Бесплатный фрагмент - Евка

7 января

Скрип. Открылась дверь.

Может, у соседей сверху?

Нет. Открывается в комнату.

Сегодня я спать больше не буду.

Темно. Глаза щиплет.

Зажглась гирлянда на ёлке. Жена спит справа, я закрываю её от утренней атаки нежности почти трёхлетнего Сына.

Пора вставать. Жаль, праздники скоро закончатся, а мы так и проболтались по слякоти между квартирами родственников. Одно хорошо: успели первый раз переночевать на даче, в доме, который уже два года топится, снабжается водой и убирается. Там есть жизнь, тепло, даже собака — вот только нас почти не бывает. Во-первых, ехать по пробкам утомительно. Во-вторых, что ещё важнее, чаще хочется побыть вдвоём, пусть и среди однотипных панелей. Когда мы вдвоём, то сойдёт и монотонно-бетонный проспект.

Между тем скоро всё изменится: череду несущихся будней сменит морское путешествие, цельное и наполненное. Да, зимние праздники наша небольшая семья провела в Москве, но будущее всё компенсирует в полном объёме.

Мы каждый день просматриваем сайты продажи горящих туров, хотя до сих пор не приняли решение ехать. Заработанных в конце года денег хватит на что-то одно: либо на эконом-тур для троих к тёплому морю, либо на то, чтобы закрыть мою кредитку, процентная ставка по которой достигла сумасшедших сорока процентов в год.

Однако офисная беготня настолько изматывает, что никакая цена не кажется запредельной за право на целую неделю отключиться от стресса и обрести покой. Романтика спорит с рациональностью. Цифры давят. Мы продолжаем искать лучшее из всё скудеющего выбора вариантов, отважно держимся за идею небольшого отпуска.

Силу выматывающего ритма кризисных настроений в Москве я ощутил сполна этой осенью. Тогда чувство исчезающей жизни — её бессмысленного бега и отложенного счастья — затянуло на мне тугой узел пневмонии, грозя окончательно перекрыть кислород.

Вслушиваюсь в голос ребёнка и свои ощущения. Вроде говорить могу и спина не болит — значит, проспал всю ночь на спине. Звучит будто мелочь, но как же это сложно. Кто-то сам по себе сопит на спине, но этот кто-то точно не я. Мне такое даётся нелегко.

Ладно, идём «пи-пи». Звукоподражание у нас ещё сохраняется, я тоже поздно начал говорить. Ребёнок — это мост, постоянно соединяющий твой личный мир с внешним. Секунду назад сознание размышляло над чем-то эфемерным, но сейчас — босиком по утреннему коридору мы идём «пи-пи».

Сегодня решили проведать мою Бабушку.

Жена не может подобрать наряд: нужно, чтобы и удобно, и тепло. Она не хочет особо раздеваться в гостях, а мы знаем, что в квартире может быть душно. Дурацкая, но всё же задачка.

Одевшись сам, иду снаряжать Сына. Безобидная ситуация, но у него плохое настроение. Да и я вдобавок с утра какой-то взвинченный.

Даже не знаю, что меня расстроило. Может, вчерашний срыв поездки в Питер из-за болезни друга и его семьи. Не получили путешествия, которое планировали как альтернативу морской вылазке. Теперь Северную столицу не посмотрим. Значит, останемся в не по-кризисному красиво украшенном, но обычном для нас городе. Такое убранство особенно привлекательно для туристов, а не для постоянно проживающих жителей. Нам в городе всё равно скучно. Декорации же не сменились.

А может, я просто не высыпался несколько дней подряд. Ещё и накопившееся утомление от непрерывного присутствия маленького ребёнка. Вообще это не очень-то похоже на отдых: да, в офис не надо и можно провести время с Любимой, но ведь и детский сад закрыт. Вот и получается, что побыть вдвоём можно лишь на пару часов дневного сна малыша, а в остальном — почти будни. Постоянно находишься в напряжении той или иной силы, контролируешь себя и следишь за происходящим.

Сын тем временем начинает монотонно завывать, не обращая внимания на мои просьбы успокоиться.

— Папа, папа, папа… не, не, неее…

Чего он хочет или не хочет на этот раз? Может, писать? Нет. Вдруг ему холодно? Жарко? Дать конфету? Ещё одну? Десять конфет?

— Папа не, пааааа, нееее!.. ПАПА!!!

Время становится вязким. Сознание, точнее, то, что я привык воспринимать как себя, поднимается чуть выше к потолку. Слева над входной дверью остатки Меня. Картинки меняются медленно. Вот взрослый хватает ребёнка за свитер и поднимает резким движением. Его взгляд полон ненависти, ярости. Все вокруг превращаются в злейших врагов, они вечно портят ему жизнь. ОНИ ВИНОВАТЫ! Нужно их бить, рвать, душить. ОНИ ВИНОВАТЫ! НЕНАВИЖУ! Перед глазами мир красной крови, которая должна залить всё окружающее пространство.

Сквозь пелену вижу глаза Сына — а в них страх, удивление, любовь… Остановись! НЕТ — ОНИ ВИНОВАТЫ! «Тогда отпусти его», — говорит зависшее в воздухе сознание животным инстинктам, захватившим моё тело. Маленький свитер, обёрнутый вокруг кулаков, натянулся. Пальцы как никогда сильны и готовы разорвать крепкую ткань новой вещи. В обычном состоянии мне такое не под силу, но сейчас ярость умножает физические возможности. В его глазах любовь — отпусти…

Маленький человек внизу у стены. Раз ТАК, я разрушу тебя самого.

Кулаки разжимаются, чтобы сорвать с крючка зимний пуховик «Армани», и он летит в угол. Удар в стену, хлопок, шкаф, падает дверца. Убежать!

«Не оставляй их», — обычный я не бросает попыток урезонить взбесившееся существо. Но почему? Я хочу вас же оградить от безумного себя. Почему та разумная часть меня хочет, чтобы я оставался дома?

Слабость.

Приступы или нервные срывы случались и ранее. Этот не первый и не самый разрушительный. С годами я научился не наносить увечий близким, только предметам, но всплески бешенства продолжают вызывать эмоциональный шок у окружающих.

Много лет назад в состоянии истерики я чуть не задушил человека. Когда отпустил руки, тело упало вдоль стены. Голова ударилась о ламинированный пол и, немного подскочив, вернулась на поверхность. Моя Жертва не дышала. ЧТО я сделал? Потом шлепки по щекам, постепенно она пришла в сознание. Говорить не могла — хрипела. Налил виски, заставил выпить, связки раскрылись. «Тебе вызвать скорую?» — «Да». Но я не вызвал. Быть вечно на крючке, ну уж нет. Казалось, что всё обошлось. Ночь, приправленная алкоголем, уложила нас спать. Наступившее следом утро разорвала новость о смерти Бабушки моей несостоявшейся Жертвы. Сама по себе её смерть была вполне ожидаемой — женщина старая, к тому же последние месяцы болела. Страшным было примерное время её смерти — оно, как назло, совпадало с удушением.

Чувство, что Бабушка спасла мою Жертву, отдав жизнь, с тех пор меня не покидает. А вместе с тем и благодарность ей, ведь иначе я превратился бы в убийцу и, скорее всего, в заключённого. Хотя если это не простое совпадение, то я и есть убийца, просто с хорошим алиби.

Пережитый в секунды осознания всего произошедшего стресс помог мне измениться. С тех пор я обрёл первую степень контроля над собой в случае срывов. Затем последовали ещё несколько этапов, и вот я почти безобиден.

Сложно объяснить, что происходит внутри меня в такие моменты. Наиболее точное описание я встречал в рассказах про берсерков. Этих могучих воинов севера вырезали свои же соплеменники. На них объявляли настоящую охоту. Ибо, будучи крайне эффективными в бою, берсерки часто впадали в ярость и дома, и тогда могла погибнуть целая деревня. Берсерков иногда путают с викингами, которые входили в боевой транс, усиливая вдвое свои физические способности. Но нет, тут велики отличия от условно управляемых воинов. Берсерк на поле боя легко мог убить десяток союзников или пару дюжин врагов — как пойдёт. Берсерк — это воплощение чистой ярости, безвекторной, слепой.

Что-то животное есть в каждом из нас. Все мы дети этого мира. Продолжение природы. И изо дня в день удерживаем дикую часть себя внутри под замком законами, страхом, сознанием. Но иногда происходит сбой. В один миг оковы рвутся, последствия становятся неважны, остаётся единственная потребность: крушить и разрушать. Ведь именно ЭТИ — люди, предметы — ДОВЕЛИ.

Каждый срыв не бывает внезапным. Вначале накатывает несколько волн гнева. Ярких, но одновременно с тем лёгких. Они непохожи на рядовое возмущение или злость, однако их можно подавить. Но лишь первые, небольшие волны. Потом обрушивается цунами. Внутренние силы мгновенно обрываются, как резиновый шарик, надетый на открытый кран. Он наполняется водой постепенно, что выглядит вполне безобидно. Нет ни единой капли. Но затем, неожиданно, с брызгами и шумом, шарик взрывается, выливая сразу всю воду. Хлопок и веер острых капель. А потом пустота. И тишина.

Первым делом, после того как возвращается обычное сознание, оцениваю последствия. В этот раз ущерб выглядит совсем скромно. Слетела дверца шкафа — легко повесить. Ноутбук, телефон, принтер — всё цело. Одежда — в норме. Вот только беда с трюмо. Дверца с резным зеркалом, а оно разбилось. Как? В него всего лишь попал пуховик, а толстое зеркало плотно приклеено к дверце, даже по краям деревянная окантовка. С виду его и молотком разбить сложно. Видимо, пластиковая клёпка куртки попала прямо в стекло. Физически не представляю, как такое могло случиться.

Я доверяю приметам. С детства. Неужели кто-то умрёт? Или семь лет несчастий? Долбаные зеркала — всегда боялся разбить. Ещё и в такой день.

Рождество — великий праздник. Почему он в разное время у христиан? Знаю про календари и високосный год. И конечно, каждый считает, что только он прав.

Неужели сама по себе правда, точная дата, вообще не имеет смысла? Столько написано, место рождения отмечено с точностью до серебряного круга диаметром сантиметров двадцать. Даже о конкретном месте крещения договорились, а дата рождения разная.

Давно уже сложилось у меня болезненное отношение к Рождеству. Во-первых, перед ним пост, а его я никогда не соблюдал, Новый год же. Во-вторых, ночная служба — на неё я никогда не ходил, потому что не соблюдал пост, то есть не заслужил праздника. А тут ещё сорвался именно в Рождество. А ещё это зеркало…

Одна мысль поддерживает меня последние недели, пока воронка с каждым днём засасывает один проект за другим, разоряя мои компании. Скоро жизнь изменится. Осталось потерпеть всего месяцев шесть-семь, и начнётся год солнечной жизни. Отрезок, ради которого жил все эти тридцать лет.

Несколько месяцев назад мы с Женой окончательно поняли, что крысиные бега по кругу съедают время и душу. Каким бы ни был внешний результат круговорота «будильник — секс — метро — борьба — сериал — будильник», внутри остаётся пустота.

Сменил машину, купил квартиру — радость больших приобретений угасает слишком быстро, а жизни на них тратишь слишком много. Когда оглядываемся на прожитые годы, что мы видим? Размер счёта в банке, марки машин, которыми посчастливилось владеть, или моменты, когда мы переживали эмоции? И что мы обычно копим?

Самые яркие эмоции — злость и разочарование. Каждый день отказываем себе в жизни ради выживания, лучшего выживания. Купить новую БМВ, платить за квартиру в два раза больше, зато банку, а не арендодателю. Ребёнка выучит уставшая, раздражённая воспитательница детского сада. Потенция постепенно угаснет — с семиразового секса в день до двухразового в неделю. Жена привыкнет к дефициту нежности и уйдёт в шопинг.

Как-то вечером гуляли по парку.

Люблю разговаривать и идти куда-нибудь, даже если по телефону, — мысли выстраиваются лучше. Будто небольшая физическая активность ускоряет приток крови в мозг.

В этот вечер мы строили очередные планы на ближайшее и среднесрочное будущее, и тогда нас обоих озарило, что ни один из путей не ведёт к счастью. Хорошая проверка: если прямо сейчас, как по волшебству, без затрат времени и сил ваши желания исполнятся — вы станете счастливыми? Мы поняли, что нет, не станем. Факт наличия своей, а не съёмной квартиры — максимум повод для зависти, но не причина счастья.

Велика вероятность, что в следующий раз мы на мгновение очнёмся от бессмысленного бега по спирали, когда будет уже поздно. Нужно прожить хотя бы год для себя. Пусть это будет всего 365 дней, но сейчас, когда есть силы и желание быть вместе. Один год — совсем немного в масштабе целой жизни, но как же сложно выделить его! «Сейчас» — всегда самый неудобный момент. Нужно оправдание, чтобы разорвать привычный ход событий.

И мы его нашли.

                           * * *

Поворот ключа зажигания, любимый «Ситроен» приветствует бегущими огоньками приборной панели. У каждого автомобиля в нашей семье есть имя. Сейчас я в Ягоде.

«…Миссия ОБСЕ в своём докладе указывает на ухудшение ситуации в Донбассе, особенно жестокое противостояние зафиксировано в донецком аэропорту. Нефть продолжила своё падение и вплотную подошла к психологически важному уровню поддержки в пятьдесят долларов за баррель марки Brent».

«Деловое радио» продолжает раз за разом отнимать надежду. Всё кругом теряет ценность, а деньги — наоборот. Причём приобретает вес исключительно валюта зарубежного происхождения. Фразы о том, что лучший товар для производства — доллары США, подтверждаются ежесекундно. И от этого тренда мне то грустно, то скучно. Как-то слишком плоско выстраивается реальность, если значение материального для людей многократно выше, чем духовного. Только не подумайте, что этими словами хочу причислить себя к святым. Во мне полно пороков и мирской суеты. Я — обычный человек, в меру испорченный культурой потребления. Но тяга к блестящим коробочкам с каким-то новым товаром во мне не настолько сильна, чтобы не думать об искусстве, нормах морали или нравственности. Не должно всё быть так одномерно. Вселенной приличествует вращаться вокруг чего-то поинтереснее, чем доллар США.

Через пять минут двигатель начинает работать тише, а сиденье отмерзает электрическими волокнами, заботливо продетыми механической рукой где-то на берегах Роны и Соны.

Хорошо, что у Сына тёплые штаны. Сидеть в детском кресле, пластиковом и промёрзшем, должно быть очень неприятно. Младший не жалуется, а я переживаю каждый раз.

А вот и Любимая! Выходить последней — традиция, рождённая то ли маленькой прихожей, где шкаф и трюмо напротив беззастенчиво вытесняют второго взрослого (гадкое трюмо, как же я мог разбить это зеркало?!), то ли желанием остаться в одиночестве, чтобы навести последний лоск и спокойно собраться с мыслями. Последнего мне остро не хватает всю мою семейную жизнь.

Я — единственный ребёнок, родившийся в разгар дефицита восьмидесятых, в семье, которой не удалось пережить эти восьмидесятые в полном составе. Начиная с первого класса у меня всегда была своя комната и привычка многократно прокручивать в голове и заново переживать ключевые моменты жизни. Осмыслить, разработать правильный, на мой взгляд, выход из ситуации. Потом ещё несколько раз закрепить именно его. Так я постепенно набирал одну за другой модели поведения.

Но уединение и гармония тишины, окружавшие меня в детстве, во взрослом возрасте исчезли наглухо. Последние годы всегда рядом кто-то есть. И этот кто-то либо шумит, либо полон любопытства. Главная проблема — извечный вопрос: «О чём ты думаешь?». Да, мне приятно, что тебе интересно. Но если меня прерывать, я ни о чём не могу думать. Вот и приходится складывать кучу опыта в зону неразобранного. Ждать, когда сможешь обдумать то, что не успел. В итоге единственным местом для осознания стала Ягода. Но это ущербно как-то и скудно — в дороге слишком много отвлекающих факторов. Да и маневрирование в лабиринтах московских заторов забирает на себя большую часть внимания. Соответственно, «куча опыта» месяцами лежит в пыли и одиночестве. У меня нет времени и возможности с ней разобраться. Всё оставлено на потом.

Пришла.

Едем.

Двадцать километров по свободному кольцу, и мы во дворе средневысоких бетонок. Новые дома стоят как бы в тени низеньких пятиэтажек Дмитровского шоссе. Эти невысокие домики более полувека принимают на себя первый удар шума и пыли загруженной магистрали. Серые, с острыми углами.

Именно здесь всё по-настоящему началось. Наша семья родилась из бури и стоила миллиарды нервных клеток нам самим и всем окружающим. Бурный роман, резко прерванный мной весной 2011 года, возродился спустя две недели.

Две недели ожидания звонка или эсэмэски. Две недели бесконечных сомнений и чувства растворяющегося счастья, которое было так близко. Тогда решал: рискнуть, противопоставить себя всем родственникам, бросить женщину с маленьким ребёнком, но взамен получить надежду на любовь. Или оправдать ожидания общества и остаться несчастным.

Когда я решился и выбрал любовь, меня поддержала только хозяйка этой квартиры, ставшей на целый год убежищем.

Моя Бабушка не в первый раз заботилась обо мне. Ей пришлось стать тем островом стабильности, где я подрастал в период бесконечных бурь развода моих родителей.

Три года назад она была единственным человеком, кто встал на мою сторону.

Память чутко хранит в рамках под стеклом самое главное. Надеюсь, отмирающие клетки мозга не упустят тот вечер перед очередным парадом в честь Победы. Тогда я истоптал дорожки у завода «Вимм-Билль-Данн» в ожидании чёрной девятки с таксистом за рулём. Та девятка везла ЕЁ. Мою будущую Жену. Приехавшую, чтобы больше не уезжать. Завёл в квартиру, закрыл дверь. Открыл новую вселенную. Из этой же квартиры зимой мы поехали в роддом. Сюда я привёз кроватку для Сына. История нашей семьи связана с тридцатью шестью квадратами в семи метрах над газоном.

Сын не был здесь больше года. Он, конечно, виделся с прабабушкой, но происходило это только на даче. Отсюда малыш уехал трёх месяцев отроду и совсем не помнит свой первый дом.

Звонок.

Тускловатый свет небольшой прихожей — энергосберегающие лампочки портятся постепенно, теряя яркость. Свет жёлтый, густой, разделённый на дрожащие струи. Вместе с горчичной желтизной пришёл и букет запахов. Сладко, пыльно и много никотина.

Имя прабабушки выучено с первого раза. Квартира открылась множеством небольших интересных игрушек. Активное знакомство с интерьером: здесь любопытно и совсем не страшно.

Традиционный чай на кухне. Телевизор на столе молчит, отражая троих в чёрном квадрате кинескопа. Поздравление с Рождеством. И эта фраза, ради которой мы преодолели мороз и встречный ветер: «У нас будет пополнение». В Рождество рассказали о будущем рождении. Мило и символично. Реакция сдержанно позитивная. Второй ребёнок — это хорошо, у моей мамы тоже есть родной брат. «Восемь недель». Я узнал вдвое раньше — новость стала большим подарком на мой юбилей.

Бабушка повидала правнука, поиграла с ним, а мы выразили искреннюю благодарность за её участие в нашей жизни. Всё кратко, ёмко и как по нотам. Пора ехать домой.

Обратный сектор пустынной скоростной дороги легко проносится под приятное обсуждение реакции Бабушки.

Мы решили подольше никому не рассказывать новость. Слишком сложно всё получилось. Наша первоначальная уверенность, что забеременеть во второй раз будет очень легко, — это даже не устойчивая убеждённость, а сама собой разумеющаяся реальность. Ведь у меня есть старший сын от другой и, что ещё важнее, подрастает общий ребёнок. Забыв однажды выпить противозачаточную таблетку, Любимая мгновенно забеременела. Легко, без каких-либо проблем. Словно по мановению волшебной палочки. Мы первоначально даже не брали в расчёт, что во второй раз может быть совершенно иначе.

Настоящая, а не мнимая реальность принесла нам долгие походы по гинекологам разных клиник. Исследования на все возможные венерические инфекции и заболевания. Повторяющиеся ультразвуковые просвечивания и анализы, анализы, анализы. Более трёх месяцев мы потеряли в поисках проблем у Жены. Конечно, кто из нас может быть причиной сбоев? Неужели я, со своим-то послужным списком?

При всей искренней любви я упрекал её в бокале вина раз в две недели. Говорил, что, если мы хотим второго ребёнка, нужно непременно ехать на море в период овуляции. А секс два раза в день мало похож на желание забеременеть. Когда случалась задержка, всегда требовал суперрежима. В общем, всячески проявлял нездоровую заботу.

Но вот последний врач однозначно говорит, что проблема не в ней. Жена полностью здорова. И снова возникает удивление медика на отказ показать спермограмму мужа. По причине отсутствия оной.

Забеременеть нужно было в мае — на дворе сентябрь. Пора идти по врачам мне. Отговорки — мол, у меня нет ДМС, мало времени, проблемы с деньгами — уже выглядят откровенно невзрачными. Либо иду по врачам, либо сам виноват.

Внутренний голос подсказывает, что проверить здоровье необходимо.

Вспоминаются фрагменты интервью профессора-уролога, взятого ещё в студенческие годы для федерального телеканала. К тридцати годам у девяноста процентов соотечественников уже есть или был простатит. Только вот обращаются к специалистам от силы процентов пятнадцать. И работать по этой причине приходится с запущенными случаями. Яркая фраза: «Диссертации пишутся на колхозниках», они любят выпить и/или полежать на холодной земле под весенним тёплым солнышком. В итоге — воспалительное поражение предстательной железы.

Ещё один повод для беспокойства: откровения однокурсника с неудачно протёкшим венерическим заболеванием, результатом которого стал тот же диагноз. Лёгкий зуд и дискомфорт, переходящий в нестерпимый зуд, — вот его рассказ «как всё начиналось». Последней стадии у меня, конечно, не было. Да и дискомфорт случался временами и исчезал без применения антибиотиков самостоятельно.

В общем, я великолепно находил основания считать себя здоровым. До последнего времени.

Решение принято. Теперь иду к врачу я.

Ага, принято-то оно принято, но пошёл я к нему ещё недельки через три-четыре. Никогда бы не простил такую задержку Жене. А себе мы разрешаем куда больше. Так соблазнительно было считать, что в эту овуляцию Евка поселится во чреве Любимой. И не надо тратить время и деньги, а главное, признавать, что у меня могут быть проблемы с функционированием дорогого и ублажаемого члена.

Что стоит за моим нежеланием проверять свой любимый орган? Может, страх боли? Трусость? Лень?

Помню, как хирург в мои пять лет резким движением сходящихся пальцев приоткрыл мне головку члена, оторвав часть крайней плоти, приросшей к головке. Треснувшая крайняя плоть налилась капелькой крови. И это был не конец, а начало.

Ещё добрых полтора года я постепенно отрывал по кусочкам крайнюю плоть от головки, каждый раз обнажая кровавое мясо полового члена. Процедура эта требовала чистоты, потому проводилась после мытья. Как сейчас понимаю, сильно досаждало отсутствие антисептиков, которые не щиплют раны.

В восьмидесятые дома у нас не было ни хлоргексидина, ни мирамистина, а йод, зелёнка и спирт доставляли дополнительные мучения. Снова полюбил мыться только годам к восьми.

Особенно ярко запомнились три эпизода: первый — у врача; второй — как я сам в ванной оторвал изрядный кусок и обнаружил, что в самом низу, у отверстия, приросло особенно сильно. Хорошо, догадался поделиться своим открытием с отцом до того, как решил «проблему» автономно, — узнал, что это называется уздечка и отрывать её точно не надо.