Бесплатный фрагмент - Формула страсти

Часть I. Стихотворения

Формула жизни

И каждый думает, что он умнее всех,

Что может нам советовать, как жить.

Лишь потому, что врёт про свой успех.

Но хвастовством — бессилия не смыть в бак лжи.

Кто знает жизни формулу свою?

Кому достанется она? — Посмертно?

Из лайков и «рецензий» — памятник небытию,

А пустота никчёмности — инертна.

Да, жизнь — она не то, что все смердят.

Подарки раздавать — не в её стиле.

Мольбы осмысленность не возродят.

Забыли мы, что за проезд — не заплатили.

Многообразие сердец

Простор души, отдохновенье

Перерастает в немоту.

Начну ненужное творенье?

Опять целую? Вновь — не ту?

Последних лет судьбы листанье

Отображаются — ничем.

Переливаются — страданьем

Огней вопроса: все зачем?

Отжитых нег исчезновенье

Не замечаю — не хочу.

Осталось легкое презренье

К былым победам — стыдно чуть.

Ушедших лиц изображенья,

Многообразие сердец

Распались в дымкое виденье

Несносных рифм: старт, стоп, конец…

Не ожидая покаянья

Ни от себя, ни от других,

На обреченное лобзанье

Отвечу пением — о них.

Вне пространства

В крик лечу вне пространства

И вне времени — вспять.

Мне у прошлого стансы

Супер-нег — не отнять.

Чтобы будущих целей

Не размазать полёт

Об инстинкты, что стелят

Ложью снов небосвод,

Превращу смех в мечтанье

О тех днях, что забыл.

Перекрашу страданье

В цвет исчезнувших сил.

И на кон предстоящих,

Но ненужных побед,

Вновь поставлю смердящий,

Надоевший мой след.

Стихи и статьи

Всё пишу статьи, как стихи,

Сочиняю стихи, как статьи,

Ну а жизнь — своим чередом

Замерзает невидимым льдом.

Окунаюсь в бешенство стран,

Процветание — только обман.

Перекроют воздух души,

Чтобы рабством лже-цели смешить.

Перестану гладить ростки,

В ночь ушли те, кто знал — штрафники.

Остаётся бредить мечтой,

Пока дышится, плюнь в быдл отстой.

Отнимание

У всех отняли — всё:

Страну, друзей и смыслы.

На риф ИИ несёт

Неумолимость жизни.

В ложь страхом — держат «власть»,

А подкупом — «элиты».

От прошлого — лишь сласть

Отпетых дней, зениты.

Поставлю в стон свечу,

Закрою дверь — в ненужность.

Наркош — изобличу,

Переживу бездушность.

У всех отняли — всё:

Лишь сердце бьётся вволю.

Кто нас от быдл спасёт?

Надежд, как тщет — раздолье…

Зачем нужны мы им?

Псевдопризнанья в любви:

«Как друг без друга могли».

Ложь — сверх-глупейшие сказки

Про мои «умные» глазки.

Виллы — не всё, что желать.

Яхтами — смерти внимать.

Странно же, что от нас нужно.

Мы всё равно — безоружны.

Хотят от прежних — сбежать.

Мы их спасём, всегда — вспять.

Без бега — нет смысла в жизни.

В сухом остатке цель — тризна.

Время клоунов

Так смешно жить в эпоху клоунов,

Ведь чудить им всё разрешается.

К сожалению, цирк извращается

В мракобесие «мира воинов».

За смешочки волос взлохмаченных,

Причесать их нельзя — из роли вон,

Им прощают любой бред-«рожон»,

Лохо-толпы, «мацой» одураченных.

Как бы членом долбая по клавишам,

Обратив ржач в истерику мёртвых сонм,

 Поместил в летаргический зомби-сон

О «кружево-трусах» кровавящих.

Клоунада из жадных спикулей

Превращает в насмешку всех ложь-закон.

Откатись в биткоинах — заворожён:

Выгнать всех, обобрать до молекулы.

Под ухмылки челяди лижущей,

Ставя подписи на полстраницы — в смех,

Континентами клоун крадёт без помех,

Туалет-бакс-бумагой дышащий.

Жизнь была бы приятна, всем — весело,

Если б не миллионы протёртых в фарш,

Вместо клоунов — джокеры: шагом марш,

В их заедах губ — кровь кудесила.

Перед войной

Перед войной —

                 всегда не спится,

Мешают образы

                 врагов.

Воспоминания,

                 где птицы

Клюют мне сердце.

                 Крик богов

Предотвратить —

                 не может вето.

Зачем оно?

                 Простой вопрос.

Тысячелетья —

                 нет ответа.

Опять могилы —

                 вместо роз…

Эпоха-дрянь

Навеяно минутным эмоциональным срывом

Алена Делона во время его прощального интервью

Эпоха мерзостью своей

Превысила все ожиданья.

Простых не держат за людей.

Итог развития — страданья.

Законов — нет, предательств — сонм.

Извращены все сроки сдачи

Экзаменов из умных мыслей — в стон.

Вокруг потерей скорбь и плачи.

Стада бездельников, убийц

Сменяют население на мясо

Халявщиков и кровопийц.

Для будущих эпох — грязь, биомасса.

Украли лучших за бумажек сноп,

Пустыни от «изгоев-стран» остались.

Вперёд — трансгуманизм без проб,

Пока обрубки выживших не поквитались.

Прогресс заставили служить

Больным «шпионам»,

                     что подглядывают в щели,

Оправдывая ловлей «тех-плохих», чтобы сокрыть

Свои безнравственные комплексы и цели.

Зачем рожали нас среди врагов?

За что простреливали каждый год столетий?

К души стерилизации был не готов

Ни тот, кто предал, ни погибший в клети.

Кому смешон весь этот цирк?

Артистам не до смеха — сцена

В могилах, ложь — каждый кувырк.

Природа, мать твоя, несовершенна.

Кому нужны мы все?

Одна надежда теплится в душе,

Что мы нужны кому-то, кто-то ждёт нас.

В действительности: мысль — о барыше,

Который можно снять. Наивность врёт враз.

Иллюзия, что нищь забвенья — им,

А наших мыслей и страданий — ждут все.

Мы пишем строки эти, истерим

И будто ждём — прочтут как высших сил сев.

На деле вся реальность — чистый нуль.

К чему стремились, оказалось шлаком

Из целей недостигнутых, дворцов из пуль

Разбитых жизнью планов, клятвам-вракам.

Смеясь, бросаем выжатые годы в ночь,

Они нам не нужны и надоели.

Осталось — к себе жалость превозмочь:

Ушедших чувств ростки — окаменели.

Радует — жив

В ночь о них вспоминаю,

А сердце молчит.

Прошлым долг возвращаю: Забвенье — горчит.

Перекроены жизни, Мечтаний — кресты.

Цель ушла в дешевизну

Души пустоты.

Превращу слёзы в нежность, Развею наив.

Не прощу неизбежность,

Но радует — жив.

Изврат

Изврат — любовь,

Что стольких денег стоит,

Не заработать за десяток жизней.

А зачем? Всё повторяется:

Измены, корысть, ненависть,

Как результат стремлений

Псевдо-страсти нищей.

Но только — жаль детей.

Изврат — семья

Как смрад упрёков,

Двуличия, насилья над душой,

Спорт превосходства,

Оскорблений и торговли.

В реальности: парад пороков.

А на людях — лишь фальшь улыбок

Да звон бокалов чистого вранья.

Изврат — свалить,

Нагадить смачно на своих,

И тридцать сребреников

Получить, истратить.

Потом в слезах, кривясь,

Строчить лживые тексты —

Назад, в своих же сервера,

Надеясь на прощенье. Как всегда.

Изврат — мечта,

Величье планов:

Для галочки и хвастовства толпе.

На деле — пшик ничто,

О нём лишь автор знает,

Но продолжает пустоту гонять.

Зачем стремиться, если тщетны сны?

A Он, там наверху — смеётся в ноль.

Изврат — ваять

Бездарные сопле-стишки,

«Весна пришла/ушла.»

Чтоб гордо влезть

На первую страницу

«Рейтинга» спамеров больных.

Поэзия здесь не при чём.

А байты не горят — их трут.

Изврат — бежать

Из дома своего, что сам поджёг.

Но за пустой халявою,

Комфортом, удовольствиями:

Комплекс бесчувствия —

Расцвёл ненужностью,

Чтобы во тьме забвения,

В конце концов — изжечь себя.

Изврат — вся жизнь,

Куда ушла? — Неясно.

Но явно не в тот смысл, куда хотел.

Вместо здоровья — сонм симптомов,

А из желаний — меньшее:

Ослабить боль, также души.

В крик жаль, но не с кого спросить.

Прочитанная жизнь — была одна.

Изврат — не знать,

Что всё — изврат.

Изврат — писать,

Что всё — изврат…

ПолитИзврат

ПолитИзврат — дедки

Собрались, будто спорят,

Назвав «дебатами» галиматью,

А с интеллектом дружбы нет.

Несут туфту, визжат, кривляются и зависают.

Хотя внутри у них — состав один и тот же:

О нём нельзя писать,

Засудят сразу «справедливо» —

На все сто сорок лет.

ПолитИзврат — избрать

Не профи, а марионеток жадных,

Наркош, убийц и гинекологинь,

И проституток, геев, трансов в 7 полов:

Ведь ими управлять —

В один плевок деньгами,

А главное, чтоб вовремя убрать бесшумно.

Политика — лишь список чётких правил,

Как «честно» сфендрить и не сесть.

ПолитИзврат — создать

Потоки денег из подачек.

Неважно всем, откуда и куда.

У «бизнеса» нет обонянья, слуха.

Микропроцентик, будто незаметно,

«Свой» украсть: жизнь удалась — на сто.

Макропроцентище — туда, там виллы, яхты,

До тошноты свершенье «мечт».

Конечно, дома всё — в развале,

Толпы ободранных до нитки,

Но ответка — ждёт.

ПолитИзврат — стрелять

В своих во зле,

Как зомби —

Под не-своих

Псевдо-хозяев — хохот.

Они вложились верно в идиотов —

Зелёные бумажки ведь не стоят ничего.

Легко и верно на дебилах заработать,

Которые считают — лишь себя

«Помазанной» элитой,

Но, позже оказалось — зря.

ПолитИзврат — сосать

Всё из своей страны,

Прикрывшись иностранными словами.

Ведь всё равно украденное заморозят.

Потом производивших «благи» — в пыль

Прямой наводкой

Из «демократии» «незыблемой» стволов:

Лишь виноваты тем,

Что родились — не вовремя, не там.

«Законы» пляшут «танцы с саблями»,

Что могут порубить — совсем не тех.

Ну а «владыкам мира» в радость:

Зачем кормить ненужных сонм рабов?

ПолитИзврат — детей

Возить на дальний остров,

И — не боясь, и гордо — всё ж прикрыто сверху

Очередями из премьеров с президентами.

Но не оттуда, с острова — и даже нет вопросов.

Предлог святой: для мелких — «благо»,

А вот реальность — запредельный ужас,

Что не приснится и в угарном сне.

Лишь рестораны, жутко специальные,

Как торжество «свободы» поеданья,

Разбросаны по всем столицам,

Но так же поднимают цены.

ПолитИзврат — урыть

Сто тыщ «плохих»

За 200 избранных, «заложников хороших».

Тогда в ответ, простая арифметика,

Один к 500:

За сотню тыщ убитых, как «заложников плохих» —

«Хороших» можно грохнуть миллионов 50,

За них в ответку — миллиардов 25.

Жаль, не хватает всех людей Земли

Для итерации — даже четвёртой.

Спираль безумного насилия,

Как бесконечный ком смертей,

Доходит до абсурда. А зачем?

Лишь бы считали все —

«Демократично», супер-«справедливо»

«Тех» «оборонить» — в гроба — от «этих».

Чтобы взаимно симметрично убивать друг друга —

С чистейшей «совестью»,

Хватит ли вообще живых во всей Вселенной?

ПолитИзврат — давать

Убийце — премию «за мир».

Чем больше он отдал приказов порешить,

Тем более торжественны приёмы.

Какая разница, что от цветущих стран

Остались лишь пустыни, да обрубки стен и рук.

«Так то ж не наши, их можно и позволено всегда».

За каждый трупик — по медальке красной.

Своих детишек — пестуют, целуют, ублажают.

«Так мы ж несём тысячелетиями —

                           всем другим тонны «добра»».

За это — в слюнях, стоя,

Аплодируют, «истово ржа»,

В «оправдывателе» преступлений за земле, в ООНе.

ПолитИзврат — трюхать,

Прикрыться «гордым» «беженством»

От злобных супостатов,

На самом деле — в отпуск долгожданный,

Оплаченный эуро-кретинами сполна.

Квартиру дома сдать — реальным неимущим.

Cвой мерседес ты не глуши —

Ведь ехать за халявой дальше.

Зарегистрируйся в пятёрке идиотов-стран,

Подачка в сумме будет больше, чем зарплата местных.

Зато на камеру важно дерьма налить

На всё, что ты использовал и сдал — за грош.

ПолитИзврат — откат.

И на вопрос, зачем же лично «ездочиться» в

такую даль, Ответ простой: откаты только кэшем.

Ну а мульон любому «презику» не сильно

помешает. Не говоря о тех «премьерах и министрах»,

Кто «помощь» на убийство дал:

Всем долю тоже нужно «откусить»,

Ведь нечем в виллах унитазы золотить.

А кэш — «легальный», и его никто «не видел»,

Вручали кейсик в бункере под грохот канонады,

Но не страшна она — всё договорено:

Не тронут ни убийц, наркош иль извращенцев.

По обе стороны лимитов жести нет.

ПолитИзврат — подсчёт.

Монетизируй всё:

Образование вне знаний — лишь е-пункты,

Вместо поэзии души — e-баллы,

Что можно самому купить.

И в медицине лишь размер страховки

Позволит хоть какую помощь получить,

А в результате «доктор» знает всё из Гугла.

С любовью тоже самое — размер зарплаты

В пропорции с «истомленностью» «ласк».

Да, оцифровкой убивается предмет.

ПолитИзврат — изврат…

Мы-они

Нас гноят в нищете,

Нас бросают из окон,

Нас гоняют по свету, как скот.

Их ведут в лжи культе,

Их внедряют в зла кокон,

Их лишают деньгами свобод.

Нам дают только спам,

Нам шептать — разрешают,

Нам одна лишь тропина — в ничто.

Им лень врать откупам,

Им избранье внушают,

Им презент — пустых чувств решето.

Нами греют их дом,

Нами полнят их смыслы,

Нами стелют их псевдо-успех.

Ими множат содом,

Ими жгут бескорыстность,

Ими строят путь в ад — и без вех.

Квантование жизни

Наша жизнь — не днями квантуется,

Уж тем более — днями рождения.

Вехи душ быть иными бунтуются,

Чтоб оставить иным отражение.

Жизнь идей — не квантами мечена,

А в реальность её воплощением.

Тайна гениев — засекречена.

Им обязаны — зла возрождением.

Жизни стран квантуются бомбами,

Их бросают в изврат справедливости.

Кровь стремлений сменится тромбами.

Где развитие? — Блюдце спесивости.

Жизнь вселенной слишком неквантова,

Так зачем о ней думать неистово?

Будем все там — лесть бриллиантова,

Не отступим с пути тернистого.

Извращеада

Посвящено псевдо-олимпийским недо-играм 2024 года.

Мерзость добралась из жизни до спорта,

Сонм извращенцев кривляет себя.

Взрезана принципов главных аорта:

Лучше, быстрее, в свободе, любя.

Игры Олимпа — последние цели,

Были чисты, не загажены в крик.

Денег всем дать, чтоб забыть, что умели,

Вместо юнца остаётся старик.

Плыть в дерьмеце километра четыре:

Честь-то какая, ведь Сена, Парыж.

Рвать элитарно в медаль, рот пошире.

Дома с три короба наговоришь.

Чёрный мужик, в доках — белая баба,

В кровь избивает, протухшим тряся.

Верх справедливости, ставь против слабых,

Девочек бить, под них тщетно кося.

Верх униженья — спортсмены в картонках.

Бомжики ржут: доигрались, как мы.

Кто трэш устроил? Трибуны в подонках,

Речи елейные — хуже тюрьмы.

Продано всё, заставлять манекенов

Лгать в микрофоны, откаты суча:

Чисто у нас, только лесть гобеленов,

Стеночкам — гордо, на запах — моча.

«Равенство» всем — сосункам псевдо-странам.

Ну, а «изгоям» — «демократно» низзя.

С флагом нейтральным топчусь мальчуганом,

Всем докажу, как я предал, труся.

Гей с транс-«женой» доконают команды,

К будущим играм — уж нет небольных.

Верно сработать копью пропаганды:

Толпы скандят конформистов ручных.

Нет, не забыть дерьма извращеаду

Спорт превратили в политику дна.

Главное внять: что им белых не надо,

Гендеров сто, сделка цирка — ясна.

Куда бежать?

Нам двадцать первый век советует — бегите.

Куда удастся — лишь бы не сидеть на месте.

И никому не важно, сколько стоит чести

Принять — тупой совет глупца «мосты сожгите».

Спасёт ли от внутри-зеро перемещенье только?

Координат измена не решит проблем души.

Зацепка нищи — получить судьбы гроши,

Не напрягаясь, оторвать у «них» комфорта дольку.

Но не ласкают тонны псевдо-удовольствий,

Не помогают строки, лайки, книги, ссылки на себя

Любимого. Сомнения ничтожности дробя,

Игрой в слова — не высушить болото разглагольствий.

Не оправдать прыжки в ничто опасностью, детьми и страхом.

Глобальность перемен поможет мудро и спокойно внять

Простую истину: чтоб жизнь не пустотою наполнять,

Лети к себе-достойному — над зла соблазнов прахом.

Вечер истомы

Вновь набросил на вечер бессмысленный

Разрушающей грусти покров.

Перестал принимать жизни истину,

Отказался от немощных снов.

Предсказания, псевдо-метания

По расколотым сценам любви.

В раскалённых слезой поминаниях

Истощаюсь найти визави.

В смех оденусь последним священником,

Чтобы тот, кто не верил, тот внял.

Отряхнусь от долгов, стану пленником

Тех мечтаний, что в ночь отгонял.

На подножке жизни поезда

Мне казалось, что чуть бы напрячься —

И ты в поезде жизни уже.

В классе первом пей ром и дурачься,

А вокруг красота — в неглиже.

В крик мечталось, что стану всем нужным,

От звонков не удастся сбежать.

А советам моим добродушным

Будут следовать, чтоб не отстать.

Вслух цитировать мысли, чтоб ставить

Мой пример своим детям, как жить.

Как от тщетности душу избавить,

А с врагами — без мести дружить.

Но надежды размыла реальность,

Красота растворилась о быт.

Вместо искры открытий — банальность.

Дети выросли, всеми забыт.

Вместо первого класса — подножка,

Ветер, дождь — и слабеет рука.

Что ж, от блюд удовольствий — лишь крошка,

От мечтаний и целей — строка.

Берег времени

Вновь смотрю вдаль истово — берег времени.

Ничего не греет — лишь ветер в ночь.

Расфальцовка смысла — сброс псевдо-бремени.

Превосходность тает: долги — в ниц прочь.

Разрешили бить — вопреки всем правилам.

В крик, чем больше мяса, тем краше дворцы.

Землю чистят бойнями — тексты в здравицах.

Давно нет писателей — ложь сеют лжецы.

Просыпаюсь в бешенстве — жизнь истрачена:

В слом смешные цели — давно их нет.

Миллионы душ — пустым одурачены,

Пресмыкаясь пред сильными, лижут стилет.

На тот берег времени? — Впасть в безумие.

Ввысь мечтали рьяно, свалились — в глубь.

И теперь в учебниках — фейки-мумии.

Замышленье скрыв, жечь стремлений струп.

Ночь нежна

Под влиянием последнего романа Скотта Фицджеральда «Ночь нежна»

Да, всё сказал —

И тошно повторяться.

Наивных зал —

Пестреет,

Не любя.

Их ждал, лобзал

Мечтал,

Чтоб в крик отдаться.

Но нет,

Не нужен

Свет.

Блистал, скорбя

По тем, что спел,

Рифмуя непреложность.

Жаль, не успел

Долги отдать сполна.

Горячих тел,

Холодных слов

Истошность —

Забуду.

Сказки — стёрты.

Ночь — нежна.

Суперматрица псевдожизни

В смех казалось, что жизнь линейная,

Как прямая — от In до Out.

Достижения, лесть елейная

Заставляли забыть About:

Продолжение не в стенаниях

О прошедших годах — in Vain.

В нильпотентности — боль ожидания,

Что без смысла исчезну — Again.

Псевдожизнь из квадратов нежности,

Supermatrix — почти из нулей.

Избегаю событий безбрежности,

To remove предсказанья злых дней.

Математические понятия, используемые для poetry images:

Нильпотентный объект (число) — квадрат его равен ничто (нулю).

Суперматрица — это матрица (таблица), содержащая нильпотентные элементы, используется для описания суперсимметрии и Теории Всего.

Нуль — только одно из возможных нильпотентных чисел, есть и другие.

Детали в ru.wikipedia.org.

Зачем рожали мне врагов?

Всё повторяется, как вещий сон:

Всегда — в наиве, и — совсем влюблён.

Зачем так жертвовать своей мечтой,

Чтоб получить опять бокал пустой?

Надежда теплится в больной душе,

Что чувства свежие — и нет клише,

Что все наследники тебя продлят,

Друзьями став — сатан испепелят.

Жаль — жизнь сложнее, ждал детей-богов,

А мне рожали — чтоб взрастить врагов.

В тщете надеялись: вражонок — мне, им — друг.

Но мои гены не клепают слуг.

Из поколений будущих им не изъять следы

Стараний искренних моих, любви, а не вражды.

Загон

Изметался аллеями

Изотлевшей души —

Меж судьбой и постелями,

На которых не жил.

Исплатил за сомнения

Бытом — искоренять.

Пустотой упоения

Не принудить унять

Изнутри настоящего,

Избежав: укол зла,

Человека творящего:

Им — загон, мне — стрела.

День рождения

Маленькая заметка на полях.

Мне день рождения

Грустнее,

Чем день смерти.

Не все «друзья»

Придут —

Его отметить.

Когда ж умру,

Придут…

Играть и блеять —

Десятки

Неудавшихся

Лжецов.

Билет

Жаль. Не увижу — то и это,

Не поцелую — эту, ту…

Ради последнего куплета —

Не распылю свою мечту.

Нет. Не забуду расставаний

И не прощу — тех, кто стрелял.

Зло неуместных оправданий

Не растворит души накал.

В крик разбегусь: окно открыто —

Не расплескаю байтов след.

Не счесть клетей из чувств отжитых.

В обратный поезд? — Стёрт билет.

Желанья

Ночь. Перестал желать желанья…

Сбоит компьютер.

Вновь не сплю.

Изненавидев расставанья,

Встречаться чаще — не люблю.

Набрать ли номер произвольный?

Она ответит. И — придет.

Опять — привычное застолье

Ржавеет точкой. Мимолет…

Куда — звонит?

Ведь я — здесь, дома.

Целую — на своем, родном.

Их крики, ласки — мне знакомы.

От них не веет холодком.

Прикрою формулами письма,

Чтоб не сойти от них с ума…

Давясь иллюзиями жизни,

Забуду прошлые тома…

Завезли нас

Нас опять не туда завезли,

Расселили на лишней планете,

Чтобы мы развиваться могли,

Дальше опыт премножить в завете.

Нам сказали, что будет любовь,

Счастье, верность и только богатство.

И казалось, лишь нож приготовь:

Как по маслу — пройдут святотатства.

В нас вложили картины миров,

Чтобы мы наслаждались наукой,

А не светом от зла книг костров,

Оболгавшись смартфонов чат скукой.

Нас гордили, что лучше детей

Могут быть лишь их дети и внуки.

Тщетность веры в нелепость затей:

Мастера хвастовства — криворуки.

Но теперь, когда все у стола

Оказались — равны, но неравны,

В дефиците — народа метла,

Чтоб остался процент квази-главных.

В города, чтоб толпой управлять,

Всех согнали — фейк: страны и семьи.

Безнаказанно в ноль истреблять —

За иллюзию в псевдо-спасенье.

За свободу жить — зельем колоть,

Разделить на плохих и хороших,

Чтобы проще их всех побороть,

В удовольствий бездушия вросших.

Да, останется мало в живых,

Чтоб Земля — оказалась нелишней,

Из историй фигур восковых

Склеим вечность, назвать чтоб всевышней.

Стар

Стал очень стар

И в стенку глуп.

Был суперстар —

Теперь, как труп.

Хочу — не всех,

Пишу — не то.

Псевдоуспех,

Как в пыль пальто.

Ролей — dustbin,

Тошнят слова.

От формул — сплин,

Из книг — молва.

Детей — не счесть,

Украли всех.

Забыта честь —

Остался грех.

Возьму посох,

Изнежу стон.

Мой след — иссох,

В ушах — нег звон.

Дождь ролей

Ты надеялся — пронесет?

Не выходит — коснется всех.

И святой ковчег не спасет.

Не рассчитывай на успех.

Иллюзорно, что нет конца

У спектакля: зовется жизнь.

До последнего подлеца

Не очистишься, как ни злись.

Перестанут всех бить тогда,

Когда сможешь ответ — в стон дать.

Унижений власть, жизнь — бурда

Из мечтаний в конец — предать.

Если думаешь, сбережет

От судьбы с тошнотой — укол,

Дело вовсе не в книге — лжет,

А в тебе: ведь король-то гол.

Отойди от окна, чтоб знать,

На какой высоте твой крик

Будет слышен всем. Ночь изгнать

С ощущеньем — опять старик.

Развернуть время — нет уж сил.

Передать, что познал — в игнор,

Остается зонт зла — пронзил

Дождь из тлена: ролей измор.

Незнакомке

Изначально на английском, написано на салфетке стюардессе экспромтом в трансатлантическом перелёте: «Терминал 2 — Бомбический взлет».

У тебя свои,

У меня свои —

Мы полны ожидания

Крика новой любви.

Но — опять не с тем.

Сотни бывших схем,

Растворяют желание

В бесполезный тлен.

Твой украдкой взгляд,

Мой — глаза горят:

Превращают стремление

В разность координат.

Знаем оба мы —

Прошлого не смыть.

А в остатке — среднее,

Пустота и быт…

Жду стихов

Жду стихов,

А ты — по быту.

Понимаю —

Не стону.

Всех оков —

На зла орбиту?

Изласкаю,

Ниц прильну…

Жду любви,

А ты — про деньги.

Переводы —

Не спасут.

В грех одна:

Судьбы — ступеньки.

А стремления? — Солгут.

Жду тебя —

Без пререканий.

Всё, чем бредил —

Не сбылось…

Заострить

Наива граней

Чувством нег —

Не удалось.

Смех.

Не жди

Звонков оттуда.

Тех — уж нет,

Мечты — не здесь.

Прошлость — друг

И душ простуда.

Высь — забудем…

Жизнь — как спесь…

Рать двадцатых

Вдруг — проснулся в двадцатом году,

Прошлость — в прошлом. Куда вновь иду?

Всё, что было — теперь не обнять,

То, что будет — не стоит мечтать.

Вокруг тени в обличье людей —

Издеваются хуже зверей.

Не заставит меня леших рать

От безумия масок страдать.

Все законы — погибли в бою

За иллюзию петь холую.

Он у каждого свой — на стене:

Растворяет свободу — в окне.

Бес кричит из душ ангелов — в ночь:

Постараюсь унять, превозмочь.

Чтобы дальше пойти, не боясь,

Унижений избегнуть — стремясь.

Плед судьбы

Надоело — во тьме блуждать,

От стремлений — рябит в глазах.

Не хочу подавлять ночь-страх

Перед тем, как мир свой — раздать.

Пережду издевательств — клеть.

Не сражаясь, сомну — их смех.

Не замечу — ничто помех:

На разбеге — душой истлеть.

Прекращаю раба — играть,

Одеваясь, морд-тряпкам — нет.

Не целую ничей портрет,

Чтоб всю жизнь не пришлось — блевать.

Прогоняю соблазнов сонм,

Их тщетой зараженных — нег.

Набросаю в стол — альф, омег:

Высь зажечь — бесконечьем солнц.

Удалю белых строк — наив

Ожиданья неверных ласк.

Не приму — шепот вслед: схоласт —

Плед судьбы из потерь — скроив.

Удары сердца

Число ударов сердца

Оставшихся не счесть? —

Дано. Чтобы воссесть

На Время — хлопнуть дверцей.

Конец размножит — цели,

Их внешне — словно нет.

Утерянный билет:

Нег поезд — не успели

Одновременно все.

Богов избиты смыслы —

Исполнив грех-приказ.

Любовей смыв намаз,

Лже-чувства — бескорыстны?..

От каждого — по склепу

Заброшенных идей,

Стремлений — всё худей.

Да, жизнь была — свирепа,

Извечно — в слёз росе…

Две осени

Что смотреть в окно на листья? —

Да, желтеют, мрут, летят.

Провожая осень жизни,

Не вернуть весну назад.

Страсть остыла, песнь отпета. Т

анцевать? Кому? Зачем?

Смыслов радостное лето

В Лету кануло — ни с чем.

Приоткроет ли завесу

Нить судьбы, как то прознать?

Не уйти б от лживой пьесы

Целей. В морг —

Палит война…

Тост жизни

Выпьем же за то, что мы не пьем,

Любим часто тех, кого не любим.

Чудится, что мы опять вдвоем.

Видится, что вскоре ими будем.

Кажется, что было все не зря,

Хочется, чтоб так все и осталось.

Листья из желаний октября

Обещают в ниц исполнений малость.

Жаль, что не успел не опоздать,

Всем отдал не то, что им хотелось.

Чувства не разрушить, а создать —

В этом целей творческая смелость.

Выпьем же за то, что мы не лжем,

Крохи правды на столе для них остались.

Сытость не бывает — жизни миражом.

Сладости предательств, нищь и зависть…

Часть II. Проза

Время

Время. Попытки обмануть себя. Заполнить лишь бы чем-нибудь. Не взглядом в себя. Там — не очень. Общение — впустую. С пустым. Пустым. Один. Сам с собой. Но в обязательном присутствии. Вакуум. Вокруг. В себе.

Бьюсь, где взять его. Но зачем? И что? Ну вот, полно его. Целый день. И что? Что изнутри? Где движение себя? Где я? Где мое «Я»? Пытки Ничто.

За окном кипит жизнь. Псевдожизнь. Они тоже пытаются его уничтожить. Не чувствуя. Сотни будто дел. Все прочесть. Зачем? Все ощутить. Для чего? Чтобы не знать неумолимого его ритма.

Надежда на не сейчас. Как соломинка, волокущая на дно. И нет пути назад. Пока надеешься…

Парабола полета

Бессовестная судьба забрала из моей жизни многих близких мне людей: друзей, соавторов, ближайших родных. Но самая необычная история приключилась с моим университетским другом, который неожиданно «спланировал» с 11-го этажа общежития.

В то время середины 70-х основным хобби многих студентов было коллекционирование и прослушивание дисков (пластинок) различных западных рок групп. Стоимость одного диска превышала мою стипендию до двух раз. Если один человек получал откуда-то новый диск, то своим знакомым и друзьям он давал записать на плёнку бесплатно, а незнакомым — за целых три рубля. При этом, в реальном времени нужно было сидеть вместе и слушать, и обсуждать диск, переписывая вручную содержание обложки, а также, если они были, тексты песен для последующего перевода. На эту процедуру уходило огромное количество времени, но то была иная культура, иная музыка, другие идеи. Нами всё воспринималось тогда, как внутреннее развитие, как некое молчаливое сопротивление «зыкиным и кобзонам», да и всему, что происходило вокруг. Как бы культурный протест. Конечно, собирание зарубежных дисков преследовалось как «тлетворное влияние запада», поэтому коллекционеры считались героями.

Каждую субботу мы гордо сходились возле центрального собора на площади в 12:00, это называлось «балка», зная что в 12:30 приедут бобики с «ними», что будут гоняться за нами и забирать ребят с пластинками. Я помню, как в какую-то из этих погонь один из «них» бежал за мною до самого моста через реку. В последний момент я выбросил мой любимый диск Led Zeppelin II в реку и остановился, спокойно «прогуливаясь». Мне нечего было предъявить, и он сказал, что я правильно поступил и неглуп. Незабываемые приключения и эмоции.

С моим другом-физиком мы сошлись на обожании группы Yes. Это были пионеры прогрессивного рока — с очень сложной музыкой: невероятные партии инструментов и многоголосые вокалы. Повторить в домашних условиях или напеть под гитару, как сопле-примитивные Beatles, было невозможно. В некоторых песнях имели место два параллельных сложных текста. После Yes остальное слушалось, как пресная вода ни о чём. Позже, в 90-х я попал на концерт Yes в Гамбурге, после концерта фанаты сбежались к сцене, их вокалист Jon Anderson пожал мне руку, я её не мыл неделю… Мы называли музыку Yes симфо-роком и считали её элитной мужской музыкой.

Мой друг так и сказал: если я встречу женщину, которая будет любить группу Yes, то я на ней сразу женюсь, независимо от того, какой бы страшной она ни была. И этот час настал.

Дело в том, что наш курс был поделен на две части: городские, живущие дома, и приезжие, проживающие в студенческом общежитии. Обычно собирались две эти группы по-разному и в разное время. Я был городским, но меня тянуло в общежитие, как место, свободное от снобизма и чувства превосходства городских. Именно наше общежитие было уникальным: оно располагалось за городом, и состояло из двух тоже непересекающихся частей, первые два этажа отдали физикам, а вторые два этажа занимали филологи и ин-яз. Это представляло гремучую смесь: на первых двух этажах — почти ни одной девушки, на вторых двух этажах — ни одного парня. Что там творилось по вечерам и ночам, можно только представить себе в самом сладостном сне. Но мой друг был строгим и стойким, он ждал свою судьбу: девушку-Yes.

Однажды мы с другом и несколькими студентами сидели за большим столом у него в комнате и решали какие-то скучные физические задачки на завтра. Вдруг открылась дверь, и впорхнула она, я это сразу понял. У неё было солнечное круглое лицо с веснушками весёлыми, солнечная улыбка и солнечные волосы — всё было, как во сне. Я подумал, вот это она, девушка моей мечты. Мне кажется, так подумали все ребята в комнате. Но мой друг был суров и сказал, что она пришла именно к нему в гости, чтобы послушать любимую — по её словам — группу Yes. И чтобы мы даже не думали ни о чем. Мы скисли и очень расстроились, поскольку все как раз и подумали об одном и том же. Ребята засобирались в свои комнаты, а я засобирался к себе домой. После этого его жизнь резко поменялась, понятное дело. Мы уже с ним гораздо реже виделись, ведь ему было, с кем проводить время более приятно.

Прошло несколько лет, мы с другом стали сотрудниками факультета, у него родились две прекрасные девочки, вся семья переехала в 12-ти этажное общежитие для сотрудников внутри города. Они жили вчетвером в маленькой комнатушке на третьем этаже, встали на очередь на квартиру. Я приезжал редко, поскольку жизнь была сложной у всех. О нашей группе Yes почти не упоминали. Все больше мирских проблем, которые нужно было обсуждать. Понятное дело, что в таких «идеальных условиях» отношения у него в семье были, мягко скажем, не очень. Постоянные размолвки и претензии друг другу, отсутствие денег и хороших жизненных условий. Многим это знакомо. В результате мой друг развёлся и переехал на 11-й этаж в отдельную от семьи комнату, что было тоже непросто.

Как физик-экспериментатор, он был гениальным: придумал несколько изобретений, сделал много уникальных экспериментов и научных работ, к которым приписывались все, кому не лень, начиная с начальников, как это всегда бывает.

Характер у него был жёсткий, он всё время спорил, добивался справедливости, не уступал, даже в мелочах, никогда не принимал свою неправоту. Может с этим и было связано последующее.