Бесплатный фрагмент - Эриния. Месть огня

Пролог

Моя история началась с остановки. Не какой-то банальной остановки транспорта или возвышенной — на пути к мечте. Нет, с остановки ни много ни мало сердца — уж извините за каламбур. Мощной мышцы, насоса, что качает кровь и уже много тысячелетий с совершенно нелогичным и нерациональным постоянством в людских сказаниях, дурных стишках и красивых поэмах отвечает за чувства, эмоции и даже характер человека.

До этого прискорбного конфуза сердце мое никак себя не проявляло. Скажу прямо, я его вообще не замечала. Лишь иногда, когда билось слишком часто, потому что я влюблялась в тех, кого стоит обходить стороной. Впрочем, влюблялась — гордо сказано, влюбилась. Однажды. И вот мое сердце замирало сладко от одного вида предмета моего обожания — Криса. «Обходить стороной» помните? Это о нем. Однако я забегаю вперед и порчу вам удовольствие понять, какими дурочками бывают даже умные девицы.

В общем, жили мы с сердцем душа в душу, а оно возьми да ни с того ни с сего остановись. И ладно бы еще случилось что-то героическое — хоть бы котенка спасла, так нет. Скорее произошло нечто мерзкое, обидное и глупое. Ладно, расскажу по порядку.

В тот день я перешла возрастной порог во взрослый мир. По этому случаю к ночи я приготовила Крису сюрприз. Мы должны были отпраздновать мое уже случившееся совершеннолетие должным образом — предавшись греховной страсти, как говорила одна из моих приемных матерей. Для меня — впервые.

Однако я еще не рассказала, кто такой Крис и почему именно он стал предметом моих чувств.

О! Я считала его своим парнем и была страшно горда тем, что он выбрал из всех университетских девчонок меня! Еще бы — спортивный, популярный, красивый и богатый! В общем, банальность из романтических комедий. Она — ботан в очках, серой кофте и обычных джинсах, ведет жалкое существование на стипендию. Он — высокий блондин в брендовом шмотье на машине, за цену которой я бы жила год и не тужила. Крис был старше меня, но так уж получилось, что мы учились на одном курсе. Я говорила, что ботан, а ранее, что умная девица? Да, я поступила в университет в пятнадцать, умудрилась пройти за два года всю программу и так к восемнадцати попала на последний курс. Осенью надо мной посмеивались, к зиме начали травить, а весной меня заметил Крис, и моментально все изменилось — от меня отстали и даже начали как-то уважать. Я и разомлела.

На самом деле, учитывая, что я постоянно училась, а когда не училась — работала официанткой, то на травлю и насмешки внимания обращала мало. Неприятно, конечно, но мне бы поспать, а что там сказала обо мне блонда со сделанным к двадцати годам лицом — плевать. Может быть, в дальнейших событиях это и сыграло роль. Все должны проникаться уважением к тем, кто может себе позволить на родительские деньги купить новые дорогие шмотки, машину и то самое лицо!

Познакомились с Крисом мы так романтично, что если бы я смотрела романтические комедии, то тут же поняла бы, откуда это взято. Так вот, однажды я сидела в столовой и читала книгу — мне предстояло написать курсовую по «Илиаде» (чуть позже вы оцените иронию), и вдруг подходит ко мне Тита — та самая блондинка.

— Милая, я хочу тебе помочь, — заворковала она. Я даже вилку уронила от неожиданности.

— Чем же? — вежливо поинтересовалась я, зная, что помочь ей скорее могла бы я — она еле вытягивала на удовлетворительные оценки. — Пересказать свою версию Троянской войны?

— Я помочь, а ты… — Тут, надо сказать, она была права: может, меня потому и обижали, я зачастую бывала иронична и даже саркастична. Но что вы хотели от человека, которого всю жизнь травят. Поневоле найдешь метафорические панцирь и бич по руке.

— Извини, извини.

— У меня тут слуги вещи перебирали и много ненужного нашли, может быть, я передам это тебе?

Я обрадовалась. Дело в том, что я помогала фонду помощи неимущим, да что уж, и сама там периодически что-то находила для жизни. Конечно, вещи Титы мне бы не подошли никогда — была она пышнотела и грудаста, а я телосложением скорее напоминала подростка, но почему бы не прикатить тележку с хорошими вещами в фонд?

— Вот они! — Тита аккуратно поставила передо мной золотой пакет, на котором было написано «Шанель». Что-то промелькнуло на ее безмятежном от ботокса лице, а потому я очень аккуратно заглянула туда — на куче ветоши лежали засохшее собачье дерьмо и несколько пивных банок. Я отпрянула, а вокруг раздались смешки. Только тут я заметила, что все пристально наблюдают за сценой. Я взяла свои вещи, поднос и развернулась к выходу, когда Тита поймала меня за рукав и дернула на себя. Учитывая ее габариты, я пошатнулась, книга упала, рядом рухнул поднос, и из него вывалилось недоеденное. Тита тут же пинком отправила библиотечную «Илиаду» в пюре и придавила туфелькой — кстати, «Шанель».

— Какая неблагодарность, — развязно произнесла Тита и повернулась к собравшимся. — Мои слуги передают ей все, что найдено при разборе старого дома, который мы купили у соседей, а она!..

Я попыталась вырваться, дернулась, и часть моей рубашки осталась в кулаке Титы, оголив то, что принято скрывать. Она недоуменно посмотрела на меня, а потом захохотала. К ее веселью присоединились и все, кто был в столовой.

— Ох, ну я же говорила: возьми вещи! Твой же стиль — рвань и старье! — задыхалась Тита от восторга. Мне стало жарко, как и всегда, когда я начинала злиться. Казалось, что кожа горит и избавиться от этого можно, только если разорвать эту тупую девку на части, а лучше спалить. Я сжала кулаки, и Тита замолчала. Видимо, поняла, что сейчас что-то случится. Мне говорили, что глаза у меня становятся ну совершенно бешеные, когда я злюсь, даже цвет меняют. Я выдохнула, пытаясь взять себя в руки, подняла книгу и уже собралась было уходить, но тут Тита снова хохотнула. Это и стало последней каплей. Я резко развернулась на пятках и вытерла пюре, налипшее на «Илиаду», прямо об ее сиськи. Толпа в столовой прошелестела волной ахов и затихла. Тита вылупила глаза, словно ей пощечину дали, а потом оглушительно заорала и кинулась на меня.

Тут-то и появился Крис. Нельзя сказать, что до этого я его не замечала. Как можно! Главная университетская звезда. Но тут уж словно божественный свет на него снизошел. Аполлон, не иначе!

— Хватит! — перехватил он руку Титы, которая уже собиралась запустить наманикюренные когти мне в лицо. — Успокойся, Тита, и пойди умойся. — Потом обернулся к толпе. — Разошлись! — И зрители, не поверите, разошлись. Тита фыркнула что-то, но тоже враз успокоилась и убежала, а я лишь промямлила:

— Спасибо.

Хотелось красиво упасть в обморок, но я не могла отвести глаз от своего божества и упустить, как красиво солнце играет в его волосах, на мужественных скулах и на губах, которые что-то мне говорили.

Кстати, а что? Аполлон нахмурился.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Э, ну да…

— Я тебя несколько раз уже спросил, не подвезти ли тебя, а ты будто и не слышишь…

— Спасибо, видимо, переволновалась, — соврала я и отвела взгляд. Крис же накинул мне на плечи свою моднейшую куртку.

— Не стоит, — попыталась отказаться я.

— Что именно? — загнул бровь Крис, и как же ему это шло! — Хочешь ходить в одном бюстгалтере? Протест против правил?

Только тут я поняла, что вырванный клок рубашки оголял меня совсем неприличным образом, и покраснела. Снова стало горячо.

— У тебя температура, что ли? — удивился Крис, отдернув пальцы, которые задержались у меня на шее. — Ты горишь!

— Нет, нет. Это от волнения.

И вот мы вдвоем идем мимо студентов и преподавателей. Я — в куртке Криса. Он — с моими вещами. И мне казалось, что все пялятся (да) и солнце светит лишь на нас (нет).

Это был прекрасный день. Я впервые прогуляла занятия, потому что Крис отвез меня выпить кофе и пройтись. Все это время я глупо улыбалась, уткнувшись в воротник его куртки, пахнувшей им и модным парфюмом. Потом он отвез меня в общежитие, а на следующий день вдруг приехал забрать на занятия. Нас провожали взглядами все — даже комендант.

Так мы начали встречаться. К моменту моего дня рождения мы были парой уже полтора месяца. Крис никогда не посягал на мою честь, говорил:

— Давай уважать закон!

И я, сирота, воспитанная в приемных семьях, еще больше млела. Это же надо, какой рыцарь!

Итак, мы договорились: только когда будет можно по всем законам и только если я буду готова, то приду к Крису. Влюбленная дура, конечно, я думала, что была готова. Я нашла красивый плащ и коротенькое платье в блестках, одолжила в фонде сданные кем-то туфли на высоченных каблуках — конечно, никому не нужные среди наших нищих подопечных, в кроссовках добежала до дома Криса и, бросив их в кусты, напялила эти пыточные колодки на ноги.

С бешено стучащим сердцем за пятнадцать минут до полуночи я постучала в дверь Криса. Она отворилась. В темноте горели свечи, были разбросаны лепестки роз. Играла какая-то старая музыка. Кажется, Барри Уайт. Пошатываясь от волнения, ожидания и любви я прошла внутрь. Крис сидел на диване и смотрел на меня, в темноте от огоньков свеч его глаза поблескивали.

— Ты прекрасна! — проговорил он. Я даже ответить ничего не могла. В горле страшно пересохло, и я залпом выпила бокал шампанского, который стоял на столике. В голове тут же зашумело. Стало жарко. Я потянулась к поясу на плаще, чтобы похвастать невероятно красивым платьем и собой в нем. — Нет! — резко сказал Крис. — Просто танцуй!

Танцевать я никогда не умела, но от выпитого все барьеры рухнули. Я вслушалась в музыку и, наверняка нелепо, но как мне тогда казалось очень чувственно, начала двигаться. Теперь-то я знаю, что таблетки, растворенные в бокале шампанского, тоже помогли отключить интеллект и внимательность — я не замечала ни усмешки Криса, ни шорохов вокруг.

— Следи за стрелкой часов, — томно (точнее глупо) произнесла я. — Ровно в двенадцать я хочу поцеловать тебя! — Только проговорив это, я осознала, что не хочу. Никогда не хотела. Ни слышать его. Ни видеть. Ни тем более чего-то большего. Меня затошнило. Сердце начало биться слишком часто, а в глазах все плыло. Уже не столько в танце, сколько задыхаясь от жары, я распахнула на себе плащ. И в этот же момент во всем доме полыхнул яркий свет, отовсюду выпрыгнули друзья Криса, наши однокурсники, и, конечно, Тита. С победной улыбкой она шлепнулась к Крису на колени и яростно его поцеловала, а я застыла, все так же задыхаясь и ужасаясь от мысли, сколько камер меня сняли в таком состоянии. Мне казалось, что в комнате стало еще жарче, а свечи полыхают как-то неестественно сильно.

— Ты правда думала, что хоть что-то собой представляешь, замарашка?! — обратилась ко мне Тита. — Крис организовал вечеринку-сюрприз не для тебя, а для нас, своих друзей. И мы отлично развлеклись.

— Прости, проиграл в покер, надо было отдать долг, — он обнажил в усмешке белые зубы.

— Долг? — не поняла я, не замечая никого вокруг и думая только о том, что меня сейчас вырвет.

— Да, заметь, предъявить тебе нечего. Пришла ты сама, совершеннолетняя. Еще и таблеток наглоталась.

Я многое могла бы сказать, но меня наконец вывернуло наизнанку, да так прицельно, что я попала точно в сидящих напротив Криса и Титу.

Он вскочил, Тита шмякнулась на свой накачанный зад и заорала, а я развернулась и на все тех же высоченных каблуках кинулась на улицу. Перед дверью мне отрезали путь несколько друзей Криса, я метнулась к окну. Жарко, видимо, было не только мне — оно было распахнуто, и я сиганула в него. Этаж был первый, сломать что-то было проблематично, поцарапаться только о кусты. Но я не заметила и этого, припустив через лужайку под улюлюканье и крики: «Поймайте ее», — и спряталась в чужом саду. Вот там-то мое сердце и решило, что с него хватит, — подмешанные в шампанское таблетки точно были ни при чем. Но тогда я об этом не знала. Как и о том, что пришло мое время.

Конечно, Крис испугался, что я побегу в полицию. Выскочив из дома, он кинулся в направлении моего отступления и нашел меня под старым деревом — все в том же распахнутом плаще, туфлях на поломанных каблуках, абсолютно мертвую. Теперь уже он блевал рядом, поняв, что может быть с ним дальше…

Как вы понимаете, ни полицию, ни скорую он не вызвал. Напротив, взял себя в руки и вернулся в дом. Гости как-то сами разбежались, испуганные тем, что и правда могут нагрянуть копы. А Крис, видимо, решил, что можно и не объяснять, как в соседнем саду оказался труп его девушки и его физиологические следы рядом. Окончательно всех спровадив и дождавшись, когда все стихнет, он вернулся с мусорными пакетами, обернул меня ими и оттащил к своей машине. В багажнике он вывез меня за университетский городок к заброшенным домам, где собирались когда-то построить торговый центр, да с финансовым кризисом так и забыли о планах. Еще через некоторое время мое тело полетело в вонючий старый колодец, и, надо признать, это было неприятно.

Вы спросите, откуда же я знаю, как это было?

Все просто. Я там была. Моя душа, или, как мы называем это — психе, наблюдала за происходящим. Не то чтобы я что-то чувствовала — все-таки в тот момент мертвое тело уже не была способно ощущать боль и отчаяние, но вот психе удовольствия не испытывала, что ее плоть так оскверняют. Надо признать, это было странно: вот я умерла — и вот я же стою и смотрю на себя бездыханную, потом озираюсь в поисках, где мой луч света, ангелы небесные или валькирии на конях? Ждет ли меня Вальхалла? Может быть, колесо сансары безучастно отправит в новое тело, Маат выхватит перо и весы? Что будет-то? Но вместо скорбящих родственников и потустороннего мира я вижу, что тот, в кого я была по глупости влюблена, одевшись как придурок (которым он и был) в черное в четыре утра тащит меня к грязному колодцу с нечистотами и кидает внутрь, а сверху прикрывает тяжелой крышкой. Сначала моя психе, то есть я, отчаялась. Потом начала думать и поняла, что найдут мое тело нескоро и наблюдать за гниением своей плоти — какое-то слишком серьезное наказание за один грех несостоявшегося блуда. И уже потом я разозлилась. Кто я, в конце концов? Злобный призрак? Неужели мой дух должен требовать разобраться с придурком Крисом? Хм, мелковато как-то! Тогда что я делаю тут, около своего трупа?

Я еще раз осмотрела место захоронения, потом глянула вверх сквозь щели в крышке — ну вдруг все-таки какие-нибудь бабы скачут на лошадях. Ничего не происходило. Опять на свое тело — выглядела так же, как в последний момент жизни: в плаще, теперь уже драных чулках и пятнах грязи и рвоты. Грустно. Неромантично. Тогда я попыталась посмотреть на то, чем я стала. Руки были мои, ноги тоже. Пощупала. Под руками было мое лицо и волосы. Даже одежда была та же. Себя я ощущала. Я попробовала вылезти из колодца, но руки провалились сквозь камень. От отчаяния я попыталась взлететь, казалось, даже получилось — меня притянуло к телу, и только в этот момент я заметила то, что было заметнее всего (да, каламбуры — мое всё). Оказывается, за руки и ноги меня намертво (да что ж такое!) связывали с трупом, словно оковы, светящиеся золотые нити. Они змеями оборачивались вокруг тела и пружиной тянули новую меня к нему. В зловонной тьме нити заполыхали яростным огнем и словно бы даже стали ярче, когда я их заметила. Ни разорвать их, ни перетереть не было никакой возможности. Тогда я легла в свое тело и замерла, прислушиваясь к ощущениям, — вдруг оживу! Где-то скреблись крысы, подбираясь к тому, что было мной. Где-то текла вода, но нити так и светились, а тело, подсвечиваемое ими, лежало, нелепо изогнув сломанные ноги и шею. «Если у меня и был шанс выжить в саду, вызови кто врача, то теперь это все уже точно употреблению не подлежит», — подумалось мне о себе отстраненно, как о сломанной игрушке. Я решила встать, но оказалось, что нити, до этого вившиеся вокруг, сомкнулись плотно и удерживают меня, а по телу мерцают огоньки. Почему-то это испугало — я же только что сквозь камень проваливалась, а теперь встать не могу?! Признаюсь, я чуть-чуть поистерила, но даже это получилось плохо — души довольно стабильны психически, в отличие от подверженных гормонам тел.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я снова сосредоточилась на том, что происходит вокруг. Крысы все так же пищали, но даже самые смелые, к моему удивлению, так и не подобрались к телу. Конечно, боли я не почувствовала бы, но не хотелось, чтобы меня жрали при мне. Сквозь щели наверху полился свет — наступил день. Я развлекала себя тем, что хотела вздохнуть или закрыть глаза, но ничего не происходило. Моему духу не нужны были воздух и моргание. В целом, лежать и просто смотреть было как-то удивительно спокойно. Свет сменился сумерками, а затем опять наступила ночь.

Я все так же наблюдала окружающий мир и исследовала свои возможности, когда крышка колодца слетела, оглушив меня.

— Долго так валяться собираешься? — услышала я громкий недовольный голос. — И какого фавна ты так далеко забралась?

Почему-то я знала, что обращаются ко мне, и не удивилась этому факту. Тело мое не подавало признаков разложения, зверье его обходило стороной, а душа явно должна все-таки покидать плоть. Подсознательно (или как там это бывает у привидений) я поняла, что так явно не бывает с обычными людьми, а значит, что-то, но должно произойти. Спешить мне было некуда, впереди была вечность. Я решила отдохнуть.

— Она же не может ответить, дурында! — послышался другой голос, и теперь я поняла, что оба они были женскими. Потом сверху заскрежетало, и створки открылись полностью. Хотя я и не дышала, но свежий ветерок и воздух меня порадовали.

— А! Теперь понятно, — сказала заглянувшая внутрь колодца. Разглядеть ее я не успела, но через некоторое время она появилась снова, и не одна. Теперь были видны две головы, темные на фоне ночного неба. Видимо, она уставились на меня. — Видишь, в чем проблема?

— Дилетанты! — фыркнула вторая словно вырезанная для театра теней башка. — Даже не могут нормально перейти. Чему их только учат? Переломалась-то как вся! И что ее сюда понесло?

Я хотела возмутиться, что умираю первый раз, так что опыта нет, и почему-то никто не сподобился вернуться с того света, чтобы рассказать, как надо! И вообще, не то чтобы я сама себя так поломала. Я даже открыла рот и попыталась издать звук, странно, но до того мне не приходило это в голову. Впрочем, и правильно, вопреки многим сказаниям духи не стенают, у них нет голосовых связок, чтобы стенать! В общем, получилось так же, как моргать или дышать, — никак.

— Надо ее достать, — снова первый голос, чуть более резкий.

— Вот и прыгай сама, там воняет, — вторая женщина говорила с небольшим шипением.

Первая смачно произнесла несколько витиеватых ругательств, причем на латыни и греческом, — я не просто так изучала античность несколько лет, так что поняла почти все! Я бы покраснела, да это было трудновато сделать в отсутствие кровоснабжения, поэтому просто мысленно поджала призрачное воплощение губ. Между тем кто-то ловко спрыгнул в колодец, снова выругавшись, когда нечаянно сделал вдох, с необычайной легкостью подхватил мое тело вместе с золотыми нитями и мной внутри и без видимых усилий одним скачком поднялся вверх.

Теперь я видела их обеих. Они были красивы. В инфернальном понимании этого слова. Была бы жива и увидела такое — заорала бы! У одной были красные глаза без радужки и белка, просто полностью красные глаза и золотистая точка зрачка. У другой вместо волос в высоко забранном резинкой хвосте покачивались змеи. А так красотки — и брови темные, и губы полные, и лица белые… Настолько, что можно было подумать, что их обеих окунули в муку.

— И что тут у нас? — спросила та, у которой змеились волосы. — Могла бы и нас дождаться, раз не знала, как правильно перейти! — рявкнула она мне, и головки пресмыкающихся приподнялись и зашипели с неудовольствием.

— Отстань от нее! Девочка явно ничего не понимает, я прямо вижу, как она пытается, а сделать ничего не может. К тому же это мы виноваты. Пока искали, припозднились на день. Смотри, какие-то нити… Такого я не видела еще. Еще и запутались…. Фавн лесной, и шея сломана. Тяни с той стороны, а я с этой.

Я мысленно кивнула в ответ красноглазой. Было понятно: что-что, а видеть невидимое — ее специализация.

Дальше было странное. Вы когда-нибудь распутывали наушники? Ну конечно, да! Они же всегда, даже если просто положить их на стол, через пару часов спутываются в единый комок, как клубок размножающихся змей. Тьфу ты, опять змеи! В общем, так же ругаясь и иногда дергая то за руку, то за ногу, две прибывшие начали распутывать нити.

— Смотри-ка! Как пружиной ее притянуло, а правильно не соединило! Видимо, психе сильно испугалась вначале от какого-то потрясения и вылетела, да и заметалась. — Воскликнула красноглазая и села рядом. — Вот и все! Вставай, пора снова жить. Как при рождении, делай вдох и ори. — Она толкнула меня в грудь.

Я недоверчиво воззрилась на нее и… моргнула. Потом еще раз и еще. И только тут поняла, что мое сердце снова бьется. Я дернулась, непроизвольно сделала глубокий вдох и, как мне и сказали, заорала. Точнее засипела. Было невероятно больно. Казалось, что тело наполнено огнем и иглами, что мои внутренности протыкают и кожа горит. Я резко перевернулась на колени, перегнулась через бортик старого фонтанчика и легла в лужу, что собралась там. Потом опустила горящее лицо в воду, попыталась сделать глоток, но застоявшаяся подванивающая вода вызвала резкую тошноту. Стало только хуже, и, скрючившись, я снова засипела.

Судя по звукам, женщины сели недалеко от меня и наблюдали за моими телодвижениями. Одна даже хохотнула, когда я наконец выползла из воды на карачках, нелепо дергая ногами. Я разозлилась. Глянув на нее, хотела рявкнуть, что мне больно, и какого черта она ржет, и что вообще происходит. Открыла рот, но из него вылетело:

— Суыыы, ыыыыы, аоууу, уууу.

Я мотнула головой, но испугалась, вспомнив, что шея была сломана. Осторожно протянула руку и пощупала себя. Если отбросить жуткую боль, я ощущалась самой собой, нормальным человеком. Даже без змей на голове.

Я вытянула перед собой руку — порезов и ссадин не было, кости срослись, лишь сломанные пальцы смотрели в разные стороны вопреки анатомии. И вдруг их тоже охватил жар, золотые нити проявились на мгновение, пробежало искрами по телу, и пальцы сами встали на место, а кожа из синюшной стала розовой, как и положено.

— А шштооо, аааа? — попытка произнести хоть что-то связанное снова не удалась, и я вытаращилась на своих странных спутниц.

— Ой, да прекрати уже! — рявкнула та, что была со змеями, и резко встала. Потом, наклонившись, заглянула мне в глаза и удовлетворенно кивнула. — Чего ты блеешь! Подумаешь, ну поболело. Прошло же!

Только теперь до мозга докатилось осознание, что ноги и руки мои целы и, хоть это было невозможно, срослась шея, еще недавно вывернутая так, что это подошло бы сове, а не человеку.

— Агх, — сказала я ей протестюще, в порыве негодования дернула головой и… заметила, что у моих спасительниц нет теней. Я медленно, как только возможно, перевела взгляд и задумчиво посмотрела на себя и все, что было рядом.

У колодца тень была, у деревьев, у разваленного дома и даже у мусорной кучи. У меня тени не было. Я ткнула пальцем туда, где она должна была быть. Села на корточки и ошупала землю, словно тень могла закатиться куда-то. Задумалась.

Почему-то отсутствие тени потрясло меня куда сильнее змей-волос, красных глаз и собственной живучести. С чего я это взяла? Да с того, что упала в обморок.

Вот так, парадоксальным образом, моя жизнь началась со смерти. Так бывает, если ты не человек. Я им, как вы уже наверняка догадались, не была.

Глава 1

Итак, давайте знакомиться. Я — эриния. Вот вам и ирония изучения «Илиады» и других книг Древней Греции. Пригодилось!

До 18 лет я была человеком, по крайней мере выглядела как человек, считала себя им и почти не проявляла своих способностей. Это сейчас я осознаю, что моя неимоверная живучесть была проявлением второй сущности. Со мной слишком много всего происходило в детстве, чтобы считать это везением: от падения с высокого дерева до аварии с пьяным приемным папашей, где от машины осталось целым только кресло, в котором я сидела. Еще меня редко обижали физически. Психологически, правда, доставалось. Очень я триггерила людей вокруг, но чувства самосохранения не доводить меня им хватало. Всем, кроме Криса.

Ипостась эринии снисходит на нас ровно в восемнадцать лет. С тех пор сестры эринии живут, сохраняя в себе две сущности, есть только одно но. Вы, может быть, читали про эриний, которые спят, пока не придется обрушить на кого-то месть? Так вот это сильно искаженная людьми история. На самом деле эринии не спят буквально, похрапывая и видя сны. Ну сами подумайте — это ж получается, что мы просто дрыхнем почти постоянно. Нет, мы «спим» в смысле того, что наша вторая сущность сокрыта, и не до того момента, как ее призовут к мщению. О нет! Все куда трагичнее.

Эринии могут жить в любом из миров (да, их много), считаться странноватыми, часто с обостренным чувством справедливости, как я, но вести совершенно обычный образ жизни. Даже могут выйти замуж и родить детей — девочек, и тоже эриний. Но когда одна из сестер погибает, тогда призывается одна из нас — тех, кто уже обрел ипостась эринии. Так и получается, что эриния «просыпается».

В идеальном мире я бы обрела вторую часть себя, а когда понадобилось, за мной пришли бы сестры и помогли мне «проснуться». Когда эриния входит в силу, человеческое сердце просто не выдерживает, а потом она перестраивает саму себя под новые возможности, свои способности и желания. В момент перехода мертвым тело является только с точки зрения человека, а так — там те еще процессы! Нити, как мне объяснили, — это магия, которая связывает твою психе с телом, их нужно пропустить через себя и, войдя в состояние покоя, слиться уже существующей сущности с новым телом. Вауля, ты — эриния.

Но я получила на руки фулхаус — обретение ипостаси эринии совпало и с вызовом, и со смертью, поэтому мое второе я не только проснулось, но и позволило мне дождаться того момента, пока за мной не придут сестры. Еще день назад я бы умерла окончательно, а еще через день я бы сразу уничтожила и Криса, и своих обидчиков.

В общем, сестры прибыли за кем-то из пробудившихся эриний, но я уж так наследила, что они сразу стартанули ко мне. Круги же по магической поверхности от меня еще несколько дней ходили. К сожалению, сестер, как я потом выяснила, по пути задержали кое-какие приключения телесного свойства и большое количество выпивки — тризна по павшей сестре вышла из-под контроля. Это я тоже теперь могу понять. В тот период очень много наших пало.

Рассказываю, кто такие эринии. Не просто же так я изучала в университете древнегреческую литературу и мифологию. Мы — богини справедливой мести. В Риме нас называли фурии, но сути дела это сильно не меняло. Рисовали нас по-разному, описывали далеко не всегда красотками. Слово «богини», конечно, впечатляет, если не знать, что в Древних Греции и Риме, куда ни плюнь, попадешь в бога или богиню чего-то. Родились мы из капель крови Урана после его… оскопления. В смысле, когда ему причиндалы родной сынок отрезал. Там кто только не родился от этого! На самом же деле эринии — это, по сути, система наказания. Мы были созданы, чтобы вершить месть и справедливость. Так уж вышло, что по воле верховных богов все эринии — женщины. И рождаются от них только девочки. Да, мы хоть и мифические, но вполне на это способны, ведь мифические мы только на территории Земли. А вот дальше начинается самое интересное. Настоящие боевые эринии, не спящие, сами не воспитывают детей. Когда-то давно, когда все наши реальности еще были одной, рожденные девочки воспитывались в одной гимназии под присмотром богов и эриний. Однако теперь, несмотря на то что у нас есть свой мир, где, казалось бы, можно было организовать какой угодно детский сад из мелких мстительных тварей, нас отправляют в плоскость Земли, иногда в иные миры. Мы рождаемся людьми и при призыве должны перейти в новую жизнь, но, как я и говорила, такого может никогда не случиться. Мне повезло… Или нет. Как посмотреть и на мою жизнь, и на произошедшее — ведь я была призвана, потому что другая эриния погибла на задании.

Впрочем, эринии подкидывают детей людям еще и по другой причине: мстительные бабы просто не способны сами воспитать ребенка. Раньше им прислуживали рабы — обычно люди. До восемнадцати лет девочка растет среди тех, кого потом призвана наказывать, — помогает, в том числе, понимать психологию людей. Обычно Совет эриний помнит, где воспитываются дети, но может случиться так, что о девочке не знали или даже забыли. Мой случай. Если бы меня не нашли, то скорее всего я бы в какой-то момент сама себя собрала. А может быть, меня бы нашли, доставили в морг, и там бы нити судьбы, наконец, пересобрали тело. Вот бы потеха была для судмедэксперта! Впрочем, в истории каких только случаев не было. Иногда вдруг падала замертво женщина, но потом глаза открывала, а у нее уже крылья и глаза фиолетовые. И раз за разом толпа камнями ее забивает (у людей всегда есть камни за пазухой, так уж они устроены), и она сходит с ума и уничтожает всех вокруг, а потом и саму себя, ведь себя мы всегда способны убить.

Будучи эриниями, мы становимся еще более живучими и обретаем силы. Все — разные. Некоторые отращивают дополнительные конечности, другие — даже весьма специфические части тела, у третьих глаза становятся такими, что живое просто каменеет, если эриния того захочет.

Я осталась такой же, как была. Не считая того занимательного факта, что у меня глаза горели жутким огнем, когда я впадала в ярость, и ладони оставляли ожоги. А так — ничего особенного, от человека и не отличить. Ой, еще я обрела силу и выносливость, ночное видение, а, когда занималась делом, мне не приходилось бегать за жертвами, они сами приползали ко мне, призванные и скованные моим повелением…

Ладно. Кажется, я все-таки сильно отличаюсь от человека…

О жертвах я тоже не погрешила против истины. Мы — эринии, они же фурии, они же «мстительные твари» (а вот это в корне неверно! Мы вершим справедливость, а не месть!), они же «ааааа, что это за баба с перьями (змеями, когтями)». У нас есть работа — наказывать. Справедливый суд отнимает кучу времени, а занятия в школе эриний не оставляют простора для рефлексии по прошлой жизни. Если бы я даже хотела поностальгировать по земной реальности, это было бы бессмысленно — магические существа на почти немагическую Землю отправляются только по работе или в качестве наказания.

Как я узнала потом, Крис всем сказал, что я была не в себе последнее время и убежала куда-то с вечеринки в мою честь. Искать меня никто не стал — мало ли что произошло с девочкой, сменившей пять приемных семей? Кому это интересно! Тем более что мое эринийское вышестоящее начальство замело все следы, как они всегда и делали с нами. Меня, по сути, стерли.

Впрочем, Крису я пару раз явилась ночью, даже оставила на нем отпечаток горящей руки, прямо на сердце, жарко шепча страшные слова о покаянии. Можете меня осуждать, но я ни капли не жалею, что теперь он живет в прудике перед университетом уже нашего мира, куда я ходила на курсы введения в магические миры. Я лично приволокла его, когда парень, свихнувшись, сиганул в тот колодец, где меня упокоил. В прыжке он хватанул магии справедливости и стал жабой. Так тоже бывает от стыда и вины, особенно если рядом стоит светящаяся мертвая подружка. От жабьеобразного вида его ведьмы вылечили, но мух он продолжал ловить языком презабавно и прыгал потешно, пришлось приставить его к прудику для охраны русалок. А то повадились к ним студенты шастать, понятно для чего, и довели девок до белого каления своими стихами да признаниями в любви.

Иногда я приходила к прудику понаблюдать, как потешно он прыгает в воду. А что вы хотели? Такова моя природа! Я — хоть и олицетворение справедливого наказания, но никто не запрещает получать от этого удовольствие!

К тем, кто меня оскорблял и обижал, я тоже явилась. Было весело. От осознания вины Тита внезапно стала скромницей и подалась в благотворительность, работая с жертвами буллинга. А некоторые члены моих приемных семей так и совсем не выжили. Узнав, что они делали с детьми, которых эринийская сущность, как меня, не защищала, я их наказала. Справедливость, да будет вам известно, никогда не равна мщению, но и не равна милосердию. Мы воздаем за свершенное в равной вине мере. И в целом меня эта жизнь вполне себе устраивала, но… Было скучно, и я жаждала большего. Мне было мало этого мира туповатых героев и волооких граций.

Бойтесь своих желаний…

Глава 2

— Алекто! — Я обернулась на звук открывающейся двери в мою комнату. Кстати, да, меня зовут Алекто. В человеческой жизни тоже так звали, и это было поводом для нескончаемых насмешек. Здесь же имя, данное мамулей — кукушкой, подошло идеально. Ко мне приближалась Мегера, моя бывшая соседка. Мы учились в одной школе и работали в одном отряде, если нужно было несколько эриний для наказания. — Что ты делаешь вечером?

Вопреки имени, Мегера мегерой не была. Улыбчивая белозубая красотка с льняными волосами и голубыми глазами. Просто эльф или сидхе (не путать!), а не эриния. Скорее всего, папой ее и был кто-то из перечисленных. Так что Мегере не повезло с предназначением, и это вызывало щемящее чувство в сердце, когда я думала о ней. Мег хоть и родилась эринией, но и выглядела, и вела себя кротко и мило, словно сейчас затанцует на ковре из цветов да запоет песнь, призывающую малых птах.

— Дай посмотреть, — пробубнила я и движением руки открыла свиток с расписанием, там зажглись буквы. Это было менее удобно, чем мобильный календарь в телефоне, но хотя бы не светящиеся руны на камнях, как у валькирий. Впрочем, цивилизация вполне добралась и до нашего мира — мы воровали ее из человеческого. По мелочи. В остальном магия давала нам всё: тепло в помещениях, горячую воду в кранах, светильники без опасного огня и мерзкого дыма. — Сегодня мне надо довести до признания одного мерзавца, который убил свою жену и спрятал тело. Его подозревают уже год, но улик нет. Вот один из копов и взмолился: дескать, на него бы кару небесную и фурий.

Мег улыбнулась, протянула руку и поправила шарф на шее. Он ласково скользнул по коже.

— Справишься быстро?

Я фыркнула — дескать, ну а что тут не справитьс-то!

— Я ему уже неделю насылаю такие сны, что осталось только чуть подтолкнуть на путь признания. Ты что хотела-то, Мег?

— Да, мы с девочками из отдела благоденствия собираемся в бар сходить. Пойдешь с нами?

— Музы и грации? — Мег кивнула. Я вздохнула, а подруга понимающе и чуть виновато улыбнулась и, конечно, стала выглядеть еще милее. Мне не очень нравились девицы из отдела благоденствия. Были они всегда отчаянно радостные и светились от счастья и вдохновения. Чуть ли не пузыри пускали. Общались только с достойными и талантливыми, так что нас не понимали, считая, что мы видим мир в черном цвете. Каким-то образом Мегера умудрилась с ними подружиться — видимо, благодаря несвойственному эриниям оптимизму — и затягивала меня в эту секту розовых пони.

— Они классные! И истории у них — одна другой краше! Пойдем! Обещаю, будет весело. И еще придут несколько парней из отдела героев, — щебетала она весенней птичкой. Я вздохнула еще тяжелее. Мег перехватила мой взгляд и покраснела. Я знала, что у нее с одним из них роман, и не могла понять, что она нашла в этом всегда бодром, энергичном индивидууме с мозгами перепелки. Однако регулярно напоминала себе о Крисе-спортсмене. Это я сторонилась глупых самовлюбленных атлетов после него, а кто впервые увидел героя в Олимполисе, тому сложно было сдержаться. Они, как и полагается героям, все как на подбор — так хороши собой, что даже мое девичье тело начинало бунтовать против оков, что я на него надела. В смысле, я ни с кем не встречалась после Криса, а тем более насмотревшись на тех, кого приходилось наказывать. Такое случалось со многими эриниями — некоторые вступали в связь с мужчинами лишь для продолжения рода. Другие, наоборот, бесконечно меняли партнеров. Но вот заводить долгие романтические отношения — это для граций, муз да всяких сильфид, дриад и прочих благих сущностей.

Я открыла уже рот, чтобы отказаться, но Мег смотрела на меня своими голубыми озерами так, что я сдалась. Подруга кинулась мне на шею и тут же убежала. Я же посмотрелась в зеркало и вздохнула. На фоне Мег я была, конечно, злой сестрицей. Ведьм на картинках видели? Вот чисто я. Волосы рыжие и — что ни делай, как ни стриги — бешеное гнездо из проволоки, они жили своей жизнью, и никакие щетки с ними не справлялись. Это, конечно, добавляло моему виду некоторого не свойственных мне безумия и бесшабашной лихости. Может, змеи были бы и лучше… Глаза цвета янтаря резко вспыхивали огнем, когда я применяла силу. Кожа у меня белая, и раньше я легко краснела, а теперь иду искрами, и это куда как опаснее. Губы, говорят, у меня красивые. И говорят часто, перед этим долго оглядывая все остальное. Правда, тут же добавляют, что непонятно зачем, учитывая, как редко я улыбаюсь. В дополнение ко всему у меня фигура с небольшой грудью и не то чтобы прям округлыми бедрами. Короче, когда я свое «гнездо» скрываю под головным убором, от парня меня не отличить. Я снова вздохнула. Нет, я не завидовала Мег, ей невозможно было завидовать. Только любить за кроткость, легкость и красоту. Я ею восхищалась. Даже нимфы, известные завистливые сучки, и те не пакостничали с Мег.

Я не любила хитоны, тоги, пеплумы и прочий набор античной одежды. Как я уже говорила, цивилизация добралась до нас, включая нормальное белье и удобную одежду. В мой повседневный комплект входили леггинсы, сверху плотная черная туника до колен и удобные человеческие ботинки. Длинные рукава скрывали наручи с кинжалом истины. В разрезах до талии были видны бич и кинжал.

В общем, отсидев уроки по сведению с ума разными способами, по методам дознания и человеческим законам, которые можно было бы применить к преследуемым, я отправилась на задание. Как я и предполагала — ничего сложного. Я появилась из стены с горящим в руке бичом и ВОПРОСИЛА (да, именно ВОПРОСИЛА со всех больших букв!), как этот гад порешил свою жену и куда дел труп? И он упал на колени, заливаясь слезами и прося о прощении. Прощения, конечно, не было. Я приказала ему покаяться в полицейском участке, причем назвала номер и фамилию того, кто призвал кару на голову этого дурака. Беспрестанно оглядываясь на меня, светящуюся во тьме только для него одного, он бросился бежать. Конечно, иногда не без удовольствия я подстегивала его бичом — не зря ж он мне дан. Потом проследила, как он признается в преступлении, и отправилась на вечеринку как была — в полной экипировке. Бич и кинжал истины, что льдом пронзает кожу, а жертва цепенеет от адской стужи в сердце, — идеально же для вечеринки нимф да муз? Понимая, что мой вид несколько диковат для места, что выбрали Мег и ее подружки, я напустила на себя чары, которые скрыли это все, и предстала для всех незаметной девицей в джинсах и футболке. Наши меня видели как есть, тут я сделать ничего не могла, — придется терпеть их гримасы, пока они будут разглядывать мое оружие.

— Неужели так сложно было метнуться домой и переодеться? — скривила губы Каспия, лесная нимфа. Она сидела на коленях у героя, чьего имени я не знала, но что герой — сразу было ясно. Тут были и горы мышц, и красиво спадающие волнами на плечи локоны, и залихватская улыбка, и полное отсутствие интеллекта в глазах. Сама Каспия, конечно, была одета в невероятно короткий хитон, который подчеркивал ее длиннющие ноги, созданные, чтобы убегать от богов по лесам и совершенно неожиданно цепляться за искусно найденный корень дерева с целью красиво упасть в их объятья. Платье мерцало и переливалось, и мужчины пялились на нее, пока герой самодовольно улыбался. Никто из людей, очарованных ее красотой, не замечал, что у нас нет теней. Так уж повелось: в мире, где почти нет магии, волшебных сущностей легко определить по отсутствию тени. Мы же тут нереальны. А вот как ведут себя тени людей в наших мирах! Они там отрываются по полной, иногда даже хозяина могут подменить!

— А зачем? Ты же купила последнее полотенце, которое выдаешь за платье! — огрызнулась я и тут же пожалела, увидев оленьи глаза подбежавшей к нам Мег. Впрочем, через секунду я уже была так ошарашена, что потеряла дар речи. Мег была в розовом гипюре, и я уставилась на неетак, словно зефир внезапно отрастил ноги и заговорил. — Э! Мег, а ты в курсе, что ты в воланах? — наконец выдавила я.

— Конечно! — она кивнула и покружилась. Покружилась! Эриния! Никогда к этому не привыкну! Я вздохнула, когда она отбежала к своему Тиму, такому же атлетичному и красивому, как остальные герои на вечеринке. Я проследила, как он подхватывает ее на руки, а потом они целуются, будто рядом никого нет, и отвернулась. Мег упорно отрицала различия между существами внутри Эллады, грязь нашей работы словно не касалась ее. Но не розовое воздушное платье же! Нет, конечно, нам не запрещали носить что-то кроме униформы. Просто черное удобнее — и из темноты появляться можно незаметно, и крови не видно. Я подошла к бару, где человек упорно пытался сфокусироваться на нас, видя краем глаза что-то странное, но в упор замечая лишь студентов, которые пришли повеселиться. Позади раздался взрыв смеха. Я заказала пива и орешков и повернулась. Мег все так же обнималась со своим парнем. В углу сидели студенты — на сей раз реальные. Они-то и ржали, что-то с энтузиазмом друг другу рассказывая. Как я отметила, привлекли они внимание не только мое, но и муз. Да и фавн с ними!

Я отпила свое пиво, взяла орешек из мисочки и улыбнулась бармену. Он даже не заметил, глядя вдаль. Ясное дело — на какую-то из нимф, чтоб им пусто было. Уже приворожили. Помучается потом. Говорят, раньше они не были такими жестокими. Но что-то изменилось в самой ткани магии, и все как с ума посходили.

Вдруг тональность веселья изменилась. Мелодичный колокольчиковый смех муз звучал как-то жестоко, словно корябал кожу. Я напряглась и развернулась. Музы окружили тот самый столик, что я приметила — со взъерошенными пьяненькими студентами. И пока двое из них пялились на нимфу Эопу, что танцевала посреди бара, привлекая к себе внимание земных жителей грацией и красотой, музы выбрали для забавы их друга. Тот, хватаясь за голову, то начинал писать стихи на салфетке, то рисовать картину, то вдруг вскочил, читая какую-то поэму, которую явно сочинял на ходу. Проклятые музы и их способности — у него же нейроны перегорят! Мег криво улыбалась, но ничего не говорила. Я же взбесилась и одним прыжком оказалась рядом с жертвой.

— Это вас на курсах общения с земными учат сводить людей с ума?! — жестко произнесла я и с удовлетворением заметила, как даже герои отшатнулись, когда мои глаза полыхнули огнем и искры пробежали по рукам. Еще бы! Очень впечатляюще выглядит!

— Ой, да ладно тебе, — проворковала одна из муз. Она последней прикоснулась к человеку, который сейчас замер, словно сомнамбула. — Ты сводишь с ума этих несчастных немагических дурачков каждый день пачками.

— Виновных!

— Все в чем-то виноваты, и это, в том числе, решаем мы, ты просто выполняешь приказы, — пожала плечами она, но отошла от человека, и тот, разом осушив свой бокал, выскочил на улицу на подгибающихся ногах, бешено вращая глазами. — Тебе ли не знать. И уж точно немного вдохновения ему не помешало. Но ты, как и многие из вас, просто не умеешь веселиться и отдыхать. Мег вот нравится! А может, ты просто сама хотела тут найти пару жертв? Не зря же все свои цацки с лезвиями прихватила. Ты ими пришпиливаешь партнеров, чтобы от тебя из постели не сбежали? — она откровенно захихикала.

Я развернулась и пошла к выходу, жалея, что вообще заявилась сюда. Меня догнала Мег.

— Подожди, Алекто. — Она схватила меня за руку и виновато улыбнулась. — Я бы их остановила, если бы это зашло далеко.

— Розовое платье не сделает тебя одной из них, — произнесла я жестко и тут же пожалела, но остановиться уже не смогла. — Мы для них уборщики мусора, и ты о том знаешь. Созданы специально, чтобы наказывать. Мы прислуга, охрана, палачи!

— Для них? Или для тебя? — тихо проговорила Мег, смахивая слезы, и отвернулась. — Лично я готова на многое, чтобы ты стала более открытой, чтобы мы больше общались и вместе куда — то выбирались. Подумай, Алекто, никто не ставит между нами границ, никто нам ничего не запрещает. Это ты отгородилась от всех.

— Может быть, от них и стоит отвернуться, судя по увиденному?

Мег развернулась на высоченных шпильках и ушла прочь. Я снова направилась к выходу. На долю секунды замешкалась, увидев какую-то тень, и тут же пошла дальше, не показав, что заметила, как меня преследуют.

Глава 3

Зайдя за угол бара, я представила себе Двери в Элладу и мысленно сконцентрировалась на них, активировав заклинание вызова. Ближайшие проходы в мой мир были далеко, так что надо было идти через мост. На нем меня привычно встретил Хеймдалль, который как занимался этим тысячелетия назад, так и остался предан своему делу, теперь, правда, отвечая за все миры. Уже оттуда я вышла сразу в Олимполис и двинулась по направлению к храму Фемиды, отмечая краем глаза почти незаметное движение за собой. Я остановилась, вроде как поправить плащ, повернулась — никого. Хорошо — поиграем! Старательно делая вид, что ничего не замечаю, уже войдя под колонны, я шмыгнула молнией Зевса в комнату и заперлась. Прислушалась у двери — тихо. Я улыбнулась и, скинув прямо на пол плащ и стащив ботинки, зашла в купальню. Магический свет мягко лился сверху, маленький бассейн в сумраке манил к себе. Только тут я поняла, как сильно устала. Вот не до игр в преследование мне сейчас. Я начала скидывать тунику, развязывая шнуровку, а затем резко развернулась и прижала рукой к стене назойливую мошку, что вилась за мной в режиме полупрозрачности.

— Крылышки! Крылышки сломаешь! — завопило из-под пальцев.

— Ах ты мерзкий вуайерист! — рявкнула я. — Я тебе не только крылья сломаю, но и шею, и хоть так, но обломаю желание подглядывать. Скажи спасибо, что кинжалом не пригвоздила, стрекоза-переросток.

Под ладонью зашевелилось и захихикало, полупрозрачная тень начала проявляться и обретать форму злокозненного пикси. Вид мальчишески-задорный, глаза блестят, светло- рыжие вихры вьются, крылышки — те самые, за которые он так боялся, за спиной — все как полагается, включая отвратительный характер и вороватую натуру. Он немедленно вцепился в мой палец зубами, и я отдернула руку, а пикси упал на полочку под ним и тут же начал осматривать себя, пыхтя и злобно на меня косясь. Наконец, удостоверившись, что с его драгоценными крыльями все в порядке, он зыркнул и проговорил.

— Могла бы и поосторожнее! Знаешь же, какие они нежные.

— Морган, какого фавна ты решил меня преследовать таким тупым способом? Думаешь, я тебя в баре не заметила?

— Я прст тебя охрнл! — заговорил он звонко и запальчиво, глотая буквы.

— От кого, дурачок? Я — эриния.

— Не в духе? — буркнул он, потом вздохнул и взмыл на уровень моего лица.

Я мотнула головой.

— Отвернись, Морган!

Пикси сделал вид, что закрыл ладошками глаза, но, конечно, когда я разделась, тут же раздвинул пальцы и подсмотрел. Я показала ему кулак, и он захихикал. Честно говоря, мне было все равно. Я легла в купальню, налив туда ведро разных контрабандных масел и пен с земли, а пикси начал играть с пузырями.

С Морганом я познакомилась в первые же недели своего пребывания в Олимполисе. Он почему — то предпочитал жить здесь, а не на землях, освоенных обитателями британского и североевропейского фольклора. Впрочем, даже там пикси почти не видели. Они давно прятались от всех: по какой-то причине их ловили и держали как птиц в клетках, привязывая к хозяевам заклятиями и клятвами. Морган, впрочем, никого не боялся, утверждая, что среди своих ему стало скучно. Я же подозревала, что он что-то вытворил и его выгнали из родных тайных просторов. Увидев его в первый раз, я чуть не прибила наглеца — он как раз пытался украсть мой завтрак. Но постепенно как-то получилось, что пикси стал моим другом, как и Мег, — единственные близкие мне существа. Знаете, довольно сложно изменить свою натуру, пусть даже твое тело, способности и даже биологический вид полностью преобразились. Всю свою жизнь я была одиночкой. Меня не любили за странности в поведении, а я, в свою очередь, избегала людей за их жестокость. Дети боялись со мной дружить, потому что, как и все эринии, я обладала обостренным чувством справедливости и частенько вставала на непопулярную сторону слабых. Но те тоже меня страшились, больше понимая язык силы, чем защиты. Взрослым же я частенько высказывала все, что думаю, а — будем честными — им сильно не нравится, когда ребенок с дикими желтоватыми глазами и насупленным видом обвиняет их в инфантилизме, тупости и злобе. Конечно, со временем я это преодолела, захотела близости и тут же оступилась, вляпавшись в Криса.

Появившись в Олимполисе, сначала я была обескуражена и присматривалась ко всем, а потом началась учеба. И оказалось, что тут все, как на Земле в кампусе. Мажоры — те, кто жил и родился в Олимполисе, да еще и принадлежал к благим существам. Изгои и лузеры — новички в магических мирах, без роду и племени — это я. Мег было все равно — она сразу приняла меня. И хотя мне было это странно, но в конце концов меня притянули ее неиссякаемый оптимизм и тяга к приключениям. Пожалуй, Морган пришелся мне по душе по той же причине. Вредный, мерзкий, но веселый, суматошный и всегда верящий в чудо и добро. Почему они выбрали меня в друзья, я не понимала. Иногда чутье эриний подсказывало мне — за этим что-то кроется, но затем я понимала, что с подозрением я отношусь ко всем — от одногруппников до Совета верховных эриний.

В общем, Морган ворвался в мою жизнь, и как бы я его ни выгоняла — в ней остался. Он делился сплетнями, помогал мне в занятиях, когда я вообще не понимала устройства миров, в которых мне предстояло жить и работать, магии и самой концепции почти бессмертия. Я себя так и воспринимала почти человеком, и иногда ужасно тосковала по земной жизни, которая была мне понятна.

Кстати, стоило, наверно, рассказать о нашем мире, а точнее — мирах или плоскостях. Если говорить просто, то представьте себе цветок — ромашку, розу, хризантему, не важно. Это очень похоже на реальности. Когда-то из снов Мрака и Света появился Первомир — чистый хаос, и из него вышли элементали: Воздух, Вода, Земля и Огонь. Уже они создали единый огромный мир — Землю, тогда полную магии, но тем разбудили Мрак и Свет, а те в вечной борьбе за обладание властью породили богов. Недолго думая, боги, объединившись, усыпили Мрак и Свет в Первомире, захапав все себе, но тут же начали грызться между собой. Земля же процветала — она была полна магии и существ, кого угодно можно было встретить там — от русалки до тролля и, конечно, людей, которые развивались, прогрессировали, и в какой-то момент всем перестало хватать места. И тогда боги, устав воевать между собой за крохи уходящего почитания, решили создать новые реальности. Они припали к источнику — Мраку и Свету в Первомире, и единый мир-бутон распался на десятки лепестков. Но так велика была сила Мрака и Света, что они начали через богов тянуться к их мирам и пытаться их захватить. Тогда-то все существа, вышедшие в новые реальности и занявшие их, обманом и отправили богов в Первомир, где их тут же поглотили в себя Мрак и Свет, и энергией, произошедшей от того, запечатали ту плоскость навсегда.

С тех пор человечество пошло по пути прогресса, почти лишив себя волшебства, а магические существа отгородились на своих лепестках от Земли и зачастую друг от друга. Так и получается, что реальности наши разобщены, но соединены, что это одновременно целое и разделенное. Какие-то так накладываются друг на друга, что реальности почти слиты между собой. Некоторые вообще растут отдельно, и попасть туда можно только через мост. Если говорить научно, то это теория пересекающихся вселенных, где некоторые независимы, а другие плотно спаяны. Все миры между собой связаны мостом, точнее станцией перехода, которая охраняется Хеймдаллем и его отрядом. Есть и другие порталы — частные или стихийные. В целом проникновение в человеческий мир не запрещено, но за всеми Дверями присматривают, потому что люди могут нечаянно себе навредить, попав к нам, или мы им можем навредить — не все сущности приятны и милы в общении.

Каждая из реальностей занята согласно единым верованиям — как привыкли когда-то на Земле. Я — эриния, и мой мир — Эллада. Конечно, никто не выгонит шумерского шебу из Олимполиса, но лучше ему оставаться в его Вавилоне. Почему? Стагнация, привычка, традиции — выбирайте сами. Мне — землянке, где миграция — основа жизни, такое было удивительно. Поэтому-то пикси и диковинка в нашем мире. Через пару магических границ обитают сидхе и эльфы. Они делят мир с гномами, феями и теми же пикси, хотя и говорят, что давненько их не видели. В третьем живут страшные шестирукие монстры, которые питаются кровью. В общем, миров много. Некоторые задавались целью посетить все и возвращались через столетия, не пройдя и до середины. Другие и вовсе не возвращались, затерявшись где-то в местах столь жутких, что там от путешественников не остается и костей.

Говорят, если идти через границы долго, очень долго, то можно проникнуть в мир, где спят самые древние твари. Однажды на лекции профессор-друид нам рассказал, что всю эту нечисть хотели вообще уничтожить, но Первомир не позволил. Как хихикнул тогда Морган, спрятавшийся у меня в шарфе, Первомиру все равно, просто не могут найти дурака, который это сделает.

Впрочем, есть один мир, состоящий только из одного города, где находится место всем. И там же расположены станция перехода и Совет магических миров. Кроме изначально отрезанных от нас в целях безопаности реальностей, он соединен со всеми плоскостями и граничит тоже со всеми. Назвали, как ни странно, этот город-мир по-гречески — Порта, то есть Врата.

Мне всегда было интересно рассмотреть пристально все миры, но моя юрисдикция на вселенский закон не распространяется. Так, бывают иногда приключения с другими существами, но редко и только когда задеты наши интересы. Мег рассказывала, что однажды нечаянно попала к сидхе, да тут же вылетела обратно. Ее встретили высокомерным: «Сударыня, что вы забыли здесь, разве сегодня Белтайн, что вы позволили себе смешаться с нами?» И идеальный палец на прекрасной руке указал ей на Дверь. Снобы и высокомерные задиралы носа, эти эльфы и сидхе, к людям относятся настороженно, а некоторые — так и с ненавистью. Ох, у них там те еще забавы процветают. Не раз и не два именно сидхе приходилось ловить особому отряду «Валькирия». Да, валькирии тоже существуют и от нечего делать очень давно организовали свое ведомство, куда стали принимать всех. Они подчинаются Совету магических миров и отвечают за безопасность во всех реальностях. Говорят, что Первая Валькирия Бриана устала слушать в Вальхалле чье-то заунывное пение о подвигах на бесконечном пиру и решила собрать подруг в отряд — успокаивать разошедшихся пьяных героев. Ну а что еще делать — уже некого подбирать с полей сражений под трубную музыку и отправлять в загробный мир, да и самих викингов нет, только те, что живут в Вальхалле и пьют. И вот началось все с них, а уже через пару веков Бриана с подругами оказалась в Порте. Теперь в отряд принимают разных сущностей: от кентавров до джиннов, но по старой памяти так и называют «валькириями». Иногда я задумываюсь, смогу ли попасть туда? Может быть, хотя бы среди столь разных существ я смогу стать своей?

Горячая вода расслабила меня. Я наблюдала, как Морган с наслаждением гоняется за мыльными пузырями, — и не скажешь, что ему лет 100 как минимум. Чисто котенок с мячом. Глупый и дурашливый.

— Морган, а ты зачем за мной следил?

— Б — бл — бллл, — хлюпнуло рядом с ухом. Я скосила взгляд, пикси оказался внутри пузыря и, пытаясь что-то произнести, наелся мыла.

— А чуть подробнее?

Морган наконец прорвал пузырь и выпалил:

— Охранял.

— От кого бы?

— Эринию убили. Опять.

Я резко поднялась.

— Так чего ж ты молчал?! Как?

— Как и раньше.

— Но я же… — Я осеклась. Морган пожал плечами.

— Поэтому и следил за тобой, дылда! Волновался, а ты крылышки ломать!

Надо признать, что последние пару лет эриний стали убивать часто. И всегда кроваво и страшно. Именно поэтому я и попала год назад на Элладу — очередную сестру зарезали где-то на Земле. Но мы уже как некоторое время решили эту проблему… Или, получается, нет?

— Ты знаешь, иногда на Земле я словно начинаю снова видеть свою тень. Я и Мегере говорила. Она сказала, что у меня воображение слишком развито. Посоветовала героя найти.

— Валькирии в Олимполисе, — выпалил Морган внезапно. — Расскажешь им!

— Да ладно! — я подскочила и тут же упала в воду, поскользнувшись на игрушке, которую украдкой утопил проказливый обормот. Булькнув, я вынырнула. Мерзкий пикси ржал, держась за живот руками. Я щелчком отправила его в воду, но скотина успел раскрыть крылья и взлететь, вот только не рассчитал — я метнула в него заколкой для волос, и он тут же упал с громким визгом в воду.

— Крылышки! Ты мне крылышки намочила! — завопил он, когда вылез на бортик. Теперь смеялась я, глядя на то, как с него сползает пена, крылья повисли, а с одежки стекает вода. Он обиженно фыркнул.

— Ой, ну не буду больше. — Я взяла льняную салфетку для лица и замотала в нее пикси. Он торчал оттуда несчастный, как промокший котенок. Впрочем, и размером напоминал его же. — Говори уже.

— Ладно, — Морган насупился. — Думал обрадовать тебя, а ты только и норовишь меня прибить. По делу эриний они приперлись, решили, что вы сами явно не справляетесь. С учетом обстоятельств у тебя есть шанс показать себя!

Я снова чуть не уронила пикси в воду, но вовремя подхватила и начала тут же целовать в по-детски мягкие щечки.

— Отпусти, дылда! Раздавишь! Ну! — Он изворачивался, хохоча.

Наконец я угомонилась и, выставив Моргана, оделась. В комнате я застала эту шкодливую сволоту за тем, что он вырезал прорези для крылышек в одной из чашечек моего топа, приспособив ее под ночную сорочку.

— Морган!

— Сама виновата, — не отрываясь от процесса, сказал он. — Одежда сохнет, могу летать голым и впечатлять тебя своим достоинством, конечно… — Он застыл с маленьким ножичком в руке, задумчиво рассматривая чашечку. Я фыркнула.

— Вот это ты зря, — укоризненно сказал Морган. — Для моего роста я жеребец!

И Морган начал стаскивать салфетку, нарочито вихляя бедрами.

— Прекратить! — рявкнула я. От неожиданности Морган плюхнулся на зад, оставив мокрый след на кровати. — Рассказывай подробно!

Высунув язык от усердия, пикси дорезал бывший предмет моего туалета и оделся.

— Дай пожрать сначала!

Я завела глаза и полезла искать что-то сладкое. В сумке нашлась шоколадка, которую я и протянула Моргану, понимая, что иначе не добьюсь большего. Чавкая, пикси продолжил.

— А я ничего и не знаю, кроме того, что Верховная ваша — Суспера — встречалась с кем-то из отряда. Я пытался подслушать, но меня нашла валькирия — здоровенная такая баба — и как дала щелчка, я только и понял, что они приехали объяснить, кто в магических мирах главный.

— Понятно, — протянула я, окинув его долгим взглядом. — То есть информации на одну секунду, а ты мне час мозг палочками колупал.

— Какими палочками? — насторожился пикси.

— Для китайской еды!

— Какой?

Морган выглядел удивленным, но шоколад жрать не перестал. Я потянулась за одной долькой, но он тут же запихнул все в рот — куда там только помещается — и взлетел. Точнее попытался, так как раздувшееся брюшко притянуло его к полу. Я захохотала и не могла остановиться минут пять, пока Морган, как жук, старался перевернуться, дрыгая ножками. Когда он затих, я подняла измазанного шоколадом пикси за то, что когда-то было предметом моего гардероба. Он дрых. Вы знали, что шмели могут так устать, что засыпают в цветке или просто падают в траву? Так и этот пикси, переедая сладкого, отключается полностью. Я осторожно положила Моргана на подушку и прикрыла кончиком пледа. И только было примостилась рядом, как активизировался амулет вызова в штаб.

Что ж. Они и правда прибыли за мной.

Глава 4

Суспера лениво меня рассматривала. Была она, как и в день нашей встречи, змееволоса и тем прекрасна. Я стояла навытяжку перед ней, стараясь не коситься на дверь, куда входили «валькирии». Несмотря на то, что структура давно разрослась, разветвилась и принимала в свои ряды разных существ, даже людей, их все равно было принято называть так. Дань памяти основательницам.

Суспера так и осталась сидеть, лишь небрежно махнула им рукой — дескать, располагайтесь.

— Вольно уже, Алекто, — улыбнулась она острыми зубами. — Вот ваша эриния. Знакомьтесь. Алекто, она с нами год. — Что-то тревожное мелькнуло в ее взгляде.

Я развернулась и увидела высокую, очень пышногрудую женщину со светлыми волосами. Носила она, как и положено валькирии, броню поверх плотной светлой туники из шерсти. Красный плащ складками ниспадал с плеч. Гардероб воительницы дополняли теплые черные штаны, в которых ей явно было жарковато в нашей вечной античной весне. Буйная грива светло-рыжих волос была сплетена в красивые косы, спускавшиеся толстыми змеями до поясницы. Я чуть позавидовала, мои рыжие волосы просто торчали в разные стороны, а сплести из них косы вообще не представлялось возможным, даже когда в детстве меня заставляли их отращивать. Была она высокая, крепкая, с широким носом и скулами и глазами голубыми, как небо. Правой рукой валькирия опиралась на висящий на бедре меч, а левой поглаживала косу.

Валькирия белозубо улыбнулась, и как-то стало сразу понятно, что нрава она буйного, но смешливого и отходчивого.

— Брунгильда Свенсдоттир, — зычно протрубила она и, схватив меня за руку, потрясла ее так, что я два раза подпрыгнула. — Нам бы поговорить с тобой, деточка!

— Агха, — я мысленно пересчитала клацнувшие при очередной встряске зубы.

Рядом с ней стояла эльфийка из Светлых, что в целом уже одно и то же, но на то они и эльфы, чтобы выпендриваться и сочинять громоздкие речевые конструкции. Ее огромные глаза с радужкой столь светлой, что, казалось, это сверкает на вершинах снег, пристально изучали меня, и это было неприятно. Длинные белые, не седые, а именно белые, волосы, скрывали острые уши. Кожа ее, как у всех эльфов, словно мерцала. «Никакого шиммера не надо», — вспомнила я человеческих одногрупниц из прошлой жизни. Нежные губы и тонкий нос, чуть острый подбородок — ее прекрасное лицо словно было покрыто льдом.

Брони на ней не было, лишь светлая тонкая блуза и такие же широкие брюки, казавшиеся юбкой. Одежда явно была магической — притворяясь шелковой, она при этом словно бы струилась по телу, отражая свет и поглощая тени. Я знала, эта ткань прочнее титана, прекрасно грела в холод, удивительно охлаждала в жару. И была соткана из чистой магии. Я неосознанно поправила шарф на шее из такой же ткани, а эльфийка скользнула по нему взглядом.

Оружия у нее не было — только цветы и украшения: в волосах, на ушах, на шее, на пальцах и изящных руках. Все это переливалось и блистало на солнце, впитывая свет.

Сама эльфийка казалась хрупкой и ранимой, однако было бы ошибкой так думать. Светлого сложно было убить, а вот они делали это легко и без признаков душевных терзаний. Даже я могла бы стать их жертвой, на что уж живуча! Хуже были только Темные.

Я неприлично долго пялилась на эльфийку, и она показала это, выразив неудовольствие лишь поднятием одной брови. Я тут же отвернулась.

Эльфов я видела редко, их ближайших родственников сидхе — никогда, они почти не покидали свой мир — Тир-на-Ног, или, как его еще называли люди, Авалон. Теуты, то есть эльфы и сидхе, были горды чрезвычайно, а другие народы скорее терпели, чем дружили или хотя бы сотрудничали с ними. Лишь в Белтайн они открывали Двери, чтобы любой мог прийти к ним на огонек, да в Йоль Дикая Охота преследовала жертв по разным мирам, загоняя их на Тир-на-Ног. Оба повода были так себе для тех, кто решил насладиться «гостеприимством» теутов.

Светлые старались жить обособленно, не взаимодействуя ни с кем, даже из своей реальности. А чтобы эльф в организации воинов! Нет, дело не в том, что этот народ пил нектар и не умел драться, — еще как умел. Просто Светлым были ближе леса и поля, где их питала магия природы. Даже дома их были живыми.

— Ребенок! — фыркнула эльфийка, и я внезапно поняла, что главная тут она, а не Брунгильда. — И вы доверили ей такое дело?

Суспера хищно улыбнулась.

— Она — эриния, и прошу этого не забывать. Это был ее тест. Сестра Кира страховала Алекто.

— Но справилась именно девочка, — не спрашивала, но утверждала эльфийка. Суспера кивнула.

— Хорошо. Итак, дело мы прочли, но нужны дополнительные данные, — проговорила эльфийка. — Я Старшая особой 13-й боевой ячейки Организации устранения междумирных преступлений «Валькирия». — Я мысленно присвистнула. Особая боевая ячейка — это те еще оторвы, никому не подчиняются, идут иной раз на весьма неоднозначные действия, принимают спорные решения, собирают разведданные и устраняют особо зарвавшихся. А о «тринадцатой» так и вовсе ходили легенды. То там тролль в начальниках, то они в человеческом мире переворот устроили. Причем каждый раз данные о ее составе менялись, а подвиги росли снежным комом. Между тем эльфийка продолжала, голос ее был певучим, акцент мягким и нежным. — Я — Светлая высшего ранга Галакадрифлаякудль. — Я мысленно поперхнулась на втором слоге. — Для краткости — Гала, — заметив мою панику, проговорила эльфийка, обнажив в улыбке идеальные ровные белые зубы без клыков.

«Чертовы эльфы, — подумала я. — Рядом с ними даже нимфы — замарашки». Я подавила эту мысль, поняв, что Гала ее считывает, и метафорически прикусила язык.

— Алекто! — Я развернулась на резкий голос Сусперы с облегчением. Брунгильда и Гала сели. — Расскажешь нашим друзьям из параллельного ведомства, — сказала моя начальница и скривилась, когда заметила, как эльфийка скептически и чуть с презрением улыбнулась лишь уголками губ. — Коллеги, — с нажимом, глядя с вызовом Гале в глаза, продолжила Суспера, и я ею невольно восхитилась — работают по делу, где замешан Красный Колпак Свифт. Помнишь его?

Еще бы я не помнила! Это было мое первое дело, и я тогда чуть не умерла со страху. Я было открыла рот, но тут атмосфера в комнате ощутимо изменилась, словно откуда-то полилась чарующая музыка. Суспера, глядя за мое плечо, провела кончиком раздвоенного языка по губам. Я заметила, как расширились зрачки Брунгильды, и лишь Гала так и осталась ледяной статуей.

— А, Анар, — спокойно произнесла эльфийка. — Ты опоздал, мы начали без тебя.

— Извини, Светлая, — раздался от двери мягкий мужской голос, обволакивающий, как шелк, бархатный и чертовски сексуальный. И тут я поняла, кто там, особенно когда услышала тонкое хихиканье из-под потолка. Чертов Морган знал и не предупредил! Крылья оборву! Мало того что в отряде Светлая — там еще и инкуб!

Стараясь сохранять достоинство и не выглядеть эротоманкой, я развернулась. Не вышло — на несколько кратких мгновений мое сердце начало стучать как сумасшедшее, затем остановилось и снова зашлось, да так, что, наверно, в соседей комнате было слышно.

— Хватит уже, Анар, — проговорила лениво Гала, и меня тут же отпустило.

Ну почти. Анар все-таки оставался инкубом, альвом. Родственники эльфов, а точнее сидхе, инкубы и суккубы питали свою магию сексом, страстями и чувственными наслаждениями. И чем выше было желание жертвы к инкубу или суккубе, тем сильнее эти существа становились. В отличие от Светлых они были частыми гостями и в человеческом мире, и в других реальностях. Им же нужны были объекты для подпитки. Были они, в общем, безвредны, если не злоупотребляли своими способностями, а иногда даже полезны для тех, кто никак не мог справиться с сексуальными проблемами. Впрочем, могли и затрахать до смерти. В прямом смысле этого слова. А могли свести с ума.

Анар был высок, мускулисто-совершенен, силен. А как иначе. Все суккубы и инкубы отличались отменной физической формой и идеальными пропорциями. Одет он был в простой камзол и штаны, заправленные в высокие сапоги. Все подчеркивало его совершенство. Бежевый цвет — бронзовую кожу, сапоги и узкие брюки — стройность ног, вырез — красивую шею и мужественный подбородок. Темные длинные волосы забраны в хвост. Глаза темные, как ночь, в них даже мерцал свет звезд. Манящие губы, красные, чувственные — ах, как было бы хорошо впиться в них поцелуем, почувствовать на своей шее, чтобы опускались они ниже и ниже, чтобы его горячее дыхание опалило кожу… По мне пошли мурашки, и я уже практически издала стон, чувствуя, как накатывает доселе неизвестное мне ощущение и подгибаются ноги… Да чтоб тебя, скотина! Я так крепко сжала кулаки, что боль привела меня в чувство и наваждение кончилось. С легкой улыбкой инкуб поклонился и протянул руку, двусмысленно посмотрев на красные вмятины на моей коже. Я отпрянула.

— Не стоит…

— Знакомиться? — еще шире улыбнулся Анар, но руку убрал. — Простите мне мое настойчивое желание, — он сделал очень долгую паузу, и я сглотнула, — понять, кто вы. Очень трудно что-то утаивать, когда полон страстей, правда же? — А это он проговорил только губами, неслышно, но я все равно рассвирепела и, чтобы скрыть это, поджала губы, разворачиваясь обратно к его спутницам… И вздрогнула. На подоконнике сидел сидхе, насмешливо разглядывая меня огромными глазами цвета мха. День полон сюрпризов.

— Э? — протянула я, не веря себе. Там никого не было еще минуту назад. Я точно знала это. Мы были на пятом этаже, а окно было закрыто!

Темный в здании. Я мгновенно отреагировала на опасность, выхватив бич. Мои глаза зажглись огнем, и от меня пошел такой жар, что Анар отпрянул, а Брунгильда подняла руки, словно защищая нежную эльфийку. Впрочем, та сидела спокойно, рассматривая меня в ипостаси эринии. Как и сидхе — небрежно откинув полу простого, даже не магического плаща, он облокотился на колено поставленной на подоконник ноги. Вторую он спустил на пол. Длинные пальцы его рук переплелись друг с другом. Поза была максимально неудобной, но он сидел так изящно, словно в самом мягком кресле, и что-то неуловимо знакомое было в его позе…

Полностью в черном, он казался еще более бледным, чем это свойственно сидхе. В глазах — насмешка и власть, левая бровь вздернута в пренебрежительном удивлении. Бледные, чуть тонкие губы кривятся — даже более неприятно, чем до того у эльфийки. Острые скулы делали его лицо угловатым, жестким, вздернутый вверх изящный подбородок — высокомерным, но огромные миндалевидные глаза сглаживали эффект.

И опять же побрякушки — только теперь черные и серебряные — на запястьях, пальцах, в ушах, на шее. И в волосах цвета ртути, которые казались живыми, как змеи Сусперы. Даже когда сидхе сидел неподвижно, пряди лениво переплетались друг с другом, словно перетекали струйками воды в ручье. Были они убраны так, что проколотые и украшенные цепочками и сережками острые уши бросались в глаза, как и некрасивый кривой шрам на правой щеке — от губы до мочки. Помешанные на изяществе и совершенстве сидхе сделали бы все, чтобы его скрыть. Но не этот. Он своим шрамом будто гордился, выставляя напоказ. И в этом виделось что — то куда более нарочитое и угрожающее, чем все, что я видела до того в его спутниках.

— Это Фер, — проговорила эльфийка. — Можешь опустить оружие. Он — член нашей команды. — Сидхе еле заметно кивнул.

Долбануться можно! Они приняли в команду сидхе и альва, а заправляет ими эльфийка! Это же оружие массового поражения!

Я смотала бич и засунула за пояс, но руку оставила сверху. Не доверяла я этому Темному. На камни, которые были надеты на сидхе, можно было купить небедную страну где-то на Земле. На каждом пальце (каждом!) был перстень — ходячая ювелирная лавка, как могло бы показаться, если не знать, что любое украшение теутов несло в себе защиту или угрозу. Светлые эльфы и Темные сидхе были двумя ветвями одного народа. Дети дня и ночи. И они не признавали ни за кем первенства. Даже друг за другом.

Эльфы были детьми природы — как я уже говорила, они питались ее силой. Одни из немногих, они и сейчас могли жить на Земле, но не хотели, отгородившись от уничтожающего природу человечества. Эльфы и их потомки дриады прячутся в лесах, строя города так, что они не причиняют вреда даже самому крохотному цветку. Солнце питает их магию, и она направлена на созидание и рост. И в этом тоже есть опасность. Просто представьте, что делают внезапно выросшие деревья с телами существ и людей! Представили? А такое бывало во время войн не раз.

Темные — лучшие колдуны. Знаете, в чем разница между колдовством и волшебством? Поверьте, она колоссальна. Волшебство дружит с природой, а колдовство со стихиями! Первое — ласковое, как котенок, второе опасно, как взбешенная пантера. И сидхе подчинили стихию себе. Обосновались они на Тир-на-Ноге первыми — точнее, их туда выгнали великие колдуны Мерлин и Моргана еще до Великого Перехода. Дело в том, что бесконечные катаклизмы Земли дарят сидхе необыкновенное могущество, как и войны, а люди любят во вред себе устроить что-нибудь эдакое. Особенно если их подтолкнуть.

Именно из связей людей с сидхе произошли инкубы и суккубы, а Дикая Охота была их выдумкой. И вот одна из этих тварей сидит на подоконнике и разглядывает меня. А повелевает им Светлая — его древний родственник и враг. Желания попасть в «валькирии» во мне резко поубавилось. И во что я только вляпалась?

Я села напротив эльфийки, чувствуя на спине жаркий взгляд инкуба. Сидхе просто отвернулся к окну, но я знала, что он тоже меня изучает.

— Итак, Алекто, расскажи нам о деле.

— Первое задание в моей реальности, — я осеклась, — то есть в моей бывшей реальности. Я отправилась на простое тестовое — загнать насильника на покаяние. Когда мы уже закончили, то нашли труп одной из эриний недалеко от нас и выследили виновника.

— Точнее — ты выследила.

— Да, — не стала я отнекиваться. — До этого погибло несколько эриний, так что это было делом чести.

— Как у тебя это вышло?

— Нашла след, а когда он попытался сбежать, призвала.

Сидхе повернулся в мою сторону, я не отрегировала, глядя только на эльфийку.

— Как именно призвала? — ни капли не удивившись, уточнила Светлая.

— Дар эринии. Вижу след, могу, наступив в него, призвать виновного. Могу даже изменить его сознание и показывать ему нечто ужасающее или прекрасное. Могу повелеть сдаться. В особых случаях помогают бич и огонь. Но Красный Колпак все-таки из Темных, — я даже не дернулась посмотреть на сидхе. — Он ранил мою напарницу и ушел в другую реальность.

— Просто ушел? Без моста? — Фер говорил спокойно, певуче, мягко, словно шелест травы под ветром или волн по песку. Я повернулась к нему. Он задержался взглядом на моем шарфе, как до того Гала.

— Без, — ответила я. — Исчез и вынырнул в другом месте.

— Откуда ты знаешь?

— Я же его там поймала, — фыркнула я. — Он был опутан бичом и затянул меня за собой. Там освободился, но я уже пустила по его следу огонь. Он сопротивлялся, даже когда его кожа почернела, и, кинувшись на меня, повалил на землю.

— И как же ты справилась?

— Приложила руки к его глазам.

Эльфийка непонимающе посмотрела. Я развернула ладони тыльной стороной вверх, и они полыхнули раскаленными углями. Гала уважительно качнула головой.

— Даже слепой он попытался уйти снова, но боль разрушила его ментальный барьер, и я приволокла его в Олимполис.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Должен был отправиться в Порту на суд.

— Он сбежал, — проговорила спокойно эльфийка.

— Так вот почему эринии снова погибают, — выдохнула я. Гала кивнула.

— Ему помогли освободиться… Ты помогла!

Я уставилась на эльфийку, будто у нее внезапно выросли еще три руки и рога.

— Не поняла.

— Это же твое? — она выложила на стол оружие. Я внимательно осмотрела его. Кинжал истины был в точности как мой. Но… не мой. Я потянулась к своему и заметила, что валькирия напряглась.

— Спокойно, я лишь хочу проверить, — бросила я резко. Гала кивнула, и я выложила свой кинжал рядом. С принесенным они были похожи, но была какая-то странность. Я взяла оба лезвия в руки. Мое оружие жарко полыхнуло огнем. Подделка лишь чуть-чуть нагрелась. — Не мой, но сделан хорошо, — решила я.

— Но этот кинжал все-таки реагирует на тебя. Как ты это объяснишь?

Я развела руками, давая понять, что не имею ни малейшего представления. Потом подтолкнула лжекинжал к Суспере. Та взяла его в руку. Он чуть посветлел, по металлу пошли разводы, как от кислоты. Суспера озадаченно уставилась на меня и хмыкнула. Змеи с шипением отпрянули от оружия.

— Занятная вещица, — пробормотала она.

— Что с ним не так? — Гала развернулась к Суспере.

— Кинжал и бич служат только одной эринии. Они связаны друг с другом клятвами и ритуалами, ночью бдения и кровью. — Этот же реагирует и на мою силу. Он универсален, а это невозможно… Колдовство, недоступное нам… — Она, не закончив, выразительно посмотрела на сидхе.

— И кому же он может принадлежать? — не отреагировала на выпад эльфийка.

— Кому-то, кто знаком с эриниями и нашей магией, кто смог выковать кинжал, собрав образцы нашей крови, и кому хватило силы связать ее с бронзой. Я не видела такого ни разу. Наши ведьмы неспособны на такое. — Суспера пристально посмотрела на темнеющий кинжал в ее руках. Она достала свой, рукоятка покрылась чешуей, на острие тут же выступил яд. — Видите? Я должна отнести его к жрице для проверки. Вам следовало раньше показать мне эту вещицу.

Эльфийка осталась бесстрастной, никак не ответив на обвинение, но задумчиво рассматривая меня.

— Пока у нас больше нет вопросов. Если никто не возражает, — она взглянула на Сусперу. Та надменно подняла подбородок. — То хотелось бы, чтобы Алекто пока оставалась тут — всего пару дней, пока мы все проверяем с вашими жрицами.

— Она — эриния, у нее есть обязанности.

— Это для ее же безопасности, — повторила эльфийка. — Красный Колпак на свободе. Он, уверена, мечтает вымочить в ее крови свою шапку. А то и новую пошить из кожи этой девочки.

— Я могу за себя постоять, — ответила я, уже взбешенная, что обо мне говорят как о маленьком ребенке.

— Конечно, можешь, — кивнула Гала. — Однако я настаиваю. В ином случае мы заведем дело, где Алекто будет проходить… — она замолчала под разгневанным взглядом Сусперы, потом, улыбнувшись, продолжила — свидетелем, но все же окажется в нашей юрисдикции.

— Вы связываете мне руки, — проговорила Суспера.

— Да, — спокойно ответил за эльфийку сидхе и еле уловимо усмехнулся.

Глава 5

В первую секунду я все никак не могла понять, а что же, собственно, произошло. Голова была тяжелой, и в глаза словно насыпали песка, открывать их не хотелось. «Напилась», — решила я. Как-никак день рождения. Я улыбнулась, потом мысль сменилась на куда более пикантную — так переспала я с Крисом или нет? В конце концов, ради этого было приложено столько усилий. И доселе неведомые мне процедуры по салонной укладке, ухищрения с помадой и, даже вспоминать неприятно, выдирание волос из мест, которые я до этого показывала только врачу. Я задумалась. Память пока милостиво не давала о себе знать. Вот я, одетая как в плохом эротическом фильме, подхожу к двери Криса. Вот комната, полная свечей и невнятных шорохов, вот он, красивый, сидит с бокалом на диване и манит меня к себе. И вдруг, словно лавина сошла, на меня обрушился поток воспоминаний. Я резко открыла глаза, вскочила и тут же вскрикнула, ударившись лбом о кого-то.

— Ой, — кто-то оказался красивой блондинкой, которая в данный момент сидела на полу и потирала лоб — уже свой, видимо, я стратегически выбрала его для знакомства. — Ты чего так вскакиваешь, милая! — нежно проворковала она мелодичным голосом.

— Нечего наклоняться надо мной было, — я выбрала стратегию превентивной грубости.

— Да я хотела лишь удостовериться, что ты в порядке. Притащили тебя, кинули на кровать и ушли — ни что делать, ни что вообще случилось…

— Притащили? Куда притащили? — заинтересовалась я, повертела головой, хоть это и причиняло мне некоторые страдания, и тут же открыла рот от удивления. В проеме настежь открытого окна видна была летевшая лошадь. — Охренеть! — выдохнула я. — Видимо, крепко меня приложило…

Блондинка обернулась к окну, потом задумчиво глянула на меня.

— Ты что, о пегасах не знаешь?

— Знаю, — не отрывая глаз от летящего вдаль коня, ответила я.

— А чего тогда удивляешься?

— Так их не существует.

— Вот же он, — с железной логикой парировала блондинка. Я не ответила. Девушка встала с пола и подошла к креслу. Я проследила за ней взглядом, потом осмотрелась. Это была обычная комната с двумя кроватями, столом для работы и парой кресел — сразу видно, что общага. Есть что-то в них такое: какую реальность ни посети, а общежитие всегда видно. — Давай знакомиться, соседка! Я до этого была одна и страшно злилась, что у всех уже есть подруги по комнате, а у меня нет! Я — Мегера, лучше Мег. А ты, видимо, та, о которой все шепчутся, — потеряшка.

— Потеряшка? — тупо переспросила я.

— Ну да. Не припомню такого, чтобы эринии сами по себе где-то росли. Обычно за нами с детства присматривают, готовят к переходу, учат азам, а тут ты… Мало того что о тебе не знали, так твой переход вызвал такие колебания магического полотна, что даже другие реальности запротестовали. Старшие ни сном ни духом, как же так вышло. Хотя, о чем это я, они вообще последнее время не в себе со всеми этими убийствами!

— Ага, — ответила я, непонятно с чем согласившись.

— Ну вот, я сразу к Суспере — очень мне хотелось помочь в поисках, но меня назад отправили, сказали, что молода еще, — чуть зачастила она, прямо ручеек по камешкам. — Я говорю: «Давайте ее хотя бы в мою комнату определим, я присмотрю!» И правильно, видишь, какая ты дикая, даже не знаешь, что пегасы существуют.

Было обидно и не обидно одновременно.

— Мы где? — упорно пытаясь прорваться сквозь поток информации от блондинки, спросила я.

— Так в Олимполисе же. — Словно мне это что-то объясняло… Я уже открыла рот — прикрикнуть, но тут она улыбнулась и тряхнула волосами. Глаза огромные, губки — бантиком, юбочка коротенькая, из-под нее ноги длиннющие торчат, маечка еле пупок прикрывает. Все голубое. Барби как есть. — Мне сказали: как в себя придешь — отвести тебя к Суспере. Ты не переживай, я тебе все-все покажу и расскажу!

Она снова улыбнулась. Я долго смотрела ей в глаза и пыталась понять, что же кроется за ее добротой.

— С чего бы тебе мне помогать? — наконец спросила я в лоб.

— Ну ты что! Мы же — сестры, эринии, мы все должны быть друг за друга, иначе на заданиях нам не выжить.

— Заданиях… — протянула я. Мег еще долго что-то говорила, объясняла, но я не слушала, мысль в голове сидела только одна — не сошла ли я с ума? Не посмертие ли это — вот такое странное и нелепое? Мало ли что может быть на том свете… Или, лежу я, накачанная наркотиками у Криса, и мне все это мерещится…

— … Ладно, ты иди в купальню, потом поешь, и мы отправимся к Суспере.

Я лишь кивнула. Послушно встала и замерла. Во-первых, на мне ничего не было. Во-вторых, я не знала, куда идти. Я схватила одеяло и завернулась в него, а Мег вскочила, кинулась к шкафу и вывалила передо мной кучу одежды.

— Бери что хочешь! Я понимаю, что тебя сюда перенесли без гардероба. Не стесняйся, мы же подруги!

Я скептически хмыкнула, но про себя. Какие подруги? Я ее впервые вижу… Но губы послушно сказали «спасибо» и улыбнулись. А еще я перестала себя обманывать — эта куколка мне нравилась.

Когда из всего богатства ярких нарядов размером с салфетку я выбрала халат, хотя бы прикрывавший мне зад, Мег схватила меня за руку и потянула к двери. Коридор, еще коридор, поворот, спуск, и мы вошли во влажное, пахнущее разными маслами и травами горячее пространство.

— Полотенца там! — сказала Мег, подхватила парочку, всунула мне в руки и поволокла снова.

Купальня была общей. В бассейне плавали сразу несколько эриний.

— Привет! — так звонко крикнула Мег, что в ушах зазвенело и пошло эхо. Все, как по команде, обернулись ко мне. — Представляете, она пегаса никогда не видела! — заявила довольная Мег. Девушки в бассейне сразу одновременно зашушукались и загалдели. Я же рассматривала их с открытым ртом. У одной были крылья. Прямо настоящие — на спине. Другая была синего цвета. Третья казалась почти человеком, если бы не голос. Говорила она шепотом, но даже от него становилось не по себе, был он как оклик в пустом доме, как призыв под окном, как шорох травы под ногами того, кто подкрадывается к тебе. — Да снимай же одежду и прыгай в воду, — заявила мне Мег. И, раздевшись, нырнула. Что ж, без одежды на Барби она не походила. Крепкая большая грудь и красивые линии талии и ягодиц наверняка волновали не одно… Гхм, ну пусть будет сердце.

— А душ есть? — сипло спросила я.

— Зачем? — прошелестела та, от чьего голоса мне становилось нехорошо.

— Помыться хочу. Одна. Осмотреть себя.

— Да мы поможем! — вскричала Мег. — Прыгай. Покажи нам, какие у тебя изменения? Какой твой дар эринии?

Я упорно не хотела раздеваться и говорить с ними. Даже с уже понравившейся мне Мег. После произошедшего мне был необходим покой. И одиночество.

— Мне. Нужен. Душ, — очень четко проговорила я вдруг, и, как по волшебству, все одновременно показали мне направление. Я прошла. Не успела раздеться и включить воду, как появилась Мег в полотенце. Волосы красивыми мокрыми локонами обрамляли ее лицо.

— Ага, приказывать можешь. Классно. А я всего лишь — обворожить. У меня даже кинжал — просто кинжал. Обидно, да?

— Ты и правда не вкуриваешь, что я ни черта не понимаю из того, что ты мне тут несешь! — прошипела я, внезапно разозлившись. — Отстань уже от меня, дай одной побыть.

Мег резко отшатнулась. Ее глаза стали огромными и тут же заполнились слезами. Она моргнула, а потом развернулась и убежала. Мне стало немного стыдно. Но лишь немного. В конце концов, я и правда нуждалась в уединении.

Раздевшись, я пристально себя осмотрела. Не было ничего такого — ни рогов, ни копыт, ни крыльев, ни чешуи, ни лишних конечностей. Я облегченно выдохнула и встала под струи прохладной воды. В голову вернулись мысли о Крисе, о том, что он сделал. Тут же их сменило волнение: а где же я все-таки и кто я теперь? Эриния? Что за бред — это же какие-то мифические мстительные женщины… Задания еще!

— Это что еще за парильня? — вдруг услышала я веселый голос одной из девушек и пришла в себя.

Вода из душа лилась. Вот только на меня почти не попадала, так как, только касаясь моей кожи, становилась обжигающим облаком. Я резко повернула кран и затаилась в кабинке. Только бы не заорать или не зарыдать! Все разрешится. Ну не может же быть иначе.

Когда я вернулась в комнату, Мег сидела за столом. Она показательно независимо что-то читала на свитке, но ее губы дрожали. Я откашлялась.

— Ты извини меня, Мег, я просто никак не могу понять, что произошло. Вот я человек, а вот умерла и… Там много чего было, не хочется даже…

Я не успела договорить, как Мег уже рванулась ко мне и обняла.

— Понимаю. Но теперь ты не одна. Ты — эриния, сестра, — жарко прошептала она мне в ухо. Я, не привыкшая ни к нежности, ни к телесным контактам, лишь похлопала ее по плечу, пытаясь отстраниться. — Мы всем-всем будем делиться. Правда?

Она взглянула мне в глаза, и я не смогла не улыбнуться.

— Ты говорила, что мне надо куда-то идти.

— Да! — Мег радостно кинулась к куче вещей, выудила нечто ультрамаринового цвета и кинула в меня. — Одевайся. Сходим к Суспере и заодно возьмем для тебя одежду.

— Просто возьмем?

— А почему нет? — Мег рассмеялась. — Форму нам выдают. На складе много всего, но скучное… Цвета такие, что бееее. — Она скорчила рожицу, а я выдохнула: видимо, мне достанется что-то нормальных оттенков и размеров.

Мег не обманула. Обратно я вернулась, нагруженная свертками и сведениями. И то и другое надо было упорядочить и разложить по полочкам.

В задумчивости я вешала хитоны в шкаф, а Мег наблюдала за этим со скорбным лицом.

— Фе, — наконец сказала она. — Возьми хотя бы это! — Она вытащила красный шарф и надела мне на шею. Оттенок совсем не шел к моим волосам, но сам шарф был таким гладким и приятным, что я гладила его, и гладила, и гладила…

— Что это?

— Магический шелк теутов, — снова непонятно ответила Мег. Потом рассмеялась и пояснила. — Эльфийский шелк. Он будет защищать тебя.

Я поблагодарила и лишь позже оценила подарок. Шарф и правда защищал — от холода и от жары. И даже от ударов.

Так я стала частью не очень большой, но слаженной семьи эриний. Меня опеределили в группу, где я изучала жизнь в разных реальностях, существ, познавала свои обязанности — без особых прав, а еще развивала способности.

Через несколько недель походов на Землю, каждый из которых заставлял меня чуть не скрежетать зубами — так я скучала по этому миру, меня вызвала Суспера.

— Хватит сиськи Горгоны мять! — сказала она со свойственной ей грубостью. — Пора тебе кинжал и бич определить. Пойдешь сегодня же на ночь бдения к жрицам, а потом сразу на тестовое самостоятельное задание. Страховать тебя будет Кира, ты ее должна помнить.

Еще бы я не помнила — баба с красными глазами так просто не забывается.

В общем, я послушно отправилась в храм. Честно говоря, я ожидала бОльшего от ритуала. Какой-то невероятной магии, видений, даже боли. Однако все прошло довольно просто. Меня полоснули по руке бронзовым кинжалом, выкованным под меня еще раньше и закаленным в моей крови.

— Бери в руку и думай о нем, — прошептала жрица. — Кровь внутри и кровь снаружи свяжутся между собой.

Я так и сделала, а лезвие вспыхнуло языками пламени.

— Не бросай! — рявкнула старая ведьма, и я послушно вцепилась в оружие. Жрица кидала на меня странные взгляды, но бубнить не переставала. Огонь же перешел на меня, побежал по коже, по волосам. Он не жег, лишь сплетался узорами и распадался, пока жрица пела. Из него скручивался хлыст, он обрел сначала иллюзорную форму, а потом и физическую и оплел меня. А жрица все бубнила, и вид у нее был удивленный.

— Странно, — сказала она, когда провожала меня утром из храма, но ничего не добавила. Я же отправилась к Суспере, невыспавшаяся и злая.

— Покажи, — с порога потребовала она. Я послушно продемонстрировала горящие бич и кинжал. — Странно, — проговорила и Суспера.

Я хотела задать вопрос, что же именно им обеим странно, но эриния уже показала мне на дверь.

Вечером предстояло отправиться на первое самостоятельное задание.

Глава 6

Когда я вернулась домой, Моргана там не было. После моего ухода маленький шпион разбросал все вещи в поисках спрятанного шоколада, и обертки показали, что каждую из заначек он нашел и лишь после этого полетел слушать мой разговор с валькириями. Впрочем, понял, что перегнул, и смылся от греха подальше. Мелкий прохвост еще получит от меня порку, вот пусть только попадется под руку, я ему мигом крылья повыдергиваю и вставлю в одно место.

Долго злиться я не смогла, запала хватило лишь на сбор фантиков, все-таки разговор занял полночи и уже светало. Покончив с минимальной уборкой, я упала на ложе и тут же, как ни была взвинчена, провалилась в сон. Однако долго отдыхать мне опять не пришлось — только я погрузилась в первую дремоту, как раздался тихий шорох открываемой двери. Я приподнялась на локтях. Страшно не было — с моими-то способностями чего бояться? Только что Красного Колпака. Однако вряд ли он самоубийца и явится за мной в логово эриний, так что было лишь удивительно, ведь я точно запомнила, как плотно закрыла за собой дверь и еще задвинула щеколду. В темном проеме освещаемый луной появился Анар, его глаза поблескивали в бледном свете.

Я подскочила и приняла боевую стойку.

— Не против? — он никак не отреагировал на пламя на моих ладонях.

— Чем обязана? — вопросом на вопрос ответила я, и мой голос предательски дрогнул.

— Ты знаешь, — улыбнулся Анар.

— Девственность…

— Именно. Тебе эта нелепость не нужна, а мне даст много силы. — Анар, надо отдать ему должное, не ходил вокруг да около. Все знали, что совращенная девственница или девственник — особая сила для альвов. Слишком много эмоций, иногда боли, иногда страха — неимоверный магический коктейль для них. А я, как вы понимаете, после Криса закрыла для себя тему секса, так что даже ни одного нормального поцелуя за год не пережила. То, что он сразу считал бушующие во мне обиды, страх, интерес, ненависть и желания, помноженные на магию, я поняла еще в кабинете Сусперы. Его тяга ко мне ощущалась как постоянный назойливый комариный писк.

Я хотела отрицательно махнуть головой, сказать о любви и том самом НЁМ — все, что говорят в таких случаях: розовое, инфантильное и чаще всего нелепое, — но Анар уже одним неуловимым движением оказался возле меня. Властно и нежно он приподнял мне подбородок и прикоснулся к моим губам своими. Внутри тут же разгорелось желание, жар расползался по телу, и ледяные мурашки одновременно двинулись вверх от копчика к шее, ноги подогнулись, и я обхватила инкуба руками, чтобы не упасть. Или с другой целью? Я перестала понимать себя.

Я даже не заметила, как Анар избавил меня от одежды, как оказался обнаженным сам, лишь наслаждалась его руками на своем теле, его губами, которые целовали мой живот, спускаясь все ниже. Не было сил говорить «нет», не было причины говорить «нет». Было лишь море удовольствия, которое накатывало волнами и не отпускало, захлестывая все сильнее и сильнее. В ушах стучала кровь, и я впивалась ногтями в спину Анара, изгибаясь под ним, пытаясь словно бы сбежать, но прижимаясь сильнее. Я застонала и широко распахнула глаза, лунный свет на секунду ослепил меня… И это внезапно привело меня в чувство: резким ударом я столкнула с себя Анара, он как-то обиженно и непонимающе посмотрел на меня, а затем перевел взгляд туда же, куда уставилась я — на яркую полную луну за окном… Которой просто не могло быть, ведь я засыпала, когда поднималось солнце.

— Убирайся из моего сна, — прошипела я злобно.

— Это может быть и не сон, — улыбнулся инкуб как ни в чем не бывало. — Я прямо сейчас за твоей дверью. Открой мне. Сама знаешь, я — лучший способ лишиться девственности: гарантирую полное отсутствие разочарования и самое яркое удовольствие. Тебе же нравилось…

Я, взбешенная столь наглым нарушением моих границ, закричала:

— Вон! — И тут же проснулась от звука своего голоса.

В комнате никого не было, но под дверью и правда явно стоял Анар. Комариный писк в моей голове усилился — инкуб тянулся своей магией ко мне, прощупывал.

— Не смей приходить в мои сны и в мою явь, пока я не позову тебя! — четко проговорила я форму отказа, и в коридоре тут же стихло.

Я решила, что все-таки надо дать себе отдохнуть, поворочалась, ища правильное положение, хотела уже забиться под подушку, и тут до меня дошло, что не дает мне покоя: в мое голое, без занавесок и жалюзи, окно смотрела луна. Снова. На подоконнике тихо таял силуэт высокого сидхе, чьи волосы цвета ртути колыхались, словно при ветре. Вот исчезла мерзкая саркастическая улыбочка, потом шрам, и напоследок блеснули изумрудами глаза.

— Да твою нимфу за ногу! — громко выругалась я и, наконец, разбудила сама себя. В глаза ударил яркий солнечный свет. — Козлы авалонские! — разозлилась я, скатываясь с ложа.

Поняв, что сон больше не придет, да и не желая его, я умылась, оделась и вышла на пробежку. Петляя по улочкам на редкость пустого Олимполиса, я думала о том, что произошло ночью. Зачем мне это устроили? Ну, с Анаром все понятно. Он — инкуб. А что не так с сидхе? Любитель подсматривать? Вроде бы за теутами такого не водится.

Я добежала до озера и остановилась, разглядывая Криса, застывшего недалеко от берега по колени в воде и тихо поквакивавшего. Увидев меня, он дернулся прыгнуть в камыши, но остановился, приметив в моих руках мешочек. Я высыпала на ладонь несколько cушеных мотылей.

— Ну как ты, Крис? — парень непонимающе уставился на меня и, по-жабьи перебирая ногами, придвинулся, выразительно посмотрев на подношение в моей руке. Я кивнула и кинула ему лакомство. Ловко прыгнув, что меня каждый раз поражало, он поймал мотыля. — А ведь ты меня как-то понимаешь. По-своему, конечно. — Я вздохнула. — Жрицы приходили? — Крис не ответил, лишь снова прыгнул, когда я подкинула ему очередную сушеную дрянь. — Ну да, знаю, что твоим мозгам понравилось быть жабой. Ну прости меня! И себя! — внезапно произнесла я. Крис довольно осмысленно посмотрел мне в глаза, развернулся и нелепо запрыгал.

— Твоя работа, — услышала я голос позади себя. Я кивнула, уже давно зная, кто там стоит. — И не жаль?

— Я — эриния. Моя месть справедлива, а наказание соразмерно вине, осознаваемой индивидуумом, — ровно ответила я заученной фразой и развернулась к Анару. Тот задумчиво рассматривал прыгающего Криса. Воспоминания о прошедшей ночи тут же окрасили мои щеки пунцовым, и я разозлилась сама на себя. А еще больше на то, что знала — Анар все это считывает.

— Меня тоже это ждет?

— Если еще раз посмеешь нарушить мои границы и магически воздействовать на меня, то могу сотворить и что-то похуже.

— Вина внутри индивидуума, то есть меня, не наблюдается, так что вряд ли я стану жабой, — засмеялся Анар.

— Как далеко все должно было зайти?

— Настолько, насколько бы ты захотела, а ты бы точно захотела, — ничуть не устыдившись, проговорил Анар. — Но узнать, есть ли в тебе ментальное сопротивление чарам, было нужно. В тебе есть, это большая редкость. Значит, ты подходишь.

— Для чего? — Я знала, что по моим ладоням уже вовсю расползается огонь, и сжала кулаки. — Батареечки твои подпитать? А Феру, видимо, нравится наблюдать, как ты девиц соблазняешь?

— Ой, не льсти ни себе, ни мне, девочка, — инкуб оставался совершенно спокоен. — Мы для его сидхейского величества практически никто.

— Зачем бы тогда он явился в мой сон?

— Кто? — Анар был искренне удивлен.

Я было открыла рот, чтобы ответить, но вдруг поняла эринийским чутьем, что инкуб не врет. Он и правда не видел Фера.

Теперь уже и я сомневалась, а был ли там сидхе?

— Уходи, — сказала я тихо.

— Извини, я заслужил, — я не поверила своим ушам. — Отнесся к тебе как к выпившей девчонке, что снял в баре, а не как равной нам.

Он сделал шаг назад, кивнул мне и ушел. Я удивленно попятилась, а затем припустила к своему жилищу и, лишь запершись и развесив по периметру все магические амулеты, успокоилась. Я, правда, так и не поняла, чего распсиховалась. Ну, подумаешь, пробрался инкуб в мои мысли… От воспоминаний снова пыхнуло жаром внизу живота, и я застонала от своей глупости. Мег бы точно знала, что делать. Мег… Может быть, пойти к ней и спросить совета?

— Эй! Ты чего это! Эй! — запищало в коридоре и забарабанило так, словно шмель в окно бьется. Я тихо подкралась и резко распахнула дверь — со злым жужжанием в комнату влетел Морган. По инерции долетев до стены, он ударился и, ойкнув, сполз на пол. Я быстрым движением схватила его поперек тельца.

— Ах ты дрянь мелкая, — прошипела я и чуть-чуть позволила разгореться рукам.

— Раздавишь! Зажаришь! Ааааа, — во все горло заорал тут же оклемавшийся пикси. — За что?!

— За то, что не сказал про инкуба, сидхе и эльфийку — все это порождение Тир-на-Нога! Я бы подготовилась к встрече с ними, знай о том, кто прибыл.

— И не удивилась бы! Тогда бы ты подставилась тем, что шпионила за «валькириями», — думаешь, такое бы не заметили?! Выпусти, дылда! — Пикси исхитрился и укусил меня за палец. Больно, между прочим! Я резко разжала руку, и он тут же, надувшись, отлетел подальше. — Это ты от них навешала всякой магии? — буркнул он.

— И от тебя! — Я отвернулась.

— Ну не злись! — Пикси был, в общем, отходчив и уже сел мне на плечо. — Я больше не буду. Хочешь тайну?

Я молча сняла его с плеча и отвернулась с деланно-равнодушным видом.

— Не хочу.

— Да ладно! Хочешь! Там все из-за тебя переругались. Эльфийка сказала, что ты девчонка необученная и таких полно, но тебя надо посадить под замок — очень уж подозрительная ты особа. Брунгильда — что ты своя. Инкуба прямо разрывало — он только и говорил, что твоя сила — особая. Темный шипел, как шипучка, что ты всего лишь эриния. А Суспера орала, что не отдаст тебя!

— Ты о чем? — Я выпучила глаза.

— Ага! Интересно все-таки!

— Да говори уже!

— Хотят тебя взять на охоту на Красную Шапку.

— Колпака, — машинально поправила я и села на пол в глубокой задумчивой эйфории. Вы спросите, как это? Да так, что с одной стороны было понятно, что с «тринадцатыми» не все гладко, да и легко там не будет. Они опасные, в Темном же и вовсе чувствовалась некая червоточина. С другой стороны — вот уже год, как я мечтала о том, чтобы стать «валькирией» и убежать в Порту от всех этих героев и нимф. И вот я радовалась и одновременно думала, а стоит ли такому радоваться.

Когда меня снова вызвала Суспера, я уже приняла решение — мне нечего делать с этими существами. Ладно бы только эльфийка и валькирия, но инкуб и сидхе… Особенно сидхе! Я рассказала об этом Моргану, и он, неожиданно погрустнев, улетел от меня, обозвав дурой, что отказывается от шанса.

Я вышла на улицу, и ко мне тут же подбежала Мег — ждала у выхода.

— Это правда?

— Привет, Мег, — ответила я, не замедляя хода. — Что именно?

— Что тебя «валькирии» забирают. — Она задохнулась от восторга.

— А ты откуда знаешь? — Зачем я спрашиваю? Новости и сплетни в мире магических баб и тупых героев расходятся быстро.

— Калипсо подслушала, — усмехнулась Мег. — Она хотела сама к ним примкнуть и подавала прошение, а ее не взяли — дескать, силы маловато. Она тогда страшно злилась! Калипсо даже хочет поколотить тебя!

— Смешно. — Я усмехнулась, вспомнив нимфу Калипсо — красивую, но с абсолютно бессмысленной силой для «валькирий» — приманивать рыбу. — Я пока никуда не ухожу. Видимо, ей известно больше моего, — проговорила я, потом повернулась к Мег. Помолчала. — Ты извини меня, если что! Я не права была. Наверно, я просто злилась, что у тебя есть нормальная жизнь помимо того, что мы делаем, а я так и не освоилась тут до конца.

Мег кинулась мне на шею и шепнула:

— Если ты уедешь, я буду страшно скучать! Страшно! Я сделаю все, чтобы снова быть с тобой рядом. Но прямо сейчас я за тебя рада! — И отстранившись, тут же спросила невпопад. — Ты шарфик взяла? Он тебе точно там пригодится! А я буду знать, что частичка меня с тобой.

Она всхлипнула и, развернувшись, убежала. Я увидела, как ее подхватил на руки красавец-герой и она уткнулась ему в шею. В голове промелькнуло воспоминание о склонившемся надо мной Анаре и его руках. «Дура», — тихо выругалась я и пообещала найти себе самого тупого героя, как только откажусь от «валькирий». Сердце стукнуло пару раз громче, а память опять подсунула Анара. Вот самой последней глупостью с моей стороны стала бы влюбленность в инкуба, и, кажется, я ее прямо сейчас совершала!

«Успокойся, Алекто. Откажись и займись своими делами!»

Я встряхнулась и пошла дальше. Около уха затрепетали крылышки, и на плечо опустился Морган.

— Свали! — невежливо сказала я.

— Даже не подумаю, — в тон мне ответил он. — Куда ты, туда и я. Даже если ты решила остаться тут, бестолочь!

— С чего бы?

— Привязался к тебе, дуре.

— Какая я сегодня популярная, — пробормотала я, пожалуй, даже благодарно и повернулась к нему. Морган неожиданно взлетел с тихим «фу».

— Твой друг? — раздался справа от меня мягкий, как шелест листвы под ночным ветерком, голос. Я застыла — там точно никого не было еще секунду назад, но вот он, сидхе, идет со мной в ногу и одновременно с презрением рассматривает поднимающегося вверх Моргана. Это было бы страшно, как в хоррорах, если бы не светило так ярко солнце, а со стороны агоры не долетали призывы продавцов и философов.

— Определенно я сегодня слишком популярна, даже чересчур, — буркнула я невпопад.

— Он — пикси. Когда-то они были частыми гостями дворцов сидхе.

— И что же случилось? Гостеприимство сидхе было слишком навязчивым, и пикси не понравились их клетки? — ядовито поинтересовалась я.

— Пикси не умеют быть друзьями, — перевел на меня взгляд зеленых глаз Фер. — На уме только сплетни и проделки…

— А сидхе? Или это проявление товарищества — заявляться в чужие сны? Если так, то понимаю, почему пикси от вас попрятались.

Сидхе снова посмотрел вверх. У него был очень красивый профиль. Он вообще внешне был одновременно изящен, почти хрупок, и мужественен. Вот только его невероятная привлекательность, уж извините, не привлекала. Я чувствовала исходящую от него силу магии, и она пугала меня так, что хотелось повернуться и бежать, бежать, бежать, как когда-то от Красного Колпака. Но, как и тогда, я ответила на вызов, заставив себя остаться. Он остановился, и я сделала то же самое, развернувшись к нему. Теперь я видела его шрам, тянувший край плотно сжатых бледных губ чуть вверх, зеленые глаза, в которых была лишь скука, водопад волос. Красиво, но ничто не заставило бы меня хоть на секунду с ним сблизиться. Фер, чувствуя мои мысли, улыбнулся. Я тоже, зная, что он их прочел, и желая этого.

— Ты — не одна из нас, и как бы я ни относился к членам своей команды, я пригладываю за ними. В тебе есть кое-что, чему не место рядом с нами. Оставайся в своем мирке и преследуй глупых людей.

Я задохнулась от негодования, но сидхе уже исчез. Просто растворился в воздухе. Взбешенная, я не помнила, как добежала до Дома Старших и с ноги влетела в кабинет Сусперы. Сидхе сидел на подоконнике в небрежной позе, как и в прошлый раз, будто не он буквально минуту назад разговаривал со мной далеко отсюда. Я злобно уставилась на него пылающими глазами, язычки пламени побежали по рукам.

— О! Алекто, — улыбнулась сквозь зубы Суспера. — Отчего такая ярость?

— Все хорошо, просто слишком много встреч за одно утро, — проговорила я сквозь зубы, и Анар усмехнулся, а Гала удивленно приподняла брови.

— Садись, — кивнула Суспера. Я осталась стоять с упрямо сжатыми губами. — Ну, как хочешь! Собственно, мы ждали тебя, чтобы предложить поучаствовать в охоте на Колпака. «Валькирии» нашли его. Он на Земле, а у тебя уже есть опыт. Впрочем, если ты не хочешь снова встречаться с ним….

— Я согласна! — резко перебила я ее.

Наслаждение от того, как у сидхе расширились глаза, подхлестнуло меня, и я улыбнулась ему. Поздравляю, Алекто, одним «другом» больше. Этот будет даже поопаснее Красного Колпака.

— Хорошо, — сказала Гала, заметив, но не отреагировав на тот факт, как я усердно улыбаюсь Феру, а он задумчиво изучает меня. — Тогда за дело, пока никто больше не погиб…

— У меня все с собой, — я с вызовом снова глянула на сидхе. Он лишь тихо усмехнулся и еле заметно покачал головой. В глазах цвета мха мелькнули искры злого веселья и тут же пропали, сменившись безразличием. На все это с удивлением смотрел Анар. А вот по лицу Галы я так и не смогла понять, заметила она хоть что-то из этой пантомимы.

Глава 7

Земля все еще оставалась моим домом. Я хоть и привыкла к Олимполису, богам, существам и магии, но не к зданиям с колоннами и портиками — не разрушенным, как в Греции, где я побывала однажды, а вполне целым, да еще и разноцветным, к статуям, что густо усеивали дороги и обочины, тоже не белым, а окрашенным в сочные краски. Не привыкла к тогам и колесницам. Я слишком долго была обычной земной девчонкой — с мобильником и ноутбуком, которая проводила время в соцсетях, за прослушиванием любимых групп или просмотром сериалов. И вот вдруг вместо всего привычного над головой летает пикси, а в луже живут русалки и мой бывший, считающий себя жабой. Вместо сериалов — выслеживание каких-то уродов, вместо нормального рэпа — герои с лирами. Тьфу, блин. Я вам даже не говорила о них, и поверьте, это для вас к лучшему — нет ничего более унылого, чем накачанный парень, тоскливо ноющий под лиру.

В общем, в реальность Земли я возвращалась всегда с большим удовольствием, сразу хватаясь за дела именно там. И она встретила меня привычным шумом машин, звяканьем сообщений в мобильниках людей, выкриками продавцов, густым запахом жарящихся сосисок и готовящегося кофе, а также терпким духом специй, моря и человеческих тел. Я оглянулась. Мы стояли в глубине лавочки Египетского рынка Стамбула. Никто не обратил на нас внимания — всего лишь несколько человек в толпе. Гала предстала перед всеми невзрачной дурнушкой, Брунгильда выглядела как шведская футболистка, Анар и вовсе тут же начал все пробовать и говорить по-турецки с продавцами. Сидхе нигде не было. Я привычно посмотрела под ноги. Тень отсутствовала.

— Колпак где-то тут, — сказала Гала, незаметно подойдя ко мне. Я была в джинсах и черном пиджаке на майку. Туристка и туристка. Бич аккуратно замотан как ремень. Все ножи запрятаны. Никто бы не нашел их, даже если бы захотел. Они притворялись ничего не значащими безделицами.

— На базаре? — удивилась я.

— Нет, но рядом. Фер ищет для тебя след. Сидхе чувствуют отщепенцев, но место определяют неточно.

«Может быть, потому что Красные Колпаки — одни из них и каждый из них в душе рад бы стать таким же?» — подумала я, но ничего не сказала. В подсознании кольнуло. Словно назойливый куплет песни промелькнул, оставив лишь пару нот.

— Сидхе хочет на себя приманить другого сидхе? — пробормотала я. Гала кивнула.

Сразу за выходом толпа стала еще более плотной, а стены улиц сдвинулись. Мне было некомфортно — напади тут кто из-за угла, будет много жертв. Я так осматривалась и вглядывалась, что, конечно же, пропустила момент, когда около меня материализовался Фер: все так же в черном, плотный шарф закрывает лицо, оставляя видимыми только глаза. Какая-то женщина даже вздрогнула, но Фер махнул рукой в ее сторону, и она забыла о нас. Колдун, забери его Аид.

— Он уже с новой жертвой, — пробормотал тихо Фер. — Мы не успели.

— Эльф или сидхе? — спросила Гала.

Фер мотнул головой.

— Ни тот ни другой. Человек, судя по отсутствию магического следа и совсем простой ауре. — Я поморщилась от пренебрежения в его голосе. — Колпак где-то в море, вспышки ярости идут оттуда. Чувствуется, как гроза.

— Это может быть что угодно: от катера до острова, — задумчиво проговорила Гала. — Поиск на лодке займет вечность.

— Мне вода не дает установить четкое местоположение, — ответил Фер. Гала кивнула.

— И мне.

— Я гляну сверху, — проговорила Брунгильда, ее красный плащ стал видимым и начал превращаться в крылья.

— Привлечешь внимание. И мы все равно не успеем, пока ты облетишь все окрестности, — Гала махнула рукой, останавливая ее.

— Если это человек, то сидхе может проникнуть в его мысли, — сказала я, обращаясь к Феру. Он кивнул. — Тогда внуши ему подумать: «Да обрушатся эринии на твою голову», — и пусть назовет мое имя, — я с вызовом глянула на сидхе, ожидая споров. Он ничего не ответил.

— Это опа… — начала Гала, но Фер перебил ее:

— Готово.

Я кивнула и принялась ждать, не слушая, как Гала вычитывает Феру за самоуправство, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Анара, который вызывал приятную щекотку в районе мозжечка.

Через пару минут сторонняя мысль ткнулась мне в сознание, как щенок в руку. Я ухватилась за кончик умирающего от боли и страха чужого разума, сконцентрировалась и тут же увидела путь к мучителю, на которого следовало обрушить месть. Перед моим внутренним взором словно летная полоса пролегла.

— Я вижу путь так ярко, что при должной помощи могу притянуться к конечной точке, но как доставить вас туда — не знаю.

— Я свяжу нас, — услышала я словно издалека голос сидхе. — Мы разделим силы на короткое время, и я смогу провести всех. Ты согласна? — Вопрос дошел до меня не сразу, боль человека билась в мозгу.

— Да, — кивнула я Феру. Он бросил взгляд на Галу, и продолжил перебирать свои украшения. — Светлая, нас надо сделать невидимыми. Я притяну нас к эринии, — он словно выплюнул это слово. Грубо. — И стану связующим звеном между всеми.

Эльфийка кивнула и, обратившись к Анару и Брунгильде, начала протяжно петь заклинание, ее жучки и листья в волосах периодически вспыхивали ярким светом, сгорая. Брунгильда, Анар и она оплетались нитями. Фер же резко притянул меня к себе.

— По своей воле и без принуждения? — спросил он тихо и властно формулу согласия на непривычную мне магию.

— Давай уже, — скривилась я от чужой боли, как от своей. Фер надел мне на руку самый простой, обычного черного металла, браслет. Он царапнул кожу до крови, а потом вдруг начал исчезать, словно впитываясь в кожу.

На меня накатило ощущение могущества и тоски, надежды и… Боль терзаемого Колпаком человека вернулась, и я, не выдержав, рванулась на его зов. Мы понеслись над морем, притягиваемые магией, теперь уже к нам всем взывала справедливость и требовала наказания палачу терзаемой жертвы. Я не оборачивалась и не знала, со мной ли мои товарищи, и видела лишь Фера, который оставался со мной рука об руку. Удивительно, но и ему, и Гале хватало того мизера магии, что оставалась на Земле… Пока я не могла даже думать о том, сколько же в них было силы!

Искрящийся путь закончился у небольшого островка, и мы рухнули с высоты в море. Сидхе с кривым лицом вынырнул и резко рванул к берегу. Я лишь усмехнулась, зная, насколько теуты не любят ослабляющую их магию воды. Впрочем, мне тоже это купание удовольствия не доставляло. Я выползла на берег и только тут осознала, что остальные были тоже с нами, все еще сплетенные с Фером пылающими нитями.

— Ты весьма обяжешь меня, если немедленно разорвешь нашу связь, — пробормотала я сидхе.

— Мне она тоже не доставляет удовольствия, в твоей голове слишком много эмоций…

— Зато в твоей — только самолюбование и спесь, — не осталась я в долгу. Он глянул на меня и исчез.

Я же осмотрелась, куда нас занесло. Это был остров, но такой маленький, что его скорее можно было назвать нагромождением камней. Посредине стояло что-то разрушенное, когда-то бывшее фавн знает чем.

— Ты в порядке? — Анар тронул меня за руку.

— Более чем, не считая того, что мне пришлось делить свою силу с сидхе, — скривилась я.

— Алекто, — начал он, но что хотел сказать, я не узнала. Из темноты словно выкристаллизовался Фер.

— Там везде знаки против теутов, — проговорил он. — Видимо, поставили, почувствовав меня в мыслях заложника.

— Их что, несколько? — удивился Анар. Из разрушенного здания раздался вой, и Брунгильда дернулась туда. Хрупкая Гала удержала ее жесткой рукой.

— Подожди.

— Там умирает человек… — гаркнула Брунгильда. — Пока мы ничего не делаем!

— Он все равно умрет, — спокойно ответил ей сидхе. — Человек — лишь приманка для нас.

— Ладно, тогда я пошла, — вмешалась я.

— Куда?! — Анар перехватил меня.

— Туда, — бросила я. — Меня призвали, я иду. Тоже мне ребус.

— Вот еще, — он усмехнулся, и по мне тут же пошли мурашки — нашли время, твари шкодные!

— Значит так, я зайду и уберу знаки, на меня магия эльфов не действует, — проговорила Брунгильда. — Далее действуем, как обычно.

Все кивнули, кроме меня. Я не знала, как обычно! И просвещать меня никто не собирался. Валькирия слилась с темнотой, через некоторое время за ней выдвинулись остальные.

— Стой здесь и никуда не суйся, — напоследок бросил мне через плечо сидхе.

— Это мой призыв, — прошептала я зло, но никого уже не было. Будучи членом команды, я должна была подчиняться приказам. Так мне сказали на инструктаже. Там еще много чего говорили. Чтобы наблюдала и не высовывалась, что еще не успела ничему научиться, что меня взяли лишь для того, чтобы защитить, и потому, что я могу помочь Темному добраться до Колпака. Но чтобы такое откровенное пренебрежение, да еще и когда я уже помогла! Я села и надулась. Прошло минут пятнадцать. Все это время я забавлялась тем, что представляла, как причиняю боль сидхе самыми разными способами. От спустить на дно океана на часок-другой, чтобы никакая магия к нему не притянулась, до… Я резко пришла в себя. Слишком тихо. Ни криков, ни звуков сражения, ни разговоров. Разрушенный дом словно накрыло невидимым покрывалом. Я расслышала короткий вопль, будто на секунду резко открыли двери, и к моим ногам что-то подкатилось. Я сделала шаг назад, пригляделась и сглотнула — это была человеческая голова. Ударившись о камень, она укоризненно смотрела на меня одним глазом, второй был прикрыт, словно подмигивал мне. Рот искривился в оскале предсмертного крика.

— Алекто! Не заставляй себя ждать, а то мы начнем бросать головы твоих друзей! — Не Колпак. Этот голос я не знала. В мыслях что-то снова мелькнуло — странно знакомое, как забытый стих. Я отмахнулась.

— Только обязательно начните с сидхе, сделайте милость, — фыркнула я, и со стороны развалин послышался смех.

— Как скажешь, девочка! Но все-таки мы очень ждем тебя. Я и мой друг Свифт. Он чуть обижен. Ты лишила его глаза и красоты сидхе, однако он все простит тебе, если я прикажу. Или омоет колпак в твоей крови, если ты не будешь послушной.

— Предложение, от которого девушка вполне может отказаться, — разозлилась я уже по-настоящему. Что-то тепло пульсировало на руке. Я опустила глаза — чуть проявился и снова пропал на запястье браслет сидхе. Я сконцентрировалась на тяжести украшения, его тепле, прохладе руки Фера, надевающего его, и в голове ярко вспыхнула картина. Связанный сидхе. Двое около него — Колпак и кто-то в плаще с накинутым на голову капюшоном. Странно, но никого из команды не было.

— Я не позволю ему, — продолжал голос невидимого собеседника. Теперь я видела, как шевелятся его губы. Во мне разгоралась сила сидхе — слабый ручеек, по сравнению с тем, что было бы у него без оков, но все лучше, чем только моя. — Клянусь темным небом ночи и лунным светом над Утесом Моэр, что не причиню тебе вреда и не позволю причинить другому.

«Ого, — подумала я. — Клятва королевского клана сидхе!»

Загадочно.

— Вхожу, — я подняла руки и прошла через разрушенный проем. И тут же прижалась к стене. Впрочем, напрасная тревога. Никто не шевелился. Все было спокойно. На меня и правда не собирались нападать. Я присмотрелась к диспозиции. Она была ровно такой, как показывал Фер. Около него, скованного заговоренным железом, стоял сидхе. Я точно это знала. А еще я помнила его фигуру и голос — вот откуда назойливое покалывание в памяти. Но где мы встречались?

Сидхе снял капюшон. Он был одновременно похож и не похож на Фера. Глаза цвета стали, волосы черны, но тот же овал лица и острые скулы, тот же взгляд. Этот сидхе был старше. По теутам такое редко видно, но все же чувствовалось, что он преодолел юность, — в глазах его затаились опыт, усталость и равнодушие того, кто многое видел.

— Оставь бич и все остальные свои побрякушки у входа.

Я послушалась, вытащив из-за пояса оружие.

— Похожи ли мы с моим племянником? — проговорил сидхе, когда я встала напротив него. Он схватил Фера за волосы и поднял тому голову. Глаза «тринадцатого» пылали огнем ненависти, а шрам стал таким бледным, что светился. Сказать он ничего не мог, какая-то темная живая субстанция залепила ему рот. Она так мерзко шевелилась, словно была живой, и я поспешно отвела взгляд. — Ну, не считая уродливой отметины, что я оставил ему. — Темный усмехнулся. — Ах, где мои манеры? Я опальный дядя моего опального племянника королевского клана сидхе Д’Орэ. Зови меня Сил. Так проще.

— Отлично, и что же тебе нужно, ваше высочество? И где остальные мои товарищи?

Я старательно не смотрела на Свифта. Был он уродлив чрезвычайно. Вместо одного глаза плохо заживший ожог, а оставшийся горел яростью. Кожа в шрамах от моего огня. Я была уверена, если бы не приказ колдуна, Красный Колпак уже бы кинулся на меня.

— Я скормил их Мраку Первомира, — спокойно ответил Сил.

У меня часто забилось сердце и пересохло в горле.

— Это ответ только на один вопрос. Зачем вам я? — по возможности спокойно спросила я. — Фер, видимо, как родная кровь пригодится, а от меня-то что нужно?

— Ты удивишься, но то же, что и от него — кровь. Ты хорошо пряталась, моя милая. А став эринией, обладала удивительной интуицией и долго избегала ловушек. Твоей силы хватило даже на поимку Колпака, — Свифт зарычал и шагнул ко мне, но Сил преградил ему путь. — Нет! — прикрикнул он, и, как послушный пес, Колпак замер, на его голове алела кровью жертв его шапка. Я чувствовала несчастные души, что были в ней заперты. Не врагов, о нет, но невинных жертв. Враги давали силу Колпакам. Невинные жертвы усиливали ее многократно.

— Отдай ее, Сил, ты обещал мне месть! — заорал Свифт.

— Молчать! — снова прикрикнул Сил. — Я уже говорил, она нужна мне живой, она — ключ! Ты не исполнил приказ тогда и поплатился за это! Она — моя!

— Я — только своя, — мне стало обидно. — И не понимаю, почему бы мне нужно было менять статус.

Колпак и Сил посмотрели на меня, как на безумную. Даже у Фера взгляд изменился. В нем мелькнули веселье и толика уважения.

— Не очень умно раздражать меня, огненная ты моя. Однако я прощу тебе это. Ах, сколько в тебе сдерживаемой магии, так бы прикоснулся и пил, пил, пил… — Сил облизнулся, и меня передернуло.

— К себе прикасайся! — колдун засмеялся. Пользуясь этим, я резко вытянула руку, и в ней материализовался бич из огня. — Сюрприз! — усмехнулась я, хлестнув им по оковам Фера, и они рассыпались пеплом. Ко мне рванулся Свифт, но я заплела бичом между нами огненные узоры, Колпак остановился, пытаясь найти лазейку, а на него уже бросился Фер, срывая с себя украшение за украшением, которые оборачивались паутиной, разрядами молний и иглами, летящими в сторону врагов. Сил выставил руку, и на их пути выросла стена из темноты, все брошенное Фером погрузилось туда с мягким «чавк» и тут же вылетело обратно в его сторону. Фер пригнулся и откатился, я же бичом сбивала нити мерзкой черной субстанции, тянущиеся ко мне. Они съеживались и отползали.

— Эриния взывает к тебе, Красный Колпак Свифт, — крикнула я, и на секунду замерли все. Даже булькающая черная жижа — то ли смола, то ли плотный дым. — Кровь невинных требует справедливого суда, так чувствуй их боль! — продолжила я. Глаза мои горели пламенем, и язычки его порхали по коже.

Сил отмер и что-то зашептал, от него ко мне и его племяннику поползли щупальца. Фер мелодично пропел несколько слов, отдающиеся внутри воспоминаниями о ветре в горах, его глаза горели зеленью. Вокруг нас с ним поднимались сверкающие ажурные решетки, и мрачные нити Сила отпрянули.

— Колпак! — заорал Сил, но тот смотрел словно бы внутрь себя. Колдун метнулся к нему, и на его шее качнулась цепь — на секунду из проема его рубашки показалась большая звезда.

Фер на секунду замер, но Сил уже стал сотканным из тьмы. Колдун сжал руку, и Фера выгнуло дугой, он упал на пол, а нити тьмы прошивали его насквозь, терзая и скручивая.

Сил засмеялся, и выглядело это жутко — в нем не осталось ничего от сидхе. Черная смоляная фигура без глаз и с открытым ртом.

Я на секунду застыла, пораженная, а он простер руку в мою сторону.

— Берегись, — захрипел Фер, но было поздно. Мечи из тьмы полетели в меня. Ажурной решетки давно не было, и я закрылась огнем, закручивая бичом кольца, но клинков было так много! Я чувствовала, как они пронзают меня.

— Прими наказание по своей вине! — закричала я из последних сил. — Да свершится справедливая месть!

Красный Колпак, все так же смотрящий внутрь себя, вдруг закричал жалобно и пронзительно.

— Хватит, — Сил кинул в него сгусток тьмы, и тот начал затягивать Колпака, но огонь полыхнул внутри его шапки.

Колпак заорал, а тьма заметалась, уходя от неласковых прикосновений пламени, но оно настигало и жгло. Я услышала визг, не ушами, но кожей. «Нет, нет, нет! Мертвы, вы давно мертвы», — отвратительным шипением разлетались вокруг слова Свифта. Я покачнулась, но огонь уже полыхал вокруг нас всех и поддержал меня, как добрый рыцарь. Он полностью охватил мерзкую кровавую шапку Свифта и взревел, освобождая запертые там души, которые яркими звездами взлетали вверх. Полыхнули смоляные нити, что пронзали Фера, и он из последних сил рванулся к дяде, но тот уже исчезал в открывшемся портале. Фер метнулся за ним… Не успел, уткнувшись в камень.

Я все так же стояла в эпицентре пожара, глядя, как догорает то, что было когда-то Колпаком Свифтом. Через ревущее пламя на меня смотрел Фер.

— Все еще считаешь эриний слабыми? — улыбнулась я, и тут силы оставили меня. Огонь погас, а я пошатнулась и начала оседать. Я слышала, как сидхе, подхватив меня, что-то шепчет, как через браслет в меня вливается его сила, как пощипывают нанесенные Силом раны, но сознание покидало меня. Где-то на границе небытия я почувствовала чьи-то губы на своих и улыбнулась — второй раз умирать было куда приятнее.

Глава 8

— Чего застыла, как мертвяк в колодце? — хохотнула Кира. Я поморщилась от этой неоригинальной шутки с понятным отсылом. Кира вообще была грубовата и любила почесать языком. Она же, кстати, рассказала о моем невеселом превращении в эринию всем обитателям Олимполиса, которых знала, а знала, разумеется, многих. Это стало еще одной причиной того, что я предпочитала одиночество. Все те же насмешки, косые взгляды, как когда-то в земной жизни, начались и тут. Теперь, правда, по другой причине — на Земле я была слишком не похожа на нормального человека, а тут слишком похожа. Потом оказалось, что и в других реальностях тоже не очень любят ботанов. Как-то так вышло, что я за несколько недель освоила годичные курсы эриний и быстренько получила свои кинжал и бич. Положа руку на сердце, а что там было осваивать? Законы, по которым я и так жила? Древнегреческие мифы, которые изучала, а теперь мне их преподавали как историю? Кира, как одна из Старших и преподавателей, меня с удовольствием третировала. Говорят, ее бесило то, как быстро я прошла первичное обучение. Она пыталась получить свой бич несколько раз. Не знаю, правда ли это, но общество Киры было не самым приятным.

Куда более я была бы рада отправиться с Мег, но на первом вызове со мной должна была быть наставница.

Мег перед моим отправлением кинулась мне на шею и горячо зашептала:

— Как бы я хотела быть с тобой! Ты только не обращай внимания на Киру и возвращайся быстрее. Буду ждать!

Я кивнула ей в плечо.

— Я бы тоже хотела с тобой отправиться! Мне было бы спокойнее, и не надо постоянно отвлекаться на насмешки.

— Дальше — вместе! — уверенно произнесла Мег.

Я уже почти вышла из нашей комнаты, когда она окликнула меня.

— Алекто, ты шарф забыла! Ну ты что — эльфийская магия лишней не будет!

Она подбежала и окутала мою шею невесомой дымкой красного шелка.

Его я сейчас и поправляла. Шарф приятно согревал кожу, будто бы успокаивая и подбадривая. Да, я про кусок полотна — такой эффект.

— Где наша жертва? — Кира вышла из кустов, поправляя амуницию.

— Все там же, ничего не изменилось. — Я кивком указала на дом. В окнах горел свет, и было видно, как там кто-то мечется, словно за ним бегает призрак. В целом так и было. Я уже ступила на след преследуемого и отправила ему страшные галлюцинации. В них насиловали его, а не он, и вся боль, что он причинил, обрушилась на него стократно. Из дома раздался вопль. Я удовлетворенно кивнула. Кира посмотрела на меня с некоторым уважением и сплюнула. Дверь, открывшаяся настежь, долбанулась о стену так, что из окна рядом вылетело стекло, из проема выскочила наша жертва. Его глаза были безумны, рот раззявлен в беззвучном крике. Он опустился на колени и пополз в мою сторону, попутно загребая грязь и опавшую листву и посыпая ими себе голову — вместо пепла. А где я его раздобуду? С бессмысленным взглядом он уткнулся лицом в землю около моих ступней.

— Сдашься в полицию, понял? — ровным голосом произнесла я. Кира почему-то обеспокоенно перешагнула с ноги на ногу и потянула носом. Я принюхалась и удивленно посмотрела на нее. Ничего такого. Обычные запахи земной осени: дым, мокрая земля, прелая листва. Но Кира уже начала метаться.

— Заканчивай с ним! — прикрикнула она. Я послушно продолжила.

— Будешь всегда уважителен ко всем, никогда даже голоса не повысишь. — Мужчина покорно кивнул. — Сдавайся. Бегом! — Мужчина вскочил и кинулся прочь от меня. За ним по пятам шли фантомы. Их видели только я и он. Надо сказать, в этот раз удались особенно неприятные.

— Что не так? — обернулась я к Кире, которая стояла словно гончая, учуявшая что-то. Не дослушав меня, она рванула вверх по улице. Пришлось догонять.

— Может, скажешь, что случилось?

— Кровь, много.

Если Кира говорила такое, значит, и правда происходит неладное. Ее силой был нюх. Она буквально носом чувствовала боль, смерть, ужас, — все, что несет в себе кровь убиваемого человека. И следы этой крови на преступнике тоже распознавала.

Мы прыгали через заборы затихших в ночи домов. Бежали, задевая ветки, и ледяные капли падали нам за шиворот. Кира словно ничего не видела и не чувствовала. Она огромными прыжками на своих мощных ногах преодолевала пространство. Когда дома пригорода закончились, она остановилась и снова принюхалась. Тут уже и я почувствовала неладное. Словно сдавило горло, и кто-то шептал и шептал мое имя. Я начала задыхаться, рванула шарф, но он не поддался, затягиваясь на шее.

Мы углубились в чахлый, загаженный людьми лесок. Кира бежала как по дороге, я же еле поспевала за ней. Внезапно она упала ничком, зацепив и меня за ногу, так что я рухнула рядом.

— Тихо! — прошипела она, вдавив меня в землю.

Среди деревьев было темно. Плотная осенняя облачность скрывала звезды и луну. Конечно, мое зрение позволяло мне видеть, но немногое — лишь то, что перед нами на полянке кто-то стоял. Тем неожиданнее стало то, что Кира вдруг всхлипнула и одним прыжком из положения лежа переместилась туда. Раздался тихий стон боли. Я поднялась и побежала к ней.

На поляне никто не стоял. Это висело тело эринии, подвешенное вверх ногами, чтобы удобнее было спускать кровь. Она натекла огромной лужей и чернела в темноте. Я пригляделась. В крови виднелись узоры, а сама она образовывала правильную пятиконечную звезду.

Я посмотрела в лицо растянутой меж ветвей женщины. Это была Оливия. Я почти не знала ее, видела всего несколько раз в компании Старших, но знала, что Кира была ее подругой.

— Оливия, Оливия, Оливия, ну открой глаза, слышишь, дурында? — бубнила Кира, сотрясаемая рыданиями.

«Странная просьба, — подумала я. — Глаза же у нее открыты». В них читалась боль, и я как наяву снова услышала свое имя.

Оливия была безвозвратно мертва. Над ее телом потрудились так, что она уже точно не смогла бы ожить, уж на что мы, эринии, способные. Было видно, что она сражалась за свою жизнь, но встретилась с кем-то намного сильнее.

Кира рыдала. Ее плечи вздрагивали в такт всхлипам. Я, присев, осторожно положила ладонь на ее руку. Кира резко отстранилась и вскочила на ноги, кинувшись к качающемуся трупу. Одним движением она перерезала веревку, что растягивала подругу среди ветвей, и бережно уложила ее, гладя по лицу и рукам.

— Кира, нам надо вызвать сестер, — попыталась я привести ее в чувство. — Давай перенесем Оливию домой и придем с подкреплением.

— Нет! — Кира и правда пришла в себя, но не так, как мне бы хотелось, — ее обуревала жажда справедливой мести. — Нет! Следы исчезнут. Ну давай, найди того, кто сделал это. Ты можешь! Тело Оливии еще хранит его магический отпечаток. Ну же! — дернула она меня. — Руку клади!

— Кира, мы не знаем, кто это был. Нам нужно…

— Быстро! — заорала она. Я послушно опустилась на колени у тела Оливии и протянула над ней руки. Ничего не было. Осмотрелась вокруг, походила. Никаких следов. Я пожала плечами и отпрянула, когда Кира вскочила, принюхиваясь и по-собачьи водя носом. Она выхватила из лужи кинжал Оливии, уже явно мертвый, как и сама эриния, и провела рукой над лезвием.

— Что там? — мягко поинтересовалась я.

— Кровь.

— Она тут везде, — сказала я.

— Кровь убийцы. — Кира торжествующе рубанула рукой и буквально впихнула мне в ладонь скользкий от крови кинжал. Это было как разряд током. Я конвульсивно, со всхипом дернулась и вдохнула через зубы, ощутив боль Оливии, а главное, распознав ее призыв к справедливости и торжество убийцы. В абсолютной тьме появился мерцающий след, ведущий вдаль, как Млечный путь. Он требовал, чтобы я немедленно двинулась по нему, звал, манил.

— Идем, — просипела я, ведомая только этим призывом, и рванула по искрящейся дороге, не в силах больше сопротивляться.

Через несколько километров, уже в рассветных лучах, мы вышли к небольшому ручью, за которым стояла охотничья сторожка — столь ветхая, что странно было, как она еще не развалилась. Я показала Кире на нее.

Встав во весь рост, я воззвала к следу и мысленно обратилась к тому, кто его оставил: «Сдайся! Выйди ко мне и сложи оружие!» Кира тем временем осторожно обходила сторожку, чтобы, если что, перехватить убийцу. Минуту ничего не происходило, кроме того, что я раз за разом повторяла свое послание, а затем раздался истошный крик и хохот. Я, не думая (это было ошибкой, сразу признаю), кинулась вперед, скачком преодолев ручей…

Кира висела вверх ногами, как до того Оливия, угодив в ловушку, словно несмышлёное животное. Раскачиваясь из стороны в сторону, она пыталась сражаться с кем-то, кого я вообще никак не могла опознать. Он смеялся и тыкал в нее рукояткой ее же кинжала. Со спины убийца выглядел огромным — высоким и мускулистым, как медведь, и лишь когда он обернулся, учуяв меня, я поняла, что так лишь казалось из-за высоченной шапки у него на голове. В голове с легким щелчком сошелся пазл.

Красный Колпак.

Когда-то их было много. Колпаки — сидхе, принесшие кровавую клятву воины, враз стали ненужными, когда войны закончились. Вот только их клятва закончиться не могла. Они, измененные ею, требовали битв и смертей. Некоторые становились наемниками, другие оседали где-то в отдалении от всех, а другие, как этот, сошли с ума. За многие десятилетия их почти всех переловили и уничтожили, но на то они и сидхе, чтобы быть живучими, мстительными и злобными. И вот передо мной Красный Колпак, а я одна… Теперь понятно, почему Оливия, будучи опытной эриннией, не справилась. Куда уж мне. В голове промелькнула картинка, как Колпак вымачивает в моей крови эту дрянь на его голове, и сердце зашлось бешеным галопом. Кира закричала и умолкла. Не знаю, почему. Я не смотрела на нее — лишь на Колпака.

— Зачем тебе это? — неожиданно задала я мучивший меня вопрос.

— Что именно? — опешил Колпак. Голос его, вопреки ожиданию, был приятным и даже нежным.

— Кровь эриний. Это бессмысленно. Лови ты людей, тебя бы еще годы никто не нашел, так зачем так подставляться?

— Вон сколько переловил. Пока не нашли.

— Три жертвы сразу, — ответила я по возможности спокойно. — Такого не оставят. «Валькирий» привлекут.

— А мне больше уже и не надо, — неопределенно ответил он.

В одной его руке был кинжал Киры, в другой — меч. Его лицо было испачкано кровью, глаза сверкали. Я чувствовала, как шапка сводит его с ума, хоть и дарит ему невиданную силу. И все-таки он оставался сидхе. Необычным, изящным, удивительным. Какая несправедливость богов, что такая мерзость прячется за прекрасной личиной!

Я медленно попятилась, осторожно ставя ноги, чтобы не угодить в еще одну ловушку. Одновременно размотала бич и достала кинжал. Они, послушные мне, полыхнули огнем. Зрачки сидхе расширились. Он облизнул губы.

— Ого! А ты и правда полна их магии. Не обманули.

— Кто не обманул?

Колпак промолчал.

— Меня зовут Алекто, а кто ты? — решила я отвлечь его разговором.

— Свифт, — неожиданно честно ответил он мне, по вибрациям остаточной магии я поняла, что имя истинное. Странно для сидхе. Они всегда хранят свои настоящие имена в тайне. Впрочем, как и многие волшебные существа.

— Свифт, остановись! — приказала я. Он расхохотался.

— Стал бы я тебе говорить истинное имя, если бы на меня действовала его магия. У тебя свои подарочки, у меня — свои!

Он даже прикрыл глаза, чтобы смахнуть слезы смеха, и именно в этот момент я напала. Я захлестнула его бичом и рванула на себя, но пошатнулась. Это меня и спасло. Оказалось, что бич захватил пустоту, а Колпак уже переместился мне за спину и нанес удар. Кувырком я ушла от его рубящих ударов и хлестнула Свифта по ногам. Огненные капли падали на палую влажную листву и шипели. Я спряталась за дерево и затянула за собой жала бича. Прислушалась.

— Выходи, девочка. Тебе не уйти, — мягко проговорил Колпак. Я кинула на голос нож. Это было глупо.

— Это было глупо, — повторил мои мысли сидхе — уже из другого места. Я кинула второй нож.

— Какая ты прекрасная неопытная дурочка, — голос раздался в нескольких метрах от меня. — И как от тебя пахнет вкусно магией, давненько такого чуда миры не видывали! — псих как есть.

Я не дала себя отвлечь, выскочила из-за дерева и полоснула бичом рядом с собой. Расчет оказался верным. Колпак от неожиданности пошатнулся, а потом закричал, когда огонь с одного из жал переметнулся от него.

— Жечь вечно! — приказала я пламени, и оно послушно разгорелось.

Несмотря на это, Красный Колпак расхохотался и, одним змеиным движением вывернувшись из захвата, кинулся на меня. Я отскочила, но сзади было дерево. «Сейчас меня приколют мечом, как бабочку», — мелькнуло в голове, а руки тем временем сами метнули горящий кинжал в Свифта.

Он вошел ему в глаз.

— Правду! — по привычке скомандовала я кинжалу истины, который жег огнем и холодом одновременно. Наверняка упоительное ощущение. И Свифт отдал ему должное, заорав:

— Меня прислали за тобой! Все было ради тебя!

Я снова захлестнула его бичом. Запах паленой плоти ударил мне в ноздри. Колпак наконец понял, что горит. Жала начали прожигать его до костей, но он не отступал, более того, кинулся и начал душить меня, и я обхватила его лицо горящими ладонями. Свифт заорал.

Именно в этот момент открылся портал, и Колпак вывернулся их моей хватки и просто упал в него. Я снова захлестнула его бичом, и меня потянуло за ним. Мы ввалились в межмирное пространство, и я точно знала, что там, где мы выйдем, мне конец. Это была ловушка. Шарф стянул мою шею, конец его выпал из-под туники и тоже потянулся к той стороне, к кому-то, кто, как я уже видела, смутной фигурой виднелся вдали.

— Сгори, — заорала я, и шарф запылал прямо на мне, рассыпаясь тысячей искр. Я вдохнула полной грудью. Двое, теперь я точно это знала, тянули ко мне руки — без лиц, сияя темнотой и темняя светом.

— Хеймдаль, — прошептала я из последних сил. Ничего не происходило долгие мгновения, а затем я вывалилась прямо в кабинете Сусперы, и, слава богам, она была не одна. Все эринии вскочили и застыли, когда я плюхнулась на стол, а на полу, корчась, горел Красный Колпак.

Эринии, надо отдать им должное, моментально оценив ситуацию, набросились на сидхе. Я же просто смотрела в потолок, уже не в силах даже двигаться. Когда надо мной склонилась Супера, я прошептала координаты места, где оставила Киру.

Я не помню, сколько так лежала, не помню, кто помог мне дойти до нашей с Мег комнаты. Ее не было, а я просто упала в кровать и вырубилась. Проснулась я от того, что открылась дверь и ко мне метнулась подруга. Она обняла меня и долго всхлипывала, а затем забралась ко мне под одеяло, и я снова заснула, пока она пела какую-то колыбельную.

Странно, но проснулась я бодрой и отдохнувшей. Мег сопела уже в своей кровати. В окно било солнце. Я потянулась и поняла, что очень голодна. Тихо поднявшись, поплелась на общую кухню, пошарила по всем шкафам в поисках съестного. В голове было странно пусто. Я попыталась вспомнить вчерашние события. Все на месте, но что-то ускользало, как червь, и я никак не могла понять, что именно. Я встряхнула головой и только тут услышала назойливое чавканье. Медленно подкравшись, я резко открыла шкафчик и обомлела — там с печеньем больше него самого сидел кто-то, похожий на пупса в зеленом камзольчике и старомодных штанах с гульфиком, которые делали его бедра и зад огромными. Инстинктивно одним резким движением я схватила ЭТО за шкирку.

— Отпуфти, фылфа! — пискнуло у меня в руке и забилось.

— Отпусти, дылда, — машинально повторила я за ним, но не сделала этого, поднеся к глазами извивающееся нечто. — Ты кто и почему ешь нашу еду?

— Пикси! — гордо, насколько это было возможно для перемазанного кремом существа, которое теперь висело, зажатое в двух пальцах, проговорил пупс. — Я — пикси Морган, а ты — стерва.

Он извернулся и пребольно куснул меня за палец. Ойкнув, я отпустила его. С мерзким хихиканьем этот шмель-переросток взлетел вверх и тут же начал кидаться в меня предметами.

— Бичом хвачу, сгоришь! — пообещала я. Под потолком затихло.

— Не обижай меня, — вдруг донеслось оттуда. — Я просто голодный. Меня тут выкинуло, и я пока не могу никуда деться. — Сверху показательно хныкнули.

— Выгнали за воровство? — прикинула я причину и, судя по тихому вздоху, угадала. — Ладно, спускайся, будем с тобой пить какао.

— Что это? — недоверчиво пробормотали уже чуть ниже уровня светильника.

— Напиток вкусный и сладкий из реальности Земля.

Я отвернулась, готовя контрабандное какао. Одну порцию налила в кружку, а вторую — в маленькую рюмочку, которая как-то оказалась на нашей общажной кухне. Рядом положила еще одно печенье. Краем глаза я видела, как пикси осторожно приближается к лакомству, поблескивая глазками-пуговками, а затем хватает печенье и мою большую кружку. Я в изумлении села на подоконник. Морган же просто засунул личико в чашку и пил большими глотками.

— Зря ты, конечно, к эриниям залез, — проговорила я. Морган вздохнул, отвалился от кружки, уже пустой, и расплылся в блаженной улыбке.

— Не зря, — прошептал он, закрывая глаза от наслаждения. Морган мне все больше нравился своими невероятной искренностью и непосредственностью. Смутно я осознавала, что на самом деле он та еще заноза в заднице, но улыбнулась, глядя на него и сама себе удивляясь. Я привычно погладила шарф на шее — он как-то незнакомо откликнулся прохладой на коже. В памяти мелькнули и тут же исчезли искры.

— Это еще что такое?! — раздался голос Мег. Мы с пикси, словно провинившиеся дети, вскочили, и он метнулся за мою спину.

— Новый жилец, — ответила я твердо, хоть и удивленно. Позади меня одобрительно хмыкнул Морган.

Глава 9

Я не умерла, конечно. Сознание возвращалось ко мне медленно и по частям. Сначала проявились звуки. Отдаленно, словно гудение пчел над цветами. Затем я начала различать голоса. Густой басовитый — Брунгильды. Шелестящий — Галы. Бархатный тембр Анара. «Кто-то должен быть еще, — подумала я, словно некто посторонний рассуждал со стороны. — Он был рядом». И вдруг раздалось трескучее и озорное:

— Глазки открывай, спящая дылда!

Морган? Это так резко привело меня в себя, что я моментально села. Необдуманное, если не сказать тупое, решение. Во-первых, мир разъехался в разные стороны. Во-вторых, стабильности ему не прибавил тот факт, что я столкнулась с Фером, который, оказывается, склонился надо мной. Это я потом уже поняла, а в этот момент лишь мерзко выругалась, как когда-то на приемного пьяного папашу, и начала тереть свою пострадавшую голову. Морган хохотнул, но тут же заткнулся, когда разъяренный Фер, до этого удивленно смотревший на меня с пола, вскочил и молча схватил его за ножки.

— Эй, сидхе полоумный, отпусти! — завопил Морган.

— От вашего племени одни неприятности, ты — мелкое порождение Мрака! — прошипел он, и мне показалось, что Фер сейчас и вправду раздавит Моргана. Я предупреждающе подняла руку, но он уже отпустил его. Пикси тут же перелетел за мою спину.

— Идиот, — прошептала я. Сидхе бросил на меня удивленный взгляд, не поняв, видимо, о ком я. Я и сама не поняла. Оба хороши.

Через пару секунд мир перестал вращаться вокруг меня, и я наконец оценила, где нахожусь. Это была огромная светлая комната с большими окнами и кроватью посередине. Ее занимала я. Остальные члены команды «тринадцатых» окружали меня. Это казалось странным, пока ответ не подсказала медленно возвращающаяся память:

— Вы живы! — выдохнула я. — Этот колдун Сил сказал, что отправил вас в Первомир! — Неосознанно я нашла взглядом Анара, он улыбнулся мне и подмигнул.

— Было дело, — усмехнулась Брунгильда. — Но нелегал вовремя нас перенаправил. Правда, на шоколадную фабрику. Наверно, было довольно занятно наблюдать со стороны, как мы все из дыры в воздухе валимся в какао, но люди не оценили и разбежались…

— Нелегал? Ничего не поняла.

— Эфо офо ме, — Морган поднял голову и высунулся из корзины с фруктами и конфетами, что стояла рядом с кроватью. Виноградная гроздь обвивала его тело. Неисправим…

— Это обо мне, — машинально перевела я, уже давно понимая этот язык, — не одна шоколадка послужила тому уроком. Морган кивнул.

— Ы ше шкажал, ы шешда ш тошой…

— В смысле всегда со мной? Как ты поток колдуна перенаправил?

— Пикси могут пробираться сквозь границы миров, — отрыгнув, проговорил Морган.

— В основном занимаясь мерзкими проказами и воровством, — добавил сидхе.

— Не вы ли, сидхе, охотились за нами и держали на клятвах в клетке, чтобы проходить границы и заниматься не менее мерзким колдовством? — язвительно проговорил Морган. Эффект был смазан тем, что от греха подальше он залез под мою ладошку, так что только жопка торчала.

— Однако, — я посмотрела на сидхе, но тот и не подумал отводить взгляд. Вот почему пикси даже среди нас, мифических, еще более мифические…

Теперь стало понятно, как Морган попал в Олимполис. Это стоило осмыслить, как и тот факт, что я нужна была Темному наравне с его племянником. Моргана я прижму, конечно. Не просто так он появился в моей жизни. Да, я никому не доверяла, и это никак меня не трогало. Я лишь подивилась этому факту, но тоже без особых эмоций.

— Первомир… — напомнила я.

— Да, — Гала чуть улыбнулась бледными губами. — Оказалось, что твой друг все это время прятался в капюшоне Брунгильды, и когда нас вышвырнули в портал, изменил его направление на какой-то завод на земле, где делали конфеты. Мы попытались вернуться обратно на остров, но там уже никого не было. Только следы огня и пепел.

— Колпак, — сухо прокомментировала я, поискала внутри себя хотя бы зародыш сожаления или раскаяния и тут же забыла. Эринии убивают справедливо. Справедливость не равна милосердию. Он убил, его убили.

Я посмотрела в окно. Забавно, конечно, что в новые миры я попадаю только через травму и потерю сознания, а вижу его впервые через окно. На высоких белых ажурных дворцах, которые сменялись приземистыми и добротными сооружениями людей, каменными домами троллей и деревьями эльфов, громоздились грибочками разноцветные башенки фей. Пролетела птица Рух, на ее спине восседал джинн.

Я перевела взгляд на Галу. Та кивнула.

— Фер притащил тебя в Порту. Когда мы прибыли, ты уже была в лазарете под наблюдениями знахарей.

Я сглотнула.

— Сколько же я была в отключке?

— Неделю, — ответил Анар. — Мы очень волновались, но лекари сказали, что тебе надо восстановить силы после перенапряжения. Они говорят, что твои силы нехара…

— Не будем утомлять Алекто, — резко перебила его Гала. Интересно…

Сделав вид, что я не заметила его оговорки и реакцию эльфийки, я откинулась на подушки — якобы мне нехорошо.

— Ох, давайте уже пойдем, девоньке отдохнуть надо, — пробасила Брунгильда.

— Мы благодарны, просто знай это, — раздался от дверей голос Галы.

На всякий случай я еще чуть-чуть полежала с закрытыми глазами, раздумывая о произошедшем. Нужно было собрать как можно больше информации о себе и погибших эриниях — для этого стоило вернуться в Олимполис и залезть в свои данные. Кроме того, хотелось бы понять, что же такого страшного нашли во мне лекари. И не было ли это связано с тем, что говорили Колпак и Сил. Стоило, конечно, раньше задаться этим вопросом…

— Долго еще будешь притворяться?

Я вздрогнула и открыла глаза. На подоконнике в привычной позе сидел сидхе, а Морган прилип с другой стороны окна и стучал кулачками. Его не было слышно, но судя по лицу — он негодовал.

— Уходи, я устала.

— Нет, ты полна сил и чувствуешь себя очень хорошо, — Фер щелкнул по стеклу там, где был нос Моргана, тот отлетел и показал неприличный жест. Я посмотрела на свою руку — браслета не было.

— Ты не можешь этого знать.

— Могу, я подпитывал тебя и не давал истечь кровью.

— Пф. Я — эриния. Меня трудно убить.

— Но полное истощение вполне могло доконать.

— Хорошо, ты хочешь благодарности? — Я встала с постели. — Спасибо, — поклонилась я в пол и только в этот момент поняла, что на мне нет ничего, кроме тончайшей рубашки, которая не скрывала примерно ничего. Ойкнув, я натянула на себя покрывало, однако Фер спокойно рассматривал свои руки, словно ему и дела не было до моего тела. И ведь правда не было! Меня это разозлило. — Если мы закончили, уходи и дай мне собраться.

— И куда ты пойдешь? — Фер вдруг улыбнулся — без свойственных ему сарказма и иронии, открыто и мило. Даже шрам не делал его лицо сейчас высокомерным, лишь чуть уставшим. — Ты — часть команды, хотя тебе этого еще и не сказали.

Я осела на кровать.

— Как команды? Я — «валькирия»?

Фер кивнул. Я уставилась на него, не понимая, как реагировать — радоваться или огорчаться. Хотела ли я в Олимполис? Нет, слишком много тайн меня окружало, и их разгадка крылась где-то в других мирах, а значит, мне надо было быть в «валькириях». Но могла ли я доверять своей команде? Вряд ли. Особенно Феру.

— С-спасибо з-за новости.

Фер встал с подоконника и подошел ко мне. Он был высоким, даже по меркам сидхе. Мне приходилось поднимать голову, чтобы смотреть ему в глаза — зеленые, ярко сверкающие в свете солнца. Сидхе взял меня за руки, на секунду прижался к ним лбом и посмотрел мне в глаза.

— Я приношу извинения, эриния Алекто, и хочу сказать спасибо. Ты готова была пожертвовать жизнью, спасая меня, хотя я ничем не заслужил твоей доброты, — вдруг сказал Фер, и я всерьез подумала, что галлюцинирую. Чтобы Темный колдун сидхе приносил извинения? А что дальше? Пони отрастят крылья? Феи начнут делиться с людьми нектаром? Фер проговорил гордо, словно это он давал мне прощение, а не я должна была извинить его. — Я обязан тебе стократно. То, что могло бы произойти со мной, — хуже смерти и бесчестья. Это смерть миров. Ты нарушила приказ, полагаясь на интуицию и свой опыт, который мы оставили без внимания. Нам стоило помнить, что ты — эриния, а мы, и я особенно, видели всего лишь восемнадцатилетнюю девчонку…

— Девятнадцатилетнюю, — машинально поправила я.

— Что? — удивился сидхе, все еще держа меня за руки.

— Мне — девятнадцать, — сказала я.

— А, — улыбнулся он. — Это полностью меняет дело. В общем, мое отношение и поведение не делает мне чести и дискредитирует как профессионала.

— Что колдун хотел от тебя, Фер? Или называть тебя ваше высочество? — проговорила я в ответ. Он дернулся, но взгляда не отвел. Лишь глаза потемнели.

— Не называть. Я потерял это право, когда получил вот это. — Он дотронулся до своего шрама. — Мы еще не раз поговорим об этом, как и о том, кто такая ты сама.

— Ты никому не сказал, что я была нужна Силу, — вдруг поняла я, а потом с задержкой осознала еще и тот факт, что снова стою в одной рубашке непозволительно близко к сидхе.

— Нет. Я хочу понять, что происходит и как ты замешана в делах дома Д’Орэ. Я не знаю, кому могу доверять. — Он помолчал. — Кроме тебя.

— То есть в том, что я не подстроила все это, ты уверен.

— Конечно. Ты же была связана со мной, — кивнул сидхе. Час от часу не легче! — Клянусь всегда защищать и оберегать тебя, эриния Алекто.

Я уставилась на него, не мигая. Фер дал клятву сидхе оберегать меня! Она нерушима, а значит, я могла доверять ему. Или нет?

— Твой шарф, кстати, — Фер вытащил из кармана маленький комочек красной ткани. — Я так понял, что он тебе дорог.

— Ты поцеловал меня там, на острове? — Почему-то стало трудно дышать. Сидхе снова коснулся лбом моих рук и, кивнув, пошел к выходу. — Так поцеловал или нет?

— Да. Это что-то значит для тебя? — обернулся он уже у двери. — Или Анар все-таки вскружил тебе голову?

Не раздумывая, я запустила в него корзину с фруктами, что стояла у кровати. Яблоки и апельсины раскатились во все стороны, виноград упал с тихим «чавк», но сидхе уже не было. Еще через секунду в комнату сквозь вентиляционную решетку протиснулся Морган и свирепо заорал:

— Я тебе покажу, мерзкий колдунишка! — Затем осмотрелся, и, увидев, что никого нет, опустился на апельсин. — Так и знал, что он трусливо сбежит! — Морган покатился на апельсине, перебирая ножками и попутно кидая в рот конфеты, которые находил на полу.

— Мы остаемся с тобой в «валькириях», Морган, — тихо произнесла я и только тут поняла, что дрожу. На руках горела кожа — там, где ее касался сидхе, словно огонь внутри меня предупреждал о чем-то.

Глава 10

Я осталась в лечебнице на ночь. На том настаивали знахари и ведьмы, а я поддакивала. Когда все стихло и магические светильники везде были притушены до самого минимума, я, закутавшись в простыню, пошла к двери в коридор.

— Ты чего это? — резко вскинулся заснувший уже Морган.

— Замолкни, — шикнула я. — Будешь мешать, бинтами обмотаю и пластырем к стене приклею.

Он послушно показал, как закрывает рот на замочек, как его выкидывает, и даже демонстративно отвернулся от того места и только потом переместился мне на плечо. Я взяла его за шкирку и, приоткрыв дверь, выкинула в коридор.

Морган завис в воздухе, покачал укоризненно головой, а потом улетел.

— Никого, — отрапортовал он, вернувшись.

— Где регистратура?

— Ты не сказала пока, чего удумала, — сказал Морган, но место все-таки указал пальцем.

В одинаковых палатах за полупрозрачными дверями я видела силуэты кроватей и иногда кого-то на них — не всегда человекоподобных, иногда формой вообще мне незнакомых. Периодически я отпрыгивала в густые тени, когда из-за дверей раздавался басовитый звук — то ли храп, то ли стон боли. Мне было очень интересно, кто же там — какие у них истории, как попали сюда, «валькирии» ли это вообще. Новая жизнь, обещанная мне Фером, манила, но сначала стоило разобраться со старой — причем даже не моей, а моих родителей. Может показаться странным, что до того я никогда этим не интересовалась, вот только это будет не совсем правдой. Будучи сиротой, я часто представляла себе мать и отца, которые спасают меня из очередной неблагополучной семейки. Потом я ожесточилась и перестала мечтать, а когда снова начала — уже о чем-то своем, случилось перерождение в эринию. У нас нет семей. Моя мать оказалась еще более нерадивой, чем это было принято у сестер. Когда я спросила о ней еще в первые дни своего пребывания в Олимполисе, мне ответили, что ее никто не знает, а моя кровь не показывает связи ни с одной известной им эринией. Но правда ли это? Вдруг она жива, и на самом деле все мои подозрения на ее счет не стоят выеденного яйца?

Мне везло. Нянечка по уходу спала на посту. Огромная троллиха свистела носом, уткнувшись прямо в тарелку с чем-то на вид несъедобным. Это было подозрительно, и, забегу вперед, мои опасения подтвердились.

Я осторожно открыла картотеку, указав Моргану искать в папках мое имя, — сама же осмотрела все документы на столе нянечки и даже под ней самой, вернулась к шкафу. Морган обескураженно покачал головой. Значит, забрали. Кто это мог быть? Да кто угодно — и Фер, и Гала, и Анар. Пожалуй, только Брунгильду я не подозревала — слишком искренняя и открытая.

Я сконцентрировалась на мосту и Хеймдалле.

— Тут закрыты переходы, — угадал Морган, что я делаю. — Нужно выйти на улицу или крышу, но там все охраняется.

— А для тебя? — вспомнила я сверхспособности пикси. Он пожал плечами и задумался. Я терпеливо ждала.

— Ну! — громко сказал пикси. Я хотела шикнуть, но вдруг поняла, что стою в коридоре Дома Старших.

— Вот это ничего себе, а ты и правда крут, — восхищенно присвистнула я и тут же обернулась — на краткий миг мне показалось, что кто-то смотрит на меня. Конечно, никого не было.

Был самый пик ночи — здесь тоже повезло, Олимполис и Порта не отличаются по времени. Я еще подумала, не зайти ли в мою бывшую комнату, чтобы забрать какую-то часть вещей. Но сначала надо было разобраться с документами. Смущало и то, что сложно будет объяснить потом, откуда у меня одежда, да и кто-то мог заметить меня в храме Фемиды. Там я поселилась, съехав из общежития после очередного задания. Я поняла тогда вдруг, что мне очень не хватает пространства, и, несмотря на то что Мег страшно обижалась, быстро подыскала себе другое жилище.

Мне надо было найти документы, могли они быть только где-то у Сусперы, так что я оставила Моргана сторожить в коридоре, а сама без труда вскрыла замки и прошла охранные знаки. Чуть больше времени занял поиск — слава богам, папка с моим именем нашлась! Я развернулась и уткнулась в кого-то живого, прохладного и пахнущего морем и соснами.

— Какого фавна ты здесь делаешь! — зашипела я, узнав этого «кого-то живого» за долю секунды.

— Любуюсь, как ты изображаешь то ли нимфу, то ли грацию, то ли привидение. Честно сказать, больше похожа на последнее. Простыни тебе не очень идут. — В темноте я видела хорошо, так что саркастичную улыбочку сидхе разглядела.

— Ты следил за мной?

— Зачем? Просто ждал. — Значит, мне не показалось, что в коридоре кто-то был, да и троллиха заснула не сама.

— Где Морган?

— О! Где же ему быть — висит в паутине под потолком. — Я прислушалась, и точно — басовитое жужжание спутанных крылышек подтверждало слова Темного.

— Отпусти!

— Обязательно. Ты все взяла? Можем уходить?

— Я с тобой никуда не пойду, Фер. И вообще, как ты попал сюда?

— Я из «валькирий» — у нас много привилегий.

— Ты забрал мои данные из лечебницы?

— Нет. Я думал, это ты.

— А сюда чего раньше не наведался?

— Наведался и все уже прочел. Теперь караулю, кто еще объявится, и вот она — ты!

— Значит, тот, кто выкрал мои документы из регистратуры, либо уже тут побывал, либо и так все знает.

— Ладно, пока тебя не обнаружили в новом эротическом хитоне, давай отправимся обратно. Не возражаешь?

Сидхе подхватил меня под локоть, но я вырвалась.

— Фер, я не доверяю тебе, несмотря на твою клятву.

— Какая неожиданность! — фыркнул он, как кот, подхватил меня под локоть и вытащил в коридор. Там неуловимым движением убрал паутину и сгреб разозленного Моргана в охапку. Мелькнул мост, какая-то комната — и вот я уже упала в огромное мягкое кресло.

Я осмотрелась.

— Я так полагаю, что мы в твоей комнате?

Сидхе кивнул и сел напротив.