Бесплатный фрагмент - Генератор реальности

От автора

Когда автор пытается объяснить то, о чём пишет, возникает законный вопрос — зачем? Сделай так, чтобы было понятно, и всё! И я не стал бы загружать читателя, но уж больно тема не нова. Только ленивый не пробовал писать о пришельцах, скачках во времени, артефактах и тому подобном. И всё же…. Жизнь то тут, то там подбрасывает вопросы, на которые ответы искать очень сложно, поскольку лежат они, как бы, за гранью нашего восприятия. «Как бы» беру в кавычки, потому, что в подавляющем большинстве объяснения, конечно, находятся. Этим занимаются люди компетентные, о которых мы вряд ли что знаем. Работа у них такая. И делают они это сугубо из соображений практических, без лишнего шума — исключительно для того, чтобы не просмотреть нечто такое, что могут использовать вероятные «друзья» в качестве оружия.

Так было всегда. Поэтому при детальной проверке большинство «достоверных фактов» на поверку оказывается не более чем редкими природными явлениями, побочными эффектами работы техники или просто мистификациями, чтобы собрать больше лайков. Но несколько процентов из тысяч свидетельств, подтверждённых документально, не объясняются никак! К тому же и теоретики всё чаще говорят о том, что этот мир не совсем такой, каким мы представляем его себе. Теория струн, поведение чёрных дыр, гравитационные волны, и многое другое, говорят о его многомерности. Как это выглядит? Толком никто не объясняет. Быть может, попасть в параллельную реальность не сложнее, чем открыть дверь в соседнюю комнату, или спуститься в лифте двумя этажами ниже.

Кстати, кода рейс 370 пропал где-то над Индийским океаном два года назад, помните? Огромный Боинг 777! Там же, не один и не два радиомаяка, способных работать автономно! Ну, понимаю,  старый кукурузник упал где-то в реку посреди необъятной тайги. Его-то как раз и нашли. А здесь? Любой, кто хотя бы когда-то имел отношение к авиации, скажет, что это просто невозможно, потому что невозможно, и всё. Время от времени, конечно, находят «что-то», якобы принадлежавшее злополучному борту, но потом опять — тишина. Почему? Просматривается только два варианта — либо замалчивается несчастный случай в угоду политическим интересам, либо произошло нечто такое, что находится вне контроля нашей цивилизации. И об этом лучше не знать обывателю. Вот и задумаешься, а что…? А вдруг…?

Ночной попутчик

— Да что же это такое, а! — меня прорвало. — Коля, ты, что забыл про сотовый телефон? Позвонить мне мозгов не хватило! Я чего, по-твоему, пёрся сюда, на самый край города, чтобы оправдания слушать?

— Да не шуми ты, — мастер вытер руки ветошью и бросил её на пол. — Кто бы знал, что у тебя на рулевом наконечник прихватило так, что отрезать пришлось. Новой тяги у нас не оказалось в запасе.

— Коля, наконечник не у меня, а у машины. А если завтра до десяти я тачку не получу, то сам можешь отрезать твой «наконечник», он тебе больше не пригодится, понял?! Мне в четыре часа надо быть в Н-ске. До него три сотни километров пилить. Крутись как хочешь, а сейчас добросил бы ты меня до дома, а то ведь в ваш «Шанхай» таксисты даже под дулом автомата не едут, не то что бы заказ по телефону принять.

— Не могу.

— Чего?! Бухал что ли?

— Нет, только пива выпил пару стаканов вечером, думал, сдам тебе машину сегодня и всё. А оно вон как вышло. Строго сейчас с этим, а мне без прав никак нельзя, сам знаешь.

— Тьфу! Думал, думал… — передразнил я мастера. — Смотри, чтоб завтра проблем не было.

— Да не волнуйся, ты. К девяти сделаю, в десять к офису подгоним. Страховка у тебя «на всех»? — поинтересовался он.

— Ну да, в бардачке лежит и техпаспорт тоже. Ладно, будь здоров.

Я открыл калитку и оказался на улице. До конечной остановки трамвая совсем недалеко, минут пять ходу, а там полчаса и дома. Сейчас самое главное не нарваться на обкуренную группу подрастающего поколения, для которого понятия «понятий» просто не существуют. Однако короткое путешествие по закоулкам депрессивного района нашего города закончилось вполне благополучно. На трамвайном кольце за решёткой в окошке диспетчерской голубым глазом моргал телевизор, и вся площадка вокруг была залита ослепительно белым сиянием светодиодных уличных фонарей. Как писали в газетах, местные энергетики решили проверить, насколько эффективны новые светильники, и установили их на всех конечных остановках общественного транспорта.

Действительно, при таких «люксах» можно прочитать приложение мелкими буквами к кредитному договору даже без очков, не то, что обычную газету. На лавочке под крышей сидел всего один пассажир, худощавый, невысокий мужчина неопределённого возраста. У его ног стояла затасканная спортивная сумка. Судя по одежде, — «лицо без определённого места жительства». Однако что-то меня смутило. Запах. Запах никак не соответствовал убогому прикиду. Стойкий, но ненавязчивый аромат дорогой туалетной воды, да и щетина на лице была аккуратно подстрижена — а ля звезда Голливуда. Человек, окинув меня беглым взглядом, тут же поднялся и подошёл ко мне.

— Прошу прощения, — начал он певучим баритоном. — Вы бы не могли мне помочь?

— Слушаю, в чём дело?

А вот дальше последовал вопрос, который едва не загнал меня в ступор.

— Всего двадцать рублей, пожалуйста…

Первая мысль, которая мелькнула в голове — «послать…», но рука автоматически нырнула в карман и две медных монеты легли в протянутую ладонь. Вместо того чтобы сказать — «на, держи» я почему-то сказал — «возьмите, пожалуйста».

— Премного благодарен, — мужчина несколько смутился. — Никогда не приходилось просить, знаете ли. Простите за беспокойство, но мне кажется, вы чем-то расстроены, — он посмотрел мне в глаза.

Чёрт! Мне показалось, что этот человек за одну секунду прочитал меня как открытую книгу. И что самое странное, никакого дискомфорта от этого я не почувствовал. Более того, захотелось рассказать ему и о том, что Коля не сделал машину во время, и о том, что на работе начались сплошные косяки. А то, что я запланировал, никак не срастается. Люди, которых я считал своими друзьями, почему-то повернулись спиной ко мне, едва узнав о том, что у меня начались проблемы. Вдобавок я стал просыпаться посреди ночи безо всякой надежды уснуть до утра и многое, многое другое. Просто так, пожаловаться первому встречному на чёрную полосу в жизни, человеку, который попросил у меня, по сути, милостыню.

— Думаю, фраза о том, что главное не то что с нами происходит, а то, как мы к этому относимся, была бы сейчас для вас слабым утешением. Но всё же поймите, нужно всего лишь время, чтобы всё встало на свои места и только, — тихо сказал мой собеседник, после того как я закончил свой монолог. — Иногда для этого достаточно и часа иногда нужен год иногда больше.

— Ну да, хватило бы этого самого времени, чтобы исправить то, что не так сделал и понять что надо и как. Ведь жизнь такая короткая. Кажется, только окончил школу, а теперь и сын уже в последнем классе.

— Времени всегда не будет хватать, даже если вам придётся жить если не вечно, то очень, очень долго. — Он задумался. — Вот вы бы как себя вели, если бы вам довелось овладеть секретом вечной молодости

— Не знаю, мне это никогда в голову не приходило. Наверное, постарался бы ни чем не выделяться среди окружающих. Есть, пить, говорить как все, делать то, что все делают…

— Правильно, — мой собеседник кивнул головой. — А как же друзья, близкие, дорогие вам люди? Они будут стареть, и уходить один за другим, а вы останетесь? Одиночество — тяжёлая штука. Представьте, что вас окружают дети из детского сада? Как с ними себя чувствовать будете вы, человек уже видевший на своём веку и многое и многих?

— Да, грустно, и поговорить-то не с кем.

— Вот именно. А если эти «детсадовцы» узнав кто перед ними, попытаются разобраться, как так получилось и заглянуть вам внутрь в прямом смысле, не спрашивая вашего согласия? Что тогда?

— Тогда совсем грустно, бегать придётся по странам и континентам, нигде не задерживаясь более чем на три года. Ни друзей, ни семьи, одни враги. Надеюсь, бессмертие никогда не изобретут. Эликсиры вечной молодости и философские камни не более чем вымысел, думаю так.

— Как сказать. Я ведь работал в НИИ биофизики и биологии, до тех пор, пока его не закрыли. Наши предшественники вполне могли эмпирическим путём найти вполне рабочие варианты, даже не зная теории. Огнём человек пользуется более сорока тысяч лет, а о том, что это экзотермическая реакция окисления люди узнали лет двести назад. Поэтому мог быть и философский камень — некий минерал или сплав, который своим магнитным или каким другим полем влияет на обмен веществ в организме и эликсир вечной жизни, а если точнее, на воспроизводство новых клеток.

— Как это?

— Считайте что это всего лишь гипотеза, но вы, наверное, знаете, что клетки в организме появляются, растут, погибают, заменяются новыми. И так всю жизнь. Дольше всего обновляются клетки печени. Примерно полгода. Если говорить строго, через шесть месяцев вместо вас будет другой человек.

— Тогда почему мы болеем и, в конце концов, умираем?

— Как один из вариантов — копии клеток воспроизводятся как запись на обычном магнитофоне с ошибками, и чем более старая копия, тем больше ошибок, и так до тех пор, пока количество ошибок не превысит критическую величину, и какой-либо орган не перестанет выполнять свою функцию.

— А разве нельзя записать так, чтобы без ошибок?

— Молодой человек! — мужчина театрально всплеснул руками. — Да если кому-то удалось бы сделать такое!

— Нобелевская премия? — вставил я.

— О чём вы? Только представьте, что произойдёт на нашей планете?! Практически вся медицина и фармакология будут не нужны. Сотни миллиардов долларов каждый год — потери хозяев этого бизнеса. Перенаселение и всё что с этим связано. Одним словом — коллапс! Иное дело, — он понизил голос до шёпота, — если это окажется доступным только для избранных.

— Это как Дункан Макклауд из бессмертных?

— Молодой человек! — мой собеседник облокотился на свою сумку, которую поставил перед этим на лавочку. — Я не пресловутое бессмертие имел в виду, это — по части фантастики. Там принципиально человек не может умереть. Мы говорили о биологии и только. Могут быть травмы, аварии, убийства, в конце концов, какие-либо другие ситуации, когда вполне здоровый человек погибает и только. Однако заболтал я вас, а вот и моя «единица».

Из-за поворота показался трамвай на электронном табло которого побежали буквы: — «трамвай следует в парк». В парк, так в парк мне всё равно по пути.– Жаль, — сказал мужчина. — Придётся добираться пешком, здесь недалеко. Извините за беспокойство.

Он протянул мне мои две монеты.

— Деньги мне нужны были на трамвай.

— Оставьте, мало ли, мелочь, а может и пригодиться.

— Спасибо и прощайте, — он не торопясь пошёл прочь от остановки, забросив на плечо свою сумку.

— Мужчина! Поедем или как! — из открытой двери мне крикнула тётка — кондуктор. — Трамвай последний на сегодня, больше не будет.

Оказавшись в пустом вагоне, я поймал себя на мысли, что мне было жаль расставаться с этим странным человеком, невесть откуда взявшемся, и вновь ушедшим в темноту. Будто он чего-то не договорил мне. Хотел сказать и не смог. Странно, почему он называл меня молодым человеком? На вид ему было не больше пятидесяти лет. Однако в душе появилась уверенность в том, что моя «чёрная» полоса не такая уж на самом деле чёрная, да и вообще, вскоре сменится «белой».

Действительно поездка в соседний город оказалась на редкость успешной, все неприятности вскоре куда-то исчезли сами собою. Вот только когда я через пару дней открыл утром информер, чтобы посмотреть прогноз погоды, внизу, в разделе «криминал» выскочило сообщение: — «Вчера, как сообщили в полиции, на окраине города было обнаружено тело мужчины, без признаков насильственной смерти. Предположительно погибший относился к категории — без определённого места жительства. Каких либо вещей или документов при нём не оказалось. По данному факту проводится проверка». Комментариев — 0.

С течением времени мысли о ночной встрече на трамвайной остановке отошли в прошлое, и я почти забыл о том странном человеке, до тех пор, пока судьба вновь не свела меня с ним. Случилось так, что через некоторое время после моего возвращения по городу поползли нехорошие слухи. Толком никто и ничего сказать не мог, но будто бы из городского морга сбежал покойник. Так, по крайней мере, говорили люди. Наверное, живой был, когда подобрали. Мало ли…. В общем, привезли тело, как и положено, к месту последней «диспансеризации», оставили в коридоре на каталке, чтобы потом положить в холодильник. Санитар вышел покурить на улицу на пять минут, как он потом писал в объяснительной, вернулся, а каталка пустая. Сначала он подумал, что это чья-то неудачная шутка, ведь из здания никто не выходил. Внутри были только четыре человека, которым не до развлечений. А покойник-то исчез! И кому оно надо?! Ни родственников, ни друзей, которые бы заявили о пропаже, у усопшего не нашлось. К тому же его личность так и не была установлена. Материалы проверки по этому факту, как обычно, застряли где-то в бюрократических лабиринтах следствия. Там и других забот хватает. Не до умершего бомжа. К тому же «остаток неопознанных трупов» хоть на один, но меньше по отношению к аналогичному показателю за прошлый год. Общественное внимание постепенно переключилось на проблемы иного плана, вроде того — почему пьяный гражданин смог угнать рейсовый трамвай, за которым целый час гонялись пять экипажей ДПС, пока тот сам не застрял на перекрёстке.

Жизнь моя текла сама собой, пока не наступила очередная пятница. Последний день недели выдался очень уж напряжённым. Я почти закончил все дела, но позвонил партнёр по работе и попросил принять груз, который задержался в пути. Всего полчаса, которые растянулись на целых три.

Наконец всё закончено, «ключ на старт» и вперёд за город. Вскоре я выбрался на объездную трассу, от которой до моей дачи езды минут сорок. Семья уже там, и я не особенно торопился, меня ждал ужин и целых два выходных. Впереди за поворотом был пост ГАИ, и мне, как и положено, пришлось сбросить скорость. Машина ползла, словно черепаха и на обочине я увидел фигуру невысокого мужчины с сумкой через плечо, который «голосовал» рядом с опорой освещения. Обычно я не беру попутчиков, за исключением женщин с детьми, но тут нога, будто сама по себе надавила на педаль тормоза. Предчувствие и в этот раз меня не обмануло. Как только открылась дверь, раздался знакомый баритон.

— Добрый вечер, простите, вы не могли бы подбросить меня до восемьдесят шестого разъезда.

— Садитесь, я как раз в ту сторону, сумку можете положить на заднее сидение.

Пассажир пристегнул ремень, и машина двинулась по шоссе.

— Мир тесен, не думал, что вновь встретимся, — через некоторое время сказал он.

— Я тоже, особенно после того, что прочёл в новостях.

— Ошибки у всех бывают, — мужчина усмехнулся. — У вас, как я понял, ситуация выправилась, не так ли? Взгляд стал другим, глаза блестят, хотя и вид немного уставший.

— Вы правы. Жизнь учит жёстко, но доходчиво. Пришлось убедиться в справедливости слов о том, что когда поднимаешься, друзья узнают, кто ты, когда опускаешься — узнаёшь, кто твои друзья.

— Хорошо, когда они есть. Иногда это роскошь, которую не можешь позволить долгие годы. Но за всё надо платить. Никуда не денешься. Я потому и откровенен с вами, что скоро расстанемся. И мне надо иногда поговорить по душам. Одиночество тяжёлая штука. Если вас когда-либо будут спрашивать обо мне, расскажите, всё как было.

— Но, зачем? Вам проще было исчезнуть незаметно, без представления в морге, а то весь город эту новость целую неделю обсуждал.

— Вот и замечательно. Можно приоткрыть стекло? Душно, наверное, будет гроза.

— Конечно.

— Пока не могу прийти в себя после всего этого. После такой имитации смерти необходима реабилитация, а времени ужасно не хватает. Этот цирк в морге мне был нужен для того чтобы выиграть время. Ведь я не знал, кто конкретно ищет меня. А так… посмотрел со стороны на персону, которая будет усиленно интересоваться исчезнувшим бомжом. Сейчас этот человек отдыхает в больнице. И ещё некоторое время там будет.

— Вы, прямо, как граф Калиостро.

— Не имел чести быть знакомым, хотя много слышал о нём. Смею заверить, то, что пишут об этом человеке не совсем то, что было на самом деле. А точнее, совсем не то. Кажется, приехали, — он посмотрел в окно. — Если не затруднит, можно ближе к платформе? Через четверть часа последняя электричка до узловой станции, а оттуда дорога на все четыре стороны. Вы мне очень помогли. Сколько я должен?

— О чём вы, граф! — последнее слово вырвалось у меня совершенно неожиданно, однако мой собеседник отнёсся к этому совершенно спокойно.

— Благодарю вас, молодой человек. Я действительно имею графский титул, но я не Калиостро, смею вас заверить, и я не привык оставаться должным кому-либо. Поэтому не сочтите за назойливость, — он протянул мне две монеты. — Деньги, что вы давали мне на трамвай, действительно пригодились немного позже. Я всего лишь возвращаю долг. Всё по-честному. Не забудьте, пожалуйста, о моей просьбе и прощайте. На этот раз, думаю, навсегда, хотя, как знать.

Он закинул сумку на плечо и, не оборачиваясь, направился к перрону, оставив меня в раздумьях. Что это было? Больной человек, который думает, что живёт вечно? Не похоже. Он ни в чём не пытался меня убедить, и был абсолютно спокоен. Обычный мошенник, новоиспечённый «граф Калиостро»? — вряд ли, поскольку ничего не предлагал, и ни о чём не просил, за исключением того, чтобы я рассказал о встрече с ним, тому, кто меня спросит. Зачем? Чтобы быстрее нашли? Или наоборот? Утро вечера мудрёнее, как раньше говорили в сказках. Кто бы знал, но так оно и оказалось.

На следующий день, когда я заглянул в наш деревенский магазин, чтобы купить продукты, продавщица, посмотрев на свет купюру, которой я рассчитался, попросила двадцать рублей, потому, что у неё не нашлось мелочи для сдачи. Я достал из кошелька две монеты и не глядя протянул их ей.

— Мужчина, не надо так шутить, — она положила деньги на прилавок. — Смотрите внимательнее, такие деньги были в ходу лет двести назад, а может, и больше.

Действительно, передо мной лежали две «деньги» тысяча восемьсот шестнадцатого года, как сказали бы нумизматы — «в идеальном состоянии». В кошельке тут же нашлись наши родные две бумажные десятки, инцидент был исчерпан, и в памяти сразу всплыл мой ночной попутчик. Вернувшись домой, я зашёл на кухню чтобы сложить купленные продукты в холодильник. Телевизор, висевший на стене, как всегда, забыли выключить, и на экране ведущий очередного шоу о чём-то говорил со своей аудиторией. Но когда сменился кадр…. Передо мной вновь был тот странный незнакомец, которого я подвёз до железнодорожного разъезда! Только в этот раз на нём был напудренный парик и роскошный камзол! Внизу экрана бежали титры — «тайна воскрешения графа Сен Жермена 12+».

Протокол одного заседания

До конца рабочего дня осталось совсем немного. Впереди выходные, и моё воображение уже рисовало заманчивую картину воскресного отдыха. Но как говорили когда-то англичане — путь кофе из чашки в рот может оказаться бесконечно долгим. Сладостное пребывание в нирване беспардонно разрушил стук в дверь нашего курьера, который молча положил на стол передо мной синий конверт. Такой подарок может быть только от начальника отдела.

— Распишись в получении — курьер протянул мне журнал.

— А может не надо, а? Скажи, что не нашёл меня. До конца дня остался всего-то час с небольшим.

— Ага, тебе с небольшим, а мне опять зарплату срежут, не пудри мозги, ставь закорючку и время. Я пошёл.

Предчувствия меня не обманули и на этот раз.

— Немедленно прибыть в кабинет №6. — так было написано в указивке, то есть предстать пред суровым, но справедливым взглядом шефа.

Вот она тяжеленная дверь, за которой наша зав канцелярией тётя Аня. Так мы её все зовём, из уважения к её возрасту.

— А-а-а… явился. Шеф тебя потерял.

— Тётя Аня, не явился, а прибыл. Чего зовёт начальство, не знаешь?

— Толком не знаю, какая-то бумага из министерства приехала с почтой, но сама я её не видела. Давай заходи.

За столом, как обычно, шеф читал бумаги. Керосиновая лампа освещала часть стены.

— Садись, — шеф кивнул на стул, — на, читай.

«В срочном порядке изъять из архива и уничтожить все материалы с 1890 по 2031 год включительно. Об исполнении доложить немедленно».

— А почему мне? Может, до понедельника потянем, для пользы дела? Сегодня же пятница, — начал, было, я. — И сроки хранения ещё не вышли. Сто лет надо, а прошло только девяносто.

— А ты внимательно смотри, сроки сократились по приказу, а что тут для пользы дела решаю я, а ты бери двух грузчиков иди в архив. Архивариус уже отобрал то, что надо. Загружай подводу и сдай всё на лапшу. Смотри, чтобы с талонами не прокатили как в тот раз. А то ведь было восемнадцать пудов бумаги, а талонов дали за шестнадцать

— Так это приёмщик цифру неправильную поставил. Шестёрку с восьмёркой перепутал.

— Ещё раз неправильную цифру поставит, без премии в отпуск пойдёшь, всё понял?

— Понял, я уже в архиве.

— Да, и смотри, чтобы ни одна страница мимо лапши не прошла! — напутствовал шеф.

Вот он архив. Помещение как, обычно, в подвале. Полки, полки, стеллажи, до отказа заваленные какими-то бумагами, папками, книгами. Странное всё же место. Здесь всё то, что было много лет назад. Здесь прошлое. Архивариус с деловым видом встретил нас у порога.

— Я уже отобрал то, что положено, вон там в углу. Забирайте и выносите. Дышать легче будет.

Сказано — сделано. Документы загружены в повозку и закрыты брезентом. Только тронулись, извозчик закричал:

— Эй, командир, мешок уронили!

— Да чтоб тебя!

Мешок лопнул, и одна папка с бумагами упала в лужу. Быстро-быстро её под брезент и вперёд. Ага, вот ещё несколько листов. В карман их, чтобы тент не развязывать. Потом разберёмся. Да и кому оно надо, всё равно на лапшу. Ехать не так, чтобы далеко, но назад доберёмся только вечером. Подвода не паровоз, быстро не бегает. Извозчик наш Василий Васильевич человек не молодой и обстоятельный в просторечии Вась Васич, дёрнул вожжи, и мы тронулись в путь дорогу.

— Ты бы чего-нибудь почитал из тех листочков, что у тебя в кармане. — Проронил Васич, — а то скучно совсем.

— А оно надо? Ты же сам Вась Васич, как люди говорят, крупный специалист по прошлому и так всё знаешь. Зачем тебе?

— Профессиональный интерес. Я, видишь ли, диссертацию писал по теме «Достижения науки и техники в начале двадцать первого века».

— Оба на! А как в извозчики угодил?

— Как обычно, закусился с начальством. Забыл старое доброе правило, которому много веков. Оно гласит — вид у подчинённого должен быть лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать высокое начальство. Вот так вот. А я начал умничать и доказывать всем, что те изобретения можно было использовать и сейчас. Потому крайним и оказался. Мою работу засекретили, защиту отменили. А за то, что куда-то делись два листа из диссертации, меня уволили с работы по статье. Хорошо, что не посадили. Так я здесь и оказался, а потом и к лошадям привык. Они умные, когда-то говорили, что их можно читать научить. Двадцать лет уже, так вот, извозчиком.

— Так ты бы и просветил меня, как оно было тогда. А то в учебниках по истории пара страниц и всё.

— Тогда, — Васич на секунду задумался, — и жизнь совсем другая была. Тепло и светло в каждом доме, хоть круглые сутки. Люди могли по небу летать и плавать под водой. И всё благодаря электричеству.

— А что это такое?

— Долго объяснять, всё равно не поймёшь, но в общем, были большие установки, на которых производили электричество и передавали его по проводам.

— А что такое провода?

— Это такие алюминиевые плетёные верёвки. Прицепляйся к ним, и бери энергии, сколько хочешь.

— Здорово как! Куда потом всё это делось?

— Энергии стало не хватать, и учёные решили найти новый её вид. Для этого построили огромную установку под землёй. В ней с помощью электричества разгоняли самые маленькие частички вещества до огромных скоростей и долбили ими другие частички того же вещества, а потом смотрели, что получится.

— И получилось?

— Ещё как получилось, только не то, что хотели. Что-то не срослось как надо. Или частичка не туда улетела или скорость не та оказалась. В общем, процесс пошёл, но не туда. Постепенно стала исчезать электромагнитная индукция — это такое явление, с помощью которого можно получать искусственным путём электричество. Или крошечная дырка в энергетическом поле Земли образовалась или ещё чего, но ни получить электричество, ни накопить его стало невозможно. То есть в природе оно осталось, а вот выработать его — никак.

— Васич, а если бы оно, это электричество совсем исчезло, тогда что?

— Ну, тогда и нам с тобой крышка, и вообще всему живому. Сначала никто даже и не заметил этого, — продолжал Вась Васич, — А потом забеспокоились связисты, это те, кто передавал изображение и звук на расстояния без проводов.

— Что и такое было? Вот это да!

— Не только они, и системы навигации на кораблях тоже начали отказывать. Потом стали отключаться сами электростанции. Работает, станция работает, а электричества нет. Вот так вот.

— Доигрались, значит. И чего не хватало?

— В мире начался хаос и почти конец всему. Европа пострадала больше других. Топлива нет, и много не привезёшь — дорого. А вот Африка даже и не заметила. Те как жили, так и жили, как бананы собирали, так и собирали. Наша страна быстро перестроилась. Не в первый раз. Достали с консервации старые паровозы и вперёд. Мы опять стали всемирным поставщиком энергоресурсов. Знать судьба такая. Отечественная корпорация «Промуголь» вышла в самые крупные и самые богатые в мире. Повезло и в том, что один наш гений, или химик или ботаник изобрёл новый способ очистки дымовых газов и преобразования золы в стройматериалы. Использование угля достигло почти ста процентов. Мало того, что он всех ходоков от крупных корпораций просто послал, так ещё и опубликовал свою работу бесплатно. А ведь ему такие бабки предлагали! Вот собственно и всё. А ты давай читай, читай.

— Вась Васич, да скукота тут какая-то. Протокол судебного заседания, что ли… Истец, ответчик, судья, ну и всё такое… Кто-то чего-то написал. Автору, вроде как не понравилась критика. И то не так, и это не этак. В суд подал о защите чести и достоинства и требует компенсации морального вреда. Вот и разбираются, кто что сказал, кто, как понял или не понял, занудство сплошное.

— Читай, читай, всё равно делать нечего.

— Ладно. Только начала нет.

— А, и так пойдёт…

Судья: ответчик, вы в курсе претензий к вам по поду иронии?

Ответчик: да, ваша честь, только я с ними не категорически согласен.

Судья: это как? поясните вашу позицию.

Ответчик: с чего начать?

Судья: разумеется, с начала, как и положено.

Ответчик: начну, пожалуй, с утверждения автора о том, что короткое произведение не может претендовать на раскрытие фундаментальной темы о смысле жизни. Так вот, очень даже может! По крайней мере, некоторых сторон этого самого смысла.

Судья: не будьте голословны, поясните на примере.

Ответчик: запросто. Вот, к примеру, выражение — талант не дворянство, по наследству не передаётся. Всего-то одна строчка, а сколько в ней смысла!

Судья: вы это на что намекаете? Это что же, дети не могут быть талантливы, если у них талантливые родители? Да и в произведении такой строки нет.

Ответчик: могут, ваша честь, могут. Из всякого правила есть исключения. А у нас вся страна такая, тут всякое исключение и есть правило, а правило — это, как правило, исключение. А в общем смысле — не могут.

Судья: так могут или нет? Вразумительно можете ответить? И кто дал вам право утверждать, что талант не передаётся по наследству?

Ответчик: Наполеон. Это он сказал.

Судья: хмм… да.

Ответчик: это у меня в «Книге мудрости» написано. А ещё там написано…

Судья: хватит мудрить. Эту книгу можно долго цитировать.

Ответчик: согласен, там более трёхсот авторов.

Судья: вот именно, суд больше интересует глубокий философский смысл этого произведения, о котором вы говорите в своей критической заметке, а не ваше умение читать. Ведь получается так, что вы как бы иронизируете по поводу содержания рассказа.

Ответчик: как можно, ваша честь!? Тут даже не один смысл, а целых три!

Судья: как три? Смысл всегда один. Он либо есть, либо его нет. Понимаете — один смысл, один!

Ответчик: это как посмотреть. В рассказе затронуты как минимум три серьёзнейших проблемы. Судья: давайте по порядку. Начните с первой, наконец.

Ответчик: проблема спонтанного формирования в массовом сознании неких образов, призванных, на мой взгляд, создать у широких слоёв населения определённый уровень самодостаточности, которого в природе не существует в принципе.

Судья: вы это о чём?

Ответчик: я про анекдоты и их героев. К примеру — новый русский, гаишник, строитель, программист, как в рассказе, или представитель малочисленных народов Севера, на худой конец — тёща.

Судья: причём здесь тёща, с худым концом? Тьфу, совсем заговоришься с вами!

Ответчик: вот и я говорю — не причём. В этом-то и вся интрига. Ни одного анекдота, ни про свекровь, ни про деверя, ни про тестя. Странно, не правда ли? Или недавний персонаж народного творчества — новый русский. Тупое и нагловатое создание в малиновом пиджаке. Ваша честь, а вы хотя бы одного богатого и тупого видели?

Судья: наглых — видел, а тупых нет. Ответчик, делаю замечание, здесь вопросы задаю я, а не вы, понятно?

Ответчик: понятно, ваша честь, только не понятно, почему именно этим персонажам повезло увековечить себя в народном эпосе, а не, к примеру — юмористам, футболистам или журналистам? Вообще — это тема серьёзного социологического исследования. На докторскую потянет, никак не меньше.

Судья: вот и занялись бы, а то только и можете критику наводить.

Ответчик: наверное, не видать мне докторской как своих ушей без зеркала, да и в кандидаты в доктора вряд ли подойду в силу ограниченности кругозора.

Судья: вы точно не подойдёте. Переходим ко второй проблеме. Задаю вопрос, чтобы понятно было. Назовите вторую проблему, которая была затронута в рассказе.

Ответчик: это проблема профессиональной деформации, данной категории граждан, а именно программеров. По моему мнению особенности профессионального восприятия здесь явно преувеличены.

Судья: это всего лишь литературный приём и не более.

Ответчик: спасибо ваша честь, наконец-то до меня дошло, а то ведь подумал, что автор напраслину возводит на целое сословие. Так ведь вроде люди как люди, никаких глюков я за ними не замечал. Жёны, дети, внуки рыбалка, охота. Всё как у всех. И водку пьянствовать могут по-человечески. И безобразие нарушать ещё, как умеют! А тут на тебе!

Судья: дыма без огня не бывает, значит, имела место исходная информация.

Ответчик: я всё же склонен думать, что речь идёт о любителях. Потому что профессионал, тот, кто смотрит в монитор много часов в день, не будет этим заниматься дома! Не будет. От этих файликов и смайликов к концу рабочего дня нормального человека просто тошнит. И пускать за свой комп кого попало — это слишком, пусть даже это та самая «дорогая». Вообще как говорил наш начальник — работать надо на работе в свободное от работы время.

— Васич, а что такое монитор, файлик, смайлик, комп?

— Как бы проще объяснить тебе, — Васич немного задумался, — в общем были такие штуки которые могли сами выполнять сложные математические операции и оператор наблюдал за всем этим как на картинке.

— Да ладно. Как это арифмометр может сам считать, его же крутить надо, и потом зачем мне смотреть, как колёсики крутятся?

— Эх, темнота! Читай дальше.

Судья: а дома отдыхать от отдыха?

Ответчик: именно так, ваша честь, одно другому никак мешать не должно.

Судья: с отдыхом и работой всё понятно, обозначьте третью проблему.

Ответчик: ИИ.

Судья: и, и, что?

Ответчик: я говорю ИИ — искусственный интеллект.

Судья: но в рассказе ни слова нет об этом!

Ответчик: знаю, я имел в виду не сам ИИ, а отношение к нему. Только представьте, что вы господин судья сидите и разговариваете с телевизором лет двадцать тому назад. И это кто-то видит.

Судья: да уж, больничный в санаторном отделении обеспечен будет точно. И профессию менять придётся.

— Васич, а что такое телевизор? — спросил я.

— Это такой деревянный ящик, у которого одна стенка сделана как бы из стекла. И там, на этом стекле показывается изображение и всё это идёт со звуком.

— Говорящая картинка?

— Ну да, она ещё и двигаться могла. Ты читай дальше, читай.

Ответчик: вот именно! А сейчас это абсолютно нормально. Вирус разговаривает с антивирусом и т. д. и никто не удивляется и никто никого не отправляет отдохнуть! Это судьбоносный знак, ваша честь. Это свидетельство того, что большая часть населения уже готова к появлению искусственного интеллекта. А значит мы на пороге великих событий. Тем более что американцы с середины 70-х годов вели такие работы. Проект носил название или «Джойша» или «Мойша».

Судья: Джошуа, но он был закрыт в 90-е из-за высоких затрат.

Ответчик: так ведь это для широкой публики, ваша честь, а на самом деле как с атомным проектом.

Судья: откуда у вас такая информация?

Ответчик: в газете читал, которая пишет про летающие тарелки.

Судья: и это всё?

Ответчик: да ваша честь.

Судья: суд удаляется на совещание.

— Чего там дальше? — Вась Васич выбросил окурок в лужу на обочине.

— А всё Васич, полстраницы оторвано как обычно.

— Тр-р-р-р ……ь — Вась Васич натянул вожжи. — Всё, кажется, приехали.

Стечение обстоятельств

Часть 1

Понедельник и так день тяжёлый, а тут ещё и сроки заканчиваются по исполнению двух неотложных дел. Но уж если началось «в колхозе утро», то началось… В кабинете раздался звонок внутреннего телефона. В трубке — глуховатый голос шефа.

— Срочно зайди ко мне, — и начальник положил трубку, так ничего не объяснив.

Странно, зачем? Селектор закончился, планёрка тоже. Все получили заряд бодрости на неделю и уже начали входить в рабочий режим. Значит, что-то неотложное, как всегда. А раз так, то лучше бегло просмотреть, что у нас там по плану… Однако — «всё в тип-топ», как говорит один из моих друзей.

— Проходи, садись Николай Фёдорович, — сказал начальник, — ты слышал, что на прошлой неделе был ограблен этнографический музей нашего университета?

— Так ведь ограбления как такового не было, товарищ полковник, — заметил я, — судя по информации на селекторе, злоумышленники побросали исторические ценности прямо во дворе и скрылись через дыру в заборе ещё до приезда группы немедленного реагирования. На место происшествия она прибыла через две минуты после звонка вахтёрши. Автоматической сигнализации с выводом на пульт там нет, и не было. Видеонаблюдения — тоже. Поэтому со стороны собственника к нам претензий быть не может. Ущерб — разбитое окно цокольного этажа и всё. На уголовное дело это никак не тянет. То, что бабушка вахтёрша перепугалась почти до смерти — не в счёт, и её страхи к делу не пришьёшь.

— Так, то оно так, да не совсем, — задумчиво сказал начальник. — Дело не только в материальных претензиях. Странные вещи там происходят в последнее время.

— А причём здесь милиция? Мы же не охотники за приведениями, и так дел хватает.

— Если надо, то и, как его там, полтергейста ловить будем, сам знаешь, работа такая. — Или тех, кто их плодит, — немного помолчав, добавил шеф. — Ты, случайно не забыл, что ректор ещё и депутат нашей Думы, а через три месяца выборы. Всё понял или переводить надо?

— Так справка же по проверке висит на шее, и аналитический обзор за полгода, а то ведь и мне и не только мне, — я выразительно посмотрел на начальника, — вышестоящее руководство голову открутит.

— Твоя голова пока останется на месте, не волнуйся. Генерал распорядился лично, даже не через канцелярию. Сам понимаешь, это означает, что разобраться надо как можно быстрее. Так что бросай свои бумажки и вперёд. Всё ясно?

— Нет.

— Что ещё?

— Нет оснований для расследования или хотя бы проверки. Уголовное дело никто не возбуждал, начальник райотдела подчиняется не мне, — произнёс я.

— Считай, что уже есть. Моё письменное распоряжение о проверке этой информации и причинах отказа в возбуждении уголовного дела — в нашей канцелярии, обязательно распишись, что ознакомлен. На «земле» тоже в курсе, если помощь понадобится, обращайся к начальнику РОВД напрямую. Обязательно зайди к ректору, он тоже обещал задействовать консультантов и специалистов. Надеюсь, всё понятно? — повторил начальник.

— Теперь — да.

— А если понятно, — добавил шеф, — то лучше переоденься в «гражданку», когда будешь разбираться на месте, не зачем лишний раз… — договорить он не успел, в кабинете раздался звонок прямого телефона из приёмной начальника управления. Служебная этика в таких случаях предписывает покинуть кабинет, если только его хозяин не задерживает для дальнейшей беседы, что я и сделал.

Как оказалось, в день несостоявшегося ограбления дежурным по отделу был мой хороший знакомый Вася Морозов и поэтому я первым делом решил побеседовать с ним, благо, что он оказался на службе. В дежурке остался его помощник, а мы расположились в соседнем кабинете.

— Вам, что, в управлении заняться больше нечем? Что за суета? Ведь ничего же не пропало, никого не убили и не покалечили, а столько шума. Кстати, а чего ты не по форме одет? Ты же не оперативник.

— Вася, вопросы сейчас задаю я, ты в курсе, а по «гражданке» — это для того чтобы лишний раз учёный народ своими погонами не смущать. Шеф так распорядился. А кто ещё шумит кроме нас, если не секрет?

— Пресса два раза прибегала, один журналист с телевидения, и уже звонили из городской администрации. Вот только прокуратуры ещё не было. Да ты со своей проверкой нарисовался. Хотя, может, оно к лучшему. Пиши, Коля, справки, пиши, бумага всё стерпит. Все вопросы уже будут не к нам. — Морозов достал из стола коробку с пакетиками чая. — Чай будешь?

— Вася, это после, сейчас давай по теме. Всё как есть с самого начала.

— Ты же знаешь, я здесь был участковым пять лет подряд, перед тем как ушёл в дежурку, — продолжил Морозов, щёлкнув кнопкой чайника.

— И что скажешь?

— То — то и оно, что говорить особо не о чем. Участок был спокойный на зависть всему отделу. Ни тебе вокзала, ни базара, ни наших бомжей, ни импортных гастарбайтеров, ни ветхого жилфонда, где обитает вся эта публика, ни разборок между нашими и не нашими. Люди интеллигентные. Красота, чистота, порядок. Я даже успел юрфак заочно закончить, пока был на этом участке.

— Вася, это же использование служебного положения, — поддел я дежурного.

— Нет, я почестному. Все сессии сам сдавал. Универ знаю, как свои пять пальцев, — уверенно сказал мой собеседник.

— Так вот и расскажи подробно, что тут такое творится, если городская власть нас на уши поставила.

— Пару лет назад, — продолжал Морозов, — ситуация начала меняться, и совсем не в лучшую сторону. Я уже работал здесь, в дежурке, и заметил, что университетский городок стал чаще попадать в сводки.

— Может новый участковый не тянет работу?

— Не думаю, парень толковый, к нам он пришёл из энергетической компании, сейчас уже на четвёртом курсе учится заочно в юридическом университете МВД и на ходу не спит. А тут, то грабёж, какой — то непонятный, то вандалы появились. И это здесь? В Alma mater? — покачал головой дежурный.

— С этого места подробнее, Штирлиц, как говорил некогда Мюллер.

— Если подробнее, товарищ Мюллер, то выглядело примерно так… — в раздумье произнёс Морозов, — представь себе, идёт по дорожке преподаватель университета, профессор, и среди бела дня к нему подлетает студент, вырывает портфель и бросается в кусты. Грабёж в чистом виде. Один из очевидцев пытается догнать грабителя, да не тут — то было! Ему под ноги летит сумка, которую швыряет проходящая мимо девушка. Всех участников мы тогда задержали по «горячим следам», и знаешь что поразило?

— Догадываюсь. Необычность и бессмысленность происходящего.

— Вот именно. Портфель нашли совсем рядом. В нём и кошелёк и сотовый остались на месте. Только бумаги были разбросаны по газону.

— Может, профессор связан с государственной тайной, а студент –шпион?

— Да ладно шутить то, откуда у археолога в портфеле могут быть секреты нашего государства? — возразил дежурный. — Я лично допрашивал грабителя. Зачем, — спрашиваю, — ты это сделал, а он только головой крутит и ничего толком сказать не может. Кстати и бумаги тоже все оказались на месте. Учёный потом сам проверял. Дела никакого возбуждать не стали, всё списали на переутомление у парня во время сессии. Там ещё и не такое бывает, сам знаешь. В прошлом году, вон, с дымовой трубы старой котельной, которая раньше весь университет отапливала, пожарные первокурсницу снимали. На город, видишь ли, решила посмотреть с высоты птичьего полёта. Забралась туда по наружной лестнице нормально, а назад — ни в какую. Страшно ей стало, и как только не оборвалась?!

— Оставим студентов в покое, я думаю, есть смысл поговорить с участковым. Давай, Вася, его сюда.

Минут через десять инспектор был уже в кабинете.

— Старший лейтенант Рогожкин — представился вошедший.

— Докладывайте, как до жизни такой добрались, старший лейтенант. Университет, а такое творится под носом у милиции. Это как понимать?

— Так ведь не вчера же это началось. Когда я пришёл на участок, всё было тихо или почти тихо, — поймав мой вопросительный взгляд, участковый ничуть не смутился.

Ну, даёт участковый! Сам на себя стрелки переводит?! Или он не понимает, что говорит, или я чего –то не знаю.

— Вот и получается, что вы не контролируете ситуацию, и вообще завалили работу, выходит так, — подвёл итог я.

— Товарищ майор, на моём участке практически всё нормально, ведь преступлений почти нет.

— Если бы было нормально, Рогожкин, то я сейчас сидел бы у себя в кабинете в управлении. А я здесь и разбираюсь с вами. И если преступлений нет, то, что есть?

— Есть происшествия, которые можно толковать и как нарушение общественного порядка, с одной стороны, и как стечение обстоятельств, с другой. Вот, например, покушение на языческую скульптуру в виде каменной бабы. Ту, что на полянке перед главным корпусом.

— Что и её украли?

— Да нет же, только голову оторвали. То есть голова уже была отломана.

— Как давно? Почему в сводках ничего не говорилось по этому поводу? Вандалов нам только не хватало. — Инспектор улыбнулся.

— Голову отломили примерно тысячу лет назад. Наши учёные собрали эту бабу по частям, да так, что швов почти невидно. Очень аккуратно всё подогнали и склеили. Стояла эта баба на лужайке перед учебным корпусом лет пять, никого не трогала. Утром студенты идут на занятия, а голова рядом валяется. Общественность, конечно, шум сразу подняла. Варвары покушаются на историческую ценность! Куда милиция смотрит! И всё такое… Даже местное ТВ приезжало. Потом, правда выяснилось, что голова сама отвалилась. От перепада температур разрушился слой клея, и специалисты уже восстановили всё в первозданном виде.

— То есть вопрос закрыт?

— То — то и оно что нет.

— Не понял. Голова на месте, а проблема осталась?

— Вот именно! Но об этом лучше расскажет человек, который занимался этим делом.

Участковый достал записную книжку, что бы найти нужный номер.

— Э, нет, не торопись старший лейтенант Рогожкин, — заметил я, — вот тут ты не прав. Через «голову» работать не положено. Это любой бюрократ знает, давай сначала к ректору заглянем, а уж потом и делом займёмся.

Мне пришлось позвонить в приёмную и кратко пояснить — кто, откуда и зачем.

— Оставайтесь, пожалуйста, на связи, — в трубке прозвучал воркующий женский голос, и через пару минут мне сообщили, — ректор будет ждать вас через час.

Замечательно, как раз есть время не торопясь добраться до главного корпуса.

За огромным письменным столом — невысокий седой человек в тяжёлых роговых очках.

Я рассказал о цели своего визита.

— Да, да, конечно, обязательно надо разобраться. Сколько лет здесь работаю, а такого не помню. Ерунда какая-то творится, знаете ли. Простите, а мы с вами раньше не встречались? — как бы, между прочим, спросил хозяин кабинета.

— Пятнадцать лет назад я работал инспектором вневедомственной охраны, и университет был одним из моих объектов. Вы, кажется, возглавляли экспериментальную лабораторию, что-то связанное с биохимией, если мне память не изменяет.

— Очень хорошо, очень хорошо. Теперь понятно, почему именно вас рекомендовали для проверки. Какая нужна помощь?

— Нас будет интересовать собственно музей, кафедра археологии, охрана и хозяйственная служба.

— Хорошо, секретарь всех предупредит. И ещё, э-э-э…, –ректор замялся, — коллектив взбудоражен всем этим, общая ситуация перед выборами и так не простая. Несистемная оппозиция использует каждую мелочь, чтобы заработать очки. А тут ещё, и… — он на секунду прервался, — в общем, нам хотелось, чтобы, вы понимаете, надеюсь.

— Ограничить круг информированных лиц, — добавил я.

— Да, да, вот именно. И я бы попросил по результатам проверки доложить мне лично.

Об этом можно было и не говорить. И так понятно, хозяин имеет право и обязан знать, обо всём, что у него творится в доме, если только сам не при делах. Вот теперь, когда формальности соблюдены, можно и по существу начать работу. В приёмной меня ждал участковый.

— Давай Рогожкин звони, кому надо.

Инспектор нашёл номер в записной книжке и набрал его.

— Ну вот, через полчаса заведующая лабораторией археологии будет ждать нас.

— Нина Петровна, — представилась женщина, встретившая нас в дверях кабинета, — меня уже предупредили. Слушаю вас.

— Будьте добры, расскажите, пожалуйста, про каменную бабу, — я на всякий случай достал рабочий блокнот, чтобы сделать необходимые пометки.

— Вы, наверное, знаете, — начала археолог, — примерно в километрах в тридцати от города мы обнаружили стоянку древнего человека. Об этом сообщили местные жители. Когда после очередного половодья обвалилась часть берега, мальчишки нашли на этом месте человеческий череп, кости и какие-то изъеденные ржавчиной железки. Вызвали милицию. Криминалист только по виду сказал, что этим останкам более ста лет. Он ошибся — почти тысяча! И это в наших местах! Такая находка в корне меняет точку зрения на историю освоения всего края. С тех самых пор мы ведём там раскопки. И каждый год нас ждут сюрпризы.

— Нина Петровна! — в приоткрытой двери показалось заплаканное лицо лаборантки, — у Вали опять приступ!

— Господи! Да что же это такое! Вызывай скорую.

— Уже вызвала, я боюсь! — в отчаянье воскликнула девушка.

— Помогите, — археолог обратилась к нам, — здесь работают одни женщины.

То, что мы увидели в соседней комнате через коридор — зрелище явно не для слабонервных. На полу билась в конвульсиях и хрипела совсем молодая женщина. Ноутбук, точнее, то, что от него осталось, валялся на дне разбитого аквариума. Возле порога, в луже трепыхались, глотая воздух, две золотые рыбки. Офисное кресло на колёсиках отлетело в сторону. Вторая лаборантка от страха забилась в угол и только всхлипывала, закрыв лицо руками. Всё казалось похожим приступ эпилепсии, только пены изо рта не хватало.

— Рогожкин, сумку под голову, живо! — скомандовал я, — и поверни её, да прижми, чтоб о пол не билась, иначе сам будешь искусственное дыхание делать, если захлебнётся рвотой. Ты что эпилептиков не видел?! Нина Петровна придавите ноги.

Я аккуратно прижал обе руки к полу. Постепенно судороги прекратились, тело обмякло, хрипов и стонов не стало, дыхание успокоилось. Мы перенесли несчастную на диван. Вскоре прибыла бригада медиков и нас попросили удалиться из лаборатории.

— Пойдёмте, я кофе заварю, а то меня скоро также будет трясти, — заведующая пригласила к себе в кабинет.

Чашка ароматного горьковатого напитка немного сняла нервное напряжение последних минут.

— И как часто вам приходится вот так вот, Нина Петровна?

— Пятый раз за последние два месяца.

— А до этого?

— Валя работает уже седьмой год и ни разу ничего подобного не было.

— Что медики говорят? Вы не в курсе?

— Отчего же. Мы вместе с ней, ходили на консультацию в центр психического здоровья. Доктора тоже в растерянности, слишком нетипичная картина. Они говорят, что приступы могут быть спровоцированы какими-то внешними факторами. Только вот какими, они однозначно определить не могут.

— Что такого могло произойти за эти два месяца, чтобы здоровый человек так тяжело заболел, как вы думаете?

— Единственное, что приходит на ум, и об этом я говорила медикам, — в раздумье произнесла наша собеседница, — так это авария на рентгеновской установке, с помощью которой мы пытались просветить находки.

— А подробнее можно?

— Месяца два назад с места раскопок мы привезли два «яйца». Вообще-то это камни, килограмм по двадцать каждый. Сначала думали, что это просто булыжники, но потом на поверхности проступили какие-то надписи. На каком языке они сделаны, установить так до сих пор, и не удалось. Мы подключили специалистов по древним языкам и математиков, но пока всё без толку.

— Простите, а математиков зачем? — поинтересовался я.

— Ну как же? У них свои методы работы, которыми обычно пользуются в криптографии. Знаете, очень эффективно получается, когда задача решается на стыке наук. Это, хотя и сложно, потому что специалисты не всегда понимают друг друга, — продолжала археолог, — но результат, как правило, превосходит ожидания. Не помню, кому уже в голову пришла светлая мысль проверить эти булыжники с помощью рентгена, но попробовать, попробовали. Валя как раз и работала лаборантом. Один из наших рабочих установил камень на подставку. Первое «яйцо» просветили без проблем, а вот второе… Как только попытались сделать снимок, что-то произошло с электричеством, энергетики говорят — перенапряжение в сети. Хлопнуло так, что вылетели стёкла. Лаборантка находилась по правилам безопасности в соседнем помещении. Это её и спасло от травм. Но, похоже, она очень сильно испугалась.

— Что взорвалось, Нина Петровна?

— Сама установка. Никакой утечки радиации, к счастью, не было. Нас потом проверяли специалисты. Отклонений от нормы они не нашли.

— Ясно, но не совсем. Рогожкин, ты, кажется, пришёл в милицию из электриков?

— Да, я раньше работал в энергетической компании мастером.

— Тогда тебе и карты в руки. Найди главного инженера университета и выясни у него, что там было, а потом поинтересуйся у своих бывших коллег — энергетиков, послушай, что они скажут, хотя бы и неофициально. Действуй. А мы пока здесь будем разбираться с головой каменной бабы.

— Нина Петровна, что произошло с древней скульптурой?

— Сначала мы думали, что из-за перепада температур разрушился слой клея — это, так сказать официальная версия. Однако после того как наши реставраторы в лаборатории попытались вновь поставить голову на место, то оказалось, что она просто не подходит!

— Как это, не подходит. Другая голова что ли?

— Получается, что так. С виду всё один в один, а плоскости контакта чуть-чуть не стыкуются.

— Мистика какая-то, — вырвалось у меня. — Значит, кто-то пытался заменить голову, но не получилось?

— Когда мы поняли, что есть проблема, то просмотрели под большим увеличением снимки, сделанные раньше, и сравнили их с теми, что мы получили во время реставрации. Сейчас, одну секунду, — заведующая лабораторией вышла в коридор и вернулась через минуту, несколько растерянной.

— Все фото были в том ноутбуке, который оказался в аквариуме. Единственное, что осталось — это несколько изображений у меня на флэшке. Давайте посмотрим хотя бы на то, что есть.

Через минуту я увидел на экране монитора четыре фото в разном масштабе. При самом крупном увеличении на поверхности камня явно просматривались чётко очерченные бороздки, видимо от обрабатывающего инструмента.

— Вот и мы были в шоке, — видя моё удивление, прокомментировала заведующая лабораторией, — нет сейчас инструмента, способного работать по камню таким способом и с такой точностью. Учтите ещё и то, что материал, из которого сделан идол — базальт, а по твёрдости он на втором месте после алмаза. Поэтому вопросов о происхождении каменной бабы более чем достаточно. Единственное что мы не успели, так это сделать снимок на плёнку. Цифровое фото доказательством не является, как вы знаете. Наше удивление ещё более усилилось после того как через несколько дней мы повторно сфотографировали отреставрированный объект. Бороздки исчезли, как будто их и не было совсем! Видимо поверхность была обработана уже по-другому.

— Сложно уж больно получается всё у вас, Нина Петровна. И технологии из другого мира и замена части древнего идола, непонятно с какой целью.

— Так ведь на простые вопросы и отвечать не интересно, — с улыбкой возразила женщина.

— А каменные яйца, случаем подменить не пытались?

— Не только пытались, но и, похоже, сделали это. Давайте спустимся вниз, в хранилище, и я попробую объяснить всё на месте. После того как была попытка кражи, наиболее ценные экспонаты мы поместили в бывший спецхран. Там где раньше находился партийный архив. Пойдёмте, сами увидите.

Спустившись на четыре десятка ступеней вниз, мы оказались возле перегородки, сделанной из прутьев арматуры, толщиной в ножку стула, которая отгораживала небольшой коридор. Решётчатая дверь открылась с противным скрипом. Поворот, ещё поворот, и мы на площадке перед массивной железной дверью. Низкие арочные своды над головой и малюсенькое окошечко, почти под потолком, закрытое старинной кованой решёткой, мгновенно освежили в памяти творения Александра Дюма. Однако помещение спецхрана было сделано на совесть и кардинал Ришелье, наверное, позавидовал бы. Сразу видно, что партия заботилась о своём прошлом или боялась, чтобы о нём кто-нибудь случайно не узнал.

— Будьте добры, помогите мне, пожалуйста, — попросила археолог, — дверь тяжёлая и замок здесь такой, что открывать его надо только вдвоём. Один должен, обязательно повернуть ручку вниз до упора, и держать её, а второй — одновременно открывать его двумя ключами. Сделано всё так чтобы в спец хранилище нельзя было зайти в одиночку.

Я поставил свой портфель на пол и с усилием надавил металлическую ручку, больше похожую на обрезок полированного лома. Бронированная дверь, наконец, поддалась и лампочка сигнализации, горевшая тусклым светом на стене, начала нервно моргать. Нина Петровна вошла внутрь и отключила сигнализацию, вставив ключ, в серую железную коробку около входа.

— Здесь всё сделано ещё в советские времена, — заметила она, — очень похоже на командный пункт ракетных войск. Я по телевизору видела. В одиночку ни войти, ни сигнализацию выключить, ни выйти отсюда. Наверное, одна и та же фирма оборудование делала. А впрочем, конкурентов у государства тогда и не было.

Она щёлкнула выключателем на стене, и мы двинулись вдоль узкого прохода, освещённого светильниками в массивных стеклянных плафонах с защёлками. Такие сейчас можно увидеть разве что в шахте, или на каком-нибудь комбикормовом заводе, где есть взрывоопасная пыль.

— Вот как раз то, что вас может заинтересовать.

Археолог подошла к одному из стеллажей. На нём стояли два небольших деревянных ящика, похожих на те, в которых обычно перевозят или хранят точные приборы.

— Смотрите сюда, — она откинула крышки. Внутри, на подстилке из крупной стружки, лежали два булыжника тёмно коричневого цвета.

— И впрямь похожи на яйца, — заметил я, — а как вы определили, что произошла подмена?

— На этот раз всё гораздо проще. При поступлении в музей мы обычно фотографируем экспонат и описываем его. Так вот, на фото видны непонятные рисунки или, возможно, текст. Я уже говорила, что мы не смогли определить, что это такое. Если совместить две фотографии одного и того же яйца, сделанные до кражи и после, то изображения в некоторых деталях не совпадают! Совсем чуть — чуть, но уже не то. И ещё один момент, который, думаю, не оставляет сомнений в том что была подмена. Мы достаточно точно измерили объём наших находок и соответственно определили удельный вес материала этих изделий. Он оказался выше, чем у золота. Эти образцы тоже лёгкими назвать никак нельзя, но их материал легче почти на пять процентов. О погрешности измерений говорить не стоит, у нас она незначительная и на результат практически не влияет.

— Странно, значит, что тот, кто копировал, прокололся? При таком уровне технологий, это же просто невероятно! И картинки могли бы нарисовать как надо. И золото — не самый тяжёлый металл. И вес подогнать, при желании, не проблема.

— Тем не менее, всё как есть. Предполагать можно, что угодно — нехватку времени, каких либо ресурсов, искажение при переносе изображения и так далее. Можно даже подумать, что это сделано намеренно. Но рисунки не совпадают хотя и в деталях. И что там было внутри и что сейчас, и почему так произошло, мы тоже не знаем. И вот это более всего меня тревожит.

Оставаться дальше в хранилище смысла не было, и мы, закрыв «командный пункт», поднялись по лестнице в лабораторию.

— Выходит и попытка кражи была маскировкой подмены? — поинтересовался я. — А не проще ли заменить экспонаты прямо в музее? Скажем, открыть ночью окно, поменять по-тихому и никто бы не заметил. Тем более что ни сигнализации, ни видеонаблюдения там нет, как мне известно?

— Быть может, похитители так и хотели сделать, но что-то не получилось. Вахтёрша услышала посторонний шум на улице, и вышла посмотреть, что там происходит. Картина, которую она увидела, её напугала так, что бабушка вызвала милицию только минут через двадцать, уже после того как пришла в себя. Она мне потом говорила об этом.

— И что же это было? — я хотел по привычке сделать пометки в рабочем блокноте, и тут только вспомнил, что мой портфель остался там — внизу около хранилища.

— Нина Петровна, вы так рассказываете интересно, что я даже забыл свой портфель в ваших катакомбах. Придётся мне вернуться.

— Да вы не волнуйтесь, никто не возьмёт, — сказала доверительно моя собеседница, — там, в подвале никаких помещений больше нет, выходов — тоже, а единственное окно вы сами видели, через него и голову просунуть невозможно, не то чтобы пролезть, да ещё на нём решётка, которой больше века. А в эту дверь, — она кивнула в сторону лестничной клетки, — никто кроме нас не входил. Раньше её не было. Перепланировку провели три года назад, после того как окончательно разобрали партийный архив. Вход на лестницу из другого крыла здания заложили кирпичом, а для нас сделали вот этот. Так что, ваши опасения напрасны. Я буду ждать в своём кабинете, — и она пошла вдоль коридора.

Я открыл дверь на лестницу и тут же увидел внизу парня в синих джинсах и чёрной футболке.

— Молодой человек! — окликнул я его, — однако, будто не слыша, он продолжал спускаться по лестнице.

— Молодой человек — задержитесь на минуту, — повторил я более настойчиво.

Парень только ускорил шаг.

— Стоять на месте и не шевелиться! Милиция! — прыгая через ступеньки, я рванулся за ним. Да не тут-то было! Видимо бегать по лестницам я разучился. Поскользнувшись на повороте, я едва не врезался в решётку со всего маха. Дверь оказалась подпёрта с обратной стороны шваброй.

— Да чтоб тебя…! Стоять …! — Ещё раз, больше для порядка, крикнул я.

Парень скрылся в коридоре, ведущем к хранилищу. Минута у меня ушла на то чтобы выбить швабру и освободить себе проход.

— Ну, вот ты и попался красавец — мелькнула в голове мысль, — бежать-то всё равно некуда.

Однако если придётся «вязать» то как? Оружия у меня с собой нет. Будем надеяться, что и у него тоже, по крайне мере, пистолет вряд ли можно спрятать в такой одежде, а вот нож — другое дело.

Кун фу нас не обучали, но против ножа и швабра сгодится, если что. К моему удивлению площадка перед хранилищем оказалась пустой. Рядом с дверью одиноко стоял мой портфель. Единственным местом, куда мог спрятаться беглец, был шкаф, стоящий в углу.

— Выходи, и без глупостей, я из милиции! — обращаясь к шкафу, скомандовал я. Однако вопреки моим ожиданиям дверцы остались закрытыми.

Потеряв окончательно терпение, шваброй я открыл сначала одну, потом вторую створку. Внутри было пусто! Наверное, со стороны всё выглядело весьма глупо. Перед пустым шкафом со шваброй наперевес стоит мужик и смотрит внутрь как баран на новые ворота. На всякий случай я постучал по задней стенке. Фанера, как фанера, за которой чувствуется кирпичная стена. Немного усилий, казённая мебель поддалась, освобождая пространство около стены. Обычные кирпичи, без каких либо намёков на, потайные двери.

— Тьфу! Да провались ты пропадом! Куда же он мог деться? Испарился, что ли!

На всякий случай я простучал всю поверхность кладки. Звук оказался абсолютно одинаковым везде. Это значит — никаких скрытых полостей за стеной не было. Мне оставалось только забрать свой портфель и возвратиться в лабораторию. Когда я появился там, вид у меня был озадаченный.

— Что-то произошло? — поинтересовалась хозяйка кабинета.

— Ничего особенного, — ответил я, — так вы утверждаете, что второго входа на лестничную клетку нет?

— Конечно, только из коридора нашей лаборатории, — подтвердила археолог.

— Странно, но внизу мне пришлось гоняться за парнем, который исчез буквально из-под носа, словно через стену прошёл. Хорошо, что мой портфель не прихватил с собой.

— Да что вы говорите! — всплеснула руками женщина. А я — то не верила своим девчонкам!

— То есть?

— Дело в том, что у нас комендант корпуса очень строгая женщина, но порядок поддерживает идеальный. Курение разрешено только в специально отведённых местах. Если что не так, сразу пишет докладную начальству. Мои девчонки покуривают иногда, а чтобы далеко не бегать приспособились там, внизу, около решётки. Никто не видит и вход только из нашей лаборатории. Никаких докладных в принципе быть не может. А тут как отбило! Перестали спускаться в свою курилку и всё! Я однажды поинтересовалась — что случилось? А они мне говорят, что видели внизу какого-то парня! Хотя точно знают, что туда никто входил. Я ещё пошутила, что это призрак «вечного студента», который не может сдать сессию сто лет. Однако как бы там ни было, курение закончилось.

— Призраки двери швабрами не подпирают, — заметил я.

Однако в приведения я не особенно верю, а вот с хозяйственной службой придётся общаться более тесно. Сантехники и электрики точно знают, куда идут трубы и провода. Но это после, а сейчас вернёмся к перепуганной бабушке вахтёрше.

— Так что увидела вахтёрша в тот злополучный вечер, — я достал блокнот, чтобы сделать пометки.

— Как она мне потом рассказывала, — продолжала руководитель лаборатории, — возле забора прямо на площадке около лавочек стояла большая чёрная машина, вокруг которой ходили люди в длинных белых балахонах.

— Показать можете, где это было?

— Да, вон там, — археолог подошла к открытому окну и показала рукой в сторону забора.

— Странно, как они туда попали? Вокруг кусты и клумбы. Надо бы с бабушкой встретиться.

— Не получится. Она уволилась через неделю после происшествия, а потом уехала к дочери в Белоруссию, совсем. Видно страху натерпелась на всю оставшуюся жизнь.

— Теперь понятно, почему в протоколе допроса вахтёрши ничего не сказано ни про машину, ни про белые балахоны. Инспектор, видимо счёл это бредом.

В дверях кабинета появился Рогожкин.

— Рассказывай, что насобирал, — обратился я к нему.

— Главный энергетик университета утверждает, что на высоковольтном кабеле был скачок напряжения, — деловито начал участковый, — а диспетчерская служба электросети говорит другое. Если бы такое и было, то погорели бы потребители, которые расположены ближе к распределительному центру, как говорят, к голове фидера. Оттуда все высоковольтные кабели идут на трансформаторные подстанции. В диспетчерской — ни одной заявки за смену по этой линии. Всё по закону Ома, а его никто не отменял. Университет находится в самом конце высоковольтного кабеля, а значит, причину надо искать на месте, то есть — здесь. Я ещё поинтересовался в инженерной службе, какие ещё аварии были в университете. Говорят только в этом корпусе кое — где оборудование погорело. Но больше ничего не взрывалось.

— Как всегда, вразумительно никто и ничего сказать не может? Так что ли Рогожкин?

— Получается — так, — участковый пожал плечами.

— Момент, когда работала рентгеновская установка, совпал с перенапряжением в сети, которое не зафиксировал ни один потребитель, и не только на всей линии, но и в других корпусах университета? Странно, не правда ли, Нина Петровна?

— Вы подозреваете, что это «яйцо» могло быть причиной аварии нашей установки? — археолог вопросительно посмотрела на нас.

— Утверждать не могу, для этого нужны исследования и работа специалистов, но вполне можно допустить, что рентгеновский импульс вызвал выброс некоей энергии, которая и привела к аварии. Хорошо, что обошлось практически без потерь. Кстати, а что там с первым булыжником, снимок вы ведь получили нормальный?

— Да, это так, — вновь продолжила археолог, — по рентгеновскому снимку первого предмета наши специалисты воссоздали трёхмерную компьютерную модель.

— И что же вышло?

— А вот смотрите, — женщина развернула на экране монитора картинку, на которой были видны какие-то шестерёнки, колёсики, связанные меж собой, кольца вложенные друг в друга и ещё что-то. В центре яйца был тёмный шар, размером с апельсин.

— Каково назначение этого устройства, Нина Петровна? Хотя бы в общих чертах можете сказать?

— Сложно ответить. Более всего похоже на навигационный прибор. Так говорят инженеры. «Апельсин» в центре — это, судя по всему, вообще жидкость. Всё устройство напоминает вестибулярный аппарат человека. Но чтобы такая машина работала, нужна высочайшая точность изготовления и материалы с совершенно необычными свойствами. Подобных сейчас просто не существует.

— И всё это было сделано тысячу лет назад?! Хорошо, что просверлить не попытались.

— Я думаю, вы правы, хотя и такая мысль была.

— А второй снимок?

— Фото получилось, но отвратительного качества. Единственное, что можно разглядеть на нём, так это такую же тёмную сферу в центре и ничего более.

— Скажите, вы не пробовали говорить о более глубоких исследованиях ваших находок?

— Конечно, только как всегда — нет денег. Это же археология, а не нано технология. Поэтому, кому оно «нано»? — женщина грустно усмехнулась. — И потом, мне уже предложили хороший грант, связанный с исследованиями в Приазовье. Это как минимум два года. Поэтому придётся всё оставить до лучших времён.

Разговор прервал звонок моего сотового телефона. На связи был начальник.

— Николай Фёдорович, как дела обстоят с проверкой? — поинтересовался шеф.

— Работаем, товарищ полковник.

— Заканчивай и срочно в управление.

Через полчаса я был уже на месте.

— Пиши всё как есть, нас вызывают прямо сейчас к генералу.

— Всё как есть?

— Абсолютно всё, именно так начальник и сказал. И пиши ручкой, это тоже обязательно. Здесь и сейчас.

«Что за дурь, такая?» — мелькнула в голове нехорошая мысль.

Полчаса и справка готова. Шеф по диагонали пробежал глазами листы бумаги.

— Ладно, пошли, разберёмся по ходу дела.

В приёмной нас уже ожидал референт.

— Справку сделали?

— Да, как сказали, от руки.

— Пойдёмте, вас ждут.

К моему удивлению в кабинете начальника кроме него было ещё двое незнакомцев одетых «по гражданке». Начальник управления представил каждого.

— Начальник отдела главного управления кадров подполковник Чернышёв Александр Николаевич и старший инспектор майор Осипов Алексей Степанович.

Если едут кадровики из столицы, это может означать только одно, либо кого-то назначат, либо кого-то снимут. Причём, это будут ключевые фигуры. Я в эту публику не попадаю. И то хорошо.

— Справка готова?

— Так точно, товарищ генерал.

Шеф положил моё сочинение на стол начальнику. По мере того как шло знакомство с отчётом лицо генерала приобретало всё более мрачное выражение.

— То есть вы утверждаете, что во всём этом участвовали инопланетяне, марсиане и приведения, которые проходят сквозь стену?

— Нет, товарищ генерал, я говорю о том, что были использованы технологии неизвестные современной науке. Про марсиан и инопланетян ничего не знаю, а с приведениями надо разбираться вместе с хозяйственной службой университета.

— Ясно, уже пришельцами занимаемся и охотимся за призраками. Вы свободны.

Сказано это было ледяным тоном, не предвещающим ничего хорошего. Ждать в приёмной пришлось достаточно долго. Шеф появился из кабинета генерала, какой-то взъерошенный и явно не в себе. На мой вопрос только махнул рукой

— А-а-а-а…, да ну тебя!. Это ж надо было такое написать?!

— Так вы же сказали писать, всё как есть.

— А головой кто думать будет? Хорошо, что хотя бы предложения по усилению мер безопасности в справке были, а то бы и мне капут.

— А так кому?

— Догадайся сам. Ладно, пошли ко мне в кабинет. Успокоительного принять надо на грудь, а то с вами так и до пенсии не доживёшь.

Успокоительное стояло за папками в шкафу для документов, и оказалось по вкусу весьма неплохим коньяком.

— Короче, — начал шеф после первых «пятидесяти грамм», — в свете последних решений, и в целях оптимизации структуры нам предписано сократить штат. В первую очередь тех, кто может выйти в отставку по выслуге лет. А таковых, у нас — двое. Это ты и я. Остальных и так уже уволили. Поскольку моя должность — номенклатура главного управления и в приказе об этом ничего не сказано, остаёшься только ты. Если бы ещё не эта твоя справка, то можно было бы и время потянуть немного. Глядишь, что-то и поменяется. А тут — марсиане инопланетяне, приведения. И министерская комиссия в кабинете в придачу. Тебе как в голову такое пришло?!

— Про инопланетян, я вообще ничего не писал, а про технологии сам видел снимки. Призраки двери не подпирают подручным инструментом. Тут всё по-честному.

— Так поймал бы его! Или ж молчал бы тоже по-честному, — шеф налил в стакан ещё пятьдесят грамм. Ладно, всё, иди уже…

Формальности закончены, финальный банкет — «прощай служба» тоже состоялся, и в кармане у меня новенькая красная книжечка, только перед словом «удостоверение» стоит слово «пенсионное». Разница, на первый взгляд небольшая, но очень существенная. Изменилось самое главное — статус. Как будто бы произошла мгновенная уценка. И пусть до обычной пенсии почти двадцать лет, но — уже не то. Хотя, и четвёртый сорт тоже не брак. Работу долго искать не пришлось. Она сама нашла меня, буквально через три дня после того как был подписан приказ об отставке, позвонили знакомые и предложили трудиться в строительной фирме. Постепенно жизнь стала входить в привычную колею. Дом, работа, работа, дом и между ними дорога длиною километров в двадцать.

Однажды я возвращался с работы, и меня обогнал чёрный мерседес «Геленваген». Но ехал он весьма странно, как говорят — ни себе, ни людям, ни быстро, ни медленно. Прямо перед глазами постоянно маячила его запаска. Уж на что я человек терпеливый, но и меня достал. Я прибавил газу — он тоже. Я притормозил — и он сбросил скорость.

— Поиграть вздумал! Ну, ну…

Медленно, медленно я сбросил газ. Шедшая впереди машина, тоже притормозила. Я резко надавил на педаль акселератора. Автомобиль «прыгнул» вперёд, водитель джипа не успел разогнаться, и расстояние уменьшилось до того, что можно прочесть номер на заднем бампере.

Вот те раз! Ну и обленился же нынче народ! Хотя бы номер заменили что ли. Этот «Гелик» я видел пару раз во дворе управления, когда оформлял документы на пенсию после приезда высоких гостей из столицы. Тут же раздался звонок моего мобильного телефона. Голосовой определитель ласково защебетал.

— «Номер не определён, номер не определён, номер не определён».

Ладно, ответим.

— Слушаю.

— Здравствуйте, вас беспокоит Чернышёв Александр Николаевич.

— Вечер добрый, я вас слушаю.

— Мы с вами встречались в кабинете начальника управления два месяца назад.

— Как же, как же, помню хорошо, и чем закончилась наша встреча, тоже не забыл.

— Мы бы хотели обсудить некоторые вопросы. Где и когда это можно сделать?

— Александр Николаевич, впереди у вас по трассе в трёх километрах будет поворот налево. В этом месте перед въездом в посёлок есть небольшое придорожное кафе. Вот там и поговорим. — В трубке раздался смех. — Теперь я вижу, что не ошибся.

— Я, надеюсь, тоже, до встречи.

Кафе с типичным названием «Перекрёсток» расположилось на окраине. Небольшой сельский магазин, где продают «всё». Зал разгорожен на две части, в одной из которых всего три пластмассовых столика. Меню в таких заведениях тоже разнообразием не отличается, растворимый кофе, чай в пакетиках, булочки и пирожки которые вам готовы разогреть в микроволновке, пиво местного розлива, нехитрая закуска. Вот, пожалуй, и весь ассортимент. «Гелик» уже припарковался около магазина. Оказавшись в помещении, я заметил только одного посетителя за столиком.

— Присаживайтесь, составьте компанию, — он кивнул мне, — позвольте представиться…

— Так мы вроде уже знакомы, товарищ подполковник, — ответил я.

Собеседник усмехнулся.

— Скорее я с вами, чем вы со мной, — и он протянул мне пластиковую карточку, со своей фотографией на которой было написано.

«Управление специальных программ»

Ф. И. О. Лосев Дмитрий Владимирович

Должность — начальник оперативного штаба

Звание — подполковник.

— На электронные документы перешли, Дмитрий Владимирович? — поинтересовался я.

— Да, конечно. Мы сразу решили поступить именно так. Подделать это удостоверение практически невозможно. Считываем информацию только мы. Но это лишь начало. В ближайшей перспективе есть и другие разработки. Это — так, для общей информации.

— Чем обязан такой встрече?

— Судя по тону, вы Николай Фёдорович, огорчены увольнением из милиции.

— Благородство разыгрывать не хочу и не буду, это действительно так. Я надеялся верой и правдой ещё лет пять послужить, а может и больше, если получится. А так, практически, — «по отрицательным мотивам», все же знают, кого сокращают в первую очередь…

— Николай Фёдорович, я приказы по вашему министерству не пишу, ни должности, ни проценты не устанавливаю. Под сокращение вы подпадали с большой вероятностью. И уж поверьте, мы сделали всё, чтобы ваша отставка прошла как можно мягче.

— Так это вы определили меня на работу?

— Не совсем так, но, скажем — содействовали. Приняли такое решение, потому что в перспективе предполагали подобную встречу с вами.

— Как я понимаю, вы хотели бы сделать предложение отставному майору милиции? Только для службы я уже не подхожу по возрасту, скорее всего, а в другом качестве — не умею.

— Вы знакомы с нашими приказами? — Лосев вопросительно посмотрел на меня. — Но, по сути, вы и правы и неправы. Дело в том, что я действительно хотел бы видеть вас в числе своих штатных сотрудников. Полномочия в части комплектования у нас существенно отличаются от всех силовых структур, как и проблемы, с которыми мы имеем дело. Прежде чем составить с вами разговор, мы тщательно изучили ваше личное дело, и медицинскую карту. Как вы поступаете в нестандартной ситуации, я видел сам. Поэтому подумайте, я не тороплю. Неделя на размышление у вас есть.

— Хорошо, предложение, на самом деле неожиданное, но брать кота в мешке я бы не хотел, не в том возрасте.

— Вас интересует круг задач нашего ведомства?

— Да, конечно, но в первую очередь — мои обязанности.

— Начну, пожалуй, со второго. Прежде всего, это защита интересов государства в области высоких технологий и там где мы сталкиваемся с явлениями, не подпадающими ни под чью юрисдикцию.

— То есть?

— Самое простое, то, что всегда было на слуху — НЛО и подобного класса явления.

— Контрразведка по летающим тарелкам?

— Несколько примитивно но, по сути, правильно. Скажу сразу, работа интересная, требует нестандартного подхода и определённых навыков, которыми вы и обладаете. Ваши обязанности –это розыск людей, предметов и не только это, в условиях весьма необычных. Подумайте. Хочу предупредить, однако, методы, которыми мы работаем — тоже не совсем традиционные.

— Надо понимать.

— Я имел в виду то что, перед выполнением задания иногда происходит некая манипуляция, которую мы называем — кодированием или созданием фантома. Технология была разработана и опробована не нами, но действует весьма успешно. Но это не единственный вариант.

— Не совсем понимаю, о чём речь?

— Более подробно расскажут специалисты. Вы устраиваете нас во всех отношениях. О том, что вы работаете на нас, на некоторое время придётся забыть, а мы немного поможем в этом.

— «Люди в чёрном»?

— Не совсем так, но что — то есть. Там стирание памяти происходило после окончания службы в целях сохранения секретности, а у нас наоборот. Процедура необходима лишь в момент выполнения задания, и только для защиты наших сотрудников. Ситуации бывают разные и незачем лишний раз подвергать опасности людей, которые на нас работают. Ни один полиграф, ни один специалист не сможет определить кто вы на самом деле.

— Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Это понятно, так работает любой оперативник, а вот то, что и он сам и ещё не «знаю кто»! Это что-то новое. А как искать, если я не понятно кто?

— Блокируется только та информация, которая касается вашей принадлежности к службе. Профессиональные навыки мы не трогаем, и алгоритм вашего поведения в различных ситуациях — тоже. Перед тем как происходит декодирование, мы записываем то, что происходило с вами, пока вы были другим человеком и всё возвращается на круги своя. Я лично проходил такую трансформацию несколько раз. Иногда, даже весьма приятно наблюдать за собой. Был обычным менеджером в какой-нибудь торговой фирме и, пожалуйста, — Лосев показал на карман, где лежало удостоверение. Положительно действует на самооценку. Конечно, бывают ситуации, когда лучше не вспоминать о том, что произошло. Но это — особый разговор.

— Жутковато, как-то. На зомбирование похоже.

— Мы профессионалы и выполняем свою работу. Поэтому приходится идти на подобные издержки. Иначе просто невозможно. Технологии шагнули далеко вперёд, и противостоять им обычный человек не может, я думаю вам это понятно. Выворачивать руки, бить электротоком, загонять иголки под ногти, добиваясь признания, сейчас не нужно. Докопаться до памяти человека давно можно и без этого. О «сыворотке правды» вы слышали, надеюсь. И это не самый продвинутый вариант. Выбор за вами.

— Я уже подумал.

— И?

— Куда мне прибыть, чтобы пройти кадровую комиссию?

— Никуда не надо, пишите рапорт на имя генерал — майора Разина Алексея Петровича.

— Прямо здесь и обязательно шариковой ручкой?

— Да, конечно, это ваш оригинальный код, который нельзя подделать — Лосев достал из портфеля, стоявшего на полу лист бумаги, и протянул его мне, — на его основе мы достаточно точно определяем отношение автора к тому, что он пишет. Поэтому, даже если вам придётся писать что-то под диктовку, мы обязательно поймём это. Никакие специальные символы или другие ухищрения не нужны, чтобы определить подлинность ваших посланий. Один экземпляр вашего почерка уже есть, но и этот лишним не будет. С приказом о назначении на должность ознакомитесь, как только он будет подписан. Место работы пока не меняйте. Дома обязательно расскажите о том, что теперь работаете в нашем ведомстве. Для всех мы занимаемся вопросами информационной безопасности.

— Но, подобная структура уже существует, насколько я знаю?

— Да, но не обязательно она должна быть единственной, не правда ли? И, сразу могу сказать, что в ближайшее время вам придётся приступить к выполнению первого задания.

— Подробнее можно?

— Конечно. Пока только в общих чертах. Наши технические службы наблюдения зафиксировали третью подряд попытку проникновения к нам, скажем, из неких параллельных миров. Сейчас мы предполагаем именно это, хотя возможны и другие варианты. Вполне вероятно, что мы имеем дело со случайными явлениями. Такое тоже иногда бывает. Но не всегда дело ограничивается случайностью, как например, было с вами.

— Я что уже работал у вас?

— Конечно нет, но то дело с кражей артефактов, благодаря которому мы с вами здесь и сейчас разговариваем, как нельзя лучше иллюстрирует ситуацию.

— А что там произошло на самом деле, если не секрет?

— Катастрофа исследовательского модуля, случившаяся примерно тысячу лет назад. Капсула с пилотами попала в наше пространство в результате аварии. Один погиб сразу, второй был жив достаточно долго, но, к сожалению, так и не смог связаться со своей базой. Когда он понял, что обречён, то уничтожил остатки капсулы, а два блока –силовой и навигационный спрятал. Их вряд ли когда вообще бы нашли, если бы не обвалился берег во время половодья. Река за тысячу лет изменила своё русло. Из куска базальта он успел вырезать маяк в виде каменной бабы, в надежде, что его всё равно разыщут. На поверхности камня им были оставлены надписи, которые мы до сих пор полностью расшифровать не можем. Поэтому нам пришлось заменить часть находки. К сожалению всё делали в спешке, и немного промахнулись, вы об этом знаете. Обо всех находках мы узнали из публикаций в научной литературе. У нас для этого есть специальный отдел, который отслеживает всю информацию подобного содержания. Стали проверять сведения, и поняли, что не мы одни интересуемся этими артефактами. Потому и пришлось несколько форсировать события.

— Стоянка древнего человека из далёкого будущего, и, причём, не нашего… нарочно не придумаешь. Прямо как в фильме — «Воспоминания о будущем». Только зачем понадобился весь этот спектакль с похищением экспонатов, попыткой кражи документов у археолога. Можно было просто изъять находки и документы по-тихому и всё.

— Не получилось бы, слишком многие оказались причастны к этому делу. Представьте себе, если бы вдруг оказались полностью расшифрованы «иероглифы» на поверхности блоков или «дневник» на голове древнего идола? И, причём, не нами. Какие преимущества даёт такая информация? Никто не знает. Пришлось изготавливать муляжи и рисовать на них картинки. Настоящими исследованиями уже занимаются наши специалисты, в том числе и ваша знакомая — руководитель лаборатории. Кстати, у археолога документы пытались украсть не мы. Наша охрана спугнула похитителей. Плюс ко всему мы устроили небольшое представление в стиле 3D, то, что видела вахтёрша.

— Почему не поймали воров, при ваших-то возможностях?! И куда девался тот призрак «вечного студента», за которым я гонялся в подвале?

— Что касается подвала, то там есть ещё один подземный этаж. Это помещение — на самом деле командный пункт управления объектом, на случай ядерной войны. Расположен он как раз под спец, архивом, а выходы сделаны в других зданиях. Строилось это всё во второй половине пятидесятых годов прошлого века, как и пристройка к корпусу университета, где находится лаборатория. Никаких планов секретных помещений в университете не было никогда. Все коммуникации подключены из других мест. Потому хозяйственная служба об этом ничего не знала. Рядом с дверью хранилища есть специальный лифт, заметить который очень трудно. Просто десяток плиток на полу, и всё. Если встать на них и включить механизм, то человек опустится вниз, а площадка потом вернётся назад.

— Значит, всё же мой «беглец» провалился?

— Да, именно так, но далеко ему уйти не пришлось. Взяли мы его. Это тот, кто пытался ограбить археолога. Но тогда его отпустили ваши коллеги, и правильно сделали. Теперь то, что касается вас непосредственно, вы готовы?

— Да, я слушаю, Дмитрий Владимирович.

— Как я уже говорил, мы имеем информацию о том, что в самое ближайшее время высока вероятность того что принято называть «контактом». Случайно ли всё происходит, или же кто-то стремится к нам попасть с конкретной целью, мы не знаем. Нам известно, что никаких скафандров, или других средств защиты для вас не потребуется. Всё остальное за кадром и вам придётся этим заниматься. Мы выведем вас точку контакта незаметно для вас, также ненавязчиво и вернём обратно, потом проведём декодирование. Сколько времени всё это займёт, сказать сложно, быть может — секунды, быть может, неделю. Поэтому, предупредите близких заранее о том, что возможна срочная командировка по службе. Если будет необходимость, мой заместитель по работе с личным составом в любое время сможет связаться с вашей семьёй. Ещё вопросы?

— Пока нет.

— До встречи, Николай Фёдорович, — Лосев улыбнулся, — я ещё побуду здесь некоторое время, местное пиво весьма неплохое.

Я распрощался и вышел на улицу. Действительно, –«сколько же ангелов на кончике иглы»? Вопрос риторический.

Часть 2

Серое небо, серая дорога, серая река, серые деревья. Поздняя осень, а если учесть, что лета, как такового, у нас и не было, становится совсем грустно. Под ногами каша, сверху дождь со снегом. Вот тут начинаешь понимать истину старой поговорки — «жар костей не ломит». До ломоты дело ещё не дошло, а вот кашель не отпускает вторую неделю. Именно в таких случаях открывается прямая дорога в другое измерение — в поликлинику. Говорю так, потому что там время течёт по иным законам. В очередях, среди больных, желающих попасть к докторам на приём, оно становится липучим и вязким как битум в жаркий день на дороге. Многие, наверное, сталкивались с этим «феноменом».

— Ну и что, Николай Фёдорович? — терапевт внимательно посмотрел на меня, предварительно пролистав карточку.

— Так вот…

— Вижу, что «вот». Раздевайся до пояса, посмотрим, послушаем, давление померим. Чем лечился?

— Народными средствами.

— Теми, что по телевизору? — усмехнулся доктор.

— Ну да.

— Вот, вроде бы и человек ты взрослый, и читать умеешь, и с людьми работаешь, а всё туда же. Я сейчас направление тебе напишу на анализы. Пройдёшь и сразу ко мне. В очереди не стой. Скажешь, что повторно. Всё понял?

— Нет. Когда прийти на приём?

— Русским языком говорю, как получишь результаты — сразу ко мне. У нас с этого года работает лабораторный автоматизированный диагностический комплекс, и твои анализы будут готовы прямо при тебе, или через пять минут, самое большее, все, кроме одного, вот этого, — врач поставил галочку на стандартном бланке. — Его сделают либо часа через три, либо, в крайнем случае, завтра. Заберёшь результат в регистратуре и занесёшь мне в кабинет. Жду. — И, выглянув в коридор, крикнул, — следующий!

Действительно, на всё, про всё ушло чуть больше часа. Я с бумажками в руках вновь оказался в знакомом кабинете. Доктор, внимательно изучив результаты, поглядел на меня с нескрываемым сожалением.

— Так я и думал, — сказал он, — смотреть меньше телевизор надо. Страшного ничего нет, а вот бронхит с осложнением уже есть. Вон и грудь уже от кашля болит. Тянуть не надо было. Вот тебе рецепты, вот направления на процедуры, иди, лечись. Завтра не забудь зайти. а, и пригласи следующего пациента.

Город наш хотя и небольшой, но страдает теми же проблемами, что и мегаполисы. Одна из них — это пробки на дорогах. Слишком много автомобилей и слишком узкие улицы. Иногда совсем небольшое ДТП становится причиной очень больших заторов на дороге. Поэтому я выехал заранее, чтобы успеть к назначенному времени в поликлинику. И правильно. Колонна ползёт по улице со скоростью черепахи.

Включаю радио. Приёмник автоматически ловит какую-то станцию. Слушаю в пол уха. Однако моё внимание постепенно цепляется за то, что говорит диктор. Речь идёт о роли отца в современной семье, и вообще, о значении мужчины в нашем обществе. Тема более чем актуальная сегодня. В этой жизни сильный пол оказывается не таким уже и сильным на самом деле. Постепенно он утрачивает свои позиции. Всё чаще мы видим прекрасных дам там, где, казалось бы, положение мужчин изначально было непоколебимым. Они вполне успешно примеряют на себя и армейский мундир, и полицейскую форму. А что если этот процесс пойдёт дальше, и где его пределы? Да и существуют ли они? Или homo sapiens со временем превратится в некое подобие пчелиного роя, где мужчины нужны лишь номинально, и только для продолжения рода? Или это и есть, увы, наша плата за сытую жизнь?

С такими вот нехорошими мыслями я прилёг на кушетку. Портфель поставил рядом. Поближе положишь — быстрее найдёшь, как говорила бабушка. Ко мне подошла медсестра, закрепила электроды и накрыла простынёй. Импульсы высокочастотного тока приятно пощипывают спину. Рядом в соседней кабинке негромко разговаривают две женщины. Видимо, они хорошо знают друг друга. Подслушивать, неприлично, а куда деваться? Нас разделяет только ширма, и им известно, что я здесь — рядом. Разговор идёт о повседневной жизни о семье, о детях и тому подобных вещах. Потихоньку я начал дремать, однако….

— Как дочка, устроилась на работу?

— Да — администратором в гостиницу. Но собирается уходить. Не нравится ей там. И не по специальности, и зарплата не очень, чтобы очень, и перспективы никакие.

— Действительно, стоило ли пять лет учиться в университете, чтобы стоять за стойкой. А куда, если не секрет?

— Сейчас, говорят, женщин набирают в патрульно — постовую службу в полицию. Требование — чтобы у всех было высшее гуманитарное образование и со здоровьем — никаких проблем.

— Да что ты говоришь!

— Ну да. А потом и зарплату обещали поднять в несколько раз. Я слышала, что патрульным — до

тридцатки. Пусть начнёт хотя бы с этого, а там, глядишь, и переведётся туда, где проще.

Толи я сплю, толи те, кто законы издают, чего-то не понимают? Или нормальные мужики совсем закончились в нашей стране? Мы же не в Америке и не в Европе живём. И там-то не «всё в шоколаде». Безо всякого ехидства, патрульный это — солдат правопорядка. Именно солдат, причём в окопах и на переднем крае. Он обязан, в случае чего, защитить от преступных посягательств — всех, кого требуется, не щадя своего здоровья, да и самой жизни. Так даже в присяге написано. А то, что на службе бывает всякое, очень хорошо показано в старом голливудском боевике «Новые центурионы». Обычный семейный скандал для полицейского оказался по сути дела финальной точкой в его карьере. Пулевое ранение в живот. После такого выживает меньше половины. А тут, женщин и в полицию?! Да не куда-нибудь в кадры или бухгалтерию, а сразу на амбразуру!?

Однако раздался щелчок аппарата. Подошла медсестра тётя Вера, женщина пенсионного возраста и сняла электроды.

— Полежи минут пять, пока не вставай. Завтра приходи в это же время.

— Хорошо. Обязательно буду.

Действительно, лекарства и процедуры помогают. Боль в груди почти утихла и кашель практически не беспокоит. Уже хорошо. Я оделся, вышел в холл и вызвал лифт. Минута, две, три…. Да что же это такое?! Пешком, однако, быстрее будет. Ну, на конец-то. Лифт — совсем новёхонький, полированный металл, приятный мягкий свет потолочных ламп, сплошная электроника, сенсорные кнопочки, их и нажимать — одно удовольствие. Написано всё не по –нашему и даже не на английском. Наверное, финны делали, они по этой части хорошие мастера. Я нажал кнопку. Странно, что-то не срабатывает. Ай, да ладно, можно и другую надавить, всё равно куда-нибудь приедем. Вперёд и вниз, а там…. Лифт тронулся почти незаметно, но буквально через несколько секунд мне показалось, что я попал в зону турбулентности. Вдобавок сотовый телефон, жалобно квакнув на прощание, просто отключился.

Свет в кабине тоже погас, и на табло остались только голубые сенсорные кнопочки. Хорошо хотя бы видно как можно вызвать диспетчера. Однако делать этого мне не пришлось. Внутреннее освещение вновь включилось, и кабина двинулась вниз, только вот появилась такая вибрация, что мне показалось будто еду по железной дороге, с которой сняли рельсы и оставили одни шпалы. Опять, наверное, наши монтажники собирали, или китайцы сделали по финской лицензии. Ничего толком не могут. Ни те, ни другие. Наконец двери разошлись в стороны и я, похоже, оказался в подвале. Интересно сколько же времени я провёл в поликлинике? Однако мои «Ку&Ку» смотрели с браслета предательским немигающим взглядом, в котором не было видно ни одной цифры. Люди куда-то подевались, вокруг валятся строительный мусор, новенькое чудо с сенсорными кнопочками стоит колом и не желает двигаться!

Ладно, не графья, чай, и пешком прогуляемся. Странно и в вестибюле тоже никого, только свет горит. Две тётки, одетые в строительные комбинезоны, увидев меня, бросили носилки и моментально скрылись за дверью. Я не стал подниматься на первый этаж и вышел на улицу через запасной выход прямо из подвала. Вроде бы и улица как улица, только машин совсем не видно. Наверное, где-то ДТП и гаишники трассу перекрыли. Прохожие, идущие навстречу, почему-то шарахаются от меня и стараются обойти стороной. Я мельком глянул на своё отражение в оконном стекле. Ничего необычного. Обут, одет, как всегда, штаны застёгнуты. В руках портфель. Ох, не нравится мне всё это! Надо быстрее за угол, там машина припаркована, и пора ехать на работу.

Вдруг сзади раздалась крякалка спецсигнала. Прямо по тротуару на меня катил чёрный микроавтобус неизвестной марки с включённой мигалкой. Редкие прохожие прижимаясь к стенам и выскакивая на газон, расчистили путь машине.

— Стоять на месте и не шевелиться! — раздался голос из динамиков.

Кому не шевелиться? Мне что ли?

— Ты, с сумкой в руках! Замри и не двигайся!

Стою, прямо посередине тротуара. Машина подлетела почти вплотную. Боковая дверь отъехала в сторону, и передо мной появились двое полицейских, одетых в форму для разгона массовых беспорядков. Шлемы с забралами, бронежилеты, наколенники, сапоги, не хватает только титановых щитов. С боку у каждого болтается короткая дубинка с перпендикулярной ручкой. Я застыл как столб, задрав руки.

— Приглуши его, на всякий случай, а то смотри какой здоровый, — неожиданно высоким голосом скомандовал старший наряда с большой звездой на рукаве второму патрульному.

— Сама знаю, сейчас, только импульс больше сделаю.

Я не успел ничего сообразить, как высоковольтный разряд прошил моё тело. Такое впечатление, что меня проткнули ломом с головы до пят. Так, наверное, чувствует себя жук, которого насаживают на булавку для коллекции. Отборный мат застрял у меня в горле. Да что же это такое, а! Ведь я же не сопротивлялся, не ругался и на тебе! Электрошок какой –то особенный. Парализует почти полностью. Я могу только глазами вращать от злости. И это женщины! Та, которая меня припечатала разрядом, спокойно обшарила карманы. Хорошо, что я положил в портфель и кошелёк, и свой сотовый телефон.

— Ни черта у него нет, — сказала патрульная, –смотри, какой здоровый попался, у-у-у-у…, я бы всех вас.…

— Да ладно, не заводись, нам надо доставить его в целости и сохранности на сборный пункт. А уж там с ним пусть и разбираются, — определила мою судьбу командирша.

— Хорошо, как скажешь, ты старшая. Да опусти ты руки! И не вздумай дёрнуться! А то смотри у меня!

Электрошок опять упёрся мне в грудь. Подвижность постепенно возвратилась в моё тело.

— У-у-у! Какие грабли! — Полицейская кое как застегнула на моих запястьях пластиковые наручники.

— Девушки! Да за что же это?

Договорить я не успел, и опять передо мной замаячил наконечник электрошока.

— Заткнись! Понял! Лезь в собачник вместе со своей сумкой.

Передо мной открылась задняя дверь микроавтобуса.

— Ну, стервы, мы ещё вернёмся к этому вопросу.

Но это я про себя, сказать такое вслух — однозначно получить ещё один удар электротоком. А это о-о-о-очень больно! Хорошо хотя бы то, что наручники без трещотки. Можно руками крутить, и они сами не затягиваются. Позавчерашний день, по современным понятиям, такие и отломить не долго, если знаешь как. За мной захлопнулась дверь, и в ней щелкнул замок.

Машина покатила по пустынным улицам города, разбрызгивая снежную кашу. Такое впечатление, что вокруг царит послевоенная разруха. Кое-где в зданиях светятся окна, светофоров вообще нет, как нет и уличных фонарей на столбах. Куда я попал? Как здесь оказался? Пора думать, как отсюда свалить. А то ещё неизвестно, что будут делать со мной на каком-то сборном пункте. Микроавтобус свернул в переулок, и тут произошло что-то непонятное. Автомобиль тряхнуло, словно он налетел на кирпич, валявшийся на дороге. Машину потащило юзом, и она выкатилась прямо на тротуар.

— Ты что, уснула?! На дорогу смотри! — командирша сделала внушение водителю.

— Да, похоже, колесо пробили, — ответила женщина за рулём, — ладно, есть, кому менять. Давай зарядим задержанного. Нечего ему балду пинать, пусть поработает.

— Не положено по инструкции, — отрезала старшая наряда.

— Положено, не положено. Да куда он денется…. А так мне запаску таскать придётся,

руки марать, знаешь, сколько я заплатила за эксклюзивный маникюр?! Выпусти, пусть потрудится на пользу, перед тем как его на сборном пункте оприходуют — и полицейские в машине дружно расхохотались.

«Ну, если смешки начались, — то мотать отсюда надо однозначно», — промелькнула в голове мысль.

Открылась задняя дверь и моя мучительница скомандовала.

— Чего сидишь? Выгребайся, бери домкрат и запаску, да гляди у меня!

Однако краем глаза я успел рассмотреть приоткрытое окно подвала, из которого торчало что-то похожее на ствол винтовки с оптическим прицелом. Теперь ясно, почему мы здесь остановились. Уже лучше, есть хотя бы куда бежать.

— Девушка, браслеты сними. Я двумя руками одну гайку крутить не могу.

Щёлкнул замок и всё! Попалась, красавица! Будет тебе сейчас «ха-ха». Руки-то у меня свободны, а стоишь ты слишком близко.

— На, держи! Я бросил свой портфель оторопевшей полицайше.

Повинуясь рефлексу, женщина схватила его обеими руками. Доли секунды и электрошок у меня. Ещё мгновение и разряд прилип к машине. Наряд завизжал пронзительными голосами. Ничего девочки, не смертельно. Высокое напряжение распределяется по поверхности, не убьёт. Я терпел, теперь ваша очередь. А вот вся электроника в вашем драндулете увянет по тихой грусти от такого импульса, и никуда вы из своей железяки не выберетесь, и ни с кем не свяжитесь. А дверь собачника изнутри не открывается — это точно. Там даже нет ручки, сам видел.

— Ты не представляешь, куда ты вляпался. Ты просто не представляешь, что тебя ждёт. — Моя конвоирша удивлённо смотрела не меня.

— Плевать! Портфельчик-то будьте любезны… Марш в собачник! Два раза повторять не буду и мораль читать тоже.

Повторять и в правду не пришлось. Дверь с лязгом захлопнулась. Видимо знают девочки, как оно — электрошоком. За спиной вопли, крики, матерки, каких я за всю жизнь не слышал. А мне пора.

— Давай сюда!

Из подвала высунулся бородатый мужик в детской вязаной шапочке с болтающимися ушками и махнул мне рукой. Я нырнул в окно, и бросился вперёд за своим проводником, не задавая лишних вопросов. Минут через десять мы остановились, чтобы передохнуть. Я с гордостью показал захваченный шокер.

— Да ты что! Выброси немедленно! Там же радиомаяк! Нас возьмут быстрее, чем доберёмся до места!

Как же не дошло раньше! Я со всей силы треснул шокером о бетонную стену и выкинул «убитое» спецсредство через забор. Ещё полчаса подвалами коридорами какими-то дворами, и перед нами оказалась массивная бронированная дверь, такая же, как в бомбоубежищах в старых фильмах на которой была написана синей краской большая буква «М».

«Прямо как на общественном туалете», — успела мелькнуть в голове мысль.

Мой проводник отстучал по стене мелодию, похожую на «Венский вальс».

— Послушай, а там что?

— Там, там другой мир. Нормальный, без этих, — он кивнул в сторону улицы.

Ну, наконец, скоро буду дома, и этот кошмар закончится. Прямо как в фильме «Сталкер».

— Тебя, случайно не Сталкером зовут? — я спросил так, на всякий случай. А случаи, действительно, бывают всякие….

— Откуда тебе известно моё имя?

— Ясно, кошмары на проспекте Мира продолжаются, — пробурчал я себе под нос.

— Что ты сказал?

— Да так, ничего, это я про себя.

Наконец кремальера повернулась и отошли в стороны мощные ригеля. Многотонная дверь начала медленно приоткрываться. Через минуту перед нами был прямой и длинный коридор, ярко совещённый потолочными лампами. В боковых нишах дежурили здоровенные охранники в униформе. Эти — явно на женщин не похожи. Обыск по всем правилам, уже с металлоискателем, и опять мой портфельчик почему-то никто не тронул. В соседнем коридоре нас ждал приятный сюрприз — дрезина и два «мотора» в такой же форме что и у охраны. Двадцать минут по громыхающим стыкам подземной узкоколейки в кромешной темноте, рассечённой светом единственной фары нашего экспресса, платформа, охрана и лифт, точно такой же, как в нашей поликлинике. Видя моё замешательство, Сталкер успокоил.

— Не бойся, всё под контролем. Наша последняя модель, работает как часы. Недавно поставили.

— Да, уж. Я в курсе…

Действительно, даже не почувствовалось, как мы поднялись на несколько этажей вверх. Двери раздвинулись, пропустив нас в просторное помещение, посреди которого возвышался стул с высокой спинкой из нержавеющей стали. Такое впечатление, что его недавно принесли из какого-то бара, но бархатное сиденье, с кисточками по углам….

— Поклонись, — прошептал Сталкер, — это наш патриарх, самый главный здесь представитель верховной власти здесь.

Пришлось выполнять, как-никак помогли сбежать от полиции.

— Лицо «верховной власти» показалось мне знакомым. Ба! Да как две капли воды похож на начальника юридического отдела нашей фирмы. Неужели потомок? И тут покоя нет!

— Как кличут тебя, странник?

— Э-э-э… — я немного замялся, называть своё настоящее имя мне вовсе не хотелось, а от всего произошедшего за последний час, мысли улетучились из головы. Вот он — фактор неожиданности в действии. Ну что же надо выворачиваться, сократим своё имя до двух букв на корейский манер, пусть буду — «Ни». Слишком кратко звучит, конечно, но сойдёт и так. Тем более что пить на брудершафт с этим патриархом мне не светит. — Э-э-э,… Ни меня зовут.

— Ваше сиятельство, — прошептал Сталкер.

— Ваше сиятельство, — добавил я после некоторой паузы.

— Чего «ни», — сиятельство удивлёно посмотрел на меня.

— Имя, ваше сиятельство, говорю моё — Ни.

— Странное имя, странное, впервые слышу. Ну да ладно, Ни, значит, Ни.

Взгляд верховной власти просканировал моё лицо.

— Ничего странного, Ни, да и — Ни. Я вообще — человек самодостаточный, то есть сам по себе — не зависимый ни от кого, и всем довольный по жизни. Ничего и никому не должный.

— А чего же ты, всем довольный человек, бежал из женской зоны? — патриарх прищурился, наблюдая за моей реакцией.

— Ещё вопрос как я туда попал? Ваше сиятельство.

— И как же ты туда попал, если не секрет?

— Да какой там секрет, ваше сиятельство. На таком же лифте опустился вниз и всё.

— Вот уж не надо лукавить, ой, не надо! Таких устройств, как мне известно — всего два, одно — здесь, другое — в женской зоне у матриарха.

— У кого?

— У верховной власти женской зоны, вот у кого. А туда, к матриарху, таких как ты, — сиятельство смерило меня презрительным взглядом с головы до ног, — последние сто лет, на километр не подпускали. Вот так-то!

Чёрт! Это что же, получается? Неужели я влетел на каком-то китайско-финском лифте на сто лет вперёд вообще непонятно куда?! От такого открытия меня даже в пот пробило.

— Что-то ты друг мой Ни испариной покрылся, никак от вранья?

— Никак нет! Не от вранья, ваше сиятельство! — Я для приличия вытянулся по стойке смирно. — А от счастья лицезреть ваше сиятельство! Да и к тому же у меня память отшибло немного. Полиция мне мозги повредила электрошоком, однако.

Вот тут я соврал. Память на месте, а боль в груди и кашель как рукой сняло. Надо бы спасибо девчонкам сказать, а я их в машине запер. Нехорошо получилось.

У меня даже совесть где-то шевельнулась от такой мысли.

— Ну, от шока бывает. Что, на самом деле амнезия замучила?

— Да вроде нет, никто меня не мучил, а кто такая амнезия? — я как мог, изобразил удивление на своём лице.

— Ясно, похоже, не врёшь. Сталкер, голубчик, просвети нашего друга Ни по всем вопросам, ничего не скрывай.

— Слушаюсь, ваше сиятельство. — Мы отошли в сторону. — С чего начнём, Ни?

— С начала. Что произошло за последние сто лет у вас?

— Да много чего. Судьбоносных событий мирового масштаба было несколько. Первое — это когда к власти сразу в нескольких наиболее развитых странах, почти одновременно пришли женщины.

— Хорошо, что не было ядерной войны. Но что в этом плохого?

— Абсолютно ничего. Именно угроза глобального ядерного конфликта и привела к власти представительниц прекрасного пола. А уж они и продвинули законы регулирующие рождаемость. К тому же стало возможным достоверно прогнозировать пол будущего ребёнка. И в этом смысле преимущества были опять за ними, за женщинами, поскольку мать имела решающее право выбора в случае конфликта интересов у супругов. Семьи стали всё чаще и чаще выбирать девочек. Потому, что с ними и хлопот меньше и огрызаемость у них тоже ниже. Постепенно общество осознало тот факт, что мужчины практически и не нужны. Потомство стало появляться исключительно в инкубаториях.

— Стоп, стоп, Сталкер, а как же это….?

— Ты имеешь в виду секс?

— Вообще-то любовь между мужчиной и женщиной.

— С этим ещё проще. С помощью средств массовых коммуникаций изменились и критерии восприятия мира, то есть — система ценностей. Главными стали успех и карьера.

— Ну а инстинкты. Ты представляешь, что это такое?

— Да, конечно. Но дети, рождённые искусственным путём, обладали уже другими инстинктами.

Вот это да! Доигрались, птицефабрику напоминает.

— А откуда тогда ваш «настоящий мир», в котором правит патриарх? — я кивнул в сторону трона.

— Это последствия гуманизма нашего общества, — ответил Сталкер.

— Чего?

— Гуманизма, говорю. Получить стопроцентной гарантии рождения девочек всё равно не удалось, а уничтожать жизнь человека, даже если это мальчик, не гуманно. Вот и была создана зона «М». Во избежание инцидентов всех рождённых мальчиков направляют сюда.

— А если они, к примеру, потом захотят продолжить род людской традиционным способом? Тогда как? Выбор то, вон какой!

— Никакого выбора нет. Не захотят. Операция совершенно безболезненна и не влияет ни на здоровье, ни на продолжительность жизни.

От такого заявления у меня зарябило в глазах. Вот уж точно влип, так влип.

— Исключений не бывает?

— Почти нет, грустно заметил Сталкер.

— С мужиками понятно — чик, и нет никакой тяги, а с женщинами как, их-то много, а вдруг и их окликнет зов природы?

— Там ещё проще, наука на месте не стоит.

— Значит химия, — заметил я.

Сталкер понизил голос до шёпота.

— Я тебе этого не говорил, это государственная тайна.

— Для вас может и тайна, а мы с такими прикормками давно столкнулись.

— Сталкер, ты всё рассказал нашему другу?

— Да, ваше сиятельство.

— Ну и замечательно, оставь нас наедине, будь добр.

— Слушаюсь, ваше сиятельство. — И Сталкер пятясь задом и постоянно кланяясь, тихо закрыл за собой дверь.

— Ну, вот теперь, когда мы остались одни можно и откровенно поговорить. Да подойди ты ближе, Ни, не кричать же мне на весь зал!

Однако сиятельство был с большого бодуна, мне даже закусить захотелось, когда я оказался рядом с верховной властью.

— Нравишься, ты мне Ни, определённо нравишься, — продолжил патриарх, налив себе стакан минеральной воды. — Ловко ты прикинулся с потерей памяти, ловко. Ну да ладно, я не в обиде и к тебе есть деловое предложение.

— То есть как, ваше сиятельство, нравлюсь?

— Да нет не в этом смысле, не переживай, у меня традиционная ориентация. Я говорю о твоей манере поведения. Нашим туземцам, не хватает, изобретательности, что ли. А ты — другое дело! Крутишься как уж на сковородке. Чувствуется и напор, и агрессивность, и умение контролировать ситуацию, как раз то, что надо. Есть в тебе что-то такое, непонятное, интуиция меня никогда не подводила. И появился ты здесь не случайно. Чувствую это нутром. Однако дифирамбы петь мне некогда. Буду откровенен, у меня проблема с кадрами.

— Не новость, так везде. Я третью бригаду на отделке за месяц меняю, и всё бес толку, то пьют, то делать ни черта не умеют.

— Ты не понял Ни. Мне нужны доверенные и энергичные люди, которые могут принимать самостоятельные решения в свете моих стратегических планов, и добиваться их исполнения. Моя личная опора, так сказать.

— Так в чём же дело. Учите, тренируйте, воспитывайте, кто не даёт?

— Пробовали, не тянут, гормонов не хватает, наверное.

— Ну, так и решили бы проблему с помощью ваших технологий.

— Не выходит. Вообще-то мы пытались, но не получилось, ты видел.

— Что видел?

— Не что, а кого? Сталкера, говорю. Это был наш перспективный проект. Такие надежды на него возлагали! Но что-то не пошло. И соображает он неплохо, но всё равно — не то! Понимаешь, не то! — верховная власть залпом осушила стакан.

— Сталкер — киборг?!

— Да нет же! — сиятельство вновь наполнило до краёв стакан. — Минералки хочешь? Ну не хочешь как хочешь, — продолжил патриарх, не дав открыть мне рот. — Сталкер — продукт генетических технологий, субъект с заранее заданными свойствами. Так мы думали. И, почти получилось, но не совсем. Теперь понял?

— Почти, а почему его Сталкером назвали?

— Ой, и темнота же ты, Ни! — патриарх жадно глотнул воды, — Сталкер — это типа первопроходец, если уж более точно. Он должен был стать именно проводником нашего общества в мир принципиально других возможностей. Вот такая, вот идея была.

— Круто! Только мне непонятно вот что — я, ваше сиятельство, здесь недавно, а уже деловое предложение. И не страшно? А вдруг я что скрываю, или не тот за кого себя выдаю, тогда как?

— Ой, ой, ой! — сиятельство закатило глаза к потолку, — какие мы секретные! Не забывай, куда попал. Если мне надо, всё расскажешь как на духу, и даже то, что не знал.

— Пытать будете?

— Да о чём ты Ни!? У нас гуманизм, сам вспомнишь.

— Хорошо ваше сиятельство, а как же то о чём говорил Сталкер?

— Стерилизация что ли?

— Ну да.

— Невнимательно ты слушал, Ни, невнимательно. Он же прямо сказал — «исключений почти не бывает». А почти — это не совсем. А тут и власть, высокое положение в обществе, льготы, привилегии. Да и потом исключений почти не бывает не только у нас, в зоне «М». — Сиятельство хитро подмигнул. А выбор, вон какой! Ну, ты понял?

— Двойная мораль?

— А когда она была одной для всех? Ты знаешь такое время, или такое место? Но что-то долго я тебя уговариваю. Так «да» или «нет»? Давай уже определяйся.

Картина вырисовывалась совсем печальная. Если патриарх подчиняется матриарху, а это так на сто процентов, судя по тому, что рассказывал Сталкер, то мои часы сочтены, если я, конечно, не соглашусь на предложение верховной власти «от которого нельзя отказаться».

Непонятно только зачем мне устроили спектакль с побегом, и какую роль для меня придумало сиятельство. В доверенные люди?! Через полчаса после первой встречи?! Да как же! Так я и поверил! Используют по полной программе и сдадут, как ржавый металлолом по сходной цене, как пить дать, сдадут. Или хуже того… но об этом лучше вообще не думать. Думай не думай, а то, что надо срочно отсюда сматываться — это факт. План моментально созрел в моей голове.

— Хочу спросить, ваше сиятельство.

— Давай, говори.

— А что это, ваше сиятельство, у вас на стенах всякий хлам развешан?

— Ты что себе позволяешь, Ни? — у патриарха грозно сверкнули глаза, — а ну, подойди сюда! Это же раритеты! Э, да что с тобой разговаривать, зря я тебя убеждал, однако. Твои мозги и впрямь полиция повредила.

— Хорошо, и последний вопрос, ваше сиятельство. Можно?

— Последний? Валяй.

— Для чего весь этот балаган с моим побегом?

— Вот и правильно, зачем друг другу мозги пудрить, Ни. Обнаружили тебя случайно, и поэтому за тобой прибыл обычный экипаж, который был ближе всех к месту твоего появления, а не специальный. Это — первое. До конца не было ясно, откуда ты взялся и один ли ты здесь оказался, это — второе. Вот и решили тебя как бы отпустить, чтобы прояснить ситуацию. Сталкера срочно отправили в условную точку встречи, и распорядились, чтобы ваша машина ехала медленно. Надо было, наверняка попасть в колесо. Тебе и так бы дали возможность уйти вместе с ним, чтобы проследить за тобой. Даже если бы ты сбежал и от Сталкера, то всё равно… казённое оборудование верни, тебе оно больше не понадобится.

— Чего вернуть?

— Да жучок, говорю, который, Сталкер незаметно прилепил тебе за воротник куртки. Никто не ожидал, что ты будешь глушить весь экипаж. Значит, мы правильно поступили, заманив тебя к нам. И к тому же мы до самого конца не были уверены в том, кто ты такой на самом деле. Не ровён час, натворил бы чего, или сбежал в неконтролируемую зону. И как тебя там искать? А тут, вот он ты, тёпленький, и уже никуда не денешься. А коль уже ты отказался от моего предложения, то сам виноват, — патриарх ехидно ухмыльнулся.

Ага, появилась надежда. Значит, есть куда бежать! Ну ладно, поглядим, что дальше будет.

— Да заберите вы своё … — я бросил на стол липучку с жучком.

Сиятельство посмотрел на небольшой экран перед собой.

— Ну, вот кажется и всё. За тобой прибыл спецконвой. Да, тебя ждёт сюрприз. Там твоя знакомая, которую ты засунул в собачник, — патриарх захихикал. — Уж она-то отыграется на тебе по полной программе. Девочки в нашей полиции злопамятные, это мы знаем.

Ну и вас ждёт сюрприз тоже! Выгорит, не выгорит. А что, собственно, мне терять?

— А три последних желания? Ваше сиятельство. Всегда так было. Даже, приговорённому к «вышке» — положено. А тут ещё хуже.

— Ну, и ты наглый, Ни, сразу чувствуется — не абориген! Это хорошо, я сам такой.

— Какой есть. Так как на счёт желаний — слабо?

— Ладно, своим — скидка, давай уже, теперь уже точно никуда не денешься. Спецнаряд — люди серьёзные, твоих шуток не поймут, предупреждаю.

Желание первое — мне из раритетов эту сетку, и брезентовые рукавицы.

Желание второе — мой портфель со мной. Он мне дорог как память.

Желание третье — хочу попрощаться с духами подземелий наедине. В том месте, где покажу.

Сиятельство посмотрел на меня с нескрываемым сожалением.

— Точно, с головой у тебя проблемы. Бери раритеты и иди в подвал, прощайся, хи-хи, с духами, а заодно и со своим прошлым тоже. Только без фокусов. Из подвалов выход всего один, сразу говорю.

Ну, я буду не я, если не сделаю вам «хи-хи» на прощание. Наконец, я в подвале, а там те самые духи, которые мне нужны, попросту — крысы. Я их раньше видел, когда сюда добирались со Сталкером. Большущие, серые, отъевшиеся. Видно, что никто их давно не травил и не гонял. Они даже не обратили на меня никакого внимания, а зря.

Мне пришлось привязать по краям сетки четыре камешка и вперёд! В детстве мы с друзьями так браконьерствовали на озёрах. Правда, тогда ловили только птичек, и то потом отпускали. Да какая разница! Сетка, расправляясь, полетела прямо на стаю. Визг, писк, да не тут-то было. Теперь моя судьба в крысиных лапах. Две самых крупных и наглых запутались так, что пришлось рвать сетку. Вот тут и пригодились рукавицы. Иначе точно бы, стался без пальцев. Крыс — в портфель, сам — к выходу.

— Ну, что простился с духами? — Ехидно ухмыльнулся патриарх, который пришёл лично проверить то, как меня будут загружать в машину.

— А то!

— Вон, тебя уже спецконвой ждёт.

На улице стоял настоящий чёрный броневик и рядом две рослые тётки, экипированные как робот — полицейский. Тут же крутилась моя знакомая, поигрывая дубинкой. Водительская дверь приоткрыта, ключ торчит в замке зажигания, и двигатель тарахтит на малых оборотах.

— Сумку расстегни, а то может у тебя, что спрятано там. — Ко мне подошла конвоирша.

— Конечно, спрятано.

Резким движением я открыл портфель. Крысы, ослеплённые солнечным светом, замерли от неожиданности. Я вытащил их за длинные хвосты. Духи подземелья задёргались, пытаясь вырваться и укусить меня за руку. Спецконвой с воплями бросился в разные стороны. Рефлекс сработал, как я и думал. Моя полицайша, выронив дубинку и оцепенев от ужаса, не мигающим взглядом уставилась на извивающихся крыс.

— В машину, быстро! — крикнул я

Заложница — совсем нехорошо, а куда деваться? Дороги я сам всё равно не найду, а так будет хотя бы какой-то шанс выбраться из этого города. Потом и отпустим на все четыре стороны.

Женщина прыгнула в клетку, предназначенную для меня, и захлопнула за собой дверь. Духов пришлось запихать назад в портфель, мало ли, ещё могут и пригодиться.

Всё! Первая передача, вторая, третья…. Туша броневика медленно, но верно набирая скорость, с грохотом вынесла решётчатые ворота. Вот вам и «хи-хи», как и обещал.

Не оборачиваясь, я прокричал.

— Где отключается радиомаяк?

— Не знаю!!

— Знаешь, быстро, а то крыс к тебе в клетку запущу!

— Вон та синяя кнопка на панели, только не делай этого!

— Где неконтролируемая зона, говори, ну!

— На север, на север, прямо по улице, только сумку не открывай! Пожалуйста.

Уже лучше. «Пожалуйста» появилось. Броневик катит по загородному шоссе. На трассе совсем никого. Ненормальный город с ненормальной жизнью остался далеко позади. Асфальтовое полотно постепенно превратилось в просёлочную дорогу. Незаметно изменилась и погода, ласково, не по-осеннему, светит солнце, вокруг светлый бор с высоченными соснами.

Я остановил машину и заглушил двигатель. В конце концов, всё не так уже и плохо, хотя в очередной раз пора думать, как отсюда выбираться. Сдаётся мне, что это можно сделать только так же, как я сюда попал. Опять придётся возвращаться в город, и опять искать эту недоделанную «машину времени». В кустах раздался треск сучьев. Видимо к нам пожаловали гости, или хозяева, если уж правильно. Посмотрим, кто бы это мог быть. Да, кстати не мешало бы познакомиться поближе и со своей заложницей. Я открыл дверь отсека и выпустил женщину из машины.

Шлем сними с головы, — попросил я, — а то шея заболит.

— Хорошо, как скажешь.

Передо мною была совсем молодая женщина — шатенка с большими карими глазами, немного похожая на мальчишку из-за своей короткой стрижки.

— Как тебя зовут, — продолжил я допрос, хотя по нашивке на униформе и так было ясно, что передо мною — сержант второго класса Лина.

— Лина, — ответила женщина, — а тебя как?