Бесплатный фрагмент - Г. П. Федотов

Предисловие

Георгий Петрович Федотов (1886 — 1951) вошёл в историю как один из ярких представителей русской культуры своего времени. Он известен как выдающийся историк, философ, публицист и религиозный мыслитель русского зарубежья.

Сегодня к личности и творческому наследию Георгия Петровича Федотова проявляют активный интерес учёные, биографы и литературоведы. Материалы добываются по крупицам, поднимаются из российских и зарубежных архивов. Чтобы воссоздать правдивую картину, учёные обращаются не только к философским трудам и корреспонденции самого Г. П. Федотова, но и к воспоминаниям его современников, знакомых, учеников — всех тех, кто каким бы то ни было образом был вхож в круг общения Георгия Петровича, имел счастье наблюдать за ним по жизни и соприкасаться с его уникальной культурой и мировоззрением.

На основе этих материалов написано достаточное количество статей, докладов и биографических работ. Известны, в частности, труды З. Е. Гусаковой, А. В. Антощенко, А. Н. Акиньшина, А. А. Кара-Мурзы, В. В. Ведерникова и других биографов и литературоведов, которые стараются максимально правдиво воссоздать особенности личности Георгия Петровича Федотова и его мировоззрения. Известному религиозно-философскому труду Федотова «Святые Древней Руси» посвящён очерк протоиерея Александра Меня «Возвращение к истокам».

Книга, которая в настоящий момент находится перед вами, уникальна. Её отличие от других биографических работ о Г. П. Федотове заключается, прежде всего, в том, что её автором является один из немногих живущих ныне кровных родственников самого Георгия Петровича — внук его брата, Бориса Петровича — Константин Борисович Федотов. Соавтором же выступает жена Константина Борисовича — писательница и биограф Екатерина Борисовна Митрофанова.

В настоящее время Константин Борисович и Екатерина Борисовна восстанавливают архив Федотовых, хранящийся в их семье, и готовы поделиться этими бесценными реликвиями с новыми поколениями.

К сожалению, одна из основных проблем современных исследований о Г. П. Федотове заключается в фактически полном отсутствии информации о его родных братьях — Борисе и Николае. А между тем, именно с ними Георгий Петрович тесно общался все свои детские и юношеские годы, и именно в кругу братьев молодого Георгия и в кругу его родителей — Петра Ивановича Федотова и Елизаветы Андреевны Федотовой (урожденной Ивановой) — и под их непосредственным влиянием проходило становление личности будущего философа, историка, религиозного мыслителя и публициста и формирование его мировоззрения. И поскольку творческое наследие Г. П. Федотова никак нельзя рассматривать вне связи с его семьёй и братьями, с культурными традициями семьи и т. д., авторы настоящей книги всеми своими силами постараются восполнить эти пробелы на основе имеющейся у них информации и копий документов семейного архива.

Силами Константина Борисовича Федотова и его жены собраны эксклюзивные сведения о родном брате Г. П. Федотова Борисе Петровиче, его семье и потомках (именно его кровным внуком является автор настоящей работы Константин Борисович Федотов).

Также в личном архиве Константина Борисовича сохранились старинные семейные фотографии Федотовых (конца XIX — начала XX века) и документы, связанные с Федотовыми [в т. ч. — рукописные; к примеру, документы личного пользования (по типу дневниковых заметок) Б. П. Федотова, датированные началом XX века], являющиеся ценными реликвиями, которых нет больше нигде.

К таким документам относится, к примеру, старинная фотография Бориса Петровича Федотова с рукописной надписью (и подлинным автографом Бориса Петровича), подтверждающей его потомственное дворянство, заверенная лично нотариусом г. Саратова (1912), а также — старинная фотография матери Г. П. Федотова Елизаветы Андреевны Федотовой (урожденной Ивановой) с одним из сыновей (возможно, Георгием в младенческом возрасте) на руках, фотография всех трёх братьев Федотовых (Георгия, Бориса и Николая) в детские годы с их отцом Петром Ивановичем Федотовым (конца XIX века) и две фотографии всех трёх братьев Федотовых (Георгия, Бориса и Николая) в юношеские годы с их матерью Елизаветой Андреевной Федотовой (урожденной Ивановой) (начала XX века).

Также в семейном архиве Федотовых имеются редчайшие фотографии Г. П. Федотова в кругу его семьи, сделанные, вероятно, в период его жизни, предшествовавший его эмиграции. Фотография отца Георгия Петровича Петра Ивановича Федотова попала к авторам настоящей работы через фонд ГАСО. А фотографии матери выдающегося русского философа (одна из которых — с младенцем на руках, датированная, вероятно, концом 80-х, либо началом 90-х годов XIX века — подана крупным планом), равно как и фотографии обоих его братьев (Бориса и Николая) в юношеские годы являются бесценными фамильными реликвиями Федотовых, которые хранятся в семейном архиве.

Кроме того, поистине уникальными раритетами являются хранящиеся в архиве Константина Борисовича Федотова дневники его деда Бориса Петровича Федотова (брата Г. П. Федотова). Эти документы, как и прочие вышеперечисленные документы и фотографии Федотовых — достались Константину Борисовичу в наследство от его отца Бориса Борисовича Федотова (сына Бориса Петровича). Наверняка они могут быть интересны исследователям и биографам Г. П. Федотова. Ведь, к примеру, по тем же дневниковым заметкам Бориса Петровича можно получить представление о жизни семьи Федотовых — о том, чем увлекались братья (Георгий, Борис и Николай), какие предметы они изучали, какую литературу читали и т. д.. Все это, конечно, в первую очередь касается Бориса Петровича, но, судя по тематике заметок (к примеру, в одном из дневников Бориса Петровича есть запись о мировоззрении Герцена), интересы братьев были схожими. И, если ориентироваться на записи в дневнике, можно понять, что по молодости все три брата (Георгий, Борис и Николай) были очень дружны. В дневниках-календарях есть специальная графа доходов и расходов семьи, и самое большое число расходов приходится как раз на дни рождения братьев Бориса Петровича — Георгия и Николая. А в графе намеченных дел за октябрь 1904 года первым пунктом значится: «Подарокъ Жоржу» (сохранена орфография подлинника — дневника-календаря за 1903/1904 гг.) — то есть, брату — Георгию Петровичу, творческое наследие которого стоит во главе угла тематики этой книги.

Дневники Бориса Петровича (в семейном архиве Федотовых их всего два, но, если внимательно с ними ознакомиться, каждый из них может показать достаточно много любопытных мелочей из жизни Федотовых, из которых складывается весьма интересная картина их культуры и быта) могут стать ценным материалом для будущих исследований по Г. П. Федотову. Во всяком случае, авторы настоящей работы надеются, что эти сведения пригодятся тем, кого интересует молодость Г. П. Федотова, его семья, культура и воспитание. К примеру, в каждом из этих дневников есть разделы, где выписаны дни рождения и именины всех родственников Г. П. Федотова (сами эти записи, разумеется, идут от лица Бориса Петровича — брата Г. П. Федотова и деда Константина Федотова, автора данного исследования, чьими трудами создавался федотовский архив), с которыми общались братья, в том числе — дни рождения и именины матери Г. П. Федотова, его деда и бабушки по материнской линии, а также — всех трёх братьев. Запись от 1 октября сообщает о дне рождения Г. П. Федотова: «Рожденie Georges’а» (сохранена орфография подлинника — дневника-календаря за 1902/1903 гг.; датировка по всем документам приведена соответственно — по юлианскому календарю).

На некоторых страницах дневника можно видеть карандашные эскизы рисунков Бориса Петровича Федотова, которые в достаточной мере похожи на рисунки Георгия Петровича — во всяком случае — на те, которые авторам данной работы доводилось видеть в изданиях книг Г. П. Федотова. А также — примеры того, как Борис Петрович вырабатывал свой «автограф» (судя по датировке дневников, Б. П. Федотову на тот момент было около тринадцати-четырнадцати лет). Позднее тот же автограф, но уже в «отшлифованном» варианте появится на фотографии Бориса Петровича Федотова, подтверждающей его потомственное дворянство и заверенной нотариусом города Саратова (1912), где Борис Петрович запечатлен в двадцатитрехлетнем возрасте. Кроме того, любопытны предметы, которые Борис Петрович изучал в Воронежской губернской (1-й мужской классической) гимназии (у Г. П. Федотова, очевидно, был похожий перечень гимназических предметов), а также — оценки успеваемости Бориса Петровича — он был круглым отличником (также, как и его брат Георгий). Большая вероятность, что он, как и Георгий Петрович, мог окончить гимназию с золотой медалью, поскольку из его дневников следует, что он был переведен как в 5-й, так и в 6-й класс с наградой 1-й степени (круглое отличие по итогам четырех четвертей за оба года).

Вот неполный перечень фотографий и документов, хранящийся в личном архиве Константина Борисовича Федотова, который будет представлен в настоящей работе:

Фотографии:

— старинная фотография брата Г. П. Федотова Бориса Петровича Федотова с рукописной надписью (и подлинным автографом Бориса Петровича Федотова), подтверждающей его потомственное дворянство, заверенная лично нотариусом г. Саратова (1912)

— старинная фотография матери Г. П. Федотова Елизаветы Андреевны Федотовой (урожденной Ивановой) с одним из сыновей (возможно, Георгием в младенческом возрасте) на руках

— фотография всех трёх братьев Федотовых (Георгия, Бориса и Николая) в детские годы с их отцом Петром Ивановичем Федотовым (конца XIX века)

— две фотографии всех трёх братьев Федотовых (Георгия, Бориса и Николая) в юношеские годы с их матерью Елизаветой Андреевной Федотовой (урожденной Ивановой) (начала XX века)

— дневник-календарь ученика IV класса Воронежской мужской гимназии Бориса Петровича Федотова за 1902/1903 гг. (все записи в данном документе сделаны братом Г. П. Федотова Борисом Петровичем Федотовым собственноручно)

— дневник-календарь ученика V класса Воронежской 1-ой мужской гимназии Бориса Петровича Федотова за 1903/1904 гг. (все записи в данном документе сделаны братом Г. П. Федотова Борисом Петровичем Федотовым собственноручно)

Архивные документы семьи Федотовых:

— запись о мировоззрении Герцена в одном из дневников-календарей Бориса Петровича Федотова

— список литературы, изученной, либо намеченной к прочтению Борисом Петровичем Федотовым (большая вероятность, что Г. П. Федотов читал похожую литературу)

— список литературы, которую изучали братья Федотовы (Георгий, Борис и Николай)

— список книг библиотеки Федотовых

— темы гимназических сочинений Бориса Петровича Федотова, его заметки о драматургии Островского, образах купеческого мира в произведениях Островского, и т. д.

— карандашные эскизы рисунков Бориса Петровича Федотова (очень похожие, на наш взгляд, на рисунки Г. П. Федотова)

— примеры выработки «автографа» Бориса Петровича Федотова в одном из его дневников-календарей

— разделы, где выписаны дни рождения и именины всех родственников Г. П. Федотова, с которыми общались братья, в том числе — дни рождения и именины матери Г. П. Федотова, его деда и бабушки по материнской линии, а также — всех трёх братьев [запись от 1 октября сообщает о дне рождения Г. П. Федотова: «Рожденie Georges’а» (сохранена орфография подлинника — дневника-календаря за 1902/1903 гг.; датировка по всем документам приведена соответственно — по юлианскому календарю)]

— перечень предметов, которые Борис Петрович изучал в Воронежской мужской гимназии (у Г. П. Федотова, очевидно, был похожий перечень гимназических предметов)

— расписание уроков учащихся IV класса Воронежской мужской гимназии периода 1902/1903 гг.

— наименования гимназических предметов, фамилии преподавателей, количество учебных часов Воронежской 1-ой мужской гимназии периода 1903/1904 гг.

— оценки успеваемости Бориса Петровича Федотова (как и его брат Г. П. Федотов, Борис Петрович был круглым отличником)

— список учебных руководств и пособий, рекомендованных к изучению в Воронежской 1-ой мужской гимназии периода 1903/1904 гг.

— специальная графа доходов и расходов семьи Федотовых за 1902/1903 и 1903/1904 гг.

— графа намеченных дел в дневнике-календаре Бориса Петровича Федотова за 1902/1903 и 1903/1904 гг. [в записях за октябрь 1904 года первым пунктом значится: «Подарокъ Жоржу» (сохранена орфография подлинника — дневника-календаря за 1903/1904 гг.) — то есть, брату — Георгию Петровичу, чьим творческим наследием мы занимаемся].

— генеалогическое древо семьи Федотовых с пояснениями по дневниковым записям Бориса Петровича Федотова. Составитель — Митрофанова (Федотова) Екатерина Борисовна

Авторы настоящей работы искренне надеются, что сведения и документы из их семейного архива помогут пролить свет на неизвестные страницы жизни Георгия Петровича Федотова и будут рады, если эта информация послужит ценным материалом для новых исследований и станет важным историческим пластом в культурном наследии семьи Федотовых.

Персоналии

Георгий Петрович Федотов (1886 — 1951)

Значение Георгия Петровича Федотова в русской культуре

ФЕДОТОВ, ГЕОРГИЙ ПЕТРОВИЧ (1886 — 1951), русский историк, философ, публицист. Родился 1 (13) октября 1886 в Саратове. В биографии и духовной эволюции Федотова немало характерного для судеб многих российских интеллигентов начала века. Провинциальный быт небогатой дворянской семьи (Саратов, затем Воронеж), пережитое уже в гимназические годы увлечение марксизмом, в 1904 — 1910 участие в социал-демократическом движении, аресты, ссылки, жизнь в эмиграции. В дальнейшем, однако, Федотов отходит от революционной деятельности. Окончательно определяется круг его научных интересов — средневековая история (окончил в 1912 историко-филологический факультет Петербургского университета, где был учеником известного медиевиста И. М. Гревса). В 1917 — 1924 Федотов преподавал историю Средних веков в Саратовском университете, работал переводчиком в частных издательствах Петрограда, участвовал в деятельности религиозно-философского кружка. С 1925 в эмиграции (Берлин, затем Париж). В 1926 — 1940 — профессор Православного богословского института в Париже. В 1931 — 1939 редактировал журнал «Новый Град». Вскоре после оккупации Франции нацистами эмигрировал в США. С 1943 был профессором Свято-Владимирской православной семинарии в Нью-Йорке, много сил отдавал публицистике (прежде всего в «Новом журнале»).

Еще в России Федотов опубликовал ряд исследований, посвященных европейскому Средневековью: «Письма» Бл. Августина (1911), Боги подземелья (1923), Абеляр (1924), Феодальный быт в хронике Ламберта Ардского (1925). В центре историко-культурных исследований Федотова в эмиграции оказывается преимущественно духовная культура средневековой Руси: Св. Филипп Митрополит Московский (1928), Святые Древней Руси (1931), Стихи духовные (1935), Русское религиозное сознание: христианство в Киевской Руси (1946). Существенное место в творческом наследии Федотова занимает философская эссеистика (более 300 статей). Философия истории и культуры Федотова имела религиозно-метафизические основания: он стремился следовать принципам христианской историософии. Не принимая крайностей антропоцентристского гуманизма, он в то же время критически оценивал и радикальный теоцентризм (в частности, критиковал «теоцентрическое богословие» К. Барта). В целом Федотов позитивно воспринял учение о «богочеловечестве» Вл. С. Соловьева, видя в этой концепции, как и в философии «общего дела» Н. Ф. Федорова, опыт христианского оправдания культурно-исторического творчества человека. Федотов последовательно отказывался видеть в христианской эсхатологии лишь указание на неизбежность конца, отрицающего традицию земного, «общего дела» многих поколений в строительстве мира культуры. Отстаивая в своих работах непреходящее, абсолютное значение культурных ценностей, он полагал, что это значение сохраняется даже в эсхатологической перспективе.

В своей метафизике истории Федотов был принципиальным критиком идеологии исторического детерминизма в его различных вариантах: рационалистическо-пантеистическом («гегельянство»), историческом материализме («абсолютизация косных, материальных сил») и религиозно-провиденциальном («давление Божественной воли»). Христианская историософия, согласно Федотову, признает в истории трагическую мистерию, единственным главным героем которой является человек, каждое действие и каждый выбор которого историчны. При таком взгляде на историю она не может быть сведена к череде даже самых эпохальных исторических событий и объяснена некой «логикой» исторического развития. Для Федотова идея детерминированного прогресса — всеобщими законами или, в религиозной ее версии, волей Провидения, — как и для многих его предшественников в русской мысли (от славянофилов до Ф. М. Достоевского и Вл. С. Соловьева), была неприемлема прежде всего по нравственным основаниям, как игнорирующая или даже исключающая значение свободы нравственного выбора личности.

Традиции, сохраняющей единство истории, постоянно угрожают социальные катастрофы, в первую очередь войны и революции. Федотов не разделял взгляд Ж. де Местра и Н. А. Бердяева на революцию как на «суд Божий над народами». Не был он склонен видеть в революционных потрясениях и необходимое условие социального прогресса. Для него революция — всегда разрыв традиции, результатом чего становятся неисчислимые человеческие жертвы и опасность социальной и культурной деградации. «Великих революций не так много в новой истории. В сущности, русская революция стоит третьей в ряду — после Англии и Франции… Всякая „великая“, т. е. отличающаяся жестокостью классовой борьбы, революция заканчивается личной тиранией». За революционное «величие» приходится платить и тяжким трудом последующих поколений, вынужденных продолжать дело культурного строительства на революционном пепелище. В идеализации революции, в создании революционного мифа Федотов видел опаснейший идеологический соблазн. Не отрицая нравственного содержания лозунгов Французской революции, в которой, по его словам, действовали и «силы добра, и сатанинские силы», он был убежден, что последние в ней возобладали, результатом чего стал невероятный террор, «столетие смут», «сломленный дух» народа, упадок моральной и культурной жизни. В своей критике революционного мифотворчества Федотов не делал исключения и для более мирного опыта английской революции. На протяжении жизни неизменным оставалось его убеждение, что трагедия октября 1917 не была следствием случайных факторов и имела глубокие корни в русской истории. В то же время Федотов не разделял точку зрения, что большевистский переворот стал неизбежным, фатальным итогом этой истории (в частности, он был не согласен в данном вопросе с Н. А. Бердяевым). «Не разделяя доктрины исторического детерминизма, мы допускаем возможность выбора между различными вариантами исторического пути народов». В истории, по Федотову, «царит свобода», это живой, непрерывный процесс исторического творчества, в котором нет места механическому автоматизму, фатальной предопределенности событий. Отвечая на вопрос, был ли неизбежен переворот октября 1917, Федотов утверждал: «Не все в русской политической жизни было гнило и обречено. Силы возрождения боролись все время с болезнетворным ядом. Судьба России до самого конца висела на острие — как судьба всякой живой личности».

Федотов остро реагировал на кризисные тенденции в развитии европейского общества в 20 в., уже в 1920-е годы писал об опасности фашизма и неизбежности военной катастрофы. В то же время в своих оценках перспектив развития человечества он в равной мере отвергал как различные формы утопического прожектерства, так и исторический пессимизм, идею «заката» западной цивилизации. В одной из своих последних работ (Христианская трагедия, 1950) он писал о творческой роли христианства в истории европейской и русской культуры. Среди подлинно христианских художников он называл прежде всего Достоевского.

Биография Георгия Петровича Федотова (официальная версия)

Родился 1 (13) октября 1886 в Саратове в семье правителя губернаторской канцелярии. В 1904 году с отличием (с золотой медалью) окончил губернскую (1-ю мужскую классическую) гимназию в Воронеже, куда переехали его родители. В числе прочитанных им к тому времени книг были труды Белинского, Добролюбова, Михайловского Горького, Чехова, Андреева и др. В том же 1904 году, скоропалительно предпочтя естественно-научное направление религиозно-нравственному, Федотов поступил на механическое отделение Технологического института в Петербурге. Позднее согласно прошению Г. П. Федотов стал студентом историко-филологического факультета Петербургского университета. После начала революции 1905 года в России вернулся в родной город, где включился в деятельность саратовской социал-демократической организации в качестве пропагандиста. В августе 1905 года был впервые арестован за участие в сходке агитаторов, но был отпущен из-за недостатка улик и продолжил пропагандистскую деятельность. Весной 1906 года скрывался под именем Владимира Александровича Михайлова в г. Вольске. 11 июня 1906 года был избран в Саратовский городской комитет РСДРП, а 17 августа был вновь арестован и выслан в Германию.

Посещал лекции по истории в Берлинском университете до высылки из Пруссии в начале 1907 года, а затем занимался средневековой историей в Йенском университете. После возвращения в Россию осенью 1908 года восстановился на историко-филологическом факультете Петербургского университета, куда был зачислен по прошению ещё до ареста и высылки в Германию. В Петербургском университете сосредоточил свои занятия в семинаре известного медиевиста И. М. Гревса. Летом 1910 года вынужден был покинуть университет без сдачи экзаменов из-за угрозы ареста. В 1911 году по чужому паспорту выехал в Италию, где посетил Рим, Ассизи, Перуджу, Венецию, занимался в библиотеках Флоренции. Вернувшись в Россию, Г. П. Федотов в апреле 1912 года явился с повинной в жандармское управление и получил разрешение на сдачу экзаменов в Петербургском университете. После отбытия сокращенного срока ссылки в Карлсбаде близ Риги был оставлен при кафедре всеобщей истории Петербургского университета для подготовки магистерской диссертации. В 1916 году стал приват-доцентом университета и сотрудником Публичной библиотеки.

В 1918 году Федотов вместе с А. А. Мейером организовал религиозно-философский кружок «Воскресение» и публиковался в журнале этого кружка «Свободные голоса». В 1920 — 1922 гг. преподавал историю Средних веков в Саратовском университете. В 1922 — 1925 гг. — научный сотрудник I разряда факультета общественных наук Петроградского (Ленинградского) университета. Федотов опубликовал ряд исследований, посвящённых европейскому Средневековью: «„Письма“ Бл. Августина» (1911 г.), «Боги подземелья» (1923 г.), «Абеляр» (1924 г.), «Феодальный быт в хронике Ламберта Ардского» (1925). Работа Федотова о Данте была запрещена советской цензурой.

В 1925 г. Федотов получил разрешение поехать в Германию для изучения Средних веков. На Родину он не вернулся. Он переехал во Францию, где с 1926 г. по 1940 г. был профессором Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже. Был близок к Н. А. Бердяеву и Е. Ю. Скобцовой (матери Марии). В центре историко-культурных исследований Федотова в эмиграции оказывается преимущественно духовная культура средневековой Руси, он публикует работы «Св. Филипп Митрополит Московский» (1928 г.), «Святые Древней Руси» (1931), «Стихи духовные» (1935 г.).

В 1931 — 1939 годах Федотов редактировал журнал «Новый град», в публикациях которого была предпринята попытка синтеза нового духовного идеала, объединяющего лучшие стороны социализма, либерализма и христианства. В 1939 году профессора богословского института предъявили Федотову ультиматум: или уйти из института или перестать писать статьи на политические темы в газете «Новая Россия» и других печатных органах леволиберального направления. В защиту Федотова выступил Бердяев.

Вскоре после немецкой оккупации Франции в 1940 г. Федотов уехал в США, где с 1941 по 1943 гг. жил в Нью-Хейвене, являясь приглашённым исследователем Богословской семинарии Йельского университета. С 1944 г. он был профессором Свято-Владимирской православной семинарии в штате Нью-Йорк. В США Федотов по-прежнему много сил отдавал публицистике. Его статьи по злободневным историко-политическим вопросам печатались в «Новом журнале». Среди них можно выделить большие статьи «Рождение свободы» (1944 г.), «Россия и свобода» (1945 г.), «Судьба империй» (1947 г.).

Несмотря на прогрессирующую болезнь сердца, ставил себе и более серьезные задачи: составлял антологию «A Treasury of Russian Spirituality», корпел над «The Russian Religious Mind» («Русская религиозная мысль») — главным трудом своей жизни по истории русской духовной культуры XXX вв. (В 1946 году при поддержке Гуманитарного фонда, созданного Б. А. Бахметьевым, Федотов успел опубликовать в издательстве Гарвардского университета лишь первый том по Киевской Руси «Киевское христианство: с десятого по тринадцатый век» и оставил в рукописи незавершенный второй «Средние века: с тринадцатого по пятнадцатый век, изданный посмертно в 1966 году под ред. протоиерея Иоанна Мейендорфа). По замыслу второй том должен был стать расширенной версией книги «Святые древней Руси» (некоторые главы в русском и английском вариантах совпадают). В августе 1951 г. здоровье Ф. катастрофически ухудшилось и его поместили в госпиталь г. Бэкон в штате Нью-Джерси. Но и здесь, несмотря на запрещение врачей и усиливающуюся слабость, до последних земных минут Ф. читал в оригинале «Вильгельма Мейстера» Гете.

Умер Федотов 1 сентября 1951 в Бэконе (шт. Нью-Джерси, США), по свидетельствам очевидцев, с томиком Гёте в руках.

Георгий Петрович Федотов является автором более трехсот статей, после смерти объединенных в сборники. Архив Федотова хранится в Бахметьевском архиве Колумбийского университета в США.

О внешности и характере Г. П. Федотова

Выдержки из книги Василия Семеновича Яновского «Поля Елисейские: Книга памяти»:

«Худое, моложавое лицо; густые византийские брови. Доцент с ленинской бородкою. Вкрадчивый, мягкий, уговаривающий голос с дворянским «р». Общее впечатление уступчивости, деликатности, а в то же время каждое слово точно гвоздь: прибивает мысль — ясную, определенную, смелую.

В статьях Георгий Петрович был чересчур литературен, цветист и этим подчас раздражал, особенно незнакомых. Но если услышать стоящий за фразою голос с неровным дыханием (сердце, сердце!), мягкий, музыкальный и в то же время настойчивый, там, где дело касалось последних истин, то к произведениям Федотова прибавлялось как бы еще одно измерение. И независимо от того, соглашались ли мы с «лектором» или нет, у нас зарождалось какое-то горделивое, патриотическое чувство: какая-то великолепная смесь, новая и вполне знакомая — Россия и Европа! Такие люди, соединяющие музыкальную податливость с пророческим гневом, ненависть и любовь к родной истории, встречались, главным образом, на той Руси, которая всегда чувствовала себя Европою. Печерин, Чаадаев, Герцен, может быть, Соловьев.

<…> В Федотове внешне все было переменчиво, противоречиво и неустойчиво, все, кроме его вселенского православия и формально демократических убеждений. Соединение этих двух начал, вообще, несколько необычайное, создавало еще одно мнимое противоречие, отталкивающее многих возможных союзников (но и кое-кого из врагов привлекавшее).

<…> Георгий Петрович обожал галльскую землю, ее импрессионистскую зелень и строгую готику, ее белый хлеб и кисленькое вино, сыры и вспыльчивых, горячих, но изумительно толковых французов, где в сутенере и проститутке звучит логика Паскаля и Декарта.

<…> Федотов был уже очень болен, после очередного припадка говорил неровно, спадающим голосом и отпивал маленькими, быстрыми глотками красное винцо, которым «Третий Час», верный старой парижской традиции, всегда угощал собравшихся. Невесело посмеиваясь, Федотов говорил:

— Вы меня не принимаете, а Казем-Бека печатаете…

<…> Внешне Федотов со своей бородкою всегда выглядел профессором среднего возраста, серьезным мыслителем, публицистом. И одевался он совсем не романтически; даже вернее, скверно, неряшливо одевался. Новое платье мы все в Париже редко себе покупали. Главным местом снабжения являлся Блошиный рынок, где иногда попадались замечательные вещи из богатых и спортивных домов. Но Георгию Петровичу и это не подходило. А костюмы, которые ему дарили добродушные меценаты, были все как на подбор темные, скучные и, главное, не по мерке.

Вообще, я бы сказал, в нашей среде царил стиль добровольной бедности (или чего-то близкого к этому). Даже некоторые, имевшие деньги, как бы стыдились своей материальной обеспеченности. В том, что деньги — грех, никто в русском Париже не сомневался. Так, Фондаминский наконец появился в новеньком коверкотовом костюмчике и долго виновато объяснял:

— Друзья заставили заказать… Мне это совсем не нужно, но они говорят: «Стыдно вам щеголять в рубищах»!

Поплавский злословил: «Дай русскому интеллигенту пояс к брюкам, и он все-таки напялит еще помочи, ибо нет у него ни уважения, ни веры к собственному брюху».

Действительно, в летнюю жару, когда Федотов снимал пиджак, на нем красовались и пояс, и подтяжки. Но объяснялось это, главным образом, тем, что брюки были чужие, совсем не по мерке. В Нью-Йорке чуть ли не при первой нашей встрече Федотов у вешалки напялил на себя пальто с таким необъятным клешем, что все кругом только развели руками.

И вот, несмотря на свою подчеркнутую внешность пожилого профессора и неряшливую одежду, какие-то определенно сексуальные, податливые, убаюкивающие, женственные флюиды щедро истекали из Георгия Петровича с ощутимой силой. Есть такая русская линия эротизма — от Достоевского, Соловьева, Розанова… Тут древние боги уживаются с Византией, церковью и ветхим заветом. Вот такое магнетическое поле явно ощущалось вокруг Федотова.

Был это, в сущности, не совсем на своем месте человек, не сумевший или не отважившийся вполне выразить себя. Думаю, что Федотов вздыхал с огромным облегчением, когда оставался наконец наедине с книгой и стаканом невкусного чая».

О смерти Г. П. Федотова

Выдержки из книги Василия Семеновича Яновского «Поля Елисейские: Книга памяти»:

<…> По болезни Георгий Петрович часто пропускал занятия в институте богословия. Его непосредственный начальник о. Флоровский, единственный современный, крупный русский теолог, вышедший из среды иереев, а не бывший «интеллигент, писатель, общественный деятель», человек желчный и обиженный «разными Бердяевыми», почему-то не доверял болезни Федотова, во всяком случае, не проявлял особой нежности и грозился его исключить. На этой почве между ними даже возникали распри, ничего общего с патристикою не имеющие. Так что, когда о. Флоровскому пришлось отпевать Георгия Петровича, то некоторые восприняли это как временное торжество врага.

В Си Клиффе собрался очередной съезд, кажется, студенческого движения. Я поехал туда, рассчитывая встретить многих старых друзей. Был жаркий, летний день, и я остановился у ресторанчика над заливом. За соседним столиком сидел В. Г. Терентьев, тоже освежаясь каким-то холодным напитком. Это он мне сообщил: «Вчера в госпитале скончался Федотов».

Из всех участников съезда наиболее удрученным и даже растерянным выглядел М. М. Карпович: в недалеком будущем ему предстояло последовать за Георгием Петровичем.

Тогда же, в Си Клиффе, я познакомился с одним из бывших учеников Федотова, о. Александром Шмеманом, с которым потом уже часто встречался в нашем философско-религиозном кружке. Таким образом, культурная преемственность оказалась установленною.

Судя по последним письмам Федотова к жене, он ушел от каких-то знакомых, где отдыхал летом, в местную, маленькую больницу: «Благодаря Синему Кресту здесь почти бесплатно, и уютно, и чисто, и тихо»…

— Под вечер, — рассказывала медсестра, — он сидел на диване в общей гостиной, с книгою и обязательной чашкою чая.

Это был некий чудесный и сложный акт в жизни Федотова: чай и книга — нераздельные. Сестра в последний раз видела его именно за этим занятием: пил глазами и губами, изогнувшись в халате. Когда спустя минут пять она вернулась в залу, Георгий Петрович был уже мертв.

Оставалось перевезти тело в Нью-Йорк и похоронить. Этим занялся один из новых друзей Федотова, Зубов, не знавший основных фактов биографии Георгия Петровича. Комнатка, где ютился профессор, при теологическом институте, оказалась запертою, а ключ застрял где-то в вещах покойного; между тем, похоронное бюро настаивало на том, чтобы усопший был облачен в черную пару (как говорится, dignified). И местный друг Федотова, ничтоже сумняшеся, купил в магазине готового платья новенький темный костюм для покойного. По американскому обычаю, ему подкрасили щеки и губы; в гробу, посредине собора (на Ист Второй улице), Федотов полулежал, как-то неосновательно, почти порхал. Я знал, что за последнюю четверть века Георгий Петрович ни разу не обзавелся новым платьем по мерке. И было больно смотреть на этот добротный пиджак, в котором его собирались хоронить».

Заявление Г. П. Федотова с его подписью. <ГАСО. Ф. 53. Оп. 1 (1909). Д. 64. Л. 128>:

<Л. 128>

Начальнику

Саратовского Губернского Жандармского

Управленiя

Георгiя Федотова

Заявленie.

Прошу возвратить мне отобран-

ный при обыскѣ паспортъ,

письмо и тетрадь.

Г. Федотовъ.

9 iюня 1909.

Все, отобранное у меня при обы-

скѣ, и паспорт за №333 3 iюня 1909 г.

получилъ.

Георгiй Федотовъ.

[Расшифровка рукописи этого заявления и последующих приведённых в настоящей работе писем и документов выполнена Екатериной Борисовной Митрофановой; орфография оригиналов сохранена]

Заявление Г. П. Федотова с его подписью. <ГАСО. Ф. 53. Оп. 1 (1910). Д. 63. Л. 125>:

<Л. 125>

Въ Саратовское Губернское

Жандармское Управленiе

дворянина Георгiя Федотова

Заявленie.

Прошу выдать моей матери, Елизаветѣ

Федотовой, книги и рукописи, отборан-

ныѣ у меня при обыскѣ в iюнѣ ме–.

сяцѣ 1910 г. на дачѣ в именiи Буков-

скихъ. В числе книг находились:

1) Ак. и Л. Н. Веселовскiй. Собр. Соч. 2 тома

2) М. Воложинъ. Стихотворенiя

3) Scartaззini. Dante — Handbuch

4) Dante. Dinina Comedia

5) Christianter Philisipher der Kunst

Г. Федотовъ.

в сент. 1912 г.

Ассернъ Лифл. губ. Санаторiя Красного Креста

[Орфография оригинала сохранена]

Примечание:

На верхней части листа выставлена печать с вписанной датой:

17 сентября

На листе также имеется пересеченная строка:

Никольская ул. №7

Пётр Иванович Федотов [1850 — 1898 (в др. ист. 1897)]

Петр Иванович Федотов [1850 — 1898 (в др. ист. 1897)] — отец выдающегося русского религиозного мыслителя, историка и публициста Георгия Петровича Федотова (1886 — 1951), а также — двух его братьев — Бориса Петровича Федотова (1889 — 1947) [деда автора настоящей работы] и Николая Петровича Федотова (1891 –?).

Петр Иванович Федотов [ок. 1850, Воронеж — 1898 (в др. ист. 1897)]. Сын мелкого чиновника из обер-офицерских детей. Чиновник.

После окончания юридического факультета Харьковского университета со степенью кандидата прав 2 января 1876 г. Петр Иванович был назначен помощником делопроизводителя Екатеринославского губернского правления. Полгода спустя он стал также редактором «Екатеринославских губернских ведомостей». В конце августа 1877 г. молодой чиновник без отрыва от прежней работы был назначен на штатную должность секретаря Екатеринославского губернского статистического комитета, 16 февраля 1878 г. он принял пост младшего помощника правителя канцелярии Екатеринославского губернатора, а 2 января 1881 г. получил чин коллежского асессора.

В январе 1880 г. за доставление на Всероссийскую антропологическую выставку 1879 г. памятников истории и этнографии из Екатеринослава Петр Иванович Федотов удостоен серебряной медали Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. Год спустя, в январе 1881 г., П. И. Федотов по расстроенному здоровью и по собственному прошению был уволен от должности секретаря Статистического комитета с оставлением на службе в канцелярии губернатора. 3 июля 1881 г. он удостоился ордена Станислава 3-й степени.

В начале 1882 г. П. И. Федотов переехал в Саратов, где 3 января получил назначение правителем канцелярии губернатора. Очевидно, переезд был вызван приглашением саратовского губернатора действительного статского советника Алексея Алексеевича Зубова (1838 — 1904), в 1880 — 1881 гг. являвшегося Екатеринославским вице-губернатором и хорошо узнавшего Петра Ивановича по совместной службе.

В январе 1883 г. Петра Ивановича Федотова пожаловали орденом Станислава 2-й cтeпeни, 2 января 1885 г. произвели в надворные советники, 24 марта 1885 г. удостоили ордена святого Владимиpa 4-й степени. В августе 1884 г. П. И. Федотов был избран действительным членом Саратовского губернского статистического комитета, а 2 июля 1886 г. назначен членом Саратовского губернского училищного совета от Министерства внутренних дел.

1 января 1888 г. П. И. Федотов получил должность правителя дел правления Петербургского воспитательного дома. С 10 августа по 1 декабря 1889 г. он был делопроизводителем Особого совещания по вопросу о преобразовании воспитательных домов. 2 января 1889 г. П. И. Федотов получил чин коллежского советника, а 1 апреля 1890 г. — орден святой Анны 2-й степени. 21 июля 1890 г. Петр Иванович Федотов ушел в отставку, но через три месяца вернулся на службу, теперь уже в канцелярию ведомства императрицы Марии. Служба его там продолжалась недолго, уже 24 сентября 1890 г. он был переведен в Министерство внутренних дел и назначен старшим советником в Воронежское губернское правление (по своему положению среди местной иерархии пост этот шел вслед за вице-губернаторским), с 1892 директор попечительского о тюрьмах комитета, попечитель исправительного отделения, с 1893 статский советник. В 1894 получил потомственное дворянство по ордену святого Владимира 4-й степени, с женой и сыновьями был внесен в третью часть дворянской родословной книги Воронежской губернии.

В 1884 Петр Иванович Федотов женился на дочери полицмейстера уездного Вольска, коллежского советника (асессора) Андрея Моисеевича Иванова, девице Елизавете (Елизавете Андреевне Ивановой, ок. 1853 — нач. 1930-х) — выпускнице Саратовского института благородных девиц, учительнице музыки. Пара обвенчалась 25 апреля 1884 г. в Спасской церкви. Жениху было тридцать четыре года, невесте тридцать один. Венчал их протоиерей Марфо-Магдалининской церкви Аркадий Серебряков. Поручителями жениха были его брат, штабс-капитан Санкт-Петербургского гренадерского полка (с 1884) Иван Иванович Федотов, дворянин Иосиф Эдмундович Корева и пристав Саратовского городского полицейского управления, губернский секретарь Яков Иванович Генерозов, невесты — подпрапорщик 158-го пехотного Кутаисского полка Владимир Андреевич Иванов, коллежский асессор Иван Игнатьевич Гржибовский и дворянин Михаил Александрович Кайгородов. 1 октября 1886 года родился первенец Федотовых Георгий, 19 октября он был крещен в церкви Рождества Пресвятой Богородицы. Восприемниками были действительный статский советник Павел Моисеевич Иванов и жена губернатора Мария Николаевна Зубова. Позднее в семье появились двое других сыновей — Борис (дед автора настоящей работы; р. 18 января 1889 года) и Николай (р. 23 мая 1891 года).

В период своего пребывания в Саратове семья Федотовых проживала по адресу: Никольская улица, д. 7; адрес Федотовых в период их проживания в Воронеже неизвестен. Однако здание Воронежской губернской (1-й мужской классической) гимназии сохранилось по сей день по адресу: пр. Революции, 19, старое здание Технологической академии.

Умер Петр Иванович Федотов в 1898 году. По сведениям автора настоящей работы Константина Борисовича Федотова, полученным от его отца, причиной его смерти стал сердечный приступ.

От автора настоящей работы Константина Борисовича Федотова:

Петр Иванович Федотов родился приблизительно в 1850 году, а умер 3 апреля 1898 года. 25 апреля 1884 женился на Елизавете Андреевне Федотовой (урожд. Ивановой), родившейся 27 июня 1853 и умершей в нач. 1930-х годов. На момент рождения Г. П. Федотова служил надворным советником. По сведениям нашей семьи, Петр Иванович умер в ванной от сердечного приступа накануне получения губернаторского жезла.

Елизавета Андреевна Иванова (Федотова) (ок. 1853 — нач. 1930-х)

Елизавета Андреевна Иванова (Федотова) (ок. 1853 — нач. 1930-х) — мать выдающегося русского религиозного мыслителя, историка и публициста Георгия Петровича Федотова (1886 — 1951), а также — двух его братьев — Бориса Петровича Федотова (1889 — 1947) [деда автора настоящей работы] и Николая Петровича Федотова (1891 –?).

Елизавета Андреевна Иванова (Федотова) (27 июня ок. 1853 — нач. 1930-х) была выпускницей Саратовского института благородных девиц, учительницей музыки. Родилась в семье вольского (а не вольного, как это сказано в биографическом очерке В. Ф. Бойкова — см. указ. соч.) городского полицмейстера, коллежского асессора Андрея Моисеевича Иванова и его жены Варвары Максимовны. Кроме Елизаветы в семье росли сыновья Александр и Владимир и дочери Ольга и Надежда.

Документы ГАСО содержат довольно подробные сведения о предках Г. П. Федотова по материнской линии.

Отец Елизаветы Андреевны, Андрей Моисеевич Иванов — потомственный дворянин, был заслуженным чиновником системы МВД. Его отец (прадед Федотова) Моисей Иринархович Иванов происходил «из обер-офицерских детей», по определению Саратовского дворянского депутатского собрания, утвержденному «указом правительствующего Сената по герольдии от 31 августа 1844 года за №15674» внесен в 3-ю часть Саратовской дворянской родословной книги.

Андрей Моисеевич Иванов, начав службу в 1836 г. подканцеляристом Саратовской уголовной палаты, дослужился до чина коллежского советника и вышел в отставку по состоянию здоровья 7 июля 1891 года. За пятьдесят пять лет службы он занимал разные посты, в частности, был секретарем Саратовской уголовной палаты, вольским уездным стряпчим, директором Вольского уездного попечительного о тюрьмах комитета, саратовским уездным, а затем вольским уездным исправником, по выбору от дворян был заседателем Саратовского совестного суда, членом Вольского училищного совета и т. д.. С 1882 г. и до выхода в отставку А. М. Иванов состоял вольским городским полицмейстером. К этому времени за свое добросовестное отношение к порученному делу он получил многочисленные награды: ордена Святого Владимира 3-ей и 4-ой степени, Святой Анны 2-ой и 3-ей степени, Святого Станислава 2-ой степени, бронзовую медаль на Владимирской ленте в память войны 1853 — 1856 гг. и другие, менее значимые. Заслуги его были настолько очевидны, что губернатор А. И. Косич нашел нужным обратиться 8 июля 1891 г. к министру внутренних дел с просьбой о награждении Андрея Моисеевича «знаком отличия беспорочной службы за 50 лет» и о назначении ему вместо положенной по закону пенсии в размере 285 руб. 90 коп. «в виду его более полувековой службы, расстроенного на службе здоровья и преклонных лет, пенсии в усиленном размере по 1000 руб. в год». Благодаря заботе губернатора А. М. Иванов получил заслуженный знак вместе с грамотой, усиленную пенсию в размер 750 рублей в год, и, кроме того, еще «право носить в отставке мундирный полукафтан, последней должности присвоенный».

Андрей Моисеевич Иванов долго служил в Вольске, скорее всего, пользовался квартирами, предоставлявшимися в соответствии с занимаемыми должностями. Из его формулярного списка видно, что поместий ни он, ни жена его, Варвара Максимовна, не имели. К моменту выхода его на пенсию сыновья Александр и Владимир находились на воинской службе, а дочери Елизавета, Ольга и Надежда уже были выданы замуж. Так что, возможно, ни средств на покупку дома, ни необходимости в такой покупке у него и не было. Подтверждением этого довода служит и тот факт, что по выходе в отставку в 1891 г., Андрей Моисеевич сразу же уехал в Воронеж к старшей дочери.

Как удалось установить исследователю З. Е. Гусаковой, семья Федотовых в год рождения Георгия проживала на Московской улице в доме В. Ф. Никитина (современный адрес: Московская, №24–26). К такому выводу привело сопоставление справочников, содержащих сведения об адресах учреждений и служивших в них чиновников, с планом городских кварталов и окладными книгами. Недавно в ГАСО удалось обнаружить еще одно свидетельство проживания семьи с первенцем Георгием именно в доме Никитина. Это «Исповедная роспись Саратовской Рождества-Богородицкой церкви за 1886 год». В перечне прихожан, бывших «у исповеди и святого причастия», записано: «…В доме Никитина квартирует надворный советник Петр Иванов Федотов — 36 лет, жена его Елизавета Андреева — 33 лет, сын их Георгий — новорожденный».

Муж Елизаветы Андреевны Петр Иванович Федотов впоследствии переехал с семьей в Воронеж, где служил советником Воронежского губернского правления до своей скоропостижной смерти в 1897 году.

В финансовых документах канцелярии саратовского губернатора за 1885 г. имеются сведения, что П. И. Федотов получал жалованье в размере 735 р. и столовые деньги — 742 р. 50 к., то есть всего — 1477 р. 50 коп в год. Если указанную сумму (а также приведенные выше цифры полагавшейся и назначенной «усиленной» пенсии А. М. Иванову) сопоставить с получаемой Елизаветой Андреевной Федотовой после кончины главы семьи пенсией в тысячу рублей, то приходишь к выводу, что семья все же не была в такой крайней нужде, как это сказано в биографических справках. Для того времени тысяча рублей была немалыми деньгами. Например, в 1901 г. в Саратове корова стоила от 9 до 20 рублей.

После ареста и последующей эмиграции Георгия Петровича Федотова, его мать Елизавета Андреевна Федотова осталась в России и жила в семье среднего сына Бориса, потомки которого и сейчас живут в Москве. Младший брат Николай жил в Саратове. Благодаря внучатому племяннику Георгия Петровича Игорю Николаевичу Федотову ГАСО получил возможность пополнить свой фотофонд копиями его детских и юношеских снимков. Живущие в России родственники Георгия Петровича так же, как и все другие граждане нашей страны, вплоть до перестройки не знали о том, что Г. П. Федотов давно уже занял высокое место в развитии русской философской мысли за рубежом и признан одним из наиболее острых и интересных мыслителей первой русской эмиграции.

(Материал взят из статьи З. Е. Гусаковой «ГЕОРГИЙ ФЕДОТОВ И САРАТОВ»)

Письмо Елизаветы Андреевны Федотовой Г. П. Федотову, не заставшее сына в тюрьме. <ГАСО. Ф. 53. Оп. 1 (1909). Д. 64. Л. 57—57 об.>:

<Л. 57>

Георгiю Петровичу Федотову

Въ Губернскую тюрьму, старый

корпусъ.

<Л. 57 об.>

Дорогой Жоржикъ! Хотя мы и увидимся

завтра, но все таки пишу тебѣ, так

как завтра ты меня не услышишь: я

я очень охрипла и не могу всѣхъ перекричать.

Говорить будешь ты. Коля перешелъ въ VIII кл.

также и Яша, который уже отъ меня пере-

шелъ къ роднымъ. Шура съ помощью Бори

готовится к алгебрѣ, которая будетъ завтра.

Получилъ ли ты Диккенса? и что тебѣ ещё

прислать? Послѣ 1-го всѣ уѣдемъ и я буду прiѣз-

жать акуратно на свиданie съ тобой. Паша

по моему городскому адресу. Таня уѣзжаетъ

въ субботу, просила свиданiя, которое ей не

разрѣшено. Бабушка Таня вернулась изъ Воль-

ска. У меня много работы и разных дѣлъ,

все спѣшу, а отдохну только на дачѣ.

Крѣпко тебя цѣлую, не скучай, будь покоенъ

и занимайся историей, что поможетъ тебѣ

скоротать время.

Любящая тебя Е. Ф.

29 мая 1909 г.

[Орфография оригинала сохранена]

Борис Петрович Федотов (1889 — 1947)

Борис Петрович Федотов (1889 — 1947) [дед автора настоящей работы] — один из двух родных братьев выдающегося русского религиозного мыслителя, историка и публициста Георгия Петровича Федотова (1886 — 1951).

Борис Петрович Федотов (18 января 1889 — 2 августа 1947). Брат Г. П. Федотова. Родился 18 января 1889 г. в г. Вольске саратовской области, на родине матери. 2 февраля Борис был крещен в церкви Иоанна Предтечи, восприемниками были дед новорожденного (по материнской линии) Андрей Моисеевич Иванов и жена купца Анна Ивановна Глуховцева.

Важным этапом детства и юности Бориса Петровича, о котором мы можем говорить, опираясь на документы, является его обучение в Воронежской губернской (1-й мужской классической) гимназии. Большая вероятность, что он, как и Георгий Петрович, мог бы окончить гимназию с золотой медалью, поскольку из сохранившихся в личном архиве Константина Борисовича Федотова гимназических дневников Бориса Петровича следует, что он был переведен как в 5-й, так и в 6-й класс с наградой 1-й степени (круглое отличие по итогам четырех четвертей за оба года).

Вопрос о том, окончил ли Борис Петрович Воронежскую губернскую (1-ю мужскую классическую) гимназию (здание её сохранилось по сей день по адресу: пр. Революции, 19, старое здание Технологической академии; архивный фонд гимназии не сохранился), остаётся открытым. Есть данные, что Георгий Петрович окончил гимназию в 1904 г. с золотой медалью. Об этом свидетельствует список выпускников (Воронежский телеграф. 1904. 18 июня, №69). Что касается Бориса Петровича, то он, судя по разнице в возрасте, должен был окончить гимназию приблизительно в 1907 году. Однако в списке выпускников за 1906 и 1907 гг. Бориса Федотова нет (списки взяты из газет, полные. За 1908 год список неполный). Поэтому большая вероятность, что после отъезда Георгия в Петербург его мать с двумя сыновьями уехала на родину — или в Вольск, или в Саратов. Тем не менее, эти данные не уточнены, но, поскольку в хранящихся в личном архиве автора настоящей работы дневниках есть списки одноклассников Бориса Петровича Федотова, этот материал, мы полагаем, может помочь в уточнении года, когда Борис Петрович Федотов мог окончить гимназию и доучился ли он там (поскольку за 1908 год список, как было сказано ранее, неполный, и вероятность, что Борис Петрович мог оказаться именно в этом списке, всё-таки есть).

К сожалению, у нас нет сведений об учёбе в гимназии третьего из братьев Федотовых — Николая Петровича (о нем вообще мало сведений). Но хочется думать, что все три брата были круглыми отличниками. По крайней мере, за Бориса Петровича мы можем свидетельствовать документально, а по поводу Георгия Петровича и его учебы в гимназии данные общеизвестны — в 1904 г. Г. П. Федотов, как упоминалось выше, окончил Воронежскую губернскую (1-ю мужскую классическую) гимназию с золотой медалью. И это говорит о высоком уровне культуры и образования в семье Федотовых в целом.

В юности Борис Петрович загорелся идеями революции, но после описанного ниже случая, когда его чуть не сгубили большевики, целиком углубился в учёбу.

Ближе к зрелому возрасту Борис Петрович Федотов перебрался в Москву и получил юридическое образование (третий брат, Николай Петрович, по нашим сведениям, был дипломатом) и работал в Москве юрисконсультом ГУМа. Он женился на Надежде Михайловне Войдиновой (1898 — 1963). Надежда Михайловна работала в Министерстве внешней торговли. 4 января 1829 года у Бориса Петровича и Надежды Михайловны родился сын, Борис Борисович Федотов (1829 — 1999), отец Константина Борисовича Федотова, автора настоящей работы; ранее в семье Федотовых на свет появились двое сыновей — Андрей и Юрий (умершие в возрасте четырех и шести лет соответственно). Один из этих умерших в раннем возрасте мальчиков запечатлен на фотографии, хранящейся в семейном архиве Федотовых.

Борис Петрович, как, собственно, и все Федотовы по мужской линии, страдал сердечными заболеваниями. Он умер 2 августа 1947 года в возрасте пятидесяти восьми лет (т. е., за четыре года до смерти Георгия Петровича и, вероятно, самым первым из всех трёх братьев). В сохранившемся у нас свидетельстве о его смерти причиной значится ослабление сердечной деятельности. По этой же причине, как известно, умер Георгий Петрович, а также — отец братьев Федотовых, Петр Иванович, по сведениям, полученным автором настоящей работы от его отца, скоропостижно скончавшийся в ванной от сердечного приступа. Похоронен Борис Петрович на Ваганьковском кладбище в Москве (уч. 14). Могилу его, к большому сожалению, найти не удалось.

Жена Бориса Петровича, Надежда Михайловна Войдинова, умершая 17 октября 1963 года, также похоронена в г. Москве на Ваганьковском кладбище.

Сын Бориса Петровича, Борис Борисович Федотов (отец автора настоящей работы), всю свою жизнь прожил в Москве, работал старшим редактором во Всесоюзном научно-исследовательском институте патентной информации (ВНИИПИ). 17 апреля 1960 года он женился на Веронике Флорентьевне Полещук [фамилия пишется именно так] (1932 — 2014), внучке купца первой гильдии Захария Семеновича Долбоносова. Отец Вероники Флорентьевны, Флорентий Маркович Полещук, был кадетом, а позднее получил звание подполковника Красной армии. 15 мая 1970 года родился Константин Борисович Федотов (автор настоящей работы). Других детей у Бориса Борисовича и Вероники Флорентьевны не было. Борис Борисович Федотов умер 17 октября 1999 года в возрасте семидесяти лет.

От автора настоящей работы Константина Борисовича Федотова:

Поскольку этот раздел посвящен моему родному деду Борису Петровичу Федотову (одному из двух родных братьев Г. П. Федотова), с огромнейшей радостью позволю себе отступить от общего стиля данной работы (написанной, главным образом, от третьего лица) и напишу о моём родном и близком человеке со своей собственной точки зрения.

Исходную точку я, пожалуй, возьму уже с Москвы. Но прежде расскажу, что однажды Бориса Петровича чуть не погубили большевики. Тогда на Волге очень много народа согнали на баржу для уничтожения. Среди немногих чудом спасся и он. Как? Неизвестно. Бежал с баржи. (Кстати, улица Никольская в Саратове, где жила семья Федотовых, начинается около Волги).

С бабушкой моей, Надеждой Войдиновой, мой дед познакомился в Саратове. Он был уже студентом юридического факультета. Я не знаю, возможно, он ещё учился в Саратове на юриста или приехал из Москвы к родным на каникулы. Но мне известно, что познакомились они в Саратове. Надежда была ещё гимназисткой. Как было дело, я не знаю, только уехали они в Москву. Да там и остались. Очень возможно, что семья не приняла выбор среднего сына.

Дальнейшая история начинается с улицы Каляевской (ныне Долгоруковской) в Москве. Именно там Борис Петрович с женой, Надеждой Михайловной Войдиновой (моей бабушкой), получили квартиру в доме МИДа. Возможно, кооперативную. Сам этот дом представляет собой семиэтажное старое здание с подземным бомбоубежищем. Впервые мне довелось там побывать в пятилетнем возрасте. Но дед умер намного раньше — когда отцу, Борису Борисовичу Федотову, было около восемнадцати лет.

Дед работал юрисконсультом в ГУМе. И занимал одну из двух больших комнат. Третья комната была совсем маленькой и располагалась рядом с такой же крошечной кухней. Тогда квартира ещё не являлась коммунальной. В другой большой комнате жили папа с бабушкой. Но затем бабушка прописала ещё и свою сестру с дочерью. Видимо, тогда Борис Петрович и поселился один в большой комнате. А бабушка, кстати, работала в Министерстве внешней торговли.

Судя по немногочисленным сохранившемся фотографиям, отдыхали они отдельно. Дед больше разъезжал по курортам, откуда и привозил фотографии. А для отца бабушка снимала на лето дачу.

Отец рассказывал мне, что дед редко уделял ему внимание. Когда мы занимались печатью фотографий, отец сердился, что я «шагу не могу без него ступить». И аргументировал это как раз тем, что и с ним родители занимались мало.

Но на отдых один раз мой дед и отец точно ездили вместе. Возможно, и с бабушкой. Может быть, не на отдых. Просто отец рассказал случай в поезде. Когда дед сказал соседям: «Будьте как дома, только не п**дите, как дома». Эта своеобразная история говорит как минимум об одной семейной поездке.

После смерти деда папа остался со своей мамой, тёткой и сестрой. На тот момент он был последним из рода Федотовых по линии Бориса Петровича. Позже появился я.

Жена Бориса Петровича (моя бабушка) Надежда Михайловна носила фамилию Войдинова, её сестра с дочкой тоже.

Много позже отец познакомился с моей мамой, кстати, тогда он ещё жил там же, на Каляевской. После смерти деда отцу, похоже, приходилось совсем плохо в этой семье. Бабушка больше заботилась о сестре с племянницей, чем о нём.

Что же касается Георгия Петровича Федотова, то он, по имеющимся у меня сведениям, в доме на Каляевской не появлялся. Так же как и другой его брат (кроме Бориса Петровича), Николай.

Георгий уехал из России в 1925 году, то есть за четыре года до рождения своего племянника (моего отца). Но лично я думаю, что проездом всё же бывал в доме, где жили мой дед и отец. Только члены нашей семьи, кто это мог знать, давно умерли.

Совместных фотографий моего деда, отца и Георгия Петровича я не видел, но возможно они и были.

Совсем недавно появились новые сведения о семье Федотовых. Выяснилось, что Георгий всё-таки посылал о себе весточки Борису и своей матери. Судя по всему — на адрес улицы Каляевская. Потому что именно у Бориса жила последние годы Елизавета Андреевна. И кстати, лично мне интересно, почему не у Николая… Также стало известно, что, помимо переписки с Борисом и своей матерью, Георгий Петрович помогал им материально. Эти сведения мы получили от исследователя творчества Георгия Петровича по имени Dr. Wladimir Janzen, которому выражаем искреннюю благодарность.

Хочется также сказать несколько слов о сохранившейся в нашем семейном архиве уникальной фотографии Бориса Петровича Федотова, датированной 1912 годом, подтверждающей потомственное дворянство моего деда и заверенной лично нотариусом города Саратова. Вот лицевая и оборотная сторона данной фотографии: