Бесплатный фрагмент - Эта загадочная двуязычная лексикография

Предисловие

Чем продиктована необходимость в предлагаемых вниманию читателя заметках? Лучше всего было бы начать с выводов, чтобы читателю не приходилось гадать, о чем это печется автор. Но ведь выводы пишут обычно в конце публикации, иначе — из чего выводы?. Хорошо, назовем их вводами, или кратким содержанием, или тезисами — суть от этого не изменится, главное, чтобы была понятна озабоченность автора сложившейся ситуацией. Итак, приступим.

1. Проблема неполноты двуязычных словарей общеизвестна и признана всеми.

2. Публикаций, посвященных конкретным практическим путям глобального решения этой проблемы, явно недостаточно, а работ, где бы содержались примеры на материале какого-либо другого языка, нежели английский, не говоря уже о двух и большем количестве языков, найти вообще не удалось.

3. Указанная неполнота — не случайность и не чей-то злой умысел, это вполне естественное и закономерное явление.

4. Применительно к практической работе с иноязычными текстами неполнота словарей не просто досадное неудобство, а величайшее зло, ведущее к непониманию сказанного и к грубейшим ошибкам в переводе и вообще интерпретации прочитанного обычным пользователем, не специализирующимся в переводе.

5. Теоретические изыскания в области двуязычной лексикографии, которые, несомненно, имеют большую ценность per se (для тех, кто имеет необходимую подготовку), ни на йоту не приближают к решению проблемы — об этом знают поголовно все имеющие дело с иноязычными текстами, и особенно те, кому в ходе редактирования чужих переводов постоянно приходится сталкиваться с регулярно повторяющимися ошибками одних и тех же типов.

6. Один из самых невероятных парадоксов состоит в том, что и многие крупнейшие авторитеты в области обучения практическому переводу, и даже сами некоторые высококвалифицированные переводчики, несмотря на самоочевидность положений, высказываемых ниже, по каким-то неведомым причинам не видят в рассматриваемой ситуации особой проблемы, а иногда даже активно возражают против поиска выхода из тупиковой ситуации.

7. Подход автора состоит в простом и эффективном способе восполнения указанных пробелов. Предлагаемые меры, конечно же, являются лишь паллиативом, но автор надеется, что его предложения не только не принесут пользователям никакого вреда, но и дадут хотя бы минимальную пользу. Этот подход предусматривает, в общих чертах, следующие шаги:

а) фиксировать любые найденные в самых различных оригинальных источниках (случайно и/или в результате целенаправленного поиска) слова, отдельные значения слов, словосочетания либо в собственных глоссариях с последующим их изданием, либо в уже существующих регулярно пополняемых изданиях типа онлайновых словарей Lingvo [30], с обязательным приведением иллюстративных фрагментов оригинального текста, содержащего данную лексическую единицу, с тем чтобы подтвердить для пользователя правомерность использования предложенного переводного эквивалента;

б) обращать внимание теоретиков и практиков двуязычной лексикографии на «новые» (то есть ранее не отражавшиеся в самых распространенных бумажных двуязычных словарях) лексемы с целью решения вопроса о возможности/невозможности включения их на постоянной основе в последующие издания нормативных словарей;

в) при возникновении сомнений в целесообразности включения слова/значения в нормативный словарь руководствоваться следующими критериями:

подлежат неукоснительному включению те лексические единицы, в отношении которых доказаны их соответствие нормам языка, достаточная частотность и существенное отличие их значения (ий) от зафиксированного (ых) в существующих словарях (речь может идти не только о прочно укоренившихся, но еще не отраженных в словарях неологизмах, но и, например, о словах общеупотребительного узуса, не попавших в словники по какой-либо случайной или субъективной причине, об иных значениях полисемичных слов и т. п., о чем детально говорится ниже под соответствующими рубриками основного корпуса настоящих заметок);

при наличии возражений специалистов-лексикографов против включения таких категорий новых слов/значений, включение которых в словарь будет признано нецелесообразным (чаще всего это может происходить с не учтенными в словарях довольно редкими синонимами уже имеющихся толкований, с редкими употреблениями «слишком окказиональных» значений распространенного слова, с отдельными специальными терминами, для которых еще неизвестна степень их адаптации к языковым нормам и т. п., о чем тоже детально ниже), возможны другие решения, помимо включения их в нормативные словари, и в частности, издание специальных «словарей-дополнений», «словарей новых слов» типа уже издававшихся ранее, либо всё-таки включение в нормативный словарь, но с обязательными пометами-оговорками типа «редко», «ошибочно», «не рекомендуется», «окказиональное значение».

Конкретные решения по восполнению пробелов существующих бумажных двуязычных словарей (и, в ряде случаев, электронных тоже, поскольку, если в них дан только переводной эквивалент, а его функционирование в реальной живой письменной речи не продемонстрировано, это тоже следует считать пробелом) должны приниматься только совместными усилиями лексикографов-практиков, профессиональных переводчиков и лингвистов-теоретиков. Для облегчения принятия таких решений автор предлагает ниже, помимо общих рассуждений, приведенных в Части первой, множество конкретных наглядных примеров словоупотребления, разбитых на ряд рубрик по принципу стилистической принадлежности исследуемых слов (по нескольку самых наглядных таких примеров помещены под соответствующими рубриками Части второй, а значительное большее их количество — в Приложениях 1 и 2). Во избежание недоразумений совершенно необходимо повторить здесь, что данная работа посвящена лишь словарям традиционного типа. (Ниже, под соответствующей рубрикой Части первой, вскользь говорится и о проблемах современной корпусной лексикографии, но только в той части, которая касается использования параллельных корпусов как одного из источников пополнения бумажных словарей.)

Часть первая.
Основные положения

Для начала приведу по одному наглядному примеру на каждый из исследуемых языков, чтобы с самого начала была ясна ситуация, повседневно встречающаяся при работе с иноязычными текстами.

англ.

Возьмем предложение Provide care for our avian friends. Его словарный перевод (то есть «перевод, выполняемый только с опорой на словари, когда переводчик по тем или иным причинам лишён возможности использовать справочники, монографии, статьи, документы и консультации со специалистами» — см. ссылку на высказывание Б. Н. Климзо в работе [12] будет звучать так: «Позаботимся о наших птичьих друзьях». Не спешите смеяться — мы решим, смеяться нам или плакать, после того, как почитаем нижеследующие рассуждения.

франц.

On ignore si ça pourrait avoir un effet péjoratif sur la santé. Словарный перевод: «Неизвестно, может ли это оказать уничижительное действие на здоровье». Опять же, не торопитесь смеяться — см. выше примечание к английскому примеру. Переводить так, как надо, мы сейчас не будем. Давайте лучше посмотрим, как с этой задачей можно справиться, пользуясь разными средствами.

Теоретические работы по лексикографии и практика перевода

Стихи и проза, лёд и пламень

Не столь различны меж собой…

А. С. Пушкин, «Евгений Онегин»

Приходилось ли Вам, дорогой читатель, задумываться над тем, почему взяточник и коррупционер попали в словники двуязычных словарей, а мздоимец с лихоимцем — нет? Может быть, эта вторая парочка не догадалась дать на лапу кому надо? Да, шутка получается, увы, грустная. Серьезные люди могут возразить: ясно почему, ведь первые два слова относятся к нейтральному пласту лексики, а вторые — явные архаизмы. А у меня сразу несколько возражений: 1. но ведь «коррупционер» — это неологизм, почему же его можно включать в словарь, а архаизм нельзя? 2. архаизмов в тех же словарях сколько угодно: «уста», «глас», «посему» и множество других, так чем же лихоимец-то провинился? 3. как бы то ни было, устаревшие слова очень часто, если не сплошь и рядом, употребляются в письменной и устной речи — когда для воссоздания колорита старины, когда с иронией, а бывает, и в том же смысле, что их «нейтральные» синонимы (вон возьмите хотя бы просторечное «аккурат»: большинство журналистов уж и забыли, наверное, что есть выражения «точно» и как раз», остались только «успел аккурат к празднику», «приехал аккурат в этот город» и т. п.). А раз многие их употребляют, значит, и в словаре их не мешает отразить. Или как?

Вот именно об этом, и не только, пойдет речь в предлагаемых читателям заметках.

Вообще-то, эту Часть первую заметок можно было бы, наверное, назвать, в противоположность Части второй, где приводится разбор отдельных классов слов с иллюстративными примерами, «теоретической» (поскольку она посвящена общим положениям), если бы не одно серьезное препятствие. Дело в том, что автор этой работы не теоретик. Больше того, как будет видно ниже, он настойчиво проводит различие между теоретическим и прикладным подходами к рассматриваемой проблеме. Не следует, однако, думать, что его целью является непременное акцентирование некоего дихотомического противоречия. Ни в коем случае! Автор с глубочайшим пиететом и «белой завистью» относится к изысканиям ученых-лингвистов, полностью отдавая себе отчет в том, что их исследования приносят огромную реальную пользу понимающим в этом толк людям. Было бы верхом безумия и самонадеянности со стороны любого человека, имеющего лишь базовые университетские знания в теории лексикографии, опровергать положения авторитетных ученых. Упаси Бог, речь пойдет совсем о другом! Краеугольный камень всех последующих рассуждений — исследование ситуации, сложившейся в области перевода и, шире, вообще работы с бумажными двуязычными словарями, вследствие неизбежной неполноты этих словарей, выявление различий в отношении теоретиков и практиков к этой проблеме, а также краткое изложение рекомендаций тех и других в целях её решения. На основании длительного изучения проблемы складывается, к сожалению, впечатление, что теория и практика никак не пересекаются, имея еще меньше шансов сойтись, чем параллельные прямые. Возможно, имеет смысл провести здесь грубоватую аналогию с различием между с трудом перевариваемыми инструкциями администраторов интернет-сайтов и простым пошаговым описанием типа «Откройте такую-то страницу, нажмите такую-то кнопку…». Так и в нашем случае: если теоретики на понятном только их коллегам языке анализируют ситуацию, рассматривают её различные аспекты, смакуют каждый объект рассуждений и все его элементы, «облизывают» их со всех сторон, то переводчику надо всего-навсего найти нужное слово в словнике и его переводной эквивалент в правой части словарной статьи. Таким образом, если переводчик в поисках наиболее легкого пути отыскания нужных значений, которые отсутствуют в традиционных словарях, обращается к теоретическим исследованиям и не находит в них ответа, то вину за это не следует возлагать на теоретиков, занимающихся нужным делом в своей области, — виноват сам переводчик, поскольку обратился не по адресу… Совсем другие задачи, другие критерии оценки успеха/неуспеха переводческой деятельности.

Ведь всем известно, что в числе инструментов, которыми пользуется переводчик и любой другой человек, работающий с иноязычным текстом, на первом месте стоит, конечно, словарь. Наблюдение достаточно тривиальное, но в свете нижеследующих рассуждений надо сказать об этом сразу, чтобы читатель проникся обеспокоенностью автора по поводу состояния дел в современной двуязычной лексикографии. Слишком ли это громко сказано или нет, можно будет судить после того, как я задам несколько риторических вопросов сначала по поводу ситуаций в других областях знаний и повседневной жизни, а потом буду постепенно приближаться к предмету данных заметок.

Для начала о музыке. Когда Сергей Яковлевич Лемешев или Лучано Паваротти выводили свои рулады, от которых замирали сердца чувствительных дамочек, думали ли подолгу эти великие певцы о «синкретическом и синтетическом сочетании музыки и слова», о котором детально говорится в Большом энциклопедическом словаре «Музыка», или же просто вкладывали душу и старались произвести впечатление на слушателя?

О точных науках. Гениальный Григорий Перельман доказал гипотезу Пуанкаре и продолжает заниматься теоретическими изысканиями в аскетических условиях, презрев бытовые удобства. Нужны ли его труды? Дикий вопрос — конечно же, нужны, но для тех, кто понимает… Вот я из школьного курса математики запомнил, к стыду своему, только таблицу умножения. Ко мне присоединяется и известный поэт XIX века Семен Яковлевич Надсон (тот самый, о котором Владимир Владимирович Маяковский писал в стихе «Юбилейное», обращаясь к Пушкину: «После смерти нам стоять почти что рядом: Вы на Пе, а я на эМ… Кто меж нами? С кем велите знаться?! Чересчур страна моя поэтами нища. Между нами — вот беда — позатесался Надсон. Мы попросим, чтоб его куда-нибудь на Ща!»): этот поэт писал в своих воспоминаниях, что изучать тригонометрию он не пожелал бы даже своему злейшему врагу коту Ваське. Так вот я и хочу спросить: уверены ли Вы в том, что крупные ученые, занимающиеся вопросами прикладной математики, например в области процессов управления гибким автоматизированным производством, хоть раз задумывались в своей повседневной деятельности о математических закономерностях самих по себе, которые исследует тот же Перельман? Есть большие сомнения…

Приближаясь потихоньку «к нашим баранам», поговорим о литературе. Сергей Александрович Есенин не только ничего не говорил специально о законах версификации — больше того, он допускал в своих божественных стихах такие построения, которые совершенно не вяжутся с грамматикой и синтаксисом русского языка («Близко, а, может, гдей-то Плачет веселая флейта»; «Быть поэтом — это значит то же, Если правды жизни не нарушить, Рубцевать себя по нежной коже, Кровью чувств ласкать чужие души»). Нет, он не делал этого сознательно — просто не задумывался об этом, ему на это было, пардон, наплевать. И зачем нам соответствие правилам, если тот, кто умеет слушать, слышит музыку стиха? (У того же Маяковского про Есенина: «Вы ж такое загибать умели, Что никто на свете не умел». )

И, наконец, «еще теплее» — о собственно переводе. Когда Корней Иванович Чуковский в своей замечательной книге «Высокое искусство» с одинаковой силой воспевал прелесть талантливых переводов художественной литературы и безжалостно критиковал бездарные опусы недостаточно подготовленных переводчиков, — разве много там говорилось о том, например, что «художественный перевод есть особый способ межкультурной коммуникации, в основе которого лежит совершенно определенная система вербальных форм, несущих в себе…»?! Разве думал об этих «вербальных формах» Михаил Юрьевич Лермонтов, перекладывая знаменитое гейневское Sie liebten sich beide, doch keiner Wollt es dem andern gestehn… и создавая бессмертные строки «Они любили друг друга так долго и нежно, С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной! Но как враги избегали признанья и встречи, И были пусты и хладны их краткие речи»? Или Самуил Яковлевич Маршак, который так душевно переводил Бернса («Ты меня оставил, Джеми, Ты меня оставил, Навсегда оставил, Джеми, Навсегда оставил»), — он что, поминутно сличал свои переводы с указаниями ученых литературоведов?!

Нет, господа, из всего сказанного выше заключить можно лишь одно: чистая теория нужна, очень нужна, но только самим теоретикам. Не нами сказано «Суха, мой друг, теория, везде, Но древо жизни пышно зеленеет».

Если вернуться теперь к нашим примерам, приведенным в самом начале этой Части первой (avian friends и effet péjoratif sur la santé), то чем конкретно поможет переводчику, например, постулат о том, что «синтаксически обусловленное значение слова вытекает из контекста» или «словарные толкования не дают исчерпывающих сведений о лексической семантике»? Да ровно ничем! Опытный переводчик быстро найдет нужный эквивалент самостоятельно. При этом он будет опираться в каких-то случаях на обыкновенный здравый смысл: значение «птичий» для прилагательного avian подойдет, может быть, в сочетаниях типа «птичьи повадки», «птичий скелет» и т. д.), но в более общем случае оно означает «относящийся к птицам», «имеющий какие-то черты, свойственные птице», а в данном конкретном случае надо перевести «пернатые друзья»; в других случаях он будет исходить из этимологии: на здоровье может быть оказано, конечно же, не «уничижительное» и не «пренебрежительное» действие, а, исходя из того, что прилагательное péjoratif происходит от латинского слова pejor, «худший», сравнительной степени прилагательного malus, «плохой», — только такое действие, которое приводит к ухудшению состояния, то есть «негативное (вредное, неблаготворное, губительное, пагубное)» действие. Я не знаю, как перевели англофоны и франкофоны фамилию персонажа «Золотого теленка», Ухудшанский, но не буду удивлен, если окажется, что он фигурирует в переводе именно как, соответственно, Pejorative/Péjoratif. Но мы говорим про опытных переводчиков, а начинающим поможет только включение недостающих эквивалентов в нормативный словарь.

Публикации, посвященные практическому переводу, и реальная работа переводчиков

Мне скучно идти по алфавиту: А, Б, В, Г…

Я предпочитаю что-нибудь вроде А, Ъ, Й.

Из интервью,
взятого у режиссера Киры Муратовой

Выше я поднял тему соотношения «чистой» теории и «приземленной» практики. Справедливости ради надо упомянуть и о другой стороне дела — существуют ведь отнюдь не только теоретические изыскания, но и исключительно ценные труды таких авторитетных профессионалов в области практического перевода, как Д. И. Ермолович, Б. Н. Климзо, Г. Э. Мирам, П. Р. Палажченко, А. Н. Паршин и другие. Эти труды не только пользуются заслуженным успехом у практикующих переводчиков, но для многих являются прямо-таки настольными книгами. Однако у предлагаемых мной заметок есть капитальные отличия от работ упомянутых специалистов. Во-первых, мои рассуждения иллюстрируются примерами на материале не одного языка (понятно, что львиная доля исследований и практических пособий написана для знающих английский язык), а двух. Во-вторых, если труды указанных авторов рассчитаны на состоявшихся профессиональных переводчиков и направлены на совершенствование, шлифовку их знаний, оттачивание их до алмазного блеска, а значит, построены на сложнейших примерах словоупотребления, которые вполне можно считать некими изысками в мире перевода, то мои заметки преследуют совершенно иные цели — я искренне желаю лишь одного: привлечь внимание как можно большего числа как профессионалов, так и рядовых пользователей бумажных двуязычных словарей общеупотребительной лексики (переводчиков, инженеров, экономистов, просто читателей иноязычной литературы) к проблеме неполноты этих словарей и посильного восполнения их пробелов силами всех желающих, для чего предоставляю в распоряжение пользователей множество конкретных переводных эквивалентов, не зафиксированных в существующих словарях, и пытаюсь убедить всех сомневающихся в том, что усилия, за которые я ратую, — не прихоть графомана, а действительно крайне нужное дело. Проще говоря, если в солидных словарях в качестве примера приводится, допустим, редчайшее ранее не зафиксированное словоупотребление, встретившееся у какого-либо известного прозаика, то у меня другое: хотя окказиональных значений тоже достаточно, но подавляющее большинство примеров иллюстрируют использование самых распространенных, «обыкновенных» слов общеупотребительного узуса.

англ.

Так, обнаружив, что в англо-русском словаре нет переводных эквивалентов для какого-либо слова, которые с очевидностью следуют из прочитанных мною предложений (соответственно, We must learn to master the appetite of power’s control over our hearts (обуздывать аппетит) и The police tried to master the protesters (усмирить протестующих), я тут же фиксирую для себя эти значения (о том, надо или не надо фиксировать их где-то для других пользователей и почему, мы поговорим позже).

А если кто-нибудь возразит, что окказиональное значение вносить в словарь совсем не обязательно, то я приведу сразу три контраргумента: 1. эти значения отнюдь не контекстные, не ситуативные, они употребляются чрезвычайно широко; 2. что касается явно окказиональных значений, то, по моему твердому убеждению, такие значения (если они не слишком уж редкостные), тоже имеют право на включение в нормативный словарь; 3. если же всё лексикографическое сообщество выскажется против включения таких значений в традиционные нормативные словари, есть другой выход — создавать для них отдельные сборники-дополнения, лишь бы у пользователя была возможность найти недостающее толкование. Почему некоторые мои ученые оппоненты упорно отказываются признать очевидную правомерность такого подхода, моему разумению недоступно. Многие из их возражений основаны на обязательных требованиях, установленных для преподавания методики перевода, но, будучи грамотными профессионалами сами, они должны понимать, что, обучая других, они не могут гарантировать им получения хорошего результата, если в распоряжении этих учеников не будет необходимого инструментария, а именно максимально возможного количества переводных эквивалентов хотя бы для самых распространенных слов с большой частотностью употребления. Как сказано у одного из авторов (а уж он-то знал, что писал!), «Модель обучения переводчиков в постсоветских вузах можно сравнить с подготовкой пловцов-профессионалов в „лягушатнике“. То, что иногда получаются неплохие результаты, можно объяснить только необычайной талантливостью нашего народа и его умением приспосабливаться к любой нелепой ситуации…» [10] Однако детали этой полемики излагаются в настоящих заметках позднее, в Части Второй. И, наконец, третье, самое главное отличие: вспомним еще раз наши примеры Provide care for our avian friends и On ignore si ça pourrait avoir un effet péjoratif sur la santé. Что здесь надо начинающему или недостаточно опытному переводчику? Узнать отсутствующее в существующих словарях значение прилагательного. В работах опытных практиков перевода приводятся замечательные, очень информативные и наглядные примеры с толкованиями слов, но они даются под рубриками, объединяемыми, допустим, по типам ошибок, так что там нет алфавитной систематизации, в этом смысле они хаотичны, ведь там такая задача и не ставится, тогда как я говорю о словарной фиксации ранее не отраженных слов и значений, а в бумажных словарях принятым и единственно мыслимым является только алфавитный порядок, поэтому, если мы поместим рассматриваемые прилагательные на их «штатные» места и снабдим их новыми переводными эквивалентами, интересующиеся без труда найдут их. (Автор этих строк прекрасно отдает себе отчет в различиях между трудами «о переводе вообще» и словарными пособиями, систематизированными по алфавитному принципу, поскольку и сам использовал два эти разных принципа в опубликованных им работах разного жанра: «бессистемное» описание в книге [17], но алфавитный порядок — в публикациях [34] и [35].)

Что же касается субъективных и объективных причин сложившейся ситуации с недостаточной полнотой двуязычных словарей, то они довольно многочисленны. Не будем рассматривать здесь редкие случаи простительной забывчивости или небрежности составителя. Остановимся только на наиболее очевидных причинах, оставляя прочие за рамками настоящей работы, ведь нас интересуют, в первую очередь, последствия и способы их устранения. Вначале повторю слова, сказанные в публикации [18]: «…составители следуют сложившейся многолетней практике, согласно которой они предлагают переводные эквиваленты, основываясь на трактовках, приводимых в толковых словарях языка-источника. Авторы же этих последних, в свою очередь, ориентируются в своих интерпретациях на значения, которое слово или словосочетание приобретает в художественной литературе и публицистике, самых доступных языковых пластах. Именно поэтому часто бывает так, что вдруг найденного в каком-либо специальном тексте „нового“ значения слова мы не обнаружим не только в иноязычно-русском словаре, но и в толковом словаре, составленном носителем языка! (Речь идет, разумеется, не об узкоспециальных терминах, а о словах общеупотребительного узуса, встречающихся в специальных текстах и приобретающих там несколько иное значение.) И это вполне объяснимо, ведь не станет же ни один здравомыслящий человек требовать, чтобы составитель словаря общеупотребительной лексики исследовал тексты в источниках по всем специальным отраслям знаний!».

Еще одна важная причина состоит в том, что составители используют далеко не все ресурсы, имеющиеся в их распоряжении в наше время бурного развития Интернета. Об этом более подробно ниже.

Источники пополнения словарей

Пренебрегать источниками «ненаучными» мы не имеем права, иначе предубежденный, предвзятый исследователь рискует уйти от истины очень далеко.

Философские чтения 5 Синтеза

http://chelovek-razvitie.ru/?cat=9

Помимо толковых словарей языка-источника, которыми пользуются практически все составители, это ресурсы, перечисляемые ниже. Привожу для наглядности лишь по два примера, одному английскому и одному французскому, для каждого из этих ресурсов, чтобы продемонстрировать, как много мы теряем, пренебрегая ими (обращаю внимание, естественно, только на те слова и значения, которых нет в традиционных двуязычных словарях).

Словари синонимов языка-источника

Вот примеры, когда в иноязычном словаре нужный синоним есть, а в двуязычном он не отражен.

англ.

Один из синонимов к прилагательному energetic — vigorous, «бурный».

http://lexbook.net/en/energetic

Пример: The chemical expression is that there is a very energetic reaction.

франц.

Один из синонимов к глаголу présenter — avoir, «иметь».

http://www.linternaute.com/dictionnaire/fr/definition/presenter

Пример: L’arc présente deux extrémités symétriques arrondies.

Толкования в Интернете отдельных слов/словосочетаний языка-источника

Такие толкования легко находятся, если набрать в поисковой системе английские слова definition of…, meaning of…, what does… stand for и т. п.

И французские слова définition de…, signification de…, que signifie…? и т. п.

англ.

Одно из толкований глагола to discover — to reveal, «разоблачать» (среди прочего).

http://www.collinsdictionary.com/dictionary/english/discover

Пример: Consul of the Republic of Hawaii thinks he has discovered a plot to overturn the Republic.

франц.

Одно из толкований существительного coche:
Marque servant à indiquer qu’un élément est sélectionné. Placez une coche en regard de chaque barre d’outils que vous voulez afficher.

http://www.listedemots.be/mot_definition_et_sens.php?woordid=COCHE

Списки неологизмов языка-источника

англ.

Пример: If the term sounds unfamiliar to you, «manspreading» is a neologism describing a nuisance wherein male passengers of public transport occupy space outside their seats.

http://www.snopes.com/2015/06/02/manspreading-arrest

франц.

Пример: On note l’emploi du néologisme textoter pour désigner «le fait d’envoyer des textos».

См. 
https://morganestampfer.wordpress.com/2013/01/26/les-neologismes

Традиционные двуязычные словари «третий язык» — русский язык

англ.

Допустим, ни один из словарных переводных эквивалентов для глагола to sweep в имеющемся контексте не подходит (этот пример уже приводился выше: Beaufort Sea sweeps the coasts of Canada and Alaska.) Если пользователь владеет, например, французским языком, он вполне может знать, что указанный английский глагол, очень распространенный, переводится на французский словом balayer (если не знает, легко находит это слово в англо-французском словаре). Далее он берет французско-русский словарь и узнает, что в определенных контекстах balayer означает «омывать»: De grosses vagues balaient le littoral. Теперь можно использовать это же русское значение и при переводе английского текста.

http://www.multitran.ru/c/m.exe?t=757552_2_4&s1=balayer

франц.

Применяется точно та же последовательность действий, что была только что изложена выше. Встретилась фраза L’ajout de charges particulaires permet d’augmenter les caractéristiques mécaniques des matériaux thermiques. Можно посмотреть в англо-русском словаре русский перевод аналогичного английского прилагательного particular или particulate. Находим: The terms «particulate» and «particular matter» are intended to cover any and all of the relatively small particles that tend to travel with the gases, smoke, and fumes (оба выделенных слова означают здесь «в виде (в форме) частиц»).

http://www.multitran.ru/c/m.exe?l1=1&l2=2&s=particular

Параллельные корпусы текстов на иностранном языке-источнике и русском языке

По поводу того, что подобные источники несут огромную пользу практикующим переводчикам, двух мнений быть не может. Как сказано в работе [16], «Большинство… исследований привели к выводу, что существуют значительные различия между тем, что учебники „преподают“ и как на самом деле носители языка говорят на нем, что подтверждено корпусами. Некоторые учебники или не затрагивают наиболее важные аспекты, или выдвигают на передний план реже используемые обороты. Общий вывод… — материалы обучения, не учитывающие реальные контексты словоупотребления, могут вводить в заблуждение, понижать эффективность освоения языка, и, следовательно, должно практиковаться использование корпусов…»

Однако есть и определенные ограничения в пользовании рассматриваемыми ресурсами. Самое главное ограничение состоит в том, что велика сила инерции — корпусная лексикография в России еще не достигла таких же успехов, как в развитых в этом отношении странах, да и далеко не все переводчики на сегодняшний день в состоянии производить операции с помощью сложных программ конкордансинга для нахождения примера словоупотребления, требующих высокого уровня компьютерной грамотности. Кроме того, приходится, к сожалению, констатировать, что пар именно с русским языком на данный момент явно недостаточно — так, например, составителями ресурса Linguee на сегодняшний день разработан только англо-русский корпус, да и тот лишь в незначительной степени, а такой же словарь ресурса Reverso Context хоть и предоставляет пары русского языка с несколькими иностранными, но, как имел возможность убедиться автор этих строк, диапазон предлагаемых в нем возможных переводных эквивалентов не слишком широк. Поэтому пока пользу от таких ресурсов можно получить, главным образом, в тех случаях, когда, переводя с какого-либо языка на русский, приходится обращаться к парам с каким-либо третьим языком (разумеется, если вы владеете им), — см. следующую рубрику.

Если говорить о соотношении роли традиционных и корпусных средств вообще, то наиболее устоявшиеся взгляды на это теоретиков и практиков перевода сводятся к тому, что сегодня всё больше наблюдается тенденция к приоритетному пользованию корпусами текстов, а не традиционными двуязычными словарями. Однако не всё так просто. Исследователи отмечают, в частности, что «Одновременно с огромным преимуществом, которое дает возможность изучать корпусы, появляется большая сложность: размывается граница между нормой и ненормативностью. Появляется большое количество примеров, которые довольно плавно располагаются на этой шкале. Есть большая серая зона, и теперь лексикографу гораздо труднее определить, какое употребление нормативное, какое — нет и где на этой шкале находится та точка, в которой ошибка превращается в инновацию, в свершившееся изменение языка, которое следует признать нормой.» [6]

Моё личное мнение как практикующего переводчика заключается в следующем. Во-первых, при всей безусловной значимости и пользе корпусов никто пока не отказывается и от традиционных словарей, статьи в которых располагаются в алфавитном порядке заглавных слов, к тому же такие словари продолжают издавать достаточно интенсивно. Во-вторых, составители корпусов ориентируются, по сути дела, на те же «основополагающие» значения слов, которые устоялись задолго до них и десятилетиями кочуют из одного традиционного словаря в другой (единственное исключение, понятное дело, — неологизмы). В рекламном материале одного из наиболее авторитетных онлайновых ресурсов, Linguee, в разделе «Откуда берутся тексты?», сказано следующее: «Контекстные примеры перевода… взяты в основном из интернета. В частности с профессионально переведенных сайтов различных организаций, фирм и университетов. Другими ценными источниками являются документы ООН, ЮНЕСКО и патенты. Специальная компьютерная программа… ищет в интернете сайты, содержащие параллельные тексты на двух языках, которые затем копируются. После этого с помощью алгоритма машинного обучения проверяется качество полученных текстов: самые лучшие примеры отбираются и предоставляются пользователям.» [20] Примерно о том же говорится в работе [5]: «Источниками для поиска служат, как правило, многоязычные сайты предприятий, университетов, организаций (в том числе международных — Европарламента, ООН, Юнеско), представляющие собой параллельные тексты или профессиональные переводы.». Таким образом, отличие корпусов, и их огромное преимущество, только в том, что они дают переводчику возможность увидеть и уяснить себе функционирование слова не самого по себе как изолированной лексемы, а в контексте, в ситуации реального дискурса. Что же касается «новых», «неожиданных» (для неносителя) значений иноязычного слова, то подавляющее большинство таких толкований не отражены и в корпусах тоже — автор данной работы имел возможность многократно удостовериться в этом, специально отыскивая в них, и безо всякого успеха, те значения, которые ему удалось выявить, читая огромное множество монолингвальных (одноязычных) корпусов на иностранных языках (см. соответствующую рубрику ниже в этом разделе об источниках пополнения).

Закончу этот раздел таким пожеланием: вообще-то надо, конечно, ориентироваться на реальные возможности. Здесь опять приходится повторять сказанное ранее: те, кто при обучении переводу опираются, в основном, на теоретические труды, витают в облаках. Положа руку на сердце, давайте посмотрим, сколько практикующих переводчиков в полной мере используют параллельные корпусы в повседневной работе — сотня, в лучшем случае тысяча? А сколько всего есть переводчиков? Миллионы… При этом надо учитывать и еще один момент, о котором все знают, но мало кто вспоминает: львиная доля всех исследований и методических материалов по корпусной лексикографии посвящена английскому, а что делать бесчисленной армии владеющих другими языками? Нет, господа, если мы не хотим прослыть безответственными графоманами или соискателями ученых степеней любой ценой, то необходимо учитывать, что мы находимся лишь на самом раннем этапе развития корпусной лексикографии и потому должны пока предлагать людям только реальные рецепты и посильные, доступные любому пользователю методики.

Параллельные корпусы текстов на языке-источнике и третьем языке.

англ.

Кроме словарного перевода существительного math, «математика», другие толкования неизвестны. В таких случаях очень часто оказываются чрезвычайно полезными названные в подзаголовке ресурсы. Заходим в поисковик Google, выбираем французский язык, набираем английские слова, например, math is и вскоре находим подборку двуязычных параллельных текстов, где английскому предложению If my math is correct and if the math of all the other actuaries to whom I have spoken is correct,… соответствует французское Si j’ai bien fait mes calculs, et si tous les actuaires auxquels j’ai parlé en ont fait autant,… Перевод найден: речь идет о расчетах, вычислениях.

http://www.linguee.fr/anglais-francais/traduction/if+my+math+is+correct.html

франц.

Для глагола taper, встретившегося в тексте, посвященном компьютерной технике, в словаре имеется только перевод «печатать на пишущей машинке». Абстрагируемся сейчас от того, что любой, даже начинающий, переводчик догадается и сам, что речь идет о наборе на клавиатуре, — здесь речь идет просто о методе. Итак, набрав в «английском Гугле» французские слова taper sur le clavier, найдем параллельные тексты, где против французского предложения Tapez sur le clavier «giveusatank» de nombreuses fois приведено английское Type on the keyboard «giveusatank» many times. Перевод английского глагола нам известен, а значит, и французский глагол переводится как «наберите».

http://www.linguee.fr/francais-anglais/traduction/taper+sur+le+clavier.html

Одноязычные тексты на языке-источнике

(на самые разные темы)

Здесь-то и встречается множество «открытий», и именно на этих материалах я строю в значительной степени примеры, приводимые в Части второй настоящей работы. Как справедливо сказано в одном из исследований, «В связи с тем что изобилие текстов представлено в электронной форме и находится в свободном доступе в Интернете, самым большим корпусом можно считать сам Интернет (Web as Corpus), а средствами доступа к этому корпусу являются поисковые машины, например Google. Корпус — это информационно-справочная система, основанная на собрании текстов на некотором языке в электронной форме». [19] Далее в той же работе следует оговорка: «Но тексты в Интернете хаотичны, лингвистически интересный запрос часто сложно или невозможно сформулировать с помощью языка запросов поисковой машины, по результатам поиска нельзя оценить представительность выборки (какие тексты не были выложены в сеть или не были найдены данной поисковой системой) и т. д… По этой причине были созданы национальные лингвистические корпусы. Корпусная лингвистика использует моно- и многоязычные корпусы текстов, которые нередко аннотированы лингвистически значимой информацией, например о частях речи, леммах, морфологических признаках, синтаксической структуре. семантической интерпретации.» [id.] Учитывая, что здесь наши задачи лежат вне рамок теории корпусной лингвистики и сосредоточены на сугубо утилитарной цели, заключающейся в восполнении пробелов традиционных словарей — в данном конкретном случае посредством использования монолингвальных корпусов на иностранных языках, — оставим только что приведенную оговорку без внимания и прокомментируем только первую часть цитаты. Следуя этой логике, если корпусом можно считать весь Интернет, то тем более таковым можно считать каждый из его отдельных веб-сайтов, а двигаясь в направлении уменьшения объема массива текста, и просто достаточно протяженный фрагмент текста, начиная от какой-то главы документа, далее ряда связанных единой мыслью нескольких абзацев этой главы, одного-единственного абзаца, и так вплоть до отдельного предложения, если содержащейся в нем информации достаточно для однозначного понимания значения всех составляющих его слов.

Именно такой подход я и кладу в основу своей собственной методики (в числе прочих!) пополнения традиционных словарей. В мою личную практику фиксации не отраженных ранее в словарях слов, словосочетаний и отдельных значений слов этот метод вошел еще в те далекие времена, когда об Интернете в СССР еще никто и слыхом не слыхивал. Работая над каждым очередным переводом, я, как и любой другой переводчик, замечал, что в имеющихся словарях часто отсутствует нужное слово (речь о словах общеупотребительной лексики, а не о специальных терминах, которые составляют лишь один из многих отдельных пластов лексики), а отсутствие требуемого значения иностранного слова, уже имеющегося в словниках всех двуязычных словарей, наблюдается еще чаще. Все выявленные мной «новые» слова и значения я записывал на обыкновенные бумажные каталожные карточки, расставляя их в ящиках в алфавитном порядке, как практически во всех традиционных словарях, причем делал не только иноязычно-русские глоссарии, но и обратные, русско-иноязычные. По прошествии многих лет, когда мои запасы карточек достигли «неудобохранимых» масштабов, я решил как-то систематизировать свои материалы, чтобы придать им вид, привычный для пользователей. Но к тому времени уже в полную силу воцарился Интернет, так что по мере его освоения до уровня среднего пользователя («продвинутым» я, увы, так и не стал) я мог проверять по иноязычным сайтам правильность своих давнишних и более недавних находок (то есть адекватность предложенных мной ранее толкований) и стал выписывать новые слова и значения уже с веб-сайтов, которые приходилось читать в процессе работы над текущими переводами или которые я в редкие часы свободного времени сознательно «назначал» сам себе, выбирая очередную «мишень» чисто хаотично или руководствуясь своими личными познавательными интересами. Так, например, сегодня я мог прочитать в английской Wikipedia статью о полете нового американского космического зонда, через неделю поинтересоваться на французских сайтах новостями из жизни акул, а еще через пару недель отыскать в цитатах из итальянской прессы подробности очередного скандального процесса по обвинению одного из видных политиков в коррупции. И обнаруживал, что почти всегда, практически в каждом новом материале, находится пара-другая выражений, словосочетаний, изолированных слов или отдельных значений слова, которые либо в словаре вообще не найти, либо они там присутствуют, но с толкованиями, которые к данному контексту совершенно не подходят. Тогда-то мне и пришла идея о необходимости или, по меньшей мере, крайней желательности систематизированной фиксации подобных «находок» в источниках сразу двух видов: во-первых, в онлайновом словаре Multitran и, во-вторых (для тех, кому в силу инерции, нежелания или неспособности пользоваться Интернетом либо в силу каких-то иных причин неудобно пользоваться электронным словарем), в специально создаваемых для этой цели дополнениях к существующим бумажным двуязычным словарям, причем в обоих случаях совершенно обязательным является приведение доказательного иллюстративного текстового фрагмента, в котором такие лексические единицы встретились. Дополнения упомянутого типа были, в конце концов, изданы и затем регулярно пополняются мною (см. работы [33] и [34]). В тот период мне еще ничего не было известно о корпусной лексикографии, но сейчас я четко вижу и, больше того, могу с полной уверенностью утверждать, что для целей практического перевода (и только для этого, безотносительно к задачам теоретической лексикографии!) именно такой источник, как оригинальные иностранные тексты, можно назвать своеобразным одноязычным корпусом текстов и считать одним из наиболее достоверных и продуктивных при поиске переводных эквивалентов, отсутствующих в традиционных словарях.

Разумеется, учитывая вполне конкретные узкие цели данного пособия и его неизбежно ограниченные размеры, я вынужден был изложить этот принцип, имеющий для меня капитальное значение, максимально сжато. Распространяться дальше возможности нет, но одну крайне важную оговорку надо сделать непременно. Автор отдает себе полный отчет в том, что, предлагая найденные таким путем слова и значения, он берет на себя огромную ответственность, так как предложенное им толкование могут бездумно использовать те из начинающих переводчиков, которые не захотят или будут неспособны однозначно определить, в точности ли соответствует встретившийся им контекст той ситуации, для которой толкование слова/значения предложил составитель. Поэтому, когда я предлагаю какой-либо новый переводной эквивалент, я в ряде случаев снабжаю его не только фрагментом текста, но и необходимыми дополнительными уточнениями типа «только в определенных контекстах», «применимо только к одушевленным (неодушевленным) предметам», «разговорный стиль в языке-источнике», «в языке перевода — архаизм» и т. п. Следует иметь в виду и то, какой источник был использован при заимствовании примера с «новым» значением слова. Здесь следует, видимо, прислушаться к рекомендациям Б. Н. Климзо, данным в его работе [28]: «Спрашивается, насколько правильны (а значит, надежны) приведенные в словаре английские эквиваленты с грамматической и стилистической точки зрения? При их отборе использовались два критерия. Во-первых, автор английского первоисточника должен был иметь англосаксонскую фамилию. Во-вторых, словосочетание должно было встретиться у нескольких авторов. Этот второй критерий свидетельствовал о том, что конкретное словосочетание стало фактом языка и поэтому заслуживает доверия.» Правда, здесь, думаю, нужны два уточнения: во-первых, англосаксонская фамилия может быть и у автора, не являющегося носителем языка, так что лучше уж удостовериться в том, что документ издан на территории США или Соединенного Королевства; во-вторых, повторения лексической единицы «у нескольких авторов», на мой взгляд, явно недостаточно. Лично я стараюсь при поиске заслуживающих внимания примеров словоупотребления выбирать такие лексемы, частотность которых измерялась хотя бы десятками, а лучше сотнями или даже тысячами ссылок. Но, повторяю, в любом случае переводчики и другие пользователи словарей должны всегда помнить о требованиях соблюдения максимальной осторожности и необходимости тщательной проверки правильности выбираемого толкования. Необходимо иметь это в виду и в случаях так называемого «ситуативного перевода», хотя, повторяю, внимание вышеперечисленным мерам предосторожности должно уделяться при внесении слов всех классов, а не только тех, которыми иллюстрируются особенности ситуативного перевода.

Привожу два частных примера:

англ.

Найдено употребление прилагательного chronophageous в значении «отнимающий много времени», «времязатратный», «трудоемкий». Пример: Being here on Facebook and other social networks is very chronophageous! О таком толковании можно догадаться и по общему смыслу предложения, и исходя из этимологии двух греческих составляющих этого слова (буквальной калькой было бы «пожирающий время»).

http://spiderguile.deviantart.com/journal/Where-is-Ray-Anthony-Height-366270555

франц.

Найден глагол trouver в не совсем обычном употреблении, когда перевести «нашел», «застал» и т. п. (словарные эквиваленты) ну никак нельзя. Вот этот пример: Il s’est réveillé et a trouvé à son chevet une infirmière. Ясно, что здесь подойдет только толкование «увидел, обнаружил». 
http://translate.academic.ru/apercevoir%20qn%20qc/ru

Наконец, крайне важно иметь в виду и следующий момент. Пытаясь опровергнуть довольно странные доводы «запретительного» характера, высказываемые некоторыми критиками, я, по сути дела, ломлюсь в открытую дверь. И действительно, о пользе восполнения пробелов имеющихся словарей говорят не только приводимые в разных местах данной работы высказывания специалистов (наиболее четко такие высказывания освещаются несколько ниже, под рубрикой «Пути решения проблемы»), но и, что еще более важно в практическом плане, косвенно эту пользу подтверждает сам факт регулярного издания самых разнообразных узкоспециализированных словарей, сборников, пособий и т. п., в которых с той или иной степенью детализации представлены отдельные «периферийные» классы слов. Из подобных крайне полезных публикаций в ряде случаев тоже вполне можно извлекать (после их изучения экспертным сообществом) лексемы, заслуживающие включения в традиционные двуязычные словари общеупотребительной лексики, но похоже, что современным лексикографам такая простая мысль даже в голову не приходит. Так, широко известны и пользуются большим спросом у переводчиков, в частности, перечисляемые ниже словари и специальные пособия.

Крайне интересен словарь под ред. И. И. Пановой [23] (подробнее о нем говорится несколько ниже под другой рубрикой), в котором имеется множество слов периферийной лексики, отсутствующих во всех известных бумажных словарях, и в частности, архаизмов:

зане = for, because

монисто = necklace

В упомянутом ранее словаре М. Г. Циммермана [37] представлены многочисленные примеры использования слов общеупотребительной лексики в научных и технических текстах:

наглядно = informative (It is more informative to use a three-dimensional plot.)

регулярно = at regular intervals (Vehicles should be cleaned at regular intervals.)

Примерно так же построен вышедший значительно позже словарь Б. Н. Климзо [28], который я цитировал ранее:

беда в том, что = what is troubling is that (What is troubling is that the compressor regularly sustained large flow oscillations).

без осложнений = with impunity (Therefore, regions of instability can be traversed with impunity);

Несколько по-иному организован структурно, но имеет ту же направленность словарь Б. В. Кузнецова [29]:

надежный = positive (The pump is a positive barrier against ingress of impurities.)

рационально = judiciously (The resources must be allocated judiciously.)

Очень полезен для переводчиков-«французов» «Словарь бизнесмена» [27], в котором материал подан довольно своеобразно, с разнообразными пометами, уточняющими область применения слова, причем пользователь может четко видеть, что представленные лексические единицы встречаются повсеместно, а далеко не только в коммерческой литературе, но в существующих словарях почему-то не отражены.

échelonné = поэтапный; разновременный

la rançon du progrès = издержки прогресса

Есть интересный словарь новых слов и значений З. С. Трофимовой [33]:

break all the china = выполнить приказ независимо от обстоятельств

gridlock = тупик, безвыходное положение (The biggest condition for Clinton’s release from probation will be whether he and congressional Democrats can end Washington’s gridlock.)

Далее, А. Бурак с соавторами [25] позиционируют свою работу как «переводческий словарь значений слов, слов и выражений, отсутствующих или не в полной мере представленных в русско-английских словарях». Особое внимание в этом словаре обращается на восполнение пробелов в отражении разнообразных разговорных значений, слов и выражений и иллюстрирование неочевидных случаев их употребления в речи. Структурно эта работа представляет собой своего рода «переводческий толковый русско-английский словарь». Вот два характерных примера:

АЛКАШ разг.

(алкоголик, пьяница) =

an alkie / a drunk / a lush / a boozer

(a drunkhard, an alcoholic)

БАЗАР разг.

(шум, неразбериха, скандал, беспорядок)

Не устраивай базар. Успокойся.

a scene / a ruckus (or rumpus) / a mandhouse

(a noisy fight, a mess, outrageous behavior that draws attention

Don’t make a scene! Calm down.