Бесплатный фрагмент - Гибискус и Герда: последние дни

Содержание

От автора………………………………………………2

Глава 1………………………………………………….3

Глава 2…………………………………………………11

Глава 3…………………………………………………19

Глава 4…………………………………………………23

Глава 5………………………………………………….30

Глава 6………………………………………………….39

Глава 7………………………………………………….45

Глава 8…………………………………………………..52

Глава 9………………………………………………….59

Глава 10…………………………………………………66

Глава 11…………………………………………………74

Глава 12…………………………………………………80

Глава 13………………………………………………….88

Глава 14………………………………………………….95

От автора

Это заключительная часть о Гибискусе и Герде, которую я хочу вам рассказать. Опять же, я не желаю создавать призыв и разрешение «так делать можно, несмотря на законы». Я считаю, наши законы следует чтить и уважать, чтобы не было хаоса и разрухи — эта книга содержит в себе такие моменты, как ночёвки на улицах и митинги в защиту чьих-либо прав. Очень прошу не повторять почти всего, что Вы здесь прочтёте: в реальной жизни это не срабатывает в положительную сторону. Спасибо всем, кто читает мои работы!

Приятного прочтения!

Глава 1

Озабоченно улыбаясь, Джек схватил запястье почти закричавшей Вероники.

— Что ты здесь делаешь? — осуждающе спросил Дениелс, схватив вторую руку вырывающейся Вероники, — Будешь кричать, я вызову полицию и тебя вернут в детский дом.

— Не надо! Я думала, Вы маньяк! — ужаснулась Вероника, не нарочно заплакав, — В детдоме меня все обижают. Называют уродиной. А мне нравится моё лицо!

— Какой ещё «маньяк»? У меня дочь от рака желудка умирает, хотя ей всего пять лет отроду, — Джек был достаточно пьян, чтобы не зарыдать во всё горло, — я не плачу об этом сейчас, потому что выпил коньяк за восемь тысяч триста сорок пять рубля. Неважно, что я сделаю, она все равно умрёт. Химиотерапия убьёт её в три раза быстрее и мучительнее. Тем более, она очень гордится своими волосами.

— Почему Вы мне об этом рассказываете? Пожалуйста, отпустите меня, — Вероника проследила как Джек сел на корточки, но руки её не отпустил, — я не знаю, как помочь Вам.

— Я могу тебя спасти. Пластическая операция. Знаешь об этом? — Дениелс с надеждой посмотрел на бледную Веронику, очень горько улыбаясь, — раз моя Сашечка все равно скоро умрёт, я могу дать тебе её лицо, и гарантирую… Тебя кто-либо не тронет.

— Бред какой-то. И когда Ваша дочь должна умереть?.. — осторожно спросила Вероника, перестав сопротивляться.

— Через пять дней по заключению врачей. Далеко ты забрела, конечно… А я просто хотел покончить с собой, — нервно посмеялся Дениелс через горло, отпустив Веронику. Та присела на корточки, — моя жена, тоже Сашенька, является пластическим хирургом. Пока ты ребёнок, мы оба очень быстро закончим корректировку твоего лица, и до смерти моей дочери ты будешь прятаться у нас в доме. Как только Саша погибнет, ты встанешь на её место и будешь вести себя как ни в чём не бывало… Вылечилась от простуды, скажем так, образно. Не пойми меня неправильно, но мы не сможем официально тебя оформить по некоторым причинам.

— Каким ещё причинам? — чуть склонила голову в бок Вероника, едва заметно щурясь.

— А вот этого тебе необязательно знать, — улыбка Дениелса стала в два раза горестнее, — ну что? По-тихому дойдём до моего дома? Моя жена нас встретит, без меня она не спит.

Выпрямившись, оба взялись за руки и сели в чёрный кабриолет.

Веронике некуда было деваться, кроме как доедать грибы и мусор — в ожидании полиции и ищеек. Сидя в машине, она сжимала ткань на своей чёрной юбке-солнце и наблюдала за проносящимися видами из окна. Сердце бешено забилось об рёбра особенно тогда, когда они остановились у красивого двора и зашли в двенадцатиэтажное здание.

— И где тебя носит… — Александра одарила мужа видом «так и знала, изменить мне пытаешься», скрещивая руки на груди и опираясь спиной об дверной косяк. Но завидев прячущуюся за Дениелсом Веронику, ударила ладонью себя по лицу, — Джек, ты же знаешь, я уже не переношу присутствие детей.

Дав Александре пощёчину, Джек зашёл вместе с пикнувшей Вероникой.

— Вот тебе надо было испортить мне настроение, когда я чуть с собой не покончил? — Дениелс холодно обратился к Александре, смотря на неё через плечо, — Ты знаешь, что делать. Я помогу тебе, Саш, только прошу… Если ты и дальше продолжишь рукоприкладствовать, ей Богу, ты на улице будешь ночевать. Совсем как…

— Совсем как в тот день, когда я тебе нечаянно изменила, — закатила глаза Дениелс, уходя на кухню, — у тебя в тот день была стрижка как у девяносто семи процентов мужчин в мире. Говорила же, ты мне мерещился.

— Это не оправдание! — Джек ударил кулаком по стене, жестом руки приказав Веронике идти на кухню. Она послушно кивнула, уходя с Александрой, — Всё. Идите пить чай, обе, только не доводите меня до белого каления.

— Я что-то сделала не так? — Вероника остановилась, посмотрев на Джека и сжав голову в плечи.

— С тобой всё в порядке, Вероника. Просто не расти шлюхой, вот и мужчина будет тебя всегда носить на руках, — Дениелс с издевательской ухмылкой оттянул воротник чёрной кофты, показывая обнажённый участок Александре. Она жадно, но едва заметно облизнула губы, — Саша, как уложишь спать Веронику, иди в ванну. Я приготовлю розы и свечи.

— Не обращай внимания, Вероника. Он психически нестабилен, — положила руку на бок Александра, послав воздушный поцелуй Джеку. Он его поймал, «положив» на левую щёку, на что Дениелс послала ещё второй и третий поцелуи, — как скажешь, бейба.

В кухне Александра разливала чай на четверых.

— Ваша Саша ещё не спит? — шептала Вероника.

— Она не хочет спать, боясь умереть. Гм, — на уголках глаз Александры блестели слёзы, — мы уже привыкли к этому.

— А она хорошая? Можно мне с ней пообщаться? — Вероника взяла белую кружку с радугой и надписью «счастья всем», слегка покачивая в ней содержимое.

— Да, думаю. У неё нет подруг с тех пор, как рак сломил её, — пожала плечами Дениелс, поставив две кружки с чаем на железный поднос, — идём. Познакомлю вас, что ли…

***

— Валентин, я вот-вот сотру свои стопы в хламину, — ныла Настасья, глядя в телефон. Пол пятого, — люди на нас не косятся, что мы из леса вышли?

— И что. Пусть смотрят, мы же в масках. Тупица, — Валентин держал Настасью за руку, идя с ней в Бургер Кинг, — посидим здесь какое-то время и пойдём в контактный зоопарк. Надо потратить время с пользой, чтобы на нас не вызвали полицию.

— Господи, Валентин. Почему ты не мог снять чертов отель?! — Герда была в бешенстве, едва не наступая Гибискусу на ногу, — Ты же мужчина, а значит, ты, как и все мужчины, очень богат!

— Не говори глупостей. В лесу переночевать было куда экономнее, учитывая цены на жильё в Стальных Камнях. Если бы я потратился здесь на место, где можно было бы спокойно переночевать, в Стальных Камнях мы остались бы бомжами, — Валентин поправил волосы на макушке, — тем более, осень тёплая.

— У нас зима на носу, оптимист! — Настасья грубо сжала ладонь Валентина, пихнув его бок, — Просто приди в себя, прошу тебя, пока я санитаров не вызвала здесь и сейчас.

Немного подумав, Гибискус отпустил руку Герды и быстрым шагом ушёл вперёд. Настасья побежала за ним, на что тот слегка побежал дальше.

— Это так ты меня одну оставить собрался?! Гибискус! Перестань убегать от меня, оставляя без денег и билетов на следующий автобус! — разрыдалась Настасья, споткнувшись об собственную ногу и упав на асфальт, — Валенти-ин!

Повернувшись к Настасье, Валентин обречённо цокнул языком.

— Ну ты и артистка, Герда. Я читал твою пьесу, но не знал о твоей любви вживаться в роли, — ласково и немного громко сказал Гибискус, обращая внимание на любопытных прохожих, — я слишком проникся к одному из твоих персонажей. Прости за это.

— Ты. Ты-ы… Ты, просто… — Настасья показала Валентину кулак, приняв его помощь и замолчав.

Позволив взять себя под локоть, Гибискус зашёл с Гердой в Бургер кинг. Оба заказали большое капучино с карамельным сиропом, луковые кольца с двумя сырными соусами-«Пармеджано» и баскет с креветками на двоих.

— Хорошо. Признаю, я очень много истерю, — начала Настасья, когда Валентин забрал заказ, — просто я ненавижу насекомых.

— Как и они ненавидят тебя, — слабо поднял уголки губ Валентин, — если бы ты меня послушалась и разбросала бы кусочки хлеба по земле, комары не имели бы тягу к твоей крови.

— Что за бред ты несёшь… — вздыхала Настасья, идя рядом, — А если бы там жило семейство медведей?

— Если это мужчина-медведь, он так и так нападёт… Но можно его подкупить кусками колбасы, например. Я бы откупился от любого медведя заранее взятой рыбой и банкой мёда, после чего быстро бы ушёл с места. А хлеб это не только птицам еда, но и насекомым. Не поверишь, но я как бывший учёный знаю о возможности клещей кушать хлеб в редких случаях. К примеру, если ты решил прилечь в лесу, сначала поспи рядом с хлебом, а утром рассыпь его по земле. Так ты отблагодаришь насекомых за то, что тебя не тронули, — Гибискус нашёл свободное место, направившись туда.

— Валентин… — Герда ласково погладила Гибискуса по бедру, — Тш-ш-ш. Всё хорошо, мы уже в цивилизации.

Сказать, что Валентин обиделся — ничего не сказать.

Сев за столик, оба принялись обмакивать креветок в соус. Все их мысли были заняты о предстоящем пути — Герда уже представляла себя королевой танцпола в любом металл-клубе и то, как она находит кучу друзей с достойными профессиями.

— Ты чего замолк? — приободрилась Настасья, коснувшись кончиком подошвы ботинка Валентина. Он дрогнул, — Как ты?..

— Мы останемся жить здесь, — строго заключил Гибискус, вытерпев удар Герды по столу, — извини за это, пожалуйста. Мне нужно время, чтобы накопить денег.

Герда хотела закатить истерику, но промолчала. Она честно не понимала, почему Гибискус стал очень непостоянным в решениях.

Доев креветку, Настасья взвесила происходящее и подошла к боку Валентина. Немного приподняв его маску, она заметила влагу на его щеках и подбородке.

— Сладкий, ну ты чего-о, — грустно улыбнулась она от понимания, что спокойной жизни не будет. Положив волосы на макушку Гибискуса, она поспешила погладить его, — извини, что нагрубила. Сам знаешь, я очень хочу сесть на тебя… Но я не могу этого сделать в автобусе или лесу, слишком много людей и насекомых.

Валентин молча встал из-за стола, взяв за руку отчего-то рассмеявшуюся Настасью. Осмотревшись по сторонам, он затолкал сопротивляющуюся её в женскую уборную и отряхнулся при виде недоумённых людей.

— Иди, мойся. Мне нужно вымыть руки после еды, — Гибискус быстрым шагом ушёл в мужскую уборную напротив, но не успел: Герда схватила его за волосы, — тебе нужно быть менее привередливой в местах для секса, если ты хочешь и дальше путешествовать вместе со мной.

— Ты меня бросаешь?! Но я ли виновата, что у меня всё чешется от прогулок в лесах и что тёплая осень это самый сок для разгула клещей?! — багровая от ярости Герда тянула схваченные волосы на себя, негромко шлёпнув Валентина по ягодицам, — Да я если бы разделась хоть раз, простудила бы почки, несмотря на солнце!

— Ты дура, Настасья. Осенью клещи засыпают, а укусить могут оводы в жаркую погоду, — Гибискус даже не повернулся, идя в уборную, — всё. Отпусти меня, будь добра.

Герда, боясь остаться одна из-за очередного конфликта, только-только хотела отпустить Гибискуса — но прижалась к его спине, левой рукой крепко-накрепко сжав ягодицу. Злой и слегка лохматый Гибискус дрогнул.

— Ну, хорошо. Давай сейчас пойдём в лес и займёмся жарким сексом, — попыталась помириться Настасья, не выпуская громко и раздражённо вздохнувшего Валентина, — только тщательно проверь наличие насекомых на мне, потому что один раз я проснулась с муравьём почти под носом.

— Когда это было-то? — скептически поднял бровь Валентин, повернувшись и прижав мурлычащую Настасью к себе.

— Когда я ходила на летний сплав, ещё учась в школе, — Герда смотрела в глаза Гибискуса под маской, очень быстро и плавно огладив его пах, — вот ты говорил о хлебе и лесных обитателях. Я была ответственной за предоставление древесины, поэтому я топором рубила деревья… А как проснулась рядом со скалами Екатерины Донской, мы там остановились ночевать, просыпаюсь от лёгкой щекотки. Смотрю, а у меня на бедре три больших муравья сидело!

— Это как такое возможно?.. — не поверил Валентин.

— Да наша палатка оказалась с крошечной дыркой внизу. До сих пор не знаю, как так получилось, — пожала плечами Настасья.

— Должны найтись веские причины того, зачем кому-то портить ваши вещи, — Гибискус без раздражения погладил Герду по голове, попытавшись отстраниться, — всё, пусти.

— Нет. Ты уйдёшь от меня, если я тебя отпущу, — Настасья сняла маску, слезливо и умоляюще посмотрев на Валентина. Последний попытался отойти влево, но Герда только сильнее схватила его за ягодицы.

— На нас уже смотрят. Пожалуйста, перестань, — глас Гибискуса звучал холоднее перезвона сосулек.

— Ты стал так холоден ко мне! Признайся, я тебя надоела? — негромко прошептала она, руками взяв руку Валентина, — Ты хочешь уйти от меня? Прошу, если ты хочешь уйти от меня, оставь мне немного денег на возвращение в Верховое Морездоривание… Там, хотя бы, цены на комнату неплохие.

Осмотрев едва ли не вставших из-за столов прохожих, Гибискус поспешил натянуть маску на лицо Герды — оба спешно покинули Бургер Кинг, захватив недопитые капучино.

Солнце нагревало макушки прохожим, пока Валентин и Настасья стояли в тени и допивали кофе. Напротив Бургер Кинга стоял красивый торговый центр-«Мария», где были знакомые им магазины одежды — Нэммо, Кэтти, Мальвина, DanceNight и Листвичка, откуда они часто покупали повседневные наряды и красивое нижнее бельё. Два дня назад закрыли их один из любимых секс-шопов, «Лавелас», и его место занял ювелирный магазин «Четыреста карат» — думая об этом, Гибискус и Герда понимали о своей смертности.

— Там реально был «Лавелас», да?.. — Настасья пальцем указала на торговый центр, намекая, что нынешний «Четыреста карат» был за ним, — жаль, мы здесь недолго тогда посидели. Я так и не сходила туда, чтобы купить что-нибудь новое. Одна только мысль, что сотрудники в пунктах выдачи видят содержимое в упаковке восемнадцать плюс, выбешивает меня.

— Как говорил мой отец, не покупай рейтинговые вещи в городах, куда ты, возможно, однажды вернёшься. Мол, если купишь, то это «плохая примета», — вспомнил Валентин, отпив глоток, — пусть смотрят, Насть. Им-то какое дело, если это не бомба и не петарда какая-нибудь?

— Ну просто… Стыдно. Немного, — Герда почесала затылок, — прям вмешательство в личную жизнь какое-то.

— А. То есть, тебе не стыдно за тот кошачий концерт, который ты устроила минутами ранее? — изогнул бровь Валентин, прожигая взглядом глаза Настасьи.

— Не стыдно. Мне казалось, ты чуть от меня не ушёл, — Герда мрачнее тучи, слегка сжав стакан с капучино, — я тебе мозг выношу, потому что очень волнуюсь за тебя и твоё психическое состояние, Валюш. Ты нестабилен. Я просто пытаюсь помочь тебе, пока ты не потерял связь с реальностью.

Гибискус хотел шумно вдохнуть и выдохнуть, чтобы всем видом показать безмолвное «лучше не трогай меня, пока я тебя не ударил. Ей Богу, бесишь меня уже одним своим видом, прилипала» — но закашлялся, шмыгнув носом. Ему было слегка тяжело дышать из-за насморка.

— Ещё и болеешь. Заботиться о тебе нужно, пока ты коньки от температуры не отбросил, — любяще ворковала Настасья, нежно огладив пресс недовольного Валентина, — давай посидим где-нибудь, а то животных заразишь чем-нибудь.

Глава 2

Сидя в палатке, Герда делала массаж плеч Гибискусу.

— Валентюш, ты уверен, что мы не можем снять номер в отеле? Мне холодно, — ворковала Настасья, мня широкие плечи. Валентин шумно выдохнул, будучи без верхней одежды, — что такое? Тебе неприятно? А мне-то как неприятно от мысли, что мы должны ночевать нос к носу с насекомыми.

— Дыр в палатке нет. Я проверял, — Гибискус был непреклонен, — и да. Я хочу секса, Насть. Я слишком долго терплю его отсутствие.

— Мало ли что я тебе обещала, нищеброд, — Герда раздражённо цокнула языком, закатив глаза.

— Хочешь сказать, ты больше не держишь свои обещания? — Валентин смотрел на чёрную футболку у себя под правой коленкой.

— Я надеялась, в тебе проснётся совесть… И ты потратишься на самый жалкий однозвёздочный отель, который есть в этом городе, — Настасья чуть не ударила кулаком по левому плечу Валентина, услышав тихий смех, — Не смешно!

— Прости. Ты такая сексуальная, когда злишься, — Гибискус воспользовался убранными руками Герды, будучи в маске, и в тотчас развернулся к ней, — раздевайся.

— Ага. Сейчас. Разбежался, кобелина, — подняла бровь Настасья, скрестив руки на груди, — я устала терпеть твои выходки. Либо в следующем городе ты снимаешь комнату, либо неделя без секса.

Герда с ужасом пискнула, когда Гибискус замахнулся на неё кулаком.

— Тебе так сложно, что ли, снять даже самое дряхлое койко-место на двоих?! — Настасья поспешила снять с себя белый бюстгальтер. Её лицо тут же побагровело, стоило руке Валентина оказаться на её правой груди, — Что о нас люди говорить будут?!

— Плевать я хотел на их мнение, — он снял маску и отложил её за спину, начав зачарованно массировать груди Герды, — проклятье. Ложись, я сам сниму с тебя джинсы.

— В смысле, плевать… В смысле, плевать?! Ты хочешь, чтобы нас в тюрьму посадили с твоим «позитивным» отношением к жизни?! Валентин, черт тебя подери! Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю! — Настасья, немного боясь Валентина, послушно легла на спину и показала второму кулак, — Послушай меня, пожалуйста! Сейчас мы должны были заниматься сексом в какой-нибудь комнате, хотя бы, но никак не здесь! Мы что, средневековые супруги, которые решили пешком добраться из одной деревни в другую?!

Живот Гибискуса забурлил. Настасья замолкла, покраснев.

Не став отвечать, Валентин навис над смущённой Гердой и поцеловал сосок её левой груди.

— Я делаю всё, чтобы мы с тобой не пропали. Как-никак, мне придётся кормить пятерых человек, включая себя. Устроюсь грузчиком или разнорабочим, а там будем получать пособия от государства, — Валентин выдохнул над затвердевшим соском, пока Настасья обречённо глядела вверх, — на одного ребёнка выплата в размере трёх тысяч рублей. Учитывая, что их будет трое, мы получим отличный достаток для покупки еды и ещё чего-нибудь по мелочи.

— Потрясающе, — терпеливо выдала она, закатив глаза.

— Настя. Пожалуйста, роди мне их. Я буду совершенно другим мужчиной, когда они у нас появятся, — Гибискус прильнул к шее Герды, на что она случайно хихикнула от щекотки.

— Мгм. Все мужчины дают такое обещание, прежде чем навсегда исчезнуть в походе за хлебом? — больше не почувствовав своих джинсов, как и черных трусов, Настасья послушно обняла Валентина за шею.

— Не все. Зависит от того, насколько сильно мужчина любит свою женщину, — он удобно устроился меж её ног, игнорируя стояк, — а ты что, сомневаешься в таком уроде, как я?

— Не урод ты. Из-за ожогов страшненький немного, но от тебя и не тошнит, — Настасья пожала плечами и густо покраснела, когда Валентин властно прижал её к стояку, — ох, ну и перенервничал ты сегодня.

— С тобой я не умею нервничать всерьёз. Попросту не успеваю, пока ты мой мозг грызёшь, — распустив свои волосы, Гибискус задрал голову вверх, — отлично, ещё и дождь начался.

— Ну, наконец-то. Пошли снимать комнату или номер в отеле, — Настасья хотела податься назад, но ойкнула от цепкой и болезненной хватки за ляжки, — Валентюш, ну выживем мы так и так. Ты же мужчина умный, поди придумаешь что-нибудь.

— Думаю, ты права. Собирайся, я чувствую вдалеке чьё-то присутствие, — быстро отстранившись от возмущённой Настасьи, Валентин поспешил надеть чёрную футболку и собрать первые попавшиеся вещи в походный рюкзак.

— Так и знала, что всё этим закончится. Поди полиция пришла, так как на нас настучали, — Герда поспешила надеть трусы и джинсы, — Гибискус, вот почему ты такой проблематичный? Можешь же ты послушать меня хотя бы раз, или я, по-твоему, то и дело бред несу?

— Я просто хотел сэкономить, потому что цены растут как на дрожжах раз в неделю. Сама знаешь, нынешняя война с Китаем и Францией высасывают из нас последние копейки, а тебе работать нельзя… Надо подождать пару лет, как минимум, чтобы о тебе все забыли. Твоя родня, кстати, по слухам, вчера звонила в Корею и спрашивала, не мог ли какой-нибудь приметный кореец пойти с тобой, раз они были в твоём вкусе раньше, — Валентин прислушался к гневному сопению Настасьи за спиной, — ты для них даун или кто-нибудь вроде этого?

— Я их знать не хочу. Извращенки они все, и всё тут, — Настасья надела чёрную водолазку, принявшись собирать носки и еду в свой рюкзак, — они мне всегда говорили…

— На эскорт ты пойдёшь, Настя. Знаю, ты говорила, — Гибискус не повернулся к ней, аккуратно складывая чёрную кофту.

Нахмурившись, Настасья обиженно посмотрела на Валентина. На уголках её глаз скопились слёзы.

— Они говорили, что мужчины будут только пользоваться мной, потому что я выгляжу как потенциальная изменщица, — доложив шоколадный кекс в прозрачном пакетике, Настасья застегнула рюкзак.

— Да?.. В таком случае, ошибочное мнение. Возможно, они просто завидовали твоей красоте. Как по мне, это глупо. Красивых женщин не любят. Например, я красоток не любил когда-либо по-настоящему, потому у меня детей не было до появления ожогов, — вспоминал Гибискус и тут же сгорбился, когда рюкзак прилетел его в голову.

— Да ты просто был зазнавшимся кобелём, который не хотел расставаться со свободой! Вы только посмотрите на него! Как только лишился своей красоты, так всё, кого угодно теперь любит, лишь бы в одиночестве не доживать! — дойдя до Гибискуса, Герда ударила его по голове белой футболкой, — Скотина ты такая, Валентин!

Доложив в походный рюкзак всё остальное, кроме палатки, Валентин посмотрел на бледную Настасью — та стояла справа от него, скрестив руки на груди, пока он разбирал палатку.

— Потаскуха. Сама всё ждёшь, когда я сам всё сделаю, — сказал он, будучи в эстрадной маске с фиолетовыми цветами сирени и розовых яблонь.

— Я не намерена позориться перед тобой, — Настасья недовольно посмотрела на Валентина.

— В следующий раз сама палатку ставить будешь, придурошная, — он разобрал палатку, свернул и привязал к своему рюкзаку. Дождь ощутимо усилился, — а про моё уродство спасибо, будто бы я не смотрю на себя в зеркало и не рыдаю из-за опущенного века.

— Но я же красивая вполне. А значит, ты меня не любишь. Ну или самоутверждаешься за счёт моего «лишнего веса». Либо ты просто ходишь с заниженной самооценкой и не знаешь, какая модель может тебя полюбить, — зло хмыкнула Герда, но тут же осеклась, — Валентин, ты чего?

Достав из рюкзака какую-то синюю папку, он протянул её Настасье.

— Держи. Это все твои документы, плюс деньги на два месяца вперёд для оплаты аренды. Видеть тебя больше не хочу, — спокойно произнёс Гибискус, на что Герда отошла от него на пару шагов назад, — держи скорее, пока всё не промокло.

— Не буду я это брать. Ты гонишь, — взгляд Настасьи потух, — а как же наши дети?

— Деньги на аборт там тоже есть. Если честно, Насть, я давно хотел это сделать. Ну не по вкусу ты мне, ещё и мозг треплешь по мелочам, — Валентин с раздражением пронаблюдал за Настасьей, послушно подошедшую и принявшую папку, — мне надоело это, Насть. Пожалуйста, живи счастливо, но без меня. Тем более, ты уже совершеннолетняя.

— Ты сам говорил, что мне нельзя работать! Меня же ищут, черт бы тебя побрал, Валентин! — будучи вне себя от бешенства, Герда ударила папкой по левому запястью Гибискуса. По её щекам текли слёзы, — Что мне делать теперь?! Я не хочу ночевать с бомжами за кусок заплесневшего хлеба, а аборт делать не хочу тем более!

— Я тоже противник абортов, особенно когда это касается моих детей. И да, глянь внутрь, — подмигнул Валентин.

Ошарашенная Настасья достала паспорт.

— Ты что, недоумок, снял обложки с наших паспортов? — выпучила глаза она, — Это же твой паспорт!

— Ну и куда бы ты пошла с моим паспортом? — Гибискус вяло улыбнулся, мягко положив ладонь на плечо дрожащей Герды, — Вот видишь, я люблю тебя по-настоящему. Не любил бы, даже денег бы не дал.

— То есть… Подожди, подожди, я не совсем поняла… — Настасья хотела закончить речь, но была перебита указательным пальцем Валентина у её губ.

— Пошли уже. Пойдём по кустам, по этому направлению… От него у меня сердце так сильно не колотит, как от тропинок, — грубо выхватив папку и положив её в свой рюкзак, Гибискус застегнул его и накинул на спину. Герда рассматривала щеку его маски, сама не замечая, разинув рот, — маску надень.

Послушно надев белую театральную маску с тремя анютиными глазками на правой щеке, Герда поспешила взять Гибискуса за руку и отправиться шагать по длинной траве и кустам. Начался ливень, чьи капли размочили тушь и тени для век оттенка «капучино» на глазах Настасьи.

Прошёл час, как они вышли из леса. Сначала они обошли автозаправку, сходили погреться и попить карамельное латте в кафе «Бакалейка», а потом у них разрядились телефоны. Вот так. Внезапно. Хотя у Герды оставалось пятьдесят девять процентов зарядки, а у Гибискуса тридцать три. Прошёл час и сорок пять минут их поисков ближайшего отеля или комнаты… Теперь, было даже неясно где искать место для зарядки телефонов.

— Нам конец. Конец, — всхлипывала Настасья, обнимая себя за плечи. Оба стояли под крышей жилого девятиэтажного здания, — Валентюш, я так спать хочу. Я есть хочу. Хочу просто спать без задних ног под тёплым одеялом. А не вот это всё.

— Возможно, мне показалось, и мы могли спокойно ночевать в том лесу. Но было важно подстраховаться, на всякий случай. Извини. Просто сердце что-то заколотилось так, будто нас двоих должны были поймать толпами, — обречённо вздохнул Гибискус, пожав плечами. Посмотрев на опущенную руку Герды, он мизинцем обхватил её мизинец, — но теперь всё хорошо, мы можем снова пойти ночевать в другой лес.

— Чтобы и там у тебя сердце едва не остановилось?! Ну уж нет, спасибо! — оскалившись, Настасья грубо наступила на ногу ойкнувшему Валентину. Но хотев было извиниться, сама не заметила как захлебнулась в слезах, — Куда мы теперь пойдём ночевать?!

— Сказал же, в другой лес. Пошли вон в тот, самый близкий к нам отсюда, — он указал пальцем на далёкие деревья, перед которыми были расположены две автозаправки. Взяв зарёванную Настасью за руку, он демонстративно пошёл туда вместе с ней, — там и переночуем.

— Валюш. Пожалуйста, прости меня за мои слова. Я не считаю тебя уродом, но и себя уродкой я не хочу чувствовать… Ты красивый даже с ожогами по всему телу, но красивый по-своему, — Герда вымученно улыбнулась под маской, глядя с надеждой на Гибискуса, — только прошу, давай сначала переночуем где-нибудь. Меня всю ломит от усталости.

— Тогда давай сперва остановимся где-нибудь в ближайшем лесу и переночуем в палатке. Сейчас должен быть первый час утра, поэтому нас не должны беспокоить… — Гибискус не договорил, остановившись при виде стоящей Герды.

— Чтобы что? Чтобы нас маньяки разлучили и зарезали? — спросила она.

— Не случится такого. У меня очень чуткий сон и острый слух, — Валентин грубо потянул пискнувшую Настасью на себя, — пошли.

Не выдержав, Герда шлёпнула Гибискуса по ладони — даже в полумраке она заметила, как его болотового цвета глаз дернулся.

— Ты меня закопать в лесу решил, скотина?! — рявкнула она, багровея от ярости. На мгновение ей стало до того дурно, что сердце остро кольнуло, — клянусь, я покажу тебе силу толстухи прямо здесь и сейчас, одной правой, если ты меня втягиваешь во что-то нездоровое.

— Что за бред ты несёшь… — обречённо вздохнул Валентин, грубо потянув Настасью за собой, — идём, пока нас не нашли полицейские.

Держась за руки, оба бежали по лужам мимо фонарных столбов и толком не разбирали дороги — ресницы собрались в крохотные треугольники, позволяя влаге стекать на кожу. Продрогшая кожа отлилась белизной, став гусиной; оба продрогли до костей, осматриваясь и стараясь не попадаться прохожим на глаза. Надев капюшоны, Гибискус и Герда побежали на красный светофор, не обращая внимание на отливающие красным капли дождя. В лесу их чуть не заметил курьер на электросамокате, либо если и заметил, проехал мимо.

— Я сейчас простыну. Спасибо, Валя, это было ужасно, — Герда шмыгнула носом, жмурясь от сильного ливня. Её руку настойчиво тянул Гибискус.

— Потерпи, мы почти пришли, — Валентин изучал окрестности, принюхиваясь к чему-то. Остановившись, он отпустил руку Настасьи и присел на корточки, — следа почти не ви… Стой. Тут что-то есть.

— Только не говори, что ты будешь ставить здесь палатку, — простонала Герда, стараясь не кричать в небеса. Ей было горько даже не за себя, сколько за психическое состояние Валентина.

Выпрямившись, он вручил ей окровавленный ножик для срезки грибов.

— Пошли отсюда. Нам нельзя оставаться в этом и ближайших лесах, — строго и мрачным голосом объяснил Валентин. Его зрачок был отчего-то сужен, — поспим на помойке, помоемся завтра в реке. Времени будет полно.

— Валентин, я сейчас санитаров вызову по твою душу, если ещё раз услышу подобную бредятину с твоих уст!! — развернувшись к Гибискусу спиной, она выкинула ножик и беспомощно обняла себя за плечи. Первый побежал за находкой, — Валентин! Ты что как пёс, в конце-то концов?! Не трогай такие вещи, слышишь?!

Не сказав чего-либо, Гибискус положил ножик во внутренний правый карман своего плаща.

— Это я оставлю себе, пригодится. Плащ я потом сожгу, на всякий случай, — пробормотал как в бреду Валентин, игнорируя ударившую лоб своей маски Настасью.

— Ну давай, давай… Мы же такие богатые, скоро новый плащ тебе купим. Будущий грузчик, — Настасья закрыла руками глаза и простонала, — всё, я согласна здесь остаться. Не нужны мне Стальные Камни, в принципе, здесь тоже неплохо.

— Нет. Мы поедем в Стальные Камни, там работы полно и очень много веток метро, — задумался Гибискус, прижавшись боком к боку стонавшей Герды, — я передумал идти на помойку… Оно того не стоит.

— Спасибо, Господи… — убрала руки с лица Настасья, не размыкая век.

— Но палатку я всё же поставлю, — он поставил рюкзак на землю, и Герде послышалось, будто бы он улыбался.

— Так. Всё, — подойдя к туристическому рюкзаку, Настасья невозмутимо поволочила его по земле дальше, — я не буду ночевать там, где ты обнаружил эту вещь.

Гибискус ошарашено посмотрел в сторону уходящей Герды, после чего подбежал и пнул свой рюкзак — так, что вторая вскрикнула от ужаса, когда сам рюкзак повалился на землю.

— Валентин, да что с тобой не так?! — не на шутку испугалась Настасья, подобрав рюкзак Валентина.

— Ты будешь делать то, что я скажу! Ты поняла меня, истеричная сука?! — Гибискус выхватил рюкзак, отчего Герда зажмурилась и сжалась в преддверии удара. Обезумевши посмотрев на Настасью, он больно схватил её за запястье и повёл назад, — попробуешь позвать на помощь кого-нибудь, я тебя землю заставлю жрать.

— Пожалуйста, не надо, — её голос дрогнул.

Закинув рюкзаки в готовую палатку, Валентин грубо пихнул ойкнувшую Настасью внутрь. Только она, вся бледная, мокрая и перепуганная, хотела попытаться сбежать — Валентин тут же присоединился к ней, застегнув палатку. Кажется, судя по его скрещенным рукам на груди и потухшему взгляду, он был в ожидании чего-то.

— Раскидай вещи, я пока осмотрюсь. И не спи без меня. Поняла? — нервно улыбнулся Гибискус, удовлетворившись быстрыми кивками Герды, — Умница. Знала бы ты, как мне жалко тебя убивать.

Глава 3

Проснулись Гибискус и Герда от моросящего кожу воздуха, до этого крепко обнимаясь во сне. Оба были одеты в чёрные свитера, под которыми пропахли потом футболки, и расстёгнутые джинсы — но даже весь этот комплект не спасал от факта, что они и их вещи промокли от прошедшего ливня.

— Прекрасно. Просто прекрасно, — спокойно сказала Настасья, изогнув левую бровь.

— Не истери. Пойдём, зарядим телефоны сначала, а потом разберёмся с автобусом, — не менее невозмутимо попросил Валентин, сев и начав собирать первые попавшиеся носки в свой рюкзак.

— Я хочу написать такую книгу, чтобы все знали о том, насколько весело могут жить бомжи вроде нас, — несмотря на скучающий глас, Герда чуть не избивала несчастную тёмно-синюю футболку Гибискуса. В попытке запихать её в его рюкзак, — суйся нормально.

— Отдай, дура, — Валентин резко выхватил футболку из рук Настасьи, аккуратно сложив и положив в походный рюкзак, — ещё помнёшь мне её, а утюг я не планирую покупать ближайшие девять месяцев.

— Так, ну из бомжатника ты давно вышел. Осталось вывести бомжа внутри тебя, Валентюш, — Настасья пустым взглядом смотрела на стекающую воду, отжимая чёрный носок Валентина, — шик. Блеск. Полный восторг. Я ни в коем случае не расскажу нашим детям и внукам, как мы оба позорились перед людьми.

— Я в армии и не так выживал, когда меня отправили на горячую точку в Мельховку, и я пытался не попадаться на глаза танкистам-истребителям… Чудом не потеряв две руки и правую ногу, когда почувствовал запах малинового мармелада в метре от себя, — Гибискус поджал губы в тонкую линию, сев лотосом, — меня хотели отвести от армии. Но как говорил мой отец, если ты не служил, ты придурок и всё тут.

Впервые сердце было полно приятного тепла — Настасья подняла брови в немом потрясении, пока доставала из своего рюкзака круассаны с шоколадной начинкой и два бананового сока в маленьких розовых коробочках.

— Подожди. Ты что, наконец-то решил мне рассказать что-то о твоей жизни? — не меняя выражения, Герда подошла к Гибискусу и протянула коробочку.

— Если честно, я просто сдохнуть хочу, Насть. Но зная тебя, я понимаю, что тебя съест стая бомжей в случае моей смерти, — вяло улыбнулся он, приняв коробочку с соком, — спасибо.

— Расскажи подробнее. Как ты выживал? — Настасья прижалась к боку Валентина, пытаясь согреть его и себя.

Гибискус некоторое время молчал, но всё же проткнул тёмно-зелёной трубочкой коробочку.

— Я был в плену, так или иначе. Но меня отпустили, потому что члены моей семьи были очень важными шишками и моя поимка гарантировала появление новой войны с Россией, — он откашлялся, шмыгнув носом от насморка, — до этого я ел ревень, лопухи и обычную траву, когда по своей глупости и наивности отстал от своих ребят. И да, в армии меня постригли на лысо. После армии я не хотел быть похожим… На тех ребят. И начал носить парик из настоящих волос, а спустя три года нарастил себе волосы. Прямо как сейчас.

Вина острием швейной иглы залезла куда-то под сердце, сочувствие и адреналин вылились воедино — Герда чуть не заплакала, представив всевозможные картины из Ада, который успел пережить Гибискус в период службы.

Прижавшись к нему сильнее, она нежно погладила его по бицепсу.

— Мне нравятся мои волосы, с ними теплее и приятнее на публике. Сама же замечаешь, как мужчины и женщины ведутся на мой образ в маске? — сухо поинтересовался Валентин, внимательно посмотрев на румяную Настасью.

Она пожала плечами, хмыкнув.

— Дело даже не в маске и волосах. У тебя настолько печальный голос и взгляд, что жалеть тебя охота, — Настасья любяще поцеловала бицепс Валентина, на что он поднял бровь.

— Как ты можешь меня любить? У меня даже брови нарисованные. Тобой же, между прочем, — Гибискус хмуро посмотрел влево, игнорируя существование Герды.

— Люблю и всё тут. И да, давай поскорее соберём вещи и погреемся где-нибудь, не то почки отморозим, — ещё раз чмокнув бицепс Валентина, Настасья поднялась на ноги, — я права же, нет?

— Это не ответ. За что ты меня любишь, когда я общаюсь с тобой как… С малознакомой женщиной? — сдвигал брови он, поднявшись на ноги тоже.

— В смысле? У нас секс три раза в день. Ежедневно, причём, — округлила глаза Настасья при виде Валентина, подобрав свой чёрный свитер за воротник, — этого недостаточно?

Гибискус сам толком не понял, что в её словах так сильно рассмешило — он хотел зло пошутить, но мужественно заменил юмор на нервный смех.

— Ты меня только за секс любишь? — прекратил смеяться он, звуча очень сурово и гневно.

— Ну-у… Ты, конечно, нищеброд, но очень щедрый, — засунув свитер в походный рюкзак, Герда взяла его ладонь и чмокнула указательный палец, — ты ж моя булочка с малиновым вареньем.

— Не сюсюкай меня, — вырвал свою ладонь из хватки Валентин, поправив волосы на затылке, — я должен знать, как нам жить дальше.

— Валя. Я промокла. Мне холодно. А с твоими ожогами тебе явно хуже, чем мне, — Настасья шумно вздохнула, аккуратно застегнув ширинку на чёрных джинсах Валентина, — ты чего?

Сказать, что он чуть от страха не умер — ничего не сказать.

— Ничего. В следующий раз я сам себе всё застегну, — серьёзно задумался над жизнью Гибискус, позволив Герде вернуться за круассанами и бутербродами с мясом из копчёной курицы, — сперва перекусим. А то я в темноте не очень понял, насколько далеко мы ушли от дешёвой хлебопекарни.

***

Немного побыв в тепле, телефоны вновь заработали. Сами же Гибискус и Герда сидели в хлебопекарне «Яблочный восток», жадно уплетая слоёные косы с курицей и грибами-опятами. Горячий латте с карамельным сиропом дурманил обезумевшие разумы пары. Но ещё больше, их успокаивали персикового цвета обои с золотыми тюльпанами, красивый круглый столик белоснежного цвета и вид на автобусную остановку справа.

— Валя, я скоро так ноги в кровь разотру, — простонала Герда с немного приподнятной театральной маской, дотронувшись пальцем до пончиков посередине. Взяв один, она положила его на салфетку, — ты уверен, что мы вовремя придём и не потратимся на заживляющую мазь?

— Потратимся. Но отправимся мы только завтра. Это плохая новость, — Гибискус отпил глоток и поставил стакан перед собой, — хорошая, это отсутствие дождя сегодня.

Казалось, молчание Герды было способно убить всё на свете.

— Хорошо. Нет, правда. Всё хорошо, Валюш. Если мы проведём этот день в общепитах и кофейнях перед очередным сном в лесу, я не против, честно, — без эмоций заверила она, но Валентин ясно услышал нотки ярости и сарказма в её голосе.

— Предлагаю отсидеться в трёх хлебопекарнях до окончания дня, а лес я выберу рядом с нужной нам остановк… — Гибискус не успел договорить, будучи прерванным властным ударом по столу со стороны Герды.

— Валентин… — негромко, но чётко и нерадостно произнесла Настасья, — сними чертову комнату. Тебе жалко, что ли? Просто пойми, мы простудимся, я беременна, а мы на мокрых вещах спать будем?!

— Я собирался сегодня купить матрас, — Гибискус взял стакан, слегка повертев содержимое по часовой стрелке, — это будет для нас самым экономным решением, чтобы не пропасть в Стальных Камнях.

— Господи… — расплакалась Герда, посмотрев на потолок, — Ну почему ты такой жмот…

Глава 4

Стальные Камни встретили Сиреньевых серыми тучами и неприятной влагой, отчего обоим не хотелось жить. Осенние листья шуршали под ногами, утопая в лужах и слякоти, будто бы создававший этот пейзаж художник страдал многолетней депрессией. У Стальных Камней была особенность не в только старинной архитектуре и граффити в виде средневековых дам на обшарпанных дверях — дело было в раздвижных мостах и самой вкусной восточной выпечкой в России. Соответственно, Валентин потому и не хотел ехать сюда.

Настасья хотела кричать от радости, но у неё не было и капли энергии в теле: а возможно, она простудилась тоже.

— Валюш, смотри как… — оглядевшись, Герда не нашла Гибискуса, — Валентин? Не поняла. Ты куда делся? Валентин!

Ответом последовал вдалеке проехавший джип чёрного цвета.

— Валентин!!! — Настасья в слезах побежала за джипом, успев увидеть заторчавшую руку в знакомых ожогах, — Валенти-ин!!!

***

— Настя, проснись.

Лениво простонав, Настасья нехотя разомкнула веки.

Гибискус нависал над ней, прогибая матрас под ними.

— Ты кричала во сне. Меня звала, что ли? — промурлыкал он, уткнувшись в шею Герды.

Происходящее казалось галлюцинацией, нежели сном или сказкой — Настасья только сейчас задумалась, насколько же уродлив Валентин с этими изюмчатыми ожогами по всему телу и опущенным веком. Не человек. Сплошной кусок чудовища. Хотелось оттолкнуть его от себя так, чтобы он ни за что не посмел вновь приблизиться, и вообще чтобы он нашёл себе другую — либо, как сочла сама Настасья, она ещё не пришла в себя после тщательного выбора матраса для палатки.

— Жмот. Скотина. Чудовище, — невольно расплакалась в руки Настасья, после положив ладонь ему на левое плечо, — ещё и заставил резать этот чертов матрас, чтобы он в палатку влез. Мог просто снять комнату, а не вот это всё. Спасибо на том, что матрас толстый оказался.

Ответом последовал лишь жадный поцелуй в правое плечо.

— Валя, я так больше не могу. Отстань от меня. Лучше кофе мне налей, пожалуйста, — Герда положила ладонь на его макушку, слегка «похлопав» по ней, — потомство хочет кофеина.

Не ответив, Гибискус молча отстранился и направился к её рюкзаку.

— Пока ты спала, я изучил некоторые улицы… Всё достаточно тихо. Это хорошо. Мы явно на верном пути, — Валентин достал термос, открутил крышку и налил в неё латте с ванильным сиропом, — кстати, что насчёт твоего сна? Ты меня звала?

— Мне приснилась твоя рука, торчащая в мимо проехавшем джипе… — Настасья сладко потянулась, сев лотосом, — Надеюсь, в том сне ты просто изменил мне с какой-нибудь богатенькой фифой.

Отдав крышку с кофе, грустно улыбнувшийся Гибискус сел напротив и вытер слёзы с щёк Герды. Та даже не смотрела на него, слегка дуя на кофе.

— Настя, скажи честно. Я урод? — вкрадчиво спросил он, игнорируя щебетание птиц вне застёгнутой палатки.

— Моральный, — вновь подула на кофе, отпив маленький глоток, — ты моральный монстр и чудак, Валя. Тебе надо лечиться. Серьёзно. Я не знаю, насколько меня хватит с тобой.

По всей палатке раздался звук громкой пощёчины.

— Да отстань ты от меня уже, скотина, сил у меня на тебя нет! — Герда чуть не вылила кофе прямо на пах Гибискуса, коснувшись горящего пятна на правой щеке. Сердце глухо стучало, отдаваясь в ушах, — Мы живём как бомжи, и будем жить как бомжи, хотя я хочу палетку теней от Флёр!

— Ты цену на них видела, Флёр? Три нюдовых цвета за семь тысяч триста пять рублей. Хорошо, можешь в будущем приобрести их, но зачем? Ты все равно носишь маску, это раз. Два, мне будет без разницы, накрашена ты будешь этим бежевым нюдом или нет, — нервозно улыбнулся Валентин.

— Я хочу ту, что называется «Сон дикой лисицы». Там целых семь цветов и стоит всего-то три тысячи три рубля, если заказывать на Амстердли или на Номстердам, — отставив кофе влево, Герда отодвинулась от Гибискуса, — что такого? Я тоже хочу быть красавицей, на ком вся косметика ложится идеально!

Не сказав чего-либо, Валентин расстегнул палатку и вышел на улицу. Герда вышла за ним.

Ночной сумрак пробирал до костей не только холодом осенней погоды, но и вводил ужас в ослабевшее сердце Герды. Даже сейчас она плакала, от бессилия — ей казалось, Гибискусом управляет непонятная сущность, и от этого он страдал всезнанием на фоне оголевших деревьев в преддверии зимы. Огонь, который рос в ней с рождения, погас: она понимала, что Валентин навсегда испортил ей репутацию перед народом. За такое нормальные люди не прощают, размышляла Герда, но Гибискуса не прощать было страшнее прихода в Ад.

Валентин разжёг костёр палками, маленьким мешком угля и свежей газетой, которую он купил по пути в третье кафе. Настасья так и не успела её прочитать из-за него, когда он был так занят чтением и вслух мгмкал. Единственное, что узнала Герда, не в слух зовя себя бесполезной, это продолжение войны России с Францией и Китаем. Норвегия вступилась за Россию слишком поздно и Китай сумел напасть на Таёжницу, одну из полузаброшенных деревень в Талицкой области. Жителей Таёжницы эвакуировали, но их питомцев забрали на передержку, либо приютили.

— Валя. Что с нами будет? — спросила Герда, смотря на языки пламени.

Гибискус не нашёлся с ответом, втыкая маршмеллоу в обработанную влажной салфеткой палочку.

— На картах всех городов России появились схемы, указывающие самые короткие пути к бомбоубежищам. Но если мы спрячемся там, нас подорвут. Не так ли? — Настасья с надеждой посмотрела на Валентина справа, сидящего к ней боком, — Что нам делать?

— Умирать, так под мелодию, — Гибискус выглядел не менее измученным, — вот поэтому я думаю, стоит ли нам жить вместе дальше. Все равно умрём.

Оба неловко замолчали, вслушиваясь в шум природы. Никого кроме них.

— Мы с тобой как выжившие в период зомби-апокалипсиса, — Настасья откашлялась через горло, подвинувшись вплотную к Валентину, — а как бы ты провёл свои последние дни, если бы у тебя была такая возможность?

— Снимал бы домашнее порно с лесбиянками, — ответил он, рассмотрев подгоревший маршмеллоу.

Пронаблюдав за трапезой Гибискуса, Герда раздражённо чуть отодвинулась от него.

— Ты отвратителен, — Настасья достала маршмеллоу из большой пачки и откусила кусок, прожевав, — я, конечно, бывшая яойщица, но у меня не было подобных мыслей касательно…

— Тебе нравились геи?.. — Валентин ошарашено взглянул на Настасью, — Серьёзно, Насть?

— Ну, да. А что такого? Молодость всё прощает, — она вновь подвинулась к нему, положив ладонь на его грудь, — тебе раньше нравились мужчины?

— Нет. Мне не нравятся мужчины до сих пор, — сглотнул он, осторожно убрав руку Герды с груди, — перестань меня трогать, пожалуйста.

— Ну ты и гей, конечно, — искренне обиделась она, хлопнув его по ляжке и сжав, — или я тебе настолько не нравлюсь?

— Не знаю. Но в моём порно ты бы не участвовала, — Валентин доел подгоревший маршмеллоу и зло посмотрел на бледную Настасью, — что-то ты бледная вся стала.

— Не уходи от темы. Я тебе не нравлюсь, но наши дети тебе зачем-то нужны. Я права? Всё дело в пособиях от государства? — побагровела Герда, встав с бревна.

— Сядь. Дело не в этом. И да, яойщиц я на дух не переношу, чтобы ты знала. Даже бывших. Ты хоть представляешь, как на самом деле выглядит секс двух мужчин? Это не то чтобы мерзко и аморально, это… Как сношение осы и улитки. Также непонятно и отвратительно, — Гибискус воткнул пять маршмеллоу, опустив их над костром, — на ваших аниме-артах всё выглядит великолепно, но на деле это зрелище для самых смелых.

Герда хитро улыбнулась, густо покраснев.

— Естественно, ты натурал. Я тебя ублажаю три раза в день, о каком гействе может идти речь, — возгордилась она, положив руки на колени, — говорю же, я бывшая яойщица, так как после тебя невозможно представить секс двух мужчин.

— Это намёк на то, что я уродливый? — терпеливо осведомился Гибискус.

— Нет, — тянула гласную Герда, поцеловав его бицепс и погладив, — тебя невозможно представить геем.

— Давай закроем тему. Я ненавижу геев и говорить о них не хочу. Пожалуйста, — Валентин положил ладонь на макушку Настасьи и снисходительно чмокнул её в румяную щёку, — тебе самой не противно о них говорить?

— Не знаю. Не думала об этом, пока ты не спросил, — честно призналась Герда, уткнувшись носом в его бицепс, — пошли спать уже?

— Да. Доем последние пять штук и лягу спать, — беззвучно зевнул в ладонь, — если ты сыта, можешь идти спать. Мне нужно обдумать план завтрашних действий перед отъездом.

***

Настасья проснулась в пол восьмого, но не обнаружила Валентина рядом.

— Валя?.. — сонно пробормотала Герда, сняв с себя плащ Гибискуса вместо одеяла, — Валя, ты здесь?

Не найдя его, Настасья оделась в чёрные джинсы, свои сапоги, чёрную футболку и свитер, и вышла из палатки. Справа от той, спиной к Герде, стоял Гибискус и что-то делал руками.

— Валя, что делаешь? — пошло и лукаво поинтересовалась Герда, раскрасневшись и заблестев во взгляде.

Валентин повернулся к ней с маленьким ножиком и полуочищенным огурцом.

— Огурцы чищу. Закусим ими и кукурузой, пойдём до нужной нам остановки. Сто сорок пятый автобус на остановки Флёра Вильгельмивича, — отдав полностью очищенный огурец рассмеявшейся Герде, Гибискус строго посмотрел на неё, — чего смеёшься?

— Ты просто чистил огурец. А мне показалось… — расстроилась Настасья, но виду не подала. Лишь голос выдал её, — Неважно.

— Понял я, что тебе показалось. Извращенка, — сев на бревно, он поставил тарелку с консервированной кукурузой и огурцом на колени, — ешь давай.