Бесплатный фрагмент - Это судьба!

Глава 1

— Света, родить тебе надо. Гормональный фон — это не шуточки, кисту заработаешь. Кисту, а не квартиру, понимаешь? Ещё год-два, и всё…

Пожилой врач мягко, участливо смотрел прямо в глаза, и Светлана, замешкавшись с ответом, невольно опустила взгляд на его сцепленные в замок пальцы. Кожа на них была тонкой, морщинистой, с россыпями пигментных пятен, и она вдруг подумала, что каждое это пятнышко знает о жизни во сто крат больше неё. Много, много пациенток повидал на своём веку профессор, а, наверное, ничего толком за это время не поменялось — всё так же сидят перед ним одинокие женщины, которым — ну как, это же не выписать по рецепту? — надо вот взять и родить.

Она усмехнулась грустно.

— Марк Семёнович, я хоть завтра, но одна не хочу. А таких, как я — пол-Москвы…

— Комарова, ты мне зубы не заговаривай!

— Работа такая… тут уж ничего не поделать…

Коридор частной клиники, где принимал профессор, был на удивление полон — на каждом диванчике сидели две-три девушки, казавшиеся похожими друг на друга из-за одинаковых бахил и масок. А иногда — и животов. И Светлана, хоть и занята была телефоном, вызывая такси, всё же успела ревниво отметить — никого старше неё, судя по всему, здесь не было.

Водитель-узбек, увидев её, вышел из машины и галантно распахнул дверь — но этот милый жест только ещё сильнее испортил ей настроение. Что, она уже не похожа на девчонку, которая сама может сесть в такси? Или тот решил, что она беременная? Вместо благодарности Светлана лишь сухо ему кивнула. Ничего, пусть думает, что подвозит очередную стерву — в такой клиентуре недостатка у него наверняка нет.

Ватсап молчал, и от нечего делать она начала листать список контактов. Мама, менеджер страховой, автосервис, Игорь, клиника… Светлана нахмурилась. Игорь… вот с ним же всё могло получиться! Этот новый доктор всех просто очаровал, и на первом же бабском собрании коллектива большинством хмельных голосов постановили — их нужно сосватать! Остальные были при мужиках или сильно моложе — ну а ей он будто сам в руки шёл. Старше всего на несколько лет, не женат — директор держала в руках его паспорт. Кабинеты через один, да ещё как раз ей пришлось его проверять, а потом и вводить в курс дела. Так что советы «не упускать такой случай» сыпались со всех сторон. Ещё пару недель её подзуживали вопросами, всё ли она проверила у Игоря Анатольевича, но потом, слава богу, отстали. Работа не любит романов. Это как двоим в быстро плывущей байдарке вдруг встать, взявшись за руки — мало кому повезёт удержаться. Она сама видела, как за несколько месяцев люди теряли и карьеру, и отношения. Не её вариант.

А потом — как-то для неё незаметно — всё вдруг и вышло. Ну конечно, по-женски она присматривалась к нему всё равно, каждый день подмечая какие-нибудь детали. Не для того, чтобы себя подразнить — просто не могла не наблюдать за симпатичным мужчиной, который был рядом. Широкоплечий, ухоженный, юморной. Хороший врач, что было для неё очень важно. Торопится только ставить диагнозы, в этом плане самоуверенный, громкоголосый — но чаще всего оказывается прав. И она придумала себе фантастический вариант. Всё равно хотела же открывать собственный кабинет… так что никакого конфликта интересов не будет — уволятся оба! «Семейный стоматологический кабинет докторов…» — только вот с последним словом у неё была закавыка. Она Комарова, и на неё, что называется, уже шли — всё-таки десять лет практики! А он — Шихин. Тоже привёл в клинику за собой пациентов, естественно, но их было не так много, как ожидалось. То ли из-за того, что часто менял места, то ли потому, что с клиентами не миндальничал особо — ну хирург, что с него взять? Но главное — ей не нравилась эта фамилия.

Ну что это такое — Шихина? Как будто прошелестело что-то в лесу. Коротко, непонятно, ты поднял голову, чтобы прислушаться, а ничего уж нет. А он становиться Комаровым точно не будет — гордость. Значит, вообще не выйдет у неё назвать кабинет по фамилии — второй скрипкой он быть не захочет. И не должен мужчина быть второй скрипкой. Максимум — наравне. Придётся выдумывать что-то — пусть не такое удачное, как их «33 удовольствия», но какая разница, главное же не название. Если представить, что у них бы всё получилось, то чёрт с ней, с фамилией! Хоть Мухиной можно стать! Посмеялась тогда над этой мыслью, а потом себя пристыдила — была ведь скульптор такая известная… В общем, долго она не хотела себе признаваться, что попалась — влюбилась отчаянно! А потом он начал проявлять знаки внимания, и голова у неё вконец закружилась. Поставила только условие — не афишировать в клинике любое общение, выходящее за рамки служебного. И он играючи согласился.

Что было не так — слишком быстро сдалась, он увлёкся другой или просто изначально и не планировал ничего серьёзного? Так, поставил где-то у себя галочку мимоходом… Услышал, наверное, сплетни, что Комарову все прочат ему в любовницы — а она с ним и не флиртует даже. Самолюбие мужское взыграло, решил что-то себе доказать? Да разве скажет теперь?

Поначалу всё было так здорово, что душа у неё пела. Ей нравилось всё — и окольные маршруты до мест вечерних свиданий, и «птичий» язык на работе, когда они вкладывали в обычные слова второй смысл, и его смешные истории, и их близость… У неё внутри всё бурлило от радости и надежды, лилось через край, и только необходимость сохранять роман в тайне чуть-чуть угнетала. Зато уже рассказала об Игоре маме и даже показала его Марине — вчетвером с ней и её парнем сходили в кино. Две с половиной недели между первым свиданием и последним… и она до сих пор не могла понять, что случилось. Перегорел? Просто как-то всё плавно сошло на нет, без недомолвок и ссор, вернулось обратно от секса и встреч в неприметных кафе к обычным улыбкам. Перестал приезжать к ней ночевать, переносил свидания — «не выспался», «тренировка сегодня». Она даже сразу не догадалась. Только потом, по спокойным этим улыбкам, будто всё между ними в порядке, уже поняла — это конец. И нельзя устраивать сцен, и бессмысленно унижаться, когда на тебя с таким равнодушием смотрят… Словно говоря — «А разве что-то не так?» Лишь один был в этом плюс — уже начавшие подозревать между ними роман коллеги тоже остались ни с чем.

Машина затормозила на светофоре, и Светлана, вздохнув, посмотрела в окно. Прямо напротив неё был небольшой парк. За частыми прутьями ограды, выкрашенными, чтобы металл не давил, в золотистый цвет, играющие дети были похожи на птичек в клетке. Светлана хмуро уставилась на совсем ещё молодую мамашу, прогуливающуюся с коляской. Сколько ей — двадцать два, двадцать четыре? И уже есть ребёнок… А у неё даже возможности никакой не было. Медицинский, ординатура, хорошая клиника… да дело даже не в этом. Не встретился тот, ради кого захотелось бы всё оставить, кому захотелось бы родить малыша — импульсивно, без рассуждений, зажмурившись от желания. «Встречу ещё» — думалось всегда. А вот теперь уже приходится покупать дорогую косметику, чтобы разгладить морщинки у глаз — к сожалению, кожа впитывает время намного охотнее, чем любой крем.

Недалеко от работы на торец дома вешали огромный баннер с рекламой сайта знакомств. «Это судьба!» — прочитала она про себя слоган и тут же вспомнила об анкете, которую делала-делала с Мариной почти год назад, да так это ничем и не кончилось. Ничем серьёзным — только весь театральный репертуар на свиданиях пересмотрела. Пару раз дело дошло до секса — но один оказался женатиком, а второй «скакуном». Это было меткое словечко Марины, влюблённой в мужчин как в класс и пользующейся, конечно, взаимностью. «Кобель» было слишком для неё грубо, «жеребца» заслуживали лишь единицы, а вот «скакуном» — то есть свободным мужчиной, прыгающим из постели в постель, оказывался каждый второй её кавалер.

Светлана зашла в анкету. С экрана телефона на неё смотрела озорная, хохочущая молодая женщина — на снимках она пила вино, дурачилась на пляже, грела руки о чашку кофе в уличном ресторанчике. Выражение счастья на её лице было таким осязаемым, таким ещё недавно близким, что Светлана горько вздохнула. Будто вечность с тех пор прошла… Она бросила взгляд за окно. Хмурые лица, все в масках… некоторым хочется чуть приподнять их и нацепить на глаза — настолько они безрадостны. А она? Что же насчёт неё самой? Она вновь уткнулась в анкету. Есть ли у неё хоть один, пусть призрачный, шанс обрести семью, или придётся всю жизнь мучиться и сомневаться в себе, борясь с детскими страхами после того, как их бросил отец? Кто знает — а вдруг на самом деле где-то за всеми этими фотографиями мускулов, модных бородок и джипов существует её человек? Простой, настоящий, пишущий без ошибок и не отменяющий встречи? Пусть маякнёт ей, не боится её глянцевых снимков! Пусть поймёт, что там лишь нарядная маска, иллюзия, искусно зафотошопленные одинокие будни…

Она быстро просмотрела несколько новых сообщений и перешла в поиск. Столько мужчин, а выбрать потом не из кого! Установила возраст «35—40», немного подумав, с неохотой отодвинула планку до «45». Улыбнувшись, она с азартом отчаяния принялась смахивать анкеты «вправо» — разобраться можно потом, когда напишут. Это как с коробкой конфет — никогда не знаешь, что на самом деле внутри. Слишком много глазури закрывает начинку, сразу не раскусить.

— Приехали! — вежливо сказал водитель.

После секундного замешательства она смахнула вправо анкету, при виде которой сначала поморщилась.

— Приехали… — подтвердила с сарказмом, кивнув то ли узбеку, то ли уже своим мыслям, и решительно взялась за ручку двери — впрочем, водитель в этот раз и не делал попыток помочь.

В регистратуре хозяйничала Верочка, успевая разом делать тысячу дел — разговаривала по телефону, встречала пациентов, оформляла бумаги. Подавая журнал для росписи, она проводила такси сочувствующим взглядом.

— Вашу до сих пор чинят?

— Я же везучая, — усмехнулась Светлана, — въехали так, что зад — как челюсть у Абрамова… проще купить новую.

Девушка захихикала, но почти сразу же спохватилась, нахмурилась.

— Светлана Александровна, Анечка заболела! Справитесь одна? Кабинет вам мы уже подготовили…

Светлана недовольно забарабанила пальцами по стойке, потом равнодушно пожала плечами. Что ей такая мелочь после известий от гинеколога?

— Справлюсь… кто первый сегодня?

— Попов.

— У которого котлетами несёт изо рта?

— Ага… — Верочка так виновато развела руками, будто сама их жарила, — и ещё анестезия сегодня новая пришла, я вам поставила в холодильник две упаковки…

У кресла и в самом деле всё было готово — турбины, набор для осмотра, материалы для пломб. Светлана поискала, к чему прицепиться, но инструменты были разложены идеально — сама бы не сделала лучше. Она переоделась в медицинский халат, включила компьютер, залезла в холодильник посмотреть на новые уколы — производитель был ей не знаком. Запуталась с кофе-машиной и едва не ошпарилась брызгами кипящего молока, делая себе капучино — хоть что-то без Анечки должно было пойти не так! Наслаждаясь кофе, Светлана проверила телефон — новых сообщений на сайте знакомств было столько, что она удивлённо подняла брови. Радовалась рано — в основном писали «приветы» да предлагали секс, словно соревнуясь друг с другом в затейливости.

А добил её инстаграм. Пляжные фото подруги — загорелой, весёлой, с коктейлем и парнем, появлялись в ленте так часто, будто та выложила весь недельный запас прямо сейчас, поймав наконец вайфай у бассейна. Хмурясь, Светлана пролистнула очередное фото в купальнике, но неудачно — тут же попала на рекламу маникюра. С её-то всегда коротко стриженными ногтями! Надо было скорее бросать телефон, пока он не подсунул ей какую-нибудь беременную — это точно стало бы уже перебором. Отложив сотовый в сторону, она почти с неприязнью посмотрела на стоматологическое кресло — новое, роскошное, возвышающееся в середине кабинета как трон. Троном оно и было — а она лишь ежедневно приносила себя ему в жертву. Ей внезапно захотелось расплакаться, и способ успокоиться был лишь один. Светлана сделала последний глоток и позвонила по внутренней связи в регистратуру.

— Вера, зови котлетного монстра…

Глава 2

Полный мужчина едва помещался в кресле и был похож на густой кисель, разлитый в прозрачном пакете: вроде бы замер, но только тронь — забулькает, пойдёт ходуном. Светлана осторожно склонилась над ним.

— Как правая «пятёрка»? Не беспокоит? — она легко постучала зеркальцем по зубу.

— Там всё на «пятёрку», доктор! — довольный своим каламбуром, мужчина захохотал ей прямо в лицо, — а вот слева зуб так и ноет…

От запаха изо рта не спасала и маска — Светлана, повернувшись за инструментом, даже зажмурилась.

— Сейчас полечим! — ласково сказала она, — я ведь тогда ещё предлагала!

— Да кто ж вовремя лечит? — громко засмеялся мужчина и широко развёл огромными руками, едва не опрокинув стаканчик с водой. — Так и живём! Всегда до последнего терпим!

Светлана на мгновение замерла — подмечено было верно.

— Это точно… Сейчас сделаем укольчик, и не нужно будет больше терпеть…

— Мне бы такой укольчик каждое утро! — всё не унимался её пациент, — чтобы проснулся, и сразу жизнью доволен!

Она улыбнулась и отошла к холодильнику, присела, доставая новую упаковку. Да! Всем бы такой укольчик! Чтобы не нужно было мириться со скучной работой, отношениями, зашедшими в тупик, или ходить бесплодно кругами вокруг мечты… Иначе всё это незаметно, но медленно разъедает. Прямо как кариес… А ведь точно, без шуток! Ноет иногда что-то, даёт о себе знать — понимаешь ведь сердцем, что свернул не туда… а всё отмахиваешься, откладываешь разговор с собой на потом. Продолжаешь жить, как ни в чём не бывало. А оно разъедает, пока не достанет до нерва — какой-то жизненной драмы — и вот тогда уже так болит, что самому не справиться.

— Пять минут подождём… так!.. прикройте, пожалуйста, рот! — едва успела она шутливо скомандовать, поставив Попову укол и опередив на мгновение очередной его комментарий.

Пока работала «заморозка», Светлана сидела за компьютером — решила всё же дать шанс идее, которую все последние годы от себя гнала. Пришло в голову воспоминание — однажды ребёнком она остановилась как вкопанная в «Детском мире», залюбовавшись большой, в половину себя, игрушечной машиной. Она ей понравилась до слёз, до дрожи. Чёрная, сверкающая хромированными деталями, явно из другой жизни. Но Светлана тогда уже всё понимала. И цены, и то, с каким трудом собирала её мать в первый класс, и то, что девочки должны играть в куклы — машины для мальчиков. Она ничего не сказала матери — ни тогда, ни позже. И через много лет, когда выбирала в салоне уже настоящую машину, тоже всё понимала — куда ей такую большую, зачем ей ещё один неподъёмный кредит? Поэтому взяла маленькую, юркую, практичную, укороченную сначала дизайнером, а затем и торопящимся водителем джипа за ней в потоке. Она затормозила на светофоре на жёлтый, а он — нет.

Вот и сейчас, изучая сайт о донорах спермы, Светлана чувствовала, что делает что-то неправильное. Не должна женщина так рожать — без мужчины, семьи, без брака. Но не могла себя пересилить и закрыть страницу, словно ребёнок внутри неё в этот раз решил уже не уступать. Эта мысль заставила её улыбнуться. Забавно! Ребёнок внутри неё… этого-то она и хочет…

Спохватившись, она бросила взгляд на часы.

— Как вы, чувствуете щёку? — спросила пациента через плечо.

Ответа не было, и она обернулась. Мужчина спокойно лежал, его глаза были закрыты. Как звали Попова, Светлана не помнила, но быстро глянула его карточку.

— Михаил?

Тот по-прежнему не реагировал. Неужели заснул? Есть же такие люди! Только примут горизонтальное положение, сразу же засыпают! А ей этого счастья, видимо, никогда не испытать — каждый раз приходится ворочаться по полчаса даже в любимой кровати.

Светлана встала и подошла к креслу. Да, так и есть — спит! Развалился тут у неё по-хозяйски, как медведь в берлоге! Она повысила тон.

— Михаил? Вы в порядке?

Мужчина шевельнул головой и что-то бормотнул недовольно. Ну, Попов! Нашатырь-то тебя точно разбудит! Она шагнула к настенному шкафчику и даже нашла уже маленький тёмно-коричневый флакончик, как вдруг услышала позади его голос.

— Я устал…

Светлана с облегчением обернулась, но тут же нахмурилась — глаза пациента всё ещё были закрыты. Во даёт! Он сюда что, спать пришёл? Или на него так новая анестезия подействовала?

— Как вы себя чувствуете? — спросила она осторожно, вернувшись к креслу и держа нашатырь наготове.

— Я устал… — повторил тот, не открывая глаз, — очень устал… надоело мне всё тут… уехать хочу.

Он ворочал медленно языком, и в этой странной манере Светлана уловила что-то ещё, не одно онемение от «заморозки» — речь его как раз была довольно разборчивой. Попов — весельчак, но сейчас он произносил каждое слово чуть ли не с болью. С чего это вдруг, зачем? Если бы балагурил, она бы ещё поняла — а тут на какой-то миг растерялась. Он её не разыгрывает, это ясно. И — раз говорит с ней — всё же не спит, хотя выглядит точно как спящий. Вот ведь ситуация! И что теперь делать — не зрачки же ему смотреть?

Пока она соображала, что предпринять, пациент вдруг продолжил.

— Задыхаюсь… задыхаюсь в Москве! Иногда вовсе жалею, что сюда когда-то приехал…

Светлана вздохнула с видимым облегчением — нашёл чем удивить! Не всем здесь мёдом намазано, даже если внешне человек и успешен. Москва вампирит, высасывает все соки… хотя вот по Попову на первый взгляд и не скажешь!

Она не стесняясь хмыкнула.

— Наверное, не один вы такой…

— Да в том-то и дело! Мучаются люди, а возможностей нигде больше нет!

Мужчина дышал прерывисто, тяжело, и она испугалась — как бы и в самом деле не задохнулся! Надо было прекращать этот диковинный разговор — не дай бог или с ним что-то случится, или неожиданно зайдут в кабинет.

— Михаил, как ваша щека? Откройте глаза, пожалуйста! — её голос теперь звучал требовательно и звонко, как на медкомиссии в военкомате.

Бесполезно — будто он её даже не слышал. И тогда Светлана использовала нашатырь. Попов пришёл в себя сразу же, покрутил слегка головой, и через секунду на его круглом лице появилась улыбка. Кажется, он даже не сообразил, что с ним только что было. А она-то уже собиралась обо всём этом поговорить! Но, глядя на готового в любой момент хохотнуть пациента, с изумлением поняла — беседы не выйдет. Для него этих нескольких фраз, сказанных с такой болью минуту назад, попросту не существовало, как не существует для кошки «вчера». В его глазах она не видела даже тени недавних переживаний, и, наверное, это было всё-таки к лучшему. После ушедших испуга и удивления у неё осталось только чувство неловкости, как если бы один из них увидел другого голым. Так что она сделала вид, что ничего не случилось, спрятала нашатырь и улыбнулась ему в ответ.

— Полечимся?

До обеда она не переставала думать об утреннем инциденте. Что это было — какой-то провал в сон на фоне усталости, личные особенности Попова, «побочка» анестезии? Ничего подобного она раньше в практике не встречала. Начал вдруг говорить, как на исповеди — а она ж только спросила, как там его щека! Или что она точно ему сказала? «Как себя чувствуете?» А он взял и ответил развёрнуто. Любопытно, откуда он, если жалеет, что переехал в Москву? Ведь возрастной дядька уже — лет пятьдесят пять — и не бедный, судя по тому, как одет. Дети, наверное, взрослые. Жизнь по-новому уже не перекроить, смелости и азарта начинать что-то новое вряд ли хватит. Какой же судьбы он для себя хотел? Можно даже погадать на досуге, а потом сравнить фантазии и реальность — у него ещё два приёма, и там тоже по плану лечения анестезия. Если лекарство так на него подействует вновь, она к этому будет уже готова — и расспросит его хорошенько.

Ей всегда были интересны именно такие истории — ненарядные, неприукрашенные. В них есть место боли, разочарованию, забытым мечтам — иначе Попов не задыхался бы от волнения. Но она видела его и другим — в первый раз, когда он приехал раньше назначенного и чуть ли не совещание проводил по телефону, стоя у них на крыльце. Его зычный голос и хлёсткие фразы врывались через окно в тишину кабинета и были ей почему-то приятны — он был откуда-то из другой жизни, где всё сверкало и громыхало, где горели сроки и счёт шёл на вагоны и миллионы, где существовали столы на двадцать пять человек. И вот теперь выясняется, что всё это, может быть, было ему и не нужно… Так какой же Попов настоящий — тот или всё же сегодняшний? Как же трудно понять человека, если он может всю жизнь провести, страдая! Как же сложно поверить кому-то при встрече, когда доподлинно знаешь, что скрывается там, в глубине, за его белоснежной улыбкой! И у всех примерно одно и то же — неприглядные заплаты пломб, удалённые нервы и сплюнутые кровь и слюна.

Возвращаясь в кабинет, она столкнулась в коридоре с Игорем. И тут же смутилась как девчонка, сжала разом взмокшими пальцами телефон.

— Привет! — кивнул он.

Светлана всё не могла понять — это у него наигранная беззаботность или он и в самом деле так легко перевернул страницу? А она-то, размечтавшись, приняла её за целый роман…

— Привет, Игорь! — ответила она медленно и, чтобы снять неловкость, спросила, — как тебе новая анестезия?

— Обычная, — пожал плечами тот, — а что?

— Да нет, просто… мне показалось, она чуть сильнее…

— Не заметил, — улыбнулся он, а потом добавил игриво, — может, я просто колю не туда? Промахиваюсь, как обычно?

Он ушёл, довольный произведённым эффектом — Светлана сразу же покраснела. Что делать, если капилляры подходят так близко к коже? Только научиться не волноваться или сменить пол! Знает ведь эту её слабость и пользуется, совсем не думая, какую боль причиняет своими пошлыми шуточками. А промахнулся он и в самом деле однажды, попав не туда — но она стерпела, чтобы доставить ему удовольствие. Значит, этот щедрый аванс был ошибкой, а ещё большей ошибкой, конечно, было надеяться на что-то серьёзное на работе. Но не устояла всё-таки, не смогла — устала быть правильной. Да и сейчас он продолжает её манить — даже после того, как все надежды уже разбиты, даже после этой глупой мальчишеской выходки… И он это знает тоже. Вышагивает по коридору, понимая, что она смотрит ему вслед, как дура. Светлана закусила губу — надо от этого наваждения избавляться. И поскорее.

Глава 3

Сразу после обеда к ней была записана вся семья «эмигрантов» — так она шутя называла Данилиных, одних из самых первых своих клиентов. Кто-то из родни у них жил давно в США, и эпопея с вызовом и оформлением всех нужных бумаг затянулась на долгие годы. После того, как она спасла Оксане безнадёжный зуб, почти загубленный предыдущим врачом, та записала к ней и мужа, и дочку. Так и переходили они за ней дружно из клиники в клинику уже много лет. Но сейчас впервые пришли втроём. Когда Павел, муж Оксаны, позвонил ей и записал всех на один день, она сначала подумала, что так им просто удобнее добираться. А оказалось, что купили уже билеты — с их визами улететь было можно, пускали. Вот и решили на всякий случай провериться окончательно. Хоть и ходили к ней на осмотр регулярно, знали золотой совет эмигранта: «Едешь в Штаты — вылечи зубы!» Иначе тут же их на полку положишь, попав к местным дантистам.

Первой была Оксана. У неё обнаружился небольшой поверхностный кариес, и Светлана прекрасна знала этот моляр наверху справа — постоянно что-нибудь с ним было не так. Значит, до сих пор взрослая вроде бы женщина не научилась дотягиваться щёткой до самых дальних зубов или делала это нечасто. Врачи, как никто, знают людские пороки, и главный из них — лень. Нести в рот всякую сладость, щёлкать семечки, пить обжигающий чай отучить человека всё равно не получится, и пытаться не стоит. Но привыкнуть нормально чистить зубы ведь можно? Не всегда, выясняется вот, не всегда… Даже деньги и нервы, оставленные у стоматолога, ничему не учат.

Светлана уже взяла в руки турбину и поставила ногу на педаль, как вдруг ей закралась в голову шальная мысль. А что если проверить анестезию прямо сейчас, на Оксане? Они, хоть и продолжали общаться на «вы», всё же были на короткой ноге, поздравляли друг друга с новогодними праздниками. Да и во время приёмов делились всегда новостями — вот как сегодня. Это ведь идеальный для такого случая пациент! Её-то, в отличие от других, можно будет откровенно спросить об ощущениях после укола! Так и сказать, что пришла новая анестезия, вроде отличная, но клонит немного в сон. Если она вдруг тоже заснёт, как Попов — этим и объяснить. Если нет — просто спросить, что чувствовала!

Абсолютно беспроигрышная идея! Даже если что-то пойдёт не так, то, во-первых, всегда под рукой нашатырь, а, во-вторых, Оксана уж точно на станет на неё жаловаться! И хоть зубная ткань не задета и обезболивание не нужно — угораздило же её объявить об этом минуту назад! — всё ещё не поздно переиграть. На укол вздыхающая от каждого звука турбины Данилина согласится с радостью, а больше такой безопасной возможности протестировать новые ампулы у неё, скорее всего, не будет. Ещё не веря, что действительно делает это, Светлана вернула турбину в консоль и взяла в руки зеркальце.

— Боюсь всё-таки, что может быть чуточку неприятно… — сморщила она недовольно губы, снова осматривая верхнюю «двойку».

Пациентку долго уговаривать не пришлось.

— Давайте с обезболиванием тогда! — с видимым облегчением тут же сказала Оксана.

И заснула через полминуты после укола.

Это была фантастика… Значит, Попов не сидел на каких-то таблетках и не пришёл невыспавшимся, как она сначала предположила. Вот он, главный вывод её нехитрого эксперимента! Анестезия реально вгоняет в сон… И теперь оставался второй вопрос — случайным ли был тот утренний разговор?

— Как настроение у вас? — спросила она, выключив верхний светильник.

Казалось бы, что тут такого — но от звука собственного голоса душа ушла в пятки. И не зря — Данилина её явно услышала. Она повернула голову и вдруг выдохнула чуть не со стоном.

— Какое там настроение! На нервах с утра самого, всё из рук валится…

— Что-то случилось? — подняла брови Светлана и слегка улыбнулась.

Вот и узнает сейчас свежий семейный скандал — дочь опять громко слушала музыку или нагрубила прямо за завтраком. Такие жалобы вроде бы были полгода назад. Ну а как без них? Той уже скоро стукнет шестнадцать — её, наверное, присутствие рядом родителей бесит уже по факту.

— Да Паша, балда, записал одним махом троих, не предупредив! Я как узнала, пыталась как-то всё поменять, но он и слушать не стал! И на работе, говорит, уже отпросился, и врача нашего подводить нельзя!

Десна начала замерзать, и дикция уже поплыла, но мужа она передразнила очень похоже. Непонятно было только, чего так переживает-то?

— Разве не удобнее всем вместе на машине приехать? — удивилась Светлана.

— Продали мы недавно машину… на такси…

Если бы она не спала, то точно бы махнула резко рукой — эта раздражённая интонация всегда сочеталась у неё именно с таким жестом.

— Тем более! Выгодней ведь один раз заплатить, а не два-три!

Оксана то ли хмыкнула, то ли даже коротко хохотнула, но так тяжело и одновременно жалобно, что сразу стало понятно — дело тут не в деньгах. На какое-то время она замерла, а потом снова заговорила — тихо и чуть ли не равнодушно. Только пальцы, впившиеся в подлокотник кресла, выдавали, что происходит внутри.

— Мы всегда по врачам порознь ходим, иначе я вся изведусь. У меня и Сони первая группа крови, у него четвёртая. Да ещё она на меня похожа — в этом хоть повезло… Вот говорят, девочке лучше в отца быть, верно? А у нас наоборот всё…

Она на миг улыбнулась — так же горько, как в прошлый раз. И, будто торопясь всё сказать, быстро продолжила:

— Знаете, что на свете самое страшное? Это таблица, как группы крови наследуются. Люди нормальные её в глаза не видали — думают, что у ребёнка будет та группа, как у одного из родителей. Другие считают, что любой может быть. А там сложнее гораздо. Эту таблицу и сами врачи наизусть не помнят, а я всю её выучила — от страха. Жуткого страха… У неё не может быть первой группы, исключено — только вторая или третья, вот так почему-то. А у неё первая! В роддоме когда была, не знала таких деталей. Молилась даже, чтобы у неё была первая группа, как у меня. А бог-то всё знает! И дал, как просила! Как я радовалась, что у неё тоже первая! Камень с души упал — так казалось. И был случай при выписке — не поняла ничего тогда, только потом уже вспомнила. Паша при пожилой нянечке вслух сказал — мол, хорошо, что у ребёнка твоя первая группа, мою-то днём с огнём не найти! Что-то такое… Она же действительно редкая очень, четвёртая! И нянечка как-то странно на нас тогда посмотрела… То ли заставляли их это учить в советское время, то ли просто очень опытная была… Пронесло в тот раз… Соне был годик, когда я случайно увидела где-то таблицу — и жизнь словно перевернулась… Сразу вспомнила её взгляд! А несколько лет назад на рынке и саму встретила. Стояла, саженцы продавала. Я прямо напротив неё оказалась, узнала в секунду! И она, кажется, узнала меня — а может, придумываю уже себе. Ноги как ватные стали, не помню даже, как до дома дошла. Больше туда ни ногой…

Оксана замолчала, задышала часто, со всхлипами — и потом беззвучно заплакала. А Светлана застыла, окаменела. Мыслей в голове не было. Только ледяной ужас, остановивший дыхание. Трепетала ещё тоненькой пульсирующей жилкой надежда — не может быть, не может быть, не может быть… Но она уже знала, что может. У неё тоже была первая группа крови, и свои «варианты» — верхнюю и самую простую строчку таблицы — она ещё в институте запомнила без труда. И сейчас смотрела на сидящую в метре от неё пациентку как на прокажённую, боясь пошевелиться или что-то сказать. А та снова заговорила.

— Это ведь мой самый страшный кошмар, что когда-то вот так же случайно всё и всплывёт. Карточки, анкеты, анализы! Операция какая-нибудь, не дай бог. Группу крови не так редко уж спрашивают. А переезд этот? Будем в Америке делать страховки, вдруг попадётся какой-нибудь дуболом? Заметит и спросит прежде, чем сообразит. Или просто подумает, что в документах где-то ошибка… Я по-английски не очень, не смогу остановить вовремя. И будем там выяснять отношения, в чужой стране, при родне! А у них же ещё группы крови обозначаются не цифрами, как у нас, а буквами! И это выучила! И слов кучу — эритроциты, резус-фактор, агглютинин — чтобы всё понимать. Но самое смешное, конечно, что «кровь» будет «blood». Скрывай-не скрывай! Может, так слово и произошло… Когда нагуляла при муже, и кровь у ребёнка чужая — это ведь и есть блуд!

Она, видимо, хотела рассмеяться во сне, но до лица дошла лишь улыбка — да и та перекосилась, повисла на левой щеке, а потом соскользнула к губам. Светлана отметила на автомате, что заморозка сработала — правая сторона у неё и не должна была быть подвижной.

— Дошло до того, что я даже слова «кровь» боюсь, если кто-нибудь скажет или будет в тексте написано. Невозможно представить, каково это! А уж когда два этих слова вместе — сразу можно пить валерьянку. Дочь иногда Цоя слушает, а я всё жду, что она из любопытства спросит, какая группа у неё и у нас. Как на пороховой бочке сижу! Клянусь — в день, когда песню эту услышу, в церковь бегу. Замаливать. Да часто и в другие дни тоже. В прошлое воскресенье подруга в гости звала, а я к Матроне поехала, на Таганскую. Вымаливаю прощение. Я же никогда не была верующей. А теперь чувствую — есть кто-то там. Кару чувствую. Каждый день, каждый миг! Пусть даже и не простят, главное, этот крест до конца одной донести. Никому ж ни слова, ни полслова — мама моя не знает. С той стороны вообще всё обрубила… В мистику верить стала — я же тогда Рождество отмечала. И с тем, и с другим, через день. Не что-нибудь — именно Рождество! Ну и родила, как жила… не по-людски. Иногда кажется, что специально меня так наказали. Думала поначалу второго ему родить… искупить вину как бы. Долго думала, не решилась. У ребёнка ведь будет вторая или третья группа, и вот тут любой уже удивится — как так вдруг получилось? Всё и раскроется. И останусь я вмиг разведёнкой с двумя детьми. Хоть у Паши сердце и доброе, это же не игрушки — так человека испытывать, не заслужил он такого. И главное — счастливо жили-то, рука не поднялась всё разрушать…

Наконец она выдохлась. Опустила чуть-чуть подбородок, разжала пальцы, сжимавшие подлокотник, дыхание постепенно выровнялось. Очень осторожно, чтобы не загреметь случайно задетым поддоном, Светлана встала и сделала пару шагов к столу — ноги почти не держали. Первая мысль сразу же испугала — не могли ли всё это услышать за дверью? Нет, вроде бы нет. Едва успокоилась, сразу же накатил новый страх — стоило только взглянуть на часы на стене. Шестерёнки в мозгу вертелись с трудом, не подсказывали ответа, а она никак не могла сложить две стрелки, вонзившиеся в «три» и «пять», в три двадцать пять. Значит, у неё есть ещё полчаса. На зуб, даже с реминерализацией, уйдёт максимум пятнадцать минут — вылечить пациентку она обязана. А вот вторые пятнадцать понадобятся ей немедленно, чтобы просто прийти в себя. Будить Оксану прямо сейчас ей ни за что не хотелось.

Как она будет теперь смотреть ей в глаза? Сможет ли делать вид, что всё как обычно? Вот и проверила анестезию на свою голову! Вот и получила семейный скандал! Как в каком-нибудь сериале… И ведь через полчаса всё не закончится — впереди и Соня, и Павел. Разве сможет она теперь улыбаться им так же искренне и тепло, как только что в коридоре? Будет возиться с зубами, а сама думать только о том, что они не родные друг другу, что, несмотря на всю их любовь, у них обоих что-то украли. Она посмотрела неприязненно на Оксану и ахнула — ведь ещё придётся приводить в порядок её макияж! Тушь от слёз потекла, и эти следы обязательно нужно было убрать — иначе как потом объяснить, что та здесь рыдала? Светлана и так дрожала при мысли о том, что сказанное во сне может не до конца исчезнуть из памяти — а уж догадаться, отчего она тут ревела, Данилина могла вполне. Тема-то у неё такая больная наверняка одна!

Кроме туши, существовал ещё один узкий момент. Время! Часы висели на самом виду, и Оксана сразу могла заметить, как скакнула большая стрелка после укола. И если навалившуюся дремоту легко было списать на анестезию, то почему она проспала почти полчаса? Какими бы хорошими ни были их отношения, всё-таки в кабинет стоматолога приходят не спать. Да ещё когда муж с дочкой ждут своей очереди… Что на это ответить? Может, сделать вид, что пока та дремала, происходило что-то незаметное, но полезное? вот, точно! Скажет ей, что укрепляла эмаль зубов — без включения в счёт, как постоянной клиентке. Как раз очень в тему перед поездкой, чтобы в Америке подольше не обращаться к зубным. А в детали Данилина, как обычно, вникать не будет.

Обдумав всё ещё раз, она принялась за дело и едва уложилась в отведённые на передышку пятнадцать минут. Боясь потревожить спящую поспешным движением, Светлана намучилась с уже подсохшими подтёками туши и не смогла даже вспомнить, когда в последний раз так наводила марафет на кого-то. Наверное, несколько лет назад отмывала Марину после клуба, где та перепила. Справившись с макияжем, она надела прозрачную маску-забрало и взяла новую лампу для пломбирования — та выглядела футуристично и очень солидно. «Двойка» лечилась без пломбы, так что лампа всё равно сегодня была не нужна, а без красного защитного фильтра, который она тут же сняла, Оксана и не догадается, что за прибор у неё в руках. Скажет ей какой-нибудь «ультразвук», если что, и этого будет достаточно. А угрызений совести после её откровений она уже не испытывала.

В общем, так всё и вышло. Придя в себя от ватки с нашатырём и увидев её в полной экипировке, Данилина сама смутилась, что «как-то нелепо уснула», и не пришлось ничего говорить про анестезию. А версия насчёт укрепления эмали и вовсе сработала безотказно. Предстояло только повторить ту же самую «процедуру» для Павла и Сони, раз уж она проявила такую инициативу. По крайней мере, Оксана на это всячески намекала. И, вылечив ей зуб и попросив прислать дочь через десять минут, Светлана наконец-то с ней попрощалась.

Глава 4

После аварии по вечерам она добиралась домой на общественном транспорте — это не утро, можно обойтись без такси. Просидев в наклон много часов, хотелось размяться, и, в зависимости от настроения и погоды, она часто шла пешком несколько остановок. Как и сейчас. В книжном, попавшемся по дороге, Светлана зависла на полчаса перед полками о психологии — даже не ожидала, что выбор окажется так велик. Значит, есть спрос, и серьёзный. Это тебе не зубные болезни, где почти все проблемы видны сразу или высвечиваются обычной «катэшкой». Здесь просто так диагноз врачу не даётся, играет и с пациентом, и с ним — не у всех же есть эта новая анестезия, чтобы так развязывать языки…

Да, теперь уже было ясно — это какой-то глубокий гипноз. Карпульный шприц будто протыкал не ткань десны, а саму душу, проникал внутрь, а затем совершал обратный ход — и вытаскивал всё содержимое. Эффект, невидимый глазу, но сравнимый, наверное, с целым стаканом водки, если мерить какими-то простыми вещами. Ведь они оба — что Попов, что Оксана — стали сразу рассказывать о самом больном, сняв с себя всю шелуху за секунду. Удивительно! И, похоже, таких уколов в холодильнике ещё восемнадцать — именно это занимало её больше всего. Как поступить — сообщить обо всём, остановиться, пока не поздно? Или её и сейчас в чём-то можно уже обвинить? С Поповым вообще всё вышло естественно. Только беседа с Данилиной представляет опасность — запись с камеры в кабинете покажет, что она начала разговор, явно видя, что пациентка уснула! Даже хуже — специально этого дожидалась! Можно сделать скидку, конечно, на их давнее знакомство и постоянные разговоры о том о сём, но её поведение как врача неэтично. Чего стоят одни манипуляции с тушью! А «укрепление эмали» лампой для пломбирования? Это же прямой обман! Но и это не главное! С учётом того, что Данилина рассказала, любая огласка будет автоматически считаться нарушением неприкосновенности частной жизни… А это уже Уголовный кодекс…

Получается, она уже вляпалась? Светлана даже замедлила шаг и прокрутила в голове эту логическую конструкцию несколько раз. Да, заявлять о странностях анестезии нельзя — сама выроет себе яму. Тем более что с пистолетом у виска никто не стоит. Ничего страшного и не случилось — просто узнала кое-какие тайны своих пациентов. Не раскрыла другим — лишь узнала. Как психолог на консультации или священник при исповеди — ближе было, конечно же, ко второму. Те обязаны молчать об услышанном — и она тоже будет. Ну а камер бояться не стоит. Их повесили в кабинетах давно, и за всё время работы они пригодились лишь дважды. Первый раз пациент ударил врача — вызывали даже полицию, а потом с помощью камер вскрылось банальное воровство. Вера говорила, что записи хранятся три дня и тут же затираются новыми, так что после ЧП надо не мешкать и сразу копировать видео на жёсткий диск. Но разве у неё тут ЧП? Светлана совершенно так не считала.

Наоборот, происходило нечто удивительное и потрясающее. Будто она в первом ряду опустевшего кинозала, а по сцене перед белым экраном нескончаемой вереницей идут люди — все те, кто ещё недавно сидел рядом с ней. Стоит ей захотеть, указать на любого — тотчас механик просветит его, словно рентгеном, своими лучами, и на экране появятся новые кадры, намного более интересные, чем фальшивые страсти героев с афиши. Кто откажется от такого? У неё на руках билеты на восемнадцать подпольных сеансов, аплодисменты и критика запрещены, приглашена лишь она. Не совсем законно, чуть-чуть рискованно, но ведь так интересно! Почему же она должна проходить мимо? Она ведь не делает ничего плохого — только смотрит, никак не пытаясь вмешаться…

После ухода Данилиной ей хотелось рвать и метать — в таком она пребывала бешенстве. Как можно было вести себя так беспечно, лгать так жестоко, так долго? Острое чувство несправедливости и жалость к Павлу были так велики, что злорадная мысль всё ему рассказать даже заняла её на минуту-другую. Не в лицо рассказать, конечно — она знала его телефон и могла отправить смс через какой-нибудь сайт. Даже пыталась уже придумать коротенький текст — «проверьте ДНК, это не ваша дочь», «жена вас обманула, ребёнок не от вас», «у Сони другой отец» — но каждый раз ужасалась своей идее.

Всё, чего она сможет добиться — боли в этой семье станет намного больше. Вдвое, а то и втрое. Море боли… Это было так жутко, что её передёрнуло. Только после этого на смену ярости пришло сострадание. Жить так всё время, в мучениях, страхе; бояться больниц, анализов, учебников биологии, разговоров родственников — это ведь самый настоящий кошмар… И она поняла — если кого и жалеть по-настоящему, так это саму Оксану. А потом в дверях показалась Соня, и на смену жалости неожиданно пришло любопытство.

Ни за кем из своих пациентов она ещё не наблюдала с таким интересом. Ещё бы — теперь-то она знала! Девочка, как обычно, была весела. Бросилась бесстрашно в кресло — так, что чуть не свалилась с другой стороны, залепила жвачку за ухо. Всем своим видом показывала — не боюсь я ваших осмотров! Светлана жадно ловила каждое её движение или взгляд озорных глаз. От Павла в ней, как выяснилось, ничего и не было, а от матери Соня действительно взяла многое — глаза, волосы, нос. Может быть, что-то ещё, но только не зубы. Вот и разрешилась эта загадка — а то она столько лет удивлялась, в кого у ребёнка такая генетика?! Скалер легко скользил по эмали, зацепиться было в буквальном смысле не за что, и скоро она её отпустила. А следующие полчаса удаляла зубной камень у Павла и ежеминутно боролась с соблазном «найти» кариес и поставить укол — чтобы поговорить с ним о дочери.

И вот сейчас, цокая каблучками по тротуару и пытаясь не попасть в стыки плиток, она шла и раздумывала, что от него, собственно, хотела услышать. Как сильно он её любит? Что не знает, что она ему не родная? Почему не настоял том, чтобы родить второго? А она бы наверняка от души наревелась, сидя напротив. Что же её удержало? Только ли кодекс врача? Да, в этот раз для анестезии не было совершенно никаких оснований, и рука в буквальном смысле не поднималась — но она чувствовала, что это слишком лёгкий ответ. На самом же деле она просто пожалела укол. С Оксаной всё было иначе — надо было проверить новые ампулы, а сейчас этот вопрос уже не стоял. И ответы его, кроме слёз, ей ничего бы не дали, она знала их наперёд — любит сильно, не знает, не смог. Эта тяжёлая тема исчерпана, её лучше оставить — бесполезны любые советы, ничего сделать нельзя. Поэтому что толку зря тратить укол? Лучше послушать другую историю!

Светлана замерла посреди оживлённой толпы, когда честно себе в этом призналась. И поняла — пока не кончатся ампулы в холодильнике, жажду новых историй ей уже не унять. Но была и другая мысль, которая её просто ошеломила. Она ведь не усидит на месте, если окажется, что сможет чем-то помочь…

Глава 5

Следующим утром в кресле перед ней сидела необычная пациентка — брюнетка лет двадцати пяти в ярком и дорогом малиновом брючном костюме. Будто не к стоматологу, а на модный показ собралась — или только с него. Как-то весной на автомойке был такой аншлаг, что Светлана прождала свою «Маздочку» почти час и начиталась глянца. И до сих пор помнила строчку, которая здорово её тогда рассмешила — «В этом сезоне актуален дразнящий цвет малинового сорбета». Кто бы знал, что ей такие знания ещё пригодятся, но ведь сработало — костюм брюнетки, наверняка с каким-нибудь фирменным ярлычком, точно был в тренде. Гламурный сорбет присутствовал и, как и было обещано, дразнил. А она-то думала, что всё это пустой трёп.

Пока девушка испуганно рассматривала снимок своих зубов на мониторе — в нижней левой «семёрке» был пульпит — Светлана любовалась её маникюром. Он был шикарен — другие эпитеты даже не приходили в голову. Брюнетка успела перехватить этот взгляд.

— Боевая раскраска! Только сделала…

— Не могу себе позволить такой… — и Светлана с грустной улыбкой покрутила перед ней рукой в медицинской перчатке.

— Даже не парьтесь! — состроила смешную гримасу брюнетка, — геморроя с ним! А денег?! Вам, наоборот, повезло — одним хоть соблазном меньше!

Это было в яблочко — соблазнов у неё и в самом деле хватало. Обе они засмеялись, но девушка вдруг поморщилась. Пора было начинать. Светлана порывисто встала и пошла к холодильнику.

— Пульпит — неприятная вещь, — улыбнулась она, — но сейчас поставим укольчик, а после лечения никакой боли уже не будет.

— Было бы хорошо! Долбит… прям не знаю, как что…

Брюнетка с опаской потрогала щёку, скривилась жалобно и стала выглядеть так беспомощно и даже немного по-детски, что Светлана тут же простила ей и сорбет, и маникюр. Она сделала укол и отошла, но не выпускала пациентку из виду. Глаза девушки быстро стали стеклянными, а потом и вовсе закрылись — та заснула почти мгновенно. Светлана прислушалась. В кабинете стояла такая тишина, что можно было разобрать обрывки разговора в регистратуре — кажется, даже голос Игоря узнала в одной из последних фраз. Она на цыпочках подошла к двери, щёлкнула кнопкой замка и вернулась к креслу. Потом, спохватившись, снова встала посмотреть её карточку — на приёме имена пациентов забывались практически сразу.

— Ирина, вы меня слышите? — спросила она с любопытством.

— Слышу… — после небольшой паузы ответила девушка, не открывая глаз.

Светлана вдруг растерялась — о чём с ней сейчас говорить, о костюме? Какие могут быть трудности у такой барышни, если и Эмираты, и Мальдивы открыты — они же с ней будто на разных планетах живут! Молчание повисло в воздухе на долгие мучительные секунды, показавшиеся ей целой вечностью. Наконец она выпалила первое, что пришло в голову.

— Как дела?

— Ещё не родила! — грубовато ответила брюнетка и улыбнулась.

Светлана даже рот открыла от неожиданности. Как же быстро пошли родные мотивы! Да, можно жить по полгода на тропических островах, но условный Воронеж от загара и спа-процедур только румянее — его такой мелочью не извести. Ей стало уже интереснее.

— Кем вы работаете?

— Проститутка я! — гордо сказала та и, тщательно выговаривая каждый слог, добавила, — хо-ро-ша-я!

Теперь девушка говорила медленнее и чуть заторможенно, будто с похмелья — укол пришелся близко к основанию языка. Но осознавала смысл своих слов — подкрепила их мимикой и кивком головы.

— Хорошая? — это слово просто застало её врасплох.

— Твоему мужику понравится…

— У меня нет мужчины…

— Дура! — усмехнулась брюнетка.

— И правда… — пробормотала Светлана себе под нос. — А кем вы хотели стать?

— Рисовала я. Неплохо. В «Строгановке» училась. Первые два курса… а потом — понеслась!

— Жалеете?

— Реву иногда, а что толку?

— А если снова начать рисовать?

— Да кому это нужно сейчас? Я-то знаю, что людям нужно! — захохотала вдруг она.

— Ну а вам? Вам самой?

Возникла большая пауза. Пациентка вдруг посерьёзнела и тут же перестала быть похожей на дорогую нарядную куклу. Светлане показалось даже, что она скоро заплачет.

— Я до сих пор об этом мечтаю. Боюсь, что не умею уже, как могла… Что всё себе тогда просто нафантазировала… Вдруг так? Окажусь обычной — ещё муторнее на душе будет. Был один… клиент. Предлагал. Давай, мол, выставлю в галерее пару твоих работ…

— И что?

— А что? Не хотела быть ему должной… чтоб он там… не рассчитывал. Вот об этом жалею.

— Может, это была судьба?

— Может быть… только я её не узнала, выходит…

— Почему бы ему не позвонить?

Девушка снова задумалась.

— Боюсь… Что пошлёт… или ржать будет… Да и какие сейчас выставки? Маски-шоу кругом… Поезд ушёл…

Светлана хотела ей возразить, но осеклась — голос брюнетки был полон горечи, и не хотелось произносить в ответ что-то банальное. На какое-то время она замерла, задумалась, а потом её взгляд наткнулся на белую лакированную сумочку, оставленную девушкой на вешалке у двери. Что это было — внезапный порыв, усталость от будней, детская страсть к подглядыванию за другими, вновь в ней проснувшаяся? Или уверенность в том, что помочь тут настолько просто, что этот шанс нельзя упускать? Не понимая, откуда берётся её решительность, но чувствуя, что пути назад после этого уже не будет, Светлана встала и шагнула к двери. Телефон! Ей нужен её телефон, чтобы найти этого галериста! Вернувшись с мобильником к пациентке и снова собравшись с духом, она осторожно подсунула его к ней под ладонь. Приложила указательный палец к датчику и с первого раза попала, что сразу же очень её воодушевило — значит, и дальше всё как по маслу пойдёт! Уже не боясь, она даже рассмотрела вблизи её маникюр и восхищённо вздохнула — в ближайшее время о такой красоте ей можно и не мечтать…

Пока содержимое мобильного скачивалось на компьютер, Светлана нервно ходила по кабинету. Надо же — проститутка! И как хорошо выглядит! Ну… должна же, конечно. Но всё-таки… и грудь-то какая! Повезло от природы — или…? Можно было, конечно, спросить, но, раз уж такое дело, почему бы самой не проверить? Почему бы чуть-чуть не пошалить? Осмелев, она приблизилась к брюнетке и, стараясь действовать предельно аккуратно, чуть оттянула топ под малиновым пиджаком. Краснея как рак, под него заглянула — бюстгальтер почти не мешал — и придирчиво всё осмотрела. Кажется, грудь всё-таки сделанная — да и девица такая тощая, что ничего больше первого номера там, скорее всего, и не выросло бы. Это открытие неожиданно её успокоило — ну хоть в чём-то она оказалась лучше со своей скромной «двоечкой»!

Вернув телефон обратно в сумочку, осторожным поворотом ручки двери Светлана разблокировала замок — будет странно, если потом пациентка не сможет её открыть. Разбуженная ваткой с нашатырём, брюнетка приходила в себя чуть дольше Оксаны с Поповым. В глазах у неё застыло недоумение.

— Заснули на минутку, такое часто случается, — улыбнулась Светлана как ни в чём не бывало.

Та махнула рукой.

— Днём меня всегда в сон клонит, это нормально!

Светлана даже отвернулась, делая вид, что берёт инструмент, чтобы не рассмеяться ей прямо в лицо. Ну ещё бы — такие ночные пташки днём крепко спят!

— Как у вас там? Приморозило? — поинтересовалась только.

Брюнетка скривила рот, пытаясь достать до щеки языком, и Светлане вновь пришлось отворачиваться — этот естественный жест с учётом только что прозвучавших откровений смотрелся сейчас крайне двусмысленно. Сдерживая смех, она зажмурилась так, едва не прослезилась. Зато с какой улыбкой орудовала потом турбиной!

Леча её, она размышляла, как далеко могут зайти все эти эксперименты и насколько они безопасны для неё самой. Пациенты, допустим, ничего не узнают — просыпаясь, никто уже не помнит их короткого разговора. Вряд ли кто-то из них будет публично жаловаться, что после анестезии на пару секунд заснул. Значит, никаких поводов для проверки не будет. Главное — отработать все эти дни без Анечки ровно, без происшествий, чтобы никому и в голову не пришло посмотреть записи из кабинета. Иначе она сильно рискует со своей непрошенной добротой, шарясь в вещах пациентов! В том, что это случится ещё не раз, Светлана, зная себя, уже не сомневалась.

Довольно быстро она досверлила до нерва — теперь нужно было его удалить. Эх, если б можно было с такой же лёгкостью удалять у людей вызывающие боль мысли! Книги по психологии, которые она вчера перед сном полистала, не ответили и на половину её вопросов, казались заумными, полными бессмысленных фраз. Разочаровали. Ей бы метод попроще — вот как сейчас! Ввернуть аккуратно в канал пульпоэкстрактор и одним махом вытащить то, что болит. Ведь порой столько бед доставляет один-единственный страх, окопавшийся надёжно и глубоко. Нащупав его, человек отступает — больно! — и так и живёт, мирясь с ним и стараясь лишний раз не задевать. И если после укола этот страх вдруг показывается на глаза, и она уже держит его за кровавый мясистый кончик, инстинкт врача требует вырвать его целиком! Позвонить бывшему клиенту не может, цаца какая! Боится! Грудь делала — не боялась, под нож легла! А тут, казалось бы, всего лишь картины… Значит, всё-таки была одна нормальная фраза в одной из вчерашних книжек — ты настоящий там, где чувствуешь самый сильный страх…

Глава 6

Громкая музыка и хохот за соседними столиками мешали им разговаривать, но атмосфера в баре была настолько весёлой, что они, перебивая друг друга и хохоча, сидели так уже второй час. Официанты забегались и забыли о своих обязанностях — рядом с каждой стояло по паре пустых бокалов из-под коктейлей.

— Да ладно! Так и сказала? — Марина уже была довольно пьяна.

— Ага! «Проститутка я! Хо-ро-ша-я!»

Проходящий рядом парень недоумённо на них оглянулся, и подруги, поняв, что он услышал последнюю фразу, истерично захохотали.

— А ты что?

— Что-что… да я обалдела!

— Это мощно! — согласилась Марина, — очень мощно!.. гордость!.. — она глотала слова от смеха, нащупав вдруг шутку, — гор… гор… гордость без предубеждения!

Это был уже даже не смех — почти визг. Открыв рты и только хлопая ладонями по столику от невозможности что-то сказать из-за душившего их хохота, на секунду они даже стали центром внимания — несколько человек с улыбками обернулись.

— А я — врачиха! — Светлана, тоже слегка подшофе, театрально подбоченилась и закатила глаза. — Хо-ро-ша-я!

Отсмеявшись, они успокоились, да и между песнями как раз возникла пауза — музыканты потянулись на перекур. Ушла большая шумная компания по соседству, и в неожиданно наступившей тишине Светлана вдруг вспомнила вчерашний день. Попова, Данилиных, визит к гинекологу… Довольно быстро она помрачнела.

— Мне рожать надо, доктор сказал. В ближайшие год-два. Представляешь? Ну где я найду мужика?

Марина, пьяно ей подмигнув, оглянулась на трёх парней, пьющих пиво за барной стойкой. Она скорчила такую комичную рожицу, что Светлана лишь усмехнулась — всё было понятно без слов.

— Я не хочу так. А с Игорем не сложилось… Помнишь, в кино со мной был?

Она нервно сдавила в ладони бумажный зонтик от коктейля и не заметила, как Марина, кивнув, тут же поменялась в лице.

— Не спи, с кем работаешь — раздосадовано продолжала Светлана, — сама же это всем говорила! И вот — наступила на грабли. Не замечает меня… как будто просто в кино сходили…

Она горько улыбнулась.

— Значит, не судьба, как говорится… Всегда — «не судьба»! А я хочу, чтобы — судьба! Чтобы — судьба! Чтобы навсегда, а не так, как у отца с матерью — мне двух лет не было, как они развелись. Понимаешь?

Она уже всхлипывала, будто недавнее безудержное веселье требовало такой же порции слёз для неведомо кому нужного жестокого равновесия.

— Я же могла на Дальний Восток уехать, девчонкой ещё… мой первый, Сергей, офицер, готов был замуж позвать, я же всё видела… Но ему двадцать семь, мне восемнадцать, какой Дальний Восток — после Москвы-то? Я в медицинский поступать хотела… А кто знает, может, была бы с ним счастлива — любил ведь он меня очень! Вспоминаю о нём иногда…

Слёзы брызнули из глаз как-то сами собой, удивив такой стремительной переменой и её, и Марину, и официантку, которая быстро забрала пустую посуду, ничего не сказав. Спасла музыка — вернувшийся гитарист взял пару аккордов, да и увлёкся, нащупав какой-то одному ему известный ритм. Подруга положила ей ладонь на руку, стиснула её крепко, молча. Долго смотрела — то ли с жалостью, то ли думая о чём-то своём.

— По домам? — наконец предложила она.

— Давай… мне ещё на ночь глядя с этой эскортницей разбираться…

— Кого хочу я осчастливить, тому уже спасенья нет! — продекламировала Марина и усмехнулась, — смотри, а поговорочка-то прям про тебя!

— Это уж точно!

— Только сильно не увлекайся! Не надо за других всё решать, пусть гребут сами. Да и не откажется она уже от своих лёгких денег…

Светлана пожала плечами.

— Я ничего не решаю — просто хочется дать шанс…

Элвис её заждался — утробное мурчание перемежалось у него с недовольным мявканьем. Он путался в ногах, ластился, но, когда растроганная Светлана полезла к нему целоваться, быстро сбежал из-за шедшего от неё запаха алкоголя. Накормив кота, она сварила себе кофе — надо было продержаться ещё пару часов — и вставила в ноутбук флешку, куда скинула на работе всю информацию о брюнетке.

Чего там только не было! Другая жизнь, не иначе! Её пациентка ходила по дорогим ресторанам, покупала себе бельё, о котором она могла только мечтать, проводила время в таких интерьерах, после которых нельзя было без боли смотреть на диван от «Икеи». За всё это, конечно, ей приходилось расплачиваться, и с лихвой. Откровенных фото и видео в её телефоне было столько, что на таком материале можно было бы снять не один порнофильм. Светлана лишь хмыкнула, вспомнив, с какой робостью она в кабинете несколько секунд рассматривала её грудь. Знала бы, в каких деталях всё скоро увидит, даже бы не начинала! На какое-то время она позабыла, зачем, собственно, копается в переписках — слишком много нового и необычного там оказалось. Будто ликбез по половому воспитанию параллельно прошёл…

— Ирочка-дырочка… — пробормотала она чуть ли не с завистью, увидев, как называют девушку некоторые из клиентов, — ну, где же твой любитель прекрасного?

Лишь через полчаса, догадавшись использовать поиск, Светлана по слову «галерея» нашла нужный контакт. Мужчина оказался довольно немолод — сильно за пятьдесят — и по комплекции был похож на Попова. Да и пожелания у него были весьма специфическими. Вот, видимо, почему девушка и не хотела быть ему чем-то обязанной — сообразила Светлана. Она уже не завидовала брюнетке — слишком много грязи скрывала её красивая жизнь. Лучше уж заглядывать людям в рот, как она, чем разбираться с их причудами метром ниже. Пусть денег и меньше, зато правила игры очень просты: ты всегда сверху, в халате, командуешь — и без смены ролей! Жаль только, что если ты действительно хороша, то долго к тебе не ходят…

Она закрыла ноутбук и до двух ночи читала книги по психологии, подчёркивая карандашом понравившиеся моменты. К её удивлению, их набралось не так мало, и теперь она не жалела, что вчера так потратилась. А что, если лет через пятнадцать, когда позвоночник уже не позволит ей оставаться в профессии, переквалифицироваться в психолога? Практику-то, между прочим, она уже получает! Если кому-то из пациентов сможет сейчас помочь, то уже всё не зря! Разве этого недостаточно, чтобы перестать волноваться, правильно ли она поступает? Что вообще может быть более правильным, чем делать добро?

Светлана отправилась в спальню, но сон всё никак не шёл, и причина была явно не в кофе. Виной всему был Ирочкин телефон, не на шутку её раззадоривший. Фыркнув от смеха, она достала из ящика тумбочки вибратор — и Элвис, уже было запрыгнувший к ней на кровать, увидев его, с позором ретировался. Что ж… день, когда мужчины смогут смириться с тем, что в мире существует что-то лучше их драгоценного пениса, ещё долго, наверное, не наступит.

Глава 7

Утром по пути на работу баннер «Это судьба!» снова попался ей на глаза. Интересно, на сколько арендуют такие огромные штуки — на месяц, два? Ей пришло в голову, что если заходить на сайт каждый раз, когда она видит эту рекламу, то из этой затеи может что-то и выйти — чем чёрт не шутит? Светлана полезла в сумочку за телефоном и была сразу же вознаграждена — несколько новых сообщений показались ей вполне адекватными. Она ответила на них, но не успела закрыть сайт, как один из кавалеров — тридцатишестилетний Алексей, подтянутый и симпатичный — снова что-то ей написал. Завязалась лёгкая, юморная беседа, быстро перекочевавшая в ватсап, и она сама не заметила, как, подъезжая к клинике, согласилась уже на свидание. Из машины Светлана выпорхнула как птичка и, наверное, сияла как медный таз — Верочка в регистратуре даже спросила, где по утрам раздают столько счастья. И не признаться ведь, что на сайте знакомств! Что теперь хочется не ковыряться в чьих-то зубах, а пить вино, танцевать и заниматься сексом…

После нескольких безрезультатных для неё и благополучных для пациентов осмотров в кресло наконец села пожилая женщина с кариесом в двух верхних резцах. Тонкую работу Светлана любила, чувствуя себя в такие минуты не только врачом, но и скульптором. Случай был сложным, но это лишь добавляло азарта.

— Давно хочу к вам попасть, — сказала неожиданно пациентка, — но то одно, то другое мешало.

— Почему же ко мне?

— Коллега лечился полгода назад, остался очень доволен. Говорит, руки у вас золотые. На днях на даче зуб так заныл… как вчера в город вернулась — сразу в блокнот посмотрела, куда ваше имя записывала. Позвонила — и надо же, было свободное время! Ну, думаю — это судьба!

— Спасибо, мне правда очень приятно! — Светлана даже смутилась.

— Это же сразу видно, когда человек с душою работает, когда он на своём месте! Так мне про вас и сказали… Вот я в школу пошла не за деньгами или карьерой, конечно — нигде себя больше не видела, ничего больше и не хотела! А во врачи сам бог велит идти по зову души…

— С детства хотела ходить в белом халате! — призналась Светлана. — Не сразу, но получилось, не жалею. Ну что, поставим укольчик?

Сидя рядом с заснувшей пациенткой, она долго не могла начать разговор. Нахлынули воспоминания — тёплые, ламповые, от которых чуть не заслезились глаза. Всё действительно могло просто не получиться — ведь первый раз экзамены в медицинский она завалила. Подвела, конечно же, химия. Да и по биологии, в которой она была совершенно уверена, не удалось взять высший балл. Это погрузило её в такую депрессию, что матери даже пришлось покупать ей успокоительные — но помогли не они, а подруга, заставлявшая её каждый день наряжаться и ходить с ней на какую-нибудь вечеринку. На одной из них она и познакомилась с Сергеем — своим первым мужчиной.

Он был на девять лет старше, военным, и относился к ней, как к принцессе. Не атаковал сразу — скорее, в осаду взял, исполнял любые прихоти, не обижался на капризы. Стыдно сказать, влюбилась тогда в его красивую форму даже больше, чем в него самого, но ничего серьёзного с ним даже и не планировала. Подневольный, кочующий с места на место, почти тридцатилетний — это сейчас каждый год в паспорте на строгом учёте, а тогда как вольно она округляла! Ей казалось, они точно не пара. Но он был рядом, и однажды она позволила всему случиться. В первый раз это вышло как-то сумбурно и совсем её не впечатлило, но прошёл всего лишь месяц, и она стала с нетерпением ждать каждой следующей близости. И с удивлением осознала, что постель многое поменяла — он вдруг получил колоссальную власть над ней. Которой, однако же, не хватило, чтобы забрать её с собой на Дальний Восток, когда ему пришёл перевод. Променять своё будущее на казармы мужа, в восемнадцать-то лет? А кто знает, как бы всё повернулось? Может, была бы с ним счастлива?

Светлана посмотрела на женщину в кресле. Ещё минуту назад она не знала, как с ней заговорить, а тут слова будто с губ сняли.

— Вы счастливы? — спросила она.

— Нет… — выдохнула та сразу же к её изумлению.

— Почему?

— Дети уже большие… живу одна… С мужем расстались так глупо, до сих пор забыть не могу. Просто уже друг от друга устали. Тогда этого даже хотелось… свежего воздуха… а сейчас понимаю — это была ошибка. Большая ошибка…

— Когда вы развелись?

— Десять лет уж прошло. Разошлись легко, без скандала… как и жили. Как будто надоела старая куртка, и сняли её с плеча… А без неё… зябко…

— Он женился?

— Почти сразу. Года через четыре она его бросила — так говорят. Он никогда не признается в этом из гордости…

— Вы виделись с ним? Общались?

— Я хотела. Передавала через детей. На выпускном рядом сидели, но с ним было не поговорить…

— Выпил?

— Нет, слава богу. Просто бывает так, что у каждого своя правда, и чужую слушать не хочешь. А я тоже гордая… Я же ему ничего плохого не сделала…

В глазах у неё появились слёзы, и у Светланы защемило где-то в груди. С минуту они просидели молча, а потом она наконец решилась — даже вперёд подалась, чтобы каждое слово точно было услышано.

— Вы… вы хотите его вернуть?

Женщина замерла. Ответила медленно, не сразу.

— Не то что бы его… что-то общее было — смех, тепло… цели… Сердце по этому истосковалось — столько ведь прожили. Притёрлись. Он не умеет готовить, много денег тратит на покупное, а оно разве хорошее? А у него желудок… Я уж всего его знаю, и он меня… Почему бы не побыть вместе, даже поговорить вечером, чай попить — всё не в одиночку!.. Да, получается так, что вернуть хочу… Никогда бы про себя такие слова не сказала…

С грустной, растерянной улыбкой на лице она замолчала. Светлана, чувствуя, что глаза её тоже начинают блестеть, встала с кресла и подошла к её сумочке. Доставая оттуда сотовый телефон, она уже не терзалась угрызениями совести, как в первый раз. Даром, что ли, клиника так называется? Пусть удовольствий, как в сказке, будет все тридцать три…

Глава 8

Вечером она была в ресторане. Сырная тарелка, стоящая на столе, могла сделать счастливым кого угодно, а бутылка вина, сразу заказанная Алексеем, позволяла не цедить из бокала по капле, растягивая его на полчаса. Да и сам он вроде был ничего.

— Ты даже похож на фото в анкете! — рассмеялась Светлана, — по нынешним временам это редкость!

— А вот ты — нет! — быстро парировал он, — вживую ты интереснее!

— Комплимент из топ-десять мужского журнала?

— Недооцениваешь! Из топ-три!

— Чудесно! Сколько раз был женат?

— Я и сейчас женат — вон на той официантке!

— Она любит девочек или ты такой жадный, что готов на любой риск ради скидки по её карте?

Оба весело захохотали.

— Я не был женат, — улыбнулся Алексей.

— А я не люблю девочек…

Подошла официантка и подлила в бокалы вино, не понимая, почему они так улыбаются, смотря на неё.

— Ты правда стоматолог?

— Опять не похожа?

— Да вас, как урологов — в толпе же не вычислить!

— Мне кажется, у нас рабочая, так сказать… область, — Светлана прочертила вилкой в воздухе что-то абстрактное, — всё же поприятнее, чем у урологов!

— Ну, я не согласен! Кому что!

Хохоча и незримо борясь с подступающим хмелем, она пыталась понять, была ли шуточка про урологов импровизацией или домашней заготовкой нового кавалера. Быстро он берёт её в оборот! Юмор ниже пояса, целая бутылка вина на первой же встрече — неужели это очередной «скакун» по Марининой классификации, мастер пикапа со своими отработанными приёмчиками? Или просто парень весёлый и языкастый? Да и вино — кто сказал, что он хочет её напоить? Может же она элементарно ему понравиться? Так, чтобы он захотел посидеть с ней подольше… В любом случае, ничего, кроме как «посидеть», сегодня ему и не светит — даже если ей самой очень захочется. Нет уже у неё ни душевных сил, ни свободного времени на секс ради секса, да и будущий муж должен её ценить. Всё это промелькнуло у неё в голове за пару секунд.

Светлана кокетливо закинула ногу за ногу.

— А ты дизайнер, да? Логотипы, сайты — в таком духе?

— В духе упаковок для макарон и этикеток для кваса, скорее…

— Но тебе нравится?

— Жить можно…

Она покачала головой.

— А мне кажется, у тебя работа мечты… Можешь творить когда угодно, откуда угодно! Пусть даже этикетки для кваса… И на кого-то работать можешь, и на себя! Это же очень круто! А я — хочу не хочу — каждый день должна к своим денежкам ехать, зубки по почте-то не пришлют! И кресло хорошее стоит под миллион, если кабинет открывать… Это только кресло, а сколько ещё надо всего!

— Собираешься начать сама?

— Думала… да и думаю до сих пор… но едва за квартиру вот рассчиталась, дико устала пахать… Одна не вытяну…

— Вообще тема выгодная, — оживился, задвигался Алексей, — люди никогда не перестанут лечить зубы, а за хорошим врачом из клиники в клинику переходят… Ты же хороший врач?

Он явно опешил, когда Светлана вдруг начала хохотать.

— Я врачиха хо-ро-ша-я! — захлёбываясь от смеха, едва выговорила она. — Извини, не могу рассказать эту историю, даже не проси!

— Слишком неприличная для первого свидания?

— Слишком невероятная, чтобы я потом могла рассчитывать на второе!

Дома, едва переодевшись, Светлана села за ноутбук, воткнула флешку с работы — очень хотелось что-то придумать с мужем учительницы. Поцелуй, которым они обменялись в такси с Алексеем, жёг до сих пор губы и волновал, а запах его парфюма бродил в волосах, напоминая о себе при каждом движении. Даже в душ из-за этого не пошла — пусть он ещё немного побудет с ней рядом. Настроение было приподнятым, солнечным.

— Нина Эдуардовна, не подкачай! — прошептала она негромко, закусив от нетерпения губу. — Где же там твой благоверный?.. Нет, только не «Одноклассники»!..

Переписок у её пациентки оказалось на удивление много. Одних чатов с учениками и их родителями было не меньше тридцати — с каждым классом по два, а то и по три. От слов «Нина Эдуардовна», «домашнее задание», «контрольная» и похожих одна на другую школьных фотографий быстро зарябило в глазах. И хоть большинство чатов с конца учебного года замерли по понятным причинам, размах впечатлял. А вот контакт «Сыночек» не радовал — в ответ на несколько её сообщений были лишь слова «Напишу позже», отправленные неделю назад. Не лучше выглядела и переписка с «Семёном» — судя по аватарке, искомым бывшим супругом — тёплое поздравление с днём рождения и всего лишь лаконичное «Спасибо» от когда-то самого близкого человека.

От улыбки Светланы не осталось и следа. Возможно, это ещё и не называется разбитой вдребезги жизнью, но что будет, когда учительница выйдет на пенсию, лишится весёлого гомона первоклашек и трескотни школьных звонков? Ни мужа, ни сына, ни ребятни — только цветы на даче… На душе сразу стало муторно и одиноко, и, подозвав кота, она начала его гладить и целовать.

— Вот так вот, пушистик… любишь кого-то, всего себя ему отдаёшь, а он потом исчезает, просто перестаёт возвращаться домой…

Элвис, чувствуя опять алкоголь, вырвался, обиженно замяукал. Ну что ж — насильно мил не будешь даже коту! Она вздохнула и создала заметку на сотовом — «Семён Григорьевич». Долго смотрела на предыдущую свою запись — «Ирочка» — а потом решительно набрала в поиске: «Как изменить голос по телефону». Скачав на сайте программу, принялась баловаться, превращая свой обычный писк то в бархатный баритон, то в раскатистый бас. Оставалось ещё узнать, как скрыть при звонке свой номер, чтобы завтра можно было уже начинать. Без рентгена и ассистента, прямо на оголённом нерве — лечить уже не зубы, а души.

Глава 9

Да, сегодня она даже ждала эти огромные буквы на баннере по пути на работу. Сейчас они были ей очень нужны — как союзники и молчаливые сообщники её авантюры. «Это судьба!» — подбадривали они, и казалось, что вся эта наверняка очень дорогая реклама предназначалась одной только ей. Будто наверху кто-то уже отчаялся изменить жизни этих нелепых людей, проходящих каждый день мимо своего счастья, и выбрал её как последний шанс достучаться до них. Светлана не слишком верила в знаки, но тут всё было так недвусмысленно, так очевидно, что она сама удивилась, как легко настроилась на этот мистический лад. Оставалось лишь сделать шаг…

Пропищал телефон — пришло «Доброе утро!» от Алексея. «Доброе!» — написала она в ответ, а затем отправила вдогонку ещё одно сообщение — «Свободен вечером? Есть пара билетов в театр».

«С удовольствием! Куда идём?»

«Пусть это будет сюрприз! У „Большого“ в семь, окей?»

«Окей!»

Светлана улыбнулась — этот трюк с «парой билетов» всегда работал отлично. Она нашла в списке контактов нужный номер и нажала на вызов.

— Танечка, золотко, привет! Есть сегодня куда-нибудь два билетика? Хоть куда, если ты порекомендуешь. Да, опять у «Большого»!.. В семь… Добежим, успеем, спасибо! Целую!

Улыбаясь, она стала разглядывать через окно прохожих — такси было от клиники уже в паре кварталов. Стройная девушка в мини-юбке, переходящая прямо перед ними дорогу, напомнила ей об Ирине, и Светлана быстро наклонилась к водителю.

— Остановите здесь, пожалуйста!

Выйдя из машины, она надела наушники с гарнитурой, зашла в программу изменения голоса и, набравшись смелости, позвонила.

— Максим Анатольевич? Помните Ирочку? Какую? Ирочку-дырочку! Нет-нет, не беспокойтесь, у нас строго конфиденциальный разговор! Если вы сами, конечно, не против… Неважно, как меня зовут — представьте, что это судьба! Вот и славно! Я звоню по поводу её картин…

Администратор имела, наверное, глаза на затылке — стоя спиной ко входу, как-то заметила, что она пришла пешком, а не приехала на такси, как во все предыдущие дни.

— Вы прямо искритесь вся, Светлана Александровна! — всплеснула руками Верочка, — и уже второй день! Где это видано, чтобы вы до работы гуляли?! В чём секрет?

Никакого двойного смысла в этом вопросе не было — она же сама жаловалась на всю клинику, как тяжело ей, сове, вставать по утрам. Даже просила не записывать к ней сложных пациентов раньше обеда. Светлана могла бы просто улыбнуться и промолчать, но настроение после недавнего телефонного разговора было ещё боевым.

— Простой женский секрет… — подмигнула она, — называется «новый парень»! Расписалась в журнале и гордо, ощущая спиной Верочкин взгляд, прошла в кабинет. Пусть теперь шепчутся, что у Светланы Александровны новый любовник! Было бы хорошо, если бы этот слух дошёл и до Игоря — пусть её поревнует, хоть самую малость. Не может ведь быть, чтобы он совсем ничего к ней не чувствовал…

Закрыв за собой дверь кабинета, Светлана решила отпраздновать свою первую маленькую победу сразу двумя кружками капучино. Максим Анатольевич сначала так испугался, что незнакомец с солидным басом в курсе всех его шалостей, а потом так обрадовался, что отделался малой кровью, что разговор с ним оказался довольно забавным. Поняв, что его таинственный собеседник настроен миролюбиво, тот обещал сделать всё, чтобы картины «нашей Ирины» как можно скорее были выставлены в одной из столичных галерей. Неожиданный интерес к её творчеству он предложил объяснить проектом «Новые лица», который тут же на ходу и придумал. Правда, обладательницу солидного баса в тот момент куда больше уже волновало, как бы не запачкать туфли — из-за внезапных дорожных работ последний квартал до клиники превратился в сплошную полосу препятствий.

До начала рабочего дня оставалось ещё пятнадцать минут, а внутри всё бурлило, пело, плясало — и Светлана, включив на телефоне модный латиноамериканский мотив, начала танцевать. Она описала дугу вокруг кресла, так энергично дёргая головой, что из уха постоянно выскакивал левый наушник, а волосы выбились из-под резинки-спиральки и совсем растрепались. Дотанцевав до холодильника, она распахнула дверцу и схватила в одну руку ампулу с анестезией, а в другую — шприц, пожалев на миг только о том, что никто не может её сейчас сфотографировать. Какая же она молодец, как ловко всё провернула! А сколько приключений у неё впереди! Выкидывая по-боксёрски руки под каждый новый аккорд, Светлана пропрыгала ещё три круга, обходя кресло, и в итоге чуть о него не споткнулась — удержаться на ногах помог подоконник. Донельзя довольная, почти без сил, она с трудом отдышалась и едва успела привести себя в порядок перед приёмом. Кайф, который она испытала этим утром, был не сравним ни с чем.

Пациентом оказался симпатичный и молодой совсем парень — по виду вчерашний студент. Светлана подождала, пока тот заснёт после укола, и игриво отправила ему воздушный поцелуй.

— О чём ты мечтаешь, мальчик? — спросила она, стоматологическим зеркальцем почти касаясь своих приоткрытых губ. Боже, как много всего у него ещё впереди! Он полон надежд, уверен в себе, ещё не отравлен ядом разочарований и неудач. Что у него может быть не так? В этом саду растут только мечты; всё, что она может сделать — лишь их полить…

— Наши должны завтра выиграть… я на них даже деньги поставил! — ответил юноша.

— Ну, тут я помочь не могу, пусть сами справляются! — улыбнулась Светлана. — Футбол?

— Ага!

— Тогда без шансов! А если что-то попроще? Может быть, девушка какая нравится или на работу хочешь устроиться? — она даже наклонилась к нему в нетерпении.

— Я проект один сделал… программа для рекламы в интернете. Сканирует всё и находит лучший охват по низкой цене. Это бомба! Снижает расходы в полтора раза, да и других функций много, но… — парень покачал во сне головой, — но дальше секретарш не пробиться…

— Как знать, как знать… — задумчиво произнесла Светлана. — У тебя и презентация готова, и костюм найдётся?

— Ну да…

Она хмыкнула себе под нос.

— Так тут даже укольчик не нужен…

— Что?

— Ничего… а ну-ка, дружок, — она кинула взгляд на его куртку на вешалке, — подскажи мне, у тебя «палец» или пароль?

Честно говоря, в этот раз копаться в его телефоне было не обязательно — вполне хватило бы одного номера. Имя в карточке есть, суть она ухватила, даже сразу придумала, с кем вывести парня на встречу. Но тогда она лишилась бы своей доли оваций — не зная его соцсетей, не смогла бы разделить с ним общий успех. А Светлане этого очень хотелось. Ведь сейчас она была уже не той отстранённой зрительницей в кинозале — она пробралась за кулисы! Как же потом не проверить, что всё удалось? Ну и что, что всего лишь два дня назад она обещала только смотреть и не вмешиваться? Женщины любопытны и переменчивы, и не стоит их так искушать…

В театре было битком, но Танечка, как всегда, не подкачала — они сидели в третьем ряду.

— Как ты достала билеты? — только крутил головой Алексей. — Говорят, сюда не попасть!

— Просто у меня есть Танечка… — хитро улыбнулась Светлана.

— И?

— И у Танечки плохие зубки… — она вскинула плечи, словно извиняясь, что так получилось, — ну а у нас с тобой — хорошие места!

— Ловко! У тебя, наверное, куча полезных знакомств! — ей показалось, что в его голосе даже промелькнула какая-то зависть.

— Все лечат зубки! — расхохоталась она.

В антракте они пили шампанское за крохотным столиком в театральном буфете, и она всё ему выложила ­– про ампулы, Ирочку, Нину Эдуардовну, даже про утренний свой разговор про картины. На лицо Алексея было жалко смотреть.

— И они вот так реально всё и рассказывают?

— За язык не тяну…

— А ты-то ведь можешь легко! — хохотнул он и тут же присвистнул, — обалдеть просто! Да это круче, чем театр!

Прерывая их, зазвенел громко первый звонок.

— Намного… там всё выдумывают, — она кивнула в сторону зала, — а у меня настоящее…

— Жутковато чуть даже…

— Есть иногда такое… не хочу вспоминать. А порой достаточно лишь позвонить, чтобы всё изменилось! Представляешь? Просто позвонить и поговорить!

— Правда жизни! Большинство проблем реально решаются именно так!

— Да! — с горячностью продолжала она, — тот мужик сначала думал, что я его шантажирую! А потом сказал, что сам предлагал ей выставить пару картин. И сегодня этот мальчик со своей программой… Я просто позвонила знакомому!

— Все лечат зубки! — передразнил её Алексей.

— Точно! Так вот, уже завтра его пригласят на встречу…

— А как объяснят, откуда о нём узнали?

— Скажут, что секретарша передала… какая-то… Человеку не нужны объяснения, когда ему улыбнулась удача! Пусть думает, что это судьба!

— Вау, Света! Ты что, на эту роль замахнулась?

Светлана посмотрела на него, поджав губы.

— А почему нет? Если новая жизнь рядом — руку всего протянуть! А? Ну представь! Несколько слов, и другая судьба — как промолчать можно? Я вот так не могу… И, кстати, роль у меня есть и для тебя…

— Для меня? — Алексей так удивился, что даже поперхнулся шампанским.

— Да. Помнишь про женщину, которая осталась одна? Я с её Семёном Григорьевичем не справлюсь, это олдскул! — Она усмехнулась. — Надо встретиться с ним и поговорить по-мужски. Женщину он даже слушать не станет. Поможешь?

— Ты серьёзно?

— Я только поэтому всё тебе и рассказала, если уж честно… Можем поехать прямо сейчас, даже не возвращаться в зал — мне спектакль не очень понравился.

— Да уж… до твоего сюжета ему далеко! Этому Семёну… как его… сначала надо же позвонить? А он не пошлёт? План хоть есть?

Заглушая его слова, прозвенел — будто давал сигнал к бою — второй звонок. В глазах Светланы загорелись шаловливые огоньки.

— Главное, ты не против. А вообще я уже всё продумала…

Глава 10

Мужчины сидели в кафе уже полчаса. Разговор, который сначала не клеился, шёл сейчас непринуждённо и горячо — помогала бутылка коньяка, быстро опустевшая наполовину. Рассказ школьной учительницы так запал в душу Светлане, что она без раздумий потратилась — на стуле рядом с Алексеем ждали своего часа небольшой торт и красивый букет цветов. А сама она, расположившись через несколько столиков, внимательно за всем наблюдала. Её кавалер был хорош. Не умолкал ни на секунду, жестикулировал, шутил — этакий человек-оркестр — и постепенно «раскачал» своего более сдержанного собеседника. Но глаза пожилого мужчины привлекали её даже больше.

В детстве она любила подолгу, украдкой, смотреть на пары, пытаясь понять, искренни они друг с другом или фальшивят. Это могли быть чьи-то родители в школе, сидящие в парке влюблённые, даже старики, едущие куда-то в автобусе. Мимика, жесты; невидимые партнёру, но не ускользнувшие от неё взгляды — она замечала всё. Вот и сейчас за вежливой улыбкой Семёна Григорьевича Светлана жадно ловила что-то глубокое, таящееся изнутри. Вдруг мелькнёт у него в глазах какая-то грусть, разбуженная воспоминаниями о прошлом? Может быть, он тоже устал… может, ему так же не хватает сейчас этого нехитрого счастья — вечером прогуляться вместе у дома, выпить чая с печеньем по её фирменному рецепту, обсудить увиденный фильм… Вдруг всё так, и тот верёвочный мостик, который она между ними протягивает, позволит это счастье вернуть? Ради этого не жалко пойти на любые расходы, уйти со спектакля — ведь она прямо в эти минуты меняет их жизнь!

Через стекло хорошо была видна улица, и Алексей первым заметил подъехавшее такси. Мужчины сделали ещё по глотку и стали торопливо подниматься. Неужели и правда всё получилось? Он согласился? Мысли в её голове заскакали как сумасшедшие, и она только боялась обрадоваться раньше времени — как обидно ведь будет потом, если ошиблась! Взяв торт и цветы, Семён Григорьевич вышел из кафе и махнул рукой на прощание, усаживаясь в машину. Когда та исчезла из виду, Алексей пересел за её столик.

— По-моему, в нашу историю «клиент» не поверил… Общие знакомые, которые не хотят себя раскрывать и отправляют на встречу кого-то ещё — это чисто женская выдумка! — улыбнулся он, покачав головой.

— Но она ведь сработала! Он едет к Нине Эдуардовне?

— Надеюсь — такси я заказывал до её дома.

— Значит, мы сделали, что смогли! Я выжала её переписки по-максимуму — даже знаю, на кого из подруг она сразу подумает, когда узнает про эту встречу!

— Какие подруги! Мужик уверен, что она сама всё это подстроила!

Светлана рассмеялась и пожала плечами.

— Уже неважно! Главное, чтобы всё получилось в итоге! Если осталось что-то внутри, пусть покажут это друг другу, не держат каждый в себе.

— Жизнь за них не прожить, Света. Это в любом случае только шанс…

— Да, но они проходили мимо! Не решались! Ты сказал ему про судьбу? Что, может быть, это судьба?

Алексей расхохотался.

— Все уши прожужжал этим — он вроде задумался. Кстати, мне пришло в голову — можно же проще всё делать!

— В смысле?

— Ты говоришь, что они у тебя сидят как под гипнозом, и ты просто задаёшь им вопросы. Так?

— Да…

— Но, если это гипноз, ты же можешь внушить им что-то? Не просто выслушать, а дать, например, совет. Может, и не придётся, как нянька, за ними бегать. Представляешь, насколько проще всё будет, если они реально начнут делать то, что ты говоришь?

Его глаза весело сверкали, манили, и Светлана, уже полностью очарованная этими огоньками, тем не менее смогла оценить идею. Она посмотрела на него с изумлением и восторгом.

— Гениально, Лёш!

— Ага! И не надо этих сложных схем и расходов на реквизит, — он кивнул на бутылку, — каждый сам кузнец своего счастья!

— Отличная идея, отличная!

— У меня ещё много, обращайся! Как там у классиков? Всем счастья, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным!

Он махнул рукой официанту, широким жестом положил на стол пятитысячную купюру и, приобняв Светлану, потащил её к выходу, по пути подхватив со своего стола коньяк.

Подушечки пальцев порхали по его коже в такт песни, включенной в телефоне. Ткнула полчаса назад впопыхах в альбом для тренировок — нужно было любой ценой заглушить чем-то их стоны — а теперь энергичная музыка уже докучала. Но дотянуться до мобильника было решительно невозможно — Светлана лежала без сил, змеёй обвивая его правую ногу и отбивая стаккато на податливых, похожих на пух волосках. Она была полна самых разных эмоций. Мужчина… мужчина рядом! Большой, волосатый, тёплый, с капельками спермы и пота в паху… Думает сейчас, наверное, что покорил её, приручил — это читалось в каждом его движении, в каждом слове и подёрнутом негой взгляде. Поймав один из таких, она тонко улыбнулась в ответ. Пусть так и думает. Только она наслаждалась происходящим ничуть не меньше него.

Прорвавшись в постель, мужчина празднует, будто стал чемпионом — для женщины же это лишь один из этапов кольцевой гонки. Именно кольцевой — Светлане до истерики, пошло хотелось замуж. С той самой минуты, как она ответила ему на сайте знакомств. В глубине души она понимала, что дело даже не в том, каким замечательным показался ей этот конкретный Алексей. Всё было куда прозаичнее — после неудачи с Игорем и недавних анализов, напомнивших ей о возрасте, нужно было самой себе доказать, что она до сих пор желанна и привлекательна. Так что не она сейчас была его добычей, наоборот! Не охотник он, а трофей — и волосатая нога под её ладонью была очень похожа на шкуру зверя, которого завалила ловкая амазонка. И теперь гладила её с гордостью и обдумывала, как бы поискуснее снять с туши. Эта мысль так её рассмешила, что Светлана, не выдержав, фыркнула. Алексей благосклонно скосил на неё глаза — нужно было срочно что-то придумать.

— Вспоминаю всё, как мы его обработали! — улыбнулась она.

— А тебя эта история прямо затягивает, да?

Алексей, по-хозяйски подбив кулаком подушку — даже слишком по-хозяйски для первого раза — чуть приподнялся на локте и теперь смотрел на неё с интересом и любопытством.

— Конечно… такой шанс нельзя упускать!

— Можно его использовать по полной программе, — хмыкнул он, — а не устраивать тут детский сад с доброй нянечкой…

Светлана ещё не поняла, к чему он клонит, но ей сразу не понравился его тон. Он показался искусственным — будто эти слова не родились у него прямо сейчас, а были продуманы уже давно и только ждали своего часа.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои уколы вполне можно продать. Задорого! Подумай об этом!

Светлана расхохоталась.

— Да я даже не знаю, сколько их у меня — вдруг не вся упаковка с таким эффектом? А у крутых ребят и без них есть всякие штуки, чтобы развязать своим врагам языки. Так что я — за научный эксперимент! И, кстати, надо проверить наши последние результаты! Очень уж хочу посмотреть!

Она звонко шлёпнула его по ноге и хотела выбраться из-под неё за сотовым, но Алексей неожиданно не отпустил, придавил в шутку к матрасу. Казалось бы, всего лишь одна нога, уже хорошо ею обласканная и изученная — но в этот раз силы в ней было столько, что Светлане стало трудно дышать. Даже рассмеяться, как планировала, не получилось — она только беспомощно дёргалась, пытаясь вырваться. Эта короткая схватка продолжалась не больше пары секунд, но ясно и даже к какому-то её тайному удовольствию показала — физически она всего лишь слабая женщина, и в жизни полно моментов, когда природа ставит на место не в меру изворотливый ум.

— Какая нетерпеливая! — улыбнулся Алексей и отпустил её, — ну, смотри! Ночь уже… если там у них всё случилось — значит, случилось…

Чуть не сбив с прикроватной тумбочки пустую бутылку из-под коньяка, Светлана схватила свой телефон и зашла в «Одноклассники».

— Выложила, выложила! — радостно закричала она, зайдя на страницу учительницы, — выложила фото букета!

Алексей наклонился к ней, прикоснулся щекой к щеке, и на мгновение она замерла — эта неожиданная и непривычная близость была даже интимнее того, что они недавно вытворяли в постели. Будто он и не гость уже тут, а кто-то такой родной, что любой его жест чувствуешь лучше него самого — так непосредственно всё сейчас вышло. Оба они уставились в экран телефона.

Да, это был их букет — во всей красе. Он стоял на столе в массивной хрустальной вазе, а рядом с ним хозяйка расположила два бокала вина, явно намекая на то, что эти цветы подарены не учениками. Видимо, Нина Эдуардовна со своим гостем сидели на кухне — за столом угадывался подоконник, на котором штабелем лежали упаковки зефира и вафель. А торт, наверное, давно уже был в холодильнике — за раз такой не осилить. Кроме этого фото, больше ничего нового Светлана на странице не обнаружила. Ну ещё бы — не подробный же отчёт об их разговоре она думала здесь увидеть? А было бы хорошо! Как ей узнать теперь, смогут ли они позабыть все обиды не на час-другой, перестав чувствовать старую боль в горячности внезапной встречи, а навсегда? Ведь тот всплеск эмоций, который она им устроила, подобен анестезии — торт будет съеден, цветы скоро завянут, и воспоминания о счастливом прошлом вновь уступят место той жизни, к которой каждый из них привык. Успеют ли они сказать друг другу что-то такое, в чём не могли признаться раньше даже самим себе, смогут ли вылечить своё одиночество, пока действует этот подаренный ею укол счастья?

— И в ватсапе она аватарку сменила на фото букета… — взвизгнула Светлана буквально через минуту. — До сих пор, кстати, они оба онлайн! Представляешь, если эта встреча реально что-то изменит? О, да это даже лучше, чем секс! — восхищённо сказала она.

— Кхм!..

— Прости, ну прости… но ведь правда лучше?

Засмеявшись, Алексей ловко отобрал у неё телефон, снова навалился на неё — в этот раз уже очень нежно — и, опустив руку к её бёдрам, получил в ответ лёгкий протяжный вздох.

— Сейчас проверим ещё раз, если не против… — усмехнулся он, не отпуская руки.

Сердце порхало птицей, вырвавшейся в погожий день из тесного чердака на простор — и Светлане не хватало воздуха от восторга. Она дышала часто, прерывисто; эмоции душили её, и глаза, тут же готовые сбросить их излишний напор, моментально увлажнились. Ей захотелось поцеловать его, и она вырвалась из объятий, дотянулась, нашла его губы. Если у Нины Эдуардовны получилось, то пусть получится и у неё!

— Не против… Тысячу раз не против… — прошептала она, с удовольствием покоряясь каждому движению его тела.

Глава 11

Утро встретило их набатом будильника, но на душе было так легко, что Светлана поднялась с постели чуть ли не с радостью. Обычно дома она почти не завтракала — максимум закидывала в себя бутерброд или остаток чего-то вчерашнего, запивая это первой, самой желанной кружкой крепкого кофе. А до обеда держалась на печенье и кофемашине в своём кабинете — скажи кому, что по профессии стоматолог, не поверят. Тут же она расстаралась.

И омлет, и салат, и хрустящие тосты с джемом возникли буквально за пятнадцать минут, пока заспанный Алексей чистил зубы. Спросонья он не заметил оставленной для него новой щётки и взял её, за что потом очень смешно извинялся. Шутил, что со времён школы не глотал столько зубной пасты — так рано вставать ему не приходилось уже очень давно. С его приходом в кухне неожиданно стало тесно — он сидел нога за ногу, опираясь локтем на край стола, и загораживал сразу и плиту, и холодильник, и половину окна. Пространство словно подчинилось ему, сжалось и теперь облепляло со всех сторон — на его фоне незаметное и неважное. Мужчина в доме, мужчина! Поработай-ка в две смены, чтобы досрочно погасить ипотеку, времени и сил не останется даже на поход в театр — какие уж там отношения… Просто отвыкла — вот, наверное, и весь секрет. Когда на этом месте сидели мама или Марина, они казались прозрачными… Даже Игорь, несколько раз остававшийся ночевать, так не заполнял собой всё — тщательно скрывая от коллег свой роман, они сами будто бы пропитались ощущением того, что делают что-то неправильное. Может, поэтому и не получилось?..

Светлана никогда не мыла посуду сразу же после завтрака, но сейчас, мельком взглянув на часы, решила немного выпендриться перед своим кавалером — вот, мол, как у меня в руках всё горит! Этот порыв, правда, Алексей даже не оценил — попивал не торопясь кофе и ушёл с головой в телефон. Она нахмурилась было, но потом льющаяся вода — верный спутник её фантазий — унесла мысли быстро и далеко.

Он тоже сова, это плюс! Если у неё будет свой кабинет, никто не заставит её вставать спозаранку, а дизайнеры вообще живут не по графику. Значит, вместе им будет комфортно. Секс был на твёрдую четвёрку — если после первой, всегда страстной ночи его интерес к ней не ослабнет, в постели они точно поладят. Элвис отнёсся к новому гостю вполне благосклонно, и вчера вечером она украдкой наблюдала за ними — несколько раз он гладил кота, не зная, что она смотрит. Кажется, на самом деле добрый, а не рисуется перед ней. Это действительно важно. Разве откажется такой мужчина от своего повторения, от сыночка? Она всегда думала, что у неё будет именно сын — так однажды очень уверенно сказал ей Сергей, всего через месяц после того, как впервые её добился. Что они знали об этом, молодой лейтенант да вчерашняя выпускница, сама ещё тогда почти что ребёнок? Но вот поверила же ему и все эти годы жила с этой мыслью как с аксиомой.

Она расправилась с последней грязной тарелкой и тайком посмотрела на Алексея. Весь в работе, сверкает смешно глазами, набирая сразу двумя пальцами текст письма… В рубашке и брюках, но ещё без носков, он выглядел так уютно и по-домашнему, что ей захотелось, даже не вытерев рук, сесть к нему на колени, обнять — и в этот же миг, без каких-либо церемоний, выйти за него замуж. Как было бы здорово, если можно было бы сделать именно так, не сражаясь за это со временем и здоровьем, не опасаясь ни соперниц, ни его страхов или соблазнов! Наверное, это извечное женское желание свить гнездо после первой же ночи сравнимо только с мужским стремлением этой ночи добиться. И Светлана усмехнулась самой себе — размечталась! Жизнь, как всегда, расставит всё по местам — так, как порой и не снилось… а пока можно разве что переименовать в телефоне ни о чём не догадывающегося жениха. Будет он теперь не «Алексей 36 с сайта», а «Лёша».

Она подвезла его до метро на такси. Весело, с благодарностью улыбнулась огромному баннеру «Это судьба!» недалеко от работы — чёрт возьми, а ведь он и в самом деле помог! Не увидела бы его в тот день — не зашла бы на сайт! Кто его знает, как у них сложится? Вдруг… а вдруг? И тут же, как по заказу, от Алексея пришёл «поцелуй» в ватсапе. Пока она выбирала в ответ что-нибудь более оригинальное, следом мелькнуло сообщение «Спасибо за завтрак и остальное!» Вот, стоило только подумать о нём, как он написал — а они расстались-то минут пятнадцать назад! Судьба, не иначе!

Но всё её чудесное настроение мигом исчезло, когда она расписывалась в журнале в регистратуре. К ней, сияющей как новогодняя ёлка, подскочила всегда деловитая Вера. Оценив за секунду по-женски, как она выглядит, администратор расплылась в ответной улыбке и — Светлана видела по глазам — уже хотела было это прокомментировать, но её отвлекли зашедшие в клинику посетители.

— Светлана Александровна, сегодня у вас Лена… — торопливо сказала Вера и, видя, что она не понимает, о ком идёт речь, добавила, — ну, Лена, ассистентка! Пока Анечка ваша болеет…

Это был неожиданный поворот. Да не просто поворот — настоящая пропасть, мгновенно разверзшаяся под ногами. А как же её уколы? Как она сможет теперь беседовать с пациентами после анестезии? Не просить же Лену каждый раз выходить — это нелепо… а такую тайну никто не сможет в себе удержать, как ни проси. И даже нет обычных проверенных ампул, чтобы пока не использовать новые…

Она дождалась, когда Вера освободится и подойдёт к ней вновь, и решительно сдвинула брови.

— Я буду работать одна! Это проще, чем каждый раз что-то заново объяснять!

Девушка, казалось, остолбенела.

— Но одной же труднее… И Лена — опытная ассистентка, Игорь Владимирович хвалил…

— Вот и пусть работает с Игорем Владимировичем! — пожала плечами Светлана, стараясь, чтобы в этой фразе не прозвучала обида. А то мало ли что подумают. Хотя… эх, поздно она сообразила! Да ведь как раз было бы хорошо, если бы именно так все сейчас и подумали! Что у них с Игорем такие контры, что она даже с ассистенткой его работать не хочет! Ежу понятно, какие могут быть контры — по работе спорных тем у них нет, остаётся лишь секс. Особенно если кто-то заметил их флирт в последние две недели… не сразу же они переспали! А уж если он кому-то об этом похвастался… Но пусть даже так! Можно стерпеть любые, самые грязные слухи о том, что между ними случилось — только бы ей не мешали!

Когда она зашла, Лена уже стояла у кресла в халате и маске. Очень высокая, тощая, неказистая, вся в веснушках, будто их через мелкое сито на неё вытрясли, девушка работала ассистенткой чуть меньше года. Своего роста она явно стеснялась и часто сутулилась, а когда наклонялась за чем-то, выглядела нескладно и порой довольно комично. В клинике было несколько Елен, и однажды кто-то, имея в виду её, бросил фразу «Ленка три погибели» — прозвище приклеилось как влитое. Несмотря на разницу в возрасте, Светлана не считала её соперницей, но, едва переспав с Игорем, принялась сразу допытываться, был ли секс между ними. Его категорическое «Нет, что ты!» тогда вполне её удовлетворило. Так что, если бы не эти ампулы, она с удовольствием бы приняла её помощь. Но — не сейчас. Разгорячённая и разговором с Верой, и своим аллюром по коридору, Светлана коротко кивнула ассистентке и сделала паузу, чтобы отдышаться.

— Леночка, извините меня, ради бога, мне только сказали… к вам нет никаких претензий, ни в коем случае! Но я буду работать одна!

Сказав это, она замерла — как и несчастная девушка. Её властный тон и поза — наполовину в дверях — возражений явно не допускали, и Лена, побелев как мел и взяв свою сумочку, быстро вышла. Едва скинув плащ, Светлана бросилась к холодильнику — чудесные ампулы были на месте. Понемногу она успокоилась. Ничего страшного не случилось, атака отбита, а небольшой скандал, который она устроила — полная ерунда! Просто пустяк в сравнении с возможностью продолжать её бесценные опыты… Пусть идеальный образ Светланы Александровны в клинике немного померк — подумаешь, даже на солнце бывают пятна!

Она улыбнулась и включила кофемашину. И вдруг задумалась — а не закрепить ли успех? Дождавшись, когда густая пенка доползла до краёв чашки, она сделала первый, самый вкусный глоток и потянулась к мобильному.

— Анечка, привет! Как ты? Не разбудила? — только уже набрав её номер, Светлана опомнилась — на часах не было ещё девяти. Будь она на больничном, спала бы как сурок до обеда!

Но голос «больной» был на удивление бодр.

— Лечусь изо всех сил, Светлана Александровна! — отрапортовала Анечка, — через пару дней, думаю, окончательно оклемаюсь!

Наивная… пары дней, скорее всего, будет мало — не каждому же пациенту нужна «заморозка»! Так что пусть отдохнёт подольше! Светлана подпустила сахара в голос.

— Знаешь что, лучше по полной восстановись! Не волнуйся, я тебя жду. Лену вот Игоревскую прогнала минуту назад, буду только с тобой работать…

Анечка засмущалась и рассыпалась в благодарностях, а затем сходу начала рассказывать о своём лечении. Этого монолога с лёгкостью могло хватить на всю кружку, но ей всё-таки удалось вклиниться, выбрав удачно момент.

— Ань, у меня просьба. Дней пять ещё «поболей»… Хочу понять, буду ли справляться одна. Что? А, ну да, да… планирую как-нибудь и свой открыть… конечно! На ноги встану — тебя сразу же позову! Ну всё, лечись! Позвони мне за день, как соберёшься выходить на работу…

Как смешно — и придумывать ничего не пришлось, Анечка сама подсказала ей шикарную версию! Ещё буквально день-два, и поползут слухи — даже в стоматологической клинике не умеют держать язык за зубами! Будут шептаться, что Светлана Александровна может скоро уйти и открыть собственный кабинет. Поэтому и отказалась от Лены — уже тренируется! И, кстати, нет худа без добра — во-первых, слух об интрижке с Игорем умрёт не родившись. А, во-вторых, может наконец ей поднимут зарплату? Многие пациенты уже приходят в клинику не по буклетам, полученным у метро, а по сарафанному радио, «к Комаровой» — это дорогого стоит! В том числе и в деньгах…

Едва она успела сполоснуть кружку, дверь кабинета распахнулась — жалюзи изогнулись от внезапного сквозняка крутой волной — и зашёл недовольный Игорь. Лёгок на помине! Он порывисто сделал шаг к ней, но потом вернулся к двери и аккуратно её закрыл. Вечно он такой — суетной, но предусмотрительный. И понятно прекрасно, что это он припёрся. Возмущён, конечно, отказом взять Лену, но скандала не хочет — даже избегает его, наверное. Странно… Ему-то чего смущаться? Боится, что все будут знать, что ему удалось задрать ей юбку? Ерунда какая… что для женщины может быть стыдно, для мужчины всего лишь доблесть — тем более для такого кавалера в их бабском-то коллективе. Ей все косточки перемоют, а ему по-прежнему будут строить глазки… когда было не так?

— Какая муха тебя укусила? — раздражённо произнёс Игорь. — Чего ты Лену-то обижаешь? У меня сегодня ремонт, перенёс аврально всех пациентов, девчонка освободилась, и её тебе, конечно же, сразу дали! А ты что устроила? Шепчутся уже… что у нас с тобой… что-то случилось, раз ты так…

Она стояла напротив него со спокойной улыбкой, не перебивая, даже почти не вслушиваясь в слова — и эта неподдельная отстранённость так его удивила, что Игорь под конец сбился и замолчал.

— А мне чужие девчонки не нужны, это раз, — негромко сказала она. — И между нами ничего не случилось, конечно — это два… Сходили в кино, выпили, переспали — с кем не бывает?

У Игоря чуть челюсть не отвисла от таких откровений. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он начал вдруг мямлить.

— Свет, ну… ты не обижайся, пожалуйста… Я тебя задеть не хотел, ты знаешь… просто…

— Просто не судьба, Игорь, всё нормально. Правда, всё нормально, — снова улыбнулась она и подошла к нему ближе, уже не ощущая прежнего трепета. — Я с недавних пор в отношениях… Но Лену всё равно не возьму, я к Анечке прикипела. Ну, всё? Езжай, ремонтируй, у меня пациент скоро…

Не скрывая своего торжества, Светлана выпроводила его из кабинета, жалея лишь об одном — что нельзя вколоть ему один из новых уколов. Ох, она бы тогда хорошенечко его расспросила! И про этот момент тоже. Интересно, как он отреагировал на то, что она так быстро нашла ему замену? А ещё — на то, что теперь все будут думать, что это она его бросила, найдя нового парня, а не он её! Вот это удар по его самолюбию! — или она совсем ничего не понимает в мужчинах.

Глава 12

В кресле сидела женщина лет сорока, в прошлом наверняка яркая и эффектная, но сейчас уже немного расплывшаяся — как высеченная изо льда гранёная рождественская скульптура к концу неожиданно тёплого февраля. Сделав укол, Светлана даже не отходила от кресла — с нетерпением ждала, когда та заснёт. Чудо случилось снова — глаза пациентки закрылись меньше чем через минуту.

— На что жалуетесь? — спросила она её с лукавой улыбкой, когда убедилась, что лекарство сработало. — Чем недовольны в жизни?

Было не совсем понятно, расслышала ли та последний вопрос, и Светлана уже собиралась его повторить, как женщина вдруг повернула голову прямо к ней и с болью выдохнула.

— Муж изменил…

Светлана вмиг погрустнела. Банальная, в общем, тема — но какой же она кажется важной и неразрешимой, когда касается тебя лично…

— Давно?

— Не докладывал…

— Давно узнали — имела в виду?

— С неделю… хожу, маюсь как неприкаянная… так противно его касаться теперь… видеть даже, есть рядом… разговаривать!

— Случайная какая-то?.. Или знаете?

— Да в том-то и дело, что знаю… на работе его вертихвостка… сволочь!

Светлана внимательно посмотрела на женщину. Конечно же, к стоматологу обычно не одеваются как на парад, не щеголяют «малиновыми сорбетами» — те, кто в возрасте, помнят ещё советские «слюнявчики» и до сих пор по старинке боятся запачкать хорошие вещи. Но пациентка сразу после лечения собиралась идти на работу, а одета была при этом безвкусно и просто — Марина метко и довольно презрительно называла такие наряды «ежедневкой наружу». Невыразительная блузка, удобная, но бесформенная юбка, нелепая, будто бы надетая вразнобой перед самым выходом бижутерия… Начинающаяся «стрелка» на дешёвых колготках… Откровенно плохой макияж — по Марининой опять же классификации «ежедневка на рожу». Почему она перестала следить за собой?

Любопытство было настолько сильным, что Светлана встала и подошла к карточке пациентки, лежащей у неё на столе. Сколько ей точно — сорок три? Как Сергею! Всего на девять лет её старше — а, кажется, ещё немного, и мужские взгляды уже не будут задерживаться на ней. Как, наверное, это больно, когда мужчины начинают смотреть сквозь тебя равнодушно, не замечая… Словно ты лишь часть окружающего пейзажа — как кустарник или скамейка в парке! Неужели через несколько лет и она станет такой же?

Она поёжилась. Поклялась тут же, держа в руках карточку — так себя она никогда не запустит! Себя — да, но что же делать теперь с этой женщиной? Светлана неожиданно растерялась. Чем тут помочь, когда даже она сама может понять изменившего мужа? Мелькнула злорадная мысль — а что, она думала, каждый раз всё будет легко и просто? Это ведь не забава в перерывах между кариесом и пульпитом… Казалось невероятным, что где-то прямо с ней рядом — буквально на кончике языка — существуют правильные, лечащие душевную боль слова, будто аптечный рецепт, выписанный по точно поставленному диагнозу. Только как их найти? Она закусила с досады губу — впервые почувствовала, что беспомощна в своём собственном кабинете. Выходит, не такие уж шарлатаны эти психологи, если могут своей болтовнёй нажать у человека на нужные кнопки?

Не всегда же эта, как её… Людмила… была такой! Разве забыла она, как сама стреляла глазами, как соблазняла мужчин, как была ветреной и желанной? Что, если напомнить ей те времена? О, она знает, чем можно её зацепить! Светлана кинула карточку обратно на стол и быстро подошла к креслу.

— А вы ему изменяли?

Женщина даже сквозь сон поменялась в лице.

— По молодости было несколько раз… влюблялась… или, скорее, нет — приятно было, что на меня внимание обращают, позволяла… жадная до всего была…

— А сейчас? Что не так?

— Да не хочется уже почти ничего… сейчас вообще стало меньше всего хотеться… Новая еда, поездки, мужчины — уже примерно ведь знаешь, где чего ожидать… Приелось как-то всё, удивляться будто бы разучилась. А молодой была — ни в чём себе не отказывала…

— Дети есть у вас?

— Дочь, через два года школу закончит. Она в телефоне вся, мы ей уже не нужны — только если как банкоматы…

— А мужа? Любите?

Пациентка задумалась, улыбнулась.

— Как «люблю»? Привыкла больше, наверное. Но… нет, конечно, нравился он мне, любила ведь, помню. Много хорошего было, да и сейчас порой… как в гости куда собираемся, животы втягиваем, наряжаемся — так пробегает что-то… спим… не отдалились совсем ещё. Потому и обидно так…

Она замолчала, и Светлана, воспользовавшись паузой, подошла к её сумочке.

— У вас пароль или «палец» на телефоне?

— Пятнадцать-одиннадцать-две тысячи три, день свадьбы… как раз поменять уж хотела…

— Не меняйте пока, — улыбнулась Светлана, — всё наладится! Знаете что, займитесь собой! Поднимите себе настроение! Хотя бы маникюр новый, укладку — не как обычно. Колечко себе купите красивое… парфюм, который потрясающе пахнет! Гардероб обязательно обновите! Давно себя баловали?

Она достала её телефон и быстро ввела пароль, а затем подключила его к компьютеру. Людмила же грустно и мечтательно улыбалась, явно что-то сейчас вспоминая.

— В кредитах когда, не побалуешь особо себя… ещё за машину не выплатили…

— Совсем не обязательно много тратить! Любая мелочь сгодится — билет в кино, помада… даже новый цветок на кухню настроение вмиг поднимет! Юбку купите красивую, верх какой-нибудь яркий — вот увидите, как быстро развеетесь! И обязательно — секс!

— Секс?

— Секс! Можно даже и с мужем. По крайней мере, попробовать стоит — после парфюма-то и помады! Придумайте куда-то сходить вечером, красиво оденьтесь, дочь на ночь сплавьте к подружкам…

— Да такие подружки у неё, слов нет! — неожиданно разволновалась её пациентка. — Что они там друг другу присылают, я смотреть даже боюсь! Не о своём сексе буду думать, а чтобы у неё не было!

— А если в отель пойти?

— Муж точно скажет, что с ума сошла — так деньги тратить… да и какими глазами там на нас смотреть будут?

Светлана, скопировав всё, что хотела, вернула её телефон в сумочку. Подошла к креслу и присела рядом.

— А кого вам стесняться? Мужа? В отелях ко всему привыкшие… и к мужьям тоже…

— Ох… я даже не знаю…

— Или вот! Заведите анкету на сайте знакомств! Пусть каждый день всякую чушь пишут, позабавитесь! А вдруг что-то и выстрелит…

Пора было заканчивать этот сеанс, и она уже потянулась рукой к флакончику с нашатырным спиртом. А женщина медленно, в сомнениях качала головой.

— Не хочу я так же, как он… обманывать… только нервы себе вымотаю…

Светлана прищурилась. Сказала быстро, не давая себя перебить:

— Тогда купите вибратор! Если стесняетесь, в интернете можете заказать — по упаковке никто не поймёт, что за сокровище там внутри! Людмила, считайте, что это приказ! Новый парфюм, анкета и вибратор! Что-то точно сработает!

Она поднесла пинцет с ваткой пациентке под нос, и через пару секунд та вздохнула и открыла глаза. Светлана улыбнулась ей дружелюбно.

— Полечимся?

Глава 13

До конца дня пациенты попадались такие, что анестезия не требовалась, и Светлана даже скучать начала — так хотелось выведать ещё какую-нибудь интересную историю. Но с последним всё-таки повезло. В кресле оказался мужчина лет тридцати с острым пульпитом, и, хотя по внешнему виду она ни на что особенное от него не рассчитывала, укол всё же сделала с удовольствием. Засыпал он чуть ли не вдвое дольше других, и это показалось ей немного странным — ни ростом, ни весом пациент, в общем-то, не выделялся. Убедившись, что он уже под гипнозом — так теперь называла она для себя эти короткие сеансы сна — Светлана задала свой первый вопрос, ещё сидя за столом и записывая план лечения.

— Кем работаете?

Глоток с кофе застрял у неё где-то в горле, когда он тем же сухим и бесцветным голосом, каким говорил раньше, вдруг почти без паузы ответил.

— Людей убиваю…

Осознав, что услышала, она осела на стуле. Уставилась на сидящего с безмятежным лицом парня, поймала на миг своё отражение в зеркале на стене — замершая неловко, испуганная, с перекошенным ртом.

— Что? — всё-таки переспросила она и встала.

— Я киллер, — спокойно сказал пациент, — убиваю за деньги.

На какой-то миг происходящее показалось ей нелепой шуткой или розыгрышем, которые подстроили ей коллеги. Может быть, эффект от этой анестезии известен и остальным врачам — и сейчас, умирая от хохота, они наблюдают за ней где-нибудь у монитора? И Игорь, конечно, там же… Она быстро отогнала от себя эту мысль как бредовую — пациент под гипнозом никак не может им подыграть, а в том, что тот точно уснул, сомнений у неё не было. Но всё же она дала ему шанс.

— Вы шутите?

— Нет, — ответил он просто, — а вам смешно?

От страха, что всё это правда, перехватило дыхание, и она даже оглянулась на дверь — выбежать к регистратуре, позвать на помощь, попросить вызвать полицию? И что она им расскажет?

— Нет… не смешно… — сказала она медленно, размышляя. — И часто вы… работаете?

— Да графика нет… — ухмыльнулся он тут же, без паузы, — человек же внезапно смертен…

К этому моменту Светлана уже взяла себя в руки. Он спит, помнить всё сказанное не будет — значит, прямо сейчас опасность ей не грозит. Да и вообще не грозит — он сюда лечиться пришёл, а не по её душу! Она подошла ближе и осторожно присела у кресла.

— Начитанный, да?

— Классику надо знать, — пожимал тот плечами, — а я ж типа Воланда…

— Распоряжаетесь судьбами?

— Рельсы смазываю… в каком-то смысле…

Интересный выходил у них разговор, чуть ли не философский. Не все убийцы, оказывается, выглядят как матёрые уголовники — их не узнаешь в толпе с первого взгляда! Лицо и речь даже интеллигентные… потому и разговор у них такой получается…

— Остановиться не пробовали?

Парень только хмыкнул в ответ.

— А зачем? Не я, так другой будет, спрос есть. А жить хорошо хочу я! Почему нет?

— Неужели и жалко никого не бывает?

Наконец-то повисла пауза. Есть в нём ещё что-то нормальное, человеческое! Не отшутился ведь, не ответил сразу — значит, переживает…

— Бывает, конечно. Но просто стараюсь не думать об этом.

— И что, скоро… тоже… кого-то?

Пациент вскинул брови.

— Слежу пока, только начал. Может, так ещё всё решат, миром — это тоже случается.

— А мечта у вас в детстве… какая была?

Парень широко улыбнулся, но потом уголки губ медленно поехали вниз, и лицо его снова стало бесцветным, не выражающим ничего. «Как посмертная маска», — быстро мелькнула у неё мысль.

— Я уже даже не помню. К оружию всегда тянуло, армии прямо ждал. Стрелять любил, из кривой палки мог попасть куда хочешь. Я и не делал ничего. Всё предложили, преподнесли грамотно… так мол и так… есть вариант. А что, не я первый, не я последний. И без меня это никуда не исчезнет. А пожить вольно хочу! Чтоб не за копейки, как все!

— Сами-то не боитесь?

— Чего? Умереть? — он легко засмеялся, и Светлана, уже было привыкшая к их опасному разговору, похолодела от ужаса. А ну как проснётся сейчас от этого смеха и мигом сообразит, что к чему?

— Да… — едва слышно прошептала она.

— Только тогда страшно, когда всё заранее знаешь — как доходяги в больницах. А пуля даже испугаться не даст.

— Но ведь всё равно когда-то придётся заканчивать… не длится же вечно такая работа…

— Ага, тут без пенсии… Да я и ничего не загадываю…

Светлана наклонилась к нему поближе.

— Может, просто уехать? Детей и жены ещё нет? Спрятаться где-нибудь, начать всё заново, грех такой больше не брать на душу…

— Детей нет, мать есть — про неё знают. Да и не убежать сейчас никуда — только если к медведям в тайгу, не моё это.

Под стоматологической салфеткой у него была небольшая нагрудная сумочка, и сквозь плотную ткань просвечивал прямоугольник лежащего в ней телефона. Страх понемногу прошёл, и Светлана, тяжело дыша, скользнула рукой под салфетку. Загадала — если молния откроется сразу, легко, то она попробует вытащить сотовый; если что-то пойдёт не так — оставит эту затею. Медленно, замирая при каждом его случайном движении, она всё-таки дотянулась до телефона. Приложила к датчику палец хозяина, разблокировала мобильник и бросилась к компьютеру.

Что она хотела там отыскать — не заказ же на очередное убийство прямо в переписке ватсапа! Но, повинуясь какому-то безотчётному импульсу, Светлана уже не могла отступить. Раз есть шанс скопировать содержимое телефона, надо этим воспользоваться — в любом случае лучше всё изучить перед… а перед чем? Если вдруг всё подтвердится, и парень на самом деле работает киллером, должна же у неё быть хоть какая-то информация перед звонком в полицию! Иначе к её рассказу отнесутся как к бреду впечатлительной женщины. Может быть, есть другой способ остановить его? Какой? Алексей так уверенно говорил про внушение, что она даже попыталась с той женщиной, которой изменил муж — но откуда ей знать, что это подействует?

Вернув телефон в сумочку, она с сомнением посмотрела на непроницаемое лицо пациента. Сильный, волевой, жёсткий — а каким ему ещё быть, имея такую «профессию»? Разве можно убийце что-то внушить? Поздно уже читать ему десять заповедей, бесполезно стыдить! Ей пришло в голову сфотографировать своего опасного гостя — тоже ведь может потом пригодиться. Из-за закрытых глаз снимок получился довольно жутким — как фото трупа — хотя и салфетка, и подголовник кресла, попавшие в кадр, ясно давали понять, где сделана фотография. Убрав сотовый, Светлана потянулась к флакончику с нашатырём. Но прежде решила всё же попробовать.

— Надо вам как можно скорее бросить… бросить это ваше занятие! — сказала она, едва справляясь с дрожью в голосе. — Хватит! Уезжайте из города, мать заберите. Переждите год-два, и всё утрясётся. Деньги верните… за последнего… или вот! Предупредите его, чтобы он уезжал!

Последняя фраза родилась как-то сама собой и была удачным экспромтом — и она ухватилась за эту идею, как за нить Ариадны. Как же она сразу до этого не додумалась! Её голос вмиг стал радостным и уверенным, зазвенел в тиши кабинета.

— Вы же знаете, где он живёт… ну, этот человек, которого заказали! Предупредите его как-нибудь об опасности — как-нибудь тайно, конечно. И тогда претензий к вам ни у кого не возникнет. Но убивать больше нельзя! Просто запомните — больше нельзя! Есть ведь другая судьба, другая жизнь рядом, в одном шаге от вас! Вы сами лучше всех знаете, как это всё прекратить — так сделайте это! Пора! Считайте, что это судьба!

Разгорячённая своим монологом, она даже пролила несколько капель мимо наспех скомканного кусочка ватки. Тут же сильно запахло нашатырём — пришлось приоткрыть окно, чтобы он испарился быстрее. Разбуженный ею чуть позже, пациент всё же шмыгнул носом, принюхиваясь. Быстро оглядел её, но ничего не сказал — на лице у него будто застыло выражение абсолютного спокойствия. Светлана наклонилась к нему, улыбнулась так широко, как смогла.

— Полечимся?

Глава 14