Бесплатный фрагмент - Евротётки

1

Летом 2042 года, спустя два месяца после увольнения из армии, мне предложили присоединится к службе безопасности Европарламента. В условиях нестабильности, вызванной арабскими беспорядками, всколыхнувшими страны Западной Европы, многие комиссии тайно проводили свои заседания на территориях восточных стран. Сразу же мне была доверена должность заместителя командира одного из подразделений, расположенных в Варшаве. Мой первый день в новом звании навсегда остался в памяти. Едва я успел познакомиться с командиром, как он сразу же повел меня на второй этаж и открыл одну из дверей, ведущих в небольшое помещение.

— Прошу, — элегантно, пропуская меня вперёд, произнёс Энтони. В лицо сразу же ударил запах разнообразных духов и дезодорантов, и я с легким недовольством поморщился.

— Мы вас уже заждались, Энтони, — раздался женский голос. — Нехорошо, когда пятнадцать женщин должны вас ждать. Я вижу, у вас новый помощник. Альберт, похоже, не выдержал суровых испытаний женского коллектива.

— Перестаньте ерничать, госпожа Ленка. Вы прекрасно знаете, что Альберта перевели в другое подразделение. Это действительно мой новый заместитель. Знакомьтесь, Вальтер.

— Какой накачанный мужчина, — пронёсся шёпот по комнате. Пятнадцать женщин разного возраста и национальности с интересом уставились на меня. Все они являлись членами комиссии по правам женщин Европарламента.

— Я вижу, все собрались. Можем начинать, — произнёс Энтони. — Дело серьёзное и важное. Слушайте меня внимательно: на кону ваше безопасное пребывание в этой стране.

Женщины не сильно слушали наставления Энтони, видимо, в течение последнего времени он практически говорил одно и то же, а вот меня они рассматривали с нескрываемым любопытством. Несмотря на свой возраст, я действительно обладал атлетической внешностью, но такой живой интерес меня немного смущал, и я постоянно отводил взгляд в сторону, не находя смелости встретиться со взглядами представительниц прекрасного пола.

— Не отвлекайтесь, пожалуйста, — заметил это Энтони. — У вас будет время познакомиться с Вальтером, который будет незримо рядом с вами. Я понимаю, что надоел вам своими нравоучениями и инструкциями, но избегать моих указаний, значит подвергать себя опасности. Все вы осведомлены о судьбе комиссии по вопросам здравоохранения. Мы живём в неспокойное время, когда арабские экстремисты хотят погрузить Европу в хаос, и правительства многих стран уже не в состоянии сдерживать их воинственный пыл. Польша — одна из немногих оазисов спокойствия, поэтому мы здесь. Но следовать установленным правилам необходимо, и я сейчас вам их повторю.

— Может, не стоит, — раздался изящный мелодичный голос с переднего ряда. — Давайте лучше потратим это время на шопинг.

Энтони метнул ненавистный взгляд в сторону обладательницы чарующего голоса.

— Госпожа Лея, это касается вас больше остальных, — заметил он. — Напомню, именно из-за вас нам пришлось спешно покидать Бухарест и перебираться сюда. Вы приехали сюда работать, а не развлекаться. Если вы и дальше будете вести себя подобным образом, то мне придётся сообщить о вашем поведении во внутреннюю комиссию Европарламента.

— Я свободная женщина свободной страны, — возразила Лея. — Все ваши меры предосторожности излишни. На улице мы ничем не отличаемся от местных женщин.

— Вот в этом и заключается ваша самая большая ошибка, — недовольство Энтони постепенно нарастало. — Вы не владеете их языком и на сто процентов выглядите как иностранки. Заинтересованному человеку не составит труда выяснить, откуда вы прибыли и с какой целью. Позвольте напомнить, что в Польше сейчас насчитывается более миллиона арабских беженцев, которые не стремятся помочь полякам строить свою страну, их цель — создать здесь собственное исламское государство. Они не интегрируются в местное сообщество, игнорируют их традиции и культуру, и вы представляете собой уязвимую мишень для их непомерных аппетитов. За последний год было зафиксировано более сотни нападений на дипломатов, бизнесменов и политиков. Я не хочу, чтобы вы стали следующей жертвой бесноватых экстремистов. Ваша депутатская неприкосновенность для них ничего не значит, они могут вас изнасиловать, убить или потребовать выкуп.

— Можно мне сказать пару слов? — спросил я, решив хоть как-то разрядить неловкую ситуацию.

— Да, конечно, — подмигнул Энтони с лёгкой улыбкой. — Скоро я попрошу перевод в другое подразделение, и ты займёшь моё место. Работать с женщинами, особенно с теми, кто добился успеха в жизни, — настоящее испытание.

— Вот только не надо жаловаться, — раздался голос Ленки. — Вам нравится наша компания.

Энтони не успел возразить. Я внимательно посмотрел на Лею, которая являлась самым молодым депутатом Европарламента, и твёрдым голосом произнёс:

— Игнорирование правил безопасности может иметь трагические последствия. Вы верите, что находитесь в безопасности, но на самом деле вы очень уязвимы, а учитывая ваш молодой возраст, вам нужно быть в десятки раз осторожнее. Я служил в горячих точках на Ближнем Востоке, в Азии и Африке и знаю, что может произойти с такими как вы. Эти люди не ценят человеческую жизнь и достоинство. Они видят в вас животных, которых, по их мнению, нужно безнаказанно уничтожать. В их глазах лишь истинный мусульманин достоин жизни на этой земле, а все неверные должны быть истреблены, и не важно, каким способом это произойдёт. Десятилетиями они впитывали пропаганду о том, что европейцы — второсортные люди, не достойные существования. Десятилетиями они завидуют благосостоянию тех, кто сумел создать цивилизованное, культурное и высокотехнологичное общество, в то время как сами продолжают искать причины своего ущемлённого положения не в своих недостатках, а в развитых странах.

— Браво, браво, Вальтер, — сказал Энтони, дружески похлопав меня по плечу. — Именно это я и пытаюсь донести до нашего коллектива. Казалось бы, здесь собрались серьёзные женщины, но они упорно отказываются прислушаться к голосу разума.

— Мы прекрасно понимаем, что происходит, — раздался ещё один женский голос. — Не стоит считать нас невеждами. Просто все эти бесконечные инструкции и правила порядком надоели.

— Вот так всё время, — вздохнул Энтони, обречённо посмотрев на меня. — Хочешь ещё что-то сказать?

— Нет.

Я наконец-то вздохнул с облегчением: женщины перестали на меня пялиться.

— Тогда продолжим, — обратился Энтони к присутствующим. — Наша гостиница называется «Сократес».

— В курсе уже, — прозвучал ироничный возглас из зала.

— Не перебивайте меня, пожалуйста. Гостиница старая, небольшая и скромная, без развлечений. Сразу скажу — здесь нет ни бассейна, ни спа. Отсутствуют рестораны и магазины. Есть лишь столовая, где по предварительной договорённости вас будут кормить трижды в день. На время вашего пребывания других посетителей не будет, вся гостиница в вашем распоряжении. Заседания будете проводить здесь, в конференц-зале, места достаточно. Номера соответствуют трёхзвёздочному статусу. Извините, но приходится довольствоваться тем, что есть. Эта гостиница выбрана по строгим критериям среди десятков аналогичных. Прежде всего важна безопасность и возможность быстрой эвакуации. Как вы могли заметить, она расположена в тихом и неприметном месте. Все подъезды к ней хорошо просматриваются, а персонал тщательно проверен. Запомните адрес: Смычкова, 9. Гостиница принадлежит Варшавскому университету. Теперь о самом главном: вы — активистки международного феминистского движения и прибыли на ежегодный семинар. Каждой будет вручён конверт с биографией, пожалуйста, выучите её. Контакты с внешним миром ограничены. Обязательно организуем экскурсию по городу, посетим какой-нибудь театр. Покидать гостиницу без разрешения нельзя, особенно в одиночку и в тёмное время. Раз в неделю будет организовано посещение торгового центра.

— И надолго мы здесь? — Энтони снова перебили.

— Эти вопросы не ко мне. Постарайтесь ограничить общение в открытом доступе в интернете и не имейте при себе документы и предметы, с помощью которых вас можно идентифицировать.

— Хочется скорее вернуться домой, — снова прозвучал тот же голос. На этот раз Энтони безошибочно определил, кому он принадлежит.

— Госпожа Элен, я также заинтересован в вашем скорейшем возвращении к родным и близким. Но это зависит не от меня. Как только станет известно о выполнении запланированной работы, вас немедленно отпустят по домам.

— В общем, девочки, мы застряли здесь как минимум на месяц, — произнесла Элен разочарованно. — В номерах есть ванная?

— Да, вам будут предоставлены номера с ванной. Стирать бельё можно будет в прачечной. Кроме этого, на ресепшене можно будет взять электрический чайник, утюг и пылесос, хотя все номера ежедневно будут обслуживаться.

— А вы уже успели оснастить номера видеонаблюдением? — снова нарушила тишину обладательница нежного голоса, напоминая о своём присутствии.

— Откуда у вас такие сведения, госпожа Лея? — задал встречный вопрос Энтони, нисколько не смутившись. — Мы не намерены вторгаться в ваше личное пространство. Да, в гостинице имеется видеонаблюдение, но камеры установлены только в холле, коридорах и столовой, а также у входа в здание. Вы можете сами убедиться в этом.

— При современных технологиях найти скрытую камеру практически невозможно, — с недоверием заявила Лея. — В Бухаресте вы довольно быстро вычислили моё местоположение.

— Вы прекрасно знаете, что ваш чип имеет встроенный навигатор. В конце концов, вы сами согласились на его ношение. Это сделано исключительно для вашей безопасности, никто не собирается вас контролировать или следить за вами. Как только вы вернётесь домой, чип будет деактивирован.

— А какая ещё информация о нас хранится в этом чипе? — Лея никак не могла успокоиться, продолжая неприятный для Энтони диалог.

— Только ваша группа крови, и я вам уже сто раз об этом говорил. Почему же такое недоверие? Можете посетить сайт производителя этих чипов и наглядно убедиться в моей правоте. Есть ещё вопросы?

Секундное молчание Энтони расценил как отрицательный ответ на свой вопрос, поэтому быстро продолжил далее:

— Служба охраны размещена на первом этаже, мой номер — 103. Если заметите что-то подозрительное, немедленно сообщите. А сейчас спускайтесь к ресепшену и получите ключи от своих номеров, через полчаса вам принесут конверты с вашей биографией. Обязательно ознакомьтесь с ней до вечера. Завтрак с семи до восьми утра, обед с часу до двух, ужин после семи. Отдыхайте и набирайтесь сил, завтра у вас первый рабочий день на новом месте.

Энтони жестом указал, что мы можем покинуть помещение. Спускаясь по лестнице, он спросил: «Как тебе этот коллектив?» — и снова дружески похлопал меня по плечу. Его фамильярность вызывала у меня дискомфорт, я едва был знаком с этим человеком.

— Довольно интересная работа, — заметил я. — В любой комиссии обязательно должен быть председатель. Кто же главный среди них?

— Ленка.

— Это та высокая женщина, телосложением напоминающая мужчину?

— Она самая.

— Я хотел бы познакомиться с ними поближе. Можно ли как-то сегодня провести индивидуальную беседу с каждой?

— Зачем, — удивился мой собеседник. — Всё-таки тебе полезнее будет узнать своих подчинённых. Женщин лучше оставить пока в покое. У них сейчас непростой период: они рвутся к своим родным, так как давно их не видели, но пока застряли здесь неизвестно на какой срок. Ознакомить тебя с их личными делами — не проблема. Там есть всё, что может тебя заинтересовать.

— Хорошо, — согласился я, весьма удивлённый, что у начальника охраны есть доступ к личным делам некоторых депутатов Европарламента. «Наверняка, и моё личное дело есть у него. Интересно, что там написано?» — подумал я.

— Вот и отлично. Подразделение уже собрано и ждёт знакомства с тобой.

— И сколько в подразделении человек?

— Кроме нас ещё восемь. Все они молодые, амбициозные, прошедшие службу в армии и специальный курс подготовки, исполнительные и покладистые.

В одном из номеров нас действительно ожидали восемь человек. При нашем появлении они встали и приняли стойку «Смирно».

— Это мой новый заместитель, — представил меня Энтони. — Вальтер прошёл серьёзную армейскую подготовку и побывал в нескольких горячих точках. При моём отсутствии вы выполняете все его приказы. А теперь представьтесь.

— Габриель, Даниил, Райан, Мартин, Бенджамин, — раздалось с разных сторон.

Я едва мог запомнить эти имена и тех, кому они принадлежали, но один молодой человек сразу же привлёк моё внимание. По сравнению с остальными он был невысокого роста и выглядел намного моложе остальных. Если бы я увидел его на улице, то, вероятно, подумал бы, что передо мной старшеклассник. Я с нетерпением ждал момента, когда он представится.

— Майкл, — произнёс он, и наконец-то моё терпение было вознаграждено.

— Как я уже сказал, все они прошли специальную подготовку и владеют различным стрелковым оружием и навыками рукопашного боя.

Энтони внимательно посмотрел на меня, видимо, ожидая каких-то вопросов, но меня совершенно не интересовали мои подчинённые, за исключением одного, но я не стал акцентировать внимание на своём любопытстве. Энтони с первых минут общения не вызывал ни симпатии, ни доверия. В армии было проще: там либо враг, либо твой товарищ по оружию, хотя и там всё было не так однозначно.

— Если у тебя нет вопросов, — произнёс Энтони, вновь похлопав меня по плечу. — Тогда пройдём в мой номер.

Я кипел от негодования. Такое панибратство было неуместным, ведь я всё же находился в его подчинении, а он словно пытался стать мне другом.

— Пойдём, — согласился я, сцепив зубы, чтобы не нагрубить в присутствии подразделения. — И вообще, мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

— Прошу, — сказал Энтони, пропуская меня вперёд в свой номер. — Я уже успел немного намусорить, не умею следить за чистотой и порядком.

Действительно, вещи хозяина номера были разбросаны по углам комнаты. На столе стояла недопитая банка пива и остатки несъеденного бутерброда.

— Ты можешь присесть прямо на кровать, — махнул рукой Энтони. — Я вижу, у тебя накопилось много вопросов. На все постараюсь ответить. Может, по баночке пива? — предложил он.

— Так вроде как на работе находимся, — заметил я с сомнением. Хотя было бы удивительно, если бы Энтони не предложил мне что-нибудь выпить.

— Сегодня можно, — вновь махнул рукой Энтони. — Ещё никто не пронюхал, что мы здесь. Работы у нас будет много, но только завтра. А сейчас всё спокойно: мои ребята заняли место за монитором и отслеживают любое подозрительное поведение как в самой гостинице, так и за её пределами. Волноваться не стоит.

— Ладно, — согласился я. — Давай выпьем. Хотя, как ты мог заметить, я — непьющий человек.

— Вот это уже совсем другой разговор, — обрадовался он и тут же достал из холодильника две баночки пива. Пока мой собеседник открывал и закрывал дверцы, я заметил: помимо банок с пивом, в холодильнике больше ничего не было.

«Он что, пивной алкоголик?» — подумал я, обеспокоенный тем, как наладить с ним нормальные отношения. Меня всегда раздражали люди, любящие выпивку. Я же однажды попробовал алкоголь в юности. Не скажу, что выпил много, но момент, когда мне стало плохо, запомнился навсегда. С восьмилетнего возраста я посвятил себя спорту, никогда не курил и считал, что физическая активность — это достаточный допинг для радости в жизни.

— Я сразу понял, что ты не употребляешь ничего, что могло бы навредить твоему здоровью и спортивному образу жизни. Я так не смог. Крепкие спиртные напитки я не пью, но иногда позволяю себе пиво.

— Ты играешь в шахматы? — неожиданно спросил он.

— Честно говоря, я играл в них всего несколько раз, и то в юности. Но попробовать можно.

Не успел я договорить, как Энтони, словно по мановению волшебной палочки, выудил шахматную доску и, не обращая внимания на меня, стал расставлять фигуры.

— Тогда я легко выиграю у тебя, — улыбнулся он. — Играю довольно часто и считаю себя неплохим игроком. Вот только достойных соперников с каждым годом становится всё меньше. Раньше эта игра была популярна, а сейчас современная молодёжь едва знает её правила. Спросишь на досуге у наших подчинённых, умеют ли они играть в шахматы?

— Обязательно спрошу, — ответил я, пытаясь вспомнить начальное расположение фигур на доске, ведь последний раз играл в эту игру лет тридцать назад.

— Ферзь стоит на клетке того цвета, какого он сам, — поправил меня Энтони.

— Боюсь, что наша партия закончится довольно быстро, — стыдливо заметил я.

Энтони сделал первый ход, и партия началась.

— Скажи, а что случилось в Бухаресте? — сразу же задал я вопрос.

— Да так, ничего особенного, — ответил Энтони, удивленный, что мой первый вопрос оказался именно этим. — Обнаружили, что Лея вечером куда-то исчезла. Благодаря чипу её быстро нашли. Она находилась возле ночного клуба практически в бессознательном состоянии. Хорошо, что мы успели вовремя. Женщине подсыпали какой-то наркотик, видимо, намеревались похитить.

— Ничего себе, — произнёс я заинтересованно. — Естественно, потенциальных похитителей не нашли?

— Пока мы прибыли на место, там уже была местная полиция. Они рассказали нам, что это не единичный случай в их стране. Обычно это делается, чтобы женщин изнасиловать. Но я уверен, что преступники знали, кто она, и ни о каком изнасиловании не могло быть и речи.

— И что было дальше?

— Через дипломатические каналы удалось уговорить местную полицию не поднимать лишнего шума и не заводить уголовное дело. Как будто ничего и не было. У нас уже тогда был запасной вариант с Варшавой, поэтому решили лишний раз не рисковать и перебраться сюда.

— Ты хочешь сказать, что за Леей следили и выбрали момент для её похищения?

— Именно так. Поэтому здесь, в Варшаве, нам нужно проявлять предельную осторожность. В Бухаресте у женщин было больше свободы, и мы думали, что им ничего не угрожает.

— Возможно, ничего экстраординарного и не произошло, — возразил я. — Обычная бытовая история. Кто-то встретил её в баре и решил заняться с ней сексом.

— Ты же видел её, — резко ответил Энтони. — Кто мог позариться на такую дурнушку?

— Согласен, внешность у неё не самая привлекательная. Но мужчины бывают разные, некоторым всё равно, кого соблазнить.

— Вообще-то Лея очень умная, и я не могу понять, как она могла совершить такой глупый поступок. Кстати, её мать тоже депутат Европарламента и председатель комиссии по экологии. Поэтому я всё-таки считаю, что её хотели похитить.

— Ты мне обещал показать их личные дела?

— Да, конечно, — Энтони оторвался от игры и достал маленькую карту памяти.

— Держи, дарю, — заявил он с пафосом. — У меня есть ещё несколько копий. Там, кстати, личные дела не только женщин, но и наших подчинённых. Тебе стоит внимательнее с ними ознакомиться.

— Моё личное дело тоже там?

— Конечно, и твоё, и моё. Иногда любопытно почитать о себе.

Партия была в самом разгаре. В юности я вычитал об одном гамбите. Утверждалось, что такое начало гарантирует победу, независимо от ходов соперника. Вспомнив о нём, я решился применить его на практике. Энтони, похоже, не знал о моём намерении, иначе немедленно разоблачил бы мои планы. К середине партии я должен был сделать один секретный ход, заманивая ферзя противника в ловушку. Вот только когда именно применить этот ход, я не помнил. Положив карту памяти в карман, я решительно высказал своё мнение:

— А тебе не кажется, что излишняя предосторожность может сыграть злую шутку? Довольно подозрительно, что женщинам запрещено покидать пределы гостиницы. Они ведь прибыли на конференцию, а значит, никаких ограничений на передвижение у них быть не должно.

— Ты прав, но сначала давай оценим обстановку, а потом решим, как действовать.

— Да и факт, что в гостинице не будет других посетителей… Понимаю, так проще контролировать ситуацию, но это может вызвать ненужные подозрения о том, кто здесь остановился.

— Согласен, но давай подождём пару дней, посмотрим, не будет ли что-то происходить необычное. Я тоже не в восторге от этих жёстких правил, но не я их устанавливаю.

— И сколько же лет ты служишь в этом подразделении? — спросил я, наконец поняв, что настало время для секретного хода.

— Чёрт возьми! — воскликнул Энтони. — А ты говорил, что не умеешь играть в шахматы. Похоже, мой ферзь попал в ловушку.

— Ты уклоняешься от моего вопроса.

— Не уклоняюсь, просто ты загнал меня в угол. Я фактически стою у истоков формирования этого подразделения. Как только в Брюсселе начались беспорядки и погромы, тут же начали набирать команды для защиты депутатов от безумствующих арабов. Я был в числе первых, а через два года занял пост командира одного из подразделений.

— Получается, восемь лет, — резюмировал я.

— Да, да, восемь лет. Пожалуйста, не отвлекай меня, — попросил Энтони, отчаянно пытаясь спасти своего ферзя от неминуемой гибели.

Я с интересом наблюдал за действиями своего оппонента. Мой ход действительно поставил его в затруднительное положение, и всего через пару минут Энтони сдался, жертвуя ферзём. Теперь я мог продолжить свою игру, обладая безусловным преимуществом.

— Знаешь, мне не нравится, когда ты дружелюбно хлопаешь меня по плечу. Мы ведь не друзья, ты едва меня знаешь, — заявил я. — Я чувствую себя неуютно. Как-никак, ты мой начальник. Может, в будущем мы станем неразлучными друзьями, но сейчас я ещё не освоился на новом месте работы, и поэтому дай мне время вписаться в рабочий ритм.

Энтони был занят ситуацией на шахматной доске, поэтому моё замечание воспринял довольно спокойно.

— Хорошо. Я постараюсь не доставлять тебе особых неудобств. В конце концов, мы всё-таки коллеги и обязаны выполнять общее дело, служба превыше всего.

Я был рад, что Энтони понял меня, но по его выражению лица и тембру голоса догадался, что мои слова немного задели его.

Теперь Энтони тратил на обдумывание своих ходов гораздо больше времени, чем в начале партии. Своей игрой я поставил его в неловкое положение: проигрывать новичку явно было не в его характере, и я невольно затронул его самолюбие.

— А что же произошло с комиссией по здравоохранению? — спросил я, делая ход, который ещё больше приближал меня к победе.

— Ты разве не следишь за новостями? — удивился Энтони. — Год назад об этом все говорили. Они стали жертвами теракта. В здании, где они заседали, была подложена бомба. По счастливой случайности погиб только один человек, но было много раненых, среди которых не только члены комиссии, но и совершенно посторонние лица.

— И где это произошло?

— В Вильнюсе. В Литве до того времени было достаточно спокойно, но экстремисты добрались и туда. После этого инцидента были пересмотрены некоторые инструкции и добавлены новые. Теперь в зданиях, где работают депутаты, посторонних лиц быть не должно.

— Кажется, я проиграл, — с сожалением произнёс он. — А ты где служил?

— Разве ты не ознакомился с моим делом? — удивился я.

— У меня не было на это времени, — отмахнулся Энтони. — Я предпочитаю узнавать человека из личных бесед.

— Начинал контрактную службу в Сирии в 2015 году, когда там ещё зверствовал Асад. Я пробыл в Сирии несколько лет и получил лёгкое ранение. Затем меня перевели в миротворческий контингент ООН, где я служил на границе Ливана и Израиля. А после этого была Африка: Конго, Мали, Чад. Затем снова Азия: Тайвань, Йемен, Южная Корея.

— Да, серьёзный послужной список, — заметил Энтони. — Полмира объездил. Конечно, лучше путешествовать с туристической целью, чем воевать.

— В армии приказы не обсуждаются, — сказал я. — Куда пошлют, туда и еду. Тебе шах.

Моя ладья ловко перекрыла все пути отступления чужому королю. Фактически ему остался лишь один ход. Следующий ход должен был стать матом. Это просчитал и Энтони. Он положил своего короля на шахматную доску, что означало поражение.

— Как же я мог тебе проиграть? — сокрушённо произнёс он. — Судя по всему, ты умеешь играть в шахматы. Где я допустил роковую ошибку? Я хочу отыграться. Давай сыграем ещё одну партию.

— Ладно, но только одну. Я немного устал, и до вечера у меня масса работы.

Фигуры вновь заняли свои места, но у меня не было желания играть всерьёз, поэтому я, не задумываясь, стал переставлять их.

— Насколько я знаю, — снова начал я разговор, — в каждом подразделении обязанности распределены согласно служебным должностям.

— Ты хочешь знать, кто за что отвечает? — уточнил Энтони.

— Да.

— В личном деле каждого указано, чем он должен заниматься и в каких областях силён. Но я тебе могу сказать, что компьютерами и системами безопасности занимается Даниил, информационным обеспечением — Мартин. Майкл — психолог.

— Психолог, — удивился я. — Зачем нужен психолог в таких подразделениях?

— Мы все находимся в стрессовых ситуациях. Психолог в первую очередь нужен депутатам, беседуя с ними, он стремится окружить их атмосферой комфорта. Женщины порой по несколько месяцев не общаются со своими близкими, впадая в депрессию и подавленное настроение. Кстати, и я иногда обращаюсь к нему. Он хороший специалист, глубоко понимающий загадки и тонкости человеческой души. Не помешало бы и тебе обратиться к нему. Уверен, что в недрах твоего сознания таится посттравматический синдром. Ты ведь взглянул смерти в лицо. Неужели тебя не терзают воспоминания о том, как гибли твои товарищи и как враги умирали от твоих пуль?

— У меня ничего подобного нет, — возразил я.

— Но ты же убивал и каждый день балансировал на грани жизни и смерти. Каждый, кто прошёл через ад войны, несёт в себе бремя посттравматического расстройства.

— Это всего лишь штампы. Мы все прошли строгий отбор и многофункциональную подготовку. Когда каждый день видишь смерть, она перестаёт пугать. Ты перестаёшь её бояться. Золотое правило гласит: никаких близких отношений, ни привязанности, ни дружбы. Когда теряешь товарища, сердце наполняется сожалением, и мысль о том, что можешь стать следующим в этом мрачном списке, не покидает тебя. Убивая врага, испытываешь эйфорию, что ты опередил его, лишив жизни прежде, чем он успел это сделать с тобой.

— Мне трудно в это поверить, — произнёс Энтони, ставя мне шах.

Я не контролировал ситуацию на шахматной доске, следовал своим ходам совершенно автоматически, не задумываясь. Партия казалась бесконечной, и я жаждал её скорейшего завершения. Майкл, который заинтересовал меня при первой встрече, был мне интересен в первую очередь как специалист, знающий многое об Энтони и других. Мне нужна была информация, и теперь я мог смело обратиться к нему за помощью.

— Хорошо, что ты не прошёл через все эти круги ада, которые пережил я.

— Если тебя не мучают воспоминания, расскажи подробнее, где было тяжелее всего? — попросил Энтони.

Мы оба отвлеклись от шахматной доски. Исход партии уже был предопределён: я должен был проиграть, чтобы Энтони не чувствовал себя ущемлённым.

— Проще было на границе Ливана с Израилем. Мы не вступали в конфликты, не вмешивались, нашей жизни никто не угрожал. Увы, там я пробыл совсем недолго. После Ливано- израильской войны наше подразделение расформировали и направили в другие горячие точки. Похожая ситуация была в Тайване, где мы пытались предотвратить крупномасштабную войну с Китаем. В Сирии ужас царил кругом, интенсивность военных действий была запредельной. Ты не представляешь, сколько жизней унесла эта война. В Африке тоже было несладко, ведь там мы не имели ясного представления о противнике, фактически велась гражданская война, власть менялась каждый год, а весь регион щедро накачивался оружием. В Мали мы не раз попадали в засады, было тяжело отличить врага от союзника и откуда ждать очередного удара. Год военных действий в Йемене тоже стал испытанием: вражеское подполье в лице террористов из «Ансар Аллах» (прим. здесь и далее: организация, запрещённая во многих странах Европы и РФ) скрывалось среди мирных жителей, одновременно нападая на нас в тёмное время суток. Именно там я потерял многих товарищей и получил второе ранение, проведя почти год в военном госпитале в Израиле. А затем началась Корейская война, полная неоднозначности, где интенсивные бои чередовались с долгими гуманитарными паузами, а постоянные артиллерийские обстрелы уносили жизни гражданских. Не понимаю, как можно было промыть мозги людям, чтобы фактически один и тот же народ воевал друг с другом.

Энтони внимательно изучил положение на шахматной доске, затем решительно передвинул своего ферзя на свободную клетку:

— Тебе мат, — произнёс он, не скрывая радости. — Ты меня заинтриговал, у нас ещё будет время для более подробного разговора.

— Хотел спросить ещё кое-что, — я на мгновение прервался от складывания фигур в коробку. — Женщинам не разрешено выходить из здания гостиницы, а как насчёт нас?

— В принципе, это правило действует для всех. Однако мы не являемся мишенью для террористов, поэтому краткие визиты в город небольшими группами вполне допустимы. Главное, без документов и оружия. Почему ты об этом спрашиваешь?

— У меня каждый вечер пробежка на несколько километров. Не хочу терять форму.

— Ты понимаешь, что тебе придётся бегать с кем-то. В одиночку — нельзя. Я выясню, кто из ребят согласится составить тебе компанию. Но прошу, не покидай гостиницу в одиночку. А в остальном — бегай на здоровье. Если увидишь что-то подозрительное, немедленно дай знать. Мне тоже хочется, чтобы всё прошло гладко, и я, получив отпуск, навестил родителей.

— Твои родители всё ещё живы? — удивился я. Ведь Энтони был всего на несколько лет младше меня.

— Да, они живут в Милане, в доме престарелых. Сладкая парочка в следующем году отметит полвека совместной жизни.

— А братья-сёстры? — спросил я.

— Ты любопытен, — отмахнулся Энтони. Почитай моё личное дело, и всё узнаешь. Могу сразу сказать, что семьи у меня нет. Я разведён, жена и сын живут в Швейцарии. Отправил их туда, как только начались арабские беспорядки. Там всё же спокойнее. Но моя жена сразу стала изменять. Я её понимаю, меня по нескольку месяцев не было дома. Ты ведь тоже на данный момент холост?

— Уже давно. К счастью, мы не успели завести детей. Как только я подписал контракт, моя жена не захотела каждый день ждать, когда в её двери постучат и вручат похоронное извещение. Я её простил. Военный человек должен быть свободен, иначе семья будет мешать выполнять гражданский долг перед родиной.

— Только не надо этого пафоса! — возразил Энтони. — Пока государство тебя использует, ты уважаемый человек. Как только станешь не нужен, оно забудет о тебе. Тем более, ты сам не знаешь, за что воевал.

— Ты прав, — вздохнул я, отметив про себя, что Энтони далеко не глупый человек. — Извини, но мне пора. Действительно, у нас будет много времени для бесед.

— Твой номер 105, — крикнул мне вдогонку Энтони. — Ключ в дверях. Располагайся, встретимся на ужине.

2

Зайдя в номер, я немедленно решился на освежающий душ. Тёплая вода привела в порядок мои мысли, и я, раскинувшись на кровати, погрузился в размышления. Первый день работы мне понравился, хотя не обошлось и без неприятных моментов. Энтони вызывал у меня настороженность. Я чувствовал, что за маской добродушия скрывается совсем другой человек. Меня на данный момент интересовали три человека: Энтони, Майкл и Лея. Разумеется, мне хотелось поговорить со всеми, но я надеялся, что такая возможность представится со временем. Недолго думая, я вставил карту памяти в телефон и погрузился в изучение личных дел. Первым объектом был Энтони. Его личное дело оказалось скучным. Он родом из Италии и на три года младше меня. Работал в разных охранных структурах и даже был инкассатором. Характеристики с прежних мест работы были написаны словно под копирку: вежливый, учтивый, доброжелательный. Затем я открыл дело Майкла. Этот человек оставался для меня полной загадкой. 28 летний Майкл родился в Англии и получил степень магистра в университете Бата по специальности «Общая психология и психоаналитика». Это было его первое место работы. Я чувствовал, что за сухими строками анкеты скрывалась незаурядная личность, которая продолжала оставаться таинственной. Следующее личное дело, которое я открыл, принадлежало Лее. Она действительно была дочерью депутата Европарламента, которая всю жизнь занималась политикой и обладала двумя высшими образованиями. Лея родом из Греции, что выдавало её вытянутый греческий нос, тёмные волнистые волосы и смуглый цвет кожи. Она являлась самым молодым депутатом Европарламента с момента его основания, и совсем недавно ей исполнилось 30 лет. Судя по всему, она не была замужем.

— Вот и всё, — разочарованно произнес я. Желания просматривать другие личные дела у меня не было. Я повернулся на бок и задремал.

Проснулся я с ощущением того, что в комнате присутствует кто-то ещё. Повернувшись, я чуть не подпрыгнул от неожиданности. За столом сидел Майкл, погружённый в экран своего телефона, не замечая меня.

— Что ты здесь делаешь? — повысил я голос, обеспокоенный неожиданной встречей.

Майкл слегка растерялся и с дрожью в голосе пробормотал:

— Извините, дверь была открыта. Меня послал Энтони, чтобы поговорить с вами.

— Ты понимаешь, что сейчас вторгся в моё личное пространство? — процедил я сквозь зубы, теряя самообладание. — Для чего Энтони послал тебя?

— Просто хотел, чтобы я с вами поговорил.

— Поговорил как специалист или просто так?

— Я не знаю, он ничего не сказал. Просто послал меня сюда.

— Ещё не хватало, чтобы вы шпионили за мной? — воскликнул я, вскочив с кровати.

— Не сердитесь на меня за такое внезапное вторжение. Мне всё-таки следовало подождать за дверью или прийти в другое время.

— Вот-вот. Странно, что я забыл закрыть дверь. Не могу представить, если на месте тебя мог бы оказаться человек со злыми намерениями.

— У меня не было никаких злых намерений, — начал оправдываться Майкл. — Прошу прощения за этот случай. Если вы не желаете меня видеть, я уйду.

— Нет, раз уж ты пришёл, давай поговорим, — я взял стул и сел рядом с психологом.

Майкл выглядел растерянным. Я впервые встречался с психологом и не знал, как себя вести. Энтони не просто так прислал его. Ему, как и мне, нужна была информация, и Майкл мог её выведать. Но в тоже время он мог рассказать мне об Энтони гораздо больше, чем банальные факты из его личного дела.

— Хотите, я послушаю о том, что вас беспокоит? — предложил Майкл. — В мои обязанности входит изучение психологии человека и помощь в экстремальных ситуациях.

— Скажи, Майкл, у нас здесь экстремальная ситуация? Поверь мне, я бывал в местах, где действительно требуется помощь специалиста, и это каждый день, каждую минуту.

— Я знаю. Вы многие годы были на войне. Возможно, именно поэтому Энтони обеспокоен вашим психологическим состоянием.

— Я уже объяснил Энтони, что со мной всё в порядке. Но если ты хочешь в этом убедиться, я не возражаю. Я понимаю, что это твоя работа, и ты стремишься выполнить её качественно.

— Ничего личного. Я действительно просто выполняю свою работу. Хотите, я определю ваш темперамент, ваши привычки, желания, психофизиологический характер личности?

Я улыбнулся. Майкл заметил в этой улыбке иронию.

— Зря вы так. Если вам не нужна помощь, я могу уйти.

— А хочешь, я расскажу о тебе кое-что? В тебе нет решительности. Ты слишком мягкотелый. Я ценю таких людей, которые не лезут на рожон. Может быть, для психолога это и нормальная черта характера. Всё должно делаться в меру, не так ли?

На этот раз мой собеседник улыбнулся в ответ.

— Вы не первый человек, кто мне это говорит. Я знаю, что именно на меня вы обратили больше внимания, чем на остальных. Откуда такой интерес ко мне?

— Внешне ты действительно выделяешься среди всех, и ты это знаешь. Позже я узнал, что ты психолог. Давай поговорим откровенно, я готов пройти все твои тесты или что там у вас, у психологов, практикуется, только результаты останутся между нами. Просто скажи, что я не захотел общаться с тобой как с профессионалом.

— Я никому не показываю свои результаты, ведь у нас, как и у врачей, существует профессиональная этика.

— Отлично. Давай договоримся так. Я новый человек в коллективе, и мне важно знать, с кем мне предстоит работать. Как специалист, ты понимаешь, что каждый человек уникален и требует индивидуального подхода. Но у меня нет этого подхода, потому что я не знаю, чего ожидать от коллег. Ты ведь можешь помочь мне в этом?

— Вы хотите, чтобы я рассказал обо всех в нашем коллективе? — догадался Майкл, его лицо приняло озабоченное выражение. — Я могу помочь, но это должно остаться между нами.

— Конечно, — заверил я его. — Я человек не болтливый и сплетен не собираю, так что на меня определённо можно положиться.

— Хорошо, но прежде чем ответить на ваш вопрос, сможете ли вы вписаться в наш коллектив, я должен тщательно изучить вас, — произнёс Майкл, извлекая из кармана небольшую записную книжку. — Я проведу несколько тестов, — пояснил он. — На обдумывание каждого вопроса у вас будет не более нескольких секунд. Отвечайте честно, иначе результаты могут быть искажены.

— Я готов, — заявил я с решимостью.

Тестирование заняло не более получаса, после чего Майкл ещё десять минут делал пометки в своём блокноте, а затем озвучил несколько неожиданный результат:

— Ваш доминирующий темперамент — сангвиник, который проявляется на 68%, далее следует флегматик — 22%, остальное относится к холерическому типу.

— И что это значит? — спросил я.

— Вы экстраверт, не склонны зацикливаться на своих переживаниях, стремитесь быть в центре внимания. Легко находите общий язык с людьми, но временами можете быть вспыльчивы и импульсивны. Вы дисциплинированы, тщательно выполняете всё, что вам поручат. Быстро адаптируетесь к изменениям и смене обстановки. Вы легко «перевариваете» свои неудачи и никогда не зацикливаетесь на них. Ваша флегматичность выражается в сдержанности эмоций, однако вы быстро погружаетесь в новые идеи, если они вас зажигают. Это краткое описание, если хотите, могу более тщательно разобрать результаты теста.

— Нет, Майкл, благодарю. Ты попал почти в точку. Я раньше считал, что психология не является наукой. Теперь вижу, что ошибался. Что ты можешь сказать об Энтони? Смогу ли я как-то наладить отношения с этим человеком?

— Наладить рабочие отношения можно с кем угодно, — ответил Майкл. — Но это будет непросто. Энтони почти на 100% холерик. Его характеризует быстрота принятия решений, целеустремлённость и настойчивость в достижении целей. В основном, это те люди, которые предпочитают играть главную роль во всех сферах жизни. Можно сказать, что они карьеристы, которые не останавливаются ни перед чем для достижения своих целей. Они могут быть несдержанными, импульсивными. И, несмотря на то, что ваши типы темпераментов немного схожи, сангвиники и холерики не могут уживаться на рабочем месте.

— Вот и всё, — вздохнул я. — Сразу почувствовал напряжение между нами.

— Есть ещё одна вещь, — шепнул мне на ухо Майкл. — У Энтони я наблюдаю пограничное состояние психики. Проще говоря, есть психически больные и есть те, кто стоит на пороге этого психического расстройства. Так вот, Энтони вполне может под воздействием внешних факторов стать пациентом психиатрической больницы. Помните, что это должно остаться между нами.

Откровенность Майкла меня насторожила. Он видел меня впервые и вдруг решился довериться. Может, он в сговоре с Энтони? Он так же легко может обнародовать всю правду обо мне.

— Ты не боишься, что я расскажу Энтони всё, что ты мне сказал? — спросил я, пронизывая Майкла своим взглядом.

Майкл остался невозмутим.

— Я знаю о вас больше, чем вы сами. В тех тестах, что я вам показал, скрыто ещё нечто, которое вам знать не следует. Вы не способны на подлость без причины. Если вы делали что-то недоброе, это было не от желания, а по приказу, которого вы не могли ослушаться. Вы хотели узнать об Энтони? Позвольте мне продолжить и предостеречь вас. Будьте осторожны с этим человеком: у него налицо два типа психического расстройства, которые могут перерасти в болезнь. Он жаждет внимания, обожает драматизировать, не переносит споров и не отстаивает свою правоту, упуская детали. Он патологически много внимания уделяет своему внешнему виду и постоянно ждёт одобрения со стороны окружающих. А если учесть, что он свято убеждён в своей уникальности и важности, стремится к власти и успеху, и часто использует людей в своих интересах, то получается довольно взрывоопасная смесь.

— Благодарю за предостережение, — искренне произнёс я, восхищаясь познаниями этого человека.

— Если честно, я очень опасаюсь Энтони, — откровенно признался Майкл. — В любой момент он может предать или подставить тебя. Не доверяйте его вежливости, изысканным манерам и доброжелательности.

— Получается, что он двуличен? — спросил я.

— Не совсем, — ответил Майкл. — У него одна личность, и не совсем хорошая. Просто эту сторону он тщательно скрывает. Я сразу раскусил его и хочу предостеречь и вас.

— Спасибо, а как насчёт других?

— Нужно быть осторожным с Мартином, — предостерёг меня собеседник. — Он излишне болтлив и часто жалуется на коллег. Энтони приблизил его к себе, ему нужен такой человек. Но Мартин не понимает, что первым, кого предаст Энтони, будет он.

— Иными словами, он стукач, — заключил я.

— Можно и так сказать, — согласился собеседник. — Они с Энтони очень похожи, у них завязались дружеские отношения. Но дружба с Энтони может выйти боком. Остальные, в принципе, надёжные. У них у всех свои особенности, но в плане деловых отношений они гибкие и предсказуемые.

— Мне в вас не нравится ещё одна черта, — произнес Майкл, как бы невзначай. — Она тоже может привести вас к психическому расстройству.

— О чём это ты? — недоумённо пожал я плечами.

— Вы чрезмерно подозрительны и склонны воспринимать любые поступки окружающих как агрессивные, будто направленные на причинение вам вреда. Это нарушение психического состояния, известное как паранойя или параноидальное расстройство. Пока в этом нет ничего страшного, но, если подобные чувства будут сохраняться длительное время, это может перерасти в психическое заболевание. Я полагаю, это связано с вашими долгими стрессами во время военных действий. У вас не развился посттравматический синдром благодаря вашей сильной и устойчивой психике, но незначительные параноидальные симптомы всё же появились. Если вы заметите, что ваша паранойя прогрессирует, немедленно обратитесь ко мне. Я бы также рекомендовал вам сменить место работы. Вам подойдёт спокойная, мирная деятельность, свободная от опасности и риска. Но я уверен, вы справитесь с этой проблемой сами.

— Знаешь, я чувствовал, что со мной что-то не так. Теперь ты мне это научно объяснил. Постараюсь разобраться. Но меня также интересуют личности женщин, которых мы оберегаем.

— Не просите меня. Я не имею права разглашать подобные сведения. Всё-таки это политики и общественные деятели. Не дай бог, если информация о них просочится в прессу. Вы ведь видите, сейчас никто не афиширует их деятельность. Мы защищаем их не только от различных террористических атак, но и от посягательств на личную жизнь со стороны прессы и общественности.

— Все сведения останутся между нами. Я не собираюсь раскрывать тайну чьей-то личной жизни. В настоящий момент меня интересует только одна женщина. Её зовут Лея.

Майкл отвёл глаза, неуверенно перебирая складки на своей одежде.

— Почему такой интерес именно к ней? — спросил он, насторожившись.

— Просто в Бухаресте произошёл некий инцидент из-за неё. Объяснения Энтони не совсем удовлетворили меня. Теперь я просто хочу лучше узнать, кто она на самом деле. Ничего личного. Я интересуюсь с профессиональной точки зрения. Мне показалось, что Лея взбалмошная и несерьёзная. Удивительно, как она смогла стать депутатом Европарламента. Неужели мама её туда протолкнула?

— Зачем вы так? — смутился Майкл. — Просто она ещё молода. А если учесть, что она ни разу не была замужем, то её поведение не отличается от поведения тысяч женщин в подобной ситуации.

— Ты пытаешься её защищать, — удивился я. — Тогда расскажи о ней, возможно, я поменяю своё мнение на противоположное.

— Вкратце, она свободолюбивая, раскрепощённая, независимая. Не боится высказывать своё мнение и уверенно отстаивает свои взгляды. Избегает серьёзных конфликтов, а если таковой происходит, то лучше оставить её в покое. Разнесёт в пух и прах.

— А что ты знаешь о её матери?

— Абсолютно ничего. Только то, что она председатель комиссии по экологии, а её муж — дипломат, работает где-то в Южной Америке. Почему бы вам не спросить о её семье у неё самой? Хотя вряд ли она будет откровенна с вами.

— А с тобой будет? — неожиданно спросил я.

Мой вопрос поставил Майкла в неловкое положение.

— Со мной тоже вряд ли будет, — запинаясь, проговорил он. — Но если это так важно, то я попытаюсь кое-что разузнать.

— Будь так добр. Для меня эта работа новая, и я не знаю, как себя вести.

— Просто будьте самим собой, и всё будет хорошо.

3

Во время ужина я подсел на свободное место рядом с Энтони. Он с удовольствием уплетал что-то, напоминающее шницель.

— Можно я составлю тебе компанию? — спросил я, заранее зная ответ.

— Конечно, мог бы и не спрашивать, — удивлённо отвлёкся от еды Энтони. — Кстати, кормят здесь совсем неплохо. Как дела? Вижу, ты немного отдохнул. Ах да, в гостинице появилось новое правило. Раньше нельзя было выбрать еду на завтрак и ужин, то есть то, что тебе преподнесут, тем и приходилось довольствоваться. Теперь они предоставят меню на целую неделю вперёд, и ты можешь выбрать то, что тебе по душе.

— А я думал, тут будет шведский стол, как во всех гостиницах.

— Шведский стол только сегодня в честь нашего заселения. Завтра всё будет иначе. Они обещали принести буклет с меню после ужина. Кстати, ты собирался вечером на пробежку. Я нашёл тебе партнёра. Мартин составит тебе компанию, он тоже поддерживает хорошую физическую форму.

«Я нисколько не сомневался, что это будет Мартин», — подумал я про себя. — «Какой же хитрый этот бестия Энтони! Мартин будет присматривать за мной, выведывая всё, о чём я думаю. Хорошо, что я поговорил с Майклом, теперь я готов к любым вызовам».

Я молча кивнул головой и изобразил что-то наподобие улыбки.

— Спасибо, что заботишься обо мне. Скажи Мартину, что я буду ждать его в холле в девять вечера.

— Хорошо, передам. Но у меня есть к тебе просьба: постарайся не убегать слишком далеко от гостиницы и вернуться не позже десяти.

— Я чувствую себя подростком, находящимся под строгим контролем родителей.

— Мы все в таком же положении. В первое время необходимо проявлять бдительность и осторожность.

Энтони закончил трапезу и неожиданно произнес:

— Я послал к тебе Майкла, ты с ним разговаривал?

— Конечно, — ответил я настороженно.

— Извини, что я не предупредил. Просто мне хотелось, чтобы психолог немного взбодрил тебя. Я понимаю, как тяжело и непривычно тебе на новом месте.

— Всё нормально, — отмахнулся я. — Мы с ним отлично поговорили, и я остался доволен.

— Он действительно замечательный специалист, — заметил Энтони, приступая к десерту. — Всё о всех знает. Я порой его боюсь. Человек, который знает тебя лучше, чем ты сам, может быть опасным. Интересно, что он обо мне рассказал?

Я сразу понял, к чему клонит Энтони, но не подал виду и сдержанно ответил:

— О тебе мы вообще не говорили. Я не привык обсуждать людей за их спинами. А вот обо мне он поведал довольно много, но не думаю, что тебе это будет интересно.

— Нет, конечно, — недовольно пробурчал Энтони. — Но будь с ним осторожен, мало ли что может прийти в голову этому человеку.

— С Майклом я уже познакомился, — сменил я тему разговора. — Теперь не помешало бы узнать всех остальных.

— Разве Майкл не поведал тебе о них?

— А что, должен был?

Энтони молча проглотил мой вопрос, а затем пробормотал:

— Нет проблем. Я организую встречу со всеми.

— И даже с женщинами? — спросил я прямо в лоб.

— Да, что тебе эти женщины? Чем меньше ты с ними будешь контактировать, тем лучше будет твоё душевное здоровье. Женский коллектив — это разнообразное сборище ядовитых животных, которые только и ждут момента, чтобы ужалить тебя.

— Вот мне и нужно узнать, кто и когда может меня ужалить, — улыбнулся я, заметив нервозность своего собеседника.

Теперь я видел в Энтони того человека, о котором рассказывал Майкл. Изысканный костюм, накрахмаленная рубашка, дорогой галстук, аккуратная причёска и аромат приятно пахнущего дезодоранта — всё это должно было произвести впечатление на окружающих, особенно на женщин, которые сидели за соседними столиками. Удивительно, но депутаты Европарламента выглядели куда скромнее, чем их главный охранник. И действительно, зачем так наряжаться на ужин? Энтони считал себя главным среди них и втайне мог критиковать, хотя в личных беседах оставался галантным и вежливым.

— Прошу, оставь их в покое, — раздражённо произнёс Энтони. — Пусть занимаются своим делом, а мы займёмся своим. В конце концов, от нас зависит, смогут ли они принять какие-то законы. От нас зависит, могут ли они спокойно работать. Мне, например, нет дела до них, и тебе должно быть тоже. Чтобы было понятно, поясню: мы — пастухи, а они — овцы. Зачем пастуху знать овечьи проблемы? Овца должна мирно пастись и слушать пастуха.

«Ничего себе сравнение», — подумал я, осознавая, как легко вывести Энтони из равновесия.

Я решил немного подыграть ему. Никогда не замечал за собой актёрских способностей, но, кажется, сыграл здорово и достоин аплодисментов.

— Я вот наблюдаю за ними, — слегка кивнул головой в сторону депутатов. — Им не дано заниматься политикой с их мозгами, им нужно быть домохозяйками, готовить пищу, воспитывать детей и ждать мужей с работы. Политикой должны заниматься мужчины, у женщин для этого не хватает ни фантазии, ни ума.

— Тише! — зашипел на меня Энтони, удивлённый моими словами. — Никогда не произноси это вслух, они могут нас услышать. Я согласен с тобой. Без нас они ничто. Если бы не охранники, все эти важные депутаты давно были бы умерщвлены или взяты в плен. Мы — настоящая власть, от нас зависит будущее не только Европы, но и всего мира. Ты согласен со мной?

— Полностью, — с важностью в голосе ответил я, приложив руку к груди. — Жалкие людишки возомнили себя властелинами мира.

Энтони воспринял мои слова с полной серьёзностью. Я так мастерски исполнил роль, перекликающуюся с его жизненными принципами. Он закончил свой десерт, и в принципе, должен был уйти, но почему-то сидел и с грустью смотрел на свои тарелки.

— Завтра они начнут заседать. Поверь мне, послезавтра они уже начнут возмущаться, что их никуда не выпускают. Им, видите ли, срочно нужно обновить гардероб, у них закончилась косметика, или они просто мечтают посидеть в кафе. А ещё через два дня они устроят бунт и наотрез откажутся работать в таких условиях. Они будут названивать спикеру парламента, жалуясь на невыносимые условия труда, и в конце концов потребуют нас заменить.

— Но нас ведь не заменят?

— Нет, конечно, мы не виноваты в сложившейся ситуации. То, что мы отлично выполняем свою работу, может привести к тому, что нас могут даже премируют. Поэтому чем раньше закончится этот период спокойствия, тем лучше. На следующей неделе я постараюсь организовать для них экскурсию и поездку в торговый центр, но, если они начнут плохо себя вести, всё это можно быстро отменить. Они обязаны слушаться и подчиняться нам.

Я наблюдал, как Энтони начинает выходить из себя. Майкл был прав, говоря о его вспыльчивости и импульсивности. Он терял контроль над собой, и меня охватывал страх, что он повысит голос, и женщины за соседним столиком услышат его.

— Может, обсудим это позже? — пытался я успокоить собеседника. — Мы говорим слишком громко, нас могут услышать.

В этот миг Энтони словно преобразился. Сжатые кулаки его рук мгновенно расслабились, и он начал стучать пальцами по столу, выводя какую-то ему известную мелодию.

— Знаешь, как я устал, — произнёс он с отчаянием в голосе, — устал не от работы, а от того, что мне приходится быть воспитателем для глупых созданий. Твой предшественник Альберт поступил умно: продержался ровно три месяца и написал рапорт о переводе. Я понимаю его, но теперь он просто рядовой. Зато рядом с ним нет женщин. С мужиками работать проще. Ладно, мне пора. Мартин будет ждать тебя в холле. До завтра.

Мартин ждал меня в холле с точностью, присущей пунктуальным людям. Я приветливо махнул ему рукой, и мы вышли на улицу.

— Хорошо, что вы тоже увлечены спортом, — заметил Мартин. — Энтони никогда бы не разрешил мне бегать в одиночку. Я тоже стараюсь поддерживать форму.

Я взглянул на мускулистого Мартина и понял, что он говорит правду.

В подтверждение своих слов он добавил:

— Я постоянно вожу с собой гирю. С ней много проблем на таможне, но я хочу выглядеть привлекательно для женщин. Вы понимаете меня?

Я отлично его понимал. Вспоминая свою юность, осознавал, что сейчас не стремлюсь к женскому вниманию. Суровые будни службы сделали меня чёрствым и равнодушным, и о романтических отношениях не могло быть и речи.

Мы начали пробежку, и темп задал Мартин. Он был вполне щадящим, и я без труда успевал за ним.

— Осенью здесь станет значительно оживлённее, — сообщил мой партнер. — Мы фактически находимся в самом сердце студенческого городка, среди множества общежитий и жилья для сотрудников университета. Однако сейчас лето, и все студенты наслаждаются каникулами, в то время как преподаватели находятся в отпусках. Я предполагаю, что мы покинем гостиницу задолго до того, как на этих улицах начнётся бурная жизнь.

Я молча кивнул в знак согласия. Честно говоря, особого желания поддерживать беседу с Мартином у меня не было. Вокруг гостиницы действительно царила тишина. У одного из жилых домов прогуливалась молодая пара, а где-то вдалеке доносились голоса нескольких людей, похоже, там отмечали какой-то праздник. Мартин пытался разговорить меня.

— Энтони упоминал, что вы побывали во многих горячих точках.

— Это правда, — ответил я, надеясь, что дальнейшие расспросы на этом закончатся.

— Я тоже хотел бы подписать контракт, — произнес Мартин. — Но моя невеста просит этого не делать. Она переживает за меня. Хотя за несколько лет я мог бы заработать на небольшую квартиру в родном городе.

— Откуда ты родом? — не выдержал я, решив поддержать разговор.

— Я из Австрии. Живу в пригороде Вены. Гринциг, возможно, слышали?

— Нет.

— А вы откуда?

— Я американец, но всю сознательную жизнь провёл в Германии и стал её гражданином.

Расспросы Мартина вызывали у меня лёгкое раздражение, я хорошо помнил, что говорил мне Майкл об этом человеке. Однако я понимал, что мне необходимо узнать о нём гораздо больше, нежели могло раскрыть скучное личное дело.

— Когда же ты собираешься жениться?

— Ещё не думал об этом, — буркнул Мартин. — Она — дочь полицейского, красивая, но с ужасным характером. Возможно, именно поэтому я её люблю. Кстати, это её отец посоветовал мне отправить резюме на эту должность, и вот теперь я здесь, но так скучаю по ней.

— Как её зовут?

— Кристина. Она из многодетной семьи. У неё есть старший брат, который тоже служит в полиции, и четыре младшие сестры. Самой младшей исполняется двенадцать.

— И как же ты с ней познакомился? — я неустанно задавал вопросы, остерегаясь встречных вопросов Мартина.

— Всё довольно банально: по профессии я журналист, работал в местной газете в разделе криминальных новостей. Я пришёл к ним домой взять интервью у её отца после того, как его подразделение разоблачило группу вымогателей. Мне она сразу понравилась, как только я её увидел, и я начал ухаживать за ней.

— Сколько тебе лет? — задал я очередной вопрос.

— 32.

— Ну, в принципе, уже пора заводить семью, — заметил я глубокомысленно.

— Не знаю, с этой работой, когда меня по несколько месяцев нет дома, о семье как-то не особо думается.

— А твои родители где?

— Живут в Мёдлинге.

— Это тоже Австрия? — спросил я, осознавая, что совершенно не знаю географию Европы.

— Да, мама у меня кондитер, а отец — автомеханик.

— Братья, сестры у тебя есть?

— Младшая сестра. Живёт с родителями. Осенью должна выйти замуж. Её муж совсем мне не нравится. Он из богатой семьи, нигде не работает, живёт на иждивении у своих родителей. Я понимаю, что так долго продолжаться не будет. Рано или поздно ему придётся начать зарабатывать самому, а у него ни специальности, ни образования нет. Но я не могу вмешиваться в личную жизнь своей сестры.

С тревогой я осознал, что вопросы у меня заканчиваются и следует ожидать расспросов Мартина о моей жизни. Мы уже довольно далеко отбежали от гостиницы, и пора возвращаться назад. Если раньше улицы были пустынными, то теперь мы забежали в район, в котором было много жилых домов, на первых этажах которых пестрели вывески разнообразных магазинов, точек общепита и других подобных заведений.

— Ты помнишь дорогу назад? — растерялся я, глядя на оживлённый поток автомобилей и большое количеством людей, несмотря на столь поздний час.

— Вы хотите вернуться? — спросил мой попутчик. — Энтони заранее предупредил меня избегать многолюдных мест.

— Кто же знал, что здесь будет так людно, — заметил я, вспоминая, что Энтони мне говорил то же самое. — Так ты помнишь дорогу назад?

— Я хорошо помню дорогу назад, — ободрил меня Мартин. — Я видел карту этой местности, и мы можем немного сократить маршрут.

Я взглянул на часы. Мы преодолели более половины запланированного расстояния. Вернуться можно было даже по короткому пути, тем более стрелка часов неумолимо приближалась к десяти вечера. Вспомнив наставления Энтони, я решил, что не стоит с ним ссориться из-за этого.

— Возвращаемся, — произнёс я решительно. — Показывай сокращённый маршрут.

— А вас не терзают воспоминания о войне? — с неподдельным интересом спросил Мартин.

— Нет, а что именно должно меня мучить? Я просто выполнял свою работу. Пусть и опасную, но тем не менее.

— Я знал многих, кто так и не смог оправиться от этих воспоминаний. Они не нашли путь обратно к мирной жизни.

— Со мной всё в порядке, — уверенно заявил я. — К тому же, полагаю, на войну следует отправлять только людей с крепкой психикой. Но, учитывая количество военных конфликтов в последнее время, где набрать столько солдат?

— Вам не жалко было убивать людей?

Я чуть сбавил темп. Я всегда старался избегать подобных разговоров, желая скорее забыть о войнах, смертях и ранениях. Но почему-то окружающие вновь и вновь стремились напомнить мне об этих неприятных моментах моей жизни.

— Нет, не жалко. Представь, что на тебя в лесу нападает медведь, и у тебя есть шанс защитить себя. Разве ты не воспользуешься этой возможностью?

— Это ведь животное, а тут люди.

— Поверь мне, некоторые люди хуже зверей.

Приближаясь к входу в гостиницу, мы с напарником вдруг заметили, как из неё выходит невысокий молодой человек. Несмотря на скудное освещение, я сразу уловил, что он явно неевропейской внешности. Нехорошее предчувствие закралось в душу.

— Ты знаком с этим человеком? — спросил я Мартина.

— Понятия не имею, кто это такой, — взволнованно ответил мой спутник.

В темноте было сложно разглядеть черты его лица. Незнакомец, покинув здание гостиницы, быстро свернул за угол и мгновенно исчез.

«Это же араб!» — промелькнуло у меня в голове.

Мы ускорили шаг, но подозрительный тип растворился в ночи. Когда мы наконец вернулись в гостиницу и подошли к стойке регистрации, я невольно воскликнул:

— Отсюда только что вышел молодой человек!

Пожилой поляк, отвлекшись от чтения книги, посмотрел на нас недоумевающим взглядом.

— Да, вышел. Это наш сотрудник. Он занимается ремонтными работами. Закончил смену и пошёл домой. Если у вас что-то сломается в номере: сантехника, электрика или мебель, — он придёт на помощь.

— Он поляк? — спросил я.

— Нет, — ответили мне немедля и тут же добавили, чтобы я не задавал лишних вопросов. — Ваши люди проверяли всех сотрудников. Его тоже.

— Он араб? — вновь задал я вопрос, удивляясь, как может быть так невежественен пожилой мужчина.

— Да, — подтвердили мне. — Не понимаю, что вас так волнует. Его привезли в Польшу в пятилетнем возрасте, здесь он учился и работает, получил польское гражданство. Никаких нареканий по поводу работы у нас нет. Да и ваши люди проверяли…

— Довольно! — перебил я пожилого мужчину. — Видимо, произошла какая-то ошибка. Спасибо за информацию.

Мы с Мартином поднялись на второй этаж.

— Как ты думаешь, Энтони уже спит? — спросил я его.

— Не думаю.

Довольно странно. Мы пытаемся защититься от посторонних контактов, а один подозрительный человек оказывается работает в гостинице. Он, наверное, уже разнюхал, кто мы, и эту информацию мог передать другим. Нет, мне срочно нужно поговорить с Энтони.

Я постучал в дверь его номера и, не дожидаясь ответа, дёрнул ручку. Как и ожидал, дверь оказалась заперта. Я постучал снова, было подозрительно тихо. Неужели Энтони тоже выбрался на прогулку? После нескольких настойчивых стуков внезапно раздался недовольный возглас:

— Кто там? Вообще-то я собираюсь ложиться спать

— Это Вальтер, — произнёс я. — Нам с Мартином нужно поговорить.

Через мгновение дверь открылась.

Энтони предстал передо мной в одних лишь трусах, что выдавало его намерение предаться объятиям Морфея. Он не распахнул дверь широко и смущённо произнес:

— Как вы не вовремя! Говорите, что случилось?

Я ожидал, что он пригласит нас внутрь, но Энтони явно не был рад нашему вторжению. Я не стал настаивать и прямо спросил:

— Ты знаешь, что один из сотрудников гостиницы родился в арабской стране?

— Может быть. Я не занимаюсь проверками, для этого есть специально обученные люди. Мне только сообщили, что всё чисто, и мы можем заселяться.

— Я знаю арабов лучше, чем вы все вместе взятые. У них сильно влияние кланового единства. Уверен, вся его семья уже знает, что в гостинице поселилась довольно странная делегация.

— Слушай, не паникуй, — широко зевнув, произнёс Энтони. — Пока ничего экстраординарного не произошло. Иди отдыхай, за завтраком мы всё обсудим. А если потребуется, тряхнём этого человека. Хочешь, я закажу повторную проверку?

— Ты так спокоен насчёт этого, — заметил я.

— И ты успокойся. Я пока не вижу поводов для волнения. А ты тоже полагаешь, что возникла чрезвычайная ситуация? — спросил он, глядя на Мартина, стоящего за моей спиной.

— Не знаю, — ответил Мартин. — Он какой-то подозрительный, вышел из гостиницы и моментально исчез, будто чего-то боялся.

Не попрощавшись, Энтони решительно закрыл дверь, оставив нас с Мартином в растерянности. Казалось, мы оторвали его от какого-то важного дела.

«А может быть, в номере с ним был кто-то ещё?» — мелькнула мысль, но я сразу же отогнал её. Энтони, конечно, любит внимание, но вряд ли у него хватает сил и времени на романтические интрижки.

Недовольный разговором, я направился в свой номер, пожелав Мартину спокойной ночи.

4

Я, конечно, обманывал и себя, и Мартина, когда уверял, что меня не тревожат воспоминания. Самые яркие мгновения из моего военного прошлого время от времени всплывали на поверхность, чаще всего во сне. Среди них особо выделялось одно воспоминание — день, когда мы едва не встретились лицом к лицу со смертью, попав в засаду ополченцев в Мали. Мы не раз оказывались в подобной ситуации, здесь, как и в Йемене, враг скрывался среди мирного населения. Однако в Мали атаки происходили даже в светлое время суток. Лишь я успевал закрыть глаза, как всё началось.

Слыша гул автоматных очередей, мы резко выскочили из «Черноута», точно так же поступили и товарищи из других машин. Пули свистели со всех сторон, и я радостно осознавал, что пока ещё жив и не ранен. Я полз к автомобилю, надеясь укрыться за ним.

— Кажется, нас окружили! — крикнул кто-то.

Собравшись с силами, я приготовил автомат и пытался разглядеть, откуда ведётся огонь. Но даже немного приподнять голову было сущей проблемой. Мы были действительно окружены, огонь шёл как минимум с трёх сторон. Одна из пуль пролетела совсем рядом, и я понял, что, если не найду укрытие, следующая пуля может оказаться для меня фатальной.

— Чёрт, кажется, меня задели! — пронзительно закричал кто-то обессиленным голосом. — Суки!

Это было где-то недалеко от меня. Я решил приободрить раненого.

— Держись, брат. Куда тебе попало?

— Кажется, в плечо, — застонал тот же голос. — Чёрт, болит.

— Пригнись и ползи за мной.

— Не могу! К чёрту! Мы все здесь погибнем.

— Мы попали в засаду! — закричал кто-то. — Надо найти надёжное укрытие!

— Какое укрытие? Мы окружены, — раздался взволнованный голос с другой стороны. — Армейская разведка доложила, что здесь всё чисто. Чтоб им было!

Положение становилось критическим. Интенсивные автоматные очереди угрожали превратить нас в мишени, не позволяя найти укрытие под автомобилем. Я пытался проползти ещё пару метров, и вдруг одна пуля едва не попала мне в руку.

В воздухе витал страх и отчаяние. Становилось труднее дышать. С каждой секундой надежда на спасение угасала. Положение становилось критическим.

Я слышал, как пули вонзались в тела моих товарищей, то там, то тут доносились стоны и крики. Мы не раз становились жертвами засад, но такого ада не было никогда. Постепенно я осознавал, что это мой последний бой, и надежды на спасение не оставалось. Одна из пуль случайно угодила в бак с горючим. К счастью, он не загорелся, но это было лишь вопросом времени. Один из наших автомобилей уже был объят пламенем, а мой товарищ катался по земле, пытаясь сбить огонь с одежды. Мне требовалось срочно отползти в сторону, иначе я мог бы повторить его судьбу. И вдруг мы услышали гул вертолётов. Наши противники прекратили огонь, пытаясь понять, что происходит. Через несколько секунд на горизонте появились боевые вертолёты.

— Мы спасены! — воскликнул кто-то.

Воспользовавшись временным затишьем, я отполз от машины и укрылся за огромным камнем неподалёку.

— Мы спасены! — раздалось эхом по округе. Из вертолётов начали вести прицельный огонь по нашим противникам, и через десять минут исход битвы был предрешён. Эти же вертолёты доставили нас на базу. Из пятнадцати человек пострадавшими оказались двенадцать: восемь раненых и четверо убитых. Мне повезло. На лице была лишь одна царапина, но не от пули.

Удивительно, но после этих снов — воспоминаний я не ощущал себя раздавленным. Напротив, во мне закипала энергия, и я испытывал непреодолимое желание свернуть горы на своём пути. Эти воспоминания дарили мне такой прилив адреналина, что я не мог усидеть на месте, мне требовалась активная деятельность. Когда я спустился вниз в столовую, то удивился: кроме Энтони, в столовой сидели только двое наших подчинённых, и больше никого.

— Доброе утро! — поздоровался я и подсел к Энтони, который снова был одет слишком помпезно.

— Доброе, — ответил он, почти не отрываясь от завтрака, состоящего из яичницы, салата из свежих овощей и бутерброда с ветчиной.

— Успел заказать что-то? — поинтересовался он.

— Да, успел, — ответил я и с удивлением осознал, что, похоже, заказал то же самое, что сейчас с аппетитом уплетал Энтони.

«Простое совпадение», — подумал я, затем спросил с любопытством:

— А где все остальные?

— У женщин началось заседание. Трудовые будни наступили. Мы тоже сегодня приступим к работе.

— Как вас зовут? — осведомилась подошедшая работница столовой.

— Вальтер, — ответил я.

— Подождите минуту, я принесу ваш завтрак.

— Большое спасибо, — произнёс я, с интересом рассматривая фигуру привлекательной официантки с пышной грудью. Польки действительно очаровательны.

— А где наши коллеги?

— Они тоже заняты. Габриэль и Бенджамин дежурят возле дверей конференц-зала, Мартин и Даниил следят за камерами, а Майкл и Виктор контролируют вход в здание. А эти двое, — он показал пальцем на столик в глубине, — Райан и Сильвер, скоро позавтракают и заменят коллег.

— Мне срочно требуется с ними познакомиться. Я не успел запомнить их имена и внешность.

— Конечно, у тебя будет возможность встретиться с ними сегодня. Хотя Мартина и Майкла ты уже знаешь. Осталось всего шесть человек.

Я до конца не уловил, говорит ли Энтони в шутку или всерьёз. Осталось лишь шесть человек… Ничего себе!

Мне тоже принесли завтрак, и Энтони сразу же заметил:

— У нас с тобой одинаковые вкусы, — он пытался изобразить что-то вроде улыбки.

— Просто я не ем вегетарианское, а выбор был не слишком велик. Можно было выбрать салат с тунцом, но я его не очень люблю.

— Всё равно грех жаловаться, завтрак очень вкусный. Ты ешь, я не буду тебя отвлекать.

— Ты меня не отвлекаешь. Я хотел бы обсудить вчерашний инцидент. Мы можем как-то поговорить с этим арабом?

— Я не представляю, как это осуществить, чтобы не вызвать у него подозрения. Кстати, я запросил сегодня утром повторную проверку. Хочу, чтобы все результаты её направили нам.

— А в чём проблема нам самим с ним поговорить?

— Проблема в том, что мы не имеем никаких полномочий. Поговорить с ним можно только как частное лицо. Но он будет на смене только после обеда. Сейчас в гостинице только его сменщик — 60-летний мужчина по имени Шимон.

— Меня не интересует Шимон. Меня интересует подозрительный молодой человек.

— Его зовут Махмуд. Он сын сирийских беженцев. После окончания войны в Сирии его семья не пожелала вернуться. Это всё, что я пока знаю о нём.

— Частная беседа, говоришь, — задумался я. Я не собираюсь ждать, когда нам дадут разрешение, да и дадут ли вообще. Сейчас каждая минута может оказаться решающей.

— Делай, что хочешь, только будь осторожен и не совершай глупостей. Мы частное охранное агентство, нас нанимают, чтобы охранять различные делегации, вроде той, что мы сейчас представляем. Это хорошо, что ты такой подозрительный, для охранника это действительно хорошая черта. Но мне кажется, ты преувеличиваешь угрозу. Возможно, этот человек и не представляет опасности.

— Он-то, может, и не представляет, но его окружение вполне может оказаться экстремистским. А завербовать кого-то — это раз плюнуть.

Энтони закончил трапезничать и всем своим видом показывал, что хочет уйти.

— Что я должен делать сегодня? — спросил я, так и не поняв, что входит в мои обязанности.

— Следить за ребятами, чтобы они безупречно исполняли свои обязанности. Они хоть и обучены, но полны юношеского задора и могут допустить ошибку. Ты должен быть их опорой. После завтрака вернись в свой номер, и я по одному буду направлять к тебе для знакомства. Действительно, ты должен знать своих подчинённых досконально, чтобы успешно ими руководить.

«Странно, но чем же тогда будешь заниматься ты?» — подумал я. — «Два контролёра на восемь подчинённых — разве это не чересчур?».

Уже на второй день новой работы меня вдруг охватило чувство полной несостоятельности и не нужности. Если ничего необычного не произойдёт, я рискую погибнуть здесь от скуки.

Первым ко мне вошёл Бенджамин, за ним Сильвер, и вскоре все остальные. Я задавал им простые вопросы о семейном положении, возрасте и профессии. Они оказались довольно интересными молодыми людьми, но особенно понравился мне Даниил — его высокий IQ и глубокие знания в области компьютеров и систем связи произвели на меня сильное впечатление. Я решил довериться ему.

— Хочу пригласить в номер сотрудника гостиницы, отвечающего за ремонт. Как думаешь, что я могу сломать, чтобы он задержался хотя бы на полчаса?

Даниил взглянул на меня с определённой тревогой. Я мгновенно понял, о чём он мог подумать.

— Ничего криминального и странного, — успокоил я его. — Мне просто нужно с ним поговорить, но такой разговор возможен лишь в обход формальностей. Чтобы всё выглядело естественно, я должен пригласить его под предлогом починки чего-то.

— А что он вообще чинит? Он сантехник?

— Мне сказали, что он занимается всем: и сантехникой, и электричеством, и даже ремонтом мебели.

Даниил, приняв вид знатока, начал тщательно осматривать мой номер. Его внимание сразу же привлёк санузел.

— Все трубы тут заделаны в стену, — заметил он, озадаченно покачивая головой. -Давайте я поврежу прокладку в душе, он начнёт течь. Чем не повод пригласить мастера?

— И сколько времени займёт его починка?

— Пять-десять минут, не больше, если у него будет новая прокладка с собой.

— А что ещё можно сломать?

— Я тут не вижу ничего такого, все коммуникации тщательно скрыты. Можно засорить канализацию, но потребуется значительные ресурсы и усилия.

Даниил вновь начал осматривать мой номер.

— Например, можно сломать дверную ручку. Такой ремонт потребует больше времени. В принципе, можно устроить короткое замыкание, тогда свет полностью погаснет, но для хорошего электрика здесь немного работы. Замена сгоревшей лампочки тоже не составит труда.

— Сколько времени займёт ремонт ручки двери? — поинтересовался я.