Бесплатный фрагмент - Евгений Негодин

Евгений Негодин, часть 1, становление

­Его фамилия Негодин

с младых ногтей до сей поры

будила гнев в честном народе

у всех — от мам — до детворы!

Когда московские дворы

стыдливо окна прикрывали,

когда наганы доставали,

когда друг друга целовали

детишки нашего двора!

Начнём, мой друг, пришла пора!

Любил различны он забавы

гораздо более, чем труд,

с учебой, кои всё сотрут!

Да, Ленин с Крупской были правы,

на Ницше мня найти управу!

О времена, мой друг, о нравы!

И пионерский галстук свой

носил, как вымпел боевой.

Но папа с мамой не снимали

с Евгения тугой узды —

интеллигенты, понимали,

где дать конфет, а где труды

их тщетны были, и напрасно

во мраке ночи, утром ясным,

за разом раз, за годом год

на ум Евгению нейдёт

наука суетных дерзаний!

Cовсем других он ищет знаний,

нагорной проповеди дух

он ищет в сущностях наук!

Пока Негодин обучался,

прошли расцвет и крах эпох.

Он оглянулся, почесался,

нашел, что мир не так уж плох,

что дух кровавой тирании

забыт, но, вроде, не прощен,

народ сочувствует Марии,

а Прессиадой возмущен,

что разномастные мессии

лояльно приняты Россией,

что демократы всех пород

уже влияют на народ.

Характер Жени чужд геройству,

но кое в чем Евгений прав —

имел немного беспокойства,

и не испытывал расстройства

от ущемленья личный прав,

и не курил различных трав.

Он видел — рыцари свободы

спешат испить свободы чашу-

любой. Но главное — не нашей,

певцы, поэты, нищеброды,

везде, но только бы не в Раше!

Свою страну — корабль уродов —

обитель зла, тюрьму народов,

никто любить не обещал,

никто срамить не запрещал!

На Женю изредка трудились

пять-шесть толковых человек,

слегка отравою марксизма

пьяны, (прощай, двадцатый век…).

Но — где ты, воля, где харизма?

Увы, далече — в прошлой жизни!

Прибегнуть впору квиетизму…

Всем тем, что к равенству стремились

век новый крылышки пресек…

Больших успехов не добились,

и все же — жаловаться грех!

Тверёзым курсом плыть старались

его указанным рукой,

житейской пользы добивались,

и матерьяльной кой-какой!

Он был нередко понукаем,

чтоб капитал приумножать,

побольше в житницы стяжать,

ан нет — различными путями

сего старался избежать,

а больше — в люле полежать!

Но кое-что известно стало

об обстоятельствах сего,

о том, что всё-таки достало

героя, Женю моего…

Не говоря о Брестском мире

и воспоследующей войне,

герой смотрел на вещи шире —

кого и как мочить в сортире,

Саддам — чудак а Буш — феллах,

речь не об этих шла делах…

Увы, не счастия он ищет,

прошли весёлы времена,

когда иное влогалище

милей ему, чем литр вина!

Ничто Евгений не приемлет —

ни баб, ни модное авто,

сидит на лавочке и дремлет,

все надоело и не то!

Ни промеж ног кудрявый волос

весёлых дум не пробудит,

ни тонкий стан, ни звонкий голос,

герой сердитый и небрит.

Уже почти четыре года

большим доверием народа

Евгений щедро облечен,

но — вот в чем фокус заключен —

Евгения вполне устроил

тот факт, что он давно построил

кой-где домишко кой-какой

в лесу, над плавною рекой…

Не знаю, по какой причине

культурный, молодой мужчина,

как конь здоров, в расцвете лет —

и вот те на — покинул свет!

Нам знать об этом ни к чему,

пусть спится сладостно ему.

Его порою в свет выводят

немногочисленны друзья,

по заведеньям злачным ходят,

твердят, что так мол, друг, нельзя!

Чу — мчится круизЁр могучий,