Бесплатный фрагмент - Г И П О К С И Я

ПОВЕСТКА

Солнце, словно объевшись наркотиков,

Прётся бешено на горизонт!..

Нам впервые с тобой не до готики,

Не до царства скульптур и Джоконд…

     Этот день

                     наш последний, наверное…

     Время чувства развеет, сотрёт…

     Так пускай же любовь наша первая

     Не изменит нам и не соврёт!..

Ты стоишь… Растрепалися волосы

И слезинки застыли в глазах…

Хочешь что-то сказать, но… нет голоса…

Лишь платочек теребишь в руках…

      А вагоны уже

                            передёрнулись!..

      Паровозный крик

                            в горле застрял…

      Ну, прощай!.. Ну, прощай и задёрни ты

      То, что я… обещал…

о. Шумшу

ВАЛЬС «ФОНАРИ»

Мы идём и идём по аллее,

А вокруг фонари, фонари,

Словно тысячи Прометеев

Нам огни зажгли до зари…

Мама дома наверно волнуется —

Потерялась младшая дочь!

Ну, а улицы, улицы, улицы

Хороши! И такая ночь!..

Город спит, город спит, город спит.

Отцветают уж сотни огней,

Но в глазёнках твоих всё летит

Этот вальс, этот вальс фонарей…

1972 г.

* * *

Я словно сегодня

                            проснулся:

Хожу, удивляюсь с утра…

Курчавой березки коснулся,

Погладил блеск топора…

В диковину кошки и птицы,

И хмурые люди, и псы…

Быть может, мне все это снится?

Бывают же, глупые сны?

      Бывают!

                   Бывают. Бывают…

      И дни рождения тоже.

      Дни, когда вспоминают.

      Когда свою жизнь итожат…

Мне холодно… Или страшно?

Иль стыдно за слабость свою?

Треть века, как день вчерашний

Прошла

             незаметною…

1977 г.

* * *

Плыли тени, пятна плыли,

Сумрак вязок, — мрачен сон…

Нервы выли, нервы ныли,

Истекал в подушку стон:

Стой ты, Смерть, повремени-ка!

Смерть, родимая, постой…

Я уйду, уйду без крика,

Я уйду без слез с тобой

Только дай мне разобраться,

Только дай мне разглядеть:

отчего ж, как ни старался,

Смерть, я должен — помереть?..

С необласканной душою,

С нерастраченным теплом…

Я уйду, уйду с тобою,

Знаю, время истекло…

Но ответь мне, стерва, прямо

На один всего вопрос.

Я пришёл от чрева к яме,

Но по терниям без роз.

Что же, жизнь — всего дорога?

Но дорога ведь не жизнь?!..

— Жизнь — иллюзия порога, —

отвечала Смерть. — Ложись…

1973–1982 гг.

ПАССИЯ И КОНТРАБАНДА

О, мисс!

           Любви язык — язык любви!

И слов поток — лишь лишний шум.

Сердец и душ

послушай

звук

И ты поймёшь, мой нежный друг…

Не надо слов,

Моя любовь…

Моя любовь,

Не пустословь…

В тени дубрав,

В объятьях трав,

Моя любовь,

Не нужно слов…

Пусть унесёт нас то мгновенье

В волшебный, сказочнейший мир!..

А я тебя, под птичье пенье,

Тебя, мой ангел, мой кумир,

Стихов букетами осыплю!..

Вином гармоний

                           напою…

Вот только жвачку

выплюнь, выплюнь!..

И мне скажи:

                    «Люблю!

                                 Люблю…»

март 1977 г.

ПУСТЫНЯ В ПЕСЧИНКЕ

Бежит работник без оглядки,

Как белка в вёртком колесе

И свято верит: «Всё в порядке!»

И твердо знает: он, как все!

И нет раздумий и сомнений,

И нет претензий и обид:

Он не начальство ж и не гений,

И не огромен аппетит…

Бежит работник… Время — тает…

Уж и до пенсии чуть-чуть…

Живёт ли или изживает

Себя он, чтобы отдохнуть

Под сетью серою морщинок,

Под грузом хворей долгих лет?..

В пустыне жизни — тьма песчинок!

В иных

         песчинках — тьмы

                                      портрет…

июнь 1981 г.

РАЙ НА БОЛОТЕ

Пробегает мой век мимо

И манит, и зовёт с собой…

Все дороги уходят,

                               уходят к Риму,

А моя вникуда…

                         А моя — не с тобой…

      Мне не нужно забав

                           в суете каждодневной.

      Я забыл, как улыбкой лицо ворошить…

      Я читаю досье на Лягушку-царевну,

      Я по сказкам учусь,

                           как на свете мне жить…

Оборвалась струна

                              веры

И повис без петли

                              я сам…

В неживой и пустой атмосфере

Я не жду — я ищу чудеса…

      Мне не нужно любви

                              суетливой и прежней.

      Я устал улыбаться и в меру, и в такт,

      Быть заботливым, нежным,

                              быть покорно-прилежным

      И считать поцелуй

                              за свершившийся факт…

Расцветающий сад

                               тесен…

Сад опутан расчёта

                               тьмой.

Вне закона родник чистых песен,

И вне песен поющих

                               весёленький рой!..

      Надоело ходить

                               не касаясь земли каблуками

      И фальцетом вытягивать

                               патоку фраз!..

      Пусть меня повезут

                               на рассвете казённые сани

      Пусть рогожею мёрзлой

                               я буду застелен от глаз…

Ничего. Ничего…

                       Века

Мне довольно.

                        Я пожил. Я жил…

Коли смог я уйти

                        человеком,

Значит скотскую жизнь

                        я свою искупил!..

Полуостров Камчатка,

25 ноября 1981 г.

Л. И. Брежневу

«Звёзд» понадавали —

                                     прекрасно!

Подняли,

              выше некуда,

                                    роем…

И без прессы теперь уж ясно:

Небо наше ты!..

                         Да — ночное…

* * *

Остановок двести

                  рассыпано по улицам…

На каждой остановке

                  человек по двести!..

Вот бы всем нам вместе

                  всерьёз нахмуриться,

Да пройти по улице

                          по одной

                                  с песней?!..

Так, чтобы рядом,  рука в руке,

Чтоб душа в душу

                  и — нараспашку!

Хватит!

Влачить нас на поводке!

Довольно строить

                            рай

                                на бумажках!..

Лжекоммунисты

                  попрятались в «Волгах»,

Укрылись за бронь

                  лакированных «чаек».

Им не видны мы,

                  стоящие долго!

Им не нужны мы,

                  «стадо фуфаек»!..

* * *

«Народ и партия — едины!»

Со стен трактуют анонимки.

Едины,

        как две половины?

Как целого

         две половинки?!

Ну что ж,

         об этом горы чтива —

На все лады пропета суть:

Единство — противоречиво.

Оно борьбы,

                  не мира

                              путь.

А раз едины половины,

То значит,

              противоположны!

И невозможно

              быть невинным,

Коль узы мира —

                       невозможны!

23 июля 1981 г.

ЗИМА В НОВОМ ГОРОДЕ

Павшим во времена культа

Было тихо…

                Да было непросто.

Наступила пора холодов…

И легли ледяные коросты

На глаза миллионов домов.

И ослепшие здания немо,

Напряженно сквозь бельма смотря,

Утопали в тумане проблемы

Уходящего прочь

                            Октября…

А потом

             засвистало средь зданий

И в квартиры

             ворвались ветра!..

Где-то слышалось чьё-то рыданье, —

Где-то чудилось сквозь гоготанье:

«Насовсем…

До весны?..

До утра?..»

Ледяные узоры под звезды,

Под колючие снежные звёзды

Небо прятало… Падала тьма…

И лежали, как мёртвые гнёзда

Средь сугробов

                         слепые дома…

26 сентября 1981 год

МОНОЛОГ НЕСУЩЕГО

Я — тротуар.

Существо из асфальта

В наряде окурков, пыли и плевков.

Мои украшения — синяя смальта:

Россыпи мелких стеклянных кусков.

Я — чёрное средство, идущего к цели.

Я — чёрное прошлое многих из вас…

О, сколько с моей спины пересело

В кресла машин сверкающих трасс!..

Спина моя в трещинах, шрамах и в ранах…

И помню я дробь

                            и ломов, и дождей…

Однажды

                приснилась мне фата-моргана —

Пустыня!

               Пустыня без туч и людей!..

Ах! если б я мог

                          доползти до покоя

И лечь на века в объятия дюн,

Забыв, что я средство и дорого стою,

Забыв, что затоптан,

                                  поверить, что юн…

29 ноября 1981 г.

СТЕНА

Падает снег. Снег. Снег…

Льют фонари мёд. Мёд…

Слышу я твой смех. Смех…

Вижу в глазах лёд. Лёд…

      Значит, опять пуст. Пуст

      Мир для меня. Мой мир!..

      Слышу шагов хруст. Хруст…

      Это твоих чувств пир…

Вновь осуждён я. Я.

Гореть на костре день, ночь.

Будут меня, будут меня

Жечь языки черной тоски

И не уйти прочь. Прочь…

Но мне пути нет.

                            Нет.

В ночь,

           в эту ночь. Ночь. Ночь

Вслед за тобой.

                         Вслед. Вслед…

2 ноября 1981 г.

ОДИН ВЕЧЕР

Пришла.

              Ни улыбки, ни слова…

Взгляд неровен,

                         взгляд бродит спеша.

Спеша

          изнутри на засовы

Заперлась зачем-то душа.

На засовах усталость повисла

Паутиною лживой, чужой…

Что ж ты, счастье, так скоро прокисло,

Забродило,

                  играя со мной?..

7 августа 1981 г.

* * *

Глаза — души отдушины.

Глаза — язык души…

Не скроешь, если скучно

Со мною, как в глуши…

Я не пойму — почувствую,

Не ложь, не чудеса…

И всю печаль-тоску твою

Перестрадаю сам.

8 августа 1981 г.

РЕКВИЕМ

Ревностью жизнь жива!

М. Цветаева

Любовь не терпит откровений

И неудобной немоты.

Она жива, пока сомнений

Не меньше сладкой маяты.

Она жива, пока разлука

И близость вечная — равны.

Жива любовь, пока есть мука

На грани смерти и весны…

Приходят женщины к мужчинам

На жизнь без горя и войны.

И веря в счастье без причины,

В беду не верят без вины…

Идут мужчины без опаски

Свои сердца на век отдать.

Они надеются на сказку

Конец которой не создать…

Но дни, недели — быстро тают

И время замедляет бег…

И вдруг счастливцы замечают,

Что между ними — первый снег!..

Как много в этом взгляде боли!

Как много горечи и слез…

Вершины нет… Лишь чисто поле…

И счастья нет. И нет уж грёз…

ЖЕСТОКАЯ НЕЖНОСТЬ

Любовь. Любовь — какая радость!

Какой прекрасный, яркий сон!..

Любовь, любовь — ты море яда,

Зловещий погребальный звон…

Ты счастья чудные мгновенья

И горя мрачный, горький век.

Ты пища риска, вдохновенья

И мать раздавленных калек…

Непостижима и нежданна…

Скажи мне, благо ты иль нет?!

И почему ложится в ванну

С желанной бритвою поэт?

И почему в петле прозаик,

Под пистолетом драматург?

Любовь ответила: «Не знаю…

Я не палач, а демиург.

Я не казню, не истязаю,

Не посылаю людям бед.

Я лишь их душам, помогаю

Прожить хоть миг, хоть пару лет

В прекрасном мире вдохновенья,

В саду волшебных, чудных слов,

Где нет грехов, проблем и мнений,

Нет ни пределов, ни оков…

Ты не вини — любовь не злая.

Любовь не губит — создаёт…

Лишь тот, от счастья погибает,

Кто счастье губит не своё…»

8 сентября 1981 г.

Жене, другу милому, любимой Тане

— Что родится зимою?

— Бронхит… Да сугробы ещё

                                    с ледяною коростой.

— А любовь?

— И любовь. Но народ говорит,

            Что дитя холодов — не великого роста.

Да и век не велик.  Да и цветом век — пуст:

В декабре не бывает прекрасных цветов…

— А ты знаешь, я в детстве из маминых уст

Как-то повесть, волшебную

                                 слышал меж снов…

В неизвестной стране, где плясала метель

Лет уж тридцать подряд пустотою играя,

Вдруг из мёртвого снега —

                                 ярчайшая зель!

И за миг распустились над скованным краем

И пунцовые розы, и анютины глазки…

А серебряных звёзд всё кружил хоровод…

— Да, я знаю… Красивая сказка!

И, пожалуй, не зря

эта сказка

живёт…

23 июля 1981 г.

РОЖДЕНИЕ

Словно в трещинах небо

                                       далёкой эпохи

От сверкающих молний

                                     в кромешной ночи!..

Грохотали вулканы…

                             Это первые вздохи

Инфернальной

                       подземной печи.

Пролетали века.

                        На планете ночами

Оседал белым инеем

                                космический газ…

Пролетали века.

                        Знойными днями

Над планетой рождались

                                        кудрявые облака.

А потом,

на огромном,

обугленном шаре

За историю света,

                          может быть, в первый раз,

Среди мрака и шлака,

                                 средь летающей хмари

Появилась молекула,

                                породившая нас…

СТРАНА ВУЛКАНИЯ

Кто сказал, что Камчатка —

Безотрадная глушь,

Край скопления праздных,

Неприкаянных душ?!

Край несчастных отцов,

Неудавшихся мам…

(Эко ж, право, словцо,

Подыскали для дам!)

Расползаются слухи,

Размножается ложь

Не за хлеба краюху,

Не за надобный грош…

      «Солнце не щедро греет:

      С теплом у них невезенье.

      Зато уж там — гонорея,

      Сифилис, землетрясенья!

      С любовью у них не богато.

      Ласка, как сказочный миф.

      Пьянство с развратом

      Разят населенье, как тиф…»

Смешные… Лгущие попусту…

Спорить? Лишь тратить слова!

Давайте, товарищи, берите-ка пропуски

К нам на полуостров, к нам на острова!

Вы отрешитесь от мира

Наркотических благ,

Обменяйте квартиры

На камчатский бивак.

Вы в яранги войдите.

Вы придите к оленям.

Каюю покормите

У своих у коленей…

Вы пройдите весною

По сиреневым сопкам,

Слейтесь вы с красотою

Первозданною, робкой…

На румяных полянах,

Под берёзовой сенью,

Подышите туманом

И рассветом осенним…

На судах рыбаков,

Вдалеке от Авачи,

Вы по двадцать часов

Половите удачу!

Месяца в океанах

Средь циклонов да волн

Поищите романы,

И стаканов трезвон!..

Поищите избравших

Жизнь свою заполнять

Незатейливым фаршем:

Алкоголь да кровать…

И в итоге исканий,

Возвратившись домой,

Вы расскажете сами:

      «Этот край… золотой!

      Там особые люди

      (И особое счастье),

      Ведь спецкоры недаром

      Называют их частью

      Экзотичной романтики,

      Романтичной экзотики?!

      Презирающей, кстати,

      Портсигары и зонтики…».

* * *

Роскошная свежесть пейзажа весеннего?

Пейзажа весеннего свежая роскошь!

Ожившая тундра у стада оленьего,

Тундра сверкает, как новая брошка…

2 октября 1980 г.

Камчатскому литературному объединению «Земля над океаном» посвящается

В домике стареньком, на втором этаже,

Вечерами сходятся любители словесности

Без приглашений, без протеже,

А также без мировой известности…

Сколько незнаний и знаний различных,

Вкусов да взглядов сходится тут!

Сколько родится замыслов личных,

Сколько сгорает собственных пут!..

Мы — начинаем. Всё — начинаем.

Богатые самые люди на свете:

Мы завтра напишем, мы верим, мы знаем

Наши поэмы о наших Джульеттах!

Заселим романы героями века,

Детские книжки добрыми феями!

И встанут в библиотеках

Наши тома

                   с большими идеями!..

26 сентября 1980 г.

ПОРТРЕТ

Не прост, не прям, не угловат,

Но гибок, мягок, простоват.

Он руководству не откажет

И подчиненным «нет» не скажет.

Он не кричит, не критикует,

Не мрачен, но и не ликует.

Не разжигает ссор заразных,

Не гасит проблесков маразма

В том коллективе, где живёт…

И результат: средь всех слывет

Руководителем он зрелым,

Принципиальным, чутким, смелым…

Знакомы ль вы с таким лицом?

Знакомы?

Значит, стих с концом.

20 сентября 1981 г.

МАСТЕР ЭМОЦИЙ

Квартира его — чаша полная!

Паласы и стенки, жена и рояль,

Красивые книги, прекрасные полки,

Картины, меха, не советский хрусталь…

Годами сносилось, свозилось, стекалось

Из-под прилавков, баз и складов…

Каждая малость не дёшево далась,

Но каждая малость стоит трудов!

Вот этот сервиз — чтобы слушать восторги,

В которых растерянность с завистью свиты.

Вот чешская мебель из военторга —

Отлично рисует на лицах убитость!

А это жена. Дефицитного свойства!

Куда эффективней ковров всех и ваз:

Как радостно видеть дрожь, беспокойство,

Когда её в гости привозишь для глаз!..

Полною чашей квартира искрилась —

Тем, что копилось по каплям, по крохам…

Крохами, каплями жизнь растворилась

Данью восторгам, фальшивым вздохам…

6 сентября 1980 г.

МАРАФОН

У Петровых вечер целый

Гробовой висит покой:

У Петровых — «черно-белый»,

Иванов купил — «цветной»!

Вся семья в тоске, в печали —

Ищет,

        думает народ!..

«Есть!..» — Все разом закричали —

Не семья — водоворот!

У Петровых целый вечер

Вся семья в объятьях мук:

Всех Петровых врач, вишь, лечит.

Сидорова — доктора наук.

Всё семейство ищет выход,

Сотрясая сеть знакомств.

Наконец-то: доктор Дыхов

Связан

          выгодой

                       тишком…

У Петровых вечер целый…

Кузнецов достал сервиз!

Есть сервиз!

                    И снова дело —

Иванов добился виз…

И Петров.

               Но снова этот,

За стеной, ловкач, урвал

Две подписки на поэтов…

Стой! Петров, к чему запал?

Что за этим, за реваншем?

Что за смысл в делах таких?

Отвечал Петров: «Знай наших!

Мы ведь тож не простаки!».

Так и прожил для соседа,

Для других — не для себя…

Но того, чудак, не ведал

Жизнь свою,

                   свою! губя…

6 сентября 1980 г.

ЧЕРНОВИК

Тропинки строк

                         слагались в тракт стиха.

Лишь комья многоточий отлетали…

И белая пустыня —

                               мертва, тиха —

Покорно таяла и исчезала…

По тракту полосатому бежала

Моя душа…

Через помарки и пробелов ямы…

И ручка, с высунутым жалом,

Тянула вниз её упрямо…

Что ж там, в конце? Какое слово

Мой путь в пустыне завершит?

И будет ли тот путь основой

Для мыслей чьих-то,

                                  мыслей новых

Иль будет без труда забыт?!..

30 октября 1981 г.

ВЗАИМНОСТЬ

Даниилу Гранину

Другие засоряли реки, вырубали лес.

Другие били птиц, зверьё, ловили рыбку.

Другие думали: «Наш мир — неистощимый Крез…»

Другие озабоченно бубнили про ошибки,

Когда Природа отвечала им взаимностью —

не местью:

Пустыни…

Пустота…

Дегенераты…

Другие… Но — не он.

Он не был с ними вместе.

Он занят был.

Собой.

Своею честью.

Престижем.

Именем.

Писал в тиши трактаты…

Он занят был.

Собой. Своей душой. И телом…

Он неживого ради — травил в себе живое.

Он истреблял ненужное.

Он заполнял пустое.

Он создавал СЕБЯ!

Всё ради Дела делал…

Он аромат цветов не пил весною ранней

И первого дождя струн не перебирал…

И в море золотом не плыл средь зданий,

Когда на кудрях туч осенний луч заката угасал…

Зачем ему забавы праздного поэта?

Ценителя не Времени — мгновений,

Ведь это просто глупо: сторожить рассветы

И растерять к закату итоги наблюдений?!

Зачем впустую тратить жизнь,

                                       как алогичный предок,

Рациональный Разум пустот — не признаёт!?..

И, словно в подтвержденье истинности кредо

Все видели, как ИМЯ

стремительно растет!

И сам он замечал. И радовался втайне,

Что с самого начала себя он оградил

От этих трат ненужных, от этих трат случайных…

Но вдруг,

однажды ночью,

услышал он в груди

Растущий гул!..

Нестройные дыханья!..

Быть может пневмония?

Последствия банкета?

Иль нервы, утомясь, играли блюз в тиши?

О, нет…

То загубленных чувств поднимались скелеты

и шагали по мертвой пустыне души…

9–10 ноября 1981 г.

МИРАЖ

Бывает,

           что «случайные черты»

Слагаются в густую паутину

И не сотрешь — громадны и черны

Фрагменты окружающей картины.

Бывает сил источник замутится,

Обманет друг, уйдёт с другим жена…

Да мало ль может что случиться?..

(Вопрос не в том пока, где, чья вина).

Бывает, после тягостных раздумий,

Покажется: не твой он,

                                     этот век,

Что ты один

                    средь миллионов мумий

Живой, разумный, честный человек!..

И что тогда?

Ты переменишь взгляды?

И встанешь в ряд

                            под флаг чужих идей?

Не торопись —

                       Зло не блуждало б рядом,

Когда б Добро

                        не жило средь людей.

20 июля 1981 г.

В советском ресторане

Пространства — на два-три детсада!

Свет ярок — хоть режь заболевших!

А стены! Награда для взгляда

Неразжиревших…

Зал — полон, блестит и искрится

Стеклом, мельхиором да золотом.

Прекрасно — «культурно» напиться

Без всяких затейливых поводов!

…У женщин — зашторены взгляды

Ресниц опахалами с ноготь.

Мужчины прищурены. Рядом.

Ладошка в плечо и — под локоть.

Танцуют. Динамики дышат

Тревожным, взволнованным блюзом.

Какая патетика! — Крыша

Одна

        для сердец

                          и для пуза!

Певичка,

              в распоротом платье,

Виляя коленом и задом,

Живою рекламой объятий

Трепещет над тёмной эстрадой.

Со стен

           в дребезжащую массу

Всыпается шепот и вздохи.

И с дрожью гуляют по мясу

Мужчин

             сексуальные

                                 блохи!

И плавятся взгляды в пожаре

Ветрами желаний раздутом!

И пары шампанское жарят,

Взмывая в падение круто!

И губы, блистая от жира,

Воткнувшись в пунцовые уши,

Шуршат о пустынной квартире

И, может быть, даже о душах…

16 декабря 1981 г.

ФИГНЯ

Критикующим Вознесенского

Воробушек родился летом.

Невзрачен, сер и безголос,

Зато с душою был поэта!

И мир любил за то, что прост,

Просторен для цветных мечтаний…

И часто

            раздавался крик

Поэта серого

                     средь зданий:

«Лу-чик!

Чик-

чик-

чик!!!»

А вот и август.

Нет милей

Поры танцующих дождей…

И торопился воробей

Своих порадовать друзей:

«До-ждик!.. До-ждик!..

Жди-ик! Ждик-ждик!..»

Но все молчали. Хоть убей.

Поэт сердился: «Ну, уроды!

Дождь непонятен?! Вот так смех!

Да это ж вечность, а не мода!

Да это ведь сама Природа!»

И вдруг… Посыпал первый снег…

Опешил серый.

В позе мэтра:

«Ты как идёшь? Что ты за диво?! —

Кричит на странного врага. —

Ни ритма нет, ни рифм, ни метра —

Всё задом наперед, всё криво».

— «А на фига»?!..

4 декабря 1981 г.

* * *

— Какая известность у писателя Ю.!

— Он вклад в литературу сделал важный?

— Нет, общедоступен — везде продают…

— Видно настольный…

— Да, нет — настелажный!

28 декабря 1981 г.

* * *

В подушке — пух.

На подушке — голова.

В голове витает дух,

Волосатый, чёрный дух!..

Спит несытая вдова…

Спит и видит без затей:

Голова — набита пухом!?..

Чёрным пухом! Грязным пухом!

А лицом она — старуха!..

Телом — сборище костей!?..

Баба в вопле поперхнулась,

Пальцы скрючились под пледом,

Черен рот — зияет дулом!..

Так-то

дрыхнуть до обеда!..

31 января 1982 г.

* * *

У виска

не муха —

У виска — мушка…

Смерть

она не мука,

Если ты

игрушка

Не судьбы, не страсти —

Лиц

определенных!..

Это не несчастье

Крюк

повороненный…

У виска не муха —

Мушка

у виска!..

Ты не плачь, старуха!

Мать моя, тоска…

Это ли

не счастье —

Крюк повороненный,

К тем,

определенным!

Крюк повороненный —

Это

не несчастье…

5 февраля 1982 г.

ПАРАЛИЧ

…охотно встретить готов

Свободу мышей при свободе котов

И. Сельвинский

Зияет рот

могильною ямой,

А в нём покойник — немой язык…

Немой на съездах и на собраньях,

Немой…

потому, что

он видит

клык!

Не свой, разумеется, — свой

не режет

Тех, кто находится за спиной…

Не цепенит ведь

ни лязг, ни скрежет

Свой?..

Спи,

«друг мой»,

в слюнявых объятьях —

Тебя оправдают потомки пером:

«Клык и язык — тогда лишь братья,

Когда во рту,

но во рту

одном…»

5—7 февраля 1982 г.

АГИТКА

Выбирайте судей!

Выбирайте судей!

Выбирайте судей!

Выбирайте палачей!

У вас не убудет

И у них не убудет,

А мы с вами будем

Хоть знать, кто — чей!

А от тюрьмы, как и от сумы,

Не уйдёшь, коль честен!..

Ох! позаботятся уж умы,

А плод их забот известен.

А коли ты вор, или хоть бандит,

Всё едино, нам вместе,

Нам с тобою нары делить,

Нам с тобою

                    ве-

                       се-

                          лить

Души свои песней.

Выбирай же судей!

Выбирай же судей!

Выбирай же судей

Хоть наугад!

Всё едино будет,

Всё едино будет

Будешь сам не рад!..

В СУШЬ

У пивной, как в парной —

Деловита беседа.

Вокруг банки одной —

Молодой и два деда.

Есть в другом сочетанье —

Дед и два молодых…

Здесь не смотрят на званья,

На колодок ряды…

Здесь критерий — не возраст,

Не кулак, не портфель.

Здесь особенно остро —

Объясненье под хмель.

Группа — это ведь остров

Душ осевших на мель…

14 апреля 1982 г.

КРИК ШЁПОТОМ

Памяти поэта и гражданина

Александра Галича

Не страшен черт,

                            коль так его малюют,

Не рай наш век,

                           коль так о нём кричат…

Тебя, Россия, мать моя, люблю я,

Но без румян, без маски палача.

Тебя, люблю,

                     как женщину,

                                           как девку,

Как жизнь!..

Как жизнь —

                     безвыгодно, за так…

Люблю,

            как любят молодость-калеку

Пропойцы

                 в полусредние лета…

Мне безразлично

                             кто в твоей короне

И кто тобой

                   прикрылся как щитом.

Всё это вне тебя…

                             Как проводник в вагоне

Не властен над пейзажем за окном,

Так никакие власти и законы

Не властны над душой, что босиком…

Твоих детей

                    в краях чужих не мало.

Что не хватало им

                              любви твоей иль благ?

Гнала их жажда

                         воли

                                 иль металла?

Неважно…

Куда важней

                     обратный шаг…

А мать… Какая ж мать

                                   детей своих не примет?

Детей, что разлетелись наугад?

Какая мать

                  детей забудет имя

И не простит

                     вернувшихся назад?..

…Любовь к тебе, Россия,

                                        вне забвения

И вне расчётов

                         суетных она…

И лишь любовь

                         надежду возвращенья

Питает у ушедших,

а вина…

Вина ушедших

стоит

восхищенья!..

14 апреля 1982 г.

УДОБНАЯ МИШЕНЬ

Они не стоят слов:

Взгляни — и мимо!

Данте Алигьери

Человек вне позиций:

Ни за нас, ни за тех.

Не безлик, не безлицый,

Знает счастье, успех.

Знает цену страданьям,

Цену лжи и потерь,

Но не с ними, не с нами

Его нет… Верь, не верь…

Он как все, но вне всех:

Ни за нас, ни за тех…

Нет отличий в повадках,

Нет в манерах примет,

Но — доволен порядком,

Веком, местом вполне.

Он доволен и — баста!

И с тобой не пойдёт!..

Сколько их будет на сто?

Сколько рядом живёт?..

Их «стреляют»

                        и часто

Как гусей сытых, влёт,

Непричастных несчастных…

Непричастных, несчастных…

Вот такой переплёт…

20 апреля 1982 г.

* * *

Как много коров и коз,

Как много мяса овечьего

                           в статьях,

                           в речАХ,

                           в сборникАХ!..

На душу уже — туША!

А жрать…

               нечего…

* * *

Не смеюсь,

                   не улыбаюсь

И сижу как на ноже —

Много больно на душе

Чугуна и стали…

Не до ада, не до рая, —

Пуст карман мой

                            нет грошей

И сомненья стадом вшей

По душе, вдруг

                        загуляли…

23 апр.1982 г.

ГИМН КОНГЛОМЕРАТА ИДЕЙ

Примечание:

исполняется отрывисто, скрипучими,

желательно хриплыми, голосами

Поменяли

                ориентацию,

Подковались

                     и ну!

                             в галоп!

И поёт нас,

                  псалмы-нотации

Партработник,

                        наш новый поп.

Чушь!

Блаженство

                   в загробных кущах

Душ спасённых ценой свечей!..

Ну, же!

           попик,

                      горланьте

                                       пуще,

Поднимайсь

                     до высот

                                   речей!..

Мы иконы

                стилягам

                               продали,

Мы в сортиры

                       снесли тома

Дряхлых библий

                            с замками, с разводами,

Тяжкий опиум

                       для ума!

Мы дома

               кумачом

                             занавесили,

Бьём в ладоши,

                          вопим «ур-ра»!

И галопом,

                  галопом

                                с песнями

Рассчастливые,

                         как

                               детвора

Улепётываем,

улепётываем,

Сонный мрак

покидая

навек!

Ждут нас новенькие

                                 переплёты!

Ждёт нас новый там

                                 человек!..

23 апрель 1982 г.

ПЕРВАЯ СМЕРТЬ

Почему с годами всё меньше друзей,

Всё больше товарищей

                                      да, так, знакомых;

Черней одиночество в море людей

И невыносимее дома?..

То нас избегают, то мы — избегаем…

Уж руку тепла протянуть — недосуг…

Так что же выходит,

                                что мы — умираем?..

Мы? В тридцать? От собственных рук?!

Но мы бережёмся, бежим от инфаркта

И в споры не влазим,

                                  не лезем из кожи.

Мы лишь наблюдаем

                                  события, акты

И лишь говорим: «Ни на что не похоже…»

С годами всё меньшее друзей…

Почему же?!..

Наш мир усложняется иль упрощается?

Мы ль многогранней становимся?

                                                        Уже?

Стужа!

Стужа.

Стужа…

Нас ослепляет, как малые лужи!..

Осень

          кончается…

23 апреля 1982 г,

О ЦЕНЕ БЕСЦЕННОГО

Не вижу мгновений…

Не слышу минут…

А годы, как тени —

Тают, не ждут.

А я, словно вечный,

Всё корень

                 ищу

Бед человечьих.

Найду —

              вы-

                   та-

                       щу!..

А впутаюсь в сеть

Лабиринта дорог?..

Ну, что ж — на Пути

                                умереть!..

Не каждый ведь смог

Позволить себе

                         это высшее счастье,

                         быть к жизни

                         всей жизнью

                         своею причастным!?..

26 апреля 1982 г.

* * *

Глупцу не суждено

Понять своей эпохи.

Он окружён женой,

Он ловит ласки, вздохи;

Он деловит в беседе

За трапезным столом —

Весь мир его в обеде,

Вся мера мира — дом;

Он в производстве дока,

Он на «Доске…» висит…

А разве это плохо?

Отнюдь!

Сегодня ж вся эпоха

На них таких стоит!..

Они

      опора Власти,

Надёжный эшелон…

Он к бедам не причастен,

Проблем

              не знает он…

Быть может это счастье,

Тем паче, коль из пасти

Зевота

За икотой

И храп…

Как сладок сон!..

29 апреля 1982 г.

ЧЁРНАЯ ПИЩА

Очередь

              нерасторопностью Торга

Выгнута

             в вопросительный знак.

Знаку в охвостье

                            становлюсь без восторга:

Люблю прямую — не люблю зигзаг!

     Впрочем, не столько важна фигура,

     Сколько в фигуре наши места:

     Грустно быть нотой иной партитуры,

     Счастье бывает лишь точкою стать.

     Телу ж вопроса — не я

                                         завершенье.

     Мне суждено лишь протечь звеном,

     Капнуть с дуги отоваренным Женей

     И раствориться в потоке людском…

Уткой осеннею очередь движется,

Стонет десятками ног, поясниц…

Мне — показалось: из старенькой книжицы

Смотрит усталое множество лиц?!..

Нет…

Это в черные годы, за чёрными граммами

Люди

         стоят за пищею плотской…

Рядом?

Здесь очередь

                       за фонограммой,

За диском — «ПЕСНИ ВЫСОЦКОГО»…

7 мая 1982 г.

ПОЛУЖЁНЫ-ПОЛУВДОВЫ

Пьяных жён рваный смех

Брызжет, словно из ран…

Зябко кутаясь в мех

Жёны жгут ресторан

     Болью взглядов зовущих,

     Жаром губ, жаром щёк…

     Жёны в души, как в кущи

     Голый мечут крючок.

Сколько их без мужей,

Но с мужчинами здесь?..

В гвалте вилок, ножей

Дыма смрадная смесь

Кружит, словно туман

На заре у воды…

Нет воды — ресторан!

Нет тумана — лишь дым…

     Дома пусто, темно,

     Как в музее любви…

Цедят жёны вино,

Взглядом «жертву» обвив…

     Трудно верною быть,

     Да казаться не проще,

     Как подарок судьбы

     Ночь в постели иль в роще,

     Но приходит однажды

     Из туманов Охотских

     Почерневший от жажды,

     От трудов своих скотских

    Человечище милый,

     Человек дорогой!..

Трудно быть: и красивой,

И самою собой…

8 мая 1982 г.

Г. Л. Мицнеру

Много видит, иного знает

И немало говорит.

Ходит,

           масло подливает, —

Сам, однако ж, не горит.

Возмущён миропорядком.

Гнева, правда, курам на смех…

Как похож он на заплатку

Пришпандоренную наспех…

В. Медведеву

Живём.

           Не тлеем, не горим,

Лишь иногда с усмешкой глядя

На жизнь свою, мы говорим:

«Весь мир бардак, все бабы — б…!»

И коли так все, в самом деле,

То правды этой — днём с огнём…

Пусть жизнь кому-то жестко стелет,

А нам

Своя рубашка ближе к телу,

Свою ж рубаху

                        не порвём!

Однако, нам упрёк не бросят,

Что мы трусливы иль скупы:

Наш интерес

                     с народным сросся —

Как все так непременно — мы!..

Вперёд не лезем.

На задворках

Не нам

           бронировать места.

Не дети жить по поговорке:

«Башка в кустах, иль грудь в крестах».

Из кожи лезть — недолго вылезть.

А голыми — не короли.

Мы век

            на середине были,

Нас «верх» и «низ»

                              лишь златом крыли,

А коль и с краю — не в пыли.

Мы, мыля голову идеей,

Не забываем о глазах

И нас любое солнце греет,

Любые

           в спину нам ветра.

Живем… за пазухой храня,

Как индульгенцию свой лозунг…

Не лозунг даже — он броня!

И не броня он — наша поза…

11 мая 1982 г.

БУМЕРАНГ

Старость — не радость?

                                    И я не подарок!

Нам не сойтись,

                          как закату с рассветом;

Не совместиться,

                           как джунглям кошмара

И развесёлым грёзам поэта!..

Тридцать два лишь,

                но обсосано сердце, как кость,

Болью…

Откуда же столько боли!?..

Врешь!

Вознесенский, —

Я в мире не гость —

Узник!

Да, узник

              покорный, как кролик!..

Яма всё ближе,

                        всё ближе,

                                        всё ближе!

Уж…

Дует сырым на меня ветерком…

Я знаю! —

                не зря мою шкуру так, лижет

Ужас шершавым своим языком…

Будет премьера!..

Без дублей,

                  без пробы…

Уж…

Где-то готовы лопаты и доски…

Уж…

Где-то в вагонах идут папироски

Те, что окурками лягут под гробом…

Мир — моя клетка, моя одиночка.

Жизнь — мой угрюмый холодный мясник…

Кто же поставит

                          последнюю точку?

Кто же загасит останки Весны

В сердце моём

                        кофеином прожжённом,

В сердце искусанном

                                   памятью смрадной?..

Всё за плечами: и бляди, и жёны,

Вера, надежды, любовь и иконы,

Только вот нить не имел Ариадны…

Были дороги

                    на тропы похожие.

Был и попутный мне в лоб ветерок.

Были друзья или просто прохожие.

Мне ли скулить?

Было всё. Всё я мог!

Долгая жизнь…

Тридцать два не эпоха,

Но и не миг.

Есть куда посмотреть.

Как её прожил

                        прекрасно иль плохо?

Нужно подумать,

                           коль около — смерть…

Чем занимался и как занимался?

Был ли рабом ты покоя и льгот?

Прямо ль стоял

                        иль за спины скрывался?

Лгал ли, юлил ли из года да в год

Ради ничтожных доходов, навара;

Ради пустячных похвал и хлопков?

Да…

Это было! Всё было!

Недаром

Сердце болит…

Это ж прошлого

Зов…

31 мая 1982 г.

ПОСЛЕ ТИРАЖА

Ртами труб дождевых

                                   что-то ветер бубнит…

Небо дряблое

                       сыплет алмазами…

Это осень мне свой

                               открывает кредит…

Что ж, пора, расплачусь я рассказами!..

Расскажу, как я жил

                               опьянённый весной,

Как похмелье пришло

                                   мне в июле палящем,

Как я в тень уходил,

                                как я бросился в зной…

Как я звал за собой

                               дремучие чащи…

Был смешон я, пожалуй, —

                               что мой крик: «Где же вы!?»…

Я остался один,

                        тень валялась у ног…

Тень и я…

Нем, смешон, одинок…

Что я мог?!.. Что я мог…

Что там ветер бубнит

                                  ртами труб дождевых?!..

Пятница. 6 августа 1982 г.

ФАНТАСМАГОРИЯ

Удивительный сон

                            мне приснился в лесу:

Мне привиделось море

                            диковинно-синим.

И манило оно…

                         И горстями, взахлеб

Пил росинок я грозди —

                                     изумрудную воду.

И среди ясной сказки —

                                лесной и весенней —

По узорным коврам

                               светотени полян

Шёл я — весел и нежен — рассыпая сонеты

И восторженный лес

                                бил в ладошки листвы.

Я вдыхал ароматные

                                волны созвучий,

С Королевой Ночи говорил о Луне

И беседовал с белкой,

                                    смеялся с лучами,

Что играли, как дети в ажуре ветвей.

Ветерок надо мною

                                изящные ветки

Полоскал в синем шёлке

                                беззвёздных небес

И струилось зефиром

                                жасмина веселье,

И синица садилась

                                ко мне на плечо…

Благосклонно кивали мне

                                дамы-фиалки,

Золотые фиалки,

                           купаясь в траве,

И Жар-птица царица

                           блистая короной,

Танцевала со мною

                           под пенье ручья…

Вдруг,

          как черным крылом все смело —

                                                   я проснулся:

Багровело авто

                         на полянке лесной

И пестрели туристы

                               с авоськами снеди,

И уже застучал

                         по берёзе топор…

Удивительный сон

                             мне приснился в лесу…

16 августа, 10 сентября 1984 г.

УТРЕННЯЯ ИСТЕРИКА

Мне снятся вулканов

                      рыгающих пасти

И талии рек

                      обожженные лавой.

Мне снятся несчастья, химеры и страсти

И даже моя нелегальная Слава…

Как много видений: вот пьяная Фея,

Колючки ветров, да лохмотья пожаров…

И некуда деться от вздора Морфея!

Проснуться? Зачем?

От фантомов к кошмарам?..

Два мира дарует

Природа живущим:

Мир Дела и Слова и Мир отраженья.

Слепая насмешка… Видна лишь идущим

Сквозь чёрную липкую

грань пробужденья!..

Мне снилось…

Мне снятся…

Мне снится… мне снится

Замешана Жизнь на комфорте зубами…

Кто лишний сегодня?!

Наш час удавиться!..

…Уж лучше самим, чем чужими руками…

16 августа 1982 г.

* * *

Разыгралась пурга.

                              Заметает следы.

Ориентиры свои я не вижу уже…

Только ветер да снег,

да безмолвные льды

Подо мной,

надо мной,

и во мне…

Одиночество глотку заткнуло,

                                                 как тряпкой,

Вмёрзли ноги во мрак,

                                     в лохматы пустоты,

Лезут в уши червями слова о разрядке,

О зарядке,

           порядке…

                   И все пляшут вприсядку…

Неужели ж довольно

                                 на всех

                                            простоты?!..

16 августа 1982 г.

В ТУПИКЕ

По пескам по сыпучим,

                             по чёрным барханам

Я ослепший от воли, от свободы пустой

Брёл в далёкие чудные райские страны…

…Чтобы там захлебнуться живою водой…

Я оазис искал неподдельного счастья,

А попал в мир иллюзий, сплошного вранья

И раздавленный миром, распался на части,

И теперь не понять уж, где я, где не я…

И в золото листьев, гнилое и грязное,

Встал по колени я — ох, духота! —

И словно безумец…

                                Безо-браз-но,

Сам над собою… за-хо-хо-тал…

Но падали листья, желтые,

                                           жалкие,

Мокрые, грязные падали,

                                          падали…

Значит, паденье — весной обернётся!?..

Значит, цветы

                      взовьются из падали?!..

Будем же падать, коль взлёт невозможен!

Мы ли жильцы золотых середин?!

Пусть под забором постелет нам ложе

Смерть иль Судьба.

                               Это участь мужчин!..

16 августа 1982 г.

* * *

Не стало русалок на свете —

В помоях мазутных не выжить…

Зато наши бабы в синтетике,

Зато перекрасили рыжих…

24 августа 1982 г.

* * *

Из штор струился дым и свет…

Свет голубой, дым голубой…

Я пил вино, ел винегрет,

Принцесса голая со мной…

Струилась русь её волос

Ко мне на грудь…

И я был пьян, и я был бос,

И думал я — окончен кросс,

Окончен жизни путь…

И мне казалось — я в раю:

Свет голубой, принцесса рядом…

И мне плевать, что продаю

Я душу с ядом…

Я душу с ядом…

24 августа 1982 г.

О ПТИЧКАХ-СОЛОВЬЯХ

Брели этапы в кандалах

В Сибирь, на Сахалин.

Поэт писал лишь о цветах,

О похождениях мужчин…

Мир старый раздирал народ.

Народ в грязи, в крови…

Поэт не видел грязный пот

И кровь… Он — о любви…

В стране свирепствовал диктат,

Жгли книги, имена…

Но был поэт рассветам рад!..

Чужда ему вина…

Он не политик,

Он — певец.

Не гражданин —

Полуподлец.

26 августа 1982 г.

БОГАТЫРЕНОК

Море в посверках да искрах.

В кружевах хрустальных море…

С морем утлый сейнер спорит.

Сейнер знает цену риска!

Он не молод. Да задирист.

И как милости, погоды

От стихии, от природы

Не намерен ждать, ведь в мире

Ждут его добычи дети,

Бортовой команды жёны…

Спорит, морем обожженный,

Утлый сейнер на рассвете…

27 августа 1982 г.

ВОЛЬТФАС

Смешны нам посулы грядущих благ —

Не купишь блажь Рая венком страданий!

Надеяться нам ли в наш век бумаг

И нам ли себя, мой друг, филигранить?!

Ведь жить невозможно, не пачкая рук:

Нет зама у нас, нет козла отпущенья.

Мы сами себе добываем икру

И сами себя награждаем забвеньем.

Мы продали души, на рублик молясь,

Рвались мы из кожи к седьмому небу,

А так ли прекрасна с грядущим связь?!

А так ли уж много нам нужно хлеба?!..

Сентябрь 1982 г.

ДОПРОС ПЕРВЫЙ

Вот и меня распяли на кресте,

Который нёс я в этот бренный мир…

Мерцают факты шляпками гвоздей,

Мерцанье разжигает чёрный пир…

И в рвущем из-под герба голова

Мой приговор исторгнет словно тост…

В грядущем обретут мои слова

Способность перекраивать мой рост…

В грядущем…

                      А пока

Лишь вьётся нить чернил

В снегу листа —

Листа чернил…

* * *

Вопрос похож

                      на нож

                                 кривой,

Которым потрошат,

И ложь, что спор — свободный бой:

Ты ж в протокол зажат?!..

Уже

       зажат…

                   Парад не твой

В снегу листов идёт!..

И век не твой, коль ты, чужой,

Коль в мире гололёд…

2 октября 1982 г.

* * *

Стал и я бы Бру-

                          но,

Но —

     дайте

              точку

                      опоры!..

Всё давно решено

Не в душе — в разговорах…

Как же быть, если Быть

Невозможно в поклоне?

Распрямиться, забыть

О статейках в законе?

Но ведь гордость не щит?

Но ведь честь не спасёт?..

Без того уж трещит

Под ногой тонкий лёд…

Стал и я бы Бру-

                          но,

Да не найдена точка…

Всё

      давно

                решено,

Но не в сердце —

                             лишь в строчках.

4 августа 1982 г.

ТАЯНЬЕ МАСОК

Толпа знакомых — поредела…

Уж с осторожной хитрецой

Чужая женщина глядела

В моё измятое лицо…

Чужая женщина женою

Ещё считается моей.

Чужая женщина со мною

В кругу уже чужих друзей,

Но мне не верится мгновеньям

И веренице чёрных дней —

Свои размытые виденья

Гоню иронией своей…

Но уж в окно Беда смеется,

В мой дом войти не торопясь.

Моя Беда не ошибётся —

Мне не порвать событий вязь!..

Мне не уйти в края иные

И не найти судьбы иной.

Душа и мысль — давно больные,

Не обретут уже покой.

И безразлично, где я встречу

Суда нелепый приговор…

Не все болезни время лечит,

Не всё оставить, словно сор,

Мы можем в брошенных квартирах,

В трясине, в джунглях городов…

Но век холопов и рабов

Не конфискует моей лиры —

Я к одиночеству

                            готов!..

1 октября 1982 г.

ДОПРОС ВТОРОЙ

Е. Е. Орловскому, сотруднику КГБ

Вы с мечом,

                   да со щитом.

Я ж с пером

                   и без щита…

Дни мои

               не мне считать,

Сокращать же их пером

Мне,

       коль вместе нам читать

За одним большим столом

То,

    что успею написать

                                    под мечом.

31 октября 1982 г.

О ЛИЧНОСТИ И «ЛИЧНОСТЯХ

Вниз

        голова. На животе весь взгляд.

Самое главное — следить за пузом.

Оно ж не только производит яд,

Но есть барометр с минусом, с плюсом…

Сыт человек — плывёт в умиленье,

Чуть недокушал — уж шипит огнём!

Не прочь он жить и век на коленях,

Лишь бы кусок его рос с каждым днём…

Но не критерий — пузо соседа,

Когда безразличен прогресс куска;

Когда довольно простого обеда,

Чтоб знать: урожайность земель высока.

Чтоб знать: голодных — не сыщешь рядом.

Порядок! Кормит уже колхоз!

Но если слезы мешают взгляду,

Но если крик в немоту перерос

У ближних, у дальних, у в мире живущих,

Харчи, что «на душу», мой стих не заглушат!

Он бросится в уши довольных и жрущих:

«Жратели века,

                         довольно

                                         лишь кушать!!!…»

4 октября 1982 г.

ОБОРОТЕНЬ

В тумане факел мутно блещет

И топит мрак косматый он…

И суть, мерцая, метит вещи

Зловещей памятью имён.

И уж мерещится в округе

Не круг привычный и простой,

А лиц,

          желтеющих в испуге,

Оскалы,

             мельтешащий рой

Диковин из историй старых!..

Из старых прожитых времён…

Знать живы…

                      Значит, пали даром

Отцы под пламенем знамён…

5 октября 1982 г.

МНОГОСТРАСТИЕ

Рвутся в небо

                     кроны сосен,

К звёздам рвутся,

                            к солнцу,

                                           к свету,

Словно им невмочь,

                                 несносен

Этот душный мир планеты…

Да напрасно рвутся кроны —

Не взлететь, коль впились жадно

Корни-пальцы в свой законный

Шар земной…

                    Несносный,

                                      смрадный…

Сентябрь-октябрь 1982 г.

РАЗГОВОР С ДВОЙНИКОМ

Так жили поэты — и прокляли день,

Когда размечтались о чуде.

А рядом был шорох больших деревень

И жили спокойные люди…

А. Блок

Невежество

                   не терпит возражений,

Когда оно их может прекратить…

Заткнули глотку

                         Батракову Жене

Угрозою неблизкого пути!..

— Невежество? —

                            я удивляюсь первым, —

Отнюдь не глуп,

                         сидящий там, в Кремле?

— Да-да, не глуп… Всё, безусловно, верно,

Да только Ум себе ведь, на уме.

Какой же прок с ума, коль всё безумьем

Окрашено, пропитало насквозь!?

Какой же прок в твоих, поэт, раздумьях,

Коль в мире ты

                         прохожий или гость?..

— Но — рот

                  заткнут!

                               Но мне сковало руки

И я перо не в силах повести!..

Зачем мне жизнь

                            с любимою в разлуке!

Зачем мне одиночество пути!?..

Сегодня, оглянись —

                                Молчанье стало Словом,

А Слово пустотой и прахом отдаёт…

И все бредут покорно, как в оковах

И день грядущий

                            уж никто не ждёт.

Кто правит веком Мудрость или Глупость,

Богатство

               или

                     нищенская Рвань?!

Не все ль равно кому за ложку супа

Платить котлом бессмысленную дань?

Не всё ль равно?..

Нет права

                 быть собою,

Нет права отличаться от толпы…

— Вини себя, мол, нелюбим судьбою,

Но не вини эпоху и столпы…

Влачи свой крест

                            на гору ли, с горы ли

И смех во след за радость принимай.

Нам не сказать: «А всё-таки, мы — были!»

И с нас не спросят

                               за досужий Май!..

Невежество

                    не терпит откровений,

Пророчеств, света и прямых зеркал…

Не стал поэтом

                         Батраков Евгений…

Поставьте хоть за это

                                    пьедестал!..

9 октября 1982 г.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПРОШЛОГО

Всё, что было, всё не так.

Всё бесплодно…

                          Путь — не мой…

Предъявляет день счета.

Я в ответ — карман пустой…

Я в ответ — пустую душу…

Извини, я не успел

Из болот дойти до суши.

Не успел, но я был смел!

Я копался в тине мерзкой,

Слушал жаб нестройный хор.

Я искал в зелёном блеске

Золотых себе опор,

Но бесплодно я кружил

В зыбком мире, в мире мёртвом —

Всё давно туманом стёрто!..

Всё, чем жили все, кто жил…

Весь в грязи бреду я к суше,

Но мне суши не найти:

Кто иллюзии разрушил

Не создаст их из пути.

Пуст карман, душа пуста,

Пустота ползёт по свету…

Только песнь моя не спета!

Я в грязи, что под, запретом,

И во мраке — зрячим стал.

И из тех, из топей смрадных,

Где блуждает дух отцов,

Я увидел, ложь парадов.

Жалкой Истины лицо!..

Путь не мой в обозе бодром

За толпой чеканить шаг!

Пусть один я, пусть изодран

Сам собою, пусть лишат

Кнутодержцы прав на прелесть

Быть частицей бытия,

Я спою вам: Быть Апрелю!

Быть Апрелю!

БЫТЬ АПРЕЛЮ!

Хоть не будет в нём

меня…

11—12 октября 1982 г.

* * *

Ветер,

          попробуй

                          спеть!

Нас к Лире зовёт пора!..

Хлещут дожди, как плеть,

Морями зажатый край…

     Сел, деревень, городов

     Дома

             в холодных слезах,

     Лохмотья одежды лесов

     В травах сгорают в прах…

Ветер,

          коллега мой,

Это ведь наша

                       Игра!

Спой свои песни, спой!

Сыграй свой ноктюрн, сыграй!

12 октября 1982 г.

КАТОРГА ОЖИДАНИЯ

Уж полночь, но в чёрном окне

Желтеет лицо моей муки…

В шелест и шорох дождя

Вплетаются редкие звуки:

То лай недовольный собак,

То шепот листвы у забора…

Я рад бы увидеть и вора,

Хоть в доме лишь чай да табак,

Но дверь — не обрадует скрипом…

Ночь вязкая клонится в сон

И мне не порвать её криком

Иль радостным смехом… Я — Он!..

А где-то, быть может, — Они…

По тропам гуляют искристым,

В витринах скользя золотистых

И зданий считая огни…

А может, тревогой распята

И,

   словно звезда на оси,

Сейчас вот, перчаткой измятой

Зря машет пустому такси

Она, кем я к раме прикован

Святыми цепями любви!?..

…Прости, не пришедшая снова,

Сомненью позволил я свить

В душе моей