Термин «философия» пришел к нам из Древней Греции и означает в буквальном переводе «любовь к мудрости». По легенде, впервые употребил это слово раннегреческий мыслитель Пифагор, однако поскольку он не написал никаких сочинений, которые дошли бы до нас, мы не можем это проверить. Первое письменное упоминание термина «философия» пришло к нам из диалога Платона «Пир». Этот диалог, описывающий беседу интеллектуалов того времени о любви, не мог обойти вниманием и философию — как особый вид любви, к мудрости. Признавая мудрость высшим идеалом, который вряд ли возможно достигнуть, Платон воодушевляет человека к нему стремиться и желать максимально к нему приблизиться. Платон не дает какого-то строгого определения предмета философии, и, неудивительно, что впоследствии вопрос «что такое философия?» вызывал немало ожесточенных споров.

Начиная изучать ту или иную дисциплину, очень важно разобраться в том, какую предметную область она исследует. Например, для химии такая область — это вещества, их свойства и превращения из одного в другое, для биологии — живые существа и их взаимодействие с окружающим миром. Не так просто выделить предмет изучения философии, поскольку на протяжении ее исторического развития кардинально менялись те проблемы, которым философы уделяли пристальное внимание. В связи с этим трудно найти такое определение философии, с которым были бы согласны все философы.

Кроме того, различные науки шли по пути прогресса: ученые XX века создавали более содержательные теории, которые могли объяснить большее количество фактов, чем ученые XVIII века. Если еще в XVIII веке практически ничего не знали об электричестве, то сейчас трудно представить жизнь современного человека без электричества. Но насколько правомерно говорить о «прогрессе в философии»? Насколько далеко ушел, например, Фридрих Ницше, от Платона и Аристотеля? Конечно, современные философы обладают значительно более обширными знаниями о мире, чем Платон или Аристотель, но можно ли сказать, что глубина их философствования значительно превосходит глубину философствования предшественников? Некоторые исследователи даже отрицают, что философия является наукой, признавая при этом ее общие черты с научным знанием — она, например, требует доказательности, критического отношения к собственным утверждениям. С другой стороны, ряд философов пытались превратить философию в строгую науку, и сегодня многие разделяют точку зрения о научном характере философии. Автор этого учебника рассматривает философию как особый вид мыслительной деятельности, направленной, прежде всего, на осмысление отношений человека и мира. Хотя философия во многих отношениях отличается от науки в классическом смысле этого слова, это не означает, что она ненаучна, если речь идет об отсутствии собственных законов и положений.

Легче понять отличительные особенности философии, сравнив ее с другими областями духовной культуры — наукой, искусством, религией. Каждая отдельная наука изучает свой особый аспект мира, стремясь получить определенный результат — объективное знание о своем предмете. Философия же, не выделяя для себя какого-то особого и ограниченного предмета, стремится поставить наиболее общие фундаментальные вопросы, на которые наука ввиду своей специфики не может ответить. Ученый, например, способен ответить на вопросы о том, как происходят конкретные химические реакции, из каких компонентов состоят те или иные химические вещества, но чтобы попытаться ответить на вопросы «В чем смысл жизни?», «Существует ли конечная цель исторического развития?», «Почему существует мир?», ему придется начать философствовать. Однако философию роднит с наукой и отличает от искусства теоретический характер рассмотрения проблем, использование аргументации, в то время как для искусства главное — передача образа, эмоции, смысл которых, вполне возможно, нельзя до конца понять и осознать. Тем не менее, философия часто иллюстрирует свои идеи с помощью образов: так, Платон сравнивает человеческое незнание с образом пещеры, Декарт говорит о мире как о гигантском часовом механизме и т. п. (при этом образ, каким бы ярким он не был, сохраняет второстепенную роль по отношению к идее). Как и религия, философия склонна поднимать фундаментальные вопросы о мире, природе и человеке, однако подходит к их решению по-другому. Если религия больше опирается на авторитет священных книг и религиозных учителей, то философия имеет гораздо более критический характер и в меньшей степени подвержена влиянию авторитета. Так, в одном из своих сочинений философ Аристотель пишет: «Пусть мне дороги друзья и истина, однако долг повелевает отдать предпочтение истине».

Подводя итог нашему сравнению, можно сказать, что философия представляет собой особый вид мировоззрения — системы взглядов на мир и человека, неразрывно связанных с определенными представлениями о жизненных ценностях и идеалах. Кроме философского мировоззрения можно также выделить ряд других видов мировоззрения:

1) мифологическое — оно появляется еще в первобытную эпоху и связано со стремлением объяснить природные процессы как действие особых одушевленных природных сил;

2) религиозное — оно, в отличие от мифологического, прибегает к утверждению о существовании сверхприродных (сверхъестественных) сил;

3) обыденное — мировоззрение, формирующееся стихийно на основе житейского опыта человека;

4) художественное — мировоззрение, отражающее в образной и эмоциональной форме представления о прекрасном, безобразном, возвышенном и низменном;

5) научное — оно систематизирует и обобщает объективные знания о мире, полученные на определенном этапе развития научного знания на основе достижений конкретных наук.

Философия как вид мировоззрения характеризуется следующими особенностями:

1) стремится представить наиболее общее, предельное знание о мире;

2) формирует представления о мире преимущественно не в форме образов, а в форме понятий;

3) делает акцент преимущественно на убедительности аргументов, а не на влиянии авторитета.

Эта книга написана, прежде всего, для тех, чей последующий род деятельности не будет тесно связан с решением философских проблем. Тогда зачем нужно изучать философию? Во-первых, философия задает и пытается найти ответы на многие интересующие человека вопросы (о добре и зле, о смысле жизни, о свободе и т.п.), которые выходят за рамки научного познания. Сегодня эти вопросы звучат особенно остро, поскольку становится все более и более очевидно, что достижения научно-технического прогресса сами по себе еще не являются гарантией счастья, не могут искоренить эгоизм, равнодушие, представление о людях как «винтиках» большой бюрократической системы, крайне неравномерное распределение благ. Известные философы XX века Г. Марсель и Э. Фромм предупреждают, что тяга к накоплению внешних благ, стремление «иметь», не освобождает человека от решения внутренних вопросов, прежде всего, кем ему быть. Во-вторых, философия помогает выработать наиболее общее (фундаментальное) мировоззрение. Неудивительно, что многие ученые, такие как Н. Бор, В. Гейзенберг, Э. Шредингер, видели огромную пользу философии в формировании представлений о материи, ее видах и т. п. В-третьих, философия, выдвигая серьезные требования к аргументации, учит нас защищать и оценивать собственные и чужие утверждения, организовывать идеи в определенную систему, выделять существенные моменты в большом количестве информации. В современном мире, где очень популярны «ток-шоу», которые за редкими исключениями представляют собой дискуссии довольно низкого качества, особенно важно умение критически мыслить и делать самостоятельно выводы, не опирающиеся на распространенные социальные стереотипы. В-четвертых, философия формирует умение мыслить «масштабно», видеть различные позиции и точки зрения, не приемля узких и однобоких способов решения проблем. Конечно, человек может оставаться всю жизнь исполнителем чужих решений — в таком случае масштабность мышления отнюдь не обязательна, но если он хочет самостоятельно направлять свою судьбу, а не просто принимать ее как данность, он должен обязательно научиться учитывать различные альтернативные варианты развития событий. В-пятых, философия учит смотреть на мир с перспективы представителей других культур и мировоззрений. Это особенно важно в современном мире, где мы часто сталкиваемся с представителями разных культур и убеждений и где многие конфликты связаны с отсутствием толерантности и неприятием точки зрения другого.

2. Роль философии в культуре в различные исторические периоды

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) важнейшие исторические этапы развития философии;

2) связь философии с культурой на различных исторических этапах.

Вряд ли философия просуществовала бы столь значительный промежуток времени, если бы она не выполняла на протяжении своего исторического развития разнообразные социально значимые функции. Начиная изучать философию, нам нужно иметь в виду, что философия никогда не развивалась изолированно от других направлений культуры, и что задачи, выполняемые ею, менялись в ходе развития культуры.

В Античности (VII в. до н.э. — V—VI в. н.э.) философия, исполняя роль «царицы наук», задавала общий тон развитию всего остального знания. Уже первым ранним греческим философам приписывалась глубокая и всесторонняя эрудиция: так, например, Фалес — это и специалист в области метеорологии, он же — предсказатель солнечного затмения 585 года до н. э. На познания в области геометрии указывает теорема Фалеса. Хотя немногие люди обладали столь же обширными знаниями в разных областях, но уже тогда был поставлен вопрос о том, чем может быть полезна философия. До нас дошла одна поучительная легенда. Хотя Фалеса упрекали в бесполезности философии, наблюдая за звездами, он сделал вывод о том, что будет урожай маслин, а потому нанял все маслодавильни в Милете и на острове Хиос. И действительно, как наступил урожай, на них возрос спрос, и Фалес стал сдавать их внаем и заработал немало денег. Возможно, кто-то скажет, что сделав это «по наблюдению за звездами», ученый выступил в роли астронома, а не философа. Но в то время не было столь жесткого деления наук, и это еще раз подтверждает функции философа того времени как специалиста широкого профиля.

Роль философии в Средние века (II — XIV вв. н.э.) можно назвать идеологической. Подобно тому как в советское время существовала необходимость обоснования правильности курса партии, в Средние века требовалось учение, которое бы обосновывало церковное вероучение с точки зрения разума. Философия оказалась в роли служанки богословия, но такой служанки, которая все время хотела освободиться из-под рабского гнета.

Поворот к новой философии, философии эпохи Возрождения (XIV — XVI вв. н.э.), был вызван рядом культурных причин. Почему именно Италия стала тогда «гнездом» нового мировоззрения? Италия того времени — это множество городов (Милан, Венеция, Флоренция, Рим и др.) с ярко выраженными индивидуальными чертами, что послужило поводом для формирования свободолюбивой философии, классические примеры которой создавали такие мыслители, как Лоренцо Валла, Пико делла Мирандола и Джордано Бруно. Кроме того, в 1453 году Константинополь захватили турки, и многие византийские ученые двинулись в Италию. Особенно теплый прием им был оказан во Флоренции, в которой правила династия Медичи. Там в середине XV века была образована Флорентийская Академия, представители которой внесли большой вклад в изучение идей Платона и перевод его работ. Учение Платона было популярно среди византийских философов, но в Западной Европе оно не было так хорошо известно, как аристотелевское. Поэтому переводы платоновских диалогов, осуществленные Марсилио Фичино (1433—1499), сыграли важную просветительскую роль. Еще Вильгельм Виндельбанд, один из крупнейших философов конца XIX — начала XX вв., писал, что «эти переводы, не только по изяществу своего языка, но отчасти и по проникновенности и тонкости понимания, не потеряли своего значения и теперь». Таким образом, объединились византийская и западноевропейская философские традиции, что также стало предпосылкой формирования нового мировоззрения. Важную роль сыграла также критика средневековых религиозных представлений. Однако освобождение от оков средневековой религиозной догматики еще не означало, что культура Возрождения перестала быть религиозной. Религиозность приняла иную форму — форму индивидуального поиска и значительного интереса к мистике в ту эпоху. Философия Возрождения также обожествляла природу — в таком случае, если Бог может быть найден повсюду и каждым, то для познания Бога не обязательно слушать наставления римского папы.

Начало интенсивного развития математики и естествознания в XVII веке выводит на первый план в философии теорию познания. Что является определяющим в нашем познании — разум или органы чувств, как прийти к окончательному знанию, как избежать множества ошибок на этом пути — вот главные темы философии той эпохи, философии раннего Нового времени. Мы можем проиллюстрировать эти проблемы на примере идей Фрэнсиса Бэкона (1561—1626). Он выразил главную мысль своего времени очень лаконичной фразой: «Знание — сила». Как практичный англичанин он не искал знания, которое было ценно само по себе, а ведь именно такое знание искали, например, Платон и но он хорошо понимал, что этого подчинения не произойдет, если мы не знаем законов, по которым существует природа. На пути познания существует множество препятствий, и Ф. Бэкон назвал их «идолами». Так, существуют «идолы пещеры» — это «заблуждения отдельных людей». К ним можно отнести и индивидуальные ошибки восприятия, и предвзятое отношение к предметам, и склонность рассматривать мир с позиции «пещеры» своего собственного «Я».

В качестве средства борьбы с этими «идолами» Ф. Бэкон предлагает развивать способность сомневаться в том, «что особенно сильно захватило и пленило… разум». Но, к сожалению, не все познавательные проблемы связаны с «идолами пещеры». Существуют еще «идолы театра» — это такие ошибки, когда мы ссылаемся на авторитеты и верим во что-то только потому, что кто-то так сказал. С этими «идолами» разобраться довольно трудно, поскольку человеку удобно жить, прилагая наименьшее количество усилий, а избавление от этих ошибок требует вдумчивого, критического мышления. «Идолы рынка» — это результат того, что мы заимствуем какие-то слова у других в ходе общения, но не особо понимаем их смысл, а потому употребляем их только потому, что так говорить красиво и модно. Как указывает Ф. Бэкон, среди слов, которые мы используем, есть имена несуществующих вещей, т.е. имена, обозначающие что-то вымышленное, а также имена существующих вещей, но неясные и плохо определенные, и это особенно характерно для отвлеченных понятий. Из-за смутности и неясности этих имен у нас возникают предрассудки, которые очень трудно искоренить. Но подобно тому, как после очищения зеркала от неприятных пятен остается еще неправильно отражающая свет изогнутость, так и в человеке есть еще четвертый вид «идолов» — «идолы рода». Среди них важное место занимает рассмотрение явлений природы по аналогии с деятельностью человека. Бэкон выступает против телеологического рассмотрения вещей, то есть такого, которое ищет во всем, что происходит в природе, какую-то цель, вместо того, чтобы открывать неизменные законы. А именно поиск таковых — главная задача науки Нового времени.

Наверное, одним из наиболее ярких примеров отклика философии на культурную ситуацию своего времени является философия эпохи Просвещения (конец XVII — XVIII в.). Эта философия, зародившаяся в Англии, получила наибольшее распространение во Франции, и это было вызвано рядом исторических причин. Так получилось, что за 131 год французской истории с 1643 по 1774 гг. на престоле побывало только два короля — Людовики XIV и XV. Людовик XIV — поклонник абсолютной монархии, которому приписывают смелое заявление «Государство — это я», и Людовик XV, все время перекладывавший непосильную для себя ношу правления в чужие руки и руководствовавшийся другим, не менее известным, принципом «После нас хоть потоп!» (хотя эта фраза была сказана не им самим, а его фавориткой маркизой Помпадур, она очень точно отражает стиль его правления). На этом фоне неудачного правления второго из указанных Людовиков развивалась философия освобождения от предрассудков, которая чем дальше, тем больше, призывала к все более энергичной борьбе против них. Представители этой линии философии поняли очень важную вещь: не нужно оставлять философию на уровне отдельного круга избранных — ее нужно продвигать в массы. Так появилась «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел» — огромный справочник, издававшийся с 1751 по 1772 г. (в 28 томах), к которому затем было добавлено еще несколько дополнительных томов. В нем отражались все достижения науки того времени. «Энциклопедисты» открыто критиковали прежнюю философию, все больше и больше склоняясь к материализму — позиции, которая пыталась все в мире объяснить на основе научных законов, не прибегая к Богу или невидимой духовной реальности. Очень многие просветители поучаствовали какое-то время в издании этой «Энциклопедии» — среди них были и Вольтер, и Ж.-Ж. Руссо, и П. Гольбах, но главным издателем на протяжении многих лет был Дени Дидро (1713—1774).

Не всегда использование того или иного философского учения происходит по тому плану, как это задумывал сам философ. Подобно тому, как создатели атомной бомбы вовсе не хотели тех последствий ее использования, которые наступили в дальнейшем, так и Руссо, по меткому замечанию Виндельбанда, «был вполне искренен, когда сам лично всегда с ужасом думал о всяком насильственном перевороте, и все-таки его сочинения более, чем всякие другие, подготовили французскую революцию». Большое влияние на революционные события оказало его сочинение «Об общественном договоре», в котором была выдвинута идея суверенитета, верховенства власти народа — это произведение вызвало мгновенную реакцию и во многом вдохновило идею республиканского переворота.

Развитие философских идей в Германии привело к формированию особого направления — немецкой классической философии (конец XVIII в.-первая половина XIX в.), куда входили И. Кант, И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинг, Г. В. Ф. Гегель и Л. Фейербах. В появлении этого направления ключевую роль сыграл личностный фактор — влияние работ И. Канта (1724—1804), изданных в 1781—1790 гг. («Критики чистого разума», «Критики практического разума» и «Критики способности суждения»). И. Кант не только смог подытожить идеи предшествующих эпох (раннего Нового времени, Просвещения), но и совершил «коперниканскую революцию» в философии. Подобно Н. Копернику, изменившему представления о мире с геоцентрических на гелиоцентрические, И. Кант оказал огромное влияние на последующее развитие философской мысли.

Какие главные проблемы стоят перед современной неклассической философией (середина XIX — XXI в.)? В неклассической философии происходит раскол — здесь уже нет одного или двух общепризнанных направлений, она распадается на множество различных течений. По поводу классификации этих философских течений идут споры, но одним из наиболее популярных является деление по принципу отношения к науке и научно-техническому прогрессу. Таким образом, выделяются сциентистские течения, выбирающие науку в качестве своего главного идеала, и антисциентистские, оспаривающие приоритет науки в духовной культуре. Источником подобного разделения стала дискуссия по поводу противоречивости научно-технического прогресса — неоднозначности его результатов, включающих как положительные (рост удобства жизни, развитие средств связи и т.п.), так и негативные последствия (загрязнение окружающей среды, угроза ядерной войны и т.п.).

Хотя сциентистские течения опираются на понятие научной рациональности, это понятие переосмысливается и отличается от представлений о нем, например, в Античности. Античная рациональность — это рациональность созерцательная, она пытается скорее понять мир, нежели его изменить. Современная же рациональность тесно связана с практикой, можно сказать, что она технологична. Наука сейчас не только познает мир, но и способствует преобразованию природы в особый мир человеческой цивилизации. Главную идею этого перехода к новому идеалу научной рациональности выразил Карл Маркс, сказав: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Поняли это изменение и представители такого философского учения, как прагматизм. Согласно концепции прагматизма, истина имеет преимущественно практический смысл: если между двумя утверждениями нет никаких различий в их практических следствиях, значит, они говорят об одном и том же. Наука ценна постольку, поскольку эффективна, т.е. может способствовать удовлетворению потребностей человека. Рациональный идеал в настоящее время отстаивает и так называемая аналитическая философия, развивающаяся, прежде всего, в англоязычных странах. Под «аналитической философией» сегодня понимают группу разнообразных философских учений, использующих логический анализ языка, анализ словоупотребления для решения философских проблем. Одна из важнейших областей, интересующих современную аналитическую философию, — философия сознания. Исследование сознания сегодня — одна из крупнейших междисциплинарных научных областей, включающая нейробиологию (или нейронауку), психологию, физиологию, языкознание. Наиболее фундаментальные проблемы сознания (среди них ключевую роль играет проблема соотношения сознания и тела — mind-body problem) до сих пор требуют своего философского обоснования.

Если сциентистское направление в философии больше опирается на научную рациональность, то антисциентистское тяготеет к иррационализму. Идеи иррационализма в философии неклассической были заложены А. Шопенгауэром, одним из главных пессимистов в истории философии. Он утверждал, что миром правит иррациональная воля, которая слепа и лишена какой-либо разумной цели. Любая попытка, направленная на сохранение стремления жить (или «воли к жизни», как об этом говорил Шопенгауэр), приводит к страданиям. Хотя не все сторонники иррационализма поддерживают столь пессимистические идеи Шопенгауэра, все сходятся в одном — устройство мира не может быть объяснено только с помощью рациональной логики. Одним из ярких проявлений антисциентизма выступил экзистенциализм — учение, представители которого защищают утверждение, что существование человека первичнее его сущности. У человека нет заранее заданной сущности, определяющей его предназначение, — скорее он творит себя сам в процессе своей жизни, реализуя свободу выбора и неся полную ответственность за осуществляемые им решения.

3. Проблема возникновения философии. Мифологическое мышление

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) отличительные черты мифа;

2) сходства и различия между мифологическим и философским мировоззрениями.

Если философия столь сильно связана с общим развитием культуры, то возникает и естественный вопрос о культурных предпосылках ее появления. Философии предшествовало мифологическое сознание. Многие представления и образы, которые имели мифологическую природу, затем нашли свое отражение и получили понятийное воплощение в философии.

Трудно дать строгое определение, что такое миф, но совершенно ясно, что для первобытных людей, для которых мифология была главным источником знаний о мире, он отличался от вымысла. По словам культуролога Мирча Элиаде, «в обществах, где миф еще жив, их члены проводят четкую грань, различающую миф — „сказание истинное“ — и те рассказы и сказки, которые они относят к сказаниям вымышленным». То, что миф не считался таким вымыслом, было связано как с особенностями его содержания, так и с той социальной ролью, которую он выполнял. Одной из главных задач мифа было объяснение существующего социального и природного порядка, но такое объяснение, которое стимулировало определенное поведение. Например, вера в то, что существуют не только добрые, но и злые духи подразумевала определенный ритуал «умилостивления» злых духов. В культурологии было множество споров о том, что является первичным — миф или ритуал, однако их взаимосвязанность между собой делает ответ на этот вопрос столь же трудным, сколь, вероятно, и бесполезным.

В сознании первобытного человека еще не существовало ясной понятийной картины мира — ему еще было недоступно научное познание. Но это отсутствие должно было чем-то компенсироваться — его подстерегало множество опасностей, и ему нужно было что-то, что направляло бы его действия. Очень важно отметить, что первобытный человек полагал, что природа слышит его, и это не просто наивность — он не мог иначе, поскольку он не отделял себя от природы. «Если природа слышит меня, значит, она имеет много общего со мной», — на этом положении строилось все первобытное мышление, хотя первобытные люди могли его и не осознавать ясно. Зачастую непроизвольно, человек переносил свои собственные качества на природные объекты. Так, в анимизме неживые предметы одушевляются и наделяются свойствами живого, а в тотемизме предмет-тотем, совершенно по виду несходный с людьми, оказывается покровителем рода или племени.

Миф различал два вида времени: то время, в котором мы с вами живем (эмпирическое время), и время, в которое был задан существующий ныне порядок (пра-время, или сакральное время). В мифах первобытные люди не свидетельствовали о том, что они лично пережили, миф не был их личной историей и не рассказывал о событиях эмпирического времени. Миф отсылал к другой проблеме — проблеме происхождения предметов. Эти предметы возникли так давно, что не могли быть рассмотрены первобытным человеком в рамках эмпирического времени. То, почему тот или иной предмет таков, заложил его «предок», который существовал в сакральное время. Этот предок задал определенный образец, который повторяется теперь постоянно.

Мы можем суммировать основные особенности мифа в пяти положениях:

1) Миф описывал реальность не в форме общих понятий, а в форме конкретных образов.

2) Миф — явление коллективное, а не индивидуальное.

3) Миф стремился к пониманию существовавшего природного и социального порядка, объясняя его через события, происходившие в сакральное время.

4) С помощью мифа человек искал гармонию с природой, что, в частности, проявлялось в перенесении на предметы своих собственных свойств.

5) Миф регулировал поведение и был тесно связан с ритуалом.

Какое воздействие миф оказал на философию, какие его черты философия отвергла, а какие — восприняла, возможно, видоизменив для своих нужд? Сразу нужно сказать: появление философии совсем не означало полного преодоления мифологического сознания, оно вовсе не исчезло и, более того, сопутствует нам по сей день. Например, немало людей и сегодня считают, что для достижения успеха в ряде случаев необходимо определенное «ритуальное» поведение. Если его не совершить, то эти люди полагают, что дела пойдут плохо и их постигнет неудача.

Философия не потеряла отдельных черт сходства с мифом. Как и миф, так и философия пытаются ответить на наиболее общие вопросы, связанные с миром, природой и человеком. Философия сохраняет интерес к проблеме происхождения вещей. Но философия смотрит на эти вопросы по-другому: на место мифологического образного мышления приходит язык специально созданных понятий, таких, как «бытие», «сущность», «действительность», «явление» и ряд других. Также, в отличие от мифа, для философии важно доказательство или обоснование собственных утверждений. Миф целиком принимается на веру — он сам считается доказательством самого себя. В философии же важное место занимает рефлексия. Рефлексию можно охарактеризовать как мысль, направленную на мысль, размышление над своими мыслями и состояниями. Допустим, что у нас, подобно раннему греческому философу Фалесу Милетскому, появляется мысль о том, что начало всех вещей — вода. Но для философа одной этой мысли недостаточно — приходит другая мысль, которая словно спрашивает: «А почему так, почему именно вода?» И здесь Фалес совершил интеллектуальный скачок, который отделяет философию от мифологии — он начал доказывать свое утверждение, приводить доводы в его пользу. Естественно, он мог указать на роль процессов сгущения (конденсации) или испарения в природе, отметить тот факт, что все живое нуждается в воде для своего существования. Кроме того, он жил в приморском городе Милете, и, можно сказать, вода окружала его. Этот пример иллюстрирует, что с самого начала своего существования философия стремилась найти причинное объяснение явлений.

4. Предмет, язык, метод и функции философии

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) трудности, связанные с определением предмета философии, и возможные подходы к его определению;

2) отличие рациональной компоненты философии от ценностной;

3) что отличает язык философии;

4) важнейшие методы философского и научного исследования;

5) какие функции выполняет философия.

Предмет философии определить довольно трудно по нескольким причинам. Во-первых, философия стремится к целостности и всеобщности рассмотрения, не выделяя какую-то особую область реальности в качестве исключительного предмета своего изучения. Сегодня трудно найти что-то, что не могло бы быть исследовано философией: среди множества разделов философии существуют, например, философия кино, философия фотографии, философия спорта и т. д. Во-вторых, понимание предмета и ключевых вопросов в философии менялось (см. §2). В-третьих, специфику философии очень трудно уловить, ведь в ней есть отдельные черты как науки, так и искусства. Многие философские труды, например, диалоги Платона или «Мысли» Паскаля, — это еще и литературные труды.

На основании указанных трудностей, вряд ли будет продуктивным выделение в качестве предмета философии какого-либо заранее заданного объекта или объектов. Однако устоявшееся определение предмета философии как наиболее общих закономерностей развития природы, человека, общества и мышления просто перечисляет группу объектов, изучаемых философией (природу, человека и т.д.). Но почему существует только одна философия, а не отдельно — та, которая изучает природу, отдельно — та, которая изучает человека, и т.д.? Что объединяет философский интерес к столь разнородным объектам, кроме стремления выделить в них наиболее общие закономерности? Это подобно тому, как если бы химик — неорганик сказал бы, что он изучает свойства оксидов, кислот, оснований и других неорганических соединений, на самом деле он не изучает только лишь классы веществ по отдельности, но и взаимосвязь между ними, а также общие закономерности, которым все они подчиняются.

Однако возможен и другой подход к определению предмета философии. Предметом может быть не только какой-то отдельный объект или группа объектов, но и отношение между ними. На наш взгляд, именно этот второй подход к предмету философии будет более подходящим. Мы бы определили в качестве предмета философии взаимоотношение человека с миром в пространстве культуры. Философ не исследует мир отдельно от вопроса о положении человека в нем, он также не сконцентрирован исключительно на человеке, не пытаясь при этом построить определенную картину мира. Но для того чтобы задать вопрос о своем взаимоотношении с миром, человек должен выделиться из природы, перестать быть только природным существом. И эта, с одной стороны, граница, с другой стороны, почва для новых взаимоотношений, заключена в культуре. Через культуру человек может осознать свое новое положение по отношению к природе, в какой-то степени дистанцироваться от нее. Формируя культуру, человек перестает «общаться» с миром так, как он делал до этого. Он уже не является непосредственной частью этого мира, у него уже есть собственный дом, построенный благодаря его усилиям, — дом культуры, где ему лучше и удобнее. Важно отметить, что подлинная философия возникла именно тогда, когда человек почувствовал и осознал определенную дистанцию между собой и миром. Но далее он захотел заполнить эту «пустоту» и восстановить утраченное единство. Эта «пустота» заполнялась различными способами. В Античности человек видел свое единство с миром в наличии разума, поскольку и сам мир разумно устроен. В Средние века вопрос решался через тему устранения греха и установления царства Божьего. В эпоху Возрождения считалось, что человек является микрокосмом, т.е. он потенциально содержит внутри себя весь мир, и он может выразить это многообразие в своем творчестве. В эпоху Нового времени стала популярной идея подчинения, покорения природы — благодаря развитию человеческой цивилизации и науки природа окажется полностью под властью человека. Как бы ни отличались эти решения друг от друга, каждое из них коренится в одной общей проблеме — стремлении установить новую связь между человеком и миром взамен утраченной старой, возвращение к которой, по всеобщему согласию, является невозможным.

Ввиду такой сложности предмета, философия содержит как рациональную, так и ценностную (мировоззренческую) компоненту. Рациональная компонента идет от познания мира к человеку как его части, она пытается в большей степени установить всеобщие закономерности. Рациональная компонента стремится создать фундаментальную картину мира и на основании этой картины рассматривать положение человека в мире. Ценностная компонента направлена обратно — от человека к миру, интерпретируя мир с человеческой точки зрения. Поскольку этих интерпретаций может быть множество, ценностная компонента меньше сосредоточена на поиске фундаментальных идей. Рассмотрим, как возникают ценности. Так, для чужого человека ваша тетрадь для конспектирования лекций по философии — это обычная из многочисленных тетрадей. Для вас же это не так: в вашей памяти она вызывает многочисленные ассоциации — и то, как преподаватель вел лекции, и та обстановка, в которой это происходило, и те труды, которые вы вложили в изучение предмета. Поэтому для вас эта тетрадь — это не просто тетрадь, а тетрадь, наполненная множеством смыслов, которые вложили в нее именно вы, а не кто-то другой. Вот именно тогда, когда мы «оживляем» предметы, вкладываем в них смысл, тогда возникают ценности.

Каждый человек, только начинающий изучать философию, обычно сталкивается со сложностью языка философии. Действительно, следует признать, что вначале довольно сложно постичь такие понятия, как «экзистенция», «трансцендентальный», «трансцендентный». Однако философское мышление не состоит только из этих понятий — оно широко привлекает и обыденный опыт. Яркий пример — диалоги Платона, где сложнейшие философские вопросы иллюстрируются с помощью образов ремесленников, ткачей, кузнецов и даже ряда неодушевленных предметов повседневного обихода. Для философии очень часто характерна поэтическая, метафорическая форма выражения (такое философское произведение, как «О природе вещей» Лукреция вообще написано целиком в стихах). Некоторые философы прибегают к афористической манере выражения: целое произведение строится как ряд отдельных фрагментов — афоризмов. Философу, как и филологу, приходится очень внимательно относиться к словоупотреблению. Но если у филологов это в основном вызвано целями красоты и чистоты стиля, то у философа на это есть и объективные причины. Многие термины, которые он употребляет, имеют достаточно неопределенное, размытое значение, и философ, начиная свою работу, просто обязан уточнить, что он под ними подразумевает.

Метод философии определяет то, как философ работает, то, как он постигает свой предмет. Философия, как верно утверждали Платон и Аристотель, начинается с удивления — философии нечего делать там, где все предсказуемо и изначально ясно. Она находится там, где задают вопрос: «А почему так, а не иначе?» Это удивление вдохновляет весь процесс философского познания. Двигаться к своим результатам (а этот способ движения и есть метод) философ может двумя главными путями — дедуктивным и индуктивным. Дедукция — это нисхождение от общих положений к частным выводам. Общие положения, которые, как правило, постигаются интуитивно, не обосновываются другими положениями, но сами обосновывают все остальное. Но поскольку философия не терпит ничего, что принимается слепо, то общие положения также обосновываются, но обосновываются, исходя из своей внутренней природы (то, что называют самообоснованием). Индуктивный путь — это путь восхождения от частного к общему. Общие положения в таком случае не определены с самого начала, до них еще нужно дойти путем доказательств. Другими методами, которыми активно пользуются философы, являются анализ и синтез. Анализ — это мысленное разложение понятий на части. Например, в понятии юриспруденции как науки заложены гражданское, уголовное, трудовое и другие виды права. Или философский пример: в понятии изменения Аристотель выделяет четыре составляющих:

1) возникновение-уничтожение;

2) количественное изменение (рост-убыль);

3) качественное изменение (переход из одного состояния в другое);

4) перемещение.

Философия также пользуется таким методом, как синтез — объединение понятий в единое целое. Философия очень широко применяет синтез, поскольку она пытается подняться до наиболее общих, предельных понятий, таких как «бытие», «сущность», «возможность», «действительность» и ряд других. Помочь добраться до таких понятий ей помогает и другой метод — метод абстрагирования. Абстрагирование — это мысленное отвлечение от тех свойств, которые являются несущественными для данного рассмотрения. Например, когда мы пытаемся понять характер человека, мы отвлекаемся от его цвета глаз, формы носа и ряда других внешних признаков. Философ постоянно отвлекается от рассмотрения добавочных, случайных признаков, чтобы выделить существенные свойства предмета. Методы индукции, дедукции, анализа, синтеза, абстрагирования являются не только методами, присущими философии, но методами, широко применяемыми в познании в целом.

К важнейшим методам философии также следует добавить диалектический и герменевтический. Диалектический метод предполагает изучение своего объекта в развитии, а поскольку объект сам развивается, то и мысль о нем также не находится в застывшем состоянии. По словам одного из диалектиков немарксистского направления Ж. Гурвича, «диалектика — это в самом деле скорее путь, чем конечная станция». Диалектический метод противопоставляется метафизическому, который рассматривает объект как статичный, односторонний, поэтому метафизика настаивает на жестко определенном взгляде на него. Метафизика не терпит противоречия, диалектика относится лояльно к нему, поскольку рассматривает противоречие как источник развития.

Герменевтический метод связан с истолкованием объектов, которые рассматриваются как уникальные, и применим также в ряде гуманитарных наук, особенно в истории. Поначалу герменевтика была искусством толкования священных текстов, прежде всего, Библии, но затем она приобрела более общий характер. Это было связано с разграничением гуманитарного и естественнонаучного познания. Объекты естественнонаучного познания, как правило, не рассматриваются как уникальные (например, биолог, изучающий дельфинов, как правило, абстрагируется от конкретных свойств данного наблюдаемого дельфина и пытается вывести общие закономерности), оно скорее направлено на поиски всеобщих законов, нежели на выявление индивидуальных особенностей. Гуманитарное познание, напротив, рассматривает объекты преимущественно как уникальные. Уникальны «Илиада» Гомера как литературное произведение, Великая Французская революция как историческое событие и т. д. Их нельзя объяснить только из чего-то общего, недостаточно просто сравнить их с чем-то другим, их возможно понять лишь путем проникновения как бы «внутрь» объекта. Для этого нужно ясно осознавать условия, в котором писалось то или иное произведение или происходило то или иное событие, мотивы действующих лиц и ряд других моментов. Но здесь есть важный момент: герменевтика не возвращает прошлое в чистом виде, как все это происходило, герменевтика интерпретирует прошлое с позиции человека настоящего. Поэтому очень часто в одном и том же произведении искусства люди разных времен видят разные стороны и обнаруживают все новые и новые грани. Герменевтический взгляд присущ ценностной, мировоззренческой компоненте философии, поскольку здесь человек интерпретирует мир, истолковывает его, вкладывает в него соответствующий смысл. Таким образом, герменевтика — это метод понимания объекта не на основе общих законов, а на основе его внутреннего своеобразия.

Поскольку философия — это определенный вид мыслительной деятельности, она наделена множеством функций. Обычно выделяют две группы функций философии: мировоззренческие и методологические. Главная задача мировоззренческих функций — построение всеобщей картины мира и выработка ценностей и идеалов. Среди мировоззренческих функций — объяснительно-информационная (философия направлена на разработку мировоззрения, соответствующего современному развитию науки и требованиям эпохи), социально-аксиологическая (разработка идеалов и ценностей), воспитательная (помогает выработать необходимые навыки мышления, умение видеть скрытые связи, относиться критично к любому утверждению), гуманистическая (найти место человека в мире, его смысл жизни). Но философии отведена еще и важная методологическая роль. Во-первых, философия стимулирует научное знание и создает почву для новых открытий (эвристическая функция). Причем это влияние часто очень опосредованно и прямо не следует из той или иной философской идеи. Кто мог, например, заранее предположить, что на открытия Галилея и Кеплера повлияют идеи платоновского диалога «Тимей», а на формулировку Нильсом Бором «принципа дополнительности» — взгляды китайских философов о взаимопроникновении «инь» и «янь»? Философия выполняет и интегративную функцию — она как бы подводит итог всем достижениям науки и культуры. Эту особенность философии удачно отметил Гегель в своем высказывании: «Сова Минервы вылетает в сумерки». Минерва — это латинская богиня мудрости, наподобие греческой Афины. В этом высказывании Гегель имеет в виду, что только после того, как в течение «дня» все, кто мог, поработали, будь то ученые, литераторы, художники, — затем приходит философия и объединяет их частные знания в единое целостное знание. К методологическим функциям следует отнести и теоретико-познавательную. Философия размышляет над самим процессом познания, открывает его главные законы, методы и формы.

5.Структура философского знания

Прочитав этот параграф, вы узнаете названия важнейших разделов философии и что они изучают.

В структуру философского знания обычно включаются следующие разделы:

1) история философии — изучение философских идей в их историческом развитии;

2) онтология — учение о бытии, мироустройстве и способах и закономерностях существования вещей;

3) теория познания (гносеология) — учение о познании, о его структуре, методах, законах и формах;

4) философия науки (эпистемология) — отдельный раздел гносеологии, исследующий основные закономерности научного познания;

5) логика — учение о формах и законах правильного мышления;

6) философская методология — раздел философии, изучающий методы познания;

7) аксиология — учение о ценностях;

8) социальная философия — учение об обществе и историческом развитии человека;

9) философская антропология — учение о человеке и его месте в мире;

10) этика — раздел философии, исследующий мораль и нравственность;

11) эстетика — область философии, исследующая прекрасное и искусство как форму осмысления мира.

Глава 1. Античная философия

Античная философия — достаточно продолжительный период развития философии, охватывающий временной промежуток от VII в. до н.э. до V — VI в. н. э. Обычно выделяют четыре этапа античной философии:

1) ранний (досократический) (VII — V вв. до н.э.), когда главные вопросы философии были связаны с изучением природы (натурфилософией);

2) классический (V — IV вв. до н.э.), когда центр философских проблем смещается к изучению человека и общественного устройства — этот этап совпал с периодом расцвета и постепенного упадка древнегреческой демократии;

3) эллинистический (IV — I вв. до н.э.), который можно назвать своеобразным ответом на кризис древнегреческих ценностей, когда с ростом социальной незащищенности философский интерес обратился от идей преобразования общества к внутреннему самосовершенствованию личности;

4) римский (I в. до н. э. V — VI вв. н.э.) — этап после завоевания Древней Греции Римом, философия в это время развивается под сильным влиянием древнегреческих, прежде всего, эллинистических, идей. Учитывая некоторую несамостоятельность древнеримской философии по отношению к древнегреческой, мы не будем останавливаться на четвертом этапе античной философии и рассмотрим подробно только первые три.

1. Философия досократиков

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) какие варианты первоначал предлагали досократики и как они обосновывали свой выбор;

2) основные положения учения пифагорейцев о гармонии и числе;

3) суть пифагорейского представления о теле, как темнице души;

4) различие между «путем истины» и «путем мнения», согласно Пармениду, и как он понимал свое высказывание «Бытие есть, а небытия нет».

Главной темой ранней греческой философии (или философии досократиков, предшественников Сократа, который, в противоположность им, поставил во главе угла не натурфилософию, а этику) было изучение природы, поэтому первых философов так и называли — physikoi (т.е. люди, изучающие природу). В это время еще отсутствовала опытная наука, и естествознание было почти целиком умозрительно, поэтому философам в ответе на вопросы «Что находится в центре мира?», «Откуда возникают планеты?», «Как появляются звезды?» и подобные им приходилось лишь строить гипотезы. Многие из этих гипотез были наивны и не выдержали испытания временем. Например, никто не будет сейчас объяснять происхождение землетрясений подобно Фалесу, который полагал, что земля покоится на воде, никто не согласится и с Ксенофаном, что Солнце рождается каждый день новое из облаков. Однако нам не нужно слишком строго относиться к таким утверждениям, поскольку у ранних греческих философов не было ничего, что бы позволило подтвердить или опровергнуть большинство из высказываемых ими гипотез. Тем не менее, досократикам приписывалось немало научных открытий: Фалес смог предсказать солнечное затмение 585 г. до н.э., Анаксимандр изобрел солнечные часы — гномон, Анаксимен смог описать некоторые метеорологические явления (град, снег), Эмпедокл оказал влияние на развитие античной медицины и т. п. Некоторые из гипотез досократиков имели значительный научный потенциал, прежде всего, представление Демокрита о существовании атомов как мельчайших частиц материи. Хотя в современной науке атомы уже не считаются неделимыми, идея того, что материя не делится до бесконечности и что можно выделить мельчайшие частицы (которыми сейчас считаются кварки), дожила до наших дней.

Главной задачей ранних философов было сведение разнообразия природных явлений к ограниченным по количеству первоначалам. Вначале философы попытались найти какое-то одно общее начало всех вещей. Фалес (около 640 г. до н.э. — около 547 г. до н.э.) выделил в качестве такого начала воду (нам точно неизвестно, как Фалес обосновал свое утверждение, но вполне вероятно, что он считал замерзание (затвердевание) воды и ее испарение исходными процессами, на основе которых затем возникают все вещи). Анаксимандр (около 610 г. до н.э. — около 540 г. до н.э.), посчитав, что ни один из четырех элементов (огонь, воздух, вода, земля) не может называться началом (Анаксимандр это аргументировал тем, что если началом объявить один из них, то будет нарушен баланс между ними, и главный элемент уничтожит все остальные), впервые вводит отвлеченное начало — апейрон (или беспредельное), первичную смесь элементов, где они существовали необособленно и неотделимо друг от друга, и из которой они затем выделились. Анаксимен (ум. около 528 г. до н.э.), наблюдая процессы разрежения и сгущения воздуха, объявил его главным началом. Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена обычно относят к милетской школе древнегреческой философии (по названию древнего города Милета в Малой Азии). Поиск единого первоначала продолжили и другие философы. То, что космос по своей природе является огнем, выразил Гераклит (около 540 г. до н.э. — около 480 г. до н.э.) в словах: «Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий». Огонь выполняет в учении Гераклита важную функцию мирового правосудия, периодически сжигая приходящий в упадок космос.

Гераклит также считается основателем диалектики, поскольку рассмотрение движения, изменения и развития было одной из важнейших тем его философии. С одной стороны, все находится в постоянном изменении (эта идея выражена в известном изречении Гераклита, согласно которому нельзя войти в одну и ту же реку дважды), но это такое изменение, которое содержит в себе элемент стабильности. Закон космической стабильности (Логос) заключен в единстве противоположностей. Как говорит Гераклит, «ибо эти противоположности, переменившись, суть те, а те, вновь переменившись, суть эти». Такие противоположности, как холодное и горячее, день и ночь, едины, поскольку, во-первых, не существуют друг без друга, а во-вторых, постоянно переходят одна в другую. Гераклит гордо насмехается над людьми, поскольку те предпочитают одну противоположность другой, в то время как они равны и едины.

Но вскоре, перебрав практически все варианты единого первоначала, философы перешли к гипотезе об их множественности. Так, Эмпедокл (около 490 г. до н.э.-около 430 г. до н.э.) вводит уже шесть начал: четыре уже известных нам стихии и две космических силы — Любовь и Вражду — первая соединяет стихии в одно, а вторая, наоборот, разъединяет. Анаксагор (около 500 г. до н.э.-428 г. до н.э.) выдвинул идею бесконечного количества начал. Это положение он совмещал с утверждением о том, что все содержится во всем. Попробуйте представить себе, что каждая частичка материи включает в себя все остальное, при этом она делится до бесконечности, и в более мелких частичках также есть все, что только существует в мире. Это настолько непредставимо, что возникает вопрос, зачем Анаксагору понадобилось защищать подобную позицию. Анаксагору приписывается довольно любопытное объяснение: как съедаемая нами пища может становиться нашей частью, кровью, костьми, если этого заранее не содержалось в ней? Конечно, античные философы имели очень небольшое представление о биохимии жизни, но надо учитывать еще один момент — они не терпели резких превращений одного в другое. Они уподобляли это возникновению из ничего, а согласно одному из ключевых античных принципов, ничто не может возникнуть из ничего.

Несмотря на интерес к природе, не все ранние греческие философы согласились бы с материалистической позицией, т.е. позицией о том, что материя является первичной по отношению к духовной реальности. Для некоторых материя слишком пассивна для того, чтобы выполнять такую роль — нужно какое-то активное начало, которое, например, у Анаксагора выполняет Ум, приводящий в движение все материальное. Наиболее последовательную материалистическую позицию среди всех греческих философов выдвинул Демокрит, защищавший атомистическое учение, согласно которому существуют только атомы и пустота. Все существующее состоит из атомов, даже души состоят из атомов особой шарообразной формы, а пустота, которую саму по себе нельзя назвать чем-то конкретным, нужна для того, чтобы атомы могли двигаться в пространстве. Пустота оказывается временно незаполненным промежутком, промежутком, где нет атомов. Эта атомистическая позиция Демокрита не опиралась на какие-либо эксперименты, а имела умозрительный характер. Демокриту не нравился анаксагоровский вариант делимости вещей до бесконечности, поэтому он хотел показать, что существуют неделимые частицы, и назвал он их атомами («атом» буквально и переводится как «неделимый», и хотя атомы современной науки считаются делимыми, название не стали менять). Демокрит объяснял их неделимость тем, что они являются непроницаемыми и не содержат в себе пустоты.

Особую точку зрения на проблему первоначала выдвинули пифагорейцы. Они обратили внимание, прежде всего, не на вещество, а на форму. Наш мир состоит из многочисленных противоположностей, но они не уничтожили друг друга, а находятся в гармонии. Этот порядок не создается одномоментно, а постоянно поддерживается. Гармония называется пифагорейцами «единомыслием разномыслящих», ведь «вещи подобные и единородные нисколько не нуждаются в гармонии, а неподобные, неединородные и не одного порядка необходимо должны быть сопряжены гармонией, с тем, чтобы удерживаться вместе в космическом порядке». Благодаря чему же устанавливается подобная гармония? Благодаря числу, причем числовые отношения не отделялись от самих вещей. Пифагорейцы могли сказать, что любая вещь — это число, ведь чтобы быть той или иной вещью, она должна быть упорядочена и гармонично устроена, а это без числа невозможно. Пифагорейцы среди чисел особенно выделяли единицу — монаду (символ единства), четверку — тетрактиду (символ справедливости) и десятку — декаду (выражение числовой завершенности — первый числовой ряд завершает число 10, а 11 — это единица, только на новом уровне). Число десять имеет особое значение в пифагорейских представлениях о космосе. Согласно пифагорейцам, в центре мира находился огонь — «домашний очаг» Вселенной. Вокруг этого огня пифагорейцы выделяли десять сфер небесных тел: Солнца, Луны, Земли, известных в то время планет (Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна — Земля не считалась в то время планетой), также выделялась «сфера неподвижных звезд» и… поскольку получалось только девять сфер, пифагорейцы решили «придумать» еще один космический объект — Антиземлю. И даже нашли, как «объяснить», почему Антиземля не видна с Земли — т.к. она движется с противоположной стороны Земли.

В пифагорейском учении была и другая, религиозная, сторона, которая заключалась в представлениях о переселении душ и о том, что благодаря правильному поведению и соблюдению правильной диеты можно вырваться из круга перерождений. Тело воспринималось пифагорейцами в качестве неприятного временного жилища, «темницы», для души. Эта идея затем стала одной из ключевых в учении Платона. Наши знания о диетических нормах пифагорейцев фрагментарны. В большинстве свидетельств указывается, что Пифагор был полным вегетарианцем, в то время как некоторые античные авторы считали, что он все-таки разрешал есть мясо некоторых животных.

Решая проблему первоначала, греческие мыслители столкнулись с вопросом об отношении единого и многого. Этот вопрос можно рассматривать с разных сторон. Ранние философы подходили к нему натурфилософски, интерпретируя его на основе ограниченных физических знаний того времени как отношение многообразия вещей к первоначалам. Но в какой-то момент стало ясно, что он может быть рассмотрен чисто логически, отвлекаясь от имеющегося у нас опытного знания. Это стало специальной темой обсуждения элейской школы (по названию древнего города в Италии — Элеи), основанной Ксенофаном (около 570 г. до н.э. — после 478 г. до н.э.). Один из ее ведущих представителей, Парменид (около 540 г. до н.э. — около 480 г. до н.э.), говоря об отношении единого и многого, выделил два главных пути: «путь истины», т.е. точку зрения нашего разума, и «путь мнения», опирающийся на наш чувственный опыт. Чувственный опыт убеждает нас в существовании многообразия изменчивых вещей, однако Парменид считал для себя более убедительными доводы разума, утверждающего, что бытие — это то, что не возникает, не уничтожается и является полностью завершенным. Определяя бытие таким образом, он опирался исключительно на логические рассуждения. Может ли бытие включать в себя небытие? Это логически недопустимо, иначе бытие бы противоречило самому себе! Можно ли сказать, что небытие есть? С точки зрения Парменида, это та же самая логическая ошибка, смешивающая небытие и бытие («есть» предполагает уже определенное бытие). Таким образом, бытие есть, а небытия нет. Но если понимать возникновение как переход от небытия к бытию, то можно ли сказать что бытие возникает? Нет, ведь небытия нет. Соответственно, бытие не возникает и, если следовать той же логике, не уничтожается. Но, не возникая и не уничтожаясь, оно пребывает полностью завершенным. Логика Парменида едва ли не вызовет улыбку у современного читателя, но гораздо труднее объяснить, в чем же кроется ошибка в его рассуждениях. Предпосылкой рассуждений Парменида было рассмотрение категорий бытия и небытия как взаимно исключающих друг друга, но подобный подход может быть оспорен. Об одном и том же предмете можно говорить, каков он есть и каковым он не является, т.е. указывая как на его бытие, так и небытие. Например, книжный шкаф есть предмет мебели, но при этом не есть живой организм. Кроме того, даже давая определение (т.е. характеризуя бытие объекта), мы не можем избежать категории небытия. Определяя, чем является треугольник, мы должны одновременно уметь отличать его от других геометрических фигур. Таким образом, в разговор о бытии неизбежно вмешивается небытие, и от него нельзя «отмахнуться» подобно тому, как это сделал Парменид.

Мир «истины» Парменида лишен любого движения и изменения. Проблематичность этих двух последних понятий попытался продемонстрировать ученик Парменида Зенон Элейский (около 490 г. до н.э. — около 430 г. до н.э.). Нет, он не отрицал опыта движения, сформированного у нас благодаря нашим органам чувств — это вовсе не является аргументом, когда ставится задача в духе абстрактной логики Парменида проверить логическую обоснованность понятия движения. Абстрактный характер рассуждений Зенона и недостаточно высокий уровень развития логики как науки в то время во многом объясняют происхождение выдвинутых Зеноном парадоксов в отношении движения (апорий) — подробно мы поговорим о них в разделе «Философская онтология» (гл. 8).

2.Философия классической Греции

А. Философия софистов

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) кто такие софисты и почему они стали настолько известны в классической Греции;

2) каковы главные философские идеи Протагора и Горгия;

3) что такое релятивизм и нигилизм;

4) смысл учения софистов об отличии природного и общественного законов.

Когда речь идет о становлении древнегреческой философии, не стоит забывать, что развитие философии в то время проходило на фоне зачаточного состояния конкретных наук. Несмотря на это, философы внесли свой вклад в формирование естествознания, математики, логики. Благодаря философскому направлению софистов были заложены основы и гуманитарного познания, изучения человека. В ранней Греции под софистами сначала понимали мудрецов, но в период становления демократии термин «софисты» стал обозначать «лиц, занимавшихся словесными состязаниями» (определение Аристида) и «продающих за деньги свою мудрость каждому желающему» (определение Ксенофонта), т.е. учителей, берущих плату за занятия. Неудивительно, что в то время, когда любой свободный гражданин мужского пола, достигший 20 лет, мог участвовать в народном собрании, спрос на учителей риторики был достаточно высок. Однако образ жизни софистов, в частности, их стремление скорее победить в споре, чем найти истину, не вызывал большой любви у окружающих, и, в целом, отношение к софистам в античности было негативным. Аристотель упрекал софистов в том, что они «наживали деньги от кажущейся, не подлинной мудрости». Ксенофонт вообще писал, что «софисты говорят с целью ввести в заблуждение, они пишут для своей выгоды и никому не приносят никакой пользы». Однако нельзя не отметить, что именно учения софистов послужило толчком для постановки Сократом, Платоном и Аристотелем многих ключевых проблем философии.

Обычно выделяют старших и младших софистов. Во-первых, это различие связано со временем их жизни: если деятельность первых приходилась в основном на вторую половину V в. до н.э., то у вторых — уже на IV в. до н. э. Во-вторых, если старшие софисты отличались универсальностью интересов, то младшие сосредоточились в основном на обучении риторике. Наши знания о младших софистах еще более фрагментарны, чем знания о старших.

Каковы главные идеи софистов? Рассмотрим их на примере двух ведущих представителей старших софистов — Протагора (около 480 г. до н.э. — около 410 г. до н.э.) и Горгия (около 483 г. до н.э. — 375 г. до н.э.). Наиболее известное положение философии Протагора, принцип человека как меры всех вещей, полностью звучит так: «Мера всех вещей — человек, существующих, что они существуют, а несуществующих, что они не существуют». Но что понимает Протагор в данном случае под «человеком» — конкретного индивида или человека в собирательном смысле слова (как человечество)? Мы не можем точно ответить на этот вопрос, ведь до нас дошла только сама фраза, а контекст утверждения нам неизвестен. Если Протагор подразумевал весь человеческий род в целом, то он хотел сказать, что люди не берут определяющих принципов своего познания и своей жизни где-то извне, они сами их формируют. В таком случае его можно рассматривать как гуманиста. Но интерпретации Платона и Аристотеля склоняют нас ко второму варианту — в таком случае Протагор выступал как релятивист, т.е. сторонник утверждения о том, что истина относительна. Если это так, то Протагор хотел сказать, что не существует истины самой по себе, существует только истина для меня, для тебя. Например, кому-то в помещении жарко, а другой заболел, и поэтому ему холодно. Кто прав? Протагор считает, что оба — ведь для одного истинно, что ему жарко, а для другого — что ему холодно. Возможно, кто-то скажет, что больной человек не может выступать здесь в роли эксперта, т.к. он не способен объективно воспринимать ситуацию. В конце концов, мы можем измерить температуру и выяснить, насколько жарко в помещении. Все это верно, но как насчет того, чтобы убедить человека, в том, что ему жарко, если он совершенно уверен в противоположном? Однако релятивистской позиции Протагора можно найти возражение, весьма нежелательное для него самого. Если мы примем, что для каждого истина своя и неоспоримая, то где тогда разница между мудростью софиста и мнением невежды? Есть ли вообще смысл обучаться за плату у Протагора? В диалоге «Теэтет» Платона предлагается такой вариант ответа Протагора на возражение: все мнения одинаково истинны, однако одни более полезны, чем другие, а мудрец — тот, кто может направить людей от менее полезных мнений к более полезным. Но и это не помогает, поскольку в таком случае любое мнение о том, кто является мудрым, будет истинным.

Сегодня в релятивизме как в философской точке зрения выделяют два главных направления — релятивизм мнений и релятивизм стандартов. Релятивизм мнений подчеркивает, что в ряде случаев нельзя прийти к общезначимой точке зрения и можно выдвигать различные хорошо доказанные позиции (релятивизм мнений хорошо иллюстрирует поговорка: «О вкусах не спорят»). Действительно, едва ли можно найти объективную истину, если речь идет о предпочтениях в питании, в областях искусства или спорта. Однако релятивизм стандартов основан на более жесткой идее отсутствия объективных критериев оценки и стандартов в ряде сфер. Релятивизм стандартов заслуженно подвергается критике: например, несмотря на значительные отличия предпочтений людей в области питания, могут и должны существовать определенные стандарты питания. Главное отличие релятивизма мнений от релятивизма стандартов в том, что релятивизм мнений допускает существование стандартов, а в релятивизме стандартов стандарты принципиально отсутствуют.

Горгий, проживший 108 лет, до сих пор остается едва ли не самым величайшим долгожителем среди крупных философов. Его слава как оратора превосходила все пределы: он прекрасно мог говорить без подготовки, пользуясь всеми известными на тот момент ораторскими приемами и изобретая много новых. В диалоге Платона «Горгий» Горгий говорит: «Много раз случилось мне с братом и другими врачами навещать какого-нибудь больного, который либо не хотел пить лекарства, либо не позволял врачу делать операцию или прижигание. В то время, как врач не мог убедить (больного), мне это удавалось при помощи не другого (какого-либо) искусства, а (именно) риторики». Даже философия для Горгия имела более подчиненную роль, чем риторика. Желая поразить своими парадоксальными аргументами, Горгий написал небольшой трактат «О несуществующем». Здесь он пытался доказать, что ничего не существует, а если даже существует, то не может быть познано, а если даже и может быть познано, то знание о нем не может быть передано кому-то другому. Сами по себе эти аргументы не имеют никакой ценности — сегодня они способны вызвать смех даже у читателя, не слишком хорошо знакомого с логикой. Зачем тогда Горгию потребовалось писать такое сочинение, выражающее подобные нигилистские взгляды? Точки зрения различных авторов расходятся: кто-то видит в сочинении Горгия противопоставление умозрительной философии досократиков, кто-то — желание показать, что в нашей жизни нет какого-то абсолютного стандарта, кто-то — в первую очередь, риторическое мастерство.

Одним из важнейших открытий софистов было различие между законом природы («фюсис») и общественным законом («номос»). Общественные законы не имеют естественной необходимости, но устанавливаются в результате соглашения людей. Сравните этот взгляд с представлениями более ранней эпохи, когда Гераклит говорил, что «все человеческие законы зависят от одного, божественного». Отделение общественного закона от закона природы повлекло за собой значительные мировоззренческие изменения. Если прежде наиболее популярными были представления о «золотом веке» (учение о первоначальном счастливом существовании человечества, после которого шла постепенная деградация к нынешнему состоянию, которая понималась как утрата стандарта божественного закона), то теперь они все больше вытеснялись теориями о развитии человека из животного состояния и формировании законов в ходе исторической эволюции человека.

Б. Философия Сократа, Платона и Аристотеля

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) что такое «сократический поворот» в философии и в чем суть философского метода Сократа (сократической беседы);

2) основные философские идеи сократических школ;

3) главные черты объективного идеализма Платона;

4) связь учения Платона об идеях с его представлениями о душе, космосе и государстве;

5) взгляды Платона на идеальное государство и неправильные типы правления;

6) главные положения метафизики Аристотеля (учение о видах сущего и первых причинах);

7) основные идеи аристотелевской этики и политики.

С именем Сократа (469 г. до н.э. — 399 г. до н.э.) связано изменение ключевого вопроса философии от познания природы к познанию человека («сократический поворот» в философии). Призыв «Познай самого себя!» стал главным девизом его философии. Его мать была акушеркой, и он сравнивал свое искусство с акушерским, только называл его «родами души», родами, в результате которых мы узнаем истину. Эти «роды» обычно происходили таким образом: Сократ встречал кого-то из знакомых, начинался оживленный разговор, и в итоге они подходили к вопросу, требующему определения нравственных добродетелей, например, что есть мужество, любовь, рассудительность. Собеседник, как правило, сразу же давал свое определение, но Сократ путем наводящих вопросов демонстрировал слабость его позиции. В итоге оказывалось, что человек поспешно принимал какое-то свое мнение за истину, а при внимательном исследовании это мнение не способно пройти проверку. Далеко не всегда сократическая беседа приводила к окончательному результату, но, по крайней мере, она устраняла некоторые ложные предположения.

У Сократа было множество учеников. Далеко не все из них пошли по его пути, и многие основали свои собственные школы. Эти школы называют сократическими, и наиболее известными среди них были три: школы школа мегариков (основатель — Евклид Мегарский), школа киренаиков (основатель — Аристипп Киренский) и школа киников (основатель — Антисфен).

Представители школы мегариков занимались в основном логикой и предложили ряд известных софизмов — внешне кажущихся правильными умозаключений, но содержащих в себе логическую ошибку. Один из таких софизмов — «Рогатый» («Что ты не терял, то ты имеешь. Рога ты не терял. Значит, у тебя есть рога»). Сегодня софизмы можно использовать для того, чтобы в шутливой форме изучать основные логические ошибки. Мегарики также открыли несколько логических парадоксов — безошибочных с точки зрения классической логики рассуждений, приводящие, однако, к странным заключениям. Таков парадокс лжеца: высказывание «Я лгу» не может оказаться ни истинным, ни ложным. Если я действительно лгу, то тогда данное высказывание истинно. Но когда я говорю правду, я не лгу. Если же я не лгу, то тогда данное высказывание ложно. Но когда то, что я говорю, ложно, то это означает, что я лгу. Парадокс «Куча» задает вопрос: в какой момент при добавлении по зернышку появится куча? Сколько нужно зерен для формирования кучи? Почему в какой-то момент добавление одного маленького зернышка превращает целое, которое до этого не было кучей, в кучу? До сих пор определение кучи с точки зрения количества не увенчалось успехом.

Представители киренаиков были сторонниками гедонизма — учения о том, что смыслом жизни является получение удовольствий, а счастье складывается из множества отдельных удовольствий. Более поздние киренаики (последователи Гегесия), признав, что получение удовольствий в полном объеме невозможно, пришли к пессимизму и даже разрешали самоубийство.

Киники призывали к естественности жизни, критикуя существующие условности и стремление людей к обретению бесполезных вещей. Идеал киников — жить «подобно собаке» (собака ведет простой образ жизни, она верная и храбрая, способная защитить себя), в связи с чем к именам последователей киников добавляли кличку «собака». Наиболее известным представителем киников был Диоген Синопский. С его именем связано множество дошедших до нас удивительных историй. Днем он любил ходить с фонарем, приговаривая: «Ищу человека!», что подразумевало, что настоящих людей мало. Также Диогену приписывают то, что он жил в бочке, однако это была не бочка, а большой глиняный сосуд для хранения зерна, вина и масла — пифос. Ведя такой образ жизни, Диоген хотел показать, что для счастья не нужно особых удобств, достаточно только самого необходимого.

Но самым известным учеником Сократа был Платон. Платон (427 г. до н.э.-347 г. до н.э.) заметил, что сократовский поиск определений может распространяться далеко не только на нравственные добродетели, но на значительно более широкий круг объектов. В таких четких и ясных определениях нуждаются также математические объекты. Кроме того, природу той или иной вещи нельзя понять, не зная, что она из себя представляет. Но для того, чтобы что-либо определить, нужен образец, подобно тому, как человеку, который хочет что-то построить, нужен соответствующий чертеж. Попробуем проиллюстрировать мысль Платона на примере. У нас есть стол, но он ветхий, ножки еле держатся, а сам стол вот-вот готов развалиться. Может ли этот стол быть образцом для определения того, что есть стол? Вряд ли, нужно поискать что-то другое. Но в мире существует много разных видов столов: они отличаются по размеру, по форме, по цвету и по другим характеристикам. Можно ли выделить маленький круглый стол как образец для остальных столов? Нет, никакой отдельно взятый стол не может образцом для всех других. Если следовать логике Платона, поскольку мы не можем найти образцов среди того, что мы воспринимаем органами чувств, мы должны обратиться к мысли и спросить, что есть на самом деле стол. Но здесь Платон делает очень важное различие между мнением и знанием. У нас может быть какое-то свое собственное представление о том, что есть стол, но это представление вполне может не совпадать с тем, что есть стол на самом деле. Допустим, мы дети, и мы не видели ничего, кроме столов с четырьмя ножками, и нам будет казаться, что все столы будут такими. Но это только наше мнение, к истине не имеющее никакого отношения. Для Платона знание о вещи не является только моей мыслью о нем, оно имеет объективный, независимый от нас характер. Пример, предложенный нами, хорошо иллюстрирует познавательный процесс по Платону, который начинается с чувственной видимости, затем движется от наших мнений о предмете к объективной идее вещи.

Чтобы получить знание о вещи, нам нужно помыслить идею вещи, идею, которая уже существует независимо от нас. Например, идея прекрасного существует независимо от нас и от всех предметов и людей, которых мы считаем красивыми. При этом идея является образцом для всех остальных вещей своего рода. Это главное отношение между идеями и соответствующими им вещами — отношение образца и копии. Мы ничего не могли бы назвать красивым, если бы это не было в какой-то мере копией прекрасного. Но копия — это несовершенный объект, любая копия не заменит оригинала, ничто красивое не заменит, по Платону, идеи прекрасного. Но, нужно согласиться, что копия, даже довольно несовершенная, похожа в какой-то мере на свой оригинал, иначе мы никак бы не смогли связать их друг с другом. Эта схожесть копии с оригиналом связана с тем, что, по словам Платона, вещь причастна своей идее.

По Платону должно существовать врожденное знание, поскольку несовершенные копии не способны выработать ясной и четкой идеи о предмете, следовательно, об идеях мы уже должны знать до рождения. Он указывает, например, что при сравнении предметов между собой у нас не может сложиться ясной идеи равенства, поскольку равенство отдельно взятых предметов несовершенно и условно (они могут показаться кому-то как равными, так и неравными), в то время как идея равенства должна носить безусловный характер (идея равенства никому не покажется идеей неравенства, более того, она не содержит в себе никакого неравенства). Откуда же мы могли тогда получить идею равенства? Как считал Платон, прежде чем поселиться в том или ином теле, душа уже созерцала идеи в мире идей — теперь их достаточно только вспомнить (платоновский принцип знания как припоминания).

Формулируя свою теорию идей, Платон также стремился найти знание, лишенное противоречий. Окружающий нас мир полон противоречий: люди, которых мы считали прежде образцами красоты, стареют и теряют свое прежнее обаяние, квартиры, которые прежде казались нам воплощениями уюта и комфорта, затем нуждаются в существенном ремонте. Разве можно достичь знания на основе того, что сегодня одно, а завтра совсем другое? Нет, для этого нам нужно подняться над уровнем окружающих нас вещей, к объективным идеям.

Сохранился довольно забавный анекдот о беседе Платона и Диогена Синопского по поводу идей. Диоген как-то Платону посетовал на то, что видит столы или чашки, а вот идей стола и чашки — «стольности» и «чашности» — не видит. На это Платон ему ответил: «И понятно: чтобы видеть стол и чашу, у тебя есть глаза, а чтобы видеть стольность и чашность, у тебя нет разума».

Подведем краткий итог.

1) Идеи определяют сущность и являются образцами вещей своего рода.

2) Идеи имеют объективный, независимый от нас характер — кроме чувственного, воспринимаемого нами мира, существует также мир идей, мир мыслимый.

3) Мир мыслимый и мир чувственный относятся друг другу как образец и копия, второй причастен первому и получает свою реальность от первого. Эти утверждения являются ключевыми положениями объективного идеализма Платона.

Учение Платона об идеях вдохновляло всю его остальную философию. Так, оно являлось основой его представлений о душе. Душа сама по себе тянется к миру незримому, а тело все время ее пытается отбросить в мир зримый. Из-за этого Платон называет тело темницей души, темницей временной, и чем больше душа упражняется в философии, находясь в мире мыслимого и идеального, тем быстрее она сможет достичь полного отрыва от всего сковывающего ее телесного. В своем диалоге «Федон» защищает утверждение о том, что душа является бессмертной. В пользу этого утверждения Платон приводит четыре доказательства:

1) Противоположности переходят друг в друга (например, горячее становится холодным, и наоборот), поэтому должен существовать переход не только от жизни к смерти (умирание), но и переход от смерти к жизни (оживание).

2) Согласно Платону наши души существовали еще до того, как мы родились, душа заранее должна была быть знакома с миром идей, она не могла получить представление об идеях из несовершенных копий чувственного мира. Таким образом, для Платона знание — это припоминание тех идей, которые душа уже видела прежде.

Второй аргумент доказывает только, что душа существовала до нашего рождения, но чтобы показать, что душа бессмертна, Платону еще нужно продемонстрировать, что душа существует также и после нашей смерти, и для этого требуются еще два аргумента.

3) Если душа может разрушиться, то она должна состоять из многих частей, ибо разрушаются только составные вещи. Простые же и неделимые вещи неразрушимы. Однако же душа не относится к вещам составным, ведь составное тяготеет к телесному, а то, что не имеет частей, можно постигнуть только с помощью размышления — а душа сама стремится скорее к бестелесному и вечному, нежели телесному и временному. Поэтому душа проста, неразрушима, а потому и бессмертна. 4) Благодаря душе тело причастно жизни, поэтому душу можно назвать идеей жизни. А как идея жизни она не терпит своей противоположности — смерти, а потому бессмертна.

Учение об идеях также оказало существенное влияние и на космологию Платона, на его взгляды о мироустройстве. Платоновский космос создает демиург (буквально: «ремесленник»), но по своим способностям ему далеко до христианского Бога, творящего мир из ничего. Умея превосходно срисовывать с оригинала, демиург берет в качестве образцов идеи и, насколько возможно, переносит их на чувственный космос. Чувственный космос, несмотря на все свои достоинства, может только подражать идеальным образцам, но никак не способен воспроизвести их полностью. Идеи существуют неизменно и вечно, но наш мир так существовать не может, поэтому было изобретено время как некое подвижное подобие вечности, и он существует во времени. Космос, согласно Платону, существует только один, и он является живым существом, наделенным душой и умом.

Рассмотрим теперь учение Платона о государстве, которое наиболее полно раскрывается в его диалоге «Государство». Отправной точкой платоновских рассуждений является поиск наилучшего определения справедливости. В первой книге диалога «Государства» разбирается целый ряд таких определений, среди них: «справедливость состоит в том, чтобы отдавать каждому должное», «справедливость — это выгода сильнейшего». Не будучи удовлетворенным ни одним из этих определений, Платон решает поискать сущность справедливости в государстве.

В первую очередь, участники диалога хотят рассмотреть идеальное государство, то, каким оно должно быть. В идеальном государстве должно существовать три класса:

1) правители — философы,

2) стражи — те, кто заняты войной и обороной государства,

3) ремесленники.

Платон довольно подробно описывает, как должны воспитываться стражи. Чтобы стать стражем, требуется пройти множество проверок и испытаний, стражу требуется как мусическое, так и гимнастическое воспитание. Мусическое (от слова «музы») предназначено для совершенствования души, а гимнастическое позволяет воспитать у стражей тот яростный дух, который им необходим на войне. Стражи должны подчиняться ряду ограничений: у них должно быть все общее (частная собственность, по Платону, — самый злейший враг этого сословия), даже жены и дети должны быть общими. Но эти ограничения, с точки зрения Платона, предназначены ради блага всего государства. Описывая идеальное государство, Платон подходит и к определению справедливости: когда каждый занимается своим делом, заботясь об общих интересах, а не о личных, такое общественное устройство можно назвать справедливым. Платоновское идеальное государство, естественно, не было построено на практике (хотя Платон старался осуществить эти идеи на острове Сицилия, но совершенно безуспешно). В самом диалоге главное действующее лицо, Сократ, также выражает сомнение по поводу осуществимости этого идеала, но оправдывается: «Разве, по-твоему, художник становится хуже, если он рисует образец, — то, как выглядел бы самый красивый человек, и все на картине передает правильно, хотя и не может доказать, что такой человек может существовать на самом деле?».

Представив свой проект идеального государства, Платон далее переходит к описанию неправильных типов правления. Их в своем диалоге Платон выделяет четыре: тимократию (власть честолюбцев), олигархию (власть немногих, основанную на имущественном цензе), демократию (власть большинства) и тиранию (неограниченную власть одного). Для современного человека может показаться удивительным, что в этом списке присутствует демократия. Здесь может быть дано несколько объяснений. Платон жил в эпоху, когда наметился постепенный упадок афинской демократии. В ряде своих диалогов Платон сетует на то, что современная ему политическая риторика не стремится к раскрытию истины, а работает в угоду большинству — говорят не правду, а то, что любят слушать. Кроме того, Платон не считал правление большинства проявлением справедливости просто потому, что большинство, с его точки зрения, не готово к тому, чтобы управлять. Он считал, что, как ни парадоксально, целью такого правления оказывается не общая польза, а удовлетворение собственных вожделений. В конце концов, это приводит к своей противоположности — чрезмерная свобода оборачивается полной несвободой и тиранией одного человека.

Платон основал свою школу — Академию (свое название она получила, поскольку находилась в роще, посвященной герою Академу). В этой школе учился и Аристотель (384 г. до н.э. — 322 г. до н.э.), который затем порвал с ней связь и основал свою школу — Ликей. Аристотель последовательно проводил идею о том, что философия является особой наукой. Уже во времена Аристотеля начало обособляться самостоятельное научное знание, поэтому философии требовалось новое обоснование своих прав. Допустим, что философия — это наука, тогда что она изучает? Аристотель считал, что каждая наука выделяет в качестве своего предмета какой-то отдельный род существующего, но никакая из них не рассматривает сущее как таковое — именно это является задачей философии. Философ должен добираться до первых, наиболее абстрактных значений сущего и до первых причин. Таким образом, философия должна задавать круг понятий, применимых для описания любой предметной области. Именно эту работу Аристотель осуществлял в своей «Метафизике». Это название дал не сам Аристотель, более того, многое из того, что мы читаем здесь, — это не то, что написал сам Аристотель, но конспекты его лекций, которые он давал в Ликее. Когда Андроник Родосский, живший несколько веков спустя, поставил перед собой трудную задачу систематизации аристотелевских сочинений, он назвал это сочинение «Метафизикой» (буквально «после «Физики»), поскольку оно лежало сразу после другой работы Аристотеля — «Физики». Впоследствии термин «метафизика» закрепился за поиском универсальных и абстрактных принципов.

Аристотель подробно разбирает, какие есть первые виды сущего. Во-первых, это привходящее — то, что существует случайным образом и никак не влияет на сущность предмета. Например, если дом белый, это привходящее свойство, поскольку если мы перекрасим его, например, в синий цвет, он не перестанет быть домом. Если сегодня кто-то болеет и не присутствует на занятиях, это также привходящее свойство, поскольку он, скорее всего, выздоровеет и не перестанет при этом быть самим собой. Хотя привходящее окружает нас со всех сторон, о нем не может быть науки, поскольку она занимается тем, что существует всегда или, по крайней мере, в большинстве случаев.

Во-вторых, сущее можно понимать как сущность, и это важнейшее значение сущего. Когда Аристотель говорил о сущностях, он подразумевал прежде всего отдельные предметы, «вот это»: вот этот стол, вот эту доску и т. д. (их еще он называет первыми сущностями). В высказываниях о них они всегда стоят в роли подлежащего: «вот этот стол — коричневый», «вот эта доска — зеленая». Эти сущности состоят из материи и формы, которые можно отделить друг от друга только мысленно. Форма не существует независимо от своего воплощения в конкретной материи. Так, например, форма человека неотделима от костей, кожи и внутренних органов, в которых она предстает. Таким образом, Аристотель отказался от объективно существующего платоновского мира идей и не признавал, что форма вещи существует независимо в качестве образца в мире идей. Понятие сущности у Аристотеля имеет ряд значений и не сводится только к отдельно взятым предметам. Сущность также может быть родом или видом (это то, что Аристотель называл вторыми сущностями; такими вторыми сущностями являются, например, роды студентов и преподавателей, включающие в себя множество конкретных студентов и преподавателей), она также может быть выражена в определении вещи.

В-третьих, кроме привходящего и сущности, можно говорить о сущем в возможности и сущем в действительности. Так, например, существует разница между тем, что пациента можно вылечить, и он реально уже вылечен. Под возможностью (способностью) Аристотель понимает «начало движения или изменения вещи, находящееся в ином или в ней самой, поскольку она иное». Рассмотрим это на примере врача и пациента. «Начало движения или изменения вещи, находящееся в ином» означает, что способность врача определяется тем, как он лечит пациента, т.е. кого-то иного. Даже если он лечит себя, то он лечит не потому, что является пациентом, а поскольку является врачом — это относится ко второй части определения («или в ней самой, поскольку она иное»). Действительность первичнее способности, возможности. Способностями стремятся обладать не ради них самих, а ради того, чтобы их когда-нибудь осуществить.

В-четвертых, одним из значений сущего является бытие в смысле истины и небытие в смысле лжи. Если мы говорим, что наше утверждение истинно, то мы имеем в виду, что оно адекватно описывает существующее положение дел, а если оно ложно, то оно вступает в противоречие с ситуацией, которая есть в реальности.

Аристотель выделяет не только отдельные виды сущего, но и главные причины, которые определяют, почему сущее является таковым, а не иным. Есть частные причины явлений (например, идет дым, поскольку вдалеке что-то горит), но философа интересуют первые причины, которые могут использоваться в описании всего существующего. Их Аристотель выделяет четыре. То, из чего вещь возникает, — это материальная причина. Например, для деревянного стола — это дерево, для свитера — шерсть. То, что определяет вещь по своей сущности — это формальная причина. Так, например, форма кота явно отличается от формы человека и других форм. То, что является причиной движения и покоя — это движущая причина. Так, движущей причиной поезда является машинист, поскольку он управляет движением поезда и регулирует продолжительность его стоянок. То, ради чего что-то существует или происходит, — это целевая причина. Целевую причину Аристотель считал главной, поскольку она задает то или иное назначение предмету, действию или явлению.

«Научный подход» философии Аристотель также развивает в своей этике. Этика у Аристотеля подчиняется политической науке, поскольку для него выполнение моральных требований важно, прежде всего, в целях воспитания надлежащего гражданина. Аристотель исходит из того, что всякий человек стремится к счастью как к своему высшему благу. Но понимание им счастья связано с тем образом жизни, который он ведет. Аристотель выделяет три главных образа жизни: чувственный, направленный на поиск удовольствий, государственный, ставящий своей задачей достижение почета и уважения, и созерцательный, где главным фактором становится познание. Аристотель предпочитает тот вариант, где государственный и созерцательный образы жизни совмещаются друг с другом, ведь человек — это «общественное животное», а познание — наилучшая и наиболее ценная сама по себе деятельность.

В отличие от Сократа и Платона, у Аристотеля добродетель не сводится и не определяется только знанием. Можно хорошо знать нормы правильного поведения, но при этом действовать не в соответствии с ними — отсюда добродетель не сводится только к рациональной компоненте. На поведение человека также влияют предрасположенности, склонности, привычки.

Поскольку добродетель оказывается таким сложным явлением, Аристотель для ее определения обращается к анализу частей души. Можно выделить разумную и неразумную часть души, и в каждой из них также содержится по две части. В неразумной части — часть, которая отвечает за питание и рост (нелепо искать типично человеческую добродетель здесь, поскольку эта часть является общей и для человека, и для растений с животными), а также стремящаяся (ее задача — выработка стремлений, а они могут быть как согласны разуму, так и противиться ему). Разумная часть также не является простой и состоит из части рассчитывающей (рассудочной, рассуждающей — она исследует то, что постоянно изменяется, и ее задача — принимать верные решения в изменяющихся условиях), а также из научной части (она познает неизменные свойства и законы вещей).

Нравственные добродетели — это итог верного взаимодействия стремящейся и рассчитывающей составляющей. Рассчитывающая часть предлагает правило поведения в той или иной конкретной ситуации, а стремящаяся подчиняется ей. Согласно Аристотелю, нравственные добродетели формируются в нас в результате воспитания, поскольку в процессе воспитания в нас появляются устойчивые предрасположенности, а именно к ним и относятся добродетели. Нравственные добродетели подчинены принципу меры, или «золотой середины»: мужество, например, — это середина между трусостью и чрезмерной храбростью, хорошее распоряжение деньгами — между скупостью и щедростью. «Золотая середина» — это далеко не всегда с математической точностью отмеренная середина, бывает, что норма лежит ближе к одной крайности, чем к другой — например, мужество все-таки ближе к храбрости, нежели к трусости. Кроме нравственных (этических) добродетелей Аристотель вводит добродетели, относящиеся к познанию, к разумной части души — дианоэтические добродетели, такие как мудрость, благоразумие. Они возникают и возрастают в нас благодаря обучению и имеют высший и самоценный характер.

Классификация видов действия Аристотеля легла в основу соответствующей юридической терминологии. Так, например, следует отличать действия по неведению от действий в неведении (в первом случае мы не знаем всех существенных объективных обстоятельств дела, иначе мы бы действовали иначе, а во втором случае человек сознательно выбирает состояние неведения, будь то алкогольное опьянение или что-то подобное). Кроме того, Аристотель проводил различие между произвольными и непроизвольными действиями, а также между произвольными и преднамеренными действиями. Источник произвольного действия, в отличие от непроизвольного, находится в самом деятеле. Если, например, действие совершается не по воле лица, а по принуждению, то его, естественно, нельзя считать произвольным. Но произвольное действие может быть совершено необдуманно, по влечению, а может быть связано с сознательным принятием решения — последнее действие, в отличие от первого, следует назвать преднамеренным. Аристотель также разбирал так называемые смешанные действия, которые затем легли в основу юридического понятия крайней необходимости. Это действия, совершенные в ситуации ограниченного выбора, так что при других условиях деятель их бы не совершал. Тем не менее, Аристотель считал смешанные действия произвольными.

В своем политическом учении Аристотель был сторонником патриархальной теории возникновения государства. Согласно этой теории, государство складывается из совокупности семей. Такая элементарная форма человеческого общения, как семья, затем, усложняясь, находит свою совершенную ступень в государстве. Поскольку Аристотель определяет государство как совершенный вид общения, он не видит принципиального различия между обществом и государством.

Поскольку государство — это совокупность активно участвующих в общих делах граждан, оно, с точки зрения Аристотеля, должно быть сравнительно небольшим по численности, чтобы не потерять этой функции. «Опыт подсказывает, однако, как трудно, чтобы не сказать невозможно, слишком многонаселенному государству управляться хорошими законами», — утверждает Аристотель. Чтобы управление происходило эффективно, граждане должны хорошо знать друг друга, ведь в противном случае, злоупотребления властью неизбежны.

Характеризуя правильные и неправильные типы правления, Аристотель видит главный критерий различия между ними не в количестве людей, участвующих в управлении, но в чьих интересах осуществляется управление — во имя общего блага или во имя корыстных желаний. В связи с этим он выделяет три правильных типа правления, осуществляемых ради общего блага: монархию, аристократию и политию. Соответственно, им противоположны тирания, олигархия и демократия. Наилучшей формой правления Аристотель считает политию — общественный строй, в котором власть находится у зажиточного большинства. Ей противостоит демократия как тип правления, который, с точки зрения Аристотеля, кладет в основу частный интерес бедняков и малоимущих слоев населения. Аристотелевские представления о политии затем легли в основу теорий «среднего класса».

3.Главные особенности философии эллинистических школ

Прочитав этот параграф, вы узнаете основные положения эпикурейской, стоической и скептической школ.

Обычно эпоху позднеантичной философии называют также эллинистической философией, или философией эллинистических школ. Среди таких школ, прежде всего, следует назвать основанные Платоном и Аристотелем Академию и Ликей, а также эпикурейскую, стоическую и скептическую школы. Мы рассмотрим здесь идеи трех последних из них.

Главными положениями школы, основанной Эпикуром (341 г. до н.э.-70 г. до н.э.), были:

1) выделение в качестве главной цели человеческой жизни стремления к счастью и удовольствиям (обычно стремление к удовольствиям называют гедонизмом, но важно отметить, что Эпикур не подразумевал здесь только грубые телесные удовольствия — он выделял также удовольствия души, кроме этого он различал желания естественные и необходимые, естественные, но не необходимые, и не естественные и не необходимые);

2) основной и наиболее достоверный источник нашего познания — это ощущения;

3) защита атомистического учения в космологии.

Иную философскую картину предложили стоики (стоическая школа была основана Зеноном из Китиона (около 334 г. до н.э.-около 262 г. до н.э.), среди важнейших представителей этой школы следует выделить римских философов Луция Аннея Сенеку (около 4 г. до н.э.-65 г. н.э.) и Марка Аврелия (121 г. н.э.-180 г. н.э.)). Они противопоставляли эпикурейскому этическому идеалу получения удовольствий образ жизни, основанный на разуме и нравственной добродетели. В своей теории познания они рассматривали чувственный опыт в качестве фундамента, отмечая при этом, что окончательное знание можно получить только с помощью разума. Стоики большую роль отводили логике и теории аргументации, и их, наряду с Аристотелем, можно считать родоначальниками современной логики. В своей космологии они придерживались теории детерминизма, согласно которой все причинно обусловлено и всем управляет судьба.

Для скептиков (главные представители: Пиррон (около 365 г. до н.э.-около 275 г. до н.э.) и Секст Эмпирик (вторая половина II в.н.э.)) был характерен критический настрой к двум вышеназванным школам. Они отказывались от создания положительного учения о мире и призывали к воздержанию от суждения. Скептики разработали множество «тропов», в которых сформулировали основания, почему следует воздерживаться от суждения. Они, например, ссылались на разнообразие наших состояний (так, будучи больны и будучи здоровы, мы познаем по-разному) и на влияние перспективы, места, откуда мы рассматриваем предмет. Помимо этого, они говорили, что нет первых очевидных принципов (иначе мы все рано или поздно пришли бы к одной философии), а если нет согласия в основаниях, то невозможно согласие и в следствиях. Аргументы скептиков в отношении недостоверности нашего познания неоднократно использовались последующими философами в целях критики догматических учений — учений, в которых некоторые положения получали статус безусловных истин.

Глава 2. Философия Средних веков и эпохи Возрождения

1. Философия Средних веков

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) основные идеи главного представителя патристики — Августина (о времени, мире, предопределении и истории);

2) главные черты философии схоластики, в целом, и философии Фомы Аквинского, в частности;

3) с чем был связан кризис схоластики и главные положения ее критики Оккамом.

В средневековой философии обычно выделяют два главных периода — патристику (II — VII вв. н.э.) и схоластику (VIII — XIV вв. н.э.). Под патристикой понимают учение отцов церкви, т.е. людей, благодаря которым формировалась и систематизировалась христианская догматика. Среди них особое место занимали Ориген (около 185-около 254), Василий Великий (около 330—379), Григорий Богослов (329—389), Григорий Нисский (около 335-около 394) и Августин (354—430). Иногда выделяют отдельно этап апологетов (II — III вв.), иногда его считают этапом ранней патристики. Апологеты (Климент Александрийский, Тертуллиан) заложили основы средневекового мировоззрения, защищая христианскую веру от критики язычников. Схоластика — период, когда главной задачей философии было создание научного богословия. Представители классической схоластики (XII — XIII вв. н.э.; Альберт Великий (ум. 1280), Фома Аквинский (1225—1274), Дунс Скот (1266—1308)) опирались в решении этой задачи на труды древнегреческого философа Аристотеля, пытаясь соединить его взгляды с главными идеями христианской теологии.

Анализируя основные идеи патристики, остановимся на учении ее главного представителя — Августина. Сочинение Августина «Исповедь» — один из примеров жанра философской автобиографии, которую кратко можно охарактеризовать как историю пути к вере. Молодость Августина была далека от образца святости: в ярких красках Августин повествует о своем разгульном образе жизни в Карфагене, о том, как у него родился сын от женщины, которая не находилась с ним в официальном браке. Некоторое время он увлекался таким религиозным учением, как манихейство (суть этого учения состояла в утверждении о существовании абсолютного зла, т.е. бога, противоположного доброму Богу-Творцу). Но позднее Августин выступал уже как оппонент манихейцев, стремясь показать, что все в большей или меньшей степени причастно добру, а абсолютного зла не существует. Важную роль в принятии Августином христианства сыграли его мать, Моника, и известный проповедник того времени Амвросий Медиоланский. В последних книгах «Исповеди» Августин обращается от автобиографических рассказов к важнейшим темам своей христианской философии — учению о памяти, времени, о Боге и творении. Довольно современны рассуждения Августина о субъективном времени: он полагает, что феномен длительности — субъективный феномен. Например, когда мы сравниваем между собой явления почти одинаковой продолжительности, одно нам кажется длящимся несколько минут, а другое — несколько часов. Для Августина длительность имеет основополагающее значение для понимания времени. Прошедшее и будущее время сами по себе не существуют (прошлого уже нет, а будущего еще нет), но они как бы длятся в настоящем, с одной стороны — в нашей памяти, с другой стороны — в наших ожиданиях. Таким образом, через настоящее «переправляется будущее, чтобы стать прошлым».

В своем учении о Боге и творении Августин опирался не только на христианское богословие, но и на философию Платона. Основой творения, как и у Платона, так и у Августина оказываются идеи. Идеальный образ мира, с точки зрения Августина, содержится в Боге. Однако между платоновским и августиновским учениями существует немало различий: Августин говорит о сотворенности материи Богом, в то время как Платон считал, что материя существует изначально; Августин также делает акцент на непрерывном творении мира Богом — согласно этой идее, чтобы мир продолжал существовать, Бог должен постоянно поддерживать это существование.

Одним из ключевых вопросов философии Августина был также вопрос о свободе воли и божественном предопределении, имевший большое значение и в последующих теологических спорах. Августин считал, что все человечество после совершенного Адамом первородного греха, греховно и несвободно. Нет возможности выбраться из этого состояния с помощью человеческих усилий, эта возможность связана исключительно с божественным предопределением и даром благодати. При этом Августин проводил различие между свободой и свободой воли: свобода воли — это неотъемлемое качество человека, его способность к осуществлению выбора, но свобода — это возможность выбирать наилучшее. Без благодати человек лишен свободы, но не теряет при этом свободу воли. Как решал Августин проблему божественного предопределения, почему одни определены к спасению, а другие — к погибели? С его точки зрения, божественное предопределение — это великая тайна, и мы не можем понять, какие законы определяют выбор Бога. Однако сам факт уверования человека в Бога указывает на то, что он был предопределен и избран Богом. Далеко не все теологи считали этот ответ удовлетворительным, и неудивительно, что вопрос божественного предопределения и в дальнейшем вызывал ожесточенные дискуссии.

В другом своем труде, «О граде Божьем», Августин развивает самостоятельную концепцию исторического развития. С точки зрения Г. Г. Майорова, «у нас есть все причины считать» Августина «первым основательным философом истории, создавшим глобальную теорию исторического процесса». Согласно Августину, история человечества имеет свое начало и конец — отправную точку задало грехопадение, в то время как окончательное завершение символизирует Страшный суд. Ход развития истории направляет борьба между двумя «градами», или, лучше сказать, «сообществами», одно из которых руководствуется земными интересами, а другое ориентируется на осуществление Божьей воли. Такое разделение на два сообщества имело чисто духовный характер, ведь в мире представители обоих смешаны друг с другом.

Августин жил в эпоху глубокого кризиса Римской империи, он был свидетелем разграбления Рима готами в 410 г. Это только усиливало настроение эсхатологизма в его философии, предчувствие конца истории. Этот эсхатологизм, однако, тесно соседствовал с провиденциализмом — точкой зрения, согласно которой ход человеческой истории, несмотря на все «бури» и катаклизмы, направляется божественной волей. Эсхатологизм и провиденциализм и в дальнейшем были основополагающими моментами средневекового мировоззрения, и влияние Августина здесь было настолько велико, что, по меткому замечанию Г. Г. Майорова, «после Августина в средние века фактически не было ни одного самостоятельного философа истории».

Философию позднего Средневековья обычно называют философией схоластики. Главные представители схоластики, среди которых особое место занимал Фома Аквинский, пытались осуществить синтез богословских идей и взглядов Аристотеля. Любопытно, что важную роль в распространении идей Аристотеля сыграли арабы — именно с арабского были сделаны первые переводы на латынь его важнейших трудов, прежде всего, «Метафизики» и «Физики».

Схоластика в качестве своей главной задачи ставила разумное обоснование истин Священного Писания. Схоласты считали, что кроме богословских истин, которые невозможно понять, но в которые можно только верить, существует еще и истины естественной теологии, т.е. истины, доступные пониманию человеческого разума, для обнаружения которых не обязательно иметь сверхъестественное откровение. Главными темами естественной теологии были:

1) разработка доказательств существования Бога;

2) анализ отношения Бога к миру;

3) критика философских направлений, противоречивших вероучению. Рассмотрим более подробно каждую из них.

Среди многочисленных видов доказательств существования Бога, предложенных в Средние века, следует выделить два главных: онтологическое и доказательство от следствия к причине. Онтологическое доказательство можно определить, как попытку сделать заключение о существовании Бога, исходя только из его понятия. Его можно свести к нескольким логическим шагам.

1) Бог, согласно своему понятию, является всесовершеннейшим существом, т.е. он наделен совокупностью всех возможных совершенств.

2) Существование совершеннее несуществования.

3) Бог не может быть лишен одного из совершенств.

4) Если Бог не существует, то он лишен такого совершенства, как существование.

5) Бог существует.

Впервые онтологическое доказательство предложил Ансельм Кентерберийский (1033—1109). К подобному аргументу можно предъявить ряд претензий. Насколько правомерно переходить от понятия к реальному положению дел? Один из ранних критиков этого доказательства Гаунилон предлагал такой пример: мы вполне можем вообразить себе существование островов блаженных (мифических райских островов «на краю земли»), у нас может даже сформироваться понятие о них, но это совсем не приблизит нас к тому, что эти острова существуют на самом деле. Также насколько оправданно считать существование одним из совершенств? Добавляет ли, например, какому-нибудь преступнику факт его существования что-то положительное, делает ли его более совершенным? Или, напротив, становится ли идеал красоты менее совершенным, даже если в мире не найдется ни одного его совершеннейшего воплощения? Подобные возражения делают онтологический аргумент достаточно сомнительным.

Рассуждения от следствия к причине основаны на использовании одного и того же принципа — возводить все положительные моменты, существующие в мире, к его причине — Богу-творцу. Фома Аквинский предложил пять подобных аргументов:

1) от факта наличия движения в мире к источнику движения — перводвигателю;

2) от факта существования в мире действующих причин к Богу как первой действующей причине;

3) от вещей, существование которых зависит от внешних факторов, к Богу как необходимо существующему;

4) от вещей различной степени совершенства — к Богу как высшему совершенству;

5) от вещей, существующих ради какой-то цели — к Богу как целевой причине и существу, направляющему все природные вещи к определенной цели.

Все эти аргументы предполагают, что Вселенная существует как некая иерархия причин, где более высшее сущее выступает в качестве причины более низшего. Однако этот ряд должен иметь свой источник, иначе порядок причин уходит в бесконечность, и ни одну из причин нельзя назвать конечной причиной. Разумность этого довода делает подобного рода аргументы более основательными, нежели онтологический аргумент. Однако само это рассуждение не доказывает с очевидностью, что на вершине этой цепи причин будет Бог как всемогущее и абсолютно совершенное существо, он доказывает только лишь, что на вершине будет наиболее совершенное существо из всех, существующих в мире.

Но являются ли недостатки этих обоих типов доказательства свидетельством в пользу атеизма? Очевидно, что нет. Скорее они показывают, что логические рассуждения — не лучший помощник, чтобы разрешить эту проблему. Таким образом, это скорее вопрос веры, нежели рационального рассмотрения.

Что касается второго главного вопроса схоластики, вопроса отношения Бога к миру, то здесь можно выделить несколько направлений. С одной стороны, Бог воспринимался как существо трансцендентное (отделенное) по отношению к миру. В связи с этим Бога нельзя сравнить ни с чем, что существует в мире, его можно познать только негативно, как отрицание всех качеств (не только отрицательных, но и положительных), которые существуют в мире. С этой точки зрения, Бог находится над всеми возможными определениями, Он — ни то, ни другое. Такая точка зрения называлась негативной теологией. С другой стороны, Бог мог восприниматься как совершенное выражение всех положительных качеств, существующих в мире. Он — высшая истина, высшая любовь и т. д. Этот подход получил название позитивной теологии. Оба взгляда существовали в эпоху схоластики, однако большее распространение в то время имела позитивная теология, тогда как негативная наиболее яркое выражение получила еще в эпоху патристики (в сочинениях Псевдо-Дионисия Ареопагита) и уже в раннем Ренессансе (в сочинениях Николая Кузанского).

Крупнейшим центром схоластики был Парижский университет, в котором учился и достаточно продолжительное время преподавал Фома Аквинский. Он был канонизирован католической церковью в 1323 г, тогда же его учение (томизм) было признано главной философской доктриной католической церкви. Ключевые положения томизма излагались в двух крупнейших сочинениях философа — «Сумме теологии» и «Сумме против язычников».

Фома Аквинский развил классическую для схоластики концепцию единства философских и религиозных истин. Поскольку главной проблемой философии того времени было познание Бога, то может показаться, что подобная позиция на тот момент была очевидной и общепринятой. Однако не все философы придерживались тогда такого взгляда. Достаточно влиятельное положение занимали аверроисты (направление, берущее начало от арабского философа Ибн Рушда, или Аверроэса), сторонники теории «двух истин», резко отделявшей философские истины от религиозных (Сигер Брабантский, Боэций Дакийский). Активная полемика с аверроистами снискала Фоме Аквинскому славу непреклонного защитника веры и является одним из ярких примеров участия философов в борьбе с инакомыслием (см. п. 3 главных тем естественной теологии).

Предложив наиболее известные в Средние века доказательства от следствия к причине, Фома Аквинский стремился показать, что любые вещи в нашем мире несамодостаточны и нуждаются для своего существования в какой-то причине. Только Бог, с точки зрения Фомы Аквинского, является самодостаточным и больше не нуждается ни в чем. Эти идеи легли в основу важного положения онтологии Фомы: у всего существующего, кроме Бога, сущность отделена от существования, в то время как сущность Бога заключает в себе существование.

Фома также опирался на ряд онтологических представлений Аристотеля: о структуре конкретного сущего (субстанции), включающей в себя форму и материю, о бытии в действительности (акте) и бытии в возможности (потенции). Но Фома Аквинский попытался посмотреть на решение вопроса о том, что делает вещь конкретной вещью, по-новому — не с позиции сущности, а с позиции существования. Для сущностного подхода ключевой категорией оказывается аристотелевская формальная причина. Сущностный подход предполагает, например, что данный человек является человеком, поскольку он наделен формой человечности. Напротив, подход Фомы Аквинского утверждал, что сущность — это лишь возможность, потенция, вещи. Только исходя из сущности, мы никак не можем вывести существования вещи. Сущности не перестают быть сущностями, даже если они не обретают реального существования. «Логика существования» показывает, что «свет является светом и вообще существует лишь потому, что порождается актом свечения. Белизна является белизной и вообще существует лишь потому, что некоторое сущее осуществляет акт бытия белым». Таким образом, первична не материя, не форма, но сам акт существования, и этот акт задан Богом как Актом, чья сущность уже предполагает существование.

С точки зрения Фомы Аквинского, человек занимает важное место в иерархической системе Вселенной — он как бы находится между божественным и материальным (телесным) миром. Будучи, в отличие от ангелов, наделен материей, человек в большей степени связан с чувственным миром и чувственным познанием и не способен познавать Бога непосредственно. Процесс человеческого познания — сложный механизм, важное место в котором отводится абстрагированию. Благодаря абстрагированию, человек, мысленно отвлекаясь от материи вещей, способен познавать их формы.

Один из важнейших философских споров во времена схоластики, хотя его истоки следует искать ранее, — это спор номиналистов и реалистов. Предметом спора был вопрос о том, что первичнее, единичная вещь или общее понятие о ней. Для реалистов общее существует вне человеческого ума, в то время для номиналистов общее, как правило, является продуктом человеческого мышления. Реалистов можно назвать средневековыми платониками, поскольку они считали, что общее существует объективно в качестве идей. Номиналисты же отрицали такое объективное существование идей, общее — это скорее результат абстрагирования, отвлечения от конкретных свойств единичных предметов. Среди наиболее ярких представителей номинализма следует выделить Пьера Абеляра (1079—1142) и Уильяма Оккама (около 1285—1349), а среди реалистов — Фому Аквинского.

Схоластическая философия имела не только своих приверженцев, но и критиков. Постепенно недовольство ей росло, причем с разных сторон: кто-то делал акцент на том, что это неадекватный способ богопознания, кто-то же упирал на ее предельно отвлеченный от жизни характер. Эпохой упадка схоластики можно считать XIV в. Главным критиком схоластических идей в тот период стал Уильям Оккам. Ему принадлежала знаменитая «бритва Оккама», которую также называют еще «принципом экономии». Согласно этому принципу, не следует умножать сущности без необходимости — не нужно вводить новые таинственные термины, если мысль может быть выражена проще, не нужно вводить каких-то новых законов, если исследуемое может быть объяснено на основе уже известных. Оккам выступал против схоластической умозрительной учености, ученой на словах, но очень слабой в деле познания реальных законов Вселенной. Своего «принципа экономии» Оккам придерживался, например, в решении проблемы универсалий: нет никаких опытных доказательств того, что общее существует вне тех понятий, которые формируются нашей мыслью. Реально существуют лишь конкретные индивиды. Общие же понятия мы формируем, отталкиваясь от конкретных индивидов, будучи неспособны различить их в каком-то отношении. Например, мы говорим, что Иван и Петр — это люди, и мы не находим различия между ними в отношении принадлежности к определенному роду живого. Однако род людей не существует отдельно от представителей этого рода.

Значительный удар Оккам нанес также и по схоластическому богопознанию: он показал, что схоластические доказательства существования Бога вовсе не являются доказательствами, что представления об атрибутах, неотъемлемых свойствах, Бога ничего не способны сказать о Его внутренней сущности, независимой от Его действий по отношению к нам. Против рационального богопознания выступают и утверждения Оккама о том, что нет ничего, что могло бы подорвать абсолютную волю Бога, что Богом не управляет никакая необходимость, и что все, при Его соответствующем желании, могло бы быть иным. Таким образом, Оккам разрывает связь между теологией и философией, связь, которая выступала фундаментом схоластики, и становится одним из начинателей новой философии.

2. Философия эпохи Возрождения

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) как изменились представления о человеке в эпоху Возрождения, по сравнению со Средневековьем;

2) что нового появилось в религиозных взглядах эпохи Возрождения;

3) как Великие географические открытия и «коперниканская революция» в науке повлияли на представления о мире;

4) какие идеи развивались в политической философии эпохи Возрождения (Н. Макиавелли, Т. Мор, Т. Кампанелла).

В XIV — XV вв. Италия становится духовным центром Европы. Этому способствовали интенсивная городская жизнь и активная торговля.

Философию Возрождения (Ренессанса) можно разделить на два этапа. На первом этапе (XIV — XV вв.) идеи, характерные для этой эпохи, получили развитие в основном в Италии, но позднее (XVI в.) Ренессанс становится общеевропейским явлением.

На первый план философии того времени выходит проблема человека. Среди гуманистов нередко слышится похвала в адрес человека. «Человек является самым счастливым из всех живых существ и достойным всеобщего восхищения», — восклицает Пико делла Мирандола (1463—1494). Человек рассматривается в качестве микрокосма, как содержащий в себе в «свернутом» виде весь мир. Один из ранних философов Возрождения Николай Кузанский (1401—1464) пишет: «Человек есть также мир, но не конкретно все вещи, раз он человек; он — микрокосм, или человеческий мир». Отводя центральную роль в мире человеку, гуманисты ценили деятельную, творческую сторону человеческого существования. Пьетро Помпонацци (1462—1525) указывал на ведущую роль практического, деятельного разума в жизни человека, по сравнению с созерцательным. «Сначала жить, потом философствовать», — так раскрывал свое жизненное кредо еще один мыслитель эпохи Возрождения Никколо Макиавелли (1469—1527). Такой поворот в оценке человека в это время послужил также поводом для переосмысления роли телесного начала в человеке. Средневековый аскетический идеал подчинения тела душе подвергается усиленной критике, гуманисты скорее ищут гармонии, единства души и тела. «О наслаждении» — так называется сочинение одного из ведущих гуманистов Лоренцо Валлы (1407—1457). В одном из самых глубоких произведений того времени, «Моей тайне», Франческо Петрарка (1304—1374) описывает диалог двух людей — один в лице Августина (именно он, прошедший через много жизненных уроков и падений, а не образец схоластической учености Фома Аквинский!) олицетворяет старую эпоху, в то время как другой, Франциск, — человек, через страдания и мучительные сомнения пробивающий дорогу новому мировоззрению. Августин уверяет, что у него «нет более ничего общего с телом», и «все, что считается приятным» является «мерзостью» для него. На это Франциск отвечает, что «такие люди чрезвычайно редки». Любовь к Лауре, воспетой во многих сонетах Петрарки, стала темой обсуждения и в «Моей тайне». Августин упрекает Франциска-Петрарку в том, что он отвернулся от Бога и возлюбил творение, что он привязался к телу, забыв о душе. На это Франциск несколько раз отмечает, что он полюбил не тело, но душу с телом. Если старое мировоззрение рассматривало отношения души и тела как неизбежно конфликтные, то эпоха Возрождения раскрыла нам человека в его целостности, который не лишен возвышенных идей, но которому, с другой стороны, «ничто человеческое не чуждо».

Интерес к человеку действующему, homo agens, был немыслим без рассмотрения проблемы свободы воли. Все гуманисты сходились в признании свободной воли у человека, т.е. что человек может действовать преднамеренно и на основе собственного выбора. Он не раб злых сил, не марионетка в чьих-то руках, он сам способен направлять свою судьбу. При этом философы того времени были далеки от слепого прославления человеческой воли. В своем сочинении «О свободе воли» Эразм Роттердамский (1469—1536) показывает, что человек, часто страдает из-за своих глупых волевых решений. Н. Макиавелли указывал, что люди в своих действиях руководствуются преимущественно эгоистическим интересом: «Люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества».

Религиозные взгляды эпохи Возрождения отличались значительным разнообразием, но в целом мыслители того времени сходились в критике старого схоластического мировоззрения. Большую популярность получает идея естественной религии — представление о том, что в основе всех религий лежит определенная общность взглядов, и желание найти компромисс между идеями различных конфессий (подобное представление развивали такие мыслители, как Марсилио Фичино (1433—1499), Томас Мор (1478—1535) и Жан Боден (1530—1596)). Эразм Роттердамский выдвигает идею возвращения к первоначальному христианству, к «философии Христа». В Европе появляются различные учения Реформации (Мартин Лютер (1483—1546), Жан Кальвин (1509—1564), Томас Мюнцер (около 1490—1525)), направленные против власти католической церкви и против многих положений католической веры. Большую популярность получили антитринитарные движения, отвергавшие догмат Святой Троицы (среди наиболее крупных из них следует выделить социниан). Оппозиция католической церкви была настолько серьезной, что та в свою очередь пошла на ряд ответных шагов, которые в своей совокупности характеризуют Контрреформацию. Среди этих шагов особое место занимало создание ордена иезуитов, воспринимавшегося в качестве наиболее преданного защитника католицизма и основанного на соблюдении жесткой дисциплины. В осуществлении своей миссии иезуиты часто не боялись использовать самые разные средства, вследствие чего слово «иезуит» стало нарицательным.

Для философии Возрождения было характерно постепенное нарастание интереса к природе. На развитие натурфилософии повлияли Великие географические открытия и работы Николая Коперника (1473—1543). Учение Коперника, сформулировавшего гелиоцентрическую систему мира, стало одним из наиболее важных поворотных шагов в истории развития человеческой мысли. Недаром Дэвид Юм и Иммануил Кант, философы последующих эпох, сравнивали свои достижения с коперниканскими. Расширившиеся представления о Вселенной привлекли внимание философов к понятию бесконечности. Еще Николай Кузанский, представитель раннего Ренессанса, говорил об «ученом незнании»: мы не можем познать бесконечность в полной мере, поскольку, познавая, мы соизмеряем одно с другим, сравниваем одно с другим, а бесконечность несоразмерна ни с чем (например, бесконечность, поделенная на единицу или на миллион, все равно даст бесконечность). В учении Джордано Бруно (1548—1600) была провозглашена идея о бесконечном количестве миров во Вселенной. Бруно пошел даже дальше Коперника, утверждая, что во Вселенной нет никакого центра (представьте, насколько эта мысль звучала непривычно для современников Бруно), и каждая часть мира одновременно является отражением всей Вселенной в целом. Бруно был наиболее последовательным выразителем пантеистического мировоззрения своей эпохи — взгляда о том, что Бог растворен в природе, и его нужно искать не вне, а внутри мира и среди всего существующего многообразия вещей. Это отражено в его определении природы как «Бога в вещах» и в восприятии материи как активного принципа, в отличие от более популярной точки зрения, основанной на идеях Платона и Аристотеля о том, что материя — это пассивное начало, не способное к произведению ничего без участия формы.

Говоря о социально-философских идеях эпохи Возрождения, следует рассмотреть исследования реальной политики у Никколо Макиавелли и утопические идеи Томаса Мора и Томмазо Кампанеллы (1568—1639).

Политические идеи Н. Макиавелли были наиболее ярко представлены в достаточно небольшом сочинении «Государь». Он считал главным недостатком существующей политической системы разобщенность итальянских городов-государств и защищал идею сильного государства, независимого от власти церкви. Он хотел показать, что ради государственных интересов можно пожертвовать какими-то частными интересами: «благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его господства, от остальных же — воздерживаться по мере сил, не более». С точки зрения Макиавелли, политик далеко не всегда может руководствоваться соображениями долга, поскольку он постоянно сталкивается с людьми, для которых ключевую ценность играет не долг, а личная выгода, и, действуя с ними согласно долгу, он рано или поздно проиграет. Кроме того, как считает Н. Макиавелли, непопулярные меры в ряде случаев приводят к гораздо более эффективным результатам, нежели попытка «выглядеть красиво». Достаточно распространенный термин «макиавеллизм» обычно понимают как защиту аморальности в политике, однако здесь необходимо внести некоторые уточнения. В своем сочинении «Государь» Макиавелли несколько раз проводит идею о том, что государь должен привлечь на свою сторону народ, возможно, даже в ущерб интересам знати. Старых приближенных он может поменять на новых, но новый народ он выбрать не может. Следовательно, своим поведением государь никогда не должен отталкивать от себя народ. В гл. 8 «Государя» Макиавелли подробно рассматривает возможность сохранения власти жестокими средствами, но, с его точки зрения, подобный стиль управления скорее имеет чрезвычайный характер, и соответствующие меры должны быть достаточно кратковременными («обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше»).

Расхождение между реальной действительностью и желаемым социальным устройством послужило толчком к формированию утопических представлений, которые нашли свое наиболее яркое представление в сочинениях Т. Мора и Т. Кампанеллы. Само слово «утопия», которое можно перевести как «нет такого места», фигурирует в названии работы английского мыслителя Т. Мора, посвященной одноименному вымышленному острову.

Островной характер Утопии указывает на явное противопоставление английским реалиям. Времена Т. Мора — это эпоха «огораживаний», насильственного сгона крестьян с земель богатыми хозяевами-фермерами, в результате чего вся Англия наполнилась толпами голодных и нищих людей. В связи с этим неудивительно, что именно деньги и частная собственность вызывали особое отвращение у автора «Утопии». На острове Утопия деньги полностью выведены из оборота, а из золота делают ночные горшки. Т. Мор в своей работе выступал одним из защитников веротерпимости и в итоге даже пострадал за свои убеждения. Он не принял церковную реформу Генриха VIII, в результате которой была создана англиканская церковь. Мор считал, что подобный шаг не ослабляет, а скорее усиливает религиозные конфликты, нередкие в то время. В итоге он лишился всех государственных должностей и затем, после трех лет заключения в Тауэр, был обезглавлен.

Важное место автор «Утопии» уделяет досугу утопийцев: работают они по 6 часов в день (у Кампанеллы в «Городе Солнца» рабочий день уменьшен даже до 4 часов), в остальное время каждый утопиец имеет возможность заниматься различными науками, а в предрассветные часы они собираются, чтобы поучаствовать в совместных чтениях.

Многие идеи Т. Кампанеллы в «Городе Солнца» схожи с этими: Кампанелла выступает критиком частной собственности, религиозных войн и социального бесправия. Однако в его утопическом проекте большая роль отводится военному искусству: и мужчины, и женщины носят военную одежду, и «если бы им и не приходилось воевать, они все равно продолжали бы заниматься военным делом и охотой». Даже из досуга жителей города Солнца (соляриев) изъяты сидячие игры. В государственном устройстве соляриев больше прослеживаются черты аристократизма, чем в «Утопии» Т. Мора: во главе стоит «большая четверка» (Правитель-Жрец и его три помощника: Мощь, Мудрость и Любовь), которая не избирается народом (все должности утопийцев, напротив, являются выборными). При этом Кампанелла указывает, что в число «большой четверки» входят самые лучшие, и в случае, если они находят кого-то лучше себя, то они сразу же слагают с себя полномочия, но подобное случается крайне редко.

Глава 3. Рационализм и эмпиризм в философии Нового времени

1. Ф. Бэкон и Р. Декарт — родоначальники новоевропейской философии

Перед прочтением параграфа вспомните основные идеи Ф. Бэкона, о которых шла речь во введении учебника.

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) главные принципы «восстановления наук» по Ф. Бэкону;

2) особенности бэконовского индуктивного метода и его применения;

3) представления Р. Декарта о дедукции и интуиции;

4) значение универсального сомнения Р. Декарта;

5) какую истину Р. Декарт считал абсолютно достоверной.

Активное развитие математики и естественных наук в Новое время поставило перед философией вопросы, связанные преимущественно с теорией познания: что является определяющим в нашем познании — разум или органы чувств, как достичь окончательного знания, как избежать ошибок в познании. Ответ на первый из этих вопросов вызвал разногласие, и выделилось два главных направления — рационализм и эмпиризм. Эти направления по-разному отвечали и на остальные перечисленные нами вопросы.

Фрэнсис Бэкон (1561—1626), родоначальник эмпиризма, в свое время был известен, прежде всего, как крупный английский политик. Он был способен к политической интриге и умел менять свои взгляды тогда, когда это было нужно для него. Расцвет его карьеры пришелся на время правления Елизаветы I (1558—1603), которую можно смело включить в число самых знаменитых английских монархов. Поначалу Бэкон выступал в оппозиции к ней, а затем стал одним из ее сторонников. В политической суматохе у Бэкона было не слишком много времени для философии. Только в последние годы жизни, после того, как он был обвинен во взяточничестве и лишен государственных должностей, он смог уделить ей достаточное внимание, написав несколько своих главных сочинений: «Новый Органон», «О достоинстве и приращении наук», «Новую Атлантиду».

Проект «Новой Атлантиды» как нельзя лучше иллюстрирует идеалы Ф. Бэкона. Новая Атлантида — государство на вымышленном острове Бенсалем. Благоденствие, описываемое здесь, достигнуто не столько в результате совершенных законов или правильного устройства общества, как предполагали такие утописты, как Т. Мор или Т. Кампанелла. Эти аспекты практически не интересуют Ф. Бэкона — он делает особый акцент на развитости научного знания в этом государстве. Знание, которое для Ф. Бэкона позволяет завоевать могущество над природой, владение искусством изобретения и быстрое внедрение открытий в производство — вот основные факторы, которые позволяют добиться успеха. Английский философ смог предугадать ход развития индустриальной эпохи намного лет вперед. Среди открытий, описываемых им, мы находим наличие высокоскоростных средств передвижения, возможность передавать на большие расстояния звуки и изображения, подводные лодки!

Обращаясь от идеальных проектов к реально существовавшей в то время философии, Бэкон вряд ли мог быть удовлетворен. Он обвинял ее в бесплодности, в книжной учености. Для того чтобы осуществить прорыв, совершенно необходимо, с его точки зрения, заняться делом восстановления наук. Восстановление наук предполагало создание ясной классификации наук, затем требовалось сформулировать новый метод познания и понять, как его применять в теоретическом познании, чтобы он в итоге мог дать плоды.

Бэкон в своей работе «О достоинстве и приращении наук» делит все имеющееся знание на три раздела — историю, поэзию и философию, и особую роль он отводит последней. Стараясь всячески отделить философию от теологии, он говорит о натуральной, естественной философии. Натуральная философия в свою очередь делится также на физику и метафизику. Физика рассматривает ближайшие причины вещей, а метафизику интересуют более глубокие формальные причины. Метафизика лишь достраивает то здание, которое фактически строит физика. Ф. Бэкон подвергает критике аристотелевское представление о целевой причинности как фундаментальной причинности природы. Цели ставят люди, природе же они неведомы, природа лишь действует сообразно определенным законам, для открытия которых нет необходимости в использовании понятия цели.

Обращаясь к формулировке нового метода познания, Бэкон в сочинении «Новый Органон» выделяет два неверных подхода в познании, иллюстрируя их образами паука и муравья. Паук — это образ рационалиста: рационалист строит свое знание на основе чистых понятий, не прибегая к опыту, подобно тому, как паук создает паутину из своей собственной жидкости, выделяемой из брюшка. Муравей — это образ чистого эмпирика: подобно муравью готовому часами собирать материал для своего жилища, чистый эмпирик предпочитает путь накопления фактов. Эти подходы по отдельности не позволяют создать полноценную науку: первый не способен вывести из плена умозрительных идей, а второй, хотя он является более предпочтительным для Бэкона, делает слишком большой упор на конкретных фактах, будучи не способен к обобщению. Бэкон предлагает средний путь, совмещающий достоинства обоих подходов, — путь пчелы, извлекающей из цветков все, что ей нужно для создания меда. Эта иллюстрация подчеркивает идею Бэкона о том, что информацию о мире мы получаем с помощью наших органов чувств, но разум выполняет важную функцию анализа и контроля.

Рассматривая бэконовские образы паука, муравья и пчелы, мы можем увидеть, что ключевым научным методом для него был индуктивный, предполагавший переход к научным обобщениям только после изучения конкретных опытных примеров. Однако логически достоверна только полная индукция — метод выведения общего заключения на основе всех возможных случаев. Хотя иногда полная индукция применима на практике (например, нам достаточно легко рассмотреть всех студентов, сидящих в аудитории, чтобы сделать общий вывод, что все они относятся к одной студенческой группе), подавляющее большинство научных задач невозможно решить подобным путем. Соответственно, нам нужно прибегнуть к помощи неполной индукции, но она логически недостоверна и неумелое ее использование может привести к ошибкам.

Ф. Бэкон хорошо понимал недостатки неполной индукции и предложил ряд мер, направленных на увеличение ее надежности в качестве метода познания. Во-первых, нужна постепенность в переходе к обобщениям — как утверждает Бэкон, «человеческому разуму надо придать свинец и тяжесть, чтобы они сдерживали всякий прыжок и полет». И действительно, многие ложные теории возникали на основе поспешных выводов, опирающихся на очень ограниченное число примеров. Во-вторых, Бэкон обратил внимание на то, что хотя вывод, полученный в ходе неполной индукции, не является доказанным с полной достоверностью, достаточно лишь одного контрпримера, чтобы отбросить его (так, если мы на основе неполной индукции делаем общее заключение, что в студенческой группе учатся одни девочки, то нам достаточно найти хотя бы одного мальчика, чтобы отвергнуть общий вывод). Поэтому он предлагает кроме фиксации случаев присутствия какого-то факта также проверять случаи его отсутствия и составлять кроме специальных «таблиц присутствия» также «таблицы отсутствия». Кроме того, Бэкон добавляет к этим таблицам также «таблицы степени» — списки случаев, где наблюдаемое свойство существует в разной степени в зависимости от влияния определенных факторов. Для создания этих таблиц недостаточно только наблюдения — Ф. Бэкон указал на существенную роль эксперимента в научном познании, ведь именно с помощью хорошо поставленного эксперимента часто опровергаются ложные утверждения.

Для своего времени метод Ф. Бэкона имел революционное значение, став основой для последующего применения индукции. Однако существенным недостатком бэконовского подхода было игнорирование роли математики — он даже не включает ее в свой перечень наук. Он не признавал также астрономических теорий Коперника и Кеплера, широко использовавших математические методы.

Осознание однобокости бэконовской теории познания и усиление роли математики в познании сделало возможным появление рационализма. Автором первой рационалистской философской концепции Нового времени стал Рене Декарт (1596—1650). Как и Бэкон, он отводил особое место учению о методе, но в качестве главного выделяет дедукцию. В сочинении «Рассуждение о методе» Декарт выделяет четыре правила своего дедуктивного метода — метода нисхождения от аксиом к частным выводам (здесь он обратил внимание на математику, широко применяющую дедуктивный метод и впечатлившую Декарта своей строгостью). Первое правило («никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению») характеризует выбор исходных положений — они должны быть таковы, чтобы их было невозможно подвергнуть сомнению. Второе правило («делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить») указывает на необходимость анализа, чтобы затем последовательно рассматривать каждую из выделенных задач. Это требование последовательности содержится в третьем правиле («располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу»). Однако метод будет несовершенным, если не добавить к указанным требованиям также требование полноты (четвертое правило: «делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено»).

Рассмотрим теперь, как Декарт использует свой метод для решения философских проблем. Этому посвящена его работа «Размышления о первой философии». Прежде всего, встает вопрос о том, как найти те аксиомы, из которых затем будет выведено все последующее знание. Эти аксиомы не могут быть получены с помощью дедукции, ибо в таком случае получается, что есть еще какое-то знание, более общее, чем они. Не подойдет здесь и метод индукции — он не придаст аксиомам должной достоверности. С точки зрения Декарта, аксиомы могут быть получены интуитивно, т.е. непосредственно, но это не какое-то мистическое озарение. Как указывает Декарт, эта интуиция порождается «естественным светом» человеческого ума. То, что определенные утверждения получаются интуитивно, отнюдь не перечеркивает значения дедуктивного метода: интуиция для Декарта выступает не в качестве противоположности дедукции, а как ее помощница. Однако чтобы «естественный свет» осветил необходимую истину, Декарт прибегает к методу универсального сомнения. Универсальное сомнение — это только методический прием, который нам нужен до той поры, пока мы не открыли самой первой и самой очевидной истины, в которой мы уже не сможем усомниться. Но в какой истине мы не способны усомниться? Можем ли мы быть уверены, что наши ощущения — это не просто галлюцинации, можем ли мы взять за основу наши мысли, если во множестве случаев мы убеждаемся в их ошибочности? Хотя очень трудно открыть что-то абсолютно достоверное, Декарт не отчаивается в своих поисках. Он рассуждает так: по крайней мере, я сомневаюсь, а только мыслящее существо может сомневаться. Но поскольку я мыслю — я существую. Таким образом, Декарт открывает первый главный принцип своей философии — «Cogito, ergo sum» («Я мыслю, следовательно, я существую»). Эта мысль столь ясна и отчетлива, что, как полагает Декарт, всякая другая мысль, выводимая из нее, должна также удовлетворять двум критериям — ясности и отчетливости. Ясное, в отличие от смутного, с очевидностью воспринимается умом, а отчетливость предполагает то, что мы способны отличить данную идею от всех остальных. Декарт не останавливается только на открытии первого принципа, и он спрашивает себя, достоверен ли мир, окружающий нас. Его достоверность уже нельзя вывести из нашего чувственного опыта, поскольку Декарт в самом начале усомнился в нем. Но у нас, несовершенных людей, есть идея Бога как всесовершенного существа (Декарт защищал теорию врожденных идей — идей, не полученных из внешнего опыта и присутствовавших в нас еще до того, как мы что-то начали познавать), и мы, с точки зрения Декарта, не могли бы никак ее получить, если бы она не была предварительно вложена в нас Богом. Если Бог действительно существует, то он не может нас обманывать и вводить в заблуждение, следовательно, окружающий нас мир существует и не является иллюзией. Таково схематичное изложение декартовской дедукции. Но что делать, спросим мы, когда речь зайдет не о столь общих утверждениях, а о конкретных фактах? Сможет ли нам помочь дедукция в данном случае? Здесь Декарту все-таки приходилось признать, что дедукция не всесильна, и чем дальше мы продвигаемся в нашем познании, тем чаще мы должны прибегать к опыту, однако найти четкую грань между рациональным и опытным знанием ему все-таки не удалось. Эту задачу в дальнейшем попытался решить немецкий философ и ученый Г. В. Лейбниц.

2.Дальнейшее развитие рационалистического учения

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) главные идеи классического рационализма Р. Декарта, Б. Спинозы и Г. В. Лейбница;

2) важнейшие положения учения Б. Спинозы о субстанции и его отличия от учения Р. Декарта;

3) смысл понимания Б. Спинозой свободы как познанной необходимости;

4) отличия истин разума от истин факта по Г. В. Лейбницу;

5) представления Г. В. Лейбница о духовных субстанциях — монадах;

6) решение Г. В. Лейбницем проблемы существования зла в нашем мире как наилучшем из возможных миров.

Говоря о развитии рационалистического учения после Р. Декарта, следует выделить философские идеи Бенедикта Спинозы (1632—1677) и Готфрида Вильгельма Лейбница (1646—1716).

Среди общих идей классического рационализма Р. Декарта, Б. Спинозы и Г. В. Лейбница можно выделить следующие:

1) опора на математический (дедуктивный) метод познания как на наиболее достоверный;

2) представление о том, что наш разум способен познать наиболее основополагающие истины бытия;

3) познание не начинается с «чистого листа», оно происходит на основе уже существующих безусловных принципов — Р. Декарт называл их «врожденными идеями», а Г. В. Лейбниц — задатками мышления;

4) сведение всего многообразия психологических явлений (эмоциональных, волевых и т.п.) к познавательным.

Голландский философ Бенедикт Спиноза принадлежал к португальской еврейской семье Эспиноза, переселившейся из Португалии в Голландию в связи с гонениями на евреев. Поначалу Спиноза учился в еврейском религиозном училище, однако из-за связей с кружком вольнодумцев он был осужден и изгнан из общины. Ему пришлось переселиться в сельскую местность и зарабатывать себе на жизнь шлифовкой линз. Только в 1669 г. он смог перебраться в Гаагу, где правительство возглавлял его единомышленник, Ян де Витт. Но жизненный путь Спинозы был не очень долог, и он умер в 1677 г. от болезни легких. Среди важнейших его сочинений следует назвать «Этику», законченную незадолго до смерти в 1675 г., и «Богословско-политический трактат».

«Этика» — достаточно необычное произведение, в котором Спиноза попытался изложить всю систему своей философии геометрическим способом — переходя от аксиом к теоремам с доказательствами. Название сочинения совсем не исчерпывает его содержания — в своей работе Спиноза также отводит большое место учениям о Боге и о познании. «Этика» начинается с рассуждений о Боге. Бог понимается Спинозой как субстанция — этот термин подчеркивает у Спинозы момент самодостаточности Бога, который является причиной самого себя. Все существующее включено в Бога как многообразие Его состояний — модусов. Как указывает Спиноза, «без Бога ничто не может ни существовать, ни быть представляемо». Кроме модусов, в субстанции можно выделить множество атрибутов — неотъемлемых свойств субстанции. Среди главных из них Спиноза выделяет протяженность (как свойство занимать определенную часть пространства) и мышление. Здесь он опирается на идеи Р. Декарта с тем отличием, что Декарт считал протяженность и мышление характеристиками двух различных субстанций (соответственно, протяженной и мыслящей), а Спиноза определил их как атрибуты одной и той же субстанции. Представления о Боге, выраженные в «Этике», значительно отличаются от ортодоксальных, как христианских, так и иудейских. Он пытается лишить Бога всех признаков антропоморфизма. В частности, с точки зрения Спинозы, глупо предполагать, что Бог творит ради какой-то цели, подобно тому, как люди делают что-либо для достижения определенного результата. Творить для какой-то цели — это стремиться к тому, чего еще нет, но по отношению к Богу, который включает в себя все, подобное, говорит Спиноза, нелепо утверждать. Спиноза лишает Бога также способности выбора — он не выбирает, а действует целиком из необходимости своей природы.

Переходя к своему учению о человеке, Спиноза прежде всего касается проблемы познания. В основе его учения о познании лежит представление о двойственности человеческой природы: человек состоит из тела и души, тело, будучи протяженным, является модусом атрибута протяженности, тогда как мыслящая душа — модусом атрибута мышления. Но это две стороны одной же «медали» — одной субстанции. Что бы мы ни брали — тело или душу человека, — везде мы обнаружим одинаковый порядок, т.е. одинаковую связь причин. Согласно Спинозе, мы можем познавать тремя различными способами, и в трактовке этих способов познания он выступает как последовательный рационалист. Первый вид познания, «познание через беспорядочный опыт», он считает неадекватным, включая сюда чувственный опыт и мнения, полученные понаслышке. Наш чувственный опыт неадекватен, т.к. познает внешний мир не прямо, а опираясь на состояния нашего тела. Мнения, полученные понаслышке и принятые легковерно, — это традиционный объект критики рационализма, и неудивительно, что они включены в число видов неадекватного познания. Но есть еще два вида адекватного познания, рассудочное и интуитивное. Таким образом, Спиноза продолжает декартовскую линию философии, отводившей наибольшую роль дедукции и рациональной интуиции. Для всей сферы адекватного познания характерна независимость от тех состояний, которые испытываются нашим телом. Адекватное познание, отвлекаясь от модусов, направлено на постижение самой субстанции.

Наше тело, будучи включено в единую природную цепь причин, испытывает ряд состояний, аффектов. Эти состояния могут быть вызваны как воздействием вещей окружающего мира, так и осознанием этого воздействия. Аффекты могут повышать способность тела к действию (например, радость), а могут и снижать ее (например, печаль). В первом случае мы говорим, что человек активен, а во втором — что пассивен. Мы не способны избежать аффектов, поскольку они выражают природную необходимость, и освободиться от аффектов в таком смысле — то же самое, что освободиться от желаний и не испытывать удовольствий и неудовольствий, что невозможно. Однако, согласно Спинозе, опасно быть рабом аффектов, рабом состояний своего тела, не позволяющим человеку достичь полной свободы. Идеи подобных аффектов получаются через «беспорядочный опыт», следовательно, являются смутными. Напротив, путь человека к свободе заключен в адекватном познании.

Спиноза — один из наиболее ярких мыслителей, определяющих свободу как познанную необходимость. Свобода человека так же не имеет никакого отношения к выбору, как и свобода Бога. Хотя разум не всесилен в обуздании аффектов — важную помощь ему в этом оказывают более сильные аффекты, — Спиноза верил, что человек, в конечном счете, способен прийти к полностью адекватному познанию, будучи движим «интеллектуальной любовью к Богу». Суть этой любви — познавать Бога как единую субстанцию, включающую в себя все возможные состояния.

В философии Спинозы нашли свое отражение несколько важных тенденций. Во-первых, это пантеистическая составляющая, стремящаяся к нахождению Бога в природе, в многообразии природных явлений. Сильна и натуралистическая тенденция — стремление к объяснению всех фактов на основе природных закономерностей. И, конечно, Спиноза был продолжателем рационализма и философии Декарта, что ясно отражено в его трактовке человеческого познания и человеческой деятельности.

Готфрида Вильгельма Лейбница можно назвать «немецким Ломоносовым» — настолько поражает энциклопедичность его знаний и фантастическая работоспособность. Он преуспел в разных областях познания: в математике, логике, физике, биологии, праве, экономике, инженерной деятельности. Кроме того, он прославился в политической и научно-организационной деятельности. В частности, познакомившись с русским царем Петром Великим, он подготовил план создания Академии наук в Санкт-Петербурге. Среди главных философских сочинений Лейбница следует назвать «Новые опыты о человеческом разумении», «Теодицею» и «Монадологию».

Лейбниц был важным систематизатором в области философской мысли. Именно он внес в философию деление на материалистов (направление, которое, как он считал, берет свое начало с Эпикура) и идеалистов (опиравшихся на учение Платона). Отталкиваясь в своей философии от рационализма Декарта, он внес важные уточнения в его метод. Лейбниц различает в своем учении две группы истинных суждений: истины разума и истины факта. Соответственно, все наше познание подчинено двум главным законам — закону достаточного основания и закону непротиворечия. Смысл закона непротиворечия состоит в том, что нельзя об одном и том же предмете в одном и том же отношении одновременно и утверждать, и отрицать что-либо. Логические суждения истинны только исходя из своей формы, поскольку их отрицание невозможно: таковы, например, известные логические законы — закон тождества, закон исключенного третьего. Это то, что Лейбниц называет истинами разума — такими истинами, для обоснования которых нам не нужно обращаться к нашему опыту. Но большинство истин не таково: даже такая истина, что после дня должна идти ночь, не является истиной разума, поскольку логически непротиворечиво помыслить обратное. Эти истины, истины факта, нуждаются в дополнительном обосновании и подчинены закону достаточного основания, который гласит: «Ни одно предложение не может быть принято без доказательства, ни одно название без объяснения».

Обращаясь к понятию субстанции (впоследствии Лейбниц вводит другой термин для нее — «монада»), Лейбниц особо выделяет в ней момент активности (одно его определений субстанции — «существо, способное к действию», также он говорит, что «нельзя объяснить, в чем состоит существование субстанции, если отнять у нее деятельность»). Лейбниц приравнивает субстанции к нематериальным силам, действующим в природе. Этих сил множество, а потому и субстанций-монад также много. Лейбниц выделяет несколько видов монад: энтелехии (простые полностью бессознательные неорганические и растительные монады), души (монады, наделенные способностью к восприятию и памятью), духи (человеческие монады, наделенные способностью к рефлексии, или, как ее называет Лейбниц, апперцепции) и Бога как высшую монаду.

Лейбниц также затрагивает одну из серьезнейших проблем, встающих перед философом-рационалистом: учитывая вышеназванный порядок всего существующего в мире, чем можно объяснить наличие в нем многочисленных несовершенств? Это подводит немецкого философа к проблеме, возникшей задолго до него, — проблеме теодицеи, оправдания Бога в наличии зла в мире. Веря в то, что мы живем в наилучшем из всех возможных миров, Лейбниц выделяет несколько типов зла: метафизическое (синоним несовершенства вещей по сравнению с совершенством Бога), физическое (боль, страдание) и моральное (грех). В своей работе «Теодицея» он показывает, что физическое и моральное зло берут свое начало в метафизическом: мы страдаем, и мы грешим, поскольку мы несовершенны. Таким образом, решение проблемы теодицеи было связано с признанием необходимости метафизического несовершенства — иначе творение полностью совпало бы со своим Творцом.

3.Дальнейшее развитие эмпиристского учения

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) главные идеи классического эмпиризма;

2) социально-философские взгляды Т. Гоббса, его представления о познании и природе;

3) сущность позиции механицизма;

4) гносеологические и социально-политические идеи Дж. Локка;

5) как Дж. Беркли опровергал существование материи;

6) главные разделы «науки о человеческой природе» Д. Юма, его основные гносеологические и этические представления.

В этом параграфе мы рассмотрим учения нескольких философов: Томаса Гоббса (1588—1679), Исаака Ньютона (1643—1727), Джона Локка (1632—1704), Джорджа Беркли (1685—1753) и Дэвида Юма (1711—1776).

Среди главных идей классического эмпиризма можно выделить следующие:

1) основой познания является наш чувственный опыт, а наш разум, анализируя и систематизируя данные опыта, не вносит туда ничего нового («Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах»);

2) опровержение существования врожденных идей — все наши идеи имеют опытное происхождение;

3) одной из центральных проблем является проблема границ нашего познания (Дж. Локк, Д. Юм).

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.