Бесплатный фрагмент - Этапы нравственного развития

ЭТАПЫ

НРАВСТВЕННОГО

РАЗВИТИЯ РАЗВИТИЯ

ПРЕДМЕТ НРАВСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПЕДАГОГИКИ

Приступая к изложению материала, необходимо определить сам предмет нравственной психологии, его главное содержание.

Нравственная психология — наука, которая раскрывает психологию человека с позиции его нравственного развития. Своим содержанием она открывает путь к формированию нравственных оснований в человеке.

Нередко задают вопрос: «А почему именно нравственная психология, почему не психология нравственности?» Для современной психологии более характерно нравственность сделать именно предметом. Психология как наука имеет областью своего изучения человека, его внутренние душевные движения, способности, возможности. При таком понимании и нравственность должна стать предметом психологического исследования. Так оно, видимо, и происходит в традиционной психологии, и ученый, называющий себя психологом, вполне может заниматься нравственностью как предметом.

Когда нравственность становится понятием, с ней можно делать многое: анализировать, синтезировать, расчленять на составляющие, наблюдать ее эволюцию, движение, структуру.

Однако в самом человеке существует нравственное как его собственная жизнь, как то, что движет его внутренним поступком, определяет его чувства, характер его мыслей.

можно собственное нравственное сделать предметом исследования. И здесь два пути. Один из них — умом или рассудком распознать происходящее в собственной душе. Второй путь — из глубины души ее разумной силой охватить взором движения сердца. Здесь душа саму себя познает в живом дыхании нравственного в ней. Из этого же, от души к душе, можно вслушаться в нравственное другого, почувствовать человека внутренним чутьем или с первой встречи иметь впечатление о нем. Такая психология исходит из нравственного, а не из рассудка, и психологией нравственности никак не может быть, хотя предметом ее будет нравственное другого.

Такое нравственное не может быть только предметом интеллектуального изучения, ибо полностью описать его невозможно. Полностью его может исследовать только сам человек, ибо только он может знать в себе то нравственное и то сокровенное, что происходит в глубине души как истинный поступок, как красота его внутреннего переживания, как опыт обретения в себе нравственного.

Только встретившись с собственным сокровенным, с возможностью внутренней, нравственной красоты, которая потенциально или реально, но непременно существует в каждом, человек может преобразоваться в нравственного. В этом — принципиальная разница между психологией нравственности и нравственной психологией.

В психологии нравственности возможен исследователь, который напишет диссертацию о нравственных качествах и свойствах, возможен докладчик, который будет говорить о высотах нравственного поведения и действия. При этом и исследователь, и докладчик могут быть людьми глубоко безнравственными.

Если такая ситуация возможна в области изучаемой нравственности, то в нравственной психологии это немыслимо изначально. Ибо человек, возрастающий в нравственной психологии, непременно встречающийся с собственным нравственным, не может попирать это нравственное в себе. Непременно соглашаясь с нравственным в себе, в своих действиях, поступках и сердечных расположениях, он будет исходить из нравственного. Отсюда в нравственной психологии происходит постоянное изменение самого человека для обретения нравственной красоты.

В психологии нравственности такое изменение вовсе не обязательно. Там достаточно знания о нравственности, умножения этого знания и возможности передачи, пересказывания этого своего знания другим людям. При этом становиться самому нравственным не требуется. Неудивительно, что в психологии нравственности возможно бесчисленное множество преподавателей этики и нравственности, которые в своей реальной жизни вовсе не исполняют того, о чем они говорят.

В области же нравственной психологии обретение нравственной красоты начинается с самого исследователя, с самого говорящего. И если педагог или воспитатель сам не обретает в себе источников нравственной красоты, не реализует в своих силах души и в сокровенных движениях их, то подлинно нравственное воспитание подопечных для него невозможно.

Однако для многих подобное лицемерное состояние души обычно воспринимается как нормальное. И поэтому у такого преподавателя ученик будет схватывать прежде всего его душевную неправду. Но рано или поздно он поймет, что все это — одни лишь красивые, но пустые слова. К сожалению, именно поэтому сегодня для многих школьников лицемерие становится нормой поведения. На словах — одно, а на деле — совершенно другое.

В нравственной психологии и педагогике такое рассогласование слова и дела невозможно. Цели и задачи нравственной психологии и педагогики в том, чтобы соединить внутреннюю жизнь человека со словом, которое он произносит. И если он словесно учит детей каким-то нравственным поступкам, соответственно, он должен учить этому и своей реальной жизнью.

Опыт работы с учителями и вообще с человеком обнаруживает, как далеко не просто реализовать в себе этот образ нравственной красоты. Оказывается, требуется специальная внутренняя работа, которую человек должен регулярно исполнять для того, чтобы восстановиться в нравственной красоте, которая когда-то была им потеряна. В этом смысле мы можем сказать, что область нравственной психологии и педагогики является областью инонаучной. Что это значит? Значит ли, что это нечто, противоречащее науке? Нет — это нечто иное. В чем же иное? Иное в смысле — иная область, иная сфера действий. При этом все научное принимается в область ино-научного особым образом.

Наука рассматривает предмет самостоятельно от исследователя. Сам ученый не отвечает за изучаемый объект, как бы себя этот объект ни повел. Например, атомные исследования и родившаяся из них бомба. В нравственной психологии ученый (психолог) и предмет изучения составляют неразрывное целое. Нравственное как предмет всегда остается в нравственном исследователя, будь то ученый, педагог, врач, любой человек. Или то же самое можно сказать подругому.

Нравственное, обращаясь к любому предмету, не оставляет его в произвольном движении. Оно ответственно за развитие предмета, к добру или ко злу пойдет оно, к устроению или хаосу, к тьме или свету. Предмет в поле зрения нравственного не может созерцаться безотносительно от его природы — доброй или злой. Поэтому что-либо в предмете, будучи злым по природе, не может быть едино с нравственным. Оно будет отторгнуто. Только все доброе в предмете будет воспринято нравственным как сродное его природе и составит утешающее или удовлетворяющее одно с ним.

Другое различие научного и инонаучного заключается в том, что наука занимается однотипными повторяющимися явлениями.

В инонаучной области не одинаковое, а как раз наоборот различное является предметом внимания прежде всего.

Всякий человек является личностью, несет в себе оригинальное, уникальное, непохожее на других людей. И в этом его внутренняя красота — красота человека, изначально сотворенного в любви, человека, который именно в этой своей неповторимости может быть любим.

Мы знаем, что предметы ремесла, которые непосредственно сделаны руками человека, не похожи друг на друга. Казалось бы, внешне вазы, которые сделал мастер, одинаковы, но вглядись в каждую — и увидишь, что одна отличается от другой. Особенно у выдающихся мастеров, которые с великой любовью делают любую вещь, будь то ваза, меховое или вязаное изделие, — они несут на себе отпечаток особой любви, особое состояние мастера, в котором он выполнял и творил именно данный предмет. И в этом — уникальность вышедшего из-под рук мастера.

Подобным образом руками Творца созидается человек, его бессмертная душа. Конечно же, в каждой душе есть все то, что роднит ее со всеми остальными людьми, что свойственно ему как человеку, что вообще свойственно всем людям. Но особо любимым делает его то, что выделяет его среди других. По-этому встреча с уникальностью, неповторимостью другого составляет для любви особую радость. Именно такой характер отношения человека к человеку является ведущим в нравственной психологии и педагогике, именно в этом область нравственной психологии является инонаучной — ибо здесь значима встреча с уникальным другого человека, ученика, воспитанника.

Напротив, все злое в человеке — в родителях, в педагогах, учителях, вообще во взрослых людях — гасит все уникальное, пытается разнообразие превратить в единообразие, свести все к одинаковости, нивелировать личный облик ребенка. Педагогика, которая идет к такому единообразию, является ложной, не нравственной.

Наконец, третье различие науки и инонаучной области заключается в разнице мышления. Научное мышление, обращаясь к бытию мира (миробытию), воспринимает его в виде некой статической картины мира. Таковы классические философские системы (Платона, Гегеля), таков и естественнонаучный подход. Вместе с тем в XX веке начало развиваться новое направление мышления — экзистенциональное, где понятие «бытия» вытеснено понятием «существование — экзистенция». Протоиерей Михаил Дронов в своей работе «Экзистенция и опыт в православном мышлении» («Альфа и Омега». М. 1998. №4) пишет: «Бытие непостижимо и вечно, а опытное переживание собственного существования познается в каждое мгновение, здесь и сейчас… Экзистенциональное мышление представляет реальность в виде потока явлений как непрерывный динамический процесс, внутри которого обнаруживает себя познающий его субъект…". Здесь экзистенция как сумма внутренних и часто очень запутанных ощущений, т.е. субъективная эмпирика — постоянно меняющаяся стихия, — противопоставляется «вечному и непостижимому» бытию. И далее: «Смысл жизни заключается в самой жизни, а не в выводах, соделанных из нее. Он — в переживании самого течения жизни. Поэтому к жизни надо относиться как к непрерывно воспринимаемому опыту, а не как к решению задачи, совпадающему или не совпадающему с ответом в конце учебника». Экзистенциональное сознание, пытаясь преодолеть статичность и материалистическую тяжесть бытия, склоняется в субъективную подвижность и надмирную возвышенность личного внутреннего мира человека. При этом отлагается необходимость канонов, догматов, правил, тех самых выводов, в которых фиксируется и удерживается от воздействий стихий исторического времени личный опыт чистоты, правды и истины. Личный опыт становится самоценным и достаточным. Он не требует ни с чем сверки. Он оправдывается уже тем, что доставляет человеку, его переживающему, чувство полной, счастливой и вполне уверенной жизни. В философии это привело к материализму. В современной западной психологии — к подсознательному и мистическому миру, где добро и зло перемешалось и перепуталось. Один из ведущих философов XX века Ханс-Георг Гада-мер, возвышая значение личного опыта, пишет: «Диалектика опыта получает свое подлинное завершение не в каком-то итоговом знании, но в той открытости для опыта, которая возникает благодаря самому опыту». «Опытен в собственном смысле слова тот, — делает вывод Гадамер, — кто помнит о человеческой конечности, тот, кто знает, что время и будущее ему не подвластны… Познание того, что есть на самом деле, — таков, следовательно, подлинный результат всякого опыта, как и всякого стремления к знанию вообще» (Гадамер Х.-Г. «Истина и метод». Цит. по: «Мир философии. Книга для чтения». М. 1991. С. 579).

Память о конечности земной жизни и в особенности опытное чувство и знание, что время и будущее нам не подвластны, ведет человека либо к отчаянию, либо к упованию. Если в конечность и неподвластность земного бытия не войдет надмир-ная сила и личной любовью не возьмет в заботу и попечение каждого отдельного человека, тогда ему останется после смерти или какое-то место в памяти потомков, или небытие.

Выход из этого лично неразрешимого тупика начинается с того момента, когда во внутреннем опыте сознания или чувства человек слышит явственную потребность обращения к невидимому Богу, существование Которого с возрастающей ясностью он все более прозревает в своей душе. С этого времени внутренний опыт перестает быть субъективным. Вместо него начинает быть синергия человеческой воли и благодати Бога, где благодать ведет человека так, как ей угодно.

Экзистенция освещается религиозностью. Человеку требуется вырваться из собственного существования в новую жизнь — жизнь в Боге. И уже об этом религиозном опыте протоиерей Михаил Дронов в своей работе пишет так: «Опыт религиозный — не „научный“ факт, воспроизводимый в эксперименте и поддающийся описанию математическим языком: он всегда уникален, неповторим и не фиксируется в качестве объекта „научного“ наблюдения».

В то же время, добавим мы к приведенным словам, религиозный опыт переживаний — это движение, борьба, восстание из человеческого в Божие, от человека с его поврежденною и изуродованною душою навстречу Богу. Тогда религиозное мышление, выходящее из такого опыта, не есть выявление научной истины и не исследование самосуществования (экзистенции). Оно становится обращением к откровению, пережитым святыми отцами Церкви, и одновременно фактом личного участия человека в евхаристическом таинстве церковного богослужения.

В таком случае нравственная психология и педагогика уже опирается на начатки религиозного мышления, которое пробуждается в душе человека, ищущего правды и истины в Боге.

Нравственная психология и педагогика выделяет в человеке три начала: телесное, душевное и духовное. Каждое из этих начал может совершенствоваться, человек может стремиться к идеалу, восстанавливая в себе образ Божий, а может падать, деградировать, низвергаться в пучину зла. Известно также, что воспитанный ребенок или воспитанный человек — это человек, в котором реализуется некоторая красота как в душевном, так и духовном.

Сегодняшний мир почти не знает области духовного, так как эта область непосредственно связана с религией. Ничего не подозревая об этом, большинство людей духовное отождествили с искусством, хотя известно, что искусство, культура есть всего лишь проявление вовне того, что является подлинно духовным.

Известно, что культура, особенно сфера искусства, получила свое интенсивное развитие в те исторические моменты, когда духовное в человеке начинало интенсивно падать. Упадок духовного в народе привел к тому, что лучшие из представителей сферы искусств стали пытаться доносить смыслы духовного, а значит, религиозного, до конкретного человека языком душевным. Душевным языком изложено классическое искусство: литература, живопись, музыка. Именно оно доносит до современного человека смыслы религиозной истины, смыслы духовного, сокровенного, проникновенного, того, что духовный человек узнает через религиозный опыт. И если поначалу человек слышал и внимал призывам художников, писателей, музыкантов по восстановлению внимания к духовному, то затем он сделал для себя их произведения единственным началом духовного и поставил их на место первоисточника. В дальнейшем, по мере оскудения духовного общества, он стал отвергать и произведения самих классиков по причине непосильности и ненадобности для себя раскрываемого ими «слишком глубокого» смысла.

Сегодня это оскудение настолько велико, что современная молодежь просто отвергла все классическое. Оно ей скучно. Современному человеку нечем оживить то, о чем повествует Достоевский, о чем говорит Гоголь, что открывает в своих картинах Левитан, в музыке — Чайковский, о чем пишет в своей поэзии Пушкин. Восстановление внимания к духовному в сегодняшнем человеке — одна из самых трудных областей нравственной психологии и педагогики.

Известны три закона, о которых мы будем упоминать в наших книгах: закон оскудения, закон опережения и закон хранения душевных сил или образа истины. Без знания этих трех законов настоящая педагогика невозможна, потому как невозможно объяснить причины происходящего сегодня с подростками, особенно с юношеством. Без этого невозможно понять, что происходит в развитии современного человека, почему сегодняшняя культура находится в таком упадке, в чем причины неспособности людей потерпеть друг друга, почему в современной школе делается такой акцент исключительно на знаниях.

Современному психологу и педагогу трудно до конца понять действие глубинных механизмов, определяющих отношения между взрослыми и детьми, между детьми-сверстниками, между старшими и младшими. Ибо за той внешней суетой, которую мы пытаемся оправдать «объективной необходимостью» и «здравым смыслом», почти невозможно уловить и понять глубинные течения и движения, происходящие в человеке. В этом причина тех промахов, которые мы совершаем в межличностных отношениях, и тех тяжелых результатов, которые являются итогом многих лет безнравственного воспитания.

Как же вернуть сегодняшнего молодого человека к культуре, к классическому искусству, к мыслям о духовном, к стремлению обретения в себе духовное? Это, наверное, те проблемы, которые сегодня встают перед каждым вглядывающимся в будущее педагогом, воспитателем, родителем… кто душою и сердцем болеет за происходящее в нашем мире. И такая внутренняя позиция педагога и воспитателя является началом и основанием его нравственного самоопределения. Без нее обретение основ нравственной психологии и педагогики невозможно

Познание этих основ возможно только там, где человек ищет нравственное. Там, где этого поиска нет, такое познание невозможно, ибо эти предметы — деятельные.

Нравственная психология и педагогика могут стать достоянием педагога или родителя только через опыт собственной нравственной жизни, и поэтому вне такого опыта постижение этих дисциплин фактически невозможно. Нельзя только по содержанию учебника по нравственной психологии и педагогике считать себя знающим предмет. И, услышав несколько лекций по этому предмету, нельзя полагать, что теперь имеешь о нем представление, ибо представлять его нельзя, им нужно жить, его нужно опытно исполнять. И поэтому способ обучения в нравственной психологии и педагогике совершенно иной, нежели тот, который присутствует и доминирует в современной школе.

На пути к формированию нравственного облика мы встречаемся с таким явлением, как эгоистическая натура человека, основание которой лежит в его эгоядре. Каждый ребенок с рождения имеет в себе это ядро эго.

Долгое время существовало представление о том, что ребенок рождается как tabula rasa, т.е. чистая доска, а значит, все злое, что в нем проявляется, приходит извне, от окружающих людей. Но любой родитель, имеющий по меньшей мере двоих детей, видит, что злое в ребенке проявляется задолго до того, как последний повстречается с ним в социальных условиях. Дети, еще находясь в колыбели, уже проявляют одни — каприз, другие — упрямство, третьи — злобность, четвертые — мстительность. Эти черты характера, которые более ярко покажут себя во взрослой жизни, свойственны им уже с рождения. Это говорит лишь о том, что эгоистическое ядро в ребенке закладывается еще в утробном возрасте.

Рядом с совестью, формирующей в нем образ нравственного поступка, существует ядро эго, которое в свою очередь формирует в нем безнравственное и ищет в окружающей среде примеры и образцы такого поведения. В первую очередь на формирование личности ребенка влияют родители, потом воспитатели, а затем — окружение, в которое он попадает сначала ребенком, потом подростком, а затем и юношей. В результате эгоистическое становится постепенно доминирующим.

В современной жизни нравственное не хранится в окружающих нас традициях, обычаях, в становлении человека. Оно не хранится в укладе, в образе жизни современных людей, оно в основном расточается, попирается и уничтожается. Ввиду того что эгоистические ценности, материальное благополучие, известность в мире или значимость в социуме стали ведущими, современный человек даже не подозревает о существовании в себе образа внутренней нравственной красоты.

Поэтому неудивительно, что эгоистическое ядро так ярко проявляется у детей современных родителей. Оно прежде всего выражено в их агрессивности, затем в их устремленности к материальным благам, наконец, в их желании соперничать, опережать и становиться над другими.

Внешне такая картина и такая ситуация сегодняшнему педагогу понятна. Но причины, которые лежат во внутреннем, подсознательном механизме отношений между людьми, вряд ли известны большинству. Механизм эгоистических отношений между людьми, который сегодня определяет формирование разных группировок, среди подростков в особенности, для многих — загадка.

Для сегодняшнего педагога являются тайной сложные отношения, которые возникают в коллективе детей, подростков, взрослых людей. Для их разрешения необходимо раскрытие этой тайны.

Не может быть действенной педагогики, если педагог не владеет знанием о механизмах психопатических отношений человека с человеком. Равно как совершенно невозможно консультировать родителей и помогать им налаживать семейные отношения с детьми, не зная этих механизмов.

Одним из самых значимых сегодня действий в школе и в детском саду является обучение. Учебный процесс в школе, казалось бы, достаточно отлажен, методик много и возможности достаточно большие. Однако опыт показывает, что основа нравственного — силы души ребенка — в современной школе практически не используется. Силы души проявляются при высвобождении ребенка навстречу окружающему миру. Если взглянуть на современную педагогику с позиций нравственных сил, то мы обнаружим, что учебный процесс может получить совсем другое основание, другую широту и глубину. В таком случае то, что сегодня ребенок узнает о мире в словесном представлении, может превратиться для него в реальное открытие реального мира. И тогда радость от встречи с жизнью мира становится непередаваемой. Мы знаем это по своему детству. Если вспомнить наши детские переживания встреч с природой, то, безусловно, по чистоте и глубине они несравнимы с тем, что мы чувствуем, повзрослев.

В большинстве своем рассказы, прочитанные человеком в детстве, не остаются в его памяти, а вот впечатления детства вспоминаются спустя и десять, и сорок лет. И даже на смертном одре человек вспоминает до деталей ту пронзительность жизни, которая была дарована ему в детстве. Возможно ли в школе на уроке переживать аналогичное? Да, возможно. Но для этого должна быть открыта совсем другая сфера души ребенка, и в нравственной психологии и педагогике (мы по опыту знаем) это происходит.

Становление самого педагога, внутреннее высвобождение в себе резервов нравственной широты и красоты позволяют и ребенка повести за собой в эту сферу сокровенной глубины, той тайны жизни, в которой реально возможна встреча.

Дополнение священника

Попробуем найти ответ на два вопроса.

Какие отношения с психологией могут быть у церковного человека?

В какой мере христианин может прибегать пусть к нравственной, но все же психологии?

Думаю, что ответ здесь очень простой. Психология в переводе есть наука о душе. Пока она вглядывается в строение души и в реальные движения или процессы, которые в ней происходят, и на основании изученного выстраивает те или иные действия с душою, она мало чем отличается от химии или физики, которые тоже имеют дело с реальными явлениями химического и физического мира. В психологии открывается нам мир психических, или душевных, явлений. И здесь современная психология немало потрудилась. Так очень глубокие исследования проделаны по изучению таких психических явлений, как внимание, память, эмоции, восприятие, ощущение. Непревзойденные исследования проведены в области мышления, сознания, творчества, обучения, труда, общения. Если эти явления действительно существуют и психология открывает нам реальные события нашей душевной жизни, то мы можем пользоваться ими так же, как пользуемся электрическими приборами, легковыми машинами, искусственным шелком.

Нет зла и тем более греха в автомобиле. Зло появляется в нас, когда мы начинаем пользоваться им из гордости или тщеславия, или иной корысти. Равно нет греха в том, что мы будем развивать в себе и детях память, внимание, усидчивость, мышление, пользуясь методиками, основанными на фундаментальных психологических исследованиях. Грех начинает быть там, где развитие всего перечисленного будет совершаться по страсти.

Почему же церковный человек так боится психологии и страшится «запачкаться» ею так же, как ересью? Потому что есть области в современной психологии, такие как сознание и подсознание, в которых она изучает психические явления, игнорируя учения о грехе, о добродетелях, о богодарованных силах души либо отчасти признавая сказанное (например, западная психология) и признавая реальность Бога. При этом ученые-психологи, которые занимаются изучением душевных явлений, сами не имеют аскетического опыта, оставаясь в помраченном сознании вне благодатного освящения.

Отсюда в одних случаях игру страстей описывают как норму, в других как неизбежную реальность, в которой нужно научиться искусству общения, самопрограммирования и прочее. Для такого психолога нет отношений с благодатью, с церковными Таинствами, со Христом, пострадавшим ради спасения человека. Для классического психолога нет спасающей человека Церкви. В результате безблагодатная психология ни к какому спасению привести человека не может.

Как теперь ответить на второй вопрос: в какой мере христианин может прибегать к нравственной психологии? В той мере, в какой она помогает ему восстать над явными, но мало сознаваемыми действиями греховного или падшего человека в нем, которыми душа его непреодолимо схвачена и он порой годами внешне церковной жизни не может из них вырваться.

В своем внутреннем мире воспитанный в безбожном сознании современный человек настолько отдалился от Бога, что многие греховные явления в самом себе он просто не распознает, в силу этого отождествляется с ними и схваченный в их образ действий, чувств, поступков устремляется в церковную жизнь лишь частью, часто малой частью своей души, полагая при этом, что он искренне присутствует в ней всей душою.

Так один, обладая большими интеллектуальными дарованиями, изучил все богословие и теперь может читать лекции и учить других, нисколько не переменившись в нраве. Мы узнаем это по той тонкой иронии, сарказму и насмешке, которые едва приметным, а то и явным образом пронизывают его слово, надмевают над жертвами его обличения и ни капли сострадания, милосердия не выказывают в нем. Напротив, в его речи слышен холодный, тонкий и очень умно исполненный убийственный расчет.

Мы можем встретить женщину умную, пишущую, деятельную в Церкви, наделенную немалым даром слова, но в ее тоне будет выдавать себя женский нрав, способный уязвляться, злопамятствовать, не прощать и мстить или выпячивать себя, тонко тщеславиться, гордиться.

Очень много нераспознанного в нраве происходит в супружеских, родительских отношениях, во взаимоотношениях прихожан и в любых межличностных пересечениях. Не всякий человек имеет желание освободиться от вредных свойств своего характера, глубину которых он и не подозревает. Но в том, кто начинает мучиться от самого себя и от того, что становится причиной соблазна и напряжения для окружающих его людей, — в том начинает быть живая потребность совлечь с себя худое. Веры ему недостает, чтобы в едином порыве вырваться из тисков своего сознания навстречу Богу и остаться с Ним, не возвращаясь к старому. Он будет идти в этом обращении к Богу медленно, шаг за шагом открывая себя и отрываясь от своего худого.

Путь этот как «обыкновенный порядок стяжания дара возбудительной благодати» в отличие от «чрезвычайного (т.е. сильного и моментального) действия благодати Божией» подробно описывает святитель Феофан Затворник в своей книге «Путь ко спасению».

Увы, во все это время его постепенной перемены будут страдать от него ближние, для которых он по евангельскому завету в притче о милосердном самарянине ближним для них не станет; немало будет страдать и помрачаться его собственная душа, о чем он, охваченный самооправданием или уверенностью в себе, порою даже не будет подозревать, и потому замечания или открытые обличения со стороны людей о его худом нраве будет отвергать, а то и возбраняться в ответ со всею крутизною задетого самолюбия, чувства несправедливости, обиды, брезгливости и прочего.

Во всех таких и подобных случаях знание о действиях в нас падшего человека может помочь как в сознании себя и возможности отделить в себе худое от доброго, так иногда по действию благодати Божией пережить покаяние и по разрешении от грехов и причастии Тела и Крови Христовых совсем исцелиться от худого. Нечто подобное испытала инокиня одного из монастырей, которая по прочтении данных книг 1-го издания пережила глубокое покаяние, две недели по ночам плакала Гос-

поду, затем приехала в Волгоград, пожила неделю, здесь исповедалась, причастилась и утешенная вернулась обратно.

Нравственная психология и педагогика предназначены как для людей нецерковных, или только начинающим свой путь в Церкви, так и для церковных. Немалую пользу извлечет из нее любой человек, негорделивый и незаносчивый в своей церковности, для которого труд над нравом уже начал быть. Ему в таком случае много могут помочь, с одной стороны, знания о греховных сетях в человеке (механизмы страстных отношений, их источник и причины), а с другой — возможности нравственного порядка жизни, его условий и тех внутренних оснований, из которых он может обретаться.

Нравственная психология и педагогика одних подводит к церковному порогу и дальше передает уже в ведение Церкви, других, уже церковных людей, возвращает к себе в той части их души, в которой остаются нераспознанные и непреодоленные навыки, привычки греховного порядка жизни либо они преодолеваются, но человек не может взамен им обрести добрые навыки и привычки, обычаи и традиции, потому что за время безбожия они ушли из реальной жизни или забылись в нашей памяти. Теперь их нужно восстановить, и нужен образ правильного поведения, образ церковного уклада, охватывающего не только жизнь в храме, но особенно вне храма. Жизнь эта опирается на богослужение, Таинства Церкви, от них берет начало и охватывает в укладе всю храмовую и внехрамо-вую жизнь.

Что есть уклад? Это церковный характер исполнения всех отправлений жизни. Основание уклада — вера и проницаемые ею все сердечные расположения и действия человека, как внутренние, по силам души, так и внешние. Внешний порядок жизни, исполненный правильными, т. е.

церковными, сердечными расположениями, складывается в обычаи и традиции. 1 шмимо этого в уклад входит еще распорядок жизни — годовой, недельный, или седмичный, и дневной. Уклад, выписанный на бумаге, называется уставом.

В задачу нравственной психологии и педагогики входит восстановление потребности человека в укладе. С этой позиции она по исходному содержанию своему сугубо церковна. Но, имея задачи предогласительного и огласительного характера, имеет своим предметом естественные свойства и проявления души, в которых должно восстановиться всякому человеку, приходящему к общению с Богом в Православной Церкви. В том числе и новоначальному, т.е. до сегодня пребывающему в Церкви без систематического оглашения. Многие из таковых сегодня не имеют цельных представлений и опыта церковного человека. Много обрывочного и случайного и в знаниях, и в опыте. Восстановить этот пробел хотя бы отчасти и есть задача настоящей книги.

Часть I

ОТ ЗАЧАТИЯ ДО РОЖДЕНИЯ
КЕМ ЯВЛЯЕТСЯ РЕБЕНОК ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ?

Отрадно отметить, что все больше и больше современных семей устремляется к устроению своей жизни на началах православной церковной традиции.

Однако с прискорбием наблюдается отсутствие подлинно благодатных плодов этого благого стремления сегодняшних православных родителей. Почему мы не можем до конца осознать, что же происходит в наших отношениях с детьми, почему мы не слышим воли Божией, не имеем в чувствах простоты и ясности, которыми и достигается поставленная нами цель?

Устроение нового порядка жизни

Чтобы дело церковного воспитания детей в семье устроилось, нужно обрести в себе правду и мир. Правду — в осознании своих отношений с детьми, мир — в благодатном настроении смиренного сердца.

Осознание себя незримым образом связано с сердечным настроением человека. Оно происходит по велению сердца и само по себе умножает это настроение. Освящаемые благода-тию Божией два этих делания — осознание себя и настроение сердца — приходят в неслиянное и взаимопроникновенное соединение. Важнейшим условием для достижения этого становится отложение гордости и обретение смирения. В исполнении того и другого известны два пути, один из которых — путь душевный, совершаемый силами человеческими, другой — церковный, когда действием благодати Божией в человеке открывается и осознание себя, и настроение сердца. Однако впервом и во втором случаях плоды будут совершенно разными. Нужно сказать, что душевный человек не может узнать плодов церковного пути. Его самосознание и чувство сердечного настроения имеют мало общего с благодатными дарованиями. Последние же даются по мере церковного изменения всего порядка жизни внешнего и особенно внутреннего порядка жизни человека. Откуда же может явиться новый порядок жизни?

Минимум из четырех действий: из чтения церковных святоотеческих книг, из встреч с церковными людьми, из обращения к освящающим средствам Церкви, особенно Таинствам, и, наконец, из собственных трудов каждого из нас по обретению христианского нрава. Исполняющий все четыре действия и будет находиться на пути воцерковления, т.е. благодатного преображения всей жизни. В четвертом действии — в трудах над самим собой — обретается важный для каждого родителя момент — осознание себя в отношениях с детьми. Одно осознание открывается после чтения педагогической статьи и размышления над ней, но совершенно иное — когда размышление наше освятится благодатью Божией посредством освящающих действий Церкви.

Возможно ли пережить опыт осознания, не читая педагогических книг? Возможно. Но для многих из нас путь такого обретения правды и мира в отношениях с детьми будет очень долгим и кружным. Слишком далеки мы сейчас по маловерию своему от сколько-нибудь значительной меры участия в нас благодати. С оскудением духа человек начинает нуждаться в слове, посредством чего ему открывается знание о себе самом и о возможностях внутреннего делания, через которое он приготавливает себя к усвоению призывающей и содействующей благодати Божией.

Уяснив значение осознания себя родителем, со смирением выясним, кем же является для каждого родителя собственный ребенок? Рассмотрим худшие случаи.

Ребенок нежеланный

Явился на свет по неосторожности или невоздержанности. Это происходит в семьях, где один или оба родителя сторонятся детей. Одни — из страха, что ребенок осложнит жизнь. С рождением первого ребенка родители во многом себе отказывали, что-то откладывали до тех пор, пока он подрастет. Появление еще одного младенца не только укрепит уже сложившиеся самоограничения, но и повлечет за собой новые, дополнительные расходы. Одно дело управиться с одним, совсем другое — с двумя, тремя детьми. Где взять силы? Иной думает: «Попросить сил можно у Бога. Рассудком я это понимаю, веры не хватает. А как без веры у Бога что-либо просить?». В душе рождается страх за себя, из которого потом, несознаваемо для человека, враг плетет тонкую паутину трудных отношений с ребенком — отчаянных, малодушных, бессильных и ожесточающих настроений в самих родителях.

Другие родители не хотят иметь ребенка, боясь, что дитя не получит в достатке еды, одежды, обуви, не сможет выучиться как следует, по скудости материнских и отцовских сил получит мало внимания и любви. Здесь, как и в первом случае, маловерие не располагает сердце в смирении перед Богом. Такой страх рождает отвержение, нежелание ребенка. По рождении дитяти родителями руководит бессознательное чувство обреченности его на нужду, лишения или несостоятельность. Отсюда — жалость к ребенку, вина перед ним или чувство обремененности ребенком, тяжести от необходимости его воспитывать. Враг в таких случаях сеет в отношения между родителем и ребенком много лжи, из которой затем оба долго не могут выпутаться.

Третьи не хотят ребенка, потому что много чего любят в жизни. Ребенок своим появлением свяжет и ограничит их. Отказываться от многого ради ребенка не хочется. К тому же, такие родители не очень любят или совсем не любят детей.

Ребенок желанный

Зачали, родили, теперь кормим, одеваем, любим и участвуем в нем. Но не всегда родители осознают при этом, кем является для них ребенок. Они могут желать его воцерковления, страдать из-за его отказов пойти на службу, гневаться, досадовать, что ребенок избегает церковных Таинств или домашних молитв, однако восприятие собственного дитяти в действительности лежит у таких родителей далеко за церковной оградой. О каком восприятии мы говорим?

Ребенок — плоть от плоти моей и потому мое продолжение

Это первое восприятие. В данном случае собственные жизненные ценности родитель непременно хочет вложить в свое дитя. Дитя — продолжатель его дела, обычаев, традиций. В таком восприятии при всей праведности внешней стороны заключена внутренняя неправда, так как внутренне родитель живет не по благодати Божией и не к ней призывает он своего ребенка. Он призывает его к внешним церковным действиям, не более. При этом Богообщение и участие благодати в себе и в ребенке он, не ведая того, подменяет собою, своими чувствованиями, своим разумением. «Люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня» (Мк. 7,6). Поэтому родитель искренне печалится, недовольствует, гневается, когда ребенок с ним не согласен, невосприимчив, настаивает на своем, упрямится. Возможно, что совсем недавно такой родитель был неверующим, а то и убежденным атеистом. Теперь он переменился в своих взглядах, но не изменился в своем отношении к ребенку. Он вполне искренне требует от сына или дочери следования за своими крутыми поворотами в жизни. Он ищет и хочет единодушия с ребенком, чувствуя в этом важную опору для собственной жизни, остро переживая всякий разлад, и, как

ему кажется, потерю дитяти, которое не хочет воцерковлять-ся. Тем не менее родитель требует, настаивает на вхождении ребенка в церковный порядок жизни.

Родитель не подозревает, что вся энергия попечения о ребенке исходит из скрытой в душе неправды отношения. Он принимает свое чадо не как создание Божие, а только как свое собственное творение. Вместо поиска единодушия, совершающегося в Святом Духе, он ищет единодушия в обращении их обоих к Богу, обращении чувственном, замкнутом друг на друге.

Вместо возрастания ребенка в угождении и служении Богу и ближним, родитель желает угождения себе, своим нормам жизни, собственному усвоению жизненного порядка.

Не имея уважения к свободе ребенка, он подменяет любовь к нему любовью к собственным жизненным ценностям.

Отсюда все сильнее растет нечувствие жизни своего чада. Вместо угождения Богу в воспитании ребенка взрослый пребывает в сбывающихся или несбывающихся переживаниях своих самоугождений, саморазумений и самохотений как в воспитании, так и в развитии ребенка. Вместо пребывания в Духе Божием родитель пребывает в душевных чувствованиях. Поэтому его настроение постоянно меняется: то он унывает, то завидует, глядя на других детей, то обижается, то раздражается, то гневается, то на него нападает дух жалости, праздности или осуждения, то дух иронии, уничижения и т. д.

Ребенок — мое оправдание перед людьми

Во втором случае ребенок рождается как общественная необходимость, потому что так принято в обществе, так нормально. Когда же он узнает, что рожать детей — это заповедь Божия, то радуется тому, что общественная норма подтверждается, подкрепляется заповедью. Такой родитель, став церковным, как бы опирается на заповедь Бога. Но ложь этой опоры обнаруживается сразу, как только речь заходит о втором, третьем ребенке. Родитель категорически не хочет еще детей, потому что в обществе сегодня более второго, максимум третьего, иметь не принято. Это наследие доцерковной жизни родителей, которое еще долго будет сказываться в их церковных отношениях с детьми. Вне Церкви такое восприятие ребенка является всеобщим. При этом родители могут быть заняты самыми разными делами, а ребенка имеют как дань общепринятой норме. Одет как все, питается не хуже других, занятиями, принятыми в обществе, вполне загружен: школа, кружок, студия, репетитор. Но в силу того, что родитель относится к ребенку как к еще одной данности его положения в обществе, личные отношения с собственным чадом могут не сложиться. А если потребность в душевном общении удовлетворяется вне семьи, то необходимость подобных отношений почти исчезает.

Но если положение родителя в обществе из-за поступков сына или дочери начнет колебаться, дитя сразу же становится объектом пристального внимания недовольной родительской души. Наведя «порядок» (способы у каждого свои), родитель быстро успокаивается и возвращается в привычный характер отношений. Если к восприятию ребенка как общественной необходимости прибавляется родительское чувство, то наиболее сознательные папы и мамы вполне цивилизованно наставляют и вразумляют свое дитя, приводя его к общественным нормам, ибо посредством ребенка поддерживается имидж самих родителей.

Несдержанные и вспыльчивые родители могут приводить дитя в значимую для них норму очень разнузданно и вольно. При этом само чадо может ничего не значить для матери и отца. Дитя — часть их имиджа, и потому должно все делать хорошо! Что оно при этом переживает, их вовсе не интересует. Ребенок должен хорошо учиться, должен поступить в институт, устроиться на престижную работу; не иметь нареканий от учителей, начальства и властей; должен уметь зарабатывать деньги; иметь семью, машину, дачу; должен уметь обходиться с людьми и т. д. При исполнении всех этих условий родитель, кроме ориентации ребенка на вышеперечисленные земные ценности, никаких личных отношений с ним, как правило, не имеет. Дитя для него мало чем отличается от модной одежды, машины, дачи, породистой домашней собаки и прочих социально значимых атрибутов.

При таком положении отношений в семье неудивительно слышать откровения подростков об их родителях: «А я папе нужен как придача к его машине», или «Я маме нужна, чтобы показывать меня в обществе подруг».

Иногда личное отношение к ребенку проявляется особо, в случае если родитель видит чадо наследником своего имущества или трудов. Личное отношение связано с желанием иметь продолжение своих ценностей или профессиональных дел в детях. Тогда можно наблюдать разницу между «имиджем» и «продолжением» себя в детях. Идеалы и ценности, которые родитель несет в себе и вкладывает их в свое дитя, могут сильно расходиться с общественным мнением. Если мода меняется, то меняется и имидж. При этом способность ребенка лавировать в таких переменчивых нормах домашними ценится особо.

При продолжении себя в детях, напротив, ценится устойчивость в воспринятых от родителя нормах. Родительская норма ставится выше общепринятой. И в основе этого — превосходство над людьми. Семейное воспитание не идет дальше установления норм, по которым поддерживаются отношения между обществом и семьей. Ревность о воспитании и обеспечении внешнего может быть большой, о воспитании внутреннего — очень малой. Так, родителю может быть совсем неважно, правдив ребенок или нет, важно, чтобы он добился успеха в обществе любыми путями. Совсем неважно, совестлив он или бессовестен, важно, чтобы всегда выходил победителем в жизненных схватках.

Увы, как не сразу загрязненная вода становится прозрачной, так и приход родителя в Церковь не сразу освобождает его от перечисленных неправедных восприятий своего ребенка. И если он сам еще как-то может расстаться с заблуждениями и пересмотреть необходимость следования тем или иным мнениям и нормам общества (и возраст, и прожитая жизнь, и неофитское возбуждение духа застилают прежние ценности жизни), то в отношении к своему ребенку он полон беспокойства. И, будучи уже по внешнему поведению человеком церковным, он готовит свое чадо к служению обществу, или собственному благополучию ребенка в земной жизни, стараясь не посрамиться перед людьми, в том числе и перед верующими. Бывает, что родители готовят сына к духовному семинарист -скому образованию из-за тщеславия в среде церковных людей. Вместо нравственного и духовного воспитания ребенка с ревностью следят за развитием его способностей (талантов), посредством которых укрепляются тщеславие и гордость. Вместо развития милосердия, приучают к корысти, чувству выгоды; вместо воспитания трудолюбия, движимого чувством нужды ближних («трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся», Еф. 4, 28), дитя приучается к занятиям по интересам.

Сам же родитель вместо отношений с Богом ищет оправдания у людей, вместо страха Божия ходит в страхе перед человеческим мнением и отношением. Иногда (как и светский человек) подкупает церковное начальство, наушничает, доносит на других детей, чтобы выгородить своего, сеет пересуды, завидуя другим родителям, состязается с ними, радуется собственному превосходству. Многие верующие родители следят за внешностью детей, чтобы те были не хуже других, радуются комплиментам в адрес своего ребенка. Домашние любят устраивать дни рождения своего ребенка, а дни Ангела превращаются не в прославление святого, а в прославление их возлюбленного чада. Детей начинают захваливать, просят петь, читать стихи и всяким образом красоваться перед гостями. Некоторые церковные мамы паче смерти боятся, чтобы дитя не ушло в монастырь или же, напротив, желают пострига своему чаду, чтобы затем хвалиться им и тщеславиться перед людьми. Большинство родителей, не имеющих духовного разума, боятся искушений и скорбей для ребенка.

Ребенок — моя опора в старости

Рассмотрим третье восприятие. Некоторые родители воспитывают в детях чуткость к нужде, способность попечения и заботы, верность, преданность лично им. «Ты мой кормилец, моя опора в старости», — не единожды скажет мать своему сыну. Не один раз она выразит удовлетворение, когда сын ей поможет. «Я довольна, что ты сделал так, — скажет она ему, — потому что так же ты будешь помогать мне и в старости моей». Это удовлетворение родителя сегодняшним днем простирается на старость и становится той чувственной установкой в душе ребенка, которая воспринимается сыном или дочерью как долг перед матерью. Но еще в большей степени эта установка ожидания запечатлевается в душе матери. При этом она исходит не от материнской беззаветной любви. Очень часто из этого ожидания, как плесневые грибы в сырую погоду, могут выползать различные родительские переживания — неуверенность в сыне или дочери, подозрение в предательстве, черствости. При малейшем намеке на недостаточную чуткость, невнимание возникают обиды и ожесточения, ведется постоянный контроль уровня заботы, расположения к матери, отцу.

Родители могут проявлять капризы, недовольства, демонстрировать болезни и немощи, культивируемые с одной целью — удержать внимание и заботу ребенка на себе. Или наоборот — постоянно задаривать дитя дорогими подарками, деньгами, обременять излишним вниманием, происходящим из беспокойства о своей участи в старости. Если же родителю случится остаться в старости одному, а еще хуже — в доме престарелых при живых детях, его душа наполняется растерянностью, недоумением, потом обидой, унынием и горем, а затем отчаянием или ожесточением, переходящим в равнодушие и душевную пустоту. Непросто и нескоро будут затягиваться раны и не всегда приведут они к возрастанию веры в Бога, чтобы через нее прийти к смирению и тишине.

В то же время у сына или дочери чувство долга, душевно связывающее их с родителями, носит вполне естественный характер. Но поскольку это чувство не освящено Богом, оно остается обычной человеческой привязанностью.

Лишь по мере того, как сознание примет попечение о родителях как свою обязанность перед Богом, чувство долга начнет меняться в своем качестве. Сын (или дочь) начнет ухаживать за слабеющими родителями не потому, что он многим обязан им, а по причине обретаемой в Боге свободы заботы и попечения, которые будут складываться не по мере родительского участия в нем, а по свободно раскрывающейся, Богом освящаемой любви к родителям. Импульс именно такой возможности духовного развития и должны задать родители своим детям. Тогда родительское почитание Бога может стать основой сыновнего почитания родителей.

Чтящий Бога имеет Его благословение не только во внешних событиях, но прежде всего в настроениях своего сердца. «И в сердце всякого мудрого вложу мудрость, чтобы они сделали все, что Я повелел тебе» (Исх. 31, 6). Тогда отношения с детьми будут складываться из сердечных настроений. По этим отношениям будет совершаться и воспитание детей. Не имеющий благодатных настроений сердца, т.е. внутреннего благочестия, может ли дать доброе воспитание детям?

Если родителям спросить самих себя: «Чем дорог мне ребенок?», то можно получить самые разные ответы. Из того, чем ребенок дорог родителю, и складывается ядро отношений с ним. Матери, к примеру, ребенок дорого достался: очень болел, для отца этот же ребенок дорог, потому что любит отца. Пройдет время, и в отрочестве и юношестве отношения их могут полностью расстроиться. Не удержится любовь к отцу на все годы жизни, остынет дитя, а возможно, и само будет нуждаться в любви старших, их чуткости и заботе. Тут и обнаружится, что отец-то по-настоящему никогда не любил сына. Ему было приятно, когда сын проявлял к нему свою любовь, — тем и был дорог ему сын.

Разобраться, чем же дорог для родителя ребенок, и поправить свое отношение к нему легче, пока он пребывает в младенческом возрасте. Чем позже это произойдет, тем хуже. Под давлением трагических событий может произойти полное расстройство отношений с ним. Как показывает жизнь, гораздо легче наладить их, пока ребенок еще маленький и покрывает своею любовью к родителям многие неправды их отношений.

Ребенок дорого достался

По материнской любви мать вложила всю себя в дитя, чтобы он выжил. Верующая мать радеет, чтобы ребенок жил Богу. Она приняла благословение от Бога на рождение ребенка и теперь будет растить и развивать его для Бога.

Неверующая мать или мать, которая по рождении ребенка пришла в исступленное чувство привязанности к нему, ничего о Боге не ведает. Все желания ее сливаются только в одно — чтобы ребенок жил! В этих желаниях нет Бога, в них есть только собственно сам ребенок. В ее порывах нет веры, кроме веры в свою собственную преданность чаду. Даже если в критическиt минуты для ребенка мать обратится в молитве к Богу, это будет вопль, пребывающий в одном ряду с обращениями к врачу. Лишь дыхание веры придает этому воплю новое свойство. Но как часто после отклика Божия и выздоровления ребенка мать возвращается к прежней привязанности к нему. Дыхание веры остывает под грузом чувственности. Мать видит жизнь ребенка только в рамках его земного существования. Чем сильнее эта привязанность, тем безотчетнее мать предается ребенку. Движимая телесными недугами дитяти, она забывает на время о будущем, для которого его нужно воспитывать.

Если ребенок в детстве много болеет, в материнской душе развивается сильный навык реагировать на его малейшее расстройство. Скоро она перестает различать, где у ребенка каприз, а где он действительно нуждается в ее участии. Развивающаяся в ней чувственная чуткость к ребенку приводит к разворачиванию собственных страстей и греховных привычек.

Мать теряет всякую здравость в своих отношениях с ребенком. Она становится вспыльчивой, раздражительной, либо до крайности строгой, требовательной, либо, напротив, обидчивой, унывающей; или, того хуже, — заискивающей и угождающей, ведь ребенок для нее — центр жизни… Возникает чувство тупика. Душа, увлеченная этим всесильным и чувственным угождением ребенку, теряет жизненные ориентиры и постепенно все глубже и глубже отдается этим неправильным отношениям, пагубным для обоих. В центре такого развития отношений лежит зависимость матери от телесно-чувственного довольства ребенка.

По мере накапливающейся усталости она невольно начинает обращаться к себе, к своему довольству тоже телесно-чувственного характера. Не имея веры и растеряв остатки нравственных сил души, она или утрачивает всякую надежду на возможность перемены, или с силою своего властного и своевольного характера (если он у нее такой) все берет в свои руки и ведет так, как сама считает правильным. Печальные плоды этого «как сама знаю» проявятся в их отношениях через 15—30 лет. Чем еще может быть дорог ребенок?

Ребенок — мое утешение

Так случается, если родитель сам в детстве недополучил родительской любви и внимания. Потребность в душевном тепле и участии сопровождает его повсюду, и в своих отношениях с людьми он вольно или невольно ищет их душевного внимания к себе. Дети же по своей нравственной природе способны покрывать этот недостаток. Беззаветной преданностью родителям, простотою и детскою чуткостью, лаской и участием они сильно помогают им, а своею беззащитностью пробуждают невольный отклик и живую заботу о себе.

Родитель сильно привязывается к ребенку. Даже супружеские отношения не дают такого утешения, какое он получает от ребенка. Дитя становится неразрывной частью души родителя, так что он без ребенка уже не может ни дня… При таком отношении не меньшую привязанность к родителю обретает и ребенок, особенно к матери. Это ей очень нравится, и поэтому она всею душою поддерживает в ребенке такую зависимость от нее. Очень много современных отцов имели значительную недолюбленность в детстве. Поэтому некоторые из них жестоки, эгоистичны. Они без оглядки заняты делами, работой, различным предпринимательством, а между всем этим дают себе отдых в праздных увеселениях и блудных вольностях.

Другая часть отцов, тоже значительная по числу, находит успокоение в пьянстве, «утешении» более сильном, чем ребенок. Склонность к алкоголю исходит из той же потребности в душевном внимании и любви. Часто эта потребность, накапливаемая с детства, столь велика, что, однажды ощутив тонизирующее действие алкоголя, они все более и более отдаются ему и, наконец, приходят в такое состояние, когда без алкоголя уже не могут. И даже родившийся ребенок не в силах покрыть эту нужду. Бесы, скрывающиеся за пьяным настроением, дают душе то, чего она жаждет — чувственную самоуспокоенность. Если с потерей хмеля эта удовлетворенность теряется, пьяница вновь прибегает к новой порции алкоголя, и вражье утешение придает ему временное и обманчивое ощущение полноты жизни. По этому чувству на первых этапах алкоголизма он бывает ласков и привязчив к своим детям и домашним. Однако постепенно развивающееся пристрастие и получаемое при этом утешение напрочь отвращают от супруги и детей. Сегодня это пристрастие совершенно губит Россию. Беда в том, что с недавнего времени стало возрастать и число матерей, которые вслед за отцами увлеклись этим же «утешением» и обрекли детей на безутешное сосуществование с собою. Если увидеть в этой беде и в чрезмерной чувственной привязанности к детям одну причину — безверие и недолюбленность в детстве, то откроется печальная участь детей, рожденных как теми, так и другими родителями. При этом нельзя наперед сказать, какие из этих детей будут сильнее удалены от Бога: выросшие при пьяных родителях или пережившие на себе чувственную привязанность трезвых родителей.

Блудное пристрастие

Еще одной ценностью, по которой ребенок дорог родителю, может быть блудное пристрастие к ребенку. Сегодня немало матерей, в одиночестве воспитывающих сыновей, явно или скрыто страдают этой болезнью. Неудовлетворенность мужем или его отсутствие пробуждает блудную страсть к собственному сыну. Выражается она в чувственной нежности к нему, в привязчивой сладости общения с ним, иногда в кокетстве по отношению к нему, не замечаемом самой матерью. Она может

ревновать его к другим детям, в крайностях может совсем не допускать к нему людей, удерживая его при себе.

Если второй ребенок — дочь, то она будет испытывать постоянную обделенность любовью. Даже если внимание и забота о ней будут большими, тем не менее ощутимую разницу отношения к себе и к своему брату со стороны матери дочь явно будет переживать и страдать от этого.

Невнимание сына может порождать материнские капризы, истерики и сцены, которые станут устраиваться с целью добиться проявления сыновних чувств. Нередко страсть обнаруживает себя в притяжении к одежде сына, его нижнему или постельному белью, запаху его тела. В своих крайних проявлениях это приводит к тому, что мать спит в одной постели с семи- и даже одиннадцатилетним сыном. Мальчику самому это нравится. Постепенно в нем развивается глубокая чувственная зависимость от матери, неустойчивость настроения, импульсивные проявления блудной страсти в разных ее формах, слабость воли, избирательность в общении: легко в женском обществе, трудно в мужском. Одновременно начинает проявляться блудное тяготение к мужчинам, юношам, мальчикам, тоже попавшим в детстве под женское влияние.

Воцерковление матери может ослабить такой характер отношений с сыном, но, к сожалению, ей не сразу открывается все безобразие этих отношений. Напротив, они слишком дороги ее сердцу, слишком много жизненной полноты она в них обретает. Поэтому мать различными мыслями оправдывает себя, откладывая момент отказа от сладострастного утешения, получаемого от различных проявлений привязанности к сыну, а то и вовсе вытесняет из сознания наличие этой проблемы.

Ребенок — утешение в перенесенных душевных потрясениях

Есть еще одно дорогое родительскому сердцу восприятие ребенка, когда ребенок становится утешением в перенесенных душевных потрясениях.

Когда-то родители пережили некое потрясение, и теперь они стараются любыми силами оградить своего ребенка от чего-либо подобного, т.е. ни в коем случае не позволить ребенку так же страдать. Это характерно для целого поколения родителей, перенесших войну и голод. Дети и внуки у них всегда должны быть накормлены. Собственные пережитые невзгоды они переносят на ребенка и полностью посвящают себя ограждению детей от этих «невзгод». Часто при этом чувство меры теряется, родители руководствуются лишь памятью собственных переживаний. •

Если такие родители воцерковляются, то пост для своих детей они запрещают или сильно послабляют, так что дети и не знают, постятся они или нет. Если родитель испытывал какое-то время скудость в одежде, он будет наряжать ребенка как на смотрины. Переживший нужду в друзьях, товарищах, теперь сделает все, чтобы для сына или дочери был полон дом друзей. В ход пойдут различные средства привлечения: богато накрытый стол, необычные игрушки, забавы, которые будут устраивать родители. Далеко не всегда приходящие дети становятся друзьями сыну или дочери, часто как раз наоборот. Только об этом родитель знает меньше всего. Слишком он увлечен своим «служением» ребенку. Таких перекосов в наше время происходит достаточно много. Они сильно вредят правде воспитания детей.

Ребенок — профессионально-педагогическое приложение родителя

Ребенок является педагогическим или, того хуже, профессионально-педагогическим приложением родителя. В этом случае ребенок для родителей все равно, что помидорный куст на огороде. Как с куста родитель хочет иметь хороший урожай и ради этого пробует разные способы и варианты его выращивания, так и с ребенком он поступает как с предметом своих педагогических экспериментов. По прочтении очередной книжки о воспитании детей он испытывает новые идеи на своем ребенке. Однажды его увлечет идея развития памяти у ребенка, в другой раз захватит идея трудового воспитания, в третий — идея воспитания воли посредством закаливания… Родитель при этом готов заниматься ребенком все свободное время. Кого и что он любит? Своего ребенка или свои педагогические опыты над ним?

Проверить самого себя по этому вопросу просто. Нужно вспомнить минуты, часы пребывания с ребенком вне своих педагогических экспериментов. Это время может припомниться пустым, даже холодным по душевному чувству. В такие минуты родитель не знает, что с ребенком делать, о чем говорить. Пребывание с ним томительно и тягостно…

Нечто подобное может проявиться в отношениях с ребенком при его воцерковлении, когда родитель, сам движимый призывающей благодатью Божией, ведет дитя в церковь, переживая свое осознание значимости воцерковления, не разбираясь, что переживает при этом ребенок. Тогда вся горячность переживаний за его отказ от богослужения или исповеди, за его рассеянность на молитве есть не что иное, как реализация очень хорошей, но всего лишь идеи воцерковления своего чада. За нею, за этой идеей, лежит душевная пустыня отношений непосредственно к ребенку с жалкими и чахлыми кустиками каких-то отдельных живых чувств, не имеющих никакого отношения к воцерковлению. Зато в пространстве самой идеи — буря переживаний, убеждение, что ребенка необходимо и важно воцерковить, и к сему сильнейшее хотение — воцерковить непременно! На поверку за всем этим скрываются пламенная любовь к идее воцерковления, убежденность в необходимости церковной жизни, и отсутствие любви к самому чаду, а вместе с этим — отсутствие или скудость веры в Живого Бога, Промыслом Своим приводящего к Себе всякого человека, нечувствие Бога, Его милости, Его всемогущества, премудрости и всеведения, скудость любви и попечения не только о родителях, но и о детях. Результатом такого «воцерковления» часто бывает отпадение детей от Церкви на очень долгое время.

Так ли ведет себя живая родительская любовь к ребенку и живая вера в милосердие, всемогущество и премудрость Бо-жию? Нет. Подлинная родительская любовь исполнена скорбью к Богу о своем чаде, осознанием смиренного бессилия перед Богом. Из этого-то чувства она находит те слова, и тот тон, и ту меру, которые точно по настроению ребенка коснутся его сердца, положив начало или изменив его отношение, воодушевив, озадачив, остановив, то есть совершив с ним нечто, что может совершить с человеком только любовь. Подлинная любовь сможет переменить его, не вызвав на себя никакой агрессии или обиды, но, напротив, в самой перемене дать пережить живительную сладость, свободу, которую дарует перемена и чувство благодарности.

Когда родитель видит в ребенке только продолжателя своего дела, своей профессии, происходит неправда родительского отношения к ребенку. Могут спросить: «Что же в этом плохого?». Ничего плохого нет. Но нужно вспомнить, что мастер или учитель, которому мы отдаем на воспитание своего ребенка, имеет целью только научение его той или иной профессии. Обязан ли он иметь при этом еще и родительское попечение онашем дитяти? Нет, не обязан. Если мы, будучи родителями, уподобляемся такому мастеру или учителю и ничего иного кроме продолжателя своего дела в ребенке не видим, значит, ничего родительского в нас нет. В таком случае сыновняя и дочерняя потребность наших детей удовлетворения иметь не будет. С годами, не получая в этом своего утешения, сердце родителя накапливает различные обиды, малые или большие досады, ложащиеся на ребенка тяжелым грузом.

Как следствие этого у одних детей развивается меланхолия, вялость к жизни и затаенная тоска по родительской любви, у других — сердце охладевает, особенно к старшим, ожесточается, становится равнодушным к родителям, черствым к своим учителям, наставникам. Теряется чувство благодарности, доброй памяти о тех, кто принимал участие в их жизни. Такие дети по достижении двадцати или сорока лет вряд ли вспомнят добрым словом своих учителей. Подобное отношение у них и к своим родителям.

Вышеописанный характер воспитания накладывает на духовную жизнь ребенка тяжелый отпечаток. Угасание и потеря сыновнего чувства становится величайшим препятствием к их воцерковлению, к обретению нравственности, т. е. Христова нрава. Нрав Христа — это нрав Сына Божия по отношению к Своему Отцу. При правильном развитии человек проявляет малую часть этого сыновнего нрава, нрава Христа в Его младенчестве. Ребенок живет почти все свое детство, всецело поглощенный этим чувством. А затем, возрастая в этом чувстве, склоняясь верою к Богу, приходит он к духовному наставнику, к духовному отцу.

В Таинствах Церкви и молитвах, смирением обретаясь во Христе, он усыновляется через Него Богу Отцу. Этот порядок усыновления имел в виду Апостол Павел, когда говорил: не духовное прежде, а душевное, потом духовное ' (1 Кор. 15, 46). Об этом же говорит заповедь Господня о почитании ро-

дителей, но невозможно чтить родителей, которые не дают своему дитяти родительской любви. Неоткуда ребенку иметь поддержку в своих сыновних и дочерних чувствах, если только Сам Господь не восстановит утерянное силою Своей благодати.

Именно по причине утраты навыка подлинной любви со стороны родителей и ответного почитания со стороны детей сегодня происходит разрушение семьи, потеря домашнего тепла, семейного уюта и покрова, которые являются величайшей трагедией людей, трагедией общества и Церкви. Остальные бытующие в семьях варианты восприятия детей родителями обозначим вкратце.

Другие варианты восприятия детей родителями

Ребенок — предмет родительских развлечений и увлечений. Одно из ныне распространенных развлечений родителей — разного вида издевательства над ребенком. Отец обзывает дитя и тешится его реакцией. Бывает, получает несказанное удовольствие от искренней болезненности ребенка, проявляющейся в ответ на очередное уничижение. Получая такую реакцию, гореродитель, смакуя, снова и снова повторяет оскорбления, придумывая новые, более обидные, чтобы задеть глубже и унизить сильнее, доставляя себе потеху между другими заботами дня.

Есть отцы и матери, которым ничего не стоит избить ребенка. Они делают это каждый день или не реже, чем раз в неделю.

Одним доставляет удовольствие кормить ребенка, другие родители любят одевать дитя, третьим нравится повозиться с ребенком, поиграть с ним; четвертым — поласкаться. И все это при том, что на большее участие в ребенке ни сил, ни времени у родителя не хватает. Родитель в ребенке видит лишь предмет своего развлечения и ничего больше.

Ребенок — отрада для родителей. Не балуется, не капризничает, послушлив, любит своих родителей, хорошо учится, все его хвалят. Родитель доволен. Нет никаких хлопот, напротив, дитя — отрада и утешение. Мир может нарушиться, если кто-либо из них начнет воцерковляться — ребенок или родитель. Тогда обнаружится, что в таком восприятии ребенка есть немало самодовольства, скрытой родительской гордости или беспечности, или праздности, или душевной лени, а в целом, по большому счету, присутствует лишь нелюбовь к ребенку, незнание его внутреннего мира, неучастие в нем.

Ребенок — наказание.

«Не знаю, за что» или, напротив, «знаю». Сколько, бывает, услышит дитя горьких воздыханий от матери или отца. Часть этих воздыханий может быть на грани отказа от него, другая — с укором и даже упреком. Родитель может отчаиваться, унывать или, наоборот, раздражаться и ожесточаться на ребенка.

Ребенок — напоминание о ненавистном супруге, неудачном браке или о ком-либо из ненавистных родителей. Тогда ребенку приходится терпеть унижение, отвержение, гонение.

Ребенок — компенсация за отсутствие мужа, жены или несостоятельность в жизни. Привязанность и привязчивость к ребенку в этом случае могут значительно нарушать весь строй развития детской души, замыкая дитя на родителей, расслабляя его волю, погружая в «душечковую» чувственность сердце и помрачая разум установками себялюбия и эгоизма.

* * *

Мы рассмотрели наиболее характерные случаи восприятия ребенка родителями и вытекающие из этого отношения. Видно, как многопланово захватывается детская душа в сети греховных, неправильных, порою скорбных отношений сначала с родителями, а по мере возрастания — и со всеми другими людьми. Этот же характер отношений ребенок, взрослея, несет че-

рез всю дальнейшую жизнь. Несет активно, многие годы не сознавая себя и не отдавая отчета в своих действиях. И только сама жизнь повторяющимися ошибками и сбоями, отношением и оценкой окружающих людей будет медленно открывать глаза на собственную неправду.

Увы, не скоро душа начнет слышать слова Евангелия, а, услышав, не сразу разберет, что Господь призывает нас не просто к перемене жизни, но к перемене нашего нрава, к перемене того, что усвоилось еще с пеленок в отношениях с собственными родителями. Это поле родительского груза нужно будет перепахать, удалив все каменистое, глиняное, мусорное. Затем песчаную материковую породу необходимо многими годами удобрять, пока она не превратится в чернозем. Этот-то труд с помощью Божией и совершает человек в Церкви.

Значение времени внутриутробного развития

Зарождение новой жизни — великая Божия тайна

Разговор о рождении и воспитании ребенка начнем с внутриутробного развития. Момент зарождения жизни нового человека есть величайшая тайна, которую невозможно ни описать, ни уразуметь. Несмотря на то что такие науки, как физиология или эмбриология, достаточно подробно описывают весь процесс, вплоть до клеточного и молекулярного уровней, остается совершенной тайной, почему это происходит именно таким образом? Ибо ни биология, ни биофизика не могут объяснить тех явлений, которые совершаются при слиянии двух начальных родительских клеток, их постепенного умножения и образования из них, в конечном итоге, маленького человека. Тем паче остается величайшей тайной процесс формирования души ребенка, души целостной и живой, и сразу по рождении вполне проявляющей в себе основные начальные человеческие свойства.

Следуя церковным традициям, благочестивые родители уделяли особое внимание всем периодам внутриутробного становления ребенка, то есть полагали основание своего спасения как родителей и как чад Христовых в воспитании ребенка для Небесного Царствия с самого момента зачатия. Более того, родители памятовали о благословении Господнем, которое было дано Еве: «Умножая, умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей» (Быт. 3, 16). Адаму же было сказано: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3, 19).

В этих благословениях, данных Богом, каждый верующий родитель слышит возможность обрести спасение. Именно че-

рез исполнение этих постановлений Господних и даруется нам обретение райских обителей. Скорбь в ношении ребенка, муки рождения, воспитание дитяти, добывание хлеба насущного в поте лица служат человеческому спасению. В этом — главное основание отцовства и материнства, которое усваивает себе христианин.

Опыт Церкви показывает, что момент зачатия, где две души — отцовская и материнская, соединяются ради появления на свет еще одной души, имеет важное значение. В рождающуюся душу Бог вкладывает дух — личное начало будущего человека. Как однажды Бог сотворил Адама, так и ныне творит Он начало каждого человека. «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни и стал человек душою живою» (Быт. 2,7). Только теперь, в отличие от создания Богом Адама, в сотворении ребенка участвуют еще и родители. Этот самый момент является одновременно приобретением от родителей некоторого резерва жизни, ее начального характера, который вкладывается в будущего ребенка; поэтому имеет огромное значение, в каком настроении пребывают родители в этот момент, каковы их чаяния и какое у них физиологическое состояние. «Маной помолился Господу и сказал: „Господи, пусть придет опять к нам человек Божий, которого посылал Ты, и научит нас, что нам делать с имеющим родиться младенцем“ (Суд. 13, 8). И родился Самсон».

Беда сегодняшних детей в том, что рождаются они от родителей, никем не наученных, более того, нередко развращенных и не подозревающих горьких последствий своего беспечного образа жизни.

«Пьяницы рождают пьяниц»

Например, известно, что зачатие, совершаемое в пьяном виде, сильно сказывается на физиологическом состоянии ребенка. В большинстве случаев дети, зачатые в таком виде, раз-

виваются в утробе матери ненормально: происходит много различных сбоев в физическом развитии ребенка. Известно, что на молекулярном, тканевом, телесном уровне происходят различные недостачи, сбои, искажения. В результате этого дитя развивается неестественно, ненормально, рождается больным.

С древних времен известны вредное влияние пьянства родителей на развитие детей и пагубные последствия зачатия в нетрезвом состоянии. Греческая мифология назидательно повествует, что богиня Гера родила от совершенного умом и телом, но опьяневшего царя богов Зевса сына Гефеста. В результате он родился кривобоким, хромоногим, слабым телом и при этом имел неуравновешенный характер.

Основоположник медицины Гиппократ, клятву которого до сих пор принимают врачи всего мира, указывает, что виновниками эпилепсии, слабоумия и идиотизма у детей являются родители, которые употребляли спиртные напитки в день зачатия.

Аристотель писал, что женщины, предающиеся пьянству, рождают детей, похожих в этом отношении на матерей, а известное изречение Плутарха «Пьяницы рождают пьяниц» стало крылатым.

Сегодняшняя статистика доказывает, что дети-идиоты зачаты родителями после употребления спиртного. Специалисты говорят, что пагубное воздействие на зачатие оказывает даже небольшое количество алкоголя в крови. Поэтому даже однократное употребление алкоголя в день зачатия может вызвать непоправимые последствия. Можно отметить, что число детей, зачатых родителями после употребления спиртных напитков (или когда мать употребляла спиртное в первые месяцы беременности), с каждым годом растет.

Известно, что помимо спиртного состояние глубокой депрессии (если кто-либо из родителей находился в таком состоянии в момент зачатия) сильно сказывается на состоянии души будущего ребенка. Закладывается склонность к тоске, к различным обидам, вспыльчивость, капризность. Из всего этого можно заключить, что момент зачатия является чрезвычайно значимым.

Зачатие здорового ребенка. Церковь и семейное благочестие

Если мы обратимся к опыту святых угодников Божиих и благочестивых родителей, то увидим, порой, неожиданный, необычный и неприемлемый для современного человека обычай — сугубо приготавливаться к зачатию ребенка. Существовали семьи, в которых дитя зачиналось после специального молитвенного приготовления. Родители брали на себя тот или иной молитвенный подвиг, полностью вычитывали для этого Евангелие или Псалтирь, испрашивали благословения, постились, причащались и после этого, благословясь, сочетались, дабы дитя было обретено для Царствия Небесного.

Надо полагать, что благочестивое настроение родителей, призывание помощи, благодати Божией имеют отпечаток на развитии ребенка. В детскую душу с первого мгновения полагается особое благословение Господне. Псалмопевец и пророк Давид говорит: «Вот наследие от Господа — дети: награда от Него — плод чрева» (Пс. 126, 3). Вспомним здесь и о Самсоне: «В то время был человек из Цоры, от племени Данова, именем Маной; жена его была неплодна и не рождала. И явился Ангел Господень жене и сказал ей: „Вот ты неплодна и не рождаешь; но зачнешь и родишь сына: итак, берегись, не пей вина и сикера и не ешь ничего нечистого; ибо вот, ты зачнешь и родишь сына, и бритва не коснется головы его, потому что от самого чрева младенец сей будет назорей Божий, и он начнет спасать Израиля от руки Филистимлян“» (Суд. 13, 2—5).

Сам Ангел из попечения о будущем младенце и о всех детях вообще показывает нам одну сторону подготовки к зачатию — воздержание от вина и пост.

Молитве о даровании чада научают нас праведные Иоаким и Анна: постом и усердными молитвами, в горести души своей и в скорби сердца просят они Бога, да дарует им чадо.

Вспомним еще, что оскорбляемый Иоаким к молитве своей присоединил сорокадневный пост.

А вот мать пророка Самуила Анна, жена Елиана, молится Богу. «И была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала, и дала обет, говоря: „Господи (Всемогущий Боже) Саваоф! Если Ты призришь на скорбь рабы Твоей и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола, то я отдам его Господу (в дар) на все дни жизни его (вина и сикера не будет он пить) и бритва не коснется головы его“» (1 Цар. 1.10—11).

Такие обеты давали родители о чадах своих прежде их рождения. Сколько слез пролито женами

Ветхозаветных времен, дабы разрешилось чрево их: и Сарра, жена Авраама, была бесплодною, и Ревекка, жена Исаака, и мать Иоанна Крестителя Елисавета, и мать Пресвятой Богородицы — Анна.

В Новозаветное время — это Марфа — мать преподобного Даниила Столпника, Анна — мать преподобного Стефана Нового, которая имела уже двух дочерей, но очень хотела сына и вместе с мужем много времени скорбела к Богу, благотворила нищим, усердно молилась, пока однажды не услышала ответ Матери Божией, благословляющей ей зачатие ребенка. Отец преподобной Евфросинии Александрийской (память ее 25 сентября) вместе с женою много молился, чтобы получить благословение Божие на рождение своей дочери, много раздал милостыни нуждающимся, пока в одном из монастырей не получил утешения о том, что родится у него дочь. Так святые угодники Божий относились к зачатию ребенка, полагая в этом событии важнейшее основание характеру всей будущей жизни чада.

Особым образом к рождению ребенка относится Сам Господь. На протяжении всей истории народа Божьего мы наблюдаем особый Промысел Божий о рождении очередного праведника в народе Своем. Со тщанием Господь приготавливает родителей, чтобы через них без вреда совершилось дело рождения избранника Его, и ребенок с самой утробы возрастал бы как чистейший сосуд Духа Божия. Для этого Он удерживает неплодство родителей до глубокой старости, давая время не только для изживания страстей, но и для совершения слезного труда в испрашивании и приобретении внутреннего, сердечного благочестия.

Грех или добродетель будет доминировать в новорожденном?

Из всего сказанного мы не должны выносить неутешительный приговор по поводу ныне рожденных детей, по отношению к которым, конечно же, ничего из описанного не соблюдено или соблюдено очень мало. Велика милость Божия и силен Господь: даже из семьи, которая не имеет благочестивых корней, можно восставить ребенка к богоугодной жизни. Тому немало примеров в житиях святых, рожденных у крайне нечестивых родителей, в семьях язычников и даже преступников. Поэтому пусть ничто из прочитанного здесь не будет поводом к унынию и отчаянию, но все — к благоразумной пользе. Тем, кто собирается родить ребенка, — к благочестивому приготовлению, тем, кто уже родил, — к рассуждению о причинах характера детей, покаянию, исправлению ошибок и дальнейшему воспитанию.

Мы же вернемся к содержанию разговора и всмотримся в ребенка. В нем, как и во взрослом человеке, можно различить телесное, душевное и духовное. В то же время можно увидеть, что в нем есть падшая, греховная натура, которая передается родительской душой ребенку по роду, а есть Богодарованное, т.е. личный дух дитяти. В момент зачатия одна из составляющих зарождающейся личности ребенка получает сугубую поддержку и подкрепление. Через греховное состояние родителей или крайнюю страсть, например пьянство, ссоры, блуд, импульс к жизни может получить сторона греховная. От доброго расположения родителей и от их желания ребенка и любви к нему импульс к жизни получит Богодарованная природа души. От благословения, испрошенного у Бога, к жизни обретется духовное личное начало в ребенке. Таким образом, родители могут поучаствовать в формировании ребенка при зачатии по-разному. Одни — своей падшей натурой, и этим они положат в ребенке начало его падшего развития, и оно будет преимуществовать над его Богодарованными возможностями. Вторые — по-доброму отнесутся к будущему чаду, и, будучи, возможно, людьми неверующими, благочестиво зачнут ребенка и дождутся его с любовью и благоговением. Тогда душа дитяти будет укреплена нравственным или душевным попечением родителей, и благодаря этому Богодарованное будет преимуществовать в данном ребенке и в дальнейшем. Если же родители верующие, они испросят благословения Божия, и Господь, благословляя, укрепит и подаст жизнь духовному началу в ребенке, укрепив в нем Богодарованную природу.

В истории Церкви известны случаи, когда супруги уговаривались между собою, чтобы сочетаться только ради рождения дитяти, поэтому всякий раз особо приуготавливались к этому. Вне этого смысла они не соединялись. Конечно, для нас это кажется странным, невозможным, может кто-то и вовсе этого не воспримет. Но тем не менее ревность о Боге и благочестие православных людей проявлялись да и ныне проявляются именно таким образом.

Надо памятовать, что по человеческой немощи Господь заповедал иметь брак для двух целей: первая — деторождение, вторая — гашения разжигания. «Жена… спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тим. 2, 15) и «Лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1 Кор. 7, 9).

Чудо творит душа

После зачатия ребенка начинается его развитие. В утробе матери происходит удивительный процесс. Начальная клетка делится на 2, каждая из них — пополам, потом образуется 16, 32, 64, получается некий шар клеточек, однослойный, внутри — полый, наполненный жидкостью, а снаружи как мяч. Затем этот шар клеточек становится двухслойным. При этом вначале все клеточки совершенно одинаковые. Затем верхний слой начинает постепенно умножаться, преобразовываться в наружные органы, в части тела, в кожу, в мышцы, в скелет, в костный и головной мозг. А внутренний слой клеточек начинает превращаться во внутренние органы — печень, селезенку, сердце, кровь. При этом в каждом слое начинается движение клеток. Чтобы образовалась рука, должны появиться кожа, мышцы, каждая мышца имеет мышечные волокна, внутри образуются сальные железы, кровеносные сосуды, нервные волокна. Клеточки должны сформироваться так, чтобы между ними образовалось множество капилляров, сосудов, узлов, сплетенных в сложную сеть по всему организму. Затем формируются кости. Кость сама по себе имеет достаточно сложное строение. Все это определенным образом располагается относительно друг друга и образует совершенный орган, например человеческую руку.

Конечно, тайна развития эмбриона, развития человека в утробе настолько неописуема, настолько неведома и глубока, что всею современною наукою объяснить ее невозможно. Различные попытки материалистического объяснения физическими взаимодействиями молекул и тканей между собою никакого удовлетворительного объяснения дать не могли. «Как ты не знаешь путей ветра и того, как образуются кости во чреве беременной, так не можешь знать дело Бога, Который делает все ' (Еккл. 11, 5).

Церковь знает, что эта тайна совершается благодаря действию души в теле ребенка. Это душа управляет телесным развитием, это она учиняет такую последовательность формирования человека. Под ее созидательной властью, данной ей от Бога, из этих клеток творится образ каждого органа, каждой ткани, каждой части тела.

Душа имеет в себе вложенный от Бога образ, и благодаря этому все люди имеют одинаковый вид — у всех есть руки, голова, глаза, печень, кровь и прочее. Образ, вложенный в Адама при творении, един. Он-то и продолжает передаваться из поколения в поколение, и по этому образцу совершается всякий новый человек. Дух человеческий при этом освящает душу, благословляет ее благословением Господним и имеет силу от Самого Бога. «Светильник Господень — дух человека» (Притч. 20, 27), «Господь, образовавший дух человека внутри него» (Зах. 12, 1).

Итак, человек получает дух, зачинается и развивается внутриутробно по непостижимому Божественному действию. Дальнейшее его становление в немалой степени зависит от родителей, потому что человеку Господь дал силу и власть «плодиться и размножаться, и наполнять землю, и обладать ею» (Быт. 1, 28). И по совершенной любви Своей Он дал свободу распорядиться этою силою и властью так, как сам человек того пожелает. Имеющий сыновнее чувство будет ходить по стопам отца, и любящий ни в чем не поступит вопреки любимому. Но если человек попирает свое сыновнее чувство и изменяет любящему его, тогда в нем начинаются «самовластные стремления», по которым нарушается весь порядок его жизни и развития. Власть человеческая, потерявшая связь с Богом, становится причиной глубоких нарушений естественного порядка становления ребенка.

Почему непослушны нежеланные дети?

Выше мы говорили о значении приготовления родителей к зачатию, теперь остановимся на влиянии отношения отца и матери к внутриутробно развивающемуся ребенку — желанный он для них или нежеланный.

Согласно множеству наблюдений педагогов и психологов, обнаружено, что почти все нежеланные дети в конечном итоге страдают различной степенью непослушания. По некоторым сведениям до 90% таковых детей оказываются преступниками разной степени и разного масштаба. Одни преступают юридические законы, другие до этого, может быть, и не доходят, но преступают закон той среды, в которой они воспитываются: законы школы, правила поведения в обществе. Третьи даже в этом как-то еще сохраняются, но зато нарушают нравственные правила жизни в своей семье. В большинстве своем они капризны, неуравновешенны, неустойчивы, непослушливы, упрямы, прихотливы. Такие дети могут быть очень привязчивы к родителям, иногда до такой степени, что порой вызывают раздражение, возмущение, досаду на них.

Почему так происходит? В Богодарованной природе ребенка силы души во внутриутробный период, с одной стороны, направляют развитие тела, с другой — сами нуждаются в питании и формировании. В утробе матери душа ребенка не только формирует тело, но и сама формируется. Резерв для телообра-зования она имеет изначально, а вот для собственного образования черпает силы, с одной стороны, от духа, а через него — от Господа, а с другой — от родителей (их душевного внимания, любви). Но с умножением греха в человечестве сила духа каждого отдельного человека угасает. Умножается в нем маловерие и неверие, человек отпадает от Бога. Дух его теряет освящение Господне. В таких случаях формирующееся дитя, связанное узами духа (наследство, доставшееся ему от родителей), частично или полностью лишается отношений с Богом. Изнемогающий дух, не получая благодатной поддержки, не может питать силы души. Ребенок обращается тогда ко второму источнику питания — к любви родителей. И тут встречает отторжение — он у них нежеланный. Богодарованная душа ребенка не получает поддержки — ни первой, ни второй. Силы души истощаются. Но тогда с властью начинает развиваться в нем страстная эмоциональность или покровы сердца, подавляющие и рассеивающие силы души. Прежде всего — верхний покров — доминирование плоти (св. Феофан Затворник). Уже не только дух и душа руководят телесным развитием ребенка, но тело все более начинает подавляться по словам преп. Андрея Критского «самовластными стремлениями». Чем более преобладает плоть, тем более ребенок впадает в зависимость от физиологических, физических и биохимических воздействий. Малейшие нарушения материальных условий (ненормальное питание матери, нагрузки, состояние организма, особенно болезни) непредсказуемо влияют на ребенка. Раздираемый страстной эмоциональностью, зависимый от прихотей тела и не получающий любви, не поддерживаемый в силах души, ребенок начинает задыхаться в утробе, становится неспокойным, толкается, крутится и нередко обвивается пуповиной. Результатом физической неуравновешенности могут быть преждевременные роды, нарушения в развитии тела, органов, мозга, нервной, эндокринной и иммунной систем, лимфы, крови.

Когда закладываются психопатические отношения в семье

В душевном развитии ребенок, не получив родительской любви, будучи нежеланным матерью или отцом, несет глубокий дефицит любви. И эта потребность возмещения, восстановления недоданной любви побуждает его привлекать внимание родителей к себе действиями не сил души, которые подавлены, а действием страстной эмоциональности. Если же родитель не любил ребенка и не хотел его, значит, по отношению к данному ребенку у него силы любви не проявляются. Дитя, жаждущее любви, не может пробудить родительскую любовь, потому что ее нет.

А что же есть в этих родителях? В некоторых случаях — досада, в других — раздражение: «все-таки родился, приходится растить», в иных случаях — глубокая обида на свою «неудачную» судьбу, а по отношению к ребенку отвержение, неприятие. Ничего другого у него в душе нет.

А ребенок ищет любви! Но, желая любви, он сталкивается с аналогичной недостачей душевных сил в родителях и с подобной же реакцией их страстной эмоциональности. Начинаются отношения психопатического круга, в котором ребенок не может не привязаться к родителям. Он ищет хоть какого-то общения с ними! Например, один родитель может общаться с ребенком только с досадой. И тогда ребенок, ожидая родительского внимания, его обращения к себе, обнаруживает, что если он досадит родителю, тогда они будут вместе!

Другой родитель способен только на раздражение, у него к ребенку больше ничего нет. И дитя, нызвав родителя на раздражение, получит его внимание к себе. Вот так, методом проб и ошибок, ребенок обретает пути и способы для общения со своими родителями. Родитель может его бранить, кричать, но при этом внутреннее ребенка»его страстная эмоциональность, жаждущая родительского участия, будет тем самым удовлетворяться. Внешне все выглядит неприятно, больно, иной раз даже до полусмерти. А внутреннее ребенка, его искаженная душевная природа тем не менее получает удовлетворение, потому что родитель рядом, потому что родитель худо ли, бедно ли, но с ним. Дитя в утешение может, как бы, сказать себе:

— У меня есть мама, она занимается мною. Правда, таким странным, неприятным для меня образом: раздражаясь, придираясь, крича и срываясь, но она со мной. У меня есть папа, который тоже занят мною. Правда, приходится после его побоев восстанавливаться, отлеживаться, но он занимается со мной.

И неудивительно, что при таковых родителях нежеланный ребенок от рождения и до семи лет усваивает такой искушающий образ отношений с людьми. Он постоянно вызывает раздражение, досаду и этим добивается родительского участия, постепенно забывая заложенные в нем другие, Богодарованные образы отношений с людьми. Его душа не развивается в своем естественном общении с ними. Она усваивает и формирует в себе только такой способ, который задан ему родителями.

Естественно, что такой ребенок, попадая в общество, в круг других людей, старается делать то же самое. Внутренне он желает, чтобы им были заняты, а внешне достигает этого, вызывая досаду или раздражение. В этом он мастер! Он так точно, так хорошо это делает, что порой окружающие люди, такие же неуравновешенные, не способные держаться в добре, быстро реагируют на искушение и отвечают ребенку тем, чего ищет его страстная эмоциональность. На самом же деле душа его жаждет внимания, участия, но по своей жизни знает, что достигнуть этого можно только таким образом, какой он получил в семье. Неудивительно, что если ребенка научить общаться по его естественной душевной потребности, научить быть добрым, отзывчивым, то можно постепенно реанимировать, восстановить нормальную жизнь его души.

В утробе и в первые годы после рождения ребенок закрепляет тот или иной способ общения. Например, возьмем случай с желанным ребенком. Дитя родилось, и родители расположены к нему только одним образом — всеотдающим служением, раболепием. Мать лелеет малыша, угодничает перед ним и во всем ему потакает. Что он ни попросит, материнское сердце тут же выполнит. Она лелеет своего малютку, обволакивает его морем ласки, сюсюкает. Отношения такой матери со своим чадом могут быть только чувственными. И, чтобы общаться с матерью, завладеть ее вниманием, ребенок будет пробуждать именно такие ее чувства. Поэтому сначала он будет просто просить то, чего ему захотелось, затем, возможно, будет добиваться этого капризами, истериками. Чем сильнее мать потакает прихотям, тем становится все более раболепной, служащей ребенку. По-другому она сначала не умеет, а потом уже и не хочет. И настолько при этом чувствует себя настоящей матерью, что даже не осознает неправды подобного образа общения с ребенком, ведь другого способа она не знает. В результате ребенок превращается в полного царька в доме.

Любой ребенок нуждается в родителе и хочет быть с ним едино. Поэтому он подсознательно ищет средство, которое принудит родителей заняться им. Только эта занятость будет разной. В одном случае — доброй, в другом — злой, в третьем — благочестивой, т.е. благословленной.

В ожидании ребенка: участие отца

Но вернемся к внутриутробному развитию. Мы говорили о том, как много для формирования ребенка значит желанный он или нежеланный. Нередко думают, что это относится только к материнскому желанию ребенка. Нет, не только! Влияние отца на развитие ребенка не меньшее, чем влияние матери. Отцовская и материнская души, вызвавшие в этот мир душу ребенка, не отчуждаются от нее после зачатия. Ребенок, формирующийся в утробе, продолжает быть в таинственном, незримом общении с душами отца и матери.

О том, что существует незримое общение душ, мы с вами знаем по очень простому примеру: если некоторое время пристально смотреть в затылок другого человека, то он поворачивается. Что это? Может, из глаз идут какие-то импульсы, и поэтому человек чувствует на затылке чужой взгляд? Нет. Через взгляд передается особое внимание, идущее от души к душе, это внимание слышится человеком, и он оборачивается.

Бывают случаи, когда мать, отправив ребенка куда-либо — в армию или оздоровительный лагерь, начинает вдруг тревожиться. А потом выясняется, что беспокоилась она не зря: в тот момент у ребенка были какие-то трудности.

Известны случаи, когда родители остро переживали момент гибели своего ребенка, каким-то неожиданным, навалившимся внутренним чувством горя, как бы «потерей себя». Дети знают свои сыновние чувства, когда скучают по родителям, и в этих переживаниях как эхо слышится и чувствуется ответная тревога их родителей. Известно много подобных случаев, и, наверное, каждый имел опыт такого общения душ, которое не знает ни преград, ни пределов.

Участие отца в становлении души ребенка чрезвычайно важно. Со стороны матери дитя приемлет жизненные силы вообще для любви к жизни, или жизнелюбия. Чем больше мать внимает становлению своего ребенка, тем больше жизнелюбия будет в нем на протяжении всей его последующей жизни. Со стороны же отца дитя получает способность к покрову — к покровительствующему, заботливому и участливому отношению к людям.

Если девочка не имела отца или же отец не обращал на нее внимания, будучи погруженным в собственную жизнь, вероятнее всего, она не будет иметь способности к заботе. Чертам ее характера будет свойственна хладность, равнодушие, черствость по отношению к другим. Образа заботы, идущего от отца, она не получила. Тем паче мальчик: если он не имел отцовского отношения к себе, то в дальнейшем не сможет быть ни покровом, ни главою семьи и не станет проявлять заботу о ближних.

Мы знаем, что Господь, сотворив человека, определил главным в доме быть Адаму, т.е. свойства главы семьи даровал мужу. Каковы эти свойства? Муж и отец по отношению ко всем домочадцам должен быть точно таким же, как Господь по отношению к Своей Церкви. А Господь по отношению к Церкви есть Любовь, Покров, Защита. Защита от вражьих сил, от нападений, как внешних, так и внутренних. Внешних — неблагоприятных обстоятельств, демонических наваждений, нападений, а внутренних — брани страстей. Таким же образом и муж, отец в доме должен быть защитою как в телесном, душевном, так и в духовном. В телесном он буквально обеспечивает защиту от врагов, поэтому он — воин, защитник Родины, своего дома от всяких бандитов, воров. Он должен быть кормильцем семьи, т.е. приносить продукты и деньги в дом, пахать землю, выращивать скотину. Жена же должна приготовить пищу из того, что он принесет в дом. По душевным свойствам он должен быть покровом, хранить домашних своим сердечным отношением, милостию, терпением, участием в их жизни. Его обязанность — хранить в мире своих детей и супругу, спасать их от страстных переживаний, от душевных немощей, от капризов, упрямства, истерик. Пока полнокровный отец в доме, никто не может прийти в состояние каприза, обиды, плача, потому что он утешит, направит, благословит, подскажет. Он же и запретит, накажет и заставит. И никакая чувственность не будет иметь при нем силы. Если отец внимает ребенку еще в утробе, заботится о нем, то этим он укрепляет его. Любовь к ребенку будет сказываться и в его особом попечении о беременной своей супруге.

Образ отца в Священном Писании

Образ отца предстает перед нами со страниц Священного Писания. «Поразил Господь дитя, которое родила жена Урии Давиду, и оно заболело. И молился Давид Богу о младенце, и постился, и, уединившись, провел ночь, лежа на земле (2 Цар. 12, 15—16).

Иаир, увидев Его, падает к ногам Его и усильно просит Его, говоря: «Дочь моя при смерти; прииди и возложи на нее руки, чтобы она выздоровела и осталась жива» (Мк. 5, 22—23).

«Господь положил закон в Израиле, который заповедал отцам нашим возвещать детям их, чтобы знал грядущий род, дети, которые родятся, и чтобы они в свое время возвещали своим детям, — возлагать надежду свою на Бога, и не забывать дел Божиих, и хранить заповеди Его» (Пс. 77, 5—7).

«Я избрал его (Авраама) для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем Господним» (Быт. 18,19).

«Отец мой учил меня, и говорил мне: да удержит сердце твое слова мои; храни заповеди мои, и живи» (Притч. 4, 4).

«Кто любит сына, тот с детства наказывает его» (Притч.

13,25).

«Наказывай сына своего, доколе есть надежда» (Притч. 19, 18).

«Наказывай сына твоего, и он даст тебе покой и доставит радость душе твоей» (Притч. 29, 17).

«Есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец?» (Евр.

12,7).

«Если же кто о своих, и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5, 8).

«Что слышали мы и узнали, и отцы наши рассказали нам, не скроем от детей их, возвещая роду грядущему славу Божию и силу Его, и чудеса Его, которые Он сотворил» (Пс. 77, 3—4).

«Положите сии слова Мои в сердце ваше и в душу вашу.., и учите им сыновей своих.., дабы столько же много было дней ваших… я предлагаю вам благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего…» (Втор. II; 18,21, 27).

Во всех приведенных словах перед нами встает образ мужа, отца, образ главы дома своего.

Отцовская любовь и забота — основа становления у ребенка будущего отцовства и материнства

Что же сегодня может проявить отец к своему ребенку? Каким же должен быть современный отец по отношению к своему сыну или дочери? Какие душевные качества необходимо ему проявлять?

Минимальное — это внимание к ребенку, память о нем. Большее — это сердечное отношение: размышление о ребенке, сердечное чувствование, участие в нем, где бы отец ни находился — на работе ли, с друзьями, близко ли, далеко ли, — это не имеет значения. Наконец, самое глубокое — это молитвенное памятование о ребенке, когда родитель обращается к Богу. Отсутствие такового попечения приводит к угасанию некоторых душевных проявлений у ребенка.

Там, где отца в доме нет или он присутствует номинально, а его отцовского внимания к ребенку нет, девочка, подрастая, правильного отношения к мальчику, юноше, мужчине не приобретает. В детстве такие девочки иногда дерутся с мальчиками, задевают их. Вырастая, такие девушки, к сожалению, не могут построить правильных отношений с мужчинами. Они либо предъявляют претензии мужчинам и по этой причине ссорятся с ними, либо боятся их: «не умею общаться, не знаю, как отвечать». Их сковывают внутренний страх и боязнь. Общение с мужчинами для некоторых девушек, выросших без отца, становится тяжелым испытанием. Когда такая девушка выходит замуж и муж становится близким человеком, эта боязнь снимается, но настоящие человеческие чувства могут так и не появиться. Такие женщины могут до конца своих дней так и не узнать внутренней природы души своих мужей. Из этого ckедует, что их женская природа не реализовалась, ибо подлинно женская природа непременно обращается к мужской и узнает ее. Подобные по проявлению отношения к противоположному полу приходится наблюдать и у мальчиков, недополучивших правильного отцовского воспитания.

К сожалению, мы видим, что значительная часть населения, вступающего сегодня в брачные отношения, пребывает в состоянии, когда в должной степени не познается ни мужская природа, ни женская. Большинство принимает страстную природу отношений за мужскую и женскую, полагая, что блудная страсть в женщине — женская природа, а в мужчине — мужская. Это неправильно. Тайна мужской и женской природы лежит во внутриутробном благословении родителей будущему ребенку и оттуда открывается в великодушии и покрове отцовства в мужчине и в благодарности и кротости материнства в женщине.

Кто питает детскую душу?

Если так много требуется ребенку от отца, что же должна проявлять в отношении к нему мать?

Материнское внимание дает ребенку жизнелюбие и жизнеспособность. Очень важно, чтобы мать постоянно памятовала о своем малыше размышлением и молитвой к Богу, содержала его в своем чувстве, будучи сама исполнена благодарности Богу за него. Такое общение матери с младенцем и младенца через мать с Богом имеет большое значение. В этом случае душа материнская питает детскую душу. Жизнеспособность такого ребенка намного больше, порой даже на несколько порядков, по сравнению с теми детьми, которые не имели такого, в Боге благословленного, материнского общения с ними. Из этого общения матери с чадом берет свой исток материнская молитва. Эту тайну молитвенного единения с ребенком знают церковные люди.

Молитвенное единение составляет живую Церковь, единство Церкви. Молитвенное единение матери со своим малышом позволяет им быть малою семейною Церковью. Может возникнуть вопрос: разве может молиться Богу сам ребенок? Да, может. Многие матери знают, как во время Богослужения малыш по-особому затихает в утробе, как радуется он, играет, после того, как мать получит разрешение грехов на Исповеди или когда подходит к Чаше. Чрезвычайные случаи духовной живости детей мы знаем на примере Предтечи Господня Иоанна, который взыграл в утробе навстречу своему Господу. Или другой пример — с преподобным Сергием Радонежским, когда он трижды вскричал из утробы во время Богослужения, после чего мать его Мария возблагодарила Бога за ниспосланное благословение на ее младенца.

Минимальное, что может духовно соединить ребенка в утробе с его матерью, — это осознание ею, что дух, вложенный в дитя Богом, имеет всегда совершающееся Божье благословение.

Сверх того, Господь благословляет ребенка непосредственно по молитве, по прошению матери. Небесная Церковь, святые угодники общаются с душою ребенка своим таинственным духовным общением тоже по призыву родителей — отца и матери. Одно дело, когда родители сами обращаются к Богу за своего ребенка, другое — когда они призывают Небесную Церковь, по молитвам которой низводится благодать Божия, которая непосредственно укрепляет дитя.

Узнает ли Христа душа внутриутробного младенца?

Если мать исповедуется, причащается, она вместе с малышом воцерковляется, сама обретаясь и его обретая во Христе. Это освящение, совершающееся прежде, чем ребенок крестился, имеет большое значение. Нередко думают: если ребенок не крещен, а мать при этом причащается, то спасительная благодать малыша не касается. Некоторые полагают, что только одно крещение открывает действие спасительной благодати на человека, и поэтому не знают, нужно ли молиться за некрещеного младенца. Некоторые сомневаются в том, что материнское причащение имеет большое значение для малыша, находящегося в материнской утробе.

Если бы все эти сомнения были верными, не было бы целого Богослужения за и для некрещеных

— Литургии оглашенных, не было бы в ней молитвы верных об оглашенных, и днями Великого Поста Церковь не молилась бы о готовящихся к просвещению (т. е. Крещению). Но так как все это есть, то приведенные сомнения здесь происходят от незнания церковной жизни или от досужих вымыслов.

Давайте возьмем самый простой пример. Если человек выпьет таблетку яда, не подозревая, что это яд, произойдет ли отравление? Да, по причине действия самого яда. Если материальное, вещественное по своему свойству так действует на человека, несмотря на сознавание безвредности принимаемого им, то неужели Причастие не имеет силы действовать? Что он принимает? Известны случаи, когда люди по недоразумению принимали Причастие, будучи некрещеными, и последующий ход их жизни показывал, что это имело для них решающее значение.

Природа человеческого духа и природа Бога сродны, и по этой сродности человек в Причастии неизбежно будет преображаться, будет причащаться Божества. Если мы, взрослые, это не всегда ощущаем глубоко и явственно, значит, дух наш не открыт в своей сродности природе Бога. Он схвачен узами (самоугодия, мира и дьявола) и закреплен в этой схваченности нашей волей, а значит, нашим согласием с таким положением дел. Отсюда по разности природы нашего духа и благодати Божией не происходит нашего причастия к Преображению, к славе Бога в нас.

Но не всегда так обстоит дело с младенцем. Во-первых, никому из родителей неизвестно духовное дарование младенца, а значит, они не знают меры свободы его духа и соответственно его соприродности Богу. Жития святых, при всей видимости ряда закономерностей, все же явно показывают нам полную непредсказуемость духовных дарований рождающихся детей.

Внутриутробное развитие ребенка — это время особой живости духа, которое распространяется на внутреннее формирование ребенка, так как из трех составов — тела, души и духа — именно дух имеет наибольшую полноту внутреннего действия. Тело еще только формируется под влиянием души, и душа, хотя и имеет резерв сил и образа для управления телесным развитием, в своих отношениях с миром, ближними и Богом нуждается в научении и воспитании и пребывает еще в самом зачаточном образе. По причине ли греха это происходит или по причине вложенной Богом способности к развитию, мы не знаем. Дух же ребенка таинственным и непостижимым для нас образом содержит в себе и сам вовлекается в невидимое нам Таинство — рождение дитяти, направляя и душу в ее действии, и тело в его образовании. При этом нелепо будет полагать, что в этом Таинстве, может быть, самом глубоком из всех явлений естественной природы Господь оставляет дух ребенка на самопроизвольное существование или отдает его во влияние родителей, Сам никак в нем не участвуя. Слишком велико и слишком значительно происходящее в утробе.

«Мы не даем названия «человек» отдельно душе или телу, — говорит св. Григорий Палама, — но тому и другому одновременно, ибо весь человек был создан по образу Божию». Владимир Лосский считает: «Люди (по учению св. Григория Па-ламы) обладают большей полнотой бытия, чем ангелы, именно по причине своей телесности: человеческий разум (дух человека) — это животворная сила, пронизывающая тело, как Божественные энергии, которыми Бог пронизывает все, поэтому люди — более совершенный образ Бога. Тело человека, если оно пребывает в согласии с душой, должно быть способно к «духовным расположениям». «Если тело, — говорит св. Григорий Палама, — призвано вместе с душой участвовать в неизреченных благах будущего века, оно, несомненно, должно быть причастно им в меру возможного уже и теперь… ибо и у тела есть опытное постижение вещей божественных, когда душевные силы не умерщвлены, но преображены и освящены».

Эти слова «уже» и «теперь», несомненно, относятся к любому периоду пребывания человека на земле, и тело ребенка в утробе матери развивается правильно до той поры, пока оно открыто к духовным расположениям, идущим через душу от духа дитяти. Нарушение этого богоустановленного хода развития возможно не иначе, как через осквернение и поражение тела и души ребенка родительскими грехами.

Если мать причащается Тела и Крови Христовой, действие Духа Божия и благодати Христа в Причастии не может не касаться души и духа ребенка. Освящая и преображая мать, Христос не может оставить безучастным дитя, с которым мать составляет единое тело. Дитя непременно освящается, очищается от скверны греха, исполняется сил в собственном духе. Дух ребенка образовывает и направляет и его душу, и его тело. Опыт Церкви показывает неизбежность благодатного действия материнского Причастия на развитие ребенка.

К этому добавим, что Промысел Божий, сугубо совершающийся над младенцем в крещении, начинается не с крещения, а с приготовления к этому таинству в зачатии и рождении. Для человека, верующего в Бога Вседержителя, естественно считать, что действие Духа Божия в отношении ребенка начинается еще во внутриутробном состоянии посредством причащения матери.

Обратите внимание на то, что происходит в душе человеческой. Как бы ни была она подавлена и искажена, извращена грехом, она все же остается личностью. Человеческий Дух имеет личные свойства, личное отношение к своему Богу. Неужели

Господь эту душу, Им возлюбленную, не признает, войдя в тело матери? Конечно же, признает. Неужели между ними не произойдет общения? Конечно же, произойдет. Неужели это общение как-то не скажется на жизни человека? Скажется.

Другое дело, что сам человек своей свободной волей или сочетается с Богом и возрастает в совершенного человека, или сочетается со грехом и отпадает от Бога. Но момент Причастия имеет особое значение, поэтому, когда мать причащается в период внутриутробного развития младенца — это имеет прямое отношение к нему.

Значение для младенца причащения отца

Имеет ли значение для младенца причащение отца? Оказывается, да. Ведь посредством

Причастия отец становится церковным, т.е. духом обретается едино с матерью, а своей любовью и участием вовлекает дитя в Богообщение, и ребенок не может не услышать этого.

Апостол Павел говорит, что через верующего супруга освящается неверующий. Это освящение происходит именно благодаря душевному общению и участию в ближнем, любовь освящает и преображает. Тем паче отцовская любовь к своему чаду освящает ребенка. Что значит: любовь освящает и преображает ближнего? Например, ближний закапризничал или разгневался, а другой с любовью заговорил с ним и утешил. Слова ли имели значение, которые он при этом говорил? Да, они тоже имели значение, но больше, чем слова, подействовали его отношение, любовь, участие в ближнем. Глядишь, каприза как и не бывало, гнев вдруг растворился, а ближний облегченно вздохнул и почувствовал, что теперь ему как-то свободно дышится, и от этого стал радостным. Даже не верится, что минуту назад он был подавлен, капризен, а вот поговорили с ним по любви, освятили его любовью, и он преобразился, смягчилось лицо, высохли слезы, утешилась душа и появилось чувство радости. Радость приходит тогда, когда душа обретает свободу, поэтому любовь, проявляющаяся в участии, всегда освящает и всегда преображает, в этом ее сила, которая реально действует на душу другого человека. Поэтому, даже если ребенок еще не родился, а отец любит его, он тем уже благословляет своего будущего младенца. Эту тайну знают как благочестивые, церковные семьи, так и семьи нецерковные, неверующие, но имеющие добрых, хороших отца и мать. Во втором случае благословение совершается нравственным чувством родителей, которое по силе своей слабее, чем благодатно-духовное благословение.

Итак, дух ребенка питается от Бога благословением Господним, которое призывают и получают родители в Таинствах. Эти Таинства касаются и дитя. Душа ребенка питается родительским обращением к нему и благодатным освящением со стороны духа ребенка, ибо дух благодатно освящает душу и обретает ее в добро делание по отношению к телу. Тело ребенка питается от материнского тела, получает необходимые питательные вещества, и от облагодатствованной души, облекающей тело и направляющей его развитие, и от духа — просвещающего и направляющего душу и тело.

Чем страшны нераскаянные грехи рода?

К. сожалению, в сегодняшней жизни развитие ребенка не всегда происходит так ровно. Чем более нераскаянных грехов накапливается в роду, в предыдущих поколениях (в душах родителей, бабушек, прабабушек, дедушек, прадедушек), тем больший груз несет ребенок. Этот груз повреждает душу, сковывает дух и посредством этого неизбежно несет разрушительное воздействие на душевное и телесное развитие младенца.

Каким должно быть питание будущей матери?

Немного задержимся на телесном питании матери, которое имеет немалое значение. Оно должно быть сбалансированным, регулярным, равномерным. Что это значит? Матери нужно питаться полноценным набором продуктов, ибо тело имеет определенный состав; если чего-то в этом составе недостает, то выстроить тело просто невозможно, поэтому должны быть все минеральные вещества, витамины и весь набор белков, жиров и углеводов. Равномерное — значит сбалансированное по распределению продуктов, которые вкушает мать. Если питание неравномерное, то в организме нередко происходит взрыв, а значит удар по младенцу. Например, мать в какой-то момент захотела соленого и наелась огурцов, у ребенка на это могут быть две реакции: в одном случае он после рождения будет любить соленое (именно огурцы), его постоянно будет к ним тянуть, в другом же случае, когда у матери произойдет интоксикация, у него возникнет отвращение к огурцам. После рождения дитя долго не сможет есть огурцы, и лишь, может быть, к восьми-девяти годам постепенно привыкнет. Или, бывает, мать хвастается: «Мой ребенок так любит селедку! А знаете почему? Я пока его носила с утра до вечера ела одну селедку, меня прямо так тянуло на селедку, я так любила ее!». Ну и что? Надо было воздерживаться и получать равномерное питание. Вместо этого мать устроила перекос в еде, и потому, естественно, ребенок селедку поглощает в большом количестве, а другие продукты есть не хочет.

Ритм питания должен быть достаточно ровным, в том числе при соблюдении постных дней. Не должно быть такого, что сейчас мать наелась, а потом ходит голодная. При таком питании в крови возникает то прилив, то дефицит веществ, и получается, что организм старается успеть усвоить эти вещества, использовать их для своего развития. Организм ребенка постоянно строится, он нуждается в равномерном и регулярном притоке нужных веществ, а вместо этого — сбои, как на худой стройке: то простой, то избыток кирпичей. В дни постные может измениться состав пищи, но должно сохраниться равномерное употребление ее.

Известно, что в наше время в некоторых роддомах 100% детей рождаются больными, в других — до 90%, в среднем же по стране — 80—85%. Среди них очень много детей с сильными повреждениями организма вплоть до уродства. Например, много детей сейчас рождается с повреждением мозга, поврежденными конечностями, недоразвитыми или вообще отсутствующими органами — одна почка есть, другой нет или вместо нее — маленький комочек, неспособный быть органом. И, судя по всему, это все будет усиливаться, в некоторой степени, по причине ненормального, несбалансированного питания. Если взрослые еще как-то справляются с плохой пищей, то детский нежный организм, особенно в утробе, уже не может справиться, очень чутко реагирует на всякое ненормальное питание и сильно повреждается. Поэтому мужья обязаны в это время обеспечивать своим женам, будущим мамам, хорошее, доброкачественное питание.

На Руси раньше питание было, естественно, качественное, и дети рождались крепкие и здоровые. Иногда приходится слышать: «Мы люди верующие, благословились, и Господним благословением дитя у нас будет крепкое и здоровое». Конечно, благословение Господне есть, но Божия благодать кашу, которую ты ешь с утра до вечера, не превратит в витамины, а витамины не превратит в минералы, потому что для совершения этих процессов Господь вложил в тело биологические и биохимические законы, а человеку положил самому потрудиться. Нужно самому пойти, добыть эту минеральную соль и дать ее женщине в пищу, ибо, если ты чего-то не додашь ребенку, то у него может сформироваться, например, ослабленный костный скелет. Поэтому такая неразумная ссылка на благодать Божию — это потакание своей лени, беспечности, нерадению, оправдание нежелания трудиться, добывать и радеть о правильном телесном развитии младенца.

Беременность и пост

Однако, кроме телесного развития, намного важнее для всей последующей жизни воспитание тела, т.е. подчинение его душевным настроениям и потребностям, чтобы не тело владело душою, а наоборот. Становление правильных отношений тела к душе и духу и есть воспитание тела. Оно не может обойтись без церковного уклада жизни матери. Воздержание в пище, соблюдение матерью постов в среду и пятницу, многодневных постов, с одной стороны, прямо влияет на душу и тело ребенка, приучая его к воздержанию, с другой (по вере в Бога, ради Которого совершается пост) — оно привлекает к матери и к ребенку благодать Божию. Часто для новоначальных родителей телесное развитие ребенка кажется намного важнее воспитания его души, отсюда рождается волнение, страх перед необходимостью соблюдать посты. Страхи эти происходят по скудости опыта и по незнанию дела. При выдерживании однодневных постов какого-либо повреждения организму матери быть не может (а тем более ребенка), но приобретается навык умеренного питания. Все необходимое организм ребенка берет из материнского. При этом резервные возможности тела матери достаточны, чтобы питать младенца в нужную ему меру несколько дней подряд, не говоря уже об одном дне, тем более что перед и после постного дня идут дни полного питания.

А для чего поститься папе?

Приобретение умеренности в пище и отложение разгорячающих продуктов (мясного, молочного, яиц) угашают страстные движения, сближают тело ребенка с душою и высвобождают в нем силы Богодарованного стремления к духовному расположению. Еще в большей мере восстановление Богода-рованной природы человека совершается в многодневные посты. Пост матери и отца, который исполняется ими не только в соблюдении состава пищи, но, особенно, в воздержании от «любострастных стремлений» (зрелищ, праздного отдыха, пересудов, ссор, телесной близости, многозаботности, рассеянности и др.), является важнейшим условием благодатного освящения младенца в утробе. Тем более, если родители исповедуются и получают прощение грехов, соборуются, причащаются — как много невидимо снимается с младенца родительского греховного груза, как выравнивается, восстанавливается Богодарованный порядок его развития в утробе, как изглаживается из детской души все, разделяющее его тело, душу и дух, все, повреждающее ход и механизмы формирования его тела.

Когда пост для тела вреден

В то же время часто бывает, что мать в какой-то период беременности переживает сильную потребность в мясном или молочном питании, или начинается физическая слабость, или идет интоксикация организма. В этих случаях нет никакой нужды мучить себя. Нужно пойти к священнику, духовному наставнику и попросить благословения вкушать молочное в субботу и воскресенье. Если при таком послаблении поста все названные симптомы остаются, попросить вкушать молочное еще и во вторник, четверг. От мясного и яиц лучше отказаться на все время поста. Рыбу и постное масло можно вкушать, воздерживаясь только в среду и пятницу. Все сказанное не возбраняет матери нести пост по всей строгости, если она уже не второй и не третий год в Церкви, если даются силы потерпеть, если выдерживание телесного поста не ведет к нарушению поста душевного (нравственного) и духовного.

Безнравственность родителей и «трудные» дети

Вернемся к душевному развитию ребенка. Как доброе расположение к малышу оказывает благотворное на него влияние, так и различные ненормальности в душевном настроении родителей сильно его повреждают.

«Есть непостижимая для нас связь души родителей с душами детей, — пишет св. Феофан Затворник, — и мы не можем определить, до какой степени простирается влияние первых на последних; и вместе до какой степени при заразительном влиянии первых простирается милосердие и снисхождение Божие к последним. Бывает, что оно прекращается, и тогда заготовленные причины приносят свой плод. Потому дух веры и благочестия родителей должно почитать могущественнейшим средством к сохранению, воспитанию и укреплению благодатной жизни в детях».

Подобным же образом дух неверия и безнравие родителей отражаются на ребенке.

Новорожденный младенец уже несет в себе от родителей греховное начало. Как Богодарованное в нем, так и греховное равно ищут в родительских настроениях образ, запечатлевая который то и другое получает свое развитие, закрепляется в ребенке, обретает силу. Вне этого запечатле-ния внутренние силы детской души не скоро получат свое развитие, слабые резервы как добра, так и зла, лукавства могут вообще не проявиться ни в детстве, ни в юности и постепенно поднимутся и явятся лишь к зрелым годам. Независимо от примера родителей в ребенке могут развиться только сильные стороны как Богодарованного, так и противного Богу характера.

Внутриутробное развитие — это время приобретения такого резерва, частью от Бога, частью от родителей. То, что оn Бога, присутствует в душе младенца неведомым нам образом, да и то, что от родителей, тоже вкладывается в душу преимущественно бессознательно. Одно только при этом нужно заметить: дурное вырастает легче и быстрее. Доброе требует сугубого труда, внимания и поддержки.

Нравственный характер в душе всякого ребенка находится в зачаточном виде и приобретается в зрелый образ только через пример нравственных действий взрослых. Поэтому душа ребенка нуждается в этом образе, она обращена к родителям.

Ребенок имеет расположение к принятию образа всякого действия, образа чувства, мысли, поступка. Это расположение имеет начальный духовный или душевный характер. Чтобы образоваться и получить возможность исполнения, необходим реальный пример, который ребенок или услышит, или увидит, или почувствует. Если этого образа-примера ему не передать, то дитя может никогда не узнать о том, что такое, например, милость или что такое жалость.

Где ребенку брать пример смирения

Например, для иного человека непостижимо, что такое смирение, так как это явление духовного порядка. Если побыть со смиренным человеком и пережить смирение в непосредственном, живом общении с ним, то это и будет тот самый образ смирения, в который душа войдет и приобретет определенные навыки. Образы духовного порядка Господь подает непосредственно благодатным касанием через людей, несущих в себе этот образ. Все, что родители переживают, является тем образом, обретая который они, в конечном итоге, сами научают своих детей общаться в отношениях реального мира.

Поскольку дитя, имея дух, душу и тело, приходит в этот мир, то оно, конечно же, нуждается в том, чтобы обрести образ обращения в нем. Ребенок за этим образом внутренне всегда тянется к родителям. Что родитель переживает, то ребенок и запечатлевает, поэтому нрав родительский сильно сказывается на нраве ребенка. Характер — явление более глубокое, он присущ ребенку уже с рождения, а вот нрав приобретается по мере запечатлений от родителей. Соответственно в ребенке может запечатлеться и укрепиться или падшая, или Богодаро-ванная часть души.

Естественно, если родитель пребывает в падшем, чувственном нраве, то в ребенке запечатлевается и живет падшая натура. Если же родительская душа пребывает в благообразном, добром, нравственном строе, то дитя запечатлеет нравственную сторону души. Так как общение родителей с младенцем происходит уже внутриутробно, то его потребность в отце или матери, воспринимая их строй жизни, запечатлевает и обращение ко Христу в Таинствах, в молитве. Тогда отклик ребенка на такое родительское обращение будет соответствовать его Богодарованной природе.

Но что чаще всего происходит вместо этого?

Например, мать пьющая. В то же время она любит свое дитя и нежно лелеет его. Младенец родился по своим дарованиям нравственным. Пример матери, ее пьянство, нравственное дарование в малыше не приемлет, т.е. ребенок по природе своего нравственного характера свою пьющую мать не запечатлеет. Но мать в то же время обращается к ребенку, и тогда дитя, не приемля пьющей матери по своему нраву, откликается к ней жалостью, оправданием или милостью. В этом случае рождается дитя, в котором жалость к ближним становится ведущим свойством.

Другой случай: мать пьющая, любящая дитя, а ребенок по своему характеру своенравный, злой. Такую мать он не приемлет и поэтому на нее злится. Когда мать обращается к малышу, он, не принимая ее пьющую, в ответ на ее лелеющее отношение отвечает злобой, раздражением. В утробе это выражается тем, что он начинает сильно стучать ножками, бить ручками, ворочаться. Родившись, такой ребенок будет относиться ко всякой немощи жестоко. Мать, которая и лелеет, и пьет — немощная мать. Отношение ребенка к ней будет жестокое. Он будет жесток и к матери, и ко всем людям, которые в чем-либо немощны, т.е. любая немощь будет вызывать в нем ожесточение, потому что он так откликался, так отвечал, такой образ запечатлел уже в утробе.

Существует много подобных отношений, которые еще в утробе формируют нрав ребенка. Неудивительно, что малыш, родившись, уже проявляет себя. Один начинает драться, так и норовит стукнуть или же потянуть маму за волосы, и не просто так, а причиняя ей боль, другой — наоборот, кроткий и участливый, любящий, третий — спокойно созерцающий.

Известно, что дети в возрасте до пяти лет усваивают 95% всей необходимой для жизни информации. Часть усвоенного приходится на внутриутробное запечатление и формирование.

Асфиксия любви

Дитя, будучи душевным, нуждается в тепле и любви, а если этого не получает, то в физиологическом процессе развития начинаются сбои. В одном случае это сказывается на обменных процессах дыхания, и ребенок начинает физически задыхаться, хотя его и питает материнская кровь. Мать дышит нормально и кислорода в крови достаточно, но тем не менее по причине недостатка любви малыш начинает физически задыхаться. Из-за этого он начинает ворочаться и в крайних случаях обвивается своей пуповиной. Начинается кислородное голодание.

Младенец пытается вызвать к себе внимание и делает это душевно. Но обычно нелюбящие люди черствы, они не слышат те тонкие движения детской души. И тогда, не дозвавшись душою (кричать ведь он еще не может), младенец начинает домогаться внимания телесно. Он упирается ножками, кулачками, ворочается, обматывается пуповиной, задыхается, переворачивается… В результате такого волнения ребенок рождается в предсмертном состоянии, с глубокой асфиксией, что сразу сказывается на развитии мозга. Недостаток кислорода дает недоразвитие мозга, недостаток родительской любви в конечном итоге может привести к кризису детской души. Это может сказаться в том, что ребенок настолько отчаивается, что совесть в нем закрывается, его отчаяние запечатывает, заглушает совесть. Дети с асфиксией обычно имеют те или иные физиологические дефекты и почти всегда какие-либо психологические затруднения.

Около двух третей из них имеют запечатанную совесть. В чем это выражается? В склонности к преступлениям, в различных проявлениях самоугождения, самохотений, которые они реализуют, не считаясь ни с кем.

Детское воровство — следствие родительского равнодушия

Сейчас много детей имеют непреодолимое влечение к воровству. Почти все эти дети либо рождены с асфиксией, либо пережили какую-нибудь родовую травму. Клептомания — это болезнь, очень трудно излечимая и устойчиво сохраняющаяся порой до тридцати лет. При этом взывание к совести отклика не даст, совесть запечатана. Возникает впечатление, что эти дети — бессовестные, они не слышат вашего переживания, не знают вашего горя. Украв, они не переживают за другого человека.*

Иной случай: ребенок крайне непослушлив, постоянно живет чем-то своим, отклика на взрослого нет. Здесь тоже совесть заглушена. Отсутствие отклика на взрослого, игнориро-

* Проблема детского воровства — сложная, отдельная тема, требующая подробного рассмотрения. Как правило, дети воруют, подсознательно желая компенсировать какую-то душевную недостачу. Переживание радости оттого, что игнорирование его слов, их неприятие, непослушность — тоже признаки запечатанной совести.

Оттаивание совести

Восстановление или оттаивание совести — дело очень сложное, которое порой затягивается на многие десятки лет, требует величайшего терпения со стороны родителей и всех окружающих людей. Только особою любовью, возмещающею в детях дефицит любви, эта печать совести растепливается иногда к сорока, а иногда даже к пятидесяти годам. Но это может произойти лишь при постоянном участии кого-либо: мужа или жены, детей или престарелой матери, которая остается со своим повзрослевшим сорокалетним сыном. Если же рядом никого не будет, то он, с запечатанной совестью, станет преступником. Согласно статистике, дети, рожденные с асфиксией или родовой травмой, составляют до 70% преступного мира.

Внутриутробное развитие имеет огромное значение. Это тайна многосложного бытия, и пребывать в ней нужно с благоговением и страхом Божиим.

Ну, а если ничего этого не было у уже родившихся детей? Возможно ли что-нибудь поправить?

В Церкви все возможно, потому что освящающая сила любви настолько велика, что в мире нет ничего выше этого. Трудов, конечно же, придется положить много, но любящий не пожалеет на это никаких сил.

«у меня наконец-то есть то, что по праву должно мне принадлежать» (если украсть удалось), сводит на нет все педагогические попытки объяснить ребенку, что «воровать нехорошо». Таким образом, проблема детского воровства в нравственной психологии и педагогике вполне правомочно сводится к проблеме недостатка любви и душевного внимания со стороны родителей в первые годы жизни, начиная с внутриутробного развития (Прим. ред.).

Роды

Анализ многих печальных случаев болезненного состояния детей, особенно телесного и душевного, привел исследователей к исходной точке — к моменту рождения ребенка. Оказалось, что этот небольшой отрезок времени, когда совершается выход дитяти из утробы матери на свет, имеет в отдельных случаях почти катастрофические последствия для всей его дальнейшей жизни.

Родовая травма

Сегодня у всех на слуху выражение «родовая травма». В последнее время оно стало применяться очень часто. Даже в тех родильных домах, где довольно хорошее современное оборудование по вспоможению в родах, фиксируются родовые травмы. В чем же причина? Почему так возросло число родовых травм в последнее время? Ответ на этот вопрос придет сам собой, если мы обратим внимание на условия, в которых происходят роды — в любви или в холодности, в отвержении дитяти. При этом многое зависит от того, в каком состоянии пребывают мать и отец по отношению к малышу.

Рассмотрим самый крайний случай — отвержение рождающегося младенца. Когда это происходит? Если женщина рожает впервые, она боится болей. Страх перед болями, а потом непосредственное их переживание порождают в женщине глубокую занятость собою. Мать совершенно забывает о своем ребенке. Боли бывают настолько сильные, что женщина полностью поглощается ими. При этом внутренний страх подсознательно отторгает младенца как виновника, причину ее страданий. Чем сильнее страх, тем тяжелее роды. Возникает прямая связь между нелюбовью, отвержением малыша и умножением боли.

Если взять статистику, то процент родовых травм в целом по стране сильно возрос. И дело здесь не столько в том, кто принимает роды и как принимает, а сколько в том, кто рожает.

Родовая травма возникает часто не по причине внешних действий, которые приходится применять при рождении того или иного ребенка, а по причине крайней неподготовленности, глубоко неправильных настроений матери и полного отсутствия или очень слабого участия отца.

Почему мама не хочет терпеть боль?