Бесплатный фрагмент - Фантом мести

Фантом мести

Мистический триллер

Переступи черту, там ждёт тебя расплата. И рухнешь в бездну — это точка невозврата.

Глава 1. Анжела — Ангел

«У каждого человека свои звёзды…»

Маленький Принц подарил Антуану де Сент-Экзюпери миллиарды смеющихся звёзд…

А у меня только одна звезда. И она не смеётся. Зато я улыбаюсь каждый раз, когда вижу её утром на синем небе по дороге в школу. Уже достаточно светло, но она такая большая и яркая, что даже моя близорукость не мешает мне ею любоваться. Как она называется? Не знаю. Думаю, это Венера. Но Венера — планета солнечной системы и она совсем рядом. А мне хочется думать, что это какая-то далёкая, таинственная звезда! Моя Звезда! Только моя! Это я её открыла, и для меня она сияет.

А все остальные… Мне почему-то кажется, что её никто больше не замечает. Люди ведь не часто поднимают голову к небу, особенно сейчас, когда все так заняты: лежат, сидят и даже ходят, уткнувшись носом в телефон, планшет…

Вот именно. А мне некуда втыкаться, вот и пялюсь на облака и звёзды. Подумать только, девица, как говорили в старину, почти на выданье, а не имею самого необходимого. Ловлю себя на том, что использую старинные книжные обороты, а всё потому, что начитанная.

Я ведь умненькая с раннего детства. Много читаю, причём книги разной тематики. А это самообразование. В девятнадцатом веке многие знаменитости и не учились нигде, а занимались самостоятельно — штудировали литературу. Сейчас никто из ребят на книги и не смотрит. Ну, может, пролистает какой-нибудь бестселлер. И всё. Предпочитают смотреть какую-нибудь ерунду в сети. Да, может это прикольно, но поверхностно. Такая информация почти не задевает чувств. Не переживаешь вместе с героями, не учишься мыслить, рассуждать. Поэтому со многими стало неинтересно разговаривать. А им со мной. Образование-то у меня однобокое. Я не современный человек! Мне неинтересны все эти дурацкие сайты, где надо набирать лайки, где обсуждают звёзд, в певцов и артистов не влюбляюсь. И ни в кого другого… а так хочется встретить Его, Единственного! И конечно у нас всё будет иначе, чем у других!

Меня удивляет, что многие выставляют свою личную жизнь напоказ. Выкладывают кучу фотографий, а ведь неизвестно, кто и как станет их потом использовать! Но мои доводы никто из друзей не принимает во внимание.

Не удивлюсь, если окажется, что ребята за моей спиной крутят пальцами у виска, да она ку-ку.

Ладно, не накручивай, друзья любят меня такую, какая есть. А остальных Тома построит, если что, она так ревностно следит, чтобы я оставалась белоснежно-девственной, что иногда мне даже хочется чуть-чуть запачкаться наконец. Трудно постоянно оставаться эталоном. Понимаю мучения Королей, Принцев и Принцесс. Посмотрела как-то у Томы на компе свадьбу английского Принца. Этикет, все дела…

Кое-кто пытается называть и меня Принцессой. Принцесса-недотрога. Я ведь и в самом деле такая. Меня только попробуй, тронь! Ух, как я… могла и учебником по башке треснуть. Но мальчишек словно магнитом тянуло дёрнуть меня за волосы, за хвост, за косички, развязать бант. Так и мучилась почти до седьмого класса. Нет, я точно не принцесса, те ведь не дерутся. Скорее кошка. Чёрная кошка! Обожаю этот фильм.

Мальчишки всё же странные создания. Мы перешли в девятый класс, а они до сих пор норовят потрогать мои волосы. Хорошо ещё, только их. Других вон хватают за разные места. Брр… Ещё чего. А я ведь больше даже не дерусь с ними. Просто смотрю на них ТАКИМ взглядом! И они тушуются. Ха-ха! И зовут Принцессой-недотрогой. Но Тома всех ставит на место: никаких Принцесс, Анжела — Ангел! И никак иначе. Я Ангел. Во плоти.

Нда, плоти, пожалуй, маловато. Особенно в некоторых стратегически важных местах. Грудь в одежде вообще не заметна, и попа не выделяется… Правда ноги ничего, стройные. Но не из ушей… Невысокая, на физре третья с хвоста. Это если повезёт, а когда девчонки болеют, вообще последняя… Вот почему другим достаётся всё… задаром, так сказать? От рождения дано. А мне… Вон, у Милки фигура! Как будто ей не пятнадцать, а все двадцать пять! Вот именно! Да она старше своего возраста выглядит. Особенно когда накрасится, как… простигосподи (бабушкино определение).

Нет уж, пожалуй, я не хочу быть похожей на неё. Тяжёлая, неповоротливая. Зато я — лёгкая, стройная, гибкая. Иногда, когда прыгаю через лужи, мне кажется, что взлетаю и лечу, парю какое-то время над землёй, а затем плавно приземляюсь… Порой я так летаю с лестницы в подъезде, через несколько ступенек. Ах, если бы я могла по-настоящему летать!

Ну вот, опять кусаю волосы, никак не отучусь от дурной привычки. Что это, концы секутся? Нет, показалось. Вот ещё один мой плюс — у меня замечательные волосы! Тёмно-русые, достают до попы. Жаль только прямые и не слишком густые. Хотя копна мелких кудряшек тоже не фонтан, их расчёсывать замучишься. А гущина волос, я заметила, напрямую связана с высотой лба. Чем ниже и уже лоб, тем жёстче и гуще волосы. Посмотрите на цыганок или мексиканок. Кстати у Милы такой. И волосы чёрные и жёсткие как проволока, а кожа на лбу и голове, мягкая, с толстым подкожным жировым слоем. Наверное, это благодатная почва для волос, вот они и растут густые. А у меня лоб высокий, кожа натянута, постучишь, а под ней кость, никакой волосам подкормки, удивляюсь, как они ещё такие длинные выросли.

Брр… не хочу жирный низкий лоб. Хотя у некоторых лоб достаточно высокий, а волосы густые. Джонни Депп похож на льва в… каком же фильме? Вот! Я даже посмотреть не могу!

Потому что у меня НЕТ КОМПЬЮТЕРА! НЕТ ПЛАНШЕТА! Да что там,

НЕТ ДАЖЕ ТЕЛЕФОНА! Интернета само собой НЕТ!!!

Так, успокойся, завтра твой День Рождения, и у тебя ЕСТЬ НАДЕЖДА!

Может быть мама всё же уговорила отчима купить мне наконец комп. Или планшет хотя бы. Сомнения гложут меня конечно. Прямо-таки грызут как бобёр дерево. И всё же… Надежда умирает последней. Так ведь принято говорить.

Завтра мой День Рождения и я буду радоваться! Ведь это радостное событие, что пятнадцать лет тому назад я появилась на свет. Умница и красавица. По крайней мере некоторые так считают. Вовчик, пожалуй, точно. Мне кажется, он в меня влюблён. Но молчит. Никаких тебе признаний, как в романах. Только смотрит и… всё. Иногда это сердит. Да будь уж ты мужчиной! Впрочем, какой из него мужчина, он ещё маленький. Он и выглядит так, невысокий, худой и фигура у него полудетская. Зато глаза красивые. Добрые, лучистые.

А мне уже почти пятнадцать лет,

Но в детстве я пока наполовину.

Какой я стану, кто мне даст ответ,

Какую жизни напишу картину?

Какие краски подберу, тона,

Грунтовку нанесу на холст свой — тело?

А может жизнь их выберет сама,

Раскрасит, но не так, как я б хотела…

И всё же отдавать свою судьбу

В чужие руки нет совсем желанья.

Дорогу к счастью я сама найду,

Достичь смогу, пройдя все испытанья.

Я начала сочинять стихи! Буду записывать их здесь.

Ой, кринж, я кажется накосячила! Есть же определённые правила. Ну и ладно, лучше поздно, чем никогда, постараюсь исправиться.

Итак,

6 сентября. 17 час. 10 мин.

Здравствуй дорогой Дневник!

Наконец я решилась завести тебя. Прости, что не поздоровалась сразу, вот такая я бываю рассеянная, могу пренебречь какими-то правилами. Мама утверждает, что я слишком прямая, иногда даже бываю резкой, если считаю, что права. Бабушка называет меня вороной, говорит, что только вороны летают прямо. А я просто не люблю криводушия, лицемерия. В глаза улыбаются, льстят, а за твоей спиной наговаривают о тебе гадости, фу! Противно. Хотя… Тома говорит, что люди часто просто хотят быть вежливыми. Нам ведь нравится, когда собеседники ведут себя сдержанно, не грубят, не обижают. Вот и самой надо стараться быть такой. Она права. А ты как думаешь?

Не отвечаешь? Вот-вот, глупо, разговаривать с собственным дневником. Он же не умеет говорить. А с кем же тогда я беседую?

Сама с собой конечно. И ничего в этом параноидального нет. В каждом из нас уживается много разных личностей. Мы многогранны, постоянно играем разные роли: с родителями — роль ребёнка, в школе — ученика, в больнице — больного, с друзьями — друга и т. п., и т. д.

А в самом деле, зачем мне понадобился дневник? Жила без него пятнадцать лет и… скучала. Томка конечно лучшая подруга, и по сути единственная. Но она часто занята. К тому же, если быть до конца искренней и честной, далеко не всё уголки своей души мне хотелось бы обнажать перед ней, да и кем-либо…

Вот именно, я не могу ни с кем быть полностью откровенной. А с тобой, дневник, могу. Ты всё поймёшь и посочувствуешь, не предашь, не наговоришь гадостей. Спасибо тебе за это!

А сейчас гоу флекс! Танцевать! Надену свой любимый костюм Чёрной кошки (чёрные юбочка и футболка, носочки, перчатки и ободок с ушками), включу телек (а где ещё я возьму музыку?) и стану ловить Мауса (большая голубая мягкая мышка). Это мой любимый танец — Чёрная кошка охотится на Мышь! Я сама его придумала. А вдохновил меня клип Сиа на песню «Чандерели». Если честно, слизала у девочки из клипа многие движения, но и своё кое-что добавляю, танец получается всегда разный, потому что музыка каждый раз другая, никогда не знаешь, на какую в телеке наткнёшься. И всё равно мне нравится. Обожаю танцевать!

Глава 2. Ангел грустит

6 сентября. 20—15.

Снова обращаюсь к тебе, мой Дневник, второй раз за вечер. Видишь, какой ты востребованный!

Печалька… Был бы у меня телефон, рассказала бы всё Томке… Хотя… нет, даже ей, пожалуй, не смогла бы открыться. А тебе могу.

Ну конечно же меня расстроил он. Мой отчим. Я так надеялась, а получила…

Расскажу всё по порядку.

Когда я уже почти закончила танец, вернулась с работы мама, опять усталая. Как обычно притащила сумки с продуктами и принялась готовить ужин. Бабушка ворчит, что я бездельница, не помогаю маме. Но это неправда, я убираюсь в квартире, а она у нас трёхкомнатная, мою посуду и глажу бельё. А вот готовить мамочка меня не заставляет. А самой мне это и в голову не приходит, наверное, потому, что я вообще мало ем, и голод меня к, счастью, не мучит, я привыкла. Девчонки в классе даже завидуют, спрашивают на какой я сижу диете. А я просто «кусочничаю», как ворчит бабушка, так, перехвачу печенинку или бутербродик с чашкой чая и сыта. Иногда вообще забываю поесть, но мама напоминает.

Мамочка у меня красавица. Стройная и подтянутая, в свои сорок выглядит на двадцать пять, ну, когда смеётся, точно! Правда вид у неё уже давно не радостный какой-то, да чего там, вообще безрадостный! Отчим её своими придирками доконал вконец! То ему не так, это! Причём в последнее время всё чаще и чаще. Может это потому, что он стал очень много пить? Каждый день приходит с работы под градусом. И начинает придираться к маме. То не так и тут не сяк. Она обычно отмалчивается. И скорее всего правильно делает, потому что возражений отчим не терпит, впадает в ярость, вопит и машет руками. Иногда толкает маму, может даже ударить, но редко. Мама ему подчиняется обычно и старается сгладить конфликт. Но я вижу, как тяжело ей это даётся.

Не знаю, почему она покорно смиряется, когда её унижают, а он всегда и всех стремится унизить. Как только она согласилась выйти за него замуж! Такая красавица, умница. Тем более за старика, он на шестнадцать лет её старше! Нет, я бы ни за что не стала терпеть подобного обращения! Как двинула бы! Хотя… он же сильнее. Высокий, мосластый, пусть и старый, но жилистый и конечно легко справится с женщиной.

И что только она в нём нашла! Он не урод, у него всего лишь средний палец на правой руке изуродован шрамом и неестественно торчит, зато жадюга, каких поискать, и какой-то… противный. Это я стала замечать в последние годы. Когда мама привела его в нашу квартиру, мне исполнилось шесть лет. Я ходила в детский сад и ужасно завидовала тем ребятам, у которых был отец. Особенно Анечке. Та без конца рассказывала мне, как её папа покупает ей конфеты и игрушки, носит на руках, кружит и подбрасывает к потолку.

А меня никто не носил на руках. Мама читала мне сказки и грела озябшие ножки в постели, я любила засыпать, прижавшись к её тёплому боку. Но я так редко её видела, она постоянно работала. Бабушка, приезжая к нам в гости, всё время ворчала, ко всему придиралась, воспитывала меня и маму. Когда я её спрашивала, почему она кричит, бабушка, недоуменно глядя на меня, отвечала, что не кричит вовсе, это она так разговаривает, манера такая.

Бабушка уже старая, она поздно родила маму. Не слишком образованная. Простая. В ранней юности приехала из деревни. Бедная. Всю жизнь проработала на фабрике. Имеет грамоты и даже медаль. Рабочий класс. И ещё она верит в Бога. Ходит в церковь. Её муж, мой дедушка, давно умер, я его и не помню почти. Живёт бабушка в своей однокомнатной квартире в другом районе и это хорошо, реже приезжает. Она тоже скуповата. Одевается в простые платья, даже платок повязывает иногда на голову. Словом, кринж… Бабушка оправдывает свою прижимистость словами: «На мою пенсию не сильно разгуляешься». Но я думаю, что она просто не умеет быть другой. Она чересчур прямолинейная, никаких изысков. Грубоватая. Может резко одёрнуть, сказать что-то обидное, прикрикнуть. С ней неуютно.

Удивительно, как это мама выросла совсем не похожей на неё. Нежная, тихая, ранимая. К счастью для меня… Ох… а вот с отчимом ей бы лучше быть другой… Но она не умеет.

Как ни странно, сначала он мне даже понравился. Ещё бы, у меня наконец тоже появился ПАПА! И теперь уже я взахлёб рассказывала Анечке, какой у меня сильный и хороший ПАПА, как он меня поднимает на руки и подбрасывает к потолку! Вот!

Я и в самом деле помню его таким, добрым и весёлым. Он белозубо улыбался (это я потом узнала, что зубы у него вставные), играл со мной, смеялся. И мама тоже ходила гордая и счастливая, ещё бы, теперь она могла, наконец, предъявить нашей бабушке и всей родне своего МУЖА! Законного, между прочим. Позже он даже хотел удочерить меня, но я не согласилась, чем очень его обидела. Он стал хуже ко мне относиться. Начал придираться, никогда мне ничего не дарил и даже маме не разрешал. Он и так держал маму «в чёрном теле», то есть не только не покупал маме обновок, но и не позволял тратить собственные заработанные деньги на себя. А на меня и тем более, каждая курточка, платье и туфельки — гарантированный скандал. Так что мы годами ходим в одних и тех же одёжках, пока те не износятся до дыр, да и те мама зашивает. А туфли и ботинки? Их приходится красить краской или кремом. Даже «от людей стыдно», как сетует бабушка.

Нет, это она не по поводу его жадности или нашей одежды, а просто у неё поговорка такая. Она-то к отчиму относится хорошо. Хвалит. Его скаредство называет бережливостью. Заявляет: «Вот, он начальник, а не кичится, не выставляется, как другие. Скромный».

Знала бы она. Скромный. На работу его доставляет личный шофёр на машине, которая принадлежит фирме. Своей у него нет, он водить не умеет! Боится! Иногда его мама подбрасывает на своей древней таратайке, если, допустим, мы к бабушке едем. А его секретаршу мама тихо ненавидит. Боится, что та обнаглеет и уведёт это… сокровище. Вот было бы счастье! Да только пустые мечты, Секретарша конечно спит с ним… вернее он с ней, а она… боится его до жути! Я случайно заметила, как она таращилась на отчима, когда мы с мамой однажды зачем-то заехали к нему на работу. Он вышел из своего кабинета важный, как индюк, так бедняжка сразу скукожилась, как будто на неё удав напал! Мама не смотрела на неё, а мне в глаза бросилось, как они похожи: обе запуганные и тихие. ПОКОРНЫЕ РАБЫНИ. Ему, наверное, только такие нравятся.

Может он меня потому не слишком жалует? Я иногда огрызаюсь. Не так, чтобы очень, но всё же. Хотя со стороны и не скажешь, что он меня так уж не любит, наоборот, зовёт меня ДОЧА, улыбается, целует при встрече, норовит обнять, прикоснуться.

Вот и сегодня. Мама готовила ему ужин, и когда прозвенел звонок в дверь (как всегда: два длинных, два коротких), попросила меня открыть ему. Я побежала, надеялась, что он принёс подарок. Мечты, мечты, где ваша сладость… а получила… такой зашквар!

Мне не нравится наш дверной замок. Руки скользят на круглой ручке. Но вот дверь открывается. Отчим в костюме, плаще, галстук сбился. Конечно же навеселе, противно ухмыляется. И в руках ничего, кроме его дипломата! Так я и знала.

— О, доча!

Я уже повернулась уйти, а он:

— Куда? Папку поцелуй.

Схватил за плечо, развернул к себе и наклонился, а от самого перегаром несёт. Я вывернулась из его лап и прямо брякнула ему:

— Фу, от тебя воняет!

А он:

— Грубишь доча. А ведь я тебе подарок принёс.

Как я обрадовалась!

— Компьютер! Где?

Смотрю везде, может стоит на полу за ним? Ничего…

А отчим открывает дипломат… хитро глядит на мою выжидательную мордочку, всю в предвкушении — сейчас он достанет ноут! Ну или планшет! А этот гад… протягивает мне шоколадку!

— Держи. С днём рождения.

Ухмыляясь, наблюдает как моя радость сменяется растерянностью, а затем гневом.

Батхед! Кринж! Отчим — гадский токсик!

— У секретарши отнял? Сам ешь!

Слёзы наворачиваются на глаза, я бегу прочь, пока он их не увидел, но не удержавшись, бросаю ему, обернувшись:

— Подавись!

Ну почему мне так не везёт???!!!!

Намокают крыши, намокают крыши,

За дождём не видно света.

Ничего не вижу, ничего не вижу.

Не найду никак ответа.

Не пойму себя я, не пойму себя я,

Что это со мной творится?

И не понимаю, я не понимаю,

Как это могло случиться?

Птицы улетают, птицы улетают.

Я же остаюсь с вопросом.

Где ответ — не знаю, где ответ — не знаю.

Но его никто не спросит.

У меня его не спросят…

Глава 3. Анна. Подозрения

— Что, и завтра не подарите?!

Она смотрит на дочь. Та сидит за столом в своём любимом костюме кошки и крутит в руках игрушечную мышь, ну да, конечно же танцевала пока дома никого не было.

— Ты же знаешь, он…

— Скорее удавится, жмот.

Она бросает на дочь укоризненный взгляд, пропадающий втуне, девочка слишком расстроена, тем не менее в ней ещё теплится надежда.

— Но ты с ним говорила?

Ох, ну как ей объяснить…

И тут слышатся звонки в дверь, Его фирменные: два длинных, два коротких.

— Открой?

У малышки засветились глаза. Наивный птенчик…

Однако надо спешить. К Его приходу ужин должен быть готов. Иначе… Лучше не думать об этом. Блюдо сегодня удалось. Много мяса, как он любит, тушёные овощи… В последнее время Он стал чересчур разборчивым и капризным. Его часто подташнивает после еды, должно быть печень шалит, возраст сказывается и пить стал больше. Глотает какие-то таблетки, но похоже они мало помогают, его мучают боли в животе, а свою злость Он срывает на ней. Она пробовала готовить ему диетические блюда, но Он отталкивает их:

— Ешь эту бурду сама! Дай мне нормальную еду! Корова!

Корова. Это самое мягкое из её прозвищ. Так он называет всех женщин от двадцати пяти лет и старше. Да что там, в последнее время ей кажется, он и двадцатилетних стал считать перестарками. Седина в бороду, бес в ребро. И этот бес подталкивает его к девочкам. К… Анжеле.

Он думает, она ничего не замечает. Его масляного взгляда, плотоядно ощупывающего маленькие бугорки, задорно поднимающие тонкую ткань маечки, стройные ножки, аккуратную попочку, рассыпавшиеся по спине волосы, большие сияющие глаза, опушённые длинными чёрными ресницами, выразительность которых подчёркивают тонкие чёрные брови; маленькую ямочку на подбородке, пухлые нежные губки. Её дочь — красавица, которая сама пока не знает об этом. Нежный бутон, пока ещё едва раскрытый. Чистый и невинный, не тронутый тлением распада, как все эти подростки вокруг. А этот похотливый… козёл смеет пачкать её своими липкими взглядами, грязными желаниями!

Ух! Она со стуком поставила чайник на конфорку. Была бы её воля, она…

Да ничего она не сделает. Будет молчать и надеяться, что всё как-нибудь обойдётся. Слава Богу, малышка ни о чём не подозревает. Невинный ребёнок. Её маленький резвый котёночек. Нет худа без добра, отрезанная от растлевающего влияния интернета дочка, погрузилась в мир книг и совершенно не похожа на современных подростков, наглых, тупых и самоуверенных.

К тому же Анжеле повезло с подругой. Тома — девочка крепкая, решительная, из полноценной семьи, немножко грубоватая, однако добрая и честная, взяла Анжелу под своё крыло. Она защищает чистоту и невинность своего Ангела с рвением львицы, коршуном бросается на каждого, кто посмеет обидеть её делом и словом. Доходит до того, что она запрещает в присутствии Анжелы ругаться матом, что зачастую вызывает сопротивление и недоумение у многих ребят. К счастью у детей с пятого класса сложилась своя кампания, в которую входят и подростки не самого примерного поведения, однако и они приняли правила, установленные Томой в отношении её подопечной. Им нравится опекать её, это возвышает их в собственных глазах. Известно же, что многие негодяи не считают себя таковыми, и находят в своей душе светлые уголки. А уж эти ребята — обычные дети из не самых благополучных семей, да ведь в этой жизни благополучие такая редкость, у всех проблемы…

Зря она послала дочку открыть дверь Этому…

Не удержавшись, она выглядывает из кухни и видит, как та, убегая в свою комнату, оборачивается и шипит:

— Подавись!

Муж, конечно же поддатый, постукивая по руке шоколадкой, провожает её похотливым взглядом и хрипит в ответ:

— Какая ты злая стала, доча.

И повторяет тихо, но выразительно:

— Какая стала…

Она осторожно прикрывает дверь. Застывает, пытаясь успокоиться. Дрожащими руками поправляет волосы.

Он вваливается в кухню не переодевшись, не умывшись, и даже не помыв рук. Её это бесит. Он это знает. Ей прекрасно известно, что он делает это нарочно, но снова не выдерживает и тихим, нарочито спокойным голосом просит Его вымыть руки.

— Может мне ради тебя ещё и под душ встать? — ехидно интересуется он.

Она покрепче сжимает зубы. Душ он вообще никогда не принимает. По крайней мере последние пять лет точно. Ходит порой с приятелями в баню, иногда лежит в ванне. Раз в неделю. Анжела уверяет, что он родной брат Гингемы, боится воды. Если бы он так же мог растаять в ней!

Но, к сожалению, Он не тает. Сидит, развалившись за столом, потягивает вино из бутылки, а их у него целый бар в гостиной, и вдобавок курит!

Вот к чему она никак не может привыкнуть, так к запаху дыма в квартире. А Он дымит как паровоз. Нисколько не стесняясь и не спрашивая, нравится ли это ей, знает, что нет, и чихая на то, что ребёнку это вредно. Но сделать замечания она не осмелится. Это не обсуждается!

Как и многое другое. Возьми себя в руки. Не осложняй. Он и без твоих замечаний найдёт к чему придраться. Вот, началось:

— Плохо ты свою дочь воспитываешь. Грубит отцу.

О, только не это! Анжела выскакивает из-за матовой стеклянной двери:

— У меня завтра день рождения, а ты мне захудалую шоколадку суёшь!

— А что мне тебе совать? Ха-ха-ха!

Она со стуком ставит тарелку с едой перед мужем. Нервы, нервы…

— Думай, что ребёнку говоришь.

— Я не ребёнок! Мне уже пятнадцать исполняется!

Ему только это и надо — ощупывает взглядом точёную фигурку, облизывается:

— Пя–я–ат–на–адцать… Выросла доча. Взрослая совсем.

Ты, что, подонок, не видишь, что перед тобой совсем дитя? Маленькая худенькая девочка, прижимающая к груди тряпичную мышь?! Плеснуть бы кипятком в его наглые глаза! Но она всего лишь пытается его образумить:

— Взрослая, как же. Да ей двенадцати не дашь! В куклы вон играет!

— А во что мне играть?!

Ах, ребёнок, ребёнок, зачем ты усугубляешь?

— Ты ведь уже поела? Вот и иди, не мешай взрослым.

Она настойчиво подталкивает дочь к двери, но та упирается.

— Вы мне ни компа, ни даже дешёвенького планшетика не купили!

— Иди, кому сказала!

— Живу, как пещерный человек, у меня даже телефона…

Ей удаётся вытолкать дочь и захлопнуть дверь, но та стучит по стеклу с той стороны и докрикивает:

— Нет!!!

Он, довольный представлением, начинает есть, но почти сразу бросает вилку. Кривится, отталкивает тарелку, хватает бутылку.

— Дерьмо. Меня от него тошнит.

И она срывается.

— А меня от твоего пьянства.

И хотя она произносит это очень тихо, почти про себя, он слышит. И вскакивает в бешенстве:

— Да я эти помои тебе на голову вылью!

Толкает её в плечо. Она ударяется головой и спиной о шкафчики, ей больно и очень обидно. Слёзы всё же проливаются из глаз, она всхлипывает:

— Я… после работы… по магазинам… готовила…

Он что, не видит, как она устала? А всё потому, что старалась угодить ему!

Его лицо искажает гримаса: злорадство, презрение, насмешка — всё смешалось в ней. Он встаёт, делает шаг к плите, снимает крышку с глубокой сковороды, смачно отхаркивается и… плюёт в еду. Бросает крышку на пол.

Её трясёт. А Он с садистским удовольствием наблюдает за её мучениями.

Это прелюдия.

Главное представление начнётся в спальне.

— Не надо, — будет умолять она.

— Тебя не спрашивают. Ты подстилка…

Глава 4. «Маленький Принц»

Дорогой Дневник. Вот, решила дописать уж все события сегодняшнего вечера. Я всё-таки высказала отчиму, что уже достаточно большая, чтобы иметь наконец комп или хотя бы телефон. Но он похоже не впечатлился. «Выросла доча! Взрослая совсем!» И это с ехидной улыбочкой. Ясно же, считает меня несмышлёным ребёнком. И хуже всего, что мама такого же мнения. «Ей двенадцати не дашь!» Ох… Милый Дневник, ты не видишь, но я сейчас провела рукой по своим выпирающим рёбрам. Действительно. Может мне надо побольше есть? Завтра попробую.

И всё же не хочется расставаться с мечтой, да ещё накануне своего Дня Рождения. А оно будет только завтра. Заранее не поздравляют. Может они ещё подарят?

Почитаю перед сном «Маленького принца» Экзюпери. Как мне нравится эта сказка! Поэма.

«Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам.» Это прямо про меня.

«- Знаешь… когда станет очень грустно, хорошо поглядеть, как заходит солнце…» И это тоже. Я обожаю любоваться закатом. Как я рада, что мне его видно в окно. Небо раскрашивается в разноцветные полосы, а солнце становится огромным и ярко-красным…

«Да, право же, взрослые очень, очень странный народ». Ну как с этим не согласиться?

А какой Принц красивый! На картинке у него жёлтые волосы, но на самом деле они конечно очень светлые. Он блондин. У него синий плащ с красной подкладкой, звёздочки на плечах…

А-ах… Спать хочется. Спокойной ночи, Дневник. Увидимся завтра.

Стих ветер,

но солнце уже скатилось

за горизонт…

7 сентября. 7 утра.

Вот и наступило это завтра. Теперь уже сегодня. Поздравь меня, Дневник, мой новый друг. С Днём Рождения, Анжелочка!

А какой мне сон приснился! Маленький Принц собственной персоной! Только он был совсем не маленьким. А почти взрослым парнем. Точнее моим ровесником и каким! Высокий, красивый, со спортивной фигурой. И прекрасными голубыми глазами!

Но мне некогда, надо бежать в школу. Учиться в такой день… Зато я увижусь с друзьями, и они меня поздравят!

Пока!

Глава 5. Встреча с Принцем

7 сентября.

Пишу после школы. И… после празднования моего Дня Рождения у Томы!

Ура! Ура! Ура!

Я получила подарки! Вот он — мой подарок, грызёт мне палец — это котёнок. А второй… Тебе, Дневник, моему лучшему другу, я могу признаться — конечно же Главный Подарок — это встреча с Ним!

Нет, Этот День я должна запечатлеть во всех подробностях! А вдруг забуду? Разумеется, никогда! Ни за что в жизни! Но… Мне очень хочется ещё раз вспомнить всё, каждую минутку! Слушай!

Утром, по дороге в школу я как обычно попрыгала по классикам. Ой, они же, наверное, видели! Но я не знала! Иду по скверу, останавливаюсь у своего дерева и как всегда здороваюсь с моей Звездой:

— Здравствуй Звёздочка.

И вдруг слышу за своей спиной:

— А как она называется?

Я аж подпрыгнула. Оборачиваюсь и… Молния! Не помню, был ли гром, но сияющие разряды пролетели от меня к Нему, вернулись и вонзились… в глаза, в грудь, в сердце. Откуда они взялись? Может их метнули его голубые, как небо, глаза? Но когда я смогла дышать, заметила, что глаза светятся добротой и нежностью. Он улыбался мне. И я смогла выдавить из себя:

— Наверное, это Венера.

И тут между нами всунулась тёмная лохматая голова невысокого тощего пацана и прошлёпала красными мокрыми губами:

— Ты чо! Венера не звезда!

— Знаю, это планета, — пролепетала я, сгорая со стыда, вдруг ОН подумал, что я глупая!

И тут лохматый выдал:

— И никакая не планета. Статуя она! В музее! У неё ещё эта, руки от старости отвалились. Потому что дряхлая очень.

— Древняя, — поправил ОН.

Мы переглянулись и засмеялись, потому что догадались, что этот тип имел в виду Венеру Милосскую.

— Ага, — охотно согласился недотёпа и продолжил:

— А я тебя знаю, ты Анжела из девятого «а». А мы с Лёхой бешники. Он ко мне в подъезд из другого города летом переехал.

Вот вроде глупость сморозил, а сразу всё понятно стало. Его зовут Алёша. Как жаль, что он из параллельного класса! Вот бы мы учились в одном! Вдруг слышу, меня окликает с перехода Тома:

— Анжела, привет!

Я помахала рукой ей и мальчишкам: Игорю и Андрюсу. А к переходу подходили ещё Лука и вся его компания: Зыба, Профессор, Жора, Ксюша, Ира и Зоя — мои одноклассники. Загорелся зелёный, и тут успел подскочить ещё и Вовчик. Они стали переходить дорогу. А я почувствовала, что о мою ногу кто-то трётся, гляжу — котёнок. Откуда только взялся? Хотела его погладить, а он вдруг как зашипит, как прыгнет в сторону, как припустит! Оглянулась, а к нам несётся страшный пёс! А за ним топает здоровенный мордоворот и науськивает его:

— Куси его, Бэбс!

Я сразу поняла, что у малыша нет шансов, зверюга разорвёт бедняжку на части, и рванула за ними. Пёс загнал котёнка в угол. И что ты думаешь сделал крошка? Сдался? Как бы не так. Малютка поднялся на задние лапы, зашипел и принялся отмахиваться от собачищи своими крошечными лапками с растопыренными коготками! Пёс даже опешил. На секунду. Отдёрнул морду. Но в следующее мгновение уже сунулся цапнуть, только я не дала — подсунула ему в зубы свой рюкзак и закричала:

— Брысь! Кыш! Не смей!

Ну и всё в таком духе. А пёс как зарычит, как вцепится в мой рюкзак, вырвал его у меня из рук и в сторону откинул. И вдруг вижу его пасть у своего лица! С зубов пена капает!

А его ненормальный хозяин вопит:

— Фас! Куси её, Бэбс!

Я в сторону, да куда там. И тут чей-то рюкзак врезается прямо в оскаленную морду псины! Это Алёша за меня вступился. Отбивается от бешеного цербера, но тот рвёт и мечет, того гляди Алёшу искусает. Тот друга своего зовёт:

— Ряба, помогай!

Но Ряба, похоже, своё прозвище от курицы получил, кудахчет в сторонке, а приблизиться боится. На наше счастье Лука с ребятами подоспели. Вовчик бесстрашно вцепился в собачий хвост и попытался оттянуть пса. Тот извернулся, чтобы цапнуть, но встретил удар ботинком под ребра. Это Лука постарался, а потом ещё ему добавил: в зубы и по уху, а затем в живот. Ну, ты знаешь, ой, ты же не знаешь, как Лука дерётся! Он специально ходит в тяжёлых берцах. Его все местные пацаны боятся и уважают. Говорят, он связан с какими-то «деловыми». Но он наш друг с детства, и пусть и второгодник, нормальный парень, не хамло, ведёт себя по-джентльменски, даже старается не ругаться в моём присутствии и других одёргивает. Этого новенького Жорика, например. Зачем они только приняли его в свою компанию! Скользкий типчик. Сынок богатенького папашки, мажор, они приехали летом из другого города. Зойка, которая до этого мутила с Профессором, сразу запала на Жорика, а тот и рад. Профессор делает вид, что ему по барабану, а на самом деле страдает, я же вижу, без конца поправляет свои очки, когда на них глядит, он так делает, когда волнуется. Ну, это я отвлеклась.

Я подхватила котёнка, Тома обняла меня:

— Ну ты даёшь, подруга!

Вовчика пёс, однако, успел куснуть, и мальчишки ему за это ещё добавили, да так, что тот от испуга навалил кучку. Ребята засмеялись. И тут налетел хозяин псины:

— Сволочь! Ур-рою!

И замахнулся кулаком, с намотанной на него цепью-поводком, на Луку. Тот, пригнувшись, ушёл от удара, увернулся от последующих. Этот урод встряхнул рукой, высвобождая цепь, метнул в Луку. Лука уклонился, прыгнул. Но цепь всё-таки задела его ногу. Лука упал. А психопат заорал:

— Придушу!

Выбросил цепь. Лука попытался уклониться, но цепь почти захлестнула его шею! Однако Зыба успел подставить палку, и конец цепи обвился вокруг неё. Подскочил Профессор и помог ему удерживать прут. Бугай, как дёрнет цепь! Ребята упали, не выпуская, однако, палки из рук. Алёша вцепился в цепь руками, ему бросились на подмогу Андрюс и Игорь. А этот противный Жорик спокойненько закуривает и болтает с предательницей Зойкой в сторонке. Но тут поднимается Лука, тоже хватается за цепь, кивает, и ребята все вместе как дёрнут! И вырвали цепь из рук негодяя.

Я не выдержала и крикнула этому гаду:

— Как вам не стыдно?

А он… поднял растопыренную пятерню и попытался толкнуть меня ею прямо в лицо!

— Ты, су…

Не буду повторять. Что тут началось! Лука крутится на носке, выбрасывая вторую ногу, Вовчик пинает мерзавца в голень, Зыба с Профессором набрасывают цепь на его руку, Алёша толкает мордоворота в бок. Ботинок Луки влетает в подмышку отморозка, Вовчик врезается ему под коленку, Алёша упирается в толстый бок руками, цепь обвивается вокруг руки сволочуги, Зыба и Профессор дёргают её. Гад теряет равновесие, заваливается на бок и грохается на асфальт! И апофеоз: лицо подлюки над кучкой, наваленной его собакой. Ксюша и Ира поднимают ножки в туфлях на железных шпильках (тоже нехилое оружие) и одновременно опускают каблуки на ягодицы сволочи. Тот как заорёт:

— О-о-о-о-о!!! Бля-а-а!..

Но тут Зыба и Профессор бросают цепь на его затылок, и поганец утыкается разинутым ртом прямо в тёпленькую кучку!

Тут Профессор поправляет очки и, укоризненно помахав ему пальцем, делает замечание:

— Ругаться нехорошо, здесь дамы.

Мы чуть не попадали со смеху. Лол! Наши «дамы»: Ксюша, Ирка и Зойка — могут такого выдать при случае! Тома тоже умеет, но при мне сдерживается и другим не разрешает. А уж наш Профессор… С виду он типичный интеллигент, высокий, худой, в очках, вежливый и тихий. Но в случае необходимости превращается в… зверя! Недаром же он — лучший друг Луки. Зыба, правда, ещё круче, с виду мелкий, но сильный и отчаянный.

Негодяй пыхтит, с трудом поднимается, отплёвывается, но пытается гнать волну:

— Вы меня ещё узнаете!

Но Лука знает правила общения с подобными личностями:

— Двигай отсюда, быром! И блохоноску свою не забудь!

Ну, тот посопел и убрался подобру-поздорову. А Зойка сообщила:

— Я этого типа знаю. Они со своим кабыздохом всех кошаков в нашем микрорайоне передушили.

Мне так жаль котёночка стало! Бедный! А тут ещё Зыба высказался:

— Ну всё, конец котяре.

— Нет! — я прижала пушистика к груди.

— А ты возьми его себе, — предложила Ксюша.

— Звёзды шлют тебе подарок, — поддержал её Алёша.

Я заглянула в голубые глаза Алёши и согласилась — ещё какой!

Потом мы оба посмотрели в небо, но звезда куда-то исчезла.

Глава 6. Первый танец

Даже рука устала писать. А ведь это только начало. Сбегала попить чаю. Продолжу.

Котёнка пришлось запихнуть в рюкзак. Он сначала расчихался, возился, я боялась, что учителя заметят, но потом затих, заснул, наверное. А на последнем уроке (как назло математики) проснулся. Потихоньку вылез в дырочку, которую я оставила, чтобы он не задохнулся, и пошёл гулять по классу. Нашёл время, глупыш. Думаю, другие преподы не стали бы поднимать шум, но Фёдор Павлович! Вроде не такой ещё старый, однако уже обрюзгший, неряшливый, занудный. Обожает расхаживать по классу и ВЕЩАТЬ, то есть ПРОСВЕЩАТЬ и ВОСПИТЫВАТЬ нас. К сожалению, имеет дурную привычку останавливаться возле нашей третьей парты в среднем ряду со стороны Томы (первый вариант, а я, вот удача, сижу на втором), привалится к ней бедром и принимается долдонить, какие мы все недоумки. Тома мне потом сообщает:

— Сегодня он позавтракал гороховым супом.

Фу!

Так вот, остановился как всегда у нашей парты и злоехидствует:

— Вы все сплошные идиоты! Тупицы! Тьфу! За место под солнцем необходимо бороться! Рвать когтями и зубами! Да куда вам, толпа болванов!

И угораздило же меня поднять глаза на гремучего змея. Он тут же ядом плюнул:

— Вот некоторые здесь ещё списывать другим дают, навоображали о себе невесть чего… фиалки… на поле… дур-ры! В этом мире выживает сильнейший!

Я покраснела как помидор, поздравил с Днём рождения! Вовчик, он сидит у окна через ряд, на меня сочувственно глядит. Он постоянно на меня смотрит. Ребята оглядываются. Вдруг меня Тома толкает — по проходу мой котёнок бежит! Ну, думаю, сейчас этот брюзга выгонит его из класса, и малыш потеряется. К моей великой радости «просветитель» его не заметил, дальше пошёл, а кися понёсся к шкафу у задней стены, ловко забрался на него и спрятался за цветочными горшками.

И тут Фёдор Павлович как специально подходит к этому шкафу, встаёт у задней парты, в упор разглядывает Ксюшу и Иру и изрекает:

— Вы все сплошные нули! Намазюкаются, думают, прикрыли свою пустоту! Но знайте, всегда найдётся фактор, который сорвёт с вас показную личину и обнажит вашу истинную сущность!

Подкрепляя свою мысль, резко рубит рукой и задевает свесившуюся лиану. Испуганный котик сваливается ему на голову. Передними лапами крепко вцепляется в густые тёмные волосы математиша, задними царапает его по лицу. Учитель в панике хватает зверька, поднимает над головой и тут — о!!! Всем открывается страшная тайна, до сих пор тщательно скрываемая злым троллем, а как его ещё назвать, ведь его любимое занятие всех нас троллить! Оказывается, он почти лысый! На голове бугристая пятнистая пустыня, практически без оазисов, так, кое-где пробиваются редкие седые волосинки!

Котя пищит, извивается, чёрный парик болтается в его лапах, срывается, плюхается на лысину, скользит по лбу, наезжает на глаза и нос Фёдора Павловича, он дёргается, выпускает зверька из рук, тот падает ему на грудь, цепляется за нагрудный карман пиджака, из кармана вылетает сотик, ударяется о парту и по классу разносится женский сюсюкающий голос:

— Ты готов, мой краснозадый павианчик?

— Что… это? — в ужасе бормочет в настоящий момент краснолицый «павианчик».

— Это фактор, — не выдерживает Лука.

А Профессор поясняет:

— Обнаживший истинную сущность.

От нашего хохота чуть потолок не обвалился.

Опозоренный КП (Краснозадый Павианчик, ты ведь понимаешь, что отныне эта кличка приклеилась к нему намертво?) сбежал, прикрывая ладошкой лысину, не дожидаясь звонка. Весь класс дружно бросился поздравлять меня. Героя дня зацеловали и затискали, я даже испугалась за своего котичку!

А мы всей компашкой пошли к Томе, отмечать мой День рождения. Ко мне нельзя, даже Тома забегает лишь изредка пока отчима нет дома. Настроение у всех было прекрасное.

Это счастье, когда у тебя есть друзья, с которыми ты можешь разделить свою радость. Но мне так хотелось увидеть Алёшу!

И он пришёл! Вместе с Андрюсом и Игорем, они ведь теперь учатся в одном классе. А хвостиком к ним прицепился и Ряба. У меня голова закружилась от счастья. Я даже не помню, как мы очутились в доме у Томы. Очнулась только во время танца. С Ним.

Шторы задёрнуты, полумрак. Горят свечи, мигают огоньки аппаратуры. Звучит нежная мелодия и я плыву…

То сон иль явь под музыки звучанье…

Я на тебя не смею взгляд поднять.

Как близко ты, ловлю твоё дыханье,

Взметнулись руки, чтоб тебя обнять,

Но не посмели. Лишь легко коснулись

Плечей твоих, твои — моей спины.

Чудесный сон! Хочу, чтоб не очнулись

От волшебства как можно дольше мы…

Ах!..

Но потом врубили быструю музыку, и пошло веселье! Мальчишки ведь накупили шампанского, вина и пива. Даже мне по ошибке налили в бокал шампанского. Я отхлебнула, похоже на лимонад, даже не сразу поняла, но щиплет и немного горчит. Однако Тома стояла на страже:

— Кто подсунул ей шампанское?! Вовчик, неси лимонад!

И тут из Жорика вылезло его хамское нутро:

— Какого…

Не успел договорить из-за тычка Томы.

— За языком следи!

— Не понял. Что за ху…

И по лицу схлопотал! Как ему это не понравилось! А поскольку он новенький и наших правил не знает, решил Тому проучить. Но успел только замахнуться. Игорёк его руку перехватил. Андрюс в грудь ткнул, правда не сильно. А Зойка просветила язвительно:

— Анжелочка у нас особенная: не пьёт, не курит, не ругается. Ангел, блин. А Томка её верный страж, охраняет её чистоту и непорочность.

— Вот именно, она — Ангел! И только попробуйте её обидеть, будете иметь дело со мной! — Тома рвалась в бой, не привыкла, что её не слушаются всякие тут.

— Да кто ты такая… — начал было Жорик. Но ребята дружно объяснили ему, как он не прав.

За Томкой ведь стеной стоят Андрюс и Игорь. Как-то так сложилось с детсадовского возраста, что мы дружим. Мы — это я и Тома, и мальчишки: Игорь и Андрюс. Насколько мы с Томой разные, настолько разнятся и мальчики: Андрюс не слишком высокий, смуглый, носатый, в его роду есть греки, подвижный, любит проказить, но при этом очень умный и воспитанный, у него родители преподаватели, а Игорь — высокий блондин, всегда спокойный, даже флегматичный, но охотно поддерживает друга в его сомнительных проделках.

Мы все живём рядом, всё детство гуляли в одном большом дворе, играли в мяч, даже футбол гоняли, команда мальчишек против команды девчонок. Сдружились с Ирой, Ксюшей, Зыбой и Профессором, их конечно тогда звали обычными именами: Тёма и Антон. Ну и Зойка тоже к нам прилепилась.

Так и повелось. А когда подросли, наши пути немного разошлись. Лука со своей компашкой немного отдалились, стали тусоваться на детской площадке, курить, выпивать потихоньку.

А мы с Томой гуляли с Андрюсом и Игорем. Ходили в кино, на выставки, даже в театры, на каток, сидели в кафешке, ели мороженое, болтали. Иногда смотрели фильмы у Томы, а потом разбирали их, спорили о музыке. Мы с Андрюсом обсуждали книги, он тоже любит читать. Томка болтала и смеялась с Игорем. Часто мы присоединялись к кампании Луки. Он здорово играет на гитаре и поёт. У него стали учиться остальные.

А ещё мы все танцуем! И это объединяет нас больше всего. Ксюша, Ира и Тома даже посещали одно время школу танцев. Вовчик, Профессор, Андрюс и Игорь тоже. Но лучше всех танцуют Лука и Вовчик. Зыба тоже ничего, а из девчонок Ксюша, Ирка и… я. Ну, мне так кажется. Хотя мне приходится всех трудней, в раннем детстве я ходила в кружок танцев, а потом отчим запретил. И пришлось мне дома самой тренироваться. Включала днём по телеку учебную программу и вперёд!

Расскажу, что дальше было. Тома заявила:

— На земле нет чище человека, чем Анжела. Она Ангел!

Мне, честно, неудобно стало. А Профессор поднял бокал и подхватил:

— Наш чистый ангел светлой красоты! За Ангела, мы не ангелы, нам можно!

Все засмеялись, выпили. Включили медляк, я ищу взглядом Алёшу и натыкаюсь на взгляд Вовчика. Нежный-нежный. Улыбаюсь ему. И он решается пригласить меня на танец.

Вовчик такой хороший! Он мне очень нравится. И он любит меня. Давно. Ну, мне так кажется, ведь он молчит. И мне очень жаль его сейчас, потому что сегодня я поняла, что такое… любовь? Неужели я влюбилась? Не знаю…

Вовчик едва касается моей талии, мои руки лежат на его плечах… И вдруг

до нас доносится голос Жорика:

— А не пора ли этого ангела на землю опустить?

И Зойкин:

— Не выйдет, Жорик, это же Анжелка-недотрога.

— Ну, это мы посмотрим, — отвечает он. Шагает к нам, отталкивает Вовчика и облапывает меня. — Что такое? Тихо, не дёргайся, недотрога, значит? Мы это исправим.

Его рука скользит вниз! Но Тома ударяет по ней.

— Ручонки убрал! Живо!

— Отвали!

— Тебе не ясно объяснили?

Это Игорь за Тому вступился. Тут и Андрюс подоспел:

— Может уши прочистить?

Оттолкнул Жорика, положил руки мне на талию, и мы стали танцевать. Жорик спрашивает у Зойки:

— А этот, кто? Тоже, типа, рыцарь?

А Зойка объясняет:

— Андрюс, типа, её друг. Они везде вместе ходят, Томка с Игорем и Анжелка с Андрюсом. Ну там кафешки, кино, на каток. Ничо такого, они все детки пока. Не целованные, ха-ха!

Андрюсу неприятно это слышать. Он взглянул на меня и глаза отвёл. А Жорик никак не угомонится:

— Спорим, этот ангел непорочный через месяц за мной как собачка станет бегать?

— Обломишься!

Это Ксюша не выдержала. А Лука её конечно поддержал:

— Эй, новенький, будешь выё… живаться, вали из нашей команды, понял?

Ну ясно, тот сразу на попятный пошёл.

— Ты чо, Лука? Да шучу я. А ваще, вы все чокнутые.

— Идея! — это Профессор решил сгладить ситуацию. — Чокнемся же, друзья! — И запел:

— Поднимем бокалы и чокнемся разом, прощай адекватность, прости ясный разум!

Тут Зыба врубил нашу любимую подборку, и мы стали зажигать! Благо комната большая, места достаточно. Наверное, никогда ещё мы так не танцевали! Все, даже я, раскрепостились и отрывались по полной. Меня словно волной подняло. Лука и Вовчик солировали, что они вытворяли! Вовчик здорово крутится, Зыба его поддержал. Они даже на головах стояли! Ну мы с девчонками тоже показали класс! Я про всё забыла. Даже про Алёшу, что он смотрит на меня. Я наткнулась на его взгляд, когда танец закончился. Как блестели его глаза!

Может и он в меня тогда влюбился?

Ребята проводили меня до подъезда. Всего-то перейти двор. Все радовались и смеялись. Это самый лучший День Рождения в моей жизни!

Я бесконечно счастлива! Целую тебя, Дневник, мой верный друг! И конечно тебя, мой малыш-царапуш, открыватель страшных тайн!

Уходит туча грозовая,

Чуть погромыхивает гром…

И солнца капельки стекают

С листа, омытого дождём…

Запели птицы. Шмель сердитый

Присел на розовый цветок,

Из чаши, золотом залитой,

Пьёт солнце жадный хоботок.

Истают капли золотые,

Взлетят, вплетаясь в синеву,

Чтобы упасть в часы ночные

Вновь жемчугами на траву…

Глава 7. Отчим. Звонок

Он налил себе ещё. Вино казалось кислым, но он пил его, чтобы заглушить боль, а она накатывала волнами, разливалась по животу, так что неясно было, где именно болит.

Затушил недокуренную сигарету в пепельнице, полной окурков, и взял дребезжащий телефон. Опять врач. Заполошно тарахтит что-то про дополнительное обследование, анализы… Нашёл лоха, думает, он купится на его разводилово. Мало ему отстегнули, по гроб жизни доить его собрался. Ну, он поставит лепилу на место!

— Какое ещё дополнительное обследование? Таблетки, типа, помогают. Ну, временно, не временно… Хорош трындеть, ничего я уточнять не собираюсь, не звоните больше!

Бросил телефон на стол. Нажал кнопку вызова секретарши. Та вошла деревянной походкой, прямая, напряжённая. Словно ожидает, что он её ударит. И заслужила! А что, нет? Ведёт себя… неправильно. Никакой игривости, вилянья бёдрами или там титьками потрясти. Эх, когда он её брал, она вроде не такая была. Но в последнее время что-то идёт не так. Как и с женой. Тьфу, не хочется вспоминать.

Он подозвал секретаршу недвусмысленным жестом, с досадой, но и каким-то мучительным удовольствием наблюдая за мелькнувшей на её лице гримасой страха. Вот так, пусть боится! Раз боишься, значит уважаешь. А он в последнее время стал ощущать некий дискомфорт, ему стало казаться, что его перестали ува… К дьволу! Он им ещё докажет!

Фигуристая, есть за что подержаться. Он хлопнул по откляченной попе, подержал руку, ожидая прилива крови к нужному органу, но в который уже раз ничего не почувствовал. Ни малейшего шевеления. Да что такое с ним! То есть не с ним, конечно. С ним всё в порядке, иначе и быть не может. Просто эта тёлка его больше не возбуждает.

Он ещё раз прошёлся взглядом по выпуклостям знакомой фигуры. Ляжки толстые, груди тяжёлые, с густо накрашенных ресниц сыплются ошмётки туши. Корова! Да ей наверно не меньше тридцатника. Старая толстая корова!

Он выпустил изо рта дым. В голубом облаке закачалось воздушное видение: тонкая фигурка, развевающиеся длинные волосы, чёрные стрелки ресниц, никакой тебе туши…

Он с досадой хлопнул по мягкому полушарию.

— Ну, чего растопырилась? Рано обрадовалась. Пшла вон.

Она не сдержала вздоха облегчения, и он, обозлившись, ударил ещё раз, так, что она вскрикнула от боли и торопливо побежала к двери, однако в спешке зацепилась каблуком о змеящийся по полу компьютерный провод и едва не упала.

Чисто корова на льду! Он не мог сдержать мстительной усмешки. Корова неуклюжая! Старуха! Он в порядке. Просто старухи ему на фиг не нужны.

Глава 8. Компик

7 сентября. Вечер.

Пишу в кровати, сейчас погашу свет и баиньки. Решила записать этот день до конца во всех подробностях.

Вернулась мамочка с работы и принесла торт. Мы с ней успели посидеть на кухне, посмеялись, я ей описала сегодняшние приключения. Она с некоторой опаской встретила появление котёночка, но я не могла расстаться с ним! И она со вздохом разрешила:

— Хорошо, малышка. Будем надеяться, что в такой день он не станет…

Она не договорила, но и так всё понятно. Сама ужасно боюсь, что отчим взъярится и вышвырнет бедняжку, от него всего можно ожидать.

Зато мама подарила мне телефон! Да, да!!! Наконец-то! Ура! Ура! Ура!

Я уже говорила? Это лучший День Рождения в моей жизни!

И его ничто не может омрачить! Я так решила. Даже то, что Отчим не принёс мне комп. Я и не особо рассчитывала. И всё же… надеялась… Зато он разрешил оставить котёнка. Сначала скривился, завидев его:

— Это ещё что?!

Но мы с мамой хором принялись уговаривать его: кису мне подарили друзья, отказаться нельзя и всё в таком духе, ну, он махнул рукой и ушёл. Но когда я спросила его:

— А где твой подарок? Ты купил мне комп?

Он ядовито бросил:

— Подарок тебе? Вон, у тебя уже есть.

Зато мама расслабилась наконец, вздохнула с облегчением:

— Могло быть хуже. А это… — она кивнула на мой оттопыренный карман, — ты спрячь. Не показывай.

Я кивнула. Мы поняли друг друга. Я бросилась к ней и обняла крепко-крепко.

— Ты лучшая мама в мире!

Пушистик хватает лапками ручку и мешает мне писать. Я глажу его и целую. Днём я его вымыла, теперь он чистенький и красивый.

— Отчим жадина! Вместо компа я получила в подарок тебя. Значит ты — мой Компик!

А главное — мы встретились с Алёшей! Он такой… необыкновенный!

Да, сегодня — самый лучший день в мой жизни! Я так счастлива!

Травка зеленеет,

солнышко блестит,

жёлтый лист осенний

по небу летит…

Клевера цветочки

украшают луг,

а над мшистой кочкой

кружится паук…

Как прозрачно небо!

Тучек ни следа…

Ловит крошки хлеба

утка у пруда…

Глава 9. У бабушки

10 сентября. Понедельник.

Здравствуй, мой Дневник.

В субботу и воскресенье были у бабушки. Ездили на кладбище, убирались на могилке дедушки, потом поминки, гости приходили на годину, 10 лет. Не слишком весело. Хорошо ещё, Компик был со мной. Телефон мне пришлось оставить дома, ведь сначала отчим поехал с нами. Зато он не остался ночевать, ведь у бабушки однокомнатная малогабаритка, спать ему негде. Мы с мамой легли на диван, а у бабушки есть кровать. В субботу ещё было ничего, суета, гости. А в воскресенье бабушка снова принялась нас воспитывать. Почему так получается, что мы с мамой у неё всегда плохие? Ну обязательно найдёт к чему придраться. И это бы ещё ладно, укажи на ошибку и довольно. Нет, она пилит и пилит, пока от нашего настроения и терпения одни опилки не останутся. Я не выдержала и прямо высказала ей это. И что услышала?

— Я для вашего же блага стараюсь. Учу уму разуму.

О-ох… Мама привычно терпит и молчит, прячет от меня глаза. А мне хочется возмутиться, но жаль мамочку, тогда бабушка совсем её заклюёт, ещё бы, ведь у неё появится ещё один повод доставать маму — та плохо воспитывает дочь.

Знаешь, Дневник, мне кажется, я поняла, почему мама такая забитая. Она привыкла слушаться. Бабушка всю жизнь её подавляла и унижала. Может она и хотела сделать как лучше, но получилось — хуже некуда! А ведь я знаю — внутри мама совсем другая. Иногда ловлю у неё ТАКОЙ взгляд. Она порой кажется мне похожей на чайник, который сейчас взорвётся, потому что пару некуда выйти.

Ну, хватит о грустном.

Видела Алёшу на переменке мельком. Их класс переходил в другой кабинет. А я шла с девочками. Он заулыбался. Какая обаятельная у него улыбка! Он такой классный!!! Но его теребили ребята, и он отвернулся.

Всё равно я очень рада. День прожит не зря.

Солнце облако закрыло

Серое, лохматое.

Тень на землю уронило

И дождём закапало.

Кап-кап-кап, стучится дождик,

На асфальте лужицы.

Листик, на корабль похожий,

В водостоке кружится…

Дождь нескоро перестанет,

И бегут прохожие

С разноцветными зонтами

На грибы похожие.

Глава 10. Контрольная. Кино

12 сентября.

За два дня видела всего раз. Тоже мельком. Он никогда не бывает один. Я тоже.

13 сентября.

Сегодня писали контрошу по матике. Как обычно Люська (она сидит передо мной) и Ленка (за мной) дожидались, пока я им передам решение. Да ещё и Галя (сидит вместе с Люсей) подсовывала свой пример, а ведь у неё первый вариант. Но что поделаешь? Пришлось торопиться, ведь надо было ещё переписать всё для Луки и передать на заднюю парту, а Фёдор Павлович бдел как никогда. Правда не до конца урока. И всё равно из-за спешки я сделала несколько помарок и исправлений у себя, учитель снова прицепится и поставит четвёрку, а то и трояк, он сейчас такой злой ходит! То есть ходить он стал намного меньше, и читать нравоучения перестал. Только забудется, рот откроет, но погладит свой парик (да-да, он его снова напялил!) и возвращается за свой стол.

На большой перемене идём с Томой по коридору, вижу, Алёша! Я так обрадовалась! И он, по-моему, тоже. Хотел к нам подойти, но тут откуда ни возьмись появились Андрюс с Игорем. Игорь предложил:

— Пошли после уроков в кино?

Томка засияла, будто сто лет в киношке не была:

— Замётано! Андрюс, с тебя билет.

Андрюс кивнул, улыбнулся мне. Я кисло растянула губы в ответ. Спохватилась, когда мальчишки уже отошли:

— Я не пойду.

— Ты что? — удивилась Тома.

Я оглянулась на Алёшу, но его уже не было. У меня настроение испортилось. Не хочу ни в какое кино. С ними. Вот если бы с Алёшей… Но не могла же я Томе признаться. Пришлось выкручиваться:

— Неудобно. Ты всегда заставляешь Андрюса за меня платить…

— Но ведь тебе денег совсем не дают. И потом, не всегда он покупает, иногда мы с Игорьком скидываемся.

— Вот именно…

И тут Томка меня сразила:

— Ты что, хочешь мне всё испортить?

Я растерялась.

— Что?

— У меня может наконец появился шанс замутить с Игорем. По-настоящему. Сечёшь?

— Нет.

Я правда ничего не поняла тогда. Зато, когда мы сидели в зале, и я наблюдала, как рука Игоря скользит вверх по руке Томы и устраивается на её плече, приобнимая, а вторая ложится на её колено и перебирает пальчики её руки, в то же время вроде бы невзначай поглаживая её ногу… Вот тут до меня дошло! И то не сразу, а только после того, как я с удивлением взглянула на Томкино лицо, подумав, почему это она ему не врежет? А у неё такой вид! Словно кошка, которую за ушком чешут. Мамочки! ОМГ!!! У меня слов нет!

И вдруг кто-то дотронулся до моего плеча! Я чуть не подпрыгнула на полметра! Оглядываюсь, Андрюс как-то странно на меня смотрит и начинает тихонечко поглаживать мою косу. Я от неожиданности, наверное, дёрнулась, его пальцы запутались у меня в волосах и получилось, что он меня за них рванул. Мне больно стало. Я даже тихонько вскрикнула. Он испуганно убрал руку. Ох…

Ну, думаю, пронесло. Ничего подобного. Сидим, вдруг замечаю, что его ладонь потихоньку ползёт к моей и накрывает её. Я резко выдернула, как-то само получилось.

Уф. Сижу, вся красная, неудобно ужасно. Андрюс вздыхает и глядит на меня вроде бы… с укором? Потом наклоняется и шепчет:

— Ну что ты. Я же ничего такого…

И снова пытается взять мои пальцы. Ой, ну вот что мне было делать? Я какое-то время терпела, а потом наши руки так раскалились, прямо обжигали друг друга, я и вытащила свою. Он, по-моему, даже рад был. А может нет. Он ведь тоже косился на Игоря и Тому. А те уже всякий стыд потеряли. Сидят, склонившись головами друг к другу, ладошки сцеплены, а вторая рука Игорька поглаживает Томкино плечико.

Мне так нехорошо стало! До меня наконец дошло, что всё это было задумано заранее. Я припомнила взгляды, которыми они обменивались на перемене, когда договаривались пойти в кино, и Андрюс… Мне ещё тогда показалось, что он как-то странно улыбается. И после уроков тоже, когда мы встретились на лестнице в школьном дворе. К нам тогда подошёл Алёша. Только я обрадовалась, как Тома говорит ему:

— Лёш, не обижайся, но мы в киношку.

А он:

— Можно мне с вами?

И на меня посмотрел. Нежно. Я чуть не взлетела. Но Андрюс всё испортил:

— Лех, ты… лишний.

И с таким видом это сказал, как будто имел право. Он даже встал около меня так, словно загородить пытался от Алёши. Мне даже показалось, сделал движение руками… обнять. Но я тогда не придала этому значения, ведь я не знала, что потом будет! А тогда… я только посмотрела на Алёшу виновато. А он посмурнел, обвёл взглядом нас всех и отошёл. А за ним как всегда хвостиком Ряба побежал и стал тараторить, достаточно громко, нам слышно было:

— Ты что, к Анжелке-недотроге никто даже не приближается! Все знают, она — девчонка Андрюса!

Андрюс даже возгордился, по-моему. Может он потому так себя вёл? Решил оправдать общее мнение. И потом… ему, наверное, завидно было. Игорь на него такие взгляды горделивые кидал! Вот и… расстроился сильно. Это было заметно. Мы как деревянные до конца фильма досидели. Он на меня больше даже не взглянул, а я… Скукожилась, сжав руки на коленях, и думала об Алёше. Неужели он поверил? Что же теперь будет?

Когда мы вышли из кинотеатра, Игорь предложил зайти в кафешку, но Андрюс отказался.

— Ты обещал мне игру скачать.

Наш с ним хмурый вид испортил настроение Игорю и Томе. Андрюс с Игорем пошли в одну сторону, мы в другую, и всю дорогу Тома выговаривала мне:

— После кафе он наверняка пошёл бы провожать меня домой.

— Да они сто раз нас провожали!

— Как ты не понимаешь! Сегодня всё должно было быть по-другому! Он проводил бы меня до подъезда, нет, до самой квартиры, и там…

— Да что?

— Поцеловал!

— О-ох!

— А ты… Ну почему ты такая?

— Какая?

— Ведёшь себя как ребёнок!

— Это ты ведёшь себя, как…

— Да нормально я себя веду! Нам уже пятнадцать, а мы всё как дети, ты что совсем не въезжаешь?

Мне так грустно стало!

— Помнишь, как мы в мяч играли, в прятки, так хорошо было… раньше…

— Мы выросли. Пора в другие игры играть.

— Мне всё это не нравится.

И тут она выдала:

— Просто ты влюбилась в Алёшу.

Я обалдела.

— Откуда ты…

— Могла бы и сказать. Подруга называется.

И она гордо удалилась. Обиделась.

Дома я, даже не переодевшись, принялась смотреть фотки в телефоне. Да, да, мне удалось сфоткать Алёшу! Не очень удачный снимок, он стоит боком. Но всё равно я могу на него смотреть! Знаешь, мне стыдно признаваться, но я… поцеловала телефон. Вдруг захотелось. Это ведь совсем не то, что целоваться по-настоящему, правда?

Потом всё-таки переоделась, а в голове всё крутились слова Томы. Я подошла к зеркалу и увидела в нём… Незнакомку. С огромными горящими глазами, пылающими щеками и ярко-красными пухлыми губами. Волосы растрепались, но это ничуть не портило её красоты. Да, она была очень, очень красива! А всё потому, что…

Я влюбилась? Так значит любовь… такая?

— Мяу!

Подтвердил мой котёнок. Мне стало так легко! Я подхватила Компика и закружилась с ним в танце. Включила музыку по телеку. Котёнок вцепился в меня всеми лапами, а я смеялась и целовала его.

И вдруг заметила, что за мной через приоткрытую дверь наблюдает отчим! Я сразу выключила телевизор и хотела выйти, но он загородил проход.

— Не того целуешь. Он тебе подарков не подарит.

— Ты что ли подаришь?

— Я ведь тебя ещё не поздравил, до-оча.

Я с подозрением на него посмотрела. Что это он сегодня такой добрый? Может действительно собирается меня поздравить, стыдно стало? А он:

— Ну, поцелуй папку…

Нагибается ко мне. Неужели правда подарок купил? Компьютер? Он ведь знает, как я о нём мечтаю!

— И ты мне компьютер купишь?

— Если будешь хорошей девочкой.

Я быстро клюнула его в колючую щёку. Но ему не понравилось.

— Не так!

Он обхватил меня и прижал к себе. Я чуть не задохнулась. От него воняло табаком, перегаром, дезодорантом и ещё чем-то неприятным. К тому же было немного больно, он сжал мне рёбра.

— Ну же, поцелуй меня по-настоящему.

Мне даже показалось, он сам собирается поцеловать меня, причём не в щёку, а в… губы? Но скорее всего я ошибаюсь, просто я вырывалась и так получилось, что его рот мазнул немножко по моим губам. Фу, как только мама с ним целуется, от него ужасно пахнет! А тут и она появилась и окликнула его:

— Николай!

Он меня отпустил, и я помчалась к себе в комнату, вспомнила, что оставила телефон на столе! Растяпа, вдруг бы он его увидел? Тогда уж точно ничего не купит, и маме достанется. Хотя он обычно в мою комнату не заходит, но вдруг? Надо быть осторожнее. Сейчас допишу, залезу под одеяло и буду смотреть фотки. Может быть завтра удастся сделать новые, получше.

Спокойной ночи, Дневник. Компик царапает тебя лапкой, тоже шлёт привет. Пока.

Взлетаем к солнцу

осень дождь посылает

намокли крылья

Глава 11. Анна. Это ещё не больно

— Как ты смеешь! Она чистая, невинная девочка…

— Все вы невинные, пока вас не продавят. Раз, и готова шлюха. Ха-ха-ха!

— Она же… как дочь тебе!

— Ха-ха!

— Опомнись! Тебя посадят!

— Дура, у меня везде связи.

— Нет! Ты не посмеешь… Ай!

— Ты кому это говоришь? Я буду делать что хочу и с кем хочу! Ясно?

— Как ты можешь… Ты же ей с шести лет… вместо отца… Ты должен быть отцом!

— А ты меня уговори.

— Пусти… больно!

— Не-ет, это ещё не больно…

— Пожалуйста…

— И это тоже…

— А-а-а!

— Тихо! Ты же не хочешь, чтобы сюда прибежала дочурка? Или?..

— Не надо! Пожалуйста… Прошу…

— Тогда старайся. Ну!

Глава 12. Эварист Галуа

16 сентября. Воскресенье.

«Жизнь ценится не за длину, но за содержание»

/Сенека/

Какие правильные слова!

Вчера ничего полезного не сделала, кроме одного — взяла в библиотеке книгу Леопольда Инфельда «Эварист Галуа (Избранник богов)». Сегодня с утра стала её читать и сейчас кончила. Я прочитала её от корки до корки со всеми предисловиями и послесловиями 353 страницы. Короткая жизнь Галуа была полна героизма, страданий и обманутых надежд.

Исключённый из школы за свой неукротимый республиканский дух, он был затем брошен в тюрьму и, наконец, стал жертвой дуэли, подстроенной его политическими противниками. Прожил Галуа всего 20 лет и 5 месяцев. Но за это короткое время он сумел обессмертить своё имя. Эварист Галуа сам верил в свою гениальность и считал себя великим математиком. Он даже не признавал авторитета почти всех учёных, зато в себя верил безгранично. Великое самомнение? Но у него были для этого причины. Ему было всего около шестнадцати лет, когда он впервые открыл книгу по математике, это была книга Лежандра «Начала геометрии». Как начал читать её, так и читал несколько дней, ничего не учил, но уже заранее предвидел, что будет сказано дальше. За четыре года он изучил математику. В ночь накануне гибели за тринадцать часов до смерти он написал несколько страниц алгебраических уравнений, сделавших его одним из величайших математиков всех времён, ныне учёные исследуют их как «группу Галуа», «поле Галуа», «теорию Галуа», и достиг тем бессмертия.

Автор пишет, о чём думал Эварист Галуа за 13 часов до смерти: он думал о бессмертии и славе. Зачем нужна слава? Слава после смерти? Ведь человека нет, зачем же тогда она ему?

«Бессмертие! Иногда оно куплено одной минутой героизма. И стар, и млад может получить его. Нужен лишь удобный момент, когда история согласна уступить его по сходной цене. Есть и другое бессмертие, его достигают не жертвой духа, но торжеством разума.»

Я согласна с его общими рассуждениями о славе, бессмертии. Но зачем оно нужно, он не пишет. Только ли для удовлетворения своего Я? Или зачем-то ещё?

Сейчас невозможно сделать великое открытие одному. Каждый из нас — всего лишь клетка единого организма. Но… ведь и клетки бывают разные! Клетки, допустим, кожи и… клетки мозга! Это моё открытие!

Завтра в школу. Надеюсь, увижу А. Он больше не подходит. Но всегда смотрит на меня и радуется встрече. Почему я так думаю? Он сразу начинает улыбаться. У него такие белые зубы! Красивый ли он? Не знаю. Для меня очень. Достаточно высокий, с хорошей фигурой. Он активный, весёлый, общительный и очень обаятельный. В субботу весь день его не видела и специально прошла мимо его класса, заглянула в открытую дверь. Он стоял в окружении девочек, они весело разговаривали. Похоже, он этим доволен.

А я нет. Вдруг какая-нибудь из них ему понравится?

И всё же… мне кажется он думает обо мне! Он так радуется, когда видит меня! Всегда смотрит неотрывно. Мы проходим мимо друг друга… И всё. А я весь день вспоминаю нашу встречу…

Догорает закат за окном,

Красит ночь синеву чёрной сажей.

Лодкой, груженной серебром,

Среди волн-облаков месяц пляшет…

Ветер тучи несёт — в буре волн

Возносясь и в пучину срываясь,

Бесконечно летит светлый чёлн…

Всё на месте одном оставаясь…

25 сентября.

Все дни для меня теперь делятся на те, когда я ВИДЕЛА Алёшу и те, что НЕ ВИДЕЛА.

Если я не вижу его, у меня сразу портится настроение. Я становлюсь резкой и колючей. Бедный Вовчик, он тогда тоже становится грустным. Глядит на меня так, словно ему больно. А больно мне! Почему так всё вышло? И ведь мы теперь совсем не встречаемся с Андрюсом и Игорем. Ну, то есть на переменках видимся, Тома иногда весело болтает с Игорем, а мы с Андрюсом вообще не разговариваем, ему вроде бы неудобно, мне тоже. Но Алёша, наверное, думает, что мы с ним пара и боится нам помешать… Как мне жаль!

Любовь слетает бабочкой наивной,

Рождая грёзы и туманя взгляд…

Но туча, что поит цветок невинный,

Однажды посылает страшный град.

Пробиты лепестки, увяла роза,

И сбита с крыльев бабочки пыльца…

За что и почему? Но есть вопросы —

В тупик поставят даже мудреца…

3 октября.

Сегодня на перемене стоим с ребятами у окна, мальчишки «дерутся», они разыгрывали сцену из фильма. Лука разит Зыбу. Вовчик изображает мага, делает руками пассы. Тут подходят Игорь и Андрюс и тоже ввязываются в бой. Андрюс «побеждает», склоняет передо мной колено, и я торжественно вручаю ему «корону». И вдруг я замечаю взгляд Алёши. Как он на меня глядел!

Он как раз подходил к нам. И наткнулся на Рябу. Тот упал. Лежит на спине и пялится на мои ноги, прямо мне под юбку!

А у соседнего окна стояли Жорик и Мила с Юлей. Жорик с ехидной улыбочкой:

— Может и мне прилечь рядом?

А Милка:

— И чего они все в этой тощей находят?

А её подлипала Юлька:

— Ага, она даже не красится никогда.

А зачем мне краситься, брови и ресницы и так чёрные, не то что у этой белобрысой моли, если не нарисует, без лупы не отыскать!

До сих пор вспоминаю Его сияющий взгляд. И мне становится так хорошо!

Твой взгляд — ожог,

но шрам лелею,

пусть остаётся навсегда!

А пламень щёк

скрыть не сумеет

того, что я люблю тебя!

Я люблю? Неужели это любовь?

Глава 13. Листья

9 октября.

Сегодня не выдержала, нацарапала на парте букву А. Сижу, любуюсь. И вдруг замечаю, что Вовчик развалился на своём столе и втихую фоткает на телефон мою счастливую физиономию. А счастливая она потому, что вчера на перемене мы встретились с Алёшей. Я поднималась по лестнице, а он с каким-то мальчишкой спускался. У него лицо засветилось, а от моего, думаю, весь лестничный пролёт засиял. Мне даже показалось, что он сделал движение подойти ко мне, но тут мальчишка его дёрнул за руку и о чём-то спросил. Потом он оглянулся. И я.

Радость переполняет меня! Я смеюсь весь день. Вовчик тоже веселится, бузит с мальчишками. Я смотрю на него с улыбкой. И это словно подпитывает его. Мне немного жаль его, он такой хороший. Но я… всё равно думаю об Алёше.

Каждый любит как умеет,

Как откликнется душа,

Чьё-то сердце пламенеет,

Кто-то млеет, чуть дыша…

Та мечтает, тот страдает —

Красок у любви не счесть.

Только каждый верит, знает —

Что любовь на свете есть!

12 октября.

Счастливый день, видела целых два раза! Сначала в раздевалке. Я, когда прихожу утром в школу, сразу ищу его куртку, он её на одно место всегда вешает. Если висит, вздыхаю и иду в класс. Но если куртки нет… стою и жду, когда он придёт. Тяну время. Часто кто-нибудь мешает. Тома или другие девочки, они обычно заговаривают и тянут в класс. Сегодня Лена Захарова меня дожидалась к моей досаде. С ней правда проще, она обычно сразу начинает болтать и забывает о времени. Так и вышло: она уже повесила куртку, причесалась, а я всё копаюсь. Ленка тараторит о моде и тряпках (ни о чём другом она говорить не может), и тут появляется Алёша! Бежит, запыхался. Правильно, почти сразу прозвенел звонок, и мы помчались в класс. Однако он успел улыбнуться и даже кивнул мне, а я ему.

А после третьего урока видела его ещё раз! Прозвенел звонок, все вскочили, стали собирать сумки, (мы переходили в другой кабинет, а в наш заходил 9 «б»). Наша дверь открывается, я оглянулась, а в дверь заглядывает Алёша! Улыбка до ушей! Сзади на него напирали мальчишки, втолкнули. Когда я выходила из класса, со мной поздоровался Андрюс.

рыжая кошка-осень

в зиму бежит

от дождей

15 октября.

Сегодня в школу шли как раньше, все вместе: я, Тома, Андрюс, Игорь и Вовчик. Баловались, кидались рябиной. Я подпрыгнула, хотела достать, но не получилось. Тогда Вовчик прыгнул и сорвал большую гроздь. Подал мне. Я взяла и губами сняла с неё несколько ягод. Поднимаю взгляд, а Вовчик смотрит на мои губы. Я протянула эту гроздь ему назад, он принял её на ладонь.

А на уроке он дождался, когда я посмотрю на него (я ведь часто на него посматриваю), наклонился к лежащей на парте ладони (а на ней лежит та самая гроздь рябины) и… поцеловал её.

Я так и вспыхнула.

Мне очень приятно. Но… я всегда думаю об Алёше.

Жёлтый сорвался лист

танец его красив

но в сердце рождает печаль

17 октября.

Сегодня с ребятами возвращались из школы, баловались, собирали разноцветные листья. Погода стоит суперская весь месяц, тепло и солнце. Самое главное — Алёша тоже шёл с нами! Ряба толкнул его, Алёша дал сдачи, а сам смотрит на меня и улыбается. Я тоже. А в руках кручу жёлтый лист. Тут Тома случайно толкнула Вовчика (она с Игорем вовсю мутузилась), Вовчик задел меня, я к нему повернулась со своей блаженной улыбкой, у Вовчика вид такой сделался! Как будто ему самолёт подарили (я знаю, он хочет лётчиком стать). Он протянул мне красивый красный лист, похожий на сердце, я его взяла и дала ему свой жёлтый. Он куртку расстегнул и на груди спрятал.

Тут на него Ирка и Ксюшей набросились. Ряба в меня листьями кинул, Алёша Рябу стукнул, тот упал, встал на четвереньки и давай как собака листья в кучу сгребать. А потом вскочил и меня на эту кучу толкнул. Я упала на спину, надо мной клён… И вдруг… Алёша упал рядом! Специально. Мы лежали и смотрели друг на друга. И тут мне на грудь слетел сверху разноцветный кленовый лист. Алёша приподнялся и взял его.

Лучи солнца освещали его сзади, вокруг его фигуры сиял ореол… На его голову медленно спланировал большой багровый лист, скользнул по золотым волосам… Я поймала его.

Вот он, лежит передо мной. Он тоже похож на сердце. Но его цвет… тёмно- багровый… похож на спёкшуюся кровь.

А красный лист Вовчика я тогда выпустила из рук. Потеряла.

Обрывает ветер с клёна

Жёлтый цвет листвы весёлый.

И качаясь полуголы,

Ветви ждут набегов новых.

Стелется ковёр под ними

На осенние мотивы:

Яркий, пёстрый, шаловливый,

В свете не было красивей.

Не игра и не работа —

Сделать строгий лес растрёпой,

Или листик одинокий,

Закружив, метнуть в кого-то…

Глава 14. Сердце плачет

21 октября.

В последние дни в школу и из школы ходим все вместе и Лука с компанией с нами. Так хорошо, почти как раньше! Только Алёша не всегда утром нас догоняет. Зато после школы присоединяется к нам! И мы не сразу расходимся по домам, а сидим на детской площадке в нашем дворе. Лука играет на гитаре и поёт, мы качаемся на качелях, мальчишки нас раскачивают, или крутят на карусели, так весело!

Только вот дома… Сегодня как обычно забрала почту из ящика, (не знаю, зачем отчим велит тащить весь этот рекламный мусор домой), бросила на тумбочку в прихожей, а из газет выпал конверт. Кто-то написал отчиму письмо. В наше время оказывается ещё письма пишут. Ну да, он ведь не слишком компьютер любит, никогда им дома не пользуется, а на работе ему небось всё подчинённые делают.

Ну это так. Просто не хочется даже писать о таком… Но Дневник ведь для того и существует, чтобы откровенно описывать все события жизни, да? К тому же я заметила, если записать то, что происходило, запоминаешь этот день. А я хочу помнить каждый, ведь все они дороги мне, потому что в них присутствует он — мой Алёша.

Мне так жаль, что в такое счастливое для меня время происходит то, что всё портит. Но что поделаешь…

В общем, вечером, когда я пришла на кухню за чаем, там сидел отчим, как обычно пил и курил, фу, провонял всю квартиру! Мама обслуживала его: подавала еду, убирала. Когда я проходила мимо него, он неожиданно подставил мне подножку, и я свалилась прямо ему на колени. Хочу встать, а он не пускает. Я кричу:

— Да пусти ты, из-за тебя чай пролила!

А он смеётся. Мама разозлилась на меня, дёрнула за руку и из кухни вытолкала. И давай на отчима ругаться:

— Ты что себе позволяешь?

Я удивилась, это ведь он обычно кричит на неё. Но слушать не стала, убежала к себе. И вдруг слышу шум, крик, на этот раз отчим орал, и звуки… Мне нехорошо стало, я на кухню прибежала, а там… Мама держится за грудь, а этот замахнулся!

Я как закричу:

— Не бей маму!

Но он всё равно ударил, прямо по лицу. И снова руку поднимает, и рожа такая зверская! Я схватила сковородку и дала ему по затылку! Но удар вышел слабый, сковорода лёгкая, алюминиевая.

Он ко мне обернулся и спрашивает вроде как удивлённо:

— До-оча, ты зачем папку бьёшь?

Ничего себе вопрос? Разве так себя отцы ведут? Как он смеет так с мамой! И кричу ему в ответ:

— Раз ты маму бьёшь, ты мне не отец! Ты… негодяй последний!

И тут… вот уж чего я никак не ожидала — мама вдруг гаркнула:

— Замолчи! Пошла вон! Без тебя разберёмся!

Я обалдела. У неё, наверное, от боли ролики съехали! Кинулась к ней:

— Мамочка!

А она… выпихнула меня за дверь!

— Уйди лучше! Всё из-за тебя! Это ты во всём виновата!

А отчим сидит, ухмыляется.

Не понимаю этих взрослых. За что она так со мной?.. Слёзы сами льются… Мой милый Компик, один ты меня утешаешь…

Потом я стояла у окна. Дышала, и оно запотело. Я стала рисовать сердце, и вдруг услышала вскрик мамы. Мой палец сорвался и прочертил линию с загогулиной на конце — получилась стрела, которая пронзила сердце. На него упала дождевая капля и засветилась красным светом от вспыхнувшей за окном рекламы. За первой каплей упала вторая, и ещё, ещё… Они медленно стекали вниз, и казалось, что сердце плачет… кровавыми слезами…

Сердце, кто тебя расстроил,

Отчего ты слёзы льёшь?

Это дождик всё подстроил,

С ним совсем с ума сойдёшь,

Целый день стучит по крыше,

Опечалил он меня!

Успокойся, сердце, тише,

Он баюкает тебя.

Дождик — друг твой, он хороший,

Песню он тебе поёт.

Скоро всё забыть ты сможешь,

Спи спокойно, всё пройдёт…

Глава 15. Так не должно быть

25 октября.

Не знаю, как писать про ЭТО.

Поэтому начну про другое. Сегодня на перемене болтаем с Томой у окна в коридоре, она Игоря поджидала, и вдруг подходит Жорик, такой, весь из себя, понты кидает:

— Как насчёт киношки после школы?

Мы с Томой переглядываемся, усмехаемся. Тома ему:

— Иди ты… к Зое.

Вежливость в моём присутствии проявляет. А тот смотрит в упор на меня:

— Я тебя приглашаю. Цени.

Я захохотала! Лол!

— Ха-ха! Пойди, осчастливь какую-нибудь… другую.

Всё-таки у меня язык не поворачивается грубость сказать. Но Тома ему на понятном языке разъяснила:

— На столбах и в инете полно объявлений. Выбери шлюшку подешевле, в самый раз тебе будет!

Его перекосило:

— Вы чо вообразили о себе, сыкухи!

Тома разозлилась:

— Гуляй отсюда, козёл!

А я добавила:

— И просим для прогулок подальше выбрать закоулок.

Этот недоумок:

— Чо?

А Тома:

— Через плечо! Грибоедова читать надо, а не только объявления на столбах!

Тут как раз Игорь с Андрюсом подошли, и Жорик убрался подальше под хохот всего коридора, нас куча народа слышала.

После школы опять возвращались целой толпой, но Алёша с нами не пошёл почему-то. Вовчик подарил мне целый букет листьев. Последние листья, скоро начнутся дожди, а за ними придёт снег…

Я напишу.

Мне необходимо поделиться с кем-то, это такое! Ужас! Кринж! Я в панике! В тупике! Не знаю, как мне быть, как жить дальше!!!

Дневник, ты мой единственный самый верный друг! Тома — моя ЛП, но даже ей я не в силах рассказать об этом… позоре! Нет! Она никогда не поймёт. И никто из ребят тоже. Чтобы я — их чистый Ангел, вляпалась в подобную жуть, грязнее не бывает…

Мне так противно… и так жалко себя… жила себе спокойно и ничего не замечала… столько лет… Ну, знала, что отчим кринж, жлоб и грубиян. Вон, даже руку поднял на маму. Но чтобы ТАКОЕ! И в голову никогда не приходило! Мне и сейчас всё случившееся кажется сном… Плохим, ужасным, гадким сном! Вот сейчас проснусь, а ничего этого не было…

А может я чего-то не так поняла? Глупые надежды… И всё же, мне кажется, если я всё запишу, то, возможно, пойму что-то. Ведь мне надо что-то решить… как я теперь буду жить дальше???

КАК?!!!

Так зарыдала, что бедный Компик с перепугу стал мяукать и царапать меня. Мы с ним ещё поревели немного, потом мне пришлось его успокаивать, он бедненький аж спрятаться от меня попытался. Потом замурчал, лапками взял меня за лицо и стал целовать, милый, он один меня всегда поддерживает…

Ладно, успокойся, расскажи всё по-порядку.

Дома я поставила букет в вазу. Налила Компику молока в блюдечко, но, когда несла, он мне под ноги бросился, и я случайно облила его. Пришлось его в ванной мыть. Но он не любит купаться, вырвался, душ упал, окатил меня с головы до ног, да ещё шампунь пролился мне на волосы, в общем мне пришлось самой ванну принимать.

Я Компика вытираю полотенцем, пока ванна наливается, выговариваю ему:

— Что, отомстил, разбойник? Разбомбусик… усик… пусик…

Ты не удивляйся, что я всю эту ерунду записываю, тяну время… ох… невыносимо вспоминать, что дальше случилось.

Короче, лежу в ванне, свой телефон на полочку положила, слушаю музыку, глаза закрыла. Рано ещё было, часа три всего, олды раньше пяти вечера никогда не возвращаются. И вдруг ор — я чуть не утонула!

— Это что?!

Отчим моим телефоном трясёт, набычился. А я же голая, как завоплю:

— Иди отсюда!

— Нет, это ты иди сюда!

И за предплечья меня из ванны поднимает. Я же скукожилась, он легко вытащил. Я пищу:

— Пусти!

А он:

— Ты заслужила наказание!

Приволок в мою комнату и бросил на кровать. Я подушкой прикрылась.

— Мне одеться надо.

А он:

— Зачем? Так удобнее.

И ремень на брюках расстёгивает. Ну ничего себе, попала! За телефон он меня точно до крови излупит, тем более по голому телу, да ремнём с пряжкой. Как завизжу:

— Не бей меня!

Он даже остановился на минутку, вроде как удивился.

— Бей?

А потом засмеялся. Нехорошо так.

— Хочешь, чтобы я тебя простил?

У меня горло перехватило, только кивнуть смогла.

— Прощу, если будешь хорошей девочкой. Будешь?

Я как сумасшедшая киваю, неужели думаю, пронесёт? А он наклонился ко мне, перед самым моим носом ремень с пряжкой болтается, я как кролик на удава на это пыточное орудие смотрю, и вдруг слышу:

— Тогда поцелуй папочку.

Я на него вытаращилась — шутит?! В такой момент?! Спрашиваю:

— Ч-что???

Я, когда волнуюсь, иногда заикаться начинаю. А он как-то странно на меня смотрит:

— Не понимаешь? Ма-а-лень-ка-я…

Это у него такая манера ко мне обращаться, всегда растягивает гласные: до-о-ча, ма-а-лень-ка-я.

И… начинает шарить руками по ширинке, расстёгивает её! Но до меня всё равно не доходит. Да мне сроду в голову ТАКОЕ не могло прийти! Но его поведение всё же насторожило меня, я от него отползаю на кровати подальше, до самой стенки допятилась. А он уже штаны спускает. Тут у меня в голове что-то клубиться стало, шепчу в ужасе:

— Что ты… хочешь?

А он:

— Тебя!

И брюки стаскивает!

Меня словно кипятком ошпарило! И всё равно, что-то внутри меня осознанию правды сопротивлялось. Как будто это всё… не взаправду, понарошку, ведь не может ТАКОЕ случиться НА САМОМ ДЕЛЕ! ЭТО НЕПРАВИЛЬНО! ТАКОГО НИКОГДА НЕ ДОЛЖНО ПРОИСХОДИТЬ! И я ему об этом сообщила:

— Отцы не могут… Не должны!

И знаешь, Дневник, что он мне ответил?

— Ты же не считаешь меня отцом.

Это правда. Ну, наполовину. А наполовину всё же считала. Привыкла так думать с детства. И потом, он же взрослый дядька, а все взрослые считаются как бы отцами всем детям, потому что воспитывают, учат, это НОРМАЛЬНО!

К тому же я совершенно не ожидала от него ничего подобного и поэтому сильно растерялась. Но всё же попыталась достучаться до его разума:

— Тебя посадят!

Думала он испугается. Ничего подобного.

— Не докажешь. Сама провоцируешь меня. Ходишь полуголая, ляжками сверкаешь. Ты сама этого хочешь! Ведь хочешь, я знаю!

Как набросится, как вырвет из моих рук подушку! Схватил меня за бока и поднял над кроватью.

Меня ТАКОЙ УЖАС обуял!!! Вдруг, вижу, надо мной люстра, я вцепилась в неё, ноги согнула и пнула его со всей силы! То ли в шею, то ли в грудь ему попала, он отлетел назад и звезданулся головой об стол. Свалился на пол, барахтается как жук навозный, а я похватала одежду, какая под руку попалась и дёру.

В прихожей кое-как натянула трусы, свитер, влезла в джинсы, как вдруг отчим появляется из дверей мой комнаты и шасть ко мне! Я живо схватила ботинки и куртку, дверь отпираю, проклятый замок прокручивается. А он уже рядом! Кое-как открыла, а отчим мне проход загораживает. Я под его руки поднырнула и выскочила на площадку. Он дёрнулся за мной, дверь зацепил, она захлопнулась. Пока он с ней возился, я уже промчалась по лестнице на целый пролёт. А он же без штанов, думаю это его остановило. Но это я уже потом просекла, а тогда мне некогда было размышлять, я скакала по ступенькам как горная коза, перепрыгивала сразу через три, пять, не знаю, может и через целый пролёт, я летела по воздуху босиком не чуя ног.

Зато сейчас очень даже чувствую свои отбитые пятки. Ну ладно, доскажу, что дальше было. Короче, допрыгала я до нижней площадки, лихорадочно оделась и на улицу выбежала. А там! Ветрище! А у меня с волос течёт. Я бегом через двор к Томкиному дому. Подъезд заперт, домофон не отвечает и никого, как назло. Стою, трясусь. На моё счастье молодая мамаша коляску из дверей выкатила, я и юркнула внутрь. Бегу по лестнице вверх и только об одном думаю: хоть бы Тома дома оказалась.

Но на мои звонки никто не отозвался. Как быть? Словно во сне спустилась вниз, вышла на улицу. Ветер стал трепать мои мокрые волосы, я пожалела, что ушла. Но пришлось довольно долго дожидаться, пока смогла за какой-то тёткой просочиться в подъезд.

Пешком дотопала до восьмого этажа, ещё позвонила на всякий, хоть и знала, что никого, но вот так человек устроен, всегда надеется на чудо. Потопталась у двери и села на лестницу. Сижу, отдыхаю, такая усталость вдруг навалилась! А немного погодя поняла, что долго так не просижу — попа замёрзла. Встала, осмотрелась. Не на что присесть. Дай, думаю, на других этажах гляну.

Спускаюсь по лестнице медленно, вижу, коврик мягкий возле одной двери лежит, чистый вроде. Я его прихватила, дотащила до Томкиной квартиры. Села на него, голову на колени положила, почти сплю. Думать тогда ни о чём не могла. И к лучшему. А то бы с ума свихнулась.

Я сидела несколько часов, наверное, не знаю. Телефона у меня ведь не было. Потом встала, отнесла циновку на место и вышла на улицу. Волосы высохли. Я пошла к скверу. Гуляла, пинала опавшие листья. Они уже пожухли, стали некрасивые. А потом пошёл дождь.

Когда я подошла к дому, уже стемнело. Под фонарём блестела большая лужа, какой-то парень присел возле неё и бросал вскользь по её поверхности камешки. По луже растекалась золотистая рябь. Очень красиво. Я узнала Вовчика. И тут я увидела маму. Кинулась к ней.

Не знаю, почему в итоге всё так вышло. Наверное, я что-то не так сделала, сказала. Я лучше просто распишу наш диалог, ну так, как запомнила, а думать буду потом.

— Ты что, гуляла? Да у тебя губы посинели, скорее домой.

— Не пойду!

— Что?

— Мама, ну зачем ты за него замуж вышла! Без него нам лучше было! Он плохой! Мерзкий!

И после этих слов она ничего не заподозрила! Наверное, вспомнила о том, как я его сковородкой треснула. Он ведь тогда в открытую её бил. Подозреваю, что она всегда многое от него терпела, но при мне он раньше сдерживался.

— Твой отец сбежал почти сразу как ты родилась. Я растила тебя одна. А так хотелось нормальной семьи. И тебе отца.

— Давай уйдём от него! Прямо сейчас.

— И куда мы пойдём?

— Можно к бабушке.

— Ты что, бабушку не знаешь? Да ты её ворчания и двух дней не вытерпишь.

— Уж лучше её терпеть, чем… этого.

— Ох, я так устала от всего…

— Он… гадкий. Он ведёт себя… не как отец!

Но она опять НЕ ПОНЯЛА.

— Он и не обязан.

Как же до неё достучаться?

— Он тебя бьёт.

— В любой семье есть проблемы…

Но ведь не ТАКИЕ же!

— Мама, разведись с ним! Немедленно!

— Мало мне своих мучений, ещё и ты со своими подростковыми комплексами…

— Это не комплексы, он…

Но она не дала мне договорить, а ведь я уже почти РЕШИЛАСЬ!

— Ну что ты ко мне прицепилась? Это тебе дай, то. А обо мне ты подумала? Я как проклятая верчусь, на работе, по магазинам, дома! Думаешь мне легко? Ещё этой сволочи угождай…

— Мамочка, так ведь я об этом и говорю. Давай уйдём, лучше одной жить, чем…

— Одной? Спасибо. Я уже нажилась одна. А уж теперь… кому нужна немолодая женщина, да ещё с довеском? Всю жизнь кручусь, обихаживаю, угождаю. А счастье где?

— Мамочка, пожалуйста, давай уйдём! Я тебя умоляю!

Но она меня не слушала. Она плакала.

— На работе дёргают… Мама, твоя бабушка, душу прогрызает, всё не так… Дома… Куда деваться? Пожалела бы хоть ты меня. Вы меня в могилу загоните… За что это мне…

У неё тушь размазалась, чёрные ручейки зигзагами сбегали к подбородку и капали на шарф… губы кривились, она всхлипывала… как маленький ребёнок…

Тогда я поняла одну вещь — наши родители тоже… люди. ОНИ НЕ ВСЁ МОГУТ! Обычные слабые человечки… Они совсем не такие умные и сильные, как мы привыкли считать. И совершают ошибки, иногда даже глупости. Их надо прощать. И жалеть…

И я не смогла ей рассказать. Поплелась за ней домой. Надеялась, что при ней он не станет ЭТО ДЕЛАТЬ.

Когда мы раздевались, он вышел в коридор. Мама ему виновато:

— Задержали на работе.

У него глаза как у волка блеснули. Он догадался, что я не открылась маме. Я сразу прошмыгнула в свою комнату, но успела услышать его ядовито-насмешливое шипение мне вслед:

— Смолчала. Дура.

Я загородила дверь стулом. Понимаю, что глупо. Но так мне легче. В квартире на удивление тихо. Наверное, он тоже пока не знает, как ему себя вести. Надеюсь, он опомнится. Компик, милый, как хорошо, что у меня есть ты! Я прижимаю тебя к груди, ты мурлыкаешь и трогаешь моё лицо лапкой. Тебя забавляют текущие по нему слёзы. А я… вспоминаю как мама кричала:

— Это ты во всём виновата!

И отчим твердил, что я. Провоцирую его. Я ведь никогда не обращала на него внимания, ходила дома в чём придётся, в шортиках, одной футболке. А он оказывается считал… Гад! Он не должен был так думать! Он же Отец!

Нет. С этого дня Он мне точно не отец. Я его… ненавижу!

Глава 16. Библиотека

26 октября.

Мне так плохо! Похоже я заболела. И как назло сегодня пришлось писать контрошу по матике. Не знаю, как вытерпела, голова раскалывалась… Да ещё девчонки как обычно приставали, требовали им решение передать. Я пыталась отнекаться, но они и слушать не желали. Что-то там накарябала…

Тома меня жалела, предлагала отпроситься домой, в другое время я так бы и сделала, но… Вдруг он опять меня дома поджидает? Нет уж. Бабушка говорит: бережёного Бог бережёт. Иногда поневоле с ней согласишься.

После уроков я попыталась напроситься в гости к Томе, но она сказала, что к ним приехали родственники и теперь ей предстоит их развлекать, поэтому она не может побыть со мной. А я готова была предложить ей хоть в кино сходить или ещё куда… Но она посмотрела на меня и произнесла:

— Ты бы лучше домой сразу шла, вид у тебя…