Бесплатный фрагмент - Где ты, Юра… или Маха одетая и Маха раздетая

Посвящается моей
Помощнице — Б. М.,

Юлия сидела в кресле в голубом халатике и со страхом ждала возвращения Николая. Она была хороша. Локоны рассыпались по плечам, лицо заострилось, щеки порозовели, глаза стали тёмными, глубокими, бездонными, как заводь. Она тревожно поёживалась. Вот теперь она понимала: Николай пришёл по её душу.

Все стихи взяты из книг: Розена Л. В. «Как божий мир красив», «Покаянный плач на Руси православной», Воронеж, Ц.Ч.К.И. 1999

Все права защищены. Никакая часть

этой книги не может быть

воспроизведена в той или иной

форме без письменного разрешения

владельца авторских прав.

Стоял тёплый сентябрьский вечер. Ожидали дождь с грозой. Но распогодилось, небо стало чистым, ясным, всем захотелось погулять. На всякий случай взяли с собой зонты. Дети бежали впереди взрослых. Они о чём-то спорили, взрослые, слегка улыбаясь, шли за ними и молчали. Затем Николай произнёс, обращаясь к жене Нине:

— Мне завтра рано вставать, поэтому, давай не будем задерживаться, хорошо?

— И так всегда — рано, поздно, так далее, тому подобное. Вечно что-то тормозит, мешает, не даёт жить по-человечески!

Николай сумрачно буркнул:

— Ты же знаешь, я не виноват в такой жизни! Тебе требуется то, другое, как это реально осилить? Работая, мой друг, как негр! Если ты не понимаешь, о чём говорить?

— Ну, хорошо, хорошо! Уговорил! — согласно закивала она головой.

— Дети, куда Вы побежали? Нам направо! Сворачиваем! — строго окрикнул их отец.

— Мама, мамочка, посмотри какие красивые цветочки! Я не хочу направо, здесь лучше!

— Ну, вот, расхныкался! Зачем тебе такие цветочки? У нас в саду розы цветут, а ты какие-то дикие ромашки собираешь!

— Мама, ты знаешь, я не люблю розы. Вот ромашки, это — да!

— Да собирайте, что хотите, но мы сворачиваем, этот путь короче. Завтра отцу рано вставать! Или слушаться и ещё погуляем, или — сразу домой!

Дети завизжали, захныкали, но повернули направо.

Позади всех брели паренек с девушкой. Они молоды, обоим по семнадцать. Они, будто не слышали приказаний старших. Он что-то увлеченно объяснял ей, она молчала.

— Юрий, я не понимаю твоей тревоги, почему ты говоришь мне об этом? — наконец она нарушила молчание.

— Потому, что боюсь за тебя, Юлечка! Ведь я тебя люблю, мою глупенькую малышку! — ласково ответил он ей.

— Если любишь, то значит, надо фантазировать?

— Нет, я не фантазирую, я знаю своего брата Николая. Хоть мы и от разных матерей, но кровь почти одна.

— Уже и не почти, но всё-таки родство есть! — рассмеялась девчушка.

— Да не в этом дело — одинаковая кровь или нет, но от разных матерей всегда бывают разные дети. Тебя так трудно убедить! Хорошо, пока забудем об этом! Скажи, ты меня любишь?

— Ах ты, проказник, конечно, люблю, ты знаешь об этом давно!

— Ну, тогда поцелуй меня хоть раз в жизни, и я воскресну, не буду мучиться. Иногда мне кажется, ты совсем меня не любишь, а утверждаешь, лишь бы отделаться. Ведь так?

— Нет, не так! совершенно не так, глупый ты мой! Ну, хорошо, я дам тебе залог моей любви, давай приотстанем.

Она наклонилась над колокольчиком, а мальчишка схватил её в охапку и поцеловал в щёчку.

— Ой, что ты делаешь, неловкий! Я уколола палец о крапиву, она здесь жгучая.

— А вот теперь я поцелую твой пораненный пальчик. Где он?

— Вот он, — промолвила девушка.

Он взял её руку стал целовать, приговаривая:

— Сейчас всё пройдёт, и ты выздоровеешь! Ох, Юля, какая ты нерасторопная! А теперь давай другую руку, чтоб она тоже не укололась, я её расцелую наперёд! О, какие же у тебя красивые ручки, длинные тонкие пальчики и узкое запястье! Говорят породу женщины, определяют по запястью, как и ножку по размеру. Кстати у тебя какая ножка? Дай посмотрю, тоже маленькая, как у Дюймовочки! Какая же вообще ты красивая!

Юлия действительно была само очарование. У неё была не та простая, холодная красота, которая, как маска, ничего не выражает. Каждая черта лица её дышала благородством и негой. Волосы у неё были курчавые и пушистые. Когда она расплетала косы, они разлетались в разные стороны. Говорят, владеющий мягкими волосами имеет и мягкий характер. Черты лица классические, казалось, будто она сошла с полотен художника Боттичелли. Он рисовал свои образы с прекрасной знатной дамы эпохи Возрождения. Все, окружающие эту даму, называли её «Великолепной». Когда на Юлию смотрели образованные люди, они невольно вздрагивали. Она была, как две капли воды, похожа на героиню картины Боттичелли «Рождение Венеры». Та выходит из раковины морской, полная неги, сознания своей красоты и обольстительности. Она как бы сама в восхищении и удивлении от себя. «Неужели это я, такая непередаваемо прекрасная?». Высокий лоб, длинные, белокуро — рыжеватые волосы, большие глаза и некоторая стыдливость от своей наготы, такой врезалась в память потомков эта Венера.

Художник Боттичелли любил эту «Великолепную» прелестницу, на всех полотнах рисовал её центральной фигурой. «Весна», например, и другие его картины. При её жизни, мастер и намёком не смел с ней, объясниться. Слишком высоко было её социальное положение. Умерла она очень молодой, в двадцать три года. Рисовать «Великолепную» он стал после её смерти и даже просил похоронить его рядом с ней. Только о ней грезил он всю жизнь. Она была вдохновительницей его творчества, его мечтой, прекрасной и недостижимой… Вот как иногда любят люди! Однажды и навсегда…

Невольно сравнив Юлию с предметом любви Боттичелли, Юрий застыл, любуясь девушкой. Он был тоже красив. Но красота его подруги — шалуньи, словно песня, врезалась в сердце и оставалась в нём навсегда. Перед красотой все замирают и падают на колени. И ему захотелось опуститься на землю и целовать подол платья или следы, оставляемые на земле, от её ножек.

Вдруг раздался резкий окрик Николая, разрушивший создавшуюся гармонию:

— Где вы там, что отстаёте?

— Ну, видишь, — вздрогнула Юля, — нас ищут!

— Да сейчас, сейчас догоним! Юлия, родная, я боюсь за тебя! Мой брат положил на тебя глаз!

— Что это такое — «положил глаз»?

— Ты что, маленькая, не понимаешь, что это такое? Только не выдавай меня ему! Поклянись!

— Клянусь, родной мой! Тебя я люблю и не выдам, а его боюсь и ненавижу!

— И правильно делаешь! Он садист! Слышала легенду о «синей бороде»?

— Не помню, а в чём дело?

— Был некогда такой граф, кажется, в Венгрии, у него жёны не засиживались, он их убивал под разными предлогами и заводил новых.

— О, ужас, какой! Но это было раньше?

— И сейчас есть такие «синие бороды», думаю, мой брат такой же!

— Но ведь он женат, моя тётя Нина не жалуется на него.

— Чем ты ей поможешь, если она пожалуется? Про него тоже идёт молва, у него было и есть много женщин!

— И ты думаешь, от тёти Нины он переметнётся ко мне? Как?

— Я не знаю как, но я нечаянно подслушал его разговор по телефону. Он говорил: твоей тёте купит огромный дом для неё и детей, а тебя возьмёт в жёны. Ты согласна на такой вариант?

— Зачем мне такой вариант? Я говорила тебе, боюсь его и не люблю!

— А если он что-то придумает такое, что у тебя не останется выхода?

— Возможно принуждение и насилие с его стороны?

— Ты совсем не понимаешь, что возможно? Но ты уже не вырвешься так легко, как твоя тётя, если он с ней разведётся. Пока за тобой не наблюдают и не следят?

— Вроде нет.

— Пока не следят, нам надо отсюда удирать. Как ты на это смотришь?

— Я не могу даже представить себя в его постели. Поэтому я согласна исчезнуть, только продумай, куда бежать, как всё это сделать, пока не раскрыли наш план. Деньги у тебя есть?

— Есть. Отец, умирая, разделил нам поровну свой капитал. Но он в деле. При мне тоже есть кое-что. Так ты согласна сбежать и чуть позже выйти за меня замуж?

— Конечно, ты ещё сомневаешься. Я жить без тебя не могу, если он меня изнасилует, я умру!

— Не надо умирать! Но знай, если он начнёт к тебе приставать, сделай вид — он тебе не безразличен, но у тебя сейчас последний экзамен в колледже, и ты сможешь говорить обо всём серьёзном чуть позже. Поняла? Не показывай, что ненавидишь, иначе возьмёт силой, и мы не убежим. Усыпи его внимание! Договорились?

— Поняла, договорились!

— А теперь, дай я поцелую тебя в другую щёчку, в одну я уже тебя целовал. А то ей будет обидно!

— Ну, хорошо, целуй, пожалуйста!

— Где же вы? — раздался очень грозный окрик Николая.

— Да мы здесь, собираем на гербарий цветы. Они такие удивительные!

— Живо сюда, кому я сказал?

— Идём, идём, дядя Николай! — отозвалась взволновано Юлия.

— В чём дело, почему ты так приказываешь моей племяннице? — удивилась Нина и приостановилась.

Он не успел ответить, к нему подбежала дочка и пожаловалась: она порезала ножку о колючую травинку. Николай наклонился к ней, погладив ножку. Он выпрямился, и при, появлении Юрия и Юлии, побледнел, лицо искривила злая усмешка, он закричал на брата:

— Зачем ты крутишься возле девчонки, ей надо экзамены сдавать, а ты тут как тут!

— Ты что, они же дети, удивляюсь тебе, Коля! И потом, не смей приказывать ничего Юлии. Она моя племянница, а не твоя. Я её не учу, а ты тут причём, со своими советами?

— Не беспокойтесь, мы как раз об экзаменах и говорили. Юра спрашивал меня по экзаменационным билетам, — вставила, как ни в чём не бывало, Юлия.

— Я ему поспрашиваю, — огрызнулся, побагровев, Николай.

— Нет, нет, не волнуйтесь за меня, дядя Коля. Я не люблю мальчишек, они глупы. Но Ваш брат много знает, поэтому я терплю его возле себя.

Юрий покраснел и покосился на Юлию. Она сделала ему знак молчать. Он понял и успокоился.

Все вернулись в загородный дом. Это было необыкновенное сооружение. Для его постройки нанимался самый модный архитектор в Москве. Перед ним хозяин поставил задачу соединить модерн со стилем «Ампир». Следовало представить всё так, будто новизна в содружестве со стариной представляют не эклектику, а поэтическую грёзу. Там были виртуозные лесенки с изящными перилами, изгибающимися в такт шаловливой мечте. А веранды, комнаты отдыха, бассейны, спальни, банкетный зал, биллиардная были похожи на сказочные строения какого-то доброго волшебника, затерявшегося среди зарослей шиповника и старых могучих елей. Всё веселило, радовало глаз, настраивало на мажорный лад. Великолепно было бы, если б сами владельцы поняли, что живут в настоящей волшебной сказке, которую с любовью подарило им провидение.

После прогулки началась обычная домашняя суета. Следовало всем почиститься, вымыть руки от зелёной травы, привести себя в порядок и идти ужинать. Но почему-то у всех был скисший, недовольный вид. Когда хозяева расселись по местам, служанка стала разносить снедь. Ели тоже с неохотой, хотя еда была очень вкусной. Предлагались: рагу из зайчатины, запеченные в сметане куропатки, тефтели по-французски, устрицы, французские вина, лангусты с чешским пивом, десерт. После ужина все разбрелись по своим комнатам.

Когда Нина села перед зеркалом, чтобы расчесать волосы и привести себя в порядок, в её будуар вошёл Николай.

— Что это ты такая сердитая, дорогая? И почему я не имею права делать ей замечания, если она ест мой хлеб? Пока она живёт в моём доме, будет мне подчиняться!

— А в чём состоит это подчинение? Может ты сам на неё глаз положил и ревнуешь к своему брату?

— Ты или параноик, или глупая тётка. Что такое «глаз положил» на родственницу, ты даёшь своим словам отчёт?

— О, не притворяйся глупеньким мальчиком. Мне кажется, ты с пелёнок уже знал женщин. Такой ты знаток их великий.

— Я тебе давал повод так говорить? Слушай, ты прекращай свои штучки, иначе…, — зашипел он.

— Что — «иначе»? — переспросила Нина, усмехнувшись.

— Сама увидишь, что будет «иначе». Ты, голубка, заелась! Маникюр, педикюр, мази, массажи, модные бикини, светские развлечения и ничего больше. Так знай, всему этому может прийти конец! Поняла? — уже с угрозой прорычал он.

— Понять-то я поняла, не пугай. У меня есть свой капитал, ты взял меня в жёны не бесприданницей. Мне надоели эти споры, перепалки и попрёки. Забыл, когда ты оплачивал мои счета? До рождения младшего сына. Сейчас я покупаю всё за свой счёт! И давай оставим эти угрозы! — недовольно поморщилась она.

— Знаешь, ты так одурительно можешь надоесть, что терпение и у святоши лопнет, а у меня тем более! — он подошёл к её зеркалу и увидел прекрасное бриллиантовое колье на туалетном столике, — А это что такое? Где ты, дорогая, его взяла?

— Купила сама себе!

— Я же не велел тебе трогать основной капитал! Ты же не на проценты купила это, а ну, признавайся! — и он, как бы шутя, потрепал Нину за ушко.

— Что ты делаешь, мне больно! Ну, хорошо, мне подарил отец ко дню рождения несколько лет тому назад. Я не хотела об этом говорить, зная, ты тогда вообще мне не будешь ничего покупать.

— Ах, вот оно что! Жаль, его уже нет, а то бы делал это вместо меня!

— Но постель я делю с тобой, и поэтому дарить такие подарки твоя обязанность. К тому же я мать твоих детей! — подчеркнула она.

— У меня столько дел, а ты мне ещё голову забиваешь своими подарками. Спокойной ночи! Зайду, поцелую детей и тоже — спать.

Николай спешно вошёл в свою спальню, повернув в двери ключ. Это была необыкновенно большая, просторная комната. Она, казалось, служила для многих целей её владельцу. Справа от входа находился стеллаж с книгами в красивых дорогих переплётах из свиной кожи, тиснёных золотом. Сбоку — старинный массивный стол с резными ножками, напоминающими лапы львов. У входа — огромное зеркало работы французских мастеров восемнадцатого века. Про это зеркало ходили легенды, владеющие им, исчезали бесследно. Но это не только не испугало хозяина, но, наоборот, придало ему пикантность. Неподалёку расположился резной столик красного дерева и лёгкая банкетка, на тоненьких золочёных ножках. Далее, за ширмой, огромная деревянная кровать из морёного дуба с навесным прозрачным пологом. Слева — два тренажера для разминки.

На этой широкой, почти царской, кровати лежала, раскинув руки, девушка. Она была необыкновенно мила и обольстительна. Тёмные волосы кокетливо уложены в изысканную причёску. Длинные ресницы, в пол лица, колыхались при каждом её движении. Открытый белый лоб, с чёлкой посередине, маленький аккуратный носик правильной формы придавали озорной вид. Ещё поэт Александр Сергеевич Пушкин писал в своих заметках: в России у женщин редко встретишь хорошенький носик. Но маленький ротик в виде сердечка делал её немного глуповатой. На её тонкой шейке мерцало жемчужное ожерелье. Она знала, что мила, поэтому не считала необходимым украшать себя чем-то иным. Кожа на всём теле прозрачная, атласная, переливалась в полутьме перламутром. Глаза у Николая сузились, ноздри затрепетали, как у гончей на охоте, когда она брала след. Он бросился на кровать, и устало опустил голову ей на грудь, теребя её пышные локоны. На удивление, от неё пахло не французскими духами, а полевыми душистыми травами. Девушки эти, конечно, пожирали у него много времени и денег, но без таких развлечений ему было скучно. Юная особа обняла его, принялась гладить непокорно торчащие волосы. Он снял со своего пальца массивное кольцо с бриллиантом и надел ей на большой палец, чтоб не свалился с руки. Она потянулась к нему:

— Спасибо, милый! Как это по-джентельменски, помнить о своей девушке. Я люблю тебя, мой дорогой! Очень, очень люблю!

Он вновь зарылся головой в её пушистые волосы и замер от наплыва противоречивых чувств. Николай находился рядом с этой милой девочкой, а думал о другой. Ему всё до смерти надоело, всё, всё, всё!

********

Юрий долго не спал, лёжа в своей комнате. Он пытался потушить свет, закрыть глаза и уснуть. Но в голову лезли тревожные мысли. Он знал, его старший брат любвеобильный мужчина. Девчонок ему доставляли отовсюду. Он любил молодых, красивых. Его друзья подшучивали над ним, как прежде шутили в древнем Риме над Юлием Цезарем его легионеры: «Жители Рима, берегитесь! Идёт Юлий Цезарь, любитель женщин. Прячьте быстрее от него своих сестёр и жён!». Только друзья вместо слов Юлий Цезарь, произносили другое имя — Николай! А что было с ними дальше, когда девушки надоедали Николаю, Юрий не знал. Но он понимал, дойдёт очередь и до Юлии. И никто не спросит её согласия. Просто, как животное на заклание, связанную, с кляпом во рту, бросят в его постель и всё! И он думал, куда и как убежать им, чтоб их не нашли, и побег не сорвался? Юлию он не пропустит. Что ему до того, что она родственница его жены? Будь она даже его родной сестрой, он сделал бы с ней то, что захотел. А тут такая родня, кою роднёй-то он не считает. Юлия же на несчастье или на счастье, так хороша, что он не верил ей, когда она заверяла его в любви. Ему казалось, такие женщины рождаются, для необыкновенных людей. А кто он такой — Юрий? — спрашивал он себя. Ну, смотрят на него девчонки, но они далеко не такие, как Юлия! Редко создаёт природа подобное чудо.

Он знал, Николая полюбит не всякая женщина. Уж слишком у него хищный вид, хоть он мнит из себя красавца: злобные, на выкате глаза, маленькое личико, будто у хорька, спутанные, жёсткие волосы. А утончённая Юлия вообще не должна им увлечься. Но, кто их знает, этих женщин? Пойди, их пойми! Говорят одно, думают другое. Он прекрасно помнит книгу Виктора Гюго — Человек, который смеётся. По сюжету маленького мальчика украли и изуродовали его лицо, дабы продать, как шута. Он выглядел вечно смеющимся. Но потом выяснилось, этот мальчик являлся герцогом. Когда о сём узнали в свете, к нему потянулась прекрасная герцогиня, из-за противоречия: такого обезображенного невозможно любить, и поэтому она его любит! Душа у Юрия разрывалась от страшных предчувствий. Он решил позвонить ей немедленно. Ему очень хотелось знать, как она там?

— Ало, Юля, не спишь? Можно я к тебе загляну на огонёк?

— Не сплю, но нельзя ко мне сейчас.

— Почему? — встревожился парень.

— Твой брат пришёл в гости и сидит у меня в туалете. Сказал, хочет переговорить со мной, вдруг схватился за живот и помчался туда. Я сама тебе позвоню, хорошо? — ответила она шёпотом.

— Обязательно позвони, иначе со мной приключится инфаркт!

— Хорошо, хорошо… Позвоню! — а сама еле сдерживалась, чтоб не заплакать. Но стерпела, понимая, если напугает Юрия, может произойти братоубийство.

Юлия сидела в кресле в голубом халатике и со страхом ждала возвращения Николая. Она была хороша. Локоны рассыпались по плечам, лицо заострилось, щеки порозовели, глаза стали тёмными, глубокими, бездонными, как заводь. Она тревожно поёживалась. Вот теперь она понимала: Николай пришёл по её душу. Юлия случайно увидела, приоткрыв свою дверь, как из его спальни выпорхнула молоденькая девчушка и побежала куда-то вперёд по длинному коридору. Она была почти обнажена. В коротеньком прозрачном халатике, полы которого разлетались во все стороны, обрисовывая стройную фигуру. Это случилось совсем недавно, она проверяла тогда замок в двери. Она ещё не успела опомниться, как Николай постучал к ней. «О, ужас, только что был с этой девочкой и бежит ко мне! Юрий прав, он может сделать со мной, что угодно. Как мне сейчас отделаться от него? Сошлюсь на женское недомогание. Больше тут ничто не поможет. Экзамены я сдала, на это не стоит ссылаться, он может проверить. Мы и так с Юрой долбим об экзаменах, которых уже нет».

Дверь туалета раскрылась, Николай прошёл в ванную комнату, стал в ней плескаться. Юлия судорожно думала, не позвонить ли тётке, не пригласить ли её сюда, чтоб она спросила, зачем он здесь? Но нет, лучше действовать с умом, хитростью, изворотливостью, как советовал Юрий. Если позвать Нину, все карты будут открыты и объявлена война. Станет всем плохо, Нине, её детям, Юре и самой Юлии. И убежать нельзя будет. А если вывернуться, можно оттянуть время, которое так необходимо им сейчас с Юрием. «Почему я ему не поверила раньше? Думала, — как это можно, я же родственница! Считала, Юра ревнует по глупости, как все мальчишки. И вот что получилось!».

Дверь из ванной шумно открылась и Николай, чистый, надушенный французским одеколоном, подбежал к Юлии, рывком схватил её на руки и понёс в постель. Она хотела закричать, но опомнилась, поняла, надо хитрить. Обвив его шею руками, томно улыбнулась и прошептала:

— Не урони. Мне сейчас нельзя падать. Я и так страдаю из-за своих женских неполадок! Но я рада, что ты побудешь со мной немного.

Он стал неистово её целовать, она гладила его по голове и приговаривала:

— Нельзя, глупый, не сейчас, терпи. И веди себя осторожно, дабы тётя ничего не заподозрила, а то что-нибудь сотворит со мной, чего доброго. Ну а теперь иди, я устала, изнемогаю, мне нехорошо!

Николай вернулся в свою спальню. Голова гудела, он выпил коньяку, бросился на кровать, велев позвать бывшую гостью. Милый цветочек сразу вернулся и защебетал, успокаивая своего господина.

В это время Юлия с силой оттирала места поцелуев Николая. Вскоре позвонила Юрию. Попросила сменить симку в телефоне, стала пересказывать происшедшее.

— Безотлагательно собери несколько нужных вещей, положи в маленькую сумочку, чтоб никто ничего не заподозрил, будь готова к восьми утра. Брат будет ещё в постели. Напиши записку Нине, у тебя осложнения со здоровьем и необходимо обратиться к врачу. Зубы разболелись. Когда ты выедешь из дома на машине, за поворотом у излучины реки, на нашем старом месте, я буду ждать тебя. О — кэй!

— Всё поняла дорогой, до встречи!

Юлия совсем не сомкнула глаз, было страшно, нервы накалены до предела. В голове — пустота, страх, перевозбуждение. Как быть, дабы не сорвался их замысел?! Немного успокоившись, стала молиться. Но молитва не шла. В голову лезла чушь, обрывки фраз, желание немедленно убежать отсюда. Этот отрезок времени она запомнит навсегда, дрожишь от неопределённости, ничего не можешь предпринять.

Слёзы текли из глаз, ночная рубашка сползала с плечей, замерзала. Но она, не обращая внимания, вся, наконец, предалась молитве.

*********

Нина полулежала на диванчике, читала интересный роман. Ей не спалось. Она была неотразима. Хорошенькое личико, будто с картин художника Грёза, смотрится очень молодым. Густые каштановые волосы распущены, падают на плечи небрежными завитушками. Карие глаза с поволокой блестят. Лицо бледное, холёное с правильными чертами. Нинина мама и сама Нина были из дворян. Они приходились дальними родственниками по боковой линии князьям Юсуповым. А все женщины в этом роду слыли красавицами. И хоть супруга у Феликса Феликсовича Юсупова — Ирина, была уже из другой семьи, (приходилась племянницей царю Николаю Второму), но тоже была очень красива. Сплетничают, Григорий Распутин, царский старец, увлёкся ею. Поэтому заговорщики завлекли Григория в подвал особняка Юсуповых, сообщив — с ним хочет встретиться эта знатная дама. О, всякое болтали! Он поверил обману, пришёл, и его убили. Так писали об этом большевики.

Нинин будуар был великолепно обставлен, всё подобрано в тон, гармонировало. Вся мебель из карельской берёзы. Эти старинные вещи она купила на аукционе по случаю распродажи будуара княгини Зинаиды Юсуповой — матери Феликса Феликсовича. Нина с удовольствием приобрела этот комплект. Три больших шифоньера, отделанные серебряными вставками, стояли вряд вдоль стены, занимая собой почти всё пространство. Трельяж с туалетным столиком был удобен и прекрасно инкрустирован перламутром. По бокам находились маленькие серебряные канделябры. Такие же канделябры, но немного крупней, украшали камин. Широкая кровать в стиле «мадам Помпадур» с балдахином, размещалась в центре. А справа от неё стоял небольшой «диванчик фаворитки», так он назывался, потому, что в былые дни принадлежал одной из возлюбленных князя, некоей замужней даме. Он был дружен с этим семейством, пришёл к ним в гости посмотреть, на подаренную им, мебель. И пока супруг дамы приказывал слугам приготовить отменное угощение для гостя, галантный кавалер и дама стали целоваться. Она шептала ему на ушко: «Только не здесь, только не здесь». Дама понимала, в любую минуту может войти супруг. Но всё-таки всё произошло здесь, на этом самом диванчике. Они обновили его. С тех пор он заслужил такое название — «диванчик фаворитки». Всё было почти, как описывает Анатоль Франс в книге «Остров пингвинов». Русские тоже любили чудить на французский манер. Сам Феликс Феликсович Юсупов — сын княгини Зинаиды Юсуповой, много преуспел в этом. Маленьким, он был красив, словно кукла, Зинаида одевала его до пяти лет, как девочку. Он подрос и продолжал далее частенько так чудить. Наряжался под прелестную княжну и посещал весёлые вечеринки. Даже как-то в самом Париже русские, приехавшие туда, увидели его в наряде дамы. Он танцевал в варьете. Феликса Феликсовича по Юсуповским бриллиантам узнали. Разразился скандал, но он даже не стал расстраиваться. Самое страшное было для него — потеря огромного состояния из-за революции тысяча девятьсот семнадцатого года. Пришлось всё бросать, бежать из страны.

Нина любила «диванчик фаворитки», предпочитала читать на нём, даже спать. Странное дело, но почему-то находясь на этом диванчике, она чувствовала себя озорной и весёлой проказницей, женщиной — баловницей! Тяжеловесная же помпезность кровати с нависшим над ней пологом — угнетала. Рядом с диванчиком находился журнальный столик, сделанный ею на заказ, в тон всего ансамбля. Утром, сидя на «диванчике фаворитки» она, пила утренний кофе, наслаждаясь чтением свежих газет и журналов. Она читала запоем всё, что попадалось под руку. Но, из книг, более предпочитала классику. Среди большого количества фолиантов в библиотеке, выбирала для чтения писателей англичан: Шекспира, Диккенса, Теккерея, Голсуорси, Уайльда. Последнего считала очень утончённым, но большим бедокуром. В Англии его судили за аморальное поведение, он находился некоторое время в тюрьме. Нину очаровала его изысканная пьеса «Саломея».

Среди французов ей нравились: Бальзак (кстати, она очень жалела, что его сгубила любовь к госпоже Ганской), Золя, Бодлер, Франс, Флобер, Мопассан. Ей нравились «Воспитание чувств» и «Госпожа Бовари» Флобера. Тот часто поговаривал: «Эмма — это я». У самого Флобера тоже не сложилось. Нина знала — Мопассан внебрачный сын Флобера. И он тоже много почудил. Читала рассказ о нём: Мопассан находился в зените славы. Из провинции приехала в Париж молодая девушка, беспредельно влюблённая в него. Она пришла к нему со словами любви. Он её отверг. От горя она решила стать куртизанкой, и уже в таком статусе покорить Мопассана. О ней пошла молва, как о блистательной даме полусвета. Писатель услышал это, посетил её, увлёкся, и она ему всё припомнила. Сделала это с умыслом, дабы он понял, ранее он потерял её, чистую и невинную. Ныне — пусть сожалеет, мучается! В конце жизни Мопассан сошёл с ума. Когда попадал в театр (он любил балерин), забирался на сцену, вынимал из карманов хлебные крошки, сыпал на пол и говорил, будто видит цыплят: «Клюйте, клюйте, мои цыпочки».

Сейчас Нина обложилась несколькими томиками: Мериме — «Хроника царствования Карла девятого», Ибсен — «Драмы», По — «Стихи, рассказы». Писатель Эдгар По её тоже удивил женитьбой на тринадцатилетней племяннице. Её покоробило от такого. Как можно так относиться к детям? Поэтому девчушка умерла молодой.

Она замёрзла, вынула из шкафа пуховый платок, накинула себе на плечи. Захватывающий момент в книге не давал уснуть. Нина уговаривала себя, следует заложить страницу закладкой и ложиться спать. Но любопытство было сильнее здравого смысла. Она сейчас ни о чём не тревожилась. Дети находились под присмотром бонны, наверное, уже спали и видели третьи сны. Муж удалился к себе, оставив её в покое. Она была безучастна к его ласкам, понимая, всё это видимость, а не любовь. Но теперь в этих чувствах разбираться уже поздно. Она ничего не ждала от жизни, боялась что-то менять. Ей были известны бесчисленные измены Николая. Его недалёкие «девочки» писали, звонили, думая её позлить, но она на все их реплики неизменно отвечала:

— С Вами обошлись хорошо, или у Вас есть претензии? Тогда только по назначению. Ко мне у Вас их не должно быть, голубушка. Желаю удачи!

Эти «девочки» неистовствовали, кусали себе губы, но её оставляли в покое. Она могла отомстить Николаю за измены тем же, но, во-первых, боялась, во-вторых, не хотела привносить в свою жизнь никаких изменений. В-третьих, понимала — такие развлечения могут дорого обойтись. Ей никто не был нужен. Ну, может, только один единственный, но она приказывала себе не помнить о нём, хотя он находился почти рядом, а иногда даже в их доме, совсем близко от неё! Увы и ах!

Кроме чтения, она развлекалась коллекционированием картин, приобретением старинных украшений, нашумевших на весь мир своей оригинальной родословной. Ценности она прятала подальше от мужа в заграничных банках, оформляя на счета детей. Это была умная и воспитанная женщина. Поняв своё положение, она дала ему определённую соразмерность, и плыла по волнам бурного течения, установив на реях своего судна все необходимые для этого паруса.

Дочитывая страницу, услышала стук в дверь.

— Николай, ты? — спросила она с сожалением. Затем поняла, недовольство следует скрыть. Быстро взяла себя в руки и, несколько мягче, повторила вопрос.

— Да, моя голубка это я, ужасно соскучился по тебе, — ответил он виновато.

— Но у тебя много способов развлечения, что ты ждёшь от меня? — раздражаясь, спросила она.

— Жду тепла и ласки. И твоей задушевности, конечно! — проблеял, заискивающе.

Это уже был нонсенс! Великие дела творятся великими мужчинами! За дверью послышался томный голос супруги:

— Ну, входи уж…

Поэтому, когда Юлия на следующее утро рано встала, позавтракала, написала записку тёте и выехала из дома на своём ягуаре, Николай преспокойно спал, мирно улыбаясь во сне. Юлия ничего не знала об этом, выходила из дома с большой опаской, посматривая на часы. Не опаздывает ли? Состояние такое, словно она что-то крадёт, и её вот, вот поймают! Она нервничала.

**********

И только сев в машину, Юлия несколько успокоилась, помчавшись с большой скоростью к указанному Юрием участку. Это местечко было излюбленным для них. Набрели они на него случайно. Высмотрели и сбегали туда, когда хотели побыть наедине с природой, помечтать, забыть всё неприятное, тревожное. Или просто посидеть вдвоём, поболтать, помечтать. Иногда они на этом месте загорали, спрятавшись от всего мира.

Лес здесь был густой, с колючим кустарником и великолепной лужайкой, на которой росли земляника, грибы. Юлия любила рвать тут колокольчики, ромашки. Плела из них венки, надевая себе и Юрию на голову. После она приносила небольшой букетик домой, поставив в хрустальный бокал, времён Петра Первого, приобретённый на аукционе Ниной. Сейчас её машина стремительно неслась по дороге. Всё ещё не покидало чувство тревоги. Наконец она оказалась на месте. Вскоре она заметила, её ждут.

Не успела она ступить на землю, как к ней стремительно подбежал Юрий. Он смотрел ей в глаза, брал за руки и не мог поверить, что перед ним живая Юлия. Затем сжал с силой в объятиях, и замер. Дрожащая, она тоже приникла к нему и чуть не заплакала. Но стерпела, дабы совсем не раскиснуть. Наконец, она отдала команду:

— Всё, хватит, перед тобой стою я, но могу и не стоять, если нас хватятся. План действий, и быстрей, пожалуйста! Думай, ведь ты же мужчина! — потом поняв, что она слишком резка с ним, добавила мягче, — И мой любимый тоже!

— За поворотом, направо, в кустах, ждёт другая машина, брат о ней не знает. Наши машины сталкиваем, друг с другом, взрываем, сбрасываем в реку. Садимся на запасную и удираем. Неподалёку, на загородном аэродроме, стоит вертолёт, он оплачен, ночью звонил, договаривался. На нём полетим в Мексику. На месте уже, там разберёмся. Теперь действуем, любимая!

Они устроили такой взрыв машин, что сами чуть не обгорели. Это было грандиозное и устрашающее действо! Юрий вынул из кустов, приготовленный заранее, длинный железный шест и с его помощью столкнул изуродованные машины в реку. Всё они делали чётко, быстро, не отдаваясь на волю эмоций. Затем разыскали припрятанную машину, сели, помчавшись в аэропорт, боясь ещё поверить, что все неприятности остались позади.

Аэропорт, почти совершенно заброшенный, с небольшой диспетчерской службой, не вдохновлял. Но что оставалось делать? Дорожки и взлётные полосы заросли травой, асфальт потрескался. На неудобства они махнули руками. Лишь бы взлететь. Машину оставили в подарок другу диспетчеру, обговорив, если они вернутся, он отдаст им её. Мотор заведён, они взлетают! Пилот обещал подбросить их до нужного места и вернуться назад. Только здесь они пришли в себя, надеясь, что оторвались от прошлого и смогут устроить свою жизнь, как все, без страха, боязни…

*********

Когда Николай узнал — Юлия пропала, он рвал и метал. Бросил на её розыски много усердных ищеек. Всё было безрезультатно. Он прекратил встречаться с другими женщинами, как лютый зверь выл по ночам в подушку, ощерив зубы, успокоиться, никак не мог. В офисе кричал на своих сотрудников. Все притихли, ходили перед ним почти на цыпочках, словно бледные, поникшие тени.

Наконец ему сообщили, найдены части обгоревших машин в реке. Он решил, с братом и Юлией случилась беда. Но ему никого не было жаль. Ему нужна живая Юлия. Он привык брать то, что желал. А тут желаемое ускользнуло от него. Сначала он поверил в несчастный случай, решив, Юлия без ума от него. Ему всегда казалось, он бесподобен, как мужчина, затмевает других. Он и предположить не мог, что кто-то мог обмануть его, бросить, осмеять. Всегда это делал он сам, невзирая на слёзы и другие уловки женщин, желавших его удержать. Но здесь произошло всё не так, как обычно. Он готов был пойти на многое, чтоб обнимать эту девочку. Но, увы, она погибла в аварии. Сначала, он старался разыскать хотя бы её тело. Водолазы прочесали дно реки вдоль и поперёк, но человеческих останков молодых людей не обнаружили. Нашли скелет старухи, мужчины средних лет, ребёнка пяти — шести лет, но не их.

Наконец в голову ему пришла мысль, его обхитрили. Теперь он лютовал. Он уже ненавидел Юлию, брата, желая им отомстить. Просто жить, как ни в чём не бывало, он не мог. Каждый день с удивительной методичностью его люди шныряли по всей земле, забредая в немыслимые закоулки, не находя никаких следов. Казалось, попади они ему в тот момент живыми в руки, оба лишились бы жизни в страшных мучениях. Видимо, он был болен, и давно, паранойей, испытывая ненависть, к отвергающим его людям. Поэтому, Нина, ранее интуитивно догадавшись обо всём, решила быть в меру ласковой, не обращая внимания на его проделки. У неё было двое детей, она не могла из-за них вести себя иначе, как хотела бы. Ей надо было устраиваться так, чтоб все были целы и относительно спокойны.

Нина не была глупой женщиной. Она многое понимала и шла на уступки только ради детей. Она давно обезопасила бы себя, если б смогла. Но делать это следовало раньше, до рождения малышей. Теперь она ни во что не вникала и очень корила себя, что взяла племянницу к себе после потери сестры, матери Юлии. Ей оставалось только молиться, дабы Бог сохранил их всех. Никакой суеты и беспокойства. Только спокойствие. Она будет делать вид — верит всем версиям Николая. А поэтому она станет подыгрывать ему. Но она не была пассивной. Деньги, которые разделил им с сестрой отец, она давно надёжно припрятала. Но, дабы показать Николаю — она расточительна и неприспособленна, иногда делала дорогие покупки не ради прихоти, а чтоб убедить его, основного капитала у неё почти нет. Она часто созванивалась со швейцарским банком, проверяя наличность и, убеждалась, там всё в порядке. Но на душе у неё сейчас было не спокойно. Она разумела, сидит на вулкане, который может в любую минуту начать действовать и привести всех к гибели.

Вскоре Николай вновь принялся за дружбу с молодыми подругами. Но покоя от этого никому не было. Дома из подвального помещения раздавались иногда стоны, будто повторялись времена инквизиции. Может, это наказание всему роду Юсуповых за убийство Распутина, которого в церковных кругах почитают за святого? А может, это уже у неё самой от страха появляются звуковые галлюцинации и не дают покоя? Она с трепетом признавалась себе: в один прекрасный день могут не проснуться ни она, ни дети. Надо было на что-то решаться в изменившейся ситуации. Но что она могла, немощная, против такого тирана?

Как-то, гуляя по саду с детьми, в сопровождении друга и помощника Николая, она услышала остервенелый собачий лай. Повернувшись в ту сторону, разглядела сквозь ветви деревьев: Николай прутом избивал любимую собаку. Он уже не помнил себя, от злости — всё бил и бил. Дети спросили, что там случилось, ей пришлось сказать, собачка подавилась костью и ей плохо. Взяв детей за ручки, она углубилась вглубь сада, стремясь туда, где ничего не было слышно. Тогда друг Николая, Виталий, взял у неё детей к себе на руки и побежал вперёд. Запыхавшаяся Нина еле догоняла их. Когда она поравнялась с ними, Виталий поставил детей на землю, усадил на траву и, отводя в сторону, дабы они не слышали, обратился к ней:

— Нина, дорогая, тебе не страшно жить в этом особняке за глухим забором?

Она побледнела, но взяв себя в руки, спокойно ответила:

— Что тут страшного? И почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Ах, не притворяйся глупенькой. Это уже не смешно. Ты понимаешь, он может натворить много бед? Ты же видишь, как он безумствует!

— Кто ты — друг, как прежде, или враг? — спросила она, бледнея, непроизвольно отстраняясь от него.

— Друг и очень большой. Я давно люблю тебя, ещё с юношеских времён, ты прекрасно знаешь, и не прощаю Николаю его поведения со всеми вами.

— Что ты предлагаешь, объясни, — спросила она напрямую, теряя самообладание, всё более бледнея.

— Надо тоже делать ноги, как это сделали Юлия с Юриком, — возбужденно прошептал он.

— Но мы ещё не знаем, где они, может, их давно уже нет на свете? — заикалась она, широко раскрыв глаза.

— Знаем, они поняли, дело может плохо кончиться, и смылись. Тебе с детьми тоже надо сбегать, слышишь?

— Куда? — задыхаясь, вопрошала Нина.

— Куда угодно, только подальше! Я люблю и жалею тебя, хоть ты делаешь вид, всё у тебя в порядке. Но я вижу, порядка нет! Давай убежим вместе. Я не могу видеть, что творит Николай. За всю жизнь не отмыться, — шептал он, впиваясь в её лицо своими тревожными глазами.

— Хорошо! Ты мужчина, делай всё сам, я женщина, связана детьми и ничего не умею. Тебе и карты в руки. Когда что-то решишь, сообщи мне, пожалуйста! — простонала она, чуть не трясясь от страха.

— На днях он вылетает по делам в разные страны. Горят договора. А мы в это время делаем ноги отсюда! — нашёптывал он всё более возбуждённо.

— Ты понимаешь, надо всё продумать, ибо он нас никогда не простит.

— Да, понимаю и беру всю ответственность на себя, — успокаивал он её.

— Я согласна. А теперь возвращаемся, чтоб никто ничего не заподозрил, — торопливо произнесла Нина, каким-то не своим голосом.

И они, смущённые, своим заговором, шли назад, молча, ничего больше не объясняя друг другу. Нина была очень грустна. И даже дети, словно чувствуя нечто недоброе, притихли и не шалили, как обычно.

***********

Николай не понимал, почему все смотрят на него косо и молчат. Он механически пощупал свой подбородок, подумав, может, забыл побриться? Потом со злостью принял решение: «Да пусть их, косятся! Они мне всегда завидовали. Но хватит безумствовать. Надо начинать работать. Я сотворил эту империю не для того, чтобы уничтожить за неделю! Довольно. А девчонка убежала, да напевать. Нужна она мне, хитрая бестия! Их пруд пруди, на каждом шагу, сами вешаются. На мою жизнь этого-то добра хватит. Мокрые курицы! За обещанные рубль с полтиной, полезут не только в любую постель, но и в пасть к крокодилу! Что за напасть пошла? Работать не умеют и не хотят, а нижнее бельё снимать научились с рождения. Чем такое объясняется?

Да в России всегда было всё примитивно. Князья завидовали друг другу, и что получалось? Распри. А потом вожди пролетариата уничтожили и князей. Нацию обезглавили, остались бывшие крепостные, рабы. То есть, безмозглый народишко, чернь, плебс. Только умеют жрать, пить, спать, завидовать и ненавидеть. Вместо того чтоб нечто осмыслить, они ленивы и бездеятельны, они готовы убивать тех, у коих получается всё лучше, чем у них. А кто у меня работает? Ленивые, подлые лизоблюды. Ну а что я хочу? Плебс и в древнем Риме требовал хлеба и зрелищ. Всё, хватит сентенций! Мне надо договориться о поставке стройматериалов за границу. Кончаю дурить, никаких девочек, а то начнётся обратный отсчёт. Сниму только парочку импозантных девчонок, одену, обую, буду держать на привязи. А жена… Что жена? Она у меня спокойная и холодная. Ей ничего не надо. Книги — романы, иногда увеселения и брюлики. Как она любит всё старинное, напоминающее ей дворянство. Сами-то из захудаленьких дворянчиков вылезли, а туда же, нос гнёт — она особь. Как же, из рода Юсуповых! А кто такие Юсуповы? Бедные в бытность свою татары, пробившиеся некогда ко двору и получившие самый высокий титул! Но, поди, ж ты, даже при советской власти их не трогали — помогли расправиться с Гришкой Распутиным!

Да нет, что я говорю, сам Феликс-то удрал со своей Ириной и дочкой во Францию, испугался, всё почти бросив. И правильно сделал. Здесь бы расстреляли. А так остался жив, и кое-что всё-таки прихватил же с собой. Умный и хитрый лис оказался, Ваше благородие!

Но если честно, Нинка мне мешает. Сколько вокруг деловых красивых тёток, они для меня всё б сделали, знай, я холост. Да, с женитьбой я поспешил, позарился на дворянские копейки. Надо было рассчитывать на себя. Тогда я просто струсил, очаровался её деньгами, красотой, обхождением. Культура. Всюду — «спасибо», да «извините». Надоело. Только детей жаль. У младшего все мои загребущие замашки. Без всяких — «спасибо» и «пожалуйста».

Графиня Марина из Мадрида так мне и сказала: «Не гонись за мной, я не для тебя! Разведёшься, тогда и подкатывайся!». Ох, и огонь тётка. Женщина — отпад. Таких никогда не встречал. Ну а если она меня так закрутит, что ничему не буду рад? Да как это меня можно так окрутить? Я не дурак. А всё-таки она хороша, даже очень. Как мне отделаться от своей Нинки? Куда б её поместить, чтоб мне не мешала? Ай, да не нужны мне они все, у меня дело приостановилось и горит. А это всё бабий мусор!» Он взял в руки мобильник, набрал номер:

— Виталий, где ты? Мне надо слетать в Африку, оформить договор поставки с партнёрами. Ты остаёшься за меня. Следи за Ниной. Может, что нароешь. Надоела она мне, хуже горькой редьки, со своим благородством. Отделаться-то как, не знаю. Детьми запутала. Девчонку, её племянницу больше не разыскивать и моего брата тоже. Зачем они мне? При случае всё отниму у него, и будем квиты. Любви захотел, получай, без денежек не очень тебя полюбят! Приеду, разберёмся, а пока на сегодня примите груз из Англии, чтоб всё было о-кэй! И запоёт соловей. Это я шучу. Заходи вечером, выпьем, закусим, поболтаем. Девочек удружу.

— Всё понял, постараюсь ради дела! Но девчонок не подкидывай, знаешь, я это не люблю!

— Старайся, старайся, только тебе и верю. А тёток ещё кому-нибудь уступим! Не боись, недотрога!

Николай сел в машину и поехал заключать договор с партнёром. Виталий, после этого разговора, испугался не на шутку. Он понял, его догадка насчёт Нины верна. На сердце стало тревожно. Он решил поторопить её со сборами. Мерзко и противно, когда твоё самое заветное обмазывают грязью. Николай закусил удила. Ранее он таким не был. В юности всегда приходил к Виталию перед экзаменами с жалким видом, просил, чтоб оставил его у себя позубрить вместе. Видно рассчитывал на помощь и на экзаменах. Виталий не отказывал ему в этом. Николай даже с девушками знакомиться не умел, что-то плёл несуразное, они от него убегали. Просил Виталия уговорить Нину прийти к нему на свидание. Они в это время поссорились друг с другом. И вот получил. Виталий думал: Нина посмотрит на такого сморчка и, как другие девчонки, бросит. А она осталась у него насовсем. Тяжело было Виталию терять её ради Николая. Но промолчал. Значит, он тюхтя. Отдать любимую своему другу. Вот и наказан за это — всю жизнь с ума сходит по ней! Как-то она поссорилась с Николаем (он улетел в Индию), и пыталась изменить ему с Виталием. Ничего не вышло. И выпили оба для храбрости, и номер в гостинице сняли. Она зажалась, словно её убить собирались, и ни в какую. Чуть не кричать на всю гостиницу. О, эти благородные женщины! И всю ночь ему рассказывала о писателях, художниках, музыкантах. Он забыл, зачем пришёл.

Ох, эта Нина! Собака на сене! Ни себе, ни людям. Но, как бы то, ни было, он любит её до безумия. Сегодня же он придёт к ней и всё объяснит. Конечно, у него были девчонки. От злости и обиды на Нину, он не отказывался от знакомств. Но всё это было пошло. Ни одна не дала ему ни счастья, ни романтики, ни поэзии, ни любви. Только суровая реальность, да пошлость. Им хотелось даже не ласки, а чего-то другого, может, денег? В минуты близости они не могли подарить себя так, как должны это делать настоящие женщины. Нет, он не жаждет ничьих ласк. Только Нининых. А если узнает этот параноик? Он только рад будет сурово отделаться от неё и, может, заодно и от него. Ведь Виталий знает столько его тайн, пожалуй, уже мешает. На что же решиться, не понятно. То ли вместе с Ниной сбегать, то ли остаться, чтоб задержать его от мщения. Ведь он становится просто неуправляемым. Если стукнет что-то в голову, он, не думая, не рассуждая, всех уберёт со своего пути! Надо будет хорошо всё обдумать. Хоть бы решилась Ниночка на побег. Ей здесь не поздоровится. Но если он останется тут для прикрытия, как сможет жить, не видя и не слыша её? Он и к Николаю пошёл работать, чтоб лицезреть чаще любимую. «Что же ты наделала Нинка? Ведь и ты любила меня. Я помню, как ты млела в моих объятиях. Сделала мне нарочно больно? Приревновала к Марусе. А она мне была не нужна. Просто не знал, как от неё отделаться — пристала, но я не предполагал, что ты можешь так ревновать. С Николаем не ревнуешь. Понимаешь прекрасно, чем это может кончиться. Он имеет девчонок, ты терпишь, как миленькая. Глупенькая моя, родная, и самая желанная. Как мог я тебя с ним познакомить? Тоже хорош! Было как-то неудобно показать себя собственником, держу тебя под замком, хотя в тот момент мы разругались в пух и прах!

Я знаю, ты его не любила и не любишь. Значит, назло мне так поступила! Сказать из-за денег вышла за него, нельзя. У тебя их у самой теперь от отца, много осталось. Кстати, даже из-за денег, он раньше, не расставался с тобой. А теперь и подавно не отпустит просто так, никогда не разведётся. Ситуация очень не простая. Как вырваться от этого «Нерона», не понятно. Но я должен найти выход. На кону твоя жизнь, моя родная, и жизнь твоих детей. Знала б ты, как я б любил бы их, если мы были бы вместе. Они твои, этим всё сказано! Что-то сердце ноет, что мне это предвещает? И всё-таки не унывать, не бояться. Иначе всех передавит этот маньяк!»

Его раздумья прервал телефонный звонок шефа — Николая. Хотя в полном смысле этого слова шефом его назвать было нельзя. В деле у Виталия было сорок процентов капитала, они были компаньонами.

— Ало, ало, Виталий, ты там смотри за детьми и этой неземной чудачкой Нинулей. Может, «друга» ей найдёшь, какого, чтоб не скучала? Меня это устроит очень.

— Твоя супруга никогда ни на кого не позарится. Она, во-первых, не из таких, кто шмонит по чужим постелям! Во-вторых, ты не ошалел, жену отдавать кому-то?

— Нет, не ошалел, знаю, что делаю. Ну, пусть и она немножечко поразомнет косточки! Ха-ха-ха! Повеселится! — выдал он, решив до конца даже Виталию не раскрывать карты.

— Слушай, Колька, Ваша частная жизнь меня не касается, что хочешь, устраивай сам, меня не впутывай!

— Ну, ты и чудило, я пошутил. А если серьёзно, эту Нинулю никто не в состоянии сдвинуть с места. Холодная, надменная дворянка. О, была б нормальной, разве мне кто-то был бы нужен? Ну, да ладно, по приезде разберёмся. Остаёшься за меня! Следи за всеми в оба.

Разговор оборвался. Виталий досадливо поморщился, лишний раз, убеждаясь, в их семейных отношениях нет ни любви, ни уважения, ни доверия. И всё-таки, несмотря на безнадёжность своего и её положения, он любил. Каждую ночь, закрывая глаза, обнимал пустую подушку, шептал, представляя Нину рядом: «Спокойной ночи, родная» и засыпал. Во сне ему казалось, под утро она отвечает: «Доброе утро, любимый!». О его грёзах никто не догадывался, кроме самой Нины. Хотя он, ни словом не обмолвился ей об этом. Сегодня вечером они встретятся, и он объяснит, как шатко, ненадёжно её положение. Здесь она никому не нужна, всем мешает, и самому Николаю, и его многочисленным подружкам. Конечно, она обо всём догадывается и понимает, что в данной ситуации иначе вести себя нельзя, если хочет сохранить жизнь себе и детям. Но всё-таки, хоть она и молодец, ведёт себя стоически, спасибо за это ей никто не скажет. Надо быстро и круто всё менять. Да, он всё ей расскажет сегодня, но осторожно, чтоб сильно не напугать. Она и так еле жива от страха последнее время. Он же всё видит, сердце разрывается от жалости к ней и себе.

************

Николай не полетел в Африку. Он держал путь на Мадрид. Укачивало. То самолёт падал в воздушные ямы, и ему казалось, сердце не выдержит, разорвётся. То неожиданно самолет подбрасывало вверх. Николай ухватился за соседнее кресло, боясь от него оторваться. Он не выносил тряски. В салоне разносили спиртное. Он взял себе порцию коньяка, медленно его посасывая. От выпитого стало теплее, проще, спокойнее. Ему уже не было так страшно. Он поглядел в окно, увидел туман, вновь заволновался. Выпил ещё коньячка, вновь — легче. В салоне разносили ужин. Николай решил подкрепиться, попросил курицу с салатом из оливок и других овощей. Почувствовал себя весьма хорошо. Поднимало настроение то, что Марина уже ждала его. У неё всё было готово к встрече. Стол, закуска, она сама. Мысли переключились на неё. Он стал представлять её себе. Она, против обыкновения, не была черноволосой, как все испанки. Блондинка. Может, красилась? Он часто пел ей на английском: «Возле моей блондинки, я хочу спать, спать, спать…» Была ли это любовь? Он не знал. Но его тянуло к ней, в её объятия. Они ссорились, она угрожала, если не разведётся с женой, бросит его, но всегда принимала с радостью. Может, она любила? Он не вдавался в подробности. Знал, с ней у него всё хорошо, победоносно, он долго вспоминает её рядом с холодной, надоевшей Нинкой. Он ещё не встречал таких женщин. Только она умела зажечь, подбодрить. Она вся — огонь, сияние, взрыв. Откуда берутся, такие? Конечно, он кое-что читал. Вспомнил Фейхтвангера роман «Гойя». Он мог сравнить её именно с герцогиней Альбой. Марина не уступала той. Жаль, он не художник, как Гойя, он тоже бы нарисовал её махой раздетой. Это перламутровое тело, отражённое на картине, он не забудет никогда. Самая трогательная, недосягаемая женственность смотрела на него с полотна, манила, завораживала, притягивала. Герцогиня Альба не была недотрогой и скромницей. А какой роман они закрутили с Гойей (конец восемнадцатого века)! Бедный художник был на верху блаженства! Его любила прекрасная, влиятельная женщина Испании. Она не желала уступать королеве Марии Луизе Пармской. Ведь в жилах герцогини Альба текла тоже королевской кровь! Она бросала той вызов. У них и возлюбленные с королевой были почти одни и те же, герцогиня просто утирала ей нос. За это королева её люто ненавидела. К тому же герцогиня была сказочно богата, щедро благотворила простым людям. Она даже помогала сыну Гойи, оплачивая его учёбу. Народ её очень любил. Как жаль, такая неповторимая женщина умерла молодой! Видимо, сгубили завистники. Такие мокрицы, сами ничего собой не представляют, а уничтожить прекрасное, стремятся. Болтают даже, это дело рук самой королевы. Как сходил с ума от тоски по ней, после Гойя!

Да, Марина, красивая, молодая образованная женщина, не уступит любой герцогине. У неё свой салон, где собираются известные художники, поэты, музыканты, одним словом, люди искусства. Иногда приходят учёные. Но ведь, может, она с ними же, ему изменяет. Не сидит, как глупенькая Нина, среди кучи прочитанных книг. Той больше ничего не надо. А этой, жадной до жизни, требуется всё! Она уже показала ему, на что способна. И ведь он не даёт ей много денег, но она одета, обута, как королева. Откуда всё берётся? Может, она на самом деле куртизанка? Да всё равно, кем бы она ни была, она крепко заарканила русского медведя! Я не смогу с ней расстаться при всех её выкрутасах, похождениях. Денег никогда не просит, сорит ими, будто туалетной бумагой. И всё-таки я без ума от неё! Каждый месяц по два раза летаю в Мадрид, чтобы она меня подкрепила и успокоила. Жениться я, конечно, на ней не буду, но и рвать тоже не хочу. В объятиях такой женщины иногда просто хочется умереть от счастья, обо всём забывая! А вообще-то, на счёт её поведения, скажу, если по-настоящему влюбишься, женишься. Вон, в древней Византии, в шестом веке, сам император Юстиниан женился на циркачке — знаменитой красавице куртизанке, Феодоре. Чего только про её похождения не разносила молва! Поверить страшно, а вот, поди ж ты, женился император! Царь Пётр Первый — на Екатерине, которая до него, почти ходила по рукам, великий маэстро Россини взял в жёны известную на весь Париж куртизанку. И все они были счастливы со своими жёнами! Первая спасла супруга, императора Юстиниана, при восстании черни. Он испугался, хотел убегать из Константинополя, но она укрепила его, заставив подавить мятеж. Всё обошлось. Она даже помогала ему в управлении империей, историки хвалили времена их царствования! Жена царя Петра Первого, Екатерина Первая, тоже благотворно влияла на него. Супруга Россини, к которой ранее хаживала вся художественная элита, выйдя замуж за Россини, стала добропорядочной женой, тщательно следя за здоровьем композитора. Сама готовила ему диетические блюда. Лечила. Поэтому, не буду ничего загадывать наперёд. Пусть всё устраивается, как устроится. Загад, не бывает богат!

— Ну, наконец-то я дома! — закричал он с порога, бросившейся ему на шею молодой женщине. Она пронзительно смотрела Николаю в глаза, замирая от восторга и счастья. Он расцвёл, заулыбался. Все тревоги исчезли.

В конце концов, она отпустила его, стала хлопать в ладоши, пританцовывая и напевая:

— Мой желанный Николушка приехал!

Он внимательно взглянул на неё и обмер — она была одета под герцогиню Альбу (он ей когда-то говорил об их сходстве)! Волосы забраны в высокую причёску, покрытую кружевной мантильей, юбка, а-ля восемнадцатый век, длинная, кружевная, перехваченная золотым поясом на осиной талии. На ногах золотые туфельки на каблучках. Из-под мантильи выглядывает золотая кофточка. Ну, ох и ах! Самая настоящая, обворожительная герцогиня Альба! Была когда-то возлюбленной Гойи, теперь стала — его!

Оторвав взгляд от Марины, Николай огляделся. Её дворец ему нравился. Приволье, уют, хороший вкус. На первом этаже — людская для слуг, кладовые, кухни, оранжерея. В ней круглый год цвели орхидеи, олеандры, фикусы, магнолии и другие немыслимые цветы. На втором этаже — картинная галерея. Он любил живопись, разбирался в ней, сам когда-то рисовал. Гордился, что чувствует стиль художников лучше дворянки жены. Она тоже коллекционировала картины, но то, что приобретал сам Николай, было, по его мнению, намного лучше. Нина просто благоговела перед живописцами, их полотнами, а он понимал ещё всё с материальной стороны — сколько это будет вскоре стоить. Он же деловой человек! За оранжереей, вправо по длинному коридору — прекрасная библиотека. Книги собраны на всех языках самых выдающихся писателей всех времён и народов. Он частенько задерживался тут в библиотеке, находясь в гостях у Марины. Налево — кабинет для сосредоточенной работы. Далее, бильярдная, курительные комнаты, столовая и банкетный зал. На третьем — этаже гостевые спальни, ванные, туалеты. Он со знанием дела подумал: «Великолепные апартаменты, почти не уступают моим! Но этот дворец достался ей от кого-то по наследству, может, от покойного мужа, ну а свой дворец, я возводил сам! Браво, мне и таким, как я, устроителям жизни! Мы берём эту жизнь за горло и лепим её на свой лад!

Марина, будто прочитав его мысли, воскликнула: «Браво, Николушка, браво! Я очень люблю тебя». Сердце человека, уставшего от деловых комбинаций, штрафов, срывов поставок и других неприятностей, растворилось в ласковых словоизлияниях! Вот что значит, уметь похвалить и поддержать мужчину вовремя… А они любят ласку!

*********

Вечером, после того, как Нина вместе с няней уложила детей в кроватки, пришёл её преданный и надёжный друг Виталий. Она не знала, как вести себя с ним, нарочито зевнула, пролепетав — ей не до разговоров. Устала, хочет спать. Дети вели себя оживлённо, вдобавок, весь вечер до отъезда, раздражал Николай. Но Виталий убедил её, он пришёл побеседовать с нею — тэт, а тэт. Они же договаривались ранее всё обсудить! Он сел на мягкий «диванчик фаворитки» рядом с Ниной, взял из её рук книгу, прочитал название: Голсуорси «Сага о Форсайтах», улыбнулся. Сюжет книги напомнил об их запутанно — сложных отношениях, почти, как в этом романе, только главный герой Сомс был всё-таки спокойнее и влюблённее в свою жену, но та, как и Нина, любила другого. Повертев в руках книгу, положил её на туалетный столик и, внезапно обняв её, зашептал:

— Я не могу без тебя, слышишь? Не могу! Можешь резать меня на куски, пусть даже колесует Николай, я не могу без тебя! Ты хоть это понимаешь?

Она прильнула к нему и затрепетала. Он гладил её, успокаивал, нашёптывая нежные слова. Она плакала и объясняла, что всё знает о проделках Николая, даже почему убежала Юлия. Когда он повторил — ему жизнь не мила без неё, она, наконец, решилась, сказав — тоже любит и сойдёт с ума, если его потеряет. Она была тиха, нежна. Он затрепетал от дурманящих слов, совершенно теряя голову на мягком «диванчике фаворитки»!

В этот вечер Виталий был самым счастливым человеком на свете. Любимая не прогоняла, как прежде! Ему хотелось петь, шутить, говорить глупости. Всё куда-то сгинуло, осторожность, напряжение, страх. Они находились вдвоём! Забыв обо всех неприятностях, были счастливы. «О, если б навеки так было!», — разливалось в воздухе. Спустя некоторое время они обсудили все дальнейшие действия. Нина одобрила его план, решив, он должен быть сначала вне подозрений. А затем уедет от Николая и он. Бог с ним, с капиталом и его долей в общем деле, у него есть голова на плечах, для них, самое главное, остаться вместе!

***********

Был счастлив и Николай. Он поднял на руки Марину, кружил посреди комнаты, ликовал. Наконец-то, он «у себя дома», как иногда выражался, находясь у неё в гостях. Она была оживлена и тоже казалась счастливой. Марина всегда радовалась его приезду. Тем более, у неё сегодня был день рождения! Довольная, она смотрела на него с улыбкой.

В столовой раздались голоса незваных гостей. Захлопали пробки от шампанского, послышалась весёлая музыка и друзья стали вызывать виновницу торжества — Марину к себе. Из будуара донёсся слабый голосок хозяйки:

— Ах, подождите немного, сейчас выйду к Вам! — но её выход затянулся на продолжительное время, пока один из гостей не кинулся в её будуар. Дверь была закрыта. Из-за двери вновь послышалось томное:

— Ах, да выхожу уже!

Когда она появилась перед гостями в другом, необыкновенно красивом, дерзко открытым платье розового цвета, все ахнули, и не стали её укорять за долгое ожидание. Показавшиеся тут же слуги проворно накрыли на стол. Гости быстро расселись по местам, произнесли первый тост, и тогда в гостиную выплыл очень довольный Николай. В руках он держал чек на двести тысяч долларов. Марина подбежала к нему, схватила чек, посмотрела на него, и бросила в пылающий камин, как бы объясняя, сумма ничтожна, она достойна большего. Николай вспыхнул, порылся в карманах, и, вынув чек на миллион долларов, преподнёс даме сердца. О, поистине, что делается для госпожи Помпадур, не делается для королевы! Гости, подбежав к Марине и, увидев сумму, закричали:

— Браво! Браво! Великолепно! Она достойна такого подношения!

— Достойна, достойна, достойна!

Марина с чеком в руках, поцеловала Николая и, под звуки лившейся из банкетного зала музыки, стала выделывать невообразимые «па». Николай, гордый, довольный её радостью, поднял её, как пёрышко, на руки, поставил на стол, и весь хрусталь зазвенел под её каблучками. Им вторил звук кастаньет в руках гостей. Гости пили, ели, танцевали, были безмерно пьяны, шумливы, довольны! Но более всех был доволен, горд собой Николай. Он впервые разорился из-за красивой женщины на такую сумму. Сначала сам испугался, но после её бурного ликования, отбросил сомнения, стал радоваться — смог ей угодить!

**********

Юные герои, оставленные нами в вертолёте, благополучно домчавшись до Мехико, стали раздумывать, что предпринять далее. В гостинице останавливаться нельзя — сразу разыщут ищейки Николая. Они же не запаслись фальшивыми документами, а снимать частный дом тоже рискованно. Кто его знает, куда попадёшь и выйдешь ли когда-нибудь из него на улицу! Неожиданно Юлия вспомнила, здесь живёт подруга её детства, русская эмигрантка! Она позвонила ей, попросила приютить её с другом. Та согласилась. И вскоре они оказались около её особняка.

Это было старинное, солидное здание, напоминавшее о временах борьбы Мексики за свою независимость. Выстроенное из серого кирпича, оно невольно навевало скуку и, одновременно, показывало величие человеческой мысли. Почти из ничего, можно сделать что-то! При скудных средствах, коими располагали хозяева, был сооружён надёжный памятник прошлому. Перед входом с двумя красивыми кариатидами, находилась бронзовая дверь, за которой, казалось, живут люди хорошего достатка. Дом был окружён каменной оградой, украшенной сверху кованными узорчатыми чугунными решётками. За домом раскинут небольшой сад с высокими пушистыми деревьями, заметными с улицы. К дверям дома вели внушительные ступени. В массивные двери с замысловатыми узорами было вделано кольцо, за которое надо было дёрнуть. Тот час раздавался звонок, навстречу гостям выходил лакей и докладывал хозяйке о прибывших. На верхнем этаже располагалась сама хозяйка, хорошенькая молодая девушка Наталия, а нижний этаж занимали жильцы, которым она сдавала внаём комнаты. Она очень обрадовалась подруге, провела обоих в гостиную. Там они вспоминали детство, охали и ахали, перебрав всех общих знакомых. После общения перешли в столовую, где хозяйка напоила их чаем из старинного русского самовара, разогреваемого угольками. Пили чай из фарфоровых чашек с вензелем «В». Это означало — они сделаны в давние времена на старинном русском заводе «Виноградовых». Ранее посуду повсеместно делали из фаянса, ничего не зная о каолине, из коего производился тонкий, лёгкий, почти прозрачный фарфор. Фаянсовая же посуда была тяжела, неудобна, громоздка. Фарфор делался не из любой глины, а из особенного белого каолина. Обладали таким знанием только китайцы. За фарфоровую чашечку платили столько, сколько та вмещала в себя золотых монет. Состав глины держали в строгом секрете. Затем овладели умением изготавливать фарфор немцы, французы, русские. На фарфоровом заводе Виноградовых, самого мастера, возделывавшего из каолиновой глины фарфоровые изделия, и расписывавшего готовую посуду, держали в подвале, в цепях. Боялись, убежит, раскроет секрет производства фарфора. И вот старинные чашечки этого завода, сохранялись ещё у некоторых до сих пор. То была уже антикварная посуда. Цены им не было. Как не побоялась хозяйка выставить такой сервиз? При них не было денег, дабы заплатить за его стоимость, если б случайно разбили. Видно, специально выставила, порисоваться. «Видите, какая я богатая?».

О, сколько глупостей делалось и делается людьми из-за ненужной показухи! Ведь кто-то хвалится чем-то, а кто-то начинает ему завидовать, ненавидеть! Много врагов наживается из-за этого! Из-за похвальбы можно и головы лишиться. Но наши влюблённые, не обращали внимания, из чего они пьют! Им не было дела до таких пустяков! Затем Наталия показала им весь дом и расселила Юлию и Юрика по разным комнатам, не спросив их согласия. Ей сразу приглянулся Юрий, она всеми правдами и неправдами решила завладеть им. Молодые ребята даже не догадывались о её происках. Юрий не захотел селиться отдельно, но Наталия, строго взглянув на него, отрезала:

— У меня не дом свиданий, парочек я не держу. Здесь живут солидные семейные люди, я не буду нарушать установившихся обычаев.

Юлия смутилась, покраснела от этих слов, добавила:

— Ну, конечно, зачем мы будем жить вместе, мы — друзья и поэтому у нас нет такой необходимости.

«Очень хорошо, я рада, мои милые, за Вас. Но у меня есть такая необходимость и большая! Я отобью его у тебя, дорогая Юлия, ты простофиля и недотёпа, хоть и необыкновенно красива!», — решила про себя Наталия и рассмеялась в душе над своей хитростью и ловкостью.

Комната, где расположилась Юлия, напоминала скорее чулан, нежели жилое помещение. Стены когда-то были выкрашены, но, со временем, краска выцвела, облицовка облезла. Всё здесь казалось унылым, серым, заброшенным. Маленькое окно, выходило во двор и смотрело на сарай. В комнату еле проникал солнечный свет. Пол был очень холодный из неровно настеленных гранитных пластин. Кровать — старая, скрипучая, застеленная не свежим бельём, как показалось Юлии. Стулья шатались, стол, синего цвета, поблек и представлял жалкое зрелище. Электрическая лампочка еле выглядывала из замызганного, поблекшего абажура. Всё выглядело удручающим. Комната даже имела некую схожесть с тюремной камерой. Окружающее давило, казалось, здесь не хватает воздуха.

Юлия пришла в трепет от увиденного. Она, по наивности и неопытности, даже не догадывалась о лукавстве приятельницы. Её поместили сюда специально, чтоб у неё всегда было плохое настроение, и, таким образом, быстрее надоест Юрику, ибо она будет всегда всем недовольна. Юлии захотелось отсюда убежать. Она сразу позвонила другу, и они решили немного погулять, посетить какой-нибудь бар. По пути договорились о возможности вскоре вылететь в Японию. Там у него друг, он может их принять. А, возможно, останутся здесь, у них ещё есть время обдумать всё основательно. Они долго бродили по проспектам и переулкам, смотрели, как снуют приказчики туда — сюда, как проезжают в красивых авто с откинутым верхом молодые нарядные дамы с кавалерами; как дети возятся около фонтанов, обливаясь водой и брызгая ею, друг на друга. Затем прошлись по центральным улицам, свернули в узкий закоулок, и побрели далее, уже не следя за маршрутом.

Остановились на углу одной из улиц, где рядом с фонтаном стоял человек с обезьянкой в руках, забавляя прохожих её выкрутасами. У его ног лежала тарелка для подаяния. Обезьянка строила удивительные гримаски, взбиралась на плечи мужчины. Оскалив зубы, размахивая руками в разные стороны, подзывала к себе прохожих. Юлия утомившись, присела на бордюр водоёма. Обезьянка в упор посмотрела на неё, стала указывать лапками вниз, на тарелку для подаяния. Юлия улыбнулась, попросив друга бросить туда деньги. Когда обезьянка увидела это, то весело закивала мордашкой в знак одобрения. Было не понятно, то ли она сама соображала — за её увёртки надо платить, то ли этому трюку её научил владелец, только это было очень забавно, и приходилось кидать в тарелку ещё и ещё, под общий смех наблюдавших за ней зрителей.

Тогда Юлия подумала, она, бедненькая, хочет, наверное, кушать. Они вошли, в рядом находящийся магазин, купили связку бананов, положили их около тарелки. Зверёк мигом спрыгнул вниз, схватив бананы. Владелец хотел часть бананов у обезьянки забрать, но она стала сопротивляться и ударила его по голове кулаком. Он почесал ушибленное место, прекратив попытку отобрать лакомство. Вдоволь насмеявшись над сообразительной обезьянкой, они вновь продолжили своё путешествие по городу. Шли наобум, от нечего делать. Хотелось успокоиться и развеяться, забыв на время о всех своих проблемах и тревогах.

Город был красочный, веселый, шумный. На пути встречалось много зелени, реклам, ярко оформленных витрин магазинов. Здания были и старинные, и современные, это придавало особый шарм и неповторимость южному городу. Здесь располагались многоэтажные фешенебельные отели, офисы и простенькие заштатные домишки. Как и во всех крупных городах, резало глаз, напускное богатство и неприкрашенная убогость, совмещавшиеся рядом, идущие почти под ручку друг с другом. Такое зрелище волновало чуткие, нежные души. Даже хотелось плакать из-за резких диссонансов, существующих в жизни…

По пути они зашли в кафе мороженное, взяли себе по нескольку порций холодного лакомства. Решили, такого вкусного мороженного они в России не ели, оно таяло во рту, казалось, дарило редкостное наслаждение.

Юрий, увидев радостную улыбку на лице Юлии, тоже улыбнулся. Ведь они, став взрослыми, впервые оказались одни. За ними никто не шпионил, не указывал, что им нельзя быть вместе, нельзя любить. От счастья девушке хотелось петь, улыбаться, веселиться! Ей казалось, она сбросила земную оболочку и превратилась в дух, или счастливую, маленькую птичку. Они, словно два эльфа, не ходили уже по земле, а порхали над ней. На сердце у обоих было хорошо, они боялись поверить в своё счастье, думая: не сон ли это? Из кафе не хотелось уходить, да и куда идти? Они ели мороженное, смотрели друг на друга и говорили, говорили какие-то милые глупости, наговориться не могли. Мысли опережали слова, сердце билось сильнее, подгоняя мысли, и надо было быть волшебником или провидцем, дабы понимать, что они пытаются сообщить друг другу.

Покинув кафе, вновь побрели по улицам. По пути зашли в бистро, выпили кофе. Всюду шумел оживлённый народ, люди расползались по улицам, словно муравьи. Сутолока, давка, шум, крики, смех. Сколько радости, счастья, свободы! Незаметно подошли к тихому скверику. Здесь было прохладно от деревьев, немноголюдно. Они сели рядом на скамеечку, восхищённо осматриваясь.

Ощущение такое, будто они подарили друг другу этот новый мир, новую жизнь. И в упоении, им казалось, так будет всегда. Теперь у них не было и тени сомнений, что может что-то измениться.

Неподалёку сидела няня с маленькой девочкой, которая строила домик из песочка. И влюблённым тоже захотелось построить такой же домик, небольшой и уютный, только для них двоих. Девочка что-то смешно лепетала своей няне, та во всём с ней соглашалась, хотя не понимала, о чём она лопочет. Девочка нервничала, ей казалось, её не слушают. Она подбежала, с силой дёрнула няню за платье, и все что-то бормотала на своём непонятном языке. Няня согласно поддакивала и гладила ребёнка по головке. Потом она взяла её к себе на ручки и стала тихо напевать ласковую песенку. Девочка засыпала. Затем проснулась, вновь стала строить домик. Вскоре они ушли.

Спустилась тёплая южная ночь. Мохнатые звёзды весело подмаргивали им сверху, словно были с ними в сговоре, одобряли, поддерживали. Ночь окутала их сказочной тишиной и покоем. И вновь им чудилось, они невесомые эльфы. Юрий не прикасался к любимой, боясь разрушить очарование момента. Каждое неосторожное движение могло всё испортить. Сначала они молчали. Потом нарушили тишину, вновь заговорив обо всём на свете. Об экзаменах, которые они недавно сдали, о прочитанных книгах, о музыке, которую слушали вместе, строили планы на будущее. Но вдруг, устав говорить, вновь замолкли, подняв голову к верху, стали рассматривать бездонное звёздное небо. И никак не могли привыкнуть к мысли: глубокой ночью они вдвоём, одни. Никто их не бранит за это, не тревожит. Такого ранее они представить себе не могли. Окажись они у себя, им бы не разрешили, сидеть в тёмном, безлюдном саду так долго вместе. В сердцах разливались нежность, тихость, умиротворение. Наконец решили вернуться, надо было отдохнуть и поужинать в доме, где они остановились. Нехотя, побрели назад, взявшись за руки, как счастливые дети, побывавшие на всех весёлых аттракционах и заполучившие все призы этого чудесного, заманчивого мира.

В доме, где они остановились, было душно, не спасали даже кондиционеры. Ужин им подали в столовую. На их удивление была русская еда. На первое окрошка, на второе гречневая каша с мясом и блинчики с чёрной икрой. Юлия даже восхищённо воскликнула:

— Вот это — да!

Подоспевшая к ним лукавая хозяйка произнесла:

— Что ни сделаешь для дорогих сердцу гостей!

— Спасибо, — поблагодарили хором довольные Юрий и Юлия.

После ужина были поданы кофе и мороженное. Насытившись, они решили немного отдохнуть, каждый у себя в комнате.

Юлия, не раздеваясь, сразу упала на кровать, успев сбросить на ходу только босоножки. Раскинувшись на постели, стала считать полоски, выбоины у стены. Она крутилась, переворачиваясь сбоку на бок, сон не шёл. Тогда она решила встать и немного освежиться. Но ванны не бело. Надев на ноги шлёпанцы, взяв в руки полотенце и шампунь, направилась к Юрию. Хозяйка сказала, ванная комната есть в его номере. Руки были заняты, она, не постучавшись в дверь, толкнула её ногой, вошла и увидела поразившую её картину. Наталия, крепко обхватив Юрия, впилась ему в губы поцелуем. Не успев прийти в себя, Юлия ахнула, всё вывалилось из её рук, она побежала к себе. Через минуту в её каморку влетел взволнованный Юрий. Он начал что-то объяснять, но Юлия, зажав уши, отказывалась его слушать. Он подошёл к ней, отвел её руки назад, громко крикнул:

— Твоя подружка ужасный человек, она хочет нас поссорить! Юлия, не будь ребёнком. Ты ей позвонила и спросила, где есть ванная, она тебе ответила, что у меня, так?

— Да, именно так! — растерялась Юлия.

— Ну вот, она ворвалась ко мне и впилась в меня поцелуем, чтоб поссорить нас. Она знала, что ты тоже скоро придёшь сюда.

— Так это правда? — удивлённо протянула она.

— Ну, конечно, глупенькая! Зачем же она мне нужна? Ты ранее, когда-нибудь видела меня с другой девушкой, кроме тебя? Ну, успокойся же, родная, привыкай к тому, что не все люди добрые…

— Хорошо, немедленно съезжаем отсюда! — взорвалась Юлия.

— Я согласен, но куда? — растерялся он.

— В аэропорт! Быстрей! — заволновалась она.

— Там мы можем засветиться. Но потом куда? — растерялся он.

— Подумаем на месте. Живее собирайся и вызывай такси! Я больше не могу здесь оставаться. Ещё и яду подсыплет, в какую-нибудь еду!

— Я мигом, ты тоже собирайся! — засуетился Юрий.

Но вдруг она села на кровать, откинулась навзничь и уснула. Он тоже хотел выйти из её комнаты, но дошёл до стула, сел, сон тут же одолел его.

Когда они проснулись, было уже за полночь, они решили дождаться утра. Юра, обессиленный, поплёлся к себе, чтоб прилечь и выспаться. Юлечка тоже вновь заснула.

Наталия незаметно наблюдала за влюблёнными. Она сказала сама себе, как бы обращаясь к Юрию: «Нет, ты от меня не уйдёшь, голубчик, пусть она уходит, куда хочет, ты останешься со мной! Я всё сделаю для этого». Она специально подмешала им вечером снотворное с секретом. Оно долго не действовало, а потом сшибало с ног.

Юлия проснулась очень поздно, разбитая, помятая, еле живая. Она встала с постели и стала собирать свой багаж. Немного приведя себя в порядок, надев дорожный костюм, причесавшись, взяла дорожную сумку, маленький саквояж и постучала в Юрину комнату. Ей никто не ответил. Когда она вошла к нему, сумки вылетели у неё из рук!

Она в отчаянии закричала:

— Юрий, как ты теперь будешь оправдываться! Ты спишь с этой женщиной. Она обнимает тебя, подлый лгун и предатель!

Юрий спал. От крика он проснулся, заморгал глазами, открыл их, увидел гневную Юлию, а рядом, лежавшую с ним Наталью. Он стрелой вылетел из кровати, подбежал к любимой, стал объяснять ей, он ничего сам не понимает:

— Поверь, она опоила нас снотворным и забралась ко мне в постель, когда я спал беспробудным сном.

Но Юлия уже не слушала его. Она подняла с пола сумки, повернулась и выбежала из комнаты. Юрий в трусиках и майке помчался за ней. Но она уже не обращала на него внимания, выбежала из дома и, словно растворилась в тёмной мерцающей дали.

Когда, опешивший, Юрий вернулся в свою комнату, он увидел, Наталья всё ещё находится в его постели. Она повернулась к нему и знойно зашептала:

— Ну, иди же ко мне, глупенький, иди!

Юрий схватил сумку, начал собирать свои вещи. Наталья, не вытерпев такого пренебрежения, встала в неглиже и направилась к нему. Подошла, обняла, замерла. Он оттолкнул её, ещё поспешнее укладывая вещи. Она вновь повисла у него на плече. Он снова, молча, отшвырнул её, и моментально выбежал с пожитками из дома. Но понять, в какую сторону умчалась Юлия, он не мог. Немного успокоившись, стал рассуждать, куда она могла деться? Но если б здесь был один аэропорт, можно было начать поиск сразу. Но эта проблема оказалась с двумя неизвестными, однако, он решит её. Он любит Юлию и, значит, будет искать её всю жизнь, пока не найдёт! Без неё нет морозной зимы с коньками, лыжами, снежками; нет лета с рыбалкой, грибами и ягодами, нет хрупкой, затаённой весны, нет увядающей красоты поздней осени… Нет утреннего стыдливо — розового рассвета, нет ядрёного, кроваво-пурпурного заката… Ничего нет без неё! И горе, если ей сломает жизнь какой-нибудь наглый сумасброд, тогда и он не сможет жить без неё на свете… Бедные, невезучие все влюблённые — юные Ромео и Джульетта!

**********

Веселье в доме Марины продолжалось ночь и следующий день. Друзья дарили ей деньги, если была крупная сумма, она танцевала с ней на столе, если маленькая, как она считала, то бросала её вновь в камин. Николай и все присутствующие пили, неумеренно хвалились, кто-то пришёл со своей девушкой к Марине, кто-то просто один. Сначала было застолье, затем танцевали, пели, плясали, играли в карты, курили сигары, далее стали уединяться. Наконец Николаю надоело всеобщее веселье, он стал требовать от Марины, дабы она выпроводила гостей. Ведь он прилетел только из-за неё одной, устал и хочет побыть наедине. Она делала вид, что не слышит. Очень высокий рыжий мужчина, похожий на орангутанга, известный скульптор, потребовал, чтоб Марина встала в позу, замерла как вакханка, он будет в таком виде лепить её образ из глины. Ей захотелось быть запечатлённой на века, она разгладила юбку, подчёркивая стройные ножки, закинула кверху правую руку, левую положила на талию и замерла. Что-то не понравилось в её позе скульптору. Он подошёл к ней, быстро пробежал руками по всему стану, изумленно воскликнув:

— О, всё прекрасно! Вы помните последние годы французского скульптора Майоля? Он впал в творческую депрессию, не мог работать. Друзьям стало обидно. Он был славный малый и вдруг — затор. И вот один из них привёл к нему девушку с прекрасной фигурой, во вкусе Майоля. Увидев её, он зажёгся, вновь стал трудиться. Она была его творческим вдохновением. Между ними ничего не было, кроме его признательности ей. Она подарила ему стимул — вновь заниматься творчеством. В благодарность, умирая, он завещал ей всё своё состояние. Может, и я также поступлю, если вдохновите меня. Но я хочу лепить Вас обнажённой! У Вас фигура Венеры, нельзя её прятать. Давайте, я помогу Вам разоблачиться! — и он стал расстёгивать молнии на её груди. Она в ответ только растеряно улыбнулась. Вот обнажилась одна, белая, прекрасная грудь… Гости замерли, открыв рты, наблюдая за происходящим, переводя взгляд то на хищного скульптора, то на самодовольную Марину. Она, будто одобряла это своеволие, пусть все смотрят, как она сложена. Зачем ей это демонстрировать? Многие из гостей уже знали обо всех её восхитительных прелестях. Скульптор стал подбираться уже ко второй её груди. Вот она уже, как бы зардевшись, от многолюдства зевак, стала понемногу выбираться из платья. Ну не оставишь же свою сестрёнку одну с такими глупцами, придётся тоже выходить наружу. Только он слишком больно сжимает её! Марина неожиданно закричала:

— О-е-ей! Что ты делаешь, негодник?! Мне больно! О!

Николай не выдержал. «Как это так, он её разденет и поставит обнажённой перед всеми? О, нет, не позволю этого делать. Да ещё делает ей больно!». Он рывком подбежал к ней. Оттолкнул нахала, обняв, поставил её около себя, крикнув скульптору:

— Не смей! Не позволю этого делать! Ищи другую натуру.

Марина отошла в сторону, принялась горько хныкать:

— О, как же ему не совестно так поступать с женщиной, о! Больно!

К Николаю с криком подскочил недовольный скульптор:

— Кто тут тебя будет спрашивать!? — и с силой ударил его по голове. Тот от боли упал, потеряв сознание. Тогда гости, сообразив, пострадавший магнат может поднять шумиху, сами без всяких просьб, спешно покинули дом гостеприимной хозяйки. Бурное веселье закончилось. Надо было как-то привести Николая в чувство, дабы не умер. Но как? Она не понимала, как ему помочь, боялась позвать врача, тогда начнётся разбирательство, почему, да отчего? Она опасалась даже к нему прикоснуться. Вдруг он очнётся и устроит дебош? Ну как же поступить?

Николай долго валялся на полу, пока лакеи не перенесли его на постель, уложили, накрыв лёгким покрывалом. Только через сутки он пришёл в себя. Марина уже стала волноваться. Но когда он сел на постели, она подошла к нему и защебетала ласково и нежно, как умеют это делать только хитро мудрые женщины:

— Дорогой, ты уже проснулся? Как хорошо, пора кушать! Я давно встала, но одна завтракать не решилась, ждала тебя. Как ты себя чувствуешь? С дороги ты так устал, что выпив вина, уснул богатырским сном!

— О, ужас. Так болит голова!

— Голова всегда болит с перепоя. Не надо много пить на голодный желудок! Вставай, дорогой! — заботливо поднимала она его с постели.

— Встаю, уговорила! — сев на кровати, схватился за голову, — Ой, откуда у меня такая шишка на макушке?

— Спьяну, обо что-то ударился нечаянно! Ты много танцевал и бедокурил. Ну, сползай быстрей с постели, хочешь, я тебе помогу? Опирайся на мою руку, так, молодец!

В банкетном зале и столовой, пока спал Николай, всё было убрано, вычищено, проветрено. Стол накрыт на двух персон. Она включила музыкальный центр, и послышался прекрасный скрипичный концерт Брамса в исполнении Стерна. Николай подумал про себя: «Ну как же её не любить, ласковая, тонкая, любит прекрасную музыку. Кстати, многие меломаны любят этот концерт!». Они спокойно позавтракали и после поехали на её машине с откинутым верхом за город, решив устроить небольшой пикничок только для них двоих, как хотел Николай. Ведь он подарил ей нешуточные деньги, надо постараться скрасить его пребывание у неё.

О, она умная женщина, сделает всё, дабы он остался доволен и всегда возвращался с такими подарками! А он сидел на мягкой траве за городом, пил с ней лёгкое полусладкое виноградное вино и постоянно хватался за голову. Она спрашивала его заботливым голоском:

— Очень болит, дорогой?

— Ну, как ты думаешь, если шишка размером с кулак? И как меня так угораздило?

— Ну, дай я её поцелую, и бобо скоро пройдёт!

**********

Виталий помогал Нине собираться в дорогу. Складывал необходимые вещи детей, её самой. Наконец всё было уложено, упаковано. Поехали в аэропорт. На частном самолёте решили не лететь. Перед вылетом сняли номер в гостинице аэропорта, им было трудно расстаться. Она объяснила, поедет к двоюродной сестре, игуменье Марии, в монастырь под Ростовом. Она никогда не рассказывала Николаю о ней. И если он будет её искать и разыщет, это не будет выглядеть, как её бегство из дома, а как отдых и встреча с родственницей в духовном месте. Когда всё успокоится, Виталий приедет за ними и заберёт их. Но перед этим, она постарается с Николаем развестись. Оба понимали, сколько опасностей таит такой план, но другого выхода не было. Так как их видели вместе, он должен сказать: проводил Нину в санаторий. Он де поверил, что они едут лечиться. «Больше ты ничего не знаешь», — так и уверяй, просила Нина.

Наконец, с мукой сердечной, расстались, переживая, что из этого выйдет? Нина улетала в монастырь. Там, она будет в безопасности, помолится, покается, отдохнёт душой.

Перелёт в самолёте был беспокойным. То дети просили есть, то пить, то рассказать им сказку. Оказавшись в Ростове, Нина наняла такси, и помчались в село, где ютился монастырь. Ехали долго. Дорога неровная. То машина почти скользила по асфальту, то спотыкалась, падала в ухабы и выбоины. В России, в глубинке, зачастую, всегда такие дороги. Дети устали, подняли рёв. Она стала успокаивать их, рассказывать смешные истории из своего детства. Малышня притихла. Всё-таки доехали вполне благополучно. Сестре же не сообщили заранее об их приезде. Поэтому у входа в монастырь их никто не встречал. Шофёр помог им занести сумки и баулы в монастырские ворота и повернул назад.

Нина попросила, проходившую мимо монашку, доложить матушке игуменье о приезде к ней её двоюродной сестры с детьми. Радостная игуменья Мария выбежала им навстречу. Сёстры расцеловались, Нина всплакнула, матушка Мария, смотря на неё, тоже не удержалась от слёз. Наконец обе успокоились и, взяв за руки детей, направились в монастырский двор. Всё блестело от свежей масляной краски. Монастырь поспешно восстанавливался. Обветшалое реконструировалось, заменялось новым. Всюду кипела жизнь. В большом дворике находились храм, клумбы с цветами. Вдали виднелись хозяйственные постройки, гаражи. Кельи насельниц располагались почти рядом. Вещи им помогли перенести монашки. Нина шумно вздохнула и успокоилась. Благодать окружающего подействовала на неё благотворно.

**********

Выбежав из злополучного дома, Юлия направилась в скверик, находившийся поблизости, села на скамеечку, стала плакать. Иногда она откидывалась на спинку скамейки и немного дремала. Просыпаясь, вновь проливала слезы. Уже под утро к ней подошёл пожилой мужчина, спросил, о чём она так сокрушается. Она махнула ему головой, что не понимает его и добавила: «Я русская!». Тогда он спросил её на чисто русском языке: «Что с Вами, мадемуазель, и как Вам помочь?».

Правду говорить не хотелось, дабы вновь не зарыдать. Юлия вытерла глаза и придумала целую историю. Она одна, летела в Мексику, при выходе из самолёта по неосторожности у неё потерялись деньги, и она не знает, как ей быть в такой ситуации. Девушка очаровала пожилого человека, он решил взять её к себе гувернанткой для воспитания маленькой внучки, которую покинули родители, уехав в Америку. Чтобы она не удивлялась, почему он знает русский, объяснил — они русские эмигранты и давно живут в Мехико.

Юлия с радостью согласилась у него работать. Она ему поведала: закончила педагогический колледж и умеет воспитывать детей. Про себя решила — она здесь будет надёжно укрыта от Николая и от Юрия. Теперь она знала, как далее будет жить. Она никогда больше не позволит ни одному мужчине приблизиться к себе! Они говорят о своей симпатии к тебе, а сами готовы изменить любимой с первой встречной женщиной. Нет, в сказочку о любви она больше не верит. Сейчас она займётся образованием маленькой девочки, а затем, будет видно. Бог Сам выведет её на правильный путь. Надо сказать, в их роду все были очень набожны. Может, это и спасло их в самых немыслимых ситуациях!? Ведь спаслась же она уже ото всех страшилок…

Пожилой мужчина представился Василием, показал ей свои документы и пригласил в свой автомобиль, дабы доехать до его загородного поместья. Бесстрашная Юлия согласилась. Она в горячке решила, ей уже нечего терять. А престарелый мужчина не рискнёт ухаживать за ней. Она быстро забралась в машину, и они выехали из Мехико.