Бесплатный фрагмент - Генрих Шлиман. По следам Гомера

Николай Надеждин

«Маленькие рассказы о большом успехе»

Генрих Шлиман
По следам Гомера

2024

Введение

Самое страшное в нашей жизни — осознание собственного бессилия.

Зачем упираться в учебники, если впереди абсолютно беспросветная, предсказуемая жизнь? Институт, женитьба, первый ребёнок. Жалкое существование от зарплаты до зарплаты, томительное ожидание квартальной премии, купленный по случаю подержанный автомобиль. Внезапное сокращение после пятнадцати лет безупречной службы, тревожные поиски работы, продажа автомобиля. Новое место, на треть уменьшившаяся зарплата, сожаление об утраченных возможностях. Нерегулярное пьянство, первый в жизни приступ панкреатита, развод. Поиски новой половинки, неудачные свидания, одиночество. Мысли о подступающей старости, чувство напрасно прожитой жизни, рецидив кризиса среднего возраста. Удачное вложение накоплений, потеря всего заработанного, упрямая вера в лотерейные билеты. Наконец, пенсия, приключенческая литература для юношества, старость…

Знакомая картина, не так ли? Вот такая судьба и ждала Генриха Шлимана — с поправкой на время и место проживания. А этот человек взял, да и не покорился. И сделал всё наоборот. И стал сначала миллионером, затем учёным-самоучкой, потом мировой знаменитостью, открывшей легендарную Трою. Уже только за это Генрих Шлиман достоин величественного монумента.

Всё остальное — детали. Ну, да, в чём-то ошибся, что-то неправильно раскопал… А что, нам лучше было бы жить, не зная, что Троя не выдумка странствующего аэда?

1. Время дилетантов

Для учёных-историков и археологов, занимающихся историей Древнего Мира, имя Генриха Шлимана, что дурной сон. С одной стороны, этот человек раскопал огромное количество артефактов, относящихся к древнейшей Микенской культуре, предшествующей культуре Древней Греции. С другой — его раскопки разрушили более поздние (то есть расположенные ближе к поверхности) культурные слои, а количество находок несравнимо с количеством невозвратимых потерь. И это ещё не всё. То, что Шлиман нашёл в земле легендарной Трои было истолковано им неправильно.

Так что же такое — учёный-любитель? Возможно ли в принципе заниматься серьёзными научными исследованиями, не обладая при этом должным запасом знаний, полученным в стенах университета?

Отвечая коротко на этот вопрос — нет, невозможно. И крайне вредно для самой науки. Дилетантизм противопоказан любой области человеческой деятельности. Но если, скажем, в искусстве он чреват разве что кичем, безвкусной и бессмысленной поделкой, в области точных наук — ложными выводами (что всегда поправимо, серьёзные учёные дремать и благодушествовать не станут), то в археологии многие ошибки оборачиваются чудовищными потерями.

Доктор Шлиман — а он получил учёную степень доктора археологии в Ростокском университете — не только не раскопал Древнюю Трою, он её уничтожил, искренне полагая, что совершил… «открытие столетия».

2. Семейство Шлиманов

Но фигура Генриха Шлимана настолько привлекательна, настолько любопытна, что достойна пристального внимания любого современного человека — хотя бы для того, чтобы понять возможности увлечённого какой-либо идеей любителя от науки…

Эта история началась 6 января 1822 года в крошечном городке Нойбуков, что находился в Мекленбург-Шверийском герцогстве, в Германии. В этот день в семье местного пастора Эрнста Шлимана и его супруги Луизы родился первенец — мальчик, которого назвали Иоганн Людвиг Генрих Юлий или просто… Генрих (на другие имена Шлиман, став взрослым, не откликался).

Следует заметить, что семейство было небогатым — в маленьком Нойбукове приход совсем небольшой. А пастор Шлиман к тому же был не на очень хорошем счету. Спустя год после рождения Генриха он получил новое место, причём, с понижением — отправился с семейством в Анкерсхаген, в совсем крошечную деревушку с населением в несколько десятков человек. Сегодня в этом населённом пункте, носящем статус коммуны, проживает чуть больше шести с половиной сотен немцев. Приход стал ещё меньше, жить стало трудней. А матушка Луиза всё приносила деток. Семья Шлиманов разрасталась.

Да, а что такого натворил Эрнст Шлиман, что его не любило церковное начальство? Дело в том, что пастора Шлимана одолевали греховные страсти. Охоч был святой отец до женского полу. И никак не мог устоять перед искусом.

3. Братья Шлиманы

Всего в семье Шлиманов было трое деток. Старший Генрих, затем Людвиг и Пауль. Все погодки.

Анкерсхаген, ставший родиной для Людвига и Пауля, местечко красивое, окружённое озёрами и живописными болотами, но при этом глухое. Эрнсту Шлиману выделили дом рядом с церковью, а чуть поодаль, отдельно от деревенских домиков, стоял полуразвалившийся средневековый замок, у которого не было хозяина. Поговаривали, что когда-то этот замок принадлежал лихому человеку — рыцарю, промышлявшему разбоем. Подросшие сыновья пастора Шлимана бегали на развалины, чтобы посмотреть — не проросла ли из могилы рыцаря его… нога.

Эти жутковатые мальчишечьи фантазии, надо полагать, отразились на характере братьев. Все они выросли большими фантазёрами, людьми предприимчивыми, авантюрного склада. К тому же ни один из них не получил нормального образования. У Генриха, которому и суждено было стать самым известным в мире археологом-любителем, за плечами было лишь реальное училище, которое давало незаконченное среднее образование и навыки в области делопроизводства.

Грамоте сыновей учила матушка Луиза и, по мере сил, отец. Школы в Анкерсхагене не было, даже начальной. И если Луиза заставляла детей читать и писать, то отец лишь пересказывал им лишь некогда прочитанные самим книги. Но именно эти рассказы Генрих Шлиман всю жизнь и вспоминал.

4. Дом с привидениями

Заброшенный рыцарский замок был самым зловещим, но не единственным загадочным местом в крошечной мекленбуржской деревушке. Тот дом, в котором жила семья пастора Шлимана, славился тем, что в нём обитало… привидение. И Генрих мог поклясться, что лично его видел — бестелесного священника, который когда-то много лет назад служил в этом приходе и был убит неизвестными, возможно, тем самым злодеем-рыцарем. А в церкви, в которой служил Эрнст Шлиман, в крипте стояла золотая колыбель, в который спал младенец — сын убитого священника, который вроде бы тоже был убит.

Все эти сказки будоражили воображение мальчишек. Однажды Генрих пристал к отцу с «глупыми расспросами» — мол, почему бы ему, пастору Шлиману, ни попробовать раскопать замок, чтобы найти там клад. Или не поискать в церкви золотую колыбель, которую наверняка можно продать и на этом разбогатеть.

Папаша Эрнст от приставаний старшего сына отмахнулся. Тогда Генрих подбил младших братьев на самостоятельные поиски. И они едва ни изуродовали церковку, принявшись лопатами курочить пол. Подоспевший отец всыпал Генриху по первое число. Досталось и младшим — чтобы поменьше слушали выдумки Генриха…

Наверное, это были первые «раскопки» в жизни Генриха Шлимана. Знал бы об этом папаша Эрнст, может, и поумерил бы свой гнев.

Впрочем, Эрнст Шлиман никогда особенно сыновей и не наказывал. Человек он был добродушный, хотя и… слегка глуповатый.

5. Троя

Больше всего маленький Генрих любил, когда отец пересказывал мифы Древней Греции — с красочными подробностями и придуманными самим отцом деталями. Память же человеческая избирательна и причудлива. То, что забывается, обретает новые черты…

В 1829 году, заметив, что у старшего сына просыпается нешуточный интерес к истории, Эрнст Шлиман подарил ему книгу, которая стала любимой книжкой Генриха на многие годы. Это была «Всемирная история для детей» с иллюстрациями Георга Людвига Йеррерса.

Книга произвела на семилетнего мальчика ошеломляющее впечатление. Он впервые в жизни прочитал про Трою — в книге излагалась сюжетная часть бессмертной гомеровской «Илиады». Рассматривая картинки, Генрих спросил у отца:

— Это нарисовано с натуры? Художник сам видел этот город?

— Нет, — засмеялся отец. — Конечно же, нет. Это было много-много лет назад. Художник прочитал «Илиаду» и вообразил, как оно могло быть на самом деле…

— Но стены-то где-то должны быть?

Тогда, в детстве, за детской исторической книжкой родилась первая ещё совсем смутная мечта раскопать, найти легендарную Трою, стены которой должны были сохраниться в земле.

Пройдёт совсем немного времени, и Генрих попросит отца найти ему немецкий перевод «Илиады» и «Одиссеи» Гомера. И это будет его любимая книга на всю жизнь.

А став совсем взрослым, Генрих Шлиман специально выучит древнегреческий язык, чтобы прочесть поэмы Гомера в оригинале.

6. Минна

Одна из малоприятных особенностей жизни в маленькой деревушке посреди болот — очень трудно подыскать хороших друзей. Генриху явно не хватало общения со сверстниками. А братья, есть братья. К тому же в семь лет разница в два года настолько существенна, словно речь идёт о «разных поколениях»…

Генрих познакомился и сдружился с дочерью фермеров Мейнке, живших на хуторе недалеко от Анкерсхагена. Девочку звали Минна. Она-то и стала лучшим другом детства маленького Генриха Шлимана.

У них было много общего. Едва Генрих показал Минне «Всемирную историю для детей», как девочка загорелась той же идеей — когда-нибудь разыскать стены древнего города. Дети вместе играли на развалинах замка, вместе бродили по деревеньке, приставая к местным мамочкам с просьбами рассказать легенды мекленбуржской глубинки. И получали желаемое в избытке — оба, и Генрих, и Минна обожали эти дивные страшные сказки.

А потом произошло то, что обычно и случается с 7-8-летними детьми. Генрих и Минна так привязались друг к другу, что поклялись когда-нибудь стать мужем и женой и вместе отыскать какой-нибудь клад, чтобы разбогатеть. А потом, очень может быть, и раскопать саму Трою.

Совершенно невинное, детское чувство, которое иногда (пусть и достаточно редко) становится настоящей судьбой. Но Генриху и Минне не повезло. Их жизненные пути разошлись в разные стороны, оставив в сердце чувство светлой печали.

7. Кончина матушки Луизы

Как бы семья Шлиманов скромно ни жила, но всё-таки… жила. «Чудил» лишь папаша Эрнст, изменяя матушке Луизе направо и налево. А деревенька-то всего ничего, и греховодные дела пастора от общественности не скроешь.

И стала матушка Луиза чахнуть. Одна измена Эрнста, другая. И «доброжелатели» нашёптывают — мол, смотри, Луиза, что твой вытворяет. Кому это понравится?

Неизвестно, что стало истинной причиной (самому Генриху Шлиману верить нужно с некоторой оглядкой, поскольку этот человек был склонен к мистификациям, причём, не всегда безобидным), но в 1831 году Луиза умерла, оставив на овдовевшего мужа троих сыновей.

Сам Шлиман говорил, что со смертью матери его «детство стало бесконечно печальным». И это позволяет предположить, что мальчик — а в 1831 году ему было всего 9 лет — был очень близок к матушке. Что вполне естественно — в раннем детстве и отрочестве для всех нас мама — главный в жизни человек.

По воспоминаниям Генриха, именно матушка Луиза дала ему главные уроки грамоты и самой жизни. Вложила в его характер тот стержень, что определяет дальнейшую судьбу человека.

От отца ему тоже досталось очень даже немало — оптимизм, авантюрная жилка, богатая фантазия и склонность принимать желаемое за действительное. Качества, возможно, не самые положительные, но именно они и позволили Шлиману стать тем, кем он стал — первым в истории археологом-любителем, совершившим научные открытия чрезвычайной важности. А ещё — торговцем, предпринимателем, зажиточным человеком, миллионером.

8. Седина в бороду

После смерти жены Эрнст ударился во все тяжкие. Не выдержав положенного срока скорби, он женился вторично — на одной из своих юных любовниц. Жители Анкерсхагена, все поголовно посетители местной церкви, были просто потрясены поведением своего пастыря.

Но дальше больше. Нагрянувшая по сигналу кого-то из паствы проверка выявила большую растрату. Отец Эрнст Шлиман элементарно проворовался. И это был настоящий позор.

Шлиманов стали сторониться. И если для папаши Эрнста это было заслуженное наказание, то в чем были виноваты его сыновья? Больше всего досталось Генриху. Родители Минны, лучшей подружки мальчика и, по словам самого Шлимана, его первой любви, запретили дочери общаться с Генрихом. Мальчишка воспринял эту новость, как катастрофу.

В конце концов семья распалась. Вероятно, Генрих нагрубил мачехе, поскольку вскоре его отдали в Шверин, семью дяди — старшего брата Эрнста Шлимана. Младшие сыновья Эрнста остались в семье.

Нет худа без добра. В семье дяди к Генриху относились, по крайней мере, не хуже, чем в отцовской. И уж во всяком случае больше уделяли внимания образованию мальчишки. Разглядев необыкновенную тягу Генриха к истории, дядюшка нанял учителя латыни Карла Андресса. У Генриха появились первые учебники и первые настоящие занятия. Никогда до этого не ходивший в школу мальчик был счастлив.

9. Учитель Андресс

Конечно, Карл Андресс не учил Генриха исключительно латыни. Это был достаточно широкий курс общей подготовки, включающий и историю Германии и мира в целом, и словесность, и грамматику, и даже арифметику. Но основной упор Андресс делал всё-таки на латынь.

Он любил этот мёртвый язык сам и был несказанно обрадован, когда увидел, что и его ученик от латыни просто без ума. Впервые Генрих показал свои способности к языкам. Латынь он выучил в какие-то три месяца. И к Рождеству сам написал большой рассказ о временах Троянской войны — не просто так, на латыни. Отец, которому Генрих выслал рассказ в качестве рождественского подарка, был растроган. Он втайне надеялся, что Генрих пойдёт по его стопам и станет священником. Тут-то ему и пригодится латынь.

Генрих выучил язык, да не один, а множество языков (в том числе и труднейших, вроде русского, арабского, древнегреческого). Но священником так и не стал. И правильно, что не стал — непременно угодил бы в такую же ситуацию, как папаша Эрнст. В чём-то старший и младший Шлиманы были очень похожи…

Прошёл год. И в конце лета 1832 года Карл Андресс написал Эрнсту Шлиману письмо, в котором сообщал, что его старшего сына непременно следует отдать в гимназию, чтобы способности мальчика к языкам и познанию истории получили должное развитие.

В сентябре 1832 года Генрих сдал вступительные экзамены и пошёл в гимназию Шверина.

10. Реальное училище

Увы, учиться Генриху в гимназии довелось всего три месяца. Под Рождество 1832 года ему пришлось оставить стены шверинской гимназии. Причина была снова в папеньке — разжалованный в «простого католика» бывший пастор Эрнст Шлиман угодил за растрату под суд. И деньги, которые были отложены на оплату обучения старшего сына, были потрачены на улаживание скандала. В результате папаша Шлиман остался на свободе, погасив растрату, а его старший сын Генрих был переведён в реальное училище, за обучение в котором не нужно было платить.

Это училище давало своим воспитанникам незаконченное высшее образование и познания в области делопроизводства, выпуская приказчиков, канцелярских работников, писарей. Об истории и изучении языков и речи, конечно, не шло. Это была школа для бедных разночинцев.

Почти четыре года (он поступил в реальное училище посреди учебного года — помог старый учитель Карл Андресс, иначе Генрих потерял бы ещё год) юный Шлиман учился среди таких же выходцев из не самых благополучных семей мелких торговцев, ремесленников, более или менее зажиточных рабочих. Учёба была не особенно интересной, но весьма полезной. В эти годы Шлиман получил знания в области математики, географии, литературы — не самые исчерпывающие, лишь необходимый минимум, но и это было больше, чем ничего.

Ничто не говорило, что его ждёт блестящее будущее.

11. Бакалейная лавка

В июне 1836 года Генрих закончил реальное училище и ненадолго приехал в Анкерсхаген, чтобы повидаться с отцом. Увидел он и Минну Мейнке — почти случайно, уже отъезжая в Фюрстенберг, где юношу ждала работа помощника бакалейщика. Молодые люди, ещё совсем дети, Генрих и Минна обнялись и расцеловались. И со слезами расстались, пообещав друг другу не теряться и обязательно воссоединиться… когда-нибудь.

Увы, этого не произошло. Они виделись в последний раз в жизни…

Фюрстенберг — совсем небольшой городишко подле Берлина. По российским меркам, среднего размера село — в те времена в Фюрстенберге проживало не более трех тысяч человек. Городок маленький, сонный, бюргерский. То есть место, в котором никогда и ничего не происходит.

Здесь, в Фюрстенберге, Генриху Шлиману предстояло прожить… 5 лет своей жизни. Согласно договорённости, Генриха взял на работу хозяин бакалейной лавки. Начав с помощника, Шлиман дослужился до управляющего. Вроде бы неплохая карьера для совсем ещё молодого человека. Да только лавка была совсем крошечной — одна комнатка, в которой трём покупателям уже тесно. И ежедневная рутина — пекарня, прилавок, свежие булочки к завтраку, ароматные караваи мягкого хлеба, сахар, чай… Как он со своей кипучей энергией ни сошёл с ума от этой унылой работы?

Осенью 1841 года Генрих попросил у хозяина расчёт. И отправился в Гамбург — пешком, потому что на дорогу у него попросту не хватило денег.

12. Юнга

Возможно, это был безрассудный поступок. Возможно, ему стоило продолжать бакалейное дело, чтобы со временем скопить денег, открыть свою пекарню и стать таким же досточтимым бюргером, каким был хозяин лавки, в которой Генрих отработал столько лет. Но тогда бы мир никогда не узнал бы того знаменитого Шлимана, который раскопал Трою…

Он добирался до Гамбурга больше месяца. Где шёл пешком, где его подвозили на попутных повозках. Ночевал на хуторах. Зарабатывал, нанимаясь на подённую работу к фермерам. А когда всё же добрался до места, то отправился в порт, чтобы наняться на судно.

Генрих абсолютно ничего не умел — устроиться матросом у него не было ни единого шанса. Но его всё-таки взяли — великовозрастным (Шлиману было уже 19 лет) юнгой на шхуну «Доротея», отправлявшуюся в Венесуэлу за каким-то коммерческим грузом.

Отплытие было назначено на 28 ноября 1841 года. В запасе у Генриха было всего несколько дней. А он даже не знал, как переносит морскую качку, страдает ли от морской болезни. И всё его имущество умещалось в потёртом саквояже, купленном здесь же в Гамбурге на небольшие подъёмные, выплаченные ему хозяином судна.

Всё плавание на «Доротее» заняло около шести или восьми часов. Едва шхуна вышла из гавани Гамбурга, как разразилась буря. Судёнышко мотало по морю, как щепку. Генрих, спрятавшийся в каюте, решил, что пришёл его смертный час.

13. Кораблекрушение

Вообще, история довольно смутная, как многое, что происходило в жизни Генриха Шлимана. По его воспоминаниям, шхуна налетела на банку и затонула. Спастись удалось лишь девяти морякам, успевшим сесть в спасательную шлюпку. Но по сообщениям голландских и немецких газет от 29 ноября, жертв во время крушения «Доротеи» удалось избежать. Следовательно, спаслись все.

Шхуна затонула близ берегов Голландии. Измученных моряков доставили в госпиталь Амстердама, где обогрели — пострадавшие сильно замёрзли в ледяной воде — подлечили и даже помогли деньгами. Консульство Пруссии в Амстердаме помогло Шлиману устроиться на работу в торговую компанию — узнав, что у мальчишки за душой нет ни гроша, как нет и работы.

Генриху часто везло на добрых людей. Повезло и в этот раз. Случайно попав в Голландию, он задержался здесь на целых пять лет. Три года работал в государственной торговой компании, получая неплохие, в общем-то, деньги за выполнение несложных обязанностей портового кладовщика.

Уж в чём ему точно повезло, так в том, что в первые три года Шлиман встал на ноги. Он снял неплохую квартирку недалеко от места работы. Скопил немного денег. Приоделся и как следует отъелся. А ещё он накупил книг, учебников и взялся за самообразование.

И вдруг выяснилось, что Генрих обладает очень неплохими задатками коммерсанта. Молодого кладовщика заметили в торговой компании Шрёдера.

14. Полиглот

Нового работодателя соблазнило то, что Генрих свободно говорил на… пяти языках (помимо немецкого, разумеется). А именно — на голландском, английском, французском, итальянском и португальском.

— И кто же тебя выучил всему этому? — спросил удивлённый управляющий, когда услышал, как Шлиман держит его импровизированный экзамен на знание языков.

— Никто, — ответил Генрих. — Я выучился сам. У меня было много свободного времени…

Он и в самом деле обладал потрясающими способностями к языкам. И выучил пять (!) языков без какого бы то ни было учителя, только по книгам. Обратите внимание — речь идёт о бытовом разговорном языке, а не о грамматике или академическом языке школьного учебника.

Тогда управляющий поинтересовался, а сможет ли Генрих выучить русский язык. И Шлиман ответил:

— А почему бы и нет? Нужен лишь учебник. И немного времени.

— Отлично! — воскликнул управляющий. — Мне как раз нужен делопроизводитель и переводчик.

Шлиман выучил русский язык всего за полтора месяца. И вскоре он уже вёл с Россией всю деловую переписку — принимал и переводил письма из Санкт-Петербурга, отвечал русским купцам. И вообще, был большим умницей.

В самом конце 1845 года компания Шрёдера решила направить молодого сотрудника в Санкт-Петербург — торговым представителем. В январе 1846 года Генрих Шлиман поднялся на борт судна и отправился в Россию.

15. В России

Своё 24-летие Генрих Шлиман отметил уже в Санкт-Петербурге. Прибыв в Россию в январе 1846 года, Шлиман развил бурную деятельность. Работая на компанию Шрёдера, он одновременно представлял ещё несколько немецких компаний и везде добивался убедительных успехов.

Всего год напряжённой работы, и в феврале 1847 года Шлиман обратился к властям с прошением о присвоении ему российского подданства. 5 февраля того же года он стал «Андреем Аристовичем Шлиманом», получив российский паспорт, как тогда говорили, «пачпорт». И это позволило ему почувствовать себя настоящим российским коммерсантом — в январе 1947 года Шлиман ушёл из немецких торговых компаний и основал свою собственную.

За год жизни в России он освоил русский язык настолько, что говорил на нём с лёгким немецким акцентом. Общался свободно, лишь иногда на мгновенье задумываясь, чтобы подобрать нужное слово. А в пылу разговора иногда вставлял в русскую речь немецкие словечки.

Обаятельный, очень энергичный человек, своим напором молодой Шлиман проворачивал такие дела, на которые русские купцы и не решались. Он легко вступал в переговоры, умел придать себе пышности, прикидываясь дворянином. Или, наоборот, умел быть рубахой парнем, чтобы гулять с истинно купеческим размахом. Шлиман подлаживался под ситуацию и, помимо того, что обладал коммерческой хваткой, несомненно, владел искусством дипломатии.

16. Российский подданный

Не следует заблуждаться — не получивший хорошего образования, сам происходивший из семьи сельского священника, Шлиман никогда не был интеллектуалом. И к обрусевшей европейской интеллигенции может быть причислен с огромной натяжкой. Это не Владимир Даль, составитель знаменитого словаря. Это — Шлиман, спекулянт (во всех смыслах этого ёмкого понятия) и торговец. Удачливый коммерсант и человек, который интересовался всеми сторонами жизни.

Он никогда не был в полном смысле обрусевшим немцем и уж тем более русским. Не стоит приписывать Шлиману то, чего не было в его жизни. Да, он любил Россию и намеревался связать с нашей страной всю свою жизнь. Но… не получилось же? И в последние годы Шлиман даже утратил возможность приехать в Санкт-Петербург, поскольку согласно российским законам, был преступником-двоежёнцем. Было и такое…

Встав на ноги Генрих тут же написал на родину, пригласив братьев присоединиться к его российскому бизнесу. Откликнулся Пауль — Людвиг собирался перебраться в Америку, чтобы попытать счастья на золотых приисках Калифорнии. А Пауль Шлиман приехал в Россию и стал управляющим российской компании старшего брата. К слову, несмотря на столь печальные обстоятельства своего полуголодного детства, Генрих никогда не оставлял заботой отца. Долгие годы он помогал Эрнсту Шлиману материально и состоял с ним в непрекращающейся переписке. Генрих Шлиман был благодарным сыном.

17. Андрей Аристович

Коммерческие интересы Шлимана простирались довольно широко. Основным направлением его торговой компании были поставки природного красителя индиго — синей краски, добываемой из листьев тропического растения индигоферы. Этот краситель доставлялся в Россию на кораблях, зафрахтованных Генрихом, и продавался ткацким фабрикам.

Поставки индиго, продукта дорогого и экзотического, который, тем не менее, был очень востребован лёгкой промышленностью, позволили расширить торговлю. Шлиман заключил контракт на поставку чилийской селитры, продав первую партию российской компании Эммануэля Нобеля, начавшего производство пороха и пороховых мин для российской армии. В свою очередь поставки селитры открыли Шлиману доступ к поставщикам каучука и тростникового сахара из Филиппин и стран Юго-Восточной Азии.

Компания Генриха Шлимана превращалась в корпорацию. Через несколько лет он открыл своё представительство в Амстердаме. Затем — в Париже и Лондоне. А в России Санкт-Петербургский офис компании был представлен московским представительством, которое возглавил Пауль Шлиман.

Для того, чтобы превратить скромную торговую компанию в транснациональное предприятие, Шлиману понадобилось три года. К 1850 году он был уже авторитетным российским предпринимателем, работавшим на равнее с купцами первой гильдии. Сам же Шлиман этого статуса так никогда и не получил. С «Андреем Аристовичем» не просто считались, он стал очень авторитетным человеком. Не менее авторитетным, чем, скажем, семейство Нобилей.

18. Письмо Минне

Что здесь правда, а что преувеличение, сказать трудно. Однако исторические свидетельства показывают, что дело Шлимана было гораздо скромней, чем та компания, которую мы только что описали. Дело в том, что Генрих был склонен к преувеличениям, к некоторой романтизации своей жизни. А чем не обладал точно — склонностью к точности. Это был человек, скажем так, художественного склада, записной оптимист и, возможно, любитель прихвастнуть. Хотя… мало ли таких фантазёров живёт рядом с нами? Только подобных Шлиману отыскать среди них дело почти невероятное…

Ещё одна романтическая история, рассказанная самим Шлиманом. В 1847 году, встав на ноги и даже успев разбогатеть, Генрих написал на родину Минне Мейнке письмо с предложением выйти за него замуж. Из ответного письма, пришедшего из Мекленбурга, Шлиман узнал, что всего за несколько дней до того, как его послание попало к ней в руки, Минна вышла замуж… Так и закончился их не начавшийся роман. Больше друзья детства, которые, конечно же, в молодости думали друг о друге и даже любили друг друга, не виделись. Каждый прожил свою жизнь. Шлиман — в личном плане несчастливую. Минна… неизвестно. Возможно, тоже не очень задавшуюся. Разрушенная детская любовь, которая перерастает во взрослое чувство, всегда оставляет незаживающие раны и так или иначе сказывается на судьбе бывших возлюбленных.

Во всяком случае, последующий брак Шлимана был для него крайне неудачным.

19. «Моя любимая Россия»

Иностранцы, связавшие свою судьбу с Россией, ещё с петровских времён пользовались особым расположением российских властей. Получил своё и Генрих Шлиман. В 1850 году ему было пожаловано почётное потомственное гражданство, которым могли воспользоваться дети Шлимана, если бы они родились за границей и пожелали поселиться в России. Этим государство российское отметило вклад Шлимана в экономику России.

А он и в самом деле сделал для России достаточно много — даже если все достижения Шлимана «разделить на десять», чтобы приблизить их к реальности. Международная торговля, межконтинентальные морские перевозки, доставка на российский рынок продукции из экзотических стран, это многого стоит. А если учесть, что, некоторым образом, Шлиман способствовал обороноспособности России, то почётное гражданство выглядит вполне справедливой наградой… Речь о Крымской войне, которую Россия проиграла. Если Нобель производил для российской армии вооружения (пороховые мины), то Шлиман поставлял российским заводам компоненты для производства чёрного пороха, сукно для обмундирования, кожу для изготовления обуви и многие другие товары военного назначения. Различия в том, что Иммануэль Нобель после окончания Крымской войны разорился из-за резкого сокращения военного заказа, а Шлиман, напротив, приумножил свои капиталы… Но это несколько другая история.

Любопытно другое — Генрих называл нашу страну не иначе, как «своей второй родиной» и «моей любимой Россией». И делал это не из политических соображений, а от всего сердца.

20. Судьба Людвига

В мае 1850 года пришло печальное сообщение из Америки — там, в Калифорнии, на золотых приисках умер брат Генриха Шлимана — Людвиг. Причиной смерти стала эпидемия тифа. Людвигу Шлиману было всего 27 лет…

Людвиг оставил после себя солидное состояние — ему удалось напасть на богатую золотую жилу. Не откладывая это дело в долгий ящик и оставив компанию на брата Пауля, Генрих собрался в дорогу. Он морем добрался из Санкт-Петербурга в Нью-Йорк, а потом отправился в долгое путешествие через весь континент на тихоокеанское побережье.

Он навестил могилу брата в Сан-Франциско, поговорил с его друзьями. Оказалось, Людвиг был очень хорошим коммерсантом и удачливым золотоискателем. В разработках он применял новейшие технологии и механизировал добычу золота. Осталось разыскать компаньона Людвига, чтобы получить то, что принадлежало семье Шлиманов по правам наследования…

И тут оказалось, что на банковском счету Людвига нет ни доллара. И те сотни тысяч долларов, что собрал несчастный Людвиг… испарились. Их прикарманил тот самый компаньон, обманом опустошив счёт и с деньгами скрывшись в неизвестном направлении.

Генрих бросился в полицию. Сам решил организовать поиски мошенника. Но… безрезультатно. Это же Америка. Если ты неповоротлив, если не способен хитростью или умом обмануть ближнего, то не видать тебе ни удачи, ни богатства. И Шлиман понял — дело проигрышное. И деньги бедного Людвига пропали безвозвратно.

21. Америка

Любой другой человек впал бы в уныние. Любой, но… не Шлиман. Америка была такой же его страной, как и Россия. Но там, за океаном, в стране дремучих лесов, бездорожья и студёных дождей инициатива Шлимана почти не встречала сопротивления. Он умел общаться с чиновниками — в России это было главное условие успеха.

Здесь, в Америке, дело обстояло несколько иначе. Здесь миром правил не чиновник, а изворотливость, хитрость и… «мистер Кольт». И действовать нужно было решительно, смело и даже нагло.

В саквояже Шлимана были солидные деньги. Как и многие его современники, Шлиман полагал, что в путешествиях важней иметь не самые необходимые вещи, а — деньги. Они и только они способны решить любые проблемы.

Генрих открыл счёт в банке Сан-Франциско и нанял служащего, которого посадил на приисках для скупки золотого песка. Затем наладил службу доставки, двух вооружённых до зубов янки, которые привозили скупленный агентом золотой песок в город и передавали его Генриху. Дальнейшее было делом техники. Песок продавался на золотом аукционе, цена взлетала в несколько раз. Деньги Шлиман вкладывал в скупку следующей партии золотого песка.

Вскоре его счёт вырос на несколько десятков тысяч долларов. Пора было подумать о серьёзном деле. И Генрих Шлиман открыл свой банк. И не просто банк, а банк, специализировавшийся на кредитах для золотоискателей и перепродаже добытого золота.

22. Банкир

Под непосредственным управлением Генриха банк проработал чуть больше года. Но этого хватило, чтобы сколотить миллионное состояние. Сказать, что Шлиман спекулировал золотым песком, обманывая золотоискателей — не сказать ничего. Он спекулировал талантливо, гениально, то есть без малейшего зазрения совести. Скупал песок за гроши, продавал по максимальной цене. Не гнушался ничем, прижимая должников, выбивая из несчастных золотоискателей всё до последнего цента. И кредиты раздавал всем желающим, но под разорительные проценты. Конкуренты негодовали, но… принимали его правила игры. Можно подослать к зарвавшемуся предпринимателю «грязного Гарри с пистолетом» и решить разом возникшую проблему. Но с наглым банкиром сделать ничего невозможно — он сам способен купить того же «грязного Гарри»…

В конце июля 1852 года, почувствовав, что калифорнийская «золотая лихорадка» пошла на спад, Генрих передал управление банком в руки американского компаньона. Дело в том, что несмотря на жестокий обман, которому он подвергся со стороны напарника покойного Людвига, Генрих не утратил способности доверять людям. И сделал то, что следовало сделать в 1850 году — открыл банк на имя американского компаньона. И тем самым преодолел ограничение на бизнес для иностранцев (с 1850 года, защищая золотоискателей, Америка облагала иностранный бизнес повышенными налогами, превращающими предпринимательство в невыгодное занятие).

В августе 1852 года Шлиман перевёл часть принадлежащих ему средств из Соединённых Штатов в Россию. И вернулся в Санкт-Петербург.

23. Свадьба

Уехав два года назад в Америку богатым, он вернулся в Россию… баснословно богатым. И теперь ему не хватало только семьи.