Бесплатный фрагмент - Феликс Комаров. Прикосновение к свету. Адвайта. Сатсанг

Предисловие

Уважаемый читатель, позволю себе представить книгу, составленную по эссе, стихам и сатсангам почтенного учителя Феликса Комарова, которого невозможно описать в номинальных обозначениях, непременно сужающих пространство его безграничности и мудрости. Путь становления Феликса представлен в его небольшом эссе, размещённом на страницах книги и содержательном интервью, раскрывающем его и как учителя, и как актера, и как философа, и как религиоведа, и как человека, способного выразить невыразимое в пучине рассудочных концепций и библиотек знаний, обрекающих искателя на беспомощные скитания. Феликс тонко, благородно, изысканно извлекает чудо существования, сокрытое за суетными стенами обыденности. Чудо существования, поникшее за невольно поглотившей верой в отдельность Я, за верой в то, что авторское Я способно независимо выбирать, жить, дышать. Ненароком попав однажды в объятья вечности, сердце внемлет истине, враждуя с украшением тюрьмы невежества. На встречах Феликс изящно передает состояние объятий бездны, где исчезает путник, где умолкает слово, где знание любви не знает имени и формы, где знание в незнании пылает, стремясь вернуться к океану изначального. Диалоги переданы с максимальной точностью и сохранением состояния (в данном случае передача состояния — это выделение интонационных, невербальных акцентов с сохранением выразительных (эпитеты, метафоры, сравнения и т.д), описательных, повествовательных, эмоционально-чувственных настроений в диалогах). Передача состояния сопутствует острому и живому восприятию указателей для читателя, стремящегося с открытым сердцем пробудить то истинное, что скрыто за лавинами растерянных отражений.

Посвящённое Феликсу Комарову.

Рождённый в слове исчезал за гранями столпов творений веры

Рожденный былью ускользал в невольном трепете души пред мигом над разгулом ослепляющей тиши

Рожденный быть повергнутым свирепым натиском огня и обратиться в пепел ужаса безмолвия покрова обнаженья сна

Рожденный быть на сцене зачарованных томлений в ликах волн, истерзанных, заледенелых, пёстрых, вялых, страждущих и первородно грешных

Рожденный быть встречал рассвет, покинув, вздрогнув, не узнав, не растерзав прощальный крик — остался просто быть, дописывая вечностью рассказ об эхе, где жил поэт, встречавший небо.

Панина Яна. Стихотворение написано

по мотивам рассказа Феликса о том дне в 2012 году, когда ранним утром им не был обнаружен автор-деятель, когда буквально физически его пронзила молния милости. «Я» было утрачено. Рождённый быть остался Быть, где тьма и свет не знают меж собой рассвет.

Эссе Феликса Комарова. Прикосновение к Свету. Мастер

Мастер противоречив. Он парит каменной птицей и пушинкой пробивает гранитные скалы. Создавая хаотичную структуру беседы, мастер погружает вопрошающего в противоречия его ума. Прокрутив ученика на центрифуге парадоксов, он выпускает его в мир растерянного, но полного переживания тайны и любви.

Мастер точен в каждом слове и каждом жесте. В кажущейся противоречивости его беседы проглядывает сложная многомерная структура, бережно подводящая ум ученика к пределам понимания и дающая импульс для выхода за эти пределы.

Освобождая искателя истины от свинцовых гирь окаменевших метафизик, расплавляя бессознательные убеждения, мастер направляет пытливый ум за пределы слов и переживаний.

Учитель учит, а мастер творит. Как скульптор он отсекает всё лишнее и приводит к совершенству пустоты. Через инструменты активного воображения, притчи, метафоры, неординарное поведение, внимательность и сострадание, легко отвлекаясь от темы и так же легко возвращаясь к ней, мастер собой показывает пример пробуждённого мышления и восприятия.

Мастером его делает не только отношение учеников, но и несомненное наличие творческой силы и мистического восприятия, когда ответ возникает раньше вопроса, а молчание сильнее слова.

Мастер и есть учение. И учатся не у текстов, а у мастеров, эти тексты создающих.

Мастер сострадателен и полон любви. Она не проявляется в словах и редко проявляется в действиях, но чуткое сердце слышит эту любовь и идёт на её зов.

Любовь — это инструмент Бога. С его помощью он преобразует животное начало человека в его божественную суть. Мастер — воплощение этой любви.

Ум — раскалённая пустыня

Не оросить её вовек

Напрасно слышит Божье имя

Бесплодный мыслью человек.

Быть может из глубин подземных

Прорвётся истины поток

И мы замрем тревожно, немо,

И первый раз услышим — «Бог».

ДО И ПОСЛЕ. КРАТКАЯ ДУХОВНАЯ АВТОБИОГРАФИЯ. ФЕЛИКС КОМАРОВ.

В 2012 году 2 июня произошёл опыт. От прежних духовных опытов переживания ясности, иллюзорности, силы, единства или любви он отличался странной нелепостью. То, что никогда не существовало, оказалось утраченным. По сути, узнавание этого произошло только в момент его потери. Если ты всю жизнь нёс мешок и даже не знал, что ты его несёшь, то его потеря может испугать, но в этом случае испугаться было некому. Нельзя сказать, что прекратились страдания или окончился поиск. Страданий у меня не было и до этого. Первый духовный опыт, лишивший всякой возможности страдать, был 1989 году. В том случае всё было по канону. Друзья предали, любимое дело, на которое было потрачено очень много сил, потеряло смысл, и возраст подходящий — 27 лет. Что-то близкое к кризису. Помню, я даже написал такие строчки: «Мне скоро тридцать трёх ещё не хватит, а что потом, быть может, только три приходит время для распятья, пока молчи, не говори». В этот момент мне попалась ксерокопия книжки Ошо «Дао. Путь без пути». Это была первая духовная книга, которую я прочёл. Помню слёзы облегчения, когда вдруг пришло понимание, что жизнь — это поток, что не за что цепляться и нечем дорожить. Красота появляется вместе с уродством, сила с бессилием, веселье с печалью. Никто не знает, что для него хорошо, а что плохо. Я не знал тогда, что это был духовный опыт. Но это понимание вело меня сквозь бурные девяностые годы и позволило, не потеряв себя, построить небольшой книжный бизнес. Поэтому и поиск как форма бегства от страданий даже не начинался. Но сердце тянулось к чему-то, что даже не имеет названий. Его радовали мистические тексты, практики, общение с мастерами. Это не было средством спасения, это просто было интереснее всего остального. Как я сейчас пониманию — мне везло. Я не попал в секту, не имел чёрных, разрушающих психику, учителей. Тот первый опыт определил взгляд, и я всегда тянулся к лёгким, ясным людям. Не очаровывался и не разочаровывался ни в мастерах, ни в учениях. Эта направленность привела меня к Бурлану, создателю системы Симорон. Его лёгкость, театральность, игривость и несерьёзность пришлись по душе. По сути, Симорон — недвойственное учение, хотя сам себя он так не позиционирует. И все же чего-то не хватало. Ум раскрыт и ясен, мысли как облачка на небе, понятия «проблема» не существует, а сердце закрыто. И, как и в первом опыте, о том, что может быть иначе, я узнал только тогда, когда это произошло. Встреча с Аркадием Ровнером, духовным практиком, мистиком, поэтом перевернула моё представление о себе. Сердце открылось и запульсировало. Помню это странное состояние наполненности любовью. У меня в этот же день были занятия с группой по Симорону. К моменту этой встречи я уже пять лет вёл в Одессе школу Симорона. Для меня это было обычное занятие, но, уходя, люди благодарили, как будто я им дал что-то ценнее знаний и методов. Моя дружба с Аркадием продолжается и до сих пор. Хочется ещё отметить общение и дружбу с Ламой Олегом. Его перевод «Драгоценной сокровищницы Дхармадхату» — моя любимая книга. Я с радостью приезжал к нему и даже организовал несколько встреч в Одессе. Знакомство с практиками Буддизма и введение в естественное состояние под руководством такого мастера — это большая ценность. Как сейчас ясно, всё это вело к лету 2012 года. Но всё, что можно сказать об этом опыте, — это «ничего не произошло под деревом Бодхи». Так пересекаешь экватор в океане, до экватора океан и после экватора океан. Может, тысячи жизней шёл корабль к экватору, а может, все эти жизни — одно мгновение сна. Какое это имеет значение. Ничего не меняется, и в то же время меняется все. Жизнь перестает притворяться чем-то другим. Она раскрывается и продолжает свой бесконечный танец. Усилие и безусильность не противоречат друг другу и не происходят по очереди, они сливаются в единое движение. Духовное развитие продолжается, но это становиться естественной жизнью духа, с вектором, направленным в бесконечность. Омрачения появляются, но уже в момент появления начинают растворяться, как снег, выпавший в теплый день.

Я долго плыл, сгорали города,

Ветшал корабль и вороны года

Кружили с каждой милей все чернее.

Порвались паруса, погнулись реи,

Команда разбежалась по портам,

И скоро я уже останусь сам.

Я стал хитер как одинокий кит,

Узнал я то о чем волна молчит,

Смотрел на звезды как в глаза врагов,

Срывал Изиды царственный покров.

Испепелив всю душу до углей,

Познал глубины северных морей.

Я как клинок холодного огня,

И скоро глубина возьмет меня.

Я бросил дом в погоне за мечтой

Я думал зряч, а вышло что слепой.

И пену пропуская сквозь ладонь,

Хрипел и бился как упавший конь.

Но я поднялся, небо плыло в море,

Его я обнял и с волною споря,

Поплыл на встречу с брошенной землей.

Но тот кто плыл, тот был уже не мной.

Без корабля, без знания, без сил,

Он бросил все и просто в ночь уплыл.

Как море в штиль спокоен и упруг,

Он был в аду и завершил свой круг.

Дойдя до дна распластанной звездой,

Утратил путь и выжег облик свой.

Теперь его черты несет прибой,

Встречай земля, вернулись мы домой.

Творчество реализует себя в творении, исходя из природной уникальности индивидуума. Все привычки тела и ума сохраняются, но не оказывают никакого воздействия на жизнь. Так было всегда, поэтому ничего не изменилось, просто не стало того, кто думал, что может быть по-другому. Эти строчки я написал через месяц после этого опыта и сейчас после пяти лет не изменю в них ни одного слова. С годами это понимание только углубляется. То, что открылось в этом опыте, никуда не ушло, но оно никогда и не появлялось. Оно всегда присутствовало как вдохновение в стихах, как интерес к жизни, как радость от встреч с учениями и мастерами. Перечитывая свои стихи, написанные задолго до этого опыта я вижу его свет в каждой строке:

Нам больше нечего желать,

Когда распахнуты все двери,

И благодать превыше веры,

Брать — означает отдавать.

Вести по вечности надрез,

Узор, просвечивая тьмою,

И в бесконечный свет небес,

Нырять как в омут с головою.

Пир Бога

Человеческий поиск Бога, Абсолюта, Истины — это пир Бога. Бог постигает себя через постижение индивидуального Я. Он воспаряет на его вершины и опускается в его глубины. Как гурман он смакует тончайшие переживания, облизывая как «мороженку» холод пустоты, запивая её горячим чёрным шоколадом полноты бытия. И этот пир прекратится только тогда, когда Господь придёт к насыщению. «Индивидуальное Я» превратится в плоть Бога. Господь самоед. Всё, что он поглощает, создано из него самого. Познание через поглощение самого себя — это величайшее наслаждение Бога. Поэтому, когда «Духовный искатель» переживает это как свой индивидуальный опыт, он погружается в бесконечное блаженство и только желание «Абсолютного гурмана» растянуть удовольствие возвращает искателя к поиску. Разнообразны блюда божественной кухни. Повар смешивает воедино страх и гордость, приправляет острой страстью, разбавляет разочарованностью, медленно варит на открытом огне побед и поражений. Добавляет мёд радости и соль мудрости. И остужает холодом покоя. Блюдо готово, приятного аппетита, Господь.

Господь познающий себя как меня

Сквозь негу блаженства

Страданье утраты

Сквозь крик одиночества — «это не Я!»

Сквозь жизней рассветы и смерти закаты

Сквозь смех над святым

Сквозь мольбы в тишине

Сквозь имя звучащее звуком постылым

Господь ты огонь, а я искра в огне

Так дай же мне веру и дай же мне силы.

Тебя познавать как себя.

Нерождённый ребёнок

Христиане говорят: «Будьте как дети и увидите царствие небесное». Детская невинность несомненна, но также несомненно, что уже в детях зерна будущих страданий готовятся взойти и расцвести пышным цветением. Выйдя из пребывания в естественном самадхи, маленький человек получает первый опыт разделения, и спящая авторская программа начинает просыпаться и обуславливать его жизнь. Именно тогда и рождается тот, кого мы называем нерождённым ребенком. Это не момент физического рождения, а момент начала функционирования программы. Суть её в том, что она искажает свободное течение информации или, иначе говоря, повреждает познающую природу. Пребывание в естественном самадхи не прекращается, но создается иллюзия его прекращения. Проявление аспектов основы искажаются и не узнаются. Так, проявление материнского аспекта (аспект наполненности) становится тоской по любви, стремлением к власти и накоплению материальных благ, но все попытки наполнить то, что уже абсолютно полно, причиняют только страдания. Аспект осознанности превращается в жажду знаний, в необходимость понимания, в бесконечный мучительный поиск смысла. Пустотность, описанная и узнанная как пустота, превращается в вечный поиск покоя, бегство от жизни, экзистенциональный кризис и ужас небытия. Этот аспект чаще всего вызывает духовный поиск и приводит в одном случае к наркомании, в другом к усиленным медитациям, или к тому и другому вместе. Но, как невозможно наполнить полноту, так невозможно и высветить свет, и успокоить покой. Это искажение и создает эффект растяжки, болезненный шпагат между тем, что есть и тем, что должно быть. Прекратить поиск до его окончания невозможно, ведь всё, чем занимается человек: строит отношения, зарабатывает деньги, развивает личность, — это просто другой вид духовного поиска и этого всегда будет недоставать, потому что каждое достижение будет искажаться вирусом и не соответствовать существующему идеалу. Получается замкнутый круг, где постоянное переживание ясности, полноты и пустотности не регистрируется в знании и инициирует стремление прийти к ясности, полноте и пустотности. «Увидь разводку и освободись», — говорят учения, но весь парадокс в том, что основой искажающей программы является тот, кто хочет от нее освободиться. Именно он стремиться ЗНАТЬ эти изначальные аспекты, но не может, потому что сам появился в знании. Познакомившись с учением, человек начинает знать о появлениях авторской программы, знать о путях ее разоблачения и знать о своем стремлении избавиться от неё, а вернее от себя. Но всё это знание базируется вокруг знания о Я, и так же само неотделимо от изначальной ясности, полноты и пустотности. Этот круг бесконечного бегства от того, что есть и стремления к тому, что есть, кажется бесконечным, но когда он заканчивается, оказывается, что он никогда и не начинался. И как сказал Адьяшанти: «Это не вы получаете просветление, это просветление избавляется от вас».

Мы рождаемся и кричим,

Забери нас Творец отсюда.

Этот мир нам невыносим,

Сотвори же скорее чудо.

Пусть исчезнет проклятый плен…

Это тело кричит от боли,

Бьется призрак о камни стен,

Рвется с горла лишь вопль, доколи…

Привыкаем, куда уйти…

А вокруг, лишь шипы да колья.

Не спасти, не спасти, не спасти.

Этот мир и себя от боли.

Вот и прячешься в норку дней,

Соглашаешься с этой долей,

Вроде менее так больней,

Это театр, мы играем роли.

Там прекрасное далеко.

Там спасенье и свет предвечный,

И становиться так легко…

Босиком, по дорожке млечной…

А вокруг тот же смрад и ад,

Но глаза пьют покой небесный,

И конечно нас ждет всех сад,

Не посаженый, но чудесный.

И конечно нас ждет приют.

Там для нас и огонь и пища…

Но приходится жить нам тут,

Демиургу быть жалким нищим…

Как увидеть, сквозь лжи песок,

Когда кровь заливает веки,

Что вокруг, в каждом камне Бог,

Пребывает во всем, во веки.

Только Бог, что живет как мир

Только Бог, что родился в Боге,

Только Бог, совершает пир,

В каждом миге и в каждом слоге.

Смерть и просветление

Часто мудрецы сравнивают просветление со смертью. Такое сравнение может для некоторых иметь негативную коннотацию, но то, что один мудрец называет смертью, другой называет вечной жизнью. Это не противоположные понятия, как кажется на первый взгляд. Их кажущуюся противоположность создаёт представление о вечности как о бесконечно большом количестве лет. Но смерть — это прекращение существования этой формы, её исчезновение из времени, а вечность это отсутствие времени. Что же заставляет мудреца ставить знак равенства между просветлением и вечностью? Просветление — это исчезновение воображаемого персонажа, живущего во времени. Все процессы, которые привели к этому, так же существовали во времени и с исчезновением времени (созданного убеждением в существовании персонажа) так же прекращаются. Тело продолжает своё условное существование до смерти. А то, что мы называли собой, увидено как никогда не существующее, поэтому не способное на процесс развития, как до этого понимания, так и после.

Эта тоска по встрече,

Которую оттягиваешь каждый миг.

И ожидать, кажется легче,

чем прийти и сказать

«Здравствуй вечность я твой должник».

Вечность посмотрит бездонным взором

И скажет тихо как летний бриз

«Ты шел ко мне через горы.

Ты падал вверх, подымался вниз.

Ты гнал колесницу по зодиаку.

За жизнью жизнь отползал во тьму.

Искал свой свет, упивался мраком

И сам себя заключал в тюрьму.

А я ждала, когда обернешься

И все-таки дождалась.

Видишь, сколько любви льется,

Из смертью открытых глаз»?

Вот и страшишься это увидеть.

Лучше жить в тоске и ожидании встречи.

Жарить у моря пойманных мидий.

Читать в палатке «Сын человечий».

Вечность она ведь часов не считает,

Пусть подождет еще до рассвета…

И вечность ждет небом мерцая,

Пока не дашь на вопрос ответа.

Мы изначально просветлены и не можем стать более просветлёнными. Но это не отменяет устремлённость, усилие и практики. Кажущийся парадокс легко понять, если заменить слово просветлены на слово здоровы. Мы изначально здоровы, но это не отменяет необходимость здорового образа жизни и лечения, если мы заболели. Усилия и практики возникают в ответ на «заболевания» ума, приносящие страдания. Но так же как, несмотря на изначальное здоровье, мы подвергаемся разрушающим здоровье факторам, начиная с момента оплодотворения (наследственные болезни, инфекции, питание и состояние матери), так же изначальная просветлённость всегда омрачена врождёнными и приобретёнными тенденциями ума. Когда они причиняют страдание, а благое рождение позволяет увидеть причину этого страдания, начинается путь исцеления. И так же, как в случае с заболеваниями тела, мы не можем не стремиться к избавлению от страданий. И факт того, что изначальное здоровье никуда не исчезло, в этом контексте это энергия жизни, выходящая за рамки тела (без мистики в мёртвом теле очень активная энергия жизни неправленая на его распад и создание новых живых форм), не остановит наше стремление. Вопрос контроля и притязаний как на выздоровление, так и на просветление требует практики самоисследования, которая, если произойдёт и успешно завершится, и приведёт к пониманию изначального просветления.

То, что названо тобой

Это взгляд, на мир чужой.

Это мыслей тёмный рой.

Это путник и изгой.

То, что названо другим,

Это едкий, жирный дым.

Это страх уснуть одним.

За стекольный злобный мим.

«Бог» слова и «чёрт» слова.

«Свет» и «истина» слова.

«Я» слова «другой» слова

«Есть» и «нет» слова, слова…

Если вычеркнуть слова

Зверь возьмёт свои права.

Но слова как жернова

Молят жизнь, но жизнь жива.

И до слов, до их начала

Уже было слово «мало».

Из ничто оно восстало.

Из себя себя создало.

Появился «я», «другой»

Этот взгляд, на мир чужой

Этих мыслей тёмный рой

Этот путник и изгой.

Как правило человек, приходящий к духовным практикам, делает это, стремясь решить свои психологические проблемы. Интересно, что это касается только западных искателей. Вот небольшая цитата: «В 1980 году, во время единственного визита досточтимого Махаси Саядо в США, на ретрите в Юкка Вэлли, Джек Корнфилд спросил со свойственным ему бесстрашием: «Что вы делаете, когда ваши ученики сталкиваются с психологическими проблемами?». Между учителями из делегации Махаси Саядо началось оживленное обсуждение. После чего Махаси Саядо повернулся к Корнфилду и спросил: «Что такое психологические проблемы?». Но для нас они реальны. И пока эта боль есть, ни о какой настоящей практике речь идти не может. Разумным выходом кажется послать страждущего к психотерапевту. Пусть он профессионально распутает узлы отношений с родителями и детьми, завершит гештальты, разрушит патогенные убеждения, но психотерапевт будет опираться на несуществующее Я, а, как правило, приходящие к недвойственным учениям, уже в нём усомнились. А если и верят, то одновременно понимать то, о чём говорят мастера адвайты и проходить психологическое излечение невозможно, указатели будут мешать друг другу. Может тогда мастеру самому заняться темами психологической помощи? Но для него сам корень страданий иллюзорен, и эта несерьёзность сразу почувствуется. Единственный путь для мастера Адвайты, — это быть в ясности и сострадании, (если это реализованный мудрец, то иначе и не будет) не подыгрывать иллюзии, пытаясь решить её проблемы, но и не смотреть пренебрежительно на тех, кто от этих проблем страдает, обвиняя их в непонимании сути или нежелании её понять. Спокойно и уверенно указывать на отсутствие причин для страданий, не идя на компромиссы, даже желая помочь страждущему. Всякая попытка мастера дать практику по исцелению психологических проблем будет прочитана как вера мастера в реальность деятеля. Единственным лекарством (метафорично) будет сам мастер, покой его ума и открытость сердца. И даже, если после этих встреч с мастером страдание будет увеличиваться (закон маятника), придёт момент, когда рухнет его корень и начнётся настоящий духовный путь для тех, кому он еще будет нужен. А это уже совсем другая история, не связанная ни с исцелением ума, ни с прекращением эмоциональной боли.

Реальному ничего не угрожает, а нереального не существует.

Родится человеком — это уже болезнь,

Ведущая, как известно, к смерти.

Это не философия экзистенциональных бездн.

И не путь к выходу из круговерти.

Анамнез болезни известен всем,

От рецессии к обострению.

И здесь не поможет доказанность теорем,

О том, что жизнь развлечение.

Утро мудрее, а ночь пьяна.

Боль сменяется облегчением.

И все уходит в кувшин без дна.

И листьями по течению.

Что остается? — просто жить!

Радоваться передышкам.

Когда больно зубы сцепить.

Бог не пошлет излишне.

Когда праздник поет в душе,

Надо забыть о боли.

И не сбрасывать на вираже,

Даже оставшись голью.

Каждый ношу несет свою.

Нет места здесь справедливости.

Кто в аду живет, кто в раю,

Кто вознесен по милости.

А для кого жизнь цепочка мук,

С короткими интервалами.

На дне ада услышишь стук

И черти заплачут жалобно.

В каждой морзянке пауз не счесть.

Между минут вселенная.

Вот такая благая весть,

Очень обыкновенная.

Тело и ум должны быть отброшены. Причина страданий — это отождествление с формой. То, что ты есть, не тело и не ум. Так звучит в разных священных текстах простая мысль, которую мало кто хочет довести до конца. Если в момент пробуждения Будда не умер, это значит, что реализация была не окончена и осталась тончайшее отождествление с телом. Если Святой учитель приходит в тонких телах, значит, реализация не завершена и осталось отождествление с формой. Обычная смерть не избавляет от этих отождествлений. Истинные пробужденные это знали, поэтому встречали смерть с радостью, приглашая учеников праздновать и танцевать на их похоронах. Но мы знаем только тех, кто остался жив. Так, Рамана сравнивал пробуждение со слоном, которого пригласили в маленькую хижину. Его тело с трудом перенесло этот удар, что, впрочем, совсем его не волновало, хотя он и болел всю жизнь. При таком подходе смешны все указатели на осторожность и постепенность, на последовательную реализацию и степени, на проживание и исцеление познающей природы, на помощь живым существам и защиту дхармы. РЕАЛЬНОМУ НИЧЕГО НЕ УГРОЖАЕТ, оно не пробуждается и не засыпает, не рождается и не умирает, не совершенствуется и не ухудшается. Не болеет и не исцеляется. Не разворачивается и не сворачивается. Не познаёт и не пребывает в невежестве, не страдает и не избавляется от страданий. Не реализуется и не омрачается. Не собирается воедино и не распадается. Не существует и не не существует. А НЕРЕАЛЬНОГО НЕТ.

Метафора сна

В языке нет адекватных слов, чтобы описать реальность. Метафора сна очень близка, так как опыт кажущейся реальности сновидений всем знаком. Но знакомый нам сон подразумевает бодрствование, а в метафоре «мир как сон» его не существует, так как нет возможности персонажам сна выйти из сна. Это касается любых метафор: мираж, кинотеатр, игра. Все они предполагают их противоположность. Из этого следует, что любые откровения о не сне внутри сна не могут говорить о том, что вне сна. Единственное, что возможно, — это дать намёк и пробудить то интуитивное знание, которое изначально присутствует в этой иллюзии индивидуального сознания.

Мы снимся богам, или боги нам снятся?

Но нам в этом сне, умирать и рождаться.

Рождая богов и рождаясь богами,

Лишь груды венков остаются за нами.

Лишь груды любви, не построенной в башню…

Мы ночью одни, демиург мой уставший.

Мы снимся друг другу, как Солнце рассвету,

Как жизни судьба и как вечность поэту.

О мастере. Интервью. Феликс Комаров

Интервью с Феликсом на канале «Взгляд в себя» с Марией Комаровой, Анной Броди и Светланой Топал. 16 ноября 2021.

— Здравствуйте, сегодня у нас в гостях Феликс Комаров, мастер недвойственности, ведущий лекций и сатсангов в этом направлении. Ещё Феликс является владельцем книжного магазина эзотерической литературы и пишет потрясающие стихи. Вы (обращается к Феликсу) настоящий религиовед. Я встречалась с Феликсом во многих голосовых чатах, и там он прекрасно общался с людьми разных религиозных конфессий. Феликс, у нас первый Гость с вопросом: Почему именно Адвайта?

Феликс: Ближе как-то оказалось по строю ума, по духу. Даже не столько сама Адвайта, классическое ведическое учение Адвайта-веданта, сколько ее разворачивания современными мастерами. Мне, допустим, ближе всего Рамеш Балсекар, Рам Цзы. Они где-то даже больше к понятию Дао, потока идут, чем по классическому адвайтическому подходу.

Гость: Расскажи нам немного о себе, как у тебя начинался поиск?

Ответ: Я часто говорю на сатсангах, что не мы начинаем поиск, что мы уже рождаемся с определенной заданностью. С заданностью к этому поиску, с заданностью к каким-то интересам. Со сверстниками я особо не игрался, шёл в читальный зал библиотеки и читал, читал, читал фантастику. Я очень любил фантастику читать. Ну и не только. Поэтому… что-то такое пробивалось из фантастики, что-то такое пробивалось из поэзии. Литературная студия была, и как-то так, по какому-то совпадению в этом же помещении был молодежный театр. И я заинтересовался, мне было 18 лет все-таки. Надо чем-то заниматься, кроме того, что дает Советский Союз. И пошел в молодежный театр. Актёрская работа, актёрское ремесло очень хорошо помогают увидеть иллюзорность, относительность мира. Был определенный конфликт с режиссёром, и я, будучи, ведущим актером, председателем худсовета, полетел со всех своих постов, потому что главой нашего молодежного театра был режиссёр. От меня сразу отвернулись друзья, хотя компания у нас была почти как секта. Мы мощно боролись с советской властью, с другом ехали даже в ЦК КПСС, в Москву пробивать там правду. Нас милиция вытаскивала из помещения. В общем, было интересно. И поэтому, конечно, так как там были друзья, все это было уже не просто так. И тут такой разворот. Я очень сильно переживал. И в этот момент мне попалась ксерокопия книги Ошо «Путь без пути» и как-то я не знаю (очень трудно вспомнить), что там произошло, что на меня подействовало, что у меня резко все перевернулась и я вошел в этот поток Дао: «есть так, как есть». Ничто не лучше, ничто не хуже. И на этом потоке я спокойно остался даже еще в этом театре. Потом занялся книжным бизнесом.

Но судьба, сознание, Бог, кто его знает, свели меня с человеком, который возил эзотерическую литературу. Мы с ним начали бизнес. Именно с эзотерической литературой. Я открыл первую в Одессе стационарную точку эзотерической литературы. Тогда это было очень популярно, так как люди голодные были по таким текстам. Пачка книг приходила, а к концу дня ее уже не было.

Гость: Это какие годы?

Ответ: Это 90-е, начало 90-х. Ну, естественно, я уже общался с мастерами разных традиций. Проходил разные тренинги, так как уже был заинтересован: разные тренинги по трансперсональной психологии, тренинги Ошо, школу Калинаускаса ДФС (дифференцированных функциональных состояний), потом познакомился с Симороном в девяносто восьмом году тоже по этому принципу, но в какой-то момент оно как-то вот — Раз — и стало таким, каким-то для меня плоским, механичным. Может, потому что иногда чего-то ты не можешь и чувствуешь это бессилие. И тут как-то опять судьба свела с Аркадием Ровнером. Я пришел, уже такой весь крутой, уже сам веду эти тренинги, все в этом ключе. Там, в магазинчике таком, Терра Инкогнито, было немного человек и какие-то очень простые были упражнения, ну совсем как бы для меня детские. А оно что-то взяло и зацепило. Вот именно как-то здесь (показывает на грудь). Я ещё много раз встречался с Аркадием и, можно сказать, влюбился в него.

Потом я познакомился с Нго — Ма. Вначале на сайте, а потом и на сатсанг его съездил. И вот так совпало, что возвращаемся мы с друзьями, на трассе гроза и к девушке, которая с нами ехала, пришло сообщение, что бабушка умерла. И после приезда я просыпаюсь утром и чувствую, что некому вставать. Даже мысль такая: Кто вставать будет? Но тело встало, слова появились и так далее. Я думаю, что это такое? Это вот оно. Но, честно говоря, может быть, лучше было бы и не знать, что это оно. Потому что, конечно, немножко мешает, да, сразу начинается какое-то присваивание потом от знания этих всех вещей.

Нго-ма тоже начал собирать такую, немного сектантскую группу. Круг, так сказать, просветленных, в который я тоже вошел, так как это, довольно-таки, соблазнительно. Потом я поехал, в русле школы Нго-Ма, в Питер, в Москву с сатсангами. Но все равно было чувство, что «не то» в этом всем и оно постепенно накапливалось, накапливалось. И мы, в общем-то, с Андреем (Нго-Ма) расстались. Так получилось. И всё равно, знаешь… А вот стремление такое: выходить, говорить — оно всё равно почему-то остаётся.

Гость: Если мы вернёмся к твоему опыту, который произошёл. Ты сказал, что не испугался. Обычно люди пугаются, если ум, психика неподготовленные. Можно ли, например, сказать, что твой путь в Симорон, в эзотерическую литературу (чтобы понять, что продать людям, какие дать рекомендации, нужно ознакомиться с этой литературой) — это была твоя практика, лично твоя, которая подготовила и ум, и тело, и психику к этому переживанию? Просто часто можно услышать, что практики ни к чему не ведут, практики не нужны и всё остальное. Но вот мне кажется, что вот эта относительная лёгкость, в которую ты вошёл в первый поток, во второй поток, именно всё-таки подготовка тела была, подготовка психики. Вся жизнь — это была подготовка, потому что есть очень много других опытов, когда люди переживают страшные муки, тяжелейшие качели после переживания этого опыта и это может затянуться на десятилетия.

Ответ: Да, конечно.

Гость: Как ты к практикам относишься?

Ответ: Я к практикам отношусь с большим уважением и любовью. Я много раз говорил о том, что… я же сам, извините, 15 лет преподавал практику. Практика — великолепный инструмент. Но, как и с любым инструментом, можно огурчик порезать, можно палец отрезать. Конечно, то, что за много лет Симорона выработалось спонтанное говорение, спонтанное движение, спонтанное действие: оно просто раз и включилось. По сути дела, я в эти состояния (только без факта их осознания), попадал очень часто, потому что в практике Симорона как раз и есть дохождение до этой точки, до отсутствия себя, а с нее уже творческое развитие. Каждый раз, когда я пишу стихи, я тоже в этом состоянии, потому что оно как-то внезапно начинает идти. Когда я играл в театре, то это тоже это, потому что Ты исчезаешь в этой роли. То, что кажется таким незыблемым, оно на самом деле очень эфемерно. Мы его теряем, просто не замечаем. Постоянно наше внимание в другой стороне. А это вообще постоянно: отсутствие какого-то реального, что ли, отдельного себя, оно постоянно. Почему часто и говорится, что здесь не надо ничего для этого делать. Или говорится, что исчезает то, чего никогда не было. Мы все, все, абсолютно все, испытываем это множество, множество раз. Оно просто не проходит в этот ум. Да, вся жизнь практика. Практика растет из предназначенности, из индивидуальности, из всей жизни. Если человек относится к практике как к любви, как к любимому человеку, тогда все в порядке. Практика нанесет ущерб, если она не твоя. Если ты начал ей заниматься по каким-то соображениям той традиции, которая тебя втянула. Или еще почему-то. Это как с едой. Вот на одного человека определенная еда действует благоприятно, и он говорит: вот так вот питайтесь, и все будет хорошо. А другой человек поел и ему плохо. Вот как тело чувствует, какую еду надо, когда оно здоровое и не забито представлением, так и сознание индивидуальное чувствует, какая практика нужна. Поэтому нет рецепта. Совершенно нет рецепта в этом отношении.

Гость: Может быть, есть какой-то рецепт, чтобы все же определиться? Часто мастера у нас говорят, гости задают вопросы, или мы спрашиваем за наших зрителей, как выбрать мастера, как выбрать путь, традицию. И часто мастера нам отвечают: «чувствовать». И я хочу спросить: Может быть есть какие-то ключики, как-то можно это чувствование в себе открыть?

Ответ: Ты знаешь, это очень трудно выразить, потому что оно какими-то совершенно неведомыми путями идёт. Вот, допустим, практика, которую давал Бурлан, мне очень помогла и много было плюсов, я ее очень уважаю, но сказать, что она близка сердцу — нет. А Аркадий, который практически никаких практик не давал, а давал просто как бы свое присутствие, состояние — как-то очень близко к сердцу. Это как любовь. Никаких вариантов, только как. Почему люди влюбляются в одних и не влюбляются в других — сказать невозможно. Рам Цзы тоже рассказывал, что, когда приехал на сатсанг к Рамешу, уже до этой встречи почувствовал — это оно, для него, именно для него. Абсолютно.

Гость: Феликс, у меня родился вопрос из твоего рассказа. Очень много времени ты провёл в эзотерике, в эзотерических учениях и практиках. Существует такое мнение, что в эзотерике очень много внимания и очень много энергии направляется именно в этого могущественного властелина мира, который думает, что он все может, что сейчас он все изменит — тут починит, там почистит, тут изменит, тут улучшит, тут почешет, там полечит. В последнее время я много занималась психосоматикой, и она точно так же занимается именно этим. Очень много энергии направляется именно в объект, в этот образ себя. Как ты на это смотришь? Это не мешает поиску, истинному духовному поиску? Не уводят ли эзотерические практики от пути?

Ответ: Давай скажем так, что одновременно и мешает, и не мешает. Почему? Потому что это поиск, который идет по некому алгоритму сознания. И почему оно его таким образом ведет? Почему этот сценарий написан именно так? Почему человеку одному необходимо много раз наступить на грабли, попасть к каким-то там тоталитарным учителям, в какие-то секты, разочароваться, потерять здоровье. А потом прийти. Если бы он все это не прошел, вот всех этих его возвеличиваний, всех его маленьких величий эзотерических, этого бы не было. А другой человек на это смотрит и, улыбаясь, идет дальше. Непостижимо. Потому что так происходит. Даже этот опыт, о котором я говорю, он очень легко тоже может быть присвоен как мое переживание.

Гость: Совершенно верно.

Ответ: То, что истинно происходит, оно абсолютно незаметно. Там нет меня и нет никакого опыта. А вот переживание происходит.

Гость: Даже, наверное, не переживание, а пережёвывание в этом случае.

Ответ: Конечно, пережёвывание. Если человек умный, если хорошие учителя ему объяснили это все, то он понимает, что на это не надо обращать внимание. Что да, этот опыт может дать тебе какие-то сиддхи, энергии, силы, какие-то завораживающие состояния. Хорошо. Но, не надо на это обращать внимание. Они сейчас есть, а потом может не быть. Если они есть, они делают тебя ни лучше, ни хуже. Потому что если ты взлетаешь, то ты и падаешь. Если у тебя были какие-то божественные переживания, то просто их отсутствие приведет к большим страданиям. Известная же история, когда на сатсанге Пападжи у одного парня исчезли мысли, а через несколько месяцев появились и он повесился. Просто от того, что появились мысли. И это нередко случается. Я вот тоже работал с девочкой в Питере. Мы с ней Симорон проходили в индивидуальном порядке. Ну, заодно, конечно, еще про это говорю немножко. Она мне пишет: у меня мысли исчезли. Через полтора года вернулись. Ну, слава богу, все нормально. Она это не восприняла как трагичность, тем более что я постоянно об этом говорю. Это может быть все что угодно: полное безмолвие на какой-то длительный промежуток времени, абсолютное спокойствие, исчезновение каких-то привычных эмоциональных реакций. Это все не имеет никакого значения, потому что это все происходит с телом. Если в теле что-то ломается, то эти состояния ломаются тоже. Был такой прекрасный мастер Вэй У Вэй, который написал несколько бесценных книг о недвойственности, одна из них — «Открытая тайна». Реально пробужденный мастер. Но к концу жизни его настигла болезнь Альцгеймера. Тело есть тело. Все, что ты получаешь, ты теряешь. Почему Рамеш и говорит, что самое главное — это понимание. Именно понимание того, что ты не можешь ни за что зацепиться. Но глубина этого понимания возникает тогда, когда одновременно происходит понимание того, что цепляться некому. Потому что, если это я отдельный, который летит в эту пропасть, в которой все рассыпается под ногами (крушение этого мира и прочая смерть), то это очень страшно. И вот этот промежуток — он действительно для человека очень страшен. Это темная ночь души, когда опоры исчезли, а опирающийся остался. У меня есть такая шутка, что ты как бы так с самолета спрыгнул, летишь. Рядом с тобой палка летит. Вот ты схватился за эту палку — тебе уже легче. Да, да, ты уже опираешься.

Гость: Как раз вопрос по поводу опор. Часто люди, находящиеся в состоянии безопорности, хотят опереться на кого-то или на что-то: на человека какого-то, на учителя, мастера, книгу, учение, практику. Но природа ума заключает в себя необходимость доказательств. А чем докажешь? Чем докажешь, что ты имеешь право вообще это говорить? Иногда очень просят какую-то красивую историю, какое-то чудо, демонстрацию каких-то сиддх. Мы знаем, есть даже современные мастера, известные иностранные и наши, которые пытаются таким образом доказать свое право на раскрытие учений, предоставление рекомендаций или еще чего-либо. Как ты справляешься с этой ситуацией?

Ответ: Меня это не интересует совершенно, потому что я глубоко убежден, что само понятие мастер появляется только тогда, когда появляется понятие ученика. То есть, если кто-то называет меня мастером, слышит мои слова и что-то, условно говоря, получает от того, что я говорю, то зачем мне ему что-то доказывать? Мои учителя мне ничего не доказывали, не проявляли особые сиддхи, прежде всего тот же Аркадий. Но мне этого и не нужно было. Поэтому зачем же мне кого-то уговаривать, привлекать? Очень часто стремление к пробуждению идет совсем из другого источника. Оно идет просто из страха, каких-то бессознательных стремлений контролировать мир, контролировать себя. И вот мастер кажется тем, кто это может. Желание что-то получить от мастера может вызвать вот эти вот аплодисменты, ношение на руках, лобызание ног. Да… но, идя от желания получить, ничего не получишь. Вот любовь… это как категория любви — если ты что-то хочешь получить от объекта любви, то это не любовь. Поэтому все стремления что-то получить, как правило, заканчиваются разочарованием в мастере, в учении. И те, кто возносили, потом с таким же удовольствием и проклинают, и топят. Это еще евангельская история была рассказана. Да и у Будды, по-моему, та же была история. Его там тоже не раз пытались затоптать.

Гость: Иногда в соприкосновении с мастером или с учителем возникает безумный резонанс. Ты действительно чувствуешь, что каждое слово ложится в благодатную почву. Но на фоне этой радости узнавания, когда возникает первый импульс, кажется, что всё, я дома, я нашла то, что мне нужно, или нашёл. Следом за ним идёт другая волна, волна страха, безумного страха, экзистенциального страха смерти. Когда ты начинаешь понимать, что с этим человеком рядом ты умираешь, тебя больше не становится. И это тоже сумасшедшая паника, и часто люди на этом этапе бегут. Как с этим быть? Очень часто люди бегут именно из-за этого. Они касаются мастера, обжигаются и убегают.

Ответ. Никак. Значит, не время.

Гость: Готовность, да?

Ответ: Значит, еще просто не пришло это время. Может быть, он придет к этому мастеру через 20 лет, если доживут. Может, никогда. Может, он, когда что-то изменится, встретит такой же источник, но он уже будет другой. И тогда эта встреча произойдет.

Гость: Мне очень резонируют слова твои, Феликс, потому что в моей жизни, в моем опыте случилось именно так, как ты описываешь, когда встретился свой мастер. Причем поисков мастера не было и не было понимания, зачем он нужен. Когда случилось, то это было прямое узнавание и Любовь, никак по-другому это не назвать, именно Любовь и всё сказанное ложится сразу же в благодатную почву, совершенно тут же воспринимается, даже за словами идёт восприятие. И самое интересное, что я часто рассказывала о своём мастере всем своим друзьям, а вот им это не резонирует, звучит совсем по-другому.

И вот такой вопрос. Всё, что мы говорим, проходит через фильтр ума, через понимание. И когда есть опыт, например опыт сознания, сразу всё становится легко и понятно, все слова мастера, все указания мастера тут же звучат как: «Точно, ну как он и говорил, точно так же это и есть, и как это просто, и как это легко». Потом, когда опыт уходит, и всё опять идёт через ум, а умом совершенно невозможно прийти к этим опытам. Вот через понимание случается исключительно интеллектуальное понимание. А сам процесс, он как-то по другим совсем дорожкам идёт, не через понимание. Понимание, конечно, помогает, но исключительно уже в момент, когда что-то происходит. Ага, вот оно, вот так, да. И каждый раз я настолько удивлена и благодарна мастеру (не конкретно мой мастер, но и все остальные) от того, что как это возможно объяснить, как можно найти слова, указатели, чтобы все-таки доходило до кого-то, чтобы кто-то это услышал. Каждый через какие-то свои ключики заходит. Вот как ты с этим справляешься?

Ответ: Работа мастера — это, с одной стороны, определенный талант. Есть люди, которые умеют хорошо делать стулья. Если я попытаюсь сделать стул, у меня ничего не получится. Я с ручками не очень дружу. То есть, если сознание решает себя проявлять в качестве мастера, то идут определенные способности — как-то интуитивно слышать вопрос, интуитивно находить слова в этот момент, которые этому человеку нужны. У одних это получается лучше, у других получается хуже. Ниссаргадатта, по данным его биографии, был не очень образованный человек, но тем не менее, когда он начинал говорить, он показывал некие вершины этой мудрости. И люди его слышали, до сих пор слышат. В этот момент происходит некая магия. Магия взаимодействия учителя и ученика. А что еще делает мастер? Он-то сам этого не чувствует. Мастер в этот момент находится в определенном состоянии. Назовем пробужденным состоянием. Я не знаю, как это все передается: зеркальные нейроны, энергии. Не знаю. Но в этот момент они как бы есть единое целое. Ученик, те, кто слышит из зала. И ученик смотрит на мир глазами мастера. Он получает этот опыт в этот момент. Когда это расходится, он забывает, естественно, слова, но этот опыт в нем остался. Он остался, и он создает потихонечку этот алхимический статус. Есть у алхимиков такое выражение: для того, чтобы получить золото — надо иметь золото. Вот как понять, что это Оно, когда ты никогда с этим не сталкивался. Именно потому, что есть у нас такая способность присоединяться к сознанию другого человека, мы можем вкусить это через сознание мастера. И, действительно, у нас внутри появляется такая уверенность, что да, вот это оно. И она постепенно возрастает. И в один прекрасный момент она актуализируется. И нам уже не надо ни слова мастера, ни его присутствие. Но это не значит, что мы отворачиваемся от мастера. Нет, там просто остается любовь. Уже не требуется подтверждений, не требуется каких-то там: «Да, да, вот правильной дорогой идете, товарищи». Просто любовь. Больше ничего. Уже такая полнота, что туда уже невозможно ничего добавить.

Гость: Еще есть вопрос. Часто говорят, что за людьми, которых сознание выводит на путь ведения сатсангов, встреч, стоит некое духовное эго. Часто прослеживаются обвинения в сторону мастеров, ведущих сатсанги, что они преследуют какую-то цель, либо впадают в состояние «спасём весь мир», даже если он об этом нас не просит. Вот эта тонкая грань между спасём и не спасём. Говорят, что спасать нужно тех, кто действительно об этом чётко заявляет. Заявление может быть разное. Я, например, могу приходить на сатсанги, на встречи, читать книги, смотреть видео. Это уже говорит о том, что что-то меня привлекло, что есть какой-то запрос. Даже если я вербально не задаю вопросы, сидя на сатсангах или на встречах, всё равно я работаю с мастером таким вот образом. И мой вопрос, возможно, задаст кто-то другой из слушателей. Но бывают ситуации, когда человек вообще не ходит на сатсанги, не делает никакого запроса, живёт себе своей жизнью. И его жизненная ситуация сталкивает с мастером. Например, человек пришёл к тебе в магазин за книжкой. Даже не за книжкой, а лотерейный билет купить (смех). И ты вдруг чувствуешь… Вместо того, чтобы продать человеку лотерейный билет, ты начинаешь ему что-то рассказывать. Бывало такое? Как это работает? Человек, бывает, раздражается в ответ.

Ответ: Как сказать? Обычно, конечно, я не хватаю людей за рукава. Но иногда что-то хочется сказать. Раздражаются редко. А на сатсанге бывает раздражаются те, которым не нравится то, что говорится. Не знаю, это же такая вещь, которая: бросил в воду и поплыла.

Гость: Надо ли просить или запрос существует, и мастер все равно его услышит?

Ответ: Индивидуально. Совершенно непредсказуемо. То есть в одном случае надо, а в другом случае не надо. Давайте вернемся к первой части вопроса по духовному эго. Да, действительно. Но дело в том, что это же сознание. По какой-то, (я говорю все аналогиями, метафорами), по какой-то причине сознание решило узнать себя через кого-то. Поэтому, вот допустим, Достоевский не любил писать. Он писал, когда ему очень нужны были деньги. То есть, получается, что дало нам возможность читать его гениальные произведения? Его страсть к игре. Игромания дала нам возможность читать его произведения, потому что он нуждался в деньгах, и писал. Поэтому какая разница, что движет мастером, когда он дает сатсанги, когда он говорит. Может он, действительно, деньги любит.

Гость: И может даже сам осознавать то, что им движет?

Ответ: А это тоже без разницы, он может даже это глубоко понимать.

Гость: А если он не осознает? Не осознает то, что он движим чувством собственной значимости. А другие это видят со стороны, особенно те, кого называют мастерами, учителями. Те, кого называют мастерами, часто недолюбливают друг друга. Причем не только сейчас, но и раньше такое было. Интересный такой феномен критичного отношения к другим мастерам. Иногда и прямо высказываются, иногда и молча не любят.

Ответ: Знаешь, мне понравилась ответ Рам Цзы по поводу мастеров, когда его тоже спрашивали: а этот мастер, этот не мастер, это пробужденный или нет? Он говорит: «Эти вопросы интересуют только ищущих, я не ищущий». Поэтому и опыты пробуждения в древние времена, и современный опыт пробуждения не исключают того, что в человеке осталось еще много каких-то социальных программ, и пока это все не будет сожжено, пройдет не один десяток лет. И поэтому можно говорить даже просто об обычной бизнес- конкуренции. Что, бизнес-гуру. Поэтому надо просто учитывать, что пробуждение вообще ничего не меняет поначалу в человеке. Оно становится таким же крючком, как и любой опыт. Вот возьмите историю Моцарта и Сальери. Неважно, была ли она на самом деле. Вот эта невероятная сила зависти, притом зависти талантливого человека. Сальери был талантлив. Проходят различные процессы и пока не придёт это глубокое понимание, пока оно не станет тотальным, что ты вообще здесь ни при чём, что не ты пишешь эти стихи, не ты сочиняешь эту музыку, не ты ведёшь эти сатсанги, не от тебя пробуждаются люди, будем видеть такие варианты. Может, кому-то до конца жизни нужно проходить эти этапы. Знаете, как в анекдоте, где рассказывается про похороны диетолога. На церемонии прощания стоят много красивых стройных женщин, плачут, а гроб несут с большим трудом, потому что это диетолог под 200 килограммов. Вот так бывает. Помог множеству людей, а сам не мог.

Гость: Часто люди ищут движение к просветлению, к пробуждению и рассматривается это так, что после этого у них пропадут все проблемы. Если плохо со здоровьем, то они выздоровеют, если у них плохие отношения, они станут хорошие, если он был плохим человеком, он станет хорошим, начнет проявляться как святой. В целом, ждут, что после просветления жизнь кардинально изменится и станет прямо счастье-счастье, вокруг прямо замечательный свет, вокруг все будет светиться, люди будут улыбаться, и все будут счастливы, и жизнь станет прекрасной. И когда получают какой-то опыт, разочаровываются, вопрошая: Ну, а что же не изменилось ничего?

Ответ: Это так, конечно. Потому что, с одной стороны, все, что связано с телом, все, что связано с социумом, развивается по законам тела и социума. Проблемы приходят, проблемы уходят. Тело болеет, тело выздоравливает. Будда много раз болел. И, конечно, такой опыт, как пробуждение, может разрушить какие-то структуры. Наоборот, человеку станет не лучше, а хуже, потому что распадутся какие-то связи. Оно всё меняется. Поэтому иногда становится лучше, иногда становится хуже. Но при настоящем пробуждении исчезает страдание. Притом страдание — это такая тонкая вещь, которую очень трудно обозначить, потому что боль-то не исчезает. Поэтому обозначается какими-то окольными, что ли, высказываниями: отсутствие вторичного вовлечения, понимание того, происходит только то, что в этот момент происходит. Вот нет вот этого сожаления, действительно, о том, что что-то происходит не так, как должно происходить.

Гость: Вот, например, какое-нибудь недомогание в теле у тебя в течение дня возникает, какие-то ощущения. Меняется ли в тебе что-то при этом? Что-то возникает? Какой-то другой процесс возникает?

Ответ: Ну, как… Если, конечно, себя плохо чувствуешь, то, возникает какая-то большая уязвимость, может быть. Может раздражительность появиться. Ведь тело, оно ж такое, да? Но идеи того, что чего-то не должно быть, или, за что это со мной, почему это происходит, в чем я виноват, или виноват тот, кто там это все сделал, они вообще, конечно, не возникают. А так — полный спектр. Когда животное, допустим, ранено, то оно, в общем-то, опасное животное. Тело живет своей жизнью. Да, конечно, какие-то вещи, если так сравнивать, могут намного мягче проходить. Я начал вспоминать сейчас, когда много лет назад (15–17, не помню точно), выскочила экзема на ноге. А я как раз собирался к Бурлану на двухнедельную практику Симорона в Киев. Я поехал и уже в Киеве пришлось делать процедуры. И я, как не болеющий чем-то серьезным человек, почувствовал тогда эмоциональный раздрай. Потому что… Ну, не то, нельзя болеть. Нехорошо болеть. Какое-то раздражение больше было. Все от самого факта того, что это тело болит. А вот сейчас недавно выскочила. И… ну да, будем что-то с этим делать. Уже это не повлияло так серьезно на какую-то эмоциональную часть. Я не знаю, как я себя почувствую, какие будут эмоции при какой-то более серьезной болезни или при смертельной какой-то болезни. Понятия не имею. И, честно говоря, мне даже это совершенно уже неинтересно. Когда-то была идея, что если мучают сильные страдания, физические страдания (а каких-то моральных страданий я никогда особо не испытывал), то можно эту жизнь как-то укоротить. А сейчас я понимаю, что нет, я не знаю. Я не знаю, что сделает Феликс в этой ситуации. Просто не знаю. Ну, хочется, конечно, так предполагать, что сможет, а не знаю. И даже, честно говоря, об этом не думаю.

Гость: Феликс, смотри. Предположим, тело живет своей жизнью, да? Но как своя жизнь, если все целостно?

Ответ: Это условное выражение.

Гость: Вот смотри. Значит, это вторичное вовлечение исчезает. Например, у меня артрит. Очень болевые ощущения. Вторичные страдания по поводу того, что я страдаю, потихоньку растворяются, но вместе с этим и на физическом плане становится меньше боли. Я хочу сказать, что это взаимосвязано. В моем опыте тело не само по себе.

Ответ: Я понимаю, смотри. Все влияет на все. Поэтому, конечно, когда нет этого дополнительного психологического оборота, то (это же и гормоны, это и вещества, которые выделяются от стрессов) при этой взаимосвязи могут быть улучшения. Я хочу сказать другое: что сейчас уровень боли такой, но не факт, что этот уровень боли (по другой причине, еще чего-то с телом произойдет) не будет на порядок выше. То есть от того, что есть это понимание, телу может быть легче, но не факт, что оно будет переживать другую какую-то боль менее остро, может быть. Мы знаем примеры, что, действительно, и Рамана очень болел последние годы, и Ниссаргадатта с раком горла продолжал вести сатсанги до последних дней. Болезнь уже не интересует. Будет как будет. Просто будет как будет. Тоже был такой, кстати, интересный опыт. Опытов же много на самом деле. Эти опыты никак не связаны с опытом в 2012 году, где произошла утрата чувства «Я». Такое ощущение, что это всегда было. Ну, может, не так заметно (про опыт потери Я). Вот я отравился, и меня выворачивают, ну, как обычно, когда отравился. А у меня почему-то в этот момент начинают стихи идти. Ты понимаешь? Это как-то поразительно, да? Что они как-то вот параллельно идут. И ты там пишешь, а потом тебя тут же выворачивает. Но стихи были на эту тему: жизни, смерти тела. Поэтому как бы оно совпадало немножко. Но вот само по себе этот процесс вдохновения в этот момент. И ты понимаешь, что это все ни при чем. Все эти вещи. Я до этого опыта писал такие строчки:

«Нам больше нечего желать,

когда распахнуты все двери,

и благодать превыше веры.

Брать означает отдавать.

Вести по вечному надрез, ныряя с головою».

И после опыта примерно с той же направленностью. Оно изначально. Это не то, что можно получить с помощью какой-то практики или с помощью учителя. Это все просто проявляет эти вещи. Они в человеке изначально. Другое дело, что у некоторых никогда не проявится. И не надо.

Гость: То есть, чтобы они проявились, приходит практика.

Ответ: Чтобы они появились, приходит практика. Но она может прийти и проявиться без практики. Чаще всего, конечно, это идет через какие-то сильные страдания человека. Все люди, которые говорят о том, что они без учителя, они, как правило, проходили через сильные страдания. Вот я просто заметил этот момент. Я же общался с Олегом Семеновым. Мы тесно общались с Саламатом Сарсекеновым. Они проходили через сильные страдания. Учитель, наверное, как-то способствует тому, что этот период проходит не так болезненно. Но, опять-таки, около учителя можно испытать еще даже большие страдания. Вот как получится.

Гость: Есть вопрос, раз мы заговорили о творчестве и о переживаниях. У тебя большинство стихотворений философского склада, религиозного склада. Иногда в них, в строках этих стихотворений описываются очень непростые переживания, ситуации, какие-то опыты. Описываешь больше свои состояния или что является базой, которая становится триггером для стихотворения?

Ответ: Чаще всего я выхватываю какие-то состояния, и стихотворение служит ответом на эти состояния. Но понятно, что нельзя выхватить то, что в тебе нет. Вот, кстати, вот очень давно тоже, когда я уже с Аркадием дружил, тоже услышал какую-то строчку, и родилось такое, допустим, стихотворение

Я в вечности живу, а здесь я ненароком.

Упал или прополз, и вот теперь до срока.

Играть за жизнью жизнь, искать за смертью смерть.

Я в вечности живу.

Она, как мякиш хлебный, горячий, как очаг, холодный, как асфальт.

Я по нему иду, и губы бесполезны, всё шепчет невпопад.

Я в вечности живу.

Вот такое старое стихотворение. Старые еще какие-то некоторые помню, потому что я их писал буквально на каких-то клочках с жутким почерком, потом с трудом сам разбирал, что писал, и как-то так оно в голове больше отпечаталось. А сейчас, когда это все печатается, то я их забываю сразу, как написал. Вот. Что это было? Я не испытывал какого-то такого… ах. У меня одна ученица, она рассказывала, что она в 14 лет вдруг осознала, что в жизни нет смысла. И эта идея привела ее к тому, что до 18 лет она была наркоманкой, на тяжелых наркотиках. А потом, опять-таки, какая-то милость и сошла с этого. Но интерес к каким-то этим всем смысловым вещам остался: пришла на Симорон, к Рам Цзы и продолжает двигаться. Вот так вот у людей бывает. Да и Рам Цзы, собственно говоря, тоже, по-моему, от этого начал свою алкогольную карьеру. От этой дыры, которую невозможно ничем заполнить. Я, наверное, как-то подхватываю эти вещи. Иногда я пишу стихотворение. Я хочу человеку комментарий какой-то дать, какой-то указатель, а он раз — и выходит в качестве стихотворения. И каждая стихотворение, по сути дела, такая маленькая, чаще всего маленькая история, когда человек попадает в эту темную ночь души, в растерянность, в недоумение, потом как-то проходит сквозь это и к какому-то такому парадоксальному ответу выходит. Однако, с точки зрения литературы, в моих стихах немало липучек. Тут я иду опять-таки по совету своего наставника Аркадия, который говорил, что не так уж тяжело прохлопать ритм. А вот дать какой-то глубинный смысл намного сложнее. И дар должен быть инструментом, а не тем, чему ты служишь. Вот он одному нашему другу, хорошему очень художнику, говорил, ты не должен быть приложением к своей кисти. Есть возможность более высокой судьбы, чем даже просто реализовать свои данные.

Гость: Феликс, у меня такой вопрос родился. Ты говорил о дыре. Очень многие люди говорят об этой дыре, куда закидывается вообще всё, что возможно. Что это за дыра, на твой взгляд? В чём её суть, природа? Откуда она появляется? У кого-то есть, у кого-то нет.

Ответ: Давайте поймем такой момент, что мы все были в раю. Это не какая-то абстрактная идея. Если мы даже будем говорить с точки зрения научного прагматизма, то мы все были в животике. Там было одно желание — еды, которое мгновенно удовлетворялось, потому что единая связь с матерью. Мы все были в этом абсолютном единстве. Мы все были в этом абсолютном блаженстве. Само рождение было началом этого космического гипноза, разделения. Первая травма. И поэтому все делается для того, чтобы вернуться в этот рай, но в этот рай невозможно вернуться, потому что есть то, что называется отождествление с телом. А у тела всегда будет недостаточность. Это природа тела. Сколько бы ты ни съел, ты опять почувствуешь голод. И это так же касается всего остального, потому что эта программа прошита на все. Всегда мало, мало, мало. Потому что природа тела именно такова. И для того, чтобы испытать удовольствие от пищи, надо быть немножко голодным. Для того, чтобы пережить какие-то божественные переживания от воды, надо мучиться жаждой. Эти вещи неразделимы. Боль и удовольствие, они неразделимы. Недостаточность и полнота, они порождают друг друга. Вот почему, кстати, люди очень часто выпадают в страдания после опытов блаженств. Потому что, чтобы опять испытать это блаженство, надо опять упасть на это дно. Иначе не получится. И в уме возникает такая структура, которая, опираясь на эту первичную травму, начинает говорить, что это я, которому надо это, это и это. Телу, конечно, надо. А вот этому Я ничего не надо, потому что оно не существует в реальности. Это некая структура, которая, опираясь именно на некий факт разделения, делает его абсолютным. Не тело отделено от других тел, что как бы эмпирически понятно, а я отделен. Я отделён, значит, я родился. А раз я родился, я умру. И это ведь даже не страх за тело. Страх за тело — это абсолютно нормальная вещь, связанная с инстинктом самосохранения. Вот этот весь ужас, который с людьми происходит, это потому, что именно эта ложная структура убедила ум, что она и есть тело. И поэтому тело отзывается вот этой вот паникой. Эта структура начинает быть затронутой. Вокруг этой структуры наросла дополнительная структура, которая называется «образ себя».

Гость: «Образ себя» — это какой «я», да?

Ответ: Да, я такой, я умный или я глупый, я неудачливый. И люди очень часто боятся выйти из этого образа себя. Из этого негативного образа себя они боятся выйти. Тренинги устраивают: полюбите себя, выйдите из зоны комфорта. Образ себя, даже вот такого неудачника, глупого, несчастного, он уже самоценен. Даже покушение на него воспринимается как боль, потому что удар по образу себя — это идет удар по вот этому «ложному» я, ложный самости. И лучше быть несчастным, больным неудачником, но «собой», чем не дай Бог это затронуть. И идет по этой ложной самости. А ложная самость имеет возможность ударить по телу, и она скручивает все тело. Потому что страх — это же гормональный процесс. Допустим, практика «я есть» — это практика истощения образа себя.

Гость: И выхода на я.

Ответ: Да, выхода на эту ложную самость, я подчеркиваю, ложную самость. Поэтому, когда Ниссаргадатта три года возвращался к этому «я есть», а через три года не смог, потому что ложная самость растворилась, она не существует без подпитки. Вот сколько лет, конечно, проходит, прежде чем она умрет с голоду, неизвестно. У Ниссаргадатты хватило три года. Может быть, месяц, может быть, десять лет, неизвестно. Подход, о котором говорю я, — это подход, с одной стороны, интеллектуального понимания: «Так подожди, но если ты Есть, то что ты делаешь?» Потому что вначале снимается эта идея, что я могу контролировать что-то, контролировать мысли. Удивительная, конечно, вещь такая. Это настолько просто. Человек же понимает, что мысль пришла, она уже пришла. Как он ее может контролировать? Попробуй, не подумай. Попробуй, думай только о чем-то хорошем. Нет, так можно себя, конечно, надрессировать. Это да. Можно кошечку приучить не писать в комнате. Можно себя надрессировать. Можно там давать себе удар хлыстом за каждую греховную мысль, и они просто не будут выходить в план сознания. Почему? Они же не просто так себя бичуют. Они реально меняли вот эту вот сознательную картинку. Но оно осталось бессознательным. Поэтому очень часто эти ребята становились инквизиторами. Вот тут они, как говорится, и отыгрывались. А как ты можешь это сделать с эмоциями? Ну вот никак же не можешь. Ты же понимаешь, что она появляется до того, как ты даже успел подумать об этом. Но у нас почему-то остается идея, что мы можем чувствовать не то, что мы чувствуем. То есть она настолько абсурдна, что, когда мы в ясном сознании на это смотрим, мы понимаем, что это абсолютно абсурдно. Но дело в том, что, когда мы падаем в эмоционально-чувствованную сферу, мы падаем в ум ребенка, которому когда-то сказали: «Ты не должен плакать, ты не должен смеяться, ты можешь этого не чувствовать». Почему в традиционных обществах детям до 5 лет ничего не запрещают? Им гораздо легче тогда понять это все. А вот с телом мы, конечно, понимаем, да, что болезни, какие-то состояния тела не в нашей власти. Мы-то можем все делать и надо делать для того, чтобы что-то вылечить, но здесь, как получится. И вот, понимаете, Удивительная эта вера, что, когда мы в ясном сознании, эти указатели понимаются невероятно легко. Но когда что-то приходит, мы падаем вот в тот контур этого ребенка. И там это абсолютно не понимается. И начинается это страдание, вторичное вовлечение, самообвинение, обвинение других. И в этот же контур падают все эти духовные опыты. Вот как ребенок, он же может хвалиться своим папой. Я помню, когда я был маленьким, я поверил и рассказывал детям в саду, что у меня дома живет черная пантера. Я ходил и хвалился, что у меня дома живет черная пантера. То есть вот это сознание ребенка, оно и есть то, что захватывает все эти опыты. Потому что ложная самость сформировалась тогда. Именно тогда она сформировалась. Но чем больше ты находишься в этом понимании, чем чаще ты смотришь на то, что никто ничего не делает, тем меньше и меньше остается вот этих падений. Просто, в чем смысл этих сатсангов, почему Рам Цзы ведет очень часто сатсанги, почему я их веду? Потому что именно на сатсанге и происходит каждый раз этот процесс. Человек все слышит, все понимает, потом задает вопрос: что с этим делать? И это прекрасная возможность еще тысячный раз ему сказать, посмотри, кто будет делать. Тысячи разных слов сказать. И вот такой процесс очень медленно, постепенно растворяет эту ложную самость. Поэтому задача мастера прежде всего не давать ей подпитки. Но, знаете, наркоман может бесплатно дать дозу другу без коммерческих соображений. Он себя гораздо лучше чувствует, когда тот тоже станет наркоманом. Когда эта ложная самость проявляется, а у некоторых несмотря на то, что они там и сатсанги ведут, и практики, но процесс еще, как говорится, не завершен. Вот когда она проявляется, она как бы так бессознательно пытается завербовать в свои ряды под лучшими предлогами, потому что невозможно дать то, чего в тебе нет и не дать того, что в тебе присутствует. Поэтому очень часто ссылаются на такие указатели, которые запускают поиск, который как бы остановился, которые вновь создают это напряжение — ведь вроде бы это же хорошо: напряжение, человек начинает опять работать, все дочищает. У меня было интересное такое наблюдение, когда был сатсанг Рам Цзы. Он практически не дает возможность уму зацепиться за какое-то действие, просто не дает. Отвечая на вопросы, он не позволяет хоть на что-либо опереться и тут буквально человек из зала начинает говорить: «У меня возникает такая от ваших слов пустота, что я готов броситься в окно». Знаете, вот насколько это на самом деле оказывается сильнейшим инструментом? Не дать человеку, в общем-то, ни одну опору в ответе. Даже когда его резко одернешь, скажешь — это все ум, выбрось это все — это все равно опора. Кто это будет выбрасывать? «Хватит мне рассказывать эти страдательные истории», но это происходит совершенно импульсивно, автоматически. Поэтому так, по-честному, то, что мы называем пробуждение — это просто нулевой шаг. Это вообще то место, с которого начинается какое-либо движение. Но отличие только в одном. Это не Я двигаюсь. Люди, которые испытали этот опыт, счастливы, их не интересуют никакие мистические вещи, их не тянет в какие-то заоблачные выси. Потому что способность к такой мистике — это тоже талант. Он не связан с пробуждением. Далеко не все должны быть Буддами, чтобы вокруг них разрастались какие-то учения, просветлялись люди. Просто он может быть спокойным, добрым, любящим человеком, который легко живет, легко умирает. Мы и не знаем о нем ничего, потому что он не будет выходить ни на какие сатсанги, не будет ничего рассказывать. Так, может быть, в личном разговоре что-то будет воздействовать на другого человека. А есть те, кто развивают какие-то прекрасные философские теории, строят метафизики, создают учения, испытывают какие-то непредставимые состояния. Это ни хуже, ни лучше, ни больше, ни меньше.

Гость: Вот это чувство, чтобы то, что раскрылось, чтобы оно расширялось дальше, не заболачивалось. То, что открывается, то высшее в человеке. Есть же такой импульс. Наверное, он у всех есть, либо они его как-то заглушают.

Ответ: Да, ты прав, конечно. Импульс есть настолько, насколько есть. Надо понимать, что полнота сознания, она абсолютна. В одном случае сознание проявляет гениальность, а в другом какие-то средние способности, но от него ничего не может убыть. Поэтому, если через какое-то индивидуальное проявление сознание продолжает расширяться до конца жизни, то это прекрасно. Если оно не продолжает этого делать, то это то, что происходит. И это тоже прекрасно.

Гость: Смотря каково это человеку, это надо у него спросить.

Ответ: Конечно, об этом и разговор. Если в тебе остаётся внутреннее стремление к этому расширению и углублению, то это стремление как раз и есть поле сознания к этому стремлению и углублению. Вот и всё. Если его нет, ты его не создашь.

Гость: Ещё хотелось спросить под конец беседы такой необычный вопрос. Что ты, Феликс, чувствовал во время беседы, чувствуешь сейчас? На каких уровнях? Потому что я про себя-то могу сказать, что я проживал и замечал, что происходит? А ты как?

Ответ: Я чувствую какую-то, конечно, определенную приподнятость. Но я ее чувствую, в общем-то, всегда, когда я веду какие-то беседы, говорю на эти темы. Ну вот немного о духовном поиске. Из суфийской мифологии.

Меджуд во сне увидел облик Лейлы

И потерял навек покой и сон.

Пустыни ветер лик её развеял,

Унес мечты… Лишь эхом боли стон.

Он каждый день искал её в прохожих,

Он как безумный по пескам бродил,

Ее дыханье чувствовал он кожей

И, напрягая каждую из жил,

Он к ней тянулся на разрыв аорты…

Но не нашел, не встретил, не узнал.

Лишь волк пустыни скорбные аккорды

Провыл в тиши, проплакал, промолчал.

Итак, мы не знаем начала.

Ни нашей боли, ни мечте.

И почему нам мира мало

И тянет сердце к высоте?

В каком из снов любовью заболели?

Где проглотили этот сладкий яд?

И почему все стало ярко- белым

И нестерпимо больно во сто крат?

Теперь искать неведомую Лейлу.

Не находить или, найдя, терять.

И быть безумным, яростным и смелым

И осторожным, как Багдадский тать.

Все для того, чтобы склонив колени,

Ее увидеть в зеркале ручья…

Но обернувшись, видишь только тени

И эхом крик: «Не я, не я, не я…»

Гость: А мне нравится стихотворение, которое интересно стоит рядом с твоим основным проявлением: это ведение сатсанга, речь всегда течёт насыщенно, по делу, по существу. Много метафор, много информации. А есть такое замечательное стихотворение «Настолько нечего сказать, что говоришь всё, всё, что угодно». Ты его помнишь, нет? Это как раз, мне кажется, вообще будет классная точка.

Ответ:

Настолько нечего сказать,

Что говоришь всё, что угодно.

И в этом речи благодать

Её течение свободно.

Настолько нечего желать,

Что все желания прекрасны

И можно их не исполнять,

И быть счастливым без опаски.

Настолько мысли не важны,

Что танец их не восторгает.

В нём нет надежды и вины

И не запрятан ключ от рая.

Настолько праздник Бытия

Себя заполнил до остатка,

Что нет ни Я, и ни не Я.

Ни беспорядка, ни порядка.

Ни пустоты, ни полноты,

Ни ясности в себя смотрящей…

Летят опавшие листы

Навстречу Осени молчащей.

Гость: Чудесно. Мы тебе очень благодарны за интересную беседу, за глубокую беседу, за покой, тепло, любовь. Огромное спасибо.

Ответ: Спасибо вам, было тоже очень интересно побеседовать.

Сатсанг

Духовность — это пребывание в Духе, это постоянное спонтанное творческое созидание мира. Ум человека — это инструмент этого созидания. Думать — это созидать. Этот процесс осуществляет Дух, или Сознание, или Бог, или Дао. Поэтому нет разделения на духовное и недуховное, всё есть Дух. Эго — это концепция, являющаяся творением Духа, но парадоксальным образом притязающая на управление этим процессом, что стало причиной страданий. Но так как процесс спонтанного творения не терпит ничего застывшего, то Дух растворяет эго, как вода растворяет льдину в своём потоке. Этот процесс называют духовным путём. Почему он иллюзорен? Потому что та же сила, которая создала эго, его же и растворяет. Примеры из материального мира не могут в точности указать на суть. Они оперируют понятиями времени и пространства, а Дух вне этих координат, но если мы продолжим аналогии, то вода, из которой возникла льдина, должна была остановить свой бег. Остановка внимания на самоопределении и есть начало кристаллизации. И внимание уже в потоке воды размывает эту кристаллизацию, когда начинает течь свободно. Поэтому послание на духовном пути очень простое: ИДИ и СМОТРИ. Задавай вопросы, получай ответы, отбрасывай их и снова спрашивай. И эти вопросы и ответы будут проявляться как события жизни. Как находки, потери, взлёты и падения. Чем сильнее поток воды, тем быстрее будет таять льдина и тем больнее ей будет. Эго неизбежно начнёт цепляться за всё новые самоопределения. Так появляется МОЙ путь, МОЁ пробуждение, МОЁ учение и это тоже неизбежная часть процесса. Спокойное, не оценивающее, а понимающее смотрение будет каждый раз разоблачать эти ухищрения эго. Когда я говорю «цепляния» и «ухищрения», это не значит, что есть некий деятель, способный на это. Каждая сложная система обладает внутренней устойчивостью и, хотя эго соткано из той же ткани, что и всё мироздание, и неотделимо от него как узел от верёвки, можно говорить об условном разделении и процессе условного соединения, который назван просветлением на востоке, или стяжанием Духа Святого в христианстве. Нет второй силы, чтобы повлиять на этот процесс. Не ТЫ идёшь путём, а ПУТЬ идёт тобой. И твоя искренность и устремленность и есть суть этого пути. Можно их сравнить со скоростью реки. Одна река медленная, и льдина плывёт много километров, прежде чем растает, а другая бурная, и у льдины нет ни малейшего шанса выжить в её потоке. Мы не можем влиять на скорость несущих нас рек. Хорошего плавания, друзья — льдинки.

Беседа Феликса с Павлом Калягиным. 26.12.2024

Мне снится, что во мне бескрайний мир

И в нём я путник на дороге

Буханка хлеба и кефир

Иль что там подают убогим.

Бреду за тенью, что ведёт

Меня по пустырям заросшим

Во сне есть звук, поёт фагот

Но звук становится тоньше

И исчезает в тишине

И с ним я вместе исчезаю

Но продолжая сон во сне

Проснуться больше не мечтаю.

Есть такая адвайтическая концепция, что есть только Сознание с большой буквы — Брахман. И Брахману снится сон, который есть этот мир. И персонаж этого сна, он одновременно и персонаж этого сна, который попадает в разные ситуации, и он же и Брахман, которому снится этот сон. Потому что самоощущение себя — это самоощущение Брахмана. И оно как бы перешло к персонажу, и каждый персонаж этого сна ощущает себя. Но себя ощущает только Брахман. И когда персонаж спрашивает, когда закончится этот сон, когда он пробудится? Вот это наше «любимое пробуждение». Зачем Брахману пробуждаться? Когда Брахман пробуждается, исчезает сон, а сон и есть мир, а мир и есть Брахман. Поэтому сон продолжается. И когда мы это понимаем, у нас исчезает стремление к пробуждению от этого сна. Мы. Одновременно и тот, кто снится. И тот, кому снится. Ну, конечно, сон — это всего лишь метафора, потому что выйти за пределы метафоры невозможно. Это как выйти за пределы языка. Но можно войти в новую метафору, противоположную предыдущей и тогда прежняя метафора перестанет быть основанием, перестанет быть опорой. Она станет проявлением игры, проявлением сна. И тем самым ты пробуждаешься внутри этой метафоры. Ты, который есть её развитие, становишься еще и сознающим эту метафору. Это одновременность противоположных вещей. Когда мы слышим адвайтическое «Я есть то», «Я есть брахман», «Брахман есть джива, индивидуальная душа», — это Одновременно. Я одновременно и вот это маленькое смертное существо, и безграничный Брахман. Это невозможно объяснить, потому что человеческая логика стремится выбрать или это, или это. Но это не вопрос логики, это не вопрос даже слов, потому что «я есть То, джива, Брахман» — это всё слова, слова, слова. Это некий внутренний переход, при котором не то, что не остается в этом сомнений, а просто исчезает представление о чем-либо другом. И тогда представление о себе как о Брахмане тоже исчезает, потому что

«Во сне есть звук. Поет фагот. Но звук становится всё тоньше».

Что это такое? Истончение звука во время сна? Ведь звук не существует в этом сне, это не является вибрацией воздуха. Это всего лишь память о звуке. Так память о себе истощается во время этого пробуждения.

«Но звук становится все тоньше

и исчезает в тишине, и с ним я вместе исчезаю, но продолжая сон во сне

проснуться больше не мечтаю»

Потому что некому просыпаться. Как не может звучать вибрация (то, что мы называем звуком во сне), как не может она прекращаться, потому что она никогда не начиналась, так и я, переживаемый в этом сне, который называется Бодрствованием, также исчезаю. Но не исчезает сон. А сон — это тело, сон — это память, сон — это личность. Сон не исчезает. Исчезает только то, чего никогда не было.

Сатсанг с Феликсом 16.03.2016

Феликс: Знаете, такая интересная вещь. У человека возникает переживание. Пустотность, ясность, наполненность. Это может быть действительно тогда, когда заворачивается сатори. И уже как бы нет реальности мысли, нет реальности эмоциональных проявлений. Уже не так важен образ себя, личностные черты. Всё нормально, всё принято. Остается последнее имущество — тело. Тело как сосуд для жизни. Живое тело. А последнее имущество автоматически создает имущего, потому что это моё тело. Не я тело, а моё тело. Можно сказать, конечно, тело-ум, они же неразрывны. Мозг — это же часть тела? Вот тут начинается это дребезжание. Это дребезжание — это уже не уровень авторской программы. Это уже глубокий инстинктивный уровень. Это вот страх, который сидит в животе. И поэтому, когда возникают серьезные проблемы с телом, то даже при раскрытом сатори, оно может свернуться. Потому что тело никуда не пропадает. Это вот единственная реальность, которая нам доступна. Но нам доступна только эта реальность, ничего, кроме тела, мы ухватить не можем. И возникает этот страх. Страх потери жизненности. Ну вот еще раз этот взгляд: Тело — не сосуд для жизненности, тело не содержит себе жизненности. Тело — это способ восприятия потока жизненности. А что же есть поток жизни? Все звуки, запахи, тактильные ощущения, всё, всё, всё — вот этот бесконечный беспрерывный поток. Вот этот есть поток жизни. И он никогда не исчезает и никогда не рождается. Мы можем пойти до уровня атомарного, до квантовой пены и столкнемся все равно с появлением — исчезновением, появлением — исчезновением частиц, вот он поток жизненности. Когда он начинался? Когда он закончится? Это способ восприятия. Одна из 7 миллиардов камер с ограниченной оперативной памятью. Вот так происходит этот процесс. И вроде бы, откуда тогда браться страху, откуда желание уберечь, защитить и как же без инстинкта самосохранения? Конечно, без него получается, и тело становится подвержено каким-то опасностям. Но дело в том, что инстинкт срабатывает независимо от нашего знания или незнания. А правила перехода дороги уже вшиты в нас, в таких вещах мы не ошибемся.

Гость: Получается, что это иррациональный страх?

Ответ: Он не только иррациональный. Это, по сути дела, является двигателем. Ведь человек себе сидит, а потом возникает импульс: надо заработать денег, потому что тело надо кормить, чтобы оно было здоровое, тело надо лечить. Это является двигателем. Но всё дело в том, что вот это убеждение одновременно создает хозяина тела, который о нём должен заботиться, который должен его контролировать, который должен его лечить или может его лечить и так далее. И вот на этом сидит уверенность в я. Притом это не значит, что Вы перестанете ходить к врачу или чистить зубы. Надо просто чётко увидеть, что всё это оживляет? Что оживляет все желания? Что их оживляет? Возможно ли хоть одно желание без тела? И вот этот страх, он создает разные теории о каком-то истинном я, который находится за пределами пределов, который якобы никогда не умрёт и так далее. Дальше человек себя уже называет «я чистое восприятие, я и есть пробужденная жизнь», но реагирует из реальности маленькой смертной жизни. И это есть то, что есть, по факту. Зачем себя обманывать, что я уже чистое восприятие, если мысли, действия протекают из этого. Что-то заболело, например, да, обуславливающая программа к действию — пойти к врачу. Ну мы социальные люди, мы так действуем. Но сколько же у нас родится мыслей по этому поводу? Притом мысли совершенно не связаны с самим процессом, ты вообще ничего не можешь знать, что там будет через секунду, но ты начинаешь думать, хороший ли врач, правильно ли он поставит диагноз? А вдруг это что-то ещё такое? Ну это же так. Тут же запускается всё это движение, то есть вкладывается много энергии в это движение. У нас же не будет столько энергии по вопросу выпить нам кофе или чая. Не будет. Энергия пойдет исключительно на что-то важное, на что-то действительно значимое. А то, что незначимо, то пройдет под энергией «ну и ладно». Есть, конечно, хитрые способы. С помощью практики ты можешь переходить в абстрактный ум, доходя до пределов «я — не тело». И боль может действительно растворяться, уходить телесный дискомфорт, если «я не тело». Но оно будет накапливаться. Оттого, что ты не признаешь себя телом, это не значит, что тело с этим согласится. И оно будет накапливаться. И вовремя не принятые какие-то действия опять приведут к тому же самому, что телесное страдание станет очень сильным и оттянет на себя всё внимание, всю энергию. Поэтому каждый вопрос, который мы можем задавать, это вопрос, во имя чего совершается действие? И мы, как правило, приходим к тому, что во имя меня. Но кто же этот я, которому вообще хоть что-либо нужно, какие-либо действия? Какие действия нужны вселенной? Кто же этот Я, которому что-то нужно. И приходим к убеждённости, что я — это тот, который в теле, потому что все эти нужды сводятся к этому. А кто же это тот, который в теле? Кто же этот хозяин тела? Кто этот жилец? С которым что-то может произойти, у которого есть имущество тела, и он хочет как-то его защитить. Вот он вопрос. И это не о том, что что-то должно исчезнуть или есть что-то лишнее. Это просто вопрос. А был ли мальчик?

Гость: Тело — это такой же относительный объект, как способ восприятия всего, чего бы то ни было. И тут я претендует так же, как на любое явление, как на мысль, только мы с этим уже как бы согласились.

Ответ: Что же это за такое претендующее Я? Если страшного ничего не случилось. Из какого угла оно вылезло, чтоб на что-то вообще претендовать? О ком мы вообще говорим, о каком я? Понимаешь, вот даже в словах: «я претендую». А тело претендует на тело?

Гость: Нет, тело понятия не имеет о том, что оно тело.

Ответ: И тем не менее без всяких претензий довольно-таки слаженно работает.

Гость: Ну иногда. Ну иногда хандрит, конечно.

Ответ: Понимаешь, вот это Я — это вера. Просто такая вот вера для Я, который родился и который умрет. Но как эту веру опровергнуть, если все эмпирические опыты сводятся только к Я. Без Я вообще никаких тебе опытов не будет. А коан «Каково было истинное твое лицо до рождения твоих родителей?» рассматривается как: «О, я был. У меня было истинное лицо. Только я забыл». И ум начинает судорожно перебирать: Я был пустотой. Я был Великое ничто. Но Я. Все равно Я. Так что же было до Того, как я был?

Гость: Нельзя сказать, что появилось всё вместе со мной, как будто бы было какое-то начало. Вот что-то появилось, но даже невозможно об этом ни подумать, ни сказать.

Ответ: То есть категории времени, категории пространства привязаны опять-таки к этой телесности. Понимаете? Категория времени и пространства привязаны к форме. Мы воспринимаем мир через объекты, потому что воспринимаем себя в форме как объект. Поэтому можно сказать, что тело — это способ воспринимать то, что есть, объективированное в форме тела. Ведь мы ничего, кроме сенсорной информации, не воспринимаем. Все, что мы видим, все, что мы слышим, — это ведь не то, что есть. Это переработано.

Гость: Информация, полученная посредством тела. Для этого надо сначала быть телом. Чтобы относительно тела что-то воспринять, сначала надо воспринять его.

Ответ: Конечно. Тело бытийствует, тело живое, тело живёт. Раз живёт, значит, может умереть.

Гость: Так оно меняется постоянно.

Ответ: Даже после того, как по нашему понятию тело умирает, изменения продолжаются. Почему же мы говорим: вот это живое, вот это мёртвое.

Гость: Опять тут получается, как отдельность какая-то тела или если тело реальное, остальное нереальное. Посредством тела мы воспринимаем. Или же наоборот, тело нереальное, а всё остальное реальное.

Ответ: Смотри, если нереальны формы, то реальна тогда пустота, через которую воспринимаются формы, а суть-то заключается в том, что не существует формы без пустоты. И не существует пустоты без формы. Про абсолютную пустоту сказать невозможно. Чтобы сказать о чём-то, надо иметь какую-то противоположность. Нельзя сказать, что есть я, если есть вера в это. Что есть гипноз? Гипноз — это вера в обстоятельства, которые для себя воспринимает тот, кого загипнотизировали. Он в это верит, что это так. Или во сне. Во сне мы верим, что это так, что прилагаемые обстоятельства единственно возможные. Есть, допустим, осознанные сновидения. Мы на Симороне делали осознанные сновидения в бодрствовании. И я начинал «сновидеть», например, что раскрываются крылья, я взлетаю и вижу пролетающего кита, я прошу у него закурить, а он мне протягивает трубку мира и мы вместе с китом сидим и машем ушами, отчего по всему вигваму проносится ветер. Ну вот скажите такой интересный вопрос: в тот момент, когда я даже знаю, что это сон, но полностью в этом сне пребываю, я могу помнить о том, что происходит в бодрствовании? Я могу в этот момент помнить о том, что надо пойти в поликлинику, на работу, что сказал начальник?

Гость: Невозможно мыслить одновременно и про бодрствование, и про сон.

Ответ: В один момент, одна мысль — это мысль я. Что такое я? Я — это оболочка для всех мыслей. Возьмем надувные шарики. Что у них одинаково? Оболочка. Внутри шарика может быть что угодно, а оболочка всегда одинакова. Тогда «я» — оболочка. Но возможно ли содержание мысли отдельно от формы мысли? Поэтому, что же можно назвать вот этим я. Вот любимый образ Рам Цзы — океан, волны. Всё есть океан. Показываешь на волну — показываешь на океан. Всё замечательно, всё прекрасно. Откуда страх? Океан же не боится потерять волну. А какой страх нас охватывает при мысли о ком-то там недомогании? Откуда страх? Откуда защита? Даже в интернете нападают и защищаются, хотя телу ничего не угрожает. Откуда желания защиты? Ребёнку из детдома делали зверские эксперименты. Ему давали мягкую белую игрушку, а потом лёгкий удар электрическим током, до всякого «я», в возрасте, когда еще не пришло понимание Я. Он вырастал, и, уже будучи взрослым, не мог «белое меховое» рядом видеть, потому что это запечатано в теле. Не надо обманывать себя, что от Того, что есть интеллектуальное переживание «Я есть то», «я есть присутствие» и прочее, то что-либо от этого меняется. Потому что все живет в клеточках. Это опять-таки не то, что так не должно быть. Это просто прямой взгляд. Что каждый раз разворачивается как я? Вера в жизненность, текущую в теле. Притом даже не в саму форму тела. Я не тело, а я жизненность в теле. Что, как будто, даже если тело умрёт, жизненность останется, что какое-то восприятие или жизненность останется, выйдет из тела в мир в виде души или еще чего-то. А суть-то в том, что жизненности в теле никогда не было. Как фильма, который не становится частью камеры. Если камера разобьется, то фильм не разобьется от этого. А тут 7 миллиардов камер. И вот мы говорим, что Реальному ничего не угрожает. И люди отправляются не на поиск, а на подтверждение, потому что абсолют давно найден — это я. Весь духовный путь — это движение подтверждения. Те люди, которые даже не засомневались, что я — это абсолют, поэтому всё священно, но только бульдозер от себя подальше. Все для я, я же абсолют: деньги абсолютно, здоровье абсолютно, отношения абсолютно, все надо для родного абсолюта. Всё надо абсолютно, всё для него родного. И тут вдруг у кого-то сбой программ. А вдруг — это воображаемое Я? А вдруг Я вовсе не абсолютно. Ну программа пытается себя восстановить, понимаешь. Самое интересное, что духовный поиск начинается с Того, что происходит сбой программы, а дальше программа пытается сама себя восстановить, она не хочет быть ущербной. Но она пытается ухватиться за что-то. И тогда приходят агенты матрицы в лице духовных учителей. И говорят: «О, сын, мой ты действительно прав. Ты и есть истинное я. Ты познал. Ты познал, ты чистое восприятие, Ты Я Есмь». И программа получает дополнительные, так сказать, драйверы и успокаивается. Ну действительно же, не опровергнешь: без меня никакого восприятия нет, я есть, я присутствую, потому что переживание идёт. Я вообще чистое ничто. Класс, все, программа успокоилась. Но та изначальная червоточинка, которая возникла, она может и не успокоиться, если искренность какая-то внутренняя остается. Но если «я — чистое восприятие», то почему же чистое восприятие реагирует на угрозу вот этому бренному телу или вот этой вот еще более бренной личности. Что там чистому восприятию сделается? Ничего. То есть трещина должна была бы расшириться и привести к прозрению в природу Того, что есть. А трещина замазывается, штукатурится через объяснение, через некие состояния, за которые можно уцепиться: Я восприятия, я присутствие. Ну всё, ты получил подтверждение, духовный путь закончен, поиск закончен, всё в порядке. Ты же за этим подтверждением вышел, ты живу пошел искать, уже зная, что ты ищешь. Это уже становится легче и проще. Уже нашел. Можно расслабиться. Ты всегда знал, что ты есть Бог. Тебе сказали: да, ты Бог, можешь расслабиться. Ты есть нерожденное. Это ж как Пушкин писал: «Ах, обмануть меня не трудно. Я сам обманываться рад». Конечно, рад. Вот только вопросы замолкают. Ответ же якобы получен. А свербение какое-то внутреннее может остаться. Какая-то вот нестыковочка. Потому что невозможно сказать, что я — это тело. Как ты же воспринимаешь себя как тело, ты же видишь это тело и если руки, ноги отрезать, то всё равно ты останешься. Форма — это тело, объект, и мы каждый раз видим, как объекты в качестве старых ноутбуков, телефонов, очков, кроссовок и всего прочего исчезают, ломаются. И это нам напоминает, это тело тоже поломается. И вот тогда становится вопрос: А есть ли то я, которое назвало себя телом? Вот только тогда его можно спросить, потому что, если этот ярлык я налепить на пустоту, налепить на присутствие, то что с ними сделать? Но есть ли эта пустота и присутствие без тела? Есть ли все эти проявления сознания без формы? Ладно, я даже не буду спорить по поводу Того, что, возможно, есть какие-то энергетические тела. Почему бы и нет? Почему бы не существовать какой-то устойчивой энергетической структуре, которую можно переписать? Что это изменит? Все, что появилось как форма, неизбежно исчезнет как форма. Родилась эта форма, но исчезла другая форма. Пустота — это же тоже форма. Всё станет пустотой, но это форма, которая, чтобы назваться пустотой, подтвердится через форму. Вот смотрите, смотрите в эту сторону. В лживость всего, что говорю я, в лживость всего, что говорят мастера. Не потому, что там есть какой-то замысел — Лгать. А потому, что невозможно сказать ни одного слова, не солгав. А поток жизненности, он видите, продолжает двигаться. И он моментально воспринимается: ощущения в теле, звук, запах, свет, холод, тепло.

Гость: В интернете есть такое видео, где мужчина один в комнате и тут заходит привидение, одетое в белую простыню. Он начинает смеяться, дёргает простыню, а там никого нет. У него был ужас. Никого нет, а ужас есть.

Ответ: Ужас есть. Этот поток жизненности появляется в той форме, о которой мы говорим (запах, звук, свет, тепло, холод, тактильное ощущение) только через тело. Притом нет никакой необходимости даже переходить на жизнеописание, оно все равно регистрируется. А «Я страдающее», «Я мыслительное» появляется только в очень узком спектре описания — с каждой мыслью. Но из колоссального потока регистрации мысль занимает маленький кусочек. Хотя всё записывается. И в принципе, даже с помощью регрессивного гипноза через 20 лет вы сможете рассказать абсолютно всё, что происходило, и даже то, что вы сейчас совершенно не замечаете. Но всё записалось. Вы не замечаете, но глаза записали абсолютно всё. Слух записал абсолютно всё. Даже непонятно, где это всё хранится? Сейчас уже учёные высказали предположение, что это всё идет в облачный сервис.

Гость: Интернет-небеса.

Ответ: Да, есть кратковременная память и остальное всё в облачном сервисе. Но всё записывается без меня. Какую-то часть записи мы называем моим восприятием, и в нём появляюсь я. То есть жизнь не нуждается в описаниях, языках, запахах. Можно дальше по науке пойти, придем к молекулярному движению, дальше к атомарному движению, дальше к появлению- исчезновению каких-то виртуальных частиц. Что из этого запах, что из этого звук, что из этого тактильное ощущение? Какая разница, что из этих пикселей на самом деле? На большом экране показывают слона из пикселей. Это те же пиксели, что и муравей. А есть уже двухмерные пиксели, они показывают в объёме, а потом те же самые электронные пиксели покажут восприятие в виде ощущений. Но ученые говорят, что даже это не надо, потому что мозг прекрасно все додумывает. Ему достаточно дать звук и картинку, а тактильное ощущение он додумает сам.

Гость: На лимон, например, сразу идет реакция, даже слюноотделение.

Ответ: Поэтому галлюцинацию опровергнуть невозможно, она выступает в полном объеме. Что наполняет жизнью любую галлюцинацию? Вот что самое интересное. Ну хорошо, возник здесь какой-то двухметровый крокодил, но что наполнит его жизнью?

Гость: Вера в него.

Ответ: А почему я в него верю?

Гость: Я в него верю, потому что я среагировала.

Ответ: Но я в него верю, как в живого, потому что я верю, как в живого, — в себя. Понимаете? Почему для меня мысль становится реальной? О чем угодно, о деньгах, о здоровье, об отношениях. Что наполняет эту мысль реальностью? Я. Я — живущий, к которому это относится. Попробуйте наполнить реальностью мысль о каком-то там австралийском утконосе? А он реально существует. Но реальность мысли об австралийском утконосе будет очень незначительной, потому что она имеет очень мало отношения ко мне. Но мысль о крысе, которая живет где-то у меня в квартире или о каком-то глисте, который поселился внутри меня, очень энергична. Тело живет за счет одних бактерий, а другие бактерии ждут своего часа для того, чтобы это тело переварить. Потому что их придерживает иммунитет, и они ждут, когда можно, когда можно будет. И поэтому австралийский утконос, он очень мало относится ко мне, поэтому его реальность очень мала, а вот паразит, живущий в моём теле, — это уже очень реальная мысль. Так вот что наполняет это слово мой жизнью? Это же абсолютная аксиома, понимаете, абсолютная аксиома. Потому что только эта аксиома вызывает все страхи, вызывает реальность всех этих мыслей по поводу будущего, прошлого. Все. От всего избавился, все стер, пересмотрел и так далее. Полная амнезия. Это даже не про память, а про то, что все равно ощущение жизни в теле останется.

Гость: Это сравнимо с гипнозом.

Ответ: Да, Божественный гипноз. Это вот Бог решил поиграть, для чего как будто бы разделился и как будто бы забыл о своем существовании как единого. Это как Райкин выступал в монологах, меняя маски, но кто из этих масок реален? Это обычные роли, которые исполняются у нас: жертва, палач, спасатель и так далее. Что наполняет жизнью все эти роли?

Я беспомощная жертва. Все меня как бы гнетут, обижают. Я всё принимаю, а что я могу сделать? Вот и спасатель… Сейчас я помогу вам всем (это я убегаю, от беспомощности), всем помогу, всех выведу к свету, к счастью. Ах! вы не хотите? Невежды. Я вас заставлю быть счастливыми, кнутом. Если пряником не получилось. Что же наполнило жизнью все эти 3 роли?

Гость: Эмоции, чувства и ощущения.

Ответ: Что же наполняет жизнью, эмоции, чувства и ощущения?

Гость: Чувство жизни, эмоции в жизни.

Ответ: Смотри, одна и та же жизнь в эмоциях: Ой, ой, ой как всё плохо, какой страшный мир и тут же: как всё здорово, классно и хорошо. Это же одна и та же жизнь их наполняет.

Гость: Ну хорошо, энергия одна, а появление разное.

Ответ: Так что же это за энергия? Вот на эту энергию и вешается это Я, потому что это вся энергия имеет телесную природу.

Гость: Энергия проявления.

Ответ: Мы разговаривали про потенциальную энергию, кинетическую энергию, но это все Я.

Гость: Энергия и ее отсутствие. Возможность проявления.

Ответ: Энергия не может отсутствовать, она может только переходить в потенциальную.

Гость: Под этим я имею в виду ее отсутствие, ну а иначе, как заметить?

Ответ: Если камень просто висит, то он уже потенциально имеет ту энергию, с которой упадёт и разобьётся. Но, когда его отпустят, тогда энергия станет кинетической. Но энергия никуда не исчезает, ниоткуда не появляется. А в чем гипноз? В этом я, притязающем на энергию жизни? И, якобы, если тела нет, то нет энергии, нет жизненности. Но, откуда этот вывод? Ведь жизненность, этот поток — это квантовая пена. Никогда не рождалась, никогда не умрёт, никогда не перестанет. Помните, мы делали с Вами такие самообгоны на Симороне, когда брали какой-то предмет и начинали рассказывать о его жизни. Вот, допустим, ноутбук выкинули на свалку, далее его загребли машины, переработали и сделали тарелки. К примеру, из пластика. Потом эти тарелки разбились, из них сделали ложки, а из ложек потом матрёшку, а из матрёшки лошадку. Постоянное, никогда не прерывающееся движение. Материя никогда не исчезает. Энергия, соответственно, тоже, потому что они неразрывны. Сознание — это то, что заставляет электроны не сталкиваться, создавая в этом хаосе упорядоченность.

Гость: Единый вкус? А тогда если говорить о силе…

Ответ: Вкус уже кому-то принадлежит. Это указатели, но язык так устроен, что невозможно сказать, не создавая разграниченность. Когда мы говорим про вкус, это все равно еще принадлежность того, кто его вкушает, кто знает, что он единый, который может его определить как единый вкус, понимаешь? Это разговор о другом. О том, что притязания я на вот это все, не имеет под собой никакой почвы, потому что исчезает и появляется только самоопределение. Я не говорю сейчас об авторской программе. Самоопределение исчезает и появляется в глубоком сне каждую ночь, и оттуда появляется. Никаких вопросов с этим нет. Это чисто оперативный механизм для того, чтобы не путать руку со сковородкой и не жарить на себе яичницу. Самоопределение в качестве сознания опять-таки — это некая ограниченность для того, чтобы в этот момент Вы не испытывали информации какого-то сантехника, который чинит унитаз. Поэтому есть индивидуальная ячейка информации. То есть для этого компьютера задана программа. Эта программа условно отделена. Условно отделена от интернета. То есть, к примеру, Google Chrome один и тот же на всех компьютерах как оболочка для всех программ. Но у этой оболочки ваши данные, ваши фильмы, ваша память, ваши истории и так далее. Условное отделение. Через физическое отделение мозга. Посмотрите на красоту всего этого. Но эта красота вызывает страх. Но оно же не меняется от того, боишься ты этого или этому радуешься. Но вот идея о том, что в теле нет жизненности, а тело — это способ восприятия жизненности, может вызвать радость, может вызвать страх. И вроде бы человек слышит одни и те же слова: Реальному ничего не угрожает, а нереального не существует. В этом залог покоя Божьего. Дальше назови реальное, как хочешь — сознание, дао, океан, абсолют и так далее, неважно. Но читается как: Мне ничего не угрожает. Если мне ничего не угрожает, откуда страх? Откуда негативные эмоции, связанные с мыслью о болезни?

Гость: Если меня не существует, так кто и покой испытывает?

Ответ: Да, кажется, что это обман, потому что вот же — вот я, вот во мне есть покой, есть беспокойство, есть страх, есть бесстрашие, — как это меня не существует? Вопрос не в этом. Вопрос в том, что названо мной. Что названо мной? Если мной названы мысли, эмоции, телесные ощущения, то да. Они существуют, не имея самосуществования. Так же как миражи, как сны. Каждое явление проходит свой срок: длится и исчезает. Потому что мы как бы живем во времени, мысль живет во времени. Вне времени разговаривать не о чем. Но с этим не может примириться я. Я не может примириться, что Это Я — это название мысли, ощущение, переживание или эмоция и так далее. Я не может с этим примириться, потому что возникла связка через тело. Восприятие жизненности было названо как я — возникла связка через тело. Восприятие никогда не уходит. Сон со сновидениями незаметно переходит в сон без сновидений, хотя там же я тоже вроде живущий, который приходит к бодрствованию.

Надо смотреть на эту веру. Просто прямой взгляд на эту веру. Дело в том, что мы не узнаем, исчезла эта вера или нет. Как ребенок узнает о том, что он перестал верить в Деда Мороза? Или перестал верить в какие-то фильмы? Вот где? Как увидеть исчезновение веры? Только по тому, что привычное реагирование почему-то не происходит. Но кто же об этом узнает? Вы даже не знаете сейчас, как Вы дышите и никакого вопроса не возникает: дышу я или нет? Вопрос возникает только тогда, когда есть затруднение дыхания. Поэтому, если там еще остались какие-то зачатки памяти: А вот я раньше боялся этого, а сейчас почему-то не боюсь. Так и может это всплыть. Почему и говорится, что пробуждение совершенно бесполезно. Потому что некому взять эти призы. Даже отсутствие страха смерти не тот приз, который есть кому схватить. Как Вы узнаете об отсутствии страха смерти, если не будет возможности его испытать? Это же вначале надо его испытать. А потом быстро успокоится, тогда можно сказать: а ну всё, я чего-то этого уже перестал бояться.

Гость: На контрасте, если уже присутствует этот страх.

Ответ: Конечно, иначе, как узнать, что что-то там исчезло. А это же самое базовое. То же самое базовое, которое разворачивает, поэтому все, что мы можем видеть, — это разворачивание этой пружины из какой-то неопределённой нами реальности. Вот где-то живёт вера во что-то, потом — раз — развернулась пружина. И что тогда ты от этой пружины начинаешь отматывать. Притом эта отмотка, она идет как бы не мыслями. Рассмотрим это как наличие третьей сигнальной системы, которая появляется как Я, как автор, как делатель; второй сигнальной системы, где появляется просто самоопределение (Я живущий); первая сигнальная система, которая идет исключительно на инстинктивных реакциях. Отмотка идет в корневое Я, в первую сигнальную систему. И когда туда осознание проникает, это корневое Я (не действующее, не контролирующее, а просто живущее) видится как феномен, Не имеющий самосуществования. Вот это есть, по сути дела, проживание воззрения на практике. Или, как Рамана Махарши говорил: из крепости выходит солдаты-мысли, а все мысли посвящены только мне. Не только мне как автору, не только мне самоопределяющемуся, мне живущему, а корневому. Выходят и тут же отправляются в корень. Без размышлений. Это и есть суть Атма-вичары. А как ты потом узнаешь о том, что солдаты перестали выходить? Они же появляются только тогда, когда выходят из крепости. Как ты узнаешь о прекращении Атма-вичары, если у Атма-вичары не будет существовать объект исследований? Ведь вот же указание Раманы Махарши: Для кого пришла мысль? Каждая мысль. Честный ответ будет: «Для Меня». И дальше разбирается, для какого меня? Постепенно оно устраняется: ни это, ни это, ни мысль, ни эмоция, а меня всё равно остаётся. Для меня в качестве ничто? Такие тонкие извращения. Мысли приходят для ничто. Чтобы воспринимать блаженство, должен быть кто-то реальным, кто блаженствует. Поэтому без шансов. Если нет укуса (Феликс приводит пример с собакой, которая испытывает боль, кусая свой хвост и, отпуская зубы, испытывает облегчение), то нет и сладости этой кровушки. Сказать можно только тогда, когда есть тот, кому больно — не больно. А если этого нет, то и сказать совершенно нечего. Никаких тебе бонусов, «хулу и похвалу приемли равнодушно». Но даже и равнодушие, то это уже кто? Я в спокойствии, но, если я в спокойствии, значит потенциально могу быть в беспокойстве. А если я бессознательно удерживаю этот покой, потому что опираюсь на переживания, превратившиеся в концепцию, то совершенно непонятно, откуда на меня налетают панические атаки. Почему же этот покой нарушается? Если я уже в приятии, в покое. А тут кто-то щелк и весь покой рушится. Потому что он узнан и наделен реальностью, наделен жизнью. Смотрите, что такое смерть ноутбука? И смерть, и покой — это одно и то же. Это иллюзия Того, что в них погибла жизнь. Покой был наделен жизненностью, туда была инвестирована жизнь — моя. А потом что-то случается и нет покоя, нет осознания. Катастрофа. Потому что мой покой забрали, мой кошелек потерялся, мой ноутбук сломали, Мой. Мое блаженство исчезло. Исчезло блаженство у Максима, но никаких огорчений у Феликса нет от этого. Но это у Максима. А вот Мое блаженство. Или мой покой? Так дело не в блаженстве и не в покое, понимаете? Дело в моём. «Моё» подтверждает себя через что угодно: мой покой, моё беспокойство, мои страдания, мои желания, мои волнения, мои нежелания, мои хотения, мои нехотения. Потому что толку смотреть? Вот этот весь разворот: А почему ты этого хочешь? А почему ты этого не хочешь? А из каких там глубин поднялся этот страх? А из каких глубин поднялся в тот страх? Все, что зафиксировано, несёт в себе меня. И это кайф — Я. Ну понимаете, в чем все дело: боишься потерять. А вдруг честно посмотришь и увидишь, что я это только мысль. Там же жизнь. Страх увидеть то, что ты уже подозревал, иначе бы не начал этот духовный поиск. Ну, ты же его начал именно для Того, чтобы убедиться, что Я — это абсолют. Чтобы залатать эту дырочку, Если болит голова, мы же не собираемся лечить головную боль отрезанием головы. Поэтому через это движение мы всеми силами стараемся эту трещинку закрыть, это сомнение в своей реальности, которое появляется с каждой мыслью. Сначала сомневаемся в деятеле и понимаем, что все происходит само. С кем все происходит само? Чтобы сказать, что что-то происходит, надо принять что-то за точку отсчета. Что-то происходить может только относительно чего-то. Борщ варится относительно повара. И если все происходит относительно тела, а тело — это Я, тогда возникает ужас потери тела, потому что ужас потери меня. Понимаете, такая интересная вещь. Это не то, что тело, исходя из инстинкта самосохранения, защищает жизнь. Всё защищает жизнь, даже маленькая букашечка. Жизнь — это взаимодействие нескольких факторов, создающих некую устойчивую систему. Живая форма заботится о своем сохранении. Так построено. И если бы форма не заботилась о своем сохранении, то, естественно, эти все формы мгновенно бы растворились. Но это сохранение формы прописывается как Я. Страх уничтожения, страх конечного, страх небытия может испытать только я. Тело такого страха не знает, тело автоматически реагирует. Но почему рождение животным не является возможностью освобождения? Потому что тупая реакция тела без осознавания корня, откуда она идёт, не может привести к освобождению. Ну проживёшь себе этой свинушкой или осликом. И что? Да, ментальная накрутка создает дополнительные страдания, но и дает возможность для осознания того, что самоопределение через тело, присущее любому живому существу, так же иллюзорно. Вот на это и нужно смотреть. Потому что пробуждение — это как раз утеря этого. Вы не в состоянии бояться за судьбу персонажа сна. Да, во сне Вас приговорили к четвертованию. Но вы вовремя проснулись. Будете вы бояться, что вас лошади разорвут?

Гость: Осадок останется.

Ответ: Может останется, может нет. Останется только потому, что тело знает, что это такое, когда его рвут на части. Поэтому оно и во сне такое появилось. Но вы не будете бояться за судьбу того, кем вы были во сне, это просто невозможно. Поэтому говорится, что пробуждение как естественная природа ума, всегда присутствует. Потом в естественной природе ума появляется образ меня, воспринятый через тело, а вот ему уже может угрожать опасность.

Гость: Да, кстати, образ меня же возникает именно через тело.

Ответ: Конечно, образ меня возникает через тело. Даже слепой человек представляет себя через постоянную подачу сигналов, которые как бы не регистрируются, но которые всё равно поступают и описывают форму тела. Это всё не помнится, когда говоришь, но оно передаётся всё. Постоянное соприкосновение, постоянное считывание информации со всех частей тела, со всех органов тела и создаёт картинку меня, и она неизменна, потому что меняется работы этих органов, конечно, но не меняется то, что оно считывается. Назовем его условно центр считывания информации, который принимается за меня.

Гость: Проекция, да? А если выключить свет? Проекция исчезнет?

Ответ: Да, конечно. Поэтому даже во сне без сновидения продолжается считывание, продолжается осознание. Меня нет, а осознание есть. Что такое осознание? Это считывание. Считывание со внешнего мира, считывание со внутреннего. И что такое осознание осознания? Мы переводим внимание на само осознание, то есть на сам факт считывания. И во сне без сновидений, где ничего не остается, считывание же продолжается: всей телесной информации, всех внешних звуков, всех запахов и всего-всего. Можем проснуться от запаха дыма, еще от чего-то. Идет разворот считывающих механизмов извне вовнутрь. Есть теория сна, которая подтверждает, что, когда животных лишали сна, они умирали не потому, что не спали, а потому что у них развивались болезни, несовместимые с жизнью. Потому что, оказывается, во сне без сновидений идёт считывание и коррекция информации, поступающей из организма. Как только лишаешь человека сна, коррекция прекращается и начинают накапливаться информационные ошибки. А тело строится по информационному базису. Оно же каждый раз воссоздаётся, исходя из приходящей информации. И как только коррекция информации прерывается, тело начинает строиться ущербно. Разрушается информационный образ себя и тело перестаёт моделироваться в правильном понятии, оно начинает болеть. Поэтому, кстати, есть лечение через информационное переписывание и, если удаётся переписать информацию, тело исцеляется. Эффект плацебо в этой же парадигме. Внедряется информация, которая принимается телом за реальность и тело исцеляется от неисцелимых болезней. А ведь вся эта информация считывается посредством тела, но эта информация и есть то, что мы называем жизненностью. И в чём разница звука сердца от звука телефона? Они считываются одной и той же клеточкой, понимаешь? Вот если сердце будет шуметь, мы его услышим. Но это считывается той же клеточкой, что и звук телефона. Поэтому информационный поток жизни считывается посредством тела. Но движение потока не останавливается и даже если я потерял слух, то телефон от этого не перестанет звенеть. Действие телефона будет считано через вибрацию. Бетховен и писал музыку через вибрации палки и вибрации палки становились музыкой. Поэтому, когда уйдет все считывание, сам поток информации не прервется. А Я — это информационная программа, притязающая на весь объём потока информации. А сам поток информации никогда не рождался, никогда не исчезнет.

Встреча в Одессе с Феликсом 29.03.2017

По мере углубления в такого рода занятия мы приходим к простой вещи, к некому пространству внимания. Правильно? К пространству внимания. Осознание. Но само пространство внимания же осознаётся. То есть осознание осознаётся. Правильно? Это же тоже опыт. Простой опыт. Само внимание внимается. Простой опыт. То есть это уже опыт. А мы говорим про отсутствие опыта. Вот для мужчин поэтому и говорится: максимальное отрицание, а потом отрицание отрицания. А для женщин наоборот: максимальное наполнение, вся полнота, да, вот это «всё единство» и полнота полноты. И это я. Вот именно вот это и есть Я, которое никогда не попадёт ни в какой опыт. Это та, как бы сказать, абсолютно прозрачная линзочка, которой этот свет божественной любви чуть-чуть начинает искажать. Это стекло, да, вот оно абсолютно прозрачное, может быть, это стекло, и всё равно оно останется стеклом. И всё равно оно что-то, да не пропустит. То есть оно пропустит как бы 999, а вот этого одну тысячную процента исказит. И вот это искажение начнёт развиваться. Понимаете, этот крохотный вирус берёт и становится смертельной болезнью. Вот это крохотное искажение и есть я. Невозможно даже никак зарегистрировать это я, но его можно простить. Вот смотри, Паша, ты себя видишь: то ли злым, то ли обиженным, то ли как бы страдающим от несправедливости. Это вот такие, достаточно такие плотные отождествления, то, что мы говорим, да? Но то, что отождествляется, это тоже глюк. Но это невозможно понять, но можно что сделать? Можно вот спросить Духа, Душу, Бога, что звучит? Вот так вот прямо сейчас и спросить. Господи, как ты меня видишь? Видишь ли ты меня сейчас так, как я вижу себя? И первая мысль… Посмотрите, когда мы во внутренней тишине задаем этот вопрос, первая мысль, — это будет ответ. Спроси, как Дух, Бог, как они тебя видят сейчас, в этот момент? И первая мысль, это будет ответ. Ну, Паша, видят ли они твой гнев? Видят ли они обиду?

Гость: Не знаю. Наверное, не видит. Не видит. То есть первая мысль не видит. Ответ: А что они не видят? Спроси Господь, что ты видишь, когда смотришь на это?

Гость: Когда смотришь на что?

Ответ: На меня. Вот, как бы это ж индивидуальный вопрос, понимаешь? Что ты видишь? Душа-то, она прикреплена к индивидуальному сознанию, поэтому вопрос-то задается индивидуально. Ты спрашиваешь, Господи, как ты меня видишь? Что ты видишь? Можешь обратиться к Богу, можешь обратиться к Духу. Неважно, что для тебя звучит, что отвечает, к кому обращаться.

Гость: Не задается такой вопрос.

Ответ: Нет, вопрос надо задать.

Гость: Почему вопрос не задается?

Ответ: Тут, понимаешь, какая штука. Когда ты считаешь себя Богом, а весь духовный поиск привёл, наконец, тебя к тому, что ты понял, ну да, я есть всё и ничто, то, как можно кому-то задать вопрос? Душа просто не согласна с тем, что ты есть всё и ничто. Душа не находится внутри сознания. Вернее, оно уже даже и внутри, но это другая субстанция. Это другая субстанция. Вот даже если так вот взять по плану, да? Сознание — это высокий, допустим, план, ментальный план, очень высокий. Но Душа — это еще более высокий план, пронизывающий ментальный. Оно как бы так… Творец присутствует в творении не слитно, но и не раздельно. Поэтому спроси. Просто спроси.

Гость: А что там, душа не согласна?

Ответ: Душа не согласна с тем, что вот это вот самосознание, это океан, не знающий океана, и есть тот самый Бог. Она знает другого Бога. Это сознание назначило себя Богом. Ну, то есть, понимаешь, рука, неотделимая от Феликса, назначила себя Феликсом. Почему бы и нет, конечно.

Гость: А кто не согласен?

Ответ: А Феликс не согласен, что рука — это Феликс. Спроси. Не выкручивайся. Если, конечно, хочется, не хочется, так и не надо. Нго-Ма хорошо сказал, я, в общем-то, с ним согласен. Он спросил Духа, а надо ли тянуть людей к этому искуплению? И Дух ответил: нет. Все придут тогда, когда надо. Сами придут. Поэтому не время, значит, не спрашивай. А если время, значит, спрашиваешь. Ну, я предлагаю. Как Бог видит? Он не видит вот то, что видишь ты. А что видит Он? Первая мысль.

Гость: Он меня видит.

Ответ: А что Он видит? Если Он не видит тебя, что Он видит?

Гость: Я думаю, что это ответ подсказанный, он видит себя.

Ответ: Ну как, почему подсказанный? Ну понятно, что мы уже не раз так отвечали. Он видит себя. Ну как Бог может увидеть что-либо, кроме Бога? Мы не можем сами простить. Это невозможно, Паша. Это Я никогда не согласится с тем, что оно не Бог, и что надо вообще просить прощения. Но мы можем обратиться за этой помощью, потому что Душа знает. Душа знает, к кому обращаться. Тогда происходит это чудо. Ты не можешь простить себя. Ты не можешь простить другого. Поэтому единственно, как говорится, что вот идет это, да? Господи, прости меня, потому что не ведаю, что творю. А что значит не ведаю? Не ведаю — это и есть вот то невежество, о котором говорится во всех текстах, причина страдания. Невежество в непонимании того, что никогда не было разделения. Это вот вера в разделение. Вера в то, меня что выгнали из дома отца. Вот в чём суть. Прости, Господи, ибо не ведаю, что творю. И когда другие, так же. Прости их, ибо они не ведают, что творят. Ты не можешь простить жену, не можешь простить дочку. Но ты можешь попросить Бога помочь в этом прощении. Потому что не ведают, что творят. Потому что они так же само хотят вот эту вину, которую переполняет каждое живое существо. Освободиться от вины. Но мы же все в единой системе, понимаешь, да? Если я переливаю вину на тебя, сообщающимся сосудом ты перельёшь вину на меня. И вот это общее количество вины никогда не уменьшится. Просто будем её переливать из сосуда в сосуд.

Гость: Зачем переливать? Носи в себе.

Ответ: Носи в себе. Невыносимо. Вина исчезает только через прощение. Невыносимо носить в себе вину. Это как сидеть на раскалённой сковородке. Ад — это же и есть материализация вины. Но дело в том, что он-то потом посадит тебя. Вина же, она как бы в единой сансаре циркулирует. Сансара — это же замкнутый бассейн, понимаете?

Гость: Хорошо, когда мы прощаем, то мы уменьшаем… Количество…

Ответ: Мы уменьшаем количество вины в сансаре. Понимаешь, в чём дело? Когда происходит истинное прощение, вот этот океан вины, который кто-то назвал океаном сознания, океаном без океана, это океан вины. Он становится чуть меньше. Вот и всё. И последняя защита сознания — это всё поместить внутрь себя: душу поместить внутрь себя, Бога поместить внутрь себя. И там это всё растворить, и тогда, собственно говоря, страдания-то тоже заканчиваются в этом. Потому что вина, она как бы причиняет страдания индивидуальному сознанию. Индивидуальное сознание связано с телом, связано с эмоциями, связано со всей этой вот… (Феликс руками показывает круговорот). Океан надындивидуальный, понимаешь? Он не связан с этим. Поэтому и говорится, что… да, можно получить весь мир, если потерять душу. И это не тот мир, который предполагается как отдал душу и завоевал этот земной мир. Нет. Ты получаешь полностью мир, отказавшись от связи с индивидуальной душой. Потому что индивидуальная душа закреплена к индивидуальному сознанию.

Гость: Да, а как же люди? У всех есть душа или есть без души?

Ответ: У всех

Гость: У всех есть? а те, кто отказались от нее, как же?

Ответ: Понимаешь, от нее можно только временно отстраниться. На эту жизнь, к примеру, еще парочку жизней, еще десять жизней. А потом все равно… Те люди, которые вышли к самосознанию, к этому океаническому самосознанию, или, как мы там говорили, к не содержимому холодильника (холодильник — метафора Абсолюта), ни к свету, ни ко тьме, ни к морозу, ни к пространству холодильника, а к самому холодильнику. И ничего, кроме холодильника, больше не существует.

Гость: Это метафора с холодильником, я ее не понимаю. Холодильник, холодильник. Ну вот как бы так, чтобы прицепить, чтобы перестать мечтать.

Ответ: Ты не сможешь. Почему? Потому что все, все, кто начинает духовный поиск от недостаточности, стремятся стать Абсолютом. Потому что только Абсолют не имеет недостаточности. И ничего из содержимого не может сравниться с абсолютом. Поэтому недостаточность вечна, пока я не стал абсолютом. Абсолют — это холодильник. И по сравнению с холодильником, ни колбаска в холодильнике, ни манго в холодильнике, ни водочка, ни коньячок, ни даже там, я не знаю, шампанское за две тысячи долларов, — не годятся.

Гость: Вынимаете, засовываете, а холодильник остается.

Ответ. Конечно. Я же рождаю это всё как холодильник. А свет кто рождает? Я холодильник. И пространство — оно ж моё. Вот всё, что моё, это не я. И поэтому можно даже сказать: мой Бог, моя душа. Что это значит? Внутри. Потому что мое. А я-то кто?

Гость: Но душа-то внутри у него.

Ответ: Ты так думаешь, а может быть ты внутри души? А может быть ты вот (показывает малого размера), а душа вот (большого размера)?

Гость: Ну, сознание прикреплено к индивидуальному сознанию.

Ответ. Индивидуальное сознание не находится внутри тела. Даже индивидуальное сознание намного больше, чем тело. Даже на уровне астрала есть те, которые там этими рамочками поля ощущают. Вот если у человека его поле метр, или даже 10 метров, тогда развита сильная энергетика и то, даже это не индивидуальное сознание.

Гость: Душа прикреплена к индивидуальному сознанию?

Ответ: Да

Гость: А весь океан?

Ответ: Душа — это чайка, она над океаном, понимаешь? Она над океаном. Понял, да? Они не соотносятся. Чайка с океаном не соотносятся. Это только океан, который не океан, может, так сказать, заявить, что душа — это его волна. Ну, чайка на волне, она, вроде бы, как бы и волна. Но чайка не волна, даже если кажется её белым гребешком. Избавление от страданий — это то, что толкает людей на духовный путь. Избавление вот от того, что ты сейчас рассказываешь. Потому что, когда ты вот эта вот безбрежность, то кто тебя может уже там зацепить, задеть и так далее? А если ты даже и реагируешь, то вины за это уже никакой не чувствуешь. Тебя же не терзают твои реакции, тебя терзает вина. И если человек доходит в этом воплощении до вот этого вот океанического сознания, это невероятно высокий уровень, в котором он может как бы блаженствовать десятки жизней. Каждый раз рождаясь — возвращаться очень быстро к этому состоянию. Почему так много вот таких пробужденных к этому?

Гость: Так это те, которые отказались от души или те, которые за душой?

Ответ. Те, которые душу внутрь (показывает жестом), «притопили чайку». Смотрите, в Тибетской книге мёртвых есть понятие «мир богов». Вот это «я есть то» — это и есть их мир. Это не те боги, которые там в греческой мифологии дерутся, пируют и так далее. Это ещё более высокие боги. Но это боги не в форме. Мира не в форме. Но даже боги мира не в форме находятся в сансаре. И когда заканчивается благая карма, всё равно придётся всё начинать сначала. Очень нужны мастера, которые сдвигают вот эту вот идентификацию на надындивидуальный уровень. Просто надо понимать, что пробуждение к сознанию — это последнее препятствие на пути к Богу. И, если душа имеет, как бы, контрольный пакет, она не согласится. Она не согласится. Каждый раз, когда происходит прощение, увеличивается вот этот пакет акций. Она получает эти акции каждый раз. Каждый раз, когда действие идет из сострадания, увеличивается этот контрольный пакет. Есть такой момент, когда идёт битва за контрольный пакет между душой и сознанием. Битву надо понимать как? Душа ни с кем не бьётся. Понимаешь? Она как бы вот над. Но её свет нестерпим, потому что ее свет напоминает о лжи, напоминает о вине. И вот на этом сломе ум может просто сломаться.

Гость: То есть сознание — это вина?

Ответ: Да. Оно создано из вины. Оно создано как вина.

Гость: Если говорить метафорой, то это отсылка к мифологии изгнания из рая? К тому, что произошло в раю?

Ответ: В раю, да. Адам — это аспект Бога. Это не кто-то, отделённый от Бога. Это его аспект. Он был, как сказано в Библии, тем, чья задача — давать имена. Вот он должен был назвать зебру — зеброй, огонь — огнём. Что значит дать имена? Дать имена — это дать функцию. Это аспект Бога, это как Бог, это сила Бога. И он действовал как бы силой Бога. Это же аспект Бога. И потом произошло качество этого сознания, эта возможность, эта творческая возможность, этот свет, который высвечивает сознание, а он в своём потенциале имеет возможность познать самоё себя, потому что произошел момент самоосознания. Это предельный опыт самоосознания. До Я есть. Просто есть. Бытие. Просто есть. Не как что-то. Предельный опыт. Но как только произошел момент вот этого самоосознания, возникло лёгкое-лёгкое искажение. Вот появилось я, буквально развернулось как некая отдельность. То есть, по сути дела, что произошло? Познание добра и зла. Древо познания добра и зла. Потому что Адам (показывает откусил) яблочко, и уснул. И вот дальше, в этом сне, сына единственного, неотделимого от Бога, продолжения Бога (тут нет никакой как бы даже грани) возникает то, что мы называем сном. Можно ли сон отделить от спящего? Нет, конечно. Неотделимость продолжается. И в этом сне Адам почувствовал вину за отделение, которого не случилось. В этом сне он ушёл из рая. И начало появляться, в общем-то, человечество и наш мир в непрерывном множестве. Понимаешь, сколько бы во сне ни появлялось персонажей, они не могут быть отделены от сна. Непрерывный идет процесс.

Гость: Так это что получается, мы все снимся Адаму?

Ответ: Да. А об этом как бы уже давно известно. И Рам Цзы, кстати, тот же об этом говорит. Почему ты думаешь, что ты спишь? Ты снишься. Ты снишься, дорогой. Но дело в том, что в этом сне, снится еще и вина, и поэтому все персонажи этого сна чувствуют себя за что-то виноватыми. Но так как ту первую вину невозможно зафиксировать, то для вины находятся другие поводы. А вина уже порождает страх, а вина порождает агрессию, обиду и весь-весь-весь этот комплекс. И невозможно прийти к прощению первой вины, потому что вот это вот размножение намного более ярко и сильно. Ну, приведу тебе вот простую вещь, да. Человеку снится, что ему отрубают голову. Это невероятно яркое переживание: вот он на плахе, сейчас над ним заносят топор. По факту ему просто, ну, чуточку майка, так сказать, натерла, незаметно, он даже не заметил, да, натерла маечка во сне, или там край подушек, в целом — пустяк. Но этот пустяк во сне разворачивается в колоссальное действо, где он заговорщик, где там он под пытками в камере, и где его ведут на эшафот. Поэтому вот тут изначальная вина, она настолько как бы незаметна, что… Ну как её заметишь? Куда тебя на эшафот ведут? Но вся эта штука в том, что любая вина так же само-непрерывна, как и божественная любовь. Это спанда, разворачивание. Поэтому разворачивается, разворачивается, разворачивается неотделимо, непрерывно. И поэтому, прощая самую пустяковую вину, ты прощаешь весь объем. Поднимается следующий хороший образ. Айсберг вины. Ты подплываешь на лодочке, у тебя паяльная лампа. Ты хочешь этот айсберг растопить. Время есть, слава Богу. Вся личность. Чуть верхушечку снял, а айсберг всё не уменьшается и не уменьшается. Вот он был вот такой (показывает очень высокий), к примеру, да? Вот он такой и остаётся.

Гость: Лампу заряжаем любовью?

Ответ: Конечно. А чем же ещё? Понимаешь? Вот человек какой был, такой и остаётся. Да что же такое? Может произойти напряжение. Я прощаю, прощаю, прощаю, прощаю. А он всё такой. А там-то километр под водой. А на поверхности вот этот вот метр. А под водой километр. А топить-то ты можешь только метр. Под водой лампа-то не работает. Но принцип айсберга таков: ты срезаешь верхушечку, он поднимается — ты срезаешь — он поднимается. И так тысяча жизней. Лучше начинать раньше, чем позже. Ты не можешь его почерпнуть оттуда. Это невозможно. Если ты призываешь на помощь духа (в хорошем смысле) — это возможно. Ваджраяна — это призывание на помощь существа из пробуждённого мира: Йидам называется. Так вот, почему опять-таки сказано в Евангелии, что Иисус искупил первородный грех? То есть, оказывается, что вот это вот всё, что там в толще, уже прощено. Этот весь айсберг может мгновенно схлопнуться, растаять, если Иисус придёт на помощь. Если Дух придёт на помощь. Если Саи Баба придёт на помощь. Не важно. Потому что у Бога тысячи обличий.

Гость: У меня вот, кстати, вопрос возник. Я ехал сегодня утром, в очередной раз подумал, что надо вопросы записывать. Есть же всякие религиозные течения, даже христианских там тысячи. Они тоже крестятся, принимают Иисуса в свое сердце. И ну опять же, я там не участвовал в этих мероприятиях, но некоторые товарищи, которые говорят, что там действительно что-то такое происходит. Ну вот я не знаю, как ты думаешь, что с ними происходит? То есть они что, действительно принимают Иисуса и у них там этот айсберг тает?

Ответ: Максим, а как же я могу это знать? Сансара же остается.

Гость: Сансара остается.

Ответ: Ну раз остается, значит айсберг не растаял. Понимаешь, я не знаю для чего. Дело ведь в чём? Дело в том, что импульс идёт из разного. Я могу предположить, что очень много людей искренне это открывают, но они рождаются такими без всякой Адвайты, без всяких учений. Они такими рождаются: добрыми, любящими, сострадательными. Понимаешь, какая штука? То, что наработано душой, у неё и остаётся. Пакет назад не заберёшь. То есть сострадание, которое взращивали сотню жизней, проявляется в этой жизни и все. И мы понятия не имеем об этих людях, потому что они даже и не знают, что надо вести там какие-то встречи. Может, это какие-то трактористы, доярки, собирательницы кокосов где-то в Африке. Кто его знает? Но от них идёт вот это тепло, идёт этот свет. Иногда обстоятельства выдвигают их на первое место и появляются Махатма Ганди, мать Тереза. Кто знает? Что нам говорить, если мы далеко не такие? И нам надо это понимать и не соблазняться простотой пробуждения.

Гость: Что ты имеешь в виду под простотой? В смысле, что просто произойдет?

Ответ: Простота пробуждения есть, но она уже была «подготовлена». Смотри, как много сейчас людей, которые пробудились или к одному из аспектов (пустоты, ясности, наполненности), или даже к Самому. И всё страдание, по сути дела, как бы на 99% уходит.

Гость: К холодильнику?

Ответ: Да. К сознанию. Это очень высокий уровень, конечно. Это очень много любви. Потому что там уже тоненький-тоненький зазор этого искажения. И поэтому божественная любовь, а другой любви же нет, почти не искажается. И это любовь Бога. Сознание назвало себя Богом к своему содержанию. У нее есть только один небольшой нюанс. Она равностна.

Гость: Кто она?

Ответ: Эта любовь.

Гость: Равность? Равностно — это, я так понял, всех одинаково любят?

Ответ: Да. Дело в том, что, как только вы пришли к этому самосознанию, страдание заканчивается, но и сострадание заканчивается. Вот что к этому времени набрали, вот столько в этой жизни уже и живёте с состраданием. Поэтому у некоторых людей очень приятный такой поток, потому что личность очень прозрачная, доброты много, сострадания много. Вот от того же Рам Цзы идёт столько любви, но это любовь сознания к самому себе.

Гость: Да, он говорил, что смотрю я на вас, святые на поляне, и любуюсь.

Ответ: Это любовь сознания к своему произведению. Это вот мальчишка выстругал деревянную лошадку. Криво, косо, какая разница? Я любуюсь ей. Я любуюсь этой сансарой. Это немножечко другое. Понимаешь, она в сансаре и остаётся. А вот когда отдаётся это Богу, тогда сансара и становится прекрасна, как нирвана. Потому что всё, что отдано Богу, Бог забирает в свой мир.

Гость: Вот этот вопрос меня и терзал весь сатсанг. Как бы так отдать? Как отдать?

Ответ: Для этого вначале надо отдать себя.

Гость: Хорошо. Как отдать себя?

Ответ: Надо себя обнаружить. И тут Джняна смыкается с бхакти.

Гость: Чем является я?

Ответ: Смотри, когда ты топишь, когда ты вот прощением топишь этот айсберг вины, вот этот метр, который над водой. Может там всего лишь миллиметр остался. Ты же этого не знаешь. И вдруг в один прекрасный момент, хоп, и только вода. Айсберг растаял. То же самое происходит в самоисследовании. Настоящая Атма-вичара: это не то, не то, не то. Вопрос «Кто я», да? Кто я? Смотри, тут какая вещь. Базовая ошибка ведь в чём? И оно и не может не быть. Самоисследование идёт с чёткого знания, что я должен что-то найти.

Гость: Да, всё в мире отрицаешь, что не то, не то, а я как бы себя несу.

Ответ: Да. А я-то? Всегда остаюсь, а я-то всегда при делах. То есть, всегда ходишь с ответом. Я-то уже знаю. Я уже знаю, куда меня приведет это пробуждение. К себе. И все говорят: путь к себе, замечательно. Я уже знаю себя, чего я там ищу. Я ж хочу подтвердить, Максим, я подтвердить хочу. Я как бы сомневаюсь. Ну и потому, что я же не могу быть этой тушкой. Тушка болеет. Тушка умирает. Тушку побить могут. Нет. Это не годится. Я-то знаю, что я не могу быть этой тушкой. Что у нас тогда есть? Чувство, ощущение, переживание. Вот замечательно. Вот это, наверное, я. Сердце. Чувственный уровень, астральный. Я это чувствую. Да, ну какое-то странное немножечко я, неустойчивое. То люблю, то ненавижу. Что за такое? Я же не могу быть тем, что меняется. Даже женщины к этому приходят. То есть, смотри, женщины приходят к тому, что они не могут быть чувством, А мужчины приходят к тому, что мне не могут быть мыслью. Кому что ближе. Так, ну хорошо. А что ж тогда остается? У женщин возникает: Я источник всех чувств. Я сама любовь. Правильно?

Гость1: Проходили, было.

Ответ: Да, я сама любовь. Я сама любовь, я сама полнота, я сама всё рождающая мать. Я Кали — я и рождаю, и уничтожаю.

Гость1: Я что-то уже краснеть начинаю, Феликс. Без эмоций, пожалуйста.

Ответ: …Что-то сомневаться начинаешь. А дальше нет опыта. Вот смотри, предельный опыт для женщины: я Есмь всё. Мать мира. Предельный опыт. Но этот же опыт у кого-то. А дальше, понимаешь, всё, хода нет. У мужчины предельный опыт: Я ничто.

Гость: В смысле, я что-то не понял, я ничто? Как в том анекдоте?

Ответ: Потому что я великое ничто. Я же не просто ничто, я великое ничто. Гость: А, из которого появляется всё?

Ответ: Конечно. Я великое ничто. Да мне даже не надо, чтобы что-то появлялось. Я сам по себе самодостаточен. Я пространство, в котором всё появляется. Могу быть вообще без всего. Зачем мне эти женщины? Я вообще сам могу быть Всем.

Гость: Если бы это было так.

Ответ: Нет, а что. Когда я пространство… Я.. чистое, вообще чистое, незатронутое ничто. Красота. Но там тоже что-то… Тоже подвох. Тоже какой-то подвох, потому что… оно что-то неустойчивое, от этого и тишина такая. Вот тишина, ничто, отсутствие всего, но что-то меня постоянно эти ваши присутствия раздражают. Как это меня, Бога, может что-то раздражать? Эти ваши непонятные какие-то присутствия. Хочу быть в этой чистой нетронутости. И тогда… Да. Это были аспекты Основы. Он пережил «я есть все». Он пережил «я есть ничто». Он пережил, это не слова. Он пережил «я есть свет». Это тоже не слова. Это Самадхи Света. Красота. Всё светится, всё сверкает. Всё наполнено светом, разворачивается в свет. У кого было, тот вспомнит? Ром, а как классно быть, когда ничто? А как классно быть, когда всё?

Гость: Я не знаю.

Ответ: Не знаешь, что такое ничто? Ром, ты что? Ну смотри, это же просто. Вот развернись на себя. Что здесь на месте головы?

Гость: Ничто.

Ответ: Ну и всё. И в нём всё может появиться.

Гость: Это просто уже привычно.

Ответ: Конечно, привычное ничто (смеется). Моё ничто. Моё привычное ничто. Мой «ништяк». А как развернуться, чтобы моё привычное всё? Ну, это женская тема. Найди хорошую женщину, она тебе передаст. Это любовь, заполняющая все. Красота, полнота, бесстрашие, ты понимаешь, это…

Гость: То, от чего мужчины бегут.

Ответ: Не, а некоторые мужчины вполне могут это взять и это будет такая мощь, когда вот это всё соединяется с ничто: да я сама пробужденная жизнь, вы чего?

Гость: А свет, где тут еще чуть-чуть света?

Ответ: Да как ты эту жизнь без света-то увидишь? как ты без света эту жизнь-то увидишь? Максим, это несложно. Но… Душа как-то всё равно не согласна. Ты не испытывал этих опытов ничто? Вспомни драгоценную сокровищницу, ты сразу в неё влетел.

Гость: Ну да, классно.

Ответ: Ну это же был опыт этого вот основы.

Гость: Так вот оно что, ничто.

Ответ: Да. Это же был опыт. Это был опыт основы. Ты свет испытывал уже. Ты испытывал ничто, ты испытывал всё. Но ты понимаешь, какая штука? Это всё опыты. Свет — опыт. Ничто — опыт. Всё — опыт. Недостаточно. Маловато будет. Приходящая все-таки. Маловато будет… А во сне без сновидений вообще красота. И все равно маловато будет.

Гость: Ну а что, во сне без сновидений есть тот, кому маловато?

Ответ: Представь себе, что да. Так ты иначе не просыпался бы. Откуда ты иначе появляешься?

Гость: Я?

Ответ: Вот смотри, Максим, сон без сновидений. Он осознаётся, кстати.

Гость: Ну да, только вот я что-то не осознаю.

Ответ: Это практиковать надо, и всё, осознаешь. Практикуй осознание осознания, помещай тело в осознание, и через какое-то время осознаешь сон без сновидений. Только бессонницу можешь заработать. Это все вопросы практики.

Гость: Вот с «Я» бы разобраться.

Ответ: Ага, разобраться. А что с ним разбираться? Вот когда того, кого все эти опыты не удовлетворяют, не останется, потому что они «все меньше меня, они все недостойны меня», даже быть всем и ничем недостойны меня. Вот это и есть Я. Всё остальное не может сравниться с этим.

Гость: Я, конечно, понимаю, что я очень примитивно это всё понимаю, но получается для того, чтобы…

Ответ: Максим, когда ты сказал: «Я понимаю», что «я очень примитивно это понимаю», ты о ком говоришь? Тот, который понимает примитивно, не примитивен.

Гость: Ну, он-то, может, не примитивный, но…

Ответ: Он! Ты о ком сейчас говоришь? От ком? Смотри. Когда ты говоришь о ком-то «он», ты — это само совершенство. Любое несовершенство нами узнаётся через моё абсолютное совершенство. Супер!

Гость: А-а-а… Ну, как бы…

Ответ: Я есть то. Что тебе ещё надо?! (Феликс улыбается). СОВЕРШЕНСТВО! Я постоянно есть, а оно приходит и уходит.

Гость: Да я есть, но это не совершенство.

Ответ: Во сне без сновидений тебя нет.

Гость: Себя сдать Богу? Надо себя как-то взять, сдать.

Ответ: Кто брать будет? Кроме тебя никого нет.

Гость: Так, а как сдаться тогда?

Ответ: О! Просто сдаться? Нет, Максим, это вообще невозможно. Это невозможно!

Гость: Почему?

Ответ: Бог не признаёт другого Бога. Это очень просто. За тебя уже всё давно сделали. Надо только помощь попросить.

Гость: У Духа?

Ответ: Да.

Гость: А формулировка?

Ответ: Любая. Свободный текст. Одна из формулировок: Дух, Бог, Иисус, (неважно кто), скажи, видишь ли ты меня так, как я вижу себя? Вот простой вопрос, и первая мысль идёт ответ.

Гость: И ответ один и тот же?

Ответ: А у каждого свой. Откуда я знаю, какой у тебя будет ответ? У тебя будет свой ответ.

Гость: Сам себе отвечаешь.

Ответ: Конечно. А кто тебе еще ответит? Максим, ты вопрос-то задай. Ты сам себе позволяешь. Ответ какой?

Гость: Ответ — это как ощущение.

Ответ: Какое ощущение?

Гость: Ощущение я не знаю.

Ответ: А ты Словами скажи.

Гость: Немного не соответствует. Не соответствует. Перекручено как-то.

Ответ: О, точно. То есть, перевожу: «Бог не видит тебя таким, каким ты видишь себя». А каким он тебя видит? Спроси. Просто спроси, и все. Потому что ведь всё, что возникнет как ощущение, как картинка, не может быть тобой, правильно? Мы же об этом уже говорили. Ты можешь представить, что он тебя видит, как свет.

Гость: Но не враскорячку.

Ответ: А, не враскорячку. О, отлично. Почему? Потому что Бог-то не раскорячивался. Бог-то не делился. Поэтому Бог ничего не видит, кроме Бога. Что там отдавать-то? Уже всё отдано. Вот рука мне отдаст себя, да? Ну, как она тебе отдаст себя? То же самое, как ты отдашь Богу. Уже всё отдано. Есть только вера в то, что этого нет. Рука может тоже предполагать, да? Что ей надо вернуться к Феликсу. Уже всё отдано, понимаешь? Но надо просто подойти, понимаешь? Подойти и сказать: «Вот я думаю, что ты на меня, папа, обижен. Потому что я ушёл». Просто подойти и сказать.

Гость: Поговорить в общем…

Ответ: Поговорить, конечно.

Гость: Я буквально вчера сказал. Я про сострадание думаю. Ну, допустим, видишь ты страдания другого. Ну, а чем ты можешь ему помочь?

Ответ: Чем можешь помочь? Если ничем. А ничем, а как это говорится во всех традициях? Помолиться за него. О, точно, надо помолиться. Потому что, смотри, это же вина. Раз ты увидел страдания другого, ты испытал вину, почему? Это же сострадание, то же, что страдание? Ты испытал страдания за то, что ты чувствовал вину, а это уже как бы вина оттуда, вина блудного сына, что ты сотворил эту сансару, в которой люди страдают. Ты сотворил сансару, в которой вот этот другой страдает. И поэтому ты прощаешь сансару, в которой происходят страдания, себя как творца сансары.

Гость: Обращение, оно как молитва?

Ответ: А, как угодно. Как происходит, так и происходит. Если испытал вину… Ты же понимаешь, что ты можешь испытать вину или можешь не испытать вину. Что значит испытал вину? Вина проявляется в каком виде? В виде страха, в виде обиды. Вина в виде жалости, кстати, это тоже вина.

Гость: Ну, скажем так, у меня чаще, как бы даже не в виде жалости, а я вижу, что человеку хреново, просто вижу, что ему хреново, а чем ему помочь?

Ответ: Подожди, ты это увидел только потому, что почувствовал. Если человек не переживает сейчас вину, ему не может быть хреново. Хреново — то, что происходит с нами, это просто самонаказание за вот эту накопленную вину. Поэтому прощение всегда происходит от себя. Вот это вина, и ты просишь прощения. Прости Господи. Простить меня за то, что я сотворил этот мир, в котором страдаю. Прости его, прости его вину, помоги ему простить эту вину, чтобы он не страдал, да? Потому что не ведает, что творит. Вина — следствие невежества, не ведает, что творит. Вот в чем вся штука.

— А весь этот мир вина?

— Весь мир вина.

Следствие. Мир — следствие вины.

Гость: Получается, что бы я ни делал в этом мире, я не могу ничего сделать, чтобы не причинить кому-нибудь страдания.

Ответ: Не можешь, не можешь. Даже если ты будешь лечиться, ты будешь причинять страдания микробам. А не будешь лечиться, будешь причинять страдания вот этому телу. Смотри, как надо понимать вот этот мир? Сын, который типа узнал себя, отделённым, решил показать «папе» (ему показалось, что папа его не любит): «Слушай, вот я сейчас „насотворяю“ во Славу твою, во Славу твою. И ты увидишь, что я действительно Творец». Знаешь, творец только один. «Папа» не в курсе, что его рука, которая рисует, решила, что это она творец. Очень хорошая метафора для понимания. Мы условно разделим для понимания: Отец художник, сын художник. Отец великий художник, гениальный, там… с мировой известностью и так далее. Сын тоже очень хороший художник.

Гость: Сын сам себе придумал вину? Чтобы отец не гневался?

Ответ: Да. Чувствует вину за то, что он не такой великий художник. Представим, что отец хочет, чтобы сын был таким же великим художником, да? А сын не такой великий художник. И вот, к примеру, выпил он с горя вина и нарисовал картину (Феликс изображает широкий взмах рук). Картину со смертью, с болью, с войнами, со взрывами. Понимаешь? Нарисовал такую обалденную картину. Когда протрезвел, посмотрел. Как такую картину отцу показать? Начал, типа, прятать. Она уже сотворена, понимаешь? Там были идеи: жечь, потоп устроить. Но нет, нет. И тут отец приходит в мастерскую. Смотрит на эту картину и говорит: «Ну, сынок, ты, конечно, „насотворял“, но ты её любишь. Вот то, что ты в этой картине любишь, а я люблю тебя, поэтому всё, что любишь ты, я забираю к себе в галерею, в мир Бога». Даром ты страдал, что отцу не понравится. Отцу не может не понравиться, потому что он тебя любит, а не картину. Это ты любишь картину. И поэтому всё, что мы любим, мы можем легко отдать Богу, потому что Бог это не сожжёт. И поэтому, когда происходит это истинное пробуждение — не пробуждение, когда так: всё, папки нет, я сам себе художник, что нарисовал, то и люблю. Но какое-то смутное сомнение остаётся. И через десять жизней, может, опять, как говорится всплыть. А вот по-настоящему пробуждение, когда Бог снисходит в мир, и тогда всё, поймите, вся сансара становится символом манифестации Бога. Вот всё, что любимое, но это невозможно передать, да? Невозможно передать мир, в котором и овечки есть, и травка есть. И овечки не убивают травку, а просто гуляют по травке. Может, ты любишь-то овечек и любишь травку. Есть могучие волки, которые не убивают овечек, потому что тоже не нуждаются в еде. Понимаешь? Когда вот все вместе: тигры, волки, овечки — всё, что любишь.

Гость: Технологии спасут мир.

Ответ: Кто знает. Ну, понимаешь, если мы сделаем искусственное мясо, то коровки исчезнут. Их не будут разводить. Тут как бы нет стопроцентного выхода. То есть получается, что лучший способ не страдать — это не рождаться. Но почему-то мы все очень не хотим уходить. И даже очень хорошо поздравляем себя с днём рождения.

Гость: Не все.

Ответ: Не все. По привычке. Понимаете? Поэтому легко отдать Богу самое сокровенное, если есть это глубокое понимание, что Бог любит, а это приходит только тогда, когда ты чувствуешь прощённость. Но, чтобы почувствовать прощённость, надо вначале заявить о вине.

Гость: Если на тебя кто-то гневается, то ты его прощаешь, да?

Ответ: Ну да. Но если это тебя затрагивает, смотри.

Гость: Ты уже увидел, значит…

Ответ: Да, раз увидел, значит, затронуло, конечно. Поэтому ты просишь. Ты же сам не можешь простить. Ты просишь за это. Как Иисус на кресте просил? Они его пытают, а он за них просит. Прости их, Боже, ибо они не ведают, что творят. Это что? Каждый раз, когда человек причиняет зло кому-то другому, он увеличивает свой резервуар вины. Вот то, что и называется карма. Ему потом придется эту вину все равно прощать. Не в этой жизни, так в следующей.

Гость: Но зло он сам определяет? Что определяет зло?

Ответ: Нет. Он не определяет.

Гость: Еще раз можно предыдущую фразу?

Ответ: Каждый раз, когда человек из вины совершает какое-то действие, а это, как правило, перекидывание вины через агрессию или даже через игнорирование (это тоже перекидывание вины), он в любом случае никак от этой вины не избавляется. Понимаешь, это как решетом воду носить из моря. Или даже не решетом, даже ведерком: вот давай, вычерпай море ведерком. Да даже тазиком. Куда ты воду сливать-то будешь? Через сколько там минут она вернется в море? Да ладно, даже подгони цистерну с насосом. И вычерпай море.

Гость: Скорее всего, вычерпаешь себя, свои силы.

Ответ: То есть, понимаешь, бесполезно передавать вину. Просто бесполезно. Она всё равно вернётся. И вот смотри, ты, Паш, попытался и ты не мог этого не сделать, ты же понимаешь, да? Это же природа такая. Попытался эту вину перебросить. Она к тебе вернулась и вот она тебя накрывает.

Гость: Я решил снести нападающего.

Ответ: Снёс, ну ладно. А теперь сам страдаешь. И это благо, понимаешь, это благо. Потому что, когда вот так вот сносишь-сносишь, а страдание не уходит, начинаешь, чёрт: «А может всё-таки лучше прощать?» Тогда появляется прощение. Вот и всё. Видишь, как всё на самом деле просто происходит. Поэтому будешь сносить, пока будешь. Пока вот как бы уровень вот этого страдания не развернёт и не скажет: «Самому дороже».

Гость: А прощение в любом случае придёт? Или оно бесконечно может продолжаться?

Ответ: В любом случае придёт. Конечно. Потому что все уже прощены. Прощение же приходит не от эго, оно же простить не может. Оно уже Бог. Чего нам себя прощать-то? Прощение приходит из другого плана. Поэтому все уже прощены. Вся сансара уже прощена. Все демоны в аду прощены.

Гость: Никто не наказывается (смех)

Ответ: Так никто не наказывает тебя, кроме тебя самого. Тебя не обвиняют. Ты обвиняешь себя. Что значит ты прощён? Тебя никто даже не обвинял. Уже как бы надоело приводить этот простой пример. Малыш написал в кроватку. Ему же говорили: «Ну, надо на горшочек, надо на горшочек». Он сделал, но не смог. Ещё не сработал мочевой пузырь, чтобы вот это Я его подчинил. Но теперь он чувствует вину. И он начинает оправдываться, он начинает как бы доказывать невиновность: дождик пошёл, собачка прибежала, но он же знает, что это он. И он как бы терзается. А всё, что ему надо, — подойти, сказать и услышать: «Так, ну понятно же, Господи, дорогой, мы тебя любим, не виним, на, возьми там варенье». Ну, если нормальные родители, которые не будут ругать ребёнка, а успокоят, обнимут и всё. Но для этого же подойти-то надо, то есть признать вину. Поэтому вот попроси сейчас за это прощение и всё. Попроси прощения, что сделал так. Вот бывает, ты виноват перед умершим человеком. И тут есть очень поразительная вещь. Ты не можешь простить себя за эту вину, потому что, может, она привела к смерти. В каких-то трудах это описывалось. И тогда вот один мудрец этому человеку, который не мог себя простить, что его действие привело к смерти другого человека, и он сказал: «А ты попроси помощи у того, кого ты убил. Пусть он поможет тебе простить себя». Он попросил, и прощение произошло.

Гость: В фильме «Остров» очень хорошо обыгрывается эта ситуация. Он думал, что он его убил, а потом через много лет он его встречает, а тот живой. А тут уже как бы и помирать пора, и слава Богу, что так вышло.

Ответ: Это чувство вины и стало его двигателем, и привело его к этой святости. Поэтому не надо стремиться, пока мы в сансаре, остаться без вины. Это стремление продиктовано вот этим вот эго, которое не может признать вину. Как я, Бог, я Абсолют, должен испытывать какие-то страдания?

Гость: Сансары — это наше тело, да?

Ответ: Нет, сансара — это наш мир. Это все жизни, в которых это все происходит. Не важно, что они иллюзорны. Что тебе радости: что во сне тебя пытают инквизиции, понимаешь, это все более чем реально, а просыпаешься, — и это был сон. Но так там же тебя пытают вполне реально. Ну, тут, понимаешь, какая интересная вещь. Тот, кто спит, — это уже сон. Понимаешь? Это первоначальный глюк, который не распознаётся как глюк. Майя, иллюзия, Мара, которые типа сотворяют вот эту всю сансару, они сами — глюк. Нет блудного сына.

Гость: Нет того, кто может проснуться.

Ответ: Конечно. Потому что никто не засыпал, Бог никогда не засыпал. Понимаешь? Бог никогда не засыпал. Это как раз указатель. И вот эта идея, что я хочу жить без вины, в совершенном блаженстве, она идёт из другого — она идёт из вот этой невиновности. Не надо, конечно, специально накручивать вину. Великие святые, когда к ним приходили и говорили:

— Вот, я грешник

— Ты грешник?

— А какой яяя грешник… И это не отмазка, а это так. Почему? Потому что приходящий ещё не имел божественного переживания. Ему как бы ещё простительно грешить. А когда ты уже имел это переживание божественного, то даже мельчайшее — уже огромная вина. Вот в чём всё дело. Там уже неведенья нет, не отмажешься: не ведаю, что творю.

Гость: А как же? Он же с этим живет, как это? Как он живет еще с чувством вины? Живет, может, даже играется.

Ответ: Да не играется он, живет. Живет. Там нет нашего понятия страданий. Там есть сострадание, потому что сансара же всё равно остаётся. Да, святой — это как бы проводник Духа. Проводник этой исцеляющей силы. А вина его в том, что он не может провести больше. Вот поэтому бодхисаттвы приходят и приходят, приходят и приходят. От чего? От вины.

Гость: Получается, любой рождённый ребёнок — это уже и вина.

Ответ: Конечно. Даже нерождённый виноват. Даже оставаясь в тонких мирах. Пойми, сансара — это уже следствие. Когда в эту сансару приходит Бог, то сансара становится символом Бога и тогда можно сказать, как пишется в «Драгоценной сокровищнице»: «В сфере Самантабхадры никогда не было ни явлений, ни пустоты.

Рождение и смерть полностью прекрасны, полностью прекрасны счастье и страдание —

В сфере Самантабхадры нет ни рождения и смерти, ни счастья и страдания».

Но только в мире Самантабхадры — пробуждённого ума. Что это значит? Вот есть такая фраза: «Одна и та же вода для грешников — раскалённая кислота; для нас в этом мире — это вода, а для блаженных — это амброзия, нектар. И всё это происходит с одной и той же водой. Вода на разных планах: на адском плане она обжигает. Знаешь, так вот любое явление проходит сквозь все миры. Вода в аду — лава, здесь — просто вода, там — райская амброзия. И ты способен перемещаться по этим планам. И вот недаром люди иногда описывают такие опыты в определенных состояниях, когда вода вдруг стала неимоверной сладостью, когда пение птицы — поющей бриллиант, визг пилы — музыка ангелов. Я не шучу. Есть эти опыты, они реальны.

Гость: Это на наркотиках если…

Ответ: Какие наркотики? У меня без всяких наркотиков этот опыт был, я же рассказывал. Рассказывал, когда в Грузии мы сидели, поднялось состояние, а там рабочие пилили. Это возможность нашего сознания.

Гость: Или просто в «изменёнке» (изменённое состояние сознания)

Ответ: Что такое изменёнка? Изменёнка — это когда вина просто немножко отступает. Почему пьют вообще и наркотики употребляют?

Гость: Чтобы вину не чувствовать. Мне такая мысль пришла. Раньше так и было. Плохо тебе, стресс, раз и все забыл. А сейчас стресс и пить не можешь. И идешь, и проживаешь.

Гость2: Потом на следующий день вся вина вместе наваливается.

Ответ: Ну так естественно. Ты же как бы разводишь ее, да? Ты вот так вот взял, развел море. Потом оно: раз и схлопнулась. Это же очень просто, понимаешь?

Гость: Я хотел спросить, если по этому поводу пошел разговор. Подростковое употребление — это что, тоже забыть вину?

Ответ: — Да.

Гость: Хорошо, тогда в детском возрасте, скажем, употребляют только за компанию. Я не хотел и пытался остановить других, но это не действовало. У меня чувства вины не было.

Ответ: У тебя был другой способ. У тебя душа больше была и прощала. А им надо было еще добавить. Но то, что многие подростки начинают употреблять наркотики от того, что есть неудовлетворенность этим миром, а неудовлетворенность миром — это следствие вины: всё не то, всё не так, мир бессмысленный — это всё следствие вины. Понимаешь? Поэтому да, именно так. Вот с какого возраста почувствовал, что-то здесь не так, вот с того возраста и начинается попытка эту вину заглушить, но её невозможно заглушить, её можно только принести к Богу для прощения. Поэтому это нормально, что оно сейчас поднялось, потому что срезали какой-то кусочек, а поднялся следующий. Гурджиев ведь говорил, что души нет и ее нужно создать. А мы говорим про контрольный пакет душе. Смотри, вот у меня 20% акций, и что я могу сделать с этой компанией? Ничего. Она полностью мне не подчиняется. Считай, что меня как бы в ней нет как руководителя.

Гость: Нет, мало ли, там разные методы.

Ответ: Вот смотри, когда 51 процент, вот тут начинается эта тема, эта битва страшная. Поэтому Гурджиев и говорил: «Хорошо тем, у кого нет души, а там всем распоряжается другая часть. Все нормально. Страдания нет». Он там делает Бог знает что, страдания все равно нет. Дальше: хорошо тем, у кого она есть (то есть полностью, 60–70% этих акций). Плохо тем, у кого она появляется, кто её строит. Потому что вот эта битва, вот эта битва между умом и душой за контрольный пакет, эти рейдерские захваты — может просто сломать человека. Вот в этой жизни ты можешь просто сойти с ума от этого, к безумству прийти. Я очень часто, кстати же, описываю такие случаи: «Я был на грани безумия, — человек говорит». Что это значит? Это и значит эту битву. Душа не приемлет, а ум как бы так навязывает. А душа не приемлет. Будешь блаженен, юродивый.

Гость: У нас же есть родственники, которым это не совсем будет…

Ответ: Дорогая, ни один безумец, ни один безумец не хотел быть безумцем.

Встреча с Феликсом в Одессе. Адвайта. 31.08.2016

Феликс рассказывает: Мы говорим о том, когда у человека уже произошло это прозрение природы. Одни освободятся (не будем вдаваться, откуда освобождаться), это все просто слова; освободятся при жизни, как самые «выдающиеся». Другие в момент смерти (это из буддийских трактатов). И самые-самые как бы так «тупые», как мы с вами, да, неповоротливые и ленивые, в Бордо. Ну вот так. Чашка всё равно треснула. Но сознание продолжает играться в этом теле — уме, пытаясь этим решетом носить воду. Ну и будет носить, пока не надоело. Может, будет носить до смерти этого тела. А может, через 5 секунд… Хоп!

Гость: И проснулся.

Ответ. Да. Но практика показывает то, о чём ты говорила, что один раз открыть глазки, ещё не значит потом их не закрывать. Если чашка треснула, кувшин треснул, то он развалится. То есть, какие бы ни возникали омрачения, какие бы ситуации ни возникали, не имеет значения.

Гость: Все равно после той встречи я очень благодарна, потому что мне это увиделось на следующий день, а не вечером. Вечером что-то так накрывает немножко. И я такая… О, наконец-то до моего ума дошло. Зачем я сюда прихожу? Я что-то там своим умом уже услышала. Хорошо. Так интересно было. Какие-то вещи, которые мне потом пару дней приносили огромное удовольствие и какой-то такой опыт, и что-то интересное.

Ответ: Ну это же веселая игра, понимаете? А чем еще заниматься? Если бы нам нравилось заниматься чем-то другим, мы бы занимались чем-то другим. Гость: А если нет возможности заниматься чем-то другим?

Ответ: Паш, ну ты же сейчас не сидишь и пьешь пиво, ты же сидишь здесь, правильно?

Гость: Я пиво не люблю.

Ответ: Ты пиво не любишь, вот поэтому ты сидишь здесь. А тот, кто предпочитает пить пиво, он пьет пиво. О чём тут вообще разговаривать, понимаете? Мы сейчас говорим конкретно о том, что мы здесь сидим. Если для человека остаётся ценным вот это вот движение, он тут сидит, ну что тут можно сделать? Мастер такой же самый заложник. Он тоже не может заниматься ничем другим просто. Те, кто может заниматься чем-то другим, не ведут встречи, потому что им неинтересно. Ну не заточены они на этом. То же самое, как писать стихи. Если ты можешь эти стихи не писать, то не пиши их, но ты не можешь их не писать. Ты можешь быть несчастным графоманом. А чем отличаются графоманы от поэтов? Только одним. У графомана стоит внутренний блок (это не его вина), чтоб погрузиться в переживание, потому что поэзия рождается из переживания. И у него стоит второй блок: на развитие ремесла. Потому что это ремесло: движение звука, рифма, эпитеты, развитие мыслей и так далее. Это школа, это ремесло, это обучение.

Гость: В смысле Бог «стоит», чтобы человек не мог развиваться?

Ответ: Он считает, что и так всё хорошо. С пробуждением та же самая фишка. Почему некоторые люди, испытав опыт, начинают уже надевать на себя корону и драться на форумах за своё пробуждение. Хотя ясности ноль, «я концепция» разрослась уже пышным грибом и так далее. То есть опять-таки, сознанию прикольно. Ему прикольно поиграть вот в это пробуждённое в омрачённом. Ему классно, оно через это тело-ум всё равно себя уже один раз нашло и в конце концов в Бордо себя вспомнит. Неважно. Творчество — это тоже игра сознания. Это одно и то же, понимаешь? Творчество и пробужденное состояние — это одно и то же.

Гость: Но до тех пор, пока ты не проснулся, ты не сможешь творить по-настоящему?

Ответ: Нет. Пробуждение всегда здесь. Вот почему Платон не любил поэтов? Потому что он им завидовал.

Гость: Это математик?

Ответ: Это философ. А как он говорил? Что они разговаривают с богами, но ничего не понимают. А он был философ, он понимал. Ему там, чтобы разговаривать с богом, надо было созерцать высшее благо. А поэт выпил неразбавленного вина, а потом пишет такое творение, которое Платон смотрит и… Ну что тут сделаешь? Ну вот, Бог через него говорит, и всё. Уж на что Пушкин был… странной, скажем так, личностью, и в чем-то завистливой, в чем-то непорядочной, в чем-то физически нечистоплотной, потому что первое впечатление там какого-то там современника, когда он видел Пушкина где-то, то ли в магазине, то ли где, это были вот такие ногти (показывает очень длинные), понимаете, да? Чего он их не стриг? Но когда он начинал писать, это всё:

«И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул» (А.С.Пушкин, «Пророк») — всё, это Пророк, это Бог. И что? Он это с детства такой.

Гость: А может творчество проявляться не в стихах, а в спорте? Ну, в чём-нибудь ещё?

Ответ: Творчество проявляется где угодно. Когда мы говорим «искра Божья», это и подразумевает способность к творчеству. Я хочу сказать другую тему, просто на примере этой же поэзии, что так же, как поэт, если он не относится к поэзии как к своему, а вот как раньше в древности понимали: надо привлечь музу, привлечь любовь в пространстве, как писал Пастернак. Вот если он это понимает, он совершенствуется как поэт. Так и человек, у которого есть талант пробуждения (вот так сознание проявляет: одного через творчество, другого через пробуждённость), так же совершенствуется в этой ясности, развивает благие парамиты — то, что называется просветленная речь, просветленное поведение, энергия, которая от него идет, сила эта, да?

Гость: Интересно. Что такое любовь в пространстве?

Ответ: Привлечь любовь в пространство — это строчка Пастернака.

Гость: А что оно означает?

Ответ: Для поэта — это привлечь вдохновение, привлечь музыку.

Гость: А, то есть внутреннее…

Ответ: Да, да, состояние. Пробужденное состояние. И вот чем больше человек попадает в пробужденное состояние (оно как бы еще прерывистое, пунктирное), тем быстрее (но опять-таки, бог знает какой там слой шоколада) оно из пунктира становится непрерывностью и тогда мы говорим об окончательной реализации и, конечно, мастер, который провел прямую линию или, в котором очень мало разрывов этой линии, то, когда ты с ним встречаешься, ты, как бы подсоединяясь к его высоте, получаешь некую возможность самому тоже испытать вкус этой высоты. И поэтому коренной гуру остается коренным гуру (у тебя там три года пробуждения, у него 20 лет, притом такое, настоящее, и в его пространстве твои какие-то омрачения сгорают гораздо быстрее).

Гость: А мы от Вас.

Ответ: Конечно. Да, а кто-то потом от Вас, а я тоже от своих мастеров. И так идёт вот эта игра. А по поводу Аркадия интересно девочка рассказывала. Она как-то Аркадию задала вопрос, когда у него дома была, ну и Аркадий по какой-то причине решил так чуточку ей энергии дать. Может не чуточку, но больше чуточку. Запрос такой пошёл. Она говорит, что она получила, но переработать ее не смогла. Понимаешь? Она не спала пару ночей. Она хотела танцевать, петь, орать. Вот пока она эти вот пару дней вот это всё не прокричала, не протанцевала — она не могла успокоиться. Так толку, когда, понимаешь, да, это ж решетка. Получили энергию на сатсанге, но она раззадорит и уйдет.

Гость: Всё проходит.

Ответ: Конечно. Не забывай, что и это пройдёт. Да, и это пройдёт. Просто надо понимать эти вещи.

Гость: Думаешь, что всегда так будет. Утром встаёшь с таким настроением.

Ответ: Надо эти вещи понимать (улыбается).

Гость: У меня очень часто бывает вот это состояние «есть» и бывает так: смотрю, неделя, две недели, три недели. Ситуация складывается, «есть». И в один прекрасный момент (я не знаю, как это происходит): раз, его нет, все, он ушел. Боже, что я не так делаю? Я хочу это вернуть. Все, его нет. Это горе, это такой ужас.

Ответ: Это как с вдохновением. То же самое. А вот горе напрасно.

Гость: Это страшное страдание, я не могу. Но это ужасно. Когда ты знаешь, как может быть. И что раз сегодня было — завтра нет. Ты просыпаешься — и его нет.

Ответ: Но смотри, Алена. Вот в этот момент и начинается работа. Когда его нет.

Гость: Почему в этот момент?

Ответ: Потому что, что по сути дела происходит? Вот есть ясное пространство ума. Но это пустота, а свято место пусто не бывает. Поэтому из каких-то глубин бессознательного поднимается тьма. Поднимаются очень подавленные страхи. Поднимаются какие-то, Бог знает, какие приключения иллюзорного персонажа иллюзорных жизней. Неважно. Они поднимаются именно благодаря тому, что это пространство чисто. Это как вакуум, который их высасывает. И в этот момент, когда они поднимаются, они все наполнены энергией уже многократно разоблачённого Я. Этого корня концепта Я. Того, что только Шива может разбить. Вот этого как бы изначального чувства отделённости, космического гипноза. И в этот момент, когда оно поднимается, и идёт настоящая Атма-вичара (самоисследование). Ты спрашиваешь: кому пришла эта мысль, которая тебе не нравится?! Кому пришло это переживание, которого ты не хочешь, но оно есть?! Ты не борешься с ним, понимаешь? Ты с благодарностью, внутренней благодарностью… Это же Учитель пришел.

— Кому это пришло? — Ко мне. И в этот момент вся энергия из содержания мысли, из страхов, из омрачений превращается в чистую любовь к Я. Я есть Я. Это буквально кайф. Потому что камушек в этот момент вылетает из сапога. Но. Дальше я как бы обуславливаю, да, если будет возможность, сделать шаг за этот кайф. Кто этот я, спрашивающий о том, кто я? Что есть я, которому так стало хорошо, которая почувствовала этот поток любви к себе? Это ты сделаешь только в тот момент, когда омрачишься. Когда хорошо, ты об этом забудешь. Поэтому используй эти моменты.

Гость: Феликс, но в эти моменты, когда ты идёшь на работу, всё не складывается. Когда ты звонишь, народ не берёт трубки. Тебе не отвечают.

Ответ: Ээээ, нет, дорогая, это ты хочешь использовать уже пробуждение для быта. Не работает.

Гость: Корыстно я хочу использовать получается.

Ответ: Корыстно, корыстно. Вот если помнишь в «Небесных селениях» у Аркадия, он как раз очень чётко про это расписал: ты попадаешь в некий поток соответствия, состояния, в котором всё идёт сообразно твоим желаниям. И тебя несёт этот поток. Но вспомни, он попал вначале в Халь («Халь» означает «радость»), в мир бесконечной радости, а ведь потом там, в Хале, была гора, на которую, побыв в Хале, идешь за пределы Хали. Но поток желаний и соответствий понес его в путешествие, в духовный поиск, в Тахарат, в мир преодолений, в мир практик, в мир усилий, и ниже, ниже, пока не вернул его опять сюда.

Гость: Феликс, но печаль здесь полезна. Мы каждый день просыпаемся утром, занимаемся своими делами, находимся в разных состояниях. И почему бы это состояние как можно чаще не удерживать? Вот это состояние вдохновения, любви, внутренней радости, как бы в чём корысть, что я хочу, чтобы оно у меня почаще было. Я хочу делиться, общаться с другими людьми.

Ответ: Кто этот Я, который этого хочет? Смотри, сознание и так всемогуще, прекрасно и игриво. Кто этот я, которому чего-то не хватает?

Гость: Злой какой-то я.

Ответ: Злой призрак хочет общаться с людьми (смех). Но люди не хотят общаться со злыми призраками. Они их боятся. Понимаешь? Вот в этот момент и надо спрашивать. Потому что реальному ничего не угрожает. а нереального не существует. В этом залог спокойствия Божьего. Я, кстати, именно про эту тему и пишу во многих своих стихах. Когда идет это погружение, омрачение, а на самом деле, почему слово «пробуждение», оно же очень точное: тебе снится плохой сон. И если ты в этом сне знаешь, что это сон, он всё равно остаётся плохой. Но когда ты пробуждаешься, это уже сон (т. е. уже видится как сон). Поэтому, когда ты в пробуждённом состоянии, воспоминания о своих омрачённых проявлениях для тебя совершенно непонятны, и ты не понимаешь: а что это вообще такое было? Но когда ты в омрачённом состоянии, ты не можешь помнить о своём пробуждённом состоянии. И тебе кажется, что: «Господи, всё пропало! Два портсигара, куртки замшевые две. Всё пропало!» Потом оно опять заканчивается. Ты думаешь, а что такое было? Вот и всё. Ну просто интеллектуально ты же можешь помнить, да? То, что сейчас с тобой происходит, это просто дурной сон. И как только ты действительно спросишь, с кем он происходит, он тут же начнет рассеиваться.

Гость: А когда вы спрашиваете, с кем это происходит? Кто ответит?

Ответ: Кто ответит? Что там за шизофрения? Один спрашивает, другой отвечает. Суть этого вопроса в том, что ты получаешь не ответ, а сгорает вопрос. Только сгорает, а не давится. Понимаешь разницу?

Гость: А то есть акцент не на ответе, а на вопросе?

Ответ: Ну, конечно. А иначе это шизофрения.

Гость: Я ищу ответ (смех). Делаю акцент на ответе. Ничего не могу понять.

Ответ: Конечно. Акцент на вопросе. Поэтому и круг такой. Аркадий ведь тоже предложил: Кто я, спрашивающий о том, кто я? Кого это так волнует? Ответишь: никого. А когда это делает другой человек, это тоже может привести к результату, если есть открытость и доверие. Тут такой механизм включается: меня спросили — надо ответить. И, когда два часа мастер отбрасывает весь твой бред, а еще хорошо палкой при этом, как в дзэнском монастыре, тогда может произойти вот это прозрение. У меня тут сидела девочка, которая рассказывала, что она работала с мастером, которому она доверяла, понимала, и он два с половиной часа её вот этим вопросом шпиговал, а потом… Есть. Но потом всё равно к этому «есть» ты ещё не раз возвращаешься. Но когда ты это делаешь сам, включается другой механизм. И тогда это становится настолько мощным — этот ответ, данный самому себе. Потому что другие для нас все-таки, как бы мы их ни любили, не настолько авторитетны, как я сам.

Гость: Это что, мы, получается, настолько ленивые, что мы не задаем себе эти вопросы?

Ответ: Да. Атма-вичара — это практика, которую предлагал Рамана Махарши как лучшую и самую короткую, но и самую недоступную. Потому что ленивы. Потому что… Знаешь, как… Я как в детстве, да? Задачку не могу разрешить, раз, и в конец учебника. Там ответ есть.

Гость: Ну да. Чего напрягаться?

Ответ: Чего напрягаться? Ответ же есть. И поэтому мы всегда очень легко подберём ответ на вопрос «кто я?», притом этот ответ же будет не просто словом, он будет переживанием. Вот что самое хитрое. И вот это переживание будет принято за ответ. Будет переживание: Я свидетель. Так, стоп. А кто это? Кто свидетельствует. Нельзя удовлетвориться этим ответом. Дальше: Я осознание. Ну и? Ладно, я самосознающее. Замечательно. Но тогда спрашивается вопрос: осознание обычно не верещит, когда наступают на хвост эго. Кто там верещит, когда тебе что-то не так сказали? Понимаешь? Вот эта честность, да? Вот эта тотальная честность, она очень мало кому присуща.

Гость: Но это надо уметь, Феликс. Правильно задать вопрос. Можно так размыть и в такие дебри залезть своими неправильными ответами.

Ответ: Нет, там нет неправильного ответа. Всё будет то. Потому что ответ заключается в чём? В развороте на спрашивающего. В бесконечном развороте. Какой бы ни пришёл ментальный ответ, какой бы ни пришёл ответ через переживание, ты всё равно продолжаешь. Разворот, разворот, разворот, разворот, разворот. До тех пор, пока просто не будет возможности этого сделать. Ведь как учитель Ниссаргадатты описывал своё «состояние»? Он вместе с группой друзей (Феликс уточняет: Индия, у них в крови это, и это хорошая мотивированность) впадал в Нирвикальпу самадхи: это очень высокий уровень, это когда иголкой человека колешь, а он не чувствует. Но возвращаясь из самадхи, всё оставалось таким же самым. Вот фильм «Самсара» прекрасно это показывает: человек три года просидел в Нирвикальпа-самадхи, остались одни кости. А потом, когда его отмыли, то он, молодой монах, влюбился на постоялом дворе, закрутил жизнь мирянина, и пошли, погнали — все несчастные.

Гость: У него начали проявляться все тенденции.

Ответ: Конечно, Нирвикальпа самадхи просто все замораживает. Замечательный фильм, конечно, очень точный в этом отношении.

И вот как-то прохожий, мудрец, несущий уже там тысячелетнюю традицию, ему сказал (Феликс дальше продолжает рассказ про учителя Ниссаргадатты): «Вы, знаете, Вы неправильно это делаете. Вы должны остаться на грани между полным как бы уходом и ясностью». В дзогчен постоянно об этом говорят: оставайтесь в ясности. Что он начал делать? Он садился на пушку (а если ты теряешь равновесие, стержень, то падаешь с пушки). Поэтому, когда он засыпал, или падал в самадхи, он падал. И он возвращался к срединному состоянию «Я есть». Это то же самое, что возникает при ответе на вопрос, «кто я?». Это все об одном, хотя и называется разными словами. И вот в какой-то прекрасный момент он вдруг понял, что он не может попасть в это состояние. А почему? Потому что он с него не выходил. Поэтому Атма-вичара длится до тех пор, пока длится.

Гость: Хороший вариант еще. Денег дали и все, здорово.

Ответ: Когда вы встречаете мастера, у которого это переживание было, он его считывает у вас. Когда у меня это произошло, я был в недоумении: что это вообще такое. Я написал дракону (Нго-Ма) вот это свое недоумение, эти свои переживания. Он говорит: «Да, это оно в общем-то». Я говорю: «Оно не чувствуется совершенно». Он говорит: «Отсутствие камушка в сапоге чувствуется только первое время». По сути дела, на все эти сатсанги приходят люди, которые вот это пережили. И потом они начинают бегать по сатсангам, пытаясь это вернуть. Но всё дело в том, что сатсанги рассчитаны для людей, которых надо к этому подвести. Всё, что может мастер, — это к этому подвести, а прыгать он вас не заставит. Вот подошли к пропасти, смотрите, смотрите, потом случайно камушек обламывается, а вы: ой, и полетели. А потом смотрите: а там дна нет, поэтому падать некуда.

Гость: А мастер пинок не может дать?

Ответ: Не может, в том-то все и дело, что не может. Ты понимаешь, какая интересная вещь.

Гость: И даже люди?

Гость: И даже люди?

Ответ: Дело в том, что никто не может дать пинок, кроме Шивы. Понимаешь? Оно случается тогда, когда случается. Вопреки и против. Но, когда оно случается… Понимаете, какая интересная вещь? Вначале это страх, эта пропасть, да… я лечу в пропасть, потом, ух ты, а дна-то нет… а вот потом, вот это ух ты, ну это же действительно так вот, если подумать, то это самое крутое, что может произойти с духовно ищущим… чтобы его так накрыло. Так вот, ведь все остальное теперь теряет смысл, да, вот самое главное, — все есть. Это там потом мастера говорят, если вам предложат миллион или пробуждение, выбирайте миллион, потому что пробуждением воспользоваться невозможно. Но это же самое «ух ты» по энергии. Мне один человек рассказывал (у них в традиции это называется по-другому — открытие сущности), что, когда оно в нём это открылось, он целый месяц как энерджайзер был, по четыре часа спал и всё так вот кипит, бурлит и так далее. А потом же хочется опять это испытать. Но для того, чтобы опять испытать отсутствие камушка в ботинке, необходимо опять его туда положить. Понимаете? Чтобы опять кайфануть от пробуждения, необходимо опять попасть в омрачение. Ведь смотри, какая интересная вещь. «Я концепция» в момент этого сатори терпит сокрушительный удар. Она разваливается. Но она как грибок. Остаются где-то какие-то споры (а они сто процентов остаются), и она опять начинает самовосстанавливаться. Да, она получила этот сокрушительный удар, и опыт этого удара уже записан в программу. Антивирус уже скачан с интернета. Он уже на жёстком диске, уже хранит мощнейший растворитель. Но поднимается васана из каких-то прошлых жизней, из бессознательного, и она заряжена этой энергией, страданием, болью, спорой вот этой вот, да? И авторская программа «я концепция» тут же говорит: ну вот же я! Я сейчас же начну с этим работать! Я начну это убирать, растворять. Это происходит автоматически. Это же не то, что вы испытали сатори, а потом с дурной головы омрачаетесь. Нет, это игра сознания. Пролонгированный акт. Неинтересно через 5 минут закончить (смех; метафора). Девушки, вы же понимаете, необходима доля напряжения. Вся тантра на этом построена.

Гость: Ну не страшно ли?

Ответ: Дело в том, что никто не может дать пинок, кроме Шивы. Понимаешь? Оно случается тогда, когда случается. Вопреки и против. Но, когда оно случается… Понимаете, какая интересная вещь? Вначале это страх, эта пропасть, да… я лечу в пропасть, потом, ух ты, а дна-то нет… а вот потом, вот это ух ты, ну это же действительно так вот, если подумать, то это самое крутое, что может произойти с духовно ищущим… чтобы его так накрыло. Так вот, ведь все остальное теперь теряет смысл, да, вот самое главное, — все есть. Это там потом мастера говорят, если вам предложат миллион или пробуждение, выбирайте миллион, потому что пробуждением воспользоваться невозможно. Но это же самое «ух ты» по энергии. Мне один человек рассказывал (у них в традиции это называется по-другому — открытие сущности), что, когда оно в нём это открылось, он целый месяц как энерджайзер был, по четыре часа спал и всё так вот кипит, бурлит и так далее. А потом же хочется опять это испытать. Но для того, чтобы опять испытать отсутствие камушка в ботинке, необходимо опять его туда положить. Понимаете? Чтобы опять кайфануть от пробуждения, необходимо опять попасть в омрачение. Ведь смотри, какая интересная вещь. «Я концепция» в момент этого сатори терпит сокрушительный удар. Она разваливается. Но она как грибок. Остаются где-то какие-то споры (а они сто процентов остаются), и она опять начинает самовосстанавливаться. Да, она получила этот сокрушительный удар, и опыт этого удара уже записан в программу. Антивирус уже скачан с интернета. Он уже на жёстком диске, уже хранит мощнейший растворитель. Но поднимается васана из каких-то прошлых жизней, из бессознательного, и она заряжена этой энергией, страданием, болью, спорой вот этой вот, да? И авторская программа «я концепция» тут же говорит: ну вот же я! Я сейчас же начну с этим работать! Я начну это убирать, растворять. Это происходит автоматически. Это же не то, что вы испытали сатори, а потом с дурной головы омрачаетесь. Нет, это игра сознания. Пролонгированный акт. Неинтересно через 5 минут закончить (смех; метафора). Девушки, вы же понимаете, необходима доля напряжения. Вся тантра на этом построена.

Гость: Ну не страшно ли?

Ответ: Куда вы денетесь? Оно так устроено.

Гость: Ведь человек получил просветление, оглянулся, а всё оказывается хуже, чем до этого было.

Ответ: Нет, хуже, лучше — это категории уже не из просветления.

Гость: Но не так всё, по-другому.

Ответ: Это тоже не оттуда. Вот это всё как раз и есть игра ума, который пытается теперь вскочить на этого резвого просветленного коня и на нем теперь гарцевать. Вас в пробуждении нет. Иллюзия меня появляется после. Но уже будучи разоблачённая как иллюзия, долго не держится. Поэтому мастера и говорят, омрачитесь ещё тысячу раз. Но уже всё равно оно там встроено. Вот как сказал Падмасамбха́ва, направив посох на старика (а так как это был Падмасамбха́ва), и человек, который к нему пришёл, был готов, то у него произошло, а иначе бы потом про это бы рассказ не написали. Но. Мало ли там с кем встречался Падмасамбха́ва. Я думаю, что он там с тысячами встречался и тыкал в них этим посохом. Но только один почему-то этот посох услышал и поэтому потом о нём написали, как о достигшем реализации. Поэтому это не заслуга Падмасамбха́вы. Так получилось. Так вот, он сказал, что, распознав природу ума, вам больше ничего не нужно. И если появляется какая-то клеша, эмоциональное напряжение, тягостные мысли и прочее, то просто посмотрите на нее в пробужденном пространстве ума, и она не выдерживает, она мгновенно уходит. Мы когда проходили Симорон, мы эти приемчики делали тысячу раз.

Гость: Просто посмотреть не получается. Ну надо что-то делать.

Ответ: Надо что-то делать, потому что концепция, она вот такая, понимаешь. На самом деле, это просто вот такой способ «почесаться» (показывает почесать голову). Вот у Бурлана это было очень хорошо: б-б-б, все, брысь. Это называется «просто посмотрите». Вот по сути дела, чисто даже инструментально, в голове возникла какая-то тяжелая мысль. Даже если она проговаривается: «Куда мне пойти работать, чтобы заработать денег?» Если вы просто проговорите эту мысль второй раз, повторите её как зеркало, то она тут же остановится. Совершенно никаких усилий не требуется. Такая игрушка. Как в анекдоте: «У грузина там жена уехала. Он себе сидит такой печальный: Один. Совсем один… Следующая повторяет. Один. Совсем один. Один… Совсем один. Один. Совсем один (Феликс показывает первые две фразы — грусть, печаль, а дальше уже радость и веселье)».

Гость: Вот, точно, точно.

Ответ: Любая мысль, любая мысль, попав в пространство ума, на язык, перестает быть чем-либо большим, чем тем, чем она всегда являлась, то есть мыльным пузырём. Мысль о тигре ещё никого не съела. Слова об огне ещё никому не обожгли рот. Поэтому этот мир дан нам как описание и все страдания идут через описание и это описание. Вот ты говоришь, стало хуже и так далее. Для кого хуже? Когда ты умрёшь, то для бактерий, которые сейчас подавляются иммунитетом, наступит самое райское время, потому что иммунитет как бы сбрасывается, и они с большим удовольствием начинают там размножаться, труп разбухает, становится таким живым, красивым, пухленьким и так далее. Так вот, для кого плохо? Для них хорошо. Вот мир — это описание. Описанный огонь не обжигает. Обжигает тогда, когда тело соприкасается с этим. И тогда без всяких описаний вы отдёргиваете руку. Абсолютно без описаний вы отдёргиваете руку. Придуманный тигр не загрызёт. Но тигр, которого вы встретили на прогулке, заставит вас взлететь на дерево со скоростью, о которой вы даже в себе не подозревали.

Гость: Не у каждого. Отец рассказывал, как шли они с собаками, и впереди идущий увидел кабана. И увидел этого кабана, за дерево так ухватился, на дерево залез и сполз с него, как тесто. Хорошо овчарки, здоровые собаки, их десяток было, этого кабана погнали.

Ответ: Ну видишь, страха не хватило. Как повезет.

Гость: Испугался настолько, что его силы расслабились.

Ответ: Я же говорю, как повезет. Тело отреагирует на прямую угрозу, исходя из своей обусловленности. Кто сможет, тот убежит. Кто не сможет — не убежит. И ничего с этим не сделаешь. Но мысль об угрозе, мысль о страхе поразит намного сильнее реальной ситуации. Поэтому все страдания только в описании. А когда возникает реальная ситуация, то тело-ум делают то, что не могут не сделать. И никакое просветление здесь не поможет. Карл Ренц рассказывал, что он ходил в реанимацию к одному великому йогину и наслаждался этим бессилием. А это йогин, который мог закапываться в землю, протыкать себя чем-то, раскалённое железо облизывать, и теперь в полной беспомощности лежащий в этих трубках, потому что тело — это тело. Другой великий йогин, Шестнадцатый Кармапа, почему-то игрался: то оживал, то умирал, и врач его писал о том, что: то жизнь возвращалась в тело, то уходила. Почему-то для того, чтобы показать какой-то урок, он вот так игрался. А вот этот вот законсервированный товарищ Лама Этигэлов, он уже больше ста лет показывает красоту буддийского учения. Живое чудо. Но это же опять-таки эгрегориальные силы почему-то выбирают этого персонажа, и через него подтверждают мощь учения. А у кого-то стигматы будут. А кто-то воспарит. И что, христианство более истинное, чем буддизм? А буддизм более истинный, чем мусульманство? Нет. У каждой религии хватает чудес. Но сам человек к этим чудесам никакого отношения не имеет. Поэтому да, пробуждение совершенно в этом отношении бесполезно. Тело болеет, исходя из своей природы. Но может и меньше заболеть, потому что меньше напряжений, меньше каких-то там разрушительных вещей в теле. Но может и больше заболеть, потому что сам момент трансформации может быть сильным, и там что-то такое может хорошо порушиться. Ну что здесь делать? Как повезет. Сознание — это же природа. А природа, она же совершенно не милосердна, она избыточна. Ну, захотела там эту рыбу, выкинула на берег. Миллион рыб умерли, а одна поползла.

Гость: А Вы мясо кушаете? Рыбу?

Ответ: Бывает. Да, конечно. И рыбу, и мясо. А что там? Я их, а они меня. Но если много потребления мяса (если говорить об еде), то, конечно, энергетика будет наполняться какой-то такой жёсткостью. Но, опять-таки, если совсем без мяса, к примеру, да? Энергия будет такая, где все ясное, прозрачное.

Рам Цзы, я знаю, наворачивает бифштексы. Аркадий тоже себе не отказывал. Смотрите, как гностики говорят: соматики, психики, пневматики. Психики, если не путаю, это те, которым вообще никаких практически не надо ни упражнений, ни медитаций. Им только один раз встретиться с учением, встретиться с мастером, и всё. И щелчок этот происходит. Пневматики, у них путь. Им надо там ум успокоить, как-то так энергетику сбалансировать, и тогда через несколько лет они готовы. А соматики (телесные люди), то есть телесные люди, никогда. И слава Богу. Потому что, как Гуржиев говорил, счастливы те, кто не имеет души, счастливы те, кто ее имеет. Плохо тем, кто в промежутке. Пневматики в промежутке.

Гость: Не повезло нам.

Ответ: Вот с ними сознание решило сыграть в такой вот долгоиграющий сериал. Что ж, ничего не сделаешь. Поэтому на такие встречи пневматики приходят. То есть те, которые в промежутке. У них ещё остаются какие-то вопросы, у них остаётся постоянное качание маятника. Как этот маятник можно назвать? Личностное и безличностное. Опа! Я в безличностном: всё само течёт, всё само протекает. Ну, это вообще кайф безличностного. Я вёл занятия в Грузии, тоже встречу, а рядом в гостинице рабочие шкафы делали, и дрель, эта пила электрическая, периодически не давала слышать друг друга. И я говорю: ребята давайте эти паузы, когда мы не можем разговаривать, использовать для состояния тишины. И, не знаю, как с ребятами, меня конкретно накрыло. И когда эта дрель начинала визжать, я прямо её как музыку слушал. Это не повторить специально. Но это была именно музыка. Вот этот визг дрели, который для уха тебе неприятен, воспринимался как музыка. А когда она заканчивалась, то можно было продолжать беседу. Поэтому в безличностном, конечно, класс. Все состояния телесные: оно там болит, но оно как бы не с тобой. Вот я тоже помню, я отравился, и меня тянет к этому унитазу, а в это же время пишется стих. Я ничего не могу поделать, понимаешь? Мне плохо и записываются строчки в промежутках. Поэтому я понимаю, когда Ниссаргадатта, с раком горла продолжал беседы. Когда Джидду Кришнамурти с болезнью Паркинсона выходил и болезнь как бы пряталась, исчезала на эти часы его беседы. Я это понимаю, но это невозможно сделать по заказу. По какой-то причине сознание через инструмент тела-ума всё откидывает. Мне тоже девочка знакомая рассказывала: У неё жуткая простуда, но назначена важная встреча. Насморк, но отменять нежелательно, уже есть договоренность. Она приходит, и как будто это выключается. Насморка нет, кашля нет, все выключается на эти два часа встречи. Потом опять. То есть ей пользы никакой, она от этого не выздоравливает. Сознание решило поговорить само с собой, и чтобы ему не мешал сопливый нос, его выключило.

Гость: Я тоже могу ночью встать и начать писать. Я сижу и пишу. У меня что-то идёт. А обычно я стихи не пишу.

Ответ: Когда Ниссаргадатта говорит «я есть то», вот это и имеется в виду. Ну просто, когда это говорится, это относительное тождество: Я — абсолют. Это как палец будет кричать: «Я тело! Посмотрите, я тело!» Но ты и так тело. Понимаешь? Поэтому абсолютное Тождество не знает Тождества. Логика этого не может уловить, потому что Для того, чтобы сказать об объекте, должен быть субъект. То есть, как только я нахожу абсолют, абсолют становится объектом. То есть, относительным чем-то. И как это «я» отделился от абсолюта? Получается бред. Но как ещё говорить, если язык изначально двойственный? Потому что ум изначально двойственный. Потому что работа ума — это резать и рассматривать. Он работает патологоанатомом. Он препарирует.

Гость: А есть же у кого-то ум, который наблюдает?

Ответ: Это тоже препарирующий ум. Даже наблюдающий ум — препарирующий. Это то, о чём я тебе говорю. Полностью безличностное состояние не знает ни личностного, ни безличностного. Чтобы сказать, что состояние безличностное, надо его с чем-то сравнить, то есть с личностным. Вот это мотание маятника. А есть люди, которые вообще не поймут, о чём мы говорим… Почему не поймут? Потому что у них никогда не было безличностного переживания. Поэтому они не имеют понятия, что они находятся в личностном переживании. Поэтому хорошо. Другого ничего нет. Другого ничего нет, поэтому хорошо. По сути дела, вот как мне понравилось это сравнение Нго-ма с опцией в игре «Танки». Ты смотришь или «из танка», или ты смотришь «на танк». Но это одна и та же игра. То есть находясь в безличном состоянии, я буду просто молчать и свидетельствовать всё. Тишина мысли нужна только тем, кто не распознал каждую мысль как тишину. Когда мысль распознана как тишина и как пустота, то нет никакой необходимости в культивации тишины и пустоты ума. А сложность возникает в том, что вот эти все упражнения, тишины, пустоты, ясности. Для чего? Потому что привычная структура мышления, она так в нейронах сшита. Мгновенно, как только мысль теряет важность, происходит мгновенное засыпание. Почему люди на сатсангах постоянно спят? Ну да, да, да. Именно так. Люди постоянно спят, потому что мастер вытягивает в этот момент из всех мыслей важность.

Гость: У меня значит есть важность, если я не сплю

Ответ: У тебя просто ум имеет большую устойчивость находиться в состоянии ясности без мыслей. Кто как родился, понимаешь? Всё, что говорится на сатсангах, это белый шум, это одна идея противоречит другой. Слушаешь будто зомбированный кролик, перед которым встала змея, а он на неё смотрит. Вот так, по сути дела, ситуация ищущего нас отца. Потому что, если бы ищущий услышал, с кем говорит мастер, он бы тут же пробудился.

Встреча с Феликсом в Одессе. 19.10.2016

Феликс: Добрый вечер, мы слышим такое выражение: «естественное состояние» и мы предполагаем, что мы живем в естественном состоянии, а другого состояния мы же не знаем, более того, когда возникает какой-то момент ясности, простоты, единства, любви, то говорим: «О, это что-то! Тихий ангел пролетел». А эти короткие моменты и есть естественное состояние — это Сатчитананда — Бытие-сознание-блаженство, и оно как чистый воздух: ты им дышишь, и ты его не замечаешь, но благодаря тому, что это чистый воздух (Феликс уточняет, что это метафора), Вы чувствуете силу, Вы чувствуете энергию, Вы чувствуете вдохновение. Это естественное состояние. А мы дети подземелья. Мы дети подземелья, мы дети смога. Для нас глоток чистого воздуха — это нечто невероятное. И поэтому нам кажется, что естественное состояние — это задымленное, загаженное пространство. Я сейчас говорю про пространство ума, а не про экологию. Естественное пространство ума незаметно, отсюда говорится: «так, как есть». Просто так, как есть и всё: без цвета, без запаха, без вкуса, без формы, без, без, без…. Видно только неестественное. И по контрасту видно вторую половинку. И от этого она тоже становится неестественной. Потому что возникает только на контрасте с искажением. Знаете, какая интересная такая вот вещь. У людей путается в мозгах это внутреннее противоречие. Если Творец благо, если это всё есть Бог, то почему? Почему такая вот нестыковка? Почему сами законы, смотри, даже сами законы этого мира дают выбор из двух зол. Если это одна сторона, то это: убийства, войны, абсолютно нелогичные вещи какие-то, совершенно нелогичные, непонятные, бредовые вещи, животные так себя не ведут, как люди себя ведут. Вот сейчас выходил из дома и краем глаза увидел российское «Мужское/ женское», анонс. Два кадра и уже передёргивает. Мать забила до смерти шваброй девочку трех-четырех лет, причем не разово, а била, била, пока в конце концов не добила. Откуда, понимаешь? Животное может сожрать, да, может сожрать даже своего ребенка, если оно голодное, может такое быть. Так только человек может и не от голода, а от других вещей. И вот возникает это противоречие. Но если этот мир, можно сказать, по-другому, как говорили, допустим, некоторые учения, агностические, что мир создан дьяволом. Мир создан дьяволом, в нём правит князь мира сего и от этого всё это горе, боль, страдания и прочее, или, как Будда говорил, что в этом мире есть этот закон страданий. Тогда откуда красота? Откуда любовь? Откуда вдохновение? Вот те, кто действительно переживал моменты единства, Ананду, блаженство. Ну да, это же прекрасно! Видите, какое противоречие. И нельзя его логически как-то объяснить. Можно выстраивать определенные какие-то схемы, что есть некое сознание, в этом сознании возникло разделение, и это разделение сотворило отдельное фантомное страдающее существо и фантомный мир вокруг него, что свет сам по себе бескачественный, но, пройдя через некую призму, он разлагается на семь цветов, и видны только цвета, хотя в каждом есть свет. Можно сказать, что во всём творении присутствует Творец. Творение может быть искажено, но Творец — благо. Но сказать этого недостаточно, это непоследовательный процесс. Это, когда соединяется одновременно ясность, пустота и эти все формы, когда одновременно это видится: все уродство, искажения, боли, смерти и свет, который через всё это идёт одновременно, тогда исчезает этот вопрос. Потому что душа… Такое традиционное русское слово — душа. И вот в генетической памяти что-то откликается. В памяти что-то откликается на это слово — душа. Это всегда что-то красивое, чистое, светлое. Душа моя. Хотя точнее сказать, что не душа моя, а я у души. Вот знаете, какая интересная вещь? Душа, как таковая, будучи частью духа, не страдает. А вот проекция Души, которая называется Я, это комок страданий. Но это Я не отделено от Души. Поэтому можно сказать, что и Душа страдает тоже. И можно сказать, что душа рвётся к Духу, душа рвётся к Богу. И одновременно (логика не может этого объяснить) душа не отделена ни от Духа, ни от Бога. И логика не может этого схватить. Это останавливается. Ну всё, всё понятно. Стремиться некуда, просветлять некого. Всё уже здесь. А вот это вот рвение, вот этот импульс, он-то откуда?

Гость: Хороший вопрос.

Ответ: И логика ничего не может сделать.

Гость: Оттуда же, откуда и подавленность, уныние.

Ответ: А откуда подавленность, уныние? Почему уныние считается смертным грехом? Ведь вдумайся, да? Хотя слово грех — это не статья, это не уголовный кодекс. Слово грех — это ошибка, промах. Но смертный промах, смертный. Почему уныние — смертный промах?

Гость: Вообще не совсем ясно. Ну, я не хочу придираться или отклоняться в сторону. Вот сейчас задумался, а что значит смертный грех? Ну, смертный. Все мы смертные.

Ответ: Смертный — это ведущий к смерти. Только к смерти чего? Тело и так понятно. А исчезновение «я» — это, наоборот.

Гость: Так а смерть же тогда чего? Смертный грех, то есть…

Ответ: А что-то внутреннее отзывается? Что же это за смерть такая?

Гость: Ложь, кстати, не относится к смертным грехам. А что еще относится к смертным грехам?

Ответ: Уныние относится.

Гость: А что еще относится?

Ответ: Убийство… Почему? Не просто же, наверное, так. Опять-таки, это повод для размышлений. Понимаете? Смысл прихода сюда есть тогда, когда есть собственные размышления. Когда есть собственные какие-то терзания, опыты, находки, тогда как-то можно об этом что-то сказать.

Гость: Да, глубже тему понимаешь, когда сам что-то размышляешь. Вот читал такую фразу, не по теме, но очень понравилось: «Силу даёт не победа, а силу даёт борьба».

Ответ: Силу даёт борьба.

Гость: Поэтому тут как бы…

Ответ: Стоп, стоп, стоп! Всё, хорошо сказал. Силу даёт борьба. И вот тут мы возвращаемся к очень простой вещи. Мы не знаем другого мира. И поэтому нам кажется, что это единственно правильный вариант. Для того, чтобы была борьба, должны быть противники. Да, можно сказать возвышенно: «Я борюсь с недостатками, со злом в себе». Но должен быть противник. Должно быть разделение. То есть для того, чтобы почувствовать мою силу, надо вначале (это кайф, моя сила) быть в убежденности разделения. Но именно убежденность разделения и сотворила все эти искажения.

Гость: Убежденности в силе?

Ответ: Убежденности в разделении, в отдельности. Ну смотри, если у тебя нет этой отдельности, с кем бороться?

Гость: Ну разве борьба предполагает противника? Ну, я подумал, что борьба это что-то вроде усилия. Бороться тоже можно по-разному, можно с кем-то. А усилия, допустим, вот как Аркадий говорил…

Ответ: Подожди, подожди, подожди. Усилия для чего? Если нет отделения. Вот вы просто смотрите. Это очень, так сказать, хитрая вещь. Это ты борешься опять-таки с отделенной частью себя. Нормальный, здоровый ребенок обладает таким колоссальным потенциалом энергии. Хотя вроде бы тоже родился в искаженном мире, мире форм и так далее. И тем не менее, его потенциал энергии настолько велик, что он бегает, прыгает без какой-либо сложности. Боксера перворазрядника попросили повторять за шестилетним ребенком движения, он к полудню уже выдохся.

Гость: Ему просто неинтересно.

Ответ: О! А ребенку интересно. Вот этот интерес и есть сила. Поэтому, когда ты не можешь подняться с кровати, это касается всех депрессивных товарищей, у которых эта тема.

Гость: А кто тут не депрессивный товарищ?

Ответ: Это разделенность, в которой одна часть сознательная борется с другой частью, бессознательной. Это два желания, которые сталкиваются и поэтому не двигаются с места. Это два мощнейших локомотива, которые вот так вот лоб в лоб стоят, и все колоссальные лошадиные силы не сдвигают их с места. Уперлись равными силами. Вот и все. Колоссальная сила находится в этом. Не могу подняться с кровати.

Гость: А разминуться они не могут?

Ответ: Не могут. В том-то всё и дело, что не могут, потому что это всё в тебе. Отделённости-то не было по факту, чтобы разминуться. И вот происходит такая вещь. Посмотрите на всё, абсолютно всё, что радует вас в этом мире и вы увидите, что без отделённости это невозможно.

Гость: В смысле невозможно? Ему обрадоваться?

Ответ: Оно просто не будет происходить.

Гость: Если ты видишь единство, то ты видишь и разделенность сразу.

Ответ: Причём видишь — это одно, а я говорю по реальному факту.

Гость: А как же, когда люди, как ты говорил, испытывают вот эту вот Ананду, единство?

Ответ: Это другое. Они же тоже радуются. Это не та радость. Вот смотри. Самые высокие понятия. Любовь. Люда понимает, да? Как женщина. Для того, чтобы испытать человеческую любовь, необходимо действительно быть отделенным от объекта любви. Понимаешь? Ну как ты можешь кого-то полюбить, если ты и он одно и то же? Это типа как рука полюбила ногу. Да, рука полюбила ногу. Как? Невозможно. Вот теперь смотри, Вся человеческая история, поэзия, литература, творчество построены на соединении, разлуке, любви. На герое, который борется со злодеем. На радости победы над злодеем, над судьбой, над болезнью. Это всё невозможно, если отделение не случилось. Это сразу становится игрой. Ромео и Джульетта, получается, играют в любовь.

Гость: А игра тоже радует. Ты же выступал на сцене, ты же знаешь, что это радует.

Ответ: О! Правильно. Но что радует в игре?

Гость: Не знаю, я так классно играю, мне так это нравится.

Ответ: Вот если радует сама игра… Игра ради игры.

Гость: Ну, в толком словаре так и написано: «Игра — это вид непроизводственной деятельности, смысл которой заключается в самом процессе, а не в достижении результата».

Ответ: Вот, замечательно.

Гость: А результатом можно считать, что хорошо поставили цель.

Ответ: Вот видишь, и тут тоже хорошо или плохо — это критерий, выходящий из отделенности. Зрители оценят. Зритель — это критерий, выходящий из отделённости.

Гость: По-другому же нельзя…

Ответ: О! о чём я всё время и толкую. Что плюсов отделённости неимоверно много. Ведь, что такое отделение не случилось: «Ты не родился». И всё. Отделение не случилось, ты не родился.

Гость: Тело появилось.

Ответ: Ну а тело-то, Господи, никогда и не было отделено. Смотри. На уровне физическом. Можно представить себе вот наши телесные формы как бочки с множеством дырочек и эти бочки плавают в одном море. Естественно, каждая бочка (она же в дырочках) наполнена водой из этого моря. Так вот, пожалуйста, в чём тут отделённость?

Гость: Кто-то больше перемешивается, кто-то меньше.

Ответ: Сплошные же сообщающиеся сосуды. Мы вот сейчас вроде бы сидим как каждая отдельная форма, но мы дышим друг на друга. Это уже влияет. Я уже молчу про все эти тонкие поля, энергетики и прочее.

Гость: То есть тоже имеет место быть?

Ответ: Имеет место быть. То есть можно говорить только о некой частичной отделенности. То есть можно сказать так, что граница есть, но сто километров границы никем не охраняются. Ходи, кто хочет. А если ты, конечно, на сто первый километр зайдёшь, там стоит пограничник, он тебя не пропустит. Но ты прошёл ещё километр, ты спокойно себе ходишь. Вот и вся наша отделённость, по факту, реальная. Отделенность форм. Все как бы в общем супе и говорим, что мы отделены и от этого супа, и друг от друга. Ну как мы это делаем? Ну как?

Гость: Кто-то ближе, кто-то дальше.

Ответ: В супе?

Гость: Кто-то ближе, кто-то дальше. Картошка ближе, буряк дальше. Кто-то ближе к верху, кто-то к низу.

Ответ: А какая разница? Суп все равно один. Да, как бы. Тебе что, не все равно, где ты варишься? В верхних слоях борща или в нижних?

Гость: Если в супе, то да. Все равно. Если здесь, то не совсем все равно получается.

Ответ: О! И вот это не все равно продиктовано верой в отделенность. То есть плюсов считать себя отдельными существами неимоверно много.

Гость: Но если не будешь считать, ты же умрешь?

Ответ: Нет. Ты понимаешь, что Дедушка Мороз никогда не существовал.

Гость: Ну, я имею в виду, что тело умрет.

Ответ: Нет, тело не знает отделённости, оно функционирует в единстве со всем окружающим.

Гость: В единстве-то, в единстве, а если ему не дать поесть, так оно же умрёт.

Ответ: Еда, она что, сама из тебя произошла? У тебя что, замкнутый цикл? Чтоб поесть, ты должен соединиться с миром. То есть это, наоборот, говорит о том, что отделённости нет, что всё влияет на всё. Это по минимальному такому пониманию. Другое дело (вот это вот очень важный момент), что этот мир, будучи проекцией разделённого сознания, всячески пытается эту отделённость подтвердить. То есть суть гипноза в том, чтобы как можно сильнее вот этот гипноз проповедовать. На уровне деревьев. Вот смотри — два дерева: хвойное и лиственное. Как они себя ведут в мире отделённости? Хотя они не отделены. Вода между ними циркулирует, воздух. Но! Природа этого искажения, в чём состоит? Вначале хвойное растёт и, так как оно большое и густое, то оно забирает солнце у лиственного. Но лиственное тоже устроено не просто так. Оно растёт быстрее хвойного. И поэтому, если оно поднимется, то оно заберёт у хвойного. И вот так они друг друга давят.

Гость: Это как в отношениях, да?

Ответ: Да. Есть противник, есть игра. То есть на уровне клеточек, на уровне клеточек идет эта диалектика: борьба и единство противоположностей.

Гость: А в чем тогда проблема-то (смех)?

Ответ: В этом мире это нормально, но неестественно.

Гость1: Можно боль ощущать. Так это нормально, но неестественно.

Гость2: А опять-таки: естественно для чего?

Ответ: Мы начали с этого. Естественное состояние. Состояние, в котором нет двойственности, нет противоположности.

Гость: Но как им быть, если все указывает на противоположность?

Ответ: Вот. И самое интересное, что, если это состояние обнаружено, оно тут же становится двойственным. Потому что тут же возникает как бы противоположность.

Гость: Как обнаружить, что всё единое, если на всех уровнях одно у другого забирается?

Ответ: А душа знает. Важная штука — душа, которая никогда не отделялась от Духа, знает, что все едино. И поэтому ты сидишь здесь. Понимаешь, какая красота?

Гость: Получается, если что-то обнаруживаешь, оно уже разделено.

Ответ: Конечно.

Гость: А если даже видишь что-то якобы цельное, у чего нет противоположности (к примеру), то получается, что тут выступает Я в качестве фона для того, чтобы что-то видеть. То есть даже то, что единое, Я выступает как отдельное, то есть отдельное от меня что-то. Получается всё равно двойственность. И как бы Я — это последний рубеж или… дальше я уже не знаю, куда идти.

Ответ: А больше некуда идти.

Гость: То есть на фоне Я видно всё тогда получается. Некоторые вещи, там день и ночь, видно на фоне друг друга. Но они тоже на фоне Я видны.

Ответ: Да, да, да.

Гость: Получается, все упирается в Я?

Ответ: Все упирается в Я.

Гость: То есть все. Вот эти вот там отделенности, все вот…

Ответ: Но без Я вообще говорить не о чем. Поэтому вопрос: что есть Я?

Гость: Ну как минимум, я — это фон, на котором это все.

Ответ: Это замечательно, а на чем виден фон? Ты же это сказал, значит ты его на чем-то обнаружил, на другом фоне я.

Гость: Так себе визуально пытаюсь представить это.

Ответ: Не получится. Ум не способен. Ум, смотри, наш человеческий ум. Человеческий. Не познающая природа, а её искажение, названное умом. Смотри, когда вот пишется «ум» в некоторых трактатах, да? Там говорится — пробуждённый ум. То есть там, под словом ум, совсем другое понимается.

Гость: А что там понимается?

Ответ: Сама способность познания. Одна из частей этой способности — это познание умом человеческим, который не в состоянии познавать, не разделяя. Но это только часть познания. Еще возможно познание через тождество. Мы же под познанием всегда предполагаем описание познанного (если я не могу про это рассказать, значит, я это не познал). Но описание всегда будет двойственным. А познание нет. Но какое же это познание без описания? Какое же это пробуждение без его описания?

Гость: Я что-то не понимаю под этим вот под познанием… чего оно недвойственное? То есть познание и объект познания? Или что подразумевается под познанием?

Ответ: Я же сказал: познание через тождество. Так как я как инструмент познающей природы, способной воплощаться во все формы, то мы способны познавать мир. Так как «я — единое», понимаешь и вот оттуда возникает способность познания. Я есть — это Стопор — это начало искажения. А есть я — это способность к познанию. Вот я, допустим, могу сказать: я дерево или я камень. Вот мы на Симороне же эти вещи делали. И тем самым (а это возможно) считывается, что там у дерева не в порядке, что там с камнем. Считывается. Без всякой двойственности считывается, потому что через единство считывается.

Гость: Это когда мы начинаем работать с этим.

Ответ: Ну да, да. Но это наш инструмент, а в принципе есть люди, которые (Нго-Ма рассказывал про конструктора самолетов) считывают. Садится конструктор в самолёт и считывает, где какие узлы, где там усталость металла, где там какая-то конструктивная недоработка. Он становится самолётом. Это реальные вещи. Понимаешь, в чём дело? И это считывание происходит только через единство. А вот его описание уже пойдёт через двойственность. Поэтому естественное состояние переживается постоянно, потому что оно естественное. Но как только возникает описание, становится неестественно. И если бы это были просто описания, то это были бы просто условия игры этого мира. Но это же не описание, а это повод для войн, для разрушений, для страданий и прочего.

Гость: Да.

Ответ: Вот смотри, мы когда-то делали Симоронский обгон, да? Как бы увеличивали эти возможности и так далее, и так далее. Вот представь себе, если бы у тебя не было физического тела, соответственно, не было бы необходимости поглощать энергию от других. То есть, ты был бы подключен к бесконечному потоку энергии. Не имея физического тела, ты не мог бы распасться от столкновения с чем-то: то есть ни болезни, ни катастрофы, ничего бы не волновало. Вот представьте себе мир, в котором нет физических тел.

Гость: Тяжело представить.

Ответ: А есть только перетекания энергии. И ты один из потоков перетекающей энергии. Нет вопросов с тем, чтобы с кем-то соединиться, потому что и так все в одном. Нет необходимости у кого-то что-то отжать, потому что бесконечный поток энергии. Нет страха, что кто-то повредит тебя, потому что ты не можешь ни с чем столкнуться — ты энергия. Что делать в этом мире?

Гость1: Отличный вопрос. Я такое даже представить не могу. А ты говоришь, что там делать.

Гость2: Познавать?

Ответ: Познавать для чего? Понимаете, я хорошо помню, что, когда мы с людьми делали «самообгон», когда они выходили на уровень воображения ментального абсолюта, то потом они говорили, что скучно, делать нечего: «Нет, давай-ка я опять стану ограниченной формой, буду бороться, страдать, переживать. О, сок жизни!»

Гость: Так оно и есть, вот это состояние очень непривычно, когда вот так вот. Всё есть. Кто-то сказал, что все люди мечтают делать то, что они хотят. Но когда у них появляется возможность делать, что они хотят, они не знают, что делать и начинают скучать.

Ответ: Вот, вот, вот. А это только малая часть, потому что остаётся необходимость сохранения тела. Остаётся разделенность Максима и яблока.

Гость: Угу. Помогает мне не выключить его.

Ответ: Не, не в этом дело, а в том, что ты же с удовольствием ешь. А если всё едино, то еда не нужна. Ну, если всё потоки энергии, да?

Гость: Ну, вообще, да.

Ответ: И это удовольствие пропадает.

Гость: Почему? Тогда получается сплошное удовольствие.

Ответ: А сплошное удовольствие не замечается. Потому что оно замечается только на контрасте с неудовольствием.

Гость: Дайте мне сплошное удовольствие. Это будет просто ровно. Мне уже эти качели давно надоели. Я хочу просто ровно.

Ответ: Но ровно перестаёт замечаться буквально через несколько дней. Когда ты отдыхаешь, оно перестаёт замечаться. Смотри, что бывает, как правило, вот в этих духовных поисках: человек изматывается качелями от плюса к минусу и там что-то взрывается. Возникает ровное состояние. Я в покое. Оно само даже так может произойти. Всё! Всё по боку. Но через какое-то время игровая потребность, испытательная потребность берёт своё. А почему? Чем плохо оставаться вот в этом вот? Делай следующее: хулу и похвалу приемли равнодушно. Чем плохо в этом оставаться? Почему нас опять тянет на американские горки?

Гость: Вкусно?

Ответ: Не только. Смотрите. Тут ведь какая хитрая спираль. Из-за того, что суть мироздания — неразделённость, мы находимся в общем поле.

Гость: Ну да.

Ответ: А в этом общем поле: вот смотри, ты очистил, допустим, какой-то кусочек крыши от снега, так? Вот и всё. Все семь миллиардов людей заражены вирусом веры в отдельность и со всеми сопутствующими. В бессознательном живут программы: надо быть сильнее, надо быть умнее, надо отжать, надо спастись. А что со мной будет, если это? А что со мной будет, если то? Это в бессознательном живут эти программы.

Гость: Я же про это и спрашивал в самом начале, как вот…

Ответ: Никак, никак!

Гость: В любом случае, это всё будет приходить и тебя подталкивать…

Ответ: Вот! Вот, правильно! Поэтому смотри, что получается. Вот то, что мы называем «я-концепцией» — это энергетический уровень, это тот вход, через который бессознательное воздействует на эту систему. Это та открытая граница. Понимаешь? — «я-концепция». Когда возникает первое сатори… хоп и бессознательное отключается на какое-то время от постоянного прессинга, а душа (если так можно сказать) — она-то в единстве, она же в любви, она же не ищет отжать, она не ищет завоевать, она не стремится к соединениям, отношениям и прочим. Она всегда в присутствии божественном. И человек поэтому испытывает вначале, может, растерянность, потому что это как забрали дыхательную трубку и говорят: дыши сам. И задышал. Оказывается, без трубки дышать лучше. Вначале растерянность возникает, а потом лёгкость, простота, свобода, которые через какое-то время перестают замечаться. А ведь в самой внутренней структуре зерно-то тоже есть. Оно перестало получать поддержку от коллективного бессознательного, но во внутренней структуре оно же не выжжено.

Гость: Засланный агент остался.

Ответ: Да. И поэтому через какое-то время системы «духовного» организма расслабляются (условно) и вирус опять начинает размножаться на том, что вспоминается эта легкость, эта простота. Они кажутся утраченными: надо их вернуть, теперь надо от чего-то избавиться, что-то уничтожить, начинается борьба, а для борьбы нужна помощь. И тут коллективное бессознательное опять говорит: ну, открывай границу, мы даем гуманитарную помощь (смех). Это же всё, что наверху, то и внизу. Поэтому и говорится: быть в миру и быть не от мира сего. Или как писал великий философ Сковорода: «Мир ловил меня, ловил, но не поймал». Вот это об этом. И вот понимаешь, какая вещь? Есть притча такая, вдумайтесь в смысл этой суфийской притчи.

К одному мудрецу пришел посланник, ангел, и сказал, что через три дня на эту землю упадёт ядовитая звезда, все источники будут отравлены, и тот, кто выпьет воду, станет безумцем. Мудрец это услышал и сделал запас чистой воды, зная, что через три дня вся вода будет отравлена. Он сидит, пьёт свою водичку, выходит в мир: а они все безумны. Они все верят, что они действуют, они все испытывают чувство вины, обиды, понимаешь? Воюют друг с другом, забирают друг у друга, накапливают разные там блага и прочее. То есть, ведут себя как безумцы. А он себя так не ведёт, он же этой воды не пил. И они начинают на него пальцем показывать: Ненормальный идёт. В общем, этот человек помыкался, помыкался и понял, что он один среди этих безумцев, и он совершенно не может с ними контактировать. И тогда он пошел и выпил этой отравленной воды, чтобы стать, как они. Вот такая притча.

Гость: С кем поведешься, так тебе и надо.

Ответ: Да, так оно и есть. Нас формируют окружающие нас люди. И вовсе не только через то, что мы видим. А намного, намного глубже. Поэтому, что происходит у нас на сатсангах? Поднимая эти темы, обращая «взор на душу», на какой-то момент это соединение с коллективным бессознательным прерывается. Возникает некая новая «маленькая бессознательная» на сатсанге, которая с помощью мастера, с помощью тех, кто тоже это понимает (так как люди приходят с тем, что они к этому стремятся, с этой устремленностью), на какое-то время образует этот «пузырь». Люди говорят: «Ой, там что-то изнутри поднялось. А потом я почувствовал, как это всё прекрасно, и как оно всё стало понятно просто, и всё». Бах. Пузырь лопается, человек уходит. И коллективное бессознательное опять прорывает всю эту границу, потому что она была создана исключительно коллективным усилием на сатсанге. И всё топится. Человек опять ничего не понимает. Человек опять страдает по тому же самому, что ему только что казалось смешным. И это будет продолжаться, потому что закрытие границы не в воле человека. Это то, что называется милость. Когда Шива своим ударом разрубает, когда это выжигается, это внутреннее зерно. И вот поэтому Рам Цзы написал «12 шагов бессилия». Вот смотрите. Это очень, на мой взгляд, чёткая аналогия. Человек приходит к анонимным алкоголикам уже в определенный период. Когда человек уже понял, что зависимость разрушает его жизнь, но она, жизнь, еще не настолько разрушена, чтобы не иметь возможности хотя бы прийти. Это такой узкий промежуток. И вот те, которые приходят в учение… Знаешь, опять-таки, как с питьем. Пока радость питья перевешивает последствия похмелья, человек будет пить. Как Рам Цзы: он уже болел, у него уже мочевой пузырь не держал, уже бизнес разваливался, но он даже не думал прекращать пить. Полное бессилие. Поэтому первый удар был, когда оно просто перестало вставлять. И это запустило процесс, который привёл его к Рамешу и привёл к реализации. Понимаете, какая штука? Поэтому, пока нам нравится пить вино отделённости, видеть эти плюсы, то мы сюда, в эти вещи, вообще не придём. Притом это, понимаете, это не зависит от состояния здоровья и состояния социального. Тот же Рамеш, председатель Национального банка Индии. Вдумайтесь, что это такое? Это же высокопоставленный чиновник был. С чего вообще его это заинтересовало?

Гость: А что он пошел учиться?

Ответ: Что он пошел учиться к торговцу табаком (примеч. к Ниссаргадатте Махараджу), у которого четыре лавочки? Ну тоже какой-то бизнесмен, четыре лавочки (смех). Председатель национального банка Индии (улыбается). У нас в формации есть очень небедные ребята, которые почему-то захотели броситься в эту тему. И со здоровьем всё может быть в порядке. Тот же Рамеш дожил до 90 лет. Это бывает, что душа настолько уже как бы наигралась в этом колесе, настолько уже прониклась этим всем, что ей даже не надо каких-то больших испытаний, чтобы понять: стоп, стоп, стоп. Это болезнь. Так нельзя.

Гость: Да, по-моему, с детства что-то ищется. Если это…

Ответ: Если ищется.

Гость: Просто не знаешь, что ты ищешь. У некоторых вообще и не ищется. Есть ощущение, что что-то не то. В библиотеках найти не получается.

Ответ: Да, да, да. То есть это как бы душа, она знает, чего она хочет. Она знает, она ведет. Саму себя, если так можно сказать. Понимаешь, это какая вот интересная штука. Но! Но. У нее ведь нет ни слов, ни рук и происходит искажение подачи. Потребность души, проходя через разделённую призму личности, превращается в мой поиск. В мой поиск, в мои достижения, в моё просветление. А это только отдаляет душу от того, к чему она стремится. Создаётся поверх обычного человеческого, ещё и духовное эго.

Гость: Духовное эго…. Пинает жирное обычное человеческое (смех).

Ответ: Да! 100%! Ты! Эгоист такой! Я духовное существо!

Гость: А, ну это типа как попы (священники) в церкви.

Ответ: Да у попов в церкви не настолько духовное эго, потому что они просто винтик этой иерархии. У них там всё-таки внушено, что всё от Бога и так далее. Просветлённые гораздо хуже, чем попы в церкви.

Гость: Создают себе самого главного начальника (смех).

Ответ: Понимаешь, какая это интересная штука! А удовольствие-то сколько?

Гость: Когда ты пинаешь это материальное эго!

Ответ: Да! Тебе там ничего не надо, ты весь такой недвойственный. Ты как бодхисаттва: не щадя здоровья за свои деньги проповедуешь.

Гость: Феликс, кайф вообще.

Ответ: И в каком ты кайфе. У тебя там все тело уже болит, у тебя там денег нет, а ты в кайфе. Да. А душа в ужасе, потому что это противоположное понимаете, это противоположное. Но иногда надо пройти через этот период. Никуда не денешься, тоже такой вот период становления и только, когда этот пузырь лопается… О! Вот теперь смотрите, как интересно получается. Для того, чтобы собрать энергию в духовное эго, надо было ее откачать от всего материального. Иначе не получается. Если тут плюс, там уже минус.

Гость: Собрал все активы в кучу.

Ответ: И вот если возникает вдруг прозрение, что это тоже яйцо, только в профиль, то рушится, взрывается это духовное эго, а материальное уже собраться не может. Понимаете, какая штука? Ну только это надо качественно откачнуть, потому что, смотрите, как часто бывает: какая-то часть ушла на духовную деятельность, а какая-то часть, она так… Всё равно за хозяйством приглядывает. Кто там в лавке? Приглядывает. И поэтому, когда рушится в одной части духовного поиска, в другой части энергия так ух: спорт, секс, бизнес! Если во время духовного пути были прозрения, они там уже остались. И ты на какое-то время: десять, двадцать, тридцать лет, как повезет. Если все будет хорошо, благополучно, здоровье подводить не будет, а радости, удовольствия, телесности и прочее-прочее будут перевешивать, то это растянется надолго. Но если вот там вот оно осталось (зерно), а тут начнет рушиться (в материальном), а оно начнет прорастать. Тело не вечно. Бизнесы тоже. А ты уже не можешь к духовному эго стремиться, понимаешь? Ты уже там был. Вот тогда красота. Тогда… все рухнуло. Конец твоего мира. И душа спокойно поднимается, вылупившись из яйца, как птица Гаруда, которая уже рождается с крыльями (это метафоры, а то получается, будто я предполагаю, что есть большая птица, малая птица и так далее). Вот такая вот эта игра интересная.

Гость: Да.

Ответ: Игра супер, но я вернусь к нашим анонимным алкоголикам. Там очень четкая вещь: человек приходит, понимает, что это разрушает его — минусы превысили плюсы, а сделать ничего с этим не может и вот здесь, когда человек видит, что вера в отдельность не только разрушает его жизнь, но разрушает этот мир как таковой, тогда у него возникает эта устремленность, потому что ведь, по сути дела, мы все ответственны за всё происходящее. Был такой русский философ Лосев, если не ошибаюсь, и я запомнил его фразу: «Если Вы едете в трамвае, а трамвай переехал человека, в этом виноваты тоже Вы. Потому что Вы имеете вес физического тела. И ваш вес, в том числе, раздавил этого человека». Вот так.

Гость: Так, а к чему он такой глубокую мысль вывел-то?

Ответ: Почему же в буддизме сказано: «Я стремлюсь к освобождению во благо всех живых существ». Потому что это коллективное бессознательное. И если процентное соотношение освобожденных душ превысит тех, кто живет в вере в отделённость, то этого мира не станет.

Гость: А какой будет?

Ответ: Тот, который мы начали описывать.

Гость: Мне кажется, это нескоро будет.

Ответ: Ты знаешь, какая интересная штука, это называется эффект сотой обезьяны: сто обезьян научили собирать бананы на одном из островов и это умение распространилось по всем островам. Коллективное единство. Все то, что закрывает, то же и открывает. И сила любви, сила света, она намного превосходит эти искажения. Вот что самое интересное. Один человек пришёл как свет. Иисус. И вот уже две тысячи лет, несмотря на все искажения: церкви, крестовые походы, инквизиции, — этот свет продолжает поджигать души. Будда — один человек, который задумался об этом мире и стал светом. И этот свет продолжается до сих пор. Несмотря на все искажения. Поэтому сила чистой души, пробуждённой, она многократно превосходит все эти омраченья. Поэтому и сказано: спасётся один, и вокруг него спасутся тысячи. Если это становится импульсом к духовному пробуждению, вот этот импульс души, которая страдает не только от того, что она как будто бы отделена, но и от того, что миллиарды душ живут в страдании несуществующей отделённости. И каждая душа в этом страдает. Я говорю метафорами, образами. Не с умом, который это сразу разделит на логические цепочки (как то, что не отделено, может стремиться к соединению? Это образы, метафоры). Это как в поэзии. И вот когда такая устремлённость возникает, тогда происходит исцеление.

Вот, опять-таки, взяв зависимость. Мне одна девочка рассказывала, что она была наркоманкой, с тяжёлыми наркотиками, с колотыми венами. А потом смогла завязать, потому что маму жалко стало. Ну почему-то у миллионов других «жалко маму» не срабатывает. Непонятно, конечно. Но в этом случае сработало. Жалко стало маму. Вот какая штука. И также с этими анонимными алкоголиками. Он говорит: «Ну всё, я ничего не могу сделать. Я вижу, что меня это убивает. Я вижу, что через меня убиваются все, кто мне дорог, и я ничего не могу с этим сделать. Я пришёл просить помощи. Не у Вас, вы такие же. Вы тоже ничего не можете сделать». Анонимные алкоголики — это христианская организация, поэтому, конечно, обращение идёт к христианскому началу. Но, суть не в этом же. Сдача, бессилие. С одной стороны, ты ясно видишь искаженность. С другой стороны, ты имеешь опыт подлинности. Вот в чем вся суть. Вот все-таки это немного другая тема, да? Алкоголик, он тоже имеет опыт здорового пребывания. Когда он не пьет, когда он играется с детьми, когда он строит жизнь. Тут более глубокий уровень. Душа имеет опыт изначальности. И смотрит на вот это вот искажение. И когда ясно видно это уродство, ясно видно это искажение, и в то же время есть опыт гармонии, вот в этом же самом, тогда возникает предельное напряжение внутреннее. И оно может разорваться. И происходит исцеление. Но это не исцеление меня. Это исцеление от меня. Вот в чём вся штука. Поэтому это невозможно объяснить, передать. Потому что слушает только ум, слушает личность, для которой это хорошо: покой хорошо, тишина хорошо, положительные эмоции, радость и прочее хорошо, но хорошо возможно только через контраст плохо. Поэтому все знают, что такое просветление. Потому что это хорошо. Все знают, что такое хорошо: «Кроха, сын, к отцу пришёл. И спросила Кроха, что такое хорошо, что такое плохо». Всё. Все знают, что такое хорошо. Но это хорошо возможно только на контрасте с плохо. А потребность души невербализуемая, но переживаемая. Поэтому душа, она не обманывается. Там всё в порядке. То есть Вы никогда не узнаете о просветлении, а душа никогда не ошибется. Поэтому, когда Будду спросили, а чем ты докажешь своё пробуждение? Он так вот хлопнул по земле, сказав: «Земля мне свидетель». И всё. И никаких сомнений. И это очень видно во всех наших адвайтических переписках на этих форумах. Видно, когда человек в глубине сомневается и поэтому он с яростью отстаивает свою просветленную природу. А другой делает еще хитрее: он притворяется, что ему все равно: ну ладно, считайте меня непросветленным, но я-то знаю — это не То. Это не То. И поэтому, когда чуть глубже начинаются копания оболочки, то там всё начинает фонтанировать: все нирвикальпа самадхи вылазят через уши. А душу не обманешь, ей всё в порядке. Невозможно прекратить поиск — Душа не даст. Потому что это её поиск, а не ваш.

Гость: Нечего себя обманывать.

Ответ: Нечего себя обманывать, что этот поиск прекратился, когда он не прекратился. И невозможно Опять начать что-то там искать, если ответ уже получен. Просто невозможно. Душу не обманешь. Как тело не обманешь по поводу здоровья. Когда в человеке действительно внутри есть какая-то болезнь, он же её чувствует. Но страха, страха много, поэтому пока болезни нет, человек будет соглашаться: «Да, у меня уже всё, уже помираю». Но если там реальное что-то возникло: «Не-не-не-не-не-не. Ничего у меня нет. Ничего нет, и даже мне об этом не говорите». Тело не обманешь, душу не обманешь. Только ум может сам себя обманывать.

Гость: Да, работа у него такая.

Ответ: Ну это как тебе сказать? Это не работа, это хобби. Потому что работа у него другая.

Гость: Он своё хобби подвинул на место работы. Работать не хочет.

Ответ: Вот тут и оно. Работа ума совсем другая: созидание, изобретение. Это работа ума. Даже чтение, подсчет цифр, создание философских теорий, если кому-то нравится, — это работа ума. А вот самообман — это его хобби. Но это такое сильное хобби, что он ради этого хобби, всю работу забрасывает.

Гость: Как-то девушке утром пришли умные мысли. Не к той пришли, подумала она и начала думать про всякую ерунду (смех, юмор).

Ответ: Ну где-то так, где-то так. Все анекдоты, все шутки, все указывают на сердце. Есть такие понятия, которые как бы искажаются, но если их воспринять сердцем, то они работают. Есть такое понятие как устремленность — вот когда устремленность возникает, она все и делает. Вот если она зародилась, она все и делает.

Гость: Что она делает?

Ответ: Она пробивает. Если она сильна, она пробивает.

Гость1: У меня было препятствие. Но была и устремленность. И что получилось? Я позвонила Феликсу, и все встало на свои места.

Ответ: Вот и все. То есть, когда оно начинает прорываться, оно прорывается, и ничего нельзя сделать. Понимаешь, вот такая штука. Не ты это делаешь! Вот помощь в чём? Рам Цзы, когда сидел, помнишь, в Киеве, да? Как он сказал: «Человек находится в страданиях. Вот возникает страдание, смотрите». А его спрашивают: «А помощь?» — Я Ваша помощь. Вот тексты, если их правильно понимать, а не пытаться с них что-то там выцепить для эго, это помощь. Практики — это помощь. Общение с духовными друзьями — это помощь. Мастер — это помощь. Почему? Был такой гностик Борис Муравьев и он предложил смотреть на мир как на три влияния. Чисто духовное влияние, не помню, под какой буквой, А, Б, ну назовём А; перемешанное влияние и очень низменное влияние. И они между собой все во взаимодействии. Вот, допустим, когда ты слушаешь классическую музыку, там влияние потока А, потому что музыку Моцарта, Баха очень трудно чем-то ещё загрязнить. Но когда ты читаешь Достоевского или Толстого, то там уже влияние Б, потому что темы насилия, жестокости, войны, разделения уже присутствуют, это уже язык, он уже двойственный. Ну, а если ты заходишь куда-то в кабак: напиваться, драться и прочее-прочее, то там уже влияние потока Ц, скажем так.

Гость: Если поток сам приходит тебе. Ты его не…

Ответ: Когда поток приходит, вот смотри, как интересно. Блокадный Ленинград. Поток самой как бы низшей, самой смертоносной силы. Невероятен. Жуткий страх. Жуткий дискомфорт. Люди, которые поедают друг друга не в энергетическом смысле, а физически поедают. Шостакович пишет симфонию. И люди пробираются без транспорта по заснеженному городу, и кто-то из них не дошёл на этот концерт. То есть они готовы были даже умереть, но прийти и послушать. Вот в чём, понимаешь, суть. Вот это называется устремлённость. Я говорил в прошлый раз, что если получен опыт переживания ясности, покоя, любви, — мы их называем ещё аспектами основы, — если этот опыт получен, то он остался. Не то, что бы он опять произошёл. Это уже желание эго. Он уже есть в тебе. Даже вот простыми словами: «я свет, покой и любовь, воплощённые в этом теле», и ты уже соединяешься с этим. И другой помощи нет. Как люди в тяжелые какие-то моменты жизни взывают к Богу? Это взывание к Богу в себе. Нет другой помощи. Это проникнуть сквозь все эти вуали, которые закрывают: Ты смотришь на лик сквозь все вуали. Нет другой помощи. Только это помощь. Потому что в душе должно созреть это движение и тогда приходит помощь. Поэтому сказано в восточной мудрости: «Если вы сделали один шаг навстречу Аллаху, то Аллах сделает тысячу шагов навстречу вам». А вот так не получится: Я стою, а Аллах, как мама, несётся, хватает, спасает.

Гость: Это ж во всём. Это и в любых делах. Если ты что-то делаешь, отдаешь, то что-то и проявится, получится.

Ответ: Конечно. Если не делаешь, так ничего не будет. Но указатель учения — Ты делаешь. Это идея, в основе которой лежит вера в отдельность.

Гость: Даже говоришь и не замечаешь.

Ответ: Да. Поэтому я как бы подворачиваю туда. Это делается. Сейчас, в эту секунду, это происходит. В эту секунду душа наполняется силой. В эту секунду душа наполняется светом и любовью.

Гость: Я уже благодарна. То, что я сегодня услышала, я благодарна…

Сатсанг с Феликсом 13.09.2017

Феликс: Мне всегда было интересно, что когда идет сатсанг Муджи, то там два человека стоят с большим транспарантом: Тишина. Потому что приходит очень много людей и все со своими «взбаламученностями». Поэтому надо напоминать о тишине. Но послание заключается в том, что тишина не приходит и не уходит. Тишина — это наша природа. Просто, когда мы говорим слово «наше», есть такое впечатление, что есть «я» и у меня есть еще какая-то природа, или какой-то ум. Пришел как-то ученик к мастеру и говорит: «Мастер, меня измучил мой ум». Мастер говорит: «Ну, выложи его, я посмотрю».

Гость: Нам нужно смеяться? (напряжение и смех).

Ответ: Конечно. А как же нам этот ум-то выложить? Когда сам ум в уме. Сам ум — это всего лишь мысль в уме. Вот она так схватила, как змея, свой хвост. И где начало, где конец? Поэтому, когда возникает это окончательное понимание, которое невозможно выразить словами, как говорит Рам Цзы, то косвенные признаки у него существуют. Ты теряешь интерес к любой концепции. Они все равно прекрасны. Они все — продукт ума. Поэтому тот же Рам Цзы («Живое Учение») говорит: «Я не претендую на истину». И Будда говорил, что «не надо мне верить». Исследуйте, проверьте. В случае с концепциями. Мы всегда можем исследовать эту концепцию на истинность. И когда мы это делаем, у нас возникает новая концепция, потому что ум может оперировать только концепциями. И новая концепция, как шип врезается, подхватывает старую концепцию и вырывает. Но, к сожалению, природа эгоистичного восприятия мира в том, что надо на что-то опереться, и тогда новая концепция заменяет место этого шипа. Вот, допустим, концепция того, что мы ничем не управляем, что мы бессильны, что всё происходит само так, как происходит. Она вырывает концепцию, которая приводила человека к каким-то сильным напряжениям: что он отвечает за свою жизнь, что он может, что он кузнец своего счастья, несчастья и прочее, прочее. Но она также влезает, как шип, и мы видим перед собой Бессильного. А кто же этот бессильный? Тот, который был сильным. Кто же вдруг имел контроль, а потом его потерял? Вот это вопрос самостоятельного исследования. Но когда вдруг это понимание происходит, что есть только поток сменяющих друг друга мыслей, переживаний, эмоций, то уже перестаёт возникать интерес к силе и к бессилию. Они становятся равностны. Потому что и сила, и бессилие воспринимается относительно кого-то. Можно ли сказать, что ветер бессилен, если на море штиль? Или что ветер силён, если буря? Ветер не знает о том, что он силён или бессилен. Он, повинуясь законам природы, то утихает, то возобновляется. Ветер не переживает, что неделю нет ни ветерка, и пиратская шхуна не может двигаться, и они начинают умирать от голода и жажды. Ветер их не наказывает. Ветер повинуется своей природе. А вот моряки на этой шхуне, вот они уже в отношении себя определяют, что хорошо и что плохо. Для ветра нет хорошо и плохо. Он просто ветер. Для солнца нет хорошо и плохо. Оно равно светит всем. Так, самопробужденная природа ума, простите за этот концептуальный термин, не знает хороших и плохих мыслей. Для неё все мысли — это просто волны, которые проходят. Поэтому мыслей мало и они не долговечны. Как говорится, как письмена на воде. Потому что всё думание возникает только от Знания хорошего и плохого в отношении себя. И кажется, что как же без этого механизма? Но подсолнух вряд ли обладает бурной мыслительной деятельностью, что не мешает ему следовать за солнцем. Мы более сложные существа, для нас хорошее и плохое имеют много-много разных граней, но у нас и более сложный механизм, чем у подсолнуха. Поэтому тело-ум естественным путем устремляется в сторону хорошего для его функционирования со всеми вытекающими. Потому что функционирование человеческого тела-ума — это не функционирование котенка. Это и творческая реализация, это и вдохновение, это и отношения, и много-много всего, куда естественно устремляется энергия тела-ума. Кто там сильный, кто там бессильный? Есть только одна сила, которая движет этим всем механизмом. Поэтому утрата интереса к концепциям, она важна, но она происходит естественно, когда происходит самоутрата. А что же такое самоутрата? Что же должно исчезнуть ради того, чтобы было так, как есть? Понимаете? Посыл учений невероятно прост, но его простота не дает его в большинстве случаев услышать: Всё есть так, как есть. Можно сказать, что это абсолютное совершенство, но даже если мы скажем, что это совершенство, мы признаем возможность несовершенства, а это, опять-таки, в отношении кого-то. Живая красивая гарцующая лошадь — вот совершенство для человека. Но для червяков совершенством будет её разлагающийся труп, от которого человеческий глаз будет с брезгливостью отворачиваться. То есть совершенство, несовершенство, красота, уродство — они существуют только в отношении меня. Кто же этот я? Кто этот тот, о ком всегда все знают, но никто никогда не видел? Вот главный вопрос.

Гость: Вся природа проявляет себя, и она, в принципе, старается. В чем-то старается, дерево тоже старается распуститься и человек может стараться, и должен стараться. Но вот вопрос в том… как это отличить от стараний ума, который все берет на себя?

Ответ: А теперь смотри. Ты изначально, как аксиому, ставишь кого-то, который может пойти тем или иным путем, который может запутаться, который может не туда пойти. О ком разговор? Посмотрим по слоям. Физическое тело. Может ли оно не туда пойти? Может. Оно может что-то не то съесть. Оно может переохладиться или, наоборот, получить тепловой удар. Это может быть с любым телом, и с телом мыши в том числе. Что делает тело, когда оно не туда шагнуло? Оно пытается как-то с этого вырваться. Если ты отравился, то поднимутся процессы и тело от этого избавится. Но запомнишь, что эту ягодку есть нельзя. Так и обучаются все животные: процесс запоминается и переходит как бы в инстинктивную память, передается из поколения в поколение, что это нельзя, это можно. Но когда предстаёт что-то неизвестное, всегда остается риск, что тело пострадает, поэтому крысы, когда видят какую-то приманку, посылают со стаи самых, так сказать, ненужных, и на них смотрят, как там пошел процесс. Вот так происходит выбор на уровне тела. Обжёгся? Больше не лезем. На уровне эмоционально-чувственного тела, если так можно сказать, происходят свои процессы анализа, обработки и запоминания данных. Животных это тоже вполне касается. Просто люди способны получать наказание не только через физическое воздействие, но и через эмоциональное. Поэтому эмоционально-чувственное тело получает то же самое: вот это хорошо, вот это плохо. Ну вот какая интересная вещь, почему мы говорим про искажение познающей природы. Один раз получив удар током, крыса туда не полезет. Человек, получив травматическую ситуацию, почему-то ее повторяет. В отношениях и прочее, прочее. Почему ломается механизм естественного функционирования? Это же так просто, да? Оно же видно: это горячее — не прикасайся; не делай то, что уже делал. Потому что, в отличие от всех живых существ, у нас есть величайший дар природы — способность к опосредованному опыту. Нам не обязательно садиться в тюрьму для того, чтобы не нарушать закон. Нам достаточно послушать рассказы тех, кто сидит, как это всё тяжело. Для тех, кого это убедит. И так со всем остальным. Мы способны охватывать весь опыт человечества благодаря этому качеству. Благодаря тому, что мы способны воображаемого себя переносить в прилагаемые обстоятельства и там получать опыт, не подвергая риску тело. Вот такая замечательная вещь. Но, как с любым великим даром… Когда Адам был в раю, Бог ему дал задание: называй имена. Это груша, это яблони, это леса, это носорог, это слон. Вот Адам их всех именовал. И это не было первородным грехом. А что же произошло, когда он съел с древа познания добра и зла? Воображаемое «я» стало восприниматься реально. Если я говорю «слон», назвал слона слоном, я не познаю добро и зло. Я просто говорю: это слон, а это мышь. Слон не более добрый, чем мышь, а мышь не более злая, чем слон. У слона есть такие-то функции, у мыши такие-то функции. Всё нормально, просто сравниваю мышь со слоном. А вот когда я начинаю их сравнивать через себя, вот тогда возникает вопрос добра и зла. Слон — добро, так как он таскает для меня брёвна, мышь — зло, потому что она съела урожай. Китайцы во время культурной революции попытались истребить воробьёв. Для них это зло, так как клевали зернышки. Они сразу нанесли страшнейший удар по экосистеме. Потому что, оказывается, воробьи делали ещё кое-что. И опять это обернулось во зло. И вот когда возникает не сравнение между собой, а сравнение через меня, тогда начинается первый шаг к страданию. Потому что да, слон — добро, мышь — зло, но я ничего не могу сделать с этим злым «мышем» (смех). И слон не всегда добро, он может взбеситься и затоптать. Сесть на тебя. Знаете, какая интересная вещь. Я становлюсь сразу в таком очень страдальческом положении. Я как бы понимаю, что это для меня плохо, а сделать с этим ничего не могу. Я понимаю, что это для меня хорошо, а сделать с этим ничего не могу. Но иногда делаю. Иногда мне удаётся оградить урожай от мышей, а слона всё-таки заставить себя хорошо вести. Но не всегда. А вот воображаемое «я» может всегда. Вот воображаемое Я может абсолютно всё.

Гость: Куда его деть?

Ответ: Да ради Бога, пусть развлекается. Фантасты пишут романы, как вот эти воображаемые «я» летают по галактике, создают миры, сказки, где все девочки находят своих принцев. Вообще никаких проблем. Просто понимаете, в чем штука? Тело не может сделать то, что может воображаемое я. Ум не может не может сделать то, что может воображаемое я. И получается растяжка, получается страдание. Я же могу себе представить счастливую жизнь? Я же могу себе представить идеального мужчину или идеальную женщину, идеальную работу? Легко. А в реальности нет. Потому что я-то представляю только схематический образ, а реальность намного-намного сложнее. В ней никогда нет моего выдуманного идеала. То есть опять-таки возникает воображаемое «Я», порождающее массу концепций о том, как правильно, неправильно и так далее. Это страдание. Поэтому, когда воображаемое «Я» узнано как воображаемое с одновременным пониманием, что никакого другого «Я» Никогда не было, кроме воображаемого «Я». Это просто с двух лет настойчиво доказывали то, что: ты, ты, ты. Ты, ты можешь, ты должен, и так далее, и так далее. И ребёнок поверил. Тем более, что действительно получалось. В большинстве случаев.

Гость: И другие так.

Ответ: И другие так. У большинства получалось соответствие указанию: ты можешь ходить, и он пошел. Ты можешь решать задачи, и он решал. Ты можешь читать, и он читал, а то, что какой-то процент при всём старании этого сделать не мог (вот есть такие отклонения, например, при дислексии человек не может читать как обычный человек). Человеку говорят: ты должен быть таким, а вот природа тела-ума заточена по-другому, и он не может. И он считает себя плохим, недостойным, полным страданий. Но он просто не может. А воображаемый «я» может. Воображаемый «я» может всё. Может всегда учиться на пятёрки…

Гость: (продолжает перечисление Феликса) …оправдывать насилие…

Ответ: Оправдание насилия не относится к воображаемому «я». Оно относится к далекой-далекой концепции, которая вырастает из воображаемого «я». Чтобы понять, что есть насилие, надо как бы вообще понять, в отношении кого? Является ли лев, пожирающий антилопу, представителем насилия? Но для человека другие законы. То есть в отношении человека существует понятие «насилие». Это сравнение мира человека, мира животных. А вот воображаемое «я», оно вполне может вообразить львов, которые пасутся и вместе с антилопами едят травку. Почему бы и нет? Поэтому, когда размыкается связка между воображаемым «я» и телом-умом, то мы говорим о пробуждении. Хочешь фантазировать? Никаких проблем. Фантазируй, пиши книги. Если у ума есть такой талант. Брать воображаемое «я», давать ему разные приключения и так далее. А не хочешь, тогда о чем тебе вообще думать? Поэтому мудрецы не думают. Рамана Махарши, Ниссаргадатта, Будда, Ошо и прочие, и прочие — они только говорят, а не думают. Потому что у них в Воображаемое «Я» рождается в момент разговора или в момент написания. Почему бы и нет? А для них оно воображаемое. Они не переживают о его судьбе. Они не беспокоятся о его будущем. И не предполагают, что у него есть прошлое. И вот эту вот историю про воображаемое Я я уже говорю несчетное количество раз. И почему же так сложно взять и расцепить воображаемого персонажа, которого зовут Феликс, Паша, Света, Галя. Или же действия. Вроде бы так просто. Ты можешь делать только то, что делаешь в этот момент. Но может быть (никто же этого не знает), в этом как бы организме тела-ума существует ресурс сделать и намного больше, чем ты делаешь сейчас. Почему бы и нет? Когда я сажусь писать, я не знаю, напишу я или нет. Чувствую, что пошла волна… Хочется что-то взять и написать. Но я не знаю, удастся ли мне написать больше двух строчек или нет. В принципе, сама эта волна подсказывает, что, наверное, да, она там уже где-то созрела. Но я этого не знаю. Некоторые писатели говорят, что неважно: есть вдохновение, нет вдохновения — сядь перед белым листом и смотри на него. Может быть, одну строчку напишешь. А может, выльется сразу в десять страниц. Когда Достоевский проигрался в карты, у него были крупные долги, ему срочно нужны были деньги, ему поставили условие написать роман. Он его написал за 27 дней. Он пригласил стенографистку и написал роман «Игрок». Ну вот, долги стали вдохновением. Это не учение того, что сядь и ничего не делай. Это учение того, что дай этому телу-уму развернуться на всю свою мощь. Но для этого надо переставать верить в реальность воображаемого Я. Хочется что-то делать — делай. Без всякой гарантии, что у тебя это получится. Надо как самурай, который бросается в бой не для того, чтобы победить, а для того, чтобы умереть. Поэтому если тебе захотелось, импульс возник из неизвестных причин что-то сделать, то начинай делать без всяких гарантий, что у тебя получится. Может придет сила, может не придет. Но гораздо больше вероятность, что сила придет, если она не будет тратиться на сомнения, переживания. А как у воображаемого «я» это все получится? То есть, когда человек уже заранее, заранее… себя ограничивает, потому что он же может вообразить как хорошее, так и плохое. Он же может заранее вообразить провал, неудачу, насмешки. Палка-то о двух концах. Все прелести, что мы воображаем в отношениях, в делах, в успехах, сама способность воображать все эти прелести даёт нам способность воображать и противоположное, воображать все поражения. И что же остаётся, когда уходит вот эта вот вера? Остаётся только пространство ума, в котором появляются и исчезают мысли. И пространство сердца, можно так сказать, в котором появляются и исчезают переживания. Ну и тело, в котором появляются и исчезают ощущения. И больше ничего не надо, потому что здесь пустота и ясность, здесь то, что называется сострадательный резонанс.

Гость: Без самопознания ты не откроешься этим измерениям, либо в случае какого-то, так сказать, происшествия, потому что они будут высасывать из тебя эмоции.

Ответ: Самопознание — это как раз убедиться именно на собственном доскональном опыте, что есть только воображаемое, что ничего другого нет. Вот есть, допустим, чувство себя. Но что такое чувство себя? То, в чем вообще нет никаких сомнений. Это просто чувство. Есть. Но так как нервная система находится в этом ограниченном, так сказать, объеме, то ты воспринимаешь эту вот форму как себя. Но известно, когда человек «выходит из тела», смотрит на тело со стороны и тогда чувство себя начинает относиться не к этой форме, а относиться к какой-то другой форме, которая на эту форму смотрит. Это просто чувство себя. Есть еще одна хорошая вещь. Когда мы говорим «я», когда мы говорим «себя», если опять-таки здоровая исцеленная природа, то мы чувствуем некое тепло внутреннее, некую благость.

Смотрите, что я хотел еще сказать. Воображаемое «Я» отчасти является отражением некого истинного. Но что есть истина? Вот нельзя назвать это «Я». Это, по сути дела, можно сказать, все сознание, которое есть и ясность, и любовь. Так вот, когда мы приходим к самому первому Я, пусть воображаемому, мы приходим к дверям, ведущим в Любовь. Эта Любовь, она, прежде всего, Любовь к самому себе. Потому что, кроме меня, как сознания, вообще ничего нет. А вот эта вот форма, она просто проекция, голографический фрактал этого сознания. Поэтому Иисус и сказал: «Возлюби ближнего, как самого себя», предполагая то, что себя я люблю тотально. Так вот, эта любовь, она в нашем мире становится предметом манипуляции и страданий. Нам внушают, что для того, чтобы испытывать эту любовь, которая и есть мы, необходимо вступать в отношения. Я не могу быть этой любовью. Я обязательно должен ее кому-то направить или от кого-то получить. Но если мы вдруг понимаем, что есть только сознание, то это просто, знаете, как из одного кармана перекладываешь в другой. Если это понимание происходит, если открывается источник этой любви, как просто быть, то сам факт бытия — есть Любовь. Это воспринимается только тогда, когда бытию этого тела-ума начинает угрожать реальная опасность. Вот, метафорически, человек долго болел, думал, что уже всё, и вдруг ему сказали, что нет, он будет выздоравливать, и он чувствует счастье просто от того, что он здесь, что он может дышать, что он может выползти на улицу, ему всё равно какая уже там погода. Вот этот сам факт бытия есть любовь. Эта любовь, она абсолютно не манипулируема. Когда человек открывает в себе, что он есть источник любви, то он начинает эту любовь, так сказать, транслировать, и получается такая вещь. Те, кто хочет погреться в этой любви, приходят к этому костру, сидят сколько хотят и уходят. Костер от этого не становится ни больше, ни меньше. Это как у нас на мемориале «Вечный огонь». Поэтому возможны любые отношения, и они будут абсолютно независимыми, потому что единственную зависимость рождает только любовь. Мысль о том, что без этого человека я не получу любви. Это относится абсолютно ко всему. К любимому делу, детям, женщинам, мужчинам, друзьям, к Богу (если ты чувствуешь, что ты с ним в отношениях, а не есть сам Бог). Для любви не нужны отношения. Вот если это вдруг понимается, наступает абсолютная свобода. Потому что единственное, что ограничивает свободу, это стремление к любви. Тогда вот оно и соединяется — любовь и свобода. Может быть, есть какие-то вопросы?

Гость: То, что было сказано, важнее понять на уровне переживания, потому что если включится ум, то уже все пойдет совсем не так.

Ответ: Не имеет значения. Он включится, потому что он не может не включиться в твоем случае, а может не включиться в случае Светы. И это неизвестно. Надо еще одну вещь для духовных искателей услышать: нет ничего более важного, чем пробуждение. Это смысл всего рождения человека. Но оно абсолютно не зависит от нас. Ты не можешь не пытаться, вот в этом вся штука.

Гость: Ну в том вся штука, что оно все расписано и когда книжка закончится, там в конце…

Ответ: Да, да, да, именно так, но никто не знает, на какой странице. Буддисты говорят, что родиться человеком величайшее благо, потому что только человек способен прийти к этому пробуждению. А что есть пробуждение? Пробуждение есть утрата веры в воображаемое «Я». Знаете, верить в то, что есть тело не надо: вот оно.

Гость: Дело в рефлексах каких-то уже, которые наработали?

Ответ: А они такие, какие они есть. Это тоже связано с телом. Один тигр, другой заяц. Ну что можно сделать? Заяц ни хуже ни лучше тигра.

Вера в воображаемое «Я» утрачивается тогда, когда утрачивается. Потому что процесс «Я» есть То, «Я» есть Сознание и утрата веры в воображаемое «Я» происходят одновременно. Там нет перехода. Пока остается хоть капля веры, что есть кто-то, кто управляет жизнью, Вы не можете пережить, что Вы и есть сама Жизнь. Вот в чем учение бессилия Рам Цзы. Не в том, что кто-то там бессильный, а в том, что Это мгновенный переход. Тотальная утрата личной силы означает такую же тотальную силу всего мироздания. А тёмная ночь души происходит в промежутке, когда просто есть такое вот бессильное, разочарованное нечто, такое же воображаемое. Поэтому депрессия, разочарованность, чувство, что вы ничего не можете, — это обратная сторона медали, что вы всё можете, что вы управители, что вы контролёры и так далее. Есть интересный период духовного пути, когда оно такое мерцающее, да? В какой-то момент вдруг приходит понимание того, что «Я» воображаемо тотально, а в какой-то момент вы вдруг опять переживаете по поводу возможного будущего, вспоминаете несуществующее прошлое, обвиняете себя за то, что вы чего-то не смогли сделать, ну или, в лучшем случае, гордитесь, что Вы это сделали. Но я еще раз говорю, что это не призыв сидеть и ждать.

Гость: Хотя можно и так.

Ответ: Да ради Бога. Но природа тела-ума такова, что она долго сидеть не может. Есть идеальный вариант — Индия: ты в тёплом месте, тебе постоянно приносят еду, могут даже искупать тебя, чтобы ты там не напрягался, ну или там грязь уже сама отвалится, не важно. И ты находишься постоянно в этом. Почему бы и нет? Хотя, кто-то около тебя все равно сядет и погреется. Если реально через тело-ум проходит Это. А проходит это через тело-ум только в том случае, когда от воображаемого «Я» уже не осталось и следа. Чистое пространство ума и сердца. Когда кто-то рядом сядет, погреется, ты, может, даже не обратишь на это внимание, не увидишь. Это в Индии возможно. И это будет твоя величайшая деятельность для спасения живых существ. Но Вы же здесь, а не в Индии, поэтому не знаю, получится ли это в наших условиях.

Гость: Нужно работать. При этом дома сидеть ничего не делать тоже не хочется.

Ответ: Да. Но это «не хочется» тоже воображаемого «Я».

Гость: Да?

Ответ: Конечно. Потому что только воображаемое «Я» знает, что это хорошо, а это плохо. Только воображаемое «Я» может сравнить через себя.

Гость: Нужны сравнения.

Ответ: Сравнения между собой, да. А вот смотри, а когда нам чего-то не хочется делать — это потому, что нам что-то хочется делать.

Гость: Да. Это потому, что ты себе вообразил что-то, да?

Ответ: Так делай то, что хочется.

Гость: Нельзя, так как есть социальные условия.

Ответ: Тогда ты опять сравниваешь, готов ли ты расстаться с частью своего свободного времени и не делать то, чего тебе хочется делать, но сделать обратное и получить за это что-то. Вот как бы идёт два сравнения. Ну ты просто сравниваешь без напряжения, понимаешь? Потому что в этом не присутствует воображаемое «Я», которое может питаться солнечным светом, и которому не надо ходить на работу, чтобы есть. Воображаемое «Я» тебе скажет, что нужен спонсор, чтобы не ходить на работу. И тебе просто за красивые глаза выплачивали бы тысячу долларов.

Гость: Что завтра у тебя будет, ты же не знаешь?

Ответ: Так это воображаемое «Я» только знает. Оно заранее боится. Оно не знает, но боится.

Гость: А разотождествиться, это как? Сказать, что ты делай себе работу, а я буду тебя колбасить.

Ответ: Дело в том, что оно просто как бы даже не возникнет. Потому что ну сейчас так, делай вот так. Мы не хотим, чтобы так было. Не вопрос. Давайте предпринимать необходимые шаги, чтобы это изменить. Почему бы и нет? Я вот не хочу работать мусорщиком. Хочу работать инженером.

Гость: Это что, воображение?

Ответ: Конечно. Я пример привожу. Как мусорщику стать инженером?

Гость: Так может я инженером не захочу через месяц?

Ответ: Может быть. Потому что, смотри, тут очень тонкий момент. Для того, чтобы воображаемое «я» оставалось, оно должно постоянно получать самоподтверждение. Поэтому ему всегда мало.

Гость: Оно не получает.

Ответ: И это есть его подтверждение. Видишь, какой парадокс? Когда оно получает, оно исчезает. А когда не получает, о! Есть что делать? Да просто, что делать?

Гость: Бороться.

Ответ: Бороться, да. Ну, пожалуйста. Почему бы и нет? Это всё не относится к тому, что существует кто-то, кто это делает. Если ты будешь тонуть, ты будешь барахтаться, как только можешь. Это не значит, что там кто-то барахтается. То же самое с любыми житейскими делами. Надо — делаешь. Почему Высоцкий, вот вдумайтесь, Высоцкий… мы тут сидим, на нелюбимых работах и прочее… Высоцкий, известнейший артист, невероятно одарённый человек, постоянно в творческом таком запале. Путешествия, Влади, реализация, — всё есть (ну да, социальные проблемы, куда-то не пускают, что-то не дают), и тем не менее песни: «И ни церковь, ни кабак ничего не свято, потому что все не так, все не так, ребята». Почему?

Гость: Почему вот этому воображаемому «я» всегда недостаточно?

Ответ: Вот тут есть очень тонкий момент. Потому что воображаемое «Я» претендует не только на материальный мир, оно претендует и на мир духовный. Каждый человек до двух лет находится в постоянном, безусильном переживании ясности, пустоты, любви. Потом, когда вырастет, ему объясняют, что это такое. Он находится в абсолютном счастье и блаженстве. Внешне кажется, что там кто-то плачет, там ещё чего-то, это просто движение энергии. Как только появляется вера в воображаемое «Я», этот поток сат-чит-ананды, бытие-сознание-блаженство, пресекается. Как правило, он пресекается на каком-то из проявлений. Кто-то последним запомнил чувство единства со всем сущим, а кто-то последним запомнил чувство свободы. И они остаются, но воображаемое «я» теперь на них претендует. Ему теперь надо что-то делать. И оно начинает нивелировать весь мир, проявленный мир, и церковь, и кабак, и отношения, и работы. Потому что оно говорит: ну я же могу быть в этом. А что такое для воображаемого «я» быть в этом? Постоянно это переживать. Но вся эта штука в том, что переживание этого и воображаемое «я» вместе не живут. Если ты находишься, так сказать, в воображениях, в мыслях, то в этот момент ты не сильно можешь переживать эти состояния. А когда ты в этих состояниях тотально, то ты, в общем-то, и сказать о них тоже ничего не можешь. Объяснительный аппарат появился намного позже. А они Здесь, прямо сейчас. И нет ни малейшего усилия, чтобы они были. Но воображаемое Я самоподтверждается только за счёт действия, которое совершает Оно. Не тело. Это очень тонкий момент. В Симороне, допустим, когда происходит спонтанный танец, то тело двигается спонтанно, а я даже не знаю, что в этот момент происходит, но тело двигается. Понимаете? Подтверждает ли это моё существование? А если я во сне буду ходить и печатать на компьютере, подтвердит ли это моё существование? Нет. Воображаемому «я» этого мало. Оно должно не просто быть, оно должно ещё контролировать этот процесс. То есть вся проблема в постоянном переживании блаженства, свободы и ясности только в одном. Воображаемому «я» там нечего делать. Оно это не может контролировать, потому что это есть всегда. Но это энергия. Понимаете, это какая штука? Это энергия, которая может регистрироваться, может не регистрироваться. Когда внимание туда направится, оно зарегистрируется. Когда внимание оттуда уйдет, оно перестанет регистрироваться. Я показывал пример с дыханием. Когда мы вдыхаем, чуть-чуть задерживаем, то наполнение воздухом легких воспринимается уже как блаженство. Просто вдох и выдох, вдох и выдох. Просто туда пошло внимание, и оно зафиксировалось, как блаженство. Если мы находимся в телесности: массаж, сауна, теплая ванна дают ощущение телесного блаженства. Но мы мгновенно можем перестать его чувствовать, если у нас в голове появятся какие-то мысли по поводу завтрашнего дня и так далее. И все. То есть, блаженство от бытия тел всегда здесь. Рамеш, учитель Рам Цзы, описывал уже в старости, что для него блаженство появлялось тогда, когда что-то переставало болеть. В девяносто лет. Болит, а потом перестает, и хорошо. Потому что оно всегда здесь. Ясность всегда здесь. Вот смотрите, если вы направите внимание, вот даже по такому принципу: внимание, допустим, выходит снаружи, вы там смотрите, где, что написано и внимание уходит вовнутрь. Снаружи вовнутрь. Попробуйте, сделайте это. Снаружи вовнутрь. Но вы же знаете, что вот снаружи, вот вовнутрь. То есть, есть еще какое-то внимание, которое внимает это внимание. А вот то внимание, Уже невозможно понять, где оно. Снаружи, внутри, в промежутке. Оно всегда есть. И вот то внимание, которое не меняется, потому что его невозможно зарегистрировать, но оно всегда есть. Это есть осознание. И оно всегда здесь. Поэтому в бреду вы все равно осознаете, что вы в бреду. Понимаете, как это? В любом жутчайшем состоянии психики вы всё равно осознаёте, что вы есть. Вы можете потом про это вспомнить, рассказать, какие галлюцинации приходили. И одновременно вы не регистрируете множество-множество сигналов. Но запоминаете. Когда человека через 20 лет погружали в состояние гипноза, он вспоминал, допустим, комнату, разговор, он называл такие подробности, которые вот так вот просто он даже не мог бы увидеть. А оно всё там осталось. Все шумы, все звуки, все ощущения, всё остаётся. Скорее всего, на облако записывается, потому что тут явно не поместится (смех). Хотя, кто знает. То, что мы есть, никогда не попадёт во внимание. Никогда не будет пережито. Но оно является источником всех переживаний. А воображаемому «я» надо, чтобы это было «его». А чтобы это было «его», это надо ухватить, надо заметить, надо зафиксировать.

Гость: Противопоставить?

Ответ: Конечно. Себе. И вот когда воображаемое «Я» претендует на духовные опыты, возникает экзистенциональное страдание. Страдание от чего-то запредельного. Божественная тоска, которая нивелирует абсолютно всё. Потому что по сравнению с этим, этот весь мир только жалкое отражение.

Гость: Оно так и переживается на самом деле.

Ответ: Поэтому послание очень простое. Ну тебе хочется сладенького? Ну ради Бога. Идея в чем? К этому надо прийти через какие-то жуткие трудности, что это что-то редкое, невозможное. Но это прямо здесь и сейчас. Поэтому просто посмотри в пробуждённое пространство ума, и оно уже там. Сердце, и оно уже там, и Любовь, и Ясность, и Свобода — всё уже прямо здесь. Но если ты хочешь их увидеть, без проблем, пожалуйста. Вот они здесь. Но ты же не можешь постоянно «втыкать» в это.

Гость: Да, но социальный спектр восприятия тебя наоборот от этого…

Ответ: Ну и что, так оно все равно здесь. Но даже представь себе, что есть любимый человек, да? Рядом с ним ты чувствуешь счастье, блаженство, любовь, да? Медовый месяц. Ну даже медовый месяц, вы все равно на какое-то время расстаетесь. Значит ли это, что исчезает любовь? Нет. Значит ли это, что надо, как мантру, повторять «люблю»? Фотокарточку к глазам приклеить? Нет. Даже если вы вообще не вспоминаете, ничего не исчезнет. Но вы всегда можете вернуться, вспомнив любимое лицо. Я метафорами говорю, потому что это не о людях. Просто лицо Бога никто не видел. Понятно, что можно много сказать, что каждое явление есть лицо Бога. Каждое творение неотделимо от Творца. И когда вы смотрите на столб, вы смотрите на Бога. Когда вы смотрите на лампочку, вы смотрите на Бога. Когда вы смотрите на свой палец, вы смотрите на Бога. Но так как вы всегда на что-то смотрите, и что-то слышите, и что-то ощущаете, то вы всегда видите, ощущаете, внимаете, вкушаете, вдыхаете Бога. Так ничего другого всё равно нет. Не надо искать, не надо добиваться, не надо быть бессильным, не надо быть сильным. Воображаемому «я» нечего делать. Всё просто есть. Каждая эмоция есть проявление Бога. Хорошая эмоция, плохая эмоция, какая разница? Приходят и уходят. Каждая мысль есть проявление Бога. И отсутствие мысли проявления Бога. Поэтому, какая разница? Равностность. Любое действие — действие Бога. Поэтому можно быть мусорщиком, почему бы и нет? Можно быть художником, можно быть президентом. Ни убавить, ни добавить. Но если этот индивидуальный, скажем так, носитель божественной силы способен больше, чем заметать улицы, значит он будет делать больше? Или почему не быть просветленным дворником?

Гость: Но это можно, только вот дворник не будет президентом.

Ответ: Да хочет ли он быть президентом? Может президент мечтает быть дворником?

Гость: Это проще, бросить и идти подметать.

Ответ: Проще? Нет, это никогда не проще. Это никогда не проще. Как-то один мудрец-царь заблудился в лесу и встретил отшельника. Они там подружились, разговорились, «размолчались». Отшельник говорит: «Зачем тебе царство? Останься где-то недалеко от меня, хижину себе сделаешь. Зачем тебе это все?» Он говорит: «Понимаешь, я-то могу уйти в лес, но моя природа такова, что скоро в лес начнут приезжать люди, начнут спрашивать совета, начнут строить вокруг меня дома. Через короткое время здесь будет моя столица». Вот и все. Природа царя — быть царем. Природа отшельника — быть отшельником. Счастье, когда ты не противишься природе этого тела-ума. Видите, я стараюсь избегать очень привычных слов «своей природе» и так далее. Я могу их использовать, они для меня ничего не значат, но ум по привычке начинает притязать. Какой ум? Воображаемое «Я». На всё притязает только воображаемое «Я». Но ещё одна хитрость в том, что после двух лет нас смогли уверить, что воображаемое «Я» и жизнь этого тела-ума находятся в прямой связи. И поэтому некоторые люди, когда я начинаю говорить об этих вещах, говоря, что нет никакого реального Я-деятеля, они испытывают буквально физический страх: тело сжимается, пот холодный выступает. Им кажется, что их толкают к смерти. Вот это чувство: Как? Никто не контролирует? По практике таких разговоров (и на многих сатсангах мастерами об этом говорится), женщины, как правило, говорят: «Ну если бы не было контроля, то я уже была бы проституткой. А так я себя сдерживаю, не даю себе так вот себя вести». Ну а мужчины, — убийцы. Якобы, если бы они не контролировали, уже всех бы замочили. Непонятно, почему те, кто всё-таки становится там этими нимфоманками и так далее, почему-то не могут это проконтролировать, как это не могут проконтролировать и убийцы. Но практика показывает, что никто не станет ничем другим. Если в Вас нет этих обусловленностей, вы этим не станете. Если они у вас есть, Вы этим станете, потому что никакого контроля никогда не было. Это надо исследовать самому. Это надо смотреть. Буквально даже, может быть, до того, что: а кто же сейчас зубки-то чистит? кто сейчас водичку пьет? И вы каждый раз будете видеть, что работает механизм, который потом уже комментируется. Самое интересное, насколько хитрое это воображаемое «Я». Есть такая профессор Татьяна Черниговская, она много говорит об уме, о мышлении и так далее. И вот она на какой-то из лекций рассказывала (потому для нее самой это было как откровение), что в процессе исследования увидели, что импульс к выбору, импульс к принятию какого-то решения возникает до того, как человек это решение принял. Допустим, перед вами там две клавиши: синяя, красная. Вам сказали, что надо нажать на одну из клавиш. Так вот, снимая показатели в зонах мозга, можно «за 30 секунд до» сказать, на какую клавишу вы нажмёте. Она говорит: «30 секунд. Может они там ошиблись? Может 3 секунды? Может 0,3 секунды?» Но какая разница? Даже 0,03 секунды. Все равно это возникает раньше. И это же относится абсолютно ко всему. Абсолютно ко всему, понимаете? Что мы просто комментируем уже совершённые действия. Мы уже не можем, если там уже возник импульс, нажать на красную клавишу. Хотя, если нам сказать, что ты решил нажать на красную, то мы можем нажать на синюю. Потому что возникнет другой импульс, связанный с тем, что мы не любим делать так, как говорят.

Сатсанг с Феликсом в Одессе 06.10.2016.

Феликс: На встречах, на сатсангах происходят моменты просветления. И через пять минут всё смывается. Смывается, потому что вся жизнь выстроена на вере в отдельность. Все вокруг подтверждает эту отдельность: борьба, войны поиски любви, поиски радости поиски, поиски, поиски, потому что «я» от чего-то отделен и с чем-то надо соединиться.

Гость: Но ощущение тела никуда же не денешь.

Ответ: Ощущения не подтверждают этой иллюзии.

Гость: А ощущения заставляют искать чего-то?

Ответ: А заставляет искать очень простая вещь. Ведь по факту отделения не было и сознание, как искаженная познающая природа, стремится к исцелению. Если сама часть сознания (искажённая), которая спроецировала наш мир, построила эту адскую планету, если она исцелится, соответственно, изменится проекция. Ну понятно, да, что если там окно протереть, то в комнате будет светло. Вы не увеличите светимость солнца, вы всего лишь протрёте окно. А в комнате станет светло. Поэтому в каждой индивидуальной ячейке сознание стремится к исцелению. Вирусная программа «Я», создающая вот эти вот кажущиеся «Я» -центры, заполнила все эти ячейки. Два определения. Первое: Я есть. Второе: Есть я. Скажи. Я есть.

Гость: Я есть.

Ответ: «Я есть» — уверенность, сила, а теперь скажи: «Есть я».

Гость: «Есть я». Как будто бы чего-то не хватает. Там была какая-то уверенность, а тут как будто бы… нет чего-то…

Ответ: Совершенно правильно. То есть, это было утверждение отдельности, утверждение Я-центра. «Я есть». Первый импульс — это сила. Первый импульс — это радость от бытия. А второй импульс — это страх это всё потерять. Если Я есть, значит, я могу и не быть.

Гость: А «есть Я»?

Ответ: А есть «Я» — это не утверждение, а констатация. Есть стена, есть птица, есть дерево, есть сумка, есть чашка, есть Я. Просто форма обозначения, для простоты. Вот смотри, кстати, очень интересный тоже момент. Скажи, опять-таки, сравни два ощущения: Есть я и Есть Максим.

Гость: Есть я. Есть Максим. Максим — это что-то среднее между «есть я» и «я есть», то есть оно уже больше, чем «есть я», но меньше, чем «я есть».

Ответ: «Я есть» сильнее, чем есть Максим. Потому что «я есть» — это еще до формы, а Максим — это уже форма. А «я есть» — это создатель формы. Это точка, вокруг которой будет обрисована фигура. Центр. Вот тут все семь с половиной миллиардов центров этих. И вокруг каждого обрисована граница. И эти границы сталкиваются, давят друг друга, отжимают друг у друга. И это всё распространяется на большие уровни. На уровне государств… Это если о людях говорить. Но и в природе то же самое. Мир создан искажённым, разделённым сознанием. И вот это болезненность сознания стремится к исцелению. Поэтому у отдельных индивидуальных ячеек появляется этот импульс к исцелению. Но, смотри какая интересная вещь: ты исцеляешься, но коллективное бессознательное остается прежним и поэтому все, что несет в себе мир разделения, остается. Ты так же болеешь, ты так же попадаешь в разные неприятности, войны, катастрофы и прочее, прочее, прочее. То есть пока физическое тело, созданное, разделяющим сознанием, присутствует, все проблемы остаются. Но, если, допустим, человек теряет это тело, а я-центр не разоблачён, как ложное, то ничего не меняется, просто преобразуется новая форма и человек остаётся в том, что называется колесо Сансары, остаётся в этом разделенном мире. И опять-таки, это не для человека вопрос. Почему эта тема-то не уходит? Потому что никто ведь и не хочет этого прекращать на самом деле. Потому что как, допустим, сказано в том же Бордо («Тибетская книга мертвых»): вы попадаете в Бордо, а перед Вами разные пути, но подсознательно выбирается путь к воплощению. Потому что быть «я есть» гораздо предпочтительнее, чем «есть я». Просто одна из ячеек сознания. Это раковая опухоль фактически.

Гость: Так, а какие еще там пути в Бордо предлагают?

Ответ: В Бордо ты можешь освободиться в тот же момент, если не испугаешься очень яркого света и очень громкого звука. Но ты идешь там, где тише звук и мягче свет.

Гость: Но не испугаться не можешь, потому что себя, естественно, не контролируешь. Оно само все получается.

Ответ: Конечно. И поэтому колесо сансары, созданное разделенным сознанием, продолжает крутиться. Но в этом нет ничьей вины, понимаешь, что самое интересное В этом нет ничьей вины. Ни вины Бога, который есть, допустим, вот всё, да, если так сказать. Он просто не в курсе. Как, например, ты не в курсе, что какая-то клеточка начала плохо себя вести. Нет вины индивидуальной ячейки. Какая там вина? Она заражена. Родившись вот в этом мире, ты уже заражён. Она заражена. И поэтому в мире нет возможности что-либо делать однозначно плохое, так как он создан разделённым сознанием. Как там сказано в Дао дэ Цзине: «Как только появилась красота, появилось уродство». Не наоборот. А когда появилась красота, появилось уродство. Когда появилась радость, появилось горе. И так далее, и так далее, и так далее. А что же это за такая вот вещь, которая разделилась? Вот мы тогда идём к понятию аспектов основы. Аспекты основы надындивидуальные, они пронизывают и исцеленную часть сознания, и пораженную часть сознания. Как пример, море, и в этом море какой-то грязный участок, но вода-то везде. Поэтому Божественное нам доступно в любой момент. Что есть эти аспекты основы? Есть Я как Свет, Покой и Любовь, воплощённые в этом теле. Свет — это аспект сознания, покой — это аспект пустотности, любовь — аспект наполненности.

Гость: Тогда улетает разделённость.

Ответ: Конечно. Потому что это единое, пронизывающее всё. Но в разделённом уме эти аспекты моделируются и становятся источником страдания. Аспект света, аспект осознанности, ясности каким образом моделируются? Понимание. Любимая такая фишка. Я понимаю, всё ясно — я в плюсе. Я ничего не понимаю — я в минусе. И, условно, ноль — не понимаю и ладно. То есть он смоделирован, понимаете. Это смоделированный аспект.

Гость: То есть понимание — это смоделированный аспект ясности?

Ответ: Да, почему говорится, понимание — приз для дураков. Когда я понимаю — я на коне, когда я не понимаю — всё, я «глупец». А осознание пронизывает это всё. Поэтому и понимание осознаётся, и непонимание осознаётся. Все знания об осознании осознаются, а у нас же куча всяких знаний по поводу осознания (смех). Мы его называем вниманием, осознанием, ещё, ещё, ещё, да? Вот все знания об осознании осознаются. Сон осознаётся, бред осознаётся, тупость осознаётся. Этот аспект пронизывает всё. Покой — аспект пустотности. Почему покой? Потому что невозможно повредить пространство.

Гость: То есть покой — это смоделированная пустотность?

Ответ: С пустотностью даже интереснее. Вот смотри ее три воплощения:

— Ты никто, зовут тебя никак. То есть, отрицательное воплощение. Ничтожество ты. Ничтожество. Ничто. Обидно сразу. Как? Я!

— Плюсовой аспект. Это вот великий этот покой такой, да. Я великая ничто, ничем не затрагиваемая. Это все модель в уме.

— Как дела? Никак. Такой нулевой аспект.

А настоящее, кстати, переживание аспекта пустотности, оно очень простое.

Гость: Какое?

Ответ: Разверни вот сюда внимание (Феликс показывает на область головы). Вот тут вот, между ушами, что?

Гость: Что, и всё?

Ответ: Да, не густо. И там возникает весь мир. Пустотность — это возможность всему быть. Мы сидим в этой комнате, потому что она пустая. Если бы она была полностью заложена кирпичами, мы бы здесь не сидели. И так как всё имеет место быть, значит пустотность пронизывает всё.

Гость: И ты не можешь прийти к этой пустотности…

Ответ: Нет, конечно, — это всё моделирование аспектов. Он проходит через эту призму искажённого сознания, ума и моделируется в этих трёх плюсах-минусах.

Гость: В чём больше появляется пустотность для человека, в чём она вообще проявляется?

Ответ: Ни в чём, она всегда здесь.

Гость: Где-то человек меньше думает, где-то больше.

Ответ: Нет, нет, это всё ерунда, это модель ума, это не имеет никакого значения. Больше-меньше для пустотности не существует.

Гость: Говорят, что скучно очень будет.

Ответ: Да. Об этом же и разговор. Так как переживание всех трёх божественных аспектов непрерывно и никогда не прекращается, то больше делать нечего.

Гость: Поэтому никто скучать не хочет. Все начинают что-то делать.

Ответ: Вот. Совершенно верно. И вот поэтому самый большой страх, как вы думаете, какой самый большой страх?

Гость: Потеря себя, вот что-то вроде того, пустоты какой-то самый большой страх, неосознавание себя.

Ответ: То есть, смотрите, мы все сказали, да? Самый большой страх — небытия.

Гость: Ну да. Неизвестность, небытие, да.

Ответ: Так вот. А самый большой страх, что отделённости не случилось.

Гость: А почему же?

Ответ: А вот смотри, потому что, если я говорю, что я могу исчезнуть, я уже утверждаю, что я есть. А если отделённости не случилось? Чтобы исчезнуть, надо вначале быть.

Гость: Ну да.

Ответ: А если отделенности не случилось?

Гость: Ну ладно, всё равно не понимаю, а что тут страшного?

Ответ: Ты не рождался, Максим.

Гость: Я не рождался? Да. Так, а страх чего? Тело родилось.

Ответ: А смотри. Вся жизнь, все желания, все мечты, духовный поиск, абсолютно все, чем живет человек, построено на идее, что отделённость случилась.

Гость: Я примерно понимаю, в чём тут этот страх. Тут у меня просто чуть по-другому зайти надо, что тебя нет и никогда не было.

Ответ: Какого тебя? Даже это уже утверждает что-то.

Гость: Что есть кто-то. Ну да, я даже не оттуда смотрю.

Ответ: Это, понимаешь, даже невозможно как бы вобрать в себя. Потому что без всяких адвайтических прибамбасов и так далее, человек всю свою жизнь выстраивает из идеи, что есть отдельность. Что ему надо расширить локти, найти своё место в мире, реализовать свою судьбу, найти свое любимое дело.

Гость: Может и не надо, но тогда затопчут, забьют.

Ответ: О! Затопчут, забьют. Совершенно верно.

Гость: Ну, мир же так устроен, что все вокруг считают себя отделёнными. Вот это тело будет…

Ответ: А если не случилось? А если не случилось?

Гость: Ты с этого же начал, Феликс, что в этом мире всё вот…

Ответ: А если не случилось отделение? Случилась только вера в отделение, а самого отделения не случилось. Как говорят мудрецы? Как сказал Рамана Махарши? Зачем лечить это тело? Тело — это болезнь. Да, ты говоришь, затопчут. Так дело в том, что ты бы даже и не рождался, если бы в программном обеспечении не было бы веры в отделённость. Это же не фактическая отделённость, а вера в отделённость.

Гость: Вот так вот, как-то закрутилось в голове, как дырка получилась.

Ответ: Поэтому всё, что ты скажешь, всё продиктовано этой верой. А попробуй не верить. Когда все семь с половиной миллиардов, их коллективное бессознательное, верят в эту отделённость. Более того, смотри, коллективное сознание разбивается на эгрегоры. Мы говорим, что мы претензия на силу. У нас, естественно, нет ни малейшей возможности управлять силой. Эгрегоры тоже не управляют силой. Потому что сила — это аспект наполненности. Это генетическое управление аспектом наполненности. Но эгрегоры ей не управляют, но распределяют.

Гость: Распределяют тоже не по какой-то своей воле, а в силу какого-то механизма того, чем они являются.

Ответ: Конечно, конечно. Какая воля у эгрегора? В тебе вдруг возникает этот позыв к исцелению. Но это значит, что ты перестаёшь заботиться об эгрегоре.

Гость: Почему?

Ответ: Эгрегор денег, к примеру, стоит на вере в отделённость. То есть это надо себе, себе забрать. Эгрегор отношений стоит на вере в отделённость. То есть, своими беспокойствами, своими желаниями, своими стремлениями, ты питаешь эгрегор. Эгрегор отдаёт тебе назад. Помогает тебе в каких-то делах и так далее. Ну и забирает свою плату. А для эгрегора всегда важен вот этот маятник. Ты же не будешь думать о деньгах, если у тебя всегда будут деньги.

Гость: Ну да, не буду.

Ответ: Да, значит тебе это будут покачивать немножко, чтобы вот эту вот энергию раскачать желания. Ты же не будешь заботиться об отношениях, если всегда все будет хорошо? Нет, поэтому отношения должны создаваться, разрушаться. Я-центры в этих индивидуальных ячейках божественной силы создают вот эти эгрегоры, и они их поддерживают, поэтому некоторым в этом мире отделённости живётся совсем неплохо, потому что они на верхушке эгрегориальной пищевой цепочки.

Гость: Наверное, посредине неплохо живется, наверху какие-то напряги.

Ответ: Нет, Максим, не бывает посередине. Задача эгрегора получать энергию. То есть постоянно тебя туда-сюда будут поматывать, чтобы энергия шла.

Гость: Конечно, надо шатать. Шатай грушу, чтобы груши падали.

Гость2: Это страсти по любому поводу.

Ответ: Да, страсти, страсти.

Гость: А в этом состоянии «есть я» уже не так раскачивается маятник?

Ответ: Да, но тогда эгрегоры перестают тебе помогать.

Гость: Ну и что? Начинаем умирать?

Ответ: Нет, не начинаешь умирать. Тело-то оно не в эгрегорах, а вот все коллективное бессознательное начнет кричать. У тебя там был какой-то успешный бизнес. Ты потом… Иллюзия… Бизнес падает. И вокруг… тебе начинают кричать: «Ты неудачник. Ты лох. У тебя ничего не получается». Ну и так далее.

Гость: Ну и сказали, куда идти.

Ответ: Это ты скажешь словами людям. А как ты скажешь коллективному бессознательному? Которое во снах проходит. Которое как бы руководит вот этими импульсами. Освободиться из вот этой вот паутинки очень и очень тяжело. Поэтому приходят на сатсанг, чуть-чуть паутиночка расходится, а потом тааак! Хоп-па! Ты куда убежал? Назад. Назад.

Гость: Как же люди плачут на сатсангах. Не хотят назад. Им там классно. Там пустота полная, а потом…

Ответ: После медитации, после всего. Вот помедитировал человек, потом бабах, и маятник летит в другую сторону.

Гость: Значит, так будет до самой смерти тела. Возможно. Так что не надо париться. Просто жить.

Ответ: Нет, и это опять подсказывает коллективное бессознательное.

Гость: Хорошо, пока так…

Ответ: Потому что сознание стремится к исцелению. Ты не можешь ничего с этим сделать. В этой индивидуальной ячейке сознание стремится к исцелению и одновременно оно может разрушать всю жизнь.

Гость: Но у Рам Цзы жизнь-то ведет, идет…

Ответ: Это же не показатель. Так повезло. Хотя конечно, если человек с первых шагов не перепугается, то приходит помощь коллективная, потому что есть как бы другое коллективное, что называют духовной традицией.

Гость: Это христианство?

Ответ: Нет, это вообще именно духовная традиция, которая как бы работает на исцеление искажённого сознания.

Гость: Значит есть эгрегор как духовная традиция, а есть что-то вот другое?

Ответ: Эгрегор идет из разделенности.

Гость: А духовная традиция тогда что такое?

Ответ: А духовная традиция — это относительный проводник божественных энергий — аспектов основы. Почему, когда Рам Цзы сидит и говорит, что он же ничего такого умного не скажет, мы все это слышали же много раз, но он говорит и это помощь. И это помощь не тебе, Максим, вот это очень важно. Вот то что мы называем собой, это уже и есть болезнь. Вот на теле какой-то нарыв и все тело, здоровая часть тела работает на исцеление этого нарыва.

Гость: А тут один сплошной нарыв, а здорового совсем чуть-чуть.

Ответ: Нет, ну земля же она «крохотулечка». Вполне не исключено, что, ну так опять-таки метафорически, что земля — это крохотная частичка огромного недвойственного мира этих чистых земель и так где-то там не дошёл ещё взгляд лесника, где-то там под корнем ещё какая-то гниль живёт.

Гость: И неплохо размножается.

Ответ: Да, для леса, может, даже и не видно. Я как бы метафорически все это говорю. Просто мы-то находимся внутри ситуации. Нам кажется, что все-все пропало.

Гость: Кстати, вот по этому поводу я хотел поинтересоваться. По поводу веры в отдельность. То есть, отделение не случилось, случилась вера в отдельность. Если посмотреть на Землю не изнутри, а хотя бы там, я не знаю, с космоса, с какой-нибудь Луны, условно, с Марса, получается, что Земля, ну не видишь там людей, мелочей, каких-то деталей. и понимает, что все, что в этой сфере под куполом воздуха, живет воздух, вода, оно не может взять и исчезнуть, оно все равно взаимосвязано, через воздух, то есть пустоты нет, все заполнено просто чем-то. То есть вот если даже так логически просто видно, что отдельности нет, в чем тогда вот эта вот отдельность, я вот тогда просто не понимаю отдельности, нет ясности, отдельность чего от чего? Тела элементарно не отдельны, между ними воздух, так что от чего отделено?

Ответ: Это говорит интеллект, а тело будет кричать совсем по-другому.

Гость: Как, что есть отдельность?

Гость2: Ты когда зарплату получишь, будешь делиться с товарищем? Нет, потому что чувствуешь отдельность.

Ответ: Понимаешь, даже не на этом социальном уровне, а на уровне того, что все равно, кто кого ест, ты яблоко или яблоко тебя.

Гость: Я бы пререкался, если бы яблоко меня ело.

Ответ: О, видишь? То есть, это глубочайшее, это даже не вера этого воплощения. Это вера всех воплощений. Это сколько угодно интеллектуально можно об этом говорить, но я-центр — это же не то, что можно убрать. Если ты воспринимаешь себя формой, а мы все воспринимаем формой.

Гость: Да.

Ответ: В этой форме есть центр. Но верно и обратное. Как только появляется центр, появляется форма. Поэтому миры недвойственности называются миры не формы. Вот смотри. Вот узор такой, да? Бесконечный узор. Или океан. Сам океан, он бесконечен, он не является формой. Каждая волна неотделима от океана. Поэтому как бы форма неотделима от океана. То есть не является формой как таковой. Почему и говорят, что форма есть пустота, а пустота есть форма. Неотделимая. Но воспринимается как отделимая. Вот в чём вся ирония. Это восприятие не на уровне ума. Это основа существования этого мира — мира форм.

Гость: Пока так сидишь здесь, то все проще воспринимается, а как попадаешь в мир форм, то куда все пропадает? Сразу все своим чередом закручивается, затаскивает обратно.

Ответ: Коллективное бессознательное управляет всеми движениями этого тела-ума. А в коллективном бессознательном уверенность в отделенности стопроцентная.

Гость: А как не попадать в это?

Ответ: А вот мы сейчас с вами тут и сидим. Есть помощь, есть помощь. Если произошло прямое введение в аспекты основы, а это делает именно мастер на встрече, или это может произойти через сатори, например, то ты просто разворачиваешься к аспектам основы. Входишь через любой аспект. Осознанность пронизывает всё, всё осознаётся. Отсутствие осознаётся. Пустотность вообще легко осознаётся. Почему, кстати, рекомендуют буддисты направиться на пустотность. Это очень легко выполнить. Вот так (Феликс показывает на взгляд вовнутрь, между ушами). Всё. Как у Хардинга безголовый путь, «Путь без головы».

Гость: Я вижу, что там ничего.

Ответ: Все мысли там возникают. В этой пустоте. Все образы возникают в этой пустоте. Ну, а если наполненность, то это любовь. Чувство не эмоциональной любви, а такой любви как единение. Это сердце может быть.

Гость: Феликс, так вот я про аспект наполненности. Он чем моделируется?

Ответ: Он моделируется тем, что мы называем человеческая страсть. Что, как правило, в человеческом аспекте любовь? Хочу, обладание, любовь как обладание. Или ненависть. Вот этот плюс-минус.

Гость: Любовь как обладание?

Ответ: Да, да, да. Аспект наполненности идёт ещё двух видов. Как кинетический аспект, то есть сила. Сила бессилия, кстати, тоже. Когда ты говоришь: сила прет, то есть претензия на силу. Опять же модель да-нет. И нет никаких сил — все это тоже в кинетическом движении.

Гость: Это суррогат получается.

Ответ: А в потенциальности: много-много-много всего: много еды, много удовольствий, много-много-много. На Симороне мы делали упражнение «Прорывник и отступник», в котором отрабатывали этот аспект.

Гость: Ну да, это я помню.

Ответ: А вот это он и есть, аспект на полноту.

Гость: Меня больше всего и качает по аспекту наполненности.

Ответ: Конечно. Моделируется в уме. Это просто потенциальность. Вот Нго-Ма приводил хорошую метафору: ты входишь в пещеру, которая простирается на многие километры: там все сокровища мира, но там полная тьма, ты ничего не видишь. Зажигаешь спичку, и она высвечивает какой-то там золотой ларец, подсвечник, рубин. А дальше что-то еще, какие-то там формы, но уже не видно что. А дальше опять тьма. Вот когда спичка потушена, вот эта вот тьма, содержащая в себе всё — это есть наполненность. Потенциальность. То есть потенциальная возможность проявиться всему.

Гость: Подожди, разве потенциальная возможность проявиться всему — это не пустотность?

Ответ: Нет. Это потенциальная возможность поместиться в себя. Они вообще-то неразрывные.

Гость: Ну, я понимаю, да, они неразрывные, это их так условно разделили.

Ответ: Для того, чтобы что-то могло проявиться, оно должно где-то поместиться.

Гость: А, то есть пустотность это где-то, а наполненность это все, которое может в этом где-то.

Ответ: Да, но это опять модель ума.

Гость: Понятно, да, суррогаты. А ясность…

Ответ: Смотри. Вот пространство этой комнаты — это пустотность, это пространство. В нём может появиться всё то, что эту комнату наполняет. То есть и возможность наполнения тоже бесконечна. Вот когда человека мотает по одному из аспектов, плюс-минус, это очень такой серьезный психоз.

Гость: По одному? А если по всем?

Ответ: Ну, когда, понимаешь, аспект смоделирован, то он является особо важным и замыкается в себе. Допустим, пустотность. Вот когда человек обмотает этого «я в великое ничто» или «я ничтожество».

Гость: Нет, здесь не мотает.

Ответ: Или же вот мотает по эмоциональному, по наполненности. То есть это тяжело, это психология.

Гость: Обычно на один аспект и опираешься.

Ответ: Конечно, конечно. А некоторых мотает на осознанности. Когда они чего-то не понимают, у них истерика начинается.

Гость: У меня такое бывает. Не истерика, но…

Ответ: Но неприятно, да?

Гость: Ну да.

Ответ: У некоторых же аспект осознанности, смоделированный как понимание, падает до того, что буквы не могут различить.

Гость: О, это было бы жутко.

Ответ: О, видишь? А такое же есть.

Гость: Бывало такое, что не можешь вспомнить элементарные слова, а знал их.

Ответ: Вот, вот, вот. Но это все осознается. Пропущенное через призму разделяющего ума моделируется и становится источником страдания. От того, что свет вошёл в призму и разделился на семь цветов, он не перестал быть светом. Так переживание вот этих божественных аспектов, аспектов основы, беспрерывно. Но может причинять страдания, и, кстати, кормить эгрегора. Его кормит эмоционально-чувственный ответ на мысль. Что такое эгрегор? Эгрегор — это группа людей, думающих об одной теме. И переживающих об одной теме. Неважно, тема может быть самая высокая. Адвайта. Эгрегор Адвайты тоже есть. Почему бы и нет? Эмоционально-чувственный ответ. Что делают участники Эгрегора? Они отстаивают свой Эгрегор. Вот. Наше учение — самое «ученистое» учение в мире.

Гость: А кто не верит, тому … (смех)

Ответ: Да. Понимаете? Поэтому всё нормально в любом виде. Но. Если тебя начинают крутить мысли, то есть два пути. Один путь — это к телесности. Ощущение тела, дыхание, мысль успокаивается. Но усиливается, скажем так, отождествленность с формой, с телом, потому что на него идут опоры. Потому что это индивидуальный аспект тела. Рупа-скандхи — привязанность к форме. Именно к форме. Потому что, если бы ты точно был уверен, что эту форму сбросишь и тут же возьмешь другую, тебя совершенно бы не волновали ни болезни, ни травмы, ничего бы не волновало. Это привязанность к форме. И поэтому мы видим мир как форму, потому что основная часть именно к форме привязана. Самая мощная скандха. И ты тем самым её, конечно, будешь усиливать. А вот если идти в надындивидуальное аспекты, то начинается мысль-воронка, да? Вот просто даже сказав себе: я свет, любовь, покой.

Гость: Я — это яд. Яд. Замученный яд. (смех)

Ответ: Это не важно. Понятно, что это может получиться, может не получиться. Вот, кстати, что хорошее дают на сатсангах даже те, кто, сидит на каком-то аспекте. Они позволяют всё-таки их пережить. Другое дело, что аспект не является опорой для Я. Иначе он тут же моделируется. Вот человек пришёл на сатсанг, да? Получил переживание пустотности, отсутствия, покоя. Но узнанный покой уже повод для беспокойства. Теперь я хочу в этом находиться. Я. Претензия, понимаешь? Возникает притязание. И укрепляется Я-центр. А Я-центр, соответственно, может укрепляться только на растяжке между покоем и беспокойством смоделированным. Поэтому на сатсанге он пережил как бы чистое ощущение покоя и тишины, пустотности. Протранслированном. Но ему же сказали: ты и есть Это. А мы же всегда узнаём, правильно? Если нам пальчиком показать, как нам мама когда-то сказала: «Вот, это ты, а это я. Узнай». Нам говорят: «Ты покой». Всё, я покой. Но если я уже обозначен, значит, есть и не я, значит, обозначив себя как покой, тут же создаётся беспокойство. И теперь надо удержать. Теперь удержать покой равнозначно удержанию себя. Подключается вообще самосохранение инстинкта. То есть упасть в беспокойство равносильно тому, как заболеть, как умереть. Представляешь, какое напряжение создается у тех, кто пытается удержаться за покой. Поэтому, конечно, когда оно рушится, всё так вот… падает…

Гость: Напряжения создаются постоянно.

Ответ: А за ясность. То же самое. Протранслировали тебе ясность. Всё понятно. Все цепочки разложены. Мир ясен. Я ясен. Всё ясно. И тебе говорят: «Ты и есть эта осознанность». Ага. Значит, теперь должен постоянно быть в этой ясности. Блин, оно ж не получается. Не выспался. Гормоны сыграли. Пиво выпил. Опять страдания. Я потерял ясность.

Гость: Но есть осознанность, что ты страдаешь. По крайней мере, ты это видишь.

Ответ: Так осознанность-то никогда не прекращается. Она надындивидуальная. На неё нельзя показать пальчиком и сказать: «Это есть настоящая ты». Она Над.

Гость: Но уже легче, правда?

Ответ: Легче, если не удерживаешь. А если удерживаешь, тяжелее.

Гость: Как получается.

Ответ: Вот и оно. Поэтому, смотри, очень важно точно указать. Если сказать, что это ты — осознанность, что ты –это присутствие, любовь, допустим. Это ты. А ты, присутствующая любовь, испытываешь совсем другие чувства. Всё рушится опять, опять страдания. А если сказать, что ясность, покой и любовь постоянно здесь, постоянно переживаются, но никогда не будут обозначены без искажений. И это не ты. Ты появилась уже после искажения этих потоков. Ну еще раз. От того, что свет разбился на семь цветов, он не перестал быть светом. Тогда не будет возможности за это зацепиться. Тогда будет непосредственное переживание, которое сразу, или не очень сразу, как получится, прекращает мысли-мешалку, прекращает эмоционально-чувственный ответ на мысли. Это помощь. Вот это и есть помощь. Поэтому в традициях, допустим, Дзогчен, вводят в состояние Ригпа. Потом просто говорят, вспоминайте, возвращайтесь. Лет через 15–20 этот поток надындивидуальных аспектов растворяет Я-концепцию. При упорной работе, конечно, это как монастырская работа. В нашем случае этот опыт приходит и с мастером, который как бы тебе транслирует эти аспекты, и с собственным проживанием. Если открыт хотя бы один из уровней, вот хотя бы ментальный, то дальше он прорастает, растворяя концепцию.

Гость: То есть… Ясный смысл. Или что ты подразумеваешь под «открыт один из уровней»?

Ответ: «Я — центр» пронизывает все оболочки человека. Он пронизывает эмоциональную оболочку, ментальную оболочку и так далее.

Гость: Он везде есть, конечно, все заражено.