Бесплатный фрагмент - Энциклопедия древнескандинавской мифологии и культуры

Все права защищены действующим законодательством РФ. Перепечатка книги или любого ее фрагмента без согласования с автором, а также любое коммерческое использование представленных материалов незаконно.

Связь с автором: daymonri@yandex.ru

vk.com/daymonri

Глава 1. Боги

Асы как люди

Скандинавские боги во многом похожи на людей. Это удивительно живые персонажи, и ни в одной мифологии мира мы не сможем найти столь полные психологические портреты, будто «срисованные» с реальных исторических личностей. Языческие боги северных народов в этом смысле значительно ближе к нам, людям. Конечно, противостояние Сета и Гора в древнеегипетской традиции тоже достаточно «человечно», но, во-первых, там просто «тонны» инцеста (пусть даже символического). А во-вторых, боги Скандинавии все же не переполнены ненавистью, вожделением, похотью, у них много других качеств, порой — откровенно отталкивающих, чаще — выдающихся.

Языческие боги, боги викингов, вопреки расхожему мнению далеко не всегда «ориентированы» на одни лишь воинские дисциплины. Разумеется, Тор, Один, Хеймдаль, Тюр — эти боги скандинавов известны своими подвигами. Они воинственны, храбры, могучи.

Но ведь есть Ньѐрд, Форсети, Браги, в конце концов, ныне весьма популярный Локи! Это тоже скандинавские боги, чьи деяния широко представлены в эддическом эпосе, да только к войне они не имеют практически никакого отношения. Ньѐрд — бог моря, удачи, ветра, Форсети — бог справедливости, а Браги — покровитель поэтов. Локи из языческих богов, пожалуй, самый неоднозначный персонаж, однако трудно не согласиться с тем, что он же и самый «очеловеченный». От мифа к мифу мы все больше понимаем, что, в сущности, он не так уж плох. Просто порой ему скучно, порой он откровенно завистлив, но иногда может быть храбр и даже самоотвержен!

Эпос Севера сквозь тысячелетия

Скандинавские боги не всегда в своих деяниях. Хѐд — слепой бог судьбы, почитался особо, но не стоит забывать, что именно он убил Бальдра, любимого сына Одина. Отец дружин был безутешен, но не наказал Хѐда. Однако тот же Один чуть раньше вместе со своими братьями убил собственного отца, по существу — без всякой причины. Понятно, что здесь первые скандинавские боги совершают «образное» убийство, это всего лишь метафора, рожденная в забродившем мозгу хмельного скальда. Но так ли все просто?..

Скандинавский миф о сотворении мира весьма любопытен, позже многие учения взяли его за основу. Однако германо-скандинавские боги при всех своих «особенностях» никогда не были откровенно жестоки, тираничны, эгоистичны. Ну, разве что Фригг, этой даме эгоизма не занимать, хотя это скорее то самое исключение, которое подтверждает правило. Боги Скандинавов в своих перипетиях «дублируют» нас, жителей Мидгарда, хотя «по идее» они от нас максимально дистанцированы, ведь их мир, Асгард, это другой пласт реальности. Вероятно, так боги викингов воплощают в себе дихотомию добра и зла, извечную борьбу света и мрака, двух взаимодополняющих, но диалектически противостоящих начал.

Отвлекаясь от эзотерики и символизма, можно сказать, что языческие боги просто интересны. Тюр, отдавший правую руку адскому псу Гарму, Один, отдавший правый глаз старику Мимиру, Локи, отдавший… в общем, можно сказать «отдавший свою невинность» ради защиты Мидгарда (да, это тот самый миф о рождении Слейпнира!) … Боги Скандинавов при всей своей мифологичности действительно одни из самых жертвенных и добрых богов. На них хочется быть похожими, они восхищают.

Вероятно, именно поэтому языческие боги не уступили Христу, образно выражаясь. Норвегия, Дания, Швеция и соседние регионы сохранили свою культуру, свой уклад, свой мир, несмотря на тотальную христианизацию. Германоскандинавские боги со временем стали христианскими святыми, проникли в другие «веры». Благодаря этому сегодня мы можем многое рассказать о них, чему и посвящена эта глава.

Содержание главы:

Ангрбода — причиняющая страдания

Балист — таинственный брат Локи

Бальдр Прекрасный — любимец богов

Велунд — бог-кузнец

Вили и Ве — братья Одина

Гулльвейг — неопалимый камень раздора

Имир — скандинавский первочеловек

Исида Суэби — богиня древних германцев

Квасир — отец хмельной мудрости

Локи — бог, который «может»

Мимир — свой среди чужих

Ньѐрд — бог стихий и великий ван

Ньѐрун — сестра-жена Ньѐрда

Од — бог или смертный?

Один — царь богов, владыка Асгарда

Сиф — хранительница Трудхейма

Тор — защитник Мидгарда

Тюр — доблесть веков

Утгарда-Локи — владыка внешнего мира

Фарбаути — бог грома, отец огня

Фрейр — бог солнечного света

Фрейя — богиня с переменчивым нравом

Фригг — супруга Всеотца

Хѐд — бог судьбы

Хеймдалль — светлейший из асов

Хель — богиня мертвых

Хермод — храбрейший из асов

Эгир — владыка морей

Ангрбода — причиняющая страдания

В древнескандинавской мифологии Ангрбода — первая жена бога огня и коварства Локи (его вторая жена — Сигюн). В эддических песнях не рассказывается о том, как Локи встретил Ангрбоду, но есть прямые указания на то, что она происходит из рода великанов (вероятно — ѐтунов). С древнескандинавского слово «Angrboða» дословно переводится как «та, что приносит страдания».

Ангрбода знаменита тем, что родила Локи трех детей, которые впоследствии сыграли ключевые роли в становлении и гибели мира. Первый сын великанши Агрбоды и Локи — Ёрмунганд, великий змей, которого Один забросил в Мировой Океан. Ёрумунганд свернулся в кольцо и таким образом удерживает воды океана, окаймляющего Мидгард.

Ее второй ребенок — Хель, сутулая и злобная повелительница Хеля (или Хельхейма), мира мертвых. Половина тела у Хель — синяя, вторая половина — «цвета мяса». Когда наступит Рагнарек, Хель вместе с великаном Суртом поведет армию мертвых и детей Муспелля на битву с асами.

Еще один сын великанши Ангрбоды и Локи — Фенрир, огромный волк, который жил в Асгарде и дружил с богом победы и доблести Тюром. Впоследствии асы обманули Фенрира, сковали его волшебными цепями и поместили под землю. В час Рагнарек Фенрир порвет свои путы и пожрет солнце и луну.

Также в «Старшей Эдде» упоминается, что Ангрбода произвела на свет Гарма. Не ясно, кто является его отцом, не обязательно Локи. Гарм — адский пес, что стережет мост между Хельхеймом и Нифльхеймом (этот мост зовется Гъялларбру, в переводе с древнескандинавского — «золотой мост»). На данный момент общепризнанной является версия, которая гласит, что в действительности Гарм и Фенрир — один и тот же персонаж (либо Гарм — воплощение Фенрира). Все дети Ангрбоды и Локи (кроме Гарма) до определенного момента жили в Асгарде, пока, по мнению Всеотца, не начали представлять опасность. Однако, они не были убиты (быть может, из уважения к Локи).

Кроме того, в «Старшей Эдде» есть такое упоминание великанши Ангрбоды: «Старуха жила в Железном лесу, где породить ей дано было Фенрира род». Именно поэтому Ангрбоду иногда называют «старухой из Железного леса». Нужно отметить, что Железный лес — это достаточно интересная локация в древнескандинавской космогонии. Железный лес назван так потому, что листья на его деревьях состоят из чистого железа. В лесу обитают ведьмы и тролли (по другой версии — огромные волки). В эддических сагах есть некоторые разночтения относительно расположения Железного леса (он также называется Ярнвид), в одном месте сказано, что это часть Ётунхейма, в другом говорится, что Ярнвид находится в Хельхейме и каждый усопший должен невредимым пройти через него, чтобы предстать перед Хель. Тем не менее, отношение Ангрбоды к Железному лесу неясно. Также нет единого мнения о том, что значит «Фенрира род», ведь в отдельных строфах «Старшей Эдды» Фенрир называется вовсе не волком, а троллем.

Таким образом, великаншу Ангрбоду справедливо назвать значимым эддическим персонажем, который сыграл не последнюю роль в глобальном сюжете древнескандинавской мифологии.

Балист — таинственный брат Локи

В скандинавской мифологической системе Балист (или Балейст) — один из наименее изученных, а потому — довольно спорных персонажей. По всей вероятности, Балист является йотуном, сыном Фарбаути и Лаувеи.

Оригинальное древнескандинавское слово «býleistr» не имеет точного перевода, на данный момент доминирующей остается версия, высказанная Р. Симеком. Согласно этой версии, форма «býleistr», позже англицизированная в ныне традиционную «byleist», может быть переведена как «успокаивающий молнию», либо «бродящий среди пчел». Учитывая контекст, предпочтительнее выглядит первый вариант, так как отец Балиста — бог молнии. С другой стороны, во втором варианте перевода слово «пчелы» может выступать метафорой.

При этом технически ни в одном из дошедших до нас текстов не сказано о происхождении Балиста, однако в «Младшей Эдде» несколько раз говорится о том, что он является братом Локи (отсюда — закономерное предположение о Фарбаути и Лаувее, как о его родителях). Р. Симек в «Словаре скандинавской мифологии» заключает, что значение и роль этого героя невозможно определить, хотя едва ли он упомянут в эддических текстах без причины, ведь это не единичное упоминание.

В части «Видение Гюльви» из «Младшей Эдды» говорится о двух братьях Локи — Балисте и Хельблинди. О Хельблинди также ничего не известно, хотя это слово несколько раз используется как кеннинг или одно из имен Одина, тогда как слово «Балист» выступает кеннингом или вторым именем Локи. Балист также упомянут в «Прорицании вельвы», в саге «Песнь о Хюндле» и в части «Язык поэзии» из «Младшей Эдды».

Существует две сложности в понимании имени Балист и его значении для скандинавской мифологической системы. Первая сложность — неустановленная связь между этимологическими дуадами Локи-Балист и Один-Хельблинди, которые в единичных случаях выступают взаимозаменяемыми формами. Вторая сложность — орфография. Дело в том, что имя «Балист» не имеет единой формы написания на древнескандинавском, в разных списках это имя написано поразному. Например, в «Codex Regius» и «Codex Wormianus» используется вышеупомянутое написание «Býleistr». В «Codex Trajectinus» встречаем измененную форму «Blýleistr», а в «Codex Upsaliensis» брат Локи назван «Býleiptr».

К сожалению, йотун Балист не встречается ни в одном другом тексте, тогда как во всех списках «Младшей Эдды» и «Старшей Эдды» упоминания о нем сводятся к определению «брат Локи». Вероятно, ввиду отсутствия дополнительных и альтернативных источников этот персонаж так и останется загадкой для современного скандинавоведения.

Бальдр Прекрасный — любимец богов

Один из самых знаменитых мифов древнескандинавского эпоса связан с Бальдром, богом весны, тепла и солнечного света. В «Младшей Эдде» Стурлусона сказано, что Бальдр был настолько хорош собой, что от него исходило сияние («Столь светел тот ас и прекрасен лицо он, так что сияет»). Он имел светлую, почти белую кожу, такие же волосы и ресницы («Есть растение, из всех растений оно самое белое, так его ровняют с ресницами Бальдра. Столь же светлы и прекрасны волосы и тело его»). Бальдр — бог мудрый и добрый, красноречивый и благородный. Он — первый сын Одина и Фригг. Его палаты называются Брейдаблик. «Старшая Эдда» говорит об обиталище Бальдра, что никогда не было свершено там злого поступка.

Этимологически слово «бальдр» («baldr») в переводе с древнескандинавского означает «господин» или «повелитель». Иногда в эддических текстах используется альтернативный вариант имени — Бальдур. Жена бога Бальдра — Нанна. Это добрая и кроткая богиня из рода асов, ее имя («Nanna») в переводе с древнескандинавского означает «мать». Жена Бальдра родила потомку Одина прекрасного сына — Форсети, который почитался скандинавами, как бог справедливости и правосудия. В тоже время жена Бальдра — это яркий аллегорический образ верности и преданности, ведь как только Нанна увидела тело убитого мужа, у нее тут же разорвалось сердце, и ее сожгли вместе с ним в ладье. Кстати, многие современные источники достаточно вольно трактуют этот эпизод легенды о Бальдре, утверждая, что Нанна была сожжена заживо. Это абсолютно не соответствует тексту «Младшей Эдды».

Важно отметить, что Бальдр фигурирует только в искомом мифе, сюжет которого представлен в тексте «Младшей Эдды», в «Прорицании Вѐльвы» и «Снах Бальдра» из «Старшей Эдды», а также в «Деяниях данов» Саксона Грамматика (но там Бальдр — полубог и сюжет изложения лишь частично повторяет оригинальный миф). Впоследствии скандинавские поэты неоднократно использовали эффектные хейти и кеннинги Бальдра, отсылающие к его трагической истории.

Хѐд, Бальдр и Локи: миф об умирающем боге

Эддический сюжет, повествующий о судьбе Бальдра Прекрасного (в «Младшей Эдде» Снорри называет его Бальдром Добрым), имеет прямые аналоги во многих культурах. Эддический миф повествует о том, что однажды Бальдру начали сниться «дурные сны», о которых он незамедлительно поведал Одину и Фригг. Асы держали совет, в результате которого Фригг взяла клятву «с огня и воды, с металлов бранных, камней и деревьев, болезней и ядов, птиц и зверей», что они никогда не тронут Бальдра. Бог стал неуязвим и асы часто забавлялись, метая в него камни, стрелы и копья.

Локи это пришлось не по нраву. Он обернулся женщиной и пришел в покои Фригг, чтобы выведать у нее тайну о неуязвимости Бальдра. Фригг рассказала коварному богу о том, что она не взяла клятву с побега омелы, что растет на западе Вальхаллы, потому что побег тот показался ей слишком молодым и слабым. Локи сломал росток и дал его Хѐду, богу судьбы, брату Бальдра. До того Хѐд стоял в стороне и в отличие от других асов ничего не метал в сына Одина, ибо был слеп. Локи дал ему омеловый прут и сказал, что укажет, куда нужно его метнуть. Прут пронзил Бальдра и он умер. В «Младшей Эдде» по этому поводу сказано следующее: «Так величайшее несчастье стряслось для богов и людей».

Важно отметить, что в «Старшей Эдде» нет упоминания о том, что в гибели Бальдра виноват Локи. Однако в «Прорицании Вѐльвы» асы наказывают коварного бога, и хотя не ясно, за что именно, его связь со смертью сиятельного бога выглядит вполне вероятной.

Хермонд, другой сын Одина, по просьбе Фригг отправился в Хельхейм на Слейпнире, чтобы просить королеву мертвых отпустить Бальдра. В это же время асы перенесли тело погибшего на его ладью, что была больше других и звалась Хрингхорни (в переводе с древнескандинавского — «с кольцом на форштевне»). Боги не смогли сдвинуть ладью в море и послали за великаншей Хюрроккин («сморщенная от огня»), которая сделал это с одного легкого толчка. Как уже отмечалось, смерть Бальдра убивает Нанну: она умирает от разрыва сердца, узнав о смерти мужа, и ее тоже положили на ладью. Корабль подожгли, а Тор «освятил костер» Мьельниром.

Проститься с богом Бальдром пришли даже инеистые и горные великаны. А Один положил на горящую ладью драгоценное кольцо Драупнир. Хермод тем временем пережил немало приключений, но все же достиг чертогов Хель. И та сказал ему, что отпустит погибшего бога, если его действительно все любят и каждое существо в мире (живое и неживое) будет проливать о нем слезы. Хермод взял у Бальдра (который уже оказался в мире мертвых) Драупнир в доказательство своих слов и вернулся к асам.

По Бальдру плакали все — люди Мидгарда, великаны Ётунхейма, цверги Свартальвхейма и другие живые существа. По нему проливали слезы даже небо, море и камни, лишь великанша Трекк («благодарность» с древнескандинавского) отказалась горевать о прекрасном боге. В «Младшей Эдде» нет точно указания на то, что облик Трекк принял бог коварства, там сказано лишь, что «люди полагают, будто то был Локи».

Нужно сказать, что смерть Бальдра — переломный момент в структуре повествования эддических текстов. Ведь после гибели прекраснейшего из асов наступает Фимбульвинтер, «великанская зима», за которой последует Рагнарек («гибель богов») и весь мир исчезнет в огненном шторме. При этом Бальдр и Локи, как сложный дуалистический образ достаточно часто встречаются в произведениях не только скандинавского, но и мирового искусства вплоть до нынешних дней.

Бальдр в других культурах

Очевидна параллель между образом Бальдра, сына Одина, и Иисусом Христом, сыном Иеговы. Кроме того, сюжет с «умирающим богом» встречается в древнегреческих мистериях (в частности — мистерии Бахуса). Также представляется возможным провести аналогию с мифом об Юдхиштхире из Махабхараты. Легендарный французский мифолог Ж. Дюмезиль идет еще дальше и, анализируя образы Бальдра и Юдхиштхиры, проводит аналогию с зороастрийским Митрой.

При этом германские исследователи (в частности — Г. Неккель, Г. Хемпель и Ф. Шредер) говорили о связи Бальдра с финикийским Таммузом, греческим Аттисом и минойским Арес-Дионисом. Также стоит отметить очевидную аналогию с кельтским Лугом, убивающим Балора. Все эти параллели натолкнули многих исследователей (первым из которых был вышеупомянутый Ж. Дюмезиль) на мысль о том, что некогда на территории Европы и частично — Азии мог существовать единый культ солнечного бога. Тем не менее, на сегодняшний день данная теория все еще подвергается критике, хотя ритуальный характер драматического эпизода с Бальдром очевиден.

Велунд — бог-кузнец

В скандинавской и англо-саксонской мифологии Велунд — это эпический персонаж с явными чертами бога. До нас дошел лишь один эддический текст, повествующий о данном герое, это «Песнь о Велунде» (ее также иногда называют «Сказание о Велунде»), которая входит в состав «Старшей Эдды» (раздел «Песни о героях»). При этом в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона нет упоминаний о боге Велунде, в чем многие исследователи не видят ничего удивительного.

Очевидно, дело в том, что кузнец Велунд действительно был одним из древнейших и наиболее почитаемых богов у скандинавов и западногерманских племен. На основании лингвистического анализа скандинавоведы сделали вывод о том, что «Песнь о Велунде» является наиболее древней эддической поэмой. При этом поэма имеет два пласта — изначальный (сюжет о кузнеце-колдуне Велунде) и появившийся много позже (сюжет о валькириях). Оригинальный вариант мифа так и не удалось восстановить, но многие исследователи (в частности — М. А. Стеблин-Каменский) полагают, что христианские миссионеры стремились искоренить этот образ. Вот почему у Стурлусона (который был христианином) мы не находим «Сказания о Велунде». Более того, в поздних христианских текстах Велунд приобретает «бесовские» черты и в результате становится персонификацией дьявола.

Кроме «Старшей Эдды», бог Велунд также упоминается в «Саге о Гидреке», которая очевидно имеет более древнюю, но, к сожалению, несохранившуюся поэтическую основу. Поэма «Сетование Деора» также включает в себя упоминания Велунда. При этом зачастую бога Велунда в его ипостаси волшебного кузнеца часто ассоциируют с греческим богом-кузнецом Гефестом (который, как известно, был хромым, что также сближает его с Велундом). Кроме того, многие исследователи видят в «Песне о Велунде» отсылки к мифу о Дедале, в пользу этой теории говорит тот факт, что в одном из древненорвежских текстов знаменитый дедаловский лабиринт называется «Домом Велунда».

Но почему Велунда считают богом, хотя в оригинальном мифе (который будет представлен ниже) его не относят к данной категории? Первое — аналогия с Гефестом, оба — кузнецы, оба — покалечены. Некоторые исследователи полагают, что этот миф родился из обычая калечить кузнецов, чтобы они не смогли перейти на сторону противника. Однако более логичным выглядит другой вариант: покалеченный в бою воин, который больше не принимал участия в сражениях, вполне мог реализоваться в роли кузнеца. Второй момент — творческое начало. Велунд создает вещи из различных металлов, не только оружие, но и украшения. Он — Творец. Здесь уместно провести аналогию со славянским Сварогом, который был богом-кузнецом, создавшим мир. Третий нюанс — в «Сказании о Велунде» говорится, что он владыка (князь) альвов. Неясно, о темных или светлых альвах идет речь, но очевидно, что подобный персонаж должен быть облечен в божественные черты. При этом логичнее предположить, что Велунд — бог темных альвов, ведь именно цверги (карлы) у скандинавов считались лучшими оружейными и ювелирными мастерами.

Кроме того, нельзя забывать, что в древности кузнец считался колдуном, магом. Ведь он преображал металлы, почти магическим образом создавал из бесформенного материала вещи невиданной красоты. Кузнец при этом вполне мог ассоциироваться с «нижним», подземным миром.

«Песнь о Велунде» — оригинальный эддический миф

В «Сказании о Велунде» говорится о том, что Велунд — сын конунга финнов и у него есть два брата — Эгиль и Слягфид. Это были могучие охотники, которые часто путешествовали по заснеженным просторам Скандинавского полуострова на лыжах. Далее в саге говорится о том, что братья осели в месте под названием Ульвдалир («волчьи долины» с древнескандинавского) у озера Ульвсъяр («волчье озеро»). Однажды на берегу этого озера братья увидели трех женщин, которые были оборотнями (могли превращаться в лебедей) и одновременно «жаждавшими битвы» валькириями. Братья взяли валькирий себе в жены.

Валькирия по имени Хлядгуд Сванхвит («лебяжьебелая» с древнескандинавского) досталась Слягфиду, она была дочерью конунга Хледвера (возможно, имеется ввиду конунг Хлодвиг). Эгиль взял в жены Эльрун, дочь Кьяра (вероятно — кесаря) из Валлянда (предположительно — Италия). Велунд взял себе Хервер Чудесную, которая также была дочерью Хледвера. Так они прожили семь зим, на восьмую зиму валькирии устали вести мирную жизнь и на девятую зиму покинули своих мужей. Эгиль и Слягфид отправились за ними, а Велунд остался, чтобы следить за хозяйством, кроме того, он полагал, что его жена вернется к нему.

Далее по сюжету «Песни о Велунде» конунг Нидуд узнает о том, что Велунд остался один в Ульвдалир (реально существующее место в Скандинавии) и отправляется со своими войнами, чтобы захватить его в плен, ведь Велунд — величайший из кузнецов. Проникнув в дом Велунда пока тот был на охоте, воины Нидуда увидели семьсот великолепных колец и забрали одно из них. По одной версии это кольцо жены Велунда (впоследствии Нидуд отдает это кольцо своей дочери Бедвильд и она становится супругой Велунда). Однако некоторые исследователи полагают, что это волшебное кольцо, артефакт, позволяющий Велунду летать (позже он поднимется в воздух, забрав кольцо у Бедвильд).

Велунд возвращается в дом, считается кольца и не находит одного. Потом засыпает, а проснувшись, обнаруживает себя связанным. Нидуд забирает меч Велунда, а своей дочери отдает его кольцо. По совету Бедвильд воины подрезают Велунду сухожилия под коленями, чтобы он не мог убежать от них и отомстить. Велунда оставляют на острове Севарстед, где он ковал оружие и ювелирные украшения, и посещать его мог лишь сам Нидуд. Но двое сыновей Нидуда проникли на остров и были очарованы хранящимися там сокровищами. Велунд знал, что они придут вновь, и когда они вернулись, он отсек им головы. Черепа он оправил серебром и послал их Нидуду, а глаза погибших — жене конунга. Из зубов сыновей Нидуда Велунд сделал «нагрудные пряжки» и отправил их Бедвильд.

Далее «Сказание о Велунде» рассказывает, что к кузнецу на остров Севарстед пришла дочь Нидуда, Бедвильд. Она принесла Велунду его кольцо, которое было повреждено. Велунд забрал кольцо, напоил пивом Бедвильд и взял ее в жены. Затем кузнец, смеясь, поднимается в воздух и улетает к Нидуду. Он все рассказывает конунгу, но прежде берет с него клятву, что тот не тронет его жену (теперь это — Бедвильд). Затем кузнец улетает, оставив конунга в горе и одиночестве. Нидуд призывает к себе Бедвильд, которая подтверждает, что носит дитя Велунда.

Анализ легенды и трансформация образа Велунда

Многие исследователи полагают, что изначальная «Песнь о Велунде» могла отличаться от эддического варианта тем, что Велунд летает не благодаря каким-то магическим силам, а посредством крыльев, которые он сделал в кузнице (отсюда — вышеупомянутая аналогия с Дедалом). При этом из мифа видно, что для Велунда было важно, чтобы его наследник выжил, ведь после самого Нидуда он будет первым мужчиной в роду. Нидуд в саге именуется «владыка Ньяров», но до сих пор ни один скандинавовед не предложил однозначной гипотезы о том, кто такие Ньяры.

Важно отметить, что в двух фрагментах утраченной древнеанглийской поэмы (эти фрагменты принято называть «Вальдере») Велунд упоминается в качестве отца некоего Виттиха. При этом Виттих присутствует в работе «Гетика» историка Иордана. Многие связывают Виттиха с легендарным героем немецкого эпоса Дитрихом Бернским.

Также в Англии существует историческое место, которое называется Вейленд-смити («Wayland’s Smithy»), что в переводе означает «Кузница Велунда». Конструктивно «Кузница Велунда» представляет собой древний мегалитический курган, он расположен в Беркшире (сегодня этот район называется Оксфордшир). Исконное происхождение кургана неизвестно, невозможно даже точно определить дату строительства (точнее говоря, никто не проводил глубоких исследований). Известно, что «Кузницей Велунда» курган «обозвали» саксы. У них существовало поверье, что если вечером возле кургана оставить коня и монету, наутро конь будет подкован.

Поздние английские мифы рассказывают о том, что Велунд выковал Экскалибур (меч Артура), Грам (меч Одина, а потом Сигмунда и Сигурда), Бальмунг (меч Зигфрида из «Песни о Нибелунгах»), а также множество других легендарных клинков (один из наиболее любопытных мечей назывался Мимунг). При этом существует миф, который утверждает, что наставником (возможно даже отцом) Велунда был сам Мимир, йотун-хранитель мудрости. Тем не менее, все это поздние саги, которые отстоят от оригинального мифа на сотни веков.

С приходом христианства на европейский Север, образ бога Велунда превратился из эпического в демонический. Во-первых, это связано с архетипичностью кузнечного ремесла, во-вторых, Велунд был князем альвов (эльфов), которых христиане недолюбливали, считая их «бесовским родом». Втретьих, это излюбленная методология христианских миссионеров: бога, которого нельзя уничтожить, вполне можно «переписать». Гете использовал образ Велунда, когда создавал Мефистофеля из «Фауста». Это очевидно, ведь в одной из сцен (Вальпургиева ночь) Мефистофель так и представляется — Воландом. Отсюда проистекает и знаменитый булгаковский образ. Кроме того, легенду о боге Велунде в своих работах использовали Шекспир («Сон в летнюю ночь») и Р. Киплинг («Сказки Старой Англии»). Сегодня этот яркий эпический образ не теряет своей популярности, хотя его истоки до сих пор не известны.

Вили и Ве — братья Одина

Согласно эддическим текстам, у Одина было два брата — Вили и Ве, все трое были сыновьями аса Бури и инеистой великанши Бестлы, а также внуками первочеловека Бури. Имя «Ве» («Vé» на древнеисландском) переводится как «жрец», этимология имени Вили неизвестна. Вили и Ве вместе с Одином убили великого инеистого великана Имира, создав из его тела обозримый космос, а также Мидгард, мир людей.

Один, Вили и Ве создали время (смену суток, дня и ночи), определили законы движения небесных объектов (Солнца и Луны), но самое важное их деяние — создание первых людей. Этот эпизод подробно описан в части «Видение Гюльви» Младшей Эдды. Снорри Стурлусон пишет, как Один, Вили и Ве брели вдоль морского побережья и встретили два дерева. Из этих деревьев боги сотворили мужчину (ему дали имя Аск, что в переводе означает «ясень») и женщину (ее назвали Эмблой, это имя можно перевести как «ива»). Один оживил деревья и наделил их душой, Вили дал им разум и способность двигаться, а Ве подарил людям «облик», а также возможность говорить, смотреть и слушать.

Ни в Старшей, ни в Младшей Эдде больше не встречается упоминаний о богах Вили и Ве. Однако в «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусона есть упоминание о том, что во время многолетнего отсутствия Одина его братья правили Асгардом и «взяли себе» его супругу, Фригг. На этот же эпизод в «Перебранке Локи» (песнь Старшей Эдды) намекает бог коварства, указывая на то, что супруга Всеотца в его отсутствие спала с его братьями. Однако многие исследователи, опираясь на древнескандинавские традиции, склонны видеть здесь описание совсем других событий.

Вероятно, оригинальная формулировка о том, что Вили и Ве «взяли к себе» Фригг указывает на традиционное действо, согласно которому братья погибшего или пропавшего мужа брали на себя обязанность заботиться о его жене (и детях). В данной традиции нет места половой связи. Вместе с тем, другие фольклористы склонны полагать, что Фригг — это не конкретный персонаж, метафорический образ власти, которая закономерно переходит от одного правителя к другому, кем бы он ни был.

К сожалению, больше ни один эддический текст не упоминает о Вили и Ве, хотя очевидно, что роль этих богов в мифологической системе древних скандинавов трудно переоценить. Вили и Ве вместе с Одином создали все сущее, населили его людьми и в отсутствие своего брата мудро правили Асгардом. При этом неизвестно, какие задачи они выполняли во время правления Одина и как сложилась их судьба после Рагнарека.

Единственный этимологический намек — это перевод имени Ве, «жрец». Если бы было известно значение имени Вили, то можно было бы строить предположения относительно функциональных принципов, заключенных в каждом из трех асов-прародителей. Однако сложность заключается еще и в том, что нет точных сведений об этимологии имени самого Одина.

Гулльвейг — неопалимый камень раздора

Гулльвейг — одна из самых спорных фигур в мифологической системе средневековой Скандинавии. Она упоминается лишь в «Прорицании вельвы» из «Старшей Эдды», ей посвящено 18 строк этой эпической поэмы (по переводу А. И. Корсуна), однако деятельность Гулльвейг, по сути, определила одну из сюжетообразующих вех древнескандинавской теогонии.

По тексту «Прорицания вельвы» пророчица вспоминает Первую войну, войну между асами и ванами, и в связи с этим фундаментальным событием она упоминает некую Гулльвейг, которую асы пронзили копьями, а затем трижды сжигали, но она каждый раз выходила невредимой из огня, обретая все более прекрасный и притягательный облик.

В «Старшей Эдде» не говорится о том, была ли Гулльвейг богиней, нет вообще никаких упоминаний о ее происхождении, однако в «Прорицании вельвы» сказано, что «она живет до сих пор». Также в поэме указано, что после третьей попытки убийства Гулльвейг ее стали называть Хейд и она обрела особую магическую силу, причем если в англоязычном переводе Г. Беллоуса использовано слово «witch», что значит «ведьма», то Б. Торп, автор одного из первых английских переводов «Прорицания вельвы», применил слово «Vala», которое было написано с большой буквы, а его этимология остается неизвестной.

Вельва говорит о том, что Гулльвейг «творила волшбу жезлом своим» и «умы покорялись воле ее», причем в переводе А. И. Корсуна эти строки завершаются фразой «злым женам на радость». Точно также искомую строку переводит Г. Беллоус, но у Б. Торпа написано «злым людям на радость». Далее в поэме говорится о том, что асы, не стерпев обиды, начали войну с ванами, при этом причина конфликта не уточняется, хотя очевидно, что она как-то связана с Гулльвейг. В итоге, асы проиграли Первую войну, но для трактовки образа Гулльвейг это уже не имеет значения.

Происхождение имен Гулльвейг и Хейд

Этимология имени Гулльвейг до сих пор остается загадкой. Очевиден перевод первой части имени, «Gull» означает «золото». Что же касается второй части «veig», то относительно ее перевода среди скандинавоведов нет единого мнения (та же тенденция наблюдается с трактовкой других эддических женских имен, вроде Сольвейг, Ранвейг, Торвейг).

«Veig» по одной из версий означает «алкогольный напиток», либо «то, что пьянит». По другой версии это «сила», причем как «strength» (то есть — физическая сила), так и «power» (то есть — мощь или энергия, слово часто используется для определения колдовской силы). По третьей версии «вейг» так же как «гулль» в переводе означает «золото».

Что касается второго имени Гулльвейг — Хейд («Heiðr» на древнескандинавском), то в переводе оно может означать «слава» (как существительное) или «яркая, сияющая» (как прилагательное). При этом Р. Симмек в работе «Словарь северной мифологии» пишет о том, что правильная оригинальная транскрипция этого имени — Хейдре, позже она была аглицизирована в нескольких вариантах — от Хейт до Хайди. Также в ряде современных словарей «Heiðr» переводится как «ведьма».

Варианты трактовки образа Гулльвейг

Нужно понимать, что распространенное утверждение, согласно которому Гулльвейг была послана ванами к асам для того, чтобы развязать войну, является лишь предположением, которое не имеет прямых фольклорных доказательств. На основании текста «Прорицания вельвы» действительно очевидно, что появление Гулльвейг в Асгарде как-то связно с ванами, но, как уже отмечалось выше, никакой точной информации в поэме не дается.

В «Теософском словаре» Е. П. Блаватской Гулльвейг выступает олицетворением золота. Блаватская трактует оригинальные строки из «Прорицания вельвы» как описание Золотого Века, когда все люди жили в мире и благополучии. Но затем они открыли для себя золотую руду (Гулльвейг), которая, побывав в огне, становится только лучше (метафорическая отсылка к переплавке золота). Именно золото, по мнению Блаватской, стало причиной первых раздоров между народами (асами и ванами), что привело к завершению Золотого Века всеобщего процветания.

Однако есть и другая версия, которая на данный момент является доминирующей в научной среде. Согласно этой версии, высказанной Г. ТурвильПетре и поддержанной Р. Симмеком и Д. Линдоу, Гулльвейг — это всего лишь одно из имен Фрейи. В «Старшей Эдде» Фрейя, подобно Одину, носит множество имен, кроме того — она является ваном по происхождению. Учитывая позднюю легенду о Брисингамене и версию о том, что Локи остриг золотые волосы Сиф по наущению Фрейи, данное предположение выглядит закономерно. Кроме того, Фрейя — богиня колдовства, сейда, по сути — ведьма, как и Гулльвейг. Тем не менее, участие этого персонажа в развязывании Первой войны так и остается загадкой.

Имир — скандинавский первочеловек

В древнескандинавской мифологии великан Имир — первое живое существо во Вселенной, из которого позже была создана реальность Девяти Миров Иггдрасиля. В соответствии с эддическими сагами до появления Имира существовало два первомира — огненный Муспельхейм и ледяной Нифльхейм. Из Нифльхейма вытекало множество холодных рек, этот поток назывался Эливагар. Однажды Эливагар замерз и ледяной иней заполнил мировую бездну Гинунгагап, что лежала меж двух миров. Под влиянием теплых потоков из Муспельхейма иней начал таять и из него появился гигант Имир.

Одновременно с титаном Имиром из инея Эливагары появилась корова Аудумла, которая своим молоком выкормила первого бога. Имира в некоторой степени действительно можно назвать первым богом, ведь из него был создан видимый космос, то есть Имир и есть все, что нас окружает. Чтобы насытиться корова Аудумла лизала соленые камни на границе Нифльхейма, так возник Бури, другой великан, чей сын, Бѐр, дал начало роду асов, первыми из которых были Один, Вили и Вѐ. В «Старшей Эдде» сказано о том, что три брата убили великана Имира, сделав из его плоти сушу, а из крови — воду. Из костей Имира появились горы, а из его зубов — скалы. Волосы гиганта Имира стали лесом, а его мозг — облаками. Из черепа Имира асы изготовили небесный свод, но при убийстве первородного из его тела вытекло столько крови, что в ней захлебнулись практически все его потомки, выжил лишь Бергельмир вместе со своей семьей (он успел сделать лодку).

Бергельмир, будучи сыном Трудгельмира и внуком гиганта Имира, дал начало роду великанов (по одной из версии — только инеистых великанов), которых асы поселили в Ётунхейме, создав его специально для Ётунов. Любопытно, что в этом мифе говорится о первом убийстве, сущность которого сугубо дуалистична. С одной стороны гибель великана (как мы уже замечали, в определенной степени — бога) Имира — это жестокое злодеяние трех братьевасов. И в тоже время — это ключевой шаг в развитии мироздания, создание «живого» космоса, появление мира, который и сегодня окружает нас. Кроме того, интересно и другое.

Известен эддический миф (судя по всему — более поздний, чем большинство текстов сборника), который говорит о том, что людей создали все те же Один, Вили и Вѐ. По другой версии — начало жителям Мидгара положили Один, Хенир и Лодур. Однако согласно «Старшей Эдде» первые люди возникли раньше как раз благодаря великану Имиру. Мужчина и женщина выросли под левой рукой Имира, а у его ног родился тот самый Трудгельмир, отец Бергельмира. Аналогичный миф (о рождении человека подмышкой некоего первосущества) встречается лишь у еще одного народа на земле — у австралийских аборигенов (протоэтническая группа называется аранда).

Гигант Имир: этимология и семантика

С точки зрения этимология древнеисландское слово «Ymir» означает «двойственный». Возможно, это указание на то, что великан Имир был гермафродитом, двуполым существом. Аналогичный образ присутствует в более поздней западногерманской культуре, но там в роли Имира выступает бог Туисто, мифический прародитель народа германцев. Возможно, именно от слова «ymir» позже произошло исландское слово «emnin» («близнец»), латышское «jumis» (в переводе означает «двойной плод») и многие другие сходные словоформы в разных европейских языках. Бримир, Блаин, Аургельмир — по всей видимости также является именами великого титана Имира.

Миф о рождении мира из тела некоего первочеловека существует в индуистской традиции (повествование о Пуруше из Риг-веды), в орфических мистериях Древней Греции (возникновение мира из тела Диониса), в древнекитайской космогонической системе (первопредок Пань-Гу) и во многих других культурах. При этом многие исследователи полагают, что имя великана Имира на древнеисландском («ymir») родственно имени Ямы (Йамы) из индуистской мифологической системы. Яма тоже умирает, но не в результате убийства, как Имир, а потому что добровольно отказывается от своего божественного бессмертия.

Кроме того, миф об убийстве первого великана Имира позже нашел свое отображение в средневековой мифологии европейского севера. Известны многочисленные саги и легенды, в которых рассказывается о том, как ѐтуны (а позже — тролли) с течением времени обращались в скалы и холмы, сливаясь с окружающим миром.

Исида Суэби — богиня древних германцев

Исида Суэби — древнегерманская богиня, о которой Тацит упоминает в своей фундаментальной исследовательской работе «Германия». Сложность идентификации Исиды Суэби заключается в том, что для ее описания Тацит использовал так называемый «Interpretatio graeca» («греческий перевод»). Это сравнительный метод, который греки и римляне использовали для понимания мифологических образов и систем из других культур.

Суть «Interpretatio graeca» заключается в проведении прямой аналогии между уже известным образом и образом описываемым, при этом атрибуты описываемого образа могут подменяться атрибутами образа-аналогии без пояснений и комментариев. Именно так и произошло с Исидой Суэби, которую Тацит, описывая верования северогерманских племен, назвал Исидой по аналогии с одноименной древнеегипетской богиней. Слово «Суэби» было добавлено позже для того, чтобы отличать древнеегипетскую богиню и древнегерманскую.

Собственно Суэби — это название группы племен, занимавших в эпоху Римской империи всю северную часть Германии. Впервые это слово использует Юлий Цезарь, позже оно встречается в трудах Тацита, Плиния Старшего и Страбона. Суэби — самоназвание искомой племенной группы, оригинальная форма «suebi» вероятно происходит от протогерманской «swēbaz», где корень «swe» буквально означает «свои». Римляне использовали слово «суэби» в том же значение, в каком позже использовалось слово «немцы» («немые», то есть «говорящие на непонятном языке»).

Интерпретация германских богов из трудов Тацита

Любопытно отметить, что практически все исследователи (включая Д. Стюарта, Д. Ривса и А. Бирлей) согласны с тем, что аналогия Тацита ошибочна и в действительности древнегерманская Исида Суэби едва ли может быть сопоставлена с одноименной древнеегипетской богиней.

В главе 9 «Германии» Тацит, применяя уже упомянутый метод аналогии, говорит о том, что племена Суэби первым богом почитают Меркурия, принося ему в том числе человеческие жертвы (данные Тацита в этом плане не нашли подтверждения). Далее Тацит упоминает о Марсе и Геркулесе, которых Суэби также почитают и приносят им в жертву животных. Затем Тацит пишет, что некоторые жертвы посвящены Исиде, однако ему ничего не известно об атрибутах этой богини, ее функциях и о происхождении ее культа, который, по всей видимости, распространен лишь среди некоторых племен.

Тацит упоминает об «эмблеме» Исиды Суэби, описывая ее как «легкий военный корабль» (в переводе Д. Ривса — иллирийский корабль, очевидно — по аналогии с боевыми судами иллирийцев). На основании упоминания корабля, подобного которому германцы никогда не использовали, Тацит предположил, что культ Исиды Суэби пришел из других регионов и ассимилировался в культуре северогерманских племен.

Версии о происхождении Исиды Суэби

«Меркурий», «Марс» и «Геркулес» Тацита легко находят свои аналогии в древнескандинавской мифологии, это Один, Тюр и Тор. Что же касается Исиды Суэби, то относительно ее происхождения до сих пор нет ни одной доказательной версии.

Д. Ривс в своих исследованиях подтверждает, что подобная богиня действительно существовала, причем во многих племенах, включая те, что находились конкретно на границе Германии и Римской империи. По мнению Ривса, культ Исиды мог распространяться по территории Германии вместе с римской экспансией. С другой стороны, исследователь говорит о том, что Тацит мог неверно интерпретировал некий исконно германский ритуал, связанный с кораблем на суше.

В связи с этим справедливо упомянуть версию Д. Хопкинса и П. Хаукура о связи между каменными кораблями, метафорической дуадой ФольквангСессрумнир и Исидой Суэби. В своей работе «Корабль в поле» исследователи проводят аналогию между мифологической обителью богини Фрейи и традицией ингумирования мертвых в так называемых каменных кораблях.

По этой версии Исида Суэби, символом которой был корабль, может являться скандинавской Фрейей, которая относилась к роду ванов. Ваны, согласно скандинавской мифологии, представляют собой расу богов, более древнюю, чем асы. И если последователей асов кремировали, то именно последователей ванов хоронили в каменных кораблях. На сегодняшний день это единственная научная гипотеза о происхождении Исиды Суэби, которая может претендовать на роль полноценной теории.

Также отметим, что аналогия между Исидой Суэби и Нертус ошибочна, ведь Нертус (вероятно, связанную со скандинавской Ньѐрун) Тацит упоминает, как обособленное древнегерманское божество наряду с Бадуэной и Тамфаной, генезис которых также вызывает немало споров.

Квасир — отец хмельной мудрости

В мифологии Древней Скандинавии Квасиром зовется существо, которое было рождено из слюны асов и ванов во время ритуального действа, посвященного заключению мирного договора между двумя враждующими народами. Этимология слова «Квасир» («Kvasir» на древнескандинавском) неизвестна, однако М. И. Стеблин-Каменский утверждает, что корнем словоформы является слово «квас», которое у древних скандинавов и русичей обозначало одно и то же — традиционный хмельной напиток.

Миф о рождении Квасира в эддических текстах встречается дважды — в Старшей Эдде (104—110 строфы песни «Речи Высокого») и в Эдде Стурлусона (в части «Язык поэзии»). При этом в более древнем тексте (имеется ввиду Старшая Эдда) миф передан сжато и весьма поверхностно, тогда как Стурлусон, очевидно обладая текстом-первоисточником, предлагает развернутый вариант. Согласно этому мифу асы и ваны длительное время враждовали между собой, но в итоге два народа решили заключить мир. Они встретились и, как пишет Снорри, каждый подошел к чаше и плюнул в нее — в знак мира.

Далее по тексту «Младшей Эдды» говорится, что боги сотворили человека (Квасир здесь называется человеком, хотя его принято относить к асам) из «знака мира» (слюны представителей двух ранее враждующих родов), чтобы он (знак) не «пропал втуне». Относительно данного фрагмента уже упомянутый М. И. СтеблинКаменский в комментариях к первому русскоязычному переводу «Младшей Эдды» уточняет, что в основе фабулы мифа, по всей вероятности, лежит способ приготовления особого напитка растительного происхождения, который готовился из забродившей слюны. Данным методом пользовались многие народы древности, в том числе — скандинавы.

Снорри пишет, что нет никого мудрее Квасира, и нельзя задать ему вопрос, ответа на который он бы не знал. Квасир много путешествовал по миру и, как поясняет Снории, учил людей мудрости. Вероятно, именно поэтому Квасира иногда называют богом мудрости, хотя ни в одном из оригинальных текстов нет подобных оборотов. Более того — неясно, что конкретно он делал среди людей, а если учесть, что речь может идти о персонификации хмельного напитка, то, вероятно, Квасир учил людей весьма «своеобразной» мудрости (на этот счет некоторые исследователи полагают, что в данном фрагменте имеет место явная ирония).

Далее по сюжету мифа Квасир встречает двух карлов (цвергов), которых звали Фьялру (что в переводе с древнескандинавского значит «прячущий») и Галару (переводится как «поющий»). Принято полагать, что встреча произошла в Свартальвхейме, мире темных альвов, которые в эддических текстах часто называются карлами. Тем не менее, в оригинальных текстах на это нет никаких указаний.

Карлы позвали Квасира с собой, сказав ему, что хотят с ним поговорить, и убили доверчивого аса. Кровь Квасира они вылили в две чаши — Сон (в переводе означает «кровь») и Бодн (перевод этого слова неизвестен). Затем в котел Одрѐрир (переводится как «то, что приводит дух в движение») альвы вылили мед и туда же добавили кровь Квасира. Стурлусон пишет, что так получилось медовое питье, которое любого делает «скальдом или ученым». Вероятно, речь идет о некоем алкоголе, причем М. И. Стеблин-Каменский указывает, что название Одрѐрир носил вовсе не котел, в котором карлы смешивали «ингредиенты», а сам напиток.

Асы, между тем, озаботились пропажей Квасира, но Фьялру и Галару сказали им, что Квасир «захлебнулся собственной мудростью», так как не нашлось на земле человека, который мог бы «выспросить» у него хотя бы часть знаний. Далее рассказ Стурлусона акцентируется уже на двух карлах, а Квасир больше не упоминается.

Стоит добавить, что многие скандинавоведы видят в Квасире «демона опьянения» и проводят аналогию между ним и Варуни (супругой Варуны), богиней опьянения в индуизме, которая также олицетворяла амриту — напиток божественной мудрости. Как и Одрѐрир из крови Квасира, Варуни является медовым напитком и называется излюбленным питьем Кришны Баладевы из Махабхараты, однако он явно противопоставляется суре, которая в Ману-смрити называется хмельной. Так что аналогия получается неполной, хотя на ее основе строится устоявшееся предположение о том, что оба напитка — приготовленный из крови Квасира и Варуни — имеют один протообораз, вероятно принадлежащий некоей общей индоевропейской культуре.

Локи — бог, который «может»

Скандинавский бог Локи весьма популярен, это яркий, пафосный персонаж, который обычно вызывает улыбку и самые позитивные эмоции, несмотря на то, что асы и люди много натерпелись из-за его выходок. Локи — бог во многом уникальный. Он живет с асами в Асгарде, но сам происходит из рода Ётунов, его отец — Фарбаути («жестоко ударяющий»), а мать — Лаувейя («остров лиственниц»). Лаувейю асы знали под именем Наль, что значит «игла». Наль принесла маленького Локи в Асгард после смерти Фарбаути и вскоре умерла сама, надо думать — от горя.

Локи — бог, но нужно понимать, что он в корне отличается от тех, с кем живет, от асов и ванов Асгарда. В общем, это классический трикстер, то есть «обманщик», «хитрец». Собственно, асы приняли его к себе за невероятно изворотливый ум и умение находить выход из любой ситуации. Таким образом, Локи — бог обмана, колдовства, изменчивости, хитрости, коварства, интриг, кулуаров. Также Локи — бог человечества, в том смысле, что среди всех жителей Асгарда он больше всего напоминает простого смертного. Он в постоянном поиске, его интересуют тайны Вселенной, он задается вопросами, о которых другие просто не думаю. Но далеко не всегда его помыслы возвышенны. Локи — бог мстительный, завистливый, бесчестный. Однако он не так уж плох, ведь ему ведомы сострадание и жертвенность (пусть даже вынужденные). Достаточно вспомнить соответствующий эпизод «Младшей Эдды», который повествует о том, как Локи в образе кобылы отвлекает волшебного жеребца Свадильфари, благодаря чему мастер-ѐтун не сумел за одну зиму выстроить вокруг Мидгарда неприступную стену. Так Локи спас Фрейю от страшного замужества и помог асам сохранить достоинство.

Другая эддическая песнь рассказывает как Локи (бог озорства, помимо прочего) в очередной раз спасает честь Асгарда, став единственным, кому удалось рассмешить Скади, дочь великана Тьяцци, похитившего Идунн и ее золотые яблоки, даровавшие богам бессмертие. Кроме того, именно Локи в «Песне о Сигурде» отправляется к Брисингам за золотом, которое должно стать выкупом за убитую выдру, спасая, таким образом, Одина и Хѐнира.

Разумеется, Локи — бог неоднозначный, в том смысле, что в отличие от других героев скандинавских легенд, его поступки амбивалентны, порой он помогает асам и людям, а иногда его деяния идут им во вред. Строго говоря, таким и должен быть классический трикстер. Однако нельзя забывать, что во время Рагнарѐка Локи будет биться на стороне Хель против асов и сойдется в смертельной схватке с Хеймдалем.

Этимология, происхождение, семья

Бог Локи в скандинавской мифологии играет одну из ключевых ролей, но вопрос о происхождении его имени до сих пор остается открытым. Одна из основных версий (которая подтверждает идею о том, что Локи — бог огня, стихии с изменчивым нравом) основывается на предположении, по которому слово «локи» происходит от более древнего «логи», что в переводе со старо-скандинавского означает «огонь». Также предполагается, что Локи — производное от древнеисландского «lúka», что значит «запирать, завершать». Есть и другие версии, по которым скандинавский бог Локи сближается с культом медведя (от литовского «lokys» — «медведь») или культом волка (от греческого «Λύκος» — «волк»).

Выше был приведен миф, в котором говорится, что Локи — бог из рода ѐтунов, а не асов. Но есть и другие легенды, которые противоречат этой версии. Некоторые исследователи полагают, что скандинавский бог Локи был сыном первородного инеистого великана Имира, вероятно — его первенцем, появившимся задолго до Одина. По этой версии его братья и сестры — Хлер (вода), Ран (море), Кари (воздух), и тогда вполне логичной выглядит мысль о том, что сам Локи — бог огня.

Скандинавский бог Локи не одинок, в том смысле, что у него есть семья, да еще какая! Его первая жена — Ангрбода, могучая воительница-великанша, а его дети известны всем нам — это богиня Хельхейма по имени Хель, хтонический змей Ёрмунганд, адский волк Фенрир. От своей второй жены, Сигюн (ее происхождение неясно) у скандинавского боги Локи есть два ребенка — Вали и Нарви. Судьба этой пары весьма печальна. После того как бог Локи (в скандинавской мифологии этот сюжет является исключением во многих смыслах) окончательно «достал» асов своими выходками, его старшего сына (по всей видимости, Вали) обратили в волка и натравили на младшего (Нарви). Кишками убитого Нарви Локи привязали к скале, над которой разместили огромную ядовитую змею. Яд каплет на лицо Локи и тот корчится от невыносимой боли (скандинавы верили, что в этом кроется причина землетрясений). Однако это происходит нечасто, так как Сигюн (аллегория верной жены и безутешной матери) держит над лицом Локи чашу, таким образом, защищая его от яда. Но когда чаша переполняется, Сигюн отходит, чтобы вылить яд, тогда же яд, капающий из пасти змеи, попадает на лицо Локи.

(Не) справедливо осужденный?

Бог Локи в скандинавской мифологии играет важную сюжетообразующую роль. Как мы уже выяснили, он часто мешал асам, но и помогал им в той же мере. Такие вещи как Гунгнир (копье Одина), Мьѐльнир (молот Тора), Скидбладнир (корабль Фрейра), Драупнир (кольцо Бальдра), Гуллинбурсти (вепрь Фрейра) появились у владык Асгарда именно благодаря хитрости и мудрости бога Локи. В скандинавской мифологии трудно найти более удачливого «добытчика» магических артефактов! Тем не менее, бог Локи (картинки с его изображением можно встретить в древних исландских списках) был осужден на вечные муки. Строго говоря, в контексте этой истории нет ничего удивительного в том, что в последней битве он сражается с асами на стороне свой дочери.

Как же выглядит бог Локи? Изображение этого хитреца дается в «Младшей Эдде» Снории Стурлуссона, там Локи невысок и хорош собой, вероятно, у него длинные волосы и борода. Этому описанию соответствует известное изображение бога Локи на страницах «Edda Oblongata», исландского манускрипта семнадцатого века. Вообще, изображения бога Локи широко представлены у европейских живописцев XVIII — XIX веков, но трудно сказать, насколько они объективны. Гораздо более любопытны английские картины XI века, но там упор сделан в большей степени на его жену Сигиюн, а не на самого бога Локи. Картинки современного происхождения зачастую не имеют никакого отношения к историческим оригиналам, особенно если речь идет о Хиддлстоне в образе харизматичного марвеловского злодея.

В завершении стоит отметить, что бог Локи (изображения из оригинальных исландских источников представлены выше, их нетрудно отличить от более поздних по характерной технике) действительно является самым неоднозначным персонажем скандинавской мифологии. В этом смысле нельзя не вспомнить знаменитую «Перебранку Локи» из «Старшей Эдды». В том эпизоде трикстер обвиняет богов и богинь Асгарда в трусости, лжи, бесчестии и нецеломудренности, причем все его обвинения — справедливы. Кроме того, Локи признает свою вину за смерть Бальдра. Этот эпизод мы часто забываем, хотя, по всей вероятности, именно в нем раскрывается подлинный образ героя.

Мимир — свой среди чужих

Мимир — один из самых таинственных персонажей германо-скандинавской мифологии. Дело в том, что про самого Мимира практически ничего не известно, хотя такие обороты как «Голова Мимира», «Колодец Мимира» (он же — «Источник Мимира») слышал каждый. Согласно «Старшей Эдде» Мимир — не ас, но он долгое время жил с асами и воевал вместе с ними против ванов во время «первой войны». Неясно, кем является Мимир «по национальности», великаном (турсом), ѐтуном или альвом, хотя сегодня в популярной научно-исследовательской литературе почему-то принято считать, что Мимир именно великан (но даже само понятие «великан» в скандинавской мифологии в равной степени может быть отнесено к ѐтунам, инеистым великанам, жителям Муспельхейма и даже альвам).

В одной из песен «Старшей Эдды» говорится о том, что после заключения мира между асами и ванами Мимир (вместе с братом Одина Хѐниром) был отправлен в Ванахейм в качестве заложника и гаранта соблюдения мирного договора. Тем не менее, ваны соблюдали договор весьма своеобразно: Хѐнир со временем стал их вождем, тогда как Мимиру они отрубили голову и выслали ее Одину. Не ясно, почему Всеотец не развязал новую войну на основе столь явного акта агрессии (вероятно, посчитал, что это не самая удачная мысль, ведь ваны почти победили асов в «первой войне»). А голову Мимира Один забальзамировал, превратив ее в могучий артефакт с уникальными свойствами.

Голова Мимира — образ и символ

В «Старшей Эдде» эпизод с отрезанием головы Мимира отсутствует, эту легенду можно встретить лишь в «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусона. Так в Стурлусоновском тексте говорится о том, что Голова Мимира стала в прямом смысле «главным советником» Одина: если Всеотец в чем-то сомневался, то непременно шел к Мимиру (например, широко известен эддический эпизод о том, как Один беседует с Головой Мимира перед Рагнареком).

Другая эддическая песнь повествует о том, как Один повелел Мимиру охранять Источник Мудрости (это и есть Источник Мимира или Колодец Мимира), что расположен у корней древа Иггдрасиль. Некоторые исследователи полагают, что Источник Мимира — это источник Урд из «Старшей Эдды», возле которого ютятся три норны. Это предположение выглядит логичным, потому что в переводе со старо-скандинавского «урд» («urd») значит «прошлое», тогда как «mimir» (оригинальное написание имени Мимира на исландском) лингвисты связывают со староанглийским «mimorian», что означает «память» (также латинское «memor» переводится как «помнить»).

Тем не менее, неясно, в какой момент Мимир стал хранителем Источника Мудрости (Источника Памяти) — до обезглавливания или после. При этом в «Младшей Эдде» говорится о том, что Мимир пьет мед эйнхериев при помощи рога Гьяллархорн (рог Хеймдаля, который возвещает о грядущей беде), и это не особенно стыкуется с версией о том, что хранителем Источника выступает голова Мимира, а не сам великан (в целости, так сказать).

Источник Мимира — распространенные заблуждения

Сегодня общепринятой считается версия о том, что человек, испивший из Источника Мимира, обретает бесконечную мудрость. Не совсем понятно, на чем базируется это заключение, ведь единственный, кто действительно пил из Колодца Мимира — это Один. Некоторые исследователи полагают, что именно так Всеотец открыл руны (несмотря на то, что в «Старшей Эдде» приводится другое объяснение этого события). В целом, очевидно, что Источник Мимира — это яркая метафора, указание на то, что самые ценные знания — это опыт, как личный, так и общечеловеческий (история), который и воплощает в себе понятие памяти.

Но Мимир позволил Одину напиться воды из источника Урд «не за красивые глаза». Общеизвестна легенда о том, что за это Гримнир отдал свой правый глаз. Вероятно, здесь скрыто метафорическое указание на один из основных законов Вселенной — за все приходится платить (в самой грубой интерпретации это и есть закон сохранения энергии). Один отдал Мимиру глаз, но взамен получил великую мудрость. Несмотря на то, что эта легенда указана в эддических текстах, бытует миф о том, что Один отдал глаз не за обретенную мудрость, а за то, чтобы воскресить Мимира (точнее — его голову). Непонятно, на чем базируется это утверждение, потому что ни в одном скандинавском эпосе нет подобных эпизодов.

В заключении стоит упомянуть о самой главной загадке Мимира. В одной из наиболее известных песен «Старшей Эдды», которая называется «Прорицание Вѐльвы», упоминаются некие «дети Мимира», но абсолютно неясно, о ком идет речь. На данный момент ни один скандинавовед не может дать однозначного ответа на этот вопрос.

Ньѐрд — бог стихий и великий ван

В древнескандинавской мифологии Ньѐрд — управитель моря, огня и ветра, бог богатства и плодородия, отец Фрейи и Фрейра. По происхождению Ньѐрд относится к роду ванов, но переселился в Асгард после Первой войны, когда асы и ваны заключили мирный договор, обменявшись заложниками.

Ньѐрд почитался как бог мореплавателей, также его культ имеет непосредственную связь с сельским хозяйством. Упоминания о Ньѐрде довольно многочисленны, о нем говорится в «Старшей Эдде», «Младшей Эдде» и «Круге Земном». Важно отметить, что Ньѐрд упоминается в «Книге Хаука», а также в «Книге о заселении Исландии» как один из богов, чьим именем в средневековой Исландии давали правовую клятву на храмовом кольце. Перевод клятвы звучит так: «Фрейр, Ньѐрд и всемогущие асы да помогут мне» (оригинал взят из Hauksbók 268).

Сама форма «Ньѐрд» («Njörðr» на древнескандинавском) встречается в топонимах по всему Скандинавскому полуострову. Упоминания о Ньѐрде в народном фольклоре сохраняются вплоть до XVIII — XIX веков, имя бога обретает форму Ньор («Njor») и его благодарят за удачную рыбалку.

Генезис образа бога Ньѐрда до сих пор остается предметом жарких дискуссий в среде европейских скандинавоведов. Согласно одной из доминирующих версий (разработана Г. Вигфуссоном и ныне поддерживается О. Энди), изначально Ньѐрд занимал в скандинавской мифологической системе одну из ключевых позиций и вполне вероятно являлся воплощением раннегерманской богини Нертус («Nerthus»), которая также была связана с морем и плодородием. О Нертус подробно пишет Тацит в своем фундаментальном труде «Германия», упоминая племена Суэби.

Д. Линдоу и ряд других исследователей полагают, что Ньѐрд и Нертус изначально могли быть богами-близнецами, так как единственной разницей в сохранившихся описаниях является их пол. Ньѐрд и его безымянная сестра-жена упоминается в «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусона и «Деяниях данов» Саксона Грамматика. Однако остается спорным вопрос о наличии в данном эпизоде кровосмесительной связи, вполне вероятно речь идет о дуалистической метафоре, аналогичной образу близнецов Фрейи и Фрейра, детей Ньѐрда.

Сегодня в англоязычной литературе используются формы «Njord», «Njoerd» и «Njorth», в русском языке принята форма Ньѐрд (или Ньѐрд, что лингвистически более корректно).

Версии о происхождении имени Ньѐрд

Этимологически «Njörðr», как и «Nerthus» восходит к протогерманскому «Nerþuz». Не существует единого мнения о происхождении этой формы, по одной из версий она может быть связана с исландским словом «nert», которое переводится как «сила», «мощь» или «принуждение». Также существует предположение о том, что «Nerthus» перешло в «Njörðr» в результате естественного языкового процесса, имевшего место на раннем этапе формирования германского языка, когда «u» в корне стало исчезать из слов, обозначающих женский род и, возможно, стало использоваться только в словах мужского рода.

Е. Хелквист выдвинул версию, согласно которой переход от одной формы к другой был обусловлен не лингвистическим, я религиозным аспектом. По мнению исследователя, формы «Ньѐрд» и «Нертус» различаются именно потому, что использовались в одно и то же время для обозначения двух разных существ.

Также некоторые исследователи полагают, что Ньѐрд может быть всего лишь производной от женского образа Ньѐрун («Njörun»). Ньѐрун упоминается в обеих Эддах, а также в ряде скальдических саг. По мнению Ф. Джонссона, Ньѐрун и Ньѐрд формировали дуалистический образ, причем если Ньѐрд воплощал море, то Ньѐрун вполне могла быть воплощением Земли, либо же являлась той самой женой-сестрой Ньѐрда из «Саги об Инглингах» и «Деяний данов».

Как уже упоминалось, имя бога Ньѐрда в своем составе имеет множество скандинавских топонимов, например — Njærdhavi (сегодня Mjärdevi) и Nierdhatunum (сегодня Närtuna) в Швеции, а также Njarðvík в Исландии и Nærøy в Норвегии. В Исландии морская губка до сих пор называется словом «Njarðarvöttr», что дословно переводится как «рукавица Ньѐрда». Также в словаре Г. Вигфуссона, где исследователь впервые переводит на исландский имена древнегреческих и древнеримских богов, Сатурн переведен как Ньѐрд.

Упоминания о Ньѐрде в эддических текстах

Ньѐрд упоминается в песне «Речи Вафтруднира» из «Старшей Эдды». Вафтруднир спрашивает у Одина, откуда к асам пришел Ньѐрд, отмечая, что этот бог «управляет» многими храмами и ему посвящено множество алтарей. Всеотец отвечает, что Ньѐрд был рожден в Ванахейме и отдан асам как заложник, но после Рагнарека он вновь вернется к ванам (то есть Ньѐрд, по всей видимости, не умрет в час гибели богов).

В песне «Речи Гримнира» говорится о том, что бог Ньѐрд управляет чертогом Ноатун («Nóatún» с древнескандинавского переводится как «корабельный двор»), здесь к нему применены кеннинги «князь людей» и «лишенный злого умысла». Ниже по тексту песни упоминается, что Фрейр является сыном Ньѐрда (эпизод с кораблем Скидбладнир). В песне «Речи Скирнира» Ньѐрд вновь назван отцом Фрейра и там же его матерью названа Скади (богиня зимы, гор и охоты).

Ньѐрд является одним из главных действующих лиц в саге «Перебранка Локи», где коварный бог поносит асов. На его язвительные заявления Ньѐрд отвечает, что Локи родил детей, подобно женщине (отсылка к эпизоду с происхождением Слейпнира). Локи не остается в долгу, упоминая о том, что Ньѐрд «был заложником на востоке». Не совсем понятно, о чем идет речь в этом эпизоде, ведь в древнескандинавской мифологический системе на востоке от Асгарда находился Ванахейм. Либо же это ошибка перевода с оригинального текста и имеется ввиду, что Ньѐрд является заложником асов.

На это Ньѐрд отвечает, что, прибывая в роли заложника, он был счастлив и родил сына, который стал прекраснейшим из асов (вероятно, Фрейр). Локи же смеется над богом моря, говоря, что здесь нечем кичиться, ведь Ньѐрд зачал сына со своей сестрой (вероятная отсылка к уже упомянутому образу сестрыжены, который в ранних текстах мог использоваться как метафора и позже был неправильно понят хронистами, записывающими оригинальные саги).

В «Языке поэзии» из «Младшей Эдды» к богу Ньѐрду применяются кеннинги «потомок ванов», «бог колесниц», «воин», «дающий бог». Ниже цитируется строчка одной из песен Эгиля Скаллагримссона: «Фрейр и Ньѐрд наделили Гретбьерна великим богатством».

В саге «Песнь о Трюме» бог Ньѐрд назван отцом Фрейи, там же Фрейя названа дочерью Ньѐрда из Ноатуна. Однако в саге «Песнь Солнца» говорится о том, что у Ньѐрда девять дочерей (возможно — матери Хеймдаля, рожденного, согласно эддическим текстам, от девяти сестер).

В части «Видение Гюльви» из «Младшей Эдды» говорится о том, что бог Ньѐрд, живущий в Ноаутне, управляет движением ветров, он может успокоить море и пламя. Также Высокий упоминает, что Ньѐрд очень богат и он щедро делится своими богатствами с теми, кому требуется помощь. Здесь же уточняется, что Ньѐрд не просто заложник асов, он был отдан ванами в обмен на Хюмира. Далее по тексту «Видения Гюльви» Высокий приводит историю о Ньѐрде и Скади.

Легенды о Ньѐрде и Скади

Скади хотела жить в доме, который построил ее отец, дом тот располагался высоко в горах и назывался Трюмхейм («Þrymheimr» с древнескандинавского — «громовой дом» или «шумный дом»). Ньѐрд же хотел жить ближе к морю, в Ноатуне (хотя дальше по тексту говорится, что Ноатун расположен на морском дне). Тогда они договорились, что девять ночей проводят в Трюмхейме, а потом три ночи в Ноатуне (либо, согласно списку Codex Regius, девять зим в одном доме и девять зим в другом).

В итоге, Ньѐрд признается, что не в состоянии жить в горах, а Скади утверждает, что для нее немыслима жизнь в море. В итоге, Ньѐрд остается в Ноатуне, а Скади возвращается жить в дом своего отца. Ниже по тексту вновь упоминается о Фрейе и Фрейре, детях Ньѐрда (которые также, вероятно, являются детьми Скади).

Знакомство Ньѐрда и Скади описано в «Языке поэзии» из «Младшей Эдды». Браги вспоминает о гибели отца Скади — великана Тьяцци убили асы и Скади уже собиралась мстить за предка, но Один предложил ей мир и возможность выбрать в мужья любого из богов Асгарда. Но было одно условие — Скади должна была выбирать, видя только ноги асов. Все ожидали, что она выберет Бальдра, так как он был самым прекрасным из всех, однако дочь великана остановила свой выбор на Ньѐрде.

Ньѐрд в сагах Снорри Стурлуссона

В «Саге об Инглингах» вновь упоминается обмен заложниками между асами и ванами, причем сказано, что ваны отдали асам своих «лучших людей» — Ньѐрда и Фрейра. Далее Один разрешает Ньѐрду и его детям (включая Фрейю) остаться в качестве священнослужителей (возможно, не точный перевод), несмотря на то, что Ньѐрд, пока еще был с ванами, жил как муж со своей сестрой, что у асов было запрещено.

Учитывая наличие более раннего эддического мифа о Скади и о том, что Фрея и Фрейр также названы сыновьями Скади, очевидно наличие некоторой путаницы. И вновь наиболее вероятным кажется неверный перевод или неверное понимание оригинального первоисточника христианским исследователем.

Далее по тексту «Саги об Инглингах» Ньѐрд берет себе в жены Скади, затем (почему-то) в жены ее берет Один и у них рождается множество детей. Потом Один умирает и Ньѐрд становится правителем шведов, продолжая оставаться в статусе священнослужителя. Согласно Стурлуссону (автору «Саги об Инглингах») шведы признали власть Ньѐрда и его правление оказалось периодом мира и великого процветания, так что шведы стали почитать Ньѐрда как бога плодородия.

Ньѐрд сам определяет время, когда ему «встретиться с Одином» и умирает в своей постели. Его тело сжигают и после него правит его сын Фрейр, чье правление не менее успешно, чем правление его отца.

В «Саге о Хаконе Добром» упоминается о тостах во имя Ньѐрда и Фрейра, которые надлежит произносить правителю для хорошего урожая и в дни мира. Ниже для обозначения моряка используется довольно странный кеннинг «Njörðrof-roller-horse». В «Саге о Харальде Серая Шкура» Ньѐрд назван кеннингом «воин».

Ньѐрд в позднем фольклоре, версии и аналогии

Фольклорист Х. Опедал рассказывает обычай, записанный им в Одде (Норвегия) в середине XVIII века. Согласно этому обычаю, при удачной рыбной ловле было принято говорить «Благодарим его, Ньѐрда, за хорошие времена».

В работах Ж. Дюмиля упоминаются некие «морские люди», которые могут управлять погодой на море, «знают морские богатства» и создают волшебные корабли. Дюмиль называет их гавменнескеры («havmennesker») и связывает с культом бога Ньѐрда. Исследователь отмечает очевидную параллель между мифологическим Ньѐрдом и датским королем Хаддингом, упомянутым в «Деяниях данов» Саксона Грамматика.

А. Олрик разрабатывал версию о том, что саамский бог дождя, ветра и рыбной ловли Biegga-Galles (в переводе «Старик Ветров») возник именно под влиянием распространенного на севере Европы культа Ньѐрда.

По версии Р. Симмека некий Сваврторин из саги «Речи Свипдага» (иногда ее название переводят как «Речи Многомудрого») является именно Ньѐрдом, так как среди скандинавоведов принято мнение, что Менглѐд, названная дочерью Сваврторина, это Фрейя.

Таким образом, бога Ньѐрда справедливо назвать одним из самых спорных персонажей мифологической системы средневековой Скандинавии. С одной стороны, существует множество упоминаний о Ньѐрде в эддических текстах, включая достаточно точные описания о его функциях и быте. Вместе с тем, некоторые легенды о Ньѐрде противоречат друг другу, неясна этимология его имени, а главное — по всей вероятности в период, предшествовавший раннему средневековье, Ньѐрд действительно занимал в древнескандинавском пантеоне едва ли не ключевое место. Но почему с течением времени это изменилось мы, вероятно, уже никогда не узнаем.

Ньѐрун — сестра-жена Ньѐрда

Ньѐрун (допустим вариант Нѐрун) — имя богини, которое встречается в ряде списков «Старшей Эдды», в нескольких кеннингах из части «Язык Поэзии» Эдды Стурлусона, а также в обширном перечне скальдических саг. Имя Ньѐрун в эддических текстах имеет два варианта написания — Njörun и Niorun. По версии А. Магнуссона, высказанной в его «Исландском словаре», первый вариант является исходным, тогда как второй возник не ранее XIII века.

Сегодня среди скандинавоведов не существует единого мнения относительно происхождения образа Ньѐрун. Э. Орчард («Словарь норвежских мифов и легенд») полагает, что такой богини не существовало и появление искомого имени в эддических текстах случайность, либо ошибка переводчика. Д. Хопкинс («Неизвестные богини: Ньѐрун и сестра-жена Ньѐрда») проводит этимологическую параллель между Ньѐрун и безымянной сестрой-женой древнескандинавского бога моря Ньѐрда из рода ванов.

Ряд исследователей (включая А. Магнуссона) высказывали мнение о родстве древнескандинавской Ньѐрун и античной Нерио, которая почиталась верховным божеством войны и доблести до появления Марса и впоследствии была вытеснена им из римского пантеона. Г. Пьер в «Словаре классической мифологии» проводит аналогию между Нерио и двумя другими античными богинями — Белонной и Минервой (обе в разное время олицетворяли мудрость, войну, победу и доблесть).

Упоминания о Ньѐрун в эддах и сагах скальдов

В части «Язык поэзии» из «Младшей Эдды» Ньѐрун упоминается наряду с божествами-близнецами Хьюки и Билем, которые по одной версии олицетворяют фазы Луны, по другой — выступают названиями самых крупных кратеров на ее поверхности. В Стурлусоновой Эдде ничего не сказано о происхождении этой богини, однако кеннинги Ньѐрун встречаются в поэтических текстах исландского скальда X века Кормака Огмундарсона, сочинениях конунга оркнейских островов Рагнвальда Калля, а также в поэме «Сага о Краке», описывающей жизнь и гибель Рагнара Лодброка.

Упоминания о Ньѐрун встречаются в следующих текстах — «Сага о Ньяле» (X век), «Сага о Стурлунгах» (XIII век), «Сага о Хѐрде и островитянах» (XV век). Везде имя Ньѐрун упоминается лишь в роли кеннинга и ни один из текстов не дает пояснения относительно его происхождения. Тем не менее, упоминаний довольно много и встречаются они в текстах различных периодов — от X до XV столетья, что указывает на значимость образа и его «не случайность», о которой утверждал Э. Орчард.

В «Саге о Гисли» Ньѐрун упоминается в обороте «Eld-Njörun», что можно перевести как «огненная Ньѐрун». У Бьѐрна Арнгнейрссона встречается оборот «hól-Njörun», при этом «hól» с исландского переводится как «холм». Особое значение имеет упоминание Ньѐрун в «Речах Альвиса» (дата написания саги неизвестна), где присутствует оборот «Draum-Njörun». Слово «Draum» позже преобразовалось в современное английское «dream», изначально оно обозначало не только «грезы», но и «сон».

Кеннингом «Грезы Ньѐрун» или «Сон Ньѐрун» карлик в разговоре с Тором называет Ночь. При этом он поясняет, что данным оборотом искомое время суток именуют именно и только карлики (темные альвы). В части «Имена» из «Языка поэзии» также говорится о том, что «Грезами Ньѐрун» темные альвы называют ночь.

Версии о происхождении имени Ньѐрун

По мнению Ф. Йонссона и Я. Вриса, в слове «Njörun» корень «Njǫr-» может быть связан с богиней Нертус («Nerþuz», позже «Nerthus»), о которой в «Германии» пишет Тацит, упоминая, что это одна из верховных богинь германских племен. Очевидно, что Ньѐрун может быть связана с богом морей Ньѐрдом, предположительно в противовес Ньѐрду женское божество могло олицетворять Землю как стихию («Нер-þuz» как «земля-богиня» по Ф. Йонссону).

А. Штуртеварт («О происхождении древнескандинавского имени Гифьюн») делает важное замечание — Гифьюн («Gefjun») и Ньѐрун являются единственными женскими именами, которые в средневековых скандинавских текстах записаны с суффиксом «-un», значение которого на данный момент остается загадкой. По одной из версий «-un» как раз обозначает женский род, тогда Ньѐрун и Ньѐрд могут составлять дуаду бог-богиня.

Аналогичными дудами могут стать Улль («Ullr») и Уллин («Ullin»), Фьѐргин («Fjörgyn») и Фьѐргинн («Fjörgynn»), а также Фол («Phol») и Фулла («Folla») из самых ранних списков, записанных на древневерхненемецком.

Позже многие из них кардинально изменились (Фьѐргинн стала Фриггой, а Фол — Бальдром), другие же (например, Улль) остались без изменений. Все эти аналогии позволяют строить предположения о дуалистичности Ньѐрда и Ньѐрун, но не проливают свет на положение богини в древнескандинавской мифологической системе.

Сестра-жена Ньѐрда и прочие аналогии

Сестра-жена Ньѐрда, которой предположительно может быть Ньѐрун, упоминается в «Перебранке Локи» из «Старшей Эдды», где коварный бог явно указывает на кровосместительную связь, что, однако, не задевает Ньѐрда (подробно данный эпизод рассмотрен в статье о Ньѐрде). Также сестра-жена Ньѐрда упомянута в «Круге Земном» (точнее — в «Саге об Инглингах») Снорри Стурлусона.

Однако в текстах ранее XII века подобные обороты не встречаются, что наводит на очевидную мысль о не оригинальности данного образа. Строго говоря, Снорри Стурлусон, как и большинство составителей позднесредневековых списков эддических текстов, являлись христианами и вполне могли вносить авторские правки в оригинальные тексты (например, широко известного эпизода с Фрейей и Брисингаменом также нет в раннесредневековых текстах).

Ситуация осложняется тем, что абсолютно неясно — в какой момент родились дети Ньѐрда — Фрейр и Фрейя, до его прихода в Асгард или после (подробнее об этом также в статье о Ньѐрде). Более того, в Эдде Стурлусона Фрейр (только Фрейр, не Фрейя) назван сыном Ньѐрда и Скади, которая абсолютно точно не является сестрой бога морей, так как ее происхождение подробно описано в соответствующей саге.

Р. Симек в «Словаре скандинавской мифологии» говорит о том, что путаница между именами Ньѐрд и Ньѐрун возникла потому, что изначальное древнегерманское божество Нертус было гермафродитом, олицетворявшим оба начала. Однако, по мнению Д. Гриима («Тевтонская мифология»), путаница с именами имеет иную подоплеку — Фрейр, по его версии, был сыном Ньѐрда, а Фрейя — дочерью Ньѐрун-Нертус, то есть речь идет о двух не связанных между собой генеалогиях.

Д. Хопкинс также склоняется к версии, что Ньѐрун не связана с Ньѐрдом, а является поздней версией древневерхненемецкого имени богини Нертус. Скандинавовед и лингвист Я. Врис высказал оригинальную, но довольно необычную версию, согласно которой Ньѐрун действительно могла быть и сестрой, и женой Ньѐрда. По мнению Вриса, этот эпизод мог стать отражением некоего индоевропейского обычая. Несмотря на то, что данная версия не нашла широкой поддержки в научной среде, стоит заметить, что в «Перебранке Локи» коварный бог также уличает Фрейю в связи с ее братом (хотя точно не говорится, что речь идет о Фрейре).

Кровосместительная связь Ньѐрда со своей сестрой также упоминается в «Деяниях данов» Саксона Грамматика, на что в своих работах указывает Г. Дюмезиль. Но опять же, «Деяния данов» — позднесредневековая работа, написанная в XII веке христианином по неизвестным источникам.

Таким образом, на основании имеющихся фольклорных материалов и актуальных исследований справедливо предположить, что в древнескандинавской мифологии Ньѐрун изначально могла занимать важное место, раз упоминания о ней столь многочисленны. Тем не менее, ее функции как божества (если она вообще являлась таковым), а также ее происхождение и связь с Ньѐрдом остаются загадкой.

Од — бог или смертный?

Од (или Одр) — персонаж древнескандинавской мифологии, упоминаемый в эддических текстах, как муж богини Фрейи. Од встречается в «Старшей Эдде», «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, а также в песнях скальда Эйнара Скуласона.

Известно, что у Фрейи и Ода было две дочери — Гносс («Hnoss») и Герсеми («Gersemi»), оба имени с древнескандинавского можно перевести как «сокровище». При этом о Герсеми говорится только в «Круге Земном» Стурлусона.

Самого Ода часто ассоциируют с Одином, существует распространенная версия о том, что Од — смертное воплощение владыки Асгарда, который таким образом мог делить ложе с Фрейей, будучи мужем Фригг.

Этимология имени и связь с Одином

Этимология имени Од остается предметом споров. По версии Э. Орчарда («Словарь норвежских мифов и легенд»), форма Од («Óðr») восходит к имени Один («Óðinn») и, соответственно, может быть переведена как «яростный», «безумный» или «одержимый». Возможно дальнейшее восхождение к форме «wōđanaz», развившейся из протогерманской «wōđaz», которую лингвисты связывают с латинским словом «vātēs» и староирландским «fáith», оба переводятся как «провидец».

В. Орел («Справочник германской этимологии»), Р. Клисби («Исландскоанглийский словарь») и ряд других исследователей приводят множество вероятных переводов имени Од.

Наиболее популярными являются следующие версии — «ревностный» (от староанглийской формы «wōd»), «прибывающий в возбуждении» (от старогерманской формы «wuot»), «ум», «душа» или «чувства» (от прилагательных форм «wōđaz» или «wōđo», именно в этом значении слово «Óðr» используется в строфе 18.1 «Старшей Эдды»).

Э. Орчард пишет о том, что форма Од может быть связана с такими словами как «песня», «поэзия» и «вдохновение». Собственно уже упомянутое староирландское слово «fāith» позже стало использоваться в значениях «вдохновленный» и «поэт». М. Монье-Уильямс проводит лингвистические аналогии вплоть до санскритской корневой основы «vāt», которая имеет значение«раздувать/распалять».

Упоминания в древнескандинавских текстах

Первое упоминание имени Од встречается в «Прорицании вѐльвы» из «Старшей Эдды» и является кеннингом богини Фрейи (в оригинале — «Óðs mey gefna», что значит «девушка Ода»). Также об Оде говорится в «Песне о Хюндле», где Хюндла смеется над Фрейей, говоря, что богиня сбежала к Оду, который «всегда исполнен желания». По мнению К. Ларрингтона, здесь нет никаких указаний на связь Ода с Одином и другими мифологическими персонажами, так что это вполне может быть случайный герой.

Д. Линдоу исключает возможность любых предположений относительно искомого эпизода, тогда как Б. Нэсстрем более критична — основываясь на предположениях Э. Бугге, она высказывает мнение о том, что данный персонаж призван подчеркнуть похотливость Фрейи. По мнению Б. Нэсстрем, исследователи, высказывающие иные версии, излишне романтизируют искомый эпизод.

В «Видении Гюльви» из «Младшей Эдды» Высокий (Один) говорит о том, что Фрейя была замужем за неким Одом, от которого родила двух дочерей и одну звали Гносс. По словам Высокого, Гносс была столь честна и искренна, что теперь «ее именем зовут все, что красиво и драгоценно». Далее Высокий упоминает о том, что Од много странствует и ожидающая его Фрейя проливает слезы, которые обращаются красным золотом. Фрейя, по его словам, часто ищет Ода «среди странных народов», называясь другими именами.

В «Языке поэзии» Снорри Стурлусон приводит кеннинг Фрейи — «жена Ода», и ниже в подтверждение вставляет отрывок саги Эйнара Скуласона. Затем Од упоминается еще раз, когда Стурлусон возвращается к эпизоду из «Видения Гюльви» о Фрейе, плачущей красным золотом. Это последние упоминание о нем в «Младшей Эдде».

В «Круге Земном» из «Саги об Инглингах» Снорри Стурлусон пишет о том, что Фрейя и Од были женаты и имели двух дочерей, здесь же единственный раз упоминается имя второй дочери — Герсеми. Стурлусон говорит, что обе дочери были столь хороши собой, что их имена стали именами нарицательными и так теперь называют все драгоценности.

Таким образом, сведения об Оде из эддических текстов малообъемны и отрывочны, в частности — ничего не известно о его дальнейшей судьбе и о судьбе его дочерей.

Образ Ода — актуальные теории

Д. Линдоу («Норвежская мифология: руководство по богам, героям, ритуалам и убеждениям») обращает внимание на то, что хотя образы Ода и Одина действительно похожи, Снорри Стурлусон целенаправленно разграничивает их. В. Ридберг проводит аналогию между Одом и Свипдагом, героем двух эддических стихотворных произведений — «Grógaldr» и «Fjölsvinnsmál».

Х. Дэвидсон («Боги и мифы Северной Европы») высказала более любопытное предположение — по ее мнению Од (которого она называет «странный двойник Одина») мог появиться в эпоху христианизации Скандинавии в результате ослабления культа асов и частичного возвращения к культу ванов.

Р. Симек («Словарь северной мифологии») пишет о том, что Один и Од — странники, оба путешествуют под разными именами, более того — их собственные имена, вероятно, имеют одну основу (в подтверждение исследователь приводит вариации имени бога Улля — «Ullr» и «Ullin»).

Вместе с тем, Симек говорит о том, что эпизоды с Фрейей, плачущей золотыми слезами, и Фрейей, отправляющейся на поиски Ода, никоим образом не находят отражения в мифах, связанных с Одином. Также Симек говорит о том, что любимым сыном Одина всегда был Бальдр, но его нет в мифах об Оде, хотя в них упоминаются его дочери.

Э. Бугге и Х. Фальк видят эпизоды об Оде и Фрейе на сто процентов самостоятельными, по мнению исследователей это своеобразная интерпретация мифа об Адонисе. Р. Мух проводит аналогию между Одом и греческим Аттисом (супруг Кибелы), а Л. Холландер видит в любви Ода и Фрейи отражение мифа об Амуре и Психее.

С. Грунди («Фрейя и Фригг») высказывает целый ряд версий. К примеру, он продолжает мысль Х. Дэвидсон о том, что Од мог появиться в эпоху христианизации Скандинавии и впоследствии выжить в фольклоре о Дикой Охоте в форме имени собственного «Wod». Грунди также упоминает о том, что Фрейя и Фригг изначально могли быть одной богиней, соответственно Один и Од также могли быть одним богом, причем, по мнению исследователя, более древней является форма Од («Óðr»).

Вместе с тем, по мнению С. Грунди, Од действительно может быть воплощением Одина, что метафорически отражает полигамные обычаи, бытовавшие среди скандинавской знати раннего средневековья (например, у Харальда Прекрасноволосого, первого короля Норвегии, было семь жен).

Таким образом, практически все скандинавоведы, занимавшиеся этим вопросом, сходятся во мнении о том, что образ Ода (в частности — его взаимоотношения с Фрейей) является концептуальным. Однако его невозможно однозначно интерпретировать на основе имеющихся сведений. На данный момент технически Од — абсолютно обособленный персонаж, но его связь с Одином очевидна, хотя и не объяснима.

В заключении отмеим, что Барон Карл фон Рейхенбах, разрабатывавший в середине XIX века теорию о существовании универсальной жизненной энергии, присущей всем существам, назвал свою концепцию одологией, а искомую энергию — одической силой по имени Ода. Аналогии одической силы в восточных эзотерических системах — ци и прана.

Один — царь богов, владыка Асгарда

Один — верховный бог в германо-скандинавской мифологии, ведун и провидец, воин и мудрец, отец богов и людей, создатели сущего. Бог Один (в германской традиции — Вотан) также выполнял функции бога войны и (частично, наряду с Тюром) бога победы. Современные исследователи полагают, что Один — бог военной аристократии в раннесредневековой Скандинавии (тогда как, например, Тор является богом воинов из более низких сословий).

В многочисленных скальдических сагах Одина часто называют Отец богов, конунг Асгарда, волхв Асгарда, Отец дружин, Всеотец, Всевеличайший, Высокий. Кеннинги и хейти (художественные метафорические приемы, широко применяемые в скандинавской поэзии) Одина разнообразны и зачастую их этимология не совсем ясна. Тем не менее, очевидно, что Один был одним из наиболее значимых и, безусловно, самым почитаемым богом древнескандинавского и раннегерманского пантеона. При этом согласно «Старшей Эдде» Один часто принимал облик странника в широкополой шляпе и темно-синем плаще, и странствовал по разным мирам (в том числе — по Мидгарду, миру смертных).

Бог Один — сын Бѐра (первого аса, который в свою очередь был сыном первочеловека по имени Бури) и Бѐстлы (женщины из рода инеистых великанов, которую называют матерью асов). У Бѐра и Бѐстлы были и другие сыновья — Вили и Вѐ. Вместе с Одином они убили Имира, древнего инеистого великана, который был первым живым существом во Вселенной. Из тела Имира Один, Вили и Вѐ сотворили обозримый мир.

Скандинавский бог Один имел немало легендарных потомков, самым знаменитым из которых является Тор, защитник Мидгарда, бог грома и бури. Тор был рожден от Одина и Йорд (женщина-ѐтун, священный образ земли у древних скандинавов). От восточной принцессы (которая также была ѐтуном) по имени Ринд у Одина родился сын Вали (покровитель мира растений), а от великанши Грид — сын Видар (безмолвный бог мщения). Легендарный страж Асгарда, Хеймдаль (другое его имя — Риг) также является сыном бога Одина «и девяти матерей».

Другой знаменитый потомок Одина — Тюр (однорукий бог храбрости и воинской доблести), рожденный от великанши (имя ее неизвестно), которая приходилась сестрой Гюмиру, великану из Нифльхейма, который часто путешествует вместе с асами в различных эддических сагах. При этом «официально» супругой Одина является Фригг (богиня домашнего очага). У этой пары было три сына — Бальдр Прекрасный (любимый сын Одина), Хѐд (слепой бог судьбы) и Хермод («посланец богов»).

Имена Одина — толкование и происхождение

Согласно песням «Старшей Эдды» у бога Одина было множество имен, которые он неоднократно называет при самых разных обстоятельствах. Важно отметить, что это отголосок древнескандинавской традиции, которая заключалась в следующим. Первое имя давалось человеку при рождении, но впоследствии он мог неоднократно менять его. В частности, некоторые имена давались за воинские подвиги, другие — за достижения в ремеслах. Также в разных регионах человек мог называться разными именами, и в таком случае он использовал «не оригинальное» имя, как оберег. Скандинавы верили, что, зная имя человека, можно навести на него ворожбу или недуг. Поэтому если человек, впервые прибыв на новое место, назывался новым именем, он, таким образом, защищал себя.

Кроме того многочисленные имена Одина являются следствием уже упомянутых поэтических приемов, хейти и кеннингов, при которых объект называется не собственным именем, а иносказательно, косвенно, образно. Наиболее известны следующие имена Одина: Гримнир, Хрофт, Ганглери, Харбард, Трор и Од. Од занимает здесь особое место, потому что фактически это не имя Одина, так именовалось его смертное воплощение, которое полюбила Фрейя (см. соответствующий эддический миф). Также в «Старшей Эдде» Один говорит о том, что в разных местах его знают как Эгира, Херьяна, Хьяльмбери, Текки, Триди, Туда, Хара, Уда, Хельблинди, Свидрира, Ялька, Фьѐльнира и так далее. Всего в «Старшей Эдде» насчитывается 54 имени Одина. Каждое из этих имен имеет свою собственную этимологию, иногда — достаточно запутанную, но зачастую — вполне очевидную. Большинство имен Одина указывают на его характерные особенности и выдающиеся черты, многие имеют дословный перевод вроде «воинственность», «мудрость», «коварство», «один глаз», «надвинутая шляпа», «седая борода» (более подробно — см. «Старшую Эдду» в переводе А.И.Корсуна с комментариями М.И.Стеблин-Каменского). К примеру, имя Гримнир дословно означает «скрывающийся под маской», Альфрѐдр значит «Всеотец», Игг можно перевести как «пугающий», а Фьѐльнир означает «меняющий облик».

Что касается происхождения исходного имени Одина (Вотана), то данный вопрос до сих пор сохраняет свой дискуссионный статус. Впервые форма Водан (Wodan) появляется в Нордендорфской фибуле (VI — VII века). Вероятно, слово Wodan может быть соотнесено с верхненемецким Wuotan, старо-шведским Othin и старо-исландским Odhin. Наиболее популярная версия гласит, что все эти формы произошли от прагерманских слов Wodanaz и Wodinaz, что дословно можно перевести как оборот «в ярости». При этом существуют две версии толкования оборота, либо «ярость» в данном случае подразумевает «гнев», либо указывает на сексуальное возбуждение, необузданное желание (см. работы Рено-Кранца). Что же касается переводов «провидец» или «пророк» (которые, в частности, можно встретить на Википедии), то в действительности это ложное утверждение, которое не соответствует истине.

Ж. Дюмезиль полагает, что имя скандинавского бога Одина происходит от древнескандинавской формы ôdhn, которая соответствует готскому слову wôds («неистовый») и немецкому wut («ярость»). Однако Дюмезиль в своих работах также упоминает англо-саксонскую форму wôth, что в переводе означает «песнь», хотя в данном случае значение образа может быть многоплановым (например, песнь как боевой азарт). Многие сходные формы в других индоевропейских языках также обозначают вдохновение, ярость, неистовство, сильное любовное чувство, страсть.

Атрибуты и символы Одина

Строго говоря, у Одина нет каких-то особых символов, которые могли бы однозначно идентифицировать его. Разве что Валькнут (дословный перевод со старо-норвежского «узел павших»), он же — Сердце Хрунгнира, символ воинов, павших в битве и отправившихся в Асгард, чтобы встать плечом к плечу со Всеотцом. Также зачастую в Сети встречается информация о том, что символом Одина является Трискеле. Это ложное утверждение (см. статью о Трискеле). Тем не менее, у Всеотца есть немало характерных атрибутов, в частности, это особые магические вещи, артефакты, которыми владел только сам Один.

Первый подобный артефакт — Гунгнир, копье, не знающее промаха, которое для Гримнира выковали темные альвы. Другой знаменитый атрибут Одина — семиногий конь Слейпнир, что движется быстрее ветра, сын Локи и жеребца Свадильфари. Также Одину принадлежит магическое кольцо Драупнир (некоторое время было у его сына Бальдра). Зачастую богу Одину приписывают обладание легендарным кораблем Скидбладниром (что вмещает все воинство Асгарда, а сам может складываться до размеров ладони), но согласно «Младшей Эдде» этим кораблем обладает Фрейр.

Одину служат два чудовищных волка — Гери («жадный») и Фреки («прожорливый»), и два бессмертных ворона — Мунин («память») и Хугин («мысль»). Один Всеотец — владыка Асгарда, высшего мира асов, его личные палаты — Вальхалла, в них пируют доблестно павшие войны. Его личная дружина — лучшие небесные витязи, которым нет равных в битве, зовутся эйнхериями. Они выступят с Одином в день Рагнарѐк, чтобы сразиться с Хель и ее армиями мертвецов. В Рагнарѐк Один падет в битве с Фенриром, но его сын Видар отомстит за отца, сразив адского волка.

Источник мудрости, бог повешенных, владыка рун

Широко известен миф («Старшая Эдда», песнь «Речи Высокого») о том, как бог Один пронзил себя собственным копьем (Гунгниром) и провисел так вниз головой 9 ночей (именно ночей, а не суток, как утверждает Википедия и многие другие сетевые ресурсы!) на Мировом Древе Иггдрасиль. Этот великий акт самопожертвования позволил Одину открыть мудрость рун. Но важно отметить, что в этой части «Речей Высокого» Один говорит о восемнадцати «песнях силы» («заклинаниях»), которые совсем не обязательно ассоциируются с открытыми им рунами. Поэтому речь здесь может идти как о традиционном 24-рунном футхарке общегерманских рун (так называемые Старшие Руны), так и о 18-рунном футхарке датских рун (о которых писал, в частности, Гвидо фон Лист).

К. Медоуз упоминает интересный (несомненно — более поздний) миф о том, как именно бог Один обрел знание о рунах. Согласно этому мифу с Иггдрасиля упали девять веток, образовав замысловатый рубленый узор (см. рисунок ниже). Всмотревшись в этот узор, Один увидел в нем скрытые закономерности и вычленил 24 символа, которые дали начало всей группе рунических алфавитов европейского севера. Один подарил руны людям, чтобы они могли узнавать волю богов, суть происходящего вокруг и грядущее.

Другой знаменитый миф из «Младшей Эдды» Снорри Стурлусона рассказывает о том, как Один отдал свой правый глаз великану Мимиру, хранителю источника мудрости у корней Мирового Древа, чтобы получить дар провидца. Именно поэтому очень часто в эддических песнях Одина называют одноглазым. Также в «Саге об Олафе Святом» упоминается уникальная особенность Одина — он никогда не ест, лишь вкушает «мед поэзии» в Вальхалле.

Кстати, «мед поэзии», источник творческой силы людей и асов, также добыл бог Один. Согласно эддической легенде, когда асы и ваны заключили мир после «первой войны», они смешали свою слюну и так появился карлик Квасир. Но вскоре Квасир был убит другими карликами, которые перемешали его кровь с медом и тем самым получили знаменитый «мед поэзии», каковой позже достался великанам в качестве выкупа (так карлики защитили свой народ от турсов). Один проник в дом великана Суттунга, который хранил мед в своем доме в скале, просверлив отверстие в стене и пробравшись через него в обличье змеи. Затем Гримнир соблазнил великаншу (дочь Суттунга), охранявшую мед и в облике орла понес его в Асгард. Но в пути он расплескал часть «меда поэзии» (он нес его в клюве), и те из людей, которым удалось отведать меда, стали скальдами. Также Один и сам проглотил немного напитка и то, чем он впоследствии опорожнился, по легенде досталось в дар бесталанным поэтам.

Известны позднегерманские предания о том, как бог Вотан (Один) на Слейпнире в окружении эйнхериев проносится над полем битвы, даруя победу наиболее достойным. В Средние Века этот поэтический образ преобразился в знаменитую «Дикую Охоту», воинственную армаду мертвецов, что появляется над землей (чаще — в бурю или метель), как предзнаменование великой войны.

Многие позднескандинавские саги (в частности, работа Тордасона «Третий грамматический трактат») упоминают о том, что Одина почитали богом повешенных. Вероятно, это связано с тем, что Одину служили вороны, которые являются падальщиками. Также здесь очевидно влияние христианских миссионеров, которые пытались всеми силами изжить из народной памяти образ Всеотца, приписывая ему мрачность и всевозможные негативные черты.

«Земные» потомки Одина и «мистер Среда»

Согласно работам Снорри Стурлусона Один был вполне реальным историческим персонажем, который правил обширными территориями к востоку от Танаиса (Дон), имел владения «в стране турок» и к югу от Уральских гор. Затем Один переселился в Данию, оставив править Асгардом братьев Вили и Вѐ. «Страну саксов» он разделил между своими сыновьями: Вегдег получил восточные земли, Бальдр стал править Вестфалией, а Сиги стал конунгом в землях франков. Потом Один дошел до Ютландии (которую Снорри называет Рейдготланд), оставив там править своего сына Скьѐльда. Затем он достиг Швеции, где основал легендарный город Сигтун.

Также Один правил Норвегией, а затем оставил там править своего сына Сэминга. Конунгом Швеции он назначил другого своего сына — Ингви (родоначальника знаменитого рода Инглингов). При этом полумифический образ Ингви тесно связан с богом Фрейром (см. статью о Фрейре). Позже Данией стал править внук Одина — Фроди.

Любопытно упомянуть теорию Тура Хейердала, который полагал будто Асгард Одина — это античный город Танаис в Приазовье. По мнению Хейердала Один был вынужден увести свой народ на север из-за давления римлян в начале нашей эры. В контексте этой теории также стоит вспомнить утверждение Г. В. Вернадского о том, что слово «асы», по всей вероятности, происходит от названия славянских племен асов-аланов.

Лотте Хедеагер полагает, что исторически Одина не существовало, но его эддический образ навеян скандинавским скальдам великим завоевателем гуннов Атиллой. По мнению Хедеагера у реального Атиллы и мифологического Одина много общего, хотя большинство исследователей не согласны с этой версией, видя образ Атиллы в другом персонаже древнескандинавского эпоса (Атли из легенды о Сигурде и Брюнхильде). Также существует теория о том, что после христианизации Скандинавского полуострова в попытке сохранить образ Одина местное население воплотило своего древнего бога в образе Санта-Клауса. Разумеется, это лишь гипотеза.

В заключении стоит упомянуть о том, что древние германцы называли среду «днем Одина». Согласно М. Элиаде они переняли у римлян семидневную неделю и стали называть дни недели именами богов. Одину досталась среда: Wuotanestac на древневерхненемецком, Woensdag на нидерландском, Wednesday на староанглийском и Odinnsdagr на древнескандинавском. Сегодня широко известен оригинальный образ Одина, нарисованный художественным гением

Н. Геймана, который в своей книге «Американские боги» называет Одина «мистер Среда».

Сиф — хранительница Трудхейма

В германо-скандинавской мифологии Сиф — богиня плодородия, которую почитали наряду с Фригг, Фрейей и другими «женскими» божествами. При этом этимология древнескандинавского слова «sif» неизвестна, хотя с точки зрения транскрипции иногда упоминаемый вариант имени богини «Сив» однозначно является неверным.

Сиф известна тем, что является супругой Тора и живет вместе с ним в Трудхейме (судя по эвгемерической версии Эдды, имеется ввиду Фракия). У Тора и Сиф двое детей — Труд (валькирия) и Моди (бог ярости). При этом у богини Сиф есть ребенок не от Тора (который, однако, воспитывался богом грома), это Улль, великий стрелок из лука, покровитель охотников и спортсменов. Отец Улля не известен.

Богиня Сиф — один из немногих эддических персонажей, который, по всей вероятности, является «чистокровным асом». Ведь, к примеру, Один — потомок первых великанов, Тор — сын Одина и воплощения земли (Ёрд), Локи — дитя ѐтунов, а Фрейя, Фрейр и Ньѐрд — вообще из рода ванов.

О происхождении Сиф в эддических текстах ничего не сказано, но она относится к пантеону Асгарда, и если на ее родословной не сделан особый упор, значит логично предположить, что она — ас не только по статусу, но и по происхождению.

Важно отметить, что культ Сиф, как богини плодородия (аналог славянской Макоши и, быть может, Лады), был широко распространен в раннесредневековой Скандинавии, в первую очередь — среди фермеров (ее почитали как женщины, так и мужчины). Но сегодня богиня Сиф известна лишь как супруга Тора, также популярен миф о том, как она получила золотые волосы (собственно, это единственный эддический миф, где она фигурирует как один из ключевых персонажей).

Сиф Прекрасноволосая

В средневековых скальдических текстах Сиф часто называют Прекрасноволосой, потому что у нее были замечательные светлые волосы, благодаря которым она вполне могла соперничать с самой Фрейей. Но Локи, бог огня и хитрости, по наущению все той же Фрейи пробрался в дом Сиф и Тора, и обрезал волосы богини. Тор хотел переломать наглецу все кости, но тот пообещал, что сию же минуту отправится в Свартальвхейм и выпросит у темных альвов новые волосы для богини Сиф. Локи отправился к гномам из рода Ивальди, те выковали для него золотые волосы и другие артефакты (этот эпизод связан с мифом о том, как появилось копье Гунгнир, молот Мьѐльнир, корабль Скидбладнир, кольцо Драупнир).

О золотых волосах богини Сиф в «Младшей Эдде» сказано следующее: «Они были длинные и густые, но тонкие, словно паутина. И как только их прикладывали к голове, они тут же прирастали и продолжали расти, как настоящие, хотя были выкованы из чистого золота». Новые волосы Сиф были прекрасны, но все же уступали ее естественным волосам, которые обрезал Локи. С тех пор Сиф — вторая по красоте богиня Асгарда (разумеется, после Фрейи). В скальдических текстах богиню Сиф также часто называют «соперницей Ярнсаксы», потому что согласно эддическим текстам Ярнсакса — младшая жена Тора, у которой от бога грома родился могучий сын Магни (по другой версии Моди также сын Тора и Ярнсаксы).

Тор — защитник Мидгарда

Тор — бог грома и молнии в германо-скандинавской мифологии, легендарный сын Всеотца Одина, великий воин. Также Тор — бог войны и победы (наравне с самим Одином и Тюром). Но если Один считается богом королей, конунгов и ярлов, то бог Тор покровительствовал простым воинам, он воплощал в себе мужество и стойкость скандинавских народов.

Главной задачей Тора всегда была защита мира людей (Мидгарда) и мира богов (Асгарда) от великанов Ётунов, живущих на востоке, и других чудовищ, угрожавших гармонии Мирового Древа. Бог Тор — сын Одина и великанши Ёрд (воплощение земли), но хотя фактически он получается наполовину великаном, в эддических сагах его называют исключительно асом и «триждырожденным» (хотя происхождение этого эпитет неясно). Сын Одина Тор также почитался богом стихии и бурь, ему посвящали Четверг (Одину — Среду). У других европейских народов можно найти немало схожих мифологических персонажей, например, Индра (индусы), Перун (славяне), Таранис (кельты).

Что касается этимологии, то насчет происхождения имени скандинавского бога Тора среди современных лингвистов нет единого мнения. Вероятно, древнеисландское «Þorr» могло произойти от прагерманского «thunaraz», что в переводе означает «гром» или «грохот». По этой версии от «thunaraz» также происходит немецкое слово «donner», датское «donder» и древнеанглийская форма «Þunor». В Средние Века в результате эпентезы любое из этих слов могло привести к появлению традиционного норвежского «torden» и английского «thunder». Также существует версия, согласно которой древнеисландское «Þorr» восходит к ирландскому «tarann» и кельтскому «taranis», что в переводе также означает «гром».

Важно отметить, что в античной литературе бога Тора отождествляют вовсе не с Юпитером, хотя их функции схожи, и даже не с Марсом, а с Геркулесом. В частности, об этом упоминает Тацит в своей фундаментальной работе «Германия».

Характерные черты, семейное положение, наследие

Скандинавский бог Тор, будучи сыном Одина, по всей вероятности, был вторым по значимости в древнескандинавском пантеоне. При этом в отдельных регионах его почитали как бога плодородия. В эддических сагах бог Тор описан как рыжебородый (либо — светловолосый) богатырь с буйным нравом и чудовищной силой. Тор вспыльчив, неуемен в еде и ратном искусстве, фактически — традиционный архетип воина викингов.

Супругой бога Тора была прекрасная Сиф, богиня плодородия и процветания, которая впоследствии получила золотые волосы взамен тех, что по наущению Фрейи ей отрезал Локи (см. соответствующий миф из «Младшей Эдды»). У Сиф и бога грома Тора было двое детей — прекрасная Труд (или Фруд, вероятно — валькирия) и Моди (покровитель битвы, после Рагнарѐка окажется одним из выживших асов).

Однако согласно «Младшей Эдде» Стурлусона Моди родила вовсе не Сиф, а великанша Ярнсакса, которая также родила Тору и другого сына — Магни, могучего воина, который спас отца в битве с Хрунгниром, а после гибели Тора сумел взять в руки Мьѐльнир и пережил Рагнарѐк. Также в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусон упоминает некую дочь бога викингов Тора и богини Сиф по имени Луриди, о которой ничего не известно. В ранних эддических сагах упоминается пасынок Тора (сын Сиф) по имени Улль, мастер стрельбы из лука, и некая приемная мать бога грома, Хлору, о которой также не сохранилось никакой пояснительной информации (она упоминается только в «Языке поэзии» Стурлусона).

Но бог грома Тор знаменит не только своими великими потомками, которые в итоге окажутся одними из немногих асов, сумевших пережить «гибель богов», чтобы строить мир заново вместе с людьми. Тор и его жена Сиф правят королевством Трудхейм («дом силы» в переводе с древнескандинавского) или Трудванг («поле силы»), хотя неясно, одно ли место подразумевают эти названия, которые встречаются в разных источниках. Важно отметить, что в эвгемерическом варианте «Старшей Эдды» говорится о том, что Тор (уже не как мифологический, а вполне реальный исторический персонаж) завоевал Фракию, «которую зовем мы Трудхеймом».

В «Речах Гримнира» (песнь «Старшей Эдды») говорится о том, что бог грома Тор жил в Билширнире (дословно «скрежет молний» с древнескандинавского), это самый красивый дом во всем Асгарде, он насчитывает 540 комнат, в каждой из которых живут боги.

Артефакты и волшебное снаряжение Тора

Помимо легендарного Мьѐльнира, неотразимого молота, выкованного темными альвами, бог викингов Тор также владел волшебными железными рукавицами, благодаря которым он мог удержать рукоять молота (в бою Мьѐльнир раскалялся докрасна). Также у Тора есть необычный пояс, который называется Мегингъѐрд, он удваивает силу владельца.

У скандинавского бога Тора есть бронзовая колесница, о которой в песне «Хаустлѐнг» говорится следующее (примерный перевод с древнескандинавского без сохранения оригинального слога): «когда скачет Тор в колеснице своей, колются горы и пылает земля». В колесницу Тор запрягает двух козлов —

Тангриснира («скрипящий зубами» в переводе с древнескандинавского) и Тангниостра («скрежещущий зубами»). Особенность этих волшебных козлов заключается в том, что по необходимости бог Тор может зажарить их и съесть. Затем он благословляет кости козлов Мьѐльниром и они оживают. Единственное ограничение — есть можно только мясо, не трогая кости. В мифе о путешествии Тора в Утгард есть эпизод, в котором смертные Тьяльви и Рѐсква, у которых останавливается Тор, пренебрегают этим указанием и разгрызая маленькую косточку. Так один из козлов Тора стал хромым. В качестве извинений Тьяльви и Рѐсква стали служить могучему богу викингов.

Приключения Тора и его спутников

Чаще всего сын Одина, бог грома Тор, путешествовал вместе с хитроумным Локи и своими смертными оруженосцами — Тьяльви и Рѐсквой. Популярен миф о том, как Тор, Локи и Тьяльви попали в сказочный Утгард к Утгарда-Локи, который испытывал их. Так Локи соперничал с огнем в скорости поедания пищи, Тьяльви соревновался с мыслью в скорости бега, а сам Тор пытался осушить Мировой Океан, поднять Ёрмунганда и уложить на лопатки старость.

Другой миф повествует о путешествии Тора и Локи в Ётунхейм к великану Триму, который сумел украсть Мьѐльнир. По сюжету мифа Тор переодевается Фрейей, проникает в дом Трима, хватает молот и убивает великана. Также в «Младшей Эдде» упоминается и другой миф о путешествии Тора в Ётунхейм. Великан Гейррѐд ловит Локи и под страхом смерти заставляет его привести Тора без его легендарного оружия. Тор переплывает реку Вимур, чудом спасаясь от бурных вод (в последнее мгновение богу грома удалось ухватиться за рябиновую ветку). Затем в странном состязании Тор давит волшебной скамьей дочерей Гейррѐда и убивает его раскаленным куском железа, который рассвирепевший великан метнул в аса (Тору помогают его железные рукавицы).

Другой известный миф часто называют «Рыбалка Тора». В этой саге из «Младшей Эдды» рассказывается о том, как бог Тор и ѐтун Гимир отправились порыбачить и Тор чуть не вытащил из Мирового Океана самого Ёрмунганда, чем изрядно напугал великана. Еще одно деяние Тора, за которое его особенно уважали в Асгарде, заключалось в том, что он сумел украсть у ѐтуна Хюмира огромный котел для варки. Котел был настолько огромен, что мог прокормить всех жителей Асгарда, собравшихся на большой пир.

Последний подвиг великого аса — битва с Ёрмунгандом во время Рагнарѐка. Тор одолеет змея, разбив Мьѐльниром голову чудовища, но сам падет замертво от его жесткого яда. Как уже упоминалось, впоследствии молот Тора возьмет его сын Магни.

Битва Тора с Хрунгниром

Особое место в мифологических сюжетах, связанных с богом войны Тором, занимает его схватка с великаном Хрунгниром, владыкой Ётунхейма, который, вероятно, был сильнейшим ѐтуном своего поколения. Хрунгнир славился ратным мастерством, в бою использовал огромный щит, который мог отразить любой удар (потенциально — даже удар Мьѐльнира), а в качестве оружия у него выступало огромное точило (относительно этого образа скандинавоведы спорят по сей день).

В «Младшей Эдде» говорится о том, что Хрунгнир пришел в Асгард, преследуя Одина, который сказал, что нет коня быстрее Слейпнира. Конь Хрунгнира Гульфакси (с древнескандинавского «золотая грива») действительно не догнал Слейпнира, но ас и великан даже не заметили, как оказались в Асгарде. Там Хрунгниру предложили выпить пива, владыка ѐтунов откровенно налакался и стал похваляться своей силой. Но когда Тор предложил расколоть ему череп за такие слова, Хрунгнир резонно отметил, что нет чести в победе над безоружным. Он предложил богу грома биться на границе Асгарда и Ётунхейма, у неких «Каменных Дворов». Для битвы подчиненные Хрунгнира создали глиняного голема Мѐккуркальви, вложив в его грудь сердце кобылы. Но Мѐккуркальви не особенно помог своему королю, он обмочился при виде Тора и даже не вступил с ним в бой.

Тьяльви, который служил Тору, бежал впереди него и когда увидел Хрунгнира, закричал ему, что Тор намерен атаковать его из под земли. Великан бросил щит на землю, встал на него и взял точило в обе руки. Внезапно появившийся бог войны Тор метнул в Хрунгнира молот, но великан тоже успел среагировать, бросив в приближающегося врага свое оружие. Точило в полете ударилось о Мьѐльнир и разлетелось надвое: одна часть рассыпалась по земле, образовав кремниевые горы, другая угодила в голову Тору, так что тот рухнул наземь. Молот расколол каменный череп великана и тот упал замертво, придавив шею Тора ногой. Одновременно с этим Тьяльви набросился на глиняного голема и разорвал его на части.

Тор попытался сбросить со своей шеи ногу Хрунгнира, но не смог. И так он лежал до тех пор, пока не подоспел его сын Магни, которому на тот момент было «три ночи от роду». Магни с легкостью сбросил ногу великана с шеи Тора, освободив отца, и сказал, что если б явился раньше, смог бы без труда одолеть Хрунгнира одним ударом.

А осколок точила так и остался в голове Тора. Его пыталась вытащить ведунья Гроа, она пела над Тором заклинания, но бог начал рассказывать ей о том, как освободил из Ётунхейма ее мужа — Аурвандиля. Гроа так обрадовалась, что забыла все свои заклинания. Из этого мифа родилось странное поверье, бытовавшее среди народов Скандинавии в Средние Века: нельзя класть точило поперек досок, которыми устелен пол, иначе осколок оружия Хрунгнира, который остался в голове Тора, начнет шевелиться и причинит богу грома нестерпимую боль.

Тюр — доблесть веков

В германо-скандинавском пантеоне бог Тюр занимает особое место, ведь есть немало фактов, свидетельствующих о том, что он был известен почти всем народам Северной Европы, и, вероятно, восходит к единому индоевропейскому мифологическому образу. При этом традиционно бог Тюр считается покровителем воинов, он воплощает доблесть и отвагу (что особенно хорошо прослеживается в мифе о Фенрире). Однако подобные атрибуты Тюр получил лишь в средневековье, ранее его образ был неразрывно связан с образом Одина.

Существует версия, согласно которой Тюр был главной пантеона асов до Одина, и тому есть два свидетельства. В «Младшей Эдде» Снории Стурлусона, в части «Язык поэзии», упоминаются следующие кеннинги (образные обозначения) Одина — «Тюр повешенных» и «Тюр победы». Кроме того, неоднократны археологические находки копий, на которых орнаментальные рунические надписи гласят, что эти копья «посвящены мудрому и отважному Тюру». На основании этих находок некоторые исследователи полагают, что даже легендарный Гунгнир Одина ранее мог принадлежать богу Тюру.

Существует распространенное заблуждение, согласно которому Тюру и Одину приносили жертвы, в частности — повешенных. Относительно того, почему Одина в скальдической поэзии иногда зовут «богом повешенных» подробно сказано в статье о владыке Асгарда. Однако нужно понимать, что не существует ни одного прямого доказательства тому, что этим богам действительно приносились жертвы. Вероятно, подобное утверждение могло возникнуть после прихода христианства на европейский север по ряду очевидных причин.

Происхождение Тюра, интерпретация образа

Относительно происхождения бога Тюра не существует единой общепринятой версии. Дело в том, что в эддических текстах на этот счет существуют разночтения — в одном месте говорится, что Тюр — сын Одина и Фригг, в другом — что он был зачат Одином от безымянной великанши, сестры Хюмира. То есть Тюр либо чистокровный ас, либо наполовину великан (причем именно инеистый, а не йотун, так как Хюмир относится к роду инеистых великанов). Что же касается этимологии имени бога Тюра, то здесь все значительно проще.

Согласно общепринятой версии поздняя форма имени «Tyr» происходит от прагерманской формы «Teiwaz». Аналогичное название носит одна из рун так называемого Старшего Футарка (24-рунный ряд общегерманских рун). Руну Тейваз иногда так и называют, руной Тюр. Однако руну Тюр не стоит путать с «руной великана», Турисаз, ведь не только в их сущности, но даже в названии кроются принципиальные лингвистические различия, которые, однако, позволяют проследить происхождение имени самого Тюра.

Итак, многие формы рунических названий, например, Тейваз («Teiwaz»), Турисаз («Thurisaz»), Воданаз («Wodenaz»), имеют характерное окончание «az», которое, как полагают некоторые лингвисты, является более ранней формой слова «as» или «ass» (в ряде диалектов — «ozz»). В скандинавских языках «ass» значит «бог». В случае с руной Тюр, корень слова «Tei», вероятно, восходит к прагерманской форме «djevs», что значит «небо» или «свет». Несмотря на то, что данная лингвистическая гипотеза не получила абсолютной поддержки и подвергается критике, она достаточно четко прослеживает историю образа Тюра, который изначально действительно мог быть одним из наиболее значимых и наиболее почитаемых древнегерманских богов. Вероятно, бог Тюр действительно покровительствовал небу и всем асам, но позже, когда данная функция перешла к Одину, Тюр стал богом битвы.

В «Младшей Эдде» на этот счет есть хорошее описание «функции» бога Тюра. Высокий (Один) в разговоре с Ганглери рассказывает о том, что есть среди асов тот, «от кого зависит победа в бою». Один называет Тюра самым смелым и отважным из асов, говорит, что именно Тюра призывают воины, идущие в бой. Вместе с тем, согласно речи Высокого, Тюр не только храбр, но и мудр, «ибо Тюром зовут того, кто умнеет всех».

Индоевропейские «корни» Тюра, поздний эддический миф

Предположительно бог Тюр был известен саксам под именем Тиу и почитался, как «небесный бог». Восточные саксы звали его Сакснот и верили, что род владык Эссекса происходит от этого мифического героя. Древние германцы могли знать Тюра под именем Зиу (или Зио). Существует еще немало гипотетических аналогий между Тюром и другими европейскими богами (вплоть до отождествления Тюра и Марса), но они выглядят надуманными и в действительности не имеют никакой фактологической базы.

Многие исследователи в своих предположениях доходят до того, что приписывают богу Тюру андрогинные черты, связывают его с неким культом богов-близнецов, существование которого, однако, не имеет никаких доказательств, даже косвенных. С другой стороны, версия о том, что Тюр изначально мог выполнять функции Всеотца, выглядит логичной, учитывая вышеприведенные лингвистические гипотезы и реальную близость аналогичных мифологических образов средневековых народов европейского севера. Этот вопрос сохраняет свой дискуссионный статус, что не может не указывать на сложность, неоднозначность и особую значимость образа бога Тюра.

При этом в позднесредневековой Европе Тюр был известен благодаря одному конкретному эпизоду, упоминаемому Снорри Стурлусоном в «Младшей Эдде». Согласно оригинальному мифу (который, по всей видимости, появился достаточно поздно), из всех детей Локи асы отважились принять к себе только Фенрира, огромного и страшного волка. Фенрир рос очень быстро и был невероятно свиреп, только бог Тюр сумел найти со зверем общий язык, он приносил ему пищу и скоро подружился с волком. Но асы боялись Фенрира, они изготовили волшебную цепь Лединг, чтобы пленить волка. Цепь принесли Фенриру и сказали, что не так уж он и силен, если не сумеет порвать ее. Фенрир был уверен в своей силе, влез в Лединг и без труда разорвал ее. Тоже произошло и со второй цепью, Дроми, что была вдвое крепче первой.

Тогда Скирнир (гонец Фрейра) был послан к черным альвам, чтобы те изготовили самую крепкую цепь в мире. Альвы соединили шесть «сутей» — женскую бороду, птичью слюну, дыхание рыбы, звук кошачьих шагов, жилы медведя и корни гор. Как нетрудно догадаться, речь идет об объектах и явлениях, которых, как полагали древние скандинавы, не существует в природе (точнее — не стало существовать после изготовления альвами той самой цепи). Цепь Глейпнир была тонкой, словно шелковая лента и Фенрир не захотел ее надевать. Волк сказал, что не будет ему никакой славы, если он порвет столь тонкую цепь, но если есть в ней хитрость, то надевать ее ему опасно, ведь тогда он станет уязвим. Он предложил асам, чтобы кто-то из них в залог вложил ему в пасть свою руку. Никто, кроме отважного Тюра, не рискнул выполнить просьбу волка. Фенрир доверял Тюру, поэтому согласился. В итоге, волк не сумел порвать цепь, откусил Тюру руку и был погружен асами под землю до Рагнарека.

Анализ образа Тюра, руна Тюр, другие мифы

Так бог Тюр получил свои знаменитые кеннинги — «однорукий» и «отважный». При этом во время Рагнарека Тюру и Фенриру, который возненавидел аса, не удастся встретиться в бою. Тюр сразится с адским псом Гармом и они убьют друг друга. Хотя здесь стоит обратить внимание на тот факт, что Гарм по одной из версий является воплощением Фенрира, возникшим в результате более поздних или диалектных интерпретаций оригинального мифа.

Сущность образа бога Тюра наглядно демонстрирует традиционная трактовка одноименной руны. Значение руны Тюр (Тейваз) сводится к понятиям — воин, стрела, победа. Руна Тюр также считается руной мужчины (тогда как Беркана — явно женская руна), отчасти воплощая в себе фаллическую эмблематику. Это активный, динамичный принцип, меняющий действительность. В большинстве раскладов руна Тюр указывает на верное направление, достижение задуманного, защиту и покровительство.

В тоже время руну Тейваз, как и самого Тюра, часто ассоциируют с Полярной звездой. Дело в том, что в знаменитой «Англосаксонской рунической поэме» (X век) говорится о том, что «бог Тюр всегда в пути над тьмою ночи и подвести не может он». Вероятно, этот фрагмент действительно может служить прямой отсылкой к Полярной звезде, по которой ориентировались скандинавские мореплаватели. И это вновь возвращает нас к образу главного небесного бога.

Также стоит упомянуть, что в песни «Перебранка Локи» из «Старшей Эдды» бог хитрости говорит Тюру: «Молчи, ибо жена твоя от меня родила!» Многие исследователи уверены: речь в этих строках идет о том, что великанша Ангрбода, первая жена Локи, изначально принадлежала богу Тюру. Причем, вероятно, у них даже могли быть дети, и некоторые скандинавоведы полагают, что именно Фенрир является сыном Тюра и Ангрбоды. Это объясняет тот факт, что только Тюр мог кормить волка, пока он жил в Асгарде.

Так или иначе, но нет никаких сомнений относительно того, что Тюр — один из важнейших героев скандинавского эпоса. Особое значение здесь имеет тот факт, что, по всей видимости, поздние мифы о нем не соответствуют изначальному образу. Причина этого несоответствия нам неизвестна, но это вовсе не значит, что с течением времени исследователи не смогут понять сущность метаморфоз, произошедших с Тюром в эпосе и мифологии. Это яркий, положительный персонаж, бог победы, доблести и мудрости. Фактически — апофеоз настоящего мужчины.

В заключении отметим, что традиционно днем Тюра считается вторник, так как английское слово «Tuesday» вполне вероятно произошло от норвежского «Tysdag», которое в свою очередь восходит к форме «Tyr».

Утгарда-Локи — владыка внешнего мира

В «Младшей Эдде» Снории Стурлусона есть эпизод, который описывает путешествие Тора в Утгард, волшебную страну, овеянную множеством тайн и легенд. В этой стране Тор встретил Утгарда-Локи, могучего колдуна, которому подчиняются стихии и даже сама старость. Этот яркий, эпический образ до сих вызывает множество споров среди скандинавоведов, особенно в разрезе того факта, что, по всей видимости, Утгарда-Локи относится к пласту мифологической реальности, существовавшему задолго до возникновения эддических текстов.

Оригинальный миф из «Эдды» Стурлусона рассказывает о том, как однажды Тор отправился в поход на восток, в Ётунхейм. Вместе с ним путешествует хитрец Локи, а затем к богам присоединяются два подростка, парень по имени Тьяльви и девушка по имени Рѐсква. В одну из ночей они останавливаются в странном доме, который в итоге оказывается рукавицей великана Скрюмира (с древнескандинавского «skrymir» переводится как «хвастун»). Также оказывается, что гремевший ночью гром — это храп Скрюмира.

Великан спрашивает Тора, куда он идет, и просит взять его с собой. Путники складывают всю еду в один мешок, и Скрюмир забрасывает его себе за спину. Когда они останавливаются на ночлег, Скрюмир говорит Тору, что сам он не будет ужинать, но они могут открывать мешок и есть без него. Однако Тор так и не сумел развязать волшебные узлы на мешке. В ярости он одевает Пояс Силы (удваивающий его мощь) и трижды за ночь пытается убить Скрюмира, нанося удары Мьельниром по голове великана. Но Скрюмир каждый раз остается невредим. На прощание он говорит Тору, чтобы тот, прибыв в Утгард, вел себя чинно, потому что владыка этой страны, Утгарда-Локи, «не потерпит насмешек от какой-то мелюзги». Также Скрюмир замечает, что, хотя он гораздо выше Тора, в Утгарде он был бы далеко не самым высоким.

Тор с друзьями достигают Утгарда, который был обнесен решетчатой стеной. Тор не смог открыть замок на воротах, зато все они без труда протиснулись между прутьями решетки. Путники заходят в большие и красивые палаты, где на лавках сидят люди «росту немалого». Тор направляется к «конунгу» Утгарда-Локи. Тот смеется над Тором, потому что считал его гораздо больше, и предлагает проявить себя в каком-то искусстве. Утгарда-Локи говорит, что в этой стране каждый человек — лучший в каком-то деле.

Локи говорит, что никто не ест больше и быстрее, чем он. Тогда УтгардаЛоки подзывает человека по имени Логи. Локи и Логи усаживаются друг перед другом, а между ними ставят корыто с мясом. По команде они начинают есть и встречаются ровно посредине корыта. Только Локи съел одно лишь мясо, а Логи также «умял» кости и даже само корыто. Утгарда-Локи смеется и спрашивает, может ли в чем-то проявить себя молодой Тьяльви. Тот отвечает, что никто не может сравниться с ним в скорости. Утгарда-Локи выставляет против Тьяльви паренька по имени Хуги, и они бегут наперегонки. Парни соревнуются трижды и каждый раз Тьяльви проигрывает.

Наконец, в соревнование вступает сам Тор. Сначала Утгарда-Локи просит могучего аса осушить его штрафной рог. Конунг Утгарда говорит, что многие выпивают его с одного глотка, те, что послабее — с двух, и нет в его стране людей, которые не выпили бы рог с трех глотков. Однако Тор, сколько не пытался, не смог осушить рог, в итоге воды в нем почти не убавилось.

Второе испытание Утгарда-Локи заключалось в том, что Тор должен был поднять черную кошку конунга. Утгарда-Локи сказал, что в его стране этим развлекаются дети. Однако Тор не смог поднять кошку, потому что каждый раз она невероятно выгибала спину. Сын Одина сумел оторвать от земли лишь одну кошачью лапу.

Тогда Утгарда-Локи предложил Тору побороться с Элли, старухой, что воспитала конунга Утгарда. Тор не сумел уложить Элли на лопатки, а она поставила его на одно колено. К этому времени спустились сумерки, и Тор с друзьями заночевали в Утгарде. Наутро Утгарда-Локи накрыл для гостей столы, а потом отправился их провожать. Когда они покинули пределы города, УтгардаЛоки открыл Тору правду.

Утгарда-Локи рассказал, что на самом деле он и был великаном Скрюмиром. Тор не смог развязать тесемки на его мешке, потому что они не имели ни начала, ни конца. Могучий ас не смог пробить молотом голову великана, потому что каждый раз тот успевал подставить под удар зачарованный камень. Локи соревновался в скорости употребления пищи с самим огнем («Logi» с древнескандинавского переводится как «огонь»). Тьяльви бегал наперегонки с мыслью («Hugi» в переводе означает «мысль»). А Тор пытался осушить вовсе не рог, а мировой океан. Он поднимал не кошку, а мирового змея Ёрмунганда. И боролся он вовсе не со старухой, а с самой старостью («Elli» с древнескандинавского — «старость»). Тут же Утгарда-Локи пояснил, что из-за Тора мировой океан серьезно обмелел, Ёрмунганд, когда его поднимал ас, касался земли лишь кончиком хвоста, а старость, которая любого укладывает на лопатки, всего лишь поставила Тора на колено. Утгарда-Локи признался, что Тор и его спутники — великие и могучие люди, и пока он, Утгарда-Локи, правит в этой стране, Тор с друзьями больше никогда не попадут сюда. Затем Утгарда-Локи исчезает, а вместе с ним и весь город.

Генезис образа и ранние мифы

В «Младшей Эдде» Утгарда-Локи предстает перед нами хитрым, коварным и невероятно сильным колдуном, настоящим мастером иллюзий. Вместе с тем, он справедливый конунг и добродушный хозяин (он оставил Тора переночевать в Утгарде и не отпустил без плотного завтрака). В этом мифе Утгарда-Локи явно не связан с Локи из Асгарда, ведь последний путешествует с Тором и участвует в состязаниях. Собственно само имя «Utgarda-Loki» дословно переводится с древнескандинавского как «Локи из Утгарда». Однако не все так просто.

В хронике «Деяния Данов» Саксона Грамматика присутствует персонаж по имени Утгартилокус («Utgarthilocus»), который находится в «земле великанов», заточенный в подземную темницу. Его руки скованы огромными цепями, а от тела и длинных волос исходит ужасное зловоние. Согласно хронике, Тор (здесь его зовут Торкиль) вырывает локон из бороды Утгартилокуса, чтобы доказать, что он действительно видел его. Многие исследователи полагают, что именно этот миф является первоосновной для эддической легенды, и на самом деле Утгарда-Локи — это и есть Локи, некогда изгнанный из Асгарда. А попутчиком Тора Локи мог стать из-за ошибки, возможно, Стурлусон взял за основу не изначальную легенду, а один из ее вариантов, возможно — неполный, обрывочный или искаженный. Также вполне вероятно, что Снорри мог попытаться привнести что-то «свое» в эту поучительную легенду, ведь на самом деле между его «Младшей Эддой» и текстами «Старшей Эдды» порой встречаются существенные разночтения.

Очевидно сходство образа Утгарда-Локи (Утгартилокуса), описанного Саксоном Грамматиком, и мифа о расправе над Локи из «Видения Гюльви» (первая часть Эдды Стурлусона). В обоих случаях Локи оказывается заточен под землей. М. И. Стеблин-Каменский полагает, что версия мифа Стурлусона больше напоминает сказку, вероятно, изначальный миф, который не дошел до нас, был иным и не таким жестоким, как он описан в «Видении Гюльви». Согласно этой версии Локи покинул Асгард и основал свой собственный город (или страну) гдето за пределами обозримого мира. Ведь слово «Útgarðar» с древнеисландского переводится как «земля за окраиной» или «внешнее огороженное пространство». При этом в более ранних скандинавских мифах космогония иная, там Иггдрасиль включает в себя не девять миров, а всего три: мир богов Асгард, мир людей Мидгард и мир демонических существ Утгард. Собственно Утгардом и правил Локи, который позже стал именоваться Утгарда-Локи.

Таким образом, миф, описанный в Стурлусоновской Эдде, по всей вероятности, не соответствует изначальной древнескандинавской легенде. В действительности, Утгарда-Локи является тем же самым Локи, ранее изгнанным из мира богов. Этот факт порождает множество вопросов и предположений, которые на данный момент сохраняют свой дискуссионный статус в отсутствие источников, которые могли бы однозначно все разъяснить.

Фарбаути — бог грома, отец огня

О ѐтуне Фарбаути, который, согласно «Младшей Эдде» Снории Стурлусона, является отцом Локи, известно очень мало. Строго говоря, кроме самого перевода Эдды Стурлусона не существует ни одного русскоязычного текста, хотя бы мельком описывающего данного мифологического персонажа. Что же касается иноязычных исследований, то о йотуне Фарбаути пишут многие скандинавоведы, в частности — Энтони Фолкес, Аксель Кок, Виктор Ридберг и многие другие. И это очень важный момент, потому что в действительности Фарбаути — глубокий и неоднозначный образ, который, вероятно, является предтечей образа Тора и всего культа «громовых» богов.

С древнескандинавского «farbauti» переводится как «жестоко разящий», однако образ йотуна Фарбаути традиционно рассматривается лишь в соотнесении с образом его легендарного сына — Локи. Локи почитался как бог хитрости, коварства, но главным его атрибутом исконно был огонь, как считают многие исследователи — огонь стихийный, разрушительный, как лесной пожар. В этом контексте закономерно задать вопрос — что является причиной лесного пожара? В действительности, предпосылка может быть лишь одна — удар молнии в засушливую погоду. Вот почему Фарбаути, отец Локи, воплощает в себе гром и молнию, разрушительную стихию, которая порождает стихию иную, еще более разрушительную.

Любопытно, что в среде средневековых скальдов существовал распространенный кеннинг Локи, который можно перевести как «брат Бюлейста». «Byleistr» с древнескандинавского переводится как «успокаивающий молнии», очевидно — это еще один сын Фарбаути. Однако в этом смысле нет однозначного ответа на вопрос, какое природное явление было сокрыто в образе Бюлейста, ведь «успокоить молнию» могут многие природные явления, особенно если расширить контекст.

В «Видении Гюльви» из «Младшей Эдды» Стурлусона упоминается и другой брат Локи — Хельблинди. Вероятно, Хельблинди также является сыном йотуна Фарбаути, но в связи с этим фактом возникает любопытная нестыковка, точнее — целый ряд концептуальных вопросов. Дело в том, что Хельблинди — один из поэтических хейти Одина. Объяснить семантику и взаимоотношение искомых образов можно двумя путями. Либо это ошибочное хейти, либо Фарбаути — действительно отец Одина, а значит, это еще одно имя первочеловека Бури. Разумеется, вторая трактовка подразумевает целый ряд вопросов, которые, однако, не могут иметь однозначного ответа ввиду целого ряда несовпадений.

Многие исследователи полагают, что ѐтун Фарбаути является прообразом самого Тора, бога грозы, грома и молний, бога праведной войны, бога доблести и победы. Учитывая неочевидную связь между Фарбаути и Одином, подобные гипотезы выглядят достаточно разумно. Тем не менее, Фарбаути и вся его семья (в частности — братья Локи) представляет собой сложный в интерпретации мифологический образ, который на сегодняшний день является предметом споров и потенциальных исследований.

Фрейр — бог солнечного света

Бог Фрейр согласно эддическим текстам не уступал красотою самому Бальдру, прекраснейшему из асов. Но сам Фрейр не ас, он — из рода ванов, древних богов, живших в Ванахейме и пришедших в этот мир задолго до Одина и его братьев. Фрейр — сын великого вана Ньѐрда, покровителя моря и ветра, а также брат-близнец прекрасной, но непостоянной Фрейи. Все они — ваны, и остались в Асгарде после заключения мира с асами как гости-заложники. При этом Ньѐрд стал приемным сыном Одина, и бог Фрейр, таким образом, номинально является внуком Одина (правда, тот факт, что и Фрейя — его внучка, не помешал Всеотцу иметь с ней весьма близкие отношения).

Бог Фрейр входит в триаду верховных управителей Асгарда наряду с Тором и Одном. Он — единственный из троицы, кто никоим образом не связан с войной и конфликтами. Но это относительно, ведь у древних скандинавов каждый мужчины был воином, особенно в случае опасности. Фрейр почитался как бог плодородия, лета, солнца и солнечного света. Его описание во многом близко к образу славянского Семаргла и египетского Сета. Но Семаргл и Сет — защитники Солнца, а Фрейр — его воплощение, персонификация.

Фрейр был хранителем многих выдающихся артефактов. В частности, ему принадлежит вепрь Гуллинбурсти (с древнескандинавского — «золотая щетина», либо, по другой версии, «острозубый»). Гуллинбурсти был создан из свиной шкуры благодаря хитрости Локи, который заставил представителей двух древнейших кузнечных династий Свартальвхейма спорить за первенство в своей профессии. Считается, что Гуллинбурсти уступает в скорости лишь Слейпниру. Фрейр может ездить верхом на Гуллинбурсти, но чаще просто идет с ним рядом, что подчеркивает их дружеские отношения. При этом символом бога Фрейра является вепрь или кабан.

Другой артефакт бога Фрейра — Скидбладнир (дословный перевод — «собранный из дощечек»). Это корабль, который при необходимости может складываться до столь незначительных размеров, что без труда влезает в карман. Скидбладнир мог вместить в себя все войско Асгарда (в «разложенном» состоянии, разумеется), а его паруса всегда наполнялись попутным ветром. Кроме того, удивительный корабль бога Фрейра может путешествовать не только по морю, но и по суше. По одной версии Скидбладнир для Фрейра сотворили мастера-кузнецы Ивальди, по другой — сам Двалин, владыка темных альвов. Изначально корабль мог принадлежать Локи, но тот отдал его Фрейру за то, что украл волосы Сиф, жены Тора, по наущению Фрейи.

Как любовь сгубила Фрейра

Еще один уникальный артефакт, хранителем которого до поры до времени был бог Фрейр, это солнечный клинок. В эддических текстах у этого меча нет собственного названия, известно лишь, что он был идеальным оружием в битве с великанами, без труда рубил все, что преграждало ему путь. Однако в саге «Поездка Скирнира», которая входит во все списки Старшей Эдды, повествуется о том, что однажды бог Фрейр лишился своего чудесного оружия.

Фрейр, сидя на престоле Хлидскьяльв (престол Одина, с которого можно в мельчайших деталях разглядеть все миры), увидел в Етунхейме красавицу Герд, дочь великана Гюмира. Фрейр полюбил ее (разумеется — с первого взгляда), но не мог покинуть Асгард, поэтому послал своего слугу Скирнира, чтобы тот привез Герд. Скирнир взял с собой яблоки вечной молодости, волшебное кольцо Драупнир и меч Фрейра. Герд отказалась от подарков, даже угроза Скирнира отсечь ей голову не возымела никакого эффекта. Затем Скирнир пообещал, что проклянет Герд и ее красота померкнет. Лишь тогда Герд согласилась, поехала с ним в Асгард и вышла замуж за Фрейра. За это благородный Фрейр подарил Скирниру свой меч. И нужно сказать, что это был крайне необдуманный поступок. Согласно «Прорицанию Вельвы» во время Рагнарека доблестный бог Фрейр выйдет биться с огненным великаном Суртом, предводителем войска Муспельхейма (да, это тот самый Сурт, который позже уничтожит все Девять Миров). И если бы у Фрейра был его меч, то исход поединка невозможно было бы предсказать. Но бог встанет против великана с голыми руками (по другой версии — с оленьими рогами) и будет повержен.

Фрейр: мифологический образ и эпоним

У бога Фрейра от великанши Герд родился сын по имени Фьельнир. В «Саге об Инглингах» (X век) сказано, что Фьельнир положил начало династии Инглингов, великих правителей Севера. Таким образом, население скандинавского полуострова (как минимум — «правящие классы») — это прямые потомки Фрейра из рода ванов. И сам Фрейр, и его сын Фьельнир, упоминаются во многих европейских хрониках, в частности — в «Деяниях данов» Саксона Грамматика (правда, под разными именами).

Согласно эддическим текстам Один поставил Фрейра правителем в Уппсале, где тот возвел величайшее капище и стал править (по другой версии в Уппсале правил не Фрейр, а его отец, Ньѐрд). Уппсала — один из древнейших городов Швеции, этот регион имеет старинную и богатую историю (долгое время Упсалла являлась религиозным, а позже — образовательным центром страны). Фрейр (как историческое лицо) положил начало так называемому «миру Фроди», длительному периоду времени, который характеризовался полным отсутствием войн на Скандинавском полуострове. «Сага об Инглингах» говорит о том, что правление конунга Фрейра (он же, по всей вероятности, Фроди) ознаменовалось богатыми урожаями и общим повышением благосостояния населения. После смерти Фрейра его тело было тайно захоронено (почему-то не сожжено!) жрецами на некоем холме, который по легенде на протяжении трех лет «давал» золото, серебро и железо.

Бог Фрейр — уникальный образ. Он покровительствует миру, ненавидит и презирает войну, но обладает оружием исключительной мощи — мечом света. Тем не менее, как уже было упомянуто, он прощается с мечом ради любви (вероятно, Герд может выступать персонификацией земли, тогда Фрейр — персонификация неба, и этот миф описывается символический брак). Вероятно, это один из древнейших эддических сюжетов, который до сих пор вызывает массу вопросов.

Одно из наиболее распространенных имен Фрейра — Ингви. Предположительно, именно от него произошли знаменитые скандинавские имена (как мужские, так и женские) — Ингвар, Ингеборга, Ингмар, Ингрид. То есть Ингви — это знаковый эпоним, от которого, вероятно, произошло название упоминаемой Тацитом и Плинием группы ингевонов (германские племена VI века до нашей эры).

Фрейя — богиня с переменчивым нравом

Если Одина в скальдическом эпосе называют не иначе как всеотец, то Фрейю — прекраснейшей из богинь, и вовсе не потому, что она замужем за владыкой Асгарда (а точнее — за его земным воплощением, Одом). Этимологически с древнескандинавского «Фрейя» (Freyja) переводится как «благородная дама», и это действительно так, ведь богиня Фрейя происходит из древнего рода ванов. Это очень важный момент — Фрейя живет в Асгарде, но она не ас, а ван из воздушного мира Ванахейма. Собственно, одно из ее эддических (упоминаемых в Старшей Эдде) имен так и звучит — «Ванадис» (Vanadis), что в переводе с древнескандинавского означает «дочь ванов».

Фрейя — богиня войны, любви, страсти, похоти, раздора, откровенности, мести, богатства, красоты, искренности. В германо-скандинавском пантеоне она занимает особое место, но все же уступает «официальной» супруге Одина — Фригг. Но как Фрейя оказалась в Асгарде, будучи ваном? Дело в том, что в изначальной войне между асами и ванами ни один из народов долго не мог получить явного превосходства. Поэтому мудрые боги заключили мир, обменявшись пленными. В Асгарде остались жить могучий Ньѐрд и его дети — близнецы Фрейя и Фрейр.

Фрейя — богиня величественная и прекрасная, скальды описывают ее невысокой, стройной, голубоглазой и русоволосой. Согласно Старшей Эдде, красота Фрейи совершенна, с ней не может сравниться ни бог, ни человек. Она ездит в колеснице, запряженной двумя дикими кошками (очевидно — рысями), а ее «домашнее животное» зовут Хильдисвини (в переводе с древнескандинавского — «боевой кабан»). Но не все так просто с этой любимицей Одина. Фрейю часто называют богиней войны и разрушения, но в тоже время исландские саги утверждают, будто ее сердце мягко и нежно настолько, что она искренне скорбит по каждой страдающей душе в Асгарде и Мидгарде. В этом многоплановом образе уживаются миролюбие и отъявленная ненависть, чистосердечие и жестокость, искренняя любовь и не менее искреннее предательство (о предательстве рассказывает миф, в котором Фрейя заводит себе любовника — Оттара, которого позже превращает в того самого Хильдисвини, чтобы укрыть его от асов).

Фрейя — богиня нетипичная, но ее образ не столь уникален, как может показаться на первый взгляд. У нее много общего с аккадской богиней Иштар, месопотамской Астартой и египетской Исидой. Все эти женщины-богини обладали не самым простым нравом, периодически изменяли своим божественным мужьям, могли как дарить жизнь (и любовь), так и отнимать ее.

Фрея — предводительница валькирий, небесных дев-воинов на крылатых конях. Она живет в Фолькванге (дословный перевод с древнескандинавского — «поле людей»), туда попадает половина доблестно падших воинов. Об этом зачастую забывают, а ведь Один забирает в Вальхаллу лишь половину ваших, другая достается Фрейе. И хотя оказавшиеся в Фолькванге не становятся эйнхериями, бессмертными воинами, они живут с Фрейей точно в раю и каждую ночь ублажают ненасытную богиню. Фолькванг прекрасен, но его главный зал — Сессрумнир — самое красивое место в Девяти Мирах, там вечная весна и самые невообразимые цветы.

Кроме того, Фрейя — богиня жатвы. В каком смысле? Да во всех! С одной стороны Фрейе возносят хвалу, когда ждут хорошего урожая. И в тоже время всем известен характер этой богини, которая порой может собирать самую настоящую «кровавую жатву». Она способна даровать эпическую победу в сражении, но если ей что-то не нравится — жестокое поражение неминуемо. Также Фрейю считали богиней колдовства и ворожбы, по одной из версий именно она научила скандинавских женщин искусству сейда и спа.

Основные мифы о Фрейе

Один из наиболее распространенных сюжетов, связанных с богиней Фрейей — это описание ее соколиного оперения. Нет мифа, который рассказывает о том, как Фрейя получила этот уникальный артефакт, но известно, что, надевая это оперение, богиня может обращаться изящным соколом, что летает быстрее ветра и может перемещаться меж мирами подобно семиногому скакуну Одина Слейпниру.

Другой, во многих аспектах гораздо более интересный миф, повествует о том, как богиня Фрейя получила ожерелье Брисингамен (его иногда называют ожерельем Брисингов). В Эддах нет этого мифа, по всей видимости, он появился приблизительно в XV веке (впервые мы встречаем его в трактате «Sottr Thattr», который был написан в 1400 году). Этот факт позволяет предположить, что речь идет о некоей стилизации, целенаправленно созданной христианскими проповедниками, чтобы очернить образ богини Фрейи. Тем не менее, на сегодняшний день эта легенда считается канонической.

Согласно мифу Фрейя гуляла по Мидгарду и наткнулась на пещеру, которая привела ее в мастерскую Брисингов (братьев-гномов, которых звали Двалин, Берлинг, Грер и Альфригг). В этот момент гномы как раз закончили делать Брисингамен, золотое ожерелье исключительной красоты. Фрейя не устояла перед великолепием ожерелья, но Брисинги согласились отдать его лишь в том случае, если богиня проведет ночь с каждым из них. Фрейя согласилась, но вскоре об этом стало известно Одину (который на тот момент, как утверждает легенда, был ее «официальным» мужем). Разумеется — благодаря вездесущему Локи, который проследил за богиней! Разгневанный Один поручил богу огня и обмана выкрасть ожерелье, что тот и сделал. Обратился мухой и кусал Фрейю до тех пор, пока она не перевернулась на спину. Так Локи сумел снять с нее ожерелье. Проснувшись Фрейя (не будь дура!) тут же поняла, в чем дело и направилась к «муженьку» за ожерельем. Один отругал Фрейю, сказав, что заниматься откровенной проституцией вану не подобает, но ожерелье вернул, правда — с одним условием. Фрея должна была развязать войну между королем Норвегии и одним из его ярлов. Зачем это всеотцу — история умалчивает.

По другой версии Брисингамен вернул Хеймдаль, уличивший Локи в краже и отобравший у него артефакт. Однако в обоих вариантах богиня Фрейя выглядит не особенно приглядно. Однако, как уже было сказано, это достаточно поздний миф, который не имеет отношения к эддическим эпосам.

Еще одна интересная легенда рассказывает о том, как Фрейя полюбила Ода. Од был земным воплощением Одина, однако об этом кроме самого Одина никто не знал, поэтому Фрейя честно полагала, что любит «гражданина Мидгарда». А потом Од внезапно пропал, и все отчего-то посчитали, что бедняга погиб. Фрейя была искренне привязана к нему, поэтому гибель любимого разбила ей сердце и с тех пор Фрея безутешна. Часто по ночам она плачет, и тогда из ее глаз катятся золотые слезы. Это очень древняя легенда, восходящая, по всей видимости, к первым векам нашей эры. Здесь Фрейя — богиня искренности и чистоты, она любит беззаветно и страстно, и так же беззаветно страдает, лишившись своего возлюбленного.

Фригг — супруга Всеотца

В скандинавской мифологии Фригг (или Фригга) является супругой Одина, ее называют мудрейшей из богинь и матерью всех асов (в частности, такой оборот присутствует в погребальной песне «Sonatorrek» Эгиля Скаллагримсона). Традиционно Фригг почитается как богиня брака, любви (не страсти, как Фрейя), семейного очага и плодородия (сугубо в контексте деторождения), хотя, по всей видимости, с течением времени ее функции менялись.

Исконная этимология древнескандинавского слова «Frigg» не известна, однако в некоторых текстах богиню Фригг называют Фрейей, но ее образ в этих случаях явно дистанцирован от сестры Фрейра, которая происходила из рода ванов. С другой стороны, некоторые исследователи проводят гипотетические параллели между тремя божествами — Фригг, Фрейей и Фрейром. Ведь все они в той или иной степени олицетворяли силы любви и плодородия, и Фригг в этом смысле действительно близка ванам, а не асам. Есть версия, согласно которой изначально это могла быть одна богиня, функции которой впоследствии частично разделились между Фригг, Фрейей и Фрейром. Таким же образом некоторые исследователи полагают, что братья Один, Вили и Ве в действительности являются триединым воплощением верховного аса.

С точки зрения лингвистики справедливо предположить, что у имен Фригг («Frigg») и Фрейя («Freyja») единый индоевропейский корень «frig», который можно перевести как «возлюбленная» (так традиционно переводят имя Фрейи). Однако Жан де Вриес в своей работе «Altgermanische Religionsgeschichte» предполагает, что имя скандинавской богини Фригг происходит от другого индоевропейского слова — «fri», что в переводе означает, по всей видимости, «принадлежащая роду» или «находящаяся под защитой рода».

Имя Фригг предположительно легло в основу обозначения пятого дня недели — «Freitag» на немецком и «Friday» на английском. И хотя многие исследователи допускают, что имела место контаминация с именем Фрейи, в Скандинавии пятница традиционно посвящена именно Фригг.

Происхождение Фригг — мифологические сюжеты и версии

Родословная скандинавской богини Фригг также неоднозначна. В «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона говорится о том, что отца Фригг зовут Фьоргюн (или Фьоргвин). Но в некоторых скальдических текстах Фьоргюн — это мать Тора, которая в «Старшей Эдде» названа Ёрд и выступает воплощением земли (соответственно Один, отец Тора, становится воплощением неба). То есть не совсем ясно, кто такой (или кто такая) Фьоргюн, и как он (она) соотносится с богиней Ёрд.

По другой версии, отца Фригг зовут Нат и он является йотуном (либо инеистым великаном), хотя этимология этого имени также неизвестна. Однако некоторые скандинавоведы полагают, что Фригг, подобно Тору, является партеногенным потомком Фьоргюн-Ёрд. С другой стороны, адекватно предположить, что имело место два божества (бог и богиня) с практически идентичными именами, которые, к примеру, могли различаться лишь на письме (в оригинале на древнеисландском в разных текстах используются формы «Fjorgyn» и «Fjorgynn»). Подобные дуады — не редкость для скандинавской мифологии (Фрейя и Фрейр, Ньѐрд и Нертус).

Тем не менее, многие исследователи убеждены, что Фьоргюн — это мужское божество, этимология имени которого восходит к древнему балтийскому богугромовику Перкунасу (Перун у славян). В частности, скандинавовед Карл Хьяльм предполагает, что Фьоргюн назван предком Тора образно, то есть в действительности он предшествовал ему в роли главного небесного воина (громовика). Что немаловажно — вариативен перевод эпитетов. К примеру, в «Младшей Эдде», как и в более древнем тексте «Lokasenna» (который Стурлусон вполне вероятно использовал в роли первоисточника), присутствует фраза «Fjorgynn’s mær», что традиционно переводят как «дочь Фьоргюна» (или «дева Фьоргюна» в том же смысле). Но слово «mær», как поясняет Хьяльм, в равной степени может переводиться как «жена» или даже «любовница». Тем более, что в «Перебранке Локи» это слово используется несколько раз в части, когда коварный бог огня уличает Фригг в неверности.

Атрибуты и особенности богини Фригг

Согласно эддическим текстам, скандинавская богиня Фригг обладает пророческим даром, она ведает судьбами людей и богов, но никому не раскрывает тайны будущего. Знаменитый эддический эпизод рассказывает о том, как Фригг единственный раз пошла наперекор своим принципам, попытавшись изменить известное ей будущее, — это легенда о гибели Бальдра, сына Одина и Фригг. Богиня заклинала все живое и не живое в попытке защитить сына, но в результате именно ее действия и привели к гибели Бальдра. В этом смысле миф является показательным и, вероятно, скрывает в себе философскую идею о неотвратимости судьбы.

Символом Фригг является веретено, и это крайне важный момент, который поясняет, насколько значимое место занимала данная богиня в древнескандинавском пантеоне. Как известно, норны сплетают людские судьбы из нитей, но прядет эти нити именно Фригг. В эзотерическом контексте норны работают с материей, воплощая ее в реальном мире, тогда как Фригг создает первоматерию — основу жизни и существования всего.

Хотя в эддических текстах богиня Фригг не называется пряхой, во многих скальдических произведениях присутствует слово «Friggerock», что в переводе означает «веретено Фригг», либо просто «прялка». Этим же словом в южных областях Скандинавии именовали созвездие «Пояс Ориона». В уже упомянутом тексте «Altgermanische Religionsgeschichte» Жана де Вриеса говорится об одной интересной традиции, которая долгое время сохранялась у северных народов. Согласно этой традиции никакие нити нельзя обрезать в пятницу («день Фригг»).

Пророческий дар богини Фригг указывает на то, что она владела сейдом и спа, сакральными медитативными практиками, характерными для североевропейской шаманической традиции. И хотя сейд (или зейд) был прерогативой женщин, Фригг обучила этому искусству своего супруга Одина, который также обрел пророческий дар. То есть в этом смысле все сакральные знания Одина вторичны — он учится сейду у Фригг, получает мудрость у Мимира (отдав ему свой правый глаз), открывает руны, принося себя в жертву Иггдрасилю, перед Рагнареком советуется с набальзамированной головой Мимира. Что же касается знаний скандинавской богини Фригг (а также норн и всех ванов Асгарда), то они стихийные, инстинктивные, что характерно как раз для ванов, но не для асов.

Поздние мифы о Фригг, влияние христианства

Особого внимания заслуживает достаточно странный миф позднего происхождения, который многие исследователи не считают оригинальным.

Согласной этому фольклорному элементу Один возвел в Асгарде статую (самому себе), в которой спрятал брусок чистого золота. Фригг возжелала получить драгоценность, чтобы темные альвы (цверги или карлы) выковали для нее прекрасное ожерелье. Богиня выкрала золото и отнесла его подземным мастерам.

Один, узнав о пропаже слитка, послал за карлами (правда, не ясно, как он догадался, что золото у них) и приказал им сообщить имя вора. Темные альвы отказались это делать. Тогда Один нанес на статую руническое заклинание, чтобы она заговорила и рассказал ему обо всем. Фригг попросила свою спутницу Фуллу (по другой версии, она не спутница, а одно из земных воплощений самой богини Фригг) помочь ей. Фулла ушла из Асгарда и вернулась вместе с ужасным карлом, который пообещал сделать так, что статуя больше не скажет ни слова, если Фригг разделит с ним ложе в эту ночь. Супруга Одина согласилась, и на утро темный альв усыпил охрану, пробрался к статуе и уничтожил ее.

После этого события Один на много месяцев отправился в добровольное изгнание и тут начинается другой миф, к которому мы еще вернемся. Важно отметить, что в вышеприведенной истории очевидны явные параллели с эддическим эпизодом, согласно которому Фрейя проводит ночь с четырьмя темными альвами, чтобы они изготовили для нее ожерелье Брисингамен. Оба мифа, по всей видимости, появились в эпоху христианизации европейского севера и не являются оригинальными. Это похоже на умелую попытку христианских миссионеров очернить древних скандинавских богов. Если принять во внимание такой контекст, то становится ясно, что даже возведение Одином памятника самому себе является показательным моментом, неприкрыто указывающим на христианский грех гордыни, которым якобы одержим владыка Асгарда.

И тут важно отметить два момента. Во-первых, подоплекой этих мифов может служить тот факт, что изначально скандинавские богини Фригг и Фрея действительно были единым мифологическим образом. Во-вторых, вышеприведенную легенду о Фригг мы встречаем у того же Саксона Грамматика в его работе «Gesta Danorum» (XIII век). И любопытно здесь то, что Грамматик был ярым христианином, морализировавшим все и вся. Однако, приводя миф о Фригг, он вообще не упоминает Фрейю, и это абсолютно непонятно.

Далее Саксон Грамматик указывает, что во время длительного отсутствия Одина, его место на троне Асгарда занимают Вили и Вѐ, его братья. И Грамматик, и Стурлусон в «Саге об Инглингах» говорят о том, что Фригг «была с братьями Одина» (в оригинальных текстах нет формулировок типа «делила ложе»). На данный момент практически все скандинавоведы уверены, что это метафорический образ. С одной стороны, богиня Фригг может рассматриваться здесь, как образ власти (или даже народа), которая предана правящему богу (трону), кем бы он ни был. В тоже время хорошо известна древнескандинавская традиция, согласно которой жену погибшего в свой дом забирал его брат. Однако эта традиция не подразумевает никаких сексуальных отношений, речь идет лишь о том, что брат берет на себя ответственность и заботится о женщине.

Трансформация образа Фригг, исследования и аналогии

Одно из имен скандинавской богини Фригг звучит как Хлин («Hlinn»), что означает «защитница». Тем же именем ранние германцы называли липу, которую они традиционно использовали для производства щитов. То есть, утверждение о том, что Фригг миролюбивая богиня и напрямую не относится к воинской сфере, является очевидным заблуждением.

Кроме того, по одной из версий предводителем валькирий является вовсе не один, а как раз Фригг. Известно, что вращением веретена богиня способна управлять воинами, заставляя их бросаться в атаку или останавливаться. Кроме того, в процессе сейда она может влиять на исход сражения (этому нет прямых подтверждений, лишь косвенные, например — «Песнь валькирий»).

Жилище скандинавской богини Фригг называется Фенсалир, что в переводе означает «болотный чертог». Но некоторые скандинавоведы переводят «fensalir» как «водный чертог» или «морской чертог». Кроме того, Х. Эллис-Девидсон в своей работе «Lost Beliefs of Northern Europe» пишет, что традиционные подношения богине Фригг (локоны волос, куски льна и домашняя утварь) часто находят у каменных алтарей на берегах различных водоемов, причем датируют их первыми веками нашей эры (то есть задолго до так называемой «эпохи викингов»).

В разное время и в разных регионах Северной Европы скандинавская богиня Фригг была известна под именами Перта («Perchte»), Хольда («Holda») и Фрау Год («Fru Gode»), причем под именем Фрау Год (обычно эту форму переводят как «госпожа вод») она присутствует в позднегерманском фольклоре, управляя Дикой Охотой вместе со своим супругом Воданом. Некоторые исследователи полагают, что Фрау Год (Фригг) выступает здесь не супругой, а фактически женской ипостасью Водана (Одина).

В свою очередь германская Петра (или Берта) следила за тем, насколько хорошо пряхи выполняли свое дело и успевали ли они закончить свои дела к Йольским празднествам. Подобно «оригинальной» Фригг, Берта в этом смысле выступает покровительницей и охранительницей социальных норм и традиционных устоев. И, кстати, живет она в озере (вспоминаем «морской чертог» богини викингов). В работе «Teutonic Mythology» Ягоба Гримма говорится о том, что Берта (равно как и ее более поздний вариант — Хольда) помогает трудолюбивой пряхе, наполняя их веретено за одну ночь. Нерадивой пряхе, которая ленится работать, Берта поджигает веретено.

В данном контексте не стоит забывать о сакральном значении прядения, которое, вероятно, имело вполне конкретную связь с сейдом (тут вновь стоит вспомнить сюжет из «Песни Валькирий»). Однако позже образ скандинавской богини Фригг, как мистической пряхи, всплывает уже в христианизированной Европе под именем святой Люсии (в некоторых источника ее так и называют — Люсия-пряха). Вальдемар Лингман в своей работе «Traditionswanderungen Euphrat-Rhein II» говорит о том, что святая Люсия наказывает девушек, которые не трудились в течение года, или же пряли в ее персональный день (13 декабря).

Также Лингман описывает традицию, по которой в день святой Люсии самую красивую девушку наряжали в платье нежно-белого цвета, укутывали красным шерстяным шарфом и украшали короной из «вороньих ягод», между которых устанавливалось девять небольших свечей. Девушка посещала каждый дом в деревне, поднося его хозяевам «gløgg» (алкогольная настойка с медом и травами). Вероятно, если Остара у германских народов являлась «летней богиней», несущей свет и тепло, то в зимний период те же функции выполняла Фригг-Перта-Хольда-Люсия.

В плане археологии средневековые образы Фригг представлены достаточно хорошо. К примеру, на фресках из Обервейшена богиня держит в руке веретено, а на барельефах из Вельшингена в руках у Хольды (Фригг) предмет, который исследователи определяют как прялку.

Фригг в контексте смены эпох

Стоит обратить внимание на тот факт, что скандинавскую богиню Фригг иногда рассматривают как предводительницу норн или идис (стихийных духов). В этом контексте нельзя не вспомнить титул Фрейи — Ванадис («Vanadis» или «Wanadis»), что значит «дочь ванов». В тоже время словоформа «dis» вполне вероятно может восходить к форме «idises», которая как раз и обозначает духов идис. То есть титул Ванадис на самом деле больше подходит Фригг, чем Фрейе (если, конечно, не учитывать, что это может быть одна и та же богиня).

На сегодняшний день не сохранилось исторических сведений относительно вопроса о том, какие животные, деревья или растения были посвящены богини Фригг и какие символы (кроме веретена) считались ее сакральными эмблемами. Но последователи асатру считают ее деревьями липу (этот момент был пояснен выше), а также бук (традиционно соотносимый с руной Перт) и березу. Любопытно, что в Голландии долгое время существовало поверье, согласно которому дети, которые плохо себя вели, получали в дар от святого Николая березовые пруты. При этом Николай изображался как седобородый странник в остроконечной шляпе и синем плаще (очевидное указание на Одина). И там же, в Голландии, по древней традиции над входом в дом новобрачных размещались березовые ветви (оригинальные традиции изложены в работе Ф. Асвинн «Leaves of Yggdrasil»).

Также логичным выглядит предположение о том, что животным богини Фригг могла быть овца, ведь именно овца дает шерсть для пряжи. У Рихарда Вагнера в «Гибели богов» в повозку Фригг запряжены как раз овцы, и овца же становится «жертвой для Фригг», чтобы она «сделала хороший брак». Камнем Фригг считается горный хрусталь, ее металл — серебро, а цвета — белый и светлоголубой. Но это уже не реконструкция, а эзотерические гипотезы, которые не подкреплены никакими фактами.

Тем не менее, трудно переоценить роль Фригг в скандинавской мифологии и культуре народов северной Европы. Очевидно, образ этой богини возник еще в первых веках нашей эры и уверенно просуществовал до позднего средневековья. И хотя в действительности мы многого не знаем о подлинном образе богини, исследования этого вопроса продолжаются.

Хѐд — бог судьбы

Согласно традиционной скандинавской мифологии Хѐд является асом, сыном Одина и Фригг. Впервые упоминание о нем встречается в «Видении Гюльви», первой части «Младшей Эдды», где Снорри Стурлусон пишет: «Есть ас по имени Хѐд, слеп он, но силой не обделен». Далее Стурлусон говорит о том, что другие боги были бы рады забыть о Хѐде, однако не могут этого сделать, так как события, с которыми связан «слепой бог», слишком значимы для них.

Бог Хѐд является ключевым участником лишь одного эддического мифа. Это тот самый миф, согласно которому Фригг внезапно начинает видеть сны, предвещавшие гибель одного из ее сыновей — бога солнца и возрождения Бальдра. Тогда мудрая богиня берет клятву с каждого предмета (живого и неживого), что тот не станет причинять вреда ее сыну. И лишь с молодого побега омелы Фригг не стала брать такую клятву, посчитав, что он слишком мал и слаб, чтобы представлять опасность.

Она рассказывает об этом остальным богам и те, поняв, что Бальдр стал фактически неуязвимым, начинают забавляться тем, что метают в него различные предметы и бьют его всевозможным оружием. Локи неуязвимость Бальдра пришлась не по нраву, и он хитростью узнает у Фригг, что лишь омела может быть опасна для ее сына. Тогда он срезает омеловый прут и направляется к слепому богу Хѐду, который расположился в стороне от других богов, так как из-за своей слепоты он не видит, где стоит Бальдр и не может ничего в него бросить.

Локи дает Хѐду омеловый прут и говорит, что направит его в нужную сторону, а Хѐд пусть метнет этот прут (по другой версии — выстрелит им из лука, как стрелой). Прут вонзается в тело Бальдра и тот падает замертво. Вали, бог мщения, приходит в ярость и мгновенно убивает Хѐда, даже не попытавшись понять, почему так вышло. На этом оригинальный миф только начинается, но бог Хѐд в нем больше не появляется. Здесь важно отметить, что фактически гибель Бальдра становится предвестием «Гибели Богов».

Второй и последний раз Хѐд упоминается в финале «Видения Гюльви», где речь идет о последствиях Рагнарека. Высокий (Один) повествует о том, как в гибельном пламени Сурта из асов выживают лишь Вали, Видар, Моди и Магни, но затем из Хельхейма возвращаются примирившиеся Бальдр и Хѐд. И вместе четыре аса (а также два выживших жителя Мидгарда — Лив и Ливтрасир) начинают строить новый мир.

Большинство исследователей склонны полагать, что образ «слепого бога» является воплощением неумолимого рока. Ведь фактически Бальдр погиб именно потому, что Фригг пыталась его защитить: она сама спровоцировала череду событий, которая привела к смерти ее сына. Однако, с другой стороны, бог Хѐд выступает всего лишь орудием в руках жестокого Локи, ведь он не желал смерти своему брату.

В связи с тем, что о Хѐде нет более подробных сведений, этот образ является наиболее неоднозначным среди всех асов. В современной традиции асатру Хѐда принято считать богом судьбы.

Хеймдалль — светлейший из асов

Скандинавский бог Хеймдалль в «Старшей Эдде» называется «белым богом», «стражем богов» и «светлейшим из асов». Зачастую его называют сыном Одина, хотя ни в одном оригинальном тексте нет прямых указаний на родственную связь между Хеймдаллем и Владыкой Асгарда. Однако в утерянном тексте «Заклинание Хеймдалля», а также в отдельных эпизодах «Старшей Эдды» говорится о том, что «белого бога» выносили и родили девять сестердевственниц. Почти все исследователи сходятся во мнении о том, что речь здесь идет о дочерях бога моря Эгира (он же Хлер) и его супруги Ран.

У скандинавского бога Хеймдалля есть немало уникальных кеннингов, в эддических текстах он неоднократно называется «предвидящим будущее», «златорогим» и «златозубым», и каждый из этих оборотов имеет мифологическую базу (более подробно об этом будет сказано ниже). Главная задача бога Хеймдалля в Асгарде — охранять Биврест, «дрожащий путь» (который с легкой подачи Снорри Стурлусона иногда называют «радужным мостом»). Собственно, именно поэтому Хеймдалля именуют «стражем богов».

Хеймдалль видит на сотни миль вокруг, у него исключительно чуткий слух, в «Старшей Эдде» сказано, что «белый ас» слышит, как растет трава и шерсть на овцах. Спит он мало и чутко («сон его подобен сну птицы»). Живет бог Хеймдалль в чертогах, что зовутся Химинбьерг (с древнескандинавского — «небесные горы»). Чертог этот расположен в непосредственной близости от того места, где начинается Биврест, соединяющий Асгард и Мидгард. При этом очевидно, что топографическая привязка Бивреста имеет достаточно необычную структуру. «Дрожащий путь» не просто соединяет два мира, ведь именно по нему во время Рагнарека будут двигаться войска Хель, а так как направляться они будут вовсе не в Асгард, логично предположить, что в действительности «радужный мост» соединяет все миры Иггдрасиля (или большинство из них). Именно поэтому тот факт, что Один поручил богу Хеймдаллю охранять Биврест говорит об исключительной силе «светлейшего из асов».

Артефакты и руны Хеймдалля

Наиболее известный из артефактов, принадлежащих богу Хеймдаллю, носит название Гьяллархорн (с древнескандинавского дословно — «рог реки Гьелль» или, вероятно, «золотой рог»). Рог Хеймдалля известен тем, что его звук слышен во всех мирах, «белый бог» носит его на поясе и никогда с ним не разлучается. Знаковый момент, связанный с рогом Хеймдалля, присутствует в тексте «Прорицания вельвы», где говорится о Рагнареке. В этот темный час, как только бог Хеймдалль увидит приближающиеся к Бивресту армады Хелль, он тут же изо всех сил затрубит в рог Гьяллархорн и для всех асов и людей это будет сигнал, возвещающий о «конце света».

С рогом Хеймдалля связан еще один любопытный эпизод. В «Речах Гримнира» говорится о том, что «страж богов» пьет из Гьяллархорна мед поэзии, тогда как в «Младшей Эдде» из Гьяллархорна пьет уже Мимир, хранитель источника мудрости. В разрезе этой «несостыковки» многие исследователи полагают, что изначально под рогом Хеймдалля понимался «слух белого бога», который, согласно «Старшей Эдде», хранится у корней Иггдрасиля подобно тому, как там же хранится и правый глаз Одина.

Скандинавскому богу Хеймдаллю принадлежит замечательный конь по имени Гуллинтоп («Gullintoppr»), что в переводе с древнескандинавского означает «золотая челка». Об этом мифическом животном известно только то, что он невероятно красив.

Что касается рун Хеймдалля, то нужно понимать: в данном случае речь идет о реконструированной традиции, которая вполне вероятно не имеет никакого отношения к оригинальным руническим системам скандинавских и германских народов. Дело в том, что общегерманский рунический футхарк, включающий в себя 24 руны, принято делить на 3 атта (или эттира), каждый и которых состоит из восьми рун. На данный момент не представляется возможным определить, кто первым применил деление на атты, но в разрезе беседы о рунах Хеймдалля это не имеет концептуального значения.

Атт Хеймдалля — это вторая группа из восьми рун (при учете, что ряд начинается с Феху). Атт Хеймдаля традиционно включает в себя следующие руны: Хагалаз, Наудис, Иса, Йера, Перт, Эйваз, Альгис и Соулу, собственно — это и есть руны Хеймдалля. Как нетрудно догадаться, атт Хеймдалля семантически связан с физическим миром, это мир людей (Мидгард), мир воплощенных намерений, действий. Он следует за аттом Фрейи, который воплощает мир эмоций, инстинктов и потенциала. За аттом Хеймдалля идет атт Тюра, он связывается с духовным миром, миром света и гармонии.

Обратите внимание: не существует никаких специфических рун, которые можно было бы назвать рунами Хеймдалля. В разрезе данной формулировки можно говорить лишь о втором атте общегерманского футхарка, и то — в весьма условной степени, потому что, как уже было сказано, это лишь реконструкция.

Связь Хеймдалля с Локи, параллель Хеймдалль-Риг

В «Младшей Эдде» присутствует один очень важный эпизод, о котором часто забывают. Этот эпизод описывает противоборство бога Хеймдалля с Локи за лучезарное ожерелье Фрейи, которое зовется Брисингамен. Этот момент не имеет концептуального значения для сюжета Эдды, но многие скандинавоведы видят здесь явную аллегорию на противостояние «света» и «тьмы». Брисингамен выступает солярным символом, то есть воплощением солнца, а Хеймдалль и Локи соответственно отождествляются (условно) с «добром» и «злом». Эта теория подтверждается тем, что в Эддах и скальдической поэзии Хеймдалля часто называют «белым богом», а Локи — «темным богом». Очевидна аналогия с традиционной славянской дуадой — Белобогом и Чернобогом, а также с зороастрийскими Ормуздом и Ариманом.

Иногда бога Хеймдалля называют «отцом людей» и действительно существует версия, по которой вовсе не Один с братьями создали людской род. Согласно «Песни о Риге», которая не входит в оригинальные списки «Старшей Эдды», но зачастую включается в современные сборники, именно Хеймдалль (который в тексте песни называется Риг) создал людей, изначально разделив их на три сословия — правителей (ярлов и конунгов), свободных воинов (хускарлов) и фермеров-земледельцев. Параллель Хеймдалль-Риг общепринята, хотя сегодня некоторые исследователи высказывают мнение, что под Ригом понимается скорее Один. В любом случае, обе версии — гипотетичны.

С другой стороны, во всех древних культурах первопредок — всегда существо солярного порядка. Хеймдалль (Риг) не зря именуется «белым богом», у него золотые («сияющие») зубы, а на шлеме — золотые рога. Кроме того, известны скальдические обороты, которые называют солнечные лучи мечом Хеймдалля. При этом голова человека также иногда именуется мечом Хеймдалля, в свою очередь известен кеннинг воинского меча — голова Хеймдалля. Для многих исследователей все эти факты говорят в пользу параллели Хеймдалль-Риг, пусть и косвенно. И в тоже время имя Риг, вероятно, означает «странник, ведающий рунами», и это уже явная отсылка к Одину. Отсюда вытекает другое предположение, которое отождествляет Одина и Хеймдалля.

Образ Хеймдалля — семантика и аналогии

Хеймдалль является одним из наиболее неоднозначных персонажей во всей скандинавской мифологии. Как минимум потому, что до нас не дошли оригинальные мифы, которые могли бы объяснить точное происхождение «светлейшего из асов». Девять матерей Хеймдалля далеко не всегда интерпретируются, как дочери морского царя Эгира. В частности, О. Ольмаркс пишет о том, что девять матерей — это аллюзия на девять месяцев, в течение которых ребенок растет в утробе матери. Ольмаркс видит здесь указание на то, что бог Хеймдалль — однозначно мифический первопредок человека, это образ солнца, встающего над волнами (отсюда — параллель с девятью дочерьми Эгира).

Дополнительный интерес этой теории добавляет тот факт, что легенды об Эгире и Ран с их девятью дочерьми, так же как и «Песнь о Риге» предположительно возникли за много столетий до оригинальных мифов «Старшей Эдды». То есть можно предположить, что Хеймдалль — гораздо более древний бог, чем все остальные асы. Он вполне мог стоять в одном ряду с Хлером, Фарбаути и Велундом, древними скандинавскими богами, существовавшими еще до культа ванов (не говоря уже об асах).

Другой скандинавовед П. Пиппинг предлагает оригинальную расшифровку имени бога Хеймдалля. Ведь древнескандинавское слово «Heimdallr» не имеет общепризнанной этимологии. Пиппинг говорит о том, что «Хеймдалль» означает «мировое древо», соответственно девять матерей Хеймдалля — это девять миров Вселенной. В традиционных эддических текстах мировое древо принадлежит Одину («Иггдрасиль» буквально означает «скакун Игга», а Игг — одно из имен Одина). Но если Хеймдалль существовал до Одина и других асов, то реально предположить, что Мировой Ясень изначально был посвящен «белому богу» и назывался как раз Хеймдалль (а самого бога на тот момент вполне могли звать Риг).

Ф. Шредер в своих работах проводит аналогии между богом Хеймдаллем и зороастрийским Митрой, а также Белым юношей, который является первопредком людей в соответствии с верованиями бурят и других сибирских народов. В. Гренбек идет еще дальше и отождествляет Хеймдаля с индийским Варуной, который также связан с морем и также называется стражем богов, хранящим священные ритуалы и небесные законы (знания). Уже упомянутый О. Ольмаркс видит в боге Хеймдалле двойственного персонажа, у которого меч выступает символом солнца, а рог — символом луны (аналогично глазу Одина, что хранится в источнике Мимира, как и некий «слух Хеймдалля»). Тот же Ольмаркс наряду с другими исследователями полагает, что изначально образ Хеймдалля мог быть не антропоморфным, а зооморфным, ведь то, что упомянутые при его описании «золотые рога» были на шлеме, а не росли из головы, является общепринятым предположением, а не достоверным фактом. Эта идея вновь сближает Хеймдалля с Митрой, который иногда изображался в образе солнечного быка.

Во время Рагнарека Хеймдалль во второй раз сразится с Локи (первый раз они бились у камня Сингастейн за ожерелье Фрейи), и боги убьют друг друга. Так «белый бог» победит «черного бога», но и сам падет от его руки. Впоследствии мир переродится «под руководством» детей Тора — Моди и Магни, которые унаследуют легендарный Мьельнир. Но если учесть, что некоторые исследователи отождествляют Тора с Хеймдаллем, то оригинальный эддических миф предстает перед нами в кардинально ином свете.

Хель — богиня мертвых

В скандинавской мифологии Хель — богиня, которая правит в Хельхейме, мире мертвых, название этого мира «Helheim» с древнескандинавского буквально переводится как «Земли Хель». Отметим, что Хельхейм иногда сокращенно называют по имени его правительницы.

В эддических текстах говорится о том, что к богине Хель отправлялись те, кто не пал в славной битве и не был избран Одином в Вальгаллу или Фрейей в Фольквангр. К Хель отправлялись люди, умершие от старости или болезни.

Впервые богиня Хель появляется в «Старшей Эдде», собранной из в большинстве своем утерянных раннесредневековых источников, позже о ней пишет Снорри Стурлуссон в «Младшей Эдде» (сборник XIII века). Также Хель упоминается в «Саге об Эгиле» и «Круге Земном», записанных соответственно в IX и X веках. О богине смерти говорится в «Деяниях данов», фундаментальном труде средневекового хрониста Саксона Грамматика (XII век). Также изображения Хель присутствуют на брактеатах эпохи Великого переселения народов.

Первые упоминания о Хель, отсылки и аналогии

В обеих Эддах, а также в «Круге Земном» говорится о том, что древнескандинавская богиня Хель — дочь Локи, при этом во всех трех текстах встречается оборот «отправиться к Хель» в значении «умереть». Именно поэтому общепринято определение, согласно которому Хель — богиня смерти.

В «Видении Гюльви» (часть «Старшей Эдды») рассказывается о том, что сам Всеотец решил судьбу Хель, даровав ей власть над мрачным царством, расположенным в самом сердце Нифльхейма. Там же говорится, что одна половина тела богини — черно-синего цвета, а другая половина — мертвенно бледная, общий облик Хель характеризуется как «мрачный и жестокий». В «Прозаической Эдде» также упоминается о том, что у богини Хель несчетные мириады подданных и в ее руках сосредоточена великая власть, она играет ключевую роль в эпизоде с воскрешением Бальдра.

Сегодня существует множество теорий относительно происхождения образа древнескандинавской богини Хель. Ряд исследователей, включая М. Белла и Х. Хюльма, проводят параллели между Староанглийским Евангелием от Никодима (XI век) и средневековой скандинавской Повестью о Святом Варфоломее (XIII век). Примечательно, что в повести Хель также является богиней, но не Хельхейма, а христианской Преисподней в ее ортодоксальном представлении.

Существуют версии, согласно которым богиня Хель восходит к образу некоего индоевропейского женского божества, вероятно, связного с культом плодородия. Я. Гримм в связи с этим соотносит ее сразу с тремя индуистскими богинями — Бхавани, Кали и Махакали. Есть и более прозаичные версии, согласно одно из них богиня Хель — лишь поздняя персонификация пугающего Хельхейма.

Этимология и генезис имени Хель

В древнескандинавском языке слово «Hel» употребляется в двух контекстах — как имя собственное для женского фольклорного персонажа и как обозначение одноименной локации, принципиально важной для всей древнескандинавской космогонии. Это слово имеет родственные словоформы во всех языках германской группы, вплоть до староанглийского «Hell», что значит «ад» (как и в современном английском).

В старофризском аналогом древнескандинавской Хель («Hel») является форма «Helle», в старосаксонском — «Hellia», в древневерхненемецком — «Hella» (та самая Хелла из вселенной Марвел), в готском — «Helja». Согласно доминирующей версии, все эти формы пришли из протогерманского, в котором существовало слово «haljō» (или «xaljō»). Переводится это слово как «скрытое место» и в свою очередь восходит к протоиндоевропейскому глаголу «kel», что значит «скрывать» (по К. Уоткинсу «Словарь индоевропейских корней»).

Любопытно отметить, что древнескандинавское слово «Hel» этимологически связано с формой «Hall», что значит «зал» (например, «Valhöll» или «Вальхалла», в переводе — «Залы мертвых»). Протогерманская форма «hallō», из которой позже появился «hall», восходит к корню «kol», являющемуся вариацией уже упомянутого «kel».

В протогерманском языке существовали понятия «xalja-rūnō» и «xaljawītjan», которые позже встречаются у Иордана как «haliurunnae». В. Орел полагает, что оба слова означают «колдунья» и соответствовую древнеанглийскому «helle-rúne» (иногда переводится как «некромант»). Предтечей этих форм Орел считает форму «helli-rūna», переводимую как «магия» и имеющую хорошо отличимый элемент «runa», которым позже стали обозначать собственно руны.

У. Леман идет еще дальше, проводя аналогию между готским «haliurunnae» и протогерманским «rinnan», которое может означать «идти» или «бежать». В результате, формы «xalja-rūnō» и «xalja-wītjan», по всей вероятности, можно перевести как «тот, кто путешествует нижний мир».

Эддические упоминания и описания Хель

В «Прорицании Вѐльвы» из «Старшей Эдды» нижний мир именуется «Залами Хель», а в «Речах Гримнира» упоминается, что Хель живет под одним из трех корней древа Иггдрасиль. В «Речах Фафнира» Сигурд, стоя над умирающим драконом, говорит фразу «Хель возьмет тебя».

В «Гренландских речах Атли» фразы «на пол пути к Хель» и «тебя возьмет Хель» упоминаются в значении «смерть». В саге «Сны Бальдра» говорится, что Один за своим мертвым сыном едет «в высокие залы Хель». Таким образом, справедливо утверждение о том, что для позднесредневековых скандинавов Хель действительно была богиней смерти, либо ее персонификацией (что, по сути, не имеет концептуальной разницы).

В саге «Речи Хамдира» богиня Хель именуется «женщиной-троллем», но ни в одном другом источнике подобных определений нет.

О происхождении и судьбе богини Хель мы узнаем из «Младшей Эдды», в частности — в «Видении Гюльви» Высокий (Один) рассказывает о том, как у Локи родилось трое детей — Фенрир, Йормунганд и Хель, и воспитывались они в Йотунхейме. Всех детей коварного бога ждала незавидная судьба, что же касается Хель, то ее Один «бросил» в Нифльхейм и «дал ей власть на девятью мирами, ибо она управляет судьбами тех, кто отправился к ней из-за болезни или старости».

Там же Высокий дает внешнее описание Хель и говорит, что она очень жестока. Он рассказывает о просторных залах с высокими стенами и могучими воротами в огромном царстве богини смерти. Высокий упоминает волшебные нож и блюдо, которые зовутся «Голод», а также слугу и служанку Хель, которых зовут

Ганглати и Ганглет (оба имени означают «медленно передвигающийся»). Чертог богини Хель Один называет Эльѐднир («Éljúðnir» на древнескандинавском), это слово можно перевести как «место, где идет дождь».

Порог Эльѐднира называется Фалландфорд («Fallandaforad»), что в переводе означает «подвергаться опасности» и, очевидно, указывает на наличие некоей ловушки. Ложе, на котором спит богиня Хель, называется Кор («Kor»), что с древнескандинавского традиционно переводят как «кровать болезни». Занавески в чертогах богини смерти Хель зовутся Бликъяндабьѐл («Blikjandabōl»), что дословно значит «сверкающее бедствие» (по Д. Бьѐку).

Затем следует легенда о Бальдре, в которой богиня Хель гостеприимно встречает Хермода Храброго, но не соглашается просто так вернуть любимого сына Одина в мир живых. Далее говорится, что во время Рагнарека «все люди Хель» придут вслед за Локи на поле Вигрид.

Также в «Младшей Эдде» упоминается несколько кеннигов с использованием имени богини Хель. Например, «спутником Хель» называется Бальдр, а «отцом Хель» — Локи. В поэме «Рагнардрапа» использован кениннг самой Хель — «сестра чудовищного волка».

В «Саге об Инглингах» из «Круга Земного» богиня Хель упоминается в связи со смертью шведского конунга Диггви, который умер от болезни. В поэме «Перечень Инглингов» (не путать с сагой) при упоминании короля Норвегии Хальвдана Хвитбейнна, богиня Хель называется «хранительницей могил». В «Саге о Харальде Сигурдсоне» фраза «то, что дала Хель» используется как кеннинг смерти. Также богиня Хель, как персонификация смерти, упоминается в последней строфе «Саги об Эгиле».

В «Деяниях данов» Саксон Грамматик пишет, что за три дня до гибели Бальдру явилась Прозерпина, но в ряде переводов вместо имени древнеримской богини используется оборот «богиня смерти». Некоторые исследователи, включая Э. Дэвидсон и Я. Гримма, полагают, что в данном случае Грамматик ассоциирует Прозерпину с древнескандинавской богиней Хель.

Археологические артефакты с изображением богини Хель

В работе А. Пеща «Frauen und Brakteaten — eine Skizze» говорится о брактеатах эпохи Великого переселения народов, в частности — об артефактах IK14 и IK124, на которых изображен всадник, движущийся под уклоном вниз, что условно указывает в направлении подземного (нижнего) мира. Под всадником располагается женская фигура с посохом и скипетром, которая, вероятно, является владычицей подземного мира, богиней Хель.

На некоторых брактеатах типа Б, самым известным из которых является артефакт с условным названием «Braceate Fakse», Р. Симек в работе «Словарь северной мифологии» определяет три фигуры — Бальдра, Одина и либо Хель, либо Локи. Но так как третья фигура воздевает руки в приветственном жесте в направлении Бальдра, предполагается, что это все-таки Хель.

Анализ средневековых источников и мнения скандинавоведов

В уже упомянутом Староанглийском Евангелии от Никодима, которое сохранилось в двух списках XI века, некий персонаж женского пола вступает в спор с Сатаной, приказывая ему покинуть свое жилище. М. Белл в работе «Hel Our Queen: An Old Norse Analogue to an Old English Female Hell» говорит о том, что в тексте Евангелия однозначно упоминается древнескандинавская богиня Хель, которую исследователь соотносит с более поздним фольклорным образом Фрау Хильды, богини сельского хозяйства и женских ремесел.

По тексту древнескандинавской повести о житии Святого Варфоломея (список XIII века) христианский Дьявол скрывается в одном из «языческих кумиров», с которым Варфоломей имеет некую духовную связь. Пытаясь обмануть Варфоломея, Дьявол обращается к Иисусу, называя его «тот, кто воевал против нашей королевы Хель». В дальнейшем оборот «королева Хель» больше не упоминается. М. Белл в своей работе пишет о том, что вполне вероятно для средневековых христиан Северной Европы подземным миром (Преисподней) правил вовсе не Дьявол-Сатана, а богиня смерти Хель, образ которой не спешил покидать народное сознание.

И. Гримм на основании северогерманских легенд делает вывод о том, что Хель, в средневековье воплощавшая в себе страх, смерть и жестокость, изначально являла собой некое женское божество, общее для всех индоевропейских культур. По мнению исследователя, богиня Хель была не столь жестока и страшна, вероятно, она выполняла функции посмертного судьи, выступала богиней плодородия и, возможно, справедливости. В этом контексте Гримм соотносит богиню Хель с германской Нертус и индуистской Кали.

Также И. Гримм полагает, что трехногая лошадь Хельхест из датского фольклора изначально являлась скакуном Хель, на котором богиня смерти путешествовала по кладбищам и поднимала мертвецов. Вероятно, Хель могла почитаться, как хранительница кладбищ (аналогия с «хранительницей могил» из «Перечня Инглингов»), при этом Гримм отмечает, что исконно в северной мифологии полубогини в иерархии сверхчеловеческих существ стояли выше полубогов. Хель он называет именно полубогиней, а не богиней в полном смысле этого слова (возможно, имеется ввиду класс низших божеств).

Х. Дэвидсон высказывает иное мнение. В ее книге «Roles of the Northern Goddess» говорится о том, что для скандинавов Хель была тем же, чем Смерть как персонификация соответствующего явления была для англичан. Исследовательница полагает, что речь идет о поэтизированном образе смерти, который, однако, вполне вероятно может иметь под собой конкретного мифологического персонажа, существовавшего изначально, а не появившегося впоследствии. Х. Дэвидсон на основе изученных источников составляет такой образ богини Хель: ужасная обликом, всегда обнаженная, с губами, обмазанными кровью, с лоскутами человеческой плоти на теле и с головами мертвых в руках. Далее Дэвидсон говорит о том, что пришедшие к Хель считают ее своей матерью и преданы ей.

Д. Линдлоу утверждает, что образ богини Хель не может быть четко прослежен вне сочинений Снорри Стурлусона, на что Х. Дэвидсон возражает очевидной аналогией между древнескандинавской Хель, а также ирландскими Дабд, Махой и Морриган. Исследовательница видит в этом прямое указание на реальную возможность существования древнего образа богини смерти. Р. Симек дополняет это заключение упомянутыми изображениями на брактеатах IV — VII веков.

Богиню Хель также связывают с другими женскими персонажами древнескандинавской мифологии — богиней штормового моря Ран, которая забирает себе погибших моряков, и богиней Гивьюн, к которой попадают девушки, умершие девственницами.

Образ Хель в современной культуре

Сегодня образ древнескандинавской богини Хель нашел широкий отклик в массовой культуре. К примеру, Хель под своим древневерхненемецким именем Хелла появляется в одноименной серии комиксов Марвел, а также в экранизации комиксов о Торе. Существует несколько музыкальных групп под названием «Hel», две из Германии, одна из Швеции и одна из Нидерландов.

Также в честь богини Хель был назван один из астероидов в поясе между Марсом и Юпитером. Образ богини Хель в том или ином виде присутствует во многих компьютерных играх, включая World of Warcraft, Hellblade: Senua’s Sacrifice, Smite, EVE Online, Tomb Raider: Underworld.

Любопытно отметить, что в польской провинции Померания есть портовый город Хель, на гербе которого изображен ключ. Герб города может являться отсылкой к той самой первичной словоформе из протоиндоевропейского языка со значением «скрывать».

Также упомянем о том, что постановлением Комитета личных имен Исландии с января 2017 года в этой стране детям запрещено давать имя Хель.

Хермод — храбрейший из асов

В скандинавской мифологии бог Хермод — важный, но не самый известный персонаж. Дело в том, что во всем тексте «Младшей Эдды» мы встречаем его лишь одиножды. Тем не менее, известно, что Хермод по прозвищу Удалой (или Храбрый — в зависимости от перевода, ведь «хермод» с древнескандинавского так и переводится — «храбрый») был сыном Одина. Вероятно, в Асгарде он выполнять функции, аналогичные тем, какие греческий Гермес выполнял на Олимпе. Иными словами, Хермод — посланец богов, их глашатай.

Эддический миф, в котором упоминается бог Хермод, связан с историей о гибель Бальдра. Когда любимый сын Одина погиб от омеловой стрелы, Фригг спросила, кто из асов настолько храбр, что не побоится пройти Дорогой Хель и попытается вызволить Бальдра из мира мертвых. Вызвался Хермод. Один дал ему своего скакуна, Слейпнира, и отправил в путь. Хермод скакал девять ночей, как говорит «Младшая Эдда», он двигался по «темным долинам, в которых ничего не было видно». Наконец, бог Хермод достиг реки Гьелль, что отделяет Хельхейм от Нифльхейма. Ему нужно было пройти по золотому мосту (Гьялларбру), который охраняла великанша Модгуд. Великанша спросила Хермода, кто он такой и зачем хочет попасть в Хельхейм. Модгуд отметила, что днем ранее по мосту прошли «пять полчищ мертвецов», мост под одним Хермодом грохотал также, как под ними. Храбрый ас ответил, что он прибыл из Асгарда, чтобы попытаться вызволить своего брата из мира мертвых. Модгуд сказала, что видела Бальдра, и согласилась пропустить аса, сказав, что путь в Хельхейм лежит вниз и на север от моста.

Бог Хермод поехал дальше, но дорогу ему преградила железная решетка, это был вход в палаты Хель. Ас спешился, затянул подпруги Слейпнира, вновь сел на коня и попросту перескочил через ворота. В палатах Хель Хермод увидел Бальдра, но, согласно эддическому тексту, ас заночевал в палатах, и лишь наутро отправился к повелительнице мертвых. Он стал просить Хель отпустить сына Одина, ибо «великий плач разнесся по всей земле» после его гибели. Но Хель не поверила этому, она сказала, что должно проверить, все ли так любили Бальдра. Она сказала Хермоду возвращаться обратно, и пусть весь мир плачет о погибшем сыне Всеотца, но если хоть одно существо, живое иль мертвое, не будет проливать слез, тогда Бальдр останется у нее в палатах навеки.

Перед отъездом из мира мертвых бог Хермод все же повидался с Бальдром. Тот дал брату волшебное кольцо Драупнир, которое Один положил в погребальную ладью с сыном. Кольцо должно было послужить доказательством того, что Хермод Храбрый действительно побывал в Хельхейме. Также Хермод повидался там с женой Бальдра, Нанной, которая передала для Фригг плат и множество других даров. Фулла, которая также находилась в Хельхейме, отдала Хермоду свой перстень, чтобы тот передал его супруге Одина.

Когда Хермод вернулся в Асгард и поведал богам о своем путешествии, каждое живое и неживое существо в мире стало проливать слезы по Бальдру, кроме одной великанши, которой обернулся Локи. Так поездка бога Хермода в Хельхейм не принесла результата, а Бальдр остался в мире мертвых. При этом асы жестоко наказали Локи, но это, как говорится, совсем другая история.

В песне «Сны Бальдра» из «Старшей Эдды» Один посылает Хермода к финскому мудрецу и пророку Росстьофу. По пути Хермод преодолевает множество опасностей, а затем в поединке побеждает Росстьофа, который простит опустить его, тогда он растолкует кошмары, которые снятся Бальдру. Росстьоф показал богу Хермоду все, что видел сам Бальдр. Он пояснил, что Ринд родит от Одина сына по имени Вали, который станет богом мщения. Именно он отомстит за смерть Бальдра, которая, увы, предрешена. В итоге, Вали, впадая в неистовство, действительно убивает Хеда, который отправляется к брату в Хельхейм.

В более поздних мифах есть упоминание о том, что бог Хермод обладал неким магическим артефактом, палицей, что звалась Гамбантин, однако, свойства этого оружия не известны. Также в «Песне о Хюндле» из «Старшей Эдды» сказано, что Всеотец вручил Хермоду «шлем и крепкую броню». Позже этот мифологический образ неоднократно появлялся в творениях английских поэтов (в качестве примера можно привести стихи Оуэн Мередит и поэму «Смерть Бальдра» Мэтью Арнолда). Однако нужно понимать, что поздние поэтические описания Хермода уже не имеют никакого отношения к исконному образу, о котором нам, в сущности, известно очень мало.

Эгир — владыка морей

В скандинавской мифологии Эгир — бог моря. Причем Эгир не является ни асом, ни ваном, его происхождение неизвестно, а расовая принадлежность достаточно туманна. К примеру, в «Младшей Эдде» Снории Стурлусона Эгир периодически упоминается и как йотун, и как человек, а в «Старшей Эдде» он именуется морским великаном. Подобное разнообразие в определении сущности Эгира позволяет предположить, что средневековые скальды в действительности не знали об истинном генезисе этого мифологического персонажа.

Многие исследователи полагают, что Эгир — это персонификация (воплощение) спокойного моря. Эгир посещает пиры асов и сам приглашает их в свой чертог, он достойный гость и добродушный хозяин, и никогда не участвует ни в каких распрях или битвах. Именно поэтому Эгира часто ассоциируют именно со спокойным морем, тогда как его супруга, Ран, по всей видимости, олицетворяет бурную, опасную воду («Rán»с древнескандинавского переводится как «грабить» или «красть»). С другой стороны, в скальдической поэзии встречается оборот «корабль угодил в зубы Эгира», что значит «разбился, потерпел крушение». С этой точки зрения Эгир — божество двойственное, по большей части положительное, но вполне способное проявлять воинственные, губительные черты.

Существуют упоминания о том, что в III — V веках саксы прежде, чем выйти в море, приносили в жертву Эгиру десятую часть пленников. И хотя имя Эгира в этих источниках не упоминается, речь в них идет о некоем морском божестве, которого древние германцы почитали и боялись. Вполне возможно, это был не Эгир, а его вышеупомянутая супруга, или совсем другое божество. Тем более, что ранний вариант наименования Эгира звучит как «Хлер», что в переводе с древнескандинавского означает «дающий пристанище», «скрывающий». Очевидно, подобные эпитеты не получится соотнести с морем бушующим, скорее — со спокойным. С другой стороны, здесь может иметься ввиду «пристанище» для утонувших кораблей и соответственно утопленников. Но это лишь одна из версий, некоторые скандинавоведы полагают, что слово «Hler», как и слово «Ægir», означает просто «море». В частности, именно так искомые имена определяет М. И. Стеблин-Каменский, чей перевод обеих Эдд на русский язык считается каноническим.

Генезис образа, семантика и аналогии

Также стоит упомянуть, что в знаменитой саге «О Форньоте и его родичах» говорится, что некий Хлер (он же — Эгир) был сыном человека по имени Форньот. Кем был Форньот — не известно, однако в той же саге упоминается, что помимо Хлера у Форньота было два других сына — Логи («Logi» с древнескандинавского переводится как «пламя», к Локи из Асгарда этот образ не имеет никакого отношения) и Кари («Kari» переводится как «ветер»). Далее по тексту говорится о том, как потомки сыновей Форньота дали начало народам Швеции, Дании и Норвегии. Вместе с тем, очевидно, что Хлер, Логи и Кари — это эпические воплощения стихий. Кстати, многие исследователи полагают, что именно Логи стал прообразом Сурта, владыки Муспельхейма.

Любопытно, что до сих пор в исландском языке сохранилась словоформа «aeg», которая используется для обозначения штормовой волны. Лингвисты полагают, что слово «aeg» произошло как раз от древнескандинавского «Ægir» (в современном варианте «Aegir»). Также в позднесредневековых английских текстах море поэтически именуется словом «garecg», что буквально переводится как «копьеносец». Эту словоформу также связывают с именем Эгира, предполагается, что неизменным атрибутом морского бога было копье. Этот факт вполне очевидно сближает образ Эгира с образом античного Нептуна.

У Эгира и его супруги Ран было девять дочерей, которых звали Бара («волна»), Блудухадда («с кровавыми волосами», вероятно, имеется ввиду цвет воды после кровопролитного морского сражения), Бюлгья («морской вал»), Дуфа («мятежная волна» или «мучающаяся волна»), Хефринг («пульсирующая волна»),

Химинглэва («волна, в которой отражается небо»), Хрэнн («цепкая волна»), Кулга («ужасная волна»), Унн (просто «волна»). Перевод оригинальных имен дан с древнескандинавского языка по версии М. И. Стеблин-Каменского. Некоторые скандинавоведы полагают, что девять дочерей Эгира — это девять матерей Хеймдаля. И хотя в «Младшей Эдде» имена матерей «Белого Бога» (Хеймдаля) не соответствуют именам эгировских дочек, в древнескандинавских сагах нет других девяти сестер. Еще одна любопытная параллель данного образа очевидна для любого славянина. В легендарной «Песне о Садко» сказочный герой посещает владения Морского Царя, у которого также девять дочерей.

Таким образом, Эгир предстает перед нами как достаточно интересный, но неоднозначный персонаж. Все, что о нем известно, это лишь несколько строк в эддических текстах, остальное — косвенные указания. Тем не менее, очевидно, что Эгир был одним из наиболее почитаемых богов у раннесредневековых скандинавов, а также, вероятно, у древних германцев. По всей видимости, с течением времени Эгира заменил Ньѐрд, который принадлежал роду ванов. Культ ванов предшествовал культу асов, однако на основе различных мифологических сюжетов и героев (таких как Эгир) можно предположить, что ваны — отнюдь не древнейшая династия богов европейского севера.

Глава 2. Бестиарий

Мифологические существа в универсальных категориях

Скандинавская мифология (существа, боги, герои) достаточно многопланова, но ее бестиарий по-своему уникален. Строго говоря, скандинавские мифологически существа (для краткости местами мы будем использовать оборот «скандинавские существа») имеют ряд существенных отличий от аналогичных мифологических конструктов других культур. В чем именно заключаются эти отличия?

Скандинавская мифология, бестиарий которой невероятно обширен, сфокусирована на четких хронотопах, в частности — это Девять Миров (Асгард, Мидгард и так далее). Соответственно скандинавские мифологические существа также имеют «привязку» к тому или иному хронотопу, либо эпониму. К примеру, вепрь Гуллинбурсти, волки Гери и Фреки, огромные кошки Фрейи, скакун Одина Слейпнир — все эти скандинавские существа согласно эддическим текстам обитают в Асграде. Если они покидают пределы этого мира, то только в том случае, если сопровождают своих хозяев (тот же Гуллинбурсти выходит из Асгарда только вместе с Фрейром).

В тоже время некоторые скандинавские существа обладают возможностью существовать относительно независимо, перемещаясь между мифологическими хронотопами и топонимами. К таковым относятся, например, вороны Одина — Хугин и Мунин. Эти создания свободно путешествуют по всему мифологическому пространству, но у них тоже есть своя «привязка», правда, исключительно эпонимического типа, — вороны связаны с Гримниром, и только с ним могут взаимодействовать напрямую.

Отдельную категорию составляют скандинавские существа с ярко выраженными хтоническими характеристиками. В первую очередь это, конечно, мировой змей Ёрмунганд, а также волк Фенрир — дети Локи. При этом Хель также справедливо отнести к хтоническим чудовищам, но она все же не попадает в категорию «скандинавские мифологически существа» элементарно потому, что это яркий эпоним, в мифах она выступает богиней мертвых и правительницей Хельхейма. Зато к данной категории скандинавских существ вполне можно отнести дракона по имени Нидхегг, что сторожит корни Мирового Древа.

Аналогии с другими культурами

Нужно отметить, что скандинавский бестиарий закономерно имеет вполне очевидные параллели с мифологиями многих народов мира. К примеру, в образе быстроногого скакуна Одина, которого зовут Слейпнир, трудно не узнать греческого Пегаса. С другой стороны, степень заимствования невозможно определить, точно также нельзя ответить на вопрос, — в какой культуре подобный образ появился раньше. Вполне возможно (хотя и маловероятно), что такие образы развивались параллельно и независимо.

Скандинавская мифология, существа которой всегда наделяются какими-то исключительными чертами, тяготеет к аллегории, метафоричности и образности, что опять же закономерно. К примеру, многие исследователи в образах Хугина и Минина склонны видеть олицетворение духовной и ментальной силы Одина. Другие утверждают, что вороны могут выступать двойственной аллегорией, олицетворяющей амбивалентную силу человеческого интеллекта.

Так или иначе, скандинавская мифология, бестиарий которой гораздо обширнее, чем можно представить, является полимичной область науки, и споры относительно многих вопросов ведутся до сих пор. Но очевиден тот факт, что скандинавские мифологические существа будоражат в нас самые разные чувства, некоторые вдохновляют, другие — отталкивают. И это хорошо, потому что так скандинавские существа, созданные сотни, а, быть может, и тысячи лет назад чьей-то фантазией, продолжают жить сегодня. Хотя… кто сказал, что это лишь фантазия?..

Содержание главы:

Арвак и Альсвинн — лошади Солнца

Аудумла — мать всех

Бѐр — предок Одина

Бури — прародитель асов

Валькирии — воительницы Одина

Вальравн — ворон-оборотень

Варг — больше, чем волк

Вафтруднир — бросивший вызов Одину

Гарм — вестник Рагнарека

Гери и Фреки — волки Асгарда

Ёрмунганд — оплетающий мир

Ётуны — рожденные в начале мира

Инеистые великаны — дети Нифльхейма

Нидхѐгг — палач клятвопреступников

Норны — Сестры Вюрда

Рататоск — связующее звено

Свадильфари — всем коням конь

Слейпнир — быстроногий скакун Одина

Сурт — владыка пламени

Фенрир — сколько волка не корми

Хати и Сколль — в погоне за Солнцем и Луной

Хельхест — трехногая смерть

Хугин и Мунин — вороны Всеотца

Эйнхерии — лучшие из лучших

Арвак и Альсвинн — лошади Солнца

В древнескандинавской мифологии Арвак и Альсвинн — пара лошадей, которые тянут Солнце по небесному своду. Оригинальное упоминание об этих лошадях присутствует только в строфе 37 саги «Речи Гримнира», там не сказано ни о какой солнечной колеснице, только говорится, что Арвак и Альсивн вдвоем «солнце высоко возносят».

В «Речах Гримнира» также упоминается, что под мышками у волшебных лошадей асы разместили кузнечные мехи. В саге не говорится, для чего нужны эти мехи, но Д. Мэтьюз в «Энциклопедии магических существ» высказывает предположение, что они охлаждают Арвака и Альсвинна, так как лошади сильно нагреваются от светила.

По Р. Симеку имя Арвак («Árvakr» на древнескандинавском) переводится как «тот, кто рано просыпается». В. Тихомирова перевела слово как «ранний», А. Корсун в тексте оставил имя собственное — Арвак, но в сноске привел перевод, аналогичный переводу Тихомировой. Любопытно, что А. Корсун высказывал предположение, противоположное гипотезе Д. Мэтьюза — отечественный скандинавовед говорил о том, что мехи должны не остужать лошадей, а раздувать Солнце, и расположены они не под мышками, а на плечах мифических животных.

Имя Альсвинн («Alsviðr» на древнескандинавском), согласно Р. Симеку, переводится как «тот, кто движется быстро». У В. Тихомировой вместо имени собственного Альсвинн написано слово «резвый», А. Корсун в своем переводе сохраняет оригинальное имя, как и в случае с Арваком.

В. Марк-Андре в монографии «Лошадь в язычестве древних германцев» пишет о том, что использованное в оригинале слово «Isarnkoll» технически переводится не как «кузнечные мехи», а как «остужающий железо» или «железный холод» («Ísarnkol» или «кузнечный горн» появляется в «Видении Гюльви» у Стурлусона). Если данная трактовка верна, то это действительно могут быть не мехи, а некое приспособление, направленное на защиту Арвака и Альсвинна от солнечного жара.

Арвак и Альсвинн не могут ни на миг остановиться, так как Солнце преследует Сколь — варг, стремящийся пожрать светило. Тут же стоит отметить, что Солнце у средневековых скандинавов было персонифицировано — его называли Сунна («Sunna» на древнегерманском) или Соль («Sun» на старонорвежском). Богиня с таким именем упоминается в «Старшей Эдде». По другой версии, высказанной П. Гельпой в книге «Скандинавские боги и мифы», Сунна — это не воплощенное Солнце, а богиня, поставленная асами управлять светилом.

Д. Александр в монографии «Тело. Разум. Дух» проводит аналогию между скандинавскими Арваком и Альсвинном и индуистскими Ашвинами, которые, по сути, выполняют ту же задачу.

Аудумла — мать всех

В древнескандинавской мифологии корова Аудумла — одно из первых живых существ, появившихся в мире. При этом более корректный вариант произношения ее имени, транскрибированный на русский язык, звучит как Аудумбла, потому что оригинальное написание слова выглядит следующим образом — «Audhumbla». Однако нужно учитывать, что это вовсе не древнескандинавский вариант (хотя именно так утверждают многие «источники»), слово «Audhumbla» сохранилось лишь в шведском, причем его этимология не имеет общепринятой трактовки.

Согласно наиболее популярной версии слово «Аудумбла» происходит от древнескандинавских основ «audr», что значит «богатство» и «humala», что можно перевести как «безрогая». При этом понятие «богатство» в древнескандинавском языке действительно семантически взаимозаменяемо с понятием «корова» (очевидно потому, что скот являлся признаком достатка). Факт «безрогоски» скота подтверждается тем, что в работе «О происхождении германцев» римский историк Тацит пишет, что у племен Северной Европы домашний скот действительно лишен рогов (вероятно, речь здесь идет об Аурохе, предположительно безрогом крупном животном, напоминавшем быка, которое было истреблено в Позднем Средневековье). И хотя версия выглядит правдоподобной, не стоит забывать, что в плане перевода оригинальной формы «Audhumbla» это всего лишь гипотеза.

Корова Аудумбла в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона упоминается лишь единожды, практически в самом начале части «Видение Гюльви». На вопрос Ганглери о том, где жил первый инеистый великан Имир и чем он питался, Высокий (Один) ответил, что «когда растаял иней» (причем неясно, о каком именно явлении идет речь, вероятно — имеется в виду Эливагар, где родился и сам Имир), из оттаявшей воды появилась корова Аудумла. Далее Высокий поясняет, что из вымени коровы текли четыре молочные реки, из которых и питался великан Имир.

На последующий вопрос Ганглери о том, чем же питалась сама Аудумла, Высокий отвечает, что корова лизала покрытые именем куски соли (многие исследователи склонны полагать, что данная метафора обозначает звезды). В итоге, к концу первого дня (вероятно, речь идет вовсе не о земных сутках) корова Аудумла «вылизала» из куска соли волосы. На второй день кроме волос появилась голова, а на третий день из соляного куска возник «человек», великан Бури, дед трех первых асов — Одина, Вили и Вѐ.

Неизвестно, что стал с Аудумлой впоследствии. Теоретически она погибла в крови Имира, ведь, как сказано в эддических текстах, тогда погибли все, кроме Одина, Вили, Ве и прародителя ѐтунов Бергельмир.

Любопытно отметить, что в «Старшей Эдде» этого эпизода нет, и Аудумбла больше не появляется ни в одном эддическом тексте. То есть нужно понимать, что любые сторонние сведения об этом мифологическом персонаже являются надуманными. Некоторые исследователи полагают, что в образе коровы Аудумлы скрыт архетип матери-земли, который отчасти прослеживается в описании западногерманской богини Нерта (ее повозка запряжена коровами). Однако данная гипотеза не имеет достаточно обоснования, как и аналогии с другими культурами, где коровы почитались как священные животные.

Гораздо вероятнее, что Аудумбла — не архетип, а метафорическая модель мироздания. Ведь четыре молочные реки, вытекающие из ее вымени, вполне могут быть четырьмя рукавами галактики Млечный Путь (как минимум, это наиболее очевидная и адекватная аналогия). И хотя существовали попытки «увязать» корову Аудумлу с различными созвездиями, это уже область сугубых предположений.

Тем не менее, важность этого образа очевидна, ведь Аудумбла фактически вскормила Имира собственным молоком, подобна матери. А так как Имир фактически есть все сущее (так как из его тела был построен мир), то корову Аудумлу справедливо назвать прародительницей, матерью всего и всех. Данная версия является, в частности, доминирующей среди современных направлений асатру.

Бѐр — предок Одина

Бѐр (или Бор) — одно из первых живых существ во Вселенной, сын первочеловека Бури. С древнескандинавского «Borr» (или «Burr») традиционно переводят как «сын», что в полной мере соответствует генезису образа. Бѐр известен в первую очередь тем, что дал начало роду Одина, Вили и Вѐ вместе со своей женой Бестлой, которая была внучкой инеистого великана Бѐльторна и, по одной из версий, сестрой Мимира.

Соответственно, Бѐр приходится дедом ключевым персонажам древнескандинавской мифологии — Тору, Бальдру и другим. При этом трудно сказать о том, кем был сам Бѐр. Первое упоминание о нем встречается в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, где при описании Бури сказано «и был у него сын Бѐр» (авторский перевод). То есть даже о его матери нет никаких сведений.

Так как сам Бури появился, когда космическая корова Аудумла лизала лед Гиннунгагапа, невозможно сказать, к какому роду он относится — ас, ван, инеистый великан или ѐтун. Соответственно, невозможно определить расовую принадлежность Бѐра, однако так как его дети во всех эддических текстах названы асами, то закономерно предположить, что и Бѐр был асом (хотя возможно, слово используется лишь в значении «бог» или «житель Асгарда», не указывая таким образом на происхождение персонажей).

В «Языке поэзии» Снорри Стурлусон цитирует скальда Торвальда, который говорит о «сыне Бѐра, что был наследником Бури», подразумевая Одина. В «Прорицании Вѐльвы», «Песне о Хюндле» и «Перебранке Локи» Один, Вили и Вѐ также упоминаются как сыновья Бѐра. В ряде скальдических произведений фразы «сыновья Бѐра» или «сын Бѐра» используются как кеннинги на Одина и его братьев, больше никакой информации о Бѐре не встречается ни в одном из известных текстов.

Образ Бѐра — версии и интерпретации

Я. Гримм в «Тевтонской мифологии» предположил, что Бѐра можно ассоциировать с Маннусом. Маннус упоминается в «Германии» Тацита как один из богов-родоначальников германских племен. Предположительно его имя — Маннус («Mannus») — связано с протогерманским корням Манназ («Mannaz»), что значит «человек», и Тейваз («Tiwaz»), что переводят либо как «бог», либо как собственное имя бога Тюра. Проблема в том, что «Германия» Тацита — единственный источник информации о Маннусе.

Гораздо более любопытную версию предложил Ф. Магнусон в работе «Эдда и ее происхождение». По его версии, Бѐр — персонификация горной системы, которая одной из первых поднялась из вод мирового океана. Магнусон говорит о горах Кавказа, которые персы называли Борз («Borz», возможно от «Borr ass»), что, по общепризнанной теории, является производным от древнескандинавского «Borr». Бестлу, жену Бѐра и дочь инеистого великана Бѐльторна, Магнусон интерпретирует, как огромный ледник, образовавшийся на вершинах Альп.

Однако по неизвестной причине в работе «Lexicon Mythologicum», которую Ф. Магнусон написал четыре года спустя, ученый категорически отказался от своей первой версии в пользу другой. Теперь он уже считал, что Бѐр — воплощение неба, а Бестла — воплощение земли. Один, по новой версии, был воплощением духа, Вили — воплощением небесного света, а Вѐ — воплощением огня.

Д. Линдоу в «Справочнике норвежской мифологии» определяет Бѐра первым богом, а Р. Симек во втором издании книги «Энциклопедия германской мифологии» говорит о том, что Бѐр — йотун. Так или иначе, но на данный момент у нас нет сведений, подтверждающих, что Бѐр входил в пантеон древнескандинавских богов наравне с Одином, Тором и другими. Существует множество актуальных версий, но ни одна из них может быть доработана до полноценной теории ввиду банального отсутствия объективных сведений.

Бури — прародитель асов

Бури — родоначальник древнескандинавского пантеона асов, отец Бѐра, дед Одина, Вили и Вѐ. Бури дважды упоминается в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, первый раз — в части «Видение Гюльви», где собраны базовые древнескандинавские мифы о происхождении Вселенной.

Согласно оригинальному эддическому мифу, космическая корова Аудумла три дня лизала соленые камни из мировой бездны Гиннунгагап, на которых от холода скопился иней. На первый день корова вылизала из камней волосы Бури, на второй день — его голову, на третий — все тело. Бури описывается как высокий, красивый и сильный мужчина (в переводе А. Бродера вместо «красивый» использовано слово «честный»).

В том же мифе говорится о том, что у Бури был сын Бѐр, но нет упоминаний о его матери. Бѐр взял в жены Бестлу, дочь инеистого великана Бѐльторна, и дал начало роду Одина, Вили и Вѐ. Позже три брата убили первочеловека Имира и из его тела сотворили окружающий мир.

Любопытно, что Имир и Бури являются первыми живыми существами во Вселенной и хотя номинально они не противостоят друг другу, технически выступают антагонистами, ведь Имира убивают именно потомки Бури. При этом Имир появляется раньше Бури, он возникает из инея Эливагары вместе с Аудумлой, выкормившей Имира своим молоком и создавшей/освободившей Бури. Вероятно, тройственный образ Имир-Аудумла-Бури может выступать метафорической интерпретацией каких-то событий или явлений (по аналогии с Ёрмунгандом и Гиннунгагап).

Во второй раз Бури упоминается в «Языке поэзии», где Стурлусон цитирует скальда Торвальда, который использует следующий кеннинг Одина — «сын Бѐра, что был наследником Бури». Других упоминаний о Бури нет ни в одном сохранившемся эддическом тексте или скальдическом произведении.

Версии перевода имени Бури

На данный момент нам не известно точное написание и звучание имени Бури, не говоря уже о его переводе. В Стурлусоновой Эдде встречаются два варианта — «Búri» и «Buri» (разница в длине гласного звука, тут же отметим, что существуют несоответствия между рукописным и устным древнескандинавским языком).

По мнению Я. Вриса и Р. Симека, изначальным вариантом является «Buri», в этом случае слово может быть переведено как «сын», то есть имена Бури и Бѐр («Borr») фактически имеют одно значение. Альтернативный вариант перевода —

«отец» или «родитель», и эта версия выглядит более логичной, учитывая, что Бури — отец Бѐра. Что же касается варианта «Búri», то это слово предположительно может быть переведено как «кладовая». Технически это может стать фундаментом для разработки новых теорий о генезисе образа Бури.

Отметим, что современный англицизированный вариант имени бури пишется как «Bure». Бури предстает важным эпическим персонажем, есть целый ряд средневековых гравюр и картин, изображающих Бури и Аудумлу. Тем не менее, о нем существует слишком мало текстовых упоминаний, что не позволяет строить полноценных научных теорий.

Валькирии — воительницы Одина

В древнескандинавской традиции валькирии — бессмертные воительницы, состоящие на службе у Одина. С древнеисладского языка слово «valkyria» переводится как «подбирающая убитых». Важно отметить, что вопреки распространенному представлению валькирии не были крылатыми, в эддических текстах говорится о том, что девы-воительницы восседают на крылатых конях, благодаря которым они способны путешествовать между Асгардом и Мидгардом.

Валькирии изображались статными и светловолосыми девами, облаченными в сверкающие доспехи. От обнаженных мечей валькирий исходит сияние, а гривы их скакунов сочатся небесной влагой (на основе данного описания многие исследователи полагают, что в образе валькирий древние скандинавы поэтично запечатлели перистые облака волшебных форм). Также валькирий изображали со щитами и копьями. При этом их доспехи и оружие сверкали так ярко, что именно этот блеск, как полагали древние скандинавы, является причиной появления северного сияния.

Согласно тексту «Видения Гюльви» (первая часть «Младшей Эдды») валькирии служат Одину. Всеотец посылает их на поля сражений, валькирии решают исход битвы и выбирают, кто достоин пасть в схватке. Погибших они забирают в Вальхаллу и Фольксвангр. Всего валькирий тринадцать (по другой версии — девять), в Эдде Стурлусона приводится полный перечень имен, принадлежащих девам-воительницам. Но среди них выделяются три: Гунн («битва»), Рота («сеющая смятение») и Скульд («долг»), именно они решают, как закончится битва и кто в ней погибнет.

При этом в самих битвах валькирии не принимают участия, более того, несмотря на то, что зовутся они воительницами, в эддических текстах мы не встречаем эпизодов, где описывается, как валькирии сражаются с кем-либо. Однако в том же «Видении Гульви» есть упоминания о том, что валькирии прислуживают в Вальгалле. Они вовсе не ублажают эйнхериев, как полагают многие. Валькирии лишь следят, чтобы кубки павших воинов всегда были наполнены. В эддических текстах валькирии называются «дочерьми Одина», хотя более поздние мифы упоминают, что девами-воительницами становятся дочери конунгов и прославленных воинов.

Истоки образа и его трансформация

Любопытно, что в позднегерманской мифологии образ валькирий претерпевает существенные изменения. Это уже не полубогини, которые служат Одину, а смертные девы, отличающиеся храбростью и воинским мастерством. В частности, валькирии выступают возлюбленными легендарных скандинавских героев Велунда и Хельга.

Знаменита валькирия Сигрдива («Речи Сигрдивы»), которая сделала неверный выбор в поединке между Агнаром и Хьяльм-Гуннаром. Гуннар был более достоин победы, его выбрал сам Один, по Сигрдива питала чувства к Агнару, поэтому выбрала его. За это Один усыпил Сигрдиву, лишил ее возможности участвовать в битва и, как сказано в соответствующем мифе, дал ей возможность выйти замуж (то есть можно предположить, что «полноценная» валькирия не могла иметь постоянного мужчину).

Как полагают многие исследователи, образ валькирии Сигрдивы с течением времени трансформировался в Брюнхильду, возлюбленную Сигурда («Песнь о Сигурде», позже легшая в основу «Песни о Нибелунгах»). Также известно, что валькирией была дочь Тора и Сиф по имени Труд («сила»).

По всей видимости, валькирии во времена Римской империи именовались алайсиагами. С прагерманского «alaidsaigae» переводится как «наводящие ужас» (другой вариант перевода — «всепобеждающие»). Культ алайсиаг был широко распространен среди воинов, они почитались спутницами Одина, считалось, что они несут врагам смерть и хаос. Изображения алайсиаг встречается даже на Адриановой стене (север Англии). Алайсиаг также почитали кельты. Как полагают многие скандинавоведы, именно культ алайсиаг впоследствии трансформировался в культ валькирий.

Вальравн — ворон-оборотень

Русская транслитерация «вальравн» восходит к датскому слову «valravn», которое в свою очередь является производной от древнескандинавского «vallraven». Эта словоформа образована сращением основ «vall», что значит «мертвый», и «raven», что переводится как «ворон». Таким образом, дословно

«вальравн» означает «мертвый ворон».

Датские легенды о вальравне

Э. Кирстен в своей работе «Датские саги: истоки фольклора» приводит описание устного предания, зафиксированного предположительно в начале XIX века. Согласно этой легенде, некий конунг, проявивший себя как мудрый правитель и великий полководец, погиб на поле боя, но тело не было найдено воинами, поэтому его не смогли предать огню или земле.

Трупом конунга поживились вороны и тот ворон, который попробовал его сердце, перенял память и знания вождя. Ворон стал вальравном, существом, наделенным сознанием человека в сочетании со сверхчеловеческими способностями. О сути этих способностей в легенде говорится лишь, что вальравн «может вводить людей в заблуждение» и «свершает великие злодеяния». Также Э. Кирстен в своей работе приводит оборот «ужасное животное» в отношении вальравна, акцентируя внимание на негативности фольклорного образа.

В книге А. Олрика «Датский фольклор» приводится другая легенда, согласно которой вальравн летает по миру в образе огромного ворона. Увидеть его можно только ночью, днем вальравн не появляется. По этой легендевальравнобретает облик человека, если попробует кровь новорожденного.

Далее А. Олрик приводит текст древней датской песни, которая датируется эпохой Раннего Средневековья. В песне говорится о том, как вальравн помогает молодой девушке встретиться с ее женихом, но отказывается принять в благодарность золото и «другие богатства». Вместо этого вальравн берет с девушки обещание, что как только у нее родится ребенок, она отдаст его ворону.

Спустя несколько лет ворон возвращается, к этому моменту у пары появляется первенец. Вальравн требует выполнить уговор и девушка отдает ему младенца. Ворон уносит ребенка в свое логово, где разрывает ему грудь и выпивает всю кровь из маленького сердца. После этого вальравн превращается в прекрасного рыцаря, который веками скитался по земле в поисках искупления.

Также в книге А. Олрика приводится несколько обрывочных фольклорных элементов, согласно которым вальравны — это наполовину волки наполовину вороны.

Внефольклорная интерпретация образа вальравна

Я. Гримм в своей монографии «Тевтонская мифология» говорит о том, что фольклорный вальравн восходит к древнескандинавскому образу тролля, страшного ночного существа, которое, однако, в некоторых случаях может помочь человеку. Истоки датского «valravn» исследователь находит в древневерхненемецкой словоформе «walahraban», хотя ее этимология до конца не ясна.

Образ вальравна сохранился до наших дней, сегодня это персонаж традиционных датских сказок для детей (в качестве примера можно привести книгу Б. Бьерре «Лесная форель в Лербьергховене»). Чаще всего вальравн выступает отрицательным персонажем, который может менять облик и создавать иллюзии (объекты, которых не существует в действительности). Яркий, хотя и нетрадиционный образ вальравна, представлен в видеоигре «Hellblade: Senua’sSacrifice», действие которой разворачивается в древнескандинавском сеттинге.

Также стоит отметить, что ворон в изобилии присутствует на боевых знаменах раннесредневековых скандинавов — викингов. Традиционно в этом регионе ворон считался «колдовской» птицей, он воспринимался как посланник богов и посредник между мирами. Образ ворона тесно связан с богом Одином, в частности, согласно эддическим текстам, владыке Асгарда подчиняются два ворона — Мунин и Хугин.

Варг — больше, чем волк

В эддических текстах варгами зовутся чудовищные волки — Фенрир и его потомство, в частности — Хати и Сколь, преследующие Луну и Солнце по небесному своду.

Ряд археологических артефактов указывает на то, что варги играли в культуре Раннесредневековой Скандинавии значимую роль. Например, на одном из рунических камней ныне разрушенного Хуннестадского монумента изображен всадник на огромном волке, в котором без труда угадывается варг. Этот камень, к счастью, сохранился и выставляется в музее Лунда.

По одной из версий, высказанных, в частности Д. Линдоу в «Норвежской мифологии», волчий всадник на камне из Хуннестада — это великанша Гироккин. Гироккин присутствует в одном из эпизодов «Младшей Эдды», который описывает похороны Бальдра. В контексте темы варгов эпизод примечателен тем, что великанша прибывает на зов асов верхом на огромном волке, которого впоследствии не смогли усмирить четыре берсерка.

Предположение Д. Линдоу основано на том, что по тексту «Младшей Эдды» Гироккин использовала змей в качестве поводьев, а на камне из Хуннестада всадник управляет волком именно при помощи змей.

Неизвестно, был ли связан с варгами культ ульвхеднаров — неистовых воинов, подобных берсеркам, но надевающих на себя не медвежьи, а волчьи шкуры.

Этимология и лингвистические связи

Само древнескандинавское слово «varg» или «vargar» (позже англизированное до «warg») предположительно переводится как «волк». При этом для обозначения волка как животного в древнескандинавском языке использовалось слово «ulfr».

Вероятно, форма «varg» произошла от протогерманской «wargaz», которая в свою очередь проистекает из протоиндоевропейской «werg», которая переводится как «уничтожитель». Любопытно, что реконструированная форма «wargaz» контекстуально может быть переведена как «изгой» или «злодей».

В протоиндоевропейском языке есть и другая форма — «wĺkwos», она уже переводится именно как «волк». От нее предположительно произошли обозначения волка во многих языках: «lukwos» в протоитальянском, «wilkas» в протобалтославянском, «lykos» в греческом, «verk» в протоиранском.

Даже в санскрите есть сходная форма «vṛka», которая тоже переводится как «волк». Существуют и более любопытные языковые метаморфозы, которые на данный момент не имеют точного объяснения. Например, в персидском волк называется «gorg», но в староперсидском — «varka».

На староанглийском «warg» означает «большой медведь». Оригинальная форма «varg» присутствует в современном шведском и переводится как «волк».

Упоминания о варгах в средневековых сагах

Варги упоминаются в «Саге о Хервере и Хейдреке», где король Хейдрек рассказывает Одину (принявшему образ Гестумблинди) о Фенрире и его сыновьях — Хати и Сколе.

Также искомая словоформа всплывает в эпической «Песне о Беовульфе». В строке 1514 мать Гренделя называется «grund-wyrgen», что можно перевести как «варг из глубин» (иногда переводят как «проклятое существо из глубин» или «донное чудовище»). При этом форма «wyrgen» или «würgen» присутствует в современном немецком и переводится как «злодей», то есть, вероятно, восходит к уже упомянутой протогерманской форме «wargaz».

Образ варга в современной культуре

На данный момент образ варгов (в том числе — под тем же самым названием) и волчьих всадников присутствует в литературе, кино и игровой индустрии. Широко известны варги Д. Толкиена и Д. Мартина, а также аналогичные образы в играх серий «War Craft», «Gothic», «Dungeons & Dragons», «Castlevania» и тд. Кристиан Викернес, скандально известный норвежский блэкметаллист, официально сменил имя на Варг.

Вафтруднир — бросивший вызов Одину

В мифологии Древней Скандинавии Вафтруднир — древний великан, который был известен своей мудростью и обширными знаниями об окружающем мире. В Младшей Эдде он упоминается всего один раз (в части «Видение Гюльви»), причем Снорри Стурлусон просто называет имя великана и затем вставляет его прямую речь в форме короткого вопроса. То есть нет никаких пояснений о том, кем является Вафтруднир и зачем автор упоминает его в разговоре о сотворении Вселенной.

Но в Старшей Эдде присутствует целая песнь, которая называется «Речи Вафтруднира». Именно из этого мифологического сюжета мы узнаем о том, кем был Вафтруднир и в связи с какими событиями он стал известен. Тут же стоит упомянуть, что само слово «Вафтруднир» («Vafþrúðnir» на древнескандинавском) переводится как «сильный в запутывании». М. И. Стеблин-Каменский в комментариях к первому русскоязычному переводу Старшей Эдды поясняет, что в великой мудрости Вафтруднира нет ничего удивительного, ведь согласно древнескандинавскому эпосу великаны появились в мире задолго до людей и богов (асов и ванов), поэтому их знания весьма обширны.

Между тем, сюжет песни «Речи Вафтруднира» повествует о том, как Один собирается покинуть Асгард ради встречи с прославленным великаном Вафтрудниром, которому, как говорят, нет равных в мудрости. Фригг уговаривает супруга отказаться от поездки, ибо Вафтруднир известен как «сильнейший из йотунов». Один парирует тем, что он долго странствовал по Девяти Мирам и владеет многими знаниями, так что сумеет противостоять великану в споре.

Оказавшись дома у прославленного йотуна, Один по своему обыкновению представляется другим именем (он называется Гагнрадом, что в переводе с древнескандинавского означает «правящий победой»). Далее Один начинает спор с Вафтрудниром, причем первым вопросы задает турс, и когда он видит, что его неожиданный гость невероятно умен (великан не понимает, кто перед ним), он предлагает Одину задать свои вопросы. Ставкой в «споре мудрости» становится жизнь (ее назначает сам Вафтруднир уже после того, как осознает, что спор может быть интересным, Один соглашается).

В финале ас спрашивает у великана: «Что поведал Один сыну, когда тот на костре возлежал?» (очевидно, речь идет о погребении Бальдра). В этот момент Вафтруднир понимает, с кем затеял спор, он говорит, что ответ на этот вопрос знает только сам Один. И хотя в последней строфе песни «Речи Вафтруднира» великан, осознавая, что проиграл, называет себя обреченным, не известно, убил ли его Один, так как на этих словах турса песнь обрывается.

Между тем факт спора является лишь фабулой мифа, тогда как суть его заключается в передаче ряда мифологических сведений, которые идеально дополняют информацию, полученную читателем из предшествующих песен — «Прорицания Вельвы» (в первую очередь, так как в обоих случаях много места уделено Рагнареку) и «Речей Высокого». М. И. Стеблин-Каменский видит в «Речах Вафтруднира» мощный дидактический момент, воплощенный в простом мнемотехническом методе. Исследователь полагает, что песнь использовалась для посвящения жрецов, которым в форме «вопрос-ответ» передавались важные сведения. С другой стороны, неясно — как эти сведения воспринимали сами скандинавы, были ли это сугубо мифологические данные, либо за эффектными метафорами скрывалось нечто большее, возможно — некие эзотерические таинства.

Однако некоторые скандинавоведы (например, Л. Ессен и А. Хойслер) выдвигали противоположную теорию, утверждая, что песнь «Речи Вафтруднира» была создана в эпоху христианизации Скандинавии неизвестным исследователем-христианином, который предвосхитил Снорри Стурлусона в его изысканиях. В частности, Хойслер говорит, что христиане «потому и терпели» подобные произведения, что в них не было «практического язычества». Однако данную версию опровергает лингвистический анализ, согласно которому песнь «Речи Вафтруднира» была создана (как максимум!) в X веке, когда ни о какой христианизации не было и речи (об этом в своих комментариях к Эдде упоминает М. И. Стеблин-Каменский).

Именно поэтому, хотя великана Вафтруднира справедливо назвать «эпизодическим персонажем» в контексте всего комплекса эддических текстов, связанная с ним песнь из Старшей Эдды, по всей видимости, действительно имела важное ритуальное значение. Помимо собственно Codex Regius (и вышеозначенного упоминания в Эдде Стурлусона) несколько фрагментов «Речей Вафтруднира» присутствует в манускрипте АМ748. Эта песнь является настоящим кладезем информации по мифам Древней Скандинавии. Что же касается вероятности сокрытия в строках «Речей Вафтруднира» неких сведений ритуального характера, то на данный момент исследователям не удалось их обнаружить. Может статься — пока…

Гарм — вестник Рагнарека

В древнескандинавской мифологии Гарм — хтоническое чудовище, огромный пес, скованный цепью в пещере Гнипахеллир, его лай возвестит о конце старого мира. Несмотря на эпичность образа, пес Гарм в эддических текстах упоминается всего несколько раз. В тексте «Старшей Эдды» Гарм встречается в двух эпизодах, впервые — в обширной части «Прорицание вельвы», где пророчица используется рефрен «Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит, вырвется Жадный» при описании Рагнарека, а также событий, которые произойдут до и после финальной битвы асов и хтонических чудовищ.

После первой фразы «Гарм лает громко» вѐльва рассказывает о том, как Мидгард погрузиться в хаос, Хеймдаль вострубит в Гьяллархорн, а Один отправится за советом к голове Мимира. После повторения фразы следует описание наступления армий Хель и «сынов Муспелля» под предводительством Сурта на корабле Нагльфар, а также начало сражения между асами и их противниками. После того, как вѐльва повторяет фразу в третий раз, продолжается дальнейшее описание битвы на равнине Вигрид. После того, как фраза «Гарм лает громко» повторяется в четвертый раз, пророчица описывает мир, перерожденный после Рагнарека.

Второй эпизод «Старшей Эдды», предположительно связанный с Гармом, присутствует в тексте «Сны Бальдра» (этой песни нет в оригинальной рукописи, но ее традиционно включают в сборник поэтической Эдды). В первых же строфах песни при описании поездки Одина в Хельхейм есть следующие строки: «…встретил он пса, из Хель прибежавшего. У пса была грудь кровью покрыта, на отца колдовства долго он лаял». Прямого указания на то, что перед Одином предстал именно пес Гарм, в данном эпизоде нет. Данное предположение впервые выдвинул М. И. Стеблин-Каменский и на сегодняшний день эта позиция является общепринятой.

В тексте «Младшей Эдды» Стурлусона пес Гарм также встречается дважды. «Знакомство» с персонажем происходит в части «Видение Гюльви», где цитируется 44 строфа «Речей Гримнира» из «Старшей Эдды»: «Гарм — лучший пес». Данная формулировка довольно спорна сама по себе, особенно если учесть, что эти слова принадлежат Гримниру, то есть — Одину, который, зная о Рагнареке от вельвы, должен относиться к Гарму не самым доброжелательным образом.

Далее в «Видении Гюльви» Снорри Стурлусон пишет: «Тут вырывается на свободу пес Гарм, привязанный в пещере Гнипахеллир. Нет его опасней. Он вступает в бой с Тюром, и они поражают друг друга насмерть». Важно отметить, что Гарм освобождается от своих цепей уже после начала Рагнарека (которому предшествует освобождение Фенрира, пожравшего солнце). Он сражается с богом победы, Тюром, и убивает его, но сам гибнет от руки аса. Больше в эддических текстах нет никаких упоминаний о Гарме.

Генезис образа и распространенные заблуждения

Происхождение имени Гарм («garm» или «garmr» на древнеисландском, в Эддах встречаются оба варианта) не вполне очевидно. Значение имени пса дано в «Прорицании вельвы»: Гарм — значит «Жадный», но относительно происхождения самой словоформы среди лингвистов нет единого мнения. В частности, Л. Брюсе в своей работе «Смерть, война и жертва: исследование в контексте идеологии и практики» выводит довольно любопытную гипотезу, согласно которой у имен древнескандинавского Гарма и древнегреческого Кербера («Κέρβερος») один праиндоевропейский корень «*ger», что в переводе, по мнению Брюсе, означает «рычать».

Это довольно популярная теория, вероятно — именно на ее основе в общественном сознании сформировалось понимание о том, что пес Гарм якобы охраняет вход в мир мертвых, Хельхейм. В действительности, в эддических текстах этому нет подтверждения. Более того, когда по тексту «Старшей Эдды» Хермод, посланный Одином в Хельхейм на поиски Бальдра, подходит к границе Хельхейма и Нифльхейма, на мосту Гьялларбру перед входом в мир мертвых его встречает только великанша Модгуд, и никакого пса-стража.

Второе распространенное заблуждение — это внешнее описание пса Гарма. Ему приписывают черную шкуру, четыре алых глаза и массу других подробностей. В действительности, в эддических текстах нет никаких описаний этого персонажа, кроме уже упомянутого эпизода из песни «Сны Бальдра», где говорится, что «у пса была грудь кровью покрыта». Но здесь стоит учитывать, что данное описание обезличено и его связь с Гармом — лишь популярная гипотеза.

Третий концептуальный момент — связь пса Гарма с волком Фенриром. Существует предположение, что это один и тот же персонаж (точнее — что Гарм является воплощением Фенрира). Но тут стоит заметить, что в эддических текстах Гарм никогда не называется волком, тогда как Фенрир напротив — никогда не называется псом. И это само по себе важное обстоятельство. Однако наиболее показательный момент — описание Рагнарека из «Младшей Эдды», где Фенрир сражается с Видаром и примерно в это же время Гарм бьется с Тюром. То есть это априори два разных персонажа.

Тем не менее, у Фенрира и Гарма действительно есть общая черта — они оба в буквальном смысле сидят на цепи. Как и почему в такую западню угодил Фенрир — подробно разъясняется в «Младшей Эдде», однако в искомых эпизодах нет ни слова о том, где именно он находится. Место заточения Гарма точно известно — пещера Гнипахеллир, однако нет никаких пояснений, что это за место и почему пес там оказался.

Существует предположение, согласно которому пес Гарм является сыном Локи и Ангрбоды (как и Фенрир), однако в эддических текстах на это нет никаких указаний. Обычно в доказательство ставят описание из «Прорицания вѐльвы»: «Сидела старуха в Железном Лесу и породила там Фенрира род». Но, как уже упоминалось, Фенрир всегда называется только волком, тогда как Гарм — акцентировано пес. Соответственно нет никакой связи между Гармом и «родом Фенрира», представители которого в том же «Прорицании вѐльвы» названы троллями.

Иными словами, вокруг образа Гарма существует множество мифов, заблуждений и неподтвержденных предположений. Однако тот факт, что имя пса вѐльва использует в качестве рефрена к пророчеству о Рагнареке, может указывать на особую важность этого персонажа. Гарм является вестником, а потом и непосредственным участником наиболее эпического события во всей древнескандинавской космогонии — последней битвы асов на равнине Вигрид. Именно поэтому отсутствие хоть каких-то сведений о происхождении пса Гарма выглядит довольно странно, что, вероятно, и является причиной появления многочисленных описаний, не имеющих никаких текстологических подтверждений.

Гери и Фреки — волки Асгарда

Волк — один из главных тотемов скандинавских и древнегерманских племен, поэтому не удивительно, что многочисленные памятники средневекового скальдического эпоса сохранили немало упоминаний о мифологических созданиях, которые в той или иной степени являются волками. Гери и Фреки — наиболее известный дуалистический образ, который впервые встречается в «Старшей Эдде» (это первое, но не единственное упоминание, Гери и Фреки также присутствуют в «Младшей Эдде» Стурлуссона и во многих других, скальдических сагах).

В эддической песне «Речи Гримнира» (стих 19) говорится о том, что Одину в чертогах Вальхаллы служат два волка, имена которым — Гери (с древнеисландского «geri» переводится как «жадный») и Фреки («freki» на древнеисландском значит «прожорливый»). Гери и Фреки едят пищу со стола в чертогах Всеотца, тогда как сам Один не употребляет еды, а лишь вкушает вино.

В отличие от других мифологических образов, связанных с Одином, метафоризм дуады «Гери и Фреки» не столь очевиден. Если, к примеру, вороны Мунин и Хугин воплощают интеллект и память (опыт), то с волками Одина все обстоит сложнее. Существует предположение (впервые выдвинутое немецким историком Михаэлем Шпигелем) в соответствии с которым волки Гери и Фреки — это образ самих германо-скандинавских народов, которые преданно служат Одину-Всеотцу. В контекст этой гипотезы достаточно легко и удачно вписывается культ вульфхендаров (дословно «волкоголовый»), неистовых воинов, во многом похожих на берсерков, но в отличие от последних в состоянии транса вульфхендары ассоциировали себя не с медведями, а с волками. Кроме того, у скандинавов и раннесредневековых германцев было много «волчьих имен», таких как, например, Вульфганг («Wulfgang», в переводе с древнегерманского означает дословно «бегущий как волк») или Исангрим («Isangrim», переводится как «серая маска»).

Кроме того, в пользу популярности культа волка говорят многочисленные изображения Гери и Фреки, в том числе — на рунических камнях, обнаруженных по всей территории Скандинавии и Великобритании. Важно отметить, что волк как образ воина, как персонаж, неизменно сопутствующий воинскому божеству, присутствует практически во всех древних культурах. К примеру, волк был символом и спутником Марса (древнеримского бога войны), а в ведической литературе Древней Индии одно из «воинских» воплощений Шивы, Рудра, путешествует вместе с волшебным волком. Вышеупомянутый Михаэль Шпигель в своей работе «Ancient Germanic warriors» говорит о том, что Гери и Фреки — это архетипический образ, воплощающий несоизмеримую силу Одина (Вотана), как бога-воина, бога-лидера.

Таким образом, волки Одина Гери и Фреки, несмотря на частые упоминания в эпосах германо-скандинавских народов (по большей части — в роли кеннингов Всеотца), не имеют четкой идентификации в их мифологической системе. То есть, разумеется, сами скандинавы и германцы отлично понимали, что скрыто в образе волков Гери и Фреки, но на данный момент ввиду отсутствия необходимых историографических источников этот вопрос сохраняет свой дискуссионный статус.

Ёрмунганд — оплетающий мир

В древнескандинавской мифологии Ёрмунгандом зовется чудовищный океанический змей, порождение Локи и его первой жены Ангрбоды. В соответствие с текстом «Младшей Эдды» Снорри Стурлусона, великанша родила коварному потомку ѐтунов троих детей — Хель, Фенрира и Ёрмунганда, змей родился вторым после владычицы Хельхейма (более подробно об этом эпизоде и его фундаментальном эзотерическом значении — в работе В. Вагнера «Асгард и боги»). Однако Ёрмунганд был так ужасен, что Один выбросил его в Мировой Океан, где существо выросло до таких размеров, что смогло окольцевать землю и вонзить зубы в собственный хвост (удерживая, таким образом, воды Мирового Океана).

С древнеисландского языка слово «’jœrmuŋgandr» переводится как «великанский посох», что вызывает немало споров в среде скандинавоведов относительно генезиса образа. При этом в скальдических текстах морского змея Ёрмунганда иногда называют другим именем — Мидгардсорм («miðgarðsormr» на древнеисландском, что в переводе означает «Змей Мидгарда» или «Мировой Змей»). Второе имя Ёрмунганда очевидно не является оригинальным и признано характеризовать место персонажа в космогонической системе. Исходя из этого определения, многие исследователи (в их числе А. Декирк) полагают, что изначально змей Ёрмунганд был положительным элементом древнескандинавской космогонии и, вероятно, выполнял защитные функции.

Морской змей Ёрмунганд несколько раз упоминается в «Младшей Эдде», также упоминания о нем можно найти в «Старшей Эдде» (часть «Прорицание вѐльвы»), поэмах «Хусдрапа» и «Хюмисквида». Кеннинги, так или иначе связанные с мифологией Ёрмунганда, нередки для скальдической поэзии, к примеру — в поэме «Торсдрапа» Локи назван изящным кеннингом «faðir lögseims», что в переводе с древнеисландского означает «отец морской нити». Кроме того, сохранилось несколько исландских манускриптов и рунических камней, изображающих Ёрмунганда с Тором.

Мифология Ёрмунганда — современная трактовка

Очевидно, что морской змей Ёрмунганд для европейской эзотерики стал примордиальным образом, сформировавшим в итоге универсальный символ Уробороса, философского Мирового Змея, кусающего собственный хвост. Невозможно точно проследить процесс формирования искомого символа, но для современных исследователей его происхождение, уходящее своими корнями в древнескандинавскую мифологию, очевидно. И хотя, как уже отмечалось, есть косвенные указания на то, что изначально змей Ёрмунганд имел несколько иные функции, в дошедших до нас мифологических эпизодах он выступает прямым противником Тора, бога-громовержца, прославленного сына Одина.

Один из ярчайших эпизодов этого противостояния — эддический миф известный как «Рыбалка Тора». Сюжет довольно прост — вместе с великаном Хюмиром сын Одина отправляется на рыбалку в Мировой Океан. При этом Хюмир, традиционно сохранявший нейтралитет в отношении жителей Асгарда, не хотел связываться со своенравным асом, он не дал Тору наживку и отказался браться за весла. Тогда Тор умертвил наиболее крупного быка из стада великана и в качестве наживки использовал его голову, пообещав Хюмиру, что сам сядет на весла. Вскоре Хюмир попытался остановить Тора, пояснив, что дальше плыть опасно, так как они могут встретить змея Ёрмунганда, однако сын Одина лишь приналег на весла.

В итоге Тор все же остановился и забросил удочку с головой быка в океан, змей довольно быстро проглотил наживку. Тор потянул изо всех сил, но Ёрмунганд рванулся так, что ас уперся руками в деревянный борт. От напряжения Тор проломил дно лодки и встал ногами на океанское дно. Тор тянул удочку на себя, но змей не отступал, тогда ас попытался ударить его молотом, но Хюмир порвал леску и Ёрмунганд ушел в воду. Тор метнул вслед змею Мьельнир и раздробил его чудовищную голову, но змей выжил. Это один из самых известных эддических эпизодов, который часто присутствует в изобразительном искусстве (картина Г. Фусли «Тор сражается с мировым змеем», картина А. Рэкхэма «Тор, Хюмир и Ёрмунганд» и др.).

Другой популярный миф о Ёрмунганде, который присутствует только в «Младшей Эдде», связан с путешествием Тора в трансцендентный мир Утгард. В этом мире таинственный Утгарда-Локи (по одной из версии этот персонаж является отголоском более древнего несохранившегося мифа об изгнанном из Асгарда Локи) устраивает сыну Одина три испытания. Одно из испытаний — попытаться оторвать от земли большую черную кошку Утгарда-Локи. Тор сумел оторвать от земли лишь одну лапу животного, но в итоге оказывается, что кошка на самом деле была морским змеем Ёрмунгандом, и Утгарда-Локи, раскрывая обман, восхищается невероятной силой Тора.

В последний раз Тор и Ёрмунганд встречаются во время Рагнарека. В поединке Тор убивает змея, но сам тут же умирает от змеиного яда. Различные исследователи соотносят змея Ёрмунганда (картинки, в том числе — с оригинальных манускриптов, представлены выше) с индуистским царем нагов Ананта-шешей или морским демоном Вритрой, ацтекским морским чудовищем Сипактли, эллинским Тифоном и даже ветхозаветным Левиафаном. Вероятно, образ «Мирового Змея» в действительности был характерен для всех древних культур, при этом, будучи носителем фундаментальных космогонических функций, этот эпический персонаж является в большей степени негативным.

Согласно одной из гипотез, образ Ёрмунганда описывает реальное физическое явление — сеть срединно-океанических хребтов, которые расположены в центральных частях всех мировых океанов и соединены между собой, имея общую протяженность более 70 тысяч километров. Срединноокеанические хребты располагаются в точках расхождения крупнейших тектонических плит, характеризуются большим количеством полосовых магнитных аномалий и вулканических образований (включая гидротермальные источники, известные как «черные курильщики»). С учетом этой информации древнескандинавский миф о морском змее Ёрмунганде может быть рассмотрен в принципиально ином свете.

Ётуны — рожденные в начале мира

В скандинавской мифологии Ётуны (другой вариант произношения — Йотуны) — могучие великаны, потомки первого живого существа Имира, который был убит братьями Одином, Вили и Вѐ, внуками первочеловека (инеистого великана) по имени Бури. При этом слово «ѐтун» является своего рода прозвищем, с древнескандинавского «jötunn» переводится как «обжора». С точки зрения расовой принадлежности Ётуны являются турсами («þursar» на древнескандинавском и «thurs» на древнеисландском и английском), то есть собственно великанами. При этом, по всей видимости, великаны Ётуны не являются инеистыми великанами (гримтусенами, на древнеисландском «hrimthurs»), проживающими в Нифльхейме.

Йотуны отличались невиданной силой, огромным ростом и (в отдельных случаях) исключительной мудростью. Также, судя по эддическим мифам, великаны в большинстве своем агрессивны и являются главными противниками асов (а также потенциально — жителей Мидгарда). Великаны Ётуны живут в Ётунхейме (Йотунхейме, с древнескандинавского «jötunheimr» переводится как «земля ѐтунов»). Это место было построено асами на востоке от Асгарда для Бергельмира, единственного великана, пережившего смерть Имира (которому он приходился внуком). По легенде, Бергельмир успел построить лодку и таким образом вместе со своей женой спасся от великого потопа.

Тем не менее, не ясно, почему в поздних мифах потомками Бергельмира также называют инеистых великанов, живущих в Нифльхейме. Вероятно, речь может идти об особом «роде» изначальных великанов, хотя, с другой стороны, Имир, хоть и не называется гримтусеном напрямую, но в Эдде сказано, что он родился изо льда (!) мировой реки Эливагар (между Нифльхеймом и Муспельхеймом, где ледяные глыбы начинали плавиться от жара, источаемого миром огня).

Ётуны в эддической мифологии

В текстах Старшей и Младшей Эдды великаны Ётуны (Йотуны) почти всегда выступают антагонистами асов. В большинстве случаев они злобны и агрессивны, внешне напоминают людей (нигде напрямую не сказано, что они отличаются от последних чем-то, кроме исполинского роста). В частности, песни «Перебранка Локи» и «Мед поэзии» из Старшей Эдды демонстрируют Ётунов как могучих, но простодушных созданий, которые проигрывают асам в хитрости и коварстве. Кроме того, Тор неоднократно побеждал Йотунов в поединках без особого труда (однако Хрунгнира он одолел лишь благодаря смекалке Тьяльви, то есть — нечестно).

Важно отметить, что Локи является чистокровным Ётуном, он сходился с другими великанами Ётунами (например, с Ангрбодой) как в гуманоидном облике, так и в образе животного (с жеребцом Свадильфари). В этом многие исследователи видят чудовищность Ётунов, их дикую, стихийную природу, которая зачастую проявлялась в виде откровенных уродств (в качестве примера можно привести многоголового великана Трудгельмира).

Тем не менее, многие великаны Ётуны считались выдающимися мудрецами, к которым прислушивались асы. Например, одним из хранителей мудрости был Мимир, охранявший источник у корней Иггдрасиля. Позже голова Мимира была забальзамирована Одином и Всеотец советовался с ней перед важными событиями (в частности — перед Рагнареком).

Другой знаменитый великан Ётун по имени Эгир был у древних скандинавов олицетворением спокойного, «мирного» моря. С асами он состоял в дружественных отношениях, неоднократно приглашал их к себе домой и посещал их пиры. Более того, существует версия, согласно которой «девять матерей» Хеймдаля — это дети Эгира и его жены Ран.

Не менее известен другой Йотун, Вафтруднир. Его имя с древнеисландского дословно переводится как «сильный в запутывании», он состязался в мудрости с самим Одином («Речи Вафтруднира» из «Старшей Эдды», хотя нужно отметить, что у этой саги есть множество более поздних вариаций). Вафтруднир проиграл спор, хотя его ответ на коварный вопрос Всеотца был справедлив.

Тем не менее, великаны в скандинавской мифологии чаще выступали отрицательными персонажами. Ётуны пытались отобрать у асов их жен — Идунн и Фрейю, охотились за артефактами богов, в частности — за молотом Тора и золотыми яблоками Идунн. В поздних скальдических сагах сказано, что асы во главе с Одином в итоге разгромили инеистых великанов Нифльхейма. Но ничего не сказано про Ётунхейм, и этот факт вызывает много вопросов. Также распространено заблуждение относительно того, что Йотуны обитали в Утгарде. Это неверно, так как Утгард не входит в число Девяти Миров, это трансцендентный мир, сродни славянскому «тридевятому царству». Неизвестно, где он располагается и кем населен, ведь Тор во время своего случайного путешествия в этот мир видел там лишь «людей могучего сложения», но не великанов, да и сам Утгарда-Локи не называется ни турсом, ни хримтусеном.

Таким образом, великаны в скандинавской мифологии представляют собой достаточно спорный, но в большей степени отрицательный образ, несмотря на то, что они, по всей вероятности, были первым народом во Вселенной. Древние скандинавы верили, что именно великаны Ётуны вызывают обвалы и бури, землетрясения и штормы. Предположительно, средневековый образ народа троллей возник именно на основе легенд о Ётунах.

Инеистые великаны — дети Нифльхейма

В древнескандинавской космогонии инеистые великаны — это особый род существ, которые появились во Вселенной задолго до людей и асов. В соответствии с эддическими текстами, до возникновения Асгарда, Мидгарда и других миров Иггдрасиля, в бескрайнем космосе существовало лишь два мира — Нифльхейм (мир льда и мороза) и Муспельхейм (мир пламени и слепящего света). По всей вероятности, инеистые великаны населяли Нифльхейм, однако этот момент требует разъяснения.

Многие полагают, что понятия «инеистый великан» и «йотун» являются синонимами. В действительности, речь идет о двух родах великанов, которые обладают принципиальными отличиями. Ётуны в Эддах и скальдических произведениях называются турсами. Древнескандинавское слово «þursar» переводится как «великан», при этом именование «Jötunn» выступает указанием на характерную особенность данного рода (клана) великанов, «йотун» с древнескандинавского значит «обжора». Однако инеистые великаны не называются ни йотунами, ни турсами. В эддических текстах инеистых великанов зовут гримтусенами, от древнеисландского «hrím-thurs», что, вероятно, так и переводится — инеистый (ледяной) великан.

В контексте данного вопроса обязательно стоит вспомнить миф о сотворении мира. Первым живым существом во Вселенной, согласно древнескандинавским мифам, был Имир. В «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона сказано, что Имир был гримтусеном, то есть — инеистым великаном, что не удивительно, ведь он возник из ледяных вод Эливагара. Имир был убит внуками первочеловека Бури, которых звали Один, Вили и Вѐ. Согласно этой легенде после гибели Имира все инеистые великаны погибли, выжил лишь Бергельмир, который успел построить лодку, и таким образом спас не только себя, но и свою семью. Для Бергельмира асы построили Ётунхейм на востоке от Асгарда, там последний инеистый великан положил начало роду турсов йотунов.

К роду инеистых великанов также относила Бѐстла, супруга Бѐра, отца Бури, деда первых асов (в частности — Одина). При этом, вероятно, Бергельмир все же оказался не единственным выжившим инеистым великаном, ведь к роду гримтусенов также принадлежала Скади, покровительница охотников, супруга вана Ньѐрда, одного из главных богов Асгарда. Тьяцци, похитивший Идунн с ее золотыми яблоками, также был инеистым великаном. Позже Один убил Тьяции, но важно то, что все этим персонажи существуют во временном пласте, далеко отстоящим от фрагмента, в котором описывается гибель Имира и якобы всех инеистых великанов.

Данная нестыковка также неясна в контексте неоднократных упоминаний о том, что Бергельмир является инеистым великаном, живущим в Нифльхейме. То есть, безусловно, он — инеистый великан, однако, согласно вышеприведенному мифу, Бергельмир живет в Йотунхейме и является родоначальником йотунов, то есть к Нифльхейму он уже не имеет никакого отношения. Однако тут речь идет о поздних мифах, в которые, очевидно, могла вкрасться ошибка. Кстати, в контексте темы стоит упомянуть, что отец Локи, Фарбаути, был йотуном, а не инеистым великаном, то есть Локи пришел не из Нифльхейма, как считают многие, а из Йотунхейма.

Нидхѐгг — палач клятвопреступников

В мифологии Древней Скандинавии Нидхеггом зовется великий дракон, обитающий у корней древа Иггдрасиль. В «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона сказано, что дракон Нидхѐгг живет у подножия источника «Кипящий Котел», который располагается под третьим корнем Иггдрасиля (этот корень, как поясняется в Эдде, «тянется к Нифльхейму).

Важно отметить: несмотря на то, что согласно оригинальному эддическому тексту Нидхѐгг живет именно в Нифльхейме, существует предположение, согласно которому дракон расположился конкретно в мире мертвых — Хельхейме (который как раз является одной из внутренних локаций Нифльхейма). В «Младшей Эдде» Стурлусон цитирует строки из «Старшей Эдды», где сказано, что Нидхѐгг «трупы умерших гложет». Очевидно, что «трупы умерших» дракон не смог бы найти в мире инеистых великанов, а вот в мире Хель — вполне.

Любопытно, что в «Старшей Эдде» присутствует указание (которое Стурлусон отчего-то упускает), согласно которому дракон Нидхѐгг поедает только трупы тех, кто нарушил закон — убийц, «совратителей чужих жен» и клятвопреступников. При этом этимология древнеисландского слова «Níðhǫggr» не имеет однозначно доказанной трактовки. По одной версии оно переводится как «пожирающий трупы», по другой — «черный дракон», согласно третьей — «обитатель подземного мира».

Традиционно Нидхѐгга ставят в один ряд с Ёрмунгандом и Фафниром, хотя на самом деле подобная аналогия выглядит странно. С Фафниром Нидхѐгга объединяет лишь то, что оба они — драконы. Но Нидхѐгг — дракон по рождению, а Фафнир — человек-оборотень, сын колдуна Хрейдмара. При этом Нидхѐгг — хтоническое чудовище, и это объединяет его с Ёрмунгандом, который, будучи «великим змеем», не является драконом. Тем не менее, в «Младшей Эдде» Стурлусон упоминает, что с Нидхѐггом в источнике Кипящий Котел живут змеи, которым «несть числа». То есть «змееподобность» образа все же очевидна.

Интересен и другой эддический эпизод, в котором говорится, что дракон Нидхѐгг, обитающий под корнями Иггдрасиля, находится в постоянной вражде с оленем Дунейром, что живет на вершине кроны Мирового Древа. Дракон и олень постоянно «осыпают друг друга бранными словами», но так как расстояние между ними велико, то послания от одного другому переносит белка по имени Рататоск. В контексте этого мифа очевиден диалектический принцип единства и борьбы противоположностей (Инь-Ян в восточной традиции). Нидхѐгг олицетворяет «низ», Дунейр — «верх», оба являются неотъемлемой частью структуры Иггдрасиля и пытаются противостоять друг другу, но — не напрямую, а через посредника (метафорически — человека, который подобно белке носится между противоположными желаниями).

При этом в обеих Эддах сказано, что дракон Нидхѐгг неустанно подгрызает корни Иггдрасиля, тогда как Дунейр (и три его брата) обгладывает крону. То есть, по сути, они оба являются разрушителями структуры, частью которой являются. Отсюда — вся сложность яркого, эпического образа Нидхѐгга, о котором, к сожалению, не упоминает больше ни один древний текст. В частности, неизвестно, что стало с драконом впоследствии — после Рагнарека и крушения мира с его последующим перерождением.

Норны — Сестры Вюрда

В мифологической системе древних скандинавов норны — это богинивоплощения судьбы. Вопреки расхожему мнению норн не три, а гораздо больше, хотя наиболее известными из них являются те, что упомянуты в «Младшей Эдде» как хранительницы одного из корней мирового древа Иггдрасиль — Урд, Верданди и Скульд.

В части «Видение Гюльви» Стурлусоновой Эдды сказано, что норн — великое множество, своя норна приходит к каждому человеку, как только он рождается на свет, «наделяя его судьбой». При этом норны не являются представителями особой расы или вида, согласно эддическому тексту многие из них ведут свой род «от богов» (если здесь подразумеваются жители Асгарда, то это не только собственно асы, но и ваны, и йотуны), другие — от людей, третьи — от темных альвов. Более того, некоторые норны, вероятно, могут совмещать несколько функций, как это делает Скульд, являющаяся одновременно и норной, и валькирией (этот момент Ганглери поясняет в части «Видение Гюльви», рассказывая о богинях и валькириях).

О происхождении слова «норны» («nornir» на древнескандинавском) нет единого мнения. Оно может происходить от диалектной шведской словоформы «nyrna», что значит «сообщать по секрету», либо восходит к индоевропейскому глаголу «ner» (в переводе — «вращать» или «вить», здесь может подразумеваться метафора о том, что норны вьют судьбы людей). На закате англосаксонского периода норн часто называли Сестрами Вюрда, здесь германское слово «wyrd» (или «würd») переводится как «судьба» и, очевидно, связано с древнескандинавской формой «urd», имеющей аналогичное значение.

Вероятно, образ норн гораздо древнее их названия. Для европейских культур этот образ универсален, трех богинь, воплощающих судьбу, можно встретить в мифологии Древнего Рима (Парки), Древней Греции (Мойры), Древней Руси (Мокошь, Доля и Недоля). Однако в отличие от, к примеру, славянских богинь, между норнами нет «разделения обязанностей», каждая из них отвечает за судьбу как таковую. При этом норны лишь создают судьбы, но не влияют на них (в отличие от Парок и Мойр).

Примечательно, что норны не были созданы Одином, Вили и Вѐ в тот момент, когда первые асы творили мир. Более того, деятельность норн универсальна — механизму судьбы, которым они управляют, подчиняются все — смертные и боги. Даже Один неоднократно посещает норн, прося у них совета (в одно из таких посещений Урд предсказывает, что Всеотец погибнет в пасти Фенрира).

Норны в эддических текстах

Согласно тексту «Младшей Эдды», норны Урд, Верданди и Скульд живут в блистательном дворце, который расположен у источника Урд («Urðarbrunnr» на древнескандинавском, что переводится как «источник судьбы»). Сам источник находится под одним из трех корней Иггдрасиля, под тем корнем, который уходит в Асгард. Ганглери в «Ведении Гюльви» говорит о том, что эти норны «судят судьбы людей». Вероятно, это верховные норны, каждая из которых не отвечает за судьбу отдельного человека, но контролирует судьбу мира в целом («вюрд» как принцип).

В части «Прорицание вельвы» из «Старшей Эдды» говорится о том, что Урд, Верданди и Скульд возникли из источника Урд, они «резали руны, судьбы судили, детям людей жребий готовя». Там же указано, что эти норны помнят «первую войну», то есть изначальное противостояние асов и ванов. Это говорит о том, что Урд, Верданди и Скульд, вероятно, являются одними из древнейших существ в скандинавской космогонии.

Три норны следят за тем, чтобы мировой ясень Иггдрасиль не засох, они каждый день поливают дерево водой, которую собирают с берегов Урда (в Эдде подмечено, что они черпают воду вместе с грязью, что скапливается у берегов источника). В том же эпизоде указано, что вода из Урда настолько священна, что все, попадающее в нее, становится светлым и прозрачным.

В саге «Речи Фафнира» из «Старшей Эдды» Сигурд указывает дракону на то, что норны приходят к людям в момент их рождения («кто эти норны, что могут прийти к женам рожающим?»). Эти слова подтверждаются в другой эддической саге, «Первая песнь о Хельги убийце Хундинга», где говорится, что норны явились к Богхильд, родившей Хельги, и предрекли ее сыну судьбу великого полководца. На основании этих фрагментов некоторые исследователи сближают образ норн с образом фюльгья (в древнескандинавской традиции так именуются женские духихранители, близкие к образу валькирий, но восходящие, очевидно, к архетипу праматери).

Норна Урд

Как уже отмечалось, имя этой норны («urd» на древнескандинавском) переводится как «судьба». Это самая старая из норн, живущих у корней Иггдрасиля, обычно ее изображают старухой и соотносят с понятием «прошлое». Предположительно норна Урд может быть самым непосредственным образом связана с уже упомянутым понятием «вюрд» («wyrd»), которое у северогерманских племен использовалось в двух значениях — «судьба» и «смерть». Именно норну Урд принято считать персонификацией рока, именно она предрекает Одину гибель.

Норна Верданди

С древнескандинавского языка имя этой норны можно перевести как «становление» («Verðandi» или «Werdandi»). По старшинству это средняя из трех норн, ее изображают женщиной умеренного возраста, традиционно соотнося с понятием «настоящее». Также является воплощением принципа «вюрд», но уже в контексте активной деятельности, то есть речь идет о судьбе, которую человек определяет себе сам, совершая те или иные действия.

Норна Скульд

С древнескандинавского «Skuld» традиционно переводят как «долг», хотя Франсуа-Хавьер Дилманн и ряд других скандинавоведов приводят еще два варианта перевода — «возможное будущее» и «чувство вины». Все три перевода близки в своих семантических аспектах, но Дилманн сомневается в том, что образ Скульд — изначальный, как образы Урд и Верданди.

Исследователь предполагает, что имя Скульд и соответствующий ей персонаж (самая молодая из трех норн, традиционно изображается как юная дева) могли появиться в сагах под влиянием тройственной концепции «прошлоенастоящее-будущее», которая была привнесена в скандинавскую традицию извне. С другой стороны, данное предположение может касаться лишь имени норны, но не ее образа. Кроме того, это единственная из трех норн, которая в эддических текстах встречается в обличии валькирии (и это не одноименный персонаж, а именно та самая норна, в соответствующем фрагменте «Младшей Эдды» Снорри целенаправленно указывает на это).

Важно отметить и то, что традиционно норна Скульд воспринимается не как будущее в понятии неизбежности. Это именно «возможное будущее», то есть один из его вариантов, который может и не произойти, если не будут совершены определенные действия.

Таким образом, норны являются самобытным, но не оригинальным элементом древнескандинавской космогонии. Подобные персонажи встречаются в мифологиях практически всех древних культур. То же касается трех норн Иггдрасиля — Урд, Верданди и Скульд. Однако объединяющая их концепция «вюрда», тесно связанная с шаманической традицией европейского севера, выступает явлением уникальным. Вероятно, его ближайшим аналогом может являться представление о совести в этической традиции каббалы.

Рататоск — связующее звено

В скандинавской мифологии звучным словом «Рататоск» называлась белка, которая обитала на стволе древа Иггдрасиль. С древнескандинавского «ratatǫskr» можно перевести как «грызозуб», по сути это слово является кеннингом белки. Рататоск в эддических текстах упоминается всего один раз — в песне «Речи Гримнира» из Старшей Эдды. Тем не менее, это достаточно глубокий, хотя и не однозначный образ, имеющий фундаментальное значение в контексте космогонической мифологии германо-скандинавских народов.

Белка Рататоск упоминается в связи с тем, что дракон Нидхегг, обитающий у корней Мирового Древа, постоянно спорит с великим орлом, что живет на самой вершине Иггдрасиля. Однако расстояние между Нидхеггом и орлом (по одной из версий этим орлом является йотун Хресвельг) слишком велико, чтобы они могли общаться напрямую. Роль «связиста» выполняет Рататоск, она неустанно мечется вдоль ствола, передавая слова Нидхегга и орла.

Известный британский антрополог и фольклорист Хельга Девидсон обращает внимание на то, что белка Рататоск, исходя и этимологии ее имени, вероятно, грызет Мировое Древо, воплощая таким образом идею изменения и перерождения окружающего мира. Вместе с тем Рататоск — это явный образ посредника между сугубо эзотерическими понятиями «верха» и «низа». Некоторые исследователи (например, Д. Линдоу) видят в этом аллюзию на самого человека, который, прибывая в Мидгарде, «срединном мире», фактически находится между «высшим» миром, Асгардом, и «низшим» миром, Хельхеймом.

Экзистенциальная идея двойственности действительно сближает образ белки Рататоск с метафорическим пониманием жизненного пути человека, который постоянно мечется между двумя дуалистическими принципами («добро» и «зло», эгоизм и альтруизм, совесть и жажда наживы). То есть Рататоск, этот, казалось бы, абсолютно незначительный мифологический персонаж, в определенном ракурсе имеет явный налет трагичности, наглядно демонстрируя нам, как древние скандинавы понимали человеческую судьбу. И, в сущности, их понимание едва ли отличается от нашего.

С другой стороны, белка Рататоск служит не только посредником, но и зримым, овеществленным объединением двух концепций («верх» и «низ»), противостоящих и одновременно образующих единую систему (Иггдрасиль). И сразу же вспоминается диалектический закон единства и борьбы противоположностей Георга Гегеля, в контексте которого образ Рататоск обретает иной ракурс.

Тем не менее, справедливо отметить, что все подобные аналогии являются всего лишь гипотезами. Логичными и даже очевидными, но — гипотезами. Тем более, что большинство фольклористов настроены довольно скептически и в образе белки Рататоск видят малозначительную мифологическую черту, призванную привнести в космогонический миф об устройстве мироздания объем и рельефность.

Свадильфари — всем коням конь

Волшебный конь Свадильфари не менее известен, чем Слейпнир, хотя в «Младшей Эдде» Стурлусона об этом мифологическим персонаже сказано совсем немного. Свадильфари фигурирует в мифе о том, как безымянный великан-каменщик возводил стену вокруг Мидгарда. Кстати, здесь стоит отметить один важный момент: многие сетевые ресурсы (в частности — Википедия) вводят своих читателей в заблуждение, указывая на то, что речь идет о защитной стене вокруг Асгарда. В действительности, великан предложил асам возвести неприступную стену вокруг мира людей.

За свою работу мастер потребовал луну, солнце и Фрейю. Локи намекнул сомневающимся богам, что даже столь могучий великан физически не в состоянии выстроить стену в срок (за одну зиму). Однако мастер всех удивил, потому что у него для богов был припасен сюрприз — тот самый волшебный конь Свадильфари, о происхождении которого ничего не известно. В «Младшей Эдде» сказано, что Свадильфари был невероятно силен и «делал вдвое больше каменщика». Асам стало очевидно, что великан успеет выстроить стену и тогда они ополчились на Локи, потому что условия мастера были приняты по его совету. Локи, как обычно, не растерялся, но о последствиях дальнейших событий распространяться не любил.

Когда каменщику осталось достроить лишь ворота, он двинулся к каменоломне со Свадильфари. Внезапно из леса выскочила кобыла, которая привлекла (в том самом смысле) волшебного коня, который пусть хоть тысячу раз волшебный, но все же в первую очередь — конь. Свадильфари рванулся за кобылой, которая тут же скрылась в лесу. Великан тщетно пытался вернуть коня, бродя по окрестным лесам. Он понял, что его обманули и обозлился на асов, стал метать в них камни и в итоге был убит Тором.

А Свадильфари таки догнал Локи (который, не забываем, пребывал в образе кобылы). Произошло то, что должно было произойти и Локи забеременел. Он родил восьминогого коня Слейпнира, который был быстрее ветра и стал личным скакуном владыки Асгарда. То есть Свадильфари и Локи — родители легендарного коня Одина. И хотя Слейпнир — персонаж значимый, для бога хитрости этот эпизод, очевидно, является наиболее неприятным. Пожалуй, даже будучи привязан к скале кишками своего сына, вряд ли Локи испытывал больший дискомфорт, как минимум — в физическом плане. Хотя на самом деле в эддическом мифе не упоминается то, как именно Свадильфари и Локи «зачинали» своего знаменитого потомка. В конце концов, бог на тот момент был кобылой…

Несмотря на то, что это единственный эпизод, в котором упоминается волшебный конь Свадильфари, использование данного поэтического образа широко практиковалось среди древнескандинавских скальдов (в качестве оригинальных кеннингов и хейти).

Слейпнир — быстроногий скакун Одина

В древнескандинавской мифологии Слейпнир — сын Локи и великанского коня Свадильфари. Это красивый и сильный конь с восьмью ногами, способный скакать с невероятной скоростью прямо по воздуху. Конь Слейпнир неоднократно упоминается в текстах Младшей и Старшей Эдды, он принадлежит Одину, владыке Асгарда.

Легенда о рождении коня Слейпнира подробно описана в Стурлуссоновской Эдде. Что же касается текстов «Старшей Эдды», то есть несколько фрагментов, в которых говорится об этой лошади. Первое упоминания находим в «Речах Гримнира», где Один перечисляет лучшее дерево, лучшего пса, лучший струг… и в числе этих объемов он называет Слейпнира лучшим конем. Также конь Слейпнир упоминается в «Речах Сигрдивы», где говорится, что его зубы украшены рунами (вероятно, это поэтический оборот, но не совсем явно, что имеется ввиду). В «Снах Бальдра» описывается, как Один седлает Слейпнира и отравляется на нем в Хель, чтобы разузнать, почему Бальдру снятся дурные сны о собственной смерти. В «Песне о Хюндле» упоминается, что конь Одина Слейпнир наряду с другими волшебными существами был потомком Локи.