Введение
Жизнь человека пронизана страстями. Они придают ей свой окрас и привкус, заполняя обыденность и пустоты тем, ради чего хочется жить. Благодаря страстям жизнь приобретает свою динамику, свой ритм. Однако страсти имеют и оборотную сторону. Они разрушают человека, приближая его к тому, чего он больше всего боится. К тому, что сияет манящей пустотой, способной поглотить и лишить его самого важного — жизни. Возникает парадокс. Страсти придают ощущение жизни и одновременно, ближе к финалу, лишают его того самого ощущения, которым манили и которым снабжали вначале. Одной из таких страстей является ревность.
Ревность представляет собой, наверное, самую большую загадку, которую пытаются разгадать годами как психиатры, психоаналитики и психологи, так и люди, создающие и предлагающие нам мир художественных драм в разных формах и ритмах, но с одним печальным финалом. Первые, кстати, гораздо менее успешны. За более чем сто лет существования психология не дала почти ни одного исчерпывающего ответа на вопрос о природе ревности. Тем более она не дала ответа, как справиться с ревностью. Это не удивительно. Вопрос не просто сложен. Он касается самой природы человека, которая борется за желание ухватиться за другого и столкновением с невозможностью этого по одной простой причине — другой, он на то и другой, что является отдельным, иным, не частью или дополнением. Это болезненный конфуз «моего» и «не моего» одновременно. «Где ты была, пока я моргал?» — вопрошает ревнивец, намекая на то, что обнаружение отдельности любимой для него подобно катастрофе. Сам вопрос абсурден и со стороны вызывает улыбку, иногда доходящую до откровенного смеха. Однако трагедия заключается в том, что этот вопрос задается на полном серьезе. Правда, формы разнятся. Более того, вопрос задается на самом пике человеческой боли. И тут становится не до смеха.
Ревность представляет собой состояние абсолютной незащищенности перед силами собственных переживаний. Состояние единства чего-то хрупкого, неорганизованного и ранимого с сильным, угрожающим и организованным. Здесь любые разумные доводы неуместны и бесполезны. Ревность живет и питается тем, что порождают фантазии. И не принципиально, совпадают ли они с реальным ходом вещей или нет. Ревнивец страдает одинаково как при измене, так и при ее фактическом отсутствии. Она самодостаточна и без труда находит себе повод. Парадоксально, но при отсутствии фактических поводов ревнивец ревнует зачастую гораздо более острее, нежели при достаточных основаниях. Причина проста — механизм уже работает до возникновения реальных или выдуманных обстоятельств. Он в голове. Если хищник голодный — он найдет пищу. И неважно, съест ли он живую добычу или найдет падаль на помойке. Вопрос исключительно в силе голода и приложенных усилиях — «детективное агентство» в голове ревнивца даст нужный результат.
Самое странное, что те, кого ревнуют, этот повод со временем нередко и дают, подчиняясь закономерности ревнующего. Отчаянье, постигшее жертву ревности, в конце концов, может привести к тому, что ревность будет оправдана объективно. В моей практике эта причина является второй по значимости причиной для реальных измен. Закономерный вопрос, касающийся первой причины, кроется в том, что человека перестают видеть и замечать. Нет, его контролируют и проверяют. Но не видят. С ним не говорят, не слышат, не признают его право на свое.
Ревность: что мы о ней знаем и чего не знаем
Три мифа о ревности, или Бесполезные советы специалистов по отношениям
Ревность представляет собой фундаментальное чувство, в корне пронизывающее человеческие отношения с самых ранних этапов жизни. Можно удивляться, наблюдая беспокойство малыша при приближении к маме старшего братика. Можно удивляться парадоксально организованному хаосу эмоций, накрывающего взрослого разумного человека, который без всякого повода начинает подрывать изнутри, казалось бы, с виду благополучные отношения. И, наконец, можно удивляться тому полнейшему бессилию человека перед этими чувствами. Рациональные заключения из серии «психологи говорят», направленные на то, чтобы человек понял, что «ревновать — это плохо», ни к чему не приводят. В лучшем случае — временное облегчение в силу организации сознательных волевых усилий. Но проходит время — и все возвращается. Мысли, чувства, логические схемы продолжают обслуживать внутреннего «зверя», который постоянно хочет есть. А питается он информацией, что имеется в наличии, складывается в привычную схему, а чего нет — с легкостью додумывается. Благо интеллектуальная поисковая активность ревнивца уступает разве что подобной работе мысли параноика. Но они недалеко стоят друг от друга. В психиатрии давно известна цепочка: ревность — алкоголь — бред ревности — паранойя.
Ревность присуща практически любым отношениям. Там, где ее нет, как отмечал З. Фрейд, она поддается вытеснению. Иными словами, активно забывается, заталкивается в глубины бессознательного. Но и там она не спит, косвенно находя свое «смещенное» применение. Так, например, в основе многих психологических проблем часто может лежать неосознанная ревность. К примеру, скрытая ревность нередко может проявляться в различных фобиях и страхах.
В отношении психологической литературы, посвященной проблеме ревности, имеет место определенный диссонанс. Так, например, можно наблюдать достаточно пеструю картину популярных статей и в то же время дефицит серьезных научных работ, посвященных проблеме ревности. Это говорит лишь об одном: проблема ревности достаточно актуальна для того, чтобы говорить о ней, но и невероятно сложна, неоднозначна и противоречива для глубоких научных исследований. Особенно в рамках психотерапии, которая часто теряется при ее осмыслении. О первом поговорим сейчас, а о втором — большую часть оставшейся книги. Но постараемся это сделать языком, приближенным к доступному.
Итак, в этой же части книги попробуем развеять мифы «специалистов по отношениям», которые на страницах женских журналов пытаются давать дельные советы, «как не ревновать». Ничего плохого в этих советах нет. Собственно, так же, как и терапевтического результата. Однако раскрытие мифологичности подобных советов поможет нам взглянуть на подлинные трудности, связанные с природой и терапией ревности.
Можно выделить три мифа о ревности. Все они связаны друг с другом, но у каждого есть своя особенность.
Итак, первый миф: «Ревность — это плохо. Ревность губительна для отношений». Терапевтическая рекомендация: «Пойми иррациональность ревности». Иными словами, согласно этому мифу, нужно понять, что ревность — это не любовь, а что-то связанное с собственничеством, эгоизмом и прочими проявлениями нарциссизма. Если человек поймет, что нужно меньше ревновать и больше доверять друг другу, то проблема (как бы) должна решиться.
Забавно, да? Любой ревнивец (как никто!) прекрасно (взрослой своей частью) понимает, что ревность иррациональна и разрушает не только отношения, но и жизнь в целом. Однако избавиться от этих переживаний и мыслей он не в состоянии. Что толку от того, что ему с умным видом на психологически лакированном языке сообщили то, что он и так знал?
Вспоминается тезис известного венгерского психоаналитика Шандора Ференци о том, что не нужно путать язык ребенка с языком взрослого. Ревнивец говорит на ЯЗЫКЕ РЕБЕНКА, на языке чувств и переживаний. При этом тех переживаний, которые появились задолго до появления речи. ВЗРОСЛЫЕ СЛОВА ревнивец не понимает. Можно бесконечно объяснять ему, что ревновать плохо и для этого нет никаких оснований, но ревновать он от этого не перестанет.
Проблему языка взрослого и языка ребенка применительно к различным сферам психики достаточно подробно изложил венгерский и британский психоаналитик Майкл Балинт. В своей известной работе «Базисный дефект» ученик Ференци показал, что язык, присущий взрослой «эдиповой сфере», технически не пригоден для описания сфер психики, сформировавшихся ранее.
Второй миф: «Ревность — следствие низкой самооценки и недостаточной любви к себе». Терапевтическая рекомендация: «Любите себя». Все просто: люби и цени себя, и все пройдет. Хочется спросить: сколько раз в неделю необходимо любить себя, так сказать, для полного избавления от ревности. Рекомендация «люби себя» едва ли не панацея от всех трудностей и путь к достижению психологической гармонии. Это классика околонаучных журналов и книг с психологической оберткой. Или телепередач, где очередную жертву жизненных обстоятельств «обновляют» до неузнаваемости и «заставляют» себя «полюбить». По сценарию, это в корне меняет жизнь человека. Главное, полюбить себя, и вас полюбят окружающие, успех не за горами — всего-то. О технических тонкостях «любви к себе» умалчивается.
Любовь к себе — слишком размытое и упрощенное обозначение достаточно сложных процессов. Наряду с ненавистью и завистью она является наиболее фундаментальной человеческой эмоцией. Именно этими эмоциями образуется нарциссическая сфера человека — сфера самообъектных отношений или, иными словами, отношений с собой и к себе. Данная сфера является едва ли не самой популярной в психоанализе на протяжении последних пятидесяти лет. Вместе с тем очень сложной и противоречивой, за которой скрывается множество сложных клинических феноменов. Здесь понятием «любви к себе» не ограничиться. Вспоминается анекдот, когда застрявший в тундре геолог получил от чукчи совет о необходимости трактора для выхода из положения.
И, наконец, третий миф: «Ревность есть следствие комплексов». Терапевтическая рекомендация: «Побори свои комплексы». Этот миф имеет статус универсального. Любую психологическую трудность незатейливый психолог может объяснить «комплексом». Главное, при этом сделать умное лицо понимающего специалиста.
Игра в наделение окружающих комплексами — одна из любимых игр в поп-психологическом мифотворчестве. Впрочем, не только в поп-психологии, но и гораздо шире.
Комплексы у большинства ассоциируются с неуверенностью, внутренней скованностью и зажатостью. Вероятно, это понимание уходит корнями в адлерианский концепт комплекса неполноценности. Однако не все так просто. Комплекс — понятие, введенное Карлом Юнгом. Он вывел его в своих экспериментах с использованием разработанного им же ассоциативного теста. Что же представляет собою комплекс как таковой? Это некоторое организованное образование чувств вокруг более сильного ядерного чувства, которое, подобно магниту, притягивает остальные. Наша психика так устроена. Чувства, переживания и образы ассоциативно привязаны друг к другу. При этом более ранние и более сильные переживания притягивают более слабые и поздние, соответственно. У Юнга комплексы представляют собой строительные «кирпичики» личного бессознательного. По сути, почти любое индивидуальное состояние определяется работой, в том числе определенного комплекса. Понятно, что комплекс вовсе не обязательно несет негативный окрас. Например, у Л. Н. Толстого наличествовала идея прощения, пронизывающая почти все его творчество. Тоже комплекс. Плохо это или хорошо — вопрос не из области реальной сути вещей.
К чему мы приходим? А приходим мы к вопросу: где их (комплексов этих) нет? Они везде. И в ревности тоже. Во всем. А если уже опираться на суженное понимание комплекса как синонима неуверенности и пытаться им объяснить ревность — получается заманчиво. Объяснять сложное простым всегда заманчиво. Однако и терапевтическая ценность оного под большим вопросом.
Необходимая ревность
В этой короткой части необходимо важное уточнение для правильного понимания написанного. Уточнение это заключается в следующем: здесь мы говорим о здоровых, эволюционных аспектах ревности, пройти мимо которых было бы не совсем правильным. Любое явление содержит в себе как разрушительные, так и созидающие аспекты. Это, безусловно, касается и такого сложного явления, как ревность.
Сама по себе ревность является универсальным механизмом поддержания и сохранения отношений, если мы имеем дело с естественной ревностью, которая носит эволюционный характер. Это условие является принципиальным.
Ревность присуща высшим формам биологического мира. Формам, которые способны на привязанность и удержание объекта привязанности. У насекомых ревность отсутствует. У домашних питомцев присутствует.
Ревность придает отношениям свою чувственность, усиливает страсть, повышает сексуальный тонус. Она как бы напоминает человеку, что объект любви ему не принадлежит. Нужно работать в отношениях, создавать эмоции, развивать то, что делает тебя более предпочитаемым. Это механизм конкуренции среди себе подобных. Ревность создает предпосылки для внимания к объекту любви, заботы о нем. Во многих парах, где один партнер не ревнует совсем, отсутствие ревности является фактом во многом оскорбительным — «он даже меня не ревнует». Ревность является своего рода важной специей в условной азиатской еде, добавляя свое содержание и остроту. Без нее еда становится черствой и однообразной.
Ревность является важным компонентом сексуальных отношений. Она входит в определенную структуру секса, добавляя в него что-то еще помимо биологического соития. И это «что-то еще» является ключевым, поддерживающим возбуждение партнеров. Это элемент чего-то третьего, разрушающее и преобразующее присутствие просто «пары». Это уже больше, чем «пара». Это уже не два, а три.
Здесь имеет место важный момент. Сам по себе сексуальный акт включает три компонента — помимо двух партнеров, еще и фантазию. Это образы, придающие процедуре биологического совокупления что-то уже сугубо человеческое. Без фантазии секс является своеобразной формой мастурбации с помощью партнера. Многие, пытаясь разнообразить сексуальную жизнь, искусственно создают сцену фантазии с помощью ролевых игр и иных форм символизации отношений с добавлением «чего-то еще».
Это «что-то еще» выполняет функцию преграды. Именно преграда является условием желания. Без преграды нет желания. Универсальная формула Лакана: желание есть желание другого. Запретный плод сладок. Представьте себе, что люди перестали бы ходить в одежде. Часто бы они занимались сексом? Одежда является самой примитивной преградой, символически отделяющей одно тело от другого. Более сложной преградой являются, например, социальные нормы или внутренние запреты. Как только преграда исчезает — исчезает и желание. Желание подчинено универсальной закономерности: нет преграды — нет желания. Вспоминается классический психотерапевтический пример эректильной дисфункции у мужчины. Когда психотерапевт в качестве условия психотерапевтического успеха просит пару не заниматься сексом две недели. Условие категорическое. При этом для пары срок в две недели совсем не обременительный, так как отсутствие секса измеряется уже не неделями, а месяцами. Что же происходит с ними, когда ставится такое условие? Да, они его нарушают. Запрет порождает желание. Что-то третье вторгается и разделяет два объекта, создавая пространство напряжения.
В этом ключе ревность по своему содержанию часто выполняет функцию тонизирования партнеров. Она неизменно предполагает наличие чего-то дополнительного, разрушающего равновесие двух объектов. Это как в известном советском мультфильме про старика, который продавал корову, а в итоге при появлении покупателя изменил решение — «такая корова нужна самому». Появление третьего заставляет переоценить объект, он становится более привлекательным. Вместе с тем при полной принадлежности объекта к нему теряется интерес. Преграды нет. Как выразился один мой клиент: «Она же у меня уже есть. А то, что есть — уже не нужно». Именно поэтому при потере любимого человека его ценность переосмысляется. Это как орган, который начинает замечаться и обнаруживаться нами только тогда, когда начинает болеть. До этого мы не выделяли его из символического пространства своего тела.
Все это, повторяюсь, относится только к ревности, носящей естественный эволюционный характер.
Когда ревность отсутствует
Сам по себе факт отсутствия ревности может говорить о многом. Однако в этом случае нужно различать «полное отсутствие ревности» и «слабо выраженную» ревность. Во втором случае ревность можно смело причислить к одной из разновидностей «необходимой» ревности, она не несет явный патологический характер, а является скорее эволюционно-защитной и психологически необходимой.
Однако когда мы сталкиваемся с «полным отсутствием» ревности, то данный факт, как бы ни показалось странным, может говорить о психопатологическом варианте развития личности. Нужно понимать, что ревность в естественном выражении является закономерным фактором развития человека. Она неизбежно возникает с самого начала жизни человека — тогда, когда воспринимаемое единство двух разрушается третьим объектом. Этим объектом может быть папа, братья или сестры и, наконец, внешние интересы самой матери. Именно здесь и в этом месте ребенок сталкивается с переживанием и частичным осознанием того, что мать полностью не принадлежит ему, что у нее есть свои потребности. Говоря психоаналитическим языком, происходит неизбежное крушение первичного нарциссизма, являющегося выражением абсолютного психологического слияния матери и младенца. Само по себе данное обстоятельство является достаточно травматичным и переживается с разной степенью психологической боли. Главным выражением этой боли является ревность.
О чем же может говорить отсутствие ревности? Человек способен переживать практически все, что ему дано от природы. Он может любить, ненавидеть, стыдиться, завидовать, ревновать, испытывать чувство вины, однако эти чувства и переживания естественны в «достаточно хорошем» измерении. При сверхвыраженности или полном отсутствии чувственных элементов в большинстве случаев можно предполагать патологический вариант развития.
Отсутствие ревности может говорить об ее внутренней защитной табуированности и вытеснении. «Ревность, — как отмечает Фрейд, — относится к аффективным состояниям, которые, подобно печали, можно охарактеризовать как нормальные. Там, где она вроде бы отсутствует в характере и в поведении человека, оказывается справедливым вывод, что она подлежит сильнейшему вытеснению и поэтому в бессознательной душевной жизни играет тем большую роль». Внутренний запрет на чувства накладывается тогда, когда интенсивность и важность этих чувств настолько велика, а содержание запретно, что становится психологически опасным их проявление. Так, одна из основных форм ревности сама по своему содержанию может быть запретной, так как связана с сексуальными чувствами к одному родителю и ненавистью к другому. Этот феномен давно уже вышел за рамки психоанализа и обозначается в качестве Эдипова комплекса.
Наряду с механизмом вытеснения в данном случае может работать механизм реактивного образования, который заключается в преобразовании одного чувства в противоположное. Иными словами, «полное отсутствие» ревности, часто говорит об ее сверхактуальности. Психоаналитическая формула «густо там, где пусто» как нигде может быть здесь уместна.
С другой стороны, отсутствие ревности часто говорит о хрупкости ранних ядерных составляющих нашего Я. В силу этого вокруг ядерного Я выстраивается защитная конфигурация в виде устойчивых защитных границ — человек никогда никого близко к себе не подпускает. Естественно, и претензий на обладание другим человеком тоже никаких.
Однако самым глубоким патологическим фактором отсутствия ревности может являться внутрипсихическая депривация. Это состояние полного или частичного отчуждения от собственных чувств. Данное состояние сопровождается невозможностью испытывать и выражать собственные чувства. Это крайняя форма психотической замороженности. Одним из простейших индикаторов этого состояния может являться алекситимия, которая выражается в неспособности или затрудненности в выражении собственных чувств и эмоций.
Мир ревности
Ты дышишь — мне уже больно. Внутренний мир ревнивца
Одна из главных ловушек, в которую мы попадаем, пытаясь определить мысли, переживания и мотивы другого человека, заключается в том, что мы его оцениваем, исходя из своих внутренних правил. Иными словами, мы подспудно думаем, что другой организует свою внутреннюю реальность подобно тому, как организуем ее мы. Один плюс один в этом месте пытается равняться единице, слияние на уровне бессознательного утверждения. Подобное отрицание инаковости в плоскости отношений более чем катастрофично. Ибо в этом случае мы натыкаемся на неизбежную пропасть между нами и другим человеком. Как следствие — корни многих разочарований, что касается отношений, кроются в том, что мы приписываем другому то, чем он в принципе обладать не может.
Сущность инаковости в разрушении любого тождества. Другой не может быть идентичен нам. Он не является нашим продолжением и не может им являться при всем желании. Один плюс один всегда равняется двум. Но «два» зачастую расценивается как предательство. А для некоторых сам факт признания наличия двоих и вовсе катастрофичен в плане стабильности собственного психического мироустройства. Это как в обозримой части Вселенной обнаружить другую жизнь, подчиненную непонятным нам закономерностям. Но это, согласитесь, может быть очень интересным. На эту эмоцию мы с вами и будем опираться в дальнейшем изложении. Я очень на это рассчитываю.
Другой организует свою реальность по не всегда понятным для нас закономерностям, которые часто переводятся в разряд «странных». Но способ организации реальности другого — данность, которую можно и нужно учитывать для построения здорового поля взаимодействия. Если мы, конечно, рассчитываем на какую-то конструктивность.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.