долгой паузы и прокашлялся. Почему-то он очень волновался, находясь рядом с этой нимфой.

— А что у вас за недуг? — мелодичным голосом спросила девушка, и Леобену показалось, что вокруг зазвенели колокольчики или птицы защебетали, радуясь весне. Он словно даже почувствовал запах сирени. Юноша тряхнул головой, отгоняя наваждение, и сказал:

— Не у меня, у моей… сестры, — он, сам не понимая почему, не смог выговорить слово «подруги». — Вчера она долго ехала в летнем поезде, а затем попала под дождь, и сейчас у нее жар. И кашель.

— Значит, я смогу вам помочь, — улыбнулась девушка, и Лео показалось, что из-за туч выглянуло солнце. Он даже поднял глаза к небу, но оно было все таким же серым и угрюмым. Девушка же, словно не замечая его реакции, перекладывала свои травки и пузырьки с места на место. — Я думаю, вам нужно взять вот эту настойку и небольшой травяной сбор. Его нужно будет заварить и поить больную. Вместе с настойкой.

Лео, который уже протянул было руку за лекарством, вдруг опомнился.

— А сколько это будет стоить?

Отдав светловолосой одну самую мелкую монету, Лео взял пузырек и пучок трав. Это было во много раз дешевле, чем предлагали аптекари в торговых рядах, но при этом он почему-то был уверен, что снадобья помогут Эби. От девушки исходила какая-то сила и тепло, несмотря на то, что сама она явно мерзла и выглядела несчастной. Леобен замешкался. Он получил желаемое, и за очень невысокую цену. И теперь ему стоило торопиться домой, чтобы вылечить подругу, но он никак не мог двинуться с места. Девушка с голосом-колокольчиком словно примагнитила его. Лео хотелось хоть что-то для нее сделать, но он не знал, что, а денег было так мало, что добавить к монете что-то еще не поднималась рука.

— Откуда ты? — неожиданно для себя вдруг спросил Леобен и тут же почувствовал неловкость. Девушка тоже вроде бы смутилась и уставилась вниз. Затем она подняла на юношу тоскливый взгляд изумрудных глаз. Они напомнили Лео воду в лесной речке: однажды он нырнул до самого дна, а затем перевернулся и смотрел на небо сквозь толщу зеленоватой воды. Вот глаза этой девушки были именно такого цвета.

— Из дальнего леса, — еле слышно произнесла она, и Леобен даже пригнулся, чтобы разобрать ее слова. Он, как и другие, много слышал разговоров «про тот самый лес», но никогда не придавал этому значения. Неужели там правда кто-то живет? Кто-то говорил, что из леса пришли болезни, но Лео не особо верил. Но он помнил, как странник ушел в лес и не вернулся, хотя, может быть, он просто добрался до нужного места и возвращаться не собирался.

— А как тебя зовут?

— Лаура, — ответила девушка и вдруг, словно в каком-то порыве, порылась в своей сумке, которую прятала за ящиками, и протянула Леобену кулон на кожаном шнурке. — Это тебе, это может принести пользу. И просто красиво.

Она снова смутилась, а Лео стал рассматривать безделушку. Он никак не мог понять, как она сделана. Похоже было, что это корень какого-то растения, который обвился сам вокруг себя, пока рос. Он был покрыт темным лаком и действительно выглядел красиво.

— Только лучше носи его на теле, — вдруг сказала Лаура. — Чтобы никто не видел. Люди не всегда хорошо относятся к вещам, которых не понимают.

Она глубоко вздохнула, и Лео почудилась дрожь в ее вздохе. Он нахмурился.

— Мне нечем заплатить, — сказал он, нерешительно протягивая корень обратно.

— Ничего не надо, это подарок. — Лаура мягко оттолкнула его руку. — Просто я хочу, чтобы кто-то обо мне помнил. За пределами леса.

В рядах женщин возле ящиков почувствовалось шевеление. Все они суетливо прятали свои скромные товары и поделки в сумки и переворачивали ящики так, словно на них ничего никогда не лежало. Лаура тоже занервничала и быстрым жестом смахнула в сумку травки и склянки.

— Возможно, это облава, — испуганным голосом сказала она. — Я ни разу еще не попадалась и не хочу.

С этими словами она быстрыми мелкими шажками засеменила прочь, направляясь к небольшому тоннелю в каменном доме. Остальные женщины, свернув пожитки, прыснули в разные стороны. Растерянный Лео остался один возле брошенных пустых ящиков и увидел наконец группу стражников, которые принялись прочесывать рынок. Юноша их не боялся, но ему не хотелось попасться на глаза тем, кто уже с утра прошелся недобрым словом по его внешности, и он пошел вслед за Лаурой, которая уже скрылась из поля зрения.

Проходя через арку, он увидел, что по обеим ее сторонам есть входы в кабаки. Это его не заинтересовало, но улочка, по которой он двинулся дальше, вся состояла из питейных заведений. Развернув карту, чтобы сориентироваться, Леобен заодно узнал, что это место звалось Кабацким переулком. А еще, что отсюда практически по прямой можно было добраться до дома дяди Дина. Повеселевший Лео быстрым шагом двинулся вперед. Пусть он не нашел работу, но обязательно найдет, а в его сумке лежит отличный сувенир для Эбигейл, который поможет защититься от дождя, а, главное, у него есть лекарство для нее! В его действенность он поверил, лишь взглянув в переливающиеся речной волной глаза Лауры.

Кажется, она была очень несчастна и напугана, и только сильная нужда заставила ее прийти на рынок и продавать там свои зелья. Если она и правда выходец из леса, то все, что она делает, крайне опасно для нее. Люди боятся тех мест. Никто не ходит в дальний лес. И неизвестно, что ждет того, кто прибыл оттуда один.

Лео шел, не сворачивая, и вскоре увидел вдалеке знакомые очертания каменного дома, в котором вчера они с Эби выпросили ночлег.

Глава 8. Ева

Далеко от Города, над лесом, окружавшим большое озеро, стоял один из погожих осенних деньков, так редко баловавших увядающую природу этой местности. Деревья и кусты уже вовсю разоделись в ярко-красную и желтую листву, и между ними было почти невозможно с первого взгляда различить копну длинных огненно-рыжих волос девушки, гулявшей по лесу. Она завязала их в красивый свободный хвост, и несколько оранжевых прядок выбились из него и вились мелкими кудряшками вдоль милого белого личика с миндалевидными голубыми глазами.

На девушке было длинное платье из мешковины, как и на Лауре, что встретилась на рынке Леобену. Платье так же было подпоясано кожаными шнурками и украшено вышивкой: по всему полотну шел тонкий узор из разноцветных осенних листьев. Ее звали Ева, и она тоже была жительницей дальнего леса, любившей, однако, изредка убегать туда, где была опасность случайно наткнуться на поселенцев. Она их не боялась, умело скрываясь в густых лесных дебрях, бесшумно ступая по земле и мху: босиком — в летние дни, а с наступлением холодов — в изящных кожаных унтах, отороченных коротким мехом. В ветвях старого дуба она сплела себе небольшой шалаш, мастерски замаскированный густой листвой, на случай, если нужно будет пересидеть ливень или скрыться от заметивших ее людей. Или просто переночевать: путь до дальнего леса был неблизким.

На берег она приходила в ясную погоду, чтобы полюбоваться красивейшим озером, в котором отражалось ярко-голубое небо. В дальнем лесу были озера, болота и узкая горная речка, но ничто из этого не могло сравниться с великолепием Большого озера. Осенью вода у берега была усыпана яркими листьями, которые окружали зеркало синей воды, словно золотая рамка. Изредка Ева натыкалась на рыбаков и тогда наблюдала за ними из-за деревьев, не рискуя выходить к озеру.

Сегодня она еще из леса услышала громкий всплеск воды, потом еще один и, обвив руками толстый ствол березы, осторожно выглянула из-за нее. Кто-то лежал на берегу, безуспешно пытаясь встать. Подавив первый порыв броситься на помощь, Ева еще внимательней всмотрелась в фигуру. Та искрилась под солнцем, словно двуногая рыба, покрытая серебристой чешуей. У девушки перехватило дыхание. Она никогда не слышала, чтобы в этом озере водились такие существа. Лежавшее на берегу создание тем временем с огромным трудом поднялось на ноги и, едва волоча их, направилось к лесу. Оно двигалось будто из последних сил, и казалось, что каждый шаг причиняет невыносимые страдания. Движения существа были неестественными и резкими, совершенно нечеловеческими. Ева тревожно наблюдала, как оно медленно приближается к деревьям, за которыми она скрывалась, и вдруг с ужасом разглядела, что вместо лица у него оскаленный череп.

Зажав двумя руками рот, чтобы ненароком не закричать, девушка буквально приклеилась к дереву, моля высшие силы о том, чтобы ее не заметили. Правда, странное создание, что выбралось на сушу, было полуживое и шло с таким трудом, что никогда ему не угнаться бы за Евой, которая умела ориентироваться в любом лесу с закрытыми глазами. Но оно было такое страшное, что девушку словно парализовало. Из испуганных голубых глаз текли слезы, пока она, тихонечко обходя свое прикрытие, старалась не попасть в поле зрения уродливого чешуйчатого существа с головой-черепом.

Оно девушку совсем не замечало и брело наобум, двигаясь судорожными рывками, приникая к каждому стволу и спотыкаясь даже о едва выступающие из земли корни. В какой-то момент оно зацепилось ногой за небольшую корягу, рухнуло на колени и никак не могло подняться снова. Жуткое создание пыталось опереться на руки, цеплялось за ветки кустов, чтобы подтянуться, но сил не хватало, и оно неизменно падало на землю. Ева вновь почувствовала щемящую жалость в груди. Кто бы или что бы это ни было, кажется, можно было подойти немного ближе и хотя бы рассмотреть его. Девушка вышла из своего укрытия и робкими шажками двинулась к лежавшему на земле.

— Эй, — позвала она издалека, пересиливая страх. — Что с вами случилось?

Серебряные плечи существа дернулись и снова застыли. Ева подошла еще немного ближе и увидела, что в некоторых местах на блестящем теле видны лохмотья одежды и налипший речной ил. Приглядевшись внимательнее, она поняла, что блестит не чешуя. То, что лежало сейчас перед ней, было очень похоже на человека, только созданного как будто не из плоти. Силы небесные, он же железный! Девушка снова окликнула странного человека, и тот вдруг, будто из последних сил, напрягся и повернул к ней свою ужасающую голову, уставившись пустой черной глазницей и светящимся зеленым глазом. Ева застыла на месте. Ноги словно приросли к земле. Она видела, как металлическое тело сотрясают мелкие судороги, но оно почти уже не могло шевелиться. Нижняя челюсть двигалась вверх-вниз, будто существо пыталось что-то сказать, но у него не получалось, и лишь едва слышное мычание вырвалось из его оскаленной пасти.

***

«Ведьма! Убить!» — пытался скомандовать сам себе железный стражник, когда его механический глаз определил в нимфе с огненными волосами, что стояла неподалеку, истинную жительницу дальнего леса. Челюсти его не слушались, тело тем более. Он только мог дергаться, распростершись перед ней на земле: унизительно, больно. Видел бы он сейчас себя со стороны, поразился бы, наверное, что девушка не убегает со всех ног, а все еще стоит и разглядывает его поверженное тело, больно уж устрашающе выглядело обглоданное лицо и черная дыра на месте одного из глаз.

— Кто вы? — вдруг прошептала лесная ведьма, подходя ближе и с тревогой вглядываясь в его единственное зеленое око. В ее голосе стражник услышал искреннее сочувствие, и это не укладывалось у него в голове. Он должен был ее убить, как только дотянется. Это являлось одним из незыблемых законов Города: жителям леса не место на земле. Язычников нельзя было истребить на их территории: страшный лес защищал их, но если уж они выбрались из него и пришли сами в руки к стражам порядка, то дело за малым. Но у него на это не было сил, а рыжая еще и пожалела его. Он снова что-то промычал, но даже сам не знал, что это могли быть за слова, поэтому вышло похоже на стон.

— Вам больно? — спросила девушка и уже бесстрашно села рядом на корточки. — Давайте я вам помогу. Что с вами случилось? Вы можете говорить?

Ярый покрутил своей страшной головой, показывая, что не может.

— А идти? — рыжая вдруг по-хозяйски подхватила его под мышки и с неженской силой приподняла, помогая сесть и опереться на ствол дуба. Затем присела напротив него и наморщила лоб.

Что же с ним делать? Бросить умирать это существо она не могла. Все живое должно жить, это она впитала с молоком матери. Но вести к своим, в пределы дальнего леса, его было нельзя. Кажется, он все-таки человек, и он понимает ее речь. Но таким пришлым никогда особо не были рады ее сородичи. Да только дело не в этом. Кого их племя точно не потерпит на своей территории, так это человека, который почти целиком состоит из металла. Ненавистный Город и так расползался повсюду, своими железными щупальцами дотягиваясь до отдаленных уголков земли, а люди, которые не гнушались заменять свои органы и части тел на металлические, и вовсе позорили человеческий род. А этот заменил почти все! Он настолько пренебрег щедростью природы, которая наделяла людей прекрасными телами и лицами, что без зазрения совести расстался с этими дарами, сменив их на мертвое ледяное железо. Ему не позволят войти в дальний лес, или все может быть еще хуже. Ева знала только одно место, где этого несчастного примут, не беспокоясь о его происхождении и ужасном облике. Только сможет ли она туда его дотащить?

Глава 9. Городские законы

Поднявшись по лестнице, Лео постучал в квартиру дяди Дина. Открыла старушка, пропуская его внутрь и ничего не спрашивая. Она сразу куда-то удалилась, а навстречу юноше вальяжной походкой вышел Дин в криво запахнутом халате. Сквозь прорезь что-то поблескивало.

— Ну что, тебя можно поздравить? — усмехаясь, спросил он тоном, выражающим полную уверенность, что Леобену не повезло. Он словно злорадствовал неудаче и только и ждал момента, чтобы ввернуть слова, мол, он так и знал.

— Пока рано, — неопределенно ответил юноша. — Я попал под дождь. Обсохну и снова пойду искать работу.

— И где же ты будешь ее искать? Как я понимаю, со стражей тебе не повезло?

— Мне сказали прийти попозже, пока нет мест, — уклончиво сказал Леобен и попытался пройти в комнатку, которую ему отвела горничная.

— А как долго будет длиться это твое попозже? — недовольно спросил купец, упирая руки в бока и преграждая ему путь. — Я же говорил, что не могу за так устраивать у себя постояльцев.

— Конечно, мы заплатим. Сколько нужно? — Леобен полез в сумку, перебирая пальцами жалкие остатки монет. Если дядя Дин заломит высокую цену за постой, им все же придется куда-то перебраться, а девушка больна…

Но купец терять эту парочку совсем не собирался, нужно было просто направить их в нужное русло, напугать тем, что они могут остаться на улице, и подтолкнуть к беспрекословному согласию на ту работу, что он для них придумал. Пока отсутствовал Леобен, Дин тоже не терял времени и съездил на границу Старого и Среднего городов, где находилось то самое заведение, куда следовало пристроить бродяжек. Хозяйка очень заинтересовалась белокурым юношей с ангельской внешностью, даже больше, чем девушкой. Все-таки на такую работу женщин склонить было гораздо проще, и недостатка в них ее заведение не испытывало. А вот молодых красавчиков не хватало, хотя ими очень интересовались пожилые знатные дамы из Каменного квартала.

— Я подумаю и скажу, — ответил Дин и, будто смягчившись, добавил: — Кажется, я даже нашел для тебя подходящее место. Очень прибыльное и непыльное. Ты мне еще спасибо скажешь.

— Вот это здорово! — обрадовался Лео, с удивлением и благодарностью глядя на купца, и тот наконец посторонился, чтобы пропустить его. — Я с большой радостью устроюсь на любую работу, пока меня не взяли в стражу. Как там Эби? Мне скорее нужно к ней, у меня есть снадобье.

— Ты такой богатый, что тебе хватило на лекарство? — удивленно вскинул брови Дин, следуя за ним и качая головой. — Удивительное дело… А подружка твоя встала. Она в столовой.

Леобен повернул в сторону столовой, где за дубовым столом действительно сидела Эбигейл. Она выглядела понурой и измученной, но уже не так сильно кашляла и, видно, нашла в себе силы подняться. Сырую одежду, в которой она вчера буквально упала на кровать, забрала служанка, выдав взамен безразмерную пижаму: серые застиранные штаны и рубаху, возможно, принадлежавшие купцу. Девушка сидела, поджимая пальцы босых ног, сжимая в худых ладонях большую чашку горячего чая. Увидев входящего Леобена, она слабо улыбнулась.

— Сейчас будем тебя лечить! — бодрым голосом сказал Лео, выуживая из сумки пучок трав лесной знахарки и пузырек с настойкой. — Эту травку надо заварить и пить. А еще, чтобы ты больше никогда не намокла и не простудилась, у меня есть для тебя маленький подарок.

С этими словами он выложил на стол сверток с непромокаемой накидкой. Эби удивленно посмотрела на сувенир, но даже не притронулась, чувствуя напряженный взгляд Дина. Купец, встав в дверях столовой, с неприятной миной на лице следил за их разговором, размышляя, не имеется ли у мальчишки на самом деле запас денег, который поможет ему обойтись без помощи. Или он просто такой дурачок, что потратил последние гроши на плащ для своей подружки.

Леобен тем временем добавил ложку настойки прямо в чай, который пила девушка, поставил пузырек на стол и задумчиво уставился на травяной сбор. Наверное, можно было отнести его на кухню и попросить служанку, чтобы та его заварила.

— А где ты это взял? — вдруг спросил, нахмурившись, купец и подошел ближе. Он потянул носом, принюхиваясь: настойка, растворившись в чае, распространяла по столовой пряный аромат. Эби почти уже допила чай с настойкой, но даже оставаясь лишь на донышке, жидкость очень приятно пахла.

— На рынке, — с готовностью ответил Леобен, все еще перебирая в руках пучок сушеной травы.

— Хм, снадобья у нас даже на рынке очень дорогие, — заметил Дин. — Какой ты хороший друг, так заботишься об Эби.

Девушка молча переводила непонимающий взгляд черных глаз с Лео на купца и обратно. Она слышала в тоне Дина странные нотки, но не могла определить, что это значило.

— Это продавалось прямо рядом с рынком, — объяснил Леобен. — Я купил лекарство у девушки из леса.

— Что?! — воскликнул купец, вдруг резко с отвращением отбрасывая от себя склянку с настойкой, которую только что взял посмотреть. — Ты разговаривал с язычницей, да еще и купил у нее ее чудовищное зелье?

Лео обомлел и расширившимися глазами уставился на дядю Дина. Брошенный пузырек прокатился по столу и слетел вниз, и юноша едва успел подхватить его.

— Ты оповестил стражу, что среди продавцов затесалась ведьма?! Ты задержал ее?

— Да что вы такое говорите? — возразил Леобен, разволновавшись. — Это просто совсем молодая девушка, она почти как Эби. И она продавала свои полезные травки.

— Она продавала отраву! И ты должен был обязательно донести, куда следует! Городские законы надо соблюдать, раз уж ты решил обосноваться в Городе! — почти кричал купец, а Эбигейл, испуганно съежившись, продолжала держать уже пустую чашку, из которой она только что выпила ядовитое зелье. Правда, пока она не ощущала никаких признаков отравления, и только сердце колотилось от страха.

— Да нет же! — Лео пытался защитить от нападок незнакомую девушку. — Она просто зарабатывала себе на пропитание.

— Все ясно! — гремел голос Дина, и в дверной проем заглянуло испуганное лицо старой служанки. — Она тебя заворожила! Надо скорее предупредить стражу, что по рынку рыскает опасная ведьма. Как она выглядела?

— Во.. волосы у нее были такие… — замешкавшись, пробормотал Лео и вдруг выпалил: — Черные и очень кудрявые! Вот совсем черные, как смола! И накидка черная!

— Если ты не пойдешь, я сам схожу и расскажу законникам про язычницу! — крикнул купец и быстро, насколько это позволяли его габариты, двинулся в свою комнату, чтобы переодеться и бежать в Управление стражи. — Вот поэтому тебя и не взяли, бестолковый ты журавль! Потому что ничего ты не понимаешь в этом мире!

Мысли Леобена лихорадочно метались внутри головы. Бежать и предупредить лесную девушку, что на нее пожалуются страже? Но она же уже и так ушла с торговой площади. Наверное, стоило сходить туда завтра как можно раньше, подкараулить ее в арке Кабацкого переулка и предупредить. Он, конечно, описал купцу неправильную внешность, но вдруг ее все равно найдут?

— Ничего, ее обязательно там обнаружат, — приговаривал Дин, суетливо застегивая на множество ремешков пальто, с трудом сходящееся на выпирающем твердом животе. — Слава богу, у стражников для таких случаев есть и глаз, и Диагност.

— Что значит для таких случаев? — переспросил Лео, наблюдавший, как купец собирается.

— У-у, ты совсем ничего не знаешь про стражу! А туда же еще, сунулся в первый же день приезда! Представляю, как над тобой там смеялись! — с презрением сказал купец, но Леобен, с трудом погасив в душе нарастающую обиду и стыд, продолжал расспрашивать, что особенного может увидеть стражник через глаз.

— Ну как же! — рассмеялся Дин, уже стоя на пороге и держа в руке трость. — Ты же видел их вставные глаза? Этими устройствами любую ведьму в два счета раскроют. Я, конечно, не представляю, что именно они видят, но мне это и не надо. Я только знаю, что с такими стражами закона могу жить в своем Городе совершенно спокойно, не опасаясь быть отравленным ведьмой из дальнего леса. Если, конечно, такой дурень как ты не будет потворствовать этим проклятым язычникам.

Уже занеся ногу над порогом, Дин снова обернулся к Леобену.

— Я думаю, тебе сегодня же надо выйти на новую работу, про которую я тебе говорил. Займешься делом вместо того, чтобы якшаться с язычниками. Это место тебе очень подойдет, я уверен!

Лео торопливо закивал. Он не верил, что милая девушка из леса была ведьмой, но ему не хотелось ссориться с дядей Дином.

— Дождись меня, я вернусь и все расскажу. Сходишь туда вечером, — сухо бросил купец, и его широкая спина со складками жира, которые не прятались даже под пальто, скрылась за дверью.

Глава 10. Дела налаживаются

Ребята остались в столовой одни, горничная удалилась к себе. Эби задумчиво крутила в руках сверток с накидкой, будто не решаясь его раскрыть. Вокруг глаз ее были темные круги, и худое лицо еще сильнее осунулось всего за одну ночь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Лео. Девушка слабо пожала плечами.

— Пока нормально, — тихо ответила она.

— Что значит «пока»? Ты же вчера еле на ногах стояла! А сейчас смогла встать к столу. Ты ела?

— Да, Агата дала мне пюре. Может быть, поэтому яд еще не подействовал, — прошептала девушка. Леобен догадался, что она поверила Дину насчет отравы и теперь ждет своего конца. А спокойная она такая потому, что у нее просто совершенно нет сил ни на какие эмоции. Вчерашняя внезапная горячка выжала из нее все соки.

— Да что ты, какой яд, — сдерживая досаду в голосе, сказал Лео, усаживаясь напротив нее за стол. — Не слушай его, это просто лекарство, оно должно помочь.

— Из леса приходят болезни, а не лекарства, — тусклым голосом произнесла Эбигейл. — Лес забрал моих родителей.

— Что значит забрал? — вытаращился на нее юноша. — Они пропали в лесу?

— Нет, они заболели и очень быстро умерли, когда я была совсем маленькой. И эта болезнь из дальнего леса, который находится за нашим поселением. Все знают, что с этим местом не все ладно.

— Да, я слышал про лес, но почему ты думаешь, что эта девушка, что продала мне настойку, именно оттуда? Может быть, у нее просто лесной домик где-то поблизости от Города.

— Бен, — вдруг назвала его Эби по имени, которое они придумали по дороге в поезде, — никто не живет в лесу рядом с Городом. И тем более в дальнем лесу, ведь там невозможно выжить. Еще никто не возвращался оттуда. Но что-то скрывается за невидимой чертой, и если та, кого ты встретил, правда из леса, значит, она точно ведьма!

— Но тебе же не стало хуже, — возразил Лео. Он не знал, как убедить подругу. Он был уверен, что она не воспримет всерьез слова купца, однако же Эби даже не сомневалась, что тот сказал правду. А ведь она жила в самом отдаленном от Города поселении, за которым и начинался тот самый страшный лес, которым пугать начинали детей уже сызмальства. Что если и правда эта девушка продала ему не снадобье, а отраву, и жить Эби осталось уже совсем недолго?

От этих мыслей Леобена внезапно бросило в жар. Он растерянно хлопал глазами, разглядывая худенькое лицо подруги, словно видит его в последний раз. На лице Эбигейл ему вдруг почудилась легкая гримаска недоумения. Девушка явно подумала о чем-то важном, но не знала, как ему сказать.

— Что такое, Гейл? — взволнованно спросил Лео, накрыв ее маленькие руки своей ладонью.

— Странно, — пробормотала Эбигейл и будто прислушалась. Потом вскинула на юношу свои черные глазищи. Они не блестели лихорадочным блеском, как вчера, когда она почти падала на ходу, а были ясными, и даже темные круги вокруг них как будто стали менее заметными.

— Что странно?

— Кажется, у меня горло больше не болит. Совсем. И совершенно не знобит, — наморщив лоб, сказала Эби. — Наверное, яд подействовал. И я потихоньку перестаю чувствовать.

— А может быть, это подействовало лекарство, и ты потихоньку выздоравливаешь? — прищурился Лео.

Эбигейл испуганно взглянула на него, как будто она настолько была уверена в злых намерениях незнакомой ведьмы, что ее пугала сама мысль о том, что та просто изготовила чудодейственное снадобье, которое быстро снимает жар и ставит на ноги.

— Посмотри лучше, что я тебе принес! — сказал повеселевший Леобен. Эби распаковала сверток и вопросительно взглянула на него. — Теперь тебе не страшен дождь!

— Это что, накидка от дождя? — воскликнула девушка, и Лео с радостью отметил, что голос ее уже стал звонче. Она буквально на глазах поправлялась от этого волшебного зелья, что продала ему милая светловолосая Лаура. — Я никогда таких не видела. А как же ты?

— У меня тоже такая есть. Теперь мы будем совсем как городские! — с гордостью сказал Лео. — А сегодня я пойду на работу, которую мне нашел дядя Дин, и можно потом будет купить зонтики, которые надевают на голову.

Эби, уже совсем оправившись, слушала его с раскрытым ртом. Зонтики для головы! Чего только нет в этом городе! Только бы у Лео все получилось, а она, как полностью выздоровеет, сразу тоже побежит на поиски работы или, если удастся, устроится подмастерьем в портняжной мастерской. И они уйдут из этого дома, где даже от стен, кажется, исходит дух недружелюбия и негостеприимства. К тому же, у Эбигейл все время было какое-то смутное чувство, словно что-то неприятное произошло или она видела что-то плохое, но никак не могла вспомнить, что. Наверное, это был просто плохой сон, потому что она уже встала с этим ощущением. И связано это было с дядей Дином. Он и вчера-то не очень по-доброму с ними говорил, а потом что-то такое случилось… Но она не помнила.

— Наверное, я пойду прилягу, — сказала Эби. — Я и вправду себя чувствую почти хорошо, но, наверное, стоит еще немножко полежать.

— Конечно! — ответил Лео, поднимаясь со стула. — А я дождусь дядю Дина, и он мне скажет, куда идти. Если он отправился в Управление стражи, то это не далеко, и он скоро вернется.

— Он пошел доложить про ведьму, — грустно сказала Эбигейл. Теперь, когда она поняла, что выпила не отраву, а настоящее лекарство, да еще такое чудесное, она забеспокоилась за незнакомку. Наверное, она ошибалась. Вдруг правда кто-то живет в лесах недалеко от поселений? Дальний лес — ужасное место, эта девушка не может быть оттуда. Дальний лес убивает, а не лечит.

Девушка поднялась вслед за другом, и они отправились каждый в свою каморку.

— А ты мне расскажешь про своих родителей? — спросил по пути Лео. — И то, что говорят у вас про дальний лес?

— Может быть, потом, — уклончиво ответила Эби и ушла к себе.

***

Лео шел по сумеречной каменной улице в направлении Старого города, изредка сверяясь с картой. Дин, вернувшись после оповещения стражи об опасной черноволосой ведьме, объяснил юноше, куда ему идти и что говорить. Он дал Леобену с собой тончайшую металлическую пластину, на которой было выгравировано его имя: одну из оставшихся с лучших времен именных карт, чтобы подтвердить, что именно он прислал нового работника.

— Карту покажи, но не отдавай, — наставлял Дин Леобена, пока тот с удивленным видом разглядывал себя в зеркале перед важной встречей. По мнению купца, Лео обязательно должен был предстать перед нанимателями во всей красе, и его заношенный бесформенный балахон мог основательно подпортить первое впечатление. Поэтому Дин вытащил из массивного сундука свою старую одежду, которая сейчас на него не налезала, а юноше была впору: черную рубашку и длинный кожаный двубортный пиджак с застежками-ремешками. К сожалению, купец был значительно ниже ростом, чем высокий Лео, и он не смог подобрать для него брюки. Он поморщился, разглядывая сочетание бесформенных штанин с элегантным пиджаком, и пробормотал себе под нос: — Ничего, там тебя все равно переоденут.

Леобен все стоял и пялился на себя в зеркало, будто не узнавая. Его белокурые волнистые волосы, спадающие на плечи, казались еще светлее на фоне темного пиджака. А светлые, небесного цвета глаза потемнели, и теперь юноша выглядел немного старше и серьезнее. Высунувшаяся в коридор Эбигейл, которой совсем полегчало после настойки лесной ведьмы, с восхищением рассматривала друга.

— Ты теперь похож на знатного господина! — сказала она, улыбаясь, на что Дин снисходительно заметил, что до знатного господина Леобену еще очень далеко, но теперь хотя бы не стыдно отправить его с рекомендацией.

Теперь Лео шел на работу, и ему казалось, что все прохожие обращают на него внимание и даже дамочки из проезжавших мимо безлошадных колясок выглядывают. Только большая холщовая сумка портила всю красоту, и юноша непроизвольно пытался прикрыть ее рукой, что, конечно, не получалось. Интересно, чем же ему предстоит заниматься? Купец ничего не рассказал, кроме того, что эта работа как раз для него и что им очень заинтересовались. Леобен строил предположения, но он плохо знал город и пока не разбирался, кто может потребоваться в качестве работника. Он несколько последних лет был настолько уверен, что обязательно устроится в городскую стражу, что даже не интересовался остальными занятиями горожан. Юношу немного удивляло, что его первый рабочий день начинается вечером. Что это могло быть? Может, Дин, зная о его мечте, нашел ему место охранника какого-нибудь увеселительного заведения? А он и не против! После такой работы его точно с большей охотой примут на службу в Управление стражи.

Вечер надвигался на Город, и мрачные каменные дома будто становились выше и придвигались друг к другу, сужая улицу, по которой шел юноша. Людей, сновавших взад-вперед, стало довольно много, заметно больше, чем утром, когда он шел в Управление. Особо никто не спешил, праздно прогуливаясь под недавно зажженными газовыми фонарями. На первых этажах некоторых зданий призывно загорелись вывески: то зазывали на отдых кабаки и закусочные. Лео подумал, что обязательно надо будет отметить приезд в Город и первый рабочий день. Он слышал, что так часто делают взрослые люди после свершения каких-то важных дел.

***

До нужного места пришлось идти довольно долго, и Лео с трудом сдержался, чтобы не попробовать проехаться на коляске. Вдруг что-то не получится, или там платят не сразу. Что они с Эби будут делать, если не останется денег? Он чувствовал ответственность за подругу и пересилил свое желание шикануть. Впрочем, если все сложится, можно будет с ветерком прокатиться на обратном пути — этой мыслью он утешал себя, пока шел к месту назначения. Повезло, что не было дождя. Еще не известно, как хорошо может защитить эта новая накидка. Он же ее не проверял! Второй раз прийти наниматься на работу мокрым с ног до головы — такого врагу не пожелаешь.

Наконец он добрался до границы Торгового и Каменного кварталов. О том, что здесь заканчивается Средний и начинается Старый город, ничего не оповещало, но сразу была видна разница между ними. Между кварталами проходила очень длинная и почти прямая, вымощенная булыжником улица, и дома по обеим сторонам сильно отличались друг от друга. С той стороны, откуда пришел Леобен, вдоль улицы располагались такие же, как у купца, добротные, но безликие каменные здания в несколько этажей, а напротив них — одноэтажные или двухэтажные красивые дома, в основном деревянные с металлической отделкой.

Лео на какой-то момент остановился, поморгал и даже потер глаза. Почему часть города, где живет знать, состоит из деревянных и железных домов, но называется при этом Каменным кварталом? Поразившись этому странному несоответствию, Лео перешел через улицу в Старый город и медленно двинулся мимо необычных строений, выискивая нужное. Эта улица освещалась желтыми, довольно тусклыми фонарями, свет которых постоянно моргал, и Леобену приходилось каждый раз вглядываться в табличку с номером дома. Минут через пятнадцать он добрался до места своей новой и вообще первой работы. Он долго стоял перед двухэтажным особняком с аркой посередине, словно разделяющей его на две равные части. Здание было сложено из толстенных темно-коричневых бревен, инкрустированных разноцветными металлическими вставками. Все стены были буквально испещрены красивейшими металлическими узорами, но при вечернем свете у Лео не получалось разглядеть, что изображено на рисунках.

Высокие окна все были задернуты светлыми занавесками, и почти за каждым горел яркий свет. Бен стоял и смотрел на великолепное здание, а потом не выдержал и решил обойти его с другой стороны, чтобы посмотреть, что находится за ним: в самом Старом городе. Пусть сейчас было темно, но так хотелось хотя бы одним глазком взглянуть на квартал, где проживают самые богатые и знатные люди Города. Кажется, нечто очень заманчивое ждало его под крышей особняка, недаром он находился прямо на границе двух кварталов. Что же за должность приготовили ему там?

Лео прошел в узкую арку особняка, ожидая увидеть по ту сторону сумрачные слабо освещенные улицы, но застыл с раскрытым ртом, едва выйдя из-под навеса арки. За особняком простиралось хорошо освещенное пространство, сплошь и рядом засаженное кустами и невысокими деревьями с пышными осенними кронами. Под светом ярко-желтых фонарей осенняя листва бушевала и переливалась огнями: красными, оранжевыми, желтыми. Везде были разбиты небольшие клумбы, на которых еще вовсю цвели поздние цветы. За густой листвой с трудом можно было различить невысокие деревянные домики, со стен которых поблескивали металлические вставки. И что больше всего поразило Леобена — вдоль деревьев и домов быстро перемещались люди, словно на колясках и тех колесных устройствах, где нужно было крутить самому педали, но там не было мостовых и даже тротуаров! Повсюду были клумбы и трава, еще не успевшая пожелтеть и засохнуть.

Изумленный юноша, почти забыв о том, что его ждут, подошел поближе, чтобы посмотреть, на чем здесь ездят пассажиры. Он шел по траве, ничего не понимая, и лишь когда очень близко к нему проехала на одноместном кресле какая-то знатная дама с лицом, закрытым вуалью, под которой странно поблескивало, он опустил глаза вниз и, сильно пригнувшись к земле, увидел, что в глубине травы утонули небольшие рельсы, узкие и неприметные. Совсем не такие, как на железной дороге, где ходят огромные поезда. Специальные рельсы, по которым можно перемещаться в городе на небольших механизмах. Здесь, кажется, вообще почти никто не прогуливался, все передвигались только с помощью этого удивительного личного транспорта.

Лео вдруг вспомнил, зачем на самом деле он сюда пришел. Он встряхнулся и, еще не до конца отойдя от увиденного, вернулся через арку на границу между кварталами и постучал в массивную деревянную дверь с металлическим орнаментом.

Глава 11. Лаура

В комнатке с узкой кроватью и крошечным окошком, в которое не пролез бы даже ребенок, за грубо сколоченным столом с горящей на нем свечой сидела белокурая девушка. Ее золотистые локоны струились по плечам, и при каждом движении казалось, что это не волосы, а соломенного цвета вода стекает вдоль лица. Свеча коптила, и черный дымок тоненькой струйкой тянулся, извиваясь, к окошку, в котором, по-видимому, была небольшая щель. Оранжевые огоньки отражались в зеленых глазах девушки, отчего те блестели, словно золотые монеты.

Прямо над столом из каменной кладки выдавалась медного цвета трубка примерно в полметра длиной, обоими концами уходящая в стену. На нее были посажены две небольших лампочки, но Лаура, а это была именно она, их не включала, хотя хозяйка, принявшая ее на постой, милостиво разрешила пользоваться газовым освещением. Но девушке пока было привычнее со свечой, хотя из-за той комната была наполнена тяжелым запахом воска и нагара. Низ комнаты оплетали такие же трубки, только намного толще и тянувшиеся по всему периметру. Это было отопление, и в комнате было тепло.

Лаура сидела и вспоминала свою комнату в лесном доме. Там тоже всегда было тепло, даже если на дальний лес опускалась настоящая зима, хотя такое случалось редко. Снег был в тех краях нечастым гостем. Ни в домах, ни в пещерах лесных жителей, конечно, не было системы отопления, как во множестве городских домов. Жилища обогревались в основном при помощи особых жидких ламп, которые умели изготавливать только жители дальнего леса. Вязкая маслянистая жидкость с еле заметным, но очень приятным ароматом горела очень-очень медленно, распространяя при этом по помещению тепло и не затрудняя дыхание. Этим составом наполняли емкости с круглым дном и развешивали на стенах или обливали раскаленные камни, специально сложенные посреди комнаты или пещеры, чтобы греться вокруг них.

Их жилища располагались в старых заброшенных каменоломнях, давно уже покинутых и засыпанных. Но лесные жители очистили некоторые ниши, укрепили своды и сделали их пригодными для житья, а вокруг сложили дома из камня и дерева, которым щедро одаривал лес.

Лаура очень любила родной дальний лес, и все же ее манил Город. Но не тем, что он мог дать — множеством людей, развлечений, необычной архитектурой, угощеньями и прочими удовольствиями. Город притягивал ее тем, что она сама могла ему дать. Девушку сызмальства наставляли, что все, кто живет за пределами дальнего леса, враги. Не те враги, что заслуживают смерти, но те, которые не достойны даже взгляда лесных жителей. И она знала, что Город до безумия, до паники боится дальнего леса, считая большинство несчастий выходцами из его густых зарослей. Ее самой большой мечтой было донести людям Города, что дальний лес не опасен, и что его жители очень мирный народ. Не очень дружелюбный, совсем не гостеприимный. Но мирный. Она жила в Городе тайно, скрывая свою принадлежность к жителям леса и потихоньку помогая тем, кто нуждался в помощи: за бесценок продавала лекарства, в создании которых язычникам не было равных.

Да, в Городе вовсю вживляли в человеческие тела металлические части, но при этом не умели лечить многие болезни. Жители леса с этим легко справлялись. Им помогала природа и сила, исходящая из нее. Подвластная, возможно, только им. Лаура где-то слышала, что, меняя органы и части тела на металл, лекари-механики всегда используют одно исключительное средство, секрет которого передается по наследству и очень строго хранится в тайне. Это снадобье тоже было давным-давно создано в дальнем лесу. Хотя творцы и маги леса даже предположить не могли, что их волшебное лекарство послужит таким противоестественным целям.

Лаура сняла нагар со свечи и, разглядывая пятно на пальцах, в очередной раз задумалась. Черная копоть снова нарисовала букву, напоминающую то ли Л, то ли Д.

Тот юноша с ангельским лицом, что купил у нее недавно лекарство для сестры, не выходил у нее из головы. Она чувствовала исходящую от него опасность, но в то же время все это словно было отсрочено на неопределенный период. Но он так тепло на нее смотрел, и она чувствовала, хотел что-то сделать для нее, но у него ничего не было. А она вдруг отдала ему один из своих амулетов. Пусть же принесет он ему удачу.

Этот светловолосый высокий юноша был так красив. Она впервые в жизни увидела у обитателя города столь прекрасное лицо. Все люди, что встречались до этого ей, были сумрачны и суровы, с грубыми чертами лица. Конечно, она пока очень мало с кем общалась. Это было очень опасно. Ей даже казалось странным, что удалось снять комнатку для проживания, обычно чужих тут не жаловали, а она явно выглядела чужой, хоть хозяйка и не поняла, что она лесная. А этот юноша… Ей он показался волшебным существом, ангелом. Хотя ангелы — это, конечно, выдумка, но в сказках так описывают тех, кто спускается с небес: белокурый и прекрасный. Не важно, его неземное лицо теперь будет сниться ей каждую ночь. Почему она хотя бы не спросила его имя, как найти его теперь? Ведь невозможно ворожить по воспоминанию?

Лаура, повинуясь внезапному порыву, отдала незнакомцу амулет, даже не объяснив, что с ним делать. Она не спросила имени, она забыла все, чему ее учили долгие годы. И только потому, что увидела ангельское лицо. А что если это вовсе не ангел? Вдруг душа его черна? Он сказал, что больна его сестра, но перед этим замешкался. А вдруг у него уже есть возлюбленная, и это она сейчас страдает от хвори? Это, конечно, ничего бы не изменило: Лаура помогла бы и его невесте, но сейчас она хотя бы смогла выкинуть его из головы. Наверное.

Девушка бродила взад-вперед по тесной комнате, измаявшись от собственных мыслей. Только она пыталась расставить все по полочкам, как перед внутренним взором вставало прекрасное лицо юноши, которого она встретила сегодня, и все мысли утекали, будто в песок. Ей хотелось ущипнуть себя, причинить себе боль, лишь бы не думать о нем. Ведь она знала, насколько не важна внешность. Все, что угодно, только не внешность. И не возраст.

Ее готовили в пару к великому человеку: хозяину умов, шаману их племени. Лаура преклонялась перед ним и восторгалась его мудростью и умениями, но даже не представляла, что значит оказаться его избранницей. Девушка никогда не верила, что ее коснется выбор шамана, хотя родители буквально превозносили его и так мечтали, что он возьмет в спутницы именно их дочь. Но Лаура не стала дожидаться. Она ушла в Город, чтобы протянуть первую нить между чуждыми друг другу жизнями.

Лаура даже не подозревала, что ее вовсю уже ищет стража. Пусть у законников неверное описание с совершенно иной внешностью — если она попадет под прицел механического глаза хотя бы одного из них, тот сразу распознает в ней пришелицу из дальнего леса. А таким в Городе не место. Таким вообще не место среди живых. Стражники не могут вторгаться в дальний лес, чтобы истребить племена язычников, потому что сам лес защищает своих жителей. Но уж точно не позволят им выбираться из леса на свою территорию.

Глава 12. Мир не без добрых людей

Железный человек с уродливой головой лежал без движения, прислонившись спиной к дереву. Пустая глазница слепо таращилась в никуда, а зеленый свет механического глаза почти погас. Он больше не стонал и не пытался шевелиться. Лоскутья одежды и ил высыхали и съеживались на его металлическом корпусе. Ева, уже почти не робея, нагнулась к человеку и аккуратно смахнула остатки ила.

Кто-то очень постарался, по частям создавая ему тело. Если бы не серебристый цвет, казалось бы, что это настоящая человеческая фигура, атлетическая, с рельефными мышцами. Девушка очень редко видела на людях металлические части, да и то издалека, и теперь с интересом и изумлением разглядывала рукотворное создание. Как работали все эти сочленения? Как сгибались конечности в суставах? Существо, лежавшее сейчас перед Евой без сил, казалось ей одновременно и страшным, и красивым.

Девушка выпрямилась, сосредоточенно вглядываясь куда-то вдаль между деревьями. Она раздумывала, что делать. Довести железного человека до нужного места она не сможет, но добраться до шалаша, который прятался в ветвях, кажется, у них получится. Оттуда она пошлет птицу с запиской о помощи.

— Эй, — тихонько позвала Ева, склонившись над стражником, и свечение зеленого глаза стало ярче. — Пойдемте со мной. Здесь близко.

Жуткая голова с трудом повернулась к Еве, и зеленый глаз вспыхнул совсем ярко. Лесная ведьма невольно отпрянула, но тем не менее протянула свою руку, со страхом наблюдая, как потянулась к ней железная кисть, и ухватила ее за запястье. Она с трепетом ожидала, что почувствует ледяную мертвую хватку и что железные пальцы причинят ей сильную боль, но, к ее удивлению, ладонь стражника не казалась безжизненной. Ева просто ощутила прикосновение сильной мужской руки: холодной, но не ледяной.

С помощью Евы стражник наконец поднялся и какое-то время стоял, сгорбившись и не решаясь ступить. Девушка подставила плечо, но человек медлил, словно оценивая, выдержит ли это хрупкое лесное создание его железный вес. Наконец он осторожно положил руку ей на плечи, и они двинулись в путь. Ева вела стражника между деревьями, терпеливо дожидаясь, пока он с трудом переставлял ноги, поднимая их над высокими корнями. Ее укрытие в ветвях дуба было действительно близко, и вскоре они добрались до места. Ева оставила стражника внизу, а сама ловко вскарабкалась по сучкам дерева к себе в маленький шалаш. Его пол был устелен мягкой кудрявой шкурой дикого барана, на которой лежало несколько свертков и ящичков.

Девушка вытащила из небольшой коробки грифель и один из свернутых в трубочку бумажных листов, расправила его и принялась быстро писать. Затем свистнула, крикнула по-птичьи, и трель ее голоса разнеслась по лесу, и вскоре в ветвях раздалось хлопанье маленьких крыльев. Золотисто-коричневый голубь сел на ветку, косясь на Еву круглым блестящим глазом. Девушка свернула записку и аккуратно привязала ее к птичьей лапе, а затем, обняв тело голубя ладонями, она едва слышно что-то прошептала, после чего подбросила птицу в воздух, и та, расправив крылья, взмыла вверх над деревьями. Теперь оставалось ждать.

Ева сунула под мышку небольшой сверток с запасами сушеного мяса и деревянную фляжку, в которой оставалось немного дождевой воды, и спустилась к стражнику. Она ничего не знала о таких людях. Человек сделан из железа, но, возможно, ему тоже нужна еда?

Страж принял у нее из рук пищу и воду, и снова его зеленый глаз вспыхнул и потускнел. Человек медленно и натужно кивнул своей ужасной головой, словно благодаря за угощение, и Ева отошла в сторону, села на обросший мхом пень и отвернулась, не в силах смотреть, как он принимается есть своей оскаленной пастью.

Придет ли сегодня помощь? Успеет ли он хотя бы сюда добраться дотемна? Пока еще светло, но солнце садится уже очень рано. Оставаться ночью в лесу Ева не боялась: она иногда ночевала в шалаше, завернувшись в шкуру, а еще умела разжигать костер, не используя огниво. Дикие звери ее бы не тронули, потому что лесная ведьма могла с ними говорить на их языке, как и с птицей, которую послала за помощью. Но она очень боялась остаться ночью рядом с железным человеком со страшной головой. Это был иррациональный страх, ведь существо было слабое, само нуждалось в помощи и не пыталось на нее напасть. Но как только Ева представляла себе зеленый глаз, сверкающий в ночной темноте с оскаленного черепа, ее начинала бить дрожь. Иногда она думала, что совершает большую глупость и что надо бежать в сторону дальнего леса — своего родного дома — и не беспокоиться больше об этом противоестественном создании с металлическим телом и светящимся оком. Но она чувствовала, что если его оставить одного, он не выберется из леса, не найдет помощи и сгинет где-то в лесной чаще. А он все-таки был живым.

Рука Евы еще помнила ощущение человеческого прикосновения к запястью. Что это за странное создание? Кто сделал его таким? Зачем? Девушка оглянулась через плечо: железный человек доел припасы, что она ему отдала, и теперь не шевелясь сидел на земле, отрешенно уставившись перед собой померкшим зеленым глазом.

Небо над лесом потихоньку серело, и по осенней земле ползла вечерняя сырость. Ева поежилась и потерла руки, которые уже не согревались длинными рукавами ее платья, а затем, сложив перед собой немного веток, накрыла их ладонями и какое-то время сидела так молча, шепча одной ей известные и понятные слова. Почувствовав тепло под руками, она убрала их и увидела, как по веткам ползут крошечные языки пламени. Она снова обернулась на своего спутника. Тот, как завороженный, сверлил зеленым оком заходящийся огонь, но не делал попыток приблизиться. Может быть, ему не бывает холодно?

***

Лесная ведьма, даже не таясь, творила свое мерзкое колдовство прямо перед ним. Она не понимает, кто он такой, или он настолько жалок сейчас, что даже эта хрупкая крошечная девчонка с огненными волосами его не боится? Что ей нужно, почему она заботится о нем? Она пытается помочь, даже накормила его. Разве она не знает, что с такой, как она, делают такие, как он? А, собственно, почему они это делают?

Вещь, о которой железный страж никогда не задумывался. Он был уверен, что дальний лес несет зло, и его жителей необходимо истреблять. А уж если они появляются на территории Города, это их страшное преступление, которое карается казнью. Язычникам не место в Городе, и если кто-то из них маскируется или прячется, пытаясь притвориться городскими, то публичные казни должны очень хорошо пресекать подобные попытки в будущем. Это случалось очень редко, жители леса не стремились в Город. Но если они там объявлялись, жди беды. Затесаться среди нормальных людей ведьмы могли лишь с одной целью: испортить людям жизнь, извести их, отравить или наслать болезни и порчу. Всех новобранцев учили этому, однако эти прописные истины были известны и остальным жителям Города. Из дальнего леса приходят беды.

Какую же беду подготовила для него эта рыжая ведьма? От нее не исходило опасности. Или же за годы, проведенные под водой, он совсем растерял свои способности вычислять малейшую угрозу, упиваясь лишь своей жаждой мести, что сохраняла ему жизнь. А впрочем, даже если у него появятся силы, стоит ли убивать эту язычницу, защищая Город? Он теперь его враг, городской закон сбросил его со счетов, отправив на дно холодного лесного озера. Так зачем же продолжать борьбу с врагами Города, если они протягивают ему руку?

Правда, многолетнюю ненависть к колдовству, которое сейчас он увидел своими глазами, изгнать из души в один момент невозможно. Страшные манипуляции, которыми владеют жители леса, противоестественны и отвратительны. Только что плохого в том, что девушка разожгла костер, чтобы согреться? Зато в ней нет ни единой металлической части. Ее тело полностью из плоти, живой и горячей. Разве не это самое естественное, что может быть?

В голове железного стражника мысли бились друг с другом, выворачивая изнутри всю душу. Он не мог говорить, хотя органы речи его были целы, но, видно, за долгие годы в холодной воде они атрофировались. А что если ведьма знает, как ему помочь? Может быть, она своим колдовством сможет восстановить его силы?

А лицо?

Стражник даже дотрагиваться боялся до своего обглоданного рыбами черепа с оскаленными зубами. А ведь когда-то он был красив. Он помнил свое лицо, каким оно было давным-давно, еще до внесения изменений, которые полагались при устройстве на службу. Большие серые глаза под высоким лбом, прямой нос, резко очерченный рот. Благородное лицо, которое так нравилось женщинам Города, даже когда он еще был совсем юношей. Затем половину его лица украсило устройство с механическим глазом и ухом, и его привлекательность с этим даже возросла. И с каждой металлической частью, что ставили ему, он притягивал женщин все сильнее: и простых, и зажиточных, и даже знатных. Что уж говорить, даже знать не всегда могла позволить себе столь множественные замены, а он свои получал за смелость и отвагу, потому что бросался на преступников, не боясь ранений. Он был уверен, что имеет право судить, кто опасен для Города, однако сам Город решил иначе и без сожаления избавился от железного стражника, когда почувствовал его силу и растущую популярность.

Им не удалось его умертвить, однако получилось изуродовать, даже не приложив к этому руки, и теперь чудовищный череп со светящимся глазом мог вызывать у людей только отвращение. Но почему же это не оттолкнуло эту странную рыжую девушку, которая явно теперь ждала чего-то или кого-то, не просто же так она перетащила его к своему странному жилищу. Стражник поднял голову, и зеленый глаз замигал, пытаясь сфокусироваться на замаскированном в листве укрытии. Снизу почти ничего не было видно даже с помощью механического устройства. Железный человек перевел взгляд на ведьму. Та по-прежнему сидела, греясь у небольшого костра, и иногда оглядывалась по сторонам. Она вытянула к огню руки и притопывала ногами в пушистых унтах. Мерзла рядом с незнакомцем, но не бросала его. Сам он настолько привык к холоду озерных глубин, который много лет накрывал его с головой, что сейчас не чувствовал желания греться у костра. Разве только приблизиться, чтобы показать ведьме, что он принимает ее помощь. Но вдруг это ее наоборот напугает? Стражник чувствовал, что она старается не смотреть на его череп. Видно, это очень малоприятное зрелище, невзирая на крепкие нервы этой лесной девчонки.

***

Чуткий слух механического уха различил хруст веток под ногами, и стражник, который полулежал, растянувшись на мхе, насторожился и сел, с напряжением повернув голову на звук.

— Не бойся, — быстро сказала Ева. — Должно быть, это помощь. Я одна не смогу тащить тебя далеко.

Ее слова не успокоили стражника. Куда она хочет его оттащить? Неужели в дальний лес? Зачем он его жителям? А если они отведут его к себе, чтобы отомстить за своих людей, которых когда-то убил Город? Почему-то раньше он об этом не задумывался, но тяжелые мужские шаги, которые доносились до него, навели его на неприятные мысли. Железный человек сжал кулаки, приготовившись сопротивляться, если увидит угрозу.

На небольшую полянку, освещенную яркой луной и маленьким костром рыжей ведьмы, вышел высокий мужчина в черном пальто и брюках. Верхнюю часть лица закрывала кожаная маска с круглыми темными линзами, сквозь которые нельзя было увидеть его глаза. Длинные темные волосы были собраны в низкий хвост. За спиной человека висел большой кожаный рюкзак, из открытого верха которого выдавалась какая-то металлическая конструкция.

— Я думала, ты не придешь, — вскочила Ева, подходя к нему. — Я боялась, что птица сбилась с дороги.

— Твои птицы никогда не сбиваются с пути. — В голосе мужчины слышались снисхождение и улыбка. — Я пришел как только смог. У меня была операция. Ну, показывай, где это несчастное создание?

Он поставил на землю объемистый рюкзак и подошел вслед за Евой к стражнику, который давно пытался встать, но у него не получалось. Он просканировал незнакомца механическим глазом и сразу понял, что перед ним не житель леса и не колдун, а обычный человек. А, может быть, не совсем обычный, но эту особенность его глаз распознать уже не был в состоянии.

— Ты смелая, Ева, — усмехнулся тем временем мужчина, наклоняясь над железным человеком и разглядывая его сквозь темные очки. Девушка покраснела, хотя они стояли спиной к огню, и она надеялась, что это было незаметно. — Ты помогла ему дойти сюда, хотя он довольно-таки, хм, непривычно выглядит.

Он усмехнулся, и стражник попытался дернуться и что-то сказать, но снова вышло мычание.

— Тихо, тихо, — успокоил его мужчина, продолжая рассматривать. — Я не враг, я пришел помочь. Только надо сначала понять, как.

Зеленый глаз, мерцая, смотрел на него в ответ. Стражник вдруг понял, что несмотря на темные стекла незнакомец прекрасно его видит. Это были не просто очки, а какое-то хитрое устройство, позволяющее видеть в темноте. В голове его забрезжило воспоминание, но он никак не мог ухватить ниточку к нему.

— Меня зовут Экхарт, — представился мужчина, протягивая к стражнику руки, — я врач и хочу осмотреть тебя.

«Врач?!» — забилось в голове у стражника. Но вряд ли обычный лекарь сможет хоть что-то понять про него. Врачи, которые занимались людьми, сделавшими замены, ценились в Городе на вес золота и купались в почестях. Их допускали к знати, ведь только они могли вживить металлическую часть или заменить износившуюся старую моди на новую. Они были и лекари, и механики одновременно. Не может быть, чтобы лесная ведьма каким-то чудом вызвала сюда городского врача высшего ранга, и тем более, чтобы такой уважаемый человек отправился на ночь глядя в лес на помощь к бродяге, которым по сути являлся сейчас железный человек.

Экхарт разглядывал металлическое тело со знанием дела, прощупывал металлические суставы, сгибал и разгибал конечности стражника, лежавшего перед ним.

— А ты знаешь, ведь это городской стражник, — пробормотал наконец доктор Еве, которая присела рядом на корточки и силилась понять хоть что-то в его действиях. — Любопытно, откуда он тут взялся, да еще настолько… измененный?

— Стражник? — Ева побледнела. Она слышала про стражу, просто не знала, что таких людей можно встретить в лесу. И никогда не думала, что они полностью из металла.

— Да, видишь, какой у него глаз? Их ставят только страже Города. У знати никогда не бывает таких моди. У нее другие предпочтения. — Он приблизил свое лицо к жуткому черепу, бесстрашно заглядывая прямо в пустую глазницу, и стражнику вдруг показалось, что сквозь черные стекла очков он видит такие же черные и пугающие глаза этого странного доктора. И ему, уже давно не знавшему страха, вдруг стало не по себе, и, как забытое чувство, ледяная дрожь пробежала по металлическому позвоночнику. — Говоришь, нашла его на берегу? Не из воды ли он вылез?

Экхарт снова задумался, будто что-то припоминая, и покачал головой.

— Он не мог заржаветь, — сказал он наконец. — Никто не ставит моди из металлов, подверженных коррозии. Наверное, его движения настолько затруднены из-за мельчайших песчинок, попавших внутрь сочленений.

— Как же их убрать? — ахнула Ева. — Или он никогда не сможет нормально двигаться?

Стражник, состояние которого так спокойно сейчас обсуждала эта странная парочка, изо всех сил напрягся и снова сел, внимательно вслушиваясь в разговор.

— Я его очищу. Но нужно будет время, — ответил доктор. — Дай-ка мне мои инструменты.

Ева подтащила тяжелый рюкзак поближе, и Экхарт вытащил из него металлическую емкость с разбрызгивателем, похожую на пузырек с духами, только довольно объемную.

— Я предполагал такую возможность, — пояснил он Еве, — и подготовился.

Врач взял в одну руку емкость, а вторую положил на пульверизатор, намереваясь опрыскать железное тело, но стражник резко дернулся, почти отпрыгнув в сторону.

— Я же сказал, не бойся, — спокойно и снисходительно сказал Экхарт, и в голосе его послышались странные нотки. Казалось, все происходящее его необычайно занимает, будто он наблюдает за любопытнейшим экспериментом. — Эта жидкость растворит песок в твоих суставах, и надо будет подождать. Но ничего, мы успеем вернуться ко мне до рассвета, чтобы никто нас не увидел. Сразу полностью, может, и не полегчает, но по крайней мере ты сможешь двигаться.

И уже не встречая больше сопротивления, врач скрупулезно и медленно опрыскал сантиметр за сантиметром тело железного человека.

— Периодически двигай руками и ногами, ты сам почувствуешь, что становится лучше, — сказал он, и они с Евой отошли к костру, оставив стражника приходить в себя.

— Спасибо, что пришел, — прошептала ему Ева, когда они сели у костра, и она снова принялась греть заледеневшие пальцы. — Это существо выглядело так ужасно, и вместе с тем оно настолько несчастное.

— Наверное, ты слишком добра, — улыбнулся Экхарт, подбрасывая веток в маленький костер. Здесь было светло, и он наконец снял маску с очками, и язычки пламени, освещая смуглое красивое лицо, отсветами запрыгали в его черных глазах.

— Но ты тоже, ведь ты пришел на помощь, — возразила лесная ведьма.

— Нет, я не слишком добр, — ответил мужчина, продолжая улыбаться. — Но я любопытен. И теперь я знаю, чем буду занят в ближайшее время, отвлекаясь лишь на нечастые операции. И, возможно, мне для этого тоже будет нужна твоя помощь в лаборатории.

— Какая? — удивилась девушка. Что могло понадобиться от нее Экхарту в его жутких застенках?

— Да есть у меня одна мысль… Ты умеешь шить? — вопросом на вопрос ответил доктор.

***

Как и предположил Экхарт, троица успела добраться в лаборатории до рассвета, никем не замеченная. Доктору помогали видеть в темноте его необычные очки, Ева ориентировалась в лесу даже с закрытыми глазами. Железного стража они подхватили с двух сторон, помогая идти, а его зеленый механический глаз был создан, чтобы видеть недоступное обычному человеческому глазу, поэтому ночь и для него не была помехой. Загадочное снадобье Экхарта, по-видимому, и вправду растворило крошечные песчинки в теле стражника, и ему стало намного легче двигаться.

Он больше не дергался, неестественными рывками меняя свое положение, а просто спокойно передвигал ноги, пока еще медленно, будто не веря, что снова способен ходить. Он шел, не издавая ни звука и стараясь переместить весь свой вес на плечо мужчины, чтобы не давить на хрупкую рыжеволосую ведьму. Стражник прекрасно слышал своим встроенным ухом тихий шепот, которым переговаривались те двое у костра, хотя и не понял до конца его смысл. Разговор был о том, что Экхарт теперь будет занят в своей лаборатории и ему нужна помощь Евы, и железному человеку казалось, что занятия эти как-то связаны именно с ним. Доктор хочет его изучить? Вряд ли его собираются убить, ради такого дела никто не станет проделывать долгий путь по вечернему лесу, потом тратить лекарство, а затем снова тащить в темноте по лесным зарослям. Возможно, Экхарт специально хочет спрятать его от чужих глаз, потому что знает, что в Городе ему будут не рады.

Стражник и не думал, что путь их лежал совсем не в Город, а в противоположную сторону, и к утру путешественники добрались до поселения, из которого совсем недавно уехала Эбигейл в попытке начать новую жизнь. На самой его окраине, почти на границе с перелеском, за которым следовал дальний лес, находилась лечебница Экхарта, в которой он изредка принимал больных, а также лаборатории в полуподвальных помещениях, где в свободное от врачебной практики время он занимался исследованиями. Доступа туда ни у кого не было, и сквозь подслеповатые зарешеченные окошки, словно врытые в землю, невозможно было хоть что-то разглядеть.

В поселении некоторые называли его лаборатории «застенками» и старались напустить таинственности на фантастические опыты, которые доктор там проводит. Там довелось как-то побывать Эбигейл, но она была в бессознательном состоянии, пока Экхарт, которого она по примеру некоторых других поселенцев называла за глаза Странным Доктором, чинил ее сломанную ногу. О его личности вообще ходило много разных слухов, и никто не знал, какие из них верные. Чаще всего говорили, что когда-то Экхарт жил в Городе и занимался тем, что ставил металлические части знатным господам. Но то ли он в чем-то ошибся как врач, то ли еще как-то провинился, кажется, пытался приударить за одной знатной дамой, за что его с позором выгнали. А, может, даже не выгнали, а хотели арестовать, и он сбежал. А еще рассказывали, что он сам бросил это дело, не захотел больше заниматься заменой моди у богачей, а с гордо поднятой головой ушел, поселился среди бедноты и принялся как мог помогать местному населению. Ни один из его «известных» проступков не казался жителям поселения чем-то ужасным, и они очень обрадовались его появлению в деревне.

Его привечали как могли, но он был довольно нелюдим и очень редко показывался в общественных местах, коих, впрочем, в поселении было раз-два и обчелся. Он не бывал на рыночной площади, не выходил на вечерние прогулки по главной — и единственной — улице. Скромно жил в своем доме на окраине, иногда лечил бедняков, а в основном почти не вылезал из своих лабораторий. За продуктами для него ходила служанка, очень худая и кривая на один глаз женщина, тихая и услужливая. И, видно, очень преданная своему хозяину, потому что сколько бы ни пытали на рынке ее поселенцы хоть какими-нибудь мелочами про доктора, она всегда отмалчивалась.

— А что ж тебе твой доктор глаз не сделает? — обязательно поддевал ее напоследок кто-нибудь из любопытных приставал, так и не получивших ответов на свои вопросы.

— Сделал давно, да я не ношу, — скромно отвечала женщина. — Мне это не нужно.

От нее привычно отставали: знали, что больше она и слова не скажет. С тем она и уходила. Поселенцы видели и других, незнакомых им людей, посещающих время от времени дом Экхарта, но никто не знал, кто они такие и зачем приходят.

Но больше всего занимало соседей в Странном Докторе то, что если он и появлялся вдруг где-то на людях, то всегда был в маске. Либо это были очки ночного видения с кожаной маской, закрывающей пол-лица, либо завязанный на затылке черный платок, оставляющий открытыми лишь глаза, а иногда жуткая птичья морда с круглыми выпуклыми линзами из черного стекла, за которой он скрывал все лицо.

— Нет, он точно преступник, его ищет вся стража Города!

— Да нет, у него просто так изуродовано лицо, что он не может открыть его людям, это слишком страшно!

— Я думаю, он все-таки просто скрывается от розысков.

— Говорю тебе, у него через все лицо огромный шрам.

Примерно такие разговоры можно было иногда услышать среди поселенцев, если вдруг речь заходила об Экхарте. Однако он лечил людей, они выздоравливали, и им было совершенно все равно, в какой маске он их принимает, если после посещения доктора им становилось лучше.

***

Под покровом утренних сумерек, радостные, что никто не увидел, как они тащат на себе полностью железного человека, Экхарт и Ева завели стражника в дом и усадили на лавку. Страж медленно и тревожно поворачивал свою страшную голову, разглядывая широкие сени. Он столько лет видел только дно и толщу зеленой воды, чувствовал ее леденящий холод, к которому даже привык, и всепоглощающую ненависть в душе. И теперь его окружают деревянные стены из толстых бревен, воздух наполняет тепло и жар печи, которую топит служанка, а рядом находятся два незнакомца, которые зачем-то спасают его.

— Думаю, сегодня нам всем стоит отдохнуть. Бессонная ночь скоро даст о себе знать, — заметил Экхарт, отводя Еву в сторону. — Ты можешь остаться у меня, Лиза подготовит тебе комнату. А вот куда сейчас деть его?

Он кивнул на застывшего на лавке стражника. Экхарт хорошо был знаком с городской стражей и с их принципами. Он видел и тех, кто служил в Торговом квартале, и уж тем более хорошо знал тех, кому повезло попасть на работу в Старый город, где жила знать. Может, стоило его запереть внизу? Хотя бы для начала? Только как потом объяснять человеку, что на самом деле ты искренне хочешь ему помочь?

Покивав каким-то своим мыслям, доктор подошел к стражу.

— Я подготовлю тебе комнату, где ты сможешь спать, если тебе это надо, — произнес он, внимательным взглядом наблюдая за железным человеком сквозь темные очки. Страж поднял к нему подобие лица и медленно кивнул. — Ты совсем не можешь говорить?

Железный покачал головой, и вдруг Ева за его спиной ойкнула. Экхарт удивленно обернулся.

— Может, у него получится написать? — подсказала она. Губы доктора растянулись в одобрительной улыбке, а черные круглые стекла уставились на стражника, и тот снова кивнул. Ему принесли бумагу и грифель.

— Я хочу попробовать исправить твое лицо, — объяснил ему Экхарт. — И сейчас я должен знать, что все будет в порядке и что ты никуда не уйдешь без моего ведома, потому что я не знаю, как отреагируют люди, увидевшие тебя.

Он сунул бумагу с грифелем в руки стражнику, и ему показалось, что железные пальцы мелко дрожат. Человек долго сидел, сжимая грифель непослушной рукой, словно забыл, как пишутся буквы. Затем он медленно вывел на бумаге несколько слов и вернул Экхарту.

— Я благодарен. Я никуда не уйду и не причиню никому вреда. Очень хочу лицо, — прочел Экхарт вполголоса и добавил: — Отлично. Тогда пока все отдыхаем, и, возможно, уже сегодня вечером я приступлю к своим исследованиям. Ночами мне особенно хорошо работается. Надеюсь, ты даже заговоришь.

Глава 13. Злоключения

Леобен, согнувшись пополам, на подкашивающихся ногах буквально вывалился из массивных дверей красивого дома с узорными железными вставками. Вслед ему неслась отборная ругань охранника и истеричный женский визг, срывающийся на высокой ноте. Неуклюже загребая непослушными ногами, Лео кое-как боком добежал до той самой арки, через которую ходил смотреть на Старый город, и там его вырвало прямо на деревянную стену. Упершись в нее руками и прислонившись лбом, он еще какое-то время стоял, пережидая, пока желудок не перестанет сокращаться в судорогах.

В арке было практически темно, и мимо никто не проходил, поэтому эти минуты позора остались незамеченными. Сплюнув несколько раз на землю и вытерев рот рукавом, Лео наконец выпрямился. Слегка пошатываясь из-за мути в глазах, он добрел до выхода из арки и осторожно выглянул на улицу. Он опасался, что охранник не успокоится на том, что вышвырнул его, а продолжит преследование, но вокруг было тихо, если не считать визгливого женского смеха, доносящегося из окон. Леобен на всякий случай поднял глаза на окна, но за ним оттуда никто не следил. Юноша, инстинктивно пригнув плечи, быстрым шагом перешел улицу, разделяющую кварталы, и углубился в закутки Среднего города. Он бежал прочь от этого места, где только что разрушились его очередные надежды и планы.

Когда о происшествии узнает купец, вряд ли он позволит им с Эби остаться еще хоть на один день. Пожилая дама, которая верещала ему вслед, обязательно нажалуется, как обошелся с ней Леобен, но он же даже не подозревал, зачем его Дин туда послал!

Лео вспомнил морщинистое лицо старухи, вся нижняя челюсть которой была заменена на золотую часть, а вместо глаза красовалась серебряная бабочка, сидевшая боком. Глаз не моргал: теперь эта бабочка хлопала своими резными крыльями, открывая то и дело свою спинку — слепой серебряный глаз графини. Когда перед глазами Лео встал этот образ, его снова чуть не вывернуло, и он остановился, чтобы отдышаться.

Когда он вошел в дом, где ждала его работа, по органам чувств ударило сразу несколько непривычных и раздражающих сигналов. Тут сильно пахло духами и табачным дымом, свет лился слишком ярко, откуда-то доносилась музыка и женский смех. Вдоль одной из стен тянулась деревянная барная стойка, повсюду стояли круглые столики, за некоторыми кто-то пил, кто-то ужинал. По другой стене были расставлены мягкие разноцветные диваны, на которых сидели мужчины и женщины в богатых одеяниях. Так показалось Леобену, потому что все они одеты были ярко, пестро и сверкали украшениями. Правда, некоторые из них были облачены в нечто очень необычное: одежда на них была донельзя потрепана и затерта, и даже кое-где с дырами или заплатами, но при этом не вызывала ощущения, что она грязная и изношенная. Причем эти обноски не мешали их обладателям носить громоздкие сверкающие украшения, отчего при первом взгляде на них сразу возникало ощущение диссонанса. Лео, конечно, было невдомек, что сейчас в городскую моду только-только входят искусственно созданные лохмотья, сшитые умелыми руками лучших мастериц портняжного дела из самых дорогих материалов. Юноша решил, что это костюмы для каких-то особенных любовных игр. Он уже понял, что действительно попал в одно из развлекательных заведений, и окончательно уверился, что его наймут охранником.

Приободрившись, он шагнул вперед, навстречу разряженной женщине лет тридцати, устремившейся к нему. Ее грудь была слишком оголена и, к полному изумлению Леобена, сверкала серебром и россыпью бегущих по нему крошечных бриллиантов. Юноша в городе был совсем недавно и еще не видел так близко настоящие моди. Он изумленно таращился на блестящую пышную грудь, а ее обладательница тем временем подошла к нему, улыбнулась ярко-красным ртом и протянула пухлую руку.

— Какой прекрасный молодой человек решил сегодня развлечься у нас! — пропела она медовым голосом, уцепившись за пальцы Леобена. Юноша понял, что его приняли не за того, ведь на нем сегодня был не его балахон, а наряд купца, и отчаянно замотал головой. Тонкие брови женщины вопросительно взлетели вверх.

— Я от Дина, купца из Торгового квартала, — пробормотал юноша и поспешно полез в свою бездонную сумку, куда положил визитную карточку. — Я пришел на работу. Вот.

Он протянул карточку женщине, и та, прочитав надпись, вернула ее обратно с понимающим и довольным взглядом. Теперь она рассматривала его не подобострастно, как вначале, а с хозяйским видом, внимательно изучая и оценивая.

— О, как же я рада! — сказала она, улыбаясь еще сильнее. — Ты просто очарователен, юноша. Дину нужно будет отправить огромную благодарность. Сейчас тебе покажут твое рабочее место. И нужно будет переодеться.

Леобен тут же решил, что ему дадут форму, которая будет выделяться в этой пестроте своей строгостью. В местах, где так много людей, которые пьют и развлекаются, обязательно кто-то должен следить за порядком. Юноша огляделся по сторонам. В первый момент все лица смешались для него в одно сплошное разноцветное пятно, сейчас же он стал различать людей и увидел, что, стараясь держаться незаметными, в помещении, однако, присутствуют несколько охранников. Они были вымуштрованы так, что буквально сливались с интерьером комнаты, и это давало возможность людям расслабиться, не думая, что за ними кто-то следит. Просто чудесно, что у Лео будет возможность научиться тому же, и это может сыграть очень важную роль, когда он с новой попыткой вернется в Управление стражи.

Лео улыбнулся женщине, с радостью приняв комплимент. Никогда в жизни он не слышал в свой адрес таких слов. Очаровательный, назвала его она. Наверное, это все потому, что и правда, как сказала Эби, он похож на знатного господина! Женщина тем временем едва заметно кивнула одному из охранников, и тот приблизился к ним и поманил Леобена следовать за собой.

Они пошли по небольшому коридору с множеством комнат. Одни были закрыты, сквозь дверные проемы других он видел полумрак и таинственный свет, наполняющий помещения. В одной из них Лео удалось заметить стройный женский силуэт, и ему показалось, что девушка была обнажена. Юноша стал догадываться, в какое место он попал. Это не просто кабак или ресторан, здесь оказывают определенные услуги. «Что ж, тут как нигде в другом месте нужны хорошие охранники», — решил он. Ничего страшного. Это тоже работа. Леобен ликовал в душе, радуясь неожиданному везению. Это же надо, он первый день в Городе, и уже удалось устроиться!

Немногословный провожатый указал наконец на одну из пустующих комнат и велел подождать. Лео зашел внутрь в помещение, освещенное газовыми лампами под разноцветными плафонами, от которых по стенам разбегались радужные отблески. Основное место в комнате занимала огромная круглая кровать с пунцовым бельем, которую венчал балдахин. Напротив у стены стоял массивный медный трельяж, а рядом трехстворчатая расписная ширма. «Наверное, это комната одной из несчастных девушек, работающих здесь, — подумал Леобен. — Я просто тут переоденусь, и мне скажут, что я должен сегодня делать». В этот момент вернулся его спутник и, сунув в руки комплект одежды, приказал переодеться и снова ждать. Мужчина вышел, а Леобен сбросил с плеча сумку на кровать и принялся разворачивать вещи. С каждой секундой его глаза округлялись все больше, потому что эту одежду точно нельзя было назвать формой охранника.

Разложив на постели брюки и блузу, что ему принесли, Лео в изумлении застыл. «Нет, тут какая-то ошибка, это, наверное, тоже наряд одной из девушек», — неуверенно думал он, в растерянности разглядывая полупрозрачную белоснежную рубашку из газа и штаны из струящегося черного материала.

— Ты почему еще не переоделся? — вдруг услышал он за спиной резкий и недовольный женский голос и обернулся. В комнату вошла полная пожилая женщина с сильно набеленным лицом и высокой прической, и в воздухе тут же разлился густой удушливый запах духов и пудры. Лео словно парализовало от вида ее лица: золотой нижней челюсти и бабочки вместо глаза. Оголенные до плеч руки и невысокая грудь тоже были золотого цвета, только вместо бриллиантов, как у хозяйки заведения, по искусственным частям тела был выведен потрясающей красоты узор темным золотом. На этом красота женщины заканчивалась. Это была просто богатая толстая старуха с лицом, испещренным морщинами в тех местах, где их не заменяли металлические части.

Увидев красивого белокурого юношу, взирающего на нее в полном недоумении, она вспыхнула и заулыбалась, обнажая золотые зубы.

— Ох, какого же мне красавчика сегодня прислали, — томным низким голосом сказала она, подходя все ближе к Лео. Сквозь аромат духов он услышал неприятный запах изо рта и с ужасом увидел, как бледно-розовый язык старухи скользнул по золотой губе, облизывая ее в предвкушении удовольствия. Перед ним наконец открылся весь масштаб замысла дяди Дина, который нашел для него эту работу. Этот полупрозрачный невесомый наряд, что лежит на кровати, предназначался именно ему. И никакой должности охранника ему не предлагали. Он должен был тут заниматься тем, чтобы развлекать богатых знатных пожилых дам, с этими их ужасными искусственными частями тел. Боже мой, а если он что-то подобное готовит и для Гейл?

Старуха подошла к нему и провела холодной золотой рукой по его щеке. Ее единственный живой глаз плотоядно скользил по его телу. Леобена замутило, и пол поплыл под ногами. Он, шатаясь, отступил от надвигающейся на него женщины.

— Ну, что ты, — говорила она, не отставая от Лео. — Ты, наверное, новенький. Я еще ни разу тебя не видела. Ничего, не бойся, ты всему научишься. Я сегодня же тебя и научу. Расскажу все, что мне нравится, и покажу, как доставить мне удовольствие. Это очень хорошая работа, поверь мне. С твоей красотой ты будешь моим самым любимым развлечением.

Утренние насмешки охранников показались Леобену пением райских птиц по сравнению с тем, что он слышал сейчас. Его тошнило и от мыслей, что ему придется прикасаться к этой старухе, и от того, что жизнь поворачивается к нему какой-то совсем уж отвратительной своей стороной и надежды не остается. Неужели он сейчас должен будет разделить с этой наполовину металлической женщиной ложе? И что будет, если он откажется?

Он все отступал маленькими шагами, обходя по периметру огромную кровать, и на лице старухи, шедшей следом, замаячило недовольство. Верхняя «живая» губа презрительно скривилась и приподнялась, обнажая блестящие золотом зубы.

— Раздевайся, — бросила она с раздражением, принимаясь расстегивать заклепки на своем корсете, — и это шуршащее барахло можешь уже не надевать. Или ты думаешь, я тут буду ходить за тобой по всей комнате. Минута — и ты должен быть в постели! А еще минута — и ты должен быть на мне!

Лео непроизвольно замотал головой, отходя от женщины и понимая, что он не сможет себя заставить даже дотронуться до ее тела.

— Как ты смеешь? Это просто возмутительно, — прошипела старуха. — Я позову охрану! Я отдам тебя под стражу!

Юноша, уже не думая о последствиях, забрался на кровать и, в два прыжка преодолев ее, схватил свою сумку и пулей вылетел из комнаты, по пути чуть не сбив совсем юную девушку в прозрачных одеждах. Он понесся по коридору, а девчонка большими печальными глазами проводила его, а затем старуху, которая, пытаясь на ходу застегнуть кнопки обратно, с видимым трудом побежала по коридору, визжа на весь дом. Теперь ее вопли уже доставались хозяйке, которой хватило мозгов принять на работу сумасшедшего, что даже двух слов связать не может! Хорошо еще, что он не ее поранил, и теперь она всех засудит и обязательно нажалуется в Управление стражи. Хозяйка, в свою очередь, кричала Леобену, чтобы он передал купцу, что плохи его дела, и больше чтобы тот свой похотливый нос сюда не совал!

Дальше Лео уже не слушал, почти кубарем выкатившись из злополучного дома и побежав к арке.

***

Пройдясь быстрым шагом по осенним каменным улицам, Лео наконец почти пришел в себя. Правда, груз тяжелых мыслей с каждым шагом становился еще тяжелей. Дин, конечно, его теперь выгонит, а денег почти не осталось. Что там кричали ему вслед про стражу? Неужели за такое могут арестовать? У кого бы спросить?

Он довольно долго бродил по закоулкам Среднего города, пока ноги не вынесли его к знакомым местам. Он узнал торговую площадь и арку, в которой скрылась Лаура. А значит, тут рядом и Управление стражи, еще один его сегодняшний провал. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло сейчас. Как купец только подумать мог, что Лео на такое согласится? Ему было настолько мерзко от недавних событий и казалось, что он испачкался в чем-то противном. Не хотелось нести это на себе домой, к Эби. Хорошо, что она так быстро поправилась. Они завтра же уйдут. А пока он должен какое-то время побыть вне дома, чтобы не смотреть в глаза этому подлому человеку. Интересно, когда ему доложат про то, как Лео сбежал? А вдруг уже донесли?

Краем уха Лео слышал от Дина, что в городе работает какая-то скоростная пневмопочта, но он не знал, что это такое, зато сам уже несколько раз видел мальчишек, которые сновали взад-вперед с записками, уносясь куда-то далеко по улице так, что аж пятки сверкали. Тоже довольно быстрый способ доставки сообщений. Вряд ли хозяйка того заведения спустит это с рук. Он явно сильно ее разозлил, и не только ее. Визг оскорбленной старухи до сих пор еще стоял в ушах у Леобена.

Лео понял, что ему сейчас очень хочется попасть в шумное место, чтобы заглушить эти истеричные вопли. Если он окажется в тишине квартиры Дина и останется наедине с собой, то его голова взорвется от этих криков внутри нее. Выход из ситуации лежал на поверхности: прямо перед ним тянулся небольшой Кабацкий переулок, где в это время для посетителей были приветливо распахнуты двери всех питейных заведений. Понадеявшись, что он не попадет случайно в одно из таких мест, откуда сегодня его с позором выгнали, Леобен шагнул в первый же дверной проем, светящийся желтым светом.

Уставшие за долгий день глаза заслезились от табачного дыма, и юноша, прищурившись, робко огляделся по сторонам. В таких местах он еще ни разу не бывал. У себя дома он заходил иногда в единственную закусочную, где подавали в том числе и выпивку, но то место было спокойное, все друг друга знали и подолгу не засиживались, потому что с утра их ждал трудный рабочий день. Накануне они заскочили в привокзальную забегаловку с Эби, чтобы немножко согреться, но тогда еще было слишком рано для больших сборищ, да и люд там собирался небогатый, в основном чтобы перекусить. А здесь уже было настоящее злачное место, как подумал о нем Леобен. И заполненные людьми стулья возле барной стойки напомнили ему заведение, в котором ему пришлось сегодня побывать, только без разряженных женщин, снующих повсюду или сидящих на коленях у мужчин с металлическими частями.

Тут публика в основном была мужская, и все просто пили. И здесь стоял тот самый, нужный Лео долгожданный шум, который, мгновенно влившись в уши, хоть немного заглушил собой визги обиженной богачки. Леобен вдруг вспомнил, что по дороге на работу он мечтал, как придет в такой кабак отметить свою удачу — первый рабочий день, и горечь медленно и плотоядно стала обволакивать душу.

Эх, отмечать оказалось нечего, но Лео, повинуясь внезапному порыву, протиснулся к стойке между красномордым мужиком и каким-то тощим усатым очкариком и заказал крепкую настойку. Мужик, вначале недовольно сдвинув в сторону локти на стойке, после заказа уже с уважением покосился на светловолосого юношу, желающего выпить жгучее зелье. Леобен понял, что наряд, который выдал сегодня купец, словно присвоил ему новый статус и все перестали принимать его за девушку. Он смущенно улыбнулся красномордому и, расплатившись, придвинул к себе бронзовую стопку. Отходить от бара он не решился, мысленно уцепившись за эфемерный контакт с соседом. Это было глупо, но так ему было спокойнее, словно он пришел сюда не один.

Зажмурившись, Леобен опрокинул в себя содержимое рюмки и на какой-то момент потерял способность дышать. Крепкая злющая настойка обожгла ему горло и провалилась в желудок, в котором так давно уже не было ни крошки хлеба. Только сейчас вдруг он об этом вспомнил, ощутив, как забурлило в животе. В расстроенных чувствах он словно потерял чувство голода, а теперь оно вернулось. Лео привычно пересчитал на ощупь свои монеты, опустив руку в сумку, и сделал печальный вывод, что либо он купит себе немного еды и тут же уйдет, либо сможет заказать еще две стопки. Голову уже кружил хмель, а голос старухи утих не до конца, и Лео решил, что нужно повторить. А потом он, успокоившись и взяв себя в руки, дойдет до дома, и утром они с Эбигейл отправятся искать новое пристанище. И пусть придется какое-то время просить милостыню или за копейки таскать тяжести, он готов. Пусть работа будет связана с чем угодно, лишь бы не с тем, от чего он сегодня сбежал.

Выпив вторую стопку, Лео действительно стал приходить в себя. У него поднялось настроение, и вроде хмельной вихрь в голове поутих. Ему уже не казалось неловким пройти через весь кабак к какому-нибудь столику, чтобы сесть там, а не стоять, облокотившись на стойку, жаль только, теперь все места были заняты. Он улыбнулся своим мыслям и уже сам не понял, как перед ним оказалась третья порция настойки. Красномордый одобрительно взглянул, выпятил губу и приподнял свой стакан в знак уважения. Юноша приподнял в ответ свою стопку, и скоро ее содержимое заплескалось на дне его голодного желудка, а голова потихоньку снова принялась кружиться. Остальные деньги тратить было недопустимо, и Леобен засобирался уходить. Он все решался оторваться от столешницы, но у него почему-то никак не получалось это сделать, а тем временем мужик заказал то же самое крепкое пойло и пододвинул к Лео.

— Молодец! — с трудом выговорил он, стараясь говорить отрывисто, чтобы не зажевать спьяну слова. — Хвалю! Угощайся! Горжусь нашей молодежью!

Изумленный юноша какие-то секунды взирал на неожиданное угощение, и в голове билась мысль, что ему нужно уходить, потому что происходит что-то неправильное и опасное, но он отогнал неприятные сомнения. Настроение совсем улучшилось, он почувствовал себя взрослым, умным и способным свернуть горы. Завтра у них все отлично срастется. Он уже все понял про этот Город, и Эби не будет ни голодать, ни болеть. События в увеселительном заведении отступили куда-то на самый дальний план, словно их и не было. Довольный Леобен сердечно поблагодарил красномордого, который сам почти уже сползал со стойки, цепляясь слабеющими пальцами за край столешницы, и выпил очередную стопку.

***

— Сумку проверь! Там наверняка что-то ценное, ишь как вырядился, журавль! — прогудел приглушенный мужской голос.

— Да не журавль, а цапля! Длинная и тощая! — со смехом раздалось в ответ, словно откуда-то издалека, и каждый звук отдавался в голове Лео адской болью и звоном в ушах. Страшно болело под ребрами, видимо, последний удар грубого кожаного сапога пришелся ему под дых, хотя и спину тоже жгло неимоверно, но это, возможно, потому, что он лежал сейчас голой спиной на усыпанной мелкими острыми камнями ледяной осенней земле. Горло сдавило, и позвать на помощь не получалось. Леобен, превозмогая боль, порывался встать и судорожно цеплялся за свою холщовую сумку. Он из последних сил пытался вырвать ее из рук нападавшего, но тот уже запустил в нее свою пятерню, второй рукой резко ударив юношу в подбородок, отчего тот откинулся назад и снова упал на камни, впившиеся в исцарапанную спину, и вдобавок ударился затылком. Странно, но он уже не почувствовал боли, видно, голова болела так, что сильнее уже не бывает. А может быть, он уже начал терять сознание.

Леобен даже не помнил, как оказался в этом закоулке, где воняло помоями и испражнениями и где его нещадно избивали двое мужчин, лиц которых он не мог разглядеть. Они возвышались над ним темными силуэтами, освещенными со спины лишь слабыми лунными лучами, неохотно заглянувшими в угрюмую щель между домами.

Дорогой кожаный пиджак и рубашка, которые дал ему сегодня купец, уже перекочевали в руки грабителей, и один из них старательно выгребал все, что было в сумке Лео, запихивая себе в карманы. Юноша силился разглядеть нападавших и чувствовал, как одним глазом смотреть все труднее и труднее, и вскоре тот совсем перестал видеть. Лео, с ужасом думая, что лишился всех запасов, а еще и вещей купца, дергался в надежде отвоевать хоть крохи своего, но этим вызывал у грабителей только пьяный смех и очередную порцию побоев.

— Ботинки у него годные, — сказал один из них и приказал другому: — Снимай, снимай, они ему уже не понадобятся!

«Где же городская стража? — удивленно думал Леобен, опять приподнимая голову и чувствуя, как что-то липкое и горячее заливает лицо и здоровый глаз и мешает хоть что-то разглядеть. Юноша с усилием зажмурился, превозмогая головную боль, и, поморгав, приоткрыл глаз. — Стража должна следить за порядком…»

Почувствовав, как ему расшнуровывают ботинки, он принялся отчаянно брыкаться, и грабитель выругался и ловко запрыгнул ему на ноги, придавив их к земле своим немаленьким весом. С неба посыпались мелкие капли дождя, постепенно увеличиваясь и ускоряясь, перерастая в ливень, и скоро Леобен лежал израненной спиной в месиве грязи и камней.

— Да снимешь ты их когда-нибудь? — раздался злой голос сверху, и грабитель, сидевший на ногах, потянул за ботинок. Лео напрягся изо всех сил и заколотил ему ослабевшими кулаками в спину, но, видно, тренировки с мешком песка ради поступления в стражу не прошли даром, и удары оказались чувствительными.

— Ах ты, гаденыш! — сидевший отстал от обуви, подскочил и со всего маху ударил юношу в челюсть. С последними проблесками сознания Лео услышал какой-то странный шорох, а сквозь кровавую пелену перед единственным целым глазом будто мелькнула полупрозрачная тень, и тут же грабителей как ветром сдуло, лишь слышен был тяжелый топот ног улепетывающих во все лопатки людей. Казалось, их что-то очень сильно напугало, и у Лео тоже пробежал мороз по коже, но он решил, что просто замерзает в осенней луже.

«Стражники, наконец-то!» — успел подумать он и отключился.

Глава 14. Ночная тень

Лео очнулся и первым делом ощутил кошмарную пульсирующую головную боль и бьющую в ноздри вонь переулка, а затем прикосновение к губам чего-то холодного. Он приоткрыл один глаз, потому что второй совершенно заплыл и не открывался, и увидел, что склонившийся над ним человек в капюшоне пытается напоить его чем-то из фляги. Лео лизнул жидкость, которая, минуя его плотно сжатый рот, стекала по подбородку, и понял, что это простая вода. В ту же секунду он почувствовал, как сильно его мучает жажда, и присосался к металлическому горлышку, непроизвольно схватившись за руку, державшую флягу.

— Эй, эй, полегче, — раздался тихий, слегка насмешливый голос, и фляга исчезла. Из-под глубокого капюшона на Леобена светил зеленый огонек. «Так и есть, — обрадовался Лео. — Стражник пришел на помощь! Недаром эти двое сразу пустились наутек». Он с трудом сглотнул: пить все еще хотелось.

— Воды, — выдавил он, с трудом разлепив разбитые губы. Чувства понемногу возвращались. Засаднило спину, которой он, оказывается, сейчас прислонялся к каменной стене одного из домов: видимо, незнакомец приподнял его и подвинул. Заныл глаз, заболела челюсть, шея, и через какое-то время Лео показалось, что на нем нет живого места. Его трясло мелкой дрожью от холода и пережитого потрясения. Спаситель в капюшоне снова протянул ему флягу, и Лео хотел взять ее в руки, но понял, что одна рука до сих пор занята сумкой, в которую он вцепился мертвой хваткой, а в кулаке второй он просто что-то сжимает. Разжав кулак, он увидел медальон из переплетенного корня, который недавно подарила ему девушка из дальнего леса. Неужели он его сберег? Видно, когда грабители на него напали и принялись стаскивать дорогую одежду, он сорвал с себя подарок Лауры, который по ее совету повесил на шею. Как же все началось? Леобен ничего не мог вспомнить. Последнее, что приходило в голову, это красное лицо пьяного мужика, что стоял рядом за барной стойкой. При мыслях о выпитой настойке Лео замутило, и он застонал.

Странный незнакомец терпеливо ждал, пока он окончательно придет в себя, тихо наблюдая, и это насторожило юношу. Почему-то ему казалось, что не так должны вести себя стражники. Этот человек был слишком осторожен. Но светящийся зеленый глаз — это же доказательство, только у стражников есть такие! Лео сунул кулон в сумку, потому что шнурок действительно был порван, и снова взял предложенную флягу с водой. Напившись, он вернул ее незнакомцу, и тот протянул ему руку, помогая подняться. Лео, обхватив себя руками и превозмогая холод, окутавший его голый торс, оглянулся по сторонам. Кроме них двоих, вокруг не было ни души. Не мог это быть стражник. «Да и снаряжения на нем нет, — наконец дошло до него. — Или это стражник, который вне работы тоже спасает людей?»

Незнакомец был довольно высокого роста: ненамного ниже длинного Леобена. Лица его по-прежнему не было видно под глубоким капюшоном, и только зеленый глаз поблескивал из темноты. Он был в узкой черной куртке из незнакомого Лео материала, с рукавами, едва прикрывавшими локти, и запястья его были обмотаны тем же материалом, но словно намного более тонким. Стройные ноги почти облегали узкие штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги с частой шнуровкой.

— Идти сможешь? — просочился в уши Леобена мягкий вкрадчивый голос, похожий, скорее, на шелест листвы под дуновением ветра. «Здорово же меня приложили, — с горькой усмешкой подумал Лео в ответ на свои ассоциации. — Хорошо, что еще не чудится ничего».

— Да ноги вроде целы, — ответил он, потопав ногами и порадовавшись, что с него не успели стащить обувь. — А куда идти?

— Тут недалеко, — неопределенно ответил незнакомец и, с кошачьей грацией ступая вдоль стены по земле, усыпанной острыми камнями и битым стеклом, заглянул за угол. Лео вдруг понял, что под ногами его ни разу не хрустнуло, ни один шаг не был слышен даже на близком расстоянии, словно это скользила бесплотная тень, а не человек. Незнакомец поманил его рукой, и Лео осторожно проследовал за ним, хотя так тихо у него пройти не вышло. Под ногами сразу заскрипели камни и стекла, трущиеся друг об друга. «Это я не только о гравий порезался», — догадался Леобен, и его передернуло от мысли о близкой смерти, что, возможно, поджидала его здесь, если бы не вмешался человек в капюшоне. Один из грабителей сказал, что ему уже ничего не понадобится. Наверное, собирались его убить.

Задержавшись на углу, незнакомец быстрым взглядом окинул раздетого Лео и поморщился. Полуголый человек обязательно привлечет внимание, если попадется кому-то на глаза. Глубоко вздохнув, мужчина в капюшоне взял Леобена за руку и скользнул в соседний проход между домами.

***

Лео следовал за незнакомцем, и ему казалось, что они перемещаются по разным измерениям. Он почти перестал чувствовать боль и холод и только успевал следить за черной спиной, покрытой странной мерцающей тканью, которая иногда словно растворялась в воздухе вместе с ее владельцем. Лео больше не обращал внимания на то, что происходит вокруг, он будто и не видел ничего, кроме спины ведущего его куда-то незнакомца. Наверное, его слишком сильно ударили по голове, потому что юноше казалось, что улицы, которыми они шли, то вдруг сужались, то заворачивали куда-то вверх, а стены плыли и делались полупрозрачными, и они вдвоем входили внутрь, прямо сквозь холодные камни, и снова оказывались на улице.

А потом они оказались возле длинного каменного дома с несколькими подъездами и, войдя в один из них, немного поплутали по коридорам и встали перед неприметной деревянной дверью. Незнакомец поскрежетал ключом в замочной скважине и распахнул дверь в небольшое помещение.

— Пришли, — бросил провожатый, ступая внутрь. Лео тоже вошел и стал озираться по сторонам. Теперь эта комната уже не казалась ему небольшой, потому что ее стены словно разъехались, открывая пространство. Лео с силой зажмурился. Видно, что-то на него до сих пор действует, и ему мерещатся странные вещи.

Обстановка была очень простой и вместе с тем уютной. Все, что могло потребоваться мужчине, было под рукой. В комнате была еще одна дверь и небольшое окно с плотно задернутой занавеской. На грубо сколоченном деревянном столе у одной из стен стоял примус, какая-то посуда и графин с водой. Под стол была задвинута пара табуретов. Один угол помещения занимала широкая кровать, покрытая стеганым одеялом из мешковины. По краю одеяла вились мелкие цветочные узоры, которые показались Лео знакомыми. Он вдруг подумал, что не отказался бы от такого жилища. Интересно, понравилось бы тут Эби?

Путешествие вдоль измерений закончилось, и Лео окончательно пришел в себя. Он снова почувствовал боль и холод и увидел, как незнакомец возится в каком-то ящике. Он наконец скинул свой капюшон, и прямые темно-каштановые волосы рассыпались по плечам. «Он точно не стражник», — окончательно убедился Леобен, а мужчина тем временем нашел то, что искал, и повернулся к юноше.

На вид ему было лет тридцать, хотя обветренная кожа и резкие морщины делали его старше. Черты лица были грубыми, но правильными, и в какой-то мере его даже можно было назвать привлекательным. Уголки губ незнакомца презрительно смотрели вниз, орлиный нос и сетка морщин у глаз придавали лицу жестокое и хищное выражение. А глаза его были необычные. Левый глаз был светлый, тепло-карий, хоть и смотрел холодно, а правый — зеленый, с еле заметным свечением. Правую бровь и щеку под глазом рассекал старинный глубокий шрам, ветвящийся книзу.

В свете газовых ламп сейчас, при взгляде на его лицо, Лео ощутил иррациональный страх, но, возможно, он был вызван общей ситуацией.

— Где я? — спросил Лео. — И кто ты такой? Ты же не из стражи?

Незнакомец усмехнулся, и зеленый глаз на доли секунды вспыхнул.

— Я похож на стражника?

— Не похож, — Лео замялся, — но твой глаз…

Сейчас до него вдруг дошло, что светящийся глаз незнакомца сильно отличался от тех, что носила стража. У стражников половину лица занимало металлическое устройство с искусственным оком. Незнакомец выглядел иначе. У него не было металла на лице, просто глаз светился в темноте. Лео растерянно вглядывался в него.

— Что мой глаз? — переспросил незнакомец.

— Такие носят стражники, — растерянно пробормотал Лео.

— Такие — стражники не носят, — в голосе незнакомца проскользнули высокомерные нотки. — Впрочем, не это сейчас важно. Давай обработаем твои раны, и ты расскажешь, что стряслось. Садись давай. Как тебя хоть зовут?

— Бен, — ответил юноша, вытягивая себе стул из-под стола.

— А я Джордан.

***

Изрезанная стеклом и камнями спина Лео щипала и горела, однако Джордан, не обращая внимания на стоны юноши, промыл ее влажным полотенцем, а затем смазал раны каким-то составом, что хранился на полке в пузатой склянке из темного стекла. До Леобена долетал его аромат, который чем-то напомнил зелье, что он купил у Лауры. Это было только сегодня утром, а казалось, что в прошлой жизни, столько всего произошло потом.

— Приложи к глазу, — сказал Джордан, протягивая Леобену кусок ткани, смоченной в той же жидкости. — Только зажмурь его, чтобы внутрь не попало.

— Да он и так зажмуренный, — пробормотал юноша, поднося тряпку к заплывшему глазу, — дальше некуда уже жмурить.

Новый знакомый усмехнулся.

— Как спина?

Лео прислушался к своим ощущениям и с удивлением понял, что боль становится все слабее и ноют теперь только ребра, которым изрядно досталось, и голова.

— Странно, но она почти прошла, — пробормотал Леобен.

— Вот именно, — ответил Джордан. — Поэтому говорю, чтобы глаз держал закрытым. Опухоль скоро спадет.

Он швырнул испачканное кровью полотенце в высокую плетеную корзину под столом и скрылся за второй дверью. Оттуда до Бена долетел шум воды. «Надо же! Неужели тут есть собственный душ, прямо как у Дина? — поразился юноша. — Недешево, должно быть, стоит это жилище».

Эта мысль тут же вернула его к событиям дня, навалившимся на него со всей беспощадностью. Ему нужно будет как-то оправдываться перед купцом за то, что он практически сбежал с подысканной тем работы. Батюшки, а что он скажет про одежду, которую с него сняли? И деньги выгребли до копейки, теперь ему нечем будет платить за постой и за еду. А еще забрали красивую металлическую визитку Дина и даже новый дождевик. Хорошо, что он успел отдать Эбигейл ее плащ и лекарство.

Ненадолго забывшись и отвлекшись на нового знакомого и свои раны, Леобен теперь вдруг с ужасом осознал свое безнадежное положение. На улице была ночь, в дом к купцу лучше идти с утра, не хватало еще его разбудить с такими новостями. И главное, сам же, дурак, виноват! Не пойди он в этот кабак, чтобы с горя напиться, хотя бы вещи были целы. И тело. От этих горьких мыслей юноша снова тихо застонал, и голова тут же отозвалась тупой болью. Но зато опухоль на лице становилась меньше с каждой минутой, и пострадавшим глазом уже можно было смотреть. Лео убрал ткань, пропитанную коричневой целебной жидкостью, и осторожно приоткрыл больной глаз. Немного защипало, но все равно он вылечился слишком быстро. «Может, это зелье тоже из леса?» — подумал Бен.

Из ванной комнаты вернулся Джордан, вприщур разглядывая поздоровевшего юношу. Он порылся на открытых полках, вделанных в стену, и бросил ему черную водолазку. Лео поймал ее на лету и вопросительно посмотрел в ответ.

— Больше нет ничего подходящего. Ну, рассказывай, как ты там оказался? — спросил Джордан и уселся на кровать. Леобен натянул одежду, зашипев, когда ткань задела еще оставшиеся раны, и понуро опустил голову.

— Я и не помню толком, видно, лишнего выпил. Очнулся, когда меня уже бить начали…

— Да я про то, как тебя вообще в кабак занесло, ты на пьяницу не похож, — перебил его новый знакомый, глядя на Лео снизу вверх. Он сидел, упираясь локтями в колени и уложив подбородок на скрещенные пальцы рук. Высокий Леобен даже сидя чувствовал себя над ним, как птица на жерди. — Не могу понять твоих действий. И одежда на тебе была дорогая, но как не с твоего плеча, и сам ты выглядишь странно для Города. Стащил где-то шмотки?

— Да ты что! — возмутился Лео, и в голове вспыхнула боль. Он поморщился и продолжил. — Сроду я ничего не крал. Мне знакомый дал, чтобы я на работу устроился.

Джордан скептически разглядывал юношу.

— И как, устроился? — бросил он. — Отмечать пришел?

— Да какое там, — расстроенно буркнул Лео. — А ты, кстати, откуда знаешь, что я был в кабаке, да еще в дорогой одежде? А не с ними ли ты заодно?

— Да я просто видел тебя там, — усмехнулся Джордан. — Пока ты еще в себе был.

— Я тебя не заметил, — совсем смутившись, сказал Лео. — Ты что, за ними следил?

— Нет, я раньше ушел. А потом оказался неподалеку и просто что-то почувствовал. Решил проверить.

— А почему они так разбежались, когда ты только появился? — вдруг вспомнил юноша странный эпизод. — Они так помчались, словно что-то страшное увидели!

— Вот уж не знаю, — пожал плечами Джордан. — Грабители ж трусливые обычно. Они только слабых не боятся и беззащитных.

Леобен почувствовал горечь. Слабый и беззащитный. А он не далее как сегодня утром бодрым шагом отправился наниматься в стражники! Чтобы защищать слабых и беззащитных. А кое-кто увидел в нем совершенно иной потенциал.

— Что ты все морщишься? Расскажи, что у тебя случилось, — попросил Джордан, поднимаясь с кровати и выдвигая еще один стул для себя. — И на тебе еще, выпей. Да не маши ты руками, это не выпивка. Лекарство.

Леобен сделал небольшой глоток из протянутой Джорданом фляги и вернул ее, но вкуса не распознал. Это точно была не вода, но и на крепкую настойку, которой сегодня он угостился сверх меры, было не похоже. Однако после нее по телу полилось тепло, и как будто прибавилось сил. Не как после выпивки в баре, а иначе: не туманя голову, не притупляя чувства. Зато головная боль немного поутихла. Может, такое сегодня он принес Эбигейл?

***

Приободрившись, Леобен принялся рассказывать Джордану о своих злоключениях. Сначала путано и сбивчиво, смущенно глядя в пол. Затем разговорился и выложил все как на духу. Новый знакомый внимательно слушал, не перебивая, и лишь изредка задавал наводящие вопросы. Лео не понимал, почему он так интересуется его историей. После нескольких неудач за первый и единственный день в городе, которые скопом навалились на него, после неприятных встреч с людьми, которые отнеслись к нему с презрением или потребительски, было странно видеть хоть какое-то участие. Юноше снова вспомнилась Лаура: только она была добра с ним в этом Городе, но эта встреча была настолько мимолетной. Эх, он же еще хотел предупредить девушку, что ее может искать стража. Выболтал зачем-то Дину про лесную ведьму и подверг ее опасности.

— И как ты думаешь, что тебя ждет, когда ты вернешься к купцу? — спросил Джордан, когда Лео закончил.

— Ничего хорошего, — вздохнул тот. — Я бы и не возвращался, да надо забрать подругу. Я зайду рано утром, и мы тут же уйдем.

— Куда отправитесь?

— Не знаю, — горько ответил Лео. — Подработаю где-нибудь, все равно где, чтобы на ночлег хватило, а потом подумаю.

— Ну, «все равно где» тебе не подходит, как я вижу, — протянул Джордан. — В том чудесном месте ты точно мог бы неплохо подзаработать. Эти женщины из знати бывают довольно щедры.

У Лео подкатил противный ком к горлу при воспоминании об инциденте с железной старухой.

— Ты же не серьезно сейчас? — он вытаращился на Джордана. Тот равнодушно пожал плечами. — Это же мерзко!

— У каждого своя грань дозволенного. Кто-то может ради выживания зайти очень далеко. Например, твои вчерашние обидчики. Каждый зарабатывает как может. Они выбрали способ, подходящий им.

— Ну да, а кто-то еще ворует, — скривив губы, произнес Леобен.

— Кто-то ворует, — согласился Джордан, загадочно поблескивая зеленым глазом на Лео. — А что, неплохой способ выжить в таких условиях. И никаких увечий горожанам. Было твое — стало мое. Тихо и мирно.

— Еще скажи, что ты одобряешь! — поразился Лео, ерзая на табурете и заглядывая в разноцветные глаза нового знакомого. Лео не мог понять, серьезен ли его взгляд или в глубине глаз таится насмешка.

Джордан поднялся со стула, прошел взад-вперед по небольшой комнате и снова уселся на кровать, изучающе глядя на Леобена.

— Почему бы и нет? — наконец сказал он. — Я бы даже взялся тебя научить этому ремеслу. Да только не вижу смысла: больно уж ты приметный и крупный. Какая из тебя ночная тень? Из любого угла отсвечивать будешь. Да и внешность запоминающаяся. А в этом деле главное, чтобы тебя описать не могли. Вроде видели кого-то, а вместо лица — серое пятно перед глазами.

— Так ты — вор?!

— Я — вор, — не без гордости ответил Джордан.

Леобен с открытым ртом пялился на Джордана. Так вот кто он такой! Смешно, наверное, тому было, когда он его со стражником спутал. Ночная тень, так он сказал. А ведь и вправду, он не шел, а скользил бесшумно, и появился совсем внезапно, когда распугал грабителей. Просто из ниоткуда вынырнул. Лео не мог сейчас даже себе ответить, что испытывает к Джордану: возмущение его способом заработка или уважение и благодарность за спасение. Вроде бы зачем ночному воришке работать против грабителей, почти таких же, как он, разбойников?

— Почему ты мне помог? — спросил он. Зеленый глаз на мгновение замерцал.

— Просто так. Иногда я помогаю людям, попавшим в беду. Я вор, но уж точно не убийца, и не могу смотреть спокойно на то, как орудуют убийцы. Я неплохой, в общем-то, человек.

— Но ты же отбираешь у людей то, что принадлежит им по праву!

— А это еще доказать надо, по праву оно или как, — усмехнулся Джордан. — Вот, например, твой купец. Даже ходить далеко не надо. Думаешь, он за просто так занимался твоим устройством в прелестное заведение, где тебе было уготовано развлекать старух, одержимых красотой молодого мужского тела?

Лео непонимающе хлопал глазами.

— Ты решил, что он просто не нашел ничего лучшего, чем это место? В надежде, что помогает тебе? — Джордан засмеялся тихим смехом, в котором едва уловимо проскользнули издевательские нотки. — Он сдал тебя туда за очень хорошую мзду, поэтому, узнав о провале, будет в бешенстве. Боюсь, твою подругу ожидает та же участь.

— Как? — подскочил Бен, представив крошечную фигурку Эби среди разодетых пожилых мужчин с железными частями и похотливыми взглядами.

«Нет, она тоже оттуда сразу убежит! — сказал он себе. — Но лучше будет, если она вообще ничего этого не увидит! Надо ее предупредить».

— Мне нужно скорее туда, чтобы увести Эби от купца! — воскликнул он. Джордан отодвинул занавеску и взглянул на серую улицу.

— Уже светает, — сказал он. — Можно идти. Отпустит ли он ее, вот вопрос.

— То есть как это? — поразился Лео.

— Ну, увидим. — Он вытащил из-за пазухи несколько монет и протянул Лео. — Вот, держи. Думаю, здесь хватит, чтобы расплатиться за украденную одежду, карту и за пару ночей, которые вы у него пробыли. Хотя твой отказ от работы не дал ему сорвать очень большой куш. Тут уж я не помощник.

Лео в замешательстве смотрел на аккуратную ладонь с тонкими пальцами, на которой лежали деньги.

— Это… Это же ворованные, — запинаясь, произнес он, и брови Джордана взлетели вверх.

— И что? Конечно, они ворованные! Ты предпочтешь подвергнуть свою Эби опасности или просто расплатишься с этим гадом и заберешь ее оттуда?

Пристыженный Леобен взял деньги и смущенно взглянул на своего спасителя.

— Спасибо. Я верну.

— Вернешь как сможешь, — беззаботно ответил Джордан. — Иди, вызволяй подругу. И не советую оставаться в Торговом квартале. Думаю, вам будет безопаснее и проще в Новом городе.

— А там есть Управление стражи? — тут же спросил юноша.

— Есть, конечно. Но зачем тебе туда соваться? Ты пойми, стражники защищают не простых горожан. Они нужны для того, чтобы оберегать знать от этих простых горожан, и чтобы выявлять незаконные приобретения моди, и еще… Чтобы искать тех, кто, по их мнению, не должен тут находиться, — с горечью добавил вор.

— Ты про жителей дальнего леса? — вдруг догадался Леобен. Джордан кивнул. — Ты кого-то из них знаешь?

— Кого-то знаю, — неопределенно ответил он. Лео, уже стоя в дверях, попросил:

— Если ты знаком со светловолосой девушкой по имени Лаура, скажи, как мне ее найти? Мне нужно предупредить ее, что за ней охотится стража. Они не знают, как она выглядит, но тем не менее ищут ведьму.

Джордан посерьезнел и нахмурился.

— А ты-то откуда знаешь?

— Я не догадывался, что к ним такое отношение, и рассказал дома, где купил лекарство. А купец побежал докладывать стражникам. Но я описал ее по-другому. Сказал, что у нее волосы черные.

Вор скептически оглядел наивного юношу с ног до головы и мрачно кивнул.

— Я ей передам. Я ее знаю. Иди. И не задерживайтесь в этой части города. Чуется мне, что очень уж подленький человек этот твой Дин.

— Спасибо, Джордан! — сказал Леобен и покинул квартиру вора.

Глава 15. Отчаянный поступок

Дин был на взводе. На ночь глядя к нему в квартиру постучали, и он кряхтя поднялся с дивана и отправился открывать, ругая зачем-то вернувшегося Леобена. «Что же, ему дел сегодня не нашлось, что ли?» — бормотал он. Эби сидела в своей каморке, приложив чуткое ухо к двери. Она хотела услышать подтверждение, что это вернулся Лео, чтобы побежать ему навстречу. Девушке уже было совсем хорошо, от вчерашней хвори не осталось и следа, и ей очень хотелось поделиться радостью.

За дверью раздались приглушенные голоса, потом Дин стал кричать и, как Эби показалось, причитать. Скоро все стихло.

Девушка только подошла к своей кровати, как ее дверь распахнулась. На пороге стоял купец с красным перекошенным лицом.

— Если придет твой друг, пусть подождет меня, — сказал он спокойно, но она почувствовала, что он изо всех сил сдерживает злобу.

— Хорошо, — испуганно кивнула она.

Дину через посыльного отправили письмо, ужасное, катастрофическое по своему содержанию. Ему грозились отказать в посещении Дома, а также он лишался покровительства некоторых знатных дам, которых он так оскорбил своим необдуманным поступком, когда подослал «этого неотесанного и неопрятного грубияна». Правда, это определение сильно смутило купца, которому Лео показался вполне отесанным и опрятным. От этого послание казалось еще более тревожным, возможно, за этими строками скрывалось нечто худшее. Также, разумеется, он лишался аванса в виде очень значительной суммы, которую пообещали ему за то, что он пристроил к ним Леобена.

Письмо, явно написанное наспех, но с неуместными при этом росчерками и закорючками почти над каждым словом, не до конца объясняло произошедшее, но Дин понял, что Лео сильно его подвел, и теперь срочно требовалось исправлять ситуацию. Поэтому Дин, быстро собравшись, отправился под ночным покровом в Дом терпимости, чтобы разобраться.

Быстро доехав на безлошадной коляске, купец, нацепив маску подобострастия, шагнул внутрь злачного места. Хозяйка в красках расписала ему неприятный инцидент, и Дин, чуть ли не кидаясь в ноги, поклялся наказать юношу как следует и, может быть, даже сдать его страже за какую-нибудь мифическую провинность, а взамен пообещал привести им еще более ценный экземпляр. Девушку с совершенно уникальной внешностью, которых этот свет еще не видывал.

Он так ярко и художественно описывал достоинства Эбигейл, что хозяйка смягчилась и пообещала подумать.

— Вы бы видели ее глазищи! Да что я говорю, — осекался тут же Дин, — вы завтра сами же и увидите! Поверьте, она будет ценным приобретением. И теперь уж точно никаких проволочек.

— Ну, не знаю, не знаю, — ломалась женщина, — с мальчишкой тоже не должно было быть проблем по вашим словам, а он так обидел, так обидел нашу чудесную клиентку! Она еще нескоро оправится, и все из-за вас!

Они еще долго препирались и сошлись на том, что решение будет принято завтра днем, и все будет зависеть от голоса оскорбленной старухи. Ее девочка не интересовала, поэтому загладить перед ней свою вину было довольно проблематично. Но Дин пообещал девочку отдать даром, не требуя денежной компенсации.

— И я уверен, что она девственна! Вы можете представить себе, сколько вам принесет дохода ее первый клиент?

Жадные глазки хозяйки суетливо забегали, пока она подсчитывала в уме доход. Если девочка и впрямь такая особенная, — а вкусу Дина женщина все же доверяла, — то это с лихвой компенсирует истеричные требования старухи после неудачи с Лео.

— Но как вы ее уговорите? — не сдавалась хозяйка.

— Она совсем юна и наивна, и, боюсь, уговорить действительно будет непросто. Может быть, ваши молодчики просто придут за ней ко мне и помогут ей добраться до места?

Они многозначительно переглянулись, и хозяйка надменно кивнула.

— Завтра во второй половине дня ждите решения. Или… Хм… Молодчиков. Надеюсь, эксцессов не будет?

— Что вы! Соберу и упакую, — шутил Дин, откланиваясь. — В лучшем виде.

***

Он вернулся заполночь и долго ворочался в кровати. Поганец Лео так и не появился, и купец уже начал думать, что тот совсем сбежал. «Вот черт, гаденыш какой, в моих нарядах! — возмущался Дин. — И карту упер! Ну, зато есть плюс. Девчонка осталась без покровителя, и завтра ей никуда не деться. Эх, оприходовать бы ее, да цена упадет сразу сильно, так что это удовольствие купит кто-то другой. А то хозяйка и вовсе не заинтересуется чернявой замарашкой».

Наконец он заснул беспокойным сном, чтобы быть через несколько часов разбуженным очередным стуком в дверь. С тревожными мыслями — посланец ли это или неожиданно вернулся блудный Лео — Дин поднялся и сел на постель. В окно медленно затекало серое туманное утро. Он слышал, как прошаркала горничная, чтобы открыть дверь. «Нет, не стоило его впускать так запросто. Ему вообще тут не место!» — с этими мыслями купец поскорее вышел в коридор.

Леобен стоял в дверном проеме с виноватым видом. Дин с недоумением увидел вместо своих вещей на юноше черную водолазку. Все лицо его было в ссадинах и небольших кровоподтеках.

— Отойди-ка, — приказал он горничной, и та послушно отступила. — Я сам поговорю.

Уставив руки в бока, Дин молча воззрился на Лео. Тот спешно принялся искать в сумке деньги, которые ему дал Джордан. Эти ворованные монеты жгли руки, и хотелось с ними поскорее расстаться.

— Это что? — высокомерно спросил купец у юноши, когда тот протянул ему деньги.

— Это деньги за постой и еду, — ответил Лео и, помолчав, добавил: — И за одежду. У меня не получилось с работой, и на меня напали и сняли ваши вещи. Но я расплачусь, этого должно хватить.

Дин, усмехаясь, взглянул на ладонь юноши, сгребая с нее деньги и пряча в карман халата.

— И ты считаешь, что этого достаточно? Да ты знаешь, что ты натворил? Как опозорил меня? — начал Дин, заводясь сильнее с каждым словом. — Потом ты куда-то дел мои дорогие вещи, и теперь приходишь как ни в чем ни бывало?! Думаешь, они стоят тех грошей, что ты мне сейчас притащил?

— Меня ограбили, дядя Дин, — несчастным голосом ответил Леобен. — А работа… Простите меня сердечно, что так получилось. Но это не для меня. Но я найду другую, обязательно! А мы сегодня уедем, больше не будем вас стеснять. Я пришел за Эби. Можно я войду, заберу ее, и больше вы никогда нас не увидите?

Дин выслушал весь этот монолог спокойно, так, что ни единая эмоция не отразилась на его лице, и Леобену показалось, что он отнесся с пониманием и сейчас спокойно отпустит их на все четыре стороны. Да, больше никогда он не обратится к нему за помощью, а при встрече купец вряд ли станет с ними здороваться. Но по крайней мере он понимает! Лео попытался пройти внутрь квартиры, но Дин неожиданно встал у него на пути, не двигаясь с места.

— Пропустите, пожалуйста, — попросил Лео. — Я скажу Эби, чтобы собиралась. Дядя Дин?

Лео в недоумении ударился о бесстрастный взгляд купца.

— Эбигейл никуда не пойдет, — отчеканил тот. — Девушке не пристало мотаться по улицам и побирушничать.

— Но…

— Никаких но! — железный живот Дина готов был выдавить Лео из квартиры. — Выметайся отсюда. Ты меня подставил, ты меня подвел! Я за тебя поручился, хотел тебе помочь, а ты мне вот как отплатил. Мне жалобы присылают каждые пять минут, я потерял доверие. Но я его заслужу обратно, а твоей ноги тут больше не будет!

— Но выпустите хотя бы Эби.