Бесплатный фрагмент - Герои твоих рассказов

Предисловие

«Герои твоих рассказов» — это, прежде всего, сборник небольших зарисовок, в героях которых читатель сможет узнать кого-то из своих знакомых (или даже себя), а некоторые события, описанные в них, могут показаться до боли знакомыми. Так что да, все совпадения с реальными лицами и событиями являются не просто совпадениями (кроме, конечно, «Путешествия длиною в жизнь»)!

Рассказы сборника можно условно разделить на две группы: те, которые описывают действительно произошедшие события, пусть и приукрашенные немного, и те, которые являются вымыслом.

Особое место занимает история «А у нас на лавочке…». Одна из ее героинь сама поведает читателю, кем и для чего она была создана. Я лишь позволил себе немного дополнить пьесу, написанную для театральной сцены, и преобразовать в рассказ.

Отдельно стоит отметить пьесу «Алиса», о которой многое сказано в «Театральных историях». Эти самые «истории» стоят особняком в книге, потому что являются важнейшей частью моей жизни, которой я посвятил много лет, и мне очень хочется, чтобы читатель тоже смог узнать об этом.

В «Героях твоих рассказов» очень многое сказано и обо мне — между строк или прямым текстом. Я надеюсь, что познакомившись с этим сборником, читатель узнает что-то новое и о его авторе.

Приятного прочтения!

Театральные истории

Предисловие

Когда я заканчивал одиннадцатый класс, все мои одноклассники и учителя были убеждены в том, что дальнейшая моя жизнь и высшее образование будут связаны с актерской профессией. Я же удивил всех, окончив филологический факультет. Однако мечта о сцене никуда не делась, и в 2006 году я создал свой собственный театр — Творческую студию «Театрал», в которой был художественным руководителем и режиссером. Очень многое я смог воплотить на сцене благодаря тем людям и событиям, которые окружали меня на протяжении всего творческого пути: с десятого класса, когда я тесно связал себя со сценой, до долгих лет жизни моего «Театрала». Эти истории — о них.

История первая: Как я поступал в ТЮТ

Было лето после девятого класса, 2000 год. Многие мои друзья после сдачи экзаменов разъехались по дачам. Кто-то остался в городе. Среди них был и я.

Однако вскоре лето приблизилось к концу настолько, что настало время думать о новом учебном годе, и тут мама предложила мне попробовать свои силы в сдаче экзаменов в ТЮТ. Что это такое — ТЮТ, — я не знал.

Наша давняя знакомая согласилась помочь мне и подготовить к поступлению. Итак, меня ожидали три тура.

Первый тур состоял в том, что каждый должен был рассказать наизусть стихотворение и басню. Затем его могли попросить показать импровизированный этюд.

Слава Богу, с выучиванием текста у меня никогда проблем не было. Другое дело, что подобные экзамены я тоже никогда не сдавал. За довольно короткий срок меня научили, как нужно преподнести себя, и я отправился «в бой».

Сейчас, оглядываясь на первый тур, понимаю, что это было очень просто. По–моему, педагоги уже тогда отбирали совершенно конкретных людей. Наверное, талантлив ученик или нет, видно практически сразу. И все же… Стартовое выступление я преодолел без страха. Смущало лишь одно: меня не просили показать этюд, а это могло означать как то, что я понравился, так и то, что не понравился.

Второй тур оказался сложнее: к уже имеющимся басне и стиху (кстати, тем же самым — объяснить это можно тем, что в жюри были другие педагоги, еще не видевшие потенциальных тютовцев) прибавлялось исполнение песни и несколько упражнений на чувство ритма и общую «музыкальность».

Сейчас в связи с этим очень забавно слышать, как новые поколения поступающих в ТЮТ свято убеждены в том, что проверяют у них во втором туре прежде всего голос и слух! Переубеждать их бессмысленно…

Для меня это был момент истины. Дело все в том, что с пением я не дружу. И не потому, что полная бездарность, а потому что не лезу туда, где не чувствую себя как рыба в воде. Когда меня готовили к этому туру, то неожиданно узнали, что, оказывается, я являюсь счастливым обладателем голоса и слуха, что стало откровением, но не поводом быть уверенным в себе на все сто.

Второй тур проходил в более торжественной обстановке: с аккомпаниатором, большим количеством педагогов и простых тютовцев. Испугаться я просто не успел. Вышел, прочитал, спел, сделал все, что требовалось, в упражнениях на ритм.

Настало время финального тура. Теперь я понимаю, что к тому моменту последние сомнения педагогов обычно отпадают. За два тура все становится ясно. А в последнем они смотрят, как человек умеет держаться на сцене. Да, последний тур проходил именно на сцене! Это оказалось самым страшным: у кого-то тряслись ноги, кто–то забывал текст, хоть и рассказывал эти стих и басню уже дважды.

Пожалуй, для меня этот тур оказался самым легким. Я с самого детства участвовал в различных школьных постановках, а потому никакой боязни сцены не испытывал. Меня остановили после прочтения стихотворения и попросили сесть. На этом все и кончилось. Уверенность была. Самоуверенность — нет.

И все же самое интересное еще ждало впереди: в назначенный день и час следовало прийти в театр и увидеть (или не увидеть) себя в списке поступивших. Себя я в списке обнаружил — с этого момента и началась моя тютовская жизнь.

Первый раз уходя из ТЮТа уже в качестве студийца, я дал себе слово провести в театре год, а потом решить, что дальше. Когда этот год закончился, я «добавил» еще два. Но вскоре прошли и они, и вот тогда я дал себе последнее, как оказалось, обещание: пять лет. Увы, по истечении пяти лет, я театр покинул.

Однако память о ТЮТе осталась. И годы, проведенные в нем, а также работа с замечательными педагогами и выступление на сцене со многими талантливыми тютовцами помогли мне выбрать свой дальнейший путь, к которому я пришел после окончания университета, — создание собственного театра.

История вторая: Накладные усы

Эта забавная история случилась, когда еще в школе мы делали пародийную постановку «Однажды вечером». Помните такое шоу с Нагиевым и Ростом? До сих пор я вспоминаю этот спектакль с двояким чувством: с одной стороны, аншлаг и грандиозный успех, но с другой — плохая подготовка артистов. Многие позволили себе схалтурить… Было очевидно, что без импровизаций спектакль не пройдет, но в этом не было ничего плохого — напротив, импровизация есть основа любого спектакля любого театра…

Итак, спектакль начался. Я играл в нем роль Нагиева, а потому все время находился на сцене. Лишь раз моему персонажу приходилось переодеваться по ходу действия. За сценой. Кто же знал, что именно тогда случится самое забавное?!.

Один мой друг играл роль продюсера шоу «Однажды вечером» и появлялся на сцене в тот момент, когда уходил я. Еще до спектакля мы договорились, что он будет играть в шикарных черных усах, налепили ему их и остались довольны. Однако перед началом премьеры он сказал, что все лицо чешется, а потому он их снимет. Я спорить не стал — вдруг еще раздражение пойдет.

Итак, он вышел на сцену… Все шло по плану, как вдруг зал взревел. Я высунул нос, чтоб узнать, что произошло, какая шутка произвела такое впечатление. Когда мне рассказали, что случилось, сдерживать смех было невозможно.

Наш герой-продюсер, ругаясь с героем Сергея Роста, решил позвонить коллеге и полез во внутренний карман пиджака за телефоном, достал его и стал говорить, не замечая при этом, что на трубке элегантно повисли шикарные черные усы, впопыхах засунутые в тот же карман!

И как жаль, что мне не довелось увидеть все это собственными глазами… Зрелище, по словам очевидцев, получилось незабываемое! А после окончания спектакля момент с усами обсуждали едва ли не чаще всего!

История третья: Как привлекать зрителя

С того дня как у меня получилось поступить в ТЮТ, родная школа максимально загрузила ученика десятого класса различными предложениями. Естественно, театрального характера. Первые два спектакля были полностью моими: сам писал сценарии, сам выбирал актеров, музыку и все остальное. Третья же постановка оказалась наиболее интересной. Я шел «на все готовое»…

Недавно пришедшая в школу учительница истории решила взяться за постановку неимоверно сложной сценки «Жена–еврейка» Бертольда Брехта. Сама задумка была интересна и невыигрышна одновременно. Все привыкли, что на школьные спектакли (это за два-то раза!) зритель валом валит, и решили, что и на Брехта придет полный зал.

Сама учительница понимала, что со зрителями могут возникнуть проблемы, и попросила нас с одноклассником не только сыграть в постановке, но и помочь ей привлечь их. Признаюсь, мы думали не долго — выход пришел в голову моментально!

Итак, мы повесили афишу. Оформлена красиво, ярко, цветасто. Справа — фамилии актеров. Все по старшинству ролей. Первыми — крупным шрифтом: мой одноклассник, затем я сам. Пока висела афиша, слышал много раз, как народ подходил и говорил: «О, снова они в главных ролях! У них классные спектакли. Надо идти!»

Зал не был полон, но многие из сомневающихся пришли благодаря узнаваемым фамилиям, а секрет наш был прост: мой друг действительно играл главную роль в постановке, а вот мое участие ограничивалось 30 секундами в начале, но неискушенный зритель попался на нашу уловку, «клюнув» на фамилии во главе афиши!

История четвертая: Выход на замену

С самого начала в спектакле ТЮТа «Конец любви» мне была отведена одна роль: Режиссера в пьесе «Коготок увяз…». Конечно, пять минут на сцене не могли удовлетворить меня — хотелось еще ролей, тем более, многие играли в спектакле по две и три роли.

И вот однажды режиссер Е.Ю.Сазонов подозвал меня к себе и сказал: «Сережа, я хочу дать тебе роль Птицына». Я был счастлив. Лишь одно смущало нас обоих. Через три дня должен был быть спектакль, и роль получил я не просто так. Да, Евгений Юрьевич давно «примерял» меня к этому персонажу, но самое главное было в другом — мог не сыграть в спектакле артист, которому и принадлежала роль.

Задача проста — за день выучить текст, потом день репетировать в ТЮТе и играть, если не выйдет разболевшийся товарищ.

Мне очень хотелось, чтоб он поболел еще денек, а я сыграл, но точно так же хотелось увидеть его на сцене. Все-таки аврально входить в роль очень сложно!

Целый день я ходил по комнате и повторял текст. К вечеру все слова в голове перемешались, но я повторял и повторял. А потом были репетиции, одна за другой…

Настал день спектакля. Я ехал в ТЮТ, твердо понимая две вещи: во-первых, эту роль у меня теперь никто не отнимет, а во-вторых, кто будет играть в тот день, ясно еще не было. Долго тянулось время перед спектаклем. Моего напарника никто не видел. Гримеры не знали, в кого меня гримировать. Я сам был весь на нервах.

В последний момент он все–таки появился. И отыграл как всегда хорошо. Но тогда я и не подозревал, что больше он на сцене ТЮТа не сыграет, а роль Птицына до последних дней жизни спектакля буду играть только я.

История пятая: Этот праздник День рождения

Долгие годы ТЮТ успешно сотрудничал с театрами из других городов и стран. Среди них особенно выделяется датский режиссер Якоб Кёрбу. Наш театр часто бывал в гостях в Дании, а местные актеры и режиссеры приезжали в Россию.

Сам же господин Кёрбу иногда ставил спектакли с воспитанниками ТЮТа и гастролировал с ними по миру. Разумеется, спектакли были не на русском языке.

И вот однажды я увидел объявление о том, что Якоб Кёрбу снова в Питере и снова набирает актеров для новой постановки. Англоязычной. Представляете, какой это шанс? Не только сыграть спектакль на английском языке, но и поездить по миру с этой постановкой?!

Это был декабрь. В один из этих дней у одной моей знакомой случился День рождения. Самый обычный, ничего особенного. Другое дело, что эта девушка была в очень подавленном настроении. Многое у нее не ладилось, а жаловалась она все время мне, так как считала лучшим другом, которому можно излить душу. Она меня, конечно же, пригласила…

Я попытался, как позже выяснилось, совместить несовместимое… Ну какой была вероятность, что День рождения и встреча с Кербу совпадут не только в дне, но и во времени?.. А ведь совпали. Что выбрали бы вы? Я выбрал то, что было важнее.

Когда она узнала, к слову, спустя много дней, что именно я пропустил, то сказала, что я идиот. Наверное, была права. Но вот только если бы можно было все переиграть, я поступил бы так же.

И кто знает, как все могло сложиться, если бы…

История шестая: Про одну талантливую девочку

На первом году своего пребывания в ТЮТе студийцы должны были очень много узнать: и о том, как устроен спектакль, и о том, кто и как за него отвечает и многое другое… В течение всего года их ожидали занятия со своим педагогом-режиссером дважды в неделю и один раз — с педагогом определенного цеха.

Чтобы попасть в какой–либо цех, помогающий режиссеру при работе со спектаклем, каждый новый человек в ТЮТе должен был сначала познакомиться со всеми цехами, а затем их них выбрать уже один. В первый месяц группы тютовцев водили по цехам старшие актеры. Однажды довелось на месте «старшего» побывать и мне.

Среди ребят доверенной мне группы я сразу же выделил для себя тех, кто живо интересовался театром и с жадностью впитывал новые знания. Так получилось, что мой хороший друг, которого я лично готовил к поступлению в ТЮТ, оказался в другой группе, а потому за его успехами я не имел возможности наблюдать.

Однако и среди «моих» оказались очень талантливые ребята. Когда они с режиссером ставили этюды, я чаще всего бывал занят, но несколько раз смог посмотреть их постановки и был поражен тем, как по-взрослому некоторые из них воспринимали простой этюдный материал.

Девочка Маша не выделялась на фоне других талантливых ребят. В то время она училась то ли в восьмом, то ли в девятом классе. Но поразила до глубины души своим выступлением на экзаменационном спектакле. Маша сыграла фрагмент «Бури» Шекспира. Причем самостоятельно исполнила все роли. Это было блистательно! Все, кто был на экзамене, сказали: «Далеко может пойти, если не остановится в развитии!» Маша действительно оказалась невероятно талантлива!

И представьте себе мое удивление, когда несколько лет назад я обнаружил, что играющая главную роль в сериале «Рыжая» Мария Луговая и есть та самая Маша! Девочка, которая со временем превратилась в обворожительную красавицу и, судя по всему, очень неплохую актрису!

Теперь я не без гордости могу говорить, что имею честь быть знакомым с Машей и прекрасно помню, с чего все начиналось…

История седьмая: Коля! Открой!

Это были славные времена ТЮТа, когда я еще с огромным удовольствием посещал многочисленные репетиции и постоянно играл в «Конце любви». В очередной раз к нам приехал Якоб Кербу со своей группой. Они все вместе присутствовали на наших занятиях, не догадываясь, чем закончится одно из них…

Как всегда, как только режиссер нас отпустил, мой друг Коля помчался курить в туалет. В открытую он курить не имел права, так как еще не закончил школу (одно из правил ТЮТа), а потому рванул в «убежище». Нам с Мишей он набегу бросил: «Догоняйте!»

Мы разговаривали о чем–то своем, а потому шли за Колей медленно, не особо задумываясь над тем, что может произойти…

Войдя в туалет, мы обнаружили как всегда — две кабинки. Дверь одной была закрыта, дверь второй — приоткрыта. В помещении явственно чувствовался запах сигарет. Мы не ошиблись. А дальше Миша сделал то, что сделал бы любой, — он постучал в закрытую дверь (ведь не станет же Коля не запираться!). В ответ — тишина. Он постучал снова и добавил: «Коля, открой!» Снова тишина — и только причмокивание раздавалось вокруг. Каждый из нас представил, как наш дорогой друг улыбался, наслаждаясь тщетными попытками попасть к нему.

«Коля! Открой!» — уже кричал Миша и барабанил ногой в дверь, прибавляя почти про себя матерные словечки. Я стоял рядом и смотрел. Было очевидно, что курильщика ждет выговор от нас обоих. Миша тем временем яростно дергал за ручку, колотил по двери ногами и руками и бешено орал на товарища.

Наконец он устал и остановился. И именно тогда раздался такой знакомый голос: «Ну…» Но его источник находился явно не в той кабинке, куда так хотели попасть мы. Соседняя дверь приоткрылась, и оттуда выглянула довольная физиономия.

Миша стоял и не мог отвести взгляд от второй двери. Она была по-прежнему закрыта — значит, там кто–то есть!

Вдруг дверь распахнулась — и из нее выскочила испуганная датчанка и с плохо скрываемым испугом, постоянно повторяя «I’m sorry!», скрылась из виду.

Немая сцена.

История восьмая: Снип–снап–снурре…

Давным-давно в ТЮТе я репетировал роль Сказочника из «Снежной королевы». Роль для меня была большая и практически главная. Но самое важное — мне довелось сыграть с детьми, которые были младше меня на восемь–девять лет. Я тогда уже учился в ВУЗе, а мои партнеры по сцене — только в средних и младших классах школы. Это был незабываемый опыт.

Они воспринимали меня как наставника, режиссер Дмитрий Леонидович Стрелков — как помощника. Я очень рассчитывал, что в этом спектакле смогу быть помощником режиссера и на сцене.

В конце мая, как это и положено по завершении очередного театрального сезона, мы показывали родителям то, что наработали за год.

Моя самая большая проблема была известна многим — не учу текст. Сколько раз я уже на этом обжигался! Кошмар! Но и к данному экзамену я ничего не учил. Вспомнил про роль только тогда, когда осознал, что дети боятся сильнее меня. А кто их выручит, если они забудут текст и запнутся?.. Вот–вот. Я принялся усиленно учить текст за два-три дня до показа.

Накануне сам Дмитрий Леонидович попросил меня по возможности подстраховать ребят. Ответственность — огромная!

И вот настал день показа. Для меня он прошел как в тумане. Я только помню, как после каждой своей сцены уходил за кулисы и хищно набрасывался на лежащий там текст, судорожно повторяя его глазами. Помню, что напутали мы в итоге очень много, но не запнулись ни разу! Дети и вправду, ошибались нередко из-за волнения, но я мужественно подхватывал историю и выручал их.

На обсуждении показа было сказано, что так безбожно текст еще никто не врал…

Прошли годы, спектакль в течение долгого времени шел на сцене ТЮТа, состав полностью обновился. Жаль только, что я в нем так и не сыграл, потому что уже покинул театр… Позже, когда мы переписывались с моим Режиссером в социальных сетях, наши послания имели определенный заголовок, понятный только нам двоим: «Снип-снап-снурре…»

История девятая: Мечта

Однажды, много-много лет тому назад у меня появилась мечта… Самая настоящая. Я уже целый год проучился в ТЮТе и наконец решил, что надо пробовать самому сделать что–то самостоятельное. Нет, речь не о спектакле: уже в десятом классе, постигая первые азы мастерства в театре, я делал постановки.

Теперь же мне захотелось написать что–либо самому. Первая проба пера — своеобразный роман, наполненный юношеским романтизмом, — был отложен на полку и не доведен до ума до сих пор, а потому его никто не читал. Сценариев ко многим школьным сценкам и более серьезным постановкам я написал достаточно, а потому следующую вещь — не сценарий — я видел куда более серьезным произведением.

Это должна быть пьеса. Меня всегда привлекала именно подобная литература. Да и написать ее было проще — мне так казалось тогда. Эх, знал бы, сколько буду с ней мучиться…

Итак, решено — пьеса. Следующим встал вопрос — о чем? Должно было быть что–то оригинальное, не заезженное. И пока я думал над этим, в голову пришла очередная идея: поставить эту пьесу на сцене ТЮТа. Я понимал, что никто мне не разрешит это сделать, но попытаться стоило.

Удивительно, но после недолгих переговоров с руководителем театра и моим учителем Евгением Юрьевичем Сазоновым мне удалось добиться разрешения. Евгений Юрьевич сказал, что я могу осуществить свою задумку и показать результат педагогам театра, а они уже решат — выпускать это на сцену или нет.

Для меня это был прорыв. Оставалось дело за малым — написать… И я уже начал подбирать актеров, параллельно делая первые наброски. По сюжету главный герой живет в особняке и представляет собой постоянно чем–то занятого молодого человека. Вскоре к нему должен приехать родной брат, актер провинциального театра, который сможет перевернуть уклад главного героя. Специально для Андрея, моего тютовского друга, я стал писать роль отрицательного персонажа (Андрей был надежнейшим помощником режиссера, а потому я попросил его выступить и в этой роли тоже, на что он сказал, что устал играть лучших друзей главных героев и попросил какого-нибудь злодея) — так на свет появился босс героя.

Но самым удачным ходом, как я сейчас понимаю, было использование в сюжете реальных событий и переживаний — писал я отчасти с самого себя, о самом себе… А следом — я дал главному герою другого родственника вместо брата — сестру…

К сожалению, на сцене ТЮТа спектакль не появился, поскольку я ушел из театра, а пьеса еще не была дописана. Более того, она стала обрастать новыми персонажами — как главными, так и второплановыми. Несколько месяцев я ее переписывал и шлифовал…

И в тот момент, когда она была завершена, оказалось, что уже и на сцене университета поставить ее нереально в силу разных обстоятельств личного характера.

И все же пьеса состоялась, а со временем появился и спектакль, по ней поставленный, — «Алиса».

История десятая: Кинофильм

В годы моей учебы в ТЮТе произошло еще одно очень важное событие. Однажды мой товарищ-тезка решил снять фильм. Короткометражный. Оператором он позвал нашего одногруппника, а на главную роль пригласил меня.

Отказаться от такого было бы глупо, хотя бы потому, что подобного опыта в моей жизни еще не было. В старших классах школы у нас была мысль снять фильм, более того, даже сценарий был написан, но дальше пространных диалогов ничего не пошло. А тут — такой шанс!

Не могу сказать, что мне очень понравился сценарий, но он оказался милым и непритязательным. Наверное, он таким и должен был быть. Я медленно начал учить роль и с упоением ждал первый съемочный день.

Когда он наконец настал, я был счастлив — так волнительно! Мы собрались втроем на Васильевском острове (там жил наш оператор) и отправились снимать. Сейчас уже и не вспомнить, на каких линиях велись съемки, помню только, что это было очень занимательно. Я выполнял указания режиссера и при этом думал, как это будет выглядеть на экране. Как раз тогда я захотел снять подобный фильм сам…

Спустя годы я осуществил задумку уже со своей театральной студией. Ну а в основе фильма лежал рассказ, написанный мной по воспоминаниям о той киносъемке и, что самое интересное, с опорой на сценарий режиссера–тезки (сохранились имена героев, например). А сам рассказ я написал как домашнее задание по одному из предметов университета. В задании необходимо было в произвольной форме описать маршрут по любому месту города: кто–то создавал целые экскурсии, кто-то рисовал карты, а в моем рассказе главный герой ходит по одному и тому же «маршруту» в течение многих лет и сочиняет свои произведения.

Сейчас уже не имеет смысла возвращаться к первоисточнику. Обнаружив его недавно на своем столе, я сравнил написанное нами и понял, как все-таки далеко ушли мы друг от друга.

История одиннадцатая: Судьба одного спектакля

Спектакль ТЮТа «Билет до планеты Земля» привлек мое внимание тем, что был анонсирован как первая постановка подобного рода — антиутопия! И он оправдал мои ожидания. Спектакль состоял из нескольких крупных сцен по произведениям Роберта Шекли, связанных между собой общей темой — будущим нашей планеты.

Различные инопланетяне, полеты в космос — вот о чем рассказывалось в спектакле. Главный герой летал с планеты на планету и изучал новые миры. Интересной находкой оказалось то, что режиссер решил использовать рассказы разных жанров…

Наибольшее впечатление на меня произвел рассказ, который я смотрел на едином дыхании, даже не представляя, что можно было так сильно с режиссерской точки зрения рассказать обычную историю. Впрочем, не совсем обычную.

Удивило, как точно были подобраны актеры на каждую из ролей — они смотрелись так, словно родились в этих образах, притом что многим из них приходилось играть не живых существ, а роботов. Когда я шел домой после сеанса, то дал себе слово, что обязательно найду рассказ, по которому была поставлена эта сцена, и когда-нибудь обязательно попробую сам сделать подобный спектакль.

Конечно же, произведение я нашел. Прочитал его, и не один раз. И снова влюбился в каждого из его героев. Сколько раз я представлял, как буду играть главную роль в своем спектакле, но в итоге не сделал этого, доверив роль другому.

Со дня просмотра спектакля в ТЮТе прошло несколько лет. Мечта сбылась. Спектакль создан и очень любим зрителем. А называется он — «Страж–птица»…

История двенадцатая: «Театрал»

Приблизившись к получению высшего филологического образования, я пошел устраиваться на работу. Самым очевидным вариантом была школа, которую я закончил за четыре года до этого. Прежде всего, нужно понимать, что шел я создавать театральную студию, а вовсе не работать по полученному образованию учителя. Однако так вышло, что родной школе я нужен был здесь и сейчас (а дело было весной, когда еще шли последние студенческие будни). Я же был готов приступить к работе только с сентября, когда стану учиться в магистратуре. В результате я оказался в школе, где директором была моя бывшая учительница физики. Она была крайне заинтересована в создании театра в своей организации и дала мне полный карт-бланш.

Творческая студия «Театрал» стала воплощением той самой мечты, к которой я столько шел через годы учебы в школе, университете и ТЮТе. Здесь я мог творить сам. На первую встречу пришло около сорока человек — обучающихся школы, многие из которых не задержались на долгий срок в нашем коллективе, а кто-то и вовсе промелькнул на паре занятий. Зато из тех, кто остался и поверил в мою идею, сложился дружный коллектив. Мы вместе решили, как будет называться студия и создали логотип — собирательный образ человека–театрала. И пошло-поехало… Мы вместе гуляли, играли в подвижные и настольные игры, репетировали по пять-шесть раз в неделю и творили.

Каждый сыгранный спектакль собирал почти полный, пусть и не очень большой, зал. К нам ходили друзья, родители, братья и сестры, учителя. Только благодаря добросовестному отношению моих учеников к делу мы смогли добиться многого. Сегодня все они уже закончили не только школу, но и университет. У многих семьи и дети. С момента их выпуска прошло уже достаточно времени, чтобы каждый из них повзрослел настолько, что, оглянувшись назад, может решить, чем был «Театрал» для них, потому что я не сомневаюсь в том, что бесследно пройти такой яркий этап их школьной жизни попросту не мог!

История тринадцатая: Самый лучший спектакль

Последние школьные годы я особенно увлекался чтением пьес. Где-то подсознательно я, наверное, каждую пьесу рассматривал как свой будущий спектакль: воображал декорации, подбирал актеров и музыкальное оформление…

Из всех прочитанных тогда пьес только одна на данный момент материализовалась в спектакль.

Когда я прочел ее в первый раз, то восторг охватил меня настолько, что можно было сразу делать новый спектакль, но не с кем… Прекрасно понимая, что осуществить это в то время было сложно, я продолжал читать и искать.

Прошли годы. Я вновь нашел ее среди книжных полок и снова перечитывал. Теперь в голове не было сомнений относительно декораций, почти выстроился музыкальный ряд, отсутствовали проблемы с актерами.

Как часто наши самые сокровенные желания исполняются? И как часто это происходит без нашего непосредственного вмешательства? Возможно, почти никогда. Не увидел бы я эту пьесу, одиноко покоящейся среди многих других, — не прочитал бы. Цепочку можно продолжать и продолжать.

Но все же, это случилось. И благодаря талантливейшему автору Тому Стоппарду репертуар «Театрал» пополнил спектакль «После Магритта», по праву считающийся лучшим, что выпускала моя студия.

История четырнадцатая: И больше никогда!

Театральная деятельность в институте не ограничилась показом единственного спектакля «Как найти парня за десять дней…». Еще в одном интересном мероприятии мне довелось принять участие. Была на нашем курсе одна любопытная дисциплина — «Выразительное чтение». Там нас учили не только читать, но и анализировать тексты, и «проигрывать» их по ролям. А вела курс Инна Лолиевна Шолпо.

И вот однажды в качестве задания была дана постановка фрагмента из произведения Шекспира. Моей «команде» достался «Гамлет». Мы рьяно взялись за дело, «назначив» Гамлетом моего друга, а Клавдием меня.

И вот настал день, когда мы показывали нашу работу перед всей группой. Отговорил свое Гамлет, погиб Полоний, попричитала Гертруда. Настал выход Клавдия с длинным и красивым монологом.

Зазвучала музыка Дмитрия Маликова: патетичная и до жестокости красивая. Я вышел на сцену и, оставшись один, начал говорить. И вот тут произошел курьез. Где-то на середине монолога я понял, что не помню дальнейшие слова. Мой мозг заработал в поисках решения. В итоге я читал роль, сочиняя текст на ходу (стихи!) и дополняя его тем, что осталось от Шекспира.

После показа мне было ужасно стыдно, потому что вообще–то я должен подавать пример (все же в театре играю!), а тут… И тогда я дал зарок — больше в своих постановках никогда не играть.

Однако уже совсем скоро мне снова пришлось стать Клавдием на Весеннем фестивале на филфаке, а потом забыть про данное обещание и опять начать лицедействовать…

История пятнадцатая: Записки из сумасшедшего дома

Творческая студия «Театрал» в течение нескольких лет сотрудничала с БОО «Перспективы» и Психоневрологическим интернатом №3 города Петергофа. Наше знакомство вышло случайным. Мой хороший друг Алексей в то время был волонтером в интернате и послужил проводником между студией, искавшей себе друзей и руководством интерната, желавшим пригласить артистов к себе в гости.

Долго описывать дорогу, которую я преодолевал первый раз в одиночестве, без своих артистов, смысла нет. Я доехал до Старого Петергофа и потопал через дремучий лес по дороге, которая может быть только в России: вся в колдобинах и ямах, замерзших лужах и рытвинах. Но вскоре добрались до цели и, миновав охрану, прошел в само здание интерната.

Сначала несколько минут пришлось подождать координатора, с которым мне и предстояло общаться. Когда она пришла, мы сразу же принялись за дело — отправились в обход — знакомиться с местными жителями.

Время от времени мне казалось, что я оказался в одной из серий «Секретных материалов», настолько все обычно и необычно было вокруг. Сразу ощутил какой-то особенный запах, нет, даже не запах, а «вкус» этой атмосферы. Словно погрузился с головой в какую–то массу. Однако это не отталкивало — скорее, помогало адаптироваться.

Пациенты тоже оказались весьма необычными. Но к этому я был готов. Один из них взял мою папку и с неподдельным интересом стал разглядывать ее, затем раскрыл и заглянул внутрь. Но как только координатор попросила вернуть ее мне, он сделал это. При этом на лице человека прочитывался огромный интерес к моей персоне. Кто такой? Откуда? Зачем? Именно такие вопросы задавали многие пациенты. Неужели к ним пришел кто-то новый?

Некоторые первым делом брали меня за руку. Держали и смотрели в лицо. И у них был такой взгляд, какой бывает у маленьких детей, — удивленный и радостный. Кто–то пытался со мной заговорить, кто–то стеснялся.

В конце моего пути довелось познакомиться с двумя очень любопытными особами. Завидев меня издалека, одна из них в изумлении воскликнула: «Он из „Зенита“!» На мне был сине-бело-голубой шарф. Оказалось, это поклонницы нашей команды. С ними мы поговорили обо всем: и о футболе, и о театре, и о нас самих.

Моя первая поездка в интернат оставила только положительные впечатления. Люди, живущие там, очень отзывчивые и открытые. И я твердо знал, что своих ребят я теперь очень хочу познакомить с этой стороной человеческой жизни.

История шестнадцатая: Удивительная «Прогулка»

…Все та же, теперь уже мне хорошо знакомая дорога; координатор, встречающая нас у проходной; волонтерская, где мы с моими ученицами (мне разрешили взять с собой только двух человек, и я остановил свой выбор на «наиболее стойких») смогли оставить верхнюю одежду — и после этого началось самое интересное.

Для начала нам были показаны работы, которые делают сами ребята: это все они изготавливают вручную! Мы увидели и различного типа поделки, и рисунки, и многое другое. Удивило то, как, казалось бы, не полностью здоровые люди управляют своим телом, как они умудряются из малого выжимать многое. Несомненно, в этом деле велика заслуга педагогов, но и сами ребята — большие молодцы!

Перед спектаклем, ради которого мы и приехали, удалось познакомиться с Еленой, режиссером. Девушкой она оказалась обаятельной и общительной — жаль только, что большим количеством времени для беседы мы не обладали.

Нас провели в небольшое помещение, в котором и должно было состояться представление. Зрителей, надо сказать, было не мало! Человек двадцать пять точно набралось: среди них были и педагоги, и волонтеры, и гости, и сами артисты. Елена рассказала, что мы присутствуем на одной из репетиций, а отнюдь не на финальной версии спектакля, однако по ходу представления мне так не казалось.

Мы увидели сценки, объединенные общей темой прогулки, а потому и спектакль был назван «Прогулка». Удивительные номера были показаны ребятами: кто-то читал стихи (причем одна девушка сделала это на итальянском языке!), кто-то танцевал, пел, играл на пианино… Странным и поразительным оказалось то, сколько всего умеют эти люди! Зачастую намного больше, чем люди здоровые.

Сразу вспомнились слова координатора, что артисты очень тонко чувствуют сцену и происходящее на ней. Нам удалось в этом убедиться. Действительно, каждое движение, каждый произнесенный звук был настолько вовремя, что не оставляло сомнений — это все плоды долгих репетиций (а режиссер перед спектаклем сказала, что чуть ли не впервые удалось собрать всех артистов вместе!). Вот и парадокс.

В целом, спектакль произвел очень необычное впечатление. Он был настолько легким, невесомым и светлым, что даже на душе становилось по-детски радостно и легко. Это, я уверен, потому, что каждый выходящий на сцену играл с такой колоссальной энергетикой, которая буквально заставляла нас непроизвольно улыбаться вместе с ним, смеяться, или, быть может, даже плакать.

Когда спектакль закончился, все мы, гости и артисты, проследовали пить чай. По пути удалось встретиться со старыми знакомыми и поболтать. Более того, одна подруга была так рада видеть нашу троицу, что позвала за стол рядом с собой. В течение всего чаепития моя ученица разговаривала с ней так, словно знакомы они уже давно! А потом та повела ее на экскурсию в свою палату. Координатор настоятельно попросила не забыть «вернуть девочку», на что девушка кивнула и убежала.

Каково же было наше удивление, когда артистка вернулась одна! «Пленница» осталась в палате, но спустя некоторое время, когда мы уже было собрались идти выручать ее, она появилась в дверях: «Светик, что же ты меня бросила?»

Закончилось наше путешествие общением с молодым человеком, пишущим стихи и рассказы. Он очень хотел приехать к нам в школу, но здоровье не позволило. Однако в этот день он делился с нами своими творениями и даже показал фотоальбом. И он был очень счастлив!..

История семнадцатая: «После Магритта» в Петергофе

Наконец–то состоялась долгожданная поездка Творческой студии «Театрал» в Петергоф. В течение нескольких месяцев шел тяжелый переговорный процесс между представителями ПНИ и «Театралом». Обе стороны хотели, чтоб постановка удалась, а для этого пришлось решить несколько важных вопросов, и первый из них — на какой площадке играть. Играли в результате прямо в небольшом помещении Театра, а не на большой сцене Клуба.

Не менее важным являлся правильный выбор привезенной постановки. В итоге решили остановиться на бессмертном произведении классика английской драматургии Тома Стоппарда — «После Магритта». «Театрал» в течение долгих шести месяцев готовил эту постановку и в конце 2008 года впервые показал ее зрителю. Теперь же спектакль был отыгран уже в пятый раз.

Однако началось приключение «Театрала» в Петергофе вовсе не со спектакля… Первым делом необходимо было оформить сцену, чтоб успеть до показа освоиться в сценическом пространстве. Затем наступило обеденное время, ну а после — самое интересное…

Многие ли задумываются над тем, на что способны люди, проживающие долгие месяцы в интернате? К сожалению, большинство простых людей убеждено, что ничего интересного в жизни постояльцев ПНИ нет. В чем-то они правы. Но — только отчасти. Еще во время посещения спектакля «Прогулка» в прошлом году «театралы» убедились в том, что каждому можно найти свое место. В том спектакле артисты показывали, как они могут прочувствовать происходящее вокруг них: голосом, руками, ногами… Примерно то же удалось увидеть и в этот раз.

Рисунки, которые создают жители интерната, отличаются яркостью красок и точностью линий. То, что изображено на них, вопреки мнению многих, видят и «простые смертные». И это поистине великолепно. Эти люди с помощью обычных красок показывают на листе бумаги то, что порой они не в состоянии выразить средствами языка. Словами. Но краски говорят намного выразительнее.

Изделия из глины и дерева продемонстрировали другую сторону интернатовцев. Мало кто в своей жизни видел нечто, подобное тому, что своими руками делают жители ПНИ. Каждое изделие, будь то глиняная чашка, или трубка, или вырезанное из дерева животное, по–своему уникально. И поражает каждого. Неудивительно, что сделанные руками местных жителей произведения искусства, покупаются и показываются на различных выставках, проходящих не только в России.

Окончательно «театралы» убедились в талантах хозяев, когда увидели изделия, сшитые ими собственноручно. И тут нельзя не сказать о том, что те педагоги, которые занимаются этим с «трудными учениками» заслуживают отдельных теплых слов. Каждый ли способен на это? Многие ли не побрезгуют?..

И вот настало время спектакля. Конечно же, артисты волновались. Все–таки предстояло выступать на новой площадке, перед специфической публикой, которую разбавляли волонтеры. Пока актеры гримировались, в помещении стали появляться первые зрители — они занимали свои места и очень эмоционально реагировали на появления в поле своего зрения «театралов». Когда все было готово, спектакль начался. И надо сказать, прошел без сбоев.

Чтобы хоть как-то рассчитывать на дальнейшие поездки в Петергоф со спектаклями, «Театралу» нужен был успех. Непременно. А потому многие ждали реакции зрителей. И она последовала — они с удовольствием аплодировали и искренне радовались происходящему на сцене, живо реагировали на многие знакомые им реалии и в конце особенно тепло благодарили актеров за спектакль.

Конечно, можно говорить о том, что такой сложный жанр, как детективный абсурд, не всеми был понят, но это уже мелочи. Сами артисты даже после пятого спектакля не перестают спорить о том, как играть некоторые сцены. Однако зрителей не обманешь — и они ответили своей открытостью и добротой на те чувства, которые подарили им актеры.

А потому вдвойне приятно было слышать их слова благодарности организатору спектакля за привезенную постановку и последовавшую за этим овацию. Это значит, что все удалось. И главное — не сфальшивили актеры, которыми можно и нужно гордиться!

Ну а сотрудничество ПНИ и «Театрала» продолжалось еще какое–то время, прежде чем завершиться. Однако скорее всего, если бы обе стороны и дальше были заинтересованы в продолжении совместной работы, то было бы еще очень много новых совместных дел у обеих команд.

История восемнадцатая: Когда-нибудь снова…

В 2016 году активная жизнь студии была приостановлена. Выпустилось во взрослую жизнь второе поколение юных артистов, и я решил не набирать новых. Взять паузу. Прежде всего, это было связано с большой загруженностью на работе и… выгоранием. В какой-то момент я понял, что не могу больше отдаваться «Театралу» так, как это делал раньше. И правильнее будет взять паузу. Так получилось, что пауза длится уже пять лет, хотя и были попытки снова вдохнуть жизнь в мое самое дорогое детище, ничего не получилось…

Сегодня я снова и снова обращаюсь к тем временам, когда «Театрал» был для каждого из нас большим, чем просто школьная студия. На компьютере сохранены сотни фотографий, записей спектаклей и фильмов, но, пожалуй, воспоминания не сложились бы в единую цепочку событий, если бы не еще одно очень важное дело, которому мы посвящали свое свободное время…

Каждодневная жизнь моих «театралов» не ограничивалась постоянными репетициями. Важной составляющей являлся наш печатный вестник, который был назван «Размышления о жизни». Редактором выступал я сам, а вот авторами рубрик были ребята. Мы вместе решали, какие рубрики и темы было бы интересно ввести и обсудить на страницах нашего издания, а дальше все приступали к работе.

Все, о чем мы писали, так или иначе было связано с театром вообще и с нашим театром в частности. Ребята сами искали необходимый материал, а затем пересылали мне, и я по мере необходимости помещал их работы в наше еженедельное издание. Одной из таких рубрик стали мои истории, которые приключились в бытность студентом или школьником. Я так и назвал их — «Театральные истории». Но никогда ранее они не были собраны все вместе. При желании их можно было отыскать среди ста семидесяти номеров нашего издания (к слову, рубрики никогда не выходили по конкретному графику — я помещал их в номер по мере готовности, а потому отследить, в каких выпусках встречалась та или иная тема, очень сложно).

И все же я собрал их, пролистав подборку номеров, чтобы теперь, спустя годы, все они оказались вместе и превратились в одну большую Театральную историю, рассказанную немного сбивчиво, с перепрыгиванием во времени, рассказанную не обо всем, что тогда происходило, но при этом рассказанную искренне и с большой теплотой. Моя театральная история не закончена, в ней еще очень много места, которое когда-нибудь будет заполнено новыми интересными событиями, встречами и людьми.

И вот тогда я снова открою свои записи и начну писать…

2008, 2010, 2018, 2021

А у нас на лавочке…

Посвящается Лилиан

Длинная старая скамейка, покрашенная неделю назад, встречала всех жителей парадной, в течение дня выходивших из дома. Пожилые люди часто присаживались на нее, о чем–то беседовали, наблюдали за прохожими или просто отдыхали, особенно когда наконец–то выглядывало из-за облаков солнце и погода становилась почти что весенне-летней. Это была простая скамейка, на которой вечерами собиралась молодежь, но, вопреки всему, не шумела под окнами первого этажа, а из уважения к старикам, жившим в этом доме много лет, тихонько распивала напитки и грызла семечки. Порой поздно возвращающийся домой Иван-цыган, живущий на шестом этаже, распугивал парней и девчонок своим громогласным приветствием и сам падал на скамейку, где мог провести остаток ночи.

Каждое утро, около одиннадцати часов, на прогулку выходила Лидия Ивановна, пенсионерка, всю свою жизнь посвятившая преподаванию английского языка в школе. Она присаживалась на лавочку и ждала. Несмотря на то что в школе она не работала уже много лет, Лидия Ивановна продолжала читать большое количество иностранной литературы, причем в первоисточнике, а также не переставала следить за современными веяниями. Например, сейчас она решила написать пьесу, которую, в чем пенсионерка была уверена, когда-нибудь поставит на сцене ее внук, являющийся режиссером школьного театра. Название родилось само собой — «А у нас на лавочке…», героями должны были стать соседи, которые, как была уверена Лидия Ивановна, будут невероятно харизматичными прообразами для будущих ролей.

Дверь парадной открылась, и из нее вышел Степан Григорьевич, отставной капитан первого ранга, инвалид, ветеран войны. Он взглянул на небо, вздохнул и неторопливо подошел к скамейке. Сел. Дверь снова открылась — из парадной стремительно вылетела молодая женщина, которую тянула за собой огромная черная собака. Поздоровавшись на ходу, женщина с собакой скрылась из вида. Степан Григорьевич проводил их взглядом и не заметил, как рядом, предварительно расстелив большой целлофановый пакет, присела Лидия Ивановна. Они коротко поприветствовали друг друга, и Лидия Ивановна погрузилась в кроссворд, а Степан Григорьевич — в воспоминания.

Снова распахнулась дверь — и снова появилась женщина с собакой, только и женщина, и животное на этот раз другие. Моложе.

— Здравствуй, лапушка, здравствуй, наш красавец ненаглядный! — обрадовалась Лидия Ивановна. — Привет, Мариночка!

— Здрасьте! Давайте лучше все разговоры на обратном пути, а то как бы чего не вышло…

Лидия Ивановна понимающе подмигнула, и женщина с собакой убежали. Оба пенсионера проводили их взглядом и вздохнули.

— Привет военно-морскому флоту! — неожиданно раздалось со стороны дома.

Валентин Николаевич, военный пенсионер, незаметно подкрался со стороны соседней парадной. Сколько ни говорили ему не ходить под окнами, он не слушал и все утверждал, что это самый короткий путь, и враг его не достанет.

— Здравствуйте. — махнул рукой Степан Григорьевич.

— Стойте! — учительским тоном произнесла Лидия Ивановна. — Как называется двойная палуба?

— Твиндек.

— Спасибо.

— Ну давайте, спросите еще что-нибудь. — Валентин Николаевич игриво улыбнулся пенсионерке и резво подбежал к лавочке.

— Ишь какой хитрый! А мне что останется?

— Вон три клеточки пустуют — это что?

— Рыбный суп.

Из двери появилась Людмила Григорьевна, бывшая кладовщица на военном заводе, очень толстая пенсионерка, любимое занятие которой — гладить себя по животу и повторять: «Уха, уха, люблю уху».

— Рында! — воскликнула Лидия Ивановна, глядя на соседку.

— Лидия, ты че ругаешься с утра?

— Ничего не ругаюсь — это колокол на корабле, призывает на обед!

— Обед — это хорошо. И слово «рында» мне нравится. Я, кстати, на обед буду готовить уху.

Людмила Григорьевна подула на лавочку и легким движением широкого бедра элегантно подвинула соседей, после чего подоткнула под себя вчерашнюю газету. Мимо лавочки с радостным «Привет мальчишкам и девчонкам!» прошествовала Екатерина Федоровна, пенсионерка, в прошлом текстильщица, а в настоящем — уже много лет поющая в хоре женщина. Людмила Григорьевна спросила:

— Ну как ваше выступление, хорошо вчера прошло?

— Очень хорошо! Пенсионеров набралось — человек сто, они долго нам хлопали, а мы им.

— Там от вашего длинного хорового пения никто не умер?

— Главное, бабульки, сердцем не стареть, песню, что надумали, до конца допеть!

Продолжая напевать, Екатерина Федоровна прошествовала мимо сидящих на лавочке и скрылась за раскидистыми деревьями, растущими вдоль дороги.

Неумолимо приближалось обеденное время, и старики постепенно стали расходиться по домам. На какое-то время Лидия Ивановна осталась одна. В книжке, которую она взяла на улицу, был еще один кроссворд. Она собиралась разгадать его, а затем сходить в магазин и вернуться домой на обед. Но тут снова вышла Людмила Григорьевна, торжественно сообщившая, что суп еще не готов и она может посидеть еще минут десять, а следом за ней вернулась Екатерина Федоровна, мурлыча под нос какую–то советскую песню. Шла она не одна, а с Ниной Михайловной, пенсионеркой, рабочей мебельного комбината. Нина Михайловна жила в соседней парадной, но все время приходила на лавочку к своим подружкам по соседству:

— Девочки, какой рецепт мне дали! Как капусту квасить по–новому.

— Какая капуста — май месяц на дворе! — удивилась Лидия Ивановна.

— Все равно! У тебя всегда есть бумага и ручка — дай на минутку! В трехлитровую банку три ложки соли, три столовые ложки уксуса, три чайные ложки сахарного песку…

— И все это шуровать целый час? — не выдержала Людмила Григорьевна.

— С ума сошла! Ненормальная! Ты же только что из больницы! Какой уксус?!

— Не дам тебе никакой бумаги! — улыбнулась бывшая учительница. — Чтоб ты от моей бумаги потом померла?

— Ты чего, бумаги жалко?

— Ты посмотри на себя в зеркало — какой тебе уксус!

— А я очень капусту люблю, — встряла Людмила Григорьевна, — особенно свежий салат, а уж голубцы–то!..

— Тьфу на вас! — Нина Михайловна как будто обиделась и пошла к себе.

Неловкую паузу решила заполнить Екатерина Федоровна и вылепила:

— Лучше с голоду помирать, чем от цирроза печени. Вон — Владимир Иваныч то умер!

— Так Владимир Иванычу то 86 лет было, а мне 62! — крикнула Нина Михайловна, махая рукой вслед.

— Сколько? Сколько? Это ж во сколько ты Петьку родила, если ему в День Победы 45 стукнуло?

— Так то Петька! А то я!

— Что-то именинницы не видать… — заметила Людмила Григорьевна и, не дождавшись ни от кого реакции, пошла доваривать уху.

Наступил обед.

Полуденное солнце непривычно ярко осветило город и нагрело любимое место пенсионеров, недавно покрашенную скамейку около первой парадной девятиэтажного дома. Сразу после обеда на лавочке снова начала закипать жизнь.

— Слушай, Катя, — сказала Лидия Ивановна, отложив в сторону новую книжку с кроссвордами, — расскажи, как погуляли вчера? Ты же у сестры была.

— Ой, бабоньки, это ж с ума сойти можно! Они же надумали занавески новые повесить, перед гостями-то пофарсить надо! Так Серафима то с подругой три часа эти занавески вешали. Так ведь обе-то — во! Одна ка-а-ак встала на скамейку, так ножки–то и подломились! Верка ее поймала — чуть плечо не вывихнула!

— А что, стремянки у них нет?

— Есть стремянка, да что толку — разве она их выдержит! Пока сражались с занавесками, чуть пирог не подгорел!

— Как же они в такой духоте занавески вешали, если духовка была зажжена? — спросила Людмила Григорьевна.

— А они «Фанту» пили. Зацепят одно колечко — выпьют стакан, еще колечко — еще стакан!

— И как они за три часа не лопнули…

— Туалет–то рядом с кухней — долго ли умеючи!

— Да, это дело быстрое, это не занавески вешать! — усмехнулась Людмила Григорьевна, и все дружно рассмеялись.

Екатерина Федоровна первой заметила приближение еще одной знакомой — Натальи Николаевны, в прошлом работавшей продавщицей. Работавшей продавщицей и в настоящем.

— Гляньте, девоньки, идет Наташка в тюрбане!

— Наталья, ты уж не в мусульманки ли подалась? — удивилась Лидия Ивановна. — Даже внешне стала на Зарину похожа.

— Какая еще Зарина? — возмутилась Наталья Николаевна, поправляя яркий тюрбан на голове.

— Ну которая во втором ларьке на фруктах сидит!

— Да ты что — Зарина вон какая красавица! — встряла Людмила Григорьевна. — Мой Вовка на нее уж так заглядывался, пока я ему не показала ее мужа.

— Глупости, девочки… Как вам моя новая юбка?

— Салям! — дружно отреагировали все на вопрос подруги и рассмеялись.

— Какая новая? — не успокаивалась Людмила Григорьевна. — Ты же ее на 8 Марта надевала.

— Ходила тут перед нами, пальто распахнувши, и хвасталась новой юбкой, — подтвердила Екатерина Федоровна.

— Да нет — я же ее выстирала, выгладила. Вон — кармашек пришила. А оттуда платочек выглядывает. Синенький скромный платочек вбок из кармашка торчит.

— Погоди песни-пляски устраивать. — продолжала Людмила Григорьевна. — Что за чалма на голове?

— Это военный камуфляж. Я иду на именины, накрутила бигуди, чтобы красивше была. Эх, выпьем, друзья, мы по чарочке.

— Господи, Наташка, ты же вчера на День рождения ходила! Смотри, девка, сопьешься.

— Я играю на гармошке у прохожих на виду, хорошо, что День рожденья много раз в году! — пустилась в пляс Наталья Николаевна.

— Ладно, давай, пляши. А я с той недели пойду по квартирам собирать тебе деньги на лечение от алкоголизма. На, держи рубль — пусть первый взнос будет, — фыркнула Людмила Григорьевна.

Наталья Николаевна рассмеялась и в неловком поклоне приняла рубль. Остальные пенсионеры тоже стали старательно искать мелочь по карманам и сумкам. Поиски сопровождались ехидными репликами, на которые продавщица в прошлом и настоящем реагировала одинаково, не обижаясь ни на кого.

— Ладно, — подвела итог Екатерина Федоровна, — когда сопьешься, соберем. Мы уж тебе, народной певунье, не дадим пропасть.

Наталья Николаевна кивнула, помахала всем рукой и пошла в магазин, о чем и сообщила собравшимся.

— Господи, мне же тоже в магазин надо, хлеб свежий да лимон к чаю забыла, — спохватилась Людмила Григорьевна.

— А что, твой Витька разве чай тоже пьет? — удивилась Екатерина Ивановна.

— Он все пьет, что течет.

— Ну уж и все…

— Я тоже с тобой пойду, — согласилась Нина Михайловна, все предыдущее время предпочитавшая не вступать в перепалку с Натальей Николаевной.

— Хоть я и нашуровла обед, а все равно надо, — вздохнула Людмила Григорьевна.

Три подруги поднялись и ушли в магазин. Лидия Ивановна снова погрузилась в кроссворды, Екатерина Федоровна краем глаза поглядывала на то, как ловко бывшая учительница отгадывает слова, а Степан Григорьевич, не желавший участвовать в бабских сплетнях, так и сидел, откинувшись на спинку скамейки и подставив лицо солнцу.

— Вот, Катя, это для тебя вопрос: композитор, который «Катюшу» написал.