Бесплатный фрагмент - Экспедиция за татами

Посидим на дорожку!

Это повествование — продолжение нашедшей своего читателя книги-биографии «За каждого человека НАДО БОРОТЬСЯ. Дзюдо и воспитанники Николая Швейкина». В прошлый раз мы с Николаем Григорьевичем — известным живчиком и заводилой! — замечательно повеселились, вспоминая времена, города и лица, отдавая должное многим людям, его сподвижникам на жизненном пути, и одновременно играя с формой и стилем повествования. Авторам ничего не стоило устроить беседу, а то и поединок, с выдающимися историческими личностями — Ликургом, Дзигоро Кано, Иваном Ефремовым или Аркадием Гайдаром. Мы добузили до того, что в документальном повествовании появились элементы фантастики — добавляя интриги, но ничуть не в ущерб достоверности.

И вот новая книга. Я ее назвал продолжением, хотя это скорее развитие. Повествование по-прежнему исходит из биографии Заслуженного тренера России по дзюдо Николая Швейкина. Но что-то в предыдущей книге осталось за кадром, что-то лишь упомянуто, а теперь развернуто. Замысел в том, чтобы укрупнить фактуру, проявить такие детали, которые мимоходом не заметишь, а именно они образуют ткань бытия и канву судьбы. Так микроскоп позволяет разглядеть невидимое невооруженным глазом строение материи. Книга не повторяет предыдущую и не заменяет, но расширяет взгляд на уже знакомое, позволяя рассмотреть с разных сторон, изнутри и снаружи, в движении и в контексте.

За основу взяты эпизоды «обретения татами», «экспедиции за татами». Да ведь и вся жизнь Швейкина — экспедиция за татами. В каждой новой основанной им школе дзюдо — а их было открыто 4 в разных городах и регионах России — первый и основной вопрос «На чем стоять дзюдо и дзюдоистам? И на что падать?» Не бывает дзюдо без татами!

Но экспедиция — это не только цель, но и дорога. Мы не могли удержаться, чтобы не показать вам красоту и величие страны и эпохи, в которой продвигалась экспедиция. А кого-то и познакомить со страной и эпохой. Путешествие по СССР для новых поколений — это как полет в космос, завораживает далью и неизвестностью. А мы СССР вам покажем — тот самый, где молодой Швейкин строил комсомольский КАМАЗ, на энтузиазме поднимал дзюдо, выводил воспитанников — как на орбиту! — в спорт больших достижений, но главным считал — помочь им стать человеками. Да, СССР — это как космос! Необъятная страна, которую исколесил КАМАЗ экспедиции. И в этой стране вы пройдете партизанскими тропами, промчитесь гоночными трассами и даже побываете в сказке.

Будут и другие путешествия — по России «лихих 90-х», с разборками и засадами. По сытым городам «нулевых» и тревожным дорогам последних лет. Но везде — да, как в сказке! — путешественникам помогут добрые люди. И всегда Швейкин найдет свое татами — и будет школа, будет дзюдо, будет спорт, успех, радость мальчишек и девчонок первым медалям, гордость тренера! Будет жизнь!

В путь

Набережные Челны. 15 ноября 1979 года.

Мотор экспериментального КАМАЗа заурчал мощно и ровно. Громадная машина задрожала от нетерпения и прижалась к полотну дороги как тигрица перед прыжком. Каждый железный мускул был налит силой и грацией. Хищница сверкнула фарами, готовая поглощать расстояние сотнями и тысячами километров. Как же она восхитительно красива! Гордость советского автопрома отличалась от снующих по дорогам кургузых «зилков» и «газонов» не только габаритами и стремительностью. Здесь проявились характер и философия нового времени. Прежние грузовики пришли на смену лошадям да так, по сути, и остались рабочими лошадками, перевозчиками тяжестей, жалких трех или пяти тонн. КАМАЗ стал прорывом инженерной мысли. Даже подняв десять тонн, автомобиль оставался «птицей», созданной для полета, для скольжения над гладью дорог, для романтики тысячекилометровых путешествий. Машиной, воплотившей будущее в настоящем.

Николай Швейкин, не привыкший еще к милицейской форме, одобрительно похлопал по крылу машину, которой предстояло в ближайшие недели стать его походным домом. Дорога их ожидала дальняя и нескучная. Но Николай даже представить себе не мог, насколько далеко унесет путников этот железный конь. Они выехали в ноябре 1979, сразу после празднования Дня милиции, на котором Швейкин вел традиционный концерт, а вернутся домой только к новому, олимпийскому 1980 году, исколесив половину европейской части Советского Союза.

Его спутник — водитель КАМАЗа, тезка по фамилии Иванов, немногословный основательный белорус — оказался бывалым путешественником, поэтому к его приготовлениям Швейкин приглядывался внимательно. Тот запасся теплой одеждой. Тогда, глядя на него, и глава экспедиции приоделся посерьезнее. Еще водитель уложил в коробку множество супов быстрого приготовления с характерной лапшой в виде звездочек.

— Куда ты столько набрал? — удивился Швейкин. — По дороге в кафе будем питаться или в столовую заедем.

Водитель только ободряюще подмигнул:

— Увидишь!

Опытный дальнобойщик загрузил в кузов две бочки солярки, захватил запчасти, которые могли пригодиться во время дальнего пути, запасные камеры и покрышки. Для приготовления пищи — небольшую газовую плитку «Шмель» и баллон к ней, а для души в салон — переносной радиоприемник «Кварц-302», разумеется, переделанный умелыми руками для питания не от батарейки «Крона», а от автомобильного аккумулятора через самодельный делитель напряжения. Такую рационализацию в Советском Союзе умел делать любой старшеклассник, даже заядлый троечник.

Водитель повернул регулятор громкости радио, после щелчка «Кварц-302» торжественно провозгласил:

— Говорит «Маяк».

И тут же включил бравурный марш «Прощание славянки». Жены и дети участников экспедиции выстроились вдоль тротуара — дети радостные, жены задумчивые.

— Доброго пути! — обняла Швейкина жена Людмила. — Осторожней там!

— Ну что ты! — успокаивал ее глава экспедиции. — Не в космос провожаешь!

— Звони с дороги в управление! — попросила Нина, жена водителя. — Меня позовут к телефону.

— И письма писать будем! — хохотнул тот. — Да не волнуйся, тут делов-то — до Киева и обратно. За неделю обернемся. Ну, за две!

Даже Иванов, полжизни проведший в дороге, недооценил гремучую смесь приключений, которая уже была залита в бак предстоящей экспедиции.

— Ну что, в путь! — скомандовал водитель, убедившись, что все на месте.

— Посидим на дорожку? — предложил Швейкин.

— Насидимся еще, — усмехнулся напарник.

Они поднялись в высокую кабину с отличным обзором, словно предназначенную для любования бескрайними просторами страны. Двойной хлопок закрывающихся дверей отделил их остального мира, как экипаж космического корабля. Отделил от семейных хлопот, от друзей и начальства, от Набережных Челнов, от Всесоюзной комсомольской стройки КАМАЗа. Теперь они были сами по себе, на своем пути, на своей орбите. Теперь только от слаженности их экипажа зависел успех экспедиции.

Под журчащий поток пьесы «Жаворонок» в исполнении оркестра Поля Мориа, так вовремя зазвучавшим по радиоэфиру, мягко поплыл городской пейзаж за окном — словно в поезде, когда еще не понимаешь, твой ли поезд поехал или тронулся в путь соседний состав. Тяжелая машина стартовала без рывка, и только усилившийся рык мотора выдавал начало движения. «Профессионал! — восхищенно глянул Швейкин на водителя. — Мастер!».

От ЗЯБа через Старый город мимо деревянных домов частного сектора, смотревшихся анахронизмом на фоне вырастающих на глазах многоэтажек, грузовик вырулил на дамбу Нижнекамской ГЭС. Справа глазам открылась бескрайняя даль рукотворного моря. Слева от машинного зала разбегались по городам и весям Прикамья высоковольтные линии, несущие свет и силу движения многочисленным станкам, конвейерам, троллейбусам и трамваям, электропоездам. Этой энергией питались измерительные приборы, вычислительные машины, электрические чайники и школьные калькуляторы. В этой энергии была сила и мощь Страны Советов, как будто электродвигатели вращали не приводные механизмы, а саму историю, подгоняли само время.

За дамбой машина устремилась на трассу, которая ныряла в прикамские леса, а потом вырывалась на степной простор до самой Казани, а дальше за Волгу — на закрытый город Горький и в Москву.

Замелькали вдоль дороги осенние поля, кое-где припорошенные первым снегом. Леса полностью облетели, лишившись нарядных цветных одеяний, обнаженные березы стыдливо опустили намокшие ветви. Лишь осинки еще кое-где полыхали запоздалым огоньком, трепеща на ветру последними листочками.

Трассой «Набережные Челны — Казань» Швейкин проезжал десятки раз по своим тренерским делам. Бывало, зимой выезжали на соревнования с ребятами, дорогу переметет — так всю ночь и толкают автобус, а поутру — взвешивание, борьба. Ничего не боялись! Понемногу самбисты и дзюдоисты из города на Каме заставили считаться с собой самых именитых соперников с «Тасмы» или из школы казанских братьев Мадьяровых. Игорь Чичканов выполнил норму мастера спорта. За ним тянулись Слава Ситдиков, Радик Рашидов, Юра Федотов, Зуфар Вагапов, Асхат Морозов и другие молодые спортсмены.

— Так что же это за татами? — поинтересовался водитель. — Что же это за редкая штуковина, за которой мы готовы переться через полстраны до самого Киева?

Радиоприемник, словно почуяв, что разговор пошел важный, убавил громкость детской песенки, а потом и вовсе умолк.

— Татами — это романтика борьбы! — увлеченно начал Швейкин. — Я сам пришел в самбо, достиг уровня мастера спорта. Самбо — это здорово, и самбо очень похоже на дзюдо. Но все-таки самбо — это самооборона без оружия, это мужской спорт, боевой, милицейский — схватить, захватить, уронить, выключить. Дзюдо в Японии занимаются и девушки, и старики. Философия дзюдо — это «мягкая сила», «мягкий путь». Умение использовать силу противника, чтобы его победить.

— Ну, а татами-то что? — настаивал Иванов.

— Так вот — татами! Для самбо подходит обычный борцовский ковер. Такой как в классической борьбе, в вольной, в татарской борьбе куреш. Он нужен для того, чтобы припечатать противника к поверхности и не покалечить при этом. Для дзюдо нужно именно татами. Оно тоньше, тверже и идеально подходит для быстрой техничной работы ног. Татами, по сути, ковер для красивой борьбы.

— И есть у тебя кому бороться красиво?

— В том-то и дело! Ребята окрепли, стали выходить на соревнования высокого уровня — на первенство республики, на мастерские турниры. Мы сами второй раз провели «Кубок КАМАЗа». Спортсменам надо расти. А как без татами-то? Это все равно, что пианисту готовиться к международному конкурсу не на концертном рояле, а на домашнем фортепиано «Элегия». Тут же все важно — и равномерность нажатия клавиш, и сочность звучания, и призвуки, мощь басов.

— Понял-понял! А сам ты боролся на татами?

— Я сейчас больше тренер, но приходилось.

— И как ощущения?

— Гораздо лучше чувствуешь свое тело и соперника. Движения точней, быстрей. Удовольствие получаешь от схватки, кураж, тянет выполнять более сложные приемы. Это знаешь как?

— Как?

— Это как тебе пересесть с такого «зилка», — Швейкин указал на грузовик, тащившийся перед ними, — на КАМАЗ!

— Нашел тоже с чем сравнить! — беззлобно усмехнулся водитель и, включив поворотник, пошел на обгон.

Трасса «Набережные Челны — Казань» — одна из самых оживленных в стране. Встречные машины идут нескончаемым косяком. Часто бывает, что за неповоротливым, надсадно коптящем на подъеме длинномером, скапливается целый караван обреченно ползущих автомобилей. Но Николай Иванов свое дело знал отменно — он каким-то чудом подкатывал к маячившей впереди машине как раз в тот момент, когда встречный пролетал мимо, и успевал протащить длинное тело фуры мимо уходящего назад грузовика как раз до подхода следующего встречного. При этом совсем не пользовался тормозами и не давил излишне на газ — все шло плавно, как в фигурном катании, в танцах на льду. Николай понимал и чувствовал на дороге все. «Профессионал!» — снова отметил Швейкин.

— А ты на гонках не выступаешь? — спросил он спутника.

— Бывало! — откликнулся Николай. — Грузовой кросс по пересеченной местности — милое дело!

— Постой! — воскликнул Швейкин. — Этим летом в июле был первый автокросс на грузовых автомобилях в Челнах! Ты участвовал?

— А как без меня!

— Победил?

— Смотря что считать победой! — уклончиво сказал водитель.

— Расскажешь?

— Расскажу еще, дорога длинная!

И вдруг молчавший до сих пор радиоприемник поймал далекую волну и голосом Эдуарда Хиля запел старинный дорожный романс:

До-ро-гой длинною да ночкой лунною,

Да с песней той, что в даль летит, звеня,

Иванов и Швейкин подхватили знакомый мотив:

Да с той старинною да семиструнною,

Что по ночам так мучила меня.

Так с песней они вкатились в первый вечер экспедиции. Смеркается в ноябре рано, но темнота не убавила энтузиазма путешественников. Мощные фары КАМАЗа выхватывали из мрака набегающую дорогу. Далеко впереди мигали красным стоп-сигналы попутных машин, а за пригорком пучками вырастали лучи ближнего света встречных, озаряя придорожные ели и сосны.

Над дорогой повисла полная луна, снова ввергая Швейкина в ощущение космического полета. Он покосился на спутника, стараясь предугадать психологическую совместимость их экипажа. Вон космонавты месяцами крутятся вокруг земного шарика. Только что вернувшиеся с орбиты Владимир Ляхов и Валерий Рюмин провели в космосе 175 суток — в невесомости, без всякой опоры под ногами в двухстах километрах над Землей, с ограниченными запасами воздуха, воды, пищи, которые доставляли грузовыми «Прогрессами». Как они ладили между собой? Что давало им силы жить и работать? И смогут ли они с Николаем поладить так, как космонавты?

Николай ему нравился. Он был немного старше Швейкина, лет 35, мужик деловой, но одновременно веселый, за словом в карман не полезет. Из Белоруссии. Приехал на КАМАЗ на Комсомольскую стройку — с детства любил большие машины. В Челнах сначала водил самосвал на рытье котлованов, но проявил любознательность и техническую смекалку в ремонте, был замечен руководством и переведен водителем-испытателем в отдел главного конструктора. Последнее время мотался по трассе Набережные Челны — Бугульма, километражом испытывая финскую топливную аппаратуру, которую думали поставить на советский грузовик. Но тут как снег на голову камазовскому руководству свалился Швейкин со своим татами — и Борис Владимирович Дитковский, начальник отдела доводки автомобилей, решил: чем грузовику укатывать дорогу до Бугульмы, с тем же успехом может добраться и до Киева. Так Николай Иванов оказался в этой поездке. Ему, похоже, самому набила оскомину ежедневная рутина шныряния туда и обратно — ну как трамвай, ей Богу! Широкая душа дальнобойщика просила простора и полета, дальних дорог.

И Швейкин улыбнулся — сработаемся.

Иванов показал рукой на далекое зарево на западе.

— Казань.

— Первый контрольный пункт в нашем ралли! — отозвался Швейкин, осваиваясь в роли штурмана.

— Казань не объехать! Объездную только строить начали, — заметил водитель. — Так что придется двигаться через город.

Николай Швейкин не знал, что эти слова имели пророческий смысл. Казань ему не объехать во всех смыслах. После трех десятилетий кочевой жизни именно Казань станет местом наиболее полной реализации педагогической системы Заслуженного тренера России Николая Григорьевича Швейкина.

Отвлек Швейкина от раздумий скрип тормозов и тяжелый вздох остановившей свой полет машины. В свете фар он увидел молодого на вид путника, голосовавшего на обочине.

— Студент или гопник, — предположил водитель.

— Разберемся! — стряхнул пылинку с погона старший лейтенант.

«Маяк». Владлен Андреев

Предупреждение: о передачах радиостанций, которые могли быть приняты радиоприемником «Кварц-302»

Проницательный читатель может сомневаться, что подобные репортажи могли быть сделаны в реальности, а не придуманы автором книги для придания повествованию налета документальности. И я даже не буду оспаривать подобное мнение. Поскольку читатель просто не знаком с экспериментальной моделью радиоприемника «Кварц-302», созданной лучшими радиоинженерами советской оборонки в единственном экземпляре. За счет расширения диапазона частот он мог принимать не только радиоволны КВ, УКВ, СВ, ДВ и любых других диапазонов, но и оглашать своим слушателям то, что выступающие хотели оставить за кадром, между строк или в умолчаниях, а также переводить речь с других языков (кроме суахили). И даже за счет применения квази-линейной интерполяции — принимать передачи из будущего. Чем и объяснятся возможные в передачах анахронизмы.

Олимпийское татами

Ведущий: Всего семь месяцев остается до открытия Олимпиады-1980 в Москве, где состязаться в том числе будут и представители спортивных единоборств. Я хочу представить нашим радиослушателям Владлена Михайловича Андреева. В качестве главного тренера страны по дзюдо, Владлен Михайлович готовил спортсменов к трем Олимпиадам, пяти чемпионатам мира и 14 чемпионатам Европы. Под его руководством семнадцать членов сборной СССР получили звание «Заслуженного мастера спорта СССР». Здравствуйте, Владлен Михайлович!

Андреев: Здравствуйте!

Ведущий: В годы Великой Отечественной войны Владлен Михайлович прошел путь от авиамеханика до летчика, а в послевоенные годы занимался развитием самбо и дзюдо в СССР. Я процитирую «Советский спорт»: «Он сумел превратить московское «Динамо» в ведущий центр подготовки самбистов. Ему удалось добиться фантастической массовости — в чемпионатах московской милиции, случалось, участвовало до 120 команд! За 12 лет в «Динамо» Владлен Андреев подготовил 50 мастеров спорта, чемпионов Европы, СССР, около трех тысяч инструкторов, тренеров-общественников по борьбе самбо и самозащите без оружия. Владлен Михайлович, как после такого успеха в самбо вы оказались в дзюдо?

Андреев: В начале декабря 1961 года я и председатель коллегии судей Дмитрий Гулевич побывали в Париже на третьем чемпионате мира по дзюдо в качестве наблюдателей. После этой поездки руководство Спорткомитета СССР приняло решение развивать дзюдо в СССР. Тем более, что японцы не замедлили воспользоваться своим правом хозяев Олимпиады-64 и включили в программу свой национальный вид борьбы — дзюдо. Меня назначили главным тренером сборной страны по этому виду спорта. Конечно, в дзюдо мы набирали тех, кто уже имел школу самбо. А потом было эпохальное единоборство с сильнейшей в Европе сборной Франции.

Ведущий: Это очень интересно! Расскажите подробней!

Андреев: Гости не принимали всерьез предстоящую встречу. Действительно, что могли противопоставить зеленые дебютанты им, неоднократным чемпионам континента в командном зачете? Нужно было видеть изумление и смущение французских мастеров, когда новички, впервые ступившие на татами, разгромили их в трех матчах — в Москве, Киеве и Тбилиси — при общем счете схваток 17:7 в пользу сборной СССР.

Ведущий: У нас есть запись воспоминаний о той встрече неоднократного чемпиона Европы Ива Реймона.

Ив Реймон (архивная запись): «Мы впервые приехали в СССР и не знали, что нас тут ждет. В раздевалку перед началом матча зашел посол Франции, чтобы поддержать нас. Он сказал, что в команде, с которой нам предстоит биться, собраны не дзюдоисты, а самбисты, и что они очень хорошие борцы и сложные соперники. Посол оказался прав. Я участвовал в трех поединках и все проиграл. Для меня стало открытием, что в дзюдо физическая сила также важна как техника. Это подействовало отрезвляюще на всех нас. Мы чувствовали себя после борьбы как выжатый лимон, а для наших соперников это, казалось, было в физическом отношении весьма легким испытанием».

Андреев: Та встреча дала нам неоценимый опыт перед первым для сборной СССР чемпионатом Европы в Эссене и Олимпиадой в Токио. В 1963 и в 1964 годах наша сборная становилась чемпионом Европы, а на Олимпийских играх все четверо наших борцов завоевали бронзовые медали, в командном зачете стали вторыми, пропустив вперед лишь родоначальников дзюдо, выступавших у себя на родине.

Ведущий: И снова «Советский спорт», 1974 год: «С неизменным успехом наша команда под руководством В. М. Андреева продолжает выступать на чемпионатах континента. Ныне среди советских дзюдоистов 30 чемпионов Европы, из них 20 — победители в личном первенстве. Есть даже олимпийский чемпион — Шота Чочишвили Что же дальше?»

Андреев: А дальше было олимпийское золото Монреаля Сергея Новикова и Владимира Невзорова. Были высшие награды на первенствах континента у Сергея Мельниченко, Валерия Двойникова, Тимура Хубулури, Джибило Нижерадзе, Гиви Онашвили, Авеля Казаченкова и дважды у того же Сергея Новикова… Думаю, в будущем году в Москве наши дзюдоисты также смогут выступить достойно.

Ведущий: В чем секрет успеха нашей команды?

Андреев: Ответ один — это мощная основа борьбы самбо. Более того, влияние самбо сказалось и на правилах дзюдо: количество весовых категорий увеличено с 3 до 5, отменены чисто японские ритуалы — поклоны на коленях, разрешено более длительное время вести схватку в борьбе лежа, разрешены более открытые захваты, введено открытое судейство.

Ведущий: Каковы сильные и слабые стороны наших борцов?

Андреев: Как показывает опыт, наши борцы превосходят соперников в силе и выносливости, поражают напористостью и желанием победить. Они имеют преимущество в борьбе лежа — удержания, болевые приемы, но отстают в технике выполнения бросков из стойки, что особенно проявилось во время встреч с японскими мастерами. Когда мы это увидели, то смогли уговорить известного тренера, председателя Федерации дзюдо столичной префектуры Осака Хамано Сехэй приехать в Советский Союз вместе со своим учеником, чемпионом мира Маруки Эйдзи и провести месячный дзюдоистский «мастер-класс». Это позволило подтянуть технику наших дзюдоистов.

Ведущий: Владлен Михайлович, что же произошло 1 февраля 1977 года?

Андреев: Ничего особенного. За успешное выступление команды в олимпийском Монреале меня в 1976 году наградили вторым орденом Дружбы народов, а через три месяца уволили с поста тренера сборной страны. Вы видите в этом что-то необычное? Разве зависть и неблагодарность — это что-то из ряда вон выходящее?

Ведущий: Обидно, все-таки!

Андреев: Конечно!

Ведущий: У нас в стране Советов могли бы больше ценить талант и опыт.

Андреев: Я сейчас старший тренер Россовета «Динамо». Я им докажу, что мое методическое направление наиболее верное, и динамовцы будут лучшими в будущей советской команде.

Ведущий (в сторону): Так и получилось. В 1983 году из 8 членов нашей команды, выступавшей на первенстве мира, трое был воспитанниками Андреева, на чемпионате Европы — четверо. Но это не вернуло упрямому тренеру прежнего влияния…

Это невозможно!

Казань. Январь 2024 года.

Заслуженный тренер России по дзюдо Николай Григорьевич Швейкин, как обычно, поднялся спозаранку. Будучи жаворонком, он во всех сборных отвечал в тренерском коллективе за подъем и зарядку. Одним своим появлением он, живчик по натуре, уже электризовал команду. Многолетняя привычка к дисциплине не оставляла шансов никакому нытью и расслабленности. Пробежка, гимнастика, силовые упражнения — и ребята возвращались на базу бодрые, задорные, голодные, с шутками и готовностью работать.

Николаю Григорьевичу уже за семьдесят, но тренер по-прежнему полон энергии и напора. Клуб «НУР» — «Настойчивость. Упорство. Результат» — базируется в средней общеобразовательной татаро-русской школе №113 имени Героя России Марата Ахметшина. Каждое утро Швейкин выходит с ребятишками на зарядку и уборку территории — возле входа в клуб и вокруг памятника герою. Это прививает воспитанникам привычку к порядку, уважение к подвигу и любовь к Родине.

Команда весело расчищала площадку от снега, попутно тренируя кисти рук и умение работать лопатой, которое в жизни и на российских дорогах всегда пригодится. Особенно выделялись два друга — Радомир и Анвар. Лопаты в их руках только мелькали.

— Знаете, ребята, что вы теперь не просто школьники, а операторы БСЛ, — шутил Швейкин.

— Чего? — не понял Анвар.

— Большой совковой лопаты! — смеясь, объяснил Радомир, который уже слушал эту шутку от отца.

— А знаете инструкцию по применению БСЛ? — продолжал веселиться тренер.

— Бери больше — кидай дальше! — отрапортовал Радомир.

— Молодец! А если без шуток, во всем в жизни должен быть порядок. Вот кто-то скажет, что это просто снегом двор замело, а замело дорогу к правде и справедливости, к подвигу и патриотизму. Если возле памятников героям валяется мусор, то не выстоит такая страна. А если на одежде дырка — что это значит?

— Мама говорит, что деньги не придут! — вспомнил Анвар.

— Деньги тоже, но прежде всего дыра на одежде — это неуважение к себе. А если ты себя не уважаешь — кто тебя уважать будет?

— В жизни, получается, важно все! — сделал вывод Анвар.

— Любая мелочь — это часть большого, — отвечал тренер. — Мизинец маленький, а прищеми дверью — весь организм от боли подскочит.

Отпустив мальчишек, Николай Григорьевич зашел в тренерскую, где помощники установили ему компьютер. На восьмом десятке лет приходилось осваивать новые технологии. Впрочем, это не сложнее боковой подсечки. Он всегда ловко выполнял ее — и в молодости, и сейчас, продолжая периодически бороться на соревнованиях ветеранов. Соперники его побаивались — он поддерживал хорошую физическую форму, даже перед ребятишками порой устраивал соревнование с подтягиванием — кто больше.

На компьютере ему нужно было посмотреть фото и видеоматериалы перед приходом журналиста — буквально сошедшего со страниц советского учебника немецкого языка забавного репортера Шрайбикуса. К его очкам, блокноту и фотокамере прилагались немецкая системность и педантичность, а дотошность к деталям приправлялись советским идеализмом и русской любознательностью. Они со Швейкиным уже успешно сотрудничали для местной прессы, для федерального журнала «Мир дзюдо», и вот задумали писать книгу. Встреча назначена на 10.15, чтобы Шрайбикус, живущий за городом, не увяз в казанских утренних пробках.

— Николай Григорьевич, меня заинтересовал эпизод с татами для «Динамо» в 1979 году. Но я бы хотел подняться на уровень обобщений, — завел свою типичную волынку Шрайбикус. — Вы произнесли слово unmöglich … как это будет по русски? — когда Шрайбикус волновался, он переходил на родной язык. — Ах да! Слово «невозможно» по отношению к этому предприятию. Но что же позволило совершить невозможное? В чем секрет успеха? Erfolgsgeheimnis!

— Слово «невозможно» произнес не я, — поправил Швейкин. — «Невозможно» — говорили все, к кому я обращался с этой идеей. Я обращался в республиканскую Федерацию дзюдо к Владимиру Ивановичу Осипову. Он сказал: «Даже не думай, даже не суйся с этим вопросом! У нас в Казани нет татами, а у тебя в Челнах школа еще никак о себе не заявила. Да это и не школа даже, а простая секция!». И все он правильно говорил, но татами-то мне нужно было, ребятам нужно. Вот втемяшилось мне в голову.

— То есть первый секрет успеха — что-то должно втемяшиться в голову, — записал в блокнот Шрайбикус.

— Именно втемяшиться. Я приехал на КАМАЗ, жизненного опыта никакого. Детей набрал в секцию, нарисовал перспективу. Подходит время профессионально выступать на соревнованиях, а готовить-то не на чем. Я так понимаю, если ты дзюдоист, значит, ты должен иметь кимоно, знать правила, оттачивать технику. Чтобы побеждать — ты должен уметь работать на татами. Я приехал в Москву к Владлену Михайловичу Андрееву. Он тогда уже не был главным тренером сборной, сидел в Россовете «Динамо». Он сказал: «Да ты что, Николай!»

— Да ты что, Николай! — взмахнул руками Андреев. — Татами производит единственный в стране завод химикатов в Киеве. Только там делают нужной плотности поролон. Из импортного сырья. Наружное покрытие варят ручным способом. Татами — это же страшнейший дефицит! Такие центры, как Челябинск, Курск, Майкоп, где воспитывают чемпионов мира и олимпийских чемпионов, стоят в очереди за татами. Их выдают централизованно и только по заявке. Я всей душой хочу помочь Набережным Челнам, но это невозможно!

— А что делать?

— Под Москвой на химкомбинате делают приличные борцовские маты. Приобретай их — дешево и сердито!

— Но вы же понимаете, что это не то! — воскликнул Швейкин.

— Понимаю! А что делать?

— Можно было пойти по пути наименьшего сопротивления, — продолжил Швейкин. — Но я считал, что какие-то варианты все-таки могут быть. Эх, если бы была по жизни инструкция или путеводитель…

— Навигатор! — подсказал Шрайбикус.

— Навигатор, да! — согласился Николай Григорьевич. — Что цель твоя находится там-то, такие-то координаты, адрес. Вот оптимальный маршрут, тут надо свернуть. С этим человеком надо вести себя так, а с тем — по-другому, а к этому заходить, постучав трижды. Но ведь нет такого навигатора. И насколько сложно все эти моменты прочувствовать. А что-то, может, наоборот не делать, чтобы не вышло хуже. Я ничего этого не знал и шел наобум, ко мнениям не прислушивался. Потому, что все говорили «бесполезно», «исключено». И вот я вышел от Владлена Михайловича и думаю: «Как я вернусь к ребятам с пустыми руками?» И решил лететь в Киев.

— То есть что-то вас направляло все-таки.

— Что-то направляло!

— Может и есть такой навигатор по жизни и мы его вычислим! — предположил Шрайбикус.

— Давайте попробуем.

— А на какие средства вы в Киев поехали? У вас командировка была или частным образом?

— Это были общественные деньги. У меня была команда тренеров, спортсменов, бэкадэшников. Была система оповещения и быстрого сбора — как в книге «Тимур и его команда», только без штурвала и веревок. Каждый другого оповещает, в течение часа мы собираемся. Иногда по линии комитета комсомола звонили или профкома, ночью: «Николай, на строительство летнего кинотеатра „Гренада“ завезли бетон, а рабочих не собрать — привлеки свою команду!». Мы собираемся, в три часа ночи выходим, растаскиваем бетон. В семь утра уже на работу. А вечером — тренировка и дежурство БКД.

— Так деньги-то откуда возникают — складывались в фонд всем коллективом? — настаивал дотошный Шрайбикус.

— Нет! Зарабатывали! Выходили на разгрузку вагонов, чтобы иметь свой фонд, покупать спортинвентарь, арендовать автобус для поездок. Я всегда старался, чтобы были деньги на самое необходимое. Так что полетел я в Москву на средства из фонда и мне неудобно было возвращаться ни с чем.

— Второй секрет успеха, Das zweite Erfolgsgeheimnis, — записал Шрайбикус, — неудобно возвращаться ни с чем.

Николай Швейкин ехал в аэропорт Домодедово в расстроенных чувствах: с таким результатом он не мог вернуться к руководству клуба. А что сказать ребятам, которых увлек красивым и техничным видом спорта? С ними столько пройдено за эти годы! Занимались в надувном спортзале в 30-градусную жару и в 30-градусный мороз. Он учил их побеждать и преодолевать трудности, и что же сам? Спасовал, сдрейфил, опустил руки?

Вместо билета на самолет в Челны, Николай взял билет в Киев.

Столица советской Украины встретила его промозглой дождливой погодой, под стать настроению. Завод химикатов с первой попытки он не нашел. Уже вечерело. В гостиницах, как это часто случалось в то время, мест не оказалось. Николай, как герои только что вышедшего в то время мультфильма «Бременские музыканты», остался один на один с вопросом: где же переночевать? Спустя какое-то время он наткнулся на погребок, откуда вкусно тянуло свежей выпечкой. Подумал: «Зайду, попью чайку, отогреюсь и спокойно решу, что дальше делать». Чайком дело не ограничилось. Усталого и замерзшего путника соблазнили украинские чебуреки, а за ними потянулся бутерброд с красной икрой и 50 грамм того, чем злоупотреблять ни в коем случае не рекомендуется. Беспокойство отступило, мысли приобрели привычную целеустремленность.

И все понемногу начало складываться. Сначала нашлась какая-то ведомственная гостиница, где дородная женщина-администратор проявила милосердие и устроила на ночь гостя из Татарии, а поутру нашелся и завод химикатов на улице Красноткацкой, 61. Поначалу рассказ о юных дзюдоистах, нуждающихся в татами, никого не тронул, но Швейкин упорно искал того, кто ему поможет.

— Я встал в коридоре и стал наблюдать за людьми, — рассказывал журналисту Николай Григорьевич. — Смотрю — одна шустрая девчонка снует туда-сюда, во все двери заходит…

— Значит, всех знает, может направить, к кому следует! — догадался Шрайбикус.

— Именно. Она оказалась из отдела снабжения. Узнала, что я из Челнов. Попросила посидеть-подождать. Через некоторое время вернулась с начальником.

— Значит, вы с КАМАЗа? — заинтересовался начальник.

Швейкин почувствовал, как лед тронулся и заржавевший бюрократический механизм стал набирать обороты.

— В Набережных Челнах мы создаем направление дзюдо. У нас очень перспективные молодые ребята, стоят на пороге сборной страны. Для роста мастерства татами им крайне необходимо.

— Да-да, я понимаю. Это важно для роста мастерства юных дарований. А запчасти для КАМАЗа вы достать можете?

Запчасти для КАМАЗов по тем временам были большим дефицитом. Никаких запчастей у Швейкина, конечно же, на тот момент не было, но он прикинул, где и у кого будет добывать их в Набережных Челнах.

— Могу! — отчаянно пообещал гость.

Начальник кивнул:

— Зайдите после обеда, погуляйте пока по Крещатику. Я подготовлю список запчастей, которые нам нужны.

Дело сдвинулось и словно в ответ распогодилось — тучи разбежались, выглянуло солнце, хотя ветер оставался пронизывающим — особенно над Днепром. Николай отметил про себя, что тезка — Николай Васильевич Гоголь — похоже погорячился, когда возвестил, что редкая птица долетит до середины Днепра. Рядом с простором Нижнекамского водохранилища или величественной Волгой под Казанью в Киеве Днепр казался вполне обыкновенной рекой. В низовьях возможно метафора Гоголя была бы уместна, но здесь даже ворона его бы легко перемахнула, если ей это зачем-то понадобилось.

Над городом там и сям возвышались подъемные краны. Столица Украины готовилась к Олимпиаде-80. Хотя главные соревнования должны были пройти в Москве — в Киеве ждали семь матчей олимпийского футбольного турнира и несколько десятков тысяч иностранных гостей. Срочно модернизировались стадионы, строились тренировочные базы, гостиницы, рестораны. С улиц города стали пропадать такси «Волга» ГАЗ-21, которые заменяли на новые ГАЗ-24. Крещатик тоже приводили в порядок, подновляя фасады и крыши.

Памятник Богдану Хмельницкому на Софийской площади впечатлил динамичной устремленностью в небо, к будущему. Не просто мужик на лошади, а человек, полный решимости, на горячем, готовом сорваться в галоп скакуне.

В Киево-Печерской лавре Николай почувствовал дыхание вечности. Он был до мозга костей советским человеком, выросшим на книгах о пионерах-героях, религиозные темы его мало волновали, но какие-то струны русской души резонировали с прекрасными каменными храмами, украшенными живописью, с темными аскетичными кельями, помнившими еще летописца Нестора, автора «Повести временных лет», с крепостными башнями, отражавшими приступы печенегов и половцев. В Ближних пещерах лавры покоились мощи святых. Идти пришлось по узеньким и кривым тоннелям, вдоль которых размещались останки святых в раках и саркофагах. В одном из них, по утверждению экскурсовода, находятся мощи былинного богатыря Ильи Муромца. «Неужели он? — подумал Николай. — Ростом-то не вышел! Хотя в бою не все решает рост».

Выйдя из подземелья, Николай с особым удовольствием подставил лицо ветру и солнцу, смотрел на улыбающиеся лица киевлян — основательных мужчин и очаровательных женщин, на стайки детей, спешивших из школы с ранцами за спиной. Людей, уверенных в том, что будущее может быть только лучше настоящего — и в стране, и в мире. До прихода к власти Михаила Горбачева оставалось 6 лет. До разрушения Советского Союза -12.

Когда Швейкин вернулся на завод химикатов, ему вручили список на четырех листах, исписанных с двух сторон. Чего там только не было! Почему-то в глаза бросились пожарные рукава, распылители, кабины со спальниками в экспортном исполнении. Швейкин даже не знал, что такие бывают.

— Достанете? — спросил начальник отдела снабжения.

— Достану!

— Изготовим для вас татами вне плана, — пообещал химик.

Шустрая девчонка не была бы шустрой, если бы не подготовила себе почву для небольшого презента за оказанное содействие. В коридоре она ухватила Швейкина за рукав:

— Николай, а вы можете привезти мне золотую цепочку?

— Никогда этим не занимался, но я постараюсь!

— У вас же там есть магазины «Березка».

В биографии Н. Г. Швейкина будет много примеров изобретения самых невероятных и «не совсем законных» способов достичь совершенно необходимых для общества целей. Такова участь предприимчивых людей во все времена — их ограничивают и законы, и инерция мышления окружающих, и реалии жизни. Но всегда сама жизнь подсказывала решения, и всегда находились люди, которые помогали мечтателям.

Даже в советское время, которое многие вспоминают с ностальгией, спорт финансировался по остаточному принципу, спортшкол не хватало, ставки тренерам выбить было трудно. Чтобы обосновать необходимость какой-либо секции, надо было пройти долгий и трудный путь. Но руководители понимали важность спорта для детей и молодежи, поэтому искали варианты. В результате трудовая книжка Н. Г. Швейкина испещрена записями типа «слесарь-ремонтник», «старший юрисконсульт», «инспектор Гороно», «сотрудник УВД». Чем только не приходилось заниматься, но цель оставалась неизменна — приобщать молодежь к спорту, к дзюдо, тренировать, вывозить на соревнования, воспитывать характер и убеждения.

Вторая часть спортивно-экономического блокбастера «Это невозможно!» разворачивалась в Челнах. Одного из тех, на кого рассчитывал Николай Швейкин, звали Леонид Данилович Штейнберг.

Слава БКД!

Паромная переправа через Волгу. 1979

На выезде из Казани Швейкина отвлек от раздумий скрип тормозов и тяжелый вздох остановившей свой полет машины. В свете фар он увидел молодого на вид путника, голосовавшего на обочине.

— Студент или гопник? — предположил водитель.

— Разберемся! — стряхнул пылинку с погона старший лейтенант.

— До парома довезете?

Автомобильного моста через Волгу еще не было, весь поток транспорта стекался в очередь к парому возле Зеленодольска.

— Куда ж ты, студент, собрался на ночь глядя? — поинтересовался водитель.

— К родителям в Апастово, — ответил молодой попутчик, взбираясь в кабину.

— Что за срочность? Случилось, что? — спросил Швейкин.

— Да обещал еще на праздники приехать — не получилось. На дежурство вызвали.

— Врач, что ли? В больнице дежуришь?

— Нет, я в сельхозакадемии учусь, — рассмеялся попутчик. — Будущий инженер по эксплуатации сельхозтехники. А дежурство — в БКД. Я с этого года командир Боевой комсомольской дружины.

— Ого! — обрадовался Швейкин. — У нас в Челнах тоже БКД сильная. Я тренирую ребят — физподготовка, дзюдо, самбо.

— Здорово! — в свою очередь обрадовался парень. — Мы тоже спортом занимаемся. Я в каратэ хожу. Наиль! — протянул он руку Швейкину.

— Николай!

Машина хищно поглощала расстояние, уходили назад и в прошлое верстовые столбы. Впереди открывался простор Волги, на котором выделялись огоньки паромной переправы. Ночью большого скопления машин на переправе не было, на что и рассчитывал опытный дальнобойщик при выборе времени отправки, но все же пришлось постоять в очереди.

— У вас же там Штейнберг БКД заправляет? — спросил Наиль.

Леонид Данилович Штейнберг был легендой БКД Казанского авиационного института. Не просто смелый оперативник, но и талантливый организатор, он был ранен во время дежурства вместе с Артемом Айдиновым при задержании опасного преступника. Артем умер, а Леониду этот случай изменил судьбу. Мечта строить самолеты сменилась на мечту об обществе без насилия, в котором царят порядок и справедливость. При строительстве КАМАЗа он был среди первых, кто создал Боевую комсомольскую дружину в Набережных Челнах, долгое время работал заместителем начальника УВД города. Но не должностью измерялись его авторитет и влияние. Есть такое понятие «градообразующее предприятие», а есть «градообразующие люди». Леонид Данилович Штейнберг для Набережных Челнов был «градообразующим человеком». К нему приходили с самыми разными идеями, и если Штейнберг их поддерживал, то идея неизбежно реализовывалась.

— Штейнберг уже три года как замначальника УВД города, — откликнулся Швейкин. — Но БКД — его детище, он его не забывает. Именно Леонид Данилович меня пригласил в милицию, в «Динамо» — чтобы создать систему боевой подготовки сотрудников.

Швейкин вспомнил свой приезд на КАМАЗ. После полученной травмы на спортивной карьере пришлось поставить крест. В комитете комсомола своего родного уральского города Кыштыма он получил путевку на комсомольскую стройку и по приезде в Набережные Челны устроился на работу в Минмонтажспецстрой. Это был 1972 год. Работал монтажником, но любовь к спорту, к борьбе взяла свое — все-таки мастер спорта по самбо — и он взялся тренировать молодежь. Но для занятий нужно помещение, нужно оборудование, форма, организация соревнований, транспорт, — и много чего еще. И кто всегда помогал Швейкину — так это Леонид Данилович Штейнберг, работавший тогда в горкоме комсомола, и Юлия Сергеевна Пронина, командир БКД Минмонтажспецстроя. Она понимала необходимость комсомольцам-дружинникам владеть навыками самообороны без оружия, поскольку была одногруппницей погибшего Артема Айдинова. Кстати, общегородскому турниру по самбо в 1974 году именно Пронина предложила дать имя погибшего героя.

— Да, были времена, — вздохнул Швейкин. — Сам удивляюсь, как мы такой сумасшедший ритм выдерживали. — С утра на стройке на морозе, вечером — тренировки, потом до полуночи дежурство на улицах, поимка преступников, работа с трудными подростками, а по выходным — на субботники выходили.

— Здорово! — поддержал Наиль. — У нас тоже напряженно. Про «Тяп-Ляп» слышали?

— Как не слышать?! — отозвался водитель.

Двоих участников уличной банды «Тяп-Ляп» в 1980 году приговорят за их преступления к высшей мере наказания. Но пока борьба шла нешуточная. «Казанский феномен» был проявлением кризиса общественного сознания, когда вырвались на свободу прежде подавленные в человеке и обществе силы разрушения, хаоса, паразитизма. От сил созидания, порядка, мечты о справедливом обществе бой с ними приняли комсомол, БКД. Кто победил, кто победит — вопрос до сих пор открытый. Участники тех событий с разных сторон баррикад до сих пор остаются при своем мнении, входя при этом в общество, в бизнес, в структуры управления, в органы государственной власти. До сих пор одни стремятся строить и приумножать, а другие — хапать и возносить себя над другими. Десятилетие спустя удивительным образом в противостоянии Советской власти сошлись уличная преступность и младореформаторы из высоких номенклатурных кругов. Не перед этим ли союзом дрогнул СССР?

— Расскажешь, как справляетесь? — поинтересовался Швейкин.

— Да как обычно все, — пожал плечами Наиль. — Проводим рейды по охране общественного порядка — и не только в студенческом городке, но и по Казани. Выезжаем в Аметьево, в другие районы. Во время выезда на драку в Приволжском районе на улице Хади Такташа — ну, знаете, это самые трущобы — жесткое столкновение произошло. Нашего бойца Анатолия Макарова чуть не убили. Хорошо, что он успел крикнуть: «Наиль, меня убивают!» Вот тут хорошая физическая подготовка и пригодилась. Я налетел и просто массой свалил нападавших.

— Да ты гроза хулиганов! –поднял вверх большой палец водитель.

— Ребята меня так и называют! — отозвался Наиль.

Подошла очередь заезжать на паром. Длинномер занял почти все пространство, втиснуться сумели еще лишь несколько легковушек. Паром запыхтел и нырнул в темный простор. Ночная Волга создавала ощущение настоящего космического путешествия — звезды были вверху, в небе, и звезды мерцали внизу, удивительным образом расцвечивая воду. Лунная дорожка звала вдаль. Не верилось, что есть где-то повседневные заботы, отчетность, производительность, преступность, зависть, обман, злоба. Вокруг была разлита вечность, и не верилось, что в такой прекрасной бесконечной Вселенной люди так могли испортить и измучить свою планету.

Темная громада крутого правого берега нарастала и, наконец, паром ткнулся в причал. Очарование ночи закончилось, люди засуетились, зарычали моторы. КАМАЗ перевалил через аппарель и выбравшись на дорогу, круто пошел на подъем. С вершины горы было заметно, как на юго-востоке, в том месте, где осталась Казань, занимается рассвет.

С рассветом проснулся и радиоприемник «Кварц-302». С места в карьер он начал травить анекдоты из жизни дзюдоистов.

Вадим уже полтора года хотел расстаться с Ириной, но Ира была чемпионкой по дзюдо и поэтому сама решала, когда и с кем расставаться.

Тренер после схватки утешает проигравшего дзюдоиста:

— Ну, на пятой минуте ты своего противника здорово напугал.

— Чем это?

— Ему показалось, что он тебя убил.

Чем отличается русский тренер от иностранного:

Иностранный тренер привозит борца, проходит взвешивание и спокойно ждет схватки.

Наш тренер приезжает за пять минут до конца взвешивания, за минуту до схватки начинает обучать учеников передней подножке, а во время схватки все время норовит выбежать на ковер и сделать ее сам.

Армянскому радио задают вопрос:

— Кто победит каратист или дзюдоист?

Радио отвечает:

— В шашки, уголки, шахматы — дзюдоист, а вот в чапаева скорее всего — каратист, там думать не обязательно. Итого — 3:1 в пользу дзюдоиста.

— Забавно, — смеялся водитель. — А вот вам еще анекдот. Какое оружие самое страшное на земле? Кухонный нож. Им каждый год убивают больше людей, чем из автомата «Калашникова».

— Для бэкадэшников этот анекдот не смешной, — заметил Швейкин. — Именно ножами были убиты в Казани Артем Айдинов и Игорь Ассман. Наш Штейнберг тоже получил тогда ранение, оно сильно сказалось на здоровье.

— Из-за бандитских ножей мы теперь тактику поменяли, — сурово отозвался Наиль. — Лучше жалобы преступников, чем похороны товарищей.

— А они еще и жалуются? — удивился Николай Иванов.

— Еще как! — сказал командир БКД. — Мы однажды в 4 или 5 часов утра автобусом выехали на задержание «тяпляповских». Они нам все стекла в автобусе кирпичами перебили! Мы выскочили, я погнался за одним, и показалось мне — у него нож. Явно вижу нож, если обернется — ударит. Я сходу прыгнул, свалил его ударом сзади, скрутил, затолкал в каталажку. Он оказался рецидивистом, не единожды судимым. И что вы думаете? Накатал жалобу в комсомольскую организацию Приволжского района. Вызывают меня — есть жалоба, задержанный утверждает, что ты его изуродовал. Пришлось тогда понервничать, но обошлось. А вот и мой поворот!

Наиль сошел возле указателя на Апастово. Сотовых телефонов тогда не было, номерами не обменивались.

— Удачи в путешествии!

— И тебе в борьбе с хулиганами.

Наиль пошагал своей дорогой, а КАМАЗ, ровно урча, покатился дальше в направлении города Горького. Такая она — русская дорожка. Встречи, разговоры, душа нараспашку — и расставание навсегда.

«Маяк». Леонид Штейнберг

Передача, которая могла быть принята радиоприемником «Кварц-302»

1979 год. Трасса Казань — Горький. Звучат позывные «Маяка».

Ведущий: Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Сегодня мы хотим вам рассказать о таком явлении нашей жизни, как Боевые комсомольские дружины. Мы обратимся с этим вопросом к одному из основателей БКД в Набережных Челнах, прежде работнику горкома комсомола, а ныне заместителю начальника УВД города Леониду Даниловичу Штейнбергу.

Ведущая: Леонид Данилович, что привело вас в Боевую комсомольскую дружину?

Штейнберг: Будучи студентом КАИ — Казанского авиационного института, я в общежитии жил по соседству с Артемом Айдиновым. Он как-то сказал, что его приняли в БКД, где есть ребята со всех курсов. Прямо скажем, заинтересовался еще и потому, что в чужом городе хочется общения. Я пошел и сразу понял — настоящее братство! Не думайте, что это громкие слова, тоска по прошлому! Так оно и было: дружба, искреннее внимание друг к другу, постоянная готовность помочь. У нас было настоящее желание бороться с несправедливостью.

Плюс авторитет организации. БКД и милиция взаимодействовали на очень высоком уровне. Ребята не просто охраняли общественный порядок, но и работали с уголовным розыском, даже участвовали в задержаниях преступников, а спортсмены-мотоциклисты КАИ ловили дорожных нарушителей. Руководство БКД приглашалось на милицейские совещания. Нам доверяли, а потому обучали: бокс, самбо, составление документов, навыки общения с людьми. Важно, что закон защищал бойца комсомольского отряда.

Ведущий: Уже по опыту работы на КАМАЗе, как к дружинникам относятся окружающие?

Штейнберг: Среди сверстников было неоднозначное отношение, чего тут скрывать, это нормально. Но, в основном относились неплохо. Каждый член БКД, не раздумывая был готов призвать хулиганов к ответу. И слушались. Хулиганы нас реально опасались. Только уже работая в милиции, я в полной мере понял, какая это сила. Строители КАМАЗа до сих пор вспоминают о порядке в городе. Что говорить, на стройку какого только люда не приехало. Однако можно было спокойно ходить в любое время.

Ведущий: Следующий вопрос к Николаю Швейкину. Каков ваш опыт участия в БКД и взаимодействия с Леонидом Даниловичем Штейнбергом?

Николай Иванов, водитель КАМАЗа: Что он сказал? Швейкин? Это ты, что ли, Николай?

Николай Швейкин, пассажир КАМАЗа и глава экспедиции: Вообще не понимаю, как такое может быть!

Николай Иванов: Ты когда успел интервью-то дать? Или это запись?

Ведущий: Итак, с нами в прямом эфире Николай Швейкин, мастер спорта по самбо и тренер по дзюдо, Набережные Челны!

Швейкин: С Леонидом Даниловичем Штейнбергом БКД стала не только организацией по охране правопорядка, но и школой жизни, школой дружбы. Помимо ежедневных выходов на дежурство в БКД сложилась своя насыщенная жизнь: сборы, слеты на базах отдыха, культурная программа, спортивная программа, физподготовка. Боевая работа была организована на высшем уровне — каждый отряд имел свой транспорт, было налажено взаимодействие с милицией — не только с участковыми и патрульно-постовой службой, но и с уголовным розыском, с ОБХСС. На КАМАЗе по линии ОБХСС было немало преступлений — кражи автозапчастей, кражи транспорта, горюче-смазочных материалов, стройматериалов и тому подобное. Я считаю, что Леонид Данилович — замечательный организатор, фанат своего дела. По спортивной линии он тоже всегда держал руку на пульсе: поддерживал и футбольную команду, и секцию бокса, сам занимался боксом. Он также курировал и поддерживал финансово дзюдо — мы турниры стали проводить: «Приз КАМАЗа», «Приз Артема Айдинова», на которых Леонид Данилович всегда присутствовал. Это он меня пригласил в Управление внутренних дел с прицелом поручить строительство спорткомплекса «Динамо». Теперь я — старший инспектор боевой и физической подготовки. То есть на мне стрелковый тир, лыжная подготовка, строевая подготовка. При комплексе организуются секции волейбола, самбо, дзюдо. Конечно, это увеличит охват молодежи спортом и будет способствовать росту результатов.

Ведущий: И снова вопрос Леониду Даниловичу Штейнбергу. Опыт БКД пригодился вам в дальнейшей жизни?

Штейнберг: Он по сути сформировал мою жизнь. Говорю так не только потому, что до 1989 года проработал в системе МВД. Дружина помогла реализоваться и тем, кто впоследствии был далек от правоохранительной области. И временами мне жалко нынешнюю молодежь — нет у нее того, что было у нас.

Ведущий: Вглядываясь в далекое будущее, после развала Советского Союза…

Николай Иванов: Что он несет? (трясет радиоприемник) Сломался, что ли?

Николай Швейкин: Может, и сломался. А может, это все нам только снится. Привал бы надо сделать, отдохнуть.

Ведущий: …я вижу вас создателем и генеральным директором ООО «Холдинговая компания «KAMA-trucks». Вы считаете это логичным развитием своей карьеры?

Штейнберг: Почему я пошел в бизнес в 90-е? Я 20 лет проработал в органах внутренних дел и вышел на пенсию по выслуге. Надо было семью кормить, детей поднимать. А если я берусь за дело, я его стараюсь доводить до такого состояния, чтобы детям не было стыдно за папу. В 92-м году мне мои друзья посоветовали, что есть такая ниша, которую никто не занимал, — ниша международных перевозок. Я посмотрел, оценил. Договорились с кредитными учреждениями, решили вопрос на «КАМАЗе», взяли в кредит автомобили. Водителей еще надо было подобрать, обучить. Они ведь никогда не были за границей. И вот, подписав договор с «КАМАЗом», мы начали вывозить барабаны, которые отливал литейный завод, в Германию. Потом начали возить каучук из Нижнекамска в Чехию. Так шаг за шагом, шаг за шагом… Но, это не мешало мне вести активную общественную работу, я душой предан своему городу — Набережным Челнам. Приходилось отстаивать и позиции всех грузоперевозчиков России. Открыто критиковал законодательные новшества, которые ставили под удар бизнес в этой сфере. Моя особая забота — строительство синагоги в Набережных Челнах и Стелы первостроителям «КАМАЗа».

Николай Иванов, водитель КАМАЗа: Ты прав, Николай! Надо передохнуть!

Это все еще невозможно!

Казань. 2024 год.

Николай Григорьевич собрал совещание тренерского штаба клуба «НУР» — «Настойчивость. Упорство. Результат».

Эти ребята были гордостью Швейкина — воспитанники клуба, с малых лет они впитали ценности и методы его педагогической системы и теперь вернулись в «НУР» тренерами, наставниками для нового поколения дзюдоистов. В этом было их преимущество — не приходилось осваивать приемы и принципы, для них все было так же естественно, как дышать — просто вспомни, как в похожей ситуации поступал твой тренер и действуй так же. Конечно, учебу никто не отменял — и сам Николай Григорьевич теперь уделял внимание теории, и обучение в Академии спорта давало новые навыки, но инстинктивную основу, опыт жизни в «НУРе» — ничто не заменит. Николай Григорьевич, создав 4 спортивные школы и 4 тренерских коллектива, на своем опыте познал, что такое трения и расколы в команде. Но в Казани по результатам 20 лет работы Швейкин блаженствовал — общая база, общее ви́дение помогало молодым тренерам понимать его с полуслова и себя чувствовать командой единомышленников.

— Ни спортивные победы, ни личностное развитие наших воспитанников невозможны без дисциплины. С чего начинается дисциплина? С порядка.

— Мы это помним, Николай Григорьевич! — откликнулся Артем Швыркалов. — Обувь у спортсменов по линеечке стоит. Все оборудование тренировочное по местам разложено.

— Да, я знаю, ребята! Это больше не для вас, а для товарища корреспондента…

— Репортера! Репортер Шрайбикус! — представился щуплый очкарик с блокнотом и фотокамерой.

— Товарищ репортер выразил желание посетить тренерский штаб, чтобы глубже проникнуться нашей педагогической концепцией. Так вот вы ее и представьте.

— Ja, ja! Pädagogisches Konzept! — закивал головой Шрайбикус.

Начать изложение решился Роман Терзиян — внук Швейкина и координатор НУР:

— Николай Григорьевич уже сказал, что начало воспитания — это приучение к порядку.

Репортер торопливо строчил в блокнотик запомнившиеся мысли. Роман продолжал:

— К порядку, к труду, к уважению старших, к уважению подвига героев. Мы же не просто спортивный клуб, а спортивно-патриотический.

— Недавно мы были во Дворце единоборств «Ак Барс», — продолжил Михаил Данилян. — Привезли большую команду, выставили в каждом возрасте, в каждой весовой категории по 1–2 человека. И было видно, что мы выделяемся. Все наши пришли вовремя, построились, никто не шарахался по залу. Все ребята красиво одеты, на них хорошие спортивные костюмы. Во всех весовых категориях, где были наши воспитанники, мы забрали золото. На 27 человек — 26 медалей. Важно, что родители, тренеры с других клубов присматриваются, какая может быть дисциплина, как мы детей настраиваем.

— Мы приглашаем в секцию детей с 4 лет, чтобы с самого малого возраста приучать их к правильному образу жизни, — взял слово Илья Морсков. — Приучать с самых мелочей, чтобы, войдя, поздороваться, чтобы не перебивать старших. Чтобы даже тапочки правильно поставить, не только свои, но и товарища, если они почему-то не на месте. Чтобы во время кросса подобрать и выбросить мусор. Когда мы видим, как в детях это все проявляется, то хочется, чтобы эта идея все более становилась популярной.

— На практике у нас перед глазами метод Николая Григорьевича, — снова вступил Данилян. — Если коротко, главное в нем — обращать внимание на мелочи. Мы получаем выговоры за мелочи. Сначала я думал, что это несущественные факторы. Их можно было бы и не учитывать, ничего бы не изменилось. Сейчас я понимаю, что это важно. Как тренер разговаривает, как он одет, причесан, какие слова употребляет. Все важно. По каждому тренеру формируется мнение о клубе. Когда мы на работе, на татами — у нас нет расхлябанности. Особенно на соревнованиях.

Шрайбикус, как дисциплинированный немец, поднял руку, чтобы вставить слово. Николай Григорьевич ему кивнул.

— Недавно был на конференции по альтернативному образованию, — сказал репортер. — Замечательные родители, инициативные, делились опытом, как создавали для своих детей школы нового типа, как преодолевали противодействие бюрократической системы, как учились организовывать образовательный процесс. Множество интересных находок и начинаний. Но один вопрос они так и не смогли решить ни по отдельности, ни все вместе, и на круглом столе: «Zwingen oder nicht zwingen?», «Заставлять или не заставлять?».

— Zwingen! Заставлять! — без колебаний решили тренеры.

— А почему у них такая нерешительность? — усмехнувшись, продолжал репортер. — Потому, что все новомодные либеральные теории настаивают на том, что дети сами должны определять траекторию своего развития, а взрослые им только мешают. И родители, и педагоги потеряли уверенность в том, что они знают, что лучше для их детей. И для них спасительна твердая позиция Николая Григорьевича и вас, его последователей, которые не стесняются сказать — мы знаем, как правильно, знаем, как лучше для детей. И нисколько им в жизни не помешают дисциплина и авторитет старших. И первое право ребенка на то, чтобы взрослые его опекали и направляли, учили, воспитывали. Как говорят немцы «Ordnung muß seηn unter den Leuten» — «Порядок должен быть в народе».

— Это же зашито в природе человека! — разъяснил Швейкин. — Ребенок спрашивает родителей — а это что? а это как? Они для него авторитет уже потому, что старше, больше, он их видит на фоне неба…

— Как богов, прямо! — удивился Швыркалов.

— Как богов! — подтвердил Швейкин. –Старшие — проводники младших в этом мире. Какая тут может быть неуверенность в своем праве! Ты обязан показать этот мир ребенку!

— То есть, когда вы занимаетесь с детьми, вы еще и даете мастер-класс родителям? — уточнил Шрайбикус.

— Конечно! — подтвердил тренер. — Это очень важно! Чтобы уважение к старшим не осталось только в клубе на тренировке, а вошло в семью. Для этого мы с вами и книгу пишем.

— Что за книга? — заинтересовался Морсков.

— О дзюдо. О жизни. О борьбе, победах и поражениях. О том, что никогда не надо сдаваться. Что у нас сегодня за тема? — обратился Швейкин к Шрайбикусу.

— Продолжение истории о первом татами в Набережных Челнах.

— Тогда, товарищи тренера, на этом сегодня закончим совещание, а мы поговорим с товарищем корреспондентом.

— Репортером! — снова поправил педантичный немец.

— Репортером.

— А мы бы тоже послушали, — вдруг сказал Роман Терзиян, оглянувшись на нуровскую молодежь. Те кивнули. — Про то, как никогда не сдаваться.

— Слушайте, раз интересно! Не возражаете? — спросил Швейкин у Шрайбикуса.

— Нет.

— Вылетел я из Киева в Набережные Челны со списком запчастей на четырех листах с двух сторон, — продолжил историю Николай Григорьевич. — Где и как добыть эти запчасти, я не представлял. Но как песня тогда звучала: «Кто привык за победу бороться, с нами вместе пускай запоет! Кто весел, тот смеется! Кто хочет, тот добьется! Кто ищет, тот всегда найдет!». Я начал искать, думать, к кому пойти, к кому обратиться. Немножко был знаком с Боярским Олегом Леонидовичем, начальником трамвайного управления, с Беленикиным из Комбината общественного питания Камаза — с ним был знаком по милицейской линии. Поговорил с ними — закрутились шестеренки, пошли звонки по кабинетам. А в соседнем от меня подъезде жил Дитковский Борис Владимирович, мой земляк с Урала и руководитель отдела доводки автомобилей управления главного конструктора.

Борис Дитковский был немного старше Швейкина, было ему лет 35. Энергичный руководитель, который уже отметился испытательными рейдами КАМАЗов в Сибирь и на Крайний Север. Николай объяснил ситуацию, постоянно вставляя слова «запчасти», «дзюдо», «Киев» и «татами».

— Вопрос это сложный, — ответил Дитковский. — Обнадеживать тебя не буду, но и отказывать с порога тоже. Постараюсь выяснить. Дай мне пару дней.

Через день вечером Дитковский постучался в дверь Швейкина.

— Нужно письмо на имя генерального.

Генеральным директором автогиганта был Герой Социалистического Труда Лев Борисович Васильев. Вот как высоко улетело швейкинское начинание, с разных сторон поддержанное руководителями. Но кто же подпишет такое письмо? Кандидата у Швейкина было два. Один — это прежний секретарь комитета комсомола Минмонтажспецстроя Юрий Иванович Петрушин, ставший первым секретарем Комсомольского райкома КПСС. Второй — Леонид Данилович Штейнберг, заместитель начальника УВД города.

— На эти два письма мы заручились поддержкой и резолюцией секретаря горкома партии Беляева Раиса Киямовича, чьи дети у меня занимались дзюдо. И это письмо возымело действие. Те, кто принимал решение, сказали: «Давайте поможем спортсменам!». И вечером ко мне Дитковский прибегает: «Николай, вопрос с запчастями решили. Нужна машина. Машина у меня есть — ходит фура 12 м до Бугульмы. Я ее снимаю с маршрута, завтра ставим на погрузку и поедет в Киев. Водителя зовут Николай, он опытный дальнобойщик, ты к нему прислушивайся!». Так невозможное оказалось возможным. На следующий день мы выехали в Киев.

— По поводу этой истории у меня один вопрос, — поднял руку Шрайбикус. — Цена целой фуры запчастей разве сопоставима с ценой одного татами?

— Во-первых, татами было два комплекта, — ответил Швейкин. — Во-вторых, закон рынка мы изучали на занятиях по политэкономии — цену определяет баланс спроса и предложения. Бывает, что-то невозможно достать ни за какие деньги. Поэтому, сколько бы ни уплатил, не кажется много.

— И потом, когда сам производишь, для тебя это не такой дефицит, как для других, — добавил Морсков. — Так что для КАМАЗа это не казалось неподъемной ценой — сколько захотим, столько для себя сделаем.

— Но товарищи из Киева, наверно, на этом дефиците наварились знатно! — предположил Швыркалов.

— Не будем думать о людях плохо, мы не знаем, как они распорядились обретенными запчастями, — остановил молодежь Швейкин. — На сегодня все. У меня встреча в «Батыре».

— А когда продолжение? — спросил Данилян.

— В среду, послезавтра, в 10.15, — педантично ответил Шрайбикус. — И, ребята, раз уж мы все здесь собрались, я бы хотел задать вам несколько вопросов, paar Fragen.

Вопросы были о педагогической системе Швейкина. Воспитанники многое рассказали о тренере. Шрайбикус исписал блокнот вплоть до обложки.

Артем Швыркалов: Было строго запрещено пропускать тренировки. Нога болит, голова или живот. Звонишь Николаю Григорьевичу: «Можно я на тренировку не приду?» — «Нет, нельзя». Приходилось ехать заниматься. А после тренировки уже ничего не болит. Домой довольный едешь. Я теперь точно также поступаю со своими воспитанниками — чем дома сидеть, можно побыть на тренировке, с пацанами упражнения поделать, которые не во вред здоровью. Это важный фактор в воспитании спортсменов, чтобы всегда держаться командой.

Роман Терзиян: Я помню, как меня самого дедушка Николай Григорьевич приучал к спорту. В совсем маленьком возрасте он мне сделал боксерскую грушу и турник. Когда мы переехали в Казань, Николай Григорьевич меня спросил: «Хочешь заниматься дзюдо?», а я так был приучен, что слово отца, деда, слово старших мужчин было законом. В 3–4 классах самостоятельно из центра ездил в Ново-Савиновский район на тренировки на автобусе, и это было в порядке вещей. Пару раз заблудился, приходилось как-то выруливать.

Артем Швыркалов: Мы не понимали, конечно, значения всего того, что делал с нами тренер, считали его слишком строгим. Но чувствовали, что это во благо и это с любовью делается. Николай Григорьевич стремится, чтобы его воспитанники были примером для всех. Он обращает внимание на любую мелочь. На сборах, бывало, тихий час, а нам не спится. Даже если один кто-то не спит, а сидит на кровати или ходит по комнате, Николай Григорьевич поднимает всю комнату, и вместо тихого часа бежим кросс на полтора часа. Думаешь: «Блин, опять Григорьич застукал!».

Михаил Данилян: В клубе очень мощная воспитательная составляющая, я больше нигде не видел такого. Это гораздо шире, чем просто тренировки. Например, на сборах у нас в тихий час идут лекции. В понедельник я читал лекцию «История воинского обучения». Роман рассказывал про профессиональную борьбу. Артем рассказывает о чем хочет, ему темы не пишем. Это называется «Швыркаловские байки».

Илья Морсков: Наша цель в развитии массового дзюдо до того уровня, что мы видим в Японии и в Европе. Дзюдо развивает не только все группы мышц, но и координацию, ловкость, интеллект. Это очень красивый и техничный вид спорта. Он просто полезен в быту, когда у нас человек может поскользнуться на льду и упасть, ему пригодится умение падать, освоенное в дзюдо. Но что самое главное у нас в клубе — это воспитание через спорт и патриотизм наших детей настоящими людьми. Это особенно важно в наше время, когда молодежь выбирает не тех кумиров, когда наглость проявляется даже в 14–15 лет, а что из этих ребят будет дальше?

Михаил Данилян: Я не скажу, что мы стараемся превратить всех своих воспитанников в идеальных людей. Своим ребятам говорю, что если через 15–20 лет мы встретимся и будем рады видеть друг друга; мне не будет стыдно сказать, что это мой воспитанник, им не будет стыдно сказать, что вот мой тренер — то все хорошо. Неважно, станет ли парень крутым спортсменом, чемпионом. Важно, чтобы он стал порядочным, воспитанным человеком. Настоящим мужчиной.

Илья Морсков: Мы, безусловно, все фанаты дзюдо, но не все дети становятся профессиональными спортсменами, а лишь единицы. И эти единицы должны быть примером новым поколениям. Если кого-то «звездная болезнь» подталкивает хамить персоналу спорткомплекса, то такого спортсмена лучше и не готовить, пусть он проиграет и уйдет из спорта. Мы готовим наших ребят так, чтобы они были в меру дерзкими, боевыми — без этого в жизни съедят, общество у нас такое. Но при этом они должны быть доброжелательными, дружелюбными, воспитанными, поступать этично.

Роман Терзиян: Оказалось, люди тянутся, когда видят настоящую работу. Насмотрелись на халатное отношение к своим обязанностям. А у нас как раз то, что нужно молодым: новые веяния, постоянная движуха, поиск своего пути.

Илья Морсков: Можно сказать, что у нас в клубе сформировалась команда единомышленников. Это стало возможно благодаря Роману Эдуардовичу Терзияну, внуку Николая Григорьевича, который всю жизнь с ним, впитал его систему, в нем прослеживаются повадки Николая Григорьевича. Он пригласил и меня, и Швыркалова Артема Сергеевича, который тоже воспитанник Н. Г. Швейкина, вытащен им из самых проблемных слоев. Замечательно вписался в команду Михаил Данилян. Ему тоже помогли стартовать в жизни, помогли с учебой и работой. Прирожденный педагог, как он работает с детьми! Это надо видеть! Я другого такого тренера не знаю!

Роман Терзиян: Миша ищет подходы с научной точки зрения, он прямо этим горит. Из человека, который был, в общем-то, далек от большого спорта, даже на уровне округа не боролся, получился прекрасный специалист, который быстро развивается. У меня другой склад, я привык, что надо пахать, тогда будешь выигрывать. Но надо признать, что помимо пахоты должен быть еще научный подход к восстановлению, к подготовке к соревнованиям.

Илья Морсков: Команда — это еще и отношения между людьми. Мы с Николаем Григорьевичем можем и пошутить, и потолкаться, но если начальник сказал что-то сделать — это не обсуждается. То же самое и в отношении Романа Эдуардовича. Мы с ним одногодки и всю жизнь дружим, но на работе он мой начальник, и я не превышаю свои полномочия. Коллектив у нас по-настоящему крепкий, поэтому и дело ладится.

Большие гонки

Трасса М-7 «Урал». 1979

— Значит, ты с Дитковским сосед? — спросил Николай Иванов, когда КАМАЗ после небольшой передышки снова вырвался на трассу, подбираясь уже к Дзержинску, который вскоре за городом Горьким.

— Борис Владимирович — вот уж помог по-соседски! — откликнулся Швейкин. — И тебя вот отправил в дальний путь!

— Да мы с ним гораздо дальше катались!

— Куда это?

— В 1974… да, в 1974 году проходили заводские испытания автопоездов КАМАЗ в Забайкалье — возле Читы и в Бурятской АССР. С февраля по март мы там по горам и перевалам мотались.

— Там же, говорят, такие морозы, что машины осенью заводят, а весной глушат. Если заглохнет — уже не завести, — проявил осведомленность Швейкин.

— Да не очень холодно было — минус 32, — отмахнулся Иванов. — А у нас электрофакельные подогреватели — новинка! Нажал кнопку — и через 2—3 минуты воздух в коллекторах прогревается — заводится как летом.

— Здорово! Здесь у нас такой же?

— Не бойся, не заглохнем! Холодней было, когда на «полюс холода» добирались — поселок Оймякон в Якутии. На модификации «КАМАЗ-Север» даже стекла в кабине двойные, кабина утепленная, все провода морозостойкие, даже последняя отвертка из ЗИПа — с теплоизоляцией, чтобы руки не обморозить.

— Все продумано! Без приключений отработали? — поинтересовался Швейкин.

— По 15 тысяч километров намотали, до Магадана доехали. Все нормально, — ответил водитель.

Потом, словно что-то вспомнив, порылся в бардачке и вынул оттуда пожелтевшую вырезку из газеты со статьей «Забайкальские километры».

— Вот, кстати, о соседе твоем Дитковском — в газете писали. Он тогда еще не завотделом, а контролером работал.

Швейкин развернул вырезку:

«Борис Дитковский в 1971 году окончил Казанский авиационный институт и стал инженером-механиком авиационных двигателей. А пошел на КамАЗ. И, между прочим, не один — с ним еще тридцать комсомольцев-выпускников. Бориса зачислили в отдел главного конструктора на должность инженера-испытателя.

Борис принимал участие в испытании нового автомобиля, начиная с первой серии. Сейчас экзаменуется уже четвертая серия. За это время поработал и на бортовых, и на седельных тягачах, и на самосвалах. В 1973 году проводились государственные испытания основных моделей «КамАЗов» — Борис участвовал и в них.

Дитковский доволен своей специальностью. Ведь от инженера-контролера зависит многое. Контролер ведет путевой протокол, где записывает все показатели приборов, следит за точностью выполнения методик и программ испытаний. Он обрабатывает полученные данные, пишет отчеты, на основе которых делаются заключения о необходимости что-либо изменить или дополнить в конструкции испытываемых узлов».

— Могу добавить, — ожил радиоприемник «Кварц-302», — что Борис Дитковский принимал участие в создании знаменитой команды по ралли-рейдам «КАМАЗ-мастер», а в 2001 году даже был руководителем команды «КАМАЗ-триал», выступавшей на Чемпионате стран СНГ по автотриалу на грузовых автомобилях. Послушайте!

Ведущий: Автотриал — это соревнования по технике вождения, в которых фактором, определяющим результат, является не скорость, а время и точность прохождения сложной трассы.

Ведущая: В качестве препятствий для грузовиков выступают крутые подъемы и спуски, кустарник и лесные завалы, косогоры и овраги, нагромождение камней, заболоченные участки и дно водоемов, завалы из старых автомобильных шин, завалы из бетонных блоков и полуколец, бетонные желоба и волны, пороговые препятствии из металлических и бетонных сооружений.

Ведущий: В 2001 году камазовская команда под руководством Дитковского оказалась в тройке лучших.

— Кстати, ты обещал про гонки на КАМАЗах рассказать, в которых летом участвовал, — напомнил начальник экспедиции. Как спортсмена, его, конечно, интересовали соревнования.

— Да, было дело! Только я выступал тогда не на КАМАЗе, а на ЗИЛе, — сказал Иванов.

— Это как?

— Началось все с того, что в окрасочной камере автомобильного завода случился пожар и два автомобиля КАМАЗ-5320 были частично повреждены…

В окрасочной камере автомобильного завода случился пожар и два автомобиля КАМАЗ-5320 были частично повреждены (в основном, пострадали резино-технические изделия, пластик и окраска). После расследования было принято решение о списании указанных автомобилей и использования их в качестве опытных в автокроссах, которые в то время был очень популярны в СССР. Дорабатывали эти автомобили на автомобильном заводе работники БТК цеха комплектации и сдачи автомобилей Александр Юрьев и Виктор Филиппов. Так родилась команда автосборочного завода.

Параллельно возникла команда водителей-испытателей управления главного конструктора, в которой участвовали кандидаты в мастера спорта Александр Чащин и Николай Иванов, перворазрядники Валерий Крынкин, Владимир Чернухин, третьеразрядник Ильдар Мустафин.

8 июля 1979 года в Набережных Челнах впервые состоялся автокросс грузовых автомобилей. Автокросс был посвящен 60-летию комсомольской организации Татарии. Организаторами выступили комитет ДОСААФ города Набережные Челны и комитет ДОСААФ КАМАЗа. В автокроссе приняли участие спортсмены автосборочного завода, управления главного конструктора КАМАЗа, а также гонщики автотранспортного предприятия из города Барыш Ульяновской области и спортивного клуба армии города Куйбышева.

— Наши выступали на КАМАЗах, приезжие — на ЗИЛах. Ради чистоты эксперимента меня тоже посадили на ЗИЛ, — рассказывал Николай. — Но подготовить машину по-настоящему не удалось. Все же это долгая кропотливая работа. Как тебе объяснить? Ты велосипед по весне готовил к сезону — смазывал, выставлял зазоры тормозов, чтобы втулки легко крутились?

— Бывало.

— Вот настроить велосипед, это как шестиструнную гитару для посиделок на кухне. А грузовик — это концертный рояль для международного конкурса. И топливную аппаратуру надо настроить, чтобы мощность двигатель давал, и клапана, и тормоза, и подвеску. Гонка — это испытание на пределе всех узлов автомобиля.

— Понимаю.

Напряжение автокросса не ослабевало в течение всех трех заездов. Ни один из болельщиков не пожалел, что пришлось долго идти к месту проведения кросса.

Первый заезд. Вперед стремительно вырвался ЗИЛ под №118. За рулем — Юрий Колеганов из Барыша. Вслед за ним ринулись КАМАЗы Подняв клубы пыли, они исчезают на трассе. Болельщики встревожены: «Неужели ЗИЛ выиграет у КАМАЗов? Нет. Где-то в середине трехкилометрового круга вперед выходит на своем «КамАЗе» представитель автосборочного завода Виктор Филиппов. Он и финиширует первым, уверенно пройдя пять кругов трассы. Вторым завершает пятнадцатикилометровую дистанцию Валерий Крынкин, третьим приходит Владимир Чернухин, который сумел обойти на трассе многих своих соперников. Ну, а где же №№45 и 118? Анатолий Бигняк, пытаясь обойти Чернухина у самого финиша, немного не рассчитал и натолкнулся на КАМАЗ. ЗИЛ выбыл из борьбы. У автомашины Юрия Колеганова на какое-то мгновение отказал двигатель, чем немедленно воспользовались соперники, оставив его на девятом месте. Товарищ Юрия по команде Николай Николаев финишировал восьмым. Выбыл из игры на своем ЗИЛе и Николай Иванов. Он так и не успел подготовить машину к кроссу.

— Так что я вылетел в первом заезде. Похвастаться мне нечем, — заключил Иванов.

— Ну, а победил-то кто?

— Победила, как всегда, дружба. Автозаводец Филиппов, безусловно, талантливый гонщик, но у нас в управлении главного конструктора — сплоченная команда.

Чтобы устранить неисправность и отдохнуть, гонщикам между заездами дается всего двадцать минут. Как они быстро проходят!

Второй заезд. Теперь в первом ряду выстраиваются четыре КАМАЗа, показавшие лучшие результаты, во втором еще два камских большегруза и два ЗИЛа — машины гонщиков из Барыша. Зрители с нетерпением ждут, как развернется борьба автозаводцев, представителей УГК и гонщиков из Барыша. Впрочем, гости стартуют во втором эшелоне, и, видимо, основная борьба будет между Виктором Филипповым и командой УГК. Представителей управления в первом ряду трое. Смогут ли они удержать лидера?

Старт. Вперед вырывается Крьнкин, за ним идет машина Чернухина. Сумели все-таки соперники заблокировать Филиппова, оставили на третьей позиции. На втором круге машина автозаводца сходит с дистанции — мелкая неисправность. Быстро поднята кабина, повреждение устранено — и машина Филиппова срывается с места. Конечно, заезд проигран, но надо еще заслужить право стартовать в третьем, ведь зачет идет по двум лучшим результатам и не все еще потеряно.

Кто же станет победителем кросса? Филиппов? Крынкин? И какая команда завоюет хрустальный кубок? Это решит третий заезд, в котором принимают участие уже шесть машин… Старт. Вперед вырывается Крынкин, вплотную идет за ним Чернухин, третий — Филиппов, ушедший на трассу со второго ряда. Теперь он борется с соперниками из УГК. Вперед выходит Владимир Чернухин, за ним, прикрывая товарища по команде, Крынкин, третьим следует Филиппов. В таком порядке они проходят четыре круга, а на завершающем Александр Чащин стремительно обходит Филиппова и Крынкина и занимает второе место.

Владимир Чернухин финиширует в гордом одиночестве. Заканчивают дистанцию и представители Ульяновской области. Шумно реагируют на победу КАМАЗов зрители. Творения их рук показали свою мощь, прочность, скорость.

— Три заезда — три разных победителя! Разницу мячей считать пришлось? — пошутил Швейкин.

В личном зачете победителем стал механик команды УГК КамАЗа Валерий Крынкин, второе место — у Владимира Чернухина, третье — у Александра Чащина, дважды финишировавшего вторым. Они получают заслуженные награды. А в общем зачете места распределились так: I место — у первой команды УГК. II место — у второй команды управления, III место — у команды города Барыш Ульяновской области.

Западная мода обливаться шампанским еще не добралась до советских спортсменов, поэтому они скромно отмечали свою победу, демонстрируя зрителям почетные грамоты и завоеванные призы! За первое место стильный и дефицитнейший транзисторный радиоприемник рижского радиозавода «ВЭФ» стоимостью аж 93 рубля! Для справки — оклад рядового инженера-конструктора в 1979 году составлял 115 рублей. За 2-е место — электробритва! За третье — самовар, не поверите — на углях!

— Эх, жаль не посмотрел я вашей гонки! — воскликнул Николай.

— Посмотришь! — успокоил его водитель. — Обещали сделать этот кросс традиционным.

— К сожалению, этого не случится! — встрял в разговор радиоприемник «Кварц-302».

— Это еще почему? — недовольно нахмурился Иванов.

«Кварц» немного пошипел, отыскивая подходящую волну и заговорил голосом радиоведущей.

Ведущая: Стоит сказать, что первый камазовский автокросс в Набережных Челнах оказался и последним. Ибо после критической статьи в газете «Правда» в 1980 году «Почему грузовики летают?» автомобильный кросс на грузовых автомобилях в СССР канул в Лету. А до африканского дебюта КАМАЗов оставалось еще долгих 10 лет…

— То есть погонять нам на КАМАЗах больше не придется! — вздохнул водитель.

Первопроходцев трудности не пугают

Владимир — Москва. 1979

Желтые листья усыпали опушки, посреди поднятой зяби стыдливо сбивались в кучки нагие березы и осины, открывая взору необозримые дали России. Наверно за это любил осень Александр Сергеевич Пушкин — за то, что раздвигает горизонты, делая видимым то, что недавно заслоняло лето и скоро снова укроет зима.

— Владимир скоро? — спросил Швейкин, разглядывая «Атлас автомобильных дорог СССР».

— Да уж проехали! — весело откликнулся Иванов.

— Да, вперед и вперед! –кивнул глава экспедиции.

— Вперед и вперед! — откликнулся радиоприемник «Кварц-302».

Ведущая: …шла экспедиция. 31 мая 1979 года семь человек под руководством Дмитрия Шпаро первыми в мире пришли на Северный Полюс на лыжах — экспедиция заняла 76 дней. Там не было сражений с медведями, эпичных спасений и других киношных вещей. Там был долгий глубокий разговор с самими собой о жизни, дружбе, человечности. Дмитрий, расскажите нам как это было?

Дмитрий Шпаро: Все началось с любви к свободе. Когда я был студентом МГУ, многие ребята на самых разных факультетах занимались походами, потому что походы давали свободу. Страна была фантастически разнообразной: можно было легко поехать в Грузию, Сибирь, на Камчатку. Мы собрались пойти к полюсу не в 1979, а в 1973 году. Все было готово, даже программа исследований в помощь ученым, которые готовили космонавтов. Мы должны были изучать психологические проблемы, связанные с большими нагрузками и закрытым коллективом. Но в 1973-м наш поход признали нецелесообразным. Таково было решение ЦК КПСС.

Ведущая: Что было самым трудным во время экспедиции?

Дмитрий Шпаро: Довольно часто встречалась открытая вода — настоящее препятствие, надо было доставать лодки. Труднее всего было, когда случались ссоры внутри группы. Два-три человека могли не разговаривать между собой несколько дней, это очень мучительно в условиях такого путешествия. Каким-то образом извиниться и помириться — довольно сложно. Но были люди с гораздо более легким характером, которые умели не ссориться. Они замечали эти трения и находили способы разрядить обстановку. Эти ссоры были на фоне полной преданности друг другу. Ближе друг другу, чем были мы, быть невозможно.

Передачу прервали шум и треск разрядов.

Иванов потряс радиоприемник:

— Ну вот, самое интересное не узнали. Дальше-то что было?

— Самое интересное мы узнали, — философски отметил Швейкин. — Что для любой команды первопроходцев главное — отношения в коллективе. Любой путь — это путь к себе и путь к взаимопониманию. Очень знакомо.

— Что ты имеешь в виду?

— Да хотя бы становление дзюдо в нашем городе. С пустого места же начинали. По подвалам ютились, в школьных спортзалах на птичьих правах. Потом поставили надувной спортзал.

— Так это ваш надувной спортзал стоял возле танцплощадки?

— Точно, наш!

— Вот уж забавная конструкция!

«Забавная конструкция» в городском парке появилась, когда секция самбо, созданная Швейкиным вскоре после прибытия на КАМАЗ в 1972 году, набрала популярность и ей стало тесно в подвалах и школьных спортзальчиках. Заметили это и в профкоме Минмонтажспецстрой, а за неимением возможности быстро построить стационарный спортивный комплекс из Москвы выписали мобильный спортзал, залили для него фундамент.

Спортзал держал форму, пока работали насосы, приводившиеся в движение электромоторами. Отчего каждое утро спортзал, словно древний титан, восставал из небытия, оживал, расправлял суставы и мышцы, набирался мощи и поднимался над деревьями. А когда свет выключали, это исполин постепенно терял форму, оседал и засыпал до следующего включения. Правда, зимой этот процесс выглядел несколько по-другому.

— Иной раз приходишь утром, а спортзал погребен под полуметровым слоем свежевыпавшего снега, — рассказывал Швейкин, бывший в те времена директором спортзала. — Включаешь двигатели, они надувают стены, а снег при этом сползает внутрь, но поднять весь этот сугроб у воздуха силы не хватает. Берем лопаты с ребятами и начинаем выбрасывать снег. В какой-то момент давление воздуха пересиливает и подбрасывает вверх остатки снега и нас вместе с лопатами. Мы летим в разные стороны! А высота-то метра четыре! Такой фанатизм был у ребят к тренировкам, до сих пор удивляюсь! Приходили после смены, тренировались, потом еще шли на дежурство в Боевую комсомольскую дружину. Как мы все это вынесли? Особенно зимой…

— А что зимой? С отоплением проблемы были? — спрашивает водитель, отрывая взгляд от дороги.

— С отоплением была беда! — вздыхает Швейкин. — Мало того, что вечный запах резиновый, так еще летом духота — плюс тридцать, зимой — минус тридцать. Тренировались в шапках и рукавицах. Задумали мы как-то обустроить спортзал. Поставили вагончики для тренеров, для раздевалки, навес, гравий насыпали перед входом, чтобы с грязными ногами не заходить. С отоплением появилась такая идея: подогревать воздух, который моторы качают в стены. Каждый раз, идя на тренировку, все приносили половинки, четвертинки кирпичей, песок носили, цемент — из всего этого построили пристрой. Но тут у нас приключилось ЧП!

Для нагрева прокачиваемого воздуха в пристрой поместили тэны — сами намотали из нихрома. Сначала делали спираль, наматывая на лом. Потом эту спираль накрутили на асбестовую трубу. Метрах в 200 от спортзала — там, где сейчас кинотеатр «Гренада» — стояла хоккейная коробка и трансформаторная подстанция. Самбисты-кулибины подключили к ней силовой кабель — без счетчика, без разрешения — дотянули до пристроя. Временно бросили кабель поверх сетки-рабицы, которой был огорожен спортзал.

Взялись испытывать самодельный тен — сначала спираль оказалась слишком длинной, так что оставалась черной. Ее укорачивали на 5—6 см и проверяли снова. Наконец добились, чтобы она раскалилась докрасна и пылала жаром. Это было счастье — через 2 часа в спортзале уже было тепло. Оставалось только накрыть пристрой бетонным перекрытием.

Поздно вечером приехал кран. Тут же машина привезла плиты — ушки на них были какие-то ненадежные — из толстой проволоки. Да еще их прижало, когда плиты положили друг на друга. Ушки отогнули, что тоже не прибавило им крепости. И конечно же проволока оторвалось, когда плиту проносили над забором с лежавшим на нем кабелем. Какой был фейерверк, сколько треска!

— Ну вы молодцы! Учудили! — заходился смехом водитель. — Никого не убило?

— Хорошо, что никаких луж не было. Никого не ударило, но во всем городе свет погас! Мы быстрей кабель открутили — это же незаконно все было — смотали, и концы в воду. Часа через три начали окна в городе зажигаться. Вроде обошлось. В следующий раз прокопали траншею, провели кабель и закопали, травкой прикрыли.

— Конспираторы! А теплее-то стало?

— Вполне подходяще для занятий. Мы как-то с детства привыкли все делать своими руками, не ждать, когда начальство или взрослые для нас что-то сделают. Помню, еще школьниками в Кыштыме, задумали сделать себе настольный теннис. Возле клуба построили из кирпичей пристрой, там поставили теннисный стол, электричество провели. Все сами. И в надувном спортзале нас ЧП не остановило. Мы там с ребятами рядом со спортзалом вырыли землянку — обустроили баньку с парной на 5 человек, с душем. Обустраивались, как умели!

— Ну, вы бесшабашные вообще!

— Зимой на снегу в регби играли. Надеваем, кто чем богат — куртки монтажные, сапоги. Снег выше колен, а мы рубимся до потери пульса. Вот где характер-то появляется, коллективизм! А потом идем к Генке Пархомовичу домой или ко мне в общагу — чай пить, поговорить. Все розовощекие, жаром пышут, здоровьем!

«Маяк». Радиоприемник «Кварц-302» и Кыштымский радиозавод

Николай Иванов после очередной выходки радиоприемника, резко бросил:

— Да откуда взялся этот странный аппарат?

Радиоприемник «Кварц-302» радостно откликнулся:

— По просьбам радиослушателей мы подготовили передачу о Кыштымском радиозаводе и его удивительном техническом достижении — радиоприемнике «Кварц-302».

Ведущий: Кыштым — это старинный город в Челябинской области. Он знаменит великолепной усадебной и храмовой архитектурой XVIII — XIX веков, уникальными природными парками и культурным колоритом русской провинции. Город был основан в 1757 году промышленником Никитой Никитичем Демидовым как заводское поселение. В том же году Демидов построил свою усадьбу, которая впоследствии стала символом Кыштыма и украсила его герб и флаг.

Ведущая: Собор Рождества Христова был построен в 1857 году в честь столетия Кыштыма. Монументальный храм выполнен из белого камня в русско-византийском стиле.

Ведущий: Музей боевой славы ПВО находится под открытым небом в Нижне-кыштымском районе. На постаментах установлены подлинные образцы военной техники, среди которых: сверхзвуковой истребитель Миг-27; танк Т-34, являющийся мемориалом в честь кыштымцев-танкистов, погибших в Великой Отечественной войне; зенитное орудие КС-19; ракетный комплекс С-200. Музей занимает площадь, обрамленную березовыми аллеями. Фон создает искусственный пруд. Это отличное место, чтобы сделать памятный снимок.

Ведущая: Но нас прежде всего интересует Кыштымский радиозавод и то, что Кыштым — родной город будущего Заслуженного тренера России по дзюдо Николая Григорьевича Швейкина.

Николай Иванов: Швейкина? Она сказала — Швейкина?

Николай Швейкин: Да не обращай внимания! Помехи какие-то!

Ведущий: Город Кыштым славится своими предприятиями. Он совмещает в себе промышленность нескольких отраслей: машиностроение, добычу горных пород, а также выпуск меди электролитического рафинирования. Местность располагает для развития малых форм производства. Одно из ведущих производств — радиозавод Кыштыма. И расскажет нам о нем директор предприятия Михаил Лазаревич Анисимов. Здравствуйте, Михаил Лазаревич!

Анисимов: Здравствуйте!

Ведущая: Скажите, это правда, что радиозавод в Кыштыме построили в качестве компенсации за «Кыштымскую трагедию», а точнее — радиоактивный взрыв на комбинате «Маяк»?

Анисимов: Скорее это совпало по времени. Завод строился по плану, но, конечно, новое высокотехнологичное производство облегчило душевное состояние кыштымцев — небо на землю не упало, жизнь стала налаживаться. Я пришел на завод в 1961 году и с тех пор с ним не расставался.

Ведущий: Завод производил что-то секретное, оборонное и высокотехнологичное?

Анисимов: Конечно! Сейчас это в эфир не выпустят, но для слушателей будущего я скажу. Начали мы с изделия «Компас» — аэродромного радиопеленгатора, который с земли помогал летчикам определять угол самолета по отношению к взлетной полосе. Следом появилось изделие 258 — радиолокационная головка самонаведения для ракет класса «воздух-воздух» для бомбардировщиков Ту-28. Конструкция была очень сложной, содержала большое количество деталей. В середине 60-х на заводе стали изготовлять малогабаритное бортовое устройство, принимающее команды с земли для беспилотных самолетов-мишеней «Пчела», копировавших летные «повадки» реальных истребителей.

Ведущая: Известно, что завод пострадал в 1976 году от предательства летчика-перебежчика Беленко, угнавшего новейший самолет-перехватчик «МиГ-25» в Японию.

Анисимов: В 1970-х годах мы приступили к освоению системы проверки навигационного оборудования самолетов «МиГ-25». Уже тогда потребовалось автоматическое преобразование аналоговых сигналов в цифровые. Первые блоки памяти изготовляли молоденькие девушки на отдельном участке. Память прошивали проводком много тоньше человеческого волоса — требовалось припаять 1024 таких волоска. Это была утомительная, кропотливая и трудоемкая работа, пока инженерами завода не был разработан блок памяти на прожигаемых микросхемах. Новые блоки показали себя прекрасно на испытаниях и на самолетах. Но после предательства Беленко, когда наши изделия достались в руки противнику, пришлось все переделывать, заново изобретая велосипед, перекомпоновывая изделия. В сжатые сроки мы «переписали» свою часть изделий. А заодно подкорректировали новейшую по тем временам систему государственного опознавания самолетов «Пароль», впервые применив печатные платы в 14 слоев…

Ведущий: Михаил Лазаревич, разведка донесла, что вы тесно сотрудничаете с Ракетным центром Виктора Петровича Макеева в Миассе, разработавшим ужаснувшие американцев межконтинентальные баллистические ракеты для подводных лодок, благодаря чему они отложили свои планы развязывания третьей мировой войны. Как вам удалось оказаться причастными к деятельности «уральского дракона»?

Анисимов: В середине 1970-х я остро почувствовал, что заводу не хватает чего-то нового, большого, что могло бы зажечь весь коллектив. Я часто бывал в Москве и настоятельно просил передать в Кыштым из Минска изделие АСДТ — «автоматическую систему термостатирования гироскопов баллистических ракет подводной лодки». Мой расчет оправдался — за освоение нового необычного изделия люди взялись с интересом, азартом; большая задача вдохновляла, а Ракетный центр Макеева в Миассе стал для кыштымцев «вторым домом».

Ведущая: Но ведь Кыштымский радиозавод работал не только на оборонку, вы выпускали изделия и для мирной жизни.

Анисимов: Да, это так. В 1968 году появилась первая партия радиол «Бригантина». Тогда же на завод пришло новое изделие для освоения: радиоприемник «Сокол». Вот только название заводчанам на душу не легло — хотелось чего-то другого. Новому изделию было присвоено официальное название «Кварц». Приемник моментально завоевал народную любовь. Он имел телескопическую антенну, работал на коротких и средних волнах, был неприхотлив и надежен в эксплуатации. Только за первые пять лет «кварцевой эпохи» завод выпустил 1 миллион приемников, а позднее за один месяц с конвейера 20-го цеха сходило по 20—30 тысяч «Кварцев». Но был среди них один необычный экземпляр…

Ведущая: Вы нас заинтриговали! Расскажите!

Николай Иванов: Он вот этот экземпляр, что ли, имеет в виду?

Николай Швейкин: Ты слышал — их миллион выпустили! Вероятность почти нулевая. И, вообще, мне кажется, директор еще и любитель научной фантастики — хочет новым сюжетом поделиться.

Анисимов: Экспериментальная модель радиоприемника «Кварц-302» создана лучшими радиоинженерами советской оборонки в единственном экземпляре. За счет расширения диапазона частот он мог принимать не только радиоволны КВ, УКВ, СВ, ДВ и любых других диапазонов, но и оглашать своим слушателям то, что выступающие хотели оставить за кадром, между строк или в умолчаниях, а также переводить речь с других языков (кроме суахили). И даже за счет применения квази-линейной интерполяции — принимать передачи из будущего.

Ведущий: Вы сейчас с нами делитесь сюжетом фантастического фильма?

Анисимов: Да нет, наверное! Это так все и могло быть! Если честно, нам самим до конца непонятно, но в устройстве проявились черты искусственного интеллекта. Оно модифицирует принимаемые радиопередачи так, что вступает в диалог со своим слушателем.

Ведущая: И где же мы можем увидеть это чудо техники?

Анисимов: К сожалению, нигде! Искусственный разум схитрил и на складе готовой продукции затерялся среди тысяч себе подобных. Где и у кого он сейчас — мы не знаем.

Ведущая: Вы нас разыгрываете! Или это правда?

Анисимов: Слушатели разберутся!

Патриотизм по-швейкински

Казань. 2024 год

Швейкин разбирался с отчетом бухгалтерии, когда раздался выстрел.

Двое мальчишек потихоньку стащили у взрослых пневматический пистолет и задумали испытать его убойную силу на вороне. Крупную птицу из пневматики не убьешь, но пулька попала крайне неудачно — в нервный узел, отчего ворон на время потерял контроль над ситуацией. Он упал на газон и делал безуспешные попытки подняться на ноги. Второй мальчишка выхватил пистолет у стрелка: «Теперь моя очередь!» — и прицелился в подраненную птицу.

Именно эту неприглядную картину обнаружил Швейкин, выглянув из окна тренерской. Он всегда делал молодежи замечания, застав курящими за углом или бросающими мусор. Не думал тренер молчать и теперь, обнаружив жестокость по отношению к живому существу. Но едва он собрался скомандовать прекратить стрельбу, как произошло непредвиденное.

— Пацаны, уберите оружие!

Нарушители оглянулись. К ним приближались наши знакомые — Анвар и Радомир.

— Разве можно для забавы причинять боль живому существу?

— Не подходи! — мальчишка направил пистолет на непрошенных заступников.

У Швейкина екнуло сердце, и он бросился наружу. Но нуровцы и сами не растерялись.

— А то что? — Анвар и Радомир разделились, обходя противников с разных сторон.

Озорник с пистолетом завертел головой, не зная, кто представляет большую опасность, а потом бросился наутек. За ним побежал и второй.

Николай Григорьевич выскочил на крыльцо спортзала, но застал только топот убегающих.

— Отчаянные вы ребята! — бросил он воспитанникам.

— Мы же из «НУРа»! — отозвался Анвар.

Радомир поднял подбитую птицу. Ворон уже отдышался от боли и вертел головой. Мальчик отпустил его в траву, тот сделал несколько шагов и поднялся в воздух.

К очередному приходу Шрайбикуса все молодые тренера расположились в тренерской, а с ними еще несколько незнакомцев, за которых поручился Роман Терзиян:

— Тоже хотят послушать!

— Наши интервью постепенно превращаются в ток-шоу, — рассмеялся Швейкин.

— Сегодня о хочу поднять тему о патриотизме, — сказал Шрайбикус. — Клуб у вас не просто спортивный, а спортивно-патриотический — по нынешним безыдейным временам это необычно. В чем же корни вашего патриотизма? Зачем стране нужен патриотизм?

— Корни патриотизма простые, — сказал Николай Григорьевич. — Они в самой жизни нашей. Когда я был маленьким, мы гордились своей страной, гордились Победой, гордились своими отцами и дедами, прошедшими войну. Понимаете, это здорово — жить в самой большой стране мира, которая победила самого страшного врага в истории человечества, освободила Европу и весь мир от фашизма. Это страна не просто самая великая, но и самая героическая, самая справедливая. После того, что творили фашисты на нашей земле, они боялись даже подумать, что мы с ними сделаем после Победы. Но Сталин сказал: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается». И весь народ согласился с этим. Глумиться над поверженным противником — это не по-русски, не по-человечески. Это вот римское «Горе побежденным» — не про нас. Всех, кого мы побеждали, мы великодушно прощали и стремились сделать друзьями.

Шрайбикус протер очки и спросил:

— Я уже в послевоенные времена мог наблюдать со страниц учебника немецкого языка за учениками. Одежда чиненная-перечиненнаяю Мать с утра отправляет сына в очередь за хлебом и молоком, сама спешит на работу. Чтобы выжить, копаются в огородах, а кто и скотину заводит на городской окраине. Разруха, бедность, недоедание. Как в этой ситуации быть патриотами?

— Так в этой ситуации и надо быть патриотами! — вскочил Роман Терзиян, внук Швейкина. — Патриотизм же — не с флагами выйти на праздник, едва таща пивное пузо. Патриотизм — это стремление быть полезным своей стране, когда она нуждается в твоем участии.

— Роман прав, — поддержал внука Николай Григорьевич. — Мы же мать любим не за то, что она пирожками нас кормит, а просто так, потому что мама. Но на самом деле мы не были так бедны, как вы описали. Точнее, у нас было богатство, которое вы не заметили. Нам было интересно жить! Нам школа бесплатно давала знания, за которые до революции приходилось платить. Каждый день по 5—6 часов нас учили — во сколько это обойдется, если нанять репетитора? Бесплатная библиотека, в которой тысячи книг — во времена интернета вы и представить не можете, какое это богатство. Никогда столько не купить обыкновенному человеку. Кружки, спортивные секции — только записывайся и занимайся. Кыштым, конечно, городок небольшой, если к нам приезжал тренер — мы все бежали записываться. Но было еще то, что вообще бесценно.

— Что? — напряглась во внимании молодежь.

— Будущее! Мы знали, что мы нужны своей стране! Не так, как сейчас иные чиновники позволяют себе сказать: «Государство не просило вас рожать детей!». Нет, мы точно знали, что нужны государству. Лозунг «Все лучшее — детям!» это были не пустые слова. «Молодым везде у нас дорога!» — так пелось в песне, и так оно и было. Перед тобой открывалось множество дорог — ты мог стать рабочим радиозавода или выучиться на инженера, врача, учителя, хоть космонавта. Все росло, все строилось, нужны были руки и головы. И это строилось не для кого-то, а для нас — больницы, санатории, дома культуры, заводы, самолеты, ракеты.

— То есть, все-таки, — осторожно, но настойчиво выяснял Шрайбикус, — все-таки патриотизм возникает из ощущения, что страна о тебе заботится, а не бросила тебя на произвол судьбы?

— Как сейчас! — выдохнул Морсков.

Николай Григорьевич указал на него пальцем, давая понять, что вопрос услышан и будет ответ, и повернулся к Шрайбикусу.

— Конечно, страна, которая заботится о своих гражданах, открывает им будущее — вызывает взрыв патриотизма. Но его также умело формировали. Наше поколение выросло на книгах о пионерах-героях — Вале Котике, Марате Казее, Лене Голикове, Зине Портновой. Это не просто слово «герои» — это Герои Советского Союза, отмеченные государством. Комсомольцы-добровольцы, «Молодая гвардия», «Как закалялась сталь», Павка Корчагин. Мы хотели быть похожими на них. Примеры для подражания — это тоже богатство культуры, которое создает ощущение наполненности жизни и дает «путевку в жизнь». Чем удивительна Россия — ее не объездишь за человеческий век. Так же богата русская культура — ее богатства можно открывать вечно. Россия самодостаточна — и это ощущение тоже наше богатство.

— А вы правы! — воскликнул Шрайбикус. — Этого ощущения самодостаточности нет у Израиля, Украины, Польши, США. Украина пытается заявить, что она не Россия. Но и в этом заявлении видно, что у нее нет в самой себе точки отсчета. У России — есть. США — великая страна, обложившая долларовой данью и военными базами весь мир, но внутри самой себя она существовать не может, она должна обирать всю планету, чтобы быть великой. Россия — не нуждается во внешних подпорках. Она сама вышла в космос, Россия — это понятие даже не планетарное, а космическое.

— Вы хорошо сказали про космос, — кивнул Швейкин. — Это очень по-русски. Еще заплаты на одежде, а нам космос подавай — нам без этого жизнь не жизнь. Либералы порой упрекают советское руководство — надо было сначала школы и больницы строить, а потом уж в космос стремиться. Ничего они не понимают в русской душе. Когда Гагарин на орбиту полетел, Терешкова полетела, Леонов вышел в открытый космос — какой это был порыв для всех мальчишек и девчонок учиться, овладевать знаниями, хоть при свечах, хоть карандашами писать на газетных страницах. И здоровье — сколько прибавил Юра нам гордости и здоровья своим полетом. Миллионы людей ощутили радость и смысл жить. А в 90-е был обратный процесс — потеряли великую страну, потеряли смысл жизни и будущее — миллионы людей умерли просто от тоски. Вот так-то!

— Я продолжаю думать о том, что образ будущего — это богатство, — продолжал репортер Шрайбикус. — Вот есть такой западный афоризм: «время — деньги». Если у тебя есть правильный образ будущего, который ведет тебя в нужном направлении — он придает тебе силы, он позволяет правильно планировать жизнь, он тебе экономит время. Как пример, популярная на Западе идеология «чайлд фри» — свободы от детей. Женщина или мужчина пятнадцать лет не хотели заводить детей, пожить для себя, а потом поняли, что это дурь несусветная. Сколько нужно денег, чтобы вернуть эти пятнадцать лет? У тебя могло быть пятеро детей, а будет один или вовсе ни одного. И где твое богатство?

Швейкин продолжил мысль:

— Один поверил, что смысл жизни — в зарабатывании денег, и пятнадцать лет этим занимался. А другой учил детишек, как стать сильными, смелыми, как бороться за победу и за правду, как стать человеками. И вот у одного 15 миллионов долларов, а у другого — 15 учеников. Кто богаче?

— А направляли их разные образы будущего. То есть образ будущего — сам по себе богатство, — подвел итог Шрайбикус.

— А теперь к тому вопросу, что поднял Илья Морсков, — сказал Швейкин. — А как быть, если государство больно и не заботится в должной мере о подрастающем поколении. Если не дает им образа будущего, авторитета учителя, примера лидера? Как быть тогда патриотами?

Все задумались, первым ответил Роман:

— Если государство больно, и система работает со сбоями, нужно компенсировать сбои инициативой каждого. Когда армия государства была разбита, а в Кремле сидели польские ставленники, нашлись двое — князь Пожарский и гражданин Минин, создали народное ополчение, освободили Москву.

— А когда Украину захватили фашисты в 1941 году, — продолжил Швейкин. — Когда армия не могла еще выгнать оккупантов с территории нашей Родины, Сидор Ковпак создал свою армию — партизанскую, и бил врага в его же тылу — прошел тысячи километров до самой Румынии, где сжег столь нужные немцам нефтепромыслы.

— Думаете, сейчас нужно создавать народное ополчение? — спросил Морсков.

— Да, нужно создавать народное ополчение, только вооружать его не саблями и пищалями, не автоматами и гранатами, а знаниями и совестью, — заявил Швейкин. — Нужно изгнать из душ людских, из школ, из книг и кинофильмов, из блогов и соцсетей — невежество, косность, безразличие, жадность, ложь. Нужно освободить человека из тьмы эгоизма и потребительства.

— То есть наш «НУР» — это ополчение, педагогический партизанский отряд? — уточнил Илья.

— Да! — подтвердил Швейкин. — Ополчение против невежества и бессовестности.

«Мир дзюдо». 2020. День Героев Отечества

Патриотическое воспитание в спортивном клубе

Детский спортивно-патриотический клуб «НУР» базируется в казанской школе №113 имени выпускника этой школы Героя России Марата Ахметшина. Воспитанию любви и уважения к Родине здесь уделяют особое внимание. Даже в период пандемии удалось, используя онлайн-технологии, продолжить тренировочный и образовательный процесс, а в День Героев 9 декабря 2020 года провести турнир юных дзюдоистов.

«В ДСПК „НУР“ мы видим главной задачей воспитание в ребятах человеческих качеств, дисциплины, товарищества, — объясняет менеджер клуба Роман Терзиян. — На это нацелены все стороны тренировочного и образовательного процесса — от требований к внешнему виду до приборки на территории клуба и вокруг памятника Марату Ахметшину».

«Это не нами придумано, это к нам пришло через связь поколений, — поясняет основатель клуба, ветеран дзюдо Николай Григорьевич Швейкин. — Чему нас учили в детстве учителя, то я стремился передать новому поколению тренеров. Дети должны ощущать себя участниками славной истории большой страны –тогда у них есть стимул развиваться, бороться, становиться сильными, честными, справедливыми. Если кто бросит бумажку возле памятника, где мы каждое утро убираемся, то наши ребята обязательно сделают замечание, переживая и за свой труд, и за память героя».

Для патриотического воспитания в клубе используют каждый повод. 15 августа юные дзюдоисты, тренеры и родители выехали в Набережные Челны, чтобы почтить память воина-афганца Валерия Дмитриева. Он до армии был воспитанником Н. Г. Швейкина (основателя дзюдо в Автограде), погиб в 1982 году, награжден посмертно орденом Красной Звезды. Ребята посетили могилу героя и музей афганской войны, послушали воспоминания тех, кто знал В. Дмитриева — друзей-спортсменов, классного руководителя, директора школы, где он учился. Принимающая сторона — Совет воинов-интернационалистов — устроила чаепитие.

Такие поездки глубоко врезаются в память детей, это не мероприятия для галочки. Воспитанники чувствуют, что взрослых тоже захватывает ветер исторических событий, что они неравнодушны — и родители, и тренерский состав, и те, кто их встретил в городе на Каме. Поэтому у ребят возникает желание равняться на настоящих героев, а не на персонажей голливудских мультфильмов.

Продолжением августовской поездки стал турнир на День Героев, посвященный памяти Валерия Дмитриева и Героя России Марата Ахметшина. Именно в этой школе Марат учился, он ходил по этим улицам, занимался в секции дзюдо.

Руководители клуба и школы №113 постарались сделать из турнира не просто спортивное состязание, а торжественное, запоминающееся событие. В открытии мероприятия приняли участие высокие гости — представители Общественной палаты Татарстана, городского Управления образования, деятели искусств, ветераны спорта, представители бизнес-сообщества. Живой коридор составили в парадных мундирах учащиеся класса МВД. Участники мероприятия возложили цветы к мемориалу Марата Ахметшина, провели торжественное открытие соревнований и показательные выступления.

Юные спортсмены боролись за 11 комплектов наград в двух возрастных категориях — до 11 и до 13 лет, продемонстрировали в схватках и волю к победе, и уважение к сопернику. Победители и призеры турнира были награждены памятным призами, которые вручил от имени спонсора турнира ООО «Параллакс» финансовый директор Дмитрий Иванович Кузнецов, а также сладкими призами от ООО «Вкуснотеевъ».

«В условиях пандемии мы не могли допустить родителей в зал, но организовали для них прямую трансляцию в Инстаграм, — делится опытом Роман Терзиян. — Наш тренер Артем Швыркалов так темпераментно вел репортаж, что создавалось ощущение живого присутствия. Все ребята поборолись, большинство получили медали и грамоты, которые изготовили по специальному дизайну».

Патриотическим и просто человеческим воспитанием проникнуты также и будни ДСПК «НУР». В период вынужденной самоизоляции тренерский состав недолго пребывал в задумчивости — ввели онлайн-занятия. Кто-то из тренеров вел ОФП, кто-то давал технику, отрабатывая имитацию бросков. Интерес у ребят вызвал теоретический курс по устройству костно-мышечной системы.

Особое значение имеет воспитание… родителей. Ребенок — это чистый лист, который готов впитывать традиции и командные ценности, если этому не мешают папы и мамы своей неумелой заботой и опасениями. Поэтому перед зимними и летними сборами тренерскому составу приходится составлять целые памятки, чего ни в коем случае не надо делать родителям и чего нельзя давать с собой сыну и дочери, чтобы не подвести своих ребят и всю команду. Потому что за провинность одного отвечает вся группа — «один за всех и все за одного».

«ДСПК „НУР“ — это сплав молодости и опыта, — говорит Н. Г. Швейкин. — Теперь накопленный нами опыт организации спортивных и праздничных мероприятий мы будем расширять до городского масштаба. 30 декабря 2020 года мы зарегистрировали Федерацию дзюдо Казани. Она восполнит пробел, который возникает между спортшколами, занимающимися детьми, и Республиканской федерацией, ориентированной на спортсменов высокого класса. Соревнования городского уровня должны быть и по-спортивному напряженными, захватывающими, и празднично-зрелищными, чтобы привлекать молодежь к занятию дзюдо».

«Одной из перспективных задач новой Федерации мы видим развитие турнира памяти Марата Ахметшина, — продолжает мысль ветерана Роман Терзиян. — Мы ежегодно проводим его в День Героев Отечества, постепенно увеличиваем масштаб, приглашаем больше участников, больше регионов. В этом году из-за пандемии нам пришлось отложить юбилейный пятый турнир, мы проведем его в День защитника Отечества».

Сказочник

Московская кольцевая дорога. 1979

Москва — центр всесоюзного притяжения. Она притягивает мысли, железные и шоссейные дороги, линии электропередач, людей — студентов, строителей, туристов. Москва вбирает в себя потоки топлива, продуктов питания, энергии, стройматериалов. Но она и многое отдает — распоряжения, знания, руководящие и научные кадры, автомобили «Москвич». Но главное, что дает Москва Советскому Союзу — это единство, ощущение центра, середины, сердца. Все взоры устремляются к Москве, а то, что в столице происходит — аукается «до самых до окраин». Но и то, что происходит в стране — отзывается в Москве. Со всеми вопросами звонят и едут сюда. Здесь работают ЦК и Госплан, Академия наук, в столицу приезжают космонавты с докладом о завершении полета. Москва — это центр космического значения. Она как солнце, вокруг которого обращаются и которым согреваются планеты Казань со спутником Набережные Челны, Киев, Челябинск и по совсем уже дальним орбитам Новосибирск и Владивосток. Ленинград — особая статья, это вторая столица и второе солнце советской космической системы.

Если Москва — это светило, то Московская кольцевая автомобильная дорога — орбита вокруг него. Когда КАМАЗ вышел на орбиту МКАД, к Швейкину вернулось ощущение космического полета их дружного экипажа покорителей пространства. Николай Иванов предстал астронавигатором, уверенно управляющим звездолетом, а сам он ощущал себя космическим штурманом. Даже «Атлас автомобильных дорог СССР» казался лоцией звездных морей.

Москву объезжали с севера — через Мытищи, Химки, Красногорск. Утро схватило морозцем, лужи на обочинах покрылись ледком, а ветки деревьев инеем. Именно в это бодрящее морозцем утро между членами экипажа пробежала кошка. И причиной размолвки была, разумеется, женщина. Еще в древние времена, когда моряки использовали тряпки и веревки вместо двигателей, возникла подтвержденная жизнью мудрость: «Женщина на борту — к беде». Смешно было то, что на борту экспедиционного КАМАЗа женщин не было, если не считать фотографии Бриджит Бардо, но даже этого хватило для возникновения недопонимания. Хотя начиналось все довольно мирно.

На одной из контрольных точек Николай Иванов позвонил домой сообщить, что «полет проходит нормально, задачи экспедиции реализуются по плану». Жена дальнобойщика была привычна к долгим командировкам мужа, но за пару дней отсутствия дома накопилось мелких проблем и происшествий: банка с соленьями взорвалась, дочка по контрольной получила двойку, потек кран в ванной, — в общем, жизнь рухнула как плетень в огороде в отсутствие хозяина. И всем этим Нина загрузила Николая, он вернулся с переговорного пункта, отплевываясь и ругаясь.

А потом спросил Швейкина:

— А при коммунизме бабы так же будут мозги мужикам компостировать? Или все достигнут такого совершенства, что можно будет с женщиной говорить и не чувствовать себя виноватым?

У Швейкина дома все было хорошо: соленья не взорвалось, кран не протек, плетень не покосился, поэтому он был благодушен:

— При коммунизме, Коля, женщины будут мудры и таким простым механизмом как мужчина будут управлять играючи. Может, даже инструкции будут по эксплуатации — при такой-то неисправности заменить такую-то лампочку.

— То есть, будут такие времена, что на душе наступит покой, а в обществе гармония?

— Да они уже наступили! Советская женщина — высшая форма развития женщины! — неожиданно для себя умозаключил глава экспедиции.

— Да ну? — изумился водитель.

— Ты европейские фильмы смотрел? Я понимаю, что пропаганда, но шила в мешке не утаишь. Неужели тебе нравятся те женщины, что там показывают? — Швейкин кивнул на портрет Бриджит Бардо.

— Красивые же! — уперся на своем Иванов.

— Каждая женщина по-своему красива, — Швейкин явно сегодня поймал философский кураж. — Но тебе было бы интересно с такой женщиной поговорить? О чем? Можно с ней выехать в поход на природу, попеть песни у костра, помечтать о будущем человечества? У нее в глазах — стремление выйти замуж за богатого и жить припеваючи без забот.

— А у наших нет?

— А наши женщины любят, когда им стихи читают! Они уважают в мужчине его ум, честность, готовность служить не только ей, но и обществу.

— Ты о наших женщинах говоришь? Или о каких-то фантастических пришелицах с иной планеты? — не переставал удивляться водитель.

— О наших! — подтвердил Швейкин. — И, кстати, о пришелицах с других планет. Посмотришь наши фильмы — инопланетяне добры и благородны, готовы прийти на помощь или сами помощь с благодарностью принимают. Женщины-инопланетяне — красивы. Вспомним Аэлиту. А голливудские страшилки — это сплошная «Война миров», причем еще и война уродов. «Звездные войны» уродов.

— Про западную фантастику — согласен, — кивнул водитель. — Но наших женщин, ты, по-моему, идеализируешь. Я даже больше скажу, времена идейных подруг прошли. И все больше женщины стремятся подражать как раз этим, — он кивнул на портрет, — из кинофильмов. Да и мужчины сами не очень-то идейные. Это не сразу заметно благодаря общественному устройству — все живут примерно одинаково, поэтому становится важно при выборе пары душевное содержание. А если материальное неравенство допустить — тут такое начнется.

— И все-таки я с тобой не согласен, — заявил глава экспедиции. — Конечно, тысячелетия истории воспитывали в женщине стремление к материальному благополучию — и это, кстати, правильно. Это никуда не уйдет. Но эпоха социализма включила в женщине что-то высшее, женщина (как и мужчина) почувствовала себя человеком, и потребность в душевной гармонии ставит выше материальных излишеств. Излишеств, я говорю, а не благополучия. Благополучие быть должно — и точка. И мужчина должен его обеспечить, иначе он слюнтяй, а не мужчина. Да и не так это трудно сегодня.

— То есть ты мне говоришь, что если сейчас вернуть капитализм, то наши женщины…

— Ты что городишь? Какой капитализм?

— Ну мы же о фантастике говорим!

— Это не фантастика, это бред!

— Хорошо! — согласился Иванов. — Другой фантастический сюжет. Сделали открытый выезд за границу — живи, где хочешь. А там за границей джинсы, магнитофоны, машины…

— У нас тоже машины есть!

— Духи французские, Париж…

— Ну и что? — спросил Швейкин.

— Побегут наши женщины в Европу, к капиталистам?

— Ты «Следствие ведут знатоки» смотрел? — уточнил глава экспедиции.

— Конечно.

— В чем общий смысл фильма? Есть целый слой людей, которым не интересно работать на общее благо, хочется наживы, «красивой», в их понимании, жизни, пусть и за счет других. Они готовы воровать, спекулировать, убивать. И какие-то женщины тоже на побрякушки падки. Этот слой с удовольствием уедет. Да я бы их и отпустил — в стране дышать легче стало бы! Милиции меньше забот.

— А остальные?

— А остальные поездят по Европам и поймут, что дома лучше. Не в джинсах счастье, да и джинсы привезти можно, сшить — не космический скафандр поди.

— А в чем счастье? — спросил водитель.

— В доброте друг к другу! В возможности стать кем душа пожелает — летчиком, ученым, полярным исследователем.

— Это для мужчин, а для женщин?

— Женщинам тоже эти дороги не заказаны, но главное, кем может стать женщина — это женщиной, счастливой женщиной. Она может не бояться за будущее своих детей, она не является приложением к своему мужу и его кошельку, она сама важна и нужна.

— Неисправимый идеалист! — заключил Иванов.

В кабине повисло молчание.

По полю к трассе пробирался мужичонка, одетый уже вполне по-зимнему — в рыжей шапке с ушами и полушубке. Водитель начал тормозить, Швейкин удивленно поднял на него глаза:

— Ты чего?

— Сейчас на дорогу выйдет, голосовать будет.

Машина остановилась, Николай открыл дверь, странник, не прибавляя и не убавляя хода, поднялся в кабину, улыбнулся и КАМАЗ тронулся. Все произошло так слаженно, словно было сто раз отрепетировано.

— Хорошо, что мы встретились! — снял шапку странник.

— Вам куда? — спросил водитель.

— Мне с вами по пути.

— А когда сходить будете?

— Я сойду вовремя! Я уже пятнадцать лет никуда не опаздывал. Вот и к вам я подсел вовремя! — улыбнулся странник.

— Почему вовремя?

— Потому, что я вам нужен! Именно поэтому вы проезжали по этой дороге в это самое время. Поэтому вы остановились.

— А вы кто? — допытывался Швейкин.

— Сказочник!

— Писатель, что ли?

— Я не пишу. Каждому человеку нужна особенная сказка, которая ему поможет что-то понять здесь и сейчас. Слова «сказкотерапевт» еще не придумали, поэтому я просто Сказочник.

— И вы думаете, что нам поможет сказка? — спросил водитель

— Между вами ведь возникло напряжение и недопонимание? — улыбнулся Сказочник. — А все потому, что вы думаете по-взрослому. Сказка помогает вернуться в простоту детства.

— Вы расскажете нам сказку? — спросил Швейкин.

— Вместе расскажем! О чем вы тут спорили?

— О женщинах! — вздохнул водитель.

— Вот как все просто! Начинаем. Жила-была женщина. И хотела она…

— Счастья, — буркнул дальнобойщик.

— Вот клубочек путеводный и покатился! — подмигнул Сказочник. — Осталось следовать за ним.

Счастье быть женщиной

Жила-была женщина. И хотела она счастья. А счастье было где-то далеко и туманно — толи за морем, толи замужем. И никак не могла женщина понять — какого же счастья ей хочется? Толи быть замужем за самым главным, толи быть замужем за самым добрым, толи выйти замуж по любви как в кинофильмах.

И вот однажды она прибиралась дома и забралась веником в самый дальний угол за диваном и вымела оттуда дракона. Она сначала удивилась, а потом не очень, потому что у каждой нормальной принцессы должен быть пусть и маленький, но дракон, хотя бы под диваном.

— Значит так, я буду загадывать желания, а ты выполнять! — сурово сказала хозяйка непрошенному гостю.

— Это же не золотая рыбка! — запротестовал водитель.

— Точно! — согласился Сказочник.

— Я же не золотая рыбка! — запротестовал дракон.

— А какая же от тебя польза? — спросила женщина.

— Драконы мудры! — подсказал Швейкин.

— Драконы известны своей мудростью!

— То есть советы давать будешь? — вздохнула женщина.

— Буду! Спрашивай!

— Какое счастье лучше — как в давние времена, как сейчас за границей или как в будущем?

— Это просто! — ответил дракон. — Возьми и посмотри сама!

Он начертил когтем знак в воздухе — и женщина оказалась в незапамятных временах, а муж у нее — вождь племени.

— А что? Здорово! — порадовался за героиню Иванов. — Жизнь на природе, на свежем воздухе.

— Движение и здоровое питание! — поддержал его Швейкин.

Жили они не тужили. Охота была хорошей, урожай радовал. Все опасались неурожая, но его не случилось. Если женщина толстела — это считалось к счастью. Родила жена вождю трех сыновей, а дочерей — до столько в племени и считать не умели. И пользовалась в племени почетом и уважением. И на праздниках в честь богов племени она посвящала девочек во взрослые женщины, подбирала им мужей, давала советы как кормить грудью, как лечить недомогания.

Только…

— Что «только»? — насторожился Швейкин.

— Вы мне скажите, что «только»! — ответил Сказочник.

— Только скучно ей почему-то было, — пожал плечами Иванов.

Только когда смотрела женщина в небо, на мерцающие в темноте звезды, все ей казалось, что мир племени какой-то маленький. А там за горизонтом так много интересного. Нет, нет, она любила свой народ, гордилась смелыми юношами, заплетала косы красавицам-девушкам и рассказывала им сказки про звезды и звездных людей. Но мало кто ее понимал, это считалось детскими забавами.

И никто не хотел ничего нового. Девушки хотели замуж, юноши — стать великими охотниками и вождями, а изобрести колесо считалось опасным колдовством. Как завещали предки — так и следовало жить. И песни, кроме как о подвигах, никто не сочинял.

Умерла жена вождя и предстала перед драконом.

— Устраивает тебя такое счастье?

— Устроило ее такое счастье? — спросил Сказочник спутников.

— Нормальная жизнь! — не очень восторженно заключил водитель.

— Пресновато немного, а так сгодится! — без энтузиазма подтвердил Швейкин.

— Замечательная жизнь! — заговорила женщина. — Очень я любила своего мужа, великого воина, и своих детей — будущее племени. Но счастлива я не была.

— Хорошо! — сказал дракон и росчерком когтя отправил ее в дальнее зарубежье, в самый благоденствующий уголок сегодняшней цивилизации.

— В Амстердам! — выпалил Иванов.

— Пусть будет в Амстердам! — согласился Сказочник.

В Голландии женщина сделал карьеру художницы, поэты слагали про нее стихи, миллиардеры осыпали подарками. Вышла она замуж за банкира, ценителя ее живописи. Родила дочку — правда, сама не кормила, чтобы не испортить форму груди. Наняла кормилицу и няню. По возможности занималась благотворительностью, от прибылей мужа помогала бедным и сиротам, даже отправляла одежду и продовольствие голодающим в Африке. И все ее любили, о ней писали в журналах, приглашали на телевидение. И все у нее было хорошо. Но когда она поднимала глаза на звезды…

— Да что у нее за тоска по этим звездам? — выпалил водитель. — Инопланетянка, что ли?

— Да нет! Она советская женщина, она привыкла ощущать себя частью космоса, — пояснил Швейкин.

— То есть без космоса ей жизнь не в радость, хотя она там никогда не была? — возмущался Иванов.

— Она там не была, но когда в душе есть космос — это совсем другое мироощущение! — сказал Швейкин. — Космос придает жизни смысл, это простор для бесконечного движения.

— Да что ж ей дома-то не сидится? Куда ее тянет все время?

— Но разве не этим она прекрасна? — улыбнулся Швейкин. — Женщина без космоса в душе нам с тобой уже не интересна. Это какой-то инвалид душевный! Разве не так?

— Так! — угрюмо согласился водитель.

Когда она поднимала глаза на звезды и начинала говорить о том, что человечество — часть Вселенной и так глупо ссориться из-за пустяков на Земле, когда перед нами весь космос. И ей было очень грустно видеть, как делаются непонимающими и пустыми глаза ее мужа, ее подруг, даже ее детей. И она убегала в свою комнату и плакала от тоски и непонимания.

А когда она умерла, дракон спросил ее:

— Устраивает ли тебя такое счастье?

— Ах! — ответила женщина. — У меня был самый лучший муж и самые лучшие дети! Они меня любили и прощали мне мои странности. Но жалко, что меня никто не понимал. Я так и прожила одинокой!

— Ясно! — резюмировал дракон и отправил ее в далекое будущее.

— Интересно, каковы же женщины в будущем? — поднял глаза к небу Швейкин.

— Опасаюсь, что тебе не понравятся! — предупредил водитель.

— Почему?

— Разве на жену вождя племени произвел бы впечатление банкир с брюшком и дряблыми мышцами, не умеющий согнуть лук и освежевать оленя?

— Думаешь, мы еще не доросли до женщин будущего?

— Разумеется, нет!

В будущем было очень чисто и душевно. Женщинам давали самое лучшее образование по любой специальности вне зависимости от того, собираются ли они по ней работать. Считалось, что стремление будущей мамы к знаниям определяет будущий ребенок. Так же как ребенок определяет то, что беременной хочется скушать.

Так же ребенок и сводил вместе будущих родителей. И поскольку они были готовы к рождению именно этого ребенка — им было очень интересно вместе.

Мужчины созидали мир, а женщины смотрели вдаль на несколько поколений — они создавали мужчин, которые будут создавать мир завтрашний. И они создавали завтрашних женщин, которые создадут мужчин, кому предназначено создавать мир послезавтра.

— А откуда им знать, какой будет мир послезавтра и какие мужчины смогут его создать? — удивился водитель.

Вопросы прогнозирования и планирования будущего очень интересовали женщин, и все им приходили на помощь — и Академия наук, и писатели-фантасты, и Госплан, и Совет старейшин.

— А старейшины какое отношение имеют к будущему? — не понял Швейкин.

— Э-э! Не скажи! — рассудил Сказочник. — Старость — это самое время планировать будущее. Когда прожил жизнь и понял, как она устроена, в чем ошибался, а в чем был прав — вот на этой основе возникает самый лучший проект будущего. А дети — для кого-то же они внуки и правнуки — рождаются такими, чтобы это план воплотить самым лучшим образом.

Женщина вышла замуж за мужчину, который мечтал о таком же ребенке, как и она. А вообще у них было пятеро детей. И родители старались вырастить их добрыми и сочувствующими миру вокруг и всем его существам. Потому что знания Вселенная предоставит любые тем, кто готов заботиться обо всех ее созданиях, помогать им восходить к лучшему, что для них возможно.

— Но ведь это же трудно! — воскликнул Швейкин. — Воспитывать-то надо своим примером! Надо самому стать человеком будущего!

Да, это было трудно! Родителям приходилось прыгать выше головы, пытаясь стать для детей примером человека будущего. Приходилось продумывать свое поведение, организовывать развивающие ситуации, самим правильно реагировать на возникающие условия жизни. Конечно, женщина порой уставала от такого напряжения и вечерами плакала, чтобы расслабиться. Но муж ее поддерживал и вместе они преодолевали трудности и успевали радоваться жизни.

Дети ее порадовали, когда выросли. Они были лучше, гораздо лучше ее и мужа, их отца. От них по миру расходился свет, и им удавалось такое, о чем прежние поколения не могли и мечтать. Космос! Перед ними открылся космос! Далекие звезды перестали отворачиваться от человека и приветливо ждали его. И (вот непостижимая тайна пространства!) для нового человека они оказались ближе, совсем близко, как булочная за углом. Потому, что не отталкивали его, а притягивали, потому что такой человек был им очень нужен для решения их проблем.

— Когда женщина умерла… — Швейкин уже уловил строение сказки.

— Дракон спросил ее… — подмигнул напарнику Иванов.

Когда женщина умерла, то дракон спросил ее — хочет ли она себе такого счастья?

— Это самое замечательное счастье, и я бы себе его хотела! — ответила женщина. — Но я понимаю, что я пока не такая. Я не смогу так жить. Но я постараюсь своих детей вырастить такими, чтобы они могли войти в эту жизнь! А мое место здесь, мое счастье здесь! Не зря же я родилась в это удивительное время в нашей удивительной стране. У меня есть все, что нужно для счастья!

КАМАЗ остановился, Сказочник вышел и пошагал дальше, как будто и не садился в кабину.

— Удивительная сказка! — выдохнул водитель.

— Удивительное происшествие! — потер лоб Швейкин.

— Вроде и ничего особенно не рассказал нам Сказочник, а спорить уже не о чем.

— Точно!

— Как он сказал? Сказкотерапия?

— Да тут целая сказкохирургия! — воскликнул Швейкин. — Он как будто полкилограмма глупости у меня в мозгах вырезал. И так все стало ясно и понятно! И жить радостно!

— И ехать здорово! — поддержал водитель.

Партизанские тропы

Новополоцк. 1979

Снегопад обрушился на международную трассу Москва — Минск — Варшава. Дворники грузовика не успевали счищать снег с лобового стекла, а фары залепило настолько, что подчас в десятке метров ничего не разглядеть. Николай Иванов вел КАМАЗ предельно осторожно. Это не гонки, где дозволено щеголять эффектными заносами. Если 12-метровая фура сложится на дороге — беды не миновать. Навстречу шел плотный поток грузовиков с немецкими и польскими номерами — везли продукты в Москву. Дорога выпуклая со скатами для воды, поэтому непривычные к русской погоде немцы стремились оседлать осевую, чтобы избежать сползания в кювет, да так и перли посередине дороги, никому не уступая. Николай ругался и разъезжался со встречными буквально впритирку.

Одна фура все же лежала на боку — кабина смята, тент сорван, круго́м разбросаны свиные и коровьи туши. Иванов без слов, кивком указал Швейкину на ДТП. Тот уперся лбом в стекло, разглядывая последствия аварии.

Подъемы чередовались со спусками, на спуске требовалось разогнаться, так чтобы не остановиться на скользком подъеме (зимние шины еще не были в ходу). Но следовало подгадать, чтобы никто впереди не встал на склоне. Временами опытный водитель даже останавливался, чтобы подождать подходящего момента. Но сколько ни осторожничай — дорога есть дорога, непременно подкинет что-нибудь неожиданное.

КАМАЗ несся вниз по склону, набирая инерцию для подъема, когда перегруженный «зилок» впереди окончательно потерял скорость и насилу тащился, елозя вращающимися колесами по гололеду. Надо бы обходить, но впереди выскочил на пригорок, горя фарами, встречный. Николай сигналил дальним светом: «Притормози! Не успеваю!». Но немец толи оказался не в курсе нашей дорожной системы знаков, толи боялся тормозить на скользком склоне. «Зилок» тоже не думал помочь, уступить. Мастер-гонщик рассердился на упертого «фрица» и бестолкового соотечественника, но не стал тормозить, а только прибавил газу, полагаясь на отточенное мастерство. КАМАЗ проскочил с «зилком» впритирку и вырулил на свою полосу как раз перед немцем.

Швейкин выдохнул:

— Обошлось!

— Да нормально все! Мы успевали! — успокоил его тезка.

— Вообще-то, мы у «зилка» зеркало снесли, — сказал Швейкин. — И свое потеряли.

— У меня запасное есть! — подмигнул водитель, бывавший в таких ситуациях.

Николай подумал, что у судьбы закончились сюрпризы, потому что поток машин на шоссе иссяк, снегопад прекратился, перед КАМАЗом открылась дорожная даль, освещенная месяцем.

Радиоприемник «Кварц-302» при приближении к Белоруссии, разумеется, включил «Песняров».

Ведущий: «Песняры» — это самый известный вокально-инструментальный ансамбль на просторах Советского Союза. Его песни вошли в золотой фонд нашей культуры. Помню, мы, студенты, целый день стояли на морозе, чтобы попасть на концерт «Песняров». Ансамбль был создан Владимиром Мулявиным в Минске в 1968 году.

Ведущий: «Белоруссия» — главная песня группы. Музыка Александры Пахмутовой, стихи Николая Добронравова. Исполнил ее Леонид Борткевич. С тех пор песня в наших сердцах и душах. Послушайте ее!

Белый аист летит, над белесым Полесьем летит.

Белорусский мотив в песне вереска, в песне ракит.

Все земля приняла: и заботу, и ласку, и пламя.

Полыхал над землей небосвод, как багровое знамя!

Молодость моя, Белоруссия!

Песня партизан, сосны да туман…

Песня партизан, алая заря…

Молодость моя, Белоруссия!

— У меня мама здесь неподалеку живет, в Новополоцке, — вдруг сказал водитель. — Заедем? Ненадолго.

— Какой разговор! — поддержал спутника Швейкин. — Песня напомнила?

— И песня тоже.

Наша память идет по лесной партизанской тропе.

Не смогли зарасти эти тропы в народной судьбе.

Боль тех давних годин в каждом сердце живет и поныне,

В каждой нашей семье плачут малые дети Хатыни.

— Мать одна живет?

— Одна! Трое нас у нее — все разъехались кто-куда.

— А отец?

— Несколько лет как умер. Партизанские тропы здоровью не способствуют. А они с мамой ведь и познакомились в партизанском отряде.

— Да?

— Маме пришлось в начале войны пережить страшную потерю. Младшая сестренка у нее также была в партизанах. Немцы схватили ее, когда она распространяла листовки. Пытали жестоко, но она никого не сдала из товарищей. 15 лет ей было. И тогда отец взял всю вину на себя. Немцы отправили его в концлагерь, в котором сожгли вместе с другими пленными. А сестры ушли в партизанский отряд мстить за отца.

Радиоприемник «Кварц-302» продолжил рассказ.

(радиопостановка)

Диктор: Змитрок, сам родом из Краснодарского края, казак, был участником партизанского движения на оккупированной территории Минского, Руденского, Пуховичского, Дзержинского, Стародорожского районов, командиром роты партизанского отряда имени Молотова бригады имени Калинина, участником десятков диверсий, засад и боев с немецкими карательными экспедициями. В одном из боев при прорыве кольца противника его в болоте ранили в грудь. Пока сохранялись силы, он оставался в строю и руководил боем.

1-й партизан: Как там командир?

2-й партизан: Жив. Пуля навылет прошла.

Змитрок: Оставьте меня, ребята, не выбраться вам из болота со мной.

1-й партизан: Да как же оставить?

Змитрок: Потом вернетесь! Если живы останетесь.

Диктор: Змитрок потерял сознание. Товарищи вынесли командира на берег и замаскировали еловыми ветками, чтобы враги не заметили. Валя тоже была ранена в ногу. Затаившись в болоте, она дождалась, когда каратели уйдут и, превозмогая боль, выбралась на пригорок. Здесь она услышала стон и под ветками обнаружила Змитрока.

Валя: Ты живой! Ползти сможешь?

Змитрок: Нет! Надо дождаться наших. Они придут.

Валя: А если…

Змитрок: Придут! У тебя вода есть?

Валя: Есть (протягивает фляжку).

Змитрок: У меня в вещмешке сухари. Промокли, конечно.

Диктор: Трое суток им пришлось лежать на осенней сырой земле. Как могли помогали друг другу. Это вообще удивительно, что они выжили, наверное, их действительно поддерживала великая сила любви! Подлечившись, они вновь вступили в ряды мстителей. О борьбе партизан расскажет Мария Л., заведующая народным музеем местной школы.

Мария: Партизанское соединение выполняло задания главного разведуправления. Была организована широкая сеть хорошо законспирированных партизанских связных и разведчиков. Многие из них были внедрены в учреждения, предприятия, гарнизоны окрестных деревень. Агентурная разведка осуществлялась подгруппами разведчиков и связными, которые одновременно занимались и диверсиями. Приток местных жителей в их отряды был настолько большой, что в марте 1943-го отряд Калинина разделился на два: Калинина и Ворошилова, через несколько месяцев отряды переросли соответственно в партизанскую бригаду Калинина и 3-ю Минскую бригаду. На боевом счету этих формирований около 250 диверсий, более 30 разгромленных гарнизонов. На начало 1944 года у партизан было три орудия, два миномета, 18 пулеметов и 58 автоматов.

Диктор: Калининцы действовали вместе с 3-й Минской бригадой имени Буденного. В летописи совместных операций этого тандема есть яркий эпизод необычной операции — внезапной атаки на немецкий гарнизон с применением бронетехники.

Змитрок: Вчера захватили немецкий бронетранспортер — им бы шугануть полицаев!

1-й партизан: Он ревет, как бык во время случки. Скрытно не подберешься.

Змитрок: А мы его заводить не будем!

2-й партизан: Как не будем?

Валя: Запряжем лошадей, подтащим до ворот, а там уже заведем и своим ходом.

Диктор: Чтобы подобраться поближе к немцам, колонна двигалась в ночи без лишнего шума. Бронетранспортер тянули две пары коней, и даже ни одна собака не залаяла. Партизаны плотным кольцом окружили немцев и полицаев. Враги были ошарашены, когда под самым их носом заревела боевая машина. Она с разгона врезалась в ворота гарнизона, которые с треском разлетелись. Сонные оккупанты выскочили из казарм в одном белье под самые пули наших солдат и пулемета бронетранспортера. От гарнизона мало что осталось.

— В конце 1943 года мои родители поженились, — рассказывал водитель. — У командиров партизанских соединений была власть регистрировать брак. А в октябре 1944 года родился я. Мама осталась со мной в тылу, отец воевал до Победы. После войны стал председателем колхоза. Мама стала учительницей.

Наступила ночь, когда КАМАЗ въехал в Новополоцк. Николай даже в темноте быстро довел машину по знакомой дороге до родного дома. Домик был небольшой и полностью завален снегом, у ворот не чищено. В дверь пришлось стучать, пока разбудили хозяйку.

— Плохо слышит мама! — оправдывался Николай.

Швейкину она сразу понравилась — маленькая, быстрая, сохранившая в себе черты былой красоты и партизанской удали.

— Что же вы даже не предупредили? Я бы пирог испекла!

— Да мы проездом, мам! Оказия вышла! — оправдывался Николай.

— Сейчас чай поставлю! Колбаски порежу. Картошечка есть с маслом!

— Лучше твоей картошечки я ничего в жизни не пробовал! Сейчас, Коля, отведаешь! — обернулся он к Швейкину.

— Вас тоже Колей зовут? А куда путь держите?

— В Киев! — отвечал Швейкин. — За спортивным инвентарем!

— Вы тоже из Набережных Челнов?

— Вы как разведчица все у меня сейчас выпытаете! — улыбнулся Швейкин.

От этих слов тетя Валя на секунду замерла, лицо сделалось серьезным и полным внутренней боли. Словно у нее перед глазами промелькнула вся ее партизанская жизнь. Мы не можем понять, что они тогда пережили — юноши и девушки, принявшие на свои плечи груз войны и борьбы. Никакие фильмы и книги этого не передадут. «Любой ценой!» и «Ни шагу назад!» — для нас это только слова, великие, грозные, но слова. А для них, для участников тех боев, это холод и боль, неимоверное напряжение каждый день, каждый час, потеря боевых товарищей и родных.

«Нет, мы не сможем это представить, мы только можем постараться быть достойными дел того поколения!» — подумал Швейкин.

— Куда же я вас спать положу? — задумалась тетя Валя.

— Мы без ночевки, мам! — остановил ее сын. — Чай попили — и снова в путь!

— Прямо ночью?

Николай кивнул.

— Даже до утра не останетесь?

Сын развел руками.

Тяжелая машина тронулась, рассекая ночь светом фар. В зеркало заднего вида Швейкин видел, как тетя Валя стояла у ворот и махала путникам рукой.

Где теперь Советский Союз?

Казань, 2024 год.

— То есть наш «НУР» — это ополчение, педагогический партизанский отряд? — уточнил Илья Морсков.

— Да! — подтвердил Швейкин. — Ополчение против невежества и бессовестности.

— А откуда они взялись — невежество и бессовестность? — спросил Роман Терзиян. — Меня всегда удивляло, что вот только были комсомольские стройки, великие свершения, космос, и тут же мгновенно — раз! — и лихие 90-е. Бандиты, проститутки, война всех против всех. Это же те же самые люди! Или другие? Но тогда откуда они взялись?

Швейкин задумался. Но неожиданно поднялся и заговорил Шрайбикус, который тоже был свидетелем гибели Советского Союза, изо всех учебников наблюдая, как меняются лица и интересы школьников и школьниц.

— Надо признать, что было два Советских Союза. В одном комсомольцы, инженеры, учителя и просто труженики строили КАМАЗ, растили хлеб, учили детей, летали в космос. В другом в какой-то придонной тьме копошились неясные темные тени, которым все созидательное было противно, вызывало раздражение. У них наготове уже своя идеология — надо защищать «от чужих» свою территорию (а кто здесь чужой-то?), своих женщин (а они «чьи-то»? ), свое право делать то, что им нравится. Из таких почему-то не получается защитников Родины — это понятие чересчур масштабное для их миропонимания. Защищать получается только свое… корыто. Может быть, грубо сказано, но нет другого слова. Приведу историю из одной моей книги.

Губайдуллин Н. Ф.: После третьего курса я работал на комбайне в колхозе «Красное знамя» Лаишевского района и даже получил там почетную грамоту за третье место в соцсоревновании. Мы там восстановили списанный СК-4, который уже в металлолом собирались сдавать. Я этот комбайн знал, на нем еще в школе сезон отработал. Александр Мамыкин у меня был помощником. На СК-4 кабины нет, поэтому приходили каждый день черные, как черти, особенно когда горох убирали. Это как раз был 1979 год — очень холодная осень, очень суровая зима — тогда в Татарстане все яблони вымерзли. Мы работали до глубокой осени, но осталось хорошее впечатление — и поработали, и деньги заработали.

Была там у нас очень крупная драка, нас потом таскали в милицию. Мы жили весело, магнитофон у нас играл. Кому-то из местных это не понравилось. Собрались они толпой, из Лаишево к ним подмога приехала. Окна нам все перебили. Мы защищались, но у нас один человек остался с музыкой на улице. Те нам кричат: «Мы сейчас его убивать будем!» Что делать? А там был Байбурин Ильдус и я. И мы с ходу, распахнув дверь, выскочили и сами их начали бить. Когда я за одним погнался, меня сзади дубиной ударили. Искры из глаз полетели, но я устоял. Такие вот казусы случались.

— В общем-то, можно, если не понять, то хоть объяснить мрачную агрессивность маргинальных слоев молодежи, — продолжал Шрайбикус. — Тысячи лет именно такая угрюмая настырность позволяла выживать этой генетике, этой субкультуре — подавляя и запугивая окружающих, они обеспечивали себе и какой-то социальный статус, и материальный достаток, и податливость женщин. И вдруг даже не столько на их территорию, сколько в их видение мира, прямо в душу или то, что ее заменяет, вторгаются другие — веселые, умные, талантливые, современные, перспективные. Те, за кем будущее. Это невыносимо, это страшно, это вызывает озлобление. И дело даже не в какой-то конкретной девчонке, которая, возможно, с кем-то поцеловалась. Дело в жуткой злобе старого, отживающего, звериного, темного, когда оно сталкивается с тем, чего не может понять и не собирается прощать.

— Вы хотите сказать, — обратился к репортеру Роман Теризиян, — что это, на самом деле, вечная проблема — преодоление животного, звериного в людях и становление человеческого?

Шрайбикус кивнул и продолжал:

— Именно! В каждом поколении в течение тысяч лет находятся те, кто принимает ту или другую сторону. Но эти стороны не равноправны и не равнозначны, нет никакой борьбы двух вселенских начал, как это рисуют голливудские блокбастеры. Все, что создано человечеством, сотворено носителями созидательного начала: машины, плотины, дома, картины, компьютеры, государства. Созидателям даже не интересна борьба с темным и деструктивным. Они участвуют в ней настолько, насколько эти силы могут отвлечь их от того, что их действительно занимает — от созидания, от творчества, от познания.

— А вот носители невежества и разрушения, которые могут быть во всех слоях общества, в том числе и высокопоставленных… — вздохнул Илья Морсков. — Носители разрушения, несмотря на всю злобу в отношении созидателей, прожить без них не могут. Потому и липнут к ним постоянно.

— Липнут, — согласился репортер. — Поскольку сами они к труду и творению неспособны. Зато умеют присваивать результаты труда других. Им нужно любой ценой добиться превосходства, чтобы паразитировать на ком-то. Ложь, обман, шантаж, подкуп, насилие — все идет в ход. Но все бесполезно, поэтому они обречены.

— Почему?

— Будущее определяется одним обстоятельством: «Созидатели без паразитов прожить могут. Паразиты без созидателей — нет». Рано или поздно явление паразитизма во всех его формах — бытовых, уличных, социальных, политических — будет изжито из общества. Но для этого нам еще предстоит немало потрудиться.

Николай Григорьевич Швейкин выслушал патетическую речь Шрайбкуса и тоже встал, привлекая внимание:

— Все правильно говорит наш немецкий друг. С одним уточнением.

Все обернулись к старшему тренеру.

— Нет людей однозначно плохих и хороших. Нет тех, кто полностью созидатель и ничуть не хитрит, не мухлюет. У каждого есть свои слабости, и за эти слабости мировое зло каждого из нас цепляет и заставляет плясать под свою дудку. Один нерешителен, другой тщеславен, третий охотник до женщин. Вот через нас зло и приходит в мир. И поэтому с такой болью мы его вырываем из этого мира, что корни у него — в нас самих!

— И что же делать?

— Вот поэтому наш партизанский отряд не против кого-то из людей, а против невежества и бессовестности!

— Теперь я понял!

— И я! Я тоже понял

— А вы поняли, что мы защищаем? — слегка прищурясь, как дедушка Ленин, спросил Швейкин.

Все замолчали. Лишь Артем Швыркалов предположил:

— Советский Союз?

— Да! Тот Советский Союз, что тысячи лет был в душе у людей светлых и созидательных! — подтвердил тренер. — Тот оплот против сил тьмы, что дает нам силы в любое время и в любой ситуации оставаться человеками, идти на подвиг, творить, строить!

Неожиданно все присутствующие ощутили, что они не просто живут своей жизнью, ходят по улицам Казани, участвуют в соревнованиях. Они одновременно находятся в одном окопе с героями-панфиловцами, в одном самолете в небе Курской дуги с Иваном Кожедубом, на одной подводной лодке в суровых водах Балтики с Александром Маринеско. Словно время испарилось — и та война стала их войной, и далекие предки стали близки и понятны. И было слышно, как в воздухе свистят пули, впиваясь в бруствер окопа. Пули так же свистят и в сегодняшней войне — только пули эти отравленные, поражают они не тело, а душу, вызывая бессилие, боль, страх, а еще хуже — восхищение созданными врагом подлыми иллюзиями. Но правда в том, что убивают эти пули тоже по-настоящему, поскольку тело не живет без души. И так же как в ту войну, нужно противостать неумолимому врагу, отразить натиск. И оружием в этой войне будут правда и образы героев прошлого.

И все как будто услышали тяжелую поступь коня богатырского, а в душе зазвучали строки.

На душе покой — гладь на озере,

А в глазах огонь — солнце ясное,

Ветер-ветерок — мысль быстрая

На опушке дуб — сила-силушка.

Едет богатырь в поле дикое,

Едет испытать долю честную,

Защитить спешит он Святую Русь,

От лихого врага да невиданного.

Ой, велик тот враг, а не найти его,

Он чужой душой, а своим кажется,

Улыбается, в други просится,

Только держит сам нож за пазухой.

Едет богатырь, думу думает,

То сойдет с коня — Богу молится.

Не копьем врага он с коня собьет,

Не булавою наземь вышибет.

Будет бой без боя-сражения,

Будет правда в бою том оружием.

Будет слово врага на лету разить

И сорвет покровы с укрытого,

Обнажит натуру звериную,

Опрокинет козни зловредные.

Едет богатырь — зорька светится,

Ясен день над Землей поднимается.

Люди и машины

Минск — Киев. 1979

Перед заправкой скопилась очередь большегрузов. Они стояли, белым дымком из выхлопных труб подчеркивая утренний морозец. Ветки деревьев в инее и утренние сумерки рождали ощущение сказки. Только сказки, которую наколдовал злой волшебник. По чьему-то нелепому распоряжению, ради странного понимания экономии, на заправках выдавали только 20 литров солярки на грузовик.

Напрасно Николай втолковывал рыжеволосой девушке-оператору:

— Ты понимаешь, что пока я стою в очередь за злосчастными 20 литрами, я сожгу литров 10? И так же было на предыдущей заправке и будет на следующей.

— Ничего не могу поделать! Таково распоряжение!

Парадоксальной страной был Советский Союз — в нем отвага вывести ракету в космос соседствовала с неумением и нежеланием организовать самые простые вещи типа туалетов в поликлиниках. Конечно, это везде и всегда было так — есть те люди, которым в жизни что-то надо, а есть те, кто живет по инерции, не прикладывая ни ума, ни усилий. Первые выигрывают войны, строят заводы, изобретают колесо и подводную лодку. Вторым достаточно того, что есть и того, до чего они могут дотянуться, чтобы получить без напряга.

— Мне до Киева надо доехать.

— Обращайтесь к начальнику.

Конечно, в кузове стояла бочка солярки — но это было на совсем крайний случай.

К счастью, скоро подкатил и начальник на бензовозе с выбитой на нефтебазе соляркой. Но изначально было ясно, что всем не хватит.

— Мы же заплатим! — убеждал начальника гость из Татарии. — Нужен полный бак!

— Ты посмотри, какая очередь! — возмутился начальник. — Думаешь, они не готовы заплатить?

Иванов вздохнул:

— Могу запчасти от КАМАЗа предложить.

Эта фраза была магической.

— От КАМАЗа? — сразу перешел на деловой тон начальник. — Подъезжай с той стороны.

При слове «запчасти» к Николаю Иванову стали собираться другие водилы:

— А стеклоочиститель есть? Форсунки не найдется? Подшипник ступицы внутренний, а?

— Извините, ребята, — сказал Иванов, поднимаясь в кабину. — Чего нет, того нет. — И шепнул Швейкину. — Не знают они, что у нас полная фура запчастей!

Через двадцать минут довольный начальник уже звонил кому-то, прижимая к груди вожделенную фару грузовика, а КАМАЗ с полным баком, сыто урча, выезжал на трассу Минск — Киев.

— Читал одного писателя-фантаста, — припомнил Иванов. — Он рассказывает о временах, когда машины обретут разум и возьмут на себя все рутинные заботы человечества. Например, будут крутить баранку автомобиля.

— На самолетах уже ставят автопилот. Так что вполне возможно, — согласился Швейкин.

— Автор западный, поэтому в будущее смотрит без оптимизма, — продолжал водитель. — 700 миллионов человек лишатся работы, погрязнут в нищете, повысится социальная напряженность, полицейские разных стран будут укрощать недовольных. В общем, ничего хорошего не принесло это техническое усовершенствование.

— Да у них вся фантастика приводит к концу света. Не видят они светлого будущего! — отмахнулся Швейкин. — Да и какое может быть светлое будущее при капитализме? Вся суть которого в том, что укради и стань богатым, чтобы сосед пахал на тебя, а ты его третировал. Тут хоть что изобрети — только усилит эксплуатацию и унижение.

— Например, что изобрети?

— Да что угодно! — воскликнул Швейкин. — Таблетки вечной молодости. Что с ними сделают капиталисты?

— Будут продавать! — ответил Иванов.

— Продавать кому?

— У кого есть деньги!

— А у кого нет?

— Будут призывать работать больше, чтобы накопить и купить таблетки, — предположил водитель. — Только работать придется до старости, и как раз тебе таблеток не хватит.

— Вот именно! — подхватил Швейкин. — Какое ж удовольствие буржуинам, если простой человек будет жить долго и счастливо? Когда все их счастье в том, что они живут лучше других. Так же и искусственный разум — будет он дорогой и воспользоваться им смогут только те, у кого есть деньги. А спросят они у искусственного разума — как им упрочить свое господство? А если у кого-то взыграет совесть и захочет спросить, как сделать жизнь простых людей лучше, чтобы ничем не отличалась от жизни богатых…

— То его свои в тюрьму упрячут или выкинут из окна небоскреба на какой-нибудь банковской вечеринке.

Собеседники задумались.

Тему подхватил радиоприемник «Кварц-302».

Ведущий: В 1979 году на экраны страны вышел польско-советский фильм по рассказу Станислава Лема «Дознание пилота Пиркса». Сюжет картины исследует проблему: «Человек или машина?». Фирма-разработчик человекоподобных роботов «Кибертрон Электроникс» предлагает ЮНЕСКО провести испытание новой модели робота. Для этого организуется полет космического корабля «Голиаф» со смешанным экипажем из людей и роботов-андроидов к кольцам Сатурна.

Ведущая: Капитан корабля Пиркс не знает, кто из членов экипажа является человеком, кто роботом, чтобы это не сказалось на его заключении. Но киборг-пилот Колдер убежден в своем превосходстве над членами экипажа-людьми и намерен поставить экспедицию в такое положение, в котором людям не выжить.

Кржиштов Лоска (исследователь творчества С. Лема): В рассказе автор рассматривал вопрос о том, можем ли мы создать искусственную форму жизни, подчеркивая тем самым проблематичность определения человечности. Напротив, в фильме Марека Пестрака мотив мятежной машины приобретает первостепенное значение, предвосхищая экстремальную популярность историй о киборгах.

Андрей Вяткин (обозреватель журнала «Мир фантастики»): В общем, в экранизации рассказа Станислава Лема бег мысли подменен бегом интриги. Режиссер Марек Пестрак признавался, что его интересует коммерческая, зрелищная сторона фантастики.

КАМАЗ резво выскочил на пригорок — и на секунду Швейкин почувствовал себя в невесомости как на борту космического корабля. А, может, просто ноги затекли от долгой дороги. Они, конечно, направлялись не к лемовским щелям в кольцах Сатурна и не к ефремовской звезде Эпсилон Тукана, но путешествие уже длилось неделю. Слава Богу, что полпути позади! Скоро Киев, а там домой.

— А у нас что будет, если роботы будут водить машины? — спросил дальнобойщик.

— Что будет? Да найдут тебе, чем заняться.

Раздалось шипение шарящего по радиоволнам приемника «Кварц-302».

…Введенный в ноябре 2022 года на трассе М-11 Москва — Ленинград экспериментальный правовой режим разрешает движение беспилотных грузовых автомобилей. КАМАЗ станет одним из двух производителей, чьи грузовики выйдут в рейс. Это позволит повысить безопасность движения, снизит затраты и сроки перевозки. Благоприятный эффект ощутят не только юридические участники процесса, но и конечные получатели грузов, то есть все население страны.