Бесплатный фрагмент - Эликсир счастья, или Тридцать пять веселых историй, рассказанных бизнесменом

Резюме

Корягин Алексей Викторович

Проживает в г. Минск, Республика Беларусь

Закончил очно в 1991 г. Белорусскую Государственную политехническую академию (ныне Белорусский национальный технический университет) по специальности «робототехника».

Бизнесом начал заниматься после окончания БГПА в 1991 г. В ювелирном бизнесе с 2000 г.

Как индивидуальному предпринимателю присвоено звание «Лучшего предпринимателя Республики Беларусь» 2004 г., 2005 г.

Учредил ООО «Диамантпром», которое в 2006, 2008, 2009, 2010, 2011 гг. становилось лауреатом и победителем в Республике Беларусь в сфере оптовой и розничной торговли и было отмечено наградами мэрии г. Минска и Президента Республики Беларусь А. Г. Лукашенко.

ООО «Диамантпром» стало лауреатом городского конкурса «Лучший предприниматель 2008 г. в сфере оптовой торговли за вклад в социально-экономическое развитие Советского района г. Минска».

В 2009 г. ООО «Диамантпром» занесено на доску почета Советского района г. Минска.

Создал в 2010 г. компанию ЧТУП «Платина-груп» по розничной торговле — любимые многими людьми ювелирные магазины «7 КАРАТ».

Красивая улыбка интригует,

Скромная — умиляет,

Добрая — радует,

Счастливая — очаровывает,

Искренняя — вдохновляет.

Улыбка не оставляет

равнодушным. Улыбайтесь, господа!

От автора

Как много комбинаторов, как мало успешно завершенных комбинаций! Но если ты способен улыбаться жизни, жизнь всегда улыбнется тебе!

Мне часто задают интересные вопросы. И рекордными по популярности являются следующие: с чего все началось? Что определило путь совсем еще не знающего этот мир человека с первых самостоятельных шагов до сегодняшнего дня? Когда и как начало складываться сие кипучее мироощущение? Какие лучезарные события оказались решающими? Какие неподражаемые моменты стали поворотными?

Дорогой читатель!

Глупо учить тебя чему-то, что-то советовать, от чего-то предостерегать. Да и не в этом замысел моей книги. Однако никому не помешает еще раз задуматься перед тем, как принять то или иное решение. На страницах сего произведения воссозданы события и ситуации из реальной жизни. Это все то, что может произойти с каждым из вас и что, возможно, уже имело место быть в вашей колоритной жизни.

Я обращаюсь к тебе, мой читатель, чтобы с искренним удовольствием поделиться своим восприятием радушной жизни, позитивным с детства и неизменным до сих пор.

Мне нравится мысль Пауло Коэльо: «Если ты действительно очень сильно чего-нибудь хочешь, Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось!» Она ведь отражает: ты ей — свое желание, она тебе — его отражение-исполнение в будущем. Но исполнение зависит от силы желания, общего колорита и тона образа мыслей. Другими словами, чего и как ты хочешь, — то и так с тобой случается… А потому, дамы и господа, раз уж мы желаем, чтобы жизнь нам улыбалась, думаю, разумно и не медля надо подарить ей свое хорошее настроение!

Любовь деда

С мелочей хорошо начинать —

в них кроется суть вещей.

Поняв детали,

уяснить и все остальное.

Терри Гуркайнд

В душе каждого человека живут свои сокровенные воспоминания. Детство для меня — это когда бежишь ночью из туалета и радуешься, что тебя никто не съел! А самое безопасное место на Земле — детский манежик. Но, как известно, долго продержаться в нем человеку не удается. И все же как хочется порой вернуться в то время — беззаботное и светлое. Хотя, конечно, бессрочно пребывать там было бы совсем скучно да и невозможно. Мы взрослеем, строим и оберегаем детство наших детей, чтобы им было что рассказать своим сыновьям и дочерям. А сами живем воспоминаниями. Благо, чаще они приятные и добрые, неповторимые и трогательные. Вот и мои записки не исключение.

Все началось с первых осознанных мгновений, захватывающих дыхание, таких, какие бывают лишь в жизнерадостном детстве. С первых новых ощущений, первой влюбленности. С неожиданных разочарований, подобных прыжкам в воду, когда ты уже один, без мамы, и все вокруг — твое, а вроде и нет. С того времени, когда мы еще верим в волшебство. А мир вокруг таинственный и непознанный, но, безусловно, прекрасный…

Твои друзья такие же пятилетние самостоятельные пацаны, как ты. Мгновение — и мы прыгаем в воду с дамбы полутораметровой высоты. Там, на прозрачной мели, пытаемся наловить руками пескарей и мелких заторможено-удивленных окуньков, озадаченных появлением неведомых великанов. А как не задаться вопросом: зачем на ноге указательный палец? Вопросов много… К примеру, почему бы не полететь? Дело-то совсем пустячное. В прыжке руки-ноги работают, как лапы у нашкодившего кота, запущенного в полет хозяином. (Замечали, кстати, что многие котэ с усами-топорщилами и хвостами-мохало-топырилами в квартирах пятиэтажек почему-то вырастают упитанными кругляшами и передвигаются исключительно перекатыванием, а на дальние расстояния — катапультированием?) Дивная секунда — и ты летишь!

Все начинается с мгновений, будто впаянных в переливчатый слиток стекла. Повернешь его — и видишь свою жизнь: то в солнечном, то в призрачном свете. Жизнь яркую от этих неистребимых зарубок памяти. Жизнь, как чистый бокал, наполненный разными напитками. Я решил наполнить его золотистым, искристым напитком смеха.

…И начинаю с мгновений-вспышек, живущих в памяти, как осознание, что улыбаться надо чаще и шире. Улыбка — вещь прияная, как ни крути! Многие радостные моменты сопровождали белобрысую голову «мальчика-сметанки», как называла меня бабушка, проживающая в баклажанно-виноградном Кишиневе. Моя просто баба Аня.

Но я, кажется, хотел рассказать про любовь своего деда, просто деда Паши, и немного увлекся, вглядываясь в манящий туман Прошлого.

…Со словами «Хватит смотреть в корень, пора корчевать пни!» отец купил билеты на поезд в южном персиковом направлении. По доброму старому советскому обычаю инженерно-педагогический состав отправился в отпуск к родичам, чтобы хоть какое-то время отдохнуть от картофельно-капустной рутины на кухонном фронте белорусских будней. А вместе с ними и я, «мальчик-колокольчик», стремился к бабушке с дедушкой — в столицу Молдавии. Никогда не забуду, как накрывала меня волна счастья, когда отец показывал из окна вагона первые огни появляющегося города. Стартуя из Могилева утром, мы всегда подъезжали к Кишиневу вечером, а вечерний город — это особый праздник… Вы сами представляете эти невероятные ощущения, когда в окно поезда уже мерно светят фонарики приближающегося города.

Дед-орденоносец на тот момент еще служил в пограничных войсках начальником связи округа. Ярый сторонник патриархата, он свято верил, что лучший подарок для женщины — это… книга! В выходные дедан быстро и мудро расставлял по караулам личный состав и отправлялся в тыл, к домашнему очагу. А вот в приобретении самых сочных молдавских фруктов непревзойденной была баба Аня. Она, как экспериментатор-новатор, проводила творческие изыскания в поперечно-гнездовом и квадратно-крестовом пропахивании рынка с его сочными фруктами, саморассасывающимися ягодами и душистыми грибами. В уборке же дома указующий перст предка вдохновлял на подвиги невестку — мамулю — юную даму, умеющую любить, писать научные книги, гадать, верить, плясать и петь. К радостному процессу зачистки присоединялась и любимая тетушка Светушка — прекрасный врач-кардиолог, которая не раз грозила мне клизмой за непослушание. Руководить линым составом необходимости не было — все операции выполнялись автоматически, по-военному. Трудились с душой, понимая, что справедливая разборка с кнутом и пряником через какое-то время неизбежна. Эксперт, довольный всеобщей занятостью, наставлял молодых специалистов по уборке стихами Николая Заболоцкого:

Не позволяй душе лениться,

Чтоб в ступе воду не толочь,

Душа обязана трудиться,

И день и ночь, и день и ночь!

Кручинную голову можно утешить надеждой, безутешное сердце успокоить мечтой, и только суровый желудок не идет ни на какие компромиссы! Почуяв, что скоро все захотят устроить праздник живота, как при сдаче караульного помещения, а кто служил, тот знает: дед Паша, помня о том, что думать — это работа умственная, а шевелить мозгами — физическая, разведчиком-невидимкой проверял закоулки трехкомнатной квартиры своим офицерским мизинцем. А потом, зевая и показывая всем видом незаинтересованность, тактично намекал на какие-то мелкие погрешности-непротертости. Бабуля его корила:

— Ну чего ты суешь нос всюду?

— А как тут не совать его куда попало? Нос ведь так удобно расположен, что постоянно норовит во что-нибудь сунуться. Лоб-то широкий — не всюду пролезет!

Тетушка и сотоварищи элегантно бросались устранять недостатки. Я же ощущал детскую неприкасаемость и, желая получить надежное алиби, всем своим видом показывал, что еще маленький и мне тоже приятно насладиться результатами уборки вместе с другими добрейшими представителями сильного пола.

Время шло, военный желудок главы семьи соблюдал график приема пищи и научил лучшую половину населения квартиры уважать свое добродетельное мнение. Мгновение торжества жизнерадостной печени над исполинским разумом приближалось, растекаясь запахом деликатесных ватрушек, пирожков с яйцами и других лакомств, заряженных энергией любви и тепла. Сказочная кухня, бережно увитая изумрудной виноградной лозой, находилась в солнечной части квартиры.

— Люблю трапезничать в лучах чарующего солнца, — романтично начинал дед наш ранний ужин и счастливо обнимал бабулю, которая, как лучик, приветливо светилась, и вся комната от этого наполнялась теплом и уютом.

Но не об этом мне хотелось бы поведать, дорогой читатель, хоть домохозяйка была на кухне и вдохновенным поэтом и искушенным художником одновременно. Подробности поглощения и пережевывания обычно забываются, запоминаются идеи, эмоции, люди и разговоры. Яркие и иногда шокирующие открытия. Например, случайная находка: вставная бабулина челюсть на полочке в ванной комнате. Она верно ожидала свою хозяйку каждое утро в стаканчике с водой. И мои нешуточные попытки «поменяться» — вытащить свою челюсть и примерить другую — заканчивались лишь завороженным стоянием перед стаканчиком с натурально-розовыми пластмассовыми деснами и бурной игрой воображения.

Вы представьте себе эти счастливые ощущения, когда сидишь, укутавшись в теплый плед, пьешь горячий чай или какао, а в соседнем доме гаснет последнее окно. Итак, трапеза с легким обжорством закончена, и вся честная компания разбредается в поисках уютных мест, где можно замереть и насладиться мгновениями, в которые так хочется верить в счастье.

«Служенье муз не терпит суеты, прекрасное должно быть величаво!» — с этими словами патрон с торжественным взглядом победителя занимает на главном диване гостиной место в горизонтальном положении и застывает в блаженстве. Его чудесный девиз словно подтверждается скрипом ласковой мебели, которая с дедом скрипит в унисон, в параллельных тональностях: «Спать нужно часто, но… много!» Бабуля знает, что плотно накормленный муж, аккуратно уложенный на диван, не причиняет никаких хлопот и легко вписывается в интерьер квартиры. А в случае неприятных звуков периодического похрапывания, исходящих от этого предмета обстановки, достаточно просто перевернуть его со спины на бок.

Отбросив в сторону все свистульки, дуделки, тарахтелки и мигалки, я решил, что неплохо бы и мне расположиться рядышком. Босс намек уловил и, как экстрасенс с закрытыми глазами, подал бровями дружелюбный знак согласия. Кто умеет довольствоваться, тот всегда будет доволен!

В ту пору в моих приятелях ходила игрушка — вызывающе желтый большой лохматый медведь, сшитый из грубой шерсти и набитый продуктами зарождающейся советской химической индустрии. Мишаня уже испытал пяток операций по удалению аппендицита, пересадке ушей, пластике морды и вшивания куриного яйца с целью его вынашивания. Разумеется, и главврачом, и медбратом, и психореабилитологом выступал ваш покорный слуга. Зашитый с разных сторон, мягкий друг был всегда готов поучаствовать в благом деле развития науки. Я знал, что могу ему доверять и что он доверяет мне как служителю панацеи. А то! Чувствовал, что будущий успех создастся не способностью, а желанием! Все наши операции проходили в глубочайшей секретности и были окружены чистоплотным таинством будущих великих открытий.

Любовь переполняла доброе дедово сердце, а жизненный опыт подсказывал, что сказка или песенка для моего засыпания может закончиться на первой минуте отключением сказителя от интерактивной сети. И тогда он, положив свою теплую офицерскую руку на мою худенькую спину, засыпал, потирая пригревшегося сбоку внучка… Утро вечера мудреней, полдень — сытней, а вечерок — сонливей. Мне же не дремалось, я вертелся, как артист цыганского ансамбля «Раззудись, плечо!». Хозяин дома гасил это кручение поглаживанием своей шершавой ладонью моего пойманного хребта. Вскоре комнату наполнило ровное, как тиканье часов, похрапывание, изредка перебиваемое ласковым воркованьем. Дед отключился, но все еще приголубливал шустрого вертлявого мальца. У кого нет воображения — у того нет крыльев! В это прекрасное мгновение возникла интересная исследовательская идея о возможности контроля человеческих ощущений во время сна. А что если я ему подсуну вместо себя… Мишаню? Будет ли с такой же любовью и нежностью сударь его заутюживать и приговаривать: «Ах ты, мой любимец»?

Вы, наверное, видели, с какой мордой и плавностью движений коты подкрадываются к добыче? Так вот: моя задача как агента 007 состояла в таком же пластичном перемещении из-под руки деда и замене себя дублером-топтыгиным. Думаете, это просто? Не тревожа авторитетный сон, не дыша соскользнуть с дивана, дотянуться до лохматой конечности косолапого и нежно, как подгузник под младенца, подсунуть его под шершавую военную ладонь… Мне все это далось нелегко. Но терпеливому достается самое лучшее! И дед не заметил, что гладит уже лохматую Мишанину спину, а не мою. А я не ожидал, что это будет так смешно!

Мой конопатый организм скрутился от беззвучного смеха прямо на полу. Уснувший продолжал гладить существо, которое живым до сих пор было только для меня. И тут в стеклянном проеме двери нарисовалась присевшая фигура бабули. От неожиданности, что за мной с Мишаней наблюдают со стороны, и ужаса быть застигнутым врасплох, в самый разгар эксперимента, у меня на мгновение похолодела спина. Наведя же свой оптический прицел на дверь, понял пятилетним разумом, что хозяюшка присела на пол от… хохота. А тем временем человек, объятый сном, продолжал водить рукой по моему шерстяному другу…

К полупрозрачному стеклу двери подтянулись остальные обитатели квартиры. Гул нарастающего смеха приближался, словно рой пчел. Под этот навязчивый медовый звук у спящего, как у пещерного человека, включилось третье ухо, а может, и третий глаз. И они подсказали деду, что рядом с ним на диване лежит не любимый внучек, а какое-то волосатое чудовище! Инстинкт самосохранения приоткрыл ему веки, и в мозг поступила мысль: мало того, что чудо-юдо лохматое, так оно еще и желтое, то есть с выраженной яркой окраской опасного существа, которое может еще и ужалить! К тому же пугалище не одно — у двери шевелилась и жужжащеовизгивающе завывала группа поддержки, возможно, пчелиный рой.

Подопытный замер. Рука мудрого остановилась в районе аппендицита Михайло Михайлыча. Я увидел, как у деда его собственная шерсть встала дыбом. С боевым криком «атас!» кладезь спокойствия решительно запустил желтое существо, напоминающее стебельчатобрюхое отряда перепончатокрылых летающее насекомое, в сторону улюлюкающего сообщества. Подскочив на диване, он попытался сориентироваться, в чем же причина его страха и отчего стоит хохот, спросонья, видимо, предположив, что зигзаг судьбы вполне может оказаться молнией в темечко! А семейство уже ввалилось в зал, и веселье щедро выплескивалось друг на друга, как молодое, свежее молдавское вино из тесного кубка. У меня же по-тихоньку включился инстинкт самосохранения, и я из-под дивана рванул к бабуле. Сверкающие пятки убегающего сослужили ему добрую службу: на время ослепили и дезориентировали деда. Повезло! Клянусь здоровьем Людвига Бетховена, еще секунда, и мудритель сграбастал бы экспериментатора, не разбираясь, кто, кого, зачем и почему! Дед вслушался: смех не злобный и не оскорбительный. Он сощурил глаза в усмешке и вздыбил свои густые брови, как всегда, когда поднималось настроение, и быстро, по-военному сориентировался в ситуации. Когда я поднял свою повинную голову, он уже хохотал, как все. И это величайшая мудрость — никогда не терять хорошее расположение духа, и величайшая роскошь — оставаться самим собой! Я же, сознаюсь, еще полчасика предпочел побыть под бабушкиной опекой. На всякий случай…

За эти полчаса покоя на коленях заступницы я интуитивно приблизился к пониманию того, что рефлексы рефлексами, инстинкты инстинктами, а мы, люди, сильны своими чувствами, которые не всегда можно сдержать. Да и нужно ли их сдерживать, если они живут сами по себе даже во сне, заставляя улыбаться, плакать, говорить нежности, просто любить?

Кстати, через четыре года у меня появился шустренький братишка, его назвали Павлом. В честь деда.

Великолепие хомяков

Мужчины любят женщин,

женщины любят детей,

дети — хомячков,

а хомячки любят друг друга…

В детстве я познавал и осваивал окружающий мир с необузданным, неукротимым интересом. Было любопытно многое, в том числе, почему этот человек живет так, а тот совсем по-другому. Помнится, в советские времена способности к предпринимательству афишировать было не принято. И уж если кто-то расслаблялся и не мог угомониться в своей деловой хватке, «оптимисты в штатском» не дремали. Но как бы то ни было, это не останавливало талантливых авантюристов. Кто-то сочинял стихи, кого-то преследовала музыка, иной не мог оторвать кисть от холста, а где-то жил мальчик, свободно владеющий сорока тремя языками. Что касается меня, сколько помню, хозяйственность, отдаленно напоминавшая любовь к накоплению прибыли, эдакая домовитость всегда витали над моей пушистой головой. Даже в том возрасте, когда я был чуть выше обеденного стола, ловко втиснутого в четырехметровую кухню на четвертом этаже советской пятиэтажки… Там, в таком, казалось бы, неподходящем для офиса пространстве, в доме моих родителей, а значит и в моем, скромный мальчик Леша начал свою трудовую деятельность предпринимателя со своими мальчишескими целями. И скажу вам вот еще что: ни один человек не будет счастлив, если у него нет цели, и ни один человек не может быть счастлив, если у него нет веры в собственную способность достичь этой цели!

Было это так. Однажды простой, но смышленый для своих девяти лет мальчишка решил посетить зоомагазин с его выдающимся разнообразием флоры и фауны. Что интересно, но уже на подходе к магазину ко мне вдруг приблизилась бездомная белая кошка и начала тереться об ноги, а я гладил ее, несмотря на всякие предостережения, а она в ответ мурлыкала. Вроде бы случайно, но на самом деле по благосклонному велению судьбы! И вот, уже стоя перед огромной витриной магазина вместе с любознательной публикой, я был свидетелем чуда размножения: в одном месте хомячки отчаянно карабкались по стенкам каморок, а некоторые, отсаженные в отдельные моноспоры, любили друг друга, невзирая на любопытных зрителей. И тут мне в голову закралась гениальная идея. А почему бы не стать основателем сначала всеквартирного, потом всеуличного, далее всегородского и, наконец, всемирного разведения хомяков на благо продолжения хомячьего рода и для пополнения семейной казны? Исследовательские опыты с игрушками к тому моменту мне уже порядком надоели — пришла пора заняться чем-то серьезным.

…Бизнес-план, а он был недурен собой, с зарисовками и подсчетами предстал перед родителями в оптимальное послеобеденное время. Я красноречиво убеждал их в том, что будущее «в шоколаде», а манящий монетнохомячий дождь благоденствия уже шелестит за ближайшим кустом. Вдохновение и убедительность сделали свое доброе дело: назавтра я получил первый «родительский» кредит.

Настал судьбоносный день! Я, без пяти минут профессиональный разводчик хомяков, понимая, что работа — не хомяк и горсткой зерна в день от нее не отделаешься, уже стою в зоомагазине и осматриваю зубы, ноздри и, так сказать, главное, залог успеха — «нервные окончания» будущих гладкошерстных питомцев. Дабы не попасть впросак, мало ли что… О будущих воспитанниках до этого дня знал немного: главным образом то, что они бывают разных размеров, а хомяк ростом с крупную собаку называется барсуком!

Продавщица с каким-то загадочным видом увлеченно жевала жвачку. Этот дефицитный продукт тогда можно было достать только у цыган (им, видно, на роду написано слыть извечными предпринимателями). Мне почему-то хотелось назвать продавщицу Булочкой. Стесняясь, но подчеркнуто смело, я, гордый владелец нескольких рублей, подошел и поинтересовался спросом на хомяков. Сиделица состроила брови домиком, а уши столбиком и, не переставая пожевывать, выразительно кивнула в сторону пустых полок. Я поспешил сделать для себя радужные выводы. Когда покупка была совершена, Булочка ехидно улыбнулась:

— Успехов в разведении!

Тон сказанного отозвался терзающими переживаниями и всплеском сомнений. Это «пробуждение» скептически настроенной продавщицы меня слегка насторожило, но отважное сердце достигателя твердило: «Если у тебя есть мечта, ничто не помешает воплотить ее в жизнь, пока ты не сдаешься!»

Наступили веселые будни хомякоразведения. Те, у кого есть домашние питомцы, должны признать, что скорее хозяева служат животным, чем животные им. В условиях предусмотрительной экономии жизнерадостному предприятию, во главе которого стоял ваш покорный слуга, было выделено старое пластиковое ведро, высота которого не позволяла моим пушистым подопечным сигануть на родину — в те места, где после грозы на черном небе видна яркая радуга. Итак, вложения были сделаны. Теперь время должно работать на прибыль!

Первым предупредительным сигналом того, что в нашей жизни что-то изменилось, оказался запах: ревнивый лохматый самец помечал свою территорию, покрывая всю нижнюю плоскость, местами выходя на вертикаль. Газеты на подстилку я считал достаточным рвать раз в неделю, однако внимательная мамуля заставляла меня делать это ежедневно. Но все равно территориальные амбиции активного хомяка давали о себе знать, и зачастую я сомневался в результативности эксперимента. Повезло с батей, он проработал на химкомбинате больше десятка лет, что притупило его обоняние. На момент нашей хомячьей истории ему была предоставлена полная свобода и великая радость перемещения ведер и тактильных ощущений. А мне до поры до времени — свобода от его неодобрительных замечаний.

Многое из жизни приемышей нам, доселе неосведомленным, стало очевидным. Например, то, что хомяк — зверь основательный и все делает на совесть. Уж если спит, то как убитый. Уж если ест, то так, что щеки раздуваются. Любит — так любит. А если пахнет, то так, что все известные ароматизаторы отдыхают!

Ласковый самец получил прозвище Защекин Петрович. Свою возлюбленную — манящую Таисию он любил отчаянно, ежедневно и ежечасно, каждый раз в предвкушении замерев перед стартом и кося черными глазками в сторону ее красивых лапок. Видно было, что пава очень романтичная натура. Медовая страсть заканчивалась, когда мечтательная самка задними конечностями резко брыкала своего ослепительного партнера. Он, как настоящий гимнаст, делал сальто, группируясь перед ударом о стенку ведра, и валился в газетную шелуху — торжествовать в глубине души сладкую победу, чтобы вскоре снова рваться в пленительный бой. Иногда меня брало любопытство: а что если подруга задаст другой угол блистательного толчка и хомяк-секач катапультируется за пределы супружьего храма любви? Было бы интересно посмотреть, как гимнаст делает в воздухе знаменитую мертвую петлю и приземляется прямо у ног возлюбленной… Вот это любовь! Но парень брал брутальностью, потной, слипшейся от постоянного движения «шевелюрой». Именно этими трогательными «аргументами» он мешал скромной даме сосредоточиться на верхней планке ведра. Он был по-звериному мудр и в свои три-четыре месяца жизни на этой земле уже знал: регулярность — признак мастерства!

Дети чаще рождаются в пылкой любви. Я это увидел через пару недель. Первый выводок прохвостов порадовал меня пятью активными адептами. Воодушевленно я подсчитывал многообещающую прибыль. Еще через три недели вторая партия детворы жалась к молокосодержащей маме — восемь ценителей теплого подпушка. Незаметно прошел месяц… Потом еще и еще… Я, как внимательный бизнесмен, со счастливой улыбкой заметил хорошую примету — на окне распустился кактус. Вся эта дружная семейка продолжала жить в своем скромном полиэтиленовом домике. Вскоре, количество ведрышек пришлось увеличить до трех. Надо понимать, что и угарные хомячьи газы множились в той же прогрессии. Но мое хозяйское сердце верило только в хорошее: на пятом ведерке у папы, наконец, пробьются заложенные нюхательные клапаны! Хозяйка дома все еще была со мной заодно. И в целях не допустить увядания преданности общему делу я, как котэ-баюн, не уставая твердил своей смиренной пастве в лице маман о баснословных дивидендах, и она, постепенно привыкала к мысли, что у кого-то бывает ферма энергичная кроличья, у кого-то оживленная свиная, а у нас реактивная хомячья!

— Получим дивиденды — передышку сделаем, на юг съездим, — с улыбкой говорила смиренная, зажимала нос и бежала в сторону балкона.

Шли дни. Наш наступательный хома, динамичный Защекин-Петрович, продолжал развивать гибкость в резких стартах с последующей группировкой по пять-шесть раз в день. Я купил четвертое ведро. Папа постепенно начал понимать, что личное пространство на кухне как-то стремительно сходит на нет и захотел во что бы то ни стало познакомиться с бойким виртуозом-гимнастом, чтобы посоветовать ему сбросить неутомимый темп и сосредоточиться на иных более возвышенных вопросах бытия. Я всегда убеждал отца, что наши застенчивые питомцы — безобиднейшие существа. Сам же, желая взять острозубого зверька на руки, сначала прижимал его ко дну и только потом заботливо брал за шиворот. Кому же хочется прерывать бег по футбольному полю, даже если оно хомячье, а вместо травы — газетная шелуха? Наивный батя решил, что хомяки в курсе, кто на кухне главный, и смело засунул руку в катакомбы-лабиринты, нащупывая пальцами проходы и повороты в поисках входа в святая-святых — хомячий склад. Но боевитый хома не дремал и в свою очередь поспешил показать, кто тут, в духмяном ведре, на самом деле хозяин и чьи тут шишки. Жизнь — это узор из разноцветных стекляшек-случайностей в калейдоскопе судьбы, достаточно малейшей встряски — и рисунок поменяется до неузнаваемости! Мгновенная реакция интеллигентного человека благодатно поразила нас с пушистыми зрителями до глубины души. Вначале взлетели вверх редкие брови — так же стремительно, как у бойкого инициативного кота усы, если наступить ему на артистичный хвост. Маэстро выдернул укушенный палец из зоны опасности и тотчас же прокомментировал случившееся сложносочиненным предложением, которое синхронно и интуитивно я перевел как «Нехороший хомячок и мама хомячья тоже!». Чьи шишки в ведре, батя, конечно, понял. И, перевязывая палец, так, между прочим, незаметно паникуя, спросил:

— Чем они болеют? Бешенством, свинкой, чумкой?.. Чем?! Позже, вечером, раненый предложил:

— Сынок, ты их не балуешь, они совсем у тебя озверели… Вот уже на людей бросаются. Сделай этой артели что-нибудь приятное.

Я пообещал, что буду выгуливать симпатичных малышей. Возня с ними привлекала меня приобретением нового опыта, новых впечатлений, эмоций. И тогда и сейчас я не перестаю учиться. Книги, путешествия, новые хобби, иностранные языки, желание познать этот мир и не переставать удивляться ни в восемь, ни, надеюсь, в сто лет — это одна из замечательных привычек счастливых людей, потому что именно это позволяет реализовывать себя!

Дело было в солнечный выходной, родители на пару часиков удалились, и я, как и обещал, выпустил лохматых друзей в просторный вольер зала. Предварительно их пересчитал и перекрыл пути в другие загончики. Мое многочисленное и суперподвижное прожорливое стадо учуяло запах нетронутой древесины дивана и комода. Обитатели зоосада бросались и прыгали в стороны и вверх, как австралийские кролики, от переизбытка адреналина и внезапно захлестнувшей их долгожданной свободы. Перемахивая друг через друга, сестры и братья меньшие устремились к мечте — впились в диван, всосались в него, как семечки в пылесос. Они поверить не могли такому везению. Мною ж был уловлен пренеприятнейший звук нескольких десятков маленьких бензопил. И воображение прирожденного предпринимателя тут же, оперативно и во всех подробностях, нарисовало непредвиденные убытки, которые понесет наша экономная семья. Я начал выдергивать динозавриков из дивана, как вырывают колтуны из шерсти собаки, по ходу дела считая, скольких мелких вредителей удалось вернуть в радушное ведро. Забрасывал их туда, как блистательный баскетболист в кольцо мячи — без излишней нежности. Однако шустрые звероящеры успели-таки приложиться к глубинам диванных потрохов. Помня выразительную папину мимику в момент укуса, я старался не забывать его слов о том, что хомяки мои обделены любовью, потому и шалят. Лаской и хитростью пришлось выманивать прохиндеев из закромов дивана. В конце концов как-то удалось вернуть свору шельмецов-грызунов в родные пенаты. Правда, одного жигана я так и не досчитался, но решил, что ошибся в подсчетах питомцев перед прогулкой. А если и не напутал, то гладкошерстный со временем проголодается и как-то проявит себя. Несомненно…

По приезду родителей я тактично отчитался старшему о выполненном поручении, на что тот, поинтересовавшись, всех ли выловил, все же решил: надо держать хвост по ветру, а нос — трубой (или наоборот?). И задумчиво потрепал мою светлую голову, потом тревожно, медленно и внимательно просканировал взглядом зал. Рентген ничего опасного не выявил. Но мне от этого не полегчало: весь прекрасный вечер я чувствовал, что правильнее было бы сообщить спонсорам о возможных ночных звуках затаившегося грызуна. Но молчал, надеясь, что шустрый мелкий дока ночь просидит тихо, а днем найдет свое жилище.

Прошло три дня. Я случайно услышал, как отец жалуется своей второй половине на бессонницу и ее причину:

— И звук такой, будто маленькая собачонка кость грызет… — потирал он красные от недосыпания глаза.

— Возможно, это у балагуров-соседей, — успокоила его мама.

На пятую ночь я, как акула хомякоразведения, проснулся от папиного крика. Он твердил скороговоркой опять что-то про хомяков и их матерей. Включили свет, правда, меня в детской будить не стали. И я, понимая, что где-то бой идет, а мне в тылу совсем неплохо, прикинувшись спящим и невинным шлангом, слушал, как колотится мое сердце и пищат голосистые хомяки… Такими задорными звуками веселая гурьба обычно приветствовала очередное пополнение. Счастливый беглец знал, что нужен кому-то и кто-то о нем помнит.

С утра старший по кухне поинтересовался:

— Твои лохматые динозаврики высоко могут подпрыгивать? Я осторожно зондировал:

— Да. Они скачут… А что?

— А могут они сигануть из нашего дивного ведра?

Ответил, что скромный процент вероятности выпрыгивания мал, но все же существует. Папа все превосходно понял и взял меня за плечо:

— Пойдем, покажу что-то.

Невинно хлопая ресницами, походкой толстой дворничихи в ветхой фуфайке, я подошел к измученному хомячьим кариесом дивану. Честное слово, никогда не ожидал, что неутомимый мелкий пролетарий может быть таким трудолюбивым! Он не только собирал в диване запасы на зиму, но, кажется, готовился к великому потопу, поскольку изрядно подкорректировал деревянные крепления данного сооружения. В далеких предках нашего парня, видно, ходили белорусские бобры…

Поразмыслив на тему изъеденного дивана, папа, аки верховный жрец, четко поставил бизнес-задачу: получить первые и последние дивиденды с вложений в хомячий бизнес. И безапелляционно отправил меня в зоомагазин со всем многообещавшим богатством — двумя двухъярусными ведрами. На пороге, оглянувшись, я увидел в его глазах безграничную благодарность. Счастливые умеют благодарить. И это была не дежурная благодарность, а та, что шла от самого сердца. Кстати, которая способна сотворить с нашей жизнью настоящее чудо. И дело здесь вот в чем: когда мы благодарим, то фокусируемся не на том, чего у нас нет, а на том, что есть, а подобное, как известно, притягивает подобное. Будьте благодарны и благодарите авансом, даже если еще ничего не случилось. И каждый вечер перед сном обязательно вспоминайте как минимум пять причин сказать «спасибо» жизни!..

Итак, господа, — зоомагазин! Продают все! Голуби, декоративная птица в одном углу, куры — в другом, свиньи — в своем, собаки и коты, нутрии и хорьки — в своем. Было бы место, крупному скоту тоже нашли бы угол. Здесь был тот же рынок, где интерес один — продать, а продается то, что покупается в первую очередь. Но откуда мне было знать, что я увижу?! Полки благоухающей зверительницы, то бишь, зоомагазина, и без моего «товара» уже трещали от клеток с разномастными хомяками. Рыжие, белые, черные, в пятнышках, с разного цвета лапками и глазками — они были прекрасны! Я даже не подозревал о таких крутых результатах селекции. Какое крушение надежд! Булочка — королева всего этого праздника — гордо реяла над повизгивающим населением. Теперь жвачка лежала в пестром фантике рядом с кассой, а она рассказывала о зверушках, рекламировала их как нечто поистине восхитительное. Несколько пар доверчивых глаз смотрели на нее, как на увлеченного факира.

С двумя ведрами «радости» я подошел и продемонстрировал товар лицом. Увидев конкурента, готового по бросовым ценам сбыть лохматое ароматное добро, она, изменившись в лице, прищурила глаза и, поджав губы, слегка теряя калории от предчувствия победы, улыбнулась с сочувствием:

— Магазин сейчас перегружен хомяками, коллега! Морских свинок — да, я бы с удовольствием приняла. А этих, — заведующая с умилением глянула на моих суперактивных любимцев, — только через месяц!

Ни один здравомыслящий мужчина не станет вступать в спор с женщиной, если у него в запасе нет, как минимум, лишнего часа свободного времени!

Я живо представил себе нашу ранимую запахами маленькую кухню, которая за месяц станет пахучим царством крупных грызунов. И понял, что такой пикантной перспективы даже врагу не пожелаю. И как главнокомандующий разведением ответственное решение принял очень быстро.

В те нежные годы я еще не знал, что реклама — двигатель торговли. И постеснялся заявить знакомым и друзьям, что кое-кто, счастливый обладатель дикого хомячьего стада, готов за небольшое вознаграждение расквартировать его поудачнее. Поэтому зашел в ближайший детский садик, нашел старшую группу и представился дарителем хомяков. Малыши восторженно завизжали и за минуту радостно растащили всю хомячью популяцию Защекина-Петровича и Таисии. А один тактичный мальчик, со взглядом «не буди во мне зверя, а то он мяукнет и молока попросит», взял двух добропорядочных зверят и сказал, что будет их разводить. Вспомнив загадочную улыбку Булочки и мой лишающий иллюзий опыт, я все же пожелал маленькому авантюристу удачи. И улыбнулся, но только искренне и непосредственно, с детской верой в хэппиэнд!

Страсти по лекарствам

Главный Закон Изобретательства:

Нельзя, не перегнув палку, изобрести колесо.

Леонид Сухоруков

Пытливый исследователь живет почти в каждом веселом одиннадцатилетнем мальчугане. Главное — это верить в свою счастливую звезду, и неважно, если на поверку она окажется всего лишь светлячком! Однажды я задумался: почему столько болезней? И к чему столько лекарств?.. И сразу ощущение необходимости скорейших великих открытий в области фармацевтики подтолкнуло меня, как перспективного медика, искать мифологическую панацею. Конечно, древние алхимики с этим не справились — на то они и древние. А мы — моложе, пытливее и торопливее в наш век ускорения прогресса. Так выслушай, читатель, еще одну любопытную историю. Как-то раз Саня, мой школьный френд, забежал поиграть в солдатики. В одиннадцатилетнем возрасте очень приятно открыть чувство дружбы и обрести другана. Детская ладошка в конце отрочества уже окончательно вырвана из твердой и цепкой, как клешня краба, родительской руки. И можно с корефанами запросто сходить на рыбалку, натягать пескарей или даже залезть в колхозный сад за золотыми яблоками. Конечно, при наличии сапог-скороходов, в смысле кед, для быстрого ретирования в случае атаки бдительного сторожа. В тот год весна выдалась теплая. Удильщик Саня после нашей последней рыбалки чихал: он естественным образом ухнул в воду. Непрочный сук под тяжестью человеческой плоти, которая только что сидела с удочкой, с замиранием сердца чувствуя клев, быстро вошел в воду. Зато, пролетая вниз и паря, как фанера над Парижем, он успел полюбоваться чудесными видами, открывающимися сверху. По дороге домой мы долго над этим хохотали, особенно давился раскатистым смехом Саня. Ирония — это воистину прекрасное качество. Ведь если человек может быть ироничен по отношению к самому себе, он неуязвим. Психологи считают, что самоирония является признаком развитого интеллекта. Способность смеяться над самим собой присуща только сильным духом и разумом людям, которые выше предрассудков, и напрямую связана с жизнерадостностью и оптимизмом. Мамуля, увидев моего мокрого друга, заахала: «Хороший чай и добрые люди согреют!» Потом быстро приготовила нам липового чаю с гречишным медом.

Не допив бесподобный взвар, я уже сгенерировал блестящую идею: создать суперлекарство от всех болезней и сразу применить его на практике, о чем горячо поведал другу. Опекаемый увлеченно выслушал и согласился, не предполагая еще своего непосредственного участия в эксперименте. Из комода я, как молодой фармацевт, извлек на свет специальный ящичек с лекарствами. Они лежали до поры в уютной темноте, пока кто-нибудь не заболеет: ими лечилась вся наша династия, включая бабушек и дедушек. Гипнотически пахнущие целительные копи дождались своего звездного часа! Тяга к медицинским изысканиям сложилась у меня еще в малограмотном детстве, скрашенном интересными картинками в трехтомной медицинской энциклопедии. Альманах хранился на верхних полках серванта и тоже ждал своего часа. Когда родители уходили и в замке поворачивался ключ, я подставлял стремянку к серванту. Не зная усталости, веселый ученик, движимый зовом сердца, сидел на ковре по-турецки с книгой и тщательно изучал строение организма, болезни людей и способы их лечения. Поэтому знаний о различных лекарствах и последствиях их приема через какое-то время у меня накопилось предостаточно.

Итак, руки тщательно вымыты, все три тома очерков раскрыты в местах с трудноизлечимыми болезнями, таблетки извлечены на свет из своих заветных коконов… Незаметно для друга я изучаю его мордаху. Она выражает глубокое уважение и готовность ради высокого результата к отчаянным шагам: зрачки расширены, дыхание учащенное, рот приоткрыт, язык блестит. Знаю, что Санек никогда не откажется от добавки и вспоминаю главу о слюноотделении. Там написано, что слюна помимо охлаждения организма говорит и о чувстве голода. Все подходит… Посему, неужели мне, щедрому, жаль дать ему откушать с десяточек разноцветных пилюль? Для начала. Но фармацевтика — дело тонкое. А пока подшефному, как молодому подмастерью, доверено истолочь в ступке до мельчайшего порошка каждую пилюлю, расфасовать по пакетикам и аккуратно подписать. Я же, как дирижер, как будущий профессор на защите докторской диссертации, упиваюсь идеями и руковожу процессом. Пред медбратьями выстроились в ряд солдатики: жаропонижающие, болеутоляющие, слабительные, витаминосодержащие и все остальные. Тщательно взбито в пыль тридцать твердых лечебных препаратов. И начинается алхимическое таинство — волшебное смешивание…

Читал, что древние лекари употребляли в своем действе заклинания. И я гипнотизирую порошки взглядом, четко формулирую и раскладываю умозаключения по логично расположенным полочкам. Чувствую, что это так похоже на магию:

— Вот если ты, Сашок, чихаешь — значит простыл. А если простыл, твое тело борется с микробами и нагревается. А если оно нагревается — аппетит ухудшается и вместе с ним пищеварение. А пропишем-ка прохвосту, причем совершенно безвозмездно, сразу три… нет, четыре пакетика. Не жалко! Но вначале смешаем их в небольшой пропорции с малым количеством теплой воды…

Санек, как завороженный, перетасовывает горочки. В какой-то момент, желая показать, что пациент здесь не просто так и тоже кое-что знает, советует:

— Для того чтобы манящая смесь сработала по-настоящему, ей надо настояться. У меня папа, когда самогонку делает и потом сиропы подливает, всегда ее выдерживает! — блистательно сдает с потрохами отца мой юный друг. Я как-то вечером заходил к ним в гости и его увлеченный папуля, видно, в прекрасном настроении, развивал гипотезу о том, что чертики зеленые, которые порой изрядно досаждают некоторым культурно выпивающим людям, на самом деле никакие не чертики, а зеленые человечки, прилетающие к нам на НЛО для того, чтобы проводить бесчеловечные эксперименты над людьми…

— Правильно, Саня, действуй, как профи, только настаивай недолго! А то невтерпеж! — поощрил друга. Затаив дыхание, я еле сдерживал раздирающее любопытство в предвкушении выздоровления кукундера. В то же время мне чрезвычайно хотелось не только подлечить друга, но и поставить один дерзкий эксперимент. Чувствовал интуитивно, что второго шанса не будет.

Всячески пытаясь расслабить и успокоить его нежные защитные рефлексы игрой в солдатики, машинки и кораблики, я ни на минуту не забывал о своей благородной цели, новых открытиях и прогрессе медицины… Во что бы то ни стало мне надо было подсыпать в чашку больного еще немного нежнейшего… слабительного (для оптимального прохождения эксперимента) и засечь время, через которое его подрастающий организм начнет реагировать. Но как это сделать, чтобы сохранить сфинксовую загадку для доверчивого друга? А если говорить точнее — остаться инкогнито. В тот день удача была на стороне любознательности: доверчивый пациент отлучился на пару минут, чего мне с лихвой хватило для воплощения в жизнь смелого проекта, задуманного исключительно во имя прогресса. Время уже поджимало, близился вечер. И вот мы торжественно возвратились к затвердевшей в чашке гипотетически целебной массе. При приближении столовой ложки с мутной жижей уголок рта у искусителя дрогнул… Жертва медлила. Изо всех сил я, как старший работник красного креста, принялся настраивать друга-естествоиспытателя на победу:

— Санек, ты же первооткрыватель, как славные челюскинцы! О тебе напишут в «Пионерской правде», а может, даже в «Знамени юности»!

Желание стать знаменитым не подвластно силам гравитации и штормовым порывам ветра! Клиент отведал нашего волнующего снадобья… Я увидел в его глазах попытку сберечь чувство новизны. Добившись чего-то, мы совсем недолго радуемся этому, а потом чувство необычности нас покидает. Но за него нужно уцепиться руками и ногами. Запоминайте и «якорите» моменты своего триумфа. Радостные события должны стать генератором ваших будущих побед, поэтому снова и снова вызывайте в памяти и заново переживайте все оттенки счастливых эмоциональных состояний. Ставить перед собой новые цели и добиваться их — это прекрасно! Но очень часто в погоне за тем, чего еще нет, мы не успеваем сполна насладиться тем, что уже есть!

* * *

В одиннадцать лет мне запомнились разные вдохновенные лица. Например, мальчика, смотревшего ввысь под пролетающей стаей птиц… Лазали мы как-то по тополям, наблюдали, как заботливые вороны выращивают своих птенцов. Один юный орнитолог несколько дольше других задержался на высоте, опрометчиво любуясь хитросплетениями веточек в жизнерадостном гнезде. И во имя искусства наблюдения в его первозданном виде принял на голову и плечи пулеметную очередь вороньего помета. Хоть и есть поверье, что это к счастью, обрадоваться наш счастливчик не успел. Только и умудрился выкрикнуть:

— Что ж они такое слопали? — и, потеряв равновесие, ломая хрупкие ветки, в мгновение ока переместился на прочный асфальт пятой точкой.

И только там, с запрокинутыми очами и перекошенной физиономией, наверно, осознал: «Благословен и день забот, благословен и тьмы приход»1…

Запомнился и образ энергичного подростка, неосторожно хлебнувшего горячего супа: слезящиеся глаза, высунутый, молящий о глотке холодной воды язык и подергивающиеся челюсти…

И незабываемое выражение родного лица, которое запечатлелось в связи с выращиванием мною на подоконнике стручкового красного перчика и последующим замаскировыванием его в пирожок с грибами. Папа, любитель острых приправ, откусив мою ватрушку, был потрясен новыми ощущениями счастья, как внезапно увиденной прекрасной картиной, написанной маслом. В пирожке было много пикантного, и поэтому счастья было тоже много. Горячим шепотом:

— Что ЭТО? — поинтересовался он. Его круглое лицо при этом неестественно вытянулось, а глаза округлились. Качество жизни, как известно, определяется количеством мгновений, которые нам хотелось бы остановить. Я объяснил:

— ЭТО — чтобы тебе вкусней было! Сюрприз, папуль!

Но взрослый представитель сильного пола со мной почему-то не согласился и от повторения предложенного «счастья с перчиком» напрочь отказался.

Хозяйка, заглянувшая в кухню, увидев недовольное лицо супруга и недоеденную кулебяку, импульсивно фыркнула: «Как аиста ни корми, а у пингвина все равно зад толще!»

* * *

Так вот, все эти изысканные гримасы просто меркнут в сравнении с той, которую состроил мой верный подопечный, моя боевая единица. (Надо сказать, уже тогда я начал понимать, что гораздо приятней в этой жизни наблюдать, нежели самому стать предметом наблюдения.) Видимо, чувство новизны было несусветное. Прошел час, Санек резко засобирался восвояси, а я старался удержать его до последнего. «Дозировочка маловата», — разочарованно подытожил я, как исследователь, провожая друга. Он пообещал перезвонить перед сном и сообщить о состоянии организма. Но в этот прекрасный творческий вечер канул в неизвестность.

На следующий день я наметил повторение процедуры со значительным увеличением дозы слабительного. Как говаривал старина Томас Эдисон: «Я не терпел поражения. Я просто нашел десять тысяч способов, которые не работают». В школе мой единомышленник вполне бодро сообщил, что лекарство действует отменно, он почти поправился и в связи с этим приглашает меня к себе домой отпраздновать победу. Сердце юного ученого обнимали волны радости теплом перспективы опять увидеть мимические изменения на Санином лице. Теперь, как проработчик, я мог более точно засечь время реагирования реактивов в его организме. Захватив в целях немедленного продолжения исследований вчерашнее уже усиленное «снадобье» в термосочке, якобы с чайком от заботливой мамы, я приближался к подъезду друга.

С порога сообщил приятелю, что мамуля просит его срочно долечиваться и передает напиток бодрости с лимоном. С этими словами, зайдя в кухню, налил в кружку с надписью «Александр» своего «доброго зелья». В ответ, по закону гор, как гостеприимный хозяин, Санька непринужденно предложил пропустить по окрыляющему стаканчику из уже открытой бутылки лимонада. Примечательно, что в современном русском языке «пропустить» означает выпить! От веселого возбуждения, да и в горле было сухо, за один присест я осушил содержимое бутылки, пока Санек лечился «чайком» из термоса. Я засек время. В этот момент я заметил радостный блеск и торжество в светящихся глазах друга. Ликование… в связи с чем? Может, придумал что-то новенькое? А-а-а, наверное, он хочет поблагодарить меня за чудодейственное исцеление. Интересно, как?

Не вдаваясь в объяснения, вчерашний пациент похлопал меня по плечу и пригласил поиграть в морской бой. Через полчаса до меня дошел смысл его усмешки. Добрался одновременно со звуками, исходящими из глубины моего живота. Когда аккорды стали раздаваться все громче, Санька не выдержал. Давясь от смеха, он сообщил, что испробовал на мне тройную порцию слабительного, которую подсыпал в сладкую газировку.

— Это же надо, такие жестокие эксперименты ставить над другом, — начал я дуться как мышь на крупу.

— Не волнуйся, все под контролем, — успокаивал служитель панацеи Санек. — Понимаешь, ты мне такой хороший пример показал, научил, как экспериментировать и исследовать! Да к тому же лимонад был просроченный, — сползая с дивана, выдавливал он из себя. Глядя на этот творческий шалман и слушая ералаш в животе, я сделал вывод из этого эксперимента: все-таки кровная месть не чужда славянскому менталитету… Но мысли прервал еле слышный трещоточный звук уже в координатах Санькиной периферии. Объятый трепетом перестал давиться со смеху. О чем мы тогда оба думали, о чем мечтали? Все мечты сбываются, просто на маленькие мечты нужно меньше времени, а на большие — чуть больше!

— А что за скромное китайское зелье ты мне принес? — прошептал мой дважды подопытный мечтатель…

Когда жизнь предлагает тебе тысячу причин, чтобы плакать, надо показать ей тысячу причин, чтобы улыбнуться! Теперь мы оба лежали на полу, поджав по-утиному лапки, и тихонечко покрякивали, потому что навзрыд хохотать было просто небезопасно!

Энергетика шахматных напитков

Последние шахматные новости:

«Проводя блестящую комбинацию и, видимо, не помня себя от радости, выдающийся гроссмейстер даже не заметил,

как занес доску над головой своего именитого противника…

Анатолий Рахматов

По приезду я сразу вкусил радостей лета средней полосы России, попав на сенокос с мыслями, что в тринадцать лет школьнику желательно накапливать не только духовные, но и материальные ценности. Новые ориентиры в жизни, запах свежескошенных трав и урчание утренних грузовиков с подростками и старшими жителями села незаметно приблизили мой день рождения… Как я любил эти дни рождения!.. Время не вернешь никогда, и, если на то пошло, даже не знаешь, сколько у тебя его осталось в запасе. Не рискнул сегодня, останешься ни с чем завтра. А каждый новый день может тебе принести то, что изменит твою жизнь к лучшему, то, что сделает тебя успешным. Все в твоих руках. Мнение чужих людей иногда бывает полезным, но не стоит ему слепо доверять, давать сбить себя с толку той иллюзией, которую тебе преподносят с обещаниями.

Дядя Саша был единственным ветеринарным врачом в районе, где львиная доля братьев наших меньших приходилась на… хвостатых парнокопытных. Поэтому в холодильнике, подполе, кладовке, погребе, мастерской и всевозможных потаенных местах у него обычно содержались декалитры от благодарных селян. О дешевом пластике тогда понятия не имели: спиртные изделия ручной работы

«от смутьянских хворей и для радости непокорной души» содержались в полулитровых стеклянных бутылках. Лето выдалось теплое, и местные животные напрочь отказывались болеть, чесаться и подворачивать конечности, потому запасы родича изрядно поиссякли.

Для меня так и остается загадкой: какой добрый пеликан клюнул его, вдохновив пойти в ветеринары? Какая романтика туда затолкала? Дядя любил музыку, математику, много практиковал и владел искусством слова.

— Лошадь по-свински не поступает, — говаривал он иногда, имея в виду людей. Я никогда не спрашивал, доволен ли своей жизнью человек с выдающимися шахматно-музыкальными способностями. Возможно, он родился под счастливой звездой, но в несчастливую минуту. И сбился с пути начинающего дирижера, наткнувшись на объявление типа: «Шотландский медик, делая искусственное дыхание больной овце, изобрел волынку». В любом случае, в своем айболитном округе он был знаменит. Поднаторев в деле, дядя научился улавливать некоторые психологические моменты во внутреннем мире животных. Например:

— Прелесть икебаны корова может определить только… на вкус… А заканчивая лечение очередной рогатой особи, изрекал:

— Место для клизмы от пациента к пациенту не меняется!

Как дореволюционный земский врач, не разделяющий людей по сословиям, он шел и к корове, и к собаке, и к лошади, и, извините, к свинье…

— Хрюшки, кстати, не любят идиотов. Тех, которые мечут перед ними бисер, — делился он результатом своих наблюдений. — Желуди метать или хлеб — это да, пожалуйста, это они приветствуют. Но разбрасывать бижутерию — просто глупость в чистом виде!

Кроме того, он советовал, тщательно промывая руки мыльным раствором:

— Вырастешь — никогда не покупай жене шубу у ветеринара! Когда я рассказал ему о своей практике по размножению хомяков, он как-то спросил:

— А ты не экспериментировал с одеждой и обувью для грызунов?

Оказывается, его детство тоже скрашивали рабочие будни на хомячьей ниве, да еще какие! Я сказал, что этих сусликов было много, и они грели друг друга, а вот об одежде для них даже не подумал. Старший дока, немного призадумавшись, признался, что самым раздражающим животным для него долгое время был его домашний хомячок, бегающий по стеклу в пенопластовых тапочках… Итак, свою непростую практику эксперт вел с огоньком и изяществом. Давал неоценимые ветеринарные советы нервным местныжителям:

— Вы заснете вдвое быстрее, если станете считать… по две овцы сразу!

Его жена, тетушка Аня, веселейшей души человек, что не мешало ей быть дамой строгих правил. Так, узнав, что мастер своего дела предложил отпраздновать мой день рождения «по-взрослому» и съездить к другу в соседнюю деревню за «вкусняшкой» для всей компании, хозяйка отчаянно воспротивилась. Ценитель, конечно, пояснил:

— Алкоголь в малых дозах — лекарство! Его микроскопические порции продлевают жизнь, а запах способен вывести из глубокого обморока! Ведь ты же знаешь, я не пью, я душу дезинфицирую.

Но она не верила. В качестве отступных согласилась только на то, чтобы к добрым друзьям-дегустаторам он взял с собой меня, своего маленького племяша, как заложника ситуации… Сообразив, что зависнуть с племянничком у товарища маэстро надолго не сможет, она проводила нас до околицы и сказала:

— Мужчину скромность украшает. — И сверкнула глазами в сторону искусника: — А также… украшают синяки! Не запаздывайте к ужину! И к слову, моя скалка давно без дела валяется…

Рецензент громко засмеялся. Дипломатичная дама знала: громче всех гогочут над шутками те, кто юмора не понял, маскируя эту оплошность силой звука.

Выехали мы пораньше — часиков в семь утра. Военный мотоцикл с коляской, видно, достался старшему байкеру от пленных немцев. Запомнились непокорные кочки, свист ветра в ушах, дядькины летные очки периода гражданской войны, мои развевающиеся волосы, уже начинающие темнеть, и зажатый между ног «магический квадрат»: две пустые двухлитровые банки. Радовался я безумно: покататься на боевом драндулете без амортизаторов, но со скоростью — это класс, почти что пилотаж с парашютом! Вот это подарок на день рождения! Как хорошо придумал дядя, взяв меня с собой! Какой он добрый…

Смотрел я на драйвера со стороны и словно слышал его мысли:

«Эх, взлетел бы на крыльях фантазии высоко-высоко, но свинцовые гири повседневности не дают воспарить ясным соколом!»

Через час гонок с потряхиванием и подпрыгиванием по пересеченной местности экипаж въехал в соседнюю деревню и красиво затормозил с разворотом во дворе у крепкого сруба.

— Смотри, племяш! На равнине черноземья баба свеклу убирает, а над бабою и свеклой гордо реет дядя Жора! Он кричит, и в этом крике Дуся слышит песни, шутки!

Сегодня я бы добавил:

— Шоу, скоро грянет шоу!

На порог вышел человек-гора. Его квадратное, румяное лицо с красным набалдашником-носом выражало заинтересованность происходящим.

— Дядя Жора, — представился атлет и протянул мне руку, приветливо спросив: — В шахматишки играем?

Его огромная ладонь напоминала совковую лопату. Почему-то я вспомнил о русских былинных богатырях. И прикинул: если он с дядей присядет «исключительно в шахматишки перекинуться» с попутной дегустацией местного разлива, кто же тогда будет рулить? От дяди, как ценителя, может остаться только пыль… Во всяком случае, я бы играть в азартные игры с «силачом» не стал. И приятнейшая перспектива сесть за руль, а ног под собой не чуявшего уложить в коляску в позу раненого легионера, забрезжила в моем мальчишеском воображении. Вот так из стороннего наблюдателя я стал заинтересованным лицом.

Началась церемония встречи друзей: громкие хлопки по спинам, покрякивания в предвкушении сугубо мужского общения за шахматами, поощрительные замечания типа: «Что ж давно не приходили, ничего не приносили»… Отличный комбайнер и прекрасный друг моего дядьки поведал, что они вместе служили в армии. После чего гостеприимно пригласил на экскурсию:

— Ну, пойдем же знакомиться с экспериментальной лабораторией. Позаимствовал на время у местных специалистов!

Профессионалы — они есть везде, и свою фирменную «вкусняшку» производят в каждой деревне. Но в селенье дяди Жоры, как я понял из разговора, она получалась «хоть на экспорт».

— Нас, гениев, всего… один на свете, — комментировал экскурсовод, намекая по дороге, что он это делает эксклюзивно по самым последним высоким технологиям и с учетом русских старинных традиций. Выслушавэтуречь, бывшийоднополчанинпоинтересовался:

— Вы с таким же умным видом даже… спите?

Я же своего мнения высказывать пока не стал, ощутив радость узнавания: точно такую минифабрику мне уже показывали по телевизору! В передаче «Борьба с самогоноварением». Настроение у силача, покручивающего краники, было многообещающее — «и скучно, и грустно, и… некому руку сломать». У заранее заряженного агрегата трубы давно горели нетерпением, требуя скорейшего празднования встречи. Из змеевика весело покапывало. А я смотрел на манипуляции воина и думал о том, что самогон, конечно, только вначале горький, а потом из змеевичка обязательно должен пойти медово-сладкий напиток, как газировка за три копейки из автомата советского пищепрома. И еще думал о том, что деревенское счастье пахнет тестом и свежим хлебом, как продукт перегонки разнородных и необязательных элементов быта в необходимую жизненную субстанцию.

В то утро я, как помощник режиссера, еще много о чем думал. Например, о том, что жена атлета тетя Дуся тоже должна оказаться великаншей. Но вскоре, завершив уборку свеклы, к нам подошла маленькая приятная женщина с аккуратной прической «кокон», из которой в стиле гейш, по-японски, торчали палочки-заколки. Данная укладка, по ее мнению, являлась конечным продуктом парикмахерского искусства с применением ножниц, бритвы, фена. Дядя Жора, представляя свою благоверную, сказал:

— Она у меня из такой породы людей, которые правду любят молоть, — хлебом не корми. У таких спросишь закурить, — и он посмотрел на супругу, — а они фактами о каплях никотина, которые не один табун лошадей погубили, как начнут делиться — ничем не остановишь!

В глазах его спутницы жизни медленно нарастало беспокойство перед приближающимся шахматным сражением. Известное дело, никто не умеет играть в футбол, но все понимают, как надо забить гол. Все умеют играть в шахматы, но никто не понимает в них ничего. «Гроссмейстеры» планировали в ходе игры, так называемой осмысленной деятельности, мотив которой лежит не в результате ее, а в самом процессе, обсудить либо пользу порядка, либо прелести бардака шахматного сражения.

Но меня на тот момент данная забава друзей с воспоминаниями об армейских буднях особо не интересовала, и, спросив разрешения ознакомиться с химпроцессами получения «огненной воды», отправился на «производство». Служивые не возражали: ведь нашелся тролль, на которого можно переложить беготню с контролем наполняемости банок и доставкой опытных образцов для снятия проб.

Сначала я радовал старших товарищей тем, что подносил прибывающий по капельке деликатес и одновременно изучал все механизмы в аппарате. Осмотрел также близлежащие достопримечательности — огромный гараж и просторный забитый соломой сеновал. Но особенно меня поразило место кряхтения с мычанием на две персоны, шик местной аристократии — деревенский гальюн.

Иногда мужики сами посещали аппаратную, где после испития стаканчика энерготонизирующего сусла говорили:

— Вкусняшка! — И кивали мне: — Хороша чертовка!

А я мотал шевелюрой, уже зная со слов тети Дуси: «вкусняшка» горькая и вредная. После того как податливые дегустаторы в очередной раз покинули мануфактуру, из любопытства я окунул язык в столовую ложку… Точно, хозяйка права! Время уже клонилось к вечеру, и я вспоминал другую тетушку с ее банкетом, обещанным нам на околице нашей деревни. Какой там ужин?! Мужики приходили из ниоткуда и уходили в никуда со словами:

— Вкус — отменный! Вкусняшка!

И всякий раз я думал, что смачность действительно изменилась и ответственно снимал пробу. Заметил, что сивуха становится все крепче и все сильнее щиплет язык. Первый литр первача друзья испили за игрой в шахматы наверху в столовой. Я же пообещал дяде Саше закупорить вторую дружелюбную банку и затащить ее в коляску мотоцикла.

— Береги! — напутствовал он. — Мы с твоими родителями твой день рождения праздновать будем! За здоровье бокалы поднимать да тосты говорить.

Вообще-то празднование моего дня рождения мне представлялось в окружении арбузов, тортиков и лимонада. Заглянув в дядины глаза цвета голубиных яиц, понял, что свое мнение можно попридержать: они уже смотрели сквозь меня. Я же был готов отразить хоть атаку инопланетян, хоть набег монголо-татар, защищая его любимую банку.

Позже, как молодой боец, я закупорил трофей и опустил его в вязаную авоську.

Раскрасневшись от ответственности и паров «шатуна», заглянул в храм тишины и умиротворения, то есть туда, куда царь пешком ходит. Бесценную двухлитровую баночку поставил напротив второй амбразуры. Уж не знаю как, но в очередной раз обернувшись проверить, на месте ли она, взмахнул рукавом, как Царевна-лягушка… Что-то где-то глухо хлюпнуло. Банка исчезла! Я не поверил своим глазам, несколько раз недоуменно осмотрелся, потом, как оператор в кино, дал больше освещения, даже выглянул на улицу — думал, появится. Ан нет! Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы — только что был наверху и уже повержен. До меня дошло: она ТАМ! В черной космической дыре созвездия Андромеды! Осторожный разум сразу просветлел, и вдалеке засияла перспектива расплаты. Представил физиономии старших, их неоправданное слепое доверие, а затем разочарование и возмездие. И понял: если дядя Жора, этот молотобоец со стажем, разозлится, то мне уже не придется ездить на сенокос зарабатывать деньги на свежем воздухе физическим трудом. Его легкого хлопка по моему загривку будет достаточно, чтобы распрощаться с этими планами. Но, как говорится, три пути ведут к знаниям: размышление — самый благородный, подражание — самый легкий и опыт — самый горький! Знание было приобретено!

— Ляксей, ты где? — вдруг протрубили откуда-то издалека две гортани-трубы.

— Я здеся, — голос мой сорвался от ужаса на визг, и я метнулся в поисках спасения на сеновал.

— Где ты, дружище? — зазвучали уже отчетливее боевые саксофоны.

— Тута! — прохрипел я, отчаянно работая руками и ногами, закапываясь в солому как можно глубже, как муравьед в термитник.

— А что ты тама делаешь? — созерцатели, настроив локаторы, подошли к моему тайному трехметровому лазу.

— Да так, решил отдохнуть от бренности бытия, — бормотал я незлобиво из глубины соломенного вороха. Приятно, когда все заметили, что ты сказал что-то умное. Но вдвойне в радость, когда твою хитрость не заметил никто.

— Ляксей, все нормально? — услышал тревожные нотки в голосе дяди Саши.

И тут мне в голову пришла одна психологическая идея — надо их отвлечь!

— Хочу вздремнуть, — я зевнул от волнения по-настоящему. Ведь понимал, что несмотря на непростую экономическую ситуацию в мире, особо переживать не следует. На мой век неприятностей хватит и еще потомкам останется. И почти не соврал: — А жбаник я пока спрятал в очень надежном месте.

— Это тетя Дуся попросила сокрыть? — уточнил с опаской дядя Жора.

— Нет, вы даже не знаете, что у вас есть одно очень потайное местечко! Разбудите меня через часик, покажу его вам, — попросил я голосочком невинной овцы.

— А пошли, пусть шпингалет отдохнет. Где он еще в городе со вкусом подремлет? — наивный друг похлопал сотрапезника по плечу. И они удалились.

У некоторых задние места прямо-таки натасканы на поиски приключений, точь-в-точь, как иные поросята на поиск трюфелей. Мое сердце по-заячьи колотилось, когда я выползал, весь увитый сеном и утыканный колючками. Вспомнив фильмы про разведчиков и шпионов, с граблями наперевес метнулся в «мэ» и «жо». «Темнотища — ничего не найдешь!» — фырчал я, отчаянно работая граблями в черной дыре.

Неудачники верят в удачу, люди удачливые верят в себя!

«Надо бы фонарик для обнаружения более четких координат неопознанного плавающего объекта», — метались мысли в голове. Забежал в дом.

— Тетя Дуся, а у вас светильник на батарейке есть?

— Спроси у дяди Жоры — у него все есть, — опечалила меня тетушка. Но я не сдавался:

— Так они с дядей Сашей в шахматы играют, и лучше их не отвлекать — поединок в разгаре, а мне так интересно было бы посмотреть, как он светит в темноте, — стрекотал я, принимая то, что потолок высоты фантазии ограничен мощностью двигателя воображения.

Из близлежайших палат раздавалось увлеченное завывание:

«Серьги красавицы, словно пельме-е-е-ни…» Литературовед прислушалась…

— Ладно, пойдем, глянем в гараже, — обнадежила она. Путь в двадцать шагов, как путь орла в небе, как путь змеи на скале, как путь корабля среди моря, был для меня выверен и ясен. Тетушка подтолкнула шпильки на место и, все еще с грустью прислушиваясь к пению мужчин, подала мне запыленный фонарик. С маячком я метнулся в тайник, медлить было нельзя — в проеме окна вдруг показалась озабоченная физиономия дяди Жоры. Как будто ему тоже срочно надо было туда.

— Зачем же?.. Мог бы и на сеновале, и в погребе посветить, — пыталась меня тормознуть тетя.

— Так надо! — упираясь, сопел я, закрывая за собой дверь. В душе стало темно, как в квадрате Малевича. Словно тайный заговорщик и сигнальщик одновременно, я направил дрожащей рукой луч фонарика вниз — в место таинственного исчезновения евробанки самогона.

Вот она — детская психологическая травма. Увиденное ввергло в шок. Но за днем всегда приходит ночь, за ночью обычно идет день, как бы темно в этот момент на душе не было. Вы знаете, уважаемый читатель, что в жизни всегда будут проблемы, я их называю задачами. Но выбор за нами: либо ныть, либо решать их! И вот объект обнаружен!!! Еще немного, и он мастерски извлечен! Пора заметать плутовские следы.

Как тореадор колесницей тащит побежденного быка, так я граблями за авоську волок по траве подозрительно пахнущее сокровище до близлежащей колонки с водой. Шпиона так и не удалось раскрыть: операция проведена блестяще, даже со сложным элементом отвлечения! Остается только торжественно вручить переходящее знамя — злополучную чекушницу — главнокомандующим лицам.

Шальная жертва брошена под ледяную струю проточной воды, а я умываю лицо, на котором проступили соленые капли пота. Почти как на носике змеевика…

— Ляксей, что ты еще придумал? — вдруг раздался голос, и передо мной выросли четыре волосатые ноги в шлепанцах. Чутье деревенских шахматистов всегда на страже — от неожиданности я чуть не опрокинул на булыжники свою выстраданную добычу.

— Охлаждаю продукт горения для улучшения вкусовых ощущений! И в целях пожарной безопасности! — виртуозно пошутив, отрапортовал я и незаметным движением ноги далеко отбросил замученную авоську. Преступником можешь ты не быть, но алиби иметь обязан! Леди и джентльмены! Уверенность в себе — это магнит. Он будет притягивать к вам людей!

— У меня племяш хозяйственный! — с достоинством кивнул дядя Саша, потеребив меня за волосы.

И все-таки мне несказанно везло! Даже казалось: брось меня сейчас связанным в воду, я не только выплыву, но и с рыбой в зубах!.. В состоянии «мне не стоится, падается как-то» дядька прощался с другом. Как выигравшая в шахматы сторона, он поднялся на цыпочки, удержал равновесие и похлопал сослуживца по плечу со словами:

— Быть хорошим игроком недостаточно — нужно еще хорошо играть!

На что товарищ, застыв в позе «как утомительно симулировать нормальность», ответил, что в шахматах выигрывает тот, кто ошибается предпоследним.

Наш мотобайк газанул по просторам широких полей и проселочных дорог. Мудрая женщина тетя Дуся помахала рукой. Она умела видеть ситуацию со стороны. Не бывает ни однозначных побед, ни однозначных поражений. Поэтому самое лучшее — сохранять нейтралитет. Это непросто, но этому стоит научиться. Если следовать китайской мудрости, то правильно поступит тот, кто будет смотреть на свою жизнь отстраненно, подобно тому, как сидящая на горе обезьяна наблюдает сверху за схваткой двух тигров. Какая-то часть нас должна оставаться той самой обезьяной, бесстрастно наблюдающей за жизнью со стороны. Именно это позволяет нам принимать правильные решения и не растрачивать силы там, где и в драку ввязываться не стоит!

Дядька время от времени спрашивал меня, цел ли ботл с «живой водой». Спрашивал, будто хотел удостовериться в сохранности важного донесения для Главштаба Вооруженных сил. Да, видно, они с дядей Жорой все-таки приблизились к состоянию приятной эйфории. Под пение дворового шедевра «Поспели вишни в саду у дяди Кришны», раззадорившись, он начал демонстрировать разные финты и трюки на этом доживающем последние часы трехколесном бойце. Но тут сила ветра, неровности русских дорог и земное притяжение вступили в дисбаланс. Трель оборвалась на самой высокой ноте… Рычащий мотоцикл, как подбитый в войну враг, кувыркнулся — ему-то не привыкать — и заверещал, прося о пощаде, колесами кверху. Все, как всегда, произошло очень быстро. Главный концертмейстер стартанул по фэн-шую — головой на север. Я же, прижимая к груди кладезь энергии шахматистов, сделал в воздухе сложный кульбит и, сгруппировавшись, как меня учили на занятиях по гимнастике, приземлился на кочку — но! — бутыльцом кверху.

Как не пресытится око видением, так не наполнится ухо слушанием. После такой неожиданности увидел голову питомца муз, которая выдергивалась из ближайшего муравейника. Видимо, массаж лесных санитаров моментально привел его в чувство. Я уже раскрыл было рот, чтобы доложить о своем здоровье…

— Банка-то цела? — перебил дядя слова, не успевшие слететь с моего языка.

И тут, наконец, до меня дошло, для чего меня брали с собой за «вкусняшкой»! Это ж надо! Так дальновидно комбинацию продумать! Даже страховку на случай падения предусмотреть!

Ай да шахматист, ай да сукин сын!

Банка сгущенки

Детство — это единственное время,

которое можно назвать раем,

ведь там самая большая проблема —

опоздать на мультики.

Чтобы быть счастливым,

надо верить в возможность счастья.

Многие наши заботы, как правило, начинаются со стремления к радости.

И вот моя уже десятилетняя лохматая белобрысая голова забежала вместе с остальным Корягиным в аптеку приобрести лакомые аскорбинки и неожиданно увидела расценки на сдаваемые лекарственные травы. Я замер, потом несмело подошел к фармацевту и уточнил, в каком виде надо сдавать сенаж и как его сушить. И не поверил своим ушам: оказывается, можно вот так, запросто, зарабатывать деньги, не будучи совершеннолетним. Знай, пощипывай себе былинки, как овца на выгоне…

Деньги, надо сказать, меня, как хлебогрыза со стажем, интересовали. Вообще финансы не пахнут только для тех, у кого заложен нос или потерян нюх! И с тем и с другим у меня пока все нормально! Внимательно ознакомившись с ассортиментом принимаемых целебных растений, решил сосредоточиться на особенно привлекательных и легко добываемых. Затем на чеке от аскорбинок написал: корни одуванчика — отличное слабительное, лепестки цветков василька — повышают аппетит, листья земляники — помогают при бессоннице.

Мы жили в микрорайоне рядом с лесом, и добыча лечебного злака могла проходить без затрат на транспорт. Заготовкой занимался я один, но к сортировке продукта иногда в добровольном порядке подключал родственников. Мне было интересно не только собирать травы, но и читать фитотерапевтические книжки о том, чем, что и как можно лечить. Поэтому в свои десять я уже смело давал рекомендации родственникам и соседям по подъезду, рассуждал о пользе и способах лечения травами, а в некоторых случаях и примочками из них. Угадайте, кто был любимец местных бабуль?

— Хороший хлопчик! Умный какой! Профессором будет! — восторгались они у подъезда, рассматривая врученные им кулечки беззащитной правды, самой нуждающейся в опеке и покровительстве, с надписями: «зверобой — от желудка», «подорожник — от ссадин», «пижма — от моли»… Честно сказать, меня, мальчугана особо не волновало то, что они предполагали. Данную позицию прекрасно выразила Коко Шанель: «Мне все равно, что вы обо мне думаете, потому что я о вас не думаю вообще». Мы привыкли зависеть от чужого мнения, но вокруг нас огромное множество людей, и у каждого своя точка зрения. Во что может превратиться наша жизнь, если мы будем стараться угодить каждому? Вы делаете то, что считаете нужным. Возможно ваши действия ошибочны, но это ваш опыт, и он бесценен! Вам нравятся уверенные в себе, независимые люди, имеющие четкую жизненную позицию? Станьте таким человеком и идите по жизни с достоинством, не оглядываясь всякий раз в поисках одобрения или осуждения окружающих!

Мне всегда хотелось естественным способом заставить отца бросить курить. Почитатель сей привычки наставлениям следовать упрямился и дымил всем, чем только мог: папиросами, сигаретами и даже трубкой. Думаю, если бы табачнику тогда посчастливилось достать кальян, он без дела не лежал бы. К слову, меня никогда не впечатляли курильщики трубки. Их глубокая задумчивость и благородная немногословность иногда не от большого ума, а от самой никотиновой палки и желания выпендриться — этакие капитаны без корабля! Но речь не о них, а о поклоннике сего, запихивающем в свою можжевеловую пыхальницу злой табак.

Я знал, что должен фанату помочь. А кто, если не я? Ведь и Минздрав предупреждал, и медицинский трехтомник безапелляционно утверждал, и женская половина семейства в журнале «Здоровье» делала закладки из сушеных маргариток…

Был составлен лекарственный сбор собственного сочинения, который иногда подсыпался расслабленному приверженцу в чаек, ведь добровольцем он быть почему-то отказывался. К десяти годам я уже точно знал, что лекарство — это вещество, которое, будучи введенным в крысу, дает научные результаты, затем описываемые в статье. Но в радостные экспериментаторские часы фиксировать на бумаге свои достижения мне было сложно из-за приступов раскатистого смеха. Да и память не подводила.

К сожалению, после приема травок наступал… обязательный перекур. Эта пятиминутка отцовской личной жизни делала все мои труды бессмысленными и напрасными. А аматеру позволяла верить, что он занят делом в то время, когда ничего не делает.

* * *

Но однажды все пошло не так, как обычно. Почтенный родитель опочивал после обеда, и мне отчаянно захотелось рискнуть еще раз, поставив опыт, поскольку верил, что в это время своими руками создаю шанс на что-то хорошее, но так, чтобы сбывшиеся ожидания грубо и бесцеремонно не разрушили прелесть неторопливого предвкушения. Бывало пылесошу и, подняв с ковра нитку, которую пылесос не мог всосать, бросаю ее обратно. Зачем? Чтобы дать агрегату еще один шанс…

Я всегда стремился принять достойное решение, да так, чтобы в случае несостыковки, тараканы в моей голове аплодировали стоя! Тогда уже знал: в жизни не важно, сколько будет машин в гараже и в каких странах побываешь. Важно сколько жизней ты изменишь, на скольких людей повлияешь и кому поможешь. Делай добро. Это приятно! Итак…

Небритая жертва лежала на диване, приоткрыв рот, и похрапывала. Храп больного — это и не храп вовсе в общепринятом смысле этого слова, а душераздирающая мольба о помощи затравленного никотином организма. Коварный сон обездвижил тело. Я, будто хирург перед операцией, радовался, что роскошный пациент находится в лучшем состоянии для эксперимента без анестезии. Была, конечно, мысль, что хорошо бы еще и тело зафиксировать. Но время не ждет! Трава-мурава была заготовлена заранее: накрошена и подсушена. Тихонько подкравшись, я подсыпал в его открытый рот немного доброго зелья, полагая, что понимающий организм испытуемого потихоньку сам рассосет препарат. Притихший продолжал издавать мирные звуки. Я переждал необходимый интервал времени и заглянул в зев: как там моя спасительная смесь? Аппетитная панацея не только не рассосалась — она прилипла к его хлебоприемничку и мирно ждала своего часа. Засек еще минут пять, зорко наблюдая динамику, но больной даже не думал пошевелиться. Тогда решено было потихоньку вывести его из состояния сна, и я кашлянул. Никакой реакции. Кхекнул еще разок, громче… Отец закрыл рот.

— Отлично! — воскликнул я шепотом. — Началось лечение — долечим! — и замер в ожидании продолжения… У азартных спецов (а таким я себя уже считал) все идет как по маслу, у середнячков, возможно, — как по маргарину, а у совсем плохеньких — как по вазелину!

Подопечный медленно перевернулся на бок, издал звук, напоминающий карканье молодого вороненка, причмокнул. Только этого я и ждал! Сейчас эликсир рассосется, и волшебная пилюля судьбы, проникнув в его организм, потечет по венам. Сын получит ролики за сэкономленные на некупленных сигаретах деньги! Мы также купим ролики энтузиасту и, взявшись за руки, весело поедем по асфальтированной дорожке здоровья. А через год экономии к нам присоединится и остальное семейство. Спортивные, здоровые, счастливые!.. И безумно наивные! Особенно сын!

Но вдруг счастливец судьбы вскочил, громко закашлял и внимательно осмотрелся, пребывая в полусонном, но чутком состоянии. Путем погружения в глубины подсознания ему, как волонтеру, удалось обнаружить богатейшие залежи оптимизма, оставалось только отыскать способ его транспортировки на поверхность. Как медбрат, я наблюдал: абонент ощутил привкус чудесного снадобья, и лицо его покрылось доброкачественной испариной, а энергия покоя вышла из берегов. В глазах стояли вечные вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?».

И тут я, как врачеватель, попался на глаза. Отец как-то сразу почуял, что виновник привкуса неизвестной доселе фитотерапии сидит рядом, поеживаясь от смеха и уже… раскаяния. Вообще, у контрагента был богатый опыт взаимодействия со мной, взаимодействующим с окружающей средой. Хомяки, которых я разводил, коты, которых иногда приносил домой «только покормить», а они, наглецы, оставались на годы… Говорят, у кого-то эти усатые звери бывают лечебные, а нам попадались с приметами. С последним, гладкошерстным, например, было связана такая «примета»: если кот загадочно себя ведет и прячет свои зеленые глаза — тапочки папе лучше не надевать. Этот опытный подход «постоянного покупателя» был оправдан и сейчас:

— Это ты подсыпал? — спросил, на мой взгляд, уже «бывший курильщик». Изо рта при этом у него вываливалась шелуха какого-то первоцвета.

— Да, пап…

— Зачем?

— Но… Это… Это все для твоего же блага, чтобы организм твой был здоров и ты не курил! — сказал юнец осторожно и почувствовал, что хоть момент победы и славы в борьбе с курением близок, но нежелательные побочные эффекты налицо.

— Чем чище помыслы, тем вид глупей. И как изысканны манеры у коварства: и облик благороден, и сладкозвучны речи! — заговорил отец в стиле Шекспира.

В какой-то момент мне даже показалось, что бальзам начал действовать, и он вот-вот скажет: «Все, баста. Я больше не курю! Ты победил…» Но на самом деле отец откашлялся и поискал на диване спички привычным движением руки. Потом потряс коробком в воздухе и сказал, аккомпанируя себе маленьким ударным инструментом:

— Так вот, сынок, красоты волшебной раболепный данник, ты заблуждаешься в своем опыте настолько глубоко, что заблуждаешься даже насчет глубины своего заблуждения! — и его вторая рука потянулась к ремню. «Драть будет!» — подсказала мне интуиция лекаря. По радио звучала песня известного барда. Но «надежды маленький оркестрик» не в состоянии был заглушить большой симфонический оркестр приближающихся неприятностей.

— Папуль, сейчас главное — не впадать в панику и не совершать опрометчивых поступков! — крикнул я и… сиганул за дверь.

Дамы и господа! Уже с детства ваш покорный слуга не терзал себя сожалениями. Упущенные возможности, несостоявшаяся первая любовь, коварство конкурентов, которым, по глупости были доверены некоторые тайны. Все мы склонны о чем-то сожалеть, но нет ничего более пустого и бесполезного. Сожаление не должно длиться более пяти минут, ведь погружаясь в самоедство, вы теряете не только время, но и огромное количество жизненной энергии. Упущенных возможностей не вернуть, а вот перестать размазывать слезы и проанализировать причину неудачи — отличный выбор!

Вернувшись домой через час, отца я, к счастью, не застал. «Фазер добр. Ну и что, что он странный какой-то был, взъерошенный, в глазах нездоровый блеск, кричал: „Где истина зарыта?“ В одной руке — ремень, в другой — трубка, — успокаивал я себя. — Он экспериментатора-новатора уже простил, хоть еще немного, наверное, сердится…» Дабы замять это недоразумение, я решил реабилитировать себя каким-нибудь практичным кулинарным поступком.

* * *

Ароматная сдоба, изюмные сладости и хрустящие деликатесы в ту пору не радовали разнообразием и изобилием. Иногда в семье баловали себя и родных, открывая баночку абрикосового варенья, присланную родственниками из Кишинева. Но хотелось чего-то необыкновенного, особенно вкусного.

Вспомнил, как бабуля учила невестку

— Если банку сгущенки поварить, то, дегустируя божественную смесь, пальчики оближешь!

Будучи достаточно практичным, дорожа каждой минутой, я оставил банку вариться в кастрюльке с водой, а сам отправился на близлежащую поляну собирать травы. Попалась отличная опушка с благоуханными цветочками, и я наслаждался, так как с каждым сорванным стебельком ощущал: мой карман тяжелеет не только от лишней копейки, но и очередной невыкуренной сигареты старшего. Оставлять опыты с отучением от курения табака в мои планы не входило. Прошел час. Я азартно увлекся сбором, поэтому решил: банка уже хорошо поварилась, пусть теперь потушится. Незаметно прошли час, полчасика, полчасочка, еще немного…

Было темновато, когда с полными пакетами плодов первозданной природы для исцеления недугов человечества я приблизился к подъезду. Бабушки, сидевшие во дворике, были чем-то напуганы, тихонько крестились и как-то тревожно на меня посмотрели. Мы тогда жили на первом этаже, и наши окна выходили во двор. Забегая в подъезд, я всегда смотрел в окошко нашей кухни. Вот и сейчас мельком взглянул… Окно выглядело так, будто какой-то хулиган забросал стекла грязью. Кому же я насолил? Неужели какой-нибудь ангельской старушке сделалось плохо от моих трав? Вбежав в квартиру, почуял едкий запах сожженного продукта — и все понял… Через пять минут входная дверь заскрипела, выпустив наружу остатки дыма, и зашел чэн-хуан…

— Сынок, ты что, опять эксперименты ставишь? — спросил батя, осторожно приближаясь к эпицентру взрыва банки со сгущенкой, надеясь, что все детонации и напасти уже позади.

— Папа, искусство требует жертв, а жертвы — искусства! — бодро ответил я, стоя на деревянной табуретке и оттирая сладкую грунтовку с потолка.

— Эх, ибн-бастард, в мире так много граблей, на которые еще не наступала нога человека. А если наломал дров, то сделай вид, что готовишься к зиме. И постарайся это сделать до прихода мамы!

Э-ге-гей! На тот момент я уже чувствовал, что вместо того чтобы считать свои беды, лучше считать радости! Ведь на переднем крае науки пули глупости нет-нет да и просвистят! И со всей ответственностью продолжил уборку.

Подача документов

Эти важные студенты, закончившие первый курс…

Скоро и я стану студентом и вашим сопельменником!

Скоро, скоро! Тогда и поговорим.

Это вечное беспокойство чего-то не успеть и по сей день продолжает держать меня в тонусе. Для многих важно мыслить в категориях целей, задач, результатов! Такие люди берут на себя любую роль и умеют сфокусироваться для того, чтобы достичь поставленной цели. Они ищут подтверждение своей ценности через достижения!

Что еще сказать о моих СЕМНАДЦАТИ? Тогда я засыпал мгновенно, продолжая во сне доказывать теоремы с элегантностью испанского тореадора, вонзающего пику в хребет прыгающего быка. А проснувшись, моментально вливаясь в жизненный поток, сиял радостью, как игривый шахматист после победы в матче.

Итак, последний класс. Выпускной. Терзающий выбор профессии… В руках — фотоальбом с моей слегка измененной фамилией: не Корягин, а Кормин, почти Кармен, которая вообще — цыганскоиспанская женщина из прошлого, воспетая поэтом. Будучи чутким подростком, улавливаю, что как будто некто пытается направить потомка бурятско-славянских корней в русло производства кормов для парнокопытных. Рассматриваю себя в этом альбоме, и кажется, что это уже не я, а некий Кормин. А сам стою перед судьбоносным выбором: куда же податься? Куда?

Тянуло в романтическо-технические специальности: в Московское Высшее техническое училище имени Баумана, Минский политехнический институт… Можно и в Могилевский машиностроительный. Вопросы терзали воспаленный разум и будоражили сознание. Был готов ко всему перед решительным стартом. Отец, указывая на воображаемую планку, воодушевил, практически заякорил: «Сынок, достигни большего, чем я!»

Наконец выбор сделан! Минск, политехнический, факультет роботов и робототехнических систем! Повторяю название, оно звучит, как блюз из фантастического фильма — и с закрытыми глазами я плыву в невесомости, предвкушая победу. На мне — изящный скафандр космонавта, который иногда постукивается круглым шлемофоном о косяки длинного коридора космического корабля…

— Робототехником буду! — гордо отрапортовал я, глядя отцу в глаза, с надеждой, что он убедительно отсоветует далеко уезжать.

— Точно робототехником? — повторил он без запинки. — Подумай, а то одного студента в каком-то вузе заманивали электровакуумные приборы делать, а оказалось — простые лампочки. Так что смотри в оба! — подзуживал батяня, подстегивая к более глубокому маркетингу при выборе специальности. Возможно, тогда я уже подразумевал, что только своими поступками буду строить собственную жизнь. Да, ошибки есть и будут. Но именно они приблизят меня к цели! Итак, пришло время идти и делать!

* * *

Каждую неделю бушевали беспрерывные дожди, хандра овладела народными массами, и только синоптики вносили струю оптимизма в серые будни, каждый день обещая: завтра — преимущественно без осадков!

Редкий дятел продолбит до середины… телеграфного столба.

Мне же упорства было не занимать! И вот…

Приехав из областного града Могилева (далее по тексту Рио-де-Могилев), худощавый, как скелет комара, я приближался к одному из учебных корпусов политеха. Местные студенты первого курса, как потом убедился, гораздые на выдумки, кучковались на ступеньках крыльца. По голодным худым рожам и блестящим глазам угадывались именно первокурсники, которые от полученных знаний пока еще… не скончались. Полюбопытствовал:

— Где тут документы подают для поступления в институт?

Они оживленно пошептались, обмениваясь лошадиными улыбками:

— Бачишь, сынку, пятиэтажное бледно-зеленое здание в зелени тополей? За высоким зеленым забором? Ступай туда, не ошибешься!

— Отлично замаскировали — конкурентам сложнее добраться! — поделился я сомнительным счастьем и направился к своей зеленой цели. Этот корпус, явно первых послевоенных лет постройки, со слегка облезшей краской, как маскхалаты у разведчиков, видел много вдохновленных поколений как абитуриентов, так и студентов. Однако, переступив дружелюбный порог указанного заведения,

я сразу же заприметил скудость приема и тщательно сдержанную радость от появления абитуриента, готового с ходу доказать любую волшебную теорему. На вратах, ведущих в перспективу, почему-то вместо десятка ухоженных преподавателей в блестящих очках сидела морщинистая старушенция с орлиным, зорким взглядом юных глаз. Видно, дама долго увлекалась узбекской диетой — чай, рис, халат… «Может, профессорша?» — подумалось с надеждой и любопытством ребенка. Моя мысль была отзеркалена молчаливым великодушным ответом: «Я люблю волнистых попугаев и теплые стельки в обуви».

Эти легкокрылые мысли прервал африканец, не сразу заметный на черном дерматиновом диване. Мавр ничего не говорил, будучи мирно спящим на протертом глянце сидения. Мое воображение целеустремленного провинциала поразила такая абсолютная отрешенность от насущного. В голове, плотно набитой теоремами всех мастей, включился первый звоночек беспокойства. Может, все просто? Документы подал и от волнения, смешанного с перенапряжением, заснул? Или он уже застенчивый студент и все ему нипочем? Или те худощавые люди не туда отправили? Между уравнений, схем и графиков, толпящихся в набитом знаниями мозгу, уже роились первые сомнения, переливаясь оттенками легкого раздражения: «А туда ли я принес свою светлую перспективную голову документы подавать? И что это за тьмутаракань камуфляжная? И где приемная комиссия?!»

Но начал разговор дипломатично:

— Приветствую бьющихся за урожай в приемной комиссии! Где тут документы принимают?

— Щас главную вызову, а ты садися и никуды не ходи! — приказала кипучая старушка, любительница попугаев и риса.

— Где, бабушка, садиться? На товарища-иностранца? — я указал на спящего.

— Мож и на него, — посмеиваясь, провоцировала на международный конфликт бабуся. Потом она быстро и бесшумно переместилась в неведомо куда ведущем направлении. Я медленно подошел к «земляку». На расстоянии полуметра зёрна истины внятно транслировали, что парень перебрал и, возможно, теперь видит во сне жаркую родину с темнокожими красавицами, танцующими жаркие танцы у ритуального огня. В ту минуту лицейская лирика Пушкина победила спотыкающиеся в голове мысли:

Вот здесь лежит больной студент;

Его судьба неумолима,

Несите прочь медикамент —

Болезнь любви неизлечима!»

В общем, изысканное настоящее нежно уложило его на старенький потертый диван. А так как иностранцев, особенно детей, у которых папы работали вождями племен, в СССР уважали, то и убрать его никто не решился. Да-а-а… Сколько всего не сделано, сколько ему предстоит еще… не сделать!.. Я не знал его естественных реакций в дурмане чар белорусских игристых вин и поэтому, дабы во сне ему вдруг не привиделся кулачный бой за выживание в джунглях, решил не смещать его с занимаемой территории. И ждал своего будущего, стоя, как солдат на карауле.

Подошла незнакомая мадам — с бумагами, в казенном халате. Она застала меня за изучением африканских раздувающихся ноздрей. Между прочим, увлекательное зрелище! Смело можно использовать в гипнозе.

— Давайте ваши документы, посмотрим, — порадовала меня атаманша расторопным сервисом.

«Прекрасно, скоро чайку попью, ведь с утра только воздух и жевал», — зашелестели заманчивые грезы.

— Так, а что это за умные бумаги вы мне принесли? — мой выстраданный аттестат об окончании школы и полученную с боем в очередях медсправку из могилевской поликлиники старшина держала, как лягушонку за лапку на уроке биологии.

— Там все, что надо! — с легким мандражем в голосе пролепетал я и неуверенно глянул в сторону чернокожего. Беспечная радость от замаскированности этого здания покидала меня безвозвратно, а посему я понял, что начальница не хочет принимать документы. Наверно, конкуренты приходили не с пустыми руками… Снова поискал поддержки у спящего чернокожего принца, но — тщетно. Для длительного сна нужны определенные навыки и натренированное тело. Неподготовленный человек не вылежит долгие часы без ущерба для здоровья.

— Эти, — она потрясла моими аккуратными бумагами как тупым карающим мечом перед моим же носом, — не годятся, надо другие, — вымолвила она, прервав сладкие размышления о коржике и душе. Картина повторной поездки на перекладных в Рио-де-Могилев и обратно всплыла незаманчивой перспективой в моем левом полушарии, отвечающем за перемещение.

— Для заселения в общежитие требуется… — и далее, по регламенту, был четко оглашен список документов, необходимых, чтобы получить койко-место для вогнуто-выпуклых частей человеческого организма. Глаза чтицы слегка закатились от удовольствия растолковывать азы малограмотному юнцу.

Я, конечно, понимал, что вид отпрыска могилевских земель перед лицом начальствующим был лихой и придурковатый, и решил прервать этот полет:

— Пока не планирую заселяться в общежитие. Хочу только подать документы на поступление в институт.

Заблуждения мадам развеялись, а заодно и моя перспектива душа и коржика с маком.

— А-а-а… Так вам не сюда, молодой человек, — сбросила с себя груз ответственности мудрая комендантша общежития и промолвила человеческим голосом: — Вам во-о-т туда, — она указала в направлении чуть выше дивана с африканцем. — Увидите красивое здание с большими белыми колоннами, там разберетесь.

— А можно спросить напоследок? — решил уточнить я, чувствуя, как распирает меня изнутри жажда исследований, и улыбнулся, понимая, что улыбка делает мужчину менее ужасным, нежели он кажется сначала.

— Что вас интересует? — чуткая дама насторожилась, предвкушая подвох.

— Да так, пару маленьких нюансов. Много у вас таких черненьких учится? — не отрывая глаз от африканца, спросил я, понизив голос до шепота. — И можно ли мне его ноздри потрогать, пока он спит, а то дома их только по черно-белому телику видел?

От неожиданности глашатай перешла на «ты»:

— Вот поступишь — и все узнаешь, и все потрогаешь. Хотя… А-а-а… — махнула она рукой, — делай с ним что хочешь, а я пошла.

И все же я решил не испытывать судьбу. Да и кучерявый парень лежал счастливо расслабленный. Было ли счастье тогда со мной, или с ним, или с теми женщинами? Я думаю, оно всегда с нами!

Оно не имеет ничего общего с рубкой дров, оно не имеет ничего общего с рытьем ямы в саду. Счастье не имеет ни к чему никакого отношения. Это просто непринужденное состояние вашего бытия, и оно остается с вами, оно не приходит и не уходит. Оно всегда есть, точно так, как ваше дыхание, биение сердца, обращение крови в теле. Счастье есть всегда, но если вы станете гоняться за ним, то непременно набредете на несчастье. Просто перестаньте искать, и вы нашли… Потому что поиски означают усилия ума, непоиск означает состояние расслабления. А счастье порой бывает только в расслаблении.

На тот момент я был уверен: все впереди — и коржик с маком, и чай с бубликом, и мыло с мочалкой!

Прямо на выходе вдруг мне дорогу перебежала одна черная кошка, и тут же вторая предательски пересекла улицу позади меня, отрезав тем самым пути отступления. Интересная примета! И что, господа, предлагаете? Ох уж эти мурлыки! Желудки у них не больше наперстка, поэтому тот литр молока, который эти звери выпивают за раз, находится там под давлением как в эпицентре ядерного взрыва! Подумал, что у этих котяр тоже есть примета: если дорогу перебежит негр… Постояв минут пять, увидел те самые путеводные звезды, которые направили меня в общагу вместо главного корпуса. Они медленно брели туда, откуда я вышел, тем самым перетягивая на себя последствия плохой приметы. Посмеиваясь своей шутке, они смотрели в мою сторону, а я с облегчением улыбнулся в ответ и сказал себе, что чудеса еще случаются на свете. А во что еще верить, если не в чудеса? На то они и придуманы, чтобы в них верили! А потому пошел своей дорогой, весело размахивая свернутыми в трубочку документами и насвистывая что-то из репертуара Элвиса Пресли. Дорогой, начинающейся в приемной комиссии главного корпуса Минского политехнического института. Дорогой длиною в пять с половиной лет!

Как я отметил свое поступление

Хорошо смеется тот, у кого белые зубы, здоровые десны и язык без белого налета.

Экзамены пронеслись на одном дыхании. Я уже знал, что по баллам прошел. Распирала гордость, что оправдал ожидания родителей. Но раньше времени решил не баловать их этим ликованием. Набрав домашний номер по междугороднему телефону, скорбным голосом, но с непослушной, расползающейся по лицу улыбкой сказал:

— Экзамены я… к сожалению, провалил… Двигаюсь в направлении Рио-де-Могилева на поиски лучистой жизни!

Наверно, отец уловил мою улыбку на том конце провода и ответил на удивление спокойно:

— Ничего, сынок. Проблемы возникают не столько для того, чтобы их решали, а для поддержания боевого духа и спортивной формы! Поработаешь на стройках века, — то ли шутил, то ли советовал флагман идей химической индустрии и философ по жизни. — Рабочие мозолистые руки и шустрые ноги в кирзовых сапогах всегда стране нужны! Да и женщинам нравятся!

Я еще тогда безмятежно подумал, а для чего этот любомудр упомянул про мозолистые ноги-то? А в голове уже смеялся стишок:

Для чего даны мне ноги?

Есть ли прок какой от ног?

Есть! И очень даже многий,

их не зря придумал Бог!

Семимильными шагами,

распевая на ходу,

День за днем, вперед ногами,

вдоль по жизни я иду!

— На могучих стройках — это классно! Но, может, что другое подскажешь? — решил развести мыслителя на тему, как быть его чаду.

— Можно и в сельское хозяйство, и в животноводство… хотя… — в этот момент я телепатически уловил: отец смотрит на свой палец, когда-то прокушенный страшным зверем — хомяком.

— А ты, мудрец, как начинал, кем? — спросил я, не экономя время. На переговорном пункте Главпочтамта обычно заказывали две минуты, в которые можно было только лаконично попросить прислать десять рублей. У меня же в резерве было целых пять! Когда же еще, как не сейчас, поболтать с родителем по душам?

— Когда ты родился, мудрец целый год подрабатывал грузчиком. От этого спина стала только крепче, да и заработки были повыше, чем у инженера, — вещал он из трубки.

Я, представив мозолистую сгорбленную спину работяги, на которую взвалили сотый пятидесятикилограммовый мешок с мыльным порошком или цементом, подумал: «О чем он философствовал и что видели его глаза, когда на горбину приземлялась очередная тяжесть? А когда мешок разрывался и на лицо просыпался кусачий свежий порошок? Какие он импровизировал скороговорки, когда на ногу падал неудержанный груз?» Мне воображались разгоряченные гегелитяжеловесы, которые в темноте кричат: «Ведь если я таскать не буду, и если ты таскать не будешь, и если мы таскать не будем, то кто же здесь рассеет мглу?!»

Оторвавшись от размышлений о бытии этих крепких аристотелей, я все-таки смилостивился и направил ход папиных мыслей в праздничное русло:

— Итак, все-таки! Кутузов поступил в ВУЗ! И ты, папуль, можешь смело отпраздновать данное событие!

Отец клятвенно пообещал, что все будет очень культурно, сдержанно, интеллигентно (наверное, вспомнил веселье при обмывании моего дня рождения в деревне у родственников с дегустацией вкусняшки). И тут телефонная трубка приятным женским голосом напомнила, что время разговора вышло… «Пи-пи-пи-и-и», — проголосило мне в ухо, и, выйдя на сверкающий проспект, я ощутил себя счастливым покорителем какой-то цветущей вершины.

Ранее упоминалось о том, что отец — химик высшего разряда и ему было свойственно крутиться не только на заводе «Химволокно», но и на нашей четырехметровой кухне. Поэтому неудивительно, что, когда я прибыл, наконец, домой, наша встреча началась с показа десятка банок с подозрительными заквасками и натянутыми на них резиновыми перчатками.

— Что ЭТО, папа? — я попробовал поздороваться с резиновой рукой. — Декорации для театра юного зрителя? Или ты делаешь какие-то жидкие удобрения?

— Возможно! — знаток не обратил внимание на рукопожатие, а продекламировал Омара Хайяма: — Не выращивай в сердце печали росток, книгу радости выучи ты назубок! — И добавил в прозе: — Ты, Ляксей, живи по велению сердца! Не известен отмеренный страннику срок! Это, сынок, тебе не роботов клепать.

С этими словами профессионал снял с одной из хлебосольных банок перчатку.

— Подойди… Что видишь ты? — интригующе спросил мастер своего дела, подсовывая мне под нос жидкость в хозяйственном сосуде. — А ведь это, парниша, только начало! — с огоньком в глазах, предвкушая чудо, протянул отец. — А далее все по технологии, при поддержке душевных порывов и температурных режимов. Вот бабушка печет пирожки, и они такие вкусные — почему? А? А потому, что с любовью печет. Вот и я всю душу и все свои способности вкладываю, чтобы получить лучший из лучших результат!

И тут я вспомнил, что на даче у нас растет черная и красная смородина, черноплодная рябина и другие ингредиенты для его творческих экспериментов. И все они окружены чуткой заботой и чарующей любовью.

— А вот здесь — настойка из яркой калины, витаминов — тьма! — батя громко сглотнул и поднес к моему носу емкость, как подносят олимпийскую медаль победителю. Лучшие сомелье позавидовали бы, услышав, с каким вдохновением рассказывает он о химических реакциях, физических раздуваниях перчаток и способах улучшения вкусовой гаммы настоек.

— Это — не простой метаморфизм, а творческое движение, некая церемония преображения винных бактерий! — ворковал шаман, и я понял, насколько глубоко он вник в эту тему. Опасно и счастливо глубоко!

* * *

Я, неискушенный, полностью доверял его пытливому уму и созидательному совершенствованию данных изобретений. И через денек, прихватив пару баночек, отправился в столицу «маркировать» свое поступление с будущим цветом технической интеллигенции.

Во временном общежитии для поступивших мне выделили растянутый в области спины железный гамак, напоминавший койку. Заявляю уверенно, Квазимодо был бы от него без ума. Огромное помещение походило на просторную ленинскую комнату. Подоконник украшало славное дерево-кактус. «Понимаю тебя — ты огурец, только глубоко разочарованный в жизни», — подумал я и вздохнул, вспомнив мамины перины.

В «доканате» секретарша пригрозила:

— Первокурсник обязан отдать дань альма-матер, отработав пять дней на благо общества! А если не придет, то все может быть!

Еще не оперившийся, я был наивен и поэтому с мыслью «А что „все может быть“?» первый день честно отпахал в библиотеке с рвением и двумя краткосрочными перерывами на перекус. Перетаскивая труды лучших умов технического прогресса, человек во цвете сил был удивлен, сколько центнеров мыслей они наваяли.

Вечером же была создана комиссия из безусых граждан нашего общежития, временно проживающих в этом ноевом ковчеге. В любой момент дня и ночи дегустационная группа готова была приступить к тщательной оценке папиных настоек. Ожидалось только прибытие двух делегатов: моего школьного друга Вовы Травничева, попросту Травкина, и одноклассницы Светы Александровой. Что касается мальчика, то пунктуальный, очень одаренный в математике, он тоже стал студентом столичного вуза. На его озорной физиономии неизменно лежала радость пенсионера, только что вернувшегося с курорта в Кислокапустовске. Соученица, на нынешний день дама, уже сменившая фамилию, тоже новоиспеченная универсантка, отличница, спортсменка, комсомолка, обладательница золотой школьной медали, кучи грамот по легкой атлетике и красивого жизнерадостного бюста, опоздала на полчаса. Кстати, я всегда удивлялся, как можно с такой красотой быстро бегать при хрупкой фигуре? Короче, девчонка турбовинтовая!

Начали с дурманящих деликатесов умельца. Небритые лица жителей общаги гласили: «Такая нам досталась доля — нам не прожить без алкоголя! И значит пьянство — не порок, а высшей благости урок!» Глубину вкуса напитка именно по этой причине индивиды и не восприняли всерьез — опустошили все содержимое своими исполинскими глотками в темпе вальса да еще не закусывая. Друг познается в еде! Я был глубоко разочарован, поскольку не успел поведать свои мысли о том, что нужно быть лучше, чем вчера, а не лучше других, ведь эта стратегия жизни пусть и не самая легкая, зато самая беспроигрышная! А чарующую историю о волшебстве надувшихся, словно голосующих «за», резиновых перчатках, которые совсем недавно многообещающе торчали вверх пальцами, пока рассказать не успел. Но прошлое наступает быстро. Разговор не клеился, настроение у джентльменов удачи поменялось с лирического на боевое и, узрев, что без отклонения от нормы прогресс неизбежен, а продолжения банкета не предвидится, бражники удалились со словами: «Ты, если что, запиши пером, кого нужно вырубить топором!» Вова посмотрел на меня тоскливыми темными глазами:

— Да, здесь наблюдается неплохой речевой этикет и другие анестезирующие средства…

С перчинкой в голосе он сразу же просветил:

— Если ты устраиваешь изысканный банкет, то и безмятежно кружить в направлении близлежащего магазина за исчерпывающим «продолжением» тебе. Ведь вообще-то мы народ сообразительный — лучше всего соображаем на троих!

После столь доходчивых слов хозяин вечеринки вспорхнул быстро, как исполинская бабочка, летящая на пыльцу с мыслями:

«Мне не знакомы поражения, я их просто в упор не вижу!»

Стоит ли говорить, что «продолжение» с цепенящим названием

«Три апельсина» и запахом ликера играет свою тревожную мелодию в моей памяти и по сей день.

«Вот это блестящая компания!», — думал я, восторженно глядя на Вову и Свету. И совершенно забыл авторитетное рьяное напутствие: не мешать разные солярные напитки. А зря забыл, ведь не все, что кажется мелочью, на самом деле является пустяком. Вот банановая кожура на асфальте — сущая мелочь, но далеко не пустяк, вам это подтвердят в любом травмопункте!

Компания безмятежных болтала о современной рок-музыке и кипучих экзаменах, радуясь, что в Минске земляки оказались вместе и будут ходить друг к другу в гости. Без суеты мы уважительно вкушали приторно-сладкий напиток, закусывая как рябчиками плавлеными сырками. На тот момент уже успели уразуметь, что существует множество прекрасных звуков для человеческого слуха: стук дождя по крыше одноместной палатки, хруст снега, шум прибоя, потрескивание поленьев, журчание ручья, смех, кошачье мурлыканье и бульканье вина, льющегося из горлышка бутылки. В этот вечер я научился филигранно злоупотреблять в пятидесяти разных позах и закончил на четвереньках в знак протеста против произвола закона всемирного тяготения! Где-то ближе к полуночи друзья, с приятным головокружением и явной ватностью в ногах, взяли курс на север по своим небывалым синусоидам и параболам, чувствуя себя счастливыми и взрослыми. Дорогой читатель, только представь, какое впечатление у подрастающего поколения складывается о взрослых людях. Ведь когда мы выигрывали олимпиады, сдавали экзамены, поступали в институты, все же чувствовали себя детьми! А вот стоило нам лишку употребить…

Володя, как по-настоящему культурный человек, при прощании спросил точное время у отражения в зеркале, обратившись на «вы». Света же в зеркале, возможно, увидела свои будущие налитые свинцом веки — то самое грузило, которое окунает сознание в прохладные глубины сна.

Пока мозг работал и ноги двигались, организм боролся со стрессом. Но пришла штормовая ночь «каруселей во сне», а за ней последовало дивное утро «надувных слоников»… Вчерашние веселые обитатели пещер общаги моего призыва рок-н-ролльной угарной волной тревожили меня, издавая громкие звуки. Они пытались взбудоражить пострадавшее самосознание на трудовые подвиги в библиотеке:

Товарищи расталкивали мечтательное тело, лежавшее в позе счастливой морской звезды… Добро по-прежнему побеждает, но несет при этом все более ощутимые потери!

Даже идиотский звонок будильника воскресным утром не в состоянии омрачить предвкушение прекрасно проведенного выходного дня! Ровно до той минуты, когда ты вспомнишь, что одно воскресенье уже было вчера, а два воскресенья подряд случаются невероятно редко. Немного придя в себя, я начал вспоминать… Отменно вчера посидели. Выпили, закусили, попели, посмеялись, подрались, поплакали, побратались. В общем все было, как у порядочных людей!

Молодая гвардия рассказывала

— Когда ты поднял веки, мы поняли, что гладиатор не готов к битве с интеллектуальной макулатурой в библиотеке. Виртуоз не двигался и почти не дышал, а полуоткрытые очи так же, как и полусогнутые ноги молчаливо пояснили: «От смешного до великого — тоже один шаг. Но если шаг меньше нужного, то окажешься в нелепом положении!»

Неужели отсутствие моего присутствия значительно затормозит работу? Филон поневоле вообще решил не появляться в библиотеке: пусть меня отчислят, но очень хочется выжить, а для этого надо отлежаться. И попросил передать старшей, что накануне растянул мышцы шеи, таская стопки книжек, а сейчас лежу не шевелясь, перевязанный эластичными бинтами. Паства с этой информацией ушла в храм знаний отрабатывать грузчиками суровый «оброк первокурсников».

Я остался один. Теперь никто не мешал мне страдать после бурной ночи. Как вдруг дверь распахнулась — и в комнате появилась верховенствующая над младшими, предводительница только что поступивших. Она решила навестить безмятежного и подбодрить, опасаясь претензий за производственную травму. Сразу бросилась в глаза ее блистательная внешность: правильно нанесенная косметика подчеркивала соблазнительные недостатки и скрывала нежелательные достоинства. И вот командирша, безапелляционно уверенная в себе, вошла в опочивальню и громко поздоровалась. Я увидел, как азартно она вдохнула мощными легкими преподавателя спертый ветер перемен. Уважаемый читатель! Хочу сказать, что у каждого из нас есть предчувствие — эдакий язык ангела, который не следует игнорировать. Прислушивайтесь к своим догадкам, обращайте внимание на свою интуицию, не прогоняйте случайные мысли, озарение или идеи. Уважайте эти подсказки. Они могут дать лучший совет, который когда-либо у вас был! Так вот, дабы узаконить свою интуицию о подозрительном, безропотная богатырской походкой направилась прямиком ко мне с расспросами. Она приближалась… Я, мандражирующий, понял, что на грани провала, и следователь по особо важным делам скоро не только учует запахи вольных ветров Полесья, но и сможет выдвинуть неправильную версию обвинения и совершенно правильное объяснение болезни. Меня спасло умение бороться с обстоятельствами, хотя иногда и не внушающими ничего кроме полного отчаяния.

— Вы кушали с утра или это запахи вечери? — она попыталась помочь мне открыться.

— При крупных неприятностях я отказываю себе во всем… кроме еды и питья, — пояснил я максимально корректно, показывая, что лицо сохранил, но печень пострадала.

Следователь внимательно осмотрела места боевой славы. Гордо торчащее и озлобленное на мир растение с колючками на подоконнике (но доброе внутри) выражало, что оно — единственное растение, которое не подчиняется законам Максвелла и наделено чудодейственными свойствами поглощать электромагнитные волны.

И чем длиннее колючки, тем лучше это излучение за них цепляется. Дама шагнула к кактусу. Я еще не знал, что она наш будущий преподаватель по программированию. Возможно, в тот момент научный сотрудник уже прикидывала, что сильное электрическое поле в определенных условиях способно протащить электроны через мембрану хлоропластов, как бы заменяя собой начальные этапы фотосинтеза. Но, отогнав от себя умные мысли, понимая, что чрезмерное увлечение защитой себя любимой от чуждых лучей компьютера посредством кактусов, именуемое кактусизмом, не принесет пользы, решила приблизиться к потерпевшему. И тут меня спасли познания, приобретенные в детстве с помощью трехтомной медицинской энциклопедии.

— Осторожно: у меня не только внушительное растяжение, но и какая-то сыпь, возможно, свинка! Чешусь… — Потрогал свой нос. — Хотя…, — протянул дрожащую руку, — ведь вы мне… друг?

Предусмотрительная остановилась. Наверно, представила себе, что от этой болезни на лицах вырастают свиные пятаки и на всякий случай отошла на пару метров подальше. В ее глазах читалось:

«Я не глухая, вижу, чем ты пахнешь!»

— Так вы придете потрудиться в библиотеку?

Честно постарался скрыть от нее то, что порядочность для меня скорее хобби, чем призвание, и с намеком изрек стихи Булата Окуджавы:

— Но как ни сладок мир подлунный, лежит тревога на челе, не обещайте деве юной любови вечной на земле…

Если не знаешь, что сказать — говори стихами. Я многозначительно посмотрел на свою посетительницу. Визитерша тут же потрогала свой нос, тихо заверещала, что очень спешит, и с пожеланием скорейшего выздоровления дематериализовалась.

Я понял высокое желание экскурсантки побыстрее вернуть меня в строй студентов и, перевернувшись на другой бок, засыпая, вспомнил какой-то фильм о любви, в котором сказано было, что женщины созданы для того, чтобы их любили, а не для того, чтобы их понимали.

Важнейшее из искусств — искусство выживания в агрессивной среде повседневной жизни!

Вот так, в один мягкий присест, было отмечено блестящее поступление и записано в безграничные файлы человеческой памяти: смешивание головокружительных продуктов горения небезопасно! Вова и Света, наверно, тоже вспоминают этот чудесный вечер с доброй улыбкой и крепким словцом: да, есть что вспомнить! И так же, как я, знают: счастье — это шар, за которым мы гоняемся, пока он катится, и который мы подталкиваем ногой, когда он останавливается!..

Заезд

Как отличить жадину от скупца?

Жадина радостно и глубоко вдыхает,

а скупец мелко и нехотя выдыхает.

Игорь Карпов

Вот оно, все мое дебютное — мой первый курс, студенческий билет, волнительное первое посещение аудитории в виде амфитеатра, первое такси!..

Надо сказать, что полное обеспечение проживания особей «студентус-обыкновентус», даже при наличии у них нордического характера, не входило в планы руководства института. И мне пришлось серьезно задуматься о поисках недорогой комнаты. На мое робкое поползновение в студсовете «О предоставлении общежития» ответили, тыча пальцем в какую-то клеенчатую тетрадь: «Лучше неожиданная радость, чем запланированная грусть, мы с вами свяжемся, как только появится койко-место!» А для быстрого получения сего я должен быть либо инвалидом, либо детдомовцем, либо отслужить в армии.

Мое пытливое живое воображение тут же нарисовало большинство студентов, ныне населяющих общежитие. Но основательный факт — ни под один из олимпийских пунктов я не подходил. Посему решил проявить самостоятельность и направился к ближайшему телеграфному столбу. Такие изваяния в Минске по осени пестрели объявлениями типа: «Семья из пяти студентов снимет комнату, или койку, или угол в койке!» На молчаливый крик души нашлась отдушина, и был оторван клочок от воззвания, трепещущего телефонной нарезкой: «Сдается аккуратная комната мальчикам-студентам…» и так далее. Мгновенно позвонил уважаемой хозяйке квартиры, одно койко-место еще ждало жизнерадостного жильца, и мы договорились о встрече с последующим заселением.

* * *

Каждый решительный шаг с белым дерматиновым чемоданом, доверху набитым умными книгами, гантелями и консервами давался с невероятными усилиями. Но упорства мне не занимать! Ничто в мире не может заменить упорства. Талант не заменит его: нет ничего более обычного, чем талантливый неудачник. Гений тоже не заменит его: непризнанная гениальность почти вошла в поговорку. Образование не заменит упорства: мир полон образованных изгоев. А вот упорство и решимость действительно всемогущи! Лозунг«Не сдаваться!» решал, решает и всегда будет решать любые человеческие проблемы! Итак, протащив свой драгоценный багаж сто метров до ближайшей остановки и изрядно запыхавшись, я ощутил, что погибну раньше, чем начну учиться. Представьте себе добродетельного юношу с чемоданишком в два раза тяжелее его! Представили? Так это я! Стою и внимательно оглядываю пеструю улицу в поисках транспортной помощи… Надо голосовать! Медленно поднимаю пока еще непогрешимую руку… До сих пор я ни разу не останавливал такси, но ведь когда-то надо начинать! Удача подкатила на желтом авто с шашечками и зеленым огоньком. По всей видимости в любое время суток, невзирая на пору года, он сидел в засаде недалеко от остановки общественного транспорта. Кто-то мне рассказывал о лохотроне, когда водитель вначале предлагает приемлемую цену, которая впоследствии оказывается тарифом не поездки, а одного километра. Глядя на него я подумал об оружии. Волнение стало набирать обороты, я переживал, чтобы приблизительно названный прайс к концу поездки волшебным образом не возрос в десять раз. В том юном возрасте еще не представлял, что такая наглость легко лечится химиотерапией из баллона или акупунктурой из травматики (хотя при подвозе группы из двух-трех человек такие аргументы не включаются, а давятся в зародыше посредством инвазивного вправления раскатанной губы). Но знал: таксистам нужно платить по счетчику и оставлять мелочь на чай. О, этого металла у меня хватает! Будет доволен.

— Студент? — лохматый мужик осмотрел мой увесистый баул и рядом стоящее худощаво-скромное тело. Молчаливо нас сравнил… И, наверно, в пользу баула! Таксист подумал, что если этот щедрый «скелет» окажется неплатежеспособным, то придется любезно вытрясти из него «остатки кораблекрушения».

— Моя благодарность не будет молчаливой, — намекнул я с улыбкой, читая мысли кучера.

— Тогда мой труд не будет лишен изящества, — улыбнулся извозчик в ответ. И осторожно спросил: — У тебя деньги есть или рассчитается мама?

Мне пришлось успокоить его, пояснив, что достаточно много отложил на черный день и жду его с нетерпением. Тот ободряюще пошевелил корпусом.

— Что с плечом? — вежливо поинтересовался я, боковым зрением наблюдая столичные достопримечательности и скованность движения своего соседа по автокупе.

— Да вот, переходил дорогу и случайно… сбил лошадь. Сейчас плечо побаливает, — как бы между прочим ответил таксист и принялся насвистывать популярную песенку «Земля в иллюминаторе видна». Мое могучее воображение тут же восприняло это как тонкий намек: коль не отдашь денежку, то кружить будешь, как космонавт, рядом с иллюминаторами такси.

Забыл упомянуть, что перед отъездом из Могилева я хладнокровно разбил свою копилку в виде бутылки шампанского и теперь считал себя настоящим богачом, солидным обладателем огромной горки металлических копеек, сэкономленных на обедах за несколько лет школьного долгоденствия. Помнится, набралось что-то около пяти. Нет, не рублей — килограммов! Немногочисленные бумажные рублики я, солидный держатель кубышки, решил припрятать а рассчитаться россыпями мелочи.

По прибытии будущему налогоплательщику была названа сумма — 3 рубля и 10 копеек. Медленно, двушками и гривенниками4, разменными и коллекционными, я начал отсчет, изредка поглядывая на профиль таксиста. Прошло около десяти минут с начала блестящего финансового проекта. Шеф безропотно переносил эту немую пытку, это нежелательное воздействие на хрупкий портал мозга. Правда, с каждой минутой ему становилось все жарче, он покрывался испариной и проводил по ней клетчатым платком.

— Час простоя — рубль, — намекнул изнеможденный бесстрастным голосом.

Бухгалтерские подсчеты сбились со словами:

— Как говорят практичные науки, во всем должна быть точность! — уверенно сказал я и начал подсчет заново.

Казалось, он готов был на все, лишь бы клиент поскорее рассчитался. Но из-за страдающего нервным покашливанием вкупе с почесыванием таксиста я еще пару раз сбивался. Пришлось сконфуженно пересчитывать. Если каждую нервную клетку легковозбудимого водилы оценить в доллар, то, пока хотел с ним рассчитаться, несколько раз неумышленно лишал его состояния! Нетерпеливое ерзанье на сидении, покраснение экрана физиономии и эффектное закатывание искрящихся глаз говорили о том, что точка кипения советского таксиста не за горами. Увлеченный пассажир продолжал считать. Изо всех сил работяга сдерживал себя, чтобы не тряхнуть мою нетугую тряпичную мошну вместе с владельцем. Наконец, он вежливо потребовал время завершения процедуры подсчета. Я же лаконично спросил:

— А который сейчас час?

И как-то сразу понял, что до сотрясения безмятежного мозга мне осталось не больше минуты.

— Две копейки и десять копеек (устар.).

— Еще совсем немного, — успокаивал его я, сосредоточенно укладывая последний столбик «двушек». Железный штабелек инвестиционных монет равнялся трем рублям и пяти копейкам. Владелец медной горы посмотрел в глаза агонирующему и тихо сказал:

— Пять копеечек не хватает…

В надежде, что этот благородный человек, который все еще ангельски держится, простит мне этот незначительный недочетик… Как бы не так! Отчетливо прочувствовал, что злорадный огонек уже пробежал от его темени до стоп.

— Во что влюбился, то и целуй! Должно быть точно по счетчику! — почти сдержанно и весьма требовательно прозвучало из его полусомкнутых челюстей.

Я сразу понял, что здесь «вам не мыло по тазику гонять», и собрал в свой мешочек тщательно отмерянные пригоршни денежной громады, изготовленной из металла. Достал НЗ — три рубля купюрами — и добавил мелочь. Такого коварства в виде бумажного фонда, все это время находившегося в моем кармане, дока никак не ожидал. Его профиль резко стал меняться: челюсть вытянулась вперед, нос угрожающе покраснел… Но ваш покорный слуга, будучи безмерно резвым, поспешил безапелляционно выскользнуть из колесницы и только с безопасного расстояния заметил в зеницах светлых глаз таксиста остроугольный вопрос о чаевых. Я, безусый, был человеком чутким. Даже пережил страдания искушенного вместе с ним. Поэтому тотчас щедро зачерпнул пригоршню монет из мешочка, чтобы не было человеку обидно за бесцельно прожитые мгновения, и попросил:

— Подставьте, пожалуйста, ладонь…

Водила подставил пригоршню из двух ладоней. Лапищи у него походили на совковые лопаты — загребущие и вместительные.

И вот закончился монетный ручеек, и застыл молчаливый вопрос: «Ну почему же твой кулачок с шиллингами такой маленький, студент?». — «Зато как весело блохой до гор доскакали!» — был ему немой ответ.

Затем я звонко продекламировал:

Изгони из сердца жадность,

ничего не жди от мира,

и тот час безмерно щедрым

мир покажется тебе!

и, выдернув с заднего сиденья свой студенческий чемодан, с хохотом драпанул.

Совсем непросто заполучить в свое распоряжение хорошее настроение. Говорят, что по-прежнему действенным остается невинный метод — немного испортить состояние духа другим. Но при использовании такой методики необходимо иметь на всякий случай в своем распоряжении очень быстрые ноги. А таковые имеются далеко не у всех!

Знакомство

Мир тесен,

и чем больше знакомых появляется,

тем теснее он становится!

Затащив кое-как свою многопудовую поклажу на четвертый этаж, позвонил во врата будущего пристанища. На пороге появилась улыбчивая бабушка и ангельски захлопала микроскопическими ресницами. Она показалась мне гораздо старше, чем, кокетливо жеманясь, созналась при знакомстве. Юный и вдумчивый до эгоизма, я тогда еще не научился определять возраст по… размеру ушей.

— Здравствуйте!

— Ждраштвуй, штудент!

— Ух ты! Какие у вас… блестящие глаза — цвета индиго! — быстро сориентировавшись, пошел я в атаку.

— Да, мои глажа нравятшя людям, но любят меня — жа доброту! — дьявольски улыбнулась старушка, и я, приветливый, получил первое предупреждение в виде железного оскала. Что-то мне подсказывало: если тебе улыбается удача, но при этом левый угол рта у нее подергивается, то задумайся, а удача ли это?

— Если человек в возрасте сохранил красоту глаз, то это является страшной силой и, по слухам, ее использование скоро запретят международной конвенцией, как оружие массового поражения! — продолжал атаковать я.

Голливудская улыбка заселяющегося постепенно таяла, как снежок в детской ладошке. Роль пригоршни в этой метафоре заняли гипнотизирующие поучения по проживанию, которые наэлектризованная бабушка бодро изложила, не предложив гостю ни присесть, ни разуться. Таинственные директивы, врученные мне, накрыли не мягко, а как чумовой вулкан Грохатау с фартового острова Пепельдельбашка. Какие уж тут чарующие улыбки и изысканные реверансы, судите сами.

Инструкция в пунктах и подпунктах по проживанию в квартире бабы Любы (мол, встречаю тепло и провожаю горячо. Настолько горячо, что задница от пинков может загореться) :

— Отбой до одиннадцати вечера. В 23—00 дверь запирается на чугунный засов, а рельефные уши бабули закладываются бирушами военного образца. (На благо вашей же безопасности!)

— Энергичных молоденьких танцовщиц не заманивать! (Во избежание плясок с обваливанием штукатурки.)

— Долгожданных друзей не приглашать! (Во избежание глубокого изучения географических карт Курил и Выпивал.)

— Волшебная уборка раз в неделю. (Во избежание домашних паразитов.)

— Не забывать выключать свет! (Во избежание растрат.)

— Комнату не проветривать! (Дабы не сквозило.)

— Громко не разговаривать! (Дабы не беспокоить соседей.)

— Заботливо следить за газовой плитой (во избежание фееричного пожара) и водой (во избежание шального потопа).

Стало ясно, что здесь нельзя держать хвост по ветру во время урагана, а то легко можно оказаться там, куда совсем не собирался попасть! Зато тут разрешалось есть, спать, умываться и просто дышать воздухом. Если хочешь выжить, то надейся исключительно на свою обходительность, учтивость и галантность. Мне было дано время ретироваться, но я, взглянув на белую дерматиновую громадину и не имея опыта, наивно упустил этот козырный момент, ощутив задними нервными окончаниями, что здесь будет интересно! Главный орган у человека — его задница. Во всем принимает участие — в лечении, учении, воспитании, но главный ее профиль — поиск приключения!

— Шоглашен?! — кивнула бескомпромиссная старушка удовлетворенно, как присяжная заседательница в хозяйственном суде.

Подопытный кролик, взвесив все, ставшее ему известным, принял решение о заселении. Ведь человек не только кузнец собственного счастья, но и подмастерье, горн, меха, наковальня и молот!

В конце концов, закупорки, застои в организме старушки и черный волос, торчащий над ее верхней губой, не помеха! Да и решительно отправить в незабываемую черепно-мозговую коробушку ласковое слово об омолаживающих стволовых клетках консультант был уже готов! Подобно тому, как рыбу надо мерить, не принимая в расчет головы и хвоста, так и ее надо рассматривать, не обращая внимания на прическу и башмаки!

Теперь наступила пора осмотреться. И уже следующим вечером я, как сват, начал с интерьера и экстерьера бабушки. Да уж, года берут свое. Точнее то, что они своим считают. Будем говорить, как есть: здесь они загребли все без разбора!

Приглядевшись повнимательнее, прислушался к своим внутренним ощущениям и поставил перспективный диагноз:

— Курносенькой необходимо подлечить оставшийся стожок волос отваром крапивы (дабы расческа могла еще пригодиться для вечернего и утреннего туалета).

— Даже человека-осу можно расположить к себе, проявляя благородство, ум и внимательность (дабы иногда приходить позже и не слышать грубых звуков потерянной дикции).

— Экономной злючке следовало бы провести сеанс лечебной психиатрии добром (дабы направить ее внимание не на концепцию нашего проживания, а на светлую и духовную сторону ее существования). Ведь как говаривал один из моих любимых поэтов Э. Асадов:

«Красоту увидеть в некрасивом, разглядеть в ручьях разливы рек… Кто умеет в буднях быть счастливым — тот и впрямь счастливый человек!..»

— Мне нужно перечитать заметки о том, как лечат старческий маразм и сохраняют фигуру в некоторых племенах Африки (применяя исключительно клизму).

— Узнать, может ли она ощущать присутствие человека своей спиной и находить людей в темноте наощупь (дабы исключить мысли о ее экстрасенсорных способностях).

— Аккуратно поинтересоваться, имеет ли дама привычку кусаться своими железными зубами (дабы исключить травмы). Ведь, если у нее возникнет глобальный вопрос, который ею будет поставлен ребром, то к нему (ребру или вопросу) лучше не приближаться. Если упадет, то и придавить сможет!

Бабуся посадила меня за ладный стол, и мы испили по стакану горячего грузинского чая, типа выкурили трубку мира, как у индейцев. На протяжении всего грациозного ритуала в граненом стакане регулярно отражался блеск ее сканирующих глаз. Светски беседуя, она уточнила, не храплю ли я. Ответ был уклончив:

— Бывает. Храплю негромко, преимущественно во время сна, так что особых неудобств не доставлю!

Барышня рассказывала, как ее — паву — до сих пор обхаживают мужчины и что ранее ее безумно любил последний муж-долгожитель. Я предположил, что, вероятнее всего, год семейной жизни с такой «черемухой» засчитывается за два года. А если еще и детей не меньше трех, то за три. Если гренадер в юбке — теща — проживала на одной жилплощади с мужиком, то за полновесных четыре года. Вещунья была блондинкой, поэтому еще один годок накидывается, в итоге год засчитывается за пять лет. Так что при хорошем раскладе перевалить за столетний рубеж муженьку не составило никакого труда!

Праздник заселения фрау решила отметить втроем. К ужину собрались: наша марфапосадница, мой сокомнатник Игорек и ваш покорный слуга. Сосед постоянно посмеивался, причем без причины. Думаю, его смех был признаком того, что основание для веселия есть, но оно скрыто настолько глубоко, что сам человек о нем даже не догадывается.

Я откуда-то почувствовал: это дружелюбие со стороны бабуси — наиредчайший случай, и здесь просто случилось благодушное настроение. Видно так вдруг захотелось кого-нибудь простить от всей души, обнять горячо и к сердцу прижать. Но как назло врагов на расстоянии вытянутых рук обнаружить не удалось! Рядом оказались только мы. Баба Люба была вне себя от счастья: в ее скромную жизнь понеслись гении чистой красоты — финансовые потоки. На радостях она приготовила праздничную лоханку с варевом из тыквы, морковки, лука и еще какой-то мягкой ботвы. Смешав все компоненты по-французски в темно-желтую массу, представительница прекрасного пола осталась довольна: твердое ей жевать не рекомендовалось. Конечно, старушенция не могла знать, что запах лука с вареной морковью многие не переносят с раннего детства, и даже легкое упоминание об этих галльских деликатесах пробуждает во мне не лучшие рефлексы. Но манна небесная валилась слишком большими комами. Что делать? Не обижать же землячку из-за такой мелочи? Начиная понимать нервный смех Игоря и чувствуя попадание мимо цели, я осторожно теребил ложку на хлебосольном столе. Повариха щебетала, нахваливая царственное варево — этот результат умышленной провокации, направленный на то, чтобы пищепродукт сам себя опозорил в глазах сторонней аудитории.

С первого взгляда стало ясно, что это — одна звезда по классификации Мишлен. Буйство фантазии оформителя (туда была заброшена веточка петрушки и агрессивно воткнуты перья зеленого лука) — воплощение мечты хозяйки о красивой жизни. Услада для души и желудка проживающих.

— Тюря-жатируха, — пояснила дочь Евы, — дореволюшионное рушкое блюдо из катышков муки (эдакая аналогия куш-куша), перетертых овощей, жаваренных на том, што было под рукой, чаще вшего на воде. Деликатешом моя тюря-жатируха не шчитаетшя, но… хорошая, годная еда. Не для тех, кто на диете шидит, но и майонежа там нет!

Энергичная повариха творчески подошла к процессу и переосмыслила рецепт: «В решепте было одно, но я вот тут шлегка изменила, кой-чего у меня не было, а в магазин лень бежать, но даже лучше получилошь!»

Чтобы не обидеть хозяйку, мы поочередно изображали на лицах: «подавился слюной», «сижу голодный, а тут такое», «истекаю желудочным соком». Но уже через минуту мои глаза подернулись чувственной поволокой и я с ужасом ощутил, что естественная реакция организма на запах уже подкрадывается на цыпочках… Видимо, бабка строго соблюдала первое правило диеты: если это вкусно, значит, это вредно!

Игорек ранее рассказывал, что помимо всего отягчающего из вышеперечисленного, улыбчатая мадам обладала таинственным для нас свойством: на две-три минуты застывать в какой-либо топовой позе. Например, в этюде:

«æèçíåííîé ðàäîñòè» — активной и вместе с тем сосредоточенной готовности к действию (это когда у раздувшейся лягушки

«ква!» получается громко, а толку никакого);

«ñ÷àñòüÿ» — обычно после установки градусника, в позиции той самой морковки, которую судьба держит перед носом человека, заставляя пробегать дистанцию длиною в жизнь;

«óäîâîëüñòâèÿ» — расслабленной стойке, когда молодка понимает, что жизнь — это не так уж плохо, если знаешь — где. И если знаешь — с кем. И если знаешь — как. А если ничего не знаешь, то жизнь совсем хороша!

Вот и тогда ее чуткие ноздри дивного парфюмера втянули сложный запах кастрюли, и она от удовольствия закрыла искрящиеся глаза, наверное, представившие всю пользу от съеденного с последующим походом в близлежащую парикмахерскую, где ей сделают вызывающее трехполосное квадратно-гнездовое «мелирование» волос.

Сосед намекнул на то, что улучшает аппетит:

— Согласитесь, ну не прекрасно ли умственной отвагой у Архимеда изречение, что утяжеленность нежной влагой приносит в жизни облегчение?

Надо было как-то прервать состояние общего оцепенения в надежде на то, что пестунья добродушно заохает и извлечет-таки какой-нибудь перебродивший грузинский напиток «Тархун» из своих закромов.

— Што? И помышлы, мечты и упования штановятся живей от выпивания? — насторожилась баба Люба.

— Ну, что вы! Дайте мне точку опоры и я произнесу тост! Исключительно для лучшего проталкивания кашки! — пикировал Игорек.

— Вожможно, моя природная шкромношть и не пожволяет до конца быть правдивой, но… Никаких винных паров! — бабуля талантливо состроила идеальное соотношение кривизны бровей, зубов и формы ушей, демонстрируя категоричное «нет».

В тот самый момент, когда она после возражения вернулась к позе «жизненной радости» и засунула первую ложку в свой блеснувший металлом зев, раздался звонок в дверь. Нам повезло. Пришла соседка и позвала ее на пару минут. Как кстати! В этот день наша хозяюшка торжествовала — она самореализовывалась. И с видом «красивая походка в прическе не нуждается», отправилась в коридор… Две женщины, собравшиеся на ограниченном пространстве лестничной клетки и обсуждающие цены в магазинах, на что это обычно похоже? На базар? Нет, на стихийное бедствие. Но не для нас! Секунды было достаточно для того, чтобы я рванул к туалету. Тут же в дверь клозета кто-то начал ломиться. «Бабка просекла ситуацию», — ошпарила меня догадка, и я эмоционально дернул рычаг бочка…

— Леха, пусти, мне срочно! — стонал второй опекаемый под дверью. Я глянул вниз — компромат исчез. Запустил товарища…

— Что за варево! О-о-о… Это — благовоние бомжа, фаршированного тухлой рыбой! — прошептал он, выбрасывая вслед за мной свою порцию. В тот момент потребитель узрел в соседе единомышленника. Мы мысленно пожали друг другу руки и вернулись к столу.

Когда бабуля вернулась, то увидела две пустые тарелки и два невинных безбрежных взгляда: с видом мальчиков из церковного хора мы облизывали свои ложки. Она просияла улыбкой Джоконды — что-то вроде усмешки жены, смотрящей утром на мужа, который вчера приплелся вусмерть пьяный после получки и еще не шарил по карманам в поисках денег на опохмелку. Гуси лапчатые попытались сигануть, поблагодарив за угощение. А ведь я знал: лицемерие до добра не доведет… Не тут-то было! Преградив пути отхода позой нападения, бабуля силком усадила нас за стол и, думая, что робкие ребята просто стесняются, щедро положила половником в наши емкости роскошной добавки!

Игорек среагировал сразу, чисто по-древнегречески. Его корпус показал: «Накась-выкусь!», но голова изрекла:

— Простите, любезная, но я спешу. У меня важная встреча… на ковре, практически саммит!

«Ну он и му-му нерастяжимое, мог бы товарищу подсобить, типа „у нас важная встреча“», — досадовал я, тоже наивно вставая из-за стола.

Но удрать на основаниях такой же версии шансов у стайера не было! Поэтому, зажав нос, быстро затолкал в себя, не жуя, как пеликан рыбу, бабулину кулинарную фантазию. Старушка слегка удивилась такой расторопности и готова была отреагировать… добавкой.

— Спасибо, очень вкусно! — лицемерить, так уж до конца. — Оставьте это и себе! Судя по цвету — здесь кладезь витаминов для кожного покрова, а также фосфора!

Сохраняя на лице уже с утра отрепетированную улыбку, с мыслью «Прощай, безрадостный сенсей!» я ускоренным шагом отправился на свободу — к заветной форточке со свежим воздухом. Там нужно было сделать глубокие дыхательные упражнения и, очистив свой разум от желаемой мести, вскоре застыть в любимой позе «жизненной радости». Ведь уметь искренне радоваться — лучший способ привлечь счастье! Оно не имеет ничего общего с успехом, ничего общего с амбициями, как и не имеет ничего общего с деньгами, властью, престижем. Это совершенно другое измерение. Счастье связано с нашим сознанием, не с характером. Оно естественно, не привито. Ты можешь стать святым, но все же не будешь счастлив, если эта святость натренирована.

Уверен, что многих счастливых людей, которые сейчас читают эту книгу, невозможно обидеть, их можно только рассмешить!

Как закалялась сталь

Роман

В тихой смиреннице каждой,

В робкой застенчивой лапушке

Могут проснуться однажды

хитрые гены прабабушки.

И. Губерман, немного откорректированный

Пролог

Не знаю, есть ли сегодня в школьной программе по литературе произведение Николая Островского «Как закалялась сталь». Ибо когда-то мы этот «процесс» не только изучали, но и ощущали его на собственной шкуре! Для тех, кто по каким-то причинам не нашел общий язык с отдельными произведениями советской литературы, поясню, что «сталь» в данном контексте — это не сплав металлов. Это метафорическое, образное определение характера, воли и терпения человека, которые закаливаются в трудах, борьбе и подвигах. Потому что ничей в мире характер от рождения не напоминает сталь, он становится таким с годами, оттачивается, подвергаясь опасностям, испытаниям и искушениям. Например, герой книги

«Как закалялась сталь» совершил свой первый подвиг еще в детстве, подсыпав соседу в тесто для пирогов крепкой махорки. Для меня сегодняшнего этот подвиг смахивает на мелкое хулиганство, и коли б застал того махинатора, уши бы ему надрал. Вырастая, герой совершал другие подвиги, строя новое общество в борьбе и лишениях. Не буду уклоняться в политику и историю, а расскажу вам, как закалялась сталь в моих веснах.

Глава первая. Двое в душе, не считая расчески

Было солнечное выходное утро. В прекрасном расположении духа я принял контрастный душ, так сказать, сбросил ночной пепел и по дороге из ванной в свою комнату насвистывал счастливую веселую песенку об орлятах, которые учатся летать. На данный момент мое счастье было заключено в границах между подошвами ног и теменем. И несмотря на то, стоит ли оно миллион долларов в год или сто, внутреннее ощущение от него было совершенно одинаково! А сейчас лежала благородная цель: посвятить время изучению бицепсовых бугорков на моих гимнастических руках. Застыв перед трюмо, я так и не успел снять с плеча полотенце… Откуда ни возьмись, без таинств великосветских церемоний и прелюдий, без объяснений в комнату влетела баба Люба. Атаковав «хваткой за шиворот», она потащила меня в ванную.

«Что я там мог натворить? — думал я. — Может, хозяйскую трехзубцовую расческу уронил? Расплескал что-то из омолаживающих грязей? Тех мазей, напоминающих технический солидол и жидкий скипидар разом… Стоит ли так о них сокрушаться? Да вроде и самый лучший подарок ей, женщине постбальзаковского возраста, сделал: напрочь забыл и никогда не вспоминал, сколько ей лет…»

За этот небольшой коммунальный путь юный викинг уже успел приготовиться к отражению атаки. Бабка когтем своего перста, напоминающего сук старого дуба, ткнула в стену рядом с зеркалом.

— Што ЭТО? — тихо прошипела она. И старательно попыталась вонзить в меня глазки, но мои мигалки вопросу не подчинялись и… упорно таращились в разные стороны. Стена была в самом расцвете дряхлости.

— Хоть не археолог, но предположу, что это борт древнего корабля! — попытался сострить я, помня, что юмор иногда способен обезоружить противника. Но здесь против оного было противоядие: отсутствие этого чувства у оппонента в априори.

— Не шути, штудент! Итак, ШТО ЭТО? — децибелы голоса бойкой старушки нарастали, и я подумал, что мирный контакт между цивилизациями может и не состояться на должном уровне.

— А, это? Возможно… стеклянный отражатель? — мне лучше было понять ее неправильно, чтобы потом свалить все на недопонимание. Бабуся так активно потерла зеркальную поверхность шкафчика, будто хотела протереть дыру:

— Это не жеркало, штудент! И не штена! ЭТО — ЖАПОТЕЛО!

Я почувствовал себя, как слон, болтающийся над пропастью, которого привязали за хвост к… ромашке. Но виду не подал.

— Точно, запотело, душ же принимал… А что, здесь недостаточно быть скромным, надо чтобы все об этом знали?

— Так мыцца, — она немного помолчала, подыскивая нужные слова и беспомощно взвизгнула: — Нельжя!

…Порой все мы имеем надобность не столько в помощи друзей, сколько в уверенности, что эта помощь придет. Ведь поэт раним и даже убиваем. Поэтому, молниеносно глянув бабуле за спину, я оценил свои шансы на эвакуацию и продумывал возможный звуковой сигнал тревоги товарищу, хихикающему в соседней комнате.

— А как предлагаете мыться? На то юность и дана человеку: порадовал пузо, а потом отдыхай да в душ ходи!

Ох, зря я с ней начал спорить, ведь когда прекрасное далёко оказывается достаточно близко, то начинаешь понимать, что лучше бы оно и оставалось навсегда далеко.

— А кто крашить будет душевую, што капли тут вишят? Дорого! — меченосец в образе бабули прямо кипел от возмущения. Я сразу понял, что здесь от чрезмерно раскатанных губ одни неудобства (о нижнюю губу можно споткнуться при ходьбе, а верхняя — закрывает обзор), и попытался призвать на помощь лучших из лучших представителей гомосапиенсов — классиков, переведя разговор:

— Благородный муж думает о долге, низкий человек думает о выгоде!..

— Я вшегда думаю о чиштоте и ждоровье! — легионерша не уступала.

Наверно, мне, чтобы найти с ней общий язык, свой следовало… немного прикусить…

Когда же она, наконец, ослабила хватку, я, вырвавшись, попытался с экономической точки зрения обосновать коммунальные отношения.

— С нами — квартирантами — не соскучишься, а уж если не с нами, а против нас, то не то, что скучать, поспать спокойно вряд ли получится! К слову, хочу напомнить: патронесса квартирует не из любви к искусству! И ведь уже приняты от нас эти удивительно гармоничные предметы — денежные знаки? Которые и не пахнут, и глаз не раздражают, и слух шелестом не коробят, да и на ощупь гладенькие?

Мой новый спичмейкерский прием возымел нужное действие. Сизые радужки глаз гения чистой красоты посветлели и подтвердили, что язык денег ей понятен: «Ведь и вшего-то хочу, чтобы было… по-моему». Стало ясно, что изнурительные переговоры об урегулировании затяжного конфликта зашли в тупик — стороны приблизились к одинаковой точке зрения. К такому неожиданному повороту переговорщики оказались явно не готовы, и собеседование пришлось отложить для проведения консультаций. Хозяйка задумалась еще глубже, видимо, что-то подсчитывая. Я же, воспользовавшись счастливым для меня моментом, стремительно ретировался в спальню, окрыленный мыслью: «Видеть тебя — одно удовольствие, не видеть — другое!» И закрыл за собой дверь на крючок…

Глава вторая. Кислородные клапаны

Как-то читал, что явно выраженные носогубные морщины говорят о драчливом характере их обладателя. У бабуси они были внушительные. Оно и понятно: кутафья пережила революцию, две войны, тиф, холеру и, возможно, птичий грипп — и не сдалась! Сейчас ее исправно закаляли студенты. Дама оказалась сообразительной и ловкой особой, и инстинкты выживания держали ее организм в тонусе. Поэтому испытания выдерживала на «отлично», как студентка-медалистка. Под бременем времени пали зубы и волосы, зато все остальное было на месте, включая аппендицит.

Ее постоянная скупость и прямо-таки откровенная аллергия на чужое счастье не позволяли нам воспринимать бабулю как родную. А выдающиеся финты нельзя было брать близко к сердцу. Волшебница выкидывала их ежедневно. Классикой стал номер с форточкой…

Пробегая через бабушкину проходную комнату-спальню, мы постоянно контролировали стратегическое месторасположение жизнерадостного объекта. И делали это не ради забавы: дочь Марса запрещала проветривать комнату. Даже в ее отсутствие категорически возбранялось прикосновение к форточке. Лишь изредка плутишкам санкционировалось сделать маленькую щель и побаловать организм свежим воздухом. В этот момент щель под дверью со стороны агрессора затыкалась старой шинелью. Проветривание допускалось не более чем на пять минут. Четкое время отсчитывалось по тренерскому секундомеру еще первых скаутских лагерей. Иными словами, с помощью песочных часов. Но, как говорится, хочешь жить — умей крутиться, и хитрованы наловчились проводить маневры по вентилированию в отсутствие хозяйки.

Кстати сказать, у нее самой в шкафу кроме шубы-мутанта с тремя рукавами и двумя воротниками жили прямо-таки династии моли, никогда в своей жизни не знавшие губительного для себя эффекта свежего воздуха. Нам с соседом иногда казалось, что она голосом и взглядом выдрессировала своих питомцев, дабы при надобности посылать их с диверсией к конкурентам и соседям. А может быть, и в разведку.

Как-то раз Игорек испарился в поисках багажа знаний. Я же с трепетом ожидал, когда старушка отправится в сторону ближайшего магазина за продуктами жевания. Давно хотелось подпитать комнату молекулами живительного кислорода. Недоверчивая бабка, видно, предугадала, к чему ведет умиленное выражение моей ликующе-провожающей мурлетки. Оглянувшись с порога и чуя неладное, бдительная мадам предупредила:

— Я буду ошень раштроена, ешли ты откроешь фортошку и жаштудишь нашу рашкошную квартиру.

— Ну что вы, что вы, — изысканно шаркнул учтивый ножкой, — как вы могли такое подумать?! Прекрасно Вас понимаю!

Немного похлопав ресницами, я мягко обнял недоверчивую графиню за крепкие плечи и нежно выпроводил за дверь. Глаза предательски блеснули: «Не пойман — не вор!»

Знал, что объект, быстро выйдя из подъезда и медленно двигаясь по улице, мимо нашей угловой комнаты, всегда бдительно следит за положением злополучной форточки. Поэтому, когда входная дверь хлопнула, я присел у окошка (представьте себе Аленушку у лесного озерца со знаменитой картины В. М. Васнецова). Фигурка бабули походкой «роботика» удалилась за угол соседнего дома. Друзей надо знать в лицо, врагов — со спины. Посчитав для страховки до десяти, я с блаженством отворил кислородные шлюзы!

Целый поток всего свежего: воздуха, звуков, мелодий и чувств хлынул в мое законсервированное Настоящее. Наслаждаясь окрасом залетевшей в окно осенней бабочки, я вспомнил о своем детском гербарии, оставленном у родителей, помечтал о будущих достижениях в робототехнике, которую мне предстояло изучать в институте, о чем-то еще волшебно приятном… И беспечно не заметил шуструю тень, метнувшуюся в сторону нашего подъезда сразу же после того, как я отвлекся, опьяненный непривычной свежестью. Мудрый воин в юбке, видимо, тоже решила провести свои маневры. Недолго музыка играла. Концентрация внимания вернулась после первого же трепетного поворота ключа в замочной скважине. В доли секунды форточка была закрыта, и я уже лежал на кровати в позе глубоко поглощенного изучением английского языка. Для пущей убедительности я громко проговаривал шипящие звуки, и, как казалось, делал это с явным йоркширским акцентом.

— Што ж ты творишь, штудент?! — ворвалась, размахивая авоськой, как воин саблей, разъяренная самурайша.

— В тишине углубленно учу английский, — сдерживая грохот биения сердца, максимально спокойным голосом отрапортовал я.

— А вот я тебе шейчаш углубленно объяшню!.. На правошлавном! Как бабушку штаренькую не шлушать!..

И она эмоционально бросилась в атаку.

— А вы знаете, что опыты над гетеросексуалами запрещены Венской конвенцией? — лавируя между энергетическими молниями, я пытался, как мог, погасить силу ее карающего перста. Но как оказалось, летящий лом не остановить…

Неожиданно для меня дама, хоть и обветшалая, проявила невероятную легкость в атакующих движениях, не соблюдая главного правила дворовых драк: лежачего не бьют! Сварливица напоминала знаменитого боксера Мохаммеда Али — «парит, как бабочка, и жалит, как оса». К счастью, в школе я немного занимался боксом и стойка «глухая защита» очень помогла в первые минуты сражения. Так и не повергнув врага в нокаут, не на шутку запыхавшаяся (возраст все-таки!), славная баба Люба все же ушла в магазин.

Вообще, я получаю удовольствие от общения с представительницами прекрасного пола, даже если как в тот день испытываю поражение. Да, я был сражен наповал, но не от ударов ее худосочной ноги, а от необузданной отваги. Наверно, горгонушка понимала: студент-интеллигентишко не будет сопротивляться, довольствуясь тактикой айкидо (шустрая энергия противника была направлена против него же самого).

Последний раз по заднему месту ниже спины моего подрастающего организма папин ремешок гулял в четвертом классе. Поводом послужило ослабление вовлеченности в правильный учебный процесс. Позже случались потасовки с пацанами. И вот я искренне думал, что все мои баталии кончились и рукопашные бои остались в прошлом. И тут получить от старушки… Что бы вы делали, читатель, окажись на моем месте?

Но так бывает, что глаза боятся, руки делают, ноги убегают, а бокам за всех приходится отдуваться!

Благодаря этой истории я сделал еще одно изобретение: научился открывать фрамугу, не открывая ее. Как? Только не рассказывайте, пожалуйста, бабе Любе, она расстроится… Просто вынимал из форточки тонкое стекло!

И каждый раз в тот момент радостное солнце светило в наше окошко! А его невероятные капли, передающие звук тепла, говорили, что мы уже можем не только мечтать!

Глава третья. Супчик по-грузински

Студенческая жизнь состоит из праздничных дней получения бодрящей стипендии, последующих будней, когда этот доход проедается, и черной прозы жизни, когда стипендия уже съедена.

И вот тогда становится не до возвышенных идеалов или судеб человечества. Если в желудке исключительно пусто, тогда в голове исключительно много мыслей… о еде!

Поэтому я, как нормальный голодающий, прикинул с экономической точки зрения: в студенческой столовой лучше не тратиться. Бабуся разрешает пользоваться холодильником и газовой плитой. Что молодому кашевару мешает купить пару пакетиков роскошного супчика, буханку зернистого хлеба, стаканчик аппетитной сметаны и произвести на свет ведерко возбуждающих обедов? Я решил продемонстрировать свои способности в поварском искусстве бабе Любе. За короткое время при минимальных затратах была показательно приготовлена недельная порция супа. Мадам не могла нарадоваться. Убедившись, что невозможное возможно, кулинар с воодушевлением принялся готовить жидкие субстанции. Тщательно выполнялись все указания и предписания четких инструкций. Неусыпное око бабули недоверчиво контролировало кухмистерский творческий процесс. Ей разрешалось дегустировать мои блюда в обмен на ценные советы по усилению их вкусовых качеств.

На третью неделю всевидящий и контролирующий зрачок гражданки расслабился, и она пошла к разговорчивой соседке со свежей новостью. Пока бабули обменивались друг с другом тайнами и интригами мадридского двора, решено было испробовать новый для меня вид супа — остренький грузинский «харчо». Захотелось его жаркого дыхания… В кастрюлю с водой было засыпано содержимое пакетиков, хорошо размешано и поставлено на плиту для варки эдак на 10–15 минут. Как практичный человек, студент и по совместительству кок, я не мог себе позволить потерять целые четверть часа и отправился учить английский язык. Лингвистический барьер мне всегда давался тяжело. Для мозгового штурма и усвоения иностранных слов было принято прекрасное, как вы знаете, горизонтальное положение на комфортном диване. Наверное, изучение любого второго языка, сознательно усваемого взрослым носителем в положении лежа, не только у меня, но и у многих моих соотечественников, да и сопланетников, воспринимается понимающим организмом как снотворное. Впоследствие я так и делал: не могу заснуть — беру учебник английского. Но в тот раз…

Сквозь легкую дрему почувствовалось и даже как-то представилось: вот вода закипела… Уже пора брать точный секундомер и отсчитывать минуты до окончания великой готовки. В этот момент юные веки сами собой закрылись плотнее, пообещав, что это буквально на крохотную секундочку.

Нежное сознание встрепенулось от воинственного звука, напоминающего дикий крик Тарзана в джунглях. Вторым воспряло затуманенное зрение: в комнату, почти не касаясь дощатого пола, ворвалась разъяренная возрастная дева, окруженная ореолом туманной дымки. И тогда уж проснулось безупречное обоняние… Наверно, такой свирепый дух стоит на вьетнамской кухне, когда задумчивая хозяйка забывает выключить плиту с пережаренной селедкой. Едкий запах сгоревшего харчо ворвался ко мне в комнату одновременно с разъяренной мадам. Хорошего человека издалека видно: у него добрая улыбка, лукавый прищур и… половик в правой руке… Молодой шеф-повар вовремя просек нападение — и первый удар пришелся по пружинноватной кровати. Густая пыль смешалась с дымом, как на настоящей войне.

Воистину, то, что не убивает, делает нас сильнее!

С криком «Да не может так приплющить с гомеопатических доз!» я рванул, маневрируя между бабкой и задымленными стенами, на кухню… Открывши окно, мастерски уклонился от второй подачи затоптанным половиком… Атака пришлась аккурат по многострадальной кастрюле с выкипевшим супчиком… Скороварка дзынькнула и упала горгонушке на любимую мозоль… Она вскрикнула:

— Человек — жвучит гордо, паражит — чешно!

Решив соперника утомить, а не злить, я подставил хозяйскому возмущению место скорби — крепкий горб студента. Ведь нежная область генерирования гастрономических идей — голова — мне еще пригодится! Котелок вообще надо беречь, эта кость гораздо ценнее слоновой! Думал я об этом, принимая еще один хук сверху. Да, как он был целителен для моего сколиоза!

Сделав тройку-другую глухих хлопков пыльным половиком, пустившая от азарта брызги слюны, ратница бормотала магическое:

«Кто ш чем к нам жачем, тот от того и — того!» Потом вояка громко чихнула и выдохлась. А ведь ее предупреждали — все маленькие комнаты надо постоянно проветривать! Может и не к месту, но я напомнил гренадерше об этом. И как это бывает обычно, в щекотливой ситуации абсолютно не до смеха!

— Ах, ты… — только и вымолвила она, снова засобиравшись с силами, чтобы атаковать непокоренного врага с целью выбить незаурядные остатки кулинарных и других азартных способностей. Но тут я предпринял тактику вяжущего боя: не давал ей возможности как следует размахнуться. Иногда не успевал перехватить кипучий удар, иногда половик работал вхолостую — то по стенкам, то по дивану. Потом мы долго играли в догонялки: одна водила, другой убегал. Но я знал: в финале все будет хорошо! И если сейчас плохо, значит, просто еще не финал!

Наконец, дамочка обессилела и остановилась.

Следующие два часа я проходил реабилитацию чисткой кастрюли. Понимая, что от трудной работы еще никто не умирал, но зачем испытывать судьбу? Как ни странно, чугунок не погиб, только весь почернел. Потом были медитационные занятия с оттиранием плиты и — о счастье! — проветривание квартиры. И почему раньше мне не пришло в голову что-нибудь сжечь! Наслаждаясь свежим воздухом, старался подольше скоблить почерневшую кастрюльку и давно непротираемую плиту. Заботливая же бабуля после крайних профилактических мер присела на табуреточку и, отдыхая, приговаривала: «А умереть молодым хорошо где-то в вошемьдешят». Устала Любаша!

Я гордился стойкостью к пригоранию и качеством отечественной посуды. Однако больше в квартире бабы Любы к готовке допущен не был.

— Пойдешь на вшё?.. Так вынеши же мушор! — такой была последняя в этот вечер реактивная эмоция патронессы. И я «выплачивал» примирительную компенсацию за незлобивое содеянное как этим, так и походами в продуктовый магазин за диетическими продуктами для моей железнозубой леди в продолжение целой недели.

Вот так, дамы и господа, взрывной характер бывает и осколочнофугасного действия!

Глава четвертая. Мелодия души

Говорят, что если ранним утром не удалось найти на полу левый носок, то вечером, перед тем как лечь спать, надо положить на видное место еще один левый носок, пусть даже шерстяной. Тогда тот левый носок, который потерялся, на следующий день будет лежать рядом со своим коллегой по левизне. Но с правыми носками такой номер почему-то не проходит. Возможно, правые осторожней левых!

В один из приятных зимних вечеров, когда снег тихо ложится на землю, а ветер за окном напевает свои таинственные мотивы, мы с сэром Игорем, надев разноцветные шерстяные носки, уже обсудили последние новости из газеты «Таймс Минска» и щедрую погоду. В нашей коморке энергично были взбиты подушки сосисочкой, аккуратно сняты самшитовские старушечьи покрывала — приближался час чудесного отбоя. Как говорится, нам столько всего надо еще сделать, что лучше мы… пойдем спать! И тут из знойной опочивальни нашей пристаревшей царевны послышались странные возгласы, которые впервые не сдержала даже звукоизоляция в виде тряпки, заткнутой в щель под дверью. Оттуда раздавались странные звуки, явно напоминающие стон грешницы:

— О… ОО… ООО…. ООООО…. А… ААА… ААААА…

Мы дипломатично насторожились. Это было что-то новое! Обычно матрона издавала резкие, рваные, пронзительные или шипяще-скрипящие звуки!.. Да и тональность для нее непривычно высока. Ведь к исходу жизни порох в пороховницах незаметно оборачивается песком. Мы замерли, боясь пошевелиться. Даже поскрипывание челюстей во время пауз не умаляло азартной загадочности мелодий бабкиной души!

Союзники выдвинули несколько смелых версий происхождения уникального звука:

— Сон страшный. Приснилось, что у нее выросли сногсшибательные клыки, а тело стало волосатое, как у… лося. Она бежит по темному лесу, кишащему злыми охотниками, под звуки свистящих над головой пуль. Наверно, когда человек пугается не слишком сильно, то его душа не спускается до пяток, а останавливается на полдороге… — чуть ниже поясницы.

— Сон приятный, с легким порыкиванием. Приснилось, что птица удачи тюкнула по темечку и пришла огромная пенсия, в связи с чем в доме появилось в два раза больше овощей для варки смелых каш. А вредные студенты успешно съехали, но успели заплатить за полгода вперед!

На этой мысли звуки начали усиливаться! Может, человек действительно рожден для счастья. Вот только счастье об этом забыли уведомить!

— Сон романтический, с трелью в сердце. Голубоглазый блондин на белом кабриолете предлагает руку и сердце. В обмен… на грудь и бедра. А что, ведь много девушек хороших мечтает втайне о плохом!

— Сон-мечта о славе. Ей привиделось, что она — певица оперного театра и как раз сейчас выступает на большой сцене. Знала бы, что лебединую песню не исполнишь на бис.

— Сон с червоточинкой. Мы предположили, что здесь основная эмоция — жгучая алчность или зависть. Либо, развернув в постели газету с объявлением о результатах лотереи, старина узнает, что выиграла крупную сумму. Либо действия остаются прежними, но победителем лотереи становится соседка Зинка!

Сила звуков нарастала, даже подозрительные причмокивания начались… А что, халявы лишней не бывает, бывает только мало места в животе!

— Сон педагогический. Ей хочется, чтобы мы с Игорьком спели славные псалмы в ее присутствии, обязательно дуэтом да с трепетным чувством. А петь-то синхронно мы совсем не умеем! Тут она великодушно ободряет: «Помогу, конешно, чем шмогу. Но шразу предупреждаю о том, што много не шмогу, потому што не ошень-то и охота!»

— Сон о вечной красоте. Приснилось, что она сделала завивку, чтоб, наконец, хоть на пенсии пожить… кучеряво! Кстати, вы никогда не пробовали сушить волосы миксером? Волосы получаются редкие, но курчавые!

Горячо обсудив варианты, мы с другом моментально сделали ставки по рублику. Игорек — на третью версию о снах, в которых романтично-психологические контакты происходят с представителями противоположного пола. Мне же почему-то казалось, что ставить надо на шестую версию — о виртуальном желании подстегнуть нас спеть хором. Основывался я на знании ее маленького секретика. Однажды, ассистируя мне в приготовлении ароматного супа, баба Люба чистосердечно поведала, что да, мол, пела в ансамбле, и нежный голос ее был недурен:

— Не то, што шейчаш… — зарделась она тогда, но ничего не просолировала.

А вот теперь разошлась:

— ООО… ААА…

Прежде чем мы доподлинно сможем проверить выдвинутые версии и кто-то из нас немного обогатится, я предложил другу подпеть ведущей солистке нашими мужскими баритонами. Протестировать свою версию, так сказать.

На секунду бабкино пение прервалось, но, как оказалось, только для того, чтобы утонченная солистка набрала в легкие воздуха и…

— ООО… АААА… ОООО… АААА, — зазвучали искушающе синхронно с ней наши луженные супом «харчо» глотки, с энтузиазмом подражающие неповторимому хору Вооруженных Сил Советской Армии.

Воистину, для того, кто испытал наслаждение творчеством, других наслаждений уже не существует!

Музыкальная дива увеличила гипнотические децибелы звучания. В унисон с ней усилились трели скворцов из соседней комнаты.

— О… ОООО… ОООО… ААААА… — ревело страстное квартирное сообщество. Хористы вспоминали отличные оценки по пению в школе и были уверены, что в скромной квартире собрались лучшие представители вокальных талантов человеческого рода!

Весь этот кипучий гвалт от самого начала, с перипетиями всевозможных вариантов и нашим творческим ответом, оборвался так же внезапно, как и начался: лучезарный голос солистки затих. Скрипнула старая пружинная кровать за топовым шифоньером. Мы напряженно ждали, когда зашаркают забавные шлепанцы по направлению к нашей двери… В этот момент почему-то захотелось застраховать свою фартовую жизнь не только от несчастных происшествий, но и на случай конца света, падения метеоритов и похищения восторженными инопланетянами. Но так как шагов не последовало, я со словами «Что тебе снится, крейсер „Аврора“?», пошел и распахнул дверь в темноту.

Каждый день ты можешь общаться с бестолковыми и башковитыми людьми, пусть даже разговор будет эпизодом — общайся со всеми и ты будешь знать толк в людях! Тот, кто боится сражений, не одерживает побед!

И что же? Вокалистка лежала на кровати в полумраке уличных фонарей, заглядевшихся в ее скромное окно. Глаза отражали их свет. Хозяйка прикрывала сладкоголосый рот ладошкой и издавала при этом те самые звуки… Как вы думаете, что она делала? Просто-напросто громко и так душевно… зевала!

— Что, бабулечка, меццо-сопрано напал?

— Да вот, регулярно штали шниться шны, в которых летаю и довольно вышоко. Да еще и на прилишной шкорошти. Лучше шаму шебя шбереженную, никто не шбережет. Начала подумывать о парашюте, так и призевала малёхо!

Глава пятая. Лирическое отступление о двух изобретательных студентах

А эту любопытную историю мне поведал за теплой беседой мой скромный друг по имени Николай Слабко, который с другим дерзким однокурсником тоже снимал уютный уголок у старушки.

— Но ты — комнату в квартиренке, а я — в частном владении, с кучерявыми грядками нежной зелени под окном.

С явным чувством превосходства рассказывал он о витаминизации студенческих организмов:

— Не отходя от кассы, то есть в районе гостеприимного огорода, мы устроили пастбище и поглощаем там не только свежий воздух, но и свежие витамины! Трапезничать садимся, когда хозяюшка уходит подальше. Я стою на шухере, а Олежка Коршаков волнующе состригает ножницами нежный зеленый лучок, шелковистый укропчик и для добропорядочного аппетита немного кокетливой петрушечки! Чисто символически, регулярно и только из лучших побуждений. Причем это делается с любовью, во имя лучшего роста растений…

— Что, прямо ножницами? — искренне удивился я, перебивая моего визави, а тот воодушевленно продолжал:

— О, Олежек — не только заправский мастер парикмахерского искусства! Он любитель смелых идей и сторонник неугасающего юмора, фантазий, выдумок. Его жизненное кредо: репетитор-академик, научу, кому дать денег!

Последовавший поток рассказов о подвигах двух друзей вызвал у меня желание поближе познакомиться с Колиным соседом. Здесь жизненный принцип совпадал с моим: жизнь, прожитая с удовольствием, — это жизнь, прожитая дважды!

Надо сказать, Николай оказался человеком талантливым: он так мастерски рассказывал, что я ощущал их голодный предобеденный мандраж. Представлял, как жизнерадостная старушка, наконец, набрасывает свой оренбургский платок и покидает ангельскую обитель, а братцы-студенты спешат раскрыть радушные объятия органическим элементам всей таблицы Менделеева… Когда уже милая банка со сметаной закуплена и неутомимые трубы дымят… И зеленый лучок, наполняющий мелкую тарелку радостью и светом, отправляется по назначению.

Беззаботный студиозус не уставал повторять:

— Я могу сопротивляться всему, кроме соблазнов, но лучший способ преодолеть соблазн — это подчиниться ему!

— Приятно сделать вам приятно! Пожуем-увидим!, — подмахивал ему Олежек.

Но все обильное когда-то кончается или чем-то завершается. Через пару недель тайного выпаса бабуленька подошла к своим травоядным квартирантам с закономерным, но тем не менее глупым вопросом:

— И куда деется мой лук-батун? Часом не знаете? –вопрошала она, понимая, что надо бояться данайцев, дары приносящих, и сожалеть о данайцах, дары уносящих.

— Наверное, голодные коты пожрали! — без тени сомнения многозначительно ответил непобедимый Олежек, понимая, что наличие ловкости рук без должной быстроты ног однажды может обернуться крупными неприятностями.

Как звали этих улыбчатых млекопитающих семейства кошачьих, отряда хищных, он скромно промолчал. Ведь у накормленного досыта понятие о социальной справедливости враз теряет четкие очертания!

Глава шестая. Стальные аргументы трагикомедии «Коммуналка»

Прошли осенне-зимние месяцы. К весне мною все же была четко сформулирована необходимая цель: покинуть логово получения тумаков и негативных эмоций. О чем я и сообщил товарищу по монастырю. Ведь если тело расцветает на солнце, то дух — исключительно в лучах любви.

— Да… Время здесь лечит, но исход всегда летальный! Мой утонченный друг, ты продержался дольше всех! — с уважением и болью в голосе поддержал меня Игорь. Он оставался один.

И тихо, чтобы не слышала баба Люба, напутствовал, похлопывая по плечу:

— На новом месте, дружище, главное понять и полюбить домохозяйку. А какие ссоры могут быть между нежно любящими друг друга людьми? Так, пустяковые мелочи: подбитый слегка глазик, парочка разбитых тарелок, легкая черепно-мозговая травмочка…

Он взгрустнул, наблюдая, как я укладывал тощий, как живот первокурсника, дерматиновый чемодан:

— Ты прошел школу выживания и к следующему дивному месту оседлости отлично подготовлен.

Я приподнялся и еще тише и крепче потрепал его по плечу:

— Всего доброго, мой выносливый товарищ, ведь кто не гребет, тот… отгребает! А мы не отступаем — мы наступаем в другом направлении!

Мой понимающий друг оказался прозорлив. На сей раз я был умудрен опытом и к следующей вздорной фрау въехал улыбаясь. Так как знал: второго шанса произвести первое впечатление у меня не будет!

Эпилог

…После всего пережитого, услышанного и понятого музыкально одаренные становятся умнее. И пронзительный крик очередной аккуратной старушки о невыключенной плите с топаньем ног и изобличением в том, что кто-то во сне хотел ее отравить газом, воспринималось мной, как плохая игра в театре абсурда. В эти моменты уже не надрываешь систему кровоснабжения мозга, а начинаешь отвлекаться и мечтать о приятном. Ведь чем дольше живешь на этом свете, тем яснее понимаешь, что счастье — это то, что всегда с тобой, что это почти как ключи, что оно всегда с нами, просто сейчас они завалились в карман за подкладку. Но, как ни крути, оно здесь! И ни от кого не зависит. Ни от чужой любви, ни от нашей удачи, ни от нашего положения дел. Оно просто есть!

Каждая следующая хозяйка (а переезжал я где-то еще пару раз) не отличалась мировоззрением от предыдущих. Любая из них прежде всего заявляла:

— Ничто так не укрепляет веру в человека, как… предоплата.

И недвусмысленно протягивая пустую ладонь, ждала, когда ее наполнят… А я перед заселением стал формулировать свои условия на все случаи жизни. Предварительно закупив несколько пар тапочек.

Навскидку припоминаю эти правила:

— Не беспокоить, когда сплю. А то спросонья, могу и тапкой запустить. Не со злости, а в силу привычки.

— Возвращаюсь по воле провидения, но буду стараться быть на месте пораньше. Если кругозор хозяйки будет настолько узок, что позволит ей подсматривать за моим возвращением — сабо полетит в направлении тени, мелькнувшей в замочной скважине. Как вы понимаете не со злости, а в целях воспитания. Это и понятно: любопытный нос везде откровенную щелку найдет. Любопытный глаз всюду отыщет замочную скважину. А в результате — любопытное ухо может получить заслуженную оплеуху-сдачу.

— Когда мы с друзьями обсуждаем новости газеты «Таймс Минск» за рюмкой ароматного чая — не беспокоить. Так как чай пить — это не в шахматы играть, тут думать надо! При этом не допускается присутствие любопытных посторонних. Да и вообще подслушивание у дверей порядочных людей зачастую вызывает особую форму аллергии: ухо распухает и принимает неестественный багровый цвет.

— Резвлюсь и брызгаюсь в ванной комнате, проветриваю и медитирую по-английски, когда захочу. В унтах и без них!

— В случае хорошего поведения хозяйка получит подарок от Деда Мороза — белые тапочки к Новому году. Ведь из всех писков безустанной моды именно они — самый последний!

— Вот мои к вам скромные просьбы, — подавал я очередной хозяйке аккуратно исписанный листок. И не обращал внимание на ее глаза, которые иногда вылезали из орбит и… повисали на оптических нервах. Я постепенно стал замечать, как в моем еще вчера неокрепшем голосе уже пробивается твердая сталь.

Если воспринимать жизнь, как комедию, — обхохочешься до слез. Если рассматривать, как драму, — скорбеть надо беспрестанно. Если все брать в голову — сойдешь с ума. Лучше не обращать на нее внимания, пусть себе идет своей дорогой, нам-то с ней — по пути!

Картошка

Богатый живет для себя,

а бедный — для Родины.

После трепетных вступительных экзаменов в нашу альма-матер всех энергичных первокурсников, подобно захваченным в плен народам, спешно сажали в элегантные грузовые машины и увозили в шальные края, где колыхались высокие картофельные побеги и веяло ароматами Родины. Бедные наивные Йорики еще не имели представления о многом. Мы не задумывались о сессии — этом щекотливом хождении по краю пропасти. Не подозревали о коварстве кабинета «доканата», или как мамелюки называли его еще «комната страха», «логово зверя». Неискушенные еще не успели ощутить себя у доски партизанами на допросе. И не знали, что стипендия — это чаевые от жмота…

Итак, несколько тентованных шаланд, полных студенческой кефали, с гурьбой наших на борту, умчалось в направлении сельских угодий Воложинского района Минской области. На плечи семнадцатилетних девчат и пацанов была взвалена серьезная задача — пополнить закрома Родины корнерплодно-валютными резервами.

Расквартировались быстро, как армия перед боем, по два-три человека на избу, у радушных и хозяйственных сельских жителей. Меня с двумя хрупкими сокурсниками поселили у озорной на вид старушки, как потом оказалось редкой скряги.

— Василиса! — представилась она и от смущения зарделась. Вряд ли, она была Василисой Премудрой, но и до Василисы Прекрасной не дотягивала. Ее личико напоминало другую сказочную героиню из лесной избушки на курьих ножках. Но было приятно, что она считала себя кокеткой и модницей.

Мне в соседи достались два орлика: один деревенского происхождения — Толик Соловей. Второй — мой земляк Коля Слабко из Рио-де-Могилева, любитель группы «Scorpions» и репчатого лука с салом.

Больших планов на заработки мы не строили, ехали ради романтики, ведомые любопытством. Но когда началась кипучая работа, про сладость утренних романтических грез пришлось забыть. Вставать приходилось в шесть утра под звуки гимна. А если просыпал, то лишался плотного завтрака, и приходилось аккомпанировать урчанием собственного желудка утреннему клацанью деревенских аистов, сидящих на электростолбах. Если подумать, то у аистов, конечно, жизнь — не сахар. Мало того что они своих птенцов выращивают, так еще вынуждены заниматься транспортировкой человеческих детенышей — в порядке оказания шефской помощи. Вот потому у аистов, наверное, вид облезлый и унылый, а песни охламонские — дробь барабанная. Хотя от такой жизни поневоле клювом клацать начнешь! И все-таки волнительные моменты настигли нас в сельской опочивальне уже в первый вечер во время подготовки ко сну. Разместились мы все в одной комнате. Бабка взгромоздилась на печку, нам же с ребятами были выделены места внизу.

Надо отдать должное заботливой старушке: встретила декханка нас хлебом и солью. Но овладевающие сельскими просторами и не догадывались о том, что в дальнейшем придется не только весь каравай отдать, но и самим всю соль слопать! И вообще гораздо гостеприимнее встречать картошкой со шкварками, чем хлебомсолью. Для двоих из нас добрая внимательная хозяйка отвела одну узкую койку с высоченной периной-горкой, на которой не то что спать — в колобки по скатыванию играть опасно. А третьему досталась деревянная скамейка, на местном наречии «канапа». Привозящим студенческий резерв в деревню поселянка сообщила, что за вознаграждение в ее избушке имеются три почти люкс-номера. Как видите, маркетинговый ход у понимающей Василисы был серьезный. Но первокурсники — народ неприхотливый, им и степной камень — подушка, и полевой сухарь — ватрушка. Когда тянули жребий, кому спать на старой скамеечке, «удачу» за лохматый хвост поймал Толик. С благоговением он окинул свое шикарное место дремоты обеспокоенным взглядом… Длина данного деревянного сооружения всем показалась мизерной. О достойной ширине бедолага в тот момент и не подумал.

Смекалистая балагурщица перехватила щемящий сердце взгляд и среагировала быстро: притащила из чулана табуреточку под ноги, чтоб не свисали плачущими ивами и не озадачивали гордых постояльцев… Знала старушенция — лучше маленькое дело, чем большой план бездействия! Студиозус был счастливым и благородным человеком! При взгляде же на нашу с Николаем коечку ему становилось понятно: в ближайшее время сон на мягкой перине отменяется!

Мы привыкли сравнивать себя с другими и соотносить свои успехи с успехами окружающих. В здоровой конкуренции нет ничего плохого, однако чаще всего она перерастает в чувство недовольства самим собой и в зависть по отношению к людям более успешным. Между тем, на свете есть только один человек, с которым нам следует себя сравнивать, — это мы сами, но в прошлом. И если сегодня мы стали хоть чуточку лучше, чем были вчера — значит победа. Поверьте, порой завидовать очень приятно, если завидуешь сам себе!

Приближалась волшебная ночь, в веселых глазах Василисы блеснуло иезуитское сверкание луны. Как и любая историческая достопримечательность, в спутниковом свете она похорошела. «Я люблю ближнего своего так, чтоб он не забывал вести себя, как дальний родственник», — говорил весь ее «ласковый» вид. Она обнажила три острых резца, пугая нас мистическими подозрениями и, спрыгнув с печи, … взяла топор. Оробелые, мы вздрогнули все трое одной волной. Какое-то нежное чувство подсказало, что бабуля бывает агрессивна и часто сама «идет на контакт». А в свете луны, просочившемся сквозь легкие занавески, она, с колющим предметом в руке, маленькая и сгорбленная, выглядела действительно жутко. Но все оказалось не так страшно, селянка всего лишь снова проявила незаурядную народную смекалку: к бокам койки прибила ржаво-кривыми гвоздями ограждение из кольев. Как в хлеве. Благодаря неизвестным силам бабуля, возможно, ныне уже потеряла свой дар подбадривать прихожан и забивать гвозди как свободный человек где ни попадя! Вдохновленный Василисой, я сразу вспомнил знаменитое «Преступление и наказание» Достоевского и его героя Раскольникова с топором в тощей студенческой руке. Правда, в нашем случае отзывчивая секира была в руках не у студента, а у неотразимой старушки. Молодая шляхта завороженно следила за ее действиями, как подростки, увлеченные фантастическим триллером. И понимала, что в то время как многие мечтают о вечной молодости, вечная старость практичнее!

Ночь, неудержимо наступающая по всем фронтам, принуждает людей к отступлению на заранее подготовленные позиции — кровати и диваны. Крутиться ночью нам, конечно, не возбранялось. Последствия в этом случае — только скрип кровати и последующее застревание в прикроватном частоколе. Чего не скажешь о Толике. Первой же ночью он попытался повернуться на свой ребристый бок и пал вместе с хлипкой табуреткой на пол. После нескольких спонтанных кувырков у Толяна выработался стойкий иммунитет к потребности в недвижении ночью на весь период картофельной практики. Отныне, как царевна-лягушка зимой, застывший, он с улыбкой замирал на восемь часов в определенной позе и просыпался, скрипя и похрустывая затекшими конечностями. Возможно, терпеливый Толик улыбался будущему, ведь и оно улыбнется когда-то в ответ!

* * *

Наши непредсказуемые испытания на этом не закончились. На вторую ночь в кровать поденщиков, прямо на меня, приземлился богатырский НЛО. Так и называла вещунья этого толстого кота, любителя местных четырехлапых пушистых дам и теплых возвышенных мест. Одним из таких округов явилась наша перина с двумя аппетитно посапывающими субъектами. От несусветной наглости животного, спросонья передернувшись, как затвор пистолета, я чуть не застрял головой в прикроватной изгороди. Даже забыл, что пунктиры столь дискретны, что не сориентируешься, куда ломиться по тревоге… Веселое котэ же восприняло мой испуг как приглашение для необычного взрыва страсти в наших отношениях, которая взволнует новизной эмоций и впечатлений. В результате он разлегся где-то посреди одеяла. «Мне бы только день простоять да ночь продержаться». И, собрав волю в кулак, я попытался изобразить добродушие.

— Кис-кис-кис, — тянулась воздающая рука к шкуре забавного нарушителя спокойствия. НЛО, видно, давно не дрессировали, и потому он, поддавшись искушению, отчаянно зафыркал, выставляя требующий ласки бок. Заботливая рука медленно переползла в область свободной шкуры на загривке котофея…

Вспомнились уроки метания противотанковых ручных гранат из положения лежа, почерпнутые на начальной военной подготовке в школе. Моя «живая граната» взяла курс в темный угол печки, где на полатях разместился аккуратный «бункер» бабуленции.

Мурлыка был приятно удивлен, что, не прилагая усилий, вернулся за доли секунды в родные пенаты, испытав при этом радость полета белки-летяги. По многообразию звуков, изданных при приземлении могучим телом НЛО, и быстрому лопотанью бабки Василисы было понятно, что попадание пришлось «в десяточку». И в ближайшее время в планы ночного визитера очередная попытка вторжения не входила.

Следующим вечером, перед тем как ложиться спать, мы с дерзким барсиком на мгновение «сошлись во взглядах»…

«Можно ли тебе доверять? Не испугаешь безмятежного гостя своим ночным прыжком с печки?» — спрашивали мои волнующиеся глаза. Грациозный усатый-полосатый, как настоящий вежливый хищник, не моргал — источал спокойствие и целомудренность.

«Спрашиваешь еще…», — так я растолковал кротость в его гармоничном взгляде.

В ту ночь мой обожаемый инстинкт самосохранения подсказал: «Наверху небезопасно, сползи вниз и замри!» Беззаботному Коляну я честно сообщил о возможности противоправных действий со стороны лохмато-хвостатого. Но… не пуган — не зверь! Он душевное предупреждение близко к молодому сердцу не принял и остался нежиться на вершине перины под теплым одеялом, опрометчиво подавая признаки счастливой жизни. Усатый охотник в темноте решил: это беспечно копошится крупный грызун, а посему вскипела горячая кровь предков-тигров, и он ринулся в бой…

Второй грациозный прыжок мышелова пришелся на Колино межреберное пространство, о чем свидетельствовало мгновенное пробуждение туловища с прекратившимся мирным причмокиванием. В силу отпущенного ему дарования туловище пропищало, как комар:

— И-и-и-и-и-й!

Меткий котофей имел для своих пяти лет серьезную весовую категорию. Перепугавшийся друг поведал:

— Снилось, будто меня наказывают за плохую работу посредством… ох! ощутимых прикосновений бригадирского ведра с картошкой…

И опять НЛО взял галантный курс на местную станцию «Союз– Аполлон» у теплой печки, стремительно переместившись в пространстве.

После таких волшебных полетов репрессированному полосатому зверю расхотелось иметь дело с впечатлительными студентами. Больше он в порыве лучших побуждений беспокоить нас не пытался. Я спал спокойно. Колян же еще пару ночей вертелся в ожидании внезапного приземления ловеласа на территорию радушного космодрома, а по совместительству нашу постель.

Интересно, что к Толику мистер кот не залетал. Привычный к сельским реалиям, парниша спал на своей деревянной с подмостями «канапе» не шевелясь. Он все посмеивался над нами и ночными катавасиями, истребляя бабкины яблоки:

— Выражаю вам свое сочувствие! — и предлагал: — Любому уступлю место в своей уединенной ложе. Совершенно бесплатно!

На что мы скромно отвечали утонченным отказом.

* * *

— Что, сладкие? — спрашивала каждое утро бабуля, невинно заглядывая в улыбчивый зев Толика. Она жалела свой даром пропадающий урожай, который студенты сгрызали совершенно безвозмездно. Однако всей своей сморщенной физиономией цветущая старушка старалась выражать исключительно добродетельную щедрость. Хоть в глубине фееричной души, конечно, недоумевала:

«Сколько же можно склевать задарма?!»

— Ага, — щурясь от блаженного осознания, что витамины-то халявные, радовался Толик и рассуждал: — Думай о великом, но умей наслаждаться малым!

Ароматные яблочки он обычно не мыл, а лишь наскоро вытирал о студенческий свитерок. Мы же с Николаем, полагая, что желудки наши будут послабее, старались не рисковать. Не скрою: мыть фрукты и нам было лень. Вообще из сельских деликатесов мы с напарником предпочитали парное молочко, которое организм Толика не принимал, и в качестве компенсации первокурсник перетирал своими крепкими зубами по пятку антоновок. Однажды бабушка Василиса с видом божьего одуванчика предложила «вредителю» свое фирменное блюдо — сладкие плоды, печеные в молоке. Толик подумав, что рыба, которая в каждом червяке видит крючок, долго не проживет, смело согласился:

— Ну-кась, попробуем!

Ставя лакомство на стол, наша томящаяся царевна что-то ехидно пробормотала сквозь просветы зубов.

— Что, что? — настороженно поднял брови взволнованный индивидуум.

— Ну… Это я желаю тебе здоровья. Кушай, соколик, да побольше! — сказала отзывчивая старушенция, а в это время чуткие ноздри ее расширились, как у сказочного дракона. И вот, через совсем небольшой отрезок времени, счастье улыбнулось человеческому существу своей беззубой улыбкой, доказывая, что на сердце не бывает морщин!

Спустя полчаса наш боевой товарищ походкой взволнованного пингвина пулей выбежал из дома. Где-то в полях послышалось лошадиное фырчанье… В темноте на горячей печке раздалось коварное хихиканье и шелест потираемых сухих ладошек.

С утра бабуля тихонько спросила:

— Что, соколик, сладкие? Еще будешь?

В любезном голосе звенело удовлетворение: неблагодарный пожиратель ее садового урожая утонченно наказан.

— Такого кризиса не видел белый свет! — простонал лежачий обезвоженный организм потерпевшего. И наш бедняга отвернулся от утренних витаминов к любимой стенке. В районе трех метров от его интригующего лежбища стоял стойкий запах мужских духов «Поцелуй злого скунса».

* * *

Надо сказать, бабуля наша оказалась чертовски азартной дамой, все время играла в спортлото и так же все время проигрывала. Как-то вечером она поделилась своей стратегией, что зачеркивает в лотерейных билетах цифры показаний счетчика электроэнергии: свои, председателя, агронома. Потом ей стали сниться цифровые комбинации, и она тоже их вычеркивала. Сны, как известно, — это бывалая комбинация небывалых впечатлений. Потом перестали сниться счастливые цифры и стали грезиться великие хитросплетения из… трех пальцев, а затем уже… из одного.

Я собирался ей намекнуть, что любая лотерея — наиболее точный способ учета оптимистов. Но раз человек играет в свое удовольствие, почему бы ему не думать в свое удовольствие о собственной победе!

* * *

Мы наворачивали еду, как зажигательная саранча на охоте! Постоянное нахождение на свежем воздухе поднимало как аппетит, так и счастливую жизнеспособность мышц организма. А то! Жизнь принадлежит тому, кто ей рад! Николай не преминул в этом убедиться на личном опыте и заодно аргументировать это всем нам.

Дело было на второй неделе трудовой житейской прозы на картофельных плантациях. Группа блистательного студдесанта проявляла свои способности в быстром складывании в ведра клубней, оставшихся после картофелеуборочных комбайнов. Наша главная задача чернорабочих была не только в том, чтобы подобрать и дотащить к грузовику собранное, но и забросить все в массивный кузов, где находился учетчик ведер — Толян, который цепкими сильными пальцами перехватывал ручку ведра и высыпал его крахмальное содержимое на дно. Динамика этих фантастических движений и чарующая поза Толяна напоминали сгорбленного цирковым замыслом веселого карлика-фокусника. Фееричный виртуоз, он был готов не просто принять, поднять и высыпать, но и сделать с податливым ведром акробатически-танцевальные «па». Мастер решил, что нет достижения выше, чем выдержать грань между работой и игрой, при этом сделать ее неразличимой. Николай же, раззадоренный проявлением такого хозяйственного креатива у Анатолия, тоже возжелал продемонстрировать присутствующим девушкам свою цветущую силу и мощь. И попробовал темпераментно жонглировать бадьей в процессе передачи азартному учетчику. Надо сказать, что в тот раз нас выбросили на поле, которое уродило какие-то чрезвычайно огромные клубни. В уютное ведерышко помещалось не больше четырех-пяти боевых снарядов. Возможно, это был лучший результат инопланетного вмешательства под предводительством бабулиного кота, а может, просто попался такой сорт гигантской potato, но факт тяжести жестяного куля не оспаривался и был, как говорится, на лицо — пока в лучшем смысле этого слова.

Просмотренный накануне волнующий фильм о жонглерах, добавил Николаю уверенности в задуманном. Мне иногда кажется, что цирк — это место, где лошади, пони и слоны могут смотреть на мужчин, женщин и детей, изображающих из себя дураков… Но вернемся к нашим баранам, то есть волшебным клубнеплодам. Насобирав полное ведро гигантских бататов, атлет вообразил себя олимпийским чемпионом по метанию спортивного молота. Его гибкая память в нужный момент с легкостью воспроизвела даже то, чего и в помине не было. Физкультурник подошел к дивному грузовику и дружелюбно, с достоинством улыбнулся добродушному водителю, сидевшему в кабине.

И вдруг неожиданно для всех он задорно крикнул учетчику Толику:

— А слабо словить в полете?

Приободренный утвердительным ответом, Николай начал движение вокруг своей оси с целью, хорошенько раскрутившись за счет центробежной силы, метнуть скромный, эдак килограмм на десять, чан в готового к испытанию голкипера. Мир принадлежит оптимистам, пессимисты всего лишь зрители! Водительское лицо не выражало беспокойства по поводу происходящих чуда-чествоно видело всякое. После третьего вращения сильные пальцы метальщика разомкнулись, и наполненное ведро двинулось по стремительной траектории в направлении теплого солнца и охваченного спортивным азартом Толяна.

Мозг — поистине изумительный орган: он включается сразу же, как только вы просыпаетесь, и продолжает работать вплоть до той минуты, когда вы хватаете ведро с картошкой! Жизнерадостный ведрометатель в момент забавного броска не сомневался в правильности его желанного направления. Но уже через долю секунды, заметив, как изменяются линии лицевых мышц шофера, понял, что немного не рассчитал. Говорят, в некоторые моменты вся жизнь пролетает перед глазами. Наверное, именно это должен был пережить ошеломленный водитель. В нашем случае унылый пессимист ждал неприятностей, пока веселый оптимист их уже начал получать! Сверкающий лоток сначала взмыл вверх, метнул веером гигантские крахмальные «икринки» и, не долетев до симпатичного учетчика, со звенящим грохотом опустился на кабину. Решительные картофелины, как разрывные снаряды, бомбардировали закрытый пост несчастного специалиста по перевозкам. Оркестр играл туш, дамы ликовали! Музыкальная жесть вверху пространства звенела от радостной возможности хоть ненадолго побыть первой скрипкой или главным большим барабаном. Нежные перепонки сидящего внутри кабины наверняка тоже в данный момент испытывали муки наслаждения музыкальным творчеством… Когда же ударные свою партию закончили, взгляд Николая и таинственный взгляд водилы встретились. И тут мелкие мышцы стойкой Колиной спины и его круглых молодых ягодиц мгновенно предощутили, что этот тихий человек не обладает утонченным музыкальным слухом. Вдобавок, податливый извозчик, сидящий за баранкой, почему-то издал звук, похожий на тот, который воины-индейцы выкрикивают при атаке на кровного врага…

Да, простая человеческая глупость сближает самых разных интеллектуалов!

В средней школе, будучи пухленьким мальчиком, Николай считался отличником, играл на аккордеоне и принимал участие в пионерских легкоатлетических соревнованиях по быстрому бегу. Именно последнее и спасло его от состояния комы, в которую застенчивый дядя-водитель от всей своей пострадавшей души возжелал его погрузить. Умный бегун, конечно, знал, что если превосходящие силы противника не превосходят в скорости бега, то все не так уж и плохо!

…После описанного интересного случая мы в выходные, вытолкнутые из зоны комфорта вместе с бабулей, на машинном дворе колхоза приводили поверхность кабины в ее исходное выпуклое состояние из вогнуто-прогнутого, полученного в ходе неравного боя с артистичной картошкой. Я верю, что, когда мы находимся в своей зоне комфорта, не происходит ничего, что имело бы значение. Слышал, как люди часто говорят: «Мне важнее стабильность». Лучший ответ для этого: «Стабильность… для мертвецов. Ведь что может быть стабильнее смерти. Боюсь, что ничего. Все остальное, слава богу, меняется!» Застенчивый водитель же был настолько поражен музыкальностью картофельного дождя, перекликающегося со смехом студенток, что вечером, сидя дома за рюмкой чая, возможно, перебрал немало гениальных идей и утонченных планов отмщения. Все-таки собирание земляных яблок подошло к счастливому концу, и нагруженные молодыми телами сильные машины отправились в осенний, пахнущий кленовыми рыжими листьями Минск. Приближаясь к незаметному перекрестку при выезде из деревни, мы увидели фигурку улыбающегося радиослушателя пострадавшего грузовика. Ветер в его голове уже наполнял парус коварной игривостью. В день, когда человек забывает посмеяться, в день, когда человек перестает дурачиться, в день, когда человек отказывается танцевать, он не человек, потому что упал в дочеловеческое пространство. Игривость делает его светлым. Смех дает ему крылья. Танцуя и радуясь, он может дотронуться до самых звезд, может познать глубинные тайны жизни. Вагоновожатый держал крупное ведро аппетитных земляных братьев и пританцовывал… Наверное, хотел среди десятков целеустремленных лиц найти именно то, которое с надменной улыбкой на устах надолго запечатлелось в его безупречной памяти. Мне вспомнился анекдот, который любила рассказывать бабушка, про неподрубленную шинель. Одна девушка пришла в полк и заявила, что на ней обещал жениться солдат в неподрубленной шинели. Командир скомандовал:

— Всем в неподрубленной шинели — два шага вперед!

Шагнул весь полк. Девушка растерялась: так за кого же ей выходить замуж?!