Бесплатный фрагмент - Форпост Земля

Посылка на Землю

— Внимание, внимание, зафиксировано возмущение пространственного коридора. Команде станции собраться в центре управления.

Пятеро людей спешно заняли свои рабочие места и с интересом подняли глаза к звездному куполу — огромному экрану вверху зала.

Форпост Альянса свободных планет уже долгое время не посещал ни один звездолет. Война с цивилизацией ктырей давно переместилась в другие сектора Галактики, и Солнечная система считалась одной из самых спокойных окраинных систем. Этаким космическим захолустьем.

— Интересно, кто к нам пожаловал? — полюбопытствовала симпатичная девушка — самый молодой член команды.

— Сейчас узнаем, — отозвалась командир форпоста. Ей, как и всем, с трудом удавалось сдерживать нетерпение.

Пространство в центре купола вспухло, словно некто попытался надуть изнутри огромный пузырь, и оттуда вынырнул космический корабль — диск из светлого металла в обрамлении двух вращающихся колец.

— Курьерский звездолет с Алькора — двойной звезды из созвездия Большой Медведицы, — сообщил искусственный интеллект станции.

Люди облегченно выдохнули — это был корабль из звездной системы, входящей в Альянс.

Но следом за первым появился второй пузырь, выплюнувший другой корабль, гораздо больше и мрачнее. Сначала показался его нос, похожий на жвалы гигантского насекомого, за ним вырос массивный, бугрившийся наростами корпус, за которым тянулись другие отсеки, напоминающие сложенные крылья.

Резкий сигнал тревоги нарушил тишину зала.

— Крейсер ктырей! — выдохнул кто-то из присутствующих.

— Щиты на максимум, боевая готовность, — мгновенно отреагировала командир.

Даже она, опытный военный, испытывала страх перед этой громадой. Так что же говорить о ее подчиненных, видевших вражеские крейсеры только на видео?

— Корабль Алькора вызывает форпост, связь по протоколу верхнего уровня, — отозвался искусственный интеллект станции. Это означало, что информация, которую собирался передать алькорианский звездолет, сверхсекретна и предназначена только для ушей командира.

Маленький светлый диск взял курс к Земле. Люди с волнением наблюдали за действиями его преследователя. Если ктыри решат атаковать — курьеру придется туго. А, может, они собираются напасть на станцию?

Команда форпоста с возрастающей тревогой смотрела на экран.

Но вот и ответ — пространство рядом с диском прошили световые полосы — вражеский крейсер выбрал жертву.

Дисколет лавировал, уходя с линии огня, старательно уворачивался от несущихся к нему торпед, обтекающее его корпус защитное поле ярко сверкало голубыми всполохами попаданий. Заложив крутой вираж, звездолет вышел в бок к своему преследователю и, убрав поле, ударил из всех орудий. В черном панцире врага расцвел огненный протуберанец. Но крейсер ктырей не прекратил погоню. Он «зарастил» пробоину и выпустил еще несколько ракет. Зато корабль алькорианцев начал сдавать. Голубоватое свечение защитного поля побледнело почти до невидимого уровня. Без поддержки извне ему не выстоять.

— Подготовить крейсер к старту, — прозвучал новый приказ командира. Алькорианцы запросили помощь, однако поблизости не было ни одного корабля Альянса. Ближайший флот находился на расстоянии трех земных суток.

— Согласно Уставу мы не имеем права покидать станцию, — возразил один из членов команды. — Даже для оказания помощи дружественному звездолету.

— Приоритеты изменились — сейчас наша задача любой ценой обеспечить доставку посылки на Землю.

Второй сигнал тревоги, еще пронзительнее предыдущего, заставил вздрогнуть и без того находящихся в напряжении людей.

— Ктыри запустили в наши системы вирус, — произнес искусственный интеллект. На этот раз в голосе компьютера прозвучал испуг. Или просто разыгравшееся воображение присвоило машине человеческие черты?

— Сможешь нейтрализовать его? — воскликнула командир. Ситуация становилась неуправляемой.

— Стараюсь. Пока безуспешно. Перехожу на работу в сокращенной конфигурации. В соответствии с Кодексом Звездного флота вся информация должна быть зашифрована, разделена на пять секретных ключей и передана на ближайшую планету — Землю.

— Действуйте, — приказала командир подчиненным.

Четыре человека быстро покинули центр управления, они знали, что нужно делать.

Командир осталась в зале одна. Женщина глубоко вздохнула и закрыла лицо руками. Сейчас, когда уже не нужно выглядеть сильной и подавать пример остальным, она могла позволить себе минуту слабости. Тяжелое предчувствие сдавило сердце — справится ли ее команда?

На экране промелькнули дюзы, и серебристая остроносая тень крейсера форпоста устремилась на помощь курьеру.

С болью и нарастающим беспокойством командир наблюдала неравный бой. Сначала вспыхнул, расколовшись пополам, алькорианский диск, а затем взорвался и клиновидный крейсер форпоста. Однако от курьерского корабля успела отделиться капсула — посылка отправилась по назначению.

Женщина подавила стон. Люди, с которыми она провела вместе годы, которые были для нее не просто подчиненными, а близкими друзьями, погибли. Наш сектор слишком давно не ведет боевых действий, мы расслабились и забыли, что идет война, с горечью думала она. Ктыри не уйдут, сначала они перевернут все на Земле и поисках капсулы с курьерского звездолета, а затем зачистят пространство. Они уничтожат форпост, а затем и Землю. Ктыри никогда не останавливались, не истребив иной разум, встретившийся им на пути. И командир приняла решение — она расправится с врагом, чего бы ей это не стоило.

Вести на верную гибель второй крейсер — старые звездолеты форпоста уступали кораблям ктырей — смысла не было. Для задуманного гораздо лучше подходил небольшой маневренный катер с двигателем из антиматерии.

Командир вывела катер в космос и на огромной скорости направила прямо в раскрывшиеся жвалы черной бугристой громады.

Глава 1. Странное предсказание

— Рома, тебя к телефону.

Мама стояла в дверях моей комнаты с телефонной трубкой в левой руке. Фиолетовый фартук в розочках намекал, что звонок застал ее на кухне. Правая рука демонстративно отставлена в сторону, губы недовольно поджаты, показывая, что ее оторвали от неотложных дел вроде приготовления котлет или мытья посуды. Неотложных настолько, что даже руки вытереть некогда.

— Не хочу ни с кем разговаривать, — пробормотал я, отворачиваясь к стене. — Меня нет дома, я умер.

Мама не уходила, взгляд ее становился все более укоризненным, губы стянулись в узкую полоску. Я этого не видел, я это знал. Потому что так бывало всегда, когда я разочаровывал ее своим поведением.

— Вот сам это и скажи своей девушке! — возмущенно процедила она. — В конце концов, это переходит все границы!

Послышались быстрые шаги, и на кровать рядом со мной легла трубка.

Девушке? Она сказала девушке? Неужели звонит Лара…

Я схватил телефон, но вместо Лариного мурлыканья услышал грубоватое:

— Салют, Ромео!

— Привет, — буркнул я, возвращаясь обратно на землю.

— Я тебе на соту звонила, но ты не отвечаешь, — бодро протараторила Верка Живоглядова. — Ты что, спишь? Голос какой-то странный.

— Почти, — нехотя отозвался я.

— А мы у Смолова зависаем, у него хата на весь вечер свободна, — прыснула Верка. — Его предки на фазенду свалили, ураган парники с огурцами повалил и электричество вырубил, вот они и забеспокоились.

Живоглядова вновь хихикнула.

— Подваливай, а? Мы тут уже почти час колбасимся.

— И кто именно там колбасится?

За этим невинным вопросом скрывался настоящий: а нет ли у Смолова Лары? Но Верка поняла меня буквально и принялась загибать пальцы:

— Вилейкина с Рубинчик, Серега, Вовчик, Ксюха с Димоном обещали подгрести через полчасика.

— Спасибо, я подумаю.

— Чего тут думать? — фыркнула Верка. — Только мороженое по пути захвати. Шоколадное с миндалем. И побольше.

Живоглядова отключилась, отправившись колбаситься дальше, а я откинулся на подушки и задумался. Пойти или не пойти — вот в чем вопрос.

Непременно пойти! — фальцетом выкрикнул внутренний голос. — Вдруг там будет Лара и тебе удастся с ней поговорить?

Я сел.

Но тут внутренний голос тоном опереточного злодея вкрадчиво прошептал: а вдруг она опять прогонит тебя? Да еще и высмеет? Перед моими глазами вновь промелькнула картина недельной давности: растерянная Лара, совсем не ожидавшая меня встретить, и я сам с идиотской улыбкой на физиономии. Хоть я тогда себя и не видел, но думаю, улыбка была идиотской. А еще хихикающие незнакомые девчонки и этот пижон. На полголовы выше меня и на пару лет старше. С новенькой «Хондой» и самоуверенностью размером с Питерский «Лахта-центр». А у меня не то что мотоцикла, у меня даже велосипеда нет.

Я улегся обратно. Но сомнения не давали мне покоя. Поворочавшись немного, я опять сел. Может, действительно пойти?

Поднявшись с кровати, я направился к шкафу.

Новые джинсы. К сожалению, вовсе не «Кельвин Кляйн», а произведение безымянного портного из пригорода Стамбула. Новая, но дешевая футболка без заветного зеленого крокодильчика на груди. Да уж, в такой футболке не на вечеринку отправляться, а на даче картошку окучивать. Я кое-как пригладил волосы, нашел старенькую ветровку и глянул на себя в зеркало. Увиденное не слишком порадовало: из зеркала на меня смотрел пятнадцатилетний подросток среднего роста и средней внешности. В поношенной ветровке и с тоской в глазах.

«Я пошел к друзьям, вернусь поздно», — скороговоркой выпалил я в направлении кухни и шагнул за порог квартиры.

Район, в котором я живу, может служить наглядным пособием на тему «как строился мой родной город». Здесь есть старые, дореволюционные здания, от половины которых остались лишь фасады. Часть этих домов внутри перестроена новыми жильцами, зато другая продолжает ветшать и разрушаться. Есть основательные кирпичные «сталинки» и скромные, одинаковые, словно близнецы, панельные многоэтажки времен застоя, над которыми горделиво возвышаются элитные новостройки. И жители нашего района тоже разные. К примеру, в нашей школе встречаются хулиганы и полные балбесы, которым, по словам нашего завуча, дорога в тюрьму. Есть тихони и зубрилы-ботаники, эти уже в девятом классе думают о поступлении на бюджет, а еще есть крутые чуваки, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Я находился где-то посередине этой иерархической лестницы. К сожалению, гораздо ближе к ее нижним ступеням, чем мне хотелось бы.

Я решил срезать дорогу через пустырь. Какой смысл обходить целый квартал, когда вот он, Смоловский дом, — сверкает впереди новеньким стеклопакетом.

Пустырь — весьма необычное место в нашем городе. Даже загадочное. Сколько себя помню, он всегда был здесь. С теми же тропинками, проложенными пешеходами, зарослями полыни и полуразрушенным зданием с вечно заколоченными окнами. Странно, не правда ли? Все мало-мальски свободные пятачки района давным-давно застроены новыми домами, а пустырь строители почему-то обходили стороной. Как будто он заколдованный. Кроме прохожих, вроде меня срезающих путь, здесь любили гулять собачники. Вот и сейчас ко мне подбежала симпатичная лайка и, высунув язык, завиляла хвостом. Я потрепал псину по загривку, и она умчалась к хозяину. Хотел бы я, чтобы и у меня жил такой пес, но мама всегда была против животных. По вечерам на пустыре почти всегда собирались компании. Сегодняшний вечер исключением не был. Неподалеку толклась шпана во главе с грозой района — братьями Гавс.

Прозвище к местным хулиганам братьям Гаврюшкиным прилипло довольно давно. Уж очень они напоминали персонажей преступной собачьей группировки из диснеевского мультфильма. И вели себя так же. Старший из братьев второй год отбывал срок в местах не столь отдаленных. Средний в этом году заканчивал школу, и я был немного с ним знаком. Во время отсутствия старшего Гавса именно средний Гаврюшкин — закаленные в дворовых баталиях сто девяносто сантиметров, помноженные на дефицит извилин, — являлся главным исполнителем злодеяний. Мозгом банды был младший из Гавсов — тощий семиклассник с длинными сальными волосами, задира и провокатор. Впрочем, Гаврюшкиных я не боялся — жителей своего квартала они не трогали.

Я кивнул братьям и взял курс на Смоловский дом, но тут мое внимание привлекла неизвестно откуда появившаяся девушка. Вот только что через заросли крапивы пролегала абсолютно пустая тропинка, а теперь на ней нетерпеливо оглядывалась по сторонам незнакомка.

Девушка выглядела необычно. Темно-синий комбинезон со странной эмблемой на груди и мягкие сапожки почему-то навевали мысли о военных или спецслужбах. Но ничего похожего на ее униформу я в нашем городе не видел. Симпатичное в другой ситуации личико с плотно сжатыми губами было донельзя серьезным.

Несколько секунд незнакомка внимательно вглядывалась в гогочущую компанию под предводительством братьев, потом сделала пару шагов в сторону хозяина лайки. А затем ее взгляд уперся прямо в меня. Мгновение она раздумывала, с неприкрытым сомнением разглядывая мою персону, потом ее лицо прояснилось. Девушка улыбнулась и к моему удивлению быстрым шагом направилась ко мне. Моего запястья коснулись теплые пальцы, и срывающийся от волнения голос прошептал:

— Помощь близка, тебе надо продержаться всего три дня.

— Что? — опешил я.

— Три дня, — повторила она. — Ничего не бойся, только не активируй терминал, иначе тебя засекут.

— Засекут? Кто?

Я чувствовал себя полным идиотом, попавшим в фантастический фильм.

— Э-э-э, — протянул я, не зная, что бы такое спросить, но девушка, через силу улыбнувшись, развернулась и бросилась прочь.

Через пару шагов ее силуэт побледнел, подернулся рябью и пропал.

Я застыл на месте, недоуменно оглядываясь по сторонам — таинственной незнакомки нигде не было. Пропала, как будто и не появлялась. Вдалеке по-прежнему гоготали братья Гавс, лайка несла в зубах палку, редкие прохожие торопливо срезали путь. Ничего не изменилось, лишь на моем левом запястье появился матовый серебристый браслет. Я повертел рукой. Ни застежки, ни кнопок с циферблатом. Просто украшение? Но зачем? И как его снять?

Ладно, разберусь потом, решил я. Пора топать по своим делам, а то компания Гавсов уже начала на меня подозрительно коситься.

— Принес? — поинтересовался Смолов, когда я протянул ему пакет с мороженым.

Подавив желание буркнуть «а что, разве не видно?», я кивнул.

— Ботинки сними, — скомандовал хозяин дома, забирая пакет.

Откуда-то из недр квартиры доносилась тягучая мелодия, и я направился туда, где подразумевалось веселье.

Плотные шторы не пропускали дневной свет, и комната тонула в полумраке. Несколько свечей, засунутых в пустые жестяные банки, безуспешно пытались создать романтическую или, наоборот, готическую атмосферу. Дерганное, неверное пламя выхватывало из полутьмы силуэты трех девчонок, секретничавших стайкой у окна. Я жадно вглядывался в их фигуры. Нет, Лары среди них не было. В центре комнаты под мяуканье и томные перешептывания, доносящиеся из музыкального центра, запрокинув голову и широко раскинув руки, в одиночестве кружилась Живоглядова.

Подавив вздох то ли разочарования, то ли наоборот облегчения, я потоптался, решая, не составить ли компанию Живоглядовой. Все-таки, она Ларина подруга, может, подскажет чего. Но затем передумал и направился к дивану, где возле ноутбука сгрудилась сильная половина сегодняшней вечеринки. Окружив лихо орудовавшего игровым джойстиком Вовчика, пацаны не отрываясь смотрели на экран.

— Давай, ну давай же! — сквозь зубы рычал Вовчик, остервенело давя на консоль.

На экране дергались, сменяя друг друга залы и коридоры, что-то взрывалось, мельтешили какие-то отвратительные рожи. А потом действие перенеслось в космос. Маленький легкий крейсер пытался атаковать огромный инопланетный линкор, но выпущенные им ракеты даже не поцарапали мощную броню. Зато линкору хватило одного выстрела. Крейсер эффектно взорвался, и по экрану расплылась чернота.

На диване разочарованно выдохнули. Вовчик с досадой оттолкнул джойстик и откинулся на спинку.

— Это невозможно пройти! — воскликнул он.

— Возможно, — хмыкнул Смолов. — Ну что, сдаешься?

— Нет, — покачал головой Вовчик. Упрямства ему было не занимать. — Давай еще раз.

На этот раз он действовал аккуратнее. Крейсер успешно маневрировал. Какое-то время ему удавалось уворачиваться от ракет линкора, и он даже смог сделать пробоину в его корпусе, найдя неприкрытое щитами место… но итог оказался тем же.

— Смотри и учись.

Смолов бесцеремонно подвинул Вовку.

— Не пробовал головой подумать, для чего тебе дали катер с полным трюмом мин? — покровительственном тоном спросил он. — Начинаешь атаку как обычно, но на самом деле это всего лишь прикрытие, чтобы ты успел расставить мины. Затем делаешь вид, что убегаешь, линкор радостно летит за тобой и вуаля!

Линкор на экране красиво взрывался, раскалываясь на куски. Поверх огненного фейерверка побежали цифры, показывающие параметры нового уровня, и Смолов удовлетворенно бросил:

— Вот так. Это же не обычная тупая стрелялка, здесь без хитрого маневра никак.

— Подумаешь, небось гайд на ютубе смотрел, — пробурчал Вовчик. Чувствовалось, что он все-таки уязвлен.

В этот момент заунывная мелодия сменилась бодрыми аккордами, и к Верке присоединились остальные девчонки. Они бодро запрыгали-задергались, следуя энергичному ритму.

Я встал и направился к выходу — ни танцевать, ни смотреть, как Смолов с Вовчиком меряются, кто из них круче играет в тактический шутер, мне не хотелось.

Ну и зачем ты тогда приперся? — мысленно обругал я себя, переминаясь с ноги на ногу в холле. Потому что сидеть дома и слушать мамины упреки — вариант еще хуже, тут же пришел в голову ответ.

Я тронул ручку ближайшей двери. В комнате было темно. Пламя двух толстых свечей очертило на полу небольшой световой овал, в центре которого лежала гадательная доска. Рядом с ней на коленях примостились Майка Вилейкина и Люська Рубинчик. Вытянув руки с длинными наманикюренными ногтями — темно-багровыми Майки и голубыми в цветочек Люсьен — девчонки завороженно пожирали доску глазами.

Оставаясь не замеченным, я тихонько примостился в задних рядах.

— Вызываю дух Михаила Юрьевича Лермонтова. Дух, ты пришел? — монотонно завывала Майка. Судя по ее голосу, продолжалось это довольно давно.

Двоечницы, хмыкнул я, нашли, кого позвать. Лермонтов вряд ли сможет ответить на ваши девчачьи вопросы. Зато нагрубит и высмеет на раз. Лучше бы уж Льва Николаевича позвали. Или Маргарет Митчелл, хотя она ведь по-английски отвечать будет.

— Дух, ты здесь? — продолжала взывать замогильным голосом Вилейкина — первая красавица класса, существо сколь эфемерное, столь и наивное.

Планшетка слегка сдвинулась с места. Девчонки оживились.

— Дух, ты готов отвечать?

Планшетка опять дернулась. Видимо, в правильную сторону, ибо девчонки удовлетворенно выдохнули. Первой отважилась узнать свою судьбу Вилейкина.

— Дух, Смолов пригласит меня в боулинг?

Планшетка осталась недвижимой.

— Может, он не знает что такое боулинг? В его время же не было такого, — подала голос Люсьен. — Надо как-то более понятно спросить.

В отличие от Вилейкиной красотой она не блистала, поэтому на мир и себя в нем смотрела гораздо реалистичнее. Потеснив подругу, Рубинчик раскорячила пальцы на планшетке.

— Дух, моя подруга Майя нравится Смолову?

На этот раз планшетка издевательски быстро в сторону «нет».

— Странно, — пробурчала Люсьен. — Ладно, сменим тему. Дух, куда мне лучше поступать — в Медицинский или в Финансово-экономический?

Дух молчал.

— Дух, а вы вообще хоть что-то нам скажете?

Планшетка несколько секунд лежала без движения — я уже подумал, что Лермонтову и этот вопрос оказался не по силам, но потом начала быстро-быстро двигаться. Майка начала было читать, но после первого слога «ду» резко осеклась и замолчала. Я же сидел достаточно близко, чтобы разобрать все, что Лермонтов думал о моих одноклассницах.

— Михаил Юрьевич, я, конечно, уважаю вас как писателя, но все же попрошу не выражаться, — обиженно протянула Люсьен. — Вы не в казарме.

— Может, доска не исправна? — пискнула Майка.

— Что значит «не исправна»? Это же не фен и не телевизор. Наверное, он только «да» или «нет» может вразумительно сказать. Или просто не хочет с нами разговаривать.

Планшетка радостно дернулась в сторону «да».

Люсьен злобно уставилась на Вилейкину, все еще державшую руки на доске.

— Сдается мне, тут кто-то решил пошутить. Я сейчас совсем не касалась указателя пальцами.

В ее голосе прорезались стальные нотки. А когда такое происходит, значит, Рубинчик настроена серьезно.

— Да ты что! Как ты могла такое подумать! — с возмущением вскочила Майку. — Я не виновата, она сама так двигается!

— Может, эта доска вообще не работает? Как бы проверить? — задумчиво протянула Люсьен, внимательно оглядывая доску.

Неожиданно для самого себя я вышел вперед:

— Можно мне попробовать?

— Ну, попробуй, — с сомнением поджала губы Рубинчик.

Девчонки поднялись, а я наоборот уселся на пол. Скрестил по-турецки ноги и положил ладони на планшетку. Дерево было теплым и приятным на ощупь.

— А что это у тебя на руке? — подозрительно протянула Рубинчик, разглядывая мое запястье.

Черт! Я совсем забыл про браслет.

— Это… — начал я, не зная, что сказать. Был бы этот неожиданный подарок хоть немного похож на часы, но ведь нет…

— А, смарт-браслет. Симпатичный.

Я глянул на руку. Действительно, теперь на моем запястье красовался обычный черный пластиковый браслет с экраном, показывающим время. Только оно было каким-то странным — 66:25:46 и не увеличивалось, а уменьшалось. Вернее, уменьшались последние числа: сорок шесть, сорок пять, сорок четыре… Я с удивлением уставился на цифры и они, мигнув, прямо у меня на глазах превратились в обычные — 19:20. Примерно столько сейчас и было.

— Не тупи, — строго шикнула мне в спину Вилейкина. — Поздоровайся!

— Дух Михаила Юрьевича Лермонтова, приветствую тебя. Ты готов отвечать на мои вопросы?

Я думал, что мне придется долго сидеть с глупым видом, пялясь на доску в ожидании невесть чего. У меня даже промелькнула мысль — а не подшутить ли мне над подругами. Но того, что произошло дальше, я никак не ожидал. Через несколько мгновений планшетка под моими пальцами резко дернулась, так, что я даже чуть не выпустил ее из рук, и резво устремилась в сторону «да».

От неожиданности я растерялся. В голове образовалась пустота, мысли, волновавшие меня в последние дни, разбежались, будто испуганные тараканы на кухне.

— Спрашивай, спрашивай, — зашипела сзади Майка. — Если будешь молчать, он уйдет.

И словно в подтверждение ее слов указатель вновь призывно дернулся под моими пальцами, приглашая к диалогу. И тут меня осенило.

— Дух, а что бы ты сам мне хотел пожелать?

И тут указатель лихо запрыгал по буквам.

— Не влезай в драки, не лезь на рожон, ни с кем не ссорься. Тебе надо продержаться всего три дня, — удивленно прочитала из-за моего плеча Вилейкина. — Но если не совладаешь с собой и попадешь в странное место, не бойся. Знай, помощь близка.

Указатель остановился, словно собираясь с силами, и продолжил:

— Один из вашей пятерки будет знать больше других, ему можешь доверять как себе, но помни: среди вас есть предатель.

— Как это понимать? — заволновалась Вилейкина. — А? Ты чего-нибудь понял?

— Нет, — честно ответил я.

— А теперь уже и не спросишь, — заметила Рубинчик и показала на планшетку, которая стояла на надписи «до свидания». — Он ушел. Ладно, пусти нас.

Я нехотя поднялся и отошел к окну. Я не слышал, кого вызвали на этот раз девчонки, мои мысли были заняты странными советами. Если, конечно, это действительно были советы. А еще меня интересовал браслет. Сейчас он совсем не отличался от привычных смарт-часов, даже застежка есть. Я подергал за кончик ремешка, но браслет отказался расстегиваться. Он по-прежнему не желал покидать мою руку.

Мои размышления прервал возмущенный возглас Вилейкиной «ну вот опять!». Похоже, и этот дух невысокого мнения о вопрошающих, подумал я, замечая, как Рубинчик подозрительно уставилась на меня.

— Дух, тебя кто-нибудь раздражает в этой комнате? — спросила Люська, не отводя от меня пристального взгляда.

Видимо, планшетка устремилась в сторону «да», потому что Люсьен грозно рявкнула:

— А ну мотай отсюда!

Я был абсолютно уверен, что раздражаю духа совсем не я, — на меня-то доска не обзывалась, но спорить не хотелось. Лучше просто уйти. Я молча встал и направился к двери.

В гостиной по-прежнему гремела музыка, неутомимые девчонки все так же прыгали, а на диване все также сражались с инопланетными захватчиками. И я здесь был лишним. Я сунулся на кухню, где Живоглядова со Смоловым уплетали купленное мной мороженое, но встретившись взглядом с их вытянувшимися лицами, быстро ретировался.

— Зачем ты его позвала? — послышался из кухни голос Смолова. — Раньше его Ларка с собой таскала, а сейчас-то зачем?

— Мороженого захотелось. Больше ни до кого не дозвонилась.

Вот так вот. Ладно Живоглядова — с ней мы никогда особо не ладили, но Смолова я считал своим другом.

Глава 2. Дела сердечные

…Я смотрел на Лару. Вот уже целую неделю почти на каждом уроке я разглядывал бывшую подругу. Со своей новой парты я видел рассыпанные по плечам русые волосы и спадающий на лоб локон, когда Лара склонялась над тетрадью. Если меня попросить описать Лару, я не смогу это сделать. Она просто Лара, прекрасная и удивительная. Вся, целиком. Других — легко. К примеру, Верку Живоглядовову, занявшую мое место за партой, я опишу легко, начиная от маленьких хитрых глазок неопределенного цвета и прыща на подбородке и заканчивая скверным характером сплетницы и интриганши.

Тем временем Лара повернулась к Верке и что-то спросила. Затем задумалась, откинувшись на спинку стула. Теперь грызет карандаш. Видимо, не очень-то получается у нее с контрольной. Да, физика никогда не давалась Ларе. Уж кому как не мне это знать — весь прошлый год, что мы просидели за одной партой, я помогал ей с задачами.

Почему она отвернулась от меня? Ведь я ни на что не претендовал, кроме дружбы.

Вместо формул перед моими глазами вновь встали события того злополучного вечера недельной давности. Если бы я тогда обуздал свое нетерпение, то, возможно, мы и сейчас были друзьями. Но я не сдержался.

Заканчивались летние каникулы. Сейчас уже не помню, кто сообщил мне, что Лара вернулась в город. Я позвонил ей, но она не ответила. Несмотря на молчание, я все равно с улыбкой счастливого идиота на лице помчался к ее дому. На что я рассчитывал? Не знаю. Мне просто очень хотелось ее видеть.

И я увидел. Лара — повзрослевшая и неуловимо другая — стояла с подругами возле своего подъезда и улыбалась. Но, увы, не мне, а незнакомому парню на мотоцикле.

— Лара!

Она оглянулась и, моментально изменившись в лице, отвернулась.

— Ты не вовремя, — пробормотала она, порываясь отойти в сторону.

— Привет! — раздалось рядом.

Сколько же уверенного превосходства прозвучало в голосе мотоциклиста!

Он бегло мазнул по мне безразличным взгляд — и мысли не допускал, что я могу оказаться соперником.

— Уходи, — прошипела Лара. — У меня сейчас нет времени.

И все это глядя мимо… вернее, сквозь меня.

Лара попыталась отойти в сторону.

— Подожди… — крикнул я ей в спину. — А как же?..

Я все еще не верил, что вот так просто можно зачеркнуть два года дружбы.

И вот тут она резко развернулась ко мне.

— Оставь меня в покое! Неужели я не ясно выразилась? Я-не-хо-чу-те-бя-ви-деть.

Можно ли убить словом? Наверное, можно. Не знаю. Зато я знаю, что можно убить вот этими несколькими словами, сказанными по слогам с такой ненавистью, будто бы на моем месте был ее самый злейший враг.

Я не помнил, что тогда ответил ей. Не помнил, как оказался дома… Не помнил, что делал дальше. Наверное, просто лег и заснул, чтобы забыть этот кошмар, вычеркнуть его из своей жизни. Но я ничего не забыл.

На мое счастье никто не лез ко мне в душу, никто не доставал своей жалостью. Мама уходила на работу, когда я еще спал. А когда она возвращалась домой, я снова спал. «Опять всю ночь в Интернете сидел», — ворчала она, когда мы изредка сталкивалась возле холодильника. Я что-то бубнил в ответ или просто молча делал бутерброд и отправлялся обратно к себе «в нору» зализывать душевные раны с помощью шутеров. Я тогда только и делал, что палил из автомата по ботам, устраивая геноцид целым расам. Мама провожала меня укоризненным взглядом и сокрушенно качала головой, но с наставлениями не лезла. Это я так думаю, что взгляд был укоризненным, потому что никогда не оборачивался.

На линейке Первого сентября я стоял как во сне. Кому-то я улыбался, вернее, просто раздвигал губы, что-то отвечал, когда мне задавали вопросы. Наверное, даже осмысленно, потому что никто ничего не заподозрил. Хотя, возможно, одноклассникам не было никакого дела до моих переживаний. А виновница моих страданий делала вид, что я не существую…

— Нечаев!

Окрик классухи оторвал меня от разглядывания Лариного профиля.

— Ты чем занят? Контрольную решать собираешься? Половина урока прошла, а ты даже условия задачи не записал!

Я хотел ответить, что мне и двадцати минут хватит, но Ирина Михайловна меня опередила. Она уже поравнялась с Ларой.

— Чернецкая, и у тебя чистый лист? Двойку захотела? Нечаев от тебя пересел в этом году и правильно сделал — сколько можно за тебя контрольные писать. Устал человек.

— Она сама от него отсела! — выкрикнула Живоглядова.

— Чтобы двойки получать? От тебя-то подсказок не дождешься.

— Она отсела потому… — начала Веерка, но тут же, получив тычок в бок от Лары, замолчала.

— А что это ты там прячешь? — подозрительно спросила физичка Лару. — Телефон? Давай-ка его сюда.

Лара нехотя протянула смартфон.

— Алик, дорогой, — под хихиканье класса начала читать Ирина Михайловна, — реши пж… это, наверное, пожалуйста… мне контру. Какова сила тока в стальном проводнике… Хм… Двадцать пять минут прошло, а ответа нет. Может, задачи оказались сложноваты для Алика?

— Вряд ли, — авторитетно заявил Смолов. — Он в физмат лицее учится.

— Вот чел попал! — хохотнул Вовка Иванов. — Это я про Алика из лицея. Только я не понимаю, зачем было менять нашего Нечаева на какого-то там Алика? Наш Ромео тоже в проводниках сечет. Все-таки женщины — безмозглые существа…

Верка, привстав, швырнула в Вовчика учебник.

Иванов, лихо поймал книжку, сильно размахнулся и отправил ее по обратному адресу. Но что-то не рассчитал и попал в Лару. Та и без того с трудом сдерживала подступившие слезы, но тут не выдержала.

— Заткнись, урод! — выкрикнула она, подбегая в Вовчику, шутливо закрывшему голову руками.

Я пришел в себя, лишь оказавшись рядом с ним.

— Ну, ударь, — осклабился мне в лицо Вовчик. — Ударь! Слабак.

Лара смерила меня презрительным взглядом, бросила едва разжимая губы «тряпка» и уткнулась в широкое Веркино плечо. Может быть, на этом все бы и закончилось — бить Иванова я не хотел, да и не за что, но сзади кто-то сильно толкнул меня. Не устояв на ногах, я схватился за Вовкин пиджак и, увлекая его за собой, рухнул на пол. Сцепившись, мы выкатились к доске.

Кто-то азартно кричал, подбадривая нас. Ирина Михайловна требовала, чтобы мы разошлись по своим местам, и грозила походом к завучу. И вдруг все стихло.

Я не слышал, как, скрипнув, отворилась дверь. Но лишь прозвучавшее откуда-то сверху в гробовой тишине ледяное «так» привело меня в чувство. И не только меня. От этого «так» мы с Вовкой мгновенно разъяли объятия и вскочили на ноги — завуча Константина Яковлевича по прозвищу Коньяк в нашей школе боялись все. Поднять головы мы не смели, так и стояли, опустив шеи и изображая полное раскаяние. Однако, кара обрушилась не на нас, а на нашу учительницу.

— Ирина Михайловна, — ледяным тоном процедил Коньяк, — немедленно пройдите в мой кабинет. А вы, — на этот раз ушат холодного презрения излился на меня с Вовкой, — без подписи родителей в дневнике лучше не приходите. Завтра утром проверю.

Паркет заскрипел под удаляющимися шагами, а мы, притихшие, вернулись за парты.

Ирина Михайловна вернулась лишь к концу урока, бледная и с покрасневшими глазами. Уж я-то знаю, на что способен наш завуч. Учительница села за свой стол и долго молчала. И лишь когда прозвенел звонок, расстроено покачала головой:

— Ну ладно, Иванов, но от тебя, Нечаев, я такого не ожидала.

Вот и еще один человек разочаровался во мне.

На следующем уроке я вновь исподтишка наблюдал за Ларой. Она поменялась с Веркой местами, и я любовался ей по частям — щека, локон, плечо — тем, что мог разглядеть из-за широкой Веркиной спины. Я закрывал глаза и мысленно собирал пазл из Лары — только так я видел ее всю. Но затем образ бывшей подруги неминуемо превращался в другую Лару — заплаканную и злую, произносящую «тряпка», и я заливался краской стыда.

Чтобы отогнать гнетущие воспоминания, я даже открыл учебник и начал читать о быте восточных славян. На душе было муторно. Нет, запись в дневнике тут ни при чем, просто в последнее время судьба меня совсем не радовала: сначала Лара спустила в унитаз два года нашей дружбы, вчера по мне прошелся Смолов, сейчас Ирина Михайловна.

На переменах Лара демонстративно не замечала меня. Она успокоилась и, хихикая, о чем-то шепталась с девчонками. Я уже думал, что она выкинула из головы сегодняшний инцидент, но оказалась, Лара готовила страшную месть.

На последней перемене она встала так, чтобы я мог слышать ее разговор по телефону.

— Привет, милый, — проворковала она в трубку. — Ты сможешь встретить меня после школы? Нет, ничего не случилось, но очень надо. Потом расскажу.

Не глядя на меня, Лара убрала мобильник в сумку и гордо прошествовала мимо. Спину при этом она держала неестественно прямо.

Я дождался, пока она скроется за дверью кабинета химии, и поплелся следом. Ты сделала мне больно, но я все равно тебя люблю.

Последний урок я проклевал носом над учебником — химические формулы отказывались укладываться в моей голове. Я думал о несправедливости мира. Глобальной, на уровне мироздания. Почему до сих пор никто не открыл такой закон?

Душераздирающий школьный звонок, оповестив об окончании уроков, заставил меня вздрогнуть. Недовольный собой, я взвалил рюкзак на плечо и направился к выходу.

Я обогнул здание школы, прошел небольшой аллеей, густо заросшей кустами акации, и наткнулся на знакомую «Хонду», припаркованную возле соседнего дома. Рядом с мотоциклом скучал Ларин приятель. Как там его? Алик, кажется. В ожидании Лары он коротал время, уткнувшись в экран своего айфона. Совершенно напрасно, потому что из-за угла показались братья Гавс.

Притормозив, я спрятался за куст акации и принялся наблюдать за развитием событий.

Как я и предполагал, Гавсы не могли пройти мимо столь лакомого куска, как ничего не подозревающий лох с дорогим телефоном. Братья остановилась, перебросились парой слов, а потом вразвалочку направилась к парню.

Я не слышал их разговора с хозяином «Хонды», но и без того прекрасно представлял, что будет дальше. Сначала они попросят позвонить. Если он отдаст телефон, то этот момент окажется последним, когда он держал свой айфон в руках. Если же откажет, то его будут учить, как они это называли, вежливости.

Все. Парень выбрал второй путь. Он что-то бросил Гавсам через губу. Наверняка что-то обидно-высокомерное, потому что старший из братьев, коротко размахнувшись, заехал ему в живот. А потом добавил сверху. Но Алик оказался крепким — на землю не упал и телефон из рук не выпустил. Более того, попытался дать сдачи.

Я не вмешивался. Мое сознание словно раздвоилось. С одной стороны, я чувствовал, что нужно вступиться. А с другой — успокаивал себя мыслью, что мое вмешательство мало что изменит. Как в ближайшем будущем Лариного приятеля, так и в будущем его айфона. А вот я вполне мог огрести. Да и что лукавить, глядя на поверженного соперника, я испытывал удовлетворение. Сам я вряд ли бы осмелился съездить ему по физиономии, хотя мне этого очень хотелось.

Однако возле мотоцикла становилось жарко. Белая рубашка Лариного друга была забрызгана кровью, струившейся из разбитого носа. Младший из Гавсов стонал, баюкая запястье, чем еще больше раззадорил брата. Повалил Алика на землю, старший Гавс пританцовывал вокруг, примериваясь, куда бы пнуть.

Нет! Это уже перебор!

Ноги сами понесли меня в сторону драки.

— Макс, не надо! — крикнул я, с трудом вспомнив имя старшего Гаврюшкина.

Но тот, войдя в раж, не обратил на меня никакого внимания. Тогда я бросился на Гавса, уже занесшего ногу над упавшим хозяином айфона. Заломив руку громилы за спину, я с силой толкнул его от себя. Макс, не удержавшись на ногах, растянулся на асфальте. Но, быстро поднявшись, кинулся на меня.

И тут раздался истошный крик:

— Алик! Алик! Да помогите же кто-нибудь!

Это была Лара. С глазами, полными ужаса.

Братья, подхватив валявшийся на земле айфон, спешно ретировались.

Растирая ушибленное плечо — как не пытался увернуться, пару серьезных ударов я все-таки пропустил — я видел приближающуюся ко мне бывшую подругу. Ее приятель с трудом поднялся на ноги и стоял, тяжело опираясь на сидение мотоцикла. Его шатало, из разбитого носа капала кровь.

Однако Лара не торопилась помогать другу. С каким-то странным выражением лица она смотрела на меня.

— Как же я тебя ненавижу! — процедила она.

— Я сейчас все объясню…

— Ты… Ты мне отвратителен!

— Послушай…

Я сделал шаг к ней. Она быстро отступила назад, словно боясь, что я дотронусь до нее.

— Это гнусно, подло, отвратительно! Натравить этих… только из-за того, что я позвала Алика…

Она побледнела, у нее затряслись губы. И на этом белом лице выделялись широко распахнутые черные глаза. Черные от ненависти. Так вот откуда это странное выражение лица — она действительно меня ненавидела. Так, как только один человек может ненавидеть другого.

В поисках поддержки я оглянулся на хозяина «Хонды». Мне хотелось крикнуть: «Ну расскажи же ей, как было на самом деле!», но я лишь молча смотрел на него. А он просто отвел глаза.

И вот тут я умер во второй раз…

Я не помнил, куда шел. Но почему-то мне надо было непременно идти. Как можно быстрее. Не останавливаясь. Все равно куда. Вокруг были незнакомые улицы, дома, машины, люди, но я не видел их. Перед моими глазами стояло белое Ларино лицо. Не слышал я и звуков города, потому что в голове набатом звучало только одно слово — ненавижу, ненавижу, ненавижу… Я ускорил шаг, как будто бы можно было убежать от него. И от голосов, спорящих в моей голове.

— Не нужно было вмешиваться, — говорил один.

— Нет нужно! — возражал другой. — Это был правильный поступок.

— Это был глупый поступок. Получил ни за что, на ровном месте нажил врагов в лице братьев, и, главное, Лара теперь думает обо мне еще хуже, чем раньше.

— Но если бы я не вмешался, то стал бы трусом.

— А так стал дураком. Этот твой демарш окончательно поставил крест на вашей дружбе.

Мысли в голове путались. Я уже не шел, а бежал, не разбирая дороги. Почему-то иногда передо мной оказывался большой пес, похожий на хаски, он открывал пасть, как будто что-то хотел сказать мне. Все — дома, прохожие, транспорт — слились в сплошной разноцветный калейдоскоп, сквозь который я продирался, не зная куда. Я задыхался.

Очнулся я на мосту, на середине проезжей части, а прямо на меня на огромной скорости летел здоровенный черный джип. Не об этом ли моменте предупреждал меня Михаил Юрьевич? — быстро промелькнула мысль. А за ней следующая: ну вот и все…

И тут что-то произошло. Шестым чувством я ощутил какой-то импульс, время будто остановилось. От меня исходили круги, как от камня, брошенного в воду. Только это была не вода, а пространство и время. Неведомая сила сминала время и корежила пространство, отодвигая от меня несущийся автомобиль, а потом эта же сила подхватила меня и перенесла на тротуар, опустив возле ограды моста.

Я пришел в себя, скорчившись на асфальте. Мир вновь стал прежним. В спину впивались чугунные лепестки ограды моста, внизу медленно несла грязно-бурые воды река, и кто-то из прохожих встревожено наклонился ко мне.

— Вот и еще один попался, — прозвучал в голове незнакомый голос.

Меня потянули вверх. Я попытался подняться на ноги, но почувствовал, что сознание покидает меня.

Глава 3. Где я?

Я висел в воздухе. Нет, не так, как показывают в фильмах про невесомость. Я как будто лежал на невидимом ложе. А как иначе я бы видел каменный пол внизу? Если бы я был способен соображать, то наверняка мне в голову пришла бы мысль о силовом поле — сколько фантастических фильмов пересмотрено за мою жизнь. Но соображал я совсем туго.

Где? Как? Почему?

Нет, я не задавал эти вопросы, хотя и должен был. В голове все перепуталось — события сегодняшнего дня, неделю назад, несущийся на меня джип, драка с братьями Гавс. Но все заслоняло Ларино лицо. То улыбающееся, то наоборот перекошенное от ненависти.

Я понимал лишь одно, что нахожусь в незнакомом и странном месте, освещенном неприятным зеленоватым светом, но разбираться не было ни сил, ни желания. Я висел в воздухе в полном одиночестве. И, тем не менее, меня не отпускало ощущение, что рядом что-то происходит. Когда я чуть поворачивал голову или скашивал глаза, то на периферии зрения улавливал молниеносное движение, словно некто быстро прятался от меня. Я никак не мог рассмотреть этого невидимку. Зато когда я смотрел в одну точку, то видел только стены, сложенные из крупных каменных блоков. Да и то, как в тумане.

Со слухом дело тоже обстояло не лучшим образом. Мне казалось, что неподалеку кто-то разговаривает, но как только я напрягал ухо, пытаясь разобрать слова, все стихало, превращаясь в равномерный гул.

Вскоре я настолько пришел в себя, что решился на хитрость. Я расслабился, расфокусировав зрение, выждал несколько секунд, а потом резко открыл глаза. То, что я увидел, мне совсем не понравилось — две серые тени, негодующе шипя, метнулись от меня в сторону, но я успел рассмотреть металлический блеск тела, длинные тонкие лапы с сочленениями и маленькую головку с огромными фасетчатыми глазами. Инопланетные пауки-роботы? Бред какой-то. Не нужно было столько смотреть фантастических сериалов и играть в компьютерные игры.

Однако, к моему удивлению, моя выходка возымела результат — от меня перестали прятаться. Теперь эти твари копошились совсем рядом, я даже ощущал их запах — химический и какой-то неземной. А потом все пространство вокруг меня превратилось в сплошной экран. Вернее, множество экранов разных размеров. И на всех были события последних дней — вечеринка у Смолова, драка, класс с партами. И, конечно же, везде была Лара. Сотни Лар смотрели на меня с экранов. А потом мужской голос недовольно произнес:

— Это ничего не дает. Попробуйте изменить параметры. Да ищите же!

— Слушаюсь, господин, — проскрипел другой голос, механический и безжизненный.

Я опять уловил какое-то движение рядом со мной, и вот на самом крупном экране появился пустырь с гогочущими Гавсами. Лайка трусила с палкой в зубах, а ко мне быстрым шагом направлялась девушка в синем комбинезоне.

— Что она говорит? — в мужском голосе прорезалось нетерпение.

На меня надвинулась тень, и я, наконец, смог рассмотреть того, кто задал этот вопрос. Вернее, попытался — лица я так и не увидел. Только заметил неясную фигуру в черном.

— Воспоминание не значимо для объекта. Информация не детализирована, — ответил металлический паук.

— У него есть то, что мы ищем? Ну?

— Вероятность пятьдесят процентов.

— Ты и про других говорил тоже самое, — проворчал незнакомец.

Я уловил движение механических щупалец, а затем паук бесстрастно проскрежетал:

— Очистка от наслоений произведена, потеря информации данного события составляет шестьдесят два процента, восстановлению не подлежит.

— Да уж, ему говорят о будущем планеты, — буркнул незнакомец, — а у него голова занята какой-то девицей.

— Жду приказаний, господин, — отчеканил «паук».

— Я думаю.

Черный силуэт надолго замолчал, а затем презрительно произнес:

— Можешь с ним не церемониться. Выпотроши его как следует.

И тут кто-то вырубил свет. А, может, это просто потемнело у меня в глазах.

Первое ощущение — я проснулся. Следом пришла мысль — приснится же такое. Некоторое время я лежал с закрытыми глазами, а потом вытянул руку, чтобы нашарить на столе сотовый — я всегда кладу его туда на ночь. Мобильника не было. Более того, не было и самого стола.

Я приоткрыл глаза. В полутьме мне мало что удалось разглядеть, но в одном я был уверен: это точно не моя комната. Я с удивлением разглядывал каменные плиты на полу, покрытые непонятным узором стены, странной формы окно, сквозь которое сочилось тусклое сероватое ничто. А потом удивление сменилось нарастающей паникой. Куда я попал?!

Я охлопал себя по карманам в поисках мобильника — ага, есть. И тут мой взгляд упал на левую руку — запястье украшал смарт-браслет. Показывал он сущую дичь — 44:30:18. Причем, время шло в обратную сторону — последние цифры уменьшались. Восемнадцать, семнадцать, шестнадцать…

Несколько мгновение я разглядывал меняющиеся цифры, борясь с сумбуром в голове, а затем улегся обратно. Я сплю, сказал я себе. Это всего лишь странный сон. Сны ведь бывают странными, особенно, когда на душе паршиво.

Не знаю, сколько времени я так пролежал, но потом до моих ушей донеслись чьи-то осторожные шаги. Шаги затихли, но ощущение, что рядом со мной находится кто-то незнакомый, только усилилось. Потому что из моих знакомых никто так громко не сопит.

— Думаешь, это сон? — прозвучал мальчишеский голос. — Не сон. Не надейся.

Я приоткрыл глаза. На корточках у стены сидел пацан лет двенадцати, довольно упитанный, с короткой стрижкой, делавшей его и без того круглое лицо с тугими щеками еще шире. Разглядывал он меня с нескрываемым интересом.

— Ну?

— Что? — спохватился он.

— Долго будешь на меня пялиться, словно я привидение?

— Извини, — смутился пацан. — Просто у тебя было сейчас очень смешное лицо.

— Смешное?

— Скорее недоумевающее.

— А что мне еще остается? — проворчал я, усаживаясь и роясь в карманах. — Попал в какое-то Зазеркалье…

— Я Вениамин, можно Веник.

— Роман.

Я, наконец, выудил из кармана мобильник. Сигнала не было.

— Вот непруха! — выругался я. — Что это за место? И как я сюда попал? Ты давно тут?

Веник неожиданно легко поднялся.

— Что за место я и сам не знаю. Хорошо, если оно на Земле, но я уже не уверен. Как ты сюда попал, я тоже не в курсе. Но зато могу ответить на твой третий вопрос — я здесь уже несколько часов. По ощущениям. Точнее сказать не могу.

— И что ты успел узнать за это время?

— Давай, я по дороге все расскажу, а то девчонки там сгорают от любопытства и страха одновременно.

Веник поддернул спадающие штаны и вразвалку направился прочь.

Мы пересекли пару огромных сумрачных залов с высокими сводчатыми потолками. За то время, что мы шли, я узнал, что кроме меня в этом загадочном месте находятся еще две девочки из нашего города. Прежде чем наткнуться на меня, Веник успел обойти довольно много залов, но обнаружил только голые стены, да остовы каких-то гигантских установок. Все здесь дышало глубокой древностью. Если тут когда-то и были люди, то очень давно. Да и люди ли?

— Подожди, — я даже остановился. — Откуда ты знал, где меня найти?

— Я не знал, случайно наткнулся. Хотел осмотреться и поискать выход. Не сидеть же на одном месте и ждать у моря погоды.

Хотя Веник и утверждал, что в этом странном месте больше никого нет, шли мы на цыпочках, прижимаясь к стене, словно ночные грабители. Удивительно, но при своей более чем внушительной комплекции мой новый знакомый двигался легко и где-то даже грациозно, не создавая лишнего шума.

Мы завернули за угол и оказались в небольшом помещении. Здесь было немного светлее за счет вытянутого вверх окна без стекол. Прямо на полу, прислонившись к стене, сидела девчонка моего возраста. Первое, что бросилось мне в глаза, были узкие голые ступни с зелеными ногтями. Лишь потом я заметил копну выкрашенных по моде в зеленоватый цвет волос, темные джинсы, обтягивающие худые икры, юбку с кружевными воланами, надетую прямо поверх джинсов, и черную хламидку с портретом какого-то певца.

— Нашел выход? — спросила она, отрываясь от своего смартфона.

— Выход я не нашел, — ответил Веник, пропуская меня вперед. — Вместо него нашел еще одно живое существо. Прошу любить и жаловать.

Пронзительные, густо подведенные фиолетовым глаза быстро мазнули по нашим лицам и подозрительно сузились.

— Ты кто? — рявкнула она, подбирая ноги.

— Роман, — представился я. — Привет.

— Долго еще это будет продолжаться? Сколько тебе заплатили?

— Что? — я опешил от такого неожиданного напора.

— Дай человеку в себя придти, — вступился за меня Веник.

— Засохни, тебя забыла спросить, что мне делать.

Засмотревшись на грубиянку с зелеными волосами, я не сразу заметил, что в каморке находятся еще один человек. В самом темном углу на школьном рюкзаке сидела малышка лет восьми в синем костюмчике с плиссированной юбкой и белым бантом в волосах. На коленях у нее лежала книжка с принцессой на обложке, рядом примостился мешок со сменкой. Девочка быстро взглянула на меня и отвернулась, но я успел поймать ее взгляд. Цепкий, подозрительный и совсем недетский.

— Вот та фурия с зелеными волосами — Жанка. Она первой оказалась в этом подземелье и услышала мои крики, когда я вовсю тут «аукал», а уже потом мы нашли Яну — услышали плач, — рассказывал Вениамин. — Жанка думает, что все это…

— Умолкни, трепло! Пусть вперед он о себе расскажет.

Веник обиженно засопел.

— Ладно, — покладисто сказал я, усаживаясь на каменные плиты напротив зеленоволосой злюки.

Я начал свой рассказ с того момента, как встретил на пустыре незнакомую девушку, надевшую мне на руку браслет, который потом на моих глазах превратился в часы. Для убедительности часы были тут же продемонстрированы окружающим. Так как сейчас они показывали вполне привычные цифры, я не стал упоминать об обратном отсчете.

Обратный отсчет?.. Я задумался. Надо бы поразмыслить об этом. Вполне возможно, часы отсчитывают время до какого-то важного события. Что там говорила незнакомка? Надо продержаться три дня. Один день, вернее, даже больше, уже прошел. Значит, осталось…

Я снова взглянул на экран, но сейчас часы выглядели совершенно обычно.

— Чего замолчал? — подстегнула меня Жанна. — Давай дальше.

Дальше я не вдавался в подробности, не так-то просто рассказывать незнакомым людям о личном. Я просто сказал, что чуть не попал на мосту под машину… Нет-нет, по своей невнимательности, никакого криминала. А потом оказался в каком-то странном месте, где из моей головы пытались вытащить информацию.

— Человек в черном? Металлические паукороботы? Да ты явно пересмотрел «Людей в черном» или от страха тебе все это приснилось, — насмешливо протянула Жанна.

— Я тоже не припоминаю никаких металлических пауков, — задумчиво проговорил Веник. — Хотя почему-то мне кажется, что я не сразу сюда попал. Что-то такое обрывочное вертится в голове. Но как только пытаюсь вспомнить, так только еще хуже становится. Яна, а ты что скажешь?

Девочка молча покачала головой.

— Давай дальше, — вновь поторопила меня Жанна.

— А дальше ничего не было. Очнулся в этом странном месте.

— И каков вывод? — в ее тоне чувствовалась насмешка.

— Пока никакой.

О том, что я свихнулся, убегая от воспоминаний, или впал в кому, потому что тот проклятый джип на меня таки наехал — возникали у меня такие мысли — я упоминать не стал.

— Ты тупой? — осведомилась Жанна, буравя меня фиолетовыми глазами. — Совсем никаких версий? Считаешь, так и должно быть?

— Ты в компьютерные игры случайно не играл перед тем как тут оказаться? С виртуальным шлемом? — перебил ее Веник.

— Нет, не играл. Думаешь, это все происходит в виртуальности?

— Ну, — Веник смутился. — Не исключаю такой возможности. Это пространство очень похоже на уровень какой-то игры. Хотя достоверность мира поражает. Не берусь даже представить, сколько памяти жрут такие текстуры.

— Чушь, — фыркнула Жанна. — Никакая это не игра. Это розыгрыш. Нас сейчас транслируют в Интернет. Разводят по полной. Наверняка тут везде камеры понатыканы. Сидят там по ту сторону и наблюдают за нашей реакцией. Только не дождутся! Я не собираюсь участвовать в этом дурацком спектакле! А вы — либо идиоты, либо подсадные. Я никому не верю! Слышите, заканчивайте этот глупый розыгрыш! Вот вам!

Она показала кому-то неведомому палец, нацепила наушники и достала из торбочки шоколадный батончик.

Я почувствовал, как мой рот наполнился слюной. Когда я ел в последний раз? Если не врет мой смартфон, то сейчас уже вечер, значит, давно.

— Жрать в одну харю западло, — укоризненно произнес Веник. — Делиться надо.

Жанна неприязненно скривилась, но выудила из торбочки второй батончик и кинула его нам. Затем отломила половину от своего и протянула Яне:

— Держи.

— Спасибо.

Шелест оберток опередил еще два нестройных «спасибо».

— Больше не просите, — отрезала Жанна. — Все равно ничего нет.

Наушники вновь заняли свое место на ее голове.

Полбатончика закончились быстро. Слишком быстро, чтобы я мог насытиться. Только раззадорил аппетит.

Я поднялся:

— Пойду на разведку.

Веник тоже встал и подтянул спадающие штаны.

— Я с тобой, — произнес он и повернулся к девочкам: — Вы с нами?

Жанна фыркнула, окинув нас презрительным взглядом, а Яна молча посмотрела на меня и раскрыла свою книгу с принцессой. И если спросить, чей взгляд меня больше насторожил — грубиянки с зелеными волосами или этой малявки, — то я бы не спешил с ответом.

— Если что случится — кричите, — сказал Веник девочкам, и мы направились в другую сторону, где он еще не был.

Нас встретили все те же огромные сумрачные залы с высокими потолками. Все выглядело старым, даже древним, но крепким, как египетские пирамиды. Я дотронулся до стены, сложенной из крупных каменных блоков. Шершавая. Базальт или гранит?

Я достал смартфон и сфотографировал кладку — когда окажусь дома, поищу что-нибудь похожее в интернете.