Бесплатный фрагмент - Элефтерософия

1. Смыслы существования

Философия и литература утверждают, что поиски смысла — одно из определяющих свойств человека. Экзистенциализм поставил проблему смысла существования в центр философии. Альбер Камю, например, переформулирует гамлетовское «to be or not to be…» следующим образом «Решить, стоит или не стоит жизнь, чтобы ее прожить, — значит ответить на фундаментальный вопрос философии» (1). Достоевский устами Великого Инквизитора утверждает, что: «тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить» (2). Посмотрим же не на конкретные версии смысла, а на саму природу смысло-искания, генеалогию и структуру смысла как такового.

Начнем с того, что каждый человек, до и вне всех и всяческих обыденных или философских рассуждений о смысле уже имеет непосредственный, самоочевидный как декартовское cogito смысл существования — тело. Удовлетворение потребностей тела и продление его существования как можно дольше — таков базовый экзистенциальный смысл, на страже которого стоит могучий природный инстинкт самосохранения. Итак, мы назовем этот базовый, непосредственно данный смысл «cмыслом тела».

Однако, во-первых, человек может действовать вопреки логике «смысла тела» (например, вести разрущающий его здоровье образ жизни) или даже пойти на радикальный вариант отказа от продолжения жизни (самопожертвование, самойбийство), а во-вторых, немного найдется людей, которые скажут, что видят смысл своей жизни исключительно в том, чтобы есть, пить, иметь достаточно секса и длить это все настолько долго, насколько это возможно.

Дело в том, что поверх простого и естественного слоя «смысла тела» лежат гораздо более сложные и многоцветные смысловые слои. Непосредственно к слою телесного смысла примыкает слой «смыслов эго». Это целое созвездие смыслов, так или иначе, прямо или опосредованно, связанных с индивидуальной телесностью. Пречислять их нет нужды ибо список открыт, разнообразен и велик до бесконечности. В числе наиболее распространенных можно назвать такие как семья и дети, слава и самоутверждение, признание со стороны других, власть и богатство.

Наконец, есть и еще один смысловой слой, надличностного характера. Сюда относятся социально заданные (явным образом) смыслы. Например, религиозные верования. Или социально-политические идеологии. Или даже активистские практики (в наше время девальвации «больших нарративов» ставшие смысловой самоценностью, не нуждающейся в санкции идеологий).Назовем эту группу смыслов «метаиндивидуальными смыслами».

Очевидно, что у подавляющего большинства людей наличествует не один экзистенциальный смысл-ценность, а несколько одновременно. Независимо от того, что по этому поводу думает и говорит человек, но либо один из смыслов, либо комплекс взаимосвязанных смыслов становится доминантным. Например, политический деятель может полагать насчет себя и демонстрировать публично, что смысл его жизни заключается в служении идее. В то время как доминантным эксзистенциальным смыслом у него является власть (что, однако же, отнюдь не исключает возможность того, что и идея для этого политика является смыслом-ценностью, но на самом деле это переферийный, второстепенный смысл). Другой пример: человек может всячески заботится о своем теле, стремится стать долгожителем, при этом он может быть искренним сторонником какой нибудь религии, однако его доминантный экзистенциальный смысл лежит в сфере «смыслов эго», например, важнейшим для него является семья. Еще один момент который стоило бы здесь отметить, это то, что на протяжении жизни человека смыслы относительно подвижны и изменчивы. Превращение из Савла в Павлы встречается довольно часто не только в силу возраста, но и под влиянием жизненных обстоятельств.

Хотя «смыслы эго» и органично связаны с индивидуальной телестностью, это не означает, что они независимы от сферы социального. Представим себе, гипотетически, абсолютно изолированного и никогда не имевщего контакт с людьми человека. Конечно, тогда единственным смыслом его существования должен являться «смысл тела». Тут нет никай почвы для возникновения «смыслов эго», не говоря уже об «метаиндивидуальных смыслах». Для того, чтобы кроме непосредственного «смысла тела» возникли иные слои смыслов, «Я» должно иметь контакт с «Другими». Робинзон Крузо на своем необитаемом острове жил вне общества и каждодневно боролся за хлеб насущный, кров над головой, то есть, по видимости, «смысл тела». Однако весь смысл своего существования он видел не в этом, а в том, чтобы тем или иным образом вырваться с этого острова. Робинзон (как и вполне реальные русские сектанты, бежавшие от государства в полную изоляцию сибирской тайги) никогда и ни при каких обстоятельствах не мог начисто избавится от социального бэкграунда и именно этот бэкграунд диктовал ему смыслы, которыми он жил в полном одиночестве.

В этой связи возникает вопрос — свободен ли человек в выборе смысла-ценности? Ответ на этот вопрос — относительно свободен. Почему относительно? Потому что, во-первых, на выбор человека влияет множество факторов, как внутренних, так и внешних — его собственная психофизиология, воспитание, условия жизни, детские и пубертатные переживания, личностная история социализации, образ жизни, взгляды, идеи, которые в данном обществе и в данное время считаются нормативными и общазначимыми и т. п. Во- вторых, если сверхтелесные смыслы возникают только там и только тогда, где и когда «Я» входит во взаимодействие с «Другими», то из этого следует, что смыслы-ценности есть продукт соотнесения «Я» с «Другими» и это делает абсолютную, ничем не ограниченную свободу смыслопорождения и смыслообразования невозможной. С другой стороны, почему человек свободен в выборе? Во-первых, потому что невозможно отрицать данность еще одного, наряду с потребностью в смысле, фундаментального качества человека — свободу воли. Во-вторых, как это будет показано в дальнейшем изложении, сама онтология не допускает жесткой запрограммированности выбора. Можно сказать так, что, хотя человек не способен изобрести или избрать смысл, который не коррелировал бы так или иначе с социумом, во все же он выбирает по своей собственной воле из всего ошеломляюще обширного многообразия смыслов.

Само собой разумеется, что, для того, чтобы руководствоваться тем или иным смыслом, человеку совсем необязательно о нем задумываться или его осознавать. Как правило, человек задумывается об экзистенциальных смыслах только в момент когда его данный смысл по тем или иным причинам ставится под сомнение.

Почему же человек нуждается в смыслах-ценностях, почему ему недостаточно одного, естественного смысла тела? Потому что существование человека проходит в лоне перманентного взаимодействия с «Другими», как частью более широкого понятия «Мир». Эти «Другие» как и «Мир» в целом, могут быть враждебны, благотворны или индифферентны к человеку. Но со-существование «Я» и «Других», как и бытийствование человека в «Мире», требует от «Я» следования определенным моделям поведения, определенному modus vivendi. Смыслы-ценности санкционируют во внутреннем мире человека выбор этих моделей, этого modus vivendi. Иначе говоря, смыслы-ценности необходимы для индивидуального самосохранения и утверждения себя среди «Других» и в «Мире» в целом (что касается «утверждения» то оно может, проходить и в форме противоречащей самосохранению, например, в случае сознательного риска или даже героического самопожертвавания).

Итак, суммируя, мы приходим к следующему. Смыслы суть значимые для личности ценности, санкционирующие следование определенным жизненным стратегиям и моделям поведения человека в обществе.

2. Смыслы и общество

Человек свободен в выборе экзистенциальных смыслов. Но сами смыслы социально обусловленны. Хотя, на первый взгляд, может показаться, что, например, «смыслы эго» не являются социально обусловленными, но это не так. Разумеется, связь здесь не прямая. Чтобы понять характер этой социальной обусловленности, возьмем для примера такой распространенный смысл как «богатство». Богатство имеет смысл и является экзистенциальной ценностью-смыслом только в таком обществе, в котором существует возможность накопления богатств. Но, например, в первобытно-родовом обществе такая возможность отсутствовала и люди, соответственно, даже не ведали о самом понятии «богатство», не то чтобы том, чтобы делать из него смысл существования.

«Смыслы эго», с одной стороны, являются расширением индивидуальной телесности на сферу психического (тут можно вспомнить фрейдовский «Lustprinzip», «принцип удовольствия»), с другой стороны, они находятся в теснейшей взаимосвязи и под давлением социально детерминированных метаиндивидуальных смыслов. Достаточно в этой связи привести пример того, какой радикальной переоценке подверглись фундированные чувственностью экзистенциальные «смыслы эго» при переходе от дионисийски телесного язычества античности к аскетичному монотеизму Средневековья,.

Критики могут заметить: «в чем разница между метаиндивидуальными смыслами и идеологией? Разве по-вашему не выходит что это одно и тоже? Так зачем умножать сущности?» С содержательной стороны, действительно, почти одно и тоже. Тем не менее, есть немаловажный нюанс. Привычный спсособ рассмотрения идеологии — со стороны целого, со стороны общества, в качестве социальной структуры. Но идеология является живой только до тех пор, пока есть критическая масса людей для которых она является смыслом. Не формальным ритуалом, не данью традиции и социальным условностям, а именно смыслом, пусть и не доминирующим смыслом (что касается метаиндивидуальных смыслов, то людей, для которых они могут стать доминирующими смыслами в стабильном состоянии общества крайне мало). Таким образом, мы рассматриваем идеологию не со стороны общества, а со стороны человека, как интроекцию идеологем, становящихся в его внутреннем мире смыслом. Анализ идеологий как социальных структур, чье движение зависит от материальных условий производства должен быть дополнен антропологическим измерением. Тогда он приобретет полный и всесторонний характер.

Итак, сфокусируем наш интерес на смыслах, носящих ярко выраженный социальный характер — метаиндивидуальных смыслах. И тут мы не сможем понять суть дела, если предварительно к дальнейшим размышлениям не приведем, в предельно обобщенной форме, периодизацию истории человеческого социума.

Всю историю, вплоть до недавнего (по историческим меркам) времени можно разделить на два периода. Первый период, более продолжительный, охватывающий несколько десятков тысяч лет, это период «чистой нужды» или «нужды без образования избытка». В марксистской терминологии этот период идентифицируется как первобытно-общинная формация. В этот период знания человека об окружающем мире настолько просты и скудны, орудия труда настолько примитивны, что общество не может производить никаких избыточных материальных благ. Именно потому что нет избытка, все что производится (добывается в процессе охоты или собирательства) более или менее равномерно распределяется между всеми членами общества (рода, племени). Второй период, менее продолжительный, охватывающий приблизительно 5 тысяч лет, может быть назван периодом «относительной нужды». В этот период все более и более ускоряющегося роста знаний человека о мире, все более и более совершенствующихся орудий труда, появляется и растет избыток материальных благ. Под «избытком» здесь имеется в виду объем материальных благ сверх необходимого для простого выживания человеческого коллектива в данных, сложившихся условиях. В тоже время, на первых порах, относительная доля этого избытка еще слишком мала. Если бы общество продолжало бы распределять все произведенное поровну между всеми, как это было на этапе «чистой нужды», то на начальных этапах общества «относительной нужды» избыток просто не был бы заметен и ощутим ни для кого, а социум продолжал бы существовать в режиме перманентной стагнации. Для того, чтобы обшество двигалось вперед, а обществу, как и любому организме имманентно стремление к развитию, на этом этапе необходимо, чтобы часть его членов была освобождена от тяжелой работы вместе с другими и сконцентрировалась на управлении общими делами, и — на мировозренческо-познавательной функции, т.е. духовном производстве. Таким образом, первая область дел сначала отходит в ведение родоплеменной знати, а затем — в ведение элиты, в чьих руках находится государство. Вторая область становится полем деятельности жрецов, служителей религиозного культа, ученых, деятелей искусства и т. д.

И именно вторая категория «освобожденных работников» становится той социальной стратой, тем социальным агентом, который ответственнен за выработку метаиндивидуальных смыслов.

3. Axis Mundi

Рассмотрим, в общих чертах, генеалогию метаиндивидуальных смыслов. Комплекс специальных наук, изучающих духовную историю человечества, установил, что в мифологии практически всех народов мира во все времена присутствует идентичный центральный сюжет — Мировая Ось (Axis Mundi). Мифологема Мировой Оси у разных народов принимает разные формы, ось может выступать в виде горы, лестницы, лианы, очень часто -в виде дерева.

Но во всех случаях речь идет об определенном представлении о мироустройстве, как иерархически организованном и структурно упорядоченном целом — Космосе (др. греч. Κόσμος — «мир»). Данное представление о мире характеризуется встраиванием некоего заведомо ограниченного количества элементов в вертикально ориентированную иерархическую систему, с центром в виде оси (ствола Мирового Древа). Условимся называть такую структуру (и — соответствующий ей способ мышления) древовидной.

Если мы зададимся вопросом о том, каковы были основания в самой действительности для возникновения древовидного мировозрения, то, как представляется, ответ следует искать во-первых, в способе, каким люди добывали себе средства к существованию, а во-вторых, в способе организации социальной жизни. В доиндустриальную эпоху основными видами производственной деятельности человека являлись земледелие, скотоводство, ремесло. Посмотрим на земледелие. Аграрное производство вращается вокруг двух процессов — посева и жатвы. Все остальное это только подготовка и обслуживание этих двух процессов, хотя, как правило, и занимает больше времени (также стоит заметить что именно от подготовки зависит урожай, то есть она имеет центральное, осевое значение). Земледелие в таком виде коррелирует с древовидной структурой (посев — корни дерева, низ; жатва — крона, листва, верх; процессы подготовки и обслуживания посева и жатвы — ствол дерева). Скотоводство также вращается вокруг двух основных процессов — появление приплода и убой скота, стрижка шерсти или иные способы получения результатов скотоводства. Все остальные производственные процессы в сфере скотоводства обслуживают две эти кульминационные точки. Очевидно, что и эта сфера человеческой деятельности коррелирует с древовидной структурой. Несколько менее очевидно осбстоит дело с ремеслом, ведь хотя труд ремесленника тоже вращается вокруг двух кульминационных точек — изыскания природного материала и получение из него готового изделия, тем не менее ремесленник обладает большой свободой как в выборе сырья, так и в применяемых методах обработки. Тем не менее и ремесленный труд в целом никак не противоречит древовидности.

Что касается социальной организации, то тут паралель с древовидной структурой очевидна. Общество состоит из «верхов» (привелегированные классы и сословия) и «низов» (непосредственнные производители материалльных благ). Осью, стволом дерева, который связывает «верхи» и «низы» в рамках целого, социального организма, как раз и являются метаиндивидуальные смыслы.

Древовидный паттерн мыслительной деятельности, корни которого берут свое начало в способе жизнедеятельности человека, характерен не только для периода язычества. Он является также определяющим и для периода монотеизма (поздняя античность, Средневековье, Новое Время). Ибо ничего принципиально не изменилось в этот период — общество по прежнему оставалось аграрным (даже капиталистическая мануфактура Нового Времени является по сути экстенсификацией ремесла). Социальная стратификация приобрела еще более жесткий и неподвижный характер строгой иерархии сословного общества. В итоге древовидность стала еще более жестко выражена в монотеистических теологических системах с их представлениями о вездесущей божественной воле, рае для праведников и аде для грешников и т. д. Философия этого периода древовидна. Например, Плотин, оказавший большое влияние на развитие не только христианства, но и европейской культуры вцелом, представляет матрицу древовидности следующим образом: космос подобен «жизни огромного древа, обнимающего собою все», начало потоков эманации «пребывает везде неизменным и нерассеянным по всему древу и как бы расположенным в корне», а этот корень бытия «с одной стороны, дает древу всеобъемлющую многообразную жизнь, с другой же стороны, остается самим собой, будучи не многообразным, а началом многообразия» (3).

Продиктованный монотеистической древовидной системой специфический религиозный метаиндивидуальный смысл становится доминирующим смыслом данной эпохи. Он определяет культуру и искусство, литературу и философию.

Только с переходом к индустриальной цивилизации, с началом промышленной революции и машинного производства, с падением сословного феодализма, появляются «трещины в Великой Стене», шатается Космическое мировозрение, Мировое Древо, Ось Мира, ставятся под сомнение тысячелетние ценности. Ницще констатирует: «Бог умер!», Фрейд возводит на трон царства человеческой психики Бессознательное, Маркс теоретически анулирует притязания любой социальной иерархии на легитимность. В первой половине ХХ века с двумя мировыми войнами, Освенцимом и ГУЛАГОМ, Космос рушится и ощушается, как будто на его место приходит Хаос. Казавшийся железобетонным традиционалисткий смысл (и вся совокупность смыслов, которые он пре-формирует), разделяемый бесчисленными минувшими поколениями людей, стремительно девальвируется, уступая место чувству абсурда.

4. Сущность, существование, абсурд

Определенная историческая эпоха находит отражение в круге философских учений данного времени. Но, одни философии отражают свою эпоху глубже и полнее чем другие. Так философия киников наиболее полно отразила упадок эллинского полиса, стоицизм — упадок Рима, кантианство и гегельянство — эпоху борьбы и победы буржуаии, позитивизм с одной, консервативной стороны, и марксизм с другой, субверсивной стороны — эпоху утверждения капитализма и одновременно — обнаружения его кричащих противоречий. Zeitgeist, дух (трагического) времени первой половины XX века нашел свое яркое выражение в экзистенциализме. На этой философии стоит остановиться подробнее, во-первых, потому, что ее проблемное поле прямо относится к вопросу о смыслах, во-вторых, потому, что она — один из примеров нового, не-древовидного мышления, в-третьих, потому, что она явилась последним сполохом мысли, интенционально направленной на освобождение человека. Последним перед наступлением ночи «счастливого сознания», о которой речь впереди.