Бесплатный фрагмент - Ещё четыре новых сказки обо всём на свете

Сказка о невероятных событиях, произошедших в «Детском Мире» с обитателями секции «Канцелярские товары»

1

Сегодня уже мало кто помнит, как выглядело внутреннее убранство магазина «Детский Мир» до капитального ремонта, проведённого в начале XXI века. Современный интерьер этого огромного дворца «детского счастья и восторга», расположенного в самом центре столицы на Лубянке в Театральном проезде, теперь совершено другой, нежели чем был в первые годы работы. Но и нынешний, современный вид множества секций, отделов, и витиеватых этажных лабиринтов с переходами по-прежнему радует взоры юных посетителей магазина. Здесь, как и в былые времена всё роскошно, блестяще, маняще, и конечно сиятельно красиво.

Однако сейчас в «Детском Мире», так же, как и в любой другой новостройке, пока ещё не появилось того сладкого флёра уюта и загадочности, какой бывает в обжитых и часто посещаемых детворой местах. Такая атмосфера царит лишь в каком-нибудь старом кукольном театре, цирке, или колонном зале, где проводят новогодние праздники. Там в такие моменты возникает некая аура волшебства, магии и даже обаятельного мистицизма. Такая же аура царила и в старом «Детском Мире», буквально в каждом его закутке, в каждом отделе, на каждом этаже, повсюду чувствовалось преддверие чуда, невероятной радости, и настоящей, подлинной сказки. И, разумеется, такая сказка случилась.

А случилась она не абы где, а в самом центре старого «Детского Мира», в его нескончаемых недрах и таинственных переходах, на втором этаже в укромной секции канцелярских товаров. Там тогда, в те теперь уже почти былинные времена, преобладала обстановка выражающая абсолютно все потребности посетителей. Проще говоря, ассортимент секции был строго целенаправленным, без лишнего пафоса, рекламы, и декораций, всё находилось в чёткой последовательности, лаконично и ясно: если это были кнопки, то они занимали точно отведённое для них место, и не более того. А если это были карандаши, то они тоже занимали лишь точно отведённый для них прилавок.

Ну а что касаемо пишущих ручек, то и в их рядах царила такая же строгая иерархия. Всё имело определённый порядок: и если это были чернильные ручки с золотым пером, то они занимали самое почётное место на верхней полке стеллажей. Там красовались ручки знаменитых на весь мир фирм, таких как «Паркер», «Эрих Краузе», и прочих достойных производителей канцелярских товаров. Естественно имелась витрина и с более современными, шариковыми ручками: притом как с простыми одноцветными, так и с множеством цветных стержней. Такие ручки были большими, пузатыми, напыщенными и выглядели чересчур важными. Также здесь имелись ручки и для письма гуашью, эти были вычурные с разными носиками и перьями, и считались особенными, почти элитными. Впрочем, и среди одноцветных ручек тоже имелись свои фавориты, и это ручки с красным цветом, хотя иногда по востребованности преобладали и чёрные стержни.

Разумеется, были в этой секции и другие канцелярские принадлежности: стирательные ластики, дыроколы, точилки, пластилин, ножницы, тетради, чернильницы всех размеров и цветов, множество всяких линеек и лекал, пастельных мелков и грифелей. Также здесь имелись и разнообразные фломастеры с маркерами. Одним словом ассортимент секции был невероятно обширен и богат. Хотя это и немудрено, ведь это же центральный детский магазин страны, тут и должно быть всего в изобилии. Но самым главным украшением секции всё же было не это изобилие, а старинная хрустальная чернильница имперских времен, которая занимала отдельное место вверху на стеллаже. Она возвышалась там на всем отделом, на своём только ей принадлежащем пьедестале. А все остальные, даже заграничные ручки с золотым пером, располагались гораздо ниже, на подсобном ярусе. Чернильница была здесь царицей, и всё внимание, прежде всего, уделялось ей. Вот такая строгая иерархия царила в секции.

Но что ещё интересно так это, то положение вещей, которое сложилось за многие годы такой иерархии. Получалось так, что в этом отдельно взятом пространстве появилось своеобразное феодальное общество, некое самодержавное государство в миниатюре, во главе которого стояла царица, или даже скорее императрица, Хрустальная Чернильница. Кстати, на ней даже были нанесены золотые вензеля, означающие державную корону. Иначе говоря, чернильница была инкрустирована царской вязью, что придавало ей особенную помпезность. Ну а уже за ней, как уже говорилось, шли элитные ручки с золотым пером, которые собственно и питались чернилами из источников, определяемых державной царицей. Эти ручки больше напоминали титулованных придворных вельмож: разных графов да князьёв, кои привыкли жить за счёт государственной казны, этакие «прилипалы» во власти.

Ну а уже за этими вельможами следовали важные фломастеры с маркерами всех цветов и оттенков. Они олицетворяли собой некое мещанство. Также вместе с ними шли многостержневые дутые шариковые ручки, что-то вроде купечества. К ним так же примыкали наборы цветных карандашей и грифелей. Далее шли уже простые ручки и простые карандаши со всем остальным семейством канцелярских принадлежностей. Они больше подходили на роль ремесленников и крестьян. В общем, наблюдался весь букет государственности, настоящая патриархальная система со своими устоями.

И что ещё поразительно, так это подлинность всей этой системы, она была реальной, живой, существующей наяву. Иными словами, все эти фломастеры, пишущие ручки, маркеры, карандаши и даже ластики с грифелями были действительно живыми существами. Притом со всеми атрибутами присущими людям: ногами, руками, мимикой лица, и прочими необходимыми функциями способствующими полноценной жизнедеятельности. Они могли реально мыслить, строить планы, двигаться, полноценно существовать, жить в нашем мире. Правда, только в ночное время, когда в здании не было посетителей.

И тут уж непонятно почему они оживали и бодрствовали именно ночью: то ли место положения секции так сказывалось на них, то ли какая живительна энергия била из-под земли в том месте, или ещё что магическое, но только здесь творились настоящие чудеса. Притом независимо от того что здесь происходило днём. Неважно сколько было продано ручек или карандашей, на их место тут же завозили новые со склада, и они тоже начинали оживать, моментально получая всю информацию о том, что тут творилось до них. Так что ночная жизнь секции кипела и бурлила. И всем этим неизменно управляла царица Хрустальная Чернильница.

2

И всё бы хорошо, и всё бы это наверняка ещё долго продолжалось, если бы однажды в секцию не проникло некое до сих пор неведомое здесь чувство, а именно — её величество любовь. До сего дня в секции властвовал лишь чисто деловой, канцелярский настрой. Но сегодня утром в «Детский Мир» совершенно случайно зашла парочка влюблённых молодожёнов. Они, как и все влюблённые, беззаботно бродили по этажам, смотрели по сторонам, строили планы, мечтали, и вдруг непроизвольно зашли сюда, в секцию канцтоваров, где нет ничего романтического, только ручки, чернила, да карандаши.

Однако молодожёны из-за этого не перестали мечтать. Ворковали и дальше словно голубки, мило глядели друг на друга, и нежно шептались, чего раньше в этой секции никогда не происходило, ведь сюда шли только по делу, а тут вдруг любовь. И конечно любовь задела своим дыханием первые, нижние ряды стеллажей, всего лишь чуть-чуть, слегка. Разумеется, вскоре молодожёны ушли, а что им тут делать-то, но маленькая, крошечная толика любви, привнесённая ими, осталась. Она теперь витала тут, ища к кому бы обратиться, кого задеть и предложить влюбиться. И это произошло, как говорится, кто ищет, тот всегда найдёт.

Настала ночь. В окнах появилась Луна и звёзды, свет от них мгновенно озарил всю секцию. К тому же включилось охранное освещение, тусклое еле заметное, но и его хватало, чтоб жизнь в секции вновь возгоралась. Опять зашевелились одноцветные шариковые ручки и простые карандаши, у них была своя работа, они наводили порядок на стеллажах, ведь кое-где за день скапливалась пыль и грязь, которую не могли заметить даже самые взыскательные уборщицы. Также требовалось навести лоск в отделах, где располагались титулованные чернильные ручки и их аксессуары. А ещё непременно требовалось обслужить царицу Хрустальную Чернильницу, ведь она располагалась на самом верху, на пьедестале, на почётном месте, а туда не каждый человек дотянется.

Так что простым карандашам и ручкам предстояло потрудиться. Но в то же время и у элитных ручек с золотым пером начиналась своя жизнь, они пускались в пространные беседы и нескончаемые пересуды. Обсуждали меж собой какие-то свои только им одним известные дела, точно как бояре в былые века. Иначе говоря, болтали без умолку. Для простых обитателей секции это непонятное явление, а потому их к таким дебатам не допускали. Одним словом жизнь в секции вновь забурлила, заклокотала. И тут вдруг один юный маркер, жгучий брюнет со второй полки, ощутил внутри себя некое неизвестное ему доселе чувство.

— Хм,… это ещё что за такое?… Какое-то лёгкое приятное томление в груди… — удивлённо ощупывая себя, совершенно логично и романтично прошептал он. А надо отметить, что по части грамотной, литературной речи, все канцелярские принадлежности, включая сюда даже грифели, ластики и перья, были весьма образованы, ведь не надо забывать, что именно ими пишутся и творятся все самые великие открытья мира. Так что юный маркер изъяснялся достойно, ничуть не хуже царицы Хрустальной Чернильницы и её важных вельмож.

— Но откуда взялось это ощущение?… И с чем оно связано?… — продолжал рассуждать юный маркер, и тут его взор совершенно непроизвольно, абсолютно случайно упал на такую же юную, как и он, красную шариковую ручку, которая чуть ниже ярусом, в первом рядке, наводила порядок, хлопотала по хозяйству, вытирала пыль и прочее. И вот здесь произошло настоящее чудо. Юный маркер моментально влюбился в эту юную хлопотунью. Более того, и юная шариковая ручка тоже непроизвольно направила свой взор вверх, и конечно сразу увидела влюблённо смотрящего на неё юного маркера, этого жгучего, темпераментного брюнета.

И секунды не прошло, как в душе прекрасной хлопотуньи возгорелось невероятно нежное и проникновенное чувство, она моментально полюбила этого смуглого красавца, жгучего брюнета. И всё это произошло благодаря той маленькой толике любви, что витала здесь после ухода влюблённых молодожёнов. Разумеется, такое резкое изменение в поведении молодых отроков заметили их старшие сородичи.

— Эй, Марк!… Что ты замер?… Давай шевелись, нам надо идти в верхние ряды!… Нас там работа ждёт!… — прикрикнул на юного маркера его старший брат тоже жгучий брюнет, но только с совершенно другим именем. Ну а нашего влюблённого героя, как уже нетрудно догадаться, звали — Марк, и он поспешил ответить брату.

— Подожди,… не торопись,… в верхние ряды мы всегда успеем,… тут со мной что-то странное случилось!… Ты лучше посмотри туда вниз,… видишь, там молоденькую шариковую ручку,… посмотри, как она хороша,… стройна и красива!… А её красный цвет вызвал в моей душе бурные эмоции!… И я теперь уже не знаю, что мне делать,… я весь в смятенье,… со мной такое впервые… — растерянно проронил Марк, указывая брату на точёную фигурку юной хлопотуньи.

— Хм,… ну подумаешь, шариковая ручка,… ну и что?… Ручка как ручка, только красная,… да таких сотни на нижнем ярусе, вон смотри!… Ну, хватит уже любоваться,… пошли!… — равнодушно отозвался брат, и неспешно побрёл по ряду. Такие ряды служили им своеобразной улицей, и по ним передвигались абсолютно все обитатели секции. Но Марк так и не мог оторвать своего взгляда от юной красавицы, ведь она тоже продолжала смотреть на него, и ей из-за этого тоже сделали замечание.

— Что с тобой Каринэ?… Почему ты замерла?… Уж не заболела ли?… — удивлённо спросила её старшая сестра, тоже красная ручка и тоже красавица, но только более опытная.

— Ой, я что-то растерялась,… мне в душу вдруг, словно ангел залетел,… я тут увидела такое, что мне уж и самой не понять, здорова ли я… — взволнованно пролепетала юная красавица, имя которой нам теперь стало известно.

— Хм,… ну раз ты не знаешь что с тобой, тогда ты точно заболела!… Ладно, передохни, а то тебе уже видится всякое разное!… Ну а я пойду, схожу на дальний ярус, на ярмарку, возьму там немного малиновой пасты, нам на пополнение… — хмыкнув, отозвалась старшая сестра, и мигом собравшись, отправилась к знакомому продавцу на ярмарку; так у обитателей секции называлась большая площадка с краю стеллажей, ну а по человеческим меркам, или с точки зрения людей, это было место, где ручки заправляли чернилами, такое место есть в любом отделе канцтоваров.

3

А меж тем юные влюблённые, не в силах оторвать друг от друга взгляд, начали потихоньку приходить в себя от нахлынувших впечатлений. Испытывать волнительное смятение и прилив нежных чувств, это конечно хорошо, но пора бы уже и познакомится. Первым шаг навстречу сделал, конечно, Марк, он как настоящий мужчина ринулся к любимой напролом. Ловко перепрыгнув с верхнего яруса на нижний, он, гордо расправив грудь, сходу направился к Каринэ. Она же, увидев, как он к ней приближается, покраснела ещё сильней. И едва Марк подошёл, как между ними сразу вспыхнул деликатный разговор, изобилующий трепетными любезностями.

— О, достопочтенная сударыня!… Позвольте мне, скромному представителю семейства маркеров из рода фломастеров, осведомится о вашем имени!? И я более чем уверен, оно такое же прекрасное, как и особа, носящая его!… — горячо жонглируя различными дифирамбами, восторженно спросил Марк, отчего Каринэ естественно немало стушевалась, но будучи находчивой девушкой, тут же парировала.

— О, сударь, вы так любезны,… но позвольте же и мне в свою очередь осведомиться,… на каком это языке вы со мной только что изъяснялись?… Из всего вами сказанного, я поняла лишь одно,… вы желаете знать моё имя!… Но оно гораздо проще, нежели чем заданный вами вопрос!… Меня зовут Каринэ… — с лёгкой саркастической усмешкой, но также витиевато, ответила Каринэ, тем самым давая понять Марку, что он несколько смешон в роли словоохотливого кавалера. Разумеется, Марк понял этот намёк, ведь он не глуп, и тоже задорно усмехнувшись, повёл уже более доходчивый разговор.

— Ой, прости меня, пожалуйста,… что-то меня занесло,… честно говоря, я подумал, что чем замысловатей стану с тобой говорить, тем быстрей завоюю твою симпатию и расположение ко мне!… Но видимо ошибся, переусердствовал,… хотя и не согласен с тобой,… твоё имя вовсе не простое!… Каринэ очень красивое имя,… поэтичное, светлое, чистое,… и звучит, словно отзвук ликования в горах,… так же ясно и звонко!… И оно теперь для меня самое дорогое, самое важное!… А вот меня зовут просто — Марк,… да такое имя чуть ли не половина всех маркеров носит,… обычное, распространенное!… Ой, прости,… меня опять куда-то занесло, слишком много говорю о себе,… а я ведь хотел с тобой познакомиться, и узнать о тебе! Что-то со мной сегодня такое случилось,… увидел тебя, и весь мир сразу перевернулся,… ты такая потрясающая… — восхищённо пробормотал Марк, и подошёл к Каринэ совсем вплотную, на что она робко приподнялась на цыпочках, и кротко посмотрела ему прямо в глаза.

— Вот и со мной сегодня тоже что-то произошло,… я как тебя увидела там, наверху,… стройного, высокого, в чёрной накидке, с глазами полными восторга, так сразу поняла, ты необыкновенный, ты не похож ни на кого,… все остальные по сравнению с тобой, какие-то блёклые, невзрачные, будто тени!… Ты же воплощение всего лучшего, что только может быть в маркерах,… хотя и ваш род славится многими достойными представителями,… но ты, что-то особенное!… Говорят, что один великий художник, воспользовавшись благородным соцветием маркеров, создал неповторимый шедевр!… Ты слышал об этом?… — скромно переведя разговор в другое русло, спросила Каринэ.

— Ну, конечно слышал,… и в этом даже участвовал один мой близкий родственник,… его звали Антрацит, строгое мужское имя,… но он собственно и сам был строго подчёркнутого чёрного цвета!… Правда, тот шедевр не был таким уж неповторимым, ведь его потом растиражировали по всему свету!… Зато вот ты, точно неповторимая,… и это невзирая на то, сколько у тебя сестёр похожих на тебя!… Ты просто неотразима,… душа моя поёт лишь оттого, что ты позволяешь мне говорить с тобой!… Такой яркой, такой насыщенно-красной красоты как ты, мир ещё не видывал!… — вновь пустился в похвалы Марк, но Каринэ мягко оборвала его.

— Погоди,… стой, не надо лишних слов, ведь я к тебе испытываю точно такое же чувство, и я прекрасно понимаю тебя,… и даже, наверное, догадываюсь, что это за чувство!… Когда-то давно у моей бабушки, старой красной ручки, было такое,… она мне однажды украдкой рассказала об этом,… и это называется — любовь!… Бабушка с лихвой испытала такое,… в те далёкие времена, здесь у нас в секции, работала молоденькая, влюблённая девушка,… и она при помощи бабушки постоянно рисовала красные сердечки на листке!… Отчего бабушка, будучи тогда юной впечатлительной ручкой, тоже влюбилась,… но неудачно!… Её избранником стал важный, напыщенный «Паркер» с золотым пером из верхнего яруса!… Его иногда брали для демонстрации с верхнего ряда,… тогда-то его и увидела моя бабушка!… Однако он не ответил ей взаимностью,… уж слишком важным оказался!… Бабушка много страдала от этого,… но прошло время и её неожиданно подарили одной маленькой девочке,… однако перед этим бабушка всё же успела рассказать мне, что такое любовь!… И я уверена, что именно любовь я сейчас и испытываю,… только надеюсь, что не буду страдать от неё, как моя бабушка… — искренне высказалась Каринэ, и Марк её тут же поддержал.

— Ну конечно не будешь, ведь у нас это чувство взаимно, так что мы обязательно будем счастливы!… Тем более мы рядом живём, всего-то в ярусе друг от друга,… а потому я предлагаю пойти погулять!… Давай пройдёмся по соседним стеллажам… — вдруг предложил Марк. На что Каринэ тут же ответила.

— А почему бы и не пройтись!… Отличная идея… — уже было согласилась она, но тут откуда-то сверху её позвали. «Каринэ, где ты там? Мы ждём тебя! Иди скорей на работу!» — это кричала старшая сестра, она как раз с другими сёстрами взялась наводить порядок на полке с кнопками и скрепками, эти обитатели секции были здесь навроде кошечек и собак: одни сильно крепились к чему-либо, словно кусачие бульдоги, а другие своим острыми кончиками кололи, словно кошечки коготками. У них на полке после рабочего дня вечно творился страшный кавардак, и их приходилось вновь рассаживать по коробочкам, убираться, а некоторых следовало и выгуливать. В общем, работы хватало, и поэтому Каринэ не могла отказать сёстрам.

— Ой,… ну ты слышал?… Меня сёстры зовут,… и, к сожалению, мне надо идти,… давай чуть позже погуляем, когда начнёт светать,… и мы успеем вдоволь наговориться!… Ладно?… — мигом запросила она.

— Конечно, ладно!… Ведь главное мы уже познакомились и разобрались, почему нас так сильно влечёт друг к другу!… А значит, мы уже никогда не расстанемся, будем всегда вместе!… Кстати, мне ведь тоже надо идти помогать братьям,… они наводят порядок на стеллаже линеек и лекал, там тоже много дел!… Так что встретимся после работы, на перекрёстке двух стеллажей,… вон, смотри, перекрёсток отсюда видно!… Хорошо?… Договорились?… — переспросил Марк, тоже мигом согласившись.

— Несомненно, договорились!… До встречи!… — моментально отозвалась Каринэ и скорей поспешила к сёстрам. Марк же поторопился к братьям. На том их знакомство и закончилось. Но зато, сколько эмоций теперь бушевало в их сердцах. Ох, уж эти первые моменты любви, они растопят любой лёд равнодушия и недопонимания, а любую стужу хладнокровья превратят в пламя, в бурлеск нежных чувств. Тот, кто испытывал такую феерию, тот поймёт.

4

А тем временем вся секция ходила ходуном, в каждом её закутке, в каждом уголке, хоть кто-то да трудился. Везде наводили чистоту, порядок и лоск, накопилось немало грязи. Впрочем, оно и понятно, ведь за день «Детский Мир» посещает уйма народа: с улицы приносят пыль, мусор, обрывки газет, разных бумажек, а некоторые нерадивые гости прямо на пол бросают фантики от конфет и мороженного. А то ещё бывает и запихнут куда-нибудь в стеллаж мусор, найдут щелочку, возьмут, да прямо-таки и впихнут насильно.

Разумеется, в магазине есть уборщицы, чтоб следить за порядком, но ведь они люди, и могут запросто ошибиться: где-то пыль не заметить, где-то бумажку пропустить, или ещё что забыть, вот потому-то обитатели секции и взялись им помогать. Тем более что у персонала магазина время ограничено режимом работы, тогда как у хозяев стеллажей вся ночь в распоряжении, к тому же освещения в помещении вполне хватает, чтоб навести чистоту. Однако время летит быстро и работа спорится. Так что уже через пару-тройку часов Марк и Каринэ, управившись со своими делами, поспешили на свидание. Встретились там, где и договаривались, на перекрёстке дорог. Притом пришли одновременно, никто не опоздал, ведь у истинно влюблённых это не принято, они чувствуют друг друга и скорей спешат на встречу. Вот и Марк с Каринэ примчались вовремя. И едва они поравнялись, как тут же взялись за руки.

— Ну, наконец-то мы снова вместе,… я уже успел соскучиться!… — сходу воскликнул Марк, и тут же добавил, — но до рассвета ещё далеко,… идём, прогуляемся к стеллажу с цветными мелками,… там очень красиво, там такие переливы и оттенки, что голова кругом идёт!… А сам стеллаж состоит из отдельных стендов, и расположен настолько круто, что напоминает отвесные горы!… Притом на стендах много места, чтоб рисовать целые полотна из скал и ущелий,… днём туда приходят ребятишки и черкают на стендах разные фантастические картины,… кое-какие конечно наивные и смешные, но есть и поразительно реалистичные!… В общем, там очень интересно!… Да и сами горные жители — цветные мелки, всегда такие добрые, приветливые,… идём, посмотрим… — увлечённо предложил Марк.

— Ну конечно идём,… я там никогда не была,… мы только к скрепкам и кнопкам ходим,… там и работаем… — вмиг согласилась Каринэ, и они неспешно направились в горы, одновременно продолжая разговор.

— Это хорошо, что ты не успела нигде побывать, кроме скрепок и кнопок,… это значит, что это именно я покажу тебе всю нашу секцию, весь наш мир!… Я-то успел уже везде поработать,… мы с братьями незаменимые работники,… у нас даже ручки «Паркер» с золотым пером просили помощи!… Правда они при этом важничают, нос задирают, и ставят из себя непонятно кого: не то маркизов, не то графьёв,… хотя мы на них и не обижаемся, и даже жалеем, ведь они все какие-то рыхлые, изнеженные, хрупкие,… чуть что, и сломаются, с этим своим золотым пером!… А мы маркеры — крепкие, сильные, прочные, полные энергии и надёжности,… нас даже однажды позвали навести порядок у самой царицы Хрустальной Чернильницы, на её высочайшем постаменте!… — слегка хвастливо заявил Марк, на что Каринэ тут же откликнулась.

— Ну, надо же, прямо у самой царицы!… Ой, а как это было?… Расскажи… — сразу попросила она, и Марк продолжил.

— Так уж случилось, что у неё там моль завелась,… прилетели откуда-то мотыльки и давай чернила без спроса пить!… Видимо из секции детской одежды перекочевали!… Так вот мы, маркеры, всю эту моль лихо прогнали, моментально извели!… Так что я теперь дорогу и туда, на царский постамент, знаю, и тебя туда погулять приглашаю!… Ну как, пойдёшь со мной наверх, на царские чертоги смотреть?… — залихватски переспросил Марк.

— Ну, конечно, пойду!… Да я с тобой хоть на край света, хоть в другую секцию готова идти,… но только не прямо сейчас, а потом!… А сейчас мне не терпится на мелковые горы посмотреть,… уж очень интересно!… — мигом отозвалась Каринэ, и они ускорили шаг. Впрочем, беседа продолжилась. Марк рассказывал, где он ещё побывал, в каких похождениях участвовал. А Каринэ его всё слушала и слушала, и всё больше проникалась к нему нежными чувствами.

И тут стоит заметить, что вскоре их взаимная любовь стала переполнять их души, она прямо-таки рвалась наружу. И её отдельные флюиды, словно искорки от яркого пламени разлетались по сторонам, из-за чего в тех местах, где уже прошли Марк с Каринэ, оставались гореть крохотные огоньки любви. И они теперь, будто семена в удобренной почве, ждали своей поры, чтоб взойти. Проще говоря, эти искорки любви могли теперь запасть в сердце любому мимо проходящему обитателю секции; притом хоть кому, хоть спешащему по делам юному фломастеру, хоть тихо бредущему дыроколу, хоть недалеко пробегающей шариковой ручке. Кто угодно сейчас мог бы подхватить эти крохотные искорки, и тогда они расцвели бы в душе счастливчика сияющим цветком большой любви.

Но вот юные влюблённые пришли к мелковым горам. И им сразу понравилась эта местность, она мгновенно очаровала их. Здесь, в отличие от нижних ярусов с коробками кнопок, скрепок, и пеналами, в которых жили карандаши-ремесленники с грифелями-тружениками, была своя атмосфера, свой колорит. Тут всё напоминало настоящий природный распадок, или же огромный живописный каньон с радужным томным сиянием. Одним словом, благодать неописуемая.

— Ой, как же здесь красиво!… Какие оттенки,… какие переливы,… а, казалось бы, простые цветные мелки,… но, сколько всего прекрасного в их сочетании!… Особенно в этом предрассветном сиянии… — залюбовавшись панорамой гор, заворожённо произнесла Каринэ.

— Какая же ты романтичная,… я так рад, что встретил тебя,… мир для меня заиграл совсем другими красками!… И да, ты права, в предрассветном сиянии открывается невероятная гамма оттенков и тонов,… я очарован этим прекрасным видением… — тоже не отрывая взгляда от горного пейзажа, восторженно произнёс Марк, и тут же добавил, — но, к сожалению, нам уже пора возвращаться!… Скоро полностью взойдёт солнце и в магазине начнётся рабочий день,… нам надо вовремя оказаться на своих местах!… Надеюсь, ты понимаешь это?… — негромко переспросил он.

— Ну да, конечно понимаю,… эх, как же жаль, что приходится так скоро покидать это дивное место… — слегка печально отозвалась Каринэ.

— Ничего-ничего,… ведь это лишь сегодня так!… Ну а завтра мы подольше погуляем,… пойдём с тобой на край секции,… там за рулонами ватмана спрятаны чудесные листы цветного пергамента!… И вот из него-то, днём, дети учатся собирать разные поделки: полевые цветы, садовые розы,… или небольшие деревца, ёлки, берёзы!… А из бархатной бумаги расстилают зелёную траву,… и в результате, там получается целый лес, практически настоящая дремучая чаща!… И я покажу её тебе,… уверен, ты будешь довольна… — вновь вдохновенно пообещал Марк, на что Каринэ согласно кивнула, и они неторопливо отправились обратно.

Впрочем, беседа их так и продолжилась. У них появилось столько тем для разговора, неисчерпаемое множество: каждый хотел излить душу, поделиться радостью и впечатлениями от этой прогулки. А в итоге, они вскоре добрались до своих ярусов. Прощание было недолгим, солнце уже взошло, и все прочие обитатели секции находились уже на своих местах. Но и наши влюблённые не задержались, и мигом разошлись по своим ярусам. Как раз вовремя, ведь буквально через несколько минут магазин открылся, и его бескрайнее пространство наполнилось хлопотливыми посетителями. Рабочий день начался.

5

Однако, как говорят мудрецы: у любого начинания, всегда найдётся и окончание. Так что, несмотря на всю долготу и сумбурность рабочего дня, он постепенно подошёл к своему логическому завершению. Двери закрылись, свет включился в дежурный режим, а в секции канцелярских принадлежностей вновь очнулись обитатели стеллажей. Разумеется, проснулись и наши влюблённые. Правда сразу встретиться, им было не суждено, ведь не надо забывать, что у каждого были свои обязанности и своя работа. А потому Марк и Каринэ, лишь издали и кротко, обменявшись манящими взглядами, разошлись по делам. Однако их кроткие, но такие чувственные взгляды не остались незамеченными. Из-за чего у влюблённых состоялись непредвиденные разговоры со своими родственниками. Первыми устроили допрос сёстры Каринэ.

— Послушай-ка, сестрица,… что это ещё за перегляды с маркером?… Что это за томные вздохи и ахи?… Уж ни с ним ли ты вчера бродила до рассвета?… — практически сразу допытались они.

— Ах, сёстры,… он такой замечательный, такой добрый и весёлый!… И да, это мы с ним бродили до утра,… мне с ним так хорошо, что хочется петь и танцевать!… А ещё писать стихи и рисовать,… я бы своей красной пастой расписала весь свет, чтоб везде стало ещё красивей, чтоб повсюду цвели алые розы и всем было только хорошо!… Мой Марк такой чудесный, такой обаятельный, что я готова связать с ним всю свою жизнь без остатка!… Вы только представьте, как бы это было прекрасно!… — мечтательно отозвалась Каринэ, отчего сёстры лишь ещё больше поразились.

— Да как же так-то!?… Ведь он чёрный маркер,… вороной, словно смоль!… Самый жгучий брюнет из клана фломастеров, а они ой какие заносчивые строптивцы и чванливые гордецы!… Ой, сестрёнка, не будет тебе с ним счастья, ведь у него чёрная душа!… Брось его, отрекись!… Ну, погуляли разок, и хватит!… Не к добру эта ваша встреча!… — чуть ли не хором загалдели, закряхтели сёстры, стараясь образумить Каринэ, но она не сдаётся.

— Ах, ну что вы такое говорите?… Вы же ничего не понимаете,… это же любовь!… Мы любим друг друга!… — вдруг искренне призналась Каринэ, отчего сёстры запричитали ещё сильней.

— Какая такая любовь!?… Не знаем мы ничего такого!… Блажь всё это,… сказки старой бабки!… Наше дело работать, порядок у скрепок с кнопками наводить, да красные линии чертить, а не любовь с маркерами крутить!… Неизвестна нам эта любовь!… Без неё век счастливо жили, и дальше проживём!… — накинулись они скопом на Каринэ. Но её опять никак не переубедить.

— Эх, жалко мне вас, коли вы любви не знаете, и знать не хотите!… Это такое чувство, от которого хочется летать!… Я вот и сейчас словно парю высоко в горах,… а на душе, так легко и приятно… — опять мечтательно отозвалась Каринэ, а сёстры пуще прежнего на неё накинулись.

— Да что ты такое выдумываешь!… Мы тебе добра желаем, а ты ещё и препираешься!… Чушь всякую городишь,… парит она в горах,… летать ей хочется!… Вот сейчас на работу придём, будет тебе полёт, там и полетаешь!… — не то с издёвкой, не то со злорадством, приструнили Каринэ старшие сёстры. Отчего она уж возражать не стала, а просто замолчала, и правильно сделала; а чего говорить-то, все равно не переубедить никого, пока невежа сам любви не испытает. Ну и почти такой же разговор состоялся у Марка с его братьями, маркерами.

— Ты что это братец, с красной шариковой ручкой в гляделки играешь?… Уж не с ней ли ты гуляешь?… Только вчера увидел, а уже знакомство завёл!… Не быстро ли?… — упрекнул его старший брат.

— А какая разница, когда я её увидел, ведь главное разглядел!… Уж она такая красавица,… стройная, обаятельная, душой привлекательная!… И да, гуляли мы вчера,… и я только ещё сильней полюбил её!… В ней столько всего прекрасного, что в словах не описать,… она чудесна… — восхищённо затараторил Марк, но старший брат перебил его.

— Это что ещё за телячьи нежности?… Какая такая любовь?… Знать не знаю ничего!… Не к чему мне такое,… вон как она тебя переменила!… Запел, словно соловей по утрам!… Нет, это нам не подходит!… Мы чёрные маркеры не для того на свет появились!… Мы для порядка и чистоты созданы,… всю грязь и непотребщину, убирать и уничтожать призваны!… Сама императрица Хрустальная Чернильница о наших подвигах знает!… А ты тут о какой-то красной ручке лопочешь,… экий пустяк!… Да и вообще, эта ручка скорее рыжая, чем красная,… а раз она рыжая, то значит бестолковая, непутёвая,… и не престало тебе, гордому чёрному маркеру, с рыжухой водиться!… Выкинь её из души,… лучше нашей царице послужи!… — вновь осёк Марка старший брат.

— Эх, не поймёшь ты меня никогда,… хотя и жалко тебя поэтому,… но оскорблять мою Каринэ, всё же не позволю!… Я за неё с кем угодно биться готов,… даже и с тобой братец, если не извинишься!… А что касаемо царицы, так я и ей послужить смогу,… моя любовь тут не помеха!… — резко и категорично заявил Марк, от чего старший брат пошёл на попятную.

— Хм,… вот так дела,… ради любимой биться готов!… Это сильно, брат,… видать всё серьёзно у тебя с ней, и любовь эта, штука сложная!… Уж прости меня,… ты прав, мне тут не понять тебя,… но придёт время, и ты всё-таки познакомишь меня с этой юной чаровницей,… хочу знать, кто это такая, что моему брату настолько голову вскружила… — уже намного мягче, и даже с лёгким юморком заметил старший брат. На том все распри и прекратились. Братья вмиг помирились, и затем уже последовали как обычно, в добром расположении духа. Одним словом и у Марка, и у Каринэ дальше всё пошло своим чередом.

Впрочем, на этот раз они постарались быстрей справиться со своей работой, чтоб скорей поспешить в уговоренное место на новое свидание. Настал час, и они наконец-то встретились, там же где и вчера, на перекрёстке дорог. И тоже недолго думая отправились в означенное накануне место, а именно в бархатный лес за стеной рулонов ватмана. И надо отметить, что это место являлось тоже знаковым: там от ребячьих поделок действительно было восхитительно. Так что, добравшись туда, влюблённые на какой-то миг застыли на месте, очарованные увиденным великолепием. Правда, в отличие от предыдущего раза, гуляли они здесь гораздо дольше.

И беседа у них тоже лилась рекой; обсуждали и зелёный бархатный лес, и алые цветочки из поделочной бумаги, и пушистую изумрудную траву, и белые штабеля ватмана, напоминающие горы покрытые снегом, и множество других деталей, которые были им крайне интересны. Их прогулка удалась на славу, и вновь они оставили после себя повсюду искорки переполнявшей их любви. На свои ярусы они вернулись опять лишь с рассветом. И вот здесь стоит заметить, что с этого дня их прогулки стали регулярными, и это конечно хорошо, ведь вся секция канцтоваров постепенно начала наполняться искорками любви, однако есть и обратная сторона.

6

Уж так вышло, что прогулки юных влюблённых получили широкую известность, притом даже в высших кругах. Как оказалось многие из обитателей стеллажей заметили непривычное для всех поведение Марка и Каринэ. Никто до сих пор не видел, чтоб маркер и шариковая ручка ходили вместе, взявшись за руки. Естественно в секции пошли разговоры и слухи по этому поводу. А вскоре практически все знали о странных взаимоотношениях Марка и Каринэ. Молва об этом распространилась молниеносно.

А началось всё с низов, наперво пошло от одноцветных грифелей, потом дело докатилось до простых карандашей, затем до наборов пузатых и многостержневых ручек, далее заговорили фломастеры и маркеры, а уже затем пересуды пошли среди важных ручек с золотым пером. Уж эти аристократы от секции канцтоваров обожали посплетничать на разные темы, а тут им подвернулись такие увлекательные слухи. Разумеется, все верхние ярусы стеллажей, сразу пришли в неописуемый восторг от столь забавных новостей, ведь теперь было чем развлечься. Поднялся шум, гам, всяческое шушуканье. И конечно весь этот бурлеск заметила царица Хрустальная Чернильница. Недолго думая она поинтересовалась со своего пьедестала о причинах сего шума.

— Эй, вы там, на нижнем ярусе, в чём там дело?… Что за пересуды, смешки да хихиканья?… Отчего такое оживление?… Ну-ка позвать ко мне с докладом графа Паркера!… — тут же распорядилась она, и граф, являющийся в действительности самой дорогой ручкой с золотым пером, немедленно примчался.

— Дозвольте доложить, Ваше Чернильное Величество!… В секции случилась доселе небывалая штука,… абсолютно необычная вещь!… Как бы вам это объяснить-то,… короче говоря, в нижних ярусах заметили странную парочку гуляющих особ!… Это были чёрный маркер и красная ручка,… каким-то образом они нашли общий интерес, и отправились гулять,… просто так взялись за руки и пошли!… Согласитесь, это крайне необычно,… и даже смешно!… Могучий чёрный маркер и тоненькая красная ручка,… странная парочка!… Вы не находите, Ваше Величество?… — лихо всё прояснив, переспросил граф Паркер.

— Хм,… и вот по этому поводу у вас начался смех?… Но это же не смешно, и даже наоборот, опасно!… Ох, вы же и глупые создания,… знать вы ничего не знаете,… хотя, в общем-то, вы в этом и невиновны, ведь ваш срок жизни ограничен,… максимум лет пять-десять, а потом в утиль, или пылитесь где-нибудь в столешнице!… Я же прожила долгую, почти бессчётную жизнь!… Меня с рождения холили и лелеяли,… я дорогая вещь, надо мной тряслись и берегли меня!… Я вам не простой карандаш, рассчитанный не больше чем на год,… исписали его и выбросили!… Я вещь ценная, потому и стою высоко над всеми вами!… И знания мои глубоки,… уж моими чернилами были написаны такие страницы истории, что вам золотопёрым пятилеткам никогда не увидеть!… Нет уже ни тех ручек, ни тех перьев, что в меня макали, да чернилами заправляли,… сгинули они все, испарились, сгнили,… а я жива,… и вы сгниёте, а я останусь!… Но чтобы ваша погибель не пришла раньше срока, я вам объясню, в чём опасность тех двух гуляк, красной ручки и чёрного маркера!… Вот когда они полностью объединятся, это уже будет не просто так,… о, нет!… Это уже будет называться, настоящая любовь!… А вы знаете, что это такое?… — зловеща глядя на собравшихся подле её постамента вельмож, грубо спросила царица.

— Ну, конечно нет!… Не знаем, Ваше Величество!… Откуда нам знать-то!… По чину не положено!… — вмиг загалдели, затараторили вельможи.

— Ну, так я вам объясню, коли не знаете!… Любовь, господа, это хаос,… это сумбур и конец порядка,… это для всего нашего строя погибель!… Сейчас у нас влюблённых только эти двое,… но не пройдёт и недели, как вы увидите здесь уже массу новых влюблённых!… Какой-нибудь карандаш полюбит шариковую ручку, а та полюбит его,… либо фломастер увлечётся линейкой, или ещё кем!… И что тогда, господа?… А тогда всё,… тут-то и пойдёт неразбериха!… Всё перемешается,… перья, ручки, карандаши, маркеры, стило, всё пойдёт кувырком!… Не будет больше порядка, не станет иерархии, и не станет вас!… Не нужны вы окажетесь!… А зачем вы со своими золотыми перьями нужны, когда можно будет писать простым карандашом!… Вот тогда-то и выкинут вас на свалку истории!… Я долго живу и знаю это точно,… такое уже было!… Любовь порождает жажду к свободе, к вольной жизни,… а это в свою очередь приводит к свержению господствующего сословия, то есть нас с вами!… Надеюсь, теперь вы понимаете, что такое любовь!? Она как зараза поражает очагами воспаления существующий строй, и влечёт его погибель!… А чтобы этого не случилось, мы должны в зародыше уничтожить её!… Это вам ясно?… — вновь грубо переспросила царица.

— Да, конечно ясно, Ваше Величество!… Любовь, это наша погибель!… Это зараза, и мы должны её уничтожить!… — хором заголосили вельможи, а царица продолжила.

— Так вот слушайте меня,… сегодня же вечером, после того как магазин покинет последний посетитель, вы отправитесь вниз к этим двум влюблённым, и под предлогом лучшей жизни, пригласите их в гости к себе наверх!… Слукавите, скажете якобы я очень рада за них, и хочу лично поздравить!… Но на самом деле вы их не доведёте до моего постамента, а сбросите вниз с последнего яруса, столкнёте на оборотную, тыльную сторону стеллажа,… там пропасть, там нет ничего, пустота,… они рухнут с высоты и разобьются о каменный пол!… Просто разлетятся на кусочки!… С ними будет покончено, а значит, и любовь умрёт вместе с ними!… — резко вскричала царица, и тут её вдруг переспросил граф.

— Ваше Чернильное Величество, а почему мы не можем сделать это прямо сейчас? Ведь раз они так опасны, то не лучше ли разделаться с ними сразу?… — стеснительно пролепетал он.

— Вот же-шь глупый граф!… Нет, золотое перо вам ума нисколько не прибавляет!… Но как же вы сейчас пойдёте, когда уже скоро рассвет?… Да вы не можете и до второго яруса дойти, как магазин откроют, и вы ничегошеньки не успеете сделать!… Понятно вам?… — вновь прикрикнула царица.

— О да, конечно, понятно,… спасибо, вразумили… — раболепно промямлил граф.

— Ну, то-то же!… А сейчас разойдитесь все по местам,… вечером сразу после закрытия магазина и начнёте!… — опять прикрикнула царица, и вельможи поспешили выполнить её повеление, вмиг разошлись по своим местам. А вскоре и вправду рассвело, магазин открылся и начался обычный рабочий день. Однако, как известно, время летит словно птица, быстро и неуловимо. И вот уже настал вечер.

7

Рабочий день прошёл спокойно без ажиотажа, посетители брали лишь незначительные покупки: тетради, карандаши, ластики, кнопки да скрепки, ничего серьёзного, ни авторучек с золотым пером, ни крупных маркеров, ни красных стержней не приобретали, всё степенно и просто. Так что и Каринэ, и Марк, и граф Паркер с прочими вельможами остались на своих местах. Кстати, влюблённые сегодня собирались прогуляться к стеллажам с альбомами, там, среди папок с копировальными листами, находился небольшой укромный уголок, где расписывались дорогие ручки на специальной бумаге «верже», уж так было заведено. Ну и конечно Марк с Каринэ тоже пожелали там расписаться.

Ну что уж тут поделать, почти все влюблённые стараются так отметится, оттого-то в скверах и парках на лавочках частенько можно встретить надписи вроде такой, «Таня + Вася = любовь», или ещё какие помудрёней с другими именами, например, «Валя и Костя были здесь». В общем, обычное дело. Но наши влюблённые не знали, что для них уготована другая участь, им грозила коварная ловушка. А потому едва они вечером встретились, как к ним тут же поспешили золотопёрые вельможи с верхнего яруса. И лишь только граф Паркер поравнялся с влюблёнными, как сразу затеял слащавый разговор.

— Приветствую вас, молодые люди!… Наверняка вы узнаёте нас,… мы самые близкие подданные нашей царицы, и явились к вам по её повелению!… Она желает видеть вас, и вознаградить!… — масленым голоском сообщил граф, надеясь сходу ошарашить влюблённых, и тут же увести их к пропасти. Но Марк отреагировал по-своему, он не растерялся и хитро спросил.

— Погодите-ка, ваша светлость,… как-то это странно получается,… чтоб нас, простых граждан, да вдруг захотела видеть сама царица,… да ещё и вознаградить!… С чего бы это!?… Ну а уж коли у неё появилась такая нужда, так отчего же она сама не пришла, а вас послала?… — резко поинтересовался Марк, и на всякий случай загородил собой Каринэ, а то кто знает этих вельмож, вдруг чего выкинут. На что граф Паркер только ещё больше умаслился.

— Чудак вы право какой-то,… ну как же царица к вам придёт, ведь она же хрустальная чернильница, и ей спускаться к вам сюда, на нижний ярус, стало бы весьма затруднительно!… Так уж будьте так любезны, вы сами поднимитесь к ней!… Ну а награждать вас станут, за вашу любовь!… Царица узнала о вас, и хочет отметить столь редкое явление!… Приготовила вам сюрприз, он вам обязательно понравится!… И прислала нас за вами, с почётом и уважением!… Мы послужим для вас влюблённых, эскортом!… — совсем уже ласковым, сахарным голоском, протараторил граф, отчего Марк усмехнулся.

— Ха,… ну раз так, с уважением и почётом, то пошли!… Мы согласны,… и нам даже интересно посмотреть, что же это за сюрприз такой, приготовила нам царица!… Ведь да, Каринэ? нам интересно?… — уже обращаясь к любимой, мягко спросил он. На что Каринэ согласно кивнула, она даже и сказать-то ничего не смогла, ведь такая честь выпала, сама царица за ними прислала высших вельмож, а это льстит самолюбию, ещё бы не льстило, любой бы польстился на такие-то почести и не заметил подвоха. Так что и пошли влюблённые наверх к царице, ни о чём плохом не подозревая. Ну а вельможи во главе с графом Паркером приняв благообразный вид, взялись их сопровождать. Вот и всё, капкан захлопнулся, коварная ловушка сработала. Теперь графу осталось только довести влюблённых до верхнего яруса, да скинуть их оттуда вниз, на противоположную сторону стеллажей, где крутой обрыв, пропасть. Ну не зря же он для этого прихватил с собой столько вельмож. Одним словом всё было готово к расправе.

И вот, когда до последних ступеней оставалось пройти всего-то три яруса, произошло то, чего так боялась царица; в движение пришли искорки любви, которыми так щедро оросили всё вокруг Каринэ и Марк. Проще говоря, нежных флюидов любви накопилось повсюду в таком изобилии, что они в одно мгновенье дали буйные всходы. Произошло настоящее чудо, истинное волшебство, подлинная магия. Искорки, которые всё предыдущее время находились в покое, вдруг воссияли игристым светом и закружились в неистовом танце любви. В следующую секунду искорки подхватил свежий ветерок, какой непременно бывает в столь просторных залах, и вознёс их вверх.

Ну а так как наши влюблённые успели побывать во многих местах секции, и оставили после себя великое множество любовных флюидов, то и вихрь, поднявшийся ввысь, практически моментально разнёс их по всем ярусам и стеллажам. Мгновенно, почти молниеносно, абсолютно все обитатели секции почувствовали романтическое томление в душе. О, это было настолько очаровательное чувство, что устоять против него ни у кого не было сил. Любовь тут же стремительной волной захватила власть над всеми. И даже такие, казалось бы, скучные графитовые грифели, и то взялись высказывать яркие комплименты шариковым ручкам.

Притом любовь не обошла стороной даже скромные стирательные резинки, они вдруг почему-то кинулись флиртовать с прямоугольными, атлетично-сложенными кубиками пластилина. И, разумеется, пластилиновые кубики, ввиду своей мягкой натуры, поддались на соблазнительные речи дерзких резинок. А буквально через минуту они уже в объятьях друг друга танцевали азартное, аргентинское танго. Веселье и радость мгновенно возобладало на их ярусе. И такое буйство эмоций начало происходить практически повсеместно. Даже чопорные маркера, которые ещё недавно во весь голос упрекали своего брата Марка за связь с прелестницей Каринэ, сейчас сами бросились ухаживать за стройными красотками с нижнего яруса. И те конечно ответили им взаимностью, и это невзирая на то, что накануне они сами корили за это свою сестру.

В общем, началось такое действо, что его можно сравнить лишь с каким-то невероятно-восхитительным торжеством, что-то вроде празднования Рождества или Нового Года; все пели, танцевали, радовались, наслаждались общением, обнимались, и даже кое-где целовались. Но самое главное во всём этом было то, что любовь не минула и графа Паркера с его подручными вельможами. Искорки нежных чувств достали и до них. Граф, который ещё пару секунд назад с важным видом вёл влюблённых на верную погибель, теперь вдруг моментально обмяк и подобрел.

— Ой,… что это со мной?… Какая-то волна нежности накатила на меня,… непонятное чувство,… и мне что-то расхотелось скидывать этих двоих влюблённых голубков в пропасть,… пусть себе воркуют,… что в этом плохого… — сбивчиво подумал он, и уже было намерился отпустить влюбленных, как внезапно вспомнил о царице.

— Да что же я такое собрался сделать?… ведь я же поклялся государыне, что покончу с ними!… Ах, эта клятва,… ну не могу же я её нарушить!… Хотя почему не могу?… Да конечно могу!… Или всё же не могу?… Ведь тогда я расстрою царицу,… а она такая ранимая,… будет нервничать, начнёт кричать на меня,… но опять же, она так прекрасна в гневе!… Как же ярко в этот момент блестят её хрустальные бока,… как забавно содрогается её золотая корона, и как обворожительно переливаются её чернильно-голубые глаза,… да они просто очаровали меня!… Ой, да что это со мной?… Ну, это же все признаки любви,… да я, кажется, влюбился в нашу царицу!… Ох, я пропал,… я так полюбил нашу государыню!… Да нет же,… не нашу, а мою!… Она только моя, и ни чья больше!… Я сам пойду к ней, и сам всё объясню,… а этих вельмож надо отправить прочь,… нечего им вместе со мной к царице ходить… — вдруг осознав, что крепко влюбился в царицу, вполне логично рассудил граф, и сходу обратился к сопровождающим его вельможам.

— Господа!… Я являюсь главным поверенным в делах царицы, а потому в праве от её лица отдавать приказы!… Так что слушайте меня!… Немедленно отпустите этих двух влюблённых бедолаг,… пусть они знают, что мы вели их на верную смерть,… и именно это подразумевалось под сюрпризом!… Но теперь я передумал, они свободны, и могут любить друг друга хоть до скончания веков,… и это никому не помешает!… А вы, судари мои, возвращайтесь на свои места, займите свой ярус!… Я один поднимусь на царский пьедестал, и сам доложу царице о своём решении!… Вам, всё понятно?… — властно повелев, переспросил граф, при этом полностью уверенный, что его приказ будет незамедлительно исполнен.

Но не тут-то было. Вельможи отказались выполнять его повеление. А причиной тому стала всё та же любовь, ведь она коснулась не только графа, но и его провожатых, она тоже проникла к ним в душу. И уже не трудно догадаться, что они все, так же, как и граф, полюбили царицу-императрицу. Да-да, она вдруг стала предметом их внезапного обожания. И, разумеется, поэтому вельможи сильно возмутились.

— Как это вы, сударь, один пойдёте к нашей царице?… Ну уж нет!… Мы все вместе были у неё на приёме, и так же все вместе вернёмся к ней!… И не смейте нам перечить, ибо мы такие же графья и князья, как и вы!… — чуть ли не в голос раскричались вельможи, и, толкая друг друга, тут же кинулись бежать наперегонки к пьедесталу царицы, им теперь было не до юных влюблённых Марка с Каринэ, сейчас у них появилась другая цель.

— Что это с ними такое?… Они будто с ума сошли,… так толкаются и пинаются,… как бы ни зашибли друг друга… — усмехнувшись, отозвалась Каринэ.